автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Проблемы формирования этнического самосознания (Куба XVI-XIX вв.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблемы формирования этнического самосознания (Куба XVI-XIX вв.)"

Р Г Б ОА

На правах рукописи

АЛЕКСАНДРЕНКОВ Эдуард Григорьевич

ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЭТНИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ (КУБА ХУ1-ХГХ вв.)

специальность 07.00,07 - этнография, этнолог ия и антропология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1997

Работа выполнена в Отделе Америки Института этнологии и антропологии им Н.Н Миклухо-Маклая РАН

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук доктор исторических наук

А.Д. Дридзо Е.А. Ларин

доктор исторических наук, профессор В.В. Пименов

Ведущее учреждение - Институт Латинской Америки РАН (Москва)

на заседании диссертационного совета Д. 002.76.01 по присуждению ученой степени доктора исторических наук при Институте этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая РАН (117334 Москва В-334, Ленинский проспект, 32а. кор. В)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института этнологии и антропологии им H.H. Миклухо-Маклая РАН

Защита состоится

M.^SM .1998 в/lll

часов

Автореферат разослан

1997 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук

(А.Е. Тер-Саркисянц)

Общая характеристика работы

Данная работа является итогом многолетних изысканий в библиотекам Москвы, Ленинграда и Гаваны, а также в архивах Гаваны. Матансас и Сантьяго-де-Куба с начала 1980-х годов. Определенное воздействие на осмысление собранных материалов оказали полевые работы 80-х гг. на о Куба, проводившиеся в рамках сотрудничества между Институтом этнографии АН СССР (ныне Институт этнологии и антропологии РАН) и Отделом этнологии Института общественных наук АН Кубы (ныне Отдел этнологии Центра Антропологии Министерства науки, технологии и окружающей среды Кубы) по созданию Этнографического атласа Кубы. Незаменимую помощь в понимании кубинской этнической истории и культуры оказали кубинские коллеги - антропологи, археологи, этнографы, историки и языковеды.

Актуальность изучения процессов трансформации этнических самосознаний - непреходяща. На протяжении истории человечества, при постоянном количественном росте населения неизменно проходила смена одних народов другими, исчезали одни этнические самоидентификации и возникали другие. Не всегда этот процесс удается проследить в деталях с тем. чтобы установить его закономерности или особенности в разных местах Так как сложение кубинского этноса имело место уже в новое время, формирование нового этнического самосознания оказалось достаточно хорошо отражено разного рода документами.

Углубленное знание процесса сложения одного из народов в Америке дает возможность шире взглянуть на проблему появления нового этнического самосознания вообще и, может быть, отойти от такого подхода при изучении современных этнических процессов, когда внимание исследователей направлено на смену одного известного самосознания другим, также бывшим прежде известным, и не ставится даже ради любопытства вопрос о возможности появления новых этнических самосознаний в наше время, при этом как бы само собой разумеется, что этногенетические процессы имели место только в прошлом.

Этническая история Кубы, как и других стран Америки, дает наглядную картину того, как может проходить формирование нового этнического самосознания в условиях, когда культура, в том числе господствующая религия, и язык были одинаковы в колонии и метрополии, но территориальная удаленность и расхождение экономических и политических интересов оказались настолько сильными факторами, что привели, в конце концов, к формированию в колониях новых народов.

Задача исследования выражена в названии работы - проследить формирование нового этнического самосознания. Она состоит из двух подза-

чан Одна - ввести в научный оборот материалы, достаточно обширные по обы.-ш и разнообразные по происхождению и содержанию, которые дают возможность детально исследовать на примере одной страны, в данном случае Кубы, образование нового этнического самосознания. Другая - интерпретировать эти материалы в свете имеющихся концепций формирования этнического самосознания с намерением проверить пригодность этих концепций к кубинскому случаю и. кроме того, попытаться на основе кубинских данных сформулировать свое понимание этнотрансформационных процессов. Дело в том, что до сих пор соответствующие американские материалы. как правило, использовались лишь в качестве иллюстраций для подтверждения общих концепций, разработанных на других, неамериканских. фактах.

1 ак как этническое самосознание прослеживается наиболее надежно по на тичию этнического самоназвания, то изучению названий и самоназваний различных слоев и групп населения острова на протяжении изучаемого периода в работе уделено самое пристальное внимание. Трансформация шшческого самосознания у населения острова прослеживается в контексте других явлений, оказывавших воздействие на самосознание, экономических политических, демографических и культурных.

Научная новизна определяется названными выше задачами работы. Данная диссертация - первая в отечественной этнографической американи-с1 ике, где на обширном материале детально прослеживается складывание нового этнического самосознания в отдельной стране. Этот материал -преимущественно первичный, т.е. извлечен из источников, относящихся к тучаемому времени. Анализ собранного материала дал возможность по-новому оценить некоторые выдвинутые прежде положения относительно этногенетических процессов в Америке.

Источниками для написания работы послужили разнообразные письменные свидетельства ХУ1-Х1Х вв. Это, прежде всего, сведения историков и впечатления путешественников - поначалу иностранцев, а позже и местных уроженцев. Важным статистическим материалом, позволяющим судить о расовой, социальной и половозрастной, а в некоторых случаях и собственно этнической структуре населения острова являются списки обитателей того или иного населенного пункта, составленные по разным причинам: сбор податей: выявление жителей, способных носить оружие; уточнение числа иностранцев в том или ином месте или количества рабов в разного рода хозяйствах и пр. Такого рода списки известны с XVI в.. а первая общеостровная перепись была проведена на Кубе в 1774 г. Важнейшим источником стали некоторые произведения художественной литературы где хорошо представлены разные слои населения острова, а также

пресса - в частности, очень показательны нашшия периодических изданий первой половины XIX вв.

Некоторые из документов были доступны в архивах, многие опубликованы - как в специальных сборниках, так и в работах исслсдователсй-предшественников.

Структура работ. Представленная к ищите работа состоит из введения. четырех глав, библиографии и списка сокращений: общий объем 27<> страниц.

Апробация работы. Некоторые выводы по теме работы были обсуждены на заседании Центра антропологии Министерства науки, технологии и окружающей среды Кубы в ноябре 1995 г., а также на конференции «Этническое и языковое самосознание», состоявшейся в Москве в декабре 1995 г. Отдельные аспекты этнической истории Кубы и истории ее культуры затрагивались диссертантом в статьях и разделах коллективных монографий; в печати находится монография «Стать кубинцем». 15 а л. По теме диссертации опубликовано 19 работ общим объемом около 35 а л. (список работ прилагается в конце автореферата)

Содержание работы

Во Введении поставлены задачи исследования, изложены имевшиеся к началу 90-х годов в зарубежной и отечественной этнографической литературе общие представления об этничности (ethnicity). этносе и этническом самосознании, дан очерк изучения этнического самосознания в отечественной этнографической американистике и еще один - о его изучении в Латинской Америке и на Кубе, кратко представлены источники.

Отправной точкой в подходе к проблеме этнического самосознания послужили труды П.И. Кушнера (Кнышева) конца 40-х-начала 50-х гг. и работы С.А. Арутюнова. В.И. Козлова, М.В. Крюкова, С.А. Токарева и Н.Н. Чебоксарова 60-80-х гг. Развернуто и детально вопросы теории этноса и образования этнического самосознания были рассмотрены в статьях и книгах Ю.В. Бромлея. Именно им была дана наиболее распространенная до недавнего времени характеристика этноса, который, по его мнению, «в самой общей форме можно определить как исторически сложившуюся совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями культуры и некоторыми соответствующими чертами психики, а также сознанием своего единства и отличия от других таких же образований» (Бромлей. 1971). В дальнейшем отечественные этнографы много внимания уделяли выявлению специфических свойств этноса, в связи с чем особенно интересным представляется вывод о том, что «специфика этноса... может складываться как специфическое сочетание (композиция) нс-

специфических или только отчасти специфических элементов» (Пименов, 1986). С другой стороны, размышления о сути этнического и обнаруженные трудности выявления такой сути повели, вероятно, к тому, что стали высказываться сомнения в объективном существовании этносов (В.А. Тишков, 1992 и др.).

Внимание отечественных этнографов к этническому самосознанию имеет параллель у западных исследователей в интересе к ethnicity и ethnic identity. В длительной истории формирования этих терминов можно проследить несколько линий: интерес философов к самосознанию, национально-освободительные движения первой половины XIX в.; интерес психологов к коллективному сознанию.

С середины XIX в. под воздействием французской революции 1848 г. и освободительной борьбы в ряде европейских стран против иностранного засилья кристаллизовывались понятия «нация» и «национальность», складывался так называемый принцип национальностей международного права. предусматривавший право народов самим решать свою судьбу. В его осмыслении участвовали политики, ученые, литераторы и философы. В 6070-е годы в разных странах Европы печатаются книги, посвященные проблемам национальностей. «Национальность» понималась в разных европейских языках в то время и как сообщество людей, и как некое свойство, присущее нации.

О самосознании народов впервые явно речь зашла, видимо, в работах Г В Гегеля. Основоположники учения о психологии народов Лацарус и Штейнталъ считали, что «народ есть некоторая совокупность людей, которые смотрят на себя как на один народ, причисляют себя к одному народу» (Цит по: Шпет, 1927). Сами понятия, которые соответствуют русскому «национальное самосознание», сложились, вероятно, в западноевропейских языках во второй половине XIX в. Национальное самосознание не включалось в различные признаки нации, выдвигавшиеся и обосновывавшиеся западноевропейскими авторами, в том числе и такими известными как К. Каутский и О. Бауэр.

Этнографы обращаются к изучению национальностей значительно позже политиков. А. Ван Геннеп (1922) привлекал для их анализа такие элементы как история, флаг, нравы и обычаи, языковые явления, а также то, что назвал чувством национальности. А. Кробер в своей «Антропологии», вышедшей в 1923 г.. провел такое различие между «нацией» (nation) и «национальностью» (nationality): нация - население (people) под одним правительством; национальность - население общего происхождения, традиции и языка. Национальность - «по существу - чувство отличия или единства, ощущение границы .между своей группой (т-group) и теми, кто

вне ее (out-group)». В силу этого Кробер считал национальность явлением субъективным, в отличие от языка и культуры. Именно с национальностью, а не с нацией, с этническими, а не политическими группами, прежде всего и имеет дело антропология, полагал Кробер (Kroeber. 1948: 226-228)

В 1950-е гг. в западноевропейской литературе, связанной с изучением различных аспектов деятельности человека, входит в оборот слово identity. объясняют это влиянием работ американскою психолога Э. Эриксона Термин имел весьма широкий спектр содержания (Эриксон. 1994). включая и отождествление человека с группой людей. Видимо, не без его воздействия этнографы обратили внимание на одну из форм identity, ethnic identity (что соответствует на русском «этническому самосознанию»), В 60-е гг. в англоязычную этнографическую литературу входит и слово ethnic ity (само слово известно с XVIII в), в которое вкладывался очень разнообразный смысл. По составу рубрик литературы в International Bibliography оГ Social and Cultural Anthropology прослеживается смещение исследовательских интересов в 60-80-е гг. от характера народов и их психологии к самосознанию сообществ людей, а также вытеснение терминов, образованных от слова nation, терминами, содержащими слово ethnic. При этом работы по ethnic identity, а позже и ethnic consciousness (этническое сознание) включались в раздел "Ethnicity».

С тех пор за рубежом вышла масса литературы, в которой рассматривалась ethnicity. В 80-е годы термин получил объяснение в этнографических словарях. Так, в «Словаре антропологии Макмиллана» 1986 г. говорилось. что изучение ethnicity не может быть отделено от изучения self-identity. В свою очередь, ethnic identity определялась как идентификация себя с этнической группой. К 1980-м гг. определился «центральный мотив» исследований ethnicity - спор между «примордиалистами», то есть теми, кто считал ethnicity «предписанным (ascriptive). генетически самопродлевающимся способом социальных отношений», и «инструменталистами» или «сшуационистами», - теми, кто объяснял проявления ethnicity складывающимися обстоятельствами (Casino. 1985),

Уже с 60-х гг. нашего века в североамериканской литературе высказывались сомнения в объективной реальности этнических сообществ: при этом они назывались умозрительными конструктами (Шилз. 1972). Более известной эта идея стала после опубликования в 1983 г. книги Б. Андерсона «Воображаемые общности: размышления о происхождении и распространении национализма».

России западные идеи достигали достаточно быстро. Так. в 30-е i оды XIX в. Чаадаев уже рассуждал о «национальном сознании народов». Видимо, у славянофилов появился термин «народное самосознание». Термин

«национальное самосознание» в 90-е гг прошлого века уже в ходу у этнографов. однако, в набор признаков нации, четко определенный Сталиным в 1913 г.. национальное самосознание не попало. Самосознание в круг при-жаков общности людей (конкретно - народности) в русскоязычной литера-гуре стало вводиться историками, с 40-х гг. нашего века - при этом оно было названо «национальным» по традиции (В.В. Мавродин).

Впервые отождествление себя человеком или группой людей с той или иной этнической общностью было названо в конце 1940-х гг. «этническим самосознанием» П.И. Кушнером (Кнышевым); при этом оно понималось (вместе с языком) как важный этнический определитель. А с 60-х гг. термин «этническое самосознание» прочно внедряется в лексикон отечественных этнографов благодаря работам Н.Н. Чебоксарова, С.А. Токарева. А.Г. Агаева и многих других авторов. Во второй половине 60-х гг. внимание исследователей привлекла структура этнического самосознания; последнее было расчленено на несколько компонентов: помимо осознания принадлежности к группе - этноцентризм, этнический стереотип, этнические симпатии и антипатии ( Г.В. Шелепов). В.И. Козлов заметил, что сознание принадлежности людей к определенному народу проявляется в употреблении ими единого названия народа, и связал, таким образом, этнические самосознание и самоназвание. Б.Ф. ГХоршнев указал на важность конструирования «мы» в сопоставлении «мы» с «они» и в их противопоставлении. последнее, в свою очередь, выводилось из наличия рубежа между этническими общностями.

В середине 70-х гг. было предположено, что компоненты этнического самосознания на субъективном уровне отражали объективно существующие признаки этноса и этноформирующие факторы. Высказавший это положение М.В. Крюков пришел к выводу, что в процессе развития этноса меняется как соотношение компонентов этнического самосознания, так и содержание некоторых из них (Крюков. 1976).

Со второй половины 70-х годов теоретические рассуждения об этническом самосознании начинают подкрепляться серьезными исследованиями по этнической истории отдельных стран: выходят работы по этнической истории Китая. Кореи, славянских и других стран Европы. Проблемами самосознания этнических общностей нашей страны стали заниматься этно-социологи (Ю.В. Арутюнян. Л.М. Дробижева, Г.У. Солдатова и др.).

В последние годы внимание отечественных исследователей, занимающихся проблемами этноса, привлекло понятие "этничность". Многообразие его содержания в западной литературе (в форме ethnicity) было суммировано Ю.В. Бромлеем: как "характер или качество этнической группы" (предлагалось переводить словом "этничность"), как "этническая единица"

(русского эквивалента предложено не было) (Бромлей. 1983). М.В. Крюковым этничность была названа "проявлением самоидентификации социальной группы» (Крюков, 1989а). С. К. Рощин (1994) пришел к выводу что этничность - это естественная необходимость для людей жить и сущсст во-вать вместе в форме тех или иных сообществ. По сходному мнению С.В Чешко, "если «очистить» этничность от всех сопутствующих ей переменчивых факторов, внешних атрибутов, ситуативных проявлений, то она обнаружит себя как недетерминированный никакими материальными причи нами социальный инстинкт - инстинкт коллективности". Этничность этому исследователю представляется "своего рода доопытным и более того, вне-опытным принципом организации человечества" (1994). Свое видение вопросов, связанных с изучением этничности. высказал В.А. Тишков. Гру пповая этническая идентичность, по его мнению - операция социального конструирования воображаемых общностей. В.А. Тишков утверждает, чго «этническая идентичность или принадлежность к этносу есть произвольно (но не обязательно свободно) выбранная или предписанная извне одна из иерархических субстанций, зависящих от того, что в данный момент считается этносом (народом), национальностью, нацией...». Он полагает также, что «вместо возрождения, формирования, перехода, исчезновения этносов имеет место совсем другой процесс - это путешествие индивидуальной/коллективной идентичности по набору доступных в данный момент культурных конфигураций или систем...». Важное место в его понимании этничности играет положение о се намеренном конструировании элитами -«этническая идентичность - это не только постоянно меняющиеся представления о том, что есть группа, но это всегда есть контроль за данным представлением» (Тишков, 1997). Подробно изучение проблем этничности в разных этнографических школах недавно проанализировал Н.Г Скворцов (1996).

С исследованием проблем этнического самосознания в нашей стране тесно связано изучение этнических самоназваний (В.А. Никонов. Ю В. Бромлей и др.).

В отечественную этнографическую американистику термин «этническое самосознание» вошел с начала 70-х гг. Общей слабостью наших работ по этнической истории разных регионов и отдельных стран Америки (в особенности. пожалуй. Латинской) являлось использование концептуального аппарата, разработанного на материалах других материков, без его критического осмысления, а также то, что факты по этнической истории брались, как правило, не из первоисточников, а из опубликованной исследовательской литературы.

В самих странах Латинской Америки, в том числе и на Кубе, собственно этническое самосознание до недавнего времени не было предметом специальных исследований, хотя проблема соотнесения отдельных людей и групп с более широкими общностями возникала постоянно. Рассматривалась она, как правило, с помощью понятия identidad nacional, что с некоторой долей приближенности можно перевести как «национальное самосознание».

На Кубе среди исследователей, занимавшихся вопросами происхождения кубинского народа и его культуры, на первом месте стоит Ф. Ортис. который еще в конце 30-х гг. утверждал, что, для того, чтобы быть кубинцем. главным условием должно быть осознание человеком того, что он -кубинец, и желание быть им. Кубинским исследователям того времени был известен термин «социальное самосознание» (autoconciencia social), но пользовались они им очень редко, обходясь словами cubanidad и cubam'a. После революции 1959 г. проблемой происхождения кубинского народа или кубинской нации занимались историки С. Агирре. К. Чаин, X. Ибар-ра. географ А. Нуньес Хименес и др.. однако проблему формирования кубинского самосознания как этнического они не рассматривали. В свою очередь, нынешние кубинские этнографы лишь сравнительно недавно обратились к изучению этнической истории Кубы; среди них можно назвать Р. Лопеса Вальдеса и Х.Х. Гуанче Переса. Последний при изучении проблем формирования кубинского самосознания опирался на идеи советских этнографов.

Первая глава «Куба XV1-XV1I вв.» состоит из двух параграфов. Первый из них - «Население острова во время конкисты и колонизации». До появления на острове испанцев он был заселен преимущественно аравакоя-шчными земледельцами, концентрировавшимися в восточной и центральной частях острова; запад занимали охотники, рыболовы и собиратели, языковая принадлежность которых не установлена. По подсчетам кубинских демографов, все население острова к концу ХУ в. могло насчитывать немногим более 100 тыс. человек.

Испанцы высадились на остров для его завоевания в конце 1510 или начале 1511 г. На протяжении нескольких лет в разных частях острова было основано семь испанских поселений. Поселенцы получали участки для городской усадьбы и земли для возделывания и разведения скота. Основной рабочей силой поначалу являлись аборигены - помимо сельского хозяйства их труд эксплу атировался при транспортировке грузов и на добыче «илота. В 20-30-е гг. аборигены предпринимали попытки борьбы с завоева-|елями, но были разбиты. В 1542 г аборигены Кубы (как Пуэрто-Рико и

Гаити) были провозглашены свободными, к пому времени на острове и\ оставалось несколько тысяч.

Большая часть европейских пришельцев на Кубу, как и в целом в Америку. была из южных областей Испании, прежде всего из Андалузии - о! 30 до 37% , немногим меньше - из Старой и Новой Кастилии. В отличие от английских владений, въезд иностранцев во владения испанских королей в Америке был сильно ограничен; однако в разные периоды на Кубу попадали португальцы, французы и немцы.

Довольно рано на Кубе оказались невольники-негры. Их число стало расти по мере исчезновения коренных обитателей и по мере роста потребности в рабочей силе. В Гаване эта потребность была вызвана развертыванием строительных работ, а в сельской местности - развитием, хотя и медленным. земледелия. В городах Кубы формировался слой свободного не! -рктянского и мулатского населения, в некоторых городах из свободных негров и мулатов создавались ополчения для защиты от внешних нападений. Свободные негры и мулаты были, по преимуществу, ремесленниками; они были лишены многих прав белых граждан - избирать и быть избранными в местные органы самоуправления, занимать должности в королевской администрации, носить оружие, заниматься некоторыми ремеслами и т.д.

К концу XVII в. на острове было всего около 50 тыс. человек, из ни\ треть проживала в Гаване и ее окрестностях. Потомки аборигенов, пришельцы из Испании, выходцы из Африки и их потомки, а также все увеличивающееся смешанное население образовывали пеструю этнорасовую мозаику.

Во втором параграфе рассмотрены факторы трансформаций прежних самоидентификаций. Испанские правители не проводили строгую сегрегацию в расселении разных этнических и расовых групп населения колоний в Америке, хотя иногда пыталось изолировать индейцев. Данные по некоторым поселениям Кубы говорят о том. что там совместно проживали выходцы из Испании и их потомки, я также индейцы и негры; их соотношение в разных местах было различным, но почти везде в городах преобладало т.н. белое население.

Важным условием и фактором образования новых самоидентификаций оказалась территориальная удаленность острова от метрополии: связь между ними была затруднена в силу протяженности коммуникаций и из-за нападений пиратов соперничавших держав. Ненадежны были и связи между отдельными частями острова, поэтому обитатели отдельных городов и прилежавших к ним местностей вынуждены были полагаться только на свои силы Другим решающим фактором сшло появление интересов фо-

женцев отдельных областей острова, отличных как от интересов метрополии. так и интересов обитателей столицы колонии. Противоречия интересов метрополии и колонии (в целом или отдельных ее районов) наиболее сильно проявлялось в сфере экономики, что нашло выражение в развитии контрабандной торговли. Кроме того, местные уроженцы, независимо от цвета кожи, были ущемлены в некоторых правах по сравнению с уроженцами метрополии - в частности, не могли служить в местных гарнизонах. Противостояния экономического и социального порядка находили выражение в оппозиции местных уроженцев и испанских властей.

Испанская миграция в Америку была по преимуществу мужской. Поэтому мужчины в начальный период колонизации острова вступали в официальный брак или сожительствовали с местными, индейскими женщинами. Сложившаяся в начале колонизации прослойка метисов со временем растворилась - как из-за малочисленности индейцев, так и в силу ставшего более актуальным противостояния «белых» и «негров». Для обозначения местного смешанного населения, помимо слова «метис», употреблялись и термины, указывавшие на местное уроженство - natural, de la tierra и др. В отличие от метисов, число мулатов (как правило, потомков от мужчин-белых и женщин-негритянок) постоянно росло. Появление смешанного в расовом отношении населения должно было сказываться на трансформации самоидентификаций. Если при смешении разных этнических групп одного расового происхождения потомок мог быть отнесен или мог отнести себя к группе одного из родителей, то при смешении людей разных рас потомки отличались от обоих родителей - это было нечто новое, не идентифицируемое с прежним. Однако это новое явление было свойственно не только Кубе, а характерно для других областей Америки, да и многих регионов Старого Света.

В этот период уже выявилось активное взаимопроникновение элементов культуры социально разделенных слоев: в сфере музыки и танца - между африканцами и их потомками, с одной стороны, и европейцами, с другой; в язык завоевателей с усвоением местных элементов культуры вошло много слов индейского происхождения.

Об этническом самосознании обитателей острова XVI-XVII вв. приходится судить по весьма скудным сведениям. Население испанского происхождения на первых порах называло себя и было называемо «испанцами»; значительно реже источники отражают региональное испанское происхождение. Это слово, будучи политонимом. указывало, тем не менее, на четко осознаваемую границу между людьми, обозначенными этим словом, и другими обитателями острова. «Испанская» самоидентификация опиралась на государственную, религиозную и яшковую общность. В то же время

она ослаблялась рядом факторов, в особенности местом рождения и различиями в интересах уроженцев колонии и метрополии.

Со временем синонимом к испанца» становится «белый», появление этого слова свидетельствует о том. что первоначальная оппозиция «испанец/индеец» стала вытесняться другой, «белый/негр». Для обозначения местных уроженцев стали служить термины «дети испанцев», «люди этой земли». С аборигенов на дру гие слои населения переносится слово natural. Синонимом ему служило слово «креол» (criollo), также значившее «уроженец»; им называли всех местных уроженцев, кроме индейцев Появляются определения уроженцев острова, образованные от названий континента - indiano и americano. Это все слова, употреблявшиеся и в других частях Америки. Не было еще особенного слова для обозначения уроженцев острова или его отдельных частей Однако с середины XVI в известно слово на латыни в форме прилагательного, образованного от слова Куба -«кубинский» (cubensis) для названия епископа Кубы, не уроженца острова

Немногочисленные потомки аборигенов продолжали называться «индейцами». Рабы, привезенные из Африки, также малочисленные поначалу. должны были сохранять свои этнические или территориальные представления и классификации, хотя для остальных обитателей острова они становились «неграми»; «неграми» оставались и свободные чернокожие

При внимательном знакомстве с источниками создается впечатление, что собственно этническая (на взгляд современного исследователя) классификация не была существенной для обитателей острова того времени. Показателями разделения людей на понятные для восприятия сообщества служили цвет кожи, принадлежность к тому или иному государству, место рождения.

В XVI-XV1I вв. на Кубе не было специфического, не только единого для всего острова , но и для более ограниченной территории названия населения, что говорит об отсутствии на острове какого-то нового этнического образования. В то же время, по крайней мере у части населения, наметилось определенное отчуждение от метрополии.

Вторая глава - «Формирование региональных самосознаний XVIII век». В первом параграфе «Развитие хозяйства, политические события и демографические показатели» представлены изменения в экономике, что заметно отразились к концу века на культуре острова, а также способствовали обострению расовых и этнических противоречий и сказались на формировании сильного местного самосознания. Закладка в Гаване судоверфи, а также постройка других военных и гражданских сооружений привели в этом городе к росл числа ремесленников и людей, занятых в обслуживании.

В 1762 г. Испания вступила в Семилетнюю войну на стороне Франции против Великобритании, в том же году английские войска взяли Гавану. Оккупация Гаваны англичанами, длившаяся несколько месяцев, открыла этот город внешней торговле; значительно увеличился приток рабов. По возвращении Гаваны испанцам город вновь стал расти и укрепляться. Но к концу 70-х гг. на острове наметился экономический кризис. В 1778 г. решением Карла Ш была отменена монополия Кадиса и Севильи на торговлю с колониями, и Куба получила возможность торговать с 13 портами Испании. Поскольку Испания стала на сторону английских колоний в Северной Америке, боровшихся за независимость, расширилась торговля обитателей Кубы с североамериканскими штатами.

Военные неудачи Испании в бО-е гг. заставили ее правительство перестроить защиту колоний. Главную роль теперь должны были играть вооруженные формирования местных ополченцев. Таким образом, защита острова окончательно становилась делом ее обитателей, что должно было еще больше отделять их от метрополии. Кроме того, сохранялось привлечение в ополченцы свободных негров и мулатов, для которых эта служба открывала одну из немногих возможностей продвинуться вверх по социальной лестнице.

В середине XVIII в. на острове проживало около 120 тыс. жителей, из них в Гаване - 50 тыс. В 1774 г. на Кубе проводится первая перепись населения - было зарегистрировано более 170 тыс. человек, из них мужчин -почти 100 тыс. «Белых» насчитали более 95 тыс. (54.5 тыс. мужчин и 41 тыс. женщин), свободных негров - 11,6 тыс. (6 т. и 5,6 т.), свободных мулатов - 19 тыс. (10 т. и 9 т.). рабов-негров - 38.6 тыс.(25,2 т. и 13,4 т.). Перепись 1792 г. показала увеличение населения до 272.3 тыс., но большинство его все еще составляли «белые» - 153,5 тыс. (более 56%). С конца века на Кубу переселялись беженцы с Гаити, несколько десятков тысяч.

Второй параграф - «Некоторые явления культуры». Изменения во всех областях культуры, имевшие место на протяжении XVIII в.. затронули широкие слои населения. Наиболее значительным было, пожалуй, сужение сферы влияния культуры, связанной с церковью, хотя позиции самой церкви все еще были сильны. На протяжении века наблюдалась заметная либерализация нравов, что для некоторых современников представлялось их падением. Снижение роли церкви в культуре можно рассматривать как свидетельство ослабления одного из институтов метрополии и еще одну предпосылку расхождения самосознания уроженцев колонии и метрополии

Важным средством расширения кругозора обитателей острова (пусть пока их небольшой части) стало приобщение к печатному слову, а также

увеличивавшееся, хотя и очень медленно число образовательных у чреждений В школах при некоторых монастырях совместно обучались дети разного социального происхождения. Образование находилось, в основном. в руках католических орденов, но появлялись и начальные школы светского направления, во главе которых нередко стояли женщины, му латки или негритянки. Объем обучения в таких школах был весьма разнородным (в некоторых учили только читать) В 1728 г. в Гаване был открыт университет. Большое значение в воспитании образованной молодежи сыграла семинария Сан-Карлоса-и-Сан-Амбросио. созданная на базе бывшей иезуитской школы в 1773 г.

Во второй половине XVIII в. и особенно к его концу в жизни столицы важным фактором культуры становится печать которая не только отражала умонастроения общества, но и формировала их. Побудительным мотивом внедрения светской печати на острове были хозяйственные и управленческие нужды. Первые попытки издания газеты в Гаване относятся т 60-м годам.

Поэзия того времени имела подражательный характер, в стихах еше не содержалось собственно кубинской тематики Первый театр в Гаване открылся в 1776 г.. театральные постановки были испанскими, время местных персонажей еще не пришло. Однако интерес к собственной истории, как отдельных городов (особенно столицы), так и острова в целом, обозначился отчетливо

Что касается трансформации культуры народных слоев, то музыковеды считают, что в XVIII веке уже проявились различия между сельской и городской народной музыкой. В городской музыкальной культуре, связанной с танцем, были уже заметны африканские элементы; в сельской же местности среди белого населения преобладали андалузские. По мнению А. Кар-пентьера, со второй половины века на Кубе происходит разделение мушки народной и музыки профессиональной. В музыкальной сфере к концу века наблюдается тенденция, которая стала преобладать в следующем столетии, когда большую часть профессиональных музыкантов стали составлять негры.

Третий параграф - «Расовая, этническая и социальная раздробленность населения острова». Население острова разделялось в XVIII в. на слои и группы, обозначавшиеся несколькими, нередко взаимозаменяемыми, терминами: «каста», «состояние», «качество», «класс», «нация». Основная разделительная линия проходила между «испанцами» (или «белыми»), с одной стороны, и «мулатами» и «нефами», с дру гой.

Потомки коренных обитателей, называвшиеся «индейцами» или «уроженцами» (па1ит1е.\). были немногочисленны, большая их часть про-

живала на востоке острова, некоторое число • в Гуанабакоа под Гаваной. Официальная точка зрения состояла в том. что на Кубе вообще не осталось индейцев, а те люди, что таковыми себя называют, не являются ими. так как они смешанного происхождения. В опубликованных материалах первой переписи нет графы «индейцы». Однако в сохранившихся опросных листах того времени названы индейцы в нескольких поселениях на востоке острова и в прилегающий сельской местности. Так, в 1775 г. в Сан-Луис-дель-Каней большую часть населения. 528 человек, составляли «индейцы»; в то же время там было всего 18 свободных мулатов, один свободный негр и два негра-раба. В сельском районе Эль-Канея индейцев было 260 человек. рабов - 203, свободных негров - 90, свободных мулатов - 40, один мулат-раб. В пуэбло Хигуани проживало 779 индейцев, в районе - 463; других категорий населения - значительно меньше.

Выходцы из Европы и их потомки, «белые», не были едины в социальном положении. Как и прежде, самые высокие должности в колониальной администрации занимали лица, присланные из Испании; исключения из правил были очень редки. То же явление имело место в церковной иерархии. Однако в XVIII в. уроженцы острова-потомки испанцев получили право (в ограниченном числе) поступать на регулярную военную службу.

Т.н. цветные острова также не были едины в социальном отношении; негры и мулаты, рабы и свободные, местные уроженцы и недавно приве-¡енные из Африки, богатые и бедные и т.д

Доля иностранцев в населении Кубы в целом была в тот период невелика. более всего их было в портовых городах, особенно в Гаване.

Этническая дробность населения острова увеличивалась за счет растущего числа рабов из Африки. Этническая и расовая разнородность населения была свойственна, хотя и в разной мере, каждому населенному пункту, почти каждому хозяйству; нередко она наблюдалась в пределах одной семьи.

Противоречия интересов разных групп «белого» населения разрешались. за некоторыми исключениями (бунты табаководов в 1717 и 1723 гг.), мирным путем. Напряженность отношений межцу рабами и остальным обществом, а позже между «белыми» и «цветными» возрастала по мере интенсификации работорговли.

Пространственная разобщенность отдельных частей острова ослабилась на протяжении XVIII в.. но все еще была велика. Только в 1756 г. открылась регулярная курьерская связь между Гаваной и Сантьяго-де-Куба, путь между городами в сухой сезон занимал две недели. Хозяйственному единству острова мешало отсутствие надежных путей сообщения. Связь между населенными пунктами осуществлялась каботажными судами. Региональ

ные интересы, усиленные относительной географической изолированностью каждого из крупных населенных пунктов, наиболее ярко прослеживаются по контрабандной торговле. Эта торговля велась с иностранными судами, подходившими к берегам Кубы: в некоторых случаях небольшие кубинские суда отправлялись в колонии дру гих государств. Контрабандная торговля создала систему дорог и троп к побережью, преимущественно в поперечном к оси острова направлении и не способствовала развитию общеостровных отношений. Лишь в некоторых регионах острова с начала века улучшаются дороги - между Гаваной и южным портом Батабано, а гакже между Сантьяго-де-Куба и Баямо.

Четвертый параграф - «Тенденции к преодолению разделенности населения и формирование новых самоидентификаций». Границы между разными социальными категориями населения преодолевались, хотя и не снимались, разными способами. Один из них - брачные и внебрачные связи между лицами разного расового происхождения, приводившие к появлению смешанного населения. В 1775 г. из 170 тыс. жителей острова му латов насчитывалось почти 25 тыс. или около 14.7 %: смешанное европей-ско-индейское население переписью не фиксировалось. Брачные связи нарушали и этническую разнородность внутри категории негров. Существенным объединительных» моментом для населения острова должна была стать общая борьба с внешними врагами. В частности, в военных действиях против англичан на западе и востоке острова принимали участие не только военные формирования и милицейские ополчения, но и образованные по случаю отряды, в которые входили люди «всех цветов и классов», по выражению того времени. Важным объединительным фактором для всего населения был общий язык - кастильский (или испанский). Да и осознание некоторой пространственной островной общности было в наличии. Общими у местных уроженцев, по крайней мере, в противостоянии уроженцам метрополии, должны были быть и экономические интересы.

Усиливавшееся расхождение интересов обитателей испанских колоний и властей метрополии с середины века приняло форму обсуждения различий между людьми, родившимися в Америке и Европе, которое отразилось. в частности, на страницах гаванской газеты «Papel Periódico». Существенно то. что в этой полемике обитатели Америки, потомки завоевателей впервые стали размышлять о себе, своей природе и своем характере

В изучаемый период происходит дальнейшая трансформация названий и самоназваний обитателей острова С лово vecino стало обозначать местного жителя того или иного населенного пункта независимо от социального статуса По отношению к потомкам испанцев употреблялось выражение «дети острова» (hijos de la isla) и иног да «осгровитяне» (isleños) Продол-

жало употребляться и выражение «уроженцы острова» {naturales de la isla). Применение тою или иного названия жителей осгрова зависело от контекста - от того, в паре с какими другими или среди каких других обо-шачений оно находилось. Если аборигены острова названы naturales, то завоеватели острова определены как europeos или castellanos. Белые жители острова могут быть названы españoles, если они упомянуты с местными нефами, обозначенными как criollo: нередко europeo выступал антонимом natural.

К началу 60-х гг. более четким становится отделение местных потомков испанцев от обитателей и уроженцев метрополии. Слово criollo, в отличие от предыдущего периода, все чаще начинает использоваться как эндоним. Субстантивируется прилагательное americanos, превратившись в существительное для обозначения уроженцев Америки; вассалы испанской короны делятся на «испанцев» и «американцев». Возникает переходный термин español americano (американский испанец), свидетельствующий о сложной идентификации - потомок испанцев в Америке остается в рамках испанского самосознания, одновременно выделяясь из него. Слово «испанцы» также продолжает употребляться уроженцами Кубы в качестве эндонима.

На протяжении XVIII в. формируются специфические названия уроженцев определенных мест острова.

Слово cúbense зафиксировано на латыни в форме прилагательного - для обозначения всего острова и его растений. Для названия отдельных людей Кубы (высших церковных чинов) употреблялось на латыни слово cubano, взятое, возможно, из разговорного языка. К концу века слово, производное от названия острова, но уже на испанском языке и в форме существительного. применялось относительно группы людей, как экзоним и как эндоним - словом cubanos были названы обитатели губернаторства Сантьяго-де-Куба. Вероятно, с середины века начинает активно применяться слово habanero (гаванский, гаванец) - в качестве эндонима и как синоним слов criollo и natural. Более того, у кубинского историка Аррате «гаванцы» предстают как люди с положительными качествами; и эти качества историк находил не только у потомков испанцев, но и у нефов и мулатов, родившихся в Гаване.

К концу века интенсифицируется использование слов «родина» (patria) и «страна» (país). При этом термин «родина» соотносится, вне всякого сомнения. не со всем островом, а с его определенной частью.

В последней трети века, когда остров стал более открыт внешнему миру. его экономика, питаемая трудом рабов, и культу ра стали развиваться более динамично. Именно в это время заметно трансформируются фуппо-

' lo

вые самоидентификаиии местного населения «Индейская» сохранилась \ малого числа людей Прежняя самоиденгификаиия представителей различных африканских групп со временем чере» потомков, как правило, утрачивалась, сохраняясь лишь в некоторые случаях Растущее ос о шание противоречий уроженцев Америки и уроженцев метрополии стало выражаться в назывании первых «американцами'- Местное население еше не имело общеостровной самоидентификашш Жители отдельных обласк-и острова стали получать названия по наименованию главного населенною пункта: слово «родина» также соотносилось лишь с частью острова Таким обраюм. при отсутствии обшей островной самоидентификации жителе! просматривается несколько более узких, которые можно назвать рсч канальными. Эти самоидентификации едва ли можно считать этническими -по крайней мере, население той или иной области острова не мыслилось, как можно судить по источникам, особым народом.

Третья глава - «Становление кубинского этнического самосознания XIX в.». Параграф I - «Хозяйство, политические события». В 80-90-е годы предыдущего столетия испанская корона предоставила ряд льгот на вво< рабов - для развития прибыльного в то время проигаодсгва сахара То п,к. в 1791-92 гг. на остров было ввезено около 17 тыс рабов. Развитию сахар ной промышленности на Кубе способствовали восстания рабов и граждан ские войны на соседнем о. Гаити, где в ре ¡\ льтаге этих событий искома цветущая колония Франции Сан - Доминго оказалась разоренной, и на ми ровом рынке выросли цены на сахар, побочные продукты его произвола-ва. а также на другие тропические культуры. Рост плантаций под сахар на Кубе нередко осуществлялся за счет сокращения площадей, занятых под табаком. Помимо того, что Куба превращалась в мирового производителя сахара, она на несколько десятилетий стала крупным поставщиком кофе в производстве которого главную роль сыграли иммигранты с Гаити С ростом производства сахара и кофе возрос спрос на землю, что привело к дроблению прежних скотоводческих хозяйсш и превращению их в земледельческие. Особенно быстрыми темпами развивалось производство слха ра в центре страны, в Матансас и Сьенфуэгос. Именно на сахарных план тациях и связанных с ними заводах по производству сахара, а также ни плантациях кофе, было занято наибольшее число рабов. Требовались ксч новые и новые рабочие руки - в начале века значительно увеличился приток рабов из Африки. Однако экономическую положение острова не бы.к-стабильным, завися от внешнеполитических событий, главным ш которые стала война Испании против Наполеона. На Кубе она отразилась в гонсми ях на французов, в силу чего тысячи и.ммш рантов покинули остров Про изводство кофе стало приходить в упадок с конца 2()-ч тт ; сокращалась

табачная продукция. Объемы производства сахара возросли с введением железной дороги в 1837 г., облегчившей транспортировку грузов, и паровых машин на сахарных заводах.

Сказывались на жизни острова и бурные политические события в Испании - принятие Конституции в 1812 г.. реставрация монархии, новое обращение к конституционализму и новое его отрицание (1823). Кубу начинают потрясать политические заговоры, в которых принимают участие представители разных социальных и расовых слоев. В то же время начинают формироваться движения в среде негров за захват власти и освобождение рабов (X. Апонте в 1812 г.).

Испания на словах признавала необходимость отмены работорговли, но эффективность труда рабов все еще делала его неизбежным элементом экономики острова. После формального ограничения работорговли (с 1817 г.) на Кубу рабов привозили «контрабандно», с негласного дозволения властей. В то же время страх перед восстаниями рабов заставлял местную администрацию и некоторых землевладельцев рассматривать возможности увеличения иммиграции из Европы. Однако попытки законтрактовать наемных работников из Каталонии, Галисии и Канарских островов окончились неудачей.

Важным этапом в политической истории Кубы считается 1837 г.. когда испанские законодатели приняли решение управлять колониальными владениями (помимо Кубы это были Пуэрто-Рико и Филиппины) особыми законами. По мнению многих современников, такое решение значительно усилило на острове стремление к независимости. Часть кубинских землевладельцев и сахаропроизводителей, прежде заинтересованных в том, чтобы Куба оставалась испанской, стала искать новые пути политических решений своих экономических задач (прежде всего, сохранение рабовладения). Формируются два направления политической ориентации - реформистское, связывавшее будущее Кубы с Испанией, и аннексионистское, ориентированное на присоединение к США.

Еще одно существенное явление в жизни колонии первой половины XIX в. - усиленное формирование темнокожей буржуазии. Однако на западе острова оно значительно осложнилось в 40-е гг. процессом «Эскалеры». когда после бунтов рабов на плантациях Матансас свободные мулаты и негры этого города и Гаваны были обвинены в связях с восставшими. Более трехсот рабов умерло под пытками, несколько десятков человек было казнено, были расформированы отряды ополченцев из негров и мулатов.

В середине века кубинские аннексионисты предприняли несколько попыток поднять воору женную борьбу на острове, но потерпели неудачу. После того, как испанские кортесы объявили в 1855 г. рабовладение на Кубе

незыблемым, а также в связи с победой антирабовладельчески настроенных северян в гражданской войне США аннексионистские настроения на Кубе пошли на убыль. С этого времени основная политическая борьба на острове развертывалась между реформаторами и сторонниками освобождения от Испании самыми радикальными методами. Война за независимость длилась десять лет - с 1868 по 1878 гг. Главным ее результатом было начало освобождения рабов и то. что представители разных расовых групп и социальных слоев объединились во имя общей цели борьбы за свободу Родины; оба эти фактора имели важное значение для укрепления кубинского самосознания и расширения сферы его действия.

Параграф 2, «Демографические показатели». В росте численности населения острова иммиграция продолжала играть важную роль; особенно значителен был приток рабов из Африки - сотни тысяч людей. Негативными демографическими факторами оставались эпидемии, наиболее разрушительными из которых оказались 1833 и 1853 годов; более всего от них пострадали рабы. Между переписями 1774 и 1841 годов население увеличилось с менее 200 тыс. до более 1 млн. Заметно изменилась расовая структура - если в 1774 г. «белое» население составляло чуть более 56%. свободные негры и мулаты - 18%. а рабы почти 26%. то в 1841 г. это соот ношение было таким: 41.5%. 15.2% и 43,3%. Таким образом, число рабов стало превосходить число «белых», будучи самым большим за всю историю Кубы. Во второй половине века количество «белых» жителей острова заметно возрастало, а число мулатов и негров постепенно уменьшалось - в 1887 г. это соотношение составляло 67,6% и 32.4%. С середины века на Кубе появились иммигранты нового расового облика, новых языка и культуры в целом - с 1847 по 1874 гг. на Кубу было ввезено более 150 тыс. китайских батраков, которые должны были заменить уменьшавшихся в числе рабов.

Соотношение основных расовосоциальных компонентов населения Ку бы было неодинаковым в разных частях острова и зависело, главным образом, от господствовавшего там направления хозяйства. В районах больших плантаций сахарного тростника и кофе «белые» могли составлять 3036%. свободные негры и мулаты - 3-6%, а рабы - 58-67%; в табачных -62%, 24% и 14%, а в животноводческих - 66%. 20% и 14% соответственно. Как и прежде, мужское население преобладало над женским, особенно в категории рабов; соотношение мужчин и женщин среди ввозимых невольников составляло 4,5 к 1. Скрывавшиеся за главными категориями расово-социальной классификации населения этнические группы (разные по происхождению местных жителей, различные свободные иммигранты из Европы и Америки, невольники из Африки, батраки из Азии и Америки) бы-

1и в каждый определенный период времени и в каждом месге различными ми количеству, что по-ра»ном\ могло ска»ываться на умонастроении местных обитателей, в том числе и на осмыслении себя как жителя определенного региона и страны в целом

Параграф 3. «Культура». С конца XVIII в. на Кубе все сильнее ощущается влияние европейского Просвещения Заметную роль в этом сыграло Королевское экономическое общество дру чей страны (или Патриотическое) в Гаване, образованное в 1793 г оно издавало «Записки», основало обще-твенную библиотеку , попу ляризировало новые идеи в сфере производства, торговли и земледелия. Поскольку экономические интересы местных зем-тевладельцев и производителей сахара, табака, кофе и др. отделились от интересов испанцев на Кубе, занятых преимущественно в торговле, то и ге ягель пост ь Общества, направленная на развитие местных производств, егавила его в оппозицию метрополии.

На протяжении первой половины XIX в. формируется светская философия преобразуется начальное образование, складываегся среднее Однако школы еще и в 30-е гг. посещало немногим более одной десятой части де-геи а в начале 50-х - около трети: таково было положение в столице, в провинции дела обстояли хуже.

Начало XIX в. характеризовалось на Кубе бу рным ра гвитием прессы, чему способствовало провозглашение в Испании свободы печати в 1810 г. Периодические издания различались политическими привсрженностями. Некоторые из них. начиная с 1805 г . включали в свои названия слово си-)что. означавшее «кубинский» или «кубинец».

В театре, может быть несколько ранее, чем в других сферах культуры, стало явным присутствие местных гворцов. среди которых более других ишестно имя Ф. Коваррубиаса Начиная с 1810 г. он писал сайнете (род оперетты), подражая испанским авторам, но на местные гемы. и ставил их. 1 ероями театральных произведений Коваррубиаса раньше, чем в поэзии и прозе, стали крестьяне, батраки, возчики и др

С 20-х гг. у кубинских интеллигентов проявляются тенденции формирования собственной культуры, отличной от культуры европейской и испанской Возникает литературное движение, получившие у критиков на-шание «нативизма» Кубинский нативизм имел два направления: креолизм или гуахиризм (гуахиро - свободный сельский житель, крестьянин) и сибо-неизм (по названию одной из групп аборигенов острова доколумбова времени) Начало креолшма относят ь 1829 г . когда Д дель Монтс опублико-па 1 •< Кубинские романсы». В креолистских поэмах крестьянин предстает в ;!ншы.\ ипостасях просто пахиро вегеро (табачник), монтеро (пастух), •пьеро (юмледелец) В этих прои»ведениях кубинские природа и персо-

нажи были, как правило, представлены в испанских поэтических формах, образ гуахиро был идеализирован. Вместе с тем было очевидным намерение противопоставить кубинскую жизнь (в понимании литераторов) жиши метрополии. Сибонеизм возник несколько позднее, его основателем считается X. Форнарис. издавший в 1855 г. «Песни сибонея». Кубинские историки и литературные критики верно определили появление сибонеизма как потребность воспевать желанную свободу и возможность сделать это лишь в аллегорической форме.

На протяжении 30-40-х гг. поэзия Кубы приобретает собственного героя, белого свободного сельского жителя, действующего в типизированных ситуациях, где преобладает описание не труда, а развлечений (петушиные бои, танцы, состязания, любовные увлечения), в типизированном ландшафте (почти с обязательным присутствием пальм) и с одним и тем же музыкальным инструментом типле (небольшой пяти-струнной гитарой), называемым иногда «кубинским». Весь этот антураж обычно назван «креольским». Нередко в стихах присутствовало и слово cubano, иногда и сами стихи, описывавшие этот воображаемый мир крестьянина, назывались «кубинскими».

Со второй половины 50-х гг. появляются рассуждения о национальной, народной, кубинской поэзии. Сама поэзия обращена теперь не столько к собрату-поэту, как прежде, сколько к народу ; особенно эта тенденция заметна у М. Теурбе Толона. Можно сказать, что на Кубе сложилась поэзия, творцы которой считали ее кубинской - не только по месту происхождения, но и по затрагиваемым темам и по главному действующему лицу, называвшемуся уже иногда «кубинцем». Однако этим кубинцем у креолистов был лишь «белый». Негр и мулат не только не считались кубинцами, но и не являлись главными действующими лицами поэтических произведений -в отличие от прозаических сочинений.

В 20-40-е гг. на Кубе появляются стихотворные произведения двух мулатов из Матансас. раба Х.Ф. Мансано и свободного Г', де ла К. Вальдсса (Пласвдо). В их стихах еще не представлена негритянская или мулатская тема. Вклад Мансано и Пласидо в формирование кубинского самосознания состоял не в том. что они ввели особую тематику или ритмику стиха, а в их участии в построении общей кубинской культуры по общим канонам того времени и в том также, что они были признаны равными в мастерстве «белым» кубинским поэтам.

Поэтическое творчество более широких слоев населения первой половины века известно слабо. Среди крестьян острова была распространена стихотворная импровизация, исполнялась и испанская поэзия. Однако со временем в репертуаре сельских певцов стихи испанских классиков были

вытеснены произведениями кубински поэга Х.К. Наполеса Фахардо (Кукаламбе). Устное творчество свободных городских слоев не изучено; о том. как у них была представлена зарождавшаяся кубинская тематика, судить невозможно Что касается рабов, то в городе, в «кабильдо де насьон» (братствах африканских рабов), имелась возможность сохранения африканского по происхождению фольклора

Первые прозаические сочинения появились на Кубе в период 1838 -1840 гг. Литература того времени обычно называется косгумбристской (от испанского costumbre - обычай), так как жизнь различных слоев общества была представлена в ней иногда очень детально. Наиболее примечательным в прозе Кубы того времени было то, что главным героем некоторых сочинений являлся мулат или негр, в том числе и раб; при этом книги назывались именами этих персонажей - «Сесилия Вальдес» С. Вильяверде. «Саб» X. Гомес де Авельянеда. «Франсиско» А. Суареса Ромеро. Эти произведения. как и некоторые другие, заставляли читателя, вслед за самими авторами, глубже осмысливать проблемы своего общества.

В музыкальной сфере примечателен конец 30-х гг.. когда один из кубинских музыкантов М. Саумель Робредо задумал написать оперу на кубинскую тему : действие ее должно было проходить в конце XVI в.. а одним из героев должен был стать индеец. По совету друзей Саумель отказался от замысла, но сам факт намерения важен как свидетельство попытки самоутверждения в сфере культуры, новой еще для обитателей Кубы. Саумель. кроме того, явился одним из творцов местной танцевальной музыки.

Су щественным фактором в придании своеобразия танцевальной и песенной музыке в городах стали музыканты-негры. Они исполняли песни, играли на испанских музыкальных инструментах и танцевали испанский сапатео, а также преподавали, в том числе и «белым», музыку и танцы. Они были исполнителями в оркестрах гастролировавших на Кубе иностранных компаний, играли в церквях и на праздниках, устраиваемых владельцами плантаций. Но негр и му лат были не просто исполнителями музыки (музыкантами и дирижерами), будь она классическая европейская, народная испанская или какая-то другая. Они становились творцами той му зыки, что стала считаться «креольской» и. позже, «кубинской».

В сельской местности музыка крестьян оставалась преимущественно испанской. Музыка сельских свободных негров и мулатов того времени изучена плохо, но известно, что заметное место в ней занимали ударные инструменты. Среди рабов на плантациях африканские традиции могли поддерживаться в какой-то мере постоянным притоком новых невольников.

и

Если рассматривать культуру Кубы этого времени в целом, то наиболее важным результатом ее развития можно считать то. что. очевидно, с середины XIX в. некоторые интеллигенты начинают замечать особенности местной культуры и что эти особенности начинают определяться как кубинские.

Параграф 4 - «Факторы разрозненности населения острова» Как и прежде, основная классификация жителей острова проводилась с учетом цвета кожи человека и его гражданской свободы. В опросных листах и опубликованных переписях порядок граф почти стандартен: «белые», «свободные мулаты», «мулаты-рабы», «свободные негры», «негры-рабы». Иногда после «свободных мулатов» идут «свободные негры», а затем -«мулаты-рабы» и «негры-рабы», как будто общество окончательно не решило, кого ставить выше, свободного негра или мулата-раба. Со временем в переписях населения появилась графа «азиаты», куда заносились выходцы из Китая и их потомки. «Индейцы», упоминание о которых было изъято из официальной статистики, все еще обитали на востоке острова.

Названные категории были достаточно разнородны в социальном отношении, в особенности «белые», что со всей наглядностью отразилось в устройстве городского кладбища в столице. Но наиболее явственно социальные противоречия на острове просматривались по двум ра ¡граничи-тельным линиям - одна разделяла «белых» и «цветных» (в особенности свободных и рабов), а другая - «местных» и «испанцев». Если первое противоречие мешало сложению единства островного населения, ю второе ему способствовало.

Борьба рабов за свободу, вместе с движением свободных негров и му -латов за расширение своих прав являлись важными факторами разобщения населения острова. С конца XVIII в. значительно возросло число побегов рабов и создание лагерей беглецов (паленке) - так в юрисдикции Гаваны только с конца XVIII в. по 1815 г. были зарегистрированы сведения о поимке почти 15 тыс. беглых рабов. Открытые выступления рабов в виде бунтов имели место в разных местах Кубы вплоть до 40-х гг. Большую опасность колониальному порядку на Кубе представляла борьба свободных негров и мулатов за свои права. Страх за свою судьбу у рабовладельцев и в других слоях белого населения и их враждебность по отношению к неграм отражены многими документами эпохи Историки литературы отметили, что после 1844 г. («Эскалера») в кубинской прессе исчезли благожелательные упоминания рабов, а негр перестал быть темой литературы.

Этническая разрозненность рабов, привозимых из Африки, и п\ потомков поддерживалась в некоторых крупных городах таким институтом как «кабильдо де насьон» и его разновидностью, обществами «абакла». Ка

бильдо Л' насьон и общества аоак\а не только противопоставляли одни группы юродских негров другим, но и негров в целом другим обитателям, так как \ «белых» жителей постоянно возникали подозрения (нередко обоснованные) в связях членов этих общин с противниками режима. В сельской местности, где не было ни кабильдо де насьон. ни общин абакуа. этническая дробность рабов поддерживалась постоянным обновлением их контингента .

Помимо раздробленности расовой, этнической и сословной в XIX в. сохранялась какое-то время пространственная разобщенность населения острова. Кроме того, на протяжении первой половины XIX в. наметились и некоторые региональные различия в культуре. В Сантьяго-де-Куба на востоке сказывалось воздействие выходцев с Гаити - в хозяйстве (разведение кофе) и материальной культуре (жилище, орудия труда, пища), а также в языке (распространение французского и креоля). музыке и религиозных верованиях. На западе, особенно в Матансас, современники отмечали влияние североамериканцев. Определенным своеобразием культуры отличались и обитатели провинции Пуэрто-Принсипе (Камагуэя). «белые» по преимуществу скотоводы.

Параграф 5. «Факторы единения местных уроженцев». На протяжении века действовали и различные объединительные факторы, как в пределах отдельных слоев населения, так и в рамках всего острова.

Важным механизмом, стиравшим этническое и культурное разнообразие выходцев из Африки в местной среде, служили плантации, в особенности крупные. Тяжелый многочасовой труд, унифицированность многих элементов материальной культуры (питания, одежды и жилища), а также, во многих случаях, подавляющее преобладание мужского контингента над женских« должны были затруднять передачу каких-то африканских традиций от поколения к поколению. Мало возможностей оставалось для воспитания детей в прежних (известных в Африке) традициях и в тех хозяйствах. где женщин-рабынь было достаточно (таких хозяйств становилось больше по мере ограничения работорговли), так как даже кормящие матери не освобождались от работ, а за детьми присматривала специально назначенная негритянка. Для маленьких рабов отводилось специальное помещение. «криольеро», упоминание которого почти обязательно присутствует в описаниях путешественников по западу острова. На небольших плантациях дети могли оставаться под присмотром стариков.

Еще одним фактором, способствовавшим утере части африканских традиций среди рабов плантаций, были межэтнические браки, а также большое число внебрачных детей - в том числе и от «неизвестных» (согласно

переписных листов) «белых» отцов. Близкие родственники нере рко начо-лились у разных хозяев.

Таким образом, на крупных плантациях сахарного тростника и кофе за пада острова, где и находилась в то время большая часгь рабов потомки африканских невольников разного этнического происхождения перемалывались в креолов, не знавших, как правило, языка предков и утративших прежние групповые самоидентификации.

Преодолевались и расовые границы. Существенным фактором смешения представителей разных расовых групп оставались брачные связи, в результате которых не только воспроизводился, но и постоянно расширялся круг людей с новой, отличавшейся от предков, самоидентификацией При преимущественно мужской иммиграции пришельцы из Европы находили себе брачных партнеров среди местных женщин - в первую < •'средь, в фуппах более низкого социального положения.

В начале XIX в. испанское правительство издало закон, запрещавший браки «белых» с «цветными». Однако на самом острове какое-'о время имели хождение другие идеи. В частности, церковь в лице епископа Эспады выступила против строгих ограничений браков между «бе 1ыми» и представителями других «каст» Некоторые из общественных деятелен Кубы выступали сторонниками целенаправленного расового смешения ,: целью «отбелить» (по их терминологии) население острова.

Согласно королевских распоряжений, лица «высокого происхождения» или «чистой крови» должны были испрашивать разрешения у местных властей для вступления в брак с мулатами или нефами (речь шла об обоих полах) и получать согласие родителей или родственников. На практике эти требования применялись ко всем «белым», независимо от их происхождения и положения. Сохранившиеся документы говорят о том. чю в большинстве случаев в смешанные браки намеревались вступать бедные белые мужчины.

Число мулатов росло, и на Кубе даже сложилась пословиьм. выражающая мнение о том что каждый человек на острове имеет негритянску к> кровь: «Del cabo San Antonio hasta punta de Maisí, quien no tiene de congo tiene de carabalí» (от мыса Сан-Антонио до мыса Майей у кого не; от кон го - есть от карабали).

Но. пожалуй, самым существенным фактором, способствовавшим единению разных слоев уроженцев Кубы, было их противостояние метрополии. поначалу чисто экономическое, затем политическое, вылившееся ь открытое воештое столкновение. Экономические разногласия между местными производителями (прежде всего сахара) и испанскими торговцами особенно остро проявились пргг обсуждении в 1811 г. в испански- <ортеса\

вопроса об отмене работорговли. В конце правления капитан-генерала Со-меруэлос (1799-1812) были созданы милицейские формирования из уроженцев Испании - видимо, как противовес отрядам ополченцев из местных уроженцев. Это обстоятельство немало способствовало более резкому обозначению границы между местными уроженцами и выходцами из метрополии. Экономическую подоплеку политических разногласий хорошо выразил один из патриотов Кубы, Ф. Варела. написавший в изгнании: «На острове Куба нет любви ни к Испании, ни к Колумбии, ни к Мексике и ни к чему более, как к ящикам сахара и мешкам кофе». Но именно в политической борьбе, в ее вооруженной фазе, в кровавых конфликтах противостояния «испанцам» вместе оказались самые разные слои населения -«белые», «мулаты», «негры», «креолы» и «азиаты», горожане и гуахиро. рабовладельцы и рабы. На политическую арену стали выходить все более широкие слои населения, о чем свидетельствуют уже события начала 20-х гг. Восстания негров-рабов 40-х гг. могли на некоторое время отдалить «белых» Кубы от «цветных», но сблизить уроженцев Кубы с испанцами было уже невозможно.

Жестокость колониальных властей при подавлении открытых выступлений против Испании еще более противопоставила уроженцев острова и полуострова. После неудачной высадки Н. Лопеса в 1851 г. были расстреляны не только 50 североамериканцев из его экспедиционного отряда, но и попавшие в плен кубинцы.

С расширением хозяйственных связей между разными районами страны и укреплением сети коммуникаций осознание единства острова должно было также усиливаться.

Параграф 6 - «Осознание себя». Основным фактором в появлении новой самоидентификации была оппозиция между уроженцами метрополии и теми, кто родился на острове. Осознание противостояния реализовывалось в контексте других сопоставлений и их обозначений (как прежних, так и новых), что должно было сказываться как на форме нового слова, так и на его понимании.

По-прежнему одной из важнейших составляющих определения себя среди дру гих жителей острова было осознание своей связи с тем или иным слоем населения, выделяемым по цвету кожи - «неграми», «белыми» или «мулатами».

Очень редко жителей острова (да и они сами себя) называли еще isleños и значительно чаще - naturales. По отношении к уроженцам Кубы (в том числе и неграм) в начале века могло быть употреблено и слово españoles -когда речь шла о подданных Испании и когда они противопоставлялись уроженцам других стран. Однако все чаще «испанцы» разделяются на

«европейских» (выделены уже в опросных листах 1804 г.) и «американских». Так. когда был раскрыт заговор 1810 г., во главе которого стояли «белые», они были обвинены властями в том, что пытались осуществить «планы независимости и соперничества между европейскими и американскими испанцами». Иногда разграничение шло на naturales и peninsulares (полуостровных, т.е. уроженцев Испании); уроженцы Канарских островов выделялись, как правило, особой группой.

В начале 1810-х гг. намечается переход от употребления термина españoles americanos (американские испанцы) к выражению americanos españoles (испанские американцы»). Незначительная на первый взгляд перестановка слов, взаимозамена существительного и прилагательного, свидетельствует о том, что жители американских колоний, воспринимавшиеся прежде как «испанцы», стали рассматриваться (даже колониальными чиновниками) как «американцы», хотя и «испанские» все еще. В некоторых случаях «белые» уроженцы Кубы называли себя «белыми американцами» - как бы подчеркивая свое отличие одновременно от «испанцев» и от «небелых» «американцев». В начале 20-х гг. была известны и другая форма противопоставления - «испанцы» и «американские испанцы». Но и в то время уроженцы разных мест Кубы называли себя, как и прежде, «детьми страны», «уроженцами острова» и т.д. Испанские чиновники пользовались сходными терминами и позже, как бы намеренно избегая слова «кубинец».

Видимо, после событий начала 20-х гг. на острове, а также после завоевания испанскими колониями на материке независимости на острове уже стало невозможно называть уроженцев Испании и Кубы одним общим словом «испанцы». И в переписи 1841 г. жители Гаваны, бывшие уроженцами материковой Испании, а также Балеарских и Канарских островов отнесены к иностранцам. Это уже официальное признание со стороны испанских властей разделения двух групп населения.

Вероятно, к концу первой четверти века на Кубе оформляется особое название белых сельских жителей, guajiro. Термин этот - скорее всего, производный от слова guaherí времени открытия острова испанцами: в ту пору обозначал низшую ступень индейской «знати». В XIX в. слово «гуахиро» стало употребляться для выделения определенного слоя сельского населения и противопоставления его горожанам.

В обозначенном выше этнонимическом комплексе формировалось > уроженцев Кубы представление о себе как о «кубинцах». В первой трети века слово это употреблялось крайне редко, и мне неизвестно ни одного случая, чтобы кто-либо один сказал о себе как о кубинце. Для осо?нания

чсоя «ку-инцами» немалую для >роженцев Кубы роль должны были сыграть пол чившие уже хождение названия жителей по имени тех земель или i осу да р^' и Америки, где они проживали в частности, помимо известных прежде obmbianos, dominicanas, flondanos, pensüvanos и другие подобного рода В ряду этих новых экзонимов и эндонимов. замещавших прежнее обшее americanos и еще более раннее местные в разных вариантах, оформлх лея и укреплялся новый термин для обозначения уроженцев разных часюй острова.

Инстр\ ментом распространения слова cubano служили литература и пресса. Выше у же шла речь о периодических изданиях с этим словом в их названиях и о стихах, названных «кубинскими». Когда в изгнании в 1839 г умер поэт Эредия. несколько поэтов Кубы написали стихи на смерть «кубинского поэта», как отмечалось в названиях. Применение слова cubano относительно обитателей всего острова распространялось медленно. Еще в IM6 г. в «Провинциальном словаре кубинских слов» Э. Пичардо в толковании слова cubano на первом месте поставлена его связь с городом Сантьяю-де-Куба. а на втором («иногда», как было написано) - со всем островом или любой его частью.

В 40 • гг. слово cubano, в форме существительного или прилатательно-ю. в ра1ных ситуациях служило на острове для обозначения жителей всей Кубы. Отнако оно долго не отражается в сообщениях иностранных путешественников. Это. конечно, можно интерпретировать как свидетельство того, что оно еще не стало для уроженцев Кубы общепринятым самона-шанием. распространенным и укоренившимся настолько, чтобы иностранец. общавшийся с местными жителями, воспринял от них лишь его.

В упоминавшейся переписи 1841 г.. хотя в ней и выделена категория «иностранцев», местные жители не названы никаким особым словом. Но именно к этому времени относится первое известное мне свидетельство того, что один из уроженцев Кубы назвал себя «кубинцем» (cubano) - свободный мулат, поэт из Матансас Пласидо написал в письме: «Я решил не отправляться в Испанию: не могу покинуть мою родину: я - кубинец». Более десят илстия спустя выразился о себе как о кубинце («Прими дары кубинца») още один поэт-мулат, раб Х.А. Фриас. «Белый» Х.А. Сако был. видимо. < .дням из первых, кто сказал во множественном числе - «мы. ку бинцы» Гот же Сако в конце 40-х гг. стал инициатором дискуссии о nacionalidad cubana (кубинской национальности).

В 20-; гг. у уроженцев острова появляются рассуждения об особенностях и характере жителей острова, что можно рассматривать как одно из проявлений самопознания и, следовательно, самосознания. Эти размышления были вызваны не в малой степени внешними факторами, описаниями

иностранцев или общими соображениями европейских авторитетов о характерах народов. В поэтических и прозаических работах кубинских авторов 30-40-х гг. рассуждения о характере обитателей Кубы встречаются часто. Более того. Суарес Ромсро в 1840 г. намеревался изучать, как он писал, «наши» обычаи, а историк П.Х. Гитерас в 1849 г. говорил уже о «кубинских» обычаях. В «кубинском» уже начинали видеть не только принадлежность к Кубе, но и некоторый собственный смысл. Х.М Андуэса написал в 1841 г., что песни гуахиро - «испанские по форме, но кубинские, кубинские по существу, по выразительным средствам, душой, дающей им живость».

В 50-е гг. слово cubano как название уроженцев Кубы распространяется все больше, хотя продолжают еще применяться и другие. Оно ¡вучит не только в устах местных литераторов, ученых и общественных деятелей, но появляется и в официальных документах патриотов, открыто высту павших против Испании. Слово употребляется и противниками независимости острова. В четвертом издании словаря Э. Пичардо. вышедшем в 1875 г.. дано определение слова cubano, значительно отличавшееся от определения 1836 г - «Лицо или предмет, свойственные или относящиеся к острову Куба, если речь идет о сравнениях или отношениях заморских, и лицо или предмет. свойственные или относящиеся к городу Сантьяго-де-Куба. если речь идет о сравнениях или отношениях с остальными поселениями острова»

Война 1868-78 гг. кубинских патриотов против Испании несомненно способствовала объединению жителей Кубы разного расового происхождения, но не устранила окончательно разделенности по этому признаку. X Марти еще в 1880 г. употреблял выражение «белые кубинцы» в одном ряд\ со словом «цветные», как бы не считая последних кубинцами. Однако в Конституции Химагуайу, принятой повстанцами-патриотами в 1895 г.. речь шла о кубинцах «одного и другого цвета», «черных кубинцах» и «белых кубинцах». Наконец, в Конституции Яя 1897 г «кубинцам» было дано определение: лица, родившиеся на кубинской территории: дети отца и матери - кубинцев, даже если они родились за рубежом; лица, которые находятся на службе революции, независимо от их происхождения Цвет кожи не упоминался.

Дополнительные ориентиры для понимания того, как складывалось новое этническое самосознание, дает наблюдение за употреблением таких слов как «родина» и «народ». Слово «родина» все чаще обозначало Кубу, а когда речь шла об Испании, употребляли выражение «родина-мать» (madre-patria) или слово «нация» (nación). Отмена рабовладения и постепенное исчезновение на Кубе у роженцев Африки способствовали тому, что

все родившиеся на острове стали иметь признанную всеми социальными слоями общую родину, независимо от цвета кожи.

Применение слова pueblo в значении «народ» на Кубе XIX в. также имело определенную динамику. Если появление в 1805 г. газеты «Друг народа» к Сантьяго-де-Куба выглядит случайным то после декрета 1810 г. о созыве кортесов, где речь шла о представителях народа, термин стал звучать все чаще. Поначалу речь шла о других народах или народах вообще (скажем о правах народов). Достаточно рано (1811 г.) появились и рассуждения о народе Кубы: «Народ Кубы состоит из всех его обитателей, и этот самый народ, состоящий из всех его обитателей, должен составлять единую семью, и среди членов этой семьи должны распределяться блага и беды - без различий и привилегий». Варела в 1822 г. рассуждал о просвещенном и миролюбивом народе Гаваны, который покупает и продает рабов. об общей воле народа Кубы (чтобы не было рабов), о том, чего хочет народ Кубы. Двумя годами позже он же писал о «народах Америки и их угнетателях», об «американском народе» (синонимом было слово «креолы»), о «народе» и «народах», которыми правила Испания против их воли. Часто упоминания «народа» и рассуждения о нем встречаются в работах Сако Этот автор отметил, что его размышления о народах Европы он начал зная их лишь по книгам, а затем, проведя в Европе много лет. имел вошожность сравнить обычаи и нравы католических и протестантских народов. У Сако уже проявляется идея служения народу.

Наконец народ Кубы стал называться «кубинским народом» (pueblo cubano). Поначалу очень редко - выражение pueblo cubano употребил, видимо. впервые в конце первой четверти века философ Варела. Затем Сако использовал это выражение в работе, написанной около 1830 г. Сако, кроме того, наделял кубинский народ некоторыми положительными чертами.

Особенно увеличивается присутствие слова «народ» в литературе 40-х гг.. что следует рассматривать как отражение использования этого термина в разговорной практике. Были, правда, современники, что сомневались в наличии народа на Кубе в то время (речь, шла о столице). Графиня Мерлин. у роженка Кубы, вернувшаяся на остров в 1841 г. после долгого пребывания в Европе, заметила мимоходом, что нет народа в Гаване, нет никого. кроме хозяев и рабов. Однако другие, литераторы и просветители, не только рассуждали об отношениях поэта и народа, но и призывали «быть народом» в образе жизни (в ограничении потребностей, в физической работе. в во ¡держанности и т.д.) и даже стараться превзойти его.

В середине века происходит окончательное соединение дотоле, как правило. ра (розненно употреблявшихся слов cubano и pueblo в один термин pueblo , ¡ibano. образовавший устойчивое понятие «кубинский народ».

«Народ», как социальная и этническая категория, приобретает вес больший вес в политической борьбе - патриоты начинают высказываться от имени народа, появляется тенденция отождествлять себя с народом. Пока штельно в этом отношении высказывание X JI Jlvaceca 1859 т. - мы народ который начинается.

В начале века на Кубе появляется новый термин для обозначения этнического происхождения человека или указания на то, из какого государства он прибыл на Кубу - nacionalidad. Но рассуждения о nacionalidad. как и о nación и pueblo высказываются в конце 40-х гг. в связи с проблемой воз можности аннексии Кубы Соединенными Штатами. В размышлениях Сако слово nacionalidad означало как принадлежность к нации, народу, так и самих людей. Он называл nacionalidad бессмертием народов и самым чистым источником патриотизма. Для преодоления трудности истолкования того, что такое nacionalidad, Сако использовал следующее объяснение «Весь народ {pueblo). что населяет общую территорию, имеет то же происхождение. тот же язык и те же нравы и обычаи, этот народ имеет одну nacionalidad». В дискуссиях о судьбах Кубы затрагивалось и соотношение понятий nación и nacionalidad. Один из оппонентов Сако придерживался той точки зрения, что nación - не что иное как совокупность pueblos со взаимными правами и обязанностями, управляемых общим и собственным правительством. Поскольку у Кубы не было ни собственного правительства, ни правительства, общего с Испанией, и не было прав и обязанностей равных испанским, то Куба, по мнению этого автора, не была ни нацией, ни частью нации, а лишь рабской колонией. Сако же утверждал, что на Кубе для того, чтобы ее считать нацией, не хватало в то время суверенитета или полной независимости, которые он считал существенными компонентами нации. Различие между «nación» и «nacionalidad» он видел следующим образом: любая nación предполагает nacionalidad, но не всякая nacionalidad становится nación, потому что есть много nación, которые состоят из различных pueblo, хотя ни одного из них нельзя назвать nación. Сако допускал, что во всем Старом свете не было ни одной nación, что не состояла бы из группы pueblo или nacionalidad.

В полемике возник вопрос, каких обитателей Кубы можно отнести к свойственной ей национальности. Но главное в этой полемике - >то убеждение в том, что на Кубе в то время была своя национальность. Такое убе ждение можно рассматривать не только как доказательство приобщения уроженцев Кубы к европейским или североамериканским идеям относительно смысла понятий «нация» и «национальность», но и как свидетельство того, что на Кубе действительно формировалась некая общность насе

ления. которая, в лице своих наиболее активных представителей наминала себя осознавать, осмысливать - в рамках известных к тому времени терминов. содержание которых уточнялось применительно к кубинской реальности.

Сако полагал, что Куба являла пример тех стран, где было две национальности. поскольку ее населяли «две враждебные расы». Его оппоненты стояли на той точке зрения, что родившиеся на Кубе, независимо от их происхождения и от того, кто будет править островом (Испания или США), сохранят кубинскую национальность. Сако же к кубинской национальности относил только белых уроженцев острова испанского происхождения.

Материалы, изложенные в третьей главе, позволяют придти к следующим выводам. Новое, общее для всех уроженцев острова этническое самосознание формировалось не просто в разных расовых группах, но в таких, что на протяжении длительного времени были активными социальными антагонистами. При этом разделительная линия не стерлась - два различных слоя населения («белые» и «цветные») обретали новую общую («кубинскую») самоидентификацию при сохранении ясно осознаваемых двумя сторонами социальных противоречий между ними.

Главными факторами в процессе появления новой самоидентификации были пространственная самостоятельность по отношению к местам исхода предков и собственные экономические и политические интересы, борьба за которые способствовала сближению двух ветвей нарождавшегося кубинского этнического самосознания. В формировании кубинской самоидентификации город, как представляется, опережал село. Причина заключалась, видимо, в том. что город был местом более активных этнических контактов, политического противостояния и в том также, что именно в городе появился такой фактор как пресса. Основную роль в процессе становления новой самоидентификации у уроженцев Кубы играла интеллигенция - не только потому, что она имела доступ к средствам самопознания и самовыражения. но и потому, что больше была обращена к внешнему миру, к «другим», с которыми приходилось сравнивать «себя».

Новая «кубинская», самоидентификация уроженцев разных мест Кубы, явная к середине XIX в., может быть названа этнической, так как ее выражение сопрягалось к этому времени с таким понятием как «народ».

Четвертая глава - «Некоторые аспекты теории этнического самосознания в свете кубинских материалов». В первом параграфе, «Некоторые «факторы», «признаки» и «компоненты» этнического самосознания», утверждается. что именно осознание особого места обитания, отличного от земли предков, было начальной причиной формирования новой самоидентификации у у роженцев острова неиндейского происхождения. Это обстоя-

тельство усиливалось тем. что различие по месту рождения влекл< • >,а собой различия в социальном стату се

Территориальный фактор в создании предпосылок появления общей самоидентификации у разнородных по социальному, расовому и этническому происхождению групп населения острова проявлялся также в том. что они связывались общим местом рождения. Максимальным выражением этого фактора следует считать чувство патриотизма. Поначалу оно было сосредоточено на определенном месте острова или его области, на которых замыкалось осознание связи с территорией, землей. Именно об осознании такой связи говорят первые специфические самоназвания жии-леи типа cubano (относительно обитателей Сантьяго-де-Куба), и habanero. С 30-х гг. XIX в. понятие отчизны все более отчетливо соотносится со всей Кубой; тенденция закрепилась во время двух освободительных воин, 18(>8-1878 и 1895-1898 гг.. хотя в первой из них среди патриотов еще были сильны региональные противоречия.

В появлении понимания общего «кубинского» единства и соответствующей самоиденгификации важную роль должно было играть осознание островного положения страны, четкости ее физических границ и совпадение их с границами политическими.

Был еще один фактор формирования местной самоидентификации, хорошо прослеживаемый по кубинскими материалам - интересы населения определенной территории, их противопоставление интересам населения других земель (как метрополии, так и других колоний или других областей самой Кубы). На Кубе особенно явным стало противоречие интересов обитателей Гаваны (города и прилежащих земель) и жителей востока острова Позже местные противоречия были перекрыты, хотя и не полностью, противостоянием интересов местных уроженцев и уроженцев метрополии.

На Кубе, как и во многих других странах Америки, новое этническое самосознание зарождалось в рамках более широкого языкового пространства - «гаванцы», «картахенцы». «рио-платцы» и другие, как затем «кубинцы», «колумбийцы», «аргентинцы» и т.д. говорили на общем «кастильском» или «испанском» языке.

Появление нового, более узкого чем языковая общность, этнического самосознания следует объяснять, вероятно, тем. что трансформации языка были медленными и их осознание запаздывало в сравнении с осознанием разрыва с землей предков. Пример Кубы, как и других стран Чмерики. позволяет утверждать, что на стадии формирования этнического самосознания язык не был компонентом этого складывающегося самоачнаиия \ людей, говоривших на европейских языках. В то же время едва m можно отрицать роль языка каксредсгва коммуникации определенной массы лю-

-> л

.) .1

дей и средства выражениях их чу вств и идей, т е как фактора формирования этноса Следовательно, можно заключить, что не при всяких условиях факторы формирования этноса становятся компонентами этнического самосознания.

В отечественной этнографической литературе до недавнего времени было широко распространено мнение о тесной взаимосвязи между этносом н специфичностью его культуры. Некоторые элементы культуры, в частности. пища, заслужили славу среди этнографов (в том числе и за рубежом) как особенно этнозначимых. Имеются и критики строгого соотнесения культуры и этноса. Последний подход сейчас более представлен у зарубежных авторов, но его сторонники есть и среди российских исследователей. Существенным, на мой взгляд, является не степень реальности такого соответствия, а то, насколько члены изучаемого сообщества осознают своеобразие своей культуры и как связывают его собой.

В начале колонизации острова испанцами соответствие культуры ее носителям было, очевидно, бесспорным для участников процесса -«индейское» и «испанское» различалось по всем параметрам. Эта дихотомия стала размываться, когда стороны стали обмениваться (вольно или по принуждению) элементами культуры. Еще более усложнилось соотношение этнической принадлежности (или происхождения) человека с его культурой. когда на остров стали прибывать новые группы населения из Африки. Азии и Европы.

Для понимания взаимосвязи между зарождающейся самоидентификацией и складывающейся культурой показательно то. что слово для обозначения новых явлений в Америке, criollo (бу квально - местный), употреблялось поначалу относительно людей и только затем стало распространяться на явления культуры. Это несомненное доказательство того, что признание уроженцев Америки местными людьми («креолами») шло впереди понимания того, что явления культуры «креолов» были «креольскими». Точно также и определение «кубинский» в разных формах на испанском языке впервые зафиксировано по отношению к обитателю Кубы, а затем применено к его произведениям. Здесь опять очевидно, что главным фактором в появлении осознания себя особыми людьми (особым народом, позже), отличавшимися от других, было не осознание особенностей культуры, а осознание себя «местными», поначалу без особого имени. Еще одно свидетельство того, что признание себя «кубинцами» идет раньше осознания своей ку тьтуры как «кубинской», можно усмотреть в том. что, хотя обнаружение некоторых особенностей своей культуры уроженцами Кубы относится к середине XIX в., осмысление таких особенностей как «кубинских» про изо ш ю лишь в 20-30-е гг. нашего века.

Изложенное выше заставляет вновь обратиться к попытке уяснить, что же считать этническим (или, может быть, более точно - этничным) в культуре. Оно, видимо, не заключено само по себе в том или ином явлении материального, социального и духовного характера (м.б.. за некоторыми исключениями). Этническую специфику элементы культуры приобретают тогда, когда они начинают восприниматься как свойственные то тько тем или иным этническим общностям.

Формирование нового этнического самосознания проходило на Кубе в гетерогенном в физическом отношении населении острова. Осознание себя «кубинцами» складывалось у уроженцев острова параллельно в двух основных группах населения, - у «белых» и у «цветных». Различие по цвету кожи, за которым скрывались глубокие социальные противоречия, долго создавало границу, не позволявшую оформиться осознанию единства всех местных уроженцев. Только совместное отстаивание общих интересов в борьбе против Испании позволило обеим группа населения признать «кубинцами» уроженцев с другим цветом кожи. Факты из этнической истории Кубы, как и других стран Америки, говорят о том, что физические черты людей, и в первую очередь цвет кожи человека воспринимался в прошлом (да и продолжает восприниматься) как существенный разделитель, причем не только внутриэтнический, но и межэтнический.

В российской этнографической литературе сложилось представление о том, что важную роль в сохранении стабильности этноса играет зндогамия (Ю.В. Бромлей. 1969; З.П. Соколова, 1992) и что. в свою очередь, «смешанные браки являются одним из основных инструментов формирования новых этносов» (В.И. Козлов, 1969). При наличии некоторьгх условий этническая эндогамия рассматривалась «как реальная основа возникновения специфического этнического самосознания» (З.П. Соколова, 1989). Кубинские материалы показывают, что одного лишь фактора смешанных браков недостаточно для образования нового этнического самосознания. Рождение ребенка в этнически смешанной семье не вело автоматически при его этнической социализации (этнизации) к появлению новой этнической самоидентификации, так как ребенок мог унаследовать самоидентификацию одного из родителей. В некоторых обстоятельствах, при межэтнических браках негров на Кубе, независимо от того, был ли брак эндо-или экзогамен. ребенок становился «креолом». В этом случае не вид брака определял формирование новой идентификации, а насильственная социализация представителей одной группы населения со стороны доминирующих слоев общества. С большей определенностью возможность появления нового самосознания следует допустить у тех людей, родители которых относились к разным слоям населения, выделявшимся по физическим при-

шакам Именно осознание потомством от такого рода смешанных браков своего от линия от обоих родителей, а не абстрактный «синтез нескольких этнических общностей», и было одной из причин появления нового (в сравнении с родителями) самосознания части уроженцев острова, но не какого-то специфического, ограниченного определенными территориальными рамками, а гораздо более широкого. Что же касается собственно «кубинского» самосознания, то ни этническая эндогамия, понимаемая как ограничение браков пределами одной этнической общности, ни этническая экзогамия (преодоление этнических границ посредством брака) не сыграли в его появлении существенной роли.

Уроженец Кубы стал отличать себя ог уроженца Испании (метрополии, в первую очередь) и других людей не по особенностям характера или культуры, включая язык, не по тому, кто были его родители, а по месту рождения и обитания (в определенном месте острова или на острове в целом) и также из-за несоответствия интересов своих и интересов уроженцев метрополии.

Второй параграф - «Самоназвание». Широко распространено мнение среди наших этнографов о том. что возникновение этнического самоназвания свидетельствует о завершении процесса формирован™ этнического самосознания. Этническая история Кубы дает картину разнообразных трансформаций названий населения, отражающих трансформации отождествления себя с теми или иными общностями людей. На Кубе, как и в других частях Америки, прежние этнические, региональные и по государству названия людей, говоривших на европейских языках, вытеснялись самоназваниями. в которых отражалось местное уроженство. которое выражалось словом уроженец в разных формах).

Названия, которые отражали местное уроженство (vecino, natural, criollo, hijo del pais и другие, а также americanos ) не были этнонимами в теперешнем понимании, так как не обозначали ограниченную группу людей, однако служили надежными разделителями, отличавшими уроженцев Нового Света или какой-то его части от обитателей других земель. Затем появились новые названия и самоназвания, образованные от наименования территорий или колоний - canadien, Virginian, paulista, rioplatense, habanera, и т.д Иногда группы населения получали название по какой-то характеристике обитаемого пространства (Иan его и пр.) или по роду занятий (gaucho, guajiro и др.).

Кубинские данные говорят о том. что появление нового самоназвания населения и закрепление его в качестве названия народа - процесс длительный. который, очевидно, отражает длительность становления и распространения самого этнического самосознания. Поэтому наличие слова.

которое становится самоназванием этноса, нельзя считать маркером окончания процесса сложения этнического самосознания без учета других обстоятельств.

Третий параграф - «Этническое самосознание и этнос». Изучение кубинских материалов подводит к выводу о том, что главным критерием для определения наличия этноса является осознание индивидами принадлежности к некой общности (этнической), выраженное в особом самоназвании. Этнос - это, таким образом, самовоспроизводящаяся совокупность людей, обладающих осознанием своей принадлежности к ней; это осознание реализуется отдельными людьми при сопоставлении себя с представителями других подобных сообществ и выражается в назывании себя особым словом.

Кубинский материал наводит на размышление о том. могут ли существовать независимо одно от другого такие явления как этнос и этническое самосознание. Неабсолютная связь между ними хорошо проявляется в обстоятельствах распада и исчезновения этноса - может наступить такой этап, когда этноса, как некой целостности, уже нет, а отдельные его представители еще живут, передавая этническое самосознание (в форме памяти о происхождении) из поколения в поколение. Можно предположить сходную ситуацию и в обратном направлении - существование людей, считающих себя «кубинцами» (в данном конкретном случае) на том этапе, когда «кубинского этноса (народа)» еще не было как определенной общности. Но на Кубе термин «кубинский народ» зафиксирован несколько раньше, чем факт признания себя «кубинцем» местным уроженцем. Такая последовательность, отраженная письменными источниками, могла оказаться случайной. Скорее всего, правильнее будет говорить об одновременном формировании осознания отдельными людьми своей принадлежности к этнической общности и о формировании самой общности.

Заключение, «Как и почему возникло новое этническое самосознание?». При ответе на вопрос как? высказывалось мнение, что формирование этнического самосознания имеет «длительную временную протяженность, постепенное складывание как бы отдельных компонентов, количественное возрастание которых дает на определенном этапе качественный скачок» (Р.Ш. Джарылгасинова, 1987). Изучение этнической истории Кубы позволяет уточнить некоторые детали этого процесса.

Население острова складывалось из групп разного этническою и социального происхождения, значительно удаленных от тех этносов или от тех областей, откуда они пришли на Кубу. Африканские рабы отрывались от прежних земель и групп наиболее радикально - через поколение они лишались в большинстве случаев прежних языка и культуры и утрачиьл.ш. как

правило прежние самоидентификации, всегда получая новое общее имя -«негры» «рабы-негры», «рабы». Бывшие между ними различия разного порядка должны были перекрываться и в некотором роде сглаживаться и.\ общим \ i нетенным положением. Дети, родившиеся у африканских рабов на Кубе, автоматически превращались в «креолов»; они в большинстве своем не ¡нали языка родителей и. следовательно, многих аспектов духовной кудыгры предков. У новых поколений городских негров, родившихся на Кубе могли сохраняться в трансформированном виде африканские этнические и ку льтурные представления и даже язык - в кабильдо де насьон. В сельской местности, где кабильдо де насьон не имелось, процесс нивелировки этнических различий у потомков рабов из Африки должен был быть более интенсивным, чем в городах.

Т.н. белые, в большинстве своем потомки выходцев из Испании, оставались связанными с родиной предков и ее обитателями, а также с новыми иммигрантами с полуострова, узами языка, культуры, социальных и политических структур. Только место рождения и обитания и экономические интересы разделяли их, но этих двух факторов оказалось достаточно, чтобы со временем появилось новое этническое самосознание. Весьма показательно. что на Кубе новая, «кубинская» самоидентификация появилась не только \ людей, в значительной мере утративших культуру предков (негров, мулатов. белы.\ бедняков, вынужденных приспосабливаться к местным условиям, диктовавшим модели жилья, одежды и питания), но и у тех ее уроженцев (белых интеллигентов и аристократов), которым культура Испании была наиболее близка.

В формировании этнического кубинского самосознания можно выделить несколько этапов.

Первый из них прослеживается по самоназваниям потомков пришельцев из Старого Света, в которых подчеркивалось местное уроженство (naturales. criollos и др.). Именно в этого рода названиях видна важность фактора территории в формировании новой самоидентификации. Осознание своего особого места рождения и обитания, отличного от того, где жили предки и живут «испанцы», стало, вероятно, причиной вытеснения прежних этнических самоидентификаций. Первоначально новая самоидентификация ограничивалась признанием связи не со всем островом, а лишь с его частью - крупным поселением и относящимися к нему землями (пример подобного рода - названия типа «уроженец Гаваны»), Факты из других стран Америки также говорят о том, что осознание человеком своей принадлежности к общности, объединенной местом рождения, шло впереди осознания каких-то других свойств, что могли конституировать данную группу

Осознание своего особого пространственною положения у обитателей разных частей острова усиливалось осознанием собственных специфических интересов. Эти два фактора, территории и интересов, не только отделяли местных уроженцев от жителей других мест, но и являлись фактором объединения в пределах отдельных областей острова.

Уроженцев отдельных районов Кубы, называвших себя «местными» жителями, едва ли можно считать неким этносом, так как у них не было особого самоназвания. Может быть это состояние можно сравнить с тем. что в литературе определялось как «безэтничность».

На следующем, втором этапе местные уроженцы осознают не только свою отделенность от уроженцев других мест, но и свою общность как некое единство с особым названием, полученным от названия главного населенного пункта определенной территории. На этом этапе прилагательное, образованное от названия города (земли), превратилось в существительное, обозначавшее местных жителей - habanero и пр. Поскольку присутствует особое самоназвание у уроженцев определенной земли, можно было бы назвать подобного рода общности людей складывающимися этносами Затрудняет сделать такой вывод прежде всего отсутствие в то время явно выраженного у уроженцев острова представления о таких общностях как о «народах», но на стадии формирования такой четкости и не могло быть иначе следовало бы говорить уже об этносе.

Если отрицать наличие на Кубе со второй половины XVIII в. нескольких формирующихся этносов, то возникает вопрос, как классифицировать население острова в рамках известной типологии этнических общностей'.' Совершенно очевидно, что на острове того времени, помимо людей с различными этническими самоидентификациями, унаследованными из Старого Света, уже проживало население, не обладавшее таковыми, но имевшее свои собственные. Эти новые самоидентификации можно назвать протоэт-ническими - не только потому, что локальные общности предшествовали кубинскому этносу во времени, но и потому также, что при некоторых условиях каждая из этих общностей могла, скорее всего, превратиться в этнос.

Может быть, два названных этапа в этнической истории Кубы можно объединить в один период, определив его как эпиэтничсский. подчеркнув тем самым промежуточность положения уроженцев Кубы - как пространственную («уроженцы» Кубы, «местные», а позже «гаванцы» и др жили на острове вместе с носителями этнических самоидентификаций из Европы и Африки), так и временную (между «сибонеями», «ганга». «испанцами» и т. д. предшествовавшего периода и «кубинцами» последующего)

Третий этап характеризуется наложением на местные самоидентификации одной общеостровной, что отмечено распространением самоназвания cubano. ( видетельством завершения его начальной стадии можно, видимо, считать появление понятия «pueblo cubano» (кубинский народ). Окончание этапа можно отнести к тому времени, когда все уроженцы острова стали считать других его уроженцев кубинцами вне зависимости от цвета кожи.

В других странах Латинской Америки образование новых этнических самосознаний у романоязычного населения проходило, в общих чертах, по сходной схеме. Те этапы, что удалось проследить на кубинском материале, совпадают в целом со стадиями формирования романоязычных этносов Нового Света, намеченными в 1987 г. И. Ф. Хорошаевой. Положение в британских колониях Северной Америки в целом несколько отличалось от ситуации в Латинской. Британские колонии представляются более самостоятельными в их отношениях с метрополией, в них был менее интенсивен процесс расового смешения. Значительно раньше, чем в испанских колониях «народ» как социальная категория стал предметом осмысления. Ш.А. Богина полагала в 1986 г., что «сплочение жителей американских колоний в особый народ достигло высокой степени» уже в середине XVIII в И все же. по мнению некоторых историков, вплоть до войны за независимость для многих колонистов Англия оставалась «Родиной-Матерью». И в Северной Америке очень хорошо прослеживается перекрывание на определенном этапе региональных самоидентификаций, проявлявшихся в самоназвании людей по имени колоний (типа «виргинец», «новоангличанин» или «пенсильванец» и т.д.), осознанием принадлежности к более широкой общности, что проявилось в употреблении потомками европейских пришельцев общего самоназвания «американцы».

Анализируя кубинский материал, можно попытаться ответить на вопрос. почему возникло новое этническое самосознание, или, более точно, почему возникла новая самолдентификация и почему они приобрела, в конце концов, форму этнической. В чем суть такого осмысления действительности. когда люди делят себя на «народы» («племена», «этносы» и пр.). каковы функции этнических самоидентификаций в сравнении с другими?

М.В. Крюков пришел к выводу, что «этническое самосознание, осознание членами своей общности формируется как отражение всех основных объективно существующих признаков этноса» (1985), позже в это осознание были включены и факторы формирования этноса. Кубинские материалы заставляют несколько по другому взглянуть на проблему. На Кубе, как. видимо, и в других странах Америки, появление новых этнических самосознании (у носителей европейских языков) определялось несколькими

условиями. Главное, вероятно, или первостепенное, первичное - мо территориальная обособленность, ограниченность в пространстве. Причина же. скорее всего, в том, что территориальное обособление наступает и территориальные границы осознаются раньше, чем обособления и границы другого рода - культурные, языковые и пр. Осознание общности людей (местных уроженцев), проживающих на одной территории, приводит к называнию этих людей общим словом, образованным от названия земли Другая важная причина - наличие собственных интересов у местного населения и противоречие этих интересов интересам уроженцам других мест (особенно метрополии).

Обстоятельства, объединяющие людей в сообщества, и отделяющие их от других людей или сообществ, могут быть не только географическими или экономическими, и границы между людьми могут быть самыми разнообразными. Люди объединяются в группы разной структу ры и ра зного порядка, отделяют себя от других и различают других между собой не всегда по одним и тем же признакам - помимо названных выше места проживания и экономических интересов, это могут быть язык, отдельные элементы культуры, физический облик, сословная принадлежность, степень материальной состоятельности, мировоззрения и т.д. Каждый человек, как правило. соотносит себя с несколькими такого рода сообществами. Человек находится. образно говоря, в решетке разнообразных отождествлений и са-иоотождесгвлений. ориентирующих его в окружающей социальной среде; границы между ними не всегда можно с четкостью провести. Нередко отделение собственно этнической самоидентификации от других бывает затруднено. Можно считать, что на Кубе новая этническая самоидентификация выделилась из многообразия других самоотождествлений то1да, когда часть населения острова (его уроженцы) стала осознавать себя особым, «кубинским народом» в ряду других народов Америки и Старого Света Нельзя ли сказать, что в данном случае появление нового этнического самосознания есть результат самоорганизации сообщества людей, объединенных территорией и интересами, среди других, уже существовавших этносов?

Из полученных на основании изучения этнической истории К\бы XVI-XIX вв. свидетельств можно сделать несколько выводов.

В появлении новой самоидентификации подтверждена важное г ь территориальной общности населения наравне с появлением собственных экономических интересов этого населения. Особенности в сфере культуры имели в этом процессе второстепенное значение.

Территориальная самоидентификация предшествует собственно этической.

Появ юние нового этнического самосознания не являлось прямой заменой прежних этнических самосознаний. Ему предшествовало некоторое состояние, получившее в специальной литературе название безэтничности. которая . ама явилась результатом утраты прежних этнических самоиден-гификашш; этот процесс утраты можно назвать «деэгнизацией», продолжая линию мысли Ф. Ортиса.

Складывание новой самоидентификации, которая стала этнической, проходило через несколько этапов: 1) безэтничность. 2региональная самоидентификация 3) собственно этническое самосознание, когда самоиден-гификаиия человека стала осу ществляться не только с пространственными, географическими или политическими, единицами (землями, провинциями, колониями, странами), а и с определенным народом и когда обнаруживается рефлексия относительно этого самоотождествления (наиболее блестящий пример - размышления Сако).

Новое этническое самосознание рождалось в среде разного рода оппозиций одних людей (групп населения) другим.

Новая этническая самоидентификация, осознание людьми, населявшими Кубу себя кубинцами возникала индивиду ально

На К\бе формирование нового этнического самосознания проходило в двух основных расово-социальных группах населения, «белых» и «цветны ^ >: взаимопризнание того, что они кубинцы, произошло в результате сов местной освободительной войны. Понятие «кубинцы» поначалу и в течение длительного времени не включало в себя аборигенов и метисов и не распространялось на негров-рабов.

При таком подходе становится очевидным, что новый испаноязычный этнос на Кубе, как такие же этносы в других странах Америки, формировался не на основе смешения предшествовавших этносов или их частей, а из безэтничной демографической массы, обладавшей региональными самоидентификациями. Не «испанец» («каталонец», «бискаец» и т.д.), не «биафара» («конго», «карабали» или другой), не «индеец» и не «китаец» стали «кубинцем», а «местный», «гаванец» и др.

Для осознания своей этнической самостоятельности нужны, вероятно, в самом начале два обстоятельства -1) некое единство людей, сложившееся по месту проживания:2) граница, фор мал изующая это единство и одновременно от теляющая данное сообщество от других. Многочисленные примеры из этической истории мира говорят о том. что единство обитателей определенной территории может сформироваться не только географическими границами и экономическими интересами. Границы между сообществами модей могут быть самими разнообразными, и люди отделяют себя от друг»' и разделяют других между собой (то есть, создают границы) не

всегда по одним и гем же параметрам; помимо места проживания и инге-ресов. это могут быть язык, физический облик, идеология, сословная принадлежность, элементы материальной культуры и другие. Некоюрые m этих границ могут превратиться в этнические, если обигающие в их пределах люди почувствуют, что они - особый народ, и назовут себя особым словом.

Список публикаций по теме диссертации

1. История изучения кубинскими учеными коренного населения К\-бы//Советская этнография. 1968, №5, С. 153-160.

2. Этнические группы индейцев Больших Антильских и Багамских островов на рубеже XV - XVI вв. //Советская этнография. 1971 № 3. С 103-112.

3. Этнография в республике Куба (очерк истории) //Этнография в странах социализма. М, 1975, С .240-261.

4. Индейцы Антильских островов до европейского завоевания. М . 1976. 231 С.

5. Этнические аспекты формирования и развития кубинской нации //Расы и народы. М„ 1978. С. 130-152.

6. Фернандо Ортис - кубинский этнограф //Этнография за рубежом М„ 1979. С .70-88.

7. Население Антил в доколониальную эпоху //Этнические процессы в странах Карибского моря. М„ 1982, С .25-37.

8. Индейцы Кубы (проблемы и возможности изучения) //Кубинская этнография. Статьи и материалы. М.. 1983, С. 18-34.

9. «Тайно», «макори», «гуатиао» - три формы этнической ориентации индейцев Антильских островов //Исторические судьбы американских индейцев. Проблемы индеанистики. М., 1985, С. 107-115.

10. Куба //Африканцы в странах Америки. Негритянский компонент в формировании наций Западного полушария. М.. 1987. С. 151-170

11. Формирование этнического состава сельского населения //Этнография кубинской провинции Матансас. М.. 1988. С. 45-58

12. Рабы сахарного завода середины XIX в. //Этнография кубинской провинции Матансас. М.. 1988. С. 59-66 (совместно с Э. Тирадо Тойрак)

13. Заключение: Пространственные различия в материальной культуре сельского населения Кубы //Этнография кубинской провинции Матансас М., 1988, С. 188-207.

14. Ethnography in Latin America: from individual contemplation to social envolvement //Foreign ethnology through the eyes of soviet experts M.. 1989. P. 71-102.

15. Маниока и касабе //Этнографическое обозрение. 1993. № 5, С 43-55 (совместно с А. Фольгадо).

16 Америка: этнокультурные регионы народы и этнические процессы //Этнология. М.. 1994. С. 195-232 (совместно с В.В. Пименовым)

17. Формирование этнического самосознания в Новое время (на примере Кубы) //Этническое и языковое самосознание, Материалы конференции (Москва 13-15 декабря 1995). М 1995 Г 6-7 (тезисы доклада)

18 «Этническое самосознание» или «этническая идентичность» //ЭО. 1996. № \ С. 13-22.

19 Гавана XVI - первой половины XIX в . этническое самосознание в колониальном городе //Очерки по культурной антропологии американского города М . 1997. с. 168-204.

Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо Маклаи РАН

Автор Э. Г. Александренков

Утверждено к печати 11 ноября 1997 г. Формат 60x84 1/16

Объем 2 п.л. Тираж 100 экз. Заказ N 42

Учасюк оперативной полиграфии ИЭА РАН 117334 Москва, Ленинский проспект, 32 А