автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Проза Джулиана Барнса: жанровая природа, проблема героя и нравственная философия автора

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза Джулиана Барнса: жанровая природа, проблема героя и нравственная философия автора"

На правах рукописи

РЛДЧЕНКО Дмитрий Анатольевич

Проза Джулиана Барнса: жанровая природа, проблема героя н нравственная философия автора

Специальность 10.01 03 - литература народов стран зарубежья (литература стран германской и романской языковых семей)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 1 "Сп

Воронеж - 2008

003453444

Работа выполнена в Кубанском государственном университете

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент Татаринов Алексей Викторович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Хорольский Виктор Васильевич

кандидат филологических наук Сердечная Вера Владимировна

Ведущая организация: Башкирский государственный педагогический университет

Защита диссертации состоится 26 ноября 2008 года в_14_часов на заседании

диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу. 394006, г. Воронеж, пл.Ленина, 10, ауд 18.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан && октября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

О.А Бердникова

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. 1) Дж. Варне - один из самых известных современных английских писателей, мастер прозы, чьи произведения переведены на многие языки. Устойчив интерес к Барнсу в России, на русском языке можно прочитать все основные тексты британского прозаика. «Русские темы» обсуждаются на страницах его рассказов и романов, иногда становясь сюжетообразующим материалом, как в рассказе «The Revival» (сборник «The Lemon Table», 2004). 2) Системный подход к творчеству художника слова возможен лишь тогда, когда сформировался его мир, проявившийся в разных текстах. Дж. Варне пришел в литературу на рубеже 70-80-х годов XX века. Он известен как автор романов, рассказов, многочисленных эссе на протяжении тридцати лет. Это позволяет рассмотреть его творчество как достаточно устойчивую систему, как состоявшуюся и утвердившуюся художественную модель мира, как целостный литературоведческий объект. 3) Дискуссия о постмодернистской словесности, о ее аксиологических контекстах и предполагаемых задачах продолжает интересовать литературоведов. Достаточно часто в широких пределах постмодернизма рассматривается творчество Дж. Барнса, особенно часто исследователи обращаются к роману «А History of the World in 10 Vi Chapters» (1989), называя этот текст вершиной британского постмодерна. Целостное рассмотрение творчества Барнса усложняет взгляд на идентификацию его произведений как постмодернистских текстов. Стремление к устойчивым ценностям, к образам личного счастья, к линейному сюжету, к портретным изображениям безусловно нравственных героев показывают особый характер эволюции постмодернистского письма, позволяют поставить проблему «постмодернизм и классическая нравственность» не только в контексте деконструкции метарассказов, но и в контексте деконструкции самих постмодернистских установок. 4) Современные гуманитарные науки находятся в поисках новых, адекватных времени форм выражения антропоцентристских установок. Проблема героя не потеряла актуальности в связи с кризисом идеологических систем, особо внимательно следивших за становлением образом «идеального человека». Творчество Дж. Барнса принципиально аптропоцеитрично Английского писателя интересуют такие художественные и одно-

временно нравственные проблемы, как «любовь», «дружба», «счастье», «семейная жизнь», «старение». Можно сказать, что каждая из этих проблем стремится создать свой сюжет (например, «сюжет старения» определяет художественный мир в сборнике «The Lemon Table»), стать особым нравственным пространством в пределах рассказа или романа. 5) Ускорившееся время информационной цивилизации ставит вопрос о сохранении образов и сюжетов прошлого Речь не о «техническом» спасении информации от забвения, а о новых методах и стилях внутренней, психологической адаптации уходящих эпох и проблем с ними связанных. Одна из ключевых проблем творчества Дж. Барнса - проблема памяти. По-разному она решается в «Flaubert's Parrot» (1984), в «А History of the World in 10 Vi Chapters», в романах «England, England» (1998) и «Arthur & George» (2005). Но во всех указанных текстах память предстает творческой силой, а сами тексты могут быть оценены как литературные методы воссоздания прошлого, причем это воссоздание носит не игровой, а нравственный характер.

Степень изученности темы. Интерес к творчеству Барнса в последнее время все возрастает. Монографии Дж.Е. Мартина, М. Мосли, Б. Сесто посвящены изучению проблемы «истории» в романах Барнса. В других диссертациях зарубежных исследователей (С.Теста, И.Аничини, С.Риччи, В.Драг) рассматриваются лишь отдельные произведения Барнса, без целостного анализа его творчества. В диссертациях отечественных ученых (Муратова Я.Ю, Колодинская Е.В., Брюханова Е.А.) работы Барнса привлекаются для анализа современной англоязычной прозы в целом. Васильева A.B. провела исследование фикциональной дискурсивное™ сюжетосложения в романе Джулиана Барнса «Как все было»

Новизна исследования. 1) Впервые в российском литературоведении творчество Дж. Барнса рассматривается как художественная система, отличающаяся устойчивыми признаками и позволяющая ставить вопрос об эволюции прозы одного из самых читаемых англоязычных писателей современности. В пределах системного подхода изучения творчества Дж. Барнса, предполагающего рассмотрение всех основных художественных произведений, особое место отведено анализу ключевого текста («А History of the World in 10 Уг Chapters»), который сначала представляет основные тенденции авторского мировоззрения Барнса, а затем (уже в рамках общего контекста) приводит к уточнению и усложнению представлений о художественном мире английского писателя 2) Особое внимание обращено на проблему «нравственной философии» Дж. Барнса Это не только авторская позиция (внутритекстовая реальность присутствия

писателя), но и особая дидактика, которая остается литературным явлением, но и претендует на своеобразный «выход» из текста, на статус своеобразного нравственного поучения. 3) Творчество Дж. Барнса изучается не как отдельное, изолированное явление, а в литературном контексте - учитывается, как современная проза, позволяющая улучшить понимание барнсовской художественной модели мира, так и классические произведения (например, «Декамерон» Боккаччо или «Божественная Комедия» Данте), способные выявить жанровые истоки тех или иных текстов Дж. Барнса.

Объектом исследования стали художественные тексты Дж. Барнса (романы и рассказы) от романа «Metroland», изданного в 1980 году, до романа «Arthur & George» (2005). Особое внимание уделено роману «А History of the World in 10 'Л Chap-

ters» как центральному произведению, наиболее объемно и бескомпромиссно выражающему авторскую философию.

Предмет исследования - общие характеристики творчества Дж. Барнса. Проблемы жанра, героя и нравственной философии автора - частные формы выражения исследуемой нами художественной картины мира, созданной в произведениях Дж. Барнса за четверть века.

Цель исследования - целостное изучение художественной прозы Дж. Барнса: 1) как жанровой системы, обладающей относительной устойчивостью; 2) как сюжетного пространства, в котором решается проблема героя; 3) как нравственной философии, позволяющей говорить не только об авторской позиции английского писателя, но и об особом характере дидактического обращения к читателю.

Основные задачи:

- рассмотрение жанровых характеристик прозы Дж. Барнса с преимущественным вниманием к двум основным формам, избираемым английским писателем' а) к сочетанию разных новелл, объединенных общей концепцией («А History of the World in 10 'Л Chapters», «Cross Channel»);

б) к целостным жизнеописаниям («Flaubert's Parrot», «Talking it over», «Arthur & George»);

- изучение художественной концепции «жизнь», которая в творчестве Дж. Барнса является не только существенной частью нравственной философии, но и предстает сю-жетообразующим фактором, определяющим событийный мир произведений;

- обращение к художественной концепции личности в прозе Дж. Барнса, решение проблемы героя, стремящегося к свободе и счастью и отталкивающегося от ценностей, которые представляются ему абстрактными;

- отдельное рассмотрение авторского отношения к религии и любви, которые достаточно часто создают собственное сюжетное пространство;

- целостный анализ романа «А History of the World in 10 'Л Chapters» как ключевого текста, представляющего авторские взгляды на сюжетно-жанровые параметры произведения, на проблемы сущности истории, пути героя и нравственного воздействия на читателя;

- обращение к проблеме «Дж. Варне и постмодернизм», уточнение места писателя в контексте конфликтного взаимодействия традиции и деконструкции.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды отечественных исследователей постмодернизма (Д.В. Затонского, И.П. Ильина, Е.А. Гончаровой); зарубежных ученых (Ж. Деррида, Ю. Кристевой, Р.Барта); теоретиков и историков литературы (М.М. Бахтина, M.JI. Гаспарова, Г.К. Косикова) и др. Мы опирались на принципы филологической герменевтики и приемы деконстурктиви-стского изучения литературного произведения, а также использовали системный анализ прозы Дж. Барнса (предполагающий сравнительно-сопоставительный подход к его произведениям), философско-публицистические традиции литературоведения, теорию интертекста.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах, посвященных истории английской литературы и современной зарубежной литературы как системы повествовательных и нравственно-философских принципов. Определенную пользу работа может оказать тем, кто занимается проблемами постмодернистской эстетики в ее кризисном стремлении преодолеть исключительно экспериментальный, игровой характер искусства последних десятилетий.

Апробация исследования. Основные результаты диссертации отражены в шести публикациях автора, докладывались на следующих научных конференциях: XV Международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ имени М. В. Ломоносова, апрель 2008 ), VII Международная нучная конференция «Русское литературоведение на современном этапе» (Москва, МГГУ им. М.А.

Шолохова, апрель 2008), а также на аспирантском семинаре, проводимом кафедрой зарубежной литературы КубГУ (2006-2008).

Выводы диссертации были использованы при написании статей для on-line энциклопедии «Википедия» о творчестве Джулиана Барнса

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 159 наименований, в том числе 47 на английском языке. Общий объем диссертационного текста - 210 страниц. Основные положения, выносимые на защиту

1. Жанровая специфика прозы Дж. Барнса определяется взаимодействием двух стремле-

ний - к фрагментарности (сборники новелл, «фрагментарные» романы («Flaubert's Parrot», «A History of the World in 10 'A Chapters») и целостности (модель жизнеописания в романах («Staring at the Sun» ( 1986), «England, England», («Arthur & George»).

2. Нарративная структура прозы Дж. Барнса отличается ослабленностью фабульного, событийного действия, смягчением внешних конфликтов, недопущением слишком эффектных сюжетных ходов. Вместе с тем отмечается усиление авторского присутствия: часто на первом плане оказывается субъект философско-публицистической речи, который способен создать текст, отличающийся выраженными чертами эссеистиче-ского стиля.

3. Особым статусом в художественном мире Дж. Барнса наделена концепция «жизни», которая оказывается не только нравственно-философским, но и сюжетообразутощим фактором. Жизнь в текстах Барнса есть совместное (героем, автором, читателем) преодоление абсурда и бунта - несостоятельных, слишком пафосных идей.

4. Герои Дж. Барнса существуют в мире, в котором нет объективно-героического, заранее заданного смысла. Здесь возможны два типа движения, которые можно условно назвать «вертикальным» и «горизонтальным». Отношения между ними достаточно сложны. Задачей героев Барнса становится сохранение душевной трезвости, свободы от слишком «вертикальных» (религиозных, например) идей, но при этом необходимо в «горизонтальном» (например, личном, семейном) существовании обрести свою высоту. Обретение смысла - одна из важных задач, сюжетно решаемых в произведениях английского писателя.

5. Основа нравственной философии автора - в противостоянии «тоталитарному сюжету».

Таким сюжетом, препятствующим становлению индивидуальности героя, может оказаться определнное представление об «истории» («А History of the World in 10 'A Chap-

ters»), суд критиков («Flaubert's Parrot»), империя-симулякр Джека Питмена («England, England»), юридическая система, способная приговорить невиновного («Arthur & George»).

6. Нравственная философия Дж. Барнса - взаимодействие двух тематических блоков: ((философии религии» и «философии любви». «Религия» - область внешнего начала, способного подчинить человека догматическим принципам. «Любовь» - область личных чувств, мир потенциального счастья. Но в текстах Барнса можно увидеть и усложнение проблемы: «религию» (в образе духовного самоопределения Марты или Артура) нельзя назвать простым объектом отрицания, а в образе любви появляются мотивы двусмысленной сложности и определенного несовершенства.

Содержание работы

Первая глава диссертации («Роман «История мира в 10 'А главах»: сюжетно-жаировое своеобразие, проблема героя и нравственная философия автора») посвящена исследованию самого известного произведения Дж. Барнса. 1) Судя по тиражам и числу критических откликов, это самый читаемый текст Джулиана Барнса. 2) Обращение к библейскому сюжету и особый тип инверсии священного повествования указывают на специальный статус «Истории мира...» как произведения, смысл которого проясняется в контакте и конфликте с христианским первоисточником. 3) В ключевых главах романа авторское «Я» преодолевает условность художественного дискурса и стремится к философско-публицистической речи, что позволяет оценить нравственную позицию писателя. 4) Само название текста («История мира...») позволяет сделать вывод о стремлении автора к целостности повествования, несмотря на внешнюю фрагментарность и определенную обособленность отдельных глав. 5) Именно в «Истории мира...» мы встречаемся с парадоксальным для постмодернизма феноменом: корректирующая ирония и критическое отношение к метарассказам свидетельствуют не только о полемическом отношении к традиции, но и о феномене новой дидактики.

Первый параграф - «Жанровая форма и проблема сюжета». Рассматривая фабулу романа Барнса, нельзя не заметить, что практически в каждой главе происходят трагические события. Фабула тяготеет к трагедии, которая, по воле Барнса, превращается в фарсовое повествование или теряет сюжетную динамику в разнообразных комментариях повествователя. Циклический сюжет, предполагающий победу «воскресе-

ння» над «смертью», если и появляется, то, как интеллектуальное обретение свободы от мифологических знаков, подчиняющих человека абсолютным, по Барнсу, сугубо внешним ценностям.

Дробность и фрагментарность, как и слабое (на первый взгляд) взаимодействие глав друт с друтом не стоит преувеличивать. Для этого стоит оценить композиционные границы романа. Первая глава («Безбилетник») написана предельно ироническим, пожалуй, даже саркастическим стилем. В ней - предельно современный, лишенный сакральной дистанции взгляд на архетипические сюжеты, но, так или иначе, первая глава посвящена событию, вызывающему однозначные ассоциации с библейской древностью, с событием из «жизни праотцов». Если абстрагироваться на время от метода повествования в первой главе, то перед нами - начало истории. Последняя, десятая глава («Сон») посвящена проблеме конца истории - смерти отдельного человека, вырастающей в общечеловеческую проблему исхода из истории (мира относительных смыслов) ради достижения рая (мира абсолютных смыслов). Контакт двух пограничных глав показывает, что общее сюжетное движение есть в романе Барнса, несмотря на то, что видимая фрагментарность повествования остается проблемой, усложняющей жанровую идентификацию. Но в целом, читатель, оценивающий сильные позиции текстовых знаков (начало и конец произведения), должен признать, что границы текста зафиксировали общее сюжетное движение от «первых глав» всемирной истории, от «допотопных времен» к завершению истории.

В этом параграфе, решая проблему сюжета и жанра, стоит вспомнить о двух текстах, которые способны прояснить жанровую природу «Истории мира...». Во-первых, это книга Боккаччо «Декамерон». Во-вторых, «Божественная Комедия» Данте. Каждая из ста историй «Декамерона» представляет своих обособленных героев, является вполне завершенным повествованием. Но единая композиция придает новеллам сюжетную устойчивость, подчиняя их единому замыслу. «Декамерон» можно назвать романом в новеллах - жанром, соответствующим свободному духу Ренессанса Обретение независимости, освобождение от тоталитарных ценностей, подчас совершенно искусственных и лишенных истинной моральной мотивации, - одна из главных идей Боккаччо. Жанровая форма романа в новеллах структурно соответствует этой идеи.

Как и Данте, Барнс начинает свое повествование с изображения «ада», ведь именно так интерпретирует червь-повествователь пребывание на ковчеге, где царит Ной, отличающийся волюнтаризмом, жестокостью и полным невниманием к судьбе индиви-

да. Ассоциации с адом усиливают постоянно возникающие образы низа - вода, поглощающая новые жертвы, трюм, где томятся невинные животные, ставшие заложниками человеческих преступлений. Завершается роман «сном» о достижении рая, в котором удовлетворяются все людские желания, но при этом не появляется главный атрибут рая - счастье. Сюжетно-композиционное движение в «Истории мира» в целом соответствует движению в дантовской поэме (из нижних пределов - в Небеса), но религиозно-эпический характер полностью утрачивается. Ад перестает быть объективным пространством, а рай не только появляется в сновидении, но и оказывается местом, откуда стоит уйти, убедившись в неизбежном кризисе любых форм абсолютного. У Данте любовь синонимична богопознанию. У Барнса любовь - истинно человеческий сюжет, противопоставленный «тоталитарному сюжету».

Второй параграф - «Повествовательные инстанции и проблема героя». Повествовательная модель первой главы («Безбилетник») является знаковой дня «Истории мира...» в целом: червь-древоточец вспоминает о плавании на «ковчеге» во время всемирного потопа, постоянно обращаясь к образу Ноя, который далек от канонических представлений о священном праотце, своей праведностью спасшего человеческий род. Какие принципы отличают повествование в главе «Безбилетник»9 1) Повествователь - существо нечеловеческого мира, подчеркивающий, что его позиция -дистанцированность от обыденных представлений, отсутствие идеологической зависимости от тех или иных суждений, получивших особый статус в истории. 2) Повествователь неоднократно обращается к теме своей маргинальности, определенной незаконности пребывания и на ковчеге, и в мире в целом. Перед читателем герой, который никому ничем не обязан, которому не за что никого благодарить. Это герой, перестающий испытывать зависимость от классических архетипов верха и низа. В первой главе романа Барнса создается нарративный контекст, в котором взаимодействует классический стиль «сюжета Ноя» (вера в Бога как спасителя и созидателя) и стиль деконструкции, определяемой ключевой фигурой повествователя, обманом попавшего на ковчег и сообщающего о плавании альтернативную информацию. 3) Повествователь - носитель антиэпического начала. Эпос предусматривает ракурс, обеспечивающий присутствие высоких, общих ценностей. Эпос ориентирован на масштабную личность в контексте значительных исторических событий. Все иначе в романе Барнса: повествователь погружен в детали, трансформирующие миф в сюжет бытовых неурядиц, мелких конфликтов и общего несоответствия библейскому плану спасения. 4)

Повествователь, представленный независимым червем-маргиналом, выступает против героя, которому, учитывая логику ((Книги Бытия», следовало бы стать ключевой личностью текста. Основные усилия повествователя - в изображении Ноя человеком, далеким от идеала. Смысл повествовательной стратегии в первой главе — в разрыве того синкретического единства, которое в «Книге Бытия» соединяет Бога и человека, читателя, повествователя и героя.

Повествователь и герой объединяются в одной инстанции. Но, как сказано выше, героем, подлежащим деконструкции, оказывается Ной. 1) Герой (в речи повествователя) показан как человек, далекий от нравственного совершенства. Он - «старый мошенник и пропойца», произвольно разделивший животных на чистых и нечистых, чуждых всякой этики в отношении других, самодовольно поставивший себя в центр «сюжета спасения», по смыслу несоответствующему своему названию. Перед читателем - концептуальная «безответственность» повествовательной инстанции. Если бы на первом плане было сознание, воспринимающее идею спасения, эпические принципы не исчезли бы из текста. Но кризис ((целого», метаисторического и религиозного приводит к появлению фарсового нарратива с соответствующим героем. 2) Герой - не исключительное лицо, не злодей, не олицетворение особой безнравственности, а достаточно типичное явление человеческого начала. С одной стороны, Ной отличается многими плохими качествами, подмеченными повествователем. С другой стороны, он -человек, его безнравственность - в контексте человеческой относительности. 3) Ной -герой, который сумел структурировать мир своей версией - именно «версией», а не объективным изложением исторических событий. Именно Ноя повествователь делает лицом, ответственным за «текст». В данном случае текст - концептуализация сложной действительности в личных целях. 4) Ной-герой предстает и союзником Бога, и тем именем, которое представляет Бога в тексте, является, можно сказать, его психологическим воплощением. Мотив отсутствия Бога в реальности - один из основных мотивов первой главы. Но для Барнса имеет значение не столько идея отсутствия Божества, сколько воплощение в земной реальности моделей, имеющих отношение к религиозной реальности. Речь червя-древоточца должна подвести читателя к мысли о том, что «сюжет Ноя» в религиозно-мифологическом восприятии - это и есть актуализация теологической модели. Учитывая отсутствие Божества (или, по крайней мере, невозможность его присутствия в качестве героя), «Богом» оказывается Ной. Именно Ной

наделяется в первой главе функциями единоличного правителя, принимающего решения о судьбе мира, над которым он захватил власть.

Усилия повествовательной инстанции приводят к тому, что «утопия» (библейский нарратив) в фарсовом рассказе древоточца оказывается антиутопией - текстом, демонстрирующим опасность доверия к классическим метарассказам. Обращение к идее взаимодействия первой и последней глав романа получает дополнительные аргументы. Глава 10 («Сон») - это утопия, выражающая современные представления о счастье: читатель видит мир неограниченных возможностей, где пищевое насыщение становится безграничным, соединяясь, например, с безграничными спортивными победами. В ходе повествования, которое ведется от первого лица (ему «снится» этот рай социального модерна и технологического счастья), выясняется, что насыщение, не знающее пределов, имеет предел в самом себе. Человек, лишенный проблем, перестает ощущать удовольствие, так как утрачивает контраст, возможность сравнивать удовлетворение с его отсутствием. Желание угаснуть становится закономерным. Утопия превращается в антиутопию.

Ирония, сарказм, деконструкция - в начале. Она по-своему отличает и облик «я» в главе «Сон», но доминирующая интонация в последней главе все-таки иная. Вместо претензий к Ною и Богу, вместо образа «плавающей тюрьмы», которой оказывается наш мир, на первый план выдвигается образ человека, которому приснился рай (образ классического религиозного метарассказа), который в принципе не нужен, потому что избыточен, несовершенен, можно сказать, в своем совершенстве. Повествователь-червь уступает место повествователю-человеку. Он «взлетел» в небеса. Дело не только в том, что он убедился в их отсутствии. Главное заключается в том, что он понял их нечеловеческую суть. На место отвратительного (в рассказе древоточца) Ноя и самого червя, пребывающего в зоне подчеркнутой фамильярности, приходит человек, чуждый аскетизма и убеждающийся в ходе эксперимента в избыточности гедонизма. Более того, временность и относительность оказываются подлинной судьбой человека, что придает повествователю (он же - герой) элегические и философские черты.

В первой главе герой, рассказывая о спасении на ковчеге, сообщает о пребывании в аду: душный трюм, вонь, произвол Ноя, отсутствие высоких чувств. Выход героя из ада - не только в благополучном исчезновении от преследований праотца, но и в самой нарративной атмосфере, исключающей подчинение идее ада. В последней главе герой находится в раю - в новом месте счастья насыщения, которое пришло на смену

классического образа рая, потерявшего свою актуальность. Но и здесь герой совершает свой исход. В «Безбилетнике» - исход из ада, в «Сне» - исход из рая. В обоих случаях исход подразумевает освобождение от власти высшего начала.

Третий параграф - «Нравственная философия автора и проблема художественной деконструкции религиозной картины мира». Нравственная философия автора проявляет себя в целостной структуре произведения, но в романе «История мира в 10 'Л главах» есть часть («Интермедия»), которая имеет особое значение для понимания произведения как художественного единства, тяготеющего к совершенно определенной дидактике. Повествователя преследует страх пустоты, экзистенциальное переживание неизбежной смерти, обязательного уничтожения. Пустота у Барнса преодолевается не фабуляцией, не мифологизацией, а любовью, которая на первых страницах «Интермедии» сближается не с динамикой, а с неподвижностью. Радость личного — в том, чтобы уткнуться в оголенную шею женщины, слушать ее спокойное дыхание, утешать ее после страшных снов. В ключевой личной фразе («Я люблю тебя») - избавление от холода истории, но этой фразой надо пользоваться осторожно, потому что слова склонны не только упрощать правду, но (и это самое страшное) рационализировать ее, трансформируя живое чувство в мертвую речь. Любовь есть то, что может превратиться в текст, но никогда не отождествляется с ним полностью. Варне подводит читателю к мысли о том, что любовь - это бессмертие. Конечно, никаких религиозных ассоциаций при этом не появляется. Отсутствие идеализации и отчетливое сдерживание пафоса остаются значимыми характеристиками авторского стиля. В любви есть индивидуализация, отсутствующая и во всемирной истории, и в религиозных культурах. Любовь «враждебна всякой организованности». Она усложняет жизнь, но всегда это усложнение ради того, чтобы индивидуальность смогла полностью реализоваться.

Вопрос «Как жить?» нельзя назвать органичным и естественным для Джулиана Барнса. Он - не проповедник позитивного пути, скорее, он пытается указать на путь, который, по его мнению, по-настоящему опасен. Барнс - в оппозиции к мировоззрению, которое можно назвать «тоталитарным сюжетом». В первый главе «тоталитарным сюжетом» оказывается история Ноя - «сумасшедшего старика», подчинившего всей идее спасения избранных. Во второй главе читатель оценивает «террористический дискурс», заставившей известного лектора читать лекцию от лица захватчиков. В третьей главе высмеивается тоталитарное сознание средневековых христиан, заду-

мавших осудить бессловесных тварей за падение епископа. В четвертой главе - трагические последствия бездумного прогресса, итоги веры в историю с ее поступательным движением. Пятая глава показывает жизнь, в которой есть море, чуждое милосердия и гнева, и нет ни Бога, ни Ноя, которые могли бы спасти несчастных моряков. Шестая глава - о тоталитарной вере, которая привела девушка на гору Арарат и оставила ее там навсегда. В седьмой главе вера в провидение и вера в миф разоблачаются Барнсом как несостоятельные упования на то, что не поможет никогда. В восьмой главе американский актер убеждается, что ни индейцы, ни его любовная история не собираются соответствовать его представлениям о них. «Интермедия» - противопоставление любви всем тоталитарным сюжетам, возвышение личного чувства над любым мифом. В девятой главе в фарсовой форме повторяется история Аманды из шестой главы: новый паломник, управляемый неизвестным голосом, отправляется на Арарат, чтобы найти не праотца, а лишь останки предшествующего паломника. Десятая глава - расставание с самым привлекательным мотивом, формирующим «тоталитарный сюжет». Образ рая - в контексте культуры потребления. В этой же культуре предел любого рая, выявляющего относительность любого наслаждения.

Четвертый параграф - «Истолкование романа Дж. Барнса «История мира в 10 й главах» в книге Д В Затонского «Модернизм и постмодернизм» В концепции Д.В Затонского роман «История мира в 10 'А главах» занимает важное место. «Образ фундаментального несовершенства всего сущего» отличает не только эпоху постмодернизма. он проходит через многие эпохи, являясь одной из «красных нитей» исторического процесса. В романе Барнса происходит прежде всего снижение всего высокого, превращение всех возможных трагедий в фарсы. «История мира...» воспринимается как текст, который рассматривает человека исключительно в контекстах, делающих любой пафос (в том числе настоящий, подлинный пафос) неуместным. Д В. Затонский считает, что английский писатель обращается к той же философии, что и неизвестный библейский автор, написавший «Книгу Екклезиаста»: «дескать, ничего нового под луной». И все-таки позиция автора «Модернизма и постмодернизма» представляется нам уязвимой. Варне и Екклезиаст лишены «веры в движущуюся историю», но это совсем не значит, что в обоих произведениях есть «вечный постмодернизм» как оппозиция любому устойчивому смыслу. Д.В. Затонский не пишет об этом, как не пишет он и том, что у Барнса силой, действительно противостоящей истории, оказывается любовь. И здесь сравнение с «Книгой Екклезиаста» вполне уместно. Но не потому, что оба тек-

ста пессимистичны, а потому, что оба текста стремятся нечто противопоставить всеобщему исчезновению и беспамятству. И здесь мы находим серьезные различия. Там, где у Екклезиаста оказывается Бог, у Барнса - любовь.

Вторая глава - «Сюжетный мир и проблема героя в прозе Д. Барнса». Исследование художественного мира Дж. Барнса его основных, доминантных признаках - основная задача, решаемая нами в этом разделе диссертации. Если в первой главе литературным объектом стал один текст Барнса («История мира в 10 'А главах») - самый популярный роман английского писателя, способный стать адекватным введением в его поэтику, то во второй главе мы рассматриваем практически все художественные тексты Барнса как систему, как состоявшуюся модель мира, доступную для литературоведческого анализа.

Первый параграф - «Жанровая форма и проблема сюжета». В романе «Метро-ленд», первом большом произведении Барнса, появляется тип сюжета, который станет в творчестве писателя определяющим. 1) Фабульное действие ослаблено; практически нет событий, отличающихся повышенным динамизмом, стремлением автора увлечь читателя яркими, запоминающимися происшествиями. 2) Внешние конфликты, отличающие столкновения героев, не слишком выражены. Нарастающие противоречия между Кристофером и Тони, двумя взрослеющими молодыми людьми, свидетельствуют о разных жизненных дорогах, о неизбежном расставании друзей, но не о споре антагонистов. Более того, сюжет «Метроленда» посвящен снятию основного конфликта - не того или иного частного противоречия, а противостояния с самой жизнью, которая постепенно перестает быть объектом юношеской борьбы. 3) Ослабленность внешнего действия согласована с тщательно продуманным развитием речевой сферы произведения. Каждое событие не столько совершается, сколько обсуждается. Значительное место отведено рефлексии героя, его комментариям к самым разным явлениям общественной и личной жизни. 4) Сюжетообразующим оказывается авторское стремление воссоздать биографию героя, показать его путь, процесс становления, обязательно постепенного. Время «Метроленда» отличается протяженностью, можно сказать, этапностью, позволяющей делать выводы о судьбе персонажа. Это придает «Метроленду» черты романа воспитания. 5) Есть биография героя в основных этапах, есть то, что можно назвать «любовным сюжетом», есть многочисленные речи-комментарии, образующие философско-публицистическое поле текста, но при этом трудно выделить событие, которое следовало бы назвать событием организующим.

Варне не стремится выделить основную линию сюжета, придать ей центростремительный характер. Воспоминания и обсуждения, которых очень много в «Метроленде», снимают напряжение действия.

«Попугай Флобера» - экспериментальное жизнеописание знаменитого французского писателя, но это и воплощение авторской мысли о невозможности однозначного, бесконфликтного построения судьбы человека. Сразу же становится очевидной жанровая мозаичность текста: есть письма, есть выдуманные воспоминания, есть хронологии, показывающие и вариативность памяти, и отсутствие единства в интерпретации прошлого, уже состоявшейся жизни. Исчезает, точнее, так и не появляется сюжет, который должен утвердить пафосную мысль о величии гения, о его житийной биографии. Жанровая структура «Попугая Флобера» - соединение фрагментов, которые актуализируют разные ракурсы, «точки зрения» на Флобера, чей образ можно назвать исчезающим.

В романе «Как все было» - художественная детализация любовного треугольника, создание образа события, которое проясняется во взаимодействии трех позиций главных участников С одной стороны, это роман о кризисе. С другой стороны, кризис оказывается формой существования. Главным пространством действия становится комната - место бесед главных персонажей. Это повествование-рефлексия. Следует отметить неочевидность кульминации: автора интересует постепенная, почти незаметная подготовка события (уход Джил от Стюарта к Оливеру), а не его внезапность. Это и исповедь (герои обстоятельно, предельно откровенно рассказывают о себе) в ее новой психологической форме. Но это исповедь без покаяния, она отражает главное стремление барнсовских героев - желание счастья.

«По ту сторону Ла-Манша» - сборник новелл, скрепленный сквозным мотивом -пребыванием англичан во Франции: разные времена, разные типы драматизма. В сборнике «Лимонный стол», еще раз представляющего барнсовский «метод сборника», новелл, претендующих на целостность, на первом плане - «сюжет старости» и тесно связанная с ним проблема времени. В романе «Англия, Англия» происходит параллельное становление двух сюжетных историй. Во-первых, фарсового, антиутопического повествования о создании мира-симулякра, который оценивается как модель вероятного будущего, имеющего значения для всего мира. Во-вторых, личной истории Марты - главной героини, которая возвращается к Традиции, преодолев внутренний цинизм, который и привел ее к служению фальшивому, но влиятельному проекту.

Роман «Артур и Джордж» - философский детектив, в котором вопрос о преступнике и мотивах преступления теряет свою актуальность, так как на первый план выходят образы двух героев, их психологические портреты и цельные жизнеописания. Детективный сюжет сохраняется, но мотивы, характерные для романа-воспитания, для романа-жизнеописания, все-таки более востребованы.

Второй параграф - «Становление героя и концет1ия личности». Анализ сюжетов, характерных для художественного мира Джулиана Барнса, показывает, что в большинстве произведений происходит становление героя, который стремится развивать личное начало, активный житейский субъективизм - не эгоизм, отделяющий от других людей собственными желаниями, а некий повседневный персонализм, который отличает и персонажа романа «Метроленд», нашедшего счастье в семейной любви, и Марту («Англия, Англия»), сумевшую обрести покой и стабильность духа вне семьи, и Джин из романа «Глядя на солнце», отыскавшую самую главную правду жизни - верности самой себе.

Два романа - «Как все было» и «Любовь и так далее» - объединены общим сюжетом. Маргинализация Оливера - одна из главных проблем романа «Любовь и так далее», своеобразная «маленькая трагедия». Обращаясь к «Песне о Роланде», Оливер всем ходом своих рассуждений показывает: главная причина его депрессии - в той модели мира, в которой ему приходится существовать. Это мир обыденности. Здесь необходимо работать, стремиться к успеху в разных частных предприятиях, не предусматривающих борьбы за некий великий смысл. Оливер - мученик обыденности, но за это мучение никаких наград не предусмотрено. Нет больше эпического конфликта. Вместе с ним исчез и эпический герой. Все, что происходит в романах «Как все было» и «Любовь и так далее», свидетельствует о том, что «новый герой» должен согласиться с тем, что время подлинного героизма кончилось. Он остался в эпическом прошлом. Теперь вместо Роланда Стюарт, который в речах Оливера становится олицетворением жизни, лишенной творческого начала и подчиненной экономическим принципам.

Третий параграф - «Концепция «жизни» как философская доминанта прозы Дж Барнса». Жизнь, по Барнсу, представляет собой сложный, нерациональный процесс. Литературное произведение по-своему рационально, хотя бы потому, что ограничено объемом. Задача писателя - сохранить нерациональность жизни, как бы вступая в спор с закономерностями сюжетостроения, жанра, композиционных условий существования текста. Познание жизни в ее разнообразных психологических движениях стано-

вится авторской задачей. Надо отметить, что английский писатель не стремится к созданию образа обязательно яркой, необыкновенно разнообразной жизни. Чаще всего эпизоды, избираемые им в качестве материала, не отличаются повышенной динамикой. Жизнь интересна и своей обыденностью, если сознание способно создавать из обыденности пространство художественного обсуждения.

Уже первый роман Барнса - «Метроленд» - показывает, что у автора нет проблем с бытием, что он не бунтарь, готовый насыщать текст своими претензиями к бытию. В начале романа - атмосфера юношеского цинизма, глобального критицизма, но за всеми речами и поступками Кристофера чувствуется его вполне здоровая нравственная основа, стыдливо прикрытая иронией, свойственной возрасту. Движение сюжета обнаруживает возможность счастья. Жизнь (а в романе есть протяженность времени, позволяющего герою повзрослеть) становится его обретением. «Попугай Флобера» предстает текстом о неуловимости жизни. Он может быть воспринят и как методика демонстрации сюжета жизни, который принципиально нельзя пересказать. Но эта мысль не приводит к бездействию и пессимизму; наоборот, она оказывается основой деятельного чувства. В романе «Глядя на солнце» внешняя бессобытийность жизни способствует обращению к ее сути. Жизнь, как показывает роман «Глядя на солнце», лишь тогда становится событием, когда человек начинает осознавать ее лично, вне обязательных контекстов, стремящихся сделать из существования процесс, лишенный личностного начала. Личность Флобера - не только в его творчестве, но и грубоватом стиле бытового общения, в умении быть другом, любовником, в несогласии с той Францией, которая устраивает обывателей. Личность Джин - в ее постепенном освобождении, которое не требует никаких эффектных заявлений или поступков. Джулиан Варне находит силу жизни и в том, что она может состоять из пустяков. Но и пустяки способны обеспечить драматический характер сюжета. Сочетание мелочности и драматизма, а иногда и скрытого трагизма отличает сборник «Лимонный стол».

Четвертый параграф - «Проблема теоретической рефлексии концепция литературы и искусства в прозе Дж. Барнса» Объектом рефлексии оказывается не только «жизнь», но и способ ее художественного воссоздания - литература, которая часто превращается в объект обсуждения. Важно, что героями художественных текстов становятся писатели - Флобер («Попугай Флобера») и Конан Дойль («Артур и Джордж»), «Роман - это не жизнь», - такая мысль часто появляется на страницах произведений Джулиана Барнса. Прояснение отношений литературы и жизни - одна из самых инте-

ресных для английского автора задач. Варне, отстаивая свободу литературы как самостоятельной формы жизни, всегда выступает против «критиков».

Есть несовершенство писателя (оно, видимо, должно подчеркнуть допустимое несовершенство любого человека), есть и необязательность чтения. К этой мысли можно прийти, анализируя сюжеты произведений Барнса. Они не говорят об «истории», которая должна стать общезначимой. Литература - нормальное несовершенство, в этом ее - свобода. Свобода литературы - в ее относительности. Но, и это становится ясно хотя бы при знакомстве с романом «История мира в 10 'Л главах», в утверждении необязательности и фрагментарности уже есть своя нравственная установка. Литература, отказываясь от общезначимого сюжета, от создания мифологических сюжетов, оказывается частной речью, обращенной к тем, кто хочет ее услышать. И в этом случае, в момент контакта «частного автора» с «частным читателем» деконструкция может обернуться чем-то более основательным, чем «критика метарассказов». В прозе Барнса провозглашается мысль о неподсудности литературы, о ее обязательном освобождении от «моралистов», которые готовы поймать автора па опасных суждениях или ошибочных эстетических ходах.

Третья глава - «Нравственная философия в прозе Д. Барнса». Первый параграф - «Философия религии». Следует сказать о структуре присутствия «философии религии» в романах и рассказах. 1) Монологи, диалоги или размышления на религиозные темы не являются интеллектуальными играми, не отличаются специально выделенным философским или богословским уровнем. Религиозная проблема - в контексте нравственного становления героя, его житейской биографии. 2) Как следствие, в произведениях английского писателя практически нет «профессионалов религии» - героев, которые ощущали бы необходимость обращения к соответствующим темам в узких рамках той или иной конфессии. 3) Читатель может быть уверен, что полемика на религиозные темы будет проходить во времени и пространстве, которые лишены религиозной составляющей. Барнсовская модель мира, характерная для всех его произведений, лишена духовного «верха» и духовного «низа». Ад и рай могут быть обсуждаемыми темами, но те, кто их обсуждает, находится вне какого-то подчеркнутого влияния мистики. 4) Присутствие религиозной проблемы не приводит к появлению типа повествования, который можно было бы назвать «религиозным сюжетом». Как нам кажется, движения барнсовских героев очень часто соответствуют основным интере-

сам автора, его нравственной позиции. Религия интересует Барнса как тема размышлений и речей, но не как определенный путь, не как основная жизненная цель.

Уже в романе «Метроленд», посвященном взрослению героя, его вполне гармоничному вхождению в мир, становится очевидным, что главным для Барнса является не конфессиональная определенность, не интерес к ритуалу, а то миросозерцание, которое следует назвать «религией жизни», позволяющей преодолеть стрессы и комплексы. Речь идет о спокойном атеизме, о точке зрения, исключающей образы экстремального восприятия мира - как религиозного, так и антирелигиозного. В этом же контексте романы «Как все было» и «Любовь и так далее». В истории любви и расставаний, составляющей дилогию, Бог и религия - не проблема. Роман показывает, насколько достаточно человеку личных чувств, чтобы всю жизнь разбираться с ними, не привлекая образы духовно высшего начала. Герой Барнса - человек, не нуждающийся в мыслях о Боге и религии как форме контакта с ним. Возникает вопрос: есть ли судья, который накажет Оливера за то, что тот увел жену у друта Стюарта, а Стюарта - за то, что он пытался (судя по сюжету, небезуспешно) разбить семью Оливера? О таком судье в романах Барнса знают немногое. Здесь мир психологических нюансов, а не ритуальных покаяний.

Еще один вариант сближения с религиозной темой - в романе «Англия, Англия». Путь Марты Кокрейн нельзя назвать религиозным становлением (такое движение - не для героев Барнса), но она меняет свою жизненную позицию в сюжетном развитии произведения, и эта смена - не «против религии». В романе «Англия, Англия» перед читателем возникают три модели религиозного сознания. Во-первых, это официальное англиканство, известное Марте с детства: никаких личных чувств, подчинение закону и всеобщее лицемерие, не оставляющее шансов на личный поиск. Во-вторых, это «религия Питмена», заключающаяся в обожествлении гения-технолога, пытающего использовать свою гениальность для лишения мира личностного начала, для полного изгнания Бога, если видеть в Боге основу духовности и бессмертия человека И, в-третьих, это символическое средневековье: мир, где не ищут житейского счастья, не ставят во главу утла личное благополучие, зная, что судьба человека решается в вечности, не завершаясь с моментом физической смерти. Появляется образ мирочувствия, который может быть назван «религией Марты». Эта «религия» появляется во взаимодействии со Средневековьем, но без веры в Средневековье как религию спасения. Марта уходит от симулякров к простоте, от игры к жизни, какой бы простой и непри-

тязателыюй эта жизни ни была, христианство использовано как вариант исхода из модели прогресса, ведущего в никуда. Здесь христианство - синоним простоты, не предполагающий появление ритуала и богословия. Можно сказать, что путь Марты использует христианство, но не ведет к Богу.

В романе «Артур и Джордж» решаются проблемы, тесно связанные с авторской концепцией религии в контексте нравственной философии. Есть «религия Джорджа». Жизнь оказывается более сложной, нежели религия, известная с детства. Как честный человек, привыкший трезво оценивать реальность, Джордж признает права реальности. Как следствие, он отказывается от религии, но сохраняет верность нравственной идее. Артур назван «апостолом Павлом спиритуализма», но для Барнса важнее то, что спиритизм отрицает, нежели то, что он утверждает. Отрицает спиритизм необходимость суда, который плох и в земном варианте, и в небесном. Он отрицает страх перед адом, как и необходимость подчинения людям, дерзающих назвать себя священниками. Нечто подобное (и без обращения к концепции спиритизма) происходит и в других произведениях Барнса. В «Попутае Флобера» достигнуто освобождение от «суда критиков». В романе «Англия, Англия» преодолена власть наступательного мира-копии, претендующего на модель нового мироздания. В романе «Глядя на солнце» Джин и ее сын отказываются от христианских представлений о вечности, оставляя для себя лишь возможность исхода-освобождения, столь необходимого для всех «авторских героев» Барнса, даже для персонажей романов «Как все было» и «Любовь и так далее», которые далеки от религиозных вопросов.

Второй параграф - «Философия любви». Любовь - поворот сюжета в романе «Метроленд»: если до появления в его жизни женщины Крис не жил. а позировал, то теперь он расстается с агрессией, исцеляется от фантомов, начинает взрослеть. Любовь, пришедшую к герою (сначала в образе одной девушки, потом - друтой), нельзя назвать стремительным, страстным чувством, сметающим все преграды. Эта любовь стремится не к трагизму, не к буре переживаний, ее, возможно, скрытая цель - в достижении устойчивого покоя, часто, по Барнсу, синонимичного счастью.

«Как все было» и «Любовь и так далее» - романы о том, как из многих мелочей любовь складывается и о том, как она во многих мелочах исчезает. Размышления, рефлексия над собственными чувствами берет верх над действиями. Основное действие может быть выражено одной фразой: Стюарт полюбил Джил, женился на ней, но вскоре оказался брошенным женой, потому что она полюбила Оливера; спустя годы

Стюарт вернулся, сумел стать интересным и нужным Джил, которая недалека от того, чтобы оставить Оливера и вернуться к прежнему мужу, которого готовы признать даже дочери, рожденные от Оливера. Все остальное - речи, в которых особенно очевидно желание понять любовь, причины ее появления, причины ее завершения.

В большинстве произведений Дж. Барнса любовь (как едва ли ни единственно возможный идеал) противопоставлена другим формам самореализации человека. Но в романе «Попугай Флобера» этого не происходит. Конечно, отсутствие развитого любовного сюжета можно объяснить особенностями биографии самого Флобера. Но возможно и другое объяснение. В любви, о которой пишет Варне, всегда сохраняется возможность ее прекращения, исчезновения, превращения в нечто иное. Слишком сам мир, в котором приходится жить человеку, инороден любви. В романах «Как все было», «Любовь и так далее», «Англия, Англия» любовь - это то, что грозит исчезнуть. И уже в этой возможности есть какой-то привкус постоянно ощущаемого несчастья. Не исключено, что именно в «Попугае Флобера» Варне хотел подчеркнуть этот мотив: любовь должна быть счастьем, единственным счастьем человека, но ведь в реальности это бывает отнюдь не всегда. В сниженном (без желания унизить) образе гениального Флобера - не циничный отказ от счастья, а приближающийся к трагическому контексту образ недостижимости любви.

Окончательной эту концепцию в творчестве Барнса назвать нельзя. Образ другого гения литературы - Конан Дойля - иной направленности в реализации мотива любви. Можно даже сказать, что Артур - не только гений слова, духовной и общественной активности, он еще и гений любви. Самое светлое чувство воспринимается героем как вызов, как задача, как некое требование еще раз проявить свое благородство и соответствие идеалу истинного джентльмена. Любовная задача оказалась самой сложной в жизни Артура.

В Заключении подводятся итоги исследования, делаются основные выводы о художественной модели мира в творчестве Дж. Барнса, о его концепции человека и нравственной философии.

Материалы и результаты исследования были представлены в следующих научных публикациях:

1. Радченко Д.А. Проблема религиозной традиции и авторское отношение к ней в романе Джулиана Барнса «История мира в 10 '/г главах» / Д.А. Радченко // Лингвистическая

организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 4. - Краснодар: КубГУ, 2006.

2. Радченко Д.А. Художественная концепция любви в рассказах Джулиана Барнса. / Д.А. Радченко // Лингвистическая организация дискурса: функциональные и содержательные аспекты: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 4. - Краснодар: КубГУ, 2008.

3. Радченко ДА. Художественный текст как пространство теоретической рефлексии: проза Джулиана Барнса / Д.А. Радченко // Русское литературоведение на современном этапе. Материалы докладов Международной научной конференции. - М.: МГГУ им. Шолохова, 2008.

4. Радченко Д.А. Роман Джулиана Барнеа «История мира в 10 V¡ главах» / Д.А. Радченко // Материалы докладов XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, г.Москва, апрель 2008 г. - М.: МГУ, 2008; http.//lomonosov-nibu.m/2008/22,html

5. Радченко Д.А. Художественная дидактика Джулиана Барнса / Д.А. Радченко // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена №31 (69): Аспирантские тетради: Научный журнал. - СПб., 2008. - с. 256-260 Работа №5 опубликована в издании, соответствующем рекомендованному Высшей аттестационной комиссией РФ «Перечню рецензируемых журналов к изданий».

Подписано в печать 21 10 08 Формат 60*84 '/|6 Уел печ л 1,4 Тираж 100 экз Заказ 1958

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии Издательско-полиграфического центра Воронежского государственного университета 394000, Воронеж, ул Пушкинская, 3

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Радченко, Дмитрий Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. РОМАН «ИСТОРИЯ МИРА В 10 У

ГЛАВАХ»: СЮЖЕТНО-ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ, ПРОБЛЕМА ГЕРОЯ И НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ АВТОРА.

1 Л. Жанровая форма и проблема сюжета.

1.2. Повествовательные инстанции и проблема героя

1.3 Нравственная философия автора и проблема художественной деконструкции религиозной картины мира.

1.4. Истолкование романа Дж. Барнса «История мира в 10 'Л

главах» в книге Д.В. Затонского «Модернизм и постмодернизм».

Выводы.

ГЛАВА 2. СЮЖЕТНЫЙ МИР И ПРОБЛЕМА ГЕРОЯ В ПРОЗЕ ДЖ. БАРНСА

2.1. Жанровая форма и проблема сюжета.

2.2. Становление героя и концепция личности.

2.3. Концепция «жизни» как философская доминанта прозы Дж. Барнса.

2.4. Проблема теоретической рефлексии: концепция литературы и искусства в прозе Дж. Барнса

Выводы.

ГЛАВА 3. НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ В ПРОЗЕ ДЖ. БАРНСА.

3.1. Философия религи.

3.2. Философия любви.

ВЫВОДЫ.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Радченко, Дмитрий Анатольевич

Актуальность исследования.

1) Дж. Барнс - один из самых известных, современных английских писателей, мастер прозы, чьи произведения переведены на многие языки. Устойчив интерес к Барнсу в России, на русском языке можно прочитать все основные тексты британского прозаика. Устойчив интерес Барнса к России: «русские темы» обсуждаются на страницах его рассказов и романов, иногда становясь сюжетообразующим материалом, как в рассказе «The Revival» (сборник «The Lemon Table», 2004).

2) Системный подход к творчеству художника слова возможен лишь тогда, когда сформировался его мир, проявившийся в разных текстах. Дж. Барнс пришел в литературу на рубеже 70-80-х годов XX века. Он известен как автор романов, рассказов, многочисленных эссе на протяжении тридцати лет. Это позволяет рассмотреть его творчество как достаточно устойчивую систему, как состоявшуюся и -утвердившуюся художественную модель мира, как целостный литературоведческий объект.

3) Дискуссия о постмодернистской словесности, о ее аксиологических контекстах и предполагаемых задачах продолжает интересовать литературоведов. Достаточно часто в широких пределах постмодернизма рассматривается творчество Дж. Барнса, особенно часто исследователи обращаются к роману «А History of the Worid in 10 l/2 Chapters» (1989), называя этот текст вершиной британского постмодерна. Целостное рассмотрение творчества Барнса усложняет взгляд на идентификацию его произведений как постмодернистских текстов. Стремление к устойчивым ценностям, к образам личного счастья, к линейном}' сюжету, к портретным изображениям безусловно нравственных героев показывают особый характер эволюции постмодернистского письма, позволяют поставить проблему «постмодернизм и 3 классическая нравственность» не только в контексте деконструкции метарассказов, но и в контексте деконструкции самих постмодернистских установок.

4) Современные гуманитарные науки находятся в поисках новых, адекватных времени форм выражения антропоцентристских установок. Проблема героя не потеряла актуальности в связи с кризисом идеологических систем, особо внимательно следивших за становлением образа «идеального человека». Творчество Дж. Барнса принципиально антропоцентрично. Английского писателя интересуют такие художественные и одновременно нравственные проблемы, как «любовь», «дружба», «счастье», «семейная жизнь», «старение». Можно сказать, что каждая из этих проблем стремится создать свой сюжет (например, «сюжет старения» определяет художественный мир в сборнике «The Lemon Table»), стать особым нравственным пространством в пределах рассказа или романа.

5) Ускорившееся время информационной цивилизации ставит вопрос о сохранении образов и сюжетов прошлого. Речь не о «техническом» спасении информации от забвения (в этом деле нет нерешаемых задач), а о новых методах и стилях внутренней, психологической ада!нации уходящих эпох и проблем с ними связанных. Одна из ключевых проблем творчества Дж. Барнса - проблема памяти. По-разному она решается в «Flaubert's Parrot» (1984), в «А History of the World in 10 lA Chapters», в романах «England, England» (1998) и «Arthur & George» (2005). Но во всех указанных текстах память предстает творческой силой, а сами тексты могут быть оценены как литературные методы воссоздания прошлого, причем это воссоздание носит не игровой, а нравственный характер.

Новизна исследования. 1) Впервые в российском литературоведении творчество Дж. Барнса рассматривается как художественная система, отличающаяся устойчивыми признаками и позволяющая ставить вопрос об эволюции прозы одного из самых читаемых англоязычных писателей современности. 2) В пределах системного подхода изучения творчества Дж. Барнса, предполагающего рассмотрение всех основных художественных произведений, предложена модель выделения и всестороннего анализа ключевого текста («А History of the World in 10 V2 Chapters»), который сначала представляет основные тенденции авторского мировоззрения Барнса, а затем (уже в рамках общего контекста) приводит к уточнению и усложнению представлений о художественном мире английского писателя. 3) Особое внимание обращено на проблему «нравственной философии» Дж. Барнса. Это не только авторская позиция (внутритекстовая реальность присутствия писателя), но и особая дидактика, которая остается литературным явлением, но и претендует на своеобразный «выход» из текста, на статус своеобразного нравственного поучения, которое присутствует и во внешне фрагментарном романс «А History of the World in 10 V2 Chapters», и во внешне классическом романе «Arthur & George». 4) Творчество Дж. Барнса изучается не как отдельное, изолированное явление, а в литературном контексте — учитывается, как современная проза, позволяющая улучшить понимание барнсовской художественной модели мира, гак и классические произведения (например, «Декамерон» Боккаччо или «Божественная Комедия» Данте), способные выявить жанровые истоки тех или иных текстов Дж. Барнса.

Объеггтом исследования стали художественные тексты Дж. Барнса (романы и рассказы) от романа «Metroland», изданного в 1980 году, до романа «Arthur & George», вышедшего в свет более двух лет назад. Особое внимание уделено роману «А History of the World in 10 I/2 Chapters» как центральному произведению, наиболее объемно и бескомпромиссно выражающему авторскую философию.

Предмет исследования - общие, системные характеристики творчества Дж. Барнса, позволяющие оценить основные художественные концепции английского писателя и научно описать модель мира, формирующуюся в его рассказах и романах. Проблемы жанра, героя и нравственной философии автора - частные формы выражения исследуемой нами художественной картины мира, созданной Дж. Барнсом за четверть века.

Цель исследования - целостное изучение художественной прозы Дж. Барнса: 1) как жанровой системы, обладающей относительной устойчивостью; 2) как сюжетного пространства, в котором решается проблема героя; 3) как нравственной философии, позволяющей говорить не только об авторской позиции английского писателя, но и об особом характере дидактического обращения к читателю.

Основные задачи:

- анализ сюжетного своеобразия прозы Дж. Барнса с выявлением доминантных форм — мотивов, определяющих концепцию авторского сюжетного пространства;

- рассмотрение жанровых характеристик прозы Дж. Барнса с преимущественным вниманием к двум основным формам, избираемым английским писателем: а) к сочетанию разных новелл, объединенных общей концепцией («А History ofthe World in 10 '/2 Chapters», «Cross Channel» (1996), «The Lemon Table»); б) к целостным жизнеописаниям («Flaubert's Parrot», «Talking it over» (1991), «Arthur & George»);

- изучение художественной концепции «жизнь», которая в творчестве Дж. Барнса является не только существенной частью нравственной философии, но и предстает сюжетообразующим фактором;

- обращение к художественной концепции личности в прозе Дж. Барнса, решение проблемы героя, стремящегося к свободе и счастью и отталкивающегося от ценностей, которые представляются ему абстрактными;

- отдельное рассмотрение авторского отношения к религии, которое оформляется в сложных контактах повествователей, героев и самого писателя;

- отдельное рассмотрение авторского отношения к проблеме любви, которая в прозе Дж. Барнса достаточно часто создает собственное сюжетное пространство;

- анализ теоретической рефлексии в рассказах и романах Дж. Барнса, определение концепции литературы и искусства, создаваемой в художественных произведениях;

- целостный анализ романа «А History of the World in 10 'Л Chapters» как ключевого текста, представляющего авторские взгляды на сюжетно-жанровые параметры произведения, на проблему героя и особенности нравственного воздействия на читателя;

- обращение к проблеме «Дж. Барнс и постмодернизм», уточнение места писателя в контексте конфликтного взаимодействия традиции и деконструкции.

Методология исследования. 1) Филологическая герменевтика, позволяющая сконцентрироваться на тексте рассказов и романов, провести акцентированный анализ избранных уровней произведений и выявить доминантные смыслы художественного мира Дж. Барнса. 2) Системный анализ прозы Дж. Барнса, предполагающий сравнительно-сопоставительный подход к его произведениям, на основании которого делав!ся вывод об относительно устойчивых повествовательных моделях, определяющих творчество английского писателя. 3) Философско-публицистические традиции литературоведения, позволяющие представить творчество Дж. Барпса как систему определенных нравственных позиций, предполагающих те или иные рецептивные реакции читателя.

Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в вузовских курсах, посвященных истории английской литературы и современной зарубежной литературы как системы повествовательных и нравственно-философских принципов. Определенную пользу работа может оказать тем, кто занимается проблемами постмодернистской эстетики в ее кризисном стремлении преодолеть исключительно экспериментальный, игровой характер искусства последних десятилетий.

Апробация исследования. Основные результаты диссертации отражены в пяти публикациях автора, докладывались на следующих научных конференциях: XV Международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ имени М. В. Ломоносова, апрель 2008), VII Международная нучная конференция «Русское литературоведение на современном этапе» (Москва, МГГУ им. М.А. Шолохова, апрель 2008), а также на аспирантском семинаре, проводимом кафедрой зарубежной литературы КубГУ (2006-2008). Отдельные положения исследования были апробированы в лекциях и семинарах по лингвистическому анализу художественного текста в рамках курса иностранного языка (Кубанский социально-экономический институт и Колледж права, экономики и управления (Краснодар, 2006-2007)). Выводы диссертации были использованы при написании статей для on-line энциклопедии «Википедия» о творчестве Джулиана Барнса.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библио1рафического списка, включающего 159 наименований, в том числе 47 на английском языке. Общий объем диссертационного текста -181 страница.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза Джулиана Барнса: жанровая природа, проблема героя и нравственная философия автора"

Выводы

1. Рассматривая нравственную философию Дж. Барнса как цельное явление, есть смысл обратиться к двум тематическим блокам — «философия религии» и «философия любви». На первом уровне решения проблемы, можно предположить, что «религия» - то, от чего отталкивается автор в поисках свободы, а «любовь» - то, к чему он стремится в поисках счастья и полноты жизни. Но па втором уровне проблема усложняется: «религию» нельзя назвать однозначным объектом отрицания, в образе «любви» появляется сложность и мотивы определенного несовершенства.

2. В творчестве Дж. Барнса нет популярной в современной литературе «игры в религию», как нет и структурно обоснованной, системной (как, например, у Дж. Фаулза) ее критики. Здесь и преодоление религии, и нечто более сложное. В целом одной из основ нравственного мира является спокойный атеизм, практически исключающий богоборчество.

3. Мир у Дж. Барнса не лишен нравственного начала. Бога нет, высшего судьи здесь не знают, иногда абсурд близок, но счастье все-таки возможно. Путь многих героев определяет стремление героев определиться в мире, в котором смерть - неизбежность. Например, Грегори, герой романа «Глядя на солнце», не приближается к религиозному сознанию, но Бог предстает перед ним как «абсолютный вопрос». Но исчерпывающий ответ на этот вопрос в рамках религиозного сознания невозможен.

4. Особенно важен для нравственной позиции писателя образы Марты Кокрейн из романа «Англия, Англия». Здесь читатель видит компромиссный путь: определенная религия, конечно, не возникает, но появляется особый тип душевного состояния, сближающий с традицией. Но традиция - не в заученной молитве, а в исходе им искусственного мира ради обретения внутреннего покоя, согласия с собой, невозможного в «империи Питмена».

5. Дж. Барнс противостоит любой культуре, если она тяготеет к категорическому, тоталитарному пониманию жизни. Когда требуется верить в «реальность ада», в вечность наказания, английский писатель отказывается от любого сближения с религией. Но он в состоянии приблизиться к религиозному мышлению (без согласия с ним!), когда в центре оказывается образ живой души.

6. Религия, считает Дж. Барнс, должна потерять конфессиональную определенность, сдавливающую человека определенными ритуалами и обязательствами. Образ Артура («Артур и Джордж») показывает, что для Дж. Барнса возможен так называемый «спиритизм» - вера Дойля на основе рационализма, своеобразный компромисс между христианством и атеизмом. Спиритизм трактуется как общая духовность, как возможность мечты о бессмертии.

7. Любовь в восприятии Дж. Барнса - сила взросления и освобождения, самый яркий синоним счастья. Любовь может быть и синонимом нормальности, противопоставленной разнообразным комплексам и причудам героям, а также возможной пустоте. В любви больше надежности и правды, чем в религии, но это не значит, что любовь лишена внутренней проблемности.

8. Размышления, диалоги о любви доставляют писателю радость, о чем свидетельствуют романы «Как все было» и «Любовь и так далее». Во внешнем замедлении сюжета — подлинное раскрытие нравственной философии, стремление продлить момент любви (даже если речь идет о кризисе чувства).

9. В последние годы художественная концепция любви в творчестве Дж. Барнса определяется двумя текстами - сборником «Лимонный стол» и романом «Артур и Джордж». В ключевых рассказах «Лимонного стола» любовь в контексте не только утрат и взаимных ошибок, но враждебною мира, который имеет шансы уничтожить любовь. Артур - пример по-своему рациональной любви, которая способна совместить долг со счастьем. В этом сочетании «минорной» концепции» сборника и «мажорной» концепции романа стоит видеть сложность авторской позиции, взгляда на любовь, преодолевающего рационализацию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Художественный мир Джулиана Барнса, который мы стремились рассмотреть в диссертации как относительно устойчивую систему, нельзя назвать слишком эффектным, вызывающим особые эмоции у читателя, склонного к чтению массовой литературы. Джулиан Барнс далек от поэтики триллера, от поэтики фантастики или альтернативной истории, столь популярной в последние годы. Неторопливость, пластичность повествования английский писатель ценит значительно больше, чем специальный динамизм действия, сближающий роман с поэтикой киноискусства. Во многих произведениях Барнса наблюдается ослабленность фабульного действия. То, что молено назвать «происшествием», «яркой драмой» или «трагедией», редко появляется в его текстах. Не слишком выражены внешние конфликты, определяющие столкновения героев. Надо сказать, что столкновений, претендующих на статус «эпических, у Барнса мало. Внешнее действие ослаблено, но, с другой стороны, динамичной и тщательно проработанной оказывается речевая сфера текста. Барнса интересую» и внешние диалоги, и внутренние монологи - упорная работа сознания человека, пытающегося найти свое место в мире. Каждое событие скорее обсуждается, чем совершается в тексте. Часто сюжетообразующим оказывается авторское стремление воссоздать биографию героя, показать путь его становления, причем это становление отличается неторопливым, постепенным характером.

Можно говорить о двух типах сюжетного движения в прозе Джулиана Барнса - центробежном и центростремительном. Первый тип - в романах «Попугай Флобера» и «История мира в 10 '/г главах» (наверное, самых популярных текстах Барнса), в сборниках рассказов «По ту сторону Ла-Манша» и «Лимонный стол». Второй титг — в романах «Метроленд», «Как все было»,

Любовь и так далее», «Англия, Англия», «Артур и Джордж». Центробежный сюжет отличается принципиальным отсутствием целостности, стремлением представить текст как систему фрагментов. Такой же предстает жизнь человека, изображенная в текстах с центробежным сюжетом. Центростремительный сюжет может быть выражен и осмыслен в пересказе, его отличает тенденция к изображению состоявшейся судьбы, конкретной биографии. Жизнь Флобера («Попутай Флобера») - своеобразная мозаика, сцепление «апокрифов» (определение Барнса). Жизнь Марты Кокрейн («Англия, Англия»), героев «Метроленда», «Глядя на солнце», «Как все было», «Любовь и так далее», «Артура и Джорджа» отличается большей ясностью, а главное, желанием автора показать движение судьбы, появление цели, особенно заметной в судьбе Марты и Артура Конан Дойля. С. Леманн-Хаупт, рассматривая роман «Глядя на солнце», указывает, что жизнь главной героини прослеживается автором «от восхода солнца до его захода» (138).

Джз'лиан Барнс - не идеолог, не концептуалист, находящийся под властью той или иной идейной программы. В его произведениях неизменно востребованным образом оказывается «жизнь» как самая серьезная и безусловная ценность. На первый взгляд, в этом нет ничего особенного. Но это только на первый взгляд. В XX веке мировая литература (и модернизм, и постмодернизм) часто приближалась к мысли о том, что есть ценности, значительно превышающие значение простой реальности, - та или иная идея, игра, или экзистенциальный бунт, выражающий категорическое несогласие с бытием, устремленным к энтропии и смерти. Бунта у Барнса нет, даже в «Истории мира в 10 1Л главах» ощущение многообразной жизни и личного счастья противостоит «истории» как самому очевидному способу превращения «жизни» в некий «знак», который может подчинить существование человека тому или жому фантому. Жизнь становится событием, когда герой начинает осознавать ее личностно, пропуская через свою душу. Герой, независимо от интеллектуального уровня, должен обнаружить в жизни философский уровень, начать мыслить о бытии, о смерти как о глубоко личных событиях, как о вопросах, на которые нельзя дать «прочитанные», «заученные» ответы. И барнсовская ирония, и недоверие к метарассказам, и скептицизм по отношению к религии не препятствуют «жизни» состояться в прозе Барнса как чрезвычайно важной проблеме, носящей сюжетообразуюгций характер. Конечно, жизнь очень ненадежна, но это совсем не значит, что она плоха. Еще раз подчеркнем: идеи абсурда, идейного бунта у Барнса нет. На наш взгляд, в «Истории мира в 10 Уг главах» речь идет о бунте против отвлеченной схоластики, против упрощающей мифологии и истории, но не против самой жизни. Логика Барнса может быть выражена следующим образом: «Теологическая модель мира отсутствует, смерть - реальность, есть и перспективы абсурда, но абсурд преодолим по одной главной причине: счастье все-таки возможно. Счастье - не в абстракциях, а в обретении личной гармонии, спокойствия и уверенности в самом себе».

Не бытие вызывает авторское несогласие, а особый комплекс мыслей, слов и дел, который может быть назван «тоталитарным сюжетом». В «Метроленде» герой рискует остаться под властью инфантильных установок, с верой в условный «протест» как особый стиль иллюзорной мужественности. Преодолев комплекс наивного бунтарства, Крис находит спокойное счастье, чего не скажешь о его друге, замкнувшемся в недалекой философии протеста. В романе «Глядя на солнце» Джин вполне могла не выбраться из той навязчивой колеи, в которую сложилась ее жизнь, далекая от счастья. Но героиня, не побоявшись остаться одна с сыном, без мужа, победила «тоталитаризм» привычки, затягивающей обыденности. Трудно сказать, обрела ли она счастье, но жизнь ее стала свободнее и интереснее. «Попугай Флобера» самой формой фрагментарного романа показывает стремление автора к неуловимости и нерациональности. В этом произведении олицетворением тоталитаризма предстают литературные критики - враги Флобера, у которого они ищут ошибки, несоответствия правде жизни и самые разные отступления от нравственных норм. Критик в этом романе — человек, лишенный творческого начала, но жаждущий одного события - суда, который поставил бы критика-судью выше подсудимого писателя. В дилогии о сложных отношения Оливера, Джил и Стюарта («Как все было», «Любовь и так далее») каждый герой по-своему несчастен, но каждый герой и по-своему свободен. Но в этих двух романах Барнса настолько интересует стихия любви и семьи, что он не слишком много времени уделяет моментам преодоления тех или иных отвлеченных принципов. В романе «Дикобраз» время и пространство произведения тесно связаны с тоталитарной политической системой, которая губит людей, защищавших ее, и пропитывает жизнь ощущением обреченности и неисправимости. В романе «Англия, Англия» тоталитарная идея выражена в проекте Джека Питмсна. Этот слишком свободный бизнесмен показывает, насколько опасным и жестоким может быть время неограниченной свободы, когда все превращается в симулякры, в «живой музей», абсолютно лишенный жизни. Утопия Питмена - реализованная необязательность традиции, веры, любви, всех святых чувств. Но в этом романе именно в игровой необязательности, за которой скрывается финансовый интерес, находит Барнс симптомы нового тоталитаризма. В «Артуре и Джордже» Джорджу предстояло преодолеть слишком религиозное воспитание, и ему это удалось - без пафоса и бунта. Артур ведет борьбу с неподвижной судейской машиной, олицетворяющей в романе бездушное начало суда - не только английской юридической сферы, но суда — как принципа отношения к действительности, метода оценки человека. В «Истории мира в 10 х/г главах» антитоталитарные мотивы наиболее сильны. Барнсовский Ной делит живые существа на чистых и нечистых, решая, кого спасать, а кого нет. Ною подражают (сами того не зная) террористы, захватившие корабль и ставшие злыми «богами» для пассажиров.

Внутренние схемы, рационализирующие сознание, приводят «смешных» героев на гору Арарат, преподносят образ рая, который скоро надоест. Мир в этом романе предстает как некая пустота, вопросительно обращенная к человеку. Пустоту можно заполнить «историей» - фабуляцией, сжимающей время, упрощающей лица, сохраняющей идеи, а не живую реальность. История догматична и бесчеловечна. Она, безжалостно жертвующая миллионами ради той или иной прямой линии, представляется Барнсу самым тяжким насилием над человеком. Поэтому в «Истории мира в 10/4 главах» мир-пустота заполняется любовью - не к человечеству, а к самому близкому человеку.

Но даже «История мира.», самый постмодернистский роман Джулиана Барпса, показывает, что деконструкцией, корректирующей иронией и критикой метарассказов постмодернистское повествование не ограничивается. Любовь может не стать основой покоя и счастья, но в любом случае она и есть то «настоящее» ради чего стоит жить. Для сообщения этой основополагающей для себя мысли Барнсу необходимо прервать фабульное повествование и создать «Интермедию» - кульминацию философско-публицистической речи в «Истории I мира в 10 х/г главах». Человек — под страхом пустоты, под угрозой неизбежной смерчи, обязательною уничтожения. Альтернативой уничтожению не может стать всемирная история. История, по Барнсу, слишком формальна, слишком риторична. Барнсовского повествователя не может утешить мысль о вечности каких-то общих начал, не относящихся к живому человеку. История касается человечества как собирательного целого. Человека касается лишь любовь.

Говорить о дидактических задачах художественного произведения в эпоху постмодернизма непросто, ведь критика и деконструкция метарассказов, столь популярная в постмодернистском искусстве, предполагает определенный кризис доверия, возможно, и кризис веры, который должен вывести текст из обязательного нравственного контекста. «Роман - это не жизнь», - такая мысль часто появляется на страницах произведений Джулиана Барнса. Но это не значит, что английский писатель не решает никаких дидактических задач. Но это не только деконструкция тех или иных типов веры, способных подчинить человека ложным целям. Скорее, это попытка освобождения от фантомов, которая предусматривает сохранение таких классических ценностей, как любовь, семья, уважение к традициям, в том числе, традициям литературным.

Дидактична, по Барнсу, сама литература - как тип творческого отношения к миру, исключающего доверие к «истории». Есть несовершенство писателя, есть и необязательность чтения. К этой мысли можно прийти, анализируя сюжеты произведений Барнса. Они не говорят об «истории», которая должна стать общезначимой. Литература - допустимое несовершенство, в этом ее — свобода. Литература не претендует на особую роль, она не является учением об изменении жизни, о борьбе со смертью. Литература не связана с идеологией, она отстраняется от политики, не желает обслуживать интересы тех или иных партий. Литература перестает быть стройным метасюжетом, не претендует на роль мифа, который сумел бы объяснить, как устроен наш мир и почему он именно так устроен. Литература — область художественного знания, которая согласна со своим скромным местом. Но раз текст остается текстом, признающим свою относительность и даже необязательность, то никто не должен указывать писателю, как ему поступать с сюжетом и героями, какие речи ему произносить от, лица разных повествовательных инстанций. Подлинной литературой, по Барпсу, является произведение, стремящееся воссоздать жизнь в ее единичных проявлениях, в неповторимых мыслях и чувствах, не подлежащих копированию.

Список научной литературыРадченко, Дмитрий Анатольевич, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Абрамов С. Р. Интертекстуальность как конституирующий признак и условие сосуществования семиотических систем / С. Р. Абрамов // Интертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. - 227 с.

2. Аверинцев С. С. Древнееврейская литература / С. С. Аверинцев // История всемирной литературы. Т.1. М., 1983. - 697 с.

3. Аверинцев С. С. Жанр как абстракция и реальность: диалектика замкнутости и разомкнутости / С.С. Аверинцев // Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996. - 207 с.

4. Аверинцев С. С. Истоки и развитие раннехристианской литературы / С. С. Аверинцев // История всемирной литературы. Т.1. М., 1983.-326 с.

5. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность / Н. С. Автономова//Рассудок, разум, рациональность. М., 1980.-98 с.

6. Андреев JI. Н. Художественный синтез и постмодернизм // Вопросы литературы, 2001, № 1; http://magazines.russ.ru/voplit/2001/l/andr.html

7. Античность и Библия в литературном процессе XX века: Коллективная монография / Татаринова Л.Н., Гончаров Ю.В., Чумаков С.Н., Татаринов A.B. Краснодар, 2001. - 314 с.

8. Арнольд И. В., Иванова Г. М. Мастерство. Поэтика. Поиск / И. В. Арнольд // Мастерство. Поэтика. Поиск. Новгород., 1991. - 226 с.

9. Арнольд И. В. Читательское восприятие интертекстуальности и герменевтика / И. В. Арнольд // Читательское восприятие интеретекстуальности и герменевтика. СПб., 1993. - 178 с.

10. Барнс Дж. Англия, Англия: роман: пер. с англ. С. Силаковой / Дж. Барнс // Англия, Англия. М.: ACT, 2002. - 256 с.

11. Барнс Дж. Артур и Джордж: роман: пер. с англ. И. Гуровой / Дж. Барнс // Артур и Джордж. М.: ACT: ЛЮКС, 2007. - 422 с.

12. Барнс Дж. Глядя на солнце: роман: пер. с англ. И. Гуровой / Дж. Барнс // Глядя на солнце. М.: ACT: ЛЮКС, 2005. - 180 с.

13. Барнс Дж. Дикобраз / Пер. с англ. Е. Храмова // Иностранная литература, 1995, № 6. с. 114-388.

14. Барнс Дж. История мира в 10 Vi главах: роман: пер. с англ. В. Бабкова / Дж. Барнс // История мира в 10 Уг главах. М.: ACT: ЛЮКС, 2005. - 348с.

15. Барнс Дж. Как все было. Любовь и так далее. Метроленд: романы: пер. с англ. / Дж. Барнс // Как всё было. Любовь и так далее. Метроленд. М.:АСТ: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2004. - 665 с.

16. Барнс Дж. Лимонный стол: сб.: пер.с англ. И. Гуровой и Л. Мотылева / Дж. Барнс // Лимонный стол М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006. - 126 с.

17. Барнс Дж. Попугай Флобера: роман: пер. с англ. Т. Шинкарь / Дж. Барнс // Попугай Флобера. М.:АСТ: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2002. - 264 с.

18. Барнс Дж. По ту сторону Ла-Манша: сб.: пер. с англ. И. Стам, И. Гуровой / Дж. Барнс // По ту сторону Ла-Манша. М.:АСТ: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2005. - 189 с.

19. Барнс Дж. «Роман это живая материя.»: интервью (беседовал Ю. Сапожков) / Дж. Барнс // Лит. газ. - М., 2003, № 47.

20. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / Дж. Барнс // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: «Просвещение», 1994. - 185 с.

21. Бахтин М. М. Автор и герой: (К философским основам гуманитарных наук) / М. М. Бахтин // Автор и герой. СПб., 2000. - 240 с.

22. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М. М. Бахтин // Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. - 126 с.

23. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. - 185 с.

24. Бахтин М. М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. - 185 с. '

25. Белянин В. П. Психолингвистические аспекты художественного текста / В. П. Белянин // Психологические аспректы художественного текста. М., 1988. - 327 с.

26. Бродский В. Обзор книг Джулиана Барнса // http://www.barns.net.ru/lib/ar/author/765

27. Бройтман С. Н. Историческая поэтика: учебное пособие / С. Н. Бройтман //Историческая поэтика. М., 2001. - 284 с.

28. Вулф В. Современная художественная проза / В. Вульф // Называть вещи своими именами. М., 1986. - 132 с.

29. Гаспаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Литературные лейтмотивы.

30. Очерки по истории русской литературы XX века; http://mlis.ru/science/context/litera/bulggasparov

31. Гаспаров Б. М. Новый Завет в произведениях М. А. Булгакова; http ://mlis .ru/science/context/litera/novzavet

32. Гаспаров M. JI. Поэзия и проза поэтика и риторика / М. Л. Гаспаров // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М., 1994. - 244 с.

33. Гончарова Е. А. К вопросу об изучении категории «автор» через проблемы интертекстуальности / Е. А. Гончарова // Интертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. - 212 с.

34. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип / Ж. Делез, Ф. Гваттари // Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип. -М., 1990.-259 с.

35. Демин М. В. Игра как специфический вид человеческой деятельности // Философские науки; № 2. с. 85-105.

36. Деррида Ж. Оставь это имя: постскриптум Гурко Е. «Деконструкция: тексты и интерпретация» / Ж. Деррида // Оставь это имя (Постскриптум). Минск, 2001. - с. 284-327.

37. Деррида Ж. Письмо к японскому другу / Ж. Деррида // Вопр. философии, 1992, №4. с. 192-198.

38. Дидактика художественного текста: сб. Краснодар: Издательство КубГУ, 2005. - 314 с.

39. Дидактика художественного текста: сб.: выпуск 2. -Краснодар: Издательство КубГУ, 2007. 288 с.

40. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы / А. К. Жолковский // Блуждающие сны и другие работы. М.,1994. - 102 с.

41. Жолковский А. К., Ямпольский М. Б. Бабель/ВаЬе1 / А. К. Жолковский, М. Б. Ямпольский // Бабель/ВаЬе1. М., 1994. - 128 с.

42. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX вв. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. - М., 1987. - 258 с.

43. Затонский Д. В. Искусство романа и XX век / Д. В. Затонский // Искусство романа и XX век М., 1973. - 304 с.

44. Затонский Д. В. Модернизм и постмодернизм: Мысли об извечном коловращении изящных и неизящных искусств / Д. В. Затонский // Модернизм и постмодернизм. Харьков; М., 2000. - 271 с.

45. Зверев А. «Ты видишь, ход веков подобен притче.» // Иностранная литература, 1998, № 5. с. 52-56.

46. Зинкевич Н. А. В зеркалах (заметки о творчестве Дж. Барнса) / Н. А. Зинкевич // Филол. науки, 2000, №4. с. 104-116.

47. Зотов И. Ковчег, капитан, билет. Джулиан Барнс соглашается с Федором Достоевским / И. Ковчег // Независимая газета от 07.06.2000.

48. Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов / И. П. Ильин // Постмодернизм. Словарь терминов. М.: Интерада, 2001. - 234 с.

49. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа / И. П. Ильин // Постмодернизм от истоков до конца столетия. Эволюция научного мифа. М.: Интерада, 1998. - 235с.

50. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И. П. Ильин // Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интерада, 1996. - 274 с.

51. Ильин И. П. Теория знака Ж. Дерриды и ее воздействие на современную критику США и Западной Европы / И. П. Ильин // Семиотика. Коммуникация. Стиль. М.: Интерада, 1983. - 268 с.

52. Ишимбаева Г. Г. Трансформация библейского мифа в литературе постмодернизма («Агасфер» Стефана Гейма) / Г. Г. Ишимбаева // Вестн. Челябин. ун-та. Сер. 2, Филология. Челябинск, 1997, № 1.-е. 112-130.

53. Камю А. Бунтующий человек / А. Камю // Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. -М., 1990. с. 153-281.

54. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде / Камю А. // Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М., 1990. - с. 282-340.

55. Кожинов В. В. Роман эпос нового времени / В. В. Кожинов // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. - М., 1964. - 231 с.

56. Касаткина Е. John Bull вздремнул, или «Fin de siecle» по-английски. Британская литература 90-х годов / Е. Касаткина // Новый Мир, 2000, № 8; http://magazines.russ.ru/novyimi/2000/8/kasat.html

57. Косиков Г. К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени) / Г. К. Косиков // Проблема жанра в литературе Средневековья. М., 1994. - 317 с.

58. Кочеткова Н. «Я не драматург, не денди и не гомосексуалист» / Н. Кочеткова // Известия от 04.07.2007.

59. Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997. - 656 с.

60. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, или новые сведения о реализме // Новый мир, 1993, № 7; http://magazines.russ.rU/novyimi/1993/7/litkrit.html

61. Литературные архетипы и универсалии. М., 2001. - 143 с.

62. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев // Поэтика древнерусской литературы М., 1979. - 128 с.

63. Лосев А. Ф. Диалектика мифа / А. Ф. Лосев // Диалектика мифа-М., 1991.-97 с.

64. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст -Семиосфера - История / Ю. М. Лотман // Внутри мыслящих миров. Человек - Текст - Семиосфера - История. - М., 1996. - 277 с.

65. Лотман Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман // Структура художественного текста М., 1970. - 154 с.

66. Лошакова Т. В. Джулиан Барнс: вариации на тему истории / Т. В. Лошакова // Лингвистика. Архангельск, 2006. Вып. 2. - с. 61-70.

67. Лукин В. А. Художественный текст: Основы лингвистической теории / В. А. Лукин // Аналитический минимум. М., 2005. - 229 с.

68. Мальченко А. А. «Чужое слово» в заглавии художественного текста / А. А. Мальченко // Интертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. - 140 с.

69. Машкова Л. Ю. Аллюзия в романе Гофмана «Эликсиры сатаны» / Л. Ю. Машкова // В мире Э.Т.А. Гофмана. Калининград., 1994 -184 с.

70. Мелетинский Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа / Е. М. Мелетинский // Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1986. - 241 с.

71. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах Е. М. Мелетинский // О литературных архетипах. М., 1994. - 115 с.

72. Месянжинова А. В. Архетипическая основа постмодернистских культурных моделей: Милорад Павич и Джулиан Барнс / А. В. Месянжинова // Вестн. Моск. ун-та, сер. 19, Лингвистика и межкульт, коммуникация, 2005, №2 с. 127-147.

73. Мечковская Н. Б. Язык и религия / Н. Б. Мечковская // Язык и религия: Пособие для студентов гуманитарных вузов. М., 1998. - 178 с.

74. Михайлов А. А. Литературоведческие изыскания / А. А. Михайлов // Литература и философия языка М.: Логос, 1996, № 8. - с. 152-175.

75. Михайлов А. В. Роман и стиль / А. В. Михайлов // Теория литературных стилей, Современные аспекты изучения. М., 1982. - 281 с.

76. Постмодернизм. Энциклопедия. Мн.: Интерпрессервис; Книжный дом. 2001. - 1040 с.

77. Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века // Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 1997.-287 с.

78. Руднев В. П. Морфология реальности / В. П. Руднев // Морфология реальности М., 1996. - 274 с.

79. Руднев В. П. Словарь культуры 20 века. Ключевые понятия и тексты / В. П. Руднев // Словарь культуры 20 века. Ключевые понятия и тексты М., 1997. - 262 с.

80. Словарь литературоведческих терминов. Под ред. Тимофеева Л., Тураева С. // Словарь литературоведческих терминов М., 1974. - 312 с.

81. Степанов Ю. С. Словарь русской культуры. / Ю. С. Степанов // Опыт исследования. М.: 1997. - 285 с.

82. Сурова О. Ю. Человек в модернистской культуре / О. Ю. Сурова // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000 2000. - М., 2001.-374 с.

83. Тарасова Е. Хамелеон британской литературы. Феномен Джулиана Барнса // Иностранная литература, 2002, № 7; http://magazines.russ.rU/mostran/2002/7/fenom.html

84. Татаринов А. В. Нирвана и апокалипсис: кризисная эсхатология художественного текста / А. В. Татаринов // Нирвана иапокалипсис: кризисная эсхатология художественного текста Краснодар: Издательство КубГУ, 2007. - 177 с.

85. Тименчик Р. Д. Текст в тексте у акмеистов / Р. Д. Тименчик // Труды по знаковым системам. СПб., 1993. - с. 211-245.

86. Толочин И. В. Интертекстуальные связи в художественном тексте / И. В. Толочин // Интертекстуальные связи в художественном тексте СПб., 1993. - 252 с.

87. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы / Ю. Н. Тынянов // Поэтика. М., 1977. - 244 с.

88. Тюпа В. И. Аналитика художественного / В. И. Тюпа // Введение в литературоведческий анализ. М., 2001. - 182с.

89. Фрай Н. Критическим путем. / Н. Фрай // Великий код: Библия и литература // Вопросы литературы, 1991, № 9/10.

90. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра / О. М. Фрейденберг // Поэтика сюжета и жанра М., 1997. - 84 с.

91. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д. Фрэнк // Зарубежная эстетика и теория литературы 19-20 вв. М., 1987.-с. 65-88.

92. Фрумкина С. История, увиденная Барнсом. Феномен Джулиана Барнса // Иностранная литература, 2002, № 7; http://magazines.russ.rU/inostran/2002/7/fenom.html

93. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко // Слова и вещи. Археология гуманитарных наук М., 1977. - 180 с.

94. Хализев В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев // Теория литературы М., 2000. - 342 с.

95. Хьюитт К. Современный английский роман в контексте культуры. Комментарий как форма преподавания: перевод Н. Эйдельмана

96. Вопросы литературы, 2007, № 5;http://magazines.russ.ru/voplit/2007/5/h3.html

97. Шишкина И. П. Творчество И. В. Гете и художественная структура произведений немецких писателей 19-20 веков / И. П. Шишкина // Интертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. - с. 221-236.

98. Чернорицкая О. Джулиан Барнс в защиту критики // http://www.topos.ru/article/2547

99. Эко У. Заметки на полях «Имени Розы» // Иностранная литература, 1988, № 10. с. 230-287.

100. Эко У. Отсутствующая структура / У. Эко // Отсутствующая структура М., 1998. - 154 с.

101. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения / М. Элиаде // Очерки сравнительного религиоведения М., 1999. - 357 с.

102. Эпштейн М. Парадоксы новизны. / М. Эпштейн // О литературном разивитии 19-20 веков М., 1988. - 255 с.

103. Юнг К. Ответ Иову / К. Юнг // Ответ Иову М., 1998. - 101 с.

104. Adams Т. Show me the way to go, Holmes // The Guardian, 26.06.2005

105. An Interview With Julian Barnes // http://www.abebooks.co.uk/docs/authors-corner/julian-barnes.shtml

106. Banner E. Love, etc. Novel by Julian Barnes // http://www.pifmagazine.com/SID/663/

107. Barnes J. Arthur & George / J. Barnes // Arthur and George -London: Jonathan Cape, 2005. 422 c.

108. Barnes J. Cross Channel / J. Barnes // Cross Channel Toronto: Vintage, 1997. - 134 c.

109. Barnes J. England, England / J. Barnes // England, England -London: Jonathan Cape, 1998. 412 c.

110. Barnes J. Lemon Table / J. Barnes // Lemon Table London: Jonathan Cape, 2004. - 157 c.

111. Barnes J. Love, etc / J. Barnes // Love, etc London: Jonathan Cape, 2000. - 288 c.

112. Barnes J. Metrolan / J. Barnes // Metrolan London: Picador, 1990. - 190 c.

113. Barnes J. Staring at the Sun / J. Barnes // Staring at the Sun -London: Picador, London Limited Editions, 1986. -119 c.

114. Barnes J. Talking It Over/ J. Barnes // London: Picador, 1992.264 c.

115. Barnes J. The revival / J. Barnes // Lemon table London: Picador, 2004. - 45 c.

116. Barnes J. Flaubert's Parrot/ J. Barnes // Flaubert's Parrot -London: Bloomsbury Classics, 1992. 314 c.

117. Bayley, John. "Getting to Know You". New Yorker Review of Books (5 December 1991). c. 23-25.

118. Behe R. Reconstraction a case // Pittsburg Tribune-Review, 22. 01. 2006. -c. 13-14.

119. Birkerts, Sven. "Talking It Over Some More." // New York Times (25 February 2001): 8 (sect. 7).

120. Buxton, Jackie. "Julian Barnes's Theses on History (in IOV2 Chapters)." // Contemporary Literature 41(1) (Spring 2000). 150 c.

121. Candel Bormann, Daniel. From Romanticism to Postmodernity: Two Different Conceptions of Nature in Julian Barnes' A History of the Worldin IOV2 Chapters" / D. Candel Bormann // Revista Canaria de Estudios Ingleses 36 (1998):-c. 173-183.

122. Charles R. «O, Brave New Venture That Has Such People In't» // Christian Science Monitor, 13.03.1999.-c. 18.

123. Flower D. Cynicism and Its Discontents // Hudson Review, vol. 52, № 4, 2000. c. 45-56.

124. Foy G.M. A Magic Kingdom // New Leader, vol. 82, April 5, 1999.- c. 18-24.

125. Freeman J. Elementary Justice. Julian Barnes discusses «Arthur and George» // http://www.newcitychicago.com/chicago/5045.html

126. Guignery V. The Fiction of Julian Barnes // A Reader's Guide to Essential Criticism Palgrave Macmillan, 2006. c.77.

127. Hamilton, Ian. "Real Questions." // London Review of Books 8(19) (6 November 1986): c. 7.

128. Higdon, David Leon. '"Unconfessed Confessions': the Narrators of Graham Swift and Julian Barnes." / D.L. Higdon // In The British & Irish Novel since 1960. Ed. James Acheson. New York: St. Martin's Press, 1991. c. 174-191.

129. Hunter J. Not About Old Age, Exactly, But How Again Is Experienced//The Observer, 18.07.2004. c. 71-80.

130. Julian Barnes, Etc. Author of Love, Etc. Talks with Robert Birnbaum // http://www.identitytheory.com/people/birnbaum8.htm/

131. Kakutani M. A Cast of Characters Afloat On History's Indifferent Sea //The New York Times, 29.09.1989.- c. 27-28.

132. Kakutani M. A Writer Who Uses Death as His Protagonist // The New York Times, 22.06.2004. c. 22-24.

133. Kakutani, Michiko. "'England, England': England as Theme Park." //New York Times (11 May 1999). c. 32-41.

134. Kakutani, Michiko. "Fictional Fiction Writer Demonstrates His Magic." //New York Times (16 April 1996). c.31-35.

135. Kermode F. Age has not withered him // The Guardian, 13.03.2004.- c. 8.

136. Kermode, Frank. "Obsessed With Obsession." // New York Review of Books 32 (April 25, 1985): c. 15-16.

137. Lanchester, John. "A Vision of England." / J. Lanchester // Electronic Telegraph. 29 August 1998. Includes interview with Barnes. c. 232.

138. Lehmann-Haupt C. Staring at the Sun. By Julian Barnes // The New York Times, 30.03.1987. c. 16-18.

139. Levin, Bernard. "Metroland: Thanks for the Memories." // Sunday Times (London) (6 April 1980): c. 42.

140. Levis G. Julian and Arthur and George // http://www.powells.com/authors/barnes.html

141. Martin, James E., M.Ed., M.A. Inventing Towards Truth: Theories of History and the Novels of Julian Barnes. (Master of Arts) University of Arkansas, 2001; http://www.wheatdesign.com/thesis/barnes.php

142. Merrite S. Things can only get bitter // Guardian, 14.03.2004. c. 9.

143. Moseley M. Understanding Julian Barnes / M. Moseley // Univ. of South Carolina Press, 1997. 212 c.

144. Nicholl, Charles. "Oliver's Riffs." // London Review of Books 13 (25 July 1991).- c. 9-12.

145. Pateman M. Julian Barnes: Writers and Their Work / M. Pateman // Northcote House, 2002. 90 c.

146. Ricci, Sara. REALITY, HISTORY AND SIMULACRA: 3 NOVELS OF JULIAN BARNES. UNIVERSITA' DEGLI STUDI DI MACERATA, 26 NOVEMBER 2004.http://www.julianbarnes.com/docs/Ricci.pdf

147. Sesto B. Language, History, And Metanarrative In the Fiction of Julian Barnes / B. Sesto // Studies In Twentieth-Century British Literature, Vol. 3, Peter Lang, 2001.- 170 c.

148. Shilling, Jane. "A trio for married voices." // Sunday Telegraph (23 July 2000). c. 21.

149. Svanson C. Old fartery and literary dish // http://archive.salon.com/weekly/interview960513 .html

150. Taliaferro, Frances. "A Flaubertian Flight of Fantasy." / F. Taliaferro //Wall Street Journal (April 5, 1985). c. 15.