автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Роль идей "Великой Сербии" и "Великой Болгарии" в балканской политике Российской империи в 1878-1908 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роль идей "Великой Сербии" и "Великой Болгарии" в балканской политике Российской империи в 1878-1908 гг."

На правах рукописи

НИКОНОРОВ ДМИТРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

РОЛЬ ИДЕЙ «ВЕЛИКОЙ СЕРБИИ» И «ВЕЛИКОЙ БОЛГАРИИ» В БАЛКАНСКОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

В 1878-1908 гг.

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Тверь 2004

Работа выполнена на кафедре истории Российского государства факультета государственного управления Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель: кандидат исторических наук, доцент Сдобнина Татьяна Васильевна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Шемякин Андрей Леонидович

кандидат исторических наук, доцент Голубев Сергей Анатольевич

Ведущая организация:

Институт российской истории Российской академии наук

Защита состоится февраля 2004 г. в часов на заседании

диссертационного совета К.212.263.02 при Тверском государственном университете по адресу: г. Тверь, ул. Желябова, 33.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Тверского государственного университета

Автореферат разослан «_» января 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук

Т. И. Любина

2004-4 21195

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

В последние годы ни один из регионов европейского континента не привлекает к себе столько внимания как Балканский полуостров. Трагические события, связанные с распадом Югославии, войной в Хорватии и Боснии-Герцеговине, военные действия блока НАТО в Косово: все это заставило политические, общественные и научные круги Европы искать объяснения периодическим конфликтам в истории региона. Обращение к теме идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» актуально в свете современных интеграционных тенденций в Европе и усиления обратных процессов на Балканском полуострове. Опыт попыток объединения Сербии и Болгарии может быть использован в преодолении современных кризисных моментов в истории Балканского полуострова. Наряду с этим, прослеживаются и иные параллели в истории Сербии и Болгарии конца XIX - начала XX вв. с современной политико-исторической ситуацией на Балканах. Для истории региона характерно стремление внешних сил навязать свое видение и понимание исторических процессов в Болгарии и Сербии - сейчас это США, в начале прошлого века - Россия и Австро-Венгрия. Примечательно, что международный фактор играет важную роль не только во внешней политике Болгарии и Сербии, но и оказывает серьезное влияние на внутренние процессы в этих странах. Добавим, что как в и конце XIX века, в конце XX века Болгария и Югославия (Сербия и Черногория) вновь оказались в положении «молодых государств» Балканского полуострова, для которых характерны внутренняя нестабильность, стремление к смене внешнеполитических ориентиров.

Хронологические рамки исследования - с 1878 по 1908 гг. Русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. и Берлинский конгресс стали новыми рубежами в развитии отношений между Россией и балканскими народами. В 1908 г. произошел очередной балканский кризис, выразившийся в аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины. С этого момента начинается окончательное формирование системы блоков в Европе, противостояние которых вылилось в Первую Мировую войну в 1914 г.

Предмет исследования - националистические идеи на Балканах и их восприятие в России, влияние идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» на формирование внешнеполитического курса Российской империи на Балканском полуострове.

Цель исследования - рассмотреть влияние фактора «Великих идей» Сербии и Болгарии в балканской политике России в 1878 - 1908 гг. Для этого решались конкретные задачи: выявить теоретические предпосылки возникновения идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии»; проследить изменение роли «Великих идей» в балканской политике Российской империи; проанализировать подходы российской дипломатии к «Великим идеям» как факторам политического бытия Сербии и Болгарии; рассмотреть развитие русско-австрийских отношений в контексте «Великих идей» и общебалканской ситуации.

Степень изученности темы.

В дореволюционной отечественной исторической науке работ, посвященных сербской и болгарской национальной идеологии, практически не было. Авторы рассматривали в основном политические события в Сербии и Болгарии и то, как они влияли на их отношения с Россией. При этом большинство работ носили публицистический характер, что во многом объясняется политическими мотивами и тем, что авторы были современниками событий. Однако необходимо выделить исследование Л. Нидерле «Обозрение современного славянства», опубликованное в Санкт-Петербурге в 1909 г. Автор рассматривал историю славянских народов в их взаимосвязи с политикой России и других европейских стран, затрагивая, в том числе, вопрос национальной идеологии Сербии и Болгарии в контексте македонского вопроса и роли России в попытках его решения.

В отечественной историографии советского периода тема «Великих идей» Сербии и Болгарии редко исследовалась по политическим причинам. Идея «Великой Сербии» советскими историками-славистами оценивалась как основа национально-освободительного движения зарождавшейся сербской буржуазии. Болгарская же идея вообще не рассматривалась как фактор, игравший определенную роль в политической жизни страны. Балканские проблемы изучались в контексте восточного вопроса. Главное внимание было уделено периоду 1875 - 1878 гг., то есть непосредственно балканскому кризису, вызванному боснийским восстанием и русско-турецкой войной.' Советская историография исходила из постулата о противостоянии российской и европейских дипломатий из-за противоположности интересов по вопросу Балканского полуострова.

Приоритетным направлением для отечественных историков-славистов являлись общественно-политические течения, которые провозглашали единство целей и интересов всех славян балканского полуострова. Советские исследователи рассматривали проблемы национальных движений и все аспекты формирования наций с точки зрения марксистской идеологии, оце-

нивая классовую борьбу и экономические факторы как определяющие моменты в формировании наций на Балканах.

В современной отечественной историографии наблюдается увеличение интереса исследователей к проблемам национального самосознания и появлению национальных идей. Были сделаны попытки теоретически обосновать появление таких теорий, систематизировать признаки, по которым можно идентифицировать национальную идеологию народа как «Великую идею». Изменились и подходы к оценке действий России на Балканах. Заметным явлением в историографии стала опубликованная в 1994 г. работа Н.С. Киняпиной «Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в». В ходе изучения истории Сербии, Болгарии и их взаимоотношений с Россией, многие современные исследователи касаются «Великих идей», но эта проблема не является приоритетной в их исследованиях. Историки перестали рассматривать политику России на Балканах с точки зрения ее противостояния дипломатиям западных стран. Возможность обращения к ранее «закрытым» темам - национальные идеологии и их противостояние, македонский вопрос, использование российской и европейскими, прежде всего австро-венгерской, дипломатиями национальных мировоззрений в своих целях позволила с новых позиций рассмотреть политику России в этом регионе.

Национальные историографии Сербии и Болгарии, посвященные отношениям с Россией и друг другом весьма обширны. С точки зрения нашей темы, интерес представляют работы, посвященные отношению Российской империи к честолюбивым внешнеполитическим планам Белграда и Софии. В связи с этим рассматриваются и идеи «Великих» Сербии и Болгарии, но в контексте роли, отводимой России в их реализации.

В современной сербско-черногорской историографии, вопрос о «Великой Сербии» рассматривается с точки зрения объединения сербского народа в единое государство. В научных кругах даже стараются избегать термина «Великая Сербия», а заменяют его на «Объединение» и приравнивают великосербскую идеологию к югославянской. Из современных сербских историков, занимающихся проблемами российско-сербских отношений, необходимо отметить М. Войводича, которому принадлежит монография «Сербия в международных отношениях в конце XIX- начале XX века», содержащую материал, посвященный нашей проблеме.

В болгарской историографии сюжеты, затрагивающие проблему нашей диссертации, присутствуют в работах, посвященных отношениям Болгарии с соседними балканскими государствами, месту Болгарии в политике России и Австро-Венгрии и воссоединению Болгарии с Восточной Ру-

мелией в 1885 г. Отношения Болгарии с Сербией рассматриваются исключительно в плоскости македонской проблемы. Главный тезис всех работ заключается в следующем: Македония - это исконно болгарская территория, искусственно оторванная от Болгарии на Берлинском конгрессе.

В последние годы основное внимание болгарских историков обращено к позиции не только России, но и Австро-Венгрии в решении болгарского вопроса, под которым понимается восстановление Сан-Стефанской Болгарии. Авторы стремятся проанализировать политику Австрии, выявить ее цели и задачи, сравнить с политикой России в регионе.

Н. Тодоров в работе «Балканский узел противоречий. История и современность» переводит проблему «Великих идей» из области национальных идеологий в плоскость «непризнания национальных меньшинств», а цель политики всех стран полуострова заключалась, по его мнению, в «приобщении этих групп народонаселения к основной народности данной страны».

Внешняя политика Российской империи на Балканском полуострове привлекла внимание и западных исследователей. Среди них в первую очередь надо отмстить американских историков Чарльза и Барбару Елавич, специалистов по политике ведущих европейских держав в юго-восточной Европе. Б. Елавич убеждена, что для России было характерно стремление к гегемонии на Балканах с одной стороны, и противостояние попыткам европейских стран совместно решать балканские проблемы. Идеологической основой проводимой Россией на Балканах политики исследовательница считает панславизм и мечты о создании империи наподобие Византийской. Именно поэтому Россия постоянно вмешивалась во внутренние дела Болгарии и Сербии.

Более детальную оценку политики России в Сербии и Болгарии дал Ч. Елавич в книге «Tsarist Russia and Balkan Nationalism. Russian influence in the internal affairs of Bulgaria and Serbia, 1879 - 1886.», опубликованной в 1969. Автор указал на принципиальную разницу, лежащую в основе внешней политики России и Австро-Венгрии, определил главную цель российской политики как проливы и Константинополь. Касается автор и «великих» идей, которые называет сербским или болгарским национализмом соответственно. Исследователь пришел к выводу, что пока российское доминирование способствовало делу сербского или болгарского национализма, правительства этих стран были готовы смириться с преобладанием России. Таким образом, в зарубежной историографии главными темами для исследователей на протяжении длительного периода времени остаются взаимоотношения Болгарии с Сербией, а также с европейскими странами и

Россией. Национальные историографии Сербии и Болгарии во многом остаются политизированными, что не способствует объективности выводов, которые делают исследователи Болгарии и Сербии, изучающие внешнеполитические проблемы истории своих стран. Западные историки, прежде всего Ч. и Б. Елавичи, оценивали политику России с точки зрения ее интересов на Балканах, признавая роль национальных идеологий Сербии и Болгарии в позиции Российской империи в этих государствах.

Итак, в исторической науке подробно исследованы такие аспекты, как: внешнеполитическая активность России на Балканах, взаимоотношения России с другими европейскими странами, прежде всего с Австро-Венгрией, политика формирования союзов и блоков в Европе. Особое внимание уделялось общественным течениям, направленным на единство южнославянских народов. Идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» изучались в контексте национально-буржуазных течений, укладывающихся в концепцию формационного подхода. В то же время, проблемы балканского национализма стали изучаться сравнительно недавно, а роль «великих идей» в политике России в 1878 - 1908 гг. оставалась неизученной.

Источниковая база.

Основой диссертационного анализа стали материалы фондов Архива Внешней Политики Российской Империи (АВПРИ). Нами предлагается классификация источников АВПРИ по происхождению документов: 1) «российская», куда входят все документы, составленные российскими подданными, как в России, так и заграницей; 2) «иностранная» - послания, письма, поздравления, жалобы и т.д. представителей других государств, направленные послам и в МИД Российской империи.

Центральный массив источников в первой группе составляют консульские и агентурные донесения российских дипломатов в Сербии и Болгарии своим непосредственным начальникам, из которых последние выбирали самые, на их взгляд, важные для предоставления посланникам и министру иностранных дел. Более содержательными, информативными, объективными и содержащими анализ событий в Сербии и Болгарии являются документы, авторами которых были главы миссий, посланники в этих странах и послы в Вене и Константинополе. Здесь содержится материал, касающейся идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии», связанный как с внутренним развитием балканских государств, так и с их внешнеполитической активностью и той ролью, которую Россия должна сыграть в становлении государственной политики Сербии и Болгарии сквозь призму влияния на национальные идеологии двух славянских народов Балканского полуострова.

В инструкциях послам и консулам Российской империи в Болгарии и Сербии говорится о задачах, которые стоят перед представителем России в Болгарии или Сербии. Именно в инструкциях к посланникам в Сербии и Болгарии можно прочесть не завуалированное и не иносказательное отношение высшего российского руководства к национальным идеологиям сербов и болгар.

Помимо официальных дипломатических документов, АВПРИ содержит материалы, касающиеся различных предложений, планов, записок на имя министров и императора от известных общественных деятелей.

Во второй группе источников из фондов АВПРИ, условно названной нами «иностранная», собраны материалы, имеющие нероссийское происхождение. К ней относятся телеграммы правителей Сербии и Болгарии на имя российского императора, их публичные выступления, в которых оценивалась политика Российской империи в отношении их стран, официальные заявления и протесты. Помимо вышеназванных документов, к этой группе относятся и такие источники как частные письма рядовых подданных Болгарии и Сербии к российскому императору и его представителям в этих странах

Из опубликованных дневников и воспоминаний наибольший интерес представляют мемуары российского дипломата В.Н. Ламздорфа, которые позволяют представить позицию по сербскому и болгарскому вопросам руководителей внешней политики России.

При работе над диссертацией были использованы также и материалы опубликованных сборников исторических документов.

Научная новизна исследования заключается в попытке рассмотреть вопрос о роли «Великих идей» Сербии и Болгарии в качестве одного из моментов внешнеполитической активности России на Балканском полуострове. На основе изучения широкого круга источников был проведен анализ роли фактора национальных идеологий в формировании внешнеполитического курса Российской империи в регионе, указаны особенности в политике по отношению к Сербии и Болгарии в свете «Великих идей».

Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов диссертационного исследования для дальнейшего изучения роли идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» в балканской политике России. Также результаты исследования могут быть применены при разработке учебных и специальных курсов по истории внешней политики России.

Апробация результатов исследования.

Основное содержание диссертации отражено в статьях, опубликован-

ных в научных сборниках. Промежуточные результаты исследования были озвучены на конференции, состоявшейся в Институте Славяноведения РАН (октябрь 2001 г.).

Методологической основой исследования являются принципы историзма и объективности, что предопределило использование как общенаучных (анализ, синтез, обобщение, систематизация, классификация), так и специальных (фронтальное обследование архивных фондов, проблемно-хронологический) методов. Применение данных методов обеспечивает целостность исследования и реализацию поставленных задач.

Диссертация состоит из введения, трех глав, каждая из которых разделена на параграфы, заключения, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении дается обоснование темы, ее актуальности, хронологических рамок. Анализируется степень разработанности темы, источнико-вая база. Определяются объект, цель и задачи исследования, обосновывается научная новизна работы.

Первая глава диссертации «Идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» и формирование внешнеполитического курса Российской империи после 1878 г.» посвящена анализу возникновения «Великих идей» в Сербии и Болгарии и факторам, влияющим на политику России в балканском регионе.

Ни Болгария, ни Сербия не были довольны положениями Берлинского трактата. Для болгарского народа Сан-Стефанская Болгария стала на долгие годы образом «идеального Отечества». Для Австро-Венгрии и Великобритании подобная Болгария была символом господства Российской империи на Балканском полуострове. В российских дипломатических кругах на решения Берлинского конгресса относительно Болгарии прореагировали следующим образом: «Она (Болгария -Д.Н.) совершенно изуродована Берлинским договором».

Итоги Берлинского конгресса разочаровали и сербское руководство. Белград рассчитывал на пересмотр в Берлине решений Сан-Стефано в свою пользу, но этого не произошло. Сербия получила очень тяжелый удар - оккупацию Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины- главного предмета вожделений политиков, мечтавших о воссоздании «Великой Сербии».

Идея «Великой Сербии» была окончательно сформулирована уже в 1844 г. в «Начертаниях» министра иностранных дел Сербского княжества Илие Гарашанина. Программа Гарашанина представляла собой план собирания

этнических сербских земель в составе одного государства.

Надежды на осуществление программы «Великой Сербии» в Белграде возлагали на Берлинский конгресс. Но после Берлинского конгресса геополитическое положение Сербии ухудшилось, ибо, несмотря на некоторые территориальные приобретения, она получила куда более опасного соседа, нежели Османская империя. Австро-венгерские владения полукольцом охватили территорию Сербского княжества.

Национальный идеал болгарского народа был озвучен российской дипломатией в Сан-Стефано. Болгария была провозглашена княжеством. Но такая Болгария была серьезнейшим препятствием на пути к проникновению на Ближний Восток австрийского, германского и английского капиталов, так как должна была стать зоной русского влияния. Поэтому на Берлинском конгрессе от Княжества был отторгнут ряд ранее за ним закреплявшихся территорий со значительным болгарским населением.

Таким образом, для Болгарии реализация национальной программы стала сводиться к восстановлению своих границ по условиям Сан-Стефа-но. Помимо восстановления Сан-Стефанской Болгарии, в идее «Великой Болгарии» был еще один аспект - провозглашение полной независимости страны от Порты.

Изменения внешнеполитической конъюнктуры, связанные с возобновлением Союза Трех Императоров, повлияли и на подходы России и Австро-Венгрии к проблемам Балканского полуострова. На первый план выдвигался теперь принцип поддержания статус-кво в регионе и сохранения целостности европейских владений Османской империи, при этом Сербия и Болгария стремились оторвать от Турции балканскую провинцию последней - Македонию, где столкнулись их национальные идеологии.

Решение македонского вопроса являлось для России одной из основных задач на Балканах. Российские дипломаты понимали важность этой турецкой провинции для балканских стран и для поддержания спокойствия на полуострове. В российском МИДе осознавали и сложную этноконфес-сиональную обстановку в регионе.

Большая часть российской общественности расценила Берлинский трактат как дипломатическое поражение Российской империи. В то же время, либерально настроенная общественность, восприняла подобный итог как закономерный.

По нашему мнению, решения Берлинского конгресса были оптимальными для разрешения балканского кризиса 1875 -1878 гг. Берлинский конгресс имел большое значение для судеб Европы, так как касался ее самой конфликтной части.

Совокупность внутренних и внешних факторов привела к тому, что Российская империя не была в состоянии проводить активную и агрессивную политику на Балканском полуострове по отношению к Сербии и Болгарии.

После Берлинского конгресса программа действий России по отношению к странам Балканского полуострова состояла в следующем: невмешательство во внутренние дела балканских стран, стремление к стабилизации обстановки в регионе, защита собственных интересов, что проявлялось в противодействии экспансии Австро-Венгрии и Англии, в поддержке христианских народов Балканского полуострова.

С точки зрения общебалканской ситуации, «Великие идеи» играли одновременно несколько ролей. Во-первых, они несли нестабильность в отношения между балканскими государствами; во-вторых, росла напряженность в отношениях между молодыми балканскими странами и Османской империей; в-третьих, нарушался провозглашенный в Берлине принцип поддержки статус-кво на полуострове и целостности Турции

Во второй главе «Российская политика в Болгарии и Сербии в свете идей «Великой Болгарии» и «Великой Сербии» в 1878- 1908гг.» рассматривается вопрос о роли данных национальных идеологий в формировании внешнеполитического курса Российской империи и в отношениях между двумя балканскими странами.

В первое время после Берлинского конгресса российская дипломатия сделала ставку на Болгарию и ее национальную идею в качестве не средства, а объекта своей внешней политики в регионе. Действительно, в первые месяцы своего правления, болгарский князь постоянно консультировался по всем вопросам с российскими чиновниками, аккредитованными в Болгарии в качестве военного министра и министра внутренних дел.

Значительное внимание в главе уделено процессу воссоединения Болгарии, который стал одним из знаковых этапов в развитии внешнеполитической деятельности Российской империи на Балканах. Если после Берлинского конгресса задача восстановления Сан-Стефанской Болгарии была одной из приоритетных для России, то в начале 80-х гг. XIX века позиция Российской империи по этому вопросу изменилась. Официально отказ от своих же планов 1878 г. объяснялся стремлением следовать постановлениям Берлинского трактата и положениям Союза Трех Императоров о поддержке статус-кво в регионе. С другой стороны, в МИДе империи понимали, что Великая Болгария образца первой половины 80-х гг. и Великая Болгария от 1878 г. будут существенно различаться по своим внешнеполитическим ориентирам.

Свою собственную оценку событиям в Болгарии дал наиболее интересный из представителей консервативной части общества, заинтересованной в судьбе Балкан М.Н. Катков. Основной целью балканской политики России Катков считал обладание Константинополем и проливами, а в славянских странах полуострова он ратовал за политическое и моральное влияние России. Катков понимал, что слабые экономические позиции России не могут быть основой влияния в регионе и поэтому уповал на духовные факторы (православие).

В 1886 г. в Болгарии происходит государственный переворот - князь Александр Баттенберг, не получив поддержки России, отрекается от престола. На его место с помощью С. Стамболова, который с этого момента становится последовательным противником сближения Болгарии с Россией, встает офицер австрийской армии Фердинанд Сакс-Кобург-Готский. За это время Россия фактически утратила все свое влияние в Болгарии.

Цель Стамболова во внешнеполитической деятельности оставалась прежней - расширение территории своей страны. Он был убежден, что с помощью Австро-Венгрии и Великобритании, «купленной путем отречения от России, можно ожидать осуществления заветных национальных мечтаний».

Главной заботой русской внешней политики после восстановления отношений с Болгарией и подписания военной конвенции в 1902 г. было обеспечить спокойствие на Балканах и использовать в своих интересах стремление Болгарии к независимости.

Итак, ставка России на национальную идеологию Болгарии не оправдала себя. Увидев, что русское правительство более не собирается способствовать объединению Болгарии, болгарское руководство обращается за покровительством к Австро-Венгрии и Германии. Пошатнувшийся престиж России после поражения в войне с Японией и улучшение отношений с Сербией привели к тому, что Болгария вновь стала отделяться от орбиты российского влияния в надежде реализации идеи восстановления Византийской империи с помощью европейских стран.

Не менее важными были для России и отношения с Сербией. Как упоминалось, на последней фазе Восточного кризиса позиция России была «проболгарской», что не могло не отразиться на отношениях двух стран. Осознавая слабость своих позиций в Сербии, несмотря на симпатии большинства населения, Россия была вынуждена проводить гораздо более осторожную и взвешенную политику, нежели в Болгарии непосредственно после Берлинского конгресса. В главе подробно рассматривается проблема усиления австрийского влияния в Сербии вследствие заключения тайной

конвенции в 1881 г. и позиция России в контексте идеи «Великой Сербии».

Анализируя внешнюю политику России, диссертант уделяет внимание и позициям отдельных политических и общественных деятелей Сербии, стремящихся к реализации планов расширения территории Сербии с помощью России, таких митрополит белградский Михаил и лидер радикальной партии Н. Пашич. В стремлении сохранить в неприкосновенности свою государственность, независимость и не допустить вмешательства в свой национальный идеал иностранных государств, сербские политики порой были склонны видеть в любом совете посягательство на высшие ценности нации. Милан и его сторонники, как и Пашич сотоварищи, желали расширения Сербии и превращения ее в ведущее государство на Балканах. Только одни стремились к своей цели с помощью Австрии, а другие - России.

При анализе отношений между Сербией и Болгарией нельзя обойти вниманием сербо-болгарский конфликт 1885 г, который диссертант рассматривает как одно из проявлений противостояния идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии». Начавшаяся в атмосфере необычайного воодушевления, война закончилась для Сербии тяжелым поражением. Разгром под Сливницей, ставший для Сербии национальной катастрофой, был тяжелейшим ударом для Милана и всей Сербии. Только ультиматум Австро-Венгрии Болгарии спас Сербию и оставил границы обоих государств неизменными.

Знаковым событием в истории Сербии стал 1887 г., когда по инициативе Милана было создано однопартийное радикальное министерство во главе с генералом Груичем, бывшим посланником Сербии в России. Это событие было с видимым удовлетворением воспринято в России, так как «освобождающаяся от крайних элементов» радикальная партия уже признавалась руководителями внешней политики России в качестве проводника «национального» внешнеполитического курса и опорой Петербурга в регионе. В диссертации показано, что главная причина покровительства Петербурга радикалам заключалась в том, что они последовательно выступали за ориентацию на Россию и сохранение традиционных отношений Сербии к России. Таким образом, российская дипломатия в Сербии выбрала своего политического партнера, чего не делала, по крайней мере, в открытом виде, в Болгарии. Однако радикалам не удалось продержаться у власти в течение длительного времени.

В диссертации отмечено, что в то же время российскими дипломатами активно продвигается принцип возможности сотрудничества с любым правительством в Сербии, при условии, что оно примет условия России. Российский посланник в Сербии P.P. Розен видел геостратегическую задачу

России в Сербии в том, что бы «здесь образовалась и росла Сила, которая в случае вооруженного столкновения славянского мира с германским, могла бы служить России если не точкой опоры, то, по крайней мере, полезной диверсией в тылу Австро-Венгрии». В качестве ответного шага со стороны России Розен предлагал: «Мы могли бы желать, что бы Сербское королевство со временем сделалось центром, около которого сгруппировались бы все разрозненные теперь части сербского племени». Иными словами, предполагалось, что Российская империя будет содействовать претворению в жизнь национального идеала Сербии. На наш взгляд, это одно из самых ярких свидетельств стремления России для достижения своих целей использовать идею «Великой Сербии».

В августе 1903 г. после государственного переворота королем Сербии стал Петр Карагеоргиевич. Россия формально резко осудила действия заговорщиков, но в действительности смена династии была выгодна прежде всего для нее. С этого момента доминирующим в российских дипломатических кругах становиться принцип необходимости сотрудничества балканских государств для достижения своих целей под главенством России.

В начале XX в. России для достижения собственных целей на Балканах были необходимы сохранение целостности Османской империи, стабильные отношения между балканскими государствами и уменьшение влияния Австро-Венгрии в Сербии и Болгарии. Поэтому российская дипломатия стремилась к нормализации отношений между Сербией и Болгарией, несмотря на территориальные претензии этих государств друг к другу и взаимные обвинения в нарушении международных договоренностей. При этом главным препятствием на пути к достижению нормальных отношений между Белградом и Софией, выгодных для российской дипломатии, по-прежнему оставалась Македония.

Совместные действия Сербии и Болгарии под эгидой Петербурга обозначали бы только одно - Россия смогла получить гегемонию на Балканах. На это и были направлены все усилия российской дипломатии. Конкретная же цель, преследуемая Россией от сближения между Сербией и Болгарией, состояла в необходимости и выгодности для России поддержания статус-кво в регионе.

Что же касается «великих идей», то о них в российском МИДе старались лишний раз не упоминать. Незачем было подливать масла в огонь постоянно тлеющего очага македонского конфликта. Взаимное уважение, сотрудничество, добрососедские отношения и борьба с противником славянства Австро-Венгрией под эгидой и руководством России - таковы лейтмотивы нового внешнеполитического курса Российской империи на Балка-

нах. Таким образом, роль «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» как идейных основ проводимой политики в традиционном понимании заметно снижается, если не сказать полностью нивелируется.

Признавая роль конфессионального фактора в политике России на Балканском полуострове, диссертант подробно останавливается на вопросе крещения болгарского наследника Бориса по православному и обряду и приводит различные позиции российской политической элиты по этому вопросу.

Третья глава диссертации «Российско-австрийское соперничество в Сербии и Болгарии 1878-1908 гг. и «Великие идеи» посвящена анализу политики петербургского и венского кабинетов в Болгарии и Сербии. В ней оцениваются приоритеты, цели и достижения каждой из сторон с учетом идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии». Россия постоянно наталкивалась на серьезную преграду своим устремлениям на Балканах в лице Австро-Венгрии, для которой это регион также представлял жизненно важный интерес. С середины XIX в. четко прослеживаются цели балканского направления внешней политики венского кабинета - во-первых, не допустить распада Османской империи, во-вторых, - не допустить создания крупного славянского государства на границах Австро-Венгрии, и, в-третьих, -нивелировать влияние России на православное население полуострова.

Австрия рассматривала Россию как своего главного соперника на Балканах. Как и в России, в Австрии понимали несовпадение интересов обеих стран в балканском регионе. При этом налицо схожесть подходов двух монархий к отдельным проблемам. К их числу можно отнести: стремление к сдерживанию освободительного движения и боязнь перерастания оного в революционное, защита интересов христианского населения балканских владений Турции. Обеим странам с одной стороны было выгодно ослабление Турции, но с другой стороны они опасались освободительного движения, которое каждая из соперниц стремилась использовать в своих целях. На определенном этапе, в зависимости от политической обстановки на международной арене, обе империи были не против образования славянского государства на Балканах, которое бы стало их опорой в регионе. Для Австро-Венгрии наибольшую опасность представляла собой возможность создания вблизи своих границ славянского государства под эгидой и покровительством России. В то же время, в австрийской политике периодически появлялись проекты, направленные на создание «своего» славянского государства на Балканах.

С другой стороны, образование славянского государства на границах Австрийской монархии несло нестабильность во внутреннюю жизнь по-

лиэтничной империи. Интересен тот факт, что в российских официальных кругах славянскому вопросу в дунайской монархии не придавали большого значения. Славянские народы Австро-Венгрии не рассматривались в Петербурге как возможные проводники российского влияния. В свою очередь, австрийские власти не стремились использовать в своих целях славянские движения в Российской империи. Это обстоятельство объясняется тем, что оба государства придерживались принципа монархизма и территориальной целостности. В правящих кругах и России, и Австро-Венгрии понимали, насколько опасно во внешней политике делать ставку на такое непостоянное явление как национально-освободительное движение.

После Берлинского конгресса и оккупации Боснии и Герцеговины, основой политики Вены в регионе стала дипломатия, подкрепленная сильной армией и экономическими ресурсами, превосходящими оные всех балканских государств вместе взятых. Именно экономическое проникновение в Сербию и Болгарию во многом обеспечивало успехи австрийцев в этих странах. Россия же со своей стороны ничего не могла противопоставить Австро-Венгрии, так как в экономическом развитии уступала монархии Габсбургов. К тому же, Россия и Балканские страны были главными производителями сельскохозяйственных товаров и сырья в Европе, а, следовательно, конкурентами. Обе стороны были импортерами промышленных товаров и капиталов, что означало для России слабую возможность серьезного участия в экономическом развитии юго-восточной Европы.

Особое внимание в главе уделено вопросу строительства железных дорог, как одному из приоритетных методов в экономической политике Австро-Венгрии и России в регионе. К тому же, для молодых балканских государств, особенно для Болгарии, вопрос о строительстве железнодорожных линий имел не только экономическое, но и политическое значение.

В диссертации подчеркивается, что, несмотря на очевидные изменения в политической, экономической ситуации на Балканах, большинство политиков и общественных деятелей продолжали смотреть на Сербию и, особенно, на Болгарию как на страны, судьба которых целиком и полностью зависит от воли Российской империи. Эксплуатация старых лозунгов о единстве славянского мира против нашествия «тевтонов», славянской взаимности, религиозного и этнического родства продолжали главенствовать в российской политике. Эти лозунги первой половины позапрошлого века больше не отвечали действительности Балканского полуострова. Но в то же время они были достаточно тесно связаны с «Великой Болгарией», так как в подобной интерпретации этой идеи Россия отводила себе роль «страны-освободительницы». Была необходима их модернизация, приведение в

соответствии с требованиями новой ситуации. Диссертант разделяет мнение Ч. Елавича, который считал, что Российская империя имела перед Австро-Венгрией преимущества в борьбе за Балканский полуостров, но не смогла воспользоваться ими. Под преимуществами исследователь понимает этническое и конфессиональное родство трех народов, а также видение в России своей надежной опоры, характерное для большинства населения Сербии и Болгарии. Неслучайно, что Россия значительно уступила Австро-Венгрии в дипломатической борьбе в Сербии и Болгарии. Осознание необходимости менять политику в отношении этих балканских стран пришло достаточно поздно, когда австрийские дипломаты во многом контролировали ситуацию и настроения в Белграде и Софии. Свидетельством нового подхода мог стать курс на сотрудничество Болгарии и Сербии под главенством России.

Еще одной особенностью российской политики в Сербии и Болгарии было стремление действовать на перспективу, на достаточно отдаленное и неясное будущее. В то же время, Австрия действовала на достижение реальных результатов.

В борьбе за влияние на Балканах Австро-Венгрия имела мощного союзника в лице Германии: Оформившийся же франко-русский союз не давал России столь ощутимых выгод. Разные политические цели, дипломатические методы, различные подходы к решению болгарского и сербского вопросов с одной стороны, и необходимость сотрудничества ради поддержания статус-кво на Балканах, одинаково выгодного для обеих стран, приводили к тому, что дипломаты были вынуждены искать и взаимоприемлемые решения, и, одновременно, обеспечивать интересы своих стран. Для этого Россия и Австро-Венгрия вступали в различные политические комбинации, оказываясь, порой, в разных политических блоках, будучи при этом связанными между собой договорными обязательствами.

80-е и первая половина 90-х гг. XIX в. были самыми неудачными для российской дипломатии в Болгарии и Сербии. Усиление позиций Вены в этих странах, привело к значительной потере авторитета Петербурга в регионе. Австрия уже давно рассматривалась в российском обществе как главная виновница российски 'промахов на Балканах.

В изучаемый период существовало как бы два пласта, две плоскости официальных отношений между Веной и Петербургом в контексте «Великих Идей» Сербии и Болгарии и Балканского полуострова. На высшем, правительственном уровне, оба государя постоянно подчеркивали дружественный характер отношений между Россией и Австро-Венгрией, при этом декларировалась схожесть целей обеих империй в регионе. Очевидно, что

в реальной политике подобное единодушие было крайне редко. Оно проявлялось лишь в тот момент, когда существовала угроза усиления какой-либо из стран Балканского полуострова. Россия и Австро-Венгрия потому и являлись «великими державами», что их правительства могли мыслить в общеевропейском и мировом масштабе, а не руководствоваться только сиюминутными выгодами, как это делали политики в Сербии и Болгарии. В повседневных|же официальных отношениях наблюдалась совершенно иная . картина. Гораздо чаще дипломаты России и Австро-Венгрии были вынуждены предъявлять ноты и обмениваться демаршами, обвиняя друг друга в нарушении взаимных обязательств.

В диссертации отмечено, что начиная с середины 90-х гг. XIX в. тональность документов изменилась. Австрия не проводила внешней политики в регионе, направленной на изменения границ Болгарии и Сербии. В 1897 г. было заключено секретное соглашение между Россией и Австро-Венгрией, подтверждавшее стремления Петербурга и Вены к сохранению статус-кво на Балканах. Появление подобного соглашения в этот момент неслучайно. Ни одна из сторон не хотела осложнений на Балканах, так как не могла активно участвовать и вмешиваться в дела Сербии и Болгарии: Россия была занята дальневосточными делами, а Австро-Венгрия решала свои собственные национальные проблемы: активизировались чешское и хорватское национальные движения.

В целом, политика Австро-Венгрии на Балканах была направлена на противодействие стремлению России сплотить Сербию и Болгарию для совместных действий против Вены. Этот путь был оптимален для России, так как тем самым не нарушался принцип тайного соглашения от 1897 г. об усилении одного из малых балканских государств. В обеих империях по-нИхМали, что их интересы несовместимы. Особенно ярко этот факт начал проявляться после того, как Сербия стала возвращаться в сферу влияния России, отказавшись продлевать Тайную конвенцию и закупать оружие для своей армии в Австро-Венгрии. В этой ситуации Вена стала активно поддерживать Болгарию и ее территориальные претензии, особенно в Македонии. В то же время, по данным русских дипломатов, подобные обещания получала и Сербия, но в обмен на подписание торгового договора и военной конвенции. Любое движение Сербии и Болгарии навстречу друг другу вызывало сильнейшее беспокойство в Вене, однако высшее внешнеполитическое руководство Дунайской монархии оставалось достаточно спокойным. Политика двойной игры на национальных идеалах Сербии и Болгарии в Македонии дала свои плоды.

После подписания соглашения 1897 г. и Мюрцштегского соглашения в

1903 г., отношения между Россией и Австро-Венгрией продолжали оставаться в рамках двойной политики. С одной стороны, всячески подчеркивались достижения обеих империй на поприще обеспечения спокойствия в регионе, а с другой - не прекращалась работа по достижению собственных целей в новых условиях.

Российский министр В.Н. Ламздорф высоко ценил сотрудничество России и Австро-Венгрии в балканских делах. К этому моменту (1904 г.) главной проблемой России стали отношения на Дальнем Востоке с Японией, поэтому министр стремился как можно надежнее «прикрыть» балканское направление. Австро-Венгрия также была заинтересована в передышке на Балканах. Результатом взаимного стремления к «замораживанию» политической активности на Балканском полуострове стала Декларация, подписанная в 1904 г. Примечательно, что, судя по дипломатическим документам, обе стороны едины в одном - в охранительной политике. Также Вена и Петербург не рассматривали Болгарию и Сербию в качестве самостоятельных субъектов международного права. Трудно было ожидать равных и партнерских отношений между Болгарией и Сербией и странами, одна из которых была освободительницей, а другая держала в своих руках практически всю экономическую жизнь Балканского полуострова.

В течение ряда лет российские и австрийские политики высказывались о необходимости сотрудничества на Балканском полуострове. Но, несмотря на заверения в дружественных намерениях и единстве взглядов, на деле ситуация была совершенно иной. Обе империи активно действовали на Балканах, стремясь привлечь на свою сторону правительства Сербии и Болгарии. И если Сербия к 1908 г. была достаточно надежной опорой России, то Болгария, несмотря на все старания российских дипломатов, все больше отдалялась в сферу влияния Австро-Венгрии и поддерживающей её Германии. Главной причиной этого было обещание Вены и Берлина вознаграждения Софии в виде македонских территорий.

В заключении подведены основные итоги исследования и сделаны общие выводы. В период с 1878 по 1908 гг. российская политика на Балканах претерпела ряд изменений. Изменился принципиальный подход к балканским проблемам. В небытие ушел казавшейся незыблемым середины 70-х гг. XIX в. принцип о помощи и безвозмездной поддержке «несчастных братушек», которые должны были быть вечно благодарны и признательны России. Четкое кредо Александра III - не Россия будет служить славянам, а славяне ей полностью заменило собой традиционное патриархальное отношение к славянским народам Балканского полуострова. Россия начала добиваться реализации собственных интересов в регионе, а не действовать

в угоду аморфным идеям славянского единения.

Что касается «Великих идей», то здесь ситуация изменилась коренным образом. Главное отличие сербской национальной идеологии от болгарской состояло в том, что первая была выработана общественными и политическими деятелями Сербии, а вторая была плодом работы российской дипломатии. Если Сан-Стефанский договор 1878 г. положил основу идеи «Великой Болгарии» и обеспечил ей главенствующую позицию в русской политике на Балканах вплоть до разрыва отношений между Петербургом и Софией в 1886 г., то к 1908 г. идеи в целом, и болгарская в частности, не были основным инструментом во внешнеполитической деятельности Российской империи. Уже в конце 80-х - начале 90-х гг. XIX в. в высших кругах российского общества шла активная дискуссия о тактике и стратегии России на Балканском полуострове. Определенная часть российской политической элиты выступала за активное вмешательство Российской империи в дела Сербии и Болгарии, призывая способствовать реализации национальных программ сербов и болгар. Но подобный подход не согласовывался с основной концепцией российской политики на Балканах - поддержка статус-кво в регионе. Поэтому в МИДе Российской империи в начале XX в. на «Великие идеи» смотрели не как на национальную идеологию, а как на проявление политического экстремизма. Подобному восприятию «Великих» идей Болгарии и Сербии способствовала политическая конъюнктура на Балканах и Европе. Так, например, болгарский правитель Фердинанд, провозгласив независимость Болгарии и приняв титул царя начал с новой энергией стремиться к своему идеалу - восстановлению Византийской империи под эгидой Болгарии. Новым аспектом в политике Белграда стало возобновление агитации в Боснии и Герцеговине за присоединение к Сербии. Национальная задача по возвращению Боснии и Старой Сербии смыкалась с идеей передела Македонии. Главной же проблемой для России было то, что ей так и не удалось совместить свои цели с целями Болгарии и Сербии. К 1908 г. Россия не смогла создать, несмотря на все усилия, коалицию Болгарии и Сербии для координации их совместных действий под собственным руководством. Таким образом, российским дипломатам не удалось наполнить новым содержанием главные национальные постулаты сербского и болгарского народов. Слишком велики были между ними противоречия и, прежде всего в македонском вопросе. . -

К началу XX в. фактор этнической и конфессиональной близости между Россией, Сербией и Болгарией превратился в своеобразное препятствие на пути российской дипломатии в регионе. Россия не могла действовать в своих собственных интересах в Сербии и Болгарии, полностью абстрагировавшись

от имиджа страны-освободительницы, К тому же связанная обязательствами перед своими партнерами по Союзу Трех императоров - Германией и Австро-Венгрией - Россия не могла активно действовать в Сербии и Болгарии, но одновременно она не могла допустить, чтобы народы, обязанные ей своей свободой, превращались в «сателлиты» Австро-Венгрии.

Петербург и Вена были одновременно на полуострове и главными соперниками, и партнерами. Партнерство обеих империй базировалось на принципе поддержки территориального статус-кво на Балканах и недопущении чрезмерного усиления какой-либо из балканских стран. Однако в течение большего времени в период с 1878 по 1908 гг. РОССИЯ И Австро-Венгрия соперничали друг с другом на Балканском полуострове, исходя из собственных стратегических задач в регионе. Австро-Венгрия стремилась к недопущению создания крупного славянского государства на своих границах, которое могло бы стать центром притяжения для славянских народов Дунайской монархии. Для этого австрийская дипломатия активно использовала «Великие идеи» Сербии и Болгарии, делая ставку то на Белград, то на Софию в зависимости от политической конъюнктуры на полуострове и в Европе. Примечательно, что в обоих случаях будущим территориальным вознаграждением провозглашались земли Македонии. У Российской империи были принципиально иные задачи в регионе. Российская дипломатия стремилась достичь приоритета России в вопросе о Черноморских проливах. Для этого нужны были хорошие отношения с Османской империей и поддержка ее целостности. Следовательно, македонская проблема, тесно связанная с идеями «Великих» Сербии и Болгарии была важна для Петербурга также как и для Вены. Но если последняя могла играть на неминуемых противоречиях балканских стран, то России, для осуществления своих планов были необходимы партнерские отношения между Сербией и Болгарией. Но для этого было необходимо найти компромиссное решение македонского вопроса, так как он оставался ключевым в отношениях двух балканских стран.

Австрия выступала за внешнюю аннексию, как это было в случае с Боснией-Герцеговиной, или за обращение славянских государств в вассальную от себя зависимость, как свидетельствует Тайная конвенция 1881 г. с Сербией. При этом Австро-Венгрия действовала не обремененная идеологическими конструкциями и постулатами. К тому же изменилось и основное средство балканской политики Вены - на первый план вышла экономика. Кроме того, молодежь Болгарии и Сербии получала образование не в российских университетах, а в университетах Австро-Венгрии, Германии и Франции, что было также на руку австрийским политикам, так как обра-

зованная молодежь ориентировалась на внутренний режим не царской России, а на европейских стран.

Таким образом, использование «Великих идей» Сербии и Болгарии в политике Российской империи прошло несколько этапов - от формирования подобной идеи в 1878 г. для Болгарии, когда она занимала центральное место в политике России на Балканах и в Европе, до осознания необходимости сотрудничества двух славянских народов, то есть фактическим отказом от роли национальных устремлений сербского и болгарского народов, как противоречащим интересам России в регионе. Начало XX в. на Балканах для России было посвящено одному - создание коалиции Болгарии и Сербии и наполнение их «Великих идей» новым содержанием - сотрудничество, а не борьба необходимы Софии и Белграду для достижения своих целей. По нашему мнению, главным препятствием на пути достижения подобного сотрудничества были идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии», противоречия между которыми и не позволили России в полной степени реализовать свои устремления на Балканах.

Никоноров Д.В. Политическое наследие Анте Старчевича в современной Хорватии // Славянский мир: проблемы изучения. Тверь, 1998. С. 130135.

Никоноров Д.В. Берлинский конгресс, идеи «Великой Сербии», «Великой Болгарии» и российская дипломатия // Историки размышляют. М, 2002. С. 35-54.

Никоноров Д.В. Русская политика в Болгарии в 1878-1908 гг. в свете идеи «Великой Болгарии» // Дни Славянской письменности и культуры. Тверь, 2002. Вып. 6. С. 74-81.

Работы соискателя по теме диссертации:

Объем 1,25 п.л. Тираж 80 экз.

Отпечатано на участке оперативной полиграфии

Филиала Государственной академии славянской культуры в г. Твери.

и.-. 17 84

РНБ Русский фонд

2004-4 21195

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Никоноров, Дмитрий Владимирович

Введение.

Глава 1. Идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» и формирование внешнеполитического курса Российской империи после 1878 г.

§ 1. «Великие идеи» как политическая реалия жизни Сербии и Болгарии времен Сан-Стефанского договора и Берлинского конгресса.

§ 2. Российская стратегия на Балканах после 1878 г. и роль «Великих идей» в ее формировании.

Глава 2. Российская политика в Болгарии и Сербии в свете идей «Великой

Болгарии» и «Великой Сербии» в 1878- 1908 гг.

§ 1. Идея «Великой Болгарии» в российско-болгарских отношениях в 1878

1908 гг.

§2. Идея «Великой Сербии» в двусторонних отношениях России и Сербии в

1878-1908 гг.

§3. Попытки российской дипломатии нормализовать сербо-болгарские отношения в начале XX века.

Глава 3. Российско-австрийское соперничество в Сербии и Болгарии в 1878

1908 гг. и «Великие идеи».

§ 1. Цели и задачи австрийской дипломатии в Болгарии и Сербии и позиция России.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Никоноров, Дмитрий Владимирович

В последние годы ни один из регионов европейского континента не привлекает к себе столько внимания как Балканский полуостров. Трагические события, связанные с распадом Югославии, войной в Хорватии и Боснии-Герцеговине, военные действия блока НАТО в Косово: все это заставило политические, общественные и научные круги Европы искать объяснения периодическим балканским конфликтам в истории региона и населяющих его народов. Не случаен и интерес к общественно-политическим движениям, целью которых было единение балканских народов. Обращение к теме идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» актуально в свете современных интеграционных тенденций в Европе и усиления обратных процессов на Балканском полуострове. Опыт процесса объединения Сербии и Болгарии может быть использован в преодолении современных кризисных моментов в истории Балканского полуострова. Наряду с этим, прослеживаются и иные параллели в истории Сербии и Болгарии конца XIX - начала XX вв. с современной политико-исторической ситуацией на Балканах. Для истории региона характерно стремление внешних сил навязать свое видение и понимание исторических процессов в Болгарии и Сербии - сейчас это США, в начале прошлого века - Россия и Австро-Венгрия. Примечательно, что международный фактор играет важную роль не только во внешней политике Болгарии и Сербии, но и оказывает серьезное влияние на внутренние процессы в этих странах. Добавим, что как в конце XIX века, в конце XX века Болгария и Югославия (Сербия и Черногория) вновь оказались в положении «молодых государств» Балканского полуострова, для которых характерны внутренняя нестабильность, стремление к смене внешнеполитических ориентиров. Исходя из этого, считаем обращение к теме исследования закономерным и актуальным.

На протяжении многих лет Балканский полуостров был сферой пресечения геополитических интересов ведущих европейских стран. Если в XVIII -первой половине XIX вв. основную роль на Балканах играли Османская империя и Австрия, то, начиная со второй половины XIX столетия, в балканские дела все более активно вмешивается Россия, стремясь обеспечить собственные интересы в регионе. Естественными союзниками России считались славянские народы полуострова, прежде всего сербы и болгары. В выборе этих народов в качестве проводников российского влияния определяющую роль сыграли два фактора: принадлежность сербов и болгар к славянству и православию. К тому же, российская политика в отношении этих народов рассматривалась в русском обществе как историческая миссия России по освобождению братьев-славян от иноземного ига. Такой подход не мог не повлиять на позиции российской дипломатии при решении важнейших внешнеполитических вопросов относительно судеб болгарского и сербского народов.

1878 г. и Берлинский конгресс стали новыми рубежами в развитии отношений между Россией и балканскими народами. На нем было провозглашено о возрождении самостоятельного Болгарского государства после почти 500 лет иноземного господства, подтверждалась независимость Сербии, Черногории и Румынии. В этом году закончилась русско-турецкая война, итогом которой стал прелиминарный мирный договор в Сан-Стефано. На нем русской дипломатией был сформирован болгарский национальный идеал, «Великая Болгария». Российская империя, исходя из собственных интересов на Балканском полуострове, провозгласила создание Болгарского государства, территория которого включила в себя ряд спорных земель с Сербией, прежде всего Македонию. В исторической науке за этим проектом российской дипломатии закрепился термин «Сан-Стефанская или Большая Болгария». Именно к реализации «Сан-Стефанской Болгарии» сведутся в будущем все мечтания болгарского народа. Сербская «Великая Идея» была окончательно оформлена в 1844 г. министром иностранных дел Сербии И. Гарашаниным. Главное требование сербской идеи - соединение разрозненных частей сербского народа в составе единого государства. В течение тридцати лет в Сербии и Болгарии происходили значительные перемены как во внутренней, так и во внешней политике. Внутренняя жизнь обоих государств характеризовалась многочисленными политическими и экономическими кризисами, нестабильной ситуацией в социальной сфере. Что касается внешней политики, то здесь наблюдалась постоянное «брожение» и смена внешнеполитической ориентации. Неизменным оставалось одно - приверженность «Великим идеям». Россия со своей стороны стремилась использовать «Великие идеи» Сербии и Болгарии в собственных интересах. Для этого российским МИДом на определенном этапе поддерживалась болгарская идея, затем сербская, и, наконец, была выработана новая стратегия - совместная борьба сербского и болгарского народов под эгидой России против Австро-Венгрии. Основой подобного подхода служило новое наполнение «Великих идей» Болгарии и Сербии - только совместными усилиями они могут добиться реализации своих планов. Мы считаем, что невозможно понять и объяснить всех поворотов во внешней политике России в этом регионе без учета фактора «Великих идей». Между тем, большинство авторов, исследовавших проблемы политики России на Балканах, не связывали ее с «Великими идеями», следствием чего является отсутствие в нашей историографии работ, посвященных их роли во внешнеполитической деятельности российского государства в период с 1878-1908 гг.

Великая идея», - это, прежде всего, национальная идеология1, характерная для молодых государств, стремящихся к своему признанию на междуна

1 По мнению З.С. Ненашевой, понятие «национальная идеология включает в себя теоретическое обоснование перспектив этнокультурного и политического развития того или иного народа, пропаганду культурно-патриотических идей, распространение в массах национального самосознания. См.: Ненашева З.С. Историография проблемы определения понятия «национальная идеология» // Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - начале XX века. М., 1991. С. 34 - 45. родной арене. Именно к таким странам в XIX веке можно отнести Сербию и Болгарию, для которых идеи «Великой Болгарии» и «Великой Сербии» были идеалом, к воплощению которого стремились правящие круги обоих государств. Реализация его предполагала формирование таких государственных границ, которые бы включили не только все разрозненные части сербского или болгарского народов, но и обеспечили бы политическое и экономическое главенство их на Балканском полуострове. В доказательство легитимности своих требований, сербские и болгарские политики ссылалась на так называемое «историческое право» и языковой фактор. Немаловажное место в подобных политических концепциях занимала Россия. Правящие круги Белграда и Софии, стремясь к осуществлению своих целей, хотели придать России статус державы- покровительницы их широких экспансионистских планов в силу ее авторитета и влияния среди простого населения Сербии и Болгарии.

Кроме того, «Великая идея» это своего рода внешнеполитическая доктрина молодых балканских государств, которая не потеряла своей актуальности и по сей день. Понятие «внешнеполитическая доктрина» включает в себя несколько взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов: а) систему приоритетов во внешней политике, заключающихся в постановке долговременной перспективной цели, обусловленной национальным, конфессиональным и идеологическим характером соответствующей страны; б) способы и методы достижения этой цели, выражающиеся в определении ближайших задач, выполнение которых обеспечивает реализацию всего комплекса вопросов внешней политики данного государства; в) соблюдение преемственности в проведении внешнеполитического курса на разных этапах в хронологической последовательности2.

Конечной датой нашего исследования является 1908 г. В этом году произошел очередной балканский кризис, выразившийся в аннексии Австро

Венгрией Боснии и Герцеговины. Этот факт стал решающим в формировании отношений России и Австро-Венгрии. Для российской дипломатии стало очевидным, что наступила новая эпоха отношений с Дунайской монархией, так как был нарушен основополагающий принцип политики двух стран в балканском регионе: поддержка статус-кво на полуострове. С этого момента начинается окончательное формирование системы блоков в Европе, противостояние которых вылилось в Первую Мировую войну в 1914 г.

Степень изученности темы

Обращение к историографической традиции позволило проанализировать уровень научной разработанности проблемы. Историческую литературу, посвященную анализу взаимоотношения балканских стран и Российской империи, можно классифицировать по двум группам: отечественная и зарубежная. Отечественная историография классифицируется по хронологическому принципу дореволюционная, советская (1917 - 1990 гг.) и современная (начиная с 1991 г.). Зарубежная историография включает в себя работы сербских, болгарских и ряда западных авторов.

В отечественной науке тема взаимоотношений России с балканскими странами всегда была одной из приоритетных3. Существует большое количество работ, посвященных международным отношениям на Балканах в конце XIX - начале XX вв4. Не был обойден в отечественной славистике и вопрос о

2 Цит. по: Улунян Ар. А. Славяне, Россия и этнический элемент в греческой внешнеполитической доктрине (60-годы XIX в. - 1918 г.) // Балканские исследования. Россия и славяне. М., 1992. С. 144.

3 В.И. Косик. Время разрыва. Политика России в болгарском вопросе 1886 - 1894 гг. М., 1993; Он же. Русская политика в Болгарии, 1879 - 1886. М., 1991; Киняпина Н.С. Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в. М., 1994; Данченко С. И. Развитие сербской государственности и Россия, 1878 - 1903. М., 1996; Мартыненко А.К. Русско-болгарские отношения в 1894 - 1902 гг. Киев, 1967; Павлюченко О.В. Россия и Сербия 1888 - 1903. Дипломатические отношения, общественные связи. Киев, 1987; и др.

4 Балканы в конце XIX - начале XX века. Очерки становления национальных государств и политической структуры в Юго-Восточной Европе. М., 1991; Золотухин М.Ю. Россия, западноевропейские державы и Османская империя в период международных кризисов на Балканах (1885 - 1888). М., 1993; Балканы и Россия. Общественно-политические и культурные связи. М., 1995 и др.

Великих идеях»5. В то же время, нами не было обнаружено работ, посвященных роли «Великих идей» во внешнеполитической деятельности российского государства в период с 1878 по 1908 гг. В дореволюционной отечественной исторической мысли Сербия и Болгария занимали значительное место в работах, посвященных Балканскому полуострову. Однако работ, посвященных сербской и болгарской национальной идеологии практически не было. Авторы рассматривали в основном политические события в Сербии и Болгарии и то, как они влияли на их отношения с Россией. При этом большинство работ носили публицистический характер. Связано это с тем, что авторы были современниками событий, поэтому в их трудах на первое место выходили эмоции и влияние политической конъюнктуры6. Однако необходимо выделить исследование Л. Нидерле «Обозрение современного славянства», опубликованное в Санкт-Петербурге в 1909 г. Автор рассматривает историю славянских народов в их взаимосвязи с политикой России и других европейских стран, затрагивая, в том числе вопрос, национальной идеологии Сербии и Болгарии в контексте македонского вопроса и роли Росси в попытках его решения. В своем труде историк дал глубокий анализ возникновения «Великих идей» в Сербии и Болгарии, указал на причины, приведшие к противостоянию Сербии и Болгарии в Македонии. В целом же, в дореволюционной историографии большинство работ носило публицистический характер, что во многом объясняется политическими мотивами и тем, что авторы были современниками событий.

В отечественной историографии советского периода тема «Великих идей» Сербии и Болгарии практически не исследовалась по политическим причи

5 Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - начале XX в. М., 1991; Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторические и историко-культурные аспекты. М., 1991; Никифоров К.В. Сербия в середине XIX в. Начало деятельности по объединению сербских земель. М., 1995; Лапина И.М. «Великая идея» на Балканах (вторая половина XIX - начало XX вв.) // Материалы школы молодых славистов и балканистов. М., 1990 и др. нам. Идея «Великой Сербии» советскими историками-славистами оценивалась как основа национально-освободительного движения зарождавшейся сербской буржуазии7. Болгарская же идея вообще не рассматривалась как фактор, игравший определенную роль в политической жизни страны. В общих работах, посвященных проблемам внешней политики Российской импеп рии, тема балканского полуострова была одной из ведущих . В этих трудах исследователи указывали цели и задачи России, анализировали причины изменения российской политики в балканском регионе. Но в основном балканские проблемы рассматривались в контексте восточного вопроса. Главное внимание было уделено периоду 1875 - 1878 гг., то есть непосредственно балканскому кризису, вызванному боснийским восстанием и русско-турецкой войной9. Советская историография исходила из постулата о противостоянии российской и европейских дипломатий из-за противоположности интересов по вопросу Балканского полуострова. Российская позиция представлена с точки зрения страны-освободительницы, а политика ее противников, прежде всего Австро-Венгрии, оценивалась в рамках экспансии империализма10. Берлинский конгресс и его решения были одной из приоритетных тем для советских историков-славистов. Так, в работе С.Д. Сказкина" наряду с вопросами об отношениях Российской империи с Германией, Анг

6 См. например: Анго Е. Соперничество на Балканах. Чьем пользуется Австр1я? СПб., 1909; Сербо-болгарскш спор за Обладание Македонией. Пг., 1915.

7 История Югославии. М., 1963. Т. 2. С. 312.

8 См. например: Киняпина Н.С. Внешняя политика России во второй половине XIX в. М., 1974; Хвостов В.М. Проблемы истории внешней политики России и международных отношений в конце XIX- начале XX в. Избранные труды. М., 1977 и др.

9 Нарочницкая Л.И. Россия и национально-освободительное движение на Балканах. 1875 -1878 гг. М., 1979; Поплыко Д.Ф. Боснийско-герцеговинское восстание и русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. // Балканские исследования. Вып. 4. Русско-турецкая война 1877 -1878 гг. и Балканы. М., 1978.

10 Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX в. М., 1978; «Дранг нах остен» и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, 1871 -1918 гг. М.,1977; Виноградов К.Б. Русско-австрийские отношения в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине // Medunarodni naucni skup povodom 100 godisnije ustanaka u Bosni i Herzégovine i drugim balkanskim zemjama istoënoj 1875 - 1878 godine. T. 1 Sarajevo, 1974. Сказкин С.Д. Конец австро-русского-германского союза. M., 1928. (2-е издание 1974). лией и Австро-Венгрией, рассматривается и политика России на Балканах после Берлинского конгресса. Главное внимание исследователь уделил дипломатии России в болгарском вопросе и отношениям с Австро-Венгрией. В частности историк писал: «Всякое движение России на Балканах, всякое вмешательство ее в дела славян воспринимались в Вене как прямой вызов

I ? бытию Австро-Венгрии» . На наш взгляд, кредо советских историков по вопросу Берлинского конгресса четко выразила Н.С. Киняпина, которая охарактеризовала этот конгресс как «противостояние двух систем внешней политики: с одной стороны русской, нашедшей отражение в итогах русско-турецкой войны 1877 - 1878, а с другой - коалиции западноевропейских держав, в которой ведущее место занимали Англия и Австро-Венгрия»13.

Приоритетным направлением для отечественных историков-славистов являлись общественно-политические течения, которые провозглашали единство целей и интересов всех славян балканского полуострова. Среди этих работ необходимо отметить исследования И.И. Лещиловской14, В.И. Фрейдзона15 и других. Примечательно, что в основном исследовались течения, целью которых было сплочение сербского и хорватского народов, а о проблемах во взаимоотношениях сербов и болгар научных работ практически не было. Это объясняется фактическим запретом на исследование вопросов истории Македонии в советской исторической науке по политическим причинам - на тот момент времени Македония находилась в составе Югославии, а македонская проблематика поднимала вопрос о территориальных претензиях Белграда и Софии друг к другу. Отсюда и отсутствие работ по проблемам идей «Великой Болгарии» и «Великой Сербии», которые тесно переплетались с темой Македонии во внешней политике Сербии и Болгарии. Кроме того, период

12 Сказкин С. Д. Указ. соч. С. 221.

13 Киняпина Н.С. Россия и Берлинский конгресс // Македонка во Неточна Криза 1875 -1878. CKonje, 1978. С. 415.

14 Лещиловская И.И. Иллиризм. М., 1967.

15 Фрейдзон В.И. Борьба хорватского народа за национальную свободу. Подъем освободительного движения в 1859 - 1873гг. История, идеология, политические партии. М., 1970.

1878 - 1908 гг. вообще подробно не изучался исследователями, за исключением отдельных ярких эпизодов. Таким образом, в советской историографии, посвященной проблемам отношения России с балканскими странами, основное внимание исследователей было сосредоточено на течениях, провозглашавших единство славянских народов Балканского полуострова. Историки советского периода также противопоставляли цели российской и западных дипломатий в регионе. Однако было бы несправедливо утверждать, что в советской историографии не было интереса к подобным проблемам. Советские исследователи рассматривали проблемы национальных движений и все аспекты формирования наций с точки зрения марксистской идеологии, оценивая классовую борьбу и экономический фактор как определяющие моменты в формировании наций на Балканах16.

В современной отечественной историографии наблюдается увеличение интереса исследователей к проблемам национального самосознания и появлению национальных идей. На современном этапе, отечественная историография, освобожденная от норм марксисткой доктрины, изучает проблемы становления наций, национальных государств и их идеологий под разными углами зрения, охватывая все стороны жизни балканских народов. В начале 90-х гг. XX века проводились различные конференции, результатом которых стали сборники, посвященные национальным вопросам17.

К феномену «Великих идей» на Балканском полуострове наблюдается постоянный интерес у исследователей. Были сделаны попытки теоретически

1 S обосновать появление таких теорий , систематизировать признаки, по кото

16 См. например: Вопросы первоначального накопления капитала и национальные движения в славянских странах. М., 1972; Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторические и историко-культурные аспекты. М., 1981; Формирование национальных культур в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1977.

17 Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - XX в. М., 1991; Национализм и формирование наций. Теории модели - концепции. М., 1994.

18

Шнирельман В.А. Националистический миф: основные характеристики // Славяноведение. 1995. №6 С. 45-65. рым можно идентифицировать национальную идеологию народа как «Великую идею»19. Примечательно, что идея «Великой Сербии», наряду с аналогичными идеями хорватского и греческого народов, вызывает гораздо больший интерес у исследователей, нежели аналогичная идея болгарского народа. Причина, возможно, заключается в том, что первые из названных идеологий возникли самостоятельно, а болгарская идея была сформулирована извне -российской дипломатией в 1878 г. для реализации своих собственных целей в регионе. Как бы то ни было, сербская идея, ее появление и роль в жизни сербского государства освещены значительно подробнее .

Изменились и подходы к оценке действий России на Балканах. Заметным явлением в историографии стала опубликованная в 1994 г. работа Н.С. Киня-пиной «Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в». В этой книге исследовательница прямо не пишет о «Великих идеях» и их роли в политике России, но, анализируя ситуацию в Македонии и позицию российской дипломатии, она приводит материалы, которые говорят об осознании российским МИДом существования проблем «Великих» Сербии и Болгарии21. Тема «Великих идей» была затронута и в коллективной монографии «История внешней политики России. Вторая половина XIX века»22. В частности достаточно большое внимание в работе уделено решениям Сан-Стефано и формированию Большой Болгарии. Авторы рассматривают этот

19 Лапина И.М. «Великая идея» на Балканах (вторая половина XIX - начало XX вв.)// Материалы школы молодых славистов и балканистов. М., 1990. С. 107 - 114; Она же. Некоторые проблемы становления и развития «Великой идеи» на Балканах (вторая половина XIX - начало XX вв.)// Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - начале XX. М., 1991. С. 62 - 66; Ненашева З.С. Историография проблемы определения понятия «национальная идеология» // Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - начале XX. М., 1991. С. 34-45.

См. например: Никифоров К.В. Сербия в середине XIX в.: Начало деятельности по объединению сербских земель. М., 1995; Романенко С.А. История политическая типология кризисов на Балканах XIX - XX вв. и их роль в международных отношениях // Россия на Балканах. Московский центр Карнеги. Вып. 8. М., 1996. С. 31 - 75.

21 Киняпина Н.С. Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в. М., 1994. С. 42-44, 157,164. вопрос сквозь призму отношений России с другими европейскими державами, для которых Большая Болгария ассоциировалась с русским влиянием на Балканах и угрозами для европейских интересов в этом регионе . Но отношения Российской империи и Болгарии в свете создания «Большой Болгарии» остались вне поля зрения исследователей.

В ходе изучения истории Сербии, Болгарии и их взаимоотношений с Россией, многие современные исследователи касаются «Великих идей», но эта проблема не является приоритетной в их исследованиях. Так, например, В.И. Косик, анализируя политику России в Болгарии, приходит к выводу, что одной из причин разрыва отношений между двумя странами в 1886 г. стало стремление российских кругов превратить Болгарию в задунайскую губернию России, и таким образом похоронить мечты части болгарских политиков о «Великой Болгарии»24. В другой своей работе, посвященной болгарской теме в политике России25, исследователь затрагивает тему восстановления Сан-Стефанской Болгарии. Глубокий анализ архивных данных, всестороннее описание сербской политической жизни и роли России в государственных процессах, происходивших в Сербии в конце XIX - начале XX вв. содержатся в работе С.И. Данченко . Исследуя внутриполитическую жизнь сербского государства, она самым подробным образом останавливается и на внешнеполитическом факторе. В книге С.И. Данченко представлены как концепционные установки российского МИДа, так и практическая работа российских дипломатов по претворению в жизнь указаний из Петербурга. В своем труде автор касается темы «Великой Сербии» как одной из основных составляющих политического бытия Сербии того времени, рассматривает планы по ее воплощению с позиции различных политических партий страны.

22 История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М., 1997.

23 История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М., 1997. С. 212.

24 Косик В.И. Время разрыва. Политика России в болгарском вопросе 1886 - 1894. М., 1993. С. 8.

25 Косик В.И. Русская политика в Болгарии, 1879- 1886. М., 1991.

26 Данченко С. И. Развитие сербской государственности и Россия. М., 1996.

Для нас же самым важным в этом исследовании является то, что здесь рассматривается отношение МИДа России к проектам «Великой Сербии» и сделана попытка проследить влияние этих планов на политику России в регионе. Интересующие нас моменты присутствуют и в работах А.Л. Шемякина, посвященных радикальному движению в Сербии27. Анализируя деятельность радикальной партии Сербии, автор подчеркивает, что ориентация на Россию, имела не только внутренние, но и внешние причины, так как «она была связана как с необходимостью решения сербского национального вопроса, так и со сложным геополитическим положением самой Сербии»28.

Таким образом, необходимо отметить, что на современном этапе историографии исследователи уделяют внимание проблеме «Великих идей». Авторы перестали рассматривать политику России на Балканах с точки зрения ее противостояния дипломатиям западных стран. Возможность обращения к ранее «закрытым» темам - национальные идеологии и их противостояние, македонский вопрос, использование российской и европейскими, прежде всего австро-венгерской, дипломатиями национальных мировоззрений в своих целях позволила с новых позиций рассмотреть политику России в этом регионе.

Национальные историографии Сербии и Болгарии, посвященные отношениям с Россией и друг другом весьма обширны. Югославские и болгарские историки рассматривали вопросы о влиянии России на внутреннюю жизнь обоих государств, о ее роли и в развитии международных отношений на Балканском полуострове. С точки зрения нашей темы, интерес представляют работы, посвященные отношению Российской империи к честолюбивым внешнеполитическим планам Белграда и Софии. В связи с этим рассматриваются и идеи «Великих» Сербии и Болгарии, но в контексте роли России в их реализации. Прежде чем приступить к анализу работ болгарских и югославских

27 Шемякин А.Л. Радикальное движение в Сербии. Зарождение, становление, первые шаги (1875 - 1883). М., 1993; Он же. Русофильство Николы Пашича: оценки исследователей и подлинная правда//Славяноведение. 2000. .№ 3. С. 63 -71.

28 Там же. С. 64. авторов, необходимо отметить следующее. Автор не счел целесообразным разделять зарубежную историографию по отдельным периодам, так как для историков обеих стран характерно неприятие позиций своих оппонентов, вызванное политическими причинами. И в Болгарии, и в Югославии исторические труды, особенно посвященные македонской проблеме, рассматриваются только как проявление пропаганды «сербизма» или «болгаризма» в Македонии соответственно. В связи с этим, отношение к югославским и болгарским исследованиям должно быть достаточно осторожным.

В 1990 г. в Белграде была переиздана книга В. Чоровича «Великая Серл л бия», опубликованная еще в 1924 г. Причиной появления подобного репринта стала политическая ситуация на Балканах: начались процессы дезинтеграции Югославии, в Боснии разгорался межэтнический конфликт между сербами с одной стороны и хорватами и мусульманами с другой. Общественные и политические деятели Хорватии, Боснии, Словении заявляли о сербском империализме и экспансии православия на этих территориях, видя в этом проявлении идеи «Великой Сербии». Ответом сербской научной и политической общественности и стало переиздание книги В. Чоровича. В работе автор характеризует сербскую идею как «романтизм и мечтания», по которым было нанесено несколько ударов, из-за которых ее реализация стала невозможной30. В современной югославской историографии, вопрос о «Великой Сербии» рассматривается с точки зрения объединения сербского народа в единое государство. В научных кругах даже стараются избегать термина «Великая Сербия», а заменяют его на «Объединение» и приравнивают вели-косербскую идеологию к югославянской31. М. Станишич утверждает, что сами понятия «Великая Сербия», «великосербская идеология» были выработаны в Вене как тактика для отпора растущих требований к объединению у

29ЪоровиЙ В. Велика Срби]а. Београд, 1924.

30 Там же. С. 53.

31 Станиший М. Прсуекти Велика Срби]а. Београд, 2000. С. 15. южных славян32. И эту точку зрения разделяют большинство современных югославских историков.

Роль идеи «Великой Сербии» в балканской политике Российской империи специально не рассматривалась, хотя отдельные ее аспекты затрагивались в рамках обобщающих трудов или в монографиях по политической истории Сербии33. Так, например, один из мэтров сербской исторической науки Сл. Йованович рассматривал сюжеты российской политики в Сербии в рамках противостояния Вены и Петербурга34. Анализируя политику обеих империй в Сербии, исследователь пришел к выводу, что Петербург активно использовал в своей политике национальную сербскую идею, что привело к победе «русской сентиментальной, а не австрийской реалистичной политики» в Сербии35.

Из современных сербских историков, занимающихся проблемами российско-сербских отношений, необходимо отметить М. Войводича, которому принадлежит монография «Сербия в международных отношениях в конце XIX - начале XX века», содержащую материал, посвященный нашей проблеме36. Так, исследователь справедливо отмечает, что впервые за многие годы в 1895 - 1896 гг. происходит внешнеполитическая переориентация Сербии, - она начинает уповать на Россию как на опору в поддержке своих внешнеполитических планов37.

Еще одной темой, которую можно считать ключевой для югославских историков, являются отношения Сербии с великими державами и балканскими странами. В этих трудах подробно анализируются политические отношения между малыми балканскими государствами и ведущими европейскими

32 Там же. С. 16.

33 Пржий И. Спотьшна политика Срби]е. (1804 - 1914). Београд, 1939

341овановиЬ Сл. Влада Александра ОбреновиЬа. Београд, 1934 - 1936. Кн>. II. С. 353.

351овановиЙ Сл. Влада Александра ОбреновиЬа. Београд, 1934 - 1936. Кн>. П1. С. 396.

36 Во^водий М. Срб^'а у ме1)ународним односима кра]ем XIX и почетном XX века. Београд, 1989. Там же. С. 106. странами, указывается место той или иной балканской страны в европейской политике38. Помимо общих работ, югославские историки анализировали изменения внешней политики России по отношению к Сербии, произошедшие в результате различных событий в жизни обеих стран: революции в России 1905 - 1907 гг.39, отречения короля Милана40 и др.

В болгарской историографии сюжеты, затрагивающие проблему нашей диссертации, присутствуют в работах, посвященных отношениям Болгарии с соседними балканскими государствами, месту Болгарии в политике России и Австро-Венгрии и воссоединению Болгарии с Восточной Румелией в 1885 г. Отношения Болгарии с Сербией рассматриваются исключительно в плоскости македонской проблемы. Главный тезис всех работ заключается в следующем: Македония - это исконно болгарская территория, искусственно оторванная от Болгарии на Берлинском конгрессе41. Особенно такой подход заметен в работах болгарских авторов опубликованных в Болгарии в конце XIX - начале XX вв. и получивших широкое распространение в России. К ним можно отнести сочинения таких авторов как Дримколова42, Хр. Силяно-ва4\ Х.Д. Заховского носившие скорее больше публицистический нежели научный характер. Общий смысл этих работ заключается в следующем: сербы вводят Россию в заблуждение, объявляя исконно болгарские земли своим историческим наследием. Из этого следовало, что сербы желают разжечь вражду с болгарами, что не соответствует интересам России. Болгарский же народ всегда был сторонником сближения с Россией, которая должна помочь

См. например: Jankovic Br. Balkan u medunarodnim odnosima. Beograd, 1988; Skakun M. Balkan i velike sile. Zemun, 1986; M. ВсуводиЬ. Cp6nja и балканско питание. Нови Сад, 2000.

39 Сполнополитички nonojfcaj Cp6nje и рускареволюци]а 1905 - 1907 године// Историйки гласник. 1979, № 1 -2. С. 101 - 121.

40 KovaCevic D. Srbija, Rusija od Berkinkog kongresa do abdikacije kralja Milana (1878 -1889). Novi Sad, 1998.

41 См. например: Грънчаров С. Към въпроса за отношенията межд България и балкански-те страни (1900- 1903)// Studia Balcanica, 1982. №16. С. 191 -200.

42 Дримколов. Сербские пртетенции в западна България. София, 1915.

43 Силянов Хр. Сръбско-българският спор и Русия. София, 1915.

44 Заховский Х.Д. Беглые очерки болгарской кобургияды. Одесса, 1893. ему в борьбе за спорные территории, которые болгары считают изначально болгарскими. Для нас вопрос о Македонии представляет интерес в том плане, что болгарские исследователи, работая над этой проблематикой, в числе прочих затрагивали вопрос о роли России в решении Македонского вопроса.

В последние годы основное внимание болгарских историков обращено к позиции не только России, но и Австро-Венгрии в решении болгарского вопроса, под которым понимается восстановление Сан-Стефанской Болгарии. Авторы стремятся проанализировать политику Австрии, выявить ее цели и задачи45, сравнить с политикой России в регионе46. В работе одной из самых авторитетных болгарских исследовательниц проблем внешней политики Н. Дюлгеровой приводится суждение, согласно которому причиной столкновения Болгарии и Сербии в Македонии являлись национальные идеи двух стран: «Македония для балканских государств - едва ли не единственная часть их амбициозных планов по перекраиванию турецкой карты в их пользу»47. Македонский вопрос рассматривается болгарскими учеными и как главное препятствие для российской дипломатии в деле единения болгар и сербов для противостояния Австрии и Османской империи. М. Палангурски отмечает, что «Болгарско-сербские отношения были подчинены македонскому вопросу, поэтому сотрудничество между двумя странами было невозможно»48. Анализируя политику России в Македонии, исследователь пришел к выводу, что «Македония стала разменной монетой, предназначенной для

45 Мишев Р. Хабсбургският орел над Балканите: Епизоди от дейноетта на австро-унграскота тайна дипломация и разузнавателна служба в България, 1878 - 1915. Велико Тырново, 1992; Лапков М. България в балканската политика на Австро-Унгария, 1878 -1903. София, 1993.

46 Дюлгерова Н. Българският национален въпрос в политиката на Русия и Австро-Унгария 1894-1903. София, 1994.

47 Там же. С. 24.

48 Палангурски М. България в балканската политика на Русия (1889 - 1903). София, 1995. С. 125. той страны, которая поддержит Россию в борьбе против Тройственного Союза и поможет завладеть Босфором»49.

Н. Тодоровым была выдвинута теория, согласно которой «Великие идеи» балканских народов являются своеобразным наследием имперской политики Австро-Венгрии и Османской империи50. Автор переводит проблему «Великих идей» из области национальных идеологий в плоскость «непризнания национальных меньшинств», а цель политики всех стран полуострова заключалась, по его мнению, в «приобщении этих групп народонаселения к основной народности данной страны»51.

Внешняя политика Российской империи на Балканском полуострове привлекла внимание и западных исследователей. Среди них в первую очередь надо отметить американских историков Чарльза и Барбару Елавичей, специалистов по политике ведущих европейских держав в юго-восточной Европе. Б. Елавич убеждена, что для России было характерно стремление к гегемонизму на Балканах с одной стороны, и противостояние попыткам европейских стран совместно решать балканские проблемы. Идеологической основой проводимой Россией на Балканах политики исследовательница считает панславизм и мечты о создании империи наподобие Византийской. Именно поэтому Россия постоянно вмешивалась во внутренние дела Болгарии и Сербии .

Более детальную оценку политики России в Сербии и Болгарии дал Ч. Елавич53. Автор указал на принципиальную разницу, лежащую в основе внешней политики России и Австро-Венгрии, определил главную цель российской политики как проливы и Константинополь54. Касается автор и «ве

49 Там же. С. 241.

50 Тодоров Н. Балканский узел противоречий. История и современность / / Новая и новейшая история. № 3.1993. С. 75.

51 Там же.

52 Jelavich В. The Habsburg empire in European affairs 1814 - 1918. Chicago, 1969; Idem. Russia's Balkan entanglements 1806- 1914. N.Y., 1991.

53 Jelavich Ch. Tsarist Russia and Balkan Nationalism. Russian influence in the internal affairs of Bulgaria and Serbia, 1879- 1886. Westport, 1969.

54 Idem. P. 3 ликих» идей, которые называет сербским или болгарским национализмом соответственно. Исследователь пришел к выводу, что пока российское доминирование способствовало делу сербского или болгарского национализма, правительства этих стран были готовы смириться с преобладанием России. Но как только становилось очевидным, что Россия стремиться поставить болгарский или сербский национализм себе на службу, правительства обеих стран стремились избавиться от опеки России55. Таким образом, в зарубежной историографии главными темами для исследователей на протяжении длительного периода времени остаются взаимоотношения Болгарии с Сербией, а также с европейскими странами и Россией. Национальные историографии Сербии и Болгарии во многом остаются политизированными, что не способствует объективности выводов, которые делают исследователи Болгарии и Сербии, изучающие внешнеполитические проблемы истории своих стран. Западные историки, прежде всего Ч. и Б. Елавичи, оценивали политику России с точки зрения ее интересов на Балканах, признавая роль национальных идеологий Сербии и Болгарии в позиции Российской империи в этих государствах.

Итак, в исторической науке подробно исследованы такие аспекты, как: внешнеполитическая активность России на Балканах, взаимоотношения России с другими европейскими странами, прежде всего с Австро-Венгрией, политика формирования союзов и блоков в Европе. Особое внимание уделялось общественным течениям, направленным на единство южнославянских народов. Идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии» изучались в контексте национально-буржуазных течений, укладывающихся в концепцию формаци-онного подхода. В то же время, проблемы балканского национализма стали изучаться сравнительно недавно, а роль «великих идей» в политике России в 1878 - 1908 гг. оставалась неизученной. Мы считаем, что невозможно понять и объяснить всех поворотов во внешней политике России в этом регионе без учета фактора «Великих идей». Между тем, большинство авторов, исследовавших проблемы политики России на Балканах, не связывали ее с «Великими идеями», следствием чего является отсутствие в нашей историографии работ, посвященных их роли во внешнеполитической деятельности российского государства в период с 1878 - 1908 гг.

Между тем, современный исследователь располагает достаточно широким кругом как опубликованных, так и архивных источников, позволяющих достаточно полно исследовать такую тонкую материю, как национальная идеология молодых балканских государств и ее роль во внешней политике России.

Цель диссертационного сочинения - изучить влияние фактора «Великих идей» Сербии и Болгарии в балканской политике России в 1878 - 1908 гг.

Для этого нам следовало решить ряд конкретных задач: во-первых, выявить теоретические предпосылки возникновения идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии». Во-вторых, проследить изменение роли «Великих идей» в балканской политике Российской империи. В-третьих, дать анализ изменения подходов российской дипломатии к «Великим идеям» как факторам политического бытия Сербии и Болгарии. И, в-четвертых, рассмотреть развитие русско-австрийских отношений в контексте «Великих идей» и общебалканской ситуации.

Источниковая база работы представлена опубликованными и рукописными материалами. Основой для написания диссертации стали материалы фондов Архива Внешней Политики Российской Империи (далее - АВПРИ — Д.Н.). Важным достоинством этого архива является то, что здесь представлены практически все документы, имеющее отношение к изучаемой проблеме: донесения российских консулов и агентов в Сербии и Болгарии, отчеты послов Российской империи в Вене, Константинополе, глав миссий в Белграде и Софии, ежегодные отчеты министра иностранных дел императору, газет

55 Иеш. Р. 282-283. ные и журнальные публикации, а также выступления, письма, проекты различных политических и общественных деятелей, как в России, так и в Австро-Венгрии, Сербии и Болгарии.

В связи с этим, нами предлагается классификация источников АВГТРИ по происхождению документов. Она подразумевает наличие двух групп: 1) «российская», куда входят все документы, составленные российскими подданными, как в России, так и заграницей; 2) «иностранная» - высказывания, послания, письма, поздравления, жалобы и Т. д. представителей других государств, направленные послам и в МИД Российской империи.

Первая группа очень обширна. Основную массу источников в ней составляют консульские и агентурные донесения российских дипломатов в Сербии и Болгарии своим непосредственным начальникам, из которых последние выбирали самые, на их взгляд, важные для предоставления посланникам и министру иностранных дел. По большей части - это хроника ежедневных событий в определенных частях Болгарии и Сербии, за которую отвечал тот или иной агент или консул. Здесь имеется информация об экономическом развитии различных провинций Сербии и Болгарии, политических симпатиях населения, о том влиянии, которое оказывают представители иностранных государств на умы местных жителей. Таким образом, на первый взгляд информативные возможности этой группы источников достаточно велики. Однако, что касается нашей темы, то информации по интересующей нас проблеме очень мало, что, по всей видимости, связано с отсутствием подобной задачи перед младшими чиновниками Российского Министерства Иностранных Дел. Так, в 1885 г. после объединения Болгарии с Восточной Румелией, донесения отдельных российских чиновников порой противоречили друг другу. В одном сообщении утверждалось, что причина объединения чисто экономическая56, в другом утверждалось о политических мотивах57, а в

56 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2192. Л. 1.

57 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2192. Л. 23 об. третьем говорилось о желании местного населения перейти под власть России58. Самым же серьезным недостатком этих документов является периодически проявляющаяся тенденциозность. Объяснением этого явления, на наш взгляд, служит либо болгаро -, либо сербофильские настроения российских агентов. Зачастую они шли на поводу у местных правителей, что не способствовало объективности их донесений. Особенно ярко это проявлялось в период кризисных отношений между Болгарией и Сербией. Но надо отдать должное российским «кадровикам» в МИДе: как только подобные сообщения становились массовыми, тут же следовала замена российских агентов и представителей.

Куда более содержательными, информативными, объективными и содержащими анализ событий в Сербии и Болгарии являются документы, авторами которых были главы миссий, посланники в этих странах и послы в Вене и Константинополе. Их сообщения, переписка, донесения отличаются строгой логикой, ясностью изложения материала, легкостью прочтения. Анализируемые события рассматриваются исключительно с точки зрения их выгодности для России и российских интересов на Балканах. Именно здесь содержится материал, касающейся идей «Великой Сербии» и «Великой Болгарии», связанный как с внутренним развитием балканских государств, так и с их внешнеполитической активностью и той ролью, которую Россия должна сыграть в становлении государственной политики Сербии и Болгарии сквозь призму влияния на национальные идеологии двух славянских народов Балканского полуострова. Например, депеша российского посланника в Софии Семенков-ско-Курило на имя министра иностранных России от 20 мая 1908 г. гласит: «в интересах своего будущего славянские государства (Болгария и Сербия -Д.Н.) должны жить в мире и единении.»59. Информативны донесения российского посланника в Сербии А.И. Персиани. Так, российский дипломат

58 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2192. Л. 85.

59 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2251. Л. 7 об. подробным образом докладывал министру Гирсу о заключении Тайной конвенции между Сербией и Австро-Венгрией и, исходя из ее положений, делал прогноз развития российско-сербских отношений60. На основе этой группы документов готовился ежегодный отчет министра иностранных дел императору России, где балканские дела, включенные в отчет по Азиатскому департаменту (с 1898 г. - Первый департамент), занимали особое место.

Отчет министра императору - это результат работы всех звеньев Азиатского департамента МИДа, к которому относились и российские представители на Балканах, начиная с агентов и заканчивая послами и директором департамента. В своем отчете министр излагает достижения и неудачи России на Балканах, анализирует события, делает прогнозы на будущее. В отчетах представлен и материал по интересующей нас теме. Он носит, скорее, фоновый характер, который иллюстрирует политику России в Болгарии и Сербии. Так, в отчете за 1883-1884 гг., комментируя ситуацию в связи с удалением из Белграда митрополита Михаила, Н.К. Гире утверждал, что это политический шаг сербского правителя Милана, так как митрополит мечтал о создании при содействии России «сербского государства, включавшего в его пределы областей Балканского полуострова, занятых австрийцами»61. В этом же отчете присутствует документ, иллюстрирующий отношения России и Сербии. Князь Милан открыто обвинил Россию в том, что она в 1876 г. «пожертвовала интересами сербского народа для создания Великой Болгарии» . Особенностью частей некоторых отчетов, посвященных Сербии и Болгарии, является то, что министр усматривает прямую связь между национальной идеологией и менталитетом населения двух балканских государств.

Отдельное место занимает такой вид официальных источников, как инструкции послам и консулам Российской Империи в Болгарии и Сербии. Особенность их в том, что здесь прямо говорится о задачах, которые стоят перед

60 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2902. Л. 2 об - 3.

61 АВПРИ. Ф. Отчеты министра иностранных дел. Оп. 475. Д. 93. Л. 29 об. представителем России в Болгарии или Сербии. Из инструкций исследователь может почерпнуть информацию о планах России, о той политике, проводником которой должен является ее представитель, об отношениях российского дипломата с представителями местной власти и дипломатическими кругами других европейских держав. Особое внимание уделялось взаимоотношениям российского чиновника с его австрийским коллегой. Именно в инструкциях к посланникам в Сербии и Болгарии можно прочесть не завуалированное и не иносказательное отношение высшего российского руководства к национальным идеологиям сербов и болгар. В инструкции российскому посланнику в Сербии, направленной в 1906 г. от имени министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа даются указанию российскому дипломату, исходя из общей политики Российской империи в Сербии. Министр четко определяет позицию российского чиновника в сфере внешнеполитических вопросов: ему должна принадлежать роль доброжелательного советника63. Помимо указаний по политике России в отношении Сербии, В.Н. Ламздорф особое внимание уделяет взаимоотношениям России с Австро-Венгрией. Министр подчеркивал, что посланнику необходимо поддерживать тесные отношения с австрийским посланником, но при этом отстаивать интересы России64. Так же министр советовал российскому посланнику занять сдерживающие позицию в отношении агрессивных планов некоторой части сербских политиков по расширению территории Сербии.

Необходимо отметить еще одну особенность дипломатических документов российского происхождения - их язык. Существовали определенные клише, которыми российские дипломаты были обязаны пользоваться при составлении донесений и отчетов. Так, о кончине монарха любой страны говорилось - «почивший в Бозе», термин «политика приключений» характеризовал безрассудность политических шагов и их несогласованность с Россией со

62 АВПРИ. Ф. Отчеты министра иностранных дел. Оп. 475. Д. 93. Л. 31.

63 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2904. Л. 87. стороны болгарского или сербского правительств. Так же весьма широко использовалось словосочетание «остудить горячие головы», то есть призыв действовать в соответствии с обстоятельствами на данный временной отрезок.

Помимо официальных дипломатических документов, АВПРИ содержит материалы, касающиеся различных предложений, планов, записок на имя министров и императора от известных общественных деятелей. Сюда же можно отнести газетные и журнальные публикации, появлявшиеся в официальных правительственных изданиях, которые зачастую содержат перепечатки материалов из иностранных и более либеральных российских изданий по проблемам российской политики на Балканах в целом и в Болгарии и Сербии в частности. Эти источники собраны в фонде «Славянский стол». Они различны по своему происхождению, оценке одних и тех событий, предлагаемым путям развития отношений как между Россией и другими европейскими странами, так и между Россией и балканскими государствами и народами. Некоторые из них носят вполне реальный характер и содержат трезвый анализ сложившейся ситуации, другие же абсолютно фантастичны и не имеют под собой реальной почвы. К последней категории можно отнести анонимное письмо одного словенца, адресованное российскому императору65.

Теперь обратимся ко второй группе источников из фондов АВПРИ, условно названной нами «иностранная».

К этой категории документов нами были отнесены материалы, имеющие нероссийское происхождение. Эта группа не так многочисленна, как первая, но являет собой очень важный источник информации по разрабатываемой теме диссертации. Сюда относятся такие документы как телеграммы правителей Сербии и Болгарии на имя российского императора, их публичные выступления, в которых оценивалась политика Российской империи в отноше

64 Там же. Л. 89 об.

65 АВПРИ. Ф. Славянский стол. Оп. 495 Д. 3731. Л .3 - 3 об. нии их стран, официальные заявления и протесты. Помимо вышеназванных документов, к этой группе относятся и такие источники как частные письма рядовых подданных Болгарии и Сербии к российскому императору и его представителям в этих странах. И, хотя они не имеют большой информативной ценности для нашего исследования, они являются иллюстрацией восприятия России простым населением Сербии и Болгарии. В то же время, нельзя полностью доверять этим свидетельствам, так как подобные документы, очевидно, подбирались с определенной целью — показать, что Россия является естественной защитницей сербского и болгарского народов.

Через подавляющее большинство документов проходит красной нитью один тезис - Россия четко отделяет народы Сербии и Болгарии от их правительств. Поэтому одним из основных концептов внешнеполитической деятельности Петербурга по отношению к Софии и Белграду была уверенность в том, что Россия защищает интересы освобожденных ею народов, а не правительств этих стран, которые предали Россию, а, следовательно, - интересы и чаяния своего народа.

Такой подход к балканской политике России в Сербии и Болгарии подтверждают и источники другого рода - программы тайных обществ в Болгарии и Сербии. Примером может служить «Открытое письмо Высшим офицерам болгарской армии», призывающее офицеров к восстанию против «чужеродной тирании» и свержение действующего правительства Болгарии66. В таких документах всегда провозглашалось о поддержке заговорщиков со стороны России, но не приводилось никаких доказательств. Информативные возможности подобных текстов невелики, в них в основном подчеркивается преданность России и готовность следовать в русле российской политики в обмен на поддержку прихода к власти этих кругов. В то же время в этих документах присутствует и тезис о том, что оппозиционеры Сербии и Болгарии будут придерживаться пророссийской ориентации во внешней политике только в том случае, если Российская империя будет содействовать приращению территории Болгарии или Сербии, то есть способствовать осуществлению идей «Великой Сербии» или «Великой Болгарии» соответственно.

Из опубликованных дневников и воспоминаний наибольший интерес представляют дневники российского дипломата В.Н. Ламздорфа67, которые несмотря на краткость записей, позволяют представить позицию по сербскому и болгарскому вопросам руководителей внешней политики России. Интересны и характеристики, даваемые императорами России своим балканским «коллегам», вытекающие из двухсторонних отношений. Так, например, Александр III называл короля Сербии Милана не иначе как «скот» и «подлец».

При работе над диссертацией нами были использованы также и материалы опубликованных сборников исторических документов.

Кроме официальных публикаций, в начале XX века была осуществлена попытка альтернативного представления политики России в Сербии и Болгарии на основе «тайных» и неизвестных широкой общественности материалов и договоров. Имеется в виду вышедшая в издательстве Штейница в Берлине в 1906 г. книга под интригующим названием «Тайные документы восточной политики царского правительства (1881 - 1890)». На самом деле, издание не содержит никаких исторических документов, а только резкие нападки на позицию официальной России. Российская дипломатия обвиняется во всех грехах, в том числе - переворотах и убийствах видных политических деятелей Болгарии и Сербии. Такой подход, лишенный всякой объективности объясняется тем, что эта книга представляет собой перевод работы непримиримого врага России болгарского политического деятеля Стефана Стамболова.

Наибольшее число публикаций документов по проблемам балканской политики России в изучаемый период приходится на 60 - 80-е гг. XX в. В это

66 АВПРИ. Ф. Политархив. Оп. 482. Д. 2176а. Л. 13 - 14. время историками была проведена колоссальная работа по поиску и публикации архивных материалов. Были опубликованы материалы, касающиеся отношений России с различными балканскими странами на протяжении всего XIX и начала XX вв., которые активно использовались при работе над научными сочинениями и при написании учебников по истории балканских л стран и внешней политики России .

В Болгарии и Югославии так же осуществлялись публикации по проблемам внешней политики и взаимоотношений Сербии и Болгарии между собой и с Россией. Главная тема болгарских публикаций - проблема Македонии. Отличительная черта подобных публикаций - их тенденциозность. Все документы подобраны таким образом, что при ознакомлении с ними исследователь может прийти к одному выводу - население Македонии всегда осознавало себя болгарами. Такой подход наблюдается в сборнике «Македония. Сборник документов и материалов», опубликованный в Софии в 1980 г69. В доказательство приводятся письма самих македонцев, фрагменты донесений консулов и дипломатических агентов разных европейских стран. Еще одним фактором, говорящим о пристрастности этого сборника является то, что он был издан одновременно на трех языках - болгарском, русском и сербском, чтобы донести до общественности трех стран идеи, культивируемые в болгарской исторической науке.

К сожалению, современные издания исторических источников, осуществляемые в Болгарии и Югославии, зачастую недоступны отечественным историкам. Но, судя по современной исторической литературе и фрагментарным

67 Ламздорф В.Н. Дневник 1896 - 1890. М.-Л., 1926; Он же. Дневник 1891 - 1892. М.-Л.,

1934; Он оюе. Дневник 1894- 1896. М., 1991.

68

См. например: Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы. М., 1961 - 1967; Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины и Россия 1850 - 1864 гг. М., 1985; Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины и Россия, 1865 - 1875 гг. М., 1988; Зарубежные славяне и Россия: документы архива М.Ф. Раевского 40 - 80-е гг. XIX в. М., 1975; ^гословени и Рус^'а. Документа из архива М.Ф. РаЗевског 40 - 80 године XIX века. Београд, 1989. Том II. Кн>ига 2. и др. и др. ссылкам в англоязычных публикациях, они носят, прежде всего, политический характер. Особенно это справедливо для болгарской исторической науки последнего десятилетия.

Таким образом, представленный обзор источников, на наш взгляд, позволяет утверждать, что имеется немалое количество как опубликованных, так и неопубликованных документов по проблемам роли национальной идеологии Болгарии и Сербии в балканской политике Российской империи в 1878 -1908 гг.

69 См. например: Македония. Сборник документов и материалов. София, 1980.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роль идей "Великой Сербии" и "Великой Болгарии" в балканской политике Российской империи в 1878-1908 гг."

Заключение.

В период с 1878 по 1908 гг. российская политика на Балканах претерпела ряд изменений. Изменился принципиальный подход к балканским проблемам. В небытие ушел казавшейся незыблемым середины 70-х гг. XIX в. принцип о помощи и безвозмездной поддержке «несчастных братушек», которые должны были быть вечно благодарны и признательны России. Четкое кредо Александра III - не Россия будет служить славянам, а славяне ей полностью заменило собой традиционное патриархальное отношение к славянским народам Балканского полуострова. Россия начала добиваться реализации собственных интересов в регионе, а не действовать в угоду аморфным идеям славянского единения.

Что касается «Великих идей», то здесь ситуация изменилась коренным образом. Главное отличие сербской национальной идеологии от болгарской состояло в том, что первая была выработана общественными и политическими деятелями Сербии, а вторая была плодом работы российской дипломатии. Если Сан-Стефанский договор 1878 г. положил основу идеи «Великой Болгарии» и обеспечил ей главенствующую позицию в русской политике на Балканах вплоть до разрыва отношений между Петербургом и Софией в 1886 г., то к 1908 г. идеи в целом, и болгарская в частности, не были основным инструментом во внешнеполитической деятельности Российской империи. Уже в конце 80-х - начале 90-х rr.XIX в. в высших кругах российского общества шла активная дискуссия о тактике и стратегии России на Балканском полуострове. Определенная часть российской политической элиты выступала за активное вмешательство Российской империи в дела Сербии и Болгарии, призывая способствовать реализации национальных программ сербов и болгар. Но подобный подход не согласовывался с основной концепцией российской политики на Балканах - поддержка статус-кво в регионе. Поэтому в МИДе Российской империи в начале XX в. на «Великие идеи» смотрели не как на национальную идеологию, а как на проявление политического экстремизма. Подобному восприятию «Великих» идей Болгарии и Сербии способствовала политическая конъюнктура на Балканах и Европе. Так, например, болгарский правитель Фердинанд, провозгласив независимость Болгарии и приняв титул царя начал с новой энергией стремиться к своему идеалу - восстановлению Византийской империи под эгидой Болгарии. Новым аспектом в политике Белграда стало возобновление агитации в Боснии и Герцеговине за присоединение к Сербии. Но в 1908 г., Австро-Венгрия, воспользовавшись политической обстановкой в Турции, вызванной младотурецкой революцией, объявила об аннексии Боснии-Герцеговины. Мечты и надежды сербов вновь рухнули. Для Сербии, да и для остальных балканских и заинтересованных европейских стран было ясно, что без глобального передела европейских границ Сербии не получить эту область. Национальная задача по возвращению Боснии и Старой Сербии смыкалась с идеей передела Македонии. Главной же проблемой для России было то, что ей так и не удалось совместить свои цели с целями Болгарии и Сербии. К 1908 г. Россия не смогла создать, несмотря на все усилия, коалицию Болгарии и Сербии для координации их совместных действий под собственным руководством. Таким образом, российским дипломатам не удалось наполнить новым содержанием главные национальные постулаты сербского и болгарского народов. Слишком велики были между ними противоречия и, прежде всего в македонском вопросе.

К началу XX века фактор этнической и конфессиональной близости между Россией, Сербией и Болгарией превратился в своеобразное препятствие на пути российской дипломатии в регионе. Россия не могла действовать в своих собственных интересах в Сербии и Болгарии, полностью абстрагировавшись от имиджа страны-освободительницы. К тому же связанная обязательствами перед своими партнерами по Союзу Трех императоров - Германией и Австро-Венгрией - Россия не могла активно действовать в Сербии и Болгарии, но одновременно она не могла допустить, чтобы народы, обязанные ей своей свободой, превращались в «сателлиты» Австро-Венгрии.

Петербург и Вена были одновременно на полуострове и главными соперниками, и партнерами. Партнерство обеих империй базировалось на принципе поддержки территориального статус-кво на Балканах и недопущении чрезмерного усиления какой-либо из балканских стран. Наиболее ярким свидетельством такого партнерства являлась совместная деятельность монархий Романовых и Габсбургов в Македонии. Меморандум от 1903 г. по урегулированию македонского вопроса, по настоянию Петербурга и Вены, был подписан и остальными ведущими странами Европы, что придало ему общеевропейский характер, хотя разрабатывался он в министерствах иностранных дел России и Австро-Венгрии. Таким образом, обе империи поставили на международную почву вопрос о территориальных притязаниях Болгарии и Сербии, что в данном случае тождественно «Великим Идеям» этих стран. Неудивительно, что подобный факт был воспринят и в Белграде, и в Софии с крайним неудовольствием.

Однако в течение большего времени в период с 1878 по 1908 гг. Россия и Австро-Венгрия соперничали друг с другом на Балканском полуострове, исходя из собственных стратегических задач в регионе. Австро-Венгрия стремилась к недопущению создания крупного славянского государства на своих границах, которое могло бы стать центром притяжения для славянских народов Дунайской монархии. Для этого австрийская дипломатия активно использовала «Великие идеи» Сербии и Болгарии, делая ставку то на Белград, то на Софию в зависимости от политической конъюнктуры на полуострове и в Европе. Примечательно, что в обоих случаях будущим территориальным вознаграждением провозглашались земли Македонии. У Российской империи были принципиально иные задачи в регионе. Российская дипломатия стремилась достичь приоритета России в вопросе о Черноморских проливах. Для этого нужны были хорошие отношения с Османской империей и поддержка ее целостности. Следовательно, македонская проблема, тесно связанная с идеями «Великих» Сербии и Болгарии была важна для Петербурга также как и для Вены. Но если последняя могла играть на неминуемых противоречиях балканских стран, то России, для осуществления своих планов были необходимы партнерские отношения между Сербией и Болгарией. Но для этого было необходимо найти компромиссное решение македонского вопроса, так как он оставался ключевым в отношениях двух балканских стран.

Австрия выступала за внешнюю аннексию, как это было в случае с Боснией-Герцеговиной, или за обращение славянских государств в вассальную от себя зависимость, как свидетельствует Тайная конвенция 1881 г. с Сербией. При этом Австро-Венгрия действовала не обремененная идеологическими конструкциями и постулатами. К тому же изменилось и основное средство балканской политики Вены - на первый план вышла экономика. Кроме того, молодежь Болгарии и Сербии получала образование не в российских университетах, а в университетах Австро-Венгрии, Германии и Франции, что было также на руку австрийским политикам, так как образованная молодежь ориентировалась на внутренний режим не царской России, а на европейских стран.

Таким образом, использование «Великих идей» Сербии и Болгарии в политике Российской империи прошло несколько этапов - от формирования подобной идеи в 1878 г. для Болгарии, когда она занимала центральное место в политике России на Балканах и в Европе, до осознания необходимости сотрудничества двух славянских народов, то есть фактическим отказом от роли национальных устремлений сербского и болгарского народов, как противоречащим интересам России в регионе. Начало XX в. на Балканах для России было посвящено одному - создание коалиции Болгарии и Сербии и наполнение их «Великих идей» новым содержанием - сотрудничество, а не борьба необходимы Софии и Белграду для достижения своих целей. По нашему мнению, главным препятствием на пути достижения подобного сотрудничества были идеи «Великой Сербии» и «Великой Болгарии», противоречия между которыми и не позволили России в полной степени реализовать устремления на Балканах.

Список научной литературыНиконоров, Дмитрий Владимирович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Документы и материалы государственных архивных учреждений

2. АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 3281.

3. АВПРИ. Ф. Миссия в Белграде. 1885 г. Оп. 508/1. Д. 76, 86, 98.

4. АВПРИ. Ф. Миссия в Софии. Оп. 527. Д. 199.

5. АВПРИ. Ф. Отчеты министра иностранных дел. Оп. 475. Д. 82, 93, 98, 102,104, 118,188.

6. АВПРИ. Ф. Политический архив. Оп. 482. Д. 424, 2701, 2904, 62, 2902, 2903, 2247, 2888, 445.

7. АВПРИ. Ф. Посольство в Вене. Оп. 514/2. Д. 376,201

8. АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 3257, 3281.

9. АВПРИ. Ф. Секретный архив Министра. Оп. 467. Д. 91/98, 266/267, 498/520, 752/808, 749/805.1. Опубликованные материалы

10. Зарубежные славяне и Россия: документы архива М.Ф. Раевского 40 -80-е гг. XIX в. М., 1975.2. 1угословени и Pycnja. Документи из архива М.Ф. PajeBCKor 40 80 године XIX века. Београд, 1989. Том II. Кн>ига 2.

11. Ламздорф В.Н. Дневник 1886 1890 гг. М.-Л., 1926.

12. Ламздорф В.Н. Дневник 1891 1892. М.-Л., 1934.

13. Ламздорф В.Н. Дневник 1894- 1896 гг. М., 1991.

14. Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины и Россия 1850 1864 гг. М., 1985.

15. Освободительная борьба народов Боснии и Герцеговины и Россия 1864- 1875 гг. М., 1988.

16. Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы. М., 1961 1967.

17. Сборник договоров России с другими государствами, 1856 1917. М., 1956.1. Литература

18. Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика. М., 1997.

19. Австро-Венгрия: опыт многонационального государства. М., 1995.

20. Австро-Венгрия: опыт многонационального государства. М., 1993.

21. Анго Е. Соперничество на Балканах. Чьем пользуется Австр1я? СПб., 1909.

22. Балканы в конце XIX начале XX века. Очерки становления национальных государств и политической структуры в Юго-Восточной Европе. М., 1991.

23. Балканы и Россия. Общественно-политические и культурные связи. М., 1995.

24. Билунов Б.Н. Болгария и Россия // Сб. трудов Б.Н. Билунова. М., 1996.

25. Билунов Б.Н. К истории македонского вопроса // Сб. трудов Б.Н. Билунова М., 1996.

26. Бирман М.А., Маковецкая Т. Ф. К вопросу о некоторых тенденциях становления и развития болгарского буржуазного государства// Балканы в конце XIX начале XX века. M., 1991.

27. Валев Л.Б. Исследования по новой и новейшей истории Болгарии. М., 1986.

28. Виноградов К.Б. Русско-австрийские отношения в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине // Medunarodni naucni skup povodom 100 godisnije ustanaka u Bosni i Herzégovine i drugim balkanskim zemjama istocnoj 1875- 1878 godine.T. 1 Sarajevo, 1974.

29. Вопросы первоначального накопления капитала и национальные движения в славянских странах. М., 1972.

30. Вс^водиЙ M. CpÖHja у ме^ународним односима KpajeM XIX и почетном XX века. Београд, 1989.

31. Во.водиЬ. M Cpönja и балканско питание. Нови Сад, 2000.

32. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII начало XX в. М., 1978.

33. Воробьёва И.Г. Профессор-славист Нил Александрович Попов. Тверь, 1999.

34. П.Воробьёва И.Г. Письмо H.A. Попова И.С. Аксакову о причинах закрытия Московского славянского общества в 1878 г. // Славянский сборник. Брянск, 1999.

35. Герцеговинское восстание и восточный вопрос. СПб., 1876.

36. Грънчаров С. Към въпроса за отношенията межд България и балкан-ските страни ( 1900 1903) // Studia Balkanica № 16, 1982.

37. Данченко С.И. Развитие сербской государственности и Россия (1878 -1903). М., 1996.

38. Дегоев В. Россия и Бисмарк // Звезда, №7 2001.

39. Дримколов. Сербские пртетенции в западна България. София, 1915.

40. Дюлгерова Н. Българският национален въпрос в политиката на Русия и Австро-Унгария 1894- 1903. София, 1994.24. «Дранг нах остен» и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, 1871 1918 гг. М.,1977.

41. Дебидур А. Дипломатическая история Европы. Т. 2. М., 1995.

42. ЪоровиЬ В. Велика Cp6nja. Уедин>ен>е. Београд, 1990.

43. Ekmecic M. Der Aufstand in Bosnien. Graz, 1974. T.l.

44. ЗО.Заховский Х.Д. Беглые очерки болгарской кобургияды. Одесса, 1893.

45. Золотухин М.Ю. Россия, западноевропейские державы и Османская империя в период международных кризисов на Балканах (1885 1888). М., 1993.

46. Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт «умиротворения» Македонии // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999.

47. Исаева О.Н. «Македонская смута»: взгляд русских консулов // Славянский сборник: Мевуз. сб. научн. тр. Вып. 6. Саратов, 2003. С.101 118.

48. История Болгарии. М., 1954 1955.

49. История дипломатии. Т. 2. М., 1947.

50. История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М., 1997.

51. История Югославии. М., 1963. Т. 2.

52. История южных и западных славян. М., 1998. Т. 1.

53. Киняпина Н.С. Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX в. М., 1994.

54. Киняпина Н.С. Болгария в балканской политике России (1886 1896) // Отечественная история. 1992. № 2.

55. Киняпина Н.С. Внешняя политика России во второй половине XIX в. М., 1974.

56. Киняпина Н.С. Россия и Берлинский конгресс // Македонка во Источ-на Криза 1875 1878. Скоще, 1978.

57. Колейка И. Славянские программы и идея славянской солидарности в XIX и XX веках. РгаЬа, 1964.

58. Козменко И.В. Руската дипломация и формирането на българската държавност след освобождението. София, 1982.

59. Косик В.И. Время разрыва. Политика России в болгарском вопросе 1886- 1894. М., 1993.

60. Косик В.И. Русская политика в Болгарии, 1879- 1886. М., 1991.

61. Крачуновъ К. Санстефанскиятъ миръ /Изграждане и разрушаване на велика България/. София, 1932.

62. Куцаров П. Независимость Болгарии и русская дипломатия (1908 г.) // Международная жизнь. 1998. №.8.

63. Куцаров П. Руската империя и съединението. Университетско издател-ство «Св. Климент Охридски», 2001.

64. Лакичевич Н. К 100-летию со дня смерти первого сербского короля.

65. Лапина И.М. «Великая идея» на Балканах (вторая половина XIX начало XX вв.) // Материалы школы молодых славистов и балканистов. М., 1990. С.107- 114.

66. Лапина И.М. «Великая идея» на Балканах (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Материалы школы молодых славистов и балканистов. М., 1990.

67. Лапина И.М. Некоторые проблемы становления и развития «Великой идеи» на Балканах (вторая половина XIX начало XX вв.)// Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX- начале XX. М., 1991. С.62-66.

68. Лапков М. България в балканската политика на Австро-Унгария, 1878 -1903. София, 1993.

69. Лещиловская И.И. Иллиризм. М., 1967.

70. Милютин Д.А. Дневник. Т. 3. М., 1947.

71. Македония. Сборник документов и материалов. София, 1980.

72. Мартыненко А.К. Русско-болгарские отношения в 1894 1902 гг. Киев, 1967.

73. Международные отношения на Балканах 1856 1878. М., 1986.

74. Миноски М. Pycnj и македонското прашанье во втората половина на XIX век // Славянский сборник: Мевуз. сб. научн. тр. Вып. 6. Саратов, 2003. С.73 85.

75. Мишев Р. Хабсбургският орел над Балканите: Епизоди от дейността на австро-унграскота тайна дипломация и разузнавателна служба в Бълга-рия, 1878-1915. Велико Тырново, 1992;

76. Нарочницкая Л.И. Россия и национально-освободительное движение на Балканах. 1875- 1878 гг. М., 1979.

77. Национализм и формирование наций. Теории модели - концепции. М., 1994.

78. Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX начале XX в. М., 1991.

79. Ненашева З.С. Историография проблемы определения понятия «национальная идеология» // Нация и национальный вопрос в странах Центральной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX начале XX. М., 1991. С. 34-45.

80. Нидерле Л. Обозрение современного славянства // Энциклопедия славянской филологии издания Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. СПб., 1909. Вып. 2.

81. Никифоров К.В. Савремена криза у Босни и Херцеговини и 150-годииьца «Начертанщ'а Илщ'е Гарашанина // Босна и Херцеговина от средгьег века до нови.ег времена. Београд, 1995.

82. Никифоров К.В. Внешнеполитическая программа Сербии 1844 г. и ее освещение в историографии // Советское славяноведение № 6, 1985.

83. Стано.евиЬ СТ. Шта хоЬе Срби]а? Ниш, 1915.

84. Никифоров К.В. Сербия в середине XIX в. Начало деятельности по объединению сербских земель. М. 1995.

85. Никоноров Д.В. Берлинский конгресс, идеи «Великой Сербии», «Великой Болгарии» и российская дипломатия // Историки размышляют. М., 2002. С. 35-54.

86. Никоноров Д.В. Политическое наследие Анте Старчевича в современной Хорватии // Славянский мир: проблемы изучения. Тверь, 1998. С. 130- 135.

87. Никоноров Д.В. Русская политика в Болгарии в 1878 1908 гг. в свете идеи «Великой Болгарии» // Дни Славянской письменности и культуры. Вып. 6. Тверь, 2002. С. 74 - 81.

88. Павлов Т. Сърбизъмът и българщината на Балканите. София, 1933.

89. Павлюченко О.В. Россия и Сербия 1888 1903. Дипломатические отношения, общественные связи. Киев, 1987.

90. Палангурски М. България в балканската политика на Русия (1889 -1903). София, 1995.

91. ПашиЬ Б.Н. Срби.а и царска Руси]а. Београд, 1994.

92. Погодин А.Л. История Болгарии. СПб., 1910.

93. Погодин А.Л. История Сербии. СПб., 1909.

94. Поплыко Д.Ф. Боснийско-герцеговинское восстание и русско-турецкая война 1877 1878 гг. // Балканские исследования. Вып. 4. Русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. и Балканы. М., 1978.

95. Поповски В. Историко-политическое и правовое значение Берлинского договора для Македонии // Новая и новейшая история. 1997. № 5.

96. ПржиЬ И. Сполна политика Србиз'е. (1804 1914). Београд, 1939

97. РадониЬ I. Никола ПашиЬ и ььегов радикални прграм из 1876 г. // Слике из истор^'е и кшижевности. Београд, 1938.

98. Романенко С.А. Историко-политическая типология кризисов на Балканах XIX XX вв. и их роль в международных отношениях // Россия на Балканах. М., 1996. Вып.8.

99. Российская дипломатия в портретах. М., 1992.

100. Сербо-болгарскш спор за Обладание Македонией. Пг., 1915.

101. Силяновъ Хр. Сръбско-болгарскиятъ споръ и Русия. София, 1915.

102. СимеуновиЬ Д. Из ризнице отацбинских иде.а. Београд, 2000.

103. Сказкин С.Д. Конец австро-русского-германского союза. М., 1928. (2-е изданием., 1974).

104. Спол>нополитички поло>^' Срби.е и руска революцща 1905 1907 године // Исторщски гласник. 1979, № 1-2.

105. СтанишиЬ М. Про.екти Велика Срби]а. Београд, 2000.

106. СтанковиЬ Ъ. Никола ПашиЬ и .¡угославенско питан>е. Београд, 1985. Кн>.1.

107. Стателова Е. Балканската политика на великите сили и железопътното строителство в България (1879 1886) // 8ШсПа Ва1сашса, 1982, № 16.

108. Струве П. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества.

109. Сфорца К. Никола ПашиЬ и у|един>ен>е 1угославена. Ратне и дипломат-ске успомене. Београд, 1990.

110. Тайные документы восточной политики царского правительства (1881 1890). Берлин, 1906.

111. Тодоров Н. Балканский узел противоречий. История и современность // Новая и новейшая история. №3, 1993.

112. Ъорови11 В. Велика Србщ'а. Београд, 1924.

113. Улунян Ар. А. Славяне, Россия и этнический элемент в греческой внешнеполитической доктрине (60-годы XIX в. 1918 г.)// Балканские исследования. Россия и славяне. М., 1992.

114. Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторические и историко-культурные аспекты. М., 1981.

115. Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторические и историко-культурные аспекты. М., 1991;

116. Формирование национальных культур в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1977.

117. Фрейдзон В.И. Борьба хорватского народа за национальную свободу. Подъем освободительного движения в 1859 1873 гг. История, идеология, политические партии. М., 1970.

118. Ханак П. Национальная компенсация за отсталость // Австро-Венгрия: опыт национального государства. М., 1995.

119. Хвостов В.М. Проблемы истории внешней политики России и международных отношений в конце XIX начале XX в. Избранные труды. М., 1977.

120. Хевролина В.М. Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики 1878- 1894 гг. М., 1999.

121. Центральная Европа как исторический регион. М., 1996.

122. Шемякин А.Л. Радикальное движение в Сербии. Зарождение, становление, первые шаги (1875 1883). М., 1993.

123. Шемякин А.Л. Идеология Николы Пашича. Формирование и эволюция (1868- 1891). М., 1998.

124. Шемякин А.Л. Русофильство Николы Пашича: оценки исследователей и подлинная правда // Славяноведение, 2000 №3. С.63 71.

125. Шнирельман В. А. Националистический миф: основные характеристики // Славяноведение. 1995. № 6.

126. Шнирельман В.А. Национальные символы, этноисторические мифы и этнополитика // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999.

127. Экме^ич М. Русские дипломатические документы о национальном сознании в Боснии и Герцеговине в 1850 1875 гг. // Босния, Герцеговина и Россия в 1850 - 1875 годах: Народы и дипломатия. М., 1991.

128. Jankovic Br. Balkan u medunarodnim odnosima. Beograd, 1988.

129. Jelavich B. Russia's Balkan Entanglements 1806 1914. N.Y., 1991.

130. Jelavich Сh. Tsarist Russia and Balkan Nationalism. Russian influence in the internal affairs of Bulgaria and Serbia, 1879 1886. Westport, 1969.

131. JoBaHOBHh Сл. Влада Александра Обреновийа. Београд, 1934 -1936. Кь. II.

132. Kovacevic D. Srbija, Rusija od Berkinkog kongresa do abdikacije kralja Milana (1878 1889). Novi Sad, 1998.

133. Miller W. The Balkans. Roumania, Bulgaria, Servia and Montenegro 1896- 1908. London, 1908.

134. Russian foreign policy. Essays in historical perspective. London, 1964. P. 425.

135. Skakun M. Balkan i velike sile. Zemun, 1986.

136. Steindorff L. Von der Konfession zur Nation: Die Muslime in Bos-nien-Herzegovina // Religion und Gesselschaft in Südosteuropa. München, 1997.

137. Shnirelman V. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington, D.C. Baltimore, 1996.

138. The bulgsrian question and the balkan states. Sofia, 1919.