автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Роман Энн Бронте "Незнакомка из Уайлдфелл-Холла" как женский текст

Полный текст автореферата диссертации по теме "Роман Энн Бронте "Незнакомка из Уайлдфелл-Холла" как женский текст"

На правах рукописи

РЯБКОВ Максим Николаевич

РОМАН ЭНН БРОНТЕ «НЕЗНАКОМКА ИЗ УАЙЛДФЕЛЛ-ХОЛЛА» КАК ЖЕНСКИЙ ТЕКСТ

Специальность 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (литература Великобритании)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Екатеринбург - 2004

Работа выполнена в Уральском государственном университете им. А.М.Горького на кафедре зарубежной литературы

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор ПАВЕРМАН Валерий Маркович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор АСОЯН Арам Айкович

кандидат филологических наук, доцент ШЕФЕР Елена Федоровна

Ведущая организация: • Пермский государственный университет

Защита состоится «20» апреля 2004 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.283.01 при ГОУВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу: 620017, г.Екатеринбур г-пр. Космонавтов, д. 26, ауд.316.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан «20» марта 2004 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

СКРИПОВА Ольга Александровна

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена актуальной на сегодняшний день проблеме определения «текстового тендера», то есть выявлению специфичных стратегий письма, обнаруживающих женскую культурную и текстовую позицию, на нескольких уровнях: содержание, тема, проблемы, образы и ситуации, и авторские текстуальные стратегии, обуславливающие специфику порождения смысла в данном тексте.

Новизна и актуальность исследования заключаются, помимо выбора материала (малоизученного произведения Энн Бронте), в выборе подхода к анализу материала. Рассмотрение романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» с целью выявления тендерной природы текста потребовало включения в структуру анализа некоторых вопросов тендерной теории. В сферу нашего внимания входят аспекты психологии героев и природы мотивации их поступков. Положения тендерной теории являются важной составляющей теоретической базы исследования, . так как с их помощью становится возможным установить культурные и социальные особенности среды, в которой происходит действие романа и которая оказывает влияние на поведение и характер героев. Также в работе используются результаты исследований теоретиков феминистской литературной критики, посвященные ' вопросам изучения тендерной природы текста, художественных стратегий её воплощения и особенностей бытования слова и появления смысла в гендерно маркированном тексте.

Исследования женской литературы и женских текстовых стратегий прежде всего должны иметь четкую терминологическую базу и понятийный аппарат. Проблема выработки критериев, связанных с вопросами женского текста и женской литературы, оказалась в поле интереса и внимания теоретиков литературы относительно недавно. Связано это с активным развитием в. 1970-е годы феминистского движения, одним из направлений которого стала феминистская литературная критика (feminist literary criticism). Для того чтобы понять специфику женской позиции в тексте, первоочередной задачей исследователей стала попытка определения позиции женщины в культуре и обществе, а также особенностей самоосознания женщины в рамках данной культуры и данного общества, то есть особенностей женской субъективности. Следующим этапом стала разработка теории письма, посвященной способу самовыражения, самопроговаривания, самописания. Основной научно-теоретической базой при этом стали работы Р.Барта (в частности, его концепция соотношения письма и авторства) и Ж.Деррида (теория письма как манипуляции материальными и культурными знаками).

В результате появилась возможность определить, каким образом реализует себя женская субъективность посредством письма и каковы в связи с этим критерии женской литературы и женского текста. Большой вклад в разработку теории женской литературы и женского текста внесли такие исследователи как Элен Сиксу (Helene Cixousl, ЭлетЦг Щоулт^егу (Blaine

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ { БИБЛИОТЕКА {

(Showalter), Юлия Кристева, Люси Иригарэ (Lucy Irigaray), Эллен Моерс (Ellen Moers), Сандра Гилберт, (Sandra Gilbert), Сьюзан Губар (Susan Gubar), Тереза де Лауретис (Teresa de Lauretis), Ирина Савкина и другие.

Материалом исследования является текст романа Энн Бронте (Anne Brontë) «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» ("The Tenant of Wildfell Hall").

Анализ романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» (1848) в аспекте тендерной принадлежности текста производится для того, чтобы установить факт существования в эпоху раннего Викторианства женского текста, отвечающего критериям современной теории.

Методология исследования базируется на синтезе структурного, лингвистического, психоаналитического, исторического анализа художественного произведения.

Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном рассмотрении критериев и принципов, выработанных теорией литературы и феминистской литературной критики, и в применении данной совокупности критериев к тексту романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». При этом особенно важным является тот факт, что синтез разнообразных частных теорий и подходов в одном исследовании позволяет нам исследовать тендерную природу текста не на одном, а на нескольких уровнях, сделать анализ многоаспектным.

С опорой на выявленные теоретиками феминистской литературной критики принципы женского письма становится, возможным применение данных характеристик к роману «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Таким образом, появляется возможность прочтения романа как женского текста, обладающего набором специфических признаков.

Практическая ценность. Материалы данного исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и проведении практических занятий по истории английской литературы XIX века, при проведении спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам женской литературы, а также проблемам изучения творчества Энн Бронте.

Структура работы: диссертация включает в себя введение, три главы, заключение, библиографический список и два. приложения. Общий объем исследования - 250 страниц, основной текст - 198 страниц, библиография - 15 страниц, приложения- 35 страниц. Библиография включает 190 наименований, из них 108 - на английском языке.

Апробация. Основные положения данного исследования обсуждались на научных конференциях: «Пуришевские чтения» (МПГУ, Москва, 2001), «Состояние, и пути совершенствования преподавания литературы в ВУЗе и школе» (СурГПИ, Сургут, 2001), «Дергачевские чтения» (УрГУ им. А.М.Горького, Екатеринбург, 2002).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дается общая проблематика исследования женской литературы в целом и малоизученного современным литературоведением

романа Энн Бронте в частности, вкратце обрисованы аспекты исследования женского письма и текста как специфичного способа самовыражения женской субъективности, намечена последовательность рассмотрения женского сознания на уровне текста.

Первая глава «Женская литературная традиция и специфические характеристики женского текста» содержит общую характеристику литературной традиции XIX века, дающую представление о культурном и литературном контексте исследуемого произведения, а также специфичные признаки женского текста.

В первом параграфе прослеживается женская литературная традиция XIX столетия с целью выявить преемственность и оригинальность творчества Энн Бронте. Развитие женского творчества рассматривается в аспекте перехода от принципов романтизма к реалистическим методам, а также в аспекте становления жанра романа воспитания. Так, становится возможным увидеть общую для того времени и закрепившуюся в женской литературной традиции идею самостоятельности и независимости женщины в выборе жизненного предназначения, равно как и специфику воплощения этой идеи в сфере исключительно любовных и семейных, но не социальных отношений.

Во втором параграфе дано краткое изложение романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла».

Третий параграф представляет собой обзор научных трудов по проблеме женской литературы в целом и особенностям проявления женской позиции в тексте, что обуславливает необходимость прежде всего определить и сформулировать женскую позицию в культуре и обществе, её отличия от мужской культурной позиции, и, соответственно, способы обнаружения и проявления женской субъективности в обществе и в тексте. При освещении данного вопроса были использованы работы таких известных филологов, философов, социологов и психологов, как И.Кант, Ж.-Ж.Руссо, З.Фрейд, Р.Барт, Ж.Деррида и другие.

В качестве одной из основных особенностей проявления женского сознания в культуре была выявлена его несамостоятельность, зависимость. 'Женское начало обладает такими качествами как «моральная нехватка» и «дефицит сверх-Я», которые могут компенсироваться лишь за счет обращения к авторитетному и цензурирующему мужскому началу. В связи с этим позиция женщины в культуре и обществе конструируется как неизбежно и тотально пассивная. В соответствии с иным восприятием и осознанием реальности и себя в реальности женское творчество представляет и иной способ конструирования слова и смысла как отражения действительности в адекватных речевых жанрах и формах. В данном разделе также рассматриваются работы таких известных теоретиков феминистской литературы как И.Савкиной, Э.Сиксу, Ю.Кристевой, Э.Шоуолтер, И.Жеребкиной и других.

Наиболее адекватной женскому сознанию литературной формой названо женское автодокументальное письмо: дневники, мемуары, записки, автобиографии. Это является свидетел посредством

письма пытается заново создать и закрепить свой образ и свое Я в культуре. В связи с особым типом восприятия реальности женское письмо должно проявляться в виде особого набора языковых средств и стратегий, реализующих специфичную картину мира. Главной стратегией, закрепляющей женское сознание посредством письма, является стратегия преодоления и борьбы с традиционным патриархатным культурным дискурсом. Таким образом, женское письмо определяется как тотальный бунт и отрицание устоявшихся ценностей и идеологий. В данном разделе также выведен ряд особенных методологий воплощения слова и смысла в женском письме, посредством которых осуществляется стратегия отрицания в женском тексте.

Результатом первой главы является вывод о том, что женская субъективность определяется как неизменно находящаяся в состоянии зависимости, власти и контроля со стороны тендерных стереотипов, в связи с чем женская тендерная позиция обнаруживает и проявляет себя в письме и тексте в реакциях сопротивления гендерным правилам и нормам.

Вторая глава «Специфика воплощения женской проблематики в романе Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» посвящена анализу проблем, которые определены теоретиками как характерные для женского текста. Принципы воплощения женских стратегий письма рассматриваются в работе на двух уровнях: уровне проблематики и содержания, а также собственно авторских стратегий и технологий письма, позволяющих сделать вывод о тендерной принадлежности текста. В данной главе в центре внимания оказывается образ главной героини, моделирование автором специфично женской проблематики на примере изображения процесса воспитания, освещение проблемы пишущей женщины в культуре и обществе.

В первом параграфе рассматриваются особенности субъектной организации романа. В качестве одного из самых явных принципов женского текста теоретиками феминистского направления была определена постановка в центр повествования героини-женщины, в связи с чем автором в пространстве художественного повествования моделируется специфично женское отношение к реальности, положение женщины в культуре и самоосознание ею своей роли в обществе. Анализ субъектной организации романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» позволяет выявить соотношение двух формально равноправных голосов. Текст романа целиком выстраивается в рамках монологической речи, при этом художественное целое произведения делится на речевое пространство Гилберта (письмо) и речевое пространство Хелен (её дневник). Чтобы выяснить, можно ли говорить о доминировании одного из звучащих голосов в тексте и какого именно, необходимо установить степень их самостоятельности и свободы/несвободы от оценки как относительно автора, так и относительно друг друга.

Прибегая к использованию речи персонажей от первого лица и отказываясь от прямого эксплицирования авторского слова, Энн Бронте избавляет текст романа от внешней дидактичности и морализаторства. То есть ввиду формального отказа автора от своей роли происходит его

б

самонейтрализация в тексте. Автор в романе стремится наделить героя столь широкой зоной действия голоса, чтобы контекст героя заслонил собою авторский контекст.

Так, образ Хелен обладает свободой от обычных овнешняющих и завершающих авторских определений, он не опредмечен даже в контексте оценок других персонажей и неизменно остается субъектом с полем непознанного и необъяснимого.

Примечательно, что в романном целом Гилберт является носителем оригинальной амбивалентной функции: мы можем назвать его субъектом-объективатором, так как его образ представляет собой своеобразную призму, посредством которой формируется читательское видение и понимание образа Хелен.

Речевые пространства героев в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» построены по разным моделям: функциональная нагрузка образа Гилберта больше сводится к выполнению описательных задач, своеобразной презентации общей картины разворачивающегося действия произведения с акцентированием внимания на его особо важных моментах. Естественно, что при этом анализ и описание внутреннего мира самого рассказчика остаются за пределами его слова. В свою очередь, речи Хелен более свойственна интроспекция, что требует от автора введения в ткань повествования приемов, моделирующих самопроговаривание и самоописание персонажа, причем в данном случае принципиальным является то, что роль субъекта, единственно обладающего в тексте возможностью полностью объяснить и рассказать себя, принадлежит женщине.

Таким образом, автор моделирует текстовую ситуацию, когда женское «я» не только не поддается присвоению и объективации посредством чужих оценок и чужого познания, неизменно ускользая от момента превращения в объект, но и само наделено автором возможностью захватывать в поле своих конечных, завершающих и опредмечивающих оценок всех остальных персонажей. Только женское «я» может полностью раскрыть читателю свой внутренний мир, сохраняя и усиливая при этом свою субъектную позицию в тексте. Такая специфика субъектно-речевой организации романа прочитывается как отрицание устойчивой общепринятой культурной модели положения женщины в обществе, когда она неизменно и традиционно предстает в качестве пассивного объекта - объекта интересов, сделок, действий. Сама архитектоника романа представляет собой полемику, протест и отрицание застывших тендерных стереотипов, традиционных культурных моделей, что является принципиальной характеристикой именно женской субъективности в целом и женского письма в частности.

Во втором параграфе исследуется становление женской субъективности в обществе, а также деобъективация героини, то есть разрушение неизбежного для женщины положения тотального объекта в обществе. Особенность романа состоит в том, что автор не просто ставит главную героиню Хелен в позицию абсолютного субъекта в тексте, но моделирует саму динамику становления

женской субъективности, преодоление традиционного для женщины положения объекта в культуре и обществе. Именно проблема обретения и осознания женщиной собственного статуса субъекта в обществе является, по определению феминистской критики, центральной темой любого женского текста.

По мнению теоретиков феминизма, женщина во всех сферах жизни определяется лишь относительно некоего Другого (мужчины), но не может быть определена сама по себе. Именно поэтому женщина априори испытывает потребность в доказательстве своей самоценности, в «превращении себя в Я-персонаж». В связи с этим и само речевое пространство Хелен на всем протяжении романа призвано не просто отразить специфику обретения и становления женской субъективности, но и воплотить путь героини от объекта, к субъекту в особую форму, адекватную именно женскому восприятию мира и себя. Речевое' наполнение личностной сферы Хелен оказывается, следовательно, гендерно окрашенным. Автор раскрывает не только женскую проблематику и женский способ мышления и восприятия, то есть план содержания, но также моделирует и специфично женскую форму выражения мысли, то есть гендерно окрашенный план содержания.

Гендерно маркированными оказываются, таким образом, синтаксис, лексика, интонация, речевые фигуры и тропы, то есть возникает особая форма построения текста, при которой тендерная «женская» проблематика пересекается с тендерной «женской» формой.

Разрушение тендерной роли происходит в процессе воспитания героини, который можно разделить на несколько этапов: 1) героиня Хелен Хантингдон как объект воспитания; 2) героиня как субъект самовоспитания; 3) героиня "как воспитывающий субъект. Первый этап раскрыт автором на примере взаимоотношений Хелен («воспитанница») и миссис Максуэлл («наставница»); на этапе самовоспитания Хелен является одновременно и объектом, и субъектом воспитательного процесса, и, наконец, позицию наставницы Хелен обретает во взаимоотношениях с Эстер и Милисент.

Взаимоотношения Хелен и миссис Максуэлл строятся преимущественно на основе нормативного давления, оказываемого тетей на Хелен, причем норма преподносится в качестве нравственного и поведенческого ориентира. В данном случае имеет место использование тетей Хелен в качестве механизма воздействия опыта общественного, то есть совокупности культурных, социальных, исторических установок того общества, членами которого являются эти героини. Таким образом, и содержательное наполнение, и речевые структуры, используемые миссис Максуэлл как наставницы по отношению к Хелен как воспитаннице, демонстрируют сознательное желание привить воспитаннице такие качества и такое отношение к жизни и себе, которые выражаются словами «пассивность и фатализм». Автор вскрывает культурную традицию воспитания, когда девушке прививается осознание себя в качестве абсолютного объекта - сделок, намерений, желаний, слухов и т.д.

Главы, открывающие собой ту часть романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», в которой в качестве действующего лица появляется Артур Хантингдон, дают нам возможность исследовать истоки становления характера Хелен, её твердой жизненной позиции, проследить динамику развития её личности, обретения ею цельности, а также рассмотреть путь становления сё субъектности в процессе самовоспитания и самооценки. В данном случае особенность состоит в том, что Хелен-воспитанница не получает готовых истин и рецептов, так как в качестве воспитующего здесь предстает лишь её собственное «я», обладающее опытом, абсолютно равным «я» воспитуемому, то есть в эти моменты Хелен соединяет в себе одновременно и объекта, и субъекта воспитания.

Постепенно намечается качественный переход сознания Хелен от уровня неискушенной юной девушки-«воспитанницы» (или даже в ключевых вопросах предоставленной самой себе, то есть оставшейся без какого-либо воспитания (не как категории педагогики, образования или этики, а как категории интернализации и требуемой данным обществом социализации) к уровню облеченной опытом (в большинстве своем горьким), лишающейся иллюзий женщины-субъекта самовоспитания.

Взаимоотношения Эстер Харгрейв и Хелен Хантингдон складываются на основе партнерства, при этом старшая из партнерш (Хелен) является авторитетным и влиятельным внешним наблюдателем и своеобразным нравственным и поведенческим ориентиром для младшей (Эстер). Но возможность подобного влияния Хелен на становление характера Эстер, на принятие ею тех или иных решений является результатом эволюционного, обоюдонаправленного и взаимозаинтересованного развития коммуникативных отношений на многих уровнях. В данном случае исключена автоматическая зависимость субъекта младшего от субъекта старшего, мнений и поступков первого от оценки и решений второго, как это показано на примере взаимоотношений Эстер (а также ее родной сестры Милисент) с ее матерью миссис Харгрейв. Эстер предстает в качестве своеобразного alter ego главного персонажа произведения, который к тому же формально является и автором той части романа, в которой фигурирует Эстер, - дневника.

На данном этапе мы сталкиваемся с неожиданным новшеством, использованным автором в романе, - пожалуй, впервые в качестве цензурирующего Другого, авторитетного хранителя определенного набора ценностей, имеющих значение и вызывающих уважение еще у некоторого количества людей, выступает женский субъект. Важно и то, что сознание данного цензурирующего субъекта, вербализированное в форме назидательных советов-установлений и воспринятое окружающими (в нашем случае - Эстер), приобретает характеристики универсальности.

Эволюция характера героини связана со способом осознания ею самой себя в обществе. Важным является ее отношение к тендерной норме, определяющее направление развития личности. При этом процесс становления субъективности героини отражен в романе посредством адекватных речевых

форм, призванных отразить не только специфику женского мышления, но и специфику женских способов выражения мысли.

Третий параграф - «Проблема пишущей женщины в обществе» -затрагивает актуальную для женской литературы в целом проблему женского самовыражения посредством письма. Героиня Хелен Хантингдон является пишущей женщиной, то есть женщиной, создающей свой собственный текст, что само по себе представляет опровержение и отрицание тендерной нормы.

Важнейшим пунктом феминистских исследований текста является определение особых характеристик, присущих женскому типу письма, отражающему женскую субъективность и мировосприятие. В качестве одного из главных принципов женского текста теоретиками был выделен принцип отрицания в женском письме любых застывших клише, идеологий, данностей и норм. При этом норма отрицается не в границах моральной, этической или эстетической оппозиции «хорошая-плохая», а по самому принципу данности, закрепленности в культуре, по самому признаку нормативности. Таким образом, в границах женского письма созидание и творчество всегда происходит через отрицание и опровержение. Такое определение женского письма обрисовывает особую позицию и особый образ самого производителя текстуальных значений - женщины-автора. Следует заметить, что и жанр письма Хелен Хантингдон - дневник - традиционно определялся как «женский», так как он обладает набором характеристик, позволяющих наиболее полно выразиться именно женской субъективности.

Формальная приватность, неадресованность дневника, интимный характер изображаемых тем и событий не являются абсолютной гарантией подлинно свободного самовыражения автора. Процесс самоосознания, вынесения оценок самому себе или окружающим его/ее людям неизбежно требует от пишущего создания определенной моральной и ценностной системы, в соответствии с которой он и продуцирует свои суждения. Полем для создания подобной индивидуальной ценностной системы служит сознание субъекта дневникового текста. А оно, в свою очередь, неизбежно связано со своеобразным общественным сознанием, образующимся из того ценностно-информационного комплекса, без которого ни одно общество существовать не может.

Таким образом, даже самый интимный и непубличный, предельно субъективный дневниковый текст отчасти является продуктом общественного сознания, пронизанного различного рода нормами, ограничениями, табу, стереотипами. Следовательно, появляется необходимость установить, в каком образе и в каком качестве данное надзирающее общественное сознание предстает в дневнике Хелен.

На всем протяжении текста дневника Хелен осознает себя как женщину, существующую в модели мира, предусматривающей присутствие мужского доминирующего начала. Поэтому практически все интенции, возникающие в сознании героини во время создания дневникового текста, есть интенции женщины, обладающей твердым осознанием и признанием факта мужского

доминирования. Именно поэтому для Хелен не является проблемой необходимость подчинения законам «мужской» культуры и «мужского текста» реальности, вырабатываемого культурой. Более того, Хелен и как героиня произведения, и как создатель дневникового текста обладает высоко развитой способностью самоцензурирования. Создавая свой текст как Женщина, которую не устраивает существующее положение вещей, и критически обращаясь в нем к «господствующему» Мужчине, она смогла формально сохранить неприкосновенность нормативных установок. Культура и общественные нормы в целом определяются теоретиками феминизма как текст, по отношению к которому женщина является лишь потребителем и читателем, но не творцом. Поэтому естественно, что в дневнике Хелен присутствует текст культуры, нормы и авторитетных установок, традиционно определяемых как результат производства «мужской» субъективности.

Таким образом, женщина, «читающая» тендерный и культурный мужской текст и принимающая его, является своего рода общественной нормой, тогда как женщина, пишущая свой собственный текст, в пределах культуры представляет собой своеобразную антинорму. Причиной этого является то, что женское письмо всегда начинается с отрицания существующих ролей и стереотипов в стремлении женщины-автора обрести статус субъекта, обладающего творческой активностью. Женское письмо изначально рождается как бунт и разрушение застывших клише и правил, поэтому пишущая женщина отвергает норму уже самим только фактом писания себя самой, так как тем самым она получает статус творящего субъекта, преобразующего реальность, что противоречит тендерной женской роли, закрепленной в культуре. Женское* письмо-разрушение реализуется в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Ходла» в дневниковом письме героини, моделируемом автором как текстовое проявление женской субъективности, а также и в романе в целом как образце женского текстового поведения и выражения в письме женского сознания автора Энн Бронте.

Так, на основании дневника главной героини, трактуемого как специфично женский жанр, становится возможным проследить, каким образом выстраивается тендерная позиция его автора. При этом выявляется, что специфично женское письмо априори рождается и существует как отрицание существующей нормы уже благодаря самому факту «писания» женщиной самой себя, в процессе которого происходит преодоление отведенной для неё в культуре и обществе объектной роли.

При этом специфика выражения героиней своего Я в дневниковом тексте, трактуемая как женское письмо-разрушение, является последовательно сконструированной Энн Бронте моделью женского текстового поведения, равно как и сам роман представляет собой образец письма-бунта, характерного для женского сознания. Таким образом, можно сделать вывод о наличии в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» двух типов женского письма, реализуемых на разных уровнях: а) женское письмо, моделируемое и последовательно создаваемое автором для раскрытия специфичной

проблематики и сознания героини как женских; б) «естественное» женское письмо, являющееся примером непосредственного художественного и текстового поведения Энн Бронте.

Третья глава диссертации «Авторские стратегии письма как реализация женской позиции в тексте» посвящена исследованию авторских стратегий письма с целью выявления особых текстовых технологий, обуславливающих особый способ бытования слова и особый, гендерно маркированный, тип смыслопорождения.

В первом параграфе выделяются основные характеристики и принципы бытования слова в женском тексте и конкретно в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла».

В качестве важнейших принципов женского типа письма исследователями были выделены принципы диалоговости слова в тексте, соединения в нем различных установок и авторских интенций; «сам способ, которым женщины - или мужчины-авторы отвергают или принимают тендерные стереотипы», причем показателем женского письма исследователи единодушно называют принцип деконструкции и отрицания тендерных стереотипов; ирония и пародирование как показатель специфичного воплощения женской субъективности в тексте и женского отношения к культурной реальности; и, наконец, текстовые установки на «интимизированное» чтение, стремление автора установить с читателем «присваивающий контакт», с тем, чтобы разрушить дистанцию между ним и текстом и заставить его пережить текстовое событие как свое собственное.

В связи с принципом деконструкции особым образом выстраиваются и авторские коммуникативные установки в тексте, определяемые как провокация. При этом в нашем случае провокация встречается и как прием, воплощаемый на уровне речи персонажей, и как собственно авторская интенция; феномен «друговости» и присутствие «Другого» сознания в тексте, носителем которого оказывается мужское начало и мужская субъективность.

В романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» мы обнаруживаем совершенно особый характер бытования слова. Диалоговость романного слова определяется как характером авторского замысла, так и особым типом цитируемого материала. В качестве цитируемого текста или текстов автор использует существующую социальную действительность. Придя к заключению о том, что тендерный аспект, регулирующий отношения в обществе, может рассматриваться как полноценный текст, закрепленный в том или ином виде в культуре, мы можем проследить характер цитации этого текста автором романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Характер включения культурного текста в текст художественный очень разнообразен, мы можем проследить такую цитацию на уровне поступков, мыслей и, конечно, на языковом уровне. Причем сам способ включения материала реальности в текст произведения отражает специфично женский принцип отношения как к реальности, так и к слову, таким образом, слово в женском тексте приобретает черты открытости для диалога, соединяя в себе подчас противонаправленные

установки и утверждения, то есть являясь амбивалентным по своей коммуникативной природе.

Наряду со стратегией создания слова и манипуляций с текстовыми значениями, гендерно маркирует авторскую позицию также и способ отношения к знакам более высокого уровня - культурного. Отношение к культурной и общественной реальности, в основе которого лежит стремление к деконструкции и отрицанию любых правил и данностей, определяется исследователями как главный принцип именно женского мировосприятия и проявления женской субъективности, что находит свое отражение и в женском тексте.

Воплощением деконструирующей тенденции на речевом уровне является прием иронии и пародирования тендерной нормы. Ирония по отношению к тендерной и культурной реальности трактуется исследователями как женская текстовая стратегия, так как представляет собой прежде всего стратегию отрицания и снижения тендерных правил, а с другой стороны, - явление амбивалентной природы в языковом плане, так как соединяет в себе языковые оппозиции «своё-чужое» и «утверждение-отрицание».

Ирония как прием вводится в текстовую ткань не только с целью снизить и опровергнуть мнение людей, транслирующих и принимающих тендерные стереотипы и нормы, но и представить саму эту норму в её текстовом и речевом воплощении. Помня о том, что тендерная норма - это прежде всего текст, а уже как следствие - действия и поступки, автор стремится дать прежде всего её языковое воплощение, представить язык, на котором «говорит» норма, используя оппозицию «своё - чужое» (ясно, что подвергнутой анализу и критике сферой «чуждого», здесь является норма. Ирония представляет собой такой способ отношения к реальности, который позволяет эту реальность препарировать и оценивать. Именно оценочный компонент становится при этом особенно важным, так как реальность (в романе - социальная реальность, представленная набором тендерных норм и стереотипов), существующая объективно, вне категорий «хороший-плохой», присваивается субъектом посредством иронии и может подвергаться оценке. Вместе с тем парадоксальность приема иронии и пародирования состоит в том, что субъект иронии стремится к отстранению себя самого от объекта иронии.

В процессе выработки теоретических аспектов женского письма в качестве одного из главных принципов женской литературы и женского текста было сформулировано определение нового типа взаимодействия текста и читателя: текст-наслаждение. Именно такой тип практики восприятия, актуализирующий момент сопереживания, определяет специфику женского письма как созданного с изначальной установкой на преодоление и разрушение дистанции с читателем, на предоставление читателю момента переживания чувства и события как своего собственного, сопоставляя описанное со своей жизнью. В связи с этим феминный тип текста представляет процесс чтения как «осмысление собственной жизни с целью её трансформации вне патриархатных стереотипов культуры». Особенности восприятия женского текста обусловлены

женским типом отношения к реальности в целом. Так, «женское чтение менее абстрактно, чем мужское: женщина всегда читает в тексте свой собственный реальный жизненный эксперимент. Результатом такого чтения становится ее собственный текст, буквально - ее «я» как текст. Женское чтение - это дешифровка и обнаружение символизаций обычно подавленной и недоступной женской реальности и «вписывание» ее затем в свою повседневную жизнь.

Тендерные различия в практике чтения состоят в том, что сутью чтения как такового для мужчины является использование завершенных понятий и формулировок, а для женщины - дление самой ситуации незавершенности. Реализацией такой установки в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» является дневник как способ раскрытия образа героини и собственно как форма писания себя. Дневник изначально создается как потенциально бесконечное письмо, так как описание себя, погружение в себя априори не имеет временных рамок. Процесс дления письма связан с тем, что в дневнике как особом типе письма устанавливается тождество бытия пишущей личности и собственно текста, так как пока есть некое «я», пишущее дневник, текст дневника потенциально бесконечен. Это, в свою очередь, определяет специфику женского текста как готового продукта: такой текст не поддается присвоению, так как в нем не используются завершенные и готовые для присвоения формулировки, а всегда потенциально бесконечное многообразие смыслов.

Одним из принципов устранения дистанции с читателем, создания "интимизированного" чтения в романе "Незнакомка из Уайлдфелл-Холла" является особое речевое пространство, конструируемое автором при помощи стратегии самоустранения в тексте.

Авторские текстуальные стратегии: манипуляции с текстовыми и культурными знаками и наделение их значением - маркируют позицию автора как женскую. Деконструкция любых готовых и застывших данностей и идеологий как проявление женской субъективности в культуре и тексте реализуется в романе как на сюжетном и идеологическом уровнях, так и на собственно языковом уровне. Языковое отрицание тендерной нормы происходит в романе посредством приема иронии и пародирования речевых проявлений нормы. И, наконец, принципиальным для женского текста становится момент восприятия, при этом для женского письма характерны текстовые приемы и установки на уничтожение дистанции между текстом и читателем. . .

Второй параграф посвящен исследованию проблемы присутствия в текстовой ткани романа феномена «Другого» как мужского, так как одной из главных особенностей проявления женской субъективности в тексте является экспликация в текстовой ткани цензурирующего, оценивающего и контролирующего сознания «Другого», причем для женской субъективности феномен «Другого» неизменно обнаруживает себя как мужское сознание. ' Авторская тендерная позиция в данном случае обнаруживает себя посредством различных стратегий обрисовки мужских и женских образов, мужского и

женского речевого поведения. В поле личностно окрашенного текста присутствуют как мужчины, так и женщины, однако характер оценочной шкалы, используемой по отношению к мужчине и женщине, а также и сам способ изображения мужского и женского начала позволяет четко определить тендерную позицию автора.

Женщина в тексте предстает в качестве некоего продукта, сформированного под воздействием культурных норм. К ней не применяется простейшая шкала оценки, полюсами которой оказываются определения «хорошая-плохая». Женщины-персонажи романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» на протяжении всего сюжетного действия обладают такими качествами, как пассивность и монолитность. Под последним понимается отсутствие (а скорее даже принципиальную невозможность) членения их индивидуальности на составляющие элементы, отсутствие анализа отдельных черт характера и выявления факторов, детерминирующих их появление. Женские образы в данном тексте заданы, завершены и статичны. Исключением является лишь образ Хелен, но данный факт обусловлен тем, что героиня выступает в качестве объекта фрагментарных и поверхностных наблюдений других персонажей, не завершающих и не опредмечивающих её. При этом Хелен является субъектом главного текста, задавая ему собственные личностные координаты. В результате текст неизбежно движется к ней (письма Гилберта) и в ней (дневник Хелен).

Женские образы и женское речевое поведение в романе обусловлено соотношением тендерной нормы и ответной реакцией той или иной героини на неё. В связи с этим выделяется несколько типов поведения и осознания женщиной себя по отношению к культурным и общественным правилам. Рассматривая тендер как достигаемый, конструируемый и самоконструируемый статус, на основе текста романа Энн Бронте можно проследить, как некий стереотип начинает определять не только манеру поведения, но и - образ мышления членов общества. При этом он служит основой построения взаимоотношений между людьми как на макроуровне общества в целом, так и на микроуровне частной жизни внутри семьи, проходя путь от навязываемой индивиду извне нормы до осознанного принятия и генерирования этого же самого стереотипа как результата собственного опыта и убеждений. В связи с этим женские образы могут представлять собой несколько типов взаимоотношения личностного сознания и тендерной нормы, но во всех случаях роль женщины в создании собственного или чужого мировоззрения оказывается тотально пассивной, включающей в себя лишь принятие и трансляцию, но не творчество.

Одной из форм функционирования тендерных стереотипов является принцип одобрения или интернализации (acceptance), который присущ представителям традиционалистских социальных групп, построенных по принципу патриархатности. Среди представителей таких групп в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» мы можем выделить в первую очередь женские образы второго плана, образующие своего рода идеологический

background тендерной проблематики произведения' К этой категории относятся женщины, окружавшие Хелен во время ее пребывания в Уайлдфелл-Холле. Наиболее ярким в этом ряду является образ матери Гилберта миссис Маркхэм, олицетворяющий собой идеологию данного общества.

Звеном одной цепи с принципом одобрения или интернализации является и принцип идентификации (identification), при котором человек повторяет действия ролевой модели. Конкретными примерами этого в данном случае являются образы Элизы Миллуорд и мисс Уилсон, которые, по сути, в точности повторяют судьбы своих матерей, тем самым выступая проводниками, передающими традиционные тендерные нормы через поколения. Со временем, по мере обретения большего жизненного опыта, эти девушки с высоким процентом вероятности перейдут в категорию, которая совершенно осознанно принимает данные нормы. То есть их воззрения проделают такую же «эволюцию», что в свое время проделали взгляды их родителей, также начинавших с принципа идентификации.

Таким образом, женские образы в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» показаны в качестве пассивного начала, продукта, сформированного под влиянием мужской культуры, представляющей собой замкнутый круг: конструируя и определяя отношения в семье, тендерные нормы и роли сами, в свою очередь, конструируются и продолжаются ею. Женщине в мужском обществе и мужской культуре фатально предопределена роль в обществе и семье, поэтому большинство женских образов романа являются готовыми, завершенными, не претерпевающими изменений и эволюции, их образ схвачен и раскрыт сразу и полностью, на протяжении романа мы не узнаем об их характерах и внутренней жизни новых подробностей. Женские образы романа даны в уже закрепленной и неизбежной ситуации тендерной роли.

В отношении мужских образов романа складывается иная ситуация. Образ мужчины в тексте оценивается в процессе познания, а не узнавания. Познание же всегда направлено на что-то внешнее, чуждое, неприсвоенное. Персонаж-мужчина, либо абстрактный объект, маркированный принадлежностью к мужскому, патриархальному дискурсу, является непознанным диалогическим партнером для познающего женского сознания. Следовательно, мужчина является в тексте Другим, полем непознанного чужого. В тексте мужчина может быть ценностно охарактеризован, черты его характера раскрываются, усложняются, то есть «узнаются» постепенно, следовательно, он не является готовым продуктом культуры, он более свободен по отношению к норме, может ее изменять, отвергать, следовать, то есть осуществлять по отношению к ней произвольную активность. Поэтому он как активное начало может быть оценен.

Примечательно, что сами стратегии речевого и языкового построения текста являются гендерно маркированными, то есть исследование речевого поведения говорящих героев показывает, что сквозь эту речь отчетливо и явно прослеживается не только фигура автора, но и совершенно определенные авторские интенции и авторская тендерная позиция.

Авторские стратегии изображения речевого проявления мужской субъективности построено на синтезе амбивалентных приемов: использовании в речи персонажей-мужчин завершенных, готовых формулировок, которые определяются исследователями в качестве одного из главных признаков мужского «рационального» мышления и являются свидетельством «мужского» происхождения культурных, общественных норм, данностей и запретов; а также приемом постоянного раскрытия мужского субъективного начала как постоянно непознанного и потому постоянно чуждого.

Третий параграф посвящен рассмотрению авторских коммуникативных и речевых стратегий, в частности, анализу приема речевой провокации, причем провокация в романе может быть рассмотрена как на уровне речевого поведения героев, так и на уровне текстового поведения автора.

Гендерно маркированная позиция автора в тексте романа обуславливает особый выбор стратегий письма и художественных приемов. Однако любые приемы в женском тексте являются прежде всего результатом специфичного женского отношения к реальности в целом, которое было определено теоретиками как стремление к деконструкции и отрицанию любых застывших данностей, норм и идеологий. При этом категории «хороший-плохой», «полезный-вредный» и другие оказываются нейтрализованными, так как женским сознанием норма отрицается не в силу каких-либо этических качеств, а уже по принципу априорной данности, закрепленности в обществе, обязательности для исполнения. Именно такое мировосприятие определяет как саму позицию автора в тексте, так и специфичный набор художественнных средств, характерных для женского текста: ускользание от всяких застывших и затвердевших смыслов» проявляется в авторских провокациях и глубоко ироничном отношении к любой системе общепринятых предписаний, запретов и норм. Под термином «речевая провокация». понимается способ подчиняющего воздействия участника коммуникативного акта на своего собеседника с целью получения необходимой запрограммированной реакции.

Прием провокации обнаруживается в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» на нескольких уровнях: на уровне речевого поведения героев, где провокация играет роль основного импульса для развития сюжета; а также на уровне тендерной позиции автора, чья провокационная активность проявляется в способе организации текста: функциональной нагрузке персонажей, в воплощении традиционных в культуре представлений о мужчине и женщине, о присущих им качествах и отведенных им в обществе ролях. Таким образом, посредством приема провокации полностью реализуется и воплощается в тексте авторская тендерная позиция, определяемая по существующим критериям как воплощение женской субъективности в тексте.

Если рассматривать литературный прием речевой провокации с точки зрения тендерной проблематики, то необходимо сопоставить особенности его использования персонажами-мужчинами и персонажами-женщинами (ситуационные, лингвистические, стилистические), функциональную нагрузку данного приема, обусловленную теми целями и задачами, которые ставят перед

собой и пытаются решить герои-субъекты речи, а также психологические причины, толкающие героев на использование данного приема.

Провокационная активность используется Энн Бронте и при создании образа Хелен, однако здесь провокация прочитывается в ином аспекте, так как она направлена уже не на других героев, а непосредственно на читателя. В текст дневника Хелен вложены авторские интенции, направленные на разрушение и опровержение тендерных стереотипов не только в художественной реальности Хелен, но и в сознании и реальности читателя. Речевая провокационная активность героини может быть выявлена в монологической речи, в её размышлениях, обращенных к дневнику, но на самом деле устанавливающих непосредственный близкий контакт с читателем. В итоге, читатель поневоле оказывается единственным свидетелем и соучастником предельной откровенности героини, что и определяет особый тип восприятия - «интимизированное» чтение, а также априори навязывает читателю роль главного и единственного адресата провокаций героини (а, следовательно, и авторских). Таким образом, авторские приемы создания образа главной героини и её дневника представляют собой двойную провокацию: во-первых, декларированное обособление Хелен в текстовом пространстве от авторского вмешательства, благодаря чему читатель оказывается в роли подглядывающего в замочную скважину за перипетиями личной и, что ещё более важно, внутренней жизни героини; и, во-вторых, косвенные провокационные выпады Хелен, направленные на читателя как единственного свидетеля откровенности героини.

Исследовав прием речевой провокации, мы можем сделать вывод о том, что он имеет двухуровневое строение: уровень речевой провоцирующей активности героя (причем здесь вьшеляется провокация по отношению к другим персонажам и по отношению к читателю) и уровень активности автора. Таким образом, речевая провокация может рассматриваться также и в качестве текстового поведения автора, бросающего вызов стереотипам общественного сознания, подчиняя текстовую организацию на всех уровнях данной цели. Провокационная позиция автора реализуется на уровне субъектной организации текста, так как единственным субъектом, свободным в тексте от завершающей и опредмечивающей оценки является женщина. Важнейшим признаком при этом становится то, что главная героиня Хелен - это женщина пишущая, то есть обладающая творческой активностью, создающая свой собственный текст, что уже само по себе является вызовом традиционным представлениям о «вторичности» женского творчества и женской литературы по отношению к творчеству мужскому.

В заключении подводятся итога и излагаются выводы, полученные в ходе исследования:

1. В позиции единственного субъекта, свободного от овнешняющих, завершающих и опредмечивающих оценок, в романе выступает героиня-женщина. Она не только не становится объектом внешней оценки, но, напротив, сама обретает статус оценивающего субъекта.

2. Постановка именно женщины в позицию единственного субъекта вскрывает моделируемую автором специфично женскую проблематику: в центре авторского внимания оказывается оппозиция «объект-субъект» в обществе и культуре. Принципиальным в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» является то, что подобная специфично женская проблематика

. выражается в адекватных речевых формах, то есть не только в содержательном, но и в формальном аспекте.

Автор романа выстраивает в тексте путь становления личности, демонстрирует изменения в сознании героини. Она начинает эволюцию от статуса объекта, приходя к позиции субъекта самовоспитания, и в результате обретает статус воспитывающего субъекта.

3. Творческое отношение к тендерной норме реализовано автором и в решении актуальной проблемы «пишущей женщины». Принципиальным является тот факт, что героиня романа выступает в роли как раз такой «пишущей женщины», создающей свой собственный текст (хотя он и относится к интимной, частной сфере, и не предназначен для публичного восприятия). Именно пишущая женщина представляет собой воплощенное опровержение тендерных ролевых установок, согласно которым ей отводится исключительно функция читателя нормы, закрепленной в ее сознании мужской культурой.

Таким образом, автор на содержательном уровне преодолевает нормативно закрепленное в культуре представление о пассивно-транслирующей роли женщины в процессе воспитания и её тотально объектном положении в обществе.

На уровне авторских текстовых стратегий нами были выявлены особые методы манипуляций с текстовыми и культурными знаками и присвоения им особого типа значения, определяемого теорией феминистской литературной критики как «женское».

1. Тендерная маркированность авторской позиции обнаруживается в специфике воплощения тендерной нормы в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Показательным в данном случае является принцип амбивалентности как синтеза противонаправленных авторских установок: тендерная норма существует в двух противоположных авторских интенциях -отрицании и утверждении. Отрицая отдельные аспекты нормы, творчески их перерабатывая, героиня романа, а вместе с ней и автор, в то же время утверждают ценность ее основных постулатов.

2. Собственно авторская культурная и текстовая позиция также оказывается гендерно маркированной, так как, в соответствии с положениями теории, она определяется прежде всего как деконструирующая по отношению к тендерной реальности. При этом деконструкция как специфично женская позиция в культуре и тексте направлена на тендерные нормы и стереотипы именно в связи с их закрепленностью и заданностью в обществе.

3. Разрушение любых застывших идеологий и норм воплощается в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» также и на речевом уровне при помощи приемов иронии и пародирования. Эти приемы с одной стороны

позволяют женщине присвоить реальность, сделать ее объектом оценки, препарировать ее законы и нормы, а с другой стороны они выступают в качестве инструмента отстранения, так как иронизирующий, пародирующий субъект занимает по отношению к объекту иронии и пародии доминирующую позицию.

4. Для романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» как женского текста характерны авторские установки на так называемое интимизированное чтение: нивелирование дистанции между читателем и текстом, установка на читательское сопереживание текстового события как своего собственного. Подобная установка реализуется в принципе формальной авторской самонейтрализации в тексте, вследствие чего характерными чертами текста становятся: субъектный хронотоп - все события происходят в пределах личностной сферы персонажа, внешнее вмешательство автора отсутствует, в связи с чем каждое слово становится личностно окрашенным. Также по причине особенностей субъектной организации, при которой слово и воля автора являются в тексте формально невыраженными и существует только речевое поле говорящих персонажей, слово в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» приобретает особый статус - оно приравнивается к поступку, а произнесение слова приравнивается к акту действия.

5. Тендерная маркированность авторской позиции проявляется и в присутствии в тексте характерного для женского текста феномена «друговости», который реализуется в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» в специфике обрисовки женских и мужских образов. При этом женщины показаны автором как статичные, завершенные характеры, не претерпевающие эволюции. Мужские же образы раскрываются и усложняются на всем протяжении действия романа, они находятся в постоянном процессе развития, не поддаются завершению. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что мужчина в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» никогда не познан до конца и представляет собой в оппозиции «свое»-«чужое» именно второй полюс, «другой» по отношению к полюсу женскому.

6. Одной из особых черт женской культурной и текстовой позиции, отношения к реальности, является элемент провокации. В исследуемом произведении прием провокации представлен, во-первых, на уровне речевого поведения персонажей. Использование приема речевой провокации говорит о стремлении автора избежать использования законченных, готовых формулировок, об изменчивости, гибкости и подвижности смысла, а также о наличии в тексте множественных примеров языковой игры. Во-вторых, провокационная активность автора проявляется в самом способе организации текста: постановка женщины в позицию субъекта, что является откровенным противоречием культурной и литературной норме; постановка проблемы пишущей женщины, обладающей творческой активностью, преобразующей норму, которая освещается как на уровне героини, так и на уровне собственно авторской позиции.

На основании вышеизложенного мы можем сделать вывод о том, что текст романа ранневикторианского периода «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» соответствует критериям, позволяющим определить тендерную природу текста как «женскую» и на уровне содержания, и на уровне авторских стратегий письма.

Основное содержание работы изложено в следующих публикациях:

1..Рябков М.Н. Тема бунта и его мотивации в европейской прозе 1840-х годов (на материале романов «Графиня Рудольштадт» Ж.Санд, «Джен Эйр» Ш.Бронте и «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» Э.Бронте) // Kill Пуришевские чтения: Всемирная литература- в контексте культуры. Материалы научной конференции: 4.2. -М., МПГУ, 2001. - С.218-219.

2. Рябков М.Н. Изучение биографии писателя как ключ к пониманию художественного произведения (на примере творчества Э.Бронте) // Состояние и пути совершенствования преподавания литературы в ВУЗе и школе. Сб. научно-методич. статей и материалов. - Сургут, СурГПИ, 2001.-С.111-114.

3. Рябков М.Н. Женщина и общество в творчестве Э.Бронте и Э.Ожешко // Самобытность таланта (о творческой индивидуальности писателя). Сб. науч. статей и материалов. Вып.1. - Сургут, СурГПИ, 2002. - С.88-94.

4. Рябков М.Н. Особенности субъектно-речевой организации романа Э.Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» // Самобытность таланта (о творческой индивидуальности писателя). Сб. науч. статей и материалов. Вып.2. - Сургут, СурГПИ, 2004. - С.41-48.

Подписано в печать 16.03.04. Формат 60x84 1/16.

Бумага типографская. Усл.печл. 1.

Тираж 100. Заказ №81. Печать офсетная.

Екатеринбург, К-83, пр.Ленина, 51. Типолаборатория УрГУ.

*-6145

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рябков, Максим Николаевич

Введение

Глава 1. Женская литературная традиция и специфические характеристики женского текста

1.1. Женская английская литература XIX века.

1.2. Краткое изложение сюжета романа Энн Бронте

Незнакомка из Уайлдфелл-Холла»

1.3. Женская литературная традиция и специфические характеристики женского текста

Глава 2. Специфика воплощения женской проблематики в романе Энн

Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла»

2.1. Субъектная организация романа. Героиня как субъект оценки

2.2. Становление женской субъективности в обществе. Деобъективация героини в процессе воспитания

2.3. Проблема пишущей женщины в культуре и обществе. Специфика женского дневникового письма

Глава 3. Авторские стратегии письма как реализация женской позиции в тексте

3.1. Специфика бытования слова и смысла в женском тексте

3.2. Особенности воплощения феномена «Другого» в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла»

3.3. Прием речевой провокации как элемент повествовательной стратегии автора в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» 174 Заключение 193 Библиографический список 199 Приложение 1 215 Приложение

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Рябков, Максим Николаевич

Основные тенденции современного литературоведения определяются синтезом разнообразных методик, направленных на рассмотрение проблем создания, конструирования текста, и, следовательно, порождения смыслов.

Актуальным аспектом анализа литературного текста является, на наш взгляд, проблема определения «текстового тендера» на нескольких уровнях: на повествовательном уровне (содержание, темы, проблемы, образы, ситуации, характерные для женской литературы и женского текста), а также на уровне авторских текстуальных стратегий, которые присущи позиции женского субъективного начала в тексте. Именно особенности женской текстовой позиции обусловливают специфику порождения смысла и бытования слова в тексте.

Исследования женской литературы и женских текстовых стратегий прежде всего должны иметь четкую терминологическую базу и понятийный аппарат. Проблема выработки критериев, связанных с вопросами женского текста и женской литературы, оказалась в поле интереса и внимания теоретиков литературы относительно недавно. Связано это с активным развитием в 1970-е годы феминистского движения, одним из направлений которого стала феминистская литературная критика (feminist literary criticism). Для того чтобы понять специфику женской позиции в тексте, первоочередной задачей исследователей стала попытка определения позиции женщины в культуре и обществе, а также особенностей самоосознания женщины в рамках данной культуры и данного общества, то есть особенностей женской субъективности. Следующим этапом стала разработка теории письма, посвященной способу самовыражения, самопроговаривания, самописания. Основной научно-теоретической базой при этом стали работы Р.Барта (в частности, его концепция соотношения письма и авторства) и Ж.Деррида (теория письма как манипуляции материальными и культурными знаками).

В результате появилась возможность определения того, как реализует себя женская субъективность посредством письма и каковы в связи с этим критерии женской литературы и женского текста. Большой вклад в разработку теории женской литературы и женского текста внесли такие исследователи как Элен Сиксу (Helene Cixous), Элейн Шоуолтер (Elaine Showalter), Юлия Кристева, Люси Иригарэ (Lucy Irigaray), Эллен Моерс (Ellen Moers), Сандра Гилберт (Sandra Gilbert), Сьюзан Губар (Susan Gubar), Тереза де Лауретис (Teresa de Lauretis), Ирина Савкина и другие.

Терминологическая база, используемая в данном исследовании, представлена в приложении 2.

Новизна и актуальность нашего исследования заключается, помимо выбора объекта (малоизученного произведения Энн Бронте), в выборе подхода к анализу материала. Рассмотрение романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» с целью выявления тендерной природы текста потребовало включения в структуру анализа некоторых вопросов тендерной теории. В сферу нашего внимания входят аспекты психологии героев и мотивации их поступков. Положения тендерных исследований являются важной составляющей теоретической базы нашего исследования, так как они помогают определить культурный и социальный background, особенности среды, в которой происходит действие романа, и которая оказывает влияние на его героев. Также для нашей работы большое значение имеют исследования теоретиков феминистской литературной критики, посвященные вопросам изучения тендерной природы текста, художественных стратегий ее воплощения и особенностей бытования слова и появления смысла в гендерно маркированном тексте.

С точки зрения истории литературы, актуальность данного исследования заключается также и в том, что имя Энн Бронте не очень широко известно в нашей стране. Пожалуй, еще менее известны названия ее произведений, ни одно из которых не входит в образовательные программы по изучению зарубежной литературы. Этим объясняется тот факт, что отечественная литературная критика не уделяет творчеству этой женщины-автора значительного внимания. В нашей стране на сегодняшний день еще не проводились исследования романов Энн Бронте. Более того, «Литературный энциклопедический словарь» (1987) в «Аннотированном указателе авторов художественных произведений» имени Энн Бронте не упоминает вовсе. Чаще всего об этой писательнице упоминают лишь как о младшей сестре Шарлотты Бронте, и информация о ее самостоятельном литературном опыте оказывается крайне сжатой.

До недавнего времени единственным материалом на русском языке, посвященным творчеству Энн Бронте, являлась вступительная статья к изданию ее романов в 1990 году, написанная Н.П.Михальской. И лишь совсем недавно имя Энн Бронте оказалось включено в библиографический словарь «Зарубежные писатели», выпущенный в 1997 году. Но сам жанр данного издания позволяет Н.П.Михальской включить в статью о Бронте лишь основные сведения о биографии писательницы и общие замечания о ее творчестве, носящие справочный, а не исследовательский характер. В то же время интерес к фигуре Энн Бронте в западном литературоведении довольно велик, существует ряд интересных исследований по различным аспектам творчества этой писательницы, поклонники ее творчества открывают специальные сайты в интернете, размещая на них разнообразную информацию об Энн Бронте и высказывая свои суждения по поводу ее произведений. Все это говорит о востребованности романов Энн Бронте со стороны современных читателей. Данные причины делают фигуру Энн Бронте и ее роман «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» очень интересным объектом исследования, обосновывая наше стремление посредством данного исследования привлечь внимание к личности и творчеству этого автора.

Материалом исследования является текст романа Энн Бронте (Anne Bronte) «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» ("The Tenant of Wildfell Hall").

Объектом данного исследования является роман, написанный автором-женщиной.

Предметом исследования является тендерная маркированность текста, конструируемая с помощью различных текстовых стратегий и художественных приемов.

Цель данной работы - доказать тендерную маркированность текста романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла».

Основными задачами работы являются исследование романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» как женского текста путем применения критериев, выработанных феминистской литературной критикой, изучение особенностей их реализации в данном тексте на примере конкретных образов и художественных стратегий.

Анализ романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» (1848) в аспекте тендерной принадлежности текста производится для того, чтобы установить факт существования в эпоху раннего Викторианства женского текста, отвечающего критериям современной теории.

В нашем исследовании используются структурный, лингвистический, психоаналитический, исторический методы анализа художественного произведения.

Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном рассмотрении критериев и принципов, выработанных теорией литературы и феминистской литературной критики, и в применении данной совокупности критериев к тексту романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». При этом особенно важным является тот факт, что Синтез разнообразных частных теорий и подходов в одном исследовании позволяет нам исследовать тендерную природу текста не на одном, а на нескольких уровнях, сделать анализ многоаспектным.

С опорой на выявленные теоретиками феминистской литературной критики принципы женского письма становится возможным применение данных характеристик к роману «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». То есть, мы получаем возможность прочтения романа как женского текста, обладающего набором специфических признаков.

В качестве одного из самых явных принципов женского текста теоретиками феминистского направления была определена постановка в центр повествования героини-женщины. В связи с этим автором в пространстве художественного повествования моделируется специфически женское отношение к реальности, положение женщины в культуре и самоосознание ею своей роли в обществе. Становится возможным говорить об особой женской проблематике. Наша задача состоит в том, чтобы доказать, что в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» автор моделирует такие самоощущение и самоидентификацию героини в культуре и обществе, которые на основании работ теоретиков тендера характеризуются как специфически женские: героиня осознает себя в культуре в качестве объекта, который не является самодостаточным и может быть определен, маркирован и значим лишь по отношению ко всем проявлениям мужского начала. Попытка обретения героиней статуса субъекта раскрывается на примере процесса воспитания, традиционно представляющего женщину в качестве объекта будущей сделки (брака).

Проблема самовыражения женской субъективности, попытка закрепиться в культуре в качестве личности, обладающей голосом, в качестве говорящего «я», в романе решается характерным для женского сознания и для женской литературы способом — обретением субъектности через письмо. Героиня романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» Хелен представлена как пишущая женщина, тем самым данный образ становится олицетворением, с одной стороны, проблемы положения женщины в культуре, при котором женская субъективность может состояться как самостоятельная лишь в процессе письма; а с другой - самой проблемы закономерности существования женского письма и текста как особого, значимого в культуре и обладающего специфическим набором качеств. В связи с этим жанр письма, в котором воплощается субъективность героини - это жанр, определяемый как традиционно женский [58], - дневник. Мы должны доказать, что специфика дневникового письма как способа самосубъективации, как способа обретения самостоятельного голоса моделируется автором особым образом: сам метод воплощения героини в письме обладает всеми характеристиками женской субъективности и сознания, женского отношения к реальности и женского способа интерпретации культуры.

Женское субъективное начало порождает в тексте особый тип значений и смыслов, характеризующийся подвижностью, гибкостью и амбивалентностью. Отрицание застывших заданностей как таковых, отрицание любых клише по причине их фиксированности в культуре приводит к смещению оценок, децентрации смысловых акцентов. При этом амбивалентность как признак женского письма, выделяемый теоретиками феминистской литературной критики, частично перекликается с теорией амбивалентности романного слова М.М.Бахтина. В соответствии с этой теорией слово в романе является цитатным, диалоговым, так как оно возникает на основе уже существующих текстов, в том числе и текста реальности, и обращено ко всем последующим. Романное слово представляет собой также не отдельный смысл, а точку стяжения множества смыслов: смыслов, задаваемых автором, и смыслов, привносимых в текст читателем. В женском тексте цитатность слова всегда осуществляется как отрицание: женщина-автор обращается к другим текстам, чтобы опровергнуть их. Женское слово - это всегда отказ и деконструкция слова мужского. В женском тексте наиболее полно реализуется бахтинская концепция пародии и иронии как совмещения двух смысловых систем, так как именно эти приемы являются одной из ведущих характеристик женского текста.

Мы должны проверить гипотезу о том, что смысловая амбивалентность пронизывает роман Э.Бронте как на уровне бытования слова (примером чему является часто используемый прием речевой игры), так и на уровне авторской позиции в целом, которая выражается в противонаправленных тенденциях в отношении тендерной нормы - отрицание одновременно с утверждением.

Определяющим для женской стратегии письма становится отношение к тендеру, а именно - способ, которым отвергаются или же принимаются гендерные стереотипы и который маркирует позицию автора как «женскую» или как «мужскую». При этом женщина-героиня, как и женщина-автор, являются прежде всего читательницами текста культуры, однако в процессе чтения женщина может вырабатывать свой собственный текст. Маркирующим становится сам способ «чтения» тендерного текста. Женский способ «чтения» характеризуется прежде всего тенденцией, деконструирующей тендер. В романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» гендерные стереотипы существуют как предмет деконструкции, отрицания, речевыми воплощениями которых являются приемы иронии и пародии. Одновременно с этим женское нивелирующее письмо не может существовать вне доминирующего типа дискурса, который традиционно определяется как мужской. Поэтому ирония становится специфически женским приемом языкового самовыражения, так как используется доминирующий тип дискурса, но с помощью иронии демонстрируется подавление женского в нем. Прием иронии, пародийного освещения тендерных стереотипов, речевых провокаций по отношению к представителям традиционалистской культуры маркирует тендерную позицию автора в тексте.

В текстах, обладающих характеристиками тендерной маркированности, актуализируется момент чтения и сопереживания читателя. Именно женский текст построен с установкой на максимальное сближение с читателем, на стирание всякой дистанции между ним и текстом. Женское письмо порождает особый способ «женского чтения», когда читатель должен пережить события произведения как свои собственные, даже если при этом читатель на самом деле является мужчиной. В женском письме наблюдается уход от какой-либо закрепленности авторского смысла, в связи с чем ведущая роль в процессе смыслопорождения отводится читателю. При этом самим способом построения произведения читателю навязывается именно такой, «женский» тип чтения. Интимизация письма, а следовательно, и чтения отличает и роман «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Автор самим способом построения текста стремится привлечь читателя к максимальному сближению с текстом, самоустраняясь, тем самым избавляя текст от морализаторства и надзирающей фигуры автора в тексте, что порождает такие характеристики текста, как субъектный хронотоп и личностно окрашенное слово.

Следующим важным признаком феминности текста является экспликация феномена «друговости» и «другого». При этом «другим» для женской субъективности становится мужское начало. В тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» специфика обрисовки мужских образов и мужского поведения отличается от изображения женских персонажей. В тексте эксплицируется оппозиция «свое-чужое», так как женские образы поданы автором в статике, завершены (за исключением образа Хелен), тогда как мужские образы раскрываются на протяжении всего текста, они не познаны до конца и не завершены. Проверке подлежит тезис о том, что специфика авторской стратегии в изображении проявлений мужской и женской субъективности отчетливо маркирует мужское начало как «другое».

Еще одним, требующим доказательства, тезисом является определение присутствия и функциональной нагрузки приема речевой провокации. Феномен провокации представляет собой элемент женского отношения к реальности. В романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» нам необходимо выявить специфику речевой провокации как структурной составляющей речевого поведения персонажей и собственно способ организации текста как свидетельство-провокационной активности автора.

Структура работы включает в себя введение, три главы, заключение, библиографический список и два приложения.

Первая глава содержит теоретический и историко-литературный обзор, посвященный проблеме феномена женской литературы и определения критериев женского текста.

Принципы исследования художественного текста с целью выявления его тендерной природы объединены в два блока в связи с тем, что специфика женского текста складывается из особых авторских стратегий, проявляющихся на разных уровнях.

Первый блок, который содержит изучение женского текста на уровне проблематики и содержания, представляет собой содержание второй главы данной работы. В центре внимания оказываются образ главной героини романа, моделирование автором специфично женской проблематики на примере изображения процесса воспитания, освещение проблемы пишущей женщины в культуре и обществе.

Третья глава содержит в себе признаки второго блока, характеризующие собственно авторский уровень как набор технологий и стратегий письма, манипуляций с текстовыми и культурными конструктами и значениями. Акцент исследования в данной части работы делается на проблеме специфики проявления женского субъективного начала в тексте и связанного с этим

СL/ особого тип^значений и смыслов. В связи с этим анализируется значение феномена «Другого» в тексте и рассматриваются авторские стратегии, направленные на формирование особого читательского восприятия.

В приложении 1 представлен русский перевод цитат из романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», использованных в данном исследовании.

Приложение 2 представляет собой словарь терминов, применяемых в данной работе.

Практическая ценность. Материалы данного исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и проведении практических занятий по истории английской литературы XIX века, при проведении спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам женской литературы, а также проблемам изучения творчества Энн Бронте.

Апробация. Основные положения данного исследования обсуждались на научных конференциях: «Пуришевские чтения» (МГПИ им. В.И.Ленина, Москва, 2001), «Состояние и пути совершенствования преподавания литературы в вузе» (СурГПИ, Сургут, 2001), «Дергачевские чтения» (УрГУ им. А.М.Горького, Екатеринбург, 2002).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Роман Энн Бронте "Незнакомка из Уайлдфелл-Холла" как женский текст"

Заключение

Данное исследование было направлено на решение поставленных в начале работы задач по применению критериев тендерной маркированности художественного текста, выработанных теоретиками феминистской литературной критики, по выявлению их наличия и определению особенностей их воплощения и реализации в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». В результате анализа текста произведения мы пришли к следующим выводам.

Анализ текстовой структуры романа произведен на нескольких уровнях: на уровне специфично женской тематики и проблематики произведения и на уровне собственно авторских стратегий письма как манипуляции культурными и текстовыми знаками.

1. Говоря о первом уровне, мы должны прежде всего отметить, что в позиции единственного субъекта, свободного от овнешняющих, завершающих и опредмечивающих оценок, в романе выступает героиня-женщина. Она не только не становится объектом внешней оценки, но, напротив, сама обретает статус оценивающего субъекта.

2. Постановка именно женщины в позицию единственного субъекта вскрывает моделируемую автором специфично женскую проблематику - в центре авторского внимания оказывается оппозиция «объект-субъект» в обществе и культуре, причем принципиальным в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» является то, что подобная специфично женская проблематика выражается в адекватных речевых формах, то есть не только в содержательном, но и в формальном аспекте.

Автор романа выстраивает в тексте путь становления личности, демонстрирует изменения в сознании героини. Она начинает эволюцию от статуса объекта, приходя к позиции субъекта самовоспитания, и в результате обретает статус воспитывающего субъекта.

Таким образом, автор на содержательном уровне преодолевает нормативно закрепленное в культуре представление о пассивно-транслирующей роли женщины в процессе воспитания и её тотально объектном положении в обществе.

3. Творческое отношение к тендерной норме реализовано автором и в решении актуальной проблемы «пишущей женщины». Принципиальным является тот факт, что героиня романа выступает в роли как раз такой «пишущей женщины», создающей свой собственный текст, хотя он и относится к интимной, частной сфере, и не предназначен для публичного восприятия. Именно пишущая женщина представляет собой воплощенное опровержение тендерных ролевых установок, согласно которым ей отводится исключительно функция читателя нормы, закрепленной в ее сознании мужской культурой.

Писание себя в дневнике, помещенном в структуру романа, имеет несколько особенностей: во-первых, это - обретение собственного «Я», закрепление себя в качестве субъекта, обладающего творческой волей и активностью. Однако дневниковое проговаривание себя как субъекта в романе неизменно строится с опорой на цензурирующее авторитетное начало, имеющее мужскую природу.

Образ пишущей женщины в романе является своеобразной антинормой по отношению к доминирующим культурным установкам. В романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» происходит отказ от традиционно предписанной женщине тендерной роли, выраженный уже самим процессом женского письма.

При этом проблема «пишущей женщины» в романе существует в двух измерениях: в художественной реальности героини и в реальности автора Энн Броннте, которая представляет собой разрушение нормы фактом своего письма. Таким образом, отношения автор-герой в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» выстроены особым образом: автор самим фактом своего творчества создает в реальности ту ситуацию, которая является предметом описания в романе и одновременно становится прототипом своей героини. Следовательно, одновременно с проблемой «пишущей женщины» как ф своеобразной культурной антинормы в новом аспекте предстает и проблема взаимоотношений автор-герой.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что женское письмо изначально создается как письмо-разрушение нормы, письмо-опровержение, письмо-отрицание.

На уровне авторских текстовых стратегий нами были выявлены особые методы манипуляций с текстовыми и культурными знаками и присвоения им особого типа значения, определяемого теорией феминистской литературной критики как «женское».

1. Тендерная маркированность авторской позиции обнаруживается в специфике воплощения тендерной нормы в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Показательным в данном случае является принцип амбивалентности как синтеза противонаправленных авторских установок:

Ф тендерная норма существует в двух противоположных авторских интенциях — отрицании и утверждении. Отрицая отдельные аспекты нормы, творчески их перерабатывая, героиня романа, а вместе с ней и автор, в то- же время утверждают ценность ее основных постулатов.

2. Собственно авторская культурная и текстовая позиция также оказывается гендерно маркированной, так как, в соответствии с положениями теории, она определяется прежде всего как деконструирующая по отношению к тендерной реальности. При этом деконструкция как специфично женская позиция в культуре и тексте направлена на тендерные нормы и стереотипы именно в связи с их закрепленностью и заданностью в обществе.

3. Разрушение любых застывших идеологий и норм воплощается в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» также и на речевом уровне при помощи приемов иронии и пародирования. Эти приемы с одной стороны

W позволяют женщине присвоить реальность, сделать ее объектом оценки, препарировать ее законы и нормы, а с другой стороны они выступают в качестве инструмента отстранения, так как иронизириующий, пародирующий субъект занимает по отношению к объекту иронии и пародии доминирующую позицию.

4. Для романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» как женского текста характерны авторские установки на так называемое интимизированное чтение: нивелирование дистанции между читателем и текстом, установка на читательское сопереживание текстового события как своего собственного. Подобная установка реализуется в принципе формальной авторской самонейтрализации в тексте, вследствие чего характерными чертами текста становятся: субъектный хронотоп - все события происходят в пределах личностной сферы персонажа, внешнее вмешательство автора отсутствует, в связи с чем каждое слово становится личностно окрашенным. Также по причине особенностей субъектной организации, при которой слово и воля автора являются в тексте формально невыраженными и существует только речевое поле говорящих персонажей, слово в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» приобретает особый статус - оно приравнивается к поступку, а произнесение слова приравнивается к акту действия. В связи с тем, что женское сознание обладает такими характеристиками как «дефицит сверх-Я» [81; 58] и постоянная нехватка оценки, это прослеживается в романе как в авторских принципах создания образа героини, так и во взаимоотношениях автор-читатель. Автор моделирует и раскрывает эту черту в образе Хелен, обнажая структуру её сознания посредством дневникового письма, где роль оценивающего и цензурирующего сверх-Я играет авторитетная инстанция, имеющая характеристики мужского начала. Для автора роль такого оценивающего голоса играет читатель в самой структуре текста. Таким образом, в самом принципе построения текста обнаруживается нехватка авторитетной инстанции оценки, которая должна заполняться читательской субъективностью, что позволяет характеризовать сознание автора текста как несамостоятельное, испытывающее потребность в текстовом сверх-Я а также и возросшую роль читателя в женском тексте.

Ф> 5. Тендерная маркированность авторской позиции проявляется и в присутствии в тексте характерного для женского текста феномена «друговости», который реализуется в романе «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» в специфике обрисовки женских и мужских образов. При этом женщины показаны автором как статичные, завершенные характеры, не претерпевающие эволюции. Это связано с тем, что женщина в данном произведении (за исключением главной героини Хелен) предстает в качестве готового продукта, сформированного мужской культурой. Мужские же образы раскрываются и усложняются на всем протяжении действия романа, они находятся в постоянном процессе развития, не поддаются завершению. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что мужчина в тексте романа «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» никогда не познан до конца и представляет собой в оппозиции «свое»-«чужое» именно второй полюс, «другой» по

Ш отношению к полюсу женскому.

6. Одной из особых черт женской культурной и текстовой позиции, отношения к реальности, является элемент провокации. В исследуемом произведении прием провокации представлен, во-первых, на уровне речевого поведения персонажей. Использование приема речевой провокации говорит о стремлении автора избежать использования законченных, готовых формулировок, об изменчивости, гибкости и подвижности смысла, а также о наличии в тексте множественных примеров языковой игры. Во-вторых, провокационная активность автора проявляется в самом способе организации текста: постановка женщины в позицию субъекта, что является откровенным противоречием культурной и литературной норме; постановка проблемы пишущей женщины, обладающей творческой активностью, преобразующей норму, которая освещается как на уровне героини, так и на уровне собственно авторской позиции.

На основании вышеизложенного мы можем сделать вывод о том, что текст романа ранневикторианского периода «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» соответствует критериям, позволяющим определить тендерную природу текста как «женскую» и на уровне содержания, и на уровне авторских стратегий письма.

Список научной литературыРябков, Максим Николаевич, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Bronte A. The Tenant of Wildfell-Hall. London: Penguin Books, 1994. -378 p.

2. Андреева В.А. Структура и формы внутреннего диалога в художественном тексте//Междисциплинарная интерпретация художественного текста. СПб., 1995. - С.6-16.

3. Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000.

4. Атарова К.Н., Лесскис Г.А. Перволичная повествовательная форма в художественной прозе//Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам 1(5). Тарту. 1974. Материалы. Тарту, 1974. -С.216-223.

5. Атарова К.Н., Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе//Известия АН СССР. Сер. лит. и яз.- 1976. Т.35, вып.4. - С.343-356.

6. Барахов B.C. Искусство литературного портрета. М., 1976.

7. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. - 333 с.

8. Бахтин М.М. Время и пространство в романе//Вопросы литературы.- 1974. № 3. - С.133-179.

9. Бахтин М.М. К философии поступка//Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев: Next, 1994.

10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Л., 1979.

11. Бахтин М.М. Слово в романе//Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

12. БернШ. Тендерная психология. СПб.-М., 2001.

13. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. СПб.-М., 1996.

14. Бовуар, де С. Второй пол. М.: Прогресс; СПб.: Алетейя,

15. Брандт Г. А. Природа женщины. Екатеринбург: Урал НАУКА, 1999.

16. Бронте Э. Агнес Грей. Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Стихотворения. — М.: Художественная литература, 1990. 527 с.

17. Вольф К. Истоки одной повести: Кассандра. Франкфуртские лекции//Вольф К. От первого лица. М., 1990.

18. Вулф В. «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал»//Эти загадочные англичанки. М., 1992. - С.489-495.

19. Гаибова М.Т. Пути и способы выявления образа автора во внутренней речи персонажа. Баку: Азерб. гос. ун-т, 1984. - 147 с.

20. Галанов Б.Е. Живопись словом. Человек, пейзаж, вещь. М.: Советский писатель, 1972. - 184 с.

21. Тендерный фактор в языке и коммуникации: Сб. науч. тр. -М.: Моск. гос. лингвист, ун-т, 1999. Вып.446. - 136 с.

22. Гениева Е. Обаяние простоты//Дж.Остен Собрание сочинений в 3 т. М.: Художественная литература, 1988. — Т.1. — С.5-34.

23. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. JL: Советский писатель, 1979. - 222 с.

24. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: Художественная литература, 1977. - 443 с.

25. Голубева Т.И. Темпоральная структура текстов дневников и воспоминаний: (На материале англ. и амер. авторов XIX-XX веков): Автореф. дис. канд. филол. наук. /Моск. гос. ин-т иностр. яз. им. М.Тореза. Специализир. совет К-053.17.01. -М.: 1989.-22 с.

26. Гончарова Е.А. Пути лингвостилистического выражения категорий автор — персонаж в художественном тексте. Томск, 1984. - 149 с.

27. Горошко Е., Кирилина А. Тендерные исследования в лингвистике сегодня//Гендерные исследования. — Харьков, 1999. № 2.

28. Гражданская 3. Роман Шарлотты Бронте «Джен Эйр»//Ш.Бронте Джен Эйр. М.: Правда, 1989. - С.5-12.

29. Добнн Е.С. Искусство детали. Наблюдения и анализ. Л.: Советский писатель, 1975. - 192 с.

30. Дьяконова Н.Я. Английская литература и викторианский компромисс/ЯТроблемы истории зарубежной литературы. Л., 1983. -Вып.2. - С.122-132.

31. Елизаветина Г.Г. Становление жанра автобиографии и мемуаров//Русский и западноевропейский классицизм: Проза. М.: Наука, 1982. - С.235-263.

32. Ешмамбетова З.Б. Соотношение авторской речи и речи персонажа как лингвопоэтическая проблема: (На материале англ. яз.): Автореф. дис. канд. филол. наук. /МГУ им М.В.Ломоносова. Филол.фак. Каф. англ.яз. М.: 1984. - 34 с.

33. Жеребкина И. Прочти мое желание. Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М.: Идея-Пресс, 2000. - 251 с.

34. Жлуктенко Н.Ю. Английский психологический роман XIX века. Киев: Выща школа, 1988. - 159 с.

35. Здравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование гендера как феминистская теория//Женщина.Гендер.Культура. М., 1999.

36. Зельцер Л.З. Символ инструмент анализа художественного произведения. - Владивосток, 1990. - 160 с.

37. Ивашева В.В. Затворница Хоуорта//Ивашева В.В. Век нынешний и век минувший: Английский реалистический роман XIX века в его современном звучании. М.: Художественная литература, 1990. - С.250-302.

38. Ивашева В.В. Несравненная Джейн//Ивашева В.В. Век нынешний и век минувший: Английский реалистический роман XIX века вего современном звучании. М.: Художественная литература, 1990. - С.50-74.

39. Ивашева В.В. У истоков английского натурализма//Ивашева

40. B.В. Век нынешний и век минувший: Английский реалистический роман XIX века в его современном звучании. М.: Художественная литература, 1990. - С.341-394.

41. Ионкис Г. Магическое искусство Эмили Бронте//Э.Бронте Грозовой перевал. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1990.1. C.5-18.

42. Кант И. Антропология с прагматичной точки зрения. М., 1966. Соч. в 6 т. Т.6.

43. Кант И. Наблюдение над чувствами прекрасного и возвышенного. М., 1964. Соч. в 6 т. Т.2.

44. Карельский А.В. От героя к человеку: Развитие реалистического психологизма в европейском романе 30-60-х годов XIX века//Вопросы литературы. М. - 1983. - № 9. - С.81-122.

45. Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999.

46. Кирилина А.В. Тендер: лингвистические аспекты. М., 1999. -189 с.

47. Ковалевская Е.Г. Речь персонажей и речевая характеристика героев//Ученые записки Ленинградского пед. института. 1971. - Т.451. -С.168-187.

48. Коллинз Р. Введение в неочевидную социологию//Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000.

49. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман//Вестник МГУ. -Сер.9. Филология. 1995. - № 1. - С.97-123.

50. Лауретис, де Т. Риторика насилия//Антология тендерной теории. — Минск: Пропилеи, 2000.

51. Лихачева Л.Н. Повествовательная точка зрения как художественный прием и его языковая характеристика: Автореф. дис. канд. филол. наук. Л.: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1976. - 20 с.

52. Мартысюк Н.П. Стратегии речевого поведения как отражение тендерных социальных ролей (в ситуации конфликта): Автореф. дис. канд. филол. наук. Минск: Минский гос. лингвистический университет, 2001. -19 с.

53. Михальская Н.П. Бронте//Зарубежные писатели. Библиографический словарь в 2 ч. /Под ред. Н.П.Михальской/. — М.: Просвещение, 1997. Ч. 1. - С.98-104.

54. Михальская Н.П. Остин//Зарубежные писатели. Библиографический словарь в 2 ч. /Под ред. Н.П.Михальской/. М.: Просвещение, 1997. - 4.2. - С. 127-129.

55. Михальская Н.П. Третья сестра Бронте//Бронте Э. Агнес Грей. Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1990. - С.5-16.

56. Мудуре М. Существует ли женская традиция?//Гендерные исследования. Харьков, 1999. - № 2. - С. 171-178.

57. Мур Г. Феминизм и антропология: история взаимоотношений//Гендерные исследования. Харьков, 2000. - № 5. -С.115-131.

58. Наумова О.А. Автобиографический роман воспитания в творчестве .Ч.Диккенса и Ш.Бронте: Автореф. дис. канд. филол. наук. /МГПИ. Специализир. Совет Д 113.08.08./- М., 1990. 16 с.

59. Никанорова Т.М. Творчество сестер Бронте в русской и советской критике//Типологические схождения и взаимосвязи в русской и зарубежной литературе XIX-XX вв. Красноярск, 1987. - С.11-27.

60. Никонова А.Ф. Взаимоотношение авторской речи и речи персонажа в английской художественной прозе XVIII-XIX веков: Автореф.дис. канд. филол. наук. М.: МГПИ иностр. языков им. М.Тореза, 1975. - 35 с.

61. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог. М.: Наука, 1973. - 104 с.

62. Петровский В.В. Тип рассказчика в произведениях автобиографического характера//Вопросы русской литературы». Львов. -1974. - Вып.2. - С.52-56.

63. Проблема автора в художественной литературе: Межвуз. сб.науч. тр. /Ред.-сост.: Черашняя Д.И., Чулков В.И./ /Удм. гос. ун-т/. -Ижевск. 1998. - Вып. 11. - 354 с.

64. Проблемы психологизма в художественной литературе: Сб. статей. /Ред. Кузнецова М.В./. — Томск, 1980. 142 с.

65. Проскурнин Б.М., Яшенькина Р.Ф. Джордж Элиот (1819-1880)//История зарубежной литературы XIX в.: Западноевропейская реалистическая проза. М.: Флинта, Наука, 1998. - С.289-343.

66. Пьянова М.В. Идиоматика речевого портрета литературного персонажа: (На материале англ. худож. лит.): Автореф. дис. канд. филол. наук. /МГУ им М.В.Ломоносова/. М., 1997. - 21 с.

67. Рюткенен М. Тендер и литература: Проблема «женского письма» и «женского чтения»//Филологические науки, 2000. №3.

68. Савкина И. Пишу себя. Тампере, 2001.

69. Санд Ж. Собрание сочинений: В 9 т. Л., 1973. - Т.6.

70. Сергеева Ю.М. Внутренний диалог как языковое явление и как литературно-художественный прием: Автореф. дис. канд. филол. наук. /МПГУ им В.И.Ленина/. М., 1996. - 16 с.

71. Соколова Н.И. Шарлотта Бронте. Эстетика. Концепция личности в творчестве: Автореф. дис. канд. филол. наук. / МГПИ. Специализир. Совет Д 113.08.08. М., 1990. - 16 с.

72. Сомова Е.В. Лингвопоэтические средства выражения авторского отношения к персонажу: (На материале англ. худож. прозы): Автореф. дис. канд. филол. наук. /МГУ им М.В.Ломоносова. Филол.фак./. -М., 1989.-24 с.

73. Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве. Саратов, 1973. - 57 с.

74. Трофимова Е.И. Терминологические вопросы в тендерных исследованиях//ОНС. 2002. - № 6. - С.178-189.

75. Урбан А. Автодокументальная проза//Звезда, 1970. № 10. -С.4-77.

76. Урбан А. Художественная автобиография и документ//Звезда, 1977. № 2. - С. 192-208.

77. Успенский Б. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. —348 с.

78. Федоров В.В. Диалог в роман. Структура и функции: Автореф. дис. канд. филол. наук. Донецк: Донецкий гос. университет, 1975.-20 с.

79. Черноиваненко Е.М. Автор и герой: Проблема автобиографичности в прозаическом произведении: Автореф. дис. канд.филол. наук. АН УССР. Ин-т лит. им. Т.Г.Шевченко. - Киев, 1983. - 24 с.•

80. Шанина А.Л. Лингвостилистические средства выражения образа автора в тексте воспоминаний: Автореф. дис. канд. филол. наук. /Моск. гос. ин-т иностр. яз. им. М.Тореза. Специализир. совет К-053.17.01./-М., 1988.-22 с.

81. Шикин В.Н. Дневник//Литературный энциклопедический словарь (под общей редакцией В.М.Кожевникова и П.А.Николаева). М.: Советская энциклопедия, 1987.

82. Эрих-Хэфели В. К вопросу о становлении концепции женственности в буржуазном обществе 18 века: психоисторическаязначимость героини Ж.-Ж.Руссо Софи//Пол. Тендер. Культура. М.: РГТУ, 1999.

83. Alexander С., Sellars J. The art of the Brontes. Cambridge, 1995.-XXXVI, 484 p.

84. Ardholm H.M. The emblem and the emblematic habit of mind in "Jane Eyre" and "Wuthering Heights". Goteborg: Acta University Gothoburgensis, 1999. - 166 p.

85. Argyle G. Gender and generic mixing in Charlotte Bronte's "Shirley'V/Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1995. - Vol.35. -№ 4. - P.742-756.

86. Autobiography: Essays theoretical and critical /Ed. by J.Olney/. -Princeton, 1980.

87. Baneijee J. Girl's education and the crisis of the heroine in Victorian fiction//English studies. Lisse, 1994. - Vol. 75. - № 1. - P.34-45.

88. Banks L.R. Dark quartet. The story of the Brontes. L., 1976.374 p.

89. Bentley P. The Brontes and their world. L., 1974. - 144 p.

90. British women writers: A critical reference guide /Ed. by J.Todd/. -NY, 1989.-XVIII, 762p.

91. Bunkers S.L. Midwestern Diaries & Journals: What Women Were (Not) Saying in the Late 1800-s//Studies in Autobiography. /Ed. By James Olney/. NY, Oxford: Oxford Un.Press, 1988.

92. Carnell R.K. Feminism and the public sphere in Anne Bronte's "The tenant of Wildfell-Hall'V/Nineteenth century literature. Berkeley, 1998. -Vol. 53. -№ 1. - P.l-24.

93. Childers J.W. Novel possibilities: fiction and the formation of early Victorian culture. Philadelphia, 1995. - VIII, 218 p.

94. Childers J.W. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1998. - Vol.38. - № 4. - P.761-811.

95. Chitham E. A life of Anne Bronte. Oxford, Cambridge, 1991. -VII, 216 p.

96. Cixous H. The Laugh of Medusa. 1972.

97. Corbett M.J. Representing femininity: Middle-class subjectivity in Victorian and Edwardian women's autobiographies. NY; Oxford, 1992. - VI, 240 p.

98. Craft-Fairchild C. Masquerade and gender. Disguise and female identity in eighteenth-century fictions by women. University Park, 1993. - X, 190 p.

99. Craik W.A. The Bronte novels. L., 1968. - 266 p.

100. Crosby C. The ends of history: Victorians and "the woman question".-NY; L., 1991.-X, 186 p.

101. Culley M. Introduction to A Day at a Time: Diary Literature of American Women from 1764 to 1985//Women, Autobiography, Theory: A Reader. /Ed. By Sidonie Smith & Julia Watson/. Madison: Wisconsin Un.Press, 1998.

102. Dillon C. The archaelogy of Victorian literature//Modern language quaterly. Seattle. - 1993. - Vol. 54. - № 2. - P.237-261.

103. Dolin T. Fictional territory and a woman's place: Regional and sexual difference in "Shirley'V/English literary history. Baltimore. - 1995. - Vol. 62. -№ 1. - P.197-215.

104. Duthie E.L. The Brontes and nature. L., 1986. - 273 p.

105. Eagleton T. Myths of power: A marxist study of the Brontes. L., 1975.- 148 p.

106. Ermarth E.D. The English novel history, 1840-1895. L., 1997. -X, 246 p.

107. Ewbank I.-S. Their proper sphere. A study of the Bronte sisters as Early-Victorian female novelists. L., 1966. - 222 p.

108. Field Т. Form and function in the diary-novel. L.: Macmillan, 1989.-XII, 198 p.p 108. Frawley M.H. Anne Bronte. NY: Twayne, 1996. - XIV, 171 p.

109. Freud S. Papers on Technique: Observation on Transference Love. Further Recommendation on the Technique of Psychoanalysis//The Standard Edition of the Complete Psychological Works /Strachey J. (ed.). L.: Hogarth Press, 1958. - Vol.12. - Pp.72-86.

110. Galperin W. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1997. - Vol.37. - № 4. - P.877-964.

111. Gender and psychology /Ed. by K.Trew and J.Kremer/. Arnold,1998.

112. Gerin W. Anne Bronte. L., 1959. - 368 p.

113. Gezari J. Charlotte Bronte and defensive conduct: The author and the body at risk. Philadelphia, 1992. - 201 p.

114. Gilbert S., Gubar S. The Madwoman in the Attic. The woman writer and the nineteenth-century literary imagination. New Haven, London: Yale University press, 1980. - 719 p.

115. Halperin J., Kunert J. Plots and characters in the fiction of Jane Austen, the Brontes and George Eliot. Hamden, 1976. - 282 p.

116. Hanson L., Hanson E. The four Brontes. The lives and woks of. -Hamden, 1967.-414 p.

117. Harrison A., Stanford D. Anne Bronte. Her life and work. L., 1959. -252 p.

118. Harrison G.E. The clue to the Brontes. L., 1948. - 222 p.

119. Jelinek E. The tradition of women's autobiography: From antiquity to the present. Boston, 1986.

120. Kahane C. Passions of the voice: Hysteria, narrative and the figure of the speaking woman, 1850-1915. Baltimore. - 1995. - XVIII, 196 p.

121. Karl F.R. The Brontes: the self-defined, redefined, and refined//The Victorian experience: the novelists. Athens, 1976. - P. 121-150. ф 122. Kelly G. Women, writing, and revolution, 1790-1827. - Oxford,1993.-328 p.

122. Kelly M.A. Paralysis and the circular nature of memory in "Villette'V/Journal of English and Germanic philology». Champaign. - 1991. -Vol. 90. - № 3. - P.342-360.

123. Kimberley R., Humble N. Victorian heroines: Representation of femininity in nineteenth-century literature and art. NY, 1993. - X, 195 p.

124. Kinsley E.E. Pattern for genius. A story of Branwell Bronte and his three sisters . largerly told in their own words. NY, 1939. - 384 p.

125. Kucich J. The power of lies: Transgression in Victorian fiction. -Ithaca, NY, 1994. XII, 289 p.

126. Lane M. The Bronte story. L., 1953.

127. Langland E. Nobody's angels: Middle-class women and domestic ideology in Victorian culture. Ithaca: Cornell University press, 1995. - XI, 268 p.

128. Lawson K. The dissenting voice: Shirley's vision of women and Christianity//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1989. -Vol.29. -№ 4. -P.729-743.

129. Leeming G. Who's who in Jane Austen and the Brontes. -Hamilton, 1974. 178 p.

130. Levy A. "Jane Eyre", the woman writer, and the history of experience//Modern language quaterly. Seattle. - 1995. - Vol. 56. - № 1. - P.77-95.

131. Leyland F.A. The Bronte family. With special reference to Patrick Branwell Bronte. Manchester, 1973. - Vol.1. - 312 p.

132. Leyland F.A. The Bronte family. With special reference to Patrick ^ Branwell Bronte. Manchester, 1973. - Vol.2. - 302 p.

133. Life/Lines: Theorizing women's autobiography /Ed. by B/Brodzki and C.Schenck/. Ithaca, 1988.

134. Lionnet F. Autobiographical voices: race, gender, self-portraiture. -L., 1989.

135. Loesberg J. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1994. - Vol.34. - № 4. - P.877-932.

136. London B. The pleasures of submission: "Jane Eyre" and the production of text//English literary history. Baltimore. - 1991. - Vol.58. - № 1. -P.195-213.

137. Maserfield M. The lives of the Bronte sisters//Maserfield M. Women novelists from Fanny Burney to George Eliot. Freeport, 1967. - P.95-160.

138. Matus J.L. Unstable bodies: Victorian representations of sexuality and maternity. Manchester, 1995. - VIII, 280 p.

139. Meel, van J.M. Representing emotions in literature and paintings: A comparative analysis//Poetics. Amsterdam. - 1995. - Vol. 23. - № 1 / 2. -P.159-176.

140. Meyer S. Imperialism at home: Race and Victorian women's fiction. Ithaca: Cornell University press, 1996. - X, 220 p.

141. Michie E.B. Outside the pale: cultural exclusion, gender difference, and the Victorian woman writer. Ithaca, NY, L., 1993. - VII, 190 p.

142. Michie H. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1992. - Vol.32. - № 4. - P.665-687.

143. Moers E. Literary women: The great writers. Garden City, NY,1976.

144. Nelson B.A. The graying of "Jane Eyre": Margaret Drabble's "The Waterfall" as revision//Michigan academician. Ann Arbor. - 1997. - Vol. 29. -№ 1. - P.99-107.

145. Newman В. "The situation of the looker-on": Gender, narration, and the gaze in "Wuthering Heights'V/Publishing of the modern language association of America. NY. - 1990. - Vol. 105. - № 5. - P.1029-1041.

146. Peltason T. The way we read and write now: The rhetoric of experience in Victorian literature and contemporary criticism//English literary history. Baltimore. - 1999. - Vol. 66. - № 4. - P.985-1014.

147. Peters M. An enigma of Brontes. NY, 1975. - 191 p.

148. Pimon F.B. A Bronte comparison. Literary assessment, background, and reference. L., 1975. - 394 p.

149. Poole R. Cultural reformation and cultural reproduction in Anne Bronte's "The tenant of Wildfell-Hall'V/Studies in English literature, 1500-1900. -Houston, 1993. Vol.33. - № 4. - P.859-873.

150. Poovey M. Making a social body: British cultural formation, 1830-1864.-Chicago, 1995.

151. Quennell P. The Brontes// Quennell P. Casanova in London and other essays. L., 1970. - P.81-95.

152. Rajan T. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1993. - Vol.33. - № 4. - P.875-925.

153. Raymond E. In the steps of the Brontes. L., 1952. - 323 p.

154. Roston M. Victorian contexts: Literature and visual arts. NY, 1996. -X, 246 p.

155. Roy P. Unaccomodated women and the poetics of property in "Jane Eyre'V/Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1989. -Vol.29.-№ 4.-P.713-727.

156. Ryals C.L. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1996. - Vol.36. - № 4. - P.935-980.

157. Schaght P. Jane Eyre and the history of self-respect//Modern language quaterly. Seattle, 1991. - Vol. 52. - № 4. p.423-453.

158. Shaw M.L. Narrative surveillance and social control in "Villette'V/Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1994. - Vol.34. -№ 4. - P.813-833.

159. Shorter C. The Brontes life and letters. L., 1908.

160. Showalter E. A Literature of Their Own. The British Women Novelists from Bronte to Lessing. Princeton, 1977.

161. Showalter E. Toward a Feminist Poetics//The Critical Tradition: Classic Texts and Contemporary Trends. /Ed. David H. Richter/. 2nd ed. Boston: Bedford, 1998. - Pp. 1375-86.

162. Shuttleworth S. Charlotte Bronte and Victorian psychology. -Cambridge, 1996. XIV, 289 p.

163. Simpson D. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1990. - Vol.30. - № 4. - P.715-738.

164. Sinclair M. The three Brontes. L., 1912. - 257 p.

165. Smith S. A poetics of women's autobiography: marginality and the fictions of self-representation. Indianapolis, 1987.

166. Stanton D. C. Autobiography: Is the Subject Different?//The Female Autograph: Theory and Practice of Autobiography from the tenth to the twentieth Century. /Ed. By D. C. Stanton/. Chicago, London: Chicago Un.Press, 1987.

167. Stewart G. Dear reader. The conscripted audience in nineteenth-century British fiction. Baltimore, 1996. - VIII, 454 p.

168. Stirling N. The Brontes//Stirling N. Who wrote the classics?. -NY, 1965.-P.117-141.

169. Sutherland J. Can Jane Eyre be happy? More puzzles in classic fiction. NY, 1997.

170. Sutherland J. Victorian fiction: Writers, publishers, readers. L.: Macmillan.

171. Swinburne A.C. The Brontes//Swinburne A.C. Swinburne as critic. L., 1972. - P.l 87-200.

172. The Bronte letters /Ed. by M.Spark/. L.; NY, 1954. - 208 p.

173. The literary portrayal of passion through the ages: An interdisciplinary view /Ed. by K.Cameron/. Lewiston etc.: Mellen, 1996. - VIII, 133 p.

174. The private self: theory and practice of women's autobiographical writings /Ed. by S.Benstock/. L., 1988.

175. Thormalen M. The Bronte pseudonyms//English studies. Lisse. -1994. Vol. 75. - № 3. - P.246-255.

176. Thormalen M. The villain of Wildfell-Hall: Aspects and prospects of Arthur Huntingdon//Modern language revue. L. - 1993. - Vol. 88. - Pt.4. -P.831-841.

177. Thorslev P.L. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1989. - Vol.29. - № 4. - P.763-806.

178. Vallone L. Disciplines of virtue: Girls' culture in the 18th and 19th centuries. New Haven: Yale University press, 1995. - X, 230 p.

179. Voicing Gender /Ed. by Y.Hyrynen/. Tampere, 1996.

180. Warhol R.R. Double gender in "Jane Eyre" and "Villette'V/Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1996. - Vol.36. - № 4. - P.857-875.

181. White W.B. The miracle of Haworth. A Bronte study. NY, 1939. -374 p.

182. Willis I.C. The Brontes. L., 1957. - 143 p.

183. Wilt J. Recent studies in the nineteenth century//Studies in English literature, 1500-1900. Houston. - 1995. - Vol.35. - № 4. - P.807-850.

184. Winnifrith T. The Brontes. L., 1977. - 181 p.

185. Wise T.J., Symington J.A. The Brontes: Their lives, friendships and correspondence. Oxford, 1932.

186. Woolf V. Professions for women//The death of the Moth and other essays. New York, 1942. - Pp.236-238.

187. Yablon G.A., Turner J.R. A BrontS biography. L., 1978. - 151 p.

188. Zlotnick S. Luddism, medievalism and women's history in "Shirley": Charlotte Bronte's revisionist tactics//Novel. Providence. - 1991. -Vol. 24. - № 3. - P.282-295.

189. Zonana J. The sultan and the slave: Feminist orientalism and the structure of "Jane Eyre'V/Signs. Chicago. - 1993. - Vol. 18. - № 3. - P.592-617.