автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Русский научно-фантастический дискурс XX в. как лингвориторический конструкт

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русский научно-фантастический дискурс XX в. как лингвориторический конструкт"

На правах рукописи

СТАСИВ А Галина Дмитриевна

РУССКИЙ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИИ ДИСКУРС XX в. КАК ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТ

10.02.19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нальчик-2010

004600763

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Сочинский государственный университет туризма и курортного дела»

Научный руководитель —

доктор филологических наук профессор

Ворожбитова Александра Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор

Радченко Олег Анатольевич

кандидат филологических наук Чихрадзе Анна Михайловна

Ведущая организация -

ГОУ ВПО «Кемеровский государственный

университет»

Защита диссертации состоится 30 апреля 2010 г. в 12.00 часов на заседании совета Д 212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

Автореферат разослан марта 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Щербань Г.Е.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы исследования обусловлена вниманием современного языкознания к теоретическим аспектам отражения в дискурсе и тексте картины мира, вариативных интерпретаций действительности, «многомирия», «возможных миров» (Г. Лейбниц, Я. Хинтикка и др.). Это объясняется тем, что анализ вербальных выражений специфики мировидения и миропонимания выявляет генерирующий потенциал языка как призмы, сквозь которую личность не только воспринимает действительность, но и конструирует различные варианты реальности. Они предлагаются реципиенту дискурса как адекватные действительности пли в качестве художественных, в том числе фантастических ее моделей в литературных текстах.

Объект исследования - образцы русского фантастического дискурса XX в., определившие важные вехи в истории развития отечественной научной фантастики; предмет - лингвориторические средства моделирования и конструирования картины мира в научно-фантастическом (НФ) дискурсе, выступающей в определенной степени репрезентацией «семантики возможных миров».

Цель исследования - выявление способов репрезентации «семантики возможных миров» в русском НФ дискурсе XX в. на основе интегративного лин-гвориторического подхода.

Задачи исследования:

- выявить типологические черты НФ дискурса;

- охарактеризовать феномены «семантики возможных миров» и научно-фантастической языковой картины мира, рассмотреть их с позиций современных лингвистических направлений;

- определить возможности интегративного лингвориторического подхода в исследовании НФ дискурса;

- исследовать лингвориторические параметры дискурсивных характеристик отечественной НФ XX в. на примере текстов произведений А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, А. и Б. Стругацких.

Материалом исследования послужили тексты А.Н. Толстого (романы «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина»), А.Р. Беляева (романы «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля»), А. и Б. Стругацких (рассказы, повести, романы), данные метапоэтики, а также биографические источники и литературно-критические работы. Выбор эмпирического материала обусловлен возможностью в большей степени выявить и продемонстрировать теоретико-лингвистические закономерности научно-фантастического дискурса, рассматриваемого в качестве лингвориторического конструкта особого типа.

Гипотеза исследования состояла в том, что «возможные миры» фантастического дискурса конструируются лингвориторическими средствами, с одной стороны, теми же способами, что и так называемый «реальный мир», представленный в других типах дискурса; с другой стороны, способами, выявляющими его принципиальные отличия, которые и позволяют читателю квалифицировать данный текст как фантастику. Исследование в рамках интегративного лингвориторического подхода, ориентированного на проникновение в глубины творческого речемыслительного процесса языковой и - шире - литературной лич-

ности, позволит сформулировать определенные критерии и выявить технологические аспекты дискурсивной репрезентации реального / художественного / фантастического миров как трех уровней, ступеней моделирования действительности с помощью языковых знаков.

Теоретико-методологической основой диссертации являются достижения отечественных и зарубежных философов и лингвистов в области «семантики возможных миров», теории дискурса, когнитологии (Г. Лейбниц, Я. Хинтикка, Р. Монтегю, И. Кант, Р. Барт, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, У. Эко, Ц. Тодоров, Ю.С. Степанов, Ю.В. Руднев, Г.Г. Слышкин и др.), классической риторики и неориторики (Ю.В. Рождественский, А.К. Михальская, H.H. Трошина и др.); лингвориторическая парадигма (A.A. Ворожбитова), фантастиковедение (Е.П. Брандис, Г.И. Гуревич, К.К. Андреев, А.Ф. Бритиков, Т.А. Чернышева, К. Дхингра, В.А. Ревич, К.Г. Фрумкин, Е.М. Неелов, E.H. Ковтун и др.), исследования творчества А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, А. и Б. Стругацких (Л.М. Поляк, Е.Г. Мущенко, В.М. Сахарова, Б.В. Ляпунов, А. Зеркалов, Л. Филиппов и др.).

Основными методами исследования послужили общенаучные методы системного анализа, моделирования; стилистический, дистрибутивный, лингвори-торический методы; методы интерпретации текста, контекстного, описательного анализа; методики наблюдения, описания, речевой и языковой дистрибуции, языкового и внеязыкового соотнесения.

Научная новизна диссертации определяется:

- комплексным рассмотрением феномена «семантики возможных миров» в НФ дискурсе с позиций антропоцентрической и когнитивной лингвистики, в рамках интегративного лингвориторического подхода;

- введением в научный оборот понятия «полуагноним» для обозначения окказиональной в формальном или семантическом плане Лексики НФ дискурса;

- выявлением специфики НФ дискурса в аспекте коммуникативно-речевых стратегий на уровнях инвенции, диспозиции, элокуции как этапов универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову».

Теоретическая значимость исследования состоит:

- в развитии основных положений теорий дискурса, речевой деятельности, языковой личности применительно к НФ тексту;

- в исследовании феномена «семантики возможных миров» в русле современных лингвистических направлений - антропоцентрического, когнитивного, лингвориторического;

- в обосновании термина «полуагноним», уточнении и разграничении понятий «художественная реальность» / «художественная научно-фантастическая реальность»;

- в выделении структурных компонентов выражения антропоцентризма НФ дискурса при описании его интегральных свойств, инвариантных признаков в качестве лингвориторического конструкта особого типа;

- в выявлении дифференциальных признаков в лингвориторических параметрах дискурсивных характеристик НФ идиодискурсов А.Н. Толстого, А.Р.Беляева, братьев Стругацких.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов и материалов в преподавании курсов по теории языка, лексикологии, стилистике, риторике, филологическому анализу текста, теории литературы, русской литературе XX в.; в рамках спецкурсов и спецсеминаров, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса в вузе; в преподавании русской литературы в школе, на курсах ФПК вузовских преподавателей-филологов, учителей русского языка и литературы, в практике составления учебных пособий.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Научно-фантастический (НФ) дискурс представляет собой особый тип художественно-литературного дискурса, доминирующая черта которого - репрезентация фантастической реальности в целях адекватной передачи этоса, логоса и пафоса литературной личности для воплощения ее идеалов и ценностей в причудливых и неожиданных формах «возможных миров» с целью художественного воздействия на читателя. В рамках НФ дискурса моделируется «возможный мир в квадрате» (статус художественного вымысла умножается на статус фантастического вымысла): если художественная реальность - это уже «возможный мир», то в художественной фантастической реальности аспекты языка как орудия риторического конструирования картины мира, вариативной интерпретации действительности значительно усиливают свое действие.

2. НФ дискурс строится на рациональной основе. При моделировании возможных миров его продуцент не выходит за пределы реального опыта известной ему материальной действительности, по-новому комбинируя свойства когда-то им виденных и узнанных реальных предметов и явлений, экстраполируя реалии современной ему жизни и культуры на область изображаемого фантастического бытия. Контаминация реального и фантастического миров создается при помощи определенных лексических единиц, которые в когнитивном плане являются полуагнонимами, поскольку содержат в своей семантике компоненты известного и неизвестного. Полуагнонимы могут быть структурно мотивированными (составные номинации, слова-композиты) или контекстуально мотивированными (узуальные лексемы в окказиональном значении, окказиональные «варваризмы» в семантизируемом контексте). Родовые номинации (лексемы типа сугцество, животное, предмет, вещество, металл и т.п.) в научно-фантастическом дискурсе выступают полуагнонимами в референциальном плане при описании неопределенных объектов и явлений.

3. НФ дискурсу свойственны такие инвариантные признаки, как моделирование психологии непознанного и создание «эффекта остранения», что обусловливает использование лексики определенных тематических групп (прилагательных с семантикой «неизвестный», «странный», «загадочный»; глаголов с семантикой «казаться», «напоминать», «походить»; эмотивной лексики, обозначающей удивление, страх и т.д.). В то же время НФ дискурс нацелен на имитацию достоверности и научно-теоретической обоснованности изображаемой фантастической реальности, что достигается стилизацией научной речи, профессиональной речи специалистов, документальности; введением в дискурс прецедентных имен реальных личностей, прецедентных текстов, ссылок на ис-

точники информации; указанием на определенное время и место действия. Лингвориторический подход позволяет выявить структурные компоненты выражения антропоцентризма НФ дискурса, определяемые его коммуникативной спецификой и перлокутивными установками: когнитивный, психолого-эмотивный и собственно языковой.

4. Русский НФ дискурс XX в. неоднороден по своей природе. Создаваемые в нем «возможные миры» идентифицируют литературную личность автора как представителя определенного социально-нравственного и гносеологического континуума. Сходство идиодискурсов А.Н. Толстого и А.Р. Беляева обусловлено наличием инвариантных признаков НФ дискурса; специфика, выявленная в результате их сопоставления, проявляется на уровне всех структурных компонентов выражения антропоцентризма НФ дискурса: когнитивного (Толстой -изображение необычайного как реально существующего; вплетение гипотезы в общий контекст произведения; Беляев - изображение необычайного без опоры на реальность, выделение научной гипотезы из общего контекста); психолого-эмотивного (Толстой - узнаваемость места действия, наличие психологического рисунка, детализация реалистических фрагментов; Беляев - абстрактность места действия, подчеркнутый схематизм образов, детализация научных описаний); языкового (Толстой - индивидуализация, юмор (устранение патетики) / Беляев - отсутствие индивидуализации, антитеза (герои как «рупоры идей»),

5. НФ дискурс А. и Б. Стругацких воплощает своего рода «антропоцентрическую асимметрию» творческого процесса: две языковые личности выступают в качестве одной литературной личности - «Братья Стругацкие». На уровне инвенции дискурс Стругацких базируется на концептах-фреймах «Космические полеты» (1 -й этап творчества: рассказы) и «Человек» (2-й этап: повести и романы), со сформированной структурой и тезаурусными взаимосвязями. На диспо-зитивном уровне вычленяются три типовых сценария: «детективный», «статический», «динамический» - с учетом характера изображаемого и кульминации. Для элокутивного уровня характерно сглаживание границ между мирами реальным и фантастическим благодаря системе лексических и грамматических средств, тропов и фигур, а также приемам введения научной информации (прямой вопрос - объяснение; ирония — объяснение; внутренняя речь; апелляция к имеющимся знаниям). Онтологический статус художественной реальности «Миров братьев Стругацких» обусловлен стремительной творческой эволюцией: от фантастики научно-технической к социально-философской, проникнутой гуманистическим пафосом.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедр русского языка, русской и зарубежной литературы Социально-педагогического факультета Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, отражены в докладах на Международной конференции «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007), Всероссийской научно-методической конференции «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2007, 2008, 2009), научно-методической конференции «Лингвофевраль»

(Сочи, 2008), в коллективной монографии (Краснодар), в межвузовских сборниках научных трудов.

Структура работы представлена введением, тремя главами, заключением и библиографией.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе - «Теоретико-методологические основы лингвориториче-ского исследования научно-фантастического дискурса» - рассмотрены концепция жанра НФ в отечественной филологии и лингвистическая традиция изучения «семантики возможных миров», охарактеризован лингвориторический подход к изучению НФ дискурса, выявлены его типологические черты, инвариантные признаки. В существующих определениях фантастики учитываются два момента: она есть продукт работы воображения; это нечто, не соответствующее действительности, невозможное, несуществующее, противоестественное. Термин «фантастика» обозначает либо жанр, либо художественный метод; терминологическая непоследовательность во многом объясняет трудности в установлении места «фантастических произведений» в общелитературном процессе, а также времени выделения фантастики в самостоятельную жанровую единицу.

Типологические черты фантастики выделяют по трем позициям: предмет изображения, социальная роль и метод (Т.А. Чернышева). Предмет изображения фантастики, начиная с 20-х гг. XX в., - стремительный научно-технический прогресс в его идеальном (познание мира) и материальном (техника, изобретения) выражении, влияющий на судьбы и психику людей. Социальная роль связана с футурологической, «приспособительной» функцией. Метод заключается в пересоздании действительности, изображении воображаемого «мира за холмом». В данной трактовке обозначены черты, присущие «традиционной» фантастике и позволяющие рассматривать ее как способ осмысления реальности внеэмпирическими методами.

Интерес общества к удивительному и необычайному резко усиливается в определенные исторические периоды. Пики активности интереса к научной фантастике («подъемы» после «спусков», по определению Ю. Кагарлицкого) следуют за революционными открытиями в науке и технике, инспирируются сенсационными идеями и гипотезами, рефлексией новых проблем, новых «вызовов» человечеству со стороны меняющегося мира. Научно-технический переворот XX в. стал объективной причиной возникновения НФ как литературного жанра. «Научно-техническая революция влечет за собой революцию семиотическую» (М.Ю. Лотман), и человек, чувствующий себя некомфортно перед стремительно надвигающимися техническими новшествами, но понимающий неизбежность НТП, ощущает потребность защитить свой внутренний мир от внезапного вторжения, «сделать психику... более гибкой» (Т.А. Чернышева). Появление НФ способствовало адаптации обыденного сознания к новым возможностям освоения космоса, что указывает на ее связь с всплеском научной мысли начала - середины XX в. и противопоставляет другим направлениям.

Начало советской фантастической литературе положили произведения-утопии / антиутопии, в которых отразилось все: от веры в неминуемость построения коммунизма («Страна Гонгури» (1922) В. Итина; «Страна Счастли-

вых» (1931) Я. Ларри и др.) до неприятия коммунистического будущего («Мы» (1920) Е. Замятина; «Чевенгур» (1929), «Котлован» (1929-30), «Ювенильное море» (1934) А. Платонова). Параллельно развивается другое направление -НФ («Аэлита» (1923) и «Гиперболоид инженера Гарина» (1925-1926) А. Толстого; «Человек-амфибия» (1927), «Голова профессора Доуэля» (1937) А. Беляева). В послевоенные годы формируется фантастика «ближнего прицела», прогнозирующая стремительное развитие советской науки, в том числе освоение космоса. В 1960-е гг. фантастика обращается к человеку, к психологической проблематике; среди многих авторов выделяются И. Ефремов, А. и Б. Стругацкие. Первоначально термин «НФ» относился только к произведениям, предвосхищавшим изобретения будущего; постепенно тематический диапазон жанра расширился, появились основания подразделять НФ на «научно-техническую» и «социально-философскую».

Интерес к фантастике в отечественной науке, появившийся в конце 1960-х-начале 1970-х гг., резко активизируется в 1980-е - 1990-е гг., что связано с изменением бытийного статуса фантастики в культуре. В качестве основного критерия оценки НФ многие ученые выделяли ее научную и художественную достоверность. Фантастиковедение исследует жанровые особенности и пути развития, языковые и структурно-семантические особенности фантастических текстов, творчество конкретных авторов. Рассмотрение авторских неологизмов и специфических выражений НФ как традиционное направление для лингвистики целесообразно поместить в концептуальное поле «возможных миров».

•История формирования логико-философского понятия «семантика возможных миров» восходит к постулатам классической немецкой философии, к учению Г.-В. Лейбница и И. Канта. Я. Хинтикка, оперируя понятиями «знать» и «верить», с опорой на историю философии, вывел теоретико-модальное обоснование соотношения данного термина. «Семантика возможных миров» подразумевает рассмотрение возможностей формирования вариантов реальности, исходя из того, что именно мы знаем, что является для нас истиной, и во что мы, исходя из этого знания, верим. Структура мира определяется эмпирическим знанием об объекте и сформированными языком конструктами, и, в свою очередь, определяет языковые альтернативы. Из альтернативных миров может быть выбран любой, но более всего предпочтителен тот, в который субъект может вместить все, что знает о своем мире. Семантика НФ произведения выходит за рамки привычного, репрезентирует другую реальность и, как следствие, формирует при прочтении принципиально иное восприятие действительности, тогда как семантический ряд художественного мира принимается читателем как реальный и опирается на существующие законы природы и социума.

Мир художественного произведения подвержен изменению уже в процессе его прочтения, т.к. меняется качество восприятия когнитивного пространства, детерминированное спецификой тезауруса реципиента как языковой личности. Художественный мир имеет в своем арсенале когнитивные связи и дает воспринимающему сознанию возможность создать свои собственные. Автор предлагает свои законы, правила и формы существования («заготовку» для когнитивных операций), с которыми читатель опосредованно соглашается (дает воз-

можность существовать «возможному миру» в своем сознании), отождествляя его с реальным. Ц. Тодоров выделяет три уровня рассмотрения возможных миров в литературном произведении: словесный (вербальный), синтаксический и семантический. Эффект фантастического создается синергетикой уровней, что соотносится с пониманием НФ как структурно-семантического единства, передающего «информацию об одном из возможных миров, существующих в креативном воображении его создателя и оказывающим сильное эмоциональное и эстетическое воздействие на потенциального адресата» (Н.Е. Булаева).

Дискурс - сложная категория, характеризующаяся связностью, сконцентрированностью вокруг ключевого концепта, прагматической установкой. Понятие «дискурс» включает экстралингвистические, прагматические, социокультурные, психологические и другие факторы формирования и функционирования текста. В то же время дискурс есть некоторый ограниченный континуум в безбрежном пространстве речевой деятельности. Исследование дискурса через призму копштологии позволяет рассмотреть комплекс высказываний с точки зрения восприятия мира и отражения его познания, что дает возможность судить о языке и его употреблении в определенных ситуациях, об эффективности обмена информацией, о мыслительной деятельности продуцента.

Речетворческий процесс литературной личности можно квалифицировать в качестве последовательности операций с пространственно-временными формами конкретных явлений, с абстрактными понятиями (лингвокогнитивный уровень языковой личности). Данный процесс детерминирован эмоциями и чувствами, мотивами и потребностями, интенциями и идеалами (мотивационный уровень языковой личности) и в качестве дискурса «для Другого» (М.М. Бахтин) воплощается в том или ином варианте словесного оформления (вербально-семантический уровень языковой личности). Фантастический дискурс развертывается в специфическом когнитивном пространстве (концепты, фреймы, сценарии и др.); лингвистические его элементы образуют единую структуру благодаря прочным риторическим связям. В качестве лингвориторических конструктов реалистический и фантастический дискурс правомерно противопоставить как своего рода «традиционный» и «инновационный» типы дискурса. В рамках лингвориторической парадигмы дискурс анализируется с позиции автора как языковой личности особого типа - литературной личности, которая воплощает определенный этос, логос и пафос в ходе осуществления этапов универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову» - инвенции, диспозиции и элокуции. Инвентиеный анализ художественно-литературного «изобретения» исследует тезаурус «возможного мира», созданного языковой личностью, ее риторический логос, коммуникативное намерение и идейно-художественную сверхзадачу. Диспозитнвный анализ рассматривает особенности расположения материала, способы организации текстового пространства, и то, каким целям это служит (этос языковой личности, доминирующие факторы мотивационного уровня). Элокутивный анализ исследует особенности словесного оформления произведения. На этом уровне моделируются эмоции читателя (пафос в его вербальном воплощении).

Существование разных типов НФ: «научно-технической» и социально-философской» («фантастика-цель» и «фантастика средство» (Г.И. Гуревич), «формальная» и «содержательная» фантастика (В.М. Чумаков)) - свидетельствует о наличии в них разных способов представления необычайного. Тем не менее, исследователи выработали ряд инвариантных признаков НФ дискурса. В работе «Художественный вымысел в литературе XX века» E.H. Ковтун выявляет свойства модели реальности, создаваемой средствами рациональной фантастики. Среди них: абсолютизация интеллектуальной составляющей человеческой психики; материалистическое осмысление бытия; научное прогнозирование, проецирование в грядущее тенденций развития современного общества; анализ экспериментальных ситуаций, моделирующих поведение человека при встрече с неизвестным, в обстоятельствах, коренным образом изменяющих облик социума, условия жизни на Земле и т.п.; типизация характеров героев рациональной фантастики: ученого, землянина, инопланетянина, разумного животного, мыслящей машины и т.п.; логическая рационально-фантастическая посылка (элемент необычайного - научное открытие, изобретение, социальный катаклизм, техногенная или природная катастрофа, космическая экспансия или война и т.д.); поддержание иллюзии достоверности происходящего с помощью: 1) кольцевого обрамления сюжета нефантастическими эпизодами, 2) сопоставления фантастического будущего с реальным «прошлым», которое для читателя является настоящим), 3) апелляции к научным источникам и «документальным» материалам; внимание к художественным деталям, среди которых: 1) технические описания, 2) детально воссозданные картины научных исследований и космических перелетов, 3) панорамные зарисовки жизни обитателей других планет, 4) развернутые социальные характеристики и т.д.

Лингвориторический подход позволяет выявить структурные компоненты выражения антропоцентризма в НФ дискурсе, определяемые его коммуникативной спецификой, перлокутивными установками: когнитивный, психолого-эмотивный и собственно языковой. Когнитивный компонент направлен на создание автором НФ текста на основе концептов-фреймов функциональной модели гипотетической реальности. С психолого-эмотивным компонентом повествования связана задача создания иллюзии достоверности при описании неведомого или экзотического, которая достигается несколькими способами: 1) привязкой повествуемых событий к четко указанному хронотопу или отнесением их в другую страну, историческую эпоху, незнакомую социальную среду, на чужую планету; 2) введением в текст ссылки на достоверный источник информации - публикации в СМИ, официальные донесения спецслужб, рассказы очевидцев; 3) втягиванием в орбиту доказательств научно-фантастической теории известных исторических событий, фактов, лиц, якобы имеющих отношение к этой теории; 4) стилизацией научной речи, экзотических фактов языка и обстановки; 5) конечной утратой секретной или монопольной научной информации, что якобы не позволило человечеству воспользоваться научным открытием и т.п. Кроме того, автор предлагает читателю вместе с героем произведения поверить в невероятное и с этой целью принять (допустить) рационально построенное по образцу существующих научных методов логическое объяснение не-

вероятному. Примером обоснования фантастического допущения является текстовый фрагмент - лекция - довольно пространный, иногда перебиваемый вопросами слушателя монолог персонажа, в котором объясняется и обосновывается вымышленное в произведении научное открытие или гипотеза. Собственно языковой компонент включает лексические и грамматические средства конструирования фантастической действительности, главным из которых является словотворчество, основанное на «приеме остранения» (В. Шкловский). Особое словоупотребление, способы формирования и функционирование новообразований, активность сложных слов, функционирование терминов - все это подчеркивает необычность воссоздаваемого автором мира с позиций читателя. Таким образом, риторическая функция, пробуждающая и направляющая читательскую рефлексию, опирается на средства актуализации внимания реципиента, к которым относятся языковые единицы, воспринимающиеся «как необычные, лишенные автоматизма», неожиданные средства текстопостроения, несоответствующие привычной схеме риторической ситуации. Все они направлены на передачу множественного, уплотненного художественного смысла.

Во второй главе - «Конструктивные лингвориторические компоненты научно-фантастического дискурса в произведениях А.Н. Толстого и А.Р. Беляева» - проанализированы характеристики НФ дискурса в текстах А.Н. Толстого («Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина») и А.Р. Беляева («Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля»), выявлена идиоспецифика функционирования лингвориторического инварианта НФ дискурса.

Начало советской НФ положил роман «Аэлита» (1923) - долгое время общепризнанный образец жанра. Идея могущества Человека, завоевателя вселенной, покорителя звездных пространств, пронизывает текст, образуя его инвентивную составляющую. В образе инженера Лося отсутствует монументальность и внутренняя непротиворечивость, активность, энергия, позволяющие говорить от имени мировой революции, и эту роль выполняет Гусев - «образ широчайших обобщений, доведенный до размеров национального типа» (К.И. Чуковский). А.Н. Толстой сознательно отказывается заселять космос чудовищами: марсиане у него почти такие же люди. Ореол таинственности окружает марсианку Аэлиту - образ идеальный и реальный одновременно, «хорошенькая и странная» женщина. Автор, казалось бы, не дает проникнуть в ее мысли, чувства, не раскрывает психологизм характера, обозначая лишь штрихами внешность (хрупкость, пепельный цвет волос да голубовато-белый - кожи). В психологическом стиле А.Н. Толстого выделяют две тенденции: лаконизм, «уплотнение характеристик», внимание к жесту, объективность - и насыщенность деталями, характеризующими внутренний мир героев, расширение хронотопа, полнота психологического рисунка и его углубленность (В.М. Сахаров). Причины сознательного использования схематичного изображения кроются как в поиске новых способов передачи художественного образа, так и в отсутствии нюансов полярного послереволюционного мира, разделившего все на «черное» и «белое», плохое и хорошее, злое и доброе. Общечеловеческие полюсы в романе обретают космические очертания, но, тем не менее, отчетливо видна антиномия

образов, например, эгоцентрист, пессимист Тускуб и коллективист, оптимист Гусев.

Если в «Аэлите» наблюдается поэтизация науки, то в романе «Гиперболоид инженера Гарина» » (1925-1926) раскрываются проблемы ее общественной роли. На инвентивном уровне заметны новые проблемы, волнующие автора, отобранные им для художественного осмысления в тексте. Вопросы психологического плана оказываются на периферии художественного интереса писателя, а основной конфликт «Гиперболоида ...» приобретает острый социально-политический характер. Схематичные образы служат главному тезису романа: роль науки по сравнению с прошлыми историческими периодами уже не та. Научные достижения всегда могли служить не только на благо, но и во вред человечеству. Но масштабы воздействия, как позитивного, так и негативного, изменились. Современная наука находится на такой стадии развития, что может создавать оружие страшной разрушительной силы, которое в руках безумцев способно погубить все живое. В романе звучит мысль об опасности диктатур и личностей, -одержимых сверхценными идеями, способных в случае неудачи пустить в ход опасное оружие. Научная гипотеза получает в «Гиперболоиде инженера Гарина» детальную разработку, причем А.Н. Толстого интересует процесс творческой работы ученого, тогда как в «Аэлите» важен, прежде всего, сам полет на Марс и его последствия.

С точки зрения диспозиции, роман А.Н. Толстого «Аэлита» отличается цельностью, хотя состоит из множества небольших по объему глав. Обращает на себя внимание повышенная сегментированность текста, вызванная динамичностью сюжета в силу некоторого сходства НФ романа А.Н. Толстого с авантюрно-приключенческим, «перетекание» одной главы в другую (например, «Бессонная ночь», «Тою же ночью»). Названия глав лаконичны и содержат элемент недосказанности, интригуя читателя и отражая жанровую специфику текста («Странное объявление», «Заброшенный дом», «Ло ту сторону зубчатых гор», «Соси/ера», «Туманный шарик», «На лестнице», «.Случайное открытие» и т.д.). В тексте «Аэлиты» присутствует и занимает достаточно заметное место психо-лого-эмотивный компонент выражения антропоцентризма НФ дискурса, так называемая детализация, включающая описание пейзажа, портрета героев, душевного состояния, которое они испытывают в размышлениях о будущем полете, а также непосредственно при встрече с иной реальностью. В романе «Гиперболоид инженера Гарина» данный компонент менее выражен в силу влияния жанра детектива. Специфика его диспозитивной организации проявляется в чередовании интригующих сюжетно насыщенных фрагментов, объединенных в 130 глав.

Среди конструктивных компонентов НФ дискурса А.Н.Толстого можно выделить: указание на точное время и место действия («Восемнадцатого августа Марс приблизится к земле на сорок миллионов километров», «Этот разговор происходил в начале мая 192... года»)-, лекции, напрямую излагающие научную основу дальнейшего фантастического развертывания сюжета («Ядро земли представляет пустотелый шар, или бомбу, из металла М, наполненную гелием, находящимся вследствие чудовищного давления в кристаллическом состоянии», «Бензол (С6Н6),

смешанный при восьмидесяти градусах с азотной кислотой (НЫОЗ), дает нитробензол. Формула нитробензола - С6ШМ02. Если мы в ней две части кислорода 02 заменим двумя частями водорода Н2, то есть если мы нитробензол начнем медленно размешивать при восьмидесяти градусах с чугунными опилками, с небольшим количеством соляной кислоты, то мы получим анилин (С6Н5ЫН2)»)\ легенды, переключающие внимание реципиента и влияющие на восприятие времени; технические характеристики неизвестных устройств (летательного аппарата, созданного Лосем, марсианских кораблей, изобретения Гарина и т.д.) с использованием названий вымышленных видов металла и топлива («Механизм движения помещался в горле, обвитом спиралью. Горло было отлито из металла «Обин», чрезвычайно упругого и твердостью превосходящего астрономическую бронзу. Как в цилиндры мотора поступает бензин, точно так же взрывные камеры питались «Ультралиддитом», тончайшим порошком, необычайной силы взрывчатым веществом, найденном в 1920 году в лаборатории.....ского завода в Петербурге. Сила «Ультралиддита» превосходила все до сих пор известное в этой области»), а также научных категорий и терминов, которыми оперируют герои (анабиоз, магнитные поля земли, человекоподобный; нитробензол, удельный вес,электролиз и др.).

Элокутивное оформление текста включает собственно вербальные элементы, с помощью которых автор стремится донести свои идеи до читателя. А.Н. Толстой убедительно изображает полет героев на Марс. Многочисленные термины, названия технических устройств способствуют созданию иллюзии достоверности происходящего. При описании первой встречи с неопознанным объектом автор использует родовые названия существо, летательный аппарат, осложненные «приемом остранения». С этой целью он включает в текст неопределенные местоимения, а также лексемы, объединенные семой «непознанное» (странный, непонятный, неизвестный, таинственный, неземной), и вымышленные топонимы (С-оацера, Азора, Соам, Лизиара, Гсш/ешл, Тума и др.), антропонимы (Аэлита, Иха, Тускуб и др.) и этнонимы (Аолы, Земзе, Учкуры, Аа-мы, Магацитлы и др.). Пытаясь создать чужой, внеземной мир писатель не может избежать экстраполяции реалий современной ему жизни и культуры на область изображаемого фантастического бытия («жидкость была густая, сладковатая, с сильным запахом мускатного ореха»; «Лунообразный рот улыбался Нос - острый, клювом. На лбу, между бровей, - припухлость в виде плоских пчелиных сот»). Земной мир вторгается на страницы, где описывается марсианские природа и быт, почти фактических неизмененным, но значительно гиперболизированным, в связи с чем в тексте «Аэлиты» частотны контексты с цветовой лексикой, объединенной общей семой блеска, яркости, насыщенности красок (эпитеты: серебристый, сверкающий, бронзовый, ослепительный, золотистый, поблескивающий, изумрудный). Чтобы показать экзотику чужого мира, фантастической реальности, не отрываясь от осмысленного восприятия действительности, А.Н. Толстой применяет полуагнопимы - составные номинации, образующиеся путем соединения в окказиональном названии известного и неизвестного когнитивных компонентов («стадо неуклюжих, длинношерстых животных, хаши, - полумедведей, полукоров», «острые скалы Лизиазиры», «злой паук, цитлю> и др.).

В «Гиперболоиде ...» непознанное, таинственное, фантастическое представлено на уровне лексических и грамматических средств не столь последовательно в соответствии с избранной автором детективной организацией текста. В романе заметен поиск новой формы представления фантастического в тексте -в компромиссе между научной достоверностью («никелированный аппарат в виде револьвера с толстым дулом», «Пещера номер тридцать семь <.. .> представляла собой внутренность железного клепаного куба») и приключенческой условностью (полуагнонимы: «гиперболоид», «стальные дьяволы», «Оливино-вый пояс», «прозодежда», «гидроплан», «двухтрубный пакетбот» и др.). В целом дискурсивные черты НФ А.Н. Толстого, выявленные с опорой на лингво-риторический подход, свидетельствуют о существовании некоего шаблона, проявляющегося на когнитивном, психолого-эмотивном и собственно языковом уровне анропоцентрического аспекта.

Если А.Н. Толстой был первооткрывателем НФ направления в советской литературе, то А.Р. Беляев полностью посвятил себя развитию жанра НФ. В основе инвентивной стратегии романа «Человек-амфибия» (1927) лежит мысль о достижении человеком безграничной власти над своей природой. Смелость и оригинальность идеи ограничивались исключительно критерием научного правдоподобия. В романе присутствуют основные жанрообразующие элементы: ученый, сделавший открытие, другой мир, конфликт между динамично развивающейся наукой и неменяющейся человеческой сущностью, подводящий к мысли о том, что только при усовершенствовании человека научные открытия обнаружат свою действительную ценность и перестанут быть источником опасности. Слова доктора Сальватора: «II не мог Ихтиандра и «ихтиандров» сделать общим достоянием в стране, где борьба и алчность обращают высочайшие открытия в зло, увеличивая сумму человеческого страдания».

Роман «Голова профессора Доуэля» (1937), появившийся в результате переработки одноименного рассказа (1925), даже в оценках самых строгих критиков - лучшее из того, что написал А.Р. Беляев. «В романе произошло редкое, может быть, случайное для Беляева соединение смелой и оригинальной выдумки с разработанными или, по крайней мере, намеченными социально-психологическими последствиями этой выдумки» (В.А. Ревич). Фантастическая основа романа - история человека, потерявшего свое тело; метафорически выраженная задача - продлить творческий век разума. Инвентивная стратегия автора - идея «конструирования» человека» - вызвала бурную дискуссию. Приключенческие коллизии, экзистенциальные ситуации, в которых оказываются герои в романе А.Р. Беляева, получают неожиданный научно-социальный ракурс, и это придает особую значимость описываемым в романе событиям.

Диспозитивная тактика - «выстраивание» текста определенным образом -определяется замыслом писателя и характеризуется динамичностью. Роман «Человек-амфибия» состоит из трех частей и множества интригующе названных глав. Вводя в повествование мнимую (и отчасти подлинную) документальность, автор подводит читателя к вере в достоверность описываемых в романе событий или в то, что такое могло вообще быть. Текст научного отчета приводится Беляевым в виде большой цитаты. Это должно убедить читателя в прав-

доподобии повествования и в реальности фантастического допущения. Ссылки на источники информации и гипотез даются также в виде косвенной речи. Одно из центральных мест в НФ дискурсе - это изложение гипотезы, объяснение фантастического допущения с научных (или якобы научных) позиций. Обычно автор прибегает к форме «лекции» с объяснением мотивов эксперимента и формулировки проблемы общечеловеческого масштаба. Такой лекцией становятся показания в суде над Сальватором его коллег — ученых, приглашенных в качестве экспертов, и речь самого Сальватора.

С точки зрения диспозиции, роман «Голова профессора Доуэля» отражает специфику жанра. Фантастическое допущение - возможность существования головы без тела - является текстообразующим элементом. А.Р. Беляев композиционно выстраивает текст таким образом, что «голова профессора» сама рассказывает свою историю. Несмотря на авантюрный сюжет, неотделимый от захватывающих полных поэзии картин, в романе заметен психолого-эмотивный компонент. НФ тема получила очень важную художественную характеристику - индивидуализированную психологическую окраску. Однако, чтобы описания не снизили стремительность развивающегося действия, писатель чередует более и менее динамичные фрагменты. Названия первой и последней главы («Первая встреча» и «Последнее свидание») свидетельствуют о композиционной законченности текста, а броские заголовки остальных глав («Тайна запретного крана», «Голова заговорила», «Смерть или убийство?», «Жертвы большого города», «Новые обитатели лаборатории» «Женщина-загадка», «Опять без тела», «Тома умирает второй раз» и др.) призваны поразить воображение читателя. Публичная демонстрация результатов ^эксперимента (в данном случае неудачная) с участием корреспондентов также является важным композиционным звеном НФ текста.

Элокутивная составляющая проявляется уже в самом начале романа «Человек-амфибия». Встреча ловцов жемчуга именно с фантастическим, неизвестным существом («морским дьяволом») изображается Беляевым при помощи неопределенных местоимений, сравнительных конструкций, глаголов казаться, напоминать, походить, прилагательных новый, неизвестный и т.п. («Музыкальный звук трубы не походил на резкое звучание пароходной сирены, а веселый возглас совсем не напоминал крика о помощи утопающего. Это было что-то новое, неизвестное», «собаки, похожие на ягуаров, странные, необычайные животные, и земноводные обезьяны ~ эти двойники Ихтиандра»), Взгляд на мир людей глазами Их-тиандра позволяет увидеть необычное в обычном («Легче найти знакомую рыбку в океане, чем человека в этом людском водовороте», «Эти странные туловища с четырьмя руками без головы и головы без туловищ показались теперь Ихтиачдру неприятными. Люди... Они так много шумят, курят ужасные сигары, дурно пахнут. Нет, с дельфинами лучше, - они чистые и веселые»). Поскольку неизвестен материал, из которого был изготовлен подводный костюм Ихтиандра, говорящий обозначает его родовым названием - вещество. Название другого вещества -окказионализм флинтглас - Беляев использует для придания изложению научности. Выступление эксперта стилизовано под научную речь, изобилует терми-

нами биологии, содержит ссылку на имя ученого Геккеля, штампы типа «можно с уверенностью сказать» и т.д.

Элокуция в романе «Голова профессора Доуэля» отличается разнообразием. Свойственный научно-фантастическому дискурсу эффект «остранения» обусловлен здесь использованием оксюморона, лексики определенных тематических групп (прилагательных с семантикой «неизвестный», «странный», «загадочный», глаголов с семантикой «казаться», «напоминать», «походить», эмо-тивной лексики, обозначающей удивление, страх и т.д.) («Не могло быть сомнения: голова жила, отделенная от тела, самостоятельной и сознательной жизнью», «... голова не может жить без тела. Что это, чудо или колдовство?»). Для наименования чудесного вещества А.Р. Беляев использует полуагноним «особый раствор Ринген-Локк-Доуэль». Имитация достоверности и научно-теоретической обоснованности изображаемой фантастической реальности предполагает наличие пространных технических описаний («Она <голова> была прикреплена к квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четыре высокие блестящие металлические ножки. От перерезанных артерий и вен, через отверстия в стекле, шли, соединившись уже попарно, трубки к баллонам. Более толстая трубка выходила из горла и сообщалась с большим цилиндром. Цилиндр и баллоны были снабжены кранами, манометрами, термометрами и неизвестными Лоран приборами»).

Когнитивные, психолого-эмотивные, собственно языковые компоненты выражения антропоцентризма НФ идиодискурсов Толстого и Беляева проявляются в характере изображения фантастического, специфике гипотезы, места действия, детализации, образов, речи персонажей, языковых особенностей выражения главных идей, демонстрируя авторскую принадлежность к разным социально-нравственным и гносеологическим континуумам.

В третьей главе - «Лингвориторические средства репрезентации «семантики возможных миров» в научно-фантастическом дискурсе А. и Б. Стругацких» — рассмотрены типологические черты литературного творчества братьев Стругацких и специфика реализации категории «возможные миры» в художественно-эстетической системе писателей в лингвориторической парадигме исследования НФ дискурса.

На первом этапе творчества Стругацкие моделируют мир будущего как отражение тенденций научно-технического прогресса: «Извне» (1958), «Страна багровых туч» (1959), «Путь на Амальтею» (1961), «Полдень, XXII век» («Возвращение») (1961-62) и др. рассказы, «Стажеры» (1962). Второй этап ближе к «реалистической фантастике»: проблемы современного общества и изображение (методом отрицания) Мира, в котором авторы хотели бы жить: «Попытка к бегству» (1962), «Трудно быть богом» (1964), «Понедельник начинается в субботу» (1965), «Гадкие лебеди» (1967), «Отель "У Погибшего Альпиниста"» (1970 г.), «Обитаемый остров» (1971), «Пикник на обочине» (1972), «Град обреченный» (1972), «Волны гасят ветер» (1985-86) и многие др.

Доминирующая черта первого периода - оптимистический настрой, свойственный общим представлениям о принципах НФ («эпоха 60-х» с наивно-романтическим отношением к действительности, к роли Человека в мире стремительно развивающейся науки; центр риторической инвенции - «идеальный

человек» в своих лучших проявлениях). Во второй период (с середины 1960-х гг.) условные фантастические модели социального устройства, иносказания вскрывают важнейшие проблемы современного общества. Стругацкие реализуют возможности жанра НФ как средства решения серьезных социальных проблем современности и будущего с позиций нравственности и этической ответственности человека; ведущий идейно-нравственный ориентир - гуманизм: свободная личность противопоставлена «винтику государственного механизма».

К типологически значимым свойствам художественного творчества Стругацких относится: использование элемента необычайного в тексте в качестве фантастического приема для решения общелитературных задач; уход от логического к этическому решению проблем «личность и общество», «взаимоотношения человека с природой», «воспитание человека»; своеобразие стиля, позволяющего обращаться к массовой аудитории, скрывая под маской «юношеской» литературы серьезные мысли, рассчитанные на высококвалифицированного реципиента (своеобразный «эзопов язык», где, согласно И. Каспэ, «под зашифрованным сообщением подразумевается развернутое идеологическое высказывание и даже политический манифест»), В качестве важной черты НФ дискурса Стругацких, сближающей раннее и позднее творчество, является двойственный режим чтения: 1) чтение-удовольствие и чтение-узнавание (бытовые подробности и языковые излишества, обнаружение «знакомого», «обычного», «повседневного», «своего», «правдоподобного», «такого, как в жизни») -ценности частной сферы, определяющие способы построения нарратива; 2) чтение с дидактическими свойствами (фигуры целеполагания и смыслонаделе-ния) — ценности частной сферы, данные в модусе рационализации и идеализации. Наличие второго плана (глубинного смысла), самобытность, тонкий психологизм и просветительская миссия как методологическая основа творчества отличает книги Стругацких и обеспечивает неизменный читательский интерес. Выявление типологических черт творчества братьев Стругацких свидетельствует о неоднородности понятия «русский фантастический дискурс XX в.».

В инвентивпом аспекте, с учетом тематического принципа ранние тексты Стругацких условно делятся на две группы: «современные» рассказы - в обыденную действительность резко вторгается фантастическое, нарушая ее законы («В наше интересное время») или становясь основой развития сюжета («Человек из Пасифиды»); «рассказы о будущем», сразу погружающие реципиента в фантастический мир («Чрезвычайные происшествия», «Спонтанный рефлекс», «Бедные злые люди», «Песчаная горячка», «Шесть спичек», «Забытый эксперимент», «Почти такие же», «Испытание «СКИБР» и др.). Инвентивный спектр включает разнообразные темы и подтемы, среди которых основными являются следующие: «Человек и общество» (самореализация личности в коллективе, отношения между мужчиной и женщиной, одиночество; постижение человеком тайн мироздания, покорение неизвестных миров, преодоление внутренних и внешних препятствий благодаря торжеству разума, раскрытие безграничного творческого потенциала); «Человек и природа» (подчинение окружающей среды); «Человек и техника» (развитие и эксплуатация технических средств); «Че-

ловек и другие миры» (поиск и исследование внеземной жизни, контакты с представителями иных цивилизации. Дикари-викинги, формы средневекового общества, непостижимые человеку формы жизни, как Голос Пустоты или Блуждающая жизнь - за счет данных и подобных результатов инвенции в сознании реципиента возникает впечатление фантастического).

В более поздних повестях и романах собственно фантастическое переплетается с социально-психологическим. Выделенные нами подтемы: антифашизм, человек в тоталитарном обществе, человек и власть, ответственность выбора, человек и работа, закон (порядок) и жизненная ситуация, столкновение миров, невмешательство в жизнь других цивилизаций, роль научно-технического прогресса, потенциал образования, воспитания - демонстрируют усложнение ин-вентивного строя НФ дискурса. Авторы создают «возможный мир Стругацких» на основе этосной доминанты, детально моделируя нравственные стороны общественной жизни и ценностные установки в качестве эталона для реальной действительности. Человек, не «идеальный герой», испытывается в ирреальных условиях, и в этом реализуется принцип «реалистичности фантастического».

НФ дискурс Стругацких базируется на концептах-фреймах «Космические полеты» (первый этап творчества) и «Человек» (второй этап). В рассказах, воссоздающих мир будущего, концепт-фрейм «Космические полеты» представляет собой сложное образование, содержащее авторское понимание роли человека, совершающего космические перемещения во времени и пространстве. В «современных» рассказах важен концепт-фрейм «Научные открытия», сходный по структуре с концептом «Космические полеты». Концепт-фрейм ((Человек» расширяет как внешний контекст (тоталитаризм, бюрократизм), так и психологический (внутренняя свобода, наличие выбора). Новый взгляд на стоящие перед человеком задачи трансформировал первоначальную схему: новый вид конфликта, новый тип фантастического героя при сохранении отдельных элементов. Таким образом, углубляя и расширяя в повестях и романах сквозные тематические блоки, обозначенные в рассказах, Стругацкие в новаторском НФ дискурсе показали, что условность жанра фантастики не препятствует раскрытию внутреннего мира человека во всех его проявлениях.

Ограниченное количество структур «метаморфозы сказок» позволяет «создавать новые сюжеты искусственно в неограниченном количестве, причем все эти сюжеты будут отражать основную схему, а сами могут быть не похожи друг на друга» (В.Я. Пропп). При анализе диспозитивной организации НФ дискурса Стругацких с учетом характера доминирующей в сюжете кульминационной ситуации были выявлены три типовых сценария:

- «Детективный сценарий» (завязка фантастического характера погружает в «возможный мир», развязка неожиданна и также фантастична). Схема: странное (фантастическое) происшествие - расследование / выслеживание / анализ {беседа) —раскрытие тайны (возможно, борьба) - вывод.

- «Статический сценарий» (в основе замысла - идеологическая, нравственная или социальная проблема, развивающаяся относительно последовательно). Схема: нравственно-этическая, психологическая ситуация, требующая переосмысления {возможно, действия для ее разрешения) — вывод.

- «Динамический сценарий» (стремительное развитие событий подчеркивает переключение на другую сюжетную линию, повествование от лица другого персонажа и т.д.) характерен для «научных» и «внеземных» сюжетов. Схема «научного» сюжета: описание научного открытия (техническая сторона) - испытание (возможна вторая тематическая линия - любовная история, полет в космос, наследие войн прошлого и др.) - сентенцш-вывод. Схема «внеземного сюжета»: описание мира чужой планеты - трудности, предполагаемые и действительные (болезни, враги) - борьба с ними - преодоление - сентенция-вывод (стремление человека преодолеть слабости ради счастья идущих следом).

Основные диспозитивные схемы, по которым построены тексты Стругацких, указывают на тесную связь между инвенцией и диспозицией, между идеологическими аспектами содержания («Полуденные» рассказы / социально-философские повести и романы) и способами его линейного развертывания. Повествование продвигается путем последовательного введения все новых компонентов - носителей необычного (тайны, странного события, предположения, сомнения) - элементов, служащих для деавтоматизации в читательском восприятии инвентивного стержня, концентрирующегося вокруг морально-этического обоснования авторского «возможного мира».

Из текстовых включений в НФ текстах Стругацких присутствуют эпиграфы-цитаты. Они содержат в себе содержательно-концептуальную информацию, реализующую авторскую модальность, включают описываемые события в общий реально существующий культурный контекст. В качестве эпиграфов выступают строки из Библии, поэтические и прозаические фрагменты, анекдоты. Например: «Пикник на обочине»: Ты должна сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать (Р.П. Уоррен); «Понедельник начинается в субботу»: Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю (Н.В. Гоголь); Учитель: Дети, запишите предложение: «Рыба сидела на дереве». Ученик: А разве рыбы сидят на деревьях? Учитель: Ну... Это была сумасшедшая рыба. Школьный анекдот; «Град обреченный»: -Как живете, караси? -Ничего себе, мерси (В. Катаев); ...Знаю дела твои и труд твой, и терпение твое и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы...(«Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсис)») и др.

Проблема диспозиции связана с пространственно-временной организацией текста (хронотопом); столкновение временных пластов - важная черта НФ дискурса, выраженная у Стругацких смешением прошлого, настоящего, будущего (яркий пример - повесть «Попытка к бегству»). Важной особенностью микро-уровневой организации текста А. и Б. Стругацких является отказ от научных лекций с обилием подробностей технического свойства, которые были характерны для произведений Толстого и Беляева. Читатель из диалога персонажей узнает о существовании некоего фантастического объекта, и лишь впоследствии ему становится ясно, в чем состоит принцип действия неизвестного устройства— из краткого объяснения героя или комментария автора. («-Я видел два раза с вертолета, - сообщил Круглис. - Месяц назад, еще до гибели «Галатеи» <...> Это была «Галатея» - автоматический турболет, высланный в эпицентр для раз-

ведки. Месяц назад «Галатея» взорвалась над эпицентром по неизвестным причинам» («Забытый эксперимент»); «— Антон, - сказал он. - Как там глайдер? <...> Глайдер был еле виден за белой завесой. Это был глайдер-антиграв «кузнечик», надежная шестиместная машина, очень популярная у десантников и следопытов» («Попытка к бегству»)).

Элокутивный аспект рассмотрения построения фантастического дискурса охватывает области от лексических и грамматических категорий до изобразительных приемов, создающих особую атмосферу фантастического произведения. Мир фантастического предстает в сознании реципиента реальным благодаря изобразительности, выразительности, иносказательности и многим другим качествам дискурса Стругацких. Отдельные сюжеты, ситуации, персонажи или события достигают предельных значений на шкале «реалистическое - фантастическое» с помощью адекватного комплекса языковых средств их репрезентации.

На лексическом уровне ключевыми средствами являются: неологизмы при техническом описании (триггер, сжиженный дейтерий, кибернетическое оборудование, виварий, нейтринный генератор, спорамин, квазиживой механизм с высокочастотным питанием, энергоснимающее устройство)', топонимы, обеспечивающие указание «точного» фантастического адреса (Гондю, Лодзи, Лантанид, Горящее Плато, Серая Топь / Арканар, Тагора, Леонида); антропонимы, создающие эффект «остранения» (Исида «Человек из Пасифиды» / Бол-Кунац («Гадкие лебеди»); Гаг, робот Драмба («Парень из Преисподней»); Максим Каммерер и Рудольф Сикорски - «Экселенц» («Жук в муравейнике»); Румата, Рэба, Будах («Трудно быть богом»); Наина Киевна, Выбегало («Понедельник начинается в субботу»); Саул, Хай-ра («Попытка к бегству»)); этнонимы (леонидяне, гуманоиды Тагоры); полуагно-нимы (облака пирофага, спектрогласовые дома, в силикетовом сейфе, анизотропное шоссе)-, лексемы, обозначающие внезапность, неожиданность и странный характер происходящих событий («В эту минуту Исида впервые в жизни испытал странное чувство: ощущение реальности окружающего мира померкло, все стало зыбким, фантастическим, как во сне» («Человек из Пасифиды»); «-Сумеречный разум моих необразованных сограждан, убаюканный монотонной жизнью, при малейших колебаниях рождает поистине фантастические призраки» («Второе нашествие марсиан»)).

Важным лексико-грамматическим средством конструирования образного представления «возможного мира» и создания ощущения фантастического в сознании реципиента служит частотное использование в структуре составного именного сказуемого глагола казаться; часто в таких предложениях присутствует союз как бы, неопределенные местоимения. Например: «После шестнадцати часов гула и сумасшедшей тряски тишина и неподвижность казались иллюзией, готовой исчезнуть в любую минуту» («Забытый эксперимент»); «Их было так много, что стены казались черными, а под потолком висела как бы траурная бахрома» («Чрезвычайное происшествие»); «Да, что-то там происходило, что-то совершенно непонятное - какой-то вой доносился оттуда, стрельба, рокот моторов, и время от времени яркие малиновые вспышки возникали там и сейчас же гасли» («Град обреченный»); «Потом она вдруг исчезла, словно провалилась под землю, и через несколько секунд

появилась опять, правее и дальше, шагая с какгш-то нелепым, нечеловеческим упорством, как заведенный механизм» («Пикник на обочине»).

Результаты словообразовательных операций, характеризующих фантастический дискурс братьев Стругацких, представлены в нескольких категориях: аббревиатуры (ИНМК - Института неклассических механик; СКИБР - Система кибернетических разведчиков; ЭсВэ - стереотелевизор; зону АСП - абсолютно свободного полета; Урм - Универсальная рабочая машина / ГСП - Группа Свободного Поиска; ТПРУНЯ - Тройка По Распределению и Учету; ЕУ - ежедневный уход; ТО - техническое обслуживание; БВИ- Большой Всепланетный Информаторий; НИИЧАВО - Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства); сложные образования (Планетолет, энергоотводы, планетолог, турболет, нейтринник, сервомеханик, стратоплан, стереотелеэкран, ракетодром, эмоциолизм, кнбернетист, киберразвед-чики, киберводитель, авторазгрузчики, биостанция, видеофон / Антигород, гимнази-ум, космозоолог, тау-механика, «Тау-электродинамика», нейтринная игла-луч, город-лаборатория, богомол-кентавр / нуль-физика, ящерицы-мухоловки, кухня-синтезатор, зверовед-аматер). Среди синтаксических конструкций отличаются высокой частотностью причастные / деепричастные обороты, многокомпонентные сложные предложения. Лексические и грамматические средства помогают, сгладив границы между реальностью и фантастикой, органично встроить в реалистическое повествование фантастический компонент, существующий по особым законам. Риторические тропы (эпитеты, метафоры, сравнения) и фигуры (повторы (в том числе и анафорические), синтаксический параллелизм) служат не только способом моделирования фантастического мира, но и средством программирования образного восприятия реципиента путем создания выразительными средствами эффекта таинственного, чудесного, странного, необычного.

Важным средством создания коммуникативного эффекта фантастического служит также словесное оформление авторами диалогов, которые насыщены _ремарками, репрезентирующими авторское восприятие изображаемого и сигнализирующими о нестандартности ситуации. Особые элокутивные приемы введения научной информации в фантастических текстах Стругацких (прямой вопрос - объяснение; ирония - объяснение; внутренняя речь; апелляция к имеющимся знаниям) пришли на смену ставшей традиционной научной лекции, что отразилось на других компонентах лингвориторической парадигмы и способствовало сближению НФ с реалистическим художественным направлением.

В Заключении обобщены основные результаты исследования русского НФ дискурса XX в. как лингвориторического конструкта особого типа. Выявленные инвариантные признаки различно преломляются в идиодискурсах А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, А. и Б. Стругацких, идентифицируя ту или иную литературную личность в качестве представителя определенного социально-нравственного и гносеологического континуума, а также демонстрируя эволюцию жанра.

Перспективы исследования видятся в сопоставлении с изученными нами образцами отечественного НФ дискурса других разновидностей фантастики: утопия / антиутопия, фэнтези, мистика, киберпанк, альтернативная история - с целью выявления инвариантного ядра и жанрово-стилистической специфики.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. *Стасива Г.Д. Теоретические основы исследования фантастического дискурса как репрезентации лингвориторических картин «возможных миров» // Вестник Поморского университета. Вып. 4 / 2007. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Архангельск: ПТУ им. М.В. Ломоносова, 2007. С. 165-167.

2. Стасива Г.Д. «Семантика возможных миров» и фантастический дискурс как объекты языкознания // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6 / Под ред. проф. Ворожбито-вой. Сочи: СГУТиКД, 2005. С. 163-170.

3. Стасива Г.Д. Лингвориторические аспекты исследования фантастического дискурса как вариативной интерпретации действительности // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 7 / Под ред. проф. Ворожбитовой. Сочи: СГУТиКД, 2005. С. 118-127.

4. Стасива Г.Д. К исследованию лингвориторических основ речевого воздействия в фантастическом дискурсе // Риторика и культура речи в современном информационном обществе: Матер. XI-й Междунар. конф. Ярославль: Яр-ГПУ, 2007. С. 115-118.

5. Стасива Г.Д. Языковое пространство как лингвориторический конструкт: проблемы исследования // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. V Всерос. науч.-метод. конф. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 228-231.

6. Стасива Г.Д. Фантастический дискурс как объект лингвориторического исследования // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. -Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 142-147.

7. Стасива Г.Д. Лингвориторические аспекты изучения культуры // Лингво-февраль - 2008: Матер. VI-й науч.-практ. конф. по проблемам филологии и методики преподавания иностр. языков. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 15-17.

8. Стасива Г.Д. Интегральные признаки научно-фантастического дискурса в их языковой проекции // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 11 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 80-89.

9. Стасива Г.Д. Конструктивные лингвориторические компоненты выражения антропоцентрического аспекта в научно-фантастическом дискурсе // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. 6-й Всерос. науч.-метод. конф. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 296-301.

10. Стасива Г.Д. Конструктивные лингвориторические компоненты научно-фантастического дискурса (А.Н. Толстой) // Коммуникационные системы и текстовые структуры: Научная монография / Под ред. Р.И. Мальцевой. - Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2008. С. 103-116.

11. Стасива Г.Д. Дискурсивные характеристики научной фантастики А.Р. Беляева в лингвориторической парадигме // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. 7-й Всерос. науч.-метод. конф. Сочи: РИО СГУТиКД, 2009. С. 226-228.

12. Стасива Г.Д. Русский научно-фантастический дискурс XX в. как лингво-риторический конструкт // Вестник Сочинского государственного университета туризма и курортного дела. 2009. №2 (8). Июнь 2009 г. С. 127-135.

Подписано к печати 20.03.10 г. Формат 29,7x42/4. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 1,32. Уч.-изд. л. 1,48. Тираж 100 экз. Заказ № 120. Типография «Карина». 353691, г. Ейск, ул. Плеханова, 15 /1.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Стасива, Галина Дмитриевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА.

1.1. Концепция жанра научной фантастики в отечественной филологии.

1.2. «Семантика возможных миров» как объект изучения лингвистики.

1.3. Лингвориторический подход к изучению научно-фантастического дискурса.

1.4. Инвариантные признаки научно-фантастического дискурса.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. КОНСТРУКТИВНЫЕ ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.Н. ТОЛСТОГО И А.Р. БЕЛЯЕВА.

2.1. Дискурсивные характеристики научной фантастики А.Н. Толстого.

2.2. Дискурсивные характеристики научной фантастики А.Р. Беляева.

Выводы по второй главе.

ГЛАВА 3. ЛИНГВ ОРИТОРИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ «СЕМАНТИКИ ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ»

В НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ А. И Б. СТРУГАЦКИХ. 148 3.1. Типологические черты литературного творчества А. и Б. Стругацких.

3.2. Способы осуществления фантастической инвенции в текстах братьев Стругацких.

3.3. Особенности диспозитивной организации научно-фантастического дискурса Стругацких.

3.4. Элокутивпая специфика конструирования фантастической реальности в дискурсе Стругацких.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Стасива, Галина Дмитриевна

Актуальность проблемы исследования обусловлена вниманием современного языкознания к теоретическим аспектам отражения в дискурсе и тексте картины мира, вариативных интерпретаций действительности, «мно-гомирия», «возможных миров» (Г. Лейбниц, Я. Хинтикка и др.). Это объясняется тем, чго анализ вербальных выражений специфики мировидения и миропонимания выявляет генерирующий потенциал языка как призмы, сквозь которую личность не только воспринимает действительность, на основе чего строит свою жизнедеятельность, но и конструирует различные варианты реальности, предлагая их реципиенту дискурса как адекватные действительности или в качестве художественных, в том числе фантастических ее моделей в литературных текстах.

Объектом исследования выступают образцы русского фантастического дискурса XX в., определившие важные вехи в истории развития отечественной научной фантастики; предметом — лингвориторические средства моделирования и конструирования картины мира в научно-фантастическом (НФ) дискурсе, выступающей в определенной степени репрезентацией «семантики возможных миров».

Цель исследования — выявление способов репрезентации «семантики возможных миров» в русском НФ дискурсе XX в. на основе интегративного лингвориторического подхода.

Задачи исследования: выявить типологические черты НФ дискурса; охарактеризовать феномены «семантики возможных миров» и научно-фантастической языковой картины мира, рассмотреть их с позиций современных лингвистических направлений; определить возможности интегративного лингвориторического подхода в исследовании НФ дискурса;

- исследовать лингвориторические параметры дискурсивных характеристик отечественной НФ XX в. на примере текстов произведений А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, А. и Б. Стругацких.

Материалом исследования послужили тексты А.Н. Толстого (романы «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина»), А.Р. Беляева (романы «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля»), А. и Б. Стругацких (рассказы, повести, романы), данные метапоэгики, а также биографические источники и литературно-критические работы о творчестве данных писателей. Выбор данного эмпирического материала обусловлен возможностью в большей степени выявить и продемонстрировать теоретико-лингвистические закономерности научно-фантастического дискурса, рассматриваемого в качестве лин-гвориторического конструкта особого типа.

Гипотеза исследования состояла в том, что «возможные миры» фантастического дискурса конструируются лингвориторическими средствами, с одной стороны, теми же способами, что и так называемый «реальный мир», представленный в других типах дискурса; с другой стороны, способами, выявляющими его принципиальные отличия, которые и позволяют читателю квалифицировать данный текст как фантастику. Исследование в рамках инте-гративного лингвориторического подхода, ориентированного на проникновение в глубины творческого речемыслителыюго процесса языковой и - шире - литературной личности, позволит сформулировать определенные критерии и выявить технологические аспекты дискурсивной репрезентации реального / художественного / фантастического миров как трех уровней, ступеней моделирования действительности с помощью языковых знаков.

Теоретико-методологической основой диссертации являются достижения отечественных и зарубежных философов и лингвистов в области «семантики возможных миров», теории дискурса, когнитологии (Г. Лейбниц, Я. Хинтикка, Р. Монтегю, И. Кант, Р. Барт, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, У. Эко, Ц. Тодоров, Ю.С. Степанов, Ю.В. Руднев, Г.Г. Слышкин и др.), классической риторики и неориторики (Ю.В. Рождественский, А.К. Михальская, Н.Н.

Трошина и др.); лингвориторическая парадигма (А.А. Ворожбитова), фанта-стиковедение (Е.П. Брандис, Г.И. Гуревич, К.К. Андреев, А.Ф. Бритиков, Т.А. Чернышева, К. Дхингра, В.А. Ревич, К.Г. Фрумкин, Е.М. Неелов, Е.Н. Ковтун и др.), исследования творчества А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, А. и Б. Стругацких (JT.M. Поляк, Е.Г. Мущенко, В.М. Сахарова, Б.В. Ляпунов, А. Зеркалов, JI. Филиппов и др.).

Основными методами исследования послужили общенаучные методы системного анализа, моделирования; стилистический, дистрибутивный, лин-гвориторический методы; методы интерпретации текста, контекстного, описательного анализа; методики наблюдения, описания, речевой и языковой дистрибуции, языкового и внеязыкового соотнесения.

Научная новизна диссертации определяется:

- комплексным рассмотрением феномена «семантики возможных миров» в НФ дискурсе с позиций антропоцентрической и когнитивной лингвистики, в рамках интегративного лингвориторического подхода;

- введением в научный оборот понятия «полуагноним» для обозначения окказиональной в формальном или семантическом плане лексики НФ дискурса;

- выявлением специфики НФ дискурса в аспекте коммуникативно-речевых стратегий на уровнях инвенции, диспозиции, элокуции как этапов универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову».

Теоретическая значимость исследования состоит:

- в развитии основных положений теорий дискурса, речевой деятельности, языковой личности применительно к НФ тексту;

- в исследовании феномена «семантики возможных миров» в русле современных лингвистических направлений - антропоцентрического, когнитивного, лингвориторического;

- в обосновании термина «полуагноним», уточнении и разграничении понятий «художественная реальность» / «художественная научно-фантастическая реальность»;

- в выделении структурных компонентов выражения антропоцентризма НФ дискурса при описании его интегральных свойств, инвариантных признаков в качестве лингвориторического конструкта особого типа;

- в выявлении дифференциальных признаков в лингвориторических параметрах дискурсивных характеристик НФ идиодискурсов А.Н. Толстого, А.Р. Беляева, братьев Стругацких.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов и материалов в преподавании курсов по теории языка, лексикологии, стилистике, риторике, филологическому анализу текста, теории литературы, русской литературе XX в.; в рамках спецкурсов и спецсеминаров, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса в вузе; в преподавании русской литературы в школе, на курсах ФПК вузовских преподавателей-филологов, учителей русского языка и литературы, в практике составления учебных пособий.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Научно-фантастический (НФ) дискурс представляет собой особый тип художественно-литературного дискурса, доминирующая черта которого - репрезентация фантастической реальности в целях адекватной передачи этоса, логоса и пафоса литературной личности для воплощения ее идеалов и ценностей в причудливых и неожиданных формах «возможных миров» с целью художественного воздействия на читателя. В рамках НФ дискурса моделируется «возможный мир в квадрате» (статус художественного вымысла умножается на статус фантастического вымысла): если художественная реальность - это уже «возможный мир», то в художественной фантастической реальности аспекты языка как орудия риторического конструирования картины мира, вариативной интерпретации действительности значительно усиливают свое действие.

2. НФ дискурс строится на рациональной основе. При моделировании возможных миров его продуцент не выходит за пределы реального опыта известной ему материальной действительности, по-новому комбинируя свойства когда-то им виденных и узнанных реальных предметов и явлений, экстраполируя реалии современной ему жизни и культуры на область изображаемого фантастического бытия. Контаминация реального и фантастического миров создается при помощи определенных лексических единиц, которые в когнитивном плане являются полуагнонимами, поскольку содержат в своей семантике компоненты известного и неизвестного. Полуагнонимы могут быть структурно мотивированными (составные номинации, слова-композиты) или контекстуально мотивированными (узуальные лексемы в окказиональном значении, окказиональные «варваризмы» в семантизируемом контексте). Родовые номинации (лексемы типа существо, животное, предмет, вещество, металл и т.п.) в научно-фантастическом дискурсе выступают полуагнонимами в референциальном плане при описании неопределенных объектов и явлений.

3. НФ дискурсу свойственны такие инвариантные признаки,, как моделирование психологии непознанного и создание «эффекта остранения», что обусловливает использование лексики определенных тематических групп (прилагательных с семантикой «неизвестный», «странный», «загадочный»; глаголов с семантикой «казаться», «напоминать», «походить»; эмотивной лексики, обозначающей удивление, страх и т.д.). В то же время НФ дискурс нацелен на имитацию достоверности и научно-теоретической обоснованности изображаемой фантастической реальности, что достигается стилизацией научной речи, профессиональной речи специалистов, документальности; введением в дискурс прецедентных имен реальных личностей, прецедентных текстов, ссылок на источники информации; указанием на определенное время и место действия. Лингвориторический подход позволяет выявить структурные компоненты выражения антропоцентризма НФ дискурса, определяемые его коммуникативной спецификой и перлокутивными установками: когнитивный, психолого-эмотивный и собственно языковой.

4. Русский НФ дискурс XX в. неоднороден по своей природе. Создаваемые в нем «возможные миры» идентифицируют литературную личность автора как представителя определенного социально-нравственного и гносеологического континуума. Сходство идиодискурсов А.Н. Толстого и А.Р. Беляева обусловлено наличием инвариантных признаков НФ дискурса; специфика, выявленная в результате их сопоставления, проявляется на уровне всех структурных компонентов выражения антропоцентризма НФ дискурса: когнитивного (Толстой - изображение необычайного как реально существующего; вплетение гипотезы в общий контекст произведения; Беляев - изображение необычайного без опоры на реальность, выделение научной гипотезы из общего контекста); психолого-эмотивного (Толстой — узнаваемость места действия, наличие психологического рисунка, детализация реалистических фрагментов; Беляев - абстрактность места действия, подчеркнутый схематизм образов, детализация научных описаний); языкового (Толстой - индивидуализация, юмор (устранение патетики) / Беляев — отсутствие индивидуализации, антитеза (герои как «рупоры идей»).

5. НФ дискурс А. и Б. Стругацких воплощает своего рода «антропоцентрическую асимметрию» творческого процесса: две языковые личности выступают в качестве одной литературной личности - «Братья Стругацкие». На уровне инвенции дискурс Стругацких базируется на концептах-фреймах «Космические полеты» (1-й этап творчества: рассказы) и «Человек» (2-й этап: повести и романы), со сформированной структурой и тезаурусными взаимосвязями. На диспозитивном уровне вычленяются три типовых сценария: «детективный», «статический», «динамический» - с учетом характера изображаемого и кульминации. Для элокутивного уровня характерно сглаживание границ между мирами реальным и фантастическим благодаря системе лексических и грамматических средств, тропов и фигур, а также приемам введения научной информации (прямой вопрос - объяснение; ирония - объяснение; внутренняя речь; апелляция к имеющимся знаниям). Онтологический статус художественной реальности «Миров братьев Стругацких» обусловлен мощной творческой эволюцией: от фантастики научнотехнической к социально-философской, проникнутой гуманистическим пафосом.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедр русского языка, русской и зарубежной литературы Социально-педагогического факультета Сочинского государственного университета туризма и курортного дела, отражены в докладах на Международной конференции «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007), Всероссийской научно-методической конференции «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2007, 2008, 2009), научно-методической конференции «Лингвофевраль» (Сочи, 2008), в коллективной монографии (Краснодар), в межвузовских сборниках научных трудов.

Структура работы представлена введением, тремя главами, заключением и библиографией.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русский научно-фантастический дискурс XX в. как лингвориторический конструкт"

ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ

В третьей главе - «Лингвориторические средства репрезентации «семантики возможных миров» в научно-фантастическом дискурсе А. и Б. Стругацких» — представлены результаты исследования в лингвориторической парадигме феномена «семантики возможных миров» в творчестве Аркадия и Бориса Стругацких, в котором он получает своеобразное преломление

В параграфе ЗЛ. «Типологические черты литературного творчества А. и Б. Стругацких» творчество Стругацких рассматривается с точки зрения периодизации и типологии. В нем выделяются два этапа: первый, включающий ранние научно-фантастические произведения о мире будущего с позиций тенденций научно-технического прогресса, и второй, - сближающийся с так называемой реалистической фантастикой. Доминирующей чертой первого периода явился свойственный представлениям о принципах научной фантастики оптимистический настой: герой Стругацких - человек будущего, вобравший в себя черты лучших представителей общества. Во второй период творчества (с середины 60-х гг.) авторы отходят от оптимистического мироощущения и создают условные фантастические модели социального устройства, позволяющие с помощью иносказаний затронуть важнейшие проблемы современного общества. Таким образом, Стругацкие в полной мере реализуют возможности жанра научной фантастики как средства не только изображения неведомых миров, но и решения серьезных социальных проблем современности и будущего с позиций нравственности и этической ответственности человека. Типологически значимыми свойствами речемыслительного творчества Стругацких выступают: использование элемента необычайного в тексте в качестве фантастического приема для решения общелитературных задач; уход от логического к этическому решению проблем «личность и общество», «человек и природа», «воспитание человека»; своеобразие стиля — высказывание массовой аудитории под маской «юношеской» литературы глубоких мыслей, рассчитанных на высококвалифицированного реципиен та.

В параграфе 3.2. «Способы осуществления фантастической инвенции в произведениях Стругацких» представлена классификация произведений по тематическому принципу описываемого времени и миров. Ранние тексты Стругацких условно делятся на две группы: «современные» рассказы, и рассказы, создающие мир будущего. В произведениях этих групп авторы развивают многообразные темы и подтемы, среди которых основными являются следующие: Человек и общество, в котором он реализует себя (коллектив, отношения между мужчиной и женщиной, одиночество, постижение Человеком тайн мироздания, покорение неизвестных миров, преодоление себя и природной стихии благодаря своему разуму, раскрытие безграничного потенциала); Человек и природа (подчинение окружающей среды); Человек и техника (развитие и эксплуатация технических средств); Человек и другие миры (поиск и исследование внеземной жизни, контакты с представителями иных цивилизации), здесь авторы раскрывают нам свое представление о других мирах и других формах жизни. В более поздних произведениях (повестях, романах), обозначенные темы «Человек и общество», «Человек и природа», «Человек и техника», «Человек и другие миры» получают новое инвен-тивное наполнение, в котором фантастическое начало тесно связано с социально-психологическим. На логосно-тезаурусно-инвентивном уровне произведений Стругацких формируется два концепта-фрейма с сформированной структурой и тезаурусными взаимосвязями: «Космические полеты» (первый этап творчества) и «Человек» (второй этап).

В параграфе 3.3. «Особенности диспозитивной организации научно-фантастического дискурса Стругацких» исследуется линейно-синтагматическая организация текстового массива. Произведения Стругацких строятся по типовым сценариям в зависимости от характера изображаемого и доминирующей в сюжете кульминационной ситуации и делятся на три группы: «детективные», «статические», «динамические». Основные дис-позитивные схемы, по которым построены тексты Стругацких, указывают на тесную взаимосвязь между инвенцией и диспозицией, между идеологическими аспектами содержания («Полуденные» рассказы / социально-философские повести и романы) и способами его линейного развертывания во времени. Повествование продвигается в сознании адресата путем последовательного введения все новых компонентов — носителей необычного (тайна, странное событие, предположение, сомнение) — элементов, служащих для деавтоматизации читательского восприятия смысла дискурса.

В параграфе 3.4. «Элокутивная специфика конструирования фантастической реальности в дискурсе Стругацких» представлена система лексических и грамматических средств, а также тропов и фигур. Лексические (неологизмы, антропонимы, лексемы со значением «остранения») и грамматические средства (аббревиатуры, сложные образования, конструкции с причастными / деепричастными оборотами, многокомпонентные предложения) помогают органично встроить в реалистическое повествование, базирующееся на использовании общих правил построения модели действительности, фантастический компонент, существующий по особым законам, сгладив границы между реальностью и фантастикой. Риторические тропы (эпитеты, метафоры, сравнения) и фигуры (повторы (в том числе и анафорические), синтаксический параллелизм) служат не только способом моделирования фантастического мира адресанта (художника слова), но и средством программирования образного восприятия адресата (читателя) путем создания выразительными средствами эффекта таинственного, чудесного, странного, необычного. Особые элокутивные приемы введения научной информации в фантастических текстах Стругацких свидетельствуют о творческой эволюции писателей.

228

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В первой главе — «Теоретико-методологические основы лингвориторического исследования научно-фантастического дискурса» — рассмотрены концепция жанра научной фантастики в отечественной филологии, лингвистическая традиция изучения «семантики возможных миров», выявлена специфика лингвориторического подхода к изучению НФ дискурса и его инвариантные признаки, типологические черты. Анализ определений, данных отечественными исследователями и фиксирующих особенности фантастики как литературного жанра, позволяет предложить следующую рабочую дефиницию научно-фантастического дискурса с учетом риторических терминов. Это тип дискурса, доминирующая черта которого - репрезентация несуществующей реальности, черты которой переплетены с чертами привычной действительности в целях адекватной передачи этоса, логоса и пафоса автора как литературной личности, для воплощения его идеалов и ценностей. При этом целью является художественное воздействие на читателя, эффективность которого достигается тем, что изложение облечено в причудливые и неожиданные формы «возможных миров».

Дискурс, опираясь на понятие концепта, отражает представления о мире и его восприятие. В научно-фантастическом дискурсе «альтернативная реальность» воспринимается читателем как «реальный мир» художественного произведения. Дискурс, конструируемый в читательском сознании при восприятии текста, заставляет его верить в тот мир, который был создан автором - со всеми его правилами, ограничениями и возможностями. Лингворитори-ческий подход позволяет выявить структурные компоненты выражения антропоцентризма в научно-фантастическом дискурсе, определяемые его коммуникативной спецификой, перлокутивными установками: когнитивный, психолого-эмотивный и собственно языковой. Научно-фантастическому дискурсу свойственны такие инвариантные признаки, как моделирование психологии непознанного и создание «эффекта остранения», что обусловливает использование лексики определенных тематических групп (прилагательных с семантикой «неизвестный», «странный», «загадочный», глаголов с семантикой «казаться», «напоминать», «походить», эмотивной лексики, обозначающей удивление, страх и т.д.). В то же время научно-фантастический дискурс нацелен на имитацию достоверности и научно-теоретической обоснованности изображаемой фантастической реальности, что предполагает стилизацию научной речи, профессиональной речи специалистов, документальности, введение в дискурс прецедентных имен реальных личностей, прецедентных текстов, ссылок на источники информации, указание на определенное время и место действия.

Во второй главе — «Конструктивные лингвориторические компоненты научно-фантастического дискурса в произведениях А.Н. Толстого и А.Р. Беляева» - исследованы в лингвориторической парадигме дискурсивные особенности творчества А.Н. Толстого и А.Р. Беляева с точки зрения функционирования инварианта научно-фантастического дискурса.

В тексте «Аэлиты», романа, открывающего научно-фантастическое направление, последовательно выявляются основные элементы, формирующие специфические инвентивный стержень, диспозитивный каркас и элокутивное наполнение, совокупность которых образует некий конструкт научно-фантастического дискурса. Это наличие среди персонажей ученого-изобретателя и журналиста, ссылки на точное время действия, лекция (описание изобретения), эффект «остранения» (изображение мира иной планеты), полуагнонимы (обозначение фантастических реалий), реконструкция психологии непознанного (показ чувств и мыслей героев). В «Гиперболоиде инженера Гарина» А.Н. Толстой использует эффект «остранения» изображаемого, широко применяя научную лекцию в качестве способа объяснения странного явления как персонажу, так и реципиенту. Таинственное, фантастическое начало романа усилено избранной автором детективной организацией текста.

Если А.Н. Толстой был первооткрывателем научно-фантастического направления в отечественной литературе, то А.Р. Беляев полностью посвятил себя этому жанру. Романы «Человек-амфибия» и «Голова профессора Доуэля» занимают особое место как в творчестве самого А.Р. Беляева, так и в процессе становления советской научно-фантастической школы. В качестве лингвориторических конструктов научно-фантастического дискурса А.Р. Беляева можно выделить: на инвентивном уровне - ученый, сделавший открытие, другой мир, конфликт между динамично развивающейся наукой и неменяющейся человеческой сущностью, подводящий к мысли о том, что только при усовершенствовании человека научные открытия обнаружат свою действительную ценность и перестанут быть источником опасности; на диспози-тивном уровне - интригующая динамика, документальность, изложение гипотезы, объяснение фантастического допущения с научных (или якобы научных) позиций (обычно автор прибегает к форме «лекции»); на элокутивном уровне собственно языковые средства - неопределенные местоимения, сравнительные конструкции, глаголы казаться, напоминать, походить прилагательных новый, неизвестный и т.п. позволяют увидеть необычное в обычном. Таким образом, сходство научно-фантастических дискурсов А.Н. Толстого и А.Р. Беляева связано с выделенными нами инвариантными признаками. Дискурсивные характеристики научной фантастики А.Н. Толстого и А.Р. Беляева демонстрируют два типа литературной личности, которые мы можем обозначить со значительной долей классификационной условности: тип «фантаста-поэта» (А.Н. Толстой) и тип «фантаста-ученого» (А.Р. Беляев). Они отразили разные этапы в истории отечественной фантастики: становление жанра (А.Н. Толстой) и классическое его выражение (А.Р. Беляев). Сопоставление структурных компонентов выражения антропоцентризма указывает на специфику данных типов научно-фантастического дискурса:

Когнитивный компонент: А.Н. Толстой - изображение необычайного как реально существующего; вплетение гипотезы в общий контекст произведения; А.Р. Беляев - изображение необычайного без опоры на реальность, выделение научной гипотезы из общего контекста;

Психолого-омотнвный компонент: А.Н. Толстой — узнаваемость места действия, наличие психологического рисунка, детализация в реалистических фрагментах; А.Р. Беляев - абстрактность места действия, подчеркнутый схематизм образов, детализация в научных описаниях;

Собственно языковой компонент: А.Н. Толстой — индивидуализация, юмор (устранение отвлеченной патетики); А.Р. Беляев - отсутствие индивидуализации речи персонажей, антитеза (герои как рупоры идей).

В третьей главе — «Лингвориторические средства репрезентации «семантики возможных миров» в научно-фантастическол1 дискурсе А. и Б. Стругацких» - рассмотрена специфика реализации категории «возможные миры» в творчестве братьев Стругацких с позиций лингвориторического подхода к исследованию научно-фантастического дискурса.

В творчестве братьев Стругацких выделяются два периода. Доминирующей чертой первого периода явился тот оптимистический настрой, который находился в рамках существующего представления о принципах научной фантастики. Эпоха «60-х годов» советской истории с наивно-романтическим отношением к действительности, к роли Человека в мире стремительно развивающейся науки в полной мере нашла свое отражение в писательском феномене «Братья Стругацкие». В данный период Стругацкие избрали объектом фантастической инвенции «идеального человека», они в различных ракурсах представили, каким бы был человек в своих лучших проявлениях, если бы общество развивалось и воплощало в жизнь те идеалы, которые вдохновляли поколение 60-х.

Во второй период творчества (начиная с середины 60-х гг.) писатели отходят от оптимистического мироощущения и создают условные фантастические модели социального устройства, позволяющие с помощью иносказаний затронуть важнейшие проблемы современного им общества. Братья Стругацкие в полной мере реализуют возможности жанра научной фантастики как средства не только изображения далеких миров, но и решения серьезных социальных проблем современности и будущего с позиций нравственности и этической ответственности человека. В фантастическом дискурсе моделировалась литературная реальность не как продолжение обыденной действительности, а как особая реальность со своим онтологическим статусом. При этом ведущим идейно-нравственным ориентиром для данных авторов стал гуманизм, так как на пьедестал они возвели свободную личность, противопоставив ее «винтику государственного механизма».

Ранние тексты Стругацких условно делятся на две группы: «современные» рассказы, и рассказы, создающие мир будущего. В произведениях этих групп авторы развиваю т многообразные темы и подтемы, среди которых основными являются следующие: Человек и общество, Человек и природа, Человек и техника, Человек и другие миры. В более поздних повестях и романах собственно фантастическое переплетается с социально-психологическим. Авторы создают «возможный мир Стругацких» на основе этосной доминанты, детально моделируя нравственные стороны общественной жизни и ценностные установки в качестве эталона для реальной действительности. Человек, отнюдь не «идеальный герой» испытывается в ирреальных условиях, и в этом реализуется принцип «реалистичности фантастического».

Научно-философский дискурс Стругацких базируется на концептах-фреймах «Космические полеты» (первый этап творчества) и « Человек» (второй этап). В ранних произведениях (рассказах, воссоздающих мир будущего) концепт-фрейм «Космические полеты» представляет собой сложное образование, содержащее авторское понимание роли человека, совершающего космические перемещения во времени и пространстве. В «современных» рассказах целесообразно выделить концепт-фрейм «Научные открытия», сходный по своей структуре с концептом «Космические полеты». В повестях и романах второго этапа выделяется концепт-фрейм «Человек». В новом осмыслении роли человека авторы расширяют как внешний контекст (тоталитаризм, бюрократизм), так и внутренний (внутренняя свобода, наличие выбора). Новый взгляд на стоящие перед человеком задачи привел к трансформации первоначальной схемы при сохранении отдельных элементов, появлению нового вида конфликта, нового типа фантастического героя. Таким образом, углубляя и расширяя в повестях и романах сквозные тематические блоки, обозначенные в рассказах, Стругацкие в новаторском НФ дискурсе показали, что условность жанра фантастики не препятствует раскрытию внутреннего мира человека во всех его проявлениях.

Ограниченное количество структур «метаморфозы сказок» позволяет «создавать новые сюжеты искусственно в неограниченном количестве, причем все эти сюжеты будут отражать основную схему, а сами могут быть не похожи друг на друга» (В.Я. Пропп). При анализе диспозитивной организации НФ дискурса Стругацких с учетом характера доминирующей в сюжете кульминационной ситуации были выявлены три типовых сценария: «Детективный сценарий» (завязка фантастического характера погружает в «возможный мир», развязка неожиданна и также фантастична); «Статический сценарий» (в основе замысла - идеологическая, нравственная или социальная проблема, развивающаяся относительно последовательно); «Динамический сценарий» (стремительное развитие событий подчеркивает переключение на другую сюжетную линию, повествование от лица другого персонажа и т.д.) характерен для «научных» и «внеземных» сюжетов.

Основные диспозитивные схемы, по которым построены тексты Стругацких, указывают на тесную взаимосвязь связь между инвенцией и диспозицией, между идеологическими аспектами содержания («Полуденные» рассказы / социально-философские повести и романы) и способами его линейного развертывания. Повествование продвигается путем последовательного введения все новых компонентов - носителей необычного (тайны, странного события, предположения, сомнения) — элементов, служащих для деавтоматиза-ции в читательском восприятии инвентивного стержня, концентрирующегося вокруг морально-этического обоснования авторского «возможного мира».

Лексические (неологизмы, антропонимы, лексемы со значением «ост-ранения») и грамматические средства (аббревиатуры, сложные образования, конструкции с причастными / деепричастными оборотами, многокомпонентные предложения) помогают органично встроить в реалистическое повествование, базирующееся на использовании общих правил построения модели действительности, фантастический компонент, существующий по особым законам, сгладив границы между реальностью и фантастикой. Риторические тропы (эпитеты, метафоры, сравнения) и фигуры (повторы (в том числе и анафорические), синтаксический параллелизм) служат не только способом моделирования фантастического мира адресанта (художника слова), но и средством программирования образного восприятия адресата (читателя) путем создания выразительными средствами эффекта таинственного, чудесного, странного, необычного. Особые элокутивные приемы введения научной информации в фантастических текстах Стругацких свидетельствуют о творческой эволюции писателей.

В результате исследования отечественного научно-фантастического дискурса XX века как лингвориторического конструкта особого типа можно заключить, что выявленные нами инвариантные признаки научной фантастики различно преломляются в творчестве писателей (А.Н. Толстого, А.Р. Беляева и А. и Б. Стругацких), идентифицируя литературную личность того или иного автора как представителя определенного социально-нравственного и гносеологического континуума, а также демонстрируя эволюцию жанра.

Перспективы исследования видятся в сопоставлении с исследованными нами образцами отечественного НФ дискурса других разновидностей фантастики: утопия / антиутопия, фэнтези, мистика, киберпапк, альтернативная история - с целью выявления инвариантного ядра и жанрово-стилистической специфики.

235

Список научной литературыСтасива, Галина Дмитриевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адамчук Н.В. Зоологическая терминология в фантастических произведениях братьев Стругацких // Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции, посвященной проблемам научной фантастики: 1. Ефремовские чтения. — Николаев, 1991. - С. 74-75.

2. Амусин М. Стругацкие и фантастика текста // Звезда. 2000. - №7. — С. 208-216.

3. Андреев К.К. Что же такое научная фантастика? // Фантастика — 82: Сб. науч.-фантаст. повестей, рассказов и статей / Сост. И. Черных. М.: Молодая гвардия, 1982. - С. 368-374.

4. Арбитман Р. Участь Кассандры: Братья Стругацкие. О наших сегодняшних проблемах они говорили еще вчера // Литературная газета. -1991.-20 ноября.-С. 10.

5. Арзамасцева И.Н. Стругацкие // Русские писатели 20 века: Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А.Николаев. М.: Большая российская энциклопедия; Рандеву-АМ, 2000. - С. 669-671.

6. Аристотель. Об искусстве поэзии. М.: ГИХЛ, 1951. - 184 с.

7. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 136— 137.

8. Асриян А. Полдень умер // Спецназ России. 2005 г. - № 3 (102) Март, http://www.specnaz.ru/ai-ticle/7671

9. Бабушкин А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - 86 с.

10. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Воронеж, 1998. - 42 с.

11. Балашова Т.А. Художественные особенности серьезно—смеховой фантастики: На материале научно-фантастического романа Великобритании. Дисс. . канд. филол. наук. Балашов, 2003. — 188 с.

12. Бардасова Э.В. Концепция «Возможных миров» в свете эстетического идеала писателей-фантастов А. и Б. Стругацких. Автореф. дисс. . канд. филол. наук Казань, 1995. - 23 с.

13. Барт Р. Эффект реальности // Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. Г. Коспкова. М.: Прогресс, 1994. - С. 392-400.

14. Барт Р. Удовольствие от текста // Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. Г. Косикова. М.: Прогресс, 1994. - 616 с.

15. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.-С. 234-407.

16. Белая Г.А. Литература в зеркале критики. Современные проблемы: Монография. М.: Советский писатель, 1986. - 368 с.

17. Белоусова Е.А. Окказиональное слово в произведениях современной научной фантастики. Дисс. канд. филол. наук. — Майкоп, 2002. 178 с.

18. Беляев А. О моих работах // Детская литература. -1939. — № 5. — С. 23—

19. Беляев А.Р. Создадим советскую научную фантастику! // Детская литература. 1938. - №15-16. - С. 2.

20. Бескаравайный С.С. Атропоцентричность представлений о технике как недостаток футурологии // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 291-299.

21. Большая Советская энциклопедия (в 30 томах). Т. 27. Ульяновск -Франкфурт / Гл. ред. A.M. Прохоров. Изд. 3-е. М.: Советская энциклопедия, 1997.-624 с.

22. Борботько В.Г. Принципы формирования дискурса. От психолингвистики к лингвосинергетике. М.: КомКнига, 2006. - 288 с.

23. Бочкова О.С. Категории модальности, времени и пространства в жанре НФ (на материале русско- и англоязычных текстов): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Саратов, 2006. - 25 с.

24. Брандис Е.П. Советский научно-фантастический роман. Л., 1959. — 46 с.

25. Бритиков А.Ф. «Аэлита» А. Толстого художественный метод и структура // Структура литературного произведения. — Л., 1984. - С. 66-82.

26. Бритиков А.Ф. Русский советский научно-фантастический роман. -Ленинград: Наука, 1970. 448 с. // URL: http://www.temniykot.narod.ru /forwritersbooks.html

27. Бритиков А.Ф. Что скрывается за «кризисом» современной фантастики? // Современная литературно-художественная критика.- JL: Наука, 1975.-С. 221-223.

28. Бритиков А.Ф. Отечественная научно-фантастическая литература: Некоторые проблемы истории и теории жанра. СПб.: Борей-Арт, 2000. -400 с.

29. Бритиков А.Ф. Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга первая. Научная фантастика — особый род искусства. СПб.: Борей-Арт, 2005. - 308 с.

30. Буркин Ю. Стругацкие: неосознанное. М.: Фэндом, 1990 // URL: http://www. rusf.ru/abs/rec/recl l.htm

31. Булаева Н.Е. Категория времени в произведениях научной фантастики на английском языке: На материале художественных произведений XX века. Дисс. .канд. филол. наук. — Тула, 2005. 169 с.

32. Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. Изд. 3-е. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. 368 с.

33. Векслер И.И. Алексей Николаевич Толстой. Жизненный и творческий путь /И.И. Векслер. М.: Сов. писатель, 1948. - 528 с.

34. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление / Отв. ред. A.JI. Яншин; Предисл. A.JI. Яншина, Ф.Т. Яншиной. Москва: Наука, 1991. -271 с.

35. Волков А.А. Курс русской риторики. — М.: Издательство храма св. муч. Татианы, 2001. 480 с. // URL: http://www.krotov.org/

36. Волков А.А. Основы русской риторики. М.: МГУ им. М.В, Ломоносова, 2006. - 344 с.

37. Ворожбитова А.А. Общее языкознание. (Антропоцентрическое направление. Теория текста): Учеб. пособие для студентов филол. спец. высш. учеб. завед. // Серия «Лингвориторическое образование». Сочи: РИО СГУТиКД, 2001.-246 с.

38. Ворожбитова А.А. Теория текста: Антропоцентрическое направление: Учеб. пособие. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Высшая школа, 2005. - 367 с.

39. Воспоминания об А.Н.Толстом: Сб. / Сост. 3. Никитина, Л. Толстая. -Изд. 2-е, доп. М.: Сов. писатель, 1982. - 495 с.

40. Вьюгин В.Ю. Беляев А.Р. // Русские писатели, XX век. Библиогр. Слов. В 2 ч. Ч. I. / Под ред. Н.Н. Скатова. М.: Просвещение, 1998. - С. 161162.

41. Выогин В.Ю., Бойцов А.А. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. // Русские писатели, XX век. Библиогр. Слов. В 2 ч. Ч. И. / Под ред. Н.Н. Скатова. -М.: Просвещение, 1998. С. 412-413.

42. Голубков С.А. А.Н. Толстой и Е.И. Замятии: моменты творческой переклички // А.Н. Толстой: Новые материалы и исследования (Ранний Толстой и его литературное окружение). М., 2002. - С. 96-105.

43. Горький М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 29. М.: «Гослитиздат», 1955.-671 с.

44. Григорьева B.C. Дискурс как элемент коммуникативного процесса: прагмалингвистический и когнитивный аспекты: монография / B.C. Григорьева. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2007. - 288 с.

45. Громова А.Г. Стругацкие // Большая советская энциклопедия. Т. 24. Кн. 1. / Гл. ред. А.М.Прохоров. М.: Сов. энциклопедия, 1976. - 597 с.

46. Гуревич Г.И. Беседы о научной фантастике. М., 1983. - 112 с.

47. Гусарова А.Д. Тип повествования фэнтези (Сверхъестественность как жанровый критерий) // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года-М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. С. 190-197.

48. Демьянков В.З. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста. Вып. 2. Методы анализа текста. М.: Всесоюзный центр переводов. ГКНТ и АН СССР, 1982. 288 с.

49. Дискурс // Энциклопедия «Кругосвет». М., 2001 // URL: http://www.lcrugosvet.ru/ articles/82/ 1008254/ print.htm

50. Дружинина В.В. Лингвориторические параметры идиостиля как выражение менталитета языковой личности ученого (А.Ф. Лосев): Дисс. . канд. филол. наук. — Краснодар, 2004. 216 с.

51. Дхингра К. Пути развития научно-фантастического жанра в советской литературе: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1968. http:// fandom. rus Г. ru/abo utfan/ dhingra 1. htm

52. Елизарова Л.Н. Терминологические и художественные новообразования в функциональном аспекте (на материале произведений современной научной фантастики). Автореф. дисс. . канд. филол. наук / Орловский гос. пед. ин-т. Орел, 1992. - 20 с.

53. Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов. Ростов н/Д: Феникс, 2002. - 320 с.

54. Ефремов И. Наука и фантастика // Литературная газета. 1963, 17 сентября. URL: http//:www.iefremov.ru/Puplicism/LG-l 7september.htm

55. Жуков Д.А. Фантастическая дерзость // Толстой А.Н. Аэлита; Гиперболоид инженера Гарина. — М.: Правда, 1986. С. 5—22.

56. Замятин Е. Статьи 10-20-30-х годов / Публикация и предисловие А. Стрижева // Литературная учеба. 1990. Т. 2. - С. 362-363.

57. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. — М.: Дело, 2001.-480 с.

58. Зеркалов А. Игра по собственным правилам // Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч.-М., 1991. Т. 1. - С. 8-18.

59. Зверева Л. Фантастика как средство выражения авторской концепции в творчестве Е. Замятина («Мы») и А. Толстого («Аэлита») // Кредо. -1995. -№10.

60. Иванов Б. Future imperfect // Техника молодежи. 2000. - № 4. - С. 50-54. URL: http//:www.tmru.bizland.com/200004/p9.html

61. Ивич А. Научно-фантастическая повесть // Литературный критик. — 1940.-№7-8.-С. 146-175.

62. Изотова И.В. Фантастика Стругацких как педагогическая модель // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 104-108.

63. Кагарлицкий Ю.И. Что такое фантастика? М.: Худ. лит., 1974. - 352с.

64. Кагарлицкий Ю.И. Реализм и фантастика // Вопр. лит. — 1971. № 1. -С. 101-117.

65. Казанцев А. Кирилл Андреев о фантастике // Фантастика 82: Сб. науч.-фантаст, повестей, рассказов и статей / Сост. И. Черных. - М.: Мол. гвардия, 1982. - С. 367-368.

66. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения — СПб.: Наука, 1999.-471 с.

67. Карасик В.И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград-Саратов, 1998. - С. 185—197с.

68. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. -Волгоград, 2002. 477 с.

69. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987.-263 с.

70. Каспэ И. Смысл (частной) жизни, или Почему мы читаем Стругацких? // Новое литературное обозрение. 2007. - № 88. - С. 202-231. //URL: http: // magazines.russ.ru/nlo/2007/88/ka9.html

71. Кац Р.С. История советской фантастики / Р.С. Кац. СПб.: Изд-во С,-Петерб. ун-та, 2004. - 201 с.

72. Ковалик Ю. «Фантастическая реальность»: Опыт лингвистического подхода // Тезисы докладов и сообщений на Всесоюзной научной конференции-семинаре, посвященной творчеству И.А. Ефремова и проблемам научной фантастики. Николаев, 1988. - С. 121-124.

73. Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, притчи и мифа (на материале европейской литературы первой половины XX века): Монография. — М.: Изд-во Моск. унта, 1999.-308 с.

74. Ковтун Е.Н. Художественный вымысел в литературе XX века: Учеб. Пособие / Е.Н. Ковтун. М.: Высш. шк., 2008. - 406 с.

75. Когнитивная лингвистика // Энциклопедия «Кругосвет». М., 2001 // URL: http://www.krugosvet.ru/articles/82/1008261/print.htm

76. Косарева А.Б. Фантастиковедение в поле культурологии // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Материалы научно-методической конференции. 16 января 2001 года, Санкт-Петербург. —

77. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество. Серия «Symposium». Выпуск 11.- СПб., 2001. С. 48-53.

78. Косарева А.Б. Фантастическое: природа и функции // Виртуальное пространство культуры. Материалы научной конференции 11-13 апреля 2000 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. - С. 161-163.

79. Котляр Ю. Мир мечты и фантазии // Октябрь 1967. - № 4. - С. 193-202.

80. Котляр Ю. Послесловие к предисловию // Октябрь. — 1969. № 9. - С. 217-219.

81. Краткий словарь когнитивных терминов / Под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во МГУ, 1996. - 245 с.

82. Кузнецов В.Ю. Философия фантастики. К постановке проблемы // URL: http:///www.cenzura.ru/arlicles/fictionphilosophy.htm — 2004.

83. Нереальная реальность как реальная нереальность. Рецензия на: Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного М.: Мир идей, АКРОН, 1995. - 432 с.

84. Кузнецов В.Ю. Философия фантастики: специфика исследовательской программы // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 267-278.

85. Кузнецова А., Ашкинази Л. Новые реалии XXI века: Братья Стругацкие! Что узнает о вас генерация NEXT? // URL: http://www.znanie-sila.ru/online/issue1862.html

86. Кузнецова А.В. Рецепция творчества братьев Стругацких в критике и литературоведении: 1950-1990-е гг. Дисс. . канд. филол. наук. М., 2004. -248 с.

87. Латышева М. Сказки о двойке: Несколько коротких историй о братьях Стругацких // Лица (М.). 2001. - 3. - С. 21-24.

88. Лингвистические исследования в конце XX в.: Сб. обзоров / Исслед. Отдела языкознания. Редколлегия: Березин Ф.М., отв. ред. и др. М., 2000. -216 с.

89. Лихачев Д.С. Несколько мыслей о «неточности» искусства и стилистических направлениях // Исследования по языку и литературе. Памяти акад. В.М. Жирмунского. Л.: Наука, 1973. - С. 394-401.

90. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2000. - С. 149-390.

91. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2000. - С. 11-148.

92. Лотман Ю.М. Люди и знаки Вместо предисловия. // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2000. - С. 5-10.

93. Лотман Ю. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. -384 с.

94. Лотман Ю.М. Технический прогресс как культурологическая проблема // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2000. - С. 622-638.

95. Любченко Т., Лебедь О. «Эффект остранения» в научной фантастике // Тезисы докладов и сообщений на Всесоюзной научной конференциисеминаре, посвященной творчеству И.А. Ефремова и проблемам научной фантастики. — Николаев, 1988. — С. 76—80.

96. Ляпунов Б.В. Александр Беляев: Критико-биограф. очерк М.: Сов. писатель, 1967. - 159 с.

97. Ляпунов Б., Нудельман Р. Предисловие // Беляев А.Р. Собр. соч. в 8-ми т. Т. 1. - М., 1963. - С. 5-28.

98. Маковский М.М. «Картина мира» и миры образов (лингво-культурологические этюды) // Вопросы языкознания. 1992. — № 6. - С. 7— 18.

99. Манушина М.Ю. История философии и логика (семантика возможных миров и концепции научных парадигм) // URL: http://liber.rsuh.ru/Conf/Tipologiya /manushina.htm 12 августа 2008.

100. Мартьянов B.C. Проблема справедливости в российской фантастике // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. С. 283-291.

101. Мельников А.И. Советская фантастическая литература 70-80-х годов и тенденции развития жанра. Автореф. дисс. . канд. филол. наук / МГУ.-М., 1988,- 19 с.

102. Мещерякова М. Русская фантастика XX века в именах и лицах: Справочный материал / Ред. О. Виноградова. М.: МегаТрон, 1998. - 136 с.

103. Миронова Н.Н. Дискурс-анализ оценочной семантики / Н.Н. Миронова. -М.: Тезаурус, 1998. 158 с.

104. Михайловский Б. Научная фантастика // Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор». — 2004 // URL: http:// feb-web .ги/

105. Михальская А.К. Основы риторики: мысль и слово: Учеб пособие для учащихся 10-11 кл. общеобразовательных учреждений. М.: Просвещение, 1996. — 416 с.

106. Мишкевич Г. Три часа у великого фантаста // Вторжение в Персей. Сборник фантастики. /Сост. Е. Брандис, Вл. Дмитревский. JL: Лениздат, 1968.-472 с.

107. Молчанов А.В. Традиционная научная фантастика на рубеже тысячелетий // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21—23 марта 2006 года-М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. С. 148-151.

108. Мущенко Е.Г. Поэтика прозы А.Н. Толстого: пути формирования эпич. слова / Е.Г. Мущенко. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1983. - 106 с.

109. Надежкина Т.О. Мифопоэтическая организация трилогии А. и Б. Стругацких «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер». Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Владивосток, 2008. -25 с.

110. Назаренко М.И. Псевдоисторическая проза и теория возможных миров // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 315-323.

111. Невский Б. «То взлет, то посадка.». «Твердая» научная фантастика // Мир фантастики. 2007. - № 47 (июль) // URL: http://www.mirf.ru/Articles/art2067.htm

112. Неслов Е.М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. 200 с.

113. Неелов Е.М. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. Автореф. дисс. . докт. филол. наук / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом).-Л., 1988.-29 с.

114. Неелов Е.М. Фольклорно-сказочный «мир без выбора» в литературной сказке и научной фантастике // Проблемы детской литературы: межвузовский сборник. Петрозаводск: ПТУ, 1987. - 131 с.

115. Неизвестные Стругацкие. От «Отеля.» до «За миллиард лет.»: черновики, рукописи, варианты / Сост. С. Бондаренко. Донецк: Сталкер, 2006. - 636 с. (Миры братьев Стругацких).

116. Некрасов С. Власть как насилие в утопии Стругацких: опыт деконструкции. // 28 Небес. Луганск: КЛФ Синдром ОХО, 1995. - С. 15-24.

117. Неретина С. Автор и дискурс // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы. 1998 // URL: http://www.philosophy.ru/iphras/ library/wealtrue /neretl.htm

118. Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистика текста; сост., общ. ред. и вступ. ст. Т.М. Николаевой. М., 1978. - Вып. VIII. - С. 467- 472.

119. Новикова Н.В. Новообразования в современной научной фантастике (Словообразовательный и нормативно-стилистический аспекты). Автореф. дисс. . канд. филол. наук / Ин-т рус. языка. М., 1988. — 21 с.

120. Нудельман Р.Н. Научная фантастика // Большая Российская энциклопедия, 2001 // URL: http://www.rubricon.com/

121. Ожегов С.И. и Шведова НЛО. Толковый словарь русского языка:72500 слов и 7500 фразеологических выражений / Российская Академия Наук. Институт русского языка; Российский фонд культуры. — М.: АЗЪ,1993. -960 с.

122. Орлов О. А.Р. Беляев (Биографический очерк) // Беляев А.Р. Собр. соч. в 8-ми т. Т. 8. - М., 1964. - С. 508-512.

123. Осипов А.Н. Фантастика от «А» до «Я»: Основные понятия и термины: Краткий энциклопедический справочник. М.: Дограф, 1999. - 352 с.

124. Официальный сайт Исследователей творчества братьев Стругацких. Фэндом, 2001 // URL: http://www.fandom.ru/fido/ruludeny/text/

125. Петров В.В. Вступительная статья / В.В. Петров, Ю.Н. Караулов // Дейк Г.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация; пер. с англ. — М., 1989. С. 5-11.

126. Петрова Н.В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. — № 6.-С. 123-132.

127. Пищенко В.И. Что-то теряем, но что-то находим (мысли о сегодняшней российской фантастике) // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 14-20.

128. Полищук Н. Рассказ И. Ефремова в жанре научно-художественной литературы // Тезисы докладов и сообщений на Всесоюзной научной конференции-семинаре, посвященной творчеству И.А. Ефремова и проблемам научной фантастики. Николаев, 1988. — С 41-44.

129. Поляк JI.M. Алексей Толстой художник. Проза: научное издание / АН СССР; Ин-т мировой литературы им. A.M. Горького. - М.: Наука, 1964-462 с.

130. Поляков М. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Советский писатель, 1986. - 486 с.

131. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход // Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. -606 с.

132. Прашкевич Г.М. Основные этапы истории российской фантастики XX века // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 9-14.

133. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2003 -144 с.

134. Прохоров Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: учеб. пособие / Ю.Е. Прохоров 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. - 224 с.

135. Разова Е.Л. Реальность нереального // URL: http://anthropology.ru/ ru/texts/razova/real.html

136. Разова Е.Л. Пристанище метафизики // URL: http://anthropology.ru /ru/texts/razova/shelter.html

137. Ревич В. «Мы вброшены в невероятность»: К 60-летию выхода в свет романа А.Н. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» // Сборник научной фантастики. Вып. 29. М.: Знание, 1984. - С. 196-210.

138. Ревич В.А. Перекресток утопий. Судьбы фантастики на фоне судеб страны. М., 1998 // URL: http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xussrmr /revicv01.htm? 10/5 5

139. Ройфс А.Б. Анекдот и фантастика // Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 103-109.

140. Ройфс А.Б. Идеологические основы советской фантастики // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007 а.-С. 299-305.

141. Ройфе A.M. Социальная прогностика в российской фантастике 1990-2000-х годов // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21—23 марта 2006 года-М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007 б. С. 312-315.

142. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 2. Конфигурация в вымышленном рассказе. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. 224 с.

143. Рождественский Ю.В. Теория риторики. М.: Добросвет, 1997. - 600с.

144. Рожков В.В. Метафорическая художественная картина мира А. и Б. Стругацких: на материале романа «Трудно быть богом». Дисс. . канд. филол. наук. Новосибирск, 2007. - 228 с.

145. Руденко Д.И. Когнитивная наука, лингвофилософские парадигмы и границы культуры // Вопросы языкознания. 1992. - № 6. - С. 19-34.

146. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. М.: Аграф, 2000. - 432 с.

147. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с. // URL: http://encyc.mir-x.ru/XXvek.asp?id==122

148. Руднев Ю.В. Концепция дискурса как элемента литературоведческого метаязыка (2001) // URL: http://zhelty-dom.narod.ru/literature/txt/ cliscours jr.htm

149. Рыльщикова JI.M. Концепт «Будущее» в научно-фантастическом дискурсе // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 10.00.00 Филологические науки. 2006-2008 // URL: http://www.jurnal.org/ articles. php?rub=filol

150. Рыльщикова JI.M. «Мифы» и «ожидания» как концепты научно-фантастического дискурса // Вестник МГОУ. Серия «Лингвистика». — № 2. — 2007. М.: Изд-во МГОУ. - С. 75-80.

151. Рыльщикова Л.М. Письменные формы существования научно-фантастического дискурса // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 10.00.00 Филологические науки. 2006-2008 // URL: http :/'/'www.j urnal .org/artic les. php?mb-П lo I

152. Сафронов П. А. Модальность фантастического: элементы посттрансцендентальной онтологии // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21—23 марта 2006 года. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 278-283.

153. Сахарова В.М. Психологизм «Романов о будущем» А. Толстого и Е. Замятина: сравнительно-типологический аспект. Дисс. . канд. филол. наук. Ставрополь, 2008. - 223 с.

154. Сигал К.Я. Синтагматика компонентов сочинительного ряда в когнитивно-дискурсивном аспекте // Вопросы филологии. 2002. - № 1. — С. 14-18.

155. Синицкий В.В. Основные проблемы современной советской научно-фантастической литературы. Автореф. дисс. . канд. филол. наук / МОПИ им. Н.К. Крупской. М., 1970. - 24 с.

156. Скобелев В.П. В поисках гармонии: Художественное развитие А.Н. Толстого, 1907-1922 г. Куйбышев, 1981. - 176 с.

157. Словарь современного русского языка: В 17-ти т. М; JL: Наука. -Т. 16.- 1964.

158. Слышкин Г.Г. Дискурс и концепт (о лингвокультурном подходе к изучению дискурса) // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. / Под ред. В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. -Волгоград: Перемена, 2000 а. С. 38-45.

159. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе / Г.Г. Слышкин. М.: Academia, 2000 6.-128 с.

160. Смирнов И. Художественный смысл и эволюция поэтических систем // Смирнов И. Смысл как таковой. СПб.: Академический проект, 2001.-352 с.-С. 13-322.

161. Советская фантастика 20-40-х годов: Сб. / Сост., вст. ст. и комм. Д. Зиберова. Ил. А. Яцкевича. М.: Изд-во «Правда», 1987. - 576 с.

162. Современная западная философия: Словарь. / Сост.:Малахов B.C., Филатов В.П. М.: Изд. полит, лит., 1991. - 414 с.

163. Современный словарь-справочник по литературе. / Сост. и научн. ред. С.И. Кормилов. М.: Олимп.: ООО «Фирма «Издательство ACT», 1999. - 704 с.

164. Соколов Б. Никому не известный писатель С. Витицкий // Витрина (М.).- 1996.-№ 1-2.-С. 12.

165. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века: Сб. статей. М.: Рос. гуманитарный ун-т, 1995. — С. 33-73.

166. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд 3-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

167. Степанов Ю.С. Семантика // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 438440.

168. Стругацкие А. и Б. От авторов // Избранное. М.: СП «Вся Москва», 1989.-527 с.

169. Стругацкий A.M., Стругацкий Б.Н. Ответ на анкету // Иностранная литература. 1967. - № 1. - С. 257.

170. Стругацкий А., Стругацкий Б. Давайте думать о будущем // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. - С. 306310.

171. Стругацкий А., Стругацкий Б. От чего не свободна фантастика // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. — Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. — С. 339341.

172. Стругацкий А., Стругацкий Б. Про критику научной фантастики // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. - С. 263-271.

173. Стругацкий А., Стругацкий Б. Фантастика литература // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. - Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. - С. 275285.

174. Стругацкий Б. Комментарии к пройденному. СПб.: Амфора, 2003. -311 с. - (Б-ка журн. «Полдень, XXI век»).

175. Стругацкий Б. Комментарии к фантастической повести «Улитка на склоне» // Стругацкий А.Н. Улитка на склоне: опыт акад. изд. / А. Стругацкий, Б. Стругацкий; коммент. С. Бондаренко и др.. М.: Новое лит. Обозрение, 2006. - 581 с.

176. Стругацкий Б. Что такое фантастика? // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. -Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. С. 439-445.

177. Сусов И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система / И.П. Сусов // Языковое общение: Процессы и единицы: межвуз. сб. науч. тр. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1988. - С. 7-13.

178. Текст. Дискурс. Коммуникация: коллективная монография / Под ред. проф. Е.Н. Рядчиковой. Краснодар, 2003. - 326 с.

179. Текст как отображение картины мира. Сб. научных трудов. Вып. 341. М.: Ин-т им. Мориса Тореза, 1989. - 136 с.

180. Тенякова О.М. Внеземные цивилизации в зеркале русской фантастики // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21—23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 424-433.

181. Тимошенко Т.В. Научная фантастика как социокультурный феномен. Дисс. . канд. философ, наук. Ростов-на-Дону, 2003. - 142 с.

182. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Пер. с фр. Б. Нарумова. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997. - 144 с.

183. Толстой А. Собрание сочинений в 10 томах. — Т. 4. М.: «Гослитиздат», 1958. - 832 с.

184. Толстой А.Н. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 10 / Составление и комментарии В.И. Баранова, подготовка текста В.И. Баранова и Е.М. Кирюхиной. М., 1986. - 512 с.

185. Трошина Н.Н. Риторика и теория коммуникации // Неориторика: Генезис, проблемы, перспективы. М., 1987.

186. Тынянов Ю.Н. Литературное сегодня // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М., 1977. — С. 150-166.

187. Фантастика века / Сост. Вл. Гаков. Минск-Москва: Полифакт, 1995.-624 с.

188. Филиппов Л. От звезд к терновому венку: чутье на неисправности // Стругацкий А., Стругацкий Б. Собрание сочинений. В 11 т. Т. 11: Неопубликованное. Публицистика. — Донецк: Изд-во Сталкер, 2004. - С. 636726.

189. Фреге Г. Логика и логическая семантика: Сборник трудов. М.: Аспект Пресс, 2000. - 512 с.

190. Фрумкпн К.Г. Привлекательность фантастического с точки зрения философии и психологии // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 г. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 260-267.

191. Фрумкин К.Г. Философия и психология фантастики. М., 2004 // URL: http://libtxt.info/libpagel 11094.html

192. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М.: Прогресс, 1980.-517 с.

193. Цепцов В. А. К проблеме психологического исследования риторической функции текста // Современные модели психологии и психолингвистики. М., 1990. - С. 90-103.

194. Чернышева Т.А. Природа фантастики. — Иркутск: Изд-во Иркут. унта, 1985. 336 с. // URL: http://www.temniykot.narod.ru/forwritersbooks. html

195. Черняк М.А. Современная фантастика в контексте отечественной хмассовой литературы // Русская фантастика ?т перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 годаМ.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. С: 117-125.

196. Чумаков В.М. Фантастика и ее виды // Вестник МГУ. Сер. Филология. 1974. - № 2. - С. 68-74.

197. Шек А.В. О своеобразии научной фантастики А. и Б. Стругацких // Тр. Самаркандского ун-та. Самарканд, 1972. - Вып. 200. - С. 123-143.

198. Шилков Ю.М. О природе фикционального дискурса // Я. (А. Слинин) и МЫ: к 70-летию профессора Ярослава Анатольевича Слинина. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002 // URL: http:// anthropology.ru/ru/texts/shilkov/slinin.html

199. Шилков Ю.М. О рациональности постмодернистского дискурса // URL: http ://www. argumentation. ru/

200. Шилков Ю.М. Психосоматические структуры сознания // Метафизические исследования. Выпуск 6. Сознание. Альманах Лаборатории Метафизических Исследований при Философском факультете СПбГУ, 1998. С. 76-98.

201. Шило Т.Б. Фантастика в чтении школьников // Русская фантастика на перекрестье эпох и культур: Материалы Международной научной конференции: 21-23 марта 2006 года М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. - С. 366-376.

202. Шкловский В. Б. Искусство как прием // Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983. - С. 9-25.

203. Шмалько А. Фантастика, фантасты, фантасня // Фантастика 2006. Вьгп. 2 сб.. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. - 574, [2] с. -(Звездный лабиринт).

204. Шпильман М.В. Коммуникативная стратегия «речевая маска»: на материале произведений А. и Б. Стругацких. Дисс. . канд. филол. наук. -Новосибирск, 2006. 229 с.

205. Штайн К.Э. Гармоническая организация поэтического текста: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. СПб., 1994.

206. Шубин А. Не спешите ее хоронить (В продолжение разговора о фантастике XX века) // Техника молодежи. 2000. - № 7. - С. 46.

207. Щербина В. А.Н. Толстой и современность // Вопросы литературы. -1983.1.-С. 75.

208. Эко У. Отсутствующая стр\ктура. Введение в семиологию. Перевод А.Г. Погоняйло и В. Г.Резник. ТОО ТК «Петрополос», 1998. - 432 с.

209. Энциклопедия фантастики. Кто есть кто: ок. 1300 статей / Под ред. Вл. Гакова. Минск: ИКО Галаксиас, 1995. - 694 с.

210. Список проанализированных текстов

211. Беляев А.Р. Голова профессора Доуэля // URL: http://lib.ru/RUFANT /BELAEW/doul.txt

212. Беляев А.Р. Человек-амфибия // URL: http://lib.ru/RUFANT/BETAEW /man-amhp.txt

213. Стругацкие А. и Б. Бедные злые люди // URL: http://www.strugatskie.fantwriter.ru/

214. Стругацкие А. и Б. Белый конус Алаида (здесь и далее: см. 3.)

215. Стругацкие А. и Б. В наше интересное время

216. Стругацкие А. и Б. Возвращение

217. Стругацкие А.и Б. Волны гасят ветер

218. Стругацкие А. и Б. Второе нашествие марсиан

219. Стругацкие А.и Б. Гадкие лебеди Ю.Стругацкие А. и Б. Глубокий поиск 11 .Стругацкие А.и Б. Град обреченный

220. Стругацкие А.и Б. Далекая радуга

221. Стругацкие А.и Б. Жук в муравейнике

222. Стругацкие А.и Б. За миллиард лет до конца света. Рукопись, обнаруженная при странных обстоятельствах

223. Стругацкие А.и Б. Испытание «СКИБР»

224. Стругацкие А.и Б. Моби Дик

225. Стругацкие А.и Б. Ночь на Марсе1 -л-I J'1257)

226. Стругацкие А.и Б. Обитаемый остров

227. Стругацкие А.и Б. О странствующих и путешествующих

228. Стругацкие А.и Б. Отель «У Погибшего Альпиниста»

229. Стругацкие А.и Б. Парень из преисподней

230. Стругацкие А.и Б. Первые люди на первом плоту

231. Стругацкие А.и Б. Песчаная горячка

232. Стругацкие А.и Б. Пикник на обочине

233. Стругацкие А.и Б. Понедельник начинается в субботу

234. Стругацкие А.и Б. Попытка к бегству

235. Стругацкие А.и Б. Почти такие же

236. Стругацкие А.и Б. Сказка о тройке

237. Стругацкие А.и Б. Спонтанный рефлекс

238. Стругацкие А.и Б. Страна багровых туч

239. Стругацкие А.и Б.Трудно быть Богом

240. Стругацкие А.и Б. Улитка на склоне

241. Стругацкие А.и Б. Хищные вещи века

242. Стругацкие А.и Б. Человек из Пасифиды

243. Стругацкие А.и Б. Чрезвычайное происшествие

244. Стругацкий А.и Б. Шесть спичек

245. Толстой А.Н. Аэлита // URL: http://az.lib.rU/t/tolstojan/text0160.shtnl

246. Толстой А.Н. Гиперболоид инженера Гарина // URL: http://az.lib. ru/t/tolstojan/tcxt0180.shtml