Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности

Анистратенко, Ирина Викторовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности

Год: 2009
Автор научной работы: Анистратенко, Ирина Викторовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Сочи
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности"

На правах рукописи

АНИСТРАТЕНКО Ирина Викторовна

РУССКИЙ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС НАЧАЛА XX в.: ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ГРУППОВОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ (на материале сборника статей «Из глубины», 1918 г.)

10.02.19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нальчик - 2009

003474160

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Сочинский государственный университет туризма и курортного дела»

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор

Ворожбитова Александра Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Стернин Иосиф Абрамович

кандидат филологических наук, доцент Чепракова Татьяна Александровна

Ведущая организация -

ГОУ ВПО «Армавирский государственный

педагогический университет»

Защита диссертации состоится «3» июля 2009 г. в 9.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.076.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова».

Автореферат разослан 2 июня 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

Щербань Г.Е.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы исследования обусловлена отсутствием комплексного языковедческого анализа - на основе достижений антропоцентрической и когнитивной лингвистики, психолингвистики, неориторики - наследия русских религиозных философов. Их отдельные концептуальные построения изучались лингвистами в дискурсивном аспекте (Э.А. Бальбуров, Л.Ю. Буянова, Е.В. Лисицына, Е.В. Сергеева и др.), однако очевидна потребность в системном описании ментально-языкового пространства отечественного религиозно-философского дискурса. Велико внимание современной гуманитарной науки, включая языкознание, к феномену «русского религиозно-философского возрождения» (С.С. Хоружий), ознаменовавшему начало XX в. в России. Переосмысление советского этапа российской истории на рубеже XX-XXI вв. актуализировало обращение к явлениям, оппозиционным по отношению к официальной советской идеологии. Бурная полемика постперестроечного периода1 вокруг вопроса «Что произошло с нашей страной, почему та идеология, которой мы так долго поклонялись, просто не была в состоянии принести нашему народу мир и благосостояние?» [Ципко, 1990] приняла более спокойные формы, исследования обрели конструктивный характер; ученые обратились к детальному анализу мировоззренческих позиций выдающихся деятелей русской философии, науки и культуры, желавших процветания родной стране, однако насильственно отторгнутых от нее в революционную эпоху. Насущнейшей задачей российского общества на современном этапе его развития является выработка национальной идеи как духовно-этической стратегии российской государственности. Это невозможно без досконального изучения прошлого, обращения к именам тех, кто смог запечатлеть в слове национально-культурную трагедию XX в. Выдающиеся русские религиозные философы, выступив в переломный момент российской истории в сборнике «Из глубины» (1918 г.) в качестве групповой языковой личности, продемонстрировали особый тип продуцента дискурса, который нуждается в детальном рассмотрении специфики его репрезентации в текстовом массиве.

Объект исследования - русский религиозно-философский дискурс начала XX века, предмет - лингвориторические (ЛР) параметры групповой языковой личности (ЯЛ) продуцентов данного типа дискурса в условиях социально-политической актуализации.

Материалом исследования послужил текст издания «Из глубины: Сборник статей о русской революции» (1918 г.) в переиздании 1990 г., в который вошли статьи одиннадцати русских религиозных философов: С.А. Аскольдова, H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, Вяч. Вс. Иванова, A.C. Изгоева, С.А. Котлярев-ского, И.А. Покровского, П.Б. Струве, П.И. Новгородцева, В.Н. Муравьева, С.Л. Франка, - выразивших свои нравственно-мировоззренческие и философ-ско-политические позиции в связи с Октябрьским переворотом 1917 г. в России.

1 Перестройка 1985 г. осмысляется лингвистами как «начало конца тоталитарного языка» [Купина, 1995].

Цель исследования - выявить специфику лингвориторических параметров групповой ЯЛ продуцентов русского религиозно-философского дискурса начала XX века в ситуации социально-политической «мобилизации».

Поставленная цель обусловила следующие задачи:

- определить теоретико-методологические основы исследования философского дискурса, рассмотреть его типологию, установить взаимную соотнесенность ряда смежных понятий;

- охарактеризовать тематику и метаязык русского религиозно-философского дискурса начала XX в. как уникального культурно-исторического феномена;

- обосновать необходимость введения понятия «групповая языковая личность» по отношению к авторам сборника статей о русской революции «Из глубины», осуществить категориальную разработку данного понятия;

- рассмотреть JIP параметры групповой ЯЛ продуцентов дискурса сборника, систематизировать выявленные особенности в качестве триггеров синергетиче-ского эффекта единого ментально-языкового пространства.

Гипотеза исследования: Категориальная разработка понятия групповой ЯЛ уточнит представления о типологии субъекта дискурсивно-текстообразующего процесса; комплексный анализ специфики ее ЛР параметров на избранном текстовой материале послужит моделированию картины мира выдающихся российских деятелей мировой культуры начала XX в., возвращенных в контекст отечественной философии в постсоветский период.

Теоретико-методологическую основу исследования составили диалектическая логика, системный подход, философия языка (К.-О. Апель, М.М. Бахтин, Ж. Деррида, М. Фуко и др.); труды в области теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Е.А. Кожемякин, Е.В. Переверзев, Ю.С. Степанов, Е.В. Чернявская и др.), философского дискурса (Г.Б. Гутнер, E.H. Ищенко, С.Л. Катречко, Е.А. Крот-ков и др.), религиозного дискурса (В.И. Карасик, Н.Б. Мечковская, Е.И. Шейгал и др.), русского религиозно-философского дискурса (В.В. Варава, Н. Полторацкий, A.B. Усачев, С.С. Хоружий и др.), антропоцентрического языкознания (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Н. Караулов и др.), психолингвистики и социолингвистики (В.П. Белянин, A.B. Петровский, Л.П. Крысин и др.), классической риторики и неориторики (H.A. Безменова, Ю.В. Рождественский, И.А. Стернин, Г.Г. Хазагеров и др.); фундаментальные исследования в области концептосфе-ры и языка русской религиозной философии (Э.А. Бальбуров, Е.В. Сергеева и др.); ЛР парадигма как интегративное направление филологической науки (A.A. Ворожбитова).

Применялись различные методы исследования: общенаучные - системного анализа, моделирования, категоризации понятий; языковедческие - описательный, стилистический, дистрибутивный, компонентного и контекстного анализа, лингвориторический; общефилологический метод интерпретации текста.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

- впервые русский религиозно-философский дискурс начала XX в. исследован в рамках ЛР парадигмы, с учетом референциально-тематического и кон-•цептно-метаязыкового критериев текстового маркирования;

- охарактеризованы этосно-мотивационно-диспозитивные, логосно-тезаурусно-инвентивные, пафосно-вербально-элокутивные параметры групповой ЯЛ русских религиозных философов, репрезентированной в дискурсе сборника статей о русской революции «Из глубины» (1918).

Теоретическая значимость работы обусловлена:

- представлением тематического и метаязыкового базиса русского религиозно-философского дискурса начала XX в. в качестве инвентивно-элокутивной координации особого типа;

- дифференциацией понятий «коллективная ЯЛ», «совокупная ЯЛ этносо-циума», «социостратная ЯЛ», «групповая ЯЛ»; обоснованием термина «групповая ЯЛ», категориальной разработкой данного понятия;

- выявлением специфики параметров самопрезентации групповой ЯЛ и ее комплексной ЛР стратегии, реализованной в ментально-экспрессивном континууме сборника «Из глубины».

Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использовать его результаты в преподавании вузовских курсов по теории языка, филологическому анализу текста, психолингвистике, социолингвистике, риторике; в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса.

Положения, выносимые на защиту:

1. Философский дискурс определяется как погруженный в социокультурный контекст текстовой массив, продуцируемый языковой личностью, профессионально рефлексирующей на системной научной основе о сущности и процессе человеческого бытия. Конечной целью речемыслительного процесса продуцента философского дискурса является, во-первых, максимально адекватная интерпретация в избранной системе научных координат устройства и законов функционирования мироздания, места в нем человека как субъекта творческих преобразований; во-вторых, - внедрение в сознание реципиента авторской интерпретации действительности как мировоззренческой основы жизнедеятельности.

2. Русский религиозно-философский дискурс начала XX в., будучи национально и исторически обусловленным комплексом мыслительно-речевой культуры, характеризующимся всесторонностью тематики и синкретизмом стиля, является автономным и самодостаточным речемыслительным конструктом,

цель которого - рассмотрение философских вопросов всемирной и русской истории и культуры на мировоззренческой основе православия. Референциально-тематический и концептно-метаязыковой критерии маркирования религиозно-философского текста позволяют выявить оригинальный тематически-метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса, реализуемый в виде уникальной инвентивно-элокутивной координации в рамках самобытной мировоззренчески-диспозитивной структуры.

3. Под групповой ЯЛ понимается несколько продуцентов совместного дискурса, представленного в концептуальном издательском проекте - коллективной монографии. Совокупность индивидуальных текстов, формирующих дискурс групповой ЯЛ, обладает инвариантным ядром / идиостилевыми наслоениями на уровне трех категориальных рядов ЛР парадигмы: идеологии речевого поступка (этос, логос и пафос в конкретике социокультурно-политической ситуации); уровней структуры ЯЛ (интенциальный спектр прагматикона, когнитивная база идеологической аксиоматики тезауруса, ключевые слова лексикона); риторической технологии дискурсивного процесса (этапы инвенции, диспозиции, элокуции). В сборнике «Из глубины» дискурс-ансамбль групповой ЯЛ образован совокупностью индивидуальных дискурс-практик, порождающей синергетический эффект приращения смыслов в публицистически заостренном воплощении философского содержания на уровне трех групп ЛР параметров.

4. На уровне этосно-мотивационно-диспозитивных параметров сущностный признак групповой ЯЛ авторов: транслирование традиционных ценностей русской гуманитарной культуры и православного идеала, преимущественно в аспекте «дальней прагматики» - обусловил типологические черты дискурса «Из глубины»: на уровне композиционной структуры текста - «информационные сгустки» сильных позиций (заголовок, эпиграф, начало / конец текста, авторские отступления); на архитектоническом уровне - «ментальное выдвижение» (конвергенция, сцепление, градация) на фоне исторической перспективы (опора на значимые прецеденты русской культуры).

5. На уровне логосно-тезаурусно-инвентивных параметров сущностный признак групповой ЯЛ: оппозитивность концептосферы (интеллигенция - народ; большевики - народ; интеллигенция - большевики; революция как разрушение - православие как созидание) - обусловил в качестве типологической черты дискурса «Из глубины» актуализацию тематического спектра «Проблема революции - социальной и духовной», «Русские болезни и их преодоление», «Религиозный антропологизм», «Религиозный космологизм».

6. На уровне пафосно-вербально-элокутивных параметров сущностные признаки групповой ЯЛ (эмотивный спектр: идеальная любовь, вера, патриотизм, самоотверженность, созидательность, стремление к познанию, великодушие, ответственность и др.; романтический пафос - от религиозного восторга до гневного обличения; лексико-грамматические предпочтения: общественно-политическая лексика, литературные прецеденты, интерлингвистические инкрустации, библеизмы; сложный синтаксис) обусловили типологические черты дискурса на уровне языковых операций (повтор, словотворчество, модель «что (кто) есть что (кто)») и риторических действий (тропы: метафоры, метафориче-

ские ассоциации, развернутые аналогии; фигуры: риторический вопрос, поли-синдетон).

7. Специфика ЛР параметров групповой ЯЛ продуцентов дискурса «Из глубины», благодаря синергетическому эффекту, состоит в усложнении структуры ментально-экспрессивного континуума (ядро — периферия), в расширении ядерной зоны и сужении периферии за счет превалирования общего над частным для данного типа ЯЛ. Ядро образуют общие тематико-метаязыковые элементы, периферию - индивидуальные проявления, находящиеся в рамках рефе-ренциально-тематического и концептно-метаязыкового базиса русского религиозно-философского дискурса, однако «выступающие за пределы» данного совокупного продукта речетворческого процесса.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического факультета СГУ-ТиКД, отражены в докладах на Х1-й Междунар. конф. «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007), Всероссийских научно-методических конференциях «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2007, 2008, 2009), научно-методической конференции «Лингвофевраль» (Сочи, 2008), в ряде межвузовских сборников научных трудов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе - «Теоретико-методологические основы лингвориторическо-го исследования русского религиозно-философского дискурса начала XX в.» - определен статус философского дискурса, рассмотрена его типология; выявлены тематический и метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса начала XX в.; охарактеризована специфика ЛР подхода к его изучению; постулировано понятие «групповая ЯЛ», осуществлена его категориальная разработка.

Понимание дискурса «как интегративной совокупности текстов, связанных семантическими (содержательно-тематическими) отношениями и/или объединенных в коммуникативном и функционально-целевом отношении» [Чернявская, 2003, с. 55] делает ту или иную сферу человеческой коммуникации, область знания, типологию текстов дискурсообразующей характеристикой, что позволяет ученым говорить о существовании институциональных / неинституциональных дискурсов [Карасик, 2002; Шейгал, 2000], а обилие эмпирического материала в области разных видов дискурса побуждает к поиску универсальной теории дискурс-анализа [Переверзев, Кожемякин, 2008].

Философский дискурс включает размышления философов по поводу вопросов, которые они считают философскими, ориентирован преимущественно на мышление, познание (бытия) в виртуальном многообразии его форм, структур и уровней [Кротков, 2006, с. 131], обладая рядом типологических характеристик: 1) нелокальностью (всеобщим характером); 2) «беспредпосылочностью»; 3) поверхностностью; 4) неприменимостью прагматического критерия оценки

[Шапошников, 2008]. Такая черта философского дискурса, как «беспредпосы-лочность», или «предельность» [Гутнер, 2006], позволяет рассматривать его по отношению к другим типам дискурса как сверхдискурс (по аналогии с термином сверхтекст), занимающий, по словам Б. Рассела, «Ничейную Землю» [Рассел, 2001, с. 20] относительно двух смежных дискурсов: научного и религиозного. Различие между любой другой наукой и философией заключается в характере получаемого знания и в степени рефлексии; различие между религией и философией основано на способе постижения идеальной сущности (духовном / рациональном; коллективном / индивидуальном). Связь между данными интеллектуально-духовными сферами обусловлена устремлением к одной цели - поиску совершенного блага.

Религиозный, научный, социальный, политический, публицистический виды дискурса, взаимодействуя с философским дискурсом, образуют прочное единство, сочетающее в себе черты как основополагающего философского дискурса, так и других дискурсов, конкретизирующих область приложения философского знания (религиозно-философский, социально-философский, политико-философский дискурсы) или характер его представления (научно-философский, философско-публицистический). Среди них особое место занимает «религиозно-философский дискурс», представляющий собой интуитивно-рациональное единство, возможное, поскольку «истинная философия не только не отрицает сознание тайны, неисчерпаемой глубинности и безмерной полноты бытия, но, напротив, всецело опирается на это сознание и исходит из него как из самоочевидной и первой основополагающей истины» [Франк, 1990, с. 327].

Процесс продуцирования ЯЛ философского дискурса включает три этапа: креативную стадию (создание философской идеи), рационализацию (установление смысловых связей с существующими категориями), трансляцию (передачу другим субъектам мышления) с выходом в социальные аспекты языковой коммуникации, являющиеся предметом изучения разных научных дисциплин -психологии, лингвистики, риторики, логики, педагогики и др. На этапе трансляции философское содержание обретает языковую форму.

Посредством языка философии, согласно «трансцендентальной семиотики» К.-О. Апеля, продуцент регулирует отношения на уровнях как семантики и синтактики (внутри дискурс-универсума, насыщенного постулатами различных философских систем) [Апель, 2001], так и прагматики - с реципиентом данного дискурса. В результате итогом речемыслительного процесса ЯЛ философа выступает текст, написанный в соответствии с требованиями философского дискурса и выступающий в качестве его языковой репрезентации.

E.H. Ищенко констатирует, что каноны философского текста никогда не были четко определены, что не препятствовало его идентификации [Ищенко, 2003, с. 198]. Действительно, философское содержание, облеченное в научную форму, однозначно квалифицируется как философский дискурс. Сложность в определении статуса текста возникает при художественном способе изложения философского знания. Так, М. Гирина, исходя из того, что глубина содержания и монументальность формы - величины прямо пропорциональные, настаивает на несовместимости поэтической формы и философского содержания [Гирина,

1998, с. 14-15]. Между тем, Е.А. Кротков говорит о существовании двух литературных форм философского дискурса: 1) поэтико-афористической (шире -литературно-художественной) (философские поэмы, диатюги, диатрибы, афоризмы); 2) научно-прозаической (философские трактаты, монографии, статьи, учебники), признавая возможность бытования философского знания в художественном обличии [Кротков, 2006, с. 131-132]. Разделяя это мнение, подчеркнем, что данная классификация является универсальной и позволяет дифференцировать тексты, учитывая стилистические оттенки философских трудов.

Философский дискурс, несмотря на сверхдискурсивный характер, предполагающий сложное внутреннее устройство и особые механизмы познания, может быть охарактеризован с использованием общей многопараметральной модели [Переверзев, Кожемякин, 2008]. Так, телеологический параметр философского дискурса включает в себя категорию функциональности, которая заключается в создании теории, способной стать основой многих наук; онтологический - формируется на основе внутреннего устройства, обусловленных существование норм, традиций, школ и т.д.; гносеологический - содержит аргументацию, способы познания и логические механизмы в философском дискурсе; языковой - определяет лингвистическую составляющую философского дискурса, особый метаязык, свойственный философии и противопоставляющий ее другим областям науки; текстовой - связан с наличием антиномии в области репрезентации философского знания: «научная форма» — «художественная форма»; контекстный - является метафизическим, оперируя абстракциями, или, напротив, учитывает широкий исторический, социальный и культурный контекст; коммуникативный - опирается на инвентивную / диспозитивную / элокутивную стратегии, определяющие характер взаимоотношений как между его продуцентами / реципиентами, так и между продуцентами разных философских систем внутри общего дискурсивного пространства.

Особой проблемой является определение статуса русской философской мысли в мировом философском дискурсе, в котором традиционно выделяют три основные парадигмы: 1) поиск онтологических оснований и сущностных характеристик бытия как такового; 2) постижение законов и характеристик человеческой познавательной способности и возможностей познания бытия; 3) исследование собственно человеческого бытия; намечается четвертая: утверждение философии культуры путем слияния бытия человека с бытием культуры, с которым связывается будущее философии [Конев, 1991, с. 16-30]. Если в западной философии, на материале которой были выделены парадигмы философского мышления, на первом плане всегда были проблемы либо мироустройства и бытия, либо познания, то интерес русской философии, в силу ее антро-пологичности, с момента возникновения концентрировался вокруг проблем человеческого бытия, постижения его смысла. В период бурных социально-экономических и историко-политических процессов российская философская мысль обращалась к идеологическим поискам нравственного, политического и эстетического идеалов, к поискам системности в борьбе различных богословских и социально-философских идей, к обсуждению перспектив будущего России, что определило особый полемический характер данного типа дискурса.

Формальный подход, признающий философией лишь дискурс, «скалькированный с великой традиции европейской метафизики» [Лебедев, 1998], значительно сужает дискурсивное пространство философии, оставляя за его пределами величайшие достижения как отдельных крупных мыслителей, так и целых направлений философской мысли. Содержательно-композиционный, собственно языковой, а также прагматический критерии в большей степени способны отразить своеобразие философского речемыслительного процесса и его творческих продуктов. Исходя из них, русская религиозная философия, усвоившая и переработавшая идеи западной ветви философской мысли, создавшая собственную оригинальную традицию, к особенностям которой А.Ф. Лосев отнес мистическое познание сущего, связь с действительной жизнью, преимущественно литературно-художественное изложение [Лосев, 1991, с. 71], является полноправным значимым компонентом общефилософского знания. Не являясь монолитным речемыслительным конструктом, она развивалась в трех направлениях: 1) историко-философском (И.О. Лосский, H.A. Бердяев, П.А. Флоренский и др.), согласно которому русская философия является насыщенной специальными фактами и событиями, социальными потрясениями, отразившимися на динамических характеристиках дискурса; 2) теологическом (С.Н. Булгаков, Г.В. Флоровский, С.Л. Франк, В.В. Зеньковский и др.), отождествляющем русское философское мышление с богословием; 3) мессианском, в недрах которого сформировалась антиномия: «славянофильство» (И.В. Киреевский, A.C. Хомяков, К.С. Аксаков и др.) - «западничество» (П.Я. Чаадаев, Н.В. Станкевич, В.Г. Белинский, А.И. Герцен), обусловленная различным пониманием идеи исторической миссии России. Главные черты западнического направления русской философии - принципиальная внерелигиозность, светскость, сосредоточенность на научно-познавательных и воспитательных задачах; остальные ветви русской философии носили религиозный характер, исследуя сквозь призму веры в Бога «не только основные вопросы духовной культуры, но и главные вопросы социально-политической жизни» [Полторацкий, 2009]. Не интересуясь умозрительными философскими абстракциями, русская религиозная философия строила теорию постижения противоречивой сущности человека сообразно отечественным традициям на основе принципов православной веры, с Октября 1917 г. - в условиях противостояния двух идеологических систем: философий православно-христианской и марксистско-ленинской, большевистской.

Стремление ученых отделить собственно философский дискурс от «философствования», выделить единые лингвистические принципы, возводящие текст в ранг философского, актуализирует вопрос о выявлении закономерностей речемыслительного процесса продуцента собственно философского дискурса и, соответственно, об установлении критериев маркирования текста в качестве философского, которые подразделяются на два типа: референциально-тематический и концептно-метаязыковой. Если в фокусе внимания философов находятся преимущественно первый, то лингвистов интересует прежде всего второй. Однако в свете интегративного ЛР подхода они оказываются в равной степени важными, будучи составляющими инвентивно-элокутивной координации в рамках особой мировоззренчески-диспозитивной структуры. Ре-

ференциапьно-тематическому критерию маркирования русского религиозно-философского текста соответствуют проблемы, регулярно обсуждаемые и детально разработанные философами на мировоззренческой основе православия под влиянием учения Вл. Соловьева о Всеединстве как источнике обновления христианских догм: свобода; соборность; онтологизм; религиозный космоло-гизм; учение о Богочеловечестве; учение о Царстве Божием; гуманизм и его кризис; творчество; смысл истории; социальная правда и социальный вопрос; революция - социальная и духовная; власть; теократия; православие и русский исторический процесс; русские болезни и их преодоление; путь России и русского народа в мире и др. Данный критерий установлен с опорой на типологию Н. Полторацкого, выявившего ключевые проблемы русской религиозно-философской мысли на основе анализа работ В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, H.A. Бердяева. К концептно-метаязыковому критерию маркирования русского религиозно-философского текста относятся: концептуальная насыщенность (базовые концепты: интеллигенция, народ, революция, большевизм, свобода, соборность, любовь, вера, Бог, православие)', оперирование понятиями-символами; синкретизм стилей; образное толкование вводимых понятий; свободное эмоционально-экспрессивное художественно-публицистическое изложение философской концепции как сознательный творческий акт. Названные критерии определяют тематико-метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса начала XX в.

Сборник статей о русской революции «Из глубины», завершивший обсуждение социально-философских проблем, начатое в сборниках «Проблемы идеализма» (1902) и «Вехи» (1909) в рамках тематики и метаязыка русской религиозной философии, включает одиннадцать статей авторов, крупнейших философов и известных деятелей культуры начала века, которые в рамках целостной концепции сборника выступают, по словам П.Б. Струве, «не поодиночке, а как совокупность лиц, несмотря на различия в настроениях и взглядах, переживающих одну муку и исповедующих одну веру» [Струве, 1990] - как групповая ЯЛ продуцента дискурса.

Групповая ЯЛ, противопоставленная индивидуальной ЯЛ, представляет собой особый феномен, нуждающийся в дифференциации со смежными понятиями: «коллективная ЯЛ», «совокупная ЯЛ этносоциума» (A.A. Ворожбитова). Под коллективной ЯЛ понимаются не связанные между собой индивиды, осуществляющие дискурсивную практику независимо друг от друга и объединяющиеся в восприятии исследователя, анализирующего общие черты их дискурса [Ничипорович, 1998], между тем, совокупной ЯЛ называется личность, владеющая типами речевых актов, стратификационной моделью и когнитивно-экспрессивными средствами языка, а также знакомая с системой статусных отношений в культуре социума [Сентенберг, 1994, с. 23]. Исследуя особенности общения в малой социальной группе, используют термин «групповая ЯЛ», располагая его между индивидуальной и коллективной ЯЛ и интерпретируя в соответствии с социолингвистическим подходом как объединение лиц под влиянием стратификации общества [Щукина, 2007, с. 11]; в данном случае мы предлагаем термин «социостратная ЯЛ». Групповая ЯЛ в нашей трактовке состоит

из индивидов, осознанно формирующих некий совместный дискурс, поскольку группа, с точки зрения психологии, — это человеческая общность, выделяемая на основе определенного признака, например социальной принадлежности, наличия и характера совместной деятельности, особенностей организации и т.д. [Петровский, 1995, с. 310].

Традиционное понимание термина ЯЛ предполагает трехуровневую модель, состоящую из тезауруса, прагматикона и ассоциативно-вербальной сети [Караулов, 1987]. В структуре групповой ЯЛ данные компоненты не являются простым суммарным выражением характеристик индивидуальных ЯЛ. Они выделяются путем синтеза типичных черт, образующих ядро групповой ЯЛ, при этом индивидуальные особенности остаются за его пределами, на периферии. Авторы сборника «Из глубины» представляют собой особую группу людей, связанных экстралингвистическими (социокультурными) параметрами: общими биографическими чертами, многолетним сотрудничеством в профессиональной и общественной деятельности - и собственно лингвистическими факторами: системой русского языка (синтагматикой и парадигматикой языковых единиц), традициями словоупотребления, образцами стилистики и риторики, общими для лиц одной языковой компетенции. Будучи творческими личностями, они раскрывают свои индивидуальные речевые возможности, идиостиле-вую специфику, что не является препятствием для выявления и описания с ЛР позиций признаков типологического сходства идиодискурсов философов как групповой ЯЛ на основе наличия общих рамок, «в которых они, при всех их различиях, а нередко и отталкиваниях, творили» [Полторацкий, 2009].

В ЛР парадигме, избранной в качестве методологической основы анализа групповой ЯЛ, параметры анализа - этосно-мотивационно-диспозитивные, ло-госно-тезаурусно-инвентивные, пафосно-вербально-элокутивные - формируются на основе ряда категорий: 1) этоса, логоса, пафоса - идеологических аспектов речемыслительной деятельности групповой ЯЛ; 2) прагматикона (мо-тивационный уровень), семантикона (тезаурус, лингвокогнитивный уровень), лексикона (ABC, вербсмьяо-семантический уровень) - уровней структуры собственно ЯЛ как носителя идеологии в ее троичном выражении; 3) инвенции, диспозиции, элокуции- этапов универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову» - механизма развертывания, воплощения идеологического содержания его носителем, групповой ЯЛ, в дискурсивно-текстообразующем процессе.

В начале XX в. в результате революционных катаклизмов универсум русского национального языка как макродискурс раскололся на две системы ценностей, организующих альтернативные ментальные миры и соответствующие им полярные интерпретации действительности во всех областях социокультурной практики. Относительно монолитная концептосфера [Лихачев, 2001, с. 493] раскололась на две «ЛР картины мира» (A.A. Ворожбитова): религиозно-философскую, призывающую реставрировать общество на традиционных основаниях с учетом «нового религиозного сознания», и большевистскую, противопоставляющую марксистско-ленинскую идеологию общественному и национальному опыту и апеллирующую в условиях ломки устоев к социальной ненависти. В сложившейся социокультурно-речевой ситуации авторы сборника «Из

глубины», квалифицируемого как гипертекст-полилог, главную задачу видели во всестороннем критическом анализе причин и последствий большевистской революции, в показе роли интеллигенции в ее подготовке. Цель группового выступления за «религиозное возрождение» России против «ереси утопизма» радикальной интеллигенции обусловила полемическую заостренность дискурса, системный характер использования ярких лингвориторических средств.

Во второй главе - «Лингвориторические параметры самопрезентации групповой языковой личности русских религиозных философов в дискурсе «Из глубины: Сборник статей о русской революции» - рассматриваются общее ядро и индивидуальная специфика этоса / логоса / пафоса, определяются особенности прагматикона / тезауруса / лексикона, характеризуются уровни диспозитивной / инвентивной /элокутивной тактик групповой ЯЛ, выявляется ее общая ЛР стратегия в рамках русского религиозно-философского дискурса в ситуации его «политической мобилизации» и публицистической актуализации.

Этос как нравственно-философская категория, этическое начало речевого поступка предполагает наличие нравственного закона и его господствующую роль в речемыслительном процессе, осуществляемом продуцентом дискурса. Понимание этоса русскими религиозными философами лежит в области православной морали и нравственности на новых религиозных основаниях, провозглашенных Вл. Соловьевым и поставивших под сомнение институт церкви. Для них безусловной доминантой выступает православный нравственный закон, представляющий собой, по словам Ю.С. Степанова, «деонтологическую этику в очень строгом варианте» [Степанов, 2004, с. 782]. Православный этос, обладающий неизменным статусом, противостоит «раздробленному» и ситуативно-экономическому пониманию этики, подчиненной классовому принципу, в соответствии с которым единая нравственность делится согласно «социально-классовым типам личности с их моральными качествами» («Очерки этической мысли в России конца XIX - начала XX века» (М., 1985) на противоборствующие, взаимоисключающие этические системы: «буржуазная мораль» / «пролетарская мораль» - с более частной конкретизацией, например: «мораль буржуазной интеллигенции» / «мораль революционного пролетариата».

Русская революционная мораль представлена в сборнике как «совершенно своеобразное явление»; она «образовалась и кристаллизовалась в левой русской интеллигенции в течение ряда десятилетий и сумела приобрести престиж и обаяние в широких кругах русского общества», поскольку «средний интеллигентный русский человек привык преклоняться перед нравственным образом революционеров и перед их революционной моралью. Он готов был признать себя недостойным этой моральной высоты революционного типа. В России образовался особенный культ революционной святости. Культ этот имеет своих святых, свое священное предание, свои догматы». При этом парадоксальным образом совмещаются противоположности: «...революционный морализм имеет обратной своей стороной революционный аморализм», а «сходство революционной святости с христианской есть обманчивое сходство антихриста с Христом» (H.A. Бердяев, «Духи русской революции»).

Сквозь мировоззренческую призму оппозиционного дискурса иронически формулируется суть большевистского этоса: «.Религия, как известно, - детские сказки, выдуманные «попами» для оправдания «эксплоататоров». Этика и право -тоже продукт умственных ухищрений буржуазии для закабаления эксплоатируе-мых классов. Реальна только экономика. Фундамент общественной жизни - производство материальных благ. Все остальное - лишь надстройка. Кто овладеет этим фундаментом и перестроит его, тот только и будет настоящим революционером, создающим новые формы жизни» (A.C. Изгоев, «Социализм, культура и большевизм»).

Русские философы-идеалисты стремятся осмыслить принципы существования человека в рамках большевистского этоса и те социальные последствия, к которым привела новая мораль. Например:

■ «Материалистическое понимание истории» претворилось в грубейшее материалистическое понимание жизни. Все высшие проявления человеческого духа - совесть, честь, потребность в истине, правде и т. д. - исчезли под напором самых элементарных похотей тела «Экономика» теории превратилась на практике в кошмарный разгул ничем не сдерживаемых звериных инстинктов, в оргию убийств, издевательств и грабежей. Пренебрежение к «идеологическим надстройкам» выросло в чудовищную враждебность ко всему, что носит на себе печать интеллигентности и культурности (И.А. Покровский, «Перуново заклятье»),

■ Социализм - это христианство без Бога. Но при господстве этого своеобразного «христианства» люди не только не работают совместно и дружно, а, как волки, бросаются один на другого, смотрят друг другу в рот, считают куски в чужом рту и вырывают их оттуда вместе с жизнью» (A.C. Изгоев, «Социализм, культура и большевизм»).

Классовому этосу большевизма, в основе которого лежит уничтожение основы нравственности - веры в Бога, русские религиозные философы противопоставляют такие понятия, как национальность, государство, культура, ибо «личность, теряя связь с этими объективно-нравственными и в этом смысле общеобязательными началами, - сама становится бессодержательной и бедной» (С.А. Котляровский, «Оздоровление»).

Прагматикон ЯЛ включает мотивационные установки, которыми руководствуются продуценты дискурса, и является одним из основных аспектов изучения реализации коммуникативных стратегий автора в дискурсе. Важным компонентом уровня мотивации ЯЛ выступает «речевая воля говорящего» [Бахтин 1997, с. 179] - авторская интенция. В основе прагматикона групповой ЯЛ лежит стремление подвергнуть всестороннему анализу кризисные реалии постреволюционной России, осмыслить их причины с нравственных позиций православно-христианской философии. В плане интенциональности и прагматической направленности религиозно-философский дискурс отличается автономностью. Философ не стремится переубедить своих оппонентов, а пытается выстроить свою позицию, так как «аргументы его дискурса есть часть смысла представляемой им точки зрения» [Кроткое, 2002, с. 135]; таким образом, стремление авторов сборника высказаться превалирует над желанием быть услышанными в момент высказывания. Специфика прагматических задач, имеющих место при продуцировании религиозно-философского дискурса, привела к

необходимости деления всего прагматического компонента на сферы речевого воздействия: «ближний круг» / «дальний круг». «Веками русский дискурс был устроен так, что дальняя прагматика (ценностная ориентация) едва ли не перевешивала в нем ближнюю» (Г.Г. Хазагеров). Если ближняя прагматика групповой ЯЛ сборника «Из глубины» заключалась в желании донести мысль о крушении в результате революции политических и моральных основ российской жизни, то дальняя прагматика обусловлена целью сформулировать принципы высокой православной идеи и сохранить ее для будущей России.

С мотивационными установками продуцента дискурса тесно связана диспозиция развертывания речемыслительного процесса в целом и текста как продукта совокупной творческой деятельности, служащая воплощению авторского мировоззрения. Диспозитивная организация текста включает композиционные элементы, несущие определенную смысловую и стилистическую нагрузку, а также способы их сцепления. Принцип выдвижения, используемый в стилистике декодирования [Арнольд, 1975, с. 205], связывается с современным представлением об информационной структуре текста и выдвижением как «глобальной диспозицией» дискурсивно-текстообразующего процесса, выделяемой наряду с конкретикой диспозитивной организации традиционных «частей речи». В качестве центральных «информационных сгустков» выступают позиции,

а) маркированные априорно, самим положением в тексте (например, заглавие),

б) созданные особым расположением элементов [Хазагеров, 2002]. С учетом специфики анализируемого текстового комплекса к диспозитивной маркированным позициям мы относим заголовок, начало и конец текста статьи; вставные элементы, нарушающие изначально заданное развитие композиции: эпиграфы, авторские отступления; а также такие риторические действия дискурсивного уровня, как конвергенция, сцепление, градация.

В близком взаимодействии с типами выдвижения находятся интертекстуальные текстовые включения, привносящие дополнительный смысл и экспрессивность в авторский текст. Используя имена писателей - авторитетных для российского общества литературных личностей, авторы статей проясняют свои идейные позиции и в то же время подчеркивают роль культуры в отражении и формировании национального менталитета. Так, П.Б. Струве, анализируя причины и результаты революции в качестве историка и экономиста, использует стилистику публичной лекции. Однако начало и концовка статьи представляют собой цитаты из патриотических воззваний эпохи Смутного времени, и на общем фоне научных рассуждений и дефиниций выдвигаются на первый план прецедентные имена (Стенька Разин, Емелька Пугачев, Анна Иоанновна, князь Дмитрий Голицын), актуализируются литературные персонажи и сюжеты:

■ Революция, низвергшая «режим», оголила и разнуздала гоголевскую Русь, обрядив ее в красный колпак, и советская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства. В революционную эпоху Хлестаков как бытовой символ из коллежского регистратора получил производство в особу первого класса, и «Ревизор» из комедии провинциальных нравов превратился в трагедию государственности. То, что у Гоголя и Щедрина было шаржем, воплот;лось в ужосающую действительность русской революционной демо-

кратии (П.Б. Струве, «Исторический смысл русской революции и национальные задачи»).

Статья С.А. Аскольдова «Религиозный смысл русской революции» отличается строгой композиционной завершенностью. Пять ее разделов: 1) «Общее в революциях»; 2) «Душа русского народа»; 3) «Распад русской души»; 4) «Святое», «полезное», «дьявольское»; 5) «Торжество зверя» - насыщены интертекстуальными вставками, фрагментами или даже полными текстами произведений А. Блока, Ф.И. Тютчева, созвучные размышлениям философа.

Диалоги С.Н. Булгакова «На пиру богов. Pro et Contra» и в жанровом, и в содержательном отношении сознательно ориентированы на «Три разговора Владимира Соловьева». В них наглядно представлена дискурсивная картина мира, характерная для русской либеральной интеллигенции начала XX в. Реплики собеседников (Дипломата, Писателя, Общественного деятеля, Беженца, Светского богослова) представляют собой оценочные высказывания о мировой войне и революции, насыщенные реминисценциями из хрестоматийных текстов: Библии, древнегреческой мифологии и «Одиссеи», В. Шекспира, сочинений A.C. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Ф.И. Тютчева, Н.С. Лескова, Вл. Соловьева, А. Белого, A.A. Блока. Упоминаются гибель Атлантиды, пугачевщина, Минин и Пожарский, теория Дарвина, С. Ковалевская, идеи славянофильства и панмонголизма - излюбленные темы российской интеллигенции, горячо обсуждавшиеся накануне революции. Автор использует цитаты и прецедентные имена без пояснений как хорошо известные предполагаемому читателю символы, которые пронизывают текст, создавая атмосферу погруженности в мировое культурное пространство.

Таким образом, на уровне этосно-мотивационно-диспозитивных параметров можно констатировать, что базой этоса исследуемой групповой ЯЛ является православное религиозное сознание, обогащенное трансформациями философии Всеединства Вл. Соловьева; мотивационная специфика заключается в своего рода «автономности» дискурса: задачей философов в данной ситуации было не всколыхнуть общество, а заявить о своей гражданской позиции; диспозитив-ная стратегия сопряжена с типами ментального выдвижения и созданием ментальной перспективы посредством интертекстуальности: включение прецедентных имен, сквозных образов, идей, определивших характер русской философии начала XX в., неотъемлемой части этического сознания групповой ЯЛ.

Логос групповой ЯЛ, определяющий замысел дискурсивного процесса, сфокусирован в названии сборника «Из глубины» (по названию статьи С.Л. Франка «De profundis») и подразумевает глубь многовековой истории России, глубины человеческой психики, невидимые основы бытия, построенные на убеждении, что «положительные начала общественной жизни укоренены в глубинах религиозного сознания и что разрыв этой коренной связи есть несчастие и преступление» (П.Б. Струве, «Предисловие издателя»). Модернизация православия, осуществлявшаяся русскими философами по двум направлениям: новое религиозное сознание и учение о Софии - лежала в религиозной сфере, что способствовало формированию общего логоса групповой ЯЛ, определившего ее замысел и обеспечившего единсгво творческого речемыслительного процесса.

Ментально-языковое пространство исследуемого дискурса базируется на концептах интеллигенция, народ, большевизм, революция, свобода, соборность, любовь, вера, Бог, православие, определяющих особенности тезауруса (лингво-когнитивного уровня) групповой ЯЛ как продуцента особого типа.

Идеология большевизма, рассматриваемая авторами сборника «Из глубины» сквозь призму ЛР картины мира русского религиозно-философского дискурса, предстает как явление вредоносное и опасное - в силу его неуправляемости:

• Вся наша революционная аграрная реформа, эсеровская и большевистская, есть чичиковское предприятие. Она оперирует с мертвыми душами, она возводит богатство народное па призрачном, нереальном базисе (H.A. Бердяев, «Духи русской революции»).

• Может, в некоторые «светлые промежутки» у отдельных вожаков большевизма и мелькала мысль о необходимости остановиться и начать делать хоть какую-нибудь положительную работу, но на этом пути положительного строительства они роковым образом были обречены на неудачу. Тут-то и обнаружилось, что уже не они ведут за собой массы, а массы гонят их (И. А. Покровский, «Перуново заклятье»).

Вместе с тем фиксируется органическая связь большевистской идеологии с вековыми поисками отечественной интеллигенции:

• Ив там, что революция приняла такой вид, виновны не одни большевики, но вся интеллигенция, их подготовившая и вдохновившая (В.Н. Муравьев, «Рев пламени»).

• Основная причина нынешнего нашего беспримерного государственного разгрома в том, что интеллигенция совершенно не понимала ни природы человека и силы движущих им мотивов, ни природы общества и государства и условий, необходимых для их укрепления и развития. О человеке, об обществе и государстве наша интеллигенция составила себе фантастические, лживые и ложные представления. Она пользовалась ими как орудиями борьбы с самодержавием (A.C. Изгоев, «Социализм, культура, большевизм»),

В работах религиозных философов начала XX в. категориями православие, вера, Бог, соборность представлена идеологическая программа, которую репрезентирует в дискурсе сборника «Из глубины» групповая ЯЛ. Например:

• Каждый народ, образовавший из себя духовное целое, имеющий свою историю, свою культуру, свое призвание, носит в себе живую силу, которая сплачивает воедино его отдельных членов, которая из этих атомов, из этой пыли людской делает живой организм и вдыхает в него единую душу. Это - та великая сила духовного сцепления, которая образуется около святынь народных; это - сила того Божьего дела, которое осуществляет в своей истории народ. Это - святыни религиозные, государственные и национальные не в смысле общеобязательных догматов и единообразных форм, вне которых все принадлежащее к данному государству и к данной нации отметается и подавляется, а в общем значении руководящих объективных начал, пред которыми преклоняется индивидуальное сознание, которые оно признает над собою господствующими (П.И. Новгородцев, «О путях и задачах русской интеллигенции»).

Путь к возрождению России, по мнению религиозных философов, лежит через покаяние:

■ Велик грех, велико должно быть и искупление. За месяцами греха должны последовать долгие десятилетия покаяния и трудной работы для воссоздания рассыпавшегося отечества (Л.А. Покровский, «Перуново заклятье»)

■ Путь к возрождению ведет через незримые слезы великого покаяния (С.А. Котляревский, «Оздоровление»).

Риторическую инвенцию, определяемую кругом вопросов, обсуждаемых продуцентами дискурса, составили проблемы, вышедшие на первый план в социокультурном и историческом контексте России в начале XX в.: «Проблема революции - социальной и духовной», «Русские болезни и их преодоление», «Религиозный антропологизм», «Религиозный космологизм». Выступая в качестве групповой ЯЛ, религиозные философы ставят перед собой вопросы социально-политического характера и решают их в соответствии с единым логосом (словесно-мыслительным началом речи) и сходным тезаурусом (лингвокогни-тивным уровнем ЯЛ), опирающимся на базовые концепты дискурса.

Пафос есть «идейно-эмоциональное осмысление и оценка изображаемого», «мера эмоционального напряжения, с которым художник утверждает в произведении свои мировоззренческие принципы» [Эстетика, 1989, с. 251-252]. Перечисляя различные виды пафоса: героический, сентиментальный, иронический, романтический, реалистический - A.A. Волков в качестве основных называет «сентиментальный», «романтический» и «реалистический» [Волков, 2008]. Риторическая эмоция (частный пафос) является направлением общего пафоса на конкретную положительную или отрицательную ценность. Пафос, являясь риторической категорией, детерминирован прагматической установкой продуцента дискурса, который должен эмоцией побудить реципиента к действию, пробудить патриотизм, любовь, веру, мужество, сострадание, познание, ответственность, и т.д. Сильные текстовые позиции оказываются средоточием пафоса, тип которого зависит от характера использованных в них языковых средств. В рамках приведенной выше классификации пафос групповой ЯЛ продуцента дискурса «Из глубины» является романтическим: повышенно-эмоциональный заряд присутствует на всем протяжении анализируемого ментально-экспрессивного континуума. Авторы не скрывают от читателя отрицательных эмоций - раздражения, протеста, гнева, своего неприятия создавшегося «положения дел», они негодуют и обличают.

Лексикон групповой ЯЛ в качестве единиц включает «отдельные слова, отношения между ними охватывают все разнообразие их грамматико-парадигматических, семантико-синтаксических и ассоциативных связей, совокупность которых суммируется единой «вербальной сетью» [Караулов, 2002, с. 52]. «Слововыражение предполагает нахождение нужных слов и их эффективное расположение в фигурах речи» [Аннушкин, 2003, с. 362]. Разработанная нами категория продуцента дискурса - групповая ЯЛ - модифицирует данный параметр, в результате чего посредством взаимодействия единиц вербально-семантического уровня индивидуальных ЯЛ, объединенных конкретной задачей речемыслительного процесса, в дискурсивном пространстве сборника «Из глубины» формируется общая ассоциативно-вербальная сеть групповой ЯЛ.

Ключевыми словами всех статей закономерно являются слова интеллигенция, революция, имена великих русских писателей, литературных персонажей, общественно-политическая лексика, библеизмы, что указывает на специфику

репрезентации русской религиозно-философской мысли в сборнике «Из глубины» как манифесте гражданской позиции групповой ЯЛ.

Элокуция как собственно вербализация референта [Безменова, 19911. представляет собой завершающий этап словесного выражения авторского замысла в тексте как продукте коммуникативной деятельности. Разнообразные средства языковой изобразительности и выразительности в ходе исследования сгруппированы на уровне языковых операций - лексических и синтаксических, а также на уровне текстовых, или риторических, действий - тропов и фигур как метабол разных типов.

Уровень лексических операций. Лексико-семантический аспект речевого произведения включает взаимодействующие лексико-семантические группы, повторы ключевых слов. Так, лейтмотивом введения и первого раздела сборника «Из глубины» является рефлексия философских категорий сущности и явления применительно к реалиям русской жизни XIX-XX вв. Глубина (т.е. сущность) должна быть выявлена, вскрыта, вынесена на поверхность. Отсюда обилие повторов лексики, обладающей семантическими признаками «раскрывать», «являться», «обнаруживать», «увидеть»; «внешний вид», «одежда», «покров», «основа», «норма», «базис»; «глубина», бездна», «маска», «обман», «мираж», «призрак», «тайное», «гипноз», «туман», «наваждение», «вихрь», «падение», «гибель» и т.д. Приведем несколько примеров:

" Революция всегда есть в значительной степени маскарад, и если сорвать маски, то можно встретить старые, знакомые лица. На поверхности все кажется новым в русской революции - новые выражения лиц. новые жесты, новые костюмы, ...Но попробуйте проникнуть за поверхностные покровы революционной России в глубину. ...Если пойти в глубь России, то за революционной борьбой и революционной фразеологией нетрудно обнаружить хрюкающие гоголевские морды и рожи. (H.A. Бердяев, «Духи русской революции»),

■ О человеке, об обществе и государстве наша интеллигенция составила себе фантастические, лживые и ложные представления (A.C. Изгоев, «Социализм, культура и большевизм»),

■ Именно во время революций обманчивый мираж личной автономии в деле общественного устроения для всех и каждого гораздо сильнее и соблазнительнее, чем когда-либо (С.А. Аскольдов, «Религиозный смысл русской революции»).

Группы ключевой лексики с семантикой крушения, катастрофы, болезни, смерти формируют лейтмотивные для всего сборника темы гибели российской государственности. Например:

■ Все мы ошеломлены новым погружением Атлантиды в хаос, катастрофической гибелью нашего материка, вдруг исчезнувшего с исторической карты (С.Н. Булгаков «На пиру Богов»),

■ Ужасная катастрофа нашего национального бытия легко, конечно, может породить в душах безнадежность и отчаяние; и это безверие не только преждевременно и морально недопустимо, будучи равносильно отказу от борьбы с болезнью и согласию на национальное самоубийство (С.Л. Франк «De profundis»).

Наблюдаемое в статьях активное использование групповой ЯЛ окказионализмов (смердяковщина, шигалевщина, шерамурство, люциферианство и др.), возникших от наименований" имен собственных на основе базовых слово-

образовательных моделей, иллюстрирует негативную оценку данных явлений, представленных в виде обобщений (Шерамур - персонаж рассказа Н.С. Лескова «Шерамур (Чрева ради юродивый)» - И. А.).

Уровень синтаксических операций. Синтаксис организует пространственную структуру текста в соответствии с авторскими установками. Групповая ЯЛ широко использует синтаксическую модель «что (кто) есть что (кто)» с подстановкой на позиции субъекта и предиката категориально обобщающих понятий. Это характерно для метаязыка науки, в данном случае философии, и отражает специфику мышления продуцентов данного типа дискурса. Кроме того, использование подобных конструкций в текстах религиозно-философского характера связано с высокой степенью их распространенности в книжном русском языке начала XX в., что вызвано усилением роли науки и проникновением научного стиля во все функциональные стили, включая публицистический. Приведем несколько примеров таких «логосных» синтаксических конструкций:

■ ...Для теперешней Европы война невыносима и преступна, она есть мерзость пред Господом (Н.С. Булгаков, «На пиру Богов»),

■ «Справедливое распределение» в смысле получения каждым гражданином достаточного и равного пайка с наименьшими жертвами есть в лучшем случае заключительный потребительный результат социализма (П.Б. Струве, «Исторический смысл русской революции и национальные задачи»).

Уровень риторических действий: изобразительно-выразительные средства, тропы и фигуры. Наиболее характерным тропом, использующимся групповой ЯЛ является метафора, причем у авторов-философов рождается сходный ассоциативный спектр: «революция - взрыв - пожар». Например:

■ И война, и русская революция, несомненно, были подготовлены всею совокупностью предшествующих условий. И, однако, все и могло бы ограничиться этой подготовленностью. Горючий материал может быть подготовлен и, так сказать, соблазнительно лежать, готовый загореться от первой искры, случайно заброшенной» (С.А. Аскольдов, «Религиозный смысл русской революции»),

• Тогда именно и загорелся мой дом, моя святыня, европейская цивилизация, а от нее запылала и наша соломенная Россия (С.Н. Булгаков, «На пиру Богов»).

■ При всем избытке взрывчатого материала, накопившегося в народе, понадобилась полугодовая упорная, до исступления энергичная работа разнуздывания анархических инстинктов, чтобы народ окончательно потерял совесть и здравый государственный смысл (С.Л. Франк, «Бе ргойтсКз»),

Особый элокутивный колорит корпусу статей придают метафоры и аналогии из естественнонаучной области: физико-химические, биологические. Групповая ЯЛ использует в переносном смысле термины типа «молекулярные силы», «центр притяжения», «амплитуда», «инерция», «организм», «органические образования», «прививка» и т.д. Узуальные метафоры, а также другие повторяющиеся образы отражают стереотипность языкового сознания определенной историко-культурной общности - русской интеллигенции начала XX в.

Характеризуя данную триаду параметров, можно констатировать, что групповой ЯЛ продуцентов свойственны романтический пафос, богатство ассоциативно-вербальной сети, публицистический арсенал лингвистических и ритори-

ческих средств (повторы / модель что есть что, риторические вопросы, метафоры и аналогии широкого спектра), разоблачительный характер дискурса.

Применение вопросительных конструкций является также показательным для данного типа дискурса; многочисленные риторические вопросы, вопросно-ответные ходы служат фигурами, генерирующими собственно публицистический пафос с экспрессивным лексическим наполнением на общем фоне философских рассуждений с использованием полисиндетона. Например:

■ И разве народ наш до этого революционного запоя не бывал христолюбив и светел, жертвенен и прекрасен? Станете вы это отрицать? Нет, не станете (Н.С. Булгаков, «На пиру Богов»),

■ Что же мы видим ныне, в эти дни буйственной слепоты, одержимости и беспамятства? (Вяч. Иванов, «Наш язык»),

В целом рассмотренные нами JIP параметры групповой ЯЛ авторов сборника «Из глубины» моделируют ее самопрезентацию в дискурсивном пространстве русского религиозно-философского дискурса начала XX в. в состоянии полемической мобилизации, в революционной политической ситуации.

В Заключении обобщены основные результаты исследования. Его перспективы видятся в углубленном рассмотрении обозначенных подтипов философского дискурса в ЛР парадигме, на материале текстов разных философских течений, в частности, сопоставительный анализ дискурсивно-текстообразующего процесса в рамках идеалистической и материалистической философии.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. * Анистратенко И.В. Русский религиозно-философский дискурс начала XX века: групповая языковая личность в состоянии полемической мобилизации («Из глубины: Сборник статей о русской революции») // Вестник Поморского университета. Вып. 4 / 2007. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Архангельск: ПТУ им. М.В. Ломоносова, 2007. С. 86-88.

2. Анистратенко И.В. «Политическое априори» партии-агрессора как способ деформирования традиционной лингвориторической картины мира // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6 / Под ред. проф. Ворожбитовой. Сочи: СГУТиКД, 2005. С. 4-8.

3. Анистратенко И.В. К проблеме лингвориторического анализа идеологии большевизма в русском философском дискурсе начала XX века // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6 / Под ред. проф. Ворожбитовой. Сочи: СГУТиКД, 2005. С. 8-14.

4. Анистратенко И.В. «Лингвориторическая картина мира» как идеологическая платформа массового речевого воздействия // Риторика и культура речи в современном информационном обществе: Матер. XI-й Междунар. конф. Ярославль: ЯрГПУ, 2007. С. 20-23.

5. Анистратенко И.В. Идеологическая полемика как тип дискурса: лин-гвориторические характеристики // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. V Всерос. науч.-метод. конф. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 200-203.

6. Анистратенко И.В. И.В. Лингвориторические характеристики идеологии большевизма в русском философском дискурсе начала XX века: групповая

языковая личность // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 8 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. - Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. С. 5-9.

7. Анистратенко И.В. И.В. Исследовательский потенциал отечественной «политлингвистики» в начале III тысячелетия // Лингвофевраль-2008: Матер. VI-й науч.-практ. конф. по проблемам филологии и методики преподавания иностр. языков. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 5-8.

8. Анистратенко И.В. Лингвориторические особенности организации философского дискурса H.A. Бердяева (на материале статьи «Духи русской революции») // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. VI Всерос. науч.-метод. конф., г. Сочи, 21-22 февраля февраля 2008 г. / Отв. ред. A.A. Черкасов. - Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. - С. 265-268.

9. Анистратенко И.В. О прагматике групповой языковой личности (на материале сборника статей «Из глубины») // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 11 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 5-14.

10. Анистратенко И.В. Метафора, сравнение и аналогия как индикаторы индивидуально-авторской манеры в научном стиле изложения (на материале статей сборника «Из глубины») // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 12 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2008. С. 15-24.

11. Анистратенко И.В. Групповая языковая личность: персональные и дискурсивные критерии выявления (на примере текстов статей сборника «Из глубины» (1918) // Коммуникационные системы и текстовые структуры: Научная монография / Под ред. Р.И. Мальцевой. - Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2008. С. 103-116.

12. Анистратенко И.В. Философский / политический / религиозный фило-софско-политический дискурс и групповая языковая личность // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. VII Всерос. науч.-метод. конф., г. Сочи, 20-21 февраля 2009 г. / Отв. ред. A.A. Черкасов. Сочи: РИО СГУТиКД, 2009 (в соавт.).

13. Анистратенко И.В. Лингвориторические параметры групповой языковой личности (на материале русского религиозно-философского дискурса начала XX в.) // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 13 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2009. С. 19-27.

Подписано в печать с готового оригинал-макета 27.05.09 г. Формат 29,7x42/4. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Типография СГУТиКД. 354000, г. Сочи, ул. Советская, 26-а.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Анистратенко, Ирина Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РУССКОГО РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА НАЧАЛА XX в.

1.1. Проблема определения статуса философского дискурса.

Типы философского дискурса в диалектической взаимосвязи.

1.2. Тематический и метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса начала XX в.

1.3. Групповая языковая личность в контексте русского религиозно-философского дискурса: лингвориторический аспект.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. ЛИНГВОРИТОРИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ САМОПРЕЗЕНТАЦИИ ГРУППОВОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ (ЯЛ) РУССКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ ФИЛОСОФОВ В ДИСКУРСЕ «ИЗ ГЛУБИНЫ: СБОРНИК СТАТЕЙ О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».

2.1. Этосно-мотивационно-диспозитивные параметры групповой ЯЛ авторов сборника «Из глубины».

2.2. Логосно-тезаурусно-ипвептивные параметры групповой ЯЛ авторов сборника «Из глубины».

2.3. Пафосно-вербально-элокутивпые параметры групповой ЯЛ авторов сборника «Из глубины».

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Анистратенко, Ирина Викторовна

Актуальность проблемы исследования обусловлена отсутствием комплексного языковедческого анализа — на основе достижений антропоцентрической и когнитивной лингвистики, психолингвистики, неориторики — наследия русских религиозных философов. Их отдельные концептуальные построения изучались лингвистами в дискурсивном аспекте (Э.А. Бальбуров, Л.Ю. Буянова, Е.В. Лисицына, Е.В. Сергеева и др.), однако очевидна потребность в системном описании ментально-языкового пространства отечественного религиозно-философского дискурса. Велико внимание современной гуманитарной науки, включая языкознание, к феномену «русского религиозно-философского возрождения» (С.С. Хору-жий), ознаменовавшему начало XX в. в России. Переосмысление советского этапа российской истории на рубеже ХХ-ХХ1 вв. актуализировало обращение к явлениям, оппозиционным по отношению к официальной советской идеологии. Бурная полемика постперестроечного периода1 вокруг вопроса «Что произошло с нашей страной, почему та идеология, которой мы так долго поклонялись, просто не была в состоянии принести нашему народу мир и благосостояние?» [Ципко, 1990] приняла более спокойные формы, исследования обрели конструктивный характер; ученые обратились к детальному анализу мировоззренческих позиций выдающихся деятелей русской философии, науки и культуры, желавших процветания родной стране, однако насильственно отторгнутых от нее в революционную эпоху. Насущнейшей задачей российского общества на современном этапе его развития является выработка национальной идеи как духовно-этической стратегии российской государственности. Это невозможно без досконального изучения прошлого, обращения к именам тех, кто смог запечатлеть, в слове национально-культурную трагедию XX в. Выдающиеся русские религиозные философы, выступив в переломный момент россий

1 Перестройка 1985 г. осмысляется лингвистами как «начало конца тоталитарного языка» [Купина, 1995]. ской истории в сборнике «Из глубины» (1918 г.) в качестве групповой языковой личности, продемонстрировали особый тип продуцента дискурса, который нуждается в детальном рассмотрении специфики его репрезентации в текстовом массиве.

Объект исследования — русский религиозно-философский дискурс начала XX века, предмет - лингвориторические (JIP) параметры групповой языковой личности (ЯЛ) продуцентов данного типа дискурса в условиях социально-политической актуализации.

Материалом исследования послужил текст издания «Из глубины: Сборник статей о русской революции» (1918 г.) в переиздании 1990 г., в который вошли статьи одиннадцати русских религиозных философов: С.А. Аскольдова, H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, Вяч. Вс. Иванова, A.C. Изгое-ва, С.А. Котляревского, И.А. Покровского, П.Б. Струве, П.И. Новгородце-ва, В.Н. Муравьева, СЛ. Франка, — выразивших свои нравственно-мировоззренческие и философско-политические позиции в связи с Октябрьским переворотом 1917 г. в России.

Поставленная цель обусловила следующие задачи: определить теоретико-методологические основы исследования философского дискурса, рассмотреть его типологию, установить взаимную соотнесенность ряда смежных понятий;

- рассмотреть JIP параметры групповой ЯЛ продуцентов дискурса сборника, систематизировать выявленные особенности в качестве триггеров синергетического эффекта единого ментально-языкового пространства.

Гипотеза исследования: Категориальная разработка понятия групповой ЯЛ уточнит представления о типологии субъекта дискурсивно-текстообразующего процесса; комплексный анализ специфики ее ЛР параметров на избранном текстовом материале послужит моделированию картины мира выдающихся российских деятелей мировой культуры начала XX в., возвращенных в контекст отечественной философии в постсоветский период.

Теоретико-методологическую основу исследования составили диалектическая логика, системный подход, философия языка (К.-О. Апель, М.М. Бахтин, Ж. Деррида, М. Фуко и др.); труды в области теории дискурса (Н.Д. Арутюнова, Е.А. Кожемякин, Е.В. Переверзев, Ю.С. Степанов, Е.В. Чернявская и др.), философского дискурса (Г.Б. Гутнер, E.H. Ищенко, С.Л. Катречко, Е.А. Кротков и др.), религиозного дискурса (В.И. Карасик, Н.Б. Мечковская, Е.И. Шейгал и др.), русского религиозно-философского дискурса (В.В. Варава, Н. Полторацкий, A.B. Усачев, С.С. Хоружий и др.), антропоцентрического языкознания (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Н. Караулов и др.), психолингвистики и социолингвистики (В.П. Белянин, A.B. Петровский, Л.П. Крысин и др.), классической риторики и неориторики (H.A. Безменова, Ю.В. Рождественский, H.A. Стернин, Г.Г. Хазагеров и др.); фундаментальные исследования в области концептосферы и языка русской религиозной философии (Э.А. Бальбуров, Е.В. Сергеева и др.); ЛР парадигма как интегративное направление филологической науки (A.A. Ворожбитова).

Применялись различные методы исследования: общенаучные — системного анализа, моделирования, категоризации понятий; языковедческие — описательный, стилистический, дистрибутивный, компонентного и контекстного анализа, лингвориторический; общефилологический метод интерпретации текста.

Научная новизна исследования заключается в том, что: впервые русский религиозно-философский дискурс начала XX в. исследован в рамках JTP парадигмы, с учетом референциально-тематического и концептно-метаязыкового критериев текстового маркирования;

- впервые осуществлена категориальная разработка понятия «групповая ЯЛ» применительно к субъекту совокупного дискурсивно-текстообразующего процесса, состоящему из нескольких индивидуальных ЯЛ, объединенных общей интенцией, мотивацией речемыслительной деятельности; охарактеризованы этосно-мотивационно-диспозитивные, логосно-тезаурусно-инвентивные, пафосно-вербально-элокугивные параметры групповой ЯЛ русских религиозных философов, репрезентированной в дискурсе сборника статей о русской революции «Из глубины» (1918).

Теоретическая значимость работы обусловлена:

- сопоставительным анализом понятий философского дискурса и смежных с ним (религиозного, научного); уточнением терминологического спектра: религиозно-философский / социально(политико)-философский дискурс (содержание) / научно-философский, философско-публицистический дискурс (форма)', определением содержания названных понятий и характера их взаимообусловленности; интерпретацией категории «философский дискурс» с уче том многопараметральной дискурсивной модели; представлением тематического и метаязыкового базиса русского религиозно-философского дискурса начала XX в. в качестве ипвентивно-элокутивной координации особого типа; дифференциацией понятий «коллективная ЯЛ», «совокупная ЯЛ этносоциума», «социостратная ЯЛ», «групповая ЯЛ»; обоснованием термина «групповая ЯЛ», категориальной разработкой данного понятия; выявлением специфики параметров самопрезептации групповой ЯЛ и ее комплексной ЛР стратегии, реализованной в ментально-экспрессивпом континууме сборника «Из глубины».

Положения, выносимые на защиту:

1. Философский дискурс определяется как погруженный в социокультурный контекст текстовой массив, продуцируемый языковой личностью, профессионально рефлексирующей па системной научной основе о сущности и процессе человеческого бытия. Конечной целью речемысли-тельного процесса продуцента философского дискурса является, во-первых, максимально адекватная интерпретация в избранной системе научных координат устройства и законов функционирования мироздания, места в нем человека как субъекта творческих преобразований; во-вторых, — внедрение в сознание реципиента авторской интерпретации действительности как мировоззренческой основы жизнедеятельности.

2. Русский религиозно-философский дискурс начала XX в., будучи национально и исторически обусловленным комплексом мыслительноречевой культуры, характеризующимся всесторонностью тематики и синкретизмом стиля, является автономным и самодостаточным речемысли-тельным конструктом, цель которого — рассмотрение философских вопросов всемирной и русской истории и культуры на мировоззренческой основе православия. Референциально-тематический и концептно-метаязыковой критерии маркирования религиозно-философского текста позволяют выявить оригинальный тематически-метаязыковой базис русского религиозно-философского дискурса, реализуемый в виде уникальной инвентивно-элокутивной координации в рамках самобытной мировоззренчески-диспозитивной структуры.

3. Под групповой ЯЛ понимается несколько продуцентов совместного дискурса, представленного в концептуальном издательском проекте -коллективной монографии. Совокупность индивидуальных текстов, формирующих дискурс групповой Я Л, обладает инвариантным ядром / идио-стилевыми наслоениями на уровне трех категориальных рядов ЛР парадигмы: идеологии речевого поступка (этос, логос и пафос в конкретике социокультурно-политической ситуации); уровней структуры ЯЛ (интенци-альный спектр прагматикона, когнитивная база идеологической аксиоматики тезауруса, ключевые слова лексикона); риторической технологии дискурсивного процесса (этапы инвенции, диспозиции, элокуции). В сборнике «Из глубины» дискурс-ансамбль групповой ЯЛ образован совокупностью индивидуальных дискурс-практик, порождающей синергетический эффект приращения смыслов в публицистически заостренном воплощении философского содержания на уровне трех групп ЛР параметров.

4. На уровне этосно-мотивационно-диспозитивных параметров сущностный признак групповой ЯЛ авторов: транслирование традиционных ценностей русской гуманитарной культуры и православного идеала, преимущественно в аспекте «дальней прагматики» — обусловил типологические черты дискурса «Из глубины»: на уровне композиционной структуры текста — «информационные сгустки» сильных позиций (заголовок, эпиграф, начало / конец текста, авторские отступления); на архитектоническом уровне - «ментальное выдвижение» (конвергенция, сцепление, градация) на фоне исторической перспективы (опора на значимые прецеденты русской культуры).

5. На уровне логосно-тезаурусно-инвентивных параметров сущностный признак групповой ЯЛ: оппозитивность концептосферы (интеллигенция - народ; большевики - народ; интеллигенция — большевики; революция как разрушение - православие как созидание) - обусловил в качестве типологической черты дискурса «Из глубины» актуализацию тематического спектра «Проблема революции - социальной и духовной», «Русские болезни и их преодоление», «Религиозный антропологизм», «Религиозный космологизм».

6. На уровне пафосно-вербалъно-элокутивных параметров сущностные признаки групповой ЯЛ (эмотивный спектр: идеальная любовь, вера, патриотизм, самоотверженность, созидательность, стремление к познанию, великодушие, ответственность и др.; романтический пафос — от религиозного восторга до гневного обличения; лексико-грамматические предпочтения: общественно-политическая лексика, литературные прецеденты, интерлингвистические инкрустации, библеизмы; сложный синтаксис) обусловили типологические черты дискурса на уровне языковых операций (повтор, словотворчество, модель «что (кто) есть что (кто)») и риторических действий (тропы: метафоры, метафорические ассоциации, развернутые аналогии; фигуры: риторический вопрос, полисиндетон).

7. Специфика ЛР параметров групповой ЯЛ продуцентов дискурса «Из глубины», благодаря синергетическому эффекту, состоит в усложнении структуры ментально-экспрессивного континуума (ядро — периферия), в расширении ядерной зоны и сужении периферии за счет превалирования общего над частным для данного типа ЯЛ. Ядро образуют общие гематико-метаязыковые элементы, периферию - индивидуальные проявления, находящиеся в рамках референциально-тематического и концептно-метаязыкового базиса русского религиозно-философского дискурса, однако «выступающие за пределы» данного совокупного продукта речетворче-ского процесса.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического факультета СГУТиКД, отражены в докладах на Х1-й Междунар. конф. «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, 2007), Всероссийских научно-методических конференциях «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2007, 2008, 2009), научно-методической конференции «Лингвофев-раль» (Сочи, 2008), в ряде межвузовских сборников научных трудов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности"

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

На основании результатов исследования групповой ЯЛ продуцентов сборника статей о русской революции «Из глубины» (1918 г.), предпринятых в соответствии с этосно-мотивационно-диспозитивными, логосно-тезаурусно-инвеитивными, пафосно-вербалъно-элокутивных параметрами, можно сделать выводы о своеобразии религиозно-философской ЛР картины мира, моделируемой русскими философами - участниками дис-курсивно-текстообразующего процесса.

Авторы сборника «Из глубины», сотрудничая в профессиональной и общественно-политической сфере и исповедуя одни морально-этические принципы, объединились в деле защиты историко-культурного наследия своей страны. В этом плане, несмотря на объективно существующие различия во взглядах и творческой манере, они говорят на одном языке, используют одни и те же культурно-национальные символы и могут быть охарактеризованы как групповая ЯЛ на уровнях лексикона, тезауруса, прагматики, а также этоса, логоса и пафоса, инвенции, диспозиции, элоку-ции — в силу сопряженности групповой ЯЛ с дискурсивно-текстообразующим процессом и продуктом совокупной речемыслительной деятельности как единым ментально-экспрессивным континуумом.

Основным фактором формирования любого текста принято считать коммуникативную установку автора - интенцию, замысел, обычно направленный на репрезентацию важной для автора идеи. Главная идея текста представляется автором, как правило, разносторонне, и для интерпретации особенностей ее раскрытия важно изучить спектр лингвориторических средств ее выражения: семантическую мотивацию, концептуальный фон, языковые средства их реализации, тропы, фигуры речи. Рассмотрение текста с позиции его идейного содержания (инвентивный стержень) и особенностей композиции (диспозитивный каркас) позволяет раскрыть специфику его языковой структуры (элокутивное наполнение) и выделить стратегии групповой ЯЛ.

Этос групповой ЯЛ характеризуется как православный, находящийся в сфере «деонтологической этики» и «категорического императива», обладающий неизменным статусом, рассматривающий православную мораль в противопоставлении большевистской, наделяющий этическим смыслом такие категории, как национальность, государство, культура.

Прагматикоп предполагает трансляцию данных аксиологических установок, однако прогнозирование коммуникативных барьеров на пути ответственного речевого поступка привело к преимущественной ориентации на «дальнюю прагматику» в парадигме Г.Г. Хазагерова («ближняя/дальняя прагматика») в процессе осознания постреволюционного положения страны; осмысления причин сложившейся социально-политической ситуации.

Диспозиция выстраивается по двум уровням: композиционном, включающем сильные текстовые позиции (заголовок, эпиграф, начало / конец текста, авторские отступления) и архитектоническом, основанном на-приемах «ментального выдвижения» (конвергенции, сцеплении, градации) и способах формирования исторической перспективы путем использования прецедентных феноменов (имен значимых деятелей русской культуры, в том числе писателей: Пушкина, Гоголя, Достоевского и др.; текстовых аллюзий; библейских реминисценций). Вследствие единого социально-ролевого статуса, определяющего высокий уровень языковой компетенции представителей групповой ЯЛ, авторы могут и не пояснять используемые ими лингвокультурные символы, стереотипы, эталоны, предполагая, что они обращаются к подготовленным читателям, к представителям своего социального круга. На уровне стереотипов все авторы сборника практически сходным образом интерпретируют животрепещущие вопросы как русской истории, так и отражаемой ими современности, включая в статьи фрагменты, демонстрирующие личные переживания от крушения великого государства.

Логос включает систему идей, определяемую православным учением Вл. Соловьева о Всеединстве как источнике обновления христианских догм. Критика большевизма, революционных преобразований сопровождается выдвижением программы спасения России через восстановление религиозного сознания, покаяние, признание интеллигенцией своей вины в революционной катастрофе.

Тезаурус групповой ЯЛ опирается на концепты, образующие инвариантное ядро в дискурсивно-текстообразующем процессе: интеллигенция; народ; большевизм; революция; соборность; любовь; свобода; вера; Бог; православие. Русский религиозно-философский дискурс, несмотря на очевидную самобытность и отрицание европейской философии, строящейся на рациональных основаниях, использует такие категории, как «познание»^ «субъективность», «объективность», «дух», «общность», «количество» и др., что указывает на связь с общефилософской дискурсивной системой.

Инвенция определяется кругом, тем, находящихся в сфере внимания русской религиозно-философской мысли. Тематическое единство сборника базируется на совокупности критериев, определяющих религиозно-философскую проблематику, где главенствующими (присущими всем членам групповой ЯЛ) оказываются следующие: «Проблема революции - социальной и духовной», «Русские болезни и их преодоление: интеллигенция и народ», «Религиозный антропологизм», «Религиозный космоло-гизм».

Пафос групповой ЯЛ подразумевает заложенный в дискурс и излучаемый в сознание реципиента эмотивный спектр: идеальная любовь; доброта (агапе); вера, направленные на формирование патриотизма, мужества, самоотверженности, стремления к познанию, созидательности, великодушия, ответственности и т.д. Инвариантное ядро эмотивного спектра групповой ЯЛ в данном ментально-экспрессивном континууме составляет романтический пафос, характеризующийся повышенным эмоциональным напряжением на всем протяжении текста, варьирующегося в пределах: от религиозного восторга до гневного обличения.

Лексикон (ABC) составляет лексико-грамматическая координация. К частотным лексемам, характерным для всех членов групповой ЯЛ относятся: общественно-политическая лексика (интеллигенция, революция и др.); имена русских писателей; персонажей произведений мировой литературы; интерлингвистические инкрустации (латинизмы); библеизмы. Грамматический строй характеризуют сложные синтаксические конструкции, репрезентирующие уровень языковой компетенции продуцентов дискурса.

Элокуция как вербальное выражение обозначенного круга тем, включает лексические / синтаксические операции, а также риторические действия. Повтор является наиболее характерным способом акцентирования внимания- реципиента. Лексемы «раскрывать», «являться», «обнаруживать», «тайное», «увидеть» «внешний вид», «глубина» «маска»; «одежда», «покров», «туман», «ложь»-, «обман» и др., повторяющиеся на небольшом текстовом отрезке, обретают приращенное значение. Словотворчество также является лексической операцией (Ср.: «шигалевщина», «смердяковщина», «люциферианство», «шерамурствовать»). Синтаксические операции связаны с преимущественным использованием конструкции «что (кто) есть что (кто)», носящей квалификационный характер, свойственной научному стилю. Наблюдения над липгвориторической организацией каждой из статей позволяют сделать вывод о том, что те фрагменты, в которых авторы рассуждают о собственно философских категориях - этике, духовных ценностях, сущности и явлении, более жестко, чем основной текст, ограничены в выборе как лексики (причем, не только терминологической), так и синтаксических конструкций, что подчеркивает стилистический синкретизм русского философского дискурса, представляющий собой, главным образом, философско-публицистнческую реализацию с элементами научной философии. Полемическая заостренность дискурса формируется благодаря использованию риторических действий, среди которых выделяются тропы: метафоры, (в том числе, естественнонаучные); метафорическая ассоциация «революция — взрыв — пожар»; развернутые аналогии, обладающие наибольшей концептуальной значимостью, и фигуры: полисиндетон, риторические вопросы, демонстрирующие на уровне философского дискурса слияние типологических признаков научного и публицистического стилей.

Усложнение структуры ментально-экспрессивного континуума, проходящего по линии «ядро / периферия», осуществляется за счет расширения ядерной зоны, обеспечивающегося сужением периферии, вследствие тенденции к ограничению индивидуальных проявлений (на содержательно-языковом уровне) в рамках групповой ЯЛ.

Как показали результаты анализа эмпирического материала, групповая ЯЛ наиболее ярко проявляется в прагматическом аспекте речи и в ключевых лексемах (понятиях, тематических группах). На уровне синтаксиса сходство зависит от общеязыковых и общестилевых характеристик дискурса, а авторская специфика связана с интенсивностью использования тех или иных синтаксических конструкций.

При всем индивидуально-авторском разнообразии языка статей сборника «Из глубины» с очевидностью выявляются характеристики следующей групповой ЯЛ: это носитель определенных общественно-политических взглядов (либерально-демократических и патриотических), определенного тезауруса и прагматикона (классического гуманитарного, включающего библеизмы, славянизмы, цитаты из текстов античной и русской литературы от A.C. Пушкина до символистов). Все тексты имеют общую доминанту - это концепт «Русская революция», также понимаемый и представляемый авторами сборника в общем прагматическом ключе. Стилистику статей сборника «Из глубины» можно определить как смешанную, включающую элементы научного и публицистического дискурса.

С учетом выводов, сделанных по второй главе, нами были сформулированы четвертое — седьмое положения, вынесенные на защиту, определяющие специфику ЛР параметров групповой ЯЛ продуцентов дискурса сборника статей о русской революции «Из глубины», систематизирующие выявленные особенности русского религиозно-философского дискурса в виде триггеров синергетического эффекта исследуемого ментально-экспрессивного континуума.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Начало XX века в России ознаменовалось необычайным подъемом философской мысли, который вошел в историю под названием «русское религиозно-философское возрождение». Отличавшееся новизной и духовной смелостью, оно имело не только национальное значение в качестве оппозиции философии большевизма, но и общефилософское - как стройная концепция, впитавшая достижения западной философии, аккумулировавшая их, и представшая в виде антропологического учения на основе православия.

Русская философия устраняет недоразумение относительно несовместимости религии и философии. Для западного сознания эти вещи были несовместимыми, но на русской почве оказалась возможна философия с ясными целями, задачами и четко выверенной методологией. «Всеохват-ность» тематики русской религиозной (православной) философии, ее интерес к проблемам современности, связанным с государственным переустройством в результате революции 1917 года, позволяет говорить о социальном характере русской религиозной философии.

Сборник статей о русской революции «Из глубины» (1918) выступил в качестве классического примера русского религиозно-философского дискурса с особым типом продуцента (групповой языковой личностью). Продуцентами проанализированного дискурса явились профессиональные философы, изучающие предпосылки формирования конкретно-исторической политической ситуации в Российском государстве эпохи революционных потрясений, сущностные признаки ее текущего состояния и наиболее приемлемые для народных масс пути волевого развития данной ситуации на государственном уровне с целью выхода из кризиса.

Под групповой языковой личностью в нашей работе понимается несколько продуцентов единого дискурса, репрезентированного в одном произведении, в том числе тематическом сборнике статей, коллективной монографии и т.д. Дискурс групповой языковой личности обладает, во-первых, обусловленной сверхзадачей печатного издания как целого общностью интенциального спектра, тезауруса, прагматикона, ABC (инвариантное ядро в инвентивных, диспозитивных, элокутивных параметрах совокупности индивидуальных текстов, формирующих групповой дискурс как целое). Во-вторых, дискурс групповой языковой личности включает специфические идиостилевые наслоения, которые высвечивают различные грани рассматриваемой проблемы, акцентируют разные ее аспекты и т.д. Именно в совокупности индивидуальных дискурс-практик, объединенных в локальный дискурс-ансамбль данного сборника, рождается синергетиче-ский эффект приращения этосно-мотивационно-диспозитивного, логосно-тезаурусно-инвентивного, пафосно-вербалько-элокутивного потенциала вербального воплощения заявленных данным изданием темы, идеи, позиции, запланированного прагматического эффекта.

Групповую языковую личность следует дифференцировать от языко-' вого коллектива, т.е. коллективной ЯЛ, как от более широкого понятия, которое может включать в себя целый этнос или сравнительно небольшую группу говорящих на одном языке лиц.

Как показали результаты 'анализа, при всем индивидуально-авторском разнообразии языка статей сборника «Из глубины» с очевидностью выявляются характеристики следующей групповой ЯЛ русских религиозных философов: это носитель определенных общественно-политических взглядов (либерально-демократических и патриотических), определенного тезауруса (классического гуманитарного, включающего библеизмы, славянизмы, цитаты из текстов античной литературы и русской литературы от Пушкина до символистов) и прагматикона. Авторы могут пояснять или не пояснять используемые ими лингвокультурные символы, стереотипы, эталоны, предполагая, что они обращаются к подготовленному адресату, к читателям — представителям своего социального круга.

На уровне идейно-нравственных, идеологических и политических стереотипов все авторы сборника не отличаются друг от друга, они одинаково интерпретируют общие «больные» вопросы как русской истории, так и рассматриваемой ими современности, подчеркивая, что «то, чем мы, так называелше «культурные люди», живем сейчас, не есть достояние культуры всего человечества или даже всей европейской культуры, а лишь плод извращенного мышления одной краткой эпохи» (В.Н. Муравьев, «Рев племени».) Все тексты имеют общую смысловую доминанту - концепты интеллигенция, народ, большевики, революция, свобода, соборность, любовь, вера, Бог, православие, понимаемые и репрезентируемые авторами сборника также в общем прагматическом ключе. Стилистику статей сборника «Из глубины» можно определить как смешанную, включающую элементы как научного дискурса (философского и литературно-критического), так и публицистического (пафосного) стиля. Метаязыковой* компонент (уровень лексических/синтаксических операций и риторических действий) свидетельствует о высокой концентрации средств в"данном< ментально-языковом пространстве. При этом синкретизм дискурсов: религиозного, социально-политического, художественно-публицистического манифестируется русскими религиозными философами (групповой ЯЛ) как сознательное действие, намеренный творческий акт.

В заключение мы посчитали целесообразным более развернуто изложить те положения, выносимые на защиту, которые максимально сжато представлены нами во Введении:

1. Философский дискурс определяется как погруженный в социокультурный контекст текстовой массив, продуцируемый языковой личностью профессионального философа, системно рефлектирующей по поводу сущности и процесса бытия, узловых проблем человеческого существования в мире. В сложных наименованиях типов философского дискурса: религиозно-философский, социально-философский, философско-политический, философско-публицистический — одна часть составных определений фиксирует область познания, косвенно указывает на объект и предмет рассмотрения, устанавливая рамки философствования и обозначая его характер; другая часть отражает суть процесса — размышление с позиции философского «сверхдискурса», являющегося методологической базой для других научных концепций действительности. Философский дискурс, имея собственный метаязык, обусловливающий существование научной и художественной форм репрезентации философского знания, предполагает наличие особых риторических стратегий - ипвентнвной, диспозитивной, элокутивной, посредством которых его продуцент регулирует отношения как внутри дискурсивного пространства, насыщенного постулатами различных философских систем, так и вне его — с реципиентом данного дискурса. Конечной целью речемыслительного процесса продуцента философского дискурса является, во-первых, максимально адекватная/'интерпретация данным мыслителем в избранной им системе мировоззренческих координат устройства и законов функционирования мироздания, места в нем человека как субъекта творческой преобразующей деятельности; во-вторых, - донесение до реципиента данного типа дискурса авторской интерпретации действительности и, в идеале, переструктурирование тезауруса последнего согласно предложенной мыслительной схематике.

2. Русский религиозно-философский дискурс начала XX в. представляет собой цельную и органичную философскую систему, полноправный компонент мирового философского знания, выделяемый на основе рефе-ренциально-тематического и концептно-метаязыкового критериев маркирования религиозно-философского текста. Референциалъно-тематическому критерию соответствуют вопросы, детально разработанные философами на мировоззренческой основе православия под влиянием учения Вл. Соловьева о Всеединстве и регулярно актуализируемые в различных философских трудах. К области концептно-метаязыкового критерия относятся: концептуальная насыщенность (оперирование концептами, отражающими тематический базис данного типа дискурса: интеллигенция, народ, большевизм, революция, свобода, соборность, любовь, вера, Бог, православие), синкретизм, литературно-художественное изложение как сознательный творческий акт; оперирование понятиями-символами; свободная (неакадемическая) манера изложения при отрицании рассудочной, «сухой» научной интерпретации: образное толкование в тексте вновь вводимых понятий, сочетание элементов религиозного, научного, публицистического и художественно-публицистического дискурсов, выраженная - поэтическая образность и эмоционально-экспрессивная окрашенность. Являясь национально и исторически обусловленным комплексом мыслительно-речевой культуры, русский религиозно-философский дискурс '"начала XX в. обладает оригинальным тематически-метаязыковым базисом, образующим уникальную инвентивно-элокутивную координацию в рамках самобытной мировоззренчески-диспозитивной структуры. Несмотря на всесторонность тематики и синкретизм стиля, русский религиозно-философский дискурс является автономным и самодостаточным речемыс-лительным конструктом, ориентированным на «дальнюю прагматику» (Г.Г. Хазагеров), т.е. нацеленным прежде всего на создание и сохранение православного идеала в слове и не преследующую сиюминутных практических целей.

3. Под групповой ЯЛ, в отличие от коллективной ЯЛ (уровень этноса, этносоциума, лингвосоциума государства в целом) понимается несколько продуцентов единого дискурса, представленного в одном печатном издании как концептуально-целостном издательском проекте. С позиций ЛР подхода дискурс групповой ЯЛ обладает, во-первых, обусловленным сверхзадачей печатного издания как идеологического целого единством этоса, логоса и пафоса в их неповторимой конфигурации, конкретизированной социокультурно-коммуникативной ситуацией. Во-вторых, групповая ЯЛ характеризуется общностью интенциального спектра прагмати-кона; когнитивной базы, идеологической аксиоматики как совокупности дискурс-этимонов тезауруса; ключевых слов лексикона ассоциативно-вербальной сети. В-третьих, в аспекте собственно технологии речемысли-тельной деятельности, воплощения идеологии в дискурсивно-текстообразующем процессе как реализации универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову», групповая ЯЛ выступает, с одной стороны, в качестве инвариантного ядра в инвентивных (содержание), диспозитивных (композиция), элокутивных (языковое оформление) параметрах совокупности индивидуальных текстов, формирующих групповой дискурс как целое. С другой стороны, дискурс групповой ЯЛ включает специфические идиостилевые наслоения, отражающие различные грани рассматриваемой тем или иным автором проблемы, акцентирующие разные ее аспекты и т.д. ЛР параметры дискурсивно-текстообразующего процесса и групповой ЯЛ совпадают в силу их диалектического взаимопроникновения: групповая ЯЛ есть демиург дискурсивно-текстообразующего процесса; последний предстает ее инобытием и единственной возможностью материализованной самопрезентации в качестве межличностно-синергетического феномена.

4. Авторы сборника «Из глубины» выступают как групповая ЯЛ продуцента религиозно-философского дискурса, объединенная общностью ведущей деятельностно-коммуникативной потребности на уровне прагма-тикона — выразить свое отношение к политической ситуации 1918 г. в России, предложить альтернативные пути развития государства. В совокупности индивидуальных дискурс-практик, объединенных в локальный дискурс-ансамбль сборника «Из глубины», рождается синергетический эффект приращения этосно-мотивационно-диспозитивного, логосно-тезаурусно-инвентивного, пафосно-вербально-элокутивного потенциала семиотического воплощения темы, идеи, позиции, запланированного прагматического эффекта по воздействию на потенциального адресата. Диспозитивная стратегия групповой ЯЛ, определяющая композиционную стройность написанных в соответствии с классической риторической традицией текстов, входящих в сборник «Из глубины», обусловлена прагматической установкой: четко и прямо выразить собственное понимание причин и последствий революции. Инвентивная стратегия групповой ЯЛ направлена на тщательный отбор материала в целях всестороннего освещения в статьях сборника своей религиозно-философской концепции. Элокутивная стратегия групповой ЯЛ представлена рядом лексических /синтаксических операций и текстовых (собственно риторических) действий, наблюдения над которыми демонстрируют сходство словесного выражения 1 замысла на уровне лексики, словообразования, синтаксиса, изобразительно-выразительных средств.

5. Ментально-экспрессивный континуум сборника «Из глубины» выступает в качестве особого речемыслительного конструкта групповой ЯЛ, анализирующей причины, сущностные характеристики и последствия русской революции, который является публицистически актуализированным религиозно-философским дискурсом социально-политической направленности. Русский религиозно-философский дискурс сборника «Из глубины» репрезентирует столкновение двух полярных ЛР картин мира, противоборствующих в ментальном пространстве России начала XX в., двух мировоззрений: религиозно-философского и большевистского. Будучи изначально идеологически противопоставленной большевизму, русская религиозно-философская мысль, выстраивая свою концепцию, сочетает конструктивную критику большевизма как вредоносного и опасного (в силу своей неуправляемости) явления, с осознанием роли интеллигенции в приближении революционной катастрофы. Преимущественная апелляция к Библии, литературным текстам, опора на образы и сюжеты мирового искусства свидетельствуют об умозрительном, искусственном иллюзорно-утопическом характере той ЛР картины мира, которую составили себе многие представители дореволюционной русской интеллигенции, включая и авторов сборника «Из глубины».

В целом рассмотренные нами ЛР параметры групповой ЯЛ авторов сборника «Из глубины» моделируют ее самопрезентацию в дискурсивном пространстве русского религиозно-философского дискурса начала XX в. в состоянии полемической мобилизации, в революционной политической ситуации.

Перспективы исследования видятся в углубленном рассмотрении обозначенных подтипов философского дискурса в ЛР парадигме, на материале текстов разных философских течений, в частности, сопоставительный анализ дискурсивно-текстообразующего процесса в рамках идеалистической и материалистической философии.

Список научной литературыАнистратенко, Ирина Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абросимова И. А. Русская идея: философское наследие «серебряного века» в контексте современного общественного развития // Жизненный мир философа «серебряного века / Под ред. проф. В.Б. Устьянцева. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - С. 29-34.

2. Автономова Н.С. Мишель Фуко и его книга «Слова и вещи» // Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. СПб., А-cad, 1994.-С. 7-27.

3. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. - 394 с.

4. Аликаев P.C. Язык науки в парадигме современной лингвистики. — Нальчик: Эль-Фа, 1999. 318 с.

5. Аникин А.Д. С чего начинается семиотика философии? // Особенности философского дискурса: Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/alltezfevr.html

6. Анкин Д.В. К семиотике философии // http://edu.novgorod.rU/data/educat/lib/0/7/00807/ANKINDl.RAR7nowrap-l.

7. Аннушкин В.И. Риторика // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2003.-С. 360-366.

8. Антропологическая парадигма в русской религиозной философии. http://istina.rin.ru/cgi-bin/print.pl?id=2463&p-l&sait=:3 36k

9. Апель К.-О. Две фазы феноменологии в своем воздействии на философское предпонимание языка и поэзии в настоящее время // Апель К.-О. Трансформация философии. Пер. с нем. / Перевод В. Куренной, Б. Скуратов. М.: Логос, 2001. - 344 с. - С. 7-32.

10. Ю.Апресян Ю.Д. Избр. тр., том 1. Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. М.: Языки русской культуры, 1995. —472 с.

11. П.Аркадьев М.А. Лингвистическая катастрофа // Особенности философского дискурса: Тезисы мезвузовской научной конференции 5—7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/all tez fevr.html

12. Арнольд И. В. Проблемы интертекстуальности // Вестн. Санкт-Петерб. ун-та. Сер. 2, история яз. и лит. 1992. - № 4. - С. 53-61.

13. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (стилистика декодирования). М., 1975. - 460 с.

14. И.Арсланов А.Р. Правовой статус человека и социально-философский дискурс. Автореферат дисс. . канд. философ, наук. Ставрополь, 2003. -19 с.

15. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь.-М., 1990 а.-С. 136-137.

16. Арутюнова Н.Д. Лингвистическая философия // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990 б. С. 269-270.

17. Бальбуров Э.А. Взаимодействие художественного и философского слова в аспекте дискурса // Критика и семиотика. Вып. 10. — Новосибирск, 2006 а. - С. 46. http://www.philology.ru/literaturel/balburov-06.htm

18. Бальбуров Э.А. Литература и философия: две грани русского логоса: Монография. — Новосибирск: Изд-во НГУ, 2006. 178 с.

19. Бальбуров Э.А. Поэтическая философия русского космизма: Монография. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2003. - 240 с.

20. Бальбуров Э.А. Художественно-философский неосинкретизм в русской литературе начала XX века. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. — Новосибирск, 2006 б. 42 с.

21. Баранец Н.Г. Философское сообщество: структура, нормативно-ценностные установки и дискурсивные особенности креативности (на материале университетской философии в России рубежа XIX-XX веков): Дисс. . докт. филос. наук. Ульяновск, 2003. — 328 с.

22. Барт Р. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. — 616 с.

23. Барулин B.C. Социальная философия: Учебник. М.: ФАИР, 2000. -560 с.

24. Бахтин М.М. Владимир Соловьев / Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922-1927 // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 2. -М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. - С. 342-343.

25. Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов. - М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. - С. 5-6.

26. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Собрание сочинений. — Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов. М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. - С. 7-68.

27. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5. -М.: Русские словари, 1997. С. 159-286.

28. Бахтин М.М. Проблема текста // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5.-М.: Русские словари, 1997. С. 306-328.

29. Безменова H.A. Очерки по теории и истории риторики. М.: Наука, 1991.-213 с.

30. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика: Учебник для вузов. -М.: РГГУ, 2001.-439 с.

31. Белянин В.П. Психолингвистика. 2-е изд. М.: Флинта, 2004. - 113 с.

32. Бенвенист Э. Аналитическая философия и язык // Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с фр. / Общ. ред., вступ. Ст. и коммент. Ю.С. Сте

33. Панова. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с. - С. 301-310.

34. Бенвенист Э. Новые тенденции в общей лингвистике// Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с фр. / Общ. ред., вступ. Ст. и коммент. Ю.С. Степанова. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с. -С. 33-46.

35. Бердяев H.A. О характере русской религиозной мысли XIX в. — М.: Дектмедиа Паблишинг, 2008. 66 с.

36. Бердяев H.A. Русская идея // Бердяев H.A. Самопознание: Сочинения. М: Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. - С. 11248.

37. Бердяев H.A. Самопознание // Бердяев H.A. Самопознание: Сочинения. М: Изд-во ЭКСМОПресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2001. - С. 249606.

38. Библер B.C. Что есть философия? (Очередное возвращение к исходному вопросу) // Вопросы философии. 1995. - № 1. - С. 159-183.

39. Бисималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» / Филологические науки. 1999. - № 2. - С. 78-85.

40. Боброва И.А. Война как социальный феномен в русской религиозной философии начала XX века. Автореф. дисс. . канд. философ, наук. Чита, 2007. - 23 с.

41. Богачевская И.В. Религиозный дискурс как объект философско-религиоведческой рефлексии // Вопросы духовной культуры — Философские науки. С. 119-121. ht^://www.nbuv.gov.ua/Articles/KultNar/knp79/pd£toip79 119-121 .pdf.

42. Болотнова Н.С. Основы теории текста. Томск: Изд-во Том. пед. унта, 1999.-98 с.

43. Борботько В.Г. Риторические фигуры: ретроспектива и перспективы // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты:

44. Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9 / Под ред. проф. A.A. Ворожбитовой. Сочи: РИО СГУТиКД, 2007. - С. 10-16.

45. Борев Ю.Б. Эстетика: Учебник / Ю.Б. Бореев М.: Высш. шк., 2002. -511 с.

46. Вакуленко Л.В. Ценностные основания предпринимательства как проблема социально-философского дискурса. Автореф. дисс. . канд. философ. наук. — Уфа, 2004. 19 с.

47. Варава В.В. Духовное самоопределение русской интеллигенции. http://www.moslcvam.ru/2000/10/varava.htm

48. Варава В.В. Метафизика. Смерть. Русская философия. 2009. http://www.pereplet.ru/text/varava newl .html

49. Волков A.A. Курс русской риторики. http://www.book-ua.org/FILES/textbooks/1 03 2008/tb0186.

50. Воркачев С. Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3: Аспекты метакоммуни-кативной деятельности. — Воронеж, 2002. С. 79-95. http://kubstu.ru/docs/lingvoconcept/method.htm

51. Воркачев С.Г., Кусов Г.В. Концепт «Оскорбление» и его этимологическая памать. Вып.2. Язык и социальная среда. — Воронеж. 2000. — С. 90-102.

52. Ворожбитова A.A. Лигвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. Автореф. . докт. филол. наук. Краснодар, 2000 а. -48 с.

53. Ворожбитова A.A. Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Монография. Сочи: РИО СГУТиКД, 2000 б. -319 с.

54. Ворожбитова A.A. Теория текста: антропоцентрическое направление: Учебное пособие. — М.: Высшая школа, 2005. 367 с.

55. Воскресенская М.А. Русская революция в представлениях и оценках культурной элиты конца XIX начала XX в. - 2008. http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/314/image/314-075.pdf.

56. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования. -М.: Лабиринт, 1996.-416 с.

57. Вышеславцев Б. П. Вечное в русской философии // Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. М., 1994. — С. 279-291.

58. Гагатик В. Проблема истинности философского дискурса и спор о почитании Имени Божиего // Философские перипетии. Вестник Харьковского Национального Университета. № 474 (2000). Серия: Философия. — Харьков, 2000. С. 204-208.

59. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 528 с.

60. Гайденко П.ГТ. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997. - 495 с.

61. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.- 138 с.

62. Гальцева Р., Роднянская И. Соловьев Владимир Сергеевич // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. — М.: Наука, 1995. — С. 477-480.

63. Гаспаров M.JI. Античная риторика как система //Античная поэтика: риторическая теория и литературная практика. — М., 1991. — С. 27-59.

64. Гийому Ж., Мальдидье Д. О новых приемах интерпретации, или Проблема смысла с точки зрения анализа дискурса // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. - 416 с. - С. 124-136.

65. Гирина М. Философия: Учеб. Пособие. Пер. с фр. М.: Республика, 1998.-540 с.

66. Головков С.А. Социально-политическая концепция H.A. Бердяева: в контексте социологических идей русских религиозных философов начала XX века. Дисс. . канд. соц. наук. М., 2007. - 134 с.

67. Голубева И.В. Опыт создания коллективного речевого портрета-(на материале экспрессивного синтаксиса мемуарной прозы). Дисс. . докт. филол. наук. — Краснодар, 2002. — 306 с.

68. Горчева А.Ю. Политический менеджмент постсоветской России. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. 192 с.

69. Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности. Вопросы философии. 1992. № 9. - С. 52-60.

70. Гудков Д.Б Прецедентные феномены в текстах политического дискурса // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования / Отв. ред. проф. В.М. Володина. М.: Изд-во МГУ, 2003. С. 141-159.

71. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.-396 с.

72. Гутнер Г.Б. Теоретический и философский дискурс. — 2006. http://www.gilbo.ru/index.php?page-psy&art=2556.

73. Дейк Т. А. ван К определению дискурса. http://www.psyberlink.flogiston.ru/intemet/bits/vandiik2.htm.

74. Дейк. Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. — М.: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000. 308 с.

75. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998. - 384 с.

76. Демьянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие / Отв. ред. М.Н. Володина. М.: Изд-во Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, 2003. - С. 116-133.

77. Деррида Ж. Есть ли у философии свой язык? http://www.antropolog.ru/doc/library/derrida/derrida

78. Деррида Ж. О грамматологии / Пер. с фр. и вступ. ст. Н.М. Автоно-мовой. М., 2000.-512 с.

79. Дьяченко Г.В. Символ в философском дискурсе Н. Бердяева: липгво-когнитивный аспект. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Симферополь, 2008. - 20 с.

80. Евлампиев И.И. Антропологическая тема в русской философии // Вестник СПбГУ. Серия 6: философия. Вып. 3. - 1998. - С. 24-29. http://anthropology.ru/ru/texts/evlampiev/anthrop.html

81. Ермичев A.A. Профессионализация философии и ее развитие в России (последняя треть XIX — начало XX веков) // Философский век. Альманах. Вып. 17. История идей как методология гуманитарных исследований.

82. Часть 1. / Отв. редакторы Т.В. Артемьева, М.И. Микешин. СПб.: Санкт-Петербургский Центр Истории Идей, 2001. - С. 240-245.

83. Зимин Р.В. Философский дискурс: Методология анализа и проблемы социальной обусловленности. Дисс. . канд. философ, наук. Иркутск, »2004.- 177 с.

84. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, октябрь 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2003. - С. 54-58.

85. Иванов Вяч. Вс. О лингвистических исследованиях П.А. Флоренского // Вопросы языкознания. 1986. - № 6. - С. 69-87.

86. Иванова И.И. О православном характере русской религиозной философии // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. №1, 2003. - С. 44-54. http://www.philos.msu.ru/vestnik/philos/art/2003/ivanova prav.htm

87. Из истории отечественной философской мысли: сб. науч. тр. / под ред.В.Н. Железняка. Пермь: Перм. гос. ун-т, 2005. - 107 с.

88. История русской философии / Под редакцией М.А. Маслина. http ://www. koob .ru/m asi in/

89. Ищенко E.H. Современный философский дискурс: пространство и границы // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. — 2003. - № 2. http://www.vestnik.vsu.ru/pdf/hyman/2003/02/ischenko.pdf.

90. Калашаова А.Щ. Политический дискурс: аспекты социального воздействия. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2006. — 29 с.

91. Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Соч. в 6 т. Т.4. - М.: Мысль, 1965. - С. 229-309.

92. Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность. Филология. Filológica. Краснодар. — 1994. № 3. - С. 2-7.

93. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. научных трудов — Волгоград: Перемена, 1999. С. 5-19.

94. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

95. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Едиториал УРСС, 2002. 264 с.

96. Катречко C.JI. Философия как метафизика. http://www.philosophy.ru/library/ksl/lcatr013 .html

97. Катречко C.J1. Философия как пограничный феномен // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/all tez fevr.html#6#6

98. Катречко C.JI. Философия как "языковая игра" //Материалы XI Международной конференции "Логика, методология, философия науки", Москва-Обнинск, 1995. Т. 5. - С. 44 - 48.

99. Квадратура смысла. Французская школа анализа дискурса. — М., 1999.-416 с.

100. Климова С.М. Феноменология святости и страстности в русской философской культуре, 2003. Сайт Библейско-богословского института, http://www.standrews.ru/index-ea=l&ln=l&shp=l&chp=showpai2.e &num=289

101. Клобукова Л.П. Феномен языковой личности в свете лингводи-дактики //Язык, сознание, коммуникация. — Вып.1. М.: Филология, 1997. -С. 25-31.

102. Кожемякин Е.А. Дискурс-анализ в современном гуманитарном знании // Человек. Сообщество. Управление. 2006. - №3. - С. 25- 40.

103. Колеров М.А., Плотников Н.С. Русская интеллигенция и национальная судьба // Из глубины. Сборник статей о русской революции. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. С. 5-16.

104. Колесникова Ж.Р. Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и русская религиозная философия начала XX века. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Томск, 2001. - 15 с.

105. Кондаков И.В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий // Общественные науки и современность. 2001. - № 4. - С. 138-147.

106. Конев В.А. Философия культуры и парадигмы философского мышления // Философские науки. 1991. - № 6. - С. 16-30.

107. Коробкова Ю.Е. Русская религиозно-философская антропология второй четверти XX века и ее православные истоки. Дисс. . канд. философ. наук. М., 2003. - 156 с.

108. Короткая Т.Я. Проблема ценностных оснований культуры в русской религиозной философии первой половины XX века. Автореф. дисс. . канд. философ, наук. Тверь, 2007. - 20 с.

109. Корсакова JI.B. Художественные средства осуществления смысла в философском дискурсе. Дисс. . канд. философских наук. Краснодар, 2005.- 157 с. '

110. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. М.: Гнозис, 2001. - 270 с.

111. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Пер. с фр. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 2000. - С. 427-457.

112. Кротков Е.А. Специфика философского дискурса: логико-эпистемические заметки // Общественные науки и современность, 2002. — № 1. С. 128-135. http://www.ecsocman.edu.ru/ons/msg/137715.html

113. Кыржелев А. Русская религиозная философия: около церковных стен, http://www.archipelag.ru/authors/kirleiev/71ibrary-371

114. Лагунов A.A. Социальные концепции русской религиозной философии в контексте современности. Автореф. дисс. .докт. фи-лос. Ставрополь, 2008. - 43 с. http://vak.ed.gov.ru/common/img/uploaded/files/vak/announcernents/filosof/22-09-2008/Lagunov AA.doc.

115. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. - С. 126-172.

116. Лебедев М.В. Философия языка на фоне развития языка философии // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http.V/www.philosophy.m/library/konf/alltez fevr.html

117. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века / Под ред. В.В. Бычкова. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. - 607 с.

118. Лисицына Е.В. Лингвистические особенности философского дискурса П.А. Флоренского. Дисс. . канд. филол. наук. Ставрополь, 2006. -205 с.

119. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Logos, 2001. - 672 с. - С. 493-505.

120. Лихачев Д.С. Мифы о России старые и новые // Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Logos, 2001. - 672 с. - С. 51-65.

121. Лихачев Д.С. О русской интеллигенции // Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Logos, 2001.-672 с.-С. 615-630.

122. Лихачев Д.С. Русский исторический опыт и европейская культура // Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Logos, 2001. - 672 с. - С. 29-50.

123. Лобковиц Н. От субстанции к рефлексии. Путь западноевропейской метафизики // Вопросы философии. 1995. - № 1. - С. 95-105.

124. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / Сост., подг. текста, общ. ред. A.A. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Мысль, 2001. - 558 с.

125. Лосев А.Ф. Русская фисософия // Русская философия. Очерки истории. А.И. Введенский. А.Ф. Лосев. Э.Л. Радлов. Г.Г. Шпет. Свердловск, 1991. - 592 с. - С. 67-96.

126. Лотман Ю.М. Память в культурологическом освещении // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искуссгво-СПб, 2000. - С. 673-676.

127. Лукашанец A.A. Общество язык - политика. - Минск,"1988. -221 с.

128. Макаренко В.П. Политический дискурс: между бессмыслицей и порочным кругом. http://polittheory.narod.ru/Makarenko/Politicaldiscurs.doc.

129. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: Гнозис, 2003. - 280 с.

130. Мальцев С. Ответ на книгу Андрея Кураева «Сатанизм для интеллигенции». http://grani.agni-age.net/articles/sml.htm

131. Маслин М.А. В.В. Зеньковский как историк русской философии и культуры // Философия и общество. 1997. - №4. - С. 76-92.

132. Матвеева Н.Ю. Методология социального познания в русской религиозной философии // Социологические исследования, 2004, № 1. С. 61-68.http://ecsocman.edu.ru/images/pubs/2005/01/25/0000202817/007.MATVEEVA. pdf.

133. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект Пресс, 2000. - 207 с.

134. Мечковская Н.Б. Язык и религия: Пособие для студентов гуманитарных вузов. М.: ФАИР, 1998. - 352 с.

135. Михайлов Д.Н. Проблема сакрализации власти в социально-философском дискурсе. Дисс. . канд. философ, наук. Воронеж, 2007. — 160 с.

136. Михайлов П.В. "Положительная" и "отрицательная" свобода в русской религиозной философии начала XX века // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. Выпуск 2-3, 2001 г. http://paloranic.org/filosofiya/fenomen/svoboda/

137. Михальская А.К. Основы риторики: Мысль и слово. М., 1996— 416 с.

138. Михальская А. К. Риторика // Педагогическое речеведение: Словарь-справочник. М., 1998. - С. 203-204.

139. Можейко М.А. Дискурсивность // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2001 а. - С. 330-332.

140. Можейко М.А. Логос // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. - 20016. — С. 566-567.

141. Можейко М.А. Порядок дискурса // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. - 2001 в. - С. 771-774.

142. Можейко М.А., о. Сергий Лепин. Дискурс // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. - 2001. - С. 327-330.

143. Москальчук Г.Г. Структура текста как синергетический процесс. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 294 с.

144. Ничипорович Е. Коллективная языковая личность в «резонансном» общении // Hermeneutics in Russia/ 1998. Vol. 2. Issue 3. http://www.tversu.ru/Science/Hermeneutics/1998-3/1998-3-34.pdf

145. Нуждин Г.А. Доказательство как деятельность // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophv.ru/library/konf/all tezfevr.html

146. Осипов А.И. Религия, философия, наука на пороге III тысячелетия. 2009. - http://azbyka.ru/vera i neverie/o vere/lg27-all.shtml

147. Очерки этической мысли в России конца XIX — начала XX века / Под ред. О.П. Целиковой и Р.В. Петропавловского. М.: Наука, 1985. - 319 с.

148. Переверзев Е.В., Кожемякин Е.А. Политический дискурс: много-параметральная модель // Вестник ВГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. - № 2. - С. '74-79. http://www.vestnik.vsu.ru/pdf/lingvo/2008/02/pereverzev.pdf.

149. Петриковская Е.С. Идеи модернизации православия в контексте духовных исканий начала XX века. http://www.philosof.onu.edu.ua/elb/articles/petrilcovska/atc2.htm

150. Петрова Е.В. Проблема социо-природной адаптации человека к информационной среде: В современном философском дискурсе. Дисс. . канд. философ, наук. -М., 2004. 150 с.

151. Петрова Н.В. Текст и дискурс // Вопросы языкознания. 2003. — №6.-С. 123-131.

152. Петровский A.B. Введение в психологию М.: Академия, 1995. -496 с.

153. Плотников FI. Между "мрачным субъектом" и "светлой личностью". Понятия персональное™ в истории русской мысли (К постановке проблемы) // НЛО. 2005. - № 76. http://magazines.russ.ru/nlo/2005/76/plotl .html

154. Плотников Н. Философия для внутреннего употребления // Неприкосновенный запас. 2002. - №2 (22). http://magazines.russ.ru/nz/2002/22/plotniik-pr.html

155. Полторацкий Н. Русская религиозная философия. http://www.gumer.info/bogoslov Buks/Philos/Article/Polt RussFil.php

156. Полторацкий Н. Сборник «Из глубины» и его значение // Из глубины. 2-е изд., YMCA-Press, 1967.

157. Поляков Л. Бердяев Николай Александрович // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1995. С. 55-58.

158. Пронина Татьяна Сергеевна. Религиозная метафизика В. С. Соловьева в контексте философской традиции. Дис. . канд. филос. наук. — Тамбов, 2005. 170 с.

159. Прохоров Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: учеб. пособие / Ю.Е. Прохоров 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2006. — 224 с.

160. Прохоров Ю.Е., Стернин H.A. Русское коммуникативное поведение. М.: Гос. ин-т рус. яз. им. A.C. Пушкина, 2002. - 277 с.

161. Пул Р.Э. Русская диалектика между неоидеализмом и утопизмом // Вопросы философии. 1995. - № 1. - С. 70-94.

162. Пчелкина С.Ю. Антиномичность как способ рефлексии культуры в современном философском дискурсе. Автореф. дисс. . канд. философ, паук. Владивосток, 2004. - 26 с.

163. Рассел Б. История западной философии. В 3 кн.: 3-е изд., испр. / Подгот. текста В. В. Целищева. —Новосибирск: Сиб. унив. изд-во;5Изд-во Новосиб. ун-та, 2001. — 992 с.

164. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. -М.: Институт философии РАН, АО «Kami», 1995. 160 с.

165. Рогачев М.Ю. Вместо философии (Тезисы доклада) // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/all tezfevr.html

166. Родин A.B. Философия и конец истории // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/alltez fevr.html

167. Рождественский Ю.В. Принципы современной риторики / Под ред. В.И. Аннушкина. 3-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2003. - 176 с. http ://evartist.narod.ru/i oum.htm

168. Рождественский, Ю.В. Теория риторики. — М.: Добросвет, 1997. — 600 с.

169. Розов М.А. Проблема предмета философии (методологические аспекты) // Особенности философского дискурса. Тезисы межвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.phnosophy.ru/library/konf/all tez fevr.html

170. Русская религиозно-философская мысль XX века: сб. ст. — Питтс-бург: Отд. славян, яз. и лит. Питтсбург. ун-та, 1975. — 413 с.

171. Рустанович С.Н. О достоинстве философии и особенностях метафизического мышления // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. — М.: УРАО, 1998. http.V/www.philosophy.ru/library/konf/all tez fevr.html

172. Рыжов Ю.В. Ignoto Deo: Новая религиозность в культуре и искусстве. М.: Смысл, 2006. - 328 с. http://www.binetti.ru/studia/ryzhov 11 bibl.shtml

173. Рысаков A.C. Неоконфуцианский философский дискурс XI-XII вв. Дисс. . канд. философ, наук. СПб., 2007. - 170 с.

174. Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии (философские основы мировоззрения). — СПб.: Петрополис, 1999. — '288 с. http://www.sofikrgi.narod.ru/avtori/sag.at fs garmonii/fs garmonii2 3.htm

175. Салмина JI.M. Средства выражения оценки в политическом дискурсе / Салмина Л.М., Аминова Е.Д. // Русская и сопоставительная филология: взгляд молодых. Казань, 2001. - С. 252-255.

176. Сентенберг И.В. Языковая личность в коммуникативно-деятельностном аспекте // Языковая личность: проблемы значения и смысла. Волгоград, 1994.-С. 14-24.

177. Сергеева Е.В. Бог и человек в русском религиозно-философском дискурсе: Монография. М.: Сага, 2002. - 192 с.

178. Сергеева Е.В. Лексическая экспликация концепта «религия» в русском языке // Политическая лингвистика. — Выпуск (2) 22. Екатеринбург, 2007. - С. 151-165. http://www.philology.ru/linguistics2/sergeeva-07.htm

179. Сергеева Е.В. Религиозно-философский дискурс В.С. Соловьева: лексический аспект: Монография. — М., 2002. — 128 с.

180. Сергеева Е.В. Русский религиозно-философский дискурс «школы всеединства»: лексический аспект. Дисс. . докт. филол. наук. СПб., 2002. - 469 с.

181. Серл Дж. Открывая сознание заново. М.: Идея-Пресс, 2002. - 256 с.

182. Сиротин К.Ю. Правовая культура рекламы в философском дискурсе. Дисс. . канд. философ, наук. Саранск, 2007. - 178 с.

183. Скворцов А.А. Этические проблемы войны в русской религиозной философии XX века Сектор этики Института философии РАН Этическая мысль. Вып. 2. - М.: ИФ РАН, 2001. http://ethics.iph.ras.ru/em/em2/13 .html

184. Сковородников А.П. Риторический прием // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2003. - С. 366-373.

185. Скоробогацкий В.В. Россия на рубеже времен: новые пути и старые вехи. Екатеринбург: Наука, 1997. - 304 с.

186. Скотникова Н.С. «Художественная антропологическая парадигма» русской культуры второй половины XIX века как проекция антропологической парадигмы русской философии // Вестник СамГУ, 2007. № 5/1 (55).-С. 86-93.

187. Соколов Е.Г. Маркировка границ философской юрисдикции // Тезисы Межвузовской научной конференции «Особенности философского дискурса» 5-7 февраля 1998 г. М.: Изд.УРАО, 1998. - С.26-27.

188. Соломоник А. Семиотика и лингвистика. — М.: Молодая гвардия, 1995.-352 с.

189. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста. -М.: Наука, 1985.- 168 с.

190. Степанов Г.В. О границах лингвистического и литературоведческого анализа художественного текста // Известия АН СССР, серия ЛЯ. -Т. 39.- 1980.-№3,-С. 195-204.

191. Степанов Г.В. Язык, литература, поэтика. М.: Наука, 1988. - 382 с.

192. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века: Сб. статей / Под ред. акад. Ю.С. Степанова М.: Институт языкознания РАН, Г995 а. - С. 35-73.

193. Степанов Ю.С. В мире семиотики // Семиотика: Антология /' Сост. Ю.С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 702 с.

194. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

195. Степин B.C. Философия и образы будущего // Вопросы философии. 1994. -№ 6. - С. 10-21.

196. Стернин И.А. Когнитивная интерпретация в лингвокогнитивных исследованиях // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. -№ 1. - С. 65-69.

197. Стернин И.А. От православной культуры — к православной науке? http://sternin.adeptis.ru/monograf rus.html

198. Стернин И.А. Практическая риторика / И.А. Стернин. 3-е изд., испр. - М.: Академия, 2006. - 272 с.

199. Стернин И.А. Язык и национальное сознание // Логос. 2005. — № 4.-С. 140-155.

200. Стернин И.А., Попова З.Д. Семантико-когнитивное направление в российской лингвистике // Respectus philologicus, issue: 10 (15) 2006, pages: 43- 51, on www.ceeol.com

201. Тагиров Ф.В. Сакральное как предмет социально-философского дискурса: От традиции к новому символическому пространству. Автореферат дисс. . канд. философ, наук. М., 2003. - 24 с.

202. Тарасова И.П. Структура личности коммуниканта и речевое воздействие // Вопросы языкознания. 1993. - № 5. - С.70-82.

203. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986,- 143 с.

204. Телия В.Н. Концептообразующая флуктуация константы культуры «родная земля» в наименовании родина И Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Ю.С. Степанова / Отв. ред Е.С. Кубрякова, Т.Е. Ян-ко. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 409^418.

205. Тепин Д.В. Разработка теоретической философии всеединства С.Л. Франком. Автореф. дисс. . канд. филос. наук. — Саратов, 2007. 21 с.

206. Тимошин В.В. Становление свободы в социально-философском дискурсе современного общества. Дисс. . канд. философ, наук. Саранск, 2008.- 130 с.

207. Топоров В.Н. Риторика // Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990.-С. 416-417.

208. Тороп П.Х. Проблема интекста // Труды по знаковым системам 14. (Ученые записки Тартуского университета, вып. 567) Тарту, 1981.

209. Усачев A.B. Проблема онтологических оснований русской религиозной философии. Автореф. .канд. филос. наук. Екатеринбург, 2001. -26 с.

210. Усманова А.Р. Текст // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополи. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. - 2001. — С. 1022-1023.

211. Фатенков А.Н. Идея подвижной иерархии в структуре философского дискурса. Дисс. д-ра философ. Наук. Нижний Новгород, 2006. - 366 с.

212. Феррони В.В. Рациональность как проблема и методология в философском дискурсе постмодернизма. Дисс. . канд. философ, наук. — Воронеж, 2006.-212 с.

213. Филиппов К.А. Лингвистика текста: Курс лекций. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. 336 с.

214. Фирсов Д.Е. Философский дискурс литературно-художественного творчества Лукиана из Самосаты. Дисс. . канд. философ, наук. Ярославль, 2005. — 185 с.

215. Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996. - 738 с.

216. Фуко М. Археология знания: Пер. с фр./Общ. ред. Бр. Левченко. — К.: Ника-Центр, 1996. 208 с :

217. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. СПб., A-cad, 1994. - 406 с.

218. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Пер. с нем. — М.: Весь Мир, 2003.-416 с.

219. Хазагеров Г. «tía развалинах Вавилонской башни» (Менталитет: картина мира или речевые стратегии?) // Ростовская электронная газета. — № 21 27. 6 ноября 1999 г. Интернет, http://www.relga.rsu.ru/n27/rus27.htm

220. Хазагеров Г. Г. Политическая риторика. — М.: Николо-Медиа, 2002.-313 с.

221. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций и Словарь риторических фигур. — Ростов-на-Дону, 1994. 192 с.

222. Хачатурян В.М. Н.Я. Данилевский и B.C. Соловьёв о всемирно-историческом процессе и локальной цивилизации // Цивилизации. М., 1993.-Вып. 2.-С. 166-172.

223. Хорольский В. Культурологический метод изучения публицистического дискурса (на примере статей А. Блока, У.Б. Иейтса, О. Уайльда). — 2009. http://www.relga.rsu.ru/n60/cult60.htm

224. Хоружий С.С. На путях к новой конституции антропологического дискурса: синергийная антропология, http://synergi a-isa.ru/wordpress/wp-content/uploads/2008/12/hor anthrop-discurce.doc.

225. Хоружий С.С. Русская мысль и поиски обновления европейской философии. http://www.synergia-isa.ru/lib/download/lib/%2BBelgr Lekt.doc

226. Хоружий С.С. Синергийная антропология как звено традиции русской мысли http://www.antropolog.ru/doc/persons/Horuiy/Horuiy8

227. Ципко A.C. Насилие лжи, или Как заблудился призрак. М.: Молодая гвардия, 1990. - 270 с.

228. Чабаненко М.Г. Молодежный дискурс как реализация-типовой и индивидуальной языковой личности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Кемерово, 2007. 20 с.

229. Чернявская В.Е. Дискурс // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. — М.: Флинта: Наука, 2003.-С. 53-55.

230. Чистякова И.Ю. Русская политическая ораторика первой половины XX века: этос ритора. Дис. . докт. филол. наук. М., 2006. - 48 с.

231. Чукин С.Г. Проблема справедливости в философском дискурсе постмодерна. Автореферат дисс. . д-ра философ, наук. СПб., 2000. - 38 с.

232. Чухно Т.А. «Очевидность неочевидного» как предмет философского дискурса в русской религиозной философии // Изв. Томск, политех-нич. ун-та, 2004. Т. 307. № 5. - С. 173-178.

233. Шапошников В.А. О нелокальном характере философского мышления. // Особенности философского дискурса. Тезисы мезвузовской научной конференции 5-7 февраля 1998 г. М.: УРАО, 1998. http://www.philosophy.ru/library/konf/all tezfevr.html

234. Шаховский В.И. Когнитивные ресурсы эмоциональной языковой личности / В.И. Шаховский // Языковая личность: проблемы когниции и коммуникации. Волгоград, 2001. - С. 11-16.

235. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. Монография. -Москва Волгоград: Перемена, 2000. - 367 с. г

236. Штёкль К. Сообщество после субъекта. Православная интеллектуальная традиция и философский дискурс политического модерна // Вопросы философии. 2007. - № 8. - С. 34-46. http://ec-dejavu.ru/p-2/Ро1ЫС8.ЬЬП1 ~

237. Щукина Н.Г. Общение в малой социальной группе (на материале анализа речи участников реалити-шоу «Дом—2». Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Таганрог, 2007. - 26 с.

238. Эпштейн М.Н. Идеология и язык (построение модели и осмысление дискурса) // Вопросы языкознания. 1991. - № 6. - С. 19-33.

239. Эпштейн М.К. К философии возможного. Введение в посткритическую эпоху // Вопросы философии. 1999. - № 6. - С. 59-72.

240. Эрн В.Ф. Борьба за логос. http://ern-vf.boolcru.net/lit/emO 1/19.html

241. Язык и коммуникация: деятельность человека и построение лингвистических ценностей. Сб. материалов Сочинского междунар. коллоквиума по лингвистике / Отв. ред. В.Г. Борботько. — Сочи: СИКДиТ, 1996.-72 с.

242. Список словарей и справочных пособий

243. Кубрякова Е.С., Демьяненков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996.-248 с.

244. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

245. Новейший философский словарь. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001.- 1280 с.

246. Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995. - 624 с.

247. Современный словарь иностранных слов. СПб.: Дуэт, 1994. - 752 с.

248. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта: Наука, 2003. - 696 с.

249. Эстетика: Словарь / Под общ. ред. A.A. Беляева и лр. — М.: Политиздат, 1989.-447 с.1. Анализируемый сборник

250. Из глубины: Сборник статей о русской революции. / С.А. Аскольдов, H.A. Бердяев, С.А. Булгаков и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 298 с. http://www.vehi.net/deprofundis/index.html - 37k1. Список статей

251. Аскольдов С.А. «Религиозный смысл русской революции» Бердяев H.A. «Духи русской революции»

252. Булгаков С.Н. «На пиру богов. Pro et contra. Современные диалоги» Иванов Вяч. «Наш язык»

253. Изгоев A.C. «Социализм, культура и большевизм» Котляревский С.А. «Оздоровление» Покровский И.А. «Перуново заклятье»

254. Струве П.Б. «Исторический смысл русской революции и национальные задачи»

255. Новгородцев П.И. «О путях и задачах русской интеллигенции» Муравьев В.Н. «Рев племени» Франк C.JI. «De profundis»

Полный текст автореферата диссертации по теме "Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Анистратенко, Ирина Викторовна

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Анистратенко, Ирина Викторовна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Русский религиозно-философский дискурс начала XX в.: лингвориторические параметры групповой языковой личности"

Список научной литературыАнистратенко, Ирина Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций