автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Семантика наименований чисел в русском и китайском языках

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цуй Хун Ень

Введение.

Общая характеристика китайского языка.

Глава 1. Семантика числа/количества: языковое воплощение и репрезентация в русском и китайском языках.

1.1. Общая семантика числа. Количество и качество.

1.2. Формирование числовых представлений и счетных систем.

1.3. Семантическое поле числа/количества в русском и китайском языках.

1.3.1. Семантическое поле числа/количества в русском языке.

1.3.2. Семантическое поле числа/количества в китайском языке.

1.4. Счетные слова (классификаторы) в китайском языке.

1.5. Выделение числительных в особую часть речи.

1.6. Состав числительных.

1.7. Значение числительных.

1.8. Порядковые числительные.

1.9. Морфологические характеристики числительных.

1.9.1. Числительные и грамматическая категория числа.

1.9.2. Категория рода числительных.

1.9.3. Категория падежа и скюнение числительных.

1.10. Сочетаемость числительных.

1.11. Числа и цифры.

1.12. Выводы.

Глава 2. Семантическое развитие концепта «число» в русской и китайской языковой культурах.

2.1. Словарь В.И. Даля как источник культурологической информации о семантике чисел в русском языке-.

2.2. Лингвокультурологическая интерпретация »наименований чисел натурального ряда в русском и китайском языках.

2.2.1. Лексема «один» в русском и китайском языках.

2.2.2. Число «два и семантика четности/нечетности, парности/непарности.

А) в русской языковой культуре.

Б) в китайской языковой ку льтуре.

2.2.3. Чисто «три» и семантика троичности.

2.2.4. Лингвокультурологическая семантика числа четыре.

2.2.5. Коннотация ч исла «пять» V русских и китайцев.

2.2.6. Семантические наращения слова «шесть».

2.2.7. Значимость числа «семь» в сопоставляемых культурах.

2.2.8. Число «восемь в представлениях русских и китайцев.

2.2.9. Интерпретация семантики числа «девять».

2.2.10. Число «десять» в традициях русских и китайцев.

2.2.11. Культурологическое восприятие чисел за пределами первого десятка.

2.3. Сочетание чисел в русской и китайской фразеологии и литературе.

2.4. Выводы ко второй главе.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Цуй Хун Ень

Жизнь любого человека и культуры всех развитых народов «закодированы» в числах. Каждый знает дату своего рождения, количество прожитых лет, число членов своей семьи, номер дома, где он живет и т.д. Почти столь же уверенно можем мы назвать важнейшие даты в истории своей страны, имеем представление о ее территории, народонаселении, годовом бюджете. И в повседневной жизни нас окружает множество чисел: зарплата, налоги, цены, счета, количество участников торжества, оценки в дневнике сына - продолжать этот ряд можно долго. Что же представляют собой наименования чисел не с математической, а с лингво-культурологической точки зрения? Можно ли говорить о том, что универсальное понятие числа обретает в различных языковых культурах специфические фоновые смыслы (термин Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова) и коннотации? Если да, то почему это происходит?

Дело в том, что число, представляющее собой, со строго научной точки зрения, «предельно широкую абстракцию» [Горский, с. 226], как и все прочие понятия, реализуется в языке и воплощается в слове. А языковой (словесный) знак подвержен, как известно, не только собственно языковым, но и экстралингвистическим влияниям и способен «обрастать» дополнительными смыслами под воздействием узуса (употребления). Поэтому абсолютно объективная и общая для всех языков семантика количества, в чистом виде свойственная наименованиям чисел, трансформируясь в речевом употреблении и языковом сознании, может приобретать оттенки качественных и оценочных значений, многие из которых «культурно обусловлены»1. Например: оценка «два» в российской школе - это плохо, а «пять» - отлично, тогда как в немецкой системе среднего образования - наоборот; пятиэтажный дом - низкий, по мнению жителя столицы, но высокий, по меркам селянина. Многие люди питают слабость к «круглым» цифрам и датам - это проявляется в тра

1 Недаром для письменной передачи чисел установились интернациональные идеограммы - цифры, которые используются параллельно со словесными знаками и отличаются от последних большей строгостью числового значения [см. Лингвистический, с. 583; о соотношении наименований чисел и цифр см. ниже, 1.11]. диции отмечать юбилеи. Русским «нравится» число семь, а китайцам - восемь, европейцы «не любят» число тринадцать, а азиаты - число четыре. Выявлению этих числовых приоритетов, ориентаций и посвящено настоящее исследование, объектом которого являются наименования чисел в русском и китайском языках, а предметом - семантические приращения, коннотации этих наименований, так или иначе отраженные в языковых единицах.

Утверждая значимость числа в мироустройстве, русский богослов и философ ХУ в. Николай Кузанский в трактате «Об ученом незнании» писал: «Первоначальным прообразом творимых вещей было в душе Создателя несомненно число». Поэтому «великие светочи древности приступали к трудным вещам только с помощью математических подобий». И Пифагор, «первый философ и по имени и по делам, положил, что всякое исследование истины совершается через число» [Кузанский Н. Сочинения. - М., 1979. - Т. 1, с. 63, 65. Цит. по: Юрченко 2000, с. 24, 25]. Важно и то, что с помощью чисел и счетных операций, то есть с помощью нумерологии2, люди «во все времена не только осмысляли окружающий мир: макро- и микрокосмос, не только умозрительно воспроизводили его структуру и законы бытия, но и определяли собственное в нем место, роль, поведение» [Кириллин 2000, с. 15]. Именно поэтому символические смыслы, связанные с теми или иными числами, свойственны различным языкам и культурам, и возникли они в глубокой древности. А это означает, в частности, что общекультурное содержание концепта 'число'3, в соответствии с основным свойством всех концептов культуры, существенно отличается от научного понятия числа в математике: «он может включать даже такие моменты содержания, которые с научной точки зрения могут показаться, или действительно быть, ошибками» [Степанов 1997, с. 404].

Учитывая эту особенность концептов культуры, основной целью своего диссертационного сочинения считаем представление лингвокультуроло

2 Нумерологию определяют как учение о числах и их символике, и нумерологические идеи, по мнению ученых, достаточно широко распространены в истории человеческой мысли [Иванов 1994, с. 5].

3Хотя «число не есть счет», а есть лишь «результат счета», все же концепты число и счет в лингвокульту-рологии признаются тесно связанными и рассматриваются вместе [см. Степанов 1997, с. 363, 367]. гической интерпретации семантики наименований чисел в таких неродственных культурно-языковых традициях, как русская и китайская.

Проблема сопоставления способов выражения универсальной идеи числа и количественных отношений в различных языках может быть отнесена к традиционным в лингвистике, ведь «числительное оказалось в числе тех слов, сравнение которых в индоевропейских языках послужило основой для создания сравнительно-исторического языкознания» [Лингвистический 1990, с. 583]. Различные аспекты этой проблемы не раз становились предметом интереса языковедов и в наши дни [см., например, работы: Дегтярев 1982; Степанов 1985; Хазагеров, Николаев 1984, 1990; Холодович 1979; Швачко 1981]. Однако на материале современных русского и китайского языков специальное сопоставление семантики числовых наименований, насколько нам известно, ранее не проводилось.

Выбор сопоставляемых языковых культур определяется родным языком автора диссертации и языком его специальности, а также тем, что в китайской языковой культуре числа играют значительную роль. Центральным понятием китайской науки считают модель, «узор» (вэнъ ли). Отсюда большое значение «науки чисел» - всякого рода классификации и каталогизации в китайской традиции, когда различные явления природного и человеческого мира описываются как бы произвольным и случайным набором чисел, а сами числа берутся в их символических смыслах [см. Малявин 2000. Китайская., с. 299]. «Феномен универсального классификационизма», признаваемый отличительной чертой китайской философии и культуры и уже достаточно широко описанный в российской и зарубежной синологии [обзор литературы по этому направлению см.: Кобзев 1994] объясняет максимальную насыщенность китайского языка «классификационными формулами, членящими все сущее в мире на различные множества от 1 до 10000 элементов» [там же, с. 48]. Заметную «привязанность к числу», отличающую китайскую культуру от европейских, связывают нередко с особенностями самого языка как основы культуры, в частности с иероглифическим характером китайского письма, иначе организующего мышление, чем письмо буквенное [см. об этом Иванов 1994, 1998; Карапетянц 1981, Кобзев 1994].

Помимо разного характера письменности, русский и китайский языки различаются, как известно, принадлежностью к разным структурным типам: первый определяется как флективный, преимущественно синтетический, второй же - как изолирующий, аморфный4 [Широкова 2000, с. 77] (подробнее о китайском языке см. ниже). Столь существенные расхождения не являются, однако, препятствием в осуществлении цели сопоставительного научного исследования, поскольку давно уже было признано, что «мы можем сравнивать языки совершенно независимо от их родства, от всяких исторических связей между ними . и подобного рода сравнение языков служит основанием для самых обширных обобщений как в области фонетики, так и, наконец, в области семасиологии, или науки о значении слов и выражений» [Бодуэн де Куртенэ 1963, т. 1, с. 371].

Научная новизна работы обусловлена прежде всего ее ориентацией в лингвокультурологическом направлении, которое проявляется в попытке выявить на материале ограниченного и семантически организованного множества языковых фактов (наименований чисел) особенности национального самосознания и самовыражения русских и китайцев.

Лингвокультурология, представляющая в научной парадигме XXI в. активно развивающееся антропологическое направление лингвистики, определяется в современных работах как «комплексная область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры» [Карасик 2001, с. 3]. Развитие научного направления, в котором «язык рассматривается как культурный код нации, в не просто орудие коммуникации и познания» [Маслова 2001, с. 3] объясняется рядом внелингвистических и собственно лингвистических причин: во-первых, стремительной глобализацией мировых проблем и необходимостью учитывать при их разрешении универсальные и специфи

4 Эта характеристика кетайского языка в российской китаистике подвергается сомнению еще с середины прошлого века (Н.И.Конрад, А.А.Драгунов, М.В.Солнцев и др.). ческие поведенческие характеристики различных народов; во-еторых, потребностью просчитывать заранее те ситуации, в которых велика вероятность межкультурного непонимания; в-третьих - и это «объективная интегративная тенденция развития гуманитарных наук» - необходимостью «освоения лингвистами результатов, добытых представителями смежных отраслей знания (психология, социология, этнография, культурология, политология и т.д.)» [Карасик, 2001, с. 3-4].

Такой подход к языку как ценнейшему хранилищу коллективного опыта социума и важнейшей части его культуры восходит, как известно, к Вильгельму фон Гумбольдту (1767-1835), который выдвинул идею «народного духа», определяющего развитие языка и способного объяснить различие человеческих языков. Гумбольдт писал, в частности: «. каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» [Цит. По: Алпатов 1998, с. 74]. Изучение иностранного языка можно, таким образом, сравнить с приобретением новой точки зрения в прежнем мирови-дении. Это положение стало методологической установкой для лингвокуль-турологической или страноведческой концепции языкознания, согласно которой лингвокультурное освещение языка есть сопоставительное его изучение в сравнении с иностранным либо родным. Именно на базе практики преподавания иностранных языков (и, в частности, русского как иностранного) и лингвострановедческой теории языка [см. Верещагин, Костомаров 1990] в языковедении (в первую очередь, в русистике) сформировалась новая лингвистическая дисциплина, получившая название сопоставительное лингвострановедение (СЛСВ). Описанию и научному обоснованию этой дисциплины посвящена монография А.С.Мамонтова «Язык и культура: сопоставительный аспект изучения» [см. Мамонтов 2000]. «Точкой отсчета» для СЛСВ выступает внеязыковая реальность, изучаемая также такими науками, как этнография, культурология, этнопсихология и социология. Исследуемые этими гуманитарными дисциплинами компоненты культуры - предметы материальной культуры, ритуалы, элементы ной культуры, ритуалы, элементы обыденного сознания, символы, обычаи, системы установок и предпочтений - так или иначе находят отражение в единицах языка и речи. Такого рода «отражение» получило название «культурной коннотации», и данное понятие признается базовым для лингвокуль-турологии [см. Телия 1996, с. 216]. А языковые и речевые единицы, имеющие культурные коннотации, оказываются ценным материалом для сопоставительного лингвострановедения как части лингвокультурологии, в поле зрения которой, как уже было сказано, попадают все ценности национальной культуры, отраженные в семантике единиц языка.

В сферу интересов этого направления лингвокультурологии

A.С.Мамонтов включает сопоставление национально-культурных элементов семантики сходных единиц разных языков с целью установления тождества, частичных совпадений-расхождений или отсутствия общности между ними. Основной предмет СЛСВ, по А.С.Мамонтову, - это национальная (этническая) специфика материальной и духовной культуры, находящая отражение в семантической структуре родного и иностранного (изучаемого) языков. Поэтому материалом исследований в рамках СЛСВ выступают те элементы языка, которые наиболее насыщены фоновой и коннотативной семантикой, а именно единицы лексического, фразеологического и афористического уровней, формы речевого этикета, художественный текст-феномен национальной культуры, соответственно маркированные невербальные средства коммуникации, а также национальная (этническая) психология как субстрат речевого и неречевого поведения, выраженная в концептах (С.А.Аскольдов, Д.С.Лихачев, Ю.С.Степанов, Н.Д.Арутюнова, АВежбицкая), речевых тактиках (Е.МВерещагин, В.Г.Костомаров).

Культурный концепт, являющийся важнейшей, интенсивно разрабатываемой в последнее время категорией лингвокультурологии, представляет собой неоднородное образование. Демонстрируя разновидности концептов по степени их конкретности/абстрактности и подходы к их изучению,

B.И.Карасик приходит к выводу, что «концепт как лингвистическая категория представляет собой развитие идеи понятийной категории применительно к грамматике», а основной характеристикой концепта «является его опора на некоторое лексико-семантическое множество» [Карасик 2001, с. 10-11]. При этом вслед за О.Есперсеном, И.И.Мещаниновым, к ведущим понятийным категориям он относит множественность, вещественность, одушевленность, модальность.

Выделение множественности как одной из основных, универсальных [см. Лингвистический. 1990, с. 535] и, следовательно, концептоформирую-щих категорий языка принципиально важно для нашего исследования. Другим опорным для нас положением, высказанным в работе В.И.Карасика, является мысль о том, что специфика выражения грамматических категорий (значит, и соответствующих им концептов) зависит в первую очередь от типа языка. Согласуясь с этой мыслью, ИЕ.Ким вводит понятие этнограмматики, под которой предлагает понимать раздел этнолингвистики, изучающий национально специфическое в грамматике и его связь с национальными особенностями мировосприятия [см. Ким 1999, с. 141].

Обозначенные позиции позволяют сделать предположение, что идея единичности/множественности (числа, количества) в сопоставляемых разнотипных языках (в данном случае - русском и китайском) и основанных на них культурах получает не вполне адекватное воплощение5. Проверке и разработке выдвинутой гипотезы и посвящено настоящее исследование.

Избранная цель предполагает решение следующих задач:

1. Показать особенности языкового воплощения концепта «число» в русском и китайском языках, отметить при этом место и общую значимость семантики числа в русской и китайской языковых культурах, сопоставить па

5 Данное предположение косвенным образом подтверждается словами Н.Б.Мечковской, которая относит счетные слова к лингвистическим универсалиям и соглашается с тем, что «. во всех языках есть лексические средства для указания на множественность (неединственность)», однако предупреждает о том, что «не универсально наличие счетных слов даже в пределах первого десятка» [Мечковская 2001, с. 268]. раметры семантических полей числа и количества в этих двух неродственных языках.

2. Рассмотреть языковое выражение противопоставления понятий «четное - нечетное» в названных культурных традициях.

3. По материалам толковых словарей представить семантическую структуру количественных числительных (в основном, от одного до десяти -ядро семантического поля числа) в русском и китайском языках.

4. Опираясь на данные фразеологических (в широком понимании) словарей, используя, кроме того, отдельные художественные тексты, показать семантическое развитие концепта «число» в названных языках и культурах.

Согласно воззрению В. фон Гумбольдта, сопоставление языков на этапе их совершенствования - это, прежде всего, сопоставление «мировидений» - картин мира, создаваемых с помощью языков. В.М.Алпатов считает, что «к такого рода проблемам наука о языке всерьез стала подступаться лишь в самые последние годы» и «во многом данная дисциплина - еще дело будущего» [Алпатов, с. 68].

Актуальность настоящей работы состоит в освещении еще одной области фактов, способствующих созданию общей теории сопоставления языковых картин мира.

Теоретическую значимость исследования определяет обращение к области отражения национального сознания народа в его языке как основе культуры. Сопоставление способов реализации языковой универсалии, именуемой «число/количество», в языках разных структурных типов помогает увидеть общее и специфическое в познании мира разными народами, что особенно важно в свете нарастающего процесса глобализации.

Областью практического применения результатов исследования является, прежде всего, лингводидактика (преподавание русского и китайского языков как иностранных), а также более широкая сфера межнационального общения и межкультурных связей двух соседствующих великих народов.

В диссертационном сочинении применялись методы лексикографического наблюдения, лингвокультурологического описания, лексико-семантического анализа, а также сопоставительный.

Материал исследования извлекался из толковых и фразеологических словарей русского и китайского языков, из сборников пословиц и поговорок (см. список литературы), а также из так называемых «прецедентных»6 текстов, поскольку изучение культурологически значимых высказываний различного типа с точки зрения представленности и способов выражения в них тех или иных семантических констант способствует выявлению фрагментов языковой картины мира, отраженной в изучаемом языке.

Структура работы обусловлена решаемыми в ней задачами. Работа состоит из Введения (здесь, помимо обязательных композиционных компонентов, приводятся также общие сведения о китайском языке), двух глав: «Семантика числа, ее языковое воплощение и репрезентация в русском и китайском языках» и «Семантическое развитие концепта «число» в русской и китайской языковых культурах» - Заключения и Библиографического списка.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Предельно абстрактное понятие числа/количества, представляющее собой одну из языковых универсалий, воплощаясь в единицах разных (в данном случае русского и китайского) языков, получает в них дополнительное семантическое развитие, особую культурологическую интерпретацию, обусловленную как собственно лингвистическими, так и внелингвистическими (культурологическими) факторами, и приобретает тем самым статус концепта.

2. При сопоставлении конфигураций семантических полей, репрезентирующих концепт числа/количества в русском и китайском языках, обнаруживаются зоны общности (это, прежде всего, структурное ядро поля - коли

6 Имя, являющееся носителем культурной семантики, получило в лингвокультурологии наименование прецедентного имени (ср. также прецедентный текст, прецедеш-ное высказывание, прецедентная ситуация [См. Гудков]. чественные числительные) и различия (грамматическая категория числа в русском языке, лексико-грамматическая категория счетных слов в китайском).

3. Наименования чисел в силу особенностей своего категориального значения не обнаруживают сильной тенденции к семантическому росту. Развитие числовой семантики в русском языке осуществляется преимущественно в словообразовании {пять, пятый, пятерка, пятерня, пятак и т.д.). В китайском языке источником переосмысления наименований чисел оказывается их сходство в звучании с эмоционально-оценочными словами (явление омофонии).

4. Семантические наращения (коннотации) наименований чисел заметнее всего проявляются в культурологически маркированных («прецедентных») текстах, к которым, в первую очередь, относятся фразеологизмы разных структурных типов. В китайской фразеологии устойчивые сочетания с числовым элементом (элементами) представлены шире, чем в русском. Наблюдаются также различия в «числовых предпочтениях» сопоставляемых культур: китайскую можно назвать «четно ориентированной», а русскую «нечетно ориентированной».

Наблюдения, материалы и результаты исследования прошли апробацию в преподавании китайского языка на Восточном факультете Института экономики, права и естественных специальностей (Краснодар), в выступлениях на семинарских занятиях по курсу «Введение в языкознание» (отделение «История культуры России и Северной Америки» филфака КубГУ), были освещены в докладах и сообщениях на следующих научных и научно-практических конференциях разных уровней: СНО (филфак КубГУ, 2001, 2002 гг.), «Теория и практика преподавания иностранного языка» (КВАИ, Краснодар, 2002), «Речь, речевая деятельность, текст» (Таганрогск. гос. пед. ин-т, Таганрог, 2002), «Картина мира в языковом сознании (Сочи, 2002), «Человек, язык, искусство» (МГПУ, Москва, 2002), получили отражение в шести публикациях.

Общая характеристика китайского языка

Прежде чем перейти к описанию предмета исследования, следует, видимо, дать короткую справку о том, что представляет собой китайский язык.

Лингвистический энциклопедический словарь характеризует китайский язык как один из китайско-тибетских языков, причем существует мнение, что «китайский язык неродствен остальным языкам своей семьи» [Плунгян 1996, с. 251]. Это официальный язык КНР, превосходящий по числу говорящих на нем (свыше 1 млрд. человек) все другие языки мира. Он распространен также в Индонезии, Камбодже, Лаосе, Вьетнаме, Мьянме, Малайзии, Таиланде, Сингапуре (число говорящих ок. 50 млн. чел.). Относится к 6 официальным и рабочим языкам ООН [см. Лингвистический. 1990, с. 225].

В древнем Китае литературный язык (вэньянь) сложился на основе диалектов уже в начале 1-го тыс. до н.э. Скоро он существенно разошелся с языком устного общения и, тем не менее, просуществовал в качестве классического литературного языка до 20-го в. В то же время уже в начале 1-го тыс. н. э. стал формироваться новый письменный язык, отражающий устную речь (байхуа - «простой, понятный язык»). Северный байхуа лег в основу общенародного китайского языка (путунхуа - «общепонятный язык»), который в первой половине 20-го в. вытеснил вэньянь и стал национальным литературным языком. Современный литературный язык опирается на северные диалекты, всего же в языке имеется 7 основных диалектных групп, причем различия между ними столь значительны, что житель Пекина или Харбина (север Китая), житель Шанхая (центр страны) и житель Кантона (юг Китая) могут не понять друг друга [см. Плунгян 1996, с. 251].

Китайский язык существует в двух формах - письменной и устной, причем устно-разговорная и письменно-книжная формы китайского языка существенно отличаются друг от друга. Письменный язык лаконичен, а разговорный более многословен. Письменно-книжный стиль в основном моно-силлабичен, т.е. каждое слово состоит из одного слога, записанного одним иероглифом. Разговорный стиль, наоборот, в основном полисиллабичен [см. Смертин 1990, с. 26].

Звуки китайского языка - согласные и гласные (данные о количестве фонем расходятся) - организованы в ограниченные по количеству тонированные слоги (существует 4 тона и 1324 слога разной тональности). Слогоделение морфологически значимо, поскольку каждый слог - это звуковая оболочка морфемы или простого слова.

Основной способ словообразования в китайском языке - словосложение. Формообразование представлено главным образом глагольными видовыми суффиксами. Форма мн. ч. присуща только существительным, обозначающим лиц, и личным местоимениям. Аффиксы немногочисленны и нерегулярны, агглютинация не служит выражению отношений между словами.

Строй китайского языка остается изолирующим. Это значит, что слова лишены флексий, не подвергаются морфологическим изменениям. Многие слова в зависимости от места в предложении выполняют функции, характерные для существительного, глагола или прилагательного, и при этом не изменяются. Поэтому синтаксис в китайском языке явно доминирует над морфологией. Некоторые ученые отрицают наличие частей речи в китайском языке [см., например, Кузнецов 1961, с. 67]. Это положение может быть подвергнуто сомнению как с общетеоретических позиций [Баранникова 1973, с. 236], так и на основании исследований конкретного языкового материала [см. Драгунов 1952, Люй Шу-сян 1961].

Синтаксис китайского языка отличается номинативным строением, грамматически значимым порядком слов (определение всегда в препозиции). Развита система сложных предложений, союзных и бессоюзных.

Китайский язык пользуется иероглифической письменностью. Каждый иероглиф в звуковом отношении соответствует тонированному слогу, а в смысловом - слову или морфеме. Вяч. Вс.Иванов считает, что характер письменности непосредственно формирует особенности той или иной культуры. По его мнению, «иероглифический характер древнекитайской культуры способствовал иной ее ориентации, в определенном смысле противоположной алфавитной». Эта «иная ориентация» затрагивает, в частности, культурологическую значимость категории числа: «Поскольку у греков каждая буква могла иметь не только звуковое, но и числовое значение (а - 1, |3 - 2, у

- 3 и т.д.), с идеей алфавита тесно связано было и открытие натурального ряда, изменившее представление о числах. Вместе с тем алфавитный принцип и связанные с ним идеи дискретных (прерывных) единиц (атомов, или Б^нЫ^а

- «кирпичиков», из которых состоят миры символов) неразрывны не только с идеей натурального ряда, но и с логическим выводом, или дедукцией» [Иванов 1994. с. 6].

Воплощение целого слова в едином письменном знаке (иероглифе) и меньшая формализация китайского языка в сравнении с языками иной типологии приводит к тому, что важнейшую роль в нем играет семантика [Горелов 1998, с. 14], в первую очередь лексическая и фразеологическая. В области лексической семантики наиболее заметным явлением, способствующим развитию многозначности лексем, оказывается такая разновидность омонимии, как омофония. Она базируется на двух феноменах китайского языка: преимущественной однослоговости основной массы слов - моносиллабизме и применении так называемых «фонетических иероглифов», когда для письменного обозначения уже имеющегося в устной речи понятия берется иероглиф, звучащий подобным образом [см. Смертин 1999, с. 21].

Особенности языка определили направление развития лингвистической мысли в Китае. Изучение языка в Китае началось, по данным Лингвистического энциклопедического словаря, более 2 тыс. лет назад и до конца 19 в. развивалось совершенно самостоятельно, если не считать некоторого влияния индийской науки. Своеобразие китайского классического языкознания состоит в том, что оно единственное, которое возникло на почве языка нефлективного типа, причем записываемого иероглифической письменностью [см. Лингвистический. 1990, с. 225]. Естественно поэтому, что главным объектом изучения в китайской языковедческой традиции был иероглиф, его чтение, написание и значение, а наиболее развитыми разделами языкознания стали графика, лексикология и фонетика. Первым классиком китайского языкознания считается Сю Шэнь (1 в. н. э.), который предложил классификацию иероглифов и выделил их составные части. В Ш-У1 вв. появляются словари омофонов, начинают описываться тоны, появляются словари рифм. Грамматика была развита гораздо менее, и это связано с изолирующим характером китайского языка. Изучение китайского языка в собственно грамматическом плане началось с конца 19 в., с опубликования в 1898 г. Грамматики Ма Цзяньчжуна «Маши вэньтун» [там же, с. 222]. Однако раннее изучение грамматики в Китае не выходило за рамки европейского влияния. Это значит, что в начале своего создания китайская грамматика составлялась по образцам традиционных европейских грамматик. Естественно, что при таком подходе большее внимание обращалось на общие черты языков, но оставались без внимания и даже игнорировались специфические характеристики китайского языка, в частности, такой особый способ выражения семантики количества, как счетные слова (классификаторы, см. параграф 1.4).

Итак, культура Китая признается одной из древнейших письменных культур. Ю.МЛотман считает письменность одной из форм памяти. История, с этой точки зрения, может рассматриваться как «один из побочных результатов возникновения письменности». И если «письменная культура ориентирована на прошлое, то устная культура - на будущее. Поэтому огромную роль в ней играют предсказания, гадания и пророчества». По мнению ученого, «мир устной памяти насыщен символами», которые представлены материальными предметами и включены не в словесный текст, а в текст ритуала. Иное дело в письменной культуре. Она тяготеет к тому, чтобы «рассматривать созданный Богом или Природой мир как Текст, и стремится прочесть сообщение, в нем заключенное» [Лотман 1887, 6-11]. В «прочтении» китайцами окружающего «мира-текста» числа играют важную роль, что нашло отражение в языке: по данным А.М.Карапетьянца, в «Большом словаре китайского языка» (Чжун вэнь да цыдянь. Тайбэй, 1962-1968) содержится 13 296 словарных статей, начинающихся с числительных [Карапетьянц 1981, с. 62].

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика наименований чисел в русском и китайском языках"

2.4. Выводы

1. В русской фразеологии (и шире - языковой культуре) наименования чисел представлены, однако играют в ней второстепенную роль; здесь заметна выделенность некоторых, в основном нечетных, чисел: один, два, три, семь, сорок. В китайской фразеологии (и языковой культуре) числа используются более интенсивно и равномерно с явным предпочтением четных.

2. Иероглифическое письмо и преимущественная однослоговость слов-морфем в китайском языке делают языковую форму, в которую воплощается понятие числа, предельно лаконичной, емкой и цельной. Переосмысляться здесь может лишь облик слова в целом (письменный или устный), и более сложные смыслы с включением числовой семантики образуются путем сочетаний слов, в том числе фразеологических.

Языковая форма наименований числа в русском языке отличается меньшей цельностью: в написанном слове могут быть выделены буквы, морфемы, в произнесенном - слоги и звуки (правда, из количественных числительных первого десятка пять являются односложными). Идея числа усложняется и дополняется новыми смыслами за счет использования словообразовательных и формообразующих аффиксов: два, двойка, двойной, двоичный, двоичность, двойственный, двойственность, двоякий, двоиться, раздвоиться, раздваиваться, удвоить, удваивать, удвоенный, удвоение, сдвоить, сдваивать, сдвоенный и т.д.

3. В китайской культуре семантические коннотации чисел часто обусловлены их формальным выражением, а именно звуковым совпадением или схожестью произношения с положительно или отрицательно окрашенным словом - омофония. В русском языке форма числительных (звуковая или буквенная) не оказывает значительного влияния на их семантику, она может обыгрываться лишь в ритмизированных и рифмованных устойчивых выражениях вроде поговорок, загадок, скороговорок: сидят два Егорки на пригорке (грибы); на семеры сани по семеры в сани и др. Поэтому строчка из русской военной песни До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага в китайском переводе (четыре омофонично слову смерть) получила бы дополнительный символический смысл.

4. В русской фразеологии собственно количественные значения наименований чисел нередко нейтрализуются, заменяясь вторичными (один - «сам, единственный, уникальный», два - «пара», пять и далее - «много»). В китайской фразеологии собственно количественные значения числительных, даже составных, нередко обыгрываются путем определенных счетных операций (см.: 421 - «социальная болезнь») или метафоризации/символизации (см.: 250 - «ненормальный человек»).

5. В русском языке редки фразеологизмы, включающие два и более числительных, почти не встречаются случаи метафоризации отдельных числительных (iприехать на одиннадцатом номере). В китайском языке множество устойчивых речений построено на противопоставлении числительных, использованных в метафорическом смысле, возможна фразеологизация изолированного наименования числа (1, 24, 421, 250, 11 и др.).

6. В русской литературе наименования чисел используются, как правило, в своих основных значениях (обозначение даты, количества предметов или лиц). Лишь в немногих произведениях числительные выступают как изобразительное средство, например, символизируются и используются в качестве названия: «Двенадцать», «Двадцать шесть и одна», «Двадцать шесть Бакинских комиссаров», «Два капитана», «Три товарища», «Три тополя на Плющихе» и др. В китайской литературе (как в поэзии, так и в прозе) числительные издавна используются как средство художественного изображения при описаниях природы, при характеристике образов героев и т.п.

Таким образом, мы приходим к выводу, что число в китайской языковой культуре играет значительно большую роль, чем в русской.

3 АКЛ ЮЧЕ НИ Е

Современный этап развития человеческой цивилизации характеризуется ускорением и обострением разнонаправленных межэтнических процессов. В одних регионах преобладает процесс интеграции (глоболизации) сообществ, выраженный, в стирании всяческих (государственных, экономических, информационных и проч.) границ, в сближении культур - это, так сказать, центростремительная направленность. В других частях света - доминирует стремление к самоопределению, отделению, самовыражению народов - это центробежная направленность. Но в обоих случаях заметно повышение общественного интереса к национальным культурам (своей, соседним, дальним), что выдвигает компаративистику на передний план научных изысканий.

Одна из задач компаративистики как метода анализа истории культуры состоит в изучении преломления общих, межкультурных объектов сквозь призмы национальных культур. Осуществление этой задачи в лингвокульту-рологии означает, в частности, сопоставление способов реализации глобальных мыслительных категорий средствами разных языковых культур, то есть изучение концептов. К таким всеобщим категориям принадлежит концепт числа.

Проведенное исследование реализации концепта числа/количества в двух самобытных и во многом несхожих языковых культурах - русской и китайской - позволяет сделать следующие выводы:

1. Ив русской и в китайской языковых культурах семантика числа лексически и грамматически выделена и дифференцирована, так как в обоих языках имеется особая часть речи (числительные) и набор специальных слов для обозначения как абстрактных чисел, так и количества / порядка предметов при счете. В то же время в силу типологических различий сопоставляемых языков концепт числа представлен в них по-разному. Во флективном русском языке идея числа выходит за рамки специальных слов, она формализована в противопоставлении двух грамматических значений - единственного и множественного, составляющих особую грамматическую категорию, представленную во всех знаменательных частях речи, кроме наречия. В изолирующем китайском языке, где слова лишены флексий, не подвергаются морфологическим изменениям и в зависимости от места в предложении выполняют функции, характерные для существительного, глагола или прилагательного, концепт числа в большей степени лексиколизован и синтаксически выражен, что проявляется, в частности, в существовании многочисленной группы вспомогательных счетных слов и их употребления в количественных сочетаниях типа «числительное + счетное слово + существительное».

2. Грамматические характеристики русских и китайских количественных числительных по отрицательным признакам (отсутствие категории рода и числа) совпадают, а по положительным (способность склоняться) -различаются, что также предопределено различиями языковых систем.

3. Иероглифическое письмо и преимущественная однослоговость слов-морфем в китайском языке делают языковую форму, в которую воплощается понятие числа, предельно лаконичной, емкой и цельной. Переосмысляться здесь может лишь облик слова в целом, и более сложные смыслы с включением числовой семантики образуются путем сочетания слов, в том числе фразеологических.

Языковая форма наименований числа в русском языке отличается меньшей цельностью: в написанном слове могут быть выделены буквы, морфемы, в произнесенном - слоги и звуки (правда, из количественных числительных первого десятка пять являются односложными). Идея числа усложняется и дополняется новыми смыслами за счет использования словообразовательных и формообразующих аффиксов: два, двойка, двойной, двоичный, двоичностъ, двойственный, двойственность, двоякий, двоиться, раздвоиться, раздваиваться, удвоить, удваивать, удвоенный, удвоение, сдвоить, сдваивать, сдвоенный и т.д.

4. Семантика русских количественных числительных в большей степени обособлена и стабильна: лишь немногие из них (один, семь), по данным толковых словарей, склонны к многозначности. В китайском же языке в силу широкой распространенности омофонии (основные причины: преимущественная однослоговость слов - моносиллабизм и «фонетические иероглифы») возникает явление, которое можно назвать ассоциативной коннота-тивностью (или оценочностью) числительных. Это значит, что, совпадая по звучанию с другими семантически «положительными» или «отрицательными» словами, наименования числа, по ассоциации с ними, приобретают ту же эмоциональную оценочность и на ее основе могут впоследствии развить вторичные переносные значения. Это произошло, например, с числительными «три», «четыре», «шесть» и др. Таким образом, семантическая ассоциативность наименований числа в китайском языке идет по слуховому каналу восприятия языковых единиц (ассоциативность звучащего слова-слога).

5. В силу большей «открытости» семантики китайских числительных они гораздо активнее, чем русские, фразеологизируются - используются в разнообразных устойчивых сочетаниях и поэтизируются - выступают в роли символов в поэтической и даже прозаической художественной речи. У китайцев даже бытует выражение (синь чжон ю шоу), что буквально переводится: «в сердце имеются цифры» - и означает «иметь определенное представление, мнение». Этот фразеологизм еще раз подтверждает сказанное о высокой степени значимости чисел в китайской культуре и об отражении этой значимости в языке.

В русской литературе примеры поэтизации и символизации наименований чисел распространены меньше.

6. Семантическое развитие наименований числа в русской и китайской языковых культурах обусловлено исторически, в частности, религиозно-философскими воззрениями. В Китае это, прежде всего конфуцианство и даосизм (сформировались в 6 - 3 вв. до н.э.), в России - христианство (с 9 в. н.э.). Здесь кроются, видимо, истоки ориентации китайской языковой культуры на парность, четность, двоичность и русской - на нечетность, троичность.

В целом же число в китайской языковой культуре играет значительно большую роль, чем в русской.

Список научной литературыЦуй Хун Ень, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абрамова Т. Опять тринадцать. // Континент. № 15 (535) апрель 2001. С. 15.

2. Айрапетян В. Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски. Языки славянской культуры. М., 2001.

3. Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 1998.

4. Бабайцева В.В. Зона синкретизма в системе частей речи современного русского языка// Филологические науки. 1983. № 5. С. 35-43.

5. Байбурин А.К. «Нельзя. но если очень нужно.» (к интерпретации способов нарушения правил и запретов) // Антропология. Труды факультета этнологии. Вып. 1. Спб., 2001. С. 4-9.

6. Баранникова Л.И. Введение в языкознание. Изд-во саратовского университета, 1973.

7. Башмакова И.Г. Как люди считали в старину и как писали цифры // Детская энциклопедия. Т. 2. Мир небесных тел. Числа и фигуры. М., 1972. С. 245-258.

8. Берков В.П., Мокиенко В.М., Шулежкова С.Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. М., 2000.

9. Берман Г.Н. Число и наука о нем. М., 1960.

10. Бодуэн де Куртене И.А. Количественность в языковом мышлении // Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2. М., 1963. С. 311-324.

11. Бодуэн де Куртене ИЛ. О смешанном характере всех языков // Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. М., 1963. С. 362-373.

12. Брусенская Л.А. Содержание категории числа различных частей речи (на материале русского языка) // Филологические науки, 1990, № 4. С. 47-56.

13. Ван Ли. История китайского языка. Пекин. 1958.

14. Ван Минцы. К вопросу о выражении количества в китайском языке на15.