автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Славяно-скандинавские контакты периода христианизации

Текст диссертации на тему "Славяно-скандинавские контакты периода христианизации"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Институт славяноведения

На правах рукописи

Успенский Федор Борисович

СЛАВЯНО-СКАДИНАВСКИЕ КОНТАКТЫ ПЕРИОДА МРИСТИАНИЗАЦИИ ПО ДАННЫМ ЯЗЫКА

Специальность 10=02=03 - славянские языки

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: академик ЕШ. тспоров

Москва 2000

ВВЕДЕНИЕ

Проблему ранних скандинавско-восточнославянских контактов без преувеличения можно охарактеризовать как одну из наиболее дискуссионных проблем русской истории. Стоит напомнить, что эта проблема является предметом научной полемики, которая ведется по меньшей мере последние 250 лет. Едва ли случайно при этом., что сама постановка вопроса приобретает свою актуальность именно в новый., послепетровский., период., поскольку именно в это время, как известно., усваиваются западные концепции национального самосознания. Именно в это время - в общем контексте восприятия западной культуры - становится особенно актуальной идея национального достоинство или., говоря несколько точнее, национального престижа. Таким образом, сам факт вхождения России в западноевропейскую культуру играл и положительную и отрицательную роль в интересующем нас аспекте. С одной стороны, он способствовал кристаллизации данной проблемы, сделав ее потенциальным объектом научного исследования; с другой же стороны, он препятствовал ее научному освещению, поскольку само решение проблемы оказалось тесно связанным с внензучными построениями идеологического характера. Иными словами, став потенциальным предметом научного исследования, эта проблема, по существу, сразу же оказалась во вненаучном контексте.

Само наличие скандинавско-русских контактов уже не может вызывать никакого сомнения у современного исследователя (здесь достаточно указать хотя бы на их отражение в древнейших письменных памятниках, как русских, так и скандинавских: летописях, рунических надписях, сагах, включающих в себя свидетельства скальдов). Предметом научного обсуждения на сегодняшний день служит лишь определение

■ 12рС!'.ТСрС т;;;: Ji С-11 ТС i-% Т<_= О. и юиы итсрсди, ииицил л и р о ?••. i с и i'i ь Iи г:-. а р у 1- и -

скандинавских отношений раннего времени во многом зависит непосредственно от перспективы исследования. В зависимости от принятого ракурса мы легко можем найти четкие свидетельства о длительном присутствии скандинавов на Руси; и, напротив, под иным углом зрения., мы можем обнаружить полное отсутствие ожидаемых указаний, Такое положение вещей открывает, соответственно., чересчур широкие возможности при интерпретаций - во всяком случае., и "норманнисты" и "антинорманнисты" активно используют как те, так и другие аргументы. Дело здесь значительно усугубляется еще и тем обстятельством, что имеющийся в нашем распоряжении материал достаточно неравномерно распределен по различным отраслям гуманитарного знания. Можно сказать., что специфика данной проблемы заключается в том., что наличие четких и несомненных исторических свидетельств (как письменных., так и археологических)., говорящих со всей определенностью о присутствии варягов на Руси., сочетается с чрезвычайным дефицитом лингвистических указаний на скандинавско-русские контакты. Так, с точки зрения историка или археолога следы скандинавского присутствия относительно многочисленны и разнообразны, тогда как лингвист в этой сфере, напротив, вынужден оперировать весьма ограниченным набором фактов. Отсюда, в сущности, можно было бы сделать вывод о принципиальной обособленности, чу народности варягов на Руси.

Этот вывод, однако, едва ..пи может быть принят по целому ряду соображений. Здесь уместно бегло упомянуть хотя бы некоторые из них. Представляется очевидным, например, что русские князья варяжского происхождения (в древнейшие период) должны были пройти определенный период ассимиляции, что было бы невозможно, если бы варяги были действительно обособлены. Исходя из сказанного, можно предположить, что в течение значительного периода времени они были двуязычными. Принципиально важно в этой связи, что одни и те же князья имели как

русские, так и скандинавские имена (ср., например, Holti inn frcekm "Хольти Смелый" - известное из саг имя одного из сыновей Ярослава Мудрого, не имеющее соответствия в древнерусском; ср. также скандинавское обозначение сына Владимира Мономаха, Мстислава Владимировича - Haraldr Valdamarsson). Таким образом, вывод об обособленности варягов на Руси, как правило, идет вразрез с тем значительным культурно-историческим материалом, который имеется в распоряжении на сегодняшний день. По-видимому, более правдоподобно объяснять отсутствие лингвистических свидетельств прямо противоположным образом и квалифицировать его как указание не на отсутствие контактов, а на их большую глубину, их укорененность.

В самом деле, не объясняется ли охарактеризованная выше ситуация попросту тем, что в рамках русско-варяжской проблематики мы имеем дело с материалом в высшей степени освоенным, то есть предельно ассимилированным в культурной традиции? Это означает прежде всего, что отдельные элементы или модели, которые свидетельствуют, по видимому, о культурных и языковых контактах (неизбежно предполагающих в той или иной мере существование скандинавско-русского двуязычия), настолько глубоко вошли со временем в языковой обиход, что уже не осознаются как чужеродное явление. В качестве иллюстрации к этому положению здесь могут быть приведены некоторые данные из сферы антропонимии. Так, обращает на себя внимание очевидная (вероятно, генетическая) связь между древнерусскими отчествами на -ич (обладавшими социальным значением) и древнескандинавскими патронимическими образованиями, носящими регулярный (т.е. не обусловленный социально) характер. Показателен в этой связи и сам факт рецепции на Руси целого ряда скандинавских имен, таких, например, как Helgi / Helga (Олег / Ольга), Gudleifr (Глеб), Hakonr (Якун), Olafr / Oleifr (Олух / Улеб) и др. Существенно, что со временем некоторые из них стали

читаться одновременно в двух культурных кодак: так, имя Якун, образованное от скандинавского имени Накош", могло осмысляться как производное от Иаков (Яков); в свою очередь., еще один древнерусский антропоним - Олух - по-видимому., восходящий к имени Olafr, мог рассматриваться как производное от другого., канонического., имени Елевферий (Олуферий) (данной проблематике мы посвятили отдельный экскурс в нашей работе).

Итак., решение сформулированной выше проблемы - как объяснить отсутствие лингвистических данных при явном наличии исторических -предполагает введение самой проблемы в особый историко-филологический контекст. Сказанное относится и к другим аспектам исследования сканинавско-русских контактов. Мы уже говорили о трудности выявления следов варяжского присутствия в виду самой укорененности этих следов. Однако., эта трудность - далеко не единственная. Другая сложность., с котрой сталкивается исследователь и на которую нам хотелось бы обратить здесь внимание., очевидно,связана с пограничным положением Руси на "пути из варяг в греки". В самом деле., безусловную значимость представляет собой тот факт, что как в русских., так и в скандинавских текстах, Русь описывается прежде всего как лежащая на п у ти, а именно на пути из варяг в греки. В сущности,

о,

подтжое, принципиально "пограничное", восприятие Руси обуславливает возможность двух перспектив. В скандинавской перспективе - русские (восточные славяне) могли отождествляться с греками (в частности, как будет видно из настоящего исследования, одно и то же слово girzkr/gerzlcr было способно в зависимости от контекста обозначать как греков, так и русских)., тогда как, напротив, в византийской перспективе они (славяне) легко могли объединяться со скандинавами. Понятно, что такого рода моменты не могут не учитываться исследователем, поскольку они

У 1С S 1<ш Г1 и L-UJ^aiUi и L- и и 01С !jj)'£jnu>-- ill MjJIfi i'lll I cpi 1|JG ! ULH-WI, V^nQNU, i IfJll

взгляде на Русь как на точку скрещения и .л и наложения друг на друга двух перспектив - греческой и скандинавской, следует иметь в виду., что события XII! в. разрушают это "двойное сечение" и способствуют, по видимому., скорейшей ассимиляции скандинавов (см. ниже),

Сказанное не только объясняет особые трудности., возникающие перед исследователем варяжско-русских культурных и языковых контактов., но, вместе с тем, оправдывает и самый жанр очерков, избранный для нашей работы. О самом деле, последовательное описание этих контактов попросту не представляется возможным уже в виду их укорененности, а, следовательно, и фрагментарности их проявления. Б известном смысле, филолог окаазывается, в данном случае, в положении археолога, нашедшего явные следы присутствия, но не способного выстроить общую, сколько-нибудь последовательную и полную картину взаимоотношений двух народов. Таким образом, именно Фрагментарность проявления определяет фрагментарность нашего изложения, т.е. собственно жанр очерков как таковой. В настоящем исследовании мы предлагаем два очерка, непосредственно друг с другом не связанных, но которые соответствуют, однако, тем двум перспективам - скандинавской и византийской - о которых речь шла выше.

Один очерк посвящен наименованию греков и русских в древнескандинавской традиции. Работа сконцентрирована вокруг нескольких ключевых слов - топонимов с элементом gardr и отзтнонимических прилагательных gerzkr и girzkr. Мы стремились рассмотреть все доступные скандинавские контексты, где втречаются эти слова. Речь прежде всего идет о древнескандинавских названииях Руси и трех городов (Киев / Kcenugarttr, Новгород / Holmganlr и Константинополь / riikmgardr). Прослеживается эволюция названия Руси и специфика употребления элемента ganlr для восточноевропейских объектов. Кроме

1 *—* 1 -J, {_* »_1i iu ipriUU!.' IW! >_Ч_Ч I ucunmc liprillU! U yc-i £.!•.! Sf! yi! i-f-.i D

качестве прозвищ скандинавов, побывавших на Руси или в Греции., затем в качестве этнической характеристики и в качестве конфессиональной характеристики, В частности, разбираются случаи использования отзтнонинического прилагательного в рассказе о Гудлейке gerzk'GM / girzk'" ом., упоминание то ли греческого., то ли русского торговца на рынке в Новгороде.., "греческая" или "русская" шапка., фигурирующая во многих скандинавских источниках., а также анализируются сюжеты, связанные с миссионерской деятельностью Олава Трюггвасона, и возникновение образа Ильи Греческого (по-видимому, Ильи Муромца) в древненорвежском переводе немецким эпических сказаний, где он фигурирует как Илья Русский.

Употребление этих прилагательных особенно значимо, если учесть, что у скандинавов довольно долго отсутствует специальный этноним для русских, а прилагательные gerzkr и girzkr регулярно смешиваются друг с другом. Мы постраемся показать в дальнейшем, что это наименование объединяет в скандинавской перспективе славян и византийцев.

Надо отметить, что утверждение о том, что в некоторой культурной практике имеет место неразличение, не может не вызывать почти рефлекторного возражения или неприятия. Как правило, научное исследование тяготеет к возможно более четкой дефиниции и дистрибуции понятий,используемых в источниках. Это стремление может порождать многолетние, или даже многовековые дискуссии о том, какой народ или народы стоят за тем или иным этнонимом у каждого конкретного автора.

Однако если речь идет о материале, значительно удаленном во времени, то такая строгая дистрибуция может привести к модернизации материала. Иными словами, исследователю легче представить, что тот или иной автор проводил тонкое разграничение между несколькими этническими названиями или что он путал эти названия, чем то обстоятельство, что разница между объектами, стоящими за этими

названиями, не имела для него значены*, не существовала в его представлении. Неразличение - вещ^с одной стороны,трудно уловимая, а, с другой стороны;с трудом принимаемая на веру. А между тем, это не менее важный культурный факт, чем наличие строгой дистрибуции.

Другой очерк посвящен общим характеристикам русских и скандинавов, которые прослеживаются, напротив, в византийской переспективе. Речь пойдет об особенностях почитания мощей, объединяющем славян и скандинавов, но отличным, в то же время от того, что имело место в Византии.

В самой упрощенной форме это противопоставление может быть представлено следующим образом: греки, точно так же, как и русские и скандинавы,могут судить по мощам о святости усопшего. Однако если для русских и скандинавов святость определяется сохранностью, нетленностью тела почившего, то для греков, напротив, как правило,она определяется отсутствием плоти на костях, нетленность у греков выступает как признак греховности.

На скандинавской почве отношение к целостности останков усопшего рассматривается на примере процедуры канонизации Олава Святого. Олав - первый из скандинавских святых и его канонизация формирует своего рода модель для дальнейшей практики подобного рода.

Отношение к нетленности тела - это своеобразная точка схождения нескольких культурных традиций: архаической, явно дохристианской, уходящей своими корнями в языческие представления о загробной жизни, традиции христианского догматического богословия и повседневной церковной практики, и, наконец, правовой традиции. Нашей целью являлось не разделение или противопоставление этих культурных областей, а попытка пронаблюдать, к каким результат^ на различной почве приводит их взаимодействие. Так, для Скандинавии оказывается весьма значимым правовой аспект. Канонизация Олава Святого - это, с одной стороны^

создание нового ритуала, а,с другой стороны, стандартное юридическое действие, позволяющее признать убитого конунга невинной жертвой преступления. Очень характерно в этой отношении значение термина heilagr, соединяющее в себе понятие "святости" и юридическое понятие "полноправия, правовой неуязвимости, неповрежденное™ в правах". В этой связи существенно также отметить этимологическую общность германского понятия святости (др.исл. heilagr (< о/сканд. *hailagaz) "святой, священный", рун. hailag , др.англ. halig, heelig, др.фриз, helich, др.сакс. he! ад, др.-в.-нем. hell ад) с признаком целостности, физической цельности, неповрежденное™ (ср. др.исл. hsil 1 "невредимый, здоровый, целый, неповрежденный" (< о/герм. *hailaz). По-видимому, внутренняя форма этой лексемы могла играть существенную роль для признания скандинавами нетленности, целостности останков как признака святости усопшего.

Отношение к нетленности в Скандинавии рассматривется в работе на фоне греческих, англо-саксонских и, конечно, русских источников. Эта общая религиоведческая проблема решается здесь с привлечением фи л о л о г и ч е с к и х д а н н ы х.

Представляется очевидным, что мы можем говорить о варяжско-русских культурных и языковых контактах как о чем-то постоянном и последовательном лишь до Kill в. В начале XIII в., как известно, Византия (Константинополь) завоевывается крестоносцами, а в середине XIII в. Русь оказывается завоеванной татарами. Соответственно, с этого времени не существует путь из варяг в греки, исчезает тот пограничный характер Руси (т.е. возможность осмысления Руси и как "греческой" и как "варяжской" области), о котором говорилось выше. В совокупности все эти события способствуют ассимиляции скандинавов на Руси и дальнейшему ее обособлению от Скандинавии. Этим определяются собственно временные рамки нашей работы: их начало связано с христианизацией как Руси, так и

Скандинавии (процессы, которые возможно взаимосвязаны), а конец ознаменован падением Византии и потерей скандинавского облика Руси. О центре нашего внимания, таким образом, оказываются X—XI! вв. (естественно, что письменные источники, говорящие об этом времени, могут датироваться более поздним временем).

В заключение следует отметить, что, говоря о сходстве культурных или культурно-языковых особенностей > встречающихся на Руси и в Скандинавии, исследователь зачастую сталкивается с проблемой^ какого рода сходством он собственно имеет дело. Идет ли речь о заимствовании образца или о явлении типологического порядка? Как правило, однозначного ответа на этот вопрос не существует. Все, что мы должны сделать, это рассмотреть оба варианта: наметить возможные пути заимствования и в то же время обозначить возможные причины типологического сходства.

ВИЗАНТИЯ И РУСЬ В ДРЕВНЕСКАНДИНАВСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

(на материале языковых данных)

...яке с гатя гречески setwrir as Руской, а Русьской ив Гоеческой...

(Повесть временных .лет)

Предварительные звмечвнмя

0,0. 0 настоящем разделе рассматривается зтногеографический аспект древнескандинавских представлений о Руси, реконструируемый нами на основании целого ряда письменных источников. Обращение к означенной проблематике тре�