автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Социально-экономические и культурные преобразования в СССР в годы довоенных пятилеток (1928-1941 гг.)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Социально-экономические и культурные преобразования в СССР в годы довоенных пятилеток (1928-1941 гг.)"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.В. ЛОМОНОСОВА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

На правахрукописи

НАУМОВ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В СССР В ГОДЫ ДОВОЕННЫХ ПЯТИЛЕТОК

(1928-1941 гг.)

ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

Раздел 07.00.00. - Исторические науки Специальность 07.00.09. - Историография, источниковедение и методы исторического исследования

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва-2004

Диссертация выполнена на кафедре Отечественной истории XX века исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор В. П. Попов

доктор исторических наук, профессор А. В. Сидоров

доктор исторических наук, профессор А. И. Уткин

Ведущая организация

кафедра Новейшей отечественной истории Московского государственного педагогического университета

Защита состоится 2004 г. в 16 час. на заседании

Диссертационного Совета Д.501.00Г.72 по Отечественной историй при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова (119899, Москва, Воробьевы горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, исторический факультет, ауд. 550).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ (119899, Москва, Воробьевы горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов).

Автореферат разослан «11» (?К- 2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета, д. и. н., профессор

Н.М. Мещерякова

Ув/В^

Ь ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. История советского общества является предметом политических и научных дискуссий в современной России. К советскому прошлому апеллируют политические оппоненты в ходе предвыборных кампаний и в парламентских дебатах, в средствах массовой информации при обсуждении актуальных социально-экономических, политических и культурных проблем. В этих дискуссиях активное участие принимают лидеры и сторонники КПРФ, которые отстаивают социалистические ценности. Их политические партии сформировались в России на основе отрицания этих ценностей, их программы базируются на официальной идеологии «антикоммунизма» и «антисоветизма». Быстро меняющаяся политическая конъюнктура обусловила откровенную тенденциозность в оценках лидерами и сторонниками этих партий советского прошлого и вызвала формирование новых стереотипов и мифов, которые активно внедряются в массовое сознание. При этом следует отметить, что в последние годы на уровне официальной идеологии наметилась тенденция пересмотреть наиболее одиозные оценки советского прошлого, высказанные в «перестроечной» и «постсоветской» литературе. Все это делает актуальным объективное изучение истории советского общества.

Такое изучение помогает также лучше понять не только причины и характер, но и итоги «перестройки» и реформ после 1991 г. Их осуществление требовало от руководства страны научно обоснованного знания общества, которое предстояло реформировать. Такое знание могло быть результатом лишь его комплексного исследования учеными - представителями всех общественных наук, в том числе и историками. В определенной степени неудача «перестройки» и крушение замыслов ее вдохновителей, так же как и катастрофические последствия «радикальных экономических реформ» можно объяснить плохим знанием истории советского общества политической элитой СССР и России. Партийное и государственное руководство СССР стало заложником проводившегося им в отношении общественных наук политики жесткого идеологического контроля. Подводя итоги «перестроечным» дискуссиям по истории советского общества, отечественные историки в 1992 г. вынуждены были признать, что «сегодня мы еще с большим трудом в состоянии определить характер общества, в котором жили накануне перестройки»1.

Наибольший интерес ученых, политиков и общественных деятелей вызывает «период построения социализма в СССР» - радикальные социально-экономические и культурные преобразования в годы довоенных пятилеток. Многие из них стремятся найти в этих преобразованиях истоки процессов, которые продолжают оказывать влияние на нынешнее состояние российского общества.

В советской историографии эти годы трактовались как важнейший этап в построении социализма в СССР, когда советскому обществу был дан импульс, кото-

1 Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктуря. Суб-ьею-ийные чяметки об истории

советского общества. М., 1992. С. 233.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

3

рый на десятилетия определил его быстрое и эффективное развитие. Социально-экономические и культурные преобразования на этом этапе по глубине и масштабам не имели аналогов в отечественной истории. Повышенное внимание советских историков к данному периоду объяснялось задачей доказать социалистический характер советского общества и выявить объективные закономерности его построения.

В годы «перестройки», когда на уровне партийно-государственного руководства страны заговорили о «деформациях социализма», интерес исследователей к изучению данного периода возрос в связи с попытками выявить и объяснить эти деформации, представив тем самым историю «построения социализма в СССР» во всей ее сложности и противоречивости. Наряду с этим появились работы, авторы которых акцентировали внимания исключительно на негативных оценках этого периода и обосновывали свою точку зрения в рамках тоталитарной концепции, получившей статус «официальной» в постсоветский период.

Одновременно острой критике была подвергнута советская историография индустриализации, коллективизации и культурной революции и советская историческая наука в целом. К настоящему времени в среде отечественных исследователей сформировались две точки зрения на нее.

Сторонники радикальной точки зрения, имея в виду, прежде всего, историографию советского общества, подчеркивают ее политическую ангажированность и неразрывную связь с официальной идеологией, называют ее «наукой, не обретшей лица», «репрессированной наукой», «мощным средством репрессий», наукой, «фальсифицировавшей историю, деформировавшей сознание, насаждавшей мифы»1.

Сторонники другой точки зрения, признавая справедливыми критические замечания в адрес историографии советского общества, не приемлют огульного отрицания всего, что было сделано историками, и указывают при этом на несомненные достижения советской исторической науки в других областях2.

Неоднозначные оценки советской исторической науки, появление в отечественной историографии различных концепций, претендующих на объяснение феномена «советского общества», делают актуальными историографические исследования, в которых необходимо подвести итоги изучения выделенного периода на основе сравнительного анализа существующих концепций. Такой анализ позволяет выявить основные аспекты изучения данной темы, обозначить проблемы, вызывающие интерес представителей различных историографических направлений, отказаться от тенденциозных трактовок и оценок истории советского общества.

Необходимость подобного рода исследований, в рамках которых предметом историографического анализа становятся не только научные публикации, но и

1 Советская историография. М., 1996. С. 10,124,159.

2 См.: Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории // Новая и новейшая история. 1991. № 5. С. 4; Кузищин В.И. Кризис исторической науки: что это такое? // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 81; Ответы декана исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова академика РАЕН С.П. Карпова на вопросы журнала «Новая и новейшая история» // Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 66 и др.

учебная литература, продиктована также проблемами гуманитарного образования в связи с задачей формирования исторического сознания российских граждан. О недостатках и пробелах в этой области заговорили в связи с оценкой эффективности образовательной системы и необходимости ее реформирования как на уровне школы, так и высших учебных заведений. Предметом острой критики стала учебная литература, в том числе и по отечественной истории. В качестве актуальной задачи выдвигается создание новых учебников, которые были бы свободны от политической ангажированности и воспитывали уважение к истории своей страны.

Объектом исследования является отечественная историография социально-экономических и культурных преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток. В настоящее время «отечественная историография» отождествляется с «российской». Сложнее определиться с соотношением таких понятий, как «отечественная историография» и «советская историография». До распада СССР эти понятия рассматривались как синонимы, а «советская историография» была представлена работами, опубликованными не только в России, но и в других союзных республиках. При этом советская историография, как правило, отождествлялась и по-прежнему отождествляется с «марксистской», «марксистско-ленинской» историографией, что характеризует советскую историографию с точки зрения ее теоретико-методологических основ. В работах, посвященных методологии историографических исследований, различия в теоретико-методологических принципах изучения истории рассматриваются в качестве основного критерия при выделении различных течений в исторической науке1, а следовательно, советскую историографию следует рассматривать как научную школу, которая на протяжении многих лет вплоть до 1987 г. представляла отечественную историографию. Однако с началом перестройки в рамках отечественной историографии появились публикации по истории советского общества, авторы которых открыто противопоставляли себя исследователям, придерживавшимся марксистско-ленинской методологии. Поэтому с конца 80-х гг. необходимо различать такие понятия, как «советская историография» и «отечественная историография». Последняя включала в себя первую и была представлена другими зарождавшимися историографическими школами или направлениями. При этом марксизм-ленинизм оставался официальной идеологией, также как и базирующаяся на нем советская историография. В рамках данной диссертации понятие «советская» историография рассматривается в одном ряду с такими понятиями, как «либеральная», «консервативная» или, «ревизионистская» историографии. Наряду с понятием «советская историография» в научный оборот в рамках данной диссертации введены и такие понятия, как «перестроечная» и «постсоветская» историографии, которые отразили эволюцию (и вместе с тем, и периодизацию) отечественной историографии. Под современной историографией автор диссертации понимает историографию, представленную как работами, вышедшими в годы перестройки, так и опубликованными после 1991 г.

' См : Ковальченко И Д Методы исторического исследования М 1987 С 210

Предметом исследования настоящей работы являются концепции истории социально-экономических и культурных преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток, которые разрабатывались в рамках «советской», «перестроечной» и «постсоветской« историографии.

Цели и задачи исследования. Цель данной работы заключается в том, чтобы определить степень изученности социально-экономических и культурных процессов, определивших развитие советского общества в 1928-1941 гг.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- выявить основные концепции, претендующие на объяснение феномена «советского общества» и его развития в годы довоенных пятилеток;

- сравнить основные положения этих концепций;

- проанализировать их аргументацию;

- выявить факторы, обусловившие эволюцию различных концепций в рамках отечественной историографии;

- выделить дискуссионные вопросы, требующие дальнейшего изучения.

Решение поставленных задач на основе сравнительного анализа различных

концепций позволит охарактеризовать современное состояние отечественной исторической науки в целом и дать оценку тем подходам и тенденциям, которые обозначились в изучении истории советского общества в связи с пересмотром теоретико-методологических основ отечественной историографии.

Методологическую основу диссертации составил диалектический метод научного познания, основными принципами которого являются принципы объективности и историзма. Принцип объективности предполагает выявление всей совокупности историографических фактов и их непредвзятый анализ, тогда как принцип историзма обязывает «рассматривать предметы, явления, события в их возникновении и развитии в связи с конкретными историческими условиями, породившими их»1. Применительно к данному диссертационному исследованию речь идет о рассмотрении той или иной концепции с учетом конкретно-исторических условий ее возникновения и дальнейшей эволюции. При этом объективность требует исключения какой-либо заданности при оценке научных результатов, полученных представителями различных историографических направлений, а историзм обязывает судить о научных заслугах историков «не по тому,

чего они не дали по сравнению с современным состоянием науки, а по тому, что

2

они дали нового по сравнению со своими предшественниками» .

Решить поставленные в диссертации исследовательские задачи позволили общеисторические методы исследования, которые «представляют собой то или иное сочетание общенаучных методов»3 (т.е. анализа и синтеза, дедукции и индукции, восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, классификации и типологизации и др.).

1 БСЭ 2-е изд Т 19 С 3

2 Ковальченко И Д Методы исторического исследования С 211

1 Там же С 165

В частности, выявить основные концепции, претендующие на объяснение феномена «советского общества» 20-30-х гг., позволил историко-типологический метод, направленный на выявление общих существенных признаков или, другими словами, положений, составляющих суть той или иной концепции. Этот же метод, основанный на дедуктивно-индуктивном подходе, позволяет выявить общие тенденции в развитии отечественной историографии, обосновать ее периодизацию, представить классификацию основных историографических школ и направлений.

Выделить дискуссионные проблемы истории советского общества стало возможным на основе историко-сравнительного анализа, который был положен также и в основу анализа аргументации основных положений рассматриваемых концепций. Предметом сравнительного анализа при оценке советской историографии стали «официальная» и «альтернативная» (или отдельные положения таковой) концепции социально-экономических преобразований в СССР в 1928-1941 гг., а также историографические исследования советских историков, в которых оценивалась степень научной аргументированности и уровень теоретической разработ-"ки основных положений «официальной» концепции.

Историко-сравнительный метод был положен в основу анализа и современной историографии, представленной концепциями, основанными на различных историософских и социологических теориях. При этом оценка индустриализация, коллективизация и культурной революции современными авторами сопоставляется с принятыми в советской историографии оценками.

Сочетание историко-генетического метода и системного подхода позволило вскрыть и показать те внешние по отношению к исторической науке факторы, которые определяли как изменения в официальной концепции, так и ее оценки в отечественной историографии с учетом того общественно-политического климата, в котором жили и работали советские историки.

Изложение диссертационного материала основан на проблемно-хронологическом принципе, который позволил не только выделить основные проблемы индустриализации, коллективизации, культурного строительства, но и проанализировать итоги их изучения на различных этапах развития отечественной историографии.

Междисциплинарный подход (или принцип полидисциплинарности) позволил автору применить к оценке рассматриваемых концепций знания из области политологии, социологии, философии, т.е. тех дисциплин, в рамках которых получили обоснование положения, ставшие теоретико-методологической основой различных концепций. Кроме того, указанный подход позволил включить в ис-точниковую базу диссертационного исследования работы не только историков, но и экономистов, социологов, политологов, публицистов, которые внесли свой вклад в разработку рассматриваемых в диссертации проблем. Расширение источ-никовой базы исследования продиктовано основной целью работы - выявить степень изученности этих проблем. При анализе представленных концепций и точек зрения автор диссертации следовал принципу «плюрализма», т.е. пытался оценить логику и степень аргументированности основных концептуальных положений в

рамках той или иной исторической или социологической теории, которая определила теоретико-методологическую основу рассматриваемой концепции. Таким образом, автор диссертации отказался от признания за той или иной теорией права на монопольное обладание истиной.

Состояние научной разработки темы. Первые публикации по историографии социалистического строительства в годы довоенных пятилеток появились в конце 50-х - начале 60-х гг. Представлены они были статьями, авторы которых попытались охарактеризовать общее состояние разработки,.истории социалистического строительства и определить задачи советской исторической науки1. В качестве одной из главных задач советских историков провозглашалась борьба с «буржуазной фальсификацией» истории СССР.

В 1962 г. вышел сборник статей «Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР», представлявший, по мнению его редколлегии, «первую попытку широкого анализа литературы по истории советского общества» . Подобного рода историографические исследования (основным содержанием которых стал анализ литературы по «истории социалистического строительства» в СССР) получили достаточно широкое распространение в советской исторической науке в 1960-1980-е гг. Представлены они были статьями и очерками по историографии советского общества4, а также специальными главами или разделами в конкретно-исторических трудах, поскольку историографическое обоснование исследовательской задачи рассматривалось как «важнейший этап в любом историческом исследовании»5.

Главное внимание в них уделялось анализу работ по истории индустриализации, коллективизации и культурной революции с точки зрения их проблематики,

' Ким М П. О некоторых задачах исторической науки в свете решений XX съезда КПСС // История СССР 1961. № 2. С. 3-23. Голиков Г.Н. На переднем крае исторической науки // Вопросы истории 1961. К» 11. С. 18-42; Ким М.П., Поляков Ю.А. Актуальные проблемы истории советского общества // Вестник АН СССР. 1962. № 11. С. 11-35, Ким М П. О задачах изучения исторического опыта социалистического строительства в свете решений XXII съезда КПСС // Вопросы истории. 1962. № 2. С. 3-19; и др.

2 Важная задача советских историков // Вопросы истории 1959. № 3. С. 3-16, Смирнова Л И Против буржуазной фальсификации истории СССР// Вопросы истории. 1959. №7 С. 167-175 идр

3 Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР Сборник статей по материалам сессии научного совета [март 1960] / Под ред М П Кима и Ю.С. Борисова. М . 1962. С. 3.

4 Некоторые проблемы истории советского общества. (Историография) М , 1964, Очерки по историографии советского общества. М., 1965; Очерки по историографии советского общества. М 1967; Митрофанова А.В., Некрасова И М., Остапенко И.П, Рогачевская Л С История рабочего класса СССР в советской историографии // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып. 1. Советский период. М., 1978. С. 76-101, Митрофанова А В. Изучение истории рабочего класса и индустрии СССР // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС М„ 1982 С. 112-140; Зак Л М Изучение истории культурного строительства в СССР // Очерки истории исторической науки в ССС Р Т V М , 1985. С. 568-587.

" Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования С. 210.

тематики, постановки новых вопросов и разработки новых аспектов и т.п. При обосновании выбора темы конкретно-исторического исследования в рамках такого подхода акцент, как правило, делался на выявлении малоизученных аспектов исследуемой проблемы. В рамках обозначенного подхода возрастающее количество публикаций, защита новых диссертаций, например, по истории индустриализации или коллективизации, расширение проблематики получали положительные оценки и трактовались как поступательное развитие историографии, как накопление новых знаний и дальнейшая разработка общепринятой концепции истории советского общества. Отчасти это было справедливо, поскольку расширение тематики исследований, углубленный анализ различных проблем советской истории вызывали определенные модификации официальной концепции. Однако не учитывался другой факт, что количество опубликованных работ не всегда свидетельствует о степени разработанности той или иной проблемы. Точно так же и постановка новой проблемы не всегда свидетельствовала об углубленном изучении того или иного исторического явления. Здесь важно учитывать научную значимость поднимаемого вопроса. Тем не менее подобного рода историографические исследования позволяют судить о состоянии изучения истории советского общества с точки зрения ее проблематики, направленности исследований, постановки новых вопросов, формулировки новых идей на том или ином этапе развития отечественной историографии (в данном случае советской историографии).

Наряду с указанными работами в 60-80-е гг. в рамках отечественной историографии появились работы, в которых содержались анализ и оценка научного уровня разработки официальной концепции истории советского общества и ее основных положений. К такому роду историографических исследований следует отнести работы В.П. Данилова, B.C. Лельчука, М П. Кима, В.И. Погудина, НА. Ивницкого, И.М. Волкова, И.Е. Зеленина, В.В. Кабанова, В.Т. Ермакова, Л.М.Зак и др.1, которые позволяют судить о степени изученности различных проблем ис-

' Алексеев Г А, Лельчук В С Некоторые вопросы социалистической индустриализации СССР // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС История СССР Сб статей М, 1962 С 395-428, Данилов В П Изучение истории советского крестьянства//Там же С 449-492, Зак Л М, Лельчук В С, Погудин В И Строительство социализма в СССР Историографический очерк М, 1971 , Лельчук ВС Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в советской историографии М, 1975, Погудин В И Путь советского крестьянства к социализму Историографический очерк М, 1975, Волков И М, Вылцан М А , Данилов В П Зеленин И Е, Ивницкий Н А, Кабанов В В Советская историография социалистического преобразования деревни и развития сельского хозяйства // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС Вып I Советский период М.1978 С 102-129 Ермаков В Т Изучение истории советской культуры // Там же С 130-157, Зак Л М История изучения советской культуры М , 1981, Волков И М , Дмитренко В П, Зеленин И Е Кабанов В В Аграрная история советского общества // Изучение отечественной истории в СССР межд\ XXV и XXVI съездами КПСС М 1982 С 140-171 Ермаков В Т , Иванова Л В , Козгав В А Чанышева Т С , Жилина Н П, Бодиско В X, Федюкин С А Изучение истории советской куль туры // Там же С 234-272, Лельчук В С Историография социалистической индустриализации и рабочего класса СССР // Очерки истории исторической науки в СССР Т V М , 1985 С 471 491, Данилов В П Изучение аграрной истории советского общества//Там же С 491-520 и др

тории советского общества в рамках советской историографии с точки зрения аргументированности основных концептуальных положений, постановки и разрешения дискуссионных вопросов, и в конечном итоге определить степень научной обоснованности концепции в целом Для данного диссертационного исследования 1акие работы представляют особый интерес и будут подробно проанализированы в основной части диссертации

К указанному выше типу исследований можно отнести многочисленные монографии и статьи советских авторов, в которых был дан критический анализ концепций советской истории, представленных в зарубежной историографии (применительно к данному исследованию речь идет о так называемой «критике буржуазных и ревизионистских концепций истории советского общества»1)

В конце 80-х - начале 90-х гг. историографические работы советских историков были подвергнуты острой критике Отмечались «тенденциозный» и «политизированный» подход их авторов к анализу различных «направлений и течений исторической мысли»2, а также весьма распространенный «валовый» принцип (по количеству вышедших работ) при оценке результатов научного творчества отечественных историков и состояния исторической науки в целом3 Были высказаны и сугубо негативные оценки советской историографии, вплоть до трактовки ее как «средства расправы с инакомыслящими, с творческими направлениями в науке», как «своеобразный трибунал, выносящий приговоры честным историкам»4 Этим, в частности, аргументировалась необходимость новых историографических исследований, в которых была бы представлена «реальная» и «объективная» оценка состояния исторической науки5

В конце 80-х и в 90-е гг. появляются историографические работы, авторы которых пытаются охарактеризовать состояние современной историографии с учетом факторов, оказывающих влияние на развитие отечественной историографии При этом внимание современных историографов привлекали отдельные этапы в развитии советской исторической науки, характеризуя которые некоторые из них попытались выйти на объяснение «кризисного» состояния отечественной исторической науки В этой связи в диссертации выделены работы А С Барсенкова,

' Олегина ИН Индустриализация СССР в ашлийской и американской нсюриографии Л, 197), Марушкин Б И История в современной идеологической борьбе (Строительство социализма в СССР сквозь призму антикоммунистической историографии США) М, 1972, Ж) ков Ю И Критика новейшей англо-американской буржуазной историографии строительства советской культуры М, 1976, Тетюшев В И Социалистические преобразования экономики СССР и буржуазные «критики» М, 1978, Павлова ИВ Современные западные историки о сталинской России 30-х годов (критика «ревизионистского» подхода) // Отечественная история 1998 №5 С 107-121 идр

3 Вандалковская М Г Либерализм и концепция русской истории // Россия в XX веке Метрики чира спорят М, 1994 С 681

Алексеева Г Д Историческая наука России в поисках новых пморнчсскик концепций // Россия в XX веке Историки мира спорят М, 1994 С 635

* Россия 1917 год Выбор исторического пути М , 1989 С 252 Алексеева Г Д Указ соч С 635

Л А Сидоровой, А И Алаторцевой, А В Юдсльсона, 10 Н Афанасьева, Н В Ил-лерицкой, В В Поликарпова, в которых высказаны различные оценки советской историографии1

Вместе с тем предметом историографического анализа стало и современное состояние исторической науки в России, в рамках которого были подвергнуты критическому осмыслению новые подходы к изучению отечественной истории В зтой связи следует выделить работы И Д Ковальченко В И Кузищина, Г Д Алексеевой, А В Голубева, Г А Бордюгова, Е Б Заболотного и В Д Камынина, А П Логунова и др2 При этом авторы высказали свою точку зрения по поводу утверждений о «кризисе» отечественной исторической науки

В центре внимания авторов указанных работ оказались прежде всего теоретико-методологические проблемы исторических исследований, тогда как новые концепции истории советского общества стали предметом анализа в ряде статей Так, различные точки зрения, высказанные современными исследователями по проблемам изучения советской истории 20-30-х гг., рассмотрел в своей статье М. М. Горинов3. Определить степень изученности такого сложного социального

1 Барсенков АС Советская историческая наука в послевоенные годы (1945-1955) М, 1988, Сидорова Л А Оттепель в исторической науке Советская историческая наука первого послесталинского десятилетия М, 1997, Алаторцева А И Советская историческая наука на переломе 20-30-х годов//История и сталинизм М, 1991 С 248-283, Юдельсон А Методологический поиск советских историков в 1960-е гг к вопросу об «оттаявшем» во время историографической «оттепели»//Образы историографии М , 2001 С 147-172, Афанасьев Ю Н Феномен советской историографии // Советская историография М, 1996 С 7-41, Иллерицкая Н В Становление советской историографической традиции наука, не обретшая лица // Там же С 162-190, Поликарпов В В «Новое направление» 50-70-х гг последняя дискуссия советских историков // Там же С 349-400

2 Ковальченко ИД Теоретико-методологические проблемы исторических исследований Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история 1995 № 1 С 3-33, Он же Историческое познание индивидуальное, социальное и общечеловеческое II Свободная мысль 1995 №2 С 111-123, Кузищин В И О некоторых принципиальных положениях методологии истории // Новая и новейшая история 1996 № 3, Алексеева Г Д Историческая на>ка России в поисках новых концепций // Россия в XX веке Историки мира спорят С 635-643, Голубев А В Новейшая история России в учебниках 1995 года // Исторические исследования в России Тенденции последних лет/Под ред ГА Бордюгова М, 1996 С 56-65, Бордюгоа Г А Вместо заключения Каждое поколение пишет свою историю//Там же С 427-436, Заболотный ЕБ, Камынин ВД Историческая наука России в преддверии трегьего тысячелетия Тюмень 1999 Логунов АП Кризис исторической науки или наука в условиях общественного кризиса отечественная историография второй половины 80 - начала 90-х гг // Советская историо! рафия С 447-487, Он же Отечественная историографическая культура современная состояние и тенденции трансформации // Образы историографии С 7-58, Буганов В И Размышления о современной отечественной исторической науке // Новая и новейшая история 1996 № 1 С 7787, Юдельсон А В Преодолевая «новое время» российская историческая наука в поисках новой идентичности И Россия в новое время единство и многообразие в историческом разгип пи Материалы Российской межвузовской научной конференции 28-29 апреля 2000 г М , 2000

Горинов М М Советская история 1920-30-х юдов от мифов к реальности // Исторические исследования в России Тенденции последних лет С 239-277

явления, как «сталинизм», попытался в своей статье А В Сидоров, в центре внимания которого оказались наиболее содержательные работы и сборники статей, вышедшие в годы «перестройки»1. Обзор современных концепций российской истории представлен в статье В. Козлова .

Источниковую базу диссертации составили прежде всего работы обобщающего характера по истории КПСС и истории СССР, в которых была представлена «официальная» концепция истории советского общества и ее отдельных периодов. В источниковую базу включены также программные документы КПСС, в которых содержались оценки различных этапов развития советского общества и их характеристика. Положения этих документов определяли теоретико-методологическую основу и направления научных исследований советских историков

Впервые официальная концепция истории советского общества с 1917 до конца 1930-х гг. была изложена в «Истории ВКП (б). Краткий курс», изданной в 1938 г. Эта книга определила состояние и научный уровень изучения истории советского общества до начала 50-х гг. При жизни Сталина эта концепция с незначительными изменениями была также изложена в его «кратких биографиях», изданных в 1939 и 1949 гг., и первой официальной биографии В.И. Ленина, опубликованной в 1942 г., а также в статьях первого и второго изданий Большой Советской Энциклопедии и школьном учебнике по истории СССР.

После смерти Сталина в официальную концепцию истории советского общества были внесены определенные изменения. Модифицированная концепция была изложена в учебном пособии для вузов «История СССР. Эпоха социализма (1917-1957 гг.)» (М, 1958) и в «Истории КПСС», первое издание которой вышло в 1959 г. (до середины 80-х гг. вышло еще шесть изданий). Эта концепция была воспроизведена в последующих вузовских учебниках по истории СССР1.

В конце 60-х - начале 70-х гг. вышли многотомные коллективные работы, в которых содержались разделы, посвященные истории советского общества конца 20-х - начала 50-х гг. Для данного диссертационного исследования особый интерес представляют восьмой и девятый тома «Истории СССР с древнейших времен до наших дней»4, подготовленной Институтом истории АН СССР, и четвертый том «Истории Коммунистической партии Советского Союза»5, подго-

1 Сидоров А В Сталинизм опыт и уроки осмысления // Вопросы истории КПСС 1990 № 7 С 137-142

2 Козлов В Российская история Обзор идей и концепций, 1992-1995 годы // Свободная мысль 1996 №3,4

1 История СССР Эпоха социализма (1917-1961 гг) М ,1964, Берхин И Б История СССР 1917-1964 М, 1966 (в 1972 и 1979 вышли расширенные издания), История СССР Эпоха социализма/Под ред чл-корр АН СССР ЮС Кукушкина М, 1985

* История СССР с древнейших времен до наших дней В 2-х сериях В 12 г Вторая серия

1 VIII Борьба советского народа за построение фундамента социализма в СССР 1921-1912 гг М, 1967, Т IX Построение социализма в СССР 1933-1941 гг М, 1971

5 История Коммунистической партии Советского Союза Т 4 Коммунистическая паршя в борьбе за построение социализма в СССР 1921-1937 гг Кн 1 (1921 -1929 гг ) М. 1970 Кн

2 1929-1937 гг М, 1971

товленной Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В источниковую базу включен двухтомный труд «От капитализма к социализму. Основные проблемы истории переходного периода в СССР 1917-1937 гг.», изданный Институтом истории АН СССР в 1981 г.

Анализ указанных работ позволяет выделить основные положения концепции, разрабатывавшейся советскими историками в ЗО-80-е гг.

Как правило, авторами коллективных обобщающих трудов по истории советского общества являлись историки, которые непосредственно занимались конкретно-историческими исследованиями тех или иных аспектов этой истории. С учетом этого в источниковую базу данного исследования включены работы по истории индустриализации1, коллективизации2 и культурной революции3, содержание которых представляет определенный интерес с точки зрения аргу-

'ПетросянКА Советский метод индустриализации М, 1951, Ноткик А И Материально-производственная база социализма М, 1954 ЛокшинЭЮ Очерки истории промышленности СССР (1917-1940) М, 1956, Мендельсон Л А Теория и история экономических циклов и кризисов М, 1959, Построение фундамента социалистической экономики в СССР 1926-1932 гг М, 1960, Хавин А Ф Краткий очерк истории индустриализации СССР М, 1962, Ленинский план социалистической индустриализации и его осуществление М, 1969, Гиндин И Ф Проблемы «модернизации» и индустриализации и их видоизменение с XVI по XX век М, 1970, Касьяненко В И Завоевание экономической независимости СССР (1917-1940) М , 1972, Рабочий класс и индустриальное развитие СССР М, 1975, Вдовин А И, Дробижев В 3 Рост рабочего класса СССР, 1917-1940 гг М, 1976, Кузьмин В И Борьба за социалистическую реконструкцию 1926-1937 Экономическая политика Советского государства М, 1976, Митрофанова А В , Некрасова И М Предпосылки, условия и методы индустриализации СССР // Индустриализация в Индии и в СССР М, 1977, и др

2 Краев М Победа колхозного строя в СССР М, 1954, Данилов В П Создание материаль-

но-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР М, 1957, Вылцан

М А Укрепление материально-технической базы колхозного строя во второй пятилетки М,

1959, Кукушкин ЮС Осуществление сельскими Советами политики ликвидации кулачества

как класс//Вестник МГУ Сер 9 История 1960 № 4, Селунская В М Борьба КПСС за социалистическое преобразование сельского хозяйства М , 1961, Мошков Ю А Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства М, 1966, Немаков Н И Коммунистическая партия - организатор массового колхозного движения (1929-1932 гг) М , 1966, Советское крестьянство Краткий очерк истории (1917-1970) 2-е изд М, 1973, Трапезников С П Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос В 2 т 2-е изд М, 1975, Осокина В Я Социалистическое строительство в деревне и община, 1920-1933 М , 1978, Вылцан М А Завершающий этап создания колхозного строя (1935-1937) М, 1978, Вьицан МА, Данилов ВП, Кабанов ВВ, Мошков Ю А Коллективизация сельского хозяйства в СССР пути, формы, достижения Краткий очерк истории М, 1982, и др

1 Карпов ГГ О советской культуре и культурной революции в СССР М . 1954 Ким М П Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР М , 1955 Ермаков ВТО содержании и хронологических рамках культурной революции в СССР // Вопросы истории 1966 № 10 С 58-64, Культурная революция в СССР 1917-1965 М, 1967, Советская интеллигенция (История формирования и роста 1917-1965 гг М, 1967, КПСС во главе культурной революции в СССР М, 1972, Деятельность КПСС по осуществлению ленинского плана культурной революции в СССР Л, 1973, Митяева О И Коммунистическая партия - руководитель культурного роста крестьянства в годы коллективизации М, 1978, и др

ментации основных положений общей концепции, разрабаытваемой в советской историографии в 50-80-е гг.

Опубликованные в эти годы историографические статьи и работы по истории индустриализации, коллективизации, культурной революции также явились ценным источником при разработке темы диссертации Их анализ позволяет составить достаточно полное представление об эволюции советской историографии и степени изученности различных проблем истории советского общества в рамках официальных идеологических и теоретико-методологических установок Для решения поставленных в диссертации задач были использованы Maie-риалы научных дискуссий по проблемам истории советского общества 20-30-х гг Особый интерес в этой связи представляют дискуссии периода «перестройки», когда начались поиски новых подходов к изучению истории советского общества и были предложены новые концепции1 В свою очередь последние стали предметом острых дискуссий уже в постсоветский период2. Материалы некоторых из них анализируется в диссертации.

Особенности современного состояния отечественной исторической науки обусловили включение в источниковую базу данного исследования учебников и учебных пособий по отечественной истории XX века'. В них представлены

1 К итогам обсуждения проблем новой экономической политики // Вопросы истории КПСС 1986 №13 С 81-91, Основные этапы развития советского общества «Круглый стол» журнала «Коммунист» // Коммунист 1987 № 12 С 66-79, Барсенков А С Обсуждение периодизации советского общества // Вестник Московского университета Серия 8 История 1986 № 5, Историки спорят Тринадцать бесед M , 1988, Дискуссия о периодизации истории советского общества // История СССР 1988 № 3 С 127-142, «Круглый стол» Советский Союз в 20-е годы//Вопросы истории 1988 № 9, «Круглый стол» Советский Союз в 30-е годы // Вопросы истории 1988 № 12 С 3-30, Социализм 30-е годы // Вопросы истории КПСС 1989 № 2, Природа тоталитарной власти Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социологические исследования 1989 № 5 С 42-52, Вокруг раскрестьянивания Материалы «круглого стола»//В человеческом измерении / Под ред А Г Вишневского М, 1989, Социализм между прошлым и будущим / Под общ ред академика ОТ Богомолова M , 1989, Научные дискуссии советских ученых по проблемам истории СССР Сб обзоров М, 1990, «Сталинская модель социализма» становление, развитие, крах (20-80-е годы) («круглый стол») // Вопросы истории КПСС 1990 № 12 С 37-48, и др

2 Россия в XX веке Историки мира спорят M, 1994, Власть и реформы в России Материалы «круглого стола», посвященного обсуждению коллективной монографии петербургских исюриков «Власть и реформы Or самодержавия к советской России» // Отечественная история 1998 № 2 С 3-36, Игрицкий Ю И Еще раз по поводу «социальной истории» и «ревизионизма» в изучении сталинской России//Отечественная история 1999 Л'« 3 С 121-125, Советское прошлое поиски понимания «Круглый стол» // Отечественная история 2000 № 4, и др

1 Барсенков АС, Вдовин АН История России 1938-2002 М, 2003, История России / Oib ред ЛИ Семеникова M , 2001, История России / Под ред M II 3\ева и А А Чернобаева M , 2000 История России в контексю мировых цивилизаций / Под peu В В Рябова А И I ока-рева. В В Кириллова M , 2000, Горинов M M, Данилов А А, Дмитренко В П История России

Ч 3 XX век Выбор модели общественною развития М, 1994 История России В 2т / ММ Горинов, А А Горский, А А Данилов и др Т 2 M , 1998, История России XX век / Отв ред В П Дмитренко M , 1997, История России (Россия в мировой цивилизации) / Под ред А А Ра-

целостные концепции истории советскою общества, разработанные на основе современных подходов, с учетом новейших исследований и документальных публикаций Новейшие исследования отечественных ученых-обществоведов |акже вошли в состав источниковой базы диссертации1

Научная ношнна настоящей диссер1ации определяется прежде всего поставленной целью и задачами исследования Впервые в отечественной историографии предпринят комплексный анализ концепций истории советского общества довоенных пятилеток, которые представлены как в советской, iак и в современной историографии Сравнительный анализ этих концепций позволил автору поставить под сомнение сугубо критическую оценку советской историографии как исторической науки

дугина М , 2002, История России Советское общество 1917-1991 / Под общ ред В В Журавлева М, 1997, Курс отечественной истории IX-XX веков Основные этапы и особенности развития российского общества в мировом историческом процессе / Под ред Л И Ольштинского М, 2002, Мунчаев Ш М, Устинов В М История России 3-е изд М, 2002, Новейшая история России XX век В 2 т / Под ред А Ф Киселева и Э М Щагина М , 2002, Орлов А С , Георгиев В А, Георгиева Н Г, Сивохина Т А История России с древнейших времен до наших дней 2-е изд М , 2002, Отечественная история / В В Рябов, А И Токарев, Н И Музафаров и др М, 2002, Отечественная история / Под ред А А Радугина М, 2003, Отечественная история / Под ред В Б Борисова, В В Кириллова, Г Д Камкова М, 1996, Отечественная история XX век / Под ред А В Ушакова М, 1997, Отечественная история Курс лекций / Под ред ВМ Борисо-ваиГД Камкова М, 2001, Отечественная история С древнейших времен до конца XX в /Под ред MB Зотовой М, 2002, Соколов А К Курс советской истории 4 1 1917-1940 М, 1999, Соколов А К, Тяжельникова В С Курс советской истории Ч 2 1941-1991 М, 1999, Щетинов ЮА История России XX век M.I998 идр

1 Лацис О Проблема темпов в социалистическом строительстве // Коммунист 1987 № 1, Селюнин В, Ханин Г Лукавая цифра // Новый мир 1987 № 2, Селюнин В Истоки // Новый мир 1988 №5 Данилов В П Феномен первых пятилеток//Горизонт 1988 К» 5, Иного не дано / Под общ ред Ю Н Афанасьева М , 1988, Гордон Л А, Клопов Э В Что это было' Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы М, 1989 Осмыслю ь кулы Сталина Сб ст / Сост X Кобо М, 1989, Лельчук В С 1926-1940 годы завершенная индустриализация или промышленный рывок'' // История СССР 1990 № 4, Наше Отечество Опыт политической истории В 2т М , 1°91, История и сталинизм / Сост АН Мерцалов М, 1991, Тоталитаризм и постготалитаризм (Статьи и подготовительные материалы) М, 1993, Тоталитаризм Исторический опыт Восточной Гвропы М, 1995, Кафенгауз Л Б Эволюция промышленного производства России М, 1994, Симонов НС Военно-промышленный комплекс СССР 1920-1950-е гг темпы экономического роста, структура, организация производства и ) правление М, 1996, Судьбы российского крестьянства М, 1996, Крестьяноведение Теория История Современность Ежегодник 1996 М, 1996, 1997, История России Советское общество М, 1997, Советское общество возникновение, развитие, исторический финал / Под ред ЮН Афанасьева Г 1 М, 1997, Индустриализация исторический опыт и современность СПб, 1998, Крестьяноведение Теория История Современность Ученые записки 1999 М 1999 Сталинизм в российской провинции Смоленские архивы в прочтении зарубежных и российских историков Смоленск 1999 Куда идет Россия? Власть, общество личное ib М 2000 Ивницкий НА Репрессивная политика советской власти в деревне (1928 1933 м ) VI 2000, Ханин Г И Советское экономическое чудо миф или реальность? // Свободная мне н> XXI 2003 №7 идр

Данная диссертация является одной из первых работ, в которой представлен двухуровневый историографический анализ, т.е. историография проблемы (когда в центре внимания исследователя находятся конкретно-исторические труды по истории индустриализации, коллективизации и культурной революции) и историография историографии проблемы (когда предметом анализа становятся историографические работы). Таким путем автор диссертации сделал попытку установить степень изученности и научной аргументированности основных положений советской официальной концепции.

Существенную часть источниковой базы диссертационного исследования составили не только конкретно-исторические и историографические работы, но и учебная литература по истории советского общества, которая впервые анализируется в качестве предмета историографии.

Научной новизной отмечены и основные выводы автора диссертации, в которой показано, как логика научного исследования побуждала некоторых советских исследователей выходить за рамки, установленные официальной идеологией, и создавать труды, в которых одни положения официальной концепции подтверждались фактическим материалом, который допускал неоднозначное его толкование, другие положения подвергались сомнению, и, наконец, третьи - опровергались. В советской историографии зарождались элементы альтернативной концепции индустриализации и культурной революции и сформировалась альтернативная концепция коллективизации. Авторы указанных трудов - хотели они того или нет - ставили под сомнение основной вывод официальной концепции о социалистическом характере преобразований в 20-30-е гг.

Сопоставление современных и советских концепций позволило выявить генетическую связь между ними, а также определить вклад современных исследователей в разработку конкретно-исторических проблем рассматриваемого периода советской истории.

Практическая значимость диссертации. Положения и выводы диссертации могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по отечественной истории XX века для студентов гуманитарных вузов, а также при создании обобщающих трудов и учебных пособий по отечественной историографии. Привлечение авторами учебников и учебных пособий фактического материала, содержащегося в диссертации, позволит им глубже представить советский период отечественной истории. Оценки современной учебной литературы, представленные в диссертации, могут быть использованы экспертами при анализе качества гуманитарной подготовки в школах и вузах.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были обсуждены па заседании кафедры Отечественной истории XX века исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Основные тезисы и выводы диссертации были изложены в докладах и сообщениях на международных научных конференциях, «круглых столах», семинарах по истории СССР, состоявшихся в нашей стране, а также в Финляндии (1986 г.), Франции (1991,1993, 1994 гг.), Германии (1994,1999 гг.). Положения и выводы диссертации легли в основу доклада

«Индустриализация, коллективизация и культурная революция в СССР в современных учебниках и учебных пособиях» на научной конференции в МГУ им. М.В. Ломоносова «Ломоносовские чтения» (апрель 2004 г.). Многие положения диссертации были отражены в лекционном курсе истории России XIX-XX вв. прочитанном диссертантом в Университете Западного Онтарио (г. Лондон, Канада). Материалы исследования используются с 1987 г. при чтении общих и специальных курсов, которые разрабатываются на кафедре Отечественной истории XX века исторического факультета МГУ.

И/СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Цели и задачи исследования обусловили структуру работы. Диссертация состоит из введения, двух глав («Разработка официальной концепции в советской историографии 1930-1980-х гг.» и «Современная отечественная историография о социально-экономических и культурных преобразованиях в 1928-1941 гг.»), разделенных на параграфы, заключения и списка источников и литературы.

Во введении обосновываются актуальность избранной темы, объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, формулируются цели и задачи диссертации, характеризуется источниковая и историографическая база исследования.

В 1 параграфе первой главы «От сталинской концепции к послесталин-ской: поиски новых подходов» отмечается, что при жизни И.В. Сталина «период построения социализма» советскими историками не изучался. Такой вывод делается на основе позднейших оценок отечественными исследователями состояния разработки истории индустриализации, коллективизации, культурной революции и государственного и национального строительства. Эти оценки подтверждены библиографическими данными1.

Отсутствие в 30-40-е гг. научных исследований по истории советского общества был призван компенсировать «Краткий курс истории ВКП (б)», в котором была изложена целостная концепция истории советского общества с 1917 по 1938 г. Ряд тезисов, дополнивших ее, были сформулированы И.В. Сталиным в его «Краткой биографии», вышедшей в 1939 г.

При анализе сталинской концепции главное внимание в диссертации обращается на обоснование в ней необходимости осуществления радикальных преобразований в экономике, социальном строе и культуре СССР, на доказательство социалистического характера этих преобразований и на оценку их результатов и последствий.

В диссертации рассмотрены основные положения концепции «Краткого курса», одним из которых стал тезис об экономической и культурной отсталости

' История исторической науки в СССР. Советский период Октябрь 1417 |%7 г Библиография. М„ 1980. С. 112-138.

СССР. Ее преодоление являлось объективной необходимостью, поскольку существовавшая материально-техническая база не могла обеспечить дальнейшее быстрое развитие экономики и политическую независимость страны. Осуществить это было возможно лишь на пути социалистического развития. При этом подчеркивалось, что «у нас есть все необходимое для того, чтобы построить социалистическое хозяйство, построить полное социалистическое общество»1. Его построение осуществлялось на основе научно разработанного плана. Ленин лишь наметил такой план. Детально разработал его и претворил в жизнь Сталин.

Важным концептуальным положением «Краткого курса» стал вывод о превращении СССР из аграрной страны в индустриальную в результате успешного выполнения первого и второго пятилетнего планов. Наряду с этим указывалось на подъем сельского хозяйства и окончательное укрепление колхозного строя, благодаря чему «исчезла бедность и необеспеченность в деревне». «В результате введения всеобщего обязательного образования и нового школьного строительства, - подчеркивалось в «Кратком курсе», - развернулся мощный подъем культурности народных масс». Невиданно выросла численность учащихся школ и вузов. «Это была культурная революция». Все эти преобразования Сталин называл «советской революцией». Качественные изменения претерпели рабочий класс, колхозное крестьянство и советская интеллигенция. Они стали социальными группами, каких «не знала еще история человечества»2.

Теоретическое обоснование концепции «Краткого курса» давалось в разделе «О диалектическом и историческом материализме» где указыва-

лось, что марксизм есть единственно верная научная теория, которая дает возможность понять законы развития природы и общества. Овладев марксистско-ленинской теорией, партия большевиков, став во главе рабочего класса, подготовила и осуществила социалистическую революцию в России. К 1937 г. в результате радикальных экономических, социальных и культурных преобразований в СССР было построено социалистическое общество. Руководство большевистской партии - главный фактор успешного построения социализма. Построение социализма в СССР - результат воплощения в жизнь научного плана, разработанного на основе марксистско-ленинской теории. Осуществление этого плана, в свою очередь, убедительно доказывает научную правоту и жизненность самой теории.

При анализе сталинской концепции в диссертации указывается на нечеткость в формулировке некоторых ее положений. Так, в «Кратком курсе» приведен ряд выступлений Сталина в первой половине 30-х гг., где говорилось о победе социализма в СССР. Но в главе XII он указал, что с принятием Конституции 1936 г. СССР «вступил в новую полосу развития, в полосу завершения строительства социалистического общества»3.

Такая нечеткость могла бы создать питательную почву для различных ее интерпретаций. Однако в ноябре 1938 г. ЦК ВКП (б) принял постановление «О по-

1 История ВКП (б) Краткий курс М , 1946 С 259-260

становке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП (б)», в котором указывалось, что книга представляет «... официальное, проверенное ЦК ВКП (б) толкование основных вопросов истории ВКП (б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований»1. В итоге советским общественным наукам был навязан методологический подход, в рамках которого советское общество выступало объектом, а не субъектом исторического процесса, а его история отождествлялась с историей партии.

Сталинская концепция истории советского общества впервые подвергалась критическому анализу и пересмотру в советской историографии после XX съезда КПСС. Ее критика, достигшая своего апогея во второй половине 50-х - первой половине 60-х гг., с конца 60-х гг. стала менее острой и глубокой. В этой критике можно выделить два направления.

Первое направление было отражено в программных документах партии, учебниках и научных монографиях по истории КПСС, в которых подчеркивалось, что социально-экономические и культурные преобразования страны были результатом осуществления плана построения социализма, разработанного Лениным. Это был план, отразивший требования объективных законов исторического развития. При этом в историко-партийных работах был пересмотрен тезис «Краткого курса» о социально-экономической и культурной отсталости России, акцент был сделан на изучение реализации ленинского плана. Это смещение акцентов имело определенное положительное значение, поскольку более глубоким и всесторонним стало изучение ленинского теоретического наследия.

Другой подход, наметившийся сразу после смерти И.В.Сталина, был, в частности, сформулирован при обсуждении состояния советской историографии на сессии Совета по истории социалистического и коммунистического строительства Института истории АН СССР в марте 1960 г. Позицию большинства участников дискуссии выразил М.П. Ким, который в своем докладе подчеркнул, что «понятие «история социалистического и коммунистического строительства в СССР», в сущности, совпадает с понятием «история советского общества»2. Вместе с тем он указал на существование «белых пятен» и «забытых тем» в освещении истории советского общества, отметил, что историки не охватывали «всей сложности и многогранности исторической действительности», слабо изучали «жизнь страны»'. В.П. Данилов в статье, опубликованной в 1962 г., подчеркивал: «История народа и его социальных компонентов вновь стала приобретать в работах историков советского общества значение самостоятельной проблемы...»4. Стремление

1 Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК 7-е изд Ч 111. М, 1954. С. 316

2 Ким М П О состоянии разработки истории социалистического и коммунистического строительства и задачах советской исторической науки // Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР. С. 10.

Там же. С. 12

* Данилов В.П. Изучение истории советского крестьянства // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС С. 449. Курсив наш - H.H.

историков указать на важность изучения социальной истории свидетельствовало об их желании отделить ее от истории партии, раскрыть процесс преобразования советского общества во всей его противоречивости и сложности, преодолеть схематизм и иллюстративность в исторических исследованиях.

Во второй половине 60-х гг. были опубликованы работы, авторы которых попытались показать, что стратегия партии и ее лидеров строилась прежде всего на учете всех факторов внутреннего развития и международного положения страны, носила творческий характер1. Однако подобная точка зрения была подвергнута критике, поскольку при таком подходе, как отметил заведующий отделом науки ЦК КПСС СП. Трапезников, «смазывается экономическая детерминированность исторических явлений»2. По сути, перед историками был поставлен вопрос, был ли курс на радикальные социально-экономические и культурные преобразования, названные социалистическими, продиктован стремлением осуществить «ленинский (сталинский) план» построения социализма в СССР или же он был вызван объективными обстоятельствами, в первую очередь, экономической и культурной отсталостью СССР, политическим и военным давлением капиталистических стран и т.д.?

В работах И.В. Сталина была изложена четкая схема, в которой радикальные преобразования советского общества объяснялись жизненной необходимостью и были тождественны «построению социализма». Вместе с тем построение социализма было проявлением «объективной исторической закономерности», на знании которой была основана стратегия большевистской партии.

В историко-партийных работах послесталинского периода, хотя и признавалась необходимость преодоления экономической и культурной отсталости СССР как условия построения экономических основ социализма и социалистического общества в целом, акцент делался на положении, согласно которому построение социализма - результат претворения в жизнь научно разработанного В.И. Лениным и Коммунистической партией на основе марксистско-ленинской теории плана. Разработка этого плана была обусловлена не столько объективными обстоятельствами, сколько неуклонным следованием руководителей Коммунистической партии основным положениям марксистской теории. Отсюда - широкое распространение в послесталинский период в работах по истории партии и советского общества тезиса, согласно которому, «приступая к созданию социалистического общества, партия исходила из требований объективных законов исторического развития, открытых основоположниками марксизма-ленинизма». При этом историки давали такое толкование последних работ В.И. Ленина, которое должно было оправдать сталинские методы построения социализма.

1 Карякин ЮФ, Плимак ЕГ. Запретная мысль обретает свободу М , 1966 С 299-300, ПлимакЕ.Г Радищев и Робеспьер // Новый мир 1966 №6 С. 187.

2 Трапезников С П Общественные науки - могучий идейный потенциал комыутвма М . 1974. С. 94-95.

При сопоставлении работ по истории КПСС и работ по гражданской истории обнаруживается определенная «нестыковка» между ними. В первых всячески подчеркивалась роль партии и государства, познавших законы исторического развития, в преобразовании и развитии советского общества.. В работах второго рода также отмечался указанный аспект проблемы, но при этом подчеркивалась роль социально-экономических и международных факторов, определявших политику партии и государства. Такое положение свидетельствовало о формировании в советской историографии двух подходов: доктринального, который был характерен для большинства историко-партийных работ, и социального или социально-экономического, сторонники которого обращали главное внимание на изучение истории общества.

Во 2 параграфе первой главы «Концепция индустриализации СССР в советской историографии» рассматривается научное обоснование концепции и ее основных положений, прослеживаются изменения, которые вносились в нее по мере углубленного изучения различных аспектов истории индустриализации.

В диссертации отмечается, что в развитии историографии индустриализации советские историки выделяли три периода: вторая половина 20-х - начало 30-х гг., сталинский период (30-е - начало 50-х гг.) и послесталинский - с середины 50-х и до конца 80-х гг.

Для первого периода характерно повышенное внимание обществоведов и партийных и государственных деятелей к теоретическим проблемам индустриализации. Изучалась история промышленного развития России и первого десятилетия советской промышленности, опыт зарубежных стран. В советском обществоведении утвердилось «расширенное» определение индустриализации.

Следующий период начался в 1933-1934 гг. и продолжался примерно два десятилетия. В эти годы в советской историографии господствовала концепция, в основе которой лежало «узкое» определение индустриализации, согласно которому «...существо индустриализации состоит не в простом росте промышленности, а в развитии тяжелой индустрии и прежде всего ее сердцевины - машинострое-ния...»1. В работах этого периода указывалось на принципиальное отличие социалистической индустриализация от капиталистической по методам, срокам осуществления, по источникам и результатам. В речи перед избирателями 9 февраля 1946 г. Сталин сформулировал тезис о том, что в противоположность буржуазным государствам индустриализация СССР началась с развертывания не легкой, а тяжелой промышленности . Этот тезис стал важным концептуальным положением советской историографии индустриализации.

В диссертации отмечается, что в 30-е гг. при характеристике индустриализации Сталин использовал также и «расширенное» ее определение, которое стало общепринятым в советской историографии с середины 50-х гг. Согласно такому определению, «социалистическая индустриализация есть такое развитие крупной

1 Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. М, 1939. С. 52-53.

2 Сталин И В. Речи на предвыборных собраниях избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы. 11 декабря 1937 г. и 9 февраля 1946 г. М.. 1949. С. 24-25.

промышленности, и в первую очередь тяжелой индустрии, которое обеспечивает перестройку всего народного хозяйства на основе передовой машинной техники, победу социалистических форм хозяйства, технико-экономическую независимость страны от капиталистического окружения» .

Во второй половине 50-х гг. - начале 80-х гг. произошло невиданное ранее расширение изучаемых историками проблем индустриализации, разработка которых в историографии послесталинского периода привела к тому, что официальная концепция, хотя и была отмечена влиянием сталинского подхода, наполнилась новым содержанием и существенно изменилась.

В диссертации указывается, что в работах экономистов и историков, опубликованных в первое десятилетие после XX съезда КПСС, был поставлен ряд важных теоретико-методологических вопросов изучения истории индустриализации.

В 1957 г. А.И. Ноткин высказал мнение о том, что в начале XX в. Россия «вышла из той стадии индустриализации, когда капитал притекает в наибольшей мере в отрасли легкой и пищевой промышленности...» . Вывод о более быстром росте тяжелой промышленности России в годы, предшествовавшие первой мировой войне, был обоснован в работах А.И. Пашкова, И.Ф. Гиндина Л.А., Мендельсона. А.И. Пашков показал, что «основы действия, социальное содержание и роль закона преимущественного роста производства средств производства одинаковы' как при капитализме, так и при социализме»3. К.Н. Тарновский, рассмотрев историю развития производительных сил в России, в Западной Европе и в Индии, выступил против тезиса о том, что «капитализм всегда начинается с легкой промышленности и лишь постепенно переходит к развитию производства средств производства, а при социализме индустриализация начинается с ускоренного развития тяжелой промышленности» .

С середины 60-х гг. в исторических и историко-экономических работах исчезает положение, согласно которому одно из коренных отличий социалистической индустриализации состоит в том, что она началась с ускоренного развития тяжелой промышленности, хотя в учебниках по истории КПСС и в некоторых учебниках по гражданской истории оно сохраняется. Исследователи видят коренное отличие социалистической индустриализации от капиталистической «по методам ее осуществления, по ее целям и последствиям для рабочего класса и всех трудящихся». Подчеркивается, что преимущество первой было обусловлено особенностями социалистической системы хозяйствования (господством общественной собственности, плановым ведением хозяйства, освобождением трудящихся от эксплуатации и т.п.).

1 Политическая экономия: Учеб. М, 1954. С. 338.

2 Советская социалистическая экономика 1917-1957 гг. М., 1957. С. 83, 85.

3 Пашков А.И. Экономический закон преимущественного роста средств производства М . 1958.С. 127.

4 См.: Тарновский К.Н. О социологическом изучении капиталистического способа производства// Вопросы истории. 1964. № I. С. 120-132.

Были внесены определенные поправки п понимание индустриализации как глобального процесса. К концу 60-х гг., как подчеркивалось в историографических исследованиях, «в общую формулу, согласно которой под индустриализацией следует понимать превращение той или иной страны из аграрной в промыш-ленно развитую, коллективными усилиями внесены существенные коррективы. Повсеместно основным стрежнем индустриализации был переход от ручного труда к машинному, сначала главным образом в промышленности, а затем и в других отраслях народного хозяйства»1. Такое расширительное толкование индустриализации был, по существу, вызовом ученых-экономистов советским историкам, ответить на который они могли бы только глубоким и всесторонним историческим исследованием процесса «подведения новой материально-технической базы под все народное хозяйство». Если судить по историографическим обзорам, такое исследование к середине 80-х гг. находилось лишь в начальной стадии.

Исследования историков и экономистов характера и уровня промышленного развития России накануне 1917 г. вывели на постановку проблемы соотношения индустриализации России и СССР. Речь шла о преемственности этого процесса. Советские историки уклонялись от разработки этой проблемы, поскольку логика научного исследования могла привести к выводам, противоречившим официальной концепции. Допускалась возможность рассмотрения индустриализации СССР как процесса, который продолжал тенденцию опережающих темпов роста тяжелой промышленности по сравнению с легкой, которая обозначилась в России на рубеже Х1Х-ХХ вв. и получила дальнейшее развитие в 1900-1917 гг.

Постановка указанных проблем требовала ответа на ряд других вопросов. Если индустриализация - глобальный процесс, «стержнем которой был переход от ручного труда к машинному» во всех отраслях экономики, то был ли этот переход завершен в годы довоенных пятилеток? Индустриализация СССР в партийных документах по своим формам и методам осуществления характеризовалась как событие всемирно-исторического значения. Но были ли эти формы и методы универсальными или, как признавали отдельные историки, они носили специфический характер? Стремление ответить на эти вопросы порождало разногласия среди исследователей. Одни из них полагали, что все государства, вставшие па путь строительства социализма, должны осуществить индустриализацию. Другие же считали, что для развитых промышленных стран она не нужна. Отсюда призывы не «абсолютизировать» и не «делать эталоном для всех» опыт индустриализации СССР.

Тезис о «всемирно-историческом значении» советского опыта присутствовал во всех исследованиях историков и экономистов. Но трактовался он в различных работах с небольшими, на первый взгляд, но существенными различиями. В конкретно-исторических работах построение социализма в СССР характеризовалось как воплощение ленинского (сталинского) плана, который отражал объективную историческую закономерность. В историографических работах пониже «истори-

' Зак Л М , Лельчук В С., Погуднн В И. Указ сом С. 67.

ческая закономерность» начало отождествляться в 60-е гг. с «жизненной необходимостью». Рассмотрение этих двух категорий в качестве синонимов привело к появлению понятия «жизненная закономерность».

С вопросом о всемирно-историческом значении опыта советской индустриализации были связаны попытки экономистов в 60-е гг. рассмотреть быстрый рост промышленности СССР в контексте мирового развития. Однако соответствующие исторические работы по этой проблеме, как было отмечено в историографических обзорах, отсутствовали.

При рассмотрении социальных последствий индустриализации основной акцент делался на развитии рабочего класса. Однако и здесь оставались вопросы, на которые советские историки не дали достаточно аргументированного ответа.

Официальная концепция индустриализации была основана на ее расширенном определении. Согласно ему, суть данного исторического процесса не сводилась к одной, даже очень существенной стороне (в данном случае к развитию тяжелой промышленности), что процесс имел другие, не менее существенные стороны. Новая послесталинская концепция могла считаться научно обоснованной, если все составляющие ее положения, отражающие сущностные черты изучаемого процесса, были доказаны. В противном случае она могла быть лишь гипотезой, требующей дальнейшего изучения.

В историографических работах признавалось, что многие положения расширенного определения индустриализации остались неисследованными или недостаточно аргументированными. Это позволяет сделать вывод о том, что тезис о завершении индустриализации в годы предвоенных пятилеток научно недостаточно обоснован.

Наряду с этим авторы историографических обзоров выделяли ряд положений , высказанных во второй половине 50-х - начале 80-х гг. советскими историками и экономистами, которые, если связать их логически, свидетельствовали о зарождении концепции, альтернативной официальной.

В 3 параграфе первой главы «Концепции коллективизации в советской историографии» выделяются два подхода к исследованию проблемы. Первый был основан на сталинском «учении о коллективизации сельского хозяйства», основные положения которого изложены в диссертации.

Второй подход обозначился после XX съезда КПСС, когда были опубликованы статьи и монографии Н.А. Ивницкого, М.А. Вылцана, В.П. Данилова, Н.И. Немакова, Ю.А. Мошкова и других историков-аграрников. Анализ их работ позволяет сделать вывод о том, что в советской историографии коллективизации сформировалось новое направление. В диссертации выводы, содержавшиеся в этих работах, сопоставляются с положениями сталинской концепции.

Исследования указанных авторов были отмечены новым для советской историографии подходом к анализу источников по истории коллективизации: предметом критического изучения наряду с другими материалами стали партийные документы. По-новому был поставлен вопрос об объективной необходимости сплошной коллективизации, правильное решение которого, по мнению

В.П. Данилова, «возможно только в результате изучения всех сторон жизни крестьянства, и прежде всего анализа социальных отношении в деревне». При этом он отметил, что если в работах, написанных до XX съезда КПСС, необходимость перехода партии к политике сплошной коллективизации «догматически обосновываюсь лишь общими теоретическими соображениями», то после съезда «объективную обусловленность курса партии на коллективизацию деревни историки стали доказывать данными экономического развития сельскохозяйственного производства»'. В этой связи в диссертации отмечается, что работы историков-аграрников отмечены углубленным исследованием социально-экономических процессов, которые происходили в советской доколхозной деревне. При этом повышенное внимание уделялось тем сторонам этих процессов, которые делали кооперирование крестьян не только возможным, но и объективно необходимым.

В том, что касается осуществления коллективизации, историки-аграрники в своих работах сосредоточились на разработке тех проблем, большинство из которых было отмечено в статьях и выступлениях И.В.Сталина и в партийных документах 30-х гг. Говорилось о них и в «Кратком курсе». В 30-х - начале 50-х гг. эти проблемы не исследовались, акцент в работах историков делался на положительных сторонах коллективизации. Сместив акцент на углубленное изучение того, что официально называлось «перегибами» и «искривлениями партлинии в колхозном движении», историки-аграрники существенно изменили историческое видение причин, процесса осуществления и социально-экономических и политических последствий коллективизации.

В диссертации указывается, что при оценке экономических последствий коллективизации в «Кратком курсе» отмечался рост товарности сельского хозяйства СССР, рост производства зерна и технических культур. Однако вместе с тем И.В. Сталин признавал, что в ходе проведения коллективизации были допущены администрирование и принуждение, что колхозы, созданные в годы первой пятилетки, были малопродуктивными, а труд в них был плохо организован, что коллективизация привела к резкому сокращению поголовья скота в сельском хозяйстве. Более того, в 1937 г. Сталин косвенно признал подлинные масштабы и глубину того, что он называл «ошибками» и «перегибами», когда в заключительном слове на фев-ральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК, говоря о ходе коллективизации в 1930 г., сказал: «Это был один из самых опасных периодов в жизни нашей партии»2.

Говоря о политике раскулачивания, Сталин подчеркивал, что она была проведена на основе «сплошной коллективизации». Иначе говоря, сплошная коллективизация рассматривалась им как необходимое условие ликвидации кулачества как класса. При этом он признавал, что в ходе раскулачивания были допущены «искривле-

1 Данилов В П Изучение истории советского крестьянства // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС С 471 Курсив наш - Н Н

2 Сталин И О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушниках Доклад и заключительное слово на пленуме ЦК ВКП (б) 3-5 марта 1947 г М , 1937 С 38

пия партлинии в колхозном движении», выразившиеся в том, что насилие и раскулачивание применялось и к середняку.

Историки-аграрники на основе большого фактического материала стремились показать, что при раскулачивании, как и при создании колхозов, были допущены массовые нарушения советских правовых норм и партийных директив. В их работах раскулачивание было расценено иначе: партийное и государственное руководство СССР рассматривало его как главное условие осуществления сплошной коллективизации. Некоторые из исследователей высказали мнение, согласно которому при проведении коллективизации можно было обойтись без насильственной экспроприации кулачества.

Признавая «ошибки» при проведении коллективизации, Сталин возложил всю вину за них на местных партийных и советских работников. Выводы, сделанные историками после XX съезда, говорили, что Сталин и его соратники, по меньшей мере, должны разделить с ними эту вину. В работах некоторых исследователей партийное и советское руководство СССР объявлялось главными виновником «искривлений партийной линии в колхозном строительстве».

И.В. Сталин утверждал, что «перегибы» были изжиты весной 1930 г. Историки на основе фактического материала доказали, что перегибы продолжались, по меньшей мере, до конца первой пятилетки. Сталин объяснял слабость первых колхозов отсутствием опыта и нехваткой квалифицированных руководителей и специалистов. Вместе с тем он подчеркивал, что в годы второй пятилетки положение было исправлено. С помощью партии и государства кадровые вопросы были решены. Начались массовые поставки новой техники в колхозы. К концу второй пятилетки колхозное производство достигло высокого уровня, выросла его товарность. Повысился материальный уровень жизни колхозников.

В работах историков нового направления было опровергнуто положение сталинской концепции, согласно которому материально-технические условия коллективизации были созданы до ее начала и «деревня еще до коллективизации стала получать ежегодно десятки тысяч тракторов». В них были преодолены упрощенные представления о колхозном строительстве как простом отражении и следствии технической реконструкции в сельском хозяйстве. Историки обратились к изучению и объяснению колоссальных трудностей, которые партии и государству пришлось преодолеть в ходе осуществления коллективизации. С признанием того факта, что материально-техническая база колхозов была создана после их организации, было связано положение о том, что «большая часть колхозов должна была пережить весьма длительный период мануфактурного развития». Подчеркивалось, что потребовалось немало времени для того, чтобы подготовить необходимые для колхозов кадры и найти наиболее целесообразные формы и методы организации и ведения артельного хозяйства. Новая техника стала поступать в колхозы в значительных масштабах только в годы второй пятилетки. Отсутствие соответствующей колхозам материально-технической базы было одном из главных причин того, что процесс их становления и развития проходил чрезвычайно болезненно и привел к резкому сокращению объемов сельскохозяйственно-

го производства в начале 30-х гг. До конца второй пятилетки колхозы оставались нерентабельными, урожайность в них была низкой, высокая товарность достигалась преимущественно за счет насильственного изъятия у них государством продукции. Говорить о повышении уровня материальной обеспеченности колхозников можно лишь применительно к отдельным колхозам. Наиболее радикальная оценка экономических последствий коллективизации сводилась к тому, что это была катастрофа, которая подорвала советское сельское хозяйство и негативные последствия которой сказывались долгие годы.

Результатом научных исследований историков-аграрников стала разработка целостной концепции коллективизации, которую с известной долей условности можно назвать альтернативной официальной. Ее методологическая и источнико-вая основа и степень научной доказательности были таковы, что опровергнуть ее положения и выводы сторонники официальной концепции были не в состоянии. Игнорировать их они также не могли, поскольку работы, в которых излагалась альтернативная концепция, стали историографическим фактом. Поэтому работы, в которых излагалась официальная концепция, отмечены стремлением включить в нее некоторые положения альтернативной концепции.

Во второй половине 60-х - первой половине 80-х гг. были опубликованы работы по истории партии и советского общества, которые в наибольшей степени отражали официальную точку зрения и в которых изложение истории коллективизации было отмечено влиянием концепции «Краткого курса»1. Ее основныело-ложения воспроизводились в них с определенными модификациями, которые бы-. ли результатом возросшего уровня их аргументации в конкретно-исторических исследованиях послесталинского периода. Вместе с тем, их авторы не могли не. учитывать достижений работы историков-аграрников нового направления. Результатом попыток соединить два различных подхода (или две различные концепции) стало появление таких формулировок, как «к началу массового колхозного движения были созданы основные предпосылки коллективизации, но полностью задача создания новой материально-технической базы еще не была реше-на»2, или утверждения, согласно которому в годы первой пятилетки «осуществлялась коренная техническая реконструкция сельского хозяйства. За пятилетку тракторный парк увеличился на 120 тысяч единиц. Ленинская мечта дать крестьянству 100 тысяч тракторов была воплощена в жизнь»3. С началом «перестройки» именно эта официальная концепция истории коллективизации стала предметом острой критики.

' См , например: Трапезников С П Исторический оиыг КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства М', 1965, 1967; Ленинский кооперативный план и борьба пар-тин за его осуществление. М , 1969. История советского крестьянства |Т] 2 Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хомшствя Конец 1927 - 1947 / Ред ИН Зеленин, Н А. Ивницкнй, И В Русинов, В М Селукская М . 1986 идр

* Волков И.М, Вылцан М А, Данилов ВН., Зеленин И П. Мвшшкнй НА. Кабанов В 11 Указ соч. С. 114.

3 История Коммунистической партии Советского Союза 6-е тл М, I '№2 С 19

В 4 параграфе первой главы «Проблемы культурной революции в советской историографии» на основе анализа программных документов партии и официальных изданий выделены основные положения концепции, которая доминировала в советской историографии. В рамках этой концепции культурная революция рассматривалась как одно из основных звеньев ленинского плана построения социализма в СССР. В представлении советских исследователей культурная революция - объективная закономерность и ее осуществление необходимо в каждой стране, вступившей на путь строительства социализма. В диссертации отмечается определенное логическое противоречие, которое было присуще официальной концепции и состоявшее в том, что революция трактовалась и как скачок, и как длительный процесс. Сущность революции раскрывалась при изложении ее содержания как истории культурного строительства на различных этапах развития советского общества и одновременно через ее цели, которые ставились партией и государством. В результате борьбы с неграмотностью, развития школьного и высшего образования, развертывания научных исследований, успехов в развитии литературы и искусства, формирования советской интеллигенции была создана к концу 30-х гг. советская социалистическая культура. Таким образом была достигнута одна из главных целей культурной революции. Однако перед ней стояла не менее важная задача - создание, воспитание нового советского человека. На необходимость ее решения указывалось в программных документах партии. Речь шла о том, чтобы в борьбе «с реакционной идеологией и моралью старого мира, пережитками и предрассудками прошлого» сформировать у трудящихся научно-материалистическое мировоззрение, воспитать их в духе социализма, советского патриотизма и пролетарского интернационализма, коллективизма, любви и уважения к труду. Однако на вопрос, была ли решена эта задача, в сталинский и по-слесталинский периоды давались различные ответы. Утверждения «Краткого курса» о том, что в СССР созданы новые классы - рабочий класс и колхозное крестьянство и новая социальная прослойка - советская интеллигенция, по существу, являются положительным ответом на этот вопрос. Однако с середины 50-х гг. в партийных документах постоянно подчеркивалась необходимость усиления идеологической работы по преодолению пережитков капитализма в сознании советских людей. Следовательно, указанная задача даже на стадии «полной и окончательной победы социализма», а затем - «развитого социализма» еще не была решена или, во всяком случае, решена не полностью. Но такое полупризнание означало, что коммунистическая идеология еще не победила в сознании людей. В этой связи под сомнение ставилось утверждение, согласно которому «распространение идей научного коммунизма и организация на его принципах всей духовной жизни народа обеспечили успехи культурной революции».

Выделенные положения официальной концепции определили основные направления изучения истории культурного строительства в СССР в советской историографии.

В центре внимания исследователей оказалось изучение теоретического наследия В.И. Ленина и его практической деятельности; сущность культурной ре-

волюции и ее хронологические рамки; роль масс как непосредственных творцов культурного процесса; роль науки и - в этой связи - подготовка кадров научной интеллигенции и организация научных учреждений; формирование советской интеллигенции и др. Все эти проблемы были предметом научных дискуссий, в которых принимали участие не только историки, но и представители других общественных наук.

В развитии советской историографии культурной революции выделяются три периода: 20-е гг.; начало 30-х - середина 50-х гг.; вторая половина 50-х - первая половина 80-х гг. Характеризуя эволюцию советской концепции культурной революции в рамках выделенных периодов, автор диссертации указал на значительной расширение с середины 50-х гг. проблематики исследований, что было связано в основном с изучением ленинского теоретического наследия по вопросам культурной революции и участия Ленина в практической государственной деятельности в области культурного строительства, которые при Сталине исследовались незначительно. Вместе с тем, в послесталинский период дальнейшую разработку получили традиционные сюжеты, обозначенные в сталинском определении культурной революции. При этом влияние сталинской концепции в работах 50-80-х гг. явственно прослеживается при освещении отдельных вопросов (так, повышение культурно-технического уровня рабочих связывалось, в первую очередь, с развитием массового социалистического соревнования).

Предметом всестороннего исследования на данном этапе должна была стать проблема «создания» нового человека. В этой связи автор диссертации отмечает, что советские историки, хотя далеко не все, говорят об этой проблеме, но оценки итогов и уровня ее исследования в историографических работах отсутствуют. Объяснить это можно либо неразработанностью методологии исследования столь сложной и трудной проблемы, находящейся на стыке истории, социальной психологии, социологии, либо тем, что советские историки уклонились от исследования этой проблемы, предпочитая ей изучение конкретных проблем, которые были обеспечены достаточно представительной ис-точниковой базой. Возможно, неразработанностью этой проблемы объясняется подмена понятия «культурная революция» понятиями «культурное строительство», «история советской культуры», которые все чаще и шире стали употребляться в послесталинской историографии, хотя понятие «культурная революция» оставалась непременным атрибутом всех учебников и учебных пособий, когда речь шла о ленинском плане строительства социализма в СССР.

В диссертации отмечено, что советские историки совершенно недостаточно применяли сравнительный метод при изучении истории культурного строительства в СССР. Задача сравнения его результатов с аналогичными процессами в зарубежных странах ставилась в историографии, но оценить степень ее разработанности на основе историографических работ советского периода не представляется возможным.

Вместе с тем в огромном количестве исследований по самым различным аспектам культурного развития советского общества был собран и подвергнут ана-

лизу фактический материал, отражавший культурный рост десятков миллионов советских людей (в этом плане большое значение имело изучение отношений «субъекта-объекта» в культурном строительстве). В итоге история культурного строительства (развитие советской культуры) стала одним из главных направлений изучения социальной истории советского общества.

В 1 параграфе второй главы «История индустриализации СССР в современной историографии» отмечается, что пересмотр официальной советской концепции индустриализации СССР был начат статьями О.В. Лациса, В. Селю-нина и Г.И. Ханина, опубликованными в 1987-1988 гг. В них приводились фактические данные, показывающие, что ни в первой, ни во второй пятилетках не были выполнены директивные плановые задания по основным отраслям промышленности, а темпы роста промышленного производства в СССР были фальсифицированы официальной статистикой.

В,1989 г. вышла работа Л.А. Гордона и Э.В. Клопова, в которой были подняты проблемы, определившие содержание последующих дискуссий по истории индустриализации в СССР. Признавая «социалистический» характер индустриализации, авторы поставили вопрос об обоснованности стратегии «сверхиндустриализации», акцентировали внимание на негативных социальных и политических последствиях форсированного развития и в этой связи вышли на постановку вопроса о «цене» индустриализации. В их работе был поднят вопрос об использовании труда заключенных на стройках первых пятилеток, который получил свою дальнейшую разработку в современных публикациях.

Новый фактический материал по истории индустриализации и его интерпретация были представлены в статьях B.C. Лельчука, который поставил вопрос о характере индустриализации в СССР: была ли за годы довоенных пятилеток осуществлена «завершенная индустриализация» или же к началу Великой Отечественной войны был сделан «промышленный рывок»?

К настоящему времени в отечественной историографии высказаны различные точки зрения на причины, характер, итоги и последствия индустриализации в СССР. Исследуются эти вопросы в рамках различных исторических и социологических теорий. Итоги разработки отдельных проблем истории индустриализации представлены в статьях, опубликованных в журналах и сборниках, однако'в законченном виде современные концепции индустриализации изложены в учебниках и учебных пособиях.

Сравнительный анализ высказанных точек зрения позволил автору диссертации выделить основные концептуальные положения, разрабатываемые в современной отечественной историографии.

Большинство историков отказалось от оценки индустриализации СССР как уникального явления в мировой истории. Это привело к отказу от признания ее «социалистического» характера в том, что касается ее источников, форм и методов осуществления, ее результатов. Историки стремятся рассматривать ее как составную часть общецивилизационного, глобального процесса перехода различных стран мира от традиционного аграрного строя к индустриальному.

При этом абсолютное большинство исследователей исходят из «расширительного» определения сущности индустриализации, которое утвердилось в советской историографии в послесталинский период. Вместе с тем некоторые историки продолжают придерживаться «узкого» определения индустриализации, предложенного Сталиным.

Что касается критериев оценки индустриализации и ее осуществления в СССР, то в современных работах можно выделить две точки зрения. Сторонники одной сравнивают ее с характером и результатами модернизации передовых индустриальных и постиндустриальных стран «первого эшелона» и говорят о «догоняющем варианте», указывая при этом, что СССР относился к странам «второго эшелона». Сторонники второй стремятся оценить качественные изменения в различных сферах общественной жизни, порожденных индустриализацией, сравнивая их с уровнем социально-экономического и культурного развития общества до ее осуществления, и признают радикальный характер этих изменений.

В работах отечественных историков распространенными стали такие определения итогов индустриализации, как «индустриальный рывок», «промышленный рывок» или «завершение его первой стадии», «некоторый сдвиг в размещении индустриального потрнциала СССР на восток», «промышленное преобразование страны», «технологический прорыв».

В современной историографии индустриализации пересмотру подверглись ее хронологические рамки, общепринятые в советский период. Открытым остается вопрос о времени ее завершения. Все большее число исследователей склонно считать, что она завершилась после Великой Отечественной войны. При этом одни считают, что это произошло к середине 50-х гг., другие - в 60-е гг. Некоторые историки, сравнивая уровень промышленного развития СССР с уровнем индустриализации высокоразвитых стран мира, полагают, что советская индустриализация не была осуществлена в рамках советского общества и многие ее проблемы не решены до настоящего времени.

В вопросе о методах проведения индустриализации СССР можно выделить несколько аспектов, которые привлекают внимание историков.

Прежде всего, это вопрос о том, почему индустриализация приняла с конца 20-х гг. «лихорадочный» характер? Одни историки считают, что это было продиктовано объективными обстоятельствами: невозможностью осуществить модернизацию в рамках нэповской экономики с ее отсталой научно-технической базой, нарастанием военной угрозы, необходимостью перестройки сельского хозяйства, исчерпавшего возможности дальнейшего развития при существовавшем в деревне социальном и экономическом строе и др. Другие исследователи объясняют методы и характер индустриализации позицией Сталина, который навязал руководству СССР принятие «оптимального» варианта плана первой пятилетки, неосуществимость которого он сам понимал. При этом Сталин преследовал сугубо личные цели укрепления своей власти и уничтожения - пока еще политического - своих противников в высших партийных и государственных органах. Наконец, боль-

шинство авторов при ответе на вопрос стремятся учитывать различные факторы, в том числе и личностные черты руководителей партии и государства.

Большинство авторов полагает, что результатом непродуманных и необоснованных решений в области экономической стратегии была невиданно высокая «цена» всех достижений в области индустриализации. Миллионы человеческих жизней, гигантские непроизводительные расходы, свертывание промышленности, производящей товары народного потребления, разорение аграрного сектора экономики и т.п., и как следствие всего этого - резкое падение жизненного уровня советских людей. При этом подчеркивается, что индустриализация носила однобокий характер, поскольку свелась к созданию тяжелой промышленности, лишь в незначительной степени затронув другие отрасли экономики, и привела к «разорению и деформационному развитию сельского хозяйства».

Говоря о положительных результатах индустриализации, современные исследователи считают, что главным из них было создание многочисленных отраслей промышленности, ранее не существовавших в нашей стране, укрепление ее обороноспособности, развитие науки и образования и т.д. Вместе с тем, тезис, согласно которому ценой сверхчеловеческих усилий как широких народных масс, так и партийных и государственных руководителей всех уровней (отметим, что эта тема совершенно выпала из поля зрения современных исследователей) был заложен фундамент дальнейшего экономического, социального, культурного и научного прогресса советского общества, не получил должного звучания.

В центре внимания современных исследователей оказались не только экономические и социальные, но и политические последствия индустриализации. Широкое распространение получила точка зрения, согласно которой советская индустриализация с ее сверхцентрализацией и мобилизационной политикой способствовала становлению в стране тоталитарной политической системы.

В целом, как подчеркивается в диссертации, большинство современных авторов стремятся представить историю индустриализации СССР во всей ее сложности и противоречивости, со всеми ее достижениями и издержками, хотя при этом в их работах придается излишне большое значение политическому и идеологическому аспекту в процессе ее подготовки и проведения.

Во 2 параграфе второй главы «История коллективизации в современной историографии» рассматриваются работы, в которых представлены современные трактовки истории коллективизации в СССР. Анализ этих работ позволил прежде всего выделить дискуссионные проблемы, связанные с изучением истории коллективизации. Одной из таких проблем является вопрос о причинах, побудивших руководство СССР взять курс на коллективизацию крестьянских хозяйств. По данному вопросу в отечественной историографии высказаны различные точки зрения, аргументация которых рассматривается в диссертации. Наряду с вопросом о причинах коллективизации предметом активных обсуждений и дискуссий стали оценки методов осуществления коллективизации и ее социальных и экономических результатов и последствий.

В центре внимания современных исследователей оказался вопрос об экономической эффективности колхозов. В советской историографии колхозы рассматривались как новая, экономически более эффективная и превосходящая по экономическим показателям все существовавшие ранее формы организации труда в сельском хозяйстве. В качестве доказательства приводились, как правило, цифры о росте государственных хлебозаготовок, обеспечивавших растущее городское население. Считалось также, что социалистическое сельское хозяйство обеспечивало промышленность необходимым сырьем. В настоящее время все эти утверждения подвергнуты пересмотру, однако к единому мнению по данному вопросу современные историки так и не пришли, высказав полярные точки зрения. При этом, как правило, недостаточно учитывается тот факт, что становление колхозов и их дальнейшее развитие проходило в течение нескольких десятилетий в экстремальных условиях.

В диссертации отмечены принципиальные изменения в понятийном аппарате. Если в советской историографии при изучении истории коллективизации исследователи оперировали понятиями «массовое колхозное движение», «сплошная коллективизация», «раскулачивание», то в «перестроечной» и постсоветской историографии прочно закрепились понятия «насильственная коллективизация», «раскрестьянивание». При этом подчеркивается, что основным методом ускорения темпов коллективизации стало раскулачивание. По существу, тезис о «насильственной коллективизации» ставит под сомнение итоги разработки советскими исследователями такой проблемы, как подготовка предпосылок «сплошной коллективизации», поскольку вывод о созревании таких предпосылок предполагает создание необходимых условий для добровольного объединения крестьян в колхозы. Все современные исследователи согласны в том, что она была проведена при отсутствии необходимых материально-технических предпосылок. Отказ от контрольных цифр, установленных в «отправном» плане первой пятилетки, и волюнтаристский курс на форсированную коллективизацию был навязан стране Сталиным и его сторонниками в руководстве партии и государства. Именно они, а не местные партийные и государственные работники, ответственны за то, что коллективизация носила столь бесчеловечный характер и привела к гибели миллионов людей и к трудно восполнимым экономическим потерям.

В связи с утверждениями о «насильственном» характере коллективизации автор диссертации обращает внимание на разработку в «перестроечной» и постсоветской историографии проблемы «колхозы и община», которая поднималась в советской историографии. Исследование этой проблемы может поставить под сомнение обоснованность тезиса о «насильственном» характере коллективизации, если предположить, что колхозы отвечали общинным традициям российского крестьянства. Последнее утверждение отстаивали некоторые зарубежные историки, но оно было подвергнуто критике советскими авторами, которые пытались подчеркнуть социалистический характер преобразований в деревне. Рассматривая тезис о «насильственной» коллективизации, автор диссертации подчеркивает, что

современные исследователи

«коллективизация»

БИБЛИОТЕКА ' СПтМугг ДО 900 иг

и «раскулачивание», т.е. о характере коллективизации судят по политике раскулачивания, что не вполне обоснованно. При этом в качестве исходной посылки выдвигается априорное утверждение, что политика коллективизации противоречила интересам крестьянства - утверждение, которое на данный момент не является бесспорным, если принять во внимание работы советских историков, которые, как правило, пытались обосновать положение о том, что коллективизация отвечала интересам отдельных групп крестьян, а также работы тех современных авторов, которые отстаивают тезис о «патриархальности» крестьянства, о приверженности крестьян общине.

Большинство современных исследователей разделяет мнение о том, что в ходе коллективизации был, по существу, отброшен весь опыт кооперирования крестьян, накопленный в предыдущие годы. Созданные в результате насильственной коллективизации колхозы были мало продуктивными и плохо организованными производственными предприятиями. Колхозы были созданы до того, как была найдена соответствующая им форма организации труда. Последствия коллективизации для сельского хозяйства страны были катастрофическими: падение урожайности, невиданное сокращение поголовья скота, численность которого стала меньше дореволюционной, падение жизненного уровня всего населения СССР, которое после проведения коллективизации долгие годы жило по существу в условиях перманентного продовольственного кризиса и карточной системы. В качестве наиболее страшного последствия коллективизации все современные историки называют голод 1932-33 гг., подчеркивая его искусственный характер, обусловленный стремлением сталинского руководства сломить сопротивление крестьян, не желавших идти в колхозы.

Ухудшение жизни колхозников некоторые исследователи рассматривают как результат сознательно проводившейся партией и государством политики, целью которой было «выдавливание» колхозников в города и обеспечение таким образом растущей промышленности дешевой рабочей силой. По-прежнему в некоторых работах повторяется тезис о том, что одним из побудительных мотивов руководства СССР при форсировании коллективизации было повышение товарности сельского хозяйства для того, чтобы увеличить экспорт хлеба, хотя ныне достаточно широко распространено положение о том, что хлеб не был главной статьей советского экспорта в годы пятилеток.

В целом современную историографию отличает повышенное внимание к негативным явлениям в ходе осуществления коллективизации и крайне негативная оценка ее результатов. В этой связи в научный оборот введен большой фактический материал из центральных и местных архивов, который был доступен советским историкам лишь в крайне незначительном объеме или не доступен вообще. Однако объективному освещению вопросов, связанных с историей коллективизации, мешает стремление авторов современных работ увязывать и в определенной степени подчинять ее трактовке становления и эволюции «сталинизма».

Принципиально важным положением представленной диссертации является вывод о том, что в современной историографии сложилась концепция, основанная

на дальнейшей разработке положений, которые были сформулированы и обоснованы в работах историков, опубликованных в первое десятилетие после ХХ съезда КПСС, и легли в основу альтернативной концепции. С началом перестройки именно альтернативная концепция стала определять освещение коллективизации в большинстве работ отечественных исследователей. Отказ от марксизма и обращение исследователей к другим историческим и социологическим теориям не привнесли в указанную концепцию принципиальных изменений.

В 3 параграфе второй главы «История культурного строительства в современной историографии» на основе анализа работ современных исследователей выделены различные подходы к освещению данной проблемы.

Одни авторы обобщающих работ и учебных пособий, характеризуя советское общество 20-30-х гг., вообще не рассматривают сущность и результаты «культурной революции». Другие историки вписывают культурную революцию в кОнтекст «социалистического наступления» в 30-е гг. Однако большинство современных авторов, поставив под сомнение социалистический характер преобразований в СССР, обращаются к исследованию данной проблемы лишь в связи с изучением форсированного промышленного развития СССР в 30-е гг.

В центре внимания современных авторов оказались те же проблемы, которые разрабатывались в рамках советской историографии «культурной революции»: ликвидация неграмотности, становление и совершенствование советской системы школьного и вузовского образования, изменения в условиях труда и быта советских людей. При этом отмечаются достигнутые успехи, на которых, как правило, акцентировали внимание советские исследователи. Было покончено с неграмотностью, введено всеобщее начальное, а затем и семилетнее образование, строились школы, готовились педагогические кадры, расширилась сеть вузов, численность специалистов с высшим образованием выросла с 1928 по 1940 г. в три раза. Скачок в развитии образования обеспечил значительный прогресс в естественных и технических науках. Расширилась сеть научно-исследовательских учреждений, в которых осуществлялись фундаментальные и прикладные исследования. Советские ученые в 30-е гг. добились выдающихся результатов в различных областях науки и техники. В этой связи отмечаются достижения в области химии, физики, авиастроении и т.д.

Современные авторы признают не только успехи СССР в области образования и науки, но в области литературы и искусства в 20-30-е гг. Однако в отличие от представителей советской историографии они акцентируют внимание на негативных тенденциях в их развитии. В этой связи указывается на жесткий партийно-государственный контроль, установленный над художественной интеллигенцией, которой был навязан метод социалистического реализма и принцип партийности. В этих условиях многие выдающиеся деятели отечественной культуры были лишены возможности полностью раскрыть свое дарование. Тридцатые годы были отмечены также масштабными репрессиями против писателей, поэтов, художников и др. Однако в эти же годы, по признанию современных авто-

ров, были созданы выдающиеся литературные произведения. Несомненными достижениями было отмечено развитие кино, живописи, музыки.

Репрессии и «некомпетентное» вмешательство сталинского руководства нанесли серьезный ущерб и советской науке. Были свернуты целые направления в научных исследованиях как в естественных, так и в гуманитарных науках. Развитие всех общественных наук проходило «в рамках марксизма-ленинизма и сталинских указаний».

Особое внимание в работах современных авторов уделяется характеристике духовной жизни советского общества 20-30-х гг., которая, по общему мнению, находилась под прессингом официальной идеологии. Рассмотрение данного аспекта проблемы культурного развития советского общества подчинено в работах современных авторов доказательству тоталитарного характера советского общественно-политического строя. В рамках такого подхода советская идеология 30-х гг. характеризуется «утверждением монополизма, вождизма и культового сознания». В спорах о сущности «сталинизма» как идеологии в рамках тоталитарного подхода наметилась тенденция ставить социалистическую культуру в один ряд с национал-социалистической в Германии. Однако такая точка зрения не получила широкого распространения в отечественной историографии и была подвергнута критике.

Наряду с изучением официальной идеологии предметом исследования в «перестроечной» историографии стала идеология масс (или мировоззрение советских людей). В качестве отличительной черты духовной жизни советского общества 30-х гг. многие авторы рассматривают складывание и укрепление культа личности Сталина. Наряду с этим выделены и такие черты советского человека, как «безусловный конформизм» и «подлинный трудовой энтузиазм и героизм». Правда, в работах других авторов при характеристике духовной атмосферы в обществе речь идет о «сочетании энтузиазма и страха». Довольно широко в «перестроечной» историографии оказалась представлена и точка зрения, сторонники которой характеризовали советское общество 30-х гг. как «царство ужаса и беззакония».

Неоднозначные точки зрения высказаны по вопросу о роли официальной идеологии. Одни исследователи (особенно в рамках «доктринального подхода») рассматривают идеологию как главный фактор, определяющий содержание и направленность внутренней и внешней политики сталинского руководства в 30-50-е гг., как «мощнейший рычаг внеэкономического принуждения».

По мнению других, основные постулаты официальной идеологии являлись идеологическим прикрытием и оправданием тоталитарной практики, которая не соответствовала провозглашенным идеалам. При этом одни исследователи считают, что официальная идеология способствовало консолидации общества и примирению с режимом. Другие утверждают, что «все попытки режима вытеснить наследие культуры из сознания граждан или приспособить ее формы к нуждам государственной идеологии» не привели к желаемым результатам.

Противоречие между гуманистическими идеалами и сталинскими методами воплощения их в жизнь привело, по мнению многих исследователей, к «раздвое-

нию массового сознания, массового поведения, культуры». Этот аспект культурного развития получил достаточно полное и глубокое освещение в работе Л.А. Гордона и Э.В. Клопова. Однако, по мнению автора диссертации, само понятие раздвоения предполагает, что объяснение официальными идеологами процессов, происходивших в обществе, существовало как бы параллельно с обыденным человеческим мировосприятием. И это было своего рода «защитной реакцией» отдельного индивидуума.

Несмотря на различные оценки роли идеологии в жизни общества, все исследователи указывают на ее «тотальное единообразие», однако трактуют его по-разному. Одни исследователи объясняют это в основном стилем мышления самого Сталина, который характеризуется догматизмом и нетерпимостью к инакомыслию. Соответственно такой стиль мышления был присущ и окружению Сталина, равно как и новым партийным функционерам. Сторонники тоталитарной концепции рассматривают «тотальное единообразие идеологии» как обязательный атрибут тоталитарного общества. В контексте религиоведческого анализа идеологическая нетерпимость представлена как «отметание» различных «ересей», что характерно для утверждения любой религии как таковой. Вместе с тем все современные исследователи указывают на то, что «тотальное единообразие идеологии» поддерживалось «репрессиями», «изоляцией от внешнего мира», «демагогией» и «насаждалась» пропагандой.

Однако в рамках изучения социальной истории не менее важно объяснить, почему советские люди верили официальной пропаганде или, другими словами, почему «идеологические мифы» официальной пропаганды превращались в стереотипы обыденного сознания. По сути дела, ответ на этот вопрос современные исследователи пытаются найти обратившись к разработке проблемы «истоков сталинизма», в рамках которой исследуется феномен «культа личности»

При этом одни исследователи пытаются обосновать тезис о насаждении культа Сталина сверху, что стало возможным благодаря низкому уровне политической культуры членов партии и рабочего класса в целом. Однако такая точка зрения была подвергнута критике теми исследователями, которые попытались осмыслить феномен «сталинизма» в терминах культурологии и социальной психологии, обратившись к изучению «национальной психики, массовых структур сознания, культурно заданных ментальных стереотипов». В рамках религиоведческого подхода речь идет о превращения идеологии (в данном случае - марксизма) в объект веры, что объясняется рядом факторов, в том числе нищетой и бесправием народных масс, отсутствием парламентских институтов, фактической де-христианизация народных масс.

В связи с изложенными выше точками зрения в диссертации подчеркивается, что их сторонники в своих рассуждениях исходят из признания факта «всеобщего поклонения тирану». Однако эта, по сути дела, исходная посылка может быть поставлена под сомнение, поскольку отношение к Сталину не могло быть однозначным, о чем свидетельствуют многочисленные факты сопротивления режиму. В таком случае, как показано в диссертации, под сомнение могут быть поставлены и

тезис об «энтузиазме грандиозных строек», и положение о «приверженности общества социалистическому выбору».

В заключении отмечается, что по вопросу о том, когда началось «систематическое научное изучение истории советского общества», в советской историографии существовали две точки зрения. Авторы работ, опубликованных с середины 50-х до середины 60-х гг. связывали начало этого процесса с XX съездом КПСС. В учебнике по историографии истории СССР периода социализма, вышедшем в 1982 г., речь шла о 60-х гг.1 Таким образом, о формировании и развитии этого направления советской исторической науки с установившимися, хотя и менявшимися, онтологическими и гносеологическими границами можно говорить применительно к узким хронологическим рамкам, охватывающим период в 30-35 лет.

Пересмотр концепции истории советского общества, изложенной в «Кратком курсе», начался после смерти И.В. Сталина. Мощный импульс этому процессу был дан решениями XX съезда КПСС. Не имеет большого значения тот факт, что возрождение научного изучения истории советского общества происходило под лозунгом творческого освоения ленинского наследия и преодоления догматизма и начетничества. Процесс переосмысления, сам по себе творческий и созидательный, начался и принял необратимый характер.

С середины 50-х гг. изменились отношения профессиональной корпорации историков с партийными и государственными органами, осуществлявшими идеологический контроль. Многочисленные всесоюзные, республиканские, региональные конференции, симпозиумы и совещания по различным проблемам истории советского общества свидетельствовали о том, что партия и государство вступили в диалог с историками. Произошел отказ от методов диктата и жесткого идеологического контроля, которые в сталинский период приобретали, как правило, форму политических кампаний, заканчивавшихся зачастую для историков трагически. Как бы критически не оценивали значение этих изменений некоторые современные отечественные исследователи, они означали, новое качество в отношениях историков с партийным и государственным руководством. Сами историки после XX съезда партии стали проявлять инициативу в постановке и обсуждении не только различных конкретных проблем истории советского общества, но и теоретических и методологических вопросов исторической науки. Явственно обнаружилась тенденция отделить историю советского общества от истории правящей партии и уменьшить степень идеологизированное™ первой. Масштабное развитие получило такое направление исследований как история исторической пауки. Историографические обзоры давали историкам возможность оценить научный уровень конкретно-исторических исследований по истории советского общества, которая не всегда совпадала с их оценкой официальными идеологами.

В период со второй половины 50-х и до середины 80-х гг. резко выросли масштабы изучения истории советского общества. По ее различным проблемам было опубликовано такое количество конкретно-исторических и историографиче-

1 Историография истории СССР Эпоха социализма. М , 1982 С. 13

ских исследований, по сравнению с которым количество работ, изданных в сталинский период, представляется совершенно незначительным. Можно сказать, что в послесталинский период в развитии советской историографии произошел скачок.

Этот скачок был вызван расширением проблематики исследований по истории советского общества. Историки стремились усилить аргументацию основных положений официальной - сталинской, а затем ленинской - концепции истории советского общества путем введения в научный оборот возможно большего фактического материала. Следствием такого стремления стало выявление новых аспектов основных положений официальной концепции. Углубленное изучение новых аспектов проблем привело к качественным сдвигам в подходе советских историков к изучению истории советского общества.

Историки перестали ограничиваться освещением деятельности партии и государства, при котором история советского общества сводилась к тому, как партийные и государственные органы «мобилизовывали и направляли трудящиеся массы (или отдельные классы и социальные группы) на борьбу за осуществление» тех или иных планов, решений и программ. Все большее внимание стало уделяться изучению истории самого советского общества, его классов и социальных групп.

Поэтому неправомерно говорить о «сталинском» или «сталинистском» характере историографии советского общества на протяжении всего ее существования. Тезис о социалистическом характере радикальных преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток и общества, построенного в результате этих преобразований оставался. Однако ряд положений, выдвинутых советскими историками, ставили под сомнение не только универсальность советского опыта радикальных социально-экономических преобразований, но и социалистический характер. К концу 60-х гг. молено говорить о зарождении и формировании концепции, альтернативной официальной.

Официальная концепция была основана на тезисе о том, что построение социалистического общества было результатом осуществления индустриализации, коллективизации, культурной революции, создания советского государства и решения национального вопроса. Задача обществоведов состояла в том, чтобы доказать социалистический характер этих преобразований. Расширительное определение сущности этих преобразований привело к признанию многомерности, многосторонности этих процессов. Следовательно, чтобы доказать их социалистический характер, необходим было доказать социалистический характер всех их сторон. Если это не было доказано в отношении хотя бы одной из сторон, то и самое преобразование не могло считаться таковым. Но если социалистический характер хотя бы одной из пяти (или «главных» трех) составляющих «плана построения социализма в СССР» не доказан, тогда социалистический характер построенного общества ставится под вопрос. Как показано в диссертации, именно это и произошло с советской историографией, которая, оставаясь в рамках официальной марксистско-ленинской теории и базирующейся на ней методологии, создала

внутренне противоречивую теоретическую конструкцию, сочетавшую положения, научная состоятельность которых была не вполне обоснована даже в понятиях и историко-философских категориях официальной доктрины.

Согласно марксистско-ленинской теории социалистическое общество выше во всех отношениях капиталистического общества. Поэтому характеристика социалистических преобразований предполагала уникальность этих преобразований. Однако степень научной доказательности принципиального отличия «социалистических преобразований в СССР» от аналогичных процессов в развитых капиталистических странах была неудовлетворительной. Это признавалось партийными идеологами и авторитетными учеными-историками. Тезис о «недостаточной изученности» всех важнейших социально-экономических, политических и культурных процессов в советском обществе в «период построения социализма» содержится во всех историографических исследованиях начиная с 1960 г. и до конца 1980-х гг., в материалах всех научных совещаний, симпозиумов, дискуссий, в публикациях в научной периодической печати.

Вместе с тем, советские историки за короткий, по меркам исторического развития любой страны, отрезок времени исследовали с разной степенью научности и аргументированности важнейшие экономические процессы, подняли целые пласты социальной истории, смогли показать важнейшие стороны жизни советских народов. Задача современного историографа состоит в том, чтобы непредвзято определить, что было сделано ими на пути к ее познанию в указанные годы. Несомненно, работы по истории советского общества в своем подавляющем большинстве были отмечены влиянием официальных идеологических установок и политической конъюнктуры. Но были исследования, и число их постоянно росло, авторы которых, заявив о приверженности официальным идеологическим установкам, фактическим материалом и выводами, сформулированными в общепринятых в официальной историографии понятиях, выходили далеко за границы этих установок. Обобщенный исследователями материал и сделанные на их основе выводы допускали их неоднозначное толкование.

Советскими историками был накоплен большой интеллектуальный потенциал, который начал реализоваться, как только были сняты узкие ограничительные рамки, определявшиеся официальной идеологией. Без их масштабной исследовательской работы не было бы предмета и того уровня дискуссий, которые развернулись в «перестроечный» и постсоветский периоды по проблемам истории советского общества. С другой стороны, результаты конкретно-исторических работ советских историков объективно подводили к необходимости осмысления истории советского общества на новом теоретико-методологическом уровне.

В годы перестройки по вопросам истории и теории советского общества выступили многочисленные представители всех общественных наук, исследователи, работавшие как в центральных научно-исследовательских институтах и ведущих университетах, так и на периферии. В обстановке полной свободы выражения мнений ими были выдвинуты и в различной степени научно аргументированы все

существующие до настоящего времени в отечественной историографии концепции и положения.

Анализ современной историографии социально-экономических и культурных преобразований в годы довоенных пятилеток позволяет выявить ее некоторые характерные черты и тенденции развития. Разработка новых концепций проходила в условиях, когда общепризнанным стало положение о кризисе отечественной исторической науки, который был порожден кризисом ее теоретико-методологических основ. Стремление преодолеть его привело к заимствованию отечественными исследователями различных социологических теорий, получивших широкое распространение на Западе в середине XX в. Речь идет, прежде всего, о тоталитарной теории, теории модернизации и теории цивилизационного развития. При этом их сторонники в России недостаточно учитывают тот факт, что с конца 50-х гг. в социальных науках стран Запада началась критика указанных теорий и к концу 80-х гг. большинство советологов признало их ограниченность и малую научную продуктивность при изучении истории советского общества. Представители так называемого «ревизионистского» направления в западной советологии, делавшие упор на всестороннее изучение общества, с 60-х гг. стали задавать тон в тематике и направлениях исследования советской истории, в первую очередь ее сталинского периода. Вместе с тем, отдельные положения указанных теорий используются в научных исследованиях представителей всех направлений и школ, но при этом никто из них не пытается придать им универсальный характер.

В последние годы наблюдается стремление растущего числа современных исследователей уйти от однозначно негативной оценки происходивших в стране радикальных преобразований в годы довоенных пятилеток, столь характерной для историографии периода перестройки. Исследователи осознали необходимость углубленной разработки проблем, изучавшихся как в советской историографии, так и поставленных в «перестроечной» и постсоветской историографии. Концепции этих преобразований в работах современных авторов отмечены стремлением дать сбалансированную оценку сложных и противоречивых процессов, происходивших в тот период в нашей стране. При этом они стремятся использовать результаты исследований социологов, политологов, демографов, социальных психологов и др. Следует однако признать, что достижениям других социальных наук, также как и новейшие разработки отечественных историков, не нашли должного отражения в массовых публикациях по советской истории.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Социально-экономические и культурные преобразования в СССР в 1928-1941 гг. Проблемы отечественной историографии. М.: Изд-во МГУ, 2004. - 20 п.л.

2. Деятельность В.И. Ленина в 1917 г. в освещении французской буржуазной историографии H В.И.Ленин и некоторые вопросы изменения социальной структуры советского общества в переходный период. Сб. статей. М.: Изд-во МГУ, 1973 .-1,5 п.л.

3. Проблемы изменения социальной структуры советского общества в переходный период в современной буржуазной историографии // Изменение социальной структуры советского общества. Октябрь 1917-1920. М.: Мысль, 1976 (в соавторстве) -1,5 п. л.

4. Критика современной буржуазной историографии образования СССР и развития национальных отношений в советском обществе // Национальный вопрос в дореволюционной России и его решение в СССР после Великой Октябрьской социалистической революции. М.: Изд-во МГУ, 1984. -1 п.л.

5. «Новая» концепция - старые антисоветские мифы И Великий Октябрь и укрепление единства советского общества М.: Изд-во МГУ, 1987. - 3 п. л.

6. Экономические потери СССР в 1941 г. // L' Аппее 41. Mondialisation du conflit. Colloque international 1941-1991. 28-29Novembre 1991. Caen. 1992.-1,5пл.

7. Советская пропаганда [в годы Великой Отечественной войны] // L'Аппее 43. Guerre totale. Colloque international. 1943-1993. 4-5 Novembre 1993. -1,5 п. л.

8. Проблема оценки советского строя: «кошмар» или «новое общество»? // Auf den Kehrichthaufen der Geschichte? Der Umgang mit der Sozialistischen Vergangenheit. Hannover. 1999. -1 п.л.

9. Международные аспекты распада СССР // Российское государство и общество. XX век. М.: Изд-во МГУ, 1999. - 2 п.л.

10. Проблемы индустриализации СССР в советской историографии // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 2003. № 3. -2 п.л.

11. Индустриализация СССР в современных вузовских учебниках и учебных пособиях // Вестник МГУ. Сер. 8. История (в печати). -1.2 п.л.

12. Вопросы истории советской исторической науки в отечественной историографии // Деп. в ИНИОН РАН № 58781 от 15. 07. 2004 г.- 0,8 п.л.

13. Концепция коллективизации в советской историографии // Деп. в ИНИОН РАН № 58780 от 15. 07. 2004 г. - 2 п.л.

Объем 2,2 п.л. Тираж 100 экз.

«19 2 28

РНБ Русский фонд

2005-4 16185

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Наумов, Николай Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. РАЗРАБОТКА ОФИЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ

В СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 1930-1980-х гг.

§ 1. От сталинской концепции к послесталинской: поиски новых подходов.

§ 2. Концепция индустриализации СССР в советской историографии.

§ 3. Концепции коллективизации в советской историографии.

§ 4. Проблемы культурной революции в советской историографии.

ГЛАВА 2. СОВРЕМЕННАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ И КУЛЬТУРНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ В 1928-1941 гг.

§ 1. История индустриализации СССР в современной историографии.

§ 2. История коллективизации в современной историографии.

§ 3. История культурного строительства в современной историографии.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Наумов, Николай Васильевич

История советского общества является предметом острых политических и научных дискуссий в современной России. К советскому прошлому апеллируют политические оппоненты в ходе предвыборных кампаний и в парламентских дебатах, в средствах массовой информации при обсуждении актуальных социально-экономических, политических и культурных проблем. В этих дискуссиях активное участие принимают сторонники КПРФ, которые отстаивают социалистические ценности. Их оппонентами выступают представители политических партий, которые сформировались в России на основе отрицания этих ценностей и программы которых базируются на официальной идеологии «антикоммунизма» и «антисоветизма». Быстро меняющаяся политическая конъюнктура обусловила откровенную тенденциозность в оценках лидерами и сторонниками этих партий советского прошлого и вызвала формирование новых стереотипов и мифов, которые активно внедряются в массовое сознание. В результате, как подчеркивают отечественные историки, «в общественном сознании современной России сталкиваются подчас несовместимые образы советского прошлого»1. Не случайно в последние годы на уровне официальной идеологии наметилась тенденция пересмотреть наиболее одиозные оценки советского прошлого, высказанные в «перестроечной» и постсоветской литературе. Все это делает актуальным объективное изучение истории советского общества.

Такое изучение помогает также лучше понять не только причины и характер, но и итоги «перестройки» и реформ после 1991 г. Их осуществление требовало от руководства страны научно обоснованного знания общества, которое предстояло реформировать. Такое знание могло быть результатом лишь его комплексного исследования учеными - представителями всех общественных наук, в том числе и историками. В определенной степени неудача «перестройки»' и крушение замыслов ее вдохновителей, так же как и катастрофические последствия «радикальных экономических реформ» можно объяснить плохим знанием истории советского общества политической элитой СССР и России. Партийное и государственное руководство СССР стало заложником проводившегося им в отношении общественных наук политики жесткого идеологического контроля. Вскоре по

1 Советское прошлое: поиски понимания. «Круглый стол» // Отечественная история. 2000. № 4. С. 90. Щ еле распада Советского Союза отечественные историки вновь констатировали, что «сегодня мы еще с большим трудом в состоянии определить характер общества, в котором жили накануне перестройки»1.

Наибольший интерес ученых, политиков и общественных деятелей вызывает «период построения социализма в СССР» - радикальные социально-экономические и культурные преобразования в годы довоенных пятилеток. Многие из них стремятся найти в этих преобразованиях истоки процессов, которые продолжают оказывать влияние на нынешнее состояние российского общества.

В советской историографии годы довоенных пятилеток рассматривались как важнейший период в становлении и развитии советского общества. Говоря о них, историки подчеркивали, что в кратчайшие исторические сроки в СССР были осуществлены радикальные изменения в структуре промышленности, в сельском хозяйстве и культуре. Накануне Вели* кой Отечественной войны промышленность стала определяющим сектором экономики страны, произошли глубокие изменения в социальном строе, была создана демократическая, доступная десяткам миллионов граждан СССР система школьного и вузовского образования, были развернуты широкомасштабные научные исследования, достижения мировой и отечественной культуры стали достоянием народных масс. Советскому обществу был дан импульс, который на десятилетия определил его быстрое и эффективное развитие. Все эти преобразования по глубине и масштабности не имели аналогов в истории нашей страны. Результатом их осуществления, согласно официальной концепции, стало создание в СССР социалистического общества. «Социализм, неизбежность которого была научно предсказана Марксом и Энгельсом, социализм, план построения которого начертал Ленин, стал в Советском Союзе реальностью»2. Повышенное внимание советских историков к данному периоду * объяснялось задачей доказать социалистический характер советского общества и выявить закономерности его построения.

В годы «перестройки», когда на уровне партийно-государственного руководства страны заговорили о «деформациях социализма», интерес исследователей к изучению данного периода возрос в связи с попытками выявить и объяснить эти деформации, представив тем самым историю «построения социализма в СССР» во всей ее сложности и противоречивости. Наряду с этим появились работы, авторы которых акцентировали внимания исключительно на негативных оценках этого периода и обосновывали

1 Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества. М., 1992. С. 233.

2 Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1961. С. 14. свою точку зрения в рамках тоталитарной концепции, получившей статус «официальной» в постсоветский период.

Одновременно острой критике была подвергнута советская историография индустриализации, коллективизации и культурной революции и советская историческая наука в целом. К настоящему времени в среде отечественных исследователей сформировались две точки зрения на нее.

Сторонники радикальной точки зрения, имея в виду, прежде всего, историографию советского общества, подчеркивают ее политическую ангажированность и неразрывную связь с официальной идеологией, называют ее «наукой, не обретшей лица», «репрессированной наукой», «мощным средством репрессий», наукой, «фальсифицировавшей историю, деформировавшей сознание, насаждавшей мифы»1.

Сторонники другой точки зрения, признавая справедливыми критические замечания в адрес историографии советского общества, не приемлют огульного отрицания всего, что было сделано советскими историками. В этой связи С.П. Карпов, в частности, отметил: «Мне непонятно распространенное у нас сегодня самобичевание историков, некое флагелланство, когда иные готовы принять на себя грехи общественного строя, при котором они жили, и стараются как бы не замечать очевидных прошлых достижений. Например - значительного потенциала и авторитета отечественных школ и реального вклада в познание прошлого нескольких поколений ученых советского времени. В конечном счете, вопрос о состоянии исторической науки не сводится к вопросу об идейно-политическом «качестве» трудов»2.

Неоднозначные оценки советской исторической науки, с одной стороны, и появление в отечественной историографии различных концепций, претендующих на объяснение феномена «советского общества» - с другой, делают актуальными историографические исследования, в которых необходимо подвести итоги изучения выделенного периода на основе сравнительного анализа существующих концепций. Такой анализ позволяет выявить основные аспекты изучения данной темы, обозначить проблемы, вызывающие интерес представителей различных историографических направлений, отказаться от тенденциозных трактовок и оценок истории советского общества.

Актуальность выбранной темы в определенной степени связана также с решением проблем гуманитарного образования, в рамках которого ставится задача формирования исторического сознания российских граждан.

1 Советская историография. М., 1996. С. 10, 124, 159.

2 Ответы декана исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова академика РАЕН С.П. Карпова на вопросы журнала «Новая и новейшая история» // Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 66. Курсив наш -Н.Н.

О недостатках и пробелах в этой области заговорили в связи с оценкой эффективности образовательной системы и необходимости ее реформирования как на уровне школы, так и высших учебных заведений. Предметом острой критики стала учебная литература, в том числе и по отечественной истории. В качестве важной задачи выдвигается создание новых учебников, которые были бы свободны от политической ангажированности и воспитывали уважение к истории своей страны. Очевидна необходимость появления историографических работ, в которых предметом анализа должны стать не только научные публикации, но и учебная литература по истории советского общества.

Объектом исследования в рамках данной диссертации выступает отечественная историография социально-экономических и культурных преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток.

В настоящее время «отечественная историография» отождествляется с «российской». Сложнее определиться с соотношением таких понятий, как «отечественная историография» и «советская историография». До распада СССР эти понятия рассматривались как синонимы, а «советская историография» была представлена работами, опубликованными не только в России, но и в других союзных республиках. При этом советская историография, как правило, отождествлялась и по-прежнему отождествляется с «марксистской», «марксистско-ленинской» историографией, что характеризует советскую историографию с точки зрения ее теоретико-методологических основ. В работах, посвященных методологии историографических исследований, различия в теоретико-методологических принципах изучения истории рассматриваются в качестве основного критерия при выделении различных течений в исторической науке1, а следовательно, советскую историографию следует рассматривать как научную школу, которая на протяжении многих лет вплоть до 1987 г. представляла отечественную историографию. Однако с началом перестройки в рамках отечественной историографии появились публикации по истории советского общества, авторы которых открыто противопоставляли себя исследователям, придерживавшимся марксистско-ленинской методологии. Поэтому с конца 80-х гг. необходимо различать такие понятия, как «советская историография» и «отечественная историография». Последняя включала в себя первую и была представлена другими зарождавшимися историографическими школами или направлениями. При этом марксизм-ленинизм оставался официальной идеологией, также как и базирующаяся на нем советская историография. В рамках данной диссертации понятие «советская» историография рассматривается в одном ряду с такими понятиями, как «либеральная», «консервативная» или «ревизионистская» историографии.

1 См.: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 210.

Под отечественной историографией в настоящей работе подразумевается, прежде всего, «российская» историография, развитие которой в годы существования Советского Союза шло в неразрывной связи с разработкой основных проблем истории советского общества историками других союзных республик. Вопрос о соотношении российской историографии и исто-риографий национальных республик в советский период с учетом изменений, происшедших после 1991 г., является предметом отдельного исследования, и первые работы на эту тему уже опубликованы . Здесь же пока отметим, что степень интеграции в советское время национальных историо-графий в области изучения истории советского общества была весьма высока. Следствием такой интеграции стала возможной своеобразная специализация исторических исследований в союзных республиках. Речь, в частности, идет о том, что основное' внимание в их работах было уделено разработке темы «Социалистические преобразования в национальных районах». В рамках такой «специализации» на долю российских историков соответственно выпало изучение социалистических преобразований не только в столицах и в России, но и на всей территории СССР. В 20-80-е гг. и позднейший период речь шла об изучении и написании современной истории СССР. Учитывая ту роль, которую играла историческая наука в политической и идеологической жизни советского общества, российские историки не могли не играть определяющей ропи в изучении истории советского общества. В Москве находились высшие органы партии и государственной власти СССР, которые определяли характер и направления исследований. В РСФСР (в Москве и в меньшей степени в Ленинграде) были сосредоточены главные научно-исследовательские центры социальных наук и главные учебные заведения, в которых шла подготовка кадров специалистов-гуманитариев. Общесоюзные научные центры и советы, которые координировали изучение данной темы, были сосредоточены в столице России и в силу этого комплектовались в основном за счет российских историков. На территории России располагались отделения Академии наук СССР и университеты с отделениями и кафедрами, сотрудники которых занимались исследованием истории советского общества. Как правило, отечественную историографию в 50-80-е гг. на различных международных научных конференциях представляли преимущественно российские историки. Все это было следствием той роли, которую играла Россия в экономической, политической и культурной жизни Союза. Указанные факторы и обусловили тот факт, что приоритет в разработке официальной концепции советской истории в рамках отечественной историографии в советский период принадлежал российским историкам.

1 См.: Национальные истории в советском и постсоветских государствах / Под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. М., 1999.

При этом автор ни в малейшей степени не хочет преуменьшить вклад историков национальных республик в изучение радикальных преобразований, происходивших в этих республиках в конце 20-х - 30-е гг. С начала 60-х гг. итоги их исследований во все большей степени вводились в научный оборот в обобщающих работах по истории советского общества. Вместе с тем, как представляется нам, многие результаты исследований историков национальных республик, раскрывавших национальную специфику социально-экономических преобразований в 1928-1941 гг. и содержавших богатый фактический материал, не получили достаточно глубокого теоретического осмысления в рамках официальной концепции. Что касается настоящей работы, ее рамки не позволяют сделать подробный анализ национальных историографий избранной нами темы.

Наряду с понятием «советская историография» в диссертации используются и такие понятия, как «перестроечная» и «постсоветская» историографии, которые отразили эволюцию (и вместе с тем периодизацию) отечественной историографии. Под современной историографией автор диссертации понимает историографию, представленную как работами, вышедшими в годы перестройки, так и опубликованными после 1991 г.

При определении предмета диссертационного исследования, его цели, задач и источниковой базы автор исходил из трактовки таких понятий, как «историографический источник», «историографический факт», «предмет» и «объект» историографических исследований, «степень изученности проблемы» и др. Содержание этих понятий в советской историографии не оставалось неизменным и являлось в 60-80-е гг. предметом дискуссий советских историков.

М.В. Нечкина в статье, опубликованной в 1965 г., выделила основные виды источников по истории исторической науки, в числе которых на первое место она поставила «труды историков». «Они могут иметь форму крупных монографий, отдельных книг, статей, сообщений, печатных заметок., форму устных докладов, выступлений в прениях, в дискуссиях». В «состав богатейшего корпуса первоисточников», который имеет история советской исторической науки, помимо работ советских историков, Нечкина включала «многочисленные направляющие их работу материалы». В их число входили «постановления партии и правительства, проблемные статьи о развитии исторической науки, передовые статьи ведущих журналов, а также протоколы съездов историков, конференций, симпозиумов, стенограммы дискуссий, тексты постановлений научных учреждений и т.п.». Таким образом, работы историков и «направляющие их работу материалы» - источники (первоисточники), которые составляют основу исследований по истории исторической науки. В статье М.В. Нечкиной, однако, была предпринята попытка провести определенную грань между трудами историков и «многочисленными направляющими их работу материалами». Хотя указанные материалы «направляют работу» историков, тем не менее, она настаивает на том, что эти материалы входят в единый «корпус первоисточников», в котором «основным первоисточником» являются труды историков1. Среди источников (первоисточников) М.В. Нечкина называла также материалы, относящиеся к «творческому процессу работы историка», «документальные материалы по истории исследовательских учреждений исторического профиля., материалы о формировании кадров советских историков» и др.

Далее М.В. Нечкина указывала, что перед исследователем, работающим над проблемами историографии, неизбежно встает вопрос: «.Какие же факты являются важнейшими для историка исторической науки и кладутся в основу исторического исследования? . Что такое историографический факт?». Отвечая на поставленный ею вопрос, М.В. Нечкина подчеркивала, что «.наука слагается прежде всего из результатов исследований ученых» и, «следовательно, основным и важнейшим фактом истории науки являются труды ученого. .»2.

Таким образом, труды историка - и первоисточник историографии как истории науки, и «главный историографический факт». Не вполне понятно из статьи Нечкиной, как соотносятся эти категории, если исходить из того, что историк анализирует прежде всего факты прошлого, о которых ему становится известно из источников. Анализируя источник, исследователь извлекает из него всю возможную информацию о свершившемся факте. В данном случае такое понимание соотношения «историографического факта» и историографического источника вполне приемлемо, если подразумевать под «историографическим фактом» концепцию.

Продуктивным, по нашему мнению, является определение «историографического факта», данное К.Н. Тарновским, который понимал под ним «авторскую концепцию, с большей или меньшей четкостью и полнотой изложенную в исследовании». Научные публикации (статьи, монографии, рецензии), материалы дискуссий и обсуждений, рабочую документацию (рукописи, конспекты, записные книжки) он, в отличие от многих авторов, рассматривал в качестве историографических источников. Свою точку зрения на концепцию как «историографический факт» Н.К. Тарновский обосновал в первой главе своей книги (она увидела свет после смерти автора), где он размышлял об особенностях историографических исследований3. Идентичную трактовку «историографического факта» дали A.M. Са

1 Нечкина М.В. История истории (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)//История и историки. Историография истории СССР: Сб. статей. М„ 1965. С. 23, 10, 13. Курсив наш - Н.Н.

2 Там же. С. 11.

3 Тарновский К.Н. Социально-экономическая история России. Начало XX века. Советская историография середины 50-х - начала 60-х годов. М., 1990. С. 7-13. харов и В.Е. Иллерицкий в ходе обсуждения методологических проблем истории исторической науки1.

Десять лет спустя - в 1975 г. - М.В. Нечкина и Е.Н. Городецкий в совместно написанной статье вновь поставили ряд проблем теории и методологии историографических исследований.

В числе методологических проблем историографических исследований Нечкина и Городецкий вновь указывали на необходимость разработки «научной терминологии новой дисциплины», в том числе таких понятий, как «историографический факт» и «историографический процесс»2.

Рассматривая вопрос о «предмете историографических исследований», авторы определили его как «широкий комплекс проблем истории исторической мысли и эволюции организационных форм развития исторической науки и исторического образования, истории научных центров». «Полем приложения сил историографа, - указывали они, - является сама историческая наука, формы и пути ее развития, ее проблематика, рождение и развитие концепций, их документальная основа»3.

При этом авторы придерживались расширительного понимания «предмета историографических исследований», подчеркивая, что «современные исследования впервые включили в предмет истории науки не только эволюцию научной мысли, но и весь комплекс проблем по истории складывания системы организации науки на различных ее этапах». По мнению авторов, «конкретный опыт историографа говорит о том, что историю науки надо понимать в широком смысле этого слова, т.е. включая в нее как объект изучения не только труды историков, но и материалы по истории этих трудов, анализ всей атмосферы, «климата» развития науки, политики в этой области, историю научных центров, периодики, подготовки кадров, влияние формы и структуры организации науки на самый процесс создания исторических исследований». Далее исследователи дают развернутое определение «предмета истории исторической науки», состоящее из восьми компонентов. В первом из них наряду с «историей борьбы различных течений в исторической науке, сменой проблематики исторических исследований; классовой обусловленностью теорий исторического процесса» называется «формирование и развитие различных исторических концепций»4.

С учетом выше изложенного предметом исследования настоящей работы станут концепции истории социально-экономических и культурных

1 Иллерицкий В.Е. О толковании содержания «исторического факта» // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980. С. 76; Сахаров А.М. Методология и методика историографического исследования // Там же. С. 83.

2 Нечкина М.В., Городецкий Е.Н. Историографические исследования в СССР // Развитие советской исторической науки в СССР. М., 1975. С. 84.

3 Там же. С. 83. Курсив наш - Н.Н.

4 Там же. С. 84, 85. Курсив наш - Н.Н. преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток, которые разрабатывались в рамках «советской», «перестроечной» и «постсоветской« историографии. В данном случае концепция выступает как историографический факт.

Цель данной работы заключается в том, чтобы определить степень изученности социально-экономических и культурных процессов, определивших развитие советского общества в 1928-1941 гг.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- выявить основные концепции, претендующие на объяснение феномена «советского общества» и его развития в годы довоенных пятилеток;

- сравнить основные положения этих концепций;

- проанализировать их аргументацию;

- выявить факторы, обусловившие эволюцию различных концепций в рамках отечественной историографии;

- выделить дискуссионные вопросы, требующие дальнейшего изучения.

Решение поставленных задач на основе сравнительного анализа различных концепций позволит охарактеризовать современное состояние отечественной исторической науки в целом и дать оценку тем подходам и тенденциям, которые обозначились в изучении истории советского общества в связи с пересмотром теоретико-методологических основ отечественной историографии.

Методологическую основу диссертации составил диалектический метод научного познания, основными принципами которого являются принципы объективности и историзма. Принцип объективности предполагает выявление всей совокупности историографических фактов и их непредвзятый анализ, тогда как принцип историзма обязывает «рассматривать предметы, явления, события в их возникновении и развитии в связи с конкретными историческими условиями, породившими их»1. Применительно к данному диссертационному исследованию речь идет о рассмотрении той

1 БСЭ. 2-е изд. Т. 19. С. 3. В «Философском энциклопедическом словаре» историзм определяется как «принцип подхода к действительности как изменяющейся во времени, развивающейся». Первоначально он был выдвинут и разработан в XVIII -первой половине XIX вв. французскими и немецкими философами. «Марксистский историзм исходит не просто из движения объективного мира, не просто из его изменяемости во времени, но именно из его развития. Объект рассматривается, во-первых, с точки зрения его внутренней структуры, как органическое целое, как система; во-вторых, с точки зрения процесса, т.е. следующих друг за другом во времени совокупности исторических связей и зависимостей его внутренних составляющих; в-третьих, с точки зрения выявления и фиксирования качественных изменений в его структуре в целом; наконец, с точки зрения раскрытия закономерностей его развития, законов перехода от одного исторического состояния к другому., характеризующемуся другой структурой». По Ленину, вся система марксизма «требует, чтобы каждое положение рассматривалось лишь (а) исторически, (б) лишь в связи с другими, (с) лишь в связи с конкретным опытом истории» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 329) (Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 232). или иной концепции с учетом конкретно-исторических условий ее возникновения и дальнейшей эволюции. При этом объективность требует исключения какой-либо заданности при оценке научных результатов, полученных представителями различных историографических направлений, а историзм обязывает судить о научных заслугах историков «не по тому, чего они не дали по сравнению с современным состоянием науки, а по тому, что они дали нового по сравнению со своими предшественниками»1.

Решить поставленные в диссертации исследовательские задачи позволили общеисторические методы исследования, которые «представляют собой то или иное сочетание общенаучных методов»2 (т.е. анализа и синтеза, дедукции и индукции, восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, классификации и типологизации и др.).

В частности, выявить основные концепции, претендующие на объяснение феномена «советского общества» 20-30-х гг., позволил историко-типологический метод, направленный на выявление общих существенных признаков или, другими словами, положений, составляющих суть той или иной концепции. Этот же метод, основанный на дедуктивно-индуктивном подходе, позволяет выявить общие тенденции в развитии отечественной историографии, обосновать ее периодизацию, представить классификацию основных историографических школ и направлений.

Выделить дискуссионные проблемы истории советского общества стало возможным на основе историко-сравнительного анализа, который был положен также и в основу анализа аргументации основных положений рассматриваемых концепций. Предметом сравнительного анализа при оценке советской историографии стали «официальная» и «альтернативная» (или отдельные положения таковой) концепции социально-экономических преобразований в СССР в 1928-1941 гг., а также историографические исследования советских историков, в которых оценивалась степень научной аргументированности и уровень теоретической разработки их основных положений.

Историко-сравнительный метод был положен в основу анализа и современной историографии, представленной концепциями, основанными на различных историософских и социологических теориях. При этом оценка индустриализация, коллективизация и культурной революции современными авторами сопоставляется с принятыми в советской историографии оценками.

Сочетание историко-генетического метода и системного подхода позволило вскрыть и показать те внешние по отношению к исторической науке факторы, которые определяли как изменения в официальной концепции, так и ее оценки в отечественной историографии с учетом того общественно-политического климата, в котором жили и работали советские историки.

1 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 211.

2 Там же. С. 165.

Изложение диссертационного материала основан на проблемно-хронологическом принципе, который позволил не только выделить основные проблемы индустриализации, коллективизации, культурного строительства, но и проанализировать итоги их изучения на различных этапах развития отечественной историографии.

Междисциплинарный подход (или принцип полидисциплинарности) позволил автору применить к оценке рассматриваемых концепций знания из области политологии, социологии, философии, т.е. тех дисциплин, в рамках которых получили обоснование положения, ставшие теоретико-методологической основой различных концепций. Кроме того, указанный подход позволил включить в источниковую базу диссертационного исследования работы не только историков, но и экономистов, социологов, политологов, публицистов, которые внесли свой вклад в разработку рассматриваемых в диссертации проблем. Расширение источниковой базы исследования продиктовано основной целью работы - выявить степень изученности этих проблем. При анализе представленных концепций и точек зрения автор диссертации следовал принципу «плюрализма», т.е. пытался оценить логику и степень аргументированности основных концептуальных положений в рамках той или иной исторической или социологической теории, которая определила теоретико-методологическую основу рассматриваемой концепции. Таким образом, автор диссертации отказался от признания за той или иной теорией права на монопольное обладание истиной.

Состояние научной разработки темы. Первые научные публикации по историографии социалистического строительства в годы довоенных пятилеток появились в конце 50-х - начале 60-х гг.1 Представлены они были статьями, авторы которых попытались охарактеризовать общее состояние разработки истории социалистического строительства и определить задачи советской исторической науки2. В качестве одной из главных задач советских историков провозглашалась борьба с

1 До этого времени, как отметила в своем докладе на сессии Совета по истории социалистического и коммунистического строительства в марте 1960 г. М.В. Нечкина, «научный анализ литературы по истории советского общества находился в запущенном состоянии» (См.: Борисов Ю.С. Состояние и некоторые задачи изучения истории социалистического и коммунистического строительства (в связи с выступлениями на научной сессии) // Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР: Сб. статей по материалам сессии научного совета. М., 1962. С. 272).

2 Ким М.П. О некоторых задачах исторической науки в свете решений XX съезда КПСС // История СССР. 1961. № 2. С. 3-23; Голиков Г.Н. На переднем крае исторической науки // Вопросы истории. 1961. № 11. С. 18-42; Ким М.П., Поляков Ю.А. Актуальные проблемы истории советского общества // Вестник АН СССР. 1962. № 11. С. 1135; Ким М.П. О задачах изучения исторического опыта социалистического строительства в свете решений ХХП съезда КПСС // Вопроси истории. 1962. № 2. С. 3-19; Изучение отечественной истории на уровень задач современности // История СССР. 1963. № 2. С. 3-22; и др. ских историков провозглашалась борьба с «буржуазной фальсификацией» истории СССР1.

В 1962 г. вышел сборник статей «Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР», представлявший, по мнению его редколлегии, «первую попытку широкого анализа литературы по истории советского общества»2. Подобного рода историографические исследования (основным содержанием которых стал анализ литературы по «истории социалистического строительства» в СССР) получили достаточно широкое распространение в советской исторической науке в 1960-1980-е гг. Представлены они были статьями и очерками по историографии советского общества3, а также специальными главами или разделами в конкретно-исторических трудах, поскольку историографическое обоснование исследовательской задачи рассматривалось как «важнейший этап в любом историческом исследовании»4.

Главное внимание в них уделялось анализу работ по истории индустриализации, коллективизации и культурной революции с точки зрения их проблематики, тематики, постановки новых вопросов и разработки новых аспектов и т.п. При обосновании выбора темы конкретно-исторического исследования в рамках такого подхода акцент, как правило, делался на выявлении малоизученных аспектов исследуемой проблемы. В рамках обозначенного подхода возрастающее количество публикаций, защита новых диссертаций, например, по истории индустриализации или коллективизации, расширение проблематики получали положительные оценки и трактовались как поступательное развитие историографии, как накопление новых знаний и дальнейшая разработка общепринятой концепции истории советского общества. Отчасти это было справедливо, поскольку расшире

1 Важная задача советских историков // Вопросы истории. 1959. № 3. С. 3-16; Смирнова Л.И. Против буржуазной фальсификации истории СССР J J Вопросы истории. 1959. №7. С. 167-175 и др.

2 Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР. Сборник статей по материалам сессии научного совета [март 1960] / Под ред. М.П. Кима и Ю.С. Борисова. М., 1962. С. 3.

3 Некоторые проблемы истории советского общества. (Историография). М., 1964; Очерки по историографии советского общества. М., 1965; Отечественная история в СССР за 50 лет // История СССР. 1967. № 6. С. 3-15; Очерки по историографии советского общества. М. 1967; Митрофанова А.В., Некрасова И.М., Остапенко И.П., Рога-чевская Л.С. История рабочего класса СССР в советской историографии // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып. 1. Советский период. М., 1978. С. 76-101; Митрофанова А.В. Изучение истории рабочего класса и индустрии СССР // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982. С. 112-140; Зак Л.М. Изучение истории культурного строительства в СССР // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С. 568587.

4 Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 210. ние тематики исследований, углубленный анализ различных проблем советской истории вызывали определенные модификации официальной концепции. Однако не учитывался другой факт, что количество опубликованных работ не всегда свидетельствует о степени разработанности той или иной проблемы. Точно так же и постановка новой проблемы не всегда свидетельствовала об углубленном изучении того или иного исторического явления. Здесь важно учитывать научную значимость поднимаемого вопроса. Тем не менее подобного рода историографические исследования позволяют судить о состоянии изучения истории советского общества с точки зрения ее проблематики, направленности исследований, постановки новых вопросов, формулировки новых идей на том или ином этапе развития отечественной историографии (в данном случае советской историографии).

Наряду с указанными работами в 60-80-е гг. в рамках отечественной историографии появились работы, в которых содержались анализ и оценка научного уровня разработки официальной концепции истории советского общества и ее основных положений. К такому роду историографических исследований следует отнести работы В.П. Данилова, B.C. Лельчука, М.П. Кима, В.И. Погудина, Н.А. Ивницкого, И.М. Волкова, И.Е. Зеленина, В.В. Кабанова, В.Т. Ермакова, JI.M. Зак и др.1, которые позволяют судить о степени изученности различных проблем истории советского общества в рамках советской историографии с точки зрения аргументированности ос

1 Алексеев Г.А., Лельчук B.C. Некоторые вопросы социалистической индустриализации СССР // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР. Сб. статей. М., 1962. С. 395-428; Данилов Я.П. Изучение истории советского крестьянства // Там же. С. 449-492; Данилов В.П. Основные итоги и направления изучения советского крестьянства // Проблемы аграрной истории советского общества: Материалы научной конференции 9-12 июня 1969 г. М., 1971; Зак Л.М., Лельчук B.C., Погудин В.И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М., 1971; Лельчук B.C. Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в советской историографии. М., 1975; Погудин В.И. Путь советского крестьянства к социализму. Историографический очерк. М., 1975; Волков И.М., Вылцан М.А., Данилов В.П., Зеленин И.Е., Ивницкий Н.А., Кабанов В.В. Советская историография социалистического преобразования деревни и развития сельского хозяйства // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып. 1. Советский период. М., 1978. С. 102-129; Ермаков В.Т. Изучение истории советской культуры // Там же. С. 130-157; Зак Л.М. История изучения советской культуры. М., 1981; Волков И.М., Дмитренко В.П., Зеленин И.Е., Кабанов В.В. Аграрная история советского общества // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и ~XXVl съездами КПСС. М., 1982. С. 140-171; Ермаков В.Т., Иванова Л.В., Козлов В.А., Чанышева Т.С., Жилина Н.П., Бодиско В.Х., Федюкин С.А. Изучение истории советской культуры // Там же. С. 234-272; Лельчук B.C. Историография социалистической индустриализации и рабочего класса СССР // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С. 471491; Данилов В.П. Изучение аграрной истории советского общества // Там же. С. 491— 520 и др. новных концептуальных положений, постановки и разрешения дискуссионных вопросов, и в конечном итоге определить степень научной обоснованности концепции в целом. Для данного диссертационного исследования такие работы представляют особый интерес и будут подробно проанализированы в основной части диссертации.

К указанному выше типу исследований можно отнести многочисленные монографии и статьи советских авторов, в которых был дан критический анализ концепций советской истории, представленных в зарубежной историографии (применительно к данному исследованию речь идет о так называемой «критике буржуазных и ревизионистских концепций истории советского общества»1).

В конце 80-х - начале 90-х гг. историографические работы советских историков были подвергнуты острой критике. Отмечались «тенденциозный» и «политизированный» подход их авторов к анализу различных «направлений и течений исторической мысли»2, а также весьма распространенный «валовый» принцип (по количеству вышедших работ) при оценке результатов научного творчества отечественных историков и состояния исторической науки в целом3. Были высказаны и сугубо негативные оценки советской историографии, вплоть до трактовки ее как «средства расправы с инакомыслящими, с творческими направлениями в науке», как «своеобразный трибунал, выносящий приговоры честным историкам»4. Этим, в частности, аргументировалась необходимость новых историографических исследований, в которых была бы представлена «реальная» и «объективная» оценка состояния исторической науки5.

1 Макаров Б.И. Критика троцкизма по вопросам строительства социализма в СССР. М.,1965; Олегина И.Н. Индустриализация СССР в английской и американской историографии. JL, 1971; Марушкин Б. И. История в современной идеологической борьбе (Строительство социализма в СССР сквозь призму антикоммунистической историографии США). М., 1972; Максакова А.Д. Критика современной французской буржуазной историографии по вопросу ликвидации кулачества как класса в СССР // Из истории борьбы КПСС за победу социалистической революции и построение коммунистического общества. Вып. 6. М., 1976; Жуков Ю.И. Критика новейшей англоамериканской буржуазной историографии строительства советской культуры. М., 1976; Тетюшев В.И. Социалистические преобразования экономики СССР и буржуазные «критики». М., 1978; Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х годов (критика «ревизионистского» подхода) // Отечественная история. 1998. №5. С. 107-121 и др.

2 Вандалковская М.Г. Либерализм и концепция русской истории // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М., 1994. С. 681.

3 Алексеева Г.Д. Историческая наука России в поисках новых исторических концепций // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М., 1994. С. 635.

4 Россия 1917 год: Выбор исторического пути. М., 1989. С.252.

5 Алексеева Г.Д. Указ. соч. С. 635.

В конце 80-х и в 90-е гг. появляются историографические работы, авторы которых пытаются охарактеризовать состояние современной историографии с учетом факторов, оказывающих влияние на развитие отечественной историографии. При этом внимание современных историографов привлекали отдельные этапы в развитии советской исторической науки. Характеризуя их, некоторые авторы попытались выйти на объяснение «кризисного» состояния отечественной исторической науки. В этой связи следует выделить работы А.И. Алаторцевой, А.С. Барсенкова, JI.A. Сидоровой, А.В. Юдельсона, Ю.Н. Афанасьева, Н.В. Иллерицкой, В.В. Поликарпова, в которых были высказаны различные оценки советской историографии1.

Статья А.И. Алаторцевой была посвящена изучению факторов, «внешних» по отношению к советской исторической науке. В ней представлен анализ общей атмосферы в партийной и общественно-политической жизни на рубеже конца 1920-х - начала 1930-х гг., в которой происходила реорганизация управления советской исторической наукой. Результатом этой реорганизации стало, по мнению автора, установление жесткого контроля партийного аппарата и лично Сталина за деятельностью всех ведущих научно-исследовательских институтов и научных печатных изданий. В результате «.Сталин утвердил свою исключительную роль в толковании ленинизма, Октябрьской революции, свое право на монополию в исторической науке»2.

В 1988 г. была опубликована монография А.С. Барсенкова «Советская историческая наука в послевоенные годы (1945-1955)», которая для данного диссертационного исследования представляет особый интерес. Книга вышла в тот момент перестройки, когда в общественном мнении уже стали доминировать оценки советской историографии как «фальсификаторской науки», находившейся длительное время в состоянии полного застоя. С учетом этого фактора книгу Барсенкова можно было рассматривать в определенной степени как вызов этим широко распростра

1 Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (1945-1955). М., 1988; Сидорова JI.A. Оттепель в исторической науке: Советская историческая наука первого послесталинского десятилетия. М., 1997; Алаторцева А.И. Советская историческая наука на переломе 20-30-х годов // История и сталинизм. М., 1991. С. 248-283; Юдельсон А. Методологический поиск советских историков в 1960-е гг.: к вопросу об «оттаявшем» во время историографической «оттепели» // Образы историографии. М., 2001. С. 147-172; Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии // Советская историография. М., 1996. С.7-41; Иллерицкая Н.В. Становление советской историографической традиции: наука, не обретшая лица // Там же. С. 162-190; Поликарпов В.В. «Новое направление» 50-70-х гг.: последняя дискуссия советских историков // Там же. С. 349-400. А

Алаторцева А.И. Советская историческая наука на переломе 20-30-х годов. С. ненным представлениям. В рецензиях, опубликованных в двух советских ведущих исторических журналах, автор обвинялся в «догматизме» и «неосновательных претензиях на изучение важной темы»1. Автора необоснованно, на наш взгляд, упрекали в том, что он сделал акцент на изучении факторов, которые хотя и влияли на состояние и развитие советской исторической науки, но были внешними по отношению к ней. В монографии был сделан, по мнению критиков, упор на количественную сторону таких изменений, происшедших в советской исторической науке, как расширение сети научных центров, рост исследовательских кадров, расширение проблематики исследований, введение в научный оборот новых источников. Е.Н. Евсеева указывала «на исключительное внимание количественной стороне происходивших процессов» в ущерб анализу «концептуальных основ исторических исследований»2.

По существу же, в центре работы А.С. Барсенкова стоял вопрос о степени изученности основных проблем истории советского общества, в том числе в 1930-е гг., в советской историографии первого послевоенного десятилетия. В этой связи автор отметил изменения в условиях, в которых осуществлялась научная деятельность советских историков, расширение проблематики исследований и их источниковой базы, а также попытки совершенствования методологии исторических исследований. В результате глубокого анализа широкого круга историографических источников автору удалось сделать много верных и не утративших по сей день своего научного значения наблюдений и выводов. Ограничимся указанием на некоторые из них, которые имеют отношение к исследуемым в настоящей работе вопросам.

Так, автор отмечает начавшуюся в 1950 г. по инициативе кафедры истории СССР исторического факультета МГУ и продолжавшуюся до 1954 г. дискуссию о периодизации истории советского общества. Речь шла, по существу, о попытках историков «отделить» историю советского общества от истории ВКП (б). По справедливому утверждению автора, «постановка вопроса о периодизации советского общества свидетельствовала о позитивных сдвигах в его осмыслении»3.

Однако в чем состояли эти позитивные сдвиги, говорится несколько неопределенно. Автор почему-то так и не решился сказать, что речь идет, по сути, о начале пересмотра концепции «Краткого курса». Надо отметить в этой связи некоторую недоговоренность автора в одном вопросе. Ста

1 См.: Евсеева Е.Н. О догматизме в историографическом исследовании // Вопросы истории КПСС. 1989. № 3. С. 117-119; Трибцов Ю.М. Неосновательные претензии на изучение важной темы//Вопросы истории. 1989. № 2. С. 152-155.

2 Евсеева Е.Н. Указ. соч. С. 117-118.

3 Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (19451955). С. 141. линский «Краткий курс истории ВКП (б)» и его концепция почти не присутствуют в работе, сама книга чаще всего упоминается в примечаниях. Но эта недоговоренность мешает автору, на наш взгляд, в полной мере оценить важность и истинное значение тех сдвигов, которые происходили в первое послевоенное десятилетие в советской историографии, особенно в изучении предвоенного периода истории советского общества.

Отдельный параграф книги назван «Усиление аргументации ранее утвердившихся в науке положений», но не говорится, о каких положениях идет речь. Для специалистов и для всех, интересовавшихся советской историей, очевидно, что речь идет о положениях сталинского «Краткого курса истории ВКП (б)». Понятно, что сказать об этом прямо в 1988 г. означало бы вызвать на себя гнев и критику многочисленных «публицистов от истории». Однако стоило бы, по нашему мнению, сказать об этом, потому что пример показывает, что даже в атмосфере конца 1940-х гг. историки начали осознавать недостаточность аргументации сталинских положений. Не было ли это осознание результатом попыток творческого осмысления концепции «Краткого курса», попыток, которые являются неизбежным результатом всякого творческого интеллектуального процесса?1

На наш взгляд, автор преуменьшил значение тех сдвигов в официальной концепции истории советского общества, которые он сам выявил на основе анализа работ некоторых советских историков, экономистов и юристов, опубликованных в рамках рассматриваемого периода. Согласно утверждению автора, сделанного им в заключение, «обогащение историографии советского общества новыми концептуальными моментами, расширение фактической обоснованности ранее утвердившихся в ней положений были важным фактором, ослаблявшим влияние на историческую науку тех оценок, которые осложняли понимание исторического процесса с марксистско-ленинских позиций». Официальная концепция, с одной стороны, «обогащалась новыми концептуальными положениями», с другой - происходило «расширение фактической обоснованности ранее утвердившихся в ней положений». Речь идет, таким образом, о двух процессах в советской историографии, которые, если следовать логике автора, дополняли друг друга. Но вопрос о том, дополняли ли они друг друга или же первые, по существу, требовали пересмотра вторых или даже отказа от них, остается открытым. Правда, в заключительном параграфе последней главы книги, озаглавленном «Начало преодоления ошибочных положений», А.С. Барсенков признает, что происходил отказ от некоторых основных положений концепции «Краткого курса истории ВКП (б)», относящихся к истории советского общества сталинского периода. В частности, тезис о том, что «для социалистического преобразования сель

1 Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (19451955). С. 91. ского хозяйства была подготовлена мощная материально техническая база», был поставлен под сомнение уже в 1954 г. в работе М.А. Краева «Победа колхозного строя в СССР»1 и годом позже в статье М.А. Вылцана «Техническая реконструкция сельского хозяйства в годы второй пятилетки»2. Но вопрос о том, можно ли считать научно состоятельной историческую концепцию, одно из основных положений которой не было научно обосновано, также остается открытым3.

В целом, следует отметить, что А.С. Барсенков убедительно показал движение советской исторической науки в переломный период развития советского общества и поставил ряд проблем, важных для методологии историографических исследований, в частности, такую, как влияние - зачастую опосредованное - расширения проблематики и источниковой базы исторических исследований на оценку или даже переоценку устоявшихся в историографии концептуальных положений. Он также показал, как стремление к углубленному изучению ленинского теоретического наследия позволило советским историкам поставить и начать разработку ряда новых проблем истории советского общества. Значение этого факта в развитии советской исторической науки современные специалисты, негативно оценивающие советскую историографию, стремятся, как правило, преуменьшить.

В 1997 г. была опубликована работа JI.A. Сидоровой «Оттепель в исторической науке: Советская историческая наука первого послесталинско-го десятилетия». На фоне культурных и политических процессов, которые проходили в советском обществе во второй половине 1950-х - первой половине 1960-х гг., JI.A. Сидорова анализирует идеологический климат, в котором работали в этот период советские историки. В центре ее работы -проблема взаимоотношений историков с государственными и партийными органами. Годы между XX и XXII съездами КПСС были временем, когда границы «санкционированной свободы науки» были достаточно подвижными. Именно в эти годы возродилось «стремление к научности в исследованиях», что и было «высшим достижением тех лет»4. Правда, при этом исследовательница не раскрывает своего понимания термина «научности».

1 Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954.

2 Вылцан М.А. Техническая реконструкция сельского хозяйства в годы второй пятилетки // Вопросы истории. 1955. № 9.

3 Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (19451955). С. 132. Вряд ли автор прав, когда он утверждает, что «главным направлением методологического роста исследователей советского общества в первое послевоенное десятилетие было расширенное использование в научной практике ленинского наследия, все более глубокое проникновение в существо ленинского учения о социалистической революции и строительстве социализма» (Гам же. С. 77).

4 Сидорова JI.A. Оттепель в исторической науке: Советская историческая наука первого послесталинского десятилетия. С. 4.

По ее мнению, после XXII съезда КПСС партия восстановила идеологический контроль над научной деятельностью историков, что было одним из признаков «свертывания оттепели». Как представляется, в монографии JI.A. Сидоровой недостаточно внимания уделено тем изменениям в официальной концепции истории советского общества, которые означали, по нашему мнению, разрыв со сталинскими положениями «Краткого курса» (ограничимся здесь указанием на вопрос о степени зрелости материально-технических предпосылок сплошной коллективизации). Автор, в целом, верно оценивает масштабы и уровень методологических поисков советских историков, в центре которых стояло овладение теоретическим наследием В.И. Ленина и его понятийным аппаратом1. Важно отметить, что JI.A. Сидорова не привносит в оценку этих поисков современные представления о методологии и методике исторических исследований.

В заключение, отметив, что «сущность бытия» советской исторической науки в период «оттепели» «складывалась под влиянием различных, очень противоречивых, а порою трудно уловимых тенденций, проявлявшихся не только в форме «строгих исторических фактов», но чаще в общественном настроении эпохи», Сидорова пишет: «Историческая наука в годы оттепели развивалась под знаком переходного состояния идеологии Коммунистической партии. Критика культа личности, осмысление новых тенденций развития страны и послевоенного мира дестабилизировали сталинскую систему партийной идеологии, открыв возможность проявления несанкционированных ею общественных взглядов»2. Вместе с тем автор, на наш взгляд, не оценила в полной мере изменения, которые произошли в отношениях партийно-государственного аппарата с советскими обществоведами, в том числе с историками, в первое десятилетие после смерти Сталина. Как представляется, эти изменения носили качественный характер: жесткий диктат сменился диалогом.

1 Сидорова JI.A. Оттепель в исторической науке: Советская историческая наука первого послесталинского десятилетия. С. 219.

2 Там же. С. 218. «XX съезд КПСС определил общее направление работы историков - преодоление сталинского догматизма и обращение к ленинскому наследию, но еще не задал ей жестких параметров. Поэтому на какой-то период создалась видимость самостоятельности исторической науки. Однако такой период был крайне недолог. XXII съезд КПСС внес «идеологическую ясность». Его решения. свидетельствовали о том, что партия полностью взяла под свой контроль не только направление, но и сам ход осуществления объявленных перемен». В послесталинское десятилетие «историческая наука включила в свой арсенал огромное количество нового источникового материала, начала его освоение, в качестве методологической основы используя произведения В.И. Ленина. Это одновременно расширило и одновременно ограничило возможности советской исторической науки, предопределив тем самым ее состояние до недавнего времени» (Гам же. С. 219).

Состояние и развитие советской историографии в 60-70-е гг. рассматриваются в статьях А.В. Юдельсона, выводы которого представляются спорными. В частности, анализируя работы М.А. Барга, М.Я. Гефтера, Е.Г. Плимака, И.Ф. Гиндина, А .Я. Гуревича, JI.H. Суворова, Б.В. Емельянова, А.П. Пронштейна1, он приходит к выводу, что в них содержался ряд положений, которые противоречили «убежденности в том, что марксизм открыл законы движения общества и вооруженная его методологией историческая наука способна точно выявлять и оценивать тенденции развития общества в прошлом и исходя из этого прогнозировать будущее.». Теоретические поиски рассматриваемого периода «так или иначе затронули все важнейшие составляющие официальной концепции объективного, поступательно-однолинейного, закономерного, формационного развития-прогресса общества»2.

В более широкой перспективе., - признает он, - интеллектуальные искания советских историков в основном соответствовали процессам общей проблематизации историко-научного знания, затронувшим в 60-е гг. ряд национальных историографии». Более того, по мнению автора, «было бы чрезмерным упрощением воспринимать методологический поиск шестидесятников как очередную попытку усовершенствования марксистских подходов; по сути, это была попытка синтезировать новый, рациональный образ истории и новое для того времени проблемное видение предмета своего исследования. И только неразрешимость выявленных в традиционном, материалистическом подходе к истории проблем заставила руководство прекратить дальнейшие эксперименты по рационализации историко-научных взглядов и обратиться к привычной их мистификации»3.

Таким образом, советские историки подошли к постановке тех же кардинальных проблем исторического исследования, которые встали и перед историками других стран. Попытка разрешить их не удалась, хотя и подве

1 Философские проблемы исторической науки / Отв. ред. А.В. Гулыга, Ю.А. Левада. М., 1969; Барг М.А. Структурный-анализ в историческом исследовании // Вопросы философии. 1964. № 10. С. 83-92; Гуревич А.Я. К вопросу об особенностях истории как науки // Труды МГИАИ. Т. 25. Вопросы методологии исторической науки. М., 1967; Суворов Л.Н. Некоторые методологические проблемы истории общественной мысли // Философские проблемы исторической науки. М., 1969; Гефтер М.Я. Многоукладность - характеристика целого // Вопросы истории капиталистической России. Свердловск, 1972; Гиндин И.Ф. Социально-экономические итоги развития российского капитализма и предпосылки революции в нашей стране // Свержение самодержавия М., 1970; Белявский И.Г., Пронштейн А.П. Некоторые психологические аспекты отражения действительности в исторических источниках // Известия Северокавказского научного центра высшей школы: Общественные науки. 1974. № 1.

Юдельсон А. Методологический поиск советских историков в 1960-е гг.: к вопросу об «оттаявшем» во время «историографической оттепели» // Образы историографии. С. 163-164. Курсив наш -Н.Н.

3 Там же. С. 164. Курсив наш - Н.Н. ла советских историков к необходимости пересмотра теоретико-методологических основ их науки. Признавая, что хотя трудно «оценить степень влияния процессов рационализации советского историко-научного знания на научную корпорацию», Юдельсон, тем не менее, делает категорический вывод: «.Ясно лишь, что оно было незначительным»1.

По мнению А.В. Юдельсона, «единственным открытым теоретическим вопросом, касавшимся предмета истории, был следующий: изучает ли история все прошлое общества или же только закономерности его развития? Существенных разногласий здесь быть не могло, поскольку важный для марксистов принцип историзма требовал рассматривать всякое явление как закономерный процесс, что практически нивелировало различие между законом и событием»2. Не вполне понятно, почему принцип историзма автор неразрывно связывает с марксизмом или, точнее говоря, только с марксизмом. Насколько нам представляется, этот принцип является универсальным и его придерживаются исследователи всех направлений.

В другой своей статье А.В. Юдельсон поднимает вопрос о характере развития отечественной исторической науки и о факторах, оказавших влияние на это развитие. В этой связи он отмечает еще одно существенное отличие «в процессе поиска и обоснования нового образа исторической науки» в России, состоявшее в том, что роль отечественных историков в этом процессе «была в значительной степени вынужденной, поскольку им приходилось реагировать на внешнее для науки социально-политическое давление»3. Выделяя эту особенность, автор подчеркивает, что «тип реакции историков на внешнее давление характеризует в большей степени саму корпорацию отечественных историков, чем это внешнее давление». Говорить о типе реакции, по мнению Юдельсона, «позволяют некоторые черты историографического поиска, стабильно проявляющиеся во время трансформаций исторической науки». Далее автор перечисляет эти черты4.

1 Масса конкретно-исторических исследований создавалась на основе марксистско-ленинской методологии. Их авторы следовали «.классическим схемам, получившим признание на важных конференциях и (или) апробированным лидерами советской исторической науки. Особенно это проявилось в работах по истории советского общества, где для определения предмета своего исследования историку было достаточно поменять пару слов в готовой формуле» (Юдельсон А. Методологический поиск советских историков в 1960-е гг.: к вопросу об «оттаявшем» во время «историографической оттепели». С. 164-165).

2 Там же. С. 165.

3 Юдельсон А.В. Преодолевая «новое время»: российская историческая наука в поисках новой идентичности // Россия в новое время: единство и многообразие в историческом развитии. Материалы Российской межвузовской научной конференции 28-29 апреля 2000 г. М., 2000. С. 140-141.

4 «.Во-первых, стремление доказать, что в новых социально-политических условиях общественная значимость исторической науки неизменно возрастает». Юдельсон объясняет это желанием историков быть востребованными. Однако это желание, по его

Отличительную черту российской науки Юдельсон видит в том, что «поиск «нового» идеала науки велся историками прежде всего вне сформированной научной корпорации. При этом историков интересовала не столько возможность творческого развития их взглядов (подобные попытки, как правило, осуждались и осуждаются), сколько возможность апеллировать к признанным вне и внутри науки авторитетам». В 1920-е и 1960-е гг. такими авторитетами были классики марксизма-ленинизма и партия, в 1980-е гг. - русские дореволюционные и зарубежные обществоведы1.

На основании вышеизложенного Юдельсон делает вывод, согласно которому «попытки перейти в постсовременность своей науки являются реакцией не только на внешнее давление, но и на проявляющееся время от времени многообразие в историографических подходах, вызванное невозможностью решать разные, в том числе, диктуемые извне, задачи с позимнению, «нивелируется способом участия историков в решении социальных задач: они стараются адекватно воссоздавать объективную реальность прошлого и на этой основе доказывать (а в ряде случаев - опровергать) верность выбранного обществом пути». Доказательством служит дискуссия 1970-х гг. в советской историографии о соотношении принципов объективности и партийности, которая «показала склонность большинства историков к отождествлению этих принципов.». «Во-вторых, несмотря на утверждение историков о том, что искомый идеал соответствует науке будущего, поиск этого идеала велся чаще всего через отрицание новейших (т.е. историографически не укорененных) концепций и взглядов». Так, и 1920-е гг. критике подвергались не только концепции историков-эмигрантов, но и «перспективные для мировой историографии» идеи М. Вебера, Н. Данилевского, П. Сорокина. «В 1960-е гг. строительство идеальной науки велось через очищение от позднейших напластований исторических оценок и взглядов В. Ленина, а также посредством восстановления строгой научной объективности. При этом особое неприятие у историков вызывали попытки по-новому осмыслить «вопросы, давно решенные наукой, практикой»., а также попытка ряда историков «нового направления» начать обсуждение некоторых методологических проблем, несовместимых с классическим позитивизмом (например, проблему альтернативности).». В 1990-е гг. «историографическое пространство» в России было быстро «насыщено .самыми передовыми взглядами и техниками, поставившими под сомнение концепции объективной истины и исторической закономерности». Но «именно критика этих идей смогла объединить во второй половине десятилетия очень разных по мировоззрениям ученых» (Там же. С. 141). «Третья черта характеризует отношение историков к рассматриваемым попыткам». Далее автор утверждает, что «в XX в. была выработана историографическая традиция оценивать подобные попытки как этапные вехи историографии, каждая из которых начинает новую эпоху в развитии науки. Такие оценки, как правило, не мешают историкам видеть в постсовременном периоде развития своей науки некоторые черты предыдущего этапа и даже требовать восстановления и сбережения «лучших традиций» отечественной историографии. Воспринимаемые как этапные события в историографии означают, прежде всего, периодические возвращения к привычным образцам, представшим в несколько обновленном облике» (Юдельсон А.В. Преодолевая «новое время»: российская историческая наука в поисках новой идентичности. С. 142).

1 Там же. ций единственного идеала науки. Поэтому случившиеся в отечественной историографии «проводы» нового времени, по-видимому, означали не смену «парадигм», а нахождение новой формы для давно устаревших взглядов>Л

А.В. Юдельсон наделяет не только советскую, но и российскую дореволюционную и постсоветскую историографию врожденным неприятием всего нового, что зарождается и развивается в зарубежной историографии. Представляется необходимым вновь отметить известный схематизм автора в его представлениях о развитии западной исторической науки, а иногда и незнание исторических фактов. Так, он упрекает отечественных историков в игнорировании работ известного немецкого социолога М. Вебера, работы которого, по его мнению, сразу же вошли в научный арсенал западных социальных наук. Укажем в этой связи, что Россия была первой страной, где были переведены и изданы труды М. Вебера, и в 1920-е гг. в СССР они получили достаточно широкую известность. Верно, что эти работы были подвергнуты критике в стиле, характерном для тех лет, и вновь вернулись к советским читателям спустя многие годы. Но и в Западной Европе, и в Америке их путь не только к массовому, но и к «академическому» читателю был долгим и трудным2.

В целом А.В. Юдельсон выражает точку зрения тех современных исследователей, которые придерживаются негативной оценки советской исторической науки, низкий научный уровень и политико-идеологическая ангажированность которой накладывают, по его мнению, отпечаток на формирование новых концепций и разработку теоретико-методологических проблем в постсоветской историографии.

В наиболее законченном виде эта точка зрения представлена в сборнике статей «Советская историография», вышедшем в 1996 г. Рецензент книги Н.В. Блинов относит авторов сборника к «радикально-крити

1 Юдельсон А.В. Преодолевая «новое время»; российская историческая наука в поисках новой идентичности. С. 142. Курсив наш -Н.Н.

2 По справедливому замечанию современного отечественного исследователя А. Кустарева, «.Эмиль Дюркгейм, Макс Вебер, Лестер Уорд или Торстейн Веблен были вполне национальными явлениями. Их усвоение другими культурами не было простым и легким делом .». Так работы М. Вебера были впервые переведены на французский язык в 1959 г. По мнению А. Кустарева, это объяснялось тем, что «социология М. Вебера строилась вокруг понятий «сознание» и «действие», а в школе Э. Дюркгейма доминировали понятия «общество» и «индивид». Вебер различал науки о культуре и природе, а французские позитивисты это различие игнорировали». М. Хиршборн рассказала в своей книге «Макс Вебер и французская социология» (М. Hirschborn. Мах Weber et la sociologie francaise. Paris, 1988) о том, как трудно «французы «переваривали» Вебера». В США, где работы Вебера пропагандировали такие социологи, как Т. Парсонс, Ч. Райт Миллс, Эдуард Шилдс, «освоение Вебера было сложным и длительным». Напротив, раньше всех работы Вебера привлекли внимание в России, где в первой четверти XX века многие из них были переведены и изданы (См. об этом: Патрушев А. Заколдованный мир Макса Вебера. М., 1991; Кустарев А. Запад и русская мысль // Pro et Contra. Лето 2001. С. 229, 233). ческому» направлению современной российской историографии1. Дальнейшее развитие эта точка зрения получила в статьях сборника «Образы историографии», который вышел в 2001 г. Авторов указанных сборников объединяет отрицательный ответ на вопрос, «была ли советская историография по своим теоретико-методологическим средствам познания, по концептуальным разработкам, по месту и роли в общественно-политической практике наукой?». При этом оценки советской историографии содержатся уже в заголовках статей, составивших книгу: «Советская историческая наука на международных научных форумах: истоки несостоявшегося диалога» (М.П. Мохначева), «Дискуссии в советской историографии: убитая душа науки» (А.Н. Сахаров), «Становление советской историографической традиции: наука, не обретшая лица» (Н.В. Иллерицкая).2.

Редактором указанных сборников является Ю.Н. Афанасьев, который определяет «советскую историографию как научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей»3. Контроль над деятельностью историков со стороны институтов АН и органов госбезопасности привел к тому, что «советскую историографию, как своеобразный феномен, характеризуют сращивание с политикой и идеологией и превращение в органическую составную часть тоталитарной системы»4. Резюмируя сказанное Афанасьевым, Н.В. Блинов заключает: «Превращение науки в составную часть политической системы означало ее уничтожение»5.

Это положение развивает и Н.В. Иллерицкая, которая, отрицательно характеризуя советскую историографию 60-70-х гг., подчеркивает: «Многие ученые уже тогда прекрасно сознавали, что занимаются мифотворчеством в угоду идеологии, ничего общего с наукой не имеющим, но процесс загнивания науки зашел слишком далеко»6. Неизбежный разрыв советской историографии с наукой она усматривает в самом марксистском методе. «Большевики выдвинули в числе первоочередных задачу - ввести марксизм в историческую науку, задачу весьма трудную, если учесть, что понятие «наука» и «марксистская методология» по своей сути несовместимы», - утверждает она7. Подобную точку зрения разделяет и А.А. Искен

1 Блинов Н.В. - Советская историография //Вопросы истории. 1998. № 2. С. 156.

2 Советская историография. М., 1996. С. 78, 124, 162.

3 Там же. С. 32-35, 37.

4 Там же. С. 30.

5 Блинов Н.В. Указ. соч. С. 157.

6 Иллерицкая Н.В. Становление советской историографической традиции: наука, не обретшая лица// Советская историография. С. 186.

Там же. С. 162. «. С 20-х гг. в исторической науке начинают проявляться иррациональные черты марксизма, - пишет она, - когда элементы разумного познания вытесняются элементами веры» (Там же). деров, по мнению которого «марксизм, по существу, вывел историю за пределы науки, превратил ее в составную часть партийной пропаганды» .

С ними по существу солидарен и А.Я. Гуревич, который пишет: «Фанатичная. приверженность одной-единственной теории общественного развития и отвержение с порога всех возможных подходов ведут, независимо от научных качеств этой теории, к предельному сужению мыслительного горизонта. Сектантски отгородившись от зарубежных историков идеологическими и политическими барьерами, предпочитая профессиональной дискуссии одностороннюю и огульную «критику буржуазной историографии», наши историки неизбежно обрекли себя на отсталость и научный провинциализм»2.

Противоречивостью оценок, на наш взгляд, отмечена статья А.Н. Сахарова. Это касается, прежде всего, характеристики им методологических основ советской исторической науки. Отметив, что «в 50-60-х гг. в профессиональной исторической среде стали преобладать благонамеренные научные сессии», а «идеология продолжала закостеневать, из марксизма уходило все живое, творческое», автор заключает: «Наследие основоположников марксизма в ходе бесконечной борьбы за него было, наконец, освоено так, как это понимал устоявшийся в 60-е - начале 80-х гг. режим». В результате «возникла стройная система исторических представлений. Она стала канонической. Историческая наука создала довольно странное для всего мира, но вполне закономерное для своей страны видение исторического пути, весьма далекого от реальности. И та же наука добилась впечатляющих успехов на пути исследования ряда конкретно-исторических проблем отечественной истории. Но такова была наша жизнь и такова была наша историческая наука»3.

Против огульной критики советской историографии выступили те историки, которые вслед за H.J1. Рубинштейном признают «движение исторической науки». При этом речь идет о науке, которая прошла в своем по-ф ступателъном развитии ряд этапов4. В.И. Кузищин выделил в истории отечественной исторической науки в советские годы «несколько кризисных узлов, которые определяли ее движение: начало 30-х гг. - восстановление системы исторического образования и исторического исследования; середина 50-х гг. - пересмотр догматов, связанных с культом личности; рубеж 70-80-х гг. - новый взгляд на природу социально-экономических формаций». При этом он отмечал, что «состояние историографии на рубе

1 Искендеров А.А. Историческая наука на пороге XXI века // Вопросы истории. 1996. №4. С. 8.

Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С. 5.

3 Сахаров А.Н. Дискуссии в советской историографии: убитая душа науки // Советская историография. С. 153, 159.

4 Рубинштейн H.JI. Русская историография. М., 1941. С. 5. же 80-90-х гг. принципиально отличается от всех предшествующих. Но было бы некорректным изображать состояние марксистской профессиональной историографии как исключительно болотно-застойное, а не пережившее ряд циклов внутреннего развития»1.

Выступая в 1992 г. на заседании Президиума РАН и признавая кризис отечественной исторической науки, И.Д. Ковальченко предостерегал против нигилистической оценки ее развития. «У нас, - отмечал он, - имеется научный потенциал, опираясь на который можно двигаться дальше. Иначе разговор о перспективах науки не имел бы смысла»2.

В работе на тему, весьма далекую от советской истории, М.Б. Свердлов подчеркивал, что «историографический процесс» по своей сути - это автономная «история исторических идей», поэтому историческая наука продолжала развиваться во все периоды своего существования не только благодаря положительным условиям, но и вопреки отрицательным факторам, внешнему воздействию.»3.

Полемизируя с подобной точкой зрения А. Логунов указывает: «Значительную, если не большую часть современных историков объединяет историографическая позиция, основанная на том, что феномена советской историографии не было совсем. Они предпочитают вести речь о развитии исторической науки в советские годы. Такая позиция, естественно, не исключает ни признания того, что эта наука развивалась на базе марксистской идеологии со своими достоинствами и недостатками (идеальных теоретических концепций, способных давать безукоризненные ответы на все вопросы, нет), ни признания того, что данному периоду (этапу) могли быть присущи и серьезные недостатки, от которых необходимо и должно избавляться. Отсюда и явно выраженный тезис о преемственности в развитии современного этапа и прошлого, и поиск того «золотого фонда» исторических работ, созданных советскими историками, без которых немыслимо развитие не только отечественной, но и мировой историографии»4.

Иронизируя по поводу таких единичных примеров развития советской исторической науки, Логунов подчеркивает, что не они определяли лицо советской историографии. Трудно согласиться с ним, поскольку он игнорирует одну очень важную проблему. Эти единичные примеры, число которых, впрочем, можно умножить при всей их относительной мало

1 Кузищин В.И. Кризис исторической науки: что это такое? // Актуальные проблемы теории истории: Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г.) //Вопросы истории. 1994. № б. С. 81.

2 Никифоров Е.А. Обсуждение работ Отделения истории РАН // Новая и новейшая история. 1993. № 2. С. 51.

3 Свердлов М.Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII-XX вв. СПб., 1996. С. 14.

4 Логунов А. Отечественная историографическая культура: современная состояние и тенденции трансформации // Образы историографии. С. 19. численности, отражали сложные противоречивые процессы, происходившие в самой исторической науке. Эти процессы, в свою очередь, были результатом не только глубоких изменений в советском обществе, его идеологической и культурной жизни. Сам процесс научного исследования, на какую бы методологическую основу он не опирался, в какие бы жесткие идеологические рамки он не ставился, неизбежно содержит в себе элемент самостоятельного творческого научного мышления, что и является сущностью научного творчества. Историк в своем исследовании может руководствоваться не только идеологическими установками, но и характером источников, с которыми он работает п которые отражают фактический материал об исторических явлениях и процессах. При работе с источниками, с «историческим материалом», пытаясь осмыслить причинно-следственные связи явлений и процессов на основе этого материала, историк и приходил к той «научности», какой бы политической или «провинциальной» она не была. Поэтому мы бы сказали, что эти - пусть немногочисленные работы советских историков - также определяли лицо советской историографии.

Приведя высказывания В.Б. Кобрина, В.И. Буганова, И.Д. Ковальчен-ко1, которые рисуют «удручающую картину страданий советских историков», Логунов подчеркивает: «Чем больше, однако, акцентируется внимание на деформирующем воздействии той среды, в которой находилась отечественная историческая наука, тем сильнее звучит тезис о ее созидательном, творческом потенциале, ее вкладе в мировой историографический процесс. В соответствии с этими установками ставится задача сохранения и развития советской историографической традиции (при избавлении ее от всех негативных наслоений, порожденных преимущественно не внутренними, а внешними причинами), а не преодоления ее, на чем настаивали и продолжают настаивать некоторые историки»2.

Мы не будем затрагивать вопрос о том, насколько уместна ирония автора по поводу «страданий советских историков», многие из которых -сейчас это известно - заплатили за свои убеждение жизнью. Укажем здесь на определенное противоречие в позициях Афанасьева и Логунова. Первый, называя советскую историческую науку «репрессированной», приводит пример гибели историка Н.Н. Ванага за «высказанное слово», которое «рассматривалось как свершенное деяние»3, т.е. говорит о тех самых стра

1 Кобрин В.Б. Кому ты опасен историк? М. 1992. С. 138; Буганов В.И. Размышления о современной отечественной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. № 1. С. 80; Ковальченко И.Д. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 112.

Логунов А. Отечественная историографическая культура: современная состояние и тенденции трансформации // Образы историографии. С. 20.

3 Афанасьев Ю.Н. Указ. соч. С. 28-30. даниях, по поводу которых иронизирует Логунов. С иронией автор говорит и о работах современных исследователей, в «которых звучит тезис о. созидательном, творческом потенциале [советской историографии], ее вкладе в мировой историографический процесс». Возможно, некоторые современные российские историки разделяют точку зрения Логунова.

Автор диссертации руководствовался другим подходом. С 1917 по 1991 г. в России существовал общественно-политический строй с соответствующей ему идеологией. В рамках этой официальной идеологии, объявленной «научной», возникла и просуществовала советская историография. Условия ее существования, ее место и роль в обществе были достаточно четко регламентированы. Она находилась под жестким идеологическим и политическим контролем. Историки были призваны выполнять те задачи, которые ставила перед ними правящая партия. Они делали это в зависимости от их личных качеств и профессиональной подготовки. Исторические работы, созданные ими, были разного научного уровня и качества. В профессиональном отношении советская историческая наука была не столь ретроградной и «провинциальной», какой ее пытаются представить ныне ее многочисленные питомцы. Возможно, им бы стоило задаться вопросом: откуда в годы перестройки и после 1991 г. появились в одночасье исследователи, которые начали публиковать работы на уровне мировых научных стандартов и которые профессионально могут оценить все новейшие тенденции и направления западной историографии в области теории и методологии исторических исследований. Свидетельством тому являются дискуссии в отечественной историографии по поводу «тоталитаризма».

Теория или доктрина «тоталитаризма» последние 10-12 лет находилась в центре внимания отечественных обществоведов. Думается, не будет преувеличением сказать, что ни одна научная дискуссия историков, экономистов, социологов, политологов, юристоп и т.д., в которых хоть в ма

• лейшей степени затрагивались вопросы истории советского общества, не обошлась без обсуждения, использования отдельных положений или, по меньшей мере, ссылок на эту теорию. После публикации на русском языке книг X. Арендт, К. Фридриха и 3. Бжезинского, К. Поппера, Р. Арона и других западных философов и социологов эта теория достаточно полно проанализирована в научных публикациях российских обществоведов. Ее право на существование наряду с другими социологическими теориями в отечественном обществоведении признано. Более того, по мнению российского историка, концепция тоталитаризма как способ видения советского прошлого находится сегодня в России в положении официальной идеологии, ей привержены «самые лучшие и передовые умы российского общества»1.

1 Соколов А.К. Спасибо за науку II Отечественная история. 1999. № 3. С. 130.

Отметим один аспект дискуссии в отечественной научной периодике, вызванной широким распространением и использованием этой теории. Речь идет о том, насколько ее применение позволяет глубже понять историю советского общества, объяснить некоторые ее проблемы и отдельные этапы развития. Дискуссии по этому вопросу начались в российской историографии на рубеже 80-х-90-х гг. и продолжаются до настоящего времени1. В определенной степени они явились отголоском, а отчасти продолжением дискуссии, которая шла с конца 1960-х гг. и продолжает идти в наши дни на Западе между сторонниками тоталитарной теории и истори-ками-«ревизионистами». Первые в полном соответствии с положениями теории считали, что единственным субъектом советской истории выступало тоталитарное государство, которое полностью подчинило общество (поскольку, по мнению «тоталитаристов», такового в СССР не было, то они зачастую употребляют термин «население»). Историки-«ревизионис-ты» главные свои усилия сосредоточили на изучении социальной истории2.

В 1998 г. в журнале «Отечественная история» была опубликована статья И.В. Павловой, положившая начало дискуссии среди отечественных историков. Для нас эта дискуссия интересна тем, что Павлова выступила с критикой работ историков-«ревизионистов» по истории сталинской России, упрекнув их в оправдании «сталинизма». При этом она безоговорочно поддержала приверженцев тоталитарной теории3. В заключение статьи И.В. Павлова подчеркнула, что «тоталитаризм» является .наиболее подходящей моделью изучения фантасмагорической реальности, какой была жизнь в сталинской России» . Однако позиция И.В. Павловой была под

1 См.: Природа тоталитарной власти. Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социологические исследования. 1989. № 5. С. 42-52; Тоталитаризм как исторический феномен / Отв. ред. А. А. Кара-Мурза, А. А. Воскресенский. М., 1989; Гозман Л., Эткинд

A. Культ власти. Структура тоталитарного сознания // Осмыслить культ Сталина. М., 1989. С. 337-371; Они же. Люди и власть. От тоталитаризма к демократии // В человеческом измерении. М., 1989. С. 378-392; Тоталитаризм и социализм. М., 1990; Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX века // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 3-25; Тоталитаризм и посттоталитаризм (Статьи и подготовительные материалы): В 2 кн. М., 1993-1994; Тоталитаризм. Исторический опыт Восточной Европы. М., 1995.; Тоталитаризм в Европе XX века. Из истории идеологий, движений и их преодоления. М., 1996; Тоталитаризм в России (СССР) 1917-1991 гг.: оппозиция и репрессии. Пермь, 1998.

2 См. об этом: Игрицкий Ю.И. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе // История СССР. 1990. № 6. С. 172-190.

3 Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х годов (критика«ревизионистского» подхода)// Отечественная история. 1998. № 5. С. 113.

4 Там же. С. 119. Свою позицию И.В. Павлова еще раз подтвердила в совместном с

B.Л. Дорошенко выступлении на «круглом столе» «Советское прошлое: поиски понимания», организованном редакцией журнала «Отечественная история» в рамках обсуждении темы «Социальная история и тоталитаризм: взаимоисключающие понятия?» И.В. Павлова и В.Л. Дорошенко поставили под сомнение подход А.К. Соколова и B.C. Тявергнута аргументированной критике1. В статье И.Н. Олегиной, в частности, подчеркивается, что работы «ревизионистов» побуждают отечественных историков к изучению многих сложных проблем советской истории, в числе которых: природа и механизм террора, число его жертв, природа и характер «сталинской» власти, модернизация страны, ее характер и цена и т.д.2 По мнению Н.В. Щербань, «ревизионисты» сыграли важную роль в постановке следующих «ключевых» проблем 30-х гг.: «Каково место Советской России в мире?», «Как Россия «лапотная» превратилась в сверхдержаву?», «Какова суть советского строя 30-х гг.?», «Какова цена преобразований?», «Число репрессированных (методика подсчета)?», «Причины поддержки народом этого строя, несмотря на отсутствие свободы?», «Альтернативы 30-х гг.?» и т.д. К заслугам «ревизионистов» Н.В. Щербань относит «поиски императивов XX в.», к которым их побудило изучение советской истории. Обобщая опыт модернизации СССР в 1920-30-е гг., они пришли к заключению о том, что многие формы и методы экономической и социальной политики, опробованные советским государством, имели универсальное значение и оказали реальное влияние не только на развитие социальной и экономической теории в мире в первой половине XX в., но были использованы в политике правительств западных стран3.

В 1990-е гг. предметом историографического анализа стало и современное состояние исторической науки в России, в рамках которого были подвергнуты критическому осмыслению новые подходы к изучению отечежельниковой - авторов «Курса советской истории» (Ч. 1-2. М., 1999), согласно которому «в центре внимания находится прежде всего российское и советское общество XX в. Все остальное - экономика, государственные институты, политическое устройство и т.п. - рассматривается как производное от исторически сложившихся общественных форм» (Соколов А.К. Курс советской истории. 1917-1940. М., 1999. С. 9). И.В. Павлова и B.JI. Дорошенко в этой связи отметили, что «западные социальные историки, получив возможность работать в российских архивах с документами, которые требуют особого внимания к их интерпретации, попали в ситуацию цивилизационной неадекватности и невольно оказались, таким образом, апологетами сталинской власти. Что же касается российских историков, то они были воспитаны на упрощенном социальном, классовом подходе, характерном для советской историографии. Поэтому многим постсоветским историкам оказалась близка и понятна риторика концепции социальной истории. Они отказались только от руководящей роли КПСС и ведущей роли рабочего класса и признали наличие «черных страниц» в так называемом социалистическом строительстве» (Советское прошлое: поиски понимания. «Круглый стол» // Отечественная история. 2000. № 4. С. 110, 111).

1 Игрицкий Ю.И. Еще раз по поводу «социальной истории» и «ревизионизма» в изучении сталинской России // Отечественная история. 1999. № 3. С. 121-125; Олегина И.Н. Будем уходить от схематизма // Там же. С. 126, 125. Щербань Н.В. Наука или политическая конъюнктура? // Там же. С. 127. Соколов А.К. Спасибо за науку // Там же. С. 131-133.

2 Олегина И.Н. Будем уходить от схематизма. С. 126, 125.

3 Щербань Н.В. Наука или политическая конъюнктура? С. 127-130. ственной истории. В этой связи следует выделить работы И.Д. Ковальченко,

B.И. Кузшцина, Г.Д. Алексеевой, А.В. Голубева, Г.А. Бордюгова, Е.Б. Забо-лотного и В. Д. Камынина, А.П. Логунова и др.1, в которых были обозначены сущностные черты современной «отечественной исторической литературы». Наиболее часто в этой связи отмечаются следующие из них: «теоретический плюрализм» (И.Д. Ковальченко и его оппонент А.А. Искендеров согласны в этом); обновление проблематики (И.Д. Ковальченко); расширение доступа в архивы и введение в научный оборот большого числа новых фактов; попытки выработать новый понятийный аппарат (А.А. Искендеров), что привело к появлению «обилия терминов и понятий, методологических конструкций и теоретических новаций (при том что большинство исследователей продолжают жаловаться на теоретико-методологическое оскудение современной гуманитарной мысли)»2. Это обилие, как подчеркивает А.П. Логунов, «может бросить в дрожь любого, даже самого закаленного читателя»3. Существуют еще более радикальные суждения о постсоветской историографии, для которой характерны «поляризация и непримиримость

1 Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-33; Он же. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 111-123; Кузищин В.И. О некоторых принципиальных положениях методологии истории//Новая и новейшая история. 1996. № 3.

C. 84-87; Алексеева Г.Д. Историческая наука России в поисках новых концепций // Россия в XX веке. Историки мира спорят. С. 635-643; Голубев А.В. Новейшая история России в учебниках 1995 года // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / Под ред. Г.А. Бордюгова. М., 1996. С. 56-65; Бордюгов Г.А. Вместо заключения. Каждое поколение пишет свою историю // Там же. С. 427-436; Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. Историческая наука России в преддверии третьего тысячелетия. Тюмень, 1999. Логунов А.П. Кризис исторической науки или наука в условиях общественного кризиса: отечественная историография второй половины 80 - начала 90-х гг. // Советская историография. С. 447-487; Он же. Отечественная историографическая культура: современная состояние и тенденции трансформации // Образы историографии. С. 7-58; Буганов В.И. Размышления о современной отечественной исторической науке//Новая и новейшая история. 1996. № 1. С. 77-87; и др.

2 Логунов А. Трансформация образа отечественной исторической науки в середине 90-х гг. XX в. // Россия в новое время: историографический образ и проблема интерпретации: Сб. докладов I-V научных конференций. М,, 1998. С. 101.

3 Там же. С. 102-103. Однако при всем разнообразии точек зрения ситуация такова, что «либеральная идея и либеральные интеллектуальные ценности . почти окончательно вытеснены из российского интеллектуального пространства. За всеми новациями все более явно и открыто проступают ценности и ориентиры национально-государственной и национально-патриотической идеи». Приговор А. Логунова категоричен: «.современные интеллектуалы . дальше тезиса об особом значении государства и государственности, коллективизма и коллективности, особой духовности и исключительной роли православной церкви» не пошли. Результатом этого стала «определенная трансформация представлений о том, насколько современной является наша современность и как она соотносится с нашим историческим прошлым» (Там же. С. 103). мнений в научных дискуссиях, вульгарная актуализация, утрата профессионализма.»1. Все вышеуказанные черты постсоветской историографии А.П. Логунов характеризует одним понятием «современность» как особое качество развития исторической науки»2. Очевидно, что такое состояние ее не может не вызывать у историков стремления к его преодолению, тем более, что многие современные авторы разделяют тезис о «кризисе» отечественной исторической науки.

В 1996 г. Г.А. Бордюгов писал в этой связи: «Снова наше общество на очередной исторической развилке. Итоговый пункт политической трансформации все еще не определен. Тревожное ожидание «развязки» усиливает чувства растерянности и брожения, почти десятилетие преследующих среду историков. Тема кризиса исторической науки не покидает страницы научной периодики. Правда, если для одних кризис - это серьезное обновление, то для других - часто безболезненная «смена масок», означающая, что дело не в объекте, а в нас, интерпретаторах, часто не желающих внимательно присматриваться к поворотному времени и, если хотите, дорожить им»3. Характеризуя современное состояние отечественной исторической науки, Е.Б. Заболотный и В.Д. Камынин подчеркивают, что признание ее кризисного состояния содержат «как работы отечественных, так и зарубежных исследователей. Правда, они ведут споры по поводу времени его начала, причин и проявлений, обсуждают вопросы, является ли кризис исторической науки характерным лишь для России, или он - составная часть кризиса мировой историографии, несет в себе только негатив или рождает новое качество»4.

По мнению А.П. Логунова, осознание историками кризиса отечественной исторической науки стало главным итогом дискуссий периода перестройки. При этом историки-профессионалы «расходились в понимании причин, приведших к кризису советской историографии.». Объединяло их «понимание сути кризиса как кризиса теории и методологии и восприятие происходящих перемен как угрозы депрофессионализации исторического знания». Во-вторых, зарубежная историография, которая стала для отечественных историков «источником активного заимствования теоретических

1 Речь идет о: Булдаков В.П. Имперство и российская революционность // Отечественная история. 1997. № 1. С. 42-55, № 2. С. 2-47.

2 Логунов А. Трансформация образа отечественной исторической науки в середине 90-х гг. XX в. С. 101.

3 Бордюгов Г.А. Вместо заключения. Каждое поколение пишет свою историю. С. 427. Далее Бордюгов солидаризируется с мнением А.Я. Гуревича, высказанным в 1991 г., о том, что «историки длительное время находятся в изоляции», и с «грустными замечаниями» американского специалиста по истории России Д. Рейли «о вине самих историков в том, что наша история становится антиисторичной и утрачивает свою главную миссию - помочь понять собственное общество среди других» (Там же. С. 427).

4 Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. Указ. соч. С. 3. идей и методических приемов, в конце XX в. сама оказалась в состоянии глубоких трансформаций»1.

Большинство историков согласны в том, что «происходящие в науке перемены связаны с крушением (кризисом) марксистской теории исторического процесса .», но содержание кризиса характеризуется «далеко неоднозначно»2. Часть историков считает, что причины кризиса марксизма коренились в нем самом, в его жестком схематизме и тяге к упрощению всеобщности3. Другие историки видят в кризисе марксизма проявление более глубокого и всеобщего кризиса глобальных схем исторического процесса4.

В дискуссии, участниками которой были указанные выше авторы, была представлена точка зрения, сторонники которой выступали за более взвешенный подход к марксизму. Так, по мнению Н.Н. Болховити-нова, «марксизм, теория формаций оплодотворяли мысль историков.»5.

Эту позицию разделял и В.И. Кузищин, который считал необходимым различать понятия «исторический материализм» и «материалистическое понимание истории». Второе понятие, по его мнению, не утратило «своего методологического значения»6. По мнению Ю.И. Семенова, «материалистическое понимание истории является наилучшим из всех существующих общих методов исторического познания». При этом он подчеркивает, что в постсоветской России марксизм не опровергали, а запретили, также как в свое время «директивно насадили»7.

Вместе с тем многие исследователи считают, что кризис исторической науки «есть не столько кризис знания, сколько кризис веры» и говорят об утрате «оценочных ориентиров»8.

С.П. Карпов особенность нынешнего состояния отечественной историографии видит в противоречии между накопленными наукой знаниями и

1 Логунов А. Отечественная историографическая культура: современная состояние и тенденции трансформации. С. 52.

2 Логунов А. Трансформация образа отечественной исторической науки в середине 90-х гг. XX в. С. 100.

3 Искендеров А. А. Историческая наука на пороге XXI века. С. 11.

4 Чешков М.А, Проблемы мироцелостности - «передний край» современного исторического познания // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 51.

5 Болховитинов Н. Н. О принципах развития и периодизации мировой истории // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 49.

6 Кузищин В.И. О некоторых принципиальных положениях методологии истории. С. 84.

7 Там же. С. 80.

8 Межуев В.М. Историософия и историография // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 65; Овсянников В.И. В поисках новых подходов к историческим исследованиям // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 82. ниями и опытом исторического чтения, который приобрела часть советского (российского) общества в период историко-публицистического бума1.

Подводя итоги дискуссии, А.П. Логунов приходит к выводу, что при всем различии точек зрения большинство историков считает, что «.сущностным признаком современной историографии является кризис марксизма, который был теоретической основой предшествующих исторических исследований»2. Однако в этой связи следует заметить, что у многих историков признание кризиса марксизма сопровождается утверждением о том, что «настоящего подлинного марксизма советские обществоведы не знали»3.

Л.В. Милов отмечал в 1996 г. важность «проблем философии истории и, конечно же, судьбы марксизма. Ни для кого не секрет, что за последние пять лет ситуация с марксизмом явно критическая! Он исторически скомпрометирован, потерпел крушение, потому что падение такой великой державы, как Советский Союз, а с ним и общественного строя, так или иначе бросает тень на марксизм». При этом он подчеркнул: «Как вы не крутите, но сегодня, на настоящий момент, социальной онтологией, не имеющей конкурентов, остается все-таки марксистская теория. Хотя я еще раз оговариваюсь, что речц конечно же, должна идти о постмарксизме»4.

И.Д. Ковальченко в период перестройки и после нее указывал на важность разработки новых теоретико-методологических подходов к изучению истории5. В то же время он подчеркивал необходимость «разностороннего подхода к марксизму, а не его оценки с апологетических или нигилистических позиций»6.

Не ограничиваясь анализом догматических извращений марксизма, Ковальченко критически рассматривает саму теорию. Он отмечает, что в

1 См.: Ответы декана исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова академика РАЕН С.П. Карпова на вопросы журнала «Новая и новейшая история» // Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 67.

2 Логунов А. Трансформация образа отечественной исторической науки в середине 90-х гг. XX в. С. 101.

3 Методологические поиски в современной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. №3. С. 88.

4 Материалы научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова. 2-3 декабря 1996 г. М., 1997. С. 20.

5 Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории // Новая и новейшая история. 1991. № 5. С. 3-9. Он же. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-33.

6 Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории. С. 6-7. марксизме наряду с глубокими, проверенными жизнью научными идеями содержится ряд ошибочных положений, имевших преходящий характер. При этом он остается убежденным марксистом, уверенным в возможности решения коренных проблем отечественной истории XX века «на базе творческого марксизма». Эта уверенность сочеталась у Ковальченко с убеждением в прогрессивности социализма и с тем, что перестройка «кладет начало новому этапу генезиса социализма - его переводу на естественно-историческую основу»1. Критикуя односторонность материалистического понимания истории, которая утвердилась в советской историографии, И.Д. Ковальченко считал, что «самая важная и самая трудная задача состоит в том, чтобы вытеснить одномерный и примитивный детерминизм, направленный на сведение многообразных факторов, которые определяют ход исторического процесса, к каким-либо универсальным, глобальным факторам, рассматривать его во всем многообразии и искать в нем равнодействующую»2.

Вместе с тем И.Д. Ковальченко предостерегал от «примитивно понимаемого плюрализма», отвергнутого наукой более сотни лет назад, противопоставляя ему «истинный плюрализм», понимая его как «обязанность исследователя при изучении тех или иных явлений исторического развития интегрировать самые различные методологические, теоретические подходы таким образом, чтобы они давали возможность углубить анализ тех или иных явлений исторического развития». В этой связи И.Д. Ковальченко переосмыслил известное марксистское положение об определяющей роли развития производительных сил в истории. Он характеризует ее лишь как тенденцию, отмечая, что в конкретных обстоятельствах «движущими силами любых крупных событий в любой стране или группе стран могут быть самые разнообразные факторы: экономические, политические, идеологические, религиозные и т.д.»3.

В 1995 г. И.Д. Ковальченко вновь вернулся к размышлениям по поводу путей выхода советской историографии из методологического кризиса. Прежде всего, он определял этот кризис как «такую поляризацию теоретико-методологических взглядов и подходов, следовательно, и конкретно-исторических концепций, которая во многих аспектах разрывает единство коренной сущности исторического познания»4.

И.Д. Ковальченко призывал историков к поискам теоретико-методологических основ новой «парадигмы истории». Эти поиски должны, по мнению Ковальченко, быть основаны на следующих положениях. Во

1 Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории. С. 9.

2 Никифоров Е.А. Указ. соч. С. 52.

3 Там же.

4 Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах. С. 3. первых, отказ от любых претензий на создание «неких универсальных и абсолютных теорий и методов исторического познания». Во-вторых, необходим гносеологический плюрализм, согласно которому всякая научная теория, основанная на анализе и обобщении исторической действительности, содержит рациональное зерно и вносит таким образом свой вклад в развитие общественно-научной мысли. В-третьих, признание исторической ограниченности любой концепции общественного развития, выработанной на основе той или иной философско-исторической теории. В-четвертых, изначальное присутствие в этой теории «определенных ошибок.». По мнению Ковальченко, «задача историков, как и других обществоведов, состоит в том, чтобы на основании тщательного анализа выделить из совокупности имеющихся философско-исторических теорий и подходов все то, что позволяет углубить изучение и мирового, и российского исторического процесса. Нужен синтез идей и методов, а не механическое отбрасывание одних из них (что сейчас наиболее активно проявляется по отношению к марксизму) и замена их другими (чаще субьективно-идеа-листическими)»1.

В той же статье Ковальченко затронул вопрос о цивилизационном подходе, суть которого, по его мнению, состояла в том, чтобы «вписать» изучаемые явления в уже известную научную картину мира, рассмотреть их как повторяющиеся в новых исторических условиях варианты аналогичной деятельности2. Вместе с тем он выделяет определения цивилизации, в которых она рассматривается как единая и целостная совокупность всех проявлений общественно-исторического развития на всех этапах. «Иначе говоря, цивилизация - это всеобщее целостное выражение человеческой истории»3.

Так, говоря об индустриализации СССР, Ковальченко указывал, что «она трактовалась как важнейшая предпосылка построения основ социализма, хотя в действительности была задачей общецивилизационной. Ци-вилизационный подход к рассмотрению конкретного исторического явления позволяет более глубоко понять его и не сводить его причины к тому, что народ был либо вдохновлен идеалами социализма, как длительное время утверждалось в советской историографии, либо шел на тяготы и жертвы под давлением сверху, как это нередко утверждается в настоящее время. Тот же факт, что аграрная страна превратилась в мощную индустриальную державу и обеспечила свою экономическую независимость, не может быть не признан как громадный исторический успех независимо от того, кто и как будет оценивать советский период ее истории»4.

1 Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах. С. 5.

2 Там же. С. 29

3 Там же. С. 25.

4 Там же.

Таким образом, в центре внимания авторов указанных работ оказались прежде всего теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Высказанные в этой связи критические замечания, равно как и новые идеи будут учтены при анализе и оценке рассматриваемых в данной диссертации концепций истории советского общества. Некоторые из них уже стали предметом анализа в ряде статей, правда, пока немногочисленных.

Так, различные точки зрения, высказанные современными исследователями по проблемам изучения советской истории 20-30-х гг., рассмотрел в своей статье М.М. Горинов1. Определить степень изученности такого сложного социального явления, как «сталинизм», попытался в своей статье А.В. Сидоров, в центре внимания которого оказались наиболее содержательные работы и сборники статей, вышедшие в годы «перестройки»2. В статье рассмотрены различные точки зрения, высказанные по таким проблемам, как «определение понятия «сталинизм», его соотношение с ленинизмом, социальная база «сталинского режима»3. Характеризуя различные точки зрения по выделенным проблемам, автор пришел к выводу, что в основу различных трактовок был положен один принцип (подход): противопоставление «плохого» и «хорошего». Обзор современных концепций российской истории представлен в статье В. Козлова4.

В целом обзор историографических работ по теме диссертации позволил выйти на постановку целого ряда вопросов, связанных с оценкой как советской, так и современной отечественной историографии.

В частности, если признать, что советская историография была важным составляющим компонентом политической и идеологической жизни советского общества, то в таком случае возникают следующие вопросы. Была ли советская историография столь идеологизирована и политизирована, что в ней не оставалось места даже для отдельных попыток дать объективную картину истории советского общества, особенно с середины 1950-х гг.? Не побуждала ли логика научного исследования хотя бы отдельных ученых к стремлению преодолеть официально установленные рамки исторических исследований? Не содержалась ли в исследованиях ученых объективная информация, позволявшая представить реальную картину истории советского общества? И, наконец, зададимся еще одним вопросом. Если, по мнению некоторых отечественных исследователей, советская историческая наука не заслужила право называться наукой, то как могли появиться в

1 Горинов М.М. Советская история 1920-30-х годов: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. С. 239-277.

2 Сидоров А.В. Сталинизм: опыт и уроки осмысления // Вопросы истории КПСС. 1990. № 7. С. 137-142.

3 Там же. С. 137.

4 Козлов В. Российская история. Обзор идей и концепций, 1992-1995 годы // Свободная мысль. 1996. № 3, 4. постсоветский период работы высокого научного уровня, авторы которых в большинстве своем сформировались в советской исторической школе? Нисколько не стремясь «реабилитировать» советских историографов, автор попытается в работе ответить на эти вопросы.

С другой стороны, представляется уместным поставить вопросы иного порядка. Действительно ли современные историки, большинство или во всяком случае значительная часть которых сформировались в советском обществе, отказались от традиций советской исторической школы и ее историографического наследия? Не влияют ли они (традиции и историографическое наследие) на современные подходы к изучению истории советского общества? Такая постановка вопроса помогает, по нашему мнению, лучше понять поиски и разработку новых концепций советского общества в современной отечественной историографии.

Источниковую базу диссертации составили прежде всего работы обобщающего характера по истории КПСС и истории СССР, в которых была пред

• ставлена «официальная» концепция истории советского общества и ее отдельных периодов. К подобному роду работам можно отнести и советские учебники, поскольку они являлись, как подчеркивала A.M. Панкратова, «не просто популяризацией ранее накопленных фактических материалов, но определенным творческим итогом достижений советской исторической науки»1.

Впервые официальная концепция истории советского общества с 1917 до конца 1930-х гг. была изложена в «Истории ВКП (б). Краткий курс», изданной в 1938 г. Эта книга определила состояние и научный уровень изучения истории советского общества до начала 50-х гг. При жизни Сталина эта концепция с незначительными изменениями была также изложена в его «кратких биографиях», изданных в 1939 и 1949 гг., и первой официальной биографии В.И. Ленина, опубликованной в 1942 г., а также в статьях первого и второго изданий Большой Советской Энциклопедии и школьном учебнике по истории СССР.

• После смерти Сталина в официальную концепцию истории советского общества были внесены определенные изменения. Модифицированная концепция была изложена в учебном пособии для вузов «История СССР. Эпоха социализма (1917-1957 гг.)» (М., 1958) и в «Истории КПСС», первое издание которой вышло в 1959 г. (до середины 80-х гг. вышло еще шесть изданий). Эта концепция была воспроизведена в последующих вузовских учебниках по истории СССР2.

1 Панкратова А. М. Советская историческая наука за 25 лет и задачи историков в условиях Великой Отечественной войны // Двадцать пять лет исторической науки в СССР.М., 1942. С. 16.

2 История СССР. Эпоха социализма (1917-1961 гг.). М.,1964; Берхин И.Б. История СССР. 1917-1964. М., 1966 (в 1972 и 1979 вышли расширенные издания); История СССР. Эпоха социализма / Под ред. чл.-корр. АН СССР Ю.С. Кукушкина. М., 1985.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ .БИБЛИОТЕКА

В конце 60-х - начале 70-х гг. вышли многотомные коллективные работы, в которых содержались разделы, посвященные истории советского общества конца 20-х - начала 50-х гг. Для данного диссертационного исследования особый интерес представляют восьмой и девятый тома «Истории СССР с древнейших времен до наших дней»1, подготовленной Институтом истории АН СССР, и четвертый том «Истории Коммунистической партии Советского Союза»2, подготовленной Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В источниковую базу включен двухтомный труд «От капитализма к социализму. Основные проблемы истории переходного периода в СССР 1917-1937 гг.», изданный Институтом истории АН СССР в 1981 г.

Анализ указанных работ позволяет выделить основные положения концепции, разрабатывавшейся советскими историками в 30-80-е гг.

В источниковую базу включены также программные документы КПСС, поскольку до 1988-1990 гг. цели и задачи научно-исследовательской деятельности отечественных историков определялись решениями партийных органов. В том, что касается истории советского общества, изменения, происходившие в нем на всех этапах его развития, выявлялись и характеризовались партийными решениями. В них, как правило, указывались сущностные черты общества и основные тенденции в его развитии. При этом в основе оценки советского общества партийными идеологами и теоретиками лежали, как правило, два критерия.

Во-первых, советское общество постоянно сравнивалось с некой моделью социализма, созданной на основе теоретических положений работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и - до середины 1950-х гг. -И.В. Сталина. В советских общественных науках сама эта модель не была чем-то раз и навсегда установленным и неизменным. Всякий раз когда она приходила в противоречие с реальными общественными процессами в СССР и мире, она корректировалась в полном соответствии с тезисом о том, что «марксизм - не догма, а руководство к действию»3. Так было с

1 История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях. В 12 т. Вторая серия. Т. VIII. Борьба советского народа за построение фундамента социализма в СССР 1921-1932 гт. М., 1967; Т. IX. Построение социализма в СССР 1933-1941 гг. М„ 1971.

История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921-1937 гг. Кн. 1. (1921-1929 гг.). М., 1970. Кн. 2. 1929-1937 гг. М., 1971.

3 Этот широко распространенный в советских социальных науках и советской пропаганде афоризм приписывался Марксу и Энгельсу. Так, в Предисловии ко 2-му изданию их Сочинений сотрудники Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС писали: «Наше учение - не догма, а руководство к действию», - неоднократно подчеркивали Маркс и Энгельс» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. VII). На самом деле это - вольный и неточный перевод единственной фразы из письма Ф. Энгельса марксистско-ленинской теорией социалистической пролетарской революции», «ленинской теорией о возможности построения социализма в отдельной стране», с оценкой роли государства при социализме и коммунизме и, наконец, с оценкой места и значения социализма в формационной теории развития общества.

Во-вторых, советское общество сравнивалось с общественным и политическим строем развитых капиталистических стран Западной Европы и Северной Америки, а также со странами, находящимися в колониальной и полуколониальной зависимости, позже вставшими на путь самостоятельного экономического и политического развития (при сравнении с последними, как правило, подчеркивались успехи и достижения СССР). Прием - научно вполне корректный, но методы сравнения и выводы, делавшиеся при этом советскими партийными теоретиками и идеологами, призваны были доказать превосходство «нового общественно-политического строя». Поэтому, например, отсутствие частной собственности в СССР на средства производства расценивалось как несомненный признак социалистического общества, согласно марксистско-ленинской теории, априорно более передового, чем капиталистическое, а технико-экономическая отсталость и низкий, в сравнении с наиболее развитыми капиталистическими странами, уровень жизни населения СССР характеризовались официальной пропагандой как явления временные, порожденные объективными трудностями и не свойственные социализму.

Важно подчеркнуть, что партийные теоретики и идеологи, готовившие документы к очередному съезду или пленуму ЦК (или совещанию в ЦК), опирались на «фундамент единственно верной научной марксистско-ленинской теории общественного развития». Все успехи в построении социализма согласно официальной идеологии были результатом научного управления обществом партией и государством, основанного на творческом развитии марксистско-ленинской теории. С другой стороны, эти успехи являлись лучшим доказательством «научной правоты и жизненной силы» марксистской теории, которая выступала теоретико-методологической основой научных исследований советских историков.

Положение о том, что данная работа написана на «основе марксистско-ленинской методологии исторических исследований», было непременным атрибутом всех исследований и, прежде всего, диссертаций, представлявшихся к защите в советскую эпоху. Это было своеобразным

А. Зорге от 29 ноября 1886 г., в котором Энгельс упрекает немецких социал-демократов в том, что марксизм «для них. догма, а не руководство к действию» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36. С. 488-491). В советских социальных науках это положение воспроизводилось в формулировке И.В. Сталина, данной им в «Кратком курсе». авторским «символом веры», декларацией того, что автор в своей работе не выйдет за рамки, установленные общепринятыми положениями работ классиков марксизма-ленинизма или последнего программного документа партии. Исследователи при этом как бы не замечали неоднозначность самого понятия «марксистско-ленинская методология исторических исследований». При Сталине «марксизм-ленинизм» был «Кратким курсом истории ВКП (б)». После смерти Сталина и XX съезда КПСС советские историки были нацелены на углубленное изучение теоретического наследия В.И. Ленина. Изучение его работ, содержание которых по богатству и разнообразию содержащихся в нем теоретических положений и мыслей несравнимо с догматизированной интерпретацией марксизма в «Кратком курсе», допускало определенное «разномыслие». И авторы «ортодоксальных» работ, и авторы работ, которые были расценены в свое время как вызов официальным идеологическим установкам, использовали в качестве аргументов положения работ Маркса и Ленина. Вместе с тем, обязательная декларация верности принципам официальной научной доктрины авторами «еретических» работ давала дополнительную возможность упрекнуть их в отступлении от принципов, следовать которым они сами обязывались.

Как правило, авторами коллективных обобщающих трудов по истории советского общества являлись историки, которые непосредственно занимались конкретно-историческими исследованиями тех или иных аспектов этой истории. С учетом этого в источниковую базу данного исследования включены работы по истории индустриализации1, коллек

1 Леонтьев А. Советский метод индустриализации. М., 1946; Петросян К.А. Советский метод индустриализации. М., 1951; Ноткин А.И. Материально-производственная база социализма. М., 1954. Локшин Э.Ю. Очерки истории промышленности СССР. (1917-1940). М., 1956; Мендельсон Л.А. Теория и история экономических циклов и кризисов. М., 1959; Построение фундамента социалистической экономики в СССР. 1926-1932 гг. М., 1960; Хавин А. Ф. Краткий очерк истории индустриализации СССР. М., 1962; Ленинский план социалистической индустриализации и его осуществление. М., 1969; Гиндин И.Ф. Проблемы «модернизации» и индустриализации и их видоизменение с XVI по XX век. М., 1970; Исторический опыт Коммунистической партии по осуществлению ленинского плана социалистической индустриализации СССР: Материалы симпозиума 17-18 июня 1969 г. М., 1971; Касьяненко В.И. Завоевание экономической независимости СССР (1917-1940). М., 1972; Рабочий класс и индустриальное развитие СССР. М., 1975; Вдовин А.И., Дробижев В.З. Рост рабочего класса СССР, 1917-1940 гг. М., 1976; Кузьмин В.И. Борьба за социалистическую реконструкцию. 1926-1937. Экономическая политика Советского государства. М., 1976; Митрофанова А.В., Некрасова И.М. Предпосылки, условия и методы индустриализации СССР // Индустриализация в Индии и в СССР. М., 1977; Звездин З.К. От плана ГОЭРЛО - к плану первой пятилетки: Становление социалистического планирования. М., 1979 и др. тивизации1 и культурной революции2, содержание которых представляет определенный интерес с точки зрения аргументации основных положений общей концепции, разрабатываемой в советской историографии в 50-80-е гг.

Опубликованные в эти годы историографические статьи и монографии по истории индустриализации, коллективизации, культурной революции также явились ценным источником при разработке темы диссертации. Объясняется это тем, что в нашей стране появление такого типа научных исследований (т.е. историографических обзоров) было во многом обусловлено планированием научных исследований, определением приоритетных, наиболее актуальных с точки зрения состояния советского общества и международного положения СССР тем и направлений исторических исследований со стороны партийно-государственного руководства СССР. В этом случае историографические обзоры давали возможность

1 Краев М. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954; Данилов В.П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957; Семернин П.В. О ликвидации кулачества как класса // Вопросы истории КПСС. 1958. № 4. С. 72-85; Вылцан М.А. Укрепление материально-технической базы колхозного строя во второй пятилетки. М., 1959; Селунская В.М. Борьба КПСС за социалистическое преобразование сельского хозяйства. М., 1961; Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963; Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства. М., 1966; Немаков Н.И. Коммунистическая партия - организатор массового колхозного движения (1929-1932 гг.). М., 1966; Станис В.Ф. Социалистические преобразования сельского хозяйства (Теория и практика). М., 1971; Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917-1970). 2-е изд. М., 1973; Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос: В 2 т. 2-е изд. М., 1975; Осокина В.Я. Социалистическое строительство в деревне и община, 1920-1933. М., 1978; Вылцан М.А. Завершающий этап создания колхозного строя (1935-1937). М., 1978; Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальные отношения. М., 1979; Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982; и др.

2 Карпов Г.Г. О советской культуре и культурной революции в СССР. М., 1954; Лашин А.Г. Культурно-воспитательная деятельность Советского государства. М., 1955; Ким М.П. Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР. М., 1955; Он же. 40 лет советской культуры. М., 1957; Он же. Сущность и исторические этапы культурной революции в СССР // Вопросы истории КПСС. 1960. № 6. С. 150— 156; Ермаков В.Т. О содержании и хронологических рамках культурной революции в СССР //Вопросы истории. 1966. № 10. С. 58-64; Культурная революция в СССР. 19171965. М., 1967; Советская интеллигенция (История формирования и роста. 1917-1965 гг.). М., 1967; КПСС во главе культурной революции в СССР. М., 1972; Деятельность КПСС по осуществлению ленинского плана культурной революции в СССР. Л., 1973; Веселов А.П. Борьба Коммунистической партии за проведение культурной революции в деревне в годы коллективизации. Л., 1978; Митяева О.И. Коммунистическая партия -руководитель культурного роста крестьянства в годы коллективизации. М., 1978; Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов н/Д, 1979; и др. оценить - в рамках официальной идеологии - состояние изучения проблем отечественной и мировой истории. Был еще один фактор, определявший масштабные историографические исследования в СССР. Находясь полностью на содержании государства и под строгим контролем партии, советские историки были обязаны регулярно сообщать, «рапортовать» о достижениях советской исторической науки, которые должны были лишний раз подтвердить «правоту и жизненную силу» марксистско-ленинской теории. Именно в этой связи анализ таких работ позволит составить достаточно полное представление об эволюции советской историографии и степени изученности различных проблем истории советского общества в рамках официальных идеологических и теоретико-методологических установок.

Для решения поставленных в диссертации задач были использованы материалы научных дискуссий по проблемам истории советского общества 20-30-х гг., поскольку «в дискуссиях, - как справедливо отметил A.M. Сахаров, - вскрываются в наиболее острой форме расхождения в точках зрения, система аргументации, наличие сильных и слабых сторон в исследовании обсуждаемой проблемы»1. В качестве «наиболее ценного источника» для историографического исследования рассматривал научные дискуссии К.Н. Тарновский, подчеркивая при этом, что «авторские концепции выступают в них не только в наиболее четко выраженной форме, но и в непосредственном столкновении друг с другом» . Особый интерес в этой связи представляют дискуссии периода «перестройки», когда начались поиски новых подходов к изучению истории советского общества и были предложены новые концепции3. В свою очередь послед

1 Сахаров А. М. Методология истории и историография (статьи и выступления). М., 1981. С. 135.

2 Тарновский К. Н. Социально-экономическая история России. Начало XX в. Советская историография середины 50-х - начала 60-х годов. С. 12.

3 К итогам обсуждения проблем новой экономической политики // Вопросы истории КПСС. 1986. № 13. С. 81-91; Основные этапы развития советского общества. «Круглый стол» журнала «Коммунист» // Коммунист. 1987. № 12. С. 66-79; Историки спорят. Тринадцать бесед. М., 1988; Дискуссия о периодизации истории советского общества//История СССР. 1988. № 3. С. 127-142; «Круглый стол»: Советский Союз в 20-е годы // Вопросы истории. 1988. № 9. С. 3-58; «Круглый стол»: Советский Союз в 30-е годы // Вопросы истории. 1988. № 12. С. 3-30; Томан Б.А. Социализм: 30-е годы // Вопросы истории КПСС. 1989. № 2. С. 153-158; Природа тоталитарной власти. Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социологические исследования. 1989. № 5. С. 42-52; Вокруг раскрестьянивания. Материалы «круглого стола» // В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989. С. 129-146; Социализм между прошлым и будущим / Под общ. ред. академика О.Т. Богомолова. М., 1989; Научные дискуссии советских ученых по проблемам истории СССР. Сб. обзоров. М., 1990; «Сталинская модель социализма»: становление, развитие, крах (20-80-е годы) («круглый стол»)//Вопросы истории КПСС. 1990. № 12. С.37-48; и др. ние стали предметом острых дискуссий уже в постсоветский период1. Материалы некоторых из них анализируется в диссертации.

Особенности современного состояния отечественной исторической науки обусловили включение в источниковую базу данного исследования учебников и учебных пособий по отечественной истории XX века2. В них представлены целостные концепции истории советского общества, разработанные на основе современных подходов, с учетом новейших исследований и документальных публикаций. Новейшие исследования отечественных ученых-обществоведов также вошли в состав источнико-вой базы диссертации3.

1 Россия в XX веке. Историки мира спорят / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1994; Власть и реформы в России. Материалы «круглого стола», посвященного обсуждению коллективной монографии петербургских историков «Власть и реформы. От самодержавия к советской России» // Отечественная история. 1998. № 2. С. 3-36; Игрицкий Ю.И. Еще раз по поводу «социальной истории» и «ревизионизма» в изучении сталинской России // Отечественная история. 1999. № 3. С. 121-125; Советское прошлое: поиски понимания. «Круглый стол» // Отечественная история. 2000. № 4. С. 90-120; и др.

2 Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1938-2002. М., 2003; История России: Учеб. пособие для самостоятельной работы / Отв. ред. Л.И. Семеникова. М., 2001; История России / Под ред. М.Н. Зуева и А.А. Чернобаева. М., 2000. История России в контексте мировых цивилизаций / Под ред. В.В. Рябова, А.И. Токарева, В.В. Кириллова. М., 2000; Горинов М.М., Данилов А.А., Дмитренко В.П. История России. Ч. 3. XX век: Выбор модели общественного развития. М., 1994; История России: В 2 т. / М.М. Горинов, А.А. Горский, А.А. Данилов и др. Т. 2. М., 1998; История России. XX век / Отв. ред. В.П. Дмитренко. М., 1997; История России (Россия в мировой цивилизации) / Под ред. А.А. Радугина. М., 2002; История России. Советское общество. 1917-1991 / Под общ. ред. В.В. Журавлева. М., 1997; Курс отечественной истории IX-XX веков. Основные этапы и особенности развития российского общества в мировом историческом процессе / Под ред. Л.И. Ольштинского. М., 2002; Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. 3-е изд. М., 2002; Новейшая история России. XX век: В 2 т. / Под ред. А Ф. Киселева и Э.М. Шагина. М., 2002; Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. 2-е изд. М., 2002; Отечественная история / В.В. Рябов, А.И Токарев, Н.И. Музафаров и др. М., 2002; Отечественная история / Под ред. А.А. Радугина. М., 2003; Отечественная история / Под ред. В.Б. Борисова, В.В. Кириллова, Г.Д. Камкова. М., 1996; Отечественная история. XX век: Учеб. пособие / Под ред. А.В. Ушакова. М., 1997; Отечественная история: Курс лекций / Под ред. В.М. Борисова и Г.Д. Камкова. М., 2001; Отечественная история. С древнейших времен до конца XX в. / Под ред. М.В. Зотовой. М., 2002; Соколов А.К. Курс советской истории. 1917-1940. М., 1999; Соколов А.К., Тяжельникова B.C. Курс советской истории. 1941-1991. М., 1999; Щетинов Ю.А. История России. XX век. М., 1998; и др.

3 Лацис О. Проблема темпов в социалистическом строительстве // Коммунист. 1987. № 1. С. 79-90; Селюнин В., Ханин Г. Лукавая цифра // Новый мир. 1987. № 2. С. 181-201; Селюнин В. Истоки // Новый мир. 1988. № 5 С. 162-189; Данилов В.П. Феномен первых пятилеток // Горизонт. 1988. № 5; Иного не дано / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1988; Гордон Л. А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М., 1989. Осмыслить культ

Решить поставленные исследовательские задачи позволила структура диссертации, которая состоит из двух глав. В первой главе рассматриваются работы, в которых излагается советская официальная концепция социально-экономических и культурных преобразований в СССР в 1928— 1941 гг. Особый акцент сделан на выявлении тех изменений, которые эта концепция претерпела на различных этапах развития советского общества. В центре внимания автора система аргументации, направленная на доказательство социалистического характера указанных преобразований. Параллельно рассматриваются историографические исследования отечественных историков, в которых даются оценки степени изученности и уровня теоретической разработки основных положений этой концепции или отдельных аспектов (сторон) этих положений. Естественно, при этом автор стремился, насколько это позволяли рамки данной работы, показать те внешние по отношению к исторической науке факторы, которые определяли как изменения в официальной концепции, так и ее оценки в отечественной историографии, учитывать тот общественно-политический, идеологический и моральный климат, в котором жили и работали советские историки.

Во второй главе представлен анализ «перестроечной» и постсоветской историографии, в рамках которой разрабатывались различные концепции рассматриваемого периода в истории советского общества. В основу этих концепций были положены различные методологические принципы и подходы. Автор попытался проследить, как в рамках различных исторических и социологических теорий изучались и оценивались индустриализация, коллективизация и культурная революция, и сопоставить анализ и оценку этих процессов в «перестроечной» и постсоветской историографии с оценками, принятыми в советской марксистско-ленинской историографии.

Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989; Лельчук B.C. 1926-1940 годы: завершенная индустриализация или промышленный рывок? // История СССР. 1990. № 4. С. 3-25; Наше Отечество. Опыт политической истории: В 2 v. М., 1991; История и сталинизм / Сост. А.Н. Мерцалов. М., 1991; Тоталитаризм и посттоталитаризм (Статьи и подготовительные материалы). Кн. 1. М., 1993; Кн. 2. М., 1994; Тоталитаризм. Исторический опыт Восточной Европы. М., 1995; Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства России. М., 1994; Симонов Н.С. Воеппо-промышленный комплекс СССР 19201950-е гг.: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996; Судьбы российского крестьянства / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996; Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. М., 1996, 1997; Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. Т. 1. М., 1997; Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998; КрестьЯноведсние. Теория. История. Современность. Ученые записки. 1999. М., 1999; Сталинизм в российской провинции. Смоленские архивы в прочтении зарубежных и российских историков. Смоленск, 1999; Куда идет Россия? Власть, общество, личность. М., 2000; Ивипцкий Н.А. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М., 2000; Ханин Г.И. Советское экономическое чудо: миф или реальность? // Свободная мысль-ХХ1. 2003. № 7, 8; и др.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Социально-экономические и культурные преобразования в СССР в годы довоенных пятилеток (1928-1941 гг.)"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение истории советского общества получило значительное развитие в СССР в 1920-е гг. История революции 1917 г. и гражданской войны, переход к нэпу и восстановление национальной экономики исследовались представителями всех общественных наук, в том числе и историками, работы которых представляют научный интерес и в наши дни. Однако на рубеже 20-30-х гг. масштабы изучения истории советского общества резко сократились, а некоторые общественные науки перестали существовать. Сложилась парадоксальное положение: руководство СССР, декларировавшее построение нового общества на основе научно разработанного плана, по сути, лишило себя научных «инструментов», при помощи которых можно было бы изучать состояние общества и тенденции его развития в переломный период. Восстановление преподавания истории в школах и вузах в начале 1930-х гг. было продиктовано скорее нуждами официальной идеологии, чем стремлением руководства СССР познать действительную историю советского общества. Были созданы школьные и вузовские учебники по гражданской истории. В 1938 г. был издан «Краткий курс истории ВКП (б)». Он содержал и методологические установки, которыми советские обществоведы были обязаны руководствоваться при изучении советского общества и его истории, и оценки всех социально-экономических, политических и культурных процессов, происходивших в России и СССР в первой трети XX в., и их результатов. Все эти положения и оценки были официально объявлены абсолютно истинными, что ставило советских обществоведов в условия, исключавшие возможность творческого научного поиска. Поэтому говорить о научном изучении истории советского общества при жизни И.В. Сталина весьма проблематично. В первой главе мы привели статистические данные и оценки авторов историографических обзоров, иллюстрирующие ее состояние. При этом многие направления исторических исследований получили в рамках «марксистско-ленинской методологии» определенное развитие (археология, древняя и средневековая история России и зарубежных стран, история нового и новейшего времени зарубежных стран, история международных отношений и т.п.), но изучение истории советского общества, полной драматизма и подлинно масштабных изменений, стояло на месте.

Положение стало меняться сразу же после смерти И.В. Сталина. Начался пересмотр концепции истории советского общества, изложенной в «Кратком курсе». Возрождалась историография советского общества. Мощный импульс этому процессу был дан решениями XX съезда КПСС. Не имеет большого значения тот факт, что возрождение это происходило под лозунгом творческого освоения ленинского наследия и преодоления догматизма и начетничества. Процесс переосмысления начался и принял необратимый характер.

По вопросу о том, когда началось «систематическое научное изучение истории советского общества», в советской историографии существовали две точки зрения. Авторы работ, опубликованных с середины 50-х до середины 60-х гг. связывали начало этого процесса с XX съездом КПСС. В учебнике по историографии истории СССР периода социализма, вышедшем в 1982 г., речь фактически шла о 60-х гг.1 Таким образом, о формировании и развитии этого направления советской исторической науки с установившимися, хотя и менявшимися, онтологическими и гносеологическими границами можно говорить применительно к узким хронологическим рамкам, охватывающим период в 30-35 лет.

Со второй половины 50-х гг. изменились отношения профессиональной корпорации историков с партийными и государственными органами, осуществлявшими идеологический контроль. Многочисленные всесоюзные, республиканские, региональные и другие конференции, симпозиумы и совещания по различным проблемам истории советского общества (ограничимся только ими) с участием многих сотен историков различного профиля свидетельствовали, на наш взгляд, о том, что партия и государство вступили в диалог с историками. По существу, произошел отказ от методов грубого партийно-государственного диктата и жесткого идеологического контроля, которые в сталинский период приобретали, как правило, форму политических кампаний, заканчивавшихся зачастую для историков трагически. Можно предположить, что эти отношения были лишь новой, достаточно демократической, формой контроля над историками. Но можно также увидеть в них желание идеологических органов знать мнение историков по той или иной проблеме. Поэтому, как бы критически не оценивали значение этих изменений некоторые современные отечественные исследователи, они означали, на наш взгляд, новое качество в отношениях историков с партийным и государственным руководством. Мы не будем подробно останавливаться на причинах изменения партийно-государственной политики в отношении к ученым-обществоведам. Это может быть темой отдельного исследования. Но среди причин экономического, политического и культурного характера не последнюю роль, вероятно, сыграло и стремление - до определенного времени - послесталинского руководства знать реальную историю общества, которым они руководили.

Сами историки после XX съезда партии стали проявлять инициативу в постановке и обсуждении не только конкретных проблем истории советского общества, но и теоретических и методологических вопросов исторической науки. Дискуссии, инициированные редакциями различных журна

1 Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982. С. 12. лов, сотрудниками академических институтов и преподавателями вузов, стали нормой научной жизни. Иногда они были посвящены проблемам, которые казались, на первый взгляд, политически и идеологически вполне нейтральными. Таковой была, в частности, дискуссия о периодизации советской исторической науки в начале 60-х гг. На самом деле в центре ее оказались проблемы критериев научности исторических исследований и критериев оценки этой научности. Тогда же на научной сессии по проблемам социалистического строительства было высказано утверждение, согласно которому «любая наука, в том числе историческая, - это процесс, имеющий свои законы»1

Своеобразной формой отделить историю советского общества от истории правящей партии и уменьшить степень ее идеологизированности было развитие такого направления исторических исследований, как история исторической науки. Создание специального сектора в Институте истории АН СССР, организация историографических исследований в различных научных центрах и университетах, которые воплощались в многочисленных диссертациях, - все это позволяло историкам давать оценку научного уровня исторических исследований конкретных проблем истории советского общества, которая не всегда совпадала с их оценкой официальными идеологами.

В период со второй половины 50-х и до середины 80-х гг. резко выросли масштабы изучения истории советского общества. По ее различным проблемам было опубликовано такое количество конкретно-исторических и историографических исследований, по сравнению с которым количество работ, опубликованных в сталинский период, представляется совершенно незначительным. Если исходить только из количества научных работ и масштабов исследований по советской истории, то можно сказать, что в послесталинский период в развитии советской историографии произошел скачок.

Этот скачок был вызван расширением проблематики исследований по истории индустриализации, коллективизации и культурного строительства («культурной революции») (повторим, что мы сознательно не рассматривали историографию советского государства и национального строительства). Уже во второй половине 50-х и первой половине 60-х гг. издаются работы по истории индустриализации, коллективизации и культурной революции, которые знаменовали пересмотр сталинских оценок (концепций) этих процессов. Расширение проблематики было обусловлено стремлением расширить и углубить аргументацию основных положений официальной - сталинской, а затем ленинской - концепции истории советского общества путем введения в научный оборот возможно большего фактическо

1 Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР. Сб. статей по материалам сессии научного совета. М., 1962. С. 272. го материала. Следствием такого стремления стало выявление новых аспектов хорошо известных ключевых положений официальной концепции. Углубленное изучение новых аспектов проблем привело к качественным сдвигам в подходе советских историков к изучению истории советского общества.

Так, отказ от «узкого» определения сущности индустриализации, утвердившегося после выхода «Краткого курса истории ВКП (б)», и ее новое определение в учебнике «Политическая экономия», которое было, как представляется, обусловлено требованиями экономического развития СССР в послевоенный период и было «санкционировано» высшими партийными органами, давало «в целом достаточный простор для широкого многопланового показа истории превращения СССР в социалистическую индустриал ьную державу»1.

В результате расширения проблематики, немыслимого в условиях господства концепции «Краткого курса истории ВКП (б)», углубленного исследования многочисленных проблем истории социалистического строительства, которые до второй половины 50-х гг. историки не осмеливались затрагивать, произошло смещение акцентов в советской историографии. Историки перестали ограничиваться освещением деятельности партийных и государственных органов, которые «мобилизовывали и направляли трудящиеся массы (или отдельные классы и социальные группы) на борьбу за осуществление» тех или иных планов, решений и программ. Все большее внимание стало уделяться изучению истории самого советского общества, его классов и социальных групп. «Историки стали теснее связывать свою работу с практической деятельностью трудящихся масс, с насущными потребностями времени»2.

Это смещение акцентов происходило не слишком явственно, поскольку все конкретно-исторические и историографические работы содержали обязательные утверждения их авторов в неуклонном следовании основным положениям марксистско-ленинской теории и программных документов партии. При этом нельзя не признать, что история советского общества не отражалась во всей ее полноте, что историки умалчивали о многих сторонах экономического, социального и культурного развития, порождая тем самым многочисленные «белые пятна». Тем не менее, уже в течение первого десятилетия после XX съезда партии научная доказательность сталинской концепций истории советского общества была поставлена под сомнение. Поэтому неправомерно говорить о «сталинском» или «сталинистском» характере историографии советского

1 Зак JI.M., Лельчук B.C., Погудин В.И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М., 1971. С. 62.

2 Данилов В.П. Изучение аграрной истории советского общества // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С. 520. общества на протяжении всего ее существования. Единственное, что осталось от сталинской схемы, было положение о социалистическом характере радикальных преобразований в СССР в годы довоенных пятилеток и общества, построенного в результате этих преобразований (отметим, что этой оценки придерживаются многие историки и в наши дни). Однако ряд положений, выдвинутых советскими историками, ставили под сомнение не только практическое значение советского опыта радикальных социально-экономических преобразований для ряда стран, но и его уникальность и социалистический характер.

В советской историографии второй половины 50-х - первой половины 80-х гг. признание бесспорности официальных установок, которое было непременным условием опубликования любой работы, сопровождалось постоянным расширением круга проблем, обращение к которым и их глубокое изучение, по сути, медленно, но неуклонно раздвигали рамки официальной схемы исторического развития советского общества в сталинский период, вызывали ее модификацию. От того, что эта модификация облекалась в общепринятые и установленные партией стандартные идеологемы, суть явления не менялась. При этом трудность официальных идеологов состояла в том, что результаты научного исследования одной проблемы с трудом можно было «вписать» в официальную схему, результаты исследования другой - в эту схему не вписывались вовсе, потому что тогда надо было отбрасывать отдельные положения последней. Если же результаты научного изучения какой-либо проблемы не учитывались в официальной концепции, то нередко они продолжали существовать в историографии параллельно с официальной, порою вопреки жесткой критике, которой подвергали новые подходы и положения официальные идеологи. Более того, к концу 1960-х гг. можно говорить о зарождении концепции, альтернативной официальной концепции. Во всяком случае положения такой альтернативной концепции существовали, хотя и замалчивались.

Переосмысление истории построения социализма на базе освоения ленинского теоретического наследия происходило на фоне резкого роста интереса историков и всех советских обществоведов к теоретическим и методологическим проблемам исследования общества как такового. Возрождение в конце 1960-х гг. социологии, многочисленные дискуссии экономистов, развитие на рубеже 60-70-х гг. политологических исследований и т.п. создавали определенный интеллектуальный климат, который не мог не способствовать творческим исканиям советских обществоведов. Что касается историков, отметим, что в 1960-е гг. начал работать теоретический семинар по методологии исторических исследований и зародилось «новое направление», представители которого по-новому трактовали вопрос о социально-экономических предпосылках Октябрьской революции 1917 г.

Как отмечалось выше, о становлении и развитии историографии советского периода отечественной истории, в первую очередь индустриализации, коллективизации и культурной революции, можно говорить применительно к узким хронологическим рамкам, охватывающим период в 30-35 лет - с середины 1950-х до конца 1980-х гг. Между тем, в работах конца 60-х и особенно 70-х гг. прослеживается тенденция представить развитие историографии советского общества как непрерывный, начавшийся после 1917 г., процесс освоения ленинского теоретического наследия, которое в конечном итоге и стало ее единственной теоретико-методологической основой. С этим были связаны изменения в оценках работ по истории индустриализации, коллективизации и культурной революции, опубликованных при жизни Сталина. В историографических статьях и монографиях конца 60-х и 70-х гг., как мы попытались показать, эти оценки носят определенно «оправдательный» оттенок и становятся не столь однозначно отрицательными, как это было в конце 50-х - начале 60-х гг. Они признаются «историографическим фактом», хотя такое признание сопровождается зачастую указаниями на их крайне низкий научный уровень.

Если взять в целом советскую историографию радикальных социально -экономических и культурных преобразований в годы довоенных пятилеток, то она была призвана доказать социалистический характера советского общественно-политического строя. Историки решали эту задач в той степени, в какой им позволяли это делать политический и идеологический климат, в котором они работали, круг доступных им источников, уровень их теоретической и методологической подготовки.

Если исходить из того, что официальная концепция социалистического характера советского общества была основана на тезисе о том, что построение социалистического общества было результатом осуществления индустриализации, коллективизации, культурной революции, создания советского государства и решения национального вопроса, то, очевидно, задача обществоведов состояла в том, чтобы доказать социалистический характер этих преобразований. Расширительное определение сущности этих преобразований привело к признанию многомерности, многосторонности этих процессов. Следовательно, чтобы доказать их социалистический характер, необходим было доказать социалистический характер всех их сторон. Если это не доказано в отношении хотя бы одной из сторон, то и самое преобразование не может считаться социалистическим. Но если социалистический характер хотя бы одной из пяти (или «главных» трех) составляющих «плана построения социализма в СССР» не доказан, тогда социалистический характер построенного общества ставится под вопрос. Мы постарались показать в данной работе, что именно это и произошло с советской историографией, которая, оставаясь в рамках официальной марксистско-ленинской теории и базирующейся на ней методологии, создала внутренне противоречивую теоретическую конструкцию, сочетавшую положения, научная состоятельность которой была не вполне обоснована даже в понятиях и историко-философских категориях официальной доктрины. Согласно марксистско-ленинской теории социалистическое общество выше во всех отношениях капиталистического общества. Поэтому характеристика социалистических преобразований предполагала новое качество этих преобразований, неизвестных в мировой истории. Однако степень научной доказательности принципиального отличия «социалистических преобразований в СССР» от аналогичных процессов в развитых капиталистических странах была неудовлетворительной. Это признавалось партийными идеологами и официально признанными авторитетными учеными-историками. Тезис о «недостаточной изученности» или «неразработанности» всех важнейших социально-экономических, политических и культурных процессов в советском обществе в «период построения социализма» содержится во всех историографических исследованиях начиная с 1960 г. и до конца 1980-х гг., в материалах всех научных совещаний, симпозиумов, дискуссий на страницах научной периодической печати. Таким образом, основные составляющие плана, на основе которого было построено новое общество и который был разработан в рамках «единственно верной научной теории», не получили достаточного научного обоснования в конкретно-исторических исследованиях. Это, по существу, ставило под вопрос главное: социалистический характер преобразований и общества, построенного в результате их осуществления. Логически следовало признать, что построение социализма в СССР научно не доказано. Но это было недопустимо, поскольку противоречило не только теоретическим и идеологическим постулатам, но и Основному Закону - Конституции СССР.

Следовало бы поставить вопрос о подлинном характере общества, построенного в СССР к концу 1930-х гг. Но рамки, установленные тезисом о построении социализма (развитого социализма) в СССР, лишали историков возможности изучать процессы, которые, весьма вероятно, были не менее важными для понимания характера общества и главных тенденций его развития, чем процессы, которые им рекомендовалось исследовать. Так вне исследовательского поля советских историков остались многие процессы в экономической, социальной и идеологической жизни. Укажем здесь в качестве примера урбанизацию и ее особенности на различных этапах развития советского общества. Устанавливая жесткие идеологические рамки, партийные и государственные руководители СССР лишали себя объективной информации о состоянии и тенденциях развития общества. Тем поразительней тот факт, что, несмотря на жесткие ограничения идеологического и методологического характера (мы не говорим об ограничениях политического характера, которые влияют на развитие историографии в любой стране), в развитии советской историографии нашли отражение - в большей или меньшей степени - все тенденции мировой историографии.

Мы говорим о развитии отечественной историографии избранного нами периода. Вероятно, было бы уместнее говорить о ее движении, потому что за периодами подъема и достижений в отдельных направлениях исследований наступали годы отката назад, возвращения к привычным и устаревшим положениям и идеологемам. Но даже предвидя упреки в апологии советской историографии, нельзя не признать, что советские историки за ничтожно короткий, по меркам исторического развития любой страны, отрезок времени исследовали с разной степенью научности и аргументированности важнейшие экономические процессы, подняли и исследовали целые пласты социальной истории в многочисленных ее аспектах, смогли показать существенные стороны жизни советских народов. Поэтому, на наш взгляд, следует говорить не о том, как мало и «плохо» советские историки изучили реальную историю советского общества, а постараться непредвзято определить, что было сделано ими на пути к ее познанию в указанные годы.

Можно, на наш взгляд, предположить, что в «массе» научных исследований, число которых было огромным и продолжало быстро увеличиваться, удельный вес научных исследований, в которых идеологическая составляющая играла чисто декларативную роль, постоянно возрастал. Несомненно, работы по истории советского общества в своем подавляющем большинстве были отмечены влиянием официальных идеологических установок и политической конъюнктуры. Но были исследования и число их постоянно также росло, авторы которых, продекларировав верность, весьма вероятно часто искренне, идеологическим установкам, фактическим материалом и выводами, сформулированными в общепринятых в официальной историографии понятиях, выходили далеко за границы этих установок. Обобщенный исследователями материал и сделанные на их основе выводы допускали их неоднозначное толкование.

Мы попытались показать, что в советской историографии с середины 1950-х и до конца 1980-х гг. существовали фактически две концепции коллективизации. Исследователи индустриализации также выдвинули целый ряд положений, которые противоречили официальной концепции. Историки культурного строительства в СССР, фактически, оставили вне поля изучения вопрос о «создании нового человека».

Можно было бы указать на-то, что вся западная советология 60-80-х гг. (это в особенности характерно для представителей так называемого «ревизионистского» направления, делающих упор на изучении социальной истории), когда советские архивы были фактически закрыты для иностранных исследователей, основывалась в определяющей степени на работах советских авторов. Отметим еще один момент в этой связи: советские историки на равных могли вести научную дискуссию по существу обсуждаемых проблем с западными историками. Однако для понимания состояния советской историографии и ее оценки важнее, на наш взгляд, отметить следующее. Категорическое и однозначное отрицание советской историографии, столь характерное для некоторых современных отечественных историков, основано на том, что она находилась под жестким идеологическим контролем и советские историки должны были следовать строгим идеологическим официальным установкам. В таких условиях советские историки, по мнению сторонников этой точки зрения, не могли создать и не создали работ, которые можно было бы назвать научными в подлинном смысле этого слова. Столь однозначная оценка советской историографии дается современными отечественными историками, которые характеризуют советское общество как классическое тоталитарное на протяжении всей его истории. Утверждать так -значит, на наш взгляд, игнорировать глубокие изменения, происшедшие в процессе его развития с середины 1950-х гг. (Нетрудно заметить логическое противоречие в их оценке: от работ историков, работающих в «тоталитарном» обществе, требуют уровня, предъявляемого к научным работам в «демократическом» обществе). Подобная оценка как бы предполагает, что на научные исследования западных историков никакие идеологические стереотипы («установки») не влияли и это делало их творчество подлинно научным и плодотворным. Однако уже критический анализ их работ советскими историками (и в этом, может быть, одно из немногих достижений «критики буржуазной историографии») убедительно показал тесную связь западной историографии с изменениями в идеологическом климате и политической конъюнктуре. В советских работах, посвященных критике «буржуазной историографии», подчеркивалось, что западная историческая наука крайне политизирована. Публикации после 1990 г. на русском языке монографий и статей Р. Пайпса, М. Малиа и других западных специалистов по советской истории лишний раз подтвердили эти выводы. Попытки после 1991 г. воплотить в жизнь «деидео-логизацию» отечественной науки, как показывает ее нынешнее состояние, оказались, на наш взгляд, несостоятельны. Вакуум, образовавшийся после отказа от официальной «марксистско-ленинской идеологии», быстро заполнился самыми различными идеологиями, в том числе и самыми реакционными, толкающими российское общество назад, а отечественную историю к пропаганде архаических, зачастую «мракобесных», представлений об историческом процессе.

Ограничимся пока постановкой в этой связи вопросом: как в условиях такого идеологического и политического контроля и постоянного давления советские историки сумели создать и опубликовать работы, многие из которых по глубине анализа экономической, социальной, политической и культурной истории советского общества не утратили научного значения и в наши дни. Без их масштабной исследовательской работы не было бы, на наш взгляд, предмета и того уровня дискуссий, которые развернулись в «перестроечный» и постперестроечный периоды по проблемам истории советского общества. С другой стороны, уровень и масштабы исследовательской работы, достигнутые советской историографией к середине 80-х гг., объективно подводили, как представляется, к необходимости осмысления истории советского общества на новом теоретико-методологическом уровне.

Хотелось бы отметить еще один вывод, который можно сделать при изучении советской историографии.

В одной из первых работ постсоветского периода авторы приводят мнение советского исследователя, который сказал, что после советской историографии останутся «исключительно факты»1. На наш взгляд, одно это уже можно было бы поставить в «заслугу» советской историографии. Но нам представляется, что история советской историографии нам дает ценный урок: каким бы ни был идеологический контроль партии и государства над научной работой историков, в какие бы организационные формы он не облекался, мысль, живая развивающаяся мысль ученого, если он в основу своей работы кладет научные методы изучения, стремление к постижению сущности явления или процесса, сильнее любого идеологического контроля. Конечно, нельзя забывать, чего стоили поиски объективной истины при режиме, руководители которого считали себя воплощением истории и носителями абсолютной истины. И, тем не менее, расширение и углубление изучения проблем советской истории способствовали - пусть медленному, но неуклонному - развитию советской исторической науки.

Отдавали ли советские историки себе отчет в существовании механизма блокировки (термин вызывает ассоциации с расхожим в годы перестройки понятием «механизм торможения», но предполагает более жесткое ограничение) научных поисков, выбора проблем и направлений научных исследований, механизма, созданного и поддерживавшегося идеологическим аппаратом? Представляется, что историки, хотя и далеко не все, понимали реальное положение советской исторической науки в советском политико-идеологическом комплексе, осознавали тормозящее для развития науки значение жестких идеологических рамок.

Как мы пытались показать во введении, в советской историографии существовало расширительное толкование таких ключевых понятий как «предмет» и «объект» историографических исследований, «историографический факт» и «историографический источник». В работах историков, которые определяли содержание и направления историографиче

1 Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества. М., 1992. С. 10. ских исследований и были официально признанными авторитетами в этой области (ограничимся здесь именами И.И. Минца, М.В. Нечкиной и Е.Н. Городецкого), под такими исследованиями подразумевалось изучение не только «истории исторической мысли», воплощенной в трудах историков («историографическом факте» и «первоисточнике»), но и изучение социально-политического и идеологического контекста, в котором работает историк, а также историю организации исторических исследований. В работы историографов включался «как объект изучения не только труды историков, но и материалы по истории этих трудов, анализ всей атмосферы, «климата» развития науки, политики в этой области, историю научных центров, периодики, подготовки кадров, влияние формы и структуры организации науки на сам процесс создания исторических исследований». Все отмеченные стороны предмета историографических исследований никогда не включались в историографические работы зарубежных историков, которые ограничивались, как правило, анализом авторских исторических концепций.

Есть еще одна сторона этого вопроса - сами советские историки: были ли они все послушными «солдатами», «находившимися на переднем крае идеологического фронта» и беспрекословно выполнявшими все приказы их идеологически руководителей? Были ли они удовлетворены уровнем теоретико-методологических и конкретно-исторических исследований, которые определялись официальными идеологическими установками? Постановка этого вопроса представляется нам чрезвычайно важной, потому что всякое движение к новому качественному уровню разработки проблем в науке начинается с неудовлетворенности исследователей достигнутым уровнем. И как свидетельствует анализ многих выступлений историков на различных дискуссиях и оценка ими в историографических обзорах уровня разработки коренных проблем истории построения социализма (периода наиболее «идеологизированного» и «политизированного» в отечественной истории), такая неудовлетворенность была явлением достаточно распространенным в среде историков. Нередко она была лишь повторением официально выраженной неудовлетворенности «недостаточно глубоким усвоением марксистско-ленинского теоретического наследия» советскими историками или их нежеланием заниматься изучением «актуальных» проблем. Но вместе с тем на многочисленных конференциях и симпозиумах, в дискуссиях постоянно говорилось о недостатках в профессиональной подготовке и профессиональной деятельности историков, их недостаточной теоретической и методической подготовке, которые влекут за собой неудовлетворительный уровень разработки проблем отечественной истории. Было бы преувеличением сказать, что именно такие выступления с такими оценками определяли климат в советской историографии. Но вместе с тем не следует преуменьшать степень их виляния на общую атмосферу в советской исторической науке. Уместно в этой связи задать вопрос: не эта ли атмосфера способствовала появлению в советской исторической науке исследователей, которые в годы перестройки и в постсоветский период стали создавать работы, уровень которых был не ниже общемирового, если подразумевать под последним уровень западноевропейской и американской историографии? В этой связи не может не вызвать возражения утверждение современного исследователя советской историографии, согласно которому «теоретический поиск и сомнение в универсальном значении используемых в профессиональной деятельности алгоритмов оказались инородными самой корпорации советских историков»1.

Уже в период перестройки были сняты ограничения на постановку и обсуждение многих политически и идеологически острых вопросов истории советского общества, о которых было запрещено даже упоминать. Очень скоро в отечественной историографии обнаружилось такое разнообразие точек зрения по всем вопросам истории советского общества, которое исключало анализ этой истории в рамках какой-либо одной макротеории.

Мы достаточно подробно рассмотрели публикации по истории советского общества в период перестройки. Нередко, говоря об этих публикациях, обращают внимание, в первую очередь, на публицистические статьи и книги, породившие «исторический бум». Отметим в этой связи, что «бум» был, как нам представляется, результатом той «идеологической работы», которая проводилась в течение всех лет советской власти и которая охватывала практически все взрослое население страны, особенно его образованную часть. В этой «идеологической работе» изучение отечественной истории, особенно ее советского периода, занимало одно из важнейших мест наряду с освещением текущей внутренней и внешней политики государства. По сути, в СССР знание истории в официальной идеологизированной форме - пусть даже под маркой истории партии - было обязательным. Это привело к тому, что исторические знания играли в общественном сознании роль, которую они не играли ни в одной западной стране. Но речь шла скорее о представлениях об истории, которые были в высшей степени идеологизированы, политизированы и мифологизированы и легче всего поддавались пересмотру. Возможно поэтому разрушение советской идеологии, начавшееся в годы перестройки, началось именно с критики официальной концепции отечественной истории, в первую очередь, ее советского периода, когда новые исторические мифы

1 Юдельсон А.В. Преодолевая «новое время»: российская историческая наука в поисках новой идентичности // Россия в новое время: единство и многообразие в историческом развитии: Материалы Российской межвузовской научной конференции 28-29 апреля 2000 г. М., 2000. С. 165. довольно быстро начали вытеснять старые. Монолитная официальная идеология, лишенная одной из главных ее составляющих, стала быстро разрушаться. Но разрушение последней радикально изменило положение исторических знаний и исторической науки в российском обществе. Знание истории перестало быть обязательным, система политпросвещения была ликвидирована. Была провозглашена «деидеологизация истории». В 1988 г. экзамен по истории на выпускных экзаменах средней школы был отменен. Старая схема отечественной истории была признана несостоятельной, новая еще не была разработана. Признание кризиса отечественной исторической науки, в первую очередь историографии советского общества, стало общим местом в публикациях журналистов, писателей и самих историков.

Однако следует подчеркнуть, что в 1988-1992 гг. по вопросам истории и теории советского общества выступили многочисленные представители всех общественных наук, исследователи, работавшие как в центральных научно-исследовательских институтах и ведущих университетах, так и на периферии. В обстановке полной свободы выражения мнений ими были выдвинуты и в различной степени научно аргументированы все существующие до настоящего времени концепции и положения. При этом отечественные обществоведы продемонстрировали глубокое и всесторонне знание всех новейших течений и направлений научных исследований за рубежом.

В годы перестройки и в постсоветский период предметом осмысления отечественными историками стали все известные ныне историософские, социологические, политологические, экономические и иные теории. Принципиально важно подчеркнуть, что многие дискуссии по различным проблемам истории советского общества, и в первую очередь ее сталинского периода, участники которых использовали в своей аргументации различные подходы, в том числе основанные на этих теориях, проходили в условиях, когда те же проблемы глубоко и всесторонне обсуждались в рамках социалистической парадигмы, что делало их, на наш взгляд, особенно плодотворными. Многочисленные попытки осмыслить советскую историю в рамках этих теорий выявили, как нам представляется, две стороны, два аспекта изучения не только советской истории, но и истории вообще. Оказалось, что одни и те же установленные в результате эмпирических исследований исторические факты и процессы могут использоваться в равной степени в рамках различных теорий. И объяснение многих аспектов советской истории в исторических схемах, основанных на этих теориях, не намного «рациональнее», нежели в советской историографии. Обнаружилось, что больше всего советской истории, в частности ее периоду довоенных пятилеток, не хватает «эмпирических», т.е. глубоких фундаментальных конкретно-исторических исследований.

Стремление преодолеть кризис отечественной исторической науки в области методологии привело к широкому заимствованию отечественными исследователями различных макросоциологических теорий, получивших широкое хождение на Западе в течение второй половины XX в. Речь идет, прежде всего, о тоталитарной теории, теории модернизации и теории ци-вилизационного развития. Отметим некоторые моменты, важные для понимания последствий такого заимствования для современной отечественной историографии.

Во-первых, современные исследователи игнорируют ту критику, которой указанные теории были подвергнуты в советской историографии. Между тем критика эта, хотя и велась в условиях острого политического и идеологического противостояния с западной исторической наукой и потому несла значительный элемент идеологизированности и заданности, тем не менее, содержала аргументы, убедительно доказывавшие несостоятельность многих основных положений этих теорий и попыток придать им некий универсальный характер.

Во-вторых, с конца 1950-х гг. в социальных науках стран Запада началась всесторонняя критика указанных теорий и к концу 1980-х гг., по меньшей мере, большинство советологов признало их ограниченность и малую научную продуктивность при изучении истории советского общества. Во всяком случае представители так называемого «ревизионистского» направления в западной советологии, делавшие упор на всестороннее изучение общества, с 1960-х гг. стали задавать тон в тематике и направлениях исследования советской истории, в первую очередь ее сталинского периода. При этом следует подчеркнуть, что отдельные положения этих теорий учитываются в научных исследованиях представителей всех направлений и школ. Однако при этом никто из них не пытается придать им универсальный характер. Большинство россиеведов полагает, насколько нам известно, что эвристический потенциал этих теорий исчерпан.

В-третьих, под влиянием новых макросоциологических теорий в изучении истории советского общества акцент зачастую смещается на ее политический и идеологический аспекты. Это, как мы попытались показать, подтверждает анализ современной историографии индустриализации, коллективизации и культурной революции. В большинстве современных обобщающих исторических работ недостаточно освещаются экономические, социальные и культурные стороны жизни советского общества. Так, если современные исследователи говорят о советской индустриализации, то нередко при этом преследуется цель выявить истоки и характер «тоталитарного» советского режима или определить тип «советской модернизации». Но определение типа советской индустриализации остается вне поля научных интересов современных историков. Если руководствоваться расширительным пониманием процесса индустриализации, утвердившимся в советской историографии, возникает вопрос: «Была ли завершена она в рамках советского общества?». Все чаще историки отвечают на него отрицательно. Сузилось изучение современными авторами истории культурного строительства в СССР, которой были посвящены многочисленные работы советских исследователей. Если некоторые проблемы истории советской культуры и рассматриваются, то, как правило, в связи с насаждением «тоталитарной идеологии», «идеологической индоктринации» населения и т.п. Подчеркнем при этом, что все новейшие учебники и учебные пособия написаны с использованием фактического материала, наработанного советскими историками.

Если посмотреть материалы многих дискуссий историков за последние 12-15 лет, то нельзя не заметить, что советская концепция периода «построения социализма» по-прежнему привлекает внимание. Она незримо присутствует в спорах историков, идет ли речь о новых учебниках и учебных пособиях, методологических проблемах и т.п. От нее отталкиваются, чтобы измерить достижения и неудачи, ее критикуют или игнорируют, но она - реальность научной жизни наших дней. И думается, дело не в том, что в современном российском обществе живут и активно участвуют в политической жизни сторонники «советского социализма» («советской модели социализма»). Во введении к настоящей работе мы приводили анализ докторских и кандидатских диссертаций российских историков, представленных к защите в последние годы. Все они без исключения при определении своих методологических принципов отталкиваются от советской историографии, беря ее, таким образом, в качестве отправной точки при разработке своих концепций. Вероятно, тот фактический фундамент, созданный конкретно-историческими исследованиями, идеологизированными и политизированными в различной степени, придает ей значение и вес, не учитывать которые в современных научных исследованиях невозможно.

Отмеченная множественность оценок и подходов к изучению советской истории обозначила, как нам представляется, различные подходы к определению дальнейших направлений в современных исследованиях.

Некоторые отечественные историки считают, что на первый план выдвигается задача углубленного конкретно-исторического изучения всех событий и процессов, происшедших в СССР. В этой связи следует отметить следующую точку зрения.

В 1997 г. в журнале «Отечественная история» было опубликовано редакционное предисловие, в котором редакция поясняла, что она открывает публикацию серии историко-философских статей, «представляющих собой попытку осмысления различных аспектов роли России в мировой политике, экономике и социокультурных процессах». Рубрика была создана по инициативе докторов исторических наук В.П. Дмитренко и Б.С. Илизарова. В своем письме в редакцию они выразили надежду, что обмен мнениями создаст «возможность рационального осмысления исторических судеб нашей страны». «В недавнем прошлом наша историческая наука, - писали они, - была одной из главных идеологических дисциплин. Многие десятилетия существовала полная партийно-государственная монополия на любую мысль с философско-историчес-ким оттенком. В результате отечественные историки не смели перешагнуть грань эмпирических исследований»1.

Представляется, что в свете нынешних поисков путей преодоления кризиса отечественной исторической науки этот недостаток выглядит скорее достижением советской историографии.

Связь современной отечественной историографии с советской историографией не разорвана. Учитывая тот факт, что большинство современных историков прошли профессиональную подготовку в советской исторической школе, это естественно. Влияние этой школы проявляется в различных формах. Так, по-прежнему актуальным остается вопрос об «одной, единственно верной теории», которая была бы «ключом» к пониманию советской истории. Ее поискам взамен утраченной марксистско-ленинской до сих пор посвящено немало дискуссий. Они носят достаточно острый характер, а их участники вполне в традициях советских времен не могут зачастую обойтись без политических обвинений2.

В основе таких поисков лежит, как представляется, традиционный для советской историографии подход, при котором зачастую исследователь шел к анализу событий и процессов, отталкиваясь, прежде всего, от теоретических положений или идеологических установок, а не от фактов. Этот подход характерен, как мы попытались показать, и для самых радикальных критиков советской историографии, которые выступают за полный разрыв с ней. Вместо ее тщательного анализа сторонники такой точки зрения сравнивают ее с некой «идеальной» исторической наукой и отказывают советской историографии в праве называться наукой. При этом, правда, они признают за ней ряд научных достижений. То же можно сказать по поводу исследований, которые базируются на «новейших» социологических и исторических теориях. Как представляется, их авторы нередко ис

1 Отечественная история. 1997. № 5. С. 80.

2 Один из примеров тому - статья старшего научного сотрудника Института истории СО РАН И.В. Павловой, которая обвинила западных историков-«ревизионистов» в том, что они, «исповедуя тезис о слабости сталинской власти, объективно оказались ее апологетами», «оказались на сталинских смысловых нарах» (Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х гг. (Критика «ревизионистского» подхода) // Отечественная история. 1998. № 5. С. 119, 121). ходят из отдельных положений этих теорий, например, из признаков тоталитарного государства (общества), и стремятся анализировать лишь те факты или делать акцент лишь на тех процессах в обществе, которые подтверждают эти положения.

Связь современной и советской историографии видится нам также в том, что большинство историков в значительной мере пользуются при описании сталинского периода понятийным аппаратом советской историографии. Призывы выработать «свой» или освоить разработанный зарубежными обществоведами «новый» язык исторической науки пока не дали, во всяком случае в том, что касается рассмотренных нами проблем, ощутимых результатов. Как правило, понятия и термины, получившие распространение в связи с обращением историков к историческим и социологическим теориям, заимствованным в зарубежных социальных науках, в незначительной степени определяют исследовательские приемы, стиль изложения и структуру работ. Иное положение наблюдается в источниковой базе современных научных публикаций. Постановка и обсуждение новых проблем или углубленное исследование таких сторон изучавшихся ранее проблем, которые только упоминались в советской историографии или же полностью замалчивались, сопровождались привлечением источников, которые не только не использовались, но о которых никогда не говорилось. Вместе с тем нельзя не заметить, что, используя разнообразный фактический, в том числе новый статистический материал, современные исследователи постоянно используют и тот, который был накоплен советской историографией и который они либо опровергают, либо подтверждают.

Современная отечественная историография построения социализма вышла на уровень научных исследований, достигнутых западной советологией. Косвенным свидетельством этому являются последние дискуссии историков, которые обнаружили различные точки зрения, соответствующие позициям «ревизионистов» (социальных историков) и «тоталитаристов». Среди исследователей ширится понимание этого положения.

Возникает вопрос о перспективах дальнейшего развития научных исследований советской истории и особенно ее сталинского периода, который постоянно вызывает острый интерес как специалистов, так и массового читателя. Вероятно, эти перспективы связаны с теми достижениями отечественных историков, которые в большей или в меньшей степени выходят за пределы достигнутого уровня. Пример тому - изучение аграрной истории советского общества. В свое время историки этого направления советской историографии создали глубокие научные работы по истории российской и советской деревни. В период перестройки они активно продолжали расширять и углублять границы своего научного поиска. В постсоветский период они органично включились в исследование той области аграрной истории, которая называется «крестьяноведением» и которая объединяет многочисленных ученых различных стран мира в рамках Интерцентра. Эта группа исследователей под руководством профессора В.П. Данилова издала ряд ценных сборников документов и организовавшая несколько международных симпозиумов, результаты работы которых получили положительную оценку отечественных и зарубежных историков.

Другие исследователи также осознают необходимость углубленной разработки как проблем, изучавшихся в советской историографии, так и проблем, поставленных в перестроечной и постсоветской историографии. Чрезвычайно перспективным, на наш взгляд, является направление в изучении индустриализации России и СССР, представленное трудами научного семинара кафедры источниковедения отечественной истории исторического факультета МГУ, существующего с 1995 г. и руководимого С.В. Во-ронковой.

Современные исследователи стремятся использовать достижения и наработки таких дисциплин, как социология, политология, демография, социальная психология и т.п. Правда, обращение к достижениям других социальных наук при изучении советской истории не получило достаточно широкого распространения. Во всяком случае это можно сказать об учебниками и учебными пособиями по отечественной истории. Поэтому вопрос о взаимодействии историков советского общества с представителями других социальных наук, который был поставлен в начале 1960-х гг. советскими учеными, по-прежнему сохраняет свою актуальность. Вместе с тем хотелось бы обратить внимание на то, что нередко при анализе и оценках советского общества представители некоторых социальных наук предпочитают руководствоваться абстрактными схемам и положениями избранных ими теорий, а не глубоким анализом фактического материала.

Список научной литературыНаумов, Николай Васильевич, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Предисловие ко второму изданию // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1.

2. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 7-544.

3. Энгельс Ф. Крестьянский вопрос во Франции и Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 501-525.

4. Письмо Ф. Энгельса А. Зорге от 29 ноября 1886 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36. С. 488-491.

5. Ленин В.И. Первоначальный набросок тезисов по аграрному вопросу (Для Второго съезда Коммунистического Интернационала) // Соч. 4-е изд. Т. 31. С. 129-141.

6. Ленин В.И. VIII Всероссийский съезд Советов. 22-29 декабря 1920 г. Доклад ВЦИК и СНК о внешней и внутренней политике 22 декабря // Соч. 4-е изд. Т. 31. С. 456^86.

7. Ленин В.И. Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 10-18 (23-31) января 1918 г. Доклад о деятельности СНК 11 (24) января // Поли. собр. соч. Т. 35. С. 261-279.

8. Ленин В.И. Первоначальный вариант статьи «Очередные задачи Советской власти» // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 127-164.

9. Ленин В.И. Речь на Совещании делегатов комитетов бедноты центральных губерний. 8 ноября 1918 г. //Полн. собр. соч. Т. 37. С. 175-182.

10. Ленин В.И. X съезд РКП(б). 8-16 марта 1921 г. Доклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта// Полн. собр. соч. Т. 43. С. 57-73.

11. Ленин В.И. III Конгресс Коммунистического Интернационала. 22 июня -12 июля 1921 г. Тезисы доклада о тактике РКП // Полн. собр. соч. Т. 44. С. 3-12.

12. Ленин В.И. О кооперации // Полн. собр. соч. Т.45. С. 369-377.

13. Ленин В.И. О нашей революции (по поводу записок Н. Суханова) // Полн. собр. соч. Т. 45. С. 378-382.

14. Ленин В.И. Письмо. Инессе Федоровне Арманд 17(30) ноября 1916 г. // Полн. собр. соч. Т. 49. С. 328-334.

15. Сталин И. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушниках. Доклад и заключительное слово на пленуме ЦК ВКП (б) 3-5 марта 1937 г. М., 1937.

16. Сталин И.В. Речь на предвыборном собрании избирателей Сталинского округа г. Москвы 9 февраля 1946 г. М., 1946.

17. Сталин И. Речи на предвыборных собраниях избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы. 11 декабря 1937 г. и 9 февраля 1946 г. М., 1949.Сталин И. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М., 1952.

18. Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952.

19. Сталин И. Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП (б). 10 марта 1939 г. М., 1952.

20. Сталин И.В. Письмо В.И. Ленину // Соч. Т. 5. С. 50-51. Сталин И.В. О хозяйственном положении Советского Союза и политике партии. Доклад активу ленинградской организации о работе пленума ЦК ВКП (б) 13 апреля 1926 г. // Соч. Т. 8. С. 116-148.

21. Сталин И.В. Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП (б). Речь на пленуме ЦК ВКП (б) 19 ноября 1928 г. // Соч. Т. 11. С. 245-290. Сталин И.В. Ответ Куштысеву // Соч. Т. 11. С. 311.

22. Сталин И.В. Итоги первой пятилетки. Доклад на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7-12 января 1933 г. // Соч. Т. 13. С. 161-215.

23. Программа РСДРП, принятая на II съезде партии // Хрестоматия по истории КПСС. Т. 2. М., 1965.

24. Программа РКП (б), принятая на VIII съезде партии // Хрестоматия по истории КПСС. Т. 2. М., 1965.

25. План электрификации РСФСР. Доклад VIII съезду Советов Государственной комиссии по электрификации России. 2-е изд. М., 1955.

26. Четырнадцатый съезд ВКП(б). Москва, 18-31 декабря 1925 г. I. Резолюции и постановления съезда. По Отчету Центрального Комитета // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференциях и пленумов ЦК. Ч. И. 1925-1953. М.,1953. С.76-77.

27. Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). 21-23 октября 1927 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференциях и пленумов ЦК.

28. II. 1925-1953. 7-е изд. М., 1953. С. 282.

29. Пятнадцатый съезд ВКП(б).- Москва, 2-19 декабря 1927 г. О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства // Там же. С. 330-349.

30. Постановление ЦК ВКП (б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)» //КПСС в резолюциях и решениях.7-е изд. М., 1954. Ч. III. С. 316-332.

31. XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) 10-21 марта 1939 г. Стенограф, отчет. М., 1939.

32. Резолюция XVIII съезда ВКП (б): Третий пятилетний план развития народного хозяйства (1938-1942 гг.). I. Итоги второй пятилетки и основные задачи третьего пятилетнего плана // КПСС в резолюциях. 8-е изд. Т.5. М., 1971. С. 335-341.

33. Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б) в 1944 году // Вопросы истории. 1996. № 2-7, 9.

34. Постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. «О преодолении культа личности и его последствий» // КПСС в резолюциях. Ч. IV. 7-е изд. М., 1960. С. 221-229.

35. Документы совещаний представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшихся в Москве в ноябре 1957 г. М., 1959. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. III. М., 1962. С. 237.

36. К сорокалетию Великой Октябрьской социалистической революции (1917-1957). Тезисы Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПССС. М. 1957.

37. Программа Коммунистической партии Советского Союза // Хрестоматия по истории КПСС: В 2-х т. Т. 2. М., 1965. С. 506-511.

38. Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам. 18-21 декабря 1962 г. М., 1964.

39. К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Тезисы ЦК КПСС. М., 1979.

40. О 110-й годовщине со дня рождения В.И.Ленина: Постановление ЦК КПСС от 13 декабря 1979 г. //Коммунист. 1979. № 1. С.5)

41. Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. М., 1988.

42. В Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов // Правда, 1988, 6 февраля; 1988, 10 июля; 1988, 5 августа; 1988, 2 ноября.

43. ГУЛАГ в Карелии. 1930-1941 гг. Петрозаводск, 1992;

44. Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации, 1927-1932 гг. / Под ред. В.П. Данилова, Н.А. Ивницкого. М., 1989.

45. Из истории раскулачивания в Карелии, 1930-1931 гг.: Документы и материалы / Под ред. Н.А. Ивницкого, В.Г. Макурова. Петрозаводск, 1991.

46. Индустриализация Советского Союза. Новые документы. Новые факты. Новые подходы. 4.1. М., 1997.

47. Нарымская хроника. 1930-1945: Трагедия спецпереселенцев. Документы и воспоминания / Сост, коммент. В.Н. Макшеева. М., 1997.

48. О выселении корейцев из Дальневосточного края / Сост. Н.Ф. Бугай // Отечественная история. 1992. № 6. С. 140-168.

49. Попов В.П. Крестьянство и государство (1945-1953). Париж, 1992.

50. Реабилитация: Политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М., 1991.

51. Секретные документы из особых папок // Вопросы истории. 1993. № 1.

52. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 весна 1931 гг. Новосибирск, 1992;

53. Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 начало 1933 г. Новосибирск, 1993;

54. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. Новосибирск, 1994. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1939-1945 / Гос. Архив РФ. Отв. ред. В.П. Данилов, С.А. Красильников. Новосибирск, 1996.

55. Сталин: В воспоминаниях современников и документах эпохи / Сост. М. Лобанов. М., 1995.

56. Сталинское Политбюро в 30-е годы: Сб. документов / Сост. О.В. Хлев-нюк, А.В. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая. М., 1995.

57. Абрамов Б.А. Идейная борьба партии против троцкистов в период подготовки и проведения XIV съезда ВКП (б). М., 1959.

58. Абрамов Б.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963.

59. Абрамов Б.А. Организаторская работа партии по осуществлению ленинского кооперативного плана. М., 1960.

60. Абрамов Б. Партия большевиков организатор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952.

61. Аксенов Ю.С. Путь к коммунизму: утопии и реалии // Вопросы истории КПСС. 1990. № 7. С. 109-121.

62. Алаев Л.Б. Где тонко там и порвалось! // Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 88-90.

63. Алаторцева А.И. Советская историческая наука на переломе 20-30-х годов // История и сталинизм / Сост. Мерцалов А.Н. М., 1991. С. 248-283.

64. Александров Г.Н. Социалистическая идея и марксизм. М., 1991.

65. Александров П. Ленинско-сталинская теория коллективизации сельского хозяйства и борьба партии за ее осуществление. М., 1951.

66. Алексеев В.В. Россия в контексте теории модернизации // Российская модернизация XIX-XX вв.: институциональные, социальные, экономические перемены. Уфа, 1997.

67. Алексеев Г.А., Лельчук B.C. Некоторые вопросы социалистической индустриализации СССР // Советская, историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР: Сб. статей. М., 1962. С. 395-428

68. Алексеев С.С. Перед выбором. Социалистическая идея: настоящее и будущее. М., 1990

69. Алексеева Г.Д. Историческая наука России в поисках новых концепций // Россия в XX веке. Историки мира спорят / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1994. С. 635-643.

70. Анкудинова JI.E. Советская историография о некоторых вопросах развития рабочего класса в период построения социализма. 1917-1937 гг. // Советская историография классовой борьбы и революционного движения в России. Ч .2. Л., 1967.

71. Араловец Н.А. Потери населения советского общества в 1930-е годы: проблемы, источники, методы изучения в отечественной историографии // Отечественная история. 1995. № 1. С. 135-146.

72. Арнольдов А.И. Общие черты и особенности культурной революции в странах народной демократии // Содружество стран социализма. М., 1958.

73. Аронов Д.И. Основные этапы развития совхозов СССР // Зап. Воронежского с.-х. института. 1958. Т. 27. Вып. 1.

74. Арутюнян Ю.В. Коллективизация сельского хозяйства и высвобождение рабочей силы для промышленности // Формирование и развитие советского рабочего класса (1917-1961 гг.). М:, 1964.

75. Арутюнян Ю.В. Механизаторы сельского хозяйства СССР (1929-1957). М., 1960.

76. Афанасьев Ю.Н. Перестройка и историческое знание // Литературная Россия. 17 июня 1988.

77. Афанасьев Ю.Н. Перестройка и историческое знание // Иного не дано / Под ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1988. С. 491-597.

78. Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии // Советская историография / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М, 1996. С. 7-41.

79. Базилевич К.В., Бахрушин С.В., Панкратова A.M., Фохт А.В. История СССР. Часть третья. Учебник для 10 класса средней школы. 11-е изд. М., 1952.

80. Байрау Д. Интеллигенция и власть: советский опыт // Отечественная история. 1994. №2. С. 122-135.

81. Бакунин М.А. Борьба большевиков за индустриализацию Урала во второй пятилетке (1933-1937 гг.). Свердловск, 1968.

82. Бакунин А.В. История советского тоталитаризма. Кн. 1. Генезис. Екатеринбург, 1996; Кн. 2. Апогей. Екатеринбург, 1997.

83. Бакунин А.В. Советский тоталитаризм: генезис, эволюция, крушение. Екатеринбург, 1993.

84. Баллаев А. Элементы социалистичности и наша история // Свободная мысль. 1995. № 8. С. 52-65.

85. Барг М.А. Структурный анализ в историческом исследовании // Вопросы философии. 1964. № Ю. С. 83-92.

86. Барсенков А.С. Введение в современную российскую историю. 1985-1991. М., 2002.

87. Барсенков А.С. Реформы Горбачева и судьба союзного государства. 19851991. М., 2001.

88. Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы (1945— 1955). М., 1988.

89. Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1938-2002: Учебное пособие. М., 2003.

90. Барсуков Н.А. О переломных рубежах, основных периодах и этапах истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1987. № 6. С. 92-105.

91. Баткин JI. Сон разума. О социо-культурных масштабах личности Сталина // Осмыслить культ Сталина. Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989.

92. Белковец Л.П. «Большой террор» и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-х 1930-е годы). Междунар. союз нем. культуры. М., 1995.

93. Белов П.А. Социалистическая индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства. М., 1946.

94. Белоусов А.Р. Кризис индустриальной системы в России // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994.

95. Белявский И.Г., Пронштейн А.П. Некоторые психологические аспекты отражения действительности в исторических источниках // Известия Северокавказского научного центра высшей школы: Общественные науки. 1974. № 1.

96. Берхин И.Б. История СССР. 1917-1964. М., 1966.

97. Берхин И.Б. История СССР (1917-1971 гг.): Учеб. пособие для университетов. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1972.

98. Берхин И.Б. История СССР (1917-1978): Учеб. пособие. 3-е изд., перераб. и доп. М., 1979.

99. Берхин И.Б., Ким М.П. О периодизации истории советского общества // Вопросы истории. 1954. № 10. С. 33-77.

100. Бестужев-Лада И. Трудное возвращение к правде // Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989. С. 292-310.

101. Биггарт Дж. Бухарин, «культурная революция» и истоки сталинизма // Отечественная история. 1994. № 2. С. 90-104.

102. Блинов Н.В. Советская историография // Вопросы истории. 1998. № 2. С. 156-159.

103. Блок М. Апология истории или Ремесло историка. М., 1973.

104. Богаева Н.А., Новопашин Ю.С. К вопросу о трактовке понятия «тоталитаризм» западными исследователями // Тоталитаризм. Исторический опыт Восточной Европы: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Марьина. М., 1995. С. 53-67.

105. Богденко М.Л. Строительство зерновых совхозов в 1928-1932 гг. М., 1958.

106. Боженко Л.И. Социально-экономическая характеристика крестьянства Сибири после перехода к нэпу // Из истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1971.

107. Бойко В.Н., Никольский И.Г. Ведущая роль рабочего класса в развитии эстетической культуры зрелого социалистического общества // Проблемы философии и научного коммунизма. Вып.11. Красноярск, 1974.

108. Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 1. М., 1949; Т. 18. М.,1953; Т. 19. М.,1953; Т. 24. М., 1953; Т. 32. М., 1955; Т. 40. М., 1957.

109. Болховитинов Н. Н. О принципах развития и периодизации мировой истории // Актуальные проблемы теории истории: Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г ) // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 49-50.

110. Бордюгов Г.А. Вместо заключения. Каждое поколение пишет свою историю // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / Под ред. Г.А. Бордюгова. М., 1996. С. 427- 436.

111. Бордюгов Г., Козлов В. Время трудных вопросов. История 20-30-х годов и современность // Правда. 30 сентября 1988 г.

112. Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества. М., 1992.

113. Борисов М.А. Подготовка партией наступления социализма по всему фронту (1926-1929 гг.). М., 1961.

114. Борисов Ю.С. Эти трудные 20-30-е годы // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 121-156.

115. Борисов Ю.С., Голубев А.В. Тоталитаризм и отечественная история // Свободная мысль. 1992. № 14. с. 61-71.

116. Борьба Коммунистической партии за социалистическую индустриализацию страны. М., 1967.

117. Буганов В.И.Размышления о современной отечественной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. № 1. С. 77-87.

118. Будагова J1.H. Литература в условиях тоталитаризма // Тоталитаризм: Исторический опыт Восточной Европы: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Марьина. М., 1995.

119. Бузгалин А. В поисках социалистической альтернативы социализма в России // Свободная мысль. 1996. № 5. С. 17-24.

120. Булдаков В.П. Имперство и российская революционность // Отечественная история. 1997. № 1. С. 42-55, № 2. С. 2-47.

121. Булдаков В.А. К изучению психологии и психопатологии революционной эпохи (методологический аспект) // Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., 1996.

122. Бурганов А. «История мамаша суровая.» // Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989. С. 29-54.

123. Бурганов А.Х. Откуда и куда идешь Россия? Опыт осмысления послеоктябрьской истории и будущего россиян. М., 1996.

124. Бурджалов Э.Н. СССР в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934 гг.). М., 1950.

125. Буртин Ю. Ахиллесова пята исторической теории Маркса // Октябрь. 1989. № 11, 12.

126. Бутенко А.П. Виновен ли Карл Маркс в «казарменном социализме» // Философские науки. 1989. №4.

127. Бутенко А.П. Исторические корни и социально-политические основы торможения // Механизм торможения: истоки, действие, пути преодоления / Под общ. ред. В.В. Журавлева; Сост.: Ю.С. Аксенов. М., 1988. С. 36-52.

128. Бутенко А.П. Откуда и куда идем. Взгляд философа на историю советского общества. М., 1990.

129. Бутенко А.П. Современный социализм. Вопросы теории. М., 1989. Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М., 1996.

130. Ваганов Ф.М. Правый уклон в ВКП (б) и его разгром (1928-1930 гг.). М.,1970.

131. Ваганов Ф. Преобразование сельского хозяйства // Коммунист. 1966. № 3. С. 92-101.

132. Важная задача советских историков // Вопросы истории. 1959. № 3. С. 3-16 Вандалковская М.Г. Либерализм и концепция русской истории // Россия в XX веке: Историки мира спорят. М., 1994. С. 681-685.

133. Васильев Л. Кризис социализма // Через тернии / Сост. А.А. Протащик. М., 1990. С. 9-59.

134. Васьковский О.А., Тертышный А.Т. Феномен диктатуры пролетариата. 1917 год в России в оценке историков. Екатеринбург, 1995.

135. Ватлин А.Ю. Переоценка советской истории // Вопросы истории. 1993. № 5. С. 180-182.

136. Вдовин А.И. Социалистическая реконструкция народного хозяйства СССР и социальная психология новых пополнений рабочего класса // Рабочий класс и индустриальное развитие СССР. М., 1972.

137. Вдовин А.И., Дробижев В.З. Рост рабочего класса СССР, 1917-1940 гг. М.,1976

138. Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. М., 1973.

139. Великанова О.В. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. №2. С. 177-185.

140. Великие стройки сталинской эпохи. М., 1951.

141. Венедиктов А.В. Организация государственной промышленности в СССР: В 2 т. Л., 1950-1961.

142. Веселое А.П. Борьба Коммунистической партии за проведение культурной революции в деревне в годы коллективизации. Л., 1978.

143. На пути конструктивно-критического анализа // Молодой коммунист. 1990. № 4. С. 14-23.

144. Вишневский А., Кузнецова Л. Люди или население? В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989. С. 207-225.

145. Водолазов Г. Ленин и Сталин. Философско-социологический комментарий к повести В. Гроссмана «Все течет» // Осмыслить культ Сталина. Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 126-159.

146. Вокруг раскрестьянивания. Материалы «Круглого стола» // В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989. С. 129-146.

147. Волков И.М., Дмитренко В.П., Зеленин И.Е., Кабанов В.В. Аграрная история советского общества // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982. С. 140-171.

148. Волкогонов Д.А. Сталинизм: сущность, генезис, эволюция // Вопросы истории. 1990. № 3. С. 3-17.

149. Волобуев О.В., Кулешов С.В. Очищение: История и перестройка. М., 1989.

150. Волобуев О.В., Суслов Н.Б. Тоталитаризм и личность. Научно-практическая конференция в Перми // Отечественная история. 1995. № 2. С. 215217.

151. Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: теория, история, современность. М., 1987.

152. Вопросы истории капиталистической России: Проблемы многоукладное™. Свердловск, 1972.

153. Вопросы историографии рабочего класса СССР. М., 1970.

154. Ворожейкин И.Е. Вопросы формирования советского рабочего класса в исторической литературе после XX съезда КПСС // Развитие рабочего класса в национальных республиках СССР. М., 1962.

155. Ворожейкин И.Е. Об изучении некоторых вопросов развития советского рабочего класса // Вопросы историографии рабочего класса. М., 1970.

156. Воскресенский Ю.В. В.И. Ленин создатель плана социалистической индустриализации. М., 1967.

157. Воскресенский Ю.В. Переход Коммунистической партии к осуществлению политики индустриализации СССР (1925-1927 гг.). М., 1969.

158. В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989.

159. Выгодский B.C., Федоровский Н.Г. К новому осмыслению теоретического наследия Маркса и Энгельса // Вопросы истории КПСС. 1990. № 9. С. 148-155.

160. Вылцан М.А. Завершающий этап создания колхозного строя (1935-1937). М., 1978.

161. Вылцан М.А. Колхозный строй накануне Великой Отечественной войны // История СССР. 1962. № 1. С. 32-51.

162. Вылцан М.А. Приказ и проповедь: способы мобилизации ресурсов деревни в годы войны // Отечественная история. 1995. № 3. С. 69-80.

163. Вылцан М.А. Техническая реконструкция сельского хозяйства в годы второй пятилетки // Вопросы истории. 1955. № 9. С. 13-25.

164. Вылцан М.А. Укрепление материально-технической базы колхозного строя во второй пятилетки (1933-1937 гг.). М., 1959.

165. Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982.

166. Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX века // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 3-25.

167. Галкин А., Красин Ю. Критика российского авторитаризма. М., 1995.

168. Гатовский Л. Политика социалистической индустриализации спасла нашу родину. М., 1946.

169. Генкина Э.Б. Деятельность Госплана в 1921-1925 гг. и борьба с буржуазной идеологией в области планирования // История СССР. 1961. № 6. С. 38-59.

170. Генкина Э. Из истории индустриализации СССР // Исторический журнал. 1944. №10-11.С. 28-36.

171. Генкина Э.Б. Об особенностях восстановления промышленности в СССР (1921-1925 гг.) // История СССР. 1962. № 5. С.45-73.

172. Гефтер М.Я. Многоукладность характеристика целого // Вопросы истории капиталистической России: Проблемы многоукладности. Свердловск, 1972.

173. Гиндин И.Ф. Проблемы «модернизации» и индустриализации и их видоизменение с XVI по XX век. М., 1970.

174. Гиндин И.Ф. Русские коммерческие банки. Из истории финансового капитала в России. М., 1948.

175. Гиндин И.Ф. Социально-экономические итоги развития российского капитализма и предпосылки революции в нашей стране // Свержение самодержавия. Сб. статей. М., 1970.

176. Гимпельсон Е.Г. Отказываясь от одних стереотипов, не создавать новые // Вопросы истории КПСС. 1990. № 6. С. 75-84.

177. Гинцберг Л.И. Массовые депортации крестьян в 1930-1931 годах и условия их существования в северных краях (по материалам «особых папок» политбюро ЦК ВКП (б) и «комиссии Андреева») // Отечественная история. 1998. № 2. С. 190-196.

178. Гозман Л., Эткинд А. Культ власти. Структура тоталитарного сознания // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 337-371.

179. Гозман JI., Эткинд А. Люди и власть. От тоталитаризма к демократии // В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989. С. 378-392.

180. Голиков В. Ленинская дорога советского крестьянства // Коммунист. 1967. №11. С. 70-80.

181. Голиков В., Мурашов С., Чхиквишвили И., Шатагин Н., Шаумян С. За ленинскую партийность в освещении истории КПСС // Коммунист. 1969. № 3. С. 67-82.

182. Голиков Г.Н. На переднем крае исторической науки // Вопросы истории. 1961. № 11. С. 18-42

183. Головатенко А.Ю. Тоталитаризм XX века: материалы для изучающих историю и обществоведение. М., 1992.

184. Голубев А.В. Запад глазами советского общества (Основные тенденции формирования внешнеполитических стереотипов в 30-х годах) // Отечественная история. 1996. № 1. С. 104-120.

185. Голубев А.В. Мифологическое сознание в политической истории // Человек и его время. М., 1991.

186. Голубев А.В. Новейшая история России в учебниках 1995 года // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / Под ред. Г.А. Бордюгова. М., 1996. С. 56-65.

187. Голубев А.В. Россия, век XX. // Отечественная история. 1997. № 5. С. 8092.

188. Голубев А.В. Тоталитаризм и модернизация в отечественной истории // Сталинизм закономерность, угроза, вызов. Новосибирск, 1992.

189. Голубев А.В. Феномен сталинизма в контексте мирового исторического процесса. Международный семинар в Новосибирске // Отечественная история. 1993. №5. С. 215-217.

190. Гордон Л., Клопов Э. Сталинизм и постсталинизм: необходимость преодоления // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 460-496.

191. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Форсированный рывок конца 20-х и 30-х годов: исторические корни и результаты // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 157-172.

192. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М., 1989.

193. Горинов М.М. Советская история 1920-30-х годов: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет / Под ред. Г.А. Бордюгова. М„ 1996. С. 239-277.

194. Горинов М.М., Данилов А.А., Дмитренко В.П. История России. Ч. 3. XX век: выбор моделей общественного развития. М., 1994.

195. Горинов М.М., Цакунов С.В: Ленинская концепция нэпа: становление и развитие // Вопросы истории. 1990. № 4. С. 20-39.

196. Городецкий Е.Н. Борьба народных масс за создание советской культуры (1917-1920 годы // Вопросы истории. 1954. № 4. С. 18-37.

197. Городецкий Е.Н. Рождение Советского государства. 1917-1918. М., 1965.

198. Грановский E.J1. Социалистическая индустриализация основа военной мощи СССР. Алма-Ата, 1942.

199. Громов Е. Сталин: власть и искусство. М., 1998.

200. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

201. Гуковский А., Угрюмов А., Кульбакин В. По страницам Советской историической энциклопедии. Заметки историков // Коммунист. 1968. № 4. С. 107-114.

202. ГуревичА.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993.

203. Гуревич А.Я. К вопросу об особенностях истории как науки // Труды МГИАИ. Т. 25. Вопросы методологии исторической науки. М., 1967.

204. Гущин Н.Я. «Раскулачивание» в Сибири. 1928-1934 гг.: методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996.

205. Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов н/Д, 1979

206. Давыдов Ю.Н. Тоталитаризм и тоталитарная бюрокартия // Тоталитаризм и посттоталитаризм (Статьи и подготовительные материалы): В 2 кн. М., 1996. Кн. 1. С. 8-126.

207. Давыдов Ю.Н. Ханна Арендт и проблема тоталитаризма // X. Арендт. Истоки тоталитаризма. М. 1996.

208. Дадыкин Р.П. Историография советского рабочего класса // Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР: Сб. статей по материалам сессии научного совета. М., 1962.

209. Дадыкин Р.П., Липатов Н.П., Митрофанова А.В., Рогачевская Л.С. Рабочий класс СССР в советской историографии // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР: Сб. статей. М. 1962. С. 429-448.

210. Дамье В.В., Рябов А.В. Так что же это было? // Рабочий класс и современный мир. 1990. № 2. С. 202-209.

211. Данилов А.А. История инакомыслия в России: Советский период. 1917— 1991 гг.: Учеб. пос. Уфа, 1995.

212. Данилов А. А. История России. XX век. Справочные материалы. М., 1996.

213. Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России. XX век. М., 1995.

214. Данилов В.П. Дискуссия в западной прессе о голоде 1932-1933 гг. и «демографической катастрофе» 30-40-х годов в СССР // Вопросы истории. 1988. №3. С. 116-121.

215. Данилов В.П. Земельные отношения в советской до колхозной деревне // История СССР. 1958. № 3. С. 90-128.

216. Данилов В.П. Изучение аграрной истории советского общества // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С. 491-520.

217. Данилов В.П. Изучение истории советского крестьянства // Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР: Сб. статей. М., 1962. С. 449-492.

218. Данилов В.П. К истории становления сталинизма // Куда идет Россия? Власть, общество, личность. М., 2000. С. 56-68.

219. Данилов В.П. Коллективизация // СИЭ. Т. 7. М., 1965.

220. Данилов В.П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 228-253.

221. Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. № 5. С. 7-30.

222. Данилов В.П. Крестьянский отход на промыслы в 1920-х годах // Исторические записки. Т. 94. М., 1974.

223. Данилов В.П. Основные итоги и направления изучения советского крестьянства // Проблемы аграрной истории советского общества. Материалы научной конференции 9-12 июня 1969 г. М., 1971.

224. Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: социальные отношения. М.,1979

225. Данилов В.П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957.

226. Данилов В.П. Социально-экономические отношения в советской деревне накануне коллективизации // Исторические записки. 1956. Т. 55.

227. Данилов В.П. Сталинизм и крестьянство // Сталинизм в российской провинции. Смоленские архивы в прочтении зарубежных и российских историков. Смоленск, 1999. С. 153-168.

228. Данилов В.П. Феномен первых пятилеток // Горизонт. 1988. № 5.

229. Данилов В.П., Дмитренко В.П., Лельчук B.C. Нэп и его судьба // Историки спорят. 13 бесед. М., 1988. С. 122-190.

230. Данилов В.П., Ивницкий Н.А. Ленинский кооперативный план и его осуществление в СССР // Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963. С. 3-20.

231. XX век. Краткая историческая энциклопедия: В 2 т. М., 2001.

232. XX век. Многообразие, противоречивость, целостность / Отв. ред. А.О. Чу-барьян. М., 1996.

233. Двадцать пять лет исторической науки в СССР. М., 1942.

234. Демократия и тоталитаризм: европейский опыт XX в. Екатеринбург, 1993.

235. Деревянно А.П., Шабельников Н.А. История России до конца XX века. М.,2001.

236. Деятельность КПСС по осуществлению ленинского плана культурной революции в СССР. Л., 1973.

237. Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992.

238. Дискуссия о периодизации истории советского общества // История СССР. 1988. № 3. С. 127-142.

239. Дмитренко В.П. Советская модель социализма // Россия в XX веке. Историки мира спорят / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1994. С. 533-547.

240. Доклады Института российской истории РАН. 1995-1996 гг. / Ин-т рос. истории РАН; Редкол. А.Н. Сахаров и др. М., 1997.

241. Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленности. (Очерки истории ВСНХ. 1917-1932 гг.). М., 1966.

242. Дробижев В.З. О некоторых недостатках методики изучения политической и трудовой активности рабочего класса СССР в годы борьбы за построение социализма // Вестник Московского университета. История. 1964. № 5. С. 12-21.

243. Дробижев В.З. Советский рабочий класс в период социалистической реконструкции народного хозяйства. М., 1961.

244. Дроздова Н.П. Индустриализация в России // Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998. С. 139-155;

245. Дэнрназян JI.H. Культ и раболепие // Социологические исследования. 1988. №5. С. 64-71.

246. Дэвис Р., Хлевнюк О.В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики// Отечественная история. 1994. № 3. С. 92-108.

247. Дэвис Р.У., Хлевнюк О.В. Отмена карточной системы в СССР. 1934-1935 годы // Отечественная история. 1999. №5. С. 87-108.

248. Евсеева Е.Н. О догматизме в историографическом исследовании // Вопросы истории КПСС. 1989. № 3. С. 3-18.

249. Еланцева О.П. Кто и как строил БАМ в 30-е гг. // Отечественные архивы.1992. №5. С. 71-81.

250. Еланцева О.П. Периодическая печать БАМлага // Отечественная история.1993. №4. С. 167-175.

251. Ермаков В.Т. Изучение истории советской культуры // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып. 1. Советский период. М., 1978. С. 130-157.

252. Ермаков В.Т. О содержании и хронологических рамках культурной революции в СССР // Вопросы истории. 1966. № 10. С. 58-64.

253. Ермаков В.Т., Иванова JI.B., Козлов В.А., Чанышева Т.С., Жилина Н .П., Бодиско В.Х., Федюкин С.А. Изучение истории советской культуры // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982. С. 234-272.

254. Ершова Э.Б. Революция, реформы и российская творческая интеллигенция в первой половине XX века // Вопросы истории. 2001. № 6. С. 103-115.

255. Ерыкалов Е.Ф. К вопросу о периодизации истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1988. № 1. С. 30-35.

256. Еще один спор об альтернативе сталинизму // Социализм между прошлым и будущим / Под общ. ред. академика О.Т. Богомолова. М., 1989. С. 79-140.

257. Жибарев П.Б. Ленин и электрификация советской страны. М., 1960.

258. Жилинкова И.Н. Кустарная промышленность в ранний период индустриализации России // Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998. С. 156-174;

259. Жуков Е.М., Рыбаков Б.А. Историческая наука СССР на современном этапе // Развитие советской исторической науки: 1970-1974. М., 1975.

260. Жуков Ю.И. Критика новейшей англо-американской буржуазной историографии строительства советской культуры. М., 1976.

261. Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. Историческая наука России в преддверии третьего тысячелетия: Учебное пособие по курсу историографии отечественной истории. Тюмень, 1999.

262. За глубокое изучение истории советского рабочего класса // Коммунист. 1959. № 8. С. 56-65.

263. Зак Л.М.Изучение истории культурного строительства в СССР // Очерки истории исторической науки в СССР Том. V. М., 1985. С. 568-587.

264. Зак Л.М. История изучения советской культуры. М., 1981;

265. Зак Л.М., Лельчук B.C., Погудин В.И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М., 1971.

266. Заславская Т.И. Об изменении критериев социальной стратификации российского общества // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994.

267. Заславская Т.И. Перестройка как социальная революция // Социология перестройки / Отв. ред. В.А. Ядов. М., 1990. С. 8-32.

268. Звездин З.К. От плана ГОЭРЛО к плану первой пятилетки: Становление социалистического планирования. М., 1979

269. Зевелев А.И. К вопросу о периодизации истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1987. № 12. С. 70-81.

270. Зеленин И.Е. Был ли «колхозный неонэп»? // Отечественная история. 1994. №2. С. 105-121.

271. Зеленин А.И. «Закон о пяти колосках»: разработка и осуществление // Вопросы истории. 1998. № 1. С. 114-123.

272. Зеленин И.Е. Зерновые совхозы СССР (1933-1941 гг.). М., 1966.

273. Зеленин И.Е. Коллективизация и единоличник (1933-й первая половина 1935 г.) // Отечественная история. 1993. №3. С. 35-55.

274. Зеленин И.Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930-1932 гг.) // История СССР. 1990. № 6. С. 31-49.

275. Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933-1934 гг.) // Исторические записки. 1965. Т. 75.

276. Зеленин И.Е. Политотделы МТС продолжение политики «чрезвычайщины» (1933-1934 гг.) // Отечественная история. 1992. № 6. С. 42-61.

277. Зеленин И.Е. «Революция сверху»: завершение и трагические последствия //Вопросы истории. 1994. № 10. С. 28-42.

278. Зеленов В.М. Главлит и историческая наука в 20-30-е годы // Вопросы истории. 1997. № 3. С. 21-36.

279. Земсков В.Н. Судьба «кулацкой ссылки» (1930-1954 гг.) // Отечественная история. 1994. № 1. С. 118-147.

280. Злобин Н.С. О сущности и принципах периодизации культурной революции // Культурная революция в СССР. 1917-1965. М., 1967.

281. Зуйков В.Н. Создание тяжелой индустрии на Урале (1926-1932 гг.). М.,

282. Иванов Ю.М. Положение рабочих России в 20-х-начале 30-х годов // Вопросы истории. 1998. № 5. С. 24-43.

283. Ивницкий Н.А. Голод 1932-1933 гг.: кто виноват? // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 333-363.

284. Ивницкий Н.А. История подготовки постановления ЦК ВКП (б) о темпах коллективизации сельского хозяйства от 5 января 1930 г. // Источниковедение истории советского общества. Вып. 1. М., 1964.

285. Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения коллективизации сельского хозяйства // Проблемы аграрной истории. Ч. 2. Минск, 1978.

286. Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972.

287. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х гг. По материалам Политбюро ЦК ВКП (б) и ОПТУ // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 249-297.

288. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). Учеб. пособие для вузов и школ. 2-е изд., доп. и перераб. М., 1996.

289. Ивницкий Н.А. Коллективизация сельского хозяйства в СССР: опыт, уроки, выводы. М., 1988.

290. Ивницкий Н.А. Ленинский кооперативный план и ликвидация кулачества как класса // Проблемы аграрной истории Советского общества: Материалы научной конференции 9-12 июня 1969 г. М., 1971.

291. Ивницкий Н.А. Некоторые вопросы истории коллективизации в СССР // Вопросы аграрной истории. Вологда, 1968.

292. Ивницкий Н.А. О критическом анализе источников по истории начального этапа сплошной коллективизации (осень 1929 весна 1930 г.) // Исторический архив. 1962. № 2. С. 191-202.

293. Ивницкий Н.А. От Бюро коммун до Колхозцентра (Организация руководства колхозами) // Октябрь и советское крестьянство. М., 1977.

294. Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в деревне (19281933 гг.). М., 2000.

295. Ивницкий Н.А. Фонд Колхозцентра СССР и РСФСР и его значение для изучения истории колхозного движения в СССР (1927-1932 гг.) // Проблемы источниковедения. Вып. 4. М., 1955.

296. Игрицкий Ю.И. Еще раз по поводу «социальной истории» и «ревизионизма» в изучении сталинской России // Отечественная история. 1999. №3. С. 121-125.

297. Игрицкий Ю.И. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе // История СССР. 1990. № 6. С. 172-190.

298. Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме // Отечественная история. 1993. № 1. С. 3-17.

299. Изменения социальной структуры советского общества 1921— середина 1930-х годов. М., 1979.

300. Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып. 1. Советский период. М., 1978.

301. Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982.

302. Иллерицкая Н.В. Становление советской историографической традиции: наука, не обретшая лица // Советская историография / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 162-190.

303. Иллерицкий В.Е. О толковании содержания «исторического факта» // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980.

304. Ионин Л.Г. .И воззовет прошедшее // Социологические исследования. 1987. № 3. С. 62-72.

305. Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. М., 1939. Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. 2-е изд. М., 1949. Историки и писатели о литературе и истории. Материалы конференции // Вопросы истории. 1988. № 6. С.3-114.

306. Историки спорят. Тринадцать бесед. М., 1988

307. Историографические исследования в России: Тенденции последних лет / Под ред. Г.А. Бордюгова. М., 1996.

308. Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982. Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР. Сб. статей по материалам сессии научного совета. М., 1962.

309. Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения / Под ред. М.Я. Гефтера. М., 1969.

310. Исторический опыт и перестройка / Под ред. Ю.С. Борисова. М., 1989. Исторический опыт Коммунистической партии по осуществлению ленинского плана социалистической индустриализации СССР. Материалы симпозиума 17-18 июня 1969 г. М., 1971.

311. История без «белых пятен»: Дайджест прессы. 1987, 1988. Л., 1990. История и сталинизм / Сост. МерцаловА.Н. М., 1991. История исторической науки в СССР. Советский период. Октябрь 1917 -1967 г. Библиография. М., 1980.

312. История ВКП (б). Краткий курс. М., 1946.

313. История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1959. История Коммунистической партии Советского Союза. 3-е изд. М., 1969. История Коммунистической партии Советского Союза. 5-е изд., доп. М.,1976.

314. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства / Сост. В.А. Козлов. М., 1991

315. История Отечества. Энциклопедический словарь. М., 1999. История пролетариата СССР. Сб. первый. М.,1930.

316. История России в контексте мировых цивилизаций / Под ред. В.В. Рябова, А.И. Токарева, В.В. Кириллова. М., 2000.

317. История России. XX век / А.Н. Боханов, М.М. Горинов, В.П. Дмитренко и др.; Отв. ред. В.П. Дмитренко. М., 1997.

318. История России / Под ред. М.Н. Зуева и А.А. Чернобаева. М., 2000. История России: Учеб. пособие: В 2 т. / М.М. Горинов, А.А. Горский, А.А. Данилов и др. М., 1995, 1998.

319. История России (Россия в мировой цивилизации): Уч. пособие / Под ред. А.А. Радушна. М., 2002.

320. История России с древнейших времен до конца XX века / Рук. авт. коллектива А.А. Данилов. М., 2000.

321. История России. Советское общество. 1917-1991: Экспериментальное учеб. пособие для средних школ / Под ред. В.В. Журавлева. М., 1997.

322. История России: Учеб. пособие для самостоятельной работы / Отв. ред. Л.И. Семенникова. М., 2001.

323. История русской экономической мысли. Т. III. Эпоха империализма и буржуазно-демократических революций в России. Ч. I / Под ред. А.И. Пашкова. М., 1966.

324. История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР: Материалы научной сессии, состоявшейся 18-21 апреля 1961 г. в Москве. М., 1963.

325. История советского крестьянства. Т. 2. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Конец 1927 1937 / Редколлегия: И.Е. Зеленин, Н.А. Ивницкий, И.В. Русинов, В.М. Селунская. М., 1986.

326. История социалистической экономики СССР: В 7 т. М., 19761978.

327. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях. В 12 т. Вторая серия. Т. VIII. Борьба советского народа за построение фундамента социализма в СССР 1921-1932 гг. М., 1967; Т. IX. Построение социализма в СССР 1933-1941 гг. М., 1971.

328. История СССР. Эпоха социализма: Учеб. пособие. М., 1957. История СССР. Эпоха социализма (1917-1961 гг.). М., 1964. История СССР (эпоха социализма): Учеб. / Под ред. М.П. Кима. М.,1974.

329. История СССР. Эпоха социализма / Под ред. чл.-корр. АН СССР Ю.С. Кукушкина. М., 1985.

330. Кабанов В.В. Кооперация, революция, социализм. М., 1996. Калягин А.В., Парамонов В.Н. Советское общество в 20-30-е годы: Учеб. пособие. Самара, 1996.

331. Капустин М. Конец утопии? Прошлое и будущее социализма. М., 1990.

332. Кара-Мурза С. Советская цивилизация: В 2 кн. Кн. 1. От начала до Великой победы. Кн. 2. От великой победы до наших дней. М., 2001.

333. Каревский Ф.А. Ликвидация кулачества как класса в Среднем Поволжье // Исторические записки. 1967. Т. 80.

334. Карпов Г.Г. О советской культуре и культурной революции в СССР. М.,1954.

335. Карякин Ю.Ф., Плимак Е.Г. Запретная мысль обретает свободу. М., 1966.

336. Касьяненко В.И. Борьба трудящихся СССР за техническую независимость промышленности. 1926-1932 гг. М., 1960.

337. Касьяненко В.И. Завоевание экономической независимости СССР (19171940). М., 1972.

338. Касьяненко В.И. Как была завоевана технико-экономическая самостоятельность СССР. М., 1964.

339. Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства в России (последняя треть XIX 30-е гг. XX в.). М., 1994.

340. К вопросу о периодизации истории КПСС (Продолжение дискуссии. Выступают Л.М. Спирин, И.Б. Берхин) // Вопросы истории КПСС. 1987. № 9. С. 80-99.

341. Ким М.П. Коммунистическая партия организатор культурной революции в СССР. М., 1955.

342. Ким М.П. Ленин об общеисторическом и национально-особенном в советском опыте социалистического преобразования общества // История СССР. 1957. № 1. С. 7-40.

343. Ким М.П. О задачах изучения исторического опыта социалистического строительства в свете решений XXII съезда КПСС // Вопросы истории. 1962. № 2. С. 3-19

344. Ким М.П. О закономерностях культурной революции // Вопросы истории. 1960. № 5. С. 3-22.

345. Ким М.П. О культуре как предмете исторического изучения // Вопросы истории. 1974. № 11. С. 32-38.

346. Ким М.П. О культурной революции как общей закономерности общественного развития в переходный период // Общие закономерности перехода к социализму и особенности их проявления в разных странах. М., 1960.

347. Ким М.П. О некоторых задачах исторической науки в свете решений XX съезда КПСС // История СССР. 1961. № 2. С. 3-23.

348. Ким М.П. О периодизации истории советского общества // Вопросы истории. 1988. №6. С. 115-130.

349. Ким М.П. О сущности культурной революции и этапах ее осуществления // Культурная революция в СССР. 1917-1965. М., 1967.

350. Ким М.П. Проблемы развития социалистической культуры: Некоторые теоретические аспекты // Культура развитого социализма: Некоторые вопросы теории и истории. М., 1979.

351. Ким М.П. 40 лет советской культуры. М., 1957.

352. Ким М.П. Социализм и интеллигенция // Советская интеллигенция (История формирования и роста. 1917-1965 гг.). М., 1967.

353. Ким М.П. Сущность и исторические этапы культурной революции в СССР //Вопросы истории КПСС. 1960. №6. С. 150-156.

354. Ким М.П., Голиков Г.Н. Некоторые вопросы разработки истории советского общества//Коммунист. 1954. № 5. С. 49-59.

355. Ким М.П., Поляков Ю.А. Актуальные проблемы истории советского общества // Вестник АН СССР. 1962. № 11. С. 11-35

356. Киселев В. Сколько моделей социализма было в СССР? // Иного не дано / Под общ. ред. Ю.Н.Афанасьева. М„ 1988. С. 354-369.

357. Киселев В. Социализм: катастрофа или возрождение? // Через тернии / Сост. А.А. Протащик. М., 1990. С. 204-228.

358. К итогам обсуждения проблем новой экономической политики // Вопросы истории КПСС. 1986. № 13. С. 81-91

359. Клямкин И. Была ли альтернатива Административной системе? // Политическое образование. 1988. № 10. С. 55-65.

360. Клямкин И. Какая улица ведет к храму? // Новый мир. 1987. № 11.

361. Кобрин В.Б. Кому ты опасен историк? М., 1992.

362. Ковалев A.M. Что же такое социализм? Сущность, историческое место, проблемы и перспективы. М., 1991.

363. Ковальченко И.Д. Возможное и действительное и проблемы альтернативности исторического развития // История СССР. 1986. № 4. С. 83103.

364. Ковальченко И.Д. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 111-123.

365. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987.

366. Ковальченко И.Д. Некоторые вопросы методологии истории // Новая и новейшая история. 1991. № 5. С. 3-9.

367. Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-33.

368. Когтиков М.П. Упорядочение приусадебного землепользования в колхозной деревне в 1939-41 гг. // Труды Моск. гос. ист. арх. института. 1960. Т. 14.

369. Коен С. Бухарин. Политическая биография 1888-1938. М., 1988.

370. Козлов В.А. Историк и перестройка // Вопросы истории КПСС. 1987. № 5. С. 110-122.

371. Козлов В.А. Политические волнения в Грузии после XX съезда КПСС // Отечественная история. 1997. № 3. С. 33-51.

372. Козлов В. Российская история. Обзор идей и концепций, 1992-1995 годы // Свободная мысль. 1996. № 3. С. 91-113; №4. С. 104-120.

373. Колганов А.И. Путь к социализму: трагедия и подвиг. М., 1990.

374. Коллективизация: истоки, сущность, последствия. Беседа за «круглым столом» // История СССР. 1989. № 3. С. 3-62.

375. Колодникова Л.П. Путь к единой науке (о взаимодействии западной и отечественной историографии в 80-е-начале 90-х годов // Россия в XX веке. Историки мира спорят / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М., 1994. С. 23-34.

376. Коммунизм и культура. Закономерности формирования и развития новой культуры. М., 1966.

377. Кондрашин В.В. Голод 1932-1933 годов в деревнях Поволжья // Вопросы истории. 1991. №6. С. 176-182.

378. Конквест Р. Жатва скорби (коллективизация сельского хозяйства) // Вопросы истории. 1990. № 1. С. 137-160.

379. Конюков И.А. Очерки о первых этапах развития коллективного земледелия (1917-1925 гг.). М., 1949.

380. Косачев В.Г. Накануне коллективизации. Поездка И.В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории. 1998. № 5. С. 101-105.

381. Костырченко Г.В. Советская цензура в 1941-1952 годах // Вопросы истории. 1996. № 11-12. С. 87-94.

382. КПСС во главе культурной революции в СССР. М., 1972

383. Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954.

384. Красильщиков В., Зиборов Г., Рябов А. Модернизация. Зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

385. Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. М.1996, 1997.

386. Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ученые записки. 1999. М., 1999.

387. Кретов Ф.Д. К истории разработки В.И. Лениным учения о возможности победы социализма в одной стране // Вопросы истории КПСС. 1960. № 4. С. 1930.

388. Кристосурьян Н.Г. В.И. Ленин о роли рабочего класса в строительстве социализма и коммунизма // Вопросы истории КПСС. 1960. № 2. С. 81-98.

389. Круглый стол»: Советский Союз в 20-е годы // Вопросы истории. 1988. № 9. С. 3-58.

390. Круглый стол»: Советский Союз в 30-е годы // Вопросы истории. 1988. № 12. С. 3-30.

391. Крутой поворот. Из истории коллективизации сельского хозяйства Нижнего Поволжья. Саратов, 1961.

392. Куда идет Россия? Власть, общество, личность. М., 2000.

393. Кузищин В.И. Кризис исторической науки: что это такое? // Актуальные проблемы теории истории: Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г ) // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 81-84.

394. Кузищин В.И. О некоторых принципиальных положениях методологии истории // Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 84-87.

395. Кузнецов И.С. Генезис тоталитаризма в России: социально-политический аспект. Новосибирск, 1993.

396. Кузнецов И.С. «Проклятьем заклейменный?» Социально-политические предпосылки российского тоталитаризма. Новосибирск, 1994.

397. Кузнецов И.С. Советский тоталитаризм: очерк психоистории. Новосибирск, 1995.

398. Кузьмин В.И. Борьба за социалистическую реконструкцию. 1926-1937. Экономическая политика Советского государства. М., 1976

399. Куликова Г.Б., Ярушина JI.B. «От самодержавия к тоталитаризму» (Заметки с научной конференции) // Отечественная история. 1995. № 5. С. 200-210.

400. Культура развитого социализма: Некоторые вопросы теории и истории. М.,1979.

401. Культурная революция в СССР. 1917-1965 гг. М., 1967. Куманев В.А. Судьбы советской интеллигенции (30-е годы) // История СССР. 1990. № 1. С. 23-29.

402. Курашвили Б.П. Историческая логика сталинизма. М., 1996. Курашвили Б.В. Политическая доктрина сталинизма // История СССР. 1989. № 5. С. 60-77.

403. Куромия X. Сталинский «великий перелом» и процесс над «Союзом освобождения Украины» // Отечественная история. 1994. № 1. С. 190-197.

404. Курс отечественной истории IX-XX веков. Основные этапы и особенности развития российского общества в мировом историческом процессе / Под ред. Л.И. Олыптинского. М., 2002.

405. Кустарев А. Запад и русская мысль // Pro et Contra. Лето 2001. С. 228-239. Кучкин А.П. О последних статьях В.И. Ленина//История СССР. 1960. № 2. С. 61-69.

406. Кучкин А.П., Орлов Б.П., Панфилова A.M., Анфимов A.M., Виленский Б.В. К вопросу о периодизации истории советского общества // Вопросы истории. 1955. №3. С. 71-79.

407. Лапкин В., Пантин В. Что такое сталинизм? // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 327-336.

408. Лацис О. Сталин против Ленина // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. Х.Кобо. М., 1989. С. 215-246.

409. Лацис О. Проблема темпов в социалистическом строительстве // Коммунист. 1987. № 18. С. 79-90.

410. Лачаева М.Ю. Культурно-исторический смысл индустриализации России в историографическом аспекте // Индустриализация в России. Информационный бюллетень научного семинара. № 7. Январь 1999 года. М., 1999. С. 4-32.

411. Лашин А.Г. Культурно-воспитательная деятельность Советского государства. М., 1955.

412. Левада Ю. Сталинские альтернативы // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 448-459.

413. Лейбович О.Л. Реформы и модернизация в 1953-1964 гг. Пермь, 1993. Лельчук B.C. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. М., 1984.

414. Лельчук B.C. Историография социалистической индустриализации и рабочего класса СССР // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С. 471-491.

415. Лельчук B.C. К изучению вопроса о численности рабочего класса СССР // Вопросы историографии рабочего класса. М., 1970.

416. Лельчук B.C. Курс на индустриализацию и его осуществление // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди. М., 1989. С. 173-227.

417. Лельчук B.C. Научно-техническая революция и промышленное развитие СССР. М., 1987.

418. Лельчук B.C. Создание химической промышленности СССР. М., 1965.

419. Лельчук B.C. Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в советской историографии. М., 1975.

420. Лельчук B.C. 1926-1940 годы: завершенная индустриализация или промышленный рывок? // История СССР. 1990. № 4. С. 3-25.

421. Ленин Владимир Ильич. Краткий очерк жизни и деятельности. М., 1942.

422. Ленин Владимир Ильич. Краткая биография. 2-е изд. М., 1955.

423. Ленинизм и диалектика общественного развития. М., 1970.

424. Ленинская концепция социализма. М., 1990.

425. Ленинский кооперативный план и борьба партии за его осуществление. М., 1969.

426. Ленинский план социалистической индустриализации и его осуществление. М., 1969.

427. Леонтьев А. Советский метод индустриализации. М.,1946.

428. Липицкий B.C. Некоторые объективные предпосылки предкризисного состояния общества // Механизм торможения: истоки, действие, пути преодоления / Под общ. ред. В.В, Журавлева; Сост.: Ю.С. Аксенов. М.,1988. С. 52-66.

429. Липицкий B.C. Социализм обетованный // Вопросы истории КПСС. 1990. № 12. С. 60-74.

430. Лисичкин Г. Мифы и реальность // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 247-283.

431. Логунов А.П. Кризис исторической науки или наука в условиях общественного кризиса: отечественная историография второй половины 80 начала 90-х гг. // Советская историография. М., 1996. С. 447-487

432. Логунов А. Отечественная историографическая культура: современное состояние и тенденции трансформации // Образы историографии. М., 2001. С. 758.

433. Логунов А. Трансформация образа отечественной исторической науки в середине 90-х гг. XX в. // Россия в новое время: историографический образ и проблема интерпретации: Сб. докладов I-V научных конференций. М., 1998.

434. Ложкин В.В. Без людей нет истории // Вопросы истории КПСС. 1987. № 12. С. 98-110.

435. ЛокшинЭ.Ю. Очерки истории промышленности СССР. (19171940). М., 1956.

436. Локшин Э. Партия большевиков в борьбе за индустриализацию СССР. М.,

437. Луцкий Е.А. Основные принципы периодизации развития советской исторической науки // История СССР. 1961. № 2. С. 102-115.

438. Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Т. 3. Социализм. М., 1956.

439. Майер Р. О чудесах и чудовищах. Стахановское движение и сталинизм // Отечественная история. 1993. № 3. С. 56-66.

440. Макаров Б.И. Критика троцкизма по вопросам строительства социализма в СССР. М., 1965.

441. Максакова А.Д. Критика современной французской буржуазной историографии по вопросу ликвидации кулачества как класса в СССР // Из истории борьбы КПСС за победу социалистической революции и построение коммунистического общества. Вып. 6. М., 1976.

442. Малая Советская Энциклопедия. Т. 3. М., 1929; Т. 6. М., 1930.

443. Малиа М. В поисках истины (Размышления о советской истории, западной социологии и новой книге Ричарда Пайпса) // Отечественная история. 1992. № 4. С. 178-186.

444. Малиа М. Из-под глыб, но что? Очерк истории западной советологии // Отечественная история. 1997. № 5. С. 93-109.

445. Малиа М. Советская история // Отечественная история. 1999. № 3. С. 134141.

446. Маркус Б.Л. К вопросу о методах изучения социального состава пролетариата СССР // История пролетариата СССР. Сб. второй. М., 1930. С. 2371.

447. Марушкин Б.И. История в современной идеологической борьбе (Строительство социализма в СССР сквозь призму антикоммунистической историографии США). М., 1972.

448. Маркус Б. Труд в социалистическом обществе. М.,1940.

449. Маслов И.И. Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за укрепление единства своих рядов и осуществление политики индустриализации страны (1925-1927 гг.). М., 1955.

450. Маслов Н.Н. Вопросы методологии истории КПСС в произведениях В.И. Ленина. Л., 1980.

451. Маслов Н.Н. Идеология сталинизма: история утверждения и сущность. М.,1990.

452. Маслов Н.Н. Из истории распространения сталинизма (Как готовилось постановление ЦК «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП (б)») // Вопросы истории КПСС. 1990. № 7. С. 94108.

453. Маслов Н.Н. Каким должен быть новый учебник по истории КПСС? // Вопросы истории КПСС. 1987. № 7. С. 47-62.

454. Маслов Н.Н. «Краткий курс истории ВКП (б)» энциклопедия и идеология сталинизма и неосталинизма: 1938-1988 // Советская историография. М., 1996. С. 240-273.

455. Маслов Н.Н. Об утверждении идеологии сталинизма // История и сталинизм / Сост. А.Н. Мерцалов. М., 1991. С. 37-86.

456. Маслов Н.Н. Советское искусство под гнетом «метода» социалистического реализма: политические и идеологические аспекты (30-40-е гг.) // Отечественная история. 1994. № 6. С. 160-174.

457. Материалы научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова. 2-3 декабря 1996 г. М., 1997.

458. Матюгин А.А. Основные направления развития рабочего класса СССР в переходный период от капитализма к социализму // Формирование и развитие советского класса (1917-1961 гг.). М., 1964. С. 37-54.

459. Матушкин П.Г. Урало-Кузбасс. Борьба коммунистической партии за создание второй угольно-металлургической базы СССР. Челябинск, 1966.

460. May В. Реформы и догмы 1914-1929. Очерки истории становления хозяйственной системы советского тоталитаризма. М., 1993.

461. Медведев В. Испытание историей // Коммунист. 1990. № 17. С. 3-14.

462. Медведев В.К. Ликвидация кулачества в Нижне-Волжском крае // История СССР. 1958. № 6. С. 9-29.

463. Медведев Р. Социализм: идея и воплощение// Свободная мысль. 1996. № 12. С. 96-104.

464. Межуев В.М. Историософия и историография // Актуальные проблемы теории истории: Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г ) // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 62-66.

465. Мендельсон Л.А. Теория и история экономических циклов и кризисов. М.,1959.

466. Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм / Сост. А.Н. Мерцалов. М., 1991. С. 382-447.

467. Методологические поиски в современной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. № 3. С. 75-90; № 4. С. 79-99.

468. Механизм торможения: истоки, действие, пути преодоления / Под общ. ред. В.В. Журавлева; Сост.: Ю.С. Аксенов. М., 1988.

469. Миллер А.И. Тоталитарный процесс в Центральной и Восточной Европе и проблемы его изучения // Тоталитаризм. Исторический опыт Восточной Европы. М., 1995.

470. Минц И.И., Нечкина М.В., Черепнин Л.В. Задачи советской исторической науки на современном этапе ее развития //История СССР. 1973. № 5. С. 3-16.

471. МинцЛ.Е. Аграрное перенаселение и рынок труда в СССР. М.-Л., 1929.

472. Миронов В. Перестройка в контексте истории XX века // Коммунист. 1990. № 13. С. 24-33.

473. Митрофанова А.В. Изучение истории рабочего класса и индустрии СССР // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982. С. 112-140;

474. Митрофанова А.В., Некрасова И.М. Предпосылки, условия и методы индустриализации СССР // Индустриализация в Индии и в СССР. М., 1977.

475. Митрофанова А.В., Некрасова И.М., Остапенко И.П., Рогачевская JI.C. История рабочего класса СССР в советской историографии // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып.1. Советский период. М., 1978. С. 76-101.

476. Митяева О.И. Коммунистическая партия руководитель культурного роста крестьянства в годы коллективизации. М., 1978.

477. Михайлов Н., Тепцов Н. Чрезвычайщина // Родина. 1989. № 8. С. 28-35.

478. Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1994.

479. Московский А.С. Рабочий класс Сибири в период строительства социализма // Историография советской Сибири (1917-1945). Новосибирск, 1968.

480. Мотылев В.Е. Об особенностях промышленного развития России в конце XIX начале XX века // Вопросы истории. 1955. № 7. С. 11-28.

481. Мохначева М.П. Советская историческая наука на международных научных форумах: истоки несостоявшегося диалога // Советская историография / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 78-123.

482. Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства. М., 1966.

483. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. 3-е изд. М., 2002.

484. Найденов М.Е. Проблемы периодизации советской исторической науки // История СССР. 1961. № 1. С. 81-96.

485. Нарочницкий A.JL, Буганов В.И., Шерстобитов В.П. XXV съезд КПСС и задачи изучения отечественной истории // Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. Вып.1. Советский период. М., 1978. С. 5-39.

486. Наумов В.П. Вопросы истории советского общества в трудах В.И. Ленина (1917-1924 гг.). М., 1960.

487. Научные дискуссии советских ученых по проблемам истории СССР. Сб. обзоров. М., 1990.

488. Национальные истории в советском и постсоветских государствах / Под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. М., 1999.

489. Наше Отечество. Опыт политической истории: В 2 т. / Сост. Кулешов С.В., Волобуев О.В., Пивовар Е.И. и др. М., 1991.

490. Некоторые проблемы истории советского общества. (Историография). М.,1964.

491. Немаков Н.И. Коммунистическая партия организатор массового колхозного движения. М., 1966.

492. Немаков Н.И. Ленинский кооперативный план план социалистической переделки сельского хозяйства // Вестник Московского университета. 1951. №1. С.3-18.

493. Нечкина М.В. История истории (некоторые методологические вопросы исторической науки) // Историки и история. Историография истории СССР. Сб. статей. М., 1965. С. 6-26.

494. Нечкина М.В. К итогам дискуссии о периодизации истории советской исторической науки // История СССР. 1962. № 2. С. 57-78.

495. Нечкина М.В. О периодизации истории советской исторической науки // История СССР. 1960. № 1. С. 77-105.

496. Нечкина М.В., Городецкий Е.Н. Историографические исследования в СССР // Развитие советской исторической науки в СССР. М., 1975.

497. Нечкина М.В., Поляков Ю.А., Черепнин JI.B. Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. Сб. статей. Ч. 1. М., 1962.

498. Никифоров Е.А. Обсуждение работ Отделения истории РАН // Новая и новейшая история. 1993. № 2. С. 51-55.

499. Новая экономическая политика. Вопросы теории и практики. М., 1974.

500. Новейшая история Отечества: XX век: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений: В 2 т. / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. 2-е изд. М., 2002.

501. Новиков Ю.Е. Особенности современного этапа культурной революции в СССР // Ленинская теория культурной революции и современность. Сб. научных трудов. Л., 1973.

502. Ноткин. А.И. Материально-производственная база социализма. М., 1954.

503. Ноткин А.И. Социалистическая индустриализация СССР и новый технический переворот// Вестник АН СССР. 1958. № 1. С. 3-24.

504. Нужен ли сегодня К.Маркс? (На вопросы отвечает А.Ю.Чепуренко) // Вопросы истории КПСС. 1990. № 7. С. 51-57.

505. Обновляющийся социализм: облик, тенденции, поиск. Пермь, 1990.

506. Образы историографии: Сб. статей. М., 2001.

507. Общеинститутский семинар «Методологические проблемы теории и истории социализма». Материалы семинарских занятий ИМЛ при ЦК КПСС. М., 1989.

508. Овсянников А.А. Идейно-теоретическое наследие лидеров большевизма (источниковедческое исследование). М., 1997.

509. Овсянников А.А. Московские большевики в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934 гг.). М., 1949

510. Овсянников В.И. В поисках новых подходов к историческим исследованиям // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 82-86.

511. Овчинникова М.И. Советское крестьянство Северного Кавказа (1921-1929 гг.). Ростов н/Д, 1972.

512. О закономерностях возникновения и развития социалистического общества. М., 1960.

513. Олегина И.Н. Будем уходить от схематизма // Отечественная история. 1999. № 3. С. 125-127.

514. Олегина И.Н. Индустриализация СССР в английской и американской историографии. Л., 1971.

515. Олегина И.Н. Освещение и оценка российской индустриализации в исторической литературе // Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998. С. 175-193.

516. О периодизации истории советского общества // Вопросы истории. 1955. № 4. С. 81-86.

517. Орешин Б., Рубцов А. Сталинизм: идеология и сознание // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 546-605.

518. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. 2-е изд. М., 2002.

519. Осмыслить культ Сталина. Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М.: Прогресс, 1989.

520. Основные закономерности построения социализма в СССР. М., 1967.

521. Основные проблемы истории упрочения и развития социализма в СССР (конец 1930-х-начало 1960-х годов) / Под ред. Ю.А.Полякова: В 2 т. М., 1984.

522. Основные этапы развития советского общества. «Круглый стол» журнала «Коммунист» // Коммунист. 1987. № 12. С. 66-79.

523. Осокина Е.А. Жертвы голода 1933 года: сколько их? (Анализ демографической статистики ЦГАНХ СССР) // История СССР. 1991. № 5. С. 18-26.

524. Осокина Е.А. Легенда о мешке с хлебом: кризис снабжения 1936/37 года // Отечественная история. 1998. № 2. С. 92-107.

525. Осокина Е.А. Люди и власть в условиях кризиса снабжения. 1939-1941 годы // Отечественная история. 1995. № 3. С. 16-32.

526. Осокина В.Я. Социалистическое строительство в деревне и община, 19201933. М., 1978.

527. Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967.

528. Ответы декана исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова академика РАЭН С.П. Карпова на вопросы журнала «Новая и новейшая история» // Новая и новейшая история. 1996. № 2. С. 66-71.

529. Отечественная история /В.В. Рябов, А.И. Токарев, Н.И. Музафаров и др. М., 2002;

530. Отечественная история / Под ред. А.А. Радугина. М., 2003;

531. Отечественная история / Под ред. В.Б. Борисова, В.В. Кириллова, Г.Д. Камкова. М., 1996.

532. Отечественная история. XX век: Учеб. пособие / Под ред. А.В. Ушакова. М., 1997;

533. Отечественная история: Курс лекций / Под ред. В.М. Борисова и Г.Д. Камкова. М., 2001;

534. Отечественная история. С древнейших времен до конца XX в. / Под ред. М.В. Зотовой. М., 2002

535. Отечественная история в СССР за 50 лет // История СССР. 1967. № 6. С. 315

536. Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. Т. 2. М., 1996.

537. Отечественная история. Курс лекций. Для студентов пед. университетов, институтов и колледжей / Под ред. В.М. Борисова, В.В. Кириллова, Г.Д. Камкова. 2-е изд., доп. М., 1996.

538. От капитализма к социализму. Основные проблемы истории переходного периода в СССР 1917-1937 гг.: В 2 т. Т. 1. Победа социалистической революции.

539. Начало переходного периода 1917-1927 гг. Т. 2. Развернутое строительство социализма в СССР 1928-1937 гг. М., 1981.

540. От тоталитаризма к свободе: взгляд историка. Челябинск, 1992.

541. Очерки истории исторической науки в СССР. Том. V. М.: Наука, 1985.

542. Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963.

543. Очерки по историографии советского общества. М., 1965;

544. Павлова И.В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка // Вопросы истории. 2002. № 10. С. 3-18.

545. Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х гг. (Критика «ревизионистского» подхода) // Отечественная история. 1998. № 5. С. 107-121.

546. Панкратова А. М. Советская историческая наука за 25 лет и задачи историков в условиях Великой Отечественной войны // Двадцать пять лет исторической науки в СССР. М., 1942.

547. Пантин И., Плимак Е. Идеи К. Маркса на переломе человеческой цивилизации // Коммунист. 1990. № 4. С. 28-45.

548. Панфилова A.M. Формирование рабочего класса СССР в годы первой пятилетки. (1928-1932). М., 1964.

549. Патрушев А. Заколдованный мир Макса Вебера. М., 1991.

550. Пашков А.И. Экономический закон преимущественного роста средств производства. М., 1958.

551. Педосов А.Д. Партия большевиков и технический прогресс. М., 1969.

552. Песцов С.К. Коллективизация: замыслы и результаты // Вопросы истории КПСС. 1989. № 8. С. 44^8.

553. Петросян К. А. Советский метод индустриализации. М., 1951.

554. Платонов О. Тайная история России. XX век. Эпоха Сталина. М., 1996.

555. Плимак Е.Г. Политическое завещание В.И. Ленина. Истоки, сущность, выполнение. 2-е изд. М., 1989.

556. Плимак Е.Г. Радищев и Робеспьер // Новый мир. 1966. № 6. С. 156-191.

557. Плотников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале // Отечественная история. 1993. №4. С. 159-167.

558. Плотников И.Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х начале 30-х годов // Отечественная история. 1998. № 2. С. 74-92.

559. Плотников И.Е. О темпах и формах коллективизации на Урале // Отечественная история. 1994. № 3. С. 77-91.

560. Погудин В.И. Путь советского крестьянства к социализму. Историографический очерк. М., 1975

561. Погудин В.И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М., 1971.

562. Покровский С.А. Историография советского государства // Историография социалистического и коммунистического строительства в СССР. М., 1962.

563. Поликарпов В.В. «Новое направление» 50-70-х гг.: Последние дискуссии советских историков // Советская историография. М., 1996. С. 349-400.

564. Политика «большого скачка» (1928-1941 гг.) // Наше Отечество. Опыт политической истории: В 2 ч. / Сост. Кулешов С.В., Волобуев О.В., Пивовар Е.И. и др. М., 1991. Ч. 2. С. 211-280.

565. Политическая экономия. Учебник. М., 1954.

566. Поляков Ю.А. Воздействие государства на демографические процессы в СССР (1920-1930-е годы) // Вопросы истории. 1995. № 3. С. 122-128.

567. Поляков А.Ю. Исторический процесс многомерен // Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди / Под общ. ред. А.Т. Кинкулькина; Сост.: Г.В. Клокова и др. М., 1989. С. 22-41.

568. Полякова Д.И. Проблемы периодизации истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1987. № 10. С. 63-77.

569. Полянская Е.М. Из истории социалистической индустриализации Сибири // Вопросы истории. 1956. № 8. С. 15-32.

570. Попов В., Шмелев Н. На развилке дорог. Была ли альтернатива сталинской модели развития // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 284-326.

571. Построение фундамента социалистической экономики в СССР. 1926-1932 гг. М„I960.

572. Правда Ленина в его трудах (За научную корректность анализа ленинских идей о социализме. «Круглый стол») // Вопросы истории КПСС. 1990. № 4. С. 26-46.

573. Природа тоталитарной власти. Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социологические исследования. 1989. №5. С. 42-52.

574. Проблемы периодизации истории КПСС // Вопросы истории КПСС. 1987. №6, 7, 9, 10; 1988. №2;

575. Рабочий класс в управлении государством (1926-1937 гг.). М., 1968;

576. Рабочий класс и индустриальное развитие СССР. М., 1975.

577. Развитие советской экономики. М., 1940.

578. Развитие советской исторической науки в СССР. М., 1975.

579. Ракитская Г.Я., Ракитский Б.В. Социализм: закономерности и критерии // Социология перестройки / Отв. ред. В.А. Ядов. М., 1990. С. 33-51.

580. Ракитский Б. Основы теории переходного периода // Через тернии / Сост. А.А. Протащик. М., 1990. С. 262-291.

581. Рахматуллин М.А. Дело по обвинению академика С.Ф. Платонова // Отечественная история. 1994. №6. С. 174-183.

582. Рашин А.Г. О численности и составе рабочего класса СССР в 1928-1955 гг. // Из истории рабочего класса и революционного движения. М., 1958.

583. Рогалина Н.Л. Эксплуататорская сущность кулацкого хозяйства и его производственная основа // Проблемы социально-экономического развития советской деревни. Вологда, 1975.

584. Рогачевская Л.С. Из истории рабочего класса СССР в первые годы индустриализации (1926-1927 гг.). М., 1959.

585. Рогачевская Л.С. Советская историография о ликвидации безработицы в СССР // Вопросы историографии рабочего класса СССР. М., 1970.

586. Рокитянский Я.Г. Марксизм вчера и сегодня // Рабочий класс и современный мир. 1990. № 5. С. 164-170.

587. Российская модернизация XIX-XX вв.: институциональные, социальные, экономические перемены. Уфа, 1997.

588. Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1993. № 7.

589. Россия в XX веке: Историки мира спорят / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М.,1994.

590. Россия в XX веке: Судьбы исторической науки / Под общ. ред. А.Н. Сахарова. М., 1996.

591. Россия в новое время: историографический образ и проблема интерпретации: Сб. докладов I-V научных конференций. М., 1998.

592. Россия 1917 год: Выбор исторического пути. М., 1989.

593. Рубинштейн H.JI. Русская историография. М., 1941.

594. Рубин A.M. Организация управления промышленностью в СССР (19171967 гг.). М.,1969.

595. Русская история: проблемы менталитета. М., 1994.

596. Салмин A.M. К проблеме генезиса тоталитаризма // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989.

597. Самохвалов Ф.В. Советы народного хозяйства в 1917-1932 гг. М., 1964.

598. Сахаров A.M. Методология и методика историографического исследования // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980.

599. Сахаров А. М. Методология истории и историография (статьи и выступления). М., 1981.

600. Сахаров А.Н. О некоторых тенденциях в мировой историографии истории России XX в. // Россия в XX в: судьбы исторической науки. М., 1996.

601. Сахаров А.Н. Дискуссии в советской историографии: убитая душа науки // Советская историография / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 124— 161.

602. Свердлов М.Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII-XX вв. Спб., 1996.

603. Свержение самодержавия. М.; 1970.

604. Седов Л. И жрец, и жнец. К вопросу о корнях культа Вождя // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989. С. 429-447.

605. Секушин В.И. Отторжение. НЭП и командно-административная система. Л., 1990.

606. Селезнев М.С., Николаев Ф.В., Михайлов В.Н., Шабанов Ф.Ш. О периодизации истории советского общества // Вопросы истории. 1955. № 9. С. 55-62.

607. Селунская В.М. Борьба КПСС за социалистическое преобразование сельского хозяйства. М., 1961. С. 99-119.

608. Селунская В.М. Коммунистическая партия в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства в СССР // Вопросы истории КПСС. 1987. № 9. С. 32-53.

609. Селунская В.М. Разработка В.И. Лениным кооперативного плана // Вопросы истории КПСС. 1960. № 2. С. 99-119.

610. Селунская В.М. Разработка некоторых вопросов классовой структуры советского общества в новейшей историографии // История СССР. 1971. № 6. С. 3-22.

611. Селюнин В. Истоки // Новый мир. 1988. № 5. С. 162-189.

612. Селюнин В., Ханин Г. Лукавая цифра // Новый мир. 1987. № 2. С. 181-201.

613. Семенникова Л.И. В поисках новой научной парадигмы // Отечественная и всеобщая история. Брянск, 1993.

614. Семернин П.В. О ликвидации кулачества как класса // Вопросы истории КПСС. 1958. № 4. С. 72-85.

615. Сенявский С.Л. Социальная структура советского общества. М., 1982.

616. Сергеев И.И. К вопросу о разработке В.И. Лениным кооперативного плана в первые годы Советской власти (ноябрь 1917-1920 гг.) // Ученые записки Саратовского университета. Т. 73. 1959. С. 95-112.

617. Сидоров А.В. Сталинизм: опыт и уроки осмысления // Вопросы истории КПСС. 1990. № 7. С. 137-142.

618. Сидорова Л.А. Оттепель в исторической науке: Советская историческая наука первого послесталинского десятилетия. М., 1997.

619. Симония И. А. Сталинизм против социализма // Вопросы философии. 1989. № 7. С. 28-45.

620. Симония Н.А. Что мы построили. М., 1991.

621. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР 1920-1950-е гг.: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996.

622. Симонов Н.С. Демократическая альтернатива тоталитарному нэпу // Отечественная история. 1992. № 1. С. 41-58.

623. Скляров Л. Группы бедноты в борьбе за подготовку сплошной коллективизации // Ученые записки Ленинградского педагогического института имени Герцена. 1955. Т. 102.

624. Скрыпнев Н. Первые шаги по переустройству сельского хозяйства в 19181920 гг. М., 1951.

625. Смирнов И.С. Ленин и советская культура. Государственная деятельность В.И.Ленина в области культурного строительства (октябрь 1917 г. лето 1918 г.). М., 1960.

626. Смирнов И.С. Ленинская концепция культурной революции и критика Пролеткульта // Историческая наука и некоторые проблемы современности. М., 1969.

627. Смирнова Л.И. Против буржуазной фальсификации истории СССР // Вопросы истории. 1959. № 7. С. 167-175 .

628. Советская интеллигенция (История формирования и роста. 1917-1965 гг.). М., 1967.

629. Советская историография. / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996.

630. Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. История СССР: Сб. статей. М., 1962.

631. Советская Историческая Энциклопедия. Т. 6. М., 1965.

632. Советская социалистическая экономика 1917-1957 гг. М., 1957.

633. Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917-1970). 2-е изд. М.,

634. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. Т. 1. От вооруженного восстания в Петрограде до второй сверхдержавы мира. 510 с. Т. 2. Апогей и крах сталинизма. М., 1997.

635. Советское прошлое: поиски понимания. «Круглый стол» // Отечественная история. 2000. № 4. С. 90-120.

636. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1998. № 6. С. 94-132.

637. Согрин В. Политическая история современной России. 1985-1994. От Горбачева до Ельцина. М., 1994.

638. Соколов А.К. Курс советской истории. 1917-1940. М., 1999. Соколов А.К. Лекции по советской истории 1917-1940. М., 1995. Соколов А.К. Спасибо за науку // Отечественная история. 1999. № 3. С. 130-134.

639. Соколов А.К., Тяжельникова B.C. Курс советской истории. 1941-1991. М.,1999.

640. Солопов А.Н. Кого считали кулаком в 20-е годы (К истории предпосылок перегибов в деревне) // Вопросы истории КПСС. 1990. № 10. С. 59-71.

641. Социализм: между прошлым и будущим / Под общ. ред. академика О.Т. Богомолова. М., 1989.

642. Социализм: противоречия системы. М., 1989.

643. Социализм это рай на земле». Крестьянские представления о социализме 20-х гг. //Неизвестная Россия. XX век. Кн. 3. М., 1993.

644. Сталинская модель социализма»: становление, развитие, крах (20-80-е годы) («круглый стол») // Вопросы истории КПСС. 1990. № 12. С. 37-48.

645. Станис В.Ф. Социалистические преобразования сельского хозяйства (Теория и практика). М., 1971.

646. Стариков Е.Н. Маргиналы // В человеческом измерении / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 1989. С. 180-203.

647. Старков Б.А. Дела и люди сталинского времени. СПб., 1995. Страницы истории советского общества: Факты, проблемы, люди / Под общ. ред. А.Т. Кинкулькина; Сост.: Г.В. Клокова и др. М., 1989.

648. Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. М.,1989.

649. Тарновский К.Н. О социологической изучении капиталистического способа производства//Вопросы истории. 1964. № 1. С. 120-132.

650. Тарновский К.Н. Советская историография российского империализма и вопросы периодизации советской исторической науки (1917-1936) // История СССР. 1960. № 3. С. 149-155.

651. Тарновский К.Н. Социально-экономическая история России. Начало XX века. Советская историография середины 50-х начала 60-х годов. М., 1990.

652. Тетюшев В.И. Социалистические преобразования экономики СССР и буржуазные «критики». М., 1978.

653. Тимофеев М.Ю. Советская интеллигенция как творец сталинской мифологии // Интеллигенция и политическая история XX века. Иваново, 1992.

654. Тихонов В. Чтобы народ себя прокормил.// Литературная газета. 3 августа 1988 г.

655. Томан Б.А. Социализм: 30-е годы // Вопросы истории КПСС. 1989. № 2. С. 153-158.

656. Тоталитаризм в Европе XX века. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления / Руководители авторского коллектива Я.С. Драбкин, Н.П. Комолова. М., 1996.

657. Тоталитаризм в России (СССР) 1917-1991 гг.: оппозиция и репрессии: Материалы научно-практических конференций. Пермь, 1997. Тоталитаризм и личность. Пермь, 1994.

658. Тоталитаризм. Исторический опыт Восточной Европы: Сб.статей / Отв. ред. В.В. Марьина. М., 1995

659. Тоталитаризм и посттоталитаризм (Статьи и подготовительные материалы.: В 2 кн. Кн. 1. М., 1993; Кн. 2. М., 1994.

660. Тоталитаризм и социализм. М., 1990.

661. Тоталитаризм как исторический феномен / Отв. ред. А.А. Кара-Мурза, А.А. Воскресенский. М., 1989.

662. Трапезников С.П. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. М., 1959.

663. Трапезников С.П. Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. М., 1967.

664. Трапезников С.П. Исторический опыт колхозного строительства в СССР и его международное значение // Коммунист. 1958. № 5. С. 65-70.

665. Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос: В 2 т. 2-е изд. М., 1975

666. Трапезников С.П. Общественные науки могучий идейный потенциал коммунизма. М., 1974

667. Трибцов Ю.М. Неосновательные претензии на изучение важной темы // Вопросы истории. 1989. № 2. С. 152-155.

668. Трифонов И.Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975.

669. Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990.

670. Трукан Т. А. Политическая дискуссия о путях строительства социализма в 1928-1929 гг. // Вопросы истории КПСС. 1989. № 12. С. 81-97.

671. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 г. до наших дней: В 3 кн. М., 1995. Кн. 1: Геллер М., Некрич А. Социализм в одной стране.

672. Файнбург З.И. Не сотвори себе кумира. М., 1990.

673. Файнбург 3., Козлова Г. Какой социализм мы строили? // Политическое образование. 1989. № 18. С. 37-45.

674. Федоров М.И. Укрепление общественного хозяйства колхозов и изменения политики заготовок сельскохозяйственных продуктов в мирные годы третьей пятилетки. М., 1960.

675. Федоров Н. Была ли тачка у министра?: Очерки о строителях канала «Москва-Волга». Дмитров, 1997.

676. Философские проблемы исторической науки / Отв. ред. А.В. Гулыга, Ю.А. Левада. М.,1969.

677. Философский энциклопедический словарь. М., 1989.

678. Формация или цивилизации? // Вопросы философии. 1989. № 10. С. 34-59.

679. Формирование командно-административной системы (20-30-е годы). Сб. статей. М., 1992.

680. Фурман Д. Сталин и мы с религиоведческой точки зрения // Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. / Сост. X. Кобо. М., 1989.

681. Хавин А. Ф. Краткий очерк истории индустриализации СССР. М., 1962.

682. Ханин Г.И. Советское экономическое чудо: миф или реальность? // Свободная мысль XXI. 2003. № 7. С. 52-62; № 8. С. 58-70. .

683. Ханин Г.И. Почему и когда погиб нэп. Размышления экономиста // ЭКО. 1989. № 10. С. 66-83.

684. Хлевнюк О. Принудительный труд в экономике СССР 1929-1941 гг. // Свободная мысль. 1992. № 13. С. 73-85.

685. Холодилин К.А. Анализ теорий «социалистического цикла» // Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998. С. 194-210.

686. Хорос В. Русская идея на историческом перекрестке // Свободная мысль. 1992. №6. С. 36-47.

687. Хорхордина Т.И. Архивы и тоталитаризм (Опыт сравнительно-исторического анализа) // Отечественная история. 1994. № 6. С. 145-159.

688. Хромов С.С. Ф.Э. Дзержинский во главе металлопромышленности. М.,1966.

689. Хромов С.С., Буганов В.И., Шерстобитов В.П. Некоторые итоги и актуальные проблемы изучения отечественной истории в свете решений XXVIсъезда КПСС // Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М., 1982. С. 3-48.

690. Цивилизация: прошлое, настоящее, будущее человека. М., 1988. Цивилизация: теория, история и современность. М., 1988. Ципко А.С. Истоки сталинизма // Наука и жизнь. 1988. № 11. С. 45-55; № 12. С. 40-48; 1989. № 1. с. 46-57; № 2. С. 53-62.

691. Ципко А. Насилие лжи, или Как заблудился призрак. М., 1990. Ципко А. О зонах, закрытых для мысли // Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989. С. 175-257.

692. Ципко А. Противоречия учения Карла Маркса // Через тернии / Сост. А.А. Протащик. М., 1990. С. 60-83.

693. Цыкунов Г.А. Российская драма XX века: Учеб. пособие. Иркутск, 1996.

694. Человек и символ (Беседа корреспондента «Комсомольской правды» Р. Гусейнова с доктором исторических наук Ю.С. Борисовым) // Комсомольская правда, 1988, 2 апреля.

695. Чепуренко А. В чем виноват Маркс? // Молодой коммунист. 1990. № 7. С. 26-36.

696. Через тернии / Сост. А.А. Протащик. М., 1990. Через тернии. Пролог. Что дальше? М., 1990.

697. Чесноков П. Социалистическая индустриализация основа обороны СССР. М., 1943.

698. Чешков М.А. Проблемы мироцелостности «передний край» современного исторического познания // Вопросы истории. 1994. № 6.

699. Шабатин Н.И. О «марксизме» Сталина (Размышления по поводу статьи А. Ципко «Истоки сталинизма») // Научный коммунизм. 1989. № 8. С. 112-115.

700. Шемякин Я. Смена парадигм в современном культурно-историческом контексте (Размышления о «постижении истории» Тойнби) // Общественные науки и современность. 1993. № 2. С. 52-62.

701. Шкаратан О.И. Проблемы социальной структуры рабочего класса. Историко-социологическое исследование. М.,1970.

702. Шубин А.В. Правящая элита и общество (К проблеме исследования тоталитарных режимов в Восточной Европе) // Тоталитаризм: Исторический опыт Восточной Европы: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Марьина. М., 1995. С. 2241.

703. Щербань Н.В. Наука или политическая конъюнктура? // Отечественная история. 1999. № 3. С. 127-130.

704. Щетинов Ю.А. История России. XX век. М., 1998.

705. Щетинов Ю.А., Левандовский А.А. Россия в XX веке: Учебник для 10-11 классов общеобразовательных учреждений. М., 2000.

706. Юдачев С.А. Борьба КПСС за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933-1934). М., 1962.

707. Юдельсон А.Методологический поиск советских историков в 1960-е гг.: к вопросу об «оттаявшем» во время «историографической оттепели» // Образы историографии. М., 2001. С. 147-172.

708. Якубовская С.И. К вопросу об изучении и публикации источников советского периода // Проблемы источниковедения. Вып. 4. М., 1955.

709. Ярославский Е.М. Партия большевиков в борьбе за социалистическую индустриализацию страны. (1926-1929 гг.). М., 1944.

710. Ярцева О.Ю.В поисках утерянного разума // Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989.