автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Способы выражения авторской позиции в англоязычной психологической прозе XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Способы выражения авторской позиции в англоязычной психологической прозе XX века"

На правах рукописи УДК 8010

ЦЫКИНА Екатерина Александровна

СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ XX ВЕКА

Специальность 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2008

□□3452967

003452967

Работа выполнена на кафедре английской филологии государственного образовательного учреждении высшею профессиональною образования «Российский юсударствснный педагогический унивсрсше! им.

Л.И.Герцена»

Научный руководи!ель: доктор филологически* наук, профессор

Щнрова Ирина Ллексинлроииа

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Казакова Тамара Анатольевна

кандидат филологических наук, доценг Емельянова Ольга Всеволодовна

Ведущая организация: Волгоградский государственный

педагогический университет (ВГПУ)

1 г --

Защита состоится «19» ноября 2008 года в 1-Э на шеедании Диссертационного Совета Д. 212.199.05 по защите диссер!ации на соискание ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48, корн. 14, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библио!ске Российского государственного педагогического универсизета им. А.И. Герцена

Автореферат разослан «17» октября 2008 года

Ученый сскрсирь диссертационно!о сове!а

Л.Г. I урочкниа

Общая характеристика работы

Концептуальным фокусом реферируемой работы выступают языковые способы выражения субъективно-оценочной позиции автора в структуре психологического текста XX века.

Несмотря на подробное освещение различных аспектов «проблемы автора» в многочисленных трудах, относящихся к области литературоведения, психологии восприятия и (реже) лингвистики (Бахтин 1972, 1975, 1996, 2000; Виноградов 1963, 1980, 2005; Выготский 1997, 2001; Гуковский 1959, Гончарова Е.А. 1989, Гончарова Е.А., Шишкина И.П. 2005; Корман 1973, 1974; Кожинов 1963, Лихачев 1981, Лотман 1996, 1998, 2000; Потебня 1976; Храпченко 1970, 1978, 1982; Эйхенбаум 1969), в науке отсутствует системное описание способов выражения авторской позиции в художественном, в том числе психологическом, тексте. Более того, понятие авторской позиции, несмотря на выигрышную для исследователя широту содержания, ещё не выступало предметом собственно лингвистического изучения. Реферируемая работа заполняет обозначенные лакуны и поэтому может быть названа актуальной. Об актуальности диссертации свидетельствуют и то, что она отражает современные, антропоцентрически акцентированные, тенденции в развитии общего языкознания и лингвистики текста, а именно:

1) Возрастание исследовательского интереса к проблемам субъективности человека и организации его внутреннего мира усиливает внимание к языковым способам моделирования этого мира в художественном тексте и находит наиболее очевидное выражение в произведениях психологической прозы;

2) Важность процесса психологизации повествования, обусловленная, с одной стороны, его включением в число доминирующих тенденций развития художественной коммуникации XX в., а с другой стороны, его сложностью, оправдывает разработку его отдельных, малоизученных аспектов. К ним относится и проблематика, связанная с реализацией категории «автор» в психологическом тексте;

3) Неправомерное отрицание взаимозависимости интерпретативных и структурных параметров текста, характерное для радикально ориентированных на читателя рецептивных концепций нашего времени и отчасти объясняющееся интерпретативным характером современной научной парадигмы, подтверждает важность осмысления проблем авторской семантики, поскольку они акцентируют функции автора как формально-содержательного и смыслового ядра текста.

Объектом исследования выступает авторская позиция как субъективно-оценочное отношение автора к предмету изображения и, опосредованно, к отображаемому в этом предмете фрагменту реальной действительности.

Предметом исследования являются способы выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века.

Теоретическую основу исследования составляют работы отечественных и зарубежных учёных в области когнитологии и семиотики (Е.С. Кубрякова, Ю.М. Лотман, М.В. Никитин, В.В. Красных), лингвистики текста и стилистики текста (И.В. Арнольд, Л.Г. Бабенко, И.Р. Гальперин, Е.А. Гончарова, Ю.В. Казарин, В.А. Кухаренко, Г.В. Молчанова, В.А. Лукин, Е.В. Падучева, В.А. Пищальникова, З.Я. Тураева, В.И. Шаховский, И.А. Щирова, O.E. Филимонова), литературоведения и философии искусства (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Б.М. Гаспаров, Е.Ю. Гениева, Е.М. Гинзбург, Е. Добин, Б.А. Есин, М.С. Каган, С.С. Хоружий, Р.Д. Цивин, У. Эко), психологии и психолингвистики (Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, A.A. Леонтьев, А.Р. Лурия), рецептивной эстетики (W. Iser).

Способы выражения авторской позиции в психологических текстах варьируются от эксплицитно выраженного авторского комментария до косвенно выраженной авторской оценки и во многом определяются временем их создания. Дистинктивными признаками психологических текстов XX в. признаются: 1) определённая тематическая наполненность - предметом изображения выступает внутренний мир; 2) ослабленная фабульность -изображение событий подчиняется изображению внутреннего мира; 3) видимость авторского отсутствия. Авторская позиция в этих текстах редко выражается в прямых оценках. Вне зависимости от того, как воспроизводится в художественной форме внутренний мир - в плане художественно-трансформированной внутренней речи (эксплицитно) или через «овнешняющие» внутренний мир детали (имплицитно), важнейшим условием психологизации повествования выступает иллюзорное авторское отсутствие: автор «отступает» на второй план, имитируя акциональную, речевую и мыслительную самостоятельность персонажа. Вместе с тем, именно автор остаётся формально-содержательным и смысловым ядром текста, т.е. программирует особенности его восприятия и интерпретации (Щирова 2000, 2003).

Целью исследования является выявление и систематизация лексико-семантических и структурно-композиционных способов выражения авторской позиции с учётом специфики её выражения в интериоризированных (субъективизированное повествование) и экстериоризированных (объективизированное повествование) психологических текстах.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:

1) обосновать преимущества использования понятия «авторская позиция», уточнив его место в ряду иных, близких по смыслу научных понятий;

2) уточнить набор и описать специфику маркеров авторской позиции в психологическом тексте, исходя из их обусловленности общими принципами текстовой организации и текстотипологическими признаками, для чего

необходимо: а) выявить и охарактеризовать компоненты семантической структуры психологического текста, релевантные для понимания позиции его автора как создателя художественного текста; б) выявить и охарактеризовать компоненты семантической структуры психологического текста, релевантные для понимания позиции его автора как создателя конкретного типа текста (психологического текста);

3) разработать алгоритм описания авторской позиции в психологическом тексте XX века.

Цели и задачи работы определили применение следующих методов исследования: компонентного анализа, многоступенчатого дефиницнонного анализа, лингвостилистического анализа, контекстуального анализа, количественного анализа, а также элементов концептуального анализа.

Материалом анализа выступили психологические тексты писателей XX в. Дж. Джойса, В. Вулф, К. Мэнсфилд, Дж. Фаулза, М. Спарк, Р. Мейсона, Ш. Андерсона, К. МакКаллерс и Б. Вайн.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Авторская позиция как субъективно-оценочное отношение автора к художественной и, опосредованно, реальной действительности, выступающей объектом художественного моделирования, принадлежит к области интенциональной семантики и отражает обобщенное представление читателя о создателе текста, т.е. обозначает автора как собирательную инстанцию (гипотетический конструкт).

2. Авторская позиция подразумевает взаимодействие двух субъектов -творческого когнитивного субъекта (автора), который, исходя из своих индивидуально- и социально-обусловленных ценностных мотиваций и используя конкретную коммуникативно-творческую стратегию, закладывает в текст определённую интерпретационную программу, и со-творческого когнитивного субъекта (читателя), который, следуя этой стратегии, реализует интерпретационную программу текста, приобщаясь к авторской системе ценностей и разделяя тем самым авторскую позицию.

3. В произведениях психологической направленности XX века авторская позиция, вне зависимости от того, в каком типе повествования она реализуется - объективизированном (экстериоризированные психологические тексты) или субъективизированном (интериоризированные психологические тексты), обычно выражается не прямо, а косвенно, через имплицирующие компоненты текста. Это обусловливает преобладание неопределённости в том сочетании неопределённости и заданности, которое составляет ингерентную характеристику психологического текста как текста художественного, программируя широкий диапазон варьирования в понимании интерпретатором авторской позиции.

4. Маркеры авторской позиции в психологических текстах делятся на неспециализированные (универсальные) и специализированные (текстотипологические).

Неспециализированные маркеры авторской позиции определяются природой текста как художественно-трансформированного речевого акта, идентифицируются с опорой на принципы выдвижения как базовые принципы текстовой организации и обнаруживаются в любом типе художественного текста, включая психологический текст.

Специализированные маркеры авторской позиции характеризуют психологический текст как тип текста и определяются его текстотипологическими признаками (внутренним миром как предметом изображения, детализацией как средством ослабления фабулы, иллюзией авторского отсутствия) и его разновидностью, зависящей от способа изображения в нём внутренних процессов (интериоризированные психологические тексты уя. экстериоризированные психологические тексты).

5. К неспециализированным маркерам авторской позиции в психологическом тексте относятся характеризующиеся конденсированной семантикой заглавие, ключевые слова и повторяющиеся слова, а также образная система как наиболее личностный компонент индивидуального авторского стиля.

6. Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах являются образы (перцептуальные образы и тропы) и разноуровневые повторы, моделирующие особенности реальной внутренней речи - разветвлённую сеть ассоциативных значений и изоритмичность индексов, наличие которых объясняется отсутствием необходимости смыслового развёртывания автокоммуникативного сообщения.

7. Специализированными маркерами авторской позиции в экстериоризированных психологических текстах являются имплицирующие микроэлементы образа - детали. Называя внешние характеристики (речь, поступки, движения, жесты персонажа или ассоциативные характеристики) и относясь к внутрисобытийному ряду, имплицирующие детали указывают на внутренние свойства, т.е. компоненты внутриличностного ряда.

8. Любые маркеры авторской позиции являются элементами интерпретационной программы психологического текста; фокусируя внимание адресата на наиболее значимых текстовых смыслах, они выступают носителями концептуальной информации и эффективным средством имплицитной авторской заявленности на уровне текста, т.е. позволяют судить о субъективно-оценочном отношении автора к моделируемым в тексте компонентам внутреннего универсума.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые на основе уточнения понятия «авторская позиция» изучается взаимодействие лексико-семантических и структурно-композиционных средств выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века и описывается их зависимость от общих принципов текстопостроения и текстотипологических характеристик.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она вносит вклад в разработку общих проблем текстового психологизма и авторской семантики. Системное описание способов выражения авторской позиции в психологических текстах способствует осмыслению первого компонента коммуникативной диады «автор-читатель», важность которого диктуется антропоцентрической направленностью современной научной парадигмы и определяемой ею ролью креативного сознания: интерпретатор оперирует не произвольным набором истолкований, а тем, который задает автор текста.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования предложенного в ней алгоритма описания способов выражения авторской позиции в психологическом тексте XX века по отношению к текстам любой текстотипологической принадлежности.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования. Основные положения, результаты, методы и языковой материал исследования могут быть использованы в лекционных курсах и на семинарских занятиях по теории текста, интерпретации художественного текста и стилистике, а также в дипломных и диссертационных работах.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на конференции «Герценовские чтения» в мае 2006 и 2007гг., а также отражены в 6 публикациях.

Объём и структура диссертационного исследования. Содержание диссертации изложено на 180 стр. машинописного текста и включает введение, две главы, сопровождающиеся выводами, и заключение. В библиографический список входят 235 наименований первоисточников, на которые приводятся ссылки, из них 26 - на иностранных языках, а также списки литературно-художественных и словарно-энциклопедических источников.

Основное содержание работы

Во введении определяется предмет исследования, обосновываются его актуальность и новизна, формулируются основная цель и конкретные задачи, называются методы исследования, излагаются положения, выносимые на защиту, определяется теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся сведения об апробации его результатов, объёме и структуре.

В первой главе исследования «Способы выражения авторской позиции в контексте общих принципов организации художественного текста» раскрываются его теоретические основы: выявляются особенности осмысления компонентов понятийной триады «автор-текст-читатель» на современном этапе развития науки, ключевое понятие диссертации «авторская позиция» анализируется в контексте близких по концептуальному содержанию понятий, и обосновываются преимущества его использования в лингвистическом исследовании; персонаж трактуется как средство выражения авторской позиции, а авторская ирония как её особый вид; основные принципы выдвижения осмысляются как базовые принципы текстопостроения

и универсальные способы выражения авторской позиции; характеризуются такие способы выражения авторской позиции, как заглавия, повторяющиеся и ключевые слова, а также словесные образы художественного текста (перцептуальные образы и тропы).

По своему содержанию литературное произведение как авторское «слово о мире» представляет собой единство художественной реальности, основанной на конвенциональное™ и отображающей жизненную реальность, и авторского отношения к ней. Создавая иллюзию объективной реальности, произведение выступает частным случаем ее осмысления творческим субъектом, чья система оценок «объективного» предмета изображения формирует субъективную сторону литературного произведения. Интерпретативный характер современной научной парадигмы и преобладание рецептивных концепций, отрицающих зависимость интерпретативных параметров текста от его структурных параметров, определяет важность изучения вопросов авторской семантики, к которым относится и вопрос авторской позиции.

Целый ряд взаимосвязанных научных понятий охватывает «ведущую, воздействующую тенденцию искусства» (Э.С. Азнаурова) и предполагает вербализацию (художественной) идеи, её понимание и интерпретацию. Таковыми являются понятия программирования, прагматической установки, авторского замысла, авторской интенции, адресованности, точки зрения, прагматического фокусирования, авторской оценки и пр. Все они обнаруживают в тексте материальный, физически конечный объект, объективирующий индивидуальность авторского мировидения. Изучение литературно-критических источников и анализ словарной дефиниции ключевого понятия работы «авторская позиция» показывают, что по отношению к перечисленным понятиям оно отличается наиболее широким содержанием, поскольку охватывает совокупность присущих им смыслов. Таковыми являются смыслы: 1) авторской интенции как направленности на решение конкретной задачи с определяемыми ею стратегией и тактиками повествования, 2) авторского оценочного мнения об изображаемом; 3) авторской точки зрения; 4) иерархии. Последний из выделенных смыслов соотносится с идеей автора как формально-содержательного и смыслового ядра текста, его организующего центра.

Выражая оценочное отношение автора к предмету изображения и, опосредованно, к тому фрагменту действительности, на основе которого он моделируется, понятие авторской позиции всегда предполагает обобщенное представление интерпретатора о создателе художественного текста. Автор является гипотетическим конструктом, поскольку, обсуждая вопросы авторской семантики, лингвист не имеет возможности исследовать фактографический материал, который бы позволил ему судить об эмпирическом авторе, и апеллирует к понятиям собирательного плана: «образ автора», «имплицитный автор», «образцовый автор» и пр. Все они принадлежат уровню глубинной (интенциональной) семантики и являются

ментальными аналогами реального коммуниканта, т.е. подразумевают «образ автора», «вырастающий из текста» (Ю.И. Левин).

Опираясь на идеи В.В..Виноградова, современные исследователи текста рассматривают «образ автора» как категорию, пронизывающую структуру художественного произведения и организующую его как целое. Однако по справедливому замечанию М.М. Бахтина, чья полемика с Виноградовым явилась мощным стимулом для развития научной дискуссии по вопросам «роли автора», мысль выясняется для себя самого лишь в процессе ее выяснения для Другого. Авторская позиция всегда подразумевает взаимодействие автора и читателя как двух когнитивных субъектов -творческого и со-творческого. Исходя из своих индивидуально и социально-обусловленных ценностных мотиваций и используя определённую коммуникативно-творческую стратегию, автор закладывает в текст интерпретационную программу, в то время как читатель, следуя этой стратегии, реализует её, приобщаясь тем самым к авторской системе ценностей и разделяя авторскую позицию относительно предмета изображения.

В структуре текста авторская позиция выражается совокупностью доминирующих текстовых смыслов и выявляется, в первую очередь, из содержащейся в тексте концептуальной информации. В объективируемой текстом авторской картине мира как концептуальной системе авторская позиция формируется преимущественно ассоциативно-образными и эмоционально-оценочными слоями авторских концептов, поскольку всегда подразумевает оценочность суждения,

Отношение автора к изображаемому входит в состав образа, т.е. является его конститутивным элементом, но сводить это отношение к прямолинейной оценке неправомерно: сложность развития замысла, опосредованного взаимодействием автора с читателем через повествователя и систему действующих лиц, предопределяет сложность выражения в тексте авторской позиции. Особо значимым этот вывод является для произведений психологической прозы, характеризующихся гибкой интерпретационной программой (Щирова 2000). Тем не менее, именно полифония в системе образов персонажей и, в частности, содержательная и смысловая противопоставленность, распространяющаяся на систему действующих лиц, выступает одним из наиболее действенных средств выражения авторской позиции. Изучение протагониста и антагониста как «художественных медиумов авторского сознания» (выражение Е.А. Гончаровой) и языковых личностей позволяет делать выводы о языковой личности автора художественного текста, а сопоставление «их картин мира» - об особенностях индивидуально-авторского мировосприятия. Близкие автору оценочные позиции при этом, как правило, излагаются положительными персонажами, а чуждые - отрицательными. В том случае, когда авторская позиция контрастирует с оценочной позицией персонажа, часто имеет место авторская ирония.

Решающую роль для идентификации авторской позиции играют принципы выдвижения - универсальные принципы текстовой организации. Фокусируя внимание читателя на наиболее важных, с авторской точки зрения, текстовых смыслах и играя роль своеобразной авторской инструкции, они обеспечивают процесс восприятия целостного смысла текста, его концептуально-тематической сути. Универсальность принципов выдвижения даёт основание видеть в них надёжные критерии выявления иерархии текстовых значимостей, передаваемой с увеличенной интенсивностью, что, в свою очередь, позволяет использовать их в общем алгоритме описания способов выражения авторской позиции в психологическом тексте. В конечном счёте, именно эта иерархия позволяет судить об авторском отношении к изображаемому, т.е. указывает на то, что именно в мире автор считает значимым и как именно (положительно или отрицательно) он это значимое оценивает.

Такие носители концептуального текстового смысла как заглавие, ключевые слова, разноуровневые повторы и словесные образы обеспечивают сопоставление и противопоставление понятий и образов художественной системы, акцентируя внимание на её доминирующих единицах и приближая читателя к пониманию авторской позиции, т.е. позволяют осмыслить литературный текст как индивидуально-авторский вариант концептуализации мира. Заглавие как «абсолютно сильная позиция текста» (Николина) выражает его глубинный смысл в концентрированной форме и признаётся не только первым художественным знаком и отправным пунктом интерпретации, но и рамочным знаком и конечным пунктом интерпретации (Кухаренко). Повторяющиеся смыслы отображают в художественной форме присутствующую в авторском сознании иерархию значимостей. Ключевые слова, свертывая важнейшую концептуальную информацию текста и являясь смысловыми конденсатами, также дают представление о психологическом и интеллектуальном пространстве авторского «Я». Существенным для интерпретатора является и тот факт, что, отбирая наиболее важную информацию, писатель кодирует её в виде образов_(перцептуальных образов и тропов). Действительность в художественном образе не копируется механически. Художественное мышление всегда направлено на творческое моделирование естественного процесса освоения мира и в особенностях этого моделирования запечатлевает себя своеобразие авторской позиции по отношению не только к самой художественной модели, но и косвенно - к объекту моделирования.

Во второй главе исследования «Способы выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века» анализируется имплицитный способ выражения авторской позиции в психологической литературе указанного временного периода; вводятся понятия «специализированный» и «неспециализированный» маркер авторской позиции и подчёркивается их взаимосвязь; уточняется инвентарь специализированных маркеров авторской позиции для анализируемого типа

текста; предлагается алгоритм описания способов выражения авторской позиции, который затем апробируется на материале интериоризированных и экстериоризированных психологических текстов XX в. с учётом деления маркеров авторской позиции на специализированные и неспециализированные.

Функционально-прагматическая направленность художественного текста обычно не раскрывается прямолинейно, что объясняется его неоднозначностью и связанной с нею множественностью интерпретаций. При этом способы выражения авторской позиции варьируются и во многом зависят от того историко-культурного контекста, которому принадлежит текст. По отношению к психологическим текстам XX века, в силу характерного для них имплицитно-подтекстового способа повествования, выявление авторской позиции обретает особую значимость. И в интериоризированных психологических текстах, где в плане изображенной внутренней речи моделируется реальный когнитивный цикл в его направлении от восприятия к знанию, и в экстериоризированных психологических текстах, где внутренние процессы «овнешняются» через имплицирующие детали (Щирова 2000), авторская позиция обычно не эксплицируется: она декодируется на основании подтекста. Авторский голос вытесняется прямым показом или воспроизведением «незначительных» деталей, а психические особенности характера и чувства имплицируются изображением образов и событий.

Исходя из того, что на способы выражения авторской позиции в любом литературном тексте влияют, с одной стороны, универсальные принципы текстовой организации, а с другой - текстотипологические характеристики, алгоритм как систему операций, применяемых по определенным правилам для описания способов выражения авторской позиции, кратко можно представить следующим образом:

I. Описание неспециализированных маркеров авторской позиции:

а) заглавия как «абсолютно сильной» (Николина) позиции текста, его «нераскрытого и компрессивного содержания» (Гальперин);

б) повторяющихся слов как носителей доминирующих текстовых смыслов;

в) ключевых слов как конденсатов текстового смысла;

в) словесных образов как компонентов наиболее личностной составляющей индивидуального авторского стиля - системы образов;

II. Описание специализированных маркеров авторской позиции:

а) повторов и образов как компонентов изображаемой речемысли в интериоризированных психологических текстах;

б) деталей внешнесобытийного ряда как индикаторов внутреннего мира в экстериоризированных психологических текстах.

Присутствие в психологическом тексте неспециализированных маркеров авторской позиции, которые были подробно описаны в первой главе реферируемой диссертации, определяется природой психологического текста

как художественно-трансформированного речевого акта и обусловливается общими принципами текстопостроения.

Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах, строящихся по принципу автокоммуникации, являются образы и повторы, имитирующие природу эмпирической внутренней речи как «языка схем, образов, осязательных и обонятельных отпечатков реальности, кинетических импульсов и т.д.» (Н.И. Жинкин). Автокоммуникативные сообщения не нуждаются в смысловом развёртывании: представляя собой «записи для себя», они изобилуют словами-индексами, которые образуются в результате редукции и имеют тенденцию к изоритмичности. Синтаксис такого типа речи не образует законченных предложений, а стремится к бесконечным цепочкам ритмических повторяемостей (Лотман 1996).

Специализированными маркерами авторской позиции в экстериоризированных психологических текста выступают отдельные компоненты образов - детали. Называя характеристики наружности, деталь часто указывает на чувства или сущностные особенности характера персонажа, тем самым «овнешняя» их (Щирова 2003). При этом автор «отступает» на задний план, обеспечивая персонажу возможность «самовыражения». Выбор и «склейка» «овнешняющих деталей» становятся способом авторской заявленное™, прагматического фокусирования и позволяет читателю выявить наиболее важную информацию в процессе акта коммуникации, каковым является психологический текст.

Заметив, что предложенный алгоритм, в силу амбивалентности поэтического языка и обусловленной ею множественности интерпретаций художественного текста, исключает жесткую детерминированность, проиллюстрируем его на материале интериоризированных и экстериоризированных текстов, уделив особое внимание специализированным маркерам авторской позиции.

Рассказ В. Вулф "The Mark on the Wall" принадлежит к интериоризированным психологическим текстам. Эксплицитную работу сознания в рассказе передают:

1) слова и словосочетания, называющие мыслительные процессы: think, thought (v) (14)', thought (n) (13), idea (3); believe (4), disbeliever (1), suppose (4), remember (4), fancy (4), image (2), generalization (2), know (5), knowledge (2), ignorance (1), opinion (1), некоторые из которых образуют устойчивые словосочетания: train of thought, catch hold of the idea;

2) слова, словосочетания и предложения, описывающие характер мысли: How readily our thoughts swarm upon a new object, lifting it a little way; ...to think quietly, calmly, spaciously; never to be interrupted, never to have to rise from my chair, to slip easily from one thing to another, without any sense of hostility, or obstacle.

1 Здесь и далее цифры в скобках указывают на число употреблений языковых единиц в тексте анализируемых рассказов

3) модальные глаголы и вводные слова, отражающие разную степень уверенности в осмысляемом: must (7) vs. can (3) и seem (3); sure (3) vs. perhaps (6);

4) слова и словосочетания, эксплицирующие оценочное отношение к осмысляемому - его приятие (worshipping (2), pleasant (3), pleasantest (1)) или неприятие (dislike (1), worthless (1));

5) противительные союзы, имплицирующие неоднозначность отношения к осмысляемому: but (12);

6) вопросительные местоимения (what (19), why (4); вопросительные предложения (22), иногда (но не всегда)), образующие вопросно-ответные комплексы:

Рассказ подтверждает наблюдения Ю.М. Лотмана о значимости добавочных (внешних) кодов для передачи автокоммуникативных сообщений. Добавочные коды, например, узоры или архитектурные ансамбли, предназначенные для созерцания, представляют собой «чисто формальную организацию», построенную в синтагматическом отношении и полностью или частично освобожденную от семантических значений. Синтагматически высокоорганизованные асемантические тексты «имеют тенденцию становиться организаторами наших ассоциаций», обрастая индивидуальными значениями и, в конечном итоге, перестраивая личность. (Лотман 1998). Уже в первом вводном абзаце рассказа (сильная позиция зачина) сложный ритмический рисунок образуют: 1) языки пламени камина и их отблеск на страницах книги (the fire; the steady film of yellow light upon the page of my book), 2) три хризантемы в круглой вазе на каминной полочке (the three chrysanthemums in the round glass bowl on the mantelpiece), 3) кольца сигаретного дыма (I was smoking a cigarette...; the smoke of my cigarette); 4) раскалённые угли, ассоциирующиеся с алым флагом на баше замка и спускающейся по черной отвесной скале кавалькадой рыцарей в красных одеждах, - воспоминание, навеянное ранним детством (the burning coals, and that old fancy of the crimson flag flapping from the castle tower came into my mind and I thought of the cavalcade of red knights riding up the side of the black rock).

Наиболее значимым из внешних кодов оказывается пятнышко на стене (а small round mark, black upon the white wall, about six or seven inches above the mantelpiece), которое становится отправной точкой эксплицитно изображаемых автором речемыслительных процессов. Ничем не примечательное пятнышко порождает в квазисознании столь разветвленную сеть ассоциацитивных значений, что «само» это сознание уже не в состоянии уловить существующую между ними связь. Ср. "Where was I? What has it all been about? ... I can't remember a thing. Everything's moving, falling, slipping, vanishing..." Следует подчеркнуть, однако, что иллюзия «летучей неустойчивости» (Гаспаров) речемысли существует лишь в плане изображенной коммуникации. В плане реальной коммуникации все ассоциативные сопряжения подчиняются общей идее рассказа - идее скоротечности'и бессмысленности человеческого существования.

Словосочетание the mark on the wall функционирует как ключевое. Оно частотно (JIE mark используется в тексте 14 раз, а словосочетание - 6 раз), присутствует в сильных позициях заглавия; зачина и заключительного смыслового единства, т.е. образует рамочный повтор, и играет особую роль в выстраивании целостной иерархии текстовых смыслов. Свёртывая важнейшую концептуальную информацию, т.е. выступая смысловым конденсатом, словосочетание формирует представление читателя о психологическом и интеллектуальном пространстве авторского «Я», способствуя декодированию авторской позиции по отношению к интериоризируемому фрагменту действительности, и - опосредованно, - ей самой. Деталь, образуемая существительным mark, сначала воспринимается как незаметная, о чём свидетельствует его основное словарное значение: a small area on a surface having a different colour from its surroundings, typically one caused by damage or dirt. Однако постепенно она превращается в главный стимул воображения, своеобразную скрепу, объединяющую образы квазисознания в едином поиске жизненного смысла, т.е. начинает восприниматься как предназначенная для указания (знак). Базой для увеличения функциональной нагрузки на деталь становится актуализация в читательском сознании ещё одного значения JIE mark: something that indicates or acts as a pointer; a competitor's starting point in a race. Схожий смысл выявляется и на 2 ступени дефиниционного анализа JIE:

mark.....-> pointer: a hint as to what might happen in the future.

Функционирование многозначного слова в стилистически непогашающем контексте программирует смысловую неопределенность рассказа. И хотя успехи человека в жизни, как следует из рассматриваемых далее размышлений персонажа, выглядят кажущимися, идеалы - призрачными, а знание -неполным и неглубоким, ценность и этих выводов может быть подвернута сомнению. Ведь и вызвавшее размышления пятнышко на стене, в конечном счёте, оказывается не таинственным знаком, а всего лишь маленькой улиткой: Ah, the mark on the wall! It was a snail.

Остановится на некоторых из смысловых переключений, обеспечиваемых повтором JIE mark. Заметим, что, порождая ассоциативные переходы, эти повторы одновременно выступают в качестве упорядочивающих ассоциации смысловых вех, позволяя читателю делать выводы об авторской позиции. Фрагменты текста, подчеркнутые в цитируемых микроконтекстах, включают языковые единицы, эксплицирующие переход от одного смысла к другому.

1) Пятно на стене - предположение о происхождении пятна (гвоздь под настенную миниатюру) - размышления о людях, живших когда-то в доме, их образе жизни и привычках: If that mark was made by a nail, it can't have been for a picture, it must have been for a miniature—the miniature of a lady with white powdered curls, powder-dusted cheeks, and lips like red carnations.

2) Пятно на стене - отказ от попытки выяснить происхождение пятна -размышления о загадочности жизни, недоступной человеческому пониманию: But as for that mark, I'm not sure about it: I don't believe it was made by a nail after

all; it's too big, too round, for that. I might get up, but if I got up and looked at it, ten to one I shouldn't be able to say for certain; because once a thing's done, no one ever knows how it happened. Oh! dear me, the mystery of life.

3) Пятно на стене - предположение о происхождение пятна (результат плохой уборки) - размышления о пыли / прахе ушедших стран и поколений, т.е. о бренности человеческого существования: And yet that mark on the wall is not a hole at all. It may even be caused by some round black substance, such as a small rose leaf, left over from the summer, and I, not being a very vigilant housekeeper—look at the dust on the mantelpiece, for example, the dust which, so they say, buried Troy three times over, only fragments of pots utterly refusing annihilation, as one can believe.

4) Пятно на стене - сосредоточенность на форме пятна, напоминающей могильный холм, - продолжение размышлений о бренности человеческого существования, размышления о меланхолии как особенности национального мировосприятия, разочарование в опыте предшествующих поколений, ни одно из которых не может уйти от собственной судьбы: In certain lights that mark on the wall seems actually to project from the wall. Nor is it entirely circular. I cannot be sure, but it seems to cast a perceptible shadow, suggesting that if I ran my finger down that strip of the wall it would, at a certain point, mount and descend a small tumulus, a smooth tumulus like those barrows on the South Downs which are, they say, either tombs or camps. Of the two I should prefer them to be tombs, desiring melancholy like most English people, and finding it natural at the end of a walk to think of the bones stretched beneath the turf....

5) Пятно на стене - отказ от желания определить происхождение пятна -размышления о бессмысленности обретения знания по причине его несовершенства: No. no. nothing is proved, nothing is known. And if I were to get up at this very moment and ascertain that the mark on the wall is really—what shall we say?—the head of a gigantic old nail, driven in two hundred years ago, which has now, owing to the patient attrition of many generations of housemaids, revealed its head above the coat of paint, and is taking its first view of modern life in the sight of a white-walled fire-lit room, what should I gain?— Knowledge?

6) Пятно на стене - размышления о бессмысленности совершаемых человеком поступков, иллюзорности выстраиваемых им иерархий и бесплодности рассуждений - пятно на стене как брошенный природой спасательный круг, избавляющий от суетных дум: I must jump up and see for myself what that mark on the wall really is—a nail, a rose-leaf, a crack in the wood?

Here is nature once more at her old game of self-preservation. This train of thought, she perceives, is threatening mere waste of energy, even some collision with reality, for who will ever be able to lift a finger against Whitaker's Table of Precedency? The Archbishop of Canterbury is followed by the Lord High Chancellor; the Lord High Chancellor is followed by the Archbishop of York. Everybody follows somebody, such is the philosophy of Whitaker; and the great thing is to know who follows whom. Whitaker knows, and let that, so Nature

counsels, comfort vou. instead of enraging you: and if you can't be comforted, if you must shatter this hour of peace, think of the mark on the wall.

7) Пятно на стене - усиление убежденности в том, что природа несет в себе истину (реальное), а все, связанное с человеком, - иллюзия, уводящая от истинного смысла: Indeed, now that I have fixed my eves upon it (the mark on the wall - E.LI.), I feel that I have grasped a plank in the sea; I feel a satisfying sense of reality which at once turns the two Archbishops and the Lord High Chancellor to the shadows of shades. Here is something definite, something real.

Повторы, имитирующие ритмический рисунок речемысли, формируют основную смысловую оппозицию рассказа: лишённая истинного знания суетливая человеческая жизнь противопоставляется обладающей таким знанием неспешной природе. Ср.: the rapidity of life, the perpetual waste and repair; all so casual, all so haphazard; the shadows of shades vs. a satisfying sense of reality; something definite, something real. Импликация неполноты и несовершенства знания программируется целым рядом слов, словосочетаний и предложений, многие из которых повторяются (Ср. once a thing's done, now ever knows how it happened; the inaccuracy of thought; The ignorance of humanity; No, no, nothing is proved, nothing is known), а также большим количеством отрицательных частиц и местоимений: not (16), по (4), nothing (5), nobody (1) (ср. yes (3) или sure (4), из них 2-е отрицанием). На скептическое отношение автора к возможности обретения человеком знания для решения вопроса о смысле жизни указывает и то, что пять из семи употреблений глагола know образуют отрицательные предложения или входят в риторические вопросы. Например: No, no, nothing is proved, nothing is known. And if I were to get up at this very moment and ascertain that the mark on the wall is really—what shall we say?—..., what should I gain? — Knowledge?

Имитируя реальную автокоммуникацию, рассказ демонстрирует усиление синтагматических связей, ослабление первичных и выстраивание на их основе более сложных ассоциативных значений. Все эти характеристики воспроизводятся при помощи повторов, свёрнутых (эллиптических) структур, перцептуальных образов и тропов, которые эти структуры содержат: "Where was I? What has it all been about? A tree? A river? The Downs? Whitaker's Almanack? The field of asphodel? I can't remember a thing. Everything's moving, falling, slipping, vanishing... There is a vast upheal of matter".

Спонтанность речемысли имитируется:

1) на событийном уровне (a full stop to one's ... thoughts by looking, waking from a midnight dream of horror.. .one hastily turns on the light);

2) иллюзорной случайностью ассоциаций (let me catch hold of the first idea that passes... Shakespeare...Well, he will do as well as another... A man who sat himself solidly in an armchair («говорящим» в данном случае является использование неопределённого артикля);

3) вопросами, которые остаются без ответов и указывают на неспособность человека сориентироваться в потоке образов, порождаемых его собственным сознанием. Несовершенная память человека не может их

удержать. Ср. выше Where was I? What has it all been about ?...I can't remember a thing.

Однако смысловые переключения рассказа не просто запечатлевают в художественной форме «броуновское движение частиц языковой материи, происходящее в ходе языковой деятельности» (Гаспаров). Придавая смысловое единство иллюзорно спонтанной речемысли, повторы помогают интерпретатору идентифицировать авторскую оценку того калейдоскопичного образа реальности, который существует в изображенном сознании: жизнь ассоциируется с неизвестностью (mystery, mysterious, wonder), быстротечностью и чередой неизбежных потерь (loss, waste). Повторы фиксируют внимание на характеристиках бренного существования (loss, lifetime, losses). Идею неспособности человека хоть как-то его регулировать несут в себе повторяющиеся смыслы случайности, усиливающиеся за счёт вхождения актуализирующих их ЛЕ в параллельные конструкции (how very little control of our possessions we have - what an accidental affair this living is after all our civilization; all so casual, all so haphazard).

Проникновение в особенности авторского мироосмысления обеспечивается образной системой рассказа. Так, одной из наиболее важных «точек контакта автора и читателя» в процессе декодирования авторского отношения к вопросу о смысле жизни выступает метафорический образ поезда, на котором человек оказывается лишь пассажиром, а путешествие имеет одну - конечную станцию - свидание с Богом, превращение в прах, из которого и был создан человек:

Why, if one wants to compare life to anything, one must liken it to being blown through the Tube at fifty miles an hour—landing at the other end without a single hairpin in one's hair! Shot out at the feet of God entirely naked! Tumbling head over heels in the asphodel meadows like brown paper parcels pitched down a shoot in the post office! With one's hair flying back like the tail of a race-horse. Yes, that seems to express the rapidity of life, the perpetual waste and repair: all so casual, all so haphazard.

Примером специализированного маркера авторской позиции в рассказе Дж. Джойса Two Gallants (экстериоризированный психологический текст) может служить повторяющаяся портретная характеристика мистера Ленехэма -его смех. Первое употребление детали позволяет идентифицировать её как констатирующую и эмоционально-окрашенную: языковые единицы, формирующие текстовый компонент, реализуют узуальные отрицательные коннотации, но не соотносятся с внутренним миром персонажа. Скорее, они воспринимаются как неприятные особенности поведения. Детали принадлежат внешнесобытийному ряду и используются для создания эффекта достоверности:

Little jets of wheezing laughter followed one another out of his convulsed body (Joyce, 74).

В результате повторения эпитета «noiselessly» (noiseless adj. - silent or very quiet) эстетический потенциал ЛЕ «laughter» увеличивается, и детали,

изображающие смех, начинают соотноситься в читательском сознании с глубинным текстовым смыслом, указывая на авторское неприятие того подобострастия, с которым персонаж стремится угодить богатому знакомому. Желание персонажа угадать реакцию, засмеявшись вовремя и в нужном месте (Ср.: When he was quite sure the narrative had ended...), сочетается с дозированием собственного смеха, который, конечно же, не должен звучать слишком громко (... he laughed for fully half a minute). Портретная деталь, выходит за рамки собственно портрета, начиная «овнешнять» личностную характеристику - неискренность:

When he was quite sure the narrative had ended he laughed noiselessly for fully half a minute (Joyce, 74).

Lenehan laughed again, noiselessly (Joyce. 75). Lenehan laughed quietly (Joyce. 77).

Правомерность предложенного интерпретативного хода подтверждается рядом иных портретных характеристик, например, красноречивым жестом, который выдает «игру» мистера Ленехана или подобострастием его обращения с окружающими:

Lenehan made a tragic gesture (Joyce, 77). A shade of mockery relieved the servility of manner (Joyce, 76). Персонаж воспринимается окружающими с презрением, его считают подхалимом:

Most people considered him a leech (Joyce, 74).

О том, что эта оценка разделяется автором, говорит особый вид авторской позиции - авторская ирония. Многие из качеств, присущих персонажу, расцениваются как достоинства в обыденной картине мира, но меняют свою оценочную направленность в тексте, поскольку, согласно авторской интенции, персонаж использует их для достижения корыстных целей (Ср., например, ниже "adroitness" и "eloquence"). Подвергается переоценке смелость (brave), которую мистер Ленехана вынужден демонстрировать, чтобы присоединиться к компании богатых друзей - ведь они фактически ничего о нем не знают (No one knew how he achieved the stern task of living, but his name was vaguely associated with racing tissues (Joyce, 75)). Прилагательное brave звучит в этой ситуации иронично:

Не had a brave manner of coming up to a party of them in a bar of holding himself nimbly at the borders of the company until he was included in a round (Joyce, 75).

He менее иронично звучит ЛЕ tired, которую автор использует в том же эпизоде для описания человека, «утомившегося» от болтовни в пивной:

His tongue was tired, for he had been talking all the afternoon in a public-house in Dorset Street (Joyce, 74).

He became serious and silent when he had said this. His tongue was tired, for he had been talking all the afternoon in a public-house in Dorset Street. Most people considered Lenehan a leech, but in spite of this reputation, his adroitness and eloquence had always prevented his friends from forming any general policy against

him. He had a brave manner of coming up to a party of them in a bar of holding himself nimbly at the borders of the company until he was included in a round. He was a sporting vagrant armed with a vast stock of stories, limericks, and riddles. He was intensive of all kinds of discourtesy. No one knew how he achieved the stern task of living, but his name was vaguely associated with racing tissues (Joyce, 7475)

Интегрируясь текстовым целым, языковые единицы, формирующие портретные детали, пополняются окказиональными отрицательными оценочными коннотациями, которые формируют базу для появления имплицитных смыслов. Внешние характеристики начинают соотноситься с неприглядными личностными качествами. Место этих качеств в ценностной картине мира автора текста, их отторжение, не вызывает сомнения

Заключение

Проведенное исследование позволило прийти к следующим выводам:

1. Языковая личность автора является организационным - формально-содержательным и смысловым центром текста, которая, несмотря на имитируемую ей в тексте полифонию голосов и оценок, связывает текст единством замысла и структуры, предназначенной для реализации замысла. Организующая роль языковой личности автора запечатлена в концептуально близких понятиях «авторская интенция», «замысел», «авторское программирование», «интерпретационная программа», «прагматическое фокусирование», «авторская оценка», «точка зрения», «авторская позиция». В ряду перечисленных терминов термин «авторская позиция» обладает наиболее широким понятийным содержанием. Автор при этом понимается не как реальная историческая личность, а как гипотетический ментальный конструкт.

2. В произведениях психологической направленности XX в. сложная и многоплановая категория «автор» может реализовываться в объективизированном повествовании (экстериоризированные психологические тексты) или субъективизированном повествовании (интериоризированные психологические тексты), однако, в любом психологическом тексте внутренний мир персонажа не оценивается автором эксплицитно, а изображается как бы со стороны. Авторская позиция как субъективно-оценочное отношение к изображаемому и, опосредованно, реальному миру, выражается не прямо, а косвенно, через совокупность имплицирующих текстовых компонентов (сигналов адресованности). Формируя глубинную смысловую перспективу, эти сигналы активизируют когнитивную активность читателя, необходимую для декодирования авторской позиции.

3.Маркеры авторской позиции в психологическом тексте, исходя из его принадлежности, с одной стороны, к художественным текстам, а, с другой - к определённому типу текста, целесообразно разделить на две группы -неспециализированные (универсальные) и специализированные (текстотипологические).

4. Неспециализированные маркеры авторской позиции - заглавие, ключевые слова, повторяющиеся слова и система словесных образов -определяются природой текста как художественно-трансформированного речевого акта, идентифицируются с опорой на базовые принципы текстопостроения (принципы выдвижения) и присутствуют в любом типе художественного текста, включая психологический текст.

5. Специализированные маркеры авторской позиции характеризуют психологический текст как тип текста и определяются его текстотипологическими признаками и его разновидностью, зависящей от способа изображения внутренних процессов. Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах выступают образы и повторы, моделирующие такие особенности реальной внутренней речи, как: а) широкая сеть ассоциативных значений; б) индексальная природа автокоммуникативного сообщения, обусловленная отсутствием необходимости его полного смыслового развертывания; в) склонность индексов к изоритмичности. Специализированными маркерами авторской позиции в экстериоризированных психологических текстах являются микрообразы текста (детали), называющие внешние характеристики, но подразумевающие внутренние свойства персонажа.

6. В плане реальной коммуникации маркеры авторской позиции психологического текста являются элементами его интерпретационной программы: определяя его заданность, они служат инструкцией, которая направляет понимание текста в нужном для автора направлении. Результатом «выполнения» авторской инструкции становится формирование в сознании «образцового» читателя смыслового поля, общего с авторским. Вместе с тем, имплицитно-подтекстовый способ повествования, доминирующий в психологической прозе XX в., как и сложность моделируемого в ней внутреннего универсума, определяют глобальную смысловую неопределённость психологического текста и широкий диапазон варьирования понимания интерпретатором авторской позиции.

Проведённое диссертационное исследование имело своей целью систематизировать возможные способы выражения авторской позиции в психологической литературе XX века и разработать общую схему их описания, которая бы учитывала универсальные и текстотипологические характеристики психологических текстов. Предложенный подход к описанию маркеров авторской позиции может быть использован для выявления особенностей её реализации в иных типах текста и, т.о., может сформировать перспективное направление дальнейших исследований в области авторской семантики. В ходе пристального изучения проблемы оправданно внимательно рассмотреть возможность совмещения функций специализированного и неспециализированного маркера авторской позиции одним и тем же компонентом текста. Представляется продуктивным дальнейшее расширение списка маркеров авторской позиции с учётом их детализации их деления на лексико-семантические и структурно-композиционные.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Цыкина Е.А. «Способы выражения авторской позиции в психологическом тексте: постановка проблемы»// Studia Lingüistica: Сб. статей.- XV. Язык и текст в современных парадигмах научного знания. - СПб.: Борей Арт, 2006. - с. 332 - 336 (0,3 п.л.).

2. Цыкина Е.А. «О роли повтора в психологическом тексте»//Актуальные проблемы германистики и романистики: сборник научных статей. - 10 Ч. II. Смоленск: Смоленский государственный университет, 2006.- с. 53-58 (0,2 п.л.).

3. Цыкина Е.А. «Овнешняющая деталь» как средство выражения авторской позиции // Герценовские чтения. Иностр. языки. Материалы конференции. - СПб.: Изд-во РГПУ, 2006. - с. 47-48 (0,1 п.л.).

4. Цыкина Е.А. «Образ как средство выражения авторской позиции»// Studia Lingüistica: Сб. статей,- XVI. Язык. Текст. - СПб.: Борей Арт, 2007. - с. 234-238(0,3 п.л.).

5. Цыкина Е.А.«0 семантике и функциях заглавия» // Герценовские чтения. Иностр. языки. Материалы конференции. - СПб.: Изд-во РГПУ, 2007. -с. 41-43 (0,1 п.л.).

6. Цыкина Е.А. Способы выражения авторской позиции в контексте общих принципов организации художественного текста // «Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена» №21(51): Научный зкурнал. - СПб.,2007г. - с. 124 - 127 (0,3 п.л.).

Подписано в печать 16.10.2008г. Объем 0,96 пл. Тираж 100 экз. Заказ №18. Отпечатано в типографии ООО «Печатный Дом». 191186, г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д.48, корп. 10 Телефон: (812) 571-16-39

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Цыкина, Екатерина Александровна

Введение.

Глава 1. Способы выражения авторской позиции в контексте общих принципов организации художественного текста

1.1. Особенности осмысления понятийной триады «автор-текст-читатель» на современном этапе развития науки.

1.2. Авторская позиция: к уточнению понятия.

1.3. Персонаж как средство выражения авторской позиции.

1.3.1. Авторская ирония как особый вид авторской позиции.

1.4. Принципы выдвижения как общие принципы организации художественного текста.

1.5. Лексико-семантические и структурно-композиционные средства выражения авторской позиции.

1.5.1. Заглавия.

1.5.2. Повторы.

1.5.3. Ключевые слова.

1.5.4. Словесные образы художественного текста.

Выводы по главе 1.

Глава 2. Способы выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века

2.1. Иллюзорное авторское отсутствие как дистинктивный признак психологических текстов XX века.

2.1.1. Алгоритм описания способов выражения авторской позиции в психологическом тексте.

2.2. Лексико-семантические и структурно-композиционные средства выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах

2.2.1. Неспециализированные маркеры авторской позиции.

2.2.1.1. Заглавия.

2.2.1.2. Повторы.

2.2.1.3. Ключевые слова.

2.2.1.4. Словёсные образы психологического текста.

2.2.2. Специализированные маркеры авторской позиции.

2.2.2.1. Повторы и образы как компоненты изображённой речемысли в интериоризированных психологических текстах.

2.2.2.2. Детали внешнесобытийного ряда как средство импликации внутреннего мира в экстериоризированных психологических текстах.

Выводы по главе II.

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Цыкина, Екатерина Александровна

Концептуальным фокусом настоящей работы выступают языковые способы выражения субъективно-оценочной позиции автора в структуре психологического текста XX века.

По своему содержанию литературное произведение как авторское слово о мире» представляет собой единство художественной реальности, » основанной на конвенциональности и отображающей жизненную реальность, и авторского отношения к ней. Создавая иллюзию объективной реальности, произведение представляет частный случай ее осмысления творческим субъектом, чья система оценок «объективного» предмета изображения формирует субъективную сторону литературного произведения. «Эстетическая деятельность, - пишет в этой связи М. Бахтин, - собирает рассеянный в смысле мир и сгущает его в законченный.образ, находит для преходящего в мире. эмоциональный эквивалент, оживляющий и оберегающий его, находит ценностную позицию, с которой преходящее мира обретает событийный вес.Эстетический акт рождает бытие в новом ценностном плане мира, родится новый человек и новый ценностный контекст - план мышления о человеческом мире» (Бахтин, 2000: 210). Е.С. Кубрякова высказывает ту же мысль, формулируя ее более широко и в терминах когнитивно-дискурсивной парадигмы: «В своем взаимодействии с чувственно воспринимаемым миром человек отнюдь не отражает окружающую его среду - он членит ее соответственно собственной интерпретации, её релевантности, салиентности, важности для осуществления им видов деятельности со средой (в том числе и эстетической деятельности - Е.Ц.), протекающих на разных уровнях осмысления действительности. (Кубрякова2006: 29).

Несмотря на подробное освещение самых разных аспектов «проблемы автора» в многочисленных трудах, относящихся, как правило, к области литературоведения, психологии восприятия и (реже) лингвистики (Бахтин 1972, 1975, 1996, 2000; Виноградов 1963, 1980, 2005; Выготский 1997, 2001; Гуковский 1959, Гончарова Е.А. 1989, Гончарова Е.А., Шишкина И.П. 2005; Корман 1973, 1974; Кожинов 1963, Лихачев 1981, Лотман 1996, 1998, 2000; Потебня 1976; Храпченко 1970, 1978, 1982; Эйхенбаум 1969), в науке отсутствует системное описание способов выражения авторской позиции в художественном тексте. Это относится и к психологическим текстам анализируемого временного периода. Более того, само понятие авторской позиции, несмотря на выигрышную для исследователя широту своего понятийного содержания, ещё не выступало предметом собственно лингвистического изучения. Настоящая диссертационная работа заполняет обозначенные лакуны и, в силу этого, может быть названа актуальной. Об актуальности диссертации свидетельствуют и то, что она отражает современные, антропоцентрически акцентированные, тенденции в развитии общего языкознания и лингвистики текста, а именно:

1) Возрастание исследовательского интереса к проблемам субъективности человека и организации его внутреннего мира усиливает внимание к языковым способам моделирования этого мира в художественном тексте, в свою очередь, находящим наиболее очевидное выражение в произведениях психологической направленности;

2) Важность процесса психологизации повествования, обусловленная, с одной стороны, включением этого процесса в число доминирующих тенденций развития художественной коммуникации XX в., а с другой - его сложностью, оправдывает разработку его отдельных, малоизученных аспектов. К числу таковых относится проблематика, связанная с реализацией в психологическом тексте категории «автор»;

3) Неправомерное отрицание взаимозависимости интерпретативных и структурных параметров текста, характерное для радикально ориентированных на читателя рецептивных концепций и отчасти объясняющееся интерпретативным характером современной научной парадигмы, подтверждает важность осмысления проблем авторской семантики, акцентирующих функцию автора как формально-содержательного и смыслового ядра текста.

Объектом исследования выступает авторская позиция как субъективно-оценочное отношение автора к предмету изображения и опосредованно к отображаемому в этом предмете фрагменту реальной действительности.

Предметом исследования выступают способы выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века.

Теоретическую основу исследования составляют работы отечественных и зарубежных учёных в области когнитологии и семиотики (Е.С. Кубрякова, Ю.М. Лотман, М.В. Никитин, В.В. Красных), лингвистики текста и стилистики текста (И.В. Арнольд, Л.Г. Бабенко, И.Р. Гальперин, Е.А. Гончарова, Ю.В. Казарин, В.А. Кухаренко, Г.В. Молчанова, В.А. Лукин, Е.В. Падучева, В.А. Пищальникова, З.Я. Тураева, В.И. Шаховский, И.А. Щирова, O.E. Филимонова), литературоведения и философии искусства (М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Б.М. Гаспаров, Е.Ю. Гениева, Е.М. Гинзбург, Е. Добин, Б.А. Есин, М.С. Каган, С.С. Хоружий, Р.Д. Цивин, У. Эко), психологии и психолингвистики (Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, A.A. Леонтьев, А.Р. Лурия), рецептивной эстетики (W. Iser).

Способы выражения авторской позиции в психологических текстах варьируются от эксплицитно выраженного авторского комментария до косвенно выраженной авторской оценки и во многом определяются временем их создания. Дистинктивными признаками психологических текстов XX в. называются: 1) определённая тематическая наполненность - предметом изображения выступает внутренний мир; 2) ослабленная фабульность -изображение событий подчиняется изображению внутреннего мира; 3) видимость авторского отсутствия (Щирова 2000: 25-26). Авторская позиция в этих текстах редко выражается в прямых оценках. Вне зависимости от того, как воспроизводится в художественной форме внутренний мир — эксплицитно (в плане художественно-трансформированной внутренней речи) или имплицитно (через «овнешняющие» внутренний мир детали), важнейшим условием психологизации повествования выступает иллюзорное авторское отсутствие. «Поэтика точки зрения», доминирующая в психологических текстах избранного для анализа хронологического среза, обеспечивает «перенос действия с внешних факторов в душу персонажей» и создаёт видимость исчезновения «всезнающего и судящего рассказчика» (Эко 2003: 207). Читателю, таким образом, предоставляется возможность «по-своему» взглянуть на повествовательный универсум и получить в ходе его интерпретации «взаимодополняющие значения». «Отступая» на второй план, автор имитирует акциональную, речевую и, что особенно важно для психологической литературы, мыслительную самостоятельность персонажа, хотя и остаётся формально-содержательным и смысловым ядром текста, т.е. программирует особенности его восприятия и интерпретации.

Главными принципами, определяющими общие подходы к авторской позиции, выступают общие принципы текстопорождения - селекция и комбинация. В психологической литературе XX века эти принципы, традиционно именуемые приёмами монтажа, превращаются в значимую характеристику авторской поэтики. Выбор фрагментов мира, подвергающихся художественному осмыслению, определяется особенностями авторского мировосприятия и свидетельствует об авторской субъективности. Лишь на первый взгляд акциональные, речевые и портретные детали образов персонажей создают «хаотичную» действительность, где форма мысли, «знаменуя собой переход от космоса упорядоченного к космосу текучему и переливчатому» (Эко 2003: 175), имитирует эмпирическую внутреннюю речь, строящуюся «как своеобразное стохастическое линейное сцепление семантических «смыслов» [Леонтьев, 1969: 111]. Подобно движущейся камере, взгляд автора выхватывает наиболее значимые из этих деталей с тем, чтобы объединить их в целостную событийную картину. Понять смысл каждой детали читатель может, лишь «увидев» картину во всей её многогранности (Щирова 2005: 43), т.е. в контексте целостного художественного произведения.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что на способы выражения авторской позиции в психологическом тексте влияют как общие принципы текстовой организации, так и текстотипологические характеристики, что необходимо учесть при формулировании цели и задач диссертационного исследования.

Целью исследования является выявление и систематизация лексико-семантических и структурно-композиционных способов выражения авторской позиции с учётом специфики её выражения в интериоризированных (субъективизированное повествование) и экстериоризированных (объективизированное повествование) психологических текстах.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:

1) обосновать преимущества использования понятия «авторская позиция», уточнив его место в ряду близких по смыслу научных понятий;

2) уточнить набор и описать специфику маркеров авторской позиции в психологическом тексте, исходя из их обусловленности общими принципами текстовой организации и текстотипологическими признаками, для чего: а) выявить и охарактеризовать компоненты семантической структуры психологического текста, релевантные для понимания позиции его автора как автора текста художественного; б) выявить и охарактеризовать компоненты семантической структуры психологического текста, релевантные для понимания позиции его автора как автора конкретного типа текста (психологического текста);

3) разработать алгоритм описания авторской позиции в психологическом тексте XX века.

Цели и задачи работы определили применение следующих методов исследования: компонентного анализа, многоступенчатого дефиниционного анализа, лингвостилистического анализа, контекстуального анализа, количественного анализа, а также элементов концептуального анализа.

Материалом анализа выступают психологические тексты писателей XX в. Дж. Джойса, В. Вулф, К. Мэнсфилд, Дж. Фаулза, М. Спарк, Р. Мейсона, Ш. Андерсона, К. МакКаллерс и Б. Вайн.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Авторская позиция как субъективно-оценочное отношение автора к художественной и, опосредованно, реальной действительности, выступающей объектом художественного моделирования, принадлежит к области интенциональной семантики и отражает обобщенное представление читателя о создателе текста, т.е. обозначает автора как собирательную инстанцию (гипотетический конструкт).

2. Авторская позиция подразумевает взаимодействие двух субъектов -творческого когнитивного субъекта (автора), который, исходя из своих индивидуально- и социально-обусловленных ценностных мотиваций и используя конкретные коммуникативно-творческие стратегии, закладывает в текст определённую интерпретационную программу, и со-творческого когнитивного субъекта (читателя), который, следуя этим стратегиям, реализует интерпретационную программу, приобщаясь к авторской системе ценностей и разделяя тем самым авторскую позицию.

3. В произведениях психологической направленности XX века авторская позиция, вне зависимости от того, в каком типе повествования она реализуется — объективизированном (экстериоризированые психологические тексты) или субъективизированном (интериоризированные психологические тексты), обычно выражается не прямо, а косвенно, через имплицирующие компоненты текста. Это обусловливает преобладание неопределённости в том сочетании неопределённости и заданности, которое составляет ингерентную характеристику психологического текста как текста художественного, программируя широкий диапазон варьирования в понимании интерпретатором авторской позиции.

4. Маркеры авторской позиции в психологических текстах делятся на неспециализированные (универсальные) и специализированные (текстотипологические).

Неспециализированные маркеры авторской позиции определяются природой текста как художественно-трансформированного речевого акта, идентифицируются с опорой на принципы выдвижения как базовые принципы текстовой организации и могут быть обнаружены в любом типе художественного текста, включая психологический текст.

Специализированные маркеры авторской позиции характеризуют психологический текст как тип текста и определяются его текстотипологическими признаками (внутренним миром как предметом изображения, детализацией как средством ослабления фабулы, иллюзией авторского отсутствия) и его разновидностью, зависящей от способа изображения в нём внутренних процессов (интериоризированные психологические тексты уб. экстериоризированные психологические тексты).

5. К неспециализированным маркерам авторской позиции в психологическом тексте относятся характеризующиеся конденсированной семантикой заглавие, ключевые слова, повторяющиеся слова и образная система как наиболее личностный компонент индивидуального авторского стиля.

6. Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах являются образы перцептуальные образы и тропы) и разноуровневые повторы, моделирующие особенности реальной внутренней речи: разветвлённую сеть ассоциативных значений и изоритмичность индексов, наличие которых объясняется отсутствием необходимости смыслового развёртывания автокоммуникативного сообщения.

7. Специализированными маркерами авторской позиции в экстериоризированных психологических текстах являются имплицирующие микроэлементы образа - детали. Называя внешние характеристики (речь, поступки, движения, жесты персонажа или ассоциативные характеристики) и относясь к внутрисобытийному ряду, имплицирующие детали указывают на внутренние свойства, т.е. компоненты внутриличностного ряда.

8. Любые маркеры авторской позиции являются элементами интерпретационной программы психологического текста; фокусируя внимание адресата на наиболее значимых текстовых смыслах, они выступают носителями концептуальной информации и эффективным средством имплицитной авторской заявленности на уровне текста, т.е. позволяют судить о субъективно-оценочном отношении автора к моделируемым в тексте компонентам внутреннего универсума.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые на основе уточнения понятия «авторская позиция» изучается взаимодействие лексико-семантических и структурно-композиционных средств выражения авторской позиции в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах XX века и описывается их зависимость от общих принципов текстопостроения и текстотипологических характеристик.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она вносит вклад в разработку общих проблем текстового психологизма и авторской семантики. Системное описание способов выражения авторской позиции в психологических текстах способствует осмыслению первого компонента коммуникативной диады «автор-читатель», важность которого диктуется антропоцентрической направленностью современной научной парадигмы и определяемой ею ролью креативного сознания: интерпретатор оперирует не произвольным набором истолкований, а тем, который задает автор текста.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования предложенного в ней алгоритма описания способов выражения авторской позиции в психологическом тексте XX века по отношению к текстам любой текстотипологической принадлежности.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования. Основные положения, результаты, методы и языковой материал исследования могут быть использованы в лекционных курсах и на семинарских занятиях по теории текста, интерпретации художественного текста и стилистике, а также в дипломных и диссертационных работах.

Объём и структура диссертационного исследования. Содержание диссертации изложено на 175 стр. машинописного текста и включает введение, две главы, сопровождающиеся выводами, и заключение. В библиографический список входят 235 наименований первоисточников, на которые приводятся ссылки, из них 26 - на иностранных языках, а также списки литературно-художественных и словарно-энциклопедических источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Способы выражения авторской позиции в англоязычной психологической прозе XX века"

Выводы по 2 главе

1. В произведениях психологической направленности XX в. авторская позиция обычно выражается косвенно, через совокупность имплицирующих текстовых компонентов - сигналов адресованности, которые эффективно воздействуют на читателя, формируя глубинную смысловую перспективу, и активизируют когнитивную активность читателя, необходимую для её декодирования.

2. Сложная и многоплановая категория «автор» может реализовываться в объективизированном повествовании (экстериоризированные психологические тексты) или субъективизированном повествовании (интериоризированные психологические тексты), однако в любом типе повествования внутренний мир персонажа психологического текста XX в. не оценивается автором эксплицитно, а изображается как бы со стороны. На фоне возникающей в тексте иллюзии авторского отсутствия эффективным способом выражения авторской позиции выступает характеризация персонажем происходящих событий или его самохарактеризация.

3. При разработке алгоритма описания авторской позиции в психологическом тексте целесообразно учитывать его принадлежность, с одной стороны, к текстам художественным, а, с другой, - к определённому текстотипу. Соответственно, маркеры авторской позиции в психологических текстах целесообразно разделить на две группы — неспециализированные (универсальные) и специализированные (текстотипологические).

4. Неспециализированные маркеры авторской позиции определяются природой текста как художественно-трансформированного речевого акта, идентифицируются с опорой на базовые принципы текстопостроения -принципы выдвижения и могут быть обнаружены в любом типе художественного текста, включая психологический текст. Специализированные маркеры авторской позиции характеризуют психологический текст как тип текста и определяются, с одной стороны, его текстотипологическими признаками (предметом изображения, ослабленной фабульностью и детализацией как средством её обеспечения, иллюзией авторского отсутствия) а с другой — его разновидностью, которая зависит от способа изображения внутренних процессов (интериоризированные психологические тексты уб. экстериоризированные психологические тексты). Являясь элементами интерпретационной программы психологического текста, маркеры авторской позиции фокусируют внимание адресата на наиболее значимых текстовых смыслах и выступают эффективным средством имплицитной авторской заявленности на уровне текста, т.е. позволяют судить об оценочном отношении автора к моделируемым в тексте компонентам внутреннего универсума.

5. К неспециализированным маркерам авторской позиции в психологическом тексте относятся его заглавие, ключевые слова, повторяющиеся слова и образная система.

Наиболее важным маркером авторской позиции является заглавие, начинающее и завершающее её формирование. Как и в иных художественных текстах анализируемого временного периода, заглавие в психологическом тексте XX в. характеризуется сжатой формой и конденсированной семантикой.

Сложность и противоречивость моделируемого в психологическом тексте внутреннего мира отображается повтором языковых единиц, которые часто формируют противоположные по своей оценочной направленности смысловые поля, а также конденсирующими содержание текста ключевыми словами - наиболее частотными лексическими единицами, сопряженными с основными поименованными и непоименованными текстовыми смыслами.

Глобальная связность психологического текста как художественного текста проявляет себя на уровне образной системы, обусловленной эстетико-философской концепцией, мировоззрением и индивидуальным авторским стилем. Ключом к пониманию авторской позиции часто становятся образные компоненты психологического текста и, в первую очередь, компаративные тропы, представляющие собой рецептивную трудность и одновременно предлагающие путь для её преодоления.

6. Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах выступают образы и повторы, моделирующие такие особенности реальной внутренней речи, как: а) широкая сеть ассоциативных значений; б) индексальная природа автокоммуникативного сообщения, обусловленная отсутствием необходимости его полного смыслового развертывании; в) склонность индексов к изоритмичности.

7. Специализированными маркерами авторской позиции в экстериоризированных психологических текстах являются т.н. «овнешняющие» текстовые компоненты (детали). Называя внешние характеристики (речь, поступки, движения, жесты персонажа или ассоциативные характеристики), такие детали указывают на внутренние свойства.

8. Один и тот же маркер авторской позиции может входить в обе группы в зависимости от того, объясняется его присутствие общими принципами текстовой организации или особенностями анализируемого типа текста. Так, присутствие повторов, перцептуальных образов или тропов в речевом сегменте автора определяется общими принципами текстопостроения и поэтому носит универсальный характер, в то время как их присутствие в речевом сегменте персонажа (внутренний монолог) определяется природой моделируемой внутренней речи и может быть признано текстотипологической характеристикой. И в том, и в другом случае, однако, в плане реальной коммуникации повтор прямо или косвенно, а иногда и методом от противного, маркирует авторскую позицию, поскольку обеспечивает выдвижение наиболее значимых текстовых смыслов в их целостной иерархии.

9. В плане реальной коммуникации любые маркеры авторской позиции психологического текста являются элементами его интерпретационной программы: определяя его заданность, они служат инструкцией, которая направляет понимание текста в нужном автору направлении. Результатом «выполнения» авторской инструкции становится формирование в сознании «образцового» читателя общего с авторским смыслового поля. Вместе с тем, имплицитно-подтекстовый способ повествования, доминирующий в психологической прозе XX в., как и сложность моделируемого внутреннего универсума, определяют глобальную смысловую неопределённость психологического текста и варьирование в понимании интерпретатором авторской позиции.

Заключение

Интерпретативный характер современной научной парадигмы и преобладание рецептивных концепций, отрицающих зависимость интерпретативных параметров текста от структурных параметров, определяет важность изучения вопросов авторской семантики, к числу которых может быть отнесён и вопрос авторской позиции.

Широкий ряд взаимосвязанных научных понятий охватывает «ведущую, воздействующую тенденцию искусства» (Азнаурова) и предполагает вербализацию (художественной) идеи, её понимание и интерпретацию. К ним относятся такие понятия, как «авторская интенция», «авторский замысел», «программирование», «прагматическая установка», «адресованность», «авторская оценка», «точка зрения», «перспектива», «прагматический фокус» и пр. Все они обнаруживают в тексте материальный, физически конечный объект, объективирующий индивидуальность авторского мировидения. Понятие «авторская позиция» наиболее широко по своему содержанию, поскольку включает в себя совокупность смыслов, подразумевающих 1) авторскую интенцию как направленность на решение определённой задачи с определяемыми ею стратегиями и тактиками повествования, 2) авторское оценочное мнение об изображаемых событиях, персонажах и пр. 3) авторскую точку зрения, 4) идею иерархии, коррелируюущую с идеей автора как организующего центра, формально-содержательного и смыслового ядра текста.

Понятие авторской позиции основывается на обобщенном представлении интерпретатора о создателе художественного текста и выражает оценочное отношение автора не только к предмету изображения, но и опосредованно к тому фрагменту действительности, на основе которого он моделируется.

Авторская позиция всегда подразумевает взаимодействие автора и читателя как двух когнитивных субъектов - творческого и со-творческого. Автор, исходя из своих индивидуально- и социально-обусловленных ценностных мотиваций и используя конкретные коммуникативно-творческие стратегии, закладывает в текст интерпретационную программу, в то время как читатель, следуя этим стратегиям, реализует её, приобщаясь тем самым к авторской системе ценностей и разделяя авторскую позицию по отношению к предмету изображения.

В структуре текста авторская позиция выражается совокупностью доминирующих текстовых смыслов и выявляется, в первую очередь, из содержащейся в тексте концептуальной информации. Поскольку авторская позиция всегда подразумевает оценочность суждения, в объективируемой текстом авторской картине мира как концептуальной системе она формируется, преимущественно, ассоциативно-образными и эмоционально-оценочными слоями авторских концептов.

Решающую роль для идентификации авторской позиции играют принципы выдвижения - универсальные принципы текстовой организации. Фокусируя внимание читателя на наиболее важных, с авторской точки зрения, текстовых смыслах и выполняя роль своеобразной авторской инструкции, они обеспечивают процесс восприятия целостного текстового смысла как его «концептуально-тематической сути» (Адмони).

Как правило, функционально-прагматическая направленность художественного текста не раскрывается непосредственно и прямолинейно. Это объясняется его неоднозначностью и связанной с нею множественностью его интерпретаций. Вместе с тем, способы выражения авторской позиции варьируются и во многом зависят от того историко-культурного контекста, которому принадлежит текст.

По отношению к психологическим текстам XX века, в силу характерного для них имплицитно-подтекстового способа повествования, выявление авторской позиции обретает особую значимость. И в интериоризированных психологических текстах, где в плане изображенной внутренней речи моделируется реальный когнитивный цикл в его направлении от восприятия к знанию, и в экстериоризированных психологических текстах, где внутренние процессы «овнешняются» через имплицирующие детали, авторская позиция обычно не эксплицируется и декодируется на основании подтекста. Авторский голос, т.о., вытесняется прямым показом «работы сознания» или воспроизведением «незначительных» деталей, а психические особенности характера и чувства имплицируются изображением образов и событий.

Алгоритм описания способов выражения авторской позиции в психологическом тексте XX в. кратко может быть представлен следующим образом:

I. Описание неспециализированных маркеров авторской позиции: а) заглавия как «абсолютно сильной» позиции текста, его «нераскрытого и компрессивного содержания» (Гальперин); б) повторяющихся слов как носителей доминирующих текстовых смыслов; в) ключевых слов как конденсатов текстового смысла; в) словесных образов как компонентов системы образов - наиболее личностной составляющей индивидуального авторского стиля;

И. Описание специализированных маркеров авторской позиции:

• повторов и образов как компонентов изображаемой речемысли в интериоризированных психологических текстах.

• деталей внешнесобытийного ряда как индикаторов внутреннего мира в экстериоризированных психологических текстах.

Маркеры авторской позиции в психологическом тексте, т.о., могут быть разделены на специализированные и неспециализированные, в зависимости от того, чем определяется их присутствие - общими принципами текстопостроения или текстотипологической принадлежностью. Один и тот же маркер авторской позиции может одновременно входить в обе группы.

Любые маркеры авторской позиции фокусируют внимание адресата на наиболее значимых текстовых смыслах и выступают эффективным средством имплицитной авторской заявленности на уровне текста.

Присутствие в психологическом тексте неспециализированных маркеров авторской позиции - заглавия, ключевых слов, повторяющихся слов, перцептуальных и метафорических образов - определяется природой психологического текста как художественно-трансформированного речевого акта и обусловливается общими принципами текстопостроения. Неспециализированные маркеры авторской позиции идентифицируются с опорой на базовые принципы выдвижения.

Присутствие в психологическом тексте специализированных маркеров определяется его текстотипологическими признаками (предметом изображения, детализацией как средством обеспечения ослабленной фабульности и иллюзией авторского отсутствия) и доминирующим в нём способом изображения внутренних процессов.

Специализированными маркерами авторской позиции в интериоризированных психологических текстах являются образы, которые имитируют «скольжение» реальной внутренней речи по ассоциативному признаку, а также повторы, которые имитируют повторяемость, связанную с её индексальной природой.

Специализированными маркерами ' авторской позиции в экстериоризированных психологических текстах являются имплицирующие детали, называющие различные компоненты внешнесобытийного ряда (портретные или речевые характеристики, ассоциативные пейзажные детали и пр.), но указывающие на компоненты внутриличностного ряда. Выбор и «склейка» «овнешняющих деталей» становятся важным способом прагматического фокусирования, которое позволяет читателю выявить наиболее важную информацию в процессе акта художественной коммуникации. Об отношении автора к моделируемой действительности позволяет судить движение «овнешняющих деталей» в сторону формирования глубинной эмоционально-смысловой перспективы создаваемых образов, т.е. увеличение их импликативного веса.

Декодирование авторской позиции в психологических текстах предполагает высокую степень когнитивной активности читателя. Предмет изображения - внутренний мир как совокупность идеальных сущностей и иллюзия отсутствия авторской оценки обусловливают преобладание неопределённости в том сочетании неопределённости и заданности, которое составляет ингерентную характеристику психологических текстов. Это, в свою очередь, позволяет сделать вывод о широком диапазоне варьирования в понимании интерпретатором авторской позиции

Реализуемый в настоящей работе подход к описанию маркеров авторской позиции, при котором учитываются как универсальные, так и текстотипологические характеристики текста, может быть использован для выявления особенностей реализации авторской позиции и в иных типах текста. Более того, он может сформировать перспективное направление дальнейших исследований в области авторской семантики. Так, исходя из когнитивного характера современной системы научных взглядов, можно признать перспективной возможность описания способов выражения авторской позиции по отношению к тексту как концептуальному пространству.

Список научной литературыЦыкина, Екатерина Александровна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Адмони В.Г. Система форм речевого высказывания. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994-180 с.

2. Азнаурова Э. С. Прагматика художественного слова. Ташкент: ФАН, 1988.- 119 с.

3. Андреева Г. В. Языковое выражение контраста и его стилистические функции в художественной прозе. Л.: Изд-во «Образование»,1984 -43 с.

4. Андреева В.А. Литературный нарратив: текст и дискурс. СПб.: Норма, 2006. 183 с.

5. Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учебник для вузов. М.: Флинта-Наука, 2005. 384 с.

6. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Сборник статей. СПб.: Изд-во СПб. Ун-та, 1999. 444 с.

7. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. — 895 с.

8. Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ текста. М.: Флинта-Наука, 2003 496 с

9. Бакаева Г.Е. Экспозиция как коммуникативный блок текста (диахронический аспект). Автореф. дис.канд. филол. н. Одесса, 1987 — 16с.

10. Барахов B.C. Литературный портрет. Л.: Наука, 1985. 311 с.

11. Березняк М.А. Типы и функции художественной детали в англоязычной прозе. Автореф.дисс. канд. филол. наук. Одесса, 1985. — 17 с.

12. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 3-е изд. М.: Художественная литература, 1972 470 с.

13. Бахтин Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975 502 с.

14. Бахтин М. Собрание соч. Т.5. Работы 40-х начала 60-х гг. М.: Русские словари, 1996. - 732 с.

15. Бахтин М.М. Автор и герой: к философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000 332 с.

16. Белоглазова Е.В. Лингвистические аспекты адресованности англоязычной детской литературы. Автореф.дисс. . канд. филол. наук. СПб., 2001 16 с.

17. Бельчиков Ю.А. Из наблюдений над стилем прозы Евг. Попова.// Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: УРСС, 2002. 442 - 449 с.

18. Библер B.C. От наукоучения к логике и культуре: Два философских введения в двадцать первый век. М.: Политиздат, 1990.- 413 с.

19. Библер B.C. Нравственность. Культура. Современность. М.: Знание, 1991.-250 с.

20. Борисова С.А. Онтологическая триада «Пространство Человек — Текст» как специфическая коммуникативная система. Автореф. . дис. докт. фил. наук. Волгоград, 2004 - 49 с.

21. Бубер М. Я и ты \\ Квинтэссенция. Философский альманах. М.: Политиздат, 1992. С. 294 - 370.

22. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464 с.

23. Валгина Н.С. Теория текста. М.: Логос, 2004. 280 с.

24. Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. К.: Наукова думка, 1988. -239 с.

25. Венкова А. В. Культура модернизма и постмодернизма: читатель и зритель в авторской картине мира: Автореф. дис. . канд. культурологии. СПб., 2001.-22 с.

26. Викулова Л.Г. Паратекст французской литературной сказки: прагмалингвистический аспект. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. СПб., 2001-49 с.

27. Винер Н. Кибернетика и общество. М: Издательство иностранной литературы, 1958. 199 с.

28. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. М.: Изд-во АН СССР, 1963 -255 с.

29. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М.: Наука, 1980. 360 с.

30. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 2005. 180 с.

31. Винокур Г.О. Об изучении языка художественных произведений // Избранные работы по русскому языку. М: Учпедгиз, 1959. 492 с.

32. Воробьева О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста. Автореф. дис. . докт. филол наук. М., 1993. — 38 с.

33. Воробьева О.П. Текстовые категории и фактор адресата. Киев: Вища Школа, 1993.- 199 с.

34. Выготский М.С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 2001. 366 с.

35. Выготский М.С. Психология искусства. М.: Лабиринт, 1997. —416 с.

36. Гавранек Б.// Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967.- 113 с.

37. Гаибова М. Т. Коммуникативные аспекты изображения речемыслительной деятельности персонажа в структуре художественного текста (на материале англоязычной литературы). Автореф. доктора филол. наук. Тбилиси, 1986. — 49 с.

38. Галанов Б.Е. Живопись словом: портрет, пейзаж, вещь. М.: Советский писатель, 1974. — 343 с.

39. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: URSS, 2007.-139 с.

40. Гениева Е. Остановленное мгновение// Virginia Woolf. Mrs. Dalloway and Essays. M.: Raduga Publishers, 1984. c. 7-30.

41. Гинзбург Jl. Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979.-224 с.

42. Гинзбург Л. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. 416 с.

43. Гончарова Е.А. Категории АВТОР-ПЕРСОНАЖ и их лингвостилистическое выражение в структуре художественного текста. Л., 1989-514 с.

44. Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Интерпретация текста. М: Высшая школа, 2005. 416 с.

45. Гончарова Е.А. Текст дискурс - стиль // Studia Lingüistica: Сб. статей. — 13.Когнитивные и коммуникативные функции языка. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2005. - с. 96-103

46. Городникова М.Д., Супрун Н.И., Фигон Э.Б., Шевелева Л.В., Широкова Т.А. Лингвистика текста и обучение ознакомительному тексту в средней школе: Учеб. пособие. М.: Просвещение, 1987. 160 с.

47. Горшков А.И. Русская стилистика. Стилистика текста и функциональная стилистика. М: АСТ-Астрель, 2006 368с.

48. Гузар З.П. Художественная деталь в произведениях Ивана Франко бориславского цикла. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Львов, 1970.-30 с.

49. Гуковский Г.М. Реализм Гоголя. М.-Л.: Гослитиздат, 1959. 531 с.

50. Дейк Т. А. ван. Вопросы прагматики текста // НЗЛ. Лингвистика текста: /Сост., ред., вступ. ст. Т. М. Николаевой. — М.: Прогресс, 1978. Вып. VIII.-с. 259-336.

51. Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989.-310 с.

52. Добин Е. Герой, сюжет, деталь. М.-Л.: Советский писатель, 1962. -408с.

53. Дудникова Т.С. Повтор как элемент ритма и его стилистическое значение во французской песне. Автореф. дисс. канд. филол. н. Л., 1975. -16 с.

54. Дэвидсон Д. Что означают метафоры //Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990-С. 173-193.

55. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.). М.: Эдиториал УРСС, 2001. 328 с.

56. Есин А.Б. Литературоведение. Культурология: Избранные труды. М.: Флинта-Наука, 2003. 263 с.

57. Есин А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения. М.: Флинта-Наука, 2000. 246 с.

58. Жирмунская-Аствацатурова В.В. Поэзия и поэтика в трудах В.М. Жирмунского // В. Жирмунский. Поэтика русской поэзии. СПб.: Азбука-классика, 2001. -496 с.

59. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. —172 с.

60. Заборский К.С. Влияние иронии на восприятие художественного текста // STUDIA LINGÜISTICA. Перспективные направления современной лингвистики: сборник. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. с. 418422

61. Заборский К.С. Ирония прозы постмодернизма: новая жизнь старого феномена// Актуальные проблемы германистики и романистики: Сборник статей по материалам междунар.науч.конференции. — Смоленск: СГПУ, 2002.- с. 17-21

62. Заборский К.С. Ирония как способ отражения авторской картины мира: поиск истины // Герценовские чтения. Иностранные языки: материалы конференции. Отв. ред. Щирова И.А. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2002.-с. 11-12

63. Зейналова С.С. Проблема портрета в английской классической литературе (на материале творчества Чосера, Шекспира, Голсуорси): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1998. 17 с.

64. Зименкова В.А. Способы выражения внутренней речи персонажей в художественном тексте (на материале совр. прозы ГДР, ФРГ и Австрии). Автореф. дисс. канд. филол. наук. Л., 1989 16 с.

65. Ижевская Т.И., 1988. Становление лингвистических форм и способов внешней характеризации персонажа в художественном тексте (на материале английской литературы Х-ХХ вв.). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1988.- 17 с.

66. Изер В. Акты вымысла, или что фиктивно в фикциональном тексте // Немецкое философское литературоведение наших дней. СПб., 2001. -с. 186-217

67. Ионова С.В. Аппроксимация содержания вторичных текстов. Автореф. дисс.докт. филол. наук. Волгоград, 2006.- 37 с.

68. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М. 2002. 284 с.

69. Иссерс О.С. Языковые средства и способы манипуляции сознанием // Семантика языковых единиц: материалы межвуз. конф. М.: Моск. Гос. Откр. Пед. Ин-т, 1992. с. 52-54.

70. Кабдулов Б.З. Деталь в художественном произведении. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1983. 18 с.

71. Каган М.С. Эстетика как философская наука. СПб.: Петрополис, 1997. 544 с.

72. Катышев П.А. Феномен анафонической репрезентации актов творческого воображения // Проблемы представления (репрезентации) в язык. Типы и форматы знаний. Сб. научных трудов. М.-Кулуга: Эйдос. с. 73-80

73. Караулов Ю.Н. Из опыта реконструкции языковой личности // Литература. Язык. Культура. М.: Наука, 1986. -293 с.

74. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука.261 с.

75. Караулов Ю.Н. Из опыта реконструкции языковой личности // Литература. Язык. Культура. М.: Наука, 1986. 293 с.

76. Кирюнина Т.Б. Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М.Цветаевой «Лебединый стан». Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 2000. 16 с.

77. Колодина Н.И. Художественная деталь как средство текстопостроения, вовлекающее читателя в рефлективный акт: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь, 1997. 15 с.

78. Киенко И.А. Сатирическая проза Мюриэл Спарк. Киев: Наукова Думка, 1987- 155 с.

79. Кирьякова А.С. Категория адресованности в эссе: диахронический аспект // Сб. научных трудов Studia Lingüistica XV. СПб.: Борей-Арт, 2006 с. 232- 236.

80. Кожевникова Н.А. О роли лейтмотива в организации художественного текста // Стилистика художественной речи. Саранск, 1979 -с.34-37.

81. Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XI-XX вв. М.: Институт русского языка РАН, 1994. 335 с.

82. Кожинов В.В. Происхождение романа: Теорет.-ист. очерк. М.: Советский писатель, 1963. 439 с.

83. Колегаева И. Текст как единица научной и художественной коммуникации. Одесса: редакционно-издательский отдел областного управления по печати, 1991. 121 с.

84. Костелянец Б. Творческая индивидуальность писателя. Л.: Советский писатель. Ленингр. отд., 1960 548 с.

85. Кочетова В.Г. Художественная деталь в прозе И.А.Гончарова: типы, функции, эволюция. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2002. 17 с.

86. Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистических произведений // ИА СЛЯ. 1973. Вып. 3. Т. 32. — с. 209-222.

87. Корман Б.О. Образцы изучения текста художественного произведения в трудах советских литературоведов. Ижевск, 1974.- 126 с.

88. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа //Язык и наука конца XX века. — М.: Институт языкознания РАН, 1995. с. 144-238.

89. Кузнецов Ю.Б. Деталь как средство типизации в новеллах М.Коцюбинского. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Киев, 1983. -24 с.

90. Красных В.В. структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст). Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1999. 72 с.

91. Кубрякова Е.С. Что может дать когнитивная лингвистика исследователю сознания и разума человека // Международный конгресс по когнитивной лингвистике. Сб. материалов 26-28 сентября 2006 года. Тамбов, Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. с. 26-31.

92. Кухаренко В.А. Стилистический приём повтора в произведениях Ч. Диккенса // Уч. Записки МГППИЯ. Том XIX. М., 1959. 190 с.

93. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение», 1988 -188 с.

94. Ладыгин Ю.А. Актуализация личностных смыслов автора в системе коннотативных значений французского прозаического художественного текста. Автореф. дисс. докт. филол. наук. Иркутск, 2000 -42 с.

95. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М.: URSS, 2007 256 с.

96. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 824 с.

97. Леонтьев А. А. Психолингвистика и проблема функциональных единиц речи // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. Сб. ст. /Отв. ред. Р. А. Будагов, M. М. Гухман. М.: Изд-во АН СССР, 1961. — с.163-190.

98. Леонтьев A.A. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М.: Наука, 1969. 308 с.

99. Леонтьев А. А. Восприятие текста как психологический процесс// Психолингвистическая и лингвистическая природа текста и особенности его восприятия: Сб. науч. тр. /Под. ред. Ю. А. Жлуктенко, А. А. Леонтьева. Киев: Вища школа, 1979.-е. 18-29.

100. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики: Учеб. пособие. М.: Смысл, 1999.-287 с.

101. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. 304 с.

102. Лесков C.B. Лексические и структурно-композиционные особенности психологического детектива. Автореф. канд. филол. н. СПб., 2005 -23 с.

103. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения. Вопросы литературы, 1968, № 8. 34 с.

104. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст — Семиосфера - История. М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

105. Лотман Ю.М. Об искусстве. Спб.: Искусство, 1998 -704 с.

106. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство, 2000. 704 с.

107. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. М. Ось-89, 1999. — 192 с.

108. Лурия А.Р. Язык и сознание. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998 414 с.

109. Лустрэ Л.Х. Синтаксическая организация речевых типов повествовательной структуры художественного текста (на материале романов Уильяма Фолкнера). Автореф. .канд. филол. наук. Волгоград, 1996.-27 с.

110. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: Гнозис, 2003.- 280 с.

111. Мальцева О.В. Разноуровневый повтор в англоязычном рекламном тексте. Автореф.канд. филол. наук. М., 1991. — 16 с.

112. Мальцева O.A. Лингвостилистические особенности словесного художественного портрета в современном английском романе. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1986. -21 с.

113. Матулявичюс В.Ю. Художественный образ и действительность. Автореф. дисс. . канд. филос. наук. М., 1989 16 с.

114. Матулите А.Ю. Типы и функционирование синонимических повторов. Автореф.канд. филол. наук. М., 1976 -21 с.

115. Маняков H.A., Москальчук Г.Г. Текст как природный объект // Педагог. № 7, 1999. с. 2-5

116. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику. М.: Флинта-Наука, 2007. 296 с.

117. Мезенин С.М. Образные средства в языке Шекспира. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1986. 30 с.

118. Мезенин С.М. Образные средства языка. М.: Изд-во МГПИ им. Ленина, 1984.-99 с.

119. Молчанова Г.Г. Импликативные аспекты семантики художественного текста. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1990. — 41 с.

120. Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста. Ташкент: Изд-во ФАН УзССР, 1988. 154 с.

121. Мороховский А.Н., Воробьева О.П., Лихошерст Н.И., Тимошенко З.В. Стилистика английского языка. Киев: Высшая школа, 1984. -247 с.

122. Морозова О.Н. Фактор адресата в текстах английской публичной речи и средства его языковой реализации. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1988.-24 с.

123. Москальчук Г.Г. Структура текста как синергетический процесс. Автореф. дисс.докт. филол. н. Барнаул, 1999.- 35 с.

124. Москвин В.П. Стилистически оправданные повторы и их классификации // Языковая классификация: проблемы креативной семантики. Волгоград, 2000. — с. 21-36.

125. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967 (перевод статьи 1932 г.)-с. 11-23.

126. Николаев С.М. Камни и легенды. Новосибирск: Сибирское университетское издательство, 2005. 230 с.

127. Николаева А.Н. Национальное своеобразие художественной детализации: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1986 -20 с.

128. Николаева Т.М. Теория функциональной граммакити как представление языковой данности (на материале четырёх выпусков книги «Теория функциональной грамматики») // Вопросы языкознания. 1995, № 1. -с. 68-79.

129. Николаева Т.М. От звука к тексту. М.: Школа «Языки русской культуры», 2000. 680 с.

130. Николина H.A. Филологический анализ текста. М.: Academia, 2003. -256 с.

131. Оргега-и-Гассет X. Запах культуры. М.: Алгоритм, 2006. 384 с.

132. Падучева E.B. Семантические исследования (семантика времени и вида в русском языке; семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 464 с.

133. Пальцев Н. Суть творчества, суть чудотворчества // J. Fowles. The Ebony Tower. Eliduc. The Enigma. M.: Progress Publishers. 248 с.

134. Паперный 3. Деталь и образ: Чехов и Толстой. М., 1980. 125 с.

135. Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории. М.: УРСС, 2002. -368 с.

136. Петрова Н.В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования (на материале англо-американских коротких рассказов). Дисс. докт. филол.н. Волгоград, 2005 — 395 с.

137. Петрова Н.В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования (на материале англо-американских коротких рассказов). Автореф. дис. . канд. филол наук. Волгоград, 2005 31 с.

138. Петрова Н.В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования англо-американского короткого рассказа. Иркутск, ИГЛУ, 2004 243 с.

139. Пищальникова В.А. Эмоциональная доминанта текста: переводческий аспект // Эмотивный код языка и его реализация. Волгоград: Перемена, 2003.- с. 112-121.

140. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М: АСТ-Восток -Запад, 2007. 314 с.

141. Потебня A.A. Эстетика и поэтика // A.A. Потебня. М.: Искусство, 1976.-614 с.

142. Пузырёв A.B. Анаграммы как явление языка. Опыт системного осмысления. М., Пенза, Ин-т языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995.-378 с.

143. Пушинина И.В. Расщеплённые предложения как средство выдвижения в современном английском языке // Вопросы когнитивной лингвистики, 2007. №3. с. 127-131.

144. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995.- 159 с.

145. Романова Н.Л. Языковые средства выражения адресованности в научном и художественном текстах (на материале немецкого языка). Автореф. дис. . канд. филол наук. СПб, 2005 24 с.

146. Савченко Л.И. Повторы как стилистический приём художественной прозы (на материале Достоевского) // Проблемы теории и методики языка. Ярославль, 1980 с. 39-44.

147. Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику. СПб.: ЛГУ, 1989.181 с.

148. Светличная А.Л. Искусство психологического портрета в творчестве Л.Н.Толстого // Проблемы литературы и эстетики: Межвуз. сб. статей / Сев-Осет. Ун-т, 1979. с. 5- 15.

149. Серова К.А. Прагматический фокус и перспектива в словесном портрете в английской прозе XX века (на материале романов В. Вулф и Д. Фаулза). Автореф. дисс. канд. филол. н., СПб., 1996 18 с.

150. Смирнов С. Д. Понятие "образа мира" и его значение для психологии познавательных процессов // А.Н. Леонтьев и современная психология. М.: Изд-во МГУ, 1983. с. 46.

151. Спивак Р. Принципы художественной конкретизации в творчестве Л.Толстого и И.Бунина. Деталь. // Литературоведение. Пермь: Перм. Ун-т, 1968. с. 247 - 278.

152. Старикова Г.В. Лексика портретных описаний. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1985. 17 с.

153. Старобинский Ж. К понятию воображения: вехи истории \Ж. Старобинский. Поэзия и знание: История литературы и культуры. В 2-хт. М.: Языки славянской культуры, 2002. Т.1 - с. 69-84.

154. Стельмашук А. Диалогизация и способы ее реализации в различных речевых сферах современного русского языка (художественная и научная проза). Автореф. дисс. канд. филол. наук. СПб., 1993. 34 с.

155. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2001. 990 с.

156. Стрюк Л.Б. Идейно-художественная функция повтора в лирике. Автореф.канд. филол. н. Киев, 1983. 15 с.

157. Тимофеева З.М. Рефлексивная игра в современном художественном тексте. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2004. 119 с.

158. Третьякова Е. Ирония в структуре художественного текста // Ростовская электронная газета № 19 (73). Режим доступа: http://www.relga.rsu.ru/n73/rus732.htm

159. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности. Вопросы языкознания. 1994. № 3. С. 105-114.

160. Тураева 3. Я. Лингвистика текста. М., Просвещение, 1986. 127с.

161. Ульченко A.A. Роль психологической детали в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» // Традиции и новаторство русской литературы: Сб. трудов МОПИ им. Н.К.Крупской. М., 1980. - с. 119 - 133.

162. Устина Н.В. Повторы как средство смысловой организации текста. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Пятигорск, 1993 -22 с.

163. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995 —360 с.

164. Фаулз Дж. Аристос. М.: Эксмо, 2002. 432 с.

165. Филатова Т.С. Изоморфизм разноуровневых повторов в художественном тексте как основа лингвостилистической интерпретациитекстового целого (на материале современной немецкой прозы). Автореф. канд. филол. наук. СПб., 1992. 18 с.

166. Филиппов В. С. Инварианты текста// Филология и культура. Мат-лы IV междунар. науч. конф. 16-18 апреля 2003 года/ Отв. ред. Н. Н. Болдырев.- Тамбов: Изд-во ТГУ им. Н. Г. Державина, 2003.- с. 459-460.

167. Фесенко Э.Я. Интерпретационные аспекты исследования творчества В. Каверина // Вопросы филологии. М., 2006. № 2. с. 62-68.

168. Фесенко С. JI. Лингвокогнитивные модели эмоций в контексте национальных культур. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2004. -21 с.

169. Фесенко Т. А. Этноментальный мир человека: Опыт концептуального моделирования. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1999.-37 с.

170. Филимонова О.Е. Язык эмоций в английском тексте. СПб.: Изд-во РГПУ, 2001.-260 с.

171. Филимонова О.Е. Категория эмотивности в английском тексте (когнитивный и коммуникативный аспекты). Автореф. дисс. докт. филол. наук. СПб., 2001.-44 с.

172. Филиппова С.Г. Интертекстуальность как средство объективации картины мира автора. Автореф. дисс.канд. филол. н. СПб., 2007. 20 с.

173. Фрай Н. Анатомия критики //Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв. М., 1987 513 с.

174. Фомичева Ж.Е. Интертекстуальность как средство воплощения иронии в современном английском романе. Дис.канд. филол. наук, СПБ., 1992-333 с.

175. Франк С.Л. Сочиненения. М.: Правда, 1990. 607 с.

176. Цивин Р.Д. Художественная деталь и её идейно-эстетические функции в литературном произведении (современный русский рассказ: С.Антонов, Ю.Нагибин, Ю.Казаков). Автореф.дисс. . канд. филол. наук. Киев, 1970.-20 с.

177. Цилевич JI.M. Деталь и сюжет в прозе Чехова // Проблемы реализма. Вып. 3. Вологда, 1976. с. 140-154.

178. Чебаевская Е.Н. Поэтический мотив в художественной прозе. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. JL, 1984 - 18 с.

179. Чернец J1.B. Анализ произведения и сотворчество читателя // История литературы и художественное восприятие. Тверь: ТГУ, 1991. 135 с.

180. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория в научной коммуникации (на материале немецкого языка) Автореф. дисс. д-ра филол. наук. СПб, 2000. 49 с.

181. Черняков А.А. Художественная деталь как объект эстетического анализа. Автореф. дисс. . канд. филос. наук. Астрахань, 1978. 18 с.

182. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971.-291 с.

183. Чейф У.Л. Память и вербализацтя прошлого опыта // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. М: Прогресс, 1983. с. 35-73.

184. Чугунекова Галина Николаевна. Ирония и сатира как типы поэтического смысла (на материале современной англоязычной поэзии). Автореф.канд. филол. н. СПб., 2007 -21 с.

185. Хисамова М.М. Антагонист и протагонист как языковые личности // Studia Lingüistica. СПб.: Борей Арт, 2006 - с. 329-332.

186. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М.: Советский писатель, 1970. 392 с.

187. Храпченко М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. М.: Советский писатель, 1978. — 366 с.

188. Храпченко М.б. Горизонты художественного образа. М.: Художественная литература, 1982. 334 с.

189. Шарапова Ю.В. Несобственно-прямая речь в функционально-коммуникативном и структурно-семантическом аспектах. Автореф.канд. филол. н. СПб., 2001 18 с.

190. Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). Волгоград: Перемена, 1998. 149 с.

191. Шаховский В.И. Эмоционально-смысловая доминанта в естественной и художественной коммуникации // Язык и эмоции: личностные смыслы и доминанты в речевой деятельности. Волгоград: Изд-во ЦОП «Центр», 2004. с. 147-168.

192. Шварц Е.Д. Семантическая организация текста: креативный и рецептивный подходы // Текст в языке и речевой деятельности (состав, перевод, автоматическая обработка): Сб. науч.тр. \Ин-т языкознания РАН. -1987-с. 177-178.

193. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983.383 с.

194. Шмидт Е.Д. Эволюция художественной детали в тексте словесного портрета (на материале английской художественной прозы XVIII XX вв.). Дис. канд. филол. н. СПб., 2006 - 173 с.

195. Щирова И.А. Художественное моделирование когнитивных процессов в англоязычной психологической прозе XX века. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета экономики и финансов, 2000. 212 с.

196. Щирова. 2003.Психологический текст: деталь и образ. СПб.: Изд-во СПБГУ, 2003. 120 с.

197. Щирова И.А. О «правах» автора, читателя и текста// Вопросы когнитивной лингвистики № 2-3, 2004. с.86 - 93.

198. Щирова И.А., Тураева З.Я. Текст и интерпретация: взгляды, концепции, школы. СПб.: Изд-во РГПУ, 2005. с. 156

199. Щирова И.А., Гончарова Е.А. Текст в парадигмах современного гуманитарного знания. СПб.: Книжный Дом, 2006. 172 с.

200. Щирова И.А., Гончарова Е.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация. СПб.: Книжный Дом, 2007. 472 с.

201. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб.: Симпозиум, 2002. - 285 с.

202. Эко У. Поэтики Джойса. СПб.: Symposium, 2003. 496 с.

203. Эйхенбаум Б.М. О прозе. Л.: Художественная литература. Ленингр. отд-е, 1969 . — 503 с.

204. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л.: Советский писатель. Ленингр. отд-е, 1969 .-552 с.

205. Эткинд Е. Г. "Внутренний человек" и внешняя речь. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 448 с.

206. Эпштейн М. О значении детали в структуре образа. // Вопросы литературы. Вып. 12. М.: Известия, 1984. с. 134 - 146.

207. Юдина Т. В. Категория напряженности и средства её выражения: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1990. — 17 с.

208. Ярмоленко Г.Г. Типы и функции изображенной внутренней речи в современной англоязычной прозе. Одесса, 1982. 17 с.

209. Chatman S. Story and Discourse. Narrative Structure in Fiction and Film. Ithaca; L.: Cornell Univ. Press, 1978. 277 p.

210. Coste D. Narrative as Communication. Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 1989. 370 p.214. van Dijk T.A. Text and Context (Explorations in the Semantics and Pragmatics of Discourse). L.; N.Y.: Longman, 1977. — 261 p.

211. Coulthard M. An Introduction to Discourse Analysis. L.: Longman, 1977-195 p.

212. Eco U. The Role of the Reader: Explorations in the Semiotics of the Text. L.: Hutchinson, 1979.-273 p.

213. Eco U. The Limits of Interpretation. L.: Hutchinson, 1994. 252 p.

214. Eco U. Overinterpreting Texts // Interpretation and Overinterpretation. Umberto Eco with Richard Rorty, Jonathan Culler and Christine Brooke-Rose, ed. by Stefan Collini. Cambridge.: Cambridge University Press, 1996. P. 45-67.

215. Edmondson W. Spoken Discourse: A Model for Analysis. L.: Longman, 1981.-133 c.

216. Forster E. M. English Prose between 1918 and 1939 //Two Cheers for Democracy. Harmondsworth, Penguin Books Ltd., 1974. p. 277-289.

217. Friedman N. Point of view in Fiction // The development of a critical concept // Publications of the Modern Language Association of America. N.Y.,- 1955. Vol. 70.

218. Gibbs R.W. The Poetics of Mind: Figurative Thought, Language, and Understanding. Cambridge: Cambridge University Press, 1994 112 p.

219. Iser W. The Range of Interpretation. N. Y.: Columbia University Press, 2000.-241 p.

220. Iser W. The Implied Reader. Baltimore and London: the Johns Hopkins University Press, 1978. -303 p.

221. Langacker R.W. Foundations of cognitive grammar. Theoretical Prerequisites. Vol. I. Stanford University Press, 1987 328 p.

222. Levin S. Linguistic Structures in Poetry. N\Y: Mouton & C.S. Graveenhage, 1962.

223. Longacre R. The grammar of discourse. N\Y, 1983.

224. Lubbock P. The craft of fiction. L: Fontana Press., 1957 247 p.

225. Halliday M.A.K. Cohision on English, Oxford: Oxford University Press, 1976-394 p.

226. Hobbs J.R. Towards an Understanding of coherence in discourse // Strategies for Natural Language Processing. Hillsdale, 1982. p. 223-243

227. Riffaterre M. Describing poetic structures: two approaches to Baudelaire's "Les Chats". New Haven, CT: Yale University Press, 1966. Yale French Studies 36\7. p. 200-242.

228. Riffaterre M. Semiotics of Poetry. Bloomington, London: Peter Nevil, 1978-213 p.

229. Schaar C. Vertical Context Systems // Style and Text. Stockhol: Sprakfortlaget Skipiptor AB and Abo Academie, 1975. p. 146 - 177

230. Stockwell P. Cognitive Poetics. An Introduction. L.; N.Y: Routledge, 2002.- 193 p.

231. Ungerer F. Emotions and Emotional Language in English and German News Stories //The Language of Emotions. Conceptualization, Expression, and Theoretical Foundation. Amsterdam/Philadelphia, John Benjamins Publishing Company, 1997. p. 307-328.

232. Список использованной художественной литературы

233. Anderson Anderson Sh. Selected Short Stories. M.: Progress Publishers,1981. 352 p.

234. Fowles (1) -Fowles J. The Ebony Tower. Eliduc. The Enigma. M.: Progress1. Publishers, 1980-246 p.

235. Fowles (2) Fowles J. The Collector. L.: Pan Books, 1986. - 278 p.

236. Joyce Joyce J. Dubliners. A Portrait of the Artist as a Young Man. M.:

237. Progress Publishers, 1982 p. 582.

238. Mason Mason R. The Drowning People. L.: Harmondsworth, 2000.-368 p.

239. Mansfield Mansfield K. Selected Stories. M.: Foreign Languages Publ.1. House, 1957.- 181 p.

240. McCullers -McCullers C. The Ballad of the Sad Café. L.: Penguin Books,1963.- 160 p.

241. Spark Spark M. The Public Image. Stories. M.: Progress Publishers, 1976.-296 p.

242. Vine Vine B. The Minotaur. L.: Penguin Books, 2006. - 456 p.

243. Woolf (1) Woolf V. The mark on the wall. Режим доступа:http://www.online-literature.com / short.php / 855 ? term =t he % 20 mark %2 0 on%20the%20wall

244. Woolf (2) Woolf V. Mrs. Dalloway and Essays. M.: Raduga Publishers,1984.-400 p.

245. Список использованных словарей и энциклопедий

246. Азаров А.А. Русско-английский энциклопедический словарь искусств и художественных ремёсел. В 2 т. М.: Флинта-Наука, 2005. -816 с.

247. Литературная энциклопедия Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001 - 1600 с.

248. Толковый словарь Толковый словарь русского языка (под ред. Б.М. Волина и Д.Н. Ушакова). М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1939. Том III. — 1423 с.

249. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М.: Тринзиткнига, 2004. 655 с.

250. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1998. 685 с.

251. Oxford Concise Oxford English Dictionary. Oxford: University Press, 2006.- 1707 p.7. http://www.ozhegov.org/words/24787.shtml