автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Свадебный фольклор средней и нижней Вычегды

Полный текст автореферата диссертации по теме "Свадебный фольклор средней и нижней Вычегды"

УДМУРТСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ УРАЛЬСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

На правах рукописи

Вотинцева Ольга Николаевна

СВАДЕБНЫЙ ФОЛЬКЛОР СРЕДНЕЙ II НИЖНЕЙ ВЫЧЕГДЫ (ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНО-ПОЭТИЧЕСКИХ ЖАНРОВ)

Специальность 10.01.09. - фольклористика

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ижевск 2002

Работа выполнена на кафедре фольклора и истории книги Сыктывкарского государственного университета

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор А.Н. Власов

доктор филологических наук, профессор Т.А. Золотова кандидат филологических наук, доцент М.А. Вавилова

Ведущая организация: Поморский государственный университет

им. М.В. Ломоносова

Защита состоится « 30 » мая 2002 года в

_ часов на заседании диссертационного совета К 004.020.01 при Удмуртском институте истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук по адресу: 426004, г. Ижевск, ул. Ломоносова, д.4

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке УдИИЯЛ УрО РАН Автореферат разослан » ^>^¡<-¿-2002 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета, .

кандидат филологических наук ■^'-¿/-у Е.Б.Белова

Що

Актуальность темы

Среди многочисленных проблем, исследованием которых занимается современная фольклористика, по-прежнему актуальна проблема исторической жизни народного творчества. Несмотря на достаточно большое число работ, посвященных русской свадьбе разных локальных зон России, остается немало «белых пятен» в изучении местных традиций, позволяющих комплексно воссоздать русский свадебный обряд в его историческом развитии. Анализ музыкально-поэтического фольклора, предлагаемый в данной работе, способствует заполнению многих пробелов в отечественной науке по изучению жанрового состава свадебного обрядового фольклора.

Предметом исследования в настоящей работе является свадебный музыкально-поэтический фольклор средней и нижней Вычегды (Ленский и Котласский районы Архангельской области). Средне- и нижневычегодские земли издревле заселяли финно-угорские племена. В XIV веке пермские народы, вытесняемые новгородцами, стали отходить на восток. Оставшиеся на Вычегде "пермские финны" обрусели. Рассматриваемая традиция является «пограничной» с культурой финно-угров.

На рубеже XV - XVI вв. на Севере начинают складываться уезды, состоящие из города и подчиненных ему волостей. Так, в XVI веке в бассейне рек Сухоны, Юга и верховьев реки Северной Двины образуется Великоустюжский уезд, из которого позднее выделяется Сольвычегодский, в который и входили ранее земли, принадлежащие ныне Ленскому и Котласскому районам. В начале XVII века в бассейне реки Вычегды эбразовался Яренский уезд. С 1796 года Сольвычегодский и Яренский уезды входят в состав Вологодской губернии. Расширение Сольвычегодского уезда происходит в 1922 году, когда был упразднен Яренский уезд автономной эбласти Коми и пять его волостей вошли в состав Сольвычегодского уезда Северо-Двинской губернии. Очередное административно-территориальное целение произошло в 1937 году, когда земли с центром в городе Сольвычегодске и Яренске стали частью Котласского и Ленского районов.

Длительное существование Сольвычегодского и Яренского уездов в составе одной губернии стало причиной появления общих приметных и песенных текстов в их традиционной культуре.

Важное значение для формирования культурного облика района имели не только рассмотренные деления, но и миграционные процессы, сопровождавшиеся становлением городов-посадов. Культура этого края складывалась под влиянием двух миграционных потоков славян из Новгорода и Ростова, сразу же на пути своего следования заселявших места по берегам больших рек. Одной из них стала Двина с ее притоком Вычегдой. Под влтнием Новгорода в вычегодских землях сложился новый тип культуры, городской (посадский), долгое время существовавший вместе с деревенским (сельским), что оказало существенное влияние на традиционную культуру в целом и фольклор. Особое место в новой культуре занимал Сольвычегодск, в котором развивались иконопись, храмовая архитектура и литература. Появлением и существованием городов-посадов и складывающейся в них культурой объясняется неравномерность распределения свадебного фольклора в нижневычегодском районе. Одним из факторов сохранения традиции в Сольвычегодске и его окрестностях выступает миграция населения в этот край из близлежащих районов: Вилегодского и Лузского, что существенно отражается на жанровом составе и тематике исполняемых текстов.

В настоящее время специальные исследования, посвященные функциональному анализу жанров свадебного музыкально-поэтического фольклора средней и нижней Вычегды, отсутствуют. Это определяет актуальность работы. Ее научная новизна состоит в том, что впервые анализируется вычегодская фольклорная традиция, включающая в себя две микролокальные традиции.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении пространственных границ, в которых существуют средневычегодская и нижневычегодская традиции, определение жанрового состава текстов

вадебного музыкально-поэтического фольклора указанных районов и гепени их трансформации во времени.

Задачами исследования являются:

1. Описание функций произведений свадебного музынально-поэтического фольклора в обряде;

2. Анализ поэтики причетных и песенных текстов;

3. Сопоставление разновременных записей свадебного музыкально-поэтического фольклора средней и нижней Вычегды;

4. Сопоставление произведений средне- и нижневычегодской свадьбы с текстами других традиций.

Методология

Традиционные для отечественной фольклористики классификации не окрывают всего массива поэтических фактов свадебного фольклора в ассматриваемом районе. Для изучения исторического движения егиональной традиции и ее современного состояния в работе реализуются иахронный и синхронный подходы к анализу фольклорного материала, то дает возможность проследить трансформацию традиции во времени.

Важнейшим методом, применяемым в ходе анализа текстов свадебного юльклора, является сравнительно-исторический. Сравнению подлежат ексты, имеющие распространение как внутри одного района, так и есколысих близлежащих к нему. Сопоставление текстов при этом роисходит на поэтическом уровне: сюжетном, образном и формульном. /1етод картографирования уточняет границы рассматриваемых традиций.

Источники работы

Собирание фольклора на территории средней и нижней Вычегды [ачалось в последней четверти XIX века. В этот период появляются 1ассовые научно-популярные издания «Живая старина» и «Этнографическое обозрение», в которых издаются работы по средне- и нижневычегодской :вадьбе Н.Г. Ордина, Н. Иваницкого. Важным источником для диахронного пучения свадебного музыкально-поэтического фольклора является: статья

H.H. Аруева «Крестьянские свадьбы в дореволюционное время около города Сольвычегодска», опубликованная в пятом выпуске периодического издания «Записки Северо-Двинского общества изучения местного края» (1928 г.). Помимо опубликованных фольклорно-этнографических материалов впервые для анализа свадебного фольклора привлекаются рукописные тетради корреспондентов Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева, хранящиеся в Государственном этнографическом музее.

Интерес к фольклору средней и нижней Вычегды, возросший в последние десятилетия, стал причиной начала активной собирательской и исследовательской деятельности. В 60-70-х гг. на среднюю и нижнюю Вычегду были организованы экспедиции фольклористов Комиссии музыковедения и. фольклора Союза композиторов России. Следующим этапом в изучении фольклорной традиции края явились экспедиции филологов-фольклористов Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Исследование фольклора Котласского и Ленского районов Архангельской области комплексного характера проводились в 80-х гг. сотрудниками проблемной научной лаборатории фольклорно-археографических исследований Сыктывкарского государственного университета. В 90-х гг. активной собирательской деятельностью в районе средней и нижней Вычегды занимались специалисты отдела народной культуры Сольвычегодского историко-художественного музея. В организованных музеем экспедициях активное участие принимал автор. Эти материалы стали основными источниками исследования. В ходе работы с неопубликованными материалами указанных фольклорных архивов было выявлено и введено в научный оборот свыше 250 записей текстов свадебной поэзии и 150 этнографических репортажей.

Практическая значимость работы заключается в использовании ее основных положений и источниковедческой базы приложения для изучения других локальных фольклорных традиций. С момента фиксации и обработки полевого материала результаты исследования вовлекаются в педагогическую

б

практику. Разработаны авторские программы и спецкурсы, внедренные в учебный процесс Коряжемского филиала Поморского государственного университета: «Свадебный музыкально-поэтический фольклор средней и нижней Вычегды», «Нижневычегодский песенный фольклор».

Апробация. Отдельные положения данной работы были представлены в качестве докладов на региональных и всероссийских конференциях: «Ломоносовские чтения» (Архангельск, ноябрь 2000-2001гг.), «Царскосельские чтения» (Санкт-Петербург, апрель 2001 г.), «Февральские чтения» (Сыктывкар, февраль 2002 г.). По теме исследования в региональных и центральных изданиях опубликованы статьи.

Основное содержание работы

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и приложения.

Свадебный музыкально-поэтический фольклор не может быть рассмотрен вне обрядового комплекса. Он связан с ним семантически и имеет особое значение, выполняя комментирующую, клевильную и величальную функции. Поэтому в работе детально рассматривается структура обряда и его поэтическое наполнение. Функционально-поэтический анализ причетных и песенных текстов средней и нижней Вычегды позволяет уточнить имеющиеся в отечественной фольклористике классификации свадебного фольклора. Народная терминология жанров свадебного фолъкчора в исследуемом ареаче, порядок ее следования в обряде определили структуру настоящей работы.

Во Введении дана историко-культурная характеристика района средней и нижней Вычегды, в котором сформировалась уникальная фольклорная традиция, рассмотрен и оценен с точки зрения верифицируемое™ фольклорный материал конца XIX - начала XX вв., отмечены основные этапы собирательской работы в районе, проводимой в 70 - 90-х гг., обоснована актуальность темы, сформулированы цели и задачи работы, определены основные методологические подходы к проблемам

выявления локальной специфики свадебных жанров средней и нижней Вычегды.

Жанровый состав средне- и нижневычегодской свадьбы, которую можно рассматривать в качестве варианта севернорусского свадебного обряда, представлен «причитаниями» (18 сюжетов), «опеваниями» (13 сюжетов), «песнями» (28 сюжетов) и «величаниями» (22 сюжета).

В первой главе рассмотрена структура свадебного обряда средней и нижней Вычегды и дана характеристика его песенного наполнения.

Дли свадебного обряда нижней Вычегды (Котласский район) характерно наличие следующих актов: выбор невесты, сватовство, девичник, белая баги, сватанье, венчание, свадьба в доме жениха, красный стол, тещины блины. Несколько отличается от этой структуры состав ритуальных действий средневычегодской свадьбы, где отсутствует выбор невесты. При этом более длительный по времени, чем на нижней Вычегде, период изготовления приданого у невесты, в котором активное участие принимали ее подруги, называется шитником. Он включает в себя также последнюю вечеринку в доме просватанницы. Нижневычегодский девичник, по указанию исполнителей, представлял собой вечер в доме невесты накануне сватанья. Различная актуализация обрядов шитника и девичника стала причиной разной степени представленности произведений одних и тех же жанров в исследуемых традициях. Если на нижней Вычегде в большей степени была развита традиция причитания, то на средней - опевания. Мотив пошива невестой даров характерен только для средневычегодских песен по причине особой значимости обряда шитника в традиции Ленского района.

Сватанье на средней и нижней Вычегде характеризуется разным набором и функциями свадебных чинов, что существенно отражается на сюжетном и поэтическом строе «песен» и «величаний». Функцию «дарителя» жених выполнял, по воспоминаниям информантов, только в селах и деревнях средней Вычегды. В Ленском районе отсутствуют свадебные чины подеойского и покрывалъницы, особо почитаемые на нижней Вычегде, по

причине наличия у них в обряде песен-величаний в честь стряпух и пивовара, не исполняемых в Котласском районе, которые готовили пироги, пиво и распоряжались ими на свадьбе. Эту функцию в свадьбе Котласского района выполнял подвойский. Обычай закрывания невесты платком во время сватанья не имел на средней Вычегде широкого распространения. Поэтому упоминания о покрывальнице и ее функциях в репортажах исполнителей средней Вычегды отсутствуют. Информанты на нижней Вычегде указывают на функционирование этого чина в обряде.

Вторая глава посвящена изучению музыкально-поэтических жанров средне- и нижневычегодской свадьбы состоит из трех параграфов.

В первом параграфе второй главы рассматривается жанр причитаиия в контексте обряда.

Причитание, характерное в основном для нижней Вычегда, тесно связано с обрядом, что находит отражение в тематике плача. Средне-и нижневычегодские свадебные причитания имеют в основном коллективную форму: невеста вместе с подругами участвовала в их исполнении. Появление зафиксированных в единичном количестве сольных причитаний объясняется развитой в данной местности традиции сольной погребально-поминальной причета. Если коллективные причитания отличаются устойчивостью, то для сольных характерна большая степень импровизационности, обусловленная разовым характером их исполнения.

Основной корпус текстов плачей сватовства записан в г. Сольвычегодске и его окрестностях, где одним из основных факторов сохранения традиции явилась миграция населения в этот край из Лузского и Вилегодского районов. Причитания, зафиксированные в указанной местности, широко бытовали на Лузе. Среди всех близлежащих к средневычегодскому районов только в Лузском причитание впервые исполнялось на сватовстве. На нижней Вычегде причитания начинали звучать на девичнике, на что указывают этнографические репортажи исполнителей и материалы фонда кн. В.Н.Тенишева. В записях, сделанных в

60-90-х гг. 20 века, «причитаниями сватовства» информанты называют два плача, один из которых исполняется_сольно («Ой ты, мой тятенька»), а другой - коллективно («Не молись Богу, не кланяйся»). Для богомолья было характерно коллективное причитание «Как по те года у батюшка».

Основными мотивами текстов этой тематической группы являются мотивы нежелания невесты идти на чужую сторону («Ой ты, мой тятенька»), обмана родителя, обещавшего «не выдать на чужую сторонушку» («Не молись Богу, не кланяйся»), подготовки невесты к свадьбе («Как по те года у батюшка»). Центральным образом всех причитаний сватовства является образ отца невесты, который решает выдать дочь замуж, благословляет ее и готовит пиво к свадьбе. При этом невеста в причитании - образ бездействующий. Она выступает не в качестве субъекта, а объекта действия. Причитание «Не молись Богу, не кланяйся» имеет двойную функциональную приуроченность. В поздних записях 90-х гг., сделанных в Сольвычегодском с/с, это причитание помимо указанных мотивов содержит вторую часть -описание хозяйства жениха и его качеств как хозяина. В этом случае исполнители устойчиво относят причитание к моменту одевания невесты в куге перед сватаньем после осмотра дома жениха невестиной родней.

Нижневычегодский девичник был первым актом свадьбы, во время которого начинали звучать причитания. Основной темой причитания этого обрядового периода «Отходила я с вами, подруженьки» является «вольная девичья жизнь» и воспоминание невесты о ней. Атрибутами «вольной жизни» в причитании выступает «ношение алой ленты», «хождение на игрище». В однотематическом причитании конца XIX века, представленном в архиве кн. В.Н. Тенишева, тема «девичьей вольной жизни» разрабатывалась более детально, при помощи формул, не используемых исполнителями в 80 - 90-х гг. XX века: «песни веселые», «дом родительский», «соседушки мудрые». На современном этапе существования традиции происходит значительное упрощение ранее популярной для причитания темы «девичьей воли» за счет усечения целого ряда поэтических

ю

формул. При этом сюжетообразующие мотивы, комментирующие основные обрядовые действия, остаются неизменными.

Отправление невесты с подругами в баню сопровождалось причитаниями «Благослови, Господь, идти во теплу банюшку», «Сходи, брателко», «Уж ты брателко, ты брателко мой», «Угорела головушка». Основными мотивами этой группы причитаний являются мотивы «горя-печали», «пути невесты на чужую сторону», «подготовки бани родственником невесты», «угара (тоски)». Причитание «Благослови, Господь, идти в теплую банюшку» обозначает начало пути невесты на чужую сторону. С просьбой истопить башо невеста чаще всего обращается к брату, за которым в причитании, зафиксированном в 90-х гг. в нижневычегодском районе, закрепляется функция дровосека. В роли истопников бани выступают подруги. В тексте причитания с той же тематикой из архива фонда кн. В.Н. Тенишева содержится более подробный комментарий будущего ритуала и описание состояния невесты во время его совершения. В причитании представлена как банная атрибутика («мыло, вода, дрова»), так и свадебная («белые саваны», «золотые венцы»), которая указывает на то, что этап вступления невесты в брак осмыслялся как наступление смерти. Трансформация причитаний этой тематической группы на современном этапе осуществлялась тем же способом, что и в вышерассмотренной группе. Однако в данном случае усечение тематически важных мотивов могло происходить по причине утраты сакрального значения образов-атрибутов свадьбы. Если нижневычегодское причитание «Сходи, брателко, в лес на поскотинку» функционально закрепляется исполнителями за обрядом бани, то средневычегодский плач «Уж ты брателко, ты брателко мой», по указанию информантов, многократно исполнялось во время шитника. Оба причитания адресованы брату невесты, цель которого - «истопить баню». Однако в средневычегодском сюжете в связи с иным характером функционирования развиваются новые поэтические мотивы, зафиксированные в следующих устойчивых для ряда текстов

и

шитника формулах: «Ты зайди ко мне в горницу/ Унимай разговаривай моего отца-батюшку да родимую матушку». В средневычегодской традиции обряд белой бани был менее развит, чем в нижневычегодской (Котласском и граничащем с ним Вилегодским районом).

Причитание «Угорела головушка» символизирует завершение пути невесты на чужую сторону. Это причитание объединяет в себе мотивы «горя-печали», «угощения отцом невесты ее подруг вином» и «дарения красоты», что семантически готовит введение в ритуал причитаний с центральным образом косы-красоты. Эти причитания начинали исполняться во время дарения невестой «красоты» подругам и снаряжения ее к венцу. К этой группе относятся следующие причитания: «Унесу я свою красоту», «Расплети-ка, подруженька, мою русую косоньку», «Ты снимаешь, подруженька, мою девичью красоту», в которых активность невесты проявляется минимально. Невеста не сама совершает действия с косой, а просит об этом подруг. В тематически сходных плачах фонда В.Н. Тенишева тема отделения красоты от невесты разрабатывается более подробно, при помощи целого ряда формул, не представленных в современных текстах («непослушных волос и красоты (ленты)». В этот же обрядовый период исполнялось причитание «Не прошу я у тебя, батюшка, ни села, ни вотчинки» с центральным мотивом выражения просьбы невесты к отцу благословить ее.

К обрядовому аюу прощания невесты в кутс с родными были приурочены на нижней Вычегде сольные причитания «Ой, да отжила я у родимые матушки», «Ты моя милая подруженька», восходящие к похоронной причети, на что указывает их лексическое наполнение («отжила», «умерла»). Основными мотивами этих причитаний являются мотивы «отживания» невесты в родительском доме и расставания с подругами. Если в нижневычегодских причитаниях этой группы актуализированы моменты «расклевления» участвовавших в прощании с невестой ее родственников, то в средневычегодских сольных причитаниях центральной является тема

беззаботной, вольной жизни невесты б девичестве и воспоминание о ней в сравнении с тем, что ее ожидает в чужой семье (причитания «Наварил ты, батюшка, много пивушка пьяного», «Спасибо тебе, батюшка, наварил пивушка пьяного»). Эти причитания имеют трехчастную стуктуру, в отличие от нижневычегодских, которые представляют собой обращение невесты к отцу и подругам. Первая часть содержит в себе выражение благодарности невестой за подготовленную свадьбу, прежде всего за сваренное пиво, что является традиционным для свадебной поэзии средней Вычегды; вторая представляет собой выражение просьбы невесты к родителям проститься с ней в куте, а третья (в ряде вариантов вторая) - описание чужой семьи.

Если нижневычегодские причитания, в основном коллективно исполняемые, записаны в большем объеме текстов и выполняют функцию клевления невесты в связи с особой актуализацией обрядовых актов бани и девичника, то средневычегодские причитания, имеющие сольную природу, усиливают функцию комментирования актуализированных обрядов шитника и подготовки невесты к сватанью.

Во втором параграфе второй главы диссертации рассматриваются жанрово-функциональные особенности «опевания». Общность содержания этой группы песен, их функций в обряде, поэтической системы и исполнения указывают на их существование как особой жанровой разновидности музыкально-поэтического фольклора. Опевания - песни элегического характера, исполняемые в период начала сватанья. В формальном отношении они были близки к плачу. На средней Вычегде опевания, заменяя причитание, выполняли свойственные плачу функции комментирования обряда и клевления невесты. Невеста оплакивала свое прошлое состояние, жизнь в родительском доме, атрибутами которой выступали образы «русой косы», «дома родителей», «подруженек», которые являлись сюжетообразующими в песнях этого жанра. Для опеваний и причитаний был характерен общий арсенал традиционных поэтических формул.

Среди опеваний можно выделить две внутрижанровые группы. Песни первой группы содержат формулы с ослабленной комментирующей и направляющей ход ритуала функцией. Действия, выполняемые невестой, лишены в них обрядовой конкретики. Точность формул, фиксирующих наличие необходимых обрядовых актов свадебного действа, второй характерная для причитаний, в опеваниях данной группы отсутствует. Песни второй группы характеризуются наличием в их структуре не отдельных поэтических формул, а целых пучков причетных формул, характерных как

для опеваний, так и причитаний_в рассматриваемой традиции. Их

формульный состав отличается обрядовой конкретикой, присущей плачевым мотивам. Опеваниям обеих групп свойственно наличие открытого сюжета, позволяющего включать плачевые формулы во вторую часть песни. При этом первая часть песни характеризуется большей степенью устойчивости. Опевания имеют общую двухчастную композицию: описание исходной обрядовой ситуации в первой части и монолог-самохарактеристика невесты, включающая в себя причетные мотивы,- во второй части.

К первой группе относятся песни, исполняемые в период подготовки невесты к венцу (расплетения косы) с центральным образом красоты («Уж вы кумушки-голубушки», «Ты не стой, рябинушка»), снаряжения невесты на сватанье («Солнышко высоко взоиио») и непосредственно сватанья («Пропил родной батюшка»), В начале XX века сюжет песни «Уж вы кумушки-голубушки», исполняемой на средней Вычегде, строился как обращение невесты к «подруженькам» с просьбой «придти посидеть» (((собраться во единой круг»), «замуж не выдати» и «полить кругу гору», чтобы «суженому не заехати». В этом варианте песни вторая часть содержит традиционные для .плачей поэтические формулы прощания невесты с косой: «Расплетут косу сватьюшки». Формулы, описывающие обрядовую ситуацию будущего ритуального периода, утрачивают комментирующую и церемониально-направляющую ход ритуала функцию. Поэтическая формула, завершающая текст этого причитания, имеет обобщенный характер:

«Потеряет красу девушка». Клевилькая функция, служащая цели создания определенного настроения довенечной части обряда, в данном случае является преобладающей. Предельно обобщены поэтические формулы прощания невесты с косой-красотой в опевании «Ты не стой, рябинушка», зафиксированном в Ленском _районе. Плач по косе как часть монолога-самохарактеристики невесты, свойственный причитанию, в данном тексте отсутствует. Подруги стремятся вызвать у невесты слезы в доме ее родителей с другой целью необрядового характера, что не свойственно причитанию: «Ты поплачь у отца, родимой маменьки/Ты поплачешь потом у чужого чуженина/За столбами-то сосновыми/За корами-то еловыми/ Чтобьг люди-то не видели/ Да милому дружку не сказывали».

Обобщены поэтические формулы «пропивания невесты», «отправления ее на работу в родительском доме» в опевании «Пропил родной батюшка». Мотив «перехода невесты на чужую сторону» в опевании «Солнышко высоко взошло», характерный и для причитания, также не разработан в тексте с обрядовой точки зрения.

Трансформация песен этой внутрижанровой группы происходит за счет усечения поэтических формул причитания во второй части текста. Вторая часть песни («Уж вы кумушки-голубушки») в 90-х гг. представляет собой ответ молодца на обращение девушки к подругам с просьбой установить препятствие на пути к ней. Это стало причиной ослабления элегической функции песни и, соответственно, развития у нее функциональной полисемии. Песня уже не характеризуется информантами как опевание. Таким образом, можно указать два основных пути трансформации опеваний первой внутрижанровой группы: во-первых, это деформация общих для элегической песни и плача формул по причине импровизационного характера второй части текста и, во-вторых, развитие новых мотивов игрового характера. В песне-опевании «На бережке часовня стояла» причетные поэтические формулы, характерные для этого текста конца XIX в. (публикация М. Протопопова в «Живой старине» за 1903 год, рукописи

архива кн. В.Н. Тенишева), в записях 90-х гг. отсутствуют. Обращение жениха к невесте «пожаловать в теплую парушку» усекается.

Песни второй группы исполняюсь в основном в период прощания невесты с родственниками в куте и растетения косы перед венчанием. К ним относятся следующие сюжеты: «Похожу ли я по терему», «Ты река ли река быстрая», « Ты родимая матушка, не ходи к вину-чарочке», «Я хожу по Сиянской горе». Песня «Похожу ли я по терему» является принадлежностью только средневычегодской фольклорной традиции. Она функционально приурочена к моменту прощания невесты в куте с родственниками. Поэтические формулы поиска невестой роду-племени, характерные для первой части песни, являются основой для введения во вторую ее часть плачевых формул, представляющих собой обращение невесты к умершей матери с просьбой «восстать из гроба» и «придти ко своей родимой дочери в кут, за занавесу» с целью «благословить» и «проститися». В этом случае меняется функциональная приуроченность песни. Она уже характеризуется информантами как «опевание сироты» и является примером синхронного диффузионального изменения функции песни в обряде. В песне-опевании «Ты река ли, река быстрая», которая имеет распространение только в средневычегодском районе, во второй части реализуется идентичный с выше рассмотренным текстом пучок плачевых формул. Второй вариант этой песни содержит поэтические формулы, характерные также для причитания периода девичника: «Да вы подумайте, подруженьки, по мне/Я на воле буду радоватися/Да будут люди любоватися». В этом случае песня закрепляется за актом девичника.

Трансформация этих опеваний осуществляется за счет утраты во второй части песни плачевых формул и введения в текст концовки игрового характера: «Ото всех ты отклоняешься/ К одному прислоняешься/ К удалу добру молодцу». Песня в этом случае уже не имеет пометы «опевание». Плач невесты по русой косе является сюжетообразующим мотивом опевания «Уж вы девушки, голубиные семена». К началу 90-х гг. характер импровизаций во

второй части текста меняется, что существенно отражается на его структуре и функциональной приуроченности. Традиционная для плача императивность (обращение к косе) заменяется описательностью. В нескольких вариантах песни содержится описание действий невесты со своей косой до замужества: «Я ради тебя поутру рано вставала/Вечером поздно ложилася/Я чесала головушку дорогим рыбьим гребешком/Заплетала в косу все разные ленточки/Все разные разноцветные/Разноцветные, немецкие». Указанные поэтические формулы приобретают в песне обобщенный характер: в тексте отсутствуют указания на расплетение косы подругами, на дарение красоты невестой. Причетные мотивы «недорослой травоньки», «несозрелой ягодки», характеризующие невесту, лежат в основе развития сюжета песни «Я хожу по Сиянской горе». Плачевые формулы приспосабливаются к поэтическому строю свадебной поэзии.

По мере развития традиции вторая группа опеваний становится малочисленной по причине усечения, деформации или замены причетных поэтических формул, утраты символического значения образов, что происходит в результате диахронических изменений текста. Изменения обрядовой семантики текстов опеваний становятся причиной развития функциональной полисемии песен, исполнявшихся в период «до сватанья» и «начала сватанья».

В третьем параграфе второй главы рассмотрены полифункциоиалъные и собственно величальные песни.

Более актуальной проблема функционального определения свадебных песен в средне- и нижневычегодском районах становится при анализе группы «песен», которые, в отличие от опеваний, прикрепленных однозначно к довенечному периоду, исполнители «разбрасывают» по всему обряду, закрепляя один и тот же сюжет часто то за первым и, одновременно, за вторым днем свадьбы. Разведение информантами текстов с одинаковыми сюжетными мотивами по разным функциональным группам обусловлено, во-

первых, различной степенью значимости одного обрядового акта в разных районах и, во-вторых, их многофункциональностью.

Сватанье сопровождалось исполнением песен, в которых, в отличие от опеваний, была усилена величальная функция. «Песни» сватанья одновременно и комментировали происходящее, и величали главных действующих лиц ритуала, прежде всего жениха и невесту. Поэтому исследователи справедливо называют их полифункциональнымн. Полифункциональные песни начинали звучать со времени прихода жениха в дом невесты. Среди полифункциональных песен можно выделить три внутрижанровые группы. Песни первой группы в основном имеют двухчастную композицию: первая часть песни комментирует обрядовые акты сватанья, а вторая представляет собой чествование лиц, принимающих в них непосредственное участие. Во второй части песни содержатся величальные формулы. К этой группе относятся следующие песни: «Не от ветру, не от вихорю», «Когда я была младешенька», «Не вчера, не третьего дня», «Во лузях вода разливается», «Во лугах-то смородина». Трансформация песен этой группы осуществляется в основном за счет усечения описательных элементов, содержащихся во второй части песни. Эти изменения носят диахронический характер. Так, в самом раннем известном варианте песни «Не от ветру, не от вихорю», представленном в материалах H.H. Аруева, величание жениху является большой по объему второй частью песни, которая в современных записях 80-90-х гг. не сохранилась. Поэтические формулы «злата - серебра», указывающие на богатство и знатность величаемого, схожи с теми, что используются в величании тысяцкому. Однако, несмотря на то, что величание является важным структурным и содержательным элементом текста, песня впоследствии не принимает на себя функцию величания по причине усиленной в тексте комментирующей функции, которая становится главной по мере трансформации песни во времени. Этим во многом объясняется функциональная полисемия «песен» данной группы. Такого же рода изменения коснулись уникального,

характерного только для нижней Вычегды, сюжета песни «Когда я была малешенька».

Актуальной для песен данной жанровой группы была тема сватовства, что нашло отражение в сюжете песни «Не вчера, не третьего дня». На функциональную приуроченность ее к этому обрядовому акту указывает мотив корения чужой стороны, являющийся сюжетообразующим. Вторая часть песни представляет собой величание жениха через описание его богатого дома.

В песне «Во лузях вода разливается», комментирующей обряд, прихода жениха в дом невесты, содержится величание невесте от лица сватов как ответ на отказ матери невесты пустить их в дом. Величание невесты, которая «не за ровню замуж попита», содержится в песне «Во лугах-то смородина», распространенной в средневычегодском районе.

Вторую группу песен составляют тексты, в которых отсутствуют элементы величания. Исполнитель только указывает на лицо, к которому обращаются с просьбой обрядового характера или которое совершает действие, предшествующее обряду, что способствует усилению в песне элегической функции. Это является причиной появления в песнях по мере развития традиции поэтических формул опеваний, что характерно в основном для нижневычегодского района. Так в песне «Сватьи домой отъезжают» вторая часть представляет собой плач невесты па поводу отставания от родительского дома: «Сватьи домой отъезжают/ Да меня одну оставляют / Да никто обо мне не потужит / Одна матушка пожалеет / Еще батюшка да потужит».

Указания на величаемое лицо содержатся в полифункциональных песнях «Мы тебе, Мария, наказывали», «Удалой доброй молодец, лроиграл итальянской крест».

Однако свадебные «песни» средней и нижней Вычегды не только юединяли в себе функции комментирования и величания, но и включали в >ебя поэтические формулы ряда собственно величальных песен. Эти песни

составляют третью внутрижанровую группу полифункциональных текстов. К ним относятся следующие сюжеты: «На улице дожжи дожжат», «Отставала лебедь белая». В одном из вариантов песни «На улице дожжи дожжат» используются поэтические формулы «кольца серебряные», «кольца златые», характерные также для величания «Все хороши за столом гости сидят» с традиционной для него концовкой.

При сравнении вариантов песен этой группы обнаруживается, что величальная функция сильнее выражена в текстах, распространенных в средневычегодской традиции. Трансформация песни, превращение ее в обрядовый комментарий, свойственный в большей степени для нижневычегодских песен, происходит за счет ослабления величальной функции и утраты описательного элемента.

В полифункциональных песнях, исполняемых в довенечный период, использованы поэтические формулы, характерные для величаний одному лицу, исполнявшихся в средне- и нижневычегодской фольклорной традиции в период «до венчания». Формулы и мотивы парных величаний в полифункциональных песнях довенечной части не реализуются. Тема «соединения молодых» еще не разрабатывается на текстуальном уровне.

Большинство из вышерассмотренных полифункциопалъных песен характеризуются функционачьной неоднозначностью. Это прежде всего касается особой группы «песен», которые Е. А. Самоделова охарактеризовала как «соколиные» (с центральным образом сокола). Они были отнесены информантами в средневычегодской традиции к обрядовому моменту приезда молодых от венца, так как, в отличие от сходных с ними сюжетов, имеющих распространение в других традициях, в данных песнях («Ты сокол да соколий сын», «Ах вы соколы, соколы») основным сюжетообразующим мотивом является мотив поимки лебедушки - «красной девушки» и насильственного привоза ее в дом жениха, что фиксируется в ряде устойчивых для данного сюжета формул: «поймали белу лебедь на заводи», «ее приняли, с собой ее привезли», «женой ее назвали».

Окончательное заручение молодых, зафиксированное в сюжете этих песен, дает возможность исполнителям отнести их ко второму дню свадьбы. В средневычегодском районе по причине иной функциональной приуроченности песни «Ой, не летай, сокол, да вдоль по горенке» с центральным образом сокола к обряду шитника в ней развивается помимо вышеуказанных новый мотив «шитья ширинки».

Сходным по семантике с образом увозящего невесту соколом является образ женихова коня, центральный в песне «Во сыром бору я ячмень молочу», бытовавшей в большом количестве вариантов как в средне-, так и нижневычегодском районе. Образ женихова коня важен для парных величаний, функционально закрепленных исполнителями за вторым днем свадьбы.

Собственно величальные песни, исполнением которых отмечен в основном послевенечный период свадьбы, отличаются от полифункциональных наличием усиленной в них величальной функции, доминирующей над комментирующей ход обрядового действия. Средне- и нижневычегодские величания представлены двумя группами, выделенными нами вслед за И.М. Колесницкой: парными и описательными.

Среди описательных величаний выделяются величания невесте («Пошли наши гусли», «Из-за лесу, чиста поля»), сватье («Князья сватья -турица», «Вы садитесь-ка, бояре, во скамью», «Ехала сватья с нова города»), стряпухам («Спасибо Вам, стряпочки»), пивовару («Спасибо тебе, пивовар»), тысяцкому («Тысяцкой, ты сюда наезжал»), всем гостям за столом -женатым чинам («Сказали, Григорий богатой»), жениху («Мы тебя, Александр, величаем», «Из кути вдоль по лавице все бояра сидят»). Описательные величания, представленные, по сравнению с парными, в меньшем количестве вариантов, были приурочены информантами к первому дню свадьбы, на котором окончательного заручения молодых еще не происходило. Важное значение при этом имело величание лиц, прошедших через этап отделения от прежнего состояния (жениха и невесты), и лиц,

имеющих непосредственное отношение к данному обряду (тысяцкому, сватье). Парные величания, характерные для второго дня свадьбы, разрабатывают тему заручения молодых. На принадлежность описательных величаний к сватанью указывают содержащиеся в них поэтические строки, фиксирующие те обряды, в которые включается величаемое лицо (жених, невеста, свахи, пивовар, стряпухи). Так, не имеющее широкого распространения в нижневычегодском районе величание «Пошли наши гусли», помимо элементов статичного описания невесты, содержит обращение к девице: «Дари полотена, низкие поклоны». На принадлежность величаний сватье к сватанью «Вы садитесь-ка, бояре, во скамью», «Князья сватья - турица» указывает наличие устойчивого в них мотива рассаживания «бояр вв скамью» во время их приезда в дом к невесте на сватанье и статичное описание сборов сватьи на свадьбу через перечисление элементов подготавливаемой ею одежды и совершаемых для этого действий. Так, особо среди величаний обрядового характера следует выделить величания пивовару и стряпухам, имеющие распространение только в средневычегодском районе, где особо значим был довенечный обряд варки пива и, следовательно, поэтически актуализирован исполнителями. Описательные величания функционируют в большем количестве текстов на территории средней Вычегды по причине большей сохранности традиции в этом районе. Важную роль в функциональном определении указанных описательных величаний имела их обрядовая семантика. Поэтому утверждение ряда исследователей величальных песен, в частности Ю.Г. Круглова, что они не имеют четкой функциональной приуроченности из-за нечеткой выраженности их ритуального значения, на наш взгляд, не бесспорно.

В парных величаниях, имеющих широкое распространение в основном на нижней Вычегде, выделяется несколько сюжетообразующих мотивов. Традиционным для сюжета текстов «У Александра Ивановича голова-то учесанная», «Во Китае было, во городе» был мотив «расчесывания невестой

волос жениху», завивания девушкой кудрей жениха, который указывает на завершенность брачного действа, на окончательный переход невесты в статус замужней женщины. Эти песни исполнялись на стадии окончательного присоединения невесты к дому жениха и поэтически фиксировали образование супружеской пары.

Вторым важный сюжетообразующим мотивом парных величаний является мотив «подачи женихом невесте воды», реализующийся в нижневычегодских песнях «Как во горнице на столе» и «Чашечки литы». Его магическое значение и обрядовая семантика особенно ярко выражены в величании «Как во горнице на столе». Выпивание невестой чаши меда должно завершиться рождением ею сына. Таким образом, мотив подачи женихом невесте воды (меда) семантически и функционально схож с мотивом «расчесывания волос».

Третьим важным поэтическим мотивом величачьных песен второго дня свадьбы является мотив «увоза невесты жениховым конем», который также означает окончательный переход невесты на «чужую сторону» и реализуется в песнях «Конь бежит по бережку», «На плоту было, на плотике». В ряде вариантов величания «Конь бежит по бережку» нал1гчне поэтических формул, фиксирующих отказ невесты переходить на чужую сторону и вставать «под злат венец», а также мотив «мытья даров», с которого начинается песня, служат основанием для отнесения данной песни исполнителями к группе довенечных величаний.

Рассмотренные парные величания второго дня свадьбы в ряде вариантов имеют устойчивую концовку игрового характера, в которой выражено общее настроение участников послевенечной части обряда: «Она побелена, помазана, целовать ему приказана/ Удалому добру молодцу». Парные величания второго дня свадьбы в поэтическом плане фиксируют не только окончательный переход невесты на сторону жениха, но и воссоздают картину супружеской жизни. Так, в средневычегодском величании «Как у

чарочки» сюжетообразующими являются мотивы прихода мужа в дом к жене и выражения им просьбы встретить ее с сыном.

Функциональная приуроченность величаний к обрядовым актам определяется семантикой текста в целом и значением его основных образов.

В Заключении диссертации содержатся общие итоги исследования, определяющие своеобразие свадебной традиции средней и нижней Вычегды. Выводы отражают жанрово-функциональные особенности «причитаний», «опеваний», «песен» и «величаний.

В Приложениях дается систематический указатель средне- и нижневычегодских свадебных песен (№ 2) и определяется место их локализации (№1). Приложение № 1 содержит расшифровки наиболее полных вариантов причитаний, опеваний, полифункциональных песен и величаний. В комментариях к каждому тексту указаны место, время записи, фамилия, имя, отчество, год рождения исполнителя, отмечены формульные расхождения во всех записанных вариантах песни с одним сюжетом. Сделаны ссылки на архивы, в которых содержится анализируемый исследователем материал.

Ряд положений диссертации изложен в следующих работах:

1. Экологические традиции средневычегодского населения // Экология, образование, наука, культура: состояние и перспективы развития: Сборник материалов международной научной конференции молодых ученых 18-22 июня 2001г. Архангельск, 2001.

2. «Опевание» как жанр свадебной поэзии (к вопросу о функциональном определении музыкально- поэтических жанров свадьбы) // XIII Ломоносовские чтения: Сборник статей региональной научной конференции 6-8 ноября 2001 г. Архангельск, 2001.

3. Проблема жанрового определения и классификации свадебного музыкачьно-поэтического фольклора средней и нижней Вычегды // Актуальные проблемы современной науки: Материалы III межвузовской конференции молодых ученых 25-26 января 2002 г. Череповец, 2002.

4. К вопросу об уточнении жанровых классификаций свадебного фольклора: опевание в средне- и нижневычегодском брачном ритуале// Актуальные проблемы современной на^ки. №3. 2002. 1,0 а.л. (в печати). 1 /

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Вотинцева, Ольга Николаевна

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД СРЕДНЕЙ И НИЖНЕЙ ВЫЧЕГДЫ: СТРУКТУРА И ПОЭТИЧЕСКОЕ НАПОЛНЕНИЕ 19

ГЛАВА 2. МУЗЫКАЛЬНО - ПОЭТИЧЕСКИЕ ЖАНРЫ СРЕДНЕ - И НИЖНЕВЫЧЕГОДСКОЙ СВАДЬБЫ 52

2 Л. Причитания в средне - и нижневычегодском свадебном обряде

2.2. Опевание как жанр свадебной обрядовой лирики 82

2.3. Собственно величальные и полифункциональные свадебные песни

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Вотинцева, Ольга Николаевна

Актуальность работы

Свадебный обряд средней Вычегды (Ленский район Архангельской области) и нижней Вычегды (Котласский район Архангельской области) представляет собой локальный вариант севернорусской свадьбы.

Среди многочисленных проблем, исследованием которых занимается современная фольклористика, по-прежнему актуальна проблема исторической жизни народного творчества, в том числе свадебного обрядового фольклора.

Выяснение специфики музыкально-поэтических жанров свадьбы в отдельных регионах, в частности в средне- и нижневычегодском, дает возможность воссоздать историю обряда, расширить круг сюжетов песен, включенных в него, более детально представить их жанровую систему и функциональную закрепленность. Осмысление местных особенностей, существующих как в системе обрядовых действ, так и в сюжетах отдельных произведений, поможет определить общее в обычаях, песнях, жанрах русского фольклора. Б.Н. Путилов отмечает: «Народная культура не существует вне территориально конкретных традиций» (1).

Интерес к данной локальной традиции вызван, во-первых, тем, что она «сформировалась в зоне историко-этнических контактов русских и коми» (2).

Во-вторых, вычегодская фольклорная традиция включает в себя две микролокальные традиции.

Цель настоящего исследования - выявить пространственные границы, в которых существуют средневычегодская и нижневычегодская традиции, и проследить их трансформацию во времени, основываясь на диахроническом и синхроническом анализе музыкально-поэтических текстов.

Задачами исследования являются:

1. Описание функций произведений свадебного музыкально-поэтического фольклора в обряде;

2. Анализ поэтики причетных и песенных текстов;

3. Сопоставление разновременных записей свадебного музыкальнопоэтического фольклора средней и нижней Вычегды;

4. Сопоставление произведений средне- и нижневычегодской свадьбы с текстами других традиций (Вилегодской, Лузской).

Методология настоящей работы сложилась на основе традиционных для отечественной фольклористики методик исследования свадебного обрядового фольклора, результатом которого стали его разноуровневые характеристики. Однако, имеющиеся классификации не покрывают всего массива поэтических жанров свадебного фольклора в рассматриваемой традиции. Для изучения исторического движения региональных традиций и их современного состояния в работе реализуются диахронический и синхронический подходы к анализу фольклорного материала. Совмещение двух планов исследования позволит определить устойчивость и изменчивость фольклорного теста во времени, характер трансформации сюжетных мотивов и жанровых функций текста.

Важнейшим методом, применяемым в ходе анализа текстов свадебного фольклора, является сравнительно-исторический. Сопоставлению подлежат как внутрилокальные сюжеты, имеющие распространение только в одном районе, так и межлокальные, распространенные как в средне - и нижневычегодской зоне, так и близлежащих традициях, что позволяет выявить их специфику в местной песенной традиции. Сопоставление текстов при этом происходит на нескольких уровнях: сюжетном, образном и формульном.

Сравнительному анализу подвергаются материалы, находящиеся в следующих архивах:

1. Архивные материалы из фондов комиссии музыковедения и фольклора Союза композиторов России (ФА КМФ СКР РАМ);

2. Фольклорный архив института русской литературы РАН (Пушкинский Дом) (ФА ИР ЛИ РАН);

3. Фольклорный архив Сыктывкарского госуниверситета (ФА Сыкт ГУ);

4. Фольклорный архив Сольвычегодского историко-художественного музея (ФА СИХМ).

В ходе работы с неопубликованными материалами указанных фольклорных архивов было выявлено и введено в научный оборот свыше 250 записей текстов свадебной поэзии и 150 записей этнографических сведений.

Помимо указанных фольклорных архивов, в которых содержится материал, собранный исследователями в 50-90-е гг. XX века, для изучения пространственных и временных колебаний рассматриваемых фольклорных традиций были привлечены имеющиеся в ряде источников публикации свадебного обряда и фольклора средней и нижней Вычегды.

В настоящее время специальные исследования, посвященные функциональному анализу поэтических жанров свадебного фольклора средней и нижней Вычегды, отсутствуют. Это определяет актуальность работы. Несмотря на историко-культурное единство средне- и нижневычегодского районов, мы не рассматриваем их традиции как единое целое по причине уникальности каждой, а выявляем их пространственные и временные границы через диахронную и синхронную жанрово-функциональную характеристику текстов свадебного фольклора, бытующего в Котласском и Ленском районах.

Музыкально-поэтические жанры свадебного фольклора рассматриваются нами в контексте ритуала. Функциональная заданность причитаний и песен выявляется только в ходе соотнесения их с обрядовыми действиями, в которые они включаются. Это определило логику исследования и последовательность глав. В первой главе рассматривается структура средне-и нижневычегодского свадебного обряда, дается функциональная характеристика закрепленных за отдельными обрядовыми актами причитаний и песен. Вторая глава посвящена анализу функционально-поэтических особенностей жанров средне- и нижневычегодской свадьбы, на существование которых указывают исполнители: «причитаний», «опеваний», «песен», «величаний».

Кроме рассматриваемых нами жанров информанты отмечают наличие в вычегодской традиции приговоров дружки, специальное изучение которых не является задачей нашей работы.

История формирования фольклорной традиции тесным образом связана с историей освоения и заселения территории.

Изучение любой локальной фольклорной традиции опирается на историческую и этническую характеристику исследуемого региона, так как в результате заселения края, миграционных процессов в нем и, позднее, административно- территориальных делений, складывалось его «лицо». Б.Н. Путилов отмечает: «Обусловленность фольклорной культуры, ее содержания, структуры, функций региональными и локальными факторами социоэтнического порядка несомненна» (3).

Средне- и нижневычегодские земли (по современному административно-территориальному делению это Ленский, Котласский и, частично, близлежащий Вилегодский районы Архангельской области) «издревле заселяли финно-угорские племена - заволочская чудь, карелы, лопари, самоеды, зыряне и др.» (4).

Пермские поселения располагались от верховьев реки Вычегды до Яренска.

Впервые «пермские финны» появились в данном регионе во второй половине I тысячелетия нашей эры. «Пришли они с Камы и Вятки, где существовала общность финно-угорской языковой семьи» (5).

С берегов Вычегды они начали расселяться по северо-западу и северо-востоку России. В XIV веке пермские народы, притесняемые новгородцами, постепенно стали отходить на восток. Оставшиеся на Вычегде «пермские финны» обрусели. Местный историограф А.И. Соскин отмечает: «И единственно на том расстоянии с начала самой вершины Вычегды и едва не до самого Яренска издревле жительствует народ славянороссийский» (6). О том, что здесь ранее существовали финно-угорские поселения, свидетельствуют топонимические данные (например, Кот(д)лас, а также распространенные в изучаемых районах фольклорные предания о чуди с большим количеством вариантов). Этот факт еще раз указывает на то, что рассматриваемая традиция является «пограничной» с культурой финно-угров.

К XIV веку здесь уже появляются земли-волости: Вологда, Заволочье (с XIV века Двинская земля - в бассейне реки Северная Двина с притоками).

На рубеже XV - XVI вв. на Севере начинают складываться уезды, состоящие из города и подчиненных ему волостей. Так, в XVI веке в бассейне рек Сухоны, Юга, верховьев реки Северной Двины образуется Великоустюжский уезд, из которого позднее выделяется Сольвычегодский, в который и входили ранее земли, принадлежащие ныне Ленскому, Котласскому и Вилегодскому районам.

В начале XVII века в бассейне реки Вычегды образовался Яренский уезд.

Указом Петра 1 от 18 декабря 1708 года в числе 8 губерний Российского государства образовалась Архангелогородская губерния. Она занимала Кольский полуостров с Карельскими и Поморскими берегами Белого моря и территорию от Летнего берега Онежского полуострова до Урала. К губернским причислялись также помимо Архангельска, Вологды, Мезени города Соль Вычегодская и Великий Устюг, ставшие центрами Великоустюжского и Сольвычегодского уездов.

Указ Сената от 29 мая 1719 года разделил губернию на 4 провинции: Великоустюжскую, Вологодскую, Галицкую и Двинскую. Великоустюжская провинция с центром в Великом Устюге состояла из Великоустюжского, Яренского и Сольвычегодского уездов.

В 1780 году императорский указ вместо Архангелогородской губернии учредил Вологодское наместничество в составе трех областей: Архангельской, Великоустюжской и Вологодской. В 1784 году Архангельская область выделяется в самостоятельное Архангельское наместничество. В Вологодском наместничестве осталось три области: Великоустюжская и Вологодская. В составе Великоустюжской находились уезды Сольвычегодский и Яренский; в составе Вологодской- уезды Вологодский, Кадниковский, Тотемский.

С 1796 года Сольвычегодский и Яренский уезды входят в состав Вологодской губернии.

Следующие значительные административно-территориальные деления происходят в послереволюционный период. Так, в 1918 году по решению первого Вологодского губернского съезда Советов была выделена Северодвинская губерния с центром в г. Великий Устюг в составе пяти уездов, в том числе и Сольвычегодского.

Дальнейшее расширение Сольвычегодского уезда происходит в 1922 году, когда был упразднен Яренский уезд автономной области Коми и пять его волостей вошли в состав Сольвычегодского уезда Северо-Двинской губернии.

Длительное существование Сольвычегодского и Яренского уездов в составе одной губернии, а затем провинции стало причиной появления «стыковых» явлений в их в традиционной культуре.

В 1924 году уезды были упразднены и введено районирование, а в 1929 году самостоятельная Северо-Двинская губерния была ликвидирована и создан округ, вошедший в 1930 году в состав Северного края.

Очередное административно-территориальное деление произошло в 1937 году, когда земли с центром в городе Сольвычегодске и Яренске стали частью Котласского и Ленского районов.

Таким образом, судьба Котласского и Ленского районов, Сольвычегодска и Яренска перплеталась в результате административных преобразований и территориальных изменений, что оказало существенное влияние на фольклорную традицию региона.

Важное значение для складывания индивидуального культурного облика региона имели не только рассмотренные деления, но и миграционные процессы, сопровождавшиеся становлением городов-посадов.

Культура этого края складывалась под влиянием двух миграционных потоков славян из Новгорода и Ростова, сразу же на пути своего следования заселявших места по берегам больших рек. Одной из них стала Двина с ее притоком Вычегдой. «По этим рекам, включая Северную Двину, и по их притокам проходили основные миграционные пути русского населения из Новгородской и Ростово-Суздальской земель, позднее-Московской,

Новгородской, Заонежья, Пинеги, Мезени, Великого Устюга, Сольвычегодска, Вятки» (7). Процесс их расселения начался в XI веке, активно протекал в XV -XVI вв. и завершился к началу XVII столетия. На средней Вычегде прочно обосновались новгородцы, основав там сначала Выборг, Чернигов, а затем Соль Вычегодскую. Переселенцы из Ростова и Суздаля здесь не закрепились. «Новые поселения и монастыри. постоянно поддерживали торговые и культурные связи с центральными городами страны. Никогда не прерывался, был постоянным поток переселенцев» (8). Под влиянием Новгорода к XVI веку в вычегодских землях сложился новый тип культуры, городской (посадский), долгое время существовавший и развивавшийся вместе с деревенским (сельским), что оказало существенное влияние на традиционную народную культуру в целом и фольклор. Н.В. Мальцев, изучавший материальную культуру двинских и вычегодских земель, отмечал: «. монастыри, укрепленные городки здесь соседствовали с поселениями коренных народностей.Мастера Севера: иконописцы, резчики по дереву и кости, серебряники, ткачи и вышивальщицы, строители деревянных и каменных храмов и крепостей, активно использовали, варьировали, перерабатывали и совершенствовали общерусские художественные традиции и одновременно сохраняли тесные связи с крестьянской культурой, с ее архаичными формами, фольклорными мотивами, с языческим по своим истокам, орнаментике и сюжетам искусством» (9). Эта же связь наблюдается и в области духовной народной культуры. Свидетельством такого синтеза двух культурных типов было возникновение на Вычегде крупных посадов, укрепленных военных городков и их дальнейшее процветание. Соль Вычегодская и Яренск занимали в ней особое место.

Сольвычегодск, основанный в 1492 году после покорения Новгорода Иваном Грозным удалившимися в этот край новгородцами, первоначально, до появления представителей знатного рода Строгановых, представлял собой поселение прибрежного типа, ничем не отличающееся от других селений на Двине и Вычегде. Впервые в местных землях поселился Аника Федорович

Строганов. Он положил начало колонизаторской деятельности на северо-востоке России, которая «оставалась программной для целого ряда десятков лет всему роду Строгановых» (10). Строгановы стали оплотом московского государства в деле освоения северных земель, которыми неограниченно правили около трехсот лет. «Одновременно с развитием строгановских интересов шло поступательное движение русской культуры на северо-восток России» (11). Строгановых «привлекла сюда возможность организовать торговое и промысловое предприятие без сильных конкурентов и большой затраты капитала» (12). Так начался быстрый процесс превращения поселения Усолье в крупный посад Соль Вычегодскую с развитой храмовой, иконописной и книжной культурой. «В городе Сольвычегодске и уезде были известны Борисоглебский, Николо-Коряжемский, Троицкий, Телеговский монастыри, Христофорова и Туровецкая пустыни. Местные монастыри и целая сеть волостных и приходских церквей являлись источниками распространения высокой книжной культуры в крае. Приходские священники и монастырские иноки, большей частью уроженцы тех мест и выходцы из крестьян и посадских, вели местные городовые и церковные летописцы, записывали рассказы о «чудесах» от местных святынь и составляли «сказания» о жизни основателей монастырей и пустынь» (13). Особое место в художественной культуре средней Вычегды занимали Сольвычегодский Благовещенский собор и Введенский монастырь, считавшиеся у Строгановых «домовыми». На базе их сложились крупнейшие библиотеки, в которых хранились книги богослужебного, «богословско-полемического и светского характера» (14). В Сольвычегодске возникла и развилась местная литературная традиция. Источниками целого ряда произведений явились устные рассказы легендарного характера. При этом, как отмечает А.Н. Власов, их «устная основа. сопровождается множеством книжных сюжетов, отдельных библейских мотивов и цитатами из Священного писания» (15).

Церкви и монастыри стали также основой для развития золотошвейного искусства, в котором с иконографическими изображениями причудливо сочетался народный орнамент.

Таким образом, богатейшая книжная (городская) культура и традиционная (народная) не развивались изолированно, а дополняли друг друга.

Еренский городок» впервые упоминается в Вычегодско-Вымской летописи. В начале XVI века это небольшое поселение превращается в один из крупных укрепленных посадов, становится экономическим и культурным центром коми - края, большим пушным рынком на севере. Ему принадлежит важная роль в освоении зауральских земель. Купечество в это время являлось в «городке» многочисленной этнической прослойкой. Фамилии купцов Осколковых, Шаньгиных были известны по всей округе. К концу XVI - началу XVII вв. Яренск становится административным центром Яренского уезда, по существу всего коми-края. Яренский уезд занимал бассейн средней и нижней Вычегды, Сысолы и Выми. Спасо-Сойгинский монастырь , погосты Чакула, Пустыня и Урдома примыкали на западе к Сольвычегодскому уезду. Длительное обособленное существование Яренского уезда на границе с коми-поселениями повлияло на формирование в нижней Вычегде специфической фольклорной традиции, отличной от средневычегодской. Однако, несмотря на это, между регионами шел активный культурный обмен, на что указывает близость ряда сюжетов свадебных песен в обеих традициях. «В культуре северной не только сохранялись местные, свойственные ограниченной территории той или иной земли традиции, но и существовали сложные, разветвленные и прочные художественные связи, объединявшие многочисленные деревни, города, удаленные порой одни от других» (16). Эти же «единые процессы» были характерны для материальной народной культуры, обрядов и фольклора. Но все же, как отмечает Н.В. Мальцев, «полного слияния» как художественных культур, так и традиций не происходило, что наблюдается при анализе свадебного фольклора на территории средней и нижней Вычегды. и

Самобытность средне- и нижневычегодского края во многом определяется его фольклорной традицией. Интерес к фольклору рассматриваемых районов появился у исследователей в начале XX века и особенно усилился в последние десятилетия.

Собирание фольклора на территории средней и нижней Вычегды имеет давнюю и богатую историю. Оно началось в последней четверти XIX века. В указанный период появляются массовые научно-популярные издания «Живая старина» и «Этнографическое обозрение», в которых публикуются записи свадебного и календарного фольклора, диалектологические и этнографические данные, представленные главным образом в трудах Н.Г. Ордина, А. Попова, Н. Иваницкого.

Публикацию Н.Г. Ордина «Свадьба в подгорних волостях Сольвычегодского уезда», напечатанную в журнале «Живая старина» в 1896 году, нельзя отнести к собственно научным исследованиям. Цель этой работы, также как и ряда других исследований Н.Г. Ордина, - показать в целом картину народной жизни через воспроизведение старинного свадебного ритуала и песен, включенных в него.

Однако автор не стремится как можно более подробно изложить факты свадебной обрядовой реальности и представить песни «в том виде, как их поют». Он «произвольно подходит к отбору и фиксации материала» (17). Е.Б. Островский указал на одну из причин такой избирательности, отметив следующий факт: «Н.Г. Ордин указал на отвратительность некоторых брачных обрядов, например, использование пота невесты для приготовления пищи, которой угощали жениха. Собиратели подходили к оценке фактов, их фиксации с позиции городской интеллигентской культуры, исключали из традиционного контекста все, что влекло за собой неправильную интерпретацию и понимание» (17). Именно поэтому в этнографическом описании свадебного ритуала Н.Г. Ордина не рассмотрен детально обряд девишника, отсутствует характеристика послевенечной обрядности (подклета, умывания).

В созданном Н.Г. Ординым инварианте уездной свадьбы конца XIX века наиболее детально описаны обряды и обычаи довенечной части сольвычегодской уездной свадьбы и приведены приговоры дружки и тексты обрядовой лирики с четким обозначением их места в структуре свадебного действа: «Благослови, родимой батюшка, истопить парну банюшку», «Уж вы подруженьки, сизы голубушки», «Во сыром бору», «После моего бываньича, после моего умываньича» (обрядовая баня); «Во последний раз коса чешется», «Вот идет родимой батюшка», «Похожу ли я по терему» (девишник); «Пропил, пропил родной батюшка», «Не выйду не выступлю без родимого батюшка, без его благословеньица», «Приезжала гадина да увезла нашу ягоду», «Не было ветру - навеяло», «На улице дожжи идут», «Из трубки в трубку вилося» (сватанье); « Мы тебя, Татьяна, величаем», «Из кута вдоль по лавице», «Ты сват, лукавый ты сватушка», «У Ивана свет Гавриловича голова - то учесанная» (величания). Однако, проводить ретроспективный анализ текстов с опорой на работу Н.Г. Ордина как достоверный источник нельзя, так как в ней не только отсутствуют точные указания места локализации сюжета песни и ее исполнителя, но и наблюдаются факты компиляции текстов, принадлежащих к разным традициям и в пределах одного ритуального комплекса. Кроме того, в созданном Н.Г. Ординым инварианте свадьбы отсутствуют указания на территориальные границы функционирования произведений свадебного фольклора.

Стремление исследователя создать модель сольвычегодской свадьбы XIX века привело к искажению традиционных для данного региона текстов песен и приговоров дружки. При сопоставлении материалов Н.Г. Ордина с архивными трудами корреспондентов Этнографического бюро кн. В.Тенишева, полевыми записями, сделанными сотрудниками комиссии музыковедения и фольклора Союза композиторов России, Московского госуниверситета и др., обнаруживаются следующие факты:

1. «Искусственный разрыв» цельных сюжетов песен на два самостоятельных с введением несвойственных им поэтических мотивов. Так, широко распространенная и приуроченная к моменту прощания родных с невестой в куте песня «Вон идет родимой батюшка ко мне в кут за занавесу» в публикации Н.Г. Ордина содержит только мотив прихода отца невесты в кут без традиционного для данной песни ее обращения к нему с просьбой «зайти» и «проститися». Указанный императив лежит в основе сюжета другой, приведенной Н.Г. Ординым, песни.

2. Соединение мотивов и поэтических формул разных текстов в пределах одного. Так, зафиксированная исследователем песня «Уж вы кумушки-подруженьки» содержит обращение невесты к подругам с просьбой «истопить баню», а отцу - «благословить» («Я не прошу, батюшка, у тебя ни злата, ни серебра). В средневычегодской традиции отмечается устойчивое бытование текстов, содержащих указанные мотивы, как самостоятельных.

Подробное описание свадебных обрядов в ряде уездов, в том числе и Сольвычегодском, с текстами припевок, причетов, песен, приговоров, содержит публикация Н.А. Иваницкого «Материалы по этнографии Вологодской губернии», которая была опубликована в 1890 году в периодическом издании «Труды этнографического отделения императорского общества любителей естествознания».

Н.А. Иваницкий, в отличие от Н.Г. Ордина, в работе «приводит брачные ритуалы с учетом вариативности их отдельных элементов по уездам и волостям. Взяв за основу описание свадебного обряда в Кадниковском уезде, он отмечает разницу традиции в Кадникове и Сольвычегодске, несовпадение содержания причети в близких друг другу регионах» (19). Н.А. Иваницкий сравнивает обряды сватовства в Кадниковском и Сольвычегодском уездах, третьего дня свадьбы (умывания, «красного стола»), привлекая этнографический материал уже не только по Кадниковскому и Сольвычегодскому уездах Вологодской губернии, но и по Тотемскому и Вологодскому. Важной частью работы Н.А. Иваницкого является описание обычаев свадебной обрядности, связанных с молодоженами, в масляничную неделю, в Петров день. Поэтому публикация Н.А. Иваницкого, несмотря на отсутствие в ней точной паспортизации, может быть отчасти отнесена к научной, а тексты, представленные в ней, использоваться для сопоставления с современными записями.

В расмотренных исследованиях был практически не описан комплекс обрядов и обычаев выбора невесты, предшествующих сватовству. Представленное в работе Н.А. Иваницкого «Сольвычегодский крестьянин: его обстановка, жизнь и деятельность», опубликованной в 1898 году в журнале «Живая старина», детальное описание Сольвычегодской свадьбы с фиксацией причетов невесты, свадебных обрядовых песен и приговоров дружки начинается не с традиционного прихода сватов в дом к невесте, а с обычая «девок смотреть» на игрище. Об этом же обряде, только имеющем распространение на крупных ярмарках в Сольвычегодске, упоминают местные историографы В. Попов (20), А.И. Соскин (21). Такая неравномерность в описании различных элементов свадебного ритуала, согласно Е.Б. Островскому, объясняется наибольшей этнографической проясненностью таких частей обряда, как сватанье, девишник, прощание невесты с красотой и сопровождением их наибольшим набором текстов.

Таким образом, наибольшее число записей и публикаций свадебных обрядов и песен на территории бывшего Сольвычегодского уезда, к которому в данный период принадлежали Котласский и Ленский районы Архангельской области, относится к рубежу XIX - XX вв. Показательны в этом отношении материалы, собранные П.В. Шейном (22) и опубликованные в 1898 - 1900 гг., в которых представлены фрагменты этнографического описания свадебной обрядности в Сольвы чего деком уезде и тексты песен, комментирующие обряды приезда жениха в дом к невесте («Не от ветру, не от вихорю» (№1537), «Ты река ли река быстрая» (№1542), дарения красоты( «Подружка, подруженька, сними с меня красоту» (№1543), величания жениховой родни («Вдоль по лавице сидят все бояра, да все Князевы» (№1544). «Причитания невесты в

Вологодской губернии», опубликованные Н.А. Иваницким в журнале «Москвитянин» за 1841 год, включают в себя тексты свадебной причети, имевшей распространение на территории ряда волостей Сольвычегодского уезда.

Большое значение для изучения свадебного ритуального комплекса на современном этапе имеют не только публикации текстов свадебного фольклора и этнографии, но и работы, основная цель которых - рассмотреть этнические, конфессиональные процессы, оказавшие существенное влияние на народную культуру. Такого рода источниками являются книги В. Попова «Сольвычегодская старина» (23), А.И. Соскина «История города Соли Вычегодской» (24), статья Н.Попова «Движение народонаселения в Вологодской губернии», помещенная в журнале «Записки императорского Русского географического общества по отделению статистики» (25).

В 20-30-х гг. активизировалась деятельность по собиранию и публикации фольклорных материалов на территории отдельных уездов и волостей Вологодской губернии. Так в 20-х гг. в городе Великий Устюг выходит в свет периодическое издание «Записки Северо-Двинского общества изучения местного края», где помещаются сведения по традиционной духовной и материальной культуре крестьян. В пятом выпуске этого издания 1928 года была опубликована статья Н.Н. Аруева «Крестьянские свадьбы в дореволюционное время около города Сольвычегодска». В центре внимания исследователя находится предвенечная часть свадебной обрядности. Н.Н. Аруев подробно описывает обычаи сватовства, сватанья, приводит тексты обрядовых лирических и величальных песен («Похожу ли я по терему», «На улице дожжи дожат», «Не от ветру, не от вихорю», «Когда я была малешенька», «Вдоль по лавице все бояра сидят», «Солнце шло по за лесу»). Менее детально рассмотрены автором такие акты свадебного действа как смотры, девишник, венчание, а также отсутствуют комментарии, поясняющие сущность и роль магических элементов в обряде.

Помимо опубликованных фольклорно-этнографических материалов большое значение для изучения свадебного фольклора имеют рукописные тетради корреспондентов Этнографического бюро князя В.Н.Тенишева (26) и коренны жителей средне- и нижневычегодского районов (27).

Таким образом, имеющийся архивный этнографический и фольклорный материал по свадебному обряду рубежа XIX - XX вв. бывшего Сольвычегодского уезда Вологодской губернии можно классифицировать, во-первых, по принципу достоверности и, во-вторых, по степени детализации обряда и полноте включенных в него текстов песен. К числу надежных источников, которые могут быть использованы при проведении ретроспективного анализа сюжетов песен, можно отнести публикации Н.А. Иваницкого, Н.Н. Аруева, П.В. Шейна и корреспондентов Этнографического бюро кн. В. Тенишева. По содержанию указанный архивный материал следует объединить в группы:

1. Детальное описание обряда, сопровождающееся текстами свадебной поэзии (Н.Г. Ордин, Н.А. Нваницкий, Н.Н. Аруев);

2. Описание отдельных актов свадебного ритуала (В.Попов, А.И. Соскин, Ф. Протопопов);

3. Материалы, содержащие в себе перечень текстов с небольшим комментарием к ним (П.В. Шейн, Н.А. Иваницкий);

4. Рукописные материалы, содержащие только перечень текстов (Н. Дубровин);

5. Рукописные материалы, содержащие обобщенное описание отдельных актов свадебного ритуала и тексты, включенные в них (тетради корреспондентов Этнографического бюро кн. В. Тенишева).

В дальнейшем деятельность по собиранию и изучению свадебного фольклора активизировалась только во второй половине XX века. Особую роль в ней сыграли экспедиции сотрудников комиссии музыковедения и фольклора Союза композиторов России, организованные в 50 - 70-х гг. Однако по причине отсутствия комплексного подхода к собиранию и изучению произведений свадебного фольклора сделанные собирателями записи как от талантливых певцов, так и коллективов, представляют собой исключительно образцы музыкального фольклора. Сведения, относящиеся к функционально-бытовой сфере песенной традиции Вычегды, либо отсутствуют вовсе, либо представлены в виде крайне скудных помет собирателей. Данные обстоятельства позволяют оценить диахронные изменения традиции лишь на уровне текста, изменения, произошедшие в самом обряде, оценить не представляется возможным.

Следующим этапом в изучении фольклорной традиции прежде всего средневычегодского края явились экспедиции филологов-фольклористов МГУ им. М.В. Ломоносова, результатом которых стало собрание, представляющее собой рукописные текстовые расшифровки магнитофонных записей и дневниковые наблюдения собирателей.

Фольклорно-этнографические исследования в средне- и нижневычегодском районах в 90-х гг. проводились экспедициями Центра русского фольклора (г. Москва) под руководством Г.С. Смолицкого и О.В. Дьяконицыной.

В 80 - 90-х гг. полевые исследования комплексного характера в Ленском и Котласском районах проводились сотрудниками проблемной научно-исследовательской лаборатории фольклорно-археографических исследований Сыктывкарского государственного университета, результатом которых стало наличие в фольклорном архиве СыктГУ фоно- и рукописного фондов Котласского и Ленского собраний.

Большую роль в собирании и сохранении средне- и нижневычегодского фольклора сыграли экспедиции, организованные отделом традиционной народной культуры Сольвычегодского историко-художественного музея, фольклорный архив которого содержит записи музыкально-поэтических текстов свадьбы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Свадебный фольклор средней и нижней Вычегды"

Заключение

Вычегодская фольклорная традиция включает в себя две микролокальные традиции: средневычегодскую и нижневычегодскую. Для каждой из них характерен свой корпус текстов музыкально-поэтического свадебного фольклора, что частично объясняется административными изменениями, которые происходили на этих территориях, и характером миграционных процессов.

Так, под влиянием Новгорода в XVI веке в нижневычегодских землях сложился новый тип культуры, городской (посадский), долгое время существовавший и развивавшийся вместе с деревенским (сельским), что оказало существенное влияние на традиционную народную культуру района в целом и фольклор как ее важнейшую составную часть. Развитием городской культуры на нижней Вычегде объясняется отсутствие в г. Сольвычегодске и окрестных деревнях свадебных «песен», опеваний и причитаний, исполняемых местными жителями. Объективные причины затухания традиции в Сольвычегодске усилены миграцией населения в этот край из близлежащих районов, прежде всего Лузского и Вилегодского. Другим фактором поддержания традиции в районе нижней Вычегды является его пограничное существование с Ленским районом, где традиция была более устойчива. Если на средней Вычегде произведения свадебного музыкально-поэтического фольклора равномерно распределялись по территории района, то нижневычегодская традиция уже к середине XX века «сконцентрировалась» в Сольвычегодске, его окрестностях и на границе с Ленским районом. Так в Новиковском с/с Котласского района сложилась своеобразная промежуточная между средневычегодской и нижневычегодской традиция, в которой смешиваются сюжеты, характерные как для средней, так и нижней Вычегды. Фольклорная традиция Ленского района поддерживала жизнь нижневычегодских песен. На наличие в нижневычегодском районе развитой фольклорной традиции указывают опубликованные в конце XIX - начале XX вв. материалы Н.Г. Ордина, Н.Н. Аруева, Н.И. Иваницкого. Привлечение материалов Н.Г. Ордина для ретроспективного анализа текстов свадебного музыкально-поэтического фольклора оказывается невозможным по причине избирательного отношения автора к материалу. Стремление собирателя создать модель вычегодской свадьбы XIX века привело к искажению традиционных для данного района текстов песен, как убедительно показал Е.Б. Островский и наши наблюдения. Проследить развитие и трансформацию традиции во времени дают возможность записи, сделанные в конце 19 века в исследуемой местности корреспондентами Этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева, публикации Н.Н. Аруева и Н.А. Иваницкого. Различная популярность одних и тех же жанров и текстов песен на средней и нижней Вычегде объясняется разной степенью развитости обрядов в ритуальных комплексах рассматриваемых районов. По-разному представлены в средне- и нижневычегодской традициях обряды шитника и девичника. Значительный по времени период изготовления приданого у невесты, в котором активное участие принимали ее подруги, включавший в себя также последнюю вечеринку в доме просватанницы, назывался информантами на средней Вычегде шитником. В нижневычегодской свадьбе исполнители данный обрядовый период, менее продолжительный по времени, называли девичником. Он, по замечанию большинства местных жителей, представлял собой вечер у невесты накануне сватанья. Это стало причиной различной степени актуализации текстов свадебной поэзии в двух рассматриваемых районах. Если на нижней Вычегде этот обрядовый период представлен прежде всего причитаниями, то на средней Вычегде наибольшее распространение получили опевания и полифункциональные песни с основным мотивом шитья даров. Сватанье в Котласском и Ленском районах характеризуется разным набором свадебных чинов и различной значимостью их роли в обряде. Исполнители на средней Вычегде никогда не упоминают ни в репортажах, ни в песнях подвойского и покрывальницу по причине наличия в местном обряде особо почитаемых и величаемых песнями стряпух и пивовара. Так, разница в структуре обрядов средней и нижней Вычегды стала одной из причин появления различий в песенном репертуаре. В свадебном музыкально- поэтическом фольклоре средней и нижней Вычегды вслед за исполнителями, используя народную жанровую терминологию мы выделяем причитания (18 сюжетов), опевания (12 сюжетов), «песни» (20 сюжетов) и величания (23 сюжета). Причитание является поэтической доминантой довенечной части нижневычегодского свадебного обряда. Тесная связь причитания с обрядом находит отражение в его тематике. Основной корпус текстов причитаний сватовства записан в Сольвычегодске и окрестных деревнях от мигрантов из Вилегодского и в большей степени Лузского районов. На нижней Вычегде причитания начинали звучать с девичника. Большая часть причитаний исполнялась во время белой бани, прощания невесты в куте с родственниками и снаряжения ее к венцу. Основными сюжетообразующими мотивами причитаний обрядовой бани являются мотивы «горя-печали», просьбы невесты к родственнику истопить баню, благодарности за сделанное, отделения красоты от невесты, «отживания» невесты в родительском доме. Трансформация причитания в средневычегодской традиции совершается путем усечения тематически важных мотивов и утраты сакрального значения ряда образов, ослабления элегической и комментирующей функции причитания. Довенечная часть средневычегодской свадьбы в большей степени была представлена песнями, устойчиво обозначаемыми исполнителями в местной традиции как «опевания». Наличие большого количества текстов-опеваний, общность их поэтики, функций в обряде дает возможность выделить опевание в местной традиции как отдельную жанровую разновидность свадебной лирики. Коллективная природа исполнения причитаний стала объективной предпосылкой для появления и развития песен-опеваний. В процессе трансформации причитания плачевые формулы приспосабливаются к поэтическому строю свадебной лирики и органично входят в структуру песенных текстов. Опевания -песни элегического характера, исполняемые в период сватанья, выполняли функцию причитаний, комментируя обряд. В формальном отношении они были близки к плачу. Однако, помимо комментирующей функции, являющейся доминирующей в причитаниях, в опеваниях была сильна клевильная функция. Невеста оплакивала свое прошлое состояние, жизнь в родительском доме. Атрибутами этой прошлой жизни в опеваниях выступали образы "русой косы", "дома родителей», «приблизенных подруженек», которые, по мнению В.П. Кузнецовой и Е.А. Самоделовой, выступают в качестве важнейшего содержательного элемента в рассматриваемых песнях и выстраивают разные песенные сюжеты. Опевание от причитания отличить можно только по мелодии. Оба жанра используют общий поэтический арсенал традиции. Среди рассматриваемых текстов опеваний можно выделить две внутрижанровые группы. Плачевые формулы в опеваниях первой группы в отличие от собственно причитаний утрачивают комментирующую и направляющую ход ритуала функцию. Действия, выполняемые невестой, лишены обрядовой конкретики. Точные поэтические формулы, при помощи которых исполнители обозначали обрядовые акты в структуре свадебного действа, в опевании отсутствуют. Песни второй группы характеризуются наличием в их структуре не отдельных поэтических формул, а целых пучков формул, свойственных причитаниям. Их формульный состав отличается обрядовой конкретикой, присущей плачевым мотивам. Трансформация опеваний и смена их функциональной приуроченности в средневычегодской традиции осуществляется за счет утраты традиционных образов и мотивов плачевого характера и развития новых образов, характерных для величальных песен, исполняемых на второй день свадьбы в доме жениха. Особенно сильно подвергаются варьированию концовки опеваний по причине открытости, характерной для них незавершенности сюжета. Изменения обрядовой семантики текстов опеваний становятся причиной развития функциональной полисемии песен, исполнявшихся в период «до сватанья» и «начала сватанья». Так, в 60-70-х гг. параллельно с существующим традиционным средневычегодским опеванием «Уж вы кумушки-голубушки» развился и стал распространяться в большом количестве вариантов другой, расширенный за счет введения в него новых формул сюжет. В песне появилась вторая часть игрового характера - ответ молодца на обращение невесты. В результате такой диахронической трансформации, ведущей к появлению новых смысловых элементов, песня уже не характеризуется информантами как «опевание». Элегическая функция, свойственная песням досвадебным, исполняемым на девичнике или после «невестиной бани», «подавляется» комментирующей. В данном случае комментируются (перечисляются) шуточные «обрядовые» действия жениха, приезжающего в дом к невесте. Песня в этом случае закрепляется исполнителем за вторым днем свадьбы. Более актуальной проблема функционального определения свадебных песен в средне- и нижневычегодском районах становится при анализе группы полифункциональных песен, которые в отличие от опеваний, исполнители «разбрасывают» по всему обряду, закрепляя один и тот же сюжет часто за первым и, одновременно, за вторым днем свадьбы. Изменение функциональных характеристик свадебных песен происходит как на диахронном, так и на синхронном уровнях. Диахронические изменения обусловлены утратой или трансформацией традиционной семантики песни на позднем этапе бытовании традиции. Нечеткая закрепленность песни за определенным обрядовым актом в ситуации воспоминания информантов о традиции на современном этапе полевых исследований объясняется трансформацией ее традиционного смысла. Сватанье сопровождалось исполнением «песен», в которых, в отличие от опеваний, усилена величальная функция. «Песни» сватанья одновременно комментировали происходящее, и «величали» главных действующих лиц ритуала, прежде всего жениха и невесту. Полифункциональные песни звучали начиная с момента прихода жениха в дом невесты и заканчивая отъездом гостей. Группа полифункциональных песен, также как и группа опеваний, внутренне неоднородна. Среди «песен» выделяются три подгруппы. Песни первой группы содержат поэтические формулы чествования одного лица. В них величальное начало выражено на текстовом уровне. Так, песня «Не от ветру, не от вихорю», распространенная в Котласском и Ленском районах и приуроченная к моменту приезда жениха в дом невесты, характеризуется не только наличием поэтических формул, комментирующих совершение данного обрядового акта, но и величанием главного действующего лица. В варианте данной песни, представленной в материалах Н.Н.Аруева по сольвычегодской свадьбе 20-30-х гг., величание жениху через упоминание его богатства и знатности является большой по объему второй частью песни, которая в современных записях 80-90-х гг. не сохранилась: «Как по той по горе три корабля плыли/ Три корабля Ивановы/На первом - то корабле много злата, много серебра/ На другом - то корабле много сканого жемчуга/ На третьем - то корабле сам жених со всем поездом». Поэтические формулы «злата - серебра», указывающие на богатство и знатность величаемого, схожи с теми, что используются в величании тысяцкому. Однако, несмотря на то, что величание является важным содержательным элементом текста, песня впоследствии не принимает на себя функцию величания по при чине наличия в ней комментирующей функции. Это же свойственно полифункциональным песням «Я когда была младешенька», «Не вчера, не третьего дня». Песни второй группы содержат только указание на величаемое лицо, совершающее обрядовое действие. Так, в основе сюжета песни «Мы тебе, Мария, наказывали», записанной в Ленском районе, лежит просьба певиц к невесте обрядового характера «не ходить за дубовы столы, за браны скатерти, не вставать подле чужа мужика». В песне отсутствует вторая часть представляющая собой величание невесты. В тексте только указывается на величаемое лицо. Тексты третьей подгруппы содержат общие для «песен» и величаний поэтические формулы. Так, в песне «На улице дожжи дожжат» упоминание о женихе в контексте его чествования повлекло за собой введение в песню поэтических формул, характерных для величания жениха «Все хороши за столом гости сидят»: «кольца серебряные», «кольца золотые». Трансформация полифункциональной песни происходит за счет утраты ими величальной или клевильной функций. Главной при этом оказывается информативная функция: комментируется определенный обрядовый акт сватанья. В большинстве записанных в 90-х гг. полифункциональных песнях по этой причине отсутствует вторая условно выделяемая часть песни с ярко выраженным величальным или опевальным началом. Песня в этом случае представляет собой скупой комментарий обрядового акта. Ослабление элегической функции влечет за собой утрату описательных элементов в песне. Исполнением собственно величальных песен отмечен в основном послевенечный период свадьбы или, по терминологии В.]. Кузнецовой, этап «присоединения» невесты к дому жениха. Величальные песни описательного характера, адресованные одному лицу, представлены в средне- и нижневычегодской традиции в меньшем количестве вариантов, чем сюжетные, посвященные жениху и невесте, и песни, совмещающие в себе обе формы указанных типов величаний. Описательные величания, зафиксированные в основном в Ленском районе, были приурочены информантами к первому дню свадьбы, «пороговому этапу», на котором окончательного заручения молодых не происходило. Важное зн; ,сние при этом имело «описание» жениха и невесты, которые прошли через этап «отделения» от прежнего состояния и лиц, имеющих непосредственное отношение к данному обряду (тысяцкому, сватье). >рные величания, в большей степени распространенные на ь^лней Вычегде, часто игрового характера, построенные в диалогической форме, и величания, соединяющие в себе элементы описательных и сюжетных текстов, характерны для конца сватанья или послевенечного периода. Трансформация величальных песен первой группы осуществляется в основном за счет утраты описательных элементов, вследствие чего происходит сокращение текста. Так, во втором более позднем варианте средневычегодского величания невесте «Из-за лесу, чиста поля» поэтические формулы описания невесты-лебеди («лицо как кольцо», «брови черны соболиные», «глаза ясны соколиные») отсутствуют, фиксируется только отделение лебеди от стада. Функциональная приуроченность песен- величаний к определенным актам свадьбы зависит от семантики их образов. По мере утраты символического значения образов в величальных песнях развивается функциональная полисемия. Так, важным сюжетообразующим мотивом «парных» величаний является мотив «подачи женихом невесте воды», реализованный в нижневычегодско песне «Как во горнице на столе, на белодубовой доске». Выпивание невестой чаши меда должно завершиться рождением ею сына. Так символически в тексте песни разрабатывается тема окончательного заручения молодых. В величальной песне «Чашечки литы» магическое значение поэтического мотива «подачи воды женихом невесте» не зафиксировано в конкретных формулах. В песне передается общее настроение второго дня свадьбы, создается атмосфера «игры», «веселья». Поэтому величание в ряде вариантов завершается устойчивыми формулами игровой поэзии. Большая роль игрового начала в величальных песнях второго дня свадьбы обусловила появление диффузных поэтических образований в величальной поэзии. Так, парное величание «Чашечки литы» в одном из вариантов имеет концовку прибауточного типа, в которой на вопрос невесты о том, где «ее дружок», звучит ответ: «Он на горбушке соболя убил/ Да под горой лисицу задавил/ На заводи уточку/ На песочке лебедушку». Возможность такого рода соединения поэтических формул различных жанров в пределах одного текста обусловлена одинаково высокой ролью комического (игрового) начала как в прибаутке, так и в величальной песне второго дня свадьбы.

Список научной литературыВотинцева, Ольга Николаевна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Агапкина Т.А., Виноградова Л.Н. Благопожелание: ритуал и текст// Славянский и балканский фольклор. М., 1994. С.60-115

2. Административно территориальное деление Архангельской губернии в 18-20 вв.// Государственный архив Архангельской области: Путеводитель. Архангельск, 2000. Т.1. 304 с.

3. Акимова Т.М. О композиции народной песни // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1981. С. 18-68

4. Акимова Т.М. О лиризме русской свадебной песни// Фольклор и этнография, обряды и обрядовый фольклор. Л., 1974. С.40-84

5. Акимова Т.М. О поэтической природе народной лирической песни. Саратов, 1966. 208 с.

6. Аникин В.П. Русские народные календарные и свадебные песни. М.,1970.202 с.

7. Аникин В.П. Общерусское и локальное творчество в фольклоре (к общей постановке проблемы)// Фольклор народов Поволжья: проблемы регионального изучения. Йошкар-Ола, 1989. С. 24-36

8. Аруев Н.Н. Крестьянские свадьбы в дореволюционное время около города Сольвычегодска// Записки Северо-Двинского общества изучения местного края. Вып. 5. Великий Устюг, 1928. С.5-13

9. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.: Издательство «Индрик»,1994. 800с.

10. Базанов В.Г. Обряд и поэзия// История, фольклор и искусство славянских народов. М., 1963. С.3-34

11. Балашов Д.М. , Марченко Ю.И., Калмыкова Н.И. Русская свадьба: свадебный обряд на верхней и средней Кокшеньге и на Уфтюге (Тарногский район Вологодской области). М., 1985. 412с.

12. Балашов Д.М., Красовская Ю.Е. Русские свадебные песни Терского берега Белого моря. Л., 1969. 360с.

13. Балашова О.Б. Некоторые вопросы собирания свадебных приговоров// Методические указания по собиранию фольклора. М., 1994. С.31-43

14. Барсов Е.В. Причитания Северного края. М., 1872-1885. 356с.

15. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семиотический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993. 326с.

16. Байбурин А.К. Несколько замечаний к проблеме «пространство в ритуале» (на материале русского свадебного фольклора)// Материалы всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1974. С.28-41

17. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. К описанию организации пространства в восточнославянской свадьбе// Русский народный свадебный обряд. М., 1976. С.18-36

18. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. «Князь» и «княгиня» в русском свадебном величании // Русская филология. Тарту, 1975. С. 15-34

19. Байбурин А.К., Левинтон Г.А. К проблеме определения этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов// Фольклор и этнография. Л., 1984. С.41-64

20. Бернштам Т.А. Свадебные плачи в обрядовой культуре восточных славян (19-20 вв.)// Русский Север: проблемы этнокультурной истории, этнографии и фольклористики. Л., 1986. С. 12-35

21. Бернштам Т.А. Девушка-невеста и предбрачная обрядность в Поморье 19-нач. 20 вв.// Русский народный свадебный обряд: исследования и материалы. Л., 1978. С.32-58

22. Буслаев Ф.И. О литературе: Исследования, статьи. М., 1992. С.500 с.

23. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п./ Материалы, собранные и приведенные в порядок П.В. Шейном. Т.1. Вып. 1-2. СПб., 1898-1900. 354 с.

24. Варганова В.В! Плач и смех в жанровой системе пинежского свадебного обряда// Вопросы жанра и стиля в русской и зарубежной литературе. М., 1979. С.20-62

25. Введенский А.А. Дом Строгановых в 16-17 вв. М., 1962. 380 с.

26. Власова З.И. Скоморохи и свадьба // Русский фольклор. Л., 1989. С.16

27. Власова И.В. Сельское расселение в Устюжском крае в 18 первой четверти 19 вв. М., 1976. 180 с.

28. Власов А.Н., Филиппова В.В. Фольклорное двуязычие в традиционной культуре коми // Традиционная культура. № 2. 2000. С.87-89

29. Власов А.Н. Книжная и литературная традиция Сольвычегодска 16-17 вв.// Проблемы изучения традиционной культуры Севера: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1992. С.5-33

30. Гаген-Торн Н.И. Магическое значение волос и головных уборов в свадебных обрядах Восточной Европы// Советская этнография. 1933. №5-6. С. 18-46

31. Гура А.В. Опыт выявления структуры северно-русского свадебного обряда (по материалам Вологодской губернии)// Русский народный свадебный обряд. Л., 1978. С.72-86

32. Дилакторский П.А. Свадебные обычаи и песни в Тотемском уезде Вологодской губернии // Этнографическое обозрение. 1899. № 3. С.5-24

33. Добровольский В.И. Свадебные обряды в Калужской губернии// Живая старина, 1903. Вып.4. С.3-14

34. Едемский М.Б. Свадьба в Кокшеньге Тотемского уезда// Живая старина. 1915. Вып. 24. С.3-16

35. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л., 1991. 360 с.

36. Еремина В.И. Поэтический строй русской народной лирики. М., 1978. 300 с.

37. Еремина В.И. К вопросу об исторической общности представителей свадебной и погребальной обрядности (невеста «в черном»)// Русский фольклор. Л., 1987. С. 14-30

38. Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. 4.1.М., 1987. 200 с.

39. Ефименкова Б.Б. Северная причеть : междуречье Сухоны, Юга и верховьев Кокшеньги (Вологодская область). М., 1984. 380 с.

40. Ефименкова Б.Б. Причетная песня в бассейне реки Юг. М., 1983. 343 с.

41. Жекулина В.И. Исторические изменения в свадебном обряде и поэзии (по материалам Новгородской области)// Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. С.240-246

42. Жекулина В.И. Художественная специфика контаминированных вариантов лирических песен// Вопросы поэтики литературных жанров. Д., 1976. Вып. 1. С.113-129

43. Жирнова Г.В. Некоторые проблемы и итоги изучения свадебного ритуала в русском городе середины 19 начала 20 вв. (на примере малых и средних городов РСФСР): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1987. 20с.

44. Задоя К.С. Опыт картографирования свадебной песни// Методические указания по собиранию фольклора. М., 1994. С.8-16

45. Зеленин Д.К. Русская восточнославянская этнография. Поэзия и обряд. М., 1989.312 с.

46. Зеленин Д.К. Свадебные приговоры Вятской губернии. Вятка, 1904. 260 с.

47. Зырянов И.В. Заговор и свадебная поэзия // Фольклор и литература Урала. Пермь, 1975. С.89-111

48. Зырянов И.В. Свадебные причитания и песни (вопросы взаимовлияния жанров)// Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. С.70-98

49. Зырянов И.В. Йгровые и хороводные песни в свадебном обряде// Фольклор и литература Урала. Пермь, 1976. С.40-62

50. Зырянов И.В. Типы свадебных причитаний// Фольклор и литература Урала. Пермь, 1976. С.64-81

51. Иваницкий Н.А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Труды этнографического отделения императорского общества любителей естествознания. 1890. С.3-41

52. Ивлева Jl. Дотеатрально-игровой язык русского фольклора. СПб., 1998. 400 с.

53. Ивлева Л. Ряжение в русской традиционной культуре. СПб., 1994. 280 с.

54. Истомин Ф., Ляпунов С. Песни русского народа, собранные в Вологодской, Вятской, Костромской губернии в 1893 году. СПб., 1899. 164 с.

55. Кагаров Е.Г. Состав и происхождение свадебной обрядности. Л., 1929. 244 с.

56. Казаченко А.И. К истории великорусской свадебной обрядности. М., 1957. 186 с.

57. Канева Т.С. Межлокальные сопоставления песенных сюжетов// Вестник Сыктывкарского госуниверситета: «Филология. История». Сыктывкар, 1999. С.24-38

58. Каргин А.С., Хренов Н.А. Фольклор и кризис общества. М., 1993. 160 с.

59. Карпухин И.Е. Свадьба русских Башкортостана как фольклорно-игровой комплекс (вопросы поэтики и межэтнических взаимодействий): Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1998. 400 с.

60. Карпухин И.Е. О поэтическом содержании русских величальных песен (по записям Башкирии 1959- 1969 гг.)// Проблемы художественного метода в русской литературе. М., 1973. С. 16-32

61. Карпухин И.Е. Об изменении русских свадебных обрядов в Башкирии// Проблемы художественного метода в русской литературе. М., 1973. С.3-24

62. Карпухин И.Е. Функциональная многозначность песен русской свадьбы в Башкирии// Литература и фольклор Урала. Пермь, 1979. С.21-36

63. Кастров А.Ю. Лальские погребально поминальные причитания// Русский фольклор. СПб., 1999. Т.29. С. 18-42

64. Колпакова Н.П. Песенный фольклор Мезени. М.-Л., 1967. 282 с.

65. Колпакова Н.П. Лирика русской свадьбы. Л., 1973. 310 с.

66. Колпакова Н.П. Крестьянские бытовые величальные песни// Русский фольклор. М.-Л., 1959. С.41-62

67. Колесницкая И.М. Простейшие типы русских народных свадебных песен// Русский народный свадебный обряд. Д., 1978. С. 106-118

68. Колесницкая И.М. Свадебные причитания мордовские и русские// Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1974. Вып.1. С.80-102

69. Колесницкая И.М. Свадебные причитания русских и карел// Фольклор и литература Урала. Пермь, 1977. С.44-71

70. Колесницкая И.М. Символика в хороводных и свадебных песнях русских, украинских, белорусских// Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1981. С.10-26

71. Колесницкая И.М. Песни о предпочтении суженого в русском и украинском фольклоре// Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1981. С. 101-114

72. Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в 16 17 столетиях. СПб., 1860. 312 с.

73. Крашенинникова Ю.А. «Двоеверие» в садебных приговорах дружки// Религия и церковь в культурно-историческом развитии русского Севера: Материалы научно практической конференции. Киров, 1996. С. 18-31

74. Круглов Ю.Г. Русские обрядовые песни. М., 1982. 260 с.

75. Круглов Ю.Г. К вопросу о классификации русского свадебного фольклора//Русский фольклор. Д., 1979. Т.9. С. 15-42

76. Круглов Ю.Г. Русские свадебные песни. М., 1978. 210 с.

77. Круглов Ю.Г.Свадебные приговоры как многофункциональное явление русского фольклора// Полифункциональность фольклора. Новосибирск, 1983. С.5-30

78. Круглов Ю.Г. О времени и пространстве свадебных причитаний// Русский фольклор. Д., 1971. Т. 12. С.3-26

79. Круглов Ю.Г. Вопросы классификации и публикации русского свадебного фольклора// Русский фольклор. Т. 17. Д., 1977. С.40-74

80. Круглов Ю.Г. Русские свадебные причитания: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1972. 24 с.

81. Кузнецова В.П. Причитания в северно-русском свадебном обряде. Петрозаводск, 1994. 182 с.

82. Кузнецова В.П. Фольклор свадебный // Свод этнографических понятий и терминов. Фольклор. Народное искусство. М., 1991. С.64-68

83. Лапин В.А. Очерк проблематики локальной традиции// Русский музыкальный фольклор и история. М., 1995. С. 176-190.

84. Лапин В.А. «Воля»- групповое голошение в лужско шелонской свадебной традиции// Русский Север: Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С.112-147

85. Левина И.М. Кукольные игры в свадьбу и метище// Крестьянское искусство СССР. Л., 1928. С. 18-32

86. Левинтон Г.А. Замечания о жанровом пространстве русского фольклора. М., 1998. 140 с.

87. Линева Е.Э. Великорусские песни в народной гармонизации. СПб., 1904. Вып. 1. 102 с.

88. Лодыгина К.В. Обряды, связанные с молодоженами в нижегородском масляничном комплексе// Живая старина. 1998. № 2. С.8-14

89. Макаренко Н. Искусство Древней Руси: У Соли Вычегодской. Петроград, 1918. 304 с.

90. Мальковский В.И. Свадебные обычаи, песни и приговорки у крестьян Рыбинской волости// Живая старина, 1903. Вып. 4. С.3-14

91. Мальцев А.Н. Регионы художественной культуры Архангельского Севера. Пинежье// Народный костюм и современная молодежная культура: Материалы научно практической конференции 20-23 октября 1998 года. Архангельск, 1999. С.61-78

92. Мальцев Г.И. Традиционные формулы в русской народной необрядовой лирике. Л., 1989. 294 с.

93. Марченко Ю.И. Исторический ракурс изучения северно-русской песенной культуры и современное состояние местной фольклорной традиции// Из истории русской фольклористики. СПб.: Изд-во ИР ЛИ РАН, 1998. С. 18-36

94. Мир звучаний и молчаний: Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М.: «Индрик», 1999. 340 с.

95. Мифология и повседневность: Материалы научной конференции 20-23 октября 1998 года. Вып.1. СПб.: ИР ЛИ РАН, 1998. 350 с.

96. Мифология и повседневность: Материалы научной конференции 18-20 октября 1999 года. СПб., 1999. Вып.2. 382 с.

97. Мореева А.К. Мифологизм русских и античных свадебных песен // Ученые записки Ленинградского университета. 1939. № 5-6. С.20-44

98. Мореева А.К. Традиционные формулы в приговорах дружки// Художественный фольклор. М., 1927. № 2-3. С.16-42

99. Морозов А.В. Историография русской фольклористики (1917 1941 гг.): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1999. 26 с.

100. Морозов И.А. Игровые формы свадьбы в системе традиционных и «переходных» обрядов // Живая старина. 1995. № 2. С. 12-18

101. Науки о фольклоре сегодня: междисциплинарные взаимодействия. М., 1998. 242 с.

102. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.274 с.

103. Озаровская О.Э. Северная свадьба// Художественный фольклор. М., 1927. Вып. 2-3. С.25-41

104. Ордин Н.Г. Свадьба в подгорных волостях Сольвычегодского уезда// Живая старина, 1896. Вып.1. С.3-72

105. Орехова Г. Свадебные обряды, обычаи и песни в Холмском уезде Псковской губернии // Живая старина. 1913. Вып.3-4. С.7-38

106. Островский Е.Б. Вологодский свадебный фольклор: Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1999. 252 с.

107. Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия. Вып. 1. М., 1911. 302 с.

108. Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия. Вып.2., 4.1. М., 1917. 300 с.

109. Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия. Вып.2., Ч. 2. М., 1929. 308 с.

110. Поздеев В.А. Традиционные основы жанров свадебной поэзии (на материале севернорусских записей): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1987. 20 с.

111. Попов В. Сольвычегодская старина. Сыктывкар, 1994. 156 с.

112. Попов Н. Движение народонаселения в Вологодской губернии// Записки императорского Русского Географического общества по отделению статистики. Т.2. 1896. С.6-18

113. Протопопов Ф. Записки, веденные по топографо-исторической части. М., 1814. 146 с.

114. Пронина О.Б. Особенности бытования и собирания свадебных песен на современном этапе// Методические указания по собиранию фольклора. М., 1994. С.4-12

115. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994. 360 с.

116. Путилов Б.Н. Вариативность в фольклоре как творческий процесс// Историко-этнографические исследования по; русскому фольклору. М., 1994. С.180-197.

117. Пушкарева Л.А., Шмелева М.Н. Современная русская крестьянская свадьба (по материалам экспедиции в Калининскую область в 1956-58 гг.)// Советская этнография. 1959. №3. С. 18-32

118. Рабинович М.Г. Свадьба в русском городе 16 века// Русский народный свадебный обряд. Л., 1978. С.90-106

119. Решетников Н.И. Письменные источники о Сольвычегодске в музейных фондах// Роль музеев в сохранении и изучении исторического и культурного наследия Русского Севера; Тезисы научно-практической конференции. Сольвычегодск, 1994. С. 10-17

120. Русские народные свадебные песни и обряд в д. Жуково Никольского уезда Вологодской губернии, записанные А. Поповым// Труды музыкально-этнографической комиссии. Т.1., 1906. С. 112-120

121. Русские плачи Карелии/ Сост. Михайлов М.М. Петрозаводск, 1940. 140 с.

122. Русская свадьба Карельского Поморья (в селах Колежме и Нюхче)/ Сост. И.А. Разумова. Петрозаводск, 1982. 282 с.

123. Русская свадьба/ Под ред. Каргина А.С. М.: Центр русского фольклора, 2000.Т.1. 408 с.

124. Русский Север: Проблемы этнокультурной истории, этнографии и фольклористики. Д., 1986. 305 с.

125. Савушкина Н.И. Русский народный театр. М., 1976. 144 с.

126. Самоделова Е.А. Орнитоморфные символы в свадебном обряде и поэзии// Поэзия и обряд. М., 1989. С. 16-45

127. Самоделова Е.А. Рязанская свадьба: Исследования местного обрядового фольклора. Рязань, 1993. 212 с.

128. Славянский и балканский фольклор: Народная демонология. М., 2000. 343 с.

129. Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 3. М., 1999. 192 с.

130. Сланцев Н.А. Народные песни Ленинградской области: Старинная свадьба Сланцевского района/ Сост. А. Махнецов. М., 1985. 218 с.

131. Смирнов А.А. Свадебный обряд в Новгородской и Вологодской губерниях. М., 1897. 174 с.

132. Соколов Н.В. Эволюция русской свадебной песни// Живописная Россия. 1913. №20. С.15-33

133. Страхов И.И. О свадьбах, свадебных обрядах и обычаях русских крестьян// Ученые записки Московского университета . 1836. № 11. С.24-61

134. Соскин А.И. История города Соли Вычегодской. Сыктывкар, 1997. 181 с.

135. Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1881. 201 с.

136. Толстая С.М. Нечистая сила: Мифологический словарь/ Под. Ред. Е.М. Мелетинского. М., 1991. 406 с.

137. Тонков В.А. Свадебные песни и обряды города Мезени. Казань, 1931. 190 с.

138. Торопова А.В. К вопросу о жанровой классификации свадебного фольклора. Л., 1974. 265 с.

139. Торопова А.В. Приговоры дружки// Проблемы теории и истории литературы. Ярославль, 1972. С. 18-41

140. Торопова А.В. Наговор дружки в поэтической системе свадебного фольклора: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1975. 22 с.

141. Традиционный обряд Новгородской области/ Сост. В.И. Жекулина, В.В. Коргузалов. Л., 1979. 312 с.

142. Федорова Т.Ю. Русские свадебные приговоры (поэтика жанра): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 1994. 18 с.

143. Филиппова В.В. К вопросу о народной терминологии в традиционной культуре (на примере жанровой классификации коми фольклора)// Пермистика. Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками. Сыктывкар, 1999.С. 180-186.

144. Фольклор Саратовской области/ Под. ред. А. П. Скафтымова. Саратов, 1946.256 с.

145. Фольклор и художественная культура: история и современность. М., 1999. 152 с.

146. Чердынская свадьба / Сост. И. Зырянов. Пермь, 1969. 316 с.

147. Чернышев В.И. Этнические заметки по Зарайскому уезду Рязанской губернии // Живая старина, 1903. Вып. 4. С. 18-42

148. Чирцов Д. Свадебные песни в Пинежском уезде Архангельской губернии// Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. Архангельск, 1916. С.3-50

149. Чистов К.В. Проблемы картографирования обрядов и обрядового фольклора. Свадебный обряд// Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. Л., 1974. С.29-38

150. Чичеров В.И. Русское народное творчество. М., 1959. 316 с.

151. Шаповалова Г.Г. Диалог в русском свадебном обряде// Советская этнография. 1978. № 1. С.5-10

152. Шевченко Е.А. Песенные жанры свадебного обряда Вилегодского района Архангельской области// Источники по истории народной культуры Севера: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1991. С. 88-93.

153. Шевченко Е.А. Песенные жанры свадьбы// Традиционный фольклор Вилегодского района Архангельской области (в записях 1986-1991 гг.). Сыктывкар, 1995. С. 6-32.

154. Шевченко Е.А. Образ чужой стороны в свадебной частушке Лузы// Традиционная музыкальная культура народа коми: Тезисы докладов научно-практической конференции 28-29 ноября. Сыктывкар, 1996. С.16-18.

155. Шевченко Е.А. Свадебные частушки Лузы// Русский фольклор: Материалы и исследования. Т.ЗО. СПб., 1999. С. 198-214.

156. Шевченко Е.А. Корильные песни сватье в Лузском районе Кировской области// Традиционная культура: научный альманах. М., 2000. № 2. С. 90- 97.

157. Шевченко Е.А. Свадебный обряд Лузского района Кировской области (функциональные аспекты поэтических жанров): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПб., 2001. 15 с.

158. Шевченко Е.А. Свадебный обряд Лузского района кировской области (функциональные аспекты поэтических жанров): Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПб., 2001. 310 с.

159. Элиаш И.М. Русские свадебные песни: историко-этнографический анализ тематики, образов, поэтики жанра. Орел, 1966. 263 с.

160. Эрата веселая на русской свадьбе или новейшее собрание всех доныне известных 133 свадебных песен. СПб., 1807. 142 с.