автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Тарас Бульба" и проблема своеобразия гоголевского повествовательного стиля

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Тарас Бульба" и проблема своеобразия гоголевского повествовательного стиля"

На правах рукописи

Вокин Михаил Александрович

«ТАРАС БУЛЬБА» И ПРОБЛЕМА СВОЕОБРАЗИЯ ГОГОЛЕВСКОГО ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОГО СТИЛЯ

Специальность 10.01.01- русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

►

Псков - 2003

Работа выполнена на кафедре литературы факультета русского языка и литературы Псковского государственного педагогического института имени С.М.Кирова.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор КАПИТАНОВА Людмила Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор КАРТАШОВА Ирина Вячеславовна,

кандидат филологических наук ШМЕЛЕВА Анна Вячеславовна

Ведущая организация:

Нижегородский государственный педагогический университет

Защита диссертации состоится «19» декабря 2003 г. в 1400 часов на заседании диссертационного совета К 212.192.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Псковском государственном педагогическом институте имени С.М.Кирова по адресу: 180000, г.Псков, ул.Некрасова, д.24, ауд. 14.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Псковского государственного педагогического института имени С.М.Кирова по адресу: 180760, г.Псков, плЛенина, д.2.

Автореферат разослан « 11 » ИлР^д^тъ г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук Л.А. Казакова

Общая характеристика работы

В гоголеведении на протяжении многих лет наиболее актуальными и сложными признаются проблемы, связанные с особенностями стиля писателя и шире - с поэтикой гоголевских произведений. Среди большого числа работ, посвященных вышеуказанным проблемам, особенно выделяются те из них, которые затрагивают специфику гоголевского повествования в одном из самых значительных творений Гоголя - «Тарасе Бульбе». При этом внимание нескольких поколений ученых было сосредоточено на трех ярко выраженных началах его повествования - эпическом, романном и лирическом, во многом определяющих своеобразие художественной природы повести. Так, исследователями всесторонне и глубоко осмысливались различные аспекты эпического, занимающего доминантное положение в «Тарасе Бульбе» (Гуковский Г.А., Лотман Ю.М.. Виролайнен М.Н., Турбин В.Н., Анненкова Е.И., Есаулов И.А., Зарецкий В.А., Архангельский А.Н. и др.). Также анализировалось взаимодействие в гоголевском произведении эпического и романного начал (Федоров В.В., Тамарченко Н.Д., Зарецкий В.А., Архангельский А.Н. и др.), рассматривалась лирическая природа повести (Храпченко М.Б., Докусов A.M., Агаева И.И., Зарецкий В.А., Крутикова Н.Е. и др.).

Вместе с тем осталось недостаточно изученным взаимодействие в «Тарасе Бульбе» трех вышеуказанных начал. Кроме того, оказались не выявленными отдельные аспекты эпического, романного, лирического, присутствующие в повести. В настоящей диссертационной работе предпринимается попытка восполнить эти пробелы, что определяет её актуальность.

Предметом исследования является осмысление проблемы взаимодействия эпического, романного и лирического начал в «Тарасе Бульбе» в призме своеобразия гоголевского повествования в целом.

Объект исследования - повесть Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» (первая и вторая редакции). К анализу привлекаются «Страшная месть», «Старосветские помещики», «Вий», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Невский проспект», «Шинель», «Портрет», «Мертвые души», а также «Славенские вечера» В.Т.Нарежного.

Цель диссертационной работы состоит в том, чтобы выявить качественно новые параметры эпического, романного, лирического, а также формы их взаимодействия, и тем самым определить специфические черты художественной природы ^^^^(¿^^'кести.

БИБЛИОТЕКА \ 3 С. Петервц ОЭ «

с-петерТй№;

В соответствии с поставленными целями определяются следующие задачи диссертационного исследования:

1. Осмыслить систему принципов, лежащих в основе эпического мироустройства Запорожской Сечи, а также выявить доминирующие мотивы, посредством которых в гоголевской повести проявляется существо мира казачества как эпического социума; определить характер функционирования эпической оппозиции свои/чужие, выявить способы её художественного воплощения в тексте повести; продемонстрировать способы образного выражения эпических реалий, связанных с гибелью эпического мироустройства.

2. Определить способы функционирования в «Тарасе Бульбе» «персональной точки зрения» героев, являющейся выражением романного начала в повести; выявить характер изменений, происходящих с героями в ходе развития сюжета повести и имеющих романную «окраску».

3. Продемонстрировать функционирование в гоголевской повести жанровой рефлексии, отражающей романное мышление автора и проявляющейся как взаимодействие романного и фольклорных жанров (былина, волшебная сказка, лирическое причитание).

4. Проанализировать отдельный текстовой фрагмент повести, обладающий свойствами, присущими лирическому стихотворению.

5. Осмыслить комплекс мотивов, закрепляющих на повествовательном уровне лирический сюжет «Тараса Бульбы».

6. Проанализировать мотив казацкой славы, являющийся лейтмотивом гоголевской повести.

Решение поставленных задач обеспечивается применением различных методов анализа: сравнительно-исторического, типологического и культурно-исторического.

Научная новизна работы состоит в наблюдениях и выводах, позволяющих выяснить механизмы взаимодействия эпического, романного и лирического начал «Тараса Бульбы», способствующие выявлению особенностей гоголевского повествовательного стиля.

Основные положения, выносимые на защиту :

1. В гоголевской повести присутствуют и объективируются различные аспекты эпического, романного, лирического начал. В частности, к эпическому началу относятся художественно воплощенные Гоголем в тексте повести система принципов, лежащих в основе эпического мироустройства Запорожской Сечи и причастного к нему эпического героя, различные формы проявления эпической оппозиции свои / чужие, эпические реалии, связанные с гибелью эпического мироустройства.

В свою очередь, к «полю» романа принадлежат функционирующие в тексте «Тараса Бульбы» «персональные точки зрения» героев, а также многообразные изменения, происходящие с героями в ходе развития сюжета повести и имеющие романную «окраску». Кроме того, романное начало в повествовательной структуре гоголевского произведения представлено как жанровая рефлексия, отражающая романное мышление автора и проявляющаяся как взаимодействие романного и фольклорных жанров (былины, волшебной сказки, лирического причитания).

Что касается лирического начала, то о его функционировании в тексте повести свидетельствует текстовой фрагмент, содержащий в себе свойства, присущие лирическому стихотворению, а также комплекс мотивов (среди которых особенно выделяется являющийся лейтмотивом «Тараса Бульбы» мотив казацкой славы), закрепляющих на повествовательном уровне лирический сюжет гоголевского произведения.

2. В повествовательном пространстве «Тараса Бульбы» происходит взаимодействие эпического, романного, лирического. При этом романное и лирическое своеобразно подчиняются эпическому началу, которое, в свою очередь, благодаря подобному «соприкосновению», становится многозначным и сложным.

Научно-практическое значение исследования. Материалы и результаты диссертации могут найти применение в процессе разработки общих и специальных учебных курсов по русской литературе XIX века в вузовской практике преподавания, в руководстве научно-исследовательской работой студентов, включая написание курсовых и квалификационных работ. Некоторые положения работы могут быть использованы для углубления представлений о Гоголе-прозаике и актуализации новых, подходов в изучении его творчества.

Апробация работы. Материалы исследования обсуждались на научных конференциях различного уровня, в том числе международного. » Основные положения работы стали основой выступлений на

Международной научной конференции, посвященной 80-летию Е.А.Маймина «Забытые и второстепенные писатели ХУ11-Х1Х веков как ^ явление европейской культурной жизни» (Псков, 2002), XIV

Пуришевских чтениях «Всемирная литература в контексте культуры» (Москва, 2002), Второй Всероссийской научной конференции «Русская литература и философия: постижение человека» (Липецк, 2003).

Структура работы определяется целями и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 247 наименований. Общий объем исследования - 186 машинописных страниц.

Содержание работы

Во введении обосновываются актуальность и новизна предпринятого исследования, намечаются цели, задачи и структура работы, определяются объект, предмет и методология научного анализа, сообщается об апробации работы и её практической значимости.

В первой главе «Эпический мир как структурное ядро повествования в «Тарасе Бульбе» выявляются основные слагаемые эпического начала и осмысливаются его функции в гоголевском произведении.

Так, в первом параграфе главы «Эпическое» как сущностное понятие. Взаимодействие эпоса и истории. Фигура повествователя» определяются качественные особенности «эпического» как некоего сущностного явления, отмечается, что с «эпическим» связывают особую художественную реальность, имеющую место в «Тарасе Бульбе»; после чегсг в центре внимания оказывается фигура эпического сказителя (являющаяся одной из форм проявления автора в «Тарасе Бульбе»), как и в эпосе способствующего возникновению эпического начала в повести. В работе также анализируются способы присутствия эпического сказителя в тексте «Тараса Бульбы»», уточняются особенности его «работы» с историческими сведениями, в частности, выявляется специфика отбора им фактов из трехвековой истории Украины. В целом, необходимо отметить, что эпическое мировосприятие доминирует в авторском сознании, что наглядно отражается в структуре эпического мира Запорожской Сечи.

Во втором параграфе - «Образ Запорожской Сечи как сосредоточие эпического мира. Оппозиция свои/чужие в структуре повествования «Тараса Бульбы» - рассматриваются многообразные слагаемые эпического мира Запорожской Сечи. При этом в осмыслении данного мироустройства мы отталкивались от системы мотивов, посредством которых в гоголевском повествовании проявляется существо мира казачества как эпического социума.

В результате предпринятого анализа становится очевидным, что одним из главных мотивов в «Тарасе Бульбе» является мотив юности / старости, наиболее рельефно проявляющий сущностное начало изображаемого Гоголем казацкого мира и самого образа казака. Это сущностное начало - единение и согласие казачества, - то, что делает Запорожье эпическим миром, а запорожца - эпическим человеком. Также в связи с этим мотивом в повести проводится идея преемственности поколений Сечи, подтверждением чему служит целый ряд благословений - отца, матери, обращенных к Остапу и Андрию. При этом характерно, что в тексте «Тараса Бульбы» слова-наставления приобретают особую смысловую нагрузку, причем воздействие, например, кошевого на

молодых казаков, собравшихся защищать своё Отечество и веру, ограничивается, по преимуществу, именно словом. И в этом отношении Кирдягу можно сопоставить с эпическим князем Владимиром. Опираясь на известную мысль о том, что слово в эпосе равнозначно действию, из текста «Тараса Бульбы» можно вытянуть целую цепочку таких «слов-действий». Поэтому не выглядит случайным, что казаками - настоящими эпическими героями по достоинству оценивается каждое значимое «слово»: «слово» Бовдюга, разрешающее нравственные сомнения казаков по поводу разделения их войска под Дубно, «едкое слово» Поповича, «заступническое слово» Кукубенко, речь Тараса о товариществе. На этом фоне ярче проявляется взаимодействие личности и коллектива. Так, мнение одного, если оно не противоречит казацким постулатам, становится мнением всех. В результате Бовдюг может один назначить наказным атаманом Тараса Бульбу. И наоборот, все казачество может выбирать как один человек. Так происходит при избрании Остапа куренным атаманом.

Кроме того, в параграфе подробно анализируется принцип, на котором во многом основывается запорожское братство, а именно принцип единения человека и Рода. При этом у Гоголя звучит мысль об изначальной наделенности казаков эпическим мироощущением: как будто судьбой положено им растворить себя в служении общему.

Таким образом, казаки ощущают себя членами одной большой семьи, некоего духовного союза, в котором доминирует согласие и единство во имя общей и высокой цели - защиты Отечества и веры. Это составляет ядро эпического мировосприятия, доминирующего в Запорожской Сечи и анализируемого в данном параграфе.

Вместе с тем в параграфе рассматривается функционирование оппозиции свои / чужие, имеющей в повести эпическую природу и воплощенной в противостоянии казаков и ляхов. При этом в диссертации выявляются как точки соприкосновения между обеими враждующими сторонами, так и различия. Последние наиболее отчетливо выражены в сопоставляемых сценах своеобразных пиршеств казаков и ляхов, а также в сценах, показывающих их расхождения в отношении к вещи.

Сопряжение враждебных лагерей осуществляется в повести, прежде всего, в символическом плане. Подтверждением тому служит символика беды, представленная в «Тарасе Бульбе» как разрушение или ослабление хранительного места (для казаков - это развалившаяся крепость, для ляхов - обгорелый монастырь), являющегося своего рода знаком предбудущего для обоих воинств несчастья, гибели. Одновременно подобная символика беды неразрывно связана у Гоголя с битвами-поединками казаков и ляхов, сходящихся, взаимодействующих друг с другом на поле брани. В

параграфе подробно анализируется поединок Мосия Шило с неподатливым ляхом, в результате чего выявляются традиционные для былинного поединка элементы: похвальба врага-ляха, затем его удар, который оказывается серьезным, но не смертельным, и ответный удар казака, который, подобно богатырю, повергает противника. Вместе с тем отмечается, что Гоголь отступает от былинной традиции. В частности, Шило добивает ляха, чего по эпическому закону он делать не должен, и как в наказание, смертельный удар казаку наносит один из слуг ляшского витязя. Тем самым упоминание о пятидесяти слугах (в былине свидетельствующее о знатности и богатстве противника) в «Тарасе Бульбе» оказывается значимым.

В итоге становится очевидным, что писатель то обращается к эпической традиции, усваивая каноны русской былины, то отходит от нее, проявляя творческую свободу и фантазию. Примером лодобной авторской повествовательной стратегии служит вышеупомянутый эпизод.

В следующем, третьем параграфе главы «Эпический герой как выразитель эпических принципов Запорожской Сечи» уделяется особое внимание Тарасу Бульбе, который как никто другой воплощает в себе идеал эпического героя. Отсюда кажется закономерной рассматриваемая в диссертации типологическая общность Тараса с Ильей Муромцем, двух героев-богатырей, изначально знающих, за что стоять, и в одинаковой степени понимающих значимость богатырского братства.

В параграфе отмечается, что образ Тараса, его поведенческие особенности являются необыкновенно близкими Гоголю, подтверждением чему служит тот факт, что писатель в своем последующем творчестве неоднократно пытался отобразить в своих героях черты, присущие Тарасу - эпическому герою. Примером тому служат образы квартиродателя Чарткова и художника-схимника («Портрет»), Ноздрева и дам города N. («Мертвые души»), в словах и действиях которых обнаруживается лишь поверхностное сходство с эпическим героем. Отсюда чувствуется тоска Гоголя по навсегда ушедшему эпическому герою. Очевидно, что такой герой, за редким исключением, изображается писателем только в «Тарасе Бульбе». И поэтому выглядит не случайным то, что его жизнь, его судьбу, его предназначение отображают многие сюжетные «нити» повести. Так, например, ради предстоящего бранного бытия молодые казаки Остап и Андрий проходят целую серию посвятительных испытаний, о чем свидетельствуют анализируемые в параграфе протосюжеты этих героев. С другой стороны, отдельные фазы протосюжетов Андрия и Тараса показывают, соответственно, либо окончательный, либо временный «отход» от эпического. Таким образом, фазы протосюжетов героев свидетельствуют и о следовании героев эпическим принципам, и об уходе

от них. Подобный «расклад» не остается незамеченным Тарасом Бульбой, который с помощью своих эпических пророчеств, анализируемых в параграфе, выносит приговор: казакам - храбрым воинам наказной атаман предсказывает славную гибель на поле брани (именно так заканчивает свои дни мудрый Касьян Бовдюг, сам предрекающий такой исход); казакам -изменникам суждена, по мнению Бульбы, позорная смерть на печи.

Именно от такого бесславия хочет уберечь своих казаков Тарас, всячески стремясь сохранить эпическое мироустройство Запорожской Сечи от разрушения.

И тем не менее эпический мир гибнет. Эту гибель символизирует смерть Бульбы, «хранителя» эпических традиций. В этой связи в параграфе сопоставляются образы сабли и люльки, олицетворяющие «уход» эпического мира. Так, образ турецкой сабли, которую Тарас ломает на две половины, как бы говоря этим, что казачество, решившее пойти на сговор с ляхами, не существует более как единое целое, оно раскололось и гибель его неизбежна, созвучен образу люльки, которая выступает предвестником беды, настигшей Тараса и приведшей его к гибели. Причем, как отмечается в диссертации, образ люльки выступает в повести в разных семантических связях: то как формула войны, то как своеобразный знак, «метка» запорожцев, оставленная ими на поле сражения.

В конечном итоге в работе звучит вывод о том, что оставить люльку как памятку о себе для Тараса не было противопоказано. Однако казак случайно теряет любимую вещь и из-за этого гибнет. В результате эпический мир и его хранитель, настоящий эпический герой Тарас Бульба уходят, оставаясь лишь в воспоминаниях, народных преданиях.

Но даже главный герой повести, полностью соответствующий статусу эпического героя, ведет себя по-разному в одних и тех же ситуациях. В частности, Тарас, как и подобает эпическому герою, собирается казнить полячку, виновницу бед его сына прилюдно, среди казаков. С другой стороны, казнь самого Андрия происходит в лесу, вдали от всех. Тем самым Тарас Бульба выступает в роли то публичного, то частного, семейного человека. Подобная изменчивость в поведении наказного атамана оказывается романной в своей основе. Именно функционированию романного начала посвящена следующая, вторая глава «Романное начало в повествовательной структуре «Тараса Бульбы».

В первом параграфе главы «Персональная точка зрения» как выражение мировоззренческого статуса героев повести «Тарас Бульба» рассматривается процесс возникновения «персональной точки зрения» героев из аукториального повествования, которое ведет автор. При этом данная позиция способствует более рельефному проявлению в героях их сущностных, характерологических черт. Так, благодаря

«персональной точке зрения» отчетливее выступает романная основа характера Андрия, проявляющаяся в «раздвоенности» героя по линии его внешнего и внутреннего поведения, состояния, переживания, сражающегося с казаками, но одновременно мысленно представляющего перед собой прекрасные черты своей возлюбленной. Кроме того, в параграфе выявляется функционирование нескольких «точек зрения» героев других гоголевских произведений, в частности, Чичикова, Пискарева, Башмачкина, также способствующих более четкому выражению их «раздвоенности», и оттого во многом совпадающих с «персональной точкой зрения» Андрия.

Что касается «персональных точек зрения» Остапа и Тараса, возникающих, когда герои (каждый - в соответствующих эпизодах повести) готовы принять мучительную смерть, то здесь необходимо отметить, что их «точки зрения» сложны и непросты, так как вбирают в себя эпическое и романное начала, но при этом, в конечном итоге, способствуют выражению их эпической сущности.

О более глубинных взаимопроникновениях эпического и романного начал свидетельствует эволюция героев повести. Так, в отличие от сугубо эпического героя Остапа, в характере Андрия и Тараса присутствуют черты как романного, так и эпического героев. В частности, романное начало преимущественно проявляется в образе главного героя повести, когда старый казак «соприкасается» со своими сыновьями, реагирует на события, связанные с ними. Тарас колеблется, что свойственно романному герою, размышляя после разговора с Янкелем о природе поступка Андрия, перешедшего во вражеский стан, и пытаясь определить, предатель его младший сын или то, что произошло с ним, всего лишь недоразумение. В другом случае Тарас так мстит ляхам за смерть Остапа, что его неоправданная, чрезмерная жестокость начинает расходиться с общепринятым поведением эпического героя. Наконец, в первоначальной редакции повести рудимент индивидуального начала, которое свойственно романному герою, присутствует в характере Тараса Бульбы в момент его смерти, готового обособиться от своих товарищей. Однако несмотря на вышеперечисленные романные «штрихи», основа характера Тараса - эпическая, что подтверждает переделанная впоследствии Гоголем сцена гибели наказного атамана, в которой Бульба даже в свой последний час не желает прерывать духовной близости с казаками, спасающимися от польской погони.

Характерно, что чувство сопричастности со «своими», присущее Тарасу изначально, неожиданно проявляется как новообразование, - в образе полячки, так как ее забота о голодающих отце и матери оказывается созвучной умонастроению всех жителей Дубно. И тем не

менее полячка принадлежит другому, не-эпическому миру. Его частью становится и Андрий, подобно романному герою, претендующий на свое индивидуальное чувство - любовь, самостоятельно выбирая судьбу неказака. Об этом выборе свидетельствуют новые, не свойственные эпическому герою черты в характере юноши, в частности, осознание Андрием своей несовершенности. Подобное ощущение, сродственное романному герою с присущим ему самоанализом, овладевает Андрием во время его встречи с полячкой в осажденном Дубно. Вместе с тем «вкрапление» эпического обнаруживается и в его характере. Одно из них - эпическая твердость, которую проявляет Андрий, в своей основе' романный герой, при переходе на польскую сторону.

В параграфе отмечается, что эпические и романные герои в «Тарасе Бульбе» имеют «точки» соприкосновения. Причем «удельный вес» «чужого» (романного начала) в характерологическом «ядре» старого казака оказывается большим по сравнению с Андрием, для которого инородными в ходе сюжетного движения повести становятся эпические принципы. В то же самое время Тарас и Андрий не теряют присущего им сущностного начала, определяющего эпическую (Бульбы) и романную (Андрия) «основу» характера, подтверждением чему служит диалог-спор, являющийся предметом анализа во втором параграфе главы «Диалог-спор в «Тарасе Бульбе»: к проблеме романной биологичности в гоголевском повествовании». Здесь отмечается, что диалог-спор представлен в повести в трех планах выражения. Прежде всего, это несовпадающие друг с другом оценки Тараса и Янкеля, а также гоголевского рассказчика относительно Андрия и полячки. При этом убежденность казака и жида в своей правоте, чьи суждения отражают, соответственно, эпическую и романную основу их характеров, а также несовпадение и даже открытая полемичность позиций Янкеля и рассказчика закономерно «размывают» «твердые границы» образов Андрия и его возлюбленной. Тем самым в гоголевском повествовании намечается свойственная романному началу диалогичность, которая присутствует в повести также как спор Тараса и Янкеля, по-разному оценивающих природу поступка Андрия, предавшего казаков. Если Тарас, руководствуясь эпическими принципами (согласно которым для человека превыше всего, приоритетным является общее, коллективное, родовое), осуждает своего сына («продал Отчизну и веру»1), то Янкель, как и подобает романному герою, пытается утвердить право на личностный выбор Андрия, подчеркивает его свободу («Чем человек

1 Гоголь Н.В. Поли. собр. соч.: В 14-ти т. М., Изд-во АН СССР, 1937-1952. Т. 2. С. 112. Далее цитируется по этому изданию с указанием страницы в скобках.

виноват? Там ему лучше, туда и перешел» /С. 112/). В результате становится очевидным, что точки зрения Тараса и Янкеля - эпического и романного героев - не совпадают в вопросе о человеческом предназначении, смысле его жизни.

Данная проблема находит свое отражение в третьем плане выражения диалога-спора: во внутренней биологичности речи, проявляющейся в возможном присутствии в высказываниях жида и казака «голосов» и «интонаций» «другого» человека, «чужого» сознания, в призме которого, с одной стороны, выкристаллизовывается личностный взгляд жида на мир. Подтверждением этому является второй *

разговор жида и Тараса, когда герои собираются отправиться в Варшаву в надежде освободить из польского плена Остапа. В этой беседе обнаруживается стремление Янкеля к общечеловеческому равенству и единству, которые сродственны, в свою очередь, мышлению романного героя. С другой стороны, «чужое» сознание присутствует в гоголевской повести в высказываниях Тараса имплицитно (например, в словах Бульбы, произнесенных им в конце пира по случаю приезда сыновей из бурсы) и эксплицитно (в Тарасовой речи, обращенной к кошевому).

Причем, как и в случае с Янкелем, «другой» человек, его сознание, по-разному нашедшие словесное воплощение у Бульбы и выражающие неэпическую точку зрения на мир и человека, тем не менее, помогают еще ярче выразить сущность мировосприятия Тараса, в частности, эпическую природу наказного атамана. Таким образом, вышеперечисленные формы проявления диалога-спора, обнаруженные в повести Гоголя, свидетельствуют о присутствии в «Тарасе Бульбе» романного начала.

Вместе с тем функциональность романного начала в структуре повествования «Тараса Бульбы» также обусловливает жанровая рефлексиягвыступающая в повести одним из оснований романного мышления автора.

Так, сообразуясь с логикой развертываемых событий в сюжете повести, Гоголь настолько перерабатывает структурные элементы фольклорных жанров (волшебная сказка, былина, лирическое причитание) и «перемешивает» их с романными «элементами», что в результате они получают ярко выраженную романную окраску, одновременно оставляя в романном жанре «следы» своего присутствия. Отсюда целесообразно говорить о том, что в гоголевской повести взаимодействуют между собой романный и фольклорные жанры. Причем это взаимодействие в каждом из анализируемых в работе случаев особое.

В связи с этим встает вопрос о соотношении жанровых образований друг с другом. Поэтому в третьем параграфе второй главы «Взаимоотношение романного и фольклорных жанров в гоголевском

повествовании: к проблеме жанрового взаимодействия в «Тарасе Булъбе» внимание в основном сосредоточено на том, какие жанровые образования доминируют и какие из них выполняют вспомогательную, подчинительную функцию в рассмотренных эпизодах повести.

Так, романный жанр преобладает в финале повести, в эпизоде казацкого прыжка через пропасть, и в «слове» полячки, которое красавица произносит во время встречи с Андрием в осажденном Дубно. Причем в «слове» полячки преобладание романного жанра особенно заметно. В нём многомерным становится время, что коренным образом расходится с канонами сказки, в которой время является одномерным. Романное начало также привносится за счет собственной проблематики «слова».

Вместе с тем в вышеперечисленных эпизодах сказочный и былинный жанровые структурные элементы, своеобразно «соперничая» с романным началом, занимают сильную позицию. Об этом свидетельствует подобный «богатырскому скоку» прыжок казаков, как бы преодолевающих «чары» извилистой сказочной подгорной дорожки и пропасти, также обладающей сказочными свойствами.

Отсюда положение романного начала, вносящего правдоподобные нюансы в былинную сюжетную ситуацию и в сказочный пространственный локус, не выглядит бесспорно доминантным в данном фрагменте повести.

Что касается речи полячки, то и здесь фольклорные жанры, в частности, лирическое причитание, оставляют свой «след» в романной «основе» эпизода, содержанием которого становится свидание дочери дубненского воеводы и Андрия. Так, в один из моментов разговора между полячкой и её возлюбленным отсутствует диалогический контакт, что привносит в речь девушки некую условность. Условность же ведет свое начало от фольклорных жанров, где, например, героини народных лирических причитаний также повествуют о «суженых» в третьем лице.

В то же самое время выглядит достаточно очевидным, что романной является жанровая основа эпизода, в котором Бульба «взаимодействует» с жидами, пытающимися выручить из польского плена Остапа. Это подтверждает ироническое переосмысление автором повести образа битвы и воинских ран, связанное с образами Янкеля и Мардохая.

И наконец, совершенно особая жанровая природа ситуации, при которой одна сюжетная жанровая схема заменяется Гоголем другой схемой. Речь идет о том эпизоде повести, в котором предполагаемая свадьба полячки и Андрия, принадлежащая в качестве сюжетного элемента к финалу волшебной сказки, расстраивается из-за того, что в повести происходит казнь юноши-предателя его отцом, что является привычным и допустимым в произведениях героического эпоса, в частности, в русской былине.

Очевидно, что эпическое начало в данном эпизоде побеждает, оно сильнее. Но сам принцип вышеуказанной замены, которую осуществляет Гоголь, принадлежит романному жанру. И в целом возникает своеобразная метатекстовая надстройка, как бы обрамляющая эпический характер анализируемого эпизода.

В целом романная сфера в гоголевской повести придаёт жанровой рефлексии новое, дополнительное звучание, в отдельных эпизодах писатель 1

до неузнаваемости перестраивает «готовые», устоявшиеся сюжетные жанровые схемы, тем самым актуализируя романное начало в «Тарасе Бульбе», что свидетельствует о присутствии автора в тексте повести. *

Выражение авторских переживаний, наряду с переживаниями героев повести, является одним из слагаемых лирического начала в «Тарасе Бульбе». Поэтому третья глава настоящей диссертации «Формы проявления лирического начала в повествовательной структуре «Тараса Бульбы» посвящена именно лирическому началу, которое рассматривается в работе в двух аспектах.

Прежде всего в первом параграфе главы «Рефлексия лирического стихотворения в структуре гоголевской повести «Тарас Бульба» анализируется текстовой фрагмент повести, содержащий в себе свойства, присущие лирическому стихотворению и шире - родовым особенностям лирики. «Квинтэссенцию» лирических свойств содержит в себе сцена ночного прощания матери с сыновьями1. Так, обращает на себя внимание безымённость матери молодых казаков, которая актуализируется автором в границах данного текстового фрагмента устойчивым употреблением местоимения «она». Тем самым судьба матери Остапа и Андрия, любое конкретное, частное событие её жизни приобретают обобщающее значение

- качество, свойственное лирическому как роду. Подобной обобщенности соответствует заметная спрессованность - в небольшом пространстве текста

- событий, иллюстрирующих женскую долю старой казачки.

Одновременно автором повести фиксируется мгновенность, стремительность всех жизненных перипетий жены Тараса.

Подобная быстротечность времени оказывается созвучной авторскому стремлению в «миге» конкретной жизни воплотить вечное, в частном выразить всеобщие законы человеческого бытия, что также характерно природе лирического стихотворения. Более того, «лирическая» сопряженность быстротечности времени и всеобщих законов человеческого бытия соприродна самому материнскому чувству женщины-казачки.

1 Условные границы анализируемого фрагмента таковы - от слов «Одна бедная мать на спала» до слов «Со степи понеслось звонкое ржание жеребёнка; красные полосы ясно сверкнули на небе».

Вместе с тем более рельефному проявлению чувства материнской любви способствуют следующие особенности лирического стихотворения, функционирующие в сцене ночного прощания. Так, здесь имеет место быть углубление эмоционального состояния героини за счет опосредованности в повести «сверхинформации», связанной с драматической судьбой жены казака и матери сыновей-казаков. В то же самое время само душевное состояние матери Остапа и Андрия соприродно состоянию «лирической концентрации», обусловленной интенсивностью настоящего момента переживания предстоящей разлуки с сыновьями, выступающего в текстовом фрагменте некой «изначальной, основной «точкой отсчета», к которой автор «Тараса Бульбы», подобно автору лирического стихотворения постоянно возвращается. Тем самым настоящий момент душевной жизни героини является доминантным и поглощает, «покрывает» собой и прошлое, и будущее старой казачки, о которых автор периодически упоминает в текстовом фрагменте. Таким образом, сопряжение трех временных планов с доминирующим положением настоящего времени, равно как и все вышеперечисленные особенности лирического стихотворения, присутствующие в анализируемом фрагменте, способствуют максимальному выражению гоголевской мысли о материнской любви, как первооснове духовной жизни героини. Это составляет первый аспект проявления лирического начала в повести.

Вторым аспектом проявления вышеуказанного начала в гоголевском произведении является проанализированный во втором параграфе главы «Лирический сюжет «Тараса Бульбы». Своеобразие мотивной системы сюжета» комплекс мотивов, закрепляющих на повествовательном уровне выделяемый автором диссертации лирический сюжет «Тараса Бульбы».

Основными слагаемыми этого лирического сюжета являются лирические ситуации, в основе которых лежат переживания (автора, героев); их развитие стимулирует движение лирических ситуаций и лирического сюжета - соответственно. Вместе с тем переживания продуцируют непосредственное содержание мотивов, которые, в свою очередь,выступают в качестве повествовательных коррелятов сродственных им лирических ситуаций. Отсюда смена мотивов оказывается прямо пропорциональной с одной стороны, смене переживаний, с другой, - сопряженным с этими переживаниями лирическим ситуациям. И поскольку именно развитие переживаний и соположенных с ними лирических ситуаций обусловливает движение лирического сюжета, то мотивная система в таком случае выступает своеобразным «вектором» отражения этого движения в повествовании «Тараса Бульбы». В то же самое время инициируемая цепью переживаний как основы лирического сюжета мотивная система также является отражением его содержания.

При этом, ограничивая мотивную систему мотивами прощания (матери с сыновьями, сыновей с родным домом, казаков с Сечью), ограды-оберега, единения человека и природы, провидения будущей участи, прощания с эпическим миром, автор диссертации руководствовался тем обстоятельством, что все они непосредственно связаны с героической действительностью повести. Тем самым в данном параграфе получает свое развитие, своеобразное продолжение вторая составляющая оппозиции «низменная буколическая жизнь / дерзкие мечтания»1.

Именно мотиву «дерзких мечтаний» (равно как и вышеуказанным мотивам) наиболее созвучна тема казачества - основная, доминантная тема повести. В этой связи в третьем параграфе главы «Мотив казацкой славы как ведущий мотив в лирическом сюжете гоголевской повести» получает самостоятельное осмысление и мотив казацкой славы, выступающий своеобразным центром, к которому стягиваются-все другие мотивы. И, соответственно, внутренние переживания, сопряженные со стремлением казаков к бранной - казацкой - славе, также инициируют все другие переживания, соотносящиеся с той или иной лирической ситуацией лирического сюжета (и определяющие содержание вышеперечисленных мотивов). Так, расставание Остапа и Андрия с родным домом (с этой лирической ситуацией связан мотив прощания), приятие утраты хранительных стен (мотив ограды-оберега), вхождение в новое жизненное пространство (мотив единения человека и природы), желание провидения грядущей судьбы (мотив провидения будущей участи), - всё это продиктовано стремлением стяжать казацкую славу.

Вместе с тем стремление к казацкой славе восходит к главному душевному переживанию героев повести - защите родной земли и веры, которое выступает эмоциональным стержнем лирического сюжета, а стало быть, в конечном счёте обусловливает каждое из отмеченных выше переживаний героев. Казаки расстаются с родным домом, мечтая о славе воина - защитника родной земли и веры, соглашаются с утратой хранительных стен, ведомые этим же чувством. Они готовы вступить в новое жизненное пространство, где можно добыть славу защитника Отечества и веры, и жаждут в грядущем подобной участи. Поэтому так объяснима и понятна читателю «Тараса Бульбы» печаль автора и героев повести по

' Функционирование данной оппозиции в «Тарасе Бульбе», а также в других гоголевских повестях сборника «Миргород» глубоко осмысливалось в работе В.А.Зарецкого. О лирическом сюжете «Миргорода» Н.В.Гоголя. //Вопросы сюжетосложения. Вып. 5. Рига, 1978. С. 29-41. При этом ученого в повести Гоголя преимущественно интересуют переживания Тараса Бульбы, связанные с его переходом от не-эпического быта («низменная буколическая жизнь») к эпическому, героическому Бытию («дерзкие мечтания»),

поводу гибели казаков, ведь с их уходом исчезают, переводятся «на земле Русской» могучие защитники Отечества и веры, стяжавшие бранную славу, а с ними исчезает эпический мир. В качестве таких переживаний можно привести целый поток чувств Тараса, вызванных смертью Кукубенко и известием о пленении Остапа. Подобные эмоции определяют содержание мотива прощания с эпическим миром, также связанного с мотивом казацкой славы. В связи с последним в параграфе отмечается и приобретаемое мотивом в повести некое вневременное значение.

Мотив казацкой славы выступает неким содержательным центром, к которому, как к заветной цели, устремляются все основные мотивы в финале «Тараса Бульбы». И таким образом, финал повести представляет собой сложное сцепление мотивов (Нечто подобное наблюдалось в самом начале гоголевского произведения, в сцене ночного прощания матери с сыновьями, где пересеклись мотивы прощания, ограды-оберега, провидения будущей участи и казацкой славы).

Подобное «стяжение» мотивов, проявляющееся как в начале повести, так и в её финале, выглядит вполне закономерным и обоснованным, ведь в результате этого создается некое обрамление, призванное оттенить, подчеркнуть центральную тему «Тараса Бульбы» - тему казачества. И если рассматривать данное произведение в целом, то оно представляет собой своеобразный венец казачеству.

Эту мысль также подтверждает рассматриваемый в заключении работы процесс взаимодействия эпического, романного и лирического. В результате предпринятого анализа становится очевидным, что романное и лирическое, присутствующие в повествовательной «ткани» «Тараса Бульбы», способствуют более рельефному выражению эпического начала, становящегося под влиянием вышеперечисленных начал многомерным и многогранным.

О подобном взаимодействии свидетельствует, например, эпизод второй битвы казаков с ляхами, основной темой которого является смерть казацких воинов от ударов вражеской пушки. При этом Гоголь считает необходимым сообщить читателям повести о возможных переживаниях старой матери и бедной вдовы, вызванных этим событием. Причем лирическую силу данных переживаний призвано усилить функционирующее в авторской речи потенциальное «чужое слово» - «слово» вдовы. Такая особенность авторской речи, являющаяся романной по своей природе, наряду с лирическим «взрывом» авторских эмоций, а также чувств старой матери и бедной вдовы, способна оттенить личностное отношение (автора и героев), порожденное эпическим событием - гибелью запорожцев, символизирующей собой уход эпического мира.

Тем самым эпическое и связанное с ним доблестное казачество ставится Гоголем в данном и в ряде других эпизодов, анализируемых в заключении, во главу угла.

С другой стороны, становится очевидным, что в «Тарасе Бульбе» присутствуют два «мира» - эпический и не-эпический, которые представлены эпическими и романными героями, различным образом взаимодействующими между собой. В результате чего их облики предстают в произведении полноценными, сложными. Этому в немалой степени способствуют специфические, присущие только эпическим и романным героям переживания, являющиеся важной составляющей лирического начала в повести. В этом и заключается одна из специфических особенностей художественной природы «Тараса Бульбы».

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Вокин М.А. Мотив богатырства в «Славенских вечерах» В.Т.Нарежного и в «Тарасе Бульбе» Н.В.Гоголя. //Забытые и второстепенные писатели ХУН-Х1Х веков как явление европейской культурной жизни. Материалы международной научной конференции, посвященной 80-летию Е.А.Маймина: В 2-х ч. Псков, 2002. Ч. I. С. 247-253.

2. Вокин М.А. К вопросу об эпических и романических началах в «Тарасе Бульбе». //Всемирная литература в контексте культуры: XIV Пуришевские чтения: Сборник статей и материалов: В 2-х ч. М., 2002. Ч. I. С. 37-38.

3.Вокин М.А. Герой «Тараса Бульбы» в призме взаимодействия эпического и романного: к проблеме гоголевского человека. //Русская литература и философия: постижение человека. Материалы Второй Всероссийской научной конференции. Липецк, 2003 (в печати).

Издательская лицензия ИД №06024 от 09.10.2001 года. Подписано в печать 04.11.2003 г. Формат 60x90/16. Объем издания в усл.печ.л. 1,25. Тираж 100 экз. Заказ № 198.

Псковский государственный педагогический институт им. С.М.Кирова, 180760, г. Псков, пл. Ленина, 2. Редакционно-издательский отдел ПГПИ им. С.М.Кирова, 180760, г. Псков, ул. Советская, 21, телефон 2-86-18.

- I Р 7 6 9

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Вокин, Михаил Александрович

Эпический мир как структурное ядро повествования в "Тарас

Эпическое" как сущностное понятие. Взаимодействие эпоса и ии. Фигура повествователя. браз Запорожской Сечи как сосредоточие эпического мира. $иция "свои/чужие" в структуре повествования "Тараса пический герой как выразитель эпических принципов ожской Сечи. Романное начало в повествовательной структуре "Тараса

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Вокин, Михаил Александрович

Настоящее диссертационное исследование "Тарас Бульба" и проблема своеобразия гоголевского повествовательного стиля" сопряжено с одной из актуальных проблем в современном гоголеведении - проблемой взаимодействия трех ярко выраженных начал - эпического, романного и лирического, определяющих своеобразие повествовательной структуры гоголевской повести. Охарактеризуем способы проявления этих трех начал в "Тарасе Бульбе".

Прежде всего необходимо отметить, что в результате последовательного изложения взаимосвязанных между собой поступков героев и событий, изображенных в "Тарасе Бульбе" и составляющих основу повествования данного произведения1, формируется некая внутритекстовая оппозиция общее / личное. При этом её составляющие несут в себе мировоззренчески разные, не совпадающие установки на мир и человека. Так, отличительной чертой "общего", по Гоголю, оказывается нерасторжимая слиянность человека и мира, их взаиморастворенность и неразличимость. Одним из проявлений этой нераздельности становится принцип единения человека и коллектива, который предопределяет его жизненные ценности и его бытие. В конечном итоге, человек, ощущая поддержку соплеменников и окрыленный этим обстоятельством, стремится заботиться о "своих", оберегать их, не ведая никаких сомнений в правильности своего поведения.

Вторая составляющая оппозиции - "личное" - предполагает отмежевание человека от коллектива, от Рода и в целом — от мира. Осознавая свою самоценность и самодостаточность, он находится в

1 Это качество (последовательность в изложении поступков, действий, событий) является, как известно, конститутивной чертой повествования. Если оно отсутствует, то, как справедливо считает Клод Бремон, отсутствует и повествование, как таковое. См. об этом: Бремон К. Логика повествовательных возможностей. //Семиотика и искусствометрия. М., 1972. С. 112. конфликтных отношениях с окружающей действительностью. При этом, не желая "соединения" с миром, человек тем не менее стремится к "контакту" с ним. Отсюда возникает своеобразный диалог-спор человека с миром, как правило, ни к чему не приводящий. На наш взгляд, оппозиция общее / личное сущностно определяет содержание эпического и романного начала, которые в "Тарасе Бульбе" не только противостоят друг другу, но и вступают во взаимодействие. Эпическое непосредственно связано со стремлением автора (следующего определённым канонам, уходящим "корнями" в фольклор, в героический эпос) воссоздать образ действительности, стержнем которого является эпическая модель мироустройства, претворяющая идею коллективного целого.

Что касается романного начала, то оно закрепляется в повествовании, прежде всего, как выражение личностного взгляда героя на окружающую действительность, свободного и независимого от авторской воли.

В то же самое время эпическое и романное объединены в повести фигурой автора, предстающего, с одной стороны, беспристрастным эпическим сказителем, придерживающимся эпического канона, как некоего художественного ориентира, с другой, романистом-демиургом, самостоятельно "вышивающим" романные "узоры" по эпической "канве" повествования. Подтверждением последнего является авторская жанровая рефлексия в "Тарасе Бульбе".

Вместе с тем другим "фактором", объединяющим эпическое и романное становится лирическое начало, в основе которого лежат переживания автора, а также эпических и романных героев повести, составляющие лирический сюжет "Тараса Бульбы". При этом лирическое и романное имеют под собой некое общее основание, так как оба связаны с личностным началом. С другой стороны, и эпическое событие зачастую окрашивается в гоголевской повести лирической тональностью. Тем самым можно заключить, что в "Тарасе Бульбе" осуществляется процесс взаимодействия эпического, романного и лирического начал, который, однако, на сегодняшний день в филологической науке остается недостаточно изученным, что обусловливает актуальность темы настоящего диссертационного исследования.

Предметом исследования является осмысление проблемы взаимодействия эпического, романного и лирического начал в "Тарасе Бульбе" и в призме своеобразия гоголевского повествования в целом.

Объект исследования - повесть Н.В.Гоголя "Тарас Бульба" (первая и вторая редакции). К анализу привлекаются "Страшная месть", "Старосветские помещики", "Вий", "Повесть о ссоре", "Невский проспект", "Шинель", "Портрет", "Мертвые души", а также "Славенские вечера" В.Т.Нарежного.

В литературоведении неоднократно ставился и обсуждался вопрос о присутствии и функционировании вышеуказанных начал в "Тарасе Бульбе".

При этом в большей степени ученых интересовало эпическое начало2 в различных его ракурсах. В результате проделанной ими работы выкристаллизовались основные слагаемые эпического мироустройства Запорожской Сечи: это единство и согласие, царящие в казацком воинстве, сохраняемые поколениями казаков и скрепляющие духовное братство запорожцев, в свою очередь, поддерживаемое суровыми и одновременно простыми сечевыми законами, а также неоспоримой во время войны властью кошевого.

2 Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959. С. 137-187; Лотман Ю.М. Истоки "толстовского" направления в русской литературе 1830-х годов. //Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997. С. 570-581; Заредкий В.А. Народные исторические предания в творчестве Н.В.Гоголя. История и биографии. Стерлитамак, 1999; Есаулов И.А. Эстетический анализ литературного произведения ("Миргород" Н.В.Гоголя). Кемерово, 1991. С. 36-45; Его же: Спектр адекватности в истолковании литературного произведения ("Миргород" Н.В.Гоголя) М., 1997. С. 42-54; Архангельский А.Н. Беседы о русской литературе: конец XVIII -перв. пол. XIX в. М., 1999. С. 185-193; Анненкова Е.И. Повесть "Тарас Бульба" в контексте творчества Н.В.Гоголя. //Анализ художественного произведения. M., 1987. С. 59-73; Турбин В.Н. Герои Гоголя. M., 1983. С. 27-40.

Кроме того, учеными выделяется некая "первооснова" отношений, доминирующих в Запорожье, связанная с приоритетом общих, коллективных задач над частными, индивидуальными интересами. Личность же, действующая в рамках общих интересов коллектива, защищающая его, по праву носит статус эпического героя. В этом плане казаки, ведущие бранную жизнь, оберегая своё Отечество от врагов, соотносятся исследователями с героями, память о которых доносят до нас как устные фольклорные источники, так и источники письменные, литературные. В частности, схватки казаков с ляхами, являющиеся одним из примеров функционирования в "Тарасе Бульбе" оппозиции свои/чужие, эпической в своей основе, сопоставляются с поединками былинных богатырей, а также древнерусских воинов с врагами земли Русской. Этому аспекту, освещающему эпические "корни" гоголевской повести, её связь с эпической традицией, посвящены работы М.Я.Ермаковой и Е.В.Душечкиной3.

Вместе с тем необходимо отметить, что кроме основных слагаемых эпического мироустройства Запорожской Сечи, а также связей гоголевской повести с эпической фольклорной традицией, ученых в не меньшей степени интересовала проблема своеобразного противостояния, противопоставленности общего, коллективного частному, индивидуальному, наиболее ярко воплощенная в сюжетной линии Андрия. Так, при анализе данного образа исследователи находили в Андрии черты, свойственные эпическому герою, руководствующемуся в своем поведении некими "сверхличными" установками (И.А.Есаулов), так и ему не принадлежащие (Е.И.Анненкова, В.А.Зарецкий, А.Н.Архангельский). При этом

3 См.: Ермакова М.Я. "Тарас Бульба" Н.В.Гоголя как исторический роман-эпопея. Автореф. дисс. насоиск. учен. степ. канд. филол. наук. Горький, 1956; Душечкина Е.В. "Тарас Бульба" в свете традиций древнерусской воинской повести. //Гоголь и современность. Творческое движение писателя в движении эпох. Киев, 1983. С. 30-35. подчеркивалось, что частное, индивидуальное, столь отчетливо проявляющееся в образе Андрия, например, в эпизоде его дубненской встречи с полячкой, оказывается во многом сродственным тому личному, интимному, что, как правило, сопровождает "жизнь" сказочного героя. О подобном "соприкосновении" Андрия и сказочного героя писали В.И.Еремина и И.А.Есаулов4, тем самым рельефнее обозначая постепенный и безвозвратный уход Андрия от эпического. Временное "выпадение" из поля эпоса ученые отмечали и в Тарасе Бульбе5.

То, что в сфере сознания героев "Тараса Бульбы" происходят подобные смещения, свидетельствует о принципиальной несводимости изображенного в повести к эпическому началу. Это подтверждает и стилевое своеобразие данной повести.

О "многостильности" "Тараса Бульбы" пишет Н.В.Драгомирецкая, осмысляющая функционирование в повести двух стилевых заданий - эпизации и деэпизации, сопряженных с мыслью об утверждении эпического мира и его разрушении. Отсюда логичной выглядит мысль исследователя о присутствии в произведении "чересполосицы "языков" (уровней сознания), не сливающихся в единый эпический стиль"6.

Другого мнения о стилевой природе "Тараса Бульбы" придерживается М.Н.Виролайнен, обосновывающая существование в повести "единого фольклорно-эпического стилистического фона, в который погружен и которым заканчивается каждый отдельный элемент повествования". Этот связующий метафорический фон последовательно укрепляется, по мысли ученого, во второй редакции,

4 Еремина В.И. Н.В.Гоголь. //Русская литература и фольклор (первая половина XIX в.). Л., 1976. С. 275; Есаулов И.А. Эстетический анализ литературного произведения ("Миргород" Н.В.Гоголя). С. 44.

5 Наблюдение Н.В.Хомука. См.: Хомук Н.В. Художественная проза H.В.Гоголя в аспекте поэтики барокко: Автореф. на сосик. учен. степ. канд. филол. наук. Томск, 2000. С. 15.

6 Драгомирецкая Н.В. Стилевая иерархия как принцип формы (Н.В.Гоголь). //Смена литературных стилей. На материале русской литературы XIX-XX вв. М., 1974. С. 272. что усиливает эпическую природу повести"7. Очевидно, что проблема стиля "Тараса Бульбы", его отдельные аспекты остаются дискуссионными до сих пор.

Вместе с тем вышеуказанная проблема неразрывно связана с проблемой "усвоения" повестью тех элементов, которые присущи фольклорным жанрам. Вообще о связях "Тараса Бульбы" с произведениями народного фольклора писали многие исследователи. Основополагающими в этом плане являются работы А.И.Карпенко, о

Н.Е.Крутиковой, В.И.Ереминой .

Другим аспектом изучения своеобразия повествования "Тараса

Бульбы" становится взаимодействие в повести эпического и романного начал. Проблеме этого "соприкосновения" посвящены работы В.А.Зарецкого9, А.Н.Архангельского10, Н.Д.Тамарченко11, 12

В.В.Федорова . Причем работы первых двух авторов оказываются, на наш взгляд, взаимосвязанными, перекликающимися друг с другом (равно, как и последующие две работы также имеют общие точки).

Так, большое внимание в фундаментальном исследовании В.А.Зарецкого уделено проблеме авторского замысла и его изменения. Внимание ученого сосредоточено на трансформации задуманного писателем исторического романа в героическую повесть, в связи с чем произведение, по мысли В.А.Зарецкого, приобретает ярко выраженную эпическую окраску, в то время как романное отходит на второй план, но всё же явственно присутствует в тексте повести, о чём свидетельствуют его сюжетные "звенья" (в частности, романным в своей основе оказывается параллельное изображение Гоголем семей

7 Виролайнен М.Н. "Миргород" Н.В.Гоголя (Проблемы стиля). Автореф. дисс. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук. Л., 1980. С. 13.

8 Карпенко А.И. О народности Н.В.Гоголя. Художественный историзм писателя и его народные истоки. Киев, 1973; Крутикова Н.Е. Н.В.Гоголь. Исследования и материалы. Киев, 1992. С. 63-70; Еремина В.И. См. указ. работу.

9 См. указ. работу.

10 См. указ. работу.

11 Тамарченко Н.Д. Автор, герой и повествование (к соотношению "эпопейного" и "романного" у Гоголя). //Поэтика русской литературы: К 70-летию проф. Ю.В.Манна. М.: РГГУ, 2001. С. 22-28.

12 Федоров В.В. Поэтический мир Гоголя. //Гоголь: история и современность. М., 1985. С. 154-162. 8 польского воеводы и казацкого полковника). Вместе с тем исследователь справедливо настаивает на доминантном положении эпического начала, которое в "Тарасе Бульбе" является "руководящим". Данное утверждение также подкрепляется многочисленными примерами.

В результате, эпическое и романное начала, показанные В.А.Зарецким во взаимодействии, отражаются в повести на различных уровнях. Например, на уровне рассказчика (автора), выступающего в двух ипостасях: эпического сказителя и романиста. Проблеме их взаимодействия, их "сменяемости" в ходе развития сюжета "Тараса Бульбы" посвящает один из параграфов своей книги А.Н.Архангельский. При этом ученым подмечается следующая закономерность: эпический сказитель "на время превращается в современного романиста" в те моменты повести, которые непосредственно связаны с Андрием. Отсюда ученому представляется возможным говорить об определённой взаимосвязи автора, выступающего в роли писателя-романиста и героя, к которому автор испытывает в соответствующих эпизодах повести явные симпатии.

Вообще вышеуказанное взаимодействие получает в гоголевской повести, кроме эпического, ещё и своеобразное романное "решение". Так в монолитном авторском слове, определяющем повествование гоголевского произведения, фиксирующем авторскую объективную точку зрения на мир, возникает персональная точка зрения её главного героя. Функционирование данной романной особенности прослеживается Н.Д.Тамарченко13. Тем самым романное обнаруживается на уровне героев повести и способствует "выпочковыванию" в повествовании их личностного взгляда на мир, фокусирующем личностное восприятие действительности.

13 См. указ. работу.

Выявлению различий в восприятии героями одной и той же действительности, фактов, жизненных событий посвящена работа В.В.Федорова. При этом ученым последовательно выделяется героическое восприятие действительности, что свойственно, прежде всего, эпическому герою, и прозаическое - присущее, как правило, герою романному. Соответственно, на одно и то же событие герои повести, по В.В.Федорову, смотрят, образно говоря, разными глазами. Подтверждением чему являются расхожесть в восприятии ими таких сцен, как знакомство Андрия с полячкой и казнь Остапа. В итоге приведенных сопоставлений ученый приходит к выводу о своеобразной "разновременности" героев, по разному оценивающих события, их "разноприродности". Так, "Остап живет в героическом (эпическом) времени, Андрий - в прозаическом (романном)". Отсюда их разновременность проистекает из различного восприятия каждым из вышеуказанных героев окружающей действительности. Иными словами, герои в повести обладают своим, личностным взглядом на мир, что в определенной степени оказывается сходным с персональной точкой зрения героя, отмеченной Н.Д.Тамарченко. Причем благодаря этой романной особенности, герой наряду с автором соучаствует в процессе повествования. Таким образом, определяющими а призме взаимодействия эпического и романного начал становится проблема автора и героя.

Что же касается функционирования лирического начала в "Тарасе Бульбе", то работ, посвященных этой проблеме, насколько нам известно, сравнительно немного. Гораздо больше в этом плане "повезло" другому гоголевскому творению - "Мертвым душам", подтверждением чему служат исследования А.А.Елистратовой, Л.М.Крупчанова, Н.Д.Тамарченко, В.М.Марковича, Н.А.Кожевниковой14 и др. В отношении же "Тараса Бульбы" следует заметить, что самой значимой, на наш взгляд, работой является статья В.А.Зарецкого15, подробно анализирующего лирический сюжет гоголевского сборника "Миргород". Здесь ученый сводит переживания автора и героев четырех повестей к двум основным, которые, в свою очередь, связаны с функционированием в миргородском цикле оппозиции "низменная буколическая жизнь" / "дерзкие мечтания". Эти переживания формируют два основных лейтмотива данного сборника.

В других работах16 (И.И.Агаева, Н.Е.Крутикова, А.М.Докусов), также затрагивающих проблему лирического начала в "Тарасе Бульбе", содержатся ценные замечания относительно авторского присутствия в тексте повести, которое сопряжено с проявлением романтических тенденций в гоголевском произведении. Кроме того, ученые особо отмечают значение пейзажа, усиливающего лирическую тональность повести, а также становящегося "индикатором" переживаний автора и героев "Тараса Бульбы", отражающим их точку зрения на окружающую обстановку (А.М.Докусов).

Подводя итоги вышесказанному, необходимо заметить, что несмотря на собранный несколькими поколениями исследователей огромный теоретический и историко-литературный материал, касающийся художественной природы "Тараса Бульбы", тем не менее

14 Елистратова A.A. Гоголь и проблемы западноевропейского романа. М., 1972. С. 72, 130, 132; Крупчанов Л.М. Поэма Н.В.Гоголя "Мертвые души". Эпические и лирические начала в произведении. //Русская литература XVIH-XIX вв.: Справ, материалы: Кн. для учащихся. М., 1995. С. 196211; Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века: Проблемы поэтики и типологии жанра. М., 1997. С. 137-144; Маркович B.M. О "втором сюжете в "Мертвых душах". //Маркович B.M. И.С.Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30-50-е гг.). Л., 1982. С. 24-33; Кожевникова H.A. "Мертвые души": из истории субъективного авторского повествования. //Русский язык. 2002. № 9. С. 11-16 (прил.).

15 Зарецкий B.A. О лирическом сюжете "Миргорода" Н.В.Гоголя. //Вопросы сюжетосложения: Сб. ст. Вып. 5. Рига, 1978. С. 29-41.

16 Агаева И.И.Соотношение субъективного и объективного в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" и "Миргороде" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Баку, 1971; Крутикова Н.Е. См. указ. работу. С. 60, 66-68, 91-93; Докусов A.M. "Тарас Бульба" Н.В.Гоголя. 3-я и 4-я лекции спецкурса "Гоголь". Л., 1963. С. 56-63; Храпченко М.Б. Николай Гоголь: литературный путь. Величие писателя. М., 1984. С. 182-189. проблема непосредственного взаимодействия трех начал -эпического, романного, лирического - не получила в филологической науке всестороннего рассмотрения. Также остались не выясненными отдельные "элементы" вышеуказанных начал.

Исходя из этого, нами были сформулированы следующие цели настоящего диссертационного исследования: 1) выявить и систематизировать качественные параметры эпического, романного и лирического начал, определить формы их проявления в повествовательной структуре "Тараса Бульбы"; 2) осмыслить процесс их взаимодействия и тем самым определить специфику художественной природы гоголевской повести, выявить доминанту гоголевского повествования в "Тарасе Бульбе".

В соответствии с поставленными целями определяются задачи диссертационного исследования:

1. Осмыслить систему принципов, лежащих в основе эпического мироустройства Запорожской Сечи, а также выявить доминирующие мотивы, посредством которых в гоголевской повести проявляется существо мира казачества как эпического социума; определить характер функционирования эпической оппозиции свои / чужие, выявить способы её художественного воплощения в тексте повести; продемонстрировать способы образного выражения эпических реалий, связанных с гибелью эпического мироустройства.

2. Определить способы функционирования в "Тарасе Бульбе"" персональной точки зрения героев, являющейся выражением романного начала в повести; выявить характер изменений, происходящих с героями в ходе развития сюжета повести и имеющих романную "окраску".

3. Продемонстрировать функционирование в гоголевской повести жанровой рефлексии, отражающей романное мышление автора и проявляющейся как взаимодействие романного и фольклорных жанров (былины, волшебной сказки, лирического причитания).

4. Проанализировать (специально выбранный нами) текстовой фрагмент повести, обладающий свойствами, которые присущи лирическому стихотворению.

5. Осмыслить комплекс мотивов, закрепляющих на повествовательном уровне лирический сюжет "Тараса Бульбы".

6. Проанализировать мотив казацкой славы, являющийся лейтмотивом гоголевской повести.

Решение поставленных задач обеспечивают сравнительный, историко-литературный, типологический и культурно-исторический подходы.

Научная новизна работы состоит в наблюдениях и выводах, позволяющих выяснить механизмы взаимодействия эпического, романного и лирического начал "Тараса Бульбы", способствующие выявлению особенностей гоголевского повествовательного стиля.

Научно-практическое значение диссертационного исследования состоит в решении актуальной научной проблемы, связанной с особенностями повествовательного стиля Гоголя. Выводы работы могут быть использованы в углублении представлений о Гоголе-прозаике и актуализации новых подходов в изучении его творчества, а также могут быть использованы в вузовском и школьном преподавании русской литературы.

Апробация работы. По результатам исследования прочитаны доклады на аспирантском научно-практическом семинаре кафедры литературы Псковского государственного педагогического института им. С.М.Кирова в 2001-2003 гг.

Основные положения исследования были изложены на международной научной конференции, посвященной 80-летию Е.А.Маймина "Забытые и второстепенные писатели ХУН-Х1Х веков как явление европейской культурной жизни" (Псков, 2002), XIV Пуришевских чтениях "Всемирная литература в контексте культуры" (Москва, 2002), Второй Всероссийской научной конференции "Русская литература и философия: постижение человека" (Липецк, 2003).

Структура работы определяется целями и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Тарас Бульба" и проблема своеобразия гоголевского повествовательного стиля"

Заключение

Подводя итоги, заметим, что художественная природа "Тараса Бульбы" является сложной и неоднородной, так как наряду с эпическим в произведении присутствуют романное и лирическое начала.

В связи с этим охарактеризуем те сюжетные "точки" повести, в которых взаимодействуют три начала - эпическое, романное, лирическое, и определим, как отражается данное "соприкосновение" на содержательной стороне "Тараса Бульбы".

Вышеуказанное взаимодействие возникает, на наш взгляд, в наиболее кульминационных моментах в гоголевской повести. При этом доминантным во всех случаях является эпическое начало, одним из проявлений которого становится присутствие в повести эпического мироощущения, некой эпической точки зрения на мир. Эту точку зрения ярко воплощает в гоголевском произведении Тарас Бульба, во всем руководствующийся эпическими принципами и установками. В частности, наказной атаман осознает, что смысл жизни каждого запорожца - в бранном подвиге, в постоянном воинском служении своей родной земле, в защите Отечества и веры от вражеских посягательств. Только в этом случае казак "означит" своё существование, оставит после себя потомкам добрую память о своих битвенных подвигах. Однако даже в Запорожской Сечи, как замечает Тарас, прибывший в эту казацкую вольницу вместе со своими сыновьями, дабы привить им ратный, воинский дух, запорожские рыцари постепенно забывают о битве. Это не может не возмущать Бульбу, который пытается напомнить заленившимся товарищам об их подлинном предназначении: "Так на что мы живём?" - гневно обращается казацкий патриарх к кошевому, препятствующему организации похода всех сечевиков. Сама постановка такого вопроса оказывается не свойственной казаку, во многом сходному с героем эпоса, который никогда с подобным вопросом к другим эпическим героям не обращается, так как истинное - воинское - предназначение для них изначально известно. При этом вопрос Тараса приобретает оттенок некой проблемности, присущей романному герою, как правило, обеспокоенному, задумывающемуся о целесообразности своей жизни. Правда, Бульба, в отличие от романного героя, думающего, в основном, о себе, осознающего в какой-то мере свою избранность, обособленность от других, не отделяет себя от товарищей, от коллектива, думает прежде всего о них. Тем самым вышеуказанная романная особенность подчеркивает эпическую природу главного героя повести.

Аналогичным образом "работает" на эпическую сущность характера Тараса отмеченная нами во второй главе настоящей работы такая романная черта, как внутренняя диалогичность речи хранителя эпических традиций Запорожской Сечи, проявляющаяся в том же разговоре Бульбы с кошевым. И всё это усиливается мощной лирической тональностью, представленной в виде переживания Тараса, его гнева в отношении казаков, отступивших от эпических принципов.

Такому накалу эмоций Бульбы соответствует и тот всплеск чувств, который овладевает старым казаком в момент его встречи с Янкелем, когда жид сообщает бывалому запорожскому воину весть о предательстве сына. В результате возникающая между двумя собеседниками перепалка выливается в своеобразный диалог-спор о природе поступка младшего сына Тараса и о человеческом предназначении вообще. В отличие от Янкеля, романного героя, признающего за Андрием право на свободный выбор жизненных приоритетов, Тарас, как настоящий герой эпоса, негодует по поводу поступка юноши (предавшего Отчизну и веру - священные понятия для казака-воина), продолжая в разговоре с жидом страстно отстаивать свою, эпическую, точку зрения на мир. Таким образом, романное и лирическое снова акцентируют читательское внимание на проявлении эпического начала в поведении главного героя повести.

Вполне естественно, что другое поведение, отличное от поступка Андрия, поведение воина, столь свойственное казакам, является близким и дорогим Тарасу Бульбе, готовому поднять за храбрых товарищей, стремящихся стяжать славу в предстоящей битве, заздравный кубок. Подобное стремление героя опережает авторское желание воспеть казачество. Тем самым в данном эпизоде повести фиксируется личностный, романный в своей основе, взгляд героя на мир, самостоятельно оценивающего будущие события, ощущающего и предрекающего казацкому воинству бессмертие.

В то же самое время Гоголь также стремится обозначить в повести свое восторженное отношение к мужественным воителям. Поэтому его "голос" "прорывается", начинает непосредственно звучать в те моменты "Тараса Бульбы", когда в нем изображается одно из самых значимых событий эпоса - битва, в которой участвуют запорожцы. Таким образом, в повествовании стирается грань между героями и автором, что, как известно, является романной чертой. При этом автор, как будто стоящий рядом с казаками, сошедшимися в смертельных схватках с ляхами, своими переживаниями придает свершающемуся эпическому событию лирическую тональность, личностное звучание.

Подобную функцию выполняют гоголевские переживания, возникающие в сценах, связанных с гибелью казацких воинов во второй, роковой битве с ляхами. Не случайно выглядит и то, что в одном из таких трагических эпизодов автор считает необходимым сообщить читателям о возможных переживаниях старой матери и бедной вдовы (представляющих собирательный образ всех казацких матерей и жен), вызванных смертью их сыновей и любимых. Причем лирическую силу этих переживаний призваны усилить функционирующее в авторской речи потенциальное "чужое слово" -"слово" вдовы. Такая особенность авторской речи, являющаяся романной по своей природе, наряду с лирическим "взрывом" авторских эмоций, а также чувств старой матери и бедной вдовы, способно оттенить личностное отношение (автора и героев), порожденное эпическим событием - гибелью запорожцев, символизирующей собой уход эпического мира.

Данный уход также личностно переживает, проявляя в этом своеобразную солидарность с творцом "Тараса Бульбы", главный герой повести, о чем свидетельствует его неутешное горе по казакам, погибшим в решающем сражении с ляхами. В связи с этим в "Тарасе Бульбе" возникает следующая романная особенность - персональная точка зрения главного героя повести, пропускающего через свое сознание традиционный эпический образ битвы-пира, в результате чего последний получает личностное звучание, переосмысляется героем. Здесь необходимо заметить, что Тарасова печаль по ушедшим навсегда товарищам присутствует в эпизоде, когда Бульба со своими сыновьями, покинув родной хутор, только готовится вступить в пределы Запорожской степи. И снова возникающая в этом эпизоде персональная точка зрения Тараса является "средством" для более рельефного выражения чувств героя, скорбящего по умершим в былых сражениях казацким собратьям.

Вместе с тем подобное настроение Бульбы, вызванное уходом товарищей, а с ними и эпического мира, появившись в самом начале повести и неоднократно возникавшее по ходу развития ее сюжета, в финале гоголевского произведения "поглощается" другим, более оптимистическим ощущением. Так, осужденный на казнь Бульба, возможно, осознавая, что после его смерти гибель эпического мира неизбежна, тем не менее верит в славное воинское будущее своих казаков, надеется на их спасение, помогает им советами, с болью в сердце воспринимает все происходящее с ними. Отсюда не случайно присутствие в данном эпизоде повести персональной точки зрения её главного героя, оценивающего совершающееся перед его очами событие. При этом такой личностный взгляд переживающего за своих товарищей подчеркивает эпическую сущность его характера, его мировосприятия, что близко Гоголю, который в память о таких людях и в назидание современникам и потомкам пишет свою "песнь о товариществе".

Подводя итог вышеизложенному, отметим, что романное и лирическое начала усиливают доминантное в повести эпическое начало, своеобразно "подчиняясь" ему и одновременно углубляя его, наполняя новым содержанием, ему не свойственным. В этом, на наш взгляд, и состоит главная заслуга Гоголя, наиболее полно воплотившего в "Тарасе Бульбе" - воинской героической повести -эпическое начало и вместе с тем представившего его в произведении многомерным и многогранным, чему в немалой степени способствуют взаимодействующие с ним романное и лирическое начала.

Вместе с тем необходимо отметить, что писатель, ориентируясь на эпические традиции, совершенно осознанно выстраивает особый казацкий мир Запорожской Сечи с непреложными принципами, свидетельствующими о приоритете общего, коллективного начала над частным, индивидуальным. В соответствии с этим в повести возникает особый - эпический - герой-казак, воин, проходящий долгий, трудный путь испытаний и посвящений, для того, чтобы выполнить свой долг, свершить ратный подвиг во имя Отчизны и веры, ради чего он и живет. Казак помнит о своем предназначении и оттого во многом предвидит свою судьбу, стараясь в бою стяжать бранную славу, остающуюся в веках. При этом следует заметить, что такой герой и такое мироустройство близки и любимы писателем, создающим в повести многочисленные запоминающиеся образы, связанные, в частности, с уходом эпических героев и эпического мира - в целом.

Другой мир, создаваемый Гоголем в "Тарасе Бульбе", - мир польского рыцарства живет по иным, отличным от казацкого содружества законам. В то же самое время следует заметить, что писатель закрепляет за данным мироустройством некую двойственность. С одной стороны, представители этого мира — польские витязи олицетворяют собой "чужих", извечных противников казацких ратников, являющихся, в свою очередь, "своими" в глазах писателя, а также любого читателя повести. Причем Гоголь, согласно законам архаического эпоса, не существующего без оппозиции свои/чужие, в отдельных эпизодах "Тараса Бульбы" подчеркивает в "чужих" их звероподобность, подтверждением чему служит сцена пиршества ляхов. С другой стороны, писатель именно с миром польского рыцарства связывает личностное, индивидуальное начало, которое в отдельных фрагментах повести становится доминирующим. Самый яркий пример тому - сцена свидания Андрия и полячки в Дубно. Таким образом, симпатии автора, хотя и в неравной степени, распределяются между двумя "мирами" - казацким (эпическим) и миром польского рыцарства (не-эпическим, романным).

Вместе с тем охарактеризованные нами два "мира", их представители не только противостоят друг другу в битве, не только сходятся в диалоге-споре, решая трудные жизненные проблемы (о чем свидетельствует разговор эпического и романного героев — Тараса и Янкеля о природе предательства Андрия) и тем самым как бы выказывая свою непримиримость, несхожесть, но у них обнаруживается много общего. В частности, в характерологическом ядре героев, принадлежащих к разным, враждебным лагерям, например, в образах Тараса и полячки, присутствуют и эпические, и романные черты. Более того, такие формы проявления романного, как персональная точка зрения и внутренняя диалогичность речи, Гоголь с одинаковым успехом использует при обрисовке эпических и романных героев. И здесь необходимо заметить, что вышеперечисленные романные особенности усиливают некую сущностную основу характеров героев обоих типов.

Этому также способствуют присутствующие в повести переживания эпических и романных героев. Правда, эпическим героям, вообще эпическому, автор отводит огромное текстовое пространство "Тараса Бульбы", подтверждением чему служит лирический сюжет гоголевской повести, вбирающий в себя в какой-то мере всеобщие (одни на всех, касающиеся всех) чувства и эмоции казаков-воинов (сопряженные с их битвенным бытием, а также с уходом эпического мира) и переживания других героев повести, прежде всего, казацких матерей, жен, сопричастных эпическому миру, эпическим героям.

Что касается героев романных, то их переживания, связанные только с частной, интимной сферой жизни, отражающие их личностный взгляд на мир, например, переживания Андрия и полячки во время дубненского свидания, выглядят в повести единичными по сравнению с чувствами эпических героев, чья цепь эмоций, к которым присоединяет свои чувства и автор, составляют основу лирического сюжета повести.

Исходя из всего вышеизложенного, отметим, что Гоголь в своей повести воссоздает отдельные миры - эпический и не-эпический, со своими принципами, героями, имеющими свои особые чувства. При этом то, какими герои (взаимодействующие в ходе развития сюжета повести) предстают в произведении, свидетельствует о кропотливой работе автора, вносящего в них как эпические, так и романные черты.

Тем самым писатель, стоящий как бы над двумя вышеуказанными типами героев, и шире, над двумя мирами, изображает их то по отдельности, то во взаимодействии. Точно также то "расходятся", то "соприкасаются" сопровождаемые лирическим началом эпическое и романное начала. В этом, на наш взгляд, и заключается одна из важнейших, специфических особенностей художественной природы "Тараса Бульбы".

Список научной литературыВокин, Михаил Александрович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Агаева И.И.Соотношение субъективного и объективного в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" и "Миргороде" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Баку, 1971.

2. Андрусенко В.И. Глагольная синонимика в творчестве Н.В.Гоголя и её стилистические функции (На материале повестей "Вечера на хуторе близ Диканьки" и "Тарас Бульба"): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Куйбышев, 1965.

3. Аникин В.П. Русская народная сказка. М. 1977.

4. Анненкова Е.И. Повесть "Тарас Бульба" в контексте творчества Н.В.Гоголя. //Анализ художественного произведения. М., 1987. С. 59-73.

5. Анненкова Е.И. Соотношение языческих и христианских мотивов в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" ("Страшная месть"). //Анненкова Е.И. Гоголь и декабристы (Творчество Н.В.Гоголя в контексте литературного движения 30-40-х гг. XIX в.). М., 1989. С. 65-86.

6. Антонец И.И. Повесть Н.В.Гоголя "Тарас Бульба": Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Киев, 1954.

7. Арват H.H. Синтаксис и ритм в художественной прозе (повесть Н.В.Гоголя "Тарас Бульба"). //Словарь. Грамматика. Текст. Сб.ст. М.: ИРЯ РАН, 1996. С. 305-315.

8. Архангельский А.Н. Беседы о русской литературе: конец XVIII -перв. пол. XIX в. М., 1999.

9. Барабаш Ю.Я. "Лица басурманской национальности" у Гоголя и Шевченко. //Вопросы литературы. 1999. № 3. С. 204-235.

10. Барабаш Ю.Я. "Страшная месть" в двух измерениях: Миф и (или) история. //Вопросы литературы. 2000. № 3. С. 171-210.

11. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

12. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

13. Беглов В.А. Пути развития эпопеи в русской литературе XIX века (Гоголь, Некрасов): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Горький, 1988.

14. Белый Андрей. Мастерство Гоголя. М.-Л., 1934.

15. Библиотека русского фольклора. Былины. М., 1988.

16. Бицилли П.М. Проблема человека у Гоголя. //Бицилли П.М. Избранные труды по филологии. М., 1996. С. 550-578.

17. Болкунова Н.С. Мотивы Дома и Дороги в художественной прозе Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Саратов, 1999.

18. Бонецкая Н.К. Образ автора в системе художественного произведения: К вопросу об эстетической природе образа автора. На материале творчества Н.В.Гоголя, Н.С.Лескова и М.А.Булгакова: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1986.

19. Бочаров С.Г. Загадка "Носа" и тайна лица. //Гоголь: история и современность. М., 1985. С. 180-208.

20. Бочаров С.Г. О стиле Гоголя. //Теория литературных стилей. Типология стилевого развития Нового Времени. М., 1976. С. 409445.

21. Бочаров С.Г. Переход от Гоголя к Достоевскому. //Смена литературных стилей. На материале русской литературы Х1Х-ХХ веков. М., 1974. С. 17-57.

22. Бремон К. Логика повествовательных возможностей. //Семантика и искусствометрия. М. 1972. С. 108-136.

23. Булгарин Ф.В. Сочинения. М., 1990.

24. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология, идеология, контекст. М., 1993.

25. Вердеревская H.A. Русский роман 40-60-х гг. XIX века (Типология жанровых форм). Казань, 1980.

26. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. JL, 1940.

27. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М., 1976.

28. Виноградов В.В. Этюды о стиле Гоголя. //Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М., 1976. С. 230-366.

29. Виноградов В.В .Проблема образа автора в художественной литературе. //Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 105-211.

30. Виноградов И.А. Гоголь художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания: К 150-летию со дня смерти Н.В.Гоголя. М., 2000.

31. Виноградов И.А. Пьеро, Коломбина, Арлекин: К истории создания "Тараса Бульбы" и "Ревизора" Н.В.Гоголя. //Русская литература. 1999. № 1. С. 36-44.

32. Виролайнен М.Н. "Миргород" Н.В.Гоголя (проблемы стиля): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Л., 1980.

33. Виролайнен М.Н. Мир и стиль ("Старосветские помещики" Гоголя). //Вопросы литературы. 1979. № 4. С. 125-141.

34. Воронский А.К. Искусство видеть мир: Портреты. Статьи. М., 1987.

35. Воропаев В.А. Традиции русского народного творчества в поэтике "Мертвых душ" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1985.

36. Вулих Н.В. Античные мотивы и образы в повести Гоголя "Тарас Бульба". //Русская литература. 1984. № 1. С. 143-153.

37. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.,

38. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979.

39. Гиппиус В.В. Гоголь. Л., 1924.

40. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14-ти т. М., 19371952.

41. Гольденберг А.Х. Традиции фольклора и древнерусской литературы в системе художественных оценок персонажей поэмы Н.В.Гоголя "Мертвые души": Автореф. диссер. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук. Горький, 1987.

42. Гончаров С.А. Жанровая структура "Мертвых душ" Н.В.Гоголя и традиции русской прозы: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ, канд. филол. наук. Л., 1985.

43. Гончаров С.А. Творчество Н.В.Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры. СПб., 1998.

44. Громыко М.М. Мотив побратимства в былинах. //Фольклор и этнография. У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. Л., 1984. С. 116-125.

45. Грушевский М. Очерк истории Украинского народа, 3-е изд. СПб., Киев, 1911.

46. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959.

47. Гуминский В.М. "Степной царь": "Тарас Бульба" в "Миргороде" и "Арабесках". //Литературная учеба. 1983. № 5. С. 189-198.

48. Гуревич А .Я. "Что есть время?" //Вопросы литературы. 1968. № 11.С. 151-174.

49. Гуревич А.Я. Народная культура раннего Средневековья в зеркале "покаянных книг". //Средние века. Вып. 37. М., 1973. С. 28-53.

50. Денисов В.Д. "Арабески" Н.В.Гоголя и русская литература конца 20-х начала 30-х гг. XIX в.: Автореф. диссер. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук. Л., 1989.

51. Дмитриева Е.Е. Стернианская традиция и романтическая ирония в "Вечерах на хуторе близ Диканьки". //Изв. Рос. АН. Сер. лит. и яз. Т. 51. 1992. №3. С. 18-28.

52. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени. Л., 1980.

53. Днепров В.Д. Проблемы реализма. Л., 1961.

54. Днепров В.Д. Черты романа XX века. М.-Л., 1965.

55. Долгополов Л.К. Гоголь в начале 40-х годов ("Портрет" и "Тарас Бульба") в связи с началом духовного кризиса. //Русская литература. 1969. № 2. С. 82-104.

56. Драгомирецкая Н.В. Стилевая иерархия как принцип формы (Гоголь). //Смена литературных стилей. На материале русской литературы Х1Х-ХХ веков. М., 1974. С. 251-299.

57. Егоров И.В. "Мертвые души" и жанр плутовского романа. Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. т. 37. 1978.№ 1. С. 31-36.

58. Егоров И.В. Проблемы типологии эпических жанров и жанровая природа "Мертвых душ" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Донецк, 1974.

59. Елистратова А.А. Гоголь и проблемы западноевропейского романа. М., 1972.

60. Еремина В.И. Н.В.Гоголь. //Русская литература и фольклор перв. пол. XIX в. Л., 1976. С. 249-291.

61. Еремина Л.И. О языке художественной прозы Н.В.Гоголя: Искусство повествования. М., 1987.

62. Ермакова М.Я. "Тарас Бульба" Н.В.Гоголя как исторический роман-эпопея: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М.-Горький, 1956.

63. Ермолаева И.И. Лирическое отступление как включенный текст (На материале произведений Н.В.Гоголя): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Екатеринбург, 1996.

64. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе Х1Хв. Петрозаводск, 1995.

65. Есаулов И.А. Категория целостности в изучении литературного произведения: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1988.

66. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения ("Миргород" Н.В.Гоголя). М., 1997.

67. Есаулов И.А. Эстетический анализ литературного произведения ("Миргород" Н.В.Гоголя). Кемерово, 1991.

68. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций. СПб., 1996.

69. Жирмунский В.М. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. М.-Л., 1962.

70. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л., 1974.

71. Жукова Н.Д. Пейзаж в "Мертвых душах" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Днепропетровск, 1992.

72. Заманова И.Ф. Пространство и время в художественном мире сборника Н.В.Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки": Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Орел, 2000.

73. Зарецкий В.А. Народные исторические предания в творчестве Н.В.Гоголя: История и биографии. Стерлитамак, 1999.

74. Зарецкий В.А. О лирическом сюжете "Миргорода" Н.В.Гоголя. //Вопросы сюжетосложения: Сб. ст. Вып. 5. Рига, 1978. С. 29-41.

75. Зарецкий В.А. Петербургские повести Н.В.Гоголя. Художественная система и приговор действительности: Метод, пособие. Саратов, 1976.

76. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М., 1973.

77. Золотусский И.П. Гоголь. 3-е изд. М., 1998.

78. Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). М., 1965.

79. Иоаннисян Д.В. Структура образа и пространство-время в пейзаже раннего Гоголя. Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. Т. 33. 1974. №4. С. 299-311.

80. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986.

81. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.

82. Казарин В.П. Повесть Н.В.Гоголя "Тарас Бульба". Вопросы творческой истории. Киев-Одесса, 1986.

83. Казарин В.П. Эволюция исторической прозы Н.В.Гоголя (К истории создания повести "Тарас Бульба"): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Л., 1978.

84. Канунова Ф.З. Из истории русской повести конца XVIII перв. трети XIX в. (Карамзин, Марлинский, Гоголь): Автореф. диссер. на соиск. учен, степ, докт. филол. наук. Томск, 1969.

85. Карандашова О.С. Художественное пространство "украинских" сборников Н.В.Гоголя ("Вечера на хуторе близ Диканьки", "Миргород"): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Тверь, 2000.

86. Карпенко А.И. Народные истоки реалистического историзма, стиля и языка эпопеи Н.В.Гоголя "Тарас Бульба": Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Киев, 1963.

87. Карпенко А.И. О народности Н.В.Гоголя. Художественный историзм писателя и его народные истоки. Киев, 1973.

88. Карпенко А.И. Фольклорный мотив дороги в творчестве Н.В.Гоголя и Л.Н.Толстого. //Научн. докл. высш. школы. Филол. науки. 1980. № 1. С. 17-23.

89. Карташова И.В. Гоголь и романтизм. //Русский романтизм. Л., 1978. С. 58-78.

90. Карташова И.В. Романтизм в творчестве Гоголя. //Русский романтизм. М., 1974. С. 140-168.

91. Квашина JI.П. Родовая природа эпического произведения: "Капитанская дочка" А.С.Пушкина: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Донецк, 1994.

92. Кедров К.А. Эпическое начало в русском романе первой половины XIX века ("Евгений Онегин" А.С.Пушкина, "Герой нашего времени" М.Ю.Лермонтова, "Мертвые души" Н.В.Гоголя): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1973.

93. Кирай Д. Сюжет и диалог у Пушкина, Гоголя и Достоевского. //От Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX начала XX века: Межвуз. сб. научн. тр. СПб., 1992. С. 6879.

94. Киселев B.C. Структура "Арабесок" Н.В.Гоголя и вопросы поэтики русского прозаического цикла 20-30-х гг. XIX в.: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Красноярск, 2000.

95. Климова М.Н. Древнерусские параллели к повести "Страшная месть". //История русской духовной культуры в рукописном наследии XVI XX вв. Новосибирск, 1998. С. 69-78.

96. Кожевникова H.A. "Мертвые души": из истории субъективного авторского повествования. //Русский язык. 2002. № 9. С. 11-16 (прил.).

97. Кожинов В.В. К проблеме литературных родов и жанров. //Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 2. Роды и жанры литературы. М., 1964. С. 39-50.

98. Кожинов В.В. Происхождение романа. М., 1963.

99. Константиновская Е.Л. Автор, читатель, герой в романе (Филдинг, Стерн, Гоголь): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ, канд. филол. наук. М., 1985.

100. ЮО.Корман Б.О. Некоторые предпосылки изучения образа автора в лирической поэзии (Понимание лирики как системы). //Изв. Воронежского гос. пед. ин-та. Т. 79. 1967. Вып. 1. С. 7-23.

101. Короленок А.И. М.А.Шолохов и Н.В.Гоголь (Эпические традиции в жанровой структуре "Тихого Дона": Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М.-Вологда, 1985.

102. Косиков Г.Н. К теории романа (Роман средневековый и роман Нового Времени). //Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. Вып. 1. С. 21-51.

103. Костомаров Н.И. Казаки: исторические монографии и исследования. М., 1995.

104. Краснов Г.В. Мотив в структуре прозаического произведения. //Вопросы сюжета и композиции. Горький, 1980. С. 72-77.

105. Кривонос В.Ш. "Мертвые души" Гоголя и становление новой русской прозы: Проблемы повествования. Воронеж, 1985.

106. Кривонос В.Ш. Герой и сюжет в прозе Гоголя. //Микола Гоголь i св1това культура. Кшв Н1жин, 1994. С. 5-7.

107. Кривонос В.Ш. Гоголь и фольклорная традиция. //Вестн. Новгород, ун-та. Сер. гуманит. наук. 1995. № 2. С. 72-78.

108. Кривонос В.Ш. Мотив испытания в Петербургских повестях Н.В.Гоголя. //Гоголевский сборник. СПб., 1994. С. 102-104.

109. Кривонос В.Ш. Проблема читателя в творчестве Гоголя. Воронеж, 1981.

110. Кривонос В.Ш. Художественная проза Н.В.Гоголя и проблема реалистического повествования: Автореф. диссер. на соиск. учен, степ. докт. филол. наук. Свердловск, 1989.

111. Крупчанов JI.M. Поэма Н.В.Гоголя "Мертвые души". Эпические и лирические начала в произведении. //Русская литература XVIII-XIX вв.: Справ, материалы: Кн. для учащихся. М., 1995. С. 196211.

112. Крутикова Н.Е. Н.В.Гоголь. Исследования и материалы. Киев, 1992.

113. Купреянова E.H. "Мертвые души" Н.В.Гоголя (Замысел и воплощение). //Русская литература. 1971. № 3. С. 62-74.

114. Лейтес Н.С. Роман как художественная система. Пермь, 1985.

115. Лихачев Д.С. Великое наследие. М., 1978.

116. Лихачев Д.С. Эпическое время русских былин. //Сборник в честь акад. Б.Д.Грекова. М.-Л., 1952. С. 55-64.

117. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л., 1972.

118. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. СПб., 1999.

119. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

120. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Н.В.Гоголя. //Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: Кн. для учителя. М., 1988. С. 251-293.

121. Лотман Ю.М. Истоки "толстовского" направления в русской литературе: Статьи и исследования (1958-1993). СПб., 1997. С. 548-593.

122. Лукач Д. Философско-историческая обусловленность и значение романа. //Вопросы философии. 1993. № 4. С. 74-78.

123. Макогоненко Г.П. Гоголь и Пушкин. Л., 1985.

124. Макогоненко Г.П., Купреянова E.H. Национальное своеобразие русской литературы: Очерки и характеристики. Л., 1976.

125. Малкина В.Я. Поэтика исторического романа. Проблема инварианта и типологии жанра: На материале русской литературы XIX-начала XX века: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 2001.

126. Мандельштам И. О характере гоголевского стиля. СПб.-Гельсингфорс, 1902.

127. Манн Ю.В. В поисках живой души: "Мертвые души": писатель -критика читатель. М., 1984.

128. Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М., 1987.

129. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М., 1996.

130. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М., 1978.

131. Манн Ю.В. Смелость изобретения: Черты художественного мира Гоголя. М., 1979.

132. Маркович В.М. О "втором сюжете в "Мертвых душах". //Маркович В.М. И.С.Тургенев и русский реалистический роман XIX века (30-50-е гг.). Л., 1982. С. 24-33.

133. Маркович В.М. Петербургские повести Н.В.Гоголя. Л., 1989.

134. Машинский С.И. "Мертвые души" Н.В.Гоголя. 2-е изд. М., 1978.

135. Машинский С.И. Историческая повесть Гоголя. Л., 1940.

136. Машинский С.И. Поэзия народного подвига (Повесть "Тарас Бульба" Н.В.Гоголя). //Вершины. Книга о выдающихся произведениях русской литературы. М., 1978. С. 348-373.

137. Медведев А.Ф. Поэтика циклизации в творчестве Н.В.Гоголя ("Вечера на хуторе близ Диканьки", "Миргород"): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Самарканд, 1993.

138. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1986.

139. Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора. //Фольклор. Поэтическая система. М., 1977. С. 23-41.

140. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

141. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

142. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М., 1963.

143. Мелетинский Е.М. Средневековый роман: Происхождение и классические формы. М., 1983.

144. Мельникова Е.А. Меч и лира: Англосаксонское общество в истории и эпосе. М., 1987.

145. Михайлов A.B. Гоголь в своей литературной эпохе. //Михайлов

146. A.B. Обратный перевод. М., 2000. С. 311-353.

147. Михайлов A.B. Роман и стиль. //Теория литературных стилей: Современные аспекты изучения. М., 1982. С. 137-203.

148. Михайлов A.B. Вещественное и духовное в стилях немецкой литературы. //Теория литературных стилей: Типология стилевого развития нового времени. М., 1976. С. 446-472.

149. Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе. М., 1976.

150. Михед П.В. "Приватизация" Гоголя? ("Возвращаясь к русско-украинскому вопросу"). //Вопросы литературы. 2003. № 3. С. 94 -112.

151. Михед П.В. Об истоках художественного мира Н.В.Гоголя и

152. B.Т.Нарежного. //Гоголь и современность. Творческое движение писателя в движении эпох. Киев, 1983. С. 35-41.

153. Моторин A.B. Идейно-художественное единство "Вечеров на хуторе близ Диканьки" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Л., 1987.

154. Мущенко Е.Г. Сказовое повествование у Гоголя. ("Вечера на хуторе близ Диканьки"). //Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж-М., 1977. С. 62-73.

155. Набоков В.В. Лекции по русской литературе: Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев. М., 1998.

156. Нарежный В.Т. Славенские вечера. М., 1990.

157. Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине. //Славянский фольклор. М., 1972. С. 18-45.

158. Неклюдов С.Ю. Заметки об эпической временной системе. //Труды по знаковым системам. Вып. 308. Тарту, 1973. С. 151-165.

159. Немцев J1.B. В.В.Набоков и Н.В.Гоголь: создание образа автора в художественном произведении: Автореф. диссер. на соиск. учен, степ. канд. филол. наук. Самара, 1999.

160. Нестеров М.Н. Язык и стиль повести "Тарас Бульба". //Русская речь. 1977. №2. С. 100-108.

161. Николаев O.P. К истолкованию одной детали "Старосветских помещиков" Н.В.Гоголя. //Русская литература. 1988. № 1. С. 175180.

162. Николаев O.P. Проблемы историзма в творчестве Н.В.Гоголя 1820-1830-х гг.: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. JL, 1989.

163. Одиноков В.Г. Поэтика русских писателей XIX в. и литературный процесс. Новосибирск, 1987.

164. Одиноков В.Г. Проблемы поэтики и типологии русского романа XIX века. Новосибирск, 1971.

165. Одиноков В.Г. Художественная системность русского классического романа: Проблемы и суждения. Новосибирск, 1976.

166. Падерина Е.Г. Гоголь и Достоевский. Проблема образа автора: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. JL, 1990.

167. Переверзев В.Ф. Н.В.Гоголь, Ф.М.Достоевский. Исследования. М., 1982.

168. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. М., 1964. С. 217-277.

169. Петрова Н.В. Традиции гомеровского эпоса в поэме Н.В.Гоголя "Мертвые души". //Литература в школе. 1998. № 3. С. 22-29.

170. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.

171. Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. М., 1976.

172. Поспелов Г.Н. Лирика. М., 1976.

173. Пропп В.Я. Русский героический эпос.2-е изд. М., 1958.

174. Пропп В.Я. Собр. трудов: т. 2. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. М., 1998.

175. Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность. Л., 1988.

176. Путилов Б.Н. Русский и южнославянский героический эпос. Сравнительно-типологическое исследование. М., 1971.

177. Роднянская И.Б. Герой лирики Лермонтова и литературная позиция поэта. //Изв. ОЛЯ. Т. 39. № 2. М., 1980. С. 103-115.

178. Роднянская И.Б. Слово и музыка в лирическом стихотворении. //Слово и образ. М., 1964. С. 195-233.

179. Рыбаков Б.А. Древняя Русь: сказания, былины, летописи. М., 1963.

180. Рымарь Н.Т. Введение в теорию романа. Воронеж, 1989.

181. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Куйбышев, 1990.

182. Рымарь Н.Т. Реалистический роман XIX века: поэтика нравственного компромисса. //Поэтика русской литературы: К 70-летию проф. Ю.В.Манна. М.: РГГУ, 2001. С. 9-21.

183. Рымарь Н.Т. Современный западный роман. Проблемы эпической и лирической формы. Воронеж, 1978.

184. Самышкина A.B. К проблеме гоголевского фольклоризма: два типа сказа и литературная полемика в "Вечерах на хуторе близ Диканьки". //Русская литература. 1979. № 3. С. 61-80.

185. Селиванов Ф.М. Изображение человека в былине. //Фольклор: Поэтическая система. М., 1977. С. 193-216.

186. Селиванов Ф.М. Русский эпос. М., 1988.

187. Силина Л.А. Типология повествовательных форм в "Петербургских повестях" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Елец, 2001.

188. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977.

189. Скафтымов А.П. Поэтика и генезис былин. М.-Саратов, 1924.

190. Сквозников В. Д. Лирика. //Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Кн. 2. Роды и жанры литературы. М., 1964. С.173-238.

191. Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. Становление реализма в русской лирике. М., 1975.

192. Сквозников В.Д. Русская лирика. Развитие реализма. М., 2002.

193. Слюсарь A.A. Проза А.Пушкина и Н.Гоголя. Киев-Одесса, 1990.

194. Смирнов И.П. От сказки к роману. //История жанров в русской литературе X-XVII в. Труды отдела древнерусской литературы, XXVII. Д., 1972. С. 284-320.

195. Смирнова Е.А. К вопросу о психологизме в творчестве Гоголя. //Филологический сборник (Статьи и исследования). Учен. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 460. Л., 1970. С. 65-81.

196. Смирнова Е.А. Поэма Н.В.Гоголя "Мертвые души". Л. 1987.

197. Смирнова Е.А. Эволюция творческого метода Гоголя от 1830-х годов к 1840-м: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Тарту, 1974.

198. Смирнова-Чикина Е.С. Источник сюжета "Тараса Бульбы". //Вопросы истории. 1968. № 7. С. 206-210.

199. Смирнова-Чикина Е.С. Поэма Н.В.Гоголя "Мертвые души". Комментарий. 2-е изд. Л., 1974.

200. Соллертинский Е.Е. Русский реалистический роман первой половины XIX в. Проблемы жанра. Вологда, 1973.

201. Соллертинский Е.Е. О лирических отступлениях у А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя. //Вопросы русской и зарубежной литературы: Сб.ст. Куйбышев, 1962. С. 49-70.

202. Степанов Н.Л. Гоголь. М., 1961.

203. Степанова К.П. Функции описаний в сюжете повести Н.В.Гоголя "Сорочинская ярмарка". //Вопросы сюжетосложения: Сб. ст. Вып. 5. Рига, 1978. С. 42-50.

204. Степанян К.А. Гоголь и Достоевский: диалоги на границе художественности. //Достоевский в конце XX века: Сб. ст. /Сост. К.А.Степанян. М„ 1996. С. 518-538.

205. Стролого Перович Ф. А.С.Пушкин и Н.В.Гоголь как исторические романисты: сопоставительный анализ "Капитанской дочки" и "Тараса Бульбы": Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1998.

206. Тамарченко Д.Е. Из истории русского классического романа: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М.-Л., 1961.

207. Тамарченко Н.Д. Автор, герой и повествование (к соотношению "эпопейного" и "романного" у Гоголя). Поэтика русской литературы: К 70-летию проф. Ю.В.Манна. М.: РГГУ, 2001. С. 22-28.

208. Тамарченко Н.Д. Генезис субъективного времени в эпическом сюжете ("Книга пророка Ионы"). //Изв. РАН. Сер. литер, и яз. 1995. №5. С. 37-49.

209. Тамарченко Н.Д. Проблема человека и природа художественного целого в "Мертвых душах". //Гоголь и современность. Творческое движение писателя в движении эпох. Киев, 1983. С. 123-132.

210. Тамарченко Н.Д. Реалистический тип романа (историческое своеобразие жанра и закономерности его становления в русской литературе XIX века): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ, докт. филол. наук. М., 1989.

211. Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века: Проблемы поэтики и типологии жанра. М., 1997.

212. Тамарченко Н.Д. Типология реалистического романа: На материале классических образцов жанра в русской литературе XIX века. Красноярск, 1988.

213. Тамарченко Н.Д. Эпика. //Теоретическая поэтика. /Сост. Тамарченко Н.Д. М., 2002. С. 290.

214. Тимофеев Л.И. Лирика. //Краткая литературная энциклопедия: В 9-ти т. М., 1962-1978. Т. IV.

215. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М., 1976.

216. Тимохин В.В. Поэтика средневекового героического эпоса (повтор, антитеза, тропы): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ, докт. филол. наук. М., 2000.

217. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996.

218. Трофимова И.В. "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н.В.Гоголя: особенности сюжетосложения и символика цикла: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. СПб., 2001.

219. Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов: Об изучении литературных жанров. М., 1978.

220. Турбин В.Н. Герои Гоголя. М., 1983.

221. Турбин В.Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. М., 1978.

222. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

223. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965.

224. Тамарченко Н.Д. Тип и язык сюжета в реалистическом романе (К постановке проблемы). Вопросы историзма и реализма в русской литературе XIX начала XX в. Л., 1985.

225. Тюпа В.И. Аналитика художественного. Введение в литературоведческий анализ. М.: РГГУ, 2001.

226. Федоров В.В. Диалог в романе. Структура и функции: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Донецк, 1975.

227. Федоров В.В. Поэтический мир Гоголя. //Гоголь: История и современность. М., 1985. С. 154-162.

228. Филюшкина С.Н. Драматизация романа (К проблеме понятия). //Поэтика литературы и фольклора: Сб. ст. Воронеж, 1980. С. 6375.

229. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

230. Хализев В.Е. Лирические произведения. //Введение в литературоведение. М., 1976. С. 156-165.

231. Хомук Н.В. Художественная проза Н.В.Гоголя в аспекте поэтики барокко: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Томск, 2000.

232. Хоцянов К. Опыт разбора "Тараса Бульбы". СПб., 1883.

233. Храпченко М.Б. Николай Гоголь: Литературный путь. Величие писателя. М., 1984.

234. Храпченко М.Б. Творчество Гоголя. 3-е изд. М., 1959.

235. Черевацкая Б.В. Лирические отступления как стилистический прием выражения позиции автора (На материале произведений М.Ю.Лермонтова, Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева, Н.Г.Чернышевского): Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Воронеж, 1989.

236. Чичерин A.B. Проблема стиля гоголевской прозы. //Русская литература. 1975. № 1. С. 47-61.

237. Чудаков А. Вещь во вселенной Гоголя. //Чудаков А. Слово — вещь мир. От А.С.Пушкина до Л.Н.Толстого. Очерки поэтики русских классиков. М., 1992. С. 25-45.

238. Чумак Т.М. Мотив побратимства в повести "Страшная месть". //Вопросы русской литературы: Респ. межвуз. научн. сб. Вып. 2. Львов, 1987. С.54-59.

239. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: "Повести Белкина". СПб., 1996.

240. Эварницкий Д.И. История запорожских казаков: В 3-х тт. Киев, 1990.

241. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969.

242. Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути её изучения. М., 1985.

243. Эсалнек А.Я. Своеобразие романа как жанра. Спецкурс. М., 1978.

244. Юнусов И.Ш. Казачий мир в повестях Н.В.Гоголя и Л.Н.Толстого ("Тарас Бульба" и "Казаки"). //Н.В.Гоголь и русская литература XIX в. Л., 1989. С. 80-91.

245. Янушкевич A.C. Особенности композиции "Вечеров на хуторе близ Диканьки". //Мастерство писателя и проблемы жанра. Томск, 1975. С. 100-109.

246. Янушкевич A.C. Особенности гоголевского историзма в "Вечерах на хуторе близ Диканьки". //Сб. трудов молодых ученых. Вып. 3. Томск, 1974. С. 3-20.

247. Янушкевич A.C. Особенности прозаического цикла 30-х годов и "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Томск, 1971.

248. Янушкевич М.А. Традиции античности в художественном мире Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Томск, 2000.

249. Янчевская А.Ю. Проблемы искусства в духовных исканиях Н.В.Гоголя: Автореф. диссер. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Тверь, 1999.