автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Тексты предсказаний по снам как источник для реконструкции древнемесопотамской культуры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Тексты предсказаний по снам как источник для реконструкции древнемесопотамской культуры"

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕЖ ТРУдаВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

На правах рукописи

ДАРЕАНОВА Елена Максшловна

ТЕКСТЫ ПРВДСКАЗАШЙ ПО СНАМ КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ РЕКОНСТРУКЦИИ ДРЕВНЕМВСОПОТАРЛСНОЙ КУЛЬТУШ

Специальность 07.00.03- Всеойцгя история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 1991

Диссертация выполнена в Институте востоковедения АН СССР

Научный руководитель - кандидат исторических наук

КЛОЧКОВ И.С.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

БАШ Л. С.

кандидат исторических наук РОМАНОВ В.Н.

Ведущая организация - Восточный факультет ЛГУ

Защита состоится " 1(" 1991 г. на засе-

дании Специализированного совета Д.003.01.01 по историческим наукам при Институте востоковедения АН СССР (103777, Москва, ул. Рогдестввшса, 12)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения АН СССР

Автореферат разослан " ^ " С-^-б^ 1991 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат исторических наук Володас А.Г.

© Институт востоковедения АН СССР, 1991 г.

Актуальность темы. В связи с постановкой в советской иеторической науке новых проблем, нацеленных на реконструкцию духовной культуры древних и средневековых обществ, на передний план выдвигается,наряду с друтиш источниками, исследование весьма показательных для этих обществ текстов предсказаний. В жизни древнемесопотамского общества предсказания будущего по снам играли значительную роль, о чем есть немало свидетельств в источниках разного рода.

До сих пор изучение текстов предсказаний будущего по снам ассириологами ограничивалось лишь историко-филологическим комментированием, и в качестве материала для реконструкции древнемесопотамской культуры они не привлекались. Таким образом, общая тенденция в ассириологии продолжает оставаться традиционной - публикация текста и комментариев.■

Это положение дел в ассириологии характерно и для общего состояния советской исторической науки, в которой лишь с наращиванием огромного "событийного" исторического материала возникла необходимость в новом теоретическом его осмыслении. Вероятно, эта необходимость и определила смещение интереса советских историков в сторону пошток реконструкции духовной культуры.

Обращение к данной категории текстов, учитывая особую роль сновидений как регулятора поведения человека и коллектива в древнем обществе, с целью реконструировать некоторые стороны древнемесопотамской культуры отображает новейшие тенденции в советской исторической науке и определяет актуальность избранной темы диссертации и ее основную задачу. Основная задача нашей работы непосредственно связана с методикой исследования, так как, несмотря на рост публикаций на тему духовной культуры, до сих пор остался открытым вопрос о пути проведения подобных исследований. В тс же время в историко-культурных исследованиях был накоплен солидный теоретический материал, объединяющий разработки как психологов, этнологов, так и лингвистов, и литературоведов. Однако, эти исследования историков культуры, решающие, в основном, чисто исторические вопросы, долгое время не привлекали внимания советских историков.

Мы обратились к историко-культурным исследованиям в поисках методики, которая позволила бы решить основную задачу нашего исследования - реконструкцию некоторых сторон древнемесопотамской культуры на материале текстов предсказаний по снам. Определив для своего исследования в качестве основной методики путь семантического анализа текста, используя методику И.Г.Фраяк-Намелецкого и О.М.Фрейденберг, дополненную разработками психологов культурно-исторической школы Л.С.Выготского "принципа деятельности", можно сформулировать и основные цели данной работы: исследование текста с позиции семантического анализа, реконструкция семантического пучка, лежащего в основе текста. При этом, можно ожидать, что определение семантического пучка как регулятора поведения древнемесопотамского человека, связанного таким образом с его сознанием, приведет и к реконструкции представлений древнемесопотамского человека и это позволит говорить об общей картине мировосприятия в древнемесопотамском обществе. Научная новизна работы определяется проведенным исследованием древнемесопотамских текстов снотолкований и некоторых литературных текстов с точки зрения нового для ассириологии метода - семантического анализа. Использование этого метода привело к реконструкции представлений древнемесопотамского человека, связанных со снотолкованием; в этих предсказаниях отразилась общая картина древнемесопотамской культуры, что позволяет говорить и о получении новых для ассириологов результатов.

Практическая ценность работы. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в работах по истории Древней Месопотамии, обобщающих работах по истории культуры. Предложенная методика семантического анализа может помочь в дальнейших исследованиях по реконструкции духовной культуры Древней Месопотамии, а такае привлечь внимание к общим проблемам истории культуры.

' Методологической основой диссертации является "принцип деятельности", как одно из важнейших положений марксистской методологии общественных наук.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании сектора древнего

Востока Института востоковедения АЯ СССР 24 января 1990 г. 2

Структура и содержание диссертации. Баб о та состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Б введении обосновывается выбор теш, ее актуальность, формулируются цели и задачи исследования, описываются используемые источники, намечается методический подход.

Свое название свод снотолкований, избранный наш в качестве основного предмета исследования получил, как и все древнемесопотамские литературные памятники, по первому слову начальной строки первой таблицы: - ^адХдц^дГди. Этим словом, точнее именем бога ¡гадТди сына бога Шамаша, открывается серия, или сборник, снотолкований, состоящий из одинадцати таблиц.

Текст серии разбит на несколько разделов, теш которых определяет какое-либо ключевое слово.

Композиция текстов предсказаний весьма стандартна, как правило, они состоят из двух частей, - в первой излагается происшествие, воспринятое как знамение, а во второй содержится истолкование предзнаменования. По мнению А.Л.Оппенхейг ма, ассирийский сонник, как и любой другой текст предсказаний, представляет собой результат "научных" усилий создателей текстов. При этом, на его взгляд, составление текста проходило по двум направлениям - "научном" и фольклорном. С его выводом трудно не согласиться. Но, к сожалению, на определении двух уровней составления текста А.Л.Оппенхейм остановился. В атом, по всей видимости, отразилось его общее скептическое отношение к возможности "проникнуть в тайны глубинных процессов древнемесопотамской цивилизации". На наш взгляд, это пессимистическое отношение объясняется отсутствием в ассириологии творческих контактов с другими областями научного знания. И в этом отношении призыв А.Л.Оп-пенхейма о сотрудничестве с "культурной антропологией" может дать основание для снятия его яе скептического высказывания о непознаваемости "глубинных процессов" миропонимания древнемесопотамского человека. Но здесь возникает проблема поиска в море культурно-антропологических теорий той, которая помогла бы вывести нас на путь, ведущий к успешному решению поставленных перед нашим исследованием задач. Надо

отметить,, что сновидения представляют собой один из наиболее интересных видов предсказания, так как, во-первых, многие этнологические работы, посвященные описанию племен, находящихся на первобытной стадии развития, отмечают то особое значение, которое имеют сновидения в жизни изучаемого коллектива. Б одних случаях, они играет роль регулятора всей жизнедеятельности общества, где "сновидения ассоциируются со всем, что носит сакральны! характер - с мифами, песнями, шаманизмом, танцами - а также с тем, что происходит в повседневной жизни". В других, сновидения рассматриваются как наиболее достоверный источник культурных изменений. Во-вторых, сон как явление психофизиологическое находится в доле зрения многих психологов. Их научные изыскания, связанные не только с деятельностью мозга во время сна, но и попытками определения роли сновидений в формировании глубинных психических процессов и их места в истории развития человека, дали новый толчок для разработки этнологических вопросов. Здесь, прежде всего, надо указать на работы З.Фрейда и К.Шга, для которых исследование сновидений послужило своеобразным мостиком, который они перекинули от психологических проблем к этнологическим.

Исследования психологов с одной стороны и историков культуры с другой привели к сближению двух дисциплин, этнологии и психологии. В результате сближения этнологии и психологии на Западе появилось целое течение, получившее название "психологическая антропология". Не вдаваясь в критический анализ этого направления, можно лишь отметить, что возникновение принципа, в основе которого лежит применение методов, разработанных в психологии для исторических дисциплин, дает положительные результаты в исследовании культуры. Это наиболее отчетливо проявилось в трудах советских психологов культурно-исторической школы Л.С.Выготского, в рамках которой был разработан принципиальный в методологическом плане вопрос о деятедьностном подходе к культуре и мышлению. Суть этого подхода заключается в том, что деятельность рассматривается как основа, определяющая развитие культуры и мышления; согласно этому подходу, переход от наглядно-практической деятельности к

теоретической, влечет за собой качественные изменения в мышлении человека, проходящего этапы развития от ситуативного мышления к мышлению в понятиях. Это было подтверждено как экспериментальным исследованием Л.С.Выготского процесса формирования понятийного мышления на онтогенетическом уровне, так и на филогенетическом уровне исследованием А.Р.Лурии"*". Таким образом, деятельностный подход, согласно которому причиной исторического развития психики в ходе исторического развития общества следует считать не время, а деятельность людей, открывает для историка новую исследовательскую перспективу. Во главу угла ставится не стадиально-хронологическая линия развития, а развитие культуры в соответствии с развитием деятельности. Этот момент имеет принципиальное значение, поскольку позволяет решать давно обсуждавшийся вопрос о возможности реконструкции мышления людей отдаленных исторических эпох.

Но здесь психологу пришлось напрямую выйти к постановке вопроса, ответ на который выходит за рамки чисто психологического исследования.

Этот разрыв мевду психологией и историей отчасти заполняется работой В.Н.Романова, которому удалось на основании деятельностного подхода к культуре и мышлению решить одну из основных исторических проблем - определение типологии первобытной культуры. В его работе было показано, что первобытная (традиционная) культура имеет типологическую определенность, основанную на "сишрактичности всех протекавших в обществе информационных процессов" и "постоянной связанности субъекта с психологическими полями ситуационной действительности". Определение типологии перобыт-ной культуры позволило ему подойти и к пониманию процесса перехода от первобытной культуры к древней и, таким образом, проследить формирование самой древней культуры. Последняя определяется появлением в обществе теоретической

I. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. М., 1956

Лурия А. Р. Историческое развитие познавательного процесса. М., 1974.

деятельности, в частности, письменности, как особого информационного канала., что приводит к возникновению рефлексий и преодолению связанности субъекта с психологическими палями ситуационной действительности.

Здесь необходимо сказать еще об одной советской школе, чьи работы 20-ЭЭ-х годов предвосхитили развитие историко-культурных исследований. Это - "палеонтологическая" школа Н.Я.Марра, опиравшаяся в своих исследованиях на положение о взаимосвязи языка и мышления. К этой школе принадлежали И.Г.Франк-Каменецкий и О.М.Фрейденберг. Эти ученые использовали палеонтологический анализ при исследовании древних литератур, придерживаясь мнения, что процесс развития поэзии генетически связан с процессом развития мышления и мировоззрения. Отсюда следовала их исследовательская цель - "необходимость изучения поэзии в увязке с историей сознания, интерес к истории развития образного мышления, без которого нельзя вскрыть параллелизма между данными лингвистической семантики и теми сочетаниями представлений, которые лежат в основе мифологии и поэтического творчества"^. Поэтому основные усилия они направляли на выяснение морфологии литературного сикета. Само содержание сшета, по мнению И.Г.Франк-Каменецкого, которое разделяла и О.М.Фрейденберг определяется палеонтологической семантикой, то есть тождеством определенного круга значений, образущих тог или иной семантический пучок. В работах О.М.Фрейденберг семантический пучок образа, который ровдался из конкретной действительности, составляли метафоры. Правильность ее вывода, последовавшего из анализа античной литературы, о том, что "мышление образами преобразуется в мышление понятиями" (Фрейденберг, 1978, стр.11) был в дальнейшем подтвержден экспериментальными исследованиями психологов культурно-исторической школы Л.С.Выготского. Установки Н.Я.Марра о стадиальности развития мышления, к сожалению, нашли отражение в трудах О.М.Фрейденберг

I. Фрейденберг О.М., Поэтика свгста 2 жанра. Л., 1936, 37 стр.

и И.Г.Франк-Каменецкого, которые развитие семантики образа соотносили со стадиальным развитием общества, заключавшимся в переходе от матриархата к патриархату, от патриархата к родовому обществу. Но направление их исследований, отразившееся в стремлении "добраться до основ первобытного сознания и за религиозно-поэтической образностью воссоздать исторические черты давно утраченных концепций мира посредством определения семантического пучка"* кажется верным и практически единственным путем, ведущим к пониманию древних текстов. Правильность этого положения была подтверждена серией экспериментальных исследований А.Р.Лурии и О.С.Виноградовой. Лоэтому реконструкция семантического лучка, который должен привести нас к реконструкции сознания древнемесопогамского человека определила основную задачу исследования. Решение этой задачи будет проходить поэтапно - от семантического анализа имен божеств сновидений (Г глава) и далее к выявлению "логики" построения текста (П глава) и, наконец, к реконструкции семантического пучка, который выбирает определенные значения, зарегистрированные в сюжете текста (Ш глава).

ПЕРВАЯ ГЛАВА

В древнемесопотамской литературе встречается три имени для обозначения божеств сновидений. Это бог ^а-ти,

Поскольку, наиболее интересный семантический ряд имеет имя ^8^,10, в основном, мы эту главу посвятили анализу имени этого божества сновидения.

^гадТди/^дЗ^и означает "нежное дуновение ветра, зефир". Слово образовано от глагола ¿вди, что

означает "дуть,- веять ". Этот же глагол используется и для описания стремительного передвижения демонов, которые ночью даже сквозь самое крохотное отверстие проникают к едящему или больному человеку. Эти демоны "проскальзывают через дверь подобно змеям, дуют через отверстие в двери

I. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978, стр. 34

подобно ветру" (СТ Ш 11:21-23). Тщетны попытки человека защитить себя от них: "они протекают ( 1-21<2-ди/через (дыры в/ пороге к щели, (СТ ХУЛ. 36:56-57). Семантика этого слова включает в свой диапазон значении от "урагана" до "злого духа" и даже "ничто". _

Еце одно значение имени ^адХди можно найти в отрывке: "схватившие злые духи вышли из могилы". Обычно демоны

описываются мятущимися и носящимися "по" и "вдоль", заоеляхадими в своих скитаниях пустыню, которая представлялась древнемесопотамскому человеку жутким местом, полным опасных духов. В знаменитой сцене второй части текста "Гильгамеш и дерево" Ьи1ирри V", которая И.М.Дьяконовым была включена в "Эпос о Гильгамеше" как заключительная Ж таблица этого текста, дух (иЪиЬки) &киду выходит из подземного мира через дару в земле как гад!ди

(к! гад!^!).

В одном разрушенном контексте упоминаются аадТдч человечества, получив которые у человека появляется возможность достигнуть ранга правителя богов (еШМ1, т.е. ранг бога ЕИИ'а).

В фразе из поэмы "Lu.ci.iui ъ"£1 пе!^!" (П:8) встречается еще одно употребление этого слова'. Пострадавший жалуется, что у него нет контакта с божеством, и он, перечисляет свои различные попытки получить такую связь упоминает гад!ди следующим образом: "к гадТди. я молился, но он не наставил меня!".

Сршируя все выше изложенное, можно сказать, что имя божества аадТди имеет следующие значения: ветер, дуновение, божественное дыхание, дух, бог сновидений, посредник, передающий божественное послание людям; появление этого бога может таюке рассматриваться как указатель на приобретение будущего веяачня.

Пытаясь определить семантический пучок для имени ^адТди, вспомним отрвок (СТ Ш1 37:1), где записано: схватившие злые боги, злые гадТаи вышли из могилы". В этом фрагменте указывается место, откуда духи выходят или вернее вылетают, что более вероятно, если учитывать воздушный характер значения глагола " а'ади".

А если духи аад!ди обитают в могилах, значит это "духи умерших". Следовательно, исходя из этого отрывка, мы можем считать одним из значений " ааяЗ^и -"дух умершего". Это же значение zaqíqu как"духа умершего", на наш взгляд, встречается в Ш таблице "Эпоса о Гильгамеше":

"Бергал, отважный муз, отверстие в земле открыл, Дух Энкиду из земли, как ветер (к! га-дЛ-дО

вышел.

Б "Эпосе о Гильгамеше", во время похода в горы на битву с Зумбабой, правителем кедровых лесов, Гильгамеш для того, чтобы узнать о предстоящих событиях, роет "на своих ночлегах" ямки (в переводе И.М.Дьяконова - "колодец"). О значении дыр, отверстий писала У.Лтйс, которая проанализировав и подвергнув статистической обработке весь корпус старовавилонских предсказаний, пришла к выводу, что упоминаемые в протасксе предсказания дыры или другие отверстия являются ссашм верным признаком прогнозируемой в адодосисе смерти. (Дкайс У., 1968, стр. 107-121). По-видимому, и Гильгамеш копал ямки, чтобы подземному духу легче было выбраться из збили, и поведать Гильгамешу о предстоящих событиях. А мукой он привлекал духов, летящих на запах к даре. Здесь надо сказать, что обычай обращаться:.на могилы предков к духам умерших за предсказаниями во сне был широко распространен среди различных народов.

Хотя тексты напрямую не говорят о существовании этого обычая у жителей Древней Месопотамии, но значения о которых говорилось выше, указывают на существование подобного обычая и здесь. По всей видимости, вад1ди - ото духи предков, или умерших, которые могут предсказывать будущее, появляясь во снах. Для этого необходимо прийти на могилу или вырыть_яму, чтобы духи могли выбраться из земли. Природа духов зад1ди как природа всякого духа - эфирная. Струясь, они приникают через отверстия в жилище человека; возможно, этим объясняются значения "ветер", "дуновение", "даханяе". Позднее, когда, по-видимому, возникает представление, что будущее ведомо лишь богам, ^адТци начинает выступать в качестве посредника между богами и ладами и получает статус божества сновидений. Можно предположить, что^

значение "zaqTqu" - "дух умершего", передаящий спящему человеку в его видениях предсказание, накладывает определенный смысл на семантический рад значений этого слова. Теперь понятно почему "^Zaqiqu" - бог сновидений выступает посредником между богами и людьми, почему появление zaqiqu может рассматриваться как получение известия о предстоящем могуществе, а также почему zaqiqu как подземные духи являются вредными и опасными духами для людей.

Таким образом, найдя общий знаменатель для широкого диапазона семантики слова zaqiquMH сделали предположение, что в Древней Месопотамии существовал обычай обращаться к духам умерших с целью получения в сновидениях предсказания. Однако, к моменту создания текстов, в которых встречается интересуицее вас слово, вероятно, этот обычай в jrac-том виде уке не сохранился, но, тем не менее, слово zaqiqu сохранило СВО.Ю сшсловую потенцию, первоначальный смысл которой можно восстановить по его рассыпавшимся значениям.

ВТОРАЯ ГЛАВА

Посвящена попыткам определения логики составления текста. Сборник снотолкований представлен одиннадцатью табличками, составляющими серию " Zaqiqu" ; к сожалению, более или менее хорошо сохранились только Ш, Ш и IX таблички, поэтому таблички "А", "В" и "С", которые А.Л. Одленхейм1, издатель данного источника, определил как родственные этой серии, дают нам возможность более полного знакомства с практикой снотолкования в Древней Месопотамии. Предсказания состоят из двух частей - в первой, про-тасисе, описывается сновидение, а во второй, аподосисе, прогнозируется будущее событие в соответствии с полученным сновидением. Каждая табличка представляет собой набор предсказаний, связанных употребляемым в протасисе общим

I. Oppenheim A.I. Dreams and. their interpretations in the Ancient Hear East. Transactions of the American Philosophical Society. Philadelphia, 1956,vol.56, H 3.

словом, которое определяет тему всей таблички. В связи с этим перед наш возникает ряд вопросов: во-первых, что представляет собой набор протасисов для каждой отдельной таблички? Имеет ли он характер случайного подбора или же за этим стоит определенная система? Во-вторых, есть ли зависимость аподосиса ог протасиса и каков ее характер или же они представляют две самостоятельные, несвязанные между собой части?

Для того, чтобы ответить на первый вопрос обратимся к анализу протасисов в рамках одной таблички. В этом отношении, на наш взгляд, наиболее характерной является табличка "В", тему которой определяет глагол 1>ни) дали, ему". Из содержания таблички "В" стало понятным, что характерней особенностью ее протасисов является строгий набор описания ситуаций вокруг ключевого слова, определяющего тему таблички. Перечисление же самих объектов, полу-чаешх сновидцем, ведется по довольно жесткому принципу, где каждый последующий объект обусловлен предыдущим; тем самым образуется цепочка протасисов, в которых объекты взаимосвязаны друг с другом, а ключевое слово представляет собой своего рода стержень, не имекщий внутренней связи с объектами получения и являющийся структурообразующим элементом текста таблички.

Следовательно, давая ответ на первый поставленный вопрос о наличии внутренней логики в составлении протасиса, мы можем цепочку протасисов в рамках одной таблички определить как систему ассоциативных связей слов, а также говорить о том, что их подбор осуществляется по жестким объективным законам образования семантического поля.

Итак, анализ текста по "вертикали", (набор протасисов), дал основания для выдвижения тезиса о том, что в основе его составления лежит механизм семантического выбора слова. Это положение приводит нас к мысли, что построение текста проходило по объективным законам и в "горизонтальном" направлении, (протасис-алодосис).

Для этого следует обратиться к анализу примеров из таблицы "А", тему которой определяет глагол "есть".

Если он ест мясо друга: он получит большую долю.

Если его друг ест его лицо: он получит большую долю.

Если он ест глаз своего друга: несчастья покинут

его, его имущество будет прсцветать.

Если он ест плоть своей руки: его дочь умрет.

Если он ест плоть руки своего друга: то, что он еще не

знает, потеряет (в тексте: "умрет"), тюрьма его схватит.

Если он ест плоть своей ноги: его старший сын умрет.

Если он ест плоть ноги своего друга: среди его близких...

Если он ест свой уд: его сын умрет.

Если он ест уд своего друга: у него будет сын.

Как видно кз приведенного раздела таблички "А", поедание человеком, то есть уничтожение, частей собственного тела приводит к потери, смерти его детей, в то время как поедание тех же частей тела его'друга приводит к материальному приобретению или рождению сына, хотя, надо отметить последнее не выдергивается так строго как это наблюдается в случаях съедания собственных частей тела, где возможен только один исход - смерть его сына или дочери. Следовательно, процесс поедания, то есть уничтожение своей части тела ведет к потери, отторжению детей, которые рассматривались в,древкемесопотамском обществе как неотъемлемая часть индивида.

В втой связи очень интересно исследование Ю.Я.Пере-пелкина о древнеегипетском слове "<3№ ", означающем "плеть". Употребление этого слова показывает, что по представлению древнего египтянина все родственники, проживавшие в доме, служащие, рабы, скот, имущество и т.д. - все это составляло "4* " - плоть своего хозяина. Это же представление было реконструировано исследователями и у других народов. Уничтожение своих частей тела, плоти, неизбежно вызывало реакцию потери и утрат для владельца, о чем постоянно свидетельствуют аподосасы предсказаний, связанных с поеданием собственных частей тела. Здесь надо отметить, что, вероятно, всякое уменьшение имущества, то есть "плоти" хозяина влекло за собой смерть его самого или его близких. Как видам это представление также тесно связано с понятием "смерть".

Итак, механизм соединения протасиса с аподосисом в этих предзнаменованиях определяется тем, что смерть понимается так отторжение от мира живых: поэтому все названные в протасисе ситуации, связанные с потерей "я" или его частей влекут за собой в аподосисе предсказание гибели или иных утрат.

Мы гложем говорить, что предсказания, связанные с понятием "смерть", представляют собой результат действия определенного семантического поля. Но, вероятно, семантический ряд этого понятия намного шре тех значений, о которых мы говорили выше. Об этом свидетельствует предсказание таблицы "В": "Если ему дают кедр: либо его отец, либо его старший сын умрет". Почему именно в отношении кедра возникает четкое представление о смерти, которое регистрирует адодо-сис?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, решение которого связано с реконструкцией этого семантического значения, на наш взгляд, следует обратиться к древнемесопо-тамоким литературным текстам. Наиболее известный древне-месопотамский литературный текст "Эпос о Гильгамеше" содержит описание похода героя в горы за кедром, причем шумерский вариант "Эпоса о Гильгамеше", "Гильгш.'.ега и "гора бессмертного"" полностью посвящен описанию только этого похода за кедром.

О связи "кедра" с понятием "смерть" свидетельствует семантика слова "юга означающего "гора", но и "подземный мир". Это дает нам возможность предположить, что в семантический пучок значений этого представления входило и значение: кедр! растут в подземном шре. Кроме того, страж кедра, "свирепый Зумбаба", который по мнению В.К. Афанасьевой, сам некогда был кедром, по всей видимости, выступает как дух дерева и олицетворяет собой представителя темных сил, с которым надо сразиться и лишь повергнув его можно срубить кедр и вернуться домой.

Исходя из анализа текстов, ш молем сказать, что в связи с упоминанием рубка дерева, изготовления из него различных предметов у древнемесопотамского человека возникало представление о "смерти". Вероятно, это представ-

ление и лежит в основе предсказания в связи с получением сновидцем кедра и свидетельствует о существовании глубокой и прочной семантической связи этих слов. Поэтому было бы интересно определить, чем она обуславливалась. Но об этом ниже, в третьей главе нашей работы. Здесь же мы можем уже о большей долей уверенности говорить о том, что связь между протасисом и аподосисом носит объективный характер, иногда выступая на основе звукового сходства (парономастическме ассоциации А.Л.Оппенхейма), иногда представляя собой результат действия семантического пучка, четко программирующего выбор слова в соответствии с его смысловой потенцией. ■

Таким образом, мы можем сказать, что текст сборника снотолкований имеет определенную логику его построения как по вертикали, где ключевое слово вызывало к жизни целую систему ассоциативных связей, так и по горизонтали, где смысловая потенция слова накладывала свою жесткую программу в выборе значения того или иного предсказания или основывалась на действии более простых связей ло звуковому сходству.

ТРЕТЬЯ ШВА

До сих пор мы вели свой анализ, отталкиваясь от уже разработанных положений. Это позволило нам говорить о том, что подбор в тексте слов определялся действием семантической системы значений. Теперь же, на наш взгляд, было бы целесообразно попытаться определить семантический пучок, который лежит в основании сюжета некоторых древнемесопотамских текстов, связанных с "рубкой дерева". Здесь древней "научной" литературы не достаточно. Поэтому мы обрадуемся к литературный текстам, содержащим снотолкования. Этот выбор не случаен, так как хорошо известно, что древние литературные тексты в основе своей содержат фольклорные сюжеты, а возникновение фольклорного сюжета связано с действием семантического лучка. В этой главе мы попытаемся на основе анализа литературных текстов определить этот семантический пучок.

Ш начинаем свое исследование с текстов о Гилъгаыеше так как эти тексты наиболее отчетливо представляют "тему

дерева" в древнемесопотамской литературе. Гильгамеп должен отправиться в горы, за кедром. Об этом повествуют два текста из цикла текстов о Гильгамеше, "Гильгаг,;еш и "гора бессмертного"", на шумерском языке, и аккадский "Эпос о Гильгамеше". Бо второй главе мы говрили и о том, что из анализа этих текстов прослеживается семантическая связь между "рубкой дерева" и "смертью". При этом мы выдвинули предположение, что, возможно, герои отправляются за кедром, который растет в подземном мире, поэтому их поход за кедром - это поход в мир "смерти".

На наш взгляд, это представление связано, по всей видимости, с представлением человека традиционной культуры о "доме", как мире своём, который окружен. миром, населенным нечистыми, опасными для людей духами.

В древнемесопотамских текстах очень часто встречается выражение "воды смерти", которые окружают дом, поселение, город.Преодолеть эти "воды смергя" мскно с помощью дерева, деревянных предметов, на лодке, которая также изготовлялась из дерева. Таким образом, дерево по древ-немесопотшдским воззрениям, представляло собой оберег.

И это дерево росло в "мире ином", "мире смерти", а срубание этого дерева означало, по мнению древнемесопо-тамского человека - убийство духов этого дерева, поэтому сам поход за ним считался делом смертельным, опасным. И этот подвиг - поход в горы за кедром - расценивался как поход героя в "подземный мир", где ему предстояло пройти тяжкие испытания, чтобы добыть для своего народа кедр -оберег и тем самым сделать Урук огражденным от опасных для человека духов. На наш взгляд, внесение кедра в родной город означало, что все заключенное в пределы стен Урука находится под защитой кедра. По-видимому, под этим подразумевалось, что смерть, обитающая за стенами Урука, по мнению древнемесопотамского человека, не страшна для его жителя, так как его охраняет, оберегает хедр.

Таким образом, в результате анализа текстов о Гильгамеше мы пришли к реконструкции семантического пучка представлений древнемесопотамского человека о "дереве", думается, что этот семантический пучок позволит нам те«-перь определить и ряд мотивов текста "Эпос о Гильгамеше",

которые, на наш взгляд, являются порождением этого семантического пучка. Прежде всего нас интересуют мотивы начала сказания. Это - появление Энкиду, поход героев в.горы, убивание Думбабн - срубание кедра, любовь Иштар, появление быка, смерть Энкиду.

Одним из мотивов, который, даже на первый взгляд заметно, что он находится в семантическом единстве со срубанием дерева, т.е. покорением духа дерева, является выход, поход героя в "мир смерти". Потенциально любой выход за пределы "мира своего" мог означать уход из "жизни", о чем свидетельствуют древнемесопотамские тексты о Гиль-гамеше, поход которого сопровождается постоянным упоминанием о смерти. Герой, которому предстоит поход за деревом, должен отсоединиться от мира этого - умереть для него, с тем, чтобы присоединиться к миру тому, сделать его своим и тем самым избежать смерти.

Суда до древнемесодотамским литературным текстам принятие "еда", "питья", одежды определяло собой действие при соединения, превращения, перехода в новое качество героя. Поэтому понятным становится один из мотивов "Эпоса о Ги~ льгамеше" - "очеловечившие" Знкиду путем вкушения им еды, сикеры, древнемесопотамского пива, облачения в человеческое платье, любовного соединения с земной женщиной, жительницей Урука. Поэтому соединение с женщиной, как метафора присоединения к тому миру, к которому принадлежит эта женщина, легло в основу мотива, который связан с отказом Гильгамеша от любви богини Ипгар. Возможные последствия этой любви очень четко выражены в словах Гильгамеша.

Таким образом, мы разобрали мотивы, которые входят в "Эпос о Гильгамеше", за исключением одного - поиска бессмертия Гильгамешем. Остальные же мотивы, как мы пытались доказать выше, семантически связаны друг с другом. Ядром же,этой связи является срубание героем кедра, действие означающее в своей смысловой потенции победу над духом этого дерева. т.е. подчинение, созидание "духа своего", внесение дерева, а вместе с ним я его духа в город в качестве оберега, что делает Урук огражденным, т.е. защищенным духои кедра от действа® нечистых чужих духов. Поэ-

тому и сам Гильгамеш становятся одним из духов-хранителей,. который воздвиг стены Урука, т.е. сделал его огравденным от "мира смерти".

Реконструкция семантического пучка текстов о Гильга-меше и связанных с ним, представлений древнемесопотамско-го человека, позволили нам определить направление развития самого литературного процесса.

Это отразилось в различном использовании сновидений в разновременных текстах, но имещих один вшет, т.е. сновидение в архаичном тексте "Гильгамеш и "гора бессмертного"" где разворачивалась одна практическая ситуация, использовалось только как средство предсхазания, как один из способов гадания, перечислявшийся наряду с другими способа-, ш. В то время как текст более позднего происхождения "Эпос о Гильгамеше" употреблял сновидение как средство объяснения, мотивировка: яоследущих событий, описываемых в тексте. Это позволило нам прийти к выводу, что использование сновидений в качестве мотивировки представляет собой,один из первых шагов в создании композиционных приемов, позволявтах подчинить материал таким образом, что его изложение позволяло отразить в тексте мысль, ради которой он создавался. И в этом, на наш взгляд, отразился процесс возникновения творчества, заключавшийся в создании текстов, а не процесс бессознательного следования действию семантического пучка, которое при ситуативном мышлении человека неизбежно вело к редупликации его смысловой потенции в текстах.

Таким образом, попытки реконструкции представлений древнемесопотамского человека, связанные с практикой снотолкований, привели нас к реконструкции некоторых сторон древнемесопотамской ментальности.

В "Заключении" подводятся итоги исследования и кратко излагаются основные выгоды.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ЯО ТЕМЕ ДЩССЕИАЦИИ I. Древнемесопотачский сборник снотолкований. (К вопросу о структуре построения текста). БДИ, 1989, И 3, стр. 102-108,

2. О предсказаниях будущего в Древней Месопотамии.

- Четвертая всесоюзная школа молодых востоковедов (Звенигород, 1986) Тезисы, т.1, М., 1986, стр. II9-I22.

3. Древнемесопотамские тексты снотолкований как источник исследования ментальности. - Тезисы конференции

аспирантов и молодых научных сотрудников. М.,1988, стр. 44-47.