Тема эротизма в философии Ж. Батая

Тимофеева, Оксана Викторовна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Тема эротизма в философии Ж. Батая

Год: 2005
Автор научной работы: Тимофеева, Оксана Викторовна
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 09.00.13

Диссертация по философии на тему 'Тема эротизма в философии Ж. Батая'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Тема эротизма в философии Ж. Батая"

Институт философии

Российская академия наук

На правах рукописи

Тимофеева Оксана Викторовна

ТЕМА ЭРОТИЗМА В ФИЛОСОФИИ Ж. БАТАЯ

Специальность 09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва 2005

Работа выполнена в секторе «Аналитической антропологии» Института философии Российской академии наук

Научный руководитель

доктор философских наук, проф. В.А. Подорога

Официальные оппоненты доктор философских наук, проф.

НС. Вдовина,

доктор филологических наук, проф. С.Л. Фокин

Ведущая организация

Российский Государственный Гуманитарный Университет

Защита диссертации состоится «.

2005 г. в

___час. на заседании Диссертационного Совета (шифр

Д.002.015.01) по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Институте философии РАН по адресу: 119992, Москва, ул. Волхонка, д. 14, зал заседаний Ученого совета (к. 524)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии РАН

Автореферат разослан «_»__2005 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета

Кандидат философских наук Э.М. Ткачев

ттг

I. Общая характеристика диссертации

Диссертация посвящена философско-антропологическому аналгоу темы эротизма в творчестве известного французского философа и писателя первой половины XX века Ж. Батая.

Актуальность темы исследования

Жорж Батай оказал огромное влияние на французскую философию XX века. Однако в настоящий момент его влияние уже широко распространилось за пределы Франции; философия и литературное творчество Батая активно обсуждаются как на западе, так и в России. Многие из предложенных им идей и концепций до сих пор остаются неразработанными. Творчество данного мыслителя не только представляет историко-философский или историко-литературный интерес. Его анализ ложится в основу целого ряда исследований в области современной философии.

Творчество Батая вызывает самые оживленные теоретические дискуссии, поскольку оно служит своего рода связующим звеном между современной философией и классической западной метафизикой. Оставаясь последователем гегелевской философии абсолютного духа, Батай, в то же время, становится ее радикальным критиком. Пафос его философствования продиктован переживанием глубокого кризиса метафизики. Продолжая мыслить в рамках традиционных оппозиций (субъект-объект, сознание-материя, человек-животное), Батай предпринимает попытку преодолеть спекулятивное мышление изнутри и утверждает принципиальную неразрешимость противоречий, в силу которой философия не может достигнуть абсолютного знания. Господству знания философ противопоставляет ценность опыта, уникального чувственного переживания (эротического, эстетического, религиозного, мистического). Возможность передачи этого опыта другому (коммуникация) и должна стать предметом философской рефлексии. Неудивительно, что мысль Батая с самого начала была объектом пристального внимания и критики со стороны современников. Такова, в частности, критика Ж.-П. Сартром батаевского понятия внутреннего опыта: новый тип философствования, с которым, в случае Батая, столкнутся Сартр, в его время казался не только непонятным, но и совершенно неприемлемым.

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ| БИБЛИОТЕКА I С. ПетЦЬ-тгЯ ' ОЭ МО *

'■■"ч I т

Жорж Батай был одним ю основоположников метода и стиля философствования, которые только сейчас обнаруживают свою актуальность. В их основании лежит представление о предельном опыте, когда мысль не завершается неким знанием о бытии (обществе, человеке, природе и т.д.), но сталкивается с неснимаемым противоречием. Однако обнаружение противоречия и признание его неснимаемости - это не «слабость» мысли, но ее главное достоинство, поскольку это признание является отправной точкой для дальнейших исследований.

Тема эротизма в творчестве Батая представляет наибольший антропологический интерес, поскольку именно с эрогюмом данный мыслитель связывает ответ на фундаментальный философский вопрос о том, что такое «человек». Батай совершает своеобразный «эротический» поворот в философии, утверждая, что не разум и сознание, а именно специфические формы сублимации, характерюующие сексуальность людей, отличают их от животных. Тема эротизма позволяет диссертанту увидеть в этом различии противоречие, неразрешимое для Батая, но тем более симптоматичное, что оно обнаруживает своего рода «слепое пятно» всей метафизической традиции. Таким «слепым пятном» оказывается фигура «животного», которая остается вытесненной. Батай не находит в западной философии достаточных ресурсов, чтобы осмыслить данную фигуру, обращаясь с этим вопросом, скорее, уже к нашему времени, посредством своеобразной эротгоации философского письма. Аналго эротизма в философии Батая актуален тем, что он позволяет раскрыть новые потенции расширения проблемного поля современной философии.

Предмет исследования

Предметом исследования является тема эротизма в творчестве Батая, ее философские предпосылки и основания, общетеоретический контекст, а также комплекс проблем методологического и концептуального характера, связанных с возникновением и развитием данной темы.

Объект исследования

Объект исследования - философия Батая, его литературное творчество, непосредственные источники мысли Батая, а также последующие философские разработки, в которых нашло свое отражение дальнейшее осмысление батаевского творчества.

Научная новизна

Новизна диссертации определяется попыткой философско-антропологического анализа темы эротизма через акцентирование маргинальной фигуры «животного», которая позволяет обнаружить возможности нового прочтения текстов Батая, предоставляет теоретический и методологический инструментарий для последующей работы с такими сложными объектами, как философия Батая.

Степень разработанности проблемы

К теме эротизма в той или иной форме обращались многие исследователи. Однако специфика творчества Батая такова, что эту тему довольно сложно отделить от других близких ей тем -непроизводительной траты, дара, жертвоприношения, суверенности и т.д. И наоборот, анализ любой из этих тем практически всегда с необходимостью вовлекает и тему эротизма. Эротизм редко становится предметом специального исследования и рассматривается, главным образом, как один из аспектов философии Батая в отечественной и зарубежной литературе, посвященной данному мыслителю.

Французскую критическую литературу о творчестве Батая можно условно классифицировать следующим образом.

Во-первых, речь идет о работах его знаменитых современников, которые находились в диалоге или полемике с Батаем. Самая острая критика принадлежит двум крупнейшим интеллектуальным фигурам его времени - вождям и идейным вдохновителям сюрреализма и экзистенциализма - А. Бретону и Ж.-П. Сартру. Однако сюда же можно отнести и работы близких Батаю авторов, его друзей и сподвижников многих его начинаний, таких, как М. Лейрис, П. Клоссовски, М. Бланшо.

Принципиальное значение для осмысления творчества Батая в контексте современной культуры имеют, прежде всего, работы виднейших представителей современной философии, в частности, французского структурализма, постструкгуралюма и деконструкции, для которых переосмысление Батая стало одним из ключевых моментов собственного творчества. С их именами связана разработка уникальных философских концепций XX века, в основу которых, среди прочего, положена своеобразная и наиболее интересная интерпретация и критика творчества Батая. Это такие мыслители, как

Ю. Кристева, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж.-Л. На ней, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр.

Существуют также специальные исследования жизни и творчества Ж. Батая, посвященные ему монографии. Среди них подробная биография, написанная М. Сюриа - источник, на который ссылается большинство авторов и комментаторов, книги Ж.-М. Хеймоне, Д. О лье, и др. Кроме того, существует множество отдельных статей, специальные выпуски журналов («Арк», «Критик» и др.), а также материалы коллоквиумов, посвященных Батаю.

Об актуальности мысли Батая свидетельствует возрастающий интерес к его фигуре в Америке. В частности, в 1990 г. появился посвященный ему отдельный сборник «Йейл Фрэнч Стадиз». Авторы сборника рассматривают мысль Батая с позиций современности, показывая, что потенциал введенных Батаем в философский дискурс понятий траты, эротизма, трансгрессии и т.д., до сих пор оставаясь маргинальными, далеко не исчерпан и указывает на те горизонты познания, к которым философии еще предстоит обратиться. Немаловажной представляется также критика Батая в работах известного современного итальянского мыслителя Дж. Агам бе на.

Среди отечественной литературы по данной теме самая крупная работа - монография СЛ. Фокина о литературных опытах Батая двадцатых-тридцатых годов. В работе подробно воспроизводится культурный и политический контекст, в котором происходило творческое становление Батая. Книга представляет собой ценный вклад в отечественное литературоведение. Важным источником для русскоязычного читателя является сборник «Танатография эроса» под редакцией Фокина, в котором собраны переводы нескольких важнейших посвященных Батаю статей французских авторов. Среди них - статьи А. Бретона, Ж.-П. Сартра, Г. Марселя, М. Бланшо, П. Клоссовски, Р. Барта, Ю. Кристевой, М. Фуко, Ж. Деррида, Д. Олье, Ж.-М. Хеймоне, а также несколько избранных текстов самого Батая. Опубликованы статьи С.Л. Фокина, В. Подороги, М. Рыклина, С. Зенкина и др. Отечественные исследователи опираются, главным образом, на работы французских авторов.

Методологическая и теоретическая основа

Методология диссертации определяется целью, задачами и предметом исследования. В работе обосновывается продиктованная особенностями предмета необходимость отказа от общенаучного

принципа системности. Исследование ориентировано на поиск того, что не позволяет системе завершиться, что размыкает ее, делая из философии практику особой длящейся коммуникации.

За основу берется, прежде всего, метод аналитической антропологии (В. Подорога> Интерес к уникальности предмета, «превосходство анализа над синтезом, объекта над субъектам, мыслимого над мыслящим»1, стремление к отказу от того, чтобы представлять материал в виде единой системы, сближают этот метод с постструктурализмом и феноменологией: «Антропологические аналитики - это всегда несинтетические конструкции: анализ идет по линиям инволюции той или иной системы мысли, к повторной реконструкции опытных условий ее рождения, и как следствие - к повторному со-переживанию базовых метафор невосстановимого опыта в ином времени»2.

Однако мы не отказываемся и от использования традиционного историко-философского инструментария, используя его для реконструкции общефилософского контекста, проясняющего объективные условия этого опыта.

Методологические основания «антропологии тела» - дисциплины, в рамках которой проводится данное исследование, в современной отечественной философии были предложены В. Подорогой: «Одна ю дисциплин, входящая в общее направление социальной и культурной антропологии... Антропология тела занимается исследованием всех областей социальной жизни (предельно широко понимаемой), где так или иначе проявляются значимые функции тела (т.е. влияющие или подчас определяющие развитие того или иного социокультурного процесса, феномена или поведения)»3.

Тело является главной проблемой, вокруг которой концентрируются основные аспекты темы эротизма. Именно тело разрываемо противоречием между человеком и животным, которое составляет ее главный парадокс.

1 В. Подорога. Словарь аналитической антропологии. С. 27.

2 Там же. С. 29.

3 Там же.

«Неработающее сообщество» Ж.-Л. На не и, «Открытое. О человеке и о животном» Дж. Агам бе на, «Ж. Батай: Философ вне себя» С. Фокина, эссе «От экономии ограниченной к экономии всеобщей» Ж. Деррида, «Один новый мистик» Ж.-П. Сартра, а также статью «Проект и опыт (Г. Шедровицкий и М. Мамардашвили: сравнительный анализ стилей мышления)» В. Подороги.

Книга С. Фокина представляет собой незаменимый информационный источник о Батае на русском языке, в котором биографические описания сочетаются с литературоведческими и философскими комментариями по поводу основных тем его творчества, в том числе - темы эротизма и животного.

Эссе Ж.-П. Сартра является образцом строгой критики Батая с точки зрения профессиональной философии, демонстрируя проблематичность и неоднозначность концепции внутреннего опыта и позволяя понять, в чем сущность вопроса о возможности или невозможности передачи этого опыта другому, его коммуницируемости. Проблема, с которой сталкивается Сартр, может быть проблемой любого читателя Батая, в зависимости от того, каким образом читатель понимает смысл философствования, и исходя из этого понимания, какой стиль мышления, «проективный» (Сартр) или «опытный» (Батай), представляется ему наиболее близким.

Сравнительному анализу этих двух стилей посвящена статья В. Подороги, который, на примере полемики Батая и Сартра, сопоставляет «авангардное» или «проектное» мышление Г. Щедровицкого и «модернистское», «опытное» мышление М. Мамардашвили. Интерпретация «внутреннего опыта» в диссертационном исследовании во многом опирается на идеи, изложенные в данной статье.

Примером стратегий прочтения Батая, отвечающих требованиям «опыта», служат, прежде всего, работы Ж. Деррида и Ж.-Л. На не и, связанные с поиском и обнаружением среди написанного Батаем того, чего он не пишет, неосознанных шифров, следов его действительного философского опыта. Ж. Деррида ассоциирует этот опыт с письмом, Нанси - с темой сообщества, которая, также будучи связанной с проблемой передачи опыта, упирается в концепт письма.

Книга Дж. Агамбена представляет собой анализ темы животного, главным образом, в философии М. Хайдеггера (а также отчасти Ж. Батая, А. Кожева и других мыслителей). В этой работе Агам бен

вводит термин «антропологическая машина», который мы заимствуем для обозначения различия между человеке»« и животным в философии Батая, чтобы продемонстрировать метафизический характер данного различия, на котором основывается эротизм. Цель исследования

Целью работы является определение значения и роли темы эротизма в творчестве Ж. Батая, раскрытие ее специфики и философского потенциала в перспективе современной мысли. Задачи исследования

Задачи исследования определяются поставленной целью:

1. Раскрытие особенностей терминологического и понятийного аппарата Батая;

2. Выявление основных историко-философских предпосылок темы эротизма;

3. Рассмотрение темы эротизма в контексте философии и культуры XX века;

4. Рассмотрение теоретических оснований темы эротизма в философии Батая - концепций гетерологии, непроизводительной траты, внутреннего опыта и сообщения;

5. Анализ микроструктур письма Батая на предмет возможности «вписывания» и трансляции философского и экзистенциального опыта;

6. Определение места и значения эротизма в современной философской теории.

Научно-практическая значимость

Результаты диссертационной работы могут лечь в основу дальнейших исследований в области современного батаеведения, особенно в России, где оно еще недостаточно представлено. Возможно применение предложенного подхода к анализу не только темы эротизма, но и других близких ей тем в творчестве Батая, а также к работе с другими авторами. Выводы диссертации могут быть полезными для осмысления места и роли философии в современном мире, перспектив ее будущего развития. Апробация работы

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на секторе «Аналитической антропологии» Института философии РАН. Основные положения и результаты, полученные в ходе исследования, нашли свое отражение в серии публикаций автора, а также были

изложены в докладе «Ж. Батай и политика эротизма» на симпозиуме молодых политических философов «Холодный ум» (Ленинградская область, 2005 г.).

Структура работы. В соответствии с целями и задачами исследования, диссертация включает в себя введение, три главы, заключение, приложение и библиографический список.

II. Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, рассматривается степень ее разработанности, определяется цель работы, формулируются задачи, согласующиеся с этой целью, раскрываются теоретические и методологические основания, определяется научная новизна исследования, а также практическая и теоретическая значимость полученных результатов.

Первая глава называется « Философе ко-янтропологичес кий смысл эротизма». В ней дается общее представление об эротизме, разъясняется смысл, который вкладывает в это понятие Батай и то принципиально важное философское значение, которое автор ему придает; излагается понимание Батаем сущности человека исходя го феномена эротизма. Кроме того, фиксируются основополагающие допущения, проблематичность которых, неосознаваемая Батаем, открывает, тем не менее, возможности его современного прочтения. Здесь также характеризуется общий интеллектуальный контекст эпохи, ответом на вызов которой можно назвать тему эротизма, выявляются ее историко-философские предпосылки.

В первом параграфе «Понятие эротизма и его место в антропологии Батая» предлагается ряд определений эротизма. Главным образом, эротизм определяется как специфическая для человека форма сексуальности, связанная с понятием негативности, которое Батай позаимствовал из гегелевской философии. В случае эротизма негативность заключается в том, что человек отрицает свое «природное» начало, накладывая на него систему запретов, которые касаются, в частности, естественного отправления сексуальных потребностей. Уточняется, что эротизм для Батая является формой «безработной негативности», то есть такой негативности, которая не сводится к производительному труду, борьбе и истории. Утверждается также, что эротизм в философии Батая служит универсальным критерием отличия человека от животного. Диссертант называет этот

критерий «антропологической машиной», опираясь на исследование Дж. Агамбена4. Через понятие «антропологической машины» выявляется «вытесненная» в концепции Батая фигура «животного». Это «вытеснение», или «исключение», служит негативному определению понятия «человек» (то есть, «человек» определяется, прежде всего, в противопоставлении «животному»). Данная фигура проблематюируется: связывая животное с непосредственностью и имманентностью биологической жюни, Батай абсолютизирует различие животного и человека, возвраидеясь, таким образе»«, к бинарным оппозициям метафизики (оппозициям материи и разума, субстанции и субъекта и т.д.).

Здесь же вводится «рабочий» словарь терминов и понятий: запрет, дар, желание, трансгрессия, сакральное, власть, суверенитет, автономия, жертвоприношение, трата. Раскрываются источники данных понятий в философии и антропологии, такие, как «Элементарные структуры родства» К. Леви-Стросса, «Эссе о даре» М. Мосса или «Феноменология духа» Гегеля; прослеживается логика взаимосвязи данных понятий в их соответствии или несоответствии гегелевской диалектике господства и рабства. Делается вывод, что желание человека не свободно, поскольку оно детерминировано инстанциями запрета, и, стало быть, служит тому, чтобы усиливать господство. В связи с этим ставится под вопрос важнейшая для Батая идея автономии в ее отношении к понятию суверенитета, который утверждает себя за счет исключения и жертвы. Параграф завершается анализом трансформации, которой подвергается соотношение категорий субъекта и объекта в философии Батая, когда на смену оппозиции «господства и рабства» приходит оппозиция «палач-жертва». Характеризуя особенности объекта эротического желания, диссертант утверждает, что эротизм противопоставляет гегелевской борьбе за признание «борьбу за непризнание», конститутивный характер пассивно претерпевающего «объекта», «жертвы» по отношению к активно действующему «субъекту», «палачу».

Во втором параграфе «Исторические формы эротизма», опираясь на книгу Батая «История эротизма», диссертант' выделяет шесть основных этапов этой истории, которым соответствуют различные

4 Agamben G. L'ouvert. De l'homme et de l'animale. - Paris: Payot & Rivages, 2002.

формы эротизма. 1) В архаических обществах объектом эротического желания в целом является «природа», которая первоначально внушает человеку страх смерти и подвергается запрету. Оказываясь за чертой запрета, она обретает сакральный статус. Эротизм, связанный с трансгрессией - попранием запрета, принимает здесь форму ритуальных оргий и жертвоприношений. 2) С появлением проституции, в ранние периоды также носящей ритуальный характер, человеческое желание индивидуализируется, сосредотачивается на определенном объекте, непременными атрибутами которого служат красота, молодость, праздность и т.д. 3) Романтическая любовь связана с самопожертвованием, со стремлением принести себя в дар («желание непризнания», или желание признания другим в качестве желанного объекта). Влюбленные образуют некоторое самодостаточное единство, которое противостоит остальному миру. 4) Мистическая любовь к Боту может быть следствием разочарования в каком бы то ни было конкретном объекте желания, поскольку конкретные объекты так или иначе зависят от времени и обстоятельств. Независима от них только фигура абсолютного и трансцендентного Бога, в пользу которого мистик отказывается от прочих объектов. 5) Наиболее последовательным, по мнению Батая, является «эротизм без границ» де Сада, когда автономный субъект, не желающий связывать себя зависимостью от любого объекта, утверждает свое господство через бесконечное отрицание и уничтожение (в конечном итоге, жертвой должен стать он сам). 6) Свою наиболее совершенную реализацию эротизм находит в художественном опыте, в творческой сублимации эротической энергии, перенося удовлетворение самых невозможных желаний и опасности, с таким удовлетворением связанные, на вымышленных персонажей.

На основании предыдущего анализа критикуется эротическая утопия Батая, с которой он связывает возможное будущее человечества - «конец истории», когда, при равном распределении ресурсов, отпадет потребность в войнах и революциях, и людям останется только «безработная негативность» (то есть игровая, эротическая и творческая активность). Подвергается сомнению эмансипаторный потенциал эротизма, представление о котором опирается на идею автономии, утверждающей себя за счет

исключения: сам эротизм оказывается репрессивной фигурой, вводящей различие человеческого и не-человеческого.

В третьем параграфе «Эротизм и проблема конечности» говорится о связи эроса и танатоса, о «страхе смерти» как источнике человеческой негативности, в том числе и негативности «безработной», то есть, в данном случае, эротизма. Поясняется, что именно «страх смерти» является причиной работы «антропологической машины» - исключения животного из человеческого мира. Исключение основано на допущении, что «животное» само не испытывает этого страха, с одной стороны, а с другой - внушает его человеку. Именно страх смерти, по мысли Батая, лежит в основании негативности, отрицания человеком своего природного бытия. Поэтому «животное» в самом человеке подвергается запрету - человеческое тело становится своего рода местом разрыва между тем, что принято называть «жизнью» и тем, что принято называть «мыслью». Драматизм фигуры субъекта в том, что она представляет собой лишь одну из двух несамостоятельных частей. Вторая - это, собственно, живая плоть, которая является смертной. Демонстрируется логика жертвоприношения, когда жертвователь ассоциирует себя с жертвой, чтобы символически, при | помощи визуальной репрезентации («зрелища»), «пережить» смерть,

которую сознание не может пережить непосредственно. Проблема эротизма раскрывается здесь в контексте эпохи, которая ознаменована кризисом традиционной западной метафизики субъекта. Осознание историчности и конечности человеческого бытия выводит этого субъекта «из себя»: гегелевская система становится отправным пунктом для последующих материалистических философий, одна из которых - гетерология Батая.

Вторая глава, озаглавленная «Основные концепции Батая как философские предпосылки темы эротизма» посвящена анализу оригинальных философских концепций Батая, благодаря которым данный мыслитель вошел в историю философии, но которые до сих пор продолжают вызывать широкий резонанс в современной теории. Эти концепции служат теоретическим фундаментом, на котором Батай, возможно, стремился выстроить некоторую непротиворечивую систему «ангигегелевской» эротической философии - неудача этой попытки, или, выражаясь в терминах Батая, «провал», представляет наибольший интерес для настоящего исследования, поскольку

выявляет уникальность его объекта. Речь идет о концепциях «низкого» материализма («гетерологии»), непроизводительной траты («всеобщей экономии»), «внутреннего опыта» и «сообщества». Диссертант фиксирует противоречия внутри этих концепций, выделяет их «предельные» фигуры.

Первый параграф «Дуалистическая онтология Батая: концепция "нюкого материализма" и проект гетерологии» посвящен особенностям материалистической философии Батая. Эта философия опирается на представление о неразрешимости противоречия между членами оппозиций классической метафизики: материей и сознанием, субстанцией и субъектом, животным и человеком. Батай активно критикует различные формы редукции «материи» к «сознанию» (когда материя оказывается лишь одной из абстракций), обнаруживая такую редукцию повсеместно в истории философии. Раскрывается новизна представления Батая о материи, которое он противопоставляет как идеализму, так и вульгарному материализму. Вместо традиционной метафизики единоначалия, в которой все сущее сводится, в конечном итоге, к одному истоку (имеющему теологический характер), Батай предлагает свою дуалистическую онтологию, основанную на признании абсолютно самостоятельного материального начала, «телесного низа». Эта онтология исходит го различия между гомогенным (однородным) и гетерогенным (разнородным), на основании которого у Батая складывается концепция гетерологии - науки о совершенно ином, о том, что невозможно ухватить в понятии. На примере ранних эссе Батая - «Язык цветов» и «»Большой палец ноги» анализируется представление Батая о «низкой», «гетерогенной» материи, которая является не редуцируем ой основой человеческой мысли. Культура, философия, наука держатся на отрицании и вытеснении этого гетерогенного элемента. Обнаруживается сходство этой «низкой материи» с фрейдовским бессознательным. Прослеживаются источники данного представления - главным образом, таким источником оказывается гностицизм.

Дуализм Батая рассматривается в контексте современных философских представлений о бытии, и, в частности, сравнивается с плюралистической онтологией Ж.-Л. На не и, утверждающего, что «множественность сущего лежит в основании бытия», а не наоборот. Для Нанси материальный мир не имеет никаких универсальных

оснований до и помимо себя самого и характеризуется многообразием сингулярных связей. Что касается Батая, его материализм ближе к традиционной метафизике - в данном случае признается не одно, а два универсальных начала, которые не сводимы друг к другу и всегда находятся в конфликте. Эти начала связаны не столько с «сознанием» и «материей» вообще, сколько с конкретными фигурами «человека» и «животного». Делается вывод, что животное является онтологическим горизонтом мысли Батая, пределом, которую мысль не может преодолеть, и потому оставляет «животное» как нечто абсолютно иное, непознаваемое. И, тем не менее, это иное является единственным условием мысли.

Однако наряду с критикой, подчеркивается революционность материалистической философии Батая: утверждая преимущество «объекта», «животного» перед «субъектом», «человеком», с одной стороны, и бессилие последнего перед первым, с другой, гетерология изнутри разрушает логику метафизической «антропологической машины».

Во втором параграфе «Теория непроизводительной траты и проект "всеобщей экономии"», главным образом, на материале книги «Проклятая доля», раскрывается экономический аспект эротизма. Излагается идея «всеобщей экономии», в соответствии с которой вселенная, по мысли Батая, в целом живет по законам непроизводительной траты материальных, энергетических и прочих ресурсов, в отличие от человеческого мира, руководствующегося экономикой производства и накопления. Подчеркивается отличие между традиционной экономической наукой и батаевской теорией непроизводительной траты, которая выносит на первый план не производство, а расточительное потребление. Последнее, по мысли Батая, всегда возобладает над производительным трудом. В человеческом обществе формами этого потребления (или, скорее, истребления) являются, наряду с разрушительными войнами, революциями и жертвоприношениями, такие феномены, как праздник или эротизм.

Прослеживаются источники концепции непроизводительной траты. Во-первых, таковым является теория дара М. Мосса, которую Батай наделяет универсальным характере»!, распространяя ее не только на отдельные социальные явления (такие, как потлач индейцев у Мосса), но и на вселенную в целом. Кроме того, среди прямых

источников указывается на принцип удовольствия Фрейда и теорию прибавочной стоимости Маркса. В параграфе рассматривается космологическое представление Батая о неограниченной материальной энергии, которое дает повод к сравнению данного автора с его современниками А. Платоновым и В. Райхом.

Раскрывается конкретная социально-критическая направленность экономической теории Батая, ее антибуржуазный пафос. «Всеобщая экономия» (в отличие от «политической») представляет собой образец альтернативной, немарксистской критики капиталистического общества. В агрессивном развитии индустриального капитализма, в господстве и экспансии техники Батай видит опасность катастрофических мировых войн, в которых должен найти свой выход избыток неизрасходованной энергии. Подчеркивается, однако, что капитализм в понимании Батая остается связан с идеями М. Вебера о протестантской добродетели, по отношению к которой роскошная непроизводительная трата является злом. Современный постиндустриальный капитализм уже не может быть объектом подобного рода критики, так как его настоящее связано именно с идеологией массового потребления, с феноменом рекламы, которая обращается к желанию потребителя, навязывая ему те или иные объекты. То есть, моральная легитимация капитализма приобретает смысл, совершенно противоположный тому, что предполагался логикой буржуазного накопления. В связи с этим приводится пример современной критики Батая, когда мыслителя обвиняют в «эстетизации политической экономии», в придании эксцессу особой ценности. Эта эстетизация прокладывает дорогу таким теориям, в которых именно критикуемый Батаем капитализм положительно описывается в батаевских терминах траты, дара, эротизма, игры.

Здесь же мы снова проблематизируем исторический утопизм Батая (его утопию основанного на равенстве общества непроизводящего потребления), не столько по причине объективного устаревания его понимания капитализма, сколько из-за субъективных ограничений внутри батаевской философии. Ограничения эти связаны, прежде всего, с тем, что мир «безработной негативности» (которая проявляет себя в различных формах траты), как и противоположный ей инструментальный мир «работающей негативности», связанный с преобразованием природного мира и производством полезных благ, остается миром «человеческим», который учреждается за счет

процедуры исключения. Теория непроизводительной траты является свидетельством признания Батаем неизбежности не только в философском, но и в социально-экономическом смысле, логики жертвы, разрушения, которая, по его мысли, следует го самого развития философии.

В третьем параграфе «Понятие внутреннего опыта» анализируется книга «Внутренний опыт», раскрываются историко-философские основания идеи внутреннего опыта, связывающие его с исчерпанностью ресурсов метафизики субъекта перед лицом конечности, а также с возможностями нового понимания человеческой сущности Самым яркш примером такого нового понимания является деструкция метафизики и аналитика Dasein Хайдеггера. Что касается Батая, то он предлагает своей ответ на вопрос, как примирить конечность человеческого существа с бесконечностью мира - концепцию внутреннего опыта.

Раскрывается связь между этой концепцией и метафорой «смерти Бога», имеющей огромное значение для западной культуры XX века. Опираясь на статью В. Подороги «Событие: Бог мертв. Фуко и Ницше», посвященную анализу данной метафоры как события, а также на эссе М. Фуко «О трансгрессии», диссертант раскрывает последовательность, в которой «смерть Бога» влечет за собой пересмотр традиционных философских категорий - в частности, категорий бытия, истины и субъекта. Все эти категории так или иначе были связаны с идеей Бога, который был их последним гарантом и универсальным основанием вещей. Существование Бога было пределом познания, ограничивающим метафизику. «Смерть Бога» с необходимостью поставила под сомнение и идею «человека», который считался его подобием. Именно это событие конституирует условие возможности внутреннего опыта, то есть опыта трансгрессии, не имеющего внешних пределов и не признающего никаких авторитетов, кроме себя самого. Анализ книги «Внутренний опыт» демонстрирует, что Батай сознательно нарушает жанровое и стилистическое единство текста, связанное с идеей «божественной гармонии»5. Внутренний

5 В статье «Книга: собор и руины» (Философ-вне-себя. - СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2002. - С. 246—259) С. Фокин использует архитектурную метафору, говоря о соответствии готического собора и средневекового схоластического текста («суммы»). Это сравнение автор заимствует, в

опыт сопоставляется с картезианским сравнением: в поиске истины cogito Декарта обнаруживает очевидности, которые не подвергаются сомнению, тогда как, безразличный к истине, опыт Батая отвергает любые очевидности. Одной го таких очевидностей является присутствие Бога.

Концепция внутреннего опыта сравнивается с некоторыми идеями экзистенциализма, в частности, с идеей «проекта». Утверждается противоположность «внутреннего опыта» (Батай) и «проекта» (Ж.-ГГ. Сартр) - отчасти это утверждение основывается на сравнительном анализе двух стилей мышления, произведенном В. Подорогой6 в статье о Г. Щедровицком и М. Мамардашвили. Бели проект предполагает трансформацию мира субъектом, то в опыте изменяется именно «субъект», выводимый «го себя» столкновением с внешним миром, с «объектом». Бели проект направлен в будущее, то опыт ориентирован на уникальное экзистенциальное переживание настоящего момента.

Противопоставление опыта и проекта проводится на примере критики Батая Ж.-П. Сартром. Диссертант анализирует эссе Сартра «Один новый мистик»7, направленное против Батая, пункт за пунктом рассматривая поставленные Сартром вопросы, в которых, помимо собственно философских претензий, наблюдаются и моменты личного неприятия: с видимой агрессией Сартр не только обвиняет Батая в непоследовательности, неискренности, философской безграмотности и отсутствии интеллектуальной честности, но и называет безумцем. Однако на основании анализа делается вывод, что критика Сартра имеет ряд оснований, не последнее го которых связано с самой сущностью опыта. Критика спровоцирована эффектом непонимания. Этот эффект возникает в связи с индивидуальностью переживания, которое становится содержанием опыта. Рискуя быть непонятым, Батай отказывается от универсального языка философии (поскольку

частности, у Э. Панофски. См.: Panofsky Е. Architecture gothique et la pensée scholastique. - Paris: Minuit, 1976.

6 См.: Подорога В.A. Проект и опыт (Г. Щедровицкий и М. Мамардашвили: сравнительный анализ стилей мышления) // Познающее мышление и социальное действие. - М.: Ф.А.С.-медиа, 2004.

7 Сартр Ж.-П. Один новый мистик // Танатография эроса. - Спб.: Мифрил, 1994.

язык понятий и категорий не может ничего поделать с основополагающей бессмысленностью материального мира), и этот отказ дает Сартру возможность радикальным образом усомниться в интеллектуальной и философской ценности внутреннего опыта. Сартра смущает, что перед ним не подлинно философское рассуждение, а, под видом такового, сомнительные свидетельства экстаза религиозного мистика. Об экстазе, действительно, сложно что-то рассказать, тем более, если экстаз не имеет «объекта», не связан с божественным откровением, которое мистик мог бы сообщить в качестве позитивного содержания своего опыта. Может ли внутренний опыт вообще быть передан, и если может, то каковы условия возможности его передачи другому?

Четвертый параграф «Проблема трансляции опыта и вдея сообщества» непосредственно следует из вопроса, поставленного в предыдущем параграфе, и посвящен определению условий возможности коммуникации на основании внутреннего опыта. Определяется, что таким условием является сообщество. Однако слово «сообщество» имеет несколько смыслов. Во-первых, речь идет о сообщничестве, связанном с непосредственным присутствием в момент коммуникации ее участников, с совместностью переживаемого опыта. Такого рода коммуникация имеет место, например, в группе друзей. Приводятся примеры, из которых становится ясно, что книга «Внутренний опыт» писалась «в сообществе», в частности, с М. Бланшо - с этим писателем Батая связывала глубокая дружба. Необходимая отсылка к некоторому сообществу друзей, которая содержится в книге, позволяет объяснить, почему в случае Сартра мы сталкиваемся с эффектом непонимания -очевидно, философ не принадлежит к данному сообществу, так что язык, понятный внутри него, Сартру абсолютно чужд. Это язык закрытого сообщества, эмоционально выразительный, но главное оставляющий между строк. То есть, самым непосредственным образам, опыт связан с дружбой, чем, однако, тема сообщества далеко не исчерпывается.

Далее рассматривается эволюция проблематики сообщества, начиная с 30-х гг. XX века до наших дней, анализируются исторические, философские, социальные и политические факторы, под влиянием которых эта проблематика претерпевала серьезные изменения. Именно в 30-е гг., на волне критики индивидуализма,

тема сообщества вошла в философию. Многие интеллектуалы приходили к выводу о полной несостоятельности и даже опасности просвещенческой идеи автономного субъекта. Опасность усматривали не только в последовательной атомизации общества, но и в набиравшем силу фашизме, который представлялся изнанкой этой атомшации. Представления о сообществе в эту эпоху носили, с одной стороны, ностальгический, а с другой, мобилизационный характер.

Что касается мобилизации, для Батая и его единомышленников речь шла о том, чтобы сплотиться перед лицом фашизма. Здесь приводится случай Коллежа социологии, который был организован Ж. Батаем, М. Лейрисом и Р. Кайуа (а также некоторыми другими). Коллеж просуществовал два года (с 1937 по 1939) и с момента своего возникновения позиционировал себя как орден - закрытое сообщество заговорщиков. Пафос Коллежа заключался в том, чтобы, переняв у фашизма его формальную структуру, связанную с культивированием мужских инициатических сообществ, наполнить эту структуру революционным и радикально антифашистским содержанием.

Анализ ностальгической составляющей идеи сообщества в 30-е гг. исходит из деконструктивистской критики, предпринятой Ж.-Л. Нанси в книге «Неработающее сообщество». По мысли Нанси, эта идея в целом является консервативной и опирается на представление об утраченной подлинности и имманентности. За этой идеей Нанси обнаруживает схему мышления, характерную для западной метафизики в целом, и доказывает, что заложниками данной схемы оказываются как Хайдеггер с его апелляцией к «подлинному немецкому народу», так и Батай с его идеализацией архаического прошлого. Критик демонстрирует «тоталитарный» потенциал ностальгии об утраченном органическом сообществе.

Особая роль отводится современному пониманию сообщества, и, в частности, философии «неработающего сообщества» Нанси. Диссертант продолжает затеянную Нанси критику Батая, утверждая, что, помимо ностальгии об «имманентном сообществе», в его философии присутствует еще более фундаментальная метафизическая ностальгия о «животном мире», который является для Батая абсолютным Другим. По мысли Батая, трагедия человеческого существования в том, что имманентность этого мира утрачена навсегда, в той мере, в какой событие перехода от животного к человеку необратимо.

В третьей главе «Опыт письма в творчестве Батая и в философии XX века» утверждается продуктивность постструктуралистского концепта письма при работе с категорией опыта, полагая, что именно процесс письма и чтения конституирует то сообщество, которое является условием передачи опыта - это уже не сообщество друзей, не сообщество заговорщиков, но сообщество автора и читателя. В основном на примере эротической прозы предпринимается микроанализ письма Батая и демонстрируется момент размыкания структуры как самого принципа этого письма. Рассматриваются значимые для современности методологические следствия философии Батая.

В первом параграфе «Письмо и гетерология» демонстрируются возможности литературы, в частности, эротической прозы, в перспективе «гетерологии» Батая. Литература предоставляет автору ресурсы, которых недостает философии, для передачи опыта, когда «субъект» аффектируется «объектом». При столкновении с не редуцируемой к понятийному языку материи (с «животным»), литература имитирует эту материю, посредством шокирующего образа предоставляет ей говорить самой за себя. Эта имитация определяется как «негативный мимезис», подражание еще или уже не существующему, в частности, той самой «низкой» материи, которая производится как художественная фикция. Шокирующая сила образа связана с травмой столкновения человека с миром, и литература несет в себе следы этой травмы. Предполагается, что Батай «вписывает» то, что не может помыслить - свое экзистенциальное переживание от встречи с невозможной реальностью.

Подробно рассматриваются образы животного и женщины, с которыми Батай прежде всего связывает свое представление о гетерогенной материи. Животное (к примеру, лошадь) символизирует иррациональность жизни, напоминая об идущей от нее угрозе разрушения, ничем не сдерживаем его эксцесса. Отдельное внимание уделяется работам Батая о наскальной живописи - в частности, о древнейших изображениях в пещере Ласко, на которых человек запечатлен под маской животного. Эти маски для Батая являются свидетельством того, что некогда человек ощущал свое родство с животным, однако безнадежно утратил данное ощущение. Показывается, что именно фигура тотема-прародителя превращается в

философии Батая в «низкую» материю, которая, в свою очередь, ассоциируется с женским, материнским началом.

Далее следует характеристика образа женщины. Его особенность в эротической прозе Батая заключается в том, что женщина совмещает в себе божественное и животное начало: ее двойственная природа олицетворяет сакральный мир. фигуры женщины или животного -своего рода, проводников сакрального - вызывают замешательство (или же вызваны замешательством) мысли, обнажая бессилие авторского «я» перед явлением гетерогенной «вещи», которая активно навязывает ему собственную игру исступления и безумия, вовлекает его в сферу телесного опыта.

Во втором параграфе «Письмо как форма непроизводительной траты» рассматриваются особенности письма с точки зрения «всеобщей экономии» Батая. Прежде всего, утверждается, что Батай пытается предпринять «переоценку ценности» слов, за каждым из которых традиционно закреплены определенные зтчения. Ограниченная экономия языка предполагает устойчивый смысл его знаков, своего рода исчислим ость терминов и понятий, тогда как Батай под лозунгом всеобщей экономии стремится к тому, чтобы разрушать привычные логические связи.

Особенности метафорического ряда батаевских текстов анализируются на основании его эссе «Солнечный анус»8, в котором излагается идея «пародийности» мира, когда каждая вещь является пародией какой-то другой. Этот принцип пародийности можно обнаружить в функционировании метафоры у Батая. Так, Р. Барт9, утверждает, что эта метафора - сферическая, когда каждый из терминов оказывается означающим другого термина, но не отсылает ни к какой подлинной реальности, не предполагает никакого означаемого. Образы сменяют друг друга, обращаясь в круговом взаимодействии, вне всякой зависимости от того или иного референтного бытия. Барт называет этот принцип «метонимической свободой»: в осуществлении ее смысл слова приносится в жертву тотальной бессмыслице сочетания и взаимообращения слов. Таким образом, раскрывается смысл метафоры «жертвоприношение слов», при помощи которой Батай характеризует поэзию.

8 Батай Ж. Солнечный анус // Комментарии. - 1993. № 2.

9 Барт Р. Метафора глаза // Танатография эроса.

Кроме того, здесь обращается внимание на ряд стилистических особенностей не только литературных, но и теоретических текстов Батая, эффектом которых также является «пожертвование смыслом». Утверждается, что философское письмо Батая заимствует у литературы ее «метонимическую свободу», чтобы разрушить смысловую иерархию, избавив, к примеру, такие слова, как «Бог» или «бытие», от референции, от означаемого, и заставив их функционировать в общей пародийной цепочке вместе с другими метафорами, включая самые «низкие» и непристойные.

Третий параграф «Письмо как опыт коммуникации» связывает внутренний опыт Батая с современной философией посредством процедур чтения и письма. Кругообращение батаевских образов-пародий связано с принципиальной недостижимостью тождества предмета с самим собой, его незавершенностью. Метонимические превращения в письме Батая представляют собой, своего рода, «внутренний опыт» объекта, с которым соотносится такое же множественное «я» автора или рассказчика. Это авторское «я», место субъекта, в повествовании Батая оказывается подвешенным. Оно обнаруживает себя в разрывах мысли, когда письмо как бы обнажает некую избыточную по отношению к себе «плоть», «гетерогенную материю». Батай обозначает эти разрывы через образы раскрытого рта, половых органов, глазниц, окон, ворот и т.д. - пустот, в которые «проваливается» автор или читатель, теряя нить рассуждения (подобные разрывы встречаются не только в литературных, но и в философских текстах Батая). На основании анализа образов открытого рта у Батая и Лакана опыт письма Батая сравнивается с опытом сновидения.

Коммуникация автора и читателя происходит посредством этих смысловых разрывов, точек пафоса, которые обнажают в тексте дискурсивную остановку, изумление автора перед тем, что остается для него непостижимым и что задает его мысли предел, (Утверждается, что таким пределе»! в случае Батая является «животное»). Это изумление и есть конкретное содержание опыта, которое может быть реконструировано. Чтение в данном случае рассматривается как опыт, преобразующий самого читателя, который обнаруживает себя «вне себя», в этих точках пафоса, идентифицируется с ними на некоем чувственном, допонятийном уровне. Письмо предоставляет читателю редкую возможность по-

своему пережить опыт другого, или, как пишет В. Подорога, «подставить мысли другого свое тело»10.

Представленный анализ позволяет утверждать, что батаевский опыт письма может быть описан в терминах дара. Его тексты представляют собой материальные следы, по которым читатель обнаруживает нередуцируемые избыточные элементы пережитого опыта. По мысли Ж. Деррида, в основании всего письма Батая лежит формальный закон, с помощью которого можно определить отношение всех понятий Батая к Гегелю и к метафизике: закон всеобщей экономии. Деррида превращает его в формальный закон письма.

На примере философии деконструкции Ж. Деррида иЖ.-Л. Наши демонстрируются возможности работы с подобного рода опытом. Так, деконструируя тексты Батая, Нанси исследует не только то, что пишет автор, но и, главным образом, то, чего он не пишет. Он отыскивает точки, в которых мысль Батая останавливается или колеблется. Эти мгновения разрыва, приостановки батаевского дискурса, задают им пульс его собственным размышлениям.

Диссертант исходит ю того, что подобной точкой у Батая является неснимаемое противоречие между «человеком» и «животным». Его философия не может разрешить данный конфликт, и сама становится «

его сценой, материальным свидетельством чего служит письмо. Единство и целостность философской системы лишается смысла: мысли предоставляется право на ошибку, которая имеет позитивный смысл, так как разрушает эту целостность в пользу уникальности каждой из частей.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, делаются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшей работы в предложенном направлении.

Теория эротизма основывается на допущении, что животное пребывает в полной имманентности Эротизм служит разделительной линией между человеческим и животным миром. Однако, таким образом понимаемое, животное является пределом мысли самого Батая - пределом, который ему не удается преодолеть именно потому, что он рассматривает животный мир утопически, как закрытый для

10 Проект и опыт (Г. Щедровшцсий иМ. Мамардашвили: сравнительный анализ стилей мышления). С. 502.

человека мир без негативности. Посредством такого универсального критерия, как эротизм, философ абсолютизирует различие, которое проходит через само человеческое тело. В результате «животное» всякий раз оказывается по ту сторону; «животное» для Батая - это непостижимый, внешний Другой.

Вытесненное на периферию «животное» не позволяет единству философской системы состояться, обнаруживая разрыв. Размыкание единства философской системы - это метод, возводящий в принцип открытость коммуникации при работе с корпусом текстов того или иного мыслителя прошлого. Исключительная заслуга Батая в том, что он заложил основы данного метода, предложив принцип дара в качестве стратегии письма. Творчество Батая представляет собой своеобразное признание в бессилии перед неким пределом мысли. Важно, что это признание зафиксировано письмом, «вписано» и обращено вовне. Батай демонстрирует, что человеческая мысль уязвима, слаба, но эта слабость является ее сущностной характеристикой. Мысль не самодостаточна и не может быть окончательно присвоена в качестве истины, но нуждается во вмешательстве читателя, который, подхватывая ее, не дает ей завершиться.

В приложении дается краткая биографическая справка о Ж. Батае, которая обозначает контекст, повлиявший на особенности его философии и литературного творчества.

Основные идеи диссертации получили отражение в следующих публикациях:

1. Внутренний опыт и проблема сообщества в творчестве Ж. Батая. В кн.: Опыт и чувственное в культуре современности. Философско-ангропологические аспекты. -М.: ИФ РАН, 2004.

2. Об одном несостоявшемся заговоре (Рец. на кн.: Коллеж социологии под ред. Д. Олье. СПб., 2004) // Новое Литературное Обозрение. - 2005. № 75 - (готовится к публикации).

3. Текст как воплощение плоти: к морфологии опыта Ж. Батая // Новое Литературное Обозрение. - 2005. № 71.

4. Поэтическая экономия (Рец. на кн.: БатайЖ. Проклятая доля. -М., 2003) // Новое Литературное Обозрение. - 2003. № 63.

5. Знать, принимать, не задавать вопросов (Рец. на кн.: Кожев А Введение в чтение Гегеля. - СПб.: 2003) // Синий диван. - 2004. № 5.

6. Рец. на кн.: Нанси Ж.-Л. Бытие единичное множественное. -Мн., 2004 // Критическая масса - 2005. № 2 - (готовится к публикации).

7. Логотип на невозможном // Критическая Масса. - 2003. № 3.

8. Рец. на кн: Фокин С.Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. - СПб., 2002 // Критическая масса. - 2003. № 2.

РНБ Русский фонд

2006-4 13402

Подписано в печать ЦЛ О- 0& Зак Объем уч.изд.л., 1, бпеч.л. Тираж 100 экз. Отпечатано на ротапринте ИФ РАН, Волхонка. 14.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Тимофеева, Оксана Викторовна

Введение.

Глава 1. Философско-антропологический смысл эротизма.

§1. Понятие эротизма и его место в антропологии Батая.

1.1. Область определений: эротизм и антропогенез (начало истории), «безработная негативность» (конец истории), исключение животного и «антропологическая машина».

1.2. Основные термины и понятия, связанные с темой эротизма.

1.3. «Желание непризнания»: «объект» и «субъект» в эротизме.

§2. Исторические формы эротизма.

§3. Эротизм и проблема конечности.

Глава 2. Основные концепции Батая как философские предпосылки темы эротизма.

§1. Дуалистическая онтология Батая: концепция «низкого материализма» и проект гетерологии.

§2. Теория непроизводительной траты и проект «всеобщей экономии».

§3. Понятие внутреннего опыта.

3.1. Внутренний опыт и метафора «смерти Бога».

3.2. Критика Батая Ж.-П. Сартром. Закрытость опыта и эффект непонимания.

§4. Проблема трансляции опыта и идея сообщества.

4.1. Коммуникация и непосредственное присутствие: «сообщество друзей».

4.2. Тема сообщества в контексте критики метафизики в 30-е гг. XX в. «Коллеж социологии». Критика Ж.-Л. Нанси «ностальгического» понимания сообщества.

4.3. Тема сообщества в современной философии.

Глава 3. Опыт письма в творчестве Батая и в философии XX века.

§ 1. Письмо и гетерология.

1.1. Вписывание плоти. Негативный мимезис.

1.2. Образы животного и женщины в эротической прозе Батая.

§2. Письмо как форма непроизводительной траты. ф 2.1. Метонимическая свобода: жертвоприношение слов.

2.2. Философия как литература.

§3. Письмо как опыт коммуникации.

3.1. Смысловой разрыв: другое мысли.

3.2. Чтение как опыт.

3.3. От теории дара к философии деконструкции.

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Тимофеева, Оксана Викторовна

Диссертационная работа посвящена философско-антропологическому анализу темы эротизма в творчестве известного французского философа и писателя первой половины XX века Ж. Батая.

Актуальность темы исследования

Жорж Батай - мыслитель, который оказал огромное влияние на французскую философию XX века. К настоящему времени это влияние уже широко распространилось за пределы Франции; философия и литературное творчество Батая активно обсуждаются как на западе, так и в России. До сих пор остаются неразработанными многие из предложенных им тем и концепций. Анализ его творчества представляет не только историко-философский или историко-литературный интерес, но и ложится в основу многих исследований в области современной философии. Так, дальнейшую разработку предложенной Батаем темы сообщества и внутреннего опыта предпринимает Ж.-Л. Нанси, темы суверенитета, «безработной негативности» развивают Дж. Агамбен и другие мыслители.

Творчество Батая оказывается предметом непрекращающихся дискуссий в силу того, что оно представляет собой связующее звено между классической западной метафизикой и современной философией. С одной стороны, мыслитель остается последователем гегелевской философии абсолютного духа, а с другой - становится ее радикальным критиком. Пафос философствования Батая связан с переживанием глубокого кризиса метафизики: продолжая мыслить в рамках традиционных оппозиций (субъект-объект, сознание-материя, человек-животное), он, однако, ищет способа преодолеть спекулятивное мышление изнутри, утверждая принципиальную неснимаемость противоречий, в силу которых философия не может достигнуть абсолютного знания. Господству знания Батай противопоставляет ценность опыта, уникального чувственного переживания (эротического, эстетического, религиозного, мистического), возможность передачи которого другому (коммуникация) и должна стать предметом философской рефлексии. Неудивительно, что его мысль с самого своего возникновения была объектом пристального внимания и критики со стороны современников. Такова, в частности, критика Ж.-П. Сартром батаевского понятия внутреннего опыта: новый тип философствования, с которым, в случае Батая, столкнутся Сартр, в его время казался не только непонятным, но и совершенно неприемлемым.

Жорж Батай стоял у истоков некоторого метода, который обнаруживает свою актуальность уже в наши дни. В основании этого метода лежит представление о предельном опыте, когда мысль не завершается неким знанием о бытии (обществе, человеке, природе и т.д.), но сталкивается с неразрешимым противоречием. Однако обнаружение противоречия и признание неразрешимости - это не столько «слабость» мысли, сколько ее основное достижение, поскольку это признание является отправной точкой для дальнейших исследований.

Тема эротизма в философии Батая представляет наибольший антропологический интерес, так как именно с эротизмом Батай связывает ответ на фундаментальный философский вопрос о том, что такое «человек». Батай совершает, своего рода, «эротический» поворот в философии, утверждая, что не разум и сознание, а именно специфические формы сублимации, характеризующие сексуальность людей, отличают их от животных. Тема эротизма позволяет в этом различии увидеть противоречие, неразрешимое для Батая, но тем более симптоматичное, что оно обнаруживает своего рода «слепое пятно» всей метафизической традиции -фигуру «животного», которая оказывается в ней вытесненной, и, чтобы осмыслить которую, в западной философии Батай не находит ресурсов, обращаясь с этим вопросом, скорее, уже к нашему времени. Анализ эротизма в философии Батая, таким образом, позволяет раскрыть новые потенции расширения проблемного поля современной философии.

Предмет исследования

Предмет настоящего исследования — тема эротизма в творчестве Батая, ее общетеоретический контекст, философские предпосылки и основания, а также комплекс методологических и концептуальных проблем, возникающих в связи с появлением и развитием данной темы.

Объект исследования

Объектом исследования является философия Батая, его литературное творчество, непосредственные источники мысли Батая («Феноменология духа» Гегеля, «Введение в чтение Гегеля» А. Кожева, «Эссе о даре» М. Мосса и др.), критика современников (Ж.-П. Сартр), а также последующие философские разработки, в которых нашло свое отражение дальнейшее осмысление батаевского творчества (М. Фуко, Ж. Деррида, Ж.-Л. Нанси, Дж. Агамбен, В. Подорога).

Степень разработанности проблемы

Большинство исследователей Батая, так или иначе, обращались к теме эротизма. Однако, в связи со спецификой творчества данного мыслителя, эту тему довольно сложно отделить от других близких ей тем -непроизводительной траты, дара, жертвоприношения, суверенности и т.д. И наоборот, анализ любой из этих тем практически всегда с необходимостью вовлекает и тему эротизма. Эротизм рассматривается как один из аспектов философии Батая в отечественной и зарубежной литературе, посвященной данному мыслителю.

Французскую критическую литературу о творчестве Батая можно условно классифицировать следующим образом.

Бретону и Ж.-П. Сартру. Однако сюда же можно отнести и работы близких Батаю авторов, его друзей и сподвижников многих его начинаний, таких, как М. Лейрис, П. Клоссовски, М. Бланшо.

Принципиальное значение для осмысления творчества Батая в контексте современной культуры имеют, прежде всего, работы виднейших представителей современной философии, в частности, французского структурализма, постструктурализма и деконструкции, для которых переосмысление Батая стало одним из ключевых моментов собственного творчества. С их именами связана разработка уникальных философских концепций XX века, в основу которых, среди прочего, положена своеобразная и наиболее интересная интерпретация и критика творчества Батая. Это такие мыслители, как Ю. Кристева, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж.-Л. Нанси, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр.

Существуют также специальные исследования жизни и творчества Ж. Батая, посвященные ему монографии. Среди них - подробная биография, написанная М. Сюриа - источник, на который ссылается большинство авторов и комментаторов, книги Ж.-М. Хеймоне, Д. Олье, и др. Кроме того, существует множество отдельных статей, специальные выпуски журналов («Арк», «Критик» и др.), а также материалы коллоквиумов, посвященные непосредственно Батаю.

Об актуальности мысли Батая свидетельствует возрастающий интерес к его фигуре в Америке. В частности, в 1990 г. появился посвященный ему отдельный сборник «Йейл Фрэнч Стадиз». Его авторы соизмеряют мысль Батая с современностью, с позиций которой оказывается очевидным, что потенциал введенных Батаем в философский дискурс понятий траты, эротизма, трансгрессии и т.д., до сих пор остающихся маргинальными, далеко не исчерпан и указывает на те горизонты познания, к которым философии еще предстоит обратиться. Немаловажной представляется также критика Батая в работах известного современного итальянского мыслителя Дж. Агамбена.

Среди отечественной литературы по данной теме самая крупная работа — монография С.Л. Фокина о литературных опытах Батая двадцатых-тридцатых годов. В работе подробно воспроизводится культурный и политический контекст, в котором происходило творческое становление ф Батая. Книга представляет собой ценный вклад в отечественное литературоведение. Важным источником для русскоязычного читателя является сборник «Танатография эроса» под редакцией Фокина, в котором собраны переводы нескольких важнейших посвященных Батаю статей французских авторов. Среди них - статьи А. Бретона, Ж.-П. Сартра, Г. Марселя, М. Бланшо, П. Клоссовски, Р. Барта, Ю. Кристевой, М. Фуко, Ж. Деррида, Д. Олье, Ж.-М. Хеймоне, а также несколько избранных текстов самого Батая. Опубликованы статьи С.Л. Фокина, В1. Подороги, М. Рыклина, С. Зенкина и др. Отечественные исследователи опираются, главным образом, на работы французских авторов. ® Методологическая и теоретическая основа

Методология диссертации определяется-целью, задачами и предметом исследования. В! работе обосновывается продиктованная особенностями предмета необходимость отказа от общенаучного принципа системности. Исследование ориентировано на поиск того, что не позволяет системе завершиться, что размыкает ее, делая из философии практику особой длящейся коммуникации.

За основу берется, прежде всего, метод аналитической антропологии (В. Подорога). Интерес к уникальности предмета, «превосходство анализа # над синтезом, объекта над субъектом, мыслимого над мыслящим»1, стремление к отказу от того, чтобы представлять материал в виде единой системы, сближают этот метод с постструктурализмом и феноменологией: «Антропологические аналитики - это всегда не-синтетические конструкции: анализ идет по линиям инволюции той или иной системы мысли, к

1 Подорога В А Словарь аналитической антропологии //Логос - 1999 №2 - С 27 повторной реконструкции опытных условий ее рождения, и как следствие - к повторному со-переживанию базовых метафор невосстановимого опыта в ином времени»1.

Методологические основания «антропологии тела» - дисциплины, в рамках которой проводится данное исследование, в современной отечественной философии были предложены В. Подорогой: «Одна из дисциплин, входящая в общее направление социальной и культурной антропологии. Антропология тела занимается исследованием всех областей социальной жизни (предельно широко понимаемой), где так или иначе проявляются значимые функции тела (т.е. влияющие или подчас определяющие развитие того или иного социокультурного процесса, феномена или поведения)»2.

Данная работа опирается на корпус философской литературы XX века, посвященной Батаю. Среди работ, которые имеют для нас ключевое значение, следует выделить, прежде всего, книги «Неработающее сообщество» Ж.-Л. Нанси, «Открытое. О человеке и о животном» Дж. Агамбена, «Ж. Батай: Философ вне себя» С. Фокина, эссе «От экономии ограниченной к экономии всеобщей» Ж. Деррида, «Один новый мистик» Ж.-П. Сартра, а также статью «Проект и опыт (Г. Щедровицкий и М. Мамардашвили: сравнительный анализ стилей мышления)» В. Подороги.

1 Указ соч С 29

2 Там же

Эссе Ж.-П. Сартра является образцом строгой критики Батая с точки зрения профессиональной философии, демонстрируя проблематичность и неоднозначность концепции внутреннего опыта и позволяя понять, в, чем сущность вопроса-о возможности или невозможности передачи этого опыта другому, его коммуницируемости. Проблема, с которой сталкивается Сартр, может быть проблемой любого читателя Батая, в зависимости от того, каким образом читатель понимает смысл философствования, и исходя из этого понимания, какой стиль мышления, «проективный» (Сартр) или «опытный» (Батай), представляется ему наиболее близким.

Примером стратегий прочтения Батая, отвечающих требованиям «опыта», служат, прежде всего, работы Ж. Деррида и Ж.-Л. Нанси, связанные с поиском и обнаружением среди написанного Батаем того, чего он не пишет, неосознанных шифров, следов его действительного философского опыта. Ж. Деррида ассоциирует этот опыт с письмом, Нанси -с темой сообщества, которая также, будучи связанной с проблемой передачи опыта, упирается в концепт письма.

Книга Дж. Агамбена представляет собой анализ темы животного, главным образом, в философии М. Хайдеггера (а также отчасти Ж. Батая, А.

Кожева и других мыслителей). В этой работе Агамбен вводит термин «антропологическая машина», который мы заимствуем для обозначения различия между человеком и животным в философии Батая, чтобы продемонстрировать метафизический характер данного различия, на котором основывается эротизм.

Цель исследования

Целью работы является определение значения и роли темы эротизма в творчестве Ж. Батая, раскрытие ее специфики и философского потенциала в перспективе современной мысли.

Задачи исследования

Задачи исследования определяются поставленной целью:

1. Раскрытие особенностей терминологического и понятийного аппарата Батая;

2. Выявление основных историко-философских предпосылок темы эротизма;

3. Рассмотрение темы эротизма в контексте философии и культуры XX века;

6. Определение места и значения эротизма в современной философской теории.

Научно-практическая значимость

Апробация работы

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на секторе аналитической антропологии Института философии РАН. Основные положения и результаты, полученные в ходе исследования, нашли свое отражение в серии публикаций автора, а также были изложены в докладе «Ж. Батай и политика эротизма» на симпозиуме молодых политических философов «Холодный ум» (Ленинградская область, 2005 г.).

Структура работы определена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения и библиографии, включающей 214 наименований, в том числе 101 работу на иностранных языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Тема эротизма в философии Ж. Батая"

Заключение

В ходе данной работы нами были рассмотрены основные формы эротизма, связанные с ним понятия, его онтологические, экономические и методологическое основания, а также выявлен основной философский смысл темы эротизма и его важнейшее значение для интеллектуальной традиции XX века.

Проанализировав разные аспекты философии Батая через эту тему — одну из главных для данного мыслителя, - мы пришли к выводу, что его философия не может быть представлена в виде целостной непротиворечивой системы, наподобие системы абсолютного духа Гегеля или других всеобъемлющих систем классической западной метафизики, по следующим причинам.

Во-первых, с самого начала философия эротизма основывается на одном ошибочном допущении. Оно сводится к тому, что, по мнению Батая, животное пребывает в мире абсолютной непосредственности и имманентности, в полной гармонии с природой. Этот мир не знает негативности, то есть траура, господства, подчинения, войны, эротизма и других феноменов, без которых непредставимо любое человеческое общество. Эротизм - особая форма сексуального поведения, по Батаю, присущая исключительно человеку, связанная с запретом и трансгрессией этого запрета и выражающаяся во все более утонченных формах сублимации, - служит разделительной линией между человеческим и животным миром. Мы назвали эту линию «антропологической машиной», чтобы обозначить операциональность самого этого различия, на наш взгляд, имеющего метафизический характер, между человеком и животным.

Заявив о том, что именно эротизм (а не сознание или разум, как в классической философии) отличает человека от животного, Батай затевает долгий разговор о человеке и человеческом мире, при том, что «животное», исключенное, таким образом, из пространства философской рефлексии, всегда маячит где-то на периферии батаевской мысли, будучи ее непреодолимым внешним пределом, истоком, неким «подлинным» бытием, утрата которого необратима.

Подобное допущение влечет за собой онтологизацию данного различия, результатом которой становится дуалистический материализм Батая, который он называет «низким материализмом» или «гетерологией».

С одной стороны, принцип «гетерогенной материи» (онтологический кореллят «животного»), являющейся нередуцируемым основанием сознания, — это важнейшее философское достижение Батая. Оно представляет собой результат радикальной критики западноевропейской метафизики, постольку, поскольку, со времен «первой философии», метафизика основывалась на принципе единства бытия, которому, будь то «первопричина» Аристотеля, «субстанция» Спинозы или же, например, «дух» Гегеля, так или иначе, подчинялось все многообразие сущего.

Дуалистическая онтология Батая исходит из того, что противоречие между сознанием и материей не снимается диалектическим синтезом: мысль бессильна перед простым фактом животной жизни, которая является, тем не менее, условием возможности этой мысли. Единство метафизического мира держится на исключении, непризнании этого животного начала («слепого пятна» разума). Человеческой мысли нечего поделать с животным, кроме как принести его в жертву: эту необходимость жертвоприношения Батай считает логическим следствием гегелевской системы духа, которая, введя в философию принцип историчности и конечности, не смогла предложить субъекту никаких средств, чтобы в действительности примирить его с этой историчностью и конечностью. Низкий материализм утверждает принципиальную несводимость этого Иного ни к каким философским понятиям или категориям, но тем не менее, его настойчивое и тревожное присутствие всякий раз, когда человеческий дух заявляет свои претензии на господство.

Нами было продемонстрировано, что, признавая данное различие, все же остающееся метафизическим, Батай, однако, меняет соотношение частей оппозиции, утверждая зависимость человека, сознания, субъекта от животного, материи, объекта, и, тем самым, революционизирует метафизику изнутри без того, чтобы сводить одно к другому.

С другой стороны, таким образом понимаемое, животное является пределом мысли самого Батая — пределом, который ему не удается преодолеть именно потому, что он рассматривает животное утопически, как закрытый для человека имманентный план существования. Посредством такого универсального критерия, как эротизм, он абсолютизирует различие, которое проходит через само человеческое тело («разрыв»). В итоге «животное» всякий раз оказывается по ту сторону, «животное» для Батая — это непостижимый, внешний Другой.

Во-вторых, мы исходим из того, что именно это ошибочное допущение, этот изъян в основании философии Батая как раз является наиболее интересным и продуктивным элементом аналитической работы с творчеством данного мыслителя. Мы могли бы сказать, что темьь эротизма, суверенности и непроизводительной траты, исходя из основных философских концепций Батая - гетерологии, всеобщей экономии, внутреннего опыта и сообщения, - составляют нерасторжимое единство, которое реализуется в практике письма. Однако вытесненное на периферию «животное» не позволяет этому единству состояться, обнаруживая разрыв, через который вторгается аналитика. Не затем, чтобы «опровергнуть» мысль Батая или доказать ее «несостоятельность», а затем, чтобы, из своего времени, по следам этой «ошибки» попытаться восстановить уникальность именно этого философского опыта.

Необходимость данного подхода продиктована особенностями самой философии Батая. Размыкание единства философской системы - это метод, возводящий в принцип открытость коммуникации при работе с корпусом текстов того или иного мыслителя прошлого. Исключительная заслуга Батая в том, что он заложил основы этого метода, предложив принцип дара в качестве стратегии письма. Творчество Батая является откровенным признанием в бессилии перед неким пределом мысли - таким пределом в его случае, как мы утверждаем, является феномен «животного». Важно, что это признание зафиксировано письмом, обращено вовне, в качестве некоторого призыва к коммуникации, или даже вызова. Батай демонстрирует, что человеческая мысль уязвима, слаба, но эта слабость не случайная и не привходящая. Она является сущностной характеристикой мысли, которая не самодостаточна и не может быть окончательно присвоена в качестве истины некоторым Мудрецом, но нуждается во вмешательстве того, кто, в свою очередь, подхватывая ее, не дает ей завершиться.

Перспективы диссертационной работы обусловлены особенностями выбранного аналитического подхода: данное исследование представляет собой оригинальную интерпретацию философии Батая, которая далеко не является исчерпывающей и необходимо предполагает дальнейшее развитие затронутых тем. Тема эротизма — лишь одно из направлений, в котором, через вытесненную «человеком» фигуру животного, может быть установлена связь между творчеством Батая с современной мыслью. Обнаружение этой связи в настоящий момент является одной из главных задач на пути становления отечественного батаеведения. Непосредственным же продолжением настоящего исследования, мы полагаем, должно стать рассмотрение вытесненной темы животного не только в творчестве Батая, которое ставит нас перед необходимостью подобного рода анализа, но и во всей западноевропейской философии.

155

Список научной литературыТимофеева, Оксана Викторовна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аристотель История животных / пер. В.П. Карпова, Ред. Б.А. Старостина. -М.: РГГУ, 1996. - 528 с.

2. Актуальные проблемы зарубежной литературы XX века / ред. Л.Г. Андреева. М.: МГУ, 1989. - 175 с.

3. Андреев Л Г Ж.-П. Сартр. Свободное сознание и XX век. — М.: Моск. рабочий, 1994.-331 с.

4. Андреев Л.Г Сюрреализм. -М.: Высшая школа, 1972. 232 с.

5. Андреев Л.Г Французская литература 1917—1956 гг. -М.: МГУ, 1959. 263 с.

6. Батай Ж Внутренний опыт / пер. с фр. С.Л. Фокина. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997.-336 с.

7. Батай Ж Проклятая доля / пер. с фр. Б. Скуратова, П. Хицкого. М.: «Гнозис», «Логос», 2003. - 208 с.

8. Батай Ж Теория религии. Литература и зло / пер. с фр. Ж. Гайковой, Г. Михалковича. — Мн.: Современный литератор, 2000. — 352 с.

9. Батай Ж Ненависть к поэзии: романы и повести / пер. с фр., ред. С. Зенкина. М.: Ладомир, 1999. - 613 с.

10. Батай Ж Аллилуйя. Катехизис Диануса / пер. с фр. М. Рыклина // Комментарии. 1997. № 12. - С. 171—186.

11. Батай Ж. Гегель, смерть и жертвоприношение / пер. с фр. С.Л. Фокина // Танатография эроса. С. 245—267.

12. Батай Ж Жертвоприношения / пер. с фр. А. Скард-Лапидуса // Комментарии. 1993. № 2. - С. 40—48.

13. Батай Ж Из «Внутреннего опыта» / пер. с фр. С.Л. Фокина // Танатография эроса. С. 223—243.

14. Батай Ж Из «Внутреннего опыта» / пер. с фр. С.Л. Фокина // Комментарии. 1994. № 3. - С. 168—171.15