автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Утопия: сущность и развитие

Полный текст автореферата диссертации по теме "Утопия: сущность и развитие"

На правахрукописи

Фролова Ирина Васильевна

УТОПИЯ: СУЩНОСТЬ И РАЗВИТИЕ (опыт социально-философской концептуализации)

Специальность 09.00.11- социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

(

Уфа 2005

Работа выполнена на кафедре философии Башкирского государственного университета

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор философских наук,

профессор Галимов Баязит Сабирьянович

доктор философских наук, профессор Азаматов Дамир Мустафеевич

Ведущая организация:

доктор философских наук, профессор Трубина Елена Германовна

доктор философских наук, профессор Финогентов Валерий Николаевич

Уфимский авиационный технический университет

Защита состоится «1» июля 2005 года в 10. 00 ч. на заседании диссертационного совета Д.212.013.03 в Башкирском государственном университете по адресу: 450074, г.Уфа, ул.Фрунзе, 32, гл.корпус, ауд.01.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета

Автореферат разослан « ^» ¿¿¿¿ъЩ 2005 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, 0

доктор философских наук, профессор у^У/Л Поздяева С.М.

Щ51

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Ситуация рубежа ХХ-ХХ1 веков может быть охарактеризована как ситуация поиска, который ведется на разных уровнях существования человека и общества. Подобная ситуация связана с творческим, креативным характером современных социальных процессов, усилением личностного начала социальности. Этот поиск во многом определяется установками и возможностями социальных субъектов. На уровне личности ситуация поиска проявляется в проблемах обретения индивидуальной идентичности - этнической, конфессиональной, тендерной. На уровне отдельных стран она реализуется в разработке оптимальных моделей их вхождения в интегрирующийся мир, в определении путей и способов дальнейшего развития. На международном уровне ситуация поиска предполагает формирование механизмов взаимодействия различных стран и регионов, консолидации мирового сообщества. В этой ситуации растет значимость не только прогнозов будущего развития, но и создания образа лучшего, чем существующее, общества - задачи, которая исторически зачастую реализовывалась в форме утопии.

Пластичность социальности, становящаяся особенно заметной в эпохи социальных перемен, проявляется в возможности ее направленной трансформации. Социальная наука становится силой, способной не только прогнозировать возможности дальнейшего развития, экстраполировать в будущее уже имеющиеся тенденции, но и определенным образом воздействовать на характер социальных процессов. Одной из задач, всегда стоявших перед социальной мыслью, является поиск таких моделей общества, в которых гармонично сочетались бы свобода и равенство, индивидуальные и коллективные интересы ныне живущих и будущих поколений. Утопия всегда была не только средством критической оценки реальности, но и способом моделирования дополнительной позиции или точки зрения, с помощью которой можно было сконструировать образ идеального общества. Она нужна человеку и человечеству как социальная форма, наиболее ярко выражающая альтернативность истории и возможность социального творчества. Посредством социологического воображения, продуктом которого является утопия, человек надеется понять, что происходит с миром и с ним самим, так как самосознание современного человека во многом обусловлено представлением о социальной относительности и трансформирующей силе истории.

Современное общество характеризуется постоянно растущей степенью разнопланового информационного воздействия на людей. Электронные СМИ, будучи ангажированы властными структурами, воздействуют на

общественное сознание, либо манипулируя им, либо выступая как своего рода «официальные эксперты» (термин П.Бергера и Т.Лукмана), отстаивающие легитимность существующего социального миропорядка. С этой точки зрения, роль утопии как альтернативной версии социального универсума, противостоящей давлению, стимулирующей рефлексию, становится особенно важной. Не случайно борьбу против утопии ведут авторитарные и псевдодемократические режимы, - напомним, что эпоха сталинизма - эпоха осуществленной утопии, превратившейся в тоталитарную идеологию - была, как это ни парадоксально, эпохой запрета на утопическое творчество. Для таких режимов характерно, что власть имущие заинтересованы в формировании сознания в духе ориентации на существующую действительность, ориентации, исключающей поиск социально-политической альтернативы.

Социально-утопическое мышление человечества является порождением определенных социальных условий, что предполагает его исследование на фоне изменяющихся картин социальности. Путь социальной утопии - это свойственный человеку путь поиска социальной истины, справедливости и блага, это объясняет жизнеспособность утопии и придает ей ценностное, морально-этическое содержание. Несмотря на то, что понимание этих ценностей варьировалось, будучи обусловлено спецификой социокультурной среды, создателей утопий всегда подстерегал соблазн представить созданный ими образ идеального общества как универсальный проект, реализация которого является не только возможной, но и необходимой. Именно поэтому важным становится уяснение вопроса о границах утопии, о ее субъектах, о носителях утопического мышления и действия. В разное время таковыми выступали разные социальные слои, инициировавшие деятельность своих наиболее ярких представителей. Возникающая в определенных общественных условиях, творимая субъектом, утопия сама конструирует социум посредством создания новой версии социального порядка, альтернативной существующему социальному мироустройству.

Степень научной разработанности проблемы. В диссертации, исходя из сложившейся в зарубежной историографии традиции, понятия «утопия» и «социальная утопия» употребляются как синонимы. Термин «социальная утопия» используется преимущественно в отечественной философии, поскольку долгое время по своего рода инерции советских времен «утопию» отождествляли прежде всего с «утопическим социализмом».

Отмечается, что первая попытка научного осмысления проблем утопии и утопизма была осуществлена в работах преимущественно зарубежных авторов рубежа XIX - XX вв. А.Кирхенгейма, А.Фойгта, А.Свентоховского. В своих трудах они представили картину исторического развития утопии, разработали основания и принципы классификация утопий.

' • 4 I

* ' 4

Подчеркивается, что в отечественной религиозно-идеалистической философии рубежа начала XX в. (Г.В.Флоровский, Б.П.Вышеславцев, С.Л.Франк, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков) превалировала негативная оценка утопии. Исследователи интерпретировали утопию как «соблазн человеческой мысли», как соперничество с Богом, оценивая ее как «путь Сатаны». Острие критики русских религиозных философов было направлено против революционного утопизма русской интеллигенции начала XX века.

В зарубежной и отечественной материалистической философии конца к XIX - первой половины XX века (Ф.Энгельс, В.И.Ленин, В.П.Волгин,

А.И.Володин, И.Н.Осиновский, А.Э.Штекли, Э.А.Араб-Оглы) утопия рассматривалась как вымысел, иллюзия, оторванная от реальности мечта. В трудах исследователей утопия выступала как предшественница социальной теории, предвосхитившая социализм и коммунизм, но постепенно, особенно после возникновения марксизма, утратившая свою прогностическую и познавательную роль.

Исследования зарубежных и отечественных ученых середины - второй половины XX века более были свободны от идеологических наслоений и посвящены исследованию специфики утопической мысли разных культур и эпох. Зарубежные ученые - Л.Саржент, А.Мортон, Д.Ледерер анализируют английскую утопическую мысль. З.Кудерович исследует историческое мышление К.Маркса. Отечественный исследователь М.К.Арипов изучает социально-утопическую мысль в Средней Азии, А.М.Ушков - в странах Востока, А.А.Игнатенко - утопические идеи арабо-мусульманских философов. А.И.Клибанов и К.В.Чистов исследуют генезис русской утопии, ■ И.А.Исаев - политико-правовую утопию в России, В.А. Малинин и

Р.А.Гальцева - русскую утопическую мысль XX века. Западно-европейский и русский утопический социализм Нового времени анализируют

A.Г.Айрапетов, А.И.Юдин, В.В.Галкин; проблемы ренессансной утопии -Л.М.Баткин. Проблемы генезиса социальной утопии в западной и восточной традиции всесторонне изучают В.А.Гуторов, А.И.Кобзев, А.И.Мартынов.

Ряд зарубежных и отечественных исследователей обращается к постижению утопии как противоречивого социального явления. Признавая присущие утопии негативные черты, такие зарубежные авторы, Э.Блох, М.Ласки, Х.Маравалль, К.Мангейм, Ф. и Фр. Мэнюэли, отмечают позитивную, конструктивную роль утопии. Преимущественно критическая оценка утопии характерна для исследований Л.Мэмфорда и К.Поппера. Попытка всестороннего анализа утопии осуществляется в трудах отечественных ученых - Ч.С.Кирвеля, С.С.Сизова, В.П.Шестакова, М.И.Мелкумяна, Т.А.Пчелинцевой, А.В.Барбасова, Г.С.Батыгина,

B.Д.Бакулова. Особое значения для диссертанта имеют фундаментальные

труды Э.Я.Баталова и В.А.Чаликовой, освященные проблемам утопии и утопического мышления.

Значительный пласт исследований российских авторов посвящен проблеме социального идеала, к проблемам которого обращались в разные эпохи П.И.Новгородцев, В.А.Лекторский, Е.Л.Черткова.

В середине и второй половине 90-х годов XX века интерес к утопии в отечественной философии сохраняется, предпринимается попытка ее переосмысления. По данной проблематике защищен ряд кандидатских и докторских диссертаций. И С.Шестакова исследует утопию как превращенную форму общественного идеала, В.М.Соколенко - как феномен и жизненное пространство, Р.Е.Селиверстов уясняет соотношение утопии и идеала, В.П.Кондратьев изучает утопию и утопическое сознание, Г.С.Сысоев

соотношение утопии и антиутопии. Появляются диссертации Г.Н.Пономаревой и И.Г.Палий, анализирующие социальный утопизм в России Х1Х-ХХ вв. В ряде последних работ Т.И.Ойзермана осмысливается соотношение марксизма и утопизма.

Стремление автора постичь трансформацию утопии в исторической ретроспективе обусловило обращение к исследованиям К.Ясперса, Б.Рассела, Дж.Реале и Д.Антисери, М.А.Барга, А.Я.Гуревича, Б.В.Маркова, рассматривавших «историю идей» сквозь призму «истории людей». Огромную роль в понимании специфики процессуального характера социального бытия, особенностей современного культурно-исторического развития сыграли работы В.Ф.Анурина, Д.Белла, Д.Грея, Р.Дарендорфа, Э.Тоффлера, С.Хантингтона, Ф.Фукуямы, В.Л.Иноземцева, И.И.Кравченко, В.Г.Федотовой. Проблема возможностей и способов моделирования социальных процессов была осмыслена благодаря работам И.В.Бестужева-Лады, А.Б.Курлова, С.М.Поздяевой, В.Н.Финогентова.

Тем не менее, ряд вопросов, связанных со спецификой понимания сущности утопии, ее исторической эволюции, социальной обусловленности и социального влияния утопических идей, специфики субъектов утопии, исследован не был.

Объектом исследования является динамическая взаимосвязь утопии, социальности и социальных субъектов, многообразно проявляющаяся в процессе движения от традиционного к постиндустриальному обществу.

Предметом исследования является постижение сущности и развития утопии, возможностей и степени ее воздействия на социальные процессы.

Целью исследования является разработка на основе структурно-конструктивистского подхода современной социально-философской концепции утопии, позволяющей постичь ее сущность, связь с социальностью и личностную обусловленность, а также реконструкция процесса возникновения, становления и развития утопии.

Для этого необходимо решить следующие исследовательские задачи:

• выделить основные подходы к изучению утопии, обосновать методологическую эффективность использования структурно-конструктивистского подхода для ее исследования;

• осуществить категориальный анализ понятия «утопия»;

• выявить социальную обусловленность утопии и социальное влияние утопических идей;

• раскрыть личностные основания утопии, определить ее субъекты;

• выявить структуру утопии, взаимосвязь ее аУрибутов и модусов;

• исследовать социальные и духовные предпосылки зарождения' утопии;

• рассмотреть процесс зарождения утопических идей в древневосточной социальной мысли;

• выявить специфику социально-утопических идей в западной традиции на примере классической античности и эпохи эллинизма;

• исследовать социально-утопические идеи в обществе европейского средневековья;

• изучить процесс становления утопии в эпоху перехода от традиционного к индустриальному обществу;

• выявить особенности и основные типы утопий индустриального общества;

• исследовать истоки кризиса идеи утопии, причины появления антиутопий в эпоху апогея индустриального общества;

• проанализировать возникновение моноутопических идей в период начального становления постиндустриального общества;

• изучить ситуацию полиутопизма в условиях дальнейшего развития постиндустриального общества.

Методологическая и теоретическая база исследования.

Методологической базой данной работы является синтез структурно-конструктивисткого и социокультурного подходов. Автор исходит из того, что наиболее оптимальной стратегией исследования будет конвенционализм, точнее, его отдельные положения, которые могут послужить адекватной методологической основой для изучения утопии. Исходя из специфики изучаемого предмета, представляется возможным использование элементов различных теоретических конструкций. В диссертационном исследовании применяются, с одной стороны, элементы структурно-функциональной теории (Т.Парсонс, Р.Мертон), с другой стороны, социально-конструктивистские концепции (П.Бергер и Т.Лукман), Подобная «объединительная парадигма», примером которой могут быть концепции П.Бурдье, Э.Гидденса и В.Е.Кемерова, призвана преодолеть дихотомию

объективистских (структурно-функционалистских) и субъективистских (социально-конструктивистских) концепций. О возможности подобного «структурно-конструктивистского» подхода пишут западные и отечественные исследователи, например, Ф.Коркюф, В.Кемеров, А.Леденева, а опыт его продуктивного применения в рамках тендерных исследований демонстрируют, в частности, Е.Здравомыслова и А.Темкина.

Заметим, что в имплицитном виде идеи структурно-функционального, и отчасти структурно-конструктивистского подхода содержатся в исследованиях ряда зарубежных и отечественных ученых - Ф.и Фр. Мэнюэлей, Х.Маравапля, М.Ласки, К.Мангейма, В.А.Чаликовой, Э.Я.Баталова, Е.Л.Чертковой и других, чьи идеи также послужили теоретической базой для размышлений.

Творческий синтез структурно-конструктивистского и социокультурного подходов обусловил использование в диссертационном исследовании методов анализа, синтеза, абстрагирования, идеализации и аналогии, а также принципов системности, единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному.

Научная новизна исследования выражается в построении социально-философской концепции утопии, которая базируется на следующих положениях:

• предложена авторская типизация различных подходов к исследованию утопии - историко-описательного, философско-идеалистического, философско-материалистического, философско-сравнительного и эволюционно-конструктивистского; обоснована продуктивность применения структурно-конструктивистского подхода к изучению утопии;

• обосновано, что появление утопии обусловлено определенной социокультурной обстановкой, выявлена возможность преобразующего воздействия утопии на социальность, масштаб и глубина которого определяются социокультурными факторами;

• раскрыт механизм становления утопии на уровне субъектов, в том числе на уровне отдельных личностей, социальных групп и общностей, приводящий к появлению альтернативного определения социальности на основе социально-исторически и личностно обусловленного идеала;

• доказано, что субъект утопии может выступать как создатель утопии, как носитель утопических идей, как субъект утопического действия, или объединять в себе перечисленные характеристики, что связано со спецификой соотношения когнитивного, аффективного и поведенческого компонента в социальной установке субъекта;

• выявлена структура утопии, включающая в себя постепенно формирующиеся сущностные (атрибутивные) качества, которые в

зависимости от типов социальности, социально-культурного контекста и позиции автора утопии выступают в виде конкретных модусов. К числу этих качеств относятся: критический анализ существующего порядка; создание альтернативной версии социального универсума; ориентация на поиск/конструирование социального идеала; принципиальная множественность социальных идеалов и «полисубъектность» утопии; формулировка субъектами утопии собственной концептуальной модели совершенного общества; регламентация жизни в целях разумного использования человеческой свободы; стремление воспитать нового человека; обоснование системы истинных ценностей; возможность оказывать преобразующее воздействие на социально-историческое бытие и сознание;

• доказан процессуальный характер утопии, выявлены ее исторические типы: протоутопия; зарождающаяся утопия традиционного общества (доклассическая утопия); оформляющаяся утопия индустриального общества (классическая утопия, антиутопия), трансформирующаяся утопия постиндустриального общества (неклассическая и постнеклассическая утопия);

• обосновано, что зарождающаяся (доклассическая) утопия появляется в традиционном обществе и носит либо консервативно-этатистский, либо анархистский характер;

• доказано, что оформляющаяся (классическая) утопия является продуктом становления и развития индустриального общества, что выражается в ориентации на конструирование социального идеала, в «полисубъектности» создателей и носителей утопических идей, в обосновании разных образов совершенного общества (консервативная, либерально-гуманистическая, анархистская, социалистическо-коммунистическая утопии), в осознании возможности их реализации;

• обосновано, что к кризису классической утопии, к ее саморефлексии в форме антиутопии приводит кризис идеалов индустриального общества, крушение веры во всесилие человеческого разума и в созидательную способность человеческого действия, а также трансформация реализованной утопии в тоталитарную идеологию;

• доказано, что реабилитация утопии как способа конструирования лучшего общества, поиска путей социального развития происходит в процессе перехода от индустриализма к постиндустриализму. Трансформирующаяся утопия этого периода включает в себя как неклассические, так и постнеклассические утопии; неклассические утопии представляют собой как новое прочтение классических утопий, так и универсальные «моноутопии», субъектом которых является все человечество (концепция «хорошего общества», дльтернативистика, экоутопия); к

постнеклассическим утопиям относятся эупсихия, практопия, утопия тендерного равенства;

• обосновано, что ситуация сосуществования неклассических и постнекпассических утопий может быть охарактеризована как ситуация «полиутопизма».

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Теоретическое значение работы состоит в разработке социально-философской концепции утопии, свободной от идеологических наслоений. Она позволяет постичь сущность и развитие утопии, адекватно оценить возможности и степень ее воздействия на социальные процессы. Практическое значение исследования определяется тем, что разработанные в диссертации положения могут быть использованы при исследовании общественной мысли и социальных процессов в России и в мире. Материал, представленный в диссертации, найдет применение в преподавании общего курса по социальной философии, курса по современной социальной философии Запада, в чтении специальных курсов, посвященных проблемам социальной утопии и способам социального конструирования реальности для студентов, обучающихся по специальности «философия» на факультете философии и социологии Башкирского государственного университета.

Апробация исследования. Идеи, изложенные в диссертации, бьли озвучены в двух монографиях, в ряде статей и выступлений на конференциях международного, межрегионального и всероссийского уровня: в частности, на Втором Российском философском конгрессе «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999), на Летней школы молодых ученых «Россия - Запад: философские основания социокультурной толерантности» (Екатеринбург, 2000 г.), на Летней школе молодых ученых «Историческая память как социокультурный феномен» (Казань, 2000), на всероссийской конференции «Толерантность и гощисубъектная социальность» (Екатеринбург, 2001), на научно-практической конференции «Современная философия в поисках сущностей и смыслов» (Екатеринбург, 2001), на конференции молодых ученых «Толерантность в современной цивилизации» (Екатеринбург, 2001), на Третьем Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия» (Ростов -на -Дону, 2002), на Летней школе молодых ученых «Гендер и глобализация: перспективы и критика развития» (Крым, 2002), на региональной научной конференции «Культурное наследие народов Башкортостана», посвященной памяти Валеева Д.Ж (Уфа, 2003), на научной конференции «Культурное наследие России: универсум религиозной философии» (Уфа, 2003), на Летней школе молодых ученых «Трансформация гендерных отношений: западные теории и российские практики» (Самара, 2003), на межрегиональной научно-практической конференции «Этносоциальные процессы в России: модель

Республики Башкортостан» (Уфа, 2004), а также в публикациях автора общим объемом 30 печатных листов.

Помимо этого, промежуточные результаты исследования использовались в ходе чтения лекций по социальной философии для студентов, обучающихся по специальности «философия», в материалах специального курса, посвященного проблемам социальной утопии, докладывались на методологическом семинаре профессора В.Н.Финогентова

«Мировоззренческие поиски современности» (апрель 2004 года, май 2005 года).

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии Башкирского государственного университета в декабре 2004 года.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух частей, структурированных в пять глав, каждая из которых состоит из трех параграфов, заключения и библиографического списка из 330 наименований. Общий объем диссертации - 355 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень ее разработанности, определяются цель и задачи исследования, формулируется научная новизна диссертации, теоретическое и практическое значение исследования и формы апробации работы.

Первая часть работы «СУЩНОСТЬ УТОПИИ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ» включает в себя две главы.

Первая глава «УТОПИЯ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ» посвящена теоретико-методологическим аспектам исследования проблемы сущности и развития утопии.

В параграфе 1.2. «Основные подходы к исследованию утопии: история вопроса» диссертант обосновывает необходимость выделения ряда подходов к изучению утопии (историко-описательный, религиозно-идеалистический, историко-материалистический, историко-сравнительный, эволюционно-конструктивистский).

Историко-описательный подход складывается во второй половине XIX -начале XX века в рамках научного обществознания и представлен работами западных исследователей - А.Кирхенгейма, А.Фойгта, А.Свентоховского, ценных тем, что в них осуществлялась попытка осмысления социального утопизма, давалась картина развития утопии в исторической ретроспективе, предпринималась попытка классификации утопий.

Философско-идеалистический подход характерен для русской религиозной философии и восходит к заложенной еще Августином Блаженным традиции выделения «двух градов» - Града Божьего и Града

Земного. Поскольку Град Божий, царствие Христово - «не от мира сего», возвышается над социальной действительностью, человек должен прежде всего стремиться к духовному самосовершенствованию, а не к изменению своего социального бытия. Подобный подход, отстаиваемый Г.В.Флоровским, Б.П.Вышеславцевым, С.Л.Франком, Н.О.Лосским, рождает специфическую оценку утопии, которая интерпретируется как «соблазн человеческой мысли», как попытка человеческого разума узурпировать исходящую только от Бога рациональность, как соперничество с Богом, как «путь Сатаны». Острие критики религиозной философии было направлено на «революционный» утопизм русской интеллигенции. В рамках этого подхода разрабатывалась проблематика социального идеала, диалектика его абсолютного и относительного начал, что наиболее ярко отразилось в работах П.И.Новгородцева и Н.А.Бердяева.

Философско-материалистический подход восходит к идее Ф.Энгельса, который полагал, что утопия - это бесплодная социальная идея, а ее возникновение объясняется незрелым уровнем развития общественных отношений; это вымысел гения-одиночки, плод воображения и изобретения. Сходные оценки утопии давал и В.И.Ленин, определявший утопию как «фантазию, вымысел, сказку». В отечественной философской литературе данный подход оформился в советский период и представлен в основном трудами специалистов по историческому материализму, где утопия рассматривалась как предшественница социальной теории, утратившая свою прогностическую и познавательную роль после возникновения марксизма. В этом ключе были написаны работы В.П.Волгина, А.И.Володина, И.Н.Осиновского, отчасти - А.Э.Штекли. Не случайно в отечественной литературе все еще распространена трактовка утопического как «изображения идеального общественного устройства, лишенного научного обоснования» (Э.А.Араб-Оглы)- Это связано со стереотипом негативной оценки утопии либо как вымысла, иллюзии, оторванной от реальности мечты, либо как самонадеянной веры в возможность предельной рационализации человеческой жизни.

Философско-сравнителъный (компаративистский) подход представлен в работах ряда зарубежных и отечественных исследователей, стремившихся оценить специфику утопической мысли разных культур и эпох. Л.Саржент, А.Мортон, Д.Ледерер исследуют английскую утопическую мысль, отдельно останавливаясь на социальной теории Т.Мора. З.Кудерович анализирует историческое мышление К.Маркса с точки зрения критики утопизма и фатализма. В отечественной литературе появляются работы М.К.Арипова, пытавшегося представить социальную утопию как течение общественно-философской мысли в Средней Азии, А.М.Ушкова, исследовавшего утопическую мысль в странах Востока, А.А.Игнатенко, анализировавшего

общественно-политические воззрения арабо-мусульманских философов. Другие исследователи - А.И.Клибанов и К.В.Чистов - исследуют генезис русской утопии, И.А.Исаев - политико-правовую утопию в России, В.А. Малинин и Р.А.Гальцева - русскую утопическую мысль XX века. Западноевропейский и русский утопический социализм нового времени анализируют А.Г.Айрапетов, А.И.Юдин, В.В.Галкин; проблемы ренессансной утопии -Л.М.Баткин. Проблемы генезиса социальной утопии в западной и восточной традиции всесторонне изучают В.А.Гуторов, А.И.Кобзев, А.И.Мартынов.

Эволюционно-конструктивистский подход воплощен в исследованиях современных зарубежных и отечественных ученых, философов и социологов и является, по мнению диссертанта, наиболее перспективным для изучения утопии. Количество работ сторонников этого подхода настолько велико, что позволяет говорить о возникновении целой отрасли знания - «утопиологии». Критически оценивая присущие утопии негативные черты, исследователи признают ее укорененность в социальном бытии, рассматривая проблемы взаимоотношения утопии и революции, утопии и идеологии, утопии и реформизма. Э.Блох отмечает, что одной из причин появления утопий является незавершенность бытия, М.Ласки констатирует, что утопии создаются от отчаяния и надежды. Историческую эволюцию утопии исследует К.Мангейм, подчеркивая, что каждая ее форма в своей начальной стадии связана с определенной стадией исторического развития и с определенным социальным слоем. Однако, отмечает В.А.Гуторов, ощущение кризисности западной цивилизации, антитоталитарные и антикоммунистические интенции привели к усилению антиутопических мотивов в произведениях таких исследователей, как Л.Мамфорд и К.Поппер.

В 70-80-е, а особенно в 90-е годы XX века в отечественной философской литературе, освободившейся от давления коммунистической идеологии, наметилась тенденция к пересмотру и переоценке проблемы утопии. Переходная эпоха, в которую вступила наша страна благодаря демократическим реформам, крушение прежних ценностей, отсутствие объединяющих общество идей обусловили новое обращение к проблемам социального идеала и нового мироустройства. В работах Ч.С.Кирвеля, С.С.Сизова, В.ПЛИестакова осуществляются попытки осмыслить утопию как специфический тип сознания, М.И.Мелкумян рассуждает о природе социальных утопий и механизме их образования, Т.АЛчелинцева анализирует функции утопии. Утопию и ее связь с теоретическим исследованием будущего изучает А.В.Барбасов. Особо хотелось бы отметить фундаментальные исследования Э.Я.Баталова и В А.Чаликовой, в которых выявляются основные функции утопий, прослеживается история формирования утопий и способы их воплощения в жизнь. Современные исследователи - Е.Л.Черткова, Г.С.Батыгин, В.Д.Бакулов - пытаются

дифференцировать понятия «утопия» и «утопизм», проанализировать утопию как тип сознания, вычленить «утопии - идеалы» и «утопии-проекты».

В параграфе 1.2. «Теоретико-методологический потенциал современной социальной теории в контексте исследования утопии» автором обосновывается необходимость обращения для решения поставленных задач к современной социальной теории.

Обосновано положение, что для выявления функций утопии, ее атрибутивных элементов необходима опора на идеи структурно-функционального анализа, представленного, прежде всего, в трудах Т.Парсонса. Согласно Парсонсу, все социальные явления - личности, социальные действия, социальные институты - представляют собой системы. Исходя из этого, утопию тоже можно рассматривать как систему. Системообразующие признаки утопии, ее атрибутивные качества анализируются автором в параграфе 2.3.

Отмечается, что структурно-функциональный подход к обществу предполагает, что утопия в рамках наличного социального порядка может быть «функциональной» и «дисфункциональной». В частности, выполняя компенсаторную функцию, утопия способствует сохранению социального равновесия. Однако чаще утопия выступает как «дисфункция» наличного социального порядка. Это приводит к процессу «структурации структуры» способствует критический и нормативный характер утопии.

Диссертант приходит к выводу, что структурно-функциональный анализ недостаточно продуктивен для исследования социальных процессов и предполагает рассмотрение утопии в статике, не позволяя исследовать ее историческую трансформацию. Конструктивистская критика структурного функционализма получила отражение в работах А.Щюца, П.Бергера и Т.Лукмана, И.Гофмана, Г.Гарфинкеля. Важные для автора положения концепции социального конструктивизма сводятся к пониманию того, как человек создает социальную реальность и как эта реальность создает человека. Идея конструированной реальности присутствует уже у И.Канта, почетное место она занимает и в марксизме. Однако наиболее последовательно она проводится в социальной феноменологии А.Щюца, взгляды которого оказали существенное влияние на концепцию социального конструирования реальности П.Бергера и Т.Лукмана. Исходя из позиций социального конструктивизма, социальный мир предстает как мир множества реальностей, легитимированный «центральной» версией символического универсума. Это позволяет рассматривать утопию как иную, альтернативную, «девиантную» версию социального универсума. С появлением альтернативного социального универсума возникает угроза существующему порядку, так как своим наличием он демонстрирует, что

легитимированный символический универсум не столь уж неизбежен. Утопия предлагает, таким образом, новое частное определение (видение) реальности с выраженной ценностной компонентой.

Диссертант подчеркивает, что понять взаимообусловленность структурных условий и социальных действий может только сочетание структурного и конструктивистского подходов. Не случайно в итоге усилий социальных теоретиков во второй половине XX проявились контуры своего рода «объединительной парадигмы», или структурно-конструктивистской концепции. Теоретическим основанием ее являются положения, ♦ разрабатываемые западными исследователями П.Бурдье и Э.Гидденсом,

причем ряд идей, озвученных этими авторами, перекликается с основаниями социальной синергетики.

Диссертант обращается к теории П.Бурдье, согласно которой в социальном мире существуют объективные структуры, способные как ограничивать и подавлять, так и создавать возможности для осуществления субъективных практик. Каждое состояние структуры содержит и продукт предшествующей борьбы за сохранение структуры, и принципы последующих трансформаций. Социальная реальность предстает как социальная топология, как совокупность субъективных позиций и объективных связей между ними. П.Бурдье полагает, что изменить социальный миропорядок можно путем изменения его видения и практических операций, посредством которых он воспроизводится. Изменить видение мира, сконструировать новую позицию и призвана утопия, предлагающая альтернативный вариант социального мироустройства. Но видение социального мира всегда является взглядом с определенной позиции . в социальном пространстве, поэтому воззрения на мир могут быть разными,

порой - антагонистическими. Однако конструирование взглядов на социум подвергается структурному давлению со стороны наличного социального порядка, что обусловливает как сопротивление социальному творчеству, так и специфику социально-утопических идей, определяемую особенностями эпохи и социокультурного региона.

Далее анализируется теория Э.Гидденса, по мнению которого общество производится и воспроизводится практически с нуля участниками социального события. Каждый Член общества является практикующим социальным теоретиком: осуществляя любого рода взаимодействия, он обращается к своим знаниям, использование которых есть условие осуществления взаимодействия. Иными словами, социальные структуры формируются благодаря действию и, наоборот, действие оформляется структурно, поскольку сфера человеческого участия ограничена: люди создают общество не по собственному выбору, а как исторически ограниченные акторы. Ключевым в теории Э.Гидденса является положение о

«дуальности структуры» как взаимосвязи структуры и действия, поскольку структуры формируются благодаря действию и, наоборот, действие оформляется структурно. Из этого следует, что на определенных этапах развития социума, в определенной социокультурной ситуации активные человеческие действия способны радикально трансформировать социальную реальность, способствовать становлению новых структур - что, например, происходит во время глобальной социальной революции, знаменующей наступление эпохи Нового времени, или информационной революции, открывающей дорогу в постсовременность.

В российском философском сообществе наблюдается растущий интерес к перечисленным теориям, стремление использовать их методологический потенциал, что отражается в исследованиях В.Е.Кемерова, А.Леденевой, В.Г.Федотовой. Диссертант полагает, что к числу структурно-конструктивистских может быть отнесена концепция полисубъектной социальности В.Е.Кемерова. Устойчивое функционирование общества, с точки зрения этой концепции, может затемнять вопрос об индивидах как субъектах социального воспроизводства. Однако в ситуации обновления и конструирования структур социальная субъектность выходит на первый план. Исходя из этого, социальность следует трактовать как общность различных субъектов, где их различия и особенности воспроизводятся как различия в социальном времени и в социальном пространстве. Социальный процесс представляет собой полисубъектное образование,* способ и результат самореализации человеческих индивидов. «Индивидное» усилие человеческой мысли и его преобразующее воздействие на социальность становится заметным в процессе реконструкции зарождения, становления и трансформации социальной утопии. Концепция полисубъектной социальности по-новому актуализирует вопрос о субъектах социальной утопии, о том, в каких формах она реализуется на разных этапах развития социума. В то же время, обнаруживается и малопродуктивность попыток определять утопию в абстрактном, предельно общем виде

В параграфе 1.3 «Категориальный анализ понятия «утопия» автор исходит из полисемантичности понятия «утопия», активно используемого в философском дискурсе. Уточняется содержание таких понятий, как «утопия», «утопический», «утопичный», «утопическое сознание», «утопическое мышление», «утопизм». Сопоставляя понятия «утопия» и «идеал», автор исходит из того, что утопия содержит в себе социальный идеал, выступая, в то же время, одной из его форм. Отказываясь как от идеализации наличной социальной действительности, так и от трансценденталистского выведения идеала за пределы наличного бытия, она ориентируется на то, каким может быть общество, каким оно должно быть. Утопический идеал может обнаруживаться в пространственном измерении

(собственно «утопии»: далекие земли, чудесные острова), на временной шкале (так называемые «ухронии»: возможность возвращения «золотого века» или стремление к «прекрасному будущему»), будучи в большей или меньшей степени сконструированным утопистом. Это и является объектом нападок: утопию критикуют за то, что на место каузальных зависимостей в ней ставится идеальное долженствование, причинность заменяется целеполаганием, телеологией. Автор полемизирует с подобной позицией, отмечая, что причинно-обусловленное наличествующее социальное бытие -это далеко не всегда бытие разумное и «природосообразное». К тому же, появлению модели идеального общества всегда предшествует анализ современного создателю утопии социума; образно говоря, «утопическое» не всегда и не обязательно «утопично»: утопист исходит из существующих реалий, поэтому его построения не могут быть оторванными от реальной жизни, в какой бы фантастической форме они не выражались.

Автор обращает внимание на то, что утопические идеалы множественны, относительны, исторически обусловлены, ориентированы на цели разного уровня и порядка, тесно связаны с теми социальными и политическими силами, которые идеал предлагают и/или исповедуют. Можно говорить, однако, о существовании представления об абсолютном социальном идеале, являющемся, по крайней мере, в западной секуляризированной традиции, квинтэссенцией так называемых «общечеловеческих ценностей». Абсолютный идеал выступает как регулятивный принцип, обеспечивающий возможность совершенствования человеческих индивидов и общественных

форм, а также как критерий их оценки. Если утопия ориентируется именно на абсолютный идеал, если происходит превращение идеала в практическую цель, абсолютный идеал становится «проектом», идолом, требующим жертвоприношений. «Приземление» трансцендентного социально-утопического идеала, о котором много пишет Е.Л.Черткова, действительно возможно, и стало реальностью индустриальной эпохи. Однако не всегда утопический идеал, мыслимый как Абсолют, превращается в проект, ибо его ценность и значимость может заключаться в том, что он остается «принципом надежды», своеобразным «светом в конце тоннеля», мистическим способом предвосхищения будущего.

Принципиальная множественность утопий выводит на проблему их типологизации. Принимая идеи Э.Я.Баталова, Ф.Полака, Л.Мэмфорда, А.Фойгта, Ф.Мэнюэля, Е.Л.Чертковой, В.А.Чаликовой, автор предлагает рассматривать утопию в динамике, соотнося ее с историческими типами социальности, и выделять разные типы утопии - зарождающуюся утопию традиционного общества, оформляющуюся утопию индустриального общества и трансформирующуюся утопию постиндустриального общества. При этом мы признаем возможность сосуществования разных форм утопии,

связанных с конкретными субъектами утопии (консервативной, анархической, либерально-гуманистической, социалистическо-

коммунистической) в рамках одного типа утопии.

Отмечается многообразие форм, в которых могут воплощаться утопические идеи, как то: трактат, пророчество, экономический проект, политический манифест, научный труд, романтическое послание. Особо анализируется такая форма выражения утопии, как литература, соотносится утопия и научная фантастика. Соотнося предметное поле понятий «утопия» и «наука», автор приходит к выводу о неоправданности их жесткого противопоставления, особо останавливаясь на эволюции представлений о научной рациональности, и констатирует сходство интеллектуальной техники науки и утопии. Утопия как теоретический конструкт не может существовать независимо от господствующего типа научной рациональности; напротив, теоретическая утопия всегда несет на себе отпечаток и породивших ее социально-исторических обстоятельств, и научной картины мира, и признанной методологии.

Сопоставляя понятия «утопия» и «игра», диссертант фиксирует такие признаки, сближающие утопию и игру, как свободный и незаинтересованный характер, нетрадиционность и антитрадиционность, изолированность от обыденной жизни. Обращаясь к проблеме разведения предметного поля понятий «утопия» и «идеология», диссертант останавливается на предложенных К.Мангеймом принципах их разграничения, присоединяясь к его выводу о том, что способность оказывать на общественное бытие и сознание преобразующее, трансформирующее воздействие является одним из основных признаков утопии. В диссертации констатируется, что носителями утопических идей выступают в различные исторические периоды разные социальные слои, а направленную на взрывание бытия функцию берут на себя различные социальные субъекты.

В итоге утопия определяется как теоретический конструкт, результат критической рефлексии субъектом утопии социальной действительности и конструирования на основе социально-исторически и личностно обусловленного идеала альтернативного видения социума, предстающий в разных формах и модификациях, способный оказывать преобразующее воздействие на разные сферы жизни общества.

Вторая глава «УТОПИЯ: СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ И СОЦИАЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕ, ЛИЧНОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ И СУБЪЕКТЫ, СТРУКТУРА» посвящена формулировке основных положений социально-философской концепции утопии, которые будут аргументироваться в ходе дальнейшего изложения.

В параграфе 2.1. «Социальная обусловленность утопии и социальное влияние утопических идей» автор обосновывает необходимость изучения

утопии как исторического продукта, основанием для появления которого является определенная социокультурная обстановка. На основе анализа конкретных социально-исторических ситуаций, обусловивших становление, развитие и трансформацию утопии, можно оценить степень и характер ее воздействия на социальные процессы в определенную историческую эпоху, на процесс «структурации структуры» общества.

В исследовании исторической динамики социально-утопического творчества исходным для автора является выдвинутое в параграфе 1.3. положение о соответствие формы утопии тем типам социальности, в рамках которых она была синтезирована. Из этого следует, что утопия будет играть в обществах разного типа разную роль, и оцениваться эта роль будет по-разному в зависимости от того, представителем какой группы или общности -находящейся у власти, стремящейся к ней или недовольной ею - будет субъект, характеризующий нечто как «утопическое».

Теоретическим обоснованием утопии как альтернатавной версии социального мировидения является ориентация на определенный социальный идеал. Однако социальный идеал может существовать в неявном виде, сливаться с наличной социальной действительностью, что происходит в мифологической картине мира. Утрата представления о незыблемости мифологического универсума создала почву для критической рефлексии, для поиска альтернатив, а тем самым - для утопического творчества. Зачатки утопического мышления кристаллизируются на уровне обыденного сознания, и проявляются в так называемой народной утопии, своего рода протоутопии. Для нее характерно недовольство существующим порядком вещей, эгалитаристские требования, наивные, неотрефлексированные, внутренне противоречивые представления о праведном общественном строе, выдвигавшиеся в ходе народных бунтов, движений сельских, а затем и городских, низов.

В диссертации выдвигается положение о том, что только теоретическая утопия, созданная профессиональными деятелями умственного труда, является утопией в строгом смысле слова, и включает в себя обобщенные и систематизированные идеи, формирующиеся на уровне обыденного сознания. Для теоретической утопии характерна не столько деструктивность, сколько конструктивность, ориентация не на аморфный, а на конкретный социальный идеал, не безличный, а личностный характер.

Автор доказывает, что утопия как теоретический концепт зарождается в эпоху традиционного общества. В локальной, «точечной» форме доклассическаяутопия появляется Греции и Китае. Носителями утопических идей выступали «альтернативные эксперты», осуществляющие анализ наличной реальности и предлагающие образцы и механизмы осуществления идеальной социальности, как Конфуций и Платон, Аристотель и Диоген

Синопский. Будучи харизматическими субъектами, способными идти «против течения», они не узурпировали право на поиск лучшего общества, на конструирование альтернативного социального универсума; в отличие от других, они были способны «осознать» это право и, как следствие, воспользоваться им. Доклассическая утопия не получила широкого резонанса: социально-утопические идеи в традиционном обществе не влекли за собой социальных движений как в силу своего консервативно-архического характера, так и по причине жесткости и малоподвижности социальных структур.

Далее диссертант показывает, что эпоха европейского средневековья <

знаменовала собой период господства христианского вероучения, которое оказало значимое воздействие на формирование представлений о социальном идеале, а в лице милленаризма (хилиазма) обусловило веру в возможность и продуктивность активного социального действия. Обоснованием складывающегося социального порядка стал теологический символический универсум. Особое значение для становления утопической мысли имела гипостазированная Августином Аврелием дихотомия реального государства, в котором живут люди, и идеального града, олицетворяющего жажду перемен. В эпоху позднего средневековья в христианском религиозном сознании произошла метаморфоза, соединившая религиозную созерцательность идеала с пафосом действия. Хилиастическая идея о близости «тысячелетнего царства» на земле несла революционизирующую тенденцию. Поворотным пунктом был момент объединения хилиастических надежд с активными стремлениями угнетенных слоев общества.

Обращается внимание на то, что традиционное общество имеет тенденцию к трансформации в общество традиционалистское, где традиция начинает рассматриваться как особый, среди прочих, образ действия, провозглашающийся в качестве главной ценности. С одной стороны, утопия представляет для традиционалистского общества опасность. Сторонники центральной версии символического универсума (в данном случае -теологического) расценивают ее как ересь, как дисфункцию системы, угрожающую социальному status quo. Стремление сохранить существующий порядок вещей инициирует появление персонала по поддержанию символического универсума, «официальных экспертов», чья экспертиза будет легитимировать существующие определения реальности. Как правило, традиционалистские политические силы склонны поддерживать официальных экспертов, чьи организации в свою очередь являются политически консервативными. С другой стороны, если утопия носит консервативно-архический характер и способна реконструировать былую общественную стабильность, она может трансформироваться в идеологию.

Автор показывает, что иная ситуация складывается в посттрадиционных обществах, находящихся либо в ситуации аномии, когда отсутствие или неустойчивость социальных и моральных правил приводит к тому, что часть населения оказывается «вне общества», вступая в конфронтацию с его нормативными предписаниями, либо в ситуации социальных трансформаций, в своеобразной точке бифуркации, предполагающей возможность оформления нового общественного порядка. В этом случае утопия будет играть конструктивную роль, предлагая возможные варианты социального мироустройства, новую версию социального универсума.

Утверждается, что в эпоху Возрождения и Нового времени, в период становления индустриального общества произошло усиление динамической составляющей социального бытия. Благодаря этому, утверждает диссертант, оформившаяся классическая утопия стала самостоятельным культурным феноменом. Автор полагает, что об утопическом сознании как самостоятельном духовном феномене можно говорить, начиная с эпохи научной революции XVI-XVII веков, так как именно в это время существование утопий стало заметным, они обрели свое место в системе детерминант общественного бытия и сознания.

Далее отмечается, что эпоха раннего индустриализма знаменовалась ростом популярности просветительской «философии прогресса», объединившей мыслителей разных направлений в ожидании наступления грядущего «земного рая». Мечты о счастливом будущем уступили место социально-философской теории, опирающейся на доводы разума, на сложную систему доказательств. Автор подчеркивает, что эпоха индустриализма стала новой вехой в истории идей, которые начали «править миром». Близился пик веры в мощь человеческого разума, в его преобразовательную силу, способную трансформировать как природный, так и социальный универсум. Это была эпоха апогея утопического сознания в форме социального прогрессизма. Утверждается, что обретение реализованными утопиями черт тоталитарной идеологии и современной социальной мифологии, разочарование в вере в прогресс обусловили кризис классической утопии. В это время появляется антагонист утопии - антиутопия. Если лейтмотив утопии - признание неистинности наличной социальной реальности, то установка антиутопии - признание неистинности, ограниченности самого утопического проекта.

Обращается внимание на то, что в XX веке некоторые черты утопического общества (каким его видели в эпоху индустриализма) стали реальностью. Однако опыт насильственного внедрения утопии в Советской России показал, что стремление всемерно организовать и упорядочить жизнь людей ведет к авторитаризму и тоталитаризму, отнимает у человека автономию, силу воображения, независимость суждений и т.п. Эволюция капиталистического

общества в XX веке привела к тому, что за счет благоприятной экономической и политической конъюнктуры оно приблизилось к социальному идеалу индустриальной эпохи. Изменилось отношение к понятию «утопия» и к самим утопиям. Утопии начинают рассматриваться как инструмент критического анализа современного общества, позволяющий понять альтернативы его движения, как способ моделирования дополнительной позиции или точки зрения, с помощью которой удастся выявить тенденции развития современного общества, сфокусировать внимание на некоторых незаметных пока формах

Это имело своим следствием формирование неклассической утопии -метаутопии или мегаутопии - «государства всеобщего благосостояния», «общества всеобщего изобилия» и т.Ц. Синтезом утопии, направленной на достижение определенной цели, и футурологии, ориентированной на исследование тенденций, экстраполируемых в будущее, становится алътернатиеистика.

Диссертант полагает, что в современном мире наряду с неклассическими утопиями появляются новые, постнекпассические. В частности, нетрансцендентный утопический идеал находит отражение в так называемых практопиях, выкристаллизовываются такие разновидности утопии, как эупсихия, феминистская утопш, утопия гендерного равенства и т.п., что характеризуется в целом как ситуация полиутопизма.

В параграфе 2.2. «Личностные основания и субъекты утопии» автор исходит из необходимости рассмотрения утопии как результата развития человеческой личности: тогда ее основанием будут разного рода отклонения в процессе социализации, следствием которых может стать появление «маргинальных» личностей, выдвигающих альтернативные версии интерпретации социального миропорядка.

Дисертант полагает, что истоки утопического мировидения уходят в процесс социализации. Констатируется, что социализация как процесс усвоения социальных норм не бывает полностью успешной. Любая социализация влечет за собой появление у социализируемого чувства неполноценности, так как исполнение социальной роли неизбежно подвергается оценке сначала со стороны «социализатора», а в конечном счете и собственной самооценке. Особенно распространено это чувство в посттрадиционном обществе, в культурах с явно выраженным достиженческим комплексом - таких, как современная западная культура с ее «инструментальным активизмом». Неуспешно социализированный индивид -потенциальный субъект утопии. Именно чувство неполноценности находит выражение как в индивидуальном отклоняющемся поведении, так и в создании субкультур, компенсирующих, вовсе отвергающих или переориентирующих достиженческий ценностный комплекс.

Утверждается, что, в отличие от посттрадиционных обществ, в обществах с очень простым разделением труда и минимальным разделением знания интернализуемая индивидами объективная реальность характеризуется «принудительной массовидностью» (П.^ергер, Т.Лукман). Именно поэтому в традиционных обществах утопия носит «точечный», локальный характер. Создатель теоретической утопии - это эксперт, анализ которого не способствует сохранению социального status quo, вследствие чего интеллектуал-утопист является маргинальным типом. Подобно «официальному эксперту», он делает проект общества в целом, но если первый делает это в соответствии с институциональными принципами и его проект служит их теоретическим легитимациям, то проект интеллектуала-утописта существует в институциональном вакууме, его социальная объективация в лучшем случае происходит в подобществе таких же интеллектуалов. Именно интеллектуальное подобщество может служить интеллектуалу эмоциональным прибежищем и социальным базисом его девиантных определений реальности. Группа, объективировавшая эту девиантную реальность, становится носителем альтернативного определения реальности. Такие «еретические» группы представляют собой не только теоретическую угрозу символическому универсуму, но и практическую угрозу традиционному институциональному порядку, который легитимирован данным символическим универсумом. Часто случается, отмечает К.Мангейм, что утопия выступает сначала как мечтания и чаяния отдельного индивида, «харизматического лидера», и лишь впоследствии входит в число политических устремлений широких слоев. Но видение «харизматического» индивида будет лишь в том случае подхвачено потоком социальной жизни, если оно с самого начала соприкасается с каким-либо течением, если его значение генетически коренится в тенденциях коллективных стремлений.

В диссертации обосновывается, что субъект утопии может выступать как создатель утопии, как носитель утопических идей, как субъект утопического действия, или объединять в себе перечисленные характеристики. Отмечается, что одним из наиболее значимых элементов социально-психологических качеств личности является социальная установка, включающая в себя когнитивный, аффективный и поведенческий компоненты. Обращаясь к вопросу о создателях утопии, автор отмечает, что когнитивный компонент коррелирует с утопическим мышлением/сознанием на уровне отдельного субъекта, представляя собой не только рефлексию наличного бытия, оценку существующих реалий, но и конструирование нового социального мировидения. Однако далеко не всегда создатели утопий сами готовы напрямую воплощать свои идеалы в жизнь. В то же время, когнитивный компонент может сочетаться с поведенческим компонентом - и тогда мы

имеем дело не только с формулировкой альтернативной версии мировидения, но и с готовностью предпринимать действия для ее воплощения в жизнь (пример этого - коммунитарные эксперименты) Аффективный компонент может быть связан и с когнитивным, и с поведенческим. Платон во многом был сподвигнут на поиск модели идеального государства глубокими душевными переживаниями, связанными трагической гибелью своего учителя - Сократа. В то же время, аффективная установка может инициировать и активное действие. Идея социальной революции у К.Маркса и Ф.Энгельса вызрела в силу эмоционального неприятия ситуации, связанной с усилением капиталистической эксплуатации во второй половине XIX века. В диссертации подчеркивается, что в утопии как в теоретическом конструкте всегда «обострены» те особенности мировидения, которые присущи создателю утопии, что и проявляется в ее консервативном или анархистском, либеральном или коммунистическом характере.

Обращаясь к вопросу о личностях носителей утопии, не причастных к делу ее создания, автор отмечает, что реальной силой, способной консолидировать сторонников среди широких социальных слоев, теоретическая утопия становится только в постградиционном обществе, в индустриальную эпоху. В отличие от создателей теоретической утопии, ее носители преимущественно относятся к социально ущемленным или обездоленным слоям: соответственно, в их установке обязательно присутствует аффективный компонент, который, впрочем, может сочетаться как с внешней' конформностью, так и с готовностью к решительным действиям, к мятежу Специфика когнитивного компонента проявляется в том, что, с одной стороны, знания о лучшем обществе и путях его достижения носители утопии получают как бы в «готовом виде», то есть воспринимают в какой-то степени «отчужденный» вариант. С другой стороны, создатели утопии наделяют ее носителей своего рода «символическим капиталом», обладая которым, они могут претендовать на широкое общественное признание и завоевание общественного мнения. Не случайно А.С.Панарин отмечает, что благодаря марксизму рабочий класс получил особую «духовную историю», и, будучи самым нищим по экономическим критериям, оказался самым богатым символически. В итоге утопия из «маргинальной» может стать «магистральной» версией социального миропорядка.

Диссертант показывает, что создатели и носители утопических идей могут выступать как субъекты утопического действия. Инициированное разными мотивами, внешне утопическое действие может выражаться по-разному, выступая в ненасильственной и насильственной форме. Примером ненасильственной формы реализации утопии может бьггь коммунитарный эксперимент, насильственной - мятеж.

По мнению автора, утопия обладает качественной определенностью до тех пор, пока она является альтернативой существующему социальному мироустройству.' В символической борьбе легитимной и альтернативной версий социального миропорядка утопия может стать абсолютной победительницей. Но итогом этой победы будет то, что утопия-победительница утратит свою качественную определенность, станет легитимной версией социального порядка: либо как в Западной Европе (где в ходе буржуазно-демократических революций утвердились идеи политического и правового равенства, свободы слова, печати и т.п.), либо как в Советской России (где утвердилась квазикоммунистическая тоталитарная идеология). Диссертант подчеркивает, что акцент на абсолютную победу и осуществимость был характерен для классических теоретических утопий, утопий эпохи индустриализма. Иная ситуация складывается в постиндустриальном обществе, когда контр-дефиниции реальности не ориентированы на абсолютную победу. В плюралистическом обществе и «моноутопия» (мегаутопия) носит нетоталитарный характер, требует отказа от универсалистского проекта западных культур и замены его готовностью к сосуществованию с иными культурами. Диссертант приходит к выводу, что для постиндустриальной эпохи характерна плюралистическая ориентация на множественность идей, на создание институтов и практик мирного сосуществования, что проявляется в ситуации «полиутопизма».

В параграфе 3.3. «Атрибуты и модусы в структуре утопии», используя предложенное М.Вебером понятие «идеального типа», автор моделирует идеально-типическую модель утопии. «Идеально-типический» подход представляет собой усиление известных черт данной совокупности явлений, при этом отыскиваются именно те черты, которые являются наиболее характерными и существенными для нее, и в то же время в различной мере свойственны и другим общественным явлениям.

Применяя принципы структурно-функционального анализа, диссертант предлагает представить утопию как структуру, представляющую собой упорядоченность отношений между элементами, каждый из которых обладает определенной функцией. Констатируется, что утопия выполняет критическую, нормативную, прогностическую, нормативную и компенсаторную функции (Э.Я.Баталов). Подчеркивается, что элементы утопии - это то, посредством чего осуществляются ее функции, то, что неотъемлемо ей присуще, что составляет ее качественную специфику.

Однако структурно-функциональный подход предполагает рассмотрение утопии в статике, не позволяя исследовать ее историческую трансформацию. Используя структурно-конструктивистский подход, учитывающий историческую изменчивость типов утопии, автор воспроизводит динамику обретения утопией ее сущностных черт. Обосновывается, что теоретическая

утопия обладает такими сущностными (атрибутивными) чертами, как критический анализ существующего порядка; создание альтернативной версии социального универсума; ориентация на поиск/конструирование социального идеала; принципиальная множественность социальных идеалов, обусловленная полисубъектностью утопии; формулировка субъектами утопии собственной концептуальной модели совершенного общества; регламентация жизни в целях разумного использования человеческой свободы; стремление воспитать нового человека; обоснование системы истинных ценностей; возможность оказывать преобразующее воздействие на социально-историческое бытие и сознание.

В диссертации обосновывается, что атрибутивные черты утопии в каждую историческую эпоху проявляются в конкретных модусах. Модусы определяются различными факторами, а именно - типом господствующей социальности, данной исторической ситуацией и авторской позицией создателя утопии.

Вторая часть «РАЗВИТИЕ УТОПИИ: ЗАРОЖДЕНИЕ. СТАНОВЛЕНИЕ. ТРАНСФОРМАЦИЯ» включает три главы. В третьей главе «ЗАРОЖДЕНИЕ УТОПИИ: ОТ АРХАИЧЕСКОГО - К ТРАДИЦИОННОМУ ОБЩЕСТВУ» автор анализирует процесс возникновения утопии.

В параграфе 3.1. «Духовные и социальные предпосылки зарождения утопии» диссертант исходит из того, что в архаическом обществе доминирует мифологическое мышление, миф выступает как древнейшая форма осознания жизни. На ранних стадиях общественной истории человек воспринимает зафиксированные в мифе схемы деятельности как естественный закон своего бытия, фактически отождествляя себя с той последовательностью схем, которые ему предлагает род. Миф формирует «схемы-хозяева» (В.Е.Кемеров), выполняющие защитную функцию, гарантирующие социальное воспроизводство и определяющие поведение человеческого индивида, его родовое сознание, «социальное Я».

В диссертации подчеркивается, что для мифологического мышления характерна ориентация на поддержание устойчивости в обществе, синкретизм (отсутствие границ между рациональным и иррациональным, естественным и сверхъестественным, прошлым, настоящим и будущим, индивидуальным и коллективным), ориентация на приспособление к жизни в окружающем человека мире. Мифология, согласно П.Бергеру и Т.Лукману, представляет собой самую первую, архаичную форму легитимации, завершающуюся созданием символического универсума. Рассуждения о мифе и утопии как феноменах духовной и социальной жизни позволяют выделить между ними ряд принципиальных отличий, на которые обращают внимание Э.Я.Баталов и Е.Л.Черткова. Если миф есть порождение коллективного творчества, то

утопия есть результат творчества индивидуального; в мифе проявляется коллективное сознание, тогда как в утопии - сознание групповое или индивидуальное. Миф иррационален, -а утопия - результат рациональной деятельности; миф лишен критического измерения, фиксирует конформное отношение человека к социуму, утопия же - это отрицание, бунт против социума, даже если он не выходит за пределы ментальных форм. В то же время, утопия и миф имеют общие корни, уходящие в область бессознательного, культурных архетипов, благодаря чему в утопию проникают характерные для мифа черты - мотив катастрофы, гармонизации хаоса через насилие, мотив героя-спасителя. И сама утопия может облекаться в мифологизированные формы, подвергаясь модификациям, которые разрушают ее рациональные основы и внутреннюю логику, делают объектом слепой, нерефлексированной веры.

Автор исходит из того, что архаическое общество - это «доисторический период». Начало «исторической эры», бывшее объектом внимания К.Ясперса, характеризуется становлением нового социального порядка: если архаическое общество какой-то степени «протосоциально», то великие культуры древности знаменуют появление «оформившегося» типа социальности -традиционного общества. Традиционным можно назвать общество, основанное на воспроизведении схем человеческой деятельности, форм общения, организации быта, культурных образцов. Такие исследователи, как Р.Генон, В.Е.Кемеров, В.Н.Финогентов отмечают, что традиция выступает в нем главным способом передачи социального опыта из поколения в поколение, социальной связью, подчиняющей себе личностное развитие человеческих индивидов, а Л.Мэмфорд метафорически изображает социальную организацию традиционного общества как «мегамашину».

В диссертации отмечается, что в традиционном обществе не поощряется индивидуальное творчество, социальные новации осуществляются эволюционным путем на протяжении жизни многих поколений. Тем не менее, автор полагает, что элементы утопического мышления (протоутопия) появляются в эпоху становления традиционного общества и обнаруживаются в мифах, в фольклоре, в эсхатологически окрашенных картинах грядущего, отражая становление рефлексивного мышления, личностного самосознания, выработку новых мыслительных и поведенческих форм - «схем-ориентиров».

В параграфе 3.2. «Социально-утопические идеи в древневосточной традиции» фокусируется внимание на том, что утопические идеи, едва заметные в традиционном обществе великих цивилизаций древности, в эпоху «осевого времени» (термин К.Ясперса) стали заметной тенденцией общественной мысли. Диссертант исходит из того, что теоретическая утопия зародилась практически одновременно на Востоке - в Китае, и на Западе - в Греции в период генезиса философии и монотеистической религии,

и характеризовалась отказом от представлений о незыблемости и правильности существующих порядков.

В диссертации констатируется, что элементы утопического мышления появляются в социальной мысли Древнего Китая. Зарождающаяся (доклассическая) утопия связана с переосмыслением концепции «золотого века», осуществляемого представителями разных философских школ -конфуцианцами, даосами, аграрниками, монетами. Обнаруживая социальный идеал в разных исторических эпохах, они Превращали благоденствие «золотого века» в результат «идеального правления».

Отмечается, что социально-политическая ангажированность конфуцианства, о которой рассуждает А.И.Кобзев, послужила главным препятствием возникновению на его основе развитой (классической) утопии, так как последняя предполагает не только критический пафос по отношению к существующим общественным и государственным порядкам, но и стремление (хотя бы теоретическое) к их принципиальному изменению. Это, показывает диссертант, свидетельствует о консервативном, традиционалистском характере социально-утопических построений

В итоге диссертант приходит к выводу, что утопическая мысль в рамках древневосточной традиции не дошла до формирования целостных социальных моделей, альтернативных существующей социальной действительности, и ограничилась лишь выработкой ряда отдельных утопических концепций, которые не утрачивали актуальность в течение столетий в силу их преимущественно прагматического потенциала.

В параграфе 3.3. «Социально-утопическая мысль античности» подчеркивается, что эпоха греческой античности была периодом зарождения классической утопии. В утопических построениях Платона и Аристотеля были абсолютизированы основные черты полисной идеологии.

Автор приходит к выводу, что социально-утопические взгляды Платона далеки от либерально-гуманистического пафоса. Платон выдвигает на первый план положение о принципиальном несовпадении блага государства как единого целого со счастьем входящих в него индивидов. Отмечается, что провал социальных экспериментов Платона стимулировал его переход в область «чистой теории», усилил консервативность взглядов, что нашло отражение в поисках образа идеального правителя. В диссертации отмечается, что поздние диалоги Платона свидетельствуют о метаморфозе его социально-утопических взглядов, проявляющейся в стремлении оправдать авторитарные и тоталитарные режимы.

Подчеркивается, что большинство теоретических положений, лежащих в основе проекта идеального полиса, развернутого Аристотелем, мало отличались от принципов, которыми руководствовался Платон. Однако интерес к настоящему и будущему у Аристотеля преобладал над интересом к

традиции. Скептически относясь к древности, Аристотель привнес в свои проекты элементы конструктивизма, сочетая тенденции к идеальному конструированию с вполне реалистическим анализом конституций греческих государств. В итоге диссертант приходит к выводу, что социально-утопические проекты Платона и Аристотеля могли в лучшем случае консервировать существующие или реставрировать некогда существовавшие порядки.

На основании анализа утопической мысли эпохи эллинизма автор констатирует, что утопия эпохи эллинизма отразила кризис идеи полиса как идеального государства, что проявилось в появлении нигилистических взглядов на государство. Идеальное государство Зенона-стоика представляло собой критику платоновского проекта. Учение киников об идеальном обществе отразилось в утопии Диогена Синопского, отстаивавшего идею автаркии мудреца-правителя. Однако позже происходит возвращение к идеалам античной утопии, что можно наблюдать в социально-утопической мысли Эвгемера и Ямбула. Иными словами, эллинистическая утопия продемонстрировала, что наряду со складывающейся консервативно-архической линией социально-утопической мысли заметной становится линия анархическая, проявляющаяся в утопиях кинической и стоической школы.

Четвертая глава «СТАНОВЛЕНИЕ УТОПИИ: ОТ ТРАДИЦИОННОГО -К ИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ» посвящена проблемам становления утопии в эпоху перехода от традиционного к индустриальному обществу.

В параграфе 4.1. «Социально-утопические идеи в обществе европейского средневековья» отмечается, что в эпоху средневековья сложился новый символический универсум - религиозный или теологический (П.Бергер и Т.Лукман). Христианство сформировало монополистическую традицию с разработанными процедурами ликвидации конкурирующих концептуализации универсума (ересей), господство которой парализовало утопическое творчество. Тем не менее, констатирует автор, в духовном мире общества христианского средневековья появились идеи, оказавшие значительное влияние на последующую утопическую мысль.

С одной стороны, делает вывод диссертант, это выкристаллизовавшаяся благодаря Августину идея Божьего Града как духовного сообщества «детей божьих», в котором царит единство и вечный мир, противостоящего Земному Граду как естественному сообществу «детей земли», нестабильному и порочному. Образ Божьего Града как абсолютного, трансцендентного идеала служил примером для сравнения, альтернативой существующему. Однако католичество интерпретировало образ альтернативной социальной структуры, претендующей на высший ценностный статус и трансцендентность, как образ Церкви.

Отмечается, что на становление утопического мышления повлияли идеи теолога XIII века Иоахима Флорского. В своем учении он разделил историю человечества на три царства, последним из которых будет царство свободы, находящееся под знаком Святого духа. Иоахим выступил здесь против католической доктрины, принявшей концепцию Августина об уже состоявшемся утверждении Града Божьего на земле в форме католической Церкви, и вновь ввел в христианство архаический миф о всеобщем возрождении.

С другой стороны, подчеркивается в диссертации, в эпоху позднего средневековья реальной силой становится движение милленаристов (хилиастов), призванное ускорить наступление тысячелетнего царства Божия на земле. Если католическая церковь, отмечает Х.Марвалль, была ориентирована на трансцендентное, «потустороннее», то милленаристы верили в то, что воплощение тысячелетнего царства - земное событие, оно свершается во время земного существования людей. В этом, полагает диссертант, элемент сходства милленаризма и утопии. В то же время, тысячелетнее царство абсолютно, так как полностью преобразовывает общество, условия жизни, и неизбежно (хотя его явление, его приход непредсказуем и внезапен). Реализация миллениума носит коллективный характер, и тысячелетнее царство настает одновременно для всех членов группы. Этот момент, подчеркивает диссертант, сближает мипленаризм с утопическим действием.

В диссертации сделан вывод о том, что религиозное (теологическое) и утопическое мышление сближает признание несовершенства «мира бытования», трактовка идеала, «абсолютных ценностей». Однако, если религия преимущественно ориентирована на «трансцендентное», утопия же -на «имманентное». Возможны многообразные синтезы утопии с религией, появление религиозной утопии - поиски социальных «конструкций», которые реализовывали бы религиозные «абсолютные ценности».

В параграфе 4.2. «Оформление утопии в процессе перехода от традиционного к индустриальному обществу» исследуется духовный облик эпохи Возрождения и Нового времени, который был обусловлен процессами секуляризации, научной революцией, изменившей взгляды на универсум и социум, сформировавшей представления об авторстве человека в социальном процессе, о подвижности социальных структур. Подчеркивается, что это инициировало мощную жизненную конструктивность сознания, ориентированную на «изобретение» и «строительство».

Автор показывает, что в этот период оформляется классическая теоретическая утопия, неразрывно связанная с европейской культурой Нового времени. Утопия начинает восприниматься как град, который следует возвести на земле, что возможно благодаря разуму и усилиям человека

(Х.Маравалль). Оформление утопии связано с выработкой конструктивистского подхода к социальному идеалу, с появлением новых субъектов утопии - как создателей, так и носителей, с кристаллизацией новых и возрождением уже существовавших модификаций утопии, с представлением о возможности преобразующего воздействия утопических идей на социальность. Отмечается, что, в частности, благодаря Н.Макиавелли происходит новое прочтение консервативной утопии («ентопия»); складывается утопия либерально-гуманистическая, представленная произведениями Т.Мора, Т.Кампанеллы, Ф.Бэкона. Подчеркивается, что применяемый диссертантом структурно-конструктивистский подход позволяет объяснить амбивалентность утопий постградиционного общества. С одной стороны, очевиден поисковый характер утопий, «инженерный», конструктивистский подход к социальному идеалу, разнообразие альтернативных версий социального миропорядка. С другой стороны, для утопий характерна идеализация натурального хозяйства, стремление свести торговлю к натуральному обмену, вера в эффективность уравнительности, признание рабства в его «домашней» форме, стремление упростить до примитивности судопроизводство. Все это свидетельствует о «структурном давлении» на создателей утопии уровня экономического и социального развития современного им общества, христианских идеалов уравнительности.

В параграфе 4.3. «Многообразие социально-утопических идей в условиях индустриального общества» исследуется духовный и социальный климат эпохи индустриальной революции, когда соединение науки и техники породило пафос всесилия человека индустриальной эпохи. Автор подчеркивает, что возникла новая вера - вера в мощь человека в его столкновениях с природой, а затем - во власть правителей над людьми. Доминирующей для мировоззрения индустриального общества стала идея прогресса: производства, знания, общества, человека. Подчеркивается, что данная идея была метаморфозой религиозного ожидания конца света в концепции «открытого будущего» (Х.Новотни), и отразилось в учении о грядущем земном рае как счастливом пределе и благодатном исходе человеческой истории. Это была эпоха апогея классической утопии, выступавшей в ее консервативной, анархистской, либерально-гуманистической и социалистическо-коммунистической модификациях.

Наряду с анализом консервативной утопии в Англии и Германии, автор обращается к исследованию утопической мысли в России, где консервативная утопия первоначально оформилась как консервативно-романтическая, идеализирующая традиционные ценности, будучи производной от славянофильской доктрины с ее идеализацией общины. Аристократический утопизм К.Леонтьева был ориентирован на «идеальное православие», «идеальную монархию», «идеальную народность». Диссертант

приходит к выводу, что в целом консервативная утопия стала реакцией на идею прогресса и усиливавшийся сциентизм, и была ориентирована на укрепление государственности.

Далее указывается, что антитезой консервативной утопии всегда была утопия анархистская, отвергавшая этатизм, но скептически относившаяся и к прогрессизму и сциентизму. Наиболее популярна анархистская утопия была во Франции (П.Ж.Прудон) и в России (П.Кропоткин, М.Бакунин). Отмечается, что анархистская утопия П.Ж.Прудона основывалась на критике экономического и социального всевластия государства, на недоверии к идеологии и парламентам, и призывала к союзу интеллектуалов и рабочих. Анархизм М.Бакунина основывался на критическом отношении не только к государству, которое является абсолютным общественным злом, политической формой подавления личности бюрократами и чиновниками, но и к общине, и представлял собой славянско-русский мессианизм (Н.А.Бердяев), в чем проявлялась преемственность между анархизмом и хилиазмом.

Автор констатирует, что создателями и носителями либерально-гуманистической утопии были представители буржуазии и «третьего сословия» в самых свободных европейских государствах - Голландии и Англии, критиковавшие принцип наследования власти, «божественное право» королей, все средневековое в политике и философии. Социальным идеалом либерально-гуманистической утопии было общество, построенное на признании личных прав и свобод, на уважении к праву собственности, на религиозной терпимости. Подчеркивается, что полное осуществление либерального идеала перемещалось в далекое будущее. Отмечается, что черты либерального утопизма были характерны для социально-политических построений Д.Локкаи Д.С.Милля.

Диссертант утверждает, что социалистическо-коммунистическая утопия была синтезом трех идей: идеи обусловленности, детерминированности исторического процесса, присущей консервативному сознанию, либеральной идеи о грядущем царстве свободы и равенства, а также хилиастичекой веры в возможность ускорить наступление земного рая, сделать прыжок «из царства необходимости в царство свободы». В социалистическо-коммунистической утопии сосуществовали две силы: сила торможения, связанная с консервативной струей, и сила действия, явившаяся выражением трансформированных хилиастических идей. Впоследствии те социальные силы и слои, которые связывали себя с существующим порядком, стали сторонниками эволюции, умеренного социализма, социал-демократической идеи. Те же социальные слои, интересы которых не были связаны с наличным порядком, стали сторонниками коммунистического учения о

преимущественном значении революционного действия, радикального социализма.

Автор подчеркивает, что утопии, возникшие в умах А.Сен-Симона, Ш.Фурье, Р.Оуэна, Э.Кабе носили отпечаток либерально-гуманистического мышления, хотя их содержание уже было социалистическим. В диссертации выявляется историческая динамика, связанная с трансформацией преимущественно либерально-гуманистических идей Сен-Симона и Фурье в коммунистическо-социалистические идеи Оуэна и Кабэ, которые завершились серией коммунитарных экспериментов. Подчеркивается, что коммунитарные эксперименты были локальными победами создателей утопических проектов. Они были реализованы в ограниченных масштабах отдельной коммуны и не привели к созданию стабильного утопически-альтернативного мира. В то же время, принципиальная реализуемость некоторых социалистических идеалов заинтересовала Ф.Энгельса и дала ему повод выдвинуть аргументы в пользу осуществимости коммунизма.

Диссертант полагает, что учение К.Маркса в полной мере отражало сложный, амбивалентный характер социалистическо-коммунистической утопии, сочетая в себе как представление о законосообразности социального бытия, наличии строгой исторической логики, так и идею разрыва континуальности посредством социальной революции. Социапистическо-коммунистическая утопия обрела черты направленного действия во имя установления социального идеала - общества социальной справедливости, в котором трудящиеся получали бы заслуженную долю общественного богатства, и была подхвачена в разных странах, в том числе и в России, где она нашла отражение в движении революционеров-демократов.

В главе пятой «ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ТРАНСФОРМАЦИИ УТОПИИ: ОТ ИНДУСТРИАЛЬНОГО - К ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ» исследуется процесс трансформации утопии в этот период.

В параграфе 5.1. «Кризис утопии в условиях системных противоречий индустриального общества», охарактеризовав системные противоречия индустриализма, диссертант приходит к выводу, что крах представлений о неизбежном прогрессе, крушение оптимистических надежд и деформация утопических идеалов в процессе их реализации привели к кризису классической утопии. Особое значение имела тоталитарная деформация социалистическо-коммунистической утопии, проложившая водораздел между идеальной моделью социализма и его реальным опытом. Социалистическо-коммунистическая утопия переродилась в идеологию большевизма, вытеснившую все остальные формы социальной утопии - республики, коммуны и независимые анклавы, которых было немало в России времен революции и гражданской войны. Подчеркивается, что социапистическо-коммунистическая утопия обрела во многом декларативный характер, став

идеологией советского государства. Попытка осуществить «лучший мир» в «отдельно взятой стране», в Советской России, с неизбежностью привела к своего рода «закрытой системе», какой было сначала первое социалистическое государство, а после Второй мировой войны - и весь «социалистический лагерь». Искусственность подобных систем становится причиной их недолговечности, и они начинают при определенных условиях стремиться к дезорганизации и хаосу. Попытка перестройки советской системы в середине 80-х годов XX века повлекла за собой не корректировку режима, а его крах.

В заключение параграфа автор обращается к исследованию феномена антиутопии, и приходит к выводу, что она явилась своего рода саморефлексией классической утопии, олицетворявшей исчерпанность идеалов индустриализма. Если лейтмотивом утопии было признание неистинности наличной социальной реальности, то установка антиутопии -признание неистинности, ограниченности самого утопического проекта.

В параграфе 5.2. «Возникновение моноутопических идей в период начального становления постиндустриального общества» диссертант анализирует общества постиндустриального типа, отмечая, что основой для перехода к ним являются не столько новые технологии или знания, сколько изменение самого человека, обретение им качественно новой мотивации. Констатируется, что в постиндустриальную эпоху происходит реабилитация утопии как способа обозрения будущего, поиска путей его возможного развития, появляется неклассическая и постнеклассическая утопия.

Автор подчеркивает, что, оставив в наследство человечеству необратимые процессы глобализации, индустриальное общество с его верой в безграничную мощь человеческого разума и универсальность человеческой природы, постепенно перерождается в глобальное сообщество. Складывается двойственная ситуация: с одной стороны, глобализация мира требует его унификации и, как следствие, универсализации образа жизни и сознания, с другой же, - культурная ориентация современной цивилизации делает такую абстрактную унификацию невозможной. На взгляд диссертанта, одной из наиболее сложных проблем современности является построение универсальной цивилизации, имеющей мультикультурный характер, в которой противоречия между универсализмом прав человека и культурными особенностями различных обществ становятся очевидными, своего рода неклассические утопии - моноутопии, или мегаутотш. Попытками синтезировать подобную моноутопию, на взгляд автора, были концепции общества «общего блага», «процветающего общества», «хорошего общества», «приемлемого общества».

Предметом отдельного анализа является выяснение соотношения утопии и футурологии. Различия между ними связаны, прежде всего, с предметной

Го^'-м'...^•оч I

, 1 34

разнородностью осваиваемой ими реальности, а также со способами такого освоения. В то же время, между утопией и футурологией имеются черты сходства. Во многих футурологических проектах просматривается типичный для утопии нормативно-цейностный подход, при котором образ будущего строится произвольно, в соответствии с представлениями футуролога если не о наилучшем, то, во всяком случае, предпочитаемом мире. Футурология становится полем утопического конструирования. Диссертант приходит к выводу, что синтезом утопии, направленной на достижение социального идеала, и футурологии, ориентированной на исследование тенденций, экстраполируемых в будущее, является альтернативистика - еще одна моноутопия современности. Она предполагает отказ от существующих стереотипов социального развития для преодоления негативных, угрожающих гибелью для человечества, последствий, и ставит перед человечеством ряд задач: создание новой энергетики, основанной на «чистых» источниках энергии; восстановление глобальных балансов; всеобщее и полное разоружение; органическое сосуществование человека с окружающей его природной средой; «подлинная человечность», основанная на преодолении торжествующей пока что антикультуры. Еще одной версией моноутопии, носителем которой должно стать человечество как планетарная общность, являются т.н. экоутопия, предлагающая возможные варианты выхода из экологического кризиса на основе ноосферного мышления и действия.

В параграфе 5.3. «Ситуация полиутопизма в условиях дальнейшего развития постиндустриального общества» диссертант приходит к выводу, что, поскольку в современном мире происходит трансформация классических форм утопии, появляются ее новые, неклассические и постнеклассические разновидности, то ситуацию можно охарактеризовать как ситуацию полиутопизма. Современная консервативная утопия выступает как-проявление традиционализма - тенденции к сохранению старых образцов, устоявшихся и оправдавших себя жизненных стандартов. Либерально-гуманистическая утопия возрождается благодаря усилиям Д.Ролза, обосновавшего новую концепцию справедливости и «общего блага». Наследницей социал-демократических идей стала коммунитаристкая утопия, нашедшая отражение в творчестве М.Уолцера, рассматривавшего социум как источник и гарант личностных ценностей. Квинтэссенцией либеральных и социал-демократических идей является гуманистическая утопия, связанная с «философией надежды» Э.Фромма и «принципом надежды» Э.Блоха. Происходит возрождение хилиастической (милленаристской) идеи, проявляющееся как в виде тоталитарных политических движений, так и в движении бывших колониальных народов. «Неклассический вариант» анархистской утопии связан с разработкой Р.Нозиком принципов

«минимального государства». Констатируя принципиальную невозможность «единого наилучшего общества», Р.Нозик вплотную подходит к пониманию современной ситуации как ситуации «полиутопизма». Продолжает существовать антиутопия, свидетельством чего является, в частности, негативная утопия Г.Маркузе, критикующего современное западное общество с его реперессивными потребностями, «одномерное мышление» и «одномерного человека» с его катастрофической зависимостью от артефактов цивилизации.

Иллюстрируя ситуацию полиутопизма, автор переходит к мозаике утопических идей в постсоветской России, остановившись на традиционно-коммунистической, демократической и право-радикальной утопии, а также на концепции «цивилизма» как утопии гражданского консенсуса, способной опредеить перспективы будущего развития России.

Диссертант приходит к выводу, что для современной эпохи характерно становление новых модификаций утопии, своего рода постнекласических утопий. Нетрансцендентный утопический идеал находит отражение в так называемых практопиях как реалистичных альтернативах настоящему, что озвучено в работах Э.Тоффлера, представлено в моделях «демократического капитализма» М.Новака и «открытого общества» К.Поппера. Стремление преодолеть «одиночество в толпе» приводит к появлению такой разновидности утопии, как эупсихия. Автор полагает, что можно говорить о феминистской утопии, идеалы которой были частично реализованы в западном обществе конца XX века. Ее преемница - утопия гендерного равенства, рассматривающая «мужское» и «женское» как культурные универсалии, которые не только задаются биологически, но конструируются социумом, что свидетельствует об историческом характере дискриминационных гендерных порядков и возможности их трансформации (Д.Батлер, Ш.Берн, Е.Здравомыслова, А.Темкина).

В «Заключении» подводятся основные итоги исследования, делаются теоретические выводы и определяются возможные направления- дальнейшего изучения данной и связанной с ней проблем, а именно: дальнейшее исследование постнекласических модификаций утопии; изучение на современном материале субъектов утопии: ее создателей, носителей утопических идей, субъектов утопического действия; более детальное изучение всей совокупности социокультурных условий, выступающих условиями, способствующими возникновению и реализации утопических идей как на институциональном уровне, так и в индивидуальных поведенческих практиках; возможность разработки методологии, способствующей выявлению и всестороннему изучению источников возникновения утопии на микроуровне - уровне межличностных отношений, а также исследованию ее проявления на уровне сознания и поведения.

Основное содержание диссертации нашло отражение в следующих публикациях соискателя:

1. Социальная утопия: тип сознания, идеал и эксперимент. Монография.). - Уфа: Изд-е БашГУ, 1997. - 150 с. (в соавт.)

2. Оправдание утопии' опыт социально-философской реконструкции. Монография. - Уфа: Изд-е БашГУ, 2004. - 268 с.

3. "Дух революции" и "революция духа" в русской философии //Обоснование и культура. Сборник статей. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1994. - С.34-38.

4. Генезис российского утопического сознания и пути реализации русских утопий. Препринт доклада. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1995.-43 с.

5. Логика утопизма и логика здравого смысла ( к постановке вопроса) // Научное обоснование и здравый смысл. Сборник статей. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1996. - С.106-108.

6. Рационализм Декарта и онтологизм русской философии // Единство онтологии, теории познания и логики. Сборник статей. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1996,- С.71-73.

7. Россия и Европа: традиции и ценности на рубеже веков // Мировоззренческие основания человеческой деятельности на рубеже XXI века. Сб.статей. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1997,- С.108-109.

8. К проблеме экзистенциальных оснований социального утопизма // Материалы научной конференции, посвященной 40-летию Башкирского государственного университета (гуманитарные науки). Май 1997 г. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1997,-С.39-43.

9. Религиозная этика Н.О. Лосского и современность // Христианство и ислам на рубеже веков. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Оренбург, 1998. - С.88-91.

10. Опыт прочтения H.A. Бердяева и современные задачи интеллигенции // Философский космос России. Памяти H.A. Бердяева (1874-1948). Материалы конференции. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1998.- С.114-116.

11. Социальная физика: вчера, сегодня, завтра // Язык науки XXI века. Материалы конференции, посвященной 200-летию со дня рождения О. Конта // Язык науки XXI века. Материалы научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения О. Конта. - Уфа: Изд-е БашГУ, 1998. - С.14-15.

12. Проблема социального субъекта в саморазвивающемся обществе // XXI век: будущее России в философском измерении. Материалы II Российского философского конгресса. Екатеринбург, 1999. Т.2, ч.2. 0,2 п.л.

13.0 человеке, обществе и религии // Философия и современность: мысли, понятия, идеи. Сб.статей. - Уфа, Изд-е БашГУ , 1999. - С. 114-117.

14. Социокультурная толерантность: множественность в едином //Культура и образование. Вып. З- Сб.статей и материалы научно-практической конференции, посвященной 10-летию кафедры теории и истории мировой культуры Башкирского государственного педагогического университета. - Уфа, 2000. - С. 122-124.

15. Социальная традиция и новая парадигма обществознания //Современная социальная онтология: итоги и перспективы. Материалы конференции. - Уфа: Изд-е БашГУ, 2001. - С.41-48.

16. Россия и Запад: философские основания социокультурной толерантности// Толерантность: Материалы Летней школы молодых ученых «Россия - Запад: философские основания социокультурной толерантности». Екатеринбург, сент 2000 г.: в 2 ч./ Под.ред. М.Б.Хомякова. Ч. 1. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001. С.135-137.

17. Полисубъектная социальность и эволюция утопизма // Толерантность и полисубъектная социальность- Материалы конференции. Екатеринбург, 18-19 апреля 2001 г. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001. 212 с. С. 176-180.

18. Социальная утопия: взгляд изнутри // Исламская культура и мировая цивилизация: Сб. статей. - СПБ.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001,- С.248-256.

19. Экология семьи: социальный выбор женщины и принцип толерантности //Всероссийская научная конференция «Бренное и вечное: Экология человека в современном мире» 23-24 октября 2001 года: Тезисы докладов и выступлений. Вып.4 /Ред.кол.: Г.П.Выжлецов, И.Ф.Игнатьева; НовГУ им.Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2001. - С.128-130 (в соавт).

20. Социальное воспроизводство сегодня: ситуация полиутопизма // Современная философия в поисках сущностей и смыслов: Материалы научно-практической конференции (25-27 октября 2001 г.). - Екатеринбург: изд-во Урал, ун-та, 2001. - 242 с. С. 118-119.

21. Мужчина и женщина в современном мире: различие или тождество социальных идеалов? // Грани познания: сборник трудов молодых ученых. № 3. - Уфа: Восточный университет, 2003. - С.5-12.

22. Социальная утопия в контексте современного обществознания // Материалы Третьего Российского Философского Конгресса «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия». Ростов -на -Дону, 16-20 сентября 2002. 0,2 п.л.

23. Тендер, глобализация и современная социальная философия // Культура народов Башкортостана: история и современность. Мат-лы регион, научн. конф. «Культ.наел.народов Башкортостана». - Уфа, БашГУ, 2003. -С.203-205.

24 Социальная философия XXI века и новая парадигма обществознания // Вестник Уфимского юридического института МВД России. - 2003. № 2 (19).

- С.6-9.

25. Тендерный режим гуманитарной кафедры национального вуза (в соавт.)//Трансформация гендерных отношений: западные теории и российские практики. Учебно-методические материалы Российской летней школы по тендерным исследованиям. - Самара: "Самарский университет", 2003. - С.23 5-247.

26. Социальная утопия глазами русских религиозных философов // Культурное наследие России: универсум религиозной философии ( к 110-летию А.Ф.Лосева). Мат-лы научной конференции. - Уфа, 2003. - С.75-78.

27. Современные концепции социальности и феномен социальной утопии //Наука и религия в современном мире: необходимость диалога (тематический сборник). - Уфа, 2004. - С.79-91.

28. Социальность как процесс, или некоторые размышления о прошлом, настоящем и будущем // Борьба с бедностью в России: духовно-нравственные, социальные и экономические проблемы: Сборник научных трудов. Выпуск VI. - Уфа, 2004. - С. 51-55.

29. Социальность и проблемы ее отображения: концепция социального конструирования реальности П.Бергера и Т.Лукмана // Первые садыковские чтения: Материалы научно-практической конференции, посвященной 75-летию со дня рождения профессора Ф.Б.Садыкова. - Уфа: РИО БашГУ, 2004.

- С.60-69.

30. Этносоциальные процессы: взгляд с позиции социального конструктивизма // Этносоциальные процессы в России: модель Республики Башкортостан: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции. - Уфа: Информреклама, 2004. - С.312-317.

32. Социальная утопия: понятие и феномен // Вестник Башкирского университета. 2005. № 1. С.93-95.

33. Социальное конструирование пространства преподавания философии в вузе // Яд кар. - 2005. № 2. - С.12-17. (в соавт.)

f\( i О ь i 9 РНБ рУсский фонд

2006-4 7951

Фролова Ирина Васильевна

УТОПИЯ: СУЩНОСТЬ И РАЗВИТИЕ (опыт социально-философской концептуализации)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Лицензия на издательскую деятельность ЛР№ 02J319 от 05.01.99г.

Подписано в печать 30.05.2005 г. Бумага офсетная. Формат 60x84/16. Гарнитура Times. Отпечатано на ризографе. Усл.печ.л. 2,30. Уч.-изд.л. 2,74. Тираж 100 экз. Заказ 403.

Редакционно-издательский отдел Башкирского государственного университета 450074, РБ, г.Уфа, ул.Фрунзе, 32.

Отпечатано на множительном участке Башкирского государственного университета 450074, РБ, г.Уфа, ул.Фрунзе, 32.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Фролова, Ирина Васильевна

ВВЕДЕНИЕ. 4

Часть I. СУЩНОСТЬ УТОПИИ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ.21

Глава I. Утопия: теоретико-методологические подходы к исследованию.21

1.1. Основные подходы к исследованию утопии: история вопроса.22

1.2.Теоретико-методологический потенциал современной социальной теории в контексте исследования проблем утопии.31

1.3. Категориальный анализ понятия «утопия».47

Глава 2. Утопия: социальная обусловленность и социальное влияние, личностные основания и субъекты, структура.83

2.1. Социальная обусловленность утопии и социальное влияние утопических идей.84

2.2. Личностные основания и субъекты утопии.97-110*

2.3. Структура утопии, ее атрибуты и модусы.110

Часть II. РАЗВИТИЕ УТОПИИ: ЗАРОЖДЕНИЕ, СТАНОВЛЕНИЕ, ТРАНСФОРМАЦИЯ.127

Глава 3. Зарождение утопии: от архаического - к традиционному обществу.127

3.1. Социальные и духовные предпосылки зарождения утопии.128

3.2. Социально-утопические идеи в древневосточной традиции.143

3.3. Социально-утопическая мысль античности.158

Глава 4. Становление утопии: от традиционного - к индустриальному обществу.187

4-1 • Социально-утопические идеи в обществе европейского средневековья.188

4.2. Оформление утопии в процессе перехода от традиционного к индустриальному обществу.201

4.3. Многообразие социально-утопических идей в условиях индустриального общества.218

Глава 5. Основные тенденции трансформации утопии: от индустриального - к постиндустриальному обществу.256

5-1. Кризис утопии в условиях системных противоречий индустриального общества.257

5.2. Возникновение моноутопических идей в период становления постиндустриального общества.270

5 .3. Ситуация полиутопизма в условиях постиндустриального общества.289

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Фролова, Ирина Васильевна

Актуальность темы исследования. Ситуация рубежа XX-XXI веков может быть, на наш взгляд, охарактеризована как ситуация поиска, который ведется на разных уровнях существования человека и общества. Подобная ситуация связана с усилившимся динамизмом социальных процессов, развертыванием незаметных ранее тенденций, усилением личностного начала социальности. На личностном уровне это проявляется в проблемах формирования индивидуальной идентичности - этнической, конфессиональной, тендерной. На уровне отдельных стран она реализуется в поиске оптимальных моделей вхождения в интегрирующийся мир, в поисках путей и способов органического развития; на международном уровне предполагает поиск механизмов взаимодействия различных стран и регионов, консолидации мирового сообщества. В этой ситуации растет значимость не только прогнозов будущего развития, но и создания образа лучшего общества — задачи, которая исторически реализовывалась, в частности, в форме утопии.

Пластичность социальности, становящаяся особенно заметной в эпохи социальных перемен, проявляется в возможности ее направленной трансформации. Не случайно П. Штомпка отмечает вслед за К.Поппером, что прогресс астрономии не влияет на движение планет, тогда как социальные теории и социальные идеи влияют вполне определенно.1 Социальная наука становится силой, способной не только прогнозировать возможности дальнейшего развития, экстраполировать в будущее уже имеющиеся тенденции, но и определенным образом воздействовать на характер социальных процессов. Действительно, отмечает В.Г.Федотова, послевоенное «немецкое чудо» - это результат осуществления посредством реформ Л.Эрхарда теоретического проекта либералов. «Японское чудо» - разработка японских социологов, предложивших в 50-ые годы после неудач либерализма (даже под контролем американских оккупационных войск) использовать традиционные для Японии коллективистские структуры, изменив цели

1 См.: Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. A.C. Дмитриева. - М., 1996. - С. 9. государства, т.е. обязав его отказаться от милитаристских целей. «Третий путь» новых лейбористов в Англии, Г. Шредера в Германии и других странах - следствие применения концепции известного социолога Э.Гидденса, который выступил как теоретический наставник Т.Блэра. Однако трансформация социальности в соответствии с теоретическим конструктом далеко не всегда бывает органичной. Радикально-либеральные реформы в России тоже начинались с теоретической модели построения «социализма с демократическим лицом», но не оказались успешными. В отличие от приведенных выше проектов российские реформы не имели связи с вненаучными взглядами людей, их опытом и их культурой, выражаемыми такими представлениями как «порядок» в Германии, «коллективность» и «коллективистская трудовая этика в Японии».1

И сегодня одной из главных задач, всегда стоявших перед социальной философией и социальной мыслью вообще, является поиск оптимальных моделей социального порядка, в котором гармонично сочетались бы личные и общественные интересы, интересы ныне живущих и следующих поколений. Английский историк общественной мысли И.Берлин справедливо отмечал, что с этой точки зрения «утопии имеют .ценность - ничто так замечательно не расширяет воображаемые горизонты человеческих возможностей».2 Утопия всегда была не только средством критической оценки реальности, но и способом моделирования дополнительной позиции или точки зрения, с помощью которой можно было сконструировать образ лучшего общества. Вопрос о возможности утопии является одновременно и вопросом о ее необходимости, ибо утопия нужна человечеству как социальная форма, наиболее ярко выражающая альтернативность истории и возможность социального творчества. Посредством социологического воображения, продуктом которого является утопия, человек надеется понять, что происходит в мире и что происходит с ним самим, так как самосознание современного

1 См.: Федотова В.Г.Социальное конструирование приемлемого для жизни общества // Вопросы философии. -2003. № 11.-С.4.

2 Берлин И. Стремление к идеалу // Вопросы философии. - 2000. № 5. - С. 58. человека во многом обусловлено представлением о социальной относительности и трансформирующей силе истории.

Современное общество характеризуется постоянно растущей степенью разнопланового информационного воздействия на людей. Электронные СМИ, будучи ангажированы властными структурами, воздействуют на общественное сознание, либо манипулируя им, либо выступая как своего рода «официальные эксперты», отстаивающие легитимность существующего социального миропорядка. С этой точки зрения, роль утопии как альтернативной версии символического универсума, противостоящей давлению, стимулирующей рефлексию, становится особенно важной. Не случайно борьбу против утопии ведут авторитарные и псевдодемократические режимы, - напомним, что эпоха сталинизма - эпоха осуществленной утопии, превратившейся в тоталитарную идеологию - была, как это ни парадоксально, эпохой запрета на социальное творчество вообще и на утопическое в частности. Для этих режимов характерно, отмечает Э.Я.Баталов, что власть имущие заинтересованы в формировании сознания в позитивном духе ориентации на существующую действительность как «единственно разумную», на «трезвый» подход, исключающую «рискованный» поиск социально-политической альтернативы.1

Утопия - исторический феномен, социально-утопическое мышление человечества является порождением определенных социальных условий, что предполагает его исследование на фоне изменяющихся картин социальности. Путь утопии - это свойственный человеку путь поиска социальной истины, справедливости и блага, и это объясняет жизнеспособность утопии и придает ей ценностное, морально-этическое содержание. Несмотря на то, что понимание этих ценностей варьировалось, будучи обусловлено спецификой социокультурной среды, создателей утопий всегда подстерегал соблазн представить созданный ими образ идеального общества как универсальный проект, реализация которого является не только возможной, но и необходимой. Именно поэтому важным для нас становится уяснение вопроса о границах

1 См.: Баталов Э.Я. Философия бунта (критика идеологии левого радикализма). - М., 1973. - С.146. утопии, об ее субъектах, о носителях утопического мышления и действия. В разное время таковыми выступали разные социальные слои, инициировавшие деятельность своих наиболее ярких представителей.

Наше исследование является попыткой сформулировать новую концепцию утопии, показать, как, возникающая в определенных общественных условиях, конструируемая субъектом утопии, утопия сама конструирует социум посредством создания новой версии социального миропорядка, альтернативной существующему социальному мироустройству. Стоящая перед нами задача предполагает реконструкцию логики зарождения, становления и исторической трансформации утопии в процессе смены типов социальности. В исследовании мы основывались на креативном подходе к утопии. Теоретические основания подхода обретались не только в период изучения и осмысления научной литературы в «библиотечной тиши», но и в ходе живого диалога и обмена мнениями с коллегами, работающими в разных областях философского и социально-гуманитарного знания, который происходил на научных конференциях, семинарах, в летних школах молодых ученых. Нам хотелось следовать в русле так называемого «мэйнстрима», учитывая основные тенденции и принципы современной социально-философской мысли, что во многом обусловило обращение преимущественно к идеям современных авторов.

Современные социальные реалии демонстрируют, что возможности стихийного развития человечества на сегодняшний день исчерпаны, и особенно острой становится потребность в социологическом воображении, в социальном проектировании и прогнозировании, в экспертизе этих прогнозов. Все это обусловливает интерес к проблеме утопии, исследованию ее сущности и развития.

Степень научной разработанности проблемы. В нашем исследовании, исходя из сложившейся в зарубежной историографии традиции, мы используем понятия «утопия» и «социальная утопия» как синонимы. Термин «социальная утопия» используется преимущественно в отечественной философии, поскольку долгое время по своего рода «инерции» советских времен «утопию» отождествляли прежде всего с «утопическим социализмом».

Первая попытка научного осмысления проблем утопии и утопизма была осуществлена в работах преимущественно зарубежных авторов рубежа XIX -XX вв. А.Кирхенгейма, А.Фойгта, А.Свентоховского, ценных тем, что в них осуществлялась попытка осмысления социального утопизма, давалась картина развития утопии в исторической ретроспективе, предпринималась попытка классификации утопий.1

В отечественной религиозно-идеалистической философии рубежа начала XX вв. (Г.В.Флоровский, Б.П.Вышеславцев, С.Л.Франк, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков) превалировала негативная оценка утопии. Исследователи интерпретировали утопию как «соблазн человеческой мысли», как соперничество с Богом, оценивая ее как «путь Сатаны». Острие критики русских религиозных философов было направлено против революционного утопизма русской интеллигенции начала XX века. Заметим, тем не менее, что острие подобной критики было направлено на утопизм русской революционной интеллигенции, и это отразилось в сборниках «Проблемы идеализма», «Вехи», «Из глубины». Вообще же черты «этического» утопизма свойственны построениям самих русских философов, начиная с В.С.Соловьева. В то же время, в рамках этой традиции немало сделано для понимания специфики социального идеала, диалектики его абсолютного и относительного начал, что наиболее ярко отразилось в работах П.И.Новгородцева, Н.А.Бердяева.3

В зарубежной и отечественной материалистической философии конца XIX - первой половины XX века утопия рассматривалась как вымысел,

1 Подробнее см.: Кирхенгейм А. Вечная утопия. Пер. с нем. - СПб., 1902; Свентоховский А. История утопий.

М. -Пг., 1910; Фойгт А. Социальные утопии. Пер. с нем. - М., 1906. 2

Подробнее см.: Флоровский Г.В. Метафизические предпосылки утопизма //Путь. Орган русской религиозной мысли. Кн.1. - М., 1992; Франк С.Л. Ересь утопизма / Квинтессенция: Философский альманах, 1991. М., 1992; Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. - М., 1991; Вышеславцев Б.П. Парадоксы коммунизма//Путь. Орган русской религиозной мысли. Кн.1.-М., 1992. з

Новгородцев П.И. Об общественном идеале. - М., 1991; Новгородцев П.И. О путях и задачах русской интеллигенции // Из глубины. Сборник статей о русской революции,- М., 1990.-С.204-221. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990; Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX вв. // О России и русской философской культуре. - М., 1990. иллюзия, оторванная от реальности мечта. Эта традиция восходит к идее Ф.Энгельса, который полагал, что утопия - это бесплодная социальная идея, а ее возникновение объясняется определенным уровнем развития общественных отношений; это вымысел гения-одиночки, плод воображения и изобретения. Сходные оценки утопии давал и В.И.Ленин, определявший утопию как «фантазию, вымысел, сказку».1 В отечественной философской литературе данный подход оформился в советский период и представлен в основном трудами специалистов по историческому материализму, где утопия рассматривалась как предшественница социальной теории, предвосхитившая социализм и коммунизм, но постепенно, особенно после возникновения марксизма, утратившая свою прогностическую и познавательную роль. В этом ключе были написаны работы В.П.Волгина, А.И.Володина, И.Н.Осиновского, отчасти - А.Э.Штекли.2 Не случайно в отечественной литературе все еще распространена трактовка утопического как «изображения идеального общественного устройства, лишенного научного обоснования» (Э.А.Арабо

Оглы). Это связано со стереотипом негативного восприятия социальной утопии либо как вымысла, иллюзии, оторванной от реальности мечты, либо как самонадеянной веры в возможность предельной рационализации человеческой жизни.

Исследования зарубежных и отечественных ученых середины - второй половины XX века более были свободны от идеологических наслоений и посвящены исследованию специфики утопической мысли разных культур и эпох. Л.Саржент, А.Мортон, Д.Ледерер исследуют английскую утопическую мысль, отдельно останавливаясь на социальной теории Т.Мора,4 З.Кудерович анализирует историческое мышление К.Маркса с точки зрения критики

1 Ленин В.И. Две утопии // Ленин В.И. Полн.собр.соч. - М., 1961. - Т.22. - С.117.

2 Подробнее см.: Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е 2-е. М., 1961. - Т.19; Волгин В.П. История социалистических идей. М., Л., 1931; Володин А.И. Утопия и история. Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М., 1976; Осиновский И.Н. Томас Мор: утопический коммунизм, гуманизм, реформация. М., 1978; Штекли А.Э. "Город Солнца": утопия и наука. - М., 1972. 3

Араб-Оглы Э.А. Утопия // Философская энциклопедия. - М., 1970. T.5. - С.294-296.

4 Sargent L. More's "Utopia" : An interpretation of its social theory // History of polit, thought. - Exter, 1984. Vol. 5, N 2. - P.195-210; Мортон А.Л. Английская утопия. Пер. с англ. - М., 1956; Lederer D. Thomas Morus' "Utopia" : Weltbild, Mencshenbild und Literatur //Weimarer Beitr. Berlin ; Weimar, 1985. Jg. 31, N 7. -S. 1150-1160. утопизма и фатализма.1 В отечественной литературе появляются работы М.К.Арипова, пытавшегося представить социальную утопию как течение общественно-философской мысли в Средней Азии, А.М.Ушкова, исследовавшего утопическую мысль в странах Востока, А.А.Игнатенко, анализировавшего общественно-политические воззрения арабо-мусульманских философов.2 А.И.Клибанов и К.В.Чистов исследуют генезис русской утопии, И.А.Исаев - политико-правовую утопию в России, В. А. Малинин и Р.А.Гальцева - русскую утопическую мысль XX века.3 Западно-европейский и русский утопический социализм нового времени анализируют А.Г.Айрапетов, А.И.Юдин, В.В.Галкин; проблемы ренессансной утопии - Л.М.Баткин.4 Проблемы генезиса социальной утопии в западной и восточной традиции всесторонне изучают В.А.Гуторов, А.И.Кобзев, А.И.Мартынов.5

Ряд зарубежных и отечественных авторов обращается к постижению утопии как противоречивого социального явления. Критически оценивая присущие ей негативные черты, исследователи признают ее укорененность в социальном бытии, рассматривая проблемы взаимоотношения утопии и революции, утопии и идеологии, утопии и реформизма. Э.Блох отмечает, что одной из причин появления утопий является незавершенность бытия, М.Ласки констатирует, что утопии создаются от отчаяния и надежды.6 Историческую эволюцию социальной утопии исследует К.Мангейм, подчеркивая, что каждая

1 Kuderowicz Z. K.Marx's historical thinking (on 100th anniversary of his death) // Reports on philosophy. -Warsaw;Cracow, 1984. N 8. - P.l5-23.

2 Подробнее см.: Арипов M.K. Социальная утопия как течение общественно-философской мысли в Средней Азии. - Ташкент, 1989; Ушков A.M. Утопическая мысль в странах Востока: традиции и современность. -М.,1982; Игнатенко А.А. В поисках счастья: общественно-политические воззрения арабо-исламских философов средневековья. - М., 1989.

3 Подробнее см.: Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. - М., 1978; Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. - М., 1967; Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России. Конец XIX - начало XX вв. - М., 1991; Малинин В.А. История русского утопического социализма. Вторая половина XIX-начало XX века. - М., 1991; ГальцеваР.А. Очерки русской утопической мысли XX века.-М., 1992. 4

Айрапетов А.Г., Юдин А.И. Западно-европейский и русский утопический социализм нового времени. - М, 1991; Галкин В.В. Наука или утопия? Опыт исследования социалистических учений последователей Р.Оуэна в Англии 20-40х гг. XIX века. - М, 1981; Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. -М., 1978.

5 Подробнее см.: Гуторов В.А. Античная социальная утопия: вопросы истории и теории. - Л., 1989; Китайские социальные утопии. Сборник статей . - М., 1987.

6 Подробнее см.: Блох Э. Принцип надежды // Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Пер. с разн. яз. - М., 1991; Ласки М. Утопия и революция // Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Пер. с разн. яз. - М., 1991. форма утопии в своей начальной стадии связана с определенной стадией исторического развития и с определенным социальным слоем. 1

Однако, отмечает В.А.Гуторов, для западной научной литературы второй половины XX в. отчасти был характерен и внеисторический подход к утопии, тесно связанный с идеями исторического циклизма, сформировавшимися в основном под влиянием концепций О.Шпенглера и А.Тойнби.2 Ощущение кризисности западной цивилизации, антитоталитарные и антикоммунистические интенции привели к усилению антиутопических мотивов, и в интерпретации таких исследователей, как Л.Мамфорд и К.Поппер,3 античная утопия, особенно «Государство» Платона, стала мало чем отличаться от антиутопических романов Е.Замятина, Дж.Оруэлла и О.Хаксли.4

В 70-80-е, а особенно в 90-е годы XX века в отечественной философской литературе, освободившейся от давления коммунистической идеологии, наметилась тенденция к более глубокому изучению проблемы социальной утопии. Переходная эпоха, в которую вступила наша страна благодаря демократическим реформам, крушение прежних ценностей, отсутствие объединяющих общество идей обусловили новое обращение к проблемам социального идеала и нового мироустройства. В работах Ч.С.Кирвеля, С.С.Сизова, В.П.Шестакова осуществляются попытки осмыслить утопию как специфический тип сознания, М.И.Мелкумян рассуждает о природе социальных утопий и механизме их образования, Т.А.Пчелинцева анализирует функции утопии.5 Утопию и ее связь с теоретическим исследованием будущего

1 Подробнее см.: Манхейм К. Диагноз нашего времени. - М., 1994; Мангейм К. Идеология и утопия// Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Пер. с разн. яз. - М., 1991.

2 Гуторов В.А. Античная социальная утопия: вопросы истории и теории. - Л., 1989. -С.4.

Подробнее см.: Мамфорд Л. Миф о машине // Утопия и утопическое мышление; Поппер К. Открытое общество и его враги. - М., 1992. Т.1.

4 Подробнее см.: Замятин Е. Мы: Роман; Хаксли О. О дивный новый мир: Роман. - М., 1989; Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет: Пер. с англ. - М, 1989.

5 Подробнее см.: Кирвель Ч.С. Утопическое сознание: сущность, социально-политические функции. - Мн., 1989; Сизов С.С. Утопия и общественное сознание: Филос.-социол. анализ. - Л., 1988; Шестаков В.П. Эсхатология и утопия: (Очерки русской философии и культуры). - М., 1995, Мелкумян М.И. К вопросу о природе социальных утопий и механизме их образования//Цивилизация и культура в историческом процессе: Препр. докл. сов. ученых к XVII Всемир. филос. конгр. «Философия и культура». - М., 1983. С. 58-6; Пчелинцева Т.А. Функции утопии // Закономерности развития современной науки: Сб. статей. Томск, 1981.-С. 208-213. изучает А.В.Барбасов.1 Особо хотелось бы отметить фундаментальные работы уже упоминавшихся Э.Я.Баталова и В.А.Чаликовой, в которых феномен утопии предстает в его многогранности, выявляются основные функции утопий, прослеживается история их формирования и способы воплощения в жизнь. Современные исследователи - Е.Л.Черткова, Г.С.Батыгин, В.Д.Бакулов -пытаются дифференцировать понятия «утопия» и «утопизм», проанализировать утопию как тип сознания, вычленить «утопии - идеалы» и «утопии-проекты». В совместной со С.М.Поздяевой монографии мы осуществляем исследование социальной утопии как специфического типа сознания, идеала и эксперимента. Значительный пласт исследований российских авторов посвящен проблемам социального идеала, к постижению которого в разное время обращались П.И.Новгородцев, В.А.Лекторский. Е.Л.Черткова.3

В середине и второй половине 90-х годов XX века интерес к утопии в отечественной философии продолжает нарастать, свидетельством чего являются кандидатские и докторские диссертации. И.С.Шестакова исследует утопию как превращенную форму общественного идеала, В.М.Соколенко - как феномен и жизненное пространство, Р.Е.Селиверстов уясняет соотношение утопии и идеала, В.П.Кондратьев исследует утопию и утопическое сознание, Г.С.Сысоев - соотношение утопии и антиутопии.4 Появляются диссертации Г.Н.Пономаревой и И.Г.Палий, анализирующие социальный утопизм в России Х1Х-ХХ вв.5 В ряде работ Т.И.Ойзермана осмысливается соотношение

1 Подробнее см.: Барбасов A.B. Утопия и теоретическое исследование будущего // Философские науки. - 1990. № 4.-С. 23-31.

2 Подробнее см.: Поздяева С.М., Фролова И.В. Социальная утопия: тип сознания, идеал и эксперимент. - Уфа, 1997. 3

См.например: Идеал, утопия и критическая рефлексия. - М., 1996. - 302 с.

4 Подробнее см.: Шестакова И.С.Социальная утопия как превращенная форма общественного идеала: Автореф. дис. . канд. филос. наук: 09.00.11. Екатеринбург, 1996; Соколенко В.М. Утопия как феномен и жизненное пространство: Дис. .канд. филос. наук: 09.00.11. 1994; Селиверстов Р.Е.Социальный идеал и утопия: опыт русской философии: Дис. . канд. филос. наук: 09.00.11. Хабаровск, 2000; Кондратьев В.П. Утопия и утопическое сознание: опыт социокультурного анализа; Автореф. дис. . канд. филос. наук. Тула, 1998;

Сысоев Г.Д. Соотношение утопии и антиутопии в утопической традиции: Дис.канд. филос. наук: 09.00.11.

1996.

5 Подробнее см.: Пономарева Г.М. Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX-начала XX вв.: Автореф.дис.на соиск.уч.ст.докт.филос.н. 09.00.03. М., 1996; Палий И.Г. Социальный утопизм России XX века: Онтол. аспект: Дис. д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 1995. марксизма и утопизма.1 Тем не менее, ряд вопросов по-прежнему требует решения, что инициирует новые обращения к проблеме утопии.

Объектом исследования является динамическая взаимосвязь утопии, социальности и социальных субъектов, многообразно проявляющаяся в процессе движения от традиционного к постиндустриальному обществу.

Предметом исследования является постижение сущности и развития утопии, возможностей и степени ее воздействия на социальные процессы.

Целью исследования является разработка на основе структурно-конструктивистского подхода современной социально-философской концепции утопии, позволяющей постичь ее сущность, связь с социальностью и личностную обусловленность, а также реконструкция процесса возникновения, становления и развития утопии.

Для этого необходимо решить следующие исследовательские задачи:

• выделить основные подходы к изучению утопии, обосновать методологическую эффективность и плодотворность использования структурно-конструктивистского подхода для исследования утопии;

• осуществить категориальный анализ понятия «утопия»;

• выявить социальную обусловленность утопии и социальное влияние утопических идей;

• раскрыть личностные основания утопии, определить ее субъекты;

• выявить структуру утопии, взаимосвязь ее атрибутов и модусов;

• исследовать социальные и духовные предпосылки зарождения утопии;

• рассмотреть процесс зарождения утопических идей в древневосточной социальной мысли;

• выявить специфику социально-утопических идей в западной традиции на примере классической античности и эпохи эллинизма;

• исследовать социально-утопические идеи в обществе европейского средневековья;

1 См. например: Ойзерман Т.И. Марксизм и утопизм. - М., 2003.

• изучить процесс становления утопии в эпоху перехода от традиционного к индустриальному обществу;

• выявить особенности и основные типы утопий индустриального общества;

• исследовать истоки кризиса идеи утопии, причины появления антиутопий в эпоху апогея индустриального общества;

• проанализировать возникновение моноутопических идей в период начального становления постиндустриального общества;

• изучить ситуацию полиутопизма в условиях дальнейшего развития постиндустриального общества.

Методологическая и теоретическая база. Методологической базой данной работы является синтез структурно-конструктивисткого и социокультурного подходов. Наиболее оптимальной стратегией исследования в нынешних условиях будет, на наш взгляд, конвенционализм, точнее, его отдельные положения, которые могут послужить адекватной методологической основой для изучения социальной утопии.1 Исходя из специфики изучаемого нами предмета, представляется возможным использование элементов различных теоретических конструкций. В диссертационном исследовании мы применяем, с одной стороны, идеи структурно-функциональной теории (Т.Парсонс, Р.Мертон), с другой стороны, социально-конструктивистские концепции (П.Бергер и Т.Лукман). Подобная «объединительная парадигма», примером которой могут быть концепции П.Бурдье, Э.Гидденса и В.Е.Кемерова, призвана преодолеть дихотомию объективистских (структурно-функционалистских) и субъективистских (социально-конструктивистских) концепций. О возможности подобного «структурно-конструктивистского» подхода пишут западные и отечественные исследователи, например, гу

Ф.Коркюф, В.Кемеров, А.Леденева, а опыт его продуктивного применения в

1 Подробнее о конвенционализме см.: Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Кун Т. Структура научных революций: Пер с англ. /Т.Кун; Сост. В.Б.Кузнецов.- М., 2002. - С. 462-465.

2 См.: Коркюф Ф. Новые социологии. - СПб., 2002. - С.24-28; Кемеров В.Е. Социальная феноменология и социальная философия. http://www2.usu.ruУphilosophy/socphil/rus/texts/sociemiy/9/kemerov.html; Леденева А. рамках тендерных исследований демонстрируют, в частности, Е.Здравомыслова и А.Темкина.1

Методологический потенциал этих теорий позволяет нам не только рассматривать социальную утопию как альтернативную или «девиантную» версию символического универсума, но и дает возможность определять ее как способ конструирования социальной реальности, зависящий как от социокультурных условий породившей ее эпохи, так и от позиции в социальном пространстве ее авторов и носителей утопических идеей.

Заметим, что в имплицитном виде идеи структурно-функционального, и отчасти структурно-конструктивистского подхода в исследовании сущности и проявлений утопии содержатся в трудах ряда зарубежных и отечественных ученых - Ф.и Фр.Мэнюэлей, Х.Маравалля, М.Ласки, К.Мангейма, В.А.Чаликовой, Э.Я.Баталова, Е.Л.Чертковой и других, чьи идеи также послужили теоретической базой для наших размышлений.

Стремление постичь трансформацию социальной утопии в исторической ретроспективе обусловило необходимость использования социокультурного подхода, уяснение специфики культурно-исторических ситуаций, типов социальности, что объясняет наше обращение к исследованиям К.Ясперса, Б.Рассела, Дж.Реале и Д.Антисери, М.А.Барга, А.Я.Гуревича, Б.В.Маркова, рассматривавших «историю идей» сквозь призму «истории людей».4 Огромную

Тенденции изменения концепции социальных наук/ Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас,- Новосибирск, 1995. -С. 4-15.

1 См.: Здравомыслова Е., Темкина А. Объединительный (структурно-конструктивистский) подход в тендерных исследованиях // Трансформация тендерных отношений: западные теории и российские практики: Материалы Российской летней школы по тендерным исследованиям / Под ред. Л.Н.Попковой, И.Н.Тартаковской. - Самара,

2003. - С. 6-26. 2

Подробнее см.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М., 1995; Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. с фр. - М., 1994; Гидденс Э.Устроение общества: Очерк теории структурации. - М., 2003; Кемеров В.Е. Методология обществознания: проблемы, стимулы, перспективы. - Св-к., 1990; Кемеров В.Е. Концепция радикальной социальности //Вопросы философии. - 1999. -№7.

3 Подробнее см.: Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Пер. с разн. яз. - М., 1991; Баталов Э.Я. В мире утопии. Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. - М., 1989; Чаликова В.А. Утопия и свобода: Эссе разных лет. - М., 1994; Черткова Е.Л. Утопия и утопическое сознание // Проблемы познания социальной реальности. - М., 1990. 4

Подробнее см.: Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер. с нем. - М., 1991; Новгородцев П.И. Об общественном идеале. - М., 1991; Рассел Б. История западной философии: в 3 кн./ Пер. с англ. - СПб., 2001; Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. - СПб., 1994-1997; Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. - М., 1987; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М., 1972; Марков роль в понимании специфики процессуального характера социального бытия, особенностей современного культурно-исторического развития сыграли работы В.Ф.Анурина, Д.Белла, Д.Грея, Р.Дарендорфа, Э.Тоффлера, С.Хантингтона, Ф.Фукуямы, В.Л.Иноземцева, И.И.Кравченко, В.Г.Федотовой.1 Стремление постичь взаимосвязь индивидуального и социального, найти аргументы для реабилитации утопии инициировали обращение к идее «социологического воображения» Ч.Р.Миллса.2 Проблема возможностей и способов моделирования социальных процессов была осмыслена благодаря работам И.В.Бестужева-Лады, А.Б.Курлова, С.М.Поздяевой, В.Н.Финогентова.3

Творческий синтез структурно-функционального, структурно-конструктивистского и социокультурного подходов обусловил использование в диссертационном исследовании методов анализа, синтеза, абстрагирования, идеализации и аналогии, а также принципов системности, единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному.

Научная новизна исследования выражается в построении социально-философской концепции утопии, которая базируется на следующих положениях:

• предложена авторская типизация различных подходов к исследованию утопии - историко-описательного, философско-идеалистического, философско-материалистического, философскосравнительного и эволюционно-конструктивистского; обоснована

Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. -СПб., 1999.

1 Анурин В.Ф. Постмодернизм: в поисках материального фундамента // общественные науки и современность. - 2001. № 3.- С.110-121; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М., 1999; Грей Д. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности/ Пер. с англ. - М., 2003; Дарендорф Р. Тропы из утопии / Пер. с нем. - М., 2002; Тоффлер Э. Третья волна: Пер. с англ. - М., 2002; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2003; Фукуяма Ф. Великий разрыв. - М., 2003; Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация: системные кризисы индустриальной эпохи // Вопросы философии. - 1999. № 5; Кравченко И.И.Общественный кризис XX века и его отражение в ряде западных концепций // Вопросы философии. - 2001. № 8. - С.3-16; Федотова В.Г.Социальное конструирование приемлемого для жизни общества// Вопросы философии. - 2003. № 11. - С.3-18.

2 Миллс Ч. Р. Социологическое воображение. - М.; 2001.

3 Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация. - М., 1998; Курлов А.Б. Методология социального моделирования. - Уфа, 2000; Поздяева С.М. Российское общество в условиях модернизации. (Социально-философский анализ). - Уфа, 1998; Финогентов В.Н. Философия как мировоззрение человека разумного // Судьба философии в современном мире (тематический сборник)/ - Уфа, 2003. - С.6-39. продуктивность применения структурно-конструктивистского подхода к изучению утопии;

• обосновано, что появление утопии обусловлено определенной социокультурной обстановкой, выявлена возможность преобразующего воздействия утопии на социальность, масштаб и глубина которого определяются социокультурными факторами;

• раскрыт механизм становления утопии на уровне субъектов, в том числе на уровне отдельных личностей, социальных групп и общностей, приводящий к появлению альтернативного определения социальности на основе социально-исторически и личностно обусловленного идеала;

• доказано, что субъект утопии может выступать как создатель утопии, как носитель утопических идей, как субъект утопического действия, или объединять в себе перечисленные характеристики, что связано со спецификой соотношения когнитивного, аффективного и поведенческого компонента в социальной установке субъекта;

• выявлена структура утопии, включающая в себя постепенно формирующиеся сущностные (атрибутивные) качества, которые в зависимости от типов социальности, социально-культурного контекста и позиции автора утопии выступают в виде конкретных модусов. К числу этих качеств относятся: критический анализ существующего порядка; создание альтернативной версии социального универсума; ориентация на поиск/конструирование социального идеала; принципиальная множественность социальных идеалов и «полисубъектность» утопии; формулировка субъектами утопии собственной концептуальной модели совершенного общества; регламентация жизни в целях разумного использования человеческой свободы; стремление воспитать нового человека; обоснование системы истинных ценностей; возможность оказывать преобразующее воздействие на социально-историческое бытие и сознание;

• доказан процессуальный характер утопии, выявлены ее исторические типы: протоутопия; зарождающаяся утопия традиционного общества (доклассическая утопия); оформляющаяся утопия индустриального общества (классическая утопия, антиутопия); трансформирующаяся утопия постиндустриального общества (неклассическая и постнеклассическая утопия);

• обосновано, что зарождающаяся (доклассическая) утопия появляется в традиционном обществе и носит либо консервативно-этатистский, либо анархистский характер;

• доказано, что оформляющаяся (классическая) утопия является продуктом становления и развития индустриального общества, и выражается в ориентации на конструирование социального идеала, в «полисубъектности» создателей и носителей утопических идей, в обосновании разных образов совершенного общества (консервативная, либерально-гуманистическая, анархистская, социалистическо- коммунистическая утопии), в осознании возможности их реализации;

• обосновано, что к кризису классической утопии, к ее саморефлексии в форме антиутопии приводит кризис идеалов индустриального общества, крушение веры во всесилие человеческого разума и в созидательную способность человеческого действия, а также трансформация реализованной утопии в тоталитарную идеологию;

• доказано, что реабилитация утопии как способа конструирования лучшего общества, поиска путей социального развития происходит в процессе перехода от индустриализма к постиндустриализму. Трансформирующаяся утопия этого периода включает в себя как неклассические, так и постнеклассические утопии; неклассические утопии включают в себя как новое прочтение классических утопий, так и универсальные «моноутопии», субъектом которых является все человечество (концепция «хорошего общества», альтернативистика, экоутопия); к постиеклассическим утопиям относятся эупсихия, практопия, утопия тендерного равенства;

• обосновано, что ситуация сосуществования «неклассических» и «постнеклассических» утопий может быть охарактеризована как ситуация «полиутопизма».

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Теоретическое значение работы состоит в разработке социально-философской концепции утопии. Она позволяет постичь сущность и развитие утопии, адекватно оценить возможности и степень ее воздействия на социальные процессы. Практическое значение исследования определяется тем, что разработанные в диссертации положения могут быть использованы при исследовании общественной мысли и социальных процессов в России и в мире. Материал, представленный в диссертации, найдет применение в преподавании общего курса по социальной философии, курса по современной социальной философии Запада, в чтении специальных курсов, посвященных проблемам социальной утопии и способам социального конструирования реальности для студентов, обучающихся по специальности «философия» на факультете философии и социологии Башкирского государственного университета.

Апробация исследования. Идеи, изложенные в диссертации, были озвучены в двух монографиях, в ряде статей и выступлений на конференциях международного, межрегионального и всероссийского уровня: в частности, на Втором Российском философском конгрессе «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999), на Летней школы молодых ученых «Россия - Запад: философские основания социокультурной толерантности» (Екатеринбург, 2000 г.), на Летней школе молодых ученых «Историческая память как социокультурный феномен» (Казань, 2000), на всероссийской конференции «Толерантность и полисубъектная социальность» (Екатеринбург, 2001), на научно-практической конференции «Современная философия в поисках сущностей и смыслов» (Екатеринбург, 2001), на конференции молодых ученых «Толерантность в современной цивилизации» (Екатеринбург, 2001), на Третьем Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия» (Ростов -на -Дону, 2002), на Летней школе молодых ученых «Гендер и глобализация: перспективы и критика развития» (Крым, 2002), на региональной научной конференции «Культурное наследие народов Башкортостана», посвященной памяти Валеева

Д.Ж (Уфа, 2003), на научной конференции «Культурное наследие России: универсум религиозной философии» (Уфа, 2003), на Летней школе молодых ученых «Трансформация тендерных отношений: западные теории и российские практики» (Самара, 2003), на межрегиональной научно-практической конференции «Этносоциальные процессы в России: модель Республики Башкортостан» (Уфа, 2004), а также в публикациях автора общим объемом 30 печатных листов.

Помимо этого, промежуточные результаты исследования использовались в ходе чтения лекций по социальной философии для студентов, обучающихся по специальности «философия», в материалах специального курса, посвященного проблемам социальной утопии, докладывались на методологическом семинаре профессора В.Н.Финогентова

Мировоззренческие поиски современности» (Уфа, апрель 2004 года, май 2005 года).

Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии Башкирского государственного университета в декабре 2004 года.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, основной части, включающей 2 части, структурированные в 5 глав, заключения и библиографического списка из 330 наименований. Общий объем диссертации — 355 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Утопия: сущность и развитие"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современное обществознание, развивающееся на фоне радикального изменения структур социальности, распада традиционных социальных форм, характеризуется сменой методологических основ, трансформацией прежних исследовательских подходов. Особое значение придается личностному аспекту социального бытия, отражающему переплетение социальности и присущей людям «индивидности» (термин В.Е.Кемерова). Сложившаяся ситуация влечет за собой необходимость переосмысления многих феноменов социального бытия и сознания, в том числе и утопии.

Целью данного диссертационного исследования являлась разработка на основе структурно-конструктивистского подхода современной социально-философской концепции утопии, позволяющей постичь ее сущность, связь с социальностью и личностную обусловленность, и на этой основе реконструировать механизм ее возникновения, становления и развития.

Для реализации поставленной цели мы последовательно осуществили ряд задач. Первая часть диссертационного исследования была посвящена изложению основ социально-философской концепции утопии. В первой главе были изложены теоретико-методологические аспекты исследования утопии. Мы выявили и оценили различные подходы к исследованию утопии: историко-сравнительный, философско-идеалистический, философскоматериалистический, эволюционно-конструктивистский, обращая внимание на специфику рассмотрения проблемы утопии зарубежными и отечественными авторами. Стремление к обретению теоретико-методологического фундамента для собственного исследования обусловило обращение к социальной теории и теоретической социологии. Мы обосновали необходимость опоры на идеи структурно-функционального анализа Т.Парсонса в процессе выявления функций утопии, ее атрибутивных элементов. Однако исследовать утопию в динамике не возможно без опоры на социально-конструктивистские концепции, например, теорию социального конструирования реальности П.Бергера и Т.Лукмана. Мы пришли к выводу, что оптимальной для нас является своего рода объединение/пересечение структурно-фукционального и социально-конструктивистского подходов, или структурно-конструктивистская концепция. Теоретическим основанием ее являются положения, разрабатываемые западными исследователями П.Бурдье, Э.Гидденсом, отечественным философом В.Е.Кемеровым.

Мы осуществили категориальный анализ понятия «утопия», соотнесли такие понятия, как «утопия», «утопический», «утопичный», «утопическое сознание», «утопическое мышление», «утопизм», «идеал». Было отмечено, что необходимым элементом утопического сознания является ориентация на социальный идеал, подчеркнута относительность и историческая обусловленность идеалов, их связь с субъектами утопии. Мы констатировали принципиальное многообразие исторически вариативных форм и типов утопии, провели водораздел между понятиями «утопия» и «утопизм», при этом последний понимается как «превращенная форма» конкретных социальных идеалов. Принимая идеи Э.Я.Баталова, Ф.Полака, Л.Мэмфорда, А.Фойгта, Ф.Мэнюэля, Е.Л.Чертковой, мы предложили рассматривать утопию в динамике, соотнося ее с историческими типами социальности, и выделять зарождающуюся утопию традиционного, оформляющуюся утопию индустриального и трансформирующуюся утопию постиндустриального общества. При этом мы признали возможность сосуществования в рамках одного типа социальности различных модификаций утопии (консервативной, анархической, либерально-гуманистической, социалистическокоммунистической).

Соотнося предметное поле понятий «утопия» и «наука», мы обратили внимание на неоправданность их жесткого противопоставления, и пришли к выводу о сходстве интеллектуальной техники науки и утопии. Сопоставляя понятия «утопия» и «игра», мы отметили такие признаки, сближающие утопию и игру, как свободный и незаинтересованный характер, нетрадиционность и антитрадиционность, изолированность от обыденной жизни. Особо была проанализирована такая форма выражения утопии, как литература, соотнесены утопия и научная фантастика. Обратившись к проблеме разведения предметного поля понятий «утопия» и «идеология», мы остановились на предложенных К.Мангеймом принципах разграничения утопии и идеологии, присоединяясь к его выводу о том, что способность оказывать на общественное бытие и сознание преобразующее, трансформирующее воздействие является одним из основных признаков утопии.

Во второй главе мы показываем, что утопия как теоретический концепт (<доклассическая утопия) зарождается в традиционном обществе, в эпоху «осевого времени», однако не имеет в нем широкого резонанса. В период становления индустриального общества началось оформление классической утопии. Эпоха индустриализма была эпохой апогея утопии в форме социального прогрессизма. В то лее время, обретение реализованными утопиями черт тоталитарной идеологии, разочарование в идеалах индустриализма обусловили кризис классической утопии. Появился антагонист утопии - антиутопия, основанная на признании неистинности, ограниченности самого утопического проекта. Однако в период становления постиндустриального общества изменилось отношение к понятию «утопия» и к самим утопиям, которые стали рассматриваться как инструмент критического анализа общества, позволяющий понять альтернативы его движения. Утопия обретает неклассическую форму - появляются новые модификации консервативной, анархистской, либерально-гуманистической утопии, оформляются т.н. «метаутопии» («мегаутопии»), к числу которых может быть отнесена концепция «государства всеобщего благосостояния», алътернативистика как синтез утопии и футурологии, экоутопия. Наряду с неклассическими утопиями появляются постнеклассические, к числу которых может быть отнесена «практопия», эупсихия, феминистская утопия, утопия гендерного равенства и т.п., что характеризуется в целом как ситуация «полиутопизма».

Мы пришли к выводу, что истоки утопического мировидения уходят в процесс социализации, поскольку неуспешно социализированный индивид является потенциальным субъектом утопии. Создатель теоретической утопии -это эксперт, анализ которого не способствует сохранению социального status quo, вследствие чего интеллектуал-утопист является маргинальным типом. Альтернативное видение социума становится реальной силой в том случае, если у утописта появляется группа единомышленников, что может повлечь за собой теоретическую угрозу символическому универсуму и практическую угрозу институциональному порядку. Субъект утопии может выступать как создатель утопии, как носитель утопических идей, как субъект утопического действия, или объединять в себе перечисленные характеристики. Одним из наиболее значимых элементов социально-психологических качеств личности является социальная установка, включающая в себя когнитивный, аффективный и поведенческий компоненты. Обращаясь к личностям создателей утопии, мы констатируем, что когнитивный компонент представляет собой не только рефлексию наличного бытия, оценку существующих реалий, но и конструирование нового социального мировидения. Когнитивный компонент может сочетаться с поведенческим компонентом - и тогда мы имеем дело не только с формулировкой альтернативной версии мировидения, но и с готовностью предпринимать действия для ее воплощения в жизнь. Аффективный компонент может быть связан и с когнитивным, и с поведенческим.

Обращаясь к вопросу о личностях носителей утопии, мы пришли к выводу, что реальной силой, способной консолидировать сторонников среди широких социальных слоев, теоретическая утопия становится в посттрадиционном обществе, в индустриальную эпоху. Носители утопии преимущественно относятся к социально ущемленным или обездоленным слоям: соответственно, в их установке преобладает аффективный компонент, который может сочетаться как с внешней конформностью, так и с готовностью к решительным действиям, к мятежу. Специфика когнитивного компонента проявляется в том, что знания о наилучшем обществе и путях его достижения носители утопии получают как бы в «готовом виде» от ее создателей. С другой стороны, создатели утопии наделяют ее носителей своего рода «символическим капиталом», обладая которым, они могут претендовать на широкое общественное признание и завоевание общественного мнения. В итоге утопия из «маргинальной» может стать «магистральной» версией социального миропорядка.

Мы пришли к выводу, что утопия обладает качественной определенностью до тех пор, пока она является альтернативой существующему социальному мироустройству. Акцент на абсолютную победу и осуществимость был характерен для классической утопии эпохи индустриализма. Иная ситуация складывается в постиндустриальном обществе, плюралистическом обществе, поскольку неклассическая и постнеклассическая утопия носит нетоталитарный характер. Для постиндустриальной эпохи характерна плюралистическая ориентация на множественность идей, на создание институтов и практик мирного сосуществования, что проявляется в ситуации «полиутопизма».

Используя предложенное М.Вебером понятие «идеального типа», мы смоделировали идеально-типическую модель утопии. Применяя принципы структурно-функционального анализа, мы представили утопию как структуру, представляющую собой упорядоченность отношений между элементами, каждый из которых обладает определенной функцией. Однако структурно-функциональный подход предполагает рассмотрение утопии в статике, не позволяя исследовать ее историческую трансформацию. Используя структурно-конструктивистский подход, учитывающий историческую изменчивость типов утопии, мы воспроизвели динамику обретения утопией ее сущностных черт. Теоретическая утопия обладает такими сущностными (атрибутивными) чертами, как критический анализ существующего порядка; создание альтернативной версии социального универсума; ориентация на поиск/конструирование социального идеала; принципиальная множественность социальных идеалов, обусловленная множественностью субъектов утопии; формулировка субъектами утопии собственной концептуальной модели совершенного общества; регламентация жизни в целях разумного использования человеческой свободы; стремление воспитать нового человека; обоснование системы истинных ценностей; возможность оказывать преобразующее воздействие на социально-историческое бытие и сознание. Мы выявили, что атрибутивные черты утопии в каждую историческую эпоху проявляются в конкретных модусах. Модусы определяются различными факторами, а именно - типом господствующей социальности, данной исторической ситуацией и авторской позицией создателя утопии.

Вторая часть диссертации была посвящена собственно процессу зарождения, становления и трансформации утопии. В третьей главе мы показали, что в архаическом обществе безраздельно доминирует мифологическое мышление, миф выступает как древнейшая форма осознания жизни, формирует мифологическую версию символического универсума. Для нее характерна ориентация на поддержание устойчивости в обществе, синкретизм (отсутствие границ между рациональным и иррациональным, естественным и сверхъестественным, прошлым, настоящим и будущим, индивидуальным и коллективным), приспособление к жизни в окружающем человека мире. Однако есть основания утверждать, что эта эпоха знаменуется появлением первых ростков утопического мышления (протоутопия). Миф и утопия как феномены духовной и социальной жизни имеют элементы сходства, а именно: наличие мотива катастрофы, гармонизации хаоса через насилие, мотива героя-спасителя. Однако миф и утопия отличаются принципиально: миф - порождение коллективного творчества, утопия — индивидуального, миф иррационален, а утопия рациональна, для мифа характерен конформизм, а для утопии - критицизм.

Мы обнаружили, что зачатки утопического мышления стали заметной тенденцией общественной мысли в эпоху «осевого времени», и доказали, что теоретическая утопия в ее доклассической форме зародилась в период «духовного основоположения человечества» (К.Ясперс), причем это произошло практически одновременно на Востоке - в Китае, и на Западе - в Греции. В социальной мысли Древнего Китая социально-утопические идеи были связаны с переосмыслением концепции «золотого века», осуществляемого представителями разных философских школ - конфуцианцами, даосами, аграрниками, монетами. Консервативный, традиционалистский характер доклассической утопии проявлялся в том, что исходной точкой всех социально-утопических проектов была идея возврата к порядкам когда-то существовавшего «золотого века». Как правило, все консервативные утопии выступали в форме утопий «идеального правления», и поэтому китайские мыслители придавали большое значение поиску «совершенномудрого».

Мы показали, что для зароэюдающейся утопии Древней Греции также был характерен консервативный характер, хотя здесь начали появляться и элементы социальной инженерии, социального конструктивизма. Главной целью идеального государства Платона было достижение справедливости и гармонии, для чего осуществлялась строгая специализация сословий, разрабатывались принципы воспитания правящего класса платоновского города-государства - стражей и философов. Неудачи социальных экспериментов Платона в Сиракузах привели к необходимости их компенсации в области «чистой теории». Поиски образа идеального правителя нашли отражение в «Законах», свидетельствующих о метаморфозе социально-утопических идей Платона, связанной с оправданием авторитарных и тоталитарных режимов. Далее мы констатировали, что социально-утопические идеи Аристотеля имеют элементы сходства с идеями его учителя. Аристотелевская «Политика» посвящена размышлениям о деятельности законодателя и наилучшей конституции. Скептически относясь к традиции, Аристотель привносит в свои проекты элементы конструктивизма. В то же время, противоречие между идеями Аристотеля и социально-политической практикой нарастало. Социально-утопические проекты Платона и Аристотеля оказались способны в лучшем случае консервировать существующие или реставрировать некогда существовавшие порядки, но не могли оказывать действительно преобразующее воздействие на социальное бытие.

Мы показали, что утопия эпохи эллинизма отразила кризис идеи полиса как идеального государства, что проявилось в появлении нигилистических взглядов на государство и его институты. «Государство» Зенона-стоика представляло собой критику платоновского проекта. Учение киников об идеальном обществе отразилось в «Государстве» Диогена Синопского, отстаивавшего идею автаркии мудреца-правителя. Иными словами, эллинистическая утопия продемонстрировала, что наряду со складывающейся консервативно-архаической линией социально-утопической мысли заметной становится линия анархическая. Лишь спустя почти половину тысячелетия произошло возвращение к идеалам античной утопии, что можно наблюдать в «Священной записи» Эвгемера и социально-утопических идеях Ямбула.

В четвертой главе мы пришли к выводу, что в духовном мире общества христианского средневековья оформились идеи, оказавшие значительное воздействие на последующую утопическую мысль. В этот период определяются две разновидности религиозной утопии. Это, с одной стороны, выкристаллизовавшаяся благодаря Августину идея «Божьего Града», служившая примером для сравнения, альтернативой существующему социальному миру, теоретическим обоснованием социального идеала. В то же время, теология Августина стала официальной концепцией католицизма и с этой точки зрения была близка консервативной утопии, призванной сохранять статус-кво в социальном универсуме. С другой стороны, в эпоху позднего средневековья становится реальной силой хилиастический порыв народных -масс, предполагавший активные действия, направленные на разрушение существующего социального порядка, и положивший начало той революционной форме перехода к «лучшему обществу», которая впоследствии оказала влияние на воплощение утопических идеалов. Призыв к слому существующих социальных порядков и стремление к освященному образу мира, к естественной простоте придавало милленаристскому движению выраженный анархический характер.

Мы показали, что классическая утопия как сложившийся феномен является наследием Нового времени. Оформление классической утопии было связано с появлением конструктивистского подхода к социальному идеалу и кристаллизацией новых форм социальной утопии. Благодаря Н.Макиавелли происходит новое прочтение консервативной утопии, складывается утопия либерально-гуманистическая, получившая отражение в произведениях Т.Мора, Т.Кампанеллы, Ф.Бэкона. Подчеркивается, что использованный нами структурно-конструктивистский подход позволил объяснить амбивалентность утопий посттрадиционного общества. С одной стороны, очевиден поисковый характер утопий, «инженерный», конструктивистский подход к социальному идеалу, разнообразие альтернативных версий социального миропорядка. С другой стороны, для утопий характерна идеализация натурального хозяйства, стремление свести торговлю к натуральному обмену, вера в эффективность уравнительности, признание рабства в его «домашней» форме, стремление упростить до примитивности судопроизводство. Все это свидетельствует о «структурном давлении» на создателей утопии уровня экономического и социального развития современного им общества, а также христианских идеалов уравнительности. Мы показали, что позиция Н.Макиавелли, Т.Мора, Т.Кампанеллы, Ф.Бэкона характеризуется тем, что апелляция к социальному идеалу сочеталась у них с осознанием необходимости изменять общественные отношения «здесь и сейчас», даже в рамках неизбежно присутствующих структурных ограничений.

Мы продемонстрировали, что для эпохи индустриализма характерен рост человеческих надежд, увеличивающаяся роль науки и техники, крепнущая вера в мощь человеческого разума, ожидание «грядущего земного рая». Это эпоха апогея классической утопии в форме социального прогрессизма. В эпоху индустриализма сосуществуют консервативная, анархистская, либерально-гуманистическая и социалистическо-коммунистическая утопия. Консервативная утопия получила распространение в странах, ориентированных на традиционализм. В России она отразилась в уваровской доктрине официальной народности», аристократическом анархизме К.Леонтьева. В эпоху индустриализма оформляется и анархистская утопия, выступающая своего рода преемницей хилиастической (милленаристской) идеи. Наиболее популярна анархистская утопия была во Франции (П-.Ж.Прудон) и в России (М.Бакунин, П.Кропоткин). Либерально-гуманистическая утопия этого периода отстаивала интересы буржуазии и «третьего сословия», была ориентирована на идеальное общество, построенное на признании личных прав и свобод, на уважении к праву собственности, однако полное осуществление идеала перемещалось в далекое будущее. Черты либерального утопизма просматриваются в учении Д.Локка, Дж.С.Милля. Мы показали, что в эпоху индустриализма завершается оформление и социалистическо-коммунистической утопии, представляющей своего рода симбиоз хилиастической, либерально-гуманистической и консервативной идеи. Она нашла отражение в социальных проектах А.Сен-Симона, Ш.Фурье, Р.Оуэна, Э.Кабе. Амбивалентность социальной утопии К.Маркса заключалась в том, что она сочетала в себе как представление о законосообразности социального бытия, наличии строгой исторической логики, так и идею социальной революции.

В пятой главе, охарактеризовав системные противоречия индустриального общества, мы пришли к выводу, что крах представлений о неизбежном прогрессе, деформация утопических идеалов в процессе их реализации привели к кризису классической утопии. Особое значение имела тоталитарная деформация социалистическо-коммунистической утопии, проложившая водораздел между идеальной моделью социализма и его реальным опытом. Социалистическо-коммунистическая утопия обрела во многом декларативный характер, став идеологией советского государства. В этой главе мы обратились к исследованию феномена антиутопии, и констатировали, что она была своего рода саморефлексией утопии, олицетворявшей исчерпанность идеалов индустриального общества.

Мы продемонстрировали, что в постиндустриальную эпоху происходит реабилитация утопии как способа обозрения будущего, поиска путей его возможного развития, что отражается в появлении неклассических утопий. Оставив в наследство человечеству необратимые процессы глобализации, индустриальное общество с его верой в безграничную мощь человеческого разума и универсальность человеческой природы, постепенно трансформируется в глобальное сообщество. С одной стороны, глобализация мира требует его унификации и, как следствие, универсализации образа жизни и сознания, с другой же, - культурная ориентация современной цивилизации делает такую абстрактную унификацию невозможной. Одной из наиболее сложных проблем современности является построение универсальной цивилизации, имеющей мультикультурный характер, что отражается в появлении своего рода «моноутопии», или «мегаутопии». Попытками синтезировать подобную моноутопию были концепции «общества общего блага», «процветающего общества», «хорошего общества», «приемлемого общества».

Предметом отдельного анализа было выяснение соотношения утопии и футурологии. Мы пришли к выводу, что многие прогнозы футурологов суть констатация того, что автор хотел бы видеть случившимся, и часто эти прогнозы представляют собой попытку сформулировать какую-то особую политику или программу. Футурология становится полем утопического конструирования. Мы показали, что синтезом утопии, направленной на достижение социального идеала, и футурологии, ориентированной на исследование тенденций, экстраполируемых в будущее, является алътернативистика - еще одна моноутопия современности. Она предполагает отказ от существующих стереотипов социального развития для преодоления негативных, угрожающих гибелью для человечества, последствий, и ставит перед человечеством ряд задач, способных вывести его из кризиса.

Мы зафиксировали трансформацию классических форм социальной утопии в современном мире и появление ее новых неклассических разновидностей, что характеризуется как ситуация «полиутопизма».

Современная консервативная утопия выступает как проявление традиционализма - тенденции к сохранению старых образцов, устоявшихся и оправдавших себя жизненных стандартов. Либерально-гуманистическая утопия возрождается благодаря усилиям Д.Ролза, обосновавшего новую концепцию справедливости и «общего блага». Наследницей социал-демократических идей стала коммунитаристкая утопия, нашедшая отражение в творчестве М.Уолцера, рассматривавшего социум как источник и гарант личностных ценностей. Квинтэссенцией либеральных и социал-демократических идей является гуманистическая утопия, связанная с «философией надежды» Э.Фромма и «принципом надежды» Э.Блоха. Происходит возрождение хилиастической (милленаристской) идеи, проявляющееся как в виде тоталитарных политических движений, так и в движении бывших колониальных народов. Анархистская утопия связана с разработкой Р.Нозиком принципов «минимального государства». Констатируя принципиальную невозможность «единого наилучшего общества», Р.Нозик вплотную подходит к пониманию современной ситуации как ситуации «полиутопизма». Продолжает существовать антиутопия, свидетельством чего является, в частности, негативная утопия Г.Маркузе, критикующего современное западное общество с его реперессивными потребностями, «одномерное мышление» и «одномерного человека» с его катастрофической зависимостью от артефактов цивилизации. Иллюстрируя ситуацию полиутопизма, мы перешли к мозаике утопических идей в постсоветской России, остановившись на традиционно-коммунистической, демократической и право-радикальной утопии, а также на концепции «цивилизма» как социальной утопии гражданского консенсуса, способной определить перспективы будущего развития России.

Мы пришли к выводу, что для современной эпохи характерно становление новых модификаций утопии, своего рода постнекласических утопий. Нетрансцендентный утопический идеал находит отражение в так называемых практопиях как реалистичных альтернативах настоящему, что озвучено в работах Э.Тоффлера, представлено в моделях «демократического капитализма» М.Новака и «открытого общества» К.Поппера. Стремление преодолеть «одиночество в толпе» приводит к появлению такой разновидности утопии, как эупсихия. Мы продемонстировали, что можно говорить о феминистской утопии, идеалы которой были частично реализованы в западном обществе конца XX века. Ее преемницей стала утопия гендерного равенства, рассматривающая «мужское» и «женское» как культурные универсалии, которые не только задаются биологически, но конструируются социумом, что свидетельствует об историческом характере дискриминационных тендерных порядков и возможности их трансформации (Д.Батлер, Ш.Берн, Е.Здравомыслова, А.Темкина).

Несмотря на то, что цель и задачи исследования были в основном реализованы, за пределами работы оказался ряд проблем, требующих дальнейшего изучения. К числу этих проблем могут быть отнесены:

• дальнейшее исследование постнекласических модификаций утопии;

• изучение на современном материале субъектов утопии: ее создателей, носителей утопических идей, субъектов утопического действия;

• более детальное изучение всей совокупности социокультурных условий, выступающих условиями, способствующими возникновению и реализации утопических идей как на институциональном уровне, так и в индивидуальных поведенческих практиках;

• возможность разработки методологии, способствующей выявлению и всестороннему изучению источников возникновения утопии на микроуровне - уровне межличностных отношений, а также исследованию ее проявления на уровне сознания и поведения.

Мы полагаем, что решение этих и смежных с ними проблем определит стратегию наших дальнейших исследований.

Список научной литературыФролова, Ирина Васильевна, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абельс X. Интеракция, идентификация, презентация. Введение в интерпретативную социологию. СПб.: Алетейя, 1999. - 272 с.

2. Абрамов А.И. Консервативная социальная утопия второй половины XIX века // Русская философская мысль в 80-х гг. XIX в. о будущем России. М., 1990. - С. 5-22.

3. Айрапетов А.Г., Юдин А.И. Западно-европейский и русский утопический социализм нового времени. М.: Высшая школа, 1991. -206 с.

4. Алексеева Т.А. Джон Роулс и его теория справедливости // Вопросы философии. 1994. № 10. - С.26-37.

5. Аль-Фараби А.Н.М. Философские трактаты. Пер. с арабского. -Алма-Ата: Наука, 1970. 425 с.

6. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: РАН, Ин-т социологии. Кучково поле, 2001. - 287 с.

7. Андреев А.П., Селиванов А.И. Русская традиция. М.: Алгоритм, 2004. - 320 с.

8. Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 2000. -376 с.

9. Антология тендерных исследований. Сб. пер. / Сост. И комментарии Е.И. Гагювой и А.Р. Усмановой. Мн.: Пропилеи, 2000. - 384 с.

10. Анурин В.Ф. Постмодернизм: в поисках материального фундамента // Общественные науки и современность. 2001. № 3. - С.110-121.

11. Араб-Оглы Э.А. Утопия // Философская энциклопедия. М., 1970. Т.5. - С.294-296.

12. Агаев С. Утопии и история // Свободная мысль. 1991. № 18.- С.47-55.

13. Арипов М.К. Социальная утопия как течение общественно-философской мысли в Средней Азии / Под ред. Хайруллаева М.М. -Ташкент, 1989. 109 с.

14. Арипов М., Хайруллаев М. Социальная утопия Фараби. Место философии и религии в идеальном обществе // Общественная мысль. -1993. №3. -С. 101-116.

15. Аристотель. Сочинения в 4х т. Т.4 / Пер. с древнегреч. Общ. ред. А.И.Доватура. М.: Мысль, 1983. - 830 с.

16. Ахиезер A.C. Российский либерализм перед лицом кризиса //Общественные науки и современность. 1993. № 1. - С. 12-21.

17. Барбасов A.B. Утопия и теоретическое исследование будущего // Философские науки. 1990. № 4. - С. 23-31.

18. Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М.: Мысль, 1987. - 348 с.

19. Барг М.А. Историзм Фрэнсиса Бэкона //Бэкон Ф. История короля Генриха VII.-М.: Наука, 1990. С.181-207.

20. Бакулов В.Д. Утопизм как превращенная форма выражения социального идеала // Вестник РФО. 2002. № 4. - С. 130-134.

21. Бакунин М.А. Избранные философские сочинения и письма. М.: Мысль, 1987. - 573 с.

22. Баталов Э.Я. В мире утопии. Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах.- М.: Политиздат, 1989. 319 с.

23. Баталов Э. Я. "Народный капитализм" как новая утопия // Свободная мысль. 1998. № 1. - С. 79-87.

24. Баталов Э.Я. Философия бунта (критика идеологии левого радикализма). М.: Политиздат, 1973. - 222 с.

25. Баткин JI.M. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. -М.: Наука, 1978.-200 с.

26. Баткин JT.M. Ренессанс и утопия // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. - С.222-224.

27. Батыгин Г.С. Метаморфозы утопического сознания // Квинтэссенция: Филос. альманах. М.: Политиздат, 1992. - С. 263-292.

28. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Академия, 1999. - 956 с.

29. Бёниш А., Райхельт Д. Буржуазные концепции общества и действительность. Пер.с нем.И.Зильбермана. М.: Прогресс, 1980. -248 с.

30. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

31. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение издания YMKA-PRESS, 1955,- М.: Наука, 1990. 348 с.

32. Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX вв. // О России и русской философской культуре. М: Наука, 1990,- 528 с.

33. Берлин И. Стремление к идеалу // Вопросы философии. 2000. № 5. -С.51-62.

34. Берн Ш. Тендерная психология. СПб.: Прайм - ЕВРОЗНАК, 2001. -320 с.

35. Бернюкевич Т.В Представление о будущем в философии русского космизма //Славянская культура, традиции и современность: Материалы IV регион, науч.-практ. конф. Чита, 1999. - С. 26-29.

36. Бестужев-Лада И.В. Альтернативная цивилизация. М.: ВЛАДОС, 1998.-348 с.

37. Бестужев-Лада И.В. Мир нашего завтра. М.: Мысль, 1986. - 269 с.

38. Бестужев-Лада И.В. и др. Моделирование в социологических исследованиях. М.: Наука, 1978. - 103 с.

39. Бестужев-Лада И.В. Поисковое прогнозирование: перспективные проблемы общества. М.: Наука, 1984. - 245 с.

40. Бодаренко В.Н.Марксистская светская религия. Уфа: БяШTj^. f9(H.~ 1400.

41. Бонгард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия. М.: Наука, 1980. - 333 с.

42. Булгаков С.Н. Апокалиптика и социализм // Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х тт. М.: Наука, 1993. Т.2. - С. 368-434.

43. Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. с фр. M., Socio-Logos. 1994. -288 с.

44. Бурдье П. Практический смысл / Пер. с франц. А.Т.Бикбова, К.Д.Вознесенский, С.Н.Зенкина, Н.А.Шматко; Общ. ред. и лослесл. Н.А.Шматко. СПб.: Алетейя, 2001. - 562 с.

45. Быданов В.Е Утопия в контексте эволюции идеи социального прогресса // Перспективы практической философии на рубеже тысячелетий Материалы теорет. семинара, 9 марта 1999 г. СПб., 1999. -С.117-118.

46. Бэкон Ф. Новая Атлантида // Антология мировой философии: Возрождение. Мн.: Харвест, 2001. - 928 с.

47. Бузгалин A.B. Альтерглобализм: теория и практика. М.: УРСС, 2003. " 254 с.

48. Васильев Б.В. Проблема общественного идеала в философии права русского неолиберализма // Философские науки. 2004. № 8. - С.46-57.

49. Васильев JLC. История Востока. В 2-х тт. М.: Высшая школа, 2001. Т.1.-512 с.

50. Вебер М. «Объективность» познания в области социальных наук и социальной политики // Культурология. XX век. Антология. М.: Юрист, 1995.-С.557-603.

51. Верас Д. История севарамбов. Пер. с фр. Е.Дмитриевой. М., MCMCVI.-316c.

52. Вершинин С.Е.Философия надежды Эрнста Блоха (Оправдание утопии): Дис.д-ра филос.наук: 09.00.03. Екатеринбург, 2001. -282 с.

53. Вечер в 2217 году. Русская литературная утопия. Комментарии В.П.Шестакова. М.: Прогресс, 1990. - 720 с.

54. Вечное солнце: Рус. социал. утопия и научн. фантаст.втор. пол. XIX нач. XX в. (составитель, автор предисловия и комментариев В. Калмыков). - М.: Мол. гвардия, 1979. - 431 с.

55. Волгин В.П. История социалистических идей. М.~ Л., 1928. 4.1.

56. Володин А.И. Утопия и история. Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М.: Политиздат, 1976. - 271 с.

57. Вышеславцев Б.П. Парадоксы коммунизма // Путь. Орган русской религиозной мысли. Кн.1.- М.: Информ-Пресс, 1992. С.349-356.

58. Гаврюшин Н.К. Космический путь к «вечному блаженству» (К.Э.Циолковский и мифология технократии) // Вопросы философии. -1992. №6. С. 125-131.

59. Гагин Т.В.,Уколов С.С. Новый код НЛП, или Великий канцлер желает познакомиться! М.: Изд-во Института Психотерапии, 2003. - 248 с.

60. Галимов Б.С., Мусин Г.Х. Биосоциосистема: опыт потребностного подхода. Уфа: Б.и., 2000. - 284 с.

61. Галкин В.В. Наука или утопия? Опыт исследования социалистических учений последователей Р.Оуэна в Англии 20-40х гг. XIX века. М.: Мысль, 1981. -191 с.

62. Гальцева P.A. Очерки русской утопической мысли XX века. М.: Наука, 1992. - 204 с.

63. Гарибджанян Б.Г. Противоречия "постиндустриализма" в трактовке «неоутопизма» // Проблема человека в современной буржуазной философии. М.: Прогресс, 1988. - С. 51-56.

64. Генон Р. Очерки о традиции и метафизике / Пер. с фр. В.Ю.Быстрова. -СПб.: Азбука, 2000. 320 с.

65. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М.: Академический проект, 2003. - 528 с.

66. Грей Д. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности/ Пер. с англ. Л.Е.Переяславцевой, Е.Рудницкой, М.С.Фетисова и др., под общ. Ред. Г.В.Каменской. М.: Праксис, 2003. -368 с.

67. Гудонис К. Утопия и кризис буржуазного социального сознания // Проблема человека в истории философии (на стыке Запад-Восток): Тез. докл. респ. науч. конф., 25 апр. 1984 г. Вильнюс, 1984. - С. 7-9.

68. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.-318 с.

69. Гуторов В.А. Античная социальная утопия: вопросы истории и теории. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - 288 с.

70. Гуторов В.А. Социальная утопия как способ легитимации политической власти в России // Вестник СПбУ. Сер.6. Вып.2 (№ 13). -СПб.: Изд-во СПбУ, 1995. С.3-8.

71. Гуторов В.А. К вопросу об утопических истоках русского революционного трансформизма // Тезисы докладов Российской научно-практической конференции «Политические процессы в России: история и современность», 14-18 июня 1993 г. СПб., 1993. - С. 64-65.

72. Гэлбрейт Дж. Новое постиндустриальное общество: Пер. с англ. / Дж.Гэлбрейт. М.: ООО «Изд-во ACT»: ООО «Транзит-книга», СПб.: Terra Fantastika, 2004. - 602 с.

73. Дарендорф Р. Тропы из утопии / Пер. с нем. Б.М.Скуратова, В.Л.Близнекова. М.: Праксис, 2002. - 536 с.

74. Деев А.Н. Конструкция межеумочного лимба, или Гармоническая теория четырех движений, подготовленная Шарлем Фурье. Новосибирск: Наука. Сиб. предприятие РАН, 1997. 57 с.

75. Дубнов А.П. Устойчивое развитие против глобальной катастрофы: утопия или социоинженерный проект? // Социальная философия и социальная инженерия. Новосибирск, 1998. - С. 72-82.

76. Дьюи Д. Реконструкция в философии. Пер. с англ. М.: «Логос», 2001.- 168 с.

77. Евдокимов C.B. Идеология или утопия: Вызовы времени и будущее России // Schola 2000. - M., 2000. - С. 30-34.

78. Зарубежная фантастическая проза прошлых веков: Пер. с лат., англ., фр. / Сост., вст.ст. и примеч. И. Семибратовой. М.: Правда, 1989. - 608 с.

79. Замятин Е. Мы: Роман; Хаксли О. О дивный новый мир: Роман /Предисл. П.Палиевского. М.: Худож. лит., 1989. - 351 с.

80. Здравомыслова Е. А., Темкина А. А. Социальная конструкция тендера и тендерная система в России // Материалы Первой Российской летней школы по женским и тендерным исследованиям "ВАЛДАИ-96" / МЦГИ. -М, 1997. С. 84-89.

81. Зеньковский В. История русской философии. Харьков: Фолио; М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.- 896 с.

82. Игнатенко A.A. В поисках счастья: общественно-политические воззрения арабо-исламских философов средневековья. М.: Мысль, 1989. - 254 с.

83. Игнатов H.A. Утопический характер социальных проектов демократизации буржуазного общества: (По работам А.Тоффлера) // Пробл. социал. прогнозирования. Красноярск, 1988. Вып. 13. - С. 137149

84. Игнатович А.Н. О социальных утопиях в китайской буддийской традиции // Общественная мысль. 1993. Вып. 3. - С. 88-101.

85. Идеал, утопия и критическая рефлексия. М.: РОССПЭН, 1996. -302 с.

86. Иконников A.B. Архитектура и утопии XX столетия // Архитектура и культура. М., 1990. Ч. 1. - С. 7-14.

87. Иноземцев В.Л. Глобализация наивная мечта XX века // Человек. -2003. № 5. - С.38-45.

88. Иноземцев В.Л. Постиндустриальное хозяйство и «постиндустриальное» общество // Общественные науки и современность. 2001. № 3.- С. 140-152.

89. Иноземцев В.JI. Расколотая цивилизация: системные кризисы индустриальной эпохи // Вопросы философии. 1999. № 5. - С.3-18.

90. Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществознания // Вопросы философии. 1997. № 10.- С.29-44.

91. Йонас Г. Принцип ответственности. Опыт этики для технологической цивилизации / Пер. с нем., предисл., примеч. И.И. Маханькова. М.: Айрис-пресс, 2004. - 480 с.

92. Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России. Конец XIX начало XX вв. - М.: Наука, 1991.- 266 с.

93. Исаев И.А. Социальная детерминированность утопии // Социальная детерминация познания. Тезисы докладов науч. конф. Тарту, 1985. -С.224-227.

94. Исторические типы рациональности / Отв. ред. В.А.Лекторский. -Т.1.-М., 1995.- 350 с.

95. История методологии социального познания. Конец XIX-XX век.-М., 2001. 154 с.

96. История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвертая: Философия XX в.). 2-е изд. М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А.Шичалина, 2000. -448 с.

97. Кабе Э. Путешествие в Икарию. Философский и социологический роман. Часть вторая и третья. Пер. с фр. под ред. Э.Л.Гуревича. М.-Л., MCMXLVIII. - 518 с.

98. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Сочинения в 6-ти тт. М., 1966. -Т.3.-799с.

99. Капустин М.Н. Конец утопии? Прошлое и будущее социализма. -М.: Изд-во «Новости», 1990.- 594 с.

100. Карл Маркс и современная философия. М.: РАН, Инс-т философии, 1999. - 380 с.

101. Кемеров В.Е. Концепция радикальной социальности //Вопросыфилософии. 1999. № 7.- С.3-13.

102. Кемеров В.Е. Необходимость будущего// Социемы. 1996. № 2. Эл.адрес: http://www2.usu.ru/philosophy/socjphil/rus/sociemi.html

103. Кемеров В.Е. Методология обществознания: проблемы, стимулы, перспективы. Св-к: Изд-во Ур.ун-та, 1990. - 160 с.

104. Кемеров В. Е. Общефилософский смысл социальной философии // XXI век: будущее России в философском измерении. Доклады Второго Российского философского конгресса. Екатеринбург, 1999.

105. Кемеров В.Е. Перспективы социальной философии // Социемы. Сб. ст. Вып. 1. Екатеринбург, 1994. - С.4-14.

106. Кемеров В.Е. Полисубъектная социальность и проблема толерантности// Толерантность и полисубъектная социальность: материалы конференции. Екатеринбург, 18-19 апреля 2001г. Екатеринбург: Изд-во Урал.ун-та, 2001. С.12-19.

107. Кемеров В.Е. Социальная феноменология и социальная философия. Эл. адрес:http://www2.usu.m/philosophy/socjphil/ms/texts/sociemiy/9/kemerov.html

108. Кемеров В.Е., Керимов Т.Х. Хрестоматия по социальной философии. М.: Академический Проект, 2001. - 576 с.

109. Кирвель Ч.С. Утопическое сознание: сущность, социально-политические функции. Мн.: Университетское, 1989. - 192 с.

110. Кирвель Ч.С., Тимофеев В.А. Критика социального утопизма в некоторых буржуазных концепциях общественного развития // Актуал. пробл. критики соврем, буржуаз. философии и социол. Л., 1986. Вып. 6. -С. 91-104.

111. Китайские социальные утопии. Сборник статей / АН СССР. Ин-т востоковед-я; Отв. ред.: Делюсин A.B., Борох А.Н. М.: Наука, 1987. -311с.

112. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М.: Наука, 1978. - 342 с.

113. Козлов А.Ю. Утопия как методология и форма современной социальной критики / Дис. . канд. филос. наук: 09.00.11. Воронеж, 2001. 151 с.

114. Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997. -238 с.

115. Кондратьев В.П. Утопия и утопическое сознание: опыт социокультурного анализа. Автореф. дис. . канд. филос. наук. Тула, 1998.

116. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (материалы «круглого стола») // Полис. 1995. №4.

117. Конфуций. Луньюй. Изречения. М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 464 с.

118. Комаров В.Н. Социально-философские истоки утопизма // Учен, зап. Казан, гос. ун-та. Казань, 1999. Т. 137. - С. 178-194.

119. Косолапов В.В., Гончаренко А.Н. XXI век в зеркале футурологии.-М.: Мысль, 1987. -238 с.

120. Кравченко И.И.Общественный кризис XX века и его отражение в ряде западных концепций // Вопросы философии. 2001. № 8. - С.3-16.

121. Краткая философская энциклопедия. М.: Прогресс-энциклопедия, 1994. - 576 с.

122. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (материалы «круглого стола») // Полис. 1995. №4.-С. 33-59.

123. Кудрявцев О.Ф. Гуманистические представления о справедливости и равенстве в "Утопии" Томаса Мора // История социалистических учений. М., 1987. - С. 197-214.

124. Кудряшев А.Ф. Единство наук: основания и перспективы.

125. Свердловск: Шщ-во Урал: ун-та, 198S.-1&2 с.

126. Кун Т. Структура научных революций: Пер с англ. /Т.Кун; Сост. В.Б.Кузнецов.- М.: ООО «Издательство ACT», 2002. 608 с.

127. Куркин Б.А. Гуманистическая утопия Э.Фромма // Вопросыфилософии. 1983. № 2. - С. 85-94.

128. Курлов А.Б. Методология социального моделирования. Уфа: Изд-во «Автор-Проект», 2000. - 284 с.

129. Ладыкина Т.А. Феминизм и утопия (феминистская утопия). // Философский век. Альманах. Вып. 14. История идей как методология гуманитарных исследований. Программа спецкурсов. СПб.: Санкт-Петербургский Центр истории идей, 2001. - С. 229 - 233.

130. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь, 1995. - 550 с.

131. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. -М.: Педагогика-Пресс, 1994.- 608 с.

132. Леви-Стросс. К. Первобытное мышление: миф и ритуал. М., 1994. - 384 с.

133. Лем С. Фантастика и футурология: В 2 кн. Кн. 1/С.Лем, Пер.с пол. С.Н.Макарцева под ред. В.И.Борисова. М.: ООО «Издательство ACT», ЗАО НПП «Ермак», 2004. - 591 с.

134. Ленин В.И. Две утопии // Ленин В.И. Полн.собр.соч. М.: Гос.изд.пол.лит., 1961.- Т.22. - С.117-121.

135. Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. СПб: Алетейя, 1998. - 160 с.

136. Логиновских Т.А. Диалектика утопического и реалистического в социальном эксперименте: Автореф. дис. . канд. филос. наук / Урал, гос. ун-т им. A.M. Горького. Екатеринбург, 1992. 17 с.

137. Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Сочинения: В 3 т. Т. 3. М.: Мысль, 1988. - С. 137-405.

138. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. От социально-исторического утопизма к апокалиптике / Подгот. текста и коммент. Тахо-Годи A.A. // Контекст 1992. - М., 1993. С. - 150-191.

139. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.-525 с.

140. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М.: Политиздат, 1991. - 368 с.

141. Лукин A.A. Социальная утопия в теории и практике общественных преобразований: Автореф. дис. . канд. филос. наук / АН СССР. Ин-т философии. М., 1991. 17 с.

142. Лукоянов В.В. Общественный и политический идеал Фрэнсиса Бэкона "Новая Атлантида" // Проблемы британской истории. - М., 1980. -С. 239-248.

143. Лукьянов A.B. Философия, предвидение, духовность. Уфа, 1993. -108 с.

144. Луман Н. Понятие общества // Проблемы теоретической социологии / Под. ред. А.О. Бороноева. СПб., 1994. - С. 25-42.

145. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). М.: Мысль, 1979. - 431 с.

146. Макиавелли Н. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1982.S03c.

147. Малинин В.А. История русского утопического социализма. Вторая половина XIX начало XX века. - М.: Наука, 1991. - 269 с.

148. Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. Пер с англ. / Перевод Т.Азаркович, Б.Скуратов. М.: Логос, 2001.- 408 с.

149. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.

150. Марков Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. -СПб.: Алетейя, 1999. 304 с.

151. Маркс К. Капитал. T.I // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во пол.лит., 1960. - Т.23.- 907 с.

152. Маркс К. Капитал. Т. III // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во пол.лит., 1962. - Т. 25. Ч.2.- 551 с.

153. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во пол.лит., 1957. - Т.8.

154. Маркузе Г. Одномерный человек. M.: «REFL-book», 1994. - 368 с.

155. Мелкумян М.И. К вопросу о природе социальных утопий и механизме их образования//Цивилизация и культура в историческом процессе: Препр. докл. сов. ученых к XVII Всемир. филос. конгр. «Философия и культура». М., 1983. - С. 58-62.

156. Мертон Р. Социальная структура и социальная аномия// Социологические исследования. 1992. № 2. - С. 118-124.

157. Миллс Ч. Р. Социологическое воображение/ Пер. с англ. О. А. Оберемко. Под общей редакцией и с предисловием Г. С. Батыгина. М.: Издательский Дом NOTA BENE, 2001. - 264 с.

158. Милль Дж. О свободе / Пер. с англ. А. Фридмана // Наука и жизнь. -1993. № 11. С. 10-15; № 12. - С. 21-26.

159. Мироненко А .Я., Сизов С. С Социальная утопия в истории общественной мысли //Мировоззренческие проблемы в истории философии. Новосибирск, 1985. - С. 99-111.

160. Мкртичян A.A. П.А.Кропоткин: утопист и реалист// Социалистический идеал: вчера, сегодня, завтра. М., 1992. - С. 76-95.

161. Моисеев H.H. Современный рационализм. М., 1992

162. Морелли. Кодекс природы или истинный дух ее законов/К 200-летию выхода в свет I издания (1775-1975). М.-Л., Акад.наук СССР, 1956.-300 с.

163. Мортон А.Л. Английская утопия. Пер. с англ. М.: Иностранная литература, 1956. - 278 с.

164. Мотрошилова Н.В.Рождение и развитие философских идей: философские очерки портреты. М.: Политиздат, 1991.- 464 с.

165. Мысливченко А.Г. Перспективы европейской модели социальногогосударства // Вопросы философии. 2004. № 6. - С.3-12.

166. Новая постиндустриальная волна на Западе. М: Academia, 1999.

167. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М: Правда, 1991. -638 с.

168. Новгородцев П.И. О путях и задачах русской интеллигенции // Из глубины. Сборник статей о русской революции. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1990. -С.204-221.

169. Новинская М.И. Поиск «новой социальности» и утопическая традиция: Проблема человеческого общежития в актуальном срезе // Полис. 1998. № 5. - С. 59-78.

170. Норберт Э. Общество индивидов /Пер.с нем. М.: Праксис, 2001. -336 с.

171. Обсуждение книги Т.И.Ойзермана «Марксизм и утопизм»// Вопросы философии. 2004. № 2. - С.43-112.

172. Овчаров A.A. Философский анализ утопического сознания: интуитивистский подход: Автореф. дис. . канд. филос. наук: 09.00.11. Томск, 1996.

173. Ойзерман Т.И. Марксизм и утопизм. М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 568 с.

174. Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет: Пер. с англ. / Сост. В.С.Муравьев; Предисл. А.М.Зверева; Коммент. В.А.Чаликовой. М.: Прогресс, 1989. - 384 с.

175. Осиновский И.Н. Томас Мор: утопический коммунизм, гуманизм, реформация. М.: Наука, 1978.~32бо.

176. Основы экономического и социального прогнозирования. М.: Высшая школа, 1985. - 200 с.

177. Оуэн Р. Избранные сочинения. Пер.с англ.С.А.Фейгиной.- M.-JL: Изд-во АН СССР, 1950. Т.1.- 415 е.; т.2.- 352 с.

178. Пазилова В.П. Критический анализ религиозно-философского учения Н.Ф.Федорова. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1985. - 135 с

179. Палий И.Г. Социальный утопизм России XX века: Онтол. аспект: Дис. . д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 1995.

180. Панарин А.С.Постмодернизм и глобализация: проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств // Вопросы философии. 2003. № 6. - С.16-36.

181. Парсонс Т. О социальных системах / Под ред. В.Ф.Чесноковой и С.А.Белановского. М.: Академический Проект, 2002. - 832 с.

182. Парсонс Т. О структуре социального действия. Изд-е 2-е. М.: Академический Проект, 2002. - 880 с.

183. Пивоваров Ю.С. Демократическая утопия социального христианства: (Идеи и судьба непрочитанного классика католической мысли) // Полит, наука. 1999. № 2. - С. 90-152.

184. Платон. Собрание сочинений в 4-х тт. Т.4. М.: Мысль, 1994. - 830 с.

185. Платон. Филеб, Государство, Тимей, Критий. М.: Изд-во «Мысль», 1999. - 656 с.

186. Поздяева С.М. Российское общество в условиях модернизации. (Социально-философский анализ). Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та, 1998. -210 с.

187. Поздяева С.М., Фролова И.В. Социальная утопия: тип сознания, идеал и эксперимент. Уфа: Изд-е Башкирск.ун-та, 1997. - 150 с.

188. Пономарева Г.М. Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX-начала XX вв.: Автореф.дис.на соиск.уч.ст.докт.филос.н. 09.00.03. М., 1996. 41 с.

189. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Международный фонд "Культурная инициатива", 1992. Т.1. 447 с. Т.2. - 526 с.

190. Пру дон П.-Ж. Что такое собственность? или Исследование о принципе права и власти; Бедность как экономический принцип; Порнократия, или Женщины в настоящее время/Подгот.текста и коммент.В.В.Сапова. М.: Республика, 1988. - 367 с.

191. Пчелинцева Т.А. Функции утопии // Закономерности развития современной науки: Сб. статей. Томск, 1981. - С. 208-213.

192. Рассел Б. История западной философии: в 3 кн./ Пер. с англ. СПб.: Азбука, 2001.- 960 с.

193. Рахматуллина З.Я. Башкирская традиция (социально-философский анализ)/ Изд-е Башкирск. ун-та. Уфа, 2000. - 304 с.

194. Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб.: ТОО «Петрополис», 1994-1997. Т. 1-4.

195. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосиб.ун-та, 1995.- 535 с.

196. Русский космизм: Антология филос. мысли. М.: Педагогика-пресс. 1993. - 365 с.

197. Рутенбург В.И. Жизнь и творчество Николо Макьявелли // Макьявелли Н. История Флоренции. Лг.: Наука, 1973. - С.343-382.

198. Свентоховский А. История утопий. М.-Пг., 1910. - 768 с.

199. Святловский В.В. Каталог утопий. М.-Пг., 1923. - 394 с.

200. Селиверстов Р.Е.Социальный идеал и утопия: опыт русской философии: Дис. . канд. филос. наук: 09.00.11. Хабаровск, 2000. 191 с.

201. Сизов С.С. Утопия и общественное сознание: Филос.-социол. анализ / М-во высш. и сред. спец. образования РСФСР. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. - 121 с.

202. Сизов С.С., Косов Ю.В. Образы будущего человеческого общества как феномен буржуазного утопического мышления // Пробл. социал. прогнозирования. Красноярск, 1984. вып. 9. - С. 85-92.

203. Смит Энтони Д. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М.: Праксис, 2004. - 464 с.

204. Современная западная социология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. -414 с.

205. Современная западная философия. Словарь / Сост.: Малахов B.C., Филатов В .П. М.: Политиздат, 1991. - 414 с.

206. Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас: Учеб. пособие. Новосибирск: Изд-во Новосиб.ун-та, 1995. - 120 с.

207. Согрин В. В. Взлет и крушение российских утопий// Общественные науки и современность. 1995. № 3. - С.5-16.

208. Соколенко В.М. Понятие утопии: переоценка ценностей //Общественное сознание и мир ценностей. Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1993. - С.124-134.

209. Соколенко В.М., Утопия как феномен и жизненное пространство: Дис. .канд. филос. наук: 09.00.11. Саратов, 1994.

210. Соловьев B.C. Сочинения в 2 т. М.: Мысль, 1990. Т.1. -892 с; т.2.-822 с.

211. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас: (Очерки по истории философии и культуры). М.: Политиздат, 1991.- 432 с.

212. Социальные знания и социальные изменения. М.: Инст-т философии РАН, 2001.-284 с.

213. Социальные идеалы и политика в меняющемся мире. М.: Наука, 1992. - 248 с.

214. Социальная философия. Словарь. М.: Академический проект, 2003. - 560 с.

215. Социальные регуляторы человеческой деятельности: философия, методология и прикладные технологии. Уфа: Аналитический центр «Полином», 1995.- 150 с.

216. Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах росс.-фр.центра социологии и философии Ин-та социологии РАН. М.: Ин-т эксп.социол.: СПб.: Алетейя, 2001.-288 с.

217. Социокультурные утопии XX века: Реф. сб. / АН СССР.ИНИОН. М.: ИНИОН АН СССР, 1983. Вып.И: / Редкол.: .Чаликова A.B. (отв.ред.). 291 с.

218. Социокультурные утопии XX века: Реф. сб. / АН СССР.ИНИОН. -М.: ИНИОН АН СССР, 1985. Вып.З: / Редкол.: .Чаликова A.B. (отв.ред.).- 297 с.

219. Социокультурные утопии XX века: Реф. сб. / АН СССР.ИНИОН. -М.: ИНИОН АН СССР, 1988. Вып.6: / Редкол.: .Чаликова A.B. (отв.ред.).- 200 с.

220. Социологический энциклопедический словарь. М.: Изд.группа Инфра М-Норма, 1998. - 488 с.

221. Степанянц М.Т.Восточная философия: Вводный курс. Избранные тексты. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. -503 с.

222. Степин B.C. Эпоха перемен и сценарии будущего. Эл.адрес: http: // www.philosophiy.ru/library/stepin/epoch.html

223. Сысоев Г.Д. Соотношение утопии и антиутопии в утопической традиции: Дис. . канд. филос. наук. 09.00.11. 1996.

224. Сысоев Г.Д. Утопия и миф: общее и особенное // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук. Воронеж, 1996. Вып. 5. - С. 62-64.

225. Тахо-Годи A.A. Алексей Федорович Лосев // Лосев А.Ф. Бытие -имя-космос. М.: Мысль, 1993. - С.5-31.

226. Тённис Ф. Общность и общество. Основные понятия чистой социологии. Пер. с нем. Д.В. Скляднева. СПб.: "Владимир Даль", 2002.- 446 с.

227. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987. - 240 с.

228. Тихвинский С.Л. Китай и всемирная история. М.: Главная редакция вост. лит-ры изд-ва "Наука", 1987. - 589 с.

229. Толерантность: Сб. научн.ст. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.- 112 с.

230. Толерантность и полисубъектная социальность. Материалы конференции. Екатеринбург, 18-19 апреля 2001 г. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001.-212 с.

231. Толстоухов A.B.Глобальный социальный контекст и контуры экобудущего// Вопросы философии. 2003. № 3. - С.49-63.

232. Тоффлер Э. Шок будущего: Пер. с англ./ Э.Тоффлер. М.: ООО «Издательство ACT», 2002. - 557 с.

233. Тоффлер Э. Третья волна: Пер. с англ./ Э.Тоффлер. М.: ООО «Издательство ACT», 2002. - 776 с.

234. Тоффлер Э. Метаморфозы власти: Пер. с англ./ Э.Тоффлер. М.: ООО «Издательство ACT», 2002. - 669 с.

235. Трофимова М.К. Утопия Евгемера // История социалистических учений, 1986. М., 1986. - С. 266-281.

236. Трубина Е.Г.Идентичность . в мире множественности: прозрения Х.Арендт // Вопросы философии. 1999. № 11.

237. Туманов C.B. Общественный идеал: диалектика развития.- М.: Изд-во Моск.ун-та, 1988. 200 с.

238. Уолцер М. О терпимости. Перевод с англ.яз. И.Мюрнберг. М.: Идея-Пресс, дом интеллектуальной книги, 2000. - 160 с.

239. Утопический социализм. Хрестоматия.- М.: Политиздат, 1982. 512 с.

240. Утопический социализм в России: Хрестоматия / А.И.Володин, Б.М.Шахматов; Общ.ред. А.И.Володина. М.: Политиздат, 1985. - 590 с.

241. Утопия и антиутопия XX века. М.: Прогресс, 1990. - 639 с.

242. Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Пер. с разн. яз. / Сост., общ. ред. и предисл. В.А.Чаликовой. М.: Прогресс, 1991. - 405 с.

243. Ушков A.M. Утопическая мысль в странах Востока: традиции и современность. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 184 с.

244. Уэллс Г. Современная утопия // Завтра: Фантаст, альманах. Вып. 1. -М., 1991.

245. Федотова В.Г.Социальное конструирование приемлемого для жизни общества // Вопросы философии. 2003. № 11. - С.3-18.

246. Федотова В.Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы философии. 1995. №12. - С. 12-34.

247. Федорова М.М. Традиционализм как антимодернизм // Политические исследования. 1996. № 2.

248. Философия и интеграция современного социально-гуманитарного знания (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2004. № 7. - С. 3-39.

249. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. - 840 с.

250. Финогентов В.Н. «.И ропщет мыслящий тростник» (О бессмысленности и смысле жизни человека. О временном и вечном в бытии человека. О свободе и несвободе человека). Уфа: Уфимск.технол.ин-т сервиса, 2000.

251. Финогентов В.Н. Философия как мировоззрение человека разумного // Судьба философии в современном мире (тематический сборник)/ Уфа: Уфимск.гос.ин-т сервиса, 2003. - С.6-39.

252. Флоровский Г.В. Метафизические предпосылки утопизма // Путь. Орган русской религиозной мысли. Кн.1. М.: Информ-Прогресс, 1992. -С. 405-427.

253. Фойгт А. Социальные утопии. Пер. с нем. М.: Общественная польза, 1906. - 156 с.

254. Франк C.JI. Духовные основы общества.- М.: Республика, 1992. -511 с.

255. Франк C.JI. Ересь утопизма /Квинтессенция: Философский альманах, 1991. М.: Политиздат, 1992. - С.378-395.

256. Фридмен Милтон и Хайек Фридрих о свободе. В серии «Философия свободы», вып.П. М.: Социум, Три квадрата, 2003. - 182 с.

257. Фролова И.В. Генезис российского утопического сознания и пути реализации русских утопий. Препринт доклада. Уфа: Изд-е Башкирск.ун-та, 1995. - 45 с.

258. Фролова И.В. Оправдание утопии: опыт социально-философской реконструкции. Уфа: Изд-е Башкирск.ун-та, 2004. - 268 с.

259. Фролова И.В. Полисубъектная социальность и эволюция утопизма // Толерантность и полисубъектная социальность: Материалы конференции. Екатеринбург, 18-19 апреля 2001 г.- Екатеринбург: Изд-во Урал.ун-та, 2001. С. 176-180.

260. Фролова И.В. Социальная утопия: взгляд изнутри // Исламская культура и мировая цивилизация: Сб. статей. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. С.248-256.

261. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994. - 447 с.

262. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1995. - 256 с.

263. Фромм Э. Психоанализ и религия; Искусство любить; Иметь или быть? / Пер. с англ. Киев: Ника-центр, 1998. - 400 с.

264. Фрейденберг О. Утопия // Вопросы философии. 1990. № 5. - С. 148-167.

265. Фукуяма Ф. Великий разрыв. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. - 474 с.

266. Фурье Ш. Избранные сочинения. Пер.с фр. и комм. И.И.Зильберфарба. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951. Т.1- 427 е.; т.2 396 с.

267. Хабермас Ю Социальная проекция Фрейда и утопия общества: (Юрген Хабермас о научном вкладе психоанализа) // Филос. и социол. мысль. Киев, 1990. № 2. - С.88-90.

268. Хайек Ф.А. Познание, конкуренция, свобода. М.: Пневма, 1999.

269. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. - 603 с.

270. Хейзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. -М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992. 464 с.

271. Хоу Вай-лу. Социальные утопии древнего и средневековогоКитая // Вопросы философии. 1959. № 9. - С.71-86.

272. Чаликова В.А. Настоящее и будущее сквозь призму утопии// Современные буржуазные теории общественного развития. М.: Наука, 1984. -С.74-121.

273. Чаликова В.А. Утопия и культура: Эссе разных лет /ИНИОН. Лаб.теории и истории культуры. М., 1992. Т.1. - 230 с.

274. Чаликова В.А. Утопия и свобода: Эссе разных лет. М.: Весть, 1994.- 182 с.

275. Чаликова В.А. Утопия и утопическое мышление // Рабочий класс и соврем, мир. М., 1990. № 6. - С. 159-167.

276. Чанышев А.Н. Философия Древнего мира. М.: Высш.шк., 2000. -703 с.

277. Черткова Е.Л. Метаморфозы утопического сознания (от утопии к утопизму) //Вопросы философии. 2001. № 7. - С. 47-58.

278. Черткова Е.Л. Утопия как способ постижения действительности// Социальная философия и современное обществознание: Материалы конференции. Екатеринбург, ноябрь 2001 январь 2002 г.- Екатеринбург, 2002. - С.63-68.

279. Чиколини Л.С. Социальная утопия в Италии. М.: Наука, 1980. -392 с.

280. Чиколини Л.С. Социальная утопия как явление общественной мысли в переходную от феодализма к капитализму эпоху // История социалистических учений, 1986. М., 1986. - С. 26-48.

281. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды., -М.: Наука, 1967. 242 с.

282. Шацкий Е. Утопия и традиция: Пер. с пол. / Общ. ред. и послесл. Чаликовой В.А. М.: Прогресс, 1990. - 455 с.

283. Шелдон Г. Политическая философия Томаса Джефферсона.- М.: Республика, 1996.

284. Шелер М. Формы знания и образование// Человек. 1992. № 4. - С. 85-96.

285. Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопросы философии. 1972. № 8. - С.151-158.

286. Шестакова И. С. Социальная утопия как превращенная форма общественного идеала: Автореф. дис. . канд. филос. наук. 09.00.11. Екатеринбург, 1996.

287. Шестаков В.П. Эсхатология и утопия: (Очерки русской философии и культуры: Учеб.пособие. М.: ВЛАДОС, 1995. - 208 с.

288. Шрейдер Ю. Утопия или устроительство // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. М.: Прогресс, 1991. - С.7-25.

289. Штекли А.Э. "Город Солнца": утопия и наука. М.: Наука, 1972. -367 с.

290. Штекли А.Э. Утопии и социализм. М.: Наука, 1993.- 272 с.

291. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. A.C. Дмитриева под ред. В.А.Ядова. М.: Аспект-пресс, 1996. - 415 с.

292. Шэно Ж. Эгалитаристские и утопические традиции на Востоке //Народы Азии и Африки. 1968. № 5.- С.45-55.

293. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: Тексты /Под ред. В. И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. Электронная версия: http://www.nsu.ru/psych/internet/

294. Маркс К., Энгельс Ф. Собр.соч. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во.пол.лит., 1960.-Т.8.-С.119,

295. Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во.пол.лит., 1961. Т. 19. -С. 185-270.

296. Энгельс Марксу. 13 февраля 1851 // Сочинения. Изд-е 2-е. М.: Гос.изд-во.пол.лит., 1962. - Т.27. - С. 176-178.

297. Яйленко В.П. Платоновская теория основания полиса и эллинская колонизационная политика // Платон и его эпоха. М.: Наука, 1978.-С.172-190.

298. Яковец Ю.В. У истоков новой цивилизации. М.: Дело, 1993.

299. Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы /Ю.ВЛковец. М.: Наука, 1999.-447 с.

300. Янковский Ю.З. Патриархально-дворянская утопия. М.: Худож. лит., 1981. -373 с.

301. Янов A. J1. Три утопии (М. Бакунин, Ф. Достоевский и К. Леонтьев) // Искусство кино. 1992. № 9. - С. 3-10.

302. Ясперс К. Смысл и назначение истории: Пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. - 527 с.

303. Яценко О.Ю. Социально-философские аспекты русского утопизма XIX века: дис. .канд.филос.наук: 09.00.11. 1994.

304. Brenner P.J. Aspekte und Probleme der neueren Utopiediskussion in der Philosophie // Utopieforschung : Interdisziplinare Studien zur neuzaitlichen Utopie/ Hrsg. Von Vosskamp W.- Stuttgagt, 1982. Bd.l. S.l-63.

305. Frankel B. The post-industrial Utopians. Cambridge; Oxford: Politypress, 1987. XII, 303.

306. Gewirtz J.L. Mehanisms of Social Learning: Some Roles of Stimulation and Behavior in Early Human Development/ In: Goslin D.(ed), Handbook of Sociaaallization Thheoriy and Research. Chicago: Rand McNally. 1971. -P.162-163.

307. Henrici P. Hoffnung als Grunddimension des Menschen // Die Zukunft der Zukunft. Kevelaer etc., 1985. - S. 195-223.

308. Jorgensen, S.-A. Mythos und Utopie : Uber die Vereinbarkeit des Unvereinbaren // Orbis litterarum. openhagen, 1984. Vol. 39, N 4. - P. 291307.

309. Kleborg L.Utopia and its negations// Rus.History. N.-Y., 1984. Vol.7, №3.

310. Kolberg L. The Psyhology of Moral Development/ In: Murray T.R. Human development theories: Windows on culture. California: Sage Publications, Inc. 1999. - P.134-143.

311. Kuderowicz Z. K.Marx's historical thinking (on 100th anniversary of his death) // Reports on philosophy. Warsaw;Cracow, 1984. - № 8. P. 15-23.

312. Lederer D. Thomas Morus' "Utopia": Weltbild, Mencshenbild und Literatur // Weimarer Beitr. Berlin ; Weimar, 1985. Jg. 31, № 7. - S. 11501160.

313. Marcuse H. An Essay on Liberation. Boston: Beacon press, 1969. XI. 91 p.

314. Marcuse H. Das Ende der Utopie: Vort.u. Diskussion in Berlin, 1967. -Frankfuuurt a.M.: Neue Kritik, 1980. 191 S.

315. Materialen zu Ernst Blochs "Princip Hoffnung'7 Hrsg.u.eingel.von B.Schmidt. Frankfuft a.M.: Suhrkamp, 1978. - 669 S.

316. Mead M. Toward more vivid Utopia // Utopia/ Ed.by Kateb J. N.-Y., 1971. - P. 40-56.

317. Novak M. The spirit of democratic capitalism. Lanham; N.Y.Madison books, 1991. -459 p.

318. Nowotny H. Science and Utopia : On the social ordering of the future //Nineteen eighty-four: Science between Utopia and dystopia. Dordrecht etc., 1984.-P. 3-18.

319. Nozick R. Anarchy, state and Utopia. N.-Y., Basic books, 1974. - 367 p.

320. Reading Nozick: Essays on anarchy, state, a.utopia / Ed. with an introd. by Paul J. Oxford: Blackwell, 1982.- XI, 418 p.

321. Sargent L. Introduction // British and American Utopian Literature, 15161978.- Boston(Mass.), 1979. -P. IX-XXII.

322. Sargent L. More's "Utopia" : An interpretation of its social theory // History of polit. thought. Exter, 1984. Vol. 5, № 2. - P. 195-210.

323. Scott A. Politics and method in Mannheim's "Ideology and utoria" // Sociology. L., 1987. Vol. 21. № 1. - P. 41-54.

324. Seidel H. Metaphysik des Utopischen : Zur Wiederauflage von Ernst Blochs "Freiheit und Ordnung, AbriSS der Sozialutopien" // Dt. Ztschr. fur Philosophie. B., 1985. Jg. 32, H. 7. - S. 629-634.

325. Schneider P. Utopie zwischen Alternativität und Konservativismus // Arch fur Rechts- u. Sozialphilosophie. Wiesbaden, 1988. Bd 84. № 4.- S. 439-451.

326. Stites R. Utopias in the air and the ground: Futuristic dreams in the Russian revolution // Russian history Histore Russe. Irvine (Cal.), 1984. Vol.11, N 2-3.-P.236-257.

327. Stites R. Utopias of time, space, and life in the russian revolution// Rev. des etudes slaves. P., 1984. T.56, № 1. -P.141-154.

328. Utopias/ Ed. by P.Alexander, R.Gill. L., 1984. - 218 p.

329. Utopias: The Amer.experience. Metuchen (N.J.); London; Scarecrow press. 1980. - VII, 251 p.