автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Власть и формирование исторического сознания советского общества в 1934-1941 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Гречухин, Павел Борисович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I

Основные направления партийно - государственной политики в области формирования исторического сознания в 1934-1941 гг.

1. Совершенствование деятельности политико-идеологического механизма по формированию исторического сознания.

2. Обеспечение партийного руководства исторической^аукой и образованием.

3. Создание условий для "нового прочтения" истории большевизма.

ГЛАВА II

Содержание процесса формирования исторического сознания советского общества в период 1934 - 1941 гг.

1. Внедрение государственной общеисторической концепции.

2. Пропаганда идей "Краткого курса истории ВКП/б/".

3. Историке- пропагандистское обеспечение внешнеполитического курса

СССР в 1939- 1941 гг.

Введение диссертации1997 год, автореферат по истории, Гречухин, Павел Борисович

30-е годы XX века в истории Советского Союза - сложный период, до сих пор неоднозначно оцениваемый учеными, политическими кругами, общественностью нашей страны. Политика руководства страны во всех аспектах, от экономики до идеологии вызывает извечный спор о соотношении достигаемых целей и используемых средств. Причем налицо существенное различие между научным и обыденным отношением к этому периоду. Ученые в основной своей массе признают первенство отрицательных последствий сталинского правления для будущего страны. У значительной части общества, особенно на фоне возрастания современных проблем социально-экономического характера, постоянно предаваемых огласке фактах нарушения норм законности и морали нынешней российской властью, годы сталинщины отождествляются с понятиями "порядок", "твердая рука" и т.д. Перед нами - не только проявление одной из закономерностей социальной психологии, когда прошлое оценивается памятью только в мажорных тонах, но и свидетельство того, что проводимая в 30-е годы обработка общественного сознания во многом достигла своих целей.

На данный момент историческая память нашего народа -весьма существенный фактор общественной жизни, не считаться с которым нельзя. А для того чтобы правильно учитывать этот фактор, необходимо детально изучить процесс формирования исторического сознания на всех его этапах. Пожалуй, самым существенным здесь является изучение процесса взаимоотношения государства, общества, и всех структур, влияющих на формирование исторического сознания. Не секрет, что государство играет главенствующую роль в процессе воздействия на общество. Причем общество испытывает это воздействие как непосредственно, так и опосредованно. Также аксиомой является и то, что государство в любое время и в любой стране использует историю в целях воспитательного, либо пропагандистского воздействия на общество.

Мы видим, что сейчас перед государством стоит схожая с периодом 30-х годов задача по перестройке исторического сознания. Несмотря на полярно противоположное направление перестройки сознания, власти приходится как и в 30-е годы воздействовать прежде всего на его обыденный уровень. Как и в 30-е годы формирование исторического сознания общества властью производится посредством разнообразных каналов. Наука, образование, печать, книги, кино, радио, театр, литература, музеи, архивное дело, цензура, пропаганда и агитация - вот те составляющие, деятельность которых необходимо рассмотреть для более-менее объективного представления о проблеме. Конечно, воздействие власти на науку, образование, культуру в наше время осуществляется в совершенно иных экономических и политических условиях, произошли качественные изменения в техническом обеспечении информационного процесса. Но именно поэтому применение форм и методов работы 30-х годов в современных условиях может принести только видимый, внешний результат и не оказать ожидаемого властью эффекта воздействия на массу. Поэтому изучение имеющегося опыта (как положительного, так и негативного) влияния власти на общество и на институты, формирующие историческое сознание, имеет большую общественную значимость.

Не менее важно для современной общественной и политической практики изучение проблемы реакции общества на воздействие извне. От этого отношения зависит эффективность предпринимаемых властью шагов, действенность осуществляемой политики. Исследование уже имеющихся примеров взаимоотношений в системе "власть-общество" может показать уже совершенные ошибки, просчеты. И общество, и государство могут извлечь из этого необходимые им уроки. Если же в результате действий власти, будут отмечены тенденции, схожие с имеющимися в прошлом, вполне правомерно проводить аналогии о формах и методах работы государства на современном этапе. Отмеченные параллели в реакции общества дадут нам картину динамики развития общественного сознания. Таким образом, мы видим общественную значимость работы по изучению общественного сознания, взаимоотношений в системе "власть-общество". Кроме того, закономерности этих взаимоотношений изучены на данном этапе далеко не полностью, поэтому научная актуальность данной темы определяется ее относительной неразработанностью на современном этапе.

Истоки этого кроются в неспособности историографии советского периода к объективному изучению социальной жизни общества. Со времен "Краткого курса истории ВКП/б/" взаимоотношения в системе "государство - общество" рассматривались наукой лишь в плоскости "руководитель -энтузиаст-исполнитель". Его концепция ".исключала альтернативность исторического развития: партия своевременно осознавала назревшие потребности эволюции советского общества, вырабатывала соответствующие директивы, которые трудящиеся, несмотря на происки врагов, с энтузиазмом воплощали1".

В годы жизни и правления И.В. Сталина, вся политика советского государства во второй половине 30-х - начале 40-х годов освещалась нашей историографией исключительное с положительной стороны. При этом логика периода культа личности предписывала видеть во всех успехах немалый личный вклад генерального секретаря ЦК ВКП/б/. Взращенная в годы авторитаризма историческая наука, занимавшаяся проблемами советского периода, и в последующие годы своего существования методологически полностью зависела от духа и буквы постановлений ЦК.

1 Горинов М.М. Советская страна в конце 20-х -начале 30-х годов // Вопросы истории. 1990. №11. С.31.

Следовательно, изменение оценок 30-х годов в исторической науке тождественно изменениям взглядов на то время, выраженное в различных партийных документах. Как известно, рубежами в перемене позиции по отношению к недавнему прошлому являются XX съезд КПСС и начало 70-х годов. Первый положил начало ниспровержению Сталина, второй - политике реабилитации сталинизма.

Однако, изменения в подходах касались лишь одного из исследуемых компонентов - роли государства, его органов, личностей, его представлявших. Причем критика роли партийно-государственного аппарата во-первых, ограничивалась рамками задачи по противопоставлению социализма и сталинизма, во-вторых, замыкалась на Сталине и подвергнутых остракизму, проигравших в последовавшей борьбе за власть лицах из его окружения. Критике не подвергались шаги власти в отношении представителей "чуждых классов", осуждались как правило "ошибки и перегибы", допущенные в отношении получавших реабилитацию членов партии. При этом то, что квалифицировалось как действия безликого ЦК, было выведено из зоны критики и осталось в ореоле непогрешимости. Концепция "Краткого курса" в основном ". просуществовала до середины 80-х гг. Даже атака, предпринятая на сталинизм XX съездом КПСС, не смогла ничего принципиально изменить в ней, . все сводилось к его (Сталина - П.Г.) личным заблуждениям," - вполне справедливо отмечается в литературе

На всем протяжении существования советской историографии взгляд на вторую составляющую процесса формирования исторического сознания - культуру, науку, образование - оставался практически неизменным. И хотя люди, работавшие в этих сферах деятельности, почти перестали называться в литературе "солдатами идеологического фронта партии", взгляды на их предназначение по сути остались прежними. Так, художественная литература, например,

История России.- Екатеринбург. 1993. ('.266. должна была воспитывать народ в духе советского патриотизма и пролетарского интернационализма, идейно вдохновлять его в борьбе за коммунизм

Справедливости ради следует сказать, что огульная критика советской историографии не дает объективного о ней представления. Богатый статистический материал, содержащийся в книге И.М. Богданова позволяет оценить динамику роста грамотности и образованности населения страны напрямую, влияющих на возможность критического осмысления обществом предлагаемой ему информации2. Определенную сумму фактического материала можно почерпнуть из статей А.Б. Закс "Из истории пропаганды исторических знаний советскими историческими музеями"3, из работы В.А. Ульяновской 4.

Советская историография не оставила без внимания и проблемы исторического образования. Сборники "Из истории МГУ", "250 лет ЛГУ" содержат большой фактический материал, монография Ш.Х. Чанбарисова, книга "Воспитанники МГУ -большевики дооктябрьского периода" также содержат значительный фактический материал, но вместе с тем имеют весь комплекс недостатков, присущих советской исторической науке5.

Заслуга советской историографии состоит не только в сборе и систематизации большого количества фактического материала. Так, не получившая широкого распространения статья М.В. Нечкиной " Вопрос о Покровском в постановлениях партии и правительства середины 30-х " на наш взгляд является блестящим и по многим параметрам до сих пор непревзойденным примером источниковедческого анализа партийных документов, относящихся

Русские советские писатели. М. 1957. С.З.

2 Богданов И.М. Грамотность и образование в дореволюционной России и СССР. М. 1964.

3 Закс А.Б. "Из истории пропаганды исторических знаний советскими историческими музеями"//История и историки. М.1980.

4 Ульяновская В.А Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917-1937 гг. М. 1966.

5 " Из истории МГУ"; "250 лет ЛГУ"; Чанбарисов Ш.Х. Становление советской университетской системы. Уфа. 1973; "Воспитанники МГУ - большевики дооктябрьского периода". М. 1977. к руководству исторической наукой Но и эта замечательная работа не выходила за предписанные всем рамки критики.

Такой же статичной была оценка и объекта воздействия -самого общества, ведь как известно, социология, работавшая в 20-е годы на уровне мировых стандартов, в следующее десятилетие ".была объявлена "буржуазной лженаукой", оказалась вне закона.2". Разгром в середине 1936 г. педологии нанес существенный удар ".по методике конкретно-социологических обследований в целом, по исследованию не только детской психологии, но изучению восприятия читателей, зрителей и т.д.3".

То есть конкретно-социологическое изучение состояния общества в этот период не проводилось. Историография оценивала состояние общества, используя материалы официальных резолюций, приветственных писем, торжественных посланий и тому подобных источников. Несоответствие этого официоза реальному состоянию исторического сознания, пожалуй на данном этапе является уже аксиомой. Для примера достаточно привести тот факт, что уже в 1924 году, сообщения, например, о смерти Ленина ". везде на собраниях делались "оторгами", ими же составлялись тексты резолюций4".

Следовательно, уровень политизации, степень приверженности общества 30-х государственной идеологии неуклонно искажалась историографией в сторону завышения. Преграда на пути объективного изучения сознания общества стояла традиционная - идеологический диктат КПСС. Оценки здесь также зависели от позиции ЦК. А поскольку позиция ЦК в этом вопросе (вплоть до момента ликвидации самого ЦК) оставалась практически неизменной, мы не видим оснований для выделения каких-либо

1 Нечкина М.В. Вопрос о Покровском в постановлениях партии и правительства // Исторические записки АН СССР. 1990. Т.118.

2 Журавлев Г.Г., Меркушин В.И.„ Фомичев Ю.К. Историческое сознание: опыт социологического исследования //Вопросы истории. 1989. №6. С.129.

3"Советская культура в реконструктивный период ".М. 1988. С. 111.

4 Великанова О.В. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. №2. С. 183. отдельных этапов в советской историографии, изучавшей вопросы жизни общества.

Историографическая ситуация второй половины 80-х годов характеризуется повышенным вниманием историков к историческому сознанию современников, то есть к результату трансформаций и деформаций, произошедших к тому времени в историческом сознании. В связи с приходом к власти нового политического руководства во главе с М.С. Горбачевым в марте 1985 года был взят курс на глубокую критику прошлого. Однако, до 1987 года историческая наука находилась в сложном, хотя и привычном для себя положении: указав на необходимость перемен, партия не указала ни границ этих перемен, ни "направление главного удара". Все это, вкупе с традиционным консерватизмом исторической науки, позволяет нам отметить наличие существенных перемен только с ноября 1987 года, после известного доклада Горбачева "Октябрь и перестройка: революция продолжается". Обнаружившееся незнание обществом огромного пласта фактического материала своей недавней истории и разрешение сверху к обнародованию этого материала породили на свет концепцию "белых пятен". Историография второй половины 80-х годов обращала внимание прежде всего на историю государства: политическую, экономическую, военную, и, в том числе, в сфере интересующей нас тематики. Вопросы влияния партии, ее идеологии на деятельность советского театра разрабатывались в работах Л.М. Чижовой.1 Этому же посвящены статьи Ю. Дмитриева, В. Блока 2. Важным средством воспитания исторического сознания являлись музеи. В сборнике "Музееведение" были опубликованы статьи Л.И. Деминой

1 Чижова Л.М. Опыт четырех десятилетий И Театр. 1989. №2; Она же, Партийное руководство становлением советского театра (1926- 1932) // Вопросы истории КПСС. 1989. №3; Она же, Театр и время ( Из опыта партийного руководства развитием советского театра в середине 20-х - 30-х гг.). М. 1989.

2 Дмитриев Ю. "Белые пятна" театральной карты // Советская культура. 1988. 8 сентября; Блок В. Опасная игра. // Советская культура. 1990. 4 августа. и E.H. Рафиенко1. Из современных публикаций можно выделить работу "Музейная пропаганда 1920-х - 30-х годов в зеркале прессы"2, которая показывает одновременно и работу музеев в исследуемый период, и освещение их печатью.

Важнейшим для исторической науки являлся вопрос об архивах, возможности использования их архивных фондов. Во второй половине 80-х эти проблемы были освещены по-новому и достаточно широко3. Исследование положения архивного дела в 30-е годы успешно продолжалось и несколько позже4.

Интерес представляет работа М.И. Скуленко "История политической пропаганды"5. Автор анализирует пропагандистские методы, используемые в периодической печати, особенности большевистской пропаганды, поднимает проблему связи пропаганды и массового сознания. А его киевский коллега П.А. Сергиенко исследует проблему массового политического сознания6.

Весьма насыщен фактами, глобально охватывает вопросы культуры, государственной политики в этой области коллективный труд "Советская культура в реконструктивный период ".7

В рамках концепции "белых пятен" было опубликовано большое количество работ, основная заслуга которых состоит во введении в научный оборот массы нового, до того времени неизвестного фактического материала. Этот материал раскрывал подоплеку реальных взаимоотношений государства с различными

Демина Л.И. Журнал "Советский музей" как источник по истории музейного строительства. Музееведение. 1987; Рафиенко E.H. Историко-революционные музеи н историческая наука в 20-е гг. // Там же.

2 "Музейная пропаганда 1920-х - 30-х годов в зеркале прессы" / Авт. - сост. Колокольцева Н.Г., Юхневич М.Ю. Мин. культуры РСФСР, АН СССР, НИИ культуры. М. 1991.

3 Чекмарева Н.В. Историография партийного руководства становлением и развитием архивного дела в СССР (1917 - 1936 гг.) // Проблемы историографии и источниковедения истории КПСС. М. 1988; Она же, Партийное руководство развитием архивного дела в СССР (19127-1938 гг.)Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М. 1989; Кононова М.Н., Мгивелидзе И.С. Архив снимает гриф "секретно" ЦГА Московской области // Советские архивы. 1989. №6; Пшеничный А.П. Репрессии архивистов в 1930-х годах//Советские архивы. 1988. №6.

4 Корнеев В.Е., Копылова О.Н. Архивы на службе тоталитарного государства ( 1918- начало 40-х гг.) // Отечественные архивы. 1992. №3; Савин В.А. Формирование государственного архивного фонда СССР в 1920-х - 50-х гг. // Советские архивы. 1991. №1; Срипилев Е.А. Архивное дело в СССР: прошлое и настоящее //Советское государство и право. 1990. №4.

5 Скуленко М.И. "История политической пропаганды "Киев. 1990.

6 Сергиенко П.А. Массовое политическое сознание. Киев. 1991.

7 Советская культура в реконструктивный период М. 1988. организациями, учреждениями, показывал механизм реального воздействия государства на различные сферы деятельности. Не связанные между собой исследования одно за другим закрывали имевшиеся доселе ниши, наполняя науку необходимым фактическим материалом. Изо всей массы литературы этого периода можно выделить работы, которые помогли нам уяснить аспекты государственной политики по отношению к книжному, издательскому делу, секретам статистических данных 30-х годов, цензуре в печати и на радио, спецхранам библиотек и т.д. Большое внимание уделялось в рамках этой же концепции исследованию феномена киноискусства времен культа личности2.

Обществу же в то время отводилась роль послушного и однородного организма, искренне верившего всем постулатам социалистической идеологии, деформированной культом личности и командно-административной системой 3.

Несколько позже, когда критика недавнего прошлого углубилась, освободилась от прямого идеологического диктата, общество 30-х - 50-х годов стало рассматриваться в рамках концепции тоталитаризма. В этот период отечественной историографией продолжалось не только накопление фактического материала, но и его анализ, раскрывавший механизм государственного воздействия на структуры, тем или иным образом влиявших на формирование исторического сознания общества.

1 Юниверг Л. Книгострой (30-е г. и книги) // Полиграфист. 1990 ; Фельдман Д. Несанкционированная дискуссия // Дружба народов. 1991. №10; Горяева Т.М. Журналистика и цензура (радио 30-е). История СССР. 1990. № 4; Шикман А.П. Совершенно несекретно// Сов. библиография. 1988. № 6; Лазарев Л. "Колесико и винтик" // Октябрь. 1993. №8; Исмайлов X. Изъятая литература как феномен литературного процесса // Вопросы литературы. 1991. № 1; Фере Г. " С песнями борясь . " // Журналист. 199?. №8; Полищук Э. Эти трудные 30-е годы //Советская культура. 1989. 21 октября; Калугина Т. Из истории экспозиций искусства 20-х - 30-х годов //Творчество. 1989. №6; Сарабьянов Д. Три первых десятилетия //Огонек. 1988. №9; Ямпольский М. Как быть художником? //Искусство кино. 1990. №3.

2 Бернштейн А. Два фильма и 630 метров "культа" //Огонек. 1988.№25; Шмыров В. Человек с ружьем // Искусство кино. 1988. №2; Мурин Ю.Г. Сталин и кино // Искусство кино. 1993. №3; Кудрявцев С. Кино в стойле II Независимая газета. 1994. 2 июня; Латышев А. "Суворов": на взгляд полководца // Искусство кино. 1990. №5; Он же, Речь Сталина 5 мая 1941 года // Искусство кино. 1990. №5; Лаврентьев С. "Суворов": на взгляд солдата II Искусство кино. 1990. №5.

3 Тоталитаризм как общественный феномен. М. 1989. С. 16, 99, 134.

Однако оценки состояния общества, часто идя от общего к частному вновь рассматривали его как единый конгломерат, пораженный вирусом тоталитарного синдрома.

Таким образом, мы видим, что сознание общества 30-х до последнего времени рассматривалось как нечто монолитное. Сначала - как монолитное объединение созидателей социализма, затем - как монолитное объединение послушных исполнителей чужой воли.

В то же время, если говорить о 90-х годах, то можно с удовлетворением отметить, что дело сдвинулось с мертвой точки, в том числе и в разряде конкретно-исторических исследований исторического сознания. От изучения истории политической центр тяжести постепенно смещается в сторону изучения истории социальной. Об этом позволяют говорить работы Н.И. Белоусовой, М.А. Чеппсова, И.Д. Камчуговой, статьи сборника "Сознание и история"1.

Отдельно следует осветить историографическую ситуацию, сложившуюся вокруг истории советской исторической науки, как основного, базового компонента, активно формирующего историческое сознание народа.

Советская историография однозначно положительно оценивала те изменения, которые произошли в государственной политике по отношению к истории. И хотя тон этих оценок был более спокоен, нежели непосредственно в 30-е годы, однозначное толкование сложных процессов не шло на пользу исторической науке, неудачные попытки вновь поднять на щит М.Н. Покровского свидетельствовали не о взвешенности оценок, а скорее о попытке придания вида преемственности двум этапам развития исторического

1 Белоусова Н.И. Интеллигенция: историческое сознание и современность / Новочеркасский политехнический институт им. С. Орджоникидзе. Новочеркасск. 1992; Чешков М.А. Исторические аналогии в контексте сознания и познания // Угол зрения. М. 1992; Камчугова И.Д. Манипулируя общественным сознанием: периодическая печать 20-х - 30-х годов / Криворожский гос. пед. институт. Кривой Рог. 1992; Сознание и история. Барнаул. 1993. образования О механизме воздействия государства на историю можно было судить по фразам типа: " После выхода в свет "Краткого курса истории ВКП/б/", Б.Д. Греков стал выделять в истории восточных славян переходный период, отделяющий первобытнообщинный строй от феодализма2".*

Оказавшись сначала под ослабленным идеологическим контролем, а затем и вовсе освободившись от него, историческая наука получила возможность разобраться в своем прошлом. Хотелось бы отметить качественные работы А.Н. Артизова, анализирующие механизм критики школы Покровского, проблемы проведения конкурса учебника по истории СССР для школ3. Автор на большом архивном материале доказывает противоречивый характер реформ середины 30-х годов 4. Убедительно звучит мысль

A.Н. Артизова об учебнике истории как сплаве идей возвеличивания старой государственности и неизбежности и благотворности победы социализма 5.

Несколько с иной тематической позиции, но столь же добротно выполнены работы В.Б. Кобрина 6, хотя и в них еще имеется идеализация ситуации 20-х годов, на наш взгляд не совсем верно расставлены акценты в этом вопросе. Пожалуй, впервые детально новые подходы к проблеме взаимоотношений государства и науки были освещены в работе Г.Д. Бурдея "Историк и война" 7.

Тем не менее, самая успешная работа в этой области проводилась и будет проводиться после снятия идеологического контроля. Можно в связи с этим отметить работы Н.И. Павленко,

B.C. Брачева, J1.C. Леоновой , A.A. Корникова 8. Многие статьи

1 Иванова Л.В. У истоков советской исторической науки. М. 1968. С. 17; См. также A.M. Сахаров. Журналу "Вопросы истории" - 50 лет // Вопросы истории. 1976. №6.

2 Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М. 1969. С.52.

3 Артизов А.Н. Критика М.Н. Покровского и его школы ( к истории вопроса) // История СССР. 1991. №1; Он же: В угоду взглядам вождя // Кентавр. 1991. октябрь-декабрь.

4 Артизов А.Н. В угоду взглядам .II Кентавр. 1991. октябрь-декабрь. С. 126-127.

5 Там же, С. 134.

6 Кобрин В.Б. Кому ты опасен, историк ? М. 1992; Он же: Под прессом идеологии // Вестник АН СССР. 1990. №12.

7 Бурдей Г.Д. Историк и война. Саратов. 1991.

8 Павленко Н.И. Историческая наука в прошлом и настоящем // История СССР. 1991. №4; Брачев B.C. С.Ф. Платонов // Отечественная история. 1993. №1; Леонова Л.С. Историческому факультету МГУ - 60 посвящены развитию исторического образования В них анализируется большой фактический материал, показано сохранение связи с дореволюционной исторической школой России. Написанные в различное время статьи А.И. Алаторцевой, специалиста по советской исторической периодике на наш взгляд не столько демонстрируют конформизм автора, сколько наглядно показывают процесс освобождения исторической науки из-под партийного руководства 2.

Авторы многих работ сосредотачивали внимание на вопросах школьного образования. Из доперестроечных работ можно взять любую, хотя бы статью А.Г. Колоскова "Школьное историческое образование в СССР ", чтобы составить себе представление об остальных трудах, отличающихся от выбранного некоторыми акцентами и местом расположения в тексте цитат из постановлений ЦК ВКП /б/. Работы периода перестройки менее похожи на победные реляции, более обращали внимание на проблемы, однако перегибали палку, оценивая изменения 30-х годов скорее негативно, чем наоборот.3

Прямым следствием процессов, также рассмотренных в нашем исследовании, стало состояние историко-партийной науки к середине 80-х годов. Связанная по рукам и ногам концептуально, тематически, испытывая острый недостаток фактов, она вполне заслужила ту волну критики, которая обрушилась на нее с приходом перестройки. лет // Отечественная история. 1994. №6; Корников A.A. Журнал "Красный архив" и его роль в развитии советского источниковедения //Идеи и реальности 1920-х - 1930-х годов в советской исторической науке. Иваново. 1993.

1 Щодра О.М. Преподавание истории в МГУ // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1986. №6; Простоволосова J1.H., Станиславский A.J1. "Мы учим советских людей, а не древних греков" // История СССР. 1989. №6; Мадараш О.М. Историческая наука в МГУ //Вестник МГУ. 1984. №2; Бердута М.З., Булах В.И. Исследование отечественной истории в Харьковском университет за годы Советской власти // Вестник Харьковского университета. 1991. №357; Михнюк В.И. Становление и развитие исторической науки в Советской Белоруссии ( 1919-1941). автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук. АН БССР. Институт истории. Минск. 1987. Кадеев В.И. Изучение древней истории в ХГУ за годы Советской власти //Вестник Харьковского госуниверситета. №302. 1987; Митряев А.И., Голубкин Ю.А. Медиевистика в Харьковском университете за годы Советской власти //Там же.

2 Алаторцева А.И. Журнал "Историк-марксист". 1926-1941. М. 1979.

3 Головатенко А. Марксизм о духовной культуре: критический взгляд// Преподавание истории в школе. 1990. №2; Опенкин J1.A. Механизм торможения в сфере общественных наук: истоки возникновения, факторы воспроизводства// История СССР. 1989. №4.

В последние перед перестройкой годы приоритет политической благонадежности историко-партийных кадров и работ над их научным профессионализмом уже не выставлялся как достижение, а замалчивался. Прямой диктат партии над своими учеными, учебными заведениями также маскировался пресловутыми "Ролью партии." и "Идейно-политическим руководством.1 ".

Масса фактического материала, введенного в научный оборот во второй половине 80-х -начале 90-х гг. помогла лучше уяснить механизм воздействия на историко-партийную науку, приведшего к феноменальным фальсификациям и колоссальному искажению общественного сознания 2.

В работах Л.И. Гинзберга и В.А. Дунаевского, Л.Г. Бабиченко исследуется генезма сталинского воздействия на историко-партийную науку - "Письмо Сталина в журнал "Пролетарская революция"3. Личность ЕМ. Ярославского, одного из виднейших историков ВКП/б/ в 30-е годы является объектом тщательного исследования Н.В. Иллерицкой4.

Типичным для перестроечного периода историко-партийной науки, стремившейся сохранить белые перчатки на периоде 20-х, и одновременно глубоко критиковавшей период 30-х является статья И.Л. Маньковской и Ю.П. Шарапова 5. В этом же русле писались и работы, освещавшие частные вопросы, но для нас важные тем, что они либо подспудно показывали механизм государственного воздействия на науку, либо являли примеры реакции общества на работу сверху6.

1 Леонова Л.С. Подготовка кадров в партийных учебных заведениях ( 1917-1920 гг.) // Вестник МГУ. Сер. 8. 1984. №2.

2 Справедливости ради следует сказать, что открытие этой темы в нашей стране в конце 80-х гг. уже не было секретом для тех, кто имел возможность ознакомиться хотя бы с такой работой как книга Л.Д. Троцкого "Сталинская школа фальсификаций".

3 Гинзберг Л.И., Дунаевский В.А. Письмо Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция".ИМ. 1991; Бабиченко Л.Г. Письмо Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция и его последствия.// Вопросы истории КПСС. 1990. № 6.

4 Иллерицкая Н.В. Историко-партийное творчество Е.М. Ярославского. II Вопросы истории КПСС. 1987. №11.

5 Маньковская И. Л., Шарапов Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука II Вопросы истории КПСС. 1988. №5.

6 См. напр. Коржихина Т.П. Общество старых большевиков. II Вопросы истории КПСС. 1989. №11; На подходах к "Краткому курсу" //Советские архивы. 1990. № 4.

Сокрушительному разгрому во второй половине 80-х годов подверглась несущая опора сталинской конструкции истории партии "Краткий курс истории ВКП/б/". Практически каждый исследователь изучавший проблемы истории партии считал своим долгом дат оценку этому произведению. Некоторые работы посвящены "Краткому курсу " напрямую1.

Только на рубеже 90-х было признано, что рецептурный справочник для фальсификации истории партии составлялся и совершенствовался во второй половине 20-х гг. 2 И вновь, как и при изучении гражданской истории и связанных с ней проблем, мы видим освещение различных аспектов темы, не объединенных задачей изучения исторического сознания. То же' самое можно сказать и об изучении событий августа 1939 г., и всех последовавших за ними. Они рассматриваются исследователями прежде всего во внешнеполитическом плане. Тем не менее в них можно найти интересующий нас материал. Он содержится, например, в книге М.И. Семиряги "Тайны сталинской дипломатии" 3. В интересующем нас ракурсе весьма плодотворно работает В.А. Невежин4. А.Н. Сахаров косвенно касается в своей работе вопросов идеологической обработки общества, выражая, однако, удивительно быстро складывающуюся стереотипную точку зрения на эту проблему 5. Весьма плодотворна на наш взгляд дискуссия, опубликованная в сборнике "Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера?" 6. Интересный фактический материал, раскрывающий особенности художественно-культурного обеспечения политики

1 Руднев Д. Кто писал "Краткий курс" ? // Политика. Таллинн. 1991. №9; Кувшинов В.О. О некоторых догмах "Краткого курса" // Политическое образование. 1989. №8; Маслов H.H. "Краткий курс истории ВКП/б/ - энциклопедия культа личности Сталина. // Вопросы истории КПСС. 1988. №11.

2 Волобуев О., Кулешов С., Шелохаев В. Историко-партийная наука - условия развития // Коммунист. 1989. №16. С.38.

3 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. М. 1992.

4 Невежин В.А. " Советская политика и культурные связи с Германией (конец 1939 - 1941 гг.)"// Отечественная история. 1993. №1; Он же: "Метаморфозы советской пропаганды в 1939- 1941 гг."// Вопросы истории. 1994. №8; Он же: Сталинский выбор 1941 года: оборона или. "лозунг наступательной войны" ? (По поводу книги Г. Городецкого "Миф Ледокола") // Отечественная история. 1996. №3.

5 Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия 1939-1945 гг. // Вопросы истории. 1995. №7.

6 "Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера?". М.1995. государства в 1939-1941гг. содержится в работах А. Латышева и С. Лаврентьева 1 .

Одним словом, историографией на данный момент проделана значительная работа по изучению состояния государственного механизма, контролировавшего процесс духовного производства в 30-е годы, накоплен солидный материал, освещающий взаимовлияние власти, культуры, науки, образования. Однако, рассмотренные нами работы, в соответствии с поставленными в них задачами, изучают отдельные части того единого, цельного явления, каковым является историческое сознание советского общества 30-х гг. Используя примененное в нашем исследовании разделение исторического сознания на стадии, о котором будет сказано несколько ниже, можно сказать, что одни работы дают нам определенное представление о состоянии исторического сознания, другие - исторической памяти, третьи - историческое общественное мнение, четвертые - о работе механизма, воздействующего на формирование исторического сознания. При этом как результат взаимовлияния власти, культуры, науки, образования, так и реальное состояние общественного сознания в 30-е годы еще не изучены в литературе с должной полнотой, несмотря на появившиеся интересные работы.

В результате, ситуация к середине 80-х годов характеризовалась высокой степенью неизученности даже на уровне разработки структуры общественного сознания, его единых критериев2. Однако и на этом этапе считалось, что проблема исторического сознания продолжает "оставаться одной из самых актуальных и малоразработанных проблем марксистской теории. само понятие исторического сознания пока что сравнительно редко используется. сама проблема изучения исторического сознания как явления духовной культуры еще не стала самостоятельным объектом

1 Лаврентьев С. "Суворов": на взгляд солдата // Искусство кино. 1990. №5; Латышев А. "Суворов": на взгляд полководца //Там же; Он же, Речь Сталина 5 мая 1941 года //Там же.

2 Уледов А.К. Общественная психология и идеология. М. 1985. С.52. изучения 1". К началу 90-х годов философская разработка интересующей нас темы, судя по оценкам исследователей, так и не стала объектом пристального изучения. Так К.С. Гаджиев говоря, что ".важнейшие аспекты общественного сознания, особенно проблемы, касающиеся социальной психологии, массового сознания, идеологии, разработаны у нас глубоко и на довольно высоком профессиональном уровне 2 ", противоречит сам себе, ниже утверждая, что ". в большинстве работ, посвященных типологизации формированию общественного сознания, обыденный, массовый уровень, по сути остается вне поля зрения большинства исследователей 3". Об этом же три года спустя говорит Е.Ю.Зубкова4.

Поэтому на данный момент среди ученых существуют различные определения как самого понятия исторического сознания, так и его типологизации, структурного разделения. Так А. Литвин определяет историческое сознание как "запоминание, постижение, воспроизведение людьми ( обществом ) своего прошлого, осознание или своей истории, социальной жизни5". Авторы статьи " Историческое сознание - опыт социологического исследования " полагают, что историческое сознание - это "система знаний, взглядов, восприятий, представлений, эмоций, чувств, традиций, обрядов, художественных образов, идей, теорий, концепций, в которых индивиды, социальные группы, нации, человечество осознают прошлое, воспроизводят свое движение в пространстве и времени 6". Осознание обществом (классом, нацией, социальной группой, индивидом ) своего прошлого, своего положения во времени, связи своего прошлого с настоящим и будущим называет

1 Самиев А. Генезис и развитие исторического сознания. Душанбе. 1988. С.З.

2 Гаджиев К.С. Политическое сознание или политическая культура // Кентавр. 1991. Октябрь-декабрь. С.14.

3 Гаджиев К.С. Политическое сознание или политическая культура // Кентавр. 1991. Октябрь-декабрь. С.17.

4 Зубкова Е.Ю. История и общественное сознание // Преподавание истории в школе. 1994. №1. С.17.

5 Литвин А. Историческая наука и историческое сознание // Коммунист Татарстана. 1990. №7. С. 19.

6 Журавлев Г.Г., Меркушин В.И., Фомичев Ю.К., Указ. соч. //Вопросы истории. 1989. №6. С.119. историческим сознанием А. Самиев Определение И.Я. Лернера звучит следующим образом: историческое сознание - часть общественного сознания, система исторических знаний и методов познания, ставших убеждениями, установкой и инструментом мыслительной и практической деятельности личности, обращенных на осмысление и оценку прошлой и современной социальной действительности 2. А.Г. Кинкулькин считает историческое сознание ядром общественного сознания, аккумулирующим мысли, эмоции, действия людей 3.

Разноголосица в определениях демонстрирует нам не противоположность взглядов на сущность изучаемого явления, а скорее подход к рассмотрению проблемы с несколько различных позиций. Используя метод наложения можно увидеть, что два компонента постоянно имеются во всех определениях в той или иной модификации. Это сумма фактов, имеющаяся в распоряжении той или иной общности людей, и отношение самой общности к этим фактам. Таким образом, для нас определение понятия будет звучать следующим образом: историческое сознание - это совокупность исторических фактов, находящихся в распоряжении данной общности людей, к которой у этой общности сформировано определенное отношение. На наш взгляд это определение наиболее общее, отсекающее второстепенные детали и позволяющее вычленять во всей массе исследуемого материала два важнейших фактора.

Но если даже в определении понятия в литературе существуют некоторые различия, то эта разноголосица становится еще более ощутимой при выявлении типов, форм, структуры исторического сознания. Анализ этих разночтений перевел бы данную работу в плоскость философских исследований. Поэтому мы ограничимся

1 Самиев А. Указ. соч., С.З.

2 Лернер И.Я. Историческое сознание и условия его формирования // Преподавание истории в школе. 1988. №4. С. 19.

3 Кинкулькин А.Г. Гуманизация образования и формирование исторического сознания// //Преподавание истории в школе. 1990. №1. С.139. лишь представлением той категориальной сетки, которая сложилась у нас после ознакомления со всеми существующими материалами.

Итак, нами вполне разделяется точка зрения Е.Ю. Зубковой о существовании двух уровней исторического сознания: профессионального и обыденного 1. Также не вызывает возражений выделение автором следующих особенностей массового исторического сознания: наличие устойчивых стереотипов; преобладание эмоциональных элементов на аналитическими; тяга к упрощенным причинно-следственным связям; тяга к персонификации предметов и явлений 2. При этом хотелось бы внести уточнение: данные признаки в нашем исследовании будут определять не только массовый, но и в целом обыденный уровень исторического сознания, ибо, подобными свойствами могут обладать и те составляющие исторического сознания, которые формально относятся к научному, профессиональному уровню. Другими словами, формальная принадлежность к исторической науке не будет давать в нашем исследовании права составляющей исторического сознания относиться к профессиональному уровню.

Сумма фактов, имеющаяся в распоряжении общности будет подразделяться нами на историческое сознание, историческую память и историческое общественное мнение. Критерием в разделении исторического сознания на такие части нам служит возможность передачи исторической информации снизу свидетелями, современниками исторических событий. События, живых свидетелей которых практически не осталось, мы относим к сфере "чистого" исторического сознания. Те факты и события, пришедшиеся на долю живущего поколения, но не относящиеся хронологически к исследуемому периоду причислены нами к сфере деятельности исторической памяти. События, происходившие в изучаемый период подпадают под действие общественного мнения. В приложении к исследуемой ситуации это означает следующее. Если

1 Зубкова Е.Ю. История и общественное сознанием. II Преподавание истории в школе. 1994. №1. С.6.

2 Там же, С.6. считать, что средняя продолжительность жизни в 30-е годы составляла 47 лет1, а возможность человека к осознанному восприятию прошлого проявляется примерно с 15 лет, к сфере "чистого" исторического сознания относятся события, произошедшие не ранее 1902 года. Соответственно, к исторической памяти мы относим период с 1902 до 1934 года, а к историческому общественному мнению - события 1934 -1941 гг. Необходимость такого деления обуславливается следующим. I (екоторые ученые склонны отождествлять понятия исторического сознания и исторической памяти2, другие же отказывают одному из них в праве на существование3. Мы же относим их к последовательным стадиям существования исторического сознания, обладающих разными свойствами. Память, как психологическое понятие, как раз и отличается от сознания тем, что является сохранением человеком результата его взаимодействия с внешним миром. Историческая память, следовательно, является сохранением результат взаимодействия человека и событий, происходящих в его городе, стране и т.д., событий, которые уже на следующий день после их совершения становятся историческими. Здесь мы вполне согласны с характеристиками памяти, данными А.Н. Яковлевым. Память избирательна, эмоциональна, а именно такое свойство памяти как избирательность делает ее тем фильтром, сквозь который проходят лишь те события, факты, которые имеют значимость для исторического сознания 4. Эмоциональность памяти является фактором, способствующим формированию сознания сверху. Воздействие художественно-культурных средств, подача отобранного количества фактов может искажать историческую память, постепенно превращающуюся в историческое сознание. При

1 Журов Ю.В. Средняя продолжительность жизни человека как кри терии прогресса// Новая н попеишая история,- 1994. №4-5. С. 102.

2 Кобрин В.Б. Кому ты опасен, историк? N4. 1992. С. 147-148; Каито Л.С. Историческая память п формирование историческою сознания. //Вопросы истории КПСС'. 1989. №11. C.2I; Историческая память обновляющегося общества // Коммунист. 1990. N918. С. 10-12.

3 Историческая память обновляющегося общества // Коммунист. 1990. №18. С. 13.

4 Следует считать, что действие исторической памяти распространяется только на обыденный уровень, ибо истинно профессиональный уровень сводит к минимуму как избирательность, гак и эмоциональность. этом государство, формируя сознание таким образом, может на какое-то время добиться поставленных перед собой целей. Однако само сознание более дисциплинировано и самокритично. Оно ".может быть объектом манипуляций до известного предела. Вместе с конструированием идет объективный познавательный процесс, накапливаются неопровержимые факты, наступает момент прозрения. Это и придает устойчивость историческому сознанию, является залогом его как бы самостоятельного существования1. О том, что с течением времени в сознании народа остаются события, отвечающие закономерностям его духовного развития, говорят убедительные выступления И.А. Антоновой и Е.Ю. Зубковой 2, подтверждающие тезис об устойчивости исторического сознания.

Что же касается исторического общественного мнения, то для него вполне приемлемы структура и принципы изучения общественного мнения в целом, выделенные, например, Д. Ганчевым3, только объектом изучения для нас будет общественное мнение, направленное на недавно свершившиеся события, ставшие историческими только хронологически.

Таково на наш взгляд положение, сложившееся как на философском, теоретическом и конкретно-историческом уровне в вопросах разработки проблем, связанных с формированием исторического сознания.

Актуальность и состояние разработки темы определили цель и задачи работы. Целью нашего исследования является: рассмотреть процесс формирования исторического сознания общества во второй половине 30-х - начале 40-х годов. Исходя их этой цели в нашу задачу входит рассмотрение следующих проблем: во-первых, состояние и эффективность действия государственного политико-идеологического механизма, участвовавшего в формировании исторического сознания; во-вторых, эффективность проникновения

1 Историческая память обновляющегося общества //Коммунист. 1990. №18. С. 13.

2 Там же, С. 15; Зубкова Е.Ю., Указ. соч., С.8.

3 Ганчев Д. Изучение и формирование общественного мнения. М. 1983. государственной концепции в историческую науку и образование; в-третьих, динамика проникновения этой концепции в общественное, прежде всего массовое, сознание; в-четвертых, воздействие государства на историческую память народа через вновь созданную историю партии; в-пятых, эффективность действий государства при формировании исторического общественного мнения вокруг событий 1939-1941гг.

Не случаен и выбор хронологии. Качественно новая политика государства по формированию исторического сознания началась после опубликования партийно-государственных постановлений 1934 года. К этому времени жизнь в стране уже регламентировалась постановлениями ЦК не только формально, но и фактически. Великая Отечественная война, начало которой является другим рубежом, определяющим хронологические рамки нашего исследования, кардинально изменила ситуацию в стране. Это проявилось и в изменениях государственной политики, в том числе и в области идеологии. Качественно отличалось от довоенного и состояние общественного сознания. То есть период 1934-1941 гг. -целостный этап развития советского общества, обладающий характерными особенностями, который к тому же менее изучен по сравнению с 1941-1945 гг.

Что же касается методологии исследования, то следует сказать, что мы традиционно придерживались принципа историзма. Общественно-политическая жизнь Советского Союза в 30-е годы, развитие исторического сознания советского общества того времени рассматриваются нами не обособлено, а как результат предыдущего развития страны, предыдущих этапов ее истории. Во многом особенности изучаемого периода вытекают из взаимовлияния, из борьбы и синтеза дореволюционного периода и первых десяти лет советской власти. Вместе с тем нами выделены сформированные на этой базе качественные отличия периода 30-х, выражающие основную сущность этого этапа.

Во-вторых, на протяжении всей работы, мы старались придерживаться объективного взгляда на рассматриваемые события. Этому способствовало отсутствие какого-либо идеологического воздействия извне - одна из отличительных черт взаимоотношений государства и науки на современном этапе. Кроме того, автор не разделяет ни идеализирующих, ни критиканствующих взглядов на исследуемый период. Оба они имеют политическую основу, отражают современное идеолого-политическое противоборство. Цели организаций и лиц, исповедующих, а зачастую -только проповедующих эти взгляды - обретение или удержание государственной власти. Цель нашего исследования - восстановление картины прошлого. При оценке восстановленной картины мы исходим из того, насколько действия государства идут на пользу всего общества, способствуют развитию его благосостояния, реализации его потенциала, в нашем случае - духовного и культурного. Таким образом исследование лишено как внешней идеологической заданности, что всегда являлось важнейшим препятствием на пути к объективной разработке любой проблемы, но внутреннего идеологического барьера. При этом, конечно, мировоззрение автора привнесло в работу неизбежный в этом случае субъективизм, хотя мы и пытались свести его воздействие к минимуму, абстрагируясь от собственных эмоций и позиций.

При написании работы нами были использованы традиционные и не раз апробированные наукой методы исследования. Это, во-первых, сравнительно-исторический метод. Многие государственные и общественные институты, политика государства в различных сферах рассматривались нами в сравнении с предыдущими и последующими этапами их развития. С использованием этого метода нам рассмотрены различия в политике царского и советского правительств по отношению к исторической науке, высшему образованию, культуре, архивному делу. Выделены основные черты новой политики в области идеологии, ее отличие от политики 20-х годов и точки соприкосновения. Сравнительный анализ политики в области гражданской и партийной истории позволил выявить различия в этих сферах, при почти полном внешнем тождестве процессов, в них протекавших.

С помощью метода аналогии нами исследована ситуация в высшем образовании и положение с массовым сознанием в период его про-германской обработки со стороны власти в 1939-1941 гг.

Все рассмотренные структуры и процессы были исследованы как системы отношений, как взаимосвязанная цепь событий и явлений, то есть в рамках системного анализа. Сам процесс формирования исторического сознания общества рассмотрен нами также с использованием системного анализа, то есть изучалась вся совокупность действий государства, имеющая единую цель, но воздействовавшая на различные структуры, влиявшие на изучаемый процесс.

Кроме того, нами использовался статистический метод, главным образом для процентных исчислений динамики роста технических средств, обеспечивавших проведение государственной политики и пропагандистских кампаний, а также для количественного отображения кадровой политики в области цензуры, отбора слушателей партийных учебных заведений и т.д.

Для исследования изменения историко-партийной концепции и при обращении к пропагандистской кампании, связанной с выходом в свет "Краткого курса истории ВКП /б/, нами был применен и источниковедческий анализ учебников по истории партии и постановлений ЦК ВКП/б/.

Новизна работы заключается в самой постановке проблемы. Обзор историографической ситуации показал, что исследователями проведена большая работа по изучению состояния партийно-государственного аппарата, институтов в той или иной мере принимавших участие в формировании исторического сознания: культурных, образовательных, пропагандистских учреждений и т.д. Однако, эти исследования сосредотачивали внимание на функционировании самих институтов, не ставили себе прямой задачи по изучению исторического сознания. Поэтому, связанные с этим сюжеты рассматривались либо в комплексе с кругом других проблем, либо затрагивались вскользь, без акцентации на этом внимания. Нами же эта проблема поставлена в центр исследования, проведен своеобразный срез, вычленяющий из совокупности материалов сюжеты, проблемы, факты, позволяющие делать определенные выводы и обобщения, касающиеся существования и развития исторического сознания.

Новизну имеет подход к разделению исторического сознания на последовательные хронологические стадии, изложенный во введении и выдерживаемый на протяжении всего исследования. С помощью такого хронологического разделения исчезает (по крайней мере в рамках нашего исследования) путаница и смешение понятий. Историческое сознание делится на стадии, обладающие своими свойствами и требующие последовательной, но раздельной оценки. Кроме того, эту схему можно использовать для изучения любого другого периода, при этом становится возможным сравнение качественного состояния этих стадий исторического сознания, анализ динамики их развития.

Новизна работы состоит и в том, что в ней на основе сопоставления различных фактов высказаны новые подходы к таким проблемам как проникновение марксистской методологии в историческую науку, различие в степени государственного воздействия на информационный поток в центре и на периферии, пропагандистская политика государства весной-летом 1941 года.

Собранный и проанализированный материал о влиянии государства на формирование исторического сознания позволяет на наш взгляд внести определенную поправку к представлению о тоталитарном государстве. Как показано в нашем исследовании, тоталитаризм в Советском Союзе 30-х гг. - это все-таки не подчинение, а стремление к подчинению государством всех сторон жизни общества, что, очевидно, не одно и то же. То есть рассмотренный в работе вопрос об уровне общественного сознания на наш взгляд дает основания для пересмотра уже сложившегося взгляда на советское общество 30-х годов как целиком и полностью пораженное синдромом культа личности.

Круг источников, использованных в работе, достаточно широк. Для решения поставленных задач нами были использованы различные архивные источники. Фонды центральных архивов содержат обширный материал о действиях органов партийно-государственной власти и управления. Хранящиеся в Российском Центре Хранения и Изучения Документации Новейшей Истории (далее - РЦХИДНИ) протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП/б/ (Ф.17, Оп.З ) показывают степень влияния на изучаемые процессы этого партийного органа, чьи решения являлись в то время истиной в последней инстанции. Как правило, решения в области идеологии проводились через агитационно-пропагандистские органы партии. Материалы фонда агитпропа ЦК, получившего в 1939 году статус Управления ( Ф.17, Оп.125 ), помогают нам раскрыть специфику механизма партийно-государственного воздействия на общество и институты, формировавшие историческое сознание. Это стенограммы всевозможных совещаний, протоколы заседаний, отчеты, докладные записки.

Важные сведения о масштабах разрастания информационного потока, о влиянии власти на тематику и тираж публикуемой литературы содержат фонды Партиздата (Ф.623). Это отчеты о работе, годовые планы с непременной статистикой, переписка Партиздата, протоколы и стенограммы производственных и иных совещаний. Немало информации получено нами при обработке личных фондов, фонд М.Н. Покровского (Ф.147), содержащий помимо всего прочего письма арестованных ученых-историков "красному профессору", переписку самого Покровского с партийными и государственными деятелями, позволяет судить о методах влияния власти на историческую науку, об эффективности этого влияния, об искренности реакции самой науки на воздействие извне. Фонд A.A. Жданова, в котором находятся стенограммы выступлений этого крупного деятеля ВКП/б/, его черновые бумаги, дает и сведения о скорости и эффективности распространения "Краткого курса истории ВКП/б/". Эти сведения получены нами в результате обработки стенограмм совещаний с участием A.A. Жданова. Материалы фонда П.Н. Поспелова говорят нам не только о большом влиянии, которое этот человек оказывал на науку, образование, политику в области идеологии. Помещенные в этот фонд материалы редакционных совещаний редколлегии газеты "Правда" позволяют судить о влиянии власти на печать, об условиях работы газетчиков во второй половине 30-х - начале 40-х годов.

Фонд И.В. Сталина (Ф.558) рассматривался нами в основном как свидетельство личного контроля генерального секретаря ЦК ВКП/б/ над архивами, как свидетельство личного участия Сталина в исправлении прошлого. Это нашло свое отражение в основном в резолюциях Сталина на записках дирекции ИМЭЛ, редакции журнала "Красный архив" и т.д.

Масса разнообразных сведений содержится в фонде Е.М. Ярославского. Письма Ярославского Сталину, Поспелову, служебные и иные записки, пришедшие самому Ярославскому из редакций журналов, газет, письма с мест, стенограммы выступлений дают немало ценной информации, использованной в нашем исследовании.

Фонды Народного Комиссариата Просвещения, хранящиеся в Государственном Архиве Российской Федерации ( далее - ГАРФ ), позволяют оценить деятельность власти, ее исполнительных органов по практическому выполнению постановлений партии и правительства о восстановлении исторической науки и образования. Это сведения, содержащиеся в программах и инструктивных письмах НКП, протоколах заседаний, приказах по комиссариату, материалы других фондов ГАРФа, например, протоколы заседаний экспертной комиссии Всесоюзного Комитета по высшей школе ( Ф.8080 ), дискуссии об учебнике по истории для средних школ в Институте Красной Профессуры (Ф.5143) дополняют эти сведения, дают более полную картину произошедших событий. Стенограммы различных совещаний в наркомпроссе, партийных, государственных учреждениях, дают представление об уровне, о глубине исторического сознания народа, о динамике его изменения, об успехах и неудачах в историческом среднем и высшем образовании, в формировании массового сознания. Косвенные данные об этом же содержатся в ежегодных отчетах Всесоюзного радиокомитета ( Ф.6903 ). Скудные остатки материалов Главного Управления по делам литературы и искусств (Главлита - Ф.9425 ) тем не менее дают весьма ценные данные о механизме цензурного вмешательства в информационный поток, в формирование исторического сознания.

Исследование архивных источников Саратовской области позволяет оценить разницу между работой центра и мест, между принимаемыми наверху решениями и реальным их воплощением в практику, переписка партийных органов с НКВД, результаты собеседований с преподавателями и студентами вузов, отрывочные данные партийных докладных и отчетов, дают сведения об уровне исторического сознания на периферии.

Для анализа действий государственных органов необходимо было изучить опубликованные материалы. Это относится к сборникам документов советской эпохи, таким как "Директивы и постановления советского правительства о народном образовании"1. Опубликованные в нем декреты СНК, постановления НКП, циркуляры ЦК партии большевиков, резолюции, другие партийные документы, дают представление о государственной политике в области высшего, среднего образования, ликвидации неграмотности, политико-просветительной работы. В сборнике "Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа.Сборник документов" собраны документы аналогичных типов, сгруппированные по тематическому признаку: они освещают аспекты государственной политики в области школьного

1 Болдырев Н.И. "Директивы и постановления советского правительства о народном образовании".М,-Л. 1947. Вып. II. образования Документы, опубликованные в сборнике "Комсомол и высшая школа " говорят о взаимоотношениях высшего образования и первого помощника партии - комсомола 2, Название сборника "Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП/б/"практически полностью расшифровывает его содержание3.

Органическим недостатком публикаций документов, увидевших свет в советское время, была специфическая выборочность источников, оставлявшая за пределами издания все факты, не укладывавшиеся в рамки официальной концепции. То есть некоторые документы не публиковались вообще, а в некоторых делались купюры, убиравшие неудобные места. Так это было, например, с публикацией в сборнике "Народное образование в СССР" Постановления СНК и ЦК ВКП/б/ " Об организации конкурса на лучший учебник для начальной школы по элементарному курсу истории СССР., где исчез пункт 8 с фамилиями репрессированных Радека и Бухарина 4.

Поэтому большой интерес представляют документы, опубликованные в наше время, такие, например, как издание "Литературный фронт" История политической цензуры 1932-1946 гг." В этом сборнике находится целый пласт ранее глубоко засекреченного документального материала. Постановление высших партийных органов, докладные записки, циркулярные письма, служебная и личная переписка писателей и государственных деятелей раскрывает механизм государственного воздействия на литературу, показывает скрытые пружины, рассказывает об истории политической цензуры.

Конечно, не оставлены без внимания источники 30-х годов: статьи в газетах и журналах, учебники, работы видных партийных и государственных деятелей. Произведения И.В. Сталина не только помогают лучше понять личность автора, уровень аргументации,

1 Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сборник документов. М. 1974.

2 Комсомол и высшая школа ".М. 1968.

3 Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП/б/. М. 1947.

4 Ср. "Правда". 1936. 4 марта. №63 (6669) и "Народное образование в СССР."С.168 степень логичности изложения и т.п., но и являются отправными точками многих пропагандистских ( и не только ! ) действий. Периодика тех лет, статьи "Правды", "Известий", "Комсомольской правды", "Литературной газеты", "Коммуниста" ( органа Саратовского обкома ВКП /б/ ) показывают нам в газетных отчетах реакцию мест на проведение той или иной политики. Внимательное прочтение газетных публикаций позволяет отметить несоответствие между победными реляциями с мест и действительным положением вещей, что нашло отражение в нашем исследовании.

Информация, почерпнутая из исторических журналов, таких как "Историк-марксист", "Исторический журнал", "Красный архив", "Исторические записки АН СССР", "Исторический архив", "Пролетарская революция", позволяет судить об уровне развития исторической науки, о степени действительного проникновения в нее официальной методологии. Статьи журнала "История в средней школе" помогают лучше осветить процесс проникновения новой концепции в среднюю школу, рассказывая о первом опыте преподавания истории по-новому, о первых успехах и встречающихся трудностях.

Изменения в концепции истории партии лучше всего прослеживаются при анализе учебников Е.М. Ярославского, Г. Зиновьева, В. Волосевича, и, конечно, "Краткого курса истории ВКП/б/"

Как результат воздействия государства на науку, культуру, следует выделить такую группу источников, как вышедшие в те годы "Историю гражданской войны", "Историю фабрик и заводов", серию "Жизнь замечательных людей". Гораздо большую популярность в народе и, следовательно, более существенно влиявшими на историческое сознание советских людей были художественные произведения. Это и книги о далеком прошлом,

1 Ярославский Ем. Очерки по истории ВКП/б/. 3-е изд., ч. I. М. 1936; Волосевич В. Самая краткая история ВКП /б/. 2-е изд. М.-Л. 1926; Зиновьев Г. История ВКП /б/. Популярный очерк. 3-е изд. Л. 1924; История ВКП /б/. Краткий курс. Под редакцией ЦК ВКП/б/. М. 1954. такие как "Петр I" А.Н. Толстого, и прежде всего литература, повествовавшая о недавней истории: "Чапаев", "Как закалялась сталь", "Разгром" и другие произведения, составившие классику советской литературы.

При осторожном и критическом обращении с содержанием, много ценной информации можно получить из воспоминаний. О механизме воздействия на культуру и искусство содержатся сведения в воспоминаниях Я. Пастернака, И. Хейфеца, М. Ромма Особое положение занимает книга К.Симонова "Глазами человека моего поколения " 2, в которой содержится наряду с богатым фактическим материалом, взвешенный анализ, оценка прямого воздействия Сталина на культуру. В этом отличие книги Симонова от воспоминаний, скажем, Б. Бажанова, оценки которого крайне эмоциональны и, как следствие этого декларативны 3.

О воздействии власти на историческую науку рассказывают воспоминания А.Г. Авторханова, Ю.В. Готье, А.Б. Закс, Н.М. Дружинина 4.Отношение к внутренней политике государства во второй половине 30-х прослеживается в мемуарах Л.А. Маньковского 5. Ценные сведения о работе периодической печати в условиях нового внешнеполитического курса содержатся в работе З.С. Шейниса 6.

Самым сложным моментом при работе с источниками было отыскание свидетельств, содержащих непосредственные характеристики исторического сознания, особенно на массовом уровне, то есть дающих представление о наличии у общества фактических знаний по истории и, соответственно, об отношении к имеющемуся багажу. Как уже отмечено нами выше, конкретно

1 Пастернак Я. Спасение коллекции // Творчество. 1989. № 6; Хейфиц И.О друзьях-товарищах (Советское киноискусство ) // Советская культура. 1987. 20 октября; Ромм М. Точка отсчета // Москва. 1987. №11.

2 К. Симонов "Глазами человека моего поколения "М. 1990.

3 Бажанов Б. Указ. соч., С. 234.

4 Авторханов А.Г. Технология власти // Вопросы истории. 1991; Готье Ю.В. Мои заметки // Вопросы истории. Вопросы истории. 1992; Закс А.Б. Как я защищала диссертацию и пыталась ее опубликовать // //Вопросы истории. 1989. №6; Дружинин Н.М. Воспоминания и мысли историка. М.1979.

5 Маньковский Л.А. К вопросу о психологии культа Сталина // Вопросы философии. 1989. №1. социологические исследования исторического сознания практически не проводились. То есть мы не только лишились возможности элементарного процентного исчисления, количественных показателей состояния исторического сознания. Был затруднен поиск самого фактического материала, характеризующего уровень исторического сознания. Поэтому поиск необходимых нам свидетельств осуществлялся буквально по крупицам, вычленялся из контекста, имея при этом минимум конкретных количественных показателей. Нами уже отмечено несоответствие официальных, опубликованных документов, составлявших ранее львиную долю источниковой базы исследователя, реальному состоянию общественного сознания. Поэтому главным источником, дающим сведения о действительном состоянии сознания советского общества ныне являются докумнты еще не опубликованные. Их можно разделить на две группы - отчеты, составлявшиеся в партийных отделах пропаганды и агитации и НКВД, и письма граждан в различные учреждения, организации. Как показано в исследовании О.В. Великановой, именно письма людей являют нам наиболее достоверную картину, так как партийные отчеты постоянно приукрашивали действительность, а отчеты органов безопасности перегибали палку в другую сторону О важности изучения писем как источников отмечалось и в книге Г.Д. Бурдея "Историк и война" 2. Поиск и анализ этого вида источников занял значительное место в данном исследовании. В этих условиях настоящим Клондайком фактов можно назвать архивные подборки писем советских людей в различные учреждения, организации. Это прежде всего дело №1 (Ф.17. Оп. 125 РЦХИДНИ ), содержащее письма трудящихся в комиссию по написанию "Краткого курса", кроме того письма, пришедшие на радио ( ГАРФ. Ф. 6903. Оп. 1. Д. Д. 9,30,54 ), в редакцию журнала "Пролетарская революция" ( РЦХИДНИ, Ф.72

6 Шейнис З.С. Перед нашествием ( о работе иностранного отдела "Труда").// Новая и новейшая история. 1990. №1.

1 Великанова О.В. Указ. соч.// Отечественная история. 1994. №2. С. 177.

2 Бурдей Г.Д. Указ. соч., С. 195-196.

Исследования, проводимые в середине 30-х Народным комиссариатом просвещения, содержат интересные сведения об уровне исторического сознания студентов, учителей, школьников. Яркие, однако бессистемные сведения, характеризующие историческое сознание можно почерпнуть из докладных записок, представлений, и прочей партийно-государственной документации рядового порядка. Очевидно, что весьма интересная и возможно систематизированная информация была сосредоточена в НКВД. "Систематически сбором информации об общественных настроениях органы ВЧК/ОГПУ/НКВД занимались с 1918-1919 года. На основе донесений многочисленных тайных осведомителей на предприятиях, в воинских частях, учреждениях, в ГПУ составлялись сводки и обзоры. Систематически составлялись и сводки по материалам перлюстрированных писем '". Подтверждение этому тезису найдено нами в нескольких делах ЦДНИ СО 2. К сожалению, информация, содержащаяся в архивах органов государственной безопасности осталась за пределами нашего исследования.

Однако найденные нами материалы позволили с большой долей достоверности сделать необходимые выводы по изучаемой проблеме. Собранный и проанализированный фактический материал, совокупность использованных методов и следование вышеозначенным методологическим принципам, позволили, как нам кажется, внести свой скромный вклад в разработку вопроса существования и развития советского общества, его исторического сознания во второй половине 30-х - начале 40-х гг.

1 Великанова О.В. Указ. соч.// Отечественная история. 1994. №2. С. 177.

2 Переписка с органами НКВД об антисоветских настроениях в вузах, школах, других учебных заведениях// ЦДНИ СО. Ф.594. Оп.1. Д.314.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Власть и формирование исторического сознания советского общества в 1934-1941 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренный нами процесс формирования исторического сознания советского общества во второй половине 30-х - начале 40-х годов - сложное и многоплановое событие советской истории. Ведущую роль в этом процессе традиционно играл фактор активного государственного влияния. Путь формирования сознания изнутри также традиционно находился в подчиненном положении. Конечно, именно источники исторического знания, передаваемые из поколения в поколение являлись залогом устойчивого состояния исторического сознания, теми каплями истины, которые в конце концов точат камень лжи и фальсификации. Однако в рассматриваемый период силы этих двух сторон одного процесса были явно не равны.

Государство обладало действенным механизмом, позволявшим держать этот процесс под контролем. Этот механизм постоянно совершенствовался технически и организационно. Звеньями этого механизма были Политбюро ЦК ВКП /б/ со Сталиным во главе, отдел ( а затем Управление ) пропаганды и агитации ЦК, органы НКВД, Главлита, Наркомпросса. Специфика советского государства 30-х - 50-х годов наложила отпечаток на действие и этих структур. После инициативного посыла сверху, звенья начинали претворение его в жизнь. Партийно-государственный аппарат послушно следил за соответствием конкретных действий исполнителей провозглашавшимся принципам. Страх перед возможным наказанием за недостаточную активность заставлял все структуры работать с перегибом, который впоследствии вновь одергивался сверху. Постепенно работа входила в естественное русло. Работа всех структур походила на работу механизма, эксплуатируемого на пределе ( а порою и за пределами ) его штатных возможностей. Эти перегрузки сводили на нет безусловно положительное рациональное зерно, заключавшееся в персональной ответственности исполнителей любого ранга за невыполненное поручение. Мощь государственного механизма, обладавшего централизованным управлением финансами, ресурсами была помножена на жесткую кадровую политику среди тех, кто под руководством партийно-государственного аппарата воплощал официальные идеи в конкретные научные исследования и художественные образы.

Воздействие государства на историческую науку привело в целом к методологической унификации науки в русле сталинской интерпретации марксизма. Однако эту оценку нельзя распространять на всю историческую науку, поскольку в сфере периодов истории, находившихся хронологически и тематически на большом расстоянии от интересов власти ситуация характеризовалась фактической методологической пестротой.

Высшее и среднее образование также испытывали перекрестные влияния, однако, обладая меньшей, нежели ученые, интеллектуальной независимостью учителя, студенты и школьники легче усваивали новые положения. Поначалу среди учителей средних школ преобладающим было влияние идеологии 20-х годов. Однако кадровые изменения в составе учительства и прилежное освоение им новых концепций, в первую очередь с помощью учебника A.B. Шестакова, прокладывали дорогу государственной линии в сфере образования. Все эти условия давали в руки государства колоссальные возможности по влиянию на сознание общества в соответствии с новыми идеологическими установками.

На наш взгляд сущность новой государственной политики состояла в синтезе классовой и традиционно-патриотической линий. Право на существование получали как традиционные для русской истории темы и герои, так и новые подходы, узаконенные в годы советской власти. То есть в 30-е годы в государственной политике в области идеологии произошло не замещение, а наложение двух тенденций по формированию исторического сознания. В этом состоит главное отличие идеологической политики 30-х годов от политики предыдущего десятилетия. Идеология революции всей своей сущностью отвергала предыдущий этап развития общества, отрицательно оценивала предшествующую историю государства. Сталинизм, фактически отказавшись в середине 30-х от многих оценок предыдущего периода, не отрицал революционную идеологию. Это оставляло ему большую свободу политического маневра, позволяло практически в любой ситуации оставаться правым. Нигилизм, как характерная черта государственной политики 20-х годов, в 30-е волею государства же не распространялся ни на дореволюционный, ни на постреволюционный периоды.

Ситуация 30-х характеризовалась более позитивным началом. В этой ситуации находились точки соприкосновения как для тех, кто мыслил реалиями дореволюционной России, так и для тех, кто принял идеи революции. Более того, это позитивное, объединяющее начало обусловило появление третьей составляющей, происходивший в сознании тех, кто принял положения этой концепции целиком. Это происходило как на профессиональном, так и на обыденном уровнях.

И хотя в области массового сознания преобладающие позиции государственного подхода в рассматриваемый период еще не были заняты, динамика этого процесса была велика. Необходимо учитывать податливость основной части общества, рабочих и крестьян, стоявших на начальных ступенях образованности. Кроме того, поворот в отношении к истории, произошедший в середине 30-х безусловно сблизил позиции государства и общества.

В области исторического сознания власть пришла к определенному соответствию его глубинным нормам. В сфере исторической памяти такие нормы отсутствовали, поскольку русская история не содержала прецедентов событий, подобных Октябрьской революции по масштабам и последствиям. Это стало еще одним облегчающим фактором про-сталинской обработки общества. Еще одним благоприятствующим фактором можно считать малую информированность общества о событиях советской, и особенно партийной истории, происходивших за рамками географического проживания людей. То есть для формирования исторической памяти в любом, в том числе и максимально фальсифицированном виде, в 30-е годы существовали наиболее благоприятные условия. Тем более, что основные установки - классовый подход в оценке событий, целенаправленность на построение социализма и коммунизма - усердно внедрялись в сознание на протяжении первого революционного десятилетия.

Единственным тормозящим фактором в этих условиях оказывался личный опыт, пережитое, расходившееся с официальной трактовкой и фактологией. Но этот фактор, как показано в нашем исследовании усиленно преодолевался властью. Методы преодоления простирались от наказания тех, кто посмел публично усомниться в верности официальных концепций до замалчивания логичных вопросов, возникавших у людей в результате сопоставления предлагаемой информации и имевшегося опыта. К середине 30-х общество уже было приучено скрывать спои настроения, которые противоречили государственным приоритетам.

Историческое общественное мнение в исследуемый период прошло несколько фаз развития. Водоразделом в государственной политике здесь служат договор о ненападении между СССР и Германией и выступление Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года. Однако здесь государственный механизм, послушно выполняя волю руководства, столкнулся с сопротивлением общественного сознания. Антифашистская политика 30-х годов также проводилась всей мощью государственного механизма, но при этом соответствовала направлению общественного сознания.

Итак, мы видим, что на всех уровнях исторического сознания государственный механизм мощно и послушно выполнял руководящие указания. Однако из этого совсем не следует вывод об успешности действий этого механизма. Изменения государственной политики в сфере исторического сознания, памяти или общественного мнения не означали автоматического а тем более мгновенного изменения в сознании людей. Практически по всем уровням сознания мы находим свидетельства противодействия, сомнения или неприятия государственной политики. Также нами отмечены в сознании весьма отчетливые следы влияния и предыдущих исторических периодов. В полной мере результат процесса сталинской обработки общественного сознания проявился спустя многие десятилетия. Его закономерным итогом стала мучительная ломка общественного сознания во второй половине 80-х, подточенного периодом "оттепели" и развитием неподконтрольных государству источников информации.

С результаттом сталинской обработки общества неизбежно приходится сталкиваться современной российкой власти. При этом в современной государственной политике по отношению к прошлому страны мы видим общие черты с периодом 20-х годов. Оба эти периода хронологически непосредственно следовали за преобразованиями, коренным образом менявшими ситуацию в стране. Оба периода отрицали позитивные черты в предшествовавшем этапе: большевики - в дореволюционном развитии России, современная власть - в советском времени. Оба периода делали ставку на интернациональные ценности: период 20-х - на классовые, период 90-х - на общечеловеческие. Урок 20-х и 30-х годов показывает нам роль патриотического фактора в формировании общественного сознания. Отсутствие этого фактора неизбежно приводит к слабой эффективности государственной политики в области формирования исторического сознания общества.

Мы видим, что современное российское руководство не учитывает в своей деятельности уроки истории. Оно, также как и большевики в 20-е годы фактически отрицает позитивную роль предыдущего этапа существования государства, лишая себя тем самым свободы политического маневра. Это в какой-то степени осознано властью лишь совсем недавно. Не случайно вновь избранный на пост Президента Российской Федерации Борис Ельцин подчеркнул на встрече со своими доверенными лицами необходимость создания новой идеологии. Однако все прежние шаги власти в сфере работы с общественным сознанием показывают, что она не учитывает не только уроки истории, но и специфику современной ситуации, да и в целом недооценивает роль фактора общественного, в том числе исторического сознания общества при разработке своей политики.

Рассмотренный нами пример 30-х годов показывает, что успешное внедрение даже наиболее соответствующей устоям национального исторического сознания патриотической концепции в необходимом власти направлении возможно было при наличии доверия со стороны общества к власти. Это доверие обеспечивалось исследованным нами механизмом по контролю и фильтрацией информации, уровнем образованности и культуры населения. Немалую роль сыграл и фактор оборота информации, то есть возможности проверки обществом соответствия деклараций власти ее реальным шагам и намерениям. Современная ситуация характеризуется большой скоростью процесса оборота информации, существующей вследствие неуклонно проводимого принципа свободы печати. Свобода печати объективно предполагает наличие множества альтернативных источников информации, уничтожающих кредит доверия государству, который возникает в тоталитарном государстве в результате невозможности проверки обществом соответствия деклараций и действий власти.

Следовательно, в условиях осуществления демократического принципа свободы печати, с учетом развития электронных средств массовой информации, власть должна постоянно соотносить свои декларативные заявления и реальную политическую практику. Между тем создается впечатление, что современное российское руководство живет реалиями прежних взаимоотношений общества и власти. Прокламируя на различных юбилеях и праздниках верность патриотическим традициям, возрождая российскую символику российского государства, власть совершает практические шаги, идущие вразрез с интересами государства, играя во внешней политике второстепенные роли под диктовку иностранных правительств. Общество, достаточно информированное как о декларациях, так и о шагах власти, не может не замечать существующую разницу. В результате ни о каком кредите доверия со стороны общества не может быть и речи.

Можно предположить, что в недалеком будущем, возможно еще до следующих президентских выборов, власть будет вынуждена в очередной раз обратиться к патриотическим приоритетам в идеологии, как способным в наибольшей степени эффективно обеспечить взаимодействие государства с обществом. Однако эффективность этого обращения будет высокой лишь в двух случаях. Если государство ликвидирует свободу печати, поставит под контроль информационный поток, монополизирует право на информацию и в соответствии с имеющимся уровнем развития сознания общества добьется необходимого себе кредита доверия. В этом случае с помощью данного кредита власть сможет осуществлять свои шаги в той или иной сфере, убеждая общество в их патриотической направленности.

Если же при сохранении демократических принципов воздействия на информационный поток власть вновь возьмет на вооружение формы и методы работы, применявшиеся в 30-е годы, не обращая внимания на степень доверия к себе со стороны общества, у такой власти будет мало шансов выиграть выборы, если только выборы все еще будут играть роль в политической жизни государства.

Либо государство должно будет учесть все факторы и привести в соответствие свои декларации своим реальным шагам, свои формы и методы работы - с образовательным и культурным уровнем развития общества, с современным уровнем развития информационной системы, обращения информации.

Что же касается развития общества, то практика показывает, что национально-патриотические ценности еще долгое время будут превалировать в его сознании над интернациональными. Конечно, нельзя не отметить существенное различие в состоянии нашего общества и общества 20-х - 30-х годов. Отрицание предыдущего этапа развития произошло в 20-е годы при отказе государства от использования национальной истории в качестве одного из средств формирования сознания общества. Таким образом, к середине 30-х интерес к истории, объективно существующий у любого общества, в условиях Советской страны не был реализован. Переход к позитивному отношению к прошлому таким образом совпал с удовлетворением прежде не реализованного интереса общества к истории. Это стало одним из условий того, что история стала существенным фактором в формировании сознания общества в соответствии с требованиями новой идеологии.

В наше время наоборот, отрицание предыдущего этапа происходило во многом с помощью истории, исторических примеров. Нигилизм по отношению к недавнему прошлому, безусловно существовавший во второй половине 80-х - начале 90-х годов, был вызван не отрицанием, а знанием истории. (Здесь кстати и сыграла свою роль мина замедленного действия, заложенная властью в 30-е годы ). Возвращение современного общества к национально-патриотическим ориентирам происходит и будет происходить в момент, когда по признанию многих исследователей, пик интереса к истории в обществе уже прошел. То есть объективно необходимый поворот в политике к национальным ценностям будет происходить в более сложных условиях, поскольку роль фактора исторического воспитания будет заметно снижена. Это не означает бесперспективности усилий по использованию истории в качестве средства патриотического воспитания общества, особенно молодежи. Наоборот, в условиях снижения естественного интереса к обществе к истории, этот интерес следует поддерживать усилиями государства, прежде всего в сфере образования. Отсутствие прямых рычагов воздействия на культуру, искусство, не означает полной независимости этих структур от государства Вполне приемлемо для государственной политики в сфере идеологии создание сфер, приоритетных для творчества - один из методов, весьма успешно применявшийся в 30-е годы. Система государственного поощрения через различного рода премии, конкурсы может повлиять на создание новых произведений на исторические темы, освещающих прошлое нашей страны с различных точек зрения, но воспитывающих новые поколения в духе гордости за свою страну.

Целенаправленная государственная политика в сфере идеологии, соединяющая принципы уважения прав и свобод личности с традиционным национальным патриотизмом, подкрепленная современной политикой, сочетающей разумность деклараций и искренность реальных действий - вот залог доверия между обществом и властью, более прочного единения государства и его подданных. Процесс этот еще не начат, само его осуществление при отношении современной власти к данным проблемам -весьма проблематично, но именно этот путь принес бы наибольшее удовлетворение для общества и наибольшую пользу для восстановления практически отсутствующего авторитета власти.

Список научной литературыГречухин, Павел Борисович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Богданов И.М. Грамотность и образование в дореволюционной России и СССР. М. 1964.

2. Болдырев Н.И. "Директивы и постановления советского правительства онародном образовании". M.-JI. 1947. Вып. II.

3. Большая Советская энциклопедия. М. 1935. Т.22.

4. Волосевич В. Самая краткая история ВКП /б/. 2-е изд. M.-JI. 1926

5. Вокруг статьи Троцкого "Уроки Октября"//Известия ЦК КПСС. 1991. N7.

6. Зиновьев Г. История ВКП /б/. Популярный очерк. 3-е изд. JI. 1924

7. История ВКП /б/. Краткий курс. Под редакцией ЦК ВКП/б/. М. 1954.

8. Комсомол и высшая школа . М. 1968.

9. Кудрявцев А.И. Этапы исторического образования в трудовой школе// Преподавание истории в школе. 1990. №2

10. Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сборник документов. М. 1974.

11. Партия о кино. Под ред. Е.М. Ярославского. М. 1939. Пропаганда и агитация в решениях и документах ВКП/б/. М. 1947. Против исторической концепции М.Н. Покровского M. JL, Изд-во АН СССР. 1939.

12. Против фашистской фальсификации истории. M.-JI.-1939.

13. Письмо Е.М. Ярославского И.В. Сталину об учебниках по истории ВКП/б/1. Сов. архивы. 1990. N4.

14. Сталин И.В. "О некоторых вопросах истории большевизма". Письмо в. редакцию журнала "Пролетарская революция"/ Сталин И.В. Собр. соч., Т 13

15. Ярославский Ем. Очерки по истории ВКП/б/. 3-е изд., ч. I. М. 1936 Архивные источники

16. Государственный Архив Российской Федерации. (ГАРФ)

17. Ф.2306. (Фонд Народного Комиссариата Просвещения ). Оп.69, On.7Q.

18. Ф.5134. (Фонд Института Красной Профессуры ) Оп.1.

19. Ф.8080. (Фонд Всесоюзного Комитета по Высшей школе (ВКВШ) Оп.1,1. Оп.2.

20. Ф.9425. (Фонд Главного Управления по делам литературы и издательств (Главлит) Оп. 1.

21. Российский Центр Хранения Изучения Документации Новейшей Истории. (РЦХИДНИ)

22. Ф.17. Оп. 3 (Фонд Политбюро ЦК ВКП /б/)., Ф.17. Оп. 120.(Фонд Отдела науки ЦК ВКП /б/).

23. Ф.17. Оп. 125.(Фонд Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП/б/).

24. Ф.71 (Фонд Института Маркса- Энгельса- Ленина (ИМЭЛ). Оп. 10.

25. Ф.72 (Фонд журнала "Пролетарская революция") Оп. 1.

26. Ф.89 ( Фонд Е.М. Ярославского). Оп.1, Оп. 6, Оп. 7, Оп.8,

27. Ф.147 (Фонд М.Н. Покровского). Оп. 2с.

28. Ф.558 (Фонд И.В. Сталина) Оп. 1.

29. Ф.623 (Фонд Издательства Политической литературы). Оп. 1. Ф. 629. ( Фонд П.Н. Поспелова). Оп.1.

30. Государственный Архив Саратовской Области. (ГАСО) Ф.Р-332. Документы СГУ им. Чернышевского Оп.1.

31. Центр Документации Новейшей Истории Саратовской Области. (ЦДНИ СО) Ф.594. (Фонд Саратовского обкома ВКП/б/). Оп.1.1. Периодическая печать1. ГАЗЕТЫ

32. Правда". 1936.21 январь март "Правда". 1937. март. "Правда" 1938. март- октябрь.

33. Правда". 1939. декабрь. "Правда". 1940. февраль.

34. Известия" 1938. февраль -октябрь "Комсомольская правда". 1938. Октябрь.

35. Коммунист" ( орган Саратовского обкома ВКП/б/). Сентябрь- октябрь 1938г.1. ЖУРНАЛЫ1. Знамя. 1937. № 10. С.246

36. Историк-марксист. 1926. кн.I. Историк- марксист. 1934 1940.

37. Исторические записки АН СССР. 1937. Т.1.

38. Исторический архив. 1939. №2

39. Исторический журнал. 1937. №№ 1-12. Исторический журнал. 1938. №.№ 1-12. Исторический журнал. 1940. №1.

40. История в средней школе. 1934. Красный архив. 1935.

41. Пролетарская революция. 1924. №4. Пролетарская революция. 1936.монографии, сборники научных работ, статьи

42. Анфимов A.M. Царствование императора Николая II // Отечественная история. 1994. №3.

43. Алаторцева А.И. Журнал "Историк-марксист". 1926-1941. М. 1979. Алаторцева А.И. Становление сов. исторической периодики М. 1991. Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука в Россий. М. 1968.

44. Артизов А.Н. Критика М.Н. Покровского и его школы ( к истории вопроса) // История СССР. 1991. №1;

45. Артизов А.Н. В угоду взглядам вождя // Кентавр. 1991. октябрь-декабрь. Ахундов М.Д.,Баженов Л.Б.У истоков идеологизированной науки //Природа. 1989. №2.

46. Бердута М.З., Булах В.И. Исследование отечественной истории в Харьковском университет за годы Советской власти // Вестник Харьковского университета. 1991. №357

47. Борисова Л.В. Театральная интеллигенция и советское государство в 20-егоды // Отечественная история. 1993. №2.

48. Брачев B.C. С.Ф. Платонов // Отечественная история. 1993. №1

49. Будаев Д.И. Историк большевистской партии Н.С. Агарский //Вопросыистории КПСС. 1990. №4.

50. Бурдей Г.Д. Историк и война. Саратов. 1991.

51. Васецкий H.A. О Троцком и троцкизме. М. 1989.

52. Великанова O.B. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. №2.

53. Вождь, хозяин, диктатор (Сборник статей о Сталине). М. 1990. Волкогонов Д.А. Сталинизм: сущность, генезис, эволюция //Вопросы истории. 1990. №3.

54. Волобуев О., Кулешов С., Шелохаев В. Историко-партийная наука -условия развития // Коммунист. 1989. №16.

55. Воспитанники МГУ большевики дооктябрьского периода". М. 1977. Гаджиев К.С. Политическое сознание или политическая культура // Кентавр. 1991. Октябрь-декабрь.

56. Гинзбург Е.С. Крутой маршрут: Хроника времен культа личности. Рига. 1989.

57. Головатенко А. Марксизм о духовной культуре: критический взгляд// Преподавание истории в школе. 1990. №2

58. Голубев A.B. Запад глазами советского общества // Отечественная история. 1996. №1.

59. Горохов В. Вкусившие пирога //Диалог. 1992. №4-5

60. Горская Г.В. Историко-партийное творчество М.Н. Лядова //Вопросыистории КПСС. 1988. №12.

61. Горяева Т.М. Журналистика и цензура (радио 30-х).// История СССР. 1990. №4

62. Горяинов А.Н. Славяноведы жертвы репрессий 1920-х 1940-х г.г.// Советское славяноведение. 1990. № 2.

63. Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера?". M.I995. Грехов A.B. Пропаганда истории Октябрьской революции газетой "Правда". Горький. 1990.

64. Гутнова Е.В. Академик СД. Сказкин (1890 1973) //Новая .и новейшая история. 1993. №2.

65. Демина Л.И. Журнал "Советский музей" как источник по истории музейного строительства////Музееведение. 1987.

66. Диков H.H. Пересмотреть устаревшие концепции //Вопросы истории. 1988. №3.

67. Добренко Е. Метафоры власти. Литература сталинской эпохи в историческом освещении. Мюнхен. 1993.

68. Добровольные общества в Петрограде-Ленинграде(19-17-1937). Л. 1969. Дмитриев Ю. "Белые пятна" театральной карты //Советская культура. 1988. 8 сентября.

69. Ефимова Г. Судьба личного архива А.И. Рыкова. //Советские архивы. 1989. №2.

70. Журавлев Г.Г., Меркушин В.И., Фомичев Ю.К. Историческое сознание: опыт социологического исследования . //Вопросы истории. 1989. №6. Журавлева Л.К., Козлова Л.А. Советологи о партии: некоторые оценки и подходы // Вопросы истории КПСС. 1989. №3.

71. Закс А.Б. "Из истории пропаганды исторических знаний советскими историческими музеями"//История и историки. М.1980

72. Зубкова ЕЛО. История и общественное сознание. // Преподавание истории в школе. 1994. №1.

73. Иванов В.В. Почему Сталин убил Горького? // Вопросы литературы. 1993. №1.

74. Иванова Л.В. У истоков советской исторической науки. М. 1968. Идеи и реальности 20-х 30-х в советской исторической науке. Иваново. 1993.

75. Из истории МП/. 1917 1941. М. 1955.

76. Из опыта большевистской и советской печа ти. М. 1988.

77. Из опыта партийног о руководства высшей школой. Свердловск. 1989. Иллерицкая Н.В. Историко-иартийиое творчество Е.М. Ярославского. // Вопросы истории КПСС. 1987. №11.

78. Исмайлов X. Изъятая литература как феномен литературног о процесса // Вопросы литературы. 1991. №I. Историки спорят. М. 1988.

79. Историческая наука в Московском Университете 1934-1984.-М.,МГУ.-1984 Историческая наука и школьное историческое образование.// Преподавание истории в школе,-1990.-№4.

80. Историческая память обновляющегося общества // Коммунист. 1990. №18. Исторический опыт планирования культурного строительства в СССР. М. 1988.

81. История идейно -воспитательной работы КПСС в период строительствасоциализма. Л. 1988.

82. История ЛГУ Очерки. Л. 1969.

83. История Отечества :люди, идеи, решения. М. 1991.

84. История России. Под ред. Б.В. Личмана.- Екатеринбург. 1993

85. Камчугова И.Д. Манипулируя общественным сознанием: периодическаяпечать 20-х 30-х годов / Криворожский гос. пед. институт. Кривой Рог.1992; Сознание и история. Барнаул. 1993.

86. Капто A.C. Историческая память и формирование исторического сознания. // Вопросы истории КПСС. 1989. №11

87. Кадеев В.И. Изучение древней истории в ХГУ за годы Советской власти //Вестник Харьковског о госуниверситета. №302. 1987 Калугина Т. Из истории экспозиций искусства 20-х 30-х годов //Творчество. 1989. №6;

88. Князев Е.А. Предметная система в высшей школе России II Вестник высшей школы. (987. №11.

89. Кобрин В.Б. Кому ты опасен, историк? М. 1992. Кобрин В.Б. Под прессом идеологии // Вестник АН СССР. 1990. №12. Ковальченко И. "Исследование истины само должно быть истинно"// Коммунист. 1989. №2.

90. Козлов A.A. Фактический отказ от политики охраны памятников истории и культуры// //Советское государство и право. 1989. №12. Козлов В. Социалистическая революция и человек: Заметки историка // Коммунист. 1988. №4.

91. Козлов В.Ф. Источники об отношении к историческим памятникам в РСФСР. М. 1990.

92. Колосков А.Г. Школьное историческое образование в СССР // Советская педагогика. 1984. №8.

93. Колоскова Т.Г. Об идейно-политических предпосылках сталинизма. // Вопросы истории КПСС. 1989. №9.

94. Кононова М.Н., Мгивелидзе И.С. Архив снимает гриф "секретно" ЦГА Московской области // Советские архивы. 1989. №6/

95. Копалов В.И. Общественное сознание: критический анализ фетишистских форм. Томск. 1985.

96. Коржихина Т.П. Общество старых большевиков. // Вопросы истории КПСС. 1989. №11;

97. Костышин Д.Н. "Небольшое письмецо" из громадной фабрики лжи// Кентавр. 1992. Май-июнь.

98. Краснов A.B. О чистках партии в 20-е 30-е г.г.// Известия ЦК КПСС. 1990. №2.

99. Криворученко В.К. Стенограмма V съезда РКСМ: новое издание//Сов. архивы. 1990. N6.

100. Круглый стол: Вторая мировая война истоки и причины // Вопросы истории.1989

101. Крылов В.В. Из истории журнала "Пролетарская революция"(1921-1941 г.г.)//Сов архивы. 1974. N3.

102. Кувшинов В.О. О некоторых догмах "Краткого курса" // Политическое образование. 1989. №8.

103. Кудрявцев С. Кино в стойле // Независимая газета. 1994. 2 июня. Кукушкин Ю.С. Роль исторических знаний в ком. воспитании молодежи. М. 1987.

104. Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М. 1992. Курицын В.М. 1937 год в истории Советског о государства. //Советское государство и право. 1988. №2.

105. Курицын В. Советская политическая система 30-х годов // Коммунист. 1991. №2.

106. Лаврентьев С. "Суворов": на взгляд солдата // Искусство кино. 1990. №5; Лазарев Л. "Колесико и винтик" // Октябрь. 1993. №8 Латышев А. "Суворов": на взгляд полководца // Искусство кино. 1990. №5; Он же, Речь Сталина 5 мая 1941 года //Там же.

107. Лацис O.P. Перелом: опыт прочтения несекретных документов. М. 1990. Лебедев A.A. "Последняя религия" // Вопросы философии. 1989. №1. Леонова Л.С. Подготовка кадров в партийных учебных заведениях ( 19171920 гг.) // Вестник МГУ. Сер.8. 1984. №2.

108. Леонова Л.С. Историческому факультету МГУ 60 лег // Отечественнаяистория. 1994. №6.

109. Ленин, КПСС о печати. М. 1974.

110. Лернер И .Я. Историческое сознание и условия его формирования // Преподавание истории в школе. 1988. №4.

111. Литвак Б.К. К вопросу о партийных переписях и культурном уровне коммунистов. // Вопросы истории КПСС. 1991. №2. Листов B.C. Ленин и кинематограф. М. 1986.

112. Литвин А. Историческая наука и историческое сознание // Коммунист Татарстана. 1990. №7.

113. Лиходеев Л. Метафоры: размышления о 1 съезде советских писателей // Вопросы литературы. 1988. №10.

114. Логачев К., Соболев В., Восставшие против варварства// Наука и религия. 1990.№1

115. Мадараш О.М. Историческая наука в МГУ // Вестник МГУ. 1984. №2 Маньковская И.Л., Шарапов Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука// Вопросы истории КПСС. 1988. №5.

116. Маньковский Л.А. К вопросу о психологии культа Сталина // Вопросы философии. 1989. №1.

117. Маслов H.H. Идеология сталинизма: история утверждения и сущность. М. 1990.

118. Маслов H.H. Из истории распространения сталинизма. //Вопросы истории КПСС. 1990. №7.

119. Мервин М. Ограничение свободы проживания и передвижения в России // Вопросы истории. 1994. №8

120. Митряев А.И., Голубкин Ю.А. Медиевистика в Харьковском университете за годы Советской власти // Вестник Харьковского госуниверситета. №302. 1987

121. Молчанов H.H. "Гильотина или декларация прав?"// Литературная газета. 1989.12.07.

122. Морозов А.И. Пути преемственности в советском искусстве 30-х годов // Советское искусствознание. 1988. №23.

123. Музейная пропаганда 1920-х 30-х годов в зеркале прессы" / Авт. - сост. Колокольцева Н.Г., Юхневич М.Ю. Мин. культуры РСФСР, ДМ СССР, НИИ культуры. М. 1991

124. Мурин Ю.Г. Сталин и кино // Искусство кино. 1993. №3 На подходах к "Краткому курсу" // Советские архивы. 1990. № 4. Накануне. М. 1991.

125. Наумов, Рябов, Филипов. Об историческом ну ги КПСС: Поиски новых подходов. М. 1990.

126. НечкинаМ.В. Вопрос о Покровском в постановлениях партии и правительства // Исторические записки АН СССР. 1990. Т. 118. Общественное сознание и его формы. М. 1986.

127. Павлов А.Г. Советская общественная мысль 20 30-х годов. //Философские науки. 1988. №10.

128. Пшеничный А.П. Репрессии архивистов в 1930-х годах // Советские архивы. 1988. №6.

129. Разумов А. Историческое сознание и политическая культура // Коммунист. 1991. №4.

130. Рафиенко E.H. Историко-революционные музеи и историческая наука в 20-е г. /Музееведение. 1987.

131. Режим личной власти Сталина: к истории формирования. М. 1989. Руднев Д. Кто писал "Краткий курс" ? // Политика. Таллинн. 1991. №9 Русские советские писатели. М. 1957.

132. Савин В.А. Формирование государственного архивного фонда СССР в1920-х 50-х гг. // Советские архивы. 1991. №1 ;

133. Сарабьянов Д. Три первых десятилетия //Огонек. 1988. №9

134. Самиев А. Генезис и развитие исторического сознания. Душанбе. 1988.

135. Сахаров A.M. Журналу "Вопросы истории" 50 лет// Вопросы истории.1976. №6.

136. Советская культура в реконструктивный период ".М. 1988. Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия 1939-1945 гг. // Вопросы истории. 1995. №7.

137. Соловей В.Д. Институт Красной профессуры: подготовка кадров историков партии // Вопросы истории КПСС. 1990. №12.

138. Срипилев Е.А. Архивное дело в СССР: прошлое и настоящее //Советское государство и право. 1990. №4. Страницы истории КПСС. М. 1988. Суворов В. "Ледокол". М. 1993.

139. Сухарев C.B. Предтеча "Краткого курса" в лицах и документах // Вопросы истории КПСС. 1991. №8.

140. Сухарев C.B. Историко-партийная паука в условиях утверждения культа личности Сталина. М. 1990.

141. Режим личной власти Сталина К истории формирования. М. 1989. Такер Р. В центре внимания советская история // Коммунист. 1990. №9. Тоталитаризм как общественный феномен. М. 1989. 30-е годы: взгляд из сегодня. М. 1990.

142. Уледов А.К. Общественная психология и идеология. М. 1985. Ульяновская В.А Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917-1937 гг. М. 1966.

143. Фельдман Д. Несанкционированная дискуссия// Дружба пародов. 1991. №10

144. Фукс А.Н. Учебник по русской истории в дореволюционной России // Советская педагогика. 1987.№3.

145. Хотеенков В.Ф. Система управления вузами:30-е годы //Вестник высшей школы. 1987. №11.

146. Хромов С.С., Тютюкин C.B. Ведущий ценгр по изучению отечественной истории II История СССР. 1986. №2.

147. Цфасман А.Б. Советские ученые против фашистской фальсификации германской истории. М. 1991.

148. Чанбарисов Ш.Х. Становление советской университетской системы. Уфа. 1973

149. Чепагина Н.И. Партийное руководство коммунистическим воспитанием студенческой молодежи Л. 1987.

150. Чернобаев A.A. М.Н. Покровский ученый и революционер // Вопросы истории. 1988. №8.

151. Чешков М.А. Исторические аналогии в контексте сознания и познания // Угол зрения. М. 1992.

152. Чигриков Г-А. Почему Сталин, а не другие? // Вопросы истории КПСС. 1990. №6.

153. Чубарьян А. Война и судьбы мира // Свободная мысль. 1995. №2. Шейнис З.С. Перед нашествием ( о работе иностранного отдела " Груда").// Новая и новейшая история. 1990. №1.

154. Шикман А.П. Совершенно несекретно// Сов. библиография. 1988. № 6 Шмыров В. Человек с ружьем // Искусство кино. 1988. Щодра О.М. Преподавание истории в МГУ // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1986. №6

155. Пастернак Я. Спасение коллекции // Творчество. 1989. № 6

156. Ромм М. Точка отсчета // Москва. 1987. №11.

157. Симонов К. "Глазами человека моего поколения "М. 1990.

158. СпиридовИч А. "Записки жандарма". 1930. (Репринтное издание: М. 1991

159. Троцкий Л.Д. "Сталинская школа фальсификаций".

160. Хейфиц И.О друзьях-товарищах (Советское киноискусство ) // Советскаякультура. 1987. 20 октября

161. Черкасов Н. Записки советского актера.

162. Шкловский В. "Эйзешгейн". М. 19731. Иностранная литература

163. Erickson J. The Soviet High Command. L. 1962.