автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Ворсовый ковер как этнографический источник

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ларина, Елена Игоревна

Введение

Глава 1. История изучения ворсового ковроткачества в отечественной литературе.

Глава 2. Опыт типологии ворсовых ковров:

1. Поиск предшествующих исследователей

2. Формальная типология ворсовых ковров

Глава 3. Типологические факторы и признаки:

1. Природно-географическая среда

2. Хозяйство

3. Поселения

4. Сырьё

5. Ткацкий станок

6. Этнографические подразделения: историко-культурные ареалы и этнографические группы

Глава 4. Характеристика ворсовых ковров:

1. Методика вычисления

2. Характеристика типов ворсовых ковров

3. Характеристика ворсовых ковров по зонам

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Ларина, Елена Игоревна

Пусть укажут другую область художественной промышленности, для правильного понимания которой требовалось бы такое множество разнообразных познаний. А. Риглъ [124, с. 7]

Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня.

К. Маркс [116, с. 890]

В этнологии сложились богатые традиции исследования материальной культуры и её связи с культурой жизнеобеспечения этносов в целом. Выбор ворсовых ковров в качестве основного объекта настоящего исследования был обусловлен целым рядом соображений. Крупный этнолог, профессор П.Ф. Преображенский ещё в 1920-е гг. утверждал, что ближайшей задачей этнологии, как науки, является «историческая поверка её источников и установление больших культурных комплексов и связи между ними» [155, с. 26]. Ковроткачество является весьма удобным объектом для системного изучения через составляющие его 3 компоненты. Данные компоненты легко поддаются разложению на формализованные и выделяемые по единой схеме элементы.

Ковроткачество - древний промысел, возникший из натуральных хозяйственных потребностей самого населения и имеющий глубокие корни в условиях этого самого натурального хозяйства. Исследовательская традиция связывает происхождение ковроткачества с кочевыми и полукочевыми хозяйствами Кавказа, Передней, Средней и Центральной Азии, беря в доказательство факт высокой степени бытования ковров в этих обществах и условия их хозяйства, в котором господствующей отраслью было овцеводство, дающее шерсть - это практически единственное волокнистое сырьё, получаемое в среде кочевников (основной материал при изготовлении ковров) [11, с. 39; 74, с. 5; 83, с. 13; 89, с. 57 и др.]. Между тем, вся литература посвящена тем центрам ковроткачества, которые издревле принадлежали к земледельческим районам с господствующим комплексным хозяйством, сочетающим земледелие и животноводство. Как ни странно, это противоречие до сих пор оставалось без внимания исследователей. Традиционно объектами изучения становились 4 вопросы сырья, красок, техники производства ковров, семантической подоплёки орнаментальных комплексов и т. п.

Дело в том, что этнографы исследовали и исследуют компоненты культуры ковроткачества без выдвижения специальной задачи установления системных связей между жизнеобеспечением в целом и ковроткачеством. А подобная связь, безусловно, существует и должна явиться предметом научного поиска.

Современный уровень этнографических знаний в этой области логически требует того, чтобы на первый план выдвигались проблемы сравнительно-типологического исследования на базе принципов системного подхода. Вот почему настоящее исследование посвящено сравнительно-типологическому изучению ворсовых постилочных ковров народов Российской империи конца XIX - начала XX вв.

Естественно, что с самого начала встала необходимость определения пространственных и временных рамок исследования. Эти рамки в пространственном и временном отношении следовало ограничить таким образом, чтобы материал был в достаточной степени репрезентативным для регионов в целом. 5

Ковроткачество не существует как изолированное явление, а представляет собой совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих объектов: природно-географической среды, хозяйства, культурных традиций. Поскольку всякая система представляет собой совокупность некоего числа объектов определённого рода [92, с. 434], открывается возможность для измерения и применения количественных методов для обработки и анализа конкретных историко-этнографических данных. Именно благодаря применению математико-статистических методов при проведении исследования стала возможной высокая информативная отдача источника.

Количественные методы давно и прочно вошли в арсенал методов, используемых исторической наукой. Наиболее активно эти методы применяются историками [см. 28, 92] и археологами [194, 195]. В этнологии эта традиция только начинает складываться. Дело в том, что при анализе исторических и археологических источников исследователь работает как с количественными признаками, которые могут быть измерены, сосчитаны, так и с качественными, которые выражают качество, свойство или состояние предметов. Для этнолога сложность 6 состоит в том, что он имеет дело с признаками качественными. Именно эта особенность лежит в основе избранного нами «метода двойной матрицы», разработанного, описанного и апробированного крупным этнологом, профессором МГУ С.П. Поляковым. Избранный метод использует универсальные статистические приёмы, подробно описанные И.Д. Ковальченко и Л.И. Бородкиным. Однако потребовалась дальнейшая разработка математических методов с учётом специфики этнографических объектов материальной культуры - их выражение через качественные признаки.

Применение методов математической статистики в этнологии обусловлено наличием обширного комплекса памятников материальной культуры различных этносов, их сходством в культурах этносов и различием в этнических культурах (С.А. Арутюнов предлагает различать «культуру этноса - совокупность способов, которыми конституционализируются различные виды человеческой деятельности, и которые обеспечивают функционирование и развитие этноса как социального организма; и этническую культуру, которая выражается в индивидуальном, своеобразном сочетании различных элементов культуры, 7 являющихся универсальными, общими для всех или ряда этносов, в их специфической, этнической выраженности и маркированности») [103, с. 53]

Исследование сходства между объектами и их локальными вариантами, имеющими набор совпадающих и несовпадающих признаков, частоты встречаемости и взаимовстречаемости объектов (ковров) и признаков, оценка степени взаимосвязи между ними стало основной задачей нашего исследования.

Для математизации исторических данных, связанных с культурой ковроткачества имелись все необходимые условия -статистическая представленность источника, достаточная степень его изученности историками искусства и этнографами, возможность измерения признаков, характеризующих исследуемый объект. Количественный анализ позволил не только использовать количественные данные, но и выявить численные характеристики изучаемого объекта. Таким образом, была создана основа для сущностно-содержательного анализа, который привёл к раскрытию количественной меры соответствующего качества. Тем самым мы получили новую информацию, которая количественными и качественными данными непосредственно не 8 выражалась и логически-описательными методами не могла быть получена.

Используемые количественные методы ориентированы на исследование статистических совокупностей ворсовых ковров, которые характеризуются набором признаков. В статистике такие объекты исследования принято называть многомерными [28, с. 4]. В нашем исследовании такими статистическими совокупностями исследуемого объекта стали типы ворсовых ковров, заданные в многомерном пространстве однородных качественных признаков. Признаков у каждого объекта бесконечное множество. Нами в процессе исследования были отобраны наиболее важные из них: все обследованные ковры ворсовые, постилочные, с разнообразными орнаментальными комплексами в центральном поле. Сюжетные ковры не учитывались.

Выделенные признаки не исчерпывают всего многообразия индивидуальных особенностей каждого обследованного ковра. Прочие частные признаки нами оставлены без внимания в силу их несопоставимости, разнородности и выборочное™. Однородность выделенных типов ворсовых ковров сделала возможной и их сопоставимость, которая состоит в том, что все ковры есть 9 вещественное выражение одной из сторон жизнеобеспечения этносов, свойственное определённым хозяйственно-культурным типам и историко-этнографическим областям. Формальная типология ворсовых ковров позволила отвлечься от этой самой однородности и перейти к выявлению количественных отношений между типами ковров.

Содержание ковроткачества выражается в присущих ему многообразных чертах и свойствах, которые называются признаками. По форме эти признаки являются атрибутивными [92, с. 327], т. е. указывают на наличие свойств. Поэтому важным шагом в исследовании стало установление признаков-свойств, подвергшихся измерению. В ходе исследования мы постоянно сталкивались с множеством недостаточно разработанных, а порой и вовсе неразработанных теоретических проблем. Что есть этническая культура в смысле этнически специфической материальной культуры, каковы принципы сравнительного изучения ковров, их типологии, каково место ковроткачества в системе жизнеобеспечения этносов; непросто было сориентироваться и в предлагаемых этнологами типологиях форм хозяйства и определениях основных этнологических категорий

10 племя», «этнос», «этнотерриториальная группа» и т.п. Это лишь краткий перечень вопросов, потребовавших специального изучения. Часть работы как раз посвящена прежде всего этим вопросам, решение которых стало необходимым для перехода к измерению выделенных факторов и признаков.

В основе измерения по системе двойной матрицы лежит шкала порядка, принцип которой сводится к ранжированию объектов по тому или иному признаку. Это позволило установить определённые отношения между признаками через определённые численные показатели.

Измерение атрибутивных признаков началось с установления (посредством счёта) абсолютного числа (а затем доли) взаимовстречающихся типов с данным признаком в той их совокупности (в том их типе), которая подвергается изучению. Была решена задача исследования частот встречаемости и взаимовстречаемости объектов и признаков, оценена связь между ними. Была проверена и методологическая эффективность в решении соответствующих проблем. Данная методология стала естественным интегрально вписывающимся в этнологическую науку инструментом.

11

Завершающей стадией применения математических методов явилась содержательно-историческая интерпретация результатов математической обработки и анализа количественных данных и обобщение полученных итогов. Сложность этой процедуры была обусловлена трудностями перевода формально-логических понятий в конкретно-исторические. Для адекватности и доказательности раскрытия качественной сути ворсового ковроткачества мы воспользовались дедуктивным моделированием, т. е. восхождением от абстрактного к конкретному и соотнесением реального объекта с его идеализированным образом.

Таким образом, основными этапами работы стали формализация источника, его измерение и сущностно-содержательный анализ полученных данных.

Всё же этнология остаётся специфической наукой, а математическая статистика есть только инструмент в её руках для выявления скрытых тенденций и оценки степени достоверности тех или иных выводов. Универсальность математики как инструмента, метода позволила М.В. Ломоносову провозгласить: «Математика - царица всех наук».

12

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ворсовый ковер как этнографический источник"

4. Общие выводы.

В результате проведённой типологии и измерения типологических признаков можно сделать следующие общие выводы.

Во-первых, чётко выделяются признаки с устойчивой взаимосвязью: 1) "альпийское высокогорье"-"горная степь"-"предгорная степь"; 2) "полупустыня горная"-"полупустыня предгорий"-"пустыня равнинная"; 3) "горные леса"-"оазис подгорный"; 4) "скотоводство подвижное"-"земледелие богарное горное"; 5) "земледелие орошаемое равнинное"-"земледелие богарное равнинное"; 6) "шерсть коровы"-"лён"-"пенька"; 7) "шерсть козы"-"шёлк"

С точки зрения «природно-географической среды» для возникновения и бытования ковроткачества наиболее благоприятны условия предгорий. При этом наблюдается две тенденции, одна из которых более характерна для Кавказского региона, а другая для Средней Азии. Первая тенденция обнаруживается через устойчивую связь признаков «горные леса» - «оазис подгорный». К этой паре признаков могут примыкать признаки «полупустыня предгорий», «равнинная степь», «пустыня предгорий», «полупустыня горная» ещё отчётливее локализующих ковроткачество в подгорной зоне. На Кавказе эта пара признаков, как правило, обладает высшим рангом.

В Средней Азии эти признаки сохраняют устойчивую связь, но обладают уже вторым рангом. Первый же ранг переходит к признакам «полупустыня предгорий»-«полупустыня горная»-«пустыня равнин». Подобная «рокировка» весьма интересна в свете экологических изменений в Средней Азии за последнюю тысячу лет. Единственным топливом для

233 подгорных оазисов долгое время оставался горный лес, который в Средней Азии уже к рубежу эр был практически полностью сведён. Немногие сохранившиеся заросли арчи активно уничтожались уже в новое время стадами коз. Тем самым в показателях отразился процесс опустынивания степей Средней Азии.

Помимо экологических вопросов, данная связь признаков отражает ландшафтную специфику Средней Азии. Так, полупустыни Туркмении уникальны в смысле их места в системе жизнеобеспечения: полупустыни и пустыни Туркмении позволяют и людям и скоту кормиться на этих территориях круглый год. Эта связь по-прежнему локализует центры ковроткачества в предгорных районах.

Локализация ковроткацких районов в подгорной зоне решает интересную задачу в смысле этнической экологии. Возможность перемещений из степи в горы и обратно позволяет человеку обеспечить себя всем необходимым в кризисные годы (в первую очередь годы природных катаклизмов, а также социальных). К.Т. Каракашлы приводит такой пример из хозяйственной жизни азербайджанцев: «При полукочевом быте жители высокогорной полосы и средней террасы зачастую имеют наделы на нижней террасе, а население последней иногда имеет свои надельные пастбища в горах. С другой стороны, очень частое явление -аренда пахотной земли на нижней территории, где урожай более обеспечен, чем в горных местностях. Возможность иметь пашни и пастбища на разных высотах, на разных террасах, очень важна для местного населения: неурожай в одном месте часто покрывается урожаем

234 в другом» [84, с. 7]. Техника ведения хозяйства отличается в разных регионах, но обозначенная выше роль предгорий несомненна.

Интересна устойчивая связь признаков «альпийское высокогорье»-«горная степь»-«предгорная степь». Эта связь обладает высшим рангом в типах, распространённых в Азербайджане и Дагестане, и в Азербайджане и Киргизии. В этом показателе отражена интересная региональная специфика. Так, для Кавказа более характерны вертикальные маршруты отгона скота. Для Средней Азии более характерны маршруты горизонтальные, но в Киргизии вертикальное кочевание играет огромную роль. Таким образом, как только обнаруживается данная связь, можно с уверенностью говорить об отгонном скотоводстве в горы, вверх к альпийским лугам.

В России и Украине проявилась другая устойчивая связь признаков -«лесостепь» - «равнинные леса», противостоящая «равнинной степи» с невысокими показателями. Эти данные позволяют утверждать о наибольшем распространении ковроткачества именно в этих зонах, определяющих и интенсивность развития комплексного хозяйства.

В факторе «хозяйство» высшим рангом обладали признаки «скотоводство подвижное» и «земледелие богарное горное», также обнаружившие между собой устойчивую связь. Эта связь сразу определила, что у народов, владеющих ковроткачеством, хозяйство комплексное. Практически всегда высшим рангом обладает и признак «скотоводство придомное». Можно утверждать о большой роли земледелия, причём земледелия в подгорной зоне, связанного с придомным и отгонным скотоводством и вспомогательным богарным

235 земледелием в горах, связанным с циклом отгона скота на весенне-летние пастбища.

Интересно отметить, что признак «земледелие орошаемое горное» всегда обладает низшим рангом. Орошаемое земледелие требует большой затраты сил и постоянной привязки к данной местности. Такое положение данного признака указывает на явную его незначительность в общем комплексе хозяйственных занятий, связанных с ковроткачеством.

Показатели признаков 12 типа, распространённого в Азербайджане и Дагестане, и 19, распространённого в Азербайджане и Армении, позволили сделать следующие выводы. Дело в том, что в сводной гистограмме признаков и в том и в другом типе признаки «земледелие орошаемое равнинное» и «земледелие богарное равнинное» приобретают высший ранг, что отражает общий вес земледельческого хозяйства в регионах в целом. Оно имеет первостепенное значение. Вместе с тем, связь признаков «скотоводство придомное», «скотоводство подвижное» и «земледелие богарное горное» наоборот приобретают низшие ранги. То есть их доля в общем хозяйстве регионов менее значительна. Установленная связь коврового производства и данных признаков позволяет утверждать, что, несмотря на повсеместное распространение ковроткачества в данных регионах, его первоначальными ареалами, очагами возникновения и бытования можно считать условия подгорной зоны, причём главным образом природных подгорных оазисов.

Всегда первым рангом обладает признак «поселения временные». Это связано с высокой степенью развития отгонного скотоводства, при котором помимо стационарных поселений (где проживала основная масса

236 земледельцев-животноводов) для нужд отгонного скотоводства создавались поселения временные.

Устойчив высокий ранг у связи признаков «шерсть коровы»-«лён»-«пенька» и «шерсть козы»-«шёлк». Первая связь наиболее характерна для Украины и России, но так же проявляется на Кавказе. Вторая связь актуальна как для Кавказа, так и для Средней Азии. Основным видом сырья для производства ковров всегда служила овечья шерсть, которая как признак всегда обладает низшим рангом. Каким же образом можно трактовать сложившуюся иерархию признаков в факторе «сырьё»? Дело в том, что это разнообразие видов сырья скорее указывает на немаловажную роль различных видов скота в животноводстве, т. е. на комплексность хозяйства, сориентированного и на развитие крупного рогатого скота, и мелкого рогатого скота, и овцеводства. Наличие же технических культур (льна, пеньки) показывает и на широкое развитие земледелия, а высокое значение признака «шёлк» на широкое развитие шелководства. Развитие этих отраслей хозяйства определяет высокую степень оседлости населения, занимающегося ковроткачеством.

Признак «шерсть овцы» приобретает высший ранг, когда измеряются признаки регионов, в которых население главным образом занимается овцеводством.

Всегда высшим рангом обладает признак «вертикальный ткацкий станок». Его сочетание с признаками «равнинная степь», «приморская степь» обнаружили интересную деталь. Мы знаем, что «степные» народы пользуются горизонтальным ткацким станком. Стало быть, указанная связь признаков указывает на распространение ковроткачества в таких

237 степных районах, где население живёт в постоянных жилищах, являющихся необходимым условием для бытования вертикального станка. Следовательно, речь идёт исключительно о периферии степных пространств.

Признаки фактора «этнографические подразделения» в основной своей массе обладают высшим первым рангом. Своего рода это интегрированный показатель, отражающий причину этнической специфики коврового производства, суть которой состоит в том, что тот или иной тип ковра позволяет определить этническую принадлежность его мастера, является маркёром для этноса, его символом. Однако важнейшей становится не связь этнос-ковёр, а ковёр через орнамент выражает, сохраняет и передаёт своеобразие культуры данного этноса.

Вместе с тем, показатели признаков «курды», «азербайджанцы», «узбеки-тюрки», «узбеки-кипчаки», «киргизы-хыдырша», «южнорусские» отражают любопытнейшую проблему. Эти признаки обладают либо вторым, либо третьим рангом, за редкими исключениями. Дело в том, что перечисленные этносы проживают в этноконтактных зонах, где происходит взаимовлияние культур, а этнически специфическое приобретает размытые черты. Это районы северного Азербайджана и южного Дагестана, пограничной территории Армении и Азербайджана, восточной Ферганы, земли по обоим берегам Амударьи, граница Слободской Украины и южных районов России.

Измерение признаков России и Украины каждый раз отражает специфику этих регионов: это оседлое земледельческое население лесостепных районов Евразии. В этих регионах всегда большим значением

238 обладает признак «скотоводство придомное» и в отличие от других регионов часто проявляется признак «шерсть овцы». Поскольку именно овечья шерсть является важнейшим сырьём для производства ковров, то можно утверждать о достаточном её количестве для ковроткачества в этих регионах. Впрочем, номенклатурное разнообразие других видов сырья не позволит говорить и об её излишках.

Проведённая типология выявила наиболее распространённые типы ковров - 6 и 7 (встречаются в 9 регионах), в 7 регионах распространён 10 тип, в 5 зонах встречаются 5 и 11 типы. Все эти типы объединяет геометрический характер орнамента и центрального поля, и бордюра. Известно, что чем ниже плотность ковра, тем труднее передать криволинейные формы в орнаменте [1, с. 23]. Этот факт подтверждает вывод о первичности геометрического орнамента по отношению к криволинейному. Некоторые исследователи при изучении ковров отдельных этнотерриториальных групп прямо указывают на этот факт. Так, М.В. Бабенчиков пишет: «Казахские (ковры из области Казах в Азербайджане - Е.Л.) ковры, древние узоры которых возникли в период кочевья, - самые ранние по орнаментации виды ковра в Азербайджане» [22, с. 85]. Мы не разделяем утверждение автора о зарождении данного орнамента в кочевой среде. Однако, вполне возможно, что общее в орнаменте определяла индоевропейская принадлежность его производителей, а кочевые народы активно способствовали межкультурному обмену, в результате которого рождались общие геометрические типы орнаментов.

239

В.Г. Мошкова также исследовала вопрос о стилях в орнаменте среднеазиатских народов, в частности эрсари: «Разнообразие орнамента эрсари явилось результатом скрещивания развитого изобразительного искусства древнего оседлого населения, влившегося в состав эрсаринцев (родовые группы олам, агар, каркын и др.), с преобладанием растительного орнамента и традиций, принадлежащих туркменским кочевым племенам Закаспия, в основе которых лежали строгие, сильно геометризированные, зооморфные и геральдические мотивы»[124, с. 158]. Автор полагает, что оседлое население привнесло разнообразие в орнамент, сложившийся в кочевой среде. Заметим, что разнообразить орнаментальные формы в первую очередь позволяет увеличение времени на изготовление ковров с изобразительным орнаментом. Такое увеличение времени невозможно в кочевой среде, где фактор времени определяет время весенне-летней стоянки.

Полученные результаты позволяют сказать несколько слов не только об условиях, необходимых для возникновения ковроткачества, но и о времени его зарождения. Несомненно, что ковроткачество распространено на Кавказе, в Передней и Центральной Азии с древних времён. В исторических источниках, относящихся к концу I тысячелетия до н. э., содержатся многочисленные сведения о развитом производстве ковров в Вавилоне, Ассирии, Ахеменидской Персии, Кавказе, о вывозе изделий в Египет, Рим, Византию, Скифию [81, с. 23; 220, с. 22, 45]. Очевидно, что эти свидетельства не определяют верхней границы возникновения ковроткачества. Основными источниками для определения времени возникновения культуры ковров служат археологические данные и

240 историческая литература. Практически у каждого исследователя коврового производства существует своё мнение по этой проблеме.

Предлагаем мнения иследователей кавказского ковроткачества. JI. Керимов ссылается на находки, обнаруженные во время гюльтепинских раскопок, которые определены как ковродельческие орудия, относящиеся к IV - III тысячелетию до н. э. [13]. А.-Х-. Алиева, ссылаясь на работу на азербайджанском языке, утверждает, что зарождение ковроткачества в Азербайджане археология относит к эпохе неолита, а к бронзовому веку относит появление вертикальных деревянных станков [11, с.З]. М. Казарян указывает, что "древнейшие образцы тканей на территории Армении обнаружены в Артикском захоронении (III тыс. до н. э.) и на холме Кармир-Блур в Ереване (VII в. до н. э.). Во время раскопок столицы Армении г. Ани (столица X - XI вв.) в подвале под базиличным сводом был обнаружен обгоревший фрагмент ковра, сходный по типу вязки с остатком карпета, найденным в пещерном захоронении Цахкадзора" [81, с. 23]. B.C. Темурджян утверждает: "Ещё с VIII в. до н. э. изготовление карпетов было распространённым занятием на территории Армении. Обнаруженные во время раскопок Кармир-блура остатки дорожки длиной 15 - 20 м, подтверждают это" [182, с. 4]. Интересен следующий вывод Г.Н. Казилова: "Обилие пастбищных угодий, близкое сходство технологии изготовления (способ полотняного переплетения и одинаковые приём окрашивания растительными красителями) тканей и простейших ковров позволяет предполагать, что ковроделие Дагестана зародилось в глубокой древности как вид ручного ткачества - III - II тыс. до н. э." [83, с. 14].

241

Время возникновения ковроткачества у народов Средней Азии также не установлено. И.Р. Пасевьев ссылается на находки, сделанные в долине Сумбара близ Кара-Кала. В 200 погребениях в женских захоронениях обнаружены ножи серповидной формы для ковроделия; погребения датируются II тыс. до н. э. Кроме того, И.Р. Пасевьев ссылается на известные в античном Риме ковры Парфянского царства, столица которого - г. Ниса - была расположена в полутора дестяках километров от нынешнего Ашхабада [144, с. 11]. Более подробно на этом вопросе остановилась В.Г. Мошкова, решая не только проблемы датировки, но и вопрос о б этнической принадлежности первых изготовителей ковров [124, с. 11 -12]. Письменные китайские и арабо-персидские источники содержат отрывочные сведения о бытовании ковров у древних народов Средней Азии начиная с V в. н. э. [124, с. 11]. В этих источниках нет прямых указаний на распространение ковроделия среди древнего тюркского населения, активно заселявшего отдельные районы Средней Азии уже в раннее средневековье, но имеются данные об употреблении ковров в их быту. Отсутствию традиций ворсового ковроткачества у древних тюрко-монгольских народов В.Г. Мошкова находит подтверждение в практике ведения хозяйства современными тюрко-монгольскими народами: татарами, монголами, калмыками, хакасами и др. Однако, туркмены, некоторые группы узбеков, казахов и киргизов усвоили навыки ворсового ковроткачества в процессе общения и слияния с аборигенными скотоводческими народами Средней Азии - парфянскими племенами, сарматами, аланами и др. [124, с. 12].

242

К районам с широко развитым ковроткачеством относились юго-восточное побережье Каспийского моря, предгорные районы Копет-Дага, обширные пространства Кара-Кумов и периферийные районы оазисов в долинах рек Атрек, Сумбар, Теджен, Мургаб и Амударья. Распространение ковроткачества исследователи единодушно связывают с прикаспийским кругом народов. Так, композиция "салор гёль" (см. рис. 2) в орнаменте отмечается в ковровых изделиях тюркских народов Кавказа, северных районов Афганистана, Ирана и Турции. Все эти ковры генетически связаны с салорскими. Общепризнанно, что "салор гёль" по линейно-контурному характеру компоновки является самым древним орнаментом из встречающихся в убранстве центрального поля ковровых изделий туркменских племён. Более того, композиция "салор гёль" существовала до тюрок в Средней Азии [124, с. 122]. Поэтому переселения тюркоязычных народов не означают, что тип орнамента передавался непосредственно тюрками. Тесные этногенетические связи были и с племенем чоудоров [124, с. 184]. Основной вывод В.Г. Мошковой таков, что ковроделие возникло у разных народов самостоятельно [124, с. 11].

Как видим, хронологический диапазон весьма широк. Возможно, полученные нами данные о связи ковроткачества с предгорьями и хозяйством зерновых земледельцев и отгонных и придомных скотоводов позволят несколько сузить эти рамки. Сама по себе констатация общности хозяйства и образа жизни не несёт в себе ничего нового. Об этом писали В.Г. Мошкова [124, с. 18], С.М. Дудин [61, с. 76] и др. Но если предыдущие исследователи видели колыбель ковроткачества в кочевой среде, то мы считаем необходимым сместить акценты.

243

Совершенно очевидно, что ковроткачество возникает в среде зерновых земледельцев, ведущих отгонное и придомное скотоводство. Появившееся позже кочевничество (Г.Е. Марков указывает на середину I тыс. до н. э.[113, с. 19]) приспособило ковровые изделия для своих нужд и способствовало культурным контактам между этносами. Что касается хронологии, то предположительно можно говорить о позднем неолите III -I тыс. до н. э.

244

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Синтез идей и методов этнологии и математической статистики позволил проанализировать ворсовые ковры как этнографический источник. Теоретически мы исходили из системности жизнеобеспечения этносов и функционировании в ней культуры ковроткачества. Сама по себе констатация того, что, будучи одинаковыми по сути, ворсовые ковры варьируют по регионам, не содержит в себе ничего нового. Ковёр - объект многомерный, поэтому определение содержания этого явления через его составляющие, их значимость и взаимовлияние стали основной задачей исследования.

Уровень этнографического и искусствоведческого изучения ковров позволил прибегнуть к использованию новой методологии, сутью которой являются многомерные статистические методы, адаптированные крупным этнологом, профессором МГУ С.П. Поляковым к этнографическим источникам, обладающим исключительно качественными признаками. Таким образом, выбор многомерного статистического анализа в качестве метода определил специфику данной работы.

Для проведения системного исследования потребовалось провести типологию источника по взаимосвязанной системе признаков. В результате среди постилочных ворсовых ковров было выявлено 22 типа орнамента центрального поля. Такая формализация источника вывела ковры различных регионов на сопоставимый уровень. Проведённая типология показала принципиальное единство структуры ковров, состоящих из центрального поля и сопровождающих каём. Частота встречаемости типов ковров показало, что самыми распространёнными типами являются типы 6 и 7 (они распространены в девяти регионах), в семи зонах распространён тип 10, в пяти зонах

245 распространён 5 и 11 типы. Все эти типы объединяет геометрический характер орнамента. Такое распределение позволяет говорить о геометрическом орнаменте как о древнейшем в ковровом производстве и относить его к первичным орнаментальным комплексам.

Математизация исследования предполагает выявление системы признаков изучаемого объекта. Нами были выделены факторы, являющиеся интегральными показателями, которые были выражены определённым числом признаков. Это факторы «природно-географическая среда», «хозяйство», «сырьё», «тип поселений», «ткацкий станок», «этнографические подразделения». Через них можно описать систему жизнеобеспечения этносов, в которой функционирует ковроткачество.

Географическая среда определяет собой господствующий хозяйственно-культурный тип, поэтому освоенные человеком природные зоны мы описали через различные ландшафты. Природные особенности непосредственно повлияли на специфику хозяйственных комплексов регионов, изменяя соподчинение различных хозяйственных занятий. В разных регионах помимо основного вида сырья, овечьей шерсти, использовались самые разнообразные вспомогательные материалы, связанные со спецификой и земледелия, и животноводства.

Тип поселений напрямую связан с хозяйственными занятиями населения. В проведённом исследовании выделенные характеристики типов поселений (временные и стационарные) вполне отражали реальные связи с прочими факторами.

246

В ковроткачестве используется два вида станков - горизонтальный и вертикальный. Исследование показало условия, определяющие употребление того или иного вида станка.

Обилие топонимической и этнической номенклатуры в факторе «этнографические подразделения» вскрыло некоторые противоречия в использовании этнологией некоторых категорий: насколько правомочно употребление терминов «род», «племя», «этнографические группы» по отношению к различным этносам Средней Азии и Кавказа; насколько границы историко-культурных ареалов и контактных этнографических зон отражают этническую реальность, что такое культура этноса и этническая культура. Полученные результаты исследования позволяют в некоторой степени ответить на эти вопросы.

Следующим этапом исследования стало измерение выделенных типов ковров и типических факторов и признаков. Применённые математические методы усилили информативную отдачу источника, анализ которого позволил сделать следующие выводы.

Построенная модель и её реальное воплощение в регионах показали основные закономерности в культуре ковроткачества. Можно утверждать, что ковроткачество возникает в предгорьях, на стыке степей и гор, в природных подгорных оазисах. Другим непременным условием для ковроткачества является ведение комплексного хозяйства, сочетающего земледелие и скотоводство подвижное и придомное. Причём маршруты отгона скота (вертикальный - в горы, или горизонтальный - в степь) принципиального значения не имеют. Принципиальное значение имеет горное богарное земледелие, являющееся сопутствующим видом хозяйства при отгонном

247 скотоводстве. Этот вывод приобретает усиленное звучание в смысле этнической экологии. Такие природные условия и такой комплекс хозяйства позволяют этносам в критические периоды (это могут быть природные катаклизмы или же социальные) максимально обеспечить себя всем необходимым для жизни.

Пока нельзя определённо указать время возникновения ковроткачества. Однако принадлежность его к древнейшему производящему типу не вызывает сомнений («Первое в истории человечества производящее хозяйство, зародившееся в Передней Азии, было комплексным, сочетающим возделывание зерновых с оседлым и отгонным скотоводством» [103, с. 254]). Возможно, полученные данные о связи ковроткачества со степными предгорьями и хозяйством зерновых земледельцев и отгонных скотоводов, а не кочевых и полукочевых народов позволяют сузить хронологические рамки возникновения ковроткачества до 3 -1 тыс. до н. э. Появившееся позже кочевничество приспособило продукты коврового производства к своим нуждам и способствовало культурным контактам между этносами, повлекшими за собой распространение ковроткачества и его орнаментов.

В отличие от характеристики типов ковров, смоделированных через повторную группировку, ранги признаков и их взвешенный процент отразили ареальную специфику и своеобразие коврового производства каждого из девяти регионов. Для Азербайджана такими особенностями стали следующие черты. Полупустынный тип ландшафта является наиболее характерным для этого региона, что отразилось в измерении признаков, среди которых большее значение приобретают признаки «полупустыня предгорий», «пустыня равнинная», «полупустыня горная», а также «оазис равнинный». Первостепенное значение в хозяйстве Азербайджана и Дагестана имеет

248 орошаемое земледелие, связанное с равнинными оазисами. Немаловажное значение в хозяйственной жизни играет приморье, признак которого обладает высшим рангом. Характерным для этитх регионов является орошаемое горное земледелие, тем не менее, практически не связанное с ковровым производством. И именно в этих регионах специфичными являются вертикальные маршруты отгона скота на пастбища.

В Азербайджане выделяется группа ковров из северных районов, в которых массово проживают лезгины (Куба-Хачмасский историко-культурный ареал), и из районов Мильской и Муганской степей, Нахичевани, заселённых курдами и армянами (историко-культурные ареалы Казах и Карабах). За счёт курдов усиливается значение подвижного скотоводства в хозяйственном комплексе (признаки «скотоводство номадное» и «шерсть верблюда» обладают высшими значениями).

Для Дагестана основными природными условиями для коврового производства стали предгорные и горные степи с альпийскими пастбищами. При этом в хозяйстве основную роль играют»скотоводство подвижное» и «земледелие богарное горное» в сочетании с «придомным скотоводством». В Дагестане этноконтактными являются районы проживания азербайджанцев -Дербентский, Табасаранский и Рутульский.

В Армении отличаются своеобразием ковры историко-культурных ареалов Вайоц-Дзор, в котором проживают азербайджанцы, и Арагоцтн и Айрарат, в которых проживают курды. Своеобразие проявилось в синтетическом орнаментальном комплексе.

Помимо этого, в Армении, как и в Азербайджане, постоянна связь признаков «горные леса»-«оазис подгорный». Приоритетной всё жеостаётся

249 иная связь признаков - «альпийское высокогорье»-«горная степь»-«предгорная степь». Это та же подгорная зона, степи которой настолько освоены и вовлечены человеком в общественное производство, что они превратились в оазисы, населённые земледельцами-скотоводами, хотя акцент в хозяйственном комплексе будет сделан в сторону земледельцев.

Для Казахстана и Киргизии в смысле коврового производства речь идёт о периферии степных пространств, где происходило оседание кочевников, усвоивших навыки ковроткачества. Причём большая часть степей представляет собой полупустыню. В отношении коврового производства традиционное хозяйство в виде номадизма всегда обладает наименьшими показателями и не является ведущим.

Для Киргизии и Узбекистана признаки «ичкилик» и «киргизы-хыдырша» указывают на этноконтактные зоны в Андижане, Намангане, юго-западной части Ошской области.

В Киргизии через связь признаков «альпийское высокогорье»-«предгорная степь»-«горная степь» проявилась специфика в отгонном скотоводстве - вертикальные маршруты отгона скота, а также приоритет комплексного хозяйства, сочетающего в себе земледелие и отгонное скотоводство.

Производство ковров в России и Украине более развито в степной зоне, позволяющей заниматься овцеводством в масштабах, необходимых для ковроткачества, и сочетать это занятие с земледелием. Вместе с тем, отразилась нехватка основного сырья. В первую очередь это проявилось в употреблении шерсти коровы, льна и пеньки. Показатели признака «южнорусские» указывают

250 на этноконтактную зону Слободской Украины и южных областей России (Воронежской, Курской, Белгородской).

Для Туркмении характерны полупустынные ландшафты предгорной и горной зон. По существу, в этой особенности заключена специфика среднеазиатского региона, в котором горные леса ещё на рубеже эр были практически сведены, что в известной мере повлекло за собой опустынивание земель. В силу этого обстоятельства для хозяйства Туркмении показательно высокое значение признаков «оазис равнинный» и «пустыня равнинная», которые выражают уникальную особенность полупустынь Туркмении прокармливать людей и животных в течение всего года, таким образом, роль оазисов на равнине возрастает для производства земледельческой зерновой продукции, высокие показатели признака «шерсть козы» также имеют отношение к этой проблеме постольку, поскольку стада коз до сих пор истребляют остатки лесов в виде кустарниковых зарослей.

Проживание узбеков- тюрок и узбеков-кипчаков по левобережью Амударьи в окружении туркмен отразилось на типах орнаментов ковров историко-культурных ареалов Хорезма (точнее его западной части - Ташауза) и среднего течения Амударьи (Бешир).

Остановимся теперь на некоторых вопросах, связанных с перспективами исследования, а также на самой возможности прикладного использования знаний, полученных в результате решения этих задач. Во взаимодействии этнографии и статистики имеется сторона, связанная с огромным стимулирующим воздействием математических методов как для совершенствования, углубления содержания исследования «прозаических»

251 этнографических источников, так и их операционализации и приближения к уровню непосредственного анализа конкретного материала.

Практическая роль исследований данного типа прежде всего состоит в том, что они создают необходимую систематическую информационную базу для исследований материальной культуры, этнической экологии и хозяйственно-культурных типов, создания этнографических атласов и пр.

В заключение следует отметить, что хотя традиционная материальная культура исследовалась давно и интенсивно, изучение её в аспекте многомерного статистического анализа только начато. Сопоставление общих элементов материальной культуры у разных этносов может существенно способствовать пониманию процессов возникновения и развития этих элементов в системе жизнеобеспечения этносов.

252

Список научной литературыЛарина, Елена Игоревна, диссертация по теме "Этнография, этнология и антропология"

1. Абдуллаев А. И. Материальная культура азербайджанцев, проживавших в Армении в XIX начале XX веков (Историко-этнографическое исследование по материалам Вайоц-дзорской зоны). Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. - Тбилиси, 1981.

2. Абдуллаева H.A. Ковровое искусство Азербайджана. Баку, 1971.

3. Аверкиева Ю.П. История теоретической мысли в американской этнографии, М., 1979.

4. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. JL, 1971.

5. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Фрунзе, 1990.

6. Абрамзон С.М. Формы родоплеменной организации у кочевников Средней Азии // Родовое общество. Этнографические материалы и исследования. Труды Института этнографии. Новая серия. Т. XIV. М., 1951.

7. Агаширинова С.С. Материальная культура лезгин. XIX начало XX в.-М., 1978.

8. Азизов С.А. Территориальная локализация и экономическая организация южнодагестанского тухума в середине XIX начале XX в. // Материальная культура народов Дагестана в XIX - начале XX в. -Махачкала, 1988.253

9. Аксаков КС. Исследование о торговле на Украинских ярмарках. -СПб., 1858.

10. Алаев Э.Б. Социально-экономическая география: Понятийно-терминологический словарь. М., 1983.11 .Алиева А.-Х.С. Ворсовые ковры Азербайджана XIX начала XX века. - Баку, 1987.

11. Алиева А.-Х.С. Нахичеванские ковры. Баку, 1988.

12. Анар. Мудрость ковра. Баку, 1988.

13. Антипина К.И. Ворсовое ткачество // Киргизская археолого-этнографическая экспедиция. 1953 1955. Труды. - М., 1968. - Т. 5. Народное декоративно-прикладное искусство киргизов.

14. Антипина К.И. Народное искусство киргизов. Вып. 1. Фрунзе,1971.

15. Антипин а К.И. Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов. По материалам, собранным в южной части Ошской области Киргизской ССР. Фрунзе, 1962.

16. Аракелян Г.Р. Кустарные промыслы в Восточной Армении во второй половине XIX века. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. Ереван, 1976.

17. Арбузов В. Ковры Бессарабии. Альбом. Одесса, 1902.

18. Бабенчиков М.В. Народное декоративное искусство Закавказья и его мастера. М., 1948. - (Декоративное искусство народов СССР).

19. Бабенчиков М.В. Народное декоративное искусство Украины и его мастера. М., 1945.

20. Бурдуков Н. Ковровое производство Закаспийского края и Кавказа и зависимость его от растительных красок, привозимых из Персии. СПб., 1903.

21. Бурдуков Н. Указатель к коврам, выставленным на Исторической выставке в Музее училища бар. Штиглица. СПб., 1904.255

22. ЪХ.Вайнштейн С.И. Историческая этнография тувинцев. Проблемы кочевого хозяйства. М., 1972.

23. Васильева Г.П. Народное декоративно-прикладное искусство как источник для этногенеза (на примере туркмен). М., 1957. - Вып. 57. - (IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Чикаго, сентябрь 1973).

24. Васильева Г.П. Туркмены (вопросы этногенеза и этнокультурные традиции). Дис. на соиск. уч. ст. д.и.н. в форме научного доклада. М., 1990.

25. ЪА.Велиев Ф.И. Материальная культура западной зоны Азербайджана в XIX начале XX века (по материалам Казахского, Таузского и Шамхорского районов). Автореф. дис. На соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. - Л., 1990.

26. Виноградова Н.М., Евдокимов В.Г., Хитарова Е.М., Яковлева Н.И. Общая теория статистики. М., 1968.

27. Вострое В.В. Некоторые вопросы этнографии казахов Кызыл-Ординской области // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Алма-Ата, 1963. - Т. 18.

28. Вострое В.В., Муканов М.С. Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX начало XX в.). - Алма-Ата, 1968.

29. Вторая Всероссийская кустарная выставка, устроенная Главным Управлением землеустройства и земледелия в 1913 году. СПб., 1913.

30. Выставка Кишиневского уездного земства // Бессарабский вестник. 1889.-№24.

31. Выставка туркменских ковров: Каталог. Вильнюс, 1962.25641 .Габиев Д.-М. С. О художественных особенностях ворсовых ковров Дагестана (XIX XX вв) // Кавказский этнографический сборник. - М., 1972. - Вып. V.

32. А2.Гаджиев М.-Г. А. Скотоводство агулов во второй половине XIX -начале XX вв. // Хозяйство, материальная культура и быт народов Дагестана в XIX XX вв. - Махачкала, 1977.

33. Гаджиев М.-Г.А. Скотоводство народов Южного Дагестана в прошлом и настоящем (Историко-этнографический очерк). Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. М., 1979.

34. Гаджиева С.Ш. Материальная культура кумыков. XIX XX вв. -Махачкала, 1960.

35. Гаджиева С.Ш., Османов М.О., Памаева А.Г. Материальная культура даргинцев. Махачкала, 1967.

36. Гамболи К. Старинные туркменские ковры: Каталог. Будапешт,1975.

37. Гаяян A.A. Армянские ковры XIII XV веков из Каппадокии. -Ереван, 1978.48 .Гаяян A.A. Армянское ковроделие в Руми-Сельджукском султанате (XIII XIV века) // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. - 1977. - № 1.

38. Гоберман Д. Н. Ковры Молдавии. Кишинев, 1960.

39. Гогель Ф.В. Ковры. М., 1950.51 .Гогель Ф.В. Туркменский ковер. Выставка музея восточных культур. М., 1927.

40. Государственный музей азербайджанского ковра. Баку, 1988.257

41. Громов Г.Г., Плющев В.И. Количественные методы исследования орнамента // Математические методы в исторических исследованиях. М., 1972.

42. Губаева С.С. Этнический состав населения Ферганы в конце XIX начале XX в. (по данным топонимии). - Ташкент, 1983.55 .Гусейнадзе А. Об этимологии топонима Куба // Советская тюркология. Баку, 1971. - № 2.

43. Давыдов И. Тюменские ковровщицы. Тюмень, 1956.

44. Давыдова С.А. Очерк производства ковров в России // Кустарная промышленность России. Женские промыслы. СПб., 1913.

45. Декоративно-прикладное искусство Туркмении / Авт. вступит, ст. и сост. Л.Г. Береснева. JL, 1976.

46. Дудин С.М. Ковровые изделия Средней Азии // Сборник Музея антропологии и этнографии. JL, 1928. - Т. VII.

47. Зарембский А.И. История и техника тканья украинских килимов // Материалы по этнографии. JL, 1926. - T. III. - Вып. 1.

48. ЬЪ.Захарова ИВ. Об итогах этнографических экспедиций 1955 и 1956 годов // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Алма-Ата, 1959. - Т. 6.

49. Ибрагимов С. К. Ещё раз о термине «казах» // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Алма-Ата, 1960. - Т. 8.

50. Иванов А.С., Кшьчевская Э.В. Художественные промыслы Дагестана. М., 1959.

51. Х.Иванов П.П. Очерки по истории Средней Азии (XVI середина XIX в.).-М., 1958.

52. Иванов C.B. Народный орнамент как исторический источник // Советская этнография. М., 1958. - № 2.

53. Кавказская выставка предметов сельского хозяйства и промышленности. Тифлис, 1889. Описание Кавказской выставки предметов сельского хозяйства и промышленности в городе Тифлисе в 1889 году. Вып. 1-2. Тифлис, 1890-1893.

54. Кавказские ковры: /Альбом исполнительных рисунков для кустарей/. СПб., 1913. - Вып. 1.81 .Казарян М.М. Армянские ковры. -М., 1985.

55. Казахи. Историко-этнографические исследования / Ред. Т.Е. Тайжанов. Алматы: Казахстан, 1995.

56. ЪЪ.Казилов Г.Н. Ворсовые ковры Дагестана. Махачкала, 1989.260

57. Кармышева Б.Х. Ткачество и прядение у населения южных районов Таджикистана и Узбекистана (XIX начало XX века) // Проблемы типологии в этнографии. - М., 1979.

58. Каталог кустарной выставки в С.-Петербурге. СПб., 1902. 88 .Кёниг В. Скотоводческое хозяйство у текинцев Ахала во второй половине XIX в. // Труды института истории, археологии и этнографии. -Ашхабад, 1962. - Т. VI. - Сер. этнографическая.

59. Керимов Л. Азербайджанский ковер. Баку, 1961. - Т. 1.

60. Керимов Л. Азербайджанский ковер. Л.-Баку, 1983. - Т. 2-3.

61. Киргизская археолого-этнографическая экспедиция. 1953 1955. Труды. -М., 1968.-Т. 5.

62. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М.,1987.

63. Ковровые изделия Востока. Выставка этнографического отдела Русского музея. Автор текста А. Миллер. Л., 1924.

64. Ковры Азербайджанской ССР. М., 1952.

65. Ковры Армянской ССР. М., 1952.

66. Ковры и гобелены в собрании Государственного исторического музея: /Альбом/. М., 1985.261

67. Ковры и ковровые изделия Туркменистана: /Альбом/. Ашхабад,1983.

68. Ковры РСФСР: /Каталог/. М., 1952.

69. Ковры Туркменской ССР: /Каталог/. М., 1952.

70. Кочевое жилище народов Средней Азии и Казахстана. -М„ 2000.

71. Кузьмин Е. Украинский ковер // Старые годы. 1908.1. Май.

72. Кулиев М.М. Ковроделие в Азербайджане (Историко-этнографическое исследование по материалам северо-восточных районов Азербайджана) Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. Тбилиси, 1969.

73. Культура жизнеобеспечения и этнос. Опыт этнокультурологического исследования (на материалах армянской сельской культуры). Ереван, 1983.

74. Кустарная промышленность в Киевской губернии. Киев,1912.

75. Кустарная промышленность в Подольской губернии. -Киев, 1916.

76. Кустарная промышленность на Кавказе. Тифлис, 1902. -Вып. 1. Ковровый промысел в Кубинском уезде Бакинской губернии.

77. Кустарная промышленность на Кавказе. Тифлис, 1903. -Вып. 2. Ковровый промысел у курдов Сурмалинского, Эчмиадзинского и Александропольского уездов Эриванской губернии. - Тифлис, 1903.262

78. Кустарные промыслы в быту народов Узбекистана. XIX -XX вв. Ташкент, 1986.

79. Кушнер (Кнышев) П. И. Этнические территории и этнические границы // Труды Института этнографии. М., 1951. - Нов. Сер. Т. XV.

80. Лашук Jl.Il. О формах донациональных этнических связей // Вопросы истории. М., 1967. - № 4.

81. Левин М.Г., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Советская этнография. М., 1955. - № 4.

82. Магомедов P.M., Дзагурова В.П. Народы Советского Дагестана (происхождение и расселение). Махачкала, 1966.

83. Марков Г.Е. Кочевники Азии (Структура хозяйства и общественной организации) М., 1976.

84. Марков Г.Е. Скотоводство у северных туркмен // Вестник МГУ. М„ 1958. - № 4. - Сер. 8.

85. Марков Г.Е. Скотоводческое хозяйство и кочевничество: Дефиниции и терминология // Советская этнография. М., 1981. - № 4.

86. Маркс К. Капитал. К критике политической экономии. Т. 3. Ч. 2.-М., 1989.

87. Материалы по обследованию туземного населения и землепользования в Семиреченской области. СПб., 1913.

88. Мещерский A.A., Модзалевский КН. Свод материалов по кустарной промышленности в России. СПб., 1874.263

89. Мкртумян Ю.И. К изучению форм скотоводства у народов Закавказья // Хозяйство и материальная культура народов Кавказа в XIX-XX вв. (Материалы к "Кавказскому историко-этнографическому атласу"). Вып. 1.-М., 1971.

90. Молдаване. Очерки истории, этнографии, искусствоведения. Кишинев, 1977.

91. Молдавские ковры. Составитель альбома Д.Н. Гоберман. -Кишинев, 1959.-Вып. 1.

92. Мошкова В.Г. Джульхирсы (Два уникальных узбекских ковра XIX в. из собрания Музея истории АН УзССР) // Труды Музея истории народов Узбекистана. Ташкент, 1951. - Вып. I.

93. Мошкова В.Г. Ковры // Народное декоративное искусство Советского Узбекистана. М., 1956.

94. Мошкова В.Г. Ковры народов Средней Азии конца XIX -начала XX вв.: Материалы экспедиции 1929 1945 гг. - Ташкент, 1970.

95. Мошкова В.Г. Племенные "голи" в туркменских коврах // Советская этнография. 1946. - № 1.

96. Муканов М. С. Казахская юрта. Алма-Ата, 1981.

97. Муканов М.С. Казахские домашние художественные ремесла. Алма-Ата, 1979.

98. Муканов М.С. Ковровое производство и его орнаментика // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Алма-Ата, 1959.-Т. 6.

99. Мясина М.Б. Декоративно-прикладное искусство Средней Азии и Казахстана. XVIII XX вв. - М., 1995.264

100. Народное декоративное искусство Советского Узбекистана. -М., 1955.

101. Народное декоративно-прикладное искусство казахов. Л.,1970.

102. Народное искусство Киргизии с древнейших времен и до наших дней: Выставка. М., 1975.

103. Народы Средней Азии и Казахстана. М., 1962. - Т. 1. -(Народы мира).

104. Ниязклычев К. Туркмены-човдуры (к вопросу консолидации туркменской нации). Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. М., 1968.

105. Оберучев КМ. Изучение кустарных промыслов Туркестанского края // Туркестанские ведомости. 1894. - № 72.

106. Обожда В.А., Пушков В.П. Опыт применения факторного анализа в историческом исследовании // Количественные методы в гуманитарных науках. М., 1981.

107. Овезов М. Население долины Чандыра и среднего течения Сумбара. Ашхабад, 1976.

108. Описание Курской Коренной очередной выставки сельских произведений. Курск, 1852.

109. Описание публичной выставки в г. Тюмени в 1871 г. -Омск, 1877.

110. Орлов Н.М. Горные богатства и ковры. Экспортные товары Закавказья. Тифлис, 1925.265

111. Османов МО. Поселения Дагестана в первой половине XIX в. (вопросы типологии) // Материальная культура народов Дагестана в XIX начале XX в. - Махачкала, 1988.

112. Очерк деятельности Суджанского уездного земства по развитию кустарных промыслов и описание некоторых из них. (К докладам XXXVIII очередному Суджанскому уездному земскому собранию). Курск, 1902.

113. Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 г. / Составлена А.И. Дмитриевым-Мамоновым и K.M. Голодниковым. -Тобольск, 1884.

114. Пасевьев И. Р. Удивительные узоры Джумы: Очерк о ковроделах. Ашхабад, 1984.

115. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. LXII. Дагестанская область. СПб, 1905.

116. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. LXXVIII. Тобольская губерния. СПб., 1905.

117. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. LXXI. Эриванская губерния. СПб., 1905.

118. Пиралов A.C. Краткий очерк кустарных промыслов Кавказа. СПб., 1913.

119. Пиркулиева А.Н. Ковровое ткачество туркмен долины средней Аму-Дарьи // Материальная культура народов Средней Азии и Казахстана. -М., 1966.

120. Поляков С.П. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана. М., 1980.266

121. Поляков С. П. Средняя Азия в X XX вв. Методика обработки первичной археолого-этнографической информации // Российский этнограф. Этнологический альманах. Т. 13, 14. -М., 1993.

122. Попова И.Л. Узорное ткачество и ковры Воронежской губернии // Сообщения Государственного Русского музея. М., 1976. -Вып. 11.

123. Постолаки Е.А. Ворсовые ковры Молдавии // Этнография и искусство Молдавии. Кишинев, 1972.

124. Потапов Л.Г. О сущности патриархально-феодальных отношений кочевых народов Средней Азии и Казахстана // Материалы научной сессии по истории народов Средней Азии и Казахстана. М., 1954.

125. Преображенский П. Ф. Курс этнологии. M., 1929.

126. Производство ковров. Сборник статей по технике ковроткачества / Под ред. H.H. Соболева. M., 1931.

127. Работы экспертных комиссий на Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 г. СПб., 1882.

128. Распопова В. И. Ремесло и домашние промыслы раннесредневекового Согда // Домашние промыслы и ремесло. Тезисы расширенного заседания сектора Средней Азии и Кавказа. 8-9 июня 1970 г.-Л., 1970.

129. Ремер Г. Альбом узоров молдавских ковров. Кишинев,1912.

130. Розвадовский Б.К. Кустарные промыслы в Туркестанском крае. Ташкент, 1916.267

131. Руденко С. И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани из оледенелых курганов Горного Алтая. М., 1968.

132. Руденко С. И. Искусство Алтая и Передней Азии (середина I тысячелетия до н.э.). М., 1961.

133. Русское декоративное искусство. В 3-х томах. Т. 3. М.,1965.

134. Русское народное искусство в собрании Государственного Русского музея: Альбом, JL, 1984.

135. Русское народное искусство на второй Всероссийской кустарной выставке в Петербурге в 1913 году. Петроград, 1914.

136. Рындин М.В. Киргизский национальный узор. Л.-Фрунзе,1948.

137. Сажин В. В. Этнодемографическая типология областей и районов Украинской ССР (Опыт использования математических методов). Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. М., 1988.

138. Салъко Н.Б. Ковры Южного Дагестана // Советская этнография. 1951. - № 2.

139. Семёнов A.A. Библиографический указатель по ковровым тканям Азии. Ташкент, 1925.

140. Семёнов A.A. Ковры русского Туркестана (По поводу издания «Ковровые изделия Средней Азии, из собрания, составленного A.A. Боголюбовым». 2 выпуска. СПб., 1908) // Этнографическое обозрение. 1911. - Кн. 88-89 (№ 1-2).

141. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Азербайджан. М., 1971.268

142. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Армения. М., 1968.

143. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Казахстан. М., 1970.

144. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Киргизия. М., 1970.

145. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Российская Федерация. Западная Сибирь. М., 1971.

146. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Российская Федерация. Европейский Юго-Восток. М., 1968.

147. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Центральная Россия. М., 1970.

148. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Туркменистан. М., 1969.

149. Советский Союз. Географическое описание в 22-х томах. Узбекистан. М., 1967.

150. Тагиева P.C. Декоративно-прикладное искусство Азербайджана. Баку, 1986. - (Памятники материальной культуры Азербайджана).

151. Тагиева Р. С. Сюжетные ковры Азербайджана. Баку, 1971.

152. Темурджян B.C. Ковроделие в Армении. Историко-этнографическое исследование. Ереван, 1955.

153. Токарев С.А. К методике этнографического изучения материальной культуры // Советская этнография. М., 1970. - № 4.269

154. Трофимова A.Y. К вопросу об этнографических зонах Азербайджанской ССР // Краткие сообщения Института Этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. М., 1959. - T. XXXII.

155. Труды I Съезда деятелей по кустарной промышленности Кавказа. Тифлис, 1902.

156. Туркменские ковры XVIII начала XX в.: Каталог. - М.,1982.

157. Украинское народное искусство. Ковроделие. Ткачество. Вышивка. Роспись. Гончарные изделия: Альбом. -M.-JL, 1938.

158. Украинское народное творчество. Сер. 2: Ковры. Вып. 1. Альбом: Полтава. Кустарный склад Полтавского губернского земства. -Полтава, 1913.

159. Уметалиева Д.Т. Киргизские ковры // Известия АН Кирг. ССР. Сер. Общественных наук. Т. III. Вып. 1 (философия, право, эстетика). - Фрунзе, 1961.

160. Уметалиева Д.Т. Киргизский ворсовый ковер. Фрунзе,1966.

161. Фату ев Р. Дагестанские ковры // Революция и национальности. 1936. - № 10.270

162. Фахретдинова ДА. Декоративно-прикладное искусство Узбекистана. Ташкент, 1972.

163. Фёдоров-Давыдов Г.А. Рецензия на кн.: Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. 1. Савроматская эпоха. М., 1994 // Российская археология. 1996. - № 1.

164. Фёдоров-Давыдов Г. А. Статистические методы в археологии. М., 1987.

165. Фелькерзам А. Старинные ковры Средней Азии // Старые годы: Октябрь-декабрь 1914. 1915. - Т. VII.

166. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

167. Чеснов Я.В. О принципах типологии традиционно-бытовой культуры // Проблемы типологии в этнографии. М., 1979.

168. Чирков Д.А. Декоративное искусство Кавказа и Закавказья. -М„ 1981.

169. Шаниязов К.Ш. Древние элементы в этногенезе узбеков. -М„ 1973.

170. Шаниязов К.Ш. К этнической истории узбекского народа (Историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента). Ташкент, 1974.

171. Шаниязов К.Ш., Исмаилов Х.И. Этнографические очерки материальной культуры узбеков (конец XIX начало XX в.). - Ташкент, 1981.

172. Шиллинг Е.М. Ковроткачество Дагестана // Советская этнография. 1936. - № 4-5.271

173. Экспортные товары Закавказья и условия их производства и добывания. Ч. 1-2: Предметы животного происхождения, горные богатства и ковры. Тифлис, 1925.

174. Этнографические очерки узбекского сельского населения /Отв. Ред. Г.П. Васильева, Б.Х. Кармышева. М., 1969.

175. Этнография восточных славян. М., 1987.

176. Яковлева Е.Г. Курские ковры. М., 1955.

177. Яковлева Е.Г. Русские ковры. М., 1959.

178. Ямское А.Н. Отгонно-пастбищное скотоводство. Опыт этноэкологического и типологического исследования (на примере хозяйства народов Кавказа в конце XIX начале XX в.). Автореф. дис. на соиск. уч. ст. кандидата исторических наук. - М., 1987.

179. Batary F. Turkoman rugs: Catalogue of Exhibition of Miskole,1979.

180. Der Orienteppiche. V. I - III.

181. Exhibition of oriental rugs from the collection of J.Franklin Ballard. Nov. 28 1922 febr. 1923. - Chicago, 1922.

182. Franses J. Tribal rugs from Afghanistan and Turkestan. London, 1973.

183. Grote-Hasenbalg W. Der Orienttepich Seine Gerschichte und seine Kultur. Berlin, 1922.

184. Kobierce Kaukaskie. Kolekcja Teresy Sahakian. Warszawa,1990.

185. Тип I. Тюмень. Западная Сибирь

186. Тип I. Ширван. Азербайджан.1. Тип II. Иомуды. Туркмения1. Тип II. Куба. Азербайджан

187. Тип III. Карабах. Армения.

188. Тип И. Табасаран. Дагестан

189. Тип III. Табасаран. Дагестан

190. Тип III. Гянджа. Азербайджан.

191. Тип III. Ширван. Азербайджан.

192. Тип IV. Я.Запаско. Киевская область.•> /

193. V. и -я ■■-- ■ = :• гзГгз! ггиы мч-дт-яПа»-г»-С ?.1. Тип V. Пенди. Туркмения.

194. Тип V. Казахи. Кзыл-Ординская обл.1. Тип V. Микрах. Дагестан.

195. Тип V. Казах. Азербайджан.

196. Тип VI. Казахи. Кзыл-Ординская обл.

197. Тип VI. Сарыки. Туркмения.1. Тип VI. Россия.

198. Тип VI. Хмельницкая обл. Украина1. Тип VI. Салоры. Туркмения

199. Тип VI. Куба. Азербайджан.

200. Тип VI. Ошская область. Киргизия.

201. Тип VII. Западная Волынь. Украина.

202. Тип IX. Ширван. Азербайджан.

203. Тип IX. Ошская обл. Киргизия.1. Тип IX. Бешир. Туркмения.и Л отЛ 1 .вЬчР1 ■

204. М»- + 4 *■ I ™ .». .м- . ЧЬ. 1 >->з л- • ро ТТ тг ТТ •

205. Тип IX. Куба. Азербайджан.

206. Тип X. Киргизский ковер. Тип X. Ошская обл. Киргизия.1. Тип X. Куба. Азербайджан1. Тип XI. Ахты. Дагестан.

207. Тип XI. Гянджа. Азербайджан.

208. Тип XI. Кызыл-Аяк. Туркмения

209. Тип XIII. Текинцы. Туркмения.

210. Тип XIII. Ереван. Армения.1. Тип XV. Курган. Россия.1. Тип XV. Пенза. Россия.1. Тип XIV. Тюмень. Россия1. Тип XIV. Курган. Россия.1. Тип XIV. Россия

211. Тип XIV. Черкасская обл. Украина

212. Тип XVI. Киевская обл. Украина.

213. Тип XVI. Подолье. Украина.

214. Тип XVII. Эрсари. Туркмения.

215. Тип XVII. Керки. Туркмения.

216. Тип XVIII. Куба. Азербайджан.

217. Тип XVIII. Армянский ковер.

218. Тип XIX. Карабах. Армения.

219. Тип XIX. Айрумы. Азербайджан.

220. Тип XX. Казах. Азербайджан.

221. Тип XXI. Ширван. Азербайджан.

222. Тип XXII. Подолье. Украина.

223. Тип XX. Казах. Азербайджан.

224. Тип XXI. Ширван. Азербайджан.

225. Тип XXI. Карабах. Азербайджан.