автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Восприятие России консервативными интеллектуалами Германии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восприятие России консервативными интеллектуалами Германии"

00461400И

На правах рукописи

Л

Женин Илья Алексеевич

ВОСПРИЯТИЕ РОССИИ КОНСЕРВАТИВНЫМИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛАМИ ГЕРМАНИИ (1919-1933 гг.)

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой стененн кандидата исторических наук

2 5 НОЯ 2010

Москва 2010

004614000

Работа выполнена па кафедре всеобщей истории Историко-архивного института ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»

Научный руководитель:

кандидат исторических наук, доцент Ростиславлева Наталья Васильевна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Реннна Лорина Петровна

кандидат исторических наук, доцент Долгнлевнч Ростислав Владимирович

Ведущая организация:

Московский государственный педагогический университет

Защита состоится « 3 » декабря 2010 года в 16 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.03 при ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Мнусская пл., д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6.

Автореферат разослан « » _0 2010 г.

Ученый секретарь совета по защите Докторских и кандидатских диссертаций Кандидат исторических наук, доцент

Е.В. Барышева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Содержание научной проблемы и ее актуальность определяется интенсивностью идеологических, политических и духовных исканий немецких интеллектуалов Веймарской республики и той ролью, которую они сыграли в развитии германо-российских отношений.

Первая мировая война существенным образом изменила социальные структуры и общественно-политические институты в Европе и мире. Атмосфера остро переживаемого кризиса и нестабильности, царивших в Веймарской Германии, способствовали расцвету многочисленных антиреспубликанских, антиправительственных и националистических течений, причудливым образом сочетавших в себе социалистические и националистические идеи.

Синтез левого и правого идеологических полюсов политического спектра Веймарской республики был реализован в идеократическом движении, названном впоследствии «консервативной революцией». Сторонники «консервативной революции» ощущали острую необходимость пересмотра идейного багажа «старых консерваторов», выступали за обновление и модернизацию консерватизма вильгельмовской эпохи. В рамках этого направления политической и духовной мысли межвоенной Германии особое внимание уделялось вопросам, связанным с Россией.

История российско-германских отношений насчитывает многие столетия, знающие и времена мирного, добрососедского сосуществования, и годы яростного, безжалостного сопротивления. Образ России, «русская тема» играли значимую и неоднозначную роль в немецком общественном сознании, не оставляя никого равнодушным. Эмоциональный спектр растянулся от негодования, призрения, резкого отторжения до восхищения, мистического преклонения и почитания. Подобные настроения и образы в отношении Германии существовали и в России. В зависимости от изменений общественно-политического климата в каждой из стран менялись и взаимные представления русских и немцев друг о друге.

Центральной проблемой в диссертационном исследовании является анализ восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарской республики в контексте идеологических императивов «консервативной революции».

Обращение немецких консервативных интеллектуалов к «русской теме» свидетельствовало не только о поиске ответов на вопросы о причинах и смыслах русской революции, но и о желании проанализировать происходящие события в Германии. Тем самым становится очевидным

методологический аспект изучения проблемы формирования и функционирования представлений о «другом». Понимание механизмов создания образа другой культуры, другой страны, другого народа дает представление не только о наблюдаемом объекте, но и позволяет аналитически рассмотреть сам познающий субъект. Следует также отметить, что восприятие и интерпретация «другого» не могут быть рассмотрены как явления статические, раз и навсегда закрепленные в сознании отдельного человека и/или в культурно-исторической памяти народа. Изучение представлений народов и культур друг о друге является одним из приоритетных направлений современной гуманитаристики вообще, и исторической науки в частности.

Затрагиваемые вопросы связаны с более глобальной темой «идеи Европы», с построением европейской идентичности, и той ролью, которая отводится в этих конструкциях России. Поиск необходимого «другого/чужого» привел к созданию интеллектуальной, историко-культурной и цивилизационной оппозиции: Европа - Азия с одной стороны, Европа - Россия и Азия - Россия - с другой.

Одним из направлений диссертационного сочинения является попытка понять особенности немецкой интеллектуальной традиции. Выявление границ ее политического, идеологического и нравственного содержания способствует пониманию специфики этого феномена в пространстве консервативной мысли Веймарской республики.

Таким образом, комплексное изучение того, как формировалось восприятие России, ее исторического пути после реформ Петра I, складывались представления о русских в духовном наследии консервативных интеллектуалов в Германии в сложный и противоречивый период Веймарской республики, представляется актуальной исторической, методологической и общественно-политической задачей.

Предметом исследования является процесс формирования культурно-исторических, политических и социально-психологических представлений о России и русских среди консервативных интеллектуалов Веймарской республики.

Объект исследования диссертационного сочинения - консервативная мысль, понимаемая как идеологический и социально-политический феномен, опирающийся на культурные и исторические нормы и ценности, сложившиеся в обществе, и образующий собственную систему взглядов и оценок.

Цель диссертации заключается в выявлении и анализе особенностей восприятия России консервативными интеллектуалами Германии в период

4

Веймарской республики, а также в определении целей и ценностей движения «консервативная революция».

Для достижения заявленной цели были поставлены и решены следующие задачи:

1. Раскрыта специфика феномена «консервативной революции» в рамках немецкой интеллектуальной традиции;

2. Проанализированы представления консервативных интеллектуалов о специфике историко-культурного и политического развития России, определены их представления о национальных особенностях русского народа;

3. Исследован образ Советской России в идеологическом пространстве «консервативной революции», проанализировано понимание консервативными интеллектуалами большевизма и причин Октябрьской революции 1917 г.;

4. Показано, как социально-политические изменения в Веймарской республике повлияли на представления о России и как они отразились на перспективах развития советско-германского сотрудничества, представленного в построениях консервативных интеллектуалов.

Хронологические рамки настоящего диссертационного исследования охватывают период Веймарской республики (1919 - 1933 гг.).

Нижняя граница исследования связана с принятием Национальным собранием Конституции Германской империи, вступившей в силу с момента своего опубликования 14 августа 1919 г. Конституция вошла в историю как «Веймарская», и законодательно закрепила провозглашение первой немецкой республики.

Верхняя граница определяется назначением А. Гитлера на пост рейхсканцлера республики 30 января 1933 г. и последующим вслед за этим событием поэтапного закрепления властной монополии Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП).

Степень изученности проблемы. Несмотря на актуальность и значимость заявленной темы, она все еще не получила всестороннее и фундированное освещение как в отечественной, так и зарубежной историографии.

В то же время отдельные вопросы и сюжеты темы диссертационного исследования затрагивались в работах, созданных и в СССР/России, и за рубежом. Это позволило выделить следующие историографические области в изучении, сформулированной автором исследовательской проблемы:

1. Работы по истории Веймарской республики. Ключевыми сюжетами изучения Веймарской республики, традиционно, являются Ноябрьская революция и приход к власти А. Гитлера. Тем самым, в фокусе исследовательского интереса находятся первые наиболее напряженные и смутные годы республики (1918-1919 гг.) и дни ее трагического заката (19321934 гг.). Эти события представляют собой единое проблемное поле и рассматриваются как целостный концепт. В соответствии с этой исследовательской парадигмой основным вопросом, вокруг которого разворачиваются дебаты - выяснение причин возникновения и исчезновения первой немецкой республики. Такой подход характерен и для отечественной, и для зарубежной историографии.

Советская историография рассматривала Ноябрьскую революцию как «украденную победу», «предательство социал-демократами интересов пролетариата в угоду крупному капиталу и прусскому юнкерству»1. По мнению советских историков, крах Веймарской республики был неизбежен и предсказуем, т.к. в основу нового государства были положены буржуазно-демократических ценности. Подобные оценки прослеживаются в работах Л.И. Гинцберга, Я.С. Драбкина, A.A. Галкина, П.Ю. Рахшмира и др.

В отечественной и русскоязычной историографии последних лет наблюдается тенденция, отмеченная возросшим интересом историков к духовному пространству Веймарской республики и его взаимодействию с идеологическими настроениями различных социальных групп. В этом ряду особо значимыми оказались работы И.Я. Биска, посвященные прессе и публицистике Веймарской республики как исторического источника. Необходимо также назвать исследования М.Е. Ерина, в центре внимания которого оказалась партийная система Германии межвоенного времени, ее внутренние конфликты и противоречия. Вопросы внешней культурной политики республики были подробно рассмотрены в монографии белорусского исследователя В.А. Космача.

В единой методологической парадигме с советской историографией развивалась и историческая наука в ГДР. Среди восточногерманских исследований особо выделяются работы В. Руге. Он одним из первых попытался отойти от трактовки Гитлера как «агента» крупного капитала, доказывая самостоятельность и независимость НСДАП.

В историографии Западной Германии тема Веймарской республики как самостоятельная научная проблема стала рассматриваться с конца 40-х -начала 50-х гг. XX в.

1 Германская история в новое и новейшее время. 2 т. М., 1970. Т.2. С. 59.

6

Для исторического сообщества ФРГ огромным значением обладала политическая и партийная принадлежность историков. Это отразилось в тематике исследований, в проблематизации и интерпретации различных исследовательских сюжетов. Таким образом, можно говорить о двух магистральных направлениях исторической науки в Западной Германии: консервативном/неоконсервативном и социал-

демократическом/неолиберальном.

Центральным вопросом для консервативного направления немецкой западногерманской историографии стал разрыв исторического континуитета, выразившийся в гибели Веймарской республики и создании нацистской Германии. Такие историки как Г. Риттер и Г.-И. Шёпс, опираясь на традиционные для немецкой исторической школы принципы историзма и идеализма, объясняли гибель Веймарской республики исключительно Версальским диктатом, создавшем в стране самую благодатную почву для поднятия национальной волны.

В целом, консервативная историография на этом этапе своего развития объясняла национал-социалистическую диктатуру как трагическую случайность, не имеющую никакого отношения к прусско-немецким национальным традициям.

Одним из первых, кто стал доказывать преемственность между образованием Второго рейха и строительством Третьего рейха был Ф. Фишер. Реакционные настроения, ставшие неотъемлемой частью кайзеровской Германии, в итоге одержали победу над демократической республикой. Это проявилось не только в социально-политической, но и в духовной сфере, приведя к формированию сначала к «новогерманскому национализму», а затем и к национал-социализму.

Исследования в рамках социальной истории начали привлекать внимание западногерманских историков в конце 60-х гг. XX столетия. Значимыми работами, осуществленными в этом направлении, стали монографии В. Конце. Он поставил под сомнение революционный характер событий 1918-1919 гг., в результате которых не произошло смены административно-бюррократического государственного аппарата. Это привело к импровизированному характеру первой немецкой демократии, которая не смогла остановить процесс распада общества на многочисленные и враждебные друг к другу партии и организации.

Большой резонанс вызвали работы К. Брахера, в которых он доказывал, что исходной точкой революций и диктатур нового типа, охвативших Европу в межвоенное время, была Первая мировая война. По его мнению, политическое развитие страны находилось в идеологическом треугольнике:

7

демократия, социализм, национализм. Гибель Веймарской республики заключалась, по его мнению, в неспособности противопоставить либерально-демократическое развитие национальному и социалистическому. В общественном сознании эти два элемента стали восприниматься как взаимодополняющие и впоследствии слились воедино. Этот процесс предугадал Гитлер, предложивший национальную революцию, результатом которой стала социальная стабильность и идеологическая ясность.

Идею преемственности кайзеровской Германии и национал-социализма поддерживал и развивал в своих работах Г.-У. Велер. В основе отстаиваемого им исторического континуитета лежала имперская консервативная и националистическая традиция. Велер доказывал, что силы, которые привели Веймарскую республику к гибели, а НСДАП к власти, сформировались и окрепли в период Второй империи. Тем самым, элементы доиндустриального общества определяли политическое и государственное существование Германии и сделали все возможное для уничтожения парламентской демократии.

Социал-критическое направление, возникшие в западногерманской историографии в 70-е гг. представлено фундаментальными работами Г.-А. Винклера и К. Зантхаймера. По мнению Винклера, Первое немецкое демократическое немецкое государство пало не только из-за «правых» (НСДАП и различные националистические группировки), не меньшую ответственность в этом вопросе несут и «левые» силы, прежде всего КПГ и Коминтерн.

Отдельным эпизодом в истории западногерманской исторической мысли и значимым событием в общественной жизни послевоенной Германии явился знаменитый «спор историков», разгоревшийся вокруг публикации историка Э. Нольте в 1986 г. По его мнению, массовое уничтожение неарийских народов можно понять и объяснить, принимая во внимание злодеяния, совершенные сталинским режимом. Тем самым, фашизм и национал-социализм являлись не более чем ответом на большевизм. И в этом смысле они вторичны и неуникальны. Среди прочих в «споре исориков» приняли участие издатель Шпигеля Р. Аугштайн, философ и социолог Ю. Хабермас, историки Й. Фест, В. Моммзен, К. Зонтхаймер и многие другие интеллектуалы того времени.

2. Работы по истории российско-германских отношений. Отечественной исторической германистикой были детально изучены российско/советско-германские отношения и связи, как во внешнеполитическом контексте, так и в области экономического и

культурного сотрудничества. Эти темы были затронуты в работах A.A. Ахтамазяна, Г.М. Трухнова, Ю.П. Муравьева и др.

Опыт, теоретические и практические наработки, накопленные российскими и немецкими историками в рамках изучения истории двухсторонних отношений России и Германии, были успешно реализованы в «Вуппертальском проекте», работа над которым началась в 1982 г. в ФРГ под руководством известного филолога-германиста JI.3. Копелева. Тематика такого рода исследований связана с изучением представлений народов, культур, сообществ друг о друге, с выявлением механизмов создания образа «другого», формированием национальных стереотипов, предубеждений, мифов. Участие отечественных германистов в «Вуппертальском проекте» способствовало созданию целого ряда монографий, более детально рассматривающих представления русских о Германии и немцев о России, в различные исторические периоды.

Изучение российско-германских отношений, как значимого и сложного явления для понимания и объяснения не только внешнеполитических нюансов, но и существенного фактора внутренней политики, а также историко-культурного феномена, стало одной из центральных тем в немецкой историографии. В работах Ф.Т. Эпштейна, П. Яна, Г. Штёкля, Д. Гро и других были изучены различные стереотипы, клише и предубеждения, существовавшие в Германии о России и русских.

Тема восприятия России среди различных консервативных сил Веймарской республики стала интенсивно исследоваться в западногерманской историографии начиная с 1960-х гг. Одной из первых работ, затрагивающих эту тему стала диссертация У. Дёзера «Большевистская Россия в немецкой правой прессе 1918-1925 гг. Исследование публицистической борьбы в Веймарской республике». В работе проанализированы основные сюжеты, связанные с «русской темой» в период становления республики: значение большевизма и Коминтерна для политического развития нового немецкого государства. Дёзер показал, что образ России, существовавший среди правых, не был статичен. Он отличался динамическими характеристиками и был подвержен изменениям и корректировкам.

Интерес к проблематике восприятия Восточной Европы вообще и России в частности в рамках идей «консервативной революции», получил свое подтверждение и развитие в монографии Г. Гекера «Журнал «Ди Тат» и изображение в нем Восточной Европы. 1909-1939 гг.». В работе автор показал как менялись представлениях о Восточной Европе, наблюдавшиеся в одном из ведущих интеллектуально-консервативных периодических изданий

9

Германии. В монографии показано с помощью каких средств и какую роль играла Восточная Европа в лагере консервативных интеллектуалов Веймарской республики.

Новым этапом в изучении образа России в консервативной публицистике стала работа Г. Назарского «Представления о Восточной Европе в революционно-консервативной публицистике. Анализ журнала «Дойче Фолькстум» 1917-1941». Особый интерес автор проявил в к проблеме большевизма как культурного и политического феномена. Через его понимание происходило конструирование образа России и соответствии с ним воспринимались и русские, как народ, и те изменения, которое произошли после Октябрьской революции. Назарский проанализировал и убедительно доказал противоречивость понимания консервативными публицистами большевизма, его целей и задач. Неоднозначность, возникавшая в оценках Советской России, к русской истории и культуре, по мнению Назарского, свидетельствуют о сложности самого этого явления, а также о духовно-психологической инерции мышления правоконсервативных публицистов.

Несмотря на то, что и отечественные, и зарубежные исследователи отмечают особый интерес к России, наблюдавшийся в рассуждениях консервативных интеллектуалов Веймарской республики, до сих пор в литературе отсутствует целостный взгляд на то, как воспринималась Россия, как создавался ее образ у различных авторов, причисляемых к одному идеологическому течению.

Теоретические основания диссертационного исследования. В настоящей работе автор исходил из того, что восприятие и связанные с ним процессы конструирования образа «другого» могут быть поняты как динамическая функциональная система, в работе которой принимают участие как минимум 3 блока (поля): политический, культурно-исторический и социальный (антропологический). Взаимодействие трех блоков, преобладание одного или нескольких из них создают и интерпретируют образ в соответствии с поставленными агентом целями и задачами. При этом особенностью такой системы является то, что преобладание (доминирование) одного блока используется в качестве распознавания и объяснения оставшихся блоков.

Изменение соотношений между блоками перцептивной системы определяется двойным социальным структурированием2. Иными словами, социальные структуры обусловливают практики и представления агентов

2 Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 63-64.

10

(экстернализм), но агенты производят практики и тем самым воспроизводят и/или преобразуют структуры (интернализм).

Методологической основой данной работы являлись общенаучные гносеологические принципы и методы познания. Основанием исследования послужил системный, комплексный, междисциплинарный подход к проблеме исследования, находящийся на стыке различных научных дисциплин: истории, политологии, социологии, межкультурной коммуникации, социальной психологии. В этом смысле использовались следующие подходы и методы: системный подход, лингвистический анализ, сравнительно-исторический метод.

Системно-культурный метод лег в основу анализа представлений немецких консервативных публицистов о России и русских. С его помощью удалось выявить и объяснить устойчивые механизмы восприятия, выявляя и анализируя преломление политического, социального и культурно-исторического контекста во внутренних ментальных структурах человека.

Системно-функциональный подход позволил определить восприятие и связанные с ним процессы рефлексии, как набор функций определенных структур, имеющих изменчивое (вариативное) содержание, но постоянную (инвариантную) цель - создание образа. Взаимосвязь между различными функциональными каналами, ведущая роль одного или двух из них, т.е. доминирование, объясняет, на наш взгляд, семантику и коннотации образов инаковости и представлений о «других».

В диссертационном исследовании также удалось применить методологические приемы, используемые в рамках лингвистического и психологического подходов в исторической науке.

Лингвистические методы исследования, которые стали наиболее востребованными в сфере межкультурной коммуникации, теории коммуникации и диалога культур позволили увидеть проблемы контекстуализации и (ре)конструирования смысла в рамках коммуникативного события.

В рамках социально-психологических исследований было показано значение стереотипов и предрассудков в процессах, связанных с идентификацией и интеграцией членов одной социальной группы через разграничение с другими группами. В результате чего происходит возникновение и закрепление в сознании постоянных отличительных признаков, имеющих отношение как к собственной группе (¡1^гоир), так и к другими группами (от^гоир).

При работе над диссертацией также использовались историко-типологический и проблемно-хронологический методы.

II

Основополагающими в процессе изучения проблемы стали принципы историзма и научной объективности.

Источпиковую базу исследования составил обширный корпус документов.

Для ответа на поставленные, в настоящем диссертационном сочинении, вопросы были использованы письменные опубликованные источники. Этот выбор был продиктован необходимостью рассмотрения публичной репрезентации образа России, существовавшего в среде консервативных интеллектуалов.

В основу классификации использованных исторических документов был положен видовой принцип происхождения источников. Исходя из этого, документы, составившие источниковую базу, можно разделить на следующие группы: официальные документы, периодические издания; публицистические сочинения О. Шпенглера, А. Мёллера ван ден Брука, Э. Юнгера.

Для понимания общественно-политической специфики сложившийся в Германии после провозглашения республики, были привлечены: официальные документы - Имперская конституция 1919 г., Версальский мирный договор 1919 г.

В работе были использованы периодическое издания консервативной направленности, представленные таким журналами как «Ди Тат» (Die Tat) и «Зюддойче Монатсхефте» (Süddeutsche Monatshefte), использованный как источник второго плана.

Журнал «Ди Тат», стал одной из ведущих дискуссионных площадок для многих «консервативных интеллектуалов» Веймарской республики и являлся символом такого сложного и во многом противоречивого явления как «консервативная революция».

«Зюддойче монатсхефте» больше тяготел к традиционному немецкому консерватизму. Это издание было использовано нами в качестве второстепенного, дополнительного источника, позволившего исследованию носить более репрезентативный характер.

Вторую группу источников составляют историософские, политические и философские сочинения консервативных интеллектуалов, идеологов немецкого «революционного консерватизма», таких как Освальд Шпенглер, Артур Мёллер ван ден Брук, Эрнст Юнгер. Главным образом в этих работах осмысливались последствия поражения в Первой мировой войне, ставились вопросы, связанные с настоящем и будущем Германии. В них отразился интенсивный поиск идеи преодоления того мировоззренческого тупика, в котором оказалась Германия после подписания Версальского договора.

12

Особое место в рассуждениях немецких консервативных интеллектуалов отводилось России, осмыслению ее исторического пути после реформаторской деятельности Петра I, а также желанию понять причины и предвидеть последствия Октябрьской революция 1917 г.

Комплексное изучение перечисленных источников позволило исследовать сформулированную в диссертации проблему и решить поставленные цель и задачи.

Научная новизна диссертационного исследования определяется, во-первых, самой постановкой проблемы изучения восприятия России консервативными интеллектуалами в рамках идеологической концепции «консервативной революции», существовавшей в чрезвычайно сложный и неоднозначный период немецкой истории - в условиях Веймарской республики.

Во-вторых, была показана идеологическая (единство политических целей и установок), семантическая (единство интерпретаций основных терминов и понятий), гносеологическая (единство постижения мира) общность идеологов и участников «консервативной революции».

В-третьих, реализованным в работе комплексным междисциплинарным подходом к поставленной проблеме, позволившим раскрыть процессуальные особенности восприятия и создания образа России и русских консервативными интеллектуалами Германии.

В-четвертых, показано развитие немецкой интеллектуальной традиции в условиях тотального кризиса, охватившего Германию в период Веймарской республики. Акцент был сделан на рассмотрение консервативной идеологии, получившей новый импульс для развития в результате Ноябрьской революции и провозглашения республики. Тем самым можно говорить о создании нового типа консерватизма или «нового консерватизма», сыгравших существенную роль в истории Германии.

В-пятых, был установлен круг устойчивых тем и стереотипов-констант, лежавших в основе восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарской республики, а также определены их содержательные характеристики, которые, как было доказано, имели динамический характер, находивший свое выражение в изменениях коннотативного ряда.

Практическая значимость. Работа может быть использована исследователями, изучающими различные проблемы российско-германского взаимодействия, а также для разработки общих и специальных курсов по всеобщей истории, отечественной истории, политической истории Германии, истории культуры Германии в XX в., истории международных отношений.

Апробация работы. В процессе подготовки диссертационного исследования его основные положения и промежуточные результаты выносились на обсуждение в докладах и сообщениях на заседании кафедры всеобщей истории ИАИ РГГУ, Российско-германского учебно-научного центра РГГУ, кафедры истории Восточной Европы Берлинского университета им. Гумбольдта, представлялись на научных конференциях и в научных статьях. Общий объем печатных работ - около 3,5 п.л.

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Диссертационное сочинение состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Основное содержание работы

Во Введении обоснована актуальность, определены объект и предмет, цели и задачи диссертации, методологические основы, хронологические рамки исследования, степень изученности проблемы, дана характеристика использованных источников, отражены научная новизна, практическая значимость, апробация исследования, а также его структура.

Первая глава — « "Консервативная революция" в рамках немецкой интеллектуальной традиции» - посвящена рассмотрению понятия «консервативная революция» в отечественной и зарубежной историографии, анализу специфики немецкой интеллектуальной традиции и особенностям ее развития в рамках движения «консервативной революции», краткому изложению биографий ведущих консервативных интеллектуалов Веймарской республики.

В параграфе «Понятие "консервативная революция": проблемы дефиниции и анализа» представлены основные концепции терминологических границ этого явления в отечественной и зарубежной историографии; даны проблемные и дискуссионные положения, существующие в исторической науке, вокруг понятия «консервативная революция».

В современной отечественной историографии существует плюрализм мнений относительно идеологических, политических и философских основ «консервативной революции»; большое внимание уделяется личностным и творческим особенностям представителей «консервативной революции». Среди наиболее заметных публикаций следует отметить работы О.Ю Пленкова, А.Ф. Филиппова, A.M. Руткевича, C.B. Аратамошина и др.

Несмотря на то, что изучение такого феномена как «консервативная революция» имеет в зарубежной историографии более продолжительную

историю, исследователи все еще не пришли к единому мнению относительно термина и оценки содержания идей этого явления.

Основным вопросом, вокруг которого ведутся дискуссии, является степень консервативности этой «революции». Это течение называют и «консервативной революцией» 3, и «консервативным утопизмом»4, и «новым консерватизмом»5. Ключевым вопросом является терминологическое оформление различных идей и духовных устремлений, царивших в консервативном лагере Веймарской республики. Классификация идеологических векторов, связывается, прежде всего, с процессами модернизации, которая становится методологическим маркером.

В параграфе «Феномен "консервативного интеллектуала" в годы Веймарской республики» прослежены идеологические и духовные искания интеллектуального сообщества в Германии в довоенное и послевоенное время, выявлено значение и употребление термина «интеллектуал» в этот исторический период.

Интеллектуальная традиция, сложившаяся в Германии на рубеже веков, не содержала в себе элементов критики власти, а напротив, была тесным образом связана с оформлением национальной доктрины и идеологии. В отличие от Западной Европы, в Германии преобладающее влияние в общественном самосознании приобрела консервативная политическая традиция, опирающаяся в своей консолидации, помимо выраженного иррационализма, на две основные идеи - национализм и историзм.

Синтез культуры и политики, воплотившийся в период Первой мировой войны в пропагандистских выступлениях, речах и публикациях, свидетельствует о закреплении роли интеллектуалов в общественно-политическом и духовном пространстве Германии.

Консервативные настроения, охватившие большинство интеллектуалов Веймарской республики, во многом необходимо понимать и интерпретировать как следствие мировоззренческого, ментального конфликта, произошедшего между устоями, укладом традиционного общества и ускоренной модернизацией, которая произошла в Германии в период Второй империи.

Идея революции как радикального обновления и очищения стала конституирующим императивом политических будней Германии. Этот путь представлялся единственно возможным и оправданным в условиях

3 Möhler А. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918-1932. Darmstadt, 1972.

4 Bussche R. Konservatismus in der Weimarer Republik. Die Politisierung des Unpolitischen. Heidelberg, 1998.

5 Breuer S. Anatomie der Konservativen Revolution. Darmstadt, 1995.

15

глобального мировоззренческого кризиса, охватившего все слои населения немецкого общество после поражения в Первой мировой войне.

Интеллектуалы «консервативно-революционной» направленности (консервативные интеллектуалы) стали играть особую роль в Веймарской республике, формируя собственную систему ценностей, отличную от модели классического консерватизма. Они сумели синтезировать «консервативное» прошлое и «революционное» будущее, создав тем самым динамическую идеологию нового типа, более мобильную и чувствительную к изменениям.

В параграфе «Консервативные интеллектуалы: биографическое измерение» рассмотрены основные вехи жизненного пути Освальда Шпенглера, Артура Мёллера ван ден Брука и Эрнста Юнгера - основных выразителей идей «консервативной революции».

Для наиболее полного понимания идеологических устремлений, артикулированных консервативными интеллектуалами, в диссертации были рассмотрены их биографические и личностные особенности. Личностные аспекты, биографические нюансы дополнили культурно-исторический и политический контекст зарождения и становления идей консервативных интеллектуалов Веймарской Германии.

При всех особенностях индивидуальности, мировоззрений и судеб консервативные интеллектуалы были едины в предчувствии катастрофы, которую, как им казалось, несет миру современная буржуазная цивилизация. Западное общество с его «ложными» индивидуалистическими ценностями вызвало у них ассоциации с распадом и смертью народа как единого целого. Немцы могут избежать этой участи, лишь обратившись к ценностям «высшего» порядка, сплотившись вокруг них в «органическую» народную общность. Путь к достижению этого идеала и был назван «консервативной революцией».

Таким образом, «консервативная революция», рассмотренная в рамках немецкой интеллектуальной традиции, представляла собой сложное и неоднозначное явление в духовной жизни Веймарской Германии. Неприятие настоящего, выраженного в республике, способствовало воссозданию и утверждению представлений о великом и героическом прошлом Германии и актуализировало довоенные визионерские грезы о ее будущем. Кризисное сознание остро нуждалось в мифе, который смог бы не только объяснить катастрофу и бедственного положения населения, но и сплотить общество для преодоления трудностей, вселить положительную самооценку. Немецкие консервативные интеллектуалы чувствовали свою ответственность перед нацией и стремились сплотить дезориентированное население. Они предложили свой миф, комплекс идей и положений, способный

16

консолидировать общество и вывести его из кризиса, вселяющий уверенность и укрепляющий веру в преодоление свалившихся бед и ненастий.

В отличие от классического консерватизма, опиравшегося на традиционализм, приверженность монархии и выступавшего за сохранение социальной формы как необходимого элемента стабилизации, консервативные интеллектуалы попытались синтезировать в своих воззрениях представления об «органическом» и «целостном», национальном развитии с революционными методами реализации этих императивов. Они оспаривали демократический порядок, установившийся в Германии, и выступали за его скорейший демонтаж при помощи решительных действий, то есть революции. В борьбе с республикой представители «консервативной революции» выбрали свой собственный, «третий путь», сумев не впасть в зависимость от левых сил (КПГ) и правых партий (НННП, НСДАП).

Вторая глава - «Россия в понятийном пространстве "консервативной революции" » - посвящена изучению места и роли русской тематики, ее функциональной значимости в идеологических конструкциях консервативных интеллектуалов, анализу системы доказательств, использованной для интерпретации России, рассмотрению национальных особенностей русского народа в корпусе идей «консервативной революции».

В параграфе « "Русская тема" как значимый "другой": принцип самоидентификации» исследованы функции и механизмы восприятия России, отвечавшие за постороение идеологической и политической идентичности немецких консервативных интеллектуалов.

К началу XX столетия в немецком обществе и культуре был сформирован аппарат основных стереотипов-констант, из которых складывалась мозаика образа России и русских. В течение долгого времени, они определяли взаимоотношения народов двух стран, устанавливали мнения о национальном характере. Накопление сведений о России приводило к категоризации и обобщению связанных с ней признаков. Эти представления начали складываться в германской и шире - германоязычной литературе в первой половине XVI в., начиная с «Записок о Московии» барона Сигизмунда фон Герберштейна.

В ходе исследования было выявлено, что, подчеркнуто внимательное отношение к России стало одной из отличительных черт «консервативной революции». Россия была «необходима» как культурно-исторический феномен и пример политического режима, который можно было использовать, чтобы подчеркнуть преимущества собственных представлений

17

о себе, об идеологической идентичности, выдвигаемой в качестве политической программы.

Собственные концепции, отраженные в зеркале представлений о России, выполняли инструментальную функцию. С ее помощью консервативные интеллектуалы строили свое видение ситуации и в Германии, в и мире. Отношение к России стало водоразделом в политических пристрастиях, своего рода, точкой отчета для оценки, прежде всего внутригерманских событий.

В параграфе «Русская литература как основа интерпретации России: Толстой Достоевский» проанализировано влияние творчества Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского на консервативных интеллектуалов Веймарской республики.

В диссертации показано, что для интеллектуальной элиты Германии, вне зависимости от политических пристрастий и убеждений, русская литература стала основным источником в области познания национального характера русских, их психологии и поведения, из нее черпали информацию об истории страны, определяли ее настоящее и делали прогнозы на будущее.

Восприятие России консервативными интеллектуалами во многом основывалось на творческом наследии Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского. С их помощью объяснились политические изменения, народные чаяния и религиозные мотивы русской культуры. Благодаря фактически безграничным интерпретациям художественного текста, немецкие консервативные интеллектуалы доказывали и аргументировали представлений о России, ссылаясь на Толстого и Достоевского. Последние выступали и в роли доказательной базы, представленной в виде творческого наследия, и символическими фигурами. Толстой был воспринят как представитель образованного, «западного» и потому чуждого коренной России меньшинства. А за Достоевским закрепилась роль выразителя истинной России униженного и задавленного, но несломленного русского народа. Это противопоставление было выражено в оппозиции «Запад - Восток» и «цивилизация — культура» соответственно.

В параграфе «Национальные особенности русского народа: культурно-исторический ракурс» проанализирована система доказательств и аргументов, использованная консервативными интеллектуалами для объяснения национальных особенностей русского народа, выявлены его основные характеристики.

Пристальное внимание к понятию «народ», наблюдаемое в текстах консервативных интеллектуалов, свидетельствовало о его особой значимости и огромной смысловой нагрузке. В их понимании «народ» представлял собой

18

живую ткань, единый организм, дробление которого являлось предательством по отношению к государству и нации.

Русская народность (das Russische Volkstum) воспринималась как «загадочность» (Rätselhaftigkeit), она подобна сфинксу, она так же таинственна, как сфинкс. В этом сфинксе заключено «высочайшее благородство и ничтожество <...> он обладает самыми высокими и благородными человеческими целями и одновременно демонстрирует человеческую низость»6. Кроме того, отличительной чертой русских являлся крестьянский характер, крестьянская душа.

В корпусе идей «консервативной революции» Россия стала рассматриваться в роли «жертвы», которая была «замучена, разорена, отравлена «Европой», навязанными ей формами уже мужественно зрелой, чужой властной культуры»7. Основная вина за это унизительное и бедственное, по мнению Шпенглера, положение возлагалась на Петра I. Его реформаторская деятельность, насильственное утверждение чуждых России «западных» ценностей, идей и элементов культуры привели к отклонению от изначально заданного курса и к утрате русского национального пути развития. Корень всех бед и испытаний, которые произошли с русскими находился в «идее петровства», т.е. в использовании чужого и намеренном отрицании и забвении своего/национального.

Среди консервативных интеллектуалов Веймарской Германии существовали представления о русских как о народе вечно страдающем и обладающим мистической, необъяснимой душевной глубиной и, одновременно с этим, жестокого и безжалостного. Несмотря на продолжавшуюся со времен Петра I европеизацию России, русские прежде всего крестьяне, «мужики» сумели сохранить свою подлинность и первозданность, остаться в рамках «традиционной», национальной культуры. Высшее сословие чувствовало себя европейцами, а значит, было «нерусским», в традиционном понимании, потерявшим связь с духом нации, народной душой, со своим народом, следовательно, революция - это не только смена общественно-политического строя, это крах «европейской» идеи в России.

Таким образом, в понятийном пространстве «консервативной революции» размышления о России занимали одно из центральных мест, уступая первенство лишь Германии, консервативные интеллектуалы были заняты поиском выхода страны из сложившегося кризисного состояния и

6 Busse-Wilson Е. Freideutsche Jugend 1920 // TAT. XII. 1921. Н. 10. S. 737.

7 Шпенглер О. Пруссачество и социализм. М., 2002. С. 148.

19

разработкой оптимальной модели для ее дальнейшего развития отличных от методов и идей, предложенных политическими партиями Веймарской республики, прежде всего КПГ и НСДАГТ. Несмотря на то, что восприятие России обладало хаотичным и двойственным характером, тем не менее, размышления о России способствовали формированию понятийного аппарата внутри движения «консервативной революции».

В целом, можно говорить о роли «зеркала», которую играла «русская тема» в идейном пространстве «консервативной революции». В этом смысле становятся очевидными две взаимодополняющие функции, имплицитно содержащиеся в размышлениях о России. Во-первых, Россия была необходима для понимания тех политических, экономических, социальных процессов, а также явлений культуры, происходивших на тот момент в Германии. Отрицая республиканский, демократический, «западный» порядок республики, и одновременно пытаясь понять русский опыт, немецкие консервативные интеллектуалы провозгласили собственное видение преодоления тупика, в котором оказалась страна после Ноябрьской революции и Версальского мирного договора. Этот путь объединил и национально ориентированные императивы (величие германской нации, культуры, духа), и революционные методы их воплощения. Во-вторых, Россия стала своего рода символической фигурой, вокруг которой складывалась идеологическая и политическая и идентичность. Она могла иметь как русофильский характер, в случае комплиментарных представлений о России, либо русофобский характер, имевший в своей основе негативные мнения о России. И в том, и в другом случае главным является интегрирующая функция «русской темы», способной выступать одним из маркеров групповой идентичности.

Третья глава - «Советская Россия в идеологическом пространстве "консервативной революции" » - посвящена анализу восприятия большевизма и Октябрьской революции 1917 г. в идеологических конструкциях консервативных интеллектуалов, изучены

внешнеполитические вопросы и геополитические интересы Германии и России в Восточной и Центральной Европе.

В параграфе «Понимание большевизма и Октябрьской революции» проанализированы размышления немецких консервативных интеллектуалов о сути большевизма и причинах революции в России.

Обращение к Советской России, рассуждения о природе и смысле русского большевизма имело для представителей «консервативной революции» важный гносеологический и методологический аспект. Работа над этой проблематикой способствовала как созданию и развитию

20

собственной идеологической концепции, так и поиску, а во многом и усовершенствованию аргументов против «веймарской системы».

Внутри «консервативной революции» шел процесс интенсивного поиска собственной оценки и интерпретации смыслов и идей большевизма, а также прихода к власти большевиков в октябре 1917 г. Вариативность мнений и противоречивый характер рассуждений немецких авторов о событиях в России с одной стороны - свидетельствует о явном недостатке информации, а значит, создает предпосылки для мифологизации «русской темы», с другой - демонстрирует незаконченность, слабость и эклектичность собственно самого конструкта «консервативная революция». Отсутствие источников, документальных свидетельств о жизни и развитии ситуации в России компенсировались творческой интерпретацией идей и смыслов, почерпанных в художественных текстах русских писателей и мыслителей. В этой связи, одним из ключевых тезисов являлось противопоставление «Востока и Запада», понимаемое как борьба за отстаивание национальных интересов, за власть исторической, национальной традиции против реформаторского принципа радикального и тотального инкорпорирования «чуждых» политических и идеологических норм в ткань национальной культуры и сложившихся государственных институтов.

Собственно большевистская революция доказала необоснованность намерений европеизации России. В этом контексте революция рассматривалась как радикальный протест народа против того, что было создано Петром I. Она стала реакцией населения, на попытку привить им чуждые европейские обычаи и иную культуру. Неприятие и непонимание было обращено против чужих «нерусских» элементов, то есть против высшего общества, дворянства, которое на момент революции окончательно утратило связь со своим народом.

В параграфе «Страны Восточной и Центральной Европы в силовом поле России и Германии» исследована роль Советской России, отведенная ей консервативными интеллектуалами для разрешения геополитических вопросов в Европе и мире.

Основным вопросом 20-х гг. был вопрос о противостоянии Советской России и «империалистического», капиталистического Запада, прежде всего Англии и Франции.

В условиях начавшегося в 1929 г. экономического кризиса консервативные интеллектуалы были уверены, что век капитализма завершается. Фаза стагнации перешла в глобальный экономический кризис, разрушивший мировой рынок. Тем самым принципы либерализма и свободной торговли доказали свою полную несостоятельность.

21

В конце 1920-х гг. наблюдается ряд изменений, отразившийся в двух аспектах. Во-первых, отказ от мистико-религиозных настроений, которые были характерны для большей части представителей «консервативной революции» на протяжении 1920-х гг. Во-вторых, наблюдается тенденция выработать консолидированное мнение по различному кругу вопросов, в основе которого лежал бы общий теоретический базис. В частности, это нашло свое выражение в концепции «2\у15сЬепеигора» («промежуточная Европа»), куда вошли бы страны Центральной и Восточной Европы под руководством Германии.

В этой конструкции России занимала привилегированное значение в силу ее масштаба и наличия значительного количества человеческих ресурсов. Собственно, на Евразийском континенте должно остаться два игрока: СССР и Германия, в состав которой входили бы страны Восточной и Центральной Европы. Во многом теоретические построения консервативных интеллектуалов были основаны на синтезе идей пангерманизма и большевизма.

Таким образом, размышления о Советской России играли значительную роль для выработки собственных идеологических конструкций в рамках «консервативной революции». Россия рассматривалась как пример достойный подражания и заслуживающий уважения. Русские совершили подлинно национальную революцию, в отличие от Ноябрьской революции в Германии. На этом настаивали все консервативные интеллектуалы, выдвигая требования осуществления национальной немецкой революции и ставя этот факт в упрек КПГ. Большевики оказались единственной силой, понявшей и принявшей народные чаяния и подсознательные желания. Всех их лозунги были просты и понятны для «незамутненного», «по-детски наивного» сознания русских. Курс на построение социализма в России воспринимался как воплощение идеальных представлений русского крестьянства о справедливости. Такое понимание было связано с тем, что в корпусе идей «консервативной революции» социализм понимался как национально детерминированная идея - «у каждого народа свой социализм». Большевики были восприняты консервативными интеллектуалами как стихия, освободившая народ от пут непонятной и чужой западной формы, навязанной по велению царя-реформатора Петра I.

Идеи германо-славянского синтеза и построения единого государство были актуализированы в периоды глубокого внутри- и внешнеполитического кризиса в Германии. Предложенная Вирзингом концепция «промежуточной Европы» была разработана в период экономическим кризиса 1929 г

Многие консервативные интеллектуалы из числа неформальной группы «Тат-Крайс» активно поддерживала СССР во внешней политике, как единственную силу реально противостоящую «западным странам». Огромное значение приобрел также экономический фактор, как основа для потенциальной интеграции между двумя странами, с целью противостояния с Западом.

В Заключении подводятся итоги исследования и делаются основные выводы.

В результате проведенного исследования были изучены аспекты и характер восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарский республики.

Консервативные интеллектуалы создали свое понимание и видение необходимого политического порядка в Германии. Одним из ключевых требований, декларированных идеологами «консервативной революции», было стремление обосновать особый, немецкий «третий путь», отрицая при этом и существующую республиканскую систему, и отвергая реставрацию монархии. Тем самым, они сумели отмежеваться от непосредственно предшествовавшей консервативной традиции, представленной прежде всего традиционализмом и монархизмом, и не впали в зависимость от левых движений - коммунизма и большевизма.

Кроме того, было установлено, что образ России обладал огромной смысловой нагрузкой и использовался консервативными интеллектуалами для решения внутри- и внешнеполитических задач, стоявших перед Германией. Тем самым восприятие России, представления о ее жителях, культуре, истории, созданные в рамках «консервативной революции, являлись репрезентациями. И в этом смысле отражали не столько реальное положение дел в России, сколько проблемы Германии и немецкого общества Веймарской республики.

В проведенном исследовании было показано, какую роль и значение имела русская культура, прежде всего, литературное наследие Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, для объяснения консервативными интеллектуалами прошлого, настоящего и будущего России. Историческое развитие, быт и нравы русского народа, революция и террор, устроенный большевикам, интерпретировались ими с помощью художественных текстов: романов, рассказов, повестей. Это всегда позволяло найти необходимые аргументы, аккуратно встраивающиеся в повествование о России, в авторскую систему доказательств.

Особенностью восприятия России, консервативными интеллектуалами Веймарской республики было использование русской литературы как

23

основного источника знаний о стране и ее народе. В соответствии с пониманием восприятия как динамической функциональной системы, состоящей из трех блоков (полей): политического, культурно-исторического, социального, отмечается преобладание культурно-исторического блока. Он находился в доминирующем положении, объясняя социальный и политический блоки восприятия.

В случае обострения отношений со странами Западной Европы, прежде всего в первые годы республики (1919-1924 гг) и в период ее заката (19291933 гг), или идеологических конфликтов между немецкими консервативными интеллектуалами и иными идеологическими силами, Россия рассматривалась как пример достойный подражания и заслуживающий уважения. Русские совершили подлинно национальную революцию, в отличие от Ноябрьской революции в Германии. На этом настаивали все консервативные интеллектуалы, выдвигая требования осуществления национальной немецкой революции и ставя этот факт в упрек КПГ.

В периоды относительной стабильности Веймарской республики (19251929 гг.) Россия виделась «консервативным интеллектуалам» как азиатская страна с победившим в ней «монгольским» большевизмом. В данном случае, «азиатский» маркировалось как отсталый, недоразвитий, дикий и имело негативный оттенок.

Таким образом, восприятие России не обладало статичными характеристиками, а динамически развивалось в зависимости от того какую роль отводили ей немецкие консервативные интеллектуалы в своих представлениях о Германии.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки Российской Федерации:

1. Женин И.А. «Русская тема» в консервативной периодике Веймарской республики / И.А. Женин // Диалог со временем : альманах интеллектуальной истории.-М. : ИВИРАН, 2007.-Вып. 18.-С. 190-211.

Статьи в других изданиях:

2. Женин И.А. Русская тема в сочинениях идеологов «консервативной революции» / И.А. Женин // Cogito : альманах истории идей. - Ростов н/Д : НМЦ «Логос», 2007. - Вып. 2. - С. 306-328.

3. Женин И.А. «Октябрь» в контексте консервативной революции в Германии / И.А. Женин // Горбачевские чтения. - М. : Горбачев-Фонд, 2008.-Вып. 6.-С. 66-73.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Женин, Илья Алексеевич

Введение

Глава I. «Консервативная революция» в рамках немецкой интеллектуальной традиции

1.1. Понятие «консервативная революция»: проблемы дефиниции и анализа

1.2. Феномен «консервативного интеллектуала» в годы Веймарской республики

1.3. Консервативные интеллектуалы: биографическое измерение

Глава II. Россия в понятийном пространстве «консервативной революции»

11.1. «Русская тема» как значимой «другой»: принцип самоидентификации

11.2. Русская литература как основа интерпретации России: Толстой vs. Достоевский

11.3. Национальные особенности русского народа: культурно-исторический ракурс

Глава III. Советская Россия в идеологическом пространстве «консервативной революции» 171 III. 1. Понимание большевизма и Октябрьской революции 171 III.2. Страны Восточной и Центральной Европы в силовом поле России и Германии. 204 Заключение 224 Список использованных источников и литературы

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Женин, Илья Алексеевич

Содержание научной проблемы и ее актуальность. Изучение представлений народов и культур друг о друге является одним из приоритетных направлений современной гуманитаристики вообще, и исторической науки в частности.

В основе представлений человека о самом себе, равно как и о другом человеке, о мире, лежит неизбежное противопоставление «свой» -«чужой». Для ответа на вопрос о собственном статусе, соотнесенности с определенной культурной и социальной средой возникает гносеологическая необходимость в создании значимого «другого»1.

Кроме того, в настоящий момент исследования по данной теме приобретают и важный нравственный аспект, так как в условиях кризиса многие пытаются найти «чужого-врага» за пределами собственной идентичности, в иных народах, культурах, традициях2.

История российско-германских отношений насчитывает многие столетия, знающие и времена мирного, добрососедского сосуществования, и годы яростного, безжалостного сопротивления. Образ России, «русская тема» играли значимую и неоднозначную роль в немецком общественном сознании, не оставляя никого равнодушным. Эмоциональный спектр растянулся от негодования, презрения, резкого отторжения до восхищения, мистического преклонения и почитания. Подобные настроения и образы в отношении Германии существовали и в России. В зависимости от изменений общественно-политического климата в каждой из стран менялись и взаимные представления русских и немцев друг о друге.

1 Theunissen М. Der Andere. Studien zur Sozialontologie der Gegenwart. Berlin, 1965; De Certeau M. Heterologies. Discourse on the Other. Manchester, 1986; Wierlacher A. Das Fremde und das Eigene. Prolegomena zu einer interkulturellen Germanistik. München, 1985.

2 Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «другого» в культуре. М., 1994; Гудков Л. Д. Негативная идентичность. Статьи 1997 - 2002 гг. М., 2004; Образ врага. М., 2005. с

Трагическим- свидетельством- таких перемен; и для России;- и для Германии- может служить история XX В; Маркировка; образа отрицательными характеристиками и- негативными коннотациями» стала одной из причин двух мировых войн, которые больнее всего отразились на судьбах немцев и русских, поставив оба народа на грань исчезновения.

Послевоенное раскаяние за содеянные преступления способствовало возникновению в интеллектуальном сообществе Германии константной темы поиска причин и корней национал-социализма. Критическое переосмысление собственного исторического, политического и культурного прошлого, с одной стороны, подвигло к изучению идеологических и/или ментальных оснований нацизма, а, с другой стороны, поставило вопрос о месте и времени возникновения и становления этого явления. Тем самым были заданы искомые координаты, где точкой пересечения линий этого поиска оказалась Веймарская республика.

Первая мировая война существенным образом изменила социальные структуры и общественно-политические институты в Европе и мире. Это выразилось в формировании новых идеологических императивов, представленных победой и закреплением большевизма в России, фашизма в Италии, зарождением и институализацией национал-социализма в Германии.

В Германии 20-х гг., пережившей тотальный кризис всех форм общественного уклада и национальное унижение, основная масса населения утратила ценностные ориентиры и положительную самооценку. Ей необходимо было вновь обрести систему ценностей, а для этого требовались новые мифологемы, . способные изменить общественные настроения и сплотить нацию.

Атмосфера остро переживаемого кризиса и нестабильности,, царившая в Веймарской Германии, способствовала расцвету многочисленных антиреспубликанских, антиправительственных и националистических течений, причудливым образом сочетавших в себе социалистические и националистические идеи.

Синтез левого и правого идеологических полюсов политического спектра Веймарской республики был реализован в идеократическом движении, названном впоследствии «консервативной революцией», «новым консерватизмом», «революционным консерватизмом» или «младоконсерватизмом»3. Сторонники «консервативной революции» ощущали острую необходимость пересмотра идейного багажа «старых консерваторов», выступали за обновление и модернизацию консерватизма вильгельмовской эпохи. В рамках этого направления политической и духовной мысли межвоенной Германии особое внимание уделялось вопросам, связанным с Россией.

Центральной проблемой в диссертационном исследовании является изучение восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарской республики в контексте идеологических императивов «консервативной революции».

Обращение немецких интеллектуалов к «русской теме» свидетельствовало не только о поиске ответов на вопросы о причинах и смыслах русской революции, но и о желании проанализировать происходящие события в Германии. Понимание механизмов создания образа другой культуры, другой страны, другого народа дает представление не только о наблюдаемом объекте, но и позволяет аналитически рассмотреть сам познающий субъект.

Изучение противопоставления «своего» и «другого» в масштабах как малых, так и больших социальных групп позволяет ответить на вопросы, связанные с представлениями, конституирующими эти группы

3 Данные термины употребляются в настоящей работе синонимично. Проблемы дефиниции термина «консервативная революция» изложены в § 1 главы I диссертации. относительно самих себя, а также рассмотреть уровень межгруппового взаимодействия4.

Тем самым становится очевидным методологический аспект изучения проблемы формирования и функционирования представлений о «другом». Восприятие и интерпретация «другого» не могут быть рассмотрены как явление статичное, раз и навсегда закрепленное в сознании отдельного человека и/или в культурно-исторической памяти народа. Изменения содержания, актуализация смыслов, процессы, стоящие за этим явлением образуют сложную функциональную динамическую систему, изучение которой является одной из актуальнейших задач социальных наук.

Затрагиваемые вопросы связаны с более глобальной темой «идеи Европы», с построением европейской идентичности, и той ролью, которая отводится в этих конструкциях России5. Поиск необходимого «другого/чужого» привел к созданию интеллектуальной, историко-культурной и цивилизационной оппозиции: Европа - Азия с одной стороны, Европа - Россия и Азия - Россия - с другой6.

Одним из направлений диссертационного сочинения является попытка понять особенности немецкой интеллектуальной традиции. В Германии понятие «интеллектуал» окончательно вошло в повседневный опыт и стало играть роль своеобразного маркера в первой половине XX в.

4 HoggM.A., Abrams D. Social Identifications: A Social Psychology of Intergroup Relations and Group Processes. London, 1988.

5 Ношшнн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004; Wittram R. Russia and Europe. London, 1973.

6 Следует отметить, что «открытие» России произошло гораздо раньше этого времени, но ее активное осмысление началось именно в XVIII столетии. Ключевую роль в этом процессе, безусловно, сыграл Петр Первый - царственный ученик западноевропейских достижений, в сфере науки, техники и культуры. Именно тогда в Европе начался процесс конструирования России, и закрепление ее образа в массовом сознании. Это был процесс рождения смыслов и мифов, которые продуцировали и интерпретировали интеллектуалы той эпохи. На протяжении XVIII в. в эпоху Просвещения Россия воспринималась европейскими мыслителями, как огромное поле для проведения широкомасштабных социальных экспериментов, которые, увы, уже не возможны в

Выявление границ его политического, идеологического и нравственного содержания способствует пониманию специфики этого феномена в пространстве консервативной мысли Веймарской республики.

Таким образом, комплексное изучение того, как формировалось восприятие России, как складывались представления о русских в духовном наследии консервативных интеллектуалов в Германии в сложный и противоречивый период Веймарской республики, представляется актуальной исторической, методологической и общественно-политической задачей.

Объект исследования диссертационного сочинения -консервативная мысль, понимаемая как идеологический и социально-политический феномен, опирающийся на культурные и исторические нормы и ценности, сложившиеся в обществе, и образующий собственную систему взглядов и оценок.

Предметом исследования является процесс восприятия и складывания культурно-исторических, политических и социально-психологических представлений о России и русских среди консервативных интеллектуалов Веймарской республики. Под консервативными интеллектуалами в диссертационном исследовании понимаются представители революционного консерватизма, нового, неоднозначного и во многом противоречивого явления в истории политической мысли Германии. В его основе лежало отрицание либеральных, демократических основ республики, что, безусловно, делало его консервативным. И в то же время, подчеркнутое неприятие монархических, традиционалистских установок, что определяло революционный вектор его политических и идеологических устремлений. Особое значение в идейном пространстве «консервативной революции»

Европе, с ее сложившимся укладом и традициями. (См.: Ногшанн И. Использование «Другого» .). отводилось «русской теме». В частности, это нашло свое воплощение в разностороннем подходе к репрезентации России.

Цель диссертации заключается в выявлении и анализе особенностей восприятия России консервативными интеллектуалами Германии в период Веймарской республики.

Для достижения заявленной цели предполагается решить ряд исследовательских задач:

1. Раскрыть специфику феномена «консервативной революции» в рамках немецкой интеллектуальной традиции;

2. Проанализировать представления консервативных интеллектуалов о специфике историко-культурного и политического развития России, определить их представления о национальных особенностях русского народа;

3. Исследовать образ Советской России в идеологическом пространстве «консервативной революции», проанализировать понимание консервативными интеллектуалами большевизма и причин Октябрьской революции 1917 г.;

4. Показать, как социально-политические изменения в Веймарской республике повлияли на представления о России и как они отразились на перспективах развития советско-германского сотрудничества, представленного в построениях консервативных интеллектуалов.

Хронологические рамки настоящего диссертационного исследования охватывают период Веймарской республики (1919 - 1933 гг.).

Нижняя граница исследования связана с принятием Национальным собранием Конституции Германской империи, вступившей в силу с момента своего опубликования 14 августа 1919 г. Конституция вошла в историю как «Веймарская» и законодательно закрепила провозглашение первой немецкой республики.

Верхняя граница определяется назначением А. Гитлера на пост рейхсканцлера республики 30 января 1933 г. и последующим за этим поэтапным закреплением властной монополии Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП). Оформление национал-социалистической диктатуры стало концом республики, хотя формально Веймарская конституция не была отменена и продолжала оставаться основным законом Германии до 1949 г.

Степень изученности проблемы. Несмотря на актуальность и значимость заявленной темы, она все еще не получила всестороннее и фундированное освещение как в отечественной, так и в зарубежной историографии.

В то же время отдельные вопросы и сюжеты, образующие тему диссертационного сочинения, затрагивались в работах, созданных и в СССР/России, и за рубежом, прежде всего в Германии (до 1991 г. в ГДР и ФРГ).

Огромный историографический пласт образует литература по истории Веймарской республики. В поле внимания исследователей находилась политическая, экономическая, социальная, культурная история Германии межвоенного времени.

Ключевыми сюжетами изучения Веймарской республики, традиционно, являются Ноябрьская революция и приход к власти А. Гитлера. Тем самым, в фокусе исследовательского интереса находятся первые наиболее напряженные и смутные годы республики (1918-1919 гг.) и дни ее трагического заката (1932-1934 гг.). Эти события представляют собой единое проблемное поле и рассматриваются как целостный концепт. В соответствии с этой исследовательской парадигмой основным вопросом, вокруг которого разворачиваются дебаты является выяснение причин возникновения и исчезновения первой немецкой республики. Такой подход характерен и для отечественной, и для зарубежной историографии.

Советская историография рассматривала Ноябрьскую революцию как «украденную победу», «предательство социал-демократами интересов пролетариата в угоду крупному капиталу и прусскому юнкерству», а республика, в свою очередь, была объявлена «буржуазно-юнкерской». В то же время отмечалось, что конституция 1919 г. «декларировала важные п демократические права и свободы» .

Подобным образом интерпретировался и конец республики, которую «погубили те социальные силы, чье господство было поколеблено, но не уничтожено Ноябрьской революцией, - воротилы капитала и юнкерство»8. НСДАП рассматривалась как «опора диктатуры монополистических групп», а назначение Гитлера на пост рейхсканцлера объяснялось интересами банковских и промышленных кругов.

Таким образом, по мнению советских историков, крах Веймарской республики был неизбежен и предсказуем, т.к. в основу нового государства были положены буржуазно-демократические ценности, разделяемые социал-демократическими силами. Кроме того, социал-демократы были объявлены предателями идеалов Ноябрьской революции. Выстроенная система власти оказалась в руках крупного капитала, благодаря усилиям которого страной руководили безответственные политики, принимающие решения в интересах буржуазии и юнкерства9.

В ряду наиболее признанных и авторитетных отечественных работ по истории Веймарской республики выделяются монографии Я.С. Драбкина10. Несмотря на то, что работы созданы в контексте своего времени и отмечены известной идеологической односторонностью, это никоим образом не уменьшает их историографическую и научную п

Германская история в новое и новейшее время. 2 т. М., 1970. Т.2. С. 59.

8 Там же. С. 175.

9 Германский империализм и милитаризм. М., 1965; Гинцберг Л.И. Тень фашистской свастики. Как Гитлер пришел к власти. М., 1967.

50 Драбкин Я.С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967; Он же. Становление Веймарской республики. М., 1978; Он же. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918-1919. М., 1990. ценность, а таюке значение для понимания общественно-политического развития Веймарской Германии.

Впрочем, позднее Я.С. Драбкин дал собственную оценку советской германистике и ее взаимоотношениям с западными коллегами, с горечью отметив, что «деловое сотрудничество не складывалось прежде всего из-за политической конфронтации двух немецких государств, а также из-за нашей скованности идейно-политическими догмами, «зашоренности» и одновременно из-за безосновательных претензий на монополию «научности» именно только нашей методологии»11.

Отметим, что благодаря стараниям многих советских историков, в рамках изучения Веймарской республики, в научный оборот были введены многочисленные архивные документы и материалы из Имперской канцелярии, Имперского ведомства внутренних дел, Информационного бюро германского правительства и целого ряда государственных органов Пруссии.

Для нашего исследования большой интерес представляет целый ряд вопросов, разработанных советской историографией и до сих пор не потерявших своей содержательной значимости и актуальности. Прежде

112 всего это относится к проблеме взаимоотношений между КПГ и СДПГ . Разногласия между коммунистами и социал-демократами, возникшие в первые дни революции и продолжавшиеся вплоть до последних дней республики, касались, в частности, понимания идеи революции вообще, и ее большевистской интерпретации в частности. Интерпретация этого конфликта дает возможность составить более объемное представление об идейном климате республики и воззрениях на Россию в стане левых сил Веймарской Германии.

11 Он же. Центр германских исторических исследований РАН // Новая и новейшая история. 1996. № 5. С. 240.

12 Дякин B.C. Коммунистическая партия Германии и проблема единого фронта в относительной стабилизации капитализма. 1924-1928 гг. M.-JL 1961; Кульбакин В.Д. Германская социал-демократия 1924-1932 гг. М., 1978.

Кроме того, в советской историографии были разработаны вопросы, связанные с пониманием коммунистической идеи среди представителей правого крыла политического спектра республики. Тем самым, косвенным образом затрагивалась проблема интерпретации большевизма и большевиков не только среди консервативных и националистических политиков, но и в рядах правых идеологов, «буржуазных философов и писателей».

В отечественной и русскоязычной историографии последних лет наблюдается тенденция, отмеченная возросшим интересом историков к духовному пространству Веймарской республики и его взаимодействию с идеологическими настроениями различных социальных групп. В этом ряду особо значимыми оказались работы И.Я. Биска, посвященные прессе

13 и публицистике Веймарской республики как исторического источника . Необходимо также назвать исследования М.Е. Ерина, в центре внимания которых оказалась партийная система Германии межвоенного времени, ее внутренние конфликты и противоречия14. Вопросы внешней культурной политики республики были подробно рассмотрены в монографии белорусского исследователя В.А. Космача15.

В единой методологической парадигме с советской историографией развивалась и историческая наука в ГДР. Впрочем, и здесь имеется ряд работ, получивших в свое время широкий резонанс среди научного сообщества германистов по обе стороны «железного занавеса» и не потерявших своей актуальности и сегодня.

13 Биск И.Я. Пресса Веймарской Германии. Иваново, 1995; Веймарская республика: история и источниковедение. Вып. 3. Иваново, 2004; Веймарская республика: история и источниковедение. Вып. 4. Иваново, 2008.

14 Ерин М.Е. Крах политики и тактики партии Центра в Германии (1927—1933). Саратов, 1988; Он же. Распад партийной системы и крах Веймарской республики. Ярославль, 1992.

15 Космач В.А. Внешняя культурная политика Германии в годы Веймарской республики (1919-1933 гг.). Минск, 1994.

К числу таких работ относятся работы В. Руге, многолетнего сотрудника Центрального института истории Академии наук ГДР16. Его монографии отличаются взвешенностью суждений, исследовательской точностью и достоверностью. Исходя из марксистской методологии понимания исторического процесса, Руге показал, как традиции прусского офицерства вступили в конфликт с новыми демократическими веяниями и настроениями, наблюдавшимися в Веймарской республике, и какие последствия это имело для Германии17.

Тема гибели республики была развита Руге в работе «Как Гитлер пришел к власти: германский фашизм и монополии»18. В монографии дана широкая панорама политических событий 20-х - начала 30-х годов в Германии. По мнению Руге, НСДАП действовала относительно самостоятельно и достаточно активно. Тем самым автор попытался отойти от трактовки Гитлера как «агента» крупного капитала, в значительной мере преодолев общепринятую в социалистической Германии идеологическую установку.

Кроме того, в его работах демонстрировался сложный комплекс проблем, с которыми столкнулся политический истеблишмент, представленный, прежде всего, политиками от СДПГ и новыми социальными настроениями большинства граждан первой немецкой республики. Показан характер идеологической борьбы, развернувшейся между КПГ, СДПГ и НСДАП за голоса рабочих.

Одним из наиболее востребованных и значимых направлений в исторической науке ГДР было изучение советско-немецких связей в годы

Веймарской республики19. Ознакомление с этим историографическим

16 Ruge W. Weimar - Republik auf Zeit. Berlin, 1969; Idem. Deutschland von 1917 bis 1933. Berlin, 1982.

17 Руге В. Гинденбург. Портрет германского милитариста. М., 1982.

18 Он же. Как Гитлер пришел к власти: германский фашизм и монополии. М., 1985.

19 Рейман М. Влияние Великого Октября на трудящихся Германии. Отношении к Советскому Союзу — вопрос жизни нашей нации. М., 1967; Vietzke S. Deutschland zwischen Sozialismus und Imperialismus. Die Rolle Deutschlands in der пластом раскрывает роль КПГ в построении образа России в общественном мнении Германии межвоенного периода; отражает степень присутствия «русской темы» во внутригерманских общественно-политических и межпартийных дискуссиях.

Кроме того, не стоит забывать, что вклад советских и восточногерманских исследователей определяется не только академическими достижениями, совершенными учеными двух стран, но также обладает огромным нравственным значением. Историки способствовали скорейшему преодолению той пропасти, которая образовалась между народами СССР и Германии после Второй мировой войны. Научное сближение, которое со временем переросло в настоящую дружбу, стало крепким фундаментом строительства новых отношений, очищенных от взаимных обид и недомолвок20.

В историографии Западной Германии тема Веймарской республики как самостоятельная научная проблема стала рассматриваться с конца 40-х - начала 50-х гг. XX в.

Первоначальный интерес был связан с разработкой новой конституции Федеративной Республики Германии. Творцы Основного Закона, пытаясь преодолеть негативный опыт первой немецкой республики, исходили из посылки о необходимости предотвращения

Auseinandersetzung zwischen dem Weltimperialismus und der Sozialistischen Sowjetunion (1917-1945). Berlin, 1967; Rosenfeld G Sowjetrussland und Deutschland. 1917-1922. Berlin, i960.

20 См.: Копелев Л3. Хранить вечно: в 2 кн. М., 2004; Драбкин Я.С. Памяти Льва Копелева (1912-1997) // Новая и новейшая история. 1997, № 6. С. 113-122; Германия и Россия в судьбе историка: Сборник статей, посвященный 90-летию Я.С. Драбкина. М., 2008. Отметим, что JI.3. Копелев, Я.С. Драбкин, A.A. Галкин были участниками Великой отечественной войны, после капитуляции Германии работали в советской военной администрации на оккупированных территориях. Благодаря научной честности и непреклонной гражданской мужественности, эти люди сделали чрезвычайно много для преодоления разногласий, предубеждений и обид между русскими и немцами. краха демократических институтов и ценностей, о недопущении повторения прежних ошибок21.

Устойчивое политическое и бурное экономическое развитие ФРГ способствовало тому, что исследования Веймарской республики стали приобретать характер центральных в западногерманской исторической науке. С одной стороны, это было обусловлено желанием понять и объяснить причины «немецкой катастрофы»22, с другой стороны -сохранить собственную идентичность и общую для всех немцев историческую память в условиях существования двух Германий.

Для исторического сообщества ФРГ огромное значение имела политическая и партийная принадлежность историков. Это отразилось в тематике исследований, в проблематизации и интерпретации различных исследовательских сюжетов23. Таким образом, можно говорить о двух магистральных направлениях исторической науки в Западной Германии: консервативном/неоконсервативном и социалдемократическом/неолиберальном24.

Центральным вопросом для консервативного направления немецкой западногерманской историографии стал разрыв исторического

21 Apelt W. Geschichte der Weimarer Verfassung. München, 1946.

22 Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtungen und Erinnerungen. Wiesbaden, 1946.

23 Mommsen WJ. Gegenwärtige Tendenzen in der Geschichtsschreibung der Bundesrepublik // Geschichte und Gesellschaft, 7. Jahrg., H. 2, Kontroversen über Historiographie. 1981. S. 149-188.

24 Историографический ландшафт ФРГ во многом определялся нахождением у власти либо ХДС/ХСС, либо СДПГ. Единственным исключением, которое, впрочем, длилось всего с 1966 по 1969 гг., была так называемая «большая коалиция» во главе с канцлером Г.-Г. Кизингером. С момента провозглашения ФРГ в 1949 г. до 1966 г. страну возглавляли политики от ХДС/ХСС К. Аденауэр (1949-1963 гг.), JI. Эрхард (1963-1966 гг.) — этот период можно охарактеризовать как «консервативный». После «большой коалиции» страну возглавили представители СДПГ В. Брандт (1969-1974 гг.) и Г.Шмидт (1974-1982 гг.). В это время в немецкой историографии возникает интерес к исследованию общества и общественных движений и организаций. Активно развивается социальная история. Социал-демократическое правительство сменяет многолетнее пребывание у власти Г. Коля (1982-1998 гг.). Его канцлерство было отмечено неоконсервативной идеологией, которая нашла свое отражение, в том числе, континуитета, выразившийся в гибели Веймарской республики и

25 создании нацистской Германии. Такие историки как Г. Риттер и Г.-И. Шёпс, опираясь на традиционные для немецкой исторической школы принципы историзма и идеализма26, объясняли гибель Веймарской республики исключительно Версальским диктатом, создавшем в стране

27 самую благодатную почву для поднятия национальной волны .

В целом, консервативная историография на этом этапе своего развития объясняла национал-социалистическую диктатуру как трагическую случайность, не имеющую никакого отношения к прусско-немецким национальным традициям.

Одним из первых, кто стал доказывать преемственность между образованием Второго рейха и строительством Третьего рейха был Ф.

9g

Фишера . Его основной тезис заключался в том, что Веймарскуюреспублику необходимо рассматривать как случайный эпизод в истории Германии, который имел столь печальную и непродолжительную жизнь. Реакционные настроения, ставшие неотъемлемой частью кайзеровской Германии, не могли быть подавлены в демократическом государстве и вскоре одержали над ним победу. Это проявилось не только в социально-политической, но и в духовной сфере, приведя к формированию сначала «новогерманского национализма», а затем и к национал-социализму.

Исследования в рамках социальной истории начали привлекать внимание западногерманских историков в конце 60-х гг. XX столетия. и внутри немецкого исторического сообщества, в частности — так называемый, «спор историков».

25 Ritter G. Lebendige Vergangenheit. München, 1958; Idem. Carl Friedrich Goerdeler und die deutsche Widerstandsbewegung. Stuttgart, 1984.

26 Cornelißen C. Gerhard Ritter. Geschichtswissenschaft und Politik im 20. Jahrhundert. Düsseldorf, 2001.

27 Schoeps H.-J. Das andere Preußen. Stuttgart, 1952; Idem. Konservative Erneuerung. Berlin, 1963.

28 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914/1918. Düsseldorf, 1961; Idem. Bündnis der Eliten. Düsseldorf, 1979.

Значимыми, работами, осуществленными в этом направлении, стали-монографии В. Конце29. Он поставил под сомнение революционный характер событий 1918-1919 гг., в результате которых не произошло смены административно-бюрократического государственного аппарата. Это привело к импровизированному характеру первой немецкой демократии, которая не смогла остановить процесс распада общества на многочисленные и враждебные друг другу партии и организации. Отсутствие навыков поведения в демократической системе отношений, озлобленность, недоверие к республиканским институтам и тяжелое экономическое положение привели к скорой гибели Веймарской Германии.

30

Большой резонанс вызвали работы К. Брахера , в которых он доказывал, что исходной точкой революций и диктатур нового типа, охвативших Европу в межвоенное время, была Первая мировая война. По его мнению, политическое развитие страны находилось в идеологическом треугольнике: демократия, социализм, национализм. Коммунизм и фашизм поставили под вопрос существование строго европейского общества и его культуры. Гибель Веймарской республики, как считал Брахер, заключалась в неспособности противопоставить либерально-демократическое развитие национальному и социалистическому. В общественном сознании эти два элемента стали восприниматься как взаимодополняющие и впоследствии слились воедино. Этот процесс предугадал Гитлер, предложивший национальную революцию, результатом которой стала социальная стабильность и идеологическая ясность.

Идею преемственности кайзеровской Германии и национал

29 Conze W. Die Deutsche Nation. Ergebnis der Geschichte. Göttingen, 1963; Conze W., Groh D. Die Arbeiterbewegung in der nationalen Bewegung. Stuttgart, 1966.

30 Bracher K. Die Auflösung der Weimarer Republik. Eine Studie zum Problem des Machtverfalls in der Demokratie. Düsseldorf, 1971; Idem. Zeitgeschichtliche Kontroversen um Faschismus, Totalitarismus, Demokratie. München, 1984. социализма поддерживал и развивал в своих работах Г.-У. Велер . В основе отстаиваемого им исторического континуитета лежала имперская консервативная и националистическая традиция. Велер доказывал, что силы, которые привели Веймарскую республику к гибели, а НС ДАЛ к власти, сформировались и окрепли в период Второй империи. Тем самым, элементы доиндустриального общества определили политическое и государственное существование Германии и сделали все возможное для уничтожения парламентской демократии.

Социал-критическое направление, возникшие в западногерманской историографии в 70-е гг., представлено фундаментальными работами Г.-А. Винклера32, на страницах которых показывается драма рождения и гибели Веймарской республики.

Первое демократическое немецкое государство пало не только из-за угрозы «справа» (национал-социалисты, правые политические объединения), по мнению Винклера, не меньшую ответственность за бесславный конец Веймарской Германии несут «левые силы», прежде всего КПГ и Коминтерн. Единственной партией, проявившей уважение к республиканской конституции, была СДПГ.

Социал-демократам, прежде всего, лично Ф. Эберту, удалось предотвратить развитие Ноябрьской революции по большевистскому сценарию, и тем самым не допустить развязывание гражданской войны. К

31 Wehler H.-U. Modernisierungstheorie und Geschichte. Göttingen, 1975; Idem. Deutsche Gesellschaftsgeschichte. Vom Beginn des Ersten Weltkrieges bis zur Gründung der beiden deutschen Staaten 1914-1949. Bd. 4. München, 2003; Idem. Nationalismus. Geschichte, Formen, Folgen. München, 2001.

32 Winkler H.-A. Von der Revolution zur Stabilisierung: Arbeiter und Arbeiterbewegung in der Weimarer Republik 1918-1924. / Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung in Deutschland seit dem Ende des 18. Jahrhunderts. Bonn, 1984; Idem. Der Schein der Normalität: Arbeiter und Arbeiterbewegung in der Weimarer Republik 1924-1930. / Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung in Deutschland seit dem Ende des 18. Jahrhunderts. Bonn, 1985; Idem. Der Weg in die Katastrophe: Arbeiter und Arbeiterbewegung in der Weimarer Republik 1930-1933. / Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung in Deutschland seit dem Ende des 18. Jahrhunderts. Dietz, 1987; Idem. Weimar 1918-1933: die Geschichte der ersten deutschen Demokratie. München, 1998; Idem. существенным политическим ошибкам СДПГ Винклер относит союз с консервативным бюрократическим аппаратом бывшей империи и националистически настроенным офицерским корпусом. В то же время, это обстоятельство, по его мнению, имеет свои логические объяснения, которые выражаются в желании сохранить целостность Германии и не допустить ее развала. Постепенно «консервативные» ценности мутировали в сторону национализма и с наступлением экономического кризиса окончательно взяли вверх над демократическими устремлениями, которые для большинства населения так и остались пустой формой, лишенной какого-то ни было содержания.

Еще одним ярким представителем социально-критического направления в немецкой историографии является историк и политолог К. Зонтхаймер. В своих работах он рассматривает проблемы политической культуры Германии периода Веймарской республики, а также идеологический и духовный климат, царивший в межвоенное время33.

Отдельным эпизодом в истории западногерманской исторической мысли и значимым событием в общественной жизни послевоенной Германии явился знаменитый «спор историков», прогремевший в ФРГ в 80-е гг. и до сих оказывающий влияние на немецкое историческое и -шире - интеллектуальное сообщество. В нем приняли участие не только историки, но и публицисты, философы, социологи, и многие другие интеллектуалы того времени34.

Поводом для дискуссии послужила речь, написанная одним из ведущих на тот момент историков, специалистом по консервативной

Der lange Weg nach Westen: deutsche Geschichte vom Ende des Alten Reiches bis zum Untergang der Weimarer Republik. München, 2000.

33 Sontheimer K. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik: die politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918 und 1933. München, 1978; Idem. Sontheimer K. Deutschlands politische Kultur. München, 1990.

34 Historikerstreit. Die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung. München; Zürich, 1989. Среди прочих в нем приняли участие издатель Шпигеля Рудольф Аугштайн, философ и социолог Юрген Хабермас, историки Йохим Фест, Вольфганг Моммзен, Курт Зонтхаймер и др. идеологии и фашизму Э. Нольте, под названием «Прошлое, которое не желает проходить»35, опубликованная впоследствии во «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» в 1986 г.

В своей статье Нольте, во-первых подверг сомнению уникальность преступлений, совершенных национал-социализмом, а, во-вторых, поставил их в зависимость от преступных деяний сталинского большевизма: «Разве не был «Архипелаг ГУЛАГ» раньше Аушвица? Разве истребление классовых врагов (Klassenmord), устроенное большевиками, не является логическим и фактическим предвестником убийств на расовой почве (Rassenmord), учиненных национал-социалистами?»36. Эта же мысль была подробно изложена им в монографии «Европейская гражданская война (1917-1945). Национал-социализм и большевизм». По мнению Нольте, массовое уничтожение неарийских народов можно понять и объяснить, принимая во внимание злодеяния, совершенные сталинским режимом. Тем самым, фашизм и национал-социализм являлись не более чем ответом на большевизм. И в этом смысле они вторичны и неуникальны.

Одним из первых, кто возразил Нольте, был Ю. Хабермас. По его мнению, не стоит использовать историческую проблему в политических играх современности. Кроме того, Хабермас назвал безосновательным и непродуктивным пересмотр истории, и тем более, отказ от ответственности за преступления, совершенные под эгидой национал-социалистической идеологии37.

В то же время, в своих ранних работах Нольте предложил феноменологическое понимание и интерпретацию фашизма, к которому он относил собственно итальянский фашизм, французское

35 Nolte Е. Die Vergangenheit, die nicht vergehen will. Eine Rede, die geschrieben, aber nicht gehalten werden konnte. // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1986. 6. Juni.

36 Ibid. праворадикальное движение «Аксьон Франсэз» и немецкий национал-социализм. В работе 1963 г. «Фашизм в его эпоху»38 он представил фашизм как феномен sui generis, т.е. явление, имеющее собственную природу, понимая его как «сопротивление трансценденции». Оно характеризует фашизм «как трансполитический феномен. Трансцендентность понимается как сохраняющий обратную связанность и

39 допускающий встречу с новым порыв к целому» .

Таким образом, в настоящее время имеется значительное количество как отечественной, так и зарубежной литературы, посвященной общим проблемам истории Веймарской республики. В то же время, заметен очевидный интерес исследователей не столько к проблемам и процессам, происходившим в межвоенной Германии, сколько к вопросам, связанным с зарождением и развитием национал-социалистической идеологии, что не всегда отражает всю сложность и неоднозначность политического, идеологического и духовного климата первой немецкой республики.

Другим историографическим блоком является вопрос взаимовосприятия России в Германии и Германии в России. Отечественной исторической германистикой были детально изучены российско/советско-германские отношения и связи, как во внешнеполитическом контексте, так и в области экономического и культурного сотрудничества40. При этом стоит отметить, что проблема

37 Habermas J. Die apologetischen Tendenzen in der deutschen Zeitgeschichtsschreibung // DIE ZEIT. 11. Juli. 1986. Nr. 29; Idem. Vom öffentlichen Gebrauch der Historie // DIE ZEIT. 07. November. 1986. Nr.46.

38 Нолъте Э. Фашизм в его эпохе: Аксьон Франсэз, Итальянский фашизм, Национал-социализм. Новосибирск, 2001.

39 Там же. С. 436.

40 Муравьев Ю.П. Советско-германские научные связи в годы Веймарской республики // Ежегодник германской истории. 1968. М., 1969. С.274-291; Никольская Л.С. Развитие советско-германских научных и культурных связей (1919-1928) // Ежегодник германской истории. 1970. М., 1971. С. 153-184; Ахтамзян A.A. Рапалльская политика. Советско-германские отношения в 1922-1932 гг. М., 1974; Он же. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1933 гг. (по новым документам)// Новая и формирования представлений народов двух стран друг о друге, вопросы создания и функционирования образов, стереотипов и клише относились скорее к периферийным темам исторических исследований.

Опыт, теоретические и практические наработки, накопленные российскими и немецкими историками в рамках изучения истории двусторонних отношений России и Германии, были успешно реализованы в «Вуппертальском проекте», работа над которым началась в 1982 г. в ФРГ под руководством известного филолога-германиста Л. 3. Копелева41. Цель этого международного проекта заключалась в исследовании представлений немцев и русских друг о друге, начиная с первых упоминаний в IX в. и вплоть до настоящего времени.

Огромный интерес, возникший в отечественном историческом сообществе вокруг «Вуппертальского проекта», стал одной из причин создания целого направления в российской историографии. Тематика такого рода исследований связана с изучением представлений народов, культур, сообществ друг о друге, с выявлением механизмов создания образа «другого», формированием национальных стереотипов, предубеждений, мифов42. новейшая история. 1990. №5. С.3-24; Трухнов Г.М. Рапалло в действии: Из истории советско-германских отношений (1926-1929). Минск, 1982; Гинцберг Л.И. Друзья новой России: Движение в защиту советской страны в Веймарской Германии. М., 1983; Случ С.З. Германия и СССР в 1918-1939 гг. Мотивы и последствия внешнеполитических решений // Россия и Германия в годы войны и мира. М., 1995. С.26-94; Советско-германские научные связи времен Веймарской республики. СПб., 2001.

41 Russen und Russland aus deutscher Sicht: 9.-17. Jahrhundert. / Reihe А. 1. München, 1985; Russen und Russland aus deutscher Sicht: 18. Jahrhundert: Aufklärung. / Reihe A. 2. München, 1987; Russen und Russland aus deutscher Sicht: 19. Jahrhundert: von der Jahrhundertwende bis zur Reichgründung: (1800-1871). / Reihe A. 3. München, 1991; Russen und Russland aus deutscher Sicht: 19./20. Jahrhundert: von der Bismarckzeit bis zum Ersten Weltkrieg. / Reihe A. 4. München, 2000.

42 Гасанов КБ. Национальные стереотипы и «образ врага». М., 1994; Россия и Европа в XIX — XX вв.: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996; Россия и внешний мир: диалог культур. М., 1997; Образ России: Россия и русские в восприятии Запада и Востока. СПб., 1998; Образ России. Русская культура в мировом контексте. М., 1998; Россия и мир глазами друг друга. Из истории взаимовосприятия. Вып. 1-4. М., 2000-2007 и др.

Участие отечественных германистов в «Вуппертальском проекте» способствовало созданию целого ряда монографий, более детально рассматривающих представления русских о Германии и немцев о России в различные исторические периоды43.

В зарубежной историографии, прежде всего, в немецкой исторической науке, тема, связанная с представлениями о России и русских, изначально развивалась в общем потоке исследований по истории взаимоотношений двух стран. В 50-е гг. XX столетия немецкие историки выдвинули тезис об общности судеб (Schicksalsgemeinschaft) России и Германии, тем самым подчеркнув важность «русской темы» для исторического сознании немцев44.

Изучение российско-германских отношений, как значимого и сложного явления для понимания и объяснения не только внешнеполитических нюансов, но и существенного фактора внутренней политики, а так же историко-культурного феномена, в его целостности и нерасторжимости, стало одной из центральных тем в немецкой историографии. Это способствовало оформлению интереса немецких исследователей к изучению механизмов восприятия, создания образов «другого» в общественном сознании Германии, возникновения, закрепления и последующего развития стереотипов, клише, предубеждений в отношении России и русских. Восприятие России стало интерпретироваться как культурный и духовный императив, влиявший на

43 Копелев JJ.3. Чужие // Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «другого» в культуре М., 1994. С.8-18; Также новаторские в этом отношении работы: Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре XVIII-XIX в. // Одиссей. Человек в истории. М., 1991. С. 160-185; Она же. Германия глазами русских военных путешественников 1813 года // Одиссей. Человек в истории. 1993.М., 1994. С.70-84; Она же. Германия и немцы глазами русских XIX в. М., 2000; Россия и Германия в Европе. М., 1998; Россия и Германия: сборник научн. статей. Вып. 1-4. М., 1998-2007; Россия и Германия: события, образы, люди: сборник рос.- герм, исслед. Вып. 1-3. Воронеж, 1998-2000; и др.

44 Gause Н. Deutsch-slawische Schicksalsgemeinschaft. Abriss einer Geschichte Ostdeutschlands und seinem Nachbarländer. Klitzingen, 1952; Hellman M. Grundfragen процессы создания немецкой идентичности как на общенациональном, так и на политическом уровне45.

Тема восприятия России в правоконсервативном лагере Веймарской республики стала интенсивно исследоваться в западногерманской историографии начиная с 1960-х гг. Одной из первых работ, затрагивающих эту тему, стала диссертация У. Дёзера «Большевистская Россия в немецкой правой прессе 1918-1925 гг. Исследование публицистической борьбы в Веймарской республике»46. В работе проанализированы основные сюжеты, связанные с «русской темой» в период становления республики: значение большевизма и Коминтерна в процессе формирования политического спектра нового немецкого государства. Опираясь на широкую источниковую базу, представленную периодическими изданиями, автор показал, насколько драматичной была борьба в правом лагере вокруг вопроса о дальнейших путях развития Германии. Были исследованы роль и место Советской России в этих процессах. Дёзер выявил, что образ России, существовавший среди правых, не был статичен. Он отличался динамическими характеристиками и был подвержен изменениям и корректировкам, во многом зависевшим от политической конъюнктуры и различных обстоятельств времени и места. Тем самым, был задан вектор для дальнейших исследований восприятия России представителями консервативных сил Веймарской республики. slawischer Verfassungsgeschichte des frühen Mittelalters // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1954. Bd. 2. S. 387-404.

45 Epstein F.T. Der Komplex „Die russische Gefahr" und sein Einfluss auf die deutschrussischen Beziehungen des 19. und 20. Jahrhunderts. Düsseldorf, 1973; Jahn P. Russophilie und Konservatismus. Die Russophile Literatur in der deutschen Öffentlichkeit 1831-1852. Stuttgart, 1980; Stökl G. Osteuropa und die Deutschen. Geschichte und Gegenwart einer spannungsreichen Nachbartschaft. Stuttgart, 1982; Matthes E. Das veränderte Russland. Studien zum deutschen Russlandverständnis im 18. Jh. zwischen 1725 und 1762. Frankfurt a. M., 1981; Groh D. Russland in Blick Europas. 300 Jahre historische Retrospektiven. Frankfurt а. M., 1988; Voigt G. Russland in der deutschen Geschichtsschreibung 1843-1945. Berlin, 1994.

Интерес к проблематике восприятия Восточной Европы вообще и России в частности в рамках идей «консервативной революции» получил свое подтверждение и развитие в монографии Г. Гекера «Журнал «Ди Тат» и изображение в нем Восточной Европы. 1909-1939 гг.»47. В работе автор показал, как менялись представления о Восточной Европе, наблюдавшиеся в одном из ведущих интеллектуально-консервативных периодических изданий Германии. Формирование стереотипов и клише о «Востоке», «восточном человеке», в целом о «славянстве», было связано не только с настроениями, царившими в немецком довоенном обществе, но и с политическими убеждениями и партийной принадлежностью авторов. Кроме того, существенное влияние на них оказала внешнеполитическая ситуация, в которой оказалась Германия после проигранной Первой мировой войны. Гекер изучил, с помощью каких средств и какую роль играла Восточная Европа в лагере консервативных интеллектуалов Веймарской республики, исследовал их восприятие русской революции. Автору удалось показать противоречивость образа Восточной Европы, до и после войны. Кроме того им была рассмотрена особая роль России как значимого и необходимого союзника Германии в условиях послевоенного кризиса, прежде всего, против Польши.

Новым этапом в изучении образа России в консервативной публицистике стала работа Г. Назарского «Представления о Восточной Европе в революционно-консервативной публицистике. Анализ журнала «Дойче Фолькстум» 1917-1941»48. Особый интерес автор проявил к проблеме большевизма как культурного и политического феномена. Через его понимание происходило конструирование образа России и в соответствии с ним воспринимались и русские как народ, и те изменения,

46 Döser U. Das bolschewistische Russland in der deutschen Rechtspresse 1918- 1925. Studie zum publizistischen Kampf in der Weimarer Republik. Berlin, 1961.

47 Hecker H. Die TAT und ihr Osteuropa-Bild 1909-1939. Köln, 1971.

48 Nasarsky G. Osteuropavorstellungen in der konservativ-revolutionären Publizistik. Analyse der Zeitschrift „Deutsches Volkstum" 1917-1941. Bern, Frankfurt а. M., 1974. которые произошли после Октябрьской революции. Назарский проанализировал и убедительно доказал противоречивость понимания консервативными публицистами большевизма, его целей и задач. Неоднозначность, возникавшая в оценках Советской России, русской истории и культуры, по мнению Назарского, свидетельствует о сложности самого этого явления, а также о духовно-психологической инерции мышления правоконсервативных публицистов.

Работа Назарского представляет и методологический интерес, в исследовании уделяется большое внимание размышлениям о природе и механизмах функционирования стереотипизированных представлений о Востоке и славянах. В частности, автор выделил «обратную», зеркальную взаимосвязь выработанного аутостереотипа (представление немцев о самих себе) с гетеростереотипом (представлениями немцев о других народах, например, о славянах). Взаимодействие этих систем позволило выявить особенности восприятия «русской темы» в консервативном лагере, существовавшие не только в период Веймарской республики, но и в историческом пространстве Германии. Тем самым, Назарский затронул важный методологический аспект восприятия «другого» и использование образа «другого» для создания собственной национальной (большая социальная группа) и идеологической/партийной (малая социальная группа) идентичностей.

Последующие годы в немецкой историографии были отмечены рядом работ, развивавших тематику роли и места России в политике Веймарской республики49. К их несомненным достоинствам можно отнести расширение источниковой базы, привлечение новых данных и сведений по этому кругу вопросов.

49 Erdmann K.D., Grieser H. Die deutsch-sowjetischen Beziehungen in der Zeit der Weimarer Republik als Problem der deutschen Innenpolitik // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1975. № 26. S. 403-427; Müller W. Rußlandberichterstattung und Rapallopolitik. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1924-1933 // Spiegel der deutschen Presse. Saarbrücken, 1983.

Кроме того, большое внимание стало уделяться проблемам восприятия России в Третьем рейхе50. В частности, рассматривается степень влияния «русской темы», представлений о России, созданных в-рамках «консервативной революции», на ведущих идеологов национал-социализма.

Таким образом, можно говорить о том, что в немецкой историографии накоплены значительные знания о проблеме восприятия России в Веймарской Германии. К характерным чертам этого явления можно отнести неоднозначность оценок и чувств: от почти мистического преклонения до полного неприятия. В свою очередь, это свидетельствует как о противоречивости восприятия, так и о специфичности процессов, лежащих в его основе, прежде всего, взаимосвязи личностной оценки (пространство содержания) и внешнего контекста (пространство фона).

Несмотря на то, что и отечественные, и зарубежные исследователи отмечают особый интерес к России, наблюдавшийся в рассуждениях консервативных интеллектуалов Веймарской республики, до сих пор в литературе отсутствует целостный взгляд на то, как воспринималась Россия, как создавался ее образ у различных авторов, причисляемых к одному иделогическому течению. Изучение этих вопросов позволит понять механизмы восприятия России и то место, которое ей отводили консервативные интеллектуалы Веймарской Германии в своих идеологических конструкциях.

Теоретические и методологические основания работы. Исследование формирования образа «другого» предполагает изучение ценностных ориентиров, стереотипов, клише и предрассудков, которыми оперирует сознание, находящееся в конкретном историческом пространстве.

В настоящей работе автор исходил из того, что восприятие и связанные с ним процессы конструирования образа «другого» могут быть

50 Das Rußlandbild im Dritten Reich. Köln, 1994. поняты как динамическая функциональная система, в работе которой принимают участие как минимум 3 блока: политический, культурно-исторический и социальный (антропологический). Совместная работа трех блоков, преобладание одного или нескольких из них создают и интерпретируют образ в соответствии с поставленными целями и задачами агента. При этом особенностью такой системы является то, что преобладание (доминирование) одного блока используется в качестве распознавания и объяснения оставшихся блоков. Так, например, политическая ситуация может объясняться через культуру (литературу) или литература может интерпретироваться, исходя из доминации политического уровня.

Изменение соотношения между блоками перцептивной системы определяется двойным социальным структурированием. Вслед за Бурдье под двойным социальным структурированием нами понимается взаимодействие объективного и субъективного социальных пространств: «С «объективной» стороны, оно структурировано социально, поскольку свойства, сопряженные с агентами или с институтами предстают восприятию не каким-то независимым образом, но, напротив, в очень неравновероятных комбинациях <.> А с «субъективной» стороны восприятие социального мира структурировано в силу того, что схемы восприятия и оценивания приспосабливаются к рассматриваемому моменту, и все то, что представлено, в частности, в языке, есть продукт предшествующей символической борьбы и выражает в более или менее

51 видоизмененной форме состояние расстановки символических сил» . Иными словами, социальные структуры обусловливают практики и представления агентов (экстернализм), но агенты производят практики и тем самым воспроизводят и/или преобразуют структуры (интернализм).

В этой связи уместно выделить как минимум два уровня восприятия: индивидуальный и групповой. Такое разделение отвечает как за построение идентичности (национальной, социальной, политической, профессиональной), так и приводит в действие механизмы, конституирующие образ «другого» как для отдельного человека, так и для сообщества. В* данном случае сообщество понимается как группа людей, объединенных общими представлениями. Тем самым раскрывается специфика коммуникативного опыта взаимодействия, выраженного в актуализации и тематизации представлений о «другом», между личным/индивидуальным и групповым/коллективным уровнями. Пересечение этих векторов, принцип содержательной дополнительности и/или конфликтности и создают инструментарий для анализа механизмов восприятия «иного» и интерпретации заложенных в него смыслов.

При этом форму смысла можно обозначить как дифференциацию актуальности и возможности. Это положение позволяет произвести методологические операции, связанные «с модализацией актуальности посредством различения актуальное/возможное»52. Это различение выстраивается в виде двойной асимметрии, которые могут быть введены с помощью других различений, в частности, «посредством различения система/окружающий мир или благодаря различению обозначающее/обозначаемое»53.

С учетом открывшихся в последнее время теоретических и методологических направлений и ведущих тенденций, все более активно утверждающихся в современной отечественной историографической практике, возможное решение исходного комплекса исследовательских задач в рамках постановки темы диссертации обеспечивает в целом

51 Бурдъе П. Социология политики. М., 1993. С. 63-64.

52 Луман Н. Общество как социальная система. М., 2004. С. 50.

53 Там же. применение системно-культурного54 и системно-функционального55 подхода.

Системно-культурный метод лег в основу анализа представлений немецких консервативных публицистов о России и русских. С его помощью удалось выявить и объяснить устойчивые механизмы восприятия, выявляя и анализируя преломление политического, социального и культурно-исторического контекста во внутренних ментальных структурах человека.

Системно-функциональный подход позволил определить восприятие и связанные с ним процессы рефлексии как набор функций определенных структур, имеющих изменчивое (вариативное) содержание, но постоянную (инвариантную) цель - создание образа. Взаимосвязь между различными функциональными каналами, ведущая роль одного или двух из них, т.е. доминирование, объясняет, на наш взгляд, семантику и коннотации сотворенных образов и представлений о «других».

Особое значение в разработке данной темы имеет понятие культура, рассматриваемая и понимаемая в плане своей собственной феноменологии. Она представляется как наличие динамически определенного «единого структурного целого»56, в пространстве которого бытие человека (как субъекта познания) предстает в качестве «культурно-семиотического объекта»57.

Констатация бинарного изоморфизма58 культурной феноменологии и гносеологических моделей самих субъектов познания позволяет в целом

54 См.: Зверева Г.И. Британская историография в контексте академической культуры XX в. М., 1998; Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998; Пелипенко A.A., Яковенко КГ. Культура как система. М., 1998; и др.

55 Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социологическая мысль. М., 1996. С. 462-478; Он же. Система современных обществ. М., 1997; Он же. О структуре социального действия. М., 2000.

56 Лотман Ю.М. Феномен культуры // Избранные статьи в 3 т. Таллин, 1992. Т.1. С. 39.

57 Там же. С. 42.

58 Пелипенко A.A., Яковенко КГ. Указ. соч. С.361. говорить о наличии комплекса многочисленных коммуникативных и социально-культурных «действий» внутри данного структурного целого.

Культура, таким образом, попадает в поле внимания историка и рассматривается им не как «немой контекст», а как значимый и полноценный участник исторического процесса. В результате «сфера интересов интеллектуальной истории, изучавшей творческое мышление и новаторские идеи интеллектуалов, распространилась на проблематику, охватывающую аспекты культуры в ее антропологическом понимании: на категории сознания, мифы, символы, языки, в которых люди осмысляют

59 свою жизнь» .

Для реализации настоящего диссертационного исследования эффективными оказались методологические и теоретические разработки, осуществленные Р. Козеллеком в рамках истории понятий60. Междисциплинарная «ретроспектива», благодаря которой прослеживаются не только обстоятельства зарождения и развития термина/явления/понятия, но анализируется логика изменений, неизбежно

59 Репина Л.П. Историческая память и современная историография // Новая и новейшая история. 2004. №5. С. 39. Подробнее об этом: Репина Л.П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной и интеллектуальной истории. // Одиссей. Человек в истории: ремесло историка на исходе XX века. М., 1996. С. 25-38; Дингес Ы Историческая антропология и социальная история: через теорию «стиля жизни» к «культурной истории повседневности». // Одиссей. Человек в истории. М., 2000. С. 96-124; Междисциплинарные подходы к изучению прошлого. Сб. статей. М., 2003; Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории: Теория, историография и практика конкретных исследований. М., 2004; Междисциплинарные подходы к изучению прошлого: до и после «постмодерна». Материалы научной конференции, 28-29 апреля 2005 г. М., 2005; и др.

60 Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland. Hrsg. von Werner Conze, Otto Brunner, Reinhart Koselleck. / 8 Bde. Stuttgart, 1972 - 1997. Проект по созданию многотомного издания «Основные исторические понятия. Исторический словарь социально-политического языка в Германии» был осуществлен Райнером Козеллеком совместно с Отто Брунером и Вернером Концем. На протяжении 25 лет с 1972 г. (выход в свет первого тома) до 1997 г. (последний, 8 том) историки, литературоведы, юристы, экономисты, лингвисты всесторонне исследовали основные понятия, созданные человеком для описания своего исторического опыта, с 1700 г. и по настоящее время. Среди прочих были рассмотрены такие понятия как: «демократия»; «господство»; «монархия»; «партия», «народ» и др. претерпеваемых в ходе исторического развития, является несомненным достижением исторической науки.

Закрепление в профессиональном лексиконе историков и шире — гуманитариев! термина «историческая семантика» позволило сделать предметом исторического познания не просто семантику слова, ограниченную лингвистическими закономерностями и особенностями, а социально-политический контекст, направив и закрепив исследовательский фокус на обстоятельства употребления, места, времени и фигуры говорящего61.

Еще одним важным направлением в области методологии истории, которое использовано при написании диссертации, являются работы, связанные с проблемой понимания образа «другого» и использование этого образа в начертании «ментальной/когнитивной карты»62.

Первые работы по этой тематике появились в 70-е гг. XX в. и были представлены междисциплинарными исследованиями географа Доунза и психолога Стеа63. Они определили ментальную картографию как «абстрактное понятие, охватывающее те ментальные и духовные способности, которые дают нам возможность собирать, упорядочивать, хранить, вызывать из памяти и перерабатывать информацию об окружающем пространстве. <.> Ментальная карта, - согласно их представлениям, — это созданное человеком изображение части окружающего пространства. <.> Она отражает мир так, как его себе представляет человек, и может не быть верной. Искажения действительно

61 Historische Semantik und Begriffsgeschichte / Hrsg. von R. Koselleck. Stuttgart, 1979; Koselleck R. Vergangene Zukunft. Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt am Main, 1979; Hermeneutik und Historik. R. Koselleck / H.-G. Gadamer. Heidelberg, 1987.

62 Понятие «ментальная карта» (mental map, kognitive Landkarte) было впервые введено Толманом в 1948 г. См.: Tolman Е.С. Cognitive Maps in Rats and Men // Psychological Review. 1948. № 55. p. 189-208. Обзор работ психологов и географов по этой теме см.: Шенк Ф.Б. Ментальные карты: Конструирование географического пространства в Европе // Регионализация посткоммунистической Европы. М., 2001. С. 6—33.

63 Downs R.M., Stea D. Maps in Minds. Reflections on Cognitive Mapping. N.Y., 1977. очень вероятны»64. Таким образом, принципиальным является положение о том, что начертание «ментальной карты» связано с субъективным внутренним представлением человека о части окружающего пространства. Осознание этого привело к тому, что в заголовках исторических работ все чаще стали появляться эпитеты воображаемый (imagined) и изобретенный (invented)65.

Историки заинтересовались ментальными картами как общественным явлением и приступили к их изучению, опираясь на метод деконструкции дискурсов. Начало исследования этой проблематики в исторической науке было положено в 1978 г., т.е. с момента выхода в свет на сегодняшний день ставшей уже классической работы Э. Сайда «Ориентализм»66. Анализ европейских ориенталистских текстов, проведенный Саидом, показывает, что образ Востока, созданного европейцами, их представления о его жителях, культуре и традициях «являются именно репрезентациями, а вовсе не «естественными» изображениями Востока»67. Кроме того, ориентализм «является — а не только репрезентирует - важным измерением современной политико-интеллектуальной культуры, и в качестве такового имеет больше общего с «нашим» миром, нежели с Востоком»68.

Восприятие России как значимого «Другого»/конституирующего «чужого» для создания европейских идентичностей также стало предметом научной рефлексии, что отразилось в исследованиях Й. Нойманна69 и JI. Вульфа70.

64 Цит. по: Миллер А.И. Ментальные карты историка и связанные с ними опасности // Исторические записки. Выпуск 5. М., 2002. С. 223.

65 Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003; Todorova M. Imagining the Balkans. N.Y., 1997; Lemberg H. Zur Entstehung des Osteuropabegriffs im 19. Jahrhundert. Vom „Norden" zum „Osten" Europas //Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, 1985. № 33. S. 48-91 и др.

66 Сайд Э В. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006.

67 Там же. С. 37.

68 Там же. С. 24

69 Нойманн И. Указ. соч.

70 Вульф Л. Указ. соч.

Особенностью изучения % стереотипов, «ментальных карт», «воображаемой географии» является их принципиальная тенденциозность, предопределенная, господствующими в обществе дискурсами71. Иными словами, в.обществе создается и транслируется тот образ, которой хотят увидеть члены этого общества.

В диссертационном исследовании применялись методологические приемы, используемые в рамках лингвистического и психологического подходов в исторической науке. Это было продиктовано тем, что в настоящее время «признание активной роли языка и дискурсивных стратегий в созидании и описании исторической реальности стало базовой характеристикой общих теоретико-методологических принципов, разделяемых новой культурной и интеллектуальной историей»72.

Лингвистические методы исследования, которые стали наиболее востребованными в сфере межкультурной коммуникации, теории коммуникации и диалога культур позволяют историку увидеть проблемы контекстуализации и (ре)конструирования смысла в рамках коммуникативного события.

Для осуществления исторического исследования в рамках «культурного поворота» одним из наиболее значимых является принцип

73 биологизма , предусматривающий необходимость обращения к «чужому» познавательному опыту как смыслозначимому контексту. С одной стороны, он предполагает индивидуализацию социального в качестве эксплицированной рефлексии с соответствующим набором систем внутренних прочтений и интеллектуальных интерпретаций (субъектно

71 Миллер А.И. Тема Центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России // НЛО. 2001. № 52.

12 Репина Л. П. Историческая память и современная историография. С. 39.

73 Разработка данного принципа в отечественной-гуманитаристике в огромной степени принадлежит М. М. Бахтину. Этот аспект нашел также свое дальнейшее методологическое развитие в ряде работ современных авторов. (См.: Библер В. С. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1991. Очерк третий; Ярошевский М.Г. Диалог культур в социальной истории науки // Философские науки. 1995. №5-6. С.47-59; и др.) субъектный тип связи74), с другой.- взаимообусловленность «текстуальной системы» исторической науки с социально-культурным контекстом. Тем самым создается возможность, множественного построения процессов восприятия «иного» в качестве историко-культурного феномена.

Взаимное теоретическое и методологическое обогащение произошло между исторической и психологической науками в области пограничных исследований, проведенных в рамках междисциплинарного синтеза. Воплощение этих тенденций можно найти в работах по межкультурной коммуникации75, где среди основных задач значатся восприятие и конституирование инаковости. Особо следует отметить дискурсивный подход, реализованный в исследованиях по кросс

76 культурной прагматике Анны Вежбицкой и ее последователей . Сравнивая слова, конструкции, тексты, являющиеся в различных языках якобы точными соответствиями, Вежбицкая показывает, используя созданный ею язык базовых семантических понятий, что прямые переводные эквиваленты могут скрывать существенные культурно обусловленные различия.

В последнее время вопросы, связанные с взаимодействием истории и других социальных наук, вызывают дискуссии и споры, образуя собственное проблемное поле, что, впрочем, лишь способствует взаимопроникновению и обогащению различных дисциплин, в центре которых стоит человек77.

74 См.: Злобин Н.С. Культурные измерения научного прогресса // Постижение культуры: концепции, дискуссии, диалоги. М., 1995. С.183.

7 Samovar L.A., Porter R.E. Communication between Cultures. Belmont, 1991; Thomas A. Psychologie interkulturellen Lernens und Handelns // Kulturvergleichende Psychologie. Eine Einftihrung. Gottingen, 1993.

76 Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition: Universal human concepts in culture-specific configurations. N.Y., 1992; Scollon S. W. Intercultural communication: a discourse approach. Oxford, 1995.

7 См.: Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история.; Тош Дж. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000; Савельева И.М., Полетаев А.В. История в пространстве социальных наук // Новая и новейшая история. 2007. № 6. С. 3-23; International Handbook of Historial Studies: Contemporary Research

В частности, важные понятия, связанные с потенциальным объемом категорий, особенностями межгрупповой категоризации и многими другими были поставлены в работах Бергера78 и Лукмана79 в 70-х гг. XX в.

В рамках социально-психологических исследований было показано значение стереотипов и предрассудков в процессах, связанных с идентификацией и интеграцией членов одной социальной группы через разграничение с другими группами80. В результате чего происходит возникновение и закрепление в сознании постоянных отличительных признаков, имеющих отношение как к собственной группе (п^гоир), так и к другим группам (о^гоир).

Функциональной особенностью этого процесса является создание собственной групповой идентичности. Поэтому позитивные и негативные стереотипы, устойчивые представления образуют одно целое, т.к. негативный образ внешней группы (ог^гоир) соответствует позитивному образу собственной группы (т§гоир)81. Отсюда следует, что люди, желая соответствовать ожиданиям своей группы, определяют свои политические симпатии, мировоззренческие установки, оценочные суждения в соответствии с ценностной шкалой собственной группы.

Таким образом, в диссертационном исследовании были использованы общенаучные гносеологические принципы и методы познания. Теоретическим основанием исследования послужил системный, and Theory. Westport, 1979; Wehler H.-U. Historische Sozialwissenschaft und Geschichtsschreibung. Studien zu Aufgabe und Traditionen der deutschen Geschichtswissenschaft. Göttingen, 1980; The New History: The I980's and Beyond. Studies in Interdisciplinary History. Princeton, 1982; New Perspectives on Historical Writing. Cambridge, 1992; Windschuttle K. The Killing of History: How Literary Critics and Social Theorists are Murdering Our Past. N.Y., 1997; Hobsbawm E. On History. London, 1997;

78 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995

19 Luckmann Т., Schütz А. Strukturen der Lebenswelt. Neuwied, Darmstadt, 1975; Idem. Lebenswelt und Gesellschaft: Grundstrukturen und geschichtliche Wandlungen. Paderborn, München, Wien, Zürich, 1980.

80 См.: Введение в практическую социальную психологию. / Под ред. Ю.М. Жукова, J1.A. Петровской, О.В. Соловьевой. М., 1999. комплексный, междисциплинарный подход, находящийся на стыке различных научных дисциплин: истории, политологии, социологии, межкультурной коммуникации, социальной психологии. Для этого использовались следующие подходы и методы: системный подход, лингвистический анализ, сравнительно-исторический метод.

Источниковую базу исследования составляет обширный корпус документов. Использование различных типов источников для написания настоящего диссертационного исследования было продиктовано как целью работы, так и особенностями выбранного исторического периода.

Наличие образа «другого» в когнитивных структурах человека необходимо как для определения самоидентификации отдельного субъекта, так и для создания идентичности социальных групп или общества в целом. Тем самым задается и делается очевидной демаркационная линия между индивидуальными (частным/приватным) и социальными (общественным/публичным) основаниями человеческой природы.

Такая постановка проблемы является значимой не только для истолкования авторского текста и социокультурного контекста, в котором создавался источник, но и для понимания авторской индивидуальности, своеобразия его размышлений, настроений, идей. Ведь «увидеть и понять автора произведения - значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир, то есть другой субъект»82.

Это позволяет выявить не только внешние очертания исследуемого феномена - среду его зарождения и существования, но и внутренний идейный инструментарий автора. Раскрытие этих двух составляющих позволяет провести синтез и показать их неразрывность и взаимообусловленность.

81 Allport G. W. Die Natur des Vorurteils. Köln, 1971. S. 43-80.

82 Бахтин M.M. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 306.

Для ответа на поставленные в настоящем диссертационном сочинении вопросы были использованы письменные опубликованные источники. Этот выбор был продиктован необходимостью рассмотрения публичной репрезентации образа России, существовавшего в среде консервативных интеллектуалов.

В основу классификации использованных исторических документов был положен видовой принцип происхождения источников. Исходя из этого, документы, составившие источниковую базу, можно разделить на следующие группы: периодические издания; публицистические сочинения О. Шпенглера, А. Мёллера ван ден Брука, Э. Юнгера; официальные документы.

Периодические издания являются одним из важнейших источников для реконструкции образа России, существовавшего в стане правых интеллектуалов Веймарской республики83.

К характерным особенностям этого вида источников относятся массовость и оперативность; огромное значение имеет политическая направленность изданий, источники финансирования и читательская аудитория. Отдельно стоит отметить, что, согласно статье 118-й Веймарской конституции, в Германской империи провозглашалась свобода печати в пределах общих законов, оговаривая недопустимость

84 как причинения ущерба за использование этой свободой, так и цензуры .

Своеобразие журналов и газет как исторического источника заключается в том, что в своих статьях авторы откликались на актуальные события, комментируя и оценивая их в соответствии с собственной политической позицией. Изучение периодических изданий приближает нас к пониманию авторской индивидуальности, его позиций и убеждений,

83 Отметим, что к 1932 г. в Германии при населении в 65 млн. человек выходило 10 тыс. периодических изданий, она занимала по количеству газет и журналов соответственно 1-е и 2-е места в мире. (Биск И.Я. Указ. соч., СЛ.).

84 Конституция Германской империи (Веймарская) от 11 августа 1919 г. // Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. 2 Т. М., 1996. Т. 2. С. 333. и одновременно характеризует особенности изучаемого исторического периода.

В работе были использованы периодические издания праворадикальной и консервативной направленности, представленные таким журналами, как «Ди Тат» (Die Tat) и «Зюдцойче Монатсхефте» (Süddeutsche Monatshefte), использованный как источник второго плана.

Политические и идеологические убеждения консервативных интеллектуалов Веймарской Германии были артикулированы прежде всего в этих изданиях85, поэтому их выбор представляется вполне закономерным и логичным.

Журнал «Ди Тат», ставший дискуссионной площадкой для многих немецких интеллектуалов межвоенного времени, стал одним из символов такого сложного и во многом противоречивого явления, как «консервативная революция».

Ди Тат» - ежемесячное периодическое издание, выходившее с 1909 по 1939 гг. Журнал основал Эрнст Хорнеффер, отведя ему роль печатного органа немецкого союза монистов. В это время издание осуществлялось в Лейпциге в издательстве «Тат» (Tat-Verlag). Вскоре оно было передано в одно из ведущих издательств того времени - издательский дом Ойгена Дидерихса в Йене86.

В 1912 г. главным редактором журнала стал сам Дидерихс (18671930 гг.), занимавший эту должность до октября 1929 г. Именно под его руководством произошло превращение «Ди Тат» в одно из ведущих изданий «консервативной революции». Политические и идеологические воззрения Дидерихса не позволили ему смириться с провозглашением либеральной республики в Германии. Антиреспубликанские настроения, ощущение эсхатологической катастрофы, поиск метафизических оснований немецкой идеи сделали журнал центром притяжения многих

85 Möhler А. Konservative Revolution in Deutschland 1918 - 1932. Darmstadt, 1972.

86 Heidler I. Der Verleger Eugen Diederichs und seine Welt (1896 - 1930). Wiesbaden, 1998. консервативно настроенных интеллектуалов .

В фокусе внимания Дидерихса находился анализ культурной и духовной ситуации современной эпохи. В связи с этим, политическая и экономическая жизнь рассматривались в журнале сквозь призму мистико-религиозных воззрений. Настроение большинства авторов в это время определялось культурным пессимизмом, царившим в послевоеннной интеллектуальной среде Германии. Среди характерных статей того времени преобладали такие названия, как «К психологии нового русского человека»88, «Достоевский и мы»89, «Дух и облик большевизма»90, «Ленинизм в немецком пролетарском культурном движении»91, и многие другие.

В октябре 1929 г. журнал возглавил профессиональный журналист и редактор Ганс Церер (1899 - 1966 гг.). В период с 1929 по 1933 гг. журнал являлся признанным интеллектуальным центром нового консерватизма. В эти годы вокруг «Ди Тат» сложился неформальный политический клуб, известный в немецкой историографии как «Тат-Крайс»92.

С приходом Г. Церера, совпавшим с началом мирового экономического кризиса 1929 г., религиозно-мистическая направленность сменилась сухими экономическими расчетами и прямыми внешнеполитическими задачами Германии. Это отразилось в том числе и в смене подзаголовка журнала. До 1929 г. на обложке журнала располагалась надпись «Ежемесячник будущего немецкой культуры» («Monatsschrift für die Zukunft deutscher Kultur»), после 1929 г.

87 Romantik, Revolution und Reform: Der Eugen-Diederichs-Verlag im Epochenkontext 1900-1949. Göttingen, 1999. S. 7-18.

88 Busse-Wilson E. Zur Psychologie des neurussischen Mensch // TAT. XIX. 1927. H. 7. S.512-517.

89 Ernst P. Dostojewski und wir // TAT. XVIII. 1926. H. 3. S.161-181.

90 Fackler H. Geist und Gesicht des Bolschewismus // TAT. XIX. 1927. H. 3. S.217-221.

91 Resch J. Leninismus in der deutschen proletarischen Kulturbewegung // TAT. XVII. 1925. H. 3. S.168-180.

92 Sontheimer K. Der Tatkreis // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte 1959. Heft 3. S. 229260; Fritzsche K. Politische Romantik und Gegenrevolution. Fluchtwege in der Krise der bürgerlichen Gesellschaft: Das Beispiel des „Tat"-Kreises. Frankfurt a. Main, 1976.

Независимый ежемесячник формы новой действительности» («Unabhängige Monatsschrift zur Gestaltung neuer Wirklichkeit»). Изменились тон и содержание статей, которые отныне получили явно выраженный политический и экономический императив: «Национальная плановая экономика»93, «Направление Восток Юго-Восток!»94, «Идеи внешней политики»95, «Влево или вправо?»96 и др.

Внутриполитические перемены, связанные с назначением А. Гитлера на пост Рейхсканцлера, вынудили Церера оставить должность главного редактора осенью 1933 г.97 После его ухода журнал возглавил Г. Вирзинг, неоднократно публиковавшийся в «Ди Тат». В апреле 1944 г. издание было переименовано в «XX век» (Das XX. Jahrhundert) и продолжало выходить под этим названием вплоть до своего закрытия в 1944 г.

Популярность журнала объяснялась тем, что его авторы предлагали своим читателям как будто готовые ответы на все болезненные вопросы текущего дня, демонстрируя полную уверенность в знании дела и собственной правоте98.

Журнал «Зюддойче Монатсхефте» выходил с 1904 по 1936 гг. В период с 1905 по 1933 гг. издателем журнала был известный немецкий публицист Пауль Коссманн. В 1918 - 1922 гг. журнал издавался в Мюнхене, Лейпциге и Берлине, а начиная с 1922 г. только в Мюнхене, в собственном издательстве «Зюддойче Монатсхефте». У истоков создания

93 Eschmann Е. W. Nationale Planwirtschaft// TAT. XXIII. 1932. Н. 10. S.824-833.

94 Wirsing G. Richtung Ost-Südost! // TAT. XXII. 1930. H. 8. S.628-645.

95 Zehrer H. Die Ideen der Außenpolitik // TAT. XXI. 1929. H. 2. S. 102-110.

96 Idem. Recht oder Links? // TAT. XXIII. 1931. H. 7. S.505-559.

97 Среди причин ero ухода можно выделить следующие: прежде всего, это расхождения с НСДАП в понимании термина «национал-социализм». Для Церера принципиальным было не «расовое происхождение», а принадлежность к «германскому духу», которая выражалась в любви и преданности к нации и отечеству. Это был скорее «национальный социализм». Во-вторых, супруга Церера была еврейского происхождения, и это не могло не отразиться на восприятии НСДАП и ее политики. (Demant Е. Hans Zehrer als politischer Publizist: Von Sleicher zu Springer. Mainz, 1971. S.112-113). журнала стояли писатель, неоромантик Вольфганг Вейганд (1862 - 1949), литератор, один из ведущих сотрудников Архива Ницше Йозеф Хофмиллер (1872 - 1933), идеолог немецкого либерализма, председатель Немецкой демократической партии Фридрих Науманн (1860 — 1919). Авторы журнала хотели подчеркнуть значение южной Германии для политического и культурного развития страны, по возможности усилить ее влияние, рассказывая об особенностях и культурных достижениях Юга. Задумывавшийся как журнал южногерманской духовной жизни, вскоре он стал изданием общенемецкого масштаба. Традиционно журнал выходил тематическими номерами. Во время Первой мировой войны он активно стал отстаивать «националистическую» позицию, требуя от всех немцев «национальной ответственности». После окончания войны и на всем протяжении существования республики журнал стал одним из ведущих правоконсервативных изданий, развернувших дискуссию о причинах и целях Первой мировой войны, оспаривавших «ложь о войне» и сыгравших известную роль в развитии легенды об «ударе ножом в спину»99. «Зюдцойче Монатсхефте» больше тяготел к традиционному немецкому консерватизму. Это издание было использовано нами в качестве второстепенного, дополнительного источника, позволившего исследованию носить более репрезентативный характер.

Для выяснения влияния прессы на формирование общественного мнения очень важны сведения о тиражах. К сожалению, владельцы периодических изданий не сообщали тираж своей газеты или журнала, скрывая его как коммерческую тайну. Поэтому издатели лишь при чрезвычайных успехах публиковали сведения о тиражах. Эти сведения

98 Fritzsche К. op. cit. S. 45-57.

99 Pross H. Literatur und Politik, Geschichte und Programme der politisch-literarischen Zeitschriften im deutschen Sprachgebiet seit 1870. Olten; Freiburg im Breisgau, 1963. S. 205. фиксировались со слов издателя и обычно представляли собой неконтролируемые показания100.

Дидерикс не публиковал данных о тиражах «Ди Тат». Лишь однажды, в 1920 г., был указан тираж в количестве 3500 экземпляров101. В

102

1932 г. в анонимной статье речь шла о 20.000 экземпляров . В целом можно говорить, что тираж «Ди Тат» в 20-е гг. составлял 3000-4000 экземпляров103. С приходом в «Ди Тат» Г. Церера популярность журнала начинает расти, так, например, к 1933 г. тираж составил около 20.000 экземпляров104. На наш взгляд, интерес к «Ди Тат» объясняется популярностью программы действий, предложенной на страницах журнала после прихода Г. Церера на пост главного редактора.

Данные о тираже «Зюддойче Монатсхефте» также разнятся и представляют собой средние показатели, которые лишь приблизительно отражают реальное положение дел. Пик популярности «Зюддойче Монатсхефте» пришелся на годы войны, общий тираж в это время составлял около 100 тыс. экземпляров. После провозглашения республики популярность журнала падала и к середине 1920-х гг. средний тираж не превышал 10.000 экземпляров105.

Немаловажным является и тот факт, что журналы «Ди Тат» и «Зюддойче Монатсхефте» были независимыми от какой-либо политической партии и не являлись партийными изданиями. Это свидетельствует об особенностях идеологических настроений, высказанных в этих изданиях, разграничивая установки классического консерватизма (традиционализма) и нового консерватизма

100 Биск И. А. Указ. соч. С.27.

101 Diederichs Е. An die TAT-Leser // TAT. XII. 1920. H. 7. Обращение к читателям было опубликовано на обложке журнала.

102 Der Weg der TAT // TAT. XXIV. 1932. H. 6. S.517-519.

103 Fritzsche К. Op. cit., S.47.

104 Ibid., 55.

103 Flemming J. Gegen die intellektualistische Zersetzung der alten moralischen Werte. Die Süddeutschen Monatshefte zwischen Krieg und Nationalsozialismus // Le milieu intellectuel conservateur en Allemagne, sa presse et ses réseaux. Bern, 2003. S. 165-201. консервативной революции»), что представляет особый исследовательский интерес и источниковую ценность этих изданий для выявления представлений о России;

Вторую группу источников составляют историософские, политические и философские сочинения консервативных интеллектуалов, идеологов немецкого революционного консерватизма. Главным образом в этих работах осмысливались последствия поражения в Первой мировой войне, ставились вопросы, связанные с настоящем и будущем Германии. В них отразился интенсивный поиск идеи преодоления того мировоззренческого тупика, в котором оказалась Германия после подписания Версальского договора.

Особое место в рассуждениях немецких правых интеллектуалов отводилось России. Она стала занимать в их текстах едва ли не второе место после описаний тревог и опасений, связанных непосредственно с Германией.

Одним из главных символов нового немецкого консерватизма стало фундаментальное сочинение Освальда Шпенглера «Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории».

Толчком к написанию «Заката Европы» послужил марокканский кризис 1911 г., когда немецкая канонерка «Пантера» совершила нашумевший поход в порт Агадир, чтобы продемонстрировать Франции, что Германия не намерена более поступаться своими интересами в Африке.

Издание первого тома «Заката Европы», получившего подзаголовок «Гештальт и действительность», откладывалось Шпенглером на конец войны, и книга увидела свет только в 1918 г. Первые два издания вышли в австрийском издательстве «Браумюллер» (Braumiiller)106. Начиная с 1923 г., т.е. с третьего переиздания первого тома, несокращенный текст «Заката

106 Spengler О. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte. Bd. 1. Gestalt und Wirklichkeit. Wien, 1918.

Европы», а также все книги Шпенглера выходят в одном из наиболее авторитетных немецких издательств - «Бек» (С. Н. Beck)107.

Отметим, что печатная традиция и законодательство в области книгоиздания в Германии не предусматривает сообщать количественные данные о тираже, изданной книги. В связи с этим, вопрос об установлении количества экземпляров, различных изданий, используемых в настоящем исследовании как источники, остается без ответа.

В Советской России «Закат Европы» вызвал большой резонанс среди интеллектуальной элиты. Это нашло свое отражение в сборнике «Освальд Шпенглер и закат Европы», изданного 1922 г., в котором были напечатаны статьи C.JI. Франка, H.A. Бердяева, Ф.А. Степун и Я.М. Букшпан108.

Издание первого тома «Заката Европы» на русском языке было предпринято в 1923 г. издателем Л.Д. Френкелем с предисловием проф. A.M. Деборина, в переводе Н.Ф. Гарелина109. И почти сразу же стало не только библиографической редкостью (всего свет увидело 2 тыс. экземпляров), но и реакционной, а затем и запрещенной книгой. Это было связано с неодобрительной рецензией, данной В.И. Лениным первому тому «Заката Европы». По его оценке «хныкающим» Шпенглером и «глупыми шпенглерятами» способны заниматься только «образованные мещане»110. Схожую позицию высказал и марксистский философ Дьердь Лукач, назвав Шпенглера представителем «паразитической интеллигенции империалистического периода»111. Академическое издание «Заката Европы», снабженное комментариями и научным аппаратом, произошло в России только в 1993 г. Существует два основных перевода

107 Idem. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte. Bd. 1. Gestalt und Wirklichkeit. München, 1923.

108 Освальд Шпенглер и закат Европы. M., 1922.

109 Шпенглер О. Закат Европы. - М., Пг.: Издательство JI. Д. Френкеля, 1923.

110 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 174-175.

111 Lukâcs G. Von Nietzsche zu Hitler oder Der Irrationalismus und die deutsche Politik. Frankfurt a. M., 1966, S. 158.

46 112 на русский язык: московское издание, подготовленное. К.А. Свясьяном , ч н о и новосибирское, подготовленное А.П. Дубновым . При написании диссертационного исследования нами был использован перевод, изданный в Москве в издательстве «Мысль».

Почти сразу же в 1919 г. «Закат Европы» становится интеллектуальным бестселлером в Германии, а затем и в мире. Одни читали в ней судьбу мира, другие обвиняли автора в дилетантизме и желании прославиться на развалинах Европы114. Сам же Шпенглер, как бы заранее предвидя обвинения в антинаучности и упреки в мифотворчестве, уходил от научной критики в иное измерение, заметив в предисловии, «кто занят дефинициями, не ведает судьбы»115. Научная методика заменялась у него философией судьбы, но это-то и очаровывало многочисленных читателей. Такое причудливое переплетение поэзии и науки во многом способствовало превращению «Заката Европы» в особый жанр «интеллектуального романа»116.

В 1922 году выходит второй том «Заката Европы» с подзаголовком «Всемирно исторические перспективы»117. Во втором томе Шпенглер подходит к истории человечества на материале политики и религии. И снова Шпенглер выражает свое негодование в адрес современной ему эпохи, продолжая развивать критику прогресса и выстраивая непреодолимые оппозиции культуры и цивилизации, инстинкта и интеллекта, города и деревни, народа и массы, космополитизма и чувства

112 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность / Пер. с нем., вступ. ст. и прим. К. А. Свасьяна. - М.: Мысль, 1998. С. 22.

113 Он же. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Образ и действительность. / авт. вступ. ст. А. П. Дубнов. - Новосибирск: Наука, Сиб. изд. фирма, 1993.

114См.: Neurath О. Anti-Spengler. München, 1921; Schröter М. Streit um Spengler. München, 1922; Koellreutter O. Die Staatslehre Spenglers. Jena, 1924.

115 Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. С. 125.

116 Патрушев A.C. Миры и мифы Освальда Шпенглера (1880 — 1936) // Новая и Новейшая история. 1996. № 3. С. 122-145. родины, общности и общества. В России издание второго тома «Заката Европы» было осуществлено в 1998 г118.

В 1920 г. свет увидела книга «Пруссачество и социализм»119. Как пишет сам Шпенглер, «этот небольшой труд возник из заметок, предназначенных для моего произведения «Закат Европы», а именно для второго тома этой работы. Заметки эти отчасти служили той канвой, на основе которой развивалась вся эта философия»120. Кроме того, работа

Пруссачество и социализм», по мнению Шпенглера, стала отправным pi толчком к созданию в Веймарской Германии национального движения ~ .

Следует также отметить, что книга была переведена на русский язык почти сразу после своего издания в Германии 1920 г., в Советской России книга увидела свет в 1922 г.122

В начале 1930-х гг. Шпенглер, обеспокоенный нестабильностью политической ситуации в Германии, вновь обратился к политической публицистике. Это выразилось в издании сборника статей разных лет, озаглавленного «Политические заметки»123. По просьбе Патриотического общества Гамбурга он выступил с докладом «Германия в опасности», который вырос в новую и последнюю книгу Шпенглера «Годы решений»124.

Освальд Шпенглер не создал ни одного текста, полностью посвященного России. Исключение составляет прочитанный им доклад «Двойное лицо России и немецкая восточная проблема» на рейнско

117 Spengler О. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte. Bd. 2. Welthistorische Perspektiven. München, 1922.

118 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы./ Пер. с нем. и примеч. И.И Маханькова. М.: Мысль, 1998.

119 Spengler О. Preußentum und Sozialismus. München, 1920.

120 Шпенглер О. Пруссачество и социализм. М., 2002.

121 Spengler О. Politische Schriften. München, 1932. S. VII.

122 Шпенглер О. Пруссачество и социализм. Пт., 1922. (При написании исследования использовалось другое издание: Шпенглер О. Пруссачество и социализм. М., 2002.).

123 Spengler О. Politische Schriften. i с вестфальском экономическом съезде 14 февраля 1922 г. ~ Тем не менее, в каждой работе Шпенглера обязательно имелись развернутые рассуждения о России, ее истории, национальном характере русских, о русской культуре и др. Россия занимает в его рассуждениях едва ли не

126 центральное место, уступая первенство лишь Германии .

Переплетение русской и немецкой тем полнее всего было представлено в работах идеолога революционного консерватизма, лидера правых интеллектуалов Веймарской республики Артура Мёллера ван ден Брука.

В 1919 г. вышла в свет программная книга Мёллера под броским названием «Право молодых народов»127, изданная в издательском доме Р. Пипера (R. Piper Verlag). В основе размышлений автора лежал тезис о культурно-биологическом разделении народов на молодые и старые. При этом суть мировой истории, по мнению Мёллера, сводилась к борьбе между ними, объясняя тем самым причины и смыслы Первой мирвой войны.

Обстоятельства создания работы «Право молодых народов» связаны со службой Мёллера в отделе пропаганды Германского генерального штаба128. К осени 1918 г. для армейского руководства, для Гинденбурга и Людендорфа стало очевидно, что Германия в скором времени может оказаться не в состоянии продолжать войну. В этой связи стали

124 Idem. Jahre der Entscheidung. Deutschland und die weltgeschichtliche Entwicklung. München, 1933. (в работе было использовано издание: Шпенглер О. Годы решений. М., 2006).

125 Spengler О. Das Doppelantlitz Russlands und die deutschen Ostprobleme. (Vortrag, gehalten am 14. Februar 1922 auf der Rheinisch-westfälischen Wirtschaftstagung in Essen). // Politische Schriften. S. 109-113.

126 Ulmen G.L. Metaphysik des Morgenlandes. Spengler über Rußland. // Spengler heute. 6 Essays. München, 1980. S. 123.

127 Moeller van den Bruck A. Das Recht den jungen Völker. München, 1919

128 Schwierskott H.-J Artur Moeller van den Bruck und die Anfänge des Jungkonservativismus in der Weimarer Republik. Eine Studie über Geschichte und Ideologie des revolutionären Nationalismus. Göttingen 1962. S. 73-74. изыскиваться возможности для заключения перемирия со странами Антанты и прежде всего с США.

Людендорф полагал, что основополагающим документом для переговоров станут «14 пунктов» президента США Вудро Вильсона, с которыми он обратился к Конгрессу 8 января 1918 г. Тем самым, военное руководство Германии пыталось решить сразу несколько важнейших задач. Во-первых, стратегическую задачу - США не имели территориальных претензий в Европе. И, во-вторых, это решило бы и тактические вопросы, связанные с единством мнений союзников блока Антанта о послевоенном мировом порядке и дальнейшей судьбе Германии.

Одним из главных адресатов книги являлся президент США Вудро Вильсон. Его слова Мёллер использовал в качестве эпиграфа к, своему сочинению. Они были размещены под названием и могут расцениваться как подзаголовок: «Моя программа не содержит ничего, что отразится на размере Германии». Эти же слова предуведомляли и первую главу книги. «Право молодых народов» было издано на средства Генерального штаба и рассматривалось как один из инструментов пропаганды. Поэтому Мёллер и вынес слова Вильсона в качестве подзаголовка129. Цель, которую преследовал и автор, и заказчик, заключалась в том, чтобы к моменту открытия Парижской мирной конференции внести разлад между США и странами Антанты.

Стоит отметить, что в отличие от подавляющего большинства первоисточников, набранных готическим шрифтом, эта работа Мёллера была напечатана современной антиквой.

В связи с этим необходимо отметить, что подавляющее большинство изданий, использованных для написания настоящего диссертационного исследования, было напечатано готическим шрифтом, который утвердился в немецкой типографской и культурно-исторической традиции с XVII в. и до 1941 г. Журналы «Ди Тат», «Зюддойче Монатсхевте», работы Шпенглера и Мёллера были набраны готическим шрифтом. Он был неэкономичен, т.к. готические литеры шире латинских, и неудобен для. зарубежного читателя, не привыкшего к готике. Однако отказаться от готического шрифта немецкие издатели не желали, рассматривая его как «национальный» немецкий шрифт, выражающий дух Германии и германства130.

Вершиной политической публицистики Мёллера стала работа «Третий рейх»131, явившаяся идеологическим манифестом революционного консерватизма. Первые два издания этого сочинения были выпущены в Берлине издательством «Ринг» (Ring-Verlag). Последующие третье (1931 г.) и четвертое (1940 г.) издания были осуществлены под редакцией друга и соратника Мёллера Ганса Шварца. В работе нами было использовано третье издание 1931 г.132.

Эта работа стала итогом многолетних поисков Мёллера наиболее приемлемой и необходимой формы государственного устройства и национальной/народной идеи, шире - мировоззрения. Его рассуждения строились вокруг убежденности в том, что парламентская и партийная системы, выстроенные по образцу «западных» демократий, стремятся уморить немецкий народ.

Изначально планировалось, что книга будет носить название «Третья партия» и станет символом третьего пути, соединившего в себе идеи и устремления как правых, так и левых партий. Но в дальнейшем после разговора с издателем книга получила название «Третий рейх». По мнению Мёллера, партии приносят лишь вред Германии, раздирая и без того потерянное и лишенное позитивной самооценки общество. Третья

129 Ibid.

130 Биск И.Я. Указ. соч., С.43; Rück Р. Die Sprache der Schrift. Zur Geschichte des Frakturverbots von 1941. // Homo scribens. Perspektiven der Schriftlichkeitsforschung. Tübingen 1993. S. 231-272.

131 Moeller van den Bruck A. Das Dritte Reich. Berlin, 1923. партия должна была предложить не деструктивную идею разобщения, а конструктивный, созидательный принцип, вокруг которого смогло бы произойти единение разделенной на классы, партии и сословия нации: «Эта книга содержит в себе критику партий и посвящается немцам всех 133 партии» .

Книга состоит из 8 глав, каждая из которых посвящена либо политической доктрине, либо социальному устройству, либо экономическому укладу. Это отразилось в названии глав, лаконично выраженных эпитетами: революционный, социалистический, либеральный, демократический, пролетарский, реакционный, консервативный, и в качестве финальной цели указывался Третий рейх. В каждом разделе были представлены критические замечания о недостатках, заблуждениях, пагубности, вредительстве и предательстве национальных интересов со стороны различных партий, учений, догм.

В центре рассуждений Мёллера находилась Германия и то положение, в котором она оказалась после Версальского договора. В книге нет отдельного раздела, целиком посвященного русской проблематике. В то же время, дореволюционная и большевистская Россия занимает значительное место в общем объеме рассуждений Мёллера, превосходя фашистскую Италию, США, Францию и Великобританию. Размышления на «русскую тему» представлены либо в форме предостережения, либо поучительного урока, либо в виде неразгаданной мистической тайны «русской души» и «русской идеи». Таким образом, в «Третьем рейхе» Мёллера присутствовали и политические, и социальные, и культурно-исторические представления о России.

При написании диссертационного исследования также были использованы сборники статей Мёллера, изданные уже после его смерти:

132 Idem. Das Dritte Reich. Berlin, 1931.

133 Ibid. S. VI.

Право молодых народов. Собрание политических сочинений»134 и «Отчет о России»135. Обе эти книги были подготовлены и изданы Гансом Шварцем в издательстве- «Ближний Восток» (Verlag der Nahe Osten). Содержательно эти сборники представляют собой разнообразные статьи Мёллера, написанные им как в кайзеровской Германии, так и в период республики.

Особый интерес и значимость имеет сборник «Отчет о России». Большая часть вошедших в него работ представляет собой предисловия и рецензии, написанные Мёллером к первому немецкому изданию собрания сочинений Ф.М. Достоевского. Издание осуществлялось под руководством Мёллера при участии Д.С. Мережковского136. Полное собрание сочинений состоит из двух частей. В первую часть входит пять крупных романов: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы». Вторая часть включала остальные художественные произведение писателя, публицистику, литературно-критические статьи и письма137.

Кроме того, в сборник «Сообщения о России» вошли статьи

138

Мёллера о России, написанные для журнала «Гевиссен» («Совесть») . Они посвящены актуальным политическим событиям, произошедшим после 1917 г.

134 Moeller van den Bruck А. Das Recht der jungen Völker. Sammlung politischer Aufsätze. Berlin. 1932.

135 Idem. Rechenschaft über Rußland. Hrsg. von H. Schwarz. Berlin, 1933.

136 Dostojewski F.M. Sämtliche Werke. Unter Mitarbeiterschaft von Dmitri Merschkowski, Dmitri Philosophoff u.a. deutsch herausgegeben von Moeller van den Bruck. I und II Abt. Bd. 1-22. München, R. Piper, 1906-1919.

137 Азадовский K.M. Достоевский в Германии (1846-1921) // Ф.М. Достоевский. Новые материалы и исследования. М., 1973. С.559-740; Garstka С. Arthur Moeller van den Bruck und die erste deutsche Gesamtausgabe der Werke Dostojewskijs im Piper-Verlag: 1906 -1919. Frankfurt a. Main, Berlin, Bern u.a., 1998.

138 Das Gewissen. Unabhängige Zeitung für Volksbildung. Hrsg. Ed. Stadtler. Журнал издавался с 1919 по 1929 гг. и был печатным органом правоконсервативного движениях «Ринг», участником которого был А. Мёллер ван ден Брук.

Отметим, что тексты, вошедшие в сборник «Сообщения о России», идентичны текстам, созданным Мёллером и для собрания сочинений Достоевского и для журнала «Гевиссен».

Таким образом, нами были использованы работы Мёллера как периода Веймарской республики, так и его отдельные сочинения, написанные им до Первой мировой войны. Это представляется вполне допустимым, т.к. довоенные статьи и предисловия, сочиненные им для первых томов собрания сочинений Ф.М. Достоевского, во многом объясняют поздние идеи и рассуждения Мёллера и о Германии, и о России.

В консервативном лагере немецких интеллектуалов Веймарской республики со второй половины 1920-х гг. все заметнее становится фигура героя Первой мировой войны, офицера, блестящего эссеиста и мыслителя Эрнста Юнгера. Он стал известен как автор дневников «В стальных грозах. Из дневника Эрнста Юнгера командира ударного отряда»139. Книга была издана за счет автора в 1920 г. и моментально стала бестселлером140.

Характерной особенностью этой работы было то, что каждое новое издание «В стальных грозах» отличалось от предыдущего. Книга подвергалась временами значительным изменениям и увеличивалась в объеме. Так, например, первое издание ограничивалось 181 страницами, издание 1924 г. содержало уже 283 страницы, а в 1934 г. объем книги насчитывал 316 страниц141.

В дневниках описывались суровые будни в окопах, смерть и лишения, и одновременно с этим размышления о возвышенном чувстве

139 Jünger Е. In Stahlgewittern. Aus dem Tagebuch eines Stosstruppfiihrers. Leisning, 1920. (В работе было использовано русское издание: Юнгер Э. В стальных грозах. СПб., 2000.). Junger Е. Im Stahlgewittern. Aus dem Tagebuch eines Stoßtruppfuhrers. // Sämtliche Werke. 18 Bände. Band 1: Der erste Weltkrieg, Stuttgart, 1979.

140 Юнгер Э. В стальных грозах. С. 29-30. устремленности в пространство вечности мировой истории, о становлении человека как героической личности.

Первоначально Юнгер не ставил перед собой политических задач, стремясь к достоверному изображению военных будней и переживаний. Лишь начиная с третей редакции, «В стальных грозах» приобретают черты политического манифеста142.

В 1932 г. появляется главный социально-философский труд Юнгера «Рабочий. Господство и Гештальт»143, подготовленный всем ходом эволюции его воззрений на историю, общество, человека и технику144. В противоположность многим другим своим произведениям, эта работа не претерпела никаких серьезных редакционных изменений.

В предисловии к первому изданию Юнгер писал: «Замысел этой книги состоит в том, чтобы по ту сторону теорий, по ту сторону партий, по ту сторону предрассудков показать гештальт рабочего как действительную величину, которая уже со всей мощью вмешалась в историю и повелительно определяет формы изменившегося мира»145.

Грандиозное мозаичное панно «Рабочего» складывалось в течении нескольких лет и является логическим завершением политической публицистики Юнгера межвоенного времени.

Кроме того, отражение творческой и идеологической эволюции можно найти на страницах его статей и эссе, опубликованных в целом ряде правоконсервативных и радикальных изданий: «Фёлькишер беобахтер», «Штандарте», «Гевиссен», «Арминиус», «Видерштанд»146.

141 См.: Kunicki W. Projektionen des Geschichtlichen. Emst Jüngers Arbeit an den Fassungen von "In Stahlgewittern". Frankfurt а. M., Berlin, Bern, New York, Paris, Wien. 1993.

142 Ibid.

143 Jünger E. Der Arbeiter. Herrschaft und Gestalt. // Sämtliche Werke. 18 Bände. Band 8. Stuttgart, 1981. S. 9-317. (В работе было использовано русское издание: Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. Тотальная мобилизация. О боли. СПб., 2003).

144 Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер: образ жизни и духа. // Юнгер Э. Рабочий. С. 52.

145 Юнгер Э. Рабочий. С. 60.

146 Völkischer Beobachter. Kampfblatt der national-sozialistischen Bewegung Großdeutschlands; Die Standarte. Wochenschrift des neuen Nationalismus; Das Gewissen;

Россия никогда не находилась в центре внимания Юнгера. Его интересы были сосредоточены на понимании отношений между отдельным человеком и государством; определялись поисками оснований для постижения действительности мира не через его части, а через целое. И тем не менее, в его статьях, эссе, а также в «Рабочем», имеются рассуждения на «русскую тему», в основе которых лежал неподдельный интерес к русскому народу, к русской литературе, к переменам, происходившим в России.

В работе было использовано сочинение Г. Вирзинга «Промежуточная Европа и немецкое будущее»147. Г. Вирзинг был одним из ярких представителей «консервативной революции». Его книга - это изложение программы «Тат-крайс». Работа была издана в издательском доме Дидерихса в 1932 г.

Главным объектом рассуждений в книге является «промежуточная Европа», т.е. страны Центральной и Восточной Европы, которым отказывалось в национальном и государственном определении. Вся их история протекала в силовом поле между Германией и Россией.

Россия занимала в концепции Вирзинга одну из ведущих позиций в вопросах экономической интеграции и создании единого закрытого экономического пространства в противовес «западному», капиталистическому рынку.

Кроме того, для написания работы использовалось политическое сочинение писателя, лауреата Нобелевской премии Томаса Манна «Размышления аполитичного»148. Эта работа создавалась в период Первой

Arminius. Kampfschrift für deutsche Nationalisten; Widerstand. Zeitschrift für sozialistische und nationalrevolutionäre Politik. В работе были использованы сборники политических статей Юнгера, написанных и изданных в период Веймарской республики: Юнгер Э. Националистическая революция. Политические статьи 1923-1933. М., 2008; Jünger Е. Politische Publizistik 1919 bis 1933. Hrsg., kommentiert und mit einem Nachw. von Sven Olaf Berggötz. Stuttgart, 2001.

147 Wirsing G. Zwischeneuropa und die deutsche Zukunft. Jena, 1932.

148 Mann Th. Betrachtungen eines Unpolitischen // Gesammelte Werke in 13 Bänden. Frankfurt a.M. 1974. Bd. XII. мировой войны и выражала идею неизбежности противостояния «культуры» и «цивилизации», олицетворением которой являлись Германия и Франция соответственно. Книга увидела свет в 1918 г. в момент подписания Германией Версальского мирного договора. К сожалению, приходится констатировать, что до сегодняшнего дня не существует перевода этой значительной и во многом спорной работы Томаса Манна на русский язык149.

Биографы и исследователи творчества Т. Манна отмечают, что в воззрениях писателя в период с 1914 по 1922 гг. преобладали патриотические, шовинистские и консервативные тенденции150. Верхняя граница этих настроений была связана с началом Первой мировой войны, а нижняя с принятием Томасом Манном политических перемен в Германии, о чем он публично заявил в своей речи «О немецкой республике»151.

Размышления аполитичного» оказали заметное влияние на формирование нового немецкого консерватизма и способствовали актуализации «русской темы» в кругах немецких интеллектуалов.

И, наконец, для понимания общественно-политической специфики, сложившийся в Германии после провозглашения республики, были

1 ^ привлечены официальные документы - Имперская конституция 1919 г. Версальский мирный договор 1919 г.153.

149 В собрание сочинений Томаса Манна, увидевшего свет на русском языке в 1960-е гг., «Размышления аполитичного» не были включены из-за «реакционности» взглядов, высказанных в этом произведении. См.: Манн Т. Собрание сочинений в 10 тт. М., 1959-1961.

150 В период с 1914 по 1922 гг. произошел разрыв между братьями Томасом и Генрихом Маннами. Старший брат Генрих осудил шовинистские и ура-патриотические взгляды Томаса. В свою очередь Томас Манн нелестно отозвался о Генрихе, показав его в «Размышлениях аполитичного» в образе франкофила и пацифиста, не помнящего своего отечества, литератора от цивилизации (Zivilisationsliterat). (См.: Федоров A.A. Томас Манн. Время шедевров. М., 1981; Görtemaker M. Thomas Mann und die Politik. Frankfurt a. Main, 2005.)

151 Mann Th. Von deutscher Republik. Berlin, 1923.

152 Die Deutsche Reichsverfassung vom 11. August 1919. Berlin, 1926. (В работе использовалось издание на русском языке: Конституция Германской империи

Научная новизна диссертационного исследования определяется, во-первых, самой постановкой проблемы изучения восприятия России консервативными интеллектуалами в рамках идеологической концепции «консервативной революции», существовавшей в чрезвычайно сложный и неоднозначный период немецкой истории - в условиях Веймарской республики.

Во-вторых, была показана идеологическая (единство политических целей и установок), семантическая (единство интерпретаций основных терминов и понятий), гносеологическая (единство постижения мира) общность идеологов и участников «консервативной революции».

В-третьих, реализованным в работе комплексным междисциплинарным подходом к поставленной проблеме, позволившим раскрыть процессуальные особенности восприятия и создания образа России и русских консервативными интеллектуалами Германии.

В-четвертых, показано развитие немецкой интеллектуальной традиции в условиях тотального кризиса, охватившего Германию в период Веймарской республики. Акцент был сделан на рассмотрении консервативной идеологии, получившей новый импульс к развитию под влиянием Ноябрьской революции и провозглашения республики. Таким образом, можно говорить о создании нового типа консерватизма или «нового консерватизма», сыгравшего существенную роль в истории Германии.

В-пятых, был установлен круг устойчивых тем и стереотипов-констант, лежавших в основе восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарской республики, а также определены их содержательные характеристики, которые, как было доказано, имели

Веймарская) от 11 августа 1919 г. // Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. 2 Т. М., 1996. Т. 2.). 1 3 Версальский мирный договор. М., 1925. динамический характер, находивший свое выражение в изменениях коннотативного ряда.

Практическая значимость. Работа может быть использована исследователями, изучающими различные проблемы российско-германского взаимодействия, а также для разработки общих и специальных курсов по всеобщей истории, отечественной истории, политической истории Германии, истории культуры Германии в XX в., истории международных отношений.

Апробация работы. В процессе подготовки диссертационного исследования его основные положения и промежуточные результаты выносились на обсуждение в докладах и сообщениях на заседании кафедры всеобщей истории ИАИ РГГУ, Российско-германского учебно-научного центра РГГУ, кафедры истории Восточной Европы Берлинского университета им. Гумбольдта, представлялись на научных конференциях154 и в научных статьях155. Общий объем печатных работ — около 3 п.л.

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Диссертационное сочинение состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восприятие России консервативными интеллектуалами Германии"

Заключение

В результате проведенного исследования были изучены аспекты и характер восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарский республики. Проанализировав источники и литературу, автор выявил специфику как самой немецкой интеллектуальной традиции применительно к консервативному направлению мысли, так и особенности восприятия России в сложный и противоречивый период в истории Германии.

Приверженцы «консервативной революции», как и консерваторы старого закала, понимали под консерватизмом систему универсальных, коренящихся в самой природе человека добродетелей. Более того, они заявляли о своем монопольном праве на звание «подлинных» консерваторов и отказывали в нем «реакционерам» - вильгельминистам. Консервативные интеллектуалы создали свое понимание и видение необходимого политического порядка в Германии. Одним из ключевых требований, декларированных идеологами «консервативной революции», было стремление обосновать особый немецкий «третий путь», отрицая при этом и существующую республиканскую систему, и отвергая реставрацию монархии. Тем самым, они сумели отмежеваться от непосредственно предшествовавшей консервативной традиции, представленной прежде всего традиционализмом и монархизмом, и не впали в зависимость от левых движений - коммунизма и большевизма.

Важной чертой, характеризующей специфику «консервативной революции», является то, что она была представлена лишь в теории. Ей не удалось найти адекватного воплощения и способов реализации провозглашенных идеей в политической действительности Веймарской республики, будь то партия или общественная организация.

Несмотря на то, что хронологически термин «консервативная революция» возник значительно позже самого явления и не использовался в период Веймарской республики, в стане консервативных интеллектуалов имелось относительно единое понимание конституирующих его терминов-концептов. Под «относительностью» имеется в виду рамочная конвенциональная система, определяемая политической и мировоззренческой позицией основных участников. Кроме того, существовало единое понимание целей и задач, имелось общее семантическое поле, внутри которого находились основные термины-концепты: «народ» (Volk), нация (Nation), «сообщество» (Gemeinschaft), «социализм». Особое место в них занимала Россия, так как представления о России и русских обладали во многом политическими и идеологическими характеристиками.

Границы семантического поля определялись консервативными интеллектуалами собственными представлениями о благе Германии и ее народа. Все то, что способствовало процветанию Германии и могло освободить ее от оков Версальского мирного договора, расценивалось консервативными интеллектуалами как позитивное и необходимое. Употребление того или иного термина предполагало коннотативную соотнесенность говорящего и слушающего, т.е. была определена единственно возможной интерпретацией. Коммуникативная структура высказывания выступала маркером политической идентичности и адресата, и адресанта. Так, например, «народ» (Volk) или «народное сообщество» (Volksgemeinschaft), употребляемые всеми политическими силами Германии, обладали в стане «консервативной революции» общим смысловым кодом, отличным от понимания этих терминов представителями СДПГ, КПГ или НСДАП.

В диссертационном исследовании было показано, что понимание, а, следовательно, и содержание основных терминов-концептов, безусловно, могло варьироваться, но только в рамках очерченных полем границ, которые были дифференцированы по политическим и идеологическим основаниям. Именно этим объясняются расхождения в интерпретации и оценках, данных ведущими консервативными интеллектуалами Веймарской республики Шпенглером и Мёллером ван ден Бруком, большевикам, большевизму и Октябрьской революции. Первоначально с 1919 по 1933 гг. Шпенглер относил большевиков к «западникам», выступающим против своего собственного народа. Но после 1933 г. он признал, что большевики сумели преодолеть «западное» по своей сути марксистское учение и осуществляют строительство «национально-азиатского» государства. Мёллер ван ден Брук изначально оценивал большевиков как стихию, выражающую чаяния русского народа, угнетенного западной культурой. При этом они оба считали, что Октябрьская революция была грандиозным, национальным событием восставшего русского крестьянства против Запада и «западных» правил, завезенных в Россию Петром I, символом которого был Санкт-Петербург.

Таким образом, системообразующие термины-концепты являются свидетельством наличия единой методологической и гносеологической базы «консервативной революции» и должны быть рассмотрены как ее философская платформа, отличная от других политических сил и движений.

Кроме того, было установлено, что образ России обладал огромной смысловой нагрузкой и использовался консервативными интеллектуалами для решения внутри- и внешнеполитических задач, стоявших перед Германией. Тем самым восприятие России, представления о ее жителях, культуре, истории, созданные в рамках «консервативной революции», являлись репрезентациями. И в этом смысле отражали не столько реальное положение дел в России, сколько проблемы Германии и немецкого общества Веймарской республики.

В проведенном исследовании было показано, какую роль и значение имела русская культура, прежде всего, литературное наследие Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, для объяснения прошлого, настоящего и будущего России. Историческое развитие, быт и нравы русского народа, революция и террор, устроенный* большевиками, интерпретировались консервативными интеллектуалами на основе художественных текстов: романов, рассказов; повестей; Это всегда позволяло найти необходимые аргументы, аккуратно встраивающиеся в повествование о России, в авторскую систему доказательств.

В соответствии с пониманием восприятия как динамической функциональной системы, состоящей из трех блоков (полей): политического, культурно-исторического, социального, в данном случае отмечается преобладание культурно-исторического блока. Он находился в доминирующем положении, объясняя социальный и политический блоки восприятия. Таким образом, особенностью восприятия России консервативными интеллектуалами Веймарской республики было использование русской литературы как основного источника знаний о стране и ее народе.

Как было представлено в исследовании, доминирование культурно-исторического блока связано с кризисными ощущениями, окутавшими большую часть немецкого общества. Пессимистические настроения консервативных интеллектуалов Веймарской республики, отчаяние и страх создали условия для иррациональных, мистических переживаний и объяснений. В этом отношении можно говорить о двойном социальном структурировании влиянии окружающего контекста на агента, влияния «объективного» на «субъективное». Социальные структуры определяли практики и представления консервативных интеллектуалов, но в то же время и сами они производили практики и влияли на преобразование структур.

В результате проведенного исследования к константным представлениям о России можно отнести следующие образы:

• Деспотическая власть и ее сакральный, абсолютный характер, как на публичном уровне (человек — государство), так и на частном (человек - человек).

• Молодость русского народа и связанные с ней необразованность, варварство, скифство.

• Неограниченные ресурсы и огромная территория страны.

• Абсолютизация веры (религиозное сознание). Православие и связанная с ним традиционность/традиционализм. Идущее отсюда восприятие большевизма как новой религии.

• Отсталость от Европы в сфере общественно-политического, правового, культурного развития.

• Неорганизованность и неспособность к порядку и аккуратности. Хаос как жизненная необходимость, как органическая русская стихия.

• Инертность. Лень.

Актуализация каждой характеристики и ее интерпретация обладали различными коннотативными рядами и могли варьироваться от абсолютно неприемлемого и негативного до восторженного и позитивного. Динамика изменений представляет собой зеркальное отражение, в котором содержится культурно-историческое, социально-политическое и экономическое пространства Веймарской республики, созданное в текстах консервативных интеллектуалов.

В исследовании удалось выявить определенную зависимость в изменениях оценок образов. В случае обострения отношений со странами Западной Европы, что случалось перманентно на всем протяжении существования республики, или идеологических конфликтов между немецкими консервативными интеллектуалами и иными политическими силами, Россия рассматривалась как пример достойный подражания и заслуживающий уважения. Русские совершили подлинно национальную революцию, в отличие от Ноябрьской революции в Германии. На этом настаивали все консервативные интеллектуалы, выдвигая требования осуществления национальной немецкой революции и ставя этот факт в упрек КПГ. Большевики оказались единственной силой, понявшей и принявшей народные чаяния и подсознательные желания. Их лозунги были просты и понятны для «незамутненного», «по-детски наивного» сознания русских. Курс на построение социализма в России воспринимался как воплощение идеальных представлений русского крестьянства о справедливости. Такое понимание было связано с тем, что в корпусе идей «консервативной революции» социализм понимался как национально детерминированная идея — «у каждого народа свой социализм». Большевики были восприняты консервативными интеллектуалами как стихия, освободившая народ от пут непонятной и чужой западной формы, навязанной по велению царя-реформатора Петра I. Кроме того, советская модель социализма была признана приемлемой только для России.

В периоды относительной стабильности Веймарской республики (1925-1929 гг.) Россия виделась консервативным интеллектуалам как азиатская страна с победившим в ней «монгольским» большевизмом. В данном случае, «азиатский» маркировалось как отсталый, недоразвитый, дикий и имело негативный оттенок. Отметим, что негативные представления о России, актуализированные в этот период, найдут свое применение в 1933 г. после прихода к власти Адольфа Гитлера. Понимание большевизма и сути русской революции, разработанные немецкими интеллектуалами в рамках движения «консервативной революции», были восприняты идеологами национал-социализма поверхностно, без учета национальной специфики и особенностей культурно-исторического развития России.

Идеи германо-славянского синтеза и построения единого государства были актуализированы в периоды глубокого внутри- и внешнеполитического кризиса в Германии. Так, первые размышления на эту тему пришлись на период франко-бельгийской оккупации Рурской области (1923-1925 гг.), а концепция «промежуточной Европы», предложенная Вирзингом, была разработана в период экономического кризиса 1929 г.

Образ России, созданный в кризисные периоды (1918-1924 гг. и 1929-1933 гг.), отличался достаточно противоречивым характером. С одной стороны, консервативные интеллектуалы подвергали резкой критике политику насильственной коллективизации, методы ее осуществления, способы обращения с сельским населением. Все это рассматривалось ими как насилие над русской национальной душой, отличительной чертой которой считался ее крестьянский характер.

С другой стороны, многие консервативные интеллектуалы из числа неформальной группы «Тат-Крайс» активно поддерживали СССР во внешней политике, как единственную силу, действительно противостоящую «западным странам». Огромное значение приобрел также экономический фактор, как основа для потенциальной интеграции между двумя странами, с целью противостояния Западу. В то же время на страницах печати не нашлось место детальному рассмотрению «борьбы за власть», развернувшейся в Советской России после смерти В.И. Ленина.

Кризисные настроения, ощущение пугающей неизвестности, поиски объяснений происходящего в Германии, охватившие немецких консервативных интеллектуалов, направило их внимание на Восток, прежде всего, на Россию. Этот интерес актуализировал существовавшие «русские» стереотипы, придав им новую семантику, превратив недостатки в очевидные достоинства. При этом, восприятие России, интерпретация охвативших ее перемен, в период рубежа XIX и XX вв. и до 1929 гг., до начала великой депрессии, основывались на доминировании культурно-исторического блока. Именно с помощью русской классической литературы, немецкие консервативные интеллектуалы объясняли Россию.

Таким образом, восприятие России "не обладало статичными характеристиками, а динамически развивалось в зависимости от того, какую роль отводили ей немецкие консервативные интеллектуалы в своих концепциях о путях выхода Германии из кризиса.

Список научной литературыЖенин, Илья Алексеевич, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Конституция Германской империи (Веймарская) от 11 августа 1919 г.// Хрестоматия по всеобщей истории государства и права / под ред. К.И. Батыра и Е.В. Поликарповой. М. : Юристъ, 1996. - Т. 2. - 1996. - С. 328-343.

2. Die Deutsche Reichsverfassung vom 11. August 1919. Berlin : Zentralverlag, 1926. - 48 S.

3. Версальский мирный договор. M.: Литиздат : НКИД, 1925. -198 с.

4. Международная политика новейшего времени. Ч. III. М. : Изд. Литиздата НКИД, 1929. 367 с.* *

5. Манн Т. Собрание сочинений : в 10 т. / Т. Манн. М. : Гослитиздат, 1959-1961. - 10 т.

6. Масарик Т.Г. Россия и Европа : эссе о духовных течения в России : в 3 кн. / Т.Г. Масарик. СПб. : Изд-во Рус. Христиан, гуманитар, ин-та, 2000-2003. - 3 кн.

7. Шпенглер О. Годы решений / О. Шпенглер. — М. : Скименъ, 2006. 239 с.

8. Шпенглер О. Пруссачество и социализм / О. Шпенглер. — Пг. : 1922.

9. Шпенглер О. Пруссачество и социализм / О. Шпенглер. — М. : Праксис, 2002. 227 с.ю. Юнгер Э. Националистическая революция : политические статьи (1923-1933 гг.) / Э. Юнгер. М. : Скименъ, 2008. - 362 с.

10. Jünger E. Politische Publizistik 1919 bis 1933. / E. Jünger / Hrsg., kommentiert und mit einem Nachw. von Sven Olaf Berggötz. Stuttgart : Klett-Cotta, 2001. - 898 S.

11. Mann Th. Betrachtungen eines Unpolitischen / Th. Mann // Gesammelte Werke : in 13 Bänden. Frankfurt am Main : Fischer, 1974. - Bd. XII. - 985 S.

12. Mann Th. Von deutscher Republik / Th. Mann. Berlin : Fischer, 1923. - 39 S.

13. Masaryk T.G. Rußland und Europa : Studien über die geistigen Strömungen in Rußland : in 2 Bde / T.G. Masaryk. Jena : Diederichs, 1913.

14. Moeller van den Bruck A. Die Deutschen : unsere Menschengeschichte : in 8 Bde. / A. Moeller van den Bruck. Minden : Bruns, 1904-1910. - Bd. 1-8.

15. Moeller van den Bruck A. Das Recht den jungen Völker / A. Moeller van den Bruck. München : Piper, 1919. - 120 S.

16. Moeller van den Bruck A. Das Dritte Reich / A. Moeller van den Bruck. Berlin: Ring-Verlag, 1923. - 263 S.

17. Moeller van den Bruck A. Das Dritte Reich / A. Moeller van den Bruck. Hamburg; Berlin; Leipzig : Hanseatische Verlagsanstalt, 1931. - 322 S.

18. Moeller van den Bruck A. Das Recht der jungen Völker : Sammlung politischer Aufsätze / A. Moeller van den Bruck. Berlin : Der Nahe Osten, 1932.-219 S.

19. Moeller van den Bruck A. Rechenschaft über Rußland / A. Moeller van den Bruck. Berlin : Der Nahe Osten, 1933. - 202 S.

20. Schmitt K. Politische Romantik / K. Schmitt. München; Leipzig : Duncker & Humblot, 1925. - 347 S.

21. Sombart W. Deutscher Sozialismus / W. Sombart. Berlin : Buchholz & Weisswange, 1934. - 347 S.

22. Spengler О. Jahre der Entscheidung : Deutschland und die weltgeschichtliche Entwicklung / O. Spengler. München : Beck, 1933. - 165 S.

23. Spengler O. Preußentum und Sozialismus / O. Spengler. -München : Beck, 1920. 99 S.

24. Wirsing G. Zwischeneuropa und die deutsche Zukunft / G.

25. Wirsing. Jena : Diederichs, 1932. - 329 S.

26. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. / О. Шпенглер. М.; Пг. : Издательство JT. Д. Френкеля, 1923. - 467 с.

27. Шпенглер О. Закат Европы : очерки морфологии мировой истории Т. 1. Образ и действительность / О. Шпенглер / авт. вступ. ст. А.П. Дубнов. Новосибирск : Наука, Сиб. изд. фирма, 1993. - 584 с.

28. Шпенглер О. Закат Европы : очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность / О. Шпенглер / пер. с нем., вступ. ст. и прим. К.А. Свасьяна. М.: Мысль, 1998. - 667 с.

29. Шпенглер О. Закат Европы: очерки морфологии мировой истории Т. 2. Всемирно-исторические перспективы / О. Шпенглер / Пер. с нем. и примеч. И.И Маханькова. М. : Мысль, 1998. - 606 с.

30. Юнгер Э. В стальных грозах / Э. Юнгер. СПб. : Владимир Даль, 2000. - 328 с.

31. Юнгер Э. Рабочий : господство и гештальт : тотальная мобилизация : о боли / Э. Юнгер. СПб. : Наука, 2000. — 537 с.

32. Dostojewski F.M. Sämtliche Werke / F.M. Dostojewski / Unter Mitarbeiterschaft von Dmitri Merschkowski, Dmitri Philosophoff u.a. deutsch hrsg. von Moeller van den Bruck. Bd. 1-22. München : R. Piper, 1906-1919.

33. Freyer H. Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft : Logische Grundlegung des Systems der Soziologie / H. Freyer. Leipzig : B.G. Teubner, 1930.-310 S.

34. Hofmannsthal H. v. Das Schrifttum als geistiger Raum der Nation : Rede gehalten im Auditorium maximum der Universität München am 10. Jan. 1927. / H. von Hofmannsthal. München : Verlag der Bremer Presse, 1927. -31 S.

35. Jünger E. Der Arbeiter : Herrschaft und Gestalt / E. Jünger // Jünger E. Sämtliche Werke Stuttgart : Klett-Cotta, 1981. - Band 8. - 651 S.

36. Jünger E. Der Arbeiter : Herrschaft und Gestalt / E. Jünger. -Hamburg : Hanseat. Verl. Anst., 1932. 300 S.

37. Jünger E. Im Stahlgewittern : aus dem Tagebuch eines Stoßtruppführers / E. Jünger // Jünger E. Sämtliche Werke. Stuttgart : KlettCotta, 1978. - Band 1. - 545 S.

38. Jünger E. In Stahlgewittern : aus dem Tagebuch eines Stosstruppfuhrers / E. Jünger. Leisnig : Robert Meier, 1920. -181 S.

39. Spengler O. Der Untergang des Abendlandes : Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte Bd. 1. Gestalt und Wirklichkeit. / O. Spengler. -Wien : Braumüller, 1918. -482 S.

40. Spengler O. Der Untergang des Abendlandes : Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte Bd. 1. Gestalt und Wirklichkeit / O. Spengler. München : Beck, 1923. - 557 S.

41. Spengler O. Der Untergang des Abendlandes : Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte Bd. 2. Welthistorische Perspektiven / O. Spengler. München : 1922. - 635 S.

42. Манн Т. Письма / Т. Манн. M. : Наука, 1975. - 463 с.43., Spengler О. Briefe : 1913 1936 / О. Spengler / hrsg. v. A. Koktanek. - München : 1963. - 817 S.1. Die Tat

43. Anonym. Der Weg der TAT / Anonym // TAT. 1932. - XXIV, H. 6. - S. 517-519.

44. Barthel M. Theater / M. Barthel // TAT. 1925. - XVII, H. 3. - S. 230-233.

45. Bittel K. Die Konsumfrage im Rätesystem / K. Bittel // TAT. -1920. XII, H. 6. - S. 460-463.

46. Buchwald R. Werkbundidee und Volkskultur / R. Buchwald // TAT. 1925. - XVII, H. 4. - S. 264-282.

47. Busse-Wilson E. Freideutsche Jugend 1920 / E. Busse-Wilson // TAT. -1921. XII, H. 10. - S. 736-745.

48. Diederichs E. An die TAT-Leser / E. Diederichs // TAT. 1920. -XII, H. 7.

49. Diederichs E. Das Kommen des Dritten Reiches / E. Diederichs // TAT. 1918. - X, H. 9. - S. 642-646.

50. Doerschlag S. Ostorientierung: nur eine Perspektive / S. Doerschlag // TAT. -1920. XII, H. 1. - S. 35-42.

51. Eckardt H. v. Die Idee des proletarischen Rußland / H. von Eckardt // TAT. 1922. - XIV, H. 6. - S. 401-423.

52. Eitzbacher P. Die Rettung durch den Bolschewismus / P. Eitzbacher // TAT. 1919. - XI, H.3. - S.171-175.

53. Ernst P. Dostojewski und wir / P. Ernst // TAT. 1926. - XVIII, H.3.-S. 161-181.

54. Eschmann E.W. Nationale Planwirtschaft / E.W. Eschmann // TAT. -1932. XXIII, H. 10: - S. 824-833.

55. Eschmann E.W. Rußland: Nation und Wirtschaft / E.W. Eschmann // TAT. -1931. XIII, H. 9. - S. 696-717.

56. Eschmann E.W. Übergang zur Gesamtwirtschaft / E.W. Eschmann // TAT. -1931. XXIII, H. 6. - S. 438-460.

57. Fackler H. Geist und Gesicht des Bolschewismus / H. Fackler // TAT. -1927. XIX, H. 3. - S. 217-221.

58. Feldner J. Lenin, Trozky, Bolschewiki / J. Feldner // TAT. 1918. - IX, H. 11. - S. 955-957.

59. Frank S. Tolstoi und Bolschewismus / S. Frank // TAT. 1928. -XX, H. 10.-S. 470-473.

60. Fried F. Der Umbau der Welt / F. Fried // TAT. 1931. - XXIII, H. 2. - S. 81-126.

61. Fried F. Kapital und Masse / F. Fried // TAT. 1931. - XXII, H.10. S. 768-832.

62. Fried F. Wende der Witschaft / F. Fried // TAT. 1931. - XXII, H.11.-S. 848-868.

63. Göpel K. Studentisches Schrifttum der Gegenwart / K. Göpel // TAT. 1928. - XIX, H. 12. - S. 949-958.

64. Grabowsky A. Das Land der Widersprüche: Sowjetrußland im Übergang / A. Grabowsky // TAT. 1929. - XXI, H. 5. - S. 342-348.

65. Grabowsky A. Remarque und Rußland / A. Grabowsky // TAT. -1929. XXI, H. 4. - S. 296-298.

66. Gurian W. Vom neuen Werden in Rußland / W. Gurian // TAT. -1922. XIV, H. 6. - S. 467.

67. Jardon R. Die Henker / R. Jardon // TAT. 1928. - XIX, H. 10. -S. 737-744.

68. Jardon R. Gegen koloniale Unterdrückung und Imperialismus / R. Jardon // TAT. -1928. XX, H. 7. - S. 534-541.

69. Keuchel E. Der neue Zeitgeist / E. Keuchel // TAT. 1923. - XV, H.3. - S. 210-215.

70. Krische P. Die psychologische Erweiterung des Marxismus / P. Krische // TAT. -1928. XIX, H. 11. - S. 843-852.

71. Kubanskaja. Stalins verbogene Generallinie / Kubanskaja // TAT. -1930. XXII, H. 3. - S. 234-238.

72. Mereschkowski D. Wladimer Solowjeff / D. Mereschkowski // TAT. -1919. XI, H. 2. - S. 902-909.

73. Müller E. Die entfesselte Gemeinschaft. Beitrag zu einer neuen Betrachtung Rußlands / E. Müller // TAT. -1928. XIX, H. 10. - S. 727-737.

74. Resch J. Leninismus in der deutschen proletarischen Kulturbewegung / J. Resch // TAT. 1925. - XVII, H. 3. - S. 168-180.

75. Schramm W.A. Die deutsche Revolution / W.A. Schramm // TAT.- 1920. XII, H. 7. - S. 507-512.

76. Schultz-Hencke H. Streik, Sozialisierung und Rätesystem / H. Schultz-Hencke // TAT. 1920. - XI, H. 10. - S. 741-747

77. Strauss und Torney L. v. Heroische Revolution / L. von Strauss und Torney // TAT. 1919. - XI, H. 2. - S. 81-100.

78. Wegner A.T. Fünf Finger über Dir (I) / A.T. Wegner // TAT. -1928. XX, H. 3. - S. 169-180.so. Wegner A.T. Fünf Finger über Dir (II, III) / A.T. Wegner // TAT. -1928. III, H. 4. - S. 267-279.

79. Werdenfels J. Exit homo sapiens? / J. Werdenfels // TAT. 1930. -XXI, H. 11.-S. 804.

80. Wirsing G. Adolf Köster / G. Wirsing // TAT. 1930. - XXII, H. l.-S. 69-70.

81. Wirsing G. Die grüne Internationale / G. Wirsing // TAT. 1930. -XXII, H. 3. - S. 221-230.

82. Wirsing G. Die Siegfriedstellung der deutschen Außenpolitik / G. Wirsing // TAT. -1931. XXIV, H. 1. - S. 14-31.

83. Wirsing G. Richtung Ost-Südost! / G. Wirsing // TAT. 1930. -XXII, H. 8.-S. 628-645.

84. Zehrer H. Actung, junge Front! Draußenbleiben! / H. Zehrer // TAT. -1929. XXI, H. 2. - S. 25-40.

85. Zehrer H. Der Entscheidung entgegen / H. Zehrer // TAT. 1932.- XXIV, H. 3. S. 193-203.

86. Zehrer H. Die Ideen der Außenpolitik / H. Zehrer // TAT. 1929. -XXI,H. 2. — S. 102-110.

87. Zehrer H. Die Situation der Innenpolitik / H. Zehrer // TAT. -1929. XXI, H. 2. - S. 110-119.

88. Zehrer H. Kapitulieren oder kämpfen? / H. Zehrer // TAT. 1931. - XXIII, H. 6. - S. 409-428.

89. Zehrer H. Recht oder Links? / H. Zehrer // TAT. 1931. - XXIII, H. 7. - S. 505-559.1. Süddeutsche Monatshefte

90. Anmerkungen zu einer russischen Reise / Anonym // Süddeutsche Monatshefte. -1925/26. 23. - Bd.2, H. 10. - S. 246.

91. Eliasberg D. Russischer und Münchner Bolschewismus / D. Eliasberg // Süddeutsche Monatshefte. 1918/1919. - 16. - Bd. 2, H. 7. - S. 69.

92. Elfenbein A. Zur Entwicklung des Bolschewismus / A. Elfenbein // Süddeutsche Monatshefte. -1925/26. 23. - H. 10. S.234.1. Völkischer Beobachter

93. Völkischer Beobachter. 1933. - 31. Aug.1.. Литература

94. Агеева О.Г. Петр I глазами западноевропейский мемуаристов начала XVIII в. / О.Г. Агеева // Россия и мир глазами друг друга : из истории взаимовосприятия. М. : ИРИ РАН, 2000. - Вып. 1. С. 87-106.

95. Азадовский K.M. Достоевский в Германии (1846-1921) / K.M. Азадовский // Ф.М. Достоевский. Новые материалы и исследования. М. : Наука, 1973. - С. 559-740.

96. Алленов С.Г. «Консервативная революция» в Германии 1920-х начала 1930-х гг. Проблемы интерпретации / С.Г. Алленов // Полис. — 2003.-№4.-С. 94-107.

97. Артамошин C.B. Идейные истоки национал-социализма / C.B. Артамошин. Брянск : Изд-во БГУ, 2002. - 184 с.

98. Афанасьев В.В. Консервативная идеология Освальда Шпенглера / В.В. Афанасьев // Полис. 2005. - № 5. - С. 166-174.юз. Афанасьев В.В. Политическая философия Освальда Шпенглера / В.В. Афанасьев. М. : МГОУ, 2003. - 149 с.

99. Ахтамзян A.A. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1933 гг. (по новым документам) / A.A. Ахтамзян // Новая и новейшая история. -1990.— №5. С.3-24

100. Ахтамзян A.A. Рапалльская политика. Советско-германские отношения в 1922-1932 гг. / A.A. Ахтамзян. М. : Междунар. отношения, 1974. - 305 с.

101. Байссвенгер М. «Консервативная революция» в Германии и движение «Евразийцев»: точки соприкосновения / М. Байссвенгер // Консерватизм в России и мире. : моногр. : в 3 ч. Воронеж : Воронеж, гос. ун-т, 2004. - Ч. 3. - 2004. - С. 49-74.

102. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин — М. : Искусство, 1986.-423 с.

103. Беньямин В. Маски времени. Эссе о культуре и литературе / В. Беньямин. СПб. : Symposium, 2004. - 478 с.

104. Биск И.Я. Пресса Веймарской Германии / И.Я. Биск. -Иваново : ИвГУ, 1995.-231 с.из. Бланк A.C. Из истории раннего фашизма в Германии : организация : идеология : методы / A.C. Бланк. М. : Мысль, 1978. - 207 с.

105. Бурдье П. Политическая онтология Мартина Хайдеггера / П. Бурдье. М. : Праксис, 2003. - 272 с.lis. Бурдье П. Социология политики / П. Бурдье. М. : SocioLogos, 1993. - 333 с.

106. Введение в практическую социальную психологию / под ред. Ю.М. Жукова, J1.A. Петровской, О.В. Соловьевой. М. : Смысл, 1999. -377 с.

107. Вебер М. Избранное : образ общества / М. Вебер. М. : Юрист, 1994.-704 с.

108. Вебер М. Политические работы : 1895-1919 / М. Вебер. М. : Праксис, 2003.-421 с.

109. Веймарская республика: история и источниковедение / Ивановский гос. ун-т. Иваново : Ивановский гос. ун-т, 2004. - Вып. 3. -180 с.

110. Веймарская республика : история и источниковедение / Ивановский гос. ун-т. Иваново : Ивановский гос. ун-т, 2008. — Вып. 4. — 195 с.

111. Ветте В. Представления немцев о России в XX столетии / В. Ветте // Веймарская республика: история и источниковедение. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2001. С. 14-38.

112. Вульф JI. Изобретая Восточную Европу : карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения / JI. Вульф. М. : Новое лит. обозрение, 2003.-548 с.

113. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма : Фр. Шлегель, Новалис / P.M. Габитова. М. : Наука, 1978. - 287 с.

114. Галкин A.A., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. О социальных корнях консервативной волны / A.A. Галкин, П.Ю. Рахшмир. М. : Наука, 1987. - 188 с.

115. Галкин A.A. Германский фашизм / A.A. Галкин. М. : Наука, 1967.-399 с.

116. Галкин A.A. Социология неофашизма / A.A. Галкин. — М. : Наука, 1971.- 198 с.

117. Гасанов И.Б. Национальные стереотипы и «образ врага» / И.Б. Гасанов. М. : Рос. акад. упр., 1994. - 40 с.

118. Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории / Г.В.Ф. Гегель. -М. : Наука, 1993.-477 с.

119. Герберштейн С. Записки о Московии / С. Герберштейн. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1988. 429 с.

120. Гердер И.-Г. Щей к философии истории человечества / И.-Г. Гердер. М. : Наука, 1977. - 698 с.

121. Гердер И.-Г. Избранные сочинения / И.-Г. Гердер. — М. ; Л. : Гослитиздат, 1959. 392 с.

122. Германия и Россия : события, образы, люди : сборник, рос.-герм. исслед. Воронеж : Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1998-2000. — Вып. 1-3.

123. Германия и Россия в судьбе историка : сборник статей, посвященный 90-летию Я.С. Драбкина. М. : Собрание, 2008. - 398 с.

124. Германская история в новое и новейшее время : в 2 т. — М. : Наука, 1970-1970.-2 т.

125. Германский империализм и милитаризм : сборник статей. М. : Наука, 1965.-362 с.

126. Герье В.И. Лейбниц и его век : в 2 т. / В.И. Герье. СПб. : Б.и., 1868-1871. - Т. 2. - 1871.- 208 с.

127. Гессе Г. Магия книги : эссе о литературе / Г. Гессе. — СПб. : Лимбус Пресс, 2010. 336 С.

128. Гинцберг Л.И. Друзья новой России : движение в защиту советской страны в Веймарской Германии / Л.И. Гинцберг. М. : Наука, 1983.-231 с.

129. Гинцберг Л.И. Идеологическая подготовка прихода фашизма к власти / Л.И. Гинцберг // Ежегодник германской истории : 1969. — М. : Наука, 1970. С. 369-380.

130. Гинцберг Л.И. Тень фашистской свастики : как Гитлер пришел к власти / Л.И. Гинцберг. М. : Наука, 1967. - 205 с.

131. Грабош У. К вопросу о немецко-русском обмене научными деятелями в XVIII в. / У. Грабош // Из истории русско-немецких литературных взаимосвязей. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. - С. 6-18.

132. Гудков Л.Д. Негативная идентичность : статьи 1997 2002 гг. / Л.Д. Гудков. - М. : Новое лит. обозрение, 2004. - 807 с.

133. Гузикова М.О. «Тотальная мобилизация» Эрнста Юнгера как проект модерности: историческая реконструкция и интерпретация : автореф. дис. . канд. ист. наук / М.О. Гузикова. Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2004. - 23 с.

134. Гулыга A.B. Гердер и его «Идеи к философии истории человечества» / A.B. Гулыга // Гердер И.-Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977. - С. 612-649.

135. Гулыга A.B. Немецкая классическая философия / A.B. Гулыга. -М. : Мысль, 1986. 333 с.

136. Дингес М. Историческая антропология и социальная история: через теорию «стиля жизни» к «культурной истории повседневности» / М.

137. Дингес // Одиссей. Человек в истории. 2000. М. : Наука, 2000. С. 96-124.

138. Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. : в 30 т. / Ф.М. Достоевский. JI. : Наука, 1972-1990. - 30 т.

139. Драбкин Я.С. Памяти Льва Копелева (1912-1997) / Я.С. Драбкин // Новая и новейшая история. 1997. - № 6. - С. 113-122.

140. Драбкин Я.С. Коминтерн и Германия в свете архивных документов / Я.С. Драбкин // Германия и Россия: события, образы, люди. Воронеж : ВГУ, 2000. - Вып. 3. - 66-71.

141. Драбкин Я.С. Ноябрьская революция в Германии / Я.С. Драбкин. М.: Наука, 1967. - 433 с.

142. Драбкин Я.С. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918-1919 / Я.С. Драбкин. М. : Наука, 1990. -276 с.

143. Драбкин Я.С. Становление Веймарской республики / Я.С. Драбкин. М. : Наука, 1978. - 374 с.

144. Драбкин Я.С. Центр германских исторических исследований РАН / Я.С. Драбкин // Новая и новейшая история. 1996. - № 5. - С. 240244.

145. Дякин B.C. Коммунистическая партия Германии и проблема единого фронта в относительной стабилизации капитализма : 1924-1928 гг. / B.C. Дякин. М.; Л. :АН СССР, 1961.- 138 с.

146. Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов. М. : ИВИ РАН, 1992.-180 с.

147. Емельянов Ю.Н. «Русский Берлин» : издательские центры в 20-30-х гг. / Ю.Н. Емельянов // Культурное наследие российской эмиграции (1917-1940). М. : Специализир. изд.-торг. предприятие «Наследие», 1994. - Кн. 1. С. 50-60.

148. Ерин М.Е. Крах политики и тактики партии Центра в Германии (1927—1933) / М.Е. Ерин. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1988. -179 с.

149. Ерин М.Е. Распад партийной системы и, крах Веймарской республики / М.Е. Ерин. Ярославль : Яросл. гос. ун-т, 1992. - 112 с.

150. Женин1 И.А. «Октябрь» в контексте консервативной революции в Германии^ / И.А. Женин // Горбачевские чтения. М. : Горбачев-Фонд, 2008. - Вып. 6. - С. 66-73.

151. Женин И.А. «Русская тема» в консервативной периодике Веймарской республики / И.А. Женин // Диалог со временем : альманах интеллектуальной истории. М. : ИВИ РАН, 2007. - Вып. 18. - С. 190211.

152. Женин И.А. Русская тема в сочинениях идеологов «консервативной революции» / И.А. Женин // Cogito : альманах истории идей. Ростов н/Д : НМЦ «Логос», 2007. - Вып. 2. - С. 306-328.

153. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / В.М. Жирмунский. СПб.: Аксиома, 1996. - 230 с.

154. Заиченко О.В. Немецкая публицистика и формирование образа России в общественном мнении Германии в первой половине XIX в. : автореф. дис. . канд. ист. наук. / О.В. Заиченко ; ИВИ РАН. М. : Б.и., 2004. - 24 с.

155. Зверева Г.И. Британская историография в контексте академической культуры XX в. : автореф. дис. . д-ра ист. наук / Зверева Галина Ивановна. М. : Б.и., 1998. - 44 с.

156. Злобин Н.С. Культурные измерения научного прогресса / Н.С. Злобин // Постижение культуры : концепции, дискуссии, диалоги. М. : РИК РАН 1995. Вып. 3-4. - С. 167-187.

157. История всемирной литературы : в 8 т. Т. 8. М.: Наука, 1994. - 848 с.

158. Кардашова Е.В. Эволюция образа большевистской России в СД1И в 1917-1919 гг. / Е.В. Кардашова // Германия и Россия : события, образы, люди. Воронеж : Изд-во Воронежского гос. ун-та, 1999. - Вып. 2. - С. 25-47.

159. Клюге Р.-Д. По ту сторону европейского сознания? Исторические и современные аспекты германо-славянских взаимосвязей / Р.-Д. Клюге // Славяноведение. -1992. №2. - С. 21-31.

160. Козловски П. Трагедия модерна : миф и эпос XX века у Эрнста Юнгера / П. Козловски // Вопросы философии. 1997. - № 12. — С. 15-27.

161. Конради К.О. Гёте : жизнь и творчество : в 2 т. / К.О. Конради. М. : Радуга, 1987. - Т. 2. Итог жизни. - 646 с.

162. Копелев JI.3. Хранить вечно : в 2 кн. / JI.3. Копелев. М. : Терра-Кн. клуб, 2004. - 2 кн.

163. Копелев JI.3. Чужие / JI.3. Копелев // Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «другого» в культуре. -М. : Наука, 1994. С.8-18.

164. Космач В.А. Внешняя культурная политика Германии в годы Веймарской республики (1919-1933 гг.) / В.А. Космач. Минск : БГПУ, 1994.-373 с.

165. Крайнова Д.Е. «Дело Дрейфуса» / Д.Е. Крайнова // Новая и Новейшая история. 2007. - № 1. - С. 225-228.

166. Кульбакин В.Д. Германская социал-демократия 1924-1932 гг. / В.Д. Кульбакин. -М.: Наука, 1978. 307 с.

167. Ленин В .И. Полн. собр. соч. / В.И. Ленин. М. : Госполитиздат, 1967. - Т. 45. - 729 с.

168. Лотман Ю.М Избранные статьи : в 3 т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры / Ю.М. Лотман. Таллин : Александра, 1992.-479 с.

169. Лукач Д. Политические тексты / Д. Лукач. М. : Три квадрата, 2006. - 336 с.

170. Луман Н. Общество как социальная система / Н. Луман. М. : Логос, 2004. - 232 с.

171. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов : экспериментально-психологическое исследование / А.Р. Лурия. -М.: Наука, 1974. 171 с.

172. Люкс Л. Евразийство и консервативная революция / Л. Люкс // Вопросы философии. -1996. № 3. - С. 57-69.

173. Люкс Л. Евразийство / Л. Люкс // Вопросы философии. 1993. - № 6. — С. 105-114.

174. Люкс Л. Россия между Западом и Востоком / Л. Люкс М. : Изд-во Московского философского фонда, 1993. - 160 с.

175. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. М.: Госполитиздат, 1957. - Т.6. - 761 с.

176. Материалы «круглого стола» : консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития // Полис. — 1995. -№4. С. 33-60.

177. Междисциплинарные подходы к изучению прошлого : сборник статей. М.: Аспект Пресс, 2003. - 159 с.

178. Междисциплинарные подходы к изучению прошлого: до и после «постмодерна» : материалы научной конференции, 28-29 апреля 2005 г. М. : ИВИ РАН, 2005 .-151 с.

179. Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории : теория, историография и практика конкретных исследований. — М. : ИВИ РАН, 2004. 168 с.

180. Мережковский Д.С. В тихом омуте : статьи и исследования разных лет / Д.С. Мережковский. М. : Советский писатель, 1991. — 489 с.

181. Миллер А.И. Ментальные карты историка и связанные с ними опасности / А.И. Миллер // Исторические записки. М. : Б.и., 2002. - Вып. 5. - С. 323-334.

182. Миллер А.И. Тема Центральной Европы : история, современные дискурсы и место в них России / А.И. Миллер // Новое литературное обозрение. — 2001. № 52. - С. 75-96.

183. Михайловский A.B. Значение языка «Рабочего»- для хайдеггеровской критики метафизики / A.B. Михайловский // Историко-философский ежегодник : 2001. — М. : Наука, 2003. С. 218-248.

184. Михайловский A.B. Политическая публицистика Эрнста Юнгера в интеллектуальной истории Веймарской Германии / A.B. Михайловский // Юнгер Э. Националистическая революция : политические статьи : 1923-1933. -М. : Скименъ, 2008. С. 317-362.

185. Муравьев Ю.П. Советско-германские научные связи в годы Веймарской республики / Ю.П. Муравьев // Ежегодник германской истории : 1968. -М. : Наука, 1969. С.274-291.

186. Никольская JI.C. Развитие советско-германских научных и культурных связей (1919-1928) / JI.C. Никольская // Ежегодник германской истории : 1970. -М. : Наука, 1971. С.153-184.

187. Ницше Ф. Сочинения : в 2 т. / Ф. Ницше. М. : Мысль, 1990. -Т. 2. - 829 с.

188. Нойманн И. Использование «Другого» : образы Востока в формировании европейских идентичностей / И. Нойманн. М. : Новое изд-во, 2004. - 335 с.

189. Нольте Э. Европейская гражданская война (1917-1945).

190. Национал-социализм и большевизм / Э. Нольте. М. : ЛОГО!, 2003. — 527 с.

191. Нольте Э. Фашизм в его эпохе : аксьон франсэз, итальянский фашизм, национал-социализм / Э. Нольте. Новосибирск : Сибирский хронограф, 2001. — 551 с.

192. Оболенская C.B. Германия глазами русских военных путешественников, 1813 года / C.B. Оболенская // Одиссей. Человек в истории : образ «другого» в культуре : 1993. — М: : Наука, 1994. С.70-84

193. Оболенская C.B. Германия и немцы глазами русских (XIX в.) / C.B. Оболенская. М. : ИВИ РАН, 2000. - 210 с. ;

194. Оболенская C.B. Образ немца в русской народной культуре XVIII-XIX в. / C.B. Оболенская // Одиссей. Человек в истории : культурно-антропологическая история сегодня : 1991. — М. : Наука, 1991. С.160-185.

195. Образ врага : сборник. М. : Объединенное гуманитарное изд-во (ОГИ), 2005.-334 с.

196. Образ России. Русская культура в мировом контексте. М. : Азбуковник, 1998. -408 с.

197. Образ России: Россия и русские в восприятии Запада и Востока. СПб. : Ин-т рус. лит-ры (Пушкинский дом) РАН, 1998. - 462 с.

198. Одиссей. Человек в истории : образ «другого» в культуре : 1993. М. : Наука, 1994. - 330 с.

199. Одуев С.Ф. Идеология пруссачества и фашизм (о генезисе социальной философии фашизма) / С.Ф. Одуев // Социологические исследования. -1975. № 3. - С. 210-220.

200. Одуев С.Ф. Тропами Заратустры / С.Ф. Одуев. М. : Мысль, 1971.-431 с.

201. Освальд Шпенглер и закат Европы. — М. : Берег, 1922. 95 с.

202. Парсонс Т. О структуре социального действия / Т. Парсонс. -М. : Акад. проект, 2000. 879 с.

203. Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия : культура, личность и место социальных систем / Т. Парсонс // Американская социологическая мысль. М. : Междунар. ун-т бизнеса и упр, 1996. - С. 462-478.

204. Парсонс Т. Система современных обществ / Т. Парсонс. М. : Аспект-пресс, 1997. - 270 с.

205. Патрушев A.C. Миры и мифы Освальда Шпенглера (1880 -1936) // Новая и новейшая история. -1996. № 3. - С. 122-145.

206. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система / A.A. Пелипенко, И.Г. Яковенко. М. : Язык русск. культуры, 1998. - 371 с.

207. Петров Г.И. Отлучение Льва Толстого от церкви / Г.И. Петров. -М. : Знание, 1964. 128 с.

208. Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии : немецкая политическая традиция и нацизм / О.Ю. Пленков. — СПб. : Изд-во Рус. Христ. гуманитар, ин-та, 1997. 570 с.

209. Прайсман Л. Дело Дрейфуса / Л. Прайсман. Таллинн : Александра, 1992. - 145 с.

210. Рахшмир П.Ю. Проблема взаимосвязи нацизма и «революционного консерватизма» в буржуазной историографии / П.Ю. Рахшмир // Ежегодник германской истории : 1972. М. : Наука, 1973. — С. 409-431.

211. Рейман М. Влияние Великого Октября на трудящихся Германии : отношении к Советскому Союзу вопрос жизни нашей нации / М. Рейман - М.: Политиздат, 1967. - 151 с.

212. Репина Л.П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной и интеллектуальной истории / Л.П. Репина // Одиссей. Человек в истории : ремесло историка на исходе XX века :1996. М. : Наука, 1996.-С. 25-38.

213. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история / Л.П. Репина. М.: ИВИ РАН, 1998. - 282 с.

214. Репина Л.П. Историческая память и современная историография / Л.П. Репина // Новая и новейшая история. 2004. - №5. -С.33-45.

215. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообщество в Германии 1890-1933 / Ф. Рингер. -М. : Новое литературное обозрение, 2008. 645 с.

216. Рогинский В.В. Международные отношения в 1848-1871 гг. / В.В. Рогинский // История Европы : в 8 т. М. : Наука, 1988-. - Т. 5. От Французской революции конца XVIII века до первой мировой войны. -М. : Наука, 2000. - С. 322-339.

217. Россия и внешний мир : диалог культур. М. : ИРИ РАН, 1997. - 286 с.

218. Россия и Германия : сборник научн. статей. М. : Наука, 19982007.-Вып. 1-4.

219. Россия и Германия в Европе. — М. : Памятники исторической мысли, 1998.-288 с.

220. Россия и Европа в XIX XX вв. : проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. - М.: ИРИ РАН, 1996. - 227 с.

221. Россия и мир глазами друг друга : из истории взаимовосприятия. М.: ИРИ РАН, 2000-2007. - Вып. 1-4.

222. Руге В. Гинденбург. Портрет германского милитариста / В. Руге. М.: Мымль, 1982. - 429 с.

223. Руге В. Как Гитлер пришел к власти: германский фашизм и монополии / В. Руге. М.: Мысль, 1985. - 318 с.

224. Руткевич A.M. Прусский социализм и консервативная революция / A.M. Руткевич // Шпенглер О. Пруссачество и социализм. М., 2002.

225. Руткевич A.M. Времена идеологов: философия истории «консервативной революции» / A.M. Руткевич // Вопросы философии.2008.-№4.-С. 39-57.

226. Савельева И.М. История в пространстве социальных наук / И.М. Савельева // Новая и новейшая история. — 2007. №6. — С. 3-23.

227. Сайд Э.В. Ориентализм : западные концепции Востока / Э.В. Сайд. СПб.: Русский Mipb, 2006. - 636 с.

228. Свасьян К.А. Освальд Шпенглер и его реквием по Западу / К.А. Свасьян // Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. Гештальт и действительность. М. : Мысль, 1993. - С. 5-122.

229. Свясьян К.А. Социально-философская и политическая доктрина О. Шпенглера / К.А. Свасьян // Социологические исследования. — 1987. — № 11. — С. 125-133.

230. Случ С.З. Германия и СССР в 1918-1939 гг. : мотивы и последствия внешнеполитических решений / С.З. Случ // Россия и Германия в годы войны и мира. М. : Гея, 1995. - С.26-94.

231. Советско-германские научные связи времен Веймарской республики. СПб. : Наука, 2001. - 366 с.

232. Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер : образ жизни и духа / Ю.Н. Солонин // Юнгер Э. Рабочий : господство и гештальт : тотальная мобилизация : о боли. СПб. : Наука, 2000. С. 5-54.

233. Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер : от воображения к метафизике / Ю.Н. Солонин // Юнгер Э. В стальных грозах. СПб. : Владимир Даль, 2000.-С. 11-34.

234. Съезды Советов в документах. 1917 -1936. М. : Госюриздат, 1960.-Т. 3.-399 с.

235. Тош Дж. Стремление к истине : как овладеть мастерством историка / Дж. Тош. М. : Весь мир, 2000. - 294 с.

236. Трухнов Г.М. Рапалло в действии : из истории советско-германских отношений (1926-1929) / Г.М. Трухнов. — Минск: Изд-во БГУ, 1982.-215 с.

237. Умлянд А. «Консервативная революция» : имя собственное или родовое понятие? / А. Умлянд // Вопросы философии. 2006. - №2. -С. 116-126.

238. Федоров A.A. Томас Манн : время шедевров / A.A. Федоров. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. 336 с.

239. Филиппов А.Ф. Образ работника и революция справа : к истории радикального консерватизма / А.Ф. Филиппов // Россия. XXI. -1996.-№> 1-2.-С. 73-87.

240. Филиппов А.Ф. Ханс Фрайер : социология радикального консерватизма / А.Ф. Филиппов // Фрайер X. Революция справа. — М. Праксис, 2008. С. 99-143

241. Филлипов А.Ф. Политические взгляды Карла Шмитта и их влияние на современную западную политическую науку / А.Ф. Филиппов // Философские основания теории международных отношений. — М. : ИНИОН, 1987. Вып. 1. - С. 59-94.

242. Фихте И.Г. Сочинения в 2 т. / Фихте И.Г. СПб. : МИФРИЛ, 1993.-Т. 2.-789 с.

243. Хабермас Ю. Политические работы / Ю. Хабермас. М. : Праксис, 2005.-368 с.

244. Хайек Ф.А. фон. Дорога к рабству / Ф.А. фон Хайек. М. : Новое издательство, 2005. - 264 с.

245. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. / Э. Хобсбаум. — СПб. : Алетейя, 1998. — 306 с.

246. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей : короткий двадцатый век : 1914-1991 / Э. Хобсбаум. М. : Независимая газета, 2004. - 630 с.

247. Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению / К. Хюбнер. -М. : Канон+: Реабилитация, 2001. 399 с.

248. Целищев А.О. Веймарская Социал-демократическая партия Германии и консервативная республика (1925-1928) / А.О. Целищев. -Уфа: Изд-во Башкирского ун-та, 2008. 423 с.

249. Шарль К. Интеллектуалы во Франции : вторая половина XIX века / К. Шарль. М. : Новое издательство, 2005. - 328 с.

250. Шенк Ф.Б. Ментальные карты : конструирование географического пространства в Европе / Ф.Б. Шенк // Регионализация посткоммунистической Европы. М. : ИНИОН РАН, 2001. - С. 6—33.

251. Ярошевский М.Г. Диалог культур в социальной истории науки / М.Г. Ярошевский // Философские науки. -1995. №5-6. - С.47-59.

252. Allport G.W. Die Natur des Vorurteils / G.W. Allport. Köln : Kiepenheuer & Witsch, 1971. - 531 S.

253. Apelt W. Geschichte der Weimarer Verfassung / W. Apelt. -München : Biederstein, 1946. 461 S.

254. Arendt, H. Zur Zeit : politische Essays / H. Arendt. Hamburg : Rotbuch-Verlag, 1999. - 230 S.

255. Bab J. Fortinbras oder der Kampf des 19. Jahrhunderts mit dem Geiste der Romantik / J. Bab. Berlin : Oesterheld & Co., 1921. - 264 S.

256. Bärsch C.-E. Der junge Goebbels : Erlösung und Vernichtung / C.-E. Bärsch. -München : Fink, 2004. 252 S.

257. Beißwenger L. Der Befreiungskrieg von 1813 / L. Beißwenger // Waterloo 18. Juni 1815. Vorgeschichte, Verlauf und Folgen einer europäischen Schlacht. - Bonn : Nova & Vetera, 2007. - S. 85-142.

258. Bering D. Die Intellektuellen : Geschichte eines Schimpfwortes / D. Bering. Stuttgart: Klett-Cotta, 1978. - 488 S.

259. Boehm M.H. Die Geschichtsphilosophie Dostojewskis und der gegenwärtige Krieg / M.H. Boehm // Preußische Jahrbucher 1915. - Bd. 159. - H. 2. - S. 180-206.

260. Boehm M.H. Moeller van den Bruck im Kreise seiner politischen Freunde / M.H. Boehm // Deutsches Volkstum. Monatsschrift für das deutsche Geistesleben. XXXIV. - 1932. - S. 693-697.

261. Boss O. Die Lehre der Eurasier : ein Beitrag zur russischen Ideengeschichte des 20. Jahrhunderts / O. Boss. Wiesbaden : Harrassowitz, 1961. -130 S.

262. Bracher K. Die Auflösung der Weimarer Republik : eine Studie zum Problem des Machtverfalls in der Demokratie / K. Bracher. Düsseldorf: Droste, 1971. - 710 S.

263. Bracher K. Zeitgeschichtliche Kontroversen um Faschismus, Totalitarismus, Demokratie / K. Bracher. München, Zürich : Piper, 1984. -183 S.

264. Breuer S. Anatomie der Konservativen Revolution / S. Breuer -Darmstadt: Wiss. Buchges., 1995. 232 S.

265. Bussche R. von dem. Konservatismus in der Weimarer Republik : die Politisierung des Unpolitischen / R. von dem Bussche. Heidelberg : Winter, 1998. - 428 S.

266. Chomsky N. The Responsibility of Intellectuals / N. Chomsky // The New York Review of Books. 1967. - February 23.

267. Conze W. Die Deutsche Nation : Ergebnis der Geschichte / W. Conze. Göttingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 1963. -167 S.

268. Conze W., Groh D. Die Arbeiterbewegung in der nationalen Bewegung / W. Conze, D. Groh. Stuttgart: Klett, 1966. -132 S.

269. Cornelißen C. Gerhard Ritter. Geschichtswissenschaft und Politik im 20. Jahrhundert / C. Cornelißen. Düsseldorf: Droste, 2001. - 737 S.

270. Das Rußlandbild im Dritten Reich. Köln ; Weimar ; Wien : Böhlau, 1994. - 466 S.

271. De Certeau M. Heterologies : discourse on the Other / M. De Certeau. Manchester : Manchester University Press, 1986. - 276 p.

272. Demant E. Hans Zehrer als politischer Publizist : von Sleicher zu Springer / E. Demant. Mainz : von Hase und Koehler, 1971. - 263 S.

273. Deutschland und die russische Revolution : 1917-1924 / hrsg. von Gerd Koenen und Lew Kopelew. München : Fink, 1998. - 952 S.

274. Die deutsche Freiheit: Fünf Vorträge / Harnack v. A., Meinecke F., Sering M., Troeltsch E., Hintze O. Gotha : F. A. Perthes, 1917. -169 S.

275. Döser U. Das bolschewistische Russland in der deutschen Rechtspresse 1918- 1925 : eine Studie zum publizistischen : Kampf in der Weimarer Republik / U. Döser. Berlin-Dahlem : Ernst-Reuter Ges., 1961. -175 S.

276. Dostojewskij F.M. Der Großinquisitor / F.M. Dostojewskij. Jena : Diederichs, 1919. - 14 S.

277. Dostojewskij F.M. Petersburger Chronik / F.M. Dostojewskij. -München : Orchis-Verlag, 1923-73 S.

278. Dostojewskij F.M. Weiße Nächte : aus den Erinnerungen eines Träumers / F.M. Dostojewskij. München : Orchis-Verlag, 1923. -101 S.

279. Downs R.M., Stea D. Maps in Minds : reflections on Cognitive Mapping / R.M. Downs, D. Stea. N.Y.,: Harper & Row, 1977. - 284 p.

280. Erdmann K.D., Grieser H. Die deutsch-sowjetischen Beziehungen in der Zeit der Weimarer Republik als Problem der deutschen Innenpolitik / K.D. Erdmann, H. Grieser // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. -1975. -№ 26. S. 403-427.

281. Eulenberg H. Dostojewski / H. Eulenberg // Schattenbilder : eine Fibel für Kulturbedürftige in Deutschland. Berlin : Cassirer, 1910. - S. 260268.

282. Feiken D. Nachwort / D. Feiken // Spengler O. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte. München : Beck, 2003. - S. 1250 -1270.

283. Feiken D. Oswald Spengler : Konservativer Denker zwischen Kaiserreich und Diktatur / D. Feiken. München : Beck, 1988. - 304 S.

284. Fischer F. Bündnis der Eliten : zur Kontinuität der Machtstrukturen in Deutschland 1871 1945 / F. Fischer. - Düsseldorf: Droste, 1979. -112 S.

285. Fischer F. Griff nach der Weltmacht : die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914-1918 / F. Fischer. Düsseldorf: Droste, 1961. -896 S.

286. Fischer K. History and Prophecy: Oswald Spengler and the Décliné of the West7 K. Fischer. Durham; N.C. : Moore Pub. Co., 1977. -275 p.

287. Frei N., Schmitz J. Journalismus im Dritten Reich / N. Frei, J. Schmitz. München : Beck, 1999. - 228 S.

288. Fritzsche K. Politische Romantik und Gegenrevolution : Fluchtwege in der Krise der bürgerlichen Gesellschaft : das Beispiel des „Tat"-Kreises / K. Fritzsche. Frankfurt am Main : Suhrkamp, 1976. - 436 S.

289. Gadamer H.-G. Selbstdarstellung /H.-G. Gadamer // Gadamer-Lesebuch. Tübingen : Mohr Siebeck, 1997. - S. 1-32.

290. Gause H. Deutsch-slawische Schicksalsgemeinschaft : Abriss einer Geschichte Ostdeutschlands und seinem Nachbarländer / H. Gause. -Klitzingen : Holzner, 1952. 312 S.

291. Gay P. Die Republik der Außenseiter : Geist und Kultur der Weimarer Zeit in 1918 1933 / P. Gay. - Frankfurt am Main : FischerTaschenbuch-Verlag, 1989 - 251 S.

292. Geistenberger H. Der revolutionäre Konservatismus : ein Beitrag zur Analyse des Liberalismus / H. Geistenberger. Berlin : Duncker und Humblot, 1969. -171 S.

293. Gerigk H.-J. Dostojewskij, der „vertrackte Russe": die Geschichte seiner Wirkung im deutschen Sprachraum vom Fin de siècle bis heute / H.-J. Gerigk. Tübingen : Attempto, 2000. - 93 S.

294. Gleichen H. v. Das Politische Kolleg / H. von Gleichen // Deutsche Rundschau. 1921. - CLXXXVII. - S. 104-109.

295. Goebbels J. Wilhelm von Schütz als Dramatiker : ein Beitrag zur Geschichte des Dramas der Romantischen Schule / J. Goebbels / Univ., Diss. -Heidelberg : S. п., 1922. 215 S.

296. Gorski G. Deutsch-sowjetische Freundschaft : ein historischer Abriss von 1917 bis zur Gegenwart / G. Gorski. Berlin (Ost) : Deutsche Verlag der Wissenschaft, 1975. - 406 S.

297. Görtemaker M. Thomas Mann und die Politik / M. Görtemaker. -Frankfurt am Main : S. Fischer, 2005. 284 S.

298. Grebing H. Der „deutsche Sonderweg" in Europa 1806-1945 : eine Kritik / H. Grebing. Stuttgart ; Berlin ; Köln ; Mainz : Kohlhammer,1986. -233 S.

299. Groh D. Russland in Blick Europas : 300 Jahre historische Retrospektiven / D. Groh. Frankfurt am Main : Suhrkamp, 1988. - 439 S.

300. Habermas J. Die apologetischen Tendenzen in der deutschen Zeitgeschichtsschreibung / J. Habermas // DIE ZEIT. -11. Juli. 1986 - Nr. 29.

301. Habermas J. Vom öffentlichen Gebrauch der Historie / J. Habermas // DIE ZEIT. 07. November. -1986. - Nr. 46.

302. Harden M. Literatur und Theater / M. Harden. Berlin : Freund & Jeckel, 1896.-232 S.

303. Hardt R. v. Rußlands «Auferstehung» / R. von Hardt // Die neue Rundschau. -1907. Bd. I. - S. 668-679.

304. Haxthausen A. v. Die Kriegsmacht Russlands in ihrer historischen, statistischen, ethnographischen und politischen Beziehung / A. von Haxthausen. Berlin : Behr, 1852. - 208 S.

305. Hecker H. Die TAT und ihr Osteuropa-Bild 1909-1939 / H. Hecker. Köln : Verlag Wissenschaft und Politik, 1974. - 278 S.

306. Heidler I. Der Verleger Eugen Diederichs und seine Welt (1896 -1930) /1. Heidler. Wiesbaden : Harrassowitz, 1998. - 941 S.

307. Hellman M. Grundfragen slawischer Verfassungsgeschichte des frühen Mittelalters / M. Hellman // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. -1954. -Bd. 2. S. 387-404.

308. Herf J. Reactionary Modernism : Technology, Culture, and Politics in Weimar and the Third Reich / J. Herf. Cambridge; N.Y. : Cambridge University Press, 1984. - 251 p.

309. Hermeneutik und Historik / R. Koselleck; H.-G. Gadamer. -Heidelberg : Winter, 1987. 36 S.

310. Historikerstreit : die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung. München; Zürich : Piper, 1989. - 397 S.

311. Historische Semantik und Begriffsgeschichte / Hrsg. von R. Koselleck. Stuttgart: Klett-Cotta, 1978. - 400 S.

312. Hobsbawm E. On History / E. Hobsbawm. London : Weidenfeld & Nicolson, 1997. - 305 p.

313. Hoffmann K. Macht und Ohnmacht der Intellektuellen / K. Hoffmann. — Hamburg : Wegner, 1968. -150 S.

314. Hoffmann N. Th. M. Dostojewsky : eine biographische Studie / N. Hoffmann. -Berlin : E.Hoffmann, 1899. 451 S.

315. Hogg M.A., Abrams D. Social Identifications : A Social Psychology of Intergroup Relations and Group Processes / M.A. Hogg, D. Abrams. London; N.Y.: Routledge, 1988. - 268 p.

316. Hölderlin F. Hyperions Jugend / F. Hölderlin. Jena : Diederichs, 1919.-6 S.

317. Hübinger G. Gelehrte, Politik und Öffentlichkeit : eine Intellektuellengeschichte / G. Hübinger. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 2006. - 255 S.

318. Hughes H.S. Oswald Spengler : A Critical Estimate / H.S. Hughes.- N.Y. : Scribner, 1952. -176 p.

319. International Handbook of Historical Studies : Contemporary Research and Theory / Ed. by G.G. Iggers, H.T. Parker. Westport : Greenwood Press, 1979. - 452 p.

320. Ishida Y. Jungkonservative in der Weimarer Republik : der RingKreis 1928-1933 / Y. Ishida. Frankfurt am Main; Bern; N.Y.; Paris : Lang,1988. — 298 S.

321. Jahn P. Russophilie und Konservatismus : die Russophile Literatur in der deutschen Öffentlichkeit 1831-1852 / P. Jahn. Stuttgart : Klett-Cotta, 1980. - 333 S.

322. Kalz W. Die Ideologie des „deutschen Sonderwegs" / W. Kalz. -Künzell: Lindenblatt-Media-Verl., 2004. 321 S.

323. Klemperer K. v. Konservative Bewegungen : zwischen Kaiserreich und Nationalismus / K. von Klemperer. München; Wien: Oldenbourg, 1962.- 276 S.

324. Koellreutter O. Die Staatslehre Spenglers / O. Koellreutter. Jena : G. Fischer, 1924. - 45 S.

325. Koktanek A.M. Oswald Spengler in seiner Zeit / A.M. Koktanek. -München : Beck, 1968. 523 S.

326. Koselleck R. Vergangene Zukunft : zur Semantik geschichtlicher Zeiten / R. Koselleck. Frankfurt am Main : Suhrkamp, 1979. - 388 S.

327. Kunicki W. Projektionen des Geschichtlichen : Ernst Jüngers Arbeit an den Fassungen von "In Stahlgewittern" / W. Kunicki. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; N.Y.; Paris; Wien : Lang, 1993. - 372 S.

328. Lagarde P. Deutsche Schriften / P. Lagarde. Göttingen : Becker & Eidner, 1920. - 454 S.

329. Lemberg H. Zur Entstehung des Osteuropabegriffs im 19. Jahrhundert: vom „Norden" zum „Osten" Europas / H. Lemberg // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. -1985. 33. - S. 48-91.

330. Lenk K. Deutscher Konservatismus / K. Lenk. Frankfurt am Main; N.Y. : Campus-Verl., 1989. - 330 S.

331. Lösche P. Der Bolschewismus im Urteil der deutschen Sozialdemokratie 1903-1920 / P. Lösche. Berlin : Colloquium-Verl., 1967. -306 S.

332. Lucka E. Dostojewski und der Teufel / E. Lucka // Das literarische Echo (Berlin). Jg., 16,1913, H. 6.

333. Luckmann T., Schütz A. Lebenswelt und Gesellschaft : Grundstrukturen und geschichtliche Wandlungen / T. Luckmann, A. Schütz. -Paderborn; München; Wien; Zürich : Schöningh, 1980. 206 S.

334. Luckmann T., Schütz A. Strukturen der Lebenswelt / T. Luckmann, A. Schütz. Neuwied; Darmstadt: Luchterhand, 1975. - 330 S.

335. Lukäcs G. Von Nietzsche zu Hitler oder Der Irrationalismus und die deutsche Politik / G. Lukäcs. Frankfurt am Main; Hamburg : Fischer Bücherei, 1966.-268 S.

336. Luks L. Die Ideologie der Eurasier im zeitgenössischen Zusammenhang / L. Luks // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1986. -34. - S. 374-395.

337. Matthes E. Das veränderte Russland : Studien zum deutschen Russlandverständnis im 18. Jh. zwischen 1725 und 1762 / E. Matthes. -Frankfurt am Main; Bern; Cirencester/U.K. : Lang, 1981. 565 S.

338. Mauersberger V. Rudolf Pechel und die "Deutsche Rundschau": eine Studie zur konservativ-revolutionären Publizistik in der Weimarer Republik (1918-1933) / V. Mauersberger. Bremen : Schünemann, 1971. -344 S.

339. Mereschkovski D. Zur Einführung. Bemerkungen über Dostojewski / D. Mereschkovski // Dostojewski F.M. Sämtliche Werke : Bd. 122. München : R. Piper, 1906-1919. - Bd. 13. - Politische Schriften. - 1907. - S. VII-XXXIX.

340. Mereschkowski D. Tolstoi und Dostojewski als Menschen und als Künstler : eine kritische Würdigung ihres Lebens und Schaffens / D. Mereschkovski. Leipzig : Schulze, 1903. - 302 S.

341. Möhler A. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918-1932 / A. Möhler. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1972. - 554 S.

342. Mommsen W.J. Bürgerliche Kultur und politische Ordnung : Künstler, Schriftsteller und Intellektuelle in der deutschen Geschichte 18301933 / W.J. Mommsen. Frankfurt am Main : Fischer-Taschenbuch-Verl., 2000. - 272 S.

343. Mommsen W.J. Gegenwärtige Tendenzen in der Geschichtsschreibung der Bundesrepublik / W.J. Mommsen // Geschichte und Gesellschaft. -1981. H. 2. Kontroversen über Historiographie. - S. 149-188.

344. Müller W. Rußlandberichterstattung und Rapallopolitik : deutschsowjetische Beziehungen 1924-1933 im Spiegel der deutschen Presse / W. Müller / Saarbrücken, Univ., Philos. ak., Diss. S. 1.,: S. n., 1983. - 526 S.

345. Murjahn G. Romantik und Realismus in der Lehre Oswald Spenglers / G. Murjahn. Berlin : Ernst-Reuter-Gesellschaft, 1968. - 273 S.

346. Naeher J. Oswald Spengler / J. Naeher. Reinbek bei Hamburg : Rowohlt, 1984. -157 S.

347. Nasarsky G. Osteuropavorstellungen in der konservativ-revolutionären Publizistik : Analyse der Zeitschrift „Deutsches Volkstum" 1917-1941 / G. Nasarsky. Bern ; Frankfurt am Main, 1974. - 241 S.

348. Naumann F. Demokratie und Kaisertum / F. Naumann. Berlin : Hilfe, 1905. - 231 S.

349. Neurath O. Anti-Spengler / O. Neurath. München : Callway, 1921. - 95 S.

350. New Perspectives on Historical Writing / Ed. By P. Burke. -Cambridge : Polity Press, 1992. 254 p.

351. Nolte E. Die Vergangenheit, die nicht vergehen will. Eine Rede, die geschrieben, aber nicht gehalten werden konnte / E. Nolte // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1986. - 6. Juni.

352. NS-Presseanweisungen der Vorkriegszeit : Edition und Dokumentation : 7 Bde. -München : Saur, 1984-2001. Band 1.1933. - 315 S.

353. Paetel K.-O. Ernst Jünger : Weg und Wirkung / K.-0. Paetel. -Stuttgart: Klett, 1949. 247 S.

354. Petzold J. Wegbereiter des deutschen Faschismus : die Jungkonservativen in der Weimarer Republik / J. Petzold. Köln : Pahl-Rugenstein, 1978. - 410 S.

355. Pross H. Literatur und Politik : Geschichte und Programme der politisch-literarischen Zeitschriften im deutschen Sprachgebiet seit 1870 / H. Pross. Ölten ; Freiburg im Breisgau : Walter, 1963. - 376 S.

356. Puschkin A.S. Dubrowskij / A.S. Puschkin. München : Orchis-Verlag, 1923. - 86 S.

357. Reichel P. Der schöne Schein des Dritten Reiches : Faszination und Gewalt des Faschismus / P. Reichel. Frankfurt am Main : FischerTaschenbuch-Verl., 1993. - 452 S.

358. Richter L. Leibniz und sein Russlandbild / L. Richter. Berlin : Akademie-Verl., 1946. -162 S.

359. Ringer F. The Decline of the German Mandarins : the German Academic Community, 1890—1933 / F. Ringer. Cambridge : Harward University Press, 1969. - 528 p.

360. Ritter G. Carl Friedrich Goerdeler und die deutsche Widerstandsbewegung / G. Ritter. Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1984. -647.

361. Ritter G. Lebendige Vergangenheit : Beiträge zur historischpolitischen Selbstbesinnung / G. Ritter. — München : Oldenbourg, 1958. 331 S.

362. Rödel H. Moeller van den Bruck : Standort und Wertung. / H. Rödel. Berlin : Stollberg, 1939. -175 S.

363. Romantik, Revolution und Reform : der Eugen-Diederichs-Verlag im Epochenkontext 1900-1949. Göttingen : Wallstein-Verl., 1999. - 357 S.

364. Rosenfeld G. Sowjetrussland und Deutschland. 1917-1922 / G. Rosenfeld. Berlin : Akademie-Verl., 1960. - 423 S.

365. Rudolph H. Kulturkritik und konservative Revolution : zum Kulturell-politischen Denken Hofmannsthals und seinem problemgeschichtlichen Kontext / H. Rudolph. Tübingen : Niemeyer, 1971. — 297 S.

366. Rück P. Die Sprache der Schrift : zur Geschichte des Frakturverbots von 1941 / P. Rück // Homo scribens : Perspektiven der Schriftlichkeitsforschung. Tübingen : Niemeyer, 1993. - S. 231-272.

367. Rüge W. Deutschland von 1917 bis 1933 : von der Großen Sozialistische Oktoberrevolution bis zum Ende der Weimarer Republik / G. Ritter. Berlin : Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1982. - 557 S.

368. Rüge W. Weimar Republik auf Zeit / G. Ritter. - Berlin : Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1969. - 388 S.

369. Russen und Russland aus deutscher Sicht : 9.-17. Jahrhundert / Reihe A. 1. München : Fink, 1985. - 456 S.

370. Russen und Russland aus deutscher Sicht : 18. Jahrhundert : Aufklärung / Reihe A. 2. München : Fink, 1987. - 682 S.

371. Russen und Russland aus deutscher Sicht : 19. Jahrhundert : von der Jahrhundertwende bis zur Reichgründung : (1800-1871) / Reihe A. 3. -München : Fink, 1991.-947 S.

372. Russen und Russland aus deutscher Sicht : 19./20. Jahrhundert : von der Bismarckzeit bis zum Ersten Weltkrieg / Reihe A. 4. München : Fink, 2000. -1160 S.

373. Samovar L.A., Porter R.E. Communication between Cultures / L.A. Samovar, R.E. Porter. Belmont : Wadsworth Pub., 1991. - 330 p.

374. Scheidegger G. Perverses Abendland barbarisches Russland : Begegnungen des 16. Und 17. Jahrhunderts im Schatten kultureller Missverständnisse / G. Scheidegger. - Zürich : Chronos, 1993. - 327 S.

375. Schlögel K. Der große Exodus : die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941 / K. Schlögel. München : Beck, 1994. - 448 S.

376. Schoeps H.-J. Das andere Preußen / H.-J. Schoeps. Stuttgart : Fr. Vorwerk, 1952.-358 S.

377. Schoeps H.-J. Konservative Erneuerung / H.-J. Schoeps. Berlin : Haude & Spener, 1963. - 152 S.

378. Schröter M. Streit um Spengler / M. Schröter. München : Beck, 1922. -168 S.

379. Schüddekopf O.-E. Linke Leute von rechts : die nationalrevolutionären Minderheiten und der Kommunismus in der Weimarer Republik / O.-E. Schüddekopf. Stuttgart: Kohlhammer, 1960. - 547 S.

380. Scollon S.W. Inter cultural communication : a discourse approach / S.W. Scollon. Oxford; Cambridge : Blackwell, 1995. - 271 p.

381. Sontheimer K. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik : die politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918und 1933 / K. Sontheimer. München : Deutscher Taschenbuch-Verlag, 1978. - 330 S.

382. Sontheimer K. Der Tatkreis / K. Sontheimer // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. -1959. Heft 3. - S. 229-260.

383. Sontheimer K. Deutschlands politische Kultur / K. Sontheimer. -München : Piper, 1990. -197 S.

384. Sontheimer K. Die Adenauer-Ära : Grundlegung der Bundesrepublik / K. Sontheimer. München : Deutscher Taschenbuch Verl., 2003. - 287 S.

385. Spengler heute : 6 Essays. München : Beck, 1980. - 197 S.

386. Spengler-Studien : Festgabe für Manfred Schröter zum 85. Geburtstag. München : Beck, 1965. 259 S.

387. Stern Fr. Kulturpessimismus als politischer Gefahr : eine Analyse nationaler Ideologie in Deutschland / Fr. Stern. Bern; Stuttgart; Wien : Scherz, 1963. - 420 S.

388. Stökl G. Osteuropa und die Deutschen. Geschichte und Gegenwart einer spannungsreichen Nachbartschaft / G. Stökl. Stuttgart : Hirzel, 1982. -241 S.

389. The New History : the 1980's and Beyond : Studies in Interdisciplinary History. Princeton : Princeton University Press, 1982. - 332 P

390. Theunissen M. Der Andere : Studien zur Sozialontologie der Gegenwart / M. Theunissen. Berlin : de Gruyter, 1965. — 538 S.

391. Thimme A. Hans Delbrück als Kritiker der wilhelminischen Epoche / A. Thimme. Düsseldorf: Droste, 1955. -166 S.

392. Thomas A. Kulturvergleichende Psychologie : eine Einführung / A. Thomas. Göttingen : Hogrefe, Verl. für Psychologie, 1993. - 450 S.

393. Thränhardt D. Geschichte der Bundesrepublik Deutschland / D. Thränhardt. Frankfurt am Main : Surkamp, 1986. - 271 S.

394. Todorova M. Imagining the Balkans / M. Todorova. N.Y. : Oxford University Press, 1997. - 257 p.

395. Tolman E.C. Cognitive Maps in Rats and Men / E.C. Tolman // Psychological Review. -1948. 55. - p. 189-208.

396. Tolstoi A.K. Der Vampir : eine phantastische Novelle / A.K. Tolstoi. München : Orchis-Verlag, 1922. - 92 S.

397. Tolstoj L.N. Kunst und Wissenschaft / L.N. Tolstoj. Jena : Diederichs, 1919. -15 S.

398. Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft : Grundbegriffe der reinen Soziologie / F. Tönnies. Darmstadt : Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1991. - 224 S.

399. Vietzke S. Deutschland zwischen Sozialismus und Imperialismus : Die Rolle Deutschlands in der Auseinandersetzung zwischen dem Weltimperialismus und der Sozialistischen Sowjetunion (1917-1945) / S. Vietzke. Berlin : Dietz, 1967. - 258 S.

400. Voigt G. Russland in der deutschen Geschichtsschreibung 18431945 / G. Voigt. Berlin : Akad.-Verl., 1994. - 492 S.

401. Vollnhals C. Oswald Spengler und Nationalsozialismus. Das Dilemma eines konservativen Revolutionärs / C. Vollnhals // Jahrbuch des Instituts für deutsche Geschichte. Tel Aviv. - 1984. -Bd. 13. - S. 263-303.

402. Vondung K. Das wilhelminische Bildungsbürgertum : zur Sozialgeschichte seiner Ideen / K. Vondung. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 1976. - 208 S.

403. Weber M. Gesammelte politische Schriften / M. Weber. -München : Drei Masken, 1920. 488 S.

404. Wehler H.-U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte : Vom Feudalismus des Alten Reiches bis zur defensiven Modernisierung der Reformära : 1700 1815 / H.-U. Wehler. - München : Beck, 1987. - Bd. 1. -676 S.

405. Wehler H.-U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte : vom Beginn des Ersten Weltkrieges bis zur Gründung der beiden deutschen Staaten 1914—1949 / H.-U. Wehler. München : Beck, 2003. - Bd. 4. -1173 S.

406. Wehler H.-U. Historische Sozialwissenschaft und Geschichtsschreibung : Studien zu Aufgabe und Traditionen der deutschen Geschichtswissenschaft / H.-U. Wehler. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 1980. - 409 S.

407. Wehler H.-U. Modernisierungstheorie und Geschichte / H.-U. Wehler. Göttingen : Vandenhoeck und Ruprecht, 1975. - 85 S.

408. Wehler H.-U. Nationalismus : Geschichte, Formen, Folgen / H.-U. Wehler. München : Beck, 2001. -121 S.

409. Weißmann K Konservative Revolution Forschungsstand und Desiderata / K. Wießmann // Stand und Probleme der Erforschung des Konservatismus. - Berlin : Duncker & Humblot, 2000. - S. 119-139.

410. Wierlacher A. Das Fremde und das Eigene. Prolegomena zu einer interkulturellen Germanistik / A. Wierlacher. München : Iudicium-Verlag, 1985.-465 S.

411. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition : Universal human concepts in culture-specific configurations / A. Wierzbicka. N.Y. : Oxford University Press, 1992. - 488 p.

412. Windschuttie K. The Killing of History : how Literary Critics and Social Theorists are Murdering Our Past / K. Windschuttie. N.Y. : Free Press, 1997. - 298 p.

413. Winkler H.-A. Weimar 1918-1933 : die Geschichte der ersten deutschen Demokratie / H.-A. Winkler. München : Beck, 1998. - 709 S.

414. Winkler H.-A. Der lange Weg nach Westen : deutsche Geschichte vom Ende des Alten Reiches bis zum Untergang der Weimarer Republik / H.A. Winkler. München : Beck, 2000. - 652 S.

415. Witt P.-C. Friedrich Ebert : Parteiführer, Reichskanzler, Volksbeauftragter, Reichspräsident / P.-C. Witt. Bonn : Verlag Neue Gesellschaft, 1987. -174 S.

416. Wittram R. Russia and Europe / R. Wittram. London : Thames and Hudson, 1973. -180 S.

417. Wundt W. Völkerpsychologie : eine Untersuchung der Entwicklungsgesetze von Sprache, Mythus und Sitte : in 10 Bde. / W. Wundt. -Leipzig : Kröner, 1900 -1920. Bd. 1-10.

418. Zarusky J. Die deutsche Sozialdemokraten und das sowjetische Modell. Ideologische Auseinandersetzung und außenpolitischen Konzeptionen 1917-1933 / J. Zarusky. München : Oldenbourg, 1992. - 328 S.

419. Справочные и информационные издания

420. Большой психологический словарь / под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. СПб. : Прайм-еврознак, 2003. - 672 с.

421. Советская историческая энциклопедия / Науч. совет изд-ва "Сов. энцикл.", Отд-ние ист. наук АН СССР ; Гл.ред. Е.М.Жуков. М. : Сов. энцикл., 1961-1976.

422. Der Große Brockhaus : Handbuch des Wissens : in 20 Bde. / 15., völlig neubearb. Auflage. Leipzig : Brockhaus, 1928-1935. - 20 Bde.

423. Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politischsozialen Sprache in Deutschland : in 8 Bde / Hrsg. von Werner Conze, Otto Brunner, Reinhart Koselleck. Stuttgart: Klett-Cotta, 1972-1997. - 8 Bde.

424. Etymologisches Wörterbuch des Deutschen : in 3 Bde. Berlin : Akad.-Verl, 1989. - 3 Bde.

425. Handwörterbuch der Soziologie. Stuttgart: Enke, 1982. - 235 S.

426. Lexikon des Konservatismus. Graz ; Stuttgart : Stocker, 1996. -608 S.