автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Восточная Европа в Арабской географии XII-XIV вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восточная Европа в Арабской географии XII-XIV вв."

На правах рукописи

КОНОВАЛОВА Ирина Геннадиевна

ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В АРАБСКОЙ ГЕОГРАФИИ МЬ^ вв.

Специальность: 07.00.03 - «Всеобщая история» (средние века)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических нг—

Москва 2004

Работа выполнена в Центре «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Д.В. Микульский доктор исторических наук В.Л. Егоров доктор географических наук Л.С. Чекин

Ведущая организация:- кафедра истории средних веков исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

заседании Диссертационного совета Д 002.249.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте всеобщей истории РАН по адресу: 117334, Москва, Ленинский пр., 32а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института всеобщей истории РАН.

Автореферат разослан_2004 г.

Ученый секретарь

Защита состоится.

.2005 г. в 11 часов на

диссертационного совета к.и.н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Среди иностранных источников по средневековой истории Восточной Европы важное место принадлежит сочинениям арабских географов и путешественников, содержащим немало уникальных сведений о Древней Руси, Волжской Булгарии, народах Северного Причерноморья, Северного Кавказа, Восточной Прибалтики. Изучение арабских источников по истории восточноевропейских стран и народов, начатое еще русскими востоковедами прошлого века, не утратило своей актуальности и поныне. Современные исследования показывают, что и теперь материал арабских источников далеко нельзя считать исчерпанным. В особенности это касается географических сочинений XII-XIV вв., которые, в отличие от произведений ГХ-Х вв., остаются мало или даже совершенно не изученными. Несмотря на то, что арабские географические сочинения ХГГ-ХГУ вв. содержат богатые данные по этнополитической истории и географии Восточной Европы, до сих пор не существует полных переводов на русский язык соответствующих частей этих памятников, а работы, специально посвященные исследованию имеющихся в них сообщений о Восточной Европе, можно пересчитать по пальцам.

Предметом настоящего исследования являются представления арабских географов ХП-ХГУ вв. о физической и этнополити-ческой географии Восточной Европы, сравнительный анализ топонимической и этнополитической номенклатуры их сочинений. В качестве объекта анализа избраны три арабских географических сочинения ХП-ХГУ вв.: «Нузхат ал-муштак фи ихтирак ал-афак» («Отрада страстно желающего пересечь мир») сицилийского географа ал-Идриси (1154 г.), «Китаб баст ал-ард фи-т-тул ал-ард» («Книга распространения Земли в длину и ширину») испано-арабского ученого Ибн Са'ида ал-Магриби (70-е - 80-е годы ХГГГ в.) и «Таквим ал-булдан» («Упорядочение земель») сирийского географа и историка Абу-л-Фиды (первая треть XIV в.). Все эти источники генетически связаны друг с другом: трактат ал-Идриси - крупнейшего средневекового арабского географа - являлся одним из важных источников сочинения Ибн Са'ида, которое, в свою очередь, послужило основой для многих сообщений Абу-л-Фиды.

Сочинение ал-Идриси, в отличие от трудов Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, включает в свой состав подробные карты ойкумены. Однако учитывая сложную рукописную традицию картографической части сочинения ал-Идриси, следует признать, что палеографическое и историко-географическое

материалов карты по всем сохранившимся рукописям «Нузхат ал-муштак» должно проводиться в рамках специального исследования, имеющего иные, чем настоящее, задачи. Обращение к картографическому материалу ал-Идриси в моей работе будет связано с выяснением одного вопроса - о том, насколько текстовые и картографические данные географа о Восточной Европе взаимно обусловлены.

Для изучения географических сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды привлекается широкий круг других средневековых источников - сочинений арабо-персидских географов и историков К-^ вв. (ал-Хваризми, Сухраба, ал-Фаргани, ал-Баттани, Ибн Хордадбеха, Ибн ал-Факиха, Ибн Русте, ал-Истахри, ал-Мас'уди, Ибн Хаукала, «Худуд ал-'алам», Иакута, Ибн ал-Асира, Шамс ад-дина ад-Димашки, Байхаки, Ибн Халдуна), материалов еврейско-хазарской переписки X в., летописных памятников (Лаврентьевская летопись, Ипатьевская летопись, Новгородские летописи), сочинений античных географов (Страбон), сочинений византийских авторов (Иордан, Феофан, Константин Багрянородный, Анна Комнина, Иоанн Киннам), записок путешественников по Восточной Европе (Ибн Фадлан, Абу-Хамид ал-Гарнати, Плано Карпини, Вильгельм Рубрук, Марко Поло, Клавихо, Иоса-фат Барбаро) и сочинений участников Крестовых походов (Вил-лардуэн, Робер де Клари), исландских королевских и викингских саг, древнескандинавских географических сочинений, сочинений западноевропейских ученых и хронистов (Орозий, Адам Бремен-ский, Гельмольд, Гервазий Тильберийский, Иоанн де Галонифон-тибус), средневековые лоции Черного моря.

Целью исследования является реконструкция «ментальной карты» Восточной Европы и способов ее формирования у арабских географов XII-XIV вв. В задачи исследования входит выявление источников сведений арабских авторов; установление степени достоверности сообщений арабских географов о Восточной Европе; анализ соотношения традиционных и новых сведений о Восточной Европе в сообщениях арабских авторов XII-XIV вв.; определение приемов заимствования информации и характера преемственности сочинений.

Хронологические рамки исследования определяются, главным образом, временем составления анализируемых источников, т.е. XII - первой третью XIV в. Однако, учитывая большой объем традиционных сведений, содержащихся в рассматриваемых сочинениях, в ряде случаев речь пойдет и о более раннем времени, IX-XI вв.

Наряду с традиционными методами исследования текстов (такими как историко-филологический анализ, опирающийся на изучение рукописной традиции письменных памятников, их археографическое, текстологическое и лингвистическое исследование) проводится всестороннее сопоставление между собой выявленных сведений о Восточной Европе в сочинениях разных авторов с учетом жанровой специфики источников и того исторического контекста, в котором они создавались. С этой целью используются междисциплинарные методы анализа, а также новейшие достижения имаго- и аллологии («образ Другого/Чужого», «ментальные карты», или «воображаемая география»).

Несмотря на то, что сочинения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды являются географическими, в качестве таковых они рассматриваются - в самом общем виде - лишь в трудах по истории мусульманской (или шире - средневековой) географии и картографии. В конкретных же исследованиях, посвященных анализу самих текстов этих ученых, их данные рассматриваются без учета того важного обстоятельства, что сообщениях средневекового автора о разных странах и народах пронизаны специфическими пространственными представлениями. Принципиальная новизна моего подхода к исследованию сочинений арабских географов XII— XIV вв. состоит в том, что они рассматриваются прежде всего как географические тексты.

Научная новизна диссертации состоит также во введении в научный оборот большого количества новых данных о странах и народах Восточной Европы; в источниковедческом изучении сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды; в разработке и применении новых методик анализа топонимического материала средневековых источников; в выяснении особенностей соотношения карты и словесного описания в структуре средневекового географического описания.

Практическое значение работы. Результаты настоящей работы представляют интерес для исследователей средневековой арабской географии, историков, источниковедов, специалистов по исторической географии Восточной Европы. Поставленные в диссертации новые вопросы станут отправной точкой для последующих научных исследований в области географических представлений Средневековья, а сделанные в ней выводы могут быть использованы при написании учебных пособий по истории стран и народов Восточной Европы в средние века. Разработанная автором методика локализации средневековых топонимов путем сопоставительного анализа сведений, извлекаемых из источников разных видов и жанров, может

быть использована при проведении историко-географических исследований по любому региону.

У арабских географов ХГГ-ХГУ вв. сведения о Восточной Европе составляют лишь небольшую часть от общего объема их пространных сочинений. Региональное исследование, в данном случае - рассмотрение сведений трех авторов о Восточной Европе, - не может быть успешным, если ограничиться анализом одних восточноевропейских сообщений географов. Совершенно очевидно, что сообщения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о Восточной Европе не могут быть рассмотрены изолированно от географической концепции авторов, без учета жанровой специфики сочинения и методов работы географов. Этими соображениями - наряду с задачами исследования - продиктована структура работы. Она состоит из введения, четырех глав, заключения, шести приложений, списка сокращений, источников и исследований. Первая глава посвящена рукописной и издательской традиции рассматриваемых сочинений и посвященной им историографии; во второй, третьей и четвертой главах последовательно рассматривается история создания сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, а также проводится систематический анализ их сообщений о физической и этнополитической географии Восточной Европы. В заключении подводятся итоги исследования. В качестве приложений даются выполненные мною переводы соответствующих фрагментов сочинений арабских географов ХП-ХГУ вв., а также сопоставительные таблицы фигурирующей в этих сочинениях восточноевропейской географической номенклатуры.

Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях Центра истории России в средние века и раннее новое время ИРИ РАН, Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» ИВИ РАН, на ХУГГГ Международном конгрессе византинистов (Москва, 1991 г.), на ХГГ (Москва, 1993 г.) и ХГУ (Архангельск, 2001 г.) Скандинавских конференциях, на конференции «Контактные зоны в истории Восточной Европы» (Москва, 1994 г.), на конференции «Исторический источник: Человек и пространство» (Москва, 1997 г.), на Международном коллоквиуме «Протогород-ские центры Руси между Скандинавией, Византией и Востоком» (Париж, 1997 г.), на Международном симпозиуме «Историческая география, торговые пути и города Среднего Поволжья IX—XII вв.» (Казань, 1998 г.), на конференции «Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории» (Москва, 2000 г.), на Чтениях памяти В.Т.Пашуто (1990, 1992-1994, 1996, 2002-2004 гг.), на ХХХУГГ Международном конгрессе ГСАМАБ (Москва, 2004 г.), на конференции «Старая Русса и Приильменье в контексте древнерусской

культуры - от тысячелетия к тысячелетию: Проблемы культуры и комплексного источниковедения» (Старая Русса,. 2004 г.), на конференции в РГГУ «Евразия: Этнокультурное взаимодействие и исторические судьбы» (Москва, 2004 г.).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении ставится задача исследования, обосновываются научная актуальность его проблематики и хронологические рамки, характеризуются источники и структура работы.

Глава I «История изучения географических сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды и их сообщений о Восточной Европе» посвящена рассмотрению рукописной и издательской традиций сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, а также основным этапам и современному состоянию изучения сведений арабских географов XII-XIV вв. о Восточной Европе.

В параграфе 1.1. «Рукописная и издательская традиция» приводятся биографические сведения об арабских географах XII-XIV вв., говорится о дошедших до нас рукописях рассматриваемых географических сочинений, излагается история публикации этих сочинений (во фрагментах и целиком), а также характеризуются те издания, которые послужили основой для настоящего исследования - полное издание арабского текста «Нузхат ал-муштак» ал-Идриси, выполненное группой видных европейских арабистов в 1970-1984 гг.1, два издания сочинения Ибн Са'ида (Х.В.Хинеса2 и Исма'ила ал-'Араби3), а также издание арабского

1 Al-Idrisi. Opus geographicum sive «Liber ad eorum delecta-tionem qui térras peragrare studeant» / Consilio et auctoritate E.Cerulli, F.Gabrieli, G.Levi Della Vida, L.Petech, G.Tucci. Una cum aliis ed. A.Bombaci, U.Rizzitano, R.Rubinacci, L.Veccia Vaglieri. Neapoli; Romae, 1970-1984. Fase. I-IX.

2 Ibn Sa 'id al-Magribi. Libro de la extensión de la tierra en longitud y latitud / Edición crítica y notas del Dr. J.Vernet Gines. Tetuan, 1958.

3 Kitab al-jughrafíya: Ibn Sa'id's geography / Ed. I.'Arabi. Beirut, 1970.

текста «Таквим ал-булдан» Абу-л-Фиды Ж.Т.Рено и У. де Слэна4. Карты, являющиеся составной частью сочинения ал-Идриси, изучались по изданию К.Миллера5.

В параграфе 1.2. «Основные этапы изучения сведений арабских географов XII-XIV вв. о Восточной Европе» анализируется история изучения географических сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды в историографии XVI-XX вв. Сочинения ал-Идриси и Абу-л-Фиды стали известны в Европе, по крайней мере, с середины XvI в. Сочинение ал-Идриси было полностью опубликовано (по рукописи сокращенной редакции из Национальной библиотеки в Париже; Arab. 2223) еще в 1592 г. в Риме, а в 1619 г. появился латинский перевод этого издания. В 1770 г. вышел перевод географического сочинения Абу-л-Фиды на латинский язык, подготовленный немецким арабистом И.Я.Рейске.

Полный перевод «Нузхат ал-муштак» появился почти на полтора века раньше (в 1836-1840 гг.), чем была осуществлена критическая публикация арабского текста всего сочинения. Автором перевода на французский язык был французский дипломат и востоковед ПАЖобер. Перевод готовился на основе парижской рукописи (Bibliothèque Nationale, Arab. 2222), изобилующей, по сравнению со старейшей и лучшей рукописью сочинения (Bibliothèque Nationale, Arab. 2221; ок. 1300 г.), ошибками, а также отличающейся небрежной постановкой диакритических знаков и пропусками фрагментов текста. Кроме того, ПАЖобер не пользовался методом транслитерации арабских географических названий, а пошел по пути фонетической транскрипции, заранее обреченной на неудачу без обращения к историко-топонимическим исследованиям. Дальнейшее изучение отдельных разделов сочинения ал-Идриси (посвященных описанию Италии, Испании, Африки, Северного Причерноморья) выявило многочисленные несовершенства перевода, который был признан специалистами непригодным для использования в научных целях.

Перевод ПАЖобера наглядно продемонстрировал всю сложность исследования сочинения в целом, что надолго предопределило изучение «Нузхат ал-муштак» по отдельным частям. Рассмотрение сведений ал-Идриси стало вестись по региональному

4 Géographie d'Aboulféda: Texte arabe publié d'après les manuscrits de Paris et de Leyde aux frais de la Société Asiatique par MReinaud et Mac Guckin de Slane. Paris, 1840.

5 Miller K. Mappae arabicae: Arabische Welt- und Länderkarten. Stuttgart, 1927. Bd. VI.

признаку, и большинство исследований имело схожую структуру: публикация фрагмента с описанием той или иной страны или региона, его перевод и более или менее пространный историко-географический и топонимический комментарий; в ряде случаев исследованию подвергались и соответствующие части карты ал-Идриси (Р.Дози, М. де Гуе, 1866; МАмари, Ч.Скиапарелли, 1883; И.Г.Гильдемейстер, 1885; Е.Сааведра, 1885; Р.Брандель, 1894; Медников НА, 1897-1902; Х.Ф.Зейбольд, 1909).

Спустя несколько лет после выхода в свет перевода ПАЖобера началась публикация «Таквим ал-булдан» Абу-л-Фиды, которую готовили французские ориенталисты Ж.Т.Рено и У. де Слэн. Анализируя источники сочинения Абу-л-Фиды, Ж.Т.Рено отметил, что описание стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в «Таквим ал-булдан» было составлено преимущественно по сообщениям ал-Идриси и Ибн Са'ида. В подтверждение своего заключения Ж.Т.Рено опубликовал - в виде примечаний к тексту Абу-л-Фиды - отдельные фрагменты из сочинения Ибн Са'ида, благодаря чему часть данных этого испано-арабского географа также была введена в научный оборот.

Подготовка издания Абу-л-Фиды сопровождалась изучением истории арабской географии и того места, которое в мусульманской географической традиции занимало сочинение сирийского географа. В результате тома, содержащие арабский текст и перевод сочинения Абу-л-Фиды, Ж.Т.Рено предварил обширным исследованием по истории средневековой мусульманской географии (1848). Для своего времени работа Ж.Т.Рено, впервые давшего общий очерк развития средневековой мусульманской географии, была чрезвычайно ценной и стимулировала рост интереса к этой отрасли знания. Вскоре после исследования Ж.Т.Рено вышли в свет еще несколько трудов, посвященных истории арабской географии (АФ.Мерен, 1858; АКремер, 1877;М.Девик, 1882).

В середине ХГХ в. среди публикаций и исследований по истории мусульманской географии появились и работы, в которых наряду с другими сведениями стали изучаться данные арабских ученых ХГГ-ХГУ вв. о Восточной Европе. Первым исследователем сообщений о Центральной и Восточной Европе был польский ученый и общественный деятель И.Лелевель, который рассмотрел данные ал-Идриси о европейских странах в рамках своего многотомного труда по истории географии и картографии в средние века (1852). Вслед за ним данные ал-Идриси о Балканском полуострове и Северо-Западном Причерноморье проанализировал австрийский ученый В.Томашек (1887). Для сравнительного анализа он привлек значительный комплекс источников, в основном византийских, но

наряду с ними он использовал древнерусскую летопись, трактат о ведении торговли итальянского купца ХГУ в. Пеголотти, документы Константинопольской патриархии и морские карты ХГУ-ХУ вв. Работа В.Томашека оказала большое влияние на последующую историографию как в отношении приведенного в ней богатого фактического материала, так и в методическом плане.

Некоторые данные о русах и варягах из сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды вошли в собрание норвежского арабиста А.Зейппеля (1896). Сведения о городах Поднестровья в «Нуз-хат ал-муштак» в начале ХХ в. рассмотрел немецкий востоковед Й.Маркварт (1903), выводы которого относительно локализации отмеченных в сочинении ал-Идриси населенных пунктов во многом совпали с заключениями И.Лелевеля.

С конца ХГХ в. к сообщениям ал-Идриси и Абу-л-Фиды стали обращаться румынские и болгарские ученые (Н.Йорга, 1900; Г.Брэтеску, 1920; Г.Брэтиану, 1923, 1935; Н.Грэмадэ, 1930 и др.), которые использовали сведения арабских географов при рассмотрении спорных вопросов исторической географии Нижнего Поду-навья.

Первым российским исследователем, обратившим внимание на относящиеся к Восточной Европе сведения арабских географов ХГГ-ХГУ вв., был Н.М.Карамзин. Во 2-ой главе первого тома «Истории государства Российского», посвященной описанию народов Восточной Европы, Н.М.Карамзин ссылался на данные ал-Идриси и Абу-л-Фиды о городах Хазарии, а также на сообщение Абу-л-Фиды о Варяжском море; в 7-ой главе первого тома, повествующей о правлении князя Святослава, Н.М.Карамзин использовал сведения ал-Идриси о городе Матраха (Тмутаракань).

Российские востоковеды ХГХ в. преимущественное внимание уделяли изучению арабских источников ГХ-Х вв., что было вполне оправданно, так как наиболее важные и богатые сведения по истории стран и народов Восточной Европы содержатся в памятниках классической арабской географии. У истоков научного изучения арабо-персидских источников по истории Древней Руси и Восточной Европы стоял выдающийся востоковед и нумизмат академик Х.М. (Х.Д.) Френ. В 1823 г. он опубликовал на немецком языке ставший классическим труд, посвященный сочинению побывавшего на Волге арабского путешественника Х в. Ибн Фадлана. При комментировании сообщений Ибн Фадлана Х.М.Френ привлекал отрывки из сочинений целого ряда средневековых арабских географов, в том числе и ал-Идриси.

Немало способствовал изучению восточных источников по истории Древней Руси работавший в Петербурге востоковед-

иранист из Франции Ф.-Б.Шармуа. В 1834 г. были опубликованы (на французском языке) университетская речь Шармуа о пользе изучения восточных языков для исследований по русской истории, а также работа, посвященная рассмотрению сведений о славянах из сочинений арабского ученого X в. ал-Мас'уди и некоторых других мусульманских авторов, в том числе Ибн Са'ида ал-Магриби.

Выход в свет французского перевода «Нузхат ал-муштак» был быстро замечен в России. Благодаря переводу ПАЖобера сочинение ал-Идриси стало доступным для невостоковедов, а отсутствие полного издания текста вынуждало также и арабистов обращаться к французскому переводу памятника. В работах российских ученых второй половины XIX - начала XX в. имеются интересные замечания по частным вопросам изучения данных ал-Идриси (А.Петрушевич, 1865; С.А.Гедеонов, 1876; Д.И.Иловайский, 1877; Ф.И.Успенский, 1879; Ю.А.Кулаковский, 1898, 1902; Ф.К.Брун, 1879; Е.Е.Голубинский, 1901 и др.). А.Я.Гаркави (1891), изучавший сведения средневековых арабских авторов о Крымском полуострове, отметил богатство информации ал-Идриси о Северном Причерноморье и в этой связи указал на важность подготовки критического издания относящихся к Восточной Европе фрагментов сочинения сицилийского географа. Г.В.Мельгунов (1870) обратил внимание российской научной общественности на картографическую часть сочинения ал-Идриси и в своей докладной записке Отделению этнографии ИРГО предложил подготовить издание его карт. Ф.Вестберг (1908) первым проанализировал некоторые сведения ал-Идриси о Восточной Европе в контексте арабской географической литературы IX—XII вв.

В отличие от сочинения ал-Идриси, географические труды Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды вплоть до конца XIX в. оставалась малоизвестны отечественным исследователям средневековой истории Восточной Европы. Росту интереса к сообщениям этих авторов способствовала публикация арабского текста и французского перевода «Таквим ал-булдан». В 1848 г. в «Известиях Русского географического общества» появилась рецензия на издание Ж.Т.Рено, в которой обращалось внимание на ценность ряда известий Абу-л-Фиды для исследования средневековой истории Восточной Европы.

Ссылки на отдельные известия Ибн Са'ида имеются в упомянутых работах Ф.К.Бруна и А.Я.Гаркави (пользовавшихся цитатами из сочинения Ибн Са'ида в издании «Таквим ал-булдан»), а также Б.А.Дорна (опиравшегося на рукопись Азиатского музея). Единственным специальным исследованием, посвященным географическому сочинению Ибн Са'ида о Восточной Европе, является напи-

санная в конце 90-х годов XIX в. статья В.В.Бартольда, в которой, помимо обзора содержания памятника, проводилось сопоставление сочинения Ибн Са'ида с трудами ал-Идриси и Абу-л-Фиды.

B.В.Бартольд пришел к заключению о том, что почти все сведения о Европе, которыми сочинение Абу-л-Фиды отличается от труда Идриси, были заимствованы сирийским ученым у Ибн Са'ида. Вместе с тем В.В.Бартольд заметил, что далеко не все известия Ибн Са'ида о южных районах Восточной Европы вошли в сочинение Абу-л-Фиды. Компилятивный характер арабских географических сочинений Х1-ХГУ вв., в частности текстов ал-Идриси и Абу-л-Фиды, В.В.Бартольд отмечал и в другой работе (1911).

К концу ХГХ в. относятся и первые опыты исследования сообщений Абу-л-Фиды о городах Среднего Поволжья (С.М.Шпилевский, 1877) и Крыма (Гаркави, 1891).

В первой половине - середине ХХ в. заметно продвинулось изучение арабских географических источников ХП-ХГУ вв. специалистами-востоковедами - Х. фон Мжиком (1912), Дж.Парди (1917), Д.Фурлани (1926), Е.Хонигманом (1929), Р.Экбломом (1931, 1932), И.Х.Крамерсом (1931, 1937), В.Хенербахом (1938), Г.Вьетом (1939), С.Л.Волиным (1939), Д.М.Данлопом (1947),

C.Дюблером (1949, 1953, 1965), А.Ф.Л.Бистоном (1950), С.Макбулом Ахмадом (1954), В.В.Матвеевым и Л.Е.Куббелем (1960,1965) и др. К.Миллером (1926-1927) был издан картографический материал арабских авторов. Для первого издания «Энциклопедии ислама» И.Х.Крамерсом была подготовлена обобщающая статья об арабской географии. Вышел ряд работ по истории географии, написанных как востоковедами, так и историками науки (Б.Карра де Во, 1921; К.Шой, 1924; Дж.К.Райт, 1925; Ю.Руска, 1927; Г.Сартон, 1927-1931; И.Ю.Крачковский, 1937, 1957; А.Нафис, 1947). Кроме того, появились первые критические издания фрагментов сочинения ал-Идриси, которые содержали и некоторый материал, относящийся к Восточной Европе.

Вышедшая в 1936 г. публикации финского ученого О.Талльгрен-Туулио, открыла новый этап в изучении данных «Нузхат ал-муштак», так как дала читателю критическое издание оригинала, сопровождавшееся обстоятельным комментарием, подводившим итог предшествующих исследований. О.Талльгрен-Туулио рассмотрел материалы 3-5 секций VII климата, посвященные в основном Скандинавским странам и Центральной Европе, но одновременно включавшие в себя и отдельные сообщения ал-Идриси о восточноевропейских городах и народах. В своих рецензиях на эту публикацию Д.А.Расовский (1936) и И.Я.Умняков

(1939) обратили внимание на важность сочинения ал-Идриси как источника по истории Древней Руси.

В 1945-1954 гг. появилась двухтомная публикация польского востоковеда Т.Левицкого, в которой исследовались сообщения ал-Идриси о Польше и сопредельных землях, в частности - о Поднестровье. Некоторые известия ал-Идриси, относящиеся к юго-западным землям Древней Руси, были также рассмотрены Т.Левицким в ряде статьей (1938, 1947, 1958, 1962).

В 1960 г. болгарский исследователь Б.Недков подготовил публикацию частей сочинения ал-Идриси, относящихся к Болгарии и сопредельным странам. Это издание включало в себя археографический очерк, публикацию текста, его перевод на болгарский язык, а также реальный комментарий. Б.Недков впервые привлек текст Софийского списка сочинения ал-Идриси, в том числе и сопровождающие его карты. Благодаря публикации Б.Недкова историки Восточной Европы впервые смогли познакомиться в оригинале с сообщениями ал-Идриси о городах Поднепровья и Северного Причерноморья.

В результате многочисленных публикаций фрагментов сочинения ал-Идриси существенно продвинулось изучение содержания и рукописной традиции «Нузхат ал-муштак» (Г.Леви Делла Вида, Ф.Габриэле, 1955; Б.Недков, 1955; Р.Рубиначчи, 1966, 1973), что позволило подготовить критическое издание сочинения (в 1970— 1984 гг.), а также ряд справочных и обобщающих материалов, посвященных ал-Идриси (Г.Оман, 1961-1962; А.Суса, 1974).

В отличие от «Нузхат ал-муштак» ал-Идриси, географические сочинения авторов ШП—XIV вв. изучались не столь интенсивно -отчасти потому, что и Ибн Са'ид и Абу-л-Фида привлекали внимание исследователей не столько как географы, но прежде всего как историки. Тем не менее в конце 50-х - начале 70-х годов ХХ в. вышли в свет два издания «Географии» Ибн Са'ида, одно из которых было снабжено комментарием (правда, его объем по восточноевропейской части сообщений минимален). Каких-либо специальных исследований, рассматривающих те или иные сообщения Ибн Са'ида о Восточной Европе, в международной историографии нет. Что касается Абу-л-Фиды, то несмотря на отдельные скептические оценки «Таквим ал-булдан» как «посредственной компиляции более ранних источников» (И.Х.Крамерс, С.Дюблер), географическое сочинение Абу-л-Фиды признается современными исследователями капитальным трудом, сопоставимым по своему значению в арабской географической литературе с работой ал-Идриси. Как и сообщения Ибн Са'ида, сведения Абу-л-Фиды о Восточной Европе не подвергались анализу в историографии. Не-

которые материалы, имеющие отношение к этому региону, содержатся лишь в работах болгарских и румынских ученых, неоднократно рассматривавших данные Абу-л-Фиды о городах Нижнего Подунавья и Нижнего Поднестровья, однако значение этих исследований не выходит за рамки проблем исторической географии указанных регионов.

Отечественные востоковеды в первой половине XX в., как и прежде, отдавали приоритет изучению арабских авторов более раннего периода - Ибн Хордадбеху, ал-Мас'уди, Ибн Хаукалу и др. Поэтому неудивительно, что первое исследование, специально посвященное разбору известий «Нузхат ал-муштак» о Древней Руси и сопредельных территориях - статья Б.А.Рыбакова (1952) «Русские земли по карте Идриси 1154 г.», - вышло из-под пера невостоковеда и осталось вне соответствующего историографического контекста. С публикацией О.Талльгрен-Туулио и обстоятельной рецензией на нее И.Я.Умнякова Б.А.Рыбаков не был знаком; для анализа данных ал-Идриси он использовал издание К.Миллера и перевод ПАЖобера. Несовершенства последнего предопределили отдельные недоразумения при идентификации географических названий. Вместе с тем статья Б.А.Рыбакова была первым исследованием, в котором предпринимался анализ всех основных восточноевропейских материалов «Нузхат ал-муштак», поэтому она оказала большое влияние на отечественную историографию, в которой длительное время сведения ал-Идриси о Восточной Европе археологи и историки-невостоковеды использовали, как правило, в предложенной Б.А.Рыбаковым интерпретации, не обращаясь к работам специалистов.

В 1965 г. вышли в свет новые переводы средневековых арабских и персидских источников по истории славян и Древней Руси, выполненные А.П.Новосельцевым. Они включали и один отрывок из сочинения ал-Идриси - его версию рассказа о трех «группах» русов. Эта публикация наглядно продемонстрировала невозможность адекватного прочтения данного сообщения ал-Идриси без анализа источника с точки зрения занимаемого им места в арабской историко-географической традиции. А.П.Новосельцев также рассмотрел данные ал-Идриси о городах Алании (1969).

В методическом отношении большое значение имеют работы В.М.Бейлиса (1984, 1988, 989, 1996), в первую очередь, сделанный им перевод текста 6 секции VI климата «Нузхат ал-муштак» (по Санкт-Петербургской рукописи) и комментарии к нему, а также серия статей, посвященных рассмотрению данных ал-Идриси о Северном Причерноморье и Половецкой земле. Ис-

следования В.М.Бейлиса содержат новые подходы к анализу состава сообщений ал-Идриси.

В отличие от сочинения ал-Идриси, хорошо известного -хотя и малоизученного - в отечественной историографии, сообщения Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о Восточной Европе до последнего времени не привлекали внимания российских исследователей. Исключением являются лишь исследования Д.Е.Мишина (2002), рассмотревшего данные о сакалиба, имеющиеся в сочинениях ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды; его наблюдения представляют несомненный интерес, несмотря на то, что сведения арабских географов XII-XIV вв. о сакалиба выходят за рамки Восточной Европы, так как относятся к западным и южным славянам.

В диссертации обобщаются результаты моих исследований, посвященных изучению сообщений арабских географов XII-XIV вв. о Восточной Европе. Они нашли отражение в статьях и монографиях, опубликованных за последние двадцать лет. Первоначально мною были проанализированы известия арабских авторов XII-XIV вв., касающиеся Карпато-Днестровских земель и Южного Подунавья; они легли в основу двух монографий (1991, 2000). В порядке подготовки к изданию в «Своде древнейших источников по истории Восточной Европы» соответствующих фрагментов сочинения ал-Идриси были исследованы сообщения этого географа о различных географических объектах и этнополитиче-ском облике региона; эти разработки были обобщены в монографическом исследовании (1999). Параллельно велось изучение восточноевропейских материалов Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды. Были опубликованы переводы отдельных фрагментов из сочинений географов XII-XIV вв.; в ряде работ проводился сопоставительный анализ их сообщений; по материалам исследований были составлены разделы для вузовского учебного пособия по зарубежному источниковедению Древней Руси.

Отдельно следует сказать об изучении карт ал-Идриси, являющемся самостоятельной областью исследования. Первые опыты изучения арабской картографии принадлежали И.Лелевелю (1850). В составленном им атласе, посвященном средневековой картографии, польский ученый исследовал фрагменты карты ал-Идриси (в том числе относящиеся к Центральной и Восточной Европе 2-6 секции VI—VII климатов), и предложил их транскрипцию. Ценность работы И.Лелевеля снижалась отсутствием как публикации оригиналов карт, так и какой-либо текстологической работы, связанной с их изучением.

Полномасштабное исследование карт ал-Идриси стало возможным после того, как в 20-х годах прошлого века вышел в свет фун-

даментальный шеститомный труд немецкого ученого К.Миллера по арабской картографии. К.Миллер опубликовал круглую карту мира ал-Идриси, секционные карты «Нузхат ал-муштак», карты т.н. «Малого Идриси» (сокращенной авторской редакции «Нузхат ал-муштак»), их легенды и идентификацию географических названий. К.Миллер попытался перенести картографические данные ал-Идриси на современную карту, не привлекая текст сочинения. Уже в его время подобная методика противоречила накопленному материалу, и дальнейшие исследования показали, что признание за картой приоритета в изучении сочинения себя не оправдывает.

Об источниках карты ал-Идриси важные наблюдения были высказаны Х.Мжиком (1912), И.Х.Крамерсом (1937), В.И.Беляевым (1939); Т.А.Шумовским (1947), С.Кендеровой (1986, 1990), Б.Бешевлиевым (1990).

Современное состояние исследований в области картографии ал-Идриси подведено А.Макбулом (1992) в общем обзоре средневековой мусульманской картографии.

Таким образом, к настоящему времени опубликованы, переведены на различные европейские языки и прокомментированы отдельные части сочинения ал-Идриси, касающиеся Африки, Испании, Италии и Сицилии, Сирии и Палестины, Индии, Средней Азии и Казахстана, стран Северной, Центральной и Юго-Восточной Европы. Сочинения Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды исследованы неизмеримо скромнее, а применительно к Восточной Европе их материал, за редкими исключениями, даже не введен в научный оборот.

В параграфе 1.3. «Современное состояние изучения арабской географии XП-XIV вв.: Проблемы и методы» рассматриваются ключевые проблемы, связанные с исследованием арабских (и вообще средневековых) географических сочинений: принципы идентификации топонимов, соотношение текстовой и картографической информации, а также степень достоверности цифровых данны источников (мер длины и географических координат). Обращение к этим вопросам связано с тем, что помимо исследований, непосредственно относящихся к восточноевропейским материалам сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, большое значение имеет и разработка отдельных проблем, важных для изучения этих географических трудов, а также для истории средневековой географии в целом.

Среди успешных исследовательских методик локализации топонимов, выработанных за многолетнюю историю изучения сведений ал-Идриси, следует отметить следующие. Во-первых, целесообразность анализа данных географа о населенных пунктах не

по отдельности, а целыми маршрутами - так, как они представлены в тексте сочинения. Еще В.Томашек (1887) обратил внимание на тесную связь отдельных сообщений географа с направлениями торговых маршрутов его времени. Впоследствии вопрос о влиянии торговых контактов на характер географической информации в средневековой мусульманской литературе был в общем виде сформулирован И.Х.Крамерсом (1931). Во-вторых, необходимость дифференцированного подхода к анализу материала разных частей сочинения, отличающихся друг от друга по составу сведений и их характеру. Так, по материалам ал-Идриси, касающимся Балканского полуострова, С.Кендерова (1986) пришла к выводу, что «данные об ориентации по странам света и о расстояниях между отдельными городами не могут служить надежной основой при их идентификации или локализации», а наибольшее значение имеет анализ самого топонима. Этот подход, обоснованно применяемый С.Кендеровой при рассмотрении балканских топонимов, очень точно передаваемых ал-Идриси, было бы, однако, весьма опрометчиво распространить на изучение данных о Восточной Европе, где значительное число наименований дошли до нашего географа в искаженном виде, что заставляет уделять первостепенное внимание анализу состава его сообщений. К примеру, исследование В.М.Бейлиса (1984) показало, что интерпретация данных ал-Идриси о Восточном Причерноморье невозможна без обращения к арабским переработками сообщений античных географов. Сложный состав сообщений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о различных географических объектах Восточной Европе был выявлен и в ряде моих работ (1999, 2001, 2002, 2003), что позволило по-иному поставить сам вопрос о методике локализации топонимов.

Основной функцией любого топонима является фиксация того или иного места на поверхности земли. Это положение достаточно очевидно применительно к современной географической номенклатуре, где каждый хороним, ойконим, гидроним, ороним точно соответствует какому-то одному конкретному объекту - стране, населенному пункту, реке, озеру или горе. Однако изучение топонимики арабо-персидских сочинений убеждает меня в том, что распространенное в историографии толкование некоторых средневековых топонимов исходя из правила «одно наименование в источнике - один географический объект на современной карте», зачастую оказывается неэффективным. Причиной тому - специфика географических названий средневекового писателя, у которого имя моря, реки, горы или страны может являться умозрительной авторской конструкцией, отражающей прежде всего его собственные представления о физической и этнополитической географии

иноземного региона и потому не совпадающей с реальным объектом и не поддающейся непосредственному переносу на карту. Перед нами, таким образом, весьма своеобразный способ пространственного освоения мира, поэтому при работе с топонимами, обязанными ему своим происхождением, на первый план выходит не идентификация в привычном понимании этого слова (т.е. поиски на современной карте подходящего объекта), а выяснение географического смысла, который вкладывал в то или иное наименование средневековый книжник.

Кроме того, при идентификации топонимов необходимо иметь в виду, что неизбежная фрагментарность географических представлений авторов XII-XIV вв. накладывается на неполноту наших знаний об исторической географии соответствующего региона, вследствие чего вероятность точной локализации какого-либо объекта становится более или менее случайной. Поэтому, на мой взгляд, прежде чем связывать сообщение источника с какой-то определенной точкой на карте, следует попытаться очертить регион, к которому может в принципе относиться данное известие о том или ином объекте.

Что касается вопроса о соотношении текста и карты в сочинении ал-Идриси, то в историографии он сводится, во-первых, к определению того, какую информацию следует считать первичной: текстовую или картографическую. По этому поводу сложились две противоположных точки зрения: одни ученые считают, что описательной части сочинения отводилась вспомогательная роль - служить сопроводительным комментарием к картам; другие, напротив, полагают, что основной частью сочинения являлся текст, в то время как карта выполняла декоративно-развлекательные или политико-пропагандистские функции. Во-вторых, при рассмотрении вопроса о соотношении текста и карты обычно проверяется соответствие текста и карты друг другу по номенклатуре приведенных географических объектов, а также по взаимному расположению этих объектов.

В существующей методике сопоставления текста и карты ал-Идриси, по моему мнению, имеется существенный изъян, связанный с недооценкой географической специфики его информации. Дело в том, что при сравнении данных текста и карты как из само собой разумеющегося факта исходят из того, что сведения, имеющиеся в тексте о каком-либо объекте, и его изображение на карте являются не просто сопоставимыми, но и могут рассматриваться как дополняющие или уточняющие друг друга данные. Эти допущения, в свою очередь, основываются на представлении о том, будто пространственное восприятие средневекового карто-

графа идентично нашему. Такая практика порождает большое количество необоснованных версий относительно локализации тех или иных объектов и усложняет и без того непростой вопрос об определении местонахождения многих упомянутых ал-Идриси городов.

Если информация текста и карты не абсолютно идентична - а именно так почти всегда и обстоит дело, - то исследователи бывают вынуждены отдавать предпочтение либо описательным, либо картографическим данным, не имея на то по сути дела достаточных оснований, ибо правомерность такого предпочтения остается недоказанной. В литературе не всегда учитывается то обстоятельство, что изучая произведение ал-Идриси, мы сталкиваемся с двумя различными способами передачи информации - описательным и картографическим. Поэтому сопоставлять данные текста и карты можно лишь после того, как будет выяснена специфика той и другой формы передачи информации.

Текст и карту следует рассматривать как два разных способа презентации информации. Данные текста и элементы картографического изображения могут быть независимы друг от друга, если они восходят к разным источникам; иногда они могут переплетаться, когда они отражают одни и те же сведения - но по-разному. Карта отражает представления самого ал-Идриси о том или ином регионе, а его информаторы могли иметь и другую пространственную картину перед своим мысленным взором - хотя бы уже потому, что в силу неизбежной ограниченности своего личного опыта представляли себе только какой-то фрагмент пространства. Если в тексте данные о разных маршрутах ал-Идриси мог соединять довольно небрежно, не заботясь о том, что сведения о разных объектах повторялись дважды или даже многократно, то как составитель карты он уже не мог себе этого позволить. Поэтому в тексте могло быть представлено несколько личных точек зрения на организацию пространства, а на карте все было сведено воедино ее составителем. Таким образом, карту правомерно рассматривать как версию самого ал-Идриси, которая может послужить дополнительным источником информации, особенно если в тексте содержатся противоречивые данные о каком-либо объекте.

Благодаря тому, что труд ал-Идриси является произведением географического характера, в котором собранные им данные поданы не только в систематизированном виде, но и одновременно в двух формах - текстовой и картографической, - мы имеем редкую возможность рассматривать упоминаемые географом топонимы не сами по себе, а в контексте его общих представлений о Восточной Европе, что, в свою очередь, позволяет реконструировать

происхождение многих топонимов и понять их географическую специфику.

При анализе сообщений средневековых арабских географов возникают немалые трудности при интерпретации данных о величине расстояний между теми или иными географическими объектами. Дело в том, что сведения о расстояниях между населенными пунктами, полученные арабскими учеными от разноязычных информаторов и, соответственно, выраженные в привычных для последних метрологических системах, географы не сводили к какой-либо одной единице длины, поэтому в текстах рассматриваемых сочинений расстояния приводятся то в пространственных, то во временных единицах, причем различных: в милях, фар-сахах, днях пути по суше, сухопутных переходах (мархала), днях пути вниз/вверх по реке, днях морского плавания (маджран).

О реальной величине этих единиц длины, употребляемых средневековыми географами при характеристике Восточной Европы и смежных с нею территорий, можно судить по цифровым данным, иногда встречающимся в сочинении ал-Идриси. Так, один день пути в восточной части Балканского полуострова составлял от 30 до 40 миль, один переход в западных областях Руси равнялся 20 милям, а в степях Северного Причерноморья - 25 милям, а один день морского плавания вдоль побережья Северного Причерноморья составлял 80 миль.

Не говоря уже о дне пути и переходе, величина которых по понятным причинам непостоянна для разных регионов, неопределенным остается и расстояние, обозначенное в милях, так как ал-Идриси не оговаривает, какую именно милю он имеет в виду в том или ином случае - арабскую (1,888-1,972 км), итальянскую (1,487 км) или франкскую, равнявшуюся трем арабским (5,664-5,916 км). Поэтому некоторые исследователи считают, что на указанные у ал-Идриси цифры и расстояния лучше, по возможности, не полагаться.

Хотелось бы обратить внимание еще на одну, не отмеченную в историографии, возможность использования цифровых данных источника, связанную с тем, что различные единицы длины появились в сочинении ал-Идриси (и других арабских географов) вследствие привлечения информации из множества источников -как устных, так и письменных. Присутствие в рассказе о каком-нибудь объекте разных единиц длины может, во-первых, указывать на наличие у географа нескольких источников сведений о данном объекте и, во-вторых, являться свидетельством того, что эти сведения подверглись более или менее существенной обработке в процессе работы составителя над текстом. Это обстоятельство

чрезвычайно важно для анализа маршрутных данных ал-Идриси. Предложенный еще В.Томашеком принцип исследования материалов «Нузхат ал-муштак» по маршрутам должен быть дополнен одним уточнением: не всякий маршрут, описанный географом, можно рассматривать как маршрут, пройденный от начала и до конца именно в такой последовательности одним из информаторов ал-Идриси. И индикатором того, что какой-либо маршрут, фигурирующий в наших источниках, мог быть «сконструирован» самим географом из сообщений нескольких лиц, является измерение расстояний между его пунктами в разных единицах длины.

Если при работе с цифровыми данными ал-Идриси основное внимание приходится уделять мерам длины, то в сочинениях Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды аналогичное место принадлежит указаниям на географические координаты объектов. Относительно координатных данных Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды в историографии имеются лишь самые общие суждения, согласно которым приводимые ими географические координаты предлагается рассматривать как дополнение к сведениям ал-Идриси (Крачковский, 1957), своего рода усовершенствование последних, позволившее сделать «шаг вперед по сравнению с трудом ал-Идриси» (Толмачева, 2002).

Конкретных разработок, которые бы подкрепляли такие суждения, пока нет. В задачи моего исследования выяснение достоверности географических координат из сочинений Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды не входит, поскольку анализ собственно астрономических данных Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды должен проводиться специалистами в области математической географии и материалом для сопоставления здесь должно являться не сочинение ал-Идриси, а труды средневековых арабских ученых-астрономов. Вопрос же, который представляется мне важным в контексте сравнения сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, заключается в следующем: насколько сведения описательной географии, с одной стороны, и координатные данные - с другой, взаимно обусловлены, иначе говоря, составляют ли они органическое единство или являются механическим соединением не связанных друг с другом информационных систем.

Глава II «Восточная Европа в сочинении ал-Идриси» посвящена систематическому анализу сведений ал-Идриси о Восточной Европе.

В параграфе ИЛ. «История создания географического сочинения ал-Идриси» рассматриваются общие вопросы, связанные с исследованием текста ал-Идриси, - история создания сочинения и его состав, источники ал-Идриси и его методы работы с ними, со-

отношение текстовых и картографических данных ал-Идриси о Восточной Европе.

Представления ал-Идриси о физической и этнополитической географии Восточной Европы формировались под влиянием книжной традиции, с одной стороны, и сообщений его современников - с другой. Книжные данные включали в себя разнородную информацию: сведения легендарного, мифологического характера; теоретические, общегеографические представления, которые, в свою очередь, могли иметь сложный характер в силу того, что восходили к разных источникам; данные, основанные на практическом опыте посещавших Восточную Европу купцов и путешественников, сообщения которых сохранили в своих трудах арабо-персидские географы К^ вв.

Сведения о Восточной Европе, которые ал-Идриси получил от своих современников, по понятным причинам, были не столь полны и богаты конкретными деталями, как данные об арабских странах или о Южной Европе. Фрагментарность современных ал-Идриси данных о Восточной Европе привела к тому, что на страницах «Нузхат ал-муштак», посвященных описанию этого региона, они переплетаются с книжными сообщениями, создавая порой такие сложные географические конструкции, которые не могут быть отождествлены с каким-либо конкретным географическим объектом. Сложный по составу характер информации ал-Идриси о Восточной Европе является одной из важнейших особенностей его сведений о нашем регионе.

Рассмотрение методов работы ал-Идриси над составлением сочинения позволило сделать следующие выводы. Упорядочение собранного материала не сводилось для ал-Идриси к механическому распределению имевшихся в его распоряжении сведений по тем или иным секциям сочинения. Намереваясь дать в своем труде последовательное и возможно более полное описание всех известных ему стран и народов, ал-Идриси творчески подходил к своим источникам, с тем чтобы исповедуемый им принцип последовательности и полноты изложения соблюсти в наибольшей степени.

Географ отдавал себе отчет в том, что его знания о Земле и ее обитателях не безграничны, поэтому он отмечал те явления и объекты, которые были ему неизвестны. Ал-Идриси пытался установить достоверность тех или иных сведений, включаемых им в состав «Нузхат ал-муштак». Критерием истинности сообщения являлись собственные наблюдения и впечатления географа; рассказы очевидцев - купцов и путешественников; общеизвестность того или иного факта; отсутствие разногласий между разными источни-

ками относительно какого-либо объекта, явления или события; мнение ученых предшественников; доводы разума. В странах Восточной Европы ал-Идриси не бывал, поэтому в соответствующих разделах «Нузхат ал-муштак» нет и указаний на то, что он видел собственными глазами. Тем не менее, авторское отношение к информации можно обнаружить и в этих частях сочинения, хотя в целом оно менее четко выражено, чем в других секциях «Нузхат ал-муштак».

Метод ал-Идриси включал в себя сопоставление сведений из различных источников, что не всегда приводило к предпочтению одних данных другим. В ряде случаев информация нескольких источников, невзирая на их разновременность, сводилась географом воедино.

Сравнение карты и текста сочинения показало, что чем меньше в распоряжении ал-Идриси было современных ему данных, тем большую роль в составлении карты играли собственно картографические источники, часть материала которых не нашла отражения в тексте. Особенно отчетливо это видно на примере 5-7 секций VII климата.

Лишь отдельные фрагменты текста редактировались в соответствии с картой. Это касается описания некоторых физико-географических объектов, к которым и относятся все обнаруженные мною признаки картографической ориентации автора. В целом же в тексте 4-6 секций VI—VII климатов элементы первичной, эгоцентрической пространственной ориентации преобладают над элементами картографической. Сведения, приводимые в тексте о городах, совершенно некартографичны, очень часто они имеют непосредственный, конкретно-чувственный характер. Противоречия между текстом и картой в определении местонахождения городов свидетельствуют о том, что города появились на карте вследствие перевода текстуальных данных. Поэтому карту 4-6 секций VI—VII климатов, на мой взгляд, следует использовать для уточнения текста с большой осмотрительностью, поскольку она не играет самостоятельной роли в решении наиболее важного исследовательского вопроса - в локализации описанных в тексте городов. Скорее, карту можно привлекать для сравнения нашего понимания текста с тем, как его истолковывал ал-Идриси, когда выполнял функции картографа. В решении же вопроса о локализации городов восточноевропейских секций следует признать приоритет описательной части «Нузхат ал-муштак».

В параграфе П.2. «Физическая география Восточной Европы в сочинении ал-Идриси» анализируются представления ал-Идриси о гидрографии, рельефе и климате Восточной Европы.

Из элементов физической географии Восточной Европы ал-Идриси лучше всего знал гидрографию региона - моря и реки, по которым пролегали основные торговые пути того времени. Ал-Идриси приводит описания Черного и Каспийского морей, для характеристики которых он широко привлекал не только книжные сообщения, но и современные ему маршрутные данные. Несмотря на то, что в сочинении ал-Идриси впервые в арабской географической литературе приводятся богатые сведения о городах и народах Прибалтики, о самом Балтийском море как особом водном бассейне ничего не сказано. Судя по одному из упоминаний о «Море Мрака» (под которым в арабской географической литературе подразумевались моря северной части Атлантического океана), в распоряжении ал-Идриси имелся фрагмент лоции с описанием плавания от северного побережья Руси на северо-запад. Эти сведения он, по всей вероятности, мог получить от скандинавских информаторов. Содержащиеся в нем маршрутные данные напоминают об одном из отрезков пути, пройденного норвежским мореплавателем Оттаром, а именно от мыса Нордкап на восток и далее на юг вдоль побережья Кольского полуострова. Сообщение ал-Идриси, конечно, восходит не непосредственно к рассказу Оттара (конец IX в.), а к сообщениям об аналогичных плаваниях скандинавских мореходов, со слов которых географ записал также и современные сведения о Финнмарке - области, находившейся по соседству с Кольским полуостровом.

В отличие от арабских географов К^ вв., знавших из рек Восточной Европы лишь Волгу, Дон и Дунай (преимущественно в их нижнем течении), ал-Идриси было известно куда больше рек этого региона. Самыми богатыми сведениями он располагал о Дунае (Дану), Днестре (Данаст) и Днепре (Данабрис), вдоль берегов которых на карте ал-Идриси помечено множество городов. Реки Восточного Причерноморья были известны географу хуже. О Доне ал-Идриси имел очень неполные данные, которые не позволили ему представить эту реку в виде отдельного водного потока: на карте Дону отчасти соответствует река Сакир, которая изображена как рукав Атила, впадающий в Черное море. Описание реки Ру-сиййу дает некоторые основания сопоставлять ее с рекой Кубанью, правда, без полной уверенности в их тождестве. В Восточном Причерноморье ал-Идриси отметил еще одну реку, которая впадает в море близ города «Черная Кумания». Она не имеет названия, и в ее описании преобладают данные мифологического характера.

Наконец, среди рек Черноморского бассейна ал-Идриси называет реку ар-Русиййа, т.е. «Русскую». Введение этого гидронима было вызвано попыткой ал-Идриси объединить сведения различ-

ных источников о стоящих на северных реках городах с представлением о грандиозном водном пути, связывавшем между собой северные и южные районы Восточной Европы. На карте эта река изображена в виде огромной водной магистрали, пересекающей с севера на юг всю Восточную Европу. Картографическое изображение «Русской реки» целиком является плодом работы ал-Идриси, который сумел органично согласовать современные ему маршрутные данные с системой географических представлений, унаследованной от мусульманской традиции. Гидроним Русиййа не соответствует какому-то конкретному географическому объекту, «Русскую реку» ал-Идриси следует рассматривать как совокупность речных путей, посредством которых можно было пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении.

Сходным по характеру гидронимом является и наименование Атил, которое обычно без всяких оговорок рассматривают как обозначение Волги, что на самом деле не вполне корректно. Рассмотрение сведений ал-Идриси о реке Атил привело к заключению о том, что этот гидроним является сложным географическим понятием, не совпадающим ни с одной конкретной рекой Восточной Европы. Как и другие арабские ученые, за верхнее течение Атила ал-Идриси принимал р. Каму, но в дополнение к сообщениям своих предшественников, он смог указать и на ее притоки, хотя следует признать, что эти сведения носили весьма туманный характер. Имевшиеся в распоряжении ал-Идриси данные о бассейне Верхней Волги рассматривались им в контексте, не связанном со сведениями о реке Атил. Характеристика нижнего течения Атила при впадении ее в Каспийское море выдержана у ал-Идриси в традиционном духе. Ал-Идриси развил представление арабских географов К-Х вв. о существовании рукава, отделяющегося от основного течения Атила и впадающего в Черное море. Поставленный перед необходимостью согласовывать сведения о северо-восточном Причерноморье, полученные от разных информаторов, географ не сумел разграничить данные о реках Кубани и Доне, в результате чего сообщение ал-Идриси о реке Сакир приобрело противоречивые черты.

У ал-Идриси были некоторые сведения и о реках бассейна Балтийского моря. На карте, относящейся к нашему региону, помечено четыре реки, впадающие в «Море Мрака», а в тексте сочинения имеется информация лишь об одной из них - о реке Бурну (Пярну). Что касается трех остальных рек, то их, судя по положению на карте, следует искать к северу от реки Пярну.

Ал-Идриси называет несколько озер Восточной Европы, самым крупным из которых является озеро Тирма. Все попытки отожде-

ствить его с каким-либо гидрографическим объектом в пределах Восточно-Европейской равнины (Ладожское озеро по К.Миллеру или Приютские болота, согласно версии БАРыбакова) представляются мне малоубедительными, так как их авторы совершенно не принимают во внимание влияние книжных данных на сообщение ал-Идриси об озере Тирма. В рассказе географа об озере Тирма отразилась информация из различных источников: сочинений ранних арабских географов (ал-Хваризми, Сухраб, ал-Баттани); произведений жанра аджаиб; сведений путешественников и купцов, проезжавших по Днепровскому пути к озерам Ильмень и Ладожскому. Включение в состав сообщения об озере Тирма данных, полученных от купцов и путешественников, позволяет утверждать, что в рассказе ал-Идриси об озере Тирма могли отразиться некоторые реальные сведения об одном из озер северо-запада Восточной Европы. Наличие же значительного пласта книжной информации в сообщении ал-Идриси об озере Тирма не дает возможности отождествить этот гидроним с каким-либо конкретным географическим объектом Восточной Европы. То же самое следует отнести и к гидрониму Ганун, который является собирательным образом, сложившимся на основе информации об озерах Русского Севера.

Горные хребты, нанесенные ал-Идриси на карту, отражают античную традицию в ее арабской переработке, а изображения небольших отдельных возвышенностей являются результатом перевода на карту информации текста о нахождении того или иного города у подножия горы. Имеющиеся в текстовой части «Нузхат ал-муштак» характеристики двух гор Восточной Европы - горы Кукайа и горы Батира - представляют собой сплав данных из разных источников. В сообщении о горе Кукайа выделяются несколько пластов информации. Во-первых, общегеографическое представление о труднодоступных заснеженных окраинах ойкумены. Во-вторых, связанные с этим представлением названия из арабской космографической традиции - Йаджудж и Маджудж, «Море Мрака». В-третьих, само название Кукайа, восходящее к наименованию Рифейских гор у античных географов. Таким образом, гора Кукайа - это собирательный образ, воплощающий представление об отдаленных северных территориях, труднодоступных для человека. В сообщении о горе Батира ал-Идриси воспроизвел современные ему данные, основанные на рассказах купцов и путешественников по Среднему и Нижнему Поволжью; в то же время, на картографическое изображение этой горы, показанной к западу от реки Атил, могли оказать влияние данных ранних арабских географов о горе Бодин.

В параграфе П.З. «Страны и народы Восточной Европы в сочинении ал-Идриси» анализируются представления ал-Идриси о странах и народах Восточной Европы - о Руси, Нижнем Подуна-вье, Северном Причерноморье, Северном Кавказе, Нижнем и Среднем Поволжье, Восточной Прибалтике.

Сведения о русских землях, которыми располагал ал-Идриси, не были сведены им в цельное описание Руси. Сообщения о древнерусских городах помещены в разных частях «Нузхат ал-муштак». Это связано, с одной стороны, с дробной структурой сочинения, а с другой - с тем, что информация, имевшаяся у ал-Идриси о Руси, восходила к различным источникам, данные которых географ не всегда мог согласовать между собой. В результате ал-Идриси по-отдельности описывает города Юго-Западной Руси, города Поднепровья, город Новгород и, кроме того, приводит популярный в арабо-персидской географии, начиная с X в., рассказ о трех «группах» русов.

Описание городов Северного Причерноморья относится к числу наиболее точных и подробных сообщений ал-Идриси о Восточной Европе. По форме данные географа о Северном Причерноморье представляют собой морскую лоцию с более или менее пространными характеристиками портовых городов. Арабская передача названий, относящихся к Северному Причерноморью, как правило, настолько точна, что в большинстве случаев позволяет легко установить, о каком населенном пункте идет речь, а также определить источник информации о том или ином городе.

О Восточном Причерноморье ал-Идриси располагал менее обстоятельными сведениями, нежели о Северном. Сообщения географа о городах и народах Восточного Причерноморья сложны по составу и обнаруживают использование информации как из устных, так и из книжных источников. В связи с описанием Восточного Причерноморья ал-Идриси приводит и некоторые данные о городах и народах Северного Кавказа, в частности об аланах.

В «Нузхат ал-муштак» дано описание целого ряда народов, обитавших в бассейне реки Атил: хазар, булгар, буртасов, басд-жиртов. Обо всех этих народах в арабской географической литературе имелись довольно подробные сведения, основной костяк которых сложился еще в 1Х-Х вв. Сообщения ал-Идриси о народах бассейна Атила включали в себя как книжные данные, так и устные известия. Но преимущественно сведения ал-Идриси об этих народах традиционны, причем известия, взятые им из предшествующей литературы, ал-Идриси повторяет, как правило, в сокращенном виде.

Описание Скандинавских стран и Прибалтики в «Нузхат ал-муштак» отличается богатой информацией по сравнению с другими средневековыми источниками нескандинавского происхождения. Ал-Идриси описывает земли тавастов, Эстланд, земли мад-жусов и острова амазонок. В связи с тем, что у ал-Идриси не было представления о реальных очертаниях Скандинавского полуострова, на его карте вышеперечисленные земли изображены в одну линию, с запада на восток, согласно порядку их описания в тексте. Большая часть топонимов, упомянутых ал-Идриси для Прибалтийского региона, - это приморские пункты. Внутренние области описываемых земель были известны географу значительно меньше. Источниками сведений о Восточной Прибалтике для ал-Идриси, в первую очередь, были рассказы скандинавских купцов. Названия многих Прибалтийских стран взяты им из скандинавской географической традиции: это страна Фимарк (Ршшпбгк), земля Табаст (ШеМаМ), земля Астланд (ЕЁНаМ).

Глава III «Восточная Европа в географическом сочинении Ибн Са'ида» посвящена систематическому рассмотрению сообщений Ибн Са'ида о Восточной Европе.

В параграфе III. 1. «Состав сочинения Ибн Са'ида и его источники» освещается вопрос о связи его сочинения с трудом ал-Идриси. Применение Ибн Са'идом географических координат для локализации тех или иных объектов, по моему мнению, не может рассматриваться как простое дополнение к делению ойкумены на климаты и секции, воспринятому им от ал-Идриси. Дело в том, что последовательное использование Ибн Са'идом координатного принципа несовместимо с основным способом локализации, практикуемым ал-Идриси - определением местоположения одного пункта относительно каких-либо других в рамках определенного маршрута. Тем самым для Ибн Са'ида исключалась возможность прямого заимствования сообщений ал-Идриси, без нарушения их внутренней структуры, основу которой составляли дорожники. Не случайно в исследованных мною частях сочинении Ибн Са'ида, при всей очевидной зависимости его текста от материалов ал-Идриси, тем не менее не встречаются сколько-нибудь пространные цитаты из «Нузхат ал-муштак».

О кардинальной переработке, которой Ибн Са'ид подверг заимствованные им у ал-Идриси сведения, свидетельствует и тот факт, что в тексте «Географии» почти совершенно отсутствуют маршрутные данные с указанием расстояний между пунктами. В тех немногочисленных случаях, когда Ибн Са'ид указывает расстояния между теми или иными объектами, он опирается, главным образом, на книжную информацию, источник которой, как правило,

нетрудно установить. Кроме того, в сообщениях Ибн Са'ида, за редким исключением, не прослеживаются черты, типичные для эгоцентрической ориентации в пространстве - специфические пространственные термины, описание примет местности.

Таким образом, говоря о характере заимствования Ибн Са'идом данных из его главного источника - сочинения ал-Идриси, - следует иметь в виду, что почерпнутые им из «Нузхат ал-муштак» сведения были поставлены испанским географом в иную, чем у его предшественника, систему связей. Благодаря этому Ибн Са'иду удалось создать свою собственную картину физической и этнопо-литической географии Восточной Европы.

Параграф Ш.2. «Физическая география Восточной Европы в сочинении Ибн Са'ида» посвящен рассмотрению представлений Ибн Са'ида о гидрографии, рельефе, климате, флоре и фауне Восточной Европы.

Базовыми элементами в описании Восточной Европы для Ибн Са'ида являлись оро- и гидрографические объекты. Сообщения Ибн Са'ида о тех или иных физико-географических объектах Восточной Европы весьма существенно отличаются друг от друга по характеру и объему информации. Сведения Ибн Са'ида об омывающих Восточную Европу морях крайне отрывочны в силу того, что характеристика морей не представляла для географа самостоятельного интереса и была им включена в свое сочинение лишь постольку, поскольку данные о различных участках морских побережий фигурировали в составе сообщений о приморских городах региона или устьях впадающих в море рек. Несмотря на их фрагментарность, сведения Ибн Са'ида о южных морях Восточной Европы, в особенности о Черном и Азовском, ценны, поскольку опираются на данные, современные автору.

В отличие от информации о морях, сведения о реках и элементах рельефа Восточной Европы приводятся Ибн Са'идом в более или менее систематизированном виде. Что касается сообщений о реках, то географ дает общую характеристику, рассказывая о течении реки от истока до устья, нескольким рекам - Дунаю, Днестру, Днепру. Показательно, что такие общие описания были составлены им лишь для тех рек, о которых Ибн Са'ид располагал современными ему сведениями. В то же время о реке Атил, несмотря на богатую и давнюю традицию ее описания в арабо-персидской литературе Х-ХИ вв., Ибн Са'ид приводит лишь отрывочные известия.

В топонимической номенклатуре Ибн Са'ида много наименований, встречающихся также в сочинении ал-Идриси - это названия Черного и Каспийского морей, рек Днестра, Днепра, Дуная,

Атила, озера Тума, гор Кукайа, Аскасийа, Асгарун, ал-Кабк. Однако утверждать, что все эти топонимы были заимствованы Ибн Са'идом непосредственно из сочинения ал-Идриси, было бы опрометчиво. За редким исключением, касающимся ряда оронимов {Кукайа, ал-Кабк), все общие с ал-Идриси наименования приведены Ибн Са'идом в иной форме, пусть и незначительно, но отличающейся от написания ал-Идриси: Нитас (ал-Идриси)/Ниташ (Ибн Са'ид), Данаст/Данашт,Данабрис/Танабрис, Тирма/Тума.

В параграфе Ш.З. «Страны и народы Восточной Европы в сочинении Ибн Са'ида» содержится анализ представлений Ибн Са'ида об этнополитической географии региона - о Северном Причерноморье и Приазовье, Восточном Причерноморье, Северном Кавказе, Среднем и Нижнем Поволжье, Руси и степных кочевниках.

Сообщения Ибн Са'ида о странах и народах Восточной Европы включают в себя две группы данных: с одной стороны - современную географу информацию, с другой - сведения, традиционные для мусульманской географической литературы.

Что касается новой информации, принадлежащей самому Ибн Са'иду, то она касается лишь Нижнего Подунавья, Крыма, Приазовья, Северного Кавказа, Нижнего и Среднего Поволжья. Нетрудно заметить, что все эти районы входили в состав Золотой Орды, к сфере контактов которой с мусульманским миром и относились основные источники информации Ибн Са'ида о Восточной Европе.

Именно с золотоордынскими источниками связано появление в сочинении Ибн Са'ида тюркской формы наименования Дуная (Туна), не итальянского, а тюркского названия крымского города Судака, сведений о мусульманизации Судака и Саксина, данных о реках и крепостях Северного Кавказа, сведения о которых приводятся в связи с сообщением о войнах между Берке и Хулагу. В характеристике Причерноморья отразились - хотя и в незначительной мере - сведения западноевропейских и греческих информаторов, к которым восходят данные об Азовском море и Матрахе.

Характерной особенностью новой информации, включенной Ибн Са'идом в свое сочинение, является ее фрагментарность. Из всех портовых городов Северного Причерноморья Ибн Са'иду был известен только один - Судак. Сообщения географа о маршрутах плавания «Судак-Константинополь» и «Судак-Синоп», несомненно, основаны на свежих данных, но лишены каких-либо деталей. Упоминание тюркской формы наименования Дуная не сопровождается сведениями о золотоордынских городах Нижнего Подуна-вья. Ценные данные о мусульманском населении бывшей хазар-

ской столицы, по-видимому, были столь отрывочны, что не позволили Ибн Са'иду соотнести их с информацией о городе Саксине, которая дошла до него по другим источникам. Таким образом, сведения, полученные Ибн Са'идом от современных ему информаторов, были настолько фрагментарны, что по ним одним было невозможно составить сколько-нибудь цельное представление о том или ином регионе Восточной Европы. Вследствие этого крупицы новой информации оказались включены в контекст традиционных сведений мусульманских авторов, который - пусть и в переработанном виде - стал структурообразующим элементом сообщений Ибн Са'ида о физической и этнополитической географии Восточной Европы.

Глава IV «Восточная Европа в географическом сочинении Абу-л-Фиды» посвящена систематическому рассмотрению представлений Абу-л-Фиды о Восточной Европе.

В параграфе IV. 1. «Состав сочинения Абу-л-Фиды» рассматривается структура сочинения, дается анализ его источников о Восточной Европе, среди которых выделяются труды арабских географов и астрономов IX—XIII вв., астрономические таблицы (зиджи) и «книги долгот и широт», некие «старинные книги», послужившие ему источником для описания Черного и Азовского морей, а также сведения, полученные от современных ему информаторов, которые побывали в тех или иных районах Восточной Европы (Крыму, Булгаре, Сарае, Исакче). Сравнительный анализ восточноевропейских материалов ал-Идриси и Абу-л-Фиды показал, что в сообщениях последнего данные ал-Идриси отразились лишь косвенным образом.

Параграф ^.2. «Физическая география Восточной Европы в сочинении Абу-л-Фиды» посвящен анализу сообщений Абу-л-Фиды о гидрографии, рельефе, климате, флоре и фауне Восточной Европы.

Сообщения Абу-л-Фиды о физической географии Восточной Европы опираются, главным образом, на современные географу сведения. Их источники восходят к сфере политических и коммерческих контактов мамлюкского Египта с Золотой Ордой. Богатство новой информации о Восточной Европе позволило Абу-л-Фиде дать самостоятельные развернутые описания Черного и Азовского морей, Дуная, Днепра, Дона, Нижней Волги.

Новая информация, приводимая Абу-л-Фидой, касается не всех регионов Восточной Европы, а лишь тех, которые непосредственно входили в состав Золотой Орды. В описании остальных территорий велика роль заимствованных сведений, главным источником которых является сочинение Ибн Са'ида. Именно к нему восходит

большинство сообщений Абу-л-Фиды о рельефе Восточной Европы и озере Тума.

В параграфе ^.3. «Страны и народы Восточной Европы в сочинении Абу-л-Фиды» рассматриваются представления Абу-л-Фиды об этнополитической географии Восточной Европы.

Почти весь объем информации об этнополитическом облике Восточной Европы содержится в основной части сочинения Абу-л-Фиды. В отличие от физико-географического введения к «Таквим ал-булдан», составленного преимущественно на основе современных географу устных данных, в разделе, посвященном описанию народов Европы, весьма значительна роль книжных известий, среди которых главное место принадлежит сведениям из сочинения Ибн Са'ида. Данные испанского географа встречаются в сообщениях даже о тех объектах, о которых у Абу-л-Фиды была богатая собственная информация.

Наиболее подробны и достоверны сообщения Абу-л-Фиды об этнополитической географии тех районов Восточной Европы, которые входили в состав Золотой Орды - Северного Причерноморья, Северного Кавказа, Нижнего и Среднего Поволжья. Приводимые географом сведения касаются главным образом золотоор-дынских городов (Кафа, Керчь, Кырк-Ер, Солхат, Судак, Сару Керман в Крыму; Азак и Тамань в Приазовье; Балджаман, Булгар, Сарай, Укек в Нижнем Поволжье; Аккерман в Нижнем Поднестро-вье; Исакча на Нижнем Дунае). Сведения о кочевых народах Причерноморья, оказавшихся под властью монголов, а также данные о Руси целиком восходят к сообщениям более ранних источников.

В Заключении подводятся итоги исследования.

Исследование материалов ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, посвященных Восточной Европе, показывает, что этот регион на протяжение ХП-ХГУ вв. входил в сферу экономических, политических и познавательных интересов мусульманского мира. Об этом свидетельствует постоянное обновление информации о странах и народах Восточной Европы в сочинениях арабских географов указанного периода.

По своему составу восточноевропейские сообщения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды имеют сложный характер. В известиях этих географов переплетаются два пласта сведений - традиционные и новые, современные авторам. Соотношение новой и традиционной информации во всех рассмотренных мною сочинениях имеет свои особенности. У каждого автора более или менее отчетливо выделяется комплекс новой информации о тех или иных объектах, которая выполняет структурообразующие функции, дефор-

мирует традиционный контекст или - в отдельных случаях - даже полностью вытесняет его.

Для ал-Идриси такой новой информацией являются полученные от купцов и путешественников маршрутные данные; их использование позволило географу либо составить описания ряда областей Восточной Европы, совершенно неизвестных более ранним арабским авторам (Поднепровье, Поднестровье, Кумания, Восточная Прибалтика), либо полностью обновить топонимическую номенклатуру региона, в той или иной мере уже знакомого его предшественникам (Северное Причерноморье).

Абу-л-Фида имел доступ к современной инфор55мации, связанной с дипломатическими, экономическими и религиозными контактами мамлюкского Египта и Золотой Орды, и тем самым получил возможность составить оригинальные описания Черного моря и впадающих в него с севера рек, а также дать развернутые характеристики золотоордынских городов Северного Причерноморья, Нижнего и Среднего Поволжья.

Новая информация в тексте Ибн Са'ида присутствует в куда менее концентрированном виде, чем в сочинениях ал-Идриси или Абу-л-Фиды. Тем не менее, именно благодаря крупицам новых данных Ибн Са'ид смог создать собственную картину физической и этнополитической географии отдельных областей Восточной Европы - Северного Кавказа, Северного Причерноморья, Нижнего и Среднего Поволжья.

Анализ новой информации в сочинениях арабских географов XII-XIV вв. позволяет сделать вывод о перемещении центров информации о Восточной Европе в рассматриваемый период. Если для мусульманских географов домонгольского времени значительная часть сведений о народах Восточной Европы поступала в страны Халифата через Булгар, то уже во времена Ибн Са'ида эта информационная роль Булгара перешла к политическим и экономическим центрам Золотой Орды, в первую очередь к портовым городам Северного Причерноморья, участвовавшим в международной торговле, а также к золотоордынской столице городу Сараю и - в меньшей степени - к Саксину.

Рассмотрение сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды как географических текстов дает возможность не только реконструировать представления арабских ученых XII-XIV вв. о Восточной Европе, но и выявить основные элементы той своеобразной конструкции, которой являлось пространство средневекового географа.

Главным элементом описания являлись разнообразные географические объекты. Все они воспринимались самими геогра-

фами как реальные, хотя на самом деле часть физико-географических объектов, охарактеризованных рассматриваемыми авторами, виртуальна. В посвященных Восточной Европе разделах сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды выделяются несколько географических наименований, которые в принципе не могут быть отождествлены с каким-либо конкретным географическим объектом, а представляют собой умозрительные конструкции самих арабских ученых, соответствующие их представлениям о физической географии региона. Это, в первую очередь, относится к крупнейшим восточноевропейским рекам - реке Атил (упоминаемой всеми тремя авторами), которая лишь отчасти совпадает с Волгой, и «Русской реке» ал-Идриси, воплотившей идею о возможности водным путем пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении. Точно так же озеро Тирма (Тума -в написании Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды) нельзя отождествить ни с одним озером Восточной Европы: в рассказе о нем тесно переплелись материалы ал-Хваризми и ал-Баттани об Азовском море, сведения купцов и путешественников об озерах Русского Севера и, возможно, данные литературных источников жанра аджаиб. Среди гор Восточной Европы нельзя найти точного соответствия упоминаемой всеми нашими авторами горе Кукайа, поскольку в этом орониме заключено обобщенное представление об окраинных, труднодоступных, заснеженных и безлюдных районах Севера.

Появление подобных топонимов связано, прежде всего, с неизбежной особенностью субъективного пространственного восприятия - с тем, что в сознании отдельных людей крупные природные объекты (моря, реки, горы) не имеют четких границ и не осознаются в качестве целостных гидрографических или орографических систем. Вследствие этого средневековый географ в той мере, в какой он опирался на сообщения информаторов о таких объектах, оперировал отрывочными данными, которые он сам должен был систематизировать тем или иным способом. Однако причины формирования рассматриваемых топонимов могли быть обусловлены не только нехваткой конкретных сведений, но и отсутствием в них потребности у той аудитории, для которой предназначалось создаваемое сочинение. По-видимому, для потребителей такой топонимии, в первую очередь, была важна определенная географическая идея - воплощением которой и служил топоним, -а не ее детализация.

Сделанное мною заключение о наличии принципиальной разницы между современными топонимами и географическими названиями арабских авторов позволило по-новому поставить вопрос

о методике локализации упоминаемых ими топонимов, т.е. отказаться от представления о том, будто за каждым топонимом средневекового источника скрывается какой-либо конкретный географический объект.

Наряду с географическими объектами еще одним элементом пространства средневекового географа являются исторические лица, сами образы которых неразрывно связаны с определенным географическим контекстом. Немногочисленные исторические персонажи, населяющие географическое пространство ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, все до одного являются знаковыми фигурами для мусульманского мира. Это Хосров I Ануширван, которому в арабской традиции приписывалось основание почти всех укреплений на Кавказе (именно в этом контексте он и упоминается всеми нашими географами); золотоордынские ханы Берке и Узбек, внесшие большой вклад в мусульманизацию Золотой Орды (с их именами связаны некоторые сведения Абу-л-Фиды о Причерноморье и Поволжье); завоеватель Багдада Хулагу, ведший упорные войны с ханом Берке за обладание Азербайджаном (благодаря рассказу об одном из эпизодов этого соперничества Ибн Са'ид сообщает новые детали о физической географии Северного Кавказа).

Сравнительный анализ восточноевропейских материалов в сочинениях ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды позволяет сделать выводы о характере заимствования сведений. В проанализированных мною фрагментах сочинений трех географов выделяется комплекс общих, «базовых» сведений, переходящих из сочинения в сочинение. Эти сведения восходят к известиям ранних арабских географов, опиравшихся, в свою очередь, на птолемеевскую традицию, и относятся к элементам оро- и гидрографии региона (в ряде случаев удается проследить и картографическую основу этой информации). Элементы рельефа и - в меньшей степени - гидрографии служат опорными деталями, помогающими географам расположить в пространстве сведения о населенных пунктах или же структурировать пространство для тех областей (как правило, северных), о которых иная информация просто отсутствует. Лишь для немногих районов Восточной Европы географы XII-XIV вв. располагали «самодостаточными» сведениями, которые сами по себе позволяли составить развернутое описание ряда объектов (такой материал предоставляли, как правило, черноморские лоции, использованные ал-Идриси и Абу-л-Фидой). В большинстве же случаев фрагментарные современные данные помещались в традиционный контекст, который придавал им связность и целостность. Приемы совмещения новых и традиционных сведений могли быть самыми разными. Если основу рассказа Абу-л-Фиды о северных

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ| -, БИБЛИОТЕКА | ' С Петербург |

о» да м» »

странах составляют обширные выдержки из сочинения Ибн Са'ида, то последний, обращаясь к книжной информации, не только избегает прямого цитирования фрагментов из сочинений своих предшественников, но подвергает их сообщения основательной переработке. При этом объем заимствованного материала у Ибн Са'ида очень невелик сравнительно с теми возможностями, которые предоставляло ему, скажем, сочинение ал-Идриси. К примеру, Ибн Са'ид совершенно не воспользовался богатыми сведениями ал-Идриси о городах Нижнего Подунавья, Поднестровья, Поднеп-ровья и Северного Причерноморья при составлении своего описания всех этих регионов.

Что касается астрономических данных, которые рассматриваются в историографии как дополнение Ибн Са'ида к текстовой информации ал-Идриси, как «шаг вперед» по сравнению с ним, то исследование материалов обоих авторов не оставляет сомнений в том, что соединение астрономических и описательных данных в сочинении Ибн Са'ида следует считать чисто механическим. Там, где можно сравнить текстовую информацию о местонахождении тех или иных объектов и указанные Ибн Са'идом их координатные данные, они противоречат друг другу. О формальном соединении тех и других сведений говорят и материалы Абу-л-Фиды, который не заботился о выяснении достоверности приводимых им координатных данных и довольно часто без каких-либо комментариев приводил несколько вариантов астрономической локализации, взятых им из различных источников. Попытка перенести на карту те географические объекты, для которых Ибн Са'идом и Абу-л-Фидой указаны широта и долгота (это в основном города), показывает, что на основании координатных данных вычертить карту, сколько-нибудь соответствующую реальному положению вещей, невозможно, ибо города расположены бессистемно: так, почти все пункты Северного Кавказа оказываются к югу от Трапезунда; Сарир, напротив, лежит много севернее, почти на одной широте с Тмутарканью, а Саксин почти на той же широте, что и Булгар.

Сравнение материалов ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о Восточной Европе убеждает в том, что, несмотря на очевидную связь этих сочинений, к вопросу об их соотношении, вопреки распространенному в историографии мнению, не следует применять категорию прогресса. Ибн Са'ид не ставил перед собой задачу приращения знаний о Восточной Европе по сравнению с ал-Идриси; то же самое относится и к Абу-л-Фиде, который не стремился углубить представления Ибн Са'ида. Каждый автор «осваивал» это пространство заново, пренебрегая многими сведениями

своего предшественника - не случайно, этнополитическая картина Восточной Европы у Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды практически исчерпывается пределами Золотой Орды, несмотря на наличие богатого материала о Руси и Прибалтике в сочинении ал-Идриси. Интерес к тем или иным сведениям ал-Идриси со стороны Ибн Са'ида или к материалам последнего у Абу-л-Фиды диктовался, главным образом, задачами их собственных сочинений, а также содержанием той информации о Восточной Европе, которая поступала в мусульманский мир по современным каналам, которые для второй половины XIII - первой трети XIV в. были почти целиком связаны с Золотой Ордой.

В Приложениях к диссертации помещены выполненные автором переводы относящихся к Восточной Европе фрагментов сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды (Приложение 1), а также сравнительные топонимические таблицы «Гидронимы и оронимы Восточной Европы по данным ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды» (Приложение 2); «Населенные пункты Восточной Европы по данным ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды» (Приложение 3); «Этнополитические наименования Восточной Европы по данным ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды» (Приложение 4); «Восточноевропейские топонимы ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, восходящие к традиции Птолемея» (Приложение 5), «Антропонимы в составе известий о Восточной Европе ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды» (Приложение 6).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО

В СЛЕДУЮЩИХ ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ АВТОРА:

Монографии

1. Арабские источники ХП-Х^ вв. по истории Карпато-Днестровских земель // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования. 1990 г. М.: Наука, 1991. С. 5-115(10 п.л.).

2. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М.: Восточная литература, 1999.254 с. (17,4 п.л.).

3. Древняя Русь и Нижнее Подунавье. М.: Памятники исторической мысли, 2000.272 с. (в соавторстве с В.Б.Перхавко; без учета текста соавтора - 7,2 п.л.).

Главы в коллективных монографиях, статьи, тезисы

4. Данные о Карпато-Днестровских землях в сочинениях ал-Идриси и Абу-л-Фиды // Молодые обществоведы Москвы - Ленинскому юбилею. М.: Наука, 1982. С. 90-92 (0,15 п.л.).

5. О политическом положении региона Днестровско-Дунайских степей в первой трети ХГУ в. // Социально-экономическая и политическая история Молдавии периода феодализма. Кишинев: Шти-инца, 1988. С. 33-45 (0,75 п.л., в соавторстве с Н.Д.Руссевым).

6. Болгария и Золотая Орда в первой половине ХГУ в. (по данным арабских источников) // Славяне и их соседи: Международные отношения в эпоху феодализма. М.: Наука, 1989. С. 34-36 (0,1

П.Л.).

7. Дунай в описании арабского географа ХГУ в. Абу-л-Фиды // История и археология Нижнего Подунавья (Чтения памяти проф.

A.И.Доватура): Тез. докл. научно-практического семинара. Рени, 1989. С. 98-99 (0,1 п.л.).

8. Русский Север глазами средневековых арабов // Прометей: Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей». Т. 16: Тысячелетие русской книжности. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 299-301 (0,25 п.л.).

9. Сведения о буртасах в «Географии» Ибн Са'ида // Вопросы этнической истории Волго-Донья в эпоху средневековья и проблема буртасов (Тез. к межобластной науч. конф. 23-27 января 1990 г.). Пенза, 1990. С. 43-46 (0,15 п.л.).

10. Сведения о связях Древней Руси и Болгарии в сочинении ал-Идриси (ХГГ в.) // Восточная Европа в древности и средневековье: Проблемы источниковедения: Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Тез. докл. М., 1990. С. 62-64 (0,15 п.л.).

11. Византия и Северное Причерноморье в арабской географической литературе ХГГ-ХГУ вв. // ХУГГГ международный конгресс византинистов: Резюме сообщений. М., 1991. Т. 1. С. 571-572 (0,15

П.Л.).

12. Рассказ о трех группах русов в арабской географической литературе ХГГ-ХГУ вв. // Образование Древнерусского государства: Спорные проблемы: Чтения памяти чл.-корр. АН СССР

B.Т.Пашуто. М., 1992. С. 25-29 (0,2 п.л.).

13. Сведения о Кумании в сочинении ал-Идриси // Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье: Международный науч. семинар: Тез. докл. Донецк, 1992. С. 31-34 (0,25 п.л.).

14. Арабские географы ХГГ-ХГУ вв. о Европейском Севере // ХГГ конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии: Тез. докл. М., 1993. С. 87-88 (0,1 п.л.).

15. Где находился город Русийа арабских источников? // Восточная Европа в древности и средневековье: Спорные проблемы истории: Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Тез. докл. М., 1993. С. 36-39 (0,25 пл.).

16. Сведения арабских авторов XII-XIV вв. о городе Русийа // Восточная Европа в древности и средневековье: Спорные проблемы истории: Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Тез. докл. М„ 1993. С. 103-105 (0,2 пл.).

17. Золотая Орда в жизни городов Днестровско-Дунайского региона (По сведениям письменных источников) // Evul mediu timpu-riu in Moldova (Probleme de istoriografie istorie urbana). Chijinäu: §tiinta, 1994. P. 70-107 (2,5 пл., в соавторстве с Н.Д. Руссевым).

18. К вопросу о ранней истории Белгорода и Килии // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 1991 г. М.: Наука, 1994. С. 224-231 (0,7 п.л.).

19. Население городов Северного Причерноморья в XII-XIV вв. (по арабским источникам) // Восточная Европа в древности и средневековье: Древняя Русь в системе этнополитических и культурных связей: Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Тез. докл.М., 1994. С. 19-21 (0,1 пл.).

20. Рассказ о трех группах русов в сочинениях арабских авторов XII-XIV вв. // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 1992-1993 гг. М.: Наука, 1995. С. 139148 (0,8 п.л.).

21. Тмутаракань в XII-XIV вв. (по данным арабских источников) // Контактные зоны в истории Восточной Европы: Перекрестки политических и культурных взаимовлияний. М.: ИРИ РАН,

1995. С. 61-71 (0,6 п.л.).

22. Традиционные и новые сведения о Восточной Европе в сочинении Абу-л-Фиды «Таквим ал-булдан» (XIV в.) // На честь заслуженого д1яча науки Украш А.П.Ковал1вського 1895-1969 рр.: Тези м1жнародно\' науково! конференцп, присвяченоТ 100-рiччю в1д дня народження. Харкв, 1995. С. 46-47 (0,1 п.л.).

23. Русы в северо-восточном Причерноморье и Приазовье (по данным арабских источников) // Восточная Европа в древности и средневековье: Политическая структура Древнерусского государства: VIII Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. М.,

1996. С. 34-36 (0,1 п.л.).

24. К проблеме интерпретации географических названий в средневековых источниках (на примере сочинения ал-Идриси) // Исторический источник: Человек и пространство: Тез. докл. и сообщений науч. конф. М., 1997. С. 259-260 (0,1 п.л.).

25. О южных пределах древнерусских княжеств в первой половине XII в. / Проблемы истории и археологии Украины: К 140-летию со дня рождения акад. Д.И.Багалея: Тез. докл. науч. конф. Харьков, 1997. С. 77 (0,1 пл.).

26. Степной бизнес // Родина. 1997. № 3-4. С. 36-37 (0,3 п.л.).

27. Днестр - торговая артерия XII-XV вв. // Ежегодный исторический альманах Приднестровья. 1998. № 2. С. 42-46, 120-121 (0,7 п.л.).

28. Khwarezm and Eastern Europe in the IX-XIII Centuries (according to written sources) // Information Bulletin of the International Association for the Study of Cultures of Central Asia. Moscow, 1998. Issue 21. P. 48-56 (0,6 п.л.).

29. Восточные источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов /Под ред. Е.А.Мельниковой. М.: Логос, 1999. С. 169-258 (5 п.л.).

30. Состав сообщений о Волжской Булгарии в сочинении ал-Идриси (XII в.) // Международные связи, торговые пути и города Среднего Поволжья IX—XII вв.: Мат-лы Международного симпозиума. Казань, 8-10 сентября 1998 г. Казань, 1999. С. 21-27 (0,4

П.Л.).

31. В составе Золотой Орды; Экономическая жизнь второй половины XIII—XIV в. // История Приднестровской Молдавской Республики / Отв. ред. В.Я.Гросул. Тирасполь: РИО ПТУ, 2000. Т. 1. С. 109-116 (1,5 п.л.).

32. Вторая жизнь забытой традиции: Картографические идеи Птолемея на арабской почве // Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории: Мат-лы науч. конф. М., 2000. С. 64-69 (0,25 п.л.).

33. Пути сообщения в Восточной Европе по данным средневековых арабо-персидских авторов // Древнейшие государства Восточной Европы, 1998 г. М.: Восточная литература, 2000. С. 126— 133 (0,5 п.л.).

34. Les Rus sur les voies de commerce de l'Europe Orientale d'apres les sources arabo-persanes // Les centres proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient: Actes du Collogue International tenu au College de France en octobre 1997 / Ed. par M.Kazanski, A.Nercessian, C.Zuckerman. Paris, 2000. P. 395-408 (Realites byzantines 7) (1 п.л.).

35. Город Росия/Русийа в XII в. // Византийские очерки: Труды российских ученых к XX Международному конгрессу византинистов. СПб.: Алетейя, 2001. С. 128-140 (0,8 п.л.).

36. К толкованию топонима «Бутар» у ал-Идриси // V Сходоз-навч1 читання: Тези доповщей м1жнародно! науково! конференцп".

Киш 10-12 жовтня 2001 р. Ки1в, 2001. С. 66-67 (0,1 п.л.).

37. Состав рассказа об «острове русов» в сочинениях арабо-персидских авторов X-XVI вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1999 г.: Восточная и Северная Европа в средневековье. М., 2001. С. 169-189 (1,5 п.л.).

38. Топоним как способ освоения пространства («Русская река» ал-Идриси) // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 6. С. 192-219 (1,9 п.л.).

39. Этнонимы сакалиба, рус и варанк в средневековой арабо-персидской литературе // XlV конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии: Тез. докл. М.; Архангельск, 2001. С. 94-95 (0,1 п.л.).

40. Арабские гидронимы Восточной Европы // Восточная Европа в древности и средневековье: Мнимые реальности в античной и средневековой историографии: XIV Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т.Пашуто. Мат-лы конф. М., 2002. С. 111-114 (0,2 пл.).

41. Азовское море в арабской географии XII-XIV вв. // Восточная Европа в древности и средневековье: Автор и его текст: XV Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. Мат-лы конф. М., 2003. С. 121-125 (0,25 пл.).

42. Черное море в описании Абу-л-Фиды // Сборник РИО. М.,

2003. Т. 7 (155): Россия и мусульманский мир. С. 51-57 (0,6 п.л.).

43. Административно-политическая структура Халифата глазами византийцев («Внутренняя Персия» Константина Багрянородного) // Славяне и их соседи. М., 2004. Вып. 11: Славянский мир между Римом и Константинополем. С. 39-43 (0,3 п.л.).

44. Волжско-Камская Булгария // Преподавание истории в школе. 2004. № 8. С. 18-23 (0,5 п.л.).

45. Восточноевропейские топонимы средневековых арабских географов / East European Toponyms of Medieval Arabic Geographers // Международный конгресс востоковедов: ICANAS XXXVII: Тезисы. M., 2004 / International Congress of Asian and North African Studies XXXVII. Moscow, 2004. С 84-85 (0,1 пл.).

46. Описание Днепра в сочинении Абу-л-Фиды (XIV в.) // VIII Сходознавчи читання А.Кримського: Тези доповщей м!жнародноТ науково! конференции Кшв, 2004. С. 9-10 (0,1 п.л.).

47. Современность и «древние времена» в представлении арабского географа Абу-л-Фиды (XIV в.) // Восточная Европа в древности и средневековье: Время источника и время в источнике: XVI Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т.Пашуто. Мат-лы конф. М.,

2004. С. 85-89 (0,2 пл.).

48. Физическая география Восточной Европы в географическом сочинении Ибн Са'ида // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002 г.: Генеалогия как форма исторической памяти. М.,

2004. С. 214-235 (1,5 пл.).

49. Хазары по данным мусульманских источников ХГГ-ХГУ вв. // Евразия: Этнокультурное взаимодействие и исторические судьбы: Тез. докл. науч. конф. М., 2004. С. 244-247 (0,17 п.л.).

50. Бассейн Днепра в арабской географии ХГГ-ХГУ вв. // Лё 1Ьп-1еш: Сборник статей в честь Сергея Михайловича Каштанова. М.,

2005. С. 120-125 (0,5 п.л.).

51. Восточная Европа в географическом сочинении Абу-л-Фиды // Славяноведение. 2005. № 2 (1 а.л.).

52. Северное Причерноморье в арабской географии ХГГ-ХГУ вв. // Вопросы истории. 2005. №1(1 а.л.).

Зак. Объем^п.л. Тир. /Цэкз. ИВИ РАН, Ленинский пр-т, 32-а

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Коновалова, Ирина Геннадиевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЙ АЛ-ИДРИСИ, ИБН СА'ИДА И АБУ-Л-ФИДЫ И ИХ СООБЩЕНИЙ О ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

1. Рукописная и издательская традиция

1.1. Рукописи и издания «Нузхат ал-муштак» и «Малого Идриси»

1.2. Рукописи и издания географического сочинения Ибн Са'ида

1.3. Рукописи и издания «Таквим ал-булдан» Абу-л-Фиды

2. Основные этапы изучения сведений арабских географов ХП-Х1У вв. о Восточной Европе

2.1. Историография XVI - начала XIX в.

2.2. Европейская историография XIX - начала XX в.

2.3. Русская историография XIX - начала XX в.

2.4. Исследование сочинений арабских географов Х11-Х1У вв. и их сообщений о Восточной Европе в середине - второй половине XX в.

2.5. Изучение карт ал-Идриси

3. Современное состояние изучения арабской географии Х11-Х1У вв.: Проблемы и методы

3.1. Идентификация топонимов

3.2. Соотношение текста и карты

3.3. Степень достоверности цифровых данных источников: Меры длины и географические координаты

ГЛАВА II. ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В СОЧИНЕНИИ АЛ-ИДРИСИ

1. История создания географического сочинения ал-Идриси

1.1. Ал-Идриси при дворе Рожера II

1.2. Состав сочинения

1.3. Источники «Нузхат ал-муштак»

1.4. Методы работы ал-Идриси с источниками

1.5. Информация ал-Идриси о Восточной Европе:

Текст и карта

2. Физическая география Восточной Европы в сочинении ал-Идриси

2.1. Общие сведения о физической географии Восточной Европы

2.1.1. Моря

2.1.1.1. Черное море

2.1.1.2. Каспийское море

2.1.1.3. Балтийское море

2.1.1.4. Моря Северного Ледовитого океана

2.1.2. Реки

2.1.3. Озера

2.1.4. Рельеф

2.1.5. Климат

2.2. Традиционные и новые сведения о реке Атил

2.2.1. Описания Атгта

2.2.2. Источники сведений ал-Идриси орекеЛтш

2.2.3. Река Сакир

2.3. «Русская река»

3. Страны и народы Восточной Европы в сочинении ал-Идриси

3.1 .Русские земли

3.1.1. Общие представления ал-Идриси о Руси

3.1.2. Города Поднепровья

3.1.3. Города Юго-Западной Руси

3.1.4. Северные русские земли

3.1.5. Три группы русов

3.2. Северо-Западное Причерноморье и Нижнее Подунавье

3.3. Северное и Восточное Причерноморье

3.3.1. Маршруты плавания по Черному морю

3.3.2. Тмутаракань

3.3.3. Город Русиййа

3.3.4. Восточное Причерноморье и

Северный Кавказ

3.4. Половецкая степь

3.5. Поволжье

3.5.1. Хазары

3.5.2. Булгары

3.5.3. Буртасы

3.5.4. Басджирты

3.6. Восточная Прибалтика

3.6.1. Земля тавастов

3.6.2. Эстланд

3.6.3. Земля маджусов

ГЛАВА III. ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В ГЕОГРАФИЧЕСКОМ СОЧИНЕНИИ ИБН СА'ИДА

1. Состав сочинения Ибн Са'ида и его источники

2. Физическая география Восточной Европы в сочинении Ибн Са'ида

2.1. Гидрография

2.1.1. Моря

2.1.1.1. Черное море

2.1.1.2. Азовское море

2.1.1.3. Каспийское море

2.1.2. Реки

2.1.2.1. Дунай

2.1.2.2. Днестр

2.1.2.3. Днепр 388 2Л2Л.Атш 390 2.1.2.5. Река ал-Ганам

2.1.3. Озера

2.2. Рельеф

2.3. Климат

2.4. Флора и фауна 405 3. Страны и народы Восточной Европы в сочинении

Ибн Са'ида

3.1. Северное Причерноморье и Приазовье

3.2. Восточное Причерноморье

3.3. Северный Кавказ

3.4. Среднее и Нижнее Поволжье

3.5. Русь

3.6. Кочевые народы

ГЛАВА IV. ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА В ГЕОГРАФИЧЕСКОМ СОЧИНЕНИИ АБУ-Л-ФИДЫ

1. Состав сочинения Абу-л-Фиды

2. Физическая география Восточной Европы в сочинении Абу-л-Фиды

2.1. Гидрография

2.1.1. Моря

2.1.1.1. Черное и Азовское моря

2.1.1.2. Каспийское море

2.1.1.3. Балтийское море

2.1.1.4. Моря Северного Ледовитого океана

2.1.2. Реки

2.1.2.1. Дунай

2.1.2.2. Днепр

2.1.2.3. Атил

2.1.2.4. Дон

2.1.2.5. Днестр

2.1.2.6. Кура 460 2.1.3 Озера

2.2. Рельеф

2.3. Климат

2.4. Флора и фауна 466 3. Страны и народы Восточной Европы в сочинении Абу-л-Фиды

3.1. Причерноморье

3.1.1. Крым

3.1.2. Приазовье

3.1.3. Нижнее Подунавье

3.1.4. Нижнее Поднестровье

3.1.5. Восточное Причерноморье

3.2. Нижнее Поволжье

3.2.1. Золотая Орда

3.2.2. Волжская Булгария

3.2.3. Буртасы

3.3. Северный Кавказ

3.4. Русь

3.5. Народы Европейского Севера

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Коновалова, Ирина Геннадиевна

Среди иностранных источников по средневековой истории Восточной Европы важное место принадлежит сочинениям арабских географов и путешественников, содержащим немало уникальных сведений

0 Древней Руси, Волжской Булгарии, народах Северного Причерноморья, Северного Кавказа, Восточной Прибалтики. Изучение арабских источников по истории восточноевропейских стран и народов, начатое еще русскими востоковедами прошлого века1, не утратило своей актуальности и поныне. Современные исследования показывают, что и теперь материал арабских источников далеко нельзя считать исчерпанным. В особенности это касается географических сочинений ХП-Х1У вв., которые, в отличие от произведений 1Х-Х вв., остаются мало или даже совершенно не изученными.

1 История отечественного востоковедения до середины XIX в. М., 1990. С. 241258; Крачковский И.Ю. Арабистика и история народов СССР // Вестник АН СССР. 1938. № 5. С. 52-61; Он же. О подготовке свода арабских источников для истории Восточной Европы, Кавказа и Средней Азии // Избранные сочинения. М.; Л., 1955. Т. 1. С. 151-156; Заходер Б.Н. Изучение в Советском Союзе восточных источников по истории стран Восточной и Центральной Европы // Советское востоковедение. 1958. № 1. С. 107-113; Восточные источники по истории народов Восточной Европы, изданные в СССР // Ближний и Средний Восток. М., 1962. С. 171-181; Древнейшие источники по истории народов СССР: Тематика и состав выпусков по Европейскому региону (Материалы для обсуждения). М., 1976. С. 47-51; Калинина Т.М. Сведения ранних ученых Арабского халифата: Тексты, перевод, комментарий. М., 1988; Бейлис В.М. К вопросу о конъектурах и о попытках отождествления этнонимов и топонимов в текстах арабских авторов 1Х-ХШ вв. о Восточной Европе // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины. М., 1989. Вып. 1. С. 52-66; Коновалова И.Г. Восточные источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. Е.А.Мельниковой. М., 1999. С. 169-258.

Несмотря на то, что арабские географические сочинения XII—XIV вв. содержат богатые данные по этнополитической истории и географии Восточной Европы, до сих пор не существует полных переводов на русский язык соответствующих частей этих памятников, а работы, специально посвященные исследованию имеющихся в них сообщений о Восточной Европе, можно пересчитать по пальцам.

Предметом настоящего исследования являются представления арабских географов Х11-Х1У вв. о физической и этнополитической географии Восточной Европы, сравнительный анализ топонимической и этнополитической номенклатуры их сочинений. В качестве объекта анализа избраны три арабских географических сочинения ХН-Х1У вв.: «Нузхат ал-муштак фи ихтирак ал-афак» («Отрада страстно желающего пересечь мир») сицилийского географа ал-Идриси (1154 г.), «Китаб бает ал-ард фи-т-тул ал-ард» («Книга распространения Земли в длину и ширину») испано-арабского ученого Ибн Са'ида ал-Магриби (70-е - 80-е годы XIII в.) и «Таквим ал-булдан» («Упорядочение земель») сирийского географа и историка Абу-л-Фиды (первая треть XIV в.). Все эти источники генетически связаны друг с другом: трактат ал-Идриси - крупнейшего средневекового арабского . географа - являлся одним из важных источников сочинения Ибн Са'ида, которое, в свою очередь, послужило основой для многих сообщений Абу-л-Фиды.

Сочинение ал-Идриси, в отличие от трудов Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, включает в свой состав подробные карты ойкумены. Однако учитывая сложную рукописную традицию картографической части сочинения ал-Идриси, следует признать, что палеографическое и историко-географическое изучение восточноевропейских материалов карты по всем сохранившимся рукописям «Нузхат ал-муштак» должно проводиться в рамках специального исследования, имеющего иные, чем настоящее, задачи. Обращение к картографическому материалу ал-Идриси в моей работе будет связано с выяснением одного вопроса — о том, насколько текстовые и картографические данные географа о Восточной Европе взаимно обусловлены.

Целью исследования является реконструкция «ментальной карты» Восточной Европы и способов ее формирования у арабских географов XII-XIV вв. В задачи исследования входит выявление источников сведений арабских авторов; установление степени достоверности сообщений арабских географов о Восточной Европе; анализ соотношения традиционных и новых сведений о Восточной Европе в сообщениях арабских авторов Х11-Х1У вв.; определение приемов заимствования информации и характера преемственности сочинений.

Хронологические рамки исследования определяются, главным образом, временем составления анализируемых источников, т.е. XII -первой третью XIV в. Однако, по причине большого объема традиционных сведений, содержащихся в рассматриваемых сочинениях, в ряде случаев затрагивается и более ранний период, 1Х-Х1 вв.

Наряду с традиционными методами исследования текстов (такими как историко-филологический анализ, опирающийся на изучение рукописной традиции письменных памятников, их археографическое, текстологическое и лингвистическое исследование) проводится всестороннее сопоставление между собой выявленных сведений о Восточной Европе в сочинениях разных авторов с учетом жанровой специфики источников и того исторического контекста, в котором они создавались. С этой целью используются интердисциплинарные методы анализа, а также новейшие достижения имаго- и аллологии («образ Другого/Чужого»; «ментальные карты», или «воображаемая география»).

Несмотря на то, что сочинения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды являются географическими, в качестве таковых они рассматриваются — в самом общем виде - лишь в трудах по истории мусульманской (или шире - средневековой) географии и картографии. В конкретных же исследованиях, посвященных анализу самих текстов этих ученых, их данные интерпретируются без учета того важного обстоятельства, что сообщения средневекового автора о разных странах и народах пронизаны специфическими пространственными представлениями. Принципиальная новизна моего подхода к исследованию сочинений арабских географов Х11-Х1У вв. состоит в том, что они анализируются прежде всего как географические тексты, отражающие субъективные представления арабских ученых об окружающем пространстве.

Научная новизна диссертации состоит также во введении в научный оборот большого количества новых данных о странах и народах Восточной Европы; в источниковедческом изучении сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды; в разработке и применении новых методик анализа топонимического материала средневековых источников; в выяснении особенностей соотношения карты и словесного описания в структуре средневекового географического описания.

У арабских географов Х11-Х1У вв. сведения о Восточной Европе составляют лишь небольшую часть от общего объема их пространных сочинений. Региональное исследование, в данном случае - анализ сведений трех авторов о Восточной Европе, не может быть успешным, если ограничиться анализом одного восточноевропейского материала географов. Совершенно очевидно, что сообщения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о Восточной Европе не могут быть рассмотрены изолированно от географической концепции авторов, без учета жанровой специфики их сочинений и методов работы географов. Этими соображениями - наряду с задачами исследования - продиктована структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, шести приложений, списка сокращений, источников и исследований. Первая глава содержит обзор рукописной и издательской традиции указанных сочинений и посвященной им историографии; во второй, третьей и четвертой главах последовательно рассматривается история создания сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, а также проводится систематический анализ их сообщений о физической и

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восточная Европа в Арабской географии XII-XIV вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование материалов ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, посвященных Восточной Европе, показывает, что этот регион на протяжении Х11-Х1У вв. входил в сферу экономических, политических и познавательных интересов мусульманского мира. Об этом свидетельствует постоянное обновление информации о странах и народах Восточной Европы в сочинениях арабских географов указанного периода.

Восточноевропейские сообщения ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды имеют сложный состав. В известиях этих географов переплетаются два пласта сведений - традиционные и новые, современные авторам. Соотношение новой и традиционной информации во всех рассмотренных мною сочинениях имеет свои особенности. У каждого автора более или менее отчетливо выделяется комплекс новой информации о тех или иных объектах, которая выполняет структурообразующие функции, деформирует традиционный контекст или - в отдельных случаях - даже полностью вытесняет его.

Для ал-Идриси такой новой информацией являются полученные от купцов и путешественников маршрутные данные; их использование позволило географу либо составить описания ряда областей Восточной Европы, совершенно неизвестных более ранним арабским авторам (Поднепровье, Поднестровье, Кумания, Восточная Прибалтика), либо полностью обновить топонимическую номенклатуру региона, в той или иной мере уже знакомого его предшественникам (Северное Причерноморье).

Абу-л-Фида имел доступ к современной ему информации, связанной с дипломатическими, экономическими и религиозными контактами мамлюкского Египта и Золотой Орды, и тем самым получил возможность составить оригинальные описания Черного моря и впадающих в него с севера рек, а также дать развернутые характеристики золотоордынских городов Северного Причерноморья, Нижнего и Среднего Поволжья.

Новая информация в тексте Ибн Са'ида присутствует в куда менее концентрированном виде, чем в сочинениях ал-Идриси или Абу-л-Фиды. Тем не менее, именно благодаря крупицам новых данных Ибн Са'ид смог создать собственную картину физической и этнополитической географии отдельных областей Восточной Европы - Северного Кавказа, Северного Причерноморья, Нижнего и Среднего Поволжья.

Анализ новой информации в сочинениях арабских географов XII-XIV вв. позволяет сделать вывод о перемещении центров информации о Восточной Европе в рассматриваемый период. Если для мусульманских географов домонгольского времени (ал-Идриси) значительная часть сведений о народах Восточной Европы поступала в страны Халифата через Булгар, то уже во времена Ибн Са'ида эта информационная роль Булгара перешла к политическим и экономическим центрам Золотой Орды, в первую очередь к портовым городам Северного Причерноморья, участвовавшим в международной торговле, а также к золотоордынской столице городу Сараю и - в меньшей степени - к Саксину.

Рассмотрение сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды как географических текстов дает возможность не только реконструировать представления арабских ученых ХП-Х^ вв. о Восточной Европе, но и выявить основные элементы той своеобразной ментальной конструкции, которой являлось пространство средневекового географа.

Главным элементом описания выступали разнообразные географические объекты. Все они воспринимались самими географами как реальные, хотя на самом деле часть физико-географических объектов, охарактеризованных рассматриваемыми авторами, виртуальна. В посвященных Восточной Европе разделах сочинений ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды выделяются несколько географических наименований, которые в принципе не могут быть отождествлены с каким-либо конкретным географическим объектом, а представляют собой умозрительные конструкции самих арабских ученых, соответствующие их представлениям о физической географии нашего региона. Это, в первую очередь, относится к крупнейшим восточноевропейским рекам - реке Атил (упоминаемой всеми тремя авторами), которая лишь отчасти совпадает с Волгой, и «Русской реке» ал-Идриси, воплотившей идею о возможности водным путем пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении. Точно так же озеро Тирма (Тума - в написании Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды) нельзя отождествить ни с одним озером Восточной Европы: в рассказе о нем тесно переплелись материалы ал-Хваризми и ал-Баттани об Азовском море, сведения купцов и путешественников об озерах Русского Севера и, возможно, данные литературных источников жанра 'аджа 'иб. Среди гор Восточной Европы нельзя найти точного соответствия упоминаемой всеми нашими авторами горе Кукайа, поскольку в этом орониме заключено обобщенное представление об окраинных, труднодоступных, заснеженных и безлюдных районах Севера.

Появление подобных топонимов связано, прежде всего, с неизбежной особенностью субъективного пространственного восприятия -с тем, что в сознании отдельного человека крупные природные объекты (моря, реки, горы) не имеют четких границ и не осознаются в качестве целостных гидрографических или орографических систем. Вследствие этого средневековый географ в той мере, в какой он опирался на сообщения информаторов о таких объектах, оперировал отрывочными данными, которые он сам должен был систематизировать тем или иным способом. Причины формирования рассматриваемых топонимов могло быть обусловлено не только нехваткой конкретных сведений, но и отсутствием в них потребности у той аудитории, для которой предназначалось создаваемое сочинение. По-видимому, для потребителей такой топонимии, в первую очередь, была важна определенная географическая идея - воплощением которой и служил топоним, — а не ее детализация.

Сделанное мною заключение о наличии принципиальной разницы между современными топонимами и многими географическими названиями арабских авторов позволило по-новому поставить вопрос о методике локализации упоминаемых ими топонимов, т.е. отказаться от представления о том, будто за каждым топонимом средневекового источника скрывается какой-либо конкретный географический объект.

Наряду с географическими объектами еще одним элементом пространства средневекового географа являются исторические лица, сами образы которых неразрывно связаны с определенным географическим контекстом. Немногочисленные исторические персонажи, населяющие географическое пространство ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды, все до одного являются знаковыми фигурами для мусульманского мира. Это Хосров I Ануширван, которому в арабской традиции приписывалось основание почти всех укреплений на Кавказе (именно в этом контексте он и упоминается всеми нашими географами); золотоордынские ханы Берке и Узбек, внесшие большой вклад в мусульманизацию Золотой Орды (с их именами связаны некоторые сведения Абу-л-Фиды о Причерноморье и Поволжье); завоеватель Багдада Хулагу, ведший упорные войны с ханом Берке за обладание Азербайджаном (благодаря рассказу об одном из эпизодов этого соперничества Ибн Са'ид сообщает новые детали о физической географии Северного Кавказа).

Сравнительный анализ восточноевропейских материалов в сочинениях ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды позволяет сделать выводы о характере заимствования сведений. В проанализированных мною фрагментах сочинений трех географов выделяется комплекс общих, «базовых» сведений, переходящих из сочинения в сочинение. Эти сведения восходят к известиям ранних арабских географов, опиравшихся, в свою очередь, на птолемеевскую традицию, и относятся к элементам оро- и гидрографии региона (в ряде случаев удается проследить и картографическую основу этой информации). Элементы рельефа и - в меньшей степени — гидрографии служат опорными деталями, помогающими географам расположить в пространстве сведения о населенных пунктах или же структурировать пространство для тех областей (как правило, северных), о которых иная информация просто отсутствует. Лишь для немногих районов Восточной Европы географы Х11-Х1У вв. располагали «самодостаточными» сведениями, которые сами по себе позволяли составить развернутое описание ряда объектов (такой материал предоставляли, как правило, черноморские лоции, использованные ал-Идриси и Абу-л-Фидой). В большинстве же случаев фрагментарные современные данные помещались в традиционный контекст, который придавал им связность и целостность. Приемы совмещения новых и традиционных сведений могли быть самыми разными. Если основу рассказа Абу-л-Фиды о северных странах составляют обширные выдержки из сочинения Ибн Са'ида, то последний, обращаясь к книжной информации, не только избегает прямого цитирования фрагментов из сочинений своих предшественников, но подвергает их сообщения основательной переработке. При этом объем заимствованного материала у Ибн Са'ида очень невелик сравнительно с теми возможностями, которые предоставляло ему, скажем, сочинение ал-Идриси. К примеру, Ибн Са'ид совершенно не воспользовался богатыми сведениями ал-Идриси о городах Нижнего Подунавья, Поднестровья, Поднепровья и Северного Причерноморья при составлении своего описания всех этих регионов.

Что касается астрономических данных, которые рассматриваются в историографии как дополнение Ибн Са'ида к текстовой информации ал-Идриси, как «шаг вперед» по сравнению с ним, то исследование материалов обоих авторов не оставляет сомнений в том, что соединение астрономических и описательных данных в сочинении Ибн Са'ида следует считать чисто механическим. Там, где можно сравнить текстовую информацию о местонахождении тех или иных объектов и указанные Ибн Са'идом их координатные данные, они противоречат друг другу. О формальном соединении тех и других сведений говорят и материалы Абу-л-Фиды, который не заботился о выяснении достоверности приводимых им координатных данных и довольно часто без каких-либо комментариев приводил несколько вариантов астрономической локализации, взятых им из различных источников. Попытка перенести на карту те географические объекты, для которых Ибн Са'идом и Абу-л-Фидой указаны широта и долгота (это в основном города), показывает, что на основании их координатных данных вычертить карту, сколько-нибудь соответствующую реальному положению вещей, невозможно, ибо города расположены бессистемно: так, почти все пункты Северного Кавказа оказываются к югу от Трапезунда; Сарир, напротив, лежит много севернее, почти на одной широте с Тмутараканью, а Саксин почти на той же широте, что и Булгар.

Сравнение материалов ал-Идриси, Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды о Восточной Европе убеждает в том, что, несмотря на очевидную связь этих сочинений, к вопросу об их соотношении, вопреки распространенному в историографии мнению, не следует применять категорию прогресса. Ибн Са'ид не ставил перед собой задачи приращения знаний о Восточной Европе по сравнению с ал-Идриси; то же самое относится и к Абу-л-Фиде, который не стремился углубить представления Ибн Са'ида об этом регионе. Каждый автор «осваивал» это пространство заново, пренебрегая многими сведениями своих предшественников - не случайно, этнополитическая картина Восточной Европы у Ибн Са'ида и Абу-л-Фиды практически исчерпывается пределами Золотой Орды, несмотря на наличие богатого материала о Руси и Прибалтике в сочинении ал-Идриси. Интерес к тем или иным сведениям ал-Идриси со стороны Ибн Са'ида или к материалам последнего у Абу-л-Фиды диктовался, главным образом, задачами их собственных сочинений, а также содержанием той информации о Восточной Европе, которая поступала в мусульманский мир по современным каналам, которые для второй половины XIII - первой трети XIV в. были почти целиком связаны с Золотой Ордой.