автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Войска "нового строя" в Сибири во второй половине XVII века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Войска "нового строя" в Сибири во второй половине XVII века"

На правах рукописи

Дмитриев Андрей Владимирович

ВОЙСКА «НОВОГО СТРОЯ» В СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Новосибирск - 2004

Работа выполнена на кафедре отечественной истории Новосибирского государственного университета

Научный руководитель:

кандидат исторических наук, доцент

Зуев Андрей Сергеевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор

Ивонин Александр Романович

кандидат исторических наук, научный сотрудник Соколовский Иван Ростиславович

Ведущая организация:

Томский государственный университет

Защита состоится 17 ноября 2004 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета К 212.174.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук в Новосибирском государственном университете по адресу: 630090, Новосибирск - 90, ул. Пирогова, 2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новосибирского государственного университета.

Автореферат разослан « 6 » октября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

Борзенков А. Г.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Большинство преобразований в истории России в той или иной степени были связаны с реформой армии. Наиболее заметна роль «армейского» фактора в преобразованиях последних трех столетий, начиная со времен Петра I. Считается, что именно в эпоху петровских реформ начала XVIII в. в нашей стране произошла смена типа государственности, трансформация Московской Руси в Российскую империю. Однако не менее значимую роль в этом процессе сыграли и события предшествующего XXVII столетия. В современной исторической науке последний период все чаще оценивается как время подготовки будущих реформ. Именно в XXVII в. осуществлялись многие из тех преобразований, которые затем были широко развернуты Петром I. Заметное место среди Них занимала и реформа армии.

На всем протяжении XXVII в. России приходилось вести борьбу со своими соседями: Речью Посполитой, Швецией и Крымским ханством. Фактор внешней угрозы оказывал определяющее воздействие на многие преобразования внутри страны. Именно он, в частности, вызвал к жизни такое явление, как войска «нового строя» в составе русской армии XVII в. Так назывались соединения, появившиеся в России в начале 30-х гг. XVII в. и построенные по образцу армий европейских государств. Данный феномен и его место в процессе развития вооруженных сил страны уже неоднократно привлекали внимание специалистов. При этом, однако, их исследования строились преимущественно на материалах европейской части России. Аналогичные же соединения на территории Сибири, существовавшие здесь во второй половине XXVII в., еще ни разу не становились объектом специального изучения. Последнее обстоятельство и обусловило наше обращение к теме «Войска „нового строя" в Сибири во второй половине XXVII века». Данная тема представляет значительный интерес.

Во-первых, для истории русской армии немалую ценность имеет изучение регионального опыта ее реформирования. Во-вторых, при рассмотрении избранного сюжета мы имеем возможность дать ответы на многие вопросы, связанные с проблемой обусловленности военных преобразований Петра I предшествующим опытом формирования полков «нового строя». В-третьих, разработка этой тематики связана с введением в научный оборот значительного числа новых фактов, уточняющих и дополняющих наши представления по тем или иным проблемам сибирской истории. Это и делает тему исследования столь актуальной и привлекательной в научном отношении для разработки.

Степень изученности темы. Согласно традиционной точке зрения, довольно долгое время превалировавшей в исторической науке, именно в ре-

зультате реформ Петра I Русское государ< гнОДМЦМПШММяаопейских

»тем

великих держав нового времени. Деятельность Петра можно уподобить своеобразной «революции сверху», ознаменовавшей собой радикальный разрыв с прошлым страны и гигантский шаг вперед по пути исторического прогресса. Крупнейшие исследователи, посвятившие свое научное творчество изучению петровской эпохи (прежде всего, Е. В. Анисимов и Н. И. Павленко), считают необходимым резко разграничивать в истории страны XVII и XVIII столетия.

Однако существует и другой взгляд на характер петровских преобразований, подчеркивающий их связь с предшествующим столетием, их глубокую обусловленность именно тем направлением, в котором двигалась страна уже на всем протяжении XVII в. В законченном виде его сформулировал еще В. О. Ключевский, в своем «Курсе русской истории». По его мнению, говорить о «революционности» действий реформатора можно лишь в связи с их масштабами и широтой размаха, но никак не в отношении их внутренней сущности и качественных характеристик.

Подобный подход приобрел распространение в отечественной исторической науке на протяжении последних двух десятилетий. Из работ по истории России XVII в., выполненных в его рамках, можно отметить, прежде всего, исследования Н. Ф. Демидовой и особенно А. П. Богданова1. Однако до сих пор не уделяется достаточного внимания тому, до какой степени была связана с преобразованиями XVII столетия военная реформа Петра I.

В историографии XIX — начала XX вв. история русской армии была одним из приоритетных научных направлений, на его разработке выросло несколько поколений русских военных историков. Среди них не было единого мнения относительно того, какое значение придавать появлению в России XVII в. войск, построенных по европейским образцам, и постепенному вытеснению ими прежней организации армии. Если П. О. Бобровский считал, что заимствованный европейский опыт благотворно сказался на развитии русских вооруженных сил, хотя и отмечал ту специфику, с которой он воплощался в тогдашних условиях2, то Д. Ф. Масловский полагал, что по своим боевым качествам, а также уровню дисциплины новые войска уступали поместной дворянской коннице3. Некоторые исследователи (А. К. Пузыревский, А. 3. Мышлаевский) указывали на ряд преимуществ России в комплектовании войск и организации армии по сравнению с ев-

1 Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма.' М., 1987; Богданов А. П. Федор Алексеевич// Романовы. Исторические портреты. М„ 1997. Кн. 1. С. 156-197; Он же. В тени Великого Петра М„ 1998. - ,•■•.<

2 Бобровский П. О. Постоянные войска и состояние военного права в России в XVII веке. СПб], 1882. С. 7-37; Он же. Переход России к регулярной армии. СПб., 1885. С. 108-109.

• • 3 МасловскийД Ф. Постоянные войска русской армии в XVII столетий // Военный сбор-ниК.'-'Вып. 195' ТЯ9Й.'№'9. £.'5-36; Он же. Записки по истории военного искусства в России. СПб., 1891| ВыпЛ.С. * ■

ропейскими государствами4. Не разделял подобного мнения Е. Д. Сташев-ский, изучивший первый опыт формирования войск «нового строя» в России5.

В советской историографии история русской армии XVII в. долгое время не пользовалась особой популярностью. До 1960-х гг. вышло лишь несколько работ, в которых можно найти сведения о появлении в России войск «нового строя» и военных реформах в допетровскую эпоху. Ведущим специалистом по этой проблематике являлся А. В. Чернов. В его работах подчеркивалось, что военные преобразования XXVII в. были закономерны и подготовлены всем ходом предшествующего развития Русского государства. Чернов считал возможным без всяких оговорок относить войска «нового строя» к регулярной армии. Роль же Петра I, по его мнению, заключалась в окончательной ликвидации еще сохранявшихся к концу

XVII в. старых элементов организации армии, а также во введении единого

6

центрального управления вооруженными силами .

Ф. И. Калинычев обратил внимание на правовой статус людей, служивших в полках «нового строя»'. Интересны собранные М. Д. Рабиновичем данные о тех изменениях, которые происходили в начале XVIII в. с прежними категориями служилых людей «старых служб»8. Виднейший специалист по военным реформам петровской эпохи Л. Г. Бескровный, скрупулезно изучив все меры Петра по формированию новой армии, а также достигнутые в ходе их воплощения результаты, пришел к однозначному выводу, что военные реформы, проведенные на рубеже XVII и XVIII веков, явились логическим завершением процесса возникновения и развития постоянной регулярной армии и флота, начавшегося в XXVII в.9

В 1960-х — 1980-х гг. работ по истории русской армии по-прежнему выходило очень мало. Более того, тезис о преемственности процесса формирования регулярной армии петровской эпохи с опытом организации войск «нового строя» в XVII в. был поставлен под сомнение. П. П. Епифанов, например, категорически утверждал, что ни о какой регулярной армии

4 Пузыревскгш А. К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. СПб., 1889. С. 314; Мышлаевский А. 3. Офицерский вопрос в XVII в. Очерк из истории военного дела в России СПб, 1899. С. 50-52.

5 Сташевский Е. Д. Смоленская война 1632-1634 гг. Организация и состояние Московской армии Киев, 1919. С. 317-324.

6 Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVП вв. М, 1954. С. 221 — 223, Он же. Вооруженные силы // Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955. С. 439-456.

7 Калинычев Ф. И. Правовые вопросы военной организации Русского государства второй половины XVII века. М., 1954.

8 Рабинович М. Д. Судьбы служилых людей «старых служб» и однодворцев в период формирования регулярной русской армии в начале XVIII столетия: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1953.

9 Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVHI веке. Очерки. М., 1958. С. 632-633.

в России XVII в говорить невозможно, равно как и о преемственности армейской реформы Петра I с деятельностью его предшественников10. Лишь в последние 10-15 лет стали появляться обобщающие труды, а также исследования теоретического характера, зачастую по-новому переосмысливающие и интерпретирующие уже известные данные". Господствующая в современной историографии точка зрения по интересующим нас вопросам заключается в следующем.

На протяжении всего XXVII в полки «нового строя» в России сосуществовали со старой поместной конницей, хотя во второй половине века наметилась устойчивая тенденция к вытеснению ими последней и завоеванию преобладающих позиций в составе русской армии. Исследователи расходятся во мнениях относительно степени этого преобладания, а также того, чем мог бы в итоге завершиться этот долгий процесс, не будь он резко ускорен петровскими преобразованиями Считается, что почва для военной реформы Петра I и необходимые условия для перевода русской армии на регулярную основу были подготовлены в XXVII в.

Но если на материалах Европейской России история полков «нового строя» уже изучалась, то применительно к истории Сибири подобных исследований нет. Конечно, уже в XIX — начале XXX вв авторы трудов общего характера (И. В Щеглов, В. К Андриевич) не проходили мимо факта существования этих войск на территории Сибири12 Исследователи, занимавшиеся проблемами истории ссылки (П. А Словцов, П Н. Буцинский, Н. М. Ядринцев, С. А. Белокуров), отмечали присутствие в Сибири значительного числа иностранцев, многие из которых несли военную службу в сибирских полках13.

Первым к разработке архивных материалов, связанных с военной службой попадавших в Сибирь «иноземцев», приступил Н. Н. Оглоблин В своем «Обозрении столбцов и книг Сибирского приказа» он выделил столбец № 100 — «Дело об устройстве в Сибири рейтар, драгун и беломестных ка-

10 Епифанов П П Очерки из истории армии и военного дела в России (вторая половина XVII — первая потовина XVIII вв) Автореф дис д-ра ист наук М, 1969 С 13-14, Он же Войско//Очерки русской культуры XVII века M.I979 Ч 1 С 234-264

" См , напр Леонов О Г, УчьяновИ Э Русская пехота, 1698-1801 Боевая летопись, организация, обмундирование, вооружение, снаряжение М, 1995, Копылов И А От регулярных войск к регулярной армии О дате создания Российской Армии// Военно-исторический журнал 1999 №1 С 63-67,Военная история России М.2001

12 Щеглов И В Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири, 1032— 1882 гг (Иркутск, 1883) Сургут, 1993 С 83-84, Андриевич В К Исторический очерк Сибири СПб, 1889 Ч 1 С 159

13 СловцовП А Историческое обозрение Сибири (СПб, 1886) Новосибирск, 1995 С 108, Буцинский П Н Заселение Сибири и быт первых ее насеиников (Харьков, 1889)// Сочинения В 2т Тюмень, 1999 Т 1 С 193-204, Ядринцев И М Сибирь как колония (СПб, 1892)// Сочинения В 2т Тюмень, 2000 Т 1 С 134-227, Белокуров С А Юрий Крижанич в России (по новым документам) М, 1901 С 109-113

заков, 1671-1695 гг.», и дал краткую его аннотацию14. Данное упоминание можно считать одним из важнейших для изучаемой темы, поскольку именно материалы, содержащиеся в этом столбце, являются базой для ее разработки.

Из советских историков к вопросам, связанным с историей служилого населения Сибири, обращался С. В. Бахрушин. В одной из своих статей он довольно подробно описал реформу сибирских полков «нового строя», произведенную стольником П. И. Годуновым, тобольским воеводой в 1667- 1669 гг.13 Касаясь ее результатов, Бахрушин отметил неприятие преобразований Годунова местным населением, закончившееся бунтом против воеводы и отстранением его от власти. Н. В. Устюгов обратил внимание на действия отрядов рейтар и солдат в ходе подавления антирусского восстания башкир 1662-1664 гг.к> Отдельные сюжеты, связанные с проблемой реорганизации сибирского «войска», присутствовали в работах В. И. Шунко-ва, А. А. Кондрашенкова, А. А. Преображенского, посвященных хозяйственно-экономическому освоению региона и истории сибирского крестьян-ства17.

В 1970-х — 1980-х гг. появился ряд исследований (А. А. Люцидарской, А. Д. Колесникова, В. Н. Курилова, Н. Ф. Емельянова, Г. А. Леонтьевой, Н. И. Никитина, Д. Я. Резуна, В. А. Александрова, Н. Н. Покровского), специально посвященных сибирским служилым людям, их занятиям и роли в процессе колонизации Сибири. В этих исследованиях можно найти и отдельные упоминания о сибирских войсках «нового строя».

В последнее десятилетие появилось несколько публикаций, в которых войска «нового строя» выделяются в качестве специального объекта изучения. Наиболее ценны в этом отношении работы В. Д. Пузанова1*. Им введен в научный оборот целый корпус данных по истории сибирских драгун, а также проанализирован процесс перевода их в конце 80-х гг. XXVII в. в ряды беломестных казаков.

14 Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и* книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). М., 1900. Ч. 3. С. 266-267.

13 Бахрушин С. В Воеводы Тобольского разряда в XVII в // Науч. тр. М., 1955. Т. 3. Ч. 1. С.252-296.

16 Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662-1664 гг.// Исторические записки. 1947. Вып. 24. С. 30-110.

17 См.: ШунковВ.И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII — начале XVIII веков. М.;Л., 1946. С. 146-150; КондрашенковА. А. Крестьяне Зауралья в XVH-XV1II веках. Челябинск, 1969. 4.2. С. 171-172; Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVII в. М, 1972. С. 347-349.

18 Пузанов В. Д. Военно-административная система России в Южном Зауралье (конец XVI

— начало XIX в) Дис____ канд. ист. наук. Курган, 1999, Он же. Строительство вооруженных

сил на юге Зауралья (50-е гг. XVII — 20-е гг. XVIII вв) // Зауралье в панораме веков: Межвуз. сб. науч. тр. Курган, 2000. С. 50-75.

Таким образом, обзор литературы показывает, что большинство существующих к настоящему времени исследований затрагивают лишь отдельные сюжеты, связанные с нашей темой. В связи с этим мы можем еще раз подчеркнуть актуальность и необходимость всесторонней научной разработки заявленной темы.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является изучение конкретного исторического феномена — войск «нового строя», формировавшихся на территории Сибири, а также всех изменений, происходивших с ними на протяжении времени их существования. Рассмотрение данного феномена мы будем вести с точки зрения того, какую роль сыграло их появление и развитие в процессе перевода русской армии на регулярную основу. Кроме того, необходимо проанализировать, каким образом использовался опыт организации подобного рода соединений в ходе военных преобразований Петра I.

Для достижения поставленной цели требуется решить ряд конкретных задач, а именно:

1. Выяснить, каковы были причины появления этих войск в Сибири.

2. Проанализировать их функциональное назначение, поставленные перед ними задачи, а также степень их выполнения.

3. Проследить их эволюцию и объяснить происходившие изменения в их статусе, составе, материальном положении и т. д.

4. Выявить, какими они обладали специфическими чертами по сравнению с аналогичными войсками в других регионах страны.

5. Показать, в какой мере использовался опыт организации войск «нового строя» на начальном этапе проведения военной реформы Петра I в Сибири.

Объектом исследования являются войска «нового строя», существовавшие в Сибири во второй половине XVII в. В качестве предмета исследования мы обозначаем процесс их формирования, состав и структуру, служебные функции, все изменения, происходившие с ними (т. е. внутреннюю эволюцию изучаемого объекта), те процессы, которыми сопровождалось их существование, а также влияние, оказанное опытом их организации на ход армейской реформы Петра I на территории Сибири, особенно на начальном ее этапе, на рубеже XVII—XVIII вв.

Хронологические рамки исследования. Формирование войск «нового строя» в Сибири началось в 1659 г., в 1689 г. они были временно расформированы, а в 1698 г. восстановлены. Кроме того, нам приходилось обращаться как к событиям предшествующих десятилетий, связанным с формированием первых полков «нового строя» в России, так и к начальному этапу военных преобразований Петра I, распространившихся на территорию Сибири с 1698 г. В связи с этим мы ограничиваем изучаемый период вре-

мени следующим образом: середина XXVII в. (нижняя граница) — рубеж XXVII—XXVIII вв. (верхняя граница).

Территориальные рамки работы. Войска «нового строя» существовали на юге Западной Сибири. В рамках административно-территориального деления того времени это — Верхотурский, Тобольский, Тюменский, Туринский и Тарский уезды, т. е. большая часть территории Тобольского разряда. Это, казалось бы, ставит под сомнение правомочность расширения границ исследования до масштабов всей Сибири. Однако если бы мы обозначили при формулировке темы исследования конкретную местность — юг Западной Сибири, это автоматически подразумевало бы, что войска «нового строя» присутствовали и в других регионах Сибири. Чтобы избежать подобной двусмысленности, мы и берем в качестве изучаемой территории всю Сибирь.

Методология исследования. Методологическую основу диссертации составили общенаучные принципы (методы анализа и синтеза, логический метод, метод классификации и систематизации), а также теория герменевтики — искусства прочтения исторического текста. Важнейшим ее положением является определение работы с любым текстом как «события, в ко-

19 г'

тором осуществляется представление прочитанного содержания» . С его помощью преодолевается разрыв во времени, отделяющий исследователя от объекта, на который направлено его внимание. В данной работе, наряду с общенаучными методами, мы используем именно этот давно и успешно применяемый в рамках исторической науки способ познания объективной реальности, недоступной нам непосредственно.

Кроме того, нами были учтены теоретические разработки, необходимые для изучения истории армии, в частности, положение о том, что армия любого типа непосредственно связана с той исторической эпохой, в которую она существует20. Будучи одним из законодательно оформленных институтов, она, с одной стороны, являет собой отражение внешней и внутренней политики того или иного государства, а с другой — несет на себе неизгладимый отпечаток специфики того общества, из недр которого она возникает. Определенное значение для нас имели методологические подходы, выработанные военно-исторической антропологией21.

При работе над избранной темой мы остановились на хронологически-проблемном подходе, применяемом наряду с общеисторическими методами познания (с использованием принципов историзма и логической реконструкции), как практической методике исследования. Из конкретных же

19 Гадамер Х.-Г. Истина и метод' Основы философской герменевтики. М, 1988. С. 215.

20 См.: Золотарев В. А Военная безопасность Отечества (историко-правовое исследование) М, 1998. С. 80-95; История военной стратегии России. М., 2000. С. 5-12.

21 См., напр.: Сенявская Е. С. Военно-историческая антропология — новая отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. № 4. С. 135-145.

методов нами использовались историко-генетический, историко-сравни-тельный, биографический.

Источниковую базу исследования составляют главным образом документы из фонда Сибирского приказа, а также ряда других фондов РГАДА — Российского государственного архива древних актов (г. Москва). Наряду с архивными материалами, в нашем распоряжении были и опубликованные источники.

Изученные нами материалы укладываются в рамки двух видов письменных источников: документальных и нарративных. Первый из них представлен двумя разновидностями документов, а именно: законодательные акты и делопроизводственная документация. К законодательным актам относятся указы, а среди документов текущего делопроизводства нами выделены отписки, выписки, доклады, челобитные, росписи и окладные книги жалования. Нарративные источники представлены летописными известиями, а также произведениями мемуарного характера — записками современников, по большей части, иностранцев, несших военную службу в России.

Базовым для изучения темы является столбец № 100 из фонда Сибирского приказа22. Открывается он докладом, составленным в 1677 г., в котором описываются все организационные изменения, происходившие с сибирскими войсками с начала их формирования в 1659 г. Далее следуют именные росписи офицерского и рядового состава этих полков по состоянию на 1670 г. с указанием их денежных окладов, челобитные служивших там людей, царские грамоты и воеводские отписки, посвященные тем или иным организационным преобразованиям. Заканчивается дело документами о драгунах Исетских острогов, переведенных на некоторое время в ряды беломестных казаков.

Существенную помощь в работе оказали нам окладные и именные книги. В портфелях Г.-Ф. Миллера находится окладная книга тобольских служилых людей, поверстанных на службу в «выбылые» оклады за период с 1663 по 1678 гг.23 Книга содержит несколько подробных списков: тобольских служилых людей, ранее служивших в рейтарах; рейтар, набранных в 1660 г., с указанием, из каких категорий служилого населения они были взяты, и т. д. В фонде Сибирского приказа следует отметить несколько книг, содержащих именные списки беломестных казаков, а также именную книгу Тобольского драгунского полка, составленную уже в 1700 г.24

Был изучен также еще ряд дел из фонда Сибирского приказа, которые содержат документы, относящиеся к избранной теме. Часть из них посвящена пребыванию в Сибири иностранных военных специалистов, а также

22 РГАДА- Ф. 214, оп. 3, стб. 100.

"РГАДА Ф. 199,оп.2,№480,ч 1,д 1.

24 РГАДА. Ф. 214, оп. 1, кн 1044,1104,1248

ссыльных «иноземцев», другие характеризуют те или иные аспекты деятельности сибирских воевод за интересующий нас период времени, в частности, преобразования тобольского воеводы П.И.Годунова (16671669 гг.)35. Нами были внимательно просмотрены городовые и разрядные сметы гарнизона Тобольска, относящиеся ко второй половине XVII в.26 Наконец, отдельные документы по сибирским войскам «нового строя» удалось обнаружить в фонде Верхотурской приказной избы27.

Некоторые материалы XVII в. были опубликованы в многотомных «Актах Исторических» и «Дополнениях...» к ним. В большинстве своем это царские грамоты и воеводские отписки, касающиеся действий как полков «нового строя», так и вообще сибирских служилых людей, набегов кочевников и стычек с ними русских отрядов". Документы аналогичного содержания, относящиеся уже к первой четверти XVIII в., можно найти в «Памятниках сибирской истории»29.,

Нами привлекались также сборники документов, посвященные истории первых городов Сибири, изданные в конце XIX — начале XX вв. Особый интерес для нас представляет сборник материалов по истории г. Тобольска, при подготовке которого проводился специальный отбор различных документов, как правило, довольно значительного объема30. Нельзя не отметить и публикации документов в трудах В. Н. Шишонко и А. А. Дмитриева по истории Зауралья, в частности, Верхотурского края31. Наконец, невозможно пройти мимо тех публикаций, которые были осуществлены за последние 10-15 лет в рамках целой серии, посвященной изданию первоисточников по истории Сибири32. Среди их богатого и многообразного содержания также можно обнаружить некоторые документы, ранее не введенные в научный оборот и имеющие прямое отношение к интересующей нас теме.

Документы приказного делопроизводства XVII в. обладают известной спецификой, без учета которой невозможны их правильная оценка и использование. Отметим здесь лишь некоторые из присущих им особенностей, а также то, как они влияют на работу исследователя.

В принципе, уже аксиомой является то, что любой факт, впервые встречающийся в том или ином документе, требует подтверждения и перекрест-

23 РГАДА Ф. 214, оп. 1, кн. 367. 511; оп. 3, стб. 630,663,679, 783, 801,820,827,866,1575.

26 РГДЦА. Ф. 214, оп. 1, кн. 568,641,659,772,839,887.

27 РГАДА- Ф. 1111, оп. 1, стб. 96 (ч 1), 124 (ч. 1), 128 (ч. 2), 150 (ч. 1), 157 (ч. 4), 160 (ч. 1).

21 Акты Исторические. СПб., 1842. Т. 5; Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1851.

Т. 4; 1853. Т. 5.

29 Памятники сибирской истории XVIII века. СПб., 1882. Кн. I.

30 Тобольск. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1885.

31 Шишонко В. Н. Пермская летопись, 1263- 1881. Пермь, 1884. Т 3, А; Дмитриев А. А.

Пермская старина. Пермь, 1897. Вып. 7.

32 Актовые источники по истории России и Сибири XVI—ЖИ веков в фондах Г.Ф.Миллера: Описи копийных книг. Новосибирск, 1993. Т. 1; Первое столетие сибирских городов. XVII век. Новосибирск, 1996.

ной проверки. Данную задачу во многом облегчает внутренняя структура большинства из привлеченных нами источников. Так, если по какому-то конкретному вопросу составлялось несколько различных документов, то в каждом последующем непременно отражалось (может быть, даже копировалось) содержание всех предыдущих. Это дает уникальную возможность восстанавливать содержание тех документов, которые не сохранились или по каким-то причинам оказались оторванными от других материалов дела. Такая структура источников способна оказать неоценимую помощь исследователю.

Относительно информативности и степени достоверности перечисленных выше разновидностей делопроизводственной документации можно сказать следующее. Наибольшего доверия заслуживают данные различных росписей, а также выписок. До некоторой степени тенденциозное изложение характерно для воеводских отписок, особенно когда речь в них идет о чем-то, уже сделанном воеводой, и теперь тот задним числом оправдывает свои действия, либо испрашивает царского указа для проведения желаемых мер, подбирая соответствующие факты для обоснования этого.

Гораздо осторожнее приходится быть с челобитными служилых людей. Уже установленным фактом является то, что сибирские служилые люди, подавая челобитные на имя царя, склонны были преувеличивать свои нужды и тяготы, дабы постараться побольше получить за свои страдания". Так что именно в этих источниках наиболее высока вероятность столкнуться с тенденциозной и недостоверной информацией, но это, естественно, не дает нам основания отказываться от их использования. В каждом случае необходимо проводить соответствующее «расследование», по результатам которого и можно оценивать данный документ.

Привлеченные нами источники охватывают практически все аспекты избранной темы и позволяют дать оценку положения сибирских полков по основным параметрам: численности, личному составу, местам дислокации, а также отметить все организационные изменения, имевшие место на протяжении времени их существования.

Научная новизна диссертации заключается в обосновании тезиса о подготовленности и обусловленности реформ Петра I в военной сфере ходом исторического развития России на протяжении XXVII столетия. На локальном историческом материале выявлена и проанализирована сущность преобразований, проводившихся в русской армии XVII в., продемонстрированы их неоднозначность и противоречивость. Подчеркнута преемственность петровской военной реформы, особенно на начальном этапе ее проведения, с мероприятиями предшествующих десятилетий, связанными с

33 См.: Миненко Н. А. Очерки по источниковедению Сибири XXVIII — первой половины XXIX в. Новосибирск, 1981. С. 47; ПокровскийН. Н. Томск. 1648-1649 гг. Воеводская власть и земские миры. Новосибирск, 1989 С. 13-18.

организацией войск «нового строя» и приобретением ими первенствующего положения в составе вооруженных сил страны.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке лекционных курсов по истории России и Сибири XVII — начала XXVIII в., а также в ходе дальнейшей научной разработки вопросов, связанных с историей государственного строительства и эволюции общественного строя России в указанный период времени. Выводы исследования имеют практическую значимость для изучения не только истории армии и военного дела, но и общих теоретических проблем формирования в стране абсолютной монархии и перехода от государственности Московской Руси XVII в. к новому типу государственного устройства — Российской империи XVIII столетия.

Апробация исследования. Материалы диссертации в виде докладов были представлены на международных и региональных научных конференциях в 2000-2002 гг. Некоторые положения диссертации опубликованы в ряде статей. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры отечественной истории гуманитарного факультета Новосибирского государственного университета.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения в виде базы данных биографического характера.

Основное содержание работы

Во введении обоснована актуальность темы, дан историографический обзор литературы, сформулированы цель и задачи исследования, определены его хронологические и территориальные рамки; изложены методологические принципы, охарактеризована источниковая база.

В первой главе — «Организация войск „нового строя" в Сибири» — проанализирован процесс формирования сибирских полков «нового строя», а также дана характеристика их положения на первом этапе существования.

В первом параграфе — «Причины и способы формирования войск „нового строя"» — рассматривается процесс организации подобных соединений на территории европейской части страны, продолжавшийся на всем протяжении второй трети XXVII в. Еще перед началом Смоленской войны, в 1630-1632 гг., московским правительством были сформированы шесть солдатских полков. С конца 1630-х гг. в связи с мероприятиями по укреплению обороны южных границ Русского государства от крымских татар проводились наборы в формируемые там драгунские и солдатские полки. В 1642-1648 гг. на драгунскую службу были записаны крестьяне Воронежского, Севского и других южных уездов. Одновременно с этим шло и соз-

дание рейтарских полков, куда зачислялись на службу дворяне и дети боярские.

До середины века этот процесс имел локальный размах, подчиняясь решению тех или иных конкретных задач и не имея характера целенаправленной государственной политики. Положение изменилось с началом войны с Речью Посполитой за Украину в 1654 г. Именно в ходе этого затяжного конфликта, осложненного в дальнейшем еще и войной со Швецией, в составе вооруженных сил Русского государства произошли качественные изменения, в результате которых войска «нового строя» получили решительное преобладание над поместным ополчением и стрелецким войском. На практике это выразилось в проведении трех подряд масштабных наборов «даточных людей» в службу на протяжении 1658-1660 гг. Они охватили почти всю территорию страны и позволили увеличить численность армии более чем на 50 тыс. чел. В ходе этих преобразований началось формирование и сибирских войск «нового строя».

В 1659 г. новый тобольский воевода кн. И. А. Хилков, отправляясь в «сибирскую столицу», получил указание сформировать из служилых людей городов Тобольского разряда два полка — рейтарский и солдатский. Каждый полк насчитывал по штату 1 тыс. чел. и делился на роты (от 7 до 10) под командованием ротмистров у рейтар и капитанов у солдат. Такая организационная структура для войск «нового строя» законодательно была закреплена царским указом в 1660 г. Следует заметить, что военно-политическая ситуация на территории Западной Сибири в середине XXVII в. не могла послужить толчком для формирования здесь подобных соединений. В данном случае мы можем констатировать, что правительство пошло на географическое расширение военной реформы, распространив ее на территорию Сибири. Вопросы же военной целесообразности играли скорее подчиненную роль.

Во втором параграфе — «Источники комплектования и состав сибирских полков „нового строя"» — проанализирован механизм формирования указанных соединений, а также достигнутые в итоге результаты. К весне 1660 г. в войсках насчитывалось 600 рейтар и 615 солдат. Предполагалось брать на службу лишь представителей определенных групп сибирского населения: детей боярских и «литву» — в рейтарский, казачьих детей и «вольных гулящих людей» — в солдатский полк. Но результаты первого набора сразу же показали, что указанные ограничения слишком сузили его возможности, поскольку отмеченные категории населения Тобольска не были настолько многочисленны. Впрочем, можно отметить, что и на территории Европейской России установленные правительством нормы для процесса комплектования войск «нового строя» соблюдались далеко не всегда. Для успешного завершения наборов пришлось пойти на значительные

отступления от первоначальных планов. Проявились они, прежде всего, в социальном составе «новобранцев» сибирских полков и их внутренней структуре, не соответствовавших стандартам, принятым для этих войск в европейской части страны.

В результате дополнительных усилий тобольских воевод по комплектованию полков за 1661 г. численность рейтар удалось довести до 786 чел., солдат — до 900 чел. Это был тот максимум, который в последующие годы так и не удалось превзойти. В целом, набор в рейтары охватил детей боярских, «литву» и конных казаков, а также их детей и родственников. В солдаты же попала часть пеших казаков и их детей, плюс дети стрельцов, крестьян и посадских, а также «вольные гулящие люди». В этом отношении сибирские войска «нового строя» заметно отличались от аналогичных соединений в европейской части страны. Рейтарские полки, например, комплектовались там в основном из дворян и детей боярских, получавших за свою службу в этих войсках поместное и денежное жалование. Наборы же в солдаты производились с определенного числа крестьянских дворов или количества тяглого населения. Солдатам, находившимся на службе постоянно, правительство выдавало денежное (так называемые «кормовые деньги») и хлебное жалование или же наделяло их землей. Только в южных пограничных городах Белгородского разряда солдатские полки также комплектовались представителями местного служилого населения, подобно тому, как это было сделано в Сибири.

Особое внимание центральная власть уделила комплектованию офицерских кадров. Большую часть высшего командного состава составляли иностранные офицеры-инструктора, прибывшие из Москвы. Почти все они служили здесь на контрактной основе. Ссыльных, как «иноземцев», так и русских людей, на службу в полки практически не брали. Офицеры низших чинов (унтер-офицеры) набирались в основном из местных служилых кадров.

В третьем параграфе — «Функции войск „нового строя" в Сибири в 60-х гг. XVII в.» — описаны различные аспекты военной службы обоих полков, а также те боевые действия, в которых они принимали участие. Служба в этих войсках имела постоянный характер и заключалась в охране и обороне границ русских владений в Западной Сибири. Каждый полк делился на роты, возглавлявшиеся младшими обер-офицерами — поручиками и прапорщиками. Полки возглавляли: рейтарский — полковник В. Ф. фон Зейц, солдатский — полковник Д. И. Полуехтов.

Большинство рейтар и солдат сразу же после завершения наборов были направлены в различные остроги и слободы на территории Тобольского уезда, которые им предписывалось оберегать от «воинских людей». Несколько рот были оставлены в составе гарнизона Тобольска, там же большую часть времени находились и все штаб-офицеры. Правда, в некоторых

случаях, когда того требовала оперативная обстановка, они лично отправлялись в те или иные остроги и слободы для непосредственного руководства боевыми действиями. В документах за 1662-1663 гг., посвященных столкновениям с башкирскими повстанцами на территории Тобольского и Верхотурского уездов, довольно часто встречаются упоминания о том, что обороной отдельных русских поселений здесь руководил один из штаб-офицеров сибирских войск «нового строя». Эти же офицеры возглавляли и предпринимавшиеся в 1664 г. походы в степь для разгрома башкирских кочевий. Интересно отметить, что к той же тактике прибегали в борьбе с отрядами крымских татар и расквартированные вдоль южной границы европейской части страны армейские соединения. Тактика активного контрнаступления и превентивных ударов в борьбе с кочевыми противниками (крымскими татарами в Европейской России, сибирскими татарами, башкирами и калмыками на юге Западной Сибири) оказывалась единственным эффективным средством для охраны границ.

В четвертом параграфе — «Материальное снабжение и боевая подготовка» — оцениваются параметры повседневного существования полков: имущественное положение рейтар и солдат, их оклады жалования, вооружение, дисциплина и система боевой подготовки. Денежное жалование для полков доставлялось из Москвы тобольскими служилыми людьми. Однако высылалось оно, во-первых, крайне нерегулярно, и, во-вторых, далеко не в положенном объеме. В результате возникала парадоксальная ситуация: имея формально значительные оклады (от 11 до 15 руб. в год), рейтары и солдаты постоянно жаловались на свое бедственное материальное положение. Объясняется это тем, что представители всех остальных категорий русских служилых людей в Сибири получали дополнительно к своему денежному окладу «продовольственный паек» — хлебные и соляные оклады. Рейтары и солдаты же, не получая его, должны были сами, на свои деньги, добывать себе пропитание.

Вооружение рейтара состояло из карабина, пары пистолетов и холодного оружия — сабли или шпаги. Солдатам полагалось выдавать из казны мушкеты, пики и бердыши. Централизованные поставки оружия предназначались в основном для тех, кто нигде не служил до поступления в рейтары или в солдаты. Служилые люди, записанные в сибирские полки, пользовались, как правило, своим собственным вооружением.

Не слишком благоприятное материальное положение рейтар и солдат напрямую влияло на уровень их дисциплины и боевой подготовки. Подобная ситуация способствовала дезертирству, провоцировала конфликты с местным населением. Отмечены даже случаи мародерства. Впрочем, достаточно низкий уровень дисциплины был характерен и для войск «нового строя», расквартированных в европейской части страны.

Во второй главе — «Сибирские войска „нового строя" в 1667-1677 гг.: реформа тобольского воеводы П. И. Годунова и ее последствия» — рассматривается следующий этап истории этих соединений и устанавливается то направление, которое приняла их эволюция.

В первом параграфе — «Военная реформа П. И. Годунова» — проанализированы мероприятия, предпринятые в отношении войск «нового строя» в Сибири в 1667-1669 гг. В рамках проекта П. И. Годунова по организации пограничной укрепленной линии на юге Западной Сибири предполагалось реорганизовать рейтарский и солдатский полки в один драгунский полк, оставив только несколько отборных рейтарских рот. Стоит заметить, что Петр I через 30 лет также пошел на формирование драгунской кавалерии, в чем был определенный смысл: драгуны могли драться и в конном, и в пешем строю. Правда, соединения драгун (в отличие от рейтар и солдат) не могут рассматриваться в качестве регулярных войск. Да и по своему социальному составу драгунские полки в русской армии XXVII в. напоминали скорее ополчение милиционного типа, нежели воинские соединения. Это относится как к драгунским частям на южных границах Европейской России, так и к сибирским драгунам.

Чтобы решить проблему хлебного снабжения, Годунов решил наделить будущих драгун пашнями, с которых они должны были кормиться, и расселить их вдоль пограничной линии. При этом планировалось сокращение их денежных окладов в несколько раз. Следует заметить, что установленные Годуновым оклады денежного жалования для драгунских офицеров были в среднем в 2 раза ниже, чем это полагалось по штатному расписанию, принятому в то время для войск «нового строя», в частности, для драгунских соединений. В целом, при сохранении общей численности сибирских войск «нового строя» (1 200 драгун и более 300 рейтар взамен около 1 500 солдат и рейтар) планировалась значительная экономия денежных средств. Если до реформы Годунова на содержание войск должнобыло уходить в год более 25 тыс. руб., то после — примерно 12,5 тыс. руб. Однако резко отрицательная реакция на эти нововведения тобольских служилых людей, вылившаяся в открытый бунт в 1668 г., не позволила реализовать все намеченные планы.

Во втором параграфе — «Результаты реформы» — оцениваются те непосредственные итоги, к которым привели незавершенные преобразования. В 1670 г, была проведена ревизия тобольских полков, которая продемонстрировала состояние дел по итогам годуновской военной реформы. Результаты ревизии показали, что большинство заявленных планов были выполнены лишь отчасти, а некоторые полностью провалились. В штатное число 1 200 драгун удалось набрать всего 730 чел., да сохранились три роты рейтар общей численностью около 400 чел. Более того, оказалось, что рядовых -рейтар и солдат среди попавших в драгуны, вопреки заявленным планам

Годунова, было ничтожно мало. Драгунский полк, как показала ревизия, комплектовался преимущественно людьми, не имевшими до этого никакого отношения к войскам «нового строя»: беломестными казаками (250 чел. — из тобольских слобод, 72 — из слобод Верхотурского уезда), крестьянскими «детьми, братьями и племянниками» (193 чел.), «гулящими людьми» (91 чел.) и даже ссыльными (80 чел.).

Таким образом, произошло практически полное обновление личного состава основного контингента сибирских войск «нового строя». Вновь набранные драгуны явно не были знакомы с принципами регулярного строя, да и вообще с военным делом (даже беломестные казаки были более крестьянами, чем служилыми людьми). Бывших рейтар и солдат, обладавших хоть каким-то боевым опытом и военными навыками, в полку оказалось совсем немного. Все это, разумеется, не позволяет относить сибирских драгун к соединениям регулярных войск. Кроме того, из драгунского полка наблюдалось массовое дезертирство. Проверка 1670 г. выявила, что в строю реально находятся лишь 426 чел. вместо 730, значившихся по спискам. Кн. И. Б. Репнину, ставшему преемником Годунова в должности тобольского воеводы, пришлось пойти на сохранение, по сути — на консервацию положения, сложившегося в результате деятельности его предшественника.

В третьем параграфе — «Войска „нового строя" в 70-х гг. XVII в.» — обозначены те долговременные последствия, к которым привели незавершенные реформы Годунова, и показаны те причины, которыми были обусловлены последующие мероприятия правительства царя Федора Алексеевича, направленные на реорганизацию этих соединений. В 1671 г. всех сибирских рейтар насчитывалось 346 чел.: в Тобольске — 188, в Таре — 98, в Тюмени — 60. Тобольские воеводы старались поддерживать численность рейтарского контингента приблизительно на одном и том же уровне. Как только кто-либо из рейтар оставлял службу (чаще всего, переходя в состав другой категории служилого населения Тобольска), его место распоряжением воеводы сразу же занимал новый кандидат «в службу». Нами было обнаружено несколько десятков случаев подобных «верстаний», причем рейтарами теперь нередко становились даже посадские люди и пашенные крестьяне, т. е. представители тяглых слоев русского населения. Таким образом, сибирские рейтары постепенно потеряли даже свою прежнюю внутреннюю организацию, превратившись в небольшие соединения, лишенные значения реальной боевой силы.

Численность драгун на протяжении всего десятилетия постоянно сокращалась, с 524 чел. в 1672 г. до 386 чел. уже в 1674 г. При проведении новой их переписи в 1678 г. драгун насчитывалось 363 чел., причем они несли службу вместе с беломестными казаками (148 чел.). По своему социальному составу и служебным занятиям контингент сибирских драгун сто-

ял ближе всего к солдатским частям, расквартированным на южной границе Европейской России и в значительной степени состоявшим из бывших драгун Однако ни о какой четкой организации, присущей регулярным воинским соединениям, здесь говорить не приходится. Таким образом, неизбежно возникают сомнения относительно целесообразности именовать разрозненные соединения сибирских драгун общим термином «полк». Помимо структуры, не соответствующей принципам организации регулярной армии, не следует забывать и о том, что основную массу среди них составляли люди, не связанные служебным опытом с войсками «нового строя», прежде всего, беломестные казаки.

В четвертом параграфе — «Материальное положение и служебные обязанности сибирских войск» — охарактеризованы соответствующие аспекты и условия службы рейтар и драгун на протяжении 70-х гг. XVII в. Денежные оклады рейтар в 70-х гг. составляли 12 руб. в год, а драгун — 5 руб. Однако в эти годы вошла в практику выдача жалования не деньгами, а доставленными из Москвы товарами, хлебом или солью. Впрочем, сибирские драгуны, заводившие пашню, находились в более выгодном положении по сравнению с жившими только на жалованье рейтарами. Проблема заключалась не в недостаточном размере денежного жалования и натурального довольствия, а в перебоях с их выдачей. Обходиться без них, как показывал пример южнорусских солдат, было невозможно, так как военная служба была связана с длительными отлучками, несовместимыми с экономическим положением земледельца. Поэтому выплаты денежного жалования по-прежнему играли важную роль в материальном обеспечении еще сохранявшихся соединений сибирских войск «нового строя».

После реформы Годунова тобольские рейтары и драгуны практически не принимали участия в боевых действиях. Служба в войсках «нового строя» в Сибири перестала быть чисто военной и стала все более превращаться в аналогичную той, что несли дети боярские, казаки и представители других категорий сибирского служилого населения. С начала 1670-х гг. эти войска приобрели иррегулярный характер, однако не потеряли еще своего особого положения в системе русских вооруженных сил на территории Западной Сибири. В то время, как на территории европейской части страны шел процесс дальнейшего развития и укрепления полков «нового строя» как основной боевой силы в составе русской армии, а также завершалось формирование их стройной организации в виде военных округов (разрядов), соединения сибирских рейтар и драгун, напротив, переживали упадок.

В третьей главе — «Судьба войск „нового строя" в конце XVII века: от преобразований Федора Алексеевича к армейской реформе Петра I» — исследуются два комплекса мероприятий, предпринимавшихся в отношении интересующих нас соединений, между которыми лежит период временного упадка, постигшего вооруженные силы страны к концу столетия.

В первом параграфе — «Военные реформы 1677-1680 гг.» — проанализированы меры правительства царя Федора Алексеевича, направленные на реорганизацию русской армии и преобразование большинства ее частей в регулярные войска. Все эти меры были направлены на окончательное придание русской армии постоянного характера. Целью правительства было добиться того, чтобы на службе могли числиться лишь ратные люди регулярных полков: дворяне — в коннице, служилые «по прибору» — в пехоте.

В этой связи понятен тот интерес, который был проявлен в Москве к судьбе сибирских войск «нового строя». В 1678 г. последовал «приговор» главы Сибирского приказа боярина Р. М. Стрешнева и его помощника стольника Б. Ф. Полибина об окончательном расформировании контингента рейтар в Тобольске и переводе их в состав традиционных категорий сибирских служилых людей. Это решение было следствием взятого правительством курса на комплектование рейтарских частей исключительно из дворян и детей боярских. Контингент сибирских рейтар, состоявший из представителей различных групп служилых «по прибору», не соответствовал новым требованиям.

Наряду с расформированием рейтар правительство занялось и делами сибирских драгун. Судя по всему, их собирались сделать реальной боевой силой, способной решать более значительные задачи, чем простая охрана границ. Драгун предполагалось реорганизовать таким образом, чтобы составить из них полноценный полк. В связи с этим требовалось провести «разбор» среди уже служивших драгун и набрать на службу столько людей, сколько потребуется для организации полка численностью в 1 тыс. чел.

Однако дальнейшие события показали, что выполнить эту программу было невозможно. Причиной такого результата стали как объективные обстоятельства (нехватка личного состава, финансовые затруднения), так и нежелание местной администрации заниматься делами сибирских драгун. В конечном итоге решено было записывать в драгуны всех беломестных казаков, выходцев «не из тягла». Запись их в драгунскую службу носила чисто формальный характер, никак не влияя на их реальное положение. Драгунский «полк» в результате становился еще более аморфным соединением, окончательно утрачивая те качества, которые ранее позволяли относить его к «регулярным» войскам.

Во втором параграфе — «Сибирские драгуны в 80-х гг. XXVII в.» — описывается положение, создавшееся после провала большинства начинаний царствования Федора Алексеевича. Обширная программа реорганизации драгунской службы в Сибири свелась в итоге лишь к пополнению рядов драгун беломестными казаками и их родственниками. Целью этой акции было доведение численности сибирских драгун до требуемой московским правительством цифры в 1 000 чел. Таким образом, в Сибири не был

соблюден до конца принцип очищения вооруженных сил от выходцев «из тягла».

На этом фоне произошло изменение того места, которое эти войска занимали в структуре русских вооруженных сил на территории Западной Сибири. В силу того, что пришлось пожертвовать принципом сословности и принять в драгунский строй множество выходцев из тяглых слоев, сибирские драгуны уже с начала 80-х гг. XXVII в. перестали являть собой тот оригинальный феномен, характер которого они изначально приобрели после незавершенных реформ Годунова. Отныне это соединение сделалось лишь одним из многих, ему подобных, контингентов служилых людей по прибору, занятых несением «береговой» службы на отдельных участках границы Русского государства, в данном случае — охраной русских поселений в Зауралье от набегов с юга, из казахских степей.

Мы можем охарактеризовать сибирских драгун как своеобразный корпус пограничной стражи, расквартированный на одном из участков южной границы русских владений в Западной Сибири. Аналогичные соединения существовали в свое время и в европейской части страны. Однако драгунские войска, составленные, в большинстве своем, из крестьян, объективно не могли быть реальной боевой силой, используясь преимущественно лишь в качестве пограничной стражи. А в условиях Сибири XXVII в., когда многие служилые люди вели свое хозяйство, сочетая его с военной службой, выделение подобного рода поселенных драгун в качестве отдельного контингента оказывалось просто нецелесообразным. Их службу, как показывала практика, с тем же успехом могли исполнять казаки и представители других категорий служилых «по прибору». Процесс пополнения рядов драгун казаками неизбежно должен был привести к растворению драгунского • контингента среди беломестных казаков Зауралья.

В третьем параграфе — «Эволюция драгунских войск в Сибири: преобразования Петра I» — рассматривается последний эпизод из истории сибирских войск «нового строя», связанный с их временным расформированием, а затем восстановлением в ходе развернувшейся в стране военной реформы Петра I. Конкретно речь идет о переводе сохранявшихся к 1689 г. отрядов драгун в ряды беломестных казаков, из которых в 1698 г. снова был сформирован драгунский полк. В отличие от Европейской России, где на протяжении предшествующих десятилетий драгун переводили в состав солдатских полков или возвращали в «тягло», сибирские драгуны пополнили собой одну из групп служилых людей «по прибору». Таким образом, они не выпадали из сферы военной службы и могли быть снова зачислены в какой-либо из полков, составляя потенциальный резерв для пополнения армейских соединений. Именно из этих людей в 1698 г. и был заново сформирован в Тобольске драгунский полк. Командиром полка стал в 1699 г. полковник Д. Я. Мейн, сын сосланного в Тобольск в середине

XVII в. полковника Я. Мейна. Драгуны были размещены по 10 слободам ротами по 100 чел. в каждой под командованием нескольких офицеров, чаще всего, капитанов и поручиков. Служебные обязанности их заключались, как и прежде, в охране южных границ Западной Сибири. Уже в первые годы своего существования этот полк принимал активное участие в боевых действиях, выступая против отрядов башкир и казахов, совершавших набеги на русские поселения в Зауралье.

Фактически в 1698 г. власти пошли по уже проторенной дороге, не внося в процесс формирования воинских частей ничего принципиально нового. Вообще, именно на территории Сибири дольше всего сохранялись гарнизонные полки, организованные и укомплектованные на основе тех же принципов, что были свойственны войскам «нового строя» допетровской эпохи. Военная реформа Петра I на начальном этапе ее проведения, как по своим методам, так и по достигнутым результатам, представляется мерой вполне традиционной и полностью укладывающейся в русло процесса формирования войск «нового строя» на протяжении второй половины XVII в. Организация и комплектование солдатских и драгунских полков (в частности, Тобольского драгунского полка) в 1698-1702 гг. недвусмысленно свидетельствуют об этом. Только с 1705 г., когда завершилось складывание рекрутской системы комплектования армии, начался процесс унификации всех ее соединений, позволивший в 1711 г. ввести твердые штаты для полевых войск. Гарнизонные же войска, выполнявшие функции резерва полевой армии, а также служившие для подавления волнений внутри страны, обрели стройную организацию лишь к 1720 г.

Среди современных специалистов бытует мнение, что при Петре было завершено создание регулярной пехоты и только заложены основы строительства регулярной армии в России. В основе его лежит тезис о присущем регулярной армии четком разделении по родам войск (пехота, кавалерия, артиллерия и др.). Между тем, созданную Петром I конницу драгунского типа с большой натяжкой можно причислить к кавалерии. Опыт боевого применения драгун в Северной и последующих войнах показывает, что они использовались в основном как маневренная пехота и предназначались для ведения огневого боя в спешенном порядке. Таким образом, именно драгунские соединения в наибольшей степени олицетворяли собой живую связь петровских преобразований в военной сфере с «наработками» предшествующего столетия.

В заключении подводятся основные итоги исследования, сделаны обобщения и выводы.

Изученный в диссертации феномен занимает заметное место в истории русской армии XVII в. Обращает на себя внимание, прежде всего, своеобразный характер эволюции сибирских полков «нового строя» в сторону иррегулярных воинских формирований, что резко отличает их от всех осталь-

ных армейских соединений аналогичного периода времени. И просто уникальным (с общепринятой точки зрения) выглядит то обстоятельство, что эти особенности сохранились в ходе военной реформы Петра I, сделавшей необратимым процесс перевода русской армии на регулярную основу.

Главная из причин, вызвавших к жизни изучаемое явление, состояла в желании московского правительства иметь в составе своих вооруженных сил на территории Сибири соединения войск «нового строя», подобные тем, что дислоцировались в европейской части страны. Кроме того, именно на конец 50-х гг. XXVII в. приходятся первые попытки завязать серьезные отношения с Китаем. Следовательно, укрепление собственных вооруженных сил на лишь недавно присоединенных территориях должно было приобретать для московского правительства еще и дополнительную актуальность в свете возможных будущих контактов с восточным соседом. Таковы те причины, которые вызвали появление на территории Западной Сибири в указанное время этих соединений.

С достаточной степенью уверенности можно утверждать, что создавались они в первую очередь для защиты русских владений в Сибири от набегов степных кочевников. Однако те изменения (прежде всего, организационные), которые происходили с сибирскими полками на всем протяжении их существования, имели в своей основе по большей части лишь экономическую (финансовую) подоплеку, что придавало эволюции этих соединений довольно своеобразный характер. Сыграло свою роль то, что центральная власть не учитывала условий службы в Сибири. Сложившаяся здесь структура обладала определенной спецификой в сравнении с аналогичными полками в Европейской России. Это проявилось, прежде всего, в качественном составе сибирских полков. Сибирские рейтары не имели того привилегированного статуса «дворянской конницы нового строя», что был характерен для этих соединений в европейской части страны. Совершенно особым явлением стали сибирские драгуны.

По своим служебным обязанностям и статусу сибирские драгуны вообще не принадлежали к частям регулярных войск, будучи лишь формально выделенным контингентом в ряду всех остальных категорий сибирских служилых людей. Еще до конца 70-х гг. XVII в. произошло объединение их с беломестными казаками на территории Тобольского уезда, основанное на отсутствии каких-либо различий в характере той службы, которую они несли. А в результате мер, предпринятых правительством царя Федора Алексеевича, личный состав драгунского контингента оказался в значительной степени разбавлен именно беломестными казаками, а также их детьми и родственниками, записанными на драгунскую службу. Такое положение и привело, в конце концов, к временному расформированию этих соединений путем механического перевода служивших там людей в статус беломестных казаков Зауралья в конце 1680-х гг. Однако уже в 1698 г. в Тобольске

был восстановлен драгунский полк, личный состав которого как раз и был набран из беломестных казаков, среди которых немалую долю составляли именно те люди, которые уже несли ранее драгунскую службу.

Нельзя не отметить, таким образом, несомненной преемственности между русской армией, строившейся в начале XXVIII столетия Петром I, и войсками «нового строя», доставшимися ему в наследство от его предшественников. Несмотря на всю специфику исследованного нами явления (эволюция в стброну скорее иррегулярных войск драгунского типа), оно вполне укладывается в рамки охватившего всю территорию страны на протяжении второй половины XXVII — начала XXVIII вв. процесса перевода русской армии на новую основу. Современная интерпретация петровских преобразований учитывает то, насколько органично связаны эти две эпохи: вторая половина XXVII столетия и начало XXVIII века. Данная работа акцентирует внимание на подготовке, пожалуй, самой известной реформы Петра I — военной, с которой, как обычно считалось, начался процесс формирования регулярной армии в России. Однако выводы, к которым мы пришли, свидетельствуют о том, что уже во второй половине XXVII в. были известны и успешно применялись те же способы перевода отдельных частей и родов войск в составе русской армии на регулярную основу, что использовались впоследствии первым российским императором. Это доказывает актуальность и практическую необходимость дальнейшей научной разработки многих, еще не до конца изученных вопросов, связанных с историей государственного строительства и эволюции общественного строя в России на протяжении XVII—XVIII вв., эпохи нового времени.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Дмитриев А. В. Формирование регулярных полков и изменения в структуре служилого населения Сибири в 60-х гг. XXVII в. (по материалам Тобольска) // Труды XXXXVIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс», посвященной 100-летию со дня рождения основателя Сибирского отделения РАН академика М. А. Лаврентьева. Новосибирск: РИЦ НГУ, 2000. С. 90-94. 0,3 п. л.

2. Дмитриев А. В. Военная реформа царя Федора Алексеевича и судьба сибирских полков «нового строя» // Труды XXXXIX Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс», посвященной 70-летию академика В. А. Коптюга. Новосибирск: РИЦ НГУ, 2001. С. 57-62.0,4 п. л.

3. Дмитриев А. В. Формирование полков «нового строя» в Сибири во второй половине XXVII в. // Актуальные вопросы истории Сибири. Третьи научные чтения памяти профессора А. П. Бородавкина: Материалы Всероссийской конференции. Барнаул: Изд-во АГУ, 2002. С. 138-139. 0,1 п. л.

4. Дмитриев А. В. Материальное положение и служебный статус полков «нового строя» в Сибири во второй половине XVII в. // Сибирь в XVII-XX веках: Проблемы политической и социальной истории; Бахрушинские чтения 1999-2000 гг.; Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск: РИЦ НГУ,2002. С. 31-43. 0,8 п. л.

5. Дмитриев А. В. Судьба сибирских полков «нового строя» в конце XVII в. (до военной реформы Петра I)// Материалы XL Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Дополнительный сборник. Новосибирск: РИЦ НГУ, 2002. С. 18-19. 0,1 п. л.

6. Дмитриев А. В. «Посланы с Москвы в Сибирь начальные люди для ученья...»: Офицерский корпус сибирских войск «нового строя» во второй половине XVII в. // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 2. Вып. 2: История. Новосибирск: РИЦ НГУ, 2003. С. 93-100.0,8 п. л.

Подписано в печать 29.09.2004 г. Формат 60x84 1/16. Офсетная печать.

Уч.-изд. л 1,6 Тираж 100 Заказ № 4 5 5

Лицензия ЛР № 021285 от б мая 1998 г Редакционно-издательский центр НГУ 630090, Новосибирск-90, ул Пирогова, 2

№ 1 8 9 8 2

РНБ Русский фонд

2005:4 15766

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Дмитриев, Андрей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I

ОРГАНИЗАЦИЯ ВОЙСК «НОВОГО СТРОЯ» В СИБИРИ.

1. Причины и способы формирования войск «нового строя».

2. Источники комплектования и состав сибирских полков «нового строя».

3. Функции войск «нового строя» в Сибири в 60-х гг. XVII в.

4. Материальное снабжение и боевая подготовка.

ГЛАВА II

СИБИРСКИЕ ВОЙСКА «НОВОГО СТРОЯ» В 1667-1677 ГГ.: РЕФОРМА ТОБОЛЬСКОГО ВОЕВОДЫ П. И. ГОДУНОВА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ.

1. Военная реформа П. И. Годунова.

2. Результаты реформы.

3. Войска «нового строя» в 70-х гг. XVII в.

4. Материальное положение и служебные обязанности сибирских войск.

ГЛАВА III

СУДЬБА ВОЙСК «НОВОГО СТРОЯ» В КОНЦЕ XVII ВЕКА: ОТ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ ФЕДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА К АРМЕЙСКОЙ РЕФОРМЕ ПЕТРА 1.

1. Военные реформы 1677-1680 гг.

2. Сибирские драгуны в 80-х гг. XVII в.

3. Эволюция драгунских войск в Сибири: преобразования Петра 1.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Дмитриев, Андрей Владимирович

Актуальность темы исследования. Обращаясь к изучению тех или иных внутренних преобразований, осуществлявшихся в. нашей, стране вразличные периоды ее истории; исследователи выделяют одно примечательное обстоятельство. Характерной чертой большинства из этих преобразований было то, , что очень заметное место в процессе их реализации отводилось реформе армии, а точнее, в целом того, что можно назвать «оборонным комплексом». За редким исключением (скажем, во времена правления Екатерины И), большинство реформ вызывались именно потребностями обороны страны и укрепления ее вооруженных сил. Поэтому военный фактор почти всегда оказывался ключевой и наиболее значимой частью любого комплекса реформ. Заметная роль армии в процессе внутреннего развития страны вообще, на наш взгляд, является отличительной чертой всей российской истории.

Наиболее полно эта роль «армейского» фактора прослеживается в преобразованиях последних трех столетий, начиная со времен Петра I; Начало XVIII столетия, эпоха петровских реформ, традиционно < считается; тем рубежом, за которым последовала трансформация Московской Руси в Российскую империю, вхождение не игравшего до тех пор заметной роли в международной политике государства в круг великих европейских держав эпохи нового времени. Этот взгляд во многом справедлив, однако представляется нам в известной мере односторонним. Бесспорно, что победы в войне:со Швецией, а затем и в нескольких войнах с Османской империей сделали Россию на протяжении XVIII в. одной из доминирующих политических сил в регионе Восточной Европы. Невозможно отрицать также и того, что эти победыi были достигнуты в результате качественного скачка в развитии вооруженных сил страны, перевода их на принципиально новую, неизвестную ранее в России основу. На это была направлена деятельность как Петра Великого, так и его преемников, ибо для успешного поддержания своего нового: статуса Российской империи была жизненно необходима могучая регулярная армия. Однако приписываемая обычно Петру степень радикальности осуществленного им разрыва с предшествующим этапом исторического развития страны, по нашему мнению, сильно преувеличивается, в том числе и по отношению к преобразованиям, затрагивавшим сферу обороноспособности и строительства вооруженных сил. При ближайшем рассмотрении не менее значимым, а также насыщенным событиями оказывается и предшествующее XVII столетие, до сих пор не столь хорошо изученное, хотя также представляющее большой интерес для исследователя.

Начавшись с грандиозных потрясений .Смуты и закончившись как раз воцарением: Петра I; XVII i век знаменовал собой начало движения России по европейскому пути развития. Именно этот век принес на Московскую Русь те многочисленные новшества, с внедрения в жизнь которых начались процессы ее «модернизации» и «европеизации». В современной исторической науке этот период все чаще оценивается как время подготовки будущих реформ; когда происходили накопление и концентрация материальных и духовных ресурсов страны, требовавшихся для последовавшего в XVIII столетии «большого скачка». Именно в XVII в. осуществлялись многие из тех преобразований, что были широко развернуты затем Петром I. Заметное место среди них занимала и реформа армии.

На всем протяжении XVII в. России приходилось вести борьбу со своими соседями: Речью Посполитой, Швецией и Крымским ханством; Фактор внешней угрозы оказывал, можно сказать, определяющее воздействие на все преобразования: внутри страны. Именно он, в частности, и вызвал к жизни такое явление, как войска «нового строя» в составе русской армии XVIL в. Этим термином традиционно обозначаются соединения, строившиеся по образцу армий европейских государств и появившиеся в > России с начала 30-х гг. XVII в., со времен Смоленской войны. Реорганизация армии — замена «служилых людей старых служб» полками «нового строя», особенно усилившаяся во время очередной русско-польской войны в середине : XVII в. и в правление царя i Федора Алексеевича, охватила - всю территорию Русского государства; Данный феномен, его место в процессе: развития вооруженных сил страны, уже неоднократно привлекали внимание специалистов по отечественной военной истории; Но стоит заметить, что все известные к настоящему моменту работы, посвященные данной тематике, основывались исключительно на материалах, касающихся: формирования войск «нового строя» в европейской части России. Однако аналогичные попытки предпринимались и в Сибири. Организация и существование здесь полков «нового строя» являются сюжетом, почти не изучавшимся в историографии, хотя, несомненно, он представляет значительный интерес, причем с нескольких сторон.

Во-первых, для истории русской армии немалую ценность имеет изучение регионального опыта ее реформирования. Особенно же интересным оказывается именно сибирский опыт. Это связано с той спецификой, которая была характерна для жизни и службы в Сибири. Обусловлена она была многими факторами, в частности, тем, что в XVII в. процесс присоединения этого региона к России еще не завершился, но на этом - фоне уже развернулись процессы колонизации и активного освоения его русским населением; Естественно, такая ситуация напрямую влияла и на служебные функции расположенных здесь русских вооруженных сил—постоянный фактор военной угрозы со стороны и отчасти еще не покоренных сибирских народов, и кочевников диктовал необходимость охраны границ и закрепления за собой уже присоединенных территорий.

Во-вторых, при рассмотрении избранного сюжета мы имеем возможность дать ответы на многие вопросы, связанные с проблемой обусловленности военных преобразований t Петра I предшествующим. опытом; формирования полков «нового строя». Обнаруженные нами характерные особенности, присущие именно сибирскому опыту, позволяют дополнить и скорректировать существующие ныне в исторической науке представления о ходе и направлении развития вооруженных сил страны в переходную эпоху: от Московской Руси: XVII столетия к Российской империи XVIII; века.

В-третьих, разработка этой тематики связана с введением в научный;оборот значительного числа новых фактов, уточняющих и дополняющих наши представления по тем илииным проблемам сибирской истории. Не секрет, что многие из ее аспектов даже к настоящему времени изучены в различной степени и далеко не полностью. В связи с этим, нельзя не упомянуть о таких вопросах, как роль военно-служилого сословия в; процессе присоединения; и освоения Сибири, происходившие в ходе его межэтнические контакты^ степень влияния в данном регионе различных культурных традиций и т. д. Это и делает тему нашего исследования — историю сибирских войск «нового строя» во второй половине XVII в. — столь актуальной и привлекательной в научном отношении для разработки.

Степень изученности темы. Довольно долгое время считалось, что именно в результате многообразных и всеохватывающих реформ Петра I Русское государство вошло в число европейских великих держав нового времени, превратившись из Московской Руси XVII века в Российскую империю XVIII1 столетия. Согласно этому традиционному взгляду, идущему еще от С. М. Соловьева, деятельность Петра можно уподобить своеобразной «революции сверху», ознаменовавшей собой радикальный разрыв с прошлым страны и гигантский шаг вперед по пути исторического прогресса. В своей «Истории России с древнейших времен» Соловьев прямо сравнивал события в России начала XVIII в. с Великой Французской революцией конца того же столетия: «Как здесь, так и там болезни накоплялись вследствие застоя; односторонности, исключительности одного известного направления; новые начала не были переработаны народом на практической почве; необходимость их чувствовалась всеми». Однако в России, в отличие от Франции, «один человек, одаренный небывалою силою, взял в свои руки направление революционного движениями этот человек был прирожденный глава государства»1. Сущность же предыдущего, XVII столетия, особенно его последней четверти, он обозначал кратко и емко: «Старая Россия оканчивалась, начиналась новая»2.

Подобные оценки преобладали по отношению к петровским реформам и в советской историографии. Конечно, здесь мы встречаем более сдержанное отношение к личности преобразователя и тем способам, с помощью которых воплощались в жизнь его идеи. Но общий ход мыслей большинства исследователей вполне сопоставим со взглядом Соловьева, разумеется, с поправкой на большее внимание, уделявшееся ими социально-экономическим аспектам развития страны3. По остроумному замечанию Е. В. Анисимова, «Петр, пожалуй, единственный деятель отечественной истории, который почти безболезненно перешел роковой для многих

1 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 14"// Сочинения: В 18 кн. М., 1991. Кн. 7. С. 427.

2 Там же. Т. 13. С. 174.

3 Эта отличительная особенность отношения к: Петру хорошо подмечена М. Геллером: «Первый русский император. утверждался на страницах исторических работ в роли великого монарха, строителя сильного централизованного государства.» {Геллер М; Я. История Российской империи: В 2 т. Mi, 2001. Т. 1. С. 400). авторитетов и ценностей старого мира рубеж 1917 года, чтобы остаться в общественном сознании как гениальный реформатор, превративший; Россию в великую державу»4. Впрочем, отмечалось также и то, что «мероприятия последних двух-трех десятилетий XVII в. по существу были подготовкой будущих петровских преобразований. Сословно-представительная монархия уступала место абсолютизму, опиравшемуся на дворянство, приказный аппарат и армию»5.

Нужно заметить, что и крупнейшие исследователи, посвятившие свое научное творчество именно изучению петровской эпохи (прежде всего, Е. В. Анисимов и Н; И. Павленко), также считают необходимым резко разграничивать в истории страны XVII и XVIII столетия. Так, последний, хотя и отмечает, что «Петр получил в наследие целый комплекс начинаний в экономической, социальной, политической и культурной жизни общества», но указывает, вместе с тем, что преобразователь «намного ускорил развитие начал, полученных в наследие»6. А в одной из последних работ Анисимова мы и вовсе сталкиваемся с безапелляционным утверждением: «Несомненно, что петровским реформам предшествовал серьезный структурный кризис, в котором оказалась Россия, ее социально-политическая организация, культура- ее государственность в конце XVII в.»7. Влияние же предшествующего столетия, по их мнению, сказалось, в основном, на личных качествах и воспитании самого Петра, а также во многом определяло те способы, к которым он прибегал для осуществления задуманного. Оценивается это влияние, естественно, отрицательно, ибо как среди дореволюционных, так и советских историков поклонников «петровской дубинки» было немного.

4 Анисимов Е. В. Время петровских реформ. JL, 1989. С. 8-9.

5 См.: История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. М., 1967. Т. 3. С. 114-116.

6 Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994. С. 46. Общую характеристику им XVII столетия см.: Там же. С. 39-46.

1 Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997. С. 10. Заметим, впрочем, что конкретные проявления этого возможного «кризиса» описываются автором достаточно размыто, см.: Там же. С. 10-13.

Однако существует и другой взгляд на проблему петровских преобразований, их связи с предшествующим столетием и их глубокой обусловленности именно тем направлением, в котором двигалась страна уже на всем протяжении XVII в. Впервые его высказал еще В: О. Ключевский в своем «Курсе русской истории», не отрывая эпоху Петра от эпохи; Московской Руси XVII столетия, а наоборот, показывая на многочисленных конкретных примерах неразрывную связь этих двух времен. В частности, Ключевский отмечал, что «уже до Петра начертана. была довольно цельная преобразовательная программа, во многом, совпадавшая с реформой Петра, в ином шедшая даже дальше ее»8. Анализируя социально-политическую сторону преобразований, Ключевский так оценивал деятельность Петра в отношении государственного и общественного строя России того времени: «Не трогая в нем старых основ и не внося новых, он либо довершал начавшийся в нем процесс, либо переиначивал сложившееся в нем сочетание составных частей»9. Таким образом, говорить о «революционности» действий реформатора можно лишь в связи с их масштабами и широтой размаха,. но никак не в отношении их внутренней сущности и качественных характеристик.

Подобный подход приобрел актуальность в отечественной; исторической науке на протяжении последних полутора десятилетий. Например, даже А. Н. Медушевский; интерпретируя реформы Петра как процесс смены одной системы, управления государством; другой (администрация традиционного типа уступает место попыткам рациональной организации управления), тем не менее, утверждает: «Наметившиеся у истоков формирования русской государственности направления социальной эволюции достигают кульминации в новый период русской истории, подготавливая утверждение абсолютизма в петровскую эпоху и во многом обуславливая его дальнейшее развитие»10. Из работ последнего времени по проблемам историиiРоссии XVII в., выполненных в рамках этого подхода, можно; отметить, прежде всего, исследования Н.Ф.Демидовой и особенно

8 Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 4 // Сочинения: В 9 т. М., 1989. Т. 4. С. 190-191.

9 Там же. С. 195.

10 Медушевский А. Я. Утверждение абсолютизма в России. Сравнительное историческое исследование. М., 1994. С. 46.

А. П. Богданова11. Однако до сих пор довольно редко уделяется особое, внимание тому, до какой степени была связана с преобразованиями < XVII столетия военная реформа Петра I, результатом которой практически единодушно признается создание в России регулярной армии. А между тем, даже в этой сфере, по нашему мнению, отчетливо прослеживается взаимосвязь петровской реформы с деятельностью его предшественников; почему она и была избрана нами для изучения:

Упоминания о сибирских войсках «нового строя» в исследовательской литературе довольно многочисленны, но в большинстве случаев; отличаются крайней лаконичностью. Лишь в нескольких работах о них говорится более подробно, и все они, разумеется, будут отмечены в данном обзоре. Но следует заметить, что до сих пор эти соединения не становились предметом специального анализа. Поэтому мы сочли необходимым остановиться также на исследованиях, посвященных ряду более крупных г и значимых проблем, связанных с избранной темой, и выделить два тематических блока.

В первом > нами охарактеризованы те работы; которые посвящены истории вооруженных сил России, в частности, войскам «нового строя», а также военным преобразованиям Петра I. История же русской армии XVII — начала XVIII вв., в том числе и полков «нового строя», непосредственно связана с историей дворянского» сословия России. Поэтому, рассматривая работы, посвященные военно-историческим сюжетам, нам неизбежно придется остановиться и на тех исследованиях, в которых речь идет о различных группах служилого населения. Особый интерес в этом отношении представляют работы, посвященные служилым «иноземцам» в Московской Руси.

Во втором блоке рассматриваются работы, относящиеся к сибирской истории и затрагивающие вопросы, близкие к теме нашего исследования. Поскольку о сибирских полках «нового строя» упоминается лишь в отдельных работах

11 Демидова Н. Ф: Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. MJ, 1987; Она же. Федор Алексеевич // Демидова Н. Ф.; Морозова JI. Е., Преображенский А. А. Первые Романовы на российском престоле. М.', 1996. С. 169-205; Богданов А. П. Федор Алексеевич// Романовы. Исторические портреты. М., 1997. Кн. 1: 1613-1762. Михаил Федорович—Петр III.' С. 156-197; Он же. В тени Великого Петра. М., 1998.

С. В. Бахрушина, Н. И; Никитина, В: Д. Пузанова и еще некоторых авторов, мы вынуждены коснуться и значительной части работ, посвященных сибирскому служилому населению вообще, а также процессу освоения Сибири в XVII в. Разумеется, не останутся в стороне и наработки по проблемам социальной структуры сибирского общества' на первых этапах его существования, в частности, вопрос об институте ссылки.

Подобный подход, на наш взгляд, поможет составить представление о степени изученности как всей темы в целом, так и ее отдельных аспектов в частности.

Говоря о войсках «нового строя», да и о проблемах, связанных с историей служилого населения России^ следует отметить, что их изучение велось довольно плодотворно уже в отечественной историографии XIX — начала XX вв. Историки этого времени уделяли пристальное внимание происхождению сословной структуры российского J общества. Достаточно назвать в этой связи известные работы

B. О. Ключевского, А. В; Романовича-Славатинского; М: Яблочкова, Н. П. Павлова-СильванскопИ2. Особенно их интересовали роль государства в процессе формирования сословий, а также те общественные группы, которые непосредственно были связаны с военной службой: служилые люди «по отечеству» и «по прибору». История же армии вообще была одной из приоритетных тем в дореволюционной историографии, на ее разработке выросли несколько поколений русских военных историков. Заметное внимание уделялось ими и войскам «нового строя»13, хотя специальные исследования этого сюжета носили довольно ограниченный (прежде всего, по своему объему) характер.

12 Ключевский В. О. История сословий в России // Сочинения: В 9 т. М., 1989. Т. 6: Специальные курсы. С. 225-391; Романович-Славатинский А. В. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870\ Яблочков М: История дворянского сословия в России. СПб., 1876; Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства. М., 2001. Полкам «нового строя» посвящены соответствующие страницы в многотомных трудах С. М. Соловьева и В. О: Ключевского. См.: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 7. С. 67-72; Ключевский В. О. Сочинения. Т. 3.

C. 200-203; 248-249.

13 См., напр.: Бобровский 77. О. Постоянные войска и состояние военного права в России в XVII веке. СПб., 1882; Он же.Переход России к регулярной армии. СПб., 1885;

Первым из «штатских» исследователей специально обратился к истории русской армииН. Г. Устрялов. Еще в 1834 г. он опубликовал статью, в которой дал краткое обозрение устройства русской армии в XVII в., посвятив несколько страниц и появлению «новых» войск. А в соответствующих разделах своей многотомной «Истории царствования Петра Великого» он описал состояние русской армии до петровских реформ и первые действия преобразователя в этой сфере14. Устрялов упоминал о том, что создание полков «нового строя» диктовалось военной необходимостью, так как русская поместная конница не выдерживала столкновений с регулярными пехотными частями, входившими в состав: армий; европейских государств (прежде всего, польской) и; вооруженными «огненным боем» (огнестрельным оружием). Подчеркнуть это обстоятельство здесь очень важно, так как большинство исследователей, как мы покажем ниже, прямым назначением полков «нового строя» считали именно оборону западных границ России.

И. Д. Беляев, опираясь на опубликованные: в? «Актах Исторических» материалы, попытался в одной из своих работ собрать воедино все данные, относящиеся к русской армии XVII в.: о принципах ее устройства, вооружении, материальном обеспечении и повседневном существовании и т. д.15 Эта работа оказала большое влияние на последующую историографию, так как из нее заимствовались как конкретные факты, так и наблюдения, и выводы. Для доказательства достаточно сравнить ее, например, с соответствующими разделами «Записок по истории военного искусства в России» Д. Ф. Масловского или «Русской военной истории» Н. С. Голицына. Столь же заметной вехой в этом отношении можно считать и ра

Масловский Д. Ф:Постоянные войска русской армии в XVII столетии // Военный сборник. Вып. 195. 1890. №9. С. 5-36; Он же. Записки по истории военного искусства в России. СПб., 1891. Вып. 1; Мышлаевский А. 3. Офицерский вопрос в XVII в. Очерк из истории военного дела в России. СПб., 1899; и др.

14 Устрялов Н. Г. Ратное дело в России до Петра Великого// Библиотека для чтения. 1834. № 2. Кн. 1-2; Он же. История царствования Петра Великого: В 6 т. СПб., 1858. Т. 1: Господство царевны Софьи; 1859. Т. 2: Потешные и Азовские походы.

15 См.: Беляев И. Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после его, до преобразований, сделанных Петром Великим. М., 1846. боту А. В. Висковатова16, ставшую первым исследованием обобщающего характера, специально посвященным истории русской армии. Вообще, среди русских военных историков не было единого мнения относительно того, какое значение придавать появлению в России XVII в. войск, построенных по европейским образцам, и постепенному вытеснению ими прежней организации армии. Если, например, П. О. Бобровский считал, что заимствованный европейский опыт благотворно сказывался на развитии русских вооруженных сил, хотя и отмечал при этом ту специфику, с которой он воплощался в тогдашних условиях17, то Д. Ф. Масловский полагал, что по своим боевым качествам, а также уровню дисциплины новые войска уступали поместной дворянской коннице. Военная подготовка же, на его взгляд, во всех частях тогдашней русской армии была поставлена неудовлетворительно18!

Точно так же расходились исследователи и в оценках сущности военных реформ Петра Г и их значимости для развития русской армии в XVII-XVIII вв. Так, тот же Бобровский считал неизбежным и единственно возможным путем преобразований заимствование Петром европейских принципов организации регулярной армии: «В России давно были иноземные полки; иноземный строй, иноземные законы для служилых людей, но не было войска как прочно организованной силы. Петр I, осознав неизбежность реформы, умел привести в исполнение именно то,

16 Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. СПб., 1841-1862. Т. 1-30.

17 Особое внимание он уделял заимствованиям воинских уставов и принципов организации войск, см.: Бобровский П. О. Постоянные войска и состояние военного права в России. С. 7-37. Впрочем, практические результаты воплощения их в жизнь он оценивал не слишком высоко: «Безнадежны для военного дела были солдатские полки, составляемые из даточных поселян. потому что разбегались при самом начале кампании» {Он же. Переход России; к регулярной армии;. С. 108-109). Во многом с ним солидарен Н. С. Голицын, см.: Голицын Н С. Русская военная история: в 3 ч. СПб., 1877. Ч. 2.

18 Масловский Д. Ф. Записки по истории военного искусства в России. С. 24-25. Появление же в России войск «иноземного строя» он считал лишь полумерой, переходной ступенью на пути к созданию регулярной армии (Там же. С. 54—55). См. также: Мышлаев-скийА. 3. Офицерский вопрос. С. 50-52. что в его время требовалось прежде всего для России»19. Позднее эту точку зрения поддерживал А. К. Баиов . Напротив, Масловский отстаивал тезис о самостоятельном развитии вооруженных сил Русского государства, подчеркивая, что «русская армия была * вполне национальною». Он также доказывал преемственность в развитии военного дела в России на протяжении XVII-XVIII вв., утверждая, что «еще до Петра Г вооруженные силы России начали видоизменяться в своем составе, а боевая их деятельность получила новое направление. Почва для реформы была таким образом подготовлена.»21, а Петр, реорганизуя военное дело Московского государства, «вводил новые порядки постепенно, после строгой оценки соответственности их с историческими условиями русской жизни»22. Некоторые исследователи указывали также на ряд преимуществ России в комплектовании войск и организации армии по сравнению с европейскими государствами23.

Во многом; отталкиваясь от представленных точек зрения, анализировали данную проблематику С. М. Соловьев и В. О. Ключевский. Соловьев в главе «Россия перед эпохою преобразования» 13-го тома своей «Истории!России с древнейших времен» дал уничтожающую характеристику старому поместному ополчению, отмечая как плохое вооружение, так и нежелание дворян воевать. Говоря о полках «нового строя», он впервые упомянул о существовании солдатских и драгунских военных поселений, где крестьян учили «воинскому строю», не отрывая от хозяйственных занятий. Однако, полагая перевод русской армии на регулярную основу

19 Бобровский П. О. Военное право в России при Петре Великом. Ч. 2: Артикул Воинский. СПб., 1882. Вып. 1. С. 63.

20 Баиов А. К. Курс истории русского военного искусства. СПб., 1909. Вып. 1. С. 126-127, 132; 1910. Вып. 2. С. 39 и далее.

21 Си.'. Масловский Д. Ф. Записки по истории военного искусства в России. С. 55—

57.

22 Там же. С. 1.

23 Например, А. К. Пузыревский писал: «Реформа Петра Великого, со всеми свойствами общеобязательной воинской повинности, разрешает вопрос о комплектовании армии на таких широких началах, как нигде на Западе.» {Пузыревский А. К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. СПб., 1889. С. 314). исключительно заслугой Петра I, Соловьев поэтому приходил к выводу, что коренных изменений в устройстве русской армии на протяжении всего XVII в; не произошло: «Необходимость нового, несостоятельность старого были признаны; но, как обыкновенно бывает, первые шаги были нерешительны. Старая дворянская конница сохраняла свое: первенствующее положение; никто из значительных дворян не хотел служить в рейтарах:или солдатах. По-прежнему единственным постоянным войском остаются стрельцы. Распускались по домам и служилые люди нового строя, рейтары, солдаты»24.

В. О: Ключевский первым I поставил вопрос о прямой зависимости положения армии от состояния государственных финансов. В своем «Курсе русской истории» он отметил появление уже во второй половине XVII в. типичных рекрутских наборов в войска «нового строя», аналогичных тем, к которым прибегал позднее Петр I, и при этом утверждал, что за 25 лет (1654-1679 гг.) они охватили, по меньшей мере, 70 тыс. чел. Главный его вывод заключался в том, что полки «нового строя» численно уже преобладали в русской армии, хотя и не стали еще постоянными войсками: «И новые полки распускались по домам, оставляя после себя только офицерские кадры»25. Кроме того, он подчеркнул, что «при численном увеличении армии почти в 2,5 раза стоимость ее возросла больше, чем втрое», имея в виду, что содержание войск «нового строя» казне обходилось очень дорого26. Вопроса же о том, считать ли эти войска регулярной армией или хотя бы ее прообразом, Ключевский не касался, считая, что можно говорить о появлении регулярной армии в России лишь после начала Северной войны (1700-1721 гг.)27.

Своеобразным итогом первого этапа развития историографии по данной теме можно считать многотомное юбилейное издание, посвященное 100-летию военного министерства Российской империи, в соответствующих разделах которого

24 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 7. С. 71.

ЛС

Ключевский В. О. Сочинения. Т. 3. С. 202.'

26 Там же. С. 203:

27 «Война перерабатывала сбродное ополчение вольницы и даточных в настоящую регулярную армию. Среди непрерывной борьбы новоприборные полки, оставаясь много лет на походной службе, сами собой превращались в постоянные.» (Ключевский В. О: Сочинения. Т. 4. С. 61). были наиболее полно изложены все накопленные к тому времени факты из истории войск «нового строя», а также охарактеризованы принципы их устройства и управления ими. В частности, здесь приведены такие параметры, как численность, размеры жалования и вооружение рейтарских, драгунских и солдатских полков, служебные обязанности и правовой статус рядовых и офицеров, служивших в этих войсках28. При характеристике деятельности соответствующих приказов, в ведении которых находились полки «нового строя», отмечены отсутствие единой централизованной системы управления, а также неразграниченность административных и

ЧЛ судебных функций . В связи с созданием регулярной армии в первой четверти XVIII в. были проанализированы все изменения в организации войск и в структуре их органов управления, причем акцент был сделан на устранение недостатков, свойственных системе, существовавшей в; XVII в.30 Впервые было уделено значительное внимание иррегулярным войскам в «составе русской армии, в частности, казачьим31. В целом, история военного дела в России в данной работе связывалась, по большей; части, с внутренней и внешней, политикой государства, вопросы же социально-экономического развития страны почти не затрагивались.

В общем русле дальнейшего изучения истории русской армии в начале XX в. стали разрабатываться и более частные: проблемы. Здесь следует отметить, в: первую очередь, труды С. К. Богоявленского и Е. Д; Сташевского. В рамках своей работы, посвященной московским войскам XVI-XVII вв. , Богоявленский остановился на положении двух солдатских полков, расквартированных в Москве, уделив особое внимание их внутреннему устройству и материально-бытовому обеспечению. Сташевский же заинтересовался первым опытом формирования войск «ново

28 Столетие : военного министерства. 1802-1902 гг. СПб., 1902. Т. 4. Введение. С. 61-69; Т. 4. Ч; 1. Кн. 1. Отд. 1. С. 8-13.

29 Там же. Т. 1. С. 5-7 и далее.

30 Там же. Т. 4. Ч: 1. Кн. 2. Отд. 1. С. 71-100.

31 См.: Там же. Т. 11. Ч. 1-41

Богоявленский С. К. Войско в Москве в XVI и XVII вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. М;, 1910; Т. 2. Ч. 2. Вып. 4-5. Эти проблемы интересовали его и позднее, см., напр.: Он же. Вооружение русских войск в XVI-XVII вв.// Исторические записки. 1938. Вып. 4. С. 258-283. го строя» в России и посвятил этому вопросу обстоятельную монографию, а также ряд статей33.

В заслугу дореволюционной историографии можно поставить накопление и введение в научный оборот большого количества фактических данных: Помимо перечисленных выше работ, следует указать также на появление первых исследований по истории отдельных родов войск в составе русской армии34, а также значительное развитие полковой историографии35. Кроме того, можно отметить и достаточно высокий уровень научной разработки отдельных проблем, относящихся, прежде всего, к формированию различных групп служилого населения России и их роли в процессе комплектования армии и несения военной службы. Однако интересующая нас тема пока еще не привлекала внимания исследователей.

В советской историографии перечисленные выше проблемы на протяжении довольно долгого времени не пользовались, особой популярностью. Связано < это было, прежде всего, с тем обстоятельством, что до 1950-х гг. основное: внимание• исследователями уделялось хозяйственной деятельности дворянства, его социально-экономическому положению, а также вопросам классовой борьбы36. Лишь с на

33 Сташевский Е. Д. Смоленская война 1632-1634 гг. Организация и состояние Московской армии. Киев; 1919; Он же. Служилое сословие// Русская история.в очерках и» статьях: Киев, 1912. Т. 3. С. 1—33; Он же. Бюджет и армия // Там же. С. 411-417; и др.

34 См., напр.: Волынский Н. П. Постепенное развитие русской регулярной конницы в эпоху Петра Великого. СПб., 1908.

35 Подробную библиографию изданий очерков по истории отдельных соединений * см.: Бескровный Л. Г.Очерки военной историографии России. Mi, 1962. С. 308-311. См. также: Авдеев В. А. Военно-исторические исследования в русской армии (Вторая половина XIX — начало XX века)// Военно-исторический журнал. 1986. №3. С. 81-84; Беловин-скийЛ.В. Истории полков,русской армии// Военно-исторический журнал. 1988. №12. С. 88-90.

36 См. в этой связи: Новосельский А. А. Феодальное землевладение. Боярство, дворянство и церковь// Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII1 век. М., 1955. С. 139-163; Чистякова Е.В. Волнения служилых людей в южных городах России в середине XVII в. // Русское государство в XVII в. М., 1961. С. 254-271; Дворянство и крепостной строй России XVI-XVIII вв. М., 1975. чала 1960-х гг., особенно после проведения известной дискуссии о происхождении русского абсолютизма, тематика исследований в этой области заметно расширяется, появляются новые работы по истории служилого населения, в том числе, вы

17 полненные на региональных материалах . Повышенный интерес к этим сюжетам отмечается и в современной историографии38. В целом, на наш взгляд, можно говорить о том, что вопросы, связанные с положением служилого населения в структуре русского общества XVII в., его военными и хозяйственными занятиями, уже достаточно хорошо изучены39. Этого, однако, нельзя сказать относительно истории войск «нового строя» в России.

В период до 1960-х гг. вышло несколько работ, в которых можно найти сведения о появлении в России войск «нового строя» и военных реформах в допетровскую эпоху. Ведущим специалистом по этой проблематике по праву считался

A. В. Чернов. В его монографии подчеркивалось, что военные преобразования, имевшие место в это время, были закономерны и подготовлены всем ходом предшествующего развития Русского государства. Соглашаясь с выводом

B. О. Ключевского о преобладании в составе русской армии полков «нового строя» уже к концу XVII в., Чернов в то же время утверждал, что они представляли собой

47

См., напр.: Загоровский В. Я. Белгородская черта. Воронеж, 1969; Он же. Изюм-ская черта. Воронеж, 1980; Скобелкин О. В. Социально-экономическое положение служилых людей Воронежского края во второй половине XVII века. Воронеж, 1985. Из обобщающих работ см.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969; Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII веке (формирование бюрократии). М., 1974\ Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России.

См.: Козляков В. Н. Служилый «город» Московского государства XVII века: (От Смуты до Соборного уложения): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. СПб., 1999; Малое А. «Конность, людность и оружность» служилого «города» перед Смоленской войной // Цейхгауз. М., 2002. №2. С. 12-15. Из последних работ зарубежных исследователей см., напр.: Kivelson, V. Autocracy in the Provinces: The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford, 1996.

39 Итоги их изучения см.: Буганов В. И. Российское дворянство // Вопросы истории. 1994. № 1. С. 29-41; Андреев И. Л. Дворянство и служба в XVII веке // Отечественная история. 1998. №2. С. 164-175. национальную регулярную армию (в Европе же таковые, по его мнению, появились на сто лет позднее), а иностранцы не сыграли практически никакой роли в ее формировании. К такому же выводу он пришел и в одной из своих статей40. В свете известных фактов этот вывод выглядит довольно странным, но становится вполне понятным, если принять во внимание время появления данной работы (первая половина 1950-х гг.). Свой отпечаток на нее наложила кампания по борьбе с космополитизмом и утверждению русского приоритета в самых различных областях.

Данная работа представляет для нас большую ценность. В ней прослеживается на конкретных примерах эволюция войск «нового строя» и фиксируется специфика их положения как в структуре самой армии, так и по отношению к различным группам служилого и тяглого населения. Кроме того, нельзя не отметить и того обстоятельства, что Чернов считал возможным прямо и без всяких оговорок относить эти войска к регулярной армии. Роль же Петра I, по его мнению, заключалась в окончательной ликвидации > старой организации частиf армии, еще отчасти сохранявшейся к концу XVII в., а также введении единого центрального управления вооруженными силами41. Ф. Hi Калинычев также считал, что войска «нового строя» «обладали всеми,характерными, признаками регулярных армий эпохи, поднимавшегося абсолютизма»42. Полагая. подобные оценки все же слегка преувеличенными, мы, тем не менее, не можем не отметить того вклада, который внесли эти исследователи в изучение русской военной истории допетровской эпохи.

Этой же теме посвятил свою кандидатскую диссертацию Mi Д. Рабинович, обративший внимание, помимо всего прочего, и на правовой статус людей, служивших в полках «нового строя»43. Особенно интересны собранные им данные о

40 Чернов А. В: Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М., 1954; Он же. Вооруженные силы// Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. Mf, 1955; С. 439-456.

41 См.: Чернов А. В; Вооруженные силы Русского государства. С. 221-223.

42 Калинычев Ф. И. Правовые вопросы военной; организации Русского государства второй половины XVII века. Mi, 1954. С. 167.

43 Рабинович М. Д. Судьбы служилых людей «старых служб» и однодворцев в период формирования регулярной русской армии в начале XVIII столетия: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Mi, 1953: тех изменениях, которые происходили в начале XVIII в. с прежними категориями служилых людей «старых служб». Выводы его практически совпадали с выводами Чернова, хотя главная заслуга в деле преобразования армии приписывалась исключительно Петру I. Впрочем, это было общей установкой для советских исследователей, превозносивших деятельность Петра44. Хотя виднейший специалист по военным реформам петровской эпохи JLT. Бескровный, например, прямо утверждал: «Заслуга Петра I состояла в том, что он. использовал отечественный опыт, оправдавший себя на практике»45. Скрупулезно изучив < все меры Петра;по формированию новой армии, а также достигнутые в ходе их воплощения результаты, он пришел к однозначному выводу: «Военные реформы, проведенные на рубеже XVII и XVIII веков, явились логическим завершением процесса возникновения и развития постоянной регулярной«армии и флота, продолжавшегося в течение XVII века»46. Более того, им был недвусмысленно сформулирован тезис о том, что «в основе реформ первой четверти XVIII века лежал накопленный в XVII веке опыт в организации армии»47. Несмотря; на определенную идеологическую тенденциозность, все перечисленные работы; внесли большой вклад в изучение истории вооруженных сил России, особенно с учетом того обстоятельства, что в последующие десятилетия данная тематика; к сожалению, практически не разрабатывалась.

44 Зачастую,об этом говорят уже сами названия работ, см., напр.: Порфирьев Е. И. ПетрГ— основоположник военного искусства русской» регулярной армии- и флота. М., 1952. Аналогичной точки зрения и придерживались и теоретики военно-исторической науки: «Русское войско XVII в. не являлось регулярной армией. Это было время увеличения постоянного войска и развития элементов регулярства» (Разин Е. А. История военного искусства. СПб., 1999. Т. 3. С. 218).

45 Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. Очерки. М., 1958. С. 22.

46 Там же. С. 632.

47 Там же. С. 633. В одной из своих статей он также утверждал, что «накопленный опыт в области комплектования и организации войск нового строя явился важным условием для решения вопроса о создании в короткий срок большой регулярной армии в первой четверти XVIII в.» (.Бескровный Л. Г. Реформа армии и создание военно-морского флота// Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954. С. 343).

Нужно заметить, что история русской армии вообще не относилась к числу популярных тем в отечественной > историографии 1960-х — 1980-х гг. За эти десятилетия вышло лишь несколько посвященных ей работ48. Более того, были поставлены под сомнение изложенные выше положения, в частности, и тезис о глубокой внутренней связи процесса формирования регулярной: армии петровской эпохи с опытом организации войск «нового * строя» на протяжении s предшествующего столетия. П. П. Епифанов, например, категорически i утверждал, что • «непосредственная преемственность между набранным Петром I „прямым регулярным войском" и солдатской, пехотой XVII» века исключалась»49. С его точки зрения, ни о какой регулярной армии в России XVII в: говорить невозможно, равно как и о преемственности армейской реформы Петра Гс деятельностью его предшественников: «Факты не подтверждают мнения некоторых историков (В: О; Ключевский, А. В. Чернов) о возникновении уже в допетровской России вполне сложившейся регулярной армии»50. Свое мнение он обосновывал тем обстоятельством, что петровская реорганизация г армии «совпала с новой! полосой в; эволюции военного дела», стимулом для которой явились «количественные и качественные сдвиги в производстве оружия всех видов, особенно огнестрельного, в последние десятилетия* XVII века»51. Более сдержанную позицию занимало большинство специалистов по истории вооруженных сил России'XVIII cmneTHfl. В частности, М: Д. Рабинович, используя собранные им данные о судьбе войск «нового строя», а,также стрелецких полков, показал, что именно эти соединения на первых порах послужили основой для строительства регулярной армии в петровскую эпоху52. Да;и описывая ход первых рек

J О :

См:, напр.: Епифанов П. П. Очерки из истории армии и военного дела■ в России (вторая половина XVII — первая половина XVIII вв.): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Mi, 1969\ Он оке. Войско // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 1. С.234— 264; Каргалов В. В. Засечные черты и их роль в обороне Русского государства в XVI-XVII веках // Военно-исторический журнал. 1986. № 12. С. 61-67.

49 Епифанов П. П. Очерки из истории армии и военного дела:. С. 14.

50 Там же. С. 13.

51 См.: Там же. С. 14;

52 См. -. Рабинович М.Д. Формирование регулярной русской армии накануне Северной войны // Вопросы военной) истории России. XVIII и первая половина XIX веков. рутских наборов, предпринятых Петром в процессе подготовки к войне со Швецией, он отмечал практически те же характерные черты и особенности, что были свойственны производившимся на протяжении второй половины XVII в. наборам «даточных людей» в состав полков «нового строя». Впрочем, для большинства исследователей эти вопросы считались, в общем, уже закрытыми.

Только в последние 10—15 лет снова повысился интерес к данной проблематике, и стали появляться обобщающие труды, а также исследования теоретического характера, зачастую по-новому переосмысливающие и интерпретирующие уже известные данные53. Почти все они имеют единую концептуальную основу, которая представляется нам вполне убедительной и соответствующей накопленным к настоящему времени фактам. К ним примыкают по своему идейно-теоретическому содержанию и труды зарубежных исследователей, посвященные данной проблематике54. Господствующая в современной историографии точка зрения по интересующим нас вопросам заключается в следующем.

На протяжении всего XVII в. полки «нового строя» в России сосуществовали со старой поместной конницей, хотя во второй половине века наметилась устойчивая тенденция к вытеснению ими последней и завоеванию преобладающих пози

М., 1969. С. 221-233; Он же. Полки Петровской армии, 1698-1725. Краткий справочник. М., 1977.

53 Из обобщающих трудов см.: Военная история Отечества с древних времен до наших дней: В 3 т. М., 1995. Т. 1; История военной стратегии России. М., 2000; Военная история России. М., 2001. См. также: Леонов О. Г., Ульянов И. Э. Русская пехота, 16981801: Боевая летопись, организация, обмундирование, вооружение, снаряжение. М., 1995; Яковлев В; В! История крепостей. СПб., 1995; Казаков А. В., Сазонов О. Н. Военная история (факты, события, процессы). СПб., 1999; Копылов И. А. От регулярных войск к регулярной армии. О дате создания Российской Армии// Военно-исторический журнал. 1999. № 1.С. 63-67.

54 См., напр.: Hellie, R. Enserfment and Military Change in Muscovy. Chicago, 1971; Keep, J. Soldiers of the Tsar: Army and Society in Russia, 1462-1874. Oxford, 1985; Ralston,D. Importing the European Army: The Introduction of European Military Techniques and Institutions into the Extra-European World, 1600-1914. Chicago, 1990; Stevens, C. Soldiers on the Steppe: Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. DeKalb, 1995. ций в составе русской армии. Исследователи расходятся во мнениях относительно степени этого преобладания, а также того, чем мог бы в итоге завершиться этот долгий процесс, не будь он резко ускорен петровскими преобразованиями. Однако к моменту введения военных округов (разрядов) в 1680 г. и проведения всеобщего «разбора ратных людей» в 1681 г. такое преобладание было уже налицо. До самого конца XVII в. значительную роль в этом процессе играли иностранные специалисты, офицеры и генералы, однако среди высшего и особенно среднего командного состава были и русские люди, причем их доля постоянно росла. Служба рядовых в этих войсках носила характер скорее рекрутской повинности < (наборы «даточных людей», по одному человеку с определенного количества дворов, а также обязательная запись «в службу» детей боярских), чем добровольного найма, принятого в армиях государств Западной Европы того времени. Тем не менее, своими боевыми качествами эти войска заметно превосходили дворянскую конницу, так что у московского правительства не оставалось иного выбора, как продолжать их организацию и комплектование. Так была подготовлена почва для военной реформы Петра I и созданы необходимые условия для начала процесса перевода русской армии на регулярную основу в XVIII в.

Переходим теперь ко второй части обзора. Здесь нами будут охарактеризованы работы по истории Сибири, посвященные некоторым проблемам, связанным с темой нашего исследования.

Дореволюционная историография, к сожалению, не содержит достаточного объема материалов по интересующим нас вопросам. Следует заметить, что даже к началу XX в. разработка основных проблем сибирской истории — процесс колонизации, роль в нем различных общественных и национальных групп (в том числе, западноевропейцев), межэтнические контакты и культурные связи пришельцев с местным населением и т. д. — находилась лишь на начальной стадии". В связи с изучением истории сибирской ссылки, например, исследователями XIX — начала XX вв. (работы некоторых из них переизданы на протяжении последнего десятилетия) была поставлена проблема присутствия в Сибири значительного числа ино

55 Подробнее об этом см.: Мирзоев В. Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М; 1970. С. 295-387. странцев. П. А. Словцов считал, что «иноземцы», особенно европейцы, быстро заразили население Сибири всеми «пороками» своего времени56, но эта крайняя точка зрения в дальнейшем поддержки не получила. П. Н. Буцинский в своей капитальной работе связывал появление в Сибири «иноземцев» с целенаправленной правительственной политикой, направленной i на скорейшее заселение и освоение недавно присоединенной территории57. Напротив, Н. М. Ядринцев утверждал, что Сибирь чуть ли не изначально рассматривалась московским правительством как место ссылки, и речь здесь может идти лишь о результатах репрессивной государственной политики58. Более сдержанную позицию занимал Н. Н. Оглоблин, считая ссылку лишь одной из форм административной колонизации Сибири. Иностранцы, по его мнению, вносили «более или менее в сибирскую жизнь те или другие зачатки европейской культуры,того времени»59. Во многом сходную с ним позицию занимал С. А. Белокуров. В его работе о Юрии Крижаниче (конкретно — в главе, посвященной пребыванию последнего в Сибири) можно обнаружить и некоторые факты, напрямую относящиеся к истории сибирских войск «нового строя». Так, в ней i приводятся данные за 1667 г. о численности воинских соединений, дислоцированных в Тобольске, а также именные списки людей, сосланных в Сибирь в 1660-е гг., многие из которых позднее оказались на службе в сибирских полках60.

56 «К удивлению, первые семена ложной жизни. были заброшены в Сибирь литвою, служившею в рядах с казаками, не замедлившими тому же научиться». См.: Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. (СПб., 1886). Новосибирск, 1995. С. 108.

57 Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. (Харьков, 1889) // Сочинения: В 2 т. Тюмень, 1999. Т. 1. С. 193-204.

58 Ядринцев Н: М. Сибирь как , колония. (СПб., 1892)// Сочинения: В 2 т. Тюмень, 2000. Т. 1. С. 134-227. См: также: Он же. Исторические очерки русской ссылки// Дело. 1870. № 10; Он э/се. Колонизационное значение русской ссылки//Дело. 1870:№ 12.

59 Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.): В 4 ч. М., 1900. Ч. 3: Документы по сношениям местного управления с центром: С. 60.

60 Белокуров С. А. Юрий Крижанич в России (по новым документам). М., 1901. С. 109-113; Приложение № 5. С. 39-75.

Не проходили мимо факта существования этих войск на территории Сибири и авторы трудов более общего характера61.

Н. Н. Оглоблин первым приступил к разработке архивных материалов, связанных с военной службой попадавших в Сибирь «иноземцев». Его перу принадлежит ряд работ, посвященных различным эпизодам сибирской истории, связанным с деятельностью служилого населения62. А в своем «Обозрении столбцов и книг Сибирского приказа» он выделил столбец № 100 — «Дело об устройстве в Сибири рейтар, драгун и беломестных казаков, 1671-1695 гг.», и дал краткую его аннотацию63. Данную публикацию можно считать одной: из важнейших для изучаемой темы, поскольку именно материалы, содержащиеся в этом деле, являются ключом к ее разработке. В частности, Оглоблин дал характеристику основных документов, представленных в данном столбце: доклад 1677 г., посвященный предшествующей истории сибирских полков, именные росписи рядовых рейтар и драгун, а также офицерского состава, за разные годы и т. д. Таким образом, эта публикация означала постановку проблемы и намечала пути ее возможной разработки. К сожалению, в последующие десятилетия она перестала привлекать внимание исследователей.

Первым из советских историков значительное внимание роли служилых людей в освоении Сибири уделил С. В: Бахрушин. Не касаясь всей его многогранной исследовательской деятельности, остановимся только на одной из его статей; которая имеет непосредственное отношение к нашей теме, поскольку в ней, среди прочего, анализируется деятельность стольника П. И. Годунова, бывшего в

61 Си.: Щеглов И. В; Хронологический перечень важнейших данных из истории» Сибири, 1032-1882 гг. (Иркутск, 1883). Сургут, 1993. С. 83-84; Андриевич В. К. Исторический очерк Сибири. СПб., 1889. Ч: 1. С. 159;

62 См., напр.: Оглоблин Н. Н. Заговор томской «литвы» в 1634 г. // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Киев, 1894. Кн. 8; Он лее. Томский бунт 1637 -1638 гг. // Исторический вестник. 1901. № 7. С. 229-250; Он э/се. К истории Томского бунта 1648г.// Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. М., 1903. Кн. 3. С. 3-30; и др. работы.

63 Огюблин Н. Н. Обозрение. Ч. 3. С. 266-267.

1667-1669 гг. тобольским воеводой64. Бахрушин довольно подробно описал реформу сибирских полков, «нового строя», предпринятую Годуновым (не касаясь, правда, ее результатов), а,также бунт против воеводы тобольских служилых людей в 1668 г., в котором активно участвовали и офицеры из этих полков. По сути, данная статья стала первой в совете кой, историографии работой, в которой был напрямую затронут один из фрагментов рассматриваемой нами темы.

Однако в дальнейшем проблема реорганизации i сибирского «войска» опять «выпала» из поля зрения советских историков, которые вслед за В. И. Шунковым переключились на изучение процессов земледельческой колонизации края и истории сибирского крестьянства, включая иногда в состав последнего даже служилых людей. Тем не менее, отдельные сюжеты нашей темы, так или иначе, фигурировали в ряде исследований. В одной из монографий того же Шункова упоминалось о размещении по! крестьянским слободам Тобольского уезда отрядов сибирских войск «нового строя» при воеводе П. Hi Годунове65. В работах А. А. Кондрашенкова; и

A. А. Преображенского встречаются сведения о взаимоотношениях крестьян и расквартированных по слободам драгун66. А в одной из статей Н. В. Устюгова довольно подробно описана та роль, которую сыграли части полков «нового строя» в ходе подавления антирусского восстания башкир в 60-х гг. XVII b.67.

С начала 1960-х гг., впрочем, появляется ряд исследований, специально посвященных сибирским служилым людям, их занятиям и роли в процессе колонизации Сибири. Для нас определенный интерес представляют работы

B. А. Александрова, А. А. Люцидарской, А. Д. Колесникова, В. Н. Курилова,

64 Бахрушине. В} Воеводы Тобольского разряда в XVII в.// Науч. тр.: В 4т. М., 1955. Т. 3. Ч; 1. С. 252-296.

65 Шунков В. И: Очерки по истории - колонизации Сибири в XVII — начале XVIII веков. М.; Л., 1946. С. 146-150.

66 Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья в XVII-XVIII веках. Челябинск, 1969. Ч. 2. С. 171-172; ПреображенскииА. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVII в. М., 1972. С. 347-349.

67 Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662-1664 гг.// Исторические записки. 1947. Вып. 24. С. 30-110.

Н.Ф.Емельянова и других авторов68. Правда, в них речь идет, прежде всего, об участии служилых людей в торговой и промышленной деятельности, а большинство аспектов военной службы затронуты слабо. Исключение составляет лишь монография В. А. Александрова и Н. Н. Покровского, в которой им уделено немало внимания69. Активно же стали разрабатываться-эти вопросы только в последние 10-15 лет вследствие резко возросшего интереса к истории сибирского казачест-ва70.

Особого внимания заслуживают труды Г. А. Леонтьевой и Н. И. Никитина, посвятивших свою научную деятельность именно анализу различных сторон жизни и занятий сибирских служилых людей: внутренней организации и способов1 комплектования сибирского служилого сословия, обязанностей и материального обеспечения служилых людей, их сельскохозяйственных и торгово-промышленных за

Александров В; А. Русское население Сибири XVII —начала XVIII в. (Енисейский край). М., 1964; Люцидарская А. А. К вопросу о роли служилого населения в развитии г. Томска во второй половине XVII в. // Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1972. Ч. 2. С. 5-14; Колесников А. Д. Русское население Западной Сибири в XVIII — начале XIX в; Омск, 1973; Миненко Н. А. Русское население Нижнего Приобья в XVIII — первой половине XIX в. (источники, динамика, размещение и сословный состав)// Вопросы истории Сибири: досоветского периода. Новосибирск, 1973. С. 245-263; Курилов В. Н. Социальная структура населения сибирского города XVII в; (по материалам Тюмени) // Некоторые вопросы истории древней и современной Сибири. Новосибирск, 1976. С. 28-39; Емельянов Н. Ф. Население Среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск, 1980-1982. Ч. 1-2; Быконя Г. Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX вв. Красноярск, 1985.

69 См.: Александров В. А., Покровский Н.Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. С. 75-107 и далее.

70 См., напр.: Казаки Урала и Сибири в XVII-XXbb.: Сб. науч. тр. Екатеринбург, 1993; История казачества Азиатской России: В 3 т. Екатеринбург, 1995; Никитин Н. И. Начало казачества Сибири. М., 1996; Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири, 1582-1808 гг.: Краткие очерки: В 4 ч. Омск, 1996; Михащенко А. Л. Казачество Южного Зауралья. Курган, 2000; Фабрика Ю. А. Сибирский щит (становление сибирского воинства и военные деятели Сибири). Новосибирск, 2001. нятий . В своей известной монографии Никитин упомянул и о «разборе» служилых людей в городах Тобольского разряда, проводившемся в 1659/60 гг. тобольским воеводой князем И. А. Хилковым. Этим «разбором» сопровождался набор служилых людей в организовывавшиеся воеводой войска «нового строя»72. Собранные и проанализированные Н. И. Никитиным данные позволяют нам проводить сравнения между сибирскими полками «нового строя» и остальными формированиями «ратных людей» для определения места и роли сибирских полков в общей структуре русских вооруженных сил на территории Сибири, их статуса, материального положения и т. д. Кроме того, данная монография представляет собой редкий по качеству пример обобщения на высоком теоретическом уровне накопленных в большом количестве исторических фактов, вследствие чего она и дает читателю целостную картину существования различных групп служилого населения в условиях Сибири XVII в.

В перечисленных выше работах можно найти довольно много упоминаний о сибирских войсках «нового строя», однако почти все они, к сожалению, довольно

71 Леонтьева Г. Л. Служилые люди Восточной Сибири во второй половине XVII — первой четверти XVIII в. (по материалам Иркутского и Нерчинского уездов): Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1972; Она же. Волнения служилых людей в Восточной Сибири в 80-х годах XVII в. // Русское население Поморья и Сибири (Период феодализма). М., 1973. С. 94-105; Она же. Роль служилых людей в экономическом становлении и развитии сибирского города в XVII — первой четверти XVIII в. (историография) // Историография городов Сибири конца XVI— начала XX в. Новосибирск, 1984. С. 100-124; Она же. Пашня служилых людей Сибири в XVII—начале XVIII вв.// Земледельческое и промысловое освоение Сибири XVII — начала XX века. Новосибирск, 1985. С. 3—18; Никитин Н. И. Военнослужилые люди и освоение Сибири в XVII веке // История СССР. 1980. № 2. С. 161-173; Он же. Государственное обеспечение гарнизонов Тобольского разряда в XVII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М., 1985. С. 5170; Он же. О характере расселения и землепользования служилых людей в Сибири в XVII в. // Аграрный строй в феодальной России. XV — начало XVIII в. М., 1986. С. 153173; Он лее. О практике управления сибирскими гарнизонами в XVII в.// Торговля, промышленность и город в России XVII — начала XIX в. М., 1987. С. 103-115.

72 Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII века. Новосибирск, 1988. С. 73-75. фрагментарны. Самостоятельного значения интересующим нас войскам авторы, как правило, не отводили. И лишь на протяжении последнего десятилетия появляется ряд исследований, прежде всего, посвященных истории Зауралья,, в которых войска «нового строя» выделяются в качестве специального объекта изучения73. В них представлен довольно значительный по объему блок сведений, относящихся непосредственно к существованию в этом регионе войск «нового строя», прежде всего, драгунских соединений. Наиболее ценны в этом отношении работы В! Д: Пузанова74. Им введен в научный оборот целый корпус данных по истории сибирских драгун, а также проанализирован процесс перевода их в конце 80-х гг. XVII в. в ряды беломестных казаков. О том же, как проходили на территории Сибири преобразования Петра Г и как они отразились, в частности, на положении сибирского служилого населения; писали, например; Mi О:'Акишин и Ю.Т. Недбай75.

Стоит указать и на то, что в исследовательской литературе второй половины XX в. периодически! затрагивалась проблема роли и участия; «иноземцев» (европейцев) в процессе освоения Сибири.' Правда, при этом основное внимание истори

73 Менщиков В. В. Особенности заселения ; Южного Зауралья в XVII-XVIII вв. // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Курган, 1992. Вып. 3. С. 56-61; Он же. Южное Зауралье в XVII-XVIII вв. // История Курганской области. Курган, 1995. Т. 1. С. 103-194; Шлепенков Е. В. Военно-оборонительная система Зауралья в XVII-XIX веках (по литературе)// Земля Курганская: прошлое и настоящее. Курган, 1996. Вып. 17. С. 3-36; Вершинин Е. В. Неверность «бродячих царевичей»: Зауральское степное пограничье в XVII в. // Родина. 1998. № 1. С. 60-63.

74 См.: Пузанов В: Д. Зауралье в XVII веке. Русские и кочевники//Земля Курганская: прошлое и настоящее. Шадринск, 1994i Вып. 7. С. 73—78; Он же: Условия формирования военно-административной системы в Зауралье (XVI-XVII вв.)// Итоги и задачи регионального краеведения. Курган, 1997. С. 68-76; Он же. Военно-административная система России в Южном Зауралье (конец XVI— начало XIX в.): Дис------канд. ист. наук.

Курган, 1999; Он же. Строительство вооруженных сил на юге Зауралья (50-е гг. XVII — 20-е гг. XVIII вв.) // Зауралье в панораме веков: Межвуз. сб. науч. тр. Курган, 2000. С. 5075:

75 См.: Акишин М. О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996; Недбай Ю. Г. Казачество Западной Сибири в эпоху Петра Великого. Омск, 1998. ков было сосредоточено на так называемой «литве» (т. е. выходцах из Речи Поспопс литой) . Вопросы же, связанные с пребыванием в Сибири «немцев», под которыми* понимались, прежде всего, представители западноевропейских государств, только начинают исследоваться; хотя уже сейчас есть несколько работ, посвященных жизни иI служебной деятельности европейцев в Сибири <XVII в.77 Кроме того, в одной из статей А. С. Зуева как раз затронут сюжет, связанный с проблемой укомплектопо~ вания сибирских войск «нового строя» офицерскими кадрами . Нельзя также не упомянуть и о том «банке данных» по сибирским «иноземцам» XVII столетия, над составлением которого на протяжении уже более 10 лет ведется работа в Институте истории СО РАН под руководством д-ра ист. наук Д. Я. Резуна.

76 СмБояршинова 3: Я. Население Томского уезда в первой s половине XVII в. // Тр. Томск, гос. ун-та. Сер.: Ист.-филол. науки. Томск, 1950. Т. 112. С. 23-210; Емельянов Н. Ф. Томские служилые люди «литва» в XVII — первой!четверти XVIII вв. // Проблемы исторической демографии : СССР; Томск, 1982. Вып. 2. С. 34—42; Никитин Н. И. Тобольская «литва» в XVII в. // Город и горожане России в XVII — первой половине XIX в. М.;, 1991. С. 47-73; Соколовский И. Р. Участие: служилых людей польско-литовского происхождения в присоединении и освоении Сибири в XVII в. (Томск, Енисейск, Красноярск): Автореф. дис:. канд. ист. наук. Новосибирск, 2000.

77 Резун Д. Я. Выходцы из стран Центральной и Западной; Европы на русской казачьей службе в Сибири XVII в. // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История. Археология. Культурная антропология и этнография. М., 1996. С. 125-130; Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. Новосибирск, 1999-2002. Вып. 1-3; Лютеране в Сибири. Омск, 2000. В масштабах всей страны. это явление:также привлекает заметное внимание исследователей. См;, напр.: Лебедев А. Л. Служилые «иноземцы» в России XVII; века (1613-1689 гг.): Автореф: дис.канд. ист. наук. Ярославль, 1998; Орленко С. П. Правовой статус выходцев из Западной! Европы? в России? XVII в: // Вопросы истории. 2000:№ 6. С. 137-141; Он же.«Немцы» и московское правительство в XVII веке // Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры. Mi, 2001; Вып. 4. С. 15-26; Филюшкин А. И. В Россию — жить и служить: Иноземцы в пределах государства российского // Родина. 2001. № 10. С. 53-57.

78 Зуев А. С. Дело о полке Эгерата (к вопросу об организации в Сибири в 1660-х гг. полков «нового строя») // Социокультурное развитие Сибири XVII-XX века: Бахрушин-ские чтения 1996 г.; Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1998; С. 11-20.

Таким образом; обзор литературы показывает, что при всем многообразии исследований по отдельным сюжетам, связанным с нашей темой, существует лишь считанное число работ, посвященных непосредственно интересующим нас проблемам. Максимум же; на что можно рассчитывать при анализе остальных — это получение необходимой информации по более общим вопросам.

Целью исследования является изучение конкретного исторического феномена— войск «нового строя», формировавшихся на территории Сибири, а также всех изменений, происходивших с ними на протяжении их существования. Рассмотрение данного феномена мы будем вести с точки зрения того, какую роль сыграло их появление и развитие в процессе перевода русской армии на регулярную основу, начавшегося еще в XVII столетии и резко активизированного в петровскую эпоху. Кроме того, необходимо > проанализировать, каким«образом использовался опыт организации подобного рода соединений в ходе военных преобразований Петра-I. Для достижения поставленной цели требуется решить ряд конкретных задач, а именно:

1. Выяснить, каковы были причины появления этих войск в Сибири на общем фоне складывавшейся в стране военно-политической ситуации и тех изменений, которые происходили в составе русской армии на протяжении второй трети XVII: в;;.

2. Показать, насколько соответствовали результаты их боевой (и не только) деятельности тем ожиданиям, которые наших возлагались, проанализировать их функциональное назначение, поставленные перед ними задачи, а также степень их выполнения;

3: Проследить за их дальнейшей эволюцией и объяснить все происходившие изменения в их статусе, составе, материальном положении и т. д. в связи с началом строительства русской регулярной армии, на основании чего определить их место и роль в этом процессе;

4. Отметить, какими они обладали специфическими,чертами (под влиянием сибирских условий) по сравнению с аналогичными войсками в других регионах страны, и-продемонстрировать, каким образом эти особенности сказались на их дальнейшей судьбе;

5. Подвести итоги эволюции данных соединений, выяснить причины их временного расформирования. и его последствия, а также охарактеризовать влияние, которое оказал опыт организации войск «нового строя» на проведение армейской реформы Петра I в стране в целом, а также на территории Сибири в частности.

Успешное решение этих задач приведет к получению целостной картины того, что представляли собой сибирские войска «нового строя» на протяжении второй половины XVII в., и позволит нам дать четкий ответ на вопрос о том, какое место мы должны отвести данному феномену в процессе подготовки петровских военных преобразований, а также на начальном этапе их проведения.

Объектом исследования являются войска «нового строя», существовавшие на территории Сибири во второй половине XVII в. В качестве предмета исследования мы обозначаем процесс их формирования, состав и структуру, служебные функции, все изменения, происходившие с ними (т. е. внутреннюю эволюцию изучаемого объекта), те процессы, которыми сопровождалось их существование, а также влияние, оказанное опытом их организации на ход армейской реформы Петра I на территории Сибири, особенно на начальном ее этапе, на рубеже XVII-XVIII вв. Поскольку данная тема до сих пор не привлекала к себе специального внимания исследователей, мы вынуждены сформулировать понятие предмета в столь широком * смысле. Кроме того, нам придется уделить значительное место и некоторым группам служилого населения Сибири XVII в. Для наиболее полной характеристики положения сибирских полков, нам потребуются данные о службах сибирских детей боярских, казаков и стрельцов, их материальном положении, жаловании и т. д. Это поможет, прежде всего, выяснить служебный статус сибирских войск «нового строя» и определить, можно ли считать их регулярными. В «силу этого мы и используем здесь именно такое расширенное определение предмета исследования, не ограничивая его лишь рамками непосредственно изучаемого явления.

Хронологические рамки исследования применительно к интересующему нас, предмету устанавливаются следующим образом. Нижней хронологической границей является 1659 год, ознаменовавшийся началом формирования в Сибири войск «нового строя» после приезда в Тобольск воеводы князя И. А. Хилкова, получившего на этот счет соответствующий наказ от царя Алексея Михайловича.

Верхней границей является 1689 год, когда соединения сибирских войск «нового строя» были временно расформированы, а их личный состав переведен в ряды беломестных казаков. Впрочем, в процессе исследования нам неизбежно придется обращаться как к событиям предшествующих десятилетий, связанным с формированием первых полков «нового строя» в России, так и к начальному этапу армейской реформы Петра I, распространившейся на территорию Сибири с 1698 г. Поэтому, на наш взгляд, правильнее будет ограничить изучаемый период времени такими рамками: середина XVII в. (нижняя граница) — рубеж XVII-XVIII вв. (верхняя граница).

Территориальные рамки работы включают в себя всю Сибирь. Однако войска «нового строя» существовали лишь на части сибирской территории, конкретно— на юге Западной Сибири. В рамках административно-территориального деления того времени это, прежде всего, Верхотурский, Тобольский, Тюменский, Туринский и Тарский уезды, т. е. большая часть территории Тобольского разряда. Ареал же непосредственного расположения! и действий сибирских войск «нового строя» охватывал лишь Тобольский и отчасти Верхотурский уезды,, по большей части, остроги и слободы, находившиеся внутри их административных границ. Однако этот ареал не может быть выделен абсолютно четко, поскольку он постоянно изменялся в зависимости от военной ситуации в регионе. В первую очередь, это касается положения на южных границах русских владений в Западной Сибири в описываемое время.

В силу этого мы и не сочли возможным ограничивать территориальные рамки исследования лишь Тобольским и Верхотурским уездами. Хотя, разумеется, при ближайшем рассмотрении истории сибирских полков «нового строя» сразу же становится ясно, что центр всей активности в этой сфере (как и во многих других) находился именно в Тобольске — административном центре Сибири того времени. Но об этом в свое время уже убедительно писал С. В. Бахрушин, поэтому нам остается лишь констатировать данный факт79. Таким образом, при определении терри

79 «Тобольский воевода является главнокомандующим сибирскими военными силами. На нем лежит забота о военной безопасности страны.» (Бахрушин С. В. Воеводы Тобольского разряда. С. 255). ториальных рамок исследования мы можем говорить о большей части территории Тобольского разряда, включающей следующие уездные города: Тобольск, Верхотурье, Тара, Тюмень и Туринск, а также расположенные на территории соответствующих уездов поблизости от них остроги и слободы. Это, казалось бы, ставит под сомнение правомочность расширения границ исследования до масштабов всей Сибири. Однако проблема в том, что если бы мы обозначили конкретную местность — юг Западной Сибири, это автоматически подразумевало бы, что войска «нового строя» присутствовали и в других регионах Сибири: Чтобы; избежать подобной двусмысленности, мы и берем в качестве изучаемой территории всю Сибирь. Само собой разумеется, что в процессе исследования s нам приходилось обращаться и к истории существования подобных соединений в европейской части страны.

Таким образом, более точно предмет и рамки нашего исследования можно обозначить следующим образом — процесс формирования и эволюция войск «нового строя» на юге Западной Сибири на протяжении второй половины XVII в., их служебные функции, состав и структура.

Методологии. В качестве методологической основы исследования на теоретико-философском уровне нами избраны те идеи неокантианской школы, на базе которых Х.-Г. Гадамером и его последователями была построена теория герменевтики — искусства прочтения исторического текста; Важнейшим ее положением является определение работы с любым текстом как «события, в котором осуществляется представление прочитанного содержания»80. С его помощью преодолевается тот разрыв во времени, что отделяет исследователя, как субъекта познания, от объекта, на который направлено его внимание. Возникнув поначалу в качестве теоретического обоснования истории, культуры как самостоятельной отрасли историче-81 ского знания , принципы герменевтики нашли свое применение практически во всех сферах исторической науки. Обоснование их практической значимости в рам

80 Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 215. Эти идеи были известны и в русской исторической науке начала XX в., см.-. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории: В 2 ч. СПб., 1913. Ч. 2: Методы исторического изучения. С. 342-352 и далее.

81 См.: Хейзинга И. Задачи истории культуры// ХейзингаИ. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. М., 1997. С. 215-271. ках научного познания в целом было дано сначала представителями неогегельянской философской школы (в частности, Б. Кроче), а затем и экзистенциализма (К. Ясперс)82. В данной работе, наряду с общенаучными методами исследования, мы используем именно эти давно и успешно применяемые в рамках исторической науки способы познания объективной реальности, недоступной нам; непосредственно.

Теперь следует остановиться на более частных методологических вопросах, прежде всего, связанных с изучением истории армии. Некоторые из теоретических разработок в этой сфере оказываются необходимыми для нашего исследования. Так, уже давно стало аксиомой положение о том, что армия любого типа непосредственно связана с той исторической эпохой, в которую она существует, будучи одним из законодательно оформленных институтов, который^ с одной стороны, являет собой отражение внешней и внутренней политики того или иного государства, а с другой — несет на себе неизгладимый отпечаток специфики того общества, из недр которого она возникает . В принципе; эта особенность свойственна любым государственным институтам и всегда должна приниматься во внимание при их изучении.

В свою очередь, армия может рассматриваться с точки зрения следующих аспектов: 1) как один из важнейших институтов того или иного государства, напрямую связанный с его политическим режимом и гарантирующий его суверенитет; 2) как один из каналов вертикальной социальной мобильности, строящийся в соответствии с требованиями того или иного типа общественного устройства; 3) наконец; как полицейская'сила, направленная на поддержание порядка внутри страны, не говоря уже о ее прямом назначении — защите от внешнего врага: Все

Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998. С. 9-31, 40-57; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 271-280.

83 Это положение, высказанное еще К. Клаузевицем (Клаузевиц К. О войне. М, 1999. С. 34—77, 179-187, 334-345), признается в качестве основополагающего всеми специалистами по отечественной военной истории. См., напр.: История военной стратегии России. М., 2000. С. 5-12, 17-45; Золотарев В. А: Военная безопасность Отечества (исто-рико-правовое исследование). М., 1998. С. 80-95, 237-244; Тюшкевич С. Л. Законы войны: сущность, механизм действия, факторы использования. М., 2002. С. 16-39; и др. эти аспекты (хотя и в различной степени) имеют определенное значение при изучении истории войск «нового строя» в Сибири XVII в.

Кроме того, немаловажное значение для нас имеют и работы, выполненные в рамках такой отрасли исторической науки, как военно-историческая антропология. За последние годы именно § антропологическая сторона военно-исторических исследований в; наибольшей ? степени * привлекает к себе внимание специалистов?4. Особо хотелось бы ? отметить одну из статей теоретико-постановочного характера, принадлежащую перу Е. С. Сенявской85, в которой■ в t концентрированном виде изложены предмет и задачи? этого направления; условно»именуемого «человек на; войне». Не вдаваясь в подробности, укажем лишь на его связи с такими областями; как социальная история, история повседневности, историческая психология, придающие ему междисциплинарный; характер.' Таковы те теоретико-методологические основы, на! которые мы опирались в ходе работы над диссертацией;

Одной из главных задач для нас являлось введение в научный оборот нового фактического >материала? и;восстановление на! его основе истории; полков «нового строя» в Сибири; Поэтому при! работе над избранной] темой мы; остановились. на; хронологически-проблемном i подходе, применяемом наряду с; общеисторическими методами познания (с использованием принципов историзма и логической реконструкции), как практической методике исследования;

Исходя из сформулированного выше: определения предмета исследования; необходимо расчленить весь изучаемый период, в течение которого существовали; сибирские войска «нового строя», на несколько хронологических этапов; Без определения i этих этапов; нельзя! получить четкой картины процесса развития и эволюции исследуемого >явления. В этом помогает и сама последовательность событий; Однако одного лишь хронологического изложения материала; разумеется, недостаточно, необходим f также анализ тех проблем, из которых складывается г вся тема в;

84 См.: Сенявская Е: С. Человек; на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997; Военные традиции1 России: история, психология, культура. СПб., 2000; Человек и война (Война как явление культуры): Сб. статей. Mi, 2001:

85 Сенявская Е. С. Военно-историческая; антропология — новая; отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. № 4. С. 135-145: целом. Для того, чтобы получить целостную картину исследуемого явления, эти проблемы должны рассматриваться во взаимосвязи и, что не менее важно, в конкретно-историческом разрезе. Поэтому оптимальным выбором нам кажется именно хронологически-проблемный подход, позволяющий сочетать оба этих принципа, а также допускающий преобладание того или иного из них в зависимости от конкретных вопросов изучаемой темы. Сделав же выбор в пользу именно этого подхода, переходим к описанию конкретных методов исторического исследования, применявшихся нами в отношении отдельных вопросов в рамках избранной темы.

В качестве базового в основу нашего исследования был положен историко-генетический метод.Направленный, прежде всего, на выделение и анализ изменений изучаемого объекта, он использовался нами именно для восстановления фактической истории войск «нового строя» в Сибири. С его помощью нам удалось проследить эволюцию изучаемого явления, отметить ее качественные этапы и их характеристики, продемонстрировать на конкретном материале причинно-следственные связи и закономерности исторического развития.

Применение историко-сравнителъного метода позволило ■ нам выделить и показать специфическое влияние условий Сибири XVII в; на состав и функции войск «нового строя», организованных здесь. Для этого необходимо было выявить все отличия сибирских полков «нового строя» от аналогичных воинских соединений, существовавших в то же время в Европейской России. По справедливому замечанию академика И. Д. Ковальченко, этот метод «позволяет раскрывать сущность исследуемых явлений в тех случаях, когда она неочевидна, на основе имеющихся фактов. Тем самым заполняются пробелы, и исследование доводится до завершенного вида»86. Историко-сравнительный метод, таким образом, демонстрирует самую суть изучаемого явления на основе анализа сходств или различий его со своим однотипным и одновременным аналогом.

Наконец, биографический метод использовался нами для характеристики различных социальных групп в составе сибирских войск «нового строя», в частности, их офицерского корпуса. На основе собранных с его помощью данных мы можем обобщить накопленный конкретный материал, используя соответствующие

86 Ковалъченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С. 173-174. о<7 приемы теоретического анализа . Знание действующих лиц, принимавших участие В; описываемых событиях, совершенно необходимо для любого исследователя. Только сравнивая между собой и анализируя г различные биографические данные, можно получить достоверное представление об общих признаках, свойственных любой социальной группе, в данном же случае — офицерам, как русским людям, так и иностранцам, попавшим на службу в сибирские полки «нового строя».

Используемые нами методы исследования оказываются как нельзя более подходящими для изучения ранее неисследованных проблем, а тема данной работы; относится как раз к их числу. Роль же самого исследователя состоит в том, чтобы правильно, с научной точки зрения корректно воспользоваться имеющимися в его распоряжении средствами, чтобы попытаться более-менее достоверно изобразить картину далекого прошлого: Это — одна из важнейших для любого специалиста-историка задач.

Источниковую базу исследования составляют, главным образом, документы из фонда Сибирского приказа (ф. 214), а также ряда других фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Наряду с архивными материалами, нами было использовано и некоторое количество опубликованных источников.

В изученных нами архивных делах, а также сборниках опубликованных документов собраны различные материалы, которые, однако, все укладываются в рамки двух видов письменных источников: документальные и нарративные. Первый i из них представлен двумя разновидностями документов, а именно: законодательные акты и делопроизводственная документация.

К законодательным актам относятся указы — грамоты, написанные от имени1 царя, большей частью адресованные тобольским воеводам и,так или иначе касающиеся вопросов, связанных с сибирскими г войсками «нового строя». Конечно, по ним нельзя составить полной картины происходившего, так как даже царские именные указы в Сибири частенько вообще не исполнялись, для чего, правда, всегда находились оправдательные причины. Однако по этим грамотам можно про

87 Пример подобного анализа см.: Резун Д.Я.Именной и биографический словарь «немцев» в Сибири XVII в.7/ Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. Новосибирск, 2000. Вып: 2. С. 67-68. следить все изменения правительственной политики в отношении этих войск и сделать выводы об определенных тенденциях, доминировавших в ней в тот или ч 88 инои период времени .

Переходя к делопроизводственной документации, стоит заметить, что мы имеем дело с документами государственного делопроизводства обоих уровней:, как общего («сношения конкретного учреждения с вышестоящими органами власти, равными себе и нижестоящими учреждениями»), так и специального («результат специфической деятельности каждого государственного учреждения») характера89. В данном случае деление производится нами на основе анализа формуляров (структур текста), присущих отдельным разновидностям документов90. Среди документов текущего делопроизводства нами выделены отписки, выписки, доклады, челобитные, росписи и окладные книги жалования.

Отписки тобольских воевод, адресованные царю или судье Сибирского приказа. В них как раз можно найти сведения м том, как выполнялись поступавшие сюда царские указы, ai также проследить деятельность самих воевод в отношении различных групп военно-служилого населения Сибири того времени.

Выписки, сделанные, как правило, в Сибирском приказе по поручению царя для подачи ему и посвященные отдельным конкретным вопросам: Ценность их состоит в том, что они дают возможность выстраивать хотя; бы приблизительную

88 «В Русском централизованном государстве в периоды между систематизациями законов законотворческая деятельность отражалась в грамотах и указах верховного правителя (великого князя, царя).» (Голиков А. Г, Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории. М., 2000. С. 70). Впрочем, остается дискуссионным вопрос о том, можно ли относить к законодательным актам царские указы, посвященные исключительно частным вопросам, например, выдаче жалования служилым людям или смене воевод в отдельных городах. пл

Голиков А. Г., Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории. С. 119. О формах делопроизводства, а также характеристики отдельных разновидностей документов см.: Там же. С. 121-134.

90 Данилевский И. Н„ Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники>российской истории. М., 1998. С. 250257. См. также: Каштанов С. М. Русская дипломатика. М., 1988. С. 169-193. хронологическую последовательность событий, помогая восстановить фактическую историю существования войск «нового строя» в Сибири.

Доклады также обладают вышеупомянутым свойством. Но они, кроме того, гораздо значительнее по своему объему и охватывают не только те или иные конкретные события, но и представляют собой своеобразные сборники документов, созданных ранее, что дает, помимо всего прочего, информацию и о тех материалах, которые не сохранились или отсутствуют в данном деле.

Челобитные, подававшиеся рядовыми или офицерами, служившими в сибирских полках, также помогают дополнить общую картину отдельными интересными деталями.

Росписи включают в себя, как правило, сведения о численности и дислокации соединений сибирских полков. В отдельных случаях к ним добавлялись также именные списки личного состава.

Окладные книги жалования, составлявшиеся в разные годы, содержат информацию о выдаче жалования рядовому и офицерскому составу сибирских войск «нового строя».

К нарративным же источникам относятся, прежде всего, памятники летописания, а также произведения мемуарного характера — записки современников, по большей части, иностранцев, за время своего пребывания в Русском государстве имевших какое-либо отношение к военной службе.

Летописные известия, среди которых встречаются упоминания об интересующем нас предмете, сохранились как в различных сводах сибирских летописей, так и в первых изданиях, посвященных истории Сибири и строившихся на их основе, например, в «Древней Российской Вивлиофике», издававшейся* Н. HJ Новиковым: Правда, все эти упоминания довольно фрагментарны, к тому же зачастую нуждаются в корректировке.

Записки иностранных наблюдателей также содержат иногда весьма интересные и ценные сведения относительно организации войск «нового строя», равно как и об условиях жизни и службы в России XVII в. вообще.

Дав краткую классификацию имевшихся в нашем распоряжении источников, переходим теперь к более подробному их описанию. Бесспорно, основополагающим для изучения темы является уже упоминавшийся столбец №100 (ф. 214, on. 3). Именно в нем содержится в концентрированном виде наиболее значимая информация о сибирских полках «нового строя». Открывается он докладом, составленным в 1677 г., в котором описываются все организационные изменения, происходившие с сибирскими войсками с момента; начала их формирования в

1659 г. Далее следуют именные росписи офицерского и рядового состава этих полков по состоянию на 1670 г. с указанием их денежных окладов, челобитные служивших там людей" царские грамоты и воеводские отписки, посвященные тем или иным организационным преобразованиям. Заканчивается данное дело документами о драгунах Исетских острогов, переведенных на некоторое время в ряды беломестных казаков.

Кроме того; следует отметить находящуюся в фонде № 199 (Портфели Г.-Ф: Миллера, оп. 2, № 480; ч. 1, д. 1) окладную книгу, в которой собраны данные о тобольских служилых, людях, поверстанных на службу в «выбылые» оклады за период с 1663 по 1678 гг. Книга содержит несколько подробных именных списков: тобольских служилых людей, ранее служивших; в рейтарах; рейтар, набранных в

1660 г., с указанием, из каких категорий. служилого населения они были взяты, и< т. д. Эта информация тем более ценна, поскольку здесь мы имеем дело с чуть ли не единственными сохранившимися именными списками рядового состава сибирских полков. При наборе солдат и рейтар подобные списки, по-видимому, не составлялись вообще, и только намного позднее их пытались воссоздать на основе; обрывочных данных. В связи с этим можно указать, например, на книгу № 607 из фонда Сибирского приказа (ф. 214, on. 1), в которой содержится именной список отставных солдат, проживавших в Тобольске в 1676 г. В большинстве же изученных нами документов Сибирского приказа; касающихся этого вопроса, стоит одна стандартная фраза: «А книг имянных тем людем ис Тобольска к Москве не присылывано», — так что приходится довольствоваться теми данными, которые оказались в нашем распоряжении. Среди просмотренных нами дел из фонда Сибирского приказа можно отметить еще несколько книг, содержащих именные списки беломестных казаков, а также именную книгу Тобольского драгунского полка, составленную уже в 1700 г.91

91 РГАДА. Ф: 214, on. 1, кн. 1044, 1104, 1248. российская ГОСУДАРСТВЕННАЯ rvk^kotska

Помимо указанных выше, нами был изучен еще целый ряд дел из фонда Сибирского приказа, которые в той или иной мере содержат документы, относящиеся к избранной теме. Часть из них посвящена пребыванию в Сибири иностранных военных специалистов, а также ссыльных «иноземцев»92, другие характеризуют те или иные аспекты деятельности сибирских воевод за интересующий нас период времени, в частности, преобразования тобольского воеводы П. И. Годунова (16671669 гг.)93. Путем сплошного просмотра нами были изучены все сохранившиеся городовые и разрядные сметы вооруженных сил Тобольска, относящиеся ко второй половине XVII в.94 Наконец, отдельные документы по сибирским войскам «нового строя» обнаруживаются и в фонде Верхотурской приказной избы (ф. 1111)95. В целом же, нами было задействовано более 50 архивных дел, как по объему, так и по содержанию вполне удовлетворяющих сформулированным выше задачам: настоящей работы.

Стоит отметить, что некоторые из этих дел уже использовались исследователями. Так, материалы многих столбцов Сибирского приказа были внимательно изучены и частично даже опубликованы С. А. Белокуровым в упоминавшейся выше работе о Юрии Крижаниче, а С. В. Бахрушин, описывая деятельность тобольского воеводы П. И. Годунова, также во многом опирался на данные привлеченных нами дел. Столбцы, содержащие материалы о ссыльных «иноземцах», были тщательно изучены И. Р. Соколовским96.

Характеристика опубликованных источников затруднена тем обстоятельством, что большинство из них представляют собой лишь отдельные документы, в которых упоминания об интересующем нас предмете носят случайный и разрозненный характер. Впрочем, это легко объяснимо, поскольку эти публикации велись

92 РГАДА. Ф. 214, оп. 3, стб. 575,577, 630, 783, 820, 827.

93 Там же, on. 1, кн. 367,511; оп. 3, стб. 679, 801; 866,1575.

94 Там же, on. 1, кн. 568, 641, 659, 772, 839, 887.

95 РГАДА. Ф. 1111, on. 1, стб. 96 (ч. 1), 124 (ч. 1), 128 (ч. 2), 150 (ч. 1), 157 (ч. 4), 160 (ч. 1).

96 См.: Белокуров С. А. Юрий Крижанич в России. С. 105-158; Бахрушин С. В. Воеводы Тобольского разряда. С. 273-296; Соколовский И. Р. Участие служилых людей польско-литовского происхождения. С. 12-15. бессистемно, в рамках общих сборников документов XVII в., подготовленных и. изданных в XIX в.

Первое из упоминаний о сибирских войсках «нового строя» относится еще к концу XVIII в. и содержитсяs в «Древней Российской Вивлиофике». Базировалось оно на известиях сибирских летописей. Под 1661 годом в них говорилось о приезде в Сибирь «офицеров высоких чинов»: Вилима Филиппова (В. Ф. фон Зейца), Якова Меиля (К. Мёйна), Василия Плалки (В. Бланка), Д. И. Полуехтова, И. С. Волкова, а также о появлении в Тобольске новых воинских соединений, где они стали командирами: 1000 рейтар, 1 ООО солдат и 4 ООО стрельцов97.

Некоторые материалы из архива Сибирского приказа были опубликованы в многотомных изданиях «Актов Исторических» и «Дополнений.» к ним. Правда, документов, напрямую связанных с нашей темой, среди; них немного. В: большинстве своем это царские грамоты и воеводские отписки, касающиеся действий как полков «нового строя», так и вообще сибирских служилых людей, набегов кочевников и стычек с нимифусских отрядов98^ Документы аналогичного содержания,' относящиеся; правда; уже к более позднему периоду, можно; найти; в «Памятниках сибирской истории XVIII века»99.

Несколько больше можно извлечь из сборников, посвященных истории первых городов Сибири и издававшихся в конце XIX — начале XX вв.100 Особый интерес для нас представляет сборник материалов по истории Тобольска, приjподготовке которого проводился специальный отбор различных документов, как прави

Q7

Полное собрание русских летописей. М., 1987. Т. 36: Сибирские: летописи. С. 100,161,205, 270-271,326, 349,373; Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1895. Т. 3. Ч; 5-6: Записки, к сибирской истории служащие. С. 136-137.

98 См;, напр.: Акты Исторические. СПб., 1842. Т. 5. № 47. С. 70-72; Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1851. Т. 4. № 124. С. 295-296; № 145. С. 384-386; 1853; Т. 5. № 3: С. 38-39; и др.

99 Памятники сибирской истории XVIII века. СПб., 1882. Кн. 1: 1700-1713 гг. № 35. С. 144-167; № 71. С. 289-301. т Титов А. А. Сибирьв XVII веке. М., 1890; Тобольск. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1885; Тюмень в XVII столетии. Собрание материалов для истории города. М., 1903; Томск в XVII веке: Материалы для истории города. СПб., 1912. ло, довольно значительного объема. В частности, здесь находится отрывок из кре-стоприводной книги от 1682 г., где упоминаются отставные офицеры сибирских полков, а также полный текст окладной книги жалования тобольских служилых людей за 1696 г. Эта последняя содержит списки бывших рейтар, раскассированных по разным категориям служилых людей — конные казаки; казаки «литовского списка» и т. д.101 Нельзя' не отметить и публикации документов в трудах В! Н: Шишонко и А. А. Дмитриева по истории Зауралья, в частности, Верхотурско-го края!02.

Кроме того, следует указать и на записки иностранных офицеров, состоявших на русской военной службе. Некоторые из них имели отношение к сибирским войскам «нового строя»103. Наконец, невозможно пройти мимо тех публикаций, которые, были осуществлены за последние 10-15 лет в рамках целой серии, посвященной изданию первоисточников по истории Сибири!04. Среди их богатого и многообразного содержания также можно обнаружить некоторые документы, ранее не введенные в научный оборот и имеющие прямое отношение к интересующей нас теме.

Дав описание проработанных материалов, переходим к критике источников. Необходимо произвести их анализ, охарактеризовать их особенности и значение для поставленной темы. Сделать это требуется в силу того, что документы приказного делопроизводства XVII в. обладают известной спецификой, без учета которой невозможны их правильная оценка и использование. Решение этой задачи облегча

101 Тобольск. Материалы для истории города. С. 49-51.

102 См.: Шишонко В: //. Пермская летопись, 1263-18811 Пермь, 1884. Т. 3, 4; Дмитриев А. А. Пермская старина. Пермь, 1897. Вып. 7.

103 См., напр.: Цветаев Д. В: Памятники к истории протестантства в России. М., 1888. Ч. 1; Алексеев М. Я. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941.

104 Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVIII веков в фондах Г. Ф. Миллера: Описи копийных книг. Новосибирск, 1993. Т. 1; Первое столетие сибирских городов. XVII век. Новосибирск, 1996; Первое столетие освоения Сибири русскими. Новые документы. Собрание сибирских грамот XVII— начала XVIII веков в фондах Научной библиотеки Томского государственного университета. Томск, 1999. ется тем обстоятельством, что в исследовательской литературе уже существуют соответствующие источниковедческие наработки, дающие достаточно полное представление о специфике документальных материалов XVII в:, относящихся к сибирской истории105. Отметим здесь лишь некоторые из присущих им особенностей, а также то, как они влияют на работу исследователя.

В принципе, уже аксиомой является то, что любой факт, впервые встречающийся в том или ином документе, требует подтверждения и перекрестной проверки. Однако ограниченность круга источников не всегда позволяет осуществлять такие проверки, и это зачастую вынуждает ориентироваться больше на общий контекст документа. Данную задачу во многом облегчает внутренняя структура большинства из привлеченных нами < источников. Так, если по какому-то конкретному вопросу составлялось несколько различных документов, то в каждом последующем непременно отражалось (может быть, даже копировалось) содержание всех предыдущих. Стандартная схема этого процесса обычно такова: какая-либо челобитная,, скажем, тобольских служилых людей; попадает в Сибирский приказ; после ее рассмотрения из Москвы отправляется, царская грамота, адресованная тобольским воеводам с указом расследовать обстоятельства дела на месте; по результатам розыска в Москву отправляется воеводская отписка с их изложением, после чего следует ответная грамота с решением, принятым по данному делу с учетом всех установленных обстоятельств. В каждом из документов такой цепочки почти буквально изложено содержание тех, которые ему предшествовали. Конечно, это делает многие из них чрезмерно громоздкими и неудобными для работы, но одновременно это дает уникальную возможность восстанавливать содержание тех документов, которые не сохранились или. по каким-то причинам оказались оторванными от других материалов дела. Трудно переоценить значение этой возможности, особенно если

105 См., напр.: Андреев А. Я. Очерки по источниковедению Сибири. М.; JL, 1960. Вып. I: XVII ъек; Миненко Н. А. Очерки по источниковедению Сибири XVIII — первой; половины XIX в. Новосибирск, 1981; ЭлертА:Х. Экспедиционные материалы Г. Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990; Никитин Н. Я. Служилые люди в Западной Сибири;. С. 16-25; Покровский Н. Н. Томск. 1648-1649 гг. Воеводская власть и земские миры. Новосибирск, 1989. С. 13-18; Соколовский И. Р. Участие служилых людей польско-литовского происхождения. С. 12-15. учесть, что искать необходимо материалы по конкретной теме, которые невозможно заменить какими-либо другими. Такая структура источников: способна оказать неоценимую помощь исследователю.

Относительно информативности и степени достоверности перечисленных выше разновидностей делопроизводственной документации можно сказать следующее. Пожалуй, в наименьшей степени тенденциозное изложение характерно для различных-росписей, а также выписок. Не упоминаем здесь именные списки и окладные книги, так как их проверка возможна только при условии привлечения значительного количества однотипных источников. Что же касается названных выше видов документов, то, конечно, и там можно встретить неверную информацию, но чаще всего она бывает результатом элементарной небрежности или некритического использования уже имеющихся данных (могущих быть, недостоверными), на основе которых строится данный документ. Говорить же о какой-либо тенденциозности, на наш взгляд, здесь неуместно. До некоторой степени она характерна для воеводских отписок, особенно когда речь в них идет о чем-то, уже сделанном воеводой, и теперь тот задним, числом оправдывает свои действия, либо испрашивает царского указа для проведения желаемых мер, подбирая соответствующие факты для обоснования этого. В частности, этот стиль очень характерен для отписок тобольского воеводы П. И. Годунова, когда он испрашивал разрешения на реорганизацию сибирских полков, мотивируя это интересами «государевой казны» и необходимостью экономии средств (см. об этом ниже, в гл. II). Тем-не менее, отпискам воевод, равно как и царским грамотам, вполне можно доверять, не забывая, конечно, о необходимости проверки содержащихся там сведений.

Гораздо осторожнее приходится быть с челобитными служилых людей. Помимо того, что в них отражаются большей частью субъективные интересы жалобщиков, немаловажно учитывать и то обстоятельство, что последние могли (в своих интересах) зачастую прибегать к ложной информации. Уже установленным фактом является s то, что сибирские служилые люди, подавая: челобитные на имя царя, склонны были преувеличивать свои нужды и тяготы, дабы постараться побольше получить за свои страдания106. Это сильно затрудняет работу с такими источниками, особенно, если челобитной не был дан ход, и она осталась без ответа. Встречаются и случаи подачи челобитных служилыми людьми друг на друга с взаимными обвинениями, разобраться в которых тоже нелегко. По результатам «розыска» жалобы челобитчика могли быть признаны обоснованными или отвергнуты, однако и здесь нет полной гарантии достоверности, так как «розыск» мог проводиться недоброжелателями жалобщика, на его ход мог повлиять местный воевода и т. д. Так что именно в этих источниках наиболее высока вероятность столкнуться с тенденциозной и недостоверной информацией, но это, естественно, не дает нам основания отказываться от их использования. В каждом случае необходимо проводить соответствующее «расследование», по результатам которого и можно оценивать данный документ. В конце концов, это одна из немногих разновидностей источников, дающих возможность увидеть повседневную жизнь разных групп населения, так сказать, изнутри, «с другой стороны», а не только с официальной государственной; точки зрения.

Использованные нами источники охватывают в большей или меньшей степени практически все аспекты избранной темы. Немногочисленны среди них, к сожалению, наиболее информативные документы: именные списки и окладные книги жалования. Кроме того, с большими затруднениями мы столкнулись и по причине-отсутствия хотя бы краткого сводного перечня боевых действий, в которых сибирские войска «нового строя» принимали участие на протяжении всего рассматриваемого периода. Наконец, различные этапы существования сибирских полков обеспечены источниками в различной степени: наибольшее количество материалов приходится на 60-е гг. XVII в., по следующим десятилетиям их уже меньше. Причиной этого может быть как меньшая насыщенность событиями, характерная для этого промежутка времени, так и то обстоятельство, что центральная власть перестала уделять сибирским войскам значительное внимание. Тем не менее, имею

106 В частности, Н. А. Миненко писала: «Проверка показывает, что в целях получения от властей решения в свою пользу составители прошений могли завышать степень своих бедствий, давать заведомо ложную информацию.» (Миненко Н. А. Очерки по источниковедению Сибири;. С. 47). То же самое отмечал и Н. Н. Покровский (Покровский Н. Н. Томск. С. 13-18). щиеся в нашем распоряжении материалы позволяют дать оценку положения сибирских полков по основным; параметрам: численности, личному составу, местам дислокации, а также отметить все организационные изменения, имевшие место на протяжении их существования. Описанных выше источников; на наш взгляд, вполне достаточно для полноценной работы над избранной темой.

Научная новизна диссертации заключается в обосновании тезиса о подготовленности и обусловленности ходом исторического развития России на протяжении XVII столетия преобразований Петра I в военной сфере, в которой, по мнению большинства! исследователей, в петровскую эпоху произошел качественный скачок, результатом которого явилось (впервые в истории страны) создание регулярной армии. Для доказательства этого тезиса нами был избран практически не изучавшийся ранее сюжет сибирской истории. В процессе исследования введено в научный оборот значительное количество новых данных по таким вопросам, как процессы колонизации Сибири русским населением на протяжении XVII в. и роль в этом выходцев из других стран, положение местного служилого населения и строительство вооруженных сил Русского государства на недавно присоединенной, территории:

На локальном историческом материале выявлена и, проанализирована сущность преобразований, проводившихся в русской армии XVII в., продемонстрированы их неоднозначность и противоречивость, осложненные, вдобавок, той спецификой, которой характеризовалась ситуация, сложившаяся на территории русских владений в Сибири в указанный период времени. Подчеркнута преемственность петровской военной реформы, особенно на начальном этапе ее проведения, с мероприятиями предшествующих десятилетий, связанными с организацией войск «нового строя» и приобретением ими первенствующего положения в составе вооруженных сил страны. Особо следует отметить составленную в процессе работы базу данных биографического характера, содержащую сведения о жизни и службе значительной > части представителей офицерского корпуса сибирских войск «нового строя» второй половины XVII в., в состав которого входили как русские люди, так и иностранцы.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке лекционных курсов по истории России и Сибири XVII — начала XVIII вв. для преподавания в высших учебных заведениях, а также в ходе дальнейшей научной разработки вопросов, связанных с историей государственного строительства и эволюции общественного строя России в указанный период времени. Выводы исследования имеют практическую значимость для изучения не только истории армии и военного дела, но и общих теоретических проблем формирования абсолютной монархии и перехода к имперскому типу государственного устройства, а также той роли, которую в этом процессе играло развитие вооруженных сил страны на протяжении эпохи раннего нового времени.

Структура работы обусловлена рамками интересующего нас предмета и методами, применявшимися для его изучения. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения в виде базы данных биографического характера. Поскольку исследование охватывает значительный промежуток времени, а также в силу того обстоятельства, что проблемы, связанные с эволюцией изучаемого явления, носили практически неизменный характер, мы вынуждены посвящать каждой из них отдельный параграф внутри глав, построенных по хронологическому принципу. Только таким образом, на наш взгляд, можно дать наиболее полную характеристику положения сибирских войск «нового строя» на каждом этапе их существования, необходимую для объяснения происходивших с ними преобразований, а также, в конечном счете, и их итогов. К этому подталкивает и логика изложения материала. Кроме того, в конце каждой главы кратко сформулированы выводы из ее основного содержания.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Войска "нового строя" в Сибири во второй половине XVII века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании полученных в ходе данного исследования результатов мы можем сделать следующие выводы. Изученный нами феномен занимает довольно заметное место в истории русской армии XVII в. Обращает на себя внимание, прежде всего, своеобразный характер эволюции сибирских полков «нового строя» в сторону иррегулярных воинских формирований, что резко отличает их от всех остальных армейских соединений аналогичного периода времени. И просто уникальным (с общепринятой точки зрения) выглядит то обстоятельство, что эти особенности сохранились и в ходе военной реформы Петра I; сделавшей необратимым процесс перевода русской армии на регулярную основу. Это доказывает, помимо всего прочего, что целью этой реформы было, как и прежде, создание сильной и современной армии, которая соответствовала бы стоявшим на повестке дня задачам внешней и внутренней государственной политики. Вопрос же о том, будет ли эта армия иметь характер регулярной, решался лишь с учетом требований практической необходимости и в зависимости от того, для борьбы с какими конкретными противниками предназначались те или иные ее соединения.

Главная из причин, вызвавших к жизни изучаемое явление, состояла в желании московского правительства иметь в составе своих вооруженных сил на территории Сибири соединения войск «нового строя», подобные тем, что дислоцировались в европейской части страны. С выводом этим, сделанным еще Н. И: Никитиным1, трудно не согласиться. Однако это утверждение является слишком общим и может быть, в принципе, отнесено к различным эпизодам сибирской истории, начиная еще с появления роты рейтар в Таре в 3 0-х гг. XVII в. Однако существует и; вполне рациональное объяснение тому, что в качестве отправной точки был выбран именно 1659 г. Мы можем ретроспективно обосновать такой выбор с учетом следующих событий.

1 Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири. С. 3 8; Зуев А. С. Дело о полке Эгерата. С. 12.

Во-первых, в ходе войны Московского государства с Речью Посполитой за Украину с 1654 г. по всей территории страны»в рамках ускоренного преобразования армии стали активно формироваться свежие части войск «нового строя». В 1658-1660 гг. проводились общегосударственные наборы «даточных людей», в результате которых численность русской армии возросла на несколько десятков тысяч человек. Именно в рамках этих масштабных мероприятий и было принято решение о распространении на территорию Сибири тех же преобразований* что осуществлялись в отношении вооруженных сил Русского государства, дислоцированных вблизи границ европейской части страны.

Во-вторых, именно на конец 50-х гг. XVII в. приходятся первые попытки завязать серьезные отношения; с Китаем,, куда направляются миссии: Ф. Байкова в 1656 г. и И; Перфильева в том же 1659 г. Следовательно, укрепление собственных вооруженных сил на лишь недавно присоединенных территориях должно было приобретать для московского правительства еще и дополнительную актуальность в свете возможных будущих контактов с восточным соседом. Наконец, необходимо' учитывать и то обстоятельство, что как раз с середины XVII в. южные границы русских владений в Сибири стали подвергаться постоянным нападениям отрядов джунгар и киргизов. Таковы те причины (выражаясь современным языком, военно-стратегического, а также геополитического характера), которые и вызвали появление на территории Западной Сибири в указанное время этих соединений.

С достаточной степенью уверенности. можно утверждать, что создавались они, в первую очередь, для защиты русских владений в Западной Сибири от набегов степных кочевников. Встреченные нами в документах, упоминания о боевых действиях, в которых принимали участие соединения сибирских полков, дают основание для нескольких оценок. С одной стороны, в чисто военном; отношении нельзя сказать, чтобы рейтары и солдаты (говорим здесь только о них, так как драгуны в боях практически не участвовали) на протяжении 60-х гг. XVII в. преуспели в защите пограничных слобод и деревень от набегов. Чаще всего, они просто не поспевали к месту событий. С другой стороны, когда от тактики пассивной обороны русские войска переходили в контрнаступление и сами вторгались в степи, сразу же достигались значительные успехи. Использовать такую тактику постоянно, как это было на южных границах Европейской России, которые войска «нового строя» прикрывали от набегов крымских татар, не позволяла сравнительно невысокая боеготовность сибирских полков, а также их слабое материальное обеспечение. Тем не менее, есть все основания говорить о том, что в столкновениях, например, 1662-1664 гг. с восставшими башкирами сибирские войска «нового строя» сыграли не последнюю роль, как и в подавлении в конечном итоге этого восстания;

Те изменения (прежде всего, организационные), которые происходили с сибирскими полками на всем протяжении их существования,- имели в своей основе по большей части лишь экономическую (финансовую) подоплеку, что придавало эволюции этих соединений довольно своеобразный > характер. Прежде. всего, сыграло свою роль то, что центральная власть не учитывала специфики условий службы в Сибири. На эту мысль наводят, , в ,первую очередь, размеры денежных окладов, установленных для рядовых в этих полках, не говоря уже об офицерах. Ежегодно на эти выплаты должны были уходить десятки тысяч рублей, что предполагало, естественно, постоянное финансовое снабжение из Москвы. В :60-х гг. XVILв. подобные поставки действительно отмечаются, но уже с конца этого десятилетия невыплаты и задержки жалования стали прямо-таки хроническими. На всем протяжении последующих двух десятилетий наблюдалось неуклонное сокращение, окладов жалования, начатое еще воеводой П. И. Годуновым в 1668 г., а закончившееся переводом сибирских драгун на службу «с пашни» в 1686 г.

Именно то обстоятельство, что финансовый аспект неизменно оказывался ведущим даже при решении чисто организационных вопросов, и предопределило как то направление, которое приняла эволюция изучаемого явления, так. и тот результат, к которому она в итоге привела. Начиная еще с воеводы Годунова; отношение местной администрации к сибирским полкам определялось, прежде всего, ее заинтересованностью: в сокращении расходов, связанных с их содержанием, особенно с учетом того, что реальной военной угрозы ,русским владениям в Западной Сибири уже практически не существовало. Эти расходы в условиях, прекращения регулярных денежных присылок из Москвы становились все более обременительными для! тобольской казны. Неудачная попытка, масштабных преобразований; в отношении драгунского контингента, замышлявшихся; в царствование Федора Алексеевича (1676-1682 гг.), только подтвердила; обоснованность подобной точки зрения. В конце концов, от сибирских драгун на протяжении 80-х гг. XVII в. осталось, по сути, лишь одно название, а в 1689 г. их соединения вообще были временно упразднены. Не последнюю роль сыграли в подобном исходе и те особенности, которые сибирские войска «нового строя» приобрели под воздействием местных условий службы. Эти особенности значительно отличали их от классических образцов полков «нового строя» в русской армии XVII в., так что на них стоит обратить особое внимание.

Говоря- об- организационных аспектах сформированных в Сибири" полков «нового строя», нужно заметить, что сложившаяся здесь структура обладала определенной спецификой в ■! сравнении: с аналогичными полками в Европейской России. Это проявилось, прежде всего, в качественном составе сибирских полков: Например, в рейтары в России XVII в: набирались почти: исключительно дворяне и дети боярские. Они не только получали денежное жалование, но и сохраняли за собой свои поместные оклады. По словам А. В1 Чернова, «поместные и денежные оклады за ними сохранялись те, которые они получали при верстании как дворяне и л дети боярские» . В Сибири же ситуация была иной, здесь среди рейтар большинство составляли не дети боярские, а служилые люди «литовского списка» и конные казаки, получавшие только денежное жалование. Таким образом, сибирские рейтары не имели ; того привилегированного статуса «дворянской конницы нового строя», что был характерен для этих соединений в европейской части страны. Пожалуй, лишь полк тобольских солдат, существовавший в Западной Сибири на протяжении 60-х гг. XVII b. вполне вписывался в принятые для этих: соединений «стандарты»: набор туда казачьих и стрелецких детей на основе тех же принципов, что были свойственны наборам «даточных людей», выдача! на каждый день «кормовых денег» и т. д. Однако плачевное состояние боевой подготовки и материального положения солдатских частей не позволили им просуществовать здесь сколько-нибудь продолжительное время. Совершенно особым же явлением стали сибирские драгуны.

Изначально планировалось организовать их по образцу устройства драгун на южных и северо-западных границах России, но при этом здесь имелось одно существенное отличие. Там в драгуны записывали крестьян целых волостей; чтобы они,

2 Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства. С. 146-147. неся службу, одновременно продолжали вести свое хозяйство. Здесь же в драгуны попали большей частью либо сами сибирские служилые люди (бывшие рейтары и солдаты, казаки и т. д.), либо их дети и родственники. Соответственно, они, хотя и получили в слободах землю под пашни, продолжали получать денежное жалование из казны. Наконец, по своим служебным обязанностям и статусу сибирские драгуны вообще не принадлежали к частям регулярных войск, будучи лишь формально выделенным контингентом в ряду всех остальных категорий сибирских служилых людей. Еще до конца 70-х гг. XVII в. произошло «явочным порядком» объединение их с беломестными казаками на территории Тобольского уезда, основанное на отсутствии каких-либо различий в характере той службы, которую они несли. А в результате мер, предпринятых правительством царя Федора Алексеевича, личный состав драгунского контингента оказался в значительной степени разбавлен именно беломестными казаками, а также их детьми и родственниками, записанными на драгунскую службу. Такое положение и привело, в конце концов, к временному расформированию этих соединений путем механического перевода служивших там людей в статус беломестных казаков Зауралья в конце 1680-х гг. Однако. история сибирских войск «нового строя» во»второйшоловине• XVII-в. отнюдь,не завершилась этим эпизодом, поскольку уже в 1698 г. в Тобольске был восстановлен драгунский полк, личный состав которого как раз и был набран из беломестных казаков, среди которых немалую долю составляли именно те люди, которые уже несли ранее драгунскую службу.

Как видим, исследованный нами первый опыт формирования на территории Сибири воинских соединений по европейскому образцу оказался достаточно своеобразным. Если в масштабе всей страны к концу XVII: столетия войска «нового< строя» были представлены в подавляющем большинстве рейтарскими и солдатскими полками;. принимавшими участие, например, в Крымских походах 1687 и 1689 гг., то в Сибири соединения, принадлежавшие к данным родам войск, оказались невостребованными и нежизнеспособными, реорганизовавшись, в конце концов, в иррегулярный контингент драгун. Основной причиной подобной эволюции изучаемого явления явились именно те специфические отличия в условиях жизни и службы в Европейской России и на «сибирской окраине» Русского государства, что были характерны для исследуемого периода и проявлялись практически в любых аспектах: от социального состава русского населения на этой территории до особенностей складывавшейся здесь военно-политической ситуации и взаимоотношений с аборигенами Сибири и их южными кочевыми соседями. Очевидно, что если бы границы русских владений здесь постоянно подвергались реальной военной опасности, подобно южным границам Европейской России, то и отношение к сибирским войскам «нового строя» в исследуемый! период было бы совершенно иным. В условиях же относительно спокойной обстановки на всем протяжении-70-х — 80-х гг. XVII в. как центральная власть, так и< местная администрация не испытывали особой нужды в«услугах этих соединений; Этим и»была обусловлена их судьба.

Нельзя не отметить, впрочем, несомненной преемственности между русской армией, строившейся в начале XVIII столетия Петром I, и войсками «нового строя», доставшимися ему в наследство от его предшественников. Лишь до некоторой степени справедливым представляется нам вывод одного из современных; исследователей о том, что «реальные социально-экономические условия России XVII века и финансовые возможности Московского государства не позволили создать регулярной, в полном смысле этого слова, армии»3. Действительно, этот тезис отчасти подтверждается на сибирском материале, при изучении ? которого убеждаешься, что именно социально-экономические условия определили направление, эволюции, да и всю судьбу полков «нового строя» в Сибири. Однако с точки зрения геополитических задач, стоявших перед страной в то время (возвращение утраченного в ходе Смуты и закрепление за собой Украины), именно войска «нового строя», постепенно составившие основу вооруженных сил России вместо дворянского ополчения, и были тем средством, которое требовалось для их решения. Эти соединения успешно зарекомендовали себя в войнах с Речью Посполитой, Швецией и Османской империей4.

3 Лебедев А. Л. Служилые «иноземцы» в России XVII века. С. 16.

4 В связи с этим вызывают, по меньшей мере, удивление слова Е; В. Анисимова о «потере боеспособности русской армии, которая во второй половине XVII в. почти не одерживала побед над не самыми сильными в военном смысле соседями — татарами, турками и поляками.» (Анисилюв Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого. С. 11).

Сибирские войска «нового строя», просуществовав 30 лет, были временно расформированы, но быстро восстановлены с началом петровских военных преобразований. В дальнейшем на территорию Сибири были распространены многочисленные рекрутские наборы, проводившиеся в масштабах всей страны5. Несмотря на всю специфику исследованного нами явления (эволюция в сторону скорее иррегулярных войск драгунского типа), оно вполне укладывается в рамки охватившего всю территорию страны на протяжении второй половины XVII:—начала XVIII вв. процесса перевода русской армии на новую основу. Этот процесс, в свою очередь, стал неотъемлемой частью той рационализации системы государственного управления и общественного устройства страны, которая нашла «наиболее полное выражение в преобразовательной деятельности Петра»6. Современная интерпретация петровских преобразований, однозначно расценивавшихся еще недавно как своеобразная «революция сверху», учитывает то, насколько органично связаны эти две эпохи: вторая половина XVII столетия и начало XVIII века. Данная работа также вносит свой вклад в это направление исследований, акцентируя внимание на подготовке, пожалуй, самой известной реформы Петра I — военной, с которой, как обычно считалось, и начался процесс формирования регулярной армии в России. Однако выводы, к которым мы пришли в результате изучения избранной темы — истории войск «нового строя» в Сибири — свидетельствуют о том, что уже во второй половине XVII в. были известны и успешно применялись те же способы перевода отдельных частей и родов войск в составе русской армии на регулярную основу, что использовались впоследствии первым российским императором. Это доказывает актуальность и практическую необходимость дальнейшей научной разработки многих, еще не до конца изученных вопросов, связанных с историей государственного строительства и эволюции общественного строя в России на протяжении XVII-XVIII вв., эпохи нового времени.

5 См.: Акишин МО. Полицейское государство и сибирское общество. С. 57-61.

6 Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. С. 47.

Список научной литературыДмитриев, Андрей Владимирович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

2. Российский государственный архив древних актов (г. Москва).

3. Ф. 61. Сношения России с имперскими городами, on. 1, д. 35.

4. Ф. 1111. Верхотурская приказная изба.on. 1, стб. 7, 10, 24, 27, 96 (ч. 1), 124 (ч. 1), 128 (ч. 2), 150 (ч. 1), 157 (ч. 4), 160 (ч. 1), 291,325.оп. 2, стб. 112, 148, 780, 781.1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

5. Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVIII веков в фондах Г. Ф. Миллера: Описи копийных книг. Новосибирск, 1993. Т. 1.

6. Акты Исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб., 1842. Т. 4, 5.

7. Алексеев М. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941.

8. Дмитриев А. А. Пермская старина. Пермь, 1897. Вып. 7.

9. Дополнения к Актам Историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб., 1851. Т. 4; 1853. Т. 5; 1857. Т. 6; 1859. Т. 7; 1862. Т. 8; 1869. Т. И.

10. Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1895. Т. 3. Ч. 5-6: Записки, к сибирской истории служащие.

11. Материалы по истории Башкирской АССР. М.; JI., 1936. Ч. 1.

12. Международные отношения в Центральной Азии. XVII-XVIII вв. Документы и материалы. М., 1989. Кн. 1.9: Оглоблин Н: Н; Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). М., 1895-1901. Ч.1-4.

13. Памятники сибирской истории XVIII века. СПб., 1882. Кн. 1: 1700-1713 гг.

14. Первое столетие освоения Сибири русскими. Новые документы. Собрание сибирских грамот XVII — начала XVIII веков в фондах Научной библиотеки Томского государственного университета. Томск, 1999.

15. Первое столетие сибирских городов. XVII век. Новосибирск, 1996.

16. Полное собрание русских летописей. М., 1987. Т. 36: Сибирские летописи.

17. ХА.ТитовА. А. Сибирь в XVII веке. М., 1890.

18. Тобольск. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М., 1885.

19. Томск в XVII веке: Материалы для истории города. СПб., 1912.

20. П.Тюмень в XVII столетии. Собрание материалов для истории города. М., 1903.

21. Цветаев Д. В. Памятники к истории протестантства в России. М., 1888. Ч. 1.19400 лет Тобольску. Свердловск, 1987.

22. Шишонко В. Н. Пермская летопись, 1263-1881. Пермь, 1884. Т. 3, 4.1. ЛИТЕРАТУРА

23. Авдеев В. А. Военно-исторические исследования в русской армии (Вторая половина XIX — начало XX века) // Военно-исторический журнал. 1986. № 3. С. 8184.

24. Азанбаев Б. А. История служилого населения Уфы XVII — первой половины XVIII вв.: обзор источников // Российское научное сообщество в конце XX века. М., 2000. С. 143-153.

25. Акишин М. О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996.

26. Акманов И. Г. Башкирия в составе Российского государства в XVII — первой половине XVIII в. Свердловск, 1991.

27. Акманов И. Л Башкирские восстания XVII — начала XVIII вв. Уфа, 1993.

28. Акманов И. Г. Башкирские восстания XVII — первой трети XVIII в. Уфа, 1978.

29. Александров В. А. «Войско» — организация сибирских служилых людей XVII века // История СССР. 1988. № з. С. 94-113.

30. Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII в. (Енисейский край). М., 1964.

31. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991.

32. Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири. М.; Л., 1960. Вып. 1: XVII век.11 .Андреев И. Л. Дворянство и служба в XVII веке// Отечественная история. 1998. №2. С. 164-175.

33. Андриевич В. К. Исторический очерк Сибири. СПб., 1889. Ч. 1-2.

34. ХЪ.Анисимов Е. В. Время петровских реформ. Л., 1989.

35. Ы.Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997.

36. Аполлова Н. Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х годах XVIII в. Алма-Ата, 1948.

37. Аполлова Н. Г. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI — первой половине XIX в. М., 1976.

38. П.БаиовА.К. Курс истории русского военного искусства. СПб., 1909-1913. Вып. 1-7.

39. Бакмаханова Н. Е., Нарбаев Н. Б. Центральноевразийский регион в XVII в.: проблемы исторической географии и демографии// Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Иркутск, 1997. Кн. 1.С. 74-85.

40. Басин В, Я. Россия и казахские ханства в XVI-XVIII bb. Казахстан в системе внешней политики Российской империи. Алма-Ата, 1971.

41. Ю.Бахрушин С. В. Воеводы Тобольского разряда в XVII в. // Научные труды: В 4 т. М., 1955. Т. 3. Ч. 1. С. 252-296.21 .Бахрушин С. В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI и XVII вв. // Научные труды: В 4 т. М., 1955. Т. 3. Ч. 2: С. 86-152.

42. Бахрушин С. В. Сибирские служилые татары в XVII в. // Научные труды: В 4 т. М., 1955. Т. 3. Ч. 2. С. 153-175:

43. Бахрушин С. В. Сибирь и Средняя Азия в XVI и XVII вв. // Научные труды: В 4 т. М.; Л., 1959. Т. 4. С. 195-214.2А.БеловинскийЛ. В. Истории полков, русской армии// Военно-исторический журнал. 1988. №12. С. 88-90.

44. Белокуров С. А. Юрий Крижанич в России (по новым документам). М., 1901.

45. Беляев И. Д. О русском войске в царствование Михаила5 Федоровича и после его, до преобразований, сделанных Петром Великим. М., 1846.

46. Бескровный Л. Г. Очерки военной историографии России. М., 1962.

47. Бескровный Л. Г. Реформа армии и создание военно-морского флота// Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954. С. 342-371.

48. Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. Очерки. М., 1958.

49. Бобровский П. О. Военное право в России при Петре Великом. Ч. 2: Артикул Воинский. СПб., 1882-1898. Вып. 1-3.

50. Бобровский П. О. Переход России к регулярной армии. СПб., 1885.

51. Бобровский П. О. Постоянные войска и состояние военного права в России в XVII веке. СПб., 1882.

52. Богданов А. П. В тени Великого Петра. М., 1998.

53. ЗА. Богданов А. П. Федор Алексеевич// Романовы. Исторические портреты. М., 1997. Кн. 1: 1613-1762. Михаил Федорович — Петр III. С. 156-197.

54. Богоявленский С. К. Войско в Москве в XVI и XVII вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1910. Т. 2. Ч. 2. Вып. 4-5.

55. Богоявленский С. К. Вооружение русских войск в XVI-XVII вв. // Исторические записки. 1938. Вып. 4. С. 258-283.

56. Богоявленский С. К. Материалы по истории-калмыков в первой-половине XVII-века // Исторические записки. 1939. Вып. 5. С. 48-101.

57. Богоявленский С. К., Веселовский С. Б. Местное управление// Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955. С. 384-394.

58. Бородин А. В. Иноземцы — ратные люди на службе в Московском государстве. Пг., 1915.

59. Бояршинова 3. Я. Население Томского уезда в первой половине XVII в. // Труды Томского государственного университета. Серия Историко-филологических наук. 1950. Т. 112. С. 23-210.

60. Буганов В. И: Российское дворянство // Вопросы истории. 1994. № 1. С. 29-41.

61. Буканова Р. Г. Города и городское население Башкирии в XVII-XVIII вв. Уфа, 1993.

62. A3.Буканова Р. Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. Уфа, 1997.

63. Буканова Р. Г. Русско-башкирско-калмыцкие отношения в первой половине XVII века. Уфа, 1992.

64. Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников (Харьков, 1889) // Сочинения: В 2 т. Тюмень, 1999. Т. 1.4в.БыконяГ. Ф. Заселение русскими Приенисейского края в XVII в. Новосибирск, 1981.

65. Быконя Г. Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX вв. Красноярск, 1985.

66. Валеев Ф. Т., Томилов Н. А. Татары Западной Сибири: история и культура. Новосибирск, 1996.

67. Вернадский Г. В. Московское царство. Тверь; М., 1997. Ч. 2.

68. Вершинин Е В. Беломестные казаки Зауралья в XVII в. // Казаки Урала и Сибири в XVII-XX вв.: Сб. науч. тр. Екатеринбург, 1993. С. 52-58.

69. Вершинин Е. В. Наказал Бог народ — наслал воевод // Родина. 2000. № 5. С. 9295.

70. Вершинин Е. В. Неверность «бродячих царевичей»: Зауральское степное погра-ничье в XVII в. // Родина. 1998. № 1. С. 60-63.

71. Вершинин Е. В. «Прибыльная» деятельность сибирских воевод в XVII в. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1989. № 3. С. 60-70.

72. ВеселовскийС. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М:, 1969.

73. Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Иркутск, 1997. Кн. 1.

74. Вилков О. Н. Ремесло и торговля Западной Сибири в XVII веке. М., 1967.

75. Висковатов А: В; Историческое описание одежды и вооружения российских войск. СПб., 1841-1862. Т. 1-30.

76. Военная история Отечества с древних времен до наших дней. М., 1995. Т. 1.

77. Военная история России. М., 2001.

78. Военная история России в лицах и судьбах. М;, 1998. Вып. 1: От княжеских дружин до регулярной армии.

79. Военные традиции России: история, психология, культура. СПб., 2000.

80. Волынский Н. П. Постепенное развитие русской регулярной конницы в эпоху Петра Великого. СПб., 1908.вЪ.Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.

81. Геллер М. Я. История Российской империи: В 2 т. М., 2001. Т. 1.

82. Главацкая Е. М. Ханты в составе Русского государства. XVII-XX века // Очерки истории традиционного землепользования хантов. (Материалы к атласу). Екатеринбург, 1999. С. 67-112.

83. Голиков А: Г., Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории. М., 2000.

84. Голицын Н. С. Русская военная история: в 3 ч. СПб., 1877. Ч. 2.

85. Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск, 1965.

86. Гуревич Б. П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII— первой половине XIX в. М., 1983.

87. Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф.Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М., 1998.

88. Древний город на Оби: История Сургута. Екатеринбург, 1994.

89. Емельянов Н. Ф. Город Томск в феодальную эпоху. Томск, 1984.

90. Емельянов Н. Ф. Заселение русскими Среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск, 1981.

91. Емельянов Н. Ф: Население Среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск, 1980-1982. Ч. 1-2.

92. Емельянов Н. Ф. Томские служилые люди «литва» в XVII — первой четверти XVIII вв.// Проблемы исторической демографии СССР. Томск, 1982. Вып. 2. С.34-42.

93. Ъб.Загоровский В. П. Белгородская черта. Воронеж, 1969.

94. Загоровский В. П. Изюмская черта. Воронеж, 1980.

95. Зинуров Р. Н. Башкирские восстания и индейские войны — феномен в;мировой истории. Уфа, 2001.89.3латкин И. Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). М., 1964.

96. Золотарев В. А. Военная безопасность Отечества (историко-правовое исследование). М., 1998.

97. Зуев А; С. Дело о полке Эгерата (к вопросу об организации в Сибири в 1660-х гг. полков «нового строя») // Социокультурное развитие Сибири XVII-XX века: Бахрушинские чтения 1996 г.; Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1998. С. 1120.

98. Зуев А. С. От завоевания к вхождению, или Как присоединяли Сибирь к России советские историки // Родина. 2000. № 5. С. 56-63.

99. Зуев А. С. Сибирь: вехи истории (XVI-XIX вв.). Новосибирск, 1998.

100. Зуев А. С. Характер присоединения Сибири в новейшей отечественной историографии// Евразия: культурное наследие древних цивилизаций: Сб. науч. ст. Новосибирск, 1999. Вып. 1: Культурный космос Евразии. С. 124-136.

101. Иеонин А. Р. Городовое казачество Западной Сибири в XVIII—первой четверти XIX вв.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1987.

102. Исследования по истории Башкирии XVII-XIX вв. Уфа, 1973.

103. История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. Уфа, 1996.

104. История военной стратегии России. М., 2000.

105. История и культура хантов. Томск, 1995.

106. История казачества Азиатской России. Екатеринбург, 1995. Т. 1: XVI — первая половина XIX века.

107. История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5 т. Л., 1968. Т. 2: Сибирь в составе феодальной России.

108. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. М., 1967. Т. 3.

109. Казаки в войнах России. М., 1991.

110. Казаки Урала и Сибири в XVII-XX вв.: Сб. науч. тр. Екатеринбург, 1993.

111. Казаков А. В., Сазонов О. И. Военная история (факты, события, процессы). СПб., 1999.

112. Казачество на государевой службе. Екатеринбург, 1993.

113. Калинычев Ф. И. Правовые вопросы военной организации Русского государства второй половины XVII века. М., 1954.109.- Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология. М., 1975.

114. Каргалов В. В. Засечные черты и их роль в обороне Русского государства в XVI-XVII веках // Военно-исторический журнал. 1986. № 12. С. 61-67.

115. Катанаев Г. Е. Западно-сибирское служилое казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии. СПб., 1908. Вып. 1: Конец XVI — начало XVII столетий.

116. Катанаев Г. Е. Краткий исторический обзор службы сибирского казачьего войска с 1582 по 1908 г. Омск, 1908.

117. Каштанов С. М. Русская дипломатика. М., 1988.

118. Керсновский А. А. История русской армии. М., 1999;

119. Клаузевиц К. О войне. М., 1999.

120. Ключевский В. О. История сословий в России// Сочинения: В 9т. М., 1989. Т. 6: Специальные курсы. С. 225-391.

121. Ключевский В. О. Курс русской истории. 4:3-47/ Сочинения: В 9 т. М., 1988-1989. Т. 3-4.

122. Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987.

123. Козляков В. Н. Служилый «город» Московского государства XVII века: (От Смуты до Соборного уложения): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. СПб., 1999.

124. Колесников А. Д. Памятники военно-оборонительного искусства Сибири// Памятники истории и архитектуры Сибири. Новосибирск, 1986. С. 4-22.

125. Колесников А. Д. Русское население Западной Сибири в XVIII— начале XIX в. Омск, 1973.

126. Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья в XVII-XVIII веках. Челябинск, 1966-1969. Ч. 1-2.

127. Кондрашенков А. А. Русская колонизация Зауралья в XVII-XVIII вв. // Ученые записки Курганского государственного педагогического института. 1964. Вып. 6. С. 3-93.

128. Коновалов В. В. 400 лет Тюмени: история и современность. Тюмень, 1986.

129. Копылов А: Н. Органы центрального и воеводского управления Сибири в конце XVI— XVII вв.// Известия СО АН СССР. Серия Общественных наук. 1965. №9. Вып. 3. С. 80-88.

130. Копылов И. А. От регулярных войск к регулярной армии. О дате создания Российской Армии // Военно-исторический журнал. 1999. № 1. С. 63-67.

131. Крестьянство и крестьянское движение в Башкирии в XVII — начале XIX вв. Уфа, 1981.

132. Кроне Б. Теория и история историографии. М., 1998.

133. Кружинов В. М. Тюмень: вехи истории. Екатеринбург, 1994.

134. Кузеев Р. Г. Очерки исторической этнографии башкир. Уфа, 1957. Ч. 1.

135. Курилов В Н. Социальная структура населения сибирского города XVII в. (по материалам Тюмени) // Некоторые вопросы истории древней и современной Сибири. Новосибирск, 1976. С. 28-39.

136. Курилов В. Н., Люцидарская А. А. К вопросу об исторической психологии межэтнических контактов в Сибири XVII в. // Этнические культуры Сибири. Проблемы эволюции и контактов. Новосибирск, 1986. С. 26-46.

137. Ламин В. А., Резун Д. Я. Метаморфозы фронтира в истории Сибири, Северной Америки и Австралии (к постановке проблемы) // Региональные процессы в Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск, 1998. С. 1724.

138. Лапин Н. А. Слобода Царево Городище в XVII столетии// Ученые записки Курганского государственного педагогического института. Курган, 1962. Вып. 4. С. 3-22.

139. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории: В 2 ч. СПб., 1913. Ч. 2: Методы исторического изучения.

140. Лебедев А. Л. Служилые «иноземцы» в России XVII века (1613-1689 гг.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Ярославль, 1998.

141. Леонов О. Г., Ульянов И. Э. Русская пехота, 1698-1801: Боевая летопись, организация, обмундирование, вооружение, снаряжение. М., 1995.

142. Леонтьева Г. А. Волнения служилых людей в Восточной Сибири в 80-х годах XVII в. // Русское население Поморья и Сибири (Период феодализма). М., 1973. С. 94-105.

143. Леонтьева Г. А. Пашня служилых людей Сибири в XVII — начале XVIII вв.// Земледельческое и промысловое освоение Сибири XVII — начала XX века. Новосибирск, 1985. С. 3-18.

144. Леонтьева Г. А. Роль служилых людей в экономическом становлении и развитии сибирского города в XVII — первой четверти XVIII в. (историография) // Историография городов Сибири конца XVI — начала XX в. Новосибирск, 1984. С.100-124.

145. Леонтьева Г. А. Служилые люди Восточной Сибири во второй половине XVII — первой четверти XVIII в. (по материалам Иркутского и Нерчинского уездов): Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1972.

146. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. М., 1996.

147. Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М., 1996.144: Лютеране в Сибири. Омск, 2000.

148. Люцидарская А. А. К вопросу о роли служилого населения в развитии г.Томска во второй половине XVII в.// Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1972. Ч. 2. С. 5—14.

149. Люцидарская А. А. Русско-мансийские отношения конца XVI — XVII в.// Этнографическое обозрение. 1998. № 3. С. 98—107.

150. Малое А. «Конность, людность и оружность» служилого «города» перед Смоленской войной // Цейхгауз. М., 2002. № 2. С. 12-15.148: Маньков А. Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. Л., 1980.

151. Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие: История развития со времен возникновения до введения бездымных порохов. СПб., 1994.

152. Масловский Д. Ф. Записки по истории военного искусства в России. СПб., 1891. Вып. 1.

153. Масловский Д. Ф. Постоянные войска русской армии в XVII столетии// Военный сборник. Вып. 195. 1890. № 9. С. 5-36.

154. Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. Сравнительное историческое исследование. М., 1994.

155. Миллер Г. Ф. История Сибири. М., 1999-2000. Т. 1-2.

156. Миллер Г. Ф. Описание Сибирского царства. М., 1998.

157. Миненко Н. А. Очерки по источниковедению Сибири XVIII — первой половины XIX в. Новосибирск, 1981.

158. Миненко Н. А. Русское население Нижнего Приобья в XVIII — первой половине XIX в. (источники, динамика, размещение и сословный состав) // Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1973. С. 245-263.

159. Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII — первой половине XIX в. Новосибирск, 1975.

160. Мирзоев В. Г. Историография Сибири (Домарксистский период). М., 1970.

161. Михащенко А. Л. Казачество Южного Зауралья. Курган, 2000.

162. Моисеев В. А. Джунгарское ханство и казахи (XVII-XVIII вв.). Алма-Ата, 1991.

163. Моисеева Н. Н. Расселение и численность башкир в XVII — начале XX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. JL, 1985.

164. Мышлаевский А. 3. Офицерский вопрос в XVII в. Очерк из истории военного дела в России. СПб., 1899.

165. Народы Российского Севера и Сибири. М., 1999.

166. Народы Сибири в составе Государства Российского: Очерки этнической истории. СПб., 1999.

167. НедбайЮ. Г. История казачества Западной Сибири, 1582-1808 гг.: Краткие очерки. Омск, 1996. Ч. 1-4.

168. Недбай Ю. Г. Казачество Западной Сибири в эпоху Петра Великого. Омск, 1998.

169. Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. Новосибирск, 1999-2002. Вып. 1-3.

170. Немцы Сибири: История и современность. Омск, 1997.

171. Никитин Н. И. Военнослужилые люди и освоение Сибири в XVII веке // История СССР. 1980. №2. С. 161-173.

172. Никитин Н. И. Государственное обеспечение гарнизонов Тобольского разряда в XVII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М., 1985. С. 51-70.

173. Никитин Н. И. Заселение русскими Тобольского уезда в первой четверти

174. XVII века // Вопросы истории хозяйства и населения России XVII в. Очерки по исторической географии XVII в. М., 1974. С. 263-295.

175. Никитин Н. И. Начало казачества Сибири. М., 1996.

176. Никитин Н. И. О практике управления сибирскими гарнизонами в XVII в. // Торговля, промышленность и город в России XVII — начала XIX в. М., 1987. С.103-115.

177. Никитин Н. И. О характере расселения и землепользования служилых людей в Сибири в XVII в.// Аграрный строй в феодальной России. XV — начало

178. XVIII в.М., 1986. С. 153-173.

179. Никитин Н. И. Первый век казачества Сибири (XVII век)// Военно-исторический журнал. 1994. № 1. С. 77-83.

180. Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII века. Новосибирск, 1988.

181. Никитин Н. И. Тобольская «литва» в XVII в. // Город и горожане России в XVII — первой половине XIX в. М., 1991. С. 47-73.

182. Новоселъский А. А. Феодальное землевладение. Боярство, дворянство и церковь// Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955. С. 139— 163.

183. Оглоблин Н. Н. Заговор томской «литвы» в 1634 г. // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Киев, 1894. Кн. 8.

184. Оглоблин Н. Н. К истории Томского бунта 1648 г. // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. М., 1903. Кн. 3. С. 3-30.

185. Оглоблин Н. Н. Томский бунт 1637-1638 гг.// Исторический вестник. 1901. № 7. С. 229-250.

186. Орленко С. /7. «Немцы» и московское правительство в XVII веке// Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры. М., 2001. Вып. 4. С.15-26.

187. Орленко С. П. Правовой статус выходцев из Западной Европы в России XVII'в.7/ Вопросы истории. 2000. № 6. С. 137-141.

188. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I. М., 1954.

189. Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955.

190. Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа, 1956. Т. 1. Ч. 1.

191. Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994.

192. Павлов-Силъванский Н. П. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства. М., 2001.

193. Петров В. И. Социально-экономическое положение сибирского казачества в XVIII — первой половине XIX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1963.

194. Покровский Н. Н. Томск. 1648-1649 гг. Воеводская власть и земские миры. Новосибирск, 1989.

195. Порфирьев Е. И. Петр I — основоположник военного искусства русской регулярной армии и флота. М., 1952.

196. Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М., 1976.

197. Преображенский А. А. Из истории сношений Русского государства со Средней Азией в XVII в. // Исторические записки. 1951. Вып. 36. С. 269-286.

198. Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVII в. М., 1972.

199. Пузанов В. Д. Военно-административная система России в Южном Зауралье (конецXVI — начало XIX в.): Дис. . канд. ист. наук. Курган, 1999.

200. Пузанов В. Д. Вхождение Южного Зауралья в состав России// Историография и источниковедение истории Южного Зауралья (XVIII-XX вв.): Сб. науч. тр. Курган, 1999. С. 86-92.

201. Пузанов В. Д. Зауралье в XVII веке. Русские и кочевники// Земля Курганская: прошлое и настоящее. Шадринск, 1994. Вып. 7. С. 73-78.

202. Пузанов В. Д. Слободы Южного Зауралья в период русско-казахского конфликта 90-х годов XVII— начала XVIII века// Культура Зауралья: прошлое и настоящее. Курган, 1999. Вып. 2. С. 35-40.

203. Пузанов В. Д. Строительство вооруженных сил на юге Зауралья (50-е гг. XVII — 20-е гг. XVIII bb.)// Зауралье в панораме веков: Межвуз. сб. науч. тр. Курган, 2000. С. 50-75.

204. Пузанов В. Д. Условия формирования военно-административной системы в Зауралье (XVI-XVII вв.)// Итоги и задачи регионального краеведения. Курган, 1997. С. 68-76.

205. Пузыревский А. К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. СПб., 1889.

206. Рабинович М. Д. Полки Петровской армии, 1698-1725. Краткий справочник. М., 1977.

207. Рабинович М. Д. Судьбы служилых людей «старых служб» и однодворцев в период формирования регулярной русской армии в начале XVIII столетия: Ав-тореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1953.

208. Рабинович М. Д. Формирование регулярной русской армии накануне Северной войны// Вопросы военной истории России. XVIII и первая половина XIX веков. М., 1969. С. 221-233.

209. Разин Е. А. История военного искусства. СПб., 1999. Т. 3.

210. Рахматуллин У. X. Население Башкирии в XVII-XVIII вв. М., 1988.

211. РезунД. Я. Быть тут острогу и слободе: Фронтир в истории Сибири и Северной Америки // Родина. 2000. № 5. С. 76-78.

212. РезунД. Я. Выходцы из стран Центральной и Западной Европы на русской казачьей службе в Сибири XVII в. // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. История. Археология. Культурная антропология и этнография. М., 1996. С. 125-130.

213. Резун Д. Я. Именной и биографический словарь «немцев» в Сибири XVII в. // Немецкий этнос в Сибири: Альманах гуманитарных исследований. Новосибирск, 2000. Вып. 2. С. 67-77.

214. Резун Д. Я. Родословная сибирских фамилий: История Сибири в биографиях и родословных. Новосибирск, 1993.

215. Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. Новосибирск, 1989.

216. Романович-Славатинский А. В: Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870.

217. Россия и страны ближнего зарубежья: история и современность. М., 1995.

218. Россия, Сибирь и государства Центральной Азии (взаимодействие народов и культур). Барнаул, 1997.

219. Россия, Сибирь и Центральная Азия i (взаимодействие народов и культур). Барнаул, 1999.

220. Русское государство в XVII в. М., 1961.

221. Сенявская Е. С. Военно-историческая антропология— новая отрасль исторической науки // Отечественная история. 2002. № 4. С. 135-145.

222. Сенявская Е. С. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997.

223. Скобелкин О. В. Социально-экономическое положение служилых людей Воронежского края во второй половине XVII века. Воронеж, 1985.

224. Слесарчук Г. И. Архивные документы по истории сношений с Джунгарией в середине XVII в.// Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961. С. 260-265.

225. Словцов П. А; Историческое обозрение Сибири. (СПб., 1886). Новосибирск, 1995.

226. Соколова 3. Я. Общественный строй обских угров в XVII-XIX вв. // Из истории Сибири. Томск, 1976. Вып. 21. С. 220-231.

227. Соколовский И. Р. Участие служилых людей польско-литовского происхождения в присоединении и освоении Сибири в XVII в. (Томск, Енисейск, Красноярск): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 2000.

228. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 13-14 // Сочинения: В 18 кн. М., 1991. Кн. 7.

229. Сташевский Е. Д. Бюджет и армия// Русская история в очерках и статьях. Киев, 1912. Т. 3. С. 411-417.

230. Сташевский Е. Д. Служилое сословие // Русская история в очерках и статьях. Киев, 1912. Т. 3. С. 1-33.

231. Сташевский Е. Д. Смоленская война 1632-1634 гг. Организация и состояние Московской армии. Киев, 1919.

232. Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII— XX вв.). Омск, 1998.

233. Столетие военного министерства. 1802-1902 гг. СПб., 1902. Т. 1, 4 (Ч. 1. Кн. 1-2), И (Ч. 1-4).

234. Термины и понятия военной истории Руси, России IX — начала XX века. СПб., 1998.

235. Томилов Н. А. Казахи Западной Сибири в конце XVI —первой четверти XIX вв. // Этногенез и этническая история народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1983. С. 68-86.

236. Томилов Н. А. Процессы этнокультурного взаимодействия казахов и русских юга Западной Сибири во второй половине XVII — начале XX в. Омск, 1998.

237. Томилов Н. А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI — первой четверти XIX в. Томск, 1981.

238. Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIIl BeKe (формирование бюрократии). М., 1974.

239. Тюшкевич С. А. Законы войны: сущность, механизм действия, факторы использования. М., 2002.

240. Уманский А. П. Телеуты и русские в XVII-XVIII веках. Новосибирск, 1980.

241. Усманов А. Н. Присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1960.

242. Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого: В 6 т. СПб., 1858. Т. 1: Господство царевны Софьи; 1859. Т. 2: Потешные и Азовские походы.

243. Устрялов Н. Г. Ратное дело в России до Петра Великого// Библиотека для чтения. 1834. № 2. Кн. 1-2.

244. Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662-1664 гг. // Исторические записки. 1947. Вып. 24. С. 30-110.

245. Фабрика Ю. А. Сибирский щит (становление сибирского воинства и военные деятели Сибири). Новосибирск, 2001.

246. Филюшкин А. И. В Россию — жить и служить: Иноземцы в пределах государства российского // Родина. 2001. № 10. С. 53-57.

247. Хейзинга И. Задачи истории культуры // Хейзинга И. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. М., 1997. С. 215-271.

248. Человек и война (Война как явление культуры): Сб. статей. М., 2001.

249. Чернов А. В. Вооруженные силы// Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век. М., 1955. С. 439-456.

250. Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М„ 1954:

251. Чимитдоржиев Ш. Б. Взаимоотношения Монголии и России в XVII-XVIII вв. М., 1978.

252. Чистякова Е. В. Волнения служилых людей в южных городах России в середине XVII в. // Русское государство в XVII в. М., 1961. С. 254-271.

253. Шлепенков Е. В. Военно-оборонительная система Зауралья в XVII-XIX веках (по литературе)// Земля Курганская: прошлое и настоящее. Курган, 1996. Вып. 17. С. 3-36.

254. Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII — начале XVIII веков. М.; Л., 1946.

255. Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири, 1032-1882 гг. (Иркутск, 1883). Сургут, 1993.

256. Элерт А. X. Экспедиционные материалы Г. Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990.

257. Яблочков М История дворянского сословия в России. СПб., 1876.

258. Ядринцев Н. М. Исторические очерки русской ссылки // Дело. 1870. № 10.

259. Ядринцев Н. М. Колонизационное значение русской ссылки// Дело. 1870. № 12.

260. Ядринцев Н. М. Сибирь как колония (СПб., 1892)// Сочинения: В 2 т. Тюмень, 2000. Т. 1.

261. Яковлев В. В. История крепостей. СПб., 1995.

262. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

263. Ястребов Е. В. Поиски полезных ископаемых на Урале в XVII веке // Вопросы истории хозяйства и населения России XVII в. Очерки по исторической географии XVII в. М., 1974. С. 54-97.

264. Davies, В. Village into Garrison: The Militarized Peasant Communities of Southern Muscovy // Russian Review. 1992. Vol. 51. Pt. 4. P. 481-501.

265. Dmytryshyn, B. Russian Expansion to the Pacific, 1581-1700: A Historiographic Review// Siberica. A Journal of North Pacific Studies. Summer, 1990. Vol; 1. Pt. 1. P. 4-37.

266. Fisher, R. The Russian Fur Trade: 1550-1700. Berkeley; Los Angeles, 1943.

267. Forsyth, J. A History of the Peoples of Siberia: Russia's North Asian Colony. 1581-1990. Cambridge, 1992.

268. Gropper, C. Die Geschichte der Kosaken. Der Wilde Osten (1500-1700). Munchen, 1976.

269. Harrison, J. The Founding of the Russian Empire in Asia and America. Coral Gables, 1971.

270. Hellie, R. Enserfment and Military Change in Muscovy. Chicago, 1971.

271. Keep, J. Soldiers of the Tsar: Army and Society in Russia, 1462-1874. Oxford, 1985.

272. Kerner, R. The Urge to the Sea: The Course of Russian History. The Role of Rivers, Portages, Ostrogs, Monasteries and Furs. Berkeley; Los Angeles, 1946.

273. Kivelson, V. Autocracy in the Provinces: The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford, 1996.

274. Lantzeff, G. Siberia in the 17th century. A Study of the Colonial Administration. Berkeley; Los Angeles, 1943.

275. Lincoln, W. The Conquest of a Continent. Siberia and the Russians. London; 1994.

276. Parker, G. The Military Revolution: Military Innovation and the Rise of the West, 1500-1800. Cambridge, 1988.

277. Ralston, D. Importing the European Army: The Introduction of European Military Techniques and Institutions into the Extra-European World, 1600-1914. Chicago, 1990.

278. Rezun, D. / Zuev, A. «Nemcy» im Staatsdienst in Sibirien Ende des 16. bis Ende des 17. Jahrhunderts // Berliner Jahrbuch fur osteuropaische Geschichte. Sibirien: Kolonie — Region. 1996. № 2. S. 55-73.

279. Rywkin, M., ed. Russian Colonial Expansion to 1917. London; New York, 1988.

280. Stevens, C. Soldiers on the Steppe: Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. DeKalb, 1995.

281. Stevens, C. Solvency and Service Status: the Economic Effects of Military Reform, 1678-1682// New Perspectives in Muscovite History. New York, 1993. P.156-173.

282. Wood, A., ed. The History of Siberia: From Russian Conquest to Revolution. London, 1991.