автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Языковые особенности троицкого сборника XII - XIII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковые особенности троицкого сборника XII - XIII вв."

На правах рукописи

Паймина Ольга Сергеевна

ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТРОИЦКОГО СБОРНИКА ХП-ХШ ВВ. 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 2 щ? 2С72

Казань-2012

005011914

005011914

Работа выполнена на кафедре истории русского языка и славянского языкознания федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет».

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Николаева Наталия Геннадьевна

Защита состоится 22 марта 2012 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет» по адресу: г. Казань, ул. Татарстан, 2, ауд. 207.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке

им. Н.И. Лобачевского федерального государственного автономного

образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет».

Автореферат разослан февраля 2012 года.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Жолобов Олег Феофанович

кандидат филологических наук, доцент Маркова Татьяна Дамировна

Ведущая организация: Ижевский государственный технический

университет

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Т.Ю. Виноградова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена многоаспектному лингвистическому изучению Троицкого сборника ХН-ХШ вв.

Актуальность работы обусловлена необходимостью комплексного исследования древнерусских рукописей церковно-книжного содержания2, так как в них представлены наиболее популярные в Древней Руси произведения, имеющие генетическую соотнесенность с памятниками южнославянской письменности, по которым можно проследить динамику и направление языкового и текстологического развития. Период ХН-ХШ вв. занимает особое положение в изучении истории русского языка, так как является эпохой формирования древнерусского литературного языка, а также временем коренной перестройки фонологической системы и развития новых тенденций в грамматике. Со второй половины XII в. начинают активно развиваться региональные центры книгописания, и только благодаря сохранившимся славяно-книжным источникам становится возможным исследование региональных разновидностей древнерусского языка, например, в Галицко-Волынских и Ростово-Суздальских землях. Таким образом, письменные памятники религиозного содержания являются ценнейшим источником восточнославянских инноваций в области фонетики, лексики, грамматики и исторической диалектологии, дополняющим существующие данные по истории «живого» русского языка и русского литературного языка периода, предшествовавшего времени создания исследуемого памятника или синхронного с ним. В этой связи многоаспектное исследование малоизученной рукописи Троицкого сборника ХИ-Х1Н вв. оказывается весьма актуальным.

Основным материалом исследования является рукопись Троицкого сборника ХП-ХШ вв., объем которой составляет 202 л.

Рукопись хранится в Российской государственной библиотеке в фонде 304.1 из собрания Троице-Сергиевой Лавры (РГБ, Тр. 12). Работа над диссертацией велась по цифровым фотоснимкам, представленным на сайте Свято-Троицкой Сергиевой Лавры3, так как единственное полное издание сборника, осуществленное в 1988 г. в «Полате кънигописьной»4, не отражает ряд очевидных и значимых графико-орфографических особенностей: прежде всего наличие аллографов. Однако материалы издания привлекались нами для сличения спорных или сомнительных написаний и форм. Кроме того, в процессе работы нами использовались материалы электронного ресурса

Основы комплексного подхода к изучению древних рукописей были заложены во второй половине XIX в. И.И. Срезневским (см.: Срезневский И.И. Мысли объ исторш русскаго языка и дрругихъ славянскнхъ нарЬш. - СПб., 18S7. - С. 98).

Необходимость разностороннего изучения памятников религиозного содержания подчеркивают многие современные исследователи: B.M. Марков, В.В. Колесов, В.Б. Крысько, В.А. Баранов и др.

3 СбТр ХП/ХШ - Троицкий сборник X1I-XHI вв. (РГБ, Тр. 12), 202 л. URL: http://www.stsl.ra'manuscripts/bool!.php?manuscript=12&col= (дата обращения: 1Ö.10.20U). . .

4 Полата кышгописьная 1988 - Полата кьнигописьная. The Troickij sbomik (Cod. Moskva, GBL, F. 304 (Troice-Sergieva Lavra) № 12): Text in transcription / J. Popovski, F.J. Thomson, W.R. Veder. - 1988. - № 21-22. -202p.

«София Тронхайм»5 и портала «Манускрипт»6 для уточнения степени влияния Пандектов Антиоха XI в. (ГИМ, Воскр. 30) на Пролог Антиоха в Троицком сборнике ХН-ХШ вв.

Объектом исследования является рукопись Троицкого сборника XII— XIII вв. как лингвистический источник.

Предмет исследования - лингвотекстологические, палеографические, графико-орфографические, фонетические, морфологические и некоторые морфосинтаксические особенности Троицкого сборника ХИ-ХШ вв.

Цель диссертационного исследования состоит в описании и изучении палеографических, лингвотекстологических и собственно языковых особенностей Троицкого сборника ХП-ХШ вв. для выявления своеобразия данного памятника, уточнения его датировки и территориально-диалектной принадлежности.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд исследовательских задач:

1) проанализировать структурно-содержательные особенности сборника;

2) провести расширенное палеографическое описание рукописи;

3) исследовать графико-орфографическую систему сборника, учитывая особенности и причины употребления и распределения графем и аллографов в дублетных звеньях;

4) описать и изучить фонетическую систему памятника для определения соотношения южнославянских, восточнославянских и собственно древнерусских рефлексов в рукописи, отражения в памятнике процессов, характерных для периода рубежа веков, в том числе связанных с падением редуцированных;

5) рассмотреть морфологическую систему рукописи для выявления архаичных старославянских и инновационных восточнославянских и/или собственно древнерусских форм в области имени и глагола7.

Методология исследования обусловлена поставленными целью и задачами и включает:

описательный метод, позволяющий максимально полно охарактеризовать палеографические и собственно лингвистические особенности исследуемой рукописи;

синхронно-диахронный метод, делающий возможным включение полученных данных в контекст тенденций развития древнерусского языка;

s ПА XI - Пандекты Антиоха XI в. (ГИМ, Воскр. 30), 309 л. URL: http://www.hf.ntnu.no/Sofia TrondheimCorpus/mdex2.html (дата обращения: 10.10.2011).

ПА - Пандекты черноризца Антиоха, XI в. (ГИМ, Воскр. 30), 309 л. URL: http://www.manuscripts.ru. Доступ после подписания пользовательского соглашения (дата обращения: 10.10.2011).

Под восточнославянскими или древнерусскими языковыми формами мы понимаем те черты, которые свойственны памятникам различной стилистической принадлежности, как церковно-книжным, так и деловым, тогда как собственно древнерусские формы предполагают изначальную принадлежность исключительно живой языковой стихии, для которой характерны V из *tj и *gti, *kt перед гласными переднего ряда, полногласия, начальные (с-/м-, начальное е-, формы Toft, cost в Д-МП, формы на -im во 2 л. едч. наст. вр. и нек. др.

метод анализа неустойчивых начерков графем8, способствующий уточнению датировки рукописи, установлению и уточнению границ почерков;

элементы сравнительно-исторического метода, позволяющего проводить анализ исследуемой рукописи с предполагаемым антиграфом, а также на фоне других древнерусских источников для выявления фонетических и грамматических инноваций и диалектизмов;

элементы статистического и структурного методов, а также «сплошной выборки с наглядным представлением данных в виде гистограмм»9, помогающих зафиксировать количество анализируемых форм и продемонстрировать их качественное распределение в рукописи для выявления основных графико-орфографических, фонетических и морфологических особенностей рукописи и для установления границ почерков в изучаемом памятнике.

Научная новизна данной работы заключается в том, что рукопись Троицкого сборника XII—XIII вв. впервые становится объектом разностороннего, многоаспектного изучения, на основании которого получены аргументированные выводы о территориально-диалектной принадлежности данного письменного памятника.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно вводит новый палеографический и языковой материал, который дополняет существующие палеографические и лингвистические данные и способствует расширению представлений исследователей о развитии древнерусского языка; включает недатированную и нелокализованную рукопись в более точный историко-лингвистический контекст.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут использоваться в общих курсах по истории русского языка - исторической грамматике русского языка и истории русского литературного языка, а также в спецкурсах по палеографии, истории русской графики и орфографии. Кроме того, в ходе исследования нами были уточнены архивные данные о неизданных работах В.М. Ундольского, связанных с изучением Троицкого сборника, выявлены и отмечены некоторые неточности и ошибки в публикации рукописи.

Соответствие содержания диссертации паспорту специальности. Диссертационное исследование соответствует паспорту специальности 10.02.01 - русский язык.

Основные положения, выносимые на защиту:

83алтняк A.A. О понятии графемы // «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию / А.А Зализняк. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - С. 559-576; Миронова Т.Л. Хронология старославянских и древнерусских рукописных книг X-XI вв. - М.: Русская книга, 2001. - 416 с; Тихомиров Н.Б. Каталог русских и славянских переменных рукописей XI—ХП вв., хранящихся в отделе рукописей государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Часть Ш, дополнительная (XII и кон. XII - нач. XIII вв.) // Записки отдела рукописей.- М.: Книга, 1968. - Вып. 30. - С. 93-98, 125-137.

9 Москалева Л. А. О возможностях применения статистического метода в характеристике рукописных источников // Информационные технологии и письменное наследие: Материалы междунар. науч. конф (Уфа, 28-31 октября 2010 г.) / Отв. ред. В. А. Баранов. - Уфа, Ижевск, 2010. - С. 151.

1. Троицкий сборник ХН-ХШ вв. содержит наиболее популярные в Древней Руси произведения церковно-книжного характера, и его языковой материал может рассматриваться в системе антиграф<->апограф как звено, наиболее наглядно демонстрирующее изменения, происходившие в древнерусском языке с XI по XIII столетия.

2. Палеографический материал рукописи обнаруживает ранее не зафиксированный исследователями начерк графемы 1а с правой йотацией -А1 - юс малый йотированный оборотный, который в ряду графических противопоставлений в дублетных звеньях может рассматриваться как аллограф графемы ьл. Аллограф «юс малый йотированный оборотный» является логическим звеном, заполнившим существовавшую лакуну в системе графических вариантов йотированных букв с правой йотацией: м-н-ж1-а1.

3. Троицкий сборник ХИ-Х1П вв. на основании анализа палеографических, графико-орфографических, фонетических и морфологических данных может быть датирован концом XII в.

4. Палеографические, графико-орфографические, фонетические, морфологические и лексические особенности рукописи позволяют локализовать ее как памятник письменности северо-восточного, ростовского, происхождения.

5. Троицкий сборник, являясь памятником древнерусского литературного языка, содержит собственно древнерусские языковые черты на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях.

6. Рукопись демонстрирует сосуществование нескольких графико-орфографических систем, отражающих правописную практику различных писцов, принимавших участие в ее создании, среди которых могли быть выходцы с южных территорий и, соответственно, носители южнорусского диалекта.

7. Дистрибуция южнославянских и восточнославянских рефлексов для каждой группы праславянских сочетаний в Троицком сборнике характеризуется выбором одной из рефлексаций, тогда как употребление второй носит либо спорадический характер, либо определяется лексико-грамматической закрепленностью формы.

8. В рукописи представлено значительное число примеров сохранения редуцированных как в сильной, так и в слабой позиции, при этом случаи вокализации сильных редуцированных немногочисленны, что может быть обусловлено, с одной стороны, книжным характером памятника, а с другой стороны, древностью самой рукописи. В процесс взаимной мены х-о и ане оказываются включены не только исконные редуцированные, но и вставочные гласные.

9. Рукопись отражает развитие процесса фонологических изменений в системе древнерусского языка, начавшихся еще в предшествующий период, что проявляется в случаях перехода н в й! и е в о.

10. На морфологическом уровне сборник демонстрирует сосуществование архаичных, традиционных и новых грамматических форм, при этом соотношение архаичных и традиционных форм оказывается неодинаковым для разных частей речи. Собственно древнерусские морфологические формы представлены единичными примерами.

11. Орфографии и языковому строю Троицкого сборника на всех рассмотренных уровнях присуща вариативность, однако количественно-статистический вес каждого из вариантов в варьирующихся звеньях существенно различается.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования прошли апробацию на 10 научных и научно-практических конференциях, в том числе 8 международных: 1) Международная научная конференция «Языковая семантика и образ мира» (Казань, КГУ, 20-22 мая

2008 г.); 2) Международная научная конференция «Современные информационные технологии и письменное наследие: от древних текстов к электронным библиотекам» (Казань, 26-30 августа 2008 г.); 3) Итоговая научная конференция профессорско-преподавательского состава, аспирантов, соискателей и студентов филологического факультета Казанского государственного университета (Казань, КГУ, 5 февраля 2009 г.); 4) IV Международные Бодуэновские чтения (Казань, КГУ, 25-28 сентября

2009 г.); 5) Международная научная конференция «Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты» (Ростов-на-Дону, 1-4 октября 2009 г.); 6) IX ежегодная научно-практическая конференция «Богословие и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи» (Казань, КазДС, 5-6 ноября 2009 г.); 7) XXXIX Международная филологическая конференция (Санкт-Петербург, СПбГУ, факультет филологии и искусств, 15-20 марта 2010 г.); 8) XVII Международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2010» (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 12-15 апреля 2010 г.); 9) Международная научная конференция «Современная славистика и научное наследие С.Б. Бернштсйна» (Москва, Российская Академия Наук, Институт славяноведения, МГУ им. М.В. Ломоносова, филологический факультет, 15-17 марта 2011 г.); 10) XL Международная филологическая конференция (Санкт-Петербург, СПбГУ, филологический факультет, 14-19 марта 2011 г.).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложений.

Работа выполнена при поддержке Минобрнауки РФ, ГК № 02.740.11.0595.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дается обоснование выбора темы работы, ее актуальности и новизны, определяются объект и предмет исследования, ставятся цели и

задачи, исходя из которых формируется методология исследования; перечисляются основные положения, выносимые на защиту, указывается теоретическая и практическая значимость проведенного исследования и полученных результатов.

Основная часть диссертационного исследования состоит из пяти глав.

В первой главе «Общая характеристика рукописи Троицкого сборника ХП-ХШ вв. (РГБ, Тр. 12)» рассматриваются вопросы, связанные с историей открытия, изучения и издания Троицкого сборника, анализируются его структурные, содержательные и жанрово-стилистические особенности, особое внимание уделяется гипотезе о древнейшей паре антиграф-апограф, которой предположительно являются Пандекты Антиоха XI в. и Пролог Антиоха в Троицком сборнике ХН-ХШ вв.

Троицкий сборник ХП-ХШ вв. был обнаружен в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры в ноябре 1840 г. В.М. Ундольским10, однако широким научным кругам данный сборник стал известен только после публикации письма В.М. Ундольского в 1848 г." Длительное время этот письменный памятник рассматривался прежде всего как источник для сопоставления различных редакций наиболее популярных и значимых в Древней Руси произведений. Лингвистические основы изучения рукописи Тр. 12 были заложены И.И. Срезневским, но только со второй половины 60-х гг. XX в. Троицкий сборник начинает достаточно активно привлекаться в качестве источника иллюстративного материала при составлении «Словаря древнерусского языка Х1-Х1У вв.» и изучении грамматики древнерусского языка. Издание рукописи в 1988 г. способствовало росту интереса исследователей к данному памятнику. В 70-80-е гг. XX в. выдвигаются две гипотезы о диалектной принадлежности Троицкого сборника, согласно которым он может являться памятником письменности Северо-Восточной Руси (именно - Ростова Великого)'2 или Киевской (Южной) Руси13.

С 1840-х гг. было предложено несколько датировок рукописи: XII в.14, конец XII- - начало XIII в.1', начало XIII в.16, XIII в. (рукописные работы Ундольского 40-х гг. XIX в.17).

10 См.: Ундольский В.М. Объ изданш творенш Климента Епископа Словснска // РГБ. Ф. 704. К-1. Ед. хр. 6. - 1845. - Л. 2 об.

См.: Бодянский О.М. Славянорусскм сочинены въ пергаменномъ сборникЬ И.Н. Царскаго. Предислов.'е // ЧОИДР. - 1848. - № 7. - II. Материалы отечественные. - С. VIII-X.

Князевская O.A. Об одной графической особенности ростовских рукописей начала Х1Н века // Русское и славянское языкознание; к 70-летию члена-корреспондента АН СССР Р.И. Аванесова. - М.: Наука, 1972. - С. 129.

13 Полата кьнигописьная. P. И.

Письмо Ундольского см.: Бодянский. Указ. соч. С. VIII. Срезневский И.И. Древшс памятники русскаго письма и языка (X-XIV вв.): Общее повременное обозреше съ палеографическими указаниями и выписками изъ подлшшиковъ и изъ древнихь списковъ. - СПб, 1863. - С. 199; Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках // Записки императ. АН. - СПб, 1873. - Т. XXII. - Кн. 1." -Приложение № 3. - С. 196.

ь Описаше Славянских рукописей библютеки Свято-Троицкой СерНевой лавры И ЧОИДР. - М., 1S78, - Апр1ль-1юнг, - Кн. 2. ~ ОтдЪлъ III. - С. 19; Словарь древнерусского языка XI-XIV вв.: Введение, инструкция, список источников, пробные статьи / Под ред. Р.И. Аванесова. - М: Наука, 1966. - С. 163; Тихомиров. Указ. соч. С. 93; Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся .в СССР. XI-ХШ вв. - М.: Наука, 1984. - С. 178; Полата кьнигописьная. P. II.

Исследуемый памятник представляет собой сборник слов и поучений Иоанна Златоуста, Климента Смоленского, Ефрема Сирина, Антиоха черноризца и мн. др., чьи произведения фигурируют в различных сборниках древнерусской письменности начиная с XI в. В сохранившихся заголовках Троицкого сборника зафиксированы различные номинации «жанровой» характеристики произведений: «слово», «заповедание», «поучение», «повесть», «откровение», «сказание», «написание» и нек. др. Значительную часть рукописи занимает Пролог Антиоха (лл. 64-157 об.), что позволяет выделить в ней три основных части: I. лл. 1-64, II. лл. 64-157 об., III. лл. 158— 202 об.

В первой части рукописи употребляется лексика древнерусского происхождения (пльолокл, коунм и послд,аммкх: ^одншн кк пльолоц'Ь и кк коунд^х 15 об., не рАЦН л\н 1ЛК0 koaiaciimä idcftVA ЛИ п0слд&ННК& 15 об. и др.), в том числе, имеющая отношение к языческим верованиям или т.н. двоеверию (того они КСЕ когн ПрО'^КЛШЛ- <...> тр0|л|нл )(ХрСА К.ЕЛЕСЛ ПЕрОуНЛ 30; рЕКШЕ по роусдлиЦ^ь 58 об.). Кроме того, в первой части сборника отмечено слово к/ккхшл, получившее наибольшее распространение в северных древнерусских диалектах и заимствованное предположительно из финно-угорских языков18: ннл кйдоьнца- к'а куиглии п0мннл1шш- 1ш!уасоже иного нлоуцт- TXYIIM AR'k Ь"кк&ш(ю- н)| КХКЛрГХШН ЬХ С(к)£К.0фГСЛЛКНГС 3. Слово посдддннкх также имеет северную диалектную приуроченность, однако может встречаться и в памятниках южнорусского происхождения.

В 80-е гг. XX в. издатели Троицкого сборника вводят в научный оборот понятие древнейшей в славянской письменности паре антиграф-апограф. Иной порядок подачи глав Пандектов Антиоха XI в. в Прологе Антиоха, утраты листов в обеих рукописях19, в том числе с заголовками, осложняют установление или проверку соответствия глав апографа главам антиграфа. В Троицком сборнике нашло отражение около 50 Слов из Пандектов. Вместе с тем, Пролог и Пандекты демонстрируют вариативность, вызванную объективными и субъективными факторами, возникающими в процессе бытования и переписывания текстов. Все отличия в сравниваемой паре можно выделить в следующие группы:

1) графико-орфографичсская вариативность, обусловленная:

а) различиями орфографической нормы в XI в. и на рубеже XII—XIII вв. (длжа мн кр-кл\л СбТр XII/XIII, 127 - дажда! мн ьр-кма ПА XI, 164d);

16 Князевская. Указ. соч. С. 129.

17 У идольский В.М. Описание рукописей, содержащих Творения Климента Словенского [1840-е гг.] // РГБ. Ф. 704. К-1. Ед. хр. 3. - Л. 4; Указ. выше соч. Л. 2 об.

18 См.: Филин Ф [[. Происхождение русского, украинского и белорусского языков: Историко-диалектологический очерк. - Иза 2-е, стереотиа -М.: КомКнига, 2006. - С. 560-561, 588; СДРЯ Х1-Х1У вв.: В 10 т. - 1989. - Т. 2. - С. 294.

19 В апографе утрачены листы между лл. 68 и 69, 73 и 74, 111 и 112, 115 и 116, 146 и 147, а в антиграфе - между лл. 67-68, 164-165. В результате, у трех Слов в Прологе не сохранилось заголовков, а. два Слова не имеют соответствующих заголовков в антиграфе.

б) ошибочными написаниями в антиграфе или апографе (телесанкид глкмх кн|тн книги СбТр ХН/ХШ, 64 - уеле^нхил глемх кх]|тн кхннга ПА XI, 7а; сн млхта • пнфл кстл ур-кколлх СбТр ХН/ХШ, 66 - сн плаТа:| пншТл есТа урАК.1«\А ПА XI, 19а и нек. др.);

в) наличием диалектных особенностей в антиграфе или апографе (ксторнн люко оудх СбТр Х11/ХШ, 65 об.-котерин лю|ко оудх ПА, 18Ь);

г) графико-орфографическими установками писцов или влиянием другого антиграфа (лллдшк СбТр ХН/ХШ, 68 - лллднж ПА, 20.2; еутрА|нюж тЕПЛотоу СбТр ХП/ХШ, 112 - и;тра|нж1ж тепаотж ПА XI, 222с; ьхслл|плшета СбТр ХП/ХШ, 66 - ьа|сллпмаета ПА XI, 19а; тама СбТр ХП/ХШ, 69 об. -тала ПА, 29.1; ^ота1 СбТр ХП/ХШ, 67 об.,14 и не псрдЕЛА1тнсА СбТр ХП/ХШ, 67 об., 17-^оТ» и не порлкмдтн ал ПА XI, 20с);

2) фонетическая вариативность (Шстоупн|тА (и теке СбТр ХП/ХШ, 74 - остжпнТх| отх теке ПА XI, 63а; «5 др-кклнн^х люда^х СбТр ХП/ХШ, 148 об. - о др£|ьлАннТ\х люде^й ПА XI, 17а; прл^дыюуюфл СбТр ХП/ХП1, 152 об. - прл^НАНоужшТл ПА, 43.1 и др.);

3) словообразовательная вариативность (О БЛЯГОРБУНН СбТр ХП/ХШ, 141 об. - 0 ЕгИГОРШЦВЬСТёЪ ПА XI, 131с; кннспншпнул ижннфдктА СбТр ХП/ХШ, 148 - пньхчнцж! сьншрлктА ПА XI, 16с и нек. др.);

4) лексическая вариативность, проявляющаяся:

а) в замене лексемы в апографе (уато те|ь"ь н нл/лх оутоужеие ш га СбТр ХП/ХШ, 80 - уато| тек'к и ндмх оу|тоужд£НЕ отх бл ПА XI, 67с);

б) в пропуске лексемы или словосочетания в апографе («5пАЦ1рЕноу|ю н гнАснвоую нлипо кяю СбТр ХП/ХШ, 125 об. - спЕ1(|р£||шж н гш?снбж]и1 н сккрАНН&жик] ндшж кхпж ПА XI, 162с; длжа ми кр-кмл покйкмнгс СбТр ХП/ХШ, 127 - длжда| лн кр-кмд покл|лна!ж- лъсто к.-к|штднакк ПА XI, 164(1);

в) в добавлении лексемы или словосочетания в апографе (дл коул^|тА у ур'Ьслл клшл пр-Ьпоислнл СбТр ХП/ХШ, 67 об. - дь ЕоудоутА ур-к|слл ьлшл пр-кпс^слнл ПА XI, 20Ь; н пдка ^лклоудн|лн соутА пр'клАфеии соутА СбТр ХН/ХШ, 148 об.-Н пл^: пр-к|лл1|1Емн сжта ПА XI, 17Ь);

5) грамматическая вариативность:

а) в области имени (не л\о^'км,'л оуко Шул||лтн са кх^люблкннн СбТр ХП/ХШ, 80 - не /ло^Ъмх оуко отхулЦлтн сккк ка^л1с|кемнн ПА XI, 67Ь; Нокьн СбТр рЕУЕ ХП/ХШ, 148 -Нок ко рЕУЕ ПА XI, 16Ь);

6) в области глагола (нуже сх|ткорн|(оллх • ьх^ьрлфлгсфеса кх коу н г'лфЕ схгр-кшн^олх «иц-кстн • ке^лконокл)(о|л\х иЗсллкн СбТр ХИ/ХШ, 127 - 1Лже

сТко|рн^олх- ьх^крл|шта1жштё са кЪ| коу ii глште- сх|гр'кипшх оц-к|сти-ке^лкона|нокл^олх осллкн ПА XI, 164с; ».ко ке^лконн» лло]|л прЪ&х^ндошл глльоу мою СбТр ХП/ХШ, 127 - шко ке^лкона||л лил прЪьх^ндсу глльоу!

л\01м ПА XI, 164(1; ьадоьнцл жн г оумр-к СбТр Х11/ХШ, 149-ь&д,ок.нца| жньа оулрк ПА XI, 17с).

Лексический состав первой части рукописи демонстрирует примеры древнерусских лексических инноваций, в том числе севернорусского диалектного происхождения, что позволяет говорить о восточнославянском переводе или происхождении частей некоторых текстов, вошедших в сборник. Наличие вариативности в Прологе Антиоха и Пандектах Антиоха XI в. можегг быть обусловлено различными причинами, в том числе сознательными изменениями и исправлениями, вносившимися писцами, и существованием еще одного антиграфа.

Вторая глава «Палеографическое описание рукописи» посвящена анализу палеографических особенностей сборника, а также рассмотрению ряда несобственно палеографических данных, связанных с вопросами бытования рукописи.

Текст в Троицком сборнике написан на пергамене уставом в один столбец. Количество строк на листе колеблется от 20 до 24. Плохая сохранность памятника, отсутствие значительного количества листов внутри затрудняют его палеографическое и лингвистическое изучение. По всей видимости, именно это обстоятельство явилось причиной того, что длительное время рукопись не имела устойчивого научного названия и полного издания. В Троице-Сергиеву Лавру сборник попал предположительно в XVII в. из библиотеки Кирилло-Белоозерского монастыря, что может считаться косвенным доказательством того, что . исследуемый памятник письменности был создан и бытовал на севере Руси.

Анализ палеографических и графико-орфографических данных рукописи позволяет сделать следующие выводы:

1) Троицкий сборник был создан в конце XII в., что подтверждается характером начерков графем с изменчивыми начертаниями, существенно отличающимися от начерков графем датированных памятников начала XIII в., наличием в составе рукописи архаичных графем ж, к и 1А, в том числе юса малого йотированного оборотного - /ы, и большим процентом написаний приставки-предлога «от» в строке (около 35%).

2) На основании графической манеры оформления текста на листе в рукописи можно выделить две части: часть I - лл. 1-64 (предположительно до строки 16 включительно или до заголовка как более наглядного ориентира), часть II - лл. 64 (со строки 17 или от заголовка) - 202 об.

3) В создании рукописи предположительно принимало участие 10 писцов, 6 из которых были заняты в написании второй части сборника20. Эти две группы писцов отличаются друг от друга:

20 Границы почерков второй части рукописи, выделенные нами на основании палеографического анализа: № 1: 64 06.-67,17; 68,3-70,6; 70 об.-75 об.,12; 79,7-81, 82-86 об.,14; 87 об.-88,9; № 2: 67,17-68,3; 70,7 до конца

листа; 75 об.,12-79,6; 81 об., 88,9-110, 111 об., 113,7-118 об. + возможные вкрапления на лл. 130, 137 об., 145; № 3: 110 об.-lll, 112-113,7; № 4; 119-170 с возможными вкраплениями почерка № 2; № 5: 170,9185,14; 197-202 об.; №6: 185,15-196 об.

а) графической манерой оформления текста: коленчатые инициалы первой части рукописи сменяются плетеными и витыми инициалами второй части; синтагмораздел, примыкающий к предшествующей синтагме в первой части, начинает располагаться между синтагмами; титло-скобка, применявшееся в первой части только над буквенной цифирью, используется во второй части и для сокращенной записи слов;

б) графико-орфографическими принципами:

- в первой части рукописи достаточно последовательно проведена тенденция завершения строки согласным, в том числе с непослоговым построчным переносом слов, что считается характерной чертой ростовских памятников (н|лсмтнтнса 5, дш!ю 6, црккн 6 об., не пороуглн|х кньлше 8, c&1äиртлнл 8 об., оукр|лшлктАСА 11, пос|тл 28, дхл|жаио 28 об., £удмгд|н10 36 об^и нек. др. нл ^ЕМл|н 37 об., црк|ьн 40-40 об., многлш1дн 42 об., преда цркь|дю 43 об., к|ллогероу 50, нсп&л|ннлх 60; ьх срд|цн 74 об.);

- во второй части сборника представлены южнорусские диалектные написания2' корня *skbrb- (скарба 73 об., Ы склрка\& 74, не шскар&клкш 74, скАрклн&оу 75 и др. - всего 21 случай) и *sbs- (саслтн нмоутА Ю сасацю ©ут-кшешил к||л 103 об., клгл сасацл 108), большая часть из которых (67%) отмечена у писца № 1, являвшегося, вероятно, носителем южнорусского диалекта, так как в его орфографической манере диалектные написания доминируют (14 маркированных и 3 традиционных).

4) Характер инициалов, используемых в рукописи, и локализующие графико-орфографические особенности Троицкого сборника подтверждают обе гипотезы происхождения исследуемого памятника: северо-восточную, ростовскую, выдвинутую O.A. Князевской22, и южнорусскую, киевскую, предложенную издателями рукописи Троицкого сборника23.

Мы склоняемся к версии северо-восточного происхождения рукописи, так как в сборнике:

í) в обеих частях встречается особый начерк заглавной буквы к с петлей на спинке вертикальной мачты, который свойствен ряду памятников ростовского происхождения конца XII - начала XIII в.;

2) реализована тенденция непослогового переноса, присущая в большей степени памятникам XII-XIII вв. ростовского происхождения, в том числе ростовскому Житию Нифонта 1222 г.;

3) традиционные написания с корнем *skbrb- на протяжении всей рукописи преобладают и составляют 58,8% (ср. 66% диалектных написаний в южнорусском Успенском сборнике XII—XIII вв.);

4) многие «диалектные» написания могут быть объяснены фонетическими причинами;

: ' Так, В.В. Колесов орфографическими приметами южнорусских памятников считает написания типа «скьрбь, скербь, сьсьць, бешыо, бгх.иа, котерыйл. - Колесов В.В. Русская историческая фонология. - СПб.: Фак-т филологии и искусств СПбГУ, 2008. - С. 351. 23 См.: Князевская. Угсм. соч. С. 128-129.

23 Полата кьнигописьная. Р. II.

5) территория Ростово-Суздальской земли, а позднее Владимиро-Суздальского княжества, находилась в зоне пересечения севера и юга Руси, по этой причине ростово-суздальские говоры могли испытывать влияние и северных, и южных говоров24.

В третьей главе «Графико-орфографические особенности рукописи» основной акцент сделан на анализ дистрибуции графем в дублетных звеньях.

Троицкий сборник является уникальным памятником для периода конца XII - начала XIII в., так как в нем представлены все графемы известные ранней древнерусской письменности, благодаря чему исследуемая рукопись демонстрирует длинную многочленную цепочку графем для обозначен™ фонемы <и> cy-tf-y-ж-ш-ю и фонемы <а> m-a-ia-a. Кроме того, длинные графемные звенья образуют графема о и диграф ук, имеющие аллографы за счет вариаций «он узкого»: o-o/o-o/q и оу-оу/оу-оу/еу. Первый член каждой цепочки с-о/о-о/о-чи и oy-tf-oy/oy-oy/oy является нейтральным и может употребляться в любой позиции в слоге или строке. «О очное», в том числе в составе диграфа оу, преимущественно используется писцами второй части рукописи. Употребление аллографов является маркированным: позиция начала слога для аллографов графемы о и позиция начала слога'слова или строки для аллографов диграфа оу (мл одр! 1 об., омрдунлл кстл 59 об., |о неподоканхн^й 60 об., не отагхунтн 77 об.; оуко 60 об., |0удлл(л1л 62 об., оугсто&ана ксТа 63 и др.). Исключений немного: протнь 63; НоуднтА 11, ©| сеудАКЛ^х 94, coylqie 100. Аналогичные инициальные позиции характерны и для второго члена дублетного звена о-чи (|шдрх4, оуко|гошл\оу 16 об., ш|уиалл л\сил\л 115 и др.).

Специфическая функция графемы о узкое - употребление после согласного (на данную позицию приходится около 90%), поэтому использование двух о подряд носит исключительный характер (кх ПАр&оокрл^моли 184 об.). Обычно в этой позиции писцы употребляют графему ш, которая является средством графической диссимиляции (например, кЪ] напрленешллоу 22, по иж'кцилшпэ 23 об., сь-Ьталошдёжанн 115 об., ""цюшмоу 117). В рукописи наблюдается тенденция по пути закрепления за ш специализированного употребления в приставке-предлоге «от».

Графема оу, являясь немаркированным членом звена, может употребляться в любом положении в строке, слове или слоге (оулолитА 1 об., соу|тА 31 об., |оумрЬ 202), однако ее главная функция - позиция после согласного, на которую приходится более 84% случаев использования данного диграфа (коудетА 1 об., ^суксл\-л 1 об., кх одроу 202, роукспнслинк 202

~4 Ростово-суздальские говоры представляют «собой наиболее, .южную группу старого севернорусского наречия» и «сближаются кое в чем с наречиями более южными». - Кузнецов П.С. К исторической фонетике ростово-суздадьских говоров II Доклады и сообщения ил-та рус. языка. - 1948. -Вып. 2.-С. 130.

об., кх дроугоу 202 об. и мн. др.). Вследствие исправлений, внесенных писцами, диграф ук имеет такие варианты графической передачи, как °у и °у (ок-ЬА°у1Л 52, м°у|жю 88 об.). Кроме того, в рукописи зафиксированы первые примеры употребления монографа у на месте диграфа оу (сутл 158).

Лигатура Я используется для экономии места в строке в основном в позиции абсолютного конца строки (^кротнтАСА 12, с*|та 104 об., оукр$с£ЦА«\& 202), однако более последовательно и регулярно ее применяют писцы первой части рукописи (около 40% приходится на написания с лигатурой и 58% на написания с диграфом), во второй части рукописи лигатура используется примерно в 11%.

Графема у выступает в качестве позиционного дублета с графемами ю, оу, в., н и является графическим средством обозначения фонем <и>, <у>, <> и сочетания [¡и]: фуннкоьл жа^лл 144 - фюннкоьоу 68; ьсу 107 об. - ьсю б; лукоклпроса 42 об. - лоуко|клпрЕ 45 об.; «Зтасудоу 163 - штх|сюдоу 120 -отхсоудсу 17; сулглшл 33 об. - кьл|нгшм 146; куфссх 43 об. - кнфоса 42 об.; дл коуд^тА у урЪслл ьлшл пр'кпомслнл 67 об.

Графемы £ и к в Троицком сборнике употреблены трижды: один случай приходится на изолированную позицию анафорического местоимения (шо кк шлрлунта 67), два - на позицию после гласного (лллдиж 68, оутрл|шгж 112). Обычно в данных позициях писцы используют графему к (например, к'А келУю 50, еутрмнсю 107), поэтому сохранение в рукописи архаичных графем может объясняться не только влиянием антиграфа (выж нь ПА, 61.1), но и стремлением к графической диссимиляции (ср. кем кк 67, оутрл|ниж 112).

Функционирование членов дублетного звена н-УЛ во многом обусловлено позицией в строке: 64% употреблений У приходится на позицию •абсолютного конца строки); за I закрепляется функция в подтитловом написании имени Иисуса Христа и производных образованиях (о Гс-Ь гк 28,1С8.Х 82об. и др.; крайне редкомс 16,Тс ^д 46 об., 1су 46 об.). В некоторых случаях использование обеих графем дублетного звена н-УЛ может быть интерпретировано как средство графической диссимиляции: проклАтнУ 2 об., горАСТнУ 43 об., н тоенфоу 47, К'л лнтнУ 51, прш'1«н 54, кбскьАрн-ЬннУ 64 об., тоужнУ|хй 85 об., же 146 и др. Графему У чаще используют писцы первой части рукописи.

Для обозначения фонемы <е> и фонемы <а> в позиции начала слога, как правило, употребляются графемы 1с и 1л соответственно (исключения: г в начале слога используется примерно в 6% написаний в данной позиции; а: Акоже 6, а|сн 15 об.; стрышюмсен'А 178 об.; д: льн 140; ©кллн-Ьлла 149 и нек. др); в позиции после согласного - е и а (об исключениях см. ниже).

Наиболее сложные отношения демонстрируют графемы, входящие в состав дублетных звеньев, для обозначения фонем <и>, <е>, <а> после

согласных. Наибольшая степень вариативности присуща орфографической манере писцов второй части рукописи, в том числе благодаря употреблению графемы ia и ее аллографа ai. На протяжении всей рукописи после л и н возможно употребление е-к и 1л-а, причем в позиции после л наблюдается практически одинаковое распределение графем в дублетном звене. Особое значение имеют написания с йотированными гласными после плавного, появившегося в результате йотовой палатализации губного, так как они могут отражать стремление писцов передать мягкость согласного. Употребление к в позиции после сочетания губного с плавным в среднем составляет не менее 69%, с ia - около 60%.

Правописание шипящих и ц демонстрирует разную степень общности в распределении графем в дублетных звеньях оу-у-ю, е-к, ia-a-л в пределах рассматриваемой группы согласных. После шипящих преимущественно употребляются графемы ю, е и л, что соответствует восточнославянским принципам орфографии. Большинство отклонений от данной закономерности приходится на правописную практику писцов второй части рукописи (например, клге&Ефоутд 164, саьлрлк/лшоу 119, «\оужоу 71, ÔMovoy 188 об., клоудлпнцоу 196; кжк 78, оукрлшкннк 20, nOOVYIEHHK 24 об., поюфк 90 об., ммсжнцкю 93 об.; по иж'Цилнню 23 об., ткорафа 179 об., покл|жа 196, клюуарл 171). В первой части рукописи после ц последовательно пишется а (исключения: ш|цд 2 об., dfija 38 об.), во второй части - а (29), 1Л (7) и л (112) с преобладанием написаний с л.

Анализ случаев употребления в рукописи графем дублетного звена ф-д демонстрирует формирование тенденции к предпочтительному использованию графемы ф независимо от этимологического согласного в заимствованном слове (ср. кх керннф-к 164 об. и корнЬ&шшх 88 из Kôpivôoç)..

В целом, употребление графических дублетов и аллографов в большинстве случаев обусловлено позицией в строке или слоге, в том числе в целях экономии места в строке (б"Ы^лежлцио 4, мене рлдТ| 8, не "Во|рнтл 21, прнсЮпншЕ 29, клл^гЕр'л 52 и др.) или создания симметричной границы правого поля (например, в конце строки, но в начале слога: ш|н'А угл 22, оу[кннстко 23).

В четвертой главе «Фонетические особенности рукописи»

основным предметом рассмотрения являются соотношение южнославянских и восточнославянских рефлексов и судьба редуцированных гласных.

В Троицком сборнике отражено традиционное для памятников славяно-книжного стиля распределение восточнославянских и южнославянских рефлексов.

При реализации праславянских сочетаний *tj, *zdj, *zgj, *skj, *stj, *zg и *sk и *gt и *kt перед гласными переднего ряда, консонантных сочетаний с плавными типа *tort, *tolt, *tert, *telt, начальных *ort, *olt и *e в исследуемой

рукописи доминируют южнославянские рефлексы, что является характерной чертой церковно-книжных памятников:

*tj: НЕ OEpAljIÉTACA 1 об., ЙкрДфЕШЕ 4, НН ТрЕИЕфЮфДГО 63 об., ^Афнфдклн 81, шсь-Ьфдктпл 99, рдкотдюфЕ 99 об., Ш фвжнр 178 об. и др. (исключения: рдБ.отдюУЕ 4, трЕПЕУКфЕ 47 об., ьйстрЕПЕУЕШн 59, укш1(^135 об., о ук>жн^й| rp-trkp 193);

*zdj, *:gj, *zg перед гласным переднего ряда: пригвождена 7, ота шдхжденни, 64 об., нжденета 77 об., жел'Цо рдждн^дкмо 99, КйждЕл-ктн 107, hie «Зпождеинкма 103 и др. (исключения: дйжебанок moyactec 55, ьйжн^дгста полота 150);

*síj, *skj, *sk перед гласным переднего ряда: КЕфлстн 4 об., Шпоуфю 6 Об, НфД^ДКТА 11, КрАфЛ^ОуСА 49> Ар^ЛСЕЛ'кфЬНЙ 68, ке1|ж]ны10к 71 об, кй|| пофЕннн^х 94-94 об, не и|фоу 134 об, фЕдрнтл 136 об, пр-кдАфЕНН 148 об, гофЕНшемА 178, ЕЕфнслл 202 и др.;

*gt,*kt перед гласным переднего ряда: полсцш 8,Уофн 53, НЕкр-кфН 103; ьй нофн 3 об, рЕфн 3 об, иск|фн 77 об, дйцш 178 об. (исключение: tiEEfklvu 192 об.);

*ort, *olt с интонацией циркумфлекса: рдкн 2, тьорнтА рдкотоу 51, рдкофди плйта 102, рлкотлнтЕ гоу 138 об, рлканАМй 178 об.; днглл'Ы рд&Ано IÍCTA 108 об, рДЕНОСНДАНОу . Н рДЕАНОУАСТАНОу 182; рд^доуунти 1 об, рд^оумаглА 13, рд^ндетАЕА 21, тысАфю лакйтй 34 и др. (исключение: нл ро^оумнк 40 (возможно, описка вследствие графической антиципации);

Hort, Holt, *tert, *telt:

1) неполногласие: CA срдлшдктл 2 об, прд^дАННкя 6 об, нл сдрдьнк 29, на стрдна 42 об, полрдуЕНхш 43, доллй 48 об, нрлья 54, ^дгрдднтн 193 ; ьддсТл 1 об, дллнню 6, глдв.и 15 об, кллтл 16, ^ддтолюкаца 56, сдддхкх 56, ьллгоспЪ|шнк 89, «длденацл 196; пр-кдйстднЕтл 1 об, кр-кда 4 об, др-кьо 14 об, л\рЪжд 16, ьр-клЕнд 25, ьр-Ьтнцш 40 об, ур-Ьсй 66, МЕЕр-Цш 103; ей пл-кнкннк 28 об, дд ьд-ккоутА 52 об, мд-кко 86 об. и др.;

2) русифицированное неполногласие: крелинл 1, дрЕЬйМА 11, Е.ред» 172, ПрЕЖЕ bfEWEHE 190 об, Ьр£|тНфАЛ\А 191 об, Ей УрЕЕО 193 об. И Др.; Ей то же плел\енамнц'к^й ■ н|ноплеменаннкд 169 об, сйелецн 171 и нек. др.; Кй ьдотоу 49 (нельзя исключать описку под влиянием гласного в следующем слоге);

исключения: поро^ддпй 52 об.; ей плкслоц-k 3 об, 11 об, 15 об, ПЕрннй пльолоунтн^й 4, В.% еодсстн стрдшАНй- д кй; есдссти тдл\о| неоут'кшнл'А 11 об, ьодостн 15 об. (2); мережи 16 об.; vepecx дана 68;

*е: кдннсго 2, о сема едннома 60; е^еро 35, еде л 88 и др. (исключения: одел 13 об, о^ерд 16, одннйде 46 об.).

При реализации праславянских сочетаний *1ъг1, ^Тъ!^ *1ы1, начальных *а, *]и и общеславянских сочетаний губных с йотом преобладают восточнославянские рефлексы:

а&жа 3, троужыоцишсА 60 об., ллежю 135 об., иЕрсжЕноу 182, ороужнк 201 и мн. др. (исключения: к.-кжд£мл 94, к-кждллл 94, 136 об., 0урс[ждл 101 об., рождении 107 об.);

*Ь, *р, *т + у. клгослоьлкннн 2 об., сстмла 12 об., сугстоклю 13 об., слдклишЕ 42, шдкс!кла 145, тр-к^ьлкншсли 148; погоуклАШЕ 28 об., ьх^мсьлкннкх 30 об., скАрклю 75, про^льлА 98; коупмл 3, прЕстоуплАШЕ 25, нскоуплА 200; схломла 11, ^емла 84 об., нн ьх^др-кмлн 94, посрлмлАСА 201 и др. + сочетание фл по аналогии с ьл: не кцсроу лн ншснфлю 151,8 (ср. носнфю ПА, 41.2) (исключение: с-л тр-ЦшшкмА 93 об.);

*1ъП, *1ък, *1ьп *1ь1г.

восточнославянские рефлексы: сх скхркню 3, тхртске 4, гхртлпл 107, гхрдх 172, кхрлптн 177 об., нл тхржн^н 178 об.; дхлжаннкл 3, ллхлншл 8 об., пхлнн 135, тхлкоуфю 197 об., не сулхлклютА 199; ДАр^иоьеннкл\А 2 об., ПА|рСТЬМА 3 Об., ДАрЖЛфЛГО 6, ЛАрУЛфЮ ДИН 7 Об., ЙЖАр^ЕТСА 79, нл ложи схл\АртАН'Ьл\а 202;

исключения:

1) собственно древнерусские рефлексы гаи т.н. второе полногласие: не гхрхдх 56, ннфнмх кхрхллю 175 об.; ее^лйлхьн!« 41 об., ьх пхлх|ц-к 49, ьх пхлхц-Ь| 49, тхлхкнэуьхшю 67 об., дл мхлхунта 142 об., скхлхкхжса 200 (в Данной форме начальный согласный корня выпал в силу фонетических причин); сх ААрА^НОКЕНШША 2, Оу»АрЛ1|1АЫ0 41 Об., НЕСХТАрА|пНМЛГ0 ПЛЛЛЕНЕ 45 об.; попАрАфА 51, ©скьАрА|нкнл 60, О е-ЦДЬРЬМННН 65 об., улрл^лцл 76 об., 1Лко параста 199; акдр&^лх 9 об., кхскрАсх и^ мАрхтия^х .1.1, лирхтк.» ЛЕЖА 13, (БКАрХСТХ 14 Об., не! нсполоу КО МАрХТКА • ИХ. ВСЕГО МА..оуМАрЩЛ.198, /лАрхтьоу соуфю 198 об.;

2) старославянские рефлексы: псплхнн 41; ке'^мл'лклстксушн 175; црхкхьн кжнн 134 об, к'л-ддрлжмшкли 175 об., 176 об.; сскрхкнхх 195 об.;

3) рефлекс с пропуском редуцированного: испмшса 95 об.,11. В древнерусском языке плавные не были слоговыми, однако начиная с рубежа Х1-ХИ вв. в рукописях получают достаточно широкое распространение написания с пропуском гласного перед плавным25. Так как в исследуемой рукописи написание с пропуском редуцированного представлено только один раз, его скорее всего следует рассматривать как описку (ср. не длста нспхлна 96).

Кроме того, в Троицком сборнике есть примеры с вокализованным редуцированным перед плавным: иоскоркн 174, сердсислл1сткс 176,

25 См.: Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка. -

17

М.: Высшая школа, 1980.-С. 105.

исполнении 177, кхскормнлл кста 177 об., мнло|с£рда 180 об., 200; ьол^ья (ср. кальки) 188; сатсрЕнаш 197 об., долготАрпн|шн 199, соу|должАНикола 202, подавляющее большинство из которых отмечено у писца, работавшего над лл. 170,9-185,14 и 197-202 об. (почерк № 5 второй части).

*а: д"Ьлл (лк'к коудоутл 2, (дьнстд 10 об., kvkhtaca 30, (лклеинк 97 (исключения: неже| шк&млнйк аьн еще 140 и все случаи употребления личного местоимения 1 л. ед.ч. л^х в ИП);

*ju: оужЕ спсн 199; оунотлма 64 об., ота оуностн 199 об., оутрд 179 (исключения: юже н^ьдкн 95, юнжил 108).

В рукописи представлено значительное число примеров сохранения редуцированных в сильной (кра&а 33, пас» 82; ульколкжаца 20 об.; щшъ№.ь 1 об.) и слабой позиции (пасн 4 об.; прЕда токогс ги 199 об.; сатксрн^а- 23, подхлежлше 183 об.; мллданацн 180, грЪшАннкола и др.).

Случаи прояснения сильных редуцированных в корне и суффиксе, в том числе и вставочных (пл&сла 2,30 об.), немногочисленны и большая часть из них представлена у писца № 5 второй части рукописи: плота 183, каскрсса 183 об., са емки плотню 183 об., крлнл плотлсклк 199 об.; кро&АНнкх 72, кроьА 184, крокню 200 (в корне); телеца 179 (в суффиксе) и др. У этого писца отмечено также значительное количество написаний с гласным полного образования на месте редуцированного (помофЕннка 170 об., прруЕскоу 171, к.снньстьл нкс£1шл 199 об. и др.), часть из которых можно объяснить тенденцией к выравниванию основы в пределах парадигмы (например, оукр!?|сецама 202). В окончаниях ТП ед.ч. существительных мужского и среднего рода преимущественно *ó-, *jó- и *s-ochob наблюдается значительное число написаний с о и е на месте а или а: лнцела 19, подьнгома 24 об., срдцЕМА 25, т-кломА 47 об., нр-к|да соудшршА 48 об., с» стрл^омА 95, пгЪьола 174, слсьоглл 175 и др. (большая часть примеров у писца№ 5).

В процесс взаимной мены а-о и а-í оказываются включены не только исконные редуцированные (кдннаго 6 об., УЕтацшн^шл. 110, рк^ллчх 131 об., слоьасано 150), но и вставочные (бе^о огн1л28об.).

Троицкий сборник демонстрирует уникальный случай развития вставочного гласного л на стыке приставки на -с и корня на согласный ( к.ъслкмкн'Ъмх 9 об.) и достаточно редкий случай развития вставки между корнем и суффиксом: не погыбане|та 129 об.

Таким образом, в рукописи представлены такие следствия падения редуцированных, как:

1) вокализация редуцированных в сильной позиции (ьаскрЕсноу™ 183 об. (в корне), краннстЕЦА 180 об. (в суффиксе));

2) употребление гласных полного образования на месте слабых редуцированных гласных вследствие развития тенденции к выравниванию основы в пределах парадигмы (оуЕр!?|с£ЦАли 202);

3) пропуск слабых редуцированных (оусноути 4 (в корне), стксршнл 4 об. (в приставке), кхс^Нфннцн 12, гр'кшннкома 63 об. (в суффиксе));

4) чередование с «нулем» звука (шта ^ала 127 - ^ло 2; сана 19 - ьа cti'k 202 (в корне); далжлна tere kki^-a 195 об. - д&лжнн 1«сл\х 134 об. (в суффиксе));

5) ассимиляция по глухости-звонкости (Рошашюю 53), ассимиляция по твердости-мягкости (ш мнрхсгслго пспд 50, рлда|ли 62 об.; нсд| црквЕ 44 об., н^а ia«vxl81 об.).

В фонетической системе Троицкого сборника XII—XIII вв. нашли отражение процессы, получившие свое последовательное развитие в дальнейшем: это переход н в л после приставки-предлога на согласный и корня на гласный и переход [е] в [о] после ц. В рукописи случаи перехода н в ■ai отражены у трех писцов, большая часть написаний принадлежит писцу № 5 второй части сборника: н^ штсклгс 12, |Цндета н ьх^игрлктлпл 105 об., РЛ^Х1дешнса 174, ьг|^'А1ди 176, ьхныде 182 об., и^м|де 183, ьх^яде 183 об., не н^яцм 199 об., ьа^нскА 200, не шшдн200. Исключение составляет следующий случай - ьх^мрдюфл ка породЪ 179 об., где переход представлен в корне. Данное написание может быть интерпретировано двояко: либо как следствие аналогического воздействия со стороны образований с приставкой-предлогом на ^ и корня на н, либо как отражение произношения писца. Но независимо от этого данный пример является наиболее ранним в древнерусской письменности. Переход [е] в [о] после ц, отмеченный в ДП мн. ч. субстантивного склонения (по ii^i&qiAio удрмлЦолх 95), может быть обусловлен как фонетическими, так и морфологическими факторами.

Обнаружены новые яркие примеры диссимилятивного развития [о] и [и] после шипящих в формах ДП ед. ч. причастий и субстантиватов: ьа^дАржлцюмоусА 65 об., тхлкоуцюмоу 79, дот1Лфгмсу 91,16; рл^глрмоцгслоуал 91,17; молкцюм^пл 99, соуцюмоу 100, глцюлчоу 104, кошромоупл 105 об., са|к.ллулцю«\оус1л 110, ""фсшилоу 117 (всего 14 случаев); сапддхшо©|л\оу 81 об., ШБ'ЪфЛ&аЬомоу 119 об. (2 случая).

Таким образом, фонетическая система Троицкого сборника демонстрирует приверженность древнерусской литературной норме с вкраплениями архаичных элементов предшествующей эпохи и элементов живой языковой стихии.

В пятой главе «Морфологические и морфосинтаксическис особенности рукописи» главное внимание уделено отражению архаичных и инновационных явлений в рукописи Тр. 12. Так как исследуемая рукопись принадлежит к числу нелокализованных, особое значение приобретают морфологические формы, которые могут трактоваться как диалектные.

С одной стороны, Троицкий сборник как памятник церковно-книжный демонстрирует приверженность традиции, что проявляется в сохранении старославянских форм личного местоимения 1 лица ед.ч. (исключительно

л^х), архаичных форм склонения членных прилагательных, причастий и субстантиватов, разветвленной системы глагольных времен и т.п.

Рукопись представляет особый интерес в плане изучения членных форм прилагательных, причастий и субстантиватов, так как в ней значительном количестве сохранились архаичные формы склонения, переходные от местоименного к адъективному типу, которые в некоторых случаях оказывали влияние и на формы субстантивного склонения, и на глагольные «распевные» формы настоящего времени 1 лица мн.ч. с основой на шипящий (су|сл'лишшнмх не ь-кд-Ь клгл 21, потх|цшнльса 22 об., нотхцжнллхса сЪ| сткшмн 23, дл схкАршннлх 25 об., нскоупннмх дшю скою 26, дл потйфннлхсА шсел'Ь 26), формально сближавшей с причастиями, субстантиватами и прилагательными с основой на шипящий в ДП мн.ч. и ТП ед.ч.: не дмл ннцшнмх 2 об., лежи продшринмл н коупоуюЦннмд 3, нетроужАШннмхсА 3 об. и мн. др. Наличие подобных форм свидетельствует о древности Троицкого сборника.

В Троицком сборнике нашли отражение все глагольные времена и наклонения. Отметим наиболее архаичные и редкие формы, являющиеся характерной чертой церковно-книжных памятников:

1) употребление «хомового» аориста: схмато^оса 198;

2) две разновидности плюсквамперфекта: нже нл|кяклн к-Ьл^оу 84 об. и о кпспе не к'к^х] лн теке постльнлх 201;

3) будущее II: юже Боудеть схкрллх| мне™ aItxi 70 об.;

4) употребление супина: ьхлд^ншн цркк.А лоантхса 16 об.; не прндв прн^&лтх 163 об.; прншдла ксн прЕЖЕ ьрЕленЕ моуунтх нлех 190 об.; прншАдх нсклтх н спстх погшхшлго 198.

С другой стороны, Троицкий сборник, являясь памятником древнерусского литературного языка, отражает восточнославянские тенденции развития языка, предпосылки для которых были заложены в предшествующий период:

1) развитие процесса унификации в системе субстантивного склонения, который в наибольшей степени затронул существительные мужского и среднего рода (например, *й- по *б-склонению: горе тнреу 133 об., csitioy же схшсьастбо 182 об. (ДП ед.ч.); *б- по *й-склонению: ккм 27 об. (ДП ед.ч), оудоье 160 об. (ИП мн.ч.), попоьх не УАтоутА 32 об. (РП мн.ч.); *jo- по *i-склонению и по мягкой разновидности *й-склонения: сх »оужАмн 2 (ТП мн.ч.) и моужш! толоу 33 (ДП ед.ч.); *б- по ^s-склонению: д-Ьлесл клшл 97, ур-Ь&есемх 89; *s- по *б-склонению: улкуескомоу т-клеу • ьожню слому 184; &х слокесЬ^х 185 об. (с флексией *б-основ));

2) развитие категории одушевленности у существительных мужского рода в ед.ч. ('41 шо ко та клдкс пд|стоу^д доьрлго 82 ВП ед.ч.=РП, но Вхс-Ьдх же нл кона 201 ВП ед,ч.=ИП), и как следствие - аналогическое воздействие Р-ВП и И-ВП в ед.ч., способствовавшее появлению грамматических

показателей одушевленности у реально неодушевленных предметов, понятий или явлений (мдкл^&тн ia^xika 159 об. - наклж-Ьмх наша (а^кжх 166 об.) и ВО МН.Ч. (yaАЛ ПОСАОуШЛНТЕ рОДНТЕАА CKofll^X <...> рлкм ПОСАОуШАНТЕ господин ск.сн|^ь- лоужн ЛЮБИТЕ ЖЕИХ1 ьлшл 2 об. ВП мн.ч.=РП);

3) отражение межпадежного взаимодействия в системе личных и возвратного местоимений (ср. Ш секе 27 об. РП (исконная форма) - кх секе 26 ДП (новая форма), кх тек! 78 ДП (исконная форма) - не к'Кл\а ter-k 96 об. РП (новая форма));

4) развитие восточнославянских инноваций в глагольной системе в формах изъявительного и сослагательного наклонения, часть из которых имеет праславянские корни:

а) формы настоящего (или простого будущего) времени в 1 л. мн.ч. на -ли: л\суунл\п| ксмя 20 об.; нр'кдх|стлнЕМХ1 19; caxiiiiiiiiavxi26 22 об. (их aijie ii ^нлкалх их не м0желлх Ktl|IATH- пал|у|01(11ш^хса HH&I слхшшнлш- нх не ложемх hx&I оук-кфдтн 22 об.), дскрхшма подб.нгн-Ьлх||са 176 об.;

б) формы 3 л. ед. и мн.ч. без показателя -та: кто си coy 33, ЛфЕ лн к псп& 52 об., aijie и икса пд|доу 199 об. Формы без -та считаются диалектной чертой южнорусских говоров27, однако употребляются и в памятниках северо-восточных, в частности, в ростовском Житии Нифонта28;

в) имперфект с наращением: не лчсжл^тл pEijin 34, кдгсслскл1д^сутА н глфЕ 190 об.

Сослагательное наклонение в исследуемом памятнике демонстрирует • инновации, проявляющиеся в нарушении согласования между подлежащим и сказуемым: дл кхшл кила нлли caa^xiI ^л^кх дна н hoijia • н дд ка29 ндлх нл ЬСАКОу н0ц1а постелю наши сбои оумакллн • н шунст11а11с1л| CKKApHXt 115 об., что может свидетельствовать о начале процесса разрушения сложной системы в образовании сослагательного наклонения;

5) развитие процессов вытеснения и замены супина инфинитивом: ШАДХ рЛСКОПАТН СТ0ую| ьодоу тоу 39 об., При дет А же пдкх1 CX. СЛАБОЮ соуднтн жньхшмх И №АрТЬХ11ШХ 183 об.;

6) развитие процесса формирования категории деепричастия: например, дрс|ьо жеа'Цм- нм-кгсфа шрлелн н к-кт^шс] жел-Цно 32 об., гллбл кх^лЕжлфЕ 40 об.;

7) единичные случаи замены дв.ч. множественным (например, прцудст|шкс|лх гдше • ex hoijjh кх^деж-Ьте роукя блшл 94).

В Троицком сборнике представлены глагольные образования, которые могут считаться диалектными и присущими северным говорам:

В публикации сборника отражена форма, не соответствующая предаапленний в рукописи, но соответствующая корректным написаниям: сл&шшмг [Подата кьнигописьная 1988: 22 V].

См.: Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. - Изд. 2-е, персраб. - М., 2004. - С. 152.

См.: Пономаренко Т.О. Языковые особенности Жития Нифонта 1222 г.: Автореф. дисс. - Казань, 2009.-С. 13.

29 3 л. ед.ч. вместо 1 л. мн.ч.

1) аорист с метатезой энклитики и окончания (крлстнсдрсА 184 об.);

2) безэлевый перфект (пскра ксн стх ^алд 200), который является одним из самых ранних примеров в древнерусской письменности30.

Кроме того, в рукописи употреблены собственно древнерусские морфологические формы:

1) формы личного местоимения тя в ДП (тск-Ь 153, кх| ток-fc 200 об.) и возвратного местоимения в ДП (rpt^a сск-Ь прннмемй 29, слмя сок-Ь 144, ка cost 166) и МП сок-Ё 144 об.);

2) форма глагола 2 лица ед.ч. настоящего времени на -ш&: ь*Ьжнш& 105;

3) форма именного действительного причастия наст, вр.: рлкотлюуб 4;

4) форма инфинитива на-yh: ПЕкр"Ь|ун 192 об.

В Заключении представлены основные результаты исследования.

Если судить по сохранившимся заголовкам, то в Троицком сборнике XII—XIII вв. зафиксированы переводные произведения преимущественно дидактического характера, приписываемые наиболее почитаемым в христианском мире авторам: Иоанну Златоусту, Ефрему Сирину, Антиоху черноризцу и мн.др. Наличие в рукописи лексики восточнославянского происхождения может свидетельствовать о том, что элементы некоторых текстов были созданы или переведены непосредственно в Древней Руси. Большую часть сборника занимает Пролог Антиоха, демонстрирующий ряд отличий по сравнению со своим предполагаемым антиграфом - Пандектами Антиоха XI в., что делает вероятным существование еще одного антиграфа у исследуемого апографа.

Троицкий сборник демонстрирует сохранение архаичных элементов в графике, некоторые из которых подверглись трансформации - случаи употребления юса малого с правой йотацией - ai (юс малый йотированный оборотный), орфографии, фонетике и морфологии, что позволяет его датировать по крайней мере концом XII в. Однако нельзя исключать, что употребление архаичных форм является следствием не только возможного влияния антиграфов, но и почтенного возраста писцов и их приверженности правописной практике более раннего периода.

Совокупность палеографических, графико-орфографических, фонетических, лексических и морфологических особенностей рукописи позволяет видеть в ней памятник северо-восточного, ростовского, происхождения, так как в сборнике нашли отражение 1) начерки, отмеченные ранее исследователями в памятниках ростовского происхождения; 2) принцип завершения строки согласным, в т.ч. с нарушением принципа послогового переноса, свойственный ростовскому Житию Нифонта; 3) лексика северной диалектной приуроченности; 4) морфологические явления, ранее фиксировавшиеся исключительно в деловых памятниках новгородского происхождения.

30 Первые редкие примеры беззлевого перфекта A.A. Зализняк отмечаете новгородских берестяных грамотах XIÜ-XIV вв. См. Зализняк A.A. Древненовгородский диалект. - М., 1995. - С. 125.

Рукопись создавалась двумя группами писцов, которые отличаются друг от друга особенностями начертания графем, оформления текста на листе и орфографическими принципами, которыми писцы руководствовались. Большинство архаичных написаний и форм и все южнорусские диалектные написания отмечены у писцов второй части рукописи. Писец № 5 выделяется на фоне остальных не только небрежным беглым почерком, но и особенностью передачи редуцированных в корнях, суффиксах и флексиях в сильной и слабой позиции через гласные полного образования, в том числе в группах типа *1ыТ. Распределение собственно древнерусских фонетических и грамматических форм в Троицком сборнике неравномерно. Так, почти все случаи первого и второго полногласия отмечены у писцов первой части рукописи, перехода и в м и е а о - у писцов второй части, тогда как морфологические инновации разного характера представлены в обеих частях примерно в равных соотношениях.

Таким образом, комплексное, многоаспектное изучение Троицкого сборника ХН-ХШ вв. позволило обнаружить в нем уникальные явления для раннедревнерусской письменности (графические средства обозначения фонемы <а> в позиции после согласного, вставочный гласный д), для периода конца XII - начала XIII в. (длинные ряды дублетных графем для обозначения фонемы <и> и фонемы <а>), наиболее ранние примеры употребления монографа у на месте диграфа оу, диссимилятивного развития [о] и [ц] после шипящих, перехода н в а и е во, примеры «распевных», в том числе гиперкорректных форм глагола в 1 л. мн.ч. наст, вр., один из наиболее ранних примеров употребления безэлевого перфекта в книжном памятнике неновгородского происхождения и мн. др.

Основные результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

Статьи, опубликованные в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Паймина О .С. Троицкий сборник ХН-ХШ вв. как лингвистический источник // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки».-2011.-Т. 153, кн. 6.-С. 42-49. (0,5 п.л.)

Статьи, опубликованные в других научных изданиях:

2. Паймина О.С. О структурно-семантических параллелях в христианских и языческих текстах (на примере Троицкого сборника ХН-ХШ вв. и старорусских заговоров) // Языковая семантика и образ мира: материалы Междунар. научн. конф. (Казань, 20-22 мая 2008 г.): в 2 ч. / Казан.

гос. ун-т, филол. фак-т.; отв. ред. Э.А. Балалыкина. - Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2008. - Ч. 1. - С.250-252. (0,2 п.л.)

3. Паймина О.С. О некоторых сложностях работы с древними рукописными текстами (на примере Троицкого сборника XI1-XIII вв.) // Современные информационные технологии и письменное наследие: от древних текстов к электронным библиотекам [Текст]: материалы Междунар. науч. конф. (Казань, 26-30 августа 2008 г.) / отв. ред. В.Д. Соловьев, В.А. Баранов. - Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2008. - С. 222-225. (0,21 п.л.)

4. Паймина О.С. Палеография и графика Троицкого сборника XII-XIII вв. // Русская и сопоставительная филология. - Казань, 2009. - С. 44-48. (0,36 п.л.)

5. Паймина О.С. К вопросу о графемном статусе оборотных йотированных гласных в древнерусской письменности // IV Международные Бодуэновские чтения (Казань, 25-28 сентября 2009 г.): труды и материалы. В 2 т./ Казан, гос. ун-т, под общ. ред. K.P. Галиуллина, Г.А. Николаева. -Казань: Казан, гос. ун-т, 2009. - Т. 2: Морфемика, словообразование, грамматика. История языка и диалектология. Лингводидактика. Литературоведение и фольклористика. - С. 163-165. (0,2 пл.)

6. Паймина О.С. Приставки-предлоги и приставки на -з/-с в древнерусских памятниках XII-XIII вв. // Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты. Материалы междунар. науч. конф. - Ростов н/Д: НМЦ «Логос», 2009. - С. 48-50. (0,2 п.л.)

7. Паймина О.С. Диалектные фонетические особенности как средство локализации памятника (на материале Троицкого сборника XII-XIII вв. (РГБ, Тр. 12)) [Электронная публикация]. URL: http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2010/24-l-l.pdf (дата обращения 10.10.2011). (0,2 п.л.)

8. Паймина О.С. Троицкий сборник XII-XIII вв. как источник, представляющий интерес для богословских и светских наук (лингвистический-аспект) // Православный собеседник: Альманах Казанской духовной семинарии - 2010. - Вып. 2 (20). - С. 50-55. (0,36 п.л.)

9. Паймина О.С. Судьба редуцированных гласных в древнерусском языке на рубеже XII-XIII вв. (на материале Троицкого сборника ХИ-ХШ вв. (РГБ, Тр. 12, 202 л.)) // История русского языка и культурная память народа: Материалы XXXIX Междунар. филол. конф. (Санкт-Петербург, 15-20 марта 2010 г.) / Отв. ред. O.A. Черепанова. - СПб., 2010. - С. 71-77. (0,38 п.л.)

10. Паймина О.С. Церковнославянские и собственно древнерусские языковые черты в Троицком сборнике ХИ-ХШ вв. (РГБ, Тр. 12, 202 л.) // Современная славистика и научное наследие С.Б. Бернштейна: Сборник статей. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 2011. - С. 297-298. (0,2 п.л.)

11. Паймина О.С. Реализация категории наклонения в Троицком сборнике XII-XIII вв. (РГБ, Тр. 12, 202 л.) // История русского языка и культурная память народа: Материалы секции XL Междунар. филол. конф. (Санкт-Петербург, 14-19 марта 2011 г.) / Отв. ред. O.A. Черепанова. - СПб., 2011. -С. 87-94. (0,37 пл.)

Отпечатано в типографии «Деловая полиграфия» 420111, г. Казань, ул.М. Межлаука, 6 т/ф (843) 292-08-43 e-mail: minitipografia@list.ru

Подписано в печать 20.02.2012 г. Бумага офсетная Тираж 100 экз. Заказ №53/2012

Текст диссертации на тему "Языковые особенности троицкого сборника XII - XIII вв."

61 12-10/1113

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

На правах рукописи

Паймина Ольга Сергеевна ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТРОИЦКОГО СБОРНИКА ХП-ХШ ВВ.

10.02.01 - русский язык

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель доктор филологических наук профессор О.Ф. Жолобов

Казань-2012

Оглавление

Введение 7 Глава I. Общая характеристика рукописи Троицкого сборника ХП-ХШ

вв. (РГБ, Тр. 12) 21

1.1. История изучения и издания рукописи 21

1.1.1. История изучения и издания рукописи с 40-х гг. XIX в. до середины XX в. 22

1.1.2. История изучения и издания рукописи

во второй половине XX - начале XXI в. 28

1.2. Структура, содержание и жанрово-стилистическая характеристика рукописи 34

1.3. Троицкий сборник ХП-ХШ вв. как апограф Пандектов Антиоха XI в.: 49 к вопросу о древнейшей паре апограф-антиграф в древнерусской

письменности 49

Выводы по главе I 57

Глава II. Палеографическое описание рукописи 60

2.1. Название рукописи и вопрос о датировке 62

2.2. История бытования рукописи Троицкого сборника ХП-ХШ вв. 65

2.3. Внешнее описание рукописи 67

2.3.1. Обложка и переплет 6 7

2.3.2. Записи и приписки на полях 70

2.3.3. Размер, материал, разлиновка 71

2.3.4. Нумерация. Тетради 73

2.3.5. Расположение текста 75 2.3.6.Чернила 77 2.3.7. Художественное оформление рукописи 7 8

2.3.7.1. Орнамент 78

2.3.7.2. Заголовки 80

2.3.7.3. Инициалы 86

2.3.7.4. Заглавные буквы или малые инициалы 89

2.3.8. Письмо. Графика 90

2.3.8.1. Основные графемы 90

2.3.8.2. Лигатуры 101

2.3.8.3. Вспомогательные графемы или диакритики 102

2.3.8.3.1. Надстрочные знаки ЮЗ

2.3.8.3.2. Строчные знаки 104

2.3.9. Почерки и их границы 106

2.3.10. Датирующие и локализующие орфографические приметы рукописи

111

2.3.11. Исправления в рукописи 122 Выводы по главе II 125 Глава III. Графико-орфографические особенности рукописи 128

3.1. Дистрибуция графем в дублетном звене o-w 13 8

3.1.1. Графема о узкое 138

3.1.2. Графема u; I38

3.1.3. Аллографы графемы о узкое: о широкое и о очное 144

3.2. Дистрибуция графем в дублетных звеньях о у—у—ж—ю 146

3.2.1. Употребление графемы оу, лигатуры tf и аллографов диграфа оу 147

3.2.2. Графема у и ее позиционные дублеты 149

3.2.3. Графемы я и ж в рукописи 153

3.2.4. Графические средства обозначения фонемы <и> после шипящих и ц 153

3.3. Дистрибуция графем в дублетном звене н-ï/1 155

3.4. Дистрибуция графем в дублетном звене е-к 158

3.4.1. Позиция начала слова и после гласной 159

з

3.4.2. Позиция после согласной 162

3.4.2.1. Позиция после парных по твердости-мягкости согласных 162

3.4.2.2. Позиция после сонорных 163

3.4.2.3. Позиция после шипящих и ц 164

3.5. Дистрибуция графем в дублетном звене к\-а-ьл-л 166

3.5.1. Позиция начала слова и после гласной 166

3.5.2. Позиция после согласных 168

3.5.2.1. Позиция после парных по твердости-мягкости согласных 168

3.5.2.2. Позиция после сонорных 168

3.5.2.3. Позиция после шипящих и ц 170

3.6. Дистрибуция графем в дублетном звене ф-д 171

3.6.1. Графема ф 172

3.6.2. Графема д 174 Выводы по главе III 175 Глава IV. Фонетические особенности рукописи 179 4.1. Южнославянские и восточнославянские рефлексы в рукописи 179

4.1.1. Йотовые палатализации и палатализации консонантных сочетаний 179

4.1.1.1. Рефлексы сочетаний смычных зубных с j - *dj, *tj 179

4.1.1.2. *zdj, *zgj, *stj, *skj, *zg и *sk перед гласными переднего ряда 181

4.1.1.3. Изменения в консонантных группах *strj, *slj, *tvj 182 4.1.4. Группы *gt, *kt перед гласными переднего ряда 183 4.1.1.5. Сочетания губных с j 184

4.1.2. Рефлексы дифтонгических сочетаний гласных с плавными 186

4.1.2.1. Начальные сочетания *ort, *olt 187

4.1.2.2. Праславянские сочетания *tort, *tolt, *tert, *telt 189

4.1.2.3. Праславянские сочетания *tbrt, *tblt, *tbrt, *tblt 197 4.1.3. Начальные k/e-o, ю-оу, 202

4.2. Редуцированные гласные 204

4.2.1. Редуцированные гласные в корневой морфеме 204

4.2.2. Редуцированные гласные в приставках, предлогах, суффиксах и окончаниях 213

4.2.3. Напряженные редуцированные 215

4.2.4. Протетические звуки между согласными 218

4.2.4.1. Вставочные звуки в корне 218

4.2.4.2. Вставочные звуки на стыке морфем и словоформ 219

4.2.5. Взаимная мена а-о, а-б 222

4.2.6. Отражение следствий падения редуцированных в рукописи 224

4.3. Переход н в ai 226

4.4. Переход е в о после шипящих и ц 227 Выводы по главе IV 229 Глава V. Морфологические и морфосинтаксические особенности

рукописи 232

5.1. Унификация в системе субстантивного склонения 232 5.1.1. Отражение процессов унификации в системе субстантивного склонения

в рукописи 235

5.2. Особенности образования и функционирования местоимений в рукописи

242

5.3. Особенности употребления членных форм прилагательных, причастий и субстантиватов в рукописи 250

5.4. Отражение процесса развития категории одушевленности в рукописи 255

5.5. Система глагольных форм в рукописи 257 5.5.1. Временные формы изъявительного наклонения 260

5.5.1.2. Формы настоящего (или простого будущего) времени 261

5.5.1.3. Аорист 263

5.5.1.4. Формы имперфекта 265

5.5.1.5. Сложные формы прошедшего времени: перфект и плюсквамперфект 268

5.5.1.6. Сложные формы будущего времени (будущее I и будущее II) 270

5.5.2. Повелительное наклонение 271

5.5.3. Формы сослагательного наклонения 272

5.5.4. Формы неопределенного наклонения 274

5.5.5. Причастные формы в рукописи 277

5.5.5.1. Формирование категории деепричастия в рукописи 278

5.6. Двойственное число в рукописи 280

Выводы по главе V 284

Заключение 286

Библиография 293

I. Источники 293

II. Словари 293

III. Литература 294

Приложение 315

Приложение № 1 315

Приложение № 2 318

Приложение № 3 319

Приложение № 4 324

Приложение № 5 325

Приложение № 6 326

Введение

Период ХП-ХШ вв. занимает особое положение в изучении истории русского языка, так как является эпохой формирования древнерусского литературного языка, а также временем коренной перестройки фонологической системы и развития новых тенденций в грамматике. Возможно, в силу значительного объема письменного наследия, относящегося к раннедревнерусскому периоду, изучению подвергались прежде всего памятники с максимально хорошей сохранностью и наличием прямых или косвенных указаний на время и место создания, а также с самобытным содержанием (например, жития первых русских святых, летописи, грамоты) и наибольшим количеством примет собственно древнерусского языка. Вместе с тем, как следование традиции, так и нововведения широко и разнообразно проявляются на разных уровнях языка в произведениях различной жанровой принадлежности (см. [Колесов 1989]). Со второй половины XII в. начинают активно развиваться региональные центры книгописания, и только благодаря сохранившимся славяно-книжным источникам становится возможным исследование региональных разновидностей древнерусского языка, например, в Галицко-Волынских и Ростово-Суздальских землях.

Памятники письменности рубежа ХП-ХШ вв. сочетают в себе как архаичные черты, так и инновации. Нужно заметить, что само полноценное изучение старославянского языка невозможно без привлечения древнерусских книжных источников, поскольку довольно значительное число старославянских переводов сохранилось лишь в древнерусских списках, поэтому самостоятельное значение приобретает рассмотрение старославянизмов в древнерусских рукописях. В то же время необходимо осознавать, что отражение старославянизмов в древнерусской письменности

не всегда обусловлено лишь подчинением авторитетной книжной традиции и ее влиянием, но является и следствием живого языкового процесса их усвоения, переработки и соединения с собственно древнерусскими формами в книжном регистре письменности. Происходила и постоянная внутренняя селекция южнославянизмов: так, формы презенса на -та очень рано последовательно заменяются на восточнославянские словоформы с флективным -та; то же самое наблюдается с южнославянскими орфограммами, отражающими рефлексы праславянских групп типа *tbrt. Именно наличие параллельных образований в славяно-книжных средневековых текстах делает их ценнейшим источником для изучения процесса формирования норм русского языка (см. [Баранов 2003: 5-6]), так как даже переводные произведения этого периода отличаются большей легкостью слога: писцы стремятся красиво и благозвучно передать смысл текста, а не слепо копировать его оригинал. При этом в конфессиональных текстах, наименее проницаемых «для слов народно-разговорного языка, иногда встречаются замечательные вкрапления элементов живой речевой стихии восточнославянских писцов» [Крысько 2007: 22].

В конце 50-х - начале 60-х гг. XX в. формируется новое научное направление - лингвистическое источниковедение, цель которого - решение спорных вопросов истории русского языка, таких как основа древнерусского литературного языка, формирование языка великорусской народности и т.п. - требовала совершенствования методов исследования, расширения изучаемой письменной базы и привлечения новых источников, которых для периода XI - рубежа XIV-XV вв. насчитывается свыше полутора тысяч (см. [Котков 1964: 3-4; 1980: 5-6]). Привлечение новых источников остро ставило вопрос о принципах лингвистического издания, усовершенствования транскрипции и т.п. (см. [Котков 1964: 6-7]), что начинает учитываться в изданиях 60-70-х гг. XX в.: Изборник 1076 г., Синайский патерик, Успенский

8

сборник ХП-ХШ вв. (см. [Котков 1980: 15]). Именно к этому периоду относится возрождение интереса к рукописи Троицкого сборника ХП-ХШ вв. (см. [СДРЯ. Введение 1966; Тихомиров 1968; Иорданиди 1981; Историческая грамматика 1982]).

В последние десятилетия исследователи значительно расширили круг привлекаемого для изучения материала, обратив пристальное внимание на церковно-книжные памятники, активно изучаемые во второй половине XIX -начале XX в., но потом забытые в силу различных причин. Благодаря этой тенденции Троицкий сборник ХП-ХШ вв. был издан в 1988 г., и его материал начал более активно использоваться при изучении особенностей орфографии, фонетики и грамматики древнерусского языка, но преимущественно в качестве одного из источников по истории русского языка древнейшего периода (см. [Крысько 1994; Иванов 1995; Иорданиди-Крысько 2000; Жолобов-Крысько 2001; Жолобов 2003: 167; Крысько 2003; Сумникова 2003; Живов 2006; Кузнецов 2006; Крысько 2007; Жолобов 20076]).

Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена следующими причинами.

Во-первых, комплексное изучение древнерусских рукописей является одним из приоритетных направлений современного исторического языкознания и палеославистики ([Жолобов 2007а; 2008: 51], так как, с одной стороны, большинство древнерусских рукописей имеет генетическую соотнесенность с памятниками южнославянской письменности, а с другой стороны, славяно-книжные памятники, созданные на территории Древней Руси, являются ценнейшим источником, иллюстрирующим живые процессы в древнерусском языке (см. [Крысько 2003: 339, 342]). Актуальность комплексных исследований подтверждают название и тематика регулярно проводящейся конференции «Комплексный подход в изучении Древней

Руси». Основы данного подхода были заложены еще во второй половине XIX в. И.И. Срезневским.

С одной стороны, под комплексным исследованием рукописи понимают изучение ее палеографии, художественного оформления и языка. Как отмечает Т.Л. Миронова, «этот подход к изучению древних памятников впервые был предложен И.И. Срезневским, осуществившим довольно точную датировку и установившим происхождение многих рукописных книг при одновременном учете данных их языка и палеографических данных. И.В. Ягич, В.М. Щепкин продолжили начинания Срезневского» [Миронова 2001: 140]. Сам И.И. Срезневский по поводу изучения древних рукописей говорил следующее: «Каждый изъ древнихъ памятниковъ языка долженъ быть разобранъ отдельно въ отношенш лексикальном, грамматическомъ и историко-литературномъ» [Срезневский 1887: 98]. Таким образом, с другой стороны, комплексное исследование памятника письменности предполагает описание и анализ графики, орфографии, фонетики, лексики и словообразования, морфологии и синтаксиса. Подобный подход позволяет уточнить количество и границы почерков, а самое главное - время и место создания памятника, и тем самым включить рукопись в более точный историко-лингвистический контекст.

Во-вторых, памятники письменности ХП-ХШ вв. содержат немало примеров сочетания архаичных и новых явлений, демонстрирующих развитие древнерусского языка. Так, «на основании отдельных черт, проникающих в письменность, можно утверждать, что живой язык XIII в., по крайней мере в некоторых областях, фонетически и морфологически в целом был ближе к современному русскому языку, чем к древнерусскому языку XI в. Конец XII и начало XIII в. явились эпохой значительной перестройки звуковой системы всего древнерусского языка. Памятники же XIII в. отражают и многие новшества в области морфологии» [Борковский 2007: 32].

В-третьих, как показали результаты многолетних исследований, решение вопроса о судьбе редуцированных гласных в древнерусском языке, изучение фонетики, словообразования, лексики, морфологии и синтаксиса невозможно и далеко не полно без «обращения к памятникам религиозной литературы» [Марков 2001: 32]. Церковно-книжные тексты - это ценный источник по восточнославянской диалектологии, свидетельство общевосточнославянских языковых изменений. Они содержат древнейшие примеры инноваций на морфологическом уровне и в области синтаксиса. Так, по наблюдениям В.Б. Крысько, «в области синтаксиса церковнославянские рукописи демонстрируют ряд явлений, до сих пор вообще не фиксировавшихся в восточнославянском ареале либо известных исключительно из древнерусской деловой и бытовой письменности и летописей» [Крысько 2007: 21]. Влияние древнерусского языка сказалось и на лексическом составе церковных памятников: «Наконец, даже в сфере лексики, наиболее традиционной в конфессиональных текстах и наименее проницаемой для слов народно-разговорного языка, иногда встречаются замечательные вкрапления элементов живой речевой стихии восточнославянских писцов» [Крысько 2007: 22].

Однако, несмотря на все сказанное выше, Троицкий сборник ХП-ХШ вв. мало изучен. Возможно, это связано с плохой сохранностью оригинала, качество которого далеко не всегда позволяет расшифровать не только отдельные графические знаки, но и целые страницы. Внимание исследователей прежде всего привлекают локализованные и датированные памятники, а рукопись Троицкого сборника не содержит прямых указаний ни на авторство, ни на время, ни на место создания.

Основным материалом исследования является рукопись Троицкого сборника ХП-ХШ вв., хранящаяся в Российской государственной библиотеке в фонде 304.1 из собрания Троице-Сергиевой Лавры (РГБ, Тр. 12). Работа над

диссертацией велась по цифровым фотоснимкам, представленным на сайте Свято-Троицкой Сергиевой Лавры1, так как единственное полное издание сборника, осуществленное в 1988 г. в «Полате кънигописьной» [Полата кънигописьная 1988], не отражает ряд очевидных и значимых графико-орфографических особенностей. Однако материалы издания использовались нами для сличения спорных или сомнительных написаний и форм.

Кроме того, в процессе работы нами привлекались материалы

2 3

электронного ресурса «София Тронхайм» и портала «Манускрипт» для уточнения степени влияния Пандектов Антиоха XI в. (ГИМ, Воскр. 30) на Пролог Антиоха в Троицком сборнике XII-XIII вв.

Впервые в широких научных кругах Троицкий сборник XII-XIII вв. упоминается в 1848 г. (см. [Бодянский 1848]).

Датировка рукописи Троицкого сборника в большинстве исследований колеблется от XII до XIII столетия: XII в. (письмо Ундольского см. [Бодянский 1848: VIII; Срезневский 1863: 199; 1873: 196]), конец XII -начало XIII в. [Описание рукописей 1878: 19; СДРЯ. Введение 1966; Тихомиров 1968: 93; Сводный каталог 1984: 178; Полата кънигописьная 1988: II], начало XIII в. [Князевская 1972: 129], XIII в. (рукописные работы Ундольского 40-х гг. XIX в.: [Уидольский 3: 4; 6: 2 об.]).

Относительно места создания Троицкого сборника XII-XIII вв. в современной науке существует две основные гипотезы, согласно которым данная рукопись может являться памятником письменности СевероВосточной Руси (именно - Ростова Великого) [Князевская 1972: 128, 129]) или Киевской (Южной) Руси [Полата кънигописьная 1988: II].

Объектом исследования является рукопись Троицкого сборника XII-XIII вв. как лингвистический источник.

1 URL: http://www.stsl.ru/manuscripts/book.php?manuscript=12&col=.

2 URL: http://www.hf.ntnu.no/SofiaTronheimCorpus/index2.htmI.

3 URL: http://manuscripts.ru.

Предмет исследования - лингвотекстологические, палеографические, графико-орфографические, фонетические, морфологические и некоторые морфосинтаксические особенности Троицкого сборника ХП-ХШ вв.

Цель диссертационного исследования состоит в описании и изучении палеографических, лингвотекстологических и собственно языковых особенностей Троицкого сборника ХП-ХШ вв. для выявления своеобразия данного памятника, уточнения его датировки и территориально-диалектной принадлежности.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд исследовательских задач:

1. проанализировать структурно-содержательные особенности сборника;

2. пров