автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жанрово-стилевые особенности прозы В.Л. Кондратьева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жанрово-стилевые особенности прозы В.Л. Кондратьева"

На правах

Рюмшина Наталия Викторовна

Жанрово-стилевые особенности прозы В. Л. Кондратьева

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.01.01 — русская литература

Тверь 2006

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX - XXI веков Тверского государственного университета.

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор А. В. Огнев

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Ю. М. Никишов

кандидат филологических наук С. В. Глушков

Ведущая организация

Институт мировой литературы им. М. Горького РАН

Защита состоится «_»

2006 г. в час._мин.

на заседании диссертационного совета К.212.263.03. в Тверском государственном университете по адресу: Россия, 170002, г. Тверь, просп. Чайковского, 70.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: г. Тверь, ул. Володарского,

Отзывы можно отправлять по адресу: Россия, 170000, ул. Желябова, 33, Тверской государственный университет, ученому секретарю.

42.

Автореферат разослан «_»>

2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук, профессор

С. Ю. Николаева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проза В. Кондратьева возникла в то время (1960 - 1990-е годы), когда великая победа стала общеизвестным фактом истории и появилась возможность с высоты достигнутых знаний о ней оглянуться на самые тяжелые «будни» 1942 — 1943 годов, преодоленные русским солдатом-пехотинцем. Писатель приходит к утверждению высокого, несломленного достоинства человеческой личности целого поколения, которое сам автор .называл «потерянным», ведь для него Великая Отечественная война стала самым значительным событием в жизни. Художественная и историческая позиция автора «ржевских» повестей и рассказов существенно отличалась от общепринятых, поэтому путь его произведений к читателю был долгим, требующим иного отношения к военным событиям 1942 года. «...Сунул ты им в рыло книгу, как кирпич необожженный.,.»1, - писал В. Астафьев. Проза В. Кондратьева выделяется в литературе тех лет необычной остротой, жесткостью, детализированностью и точностью изображения. Новое, выстраданное автором знание о жизни и о войне, бескомпромиссно отвергающее общеизвестные представления, позволило ему занять заметное место в ряду писателей военной прозы. В восьмидесятые годы В. Кондратьев приходит к важному для себя выводу о том, что о «своей» войне уже ничего нового сказать не может, а вот о послевоенном периоде пришло время поведать. Однако собственный фронтовой опыт имел для писателя большую этическую цену. Отсюда и характерное для цикла В. Кондратьева стремление судить героя 60 - 80-х годов, его дела и поступки с прежней солдатской строгостью, почти всегда ретроспективно: «...Для чего -то [здесь и далее разрядка В. Кондратьева] остался же я живым здесь в сорок втором году, для чего-то не погиб потом?»2. Отсюда, наконец, и прямая сюжетная, образная и стилистическая взаимосвязь рассказов и повестей писателя. Все части цикла В. Кондратьева связаны единством нравственного отношения к предмету. Читая рассказы и повести писателя, мы принимаем эстафету времени. Авторская позиция, интонация, нравственно-психологические выводы выдержаны в духе традиций русской классической литературы.

Объектом нашего исследования выступает вся проза В. Кондратьева (исключение составляют повесть «Одна жизнь... (Записки старого инженера)» и рассказ «На улице Гиры», не входящие в цикл)

Степень разработанности проблемы. В конце семидесятых годов наибольший интерес критиков (Л. Лазарев, К. Симонов, И. Штокман, Ю. Смелков, Е. Холшевникова, А. . Кондратович) вызвали идейно-тематическое богатство повести «Сашка» и образ главного персонажа

1 Коган А. О В. Кондратьеве и его переписке // Вопросы литературы. - 1995. - Выпуск I. С.274.

2 Кондратьев 11' Л. День Победы в Чернове // Кондратьев В. Л. На поле овсянниковском: Повести. Рассказы. - М.: Известия, 1985. С. 445.

произведения, безусловно, яркого и своеобразного героя русской литературы. Жанрово-композиционные особенности сюжета, значимость и целесообразность второй части повести (дороги Сашки) - заинтересовали исследователей позже, в начале восьмидесятых годов, и здесь их мнения разошлись. А. Коган утверждал, что последние главы «Сашки» воспринимаются «как художественная хроника после художественной драмы»1. Сам писатель не был согласен с такими выводами, полагая, что дорога Сашки сначала в госпиталь, потом в Москву — важная и неотъемлемая часть не только идеи произведения, но и образа главного героя.

Размышляя о художественной манере произведений В. Кондратьева, Л. Коган, Л. Лазарев, Г. Филиппов писали о «притчеобразности», «сказовой» форме «ржевского» цикла; М. Поздняев — об «элегических нотах» в отдельных произведениях писателя; А. Поляков, А. Павловский — о лиричности и исповедальности кондратьевских повестей; Л. Лазарев, А. Торшин, Н. Железнова — об «эпической многоплановости» «Ржевского романа»; В. Ялышко, Н. Панченко — о глубоком психологизме «ржевских» рассказов и повестей.

В девяностые годы критики пытаются представить картину творческого пути писателя, определить его вклад в развитие современной русской прозы. А. Коган, Е. Сенявская, Н. Цимбаев, В. Г. Ялышко рассматривают литературное наследие В. Кондратьева в историко-литературном, социально-философском контексте, отмечая связь произведений писателя не только с военной, но и с «деревенской» прозой.

Наиболее серьезные попытки изучения художественного наследия В. Кондратьева предприняты в работах И. Дедкова, А. Когана, Л. Лазарева, в которых рассматриваются особенности и тенденции развития его прозы, поднимается проблема традиций и новаторства, а кроме того, предметом исследования становится циклизация произведений писателя. Стремление В. Кондратьева объединить все свои произведения общей системой мотивов, характеров, единой категорией времени и пространства, сосредоточенность писателя на сравнительно узком круге событий, образов, тем, своеобразный стиль «ржевской» прозы обусловили особое внимание исследователей и поставили вопрос о «ржевском» цикле. Идейно-художественные особенности прозы В. Кондратьева требовали обстоятельного литературоведческого и критического исследования. В статьях и публикациях 1970 - 1990-х годов (А. Коган, И. Дедков, Л. Лазарев, Н. Цимбаев, Ю. Смелков, М. Нольман, Н. Железнова, С. Дмитренко, Э. Морозова, В. Попов) анализировались его рассказы и повести, делались попытки рассмотреть отдельные произведения как части единой художественной системы - цикла. Однако в работах исследователей не была представлена

1 Коган А. Г. Уроки памяти. - М.: Художественная литература, 1988. С. 323.

полная структура цикла В. Кондратьева, чаще всего делались только намеки на возможность такого объединения его рассказов и повестей

Проза В. Кондратьева стала предметом исследования в диссертационной работе Е. В. Богачевой («Кондратьев В.: Жизнь, личность, творчество»), в которой предпринята попытка определить мировоззренческие принципы В. Кондратьева. Однако за рамками исследования остались проблемы образной структуры и типологии героев произведений писателя, а также циклизации его прозы и жанрово-стилевой аспект творчества.

Анализ литературы по исследуемому вопросу выявил недостаточную разработанность следующих проблем: проблемы циклизации, проблемы определения центральных тем и мотивов творчества В. Кондратьева, проблемы типологии его героев, образа повествователя - что является, на наш взгляд, пробелом в исследовании особенностей жанрово-стилевой манеры писателя, обращение к которой позволит значительно дополнить представление о поэтике прозы В. Кондратьева, о художественном мире и нравственно-эстетическом мировоззрении писателя. Это объясняет необходимость диссертационного рассмотрения указанных проблем, что и было предпринято впервые в настоящей работе. Кроме того, возросший в последние годы интерес к проблемам жанра и стиля прозаического цикла определил актуальность избранных в диссертационном исследовании аспектов изучения.

Цель диссертации - определить жанрово-стилевое своеобразие прозы В. Кондратьева, те системные отношения, которые формируют цикл как особый тип текстопостроения. Вслед за И. Фоменко, А. Михайловым, Е. Афониной под термином «цикл» мы понимаем единство «элементов, между которыми возникают ассоциативные взаимосвязи и которые свободным взаимодействием продуцируют общие всему циклу смысловые элементы» - «метаобразы, метамотивы, метасюжет»1.

Поставленная цель определила задачи настоящей работы:

- выявить специфику целостной художественной формы — жанровой, образной и стилевой структуры прозаического цикла В. Кон. дратьева;

- определить тематику и проблематику «Ржевского романа», выявить типологию героев в соотношении с жизнью общества и литературным процессом;

- рассмотреть способы раскрытия внутреннего мира личности персонажа, обусловленные особенностями художественного мышления писателя; определить соотношение национального, социального, природного и общечеловеческого в типах героев, выявить особенности и актуальность концепции национального характера в произведениях В. Кондратьева;

1 Афонина Е. Ю. Поэтика авторского прозаического цикла: Дис. канд. филол. наук. - Тверь, 2005. С. 25.

- проанализировать особенности позиции повествователя и его роль в цикле;

- раскрыть своеобразие усвоения Кондратьевым традиций русской классической и современной литературной школы, их связь с собственными идейно-творческими установками писателя.

В качестве исследовательского материала в целях определения места творчества В. Кондратьева в литературном процессе 70-90-х годов, специфики проблематики и поэтики его прозы было привлечено 27 произведений: 11 рассказов, 15 повестей и 1 роман, которые составляют цикл «Ржевский роман»; для сопоставительного анализа привлекаются произведения И. Тургенева, Л. Куприна, К. Симонова, Г. Бакланова, Э. Ремарка, что позволяет, учитывая индивидуальность каждого автора, обнаружить их влияние на мировоззрение и эстетическую позицию В. Кондратьева. Кроме художественных произведений, в диссертации исследуются публицистические выступления писателя по вопросам литературы и общественной жизни, что дало возможность более отчетливо показать связь идей и образов произведений с эстетическими взглядами автора.

Методологической основой работы являются исследования в области поэтики, теории жанра и стиля М. Бахтина, А. Бушмина, В. Виноградова, Л. Гинзбург, В. Кожинова, М. Кузнецова, А. Огнева, П. Пустовойта, А. Соколова, Н. Тамарченко, И. Фоменко, В. Хализева, М. Храпченко, А. Чичерина, В. Шкловского и других. Кроме того, учтен опыт кафедр.ы русской литературы XX - XXI веков Тверского государственного университета в области изучения жанрово-стилевых проблем. В основу диссертационного исследования положены системный, историко-генетический, сравнительно-типологический методы исследования.

Научная новизна и практическая ценность работы состоит в том, что впервые определена жанровая и стилевая специфика цикла В. Кондратьева; представлена тематика произведений писателя и типология героев в соотношении с авторским эстетическим идеалом; выявлена специфика художественной трактовки писателем национального характера во взаимосвязи с открытиями классической и новейшей литературы; проанализированы способы и приемы раскрытия внутреннего мира персонажей цикла. Кроме того, глобальные идейно-политические изменения, произошедшие в современном обществе, и обусловленное этим расширение ментального поля позволили по-новому интерпретировать характеры кондратьевских героев, а также проблематику его произведений, проследить специфику авторского мировосприятия. Рассмотрение повестей «Этот сорок восьмой...», «Что было...», рассказов «Гошка, бывший разведчик», «На станции Свободный» и др. представляет собой первый опыт их литературоведческого анализа. Трактовка ряда произведений («Борькины пути-дороги», «Будни», «Искупить кровью», «Красные ворота» и др.) в немалой степени переосмыслена. Материалы и выводы настоящего исследования могут

быть использованы в вузовских лекционных курсах по новейшей русской литературе и в системе специальных курсов и спецсеминаров.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она способствует более глубокому пониманию жанрово-стилевых процессов, происходящих в новейшей русской литературе.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Значительная часть прозы В. Кондратьева представляет собой особую художественную систему - цикл «Ржевский роман», части которого связаны общей системой тем, мотивов, характеров, композиции, художественно-выразительных средств и единой категорией времени и пространства. Однако каждому произведению цикла «Ржевский роман» присущи и своеобразные черты, индивидуальный колорит и ритм, что позволяет рассматривать их как самостоятельные художественные произведения.

2. В диссертации выделяются основные темы цикла В. Кондратьева, которые писатель раскрывает посредством обращения к теме «малой» войны, «пяди земли»: нравственное становление человека, его поведение на войне, долг перед Родиной и близкими, вина и ответственность за сделанный выбор и за жизнь.

3. Война живет в сознании героев и автора как объяснение настоящего, что позволяет писателю перенести смысловой центр произведения с событийно-сюжетной стороны на исследование нравственных проблем современности, доказать внутреннюю связь времен (прошлого — настоящего - будущего). Пересечением пространств, времен и взглядов обусловлена существенная особенность психологического восприятия мира В. Кондратьевым.

4. В. Кондратьев строго историчен в раскрытии внутреннего мира своих героев - его ровесников, людей военного поколения. Цикл рассказов и повестей выстраивается в своеобразный роман, звенья которого объединяет личность автора, его нравственная позиция.

5. Автор эксплицирует свою позицию в двух типах героев, получивших в нашей работе название тип героя, близкий лейтенантской прозе, и тип солдата, воина-труженика, традиционный для фольклора.

6. Образ повествователя представляется важным циклообразующим фактором.

7. Единство частей цикла обеспечивается и на языковом уровне, образуемом рядом постоянных элементов. Все произведения В. Кондратьева характеризуются лаконизмом, диалогичностью и полифоничностью речи; особой пространственно-временной организацией; сказовой манерой повествования; использованием ключевых слов.

Апробация полученных результатов исследования.

Диссертация обсуждена на кафедре русской литературы XX — XXI веков Тверского государственного университета. Основные положения работы отражены в пяти публикациях (список прилагается в конце авторефе-

рата) и трех докладах на VI Всероссийской научной конференции, посвященной 130-летию со дня рождения В. Я. Шишкова (Тверь - Бежецк,

2003), на межвузовской конференции ученых-фиолологов и школьных учителей «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь,

2004), на международной научной конференции «Межкультурная коммуникация в современном славянском мире» (Тверь, 2005).

Текст диссертации изложен на 182 страницах, список использованной литературы включает 261 наименование.

Указанные цели и задачи определили структуру работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснованы актуальность и научная новизна темы диссертации, определены цель и задачи исследования, представлены основные сведения о биографии писателя, его литературной деятельности.

В первой главе — «Проблематика и образы цикла В. Кондратьева» - рассматривается цикл В. Кондратьева как особая идейно-художественная система; поэтика заглавия, а также тематика и проблематика «Ржевского романа», выявляется типология героев в соотношении с жизнью общества и литературным процессом; определяются соотношение национального, социального, природного и общечеловеческого в типах героев, актуальность и своеобразие концепции национального характера в произведениях В. Кондратьева; определяются способы раскрытия внутреннего мира персонажа, обусловленного спецификой художественного мышления писателя; анализируются особенности выражения точки зрения повествователя и его роли в цикле.

В первом параграфе «Основные черты «Ржевского романа» представлен обзор публикаций, в которых обобщено отношение литературной критики 1970 - 1990-х годов к творчеству В. Кондратьева. Кроме того, предпринята попытка выявить идейно-композиционные особенности цикла.

Впервые рассказы и повести, составляющие часть прозаического наследия писателя и объединенные в своеобразный цикл, были названы «Ржевским романом» В. Астафьевым. Сам В. Кондратьев в интервью и публикациях неоднократно пытался дать наиболее точное определение своим произведениям: «нечто вроде романа из повестей и рассказов», «цикл повестей и рассказов», «ржевская проза». И. Дедков полагал, что писателем «возможность такого сборного «романа», вероятно, уже осознана, и он исподволь — композиционно и всячески - уже строится, сохраняя,

однако, открытость, незавершенность всех своих частей...»1. Ряд исследователей и сам В. Кондратьев (в статьях и публикациях конца 1980-х — начала 1990-х годов) говорили о существовании не отдельных произведений, а единого цикла. Писатель предполагал выпустить двухтомник, «перетасовав» все повести и рассказы таким образом, чтобы в первый том вошли произведения, рассказывающие о жизни военного поколения до 1941 г. и во время Великой Отечественной, а во второй - повествующие о судьбе героев в послевоенное время.

Стремление связать 11 повестей, 15 рассказов и роман «Красные ворота» темами «войны» и «военного поколения» не случайно: «Если понимать «овсянниковское поле» в широком смысле, как метафору, то, видимо, я от него отойти не смогу. У каждого в жизни было и есть свое поле, где решалось главное»2. Взгляд повествователя и героев чаще всего устремлен не вперед, навстречу новому, а назад, в «исходный» пункт — в Ржев. Таким образом, действие образует как бы замкнутый круг, и это определяет всю структуру цикла, хронологические границы повествования которого достаточно широки: 1939 - 1980-е годы, что позволяет выделить три основные части цикла — довоенные годы, ржевский период 1942-1943 годов, послевоенный этап.

Название — «Ржевский роман» - субстантивно-генетического типа с жанровой атрибуцией позволяет рассмотреть цикл В. Кондратьева как произведения, объединенные общей темой. Вся совокупность частей цикла постепенно уточняет понятие «ржевский», наполняя его определенным окказиональным содержанием — «война», «фронт», «1941-1943 годы». Вне контекста понятие «ржевский» будет неточным, поверхностным и будет определяться индивидуальными знаниями и ассоциациями читателя (знакомое или незнакомое географическое название). Жанровая атрибуция заглавия — «роман» - обладает определенным фокусом, настраивающим читателя на внимание к судьбе, переживаниям, чувствам и мыслям многих героев.

В этом параграфе диссертации цикл сопоставляется с другими прозаическими жанрами (романом, сборником рассказов или новелл). Этимология «Ржевского романа» обусловлена подвижной формой данного жанра, которая позволяет изменять и дополнять органичную структуру цикла. Исследователи, начиная с Филдинга, Гегеля, Бальзака, Белинского, определяют роман как «эпос частной жизни»: предмет этого жанра - «судьба частного человека»3, процесс становления и развития характера и самосознания. В. Кондратьев в каждом эпизоде цикла также создает самобытный мир с яркими, запоминающимися характерами. «Ржевский роман» пред-

1 Дедков И. Живое лицо времени. Очерки прозы семидесятых - восьмидесятых. - М: Советский писатель, 1986. С. 166.

2 А. Коган, В. Кондратьев. Воспитывать - правдой 11В мире книг. — 1983. - Х° 5. С. 68.

3 Белинский В. Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. / Глав. ред. Н. Ф. Бельчиков - М.: Изд-во акад. Наук СССР, 1953. - Т. 5. С. 34.

ставляет индивидуальную и общественную жизнь как относительно самостоятельные, взаимосвязанные, но не исчерпывающие и не поглощающие друг друга стихии. У героев есть не только военное настоящее, но и мирное прошлое и планы на послевоенное будущее. Все эти временные «путешествия» подчинены основной задаче — увеличить историческую емкость произведения, представить социальные корни характеров. Критерий правдивости, мемуарности в широком значении этого слова, но с опорой на собственный жизненный опыт стал отличительной чертой авторской индивидуальности В. Кондратьева, а стремление как можно полнее, шире раскрыть внутренний мир личности героя (представителя военного поколения) выразилось в поиске новой формы прозаического цикла — «Ржевского романа».

Важным в обосновании выбора условного названия «Ржевский роман» представляется работа В. Кожинова1, в которой автор выделяет такие характерные черты этого жанра, как «незаконченность» структуры и «незавершенность», «неправильность» его героев. К тому же в цикле, как и в романе, нет строгого единства, а значит, ограниченности действия в традиционном смысле слова (этой стороне романа как литературного жанра посвящена работа Л. Пинского2). В «Ржевском романе» неограниченность действия буквальна: герои находятся в постоянном движении. Однако это движение представляет собой не только внешнее передвижение в пространстве и времени через территориальные и социальные границы, сами субъекты движения (герои «Ржевского романа») не остаются неизменными, их духовный мир познается тоже в непрерывном движении. Это движение к пониманию смысла всего, чем дышало и жило целое поколение, к пониманию смысла человеческого бытия, жизни.

В диссертации подробно рассматриваются типы финалов3, такие, как введение нового, неожиданного мотива («Па станции Свободный», «Встречи на Сретенке» и т. д.), «комканье» повествования («Асин капитан», «Привет с фронта», «Женька»), прием «ложного конца» («Лихобо-ры», «Селижаровский тракт» и др.), прямая незаконченность («Искупить кровью», «Поездка в Демяхи» и т. д.). Автор избегает в своих произведениях традиционных концовок, рассказы и повести словно обрываются на полуслове, на каком-то мгновении, за которым предполагается дальнейшее течение жизни. Таким образом, цикл В. Кондратьева остается незамкнутым, его границы подвижны, что свидетельствует о своеобразии «Ржевского романа».

Углубленный психологизм в сочетании с лирическим отношением к описываемым событиям создает особую, глубоко личную, можно сказать, романическую манеру письма. Автор рассказывает о сокровенных движе-

1 См.: Кожинов В. В. Происхождение романа. - М.: Советский писатель, 1963.

2 См.: Пинский Л. Е- Стожет «Дон-Кихота» и новый европейский роман И Вопросы литературы. - 1960. -№4 -С. 168-181.

3 См. также: Кожинов В. В. Происхождение романа.

ниях души героя. Утверждение себя, чувство вины и ответственности за обретенное право жить — те главные мотивы, которые объединяют цикл. Война живет в сознании героев и самого автора как объяснение настоящего, что позволяет В. Кондратьеву перенести смысловой центр произведения с событийяо-сюжетной стороны на исследование нравственных проблем современности, доказать внутреннюю связь времен (прошлого — настоящего — будущего). В художественном решении проблемы «человек и война» писатель находит новый ракурс: он «встречает своих героев на пороге прошедшего и будущего»1. Отсвет войны мы видим в действиях, словах, мечтах и планах героев всех произведений «Ржевского романа». Части «Ржевского романа» подчеркнуто лиричны, практически лишены батальных картин; автор, кажется, полностью погружен в глубины сознания своих героев. Повышенное внимание к человеческой личности, стремление писать историю в человеке и через человека деЛает прозу В. Кондратьева психологической.

Во втором параграфе «Тема войны» акцентирована значимость этой темы для цикла В. Кондратьева.

В отличие от других писателей - фронтовиков, Кондратьев взялся за перо, когда ему уже исполнилось пятьдесят лет. И это лучше всего говорит о силе пережитого, незабытого даже через столько лет. Его война — это стойкость и мужество солдат и офицеров, это страшный пехотный бой, это мокрые окопы, это нехватка снарядов, мин и техники. Он писал о войне и о человеке на войне, адресуя свои произведения не только сверстникам, но и тем, для кого события 1941 — 1945 годов уже только история. Это во многом определило идейно-художественную и нравственную ценность его произведений.

Для автора «Ржевского романа» было важно наиболее полно изобразить мелочи быта, условия, в которых человек жил и воевал. В. Кондратьев считал, что «соблюдать точность» - это вовсе не значит копировать жизнь, это значит опираться на действительный факт, на живую деталь, на примету времени (голубые бинты в тыловом госпитале, форма ручки у немецкого колуна), из которых и создается «плоть, мясо» произведения. Детализированная точность является основным художественным принципом писателя. В. Кондратьев чувствовал свою ответственность и перед теми, кто не вернулся, и перед теми, кто в силу возраста и жизненного опыта не способен восстановить точные детали быта того страшного времени. Подобная точность в изображении необходима автору, чтобы показать через обстановку, через быт человека на войне его мироощущение, его чувства: «Не покажи мне быт — не поверю я и в бытие»2.

' Павловский А. Памятный след. // Нева. - 1985. - № 5. С. 152.

2 Кондратьев В., Коган А. Разговор с читателями книги «Сашка» // Слова, пришедшие из боя. Статьи. Диалоги. Письма. - Выпуск 2. - М.т Книга, 1985. С: 230.

В центре внимания В. Кондратьева - солдат-пехотинец, познавший войну в ее жестоких реалиях, но, несмотря ни на что, проявивший силу человеческого духа, преодолевший почти невозможное. В каждом произведении угадывается желание автора поведать о разных судьбах, ведь каждая из них по-своему уникальна и неповторима. Поэтому в рассказе «Овсянни-ковский овраг» звучит принципиальная для автора мысль: «... Война была одна, но воевали на ней миллионы, и у каждого из этих миллионов была свою малая, особая война, совершенно непохожая на войну других, такая же уникальная, как каждая человеческая судьба»'.

В «Ржевском романе» прошлое не только воспоминание, оно воспринимается как настоящее. Война предстает как материализованная память.

В третьем параграфе «Типология героев» выделяются типологические ряды персонажей; анализируется непосредственно связанная с образной структурой система мотивов — жизни, смерти, любви, счастья, ответственности за сделанный выбор; исследуется значение женских образов в цикле, их влияние на развитие сюжета и характеров главных героев.

• Обилие героев характерно для цикла и сближает его с крупными эпическими формами. «Многогеройность» цикла обусловлена в первую очередь тем, что сюжеты рассказов, повестей и романа требуют формирования бытийного пространства вокруг каждого из основных персонажей.

Персонаж в «Ржевском романе» «выступает как носитель стабильных и устойчивых (порой, правда, претерпевающих изменения) свойств, черт, качеств»2. С этой точки зрения, в цикле В. Кондратьева выделяются два основных типа образов. Во-первых, это герой, близкий так называемой «лейтенантской» прозе. К этому типу можно отнести А. Шергина («На станции Свободный», «Дорога в Бородухино», «Селижаровский тракт», «Сашка», «Отпуск по ранению»), А. Коншина («Лихоборы», «Селижаровский тракт», «Овсянниковский овраг», «Будни», «Встречи на Сретенке», «Красные ворота»), В. Канаева («Сашка», «Отпуск по ранению», «Встречи на Сретенке», «Красные ворота») и многих других персонажей «Ржевского романа». Это всегда интеллигент, городской житель (чаще всего москвич), вчерашний студент, окончивший военные курсы и служивший на Дальнем Востоке, юноша, в руках которого оказалась жизнь десятков людей. Этот герой - представитель первого советского поколения, вобравшего в свое мировоззрение все достоинства и недостатки коммунистической идеологии. Его ценностные ориентации часто бывают интуитивными, непосредственными, обусловленными теми традициями, в которых он воспитан.

«Лейтенантский» тип героя обладает общими «родовыми» и биографическими признаками с автором, вследствие чего образы персонажей, относящиеся к данному типу героя, в некоторой степени размыты, «родо-

1 Там же. С. 125.

1 Хализев В. Е. Теория литературы: Учеб. - М.: Высшая школа, 1999. С. 160.

вые» черты порой доминируют над индивидуальными. Особенно существенно сходство между героями в первой и второй частях цикла, то есть в тот период «Ржевского романа», когда для персонажей главным в жизни является не собственно личное, а общее, государственное. Однако и в третьей части Володька, Алексей, Сергей, Марк, Игорь, Виктор и другие проходят по тому же пути духовного развития, по которому прошел и сам автор в 1940 - 1960-е годы.

Духовная сущность персонажей раскрывается постепенно, на протяжении всего повествования, а целостное впечатление о героях складывается только к финалу, при этом почти не встречается авторская характеристика происходящего, только поступки, чувства и мысли самих персонажей, взаимоотношения с другими образами цикла. Средства косвенной оценки помогают читателю понять героя, его отношение к миру и к самому себе. Для «Ржевского романа» важны не портреты - В. Кондратьевым активно воссоздаются и осмысливаются формы поведения.

Второй тип героя - это солдат-пехотинец, воин-труженик, в прошлом деревенский житель. Характер этих персонажей близок русскому национальному типу, историческим заветам предков, дошедшим до нас в фольклорной форме (сказок, былин, песен). К таким персонажам, «образцам» национального типа, можно отнести Сашку («Сашка», «Селижаров-ский тракт»), Борьку Красикова («Борькины пути-дороги», «Что было...»), Казанцева («Мы подвигов, увы, не совершали...») и других. Эти герои, с уже сложившимся мировоззрением, в тяжелые для России годы проявляют лучшие черты характера, такие, как высокое патриотическое чувство, ясное осознание смысла происходящих событий, беззаветная самоотверженность в выполнении своего долга. Все образы ярко индивидуализированы, отличаются внешним и внутренним своеобразием, так как портретная характеристика в этих случаях значительна. Она важна как для автора, так и для читательского восприятия героев.

Проблема национального характера является стержневой в творчестве многих русских писателей и остается объектом острых идейно-эстетических споров. Не дает своего ответа на вопрос («Что такое русский человек?») и автор «Ржевского романа», он не выносит «приговора», не настаивает на бесспорности своих взглядов и наблюдений, не идеализирует «русский характер», а подчеркивает в нем то лучшее, что является достоянием нации и что было в полной мере продемонстрировано в самые страшные для нашего Отечества годы. Поэтому немало в цикле эпизодов, которые заставляют читателя задуматься над вопросом, что движет русским человеком, ради чего он отдает свою жизнь. В нашей работе мы приходим к выводу о том, что первопричину автор цикла видел в ответственности своих героев перед временем и перед каждым человеком, с которым их сталкивает жизнь.

В «Ржевском романе» обращает на себя внимание то, что оба типа героев очень часто сосуществуют в одном произведении, многие из них (Шергин, Володька, Сашка и др.) переходят из одного в другое. Система сквозных персонажей соединяет все произведения цикла. Например, Володька Канаев, будучи второстепенным героем в повести «Сашка», в «Отпуске по ранению», «Встречах ид, Сретенке», «Красных воротах» становится главным. Следовательно, само понятие главного и второстепенного героя в цикле В. Кондратьева становится условным, так как художник создает собирательный образ своего поколения 1920 — 1924 годов рождения, «потерянного» поколения (как считал сам автор), для которого навсегда самым главным событием в жизни осталась Великая Отечественная война.

Детальное рассмотрение женских образов позволяет сделать вывод о том, что «женские» страницы цикла поражают, с одной стороны, особой лирической тональностью, а с другой - эмоциональной заостренностью проблемы «человек на войне». В. Кондратьев не случайно отводит особое место в цикле женским образам: отношение к женщине всегда выражало нравственное состояние общества, а ее место на войне, роль в освобождении родной страны входили в противоречие с истинным назначением, данным от природы, — быть женой, матерью. Участие в событиях 1941 — 1945 годов и есть та величественная жертва, которую принесли они на алтарь Победы, тот бессмертный подвиг, всю глубину которого пытаются постичь герои В. Кондратьева.

В исследовательских работах отношение к женским образам в прозе В. Кондратьева неоднозначно. Некоторые критики (А. Коган, А. Рубаш-кин, Н. Цимбаев, И. Дедков) считают, что «романтические» страницы, которые создаются автором с участием женских персонажей, не получаются: «... сразу сбои начинаются, рвется дыхание, заплетаются ноги...»1. Но другие исследователи творчества В. Кондратьева (Л. Лазарев, М. Нольман, А. Эльяшевич, Ю. Смелков и др.) особо отмечают важность любовных линий для «Ржевского романа», точность в изображении женских характеров. Сам писатель значительное место в идейно-тематическом и сюжетно-композиционном мире цикла отводил этим образам: «Есть потребность и даже, я бы сказал, обязанность написать о женщине на войне».2

«Женская память» охватывает тот материал человеческих чувств и отношений на войне, который обычно ускользает от мужского внимания. Включая в систему образов «Ржевского романа» женские характеры, В. Кондратьев добивается того, что перед читателем возникает целый ряд новых тем, идей, вопросов, непосредственно связанных со значением этих персонажей для «мужского» мира книг писателя. Во-первых, в силу своих психологических и физиологических особенностей женщина сильнее ощущает физические и моральные перегрузки, труднее переносит «муж-

' Коган А. О В. Кондратьеве и его переписке // Вопросы литературы. — 1995. - Выпуск 1. С. 274.

2 Кондратьев В. Л. Как это было Н Литературная газета. - 1982. - 24 февраля. С.6.

ской» быт войны. Во-вторых, появление в цикле героинь часто связано с темой родины, ведь защищают солдаты не только русскую землю, но и любимых матерей, невест, жен. Так, для связного Рябикова, у которого семья под немцем в Смоленске, «каждый шаг - вперед - это шаг к дому, и видит Коншин, что воевать тот будет по-настоящему». Перед ними, перед героинями «Ржевского романа», держат ответ все: и живые, и мертвые — за те ошибки, которые совершили (как, например, в рассказе «День Победы в Черново», повести «Встречи на Сретенке», рассказе «Асин капитан» и др.), за тот выбор, который сделали (как, например, в повести «Отпуск по ранению», повести «Селижаровский тракт», рассказе «Знаменательная дата» и др.). Таким образом, в прозе В. Кондратьева возникает те.ма ответственности за сделанный выбор, за доверенные человеческие жизни, за будущее страны. И наконец, женские образы позволяют автору прибегнуть к излюбленному русской литературой приему — испытанию героев любовью, которым проверялись цельность натуры и особенности характера многих персонажей русской прозы.

В диссертации мы приходим к выводу, что невозможно было бы сегодня говорить о полноте изображения жизни в цикле В. Кондратьева, если бы в его частях не было женских «страниц». Гордость за своё поколение, печальное чувство избранности, опыт фронтовика помогли писателю создать свой неповторимый мир женских образов - участниц событий тех трагических лет.

Таким образом, в «Ржевском романе» в центре внимания оказываются не отдельные человеческие судьбы, а жизнь военного поколения, пережившего самые напряженные и страшные моменты истории русского народа и представленного разными характерами и типами. В. Кондратьев постепенно от одного произведения к другому исследует внутренний мир героев цикла, изображая их в разных ситуациях, показывает главные достоинства собственного поколения, раскрывает суть русского национального характера.

В четвертом параграфе «Образ повествователя» анализируются особенности выражения точки зрения повествователя и его роль в цикле, определяются способы раскрытия внутреннего мира личности данного персонажа, обусловленные особенностями художественного мышления писателя.

Образ повествователя традиционно принято считать одним из источников единства цикла. В «Ржевском романе» В. Кондратьева форма условно объективного повествования представлена образом повествователя-автора, очень часто равного своим героям по мироощущениям, нравственным ориентирам («Дорога в Бородухино», «Селижаровский тракт», «Житье-бытье» и др.), а рассказ от первого лица ведется повествователем-рассказчиком, близким по взглядам и биографии самому писателю («Привет с фронта», «Лихоборы», «Будни» и др.).

Многие исследователи отмечают одновременно автобиографичность и обобщенность образа повествователя-автора в «Ржевском романе». Этот герой выражает свою точку зрения на мир в большей части эпизодов цикла. Образ же повествователя-рассказчика несколько реже встречается на страницах цикла. Всего в «Ржевском романе» девять повествователей-рассказчиков, которые одновременно являются и главными героями произведений. Эти части цикла отличаются высокой степенью «сказовости», которая также служит полицентричности изображения и выражения в «Ржевском романе». Дважды в цикле В. Кондратьева нашему вниманию представлен не один, а два рассказчика: в повести «Покушение» - Николай Перевалов и Инна; в рассказе «Привет с фронта» - Юра Ведерников и Нина. Таким образом, в цикле создается особая полифоничность образа повествователя-рассказчика, посредством которого реализуется мужской и женский взгляд на одни и те же события и который рождает третью - объективную точку зрения, приближенную к авторской.

В диссертации делается вывод о том, что такая субъективизация повествования в сочетании с «полигероизмом» «Ржевского романа» порождает множественный характер восприятия и художественных рефлексий повествователя, что и определяет одно из главных качеств кондратьевской прозы - «эпическую многоплановость» повествования в рамках особой жанровой формы — цикла. Таким образом, в каждом эпизоде «Ржевского романа» развертывается своя система точек зрения в результате смены позиции «сквозного» персонажа — образа повествователя, который в то же самое время представляет и завершающую, авторскую точку зрения.

Вторая глава — Стилевые особенности «Ржевского романа» - посвящена вопросу единства прозаического цикла В. Кондратьева на языковом уровне. Выявляются те постоянные элементы, которые его составляют; исследуется категория времени и пространства в «Ржевском романе»; ставится вопрос об усвоении писателем традиций русской классической и современной литературы, их связи с собственными идейно-творческими установками писателя.

В первом параграфе «Особенности художественной речи» на языковом уровне рассматриваются разнообразные циклообразующие связи.

«Разнородные стилистические единства, входя в роман, сочетаются в нем в стройную художественную систему и подчиняются высшему стилистическому единству целого, которое нельзя отождествлять ни с одним из подчиненных ему средств»1. Вслед за А. Чичериным, Н. Гуляевым («художественное выражение типа мировоззрения, проявляющееся в способе построения образа, всех элементов художественной формы»2), Г. Поспеловым («свойство экспрессивно-образной формы художественных произведений в конкретном единстве ее предметных, композиционных и речевых

' Чичерин А. В. Возникновение романа-эпопеи. - Изд. 2. - М.: Советский писатель, 1975. С. 75.

5 Гуляев Н. А. Теория литературы: Учебное пособие для пед. ин-тов. - М.: Высшая школа. - 1985. С. 183.

деталей, непосредственно эстетически воспринимаемом»'), А. Соколовым («Стиль литературы не исчерпывается художественным языком, не сводится к речевому стилю, но охватывает все элементы формы литературного произведения...»2) под стилем мы понимаем взаимообусловленность всех уровней текста, которая выражается в единстве содержания и формы произведения, в общем тоне и колорите художественного произведения.

Единство всех произведений, входящих в «Ржевский роман», сила их художественного воздействия проявляются в том числе и в умении В. Кондратьева гармонично выбрать средства языкового выражения. Речевой стиль писателя непосредственно связан с авторскими принципами изображения действительности. Художественная речь всегда индивидуальна и «исторична, потому что сама индивидуальность писателя — социальна»3.

Будучи писателем-психологом, Кондратьев возвращает нас к мироощущениям своего сверстника, прошедшего тяжелейшие испытания. Такое совмещение объективной позиции автора с субъективной сферой сознания и речи героев, как правило, предполагает наличие в тексте языковых особенностей объекта изображения (персонажа). С этой целью автор «Ржевского романа» активно использует просторечные выражения, ключевые слова, инверсионный порядок слов и парцелляцию. Воссоздавая в письменной речи склад звучащей речи, внося в текст движение и интонации живого голоса, писатель обеспечивает многообразие сложных и смешанных форм речи в цикле. В. Кондратьев считал, что не только бесценный фронтовой опыт, размышления о жизни и человеке определяют ценность «Ржевского романа», но и слог, стиль, язык, которые должны быть «ясны, аскетичны и совершенно лишены какой-либо литературной вычурности»4. В диссертации также обращается внимание на роль художественной детали (лепехи («Сашка»), «деревяшка» или «лошадиная губа» («Встречи на Сретенке») и т. д.).

В данном параграфе делается вывод о том, что в зрелой прозе В. Кондратьева складывается особый прозаический ритм, который несет в себе глубокий эстетический смысл, служит изобразительным и выразительным целям и образуется рядом постоянных элементов: лаконизмом и диа-логичностью речи; особой пространственно-временной формой; сказовой манерой повествования и индивидуализированной речью персонажей, синтезом лирического и эпического; полифоничностью речи героев; обилием инверсий; использованием ключевых слов.

Во втором параграфе «Ключевые слова» определяется значение ключевых слов в художественном мире и языке писателя.

1 Поспелов Г. Н. Теория литературы: Учебник для филол. спец. ун-тов. - М.: Высшая школа, 1978.

С.305.

3 Соколов А. Н. Теория стиля.-М.: Искусство, 1968. С. 195

' Чичерин А. В. Очерки по истории русского литературного стиля. - М.: Художественная литература, 1985. С.4.

4 Кондратьев В. Л. Лирический дневник солдата // Знамя. - 1986. - Ка 2. С. 239.

На первый план в «Ржевском цикле» выходят ключевые слова (всего 246 единиц), формально выделенные самим автором при помощи разрядки и. представляющие собой особые смысловые комплексы (например, в рассказе «Овсянниковский овраг»: немец — всё — об этом — почему же — по-человечески — надо — из-за меня). Количество компонентов в таких отдельных комплексах колеблется от 1 до 46 и определяется не столько жанром произведения (так, в рассказе «День Победы в Черново» - 23 ключевых слова, в повести «Борькины пути-дороги» - 3), сколько его значимостью для всего цикла.. Поэтому больше всего выделенных писателем слов в «Се-лижаровском тракте» (36 единиц), «Сашке» (46), «Отпуске по ранению» (40), «Встречах на Сретенке» (31). Эти произведения представляют собой своего рода смысловые центры цикла В. Кондратьева: дорога на фронт, фронт, тыловая жизнь глазами фронтовика, послевоенная жизнь глазами бывшего фронтовика. Желанием усилить смысл текста в целом можно объяснить такую высокую частотность использования В. Кондратьевым данного приема — выделения ключевых слов посредством разрядки.

В диссертации мы показываем, что ключевые слова в «Ржевском романе» устойчиво связываются в последовательные цепочки, и это подтверждает, во-первых, единство их функции на разных уровнях организации текста, а во-вторых, то, что наиболее частотные слова, как и отмеченные единожды, несут особую информационную и эстетическую нагрузку. В работе также отмечается, что в последние десятилетия исследовательская категория «ключевое слово» стала неотъемлемой частью художественного анализа, так как в языке образ связан со словом, а слово в свою очередь является единицей индивидуализированного, то есть авторского знания о мире.

Третий параграф «Особенности хронотопа» начинается с обзора двух пространственно-временных полей (исходной точки сюжетного Действия — Дальнего Востока предвоенной поры и заключающей сюжетное движение точки — Москвы 1980-х годов), которые представляются существенными в жизни героев. Однако анализ прозы В. Кондратьева показывает, что все действие «Ржевского романа» построено на другом хронотопном материале — Ржев 1941 — 1943 годов. От прошлого образуются и строятся все временные конструкции цикла, именно оно измеряет «ценностность» сегодняшнего и завтрашнего дня. По нашему мнению, такая ограниченность мира в «Ржевском романе» концентрирует внимание на героях, их психологическом состоянии и тех событиях, в которых они участвуют.

Время в цикле имеет не только историческую длительность (каждая часть «Ржевского романа» достаточно ясно датирована), но и элементарно-биологическую, возрастную. Главных героев произведений В. Кондратьева мы встречаем восемнадцати-двадцатилетними в начале цикла, а в конце «Ржевского романа» им уже около шестидесяти. Внимание автора сосредоточено на обычных (в том числе и для военных лет), а не исключитель-

ных эпизодах человеческой жизни. Однако именно они часто определяют как окончательный образ самого человека, так и его будущее.

Военное время объединило индивидуальные судьбы в общую, поэтому вторая часть цикла открывается «Селижаровским трактом», где нам представлены многие сквозные персонажи «Ржевского романа». В произведениях третьей части, когда личное время героев индивидуализировалось и отделилось от времени коллективной исторической жизни, когда появились разные масштабы для измерения событий частной жизни и событий истории, ощущение единства времени, которое было свойственно первой и второй частям цикла, становится еще значительнее.

«Надо», «должен» - «неотъемлемые императивы» поведения героев и наиболее частые характеристики того периода, они вступают в свои права тогда, когда нормальный или причинно осмысленный ход событий прерывается. Форма и степень необходимости оказываются неодинаковыми в различных частях цикла и соответственно переосмысливаются персонажами. Но главное то, что эта необходимость определяется самими героями, их характером, чувством ответственности, которое и является основой всего.

В диссертации делается вывод, что пребывание в пространстве истории рождает в авторе «Ржевского романа» чувство неоплатного долга перед прошлым и нравственной оценки современности. Прошлое и настоящее — это только разные исторические отрезки, но и разные этические реальности (как, например, в рассказе «День Победы в Чернове»), В. Кондратьев считал, что встреча поколений и времен позволяет человеку ощутить себя наследником прошлого и осознать свою ответственность перед будущим, рождает чувство истории, которое тесно связано с патриотизмом, и в этом ощущается неразрывность эстетического и этического начал «Ржевского романа».

В данном параграфе также подробно рассматриваются основные мотивы цикла, непосредственно связанные с категорий времени и пространства: мотив встречи, мотив дороги и мотив повторяемости, имеющий также отношение к жанровой форме цикла.

В четвертом параграфе «Традиции и новаторство» ставится вопрос о своеобразии усвоения писателем традиций русской классической и современной литературы, рассматривается их связь с собственными идейно-творческими установками автора «Ржевского романа».

Проблема наследования традиций и одновременно их преодоление остается всегда актуальной и для литературы в целом, и для отдельных ее представителей. В. Кондратьев неоднократно признавался в трепетном отношении к русской классической литературе, в уста любимых героев вкладывал признание в любви и поклонении ей. Ее благотворное влияние, уверен автор «Ржевского романа», помогло целому поколению сохранить человечность во время жестокой и кровавой Великой Отечественной войны,

в самые тяжелые периоды жизни страны. Русская литература воспитала многие поколения, дала им великий заряд гуманизма, внушая, что «не хлебом единым жив человек», ставя нравственные ценности выше материальных, она всегда использовала любую возможность, чтобы высказать истину о времени и о человеке, живущем в нем. Традиция правдивого изображения действительности, характерная для русской классической литературы, стала основополагающей и для В. Кондратьева, ведь творчество для него — это не только профессия, не только призвание, но и гражданская обязанность.

В диссертации рассматривается влияние русской классической литературы на творчество автора «Ржевского романа». Так, рассказы «Асин капитан» и «Привет с фронта» можно назвать литературными реминисценциями. Множество совпадений в произведениях В. Кондратьева с прозой И. Тургенева, А. Куприна могло бы свидетельствовать о подражании или вторичности этих двух рассказов, если бы не принципиальная разница в идейно-тематическом и эмоциональном аспекте. Например, запах волос девушки — это не только «блаженные и тревожные» воспоминания, но и какая-то «странная», «собачья память», которая в один ряд ставит образ любимой и «запахи передовой и первого боя». В рассказах В. Кондратьева активно используется прием смешения лексики разных стилистических пластов, что служит той же цели - снижению «литературности» образов, развенчанию художественных «заимствований». Так, на разных уровнях текста происходит крушение литературных иллюзий, существование которых невозможно в суровом, но правдивом мире «Ржевского романа».

В. Кондратьев является достойным продолжателем идей Л. Н. Толстого, автора «Севастопольских рассказов», а также традиций прозы Э. М. Ремарка. Не только мужество, стойкость и героизм защитников Отечества привлекает внимание писателя - объектом изображения в «Ржевском романе» становятся тяжелый фронтовой быт, смерть, трагедия человека на войне. В. Кондратьев исследует поведение человека на фронте, его нравственность в условиях экстремальных, когда он должен убивать, должен идти против того, что заложено веками — веры в добро и гуманизм. Однако, развивая традиции классической литературы, В. Кондратьев твердо отстаивал свое видение жизни и свой творческий метод. Он осознавал пределы художественной правды, ее несовпадение с историческими фактами.

Безусловно, влияние литературы, посвященной непосредственно Великой Отечественной войне, на писателя, начавшего так поздно рассказывать о ней, было велико. Тяга к предельной правдивости резко выделяла произведения В. Кондратьева и сближала их с суровой, честной прозой К. Воробьева, В. Астафьева, В. Быкова, В. Некрасова, Г. Бакланова, которые на протяжении многих лет были для автора «Ржевского романа» творческим ориентиром. Сам В. Кондратьев связывал собственное стремление рассказать о ржевской войне с появлением в печати повести Г. Бакланова

«Пядь земли». Однако историко-литературная преемственность в творчестве В. Кондратьева выразилась не столько в сходстве отдельных мотивов и элементов сюжета, образной системы, сколько в общности творческих замыслов, близости идейно-эстетических принципов, в подлинно творческом усвоении художественной традиции.

В диссертации выявляется влияние «деревенской» прозы на части «ржевского» цикла («На поле овсянниковском», «Гошка, бывший разведчик» и др.), в которых «автором» текста становится персонаж, чья речь и чье сознание формируют структуру и идею текста. Стремление персонифицировать истину, сращенную с бытием человека и органически вырастающую из него, и желание дать читателю возможность ощутить ее достаточно свободно, непредвзято являются ключом к эмоциональной силе «деревенской» прозы так же, как и «Ржевского романа» В. Кондратьева. Однако писатель далеко не всегда на протяжении всего произведения придерживается стилизации; порой (например, в повестях «Селижаровский тракт» и «Сашка») она присутствует только в определенных его частях, чаще всего наиболее важных для понимания характера, поведения и образа мышления героя.

Детальное рассмотрение преломившихся в цикле традиций позволяет сделать вывод о том, что использование разнообразных стилистических приемов, совмещение временных и пространственных слоев, богатство, точность и выразительность речи дает возможность В. Кондратьеву добиться поставленной цели — создать оригинальное художественное произведение — прозаический цикл «Ржевский роман».

В Заключении подводятся общие итоги работы, формулируются выводы.

Результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях (общий объем — 2 п. л.):

1. Голос повествователя в прозе Вячеслава Кондратьева // Творчество В. Я. Шишкова в контексте русской прозы XX века. - Тверь,' 2003.-С. 264-270.

2. Женские образы в произведениях Вячеслава Кондратьева // Русская литература XX века: проблемы жанра и стиля. — Тверь, 2004. -С. 134-140.

3. Цикл «Ржевский роман» Вячеслава Кондратьева // Слово. Выпуск 3. - Тверь, 2005. - С. 97 - 102.

4. Ключевые слова в цикле В. Кондратьева // Слово. Выпуск 4. — Тверь, 2006. - С. 125 - 132.

5. Речевой стиль «ржевского цикла» В. Кондратьева // (в печати).

Технический редактор Н. М. Петрив Подписано в печать 16.10.2006. Формат 60 х 84 '/16. Бумага типографская № 1. Печать офсетная. Усл.печл. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 734." Тверской государственный университет Редакционно-издательское управление Адрес: Россия, 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33. Тел. РИУ: (4822) 35-60-63.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рюмшина, Наталия Викторовна

Введение.3.

Глава 1. Проблематика и образы цикла В. Кондратьева.

1.1. Основные черты «Ржевского романа».22.

1.2. Тема войны.42.

1.3. Типология героев.57.

1.4. Образ повествователя.88.

Глава 2. Стилевые особенности «Ржевского романа».

2.1. Особенности художественной речи.108.

2.2. Ключевые слова.115.

2.3. Особенности хронотопа.125.

2.4. Традиции и новаторство.139.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Рюмшина, Наталия Викторовна

Вячеслав Леонидович Кондратьев вошел в современную литературу со своей главной темой - человек на войне. Верный собственному представлению о событиях 1941 - 1945 годов, писатель решает эту задачу не с эпической обстоятельностью, не через общий ход войны, а посредством обращения к теме «пяди земли», «малой» войны, «боев местного значения». Локальный и разнородный в то же время материал потребовал от автора углубленной психологической разработки характеров. Даже в самых трудных и безвыходных обстоятельствах, которые со всей глубиной личной боли познал и воспроизвел в своих книгах В. Кондратьев, эти герои вновь и вновь находят силы к действию, к борьбе, к жизни. Перед нами одновременно предстает анализ разных, но одинаково важных для писателя вопросов: путь духовного становления человека, нравственная суть его поведения на войне, понятие о долге перед Родиной и близкими, ответственность за сделанный выбор и за жизнь. Авторская позиция, интонация, нравственно-психологические выводы выдержаны в духе традиций русской классической литературы.

Ржевская» проза В. Кондратьева родилась в то время (60 - 90-е годы), когда великая победа стала общеизвестным фактом истории и появилась возможность с достигнутой высоты знаний о ней оглянуться на самые тяжелые «будни» 1942 - 1943 годов, преодоленные человеком. Показывая ужасную «обыденность» войны, писатель приходит к утверждению высокого, несломленного достоинства человеческой личности целого поколения. Новое, выстраданное автором знание о жизни и о войне, бескомпромиссно отвергающее общеизвестные представления, позволило ему занять свое место в ряду писателей военной прозы.

В. Быков считал: «На фоне огромной литературы о войне создать что-либо значительное о ней, тем более поражающее новизной, становится все труднее даже для художников, обладающих недюжинным литературным талантом и личным военным опытом. Тем не менее, хотя, может быть, и нечасто, такие произведения появляются. Это действительно не только прекрасные своей правдой вещи, не только новое слово в литературе о войне, значительно углубляющее наши знания о ней, но и новый художнический взгляд, определенная новизна авторской концепции, может быть невозможная еще несколько лет назад»1. К таким писателям В. Быков относил и В. Кондратьева «с его чистым и честным голосом». Чтобы доказать справедливость этой мысли, необходимо выяснить подлинный генезис творческого наследия В. Л. Кондратьева. Эта задача представляется и легкой и сложной одновременно потому, что писатель создавал свои произведения в советский период русской истории, и во многом на судьбу его произведений, да и на само творчество повлияла идеология и цензура правящей коммунистической партии.

Разделяя мысль о том, что творчество писателя нужно рассматривать как его духовную биографию, обратимся к ее истокам. В. JI. Кондратьев родился в 1920 году в городе Полтаве, куда приехал на заработки из голодающей Москвы его отец. Они жили на улице, ведущей к городскому кладбищу, по которой возили на машинах полтавчан на расстрел. «Людей еще не успели научить молчанию», и они кричали, просили о помощи: «Может, это запечатлелось как-то в младенческой душе и теперь вот до сих пор отзывается.» . Отец - инженер, в 1929 году сооружал мост под Каширой, в 1930 - в Калининской области. И В. Кондратьев в зимние, весенние каникулы ездил к нему в деревню и хорошо помнил годы коллективизации, «этот кошмар - выброшенный на улицу скарб, плач л детей, стоны стариков, потерянные, побелевшие лица.» . А через два -три года он нарисовал по памяти картину «Раскулачивание». Кроме того,

1 Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советской литературе. Выпуск 4. - М.: Художественная литература, 1985. С. 59.

2 Кондратьев В. Л. Мы будем жить по-другому // Советская культура. - 1988. - 20 октября. С. 3.

3 Там же. воспоминания детства были подкреплены впечатлениями отца, который сделал записки об этом периоде.

В 1922 году семья вернулась в Москву. Дед репрессирован, родители друзей расстреляны. Среди шестидесяти арестованных сослуживцев отца было несколько человек, которых В. Кондратьев знал с детства. Он не мог поверить, что эти люди - враги. Важную роль в формировании критического взгляда на политическую ситуацию в стране сыграла русская литература и те ее духовные начала, которые он к тому моменту уже отлично усвоил и которые входили в противоречие с окружающей действительностью. Писатель был убежден в том, что в самой природе человека заложены определенные нравственные принципы, нарушение которых ведет к деградации личности, и в том, что «умывание кровью» целой страной не могло пройти без последствий.

В юности В. Кондратьева, как и его сверстников, мучил вопрос о смысле жизни, и он читал много книг по философии, в его распоряжении была библиотека дедушки (по отцу) и дяди, человека глубоко верующего: «Попалась мне и книга П. Новгородцева «Об общественном идеале, где приблизительно треть книги занимала критика марксизма. Помню, одна большая глава так и называлась «Крушение утопий земного рая». Кстати, книга была издана в 17-м году, когда революция уже свершилась и «военный коммунизм» вот-вот должен был наступить. Совершенное, идеальное устройство общество невозможно без совершенного человека -вот главная мысль этой книги»1.

Реальная жизнь и ее отражение в прессе вошли в противоречие для юноши, и он не поверил ни кампаниям 34-го, ни 37-го годов. Но эта тема не прошла бесследно для писателя В. Кондратьева. В цикле повестей и рассказов есть немало героев, у которых сложно складываются отношения с Советской властью, но это не умаляет их участия в ржевских событиях,

1 Кондратьев В. Л. Нет, жизнь прожита не зря // Советская культура. -1989. - 7 ноября. С 3. их роли в общей победе (Сергей из романа «Красные ворота» и повестей «Отпуск по ранению», «Встречи на Сретенке»; Шипилов из рассказа «Не самый тяжкий день»; Талыкин из повести «Житье - бытье» и многие другие). Особое место («Селижаровский тракт», «Дорога в Бородухино», «На станции Свободный») занимает один из центральных образов цикла, воплотивший многие противоречия эпохи становления советского государства, - Андрей Шергин (репрессирован отец, мать замещена с занимаемой должности, сам - офицер, стремящийся доказать хоть жизнью, хоть смертью невиновность отца и несправедливость его осуждения). В отличие от своих сверстников писатель «прожил жизнь, не имея никаких иллюзий и веры в то, что скоро все будет хорошо и мы построим мир, который является прекрасной, но, увы, утопической мечтой человечества. .Нельзя добиваться праведных целей, используя безнравственные средства.»1.

После окончания школы В. JI. Кондратьев поступал в Архитектурный институт, и в многочисленных интервью («Дорогами Великой Отечественной»2, «Так я родился в третий раз»3, «Проза на фоне театра»4 и в других), опубликованных в разных журналах и газетах, он говорил о том, что ворошиловский призыв 1939 года застал его студентом 1 курса Архитектурного института. Однако следует заметить, что в автобиографии, находящейся в личном деле писателя, даны другие сведения. В. Кондратьев писал о том, что он два раза пытался поступить в этот институт, но недобрал 1 балл и поступил в Московский автодорожный. Этим несоответствием заинтересовалась Е. Богачева, и в своем диссертационном исследовании обратила внимание на расхождения в биографических фактах. Но нас, в первую очередь, интересует военная биография писателя, потому что именно она определила все его творчество.

1 Кондратьев В. Л. Не только о своем поколении // Коммунист. - 1990. - № 7. С. 119.

2 Кондратьев В. Л. Дорогами Великой Отечественной // Литература в школе. - 1985. - № 2. С. 11 - 14.

3 Кондратьев В. Л. Так я родился в третий раз // Труд. - 1993. -17 июля. С. 2.

4 Кондратьев В. Л. Проза на фоне театра//Театр. - 1984. -№ 11. С. 30.

Будучи вместе с другими студентами 1 курса призван в армию, которая стала для него настоящей школой товарищества, дисциплины и трудолюбия, В. Кондратьев после окончания полковой школы получил назначение на путевую точку в качестве командира отделения. В мае 1941 года он был направлен на курсы младших лейтенантов запаса, а к сентябрю, к началу занятий в институте, обещали демобилизовать. Но началась война, и уже в первые месяцы его перевели в Приморье, а в феврале 1942 года в числе пятидесяти младших командиров - в действующую армию (132 отдельную стрелковую бригаду) под Ржев. Бывают в истории и в жизни целого поколения периоды настолько насыщенные событиями необыкновенными, что ничего писателю не нужно выдумывать, все дает сама жизнь, . дай бог суметь отобразить пережитое»1, - признавался В. Кондратьев. Великая Отечественная война стала самым значительным событием в жизни поколения, которое писатель называл «потерянным» и к которому принадлежал сам. Это поколение, на плечи которого время возложило невероятно трудную задачу - отстоять Родину, победить в войне с фашизмом. Но для достижения столь великой цели надо было преодолеть в первую очередь себя, научиться отделять личные интересы от гражданских: «Было во мне много разной «муры», и в чем-то я был непохож на своих сверстников - я не очень-то восторгался Маяковским, ближе мне был Блок и Есенин, не восхищался я и Павкой Корчагиным, он казался мне слишком прямолинейным и малоинтеллигентным, и когда я пришел в армию, понял: надо перетряхнуть все в себе, выбросить ненужное. И я переломал в себе многое. Сейчас могу с гордостью заявить -я стал гражданином»2. Эта далось автору «Ржевского романа» нелегко, ведь была дорога на Дальний Восток и обратно, где по всей дороге

1 Кондратьев В., Коган А. Разговор с читателями книги «Сашка» // Слова, пришедшие из боя: Статьи. * Диалоги. Письма. Выпуск 2. - М.: Книга, 1985. С. 223.

2 Филлипов Г. Во имя жизни. Заметки о современной военной прозе // Звезда. - 1983. - № 5. С. 185.

Транссибирской магистрали) - вышки; было общение с заключенными в Приморье, где полк принимал построенную ими дорогу, на каждом пикете которой десятки захороненных «зэков»; а впереди - фронт и настоящая мужская жизнь, в которой надо было решать далеко не школьные задачи.

Те кровавые дни 1942 года, когда главнокомандующий гнал обессиленные в зимних боях части вперед, и не было ни снарядов, ни мин, ни продовольствия, остались в памяти писателя как переживаемые вновь и вновь страх, нечеловеческое напряжение сил, холод и голод: «Не забуду никогда овсянниковское поле подо Ржевом и раздетые до белья трупы наших солдат. .Помню, как без единого артиллерийского и минометного выстрела, с одними родимыми винтовочками пошел наш батальон в наступление, в первое, второе, потом в третье. И через месяц от бригады никого почти не осталось»1. Из пятидесяти командиров, прибывших с Дальнего Востока под Ржев, дожили до Победы только двое - полковник Степан Ашмихин и сам Кондратьев. И тогда, еще в 1942 году, В. Кондратьев понял, что война будет вестись с той же жестокостью по отношении к своим, с какой велась коллективизация и борьба с «врагами народа», что война стала апогеем насилия.

В приказе Верховного главнокомандующего от 23.02.1943 г. отмечено: «Навсегда сохранит наш народ память о героической обороне Севастополя и Одессы, о боях под Москвой, в районе Ржева [выделено Н. Рюмшиной], под Ленинградом, о сражении у стен Сталинграда» . Это только сухие, лаконичные, официальные слова, но В. Кондратьев даже в публикациях восьмидесятых - девяностых годов вспоминал с глубоким душевным трепетом о начале войны, о страшной неподготовленности государства к ней, о том, что лишь в первом наступлении парторг батальона, поднимавший роту, крикнул: «За Родину, за Сталина!», но «сама-то рота вышла в это обреченное наступление

1 Кондратьев В. Л. По горячим следам памяти и правды // Неделя. -1987. - № 50. С. 11.

2 Огнев А. В. Традиции, война и судьба России. - Тверь: Золотая буква, 2004. С. 108. молча»1. Еще на Дальнем Востоке писатель думал о вступлении в Коммунистическую партию, но не успел это сделать, и после первого боя «сердцем почувствовал невозможность состоять в партии возглавляемой этим человеком» . Честен и откровенен писатель-солдат с читателем и с самим собой. В. Кондратьев много размышлял о роли главнокомандующего в кровавых событиях 1942 года и о том, ради чего или кого люди шли на гибель. Вывод его был однозначным - ради России, ради Отчизны и всего, что понимается под этим словом. Именно поэтому так хорошо воевали и те, кто был обижен Сталиным - дети репрессированных, дети раскулаченных.

Тогда же у В. Кондратьева сложилось свое представление о пехоте как о сообществе солдат и командиров, находящихся на переднем крае и отличающихся «и своим языком, и внешностью этих «святых великомучеников: одни глазища, а тело - кожа, кости, мышцы», и образом жизни - невпроворотным окопным бытом, и своим мировоззрением: «На жизнь и смерть смотрим как на лотерею.»3. Иная, фронтовая, реальность перевернула представление писателя и его товарищей о мире. Здесь, на войне, убийство, одно из самых страшных, антигуманных поступков, являлось нормой, а иногда и первоочередной задачей. Дом и родные перестали восприниматься как реальность, скорее, как далекое прошлое. В этом «вывернутом наизнанку» мире даже луг с ромашками и стрекотом кузнечиков стал лишь неудобной для наступления местностью.

В. Л. Кондратьев воевал в двадцати километрах северо-западнее Ржева, участвовал в Ржевско-Вяземской операции. Паново, Овсянниково, Усово, Черново, Прямухино, Бахмутово, Щербово, Лужа, Бабино, Фомичиха, Лужково - эти деревеньки стали для автора «Ржевского романа» воистину незабываемыми. За участие в боях под Ржевом В.

1 Кондратьев В. Л. По горячим следам памяти и правды. С. 11.

2 Кондратьев В. Л. Нет, жизнь прожита не зря. С. 3.

3 Кондратьев В. Л. Обыкновенные окопники // Литературная газета.

1987.-21 января. С.4.

Кондратьев был награжден медалью «За отвагу». Там же дважды был ранен, в конце 1943 года - очень серьезно: полгода лежал в госпитале. Путь в 100 километров пешком, который он прошел до госпиталя, и военные события 1942 года легли в основу тех записей - «ржевских тетрадей», которые В. Кондратьев делал в госпитале и позже дома.

С марта 1944 года для писателя начался новый, «послефронтовой» период. Он вернулся домой, в Москву. Долго размышлял о будущей профессии и понял, что в Литературный институт ему поступать не с чем (несколько юношеских и военных стихов, «ржевские тетради»), путь в Архитектурный был закрыт (сказывалось ранение в руку), тогда выбор В. Кондратьева пал на художественно-прикладной факультет Полиграфического института, в котором он закончил три курса и стал художником. Работал в жанре плаката, промышленной графики, был удостоен премии.

В 1947 году В. Кондратьев обратился к драматургии и написал пьесу о судьбах немецкой интеллигенции; потом еще несколько - об искусстве. Театр Станиславского готов был поставить его произведение, но писатель почувствовал, что написал что-то не то, что не стоило с этим пробиваться на сцену, и он забрал пьесу из театра, вернулся к старой работе. Однако этот опыт литературной работы стал очень важным этапом творческой эволюции будущего автора «Ржевского романа». Влияние драматургии нашло свое отражение в выразительных диалогах, в исключительно функциональном использовании пейзажных и городских зарисовок, в умении через действие показать характер человека.

В конце шестидесятых годов появилась в печати новая проза о войне - «лейтенантская», которая произвела на В. Кондратьева неизгладимое впечатление. Война продолжала сниться на протяжении многих лет, преследовали воспоминания о боевых товарищах и окопном быте. То, что писали его сверстники (представители военного поколения) было созвучно мыслям и чувствам писателя, но он не находил на страницах вышедших книг описания «своей» войны, такой, какой он запомнил ржевскую оборону 1942 года: «Хотел рассказать о том, что знал я, - о моей войне, о том, что переполняло, душило»1. Тогда же В. Кондратьев написал 300 страниц «ржевской» прозы, и хотя это были документальные записи, но именно из них позже автор «Ржевского романа» черпал материал для своих художественных произведений (два эпизода в рассказе «На поле овсянниковском»; характер, легший в основу рассказа «Женька»; история с немцем, только происходившая с другим героем, а не с Сашкой; идея «Селижаровского тракта»; тематика «Овсянниковского оврага» и т. д.).

Большую роль в становлении В. Кондратьева как писателя сыграл К. Симонов, с его легкой руки был дан старт началу творческой карьеры писателя: «Считаю, что мне на литературном пути очень повезло. Поддержка такого авторитетного мастера, как Константин Михайлович Симонов, значила очень много» . Художественная и историческая позиция автора «ржевских» повестей и рассказов существенно отличалась от общепринятых тогда, поэтому путь его произведений к читателю был долгим, требующим иного отношения к военным событиям 1942. «.Сунул ты им в рыло книгу, как кирпич необожженный.»3, - считал В. Астафьев. В восьмидесятые годы В. Кондратьев приходит к важному для себя выводу о том, что о «своей» войне уже ничего нового сказать не может, а вот о послевоенном периоде пришло время поведать («Встречи на Сретенке», «Красные ворота», «Этот 48-й.», «Покушение», «Гошка, бывший разведчик», «День Победы в Чернове», «Поездка в Демяхи», «Знаменательная дата»), С точки зрения автора «Ржевского романа», об этом нелегком историческом отрезке написано было мало, да и не всегда правдиво. Хотя в то время к теме послевоенной жизни обращались очень

1 Кондратьев В. Л. Как это было. //Литературная газета. - 1982. - 24 февраля. С. 6.

2 Кондратьев В. Л. Пишу о своем поколении И В мире книг. - 1986. - № 5. С. 72.

3 Коган А. О В. Кондратьеве и его переписке // Вопросы литературы. - 1995. - Выпуск 1. С.274. многие писатели, среди которых и друзья В. Кондратьева - Г. Бакланов, В. Быков. В конце восьмидесятых, в годы афганской войны, интерес к военной литературе опять вырос, ведь эта часть прозы была уже не только исторической, но и по-своему актуальной для современников из-за своей достоверности и правдивости. В. Кондратьев очень гордился письмами солдат: афганцы, чувствующие свою «особость и непохожесть» на сверстников, находили родственные души в далеких по времени, но не по характерам и мироощущению образах Сашки, Володьки, Алешки, Андрея, Борьки и других героев «ржевского» цикла.

20 мая 1981 года В. Кондратьев был принят в Союз писателей. В этом же году вышел первый сборник повестей и рассказов - «Сашка»; и в течение десяти лет выходили еще сборники с его произведениями в центральных, периферийных и зарубежных (в Чехословакии и Венгрии) издательствах; последний прижизненный сборник - в 1991 году в издательстве «Художественная литература».

Гибель В. JI. Кондратьева широко обсуждалась на страницах общественной печати (в «Литературном обозрении», «Литературной газете», «Комсомольской правде», «Правде», «Литературе в школе»'), но к единому мнению спорящие так и не пришли. Нам кажется закономерным вывод Е. В. Богачевой: «Никакой одной причиной - прямой или косвенной - происшедшее не объяснишь. .Перечитав статьи и беседы Кондратьева за последние два года жизни, можно увидеть: личное и государственное там туго переплелись. .Честный писатель, настоящий гражданин, он

1 Коган А. Сашка, Володька, Вячеслав. Судьбы героев и судьба автора // Литературное обозрение. - 1995.

- № 2. С. 11 -16; Щеглов 10. Жизнь и смерть В. Кондратьева // Литературная газета. - 1995. - 1 ноября. С. 6; Кондратьев Ф. Друзья и недруги В. Кондратьева (Еще раз о смерти моего брата) // Литературная газета.

- 1995. - 8 ноября. С. 6; Коган А. Последнее письмо Вячеслава Кондратьева // Комсомольская правда. -1994. - 28 сентября. С. 6; Щеглов 10. Жизнь и смерть В. Кондратьева И Литературная газета. - 1995. - 1 ноября. С. 6; Кондратьев Ф. Друзья и недруги В. Кондратьева (Еще раз о смерти моего брата) // Литературная газета. - 1995. - 8 ноября. С. 6; Кожемяко В. Кто же стреляет в Вячеслава Кондратьева? // Правда. - 1995. - 15 февраля. С. 1,5; Коган А. Жил и умер, как солдат//Литература в школе. 1995. -№ 2. -С. 21-27. очень непосредственно реагировал на жизнь, постоянно ощущая себя частью народа, остро чувствовал народную боль как свою собственную»1.

Со страниц произведений В. Кондратьева продолжает звучать его голос, живой, искренний, переживающий, вопрошающий и ответствующий. Древние считали: «Historia est magister vitae», что значит: история - учитель жизни. Не зная прошлого, мы не можем глубоко понять современность или предвидеть будущее. Читая рассказы и повести В. Кондратьева, мы перенимаем эстафету времени, пытаемся прикоснуться к его живым истокам, прежде всего, нравственным. Творчество автора «Ржевского романа» дает для этого богатый материал.

В плеяде замечательных писателей, выдвинутых фронтовым поколением, В. JI. Кондратьев смог занять достойное место и найти своего читателя. Даже в сравнении с творчеством сверстников, правдиво и глубоко запечатлевших годы войны, несколько автобиографичная проза этого писателя выделяется исключительной остротой, жесткостью, детализированностью и точностью изображения. Все звенья «Ржевского романа», как его назвал В. Астафьев, связаны единством нравственного отношения к предмету.

Бесспорно, собственный фронтовой опыт имел для В. Кондратьева большую этическую цену. Отсюда постоянное обращение к той поре, когда автор и его герои совершили главное дело жизни - защитили Родину. Отсюда и характерное для ржевского цикла стремление судить героя 60 - 80-х годов, его дела и поступки с прежней солдатской строгостью, почти всегда ретроспективно: «.Для чего -то [здесь и далее разрядка В. Кондратьева] остался же я живым здесь в сорок втором у году, для чего-то не погиб потом?» . Отсюда, наконец, и прямая

1 Богачева Е. В. Кондратьев В. Л.: Жизнь, личность, творчество: Дис. канд. филол. наук: Ростов на Дону, 1996. С. 38-39.

2 Кондратьев В. Л. День Победы в Чернове // Кондратьев В. Л. На поле овсянниковском: Повести. Рассказы. - М.: Известия, 1985. С. 445. Далее ссылки на это издание даются в тексте (НПО) с указанием страниц. сюжетная, образная и стилистическая взаимосвязь кондратьевских произведений.

Многократно в различных произведениях изображается ржевская оборона, дорога раненого в госпиталь, военная Москва - события переломные в жизни самого автора. Часто воспроизводятся или упоминаются сходные ситуации или обстоятельства, имена одних и тех же действующих лиц, биографические сходства в судьбах этих героев (москвич, служил на Дальнем Востоке, воевал под Ржевом, был ранен в руку, был в отпуске по ранению в Москве 1943 года). Однако, безусловно, методологически неверно отождествлять писателя и героя, поскольку это неизбежно ведет к упрощению авторской позиции. Можно сказать, что герои ржевского цикла воплотили этапы духовного взросления писателя и его мировидения: многие персонажи действительно биографичны и отмечены определенной общностью с авторским мировосприятием (Володька Канаев, Алексей Коншин, Андрей Шергин, Сашка и другие), такое «родство» В. Кондратьева и его героев согревает повествование, вызывает чувство особого к нему доверия; другие же, напротив, «отталкиваясь» от него, презентуют собственные нравственные позиции, отражающие противоречия военной действительности (Диков, Виктор Ярцев, Игорь, Клава, Сериков, Лявин, Филимонов, Нахаев, Толик, блатари из «Борькиных путей-дорог» и другие). Перед нами предстает не история одного отдельно взятого человека, а судьба целого поколения, для которого Великая Отечественная война - самое важное и нужное «дело» в жизни.

В. Кондратьев сосредоточил свое внимание на сравнительно узком круге событий, образов, что и стало основой особого стиля «ржевской» прозы. Стремление автора объединить все свои произведения общей системой мотивов, характеров, единой категорией времени и пространства обратило внимание многих исследователей и поставило вопрос о «ржевском» цикле и его жанровом определении.

Выделенные идейно-художественные особенности прозы В. Кондратьева требовали обстоятельного литературоведческого и критического исследования. В статьях и публикациях 70 - 90-х годов (А. Коган, И. Дедков, JI. Лазарев, Н. Цимбаев, Ю. Смелков, М. Нольман, Н. Железнова, С. Дмитренко, Э. Морозова, В. Попов) анализировались разные его произведения, делались попытки рассмотреть отдельные произведения писателя как части единой художественной системы - цикла. Однако в работах исследователей не была представлена полная структура цикла В. Кондратьева, чаще всего звучали только намеки на возможность объединения его произведений.

В конце семидесятых годов наибольший интерес критиков (Л. Лазарев1, К. Симонов2, И. Штокман3, Ю. Смелков4, Е. Холшевникова5, А. Кондратович6) вызвали идейно-тематическое богатство повести «Сашка» и образ главного персонажа произведения, безусловно, яркого и своеобразного героя русской литературы. Жанрово-композиционные особенности сюжета, значимость и целесообразность второй части повести (дороги Сашки) - заинтересовали исследователей позже, в начале восьмидесятых годов, и здесь их мнения разошлись. А. Коган утверждал, что последние главы «Сашки» воспринимаются «как художественная хроника после художественной драмы»7. Сам писатель не был согласен с такими выводами, полагая, что дорога Сашки сначала в госпиталь, потом в Москву - важная и неотъемлемая часть не только идеи произведения, но и образа главного героя.

Размышляя о художественной манере произведений В. Л. Кондратьева А. Коган8, Л. Лазарев1, Г. Филиппов2 писали о

1 Лазарев Л. А мы с тобой, брат, из пехоты. // Новый мир. - 1979. - № 8. С. 264 - 268.

2 Симонов К. Доброго пути, Сашка! // Дружба народов. - 1979. - № 2. С. 5 - 6.

3 Штокман И. Той весной, подо Ржевом. //Литературная Россия. - 1979. - 5 октября. С. 10.

4 Смелков Ю. На самой трудной должности. // Знамя. - 1979. - № 6. С. 249 - 252.

5 Холшевникова Е. Три истории о войне // Нева. -1979. - № 11. С. 188 - 189.

6 Кондратович А. Повесть о солдате // Литературная газета. - 1979. - 9 мая. С. 4.

7 Коган А. Г. Уроки памяти. - М.: Художественная литература, 1988. С. 323.

8 Там же. С. 315-316. притчеобразности», «сказовой» форме «ржевского» цикла; М. Поздняев -об «элегических нотах» в отдельных произведениях писателя; А. Поляков4, А. Павловский5 - о лиричности и исповедальности кондратьевских

П о повестей; Л. Лазарев, А. Торшин, Н. Железнова - об «эпической многоплановости» «Ржевского романа»; В. Ялышко9, Н. Панченко10 - о глубоком психологизме «ржевских» рассказов и повестей.

В девяностые годы критики пытаются представить картину творческого пути писателя, определить его вклад в развитие современной русской прозы. А. Коган11, Е. Сенявская12, Н. Цимбаев13 рассматривают литературное наследие В. Л. Кондратьева в историко-литературном, социально-философском контексте, отмечая связь произведений писателя не только с военной, но и с «деревенской» прозой.

Из критико-литературоведческих статей, опубликованных в периодической печати, интересна, на наш взгляд, работа В. Г. Ялышко14, в которой автор рассматривает вопрос о значимости для русской литературы «окопной» прозы, ее поэтики и проблематики, делая сопоставительный анализ творчества двух писателя - В. Кондратьева и В. Некрасова - и

1 Лазарев Р. И. Это наша судьба: Заметки о лит., посвящ. Великой Отеч. войне. - 2-е изд., доп. - М.: Советский писатель, 1983. С. 378.

2 Филиппов Г. Во имя жизни. Заметки о современной военной прозе. С. 180 - 190.

3 Поздняев М. По праву памяти живой // Сельская молодежь. - 1982. - № 4. С. 34 - 35.

4 Поляков А. П. Изображение войны в произведениях В. Кондратьева // Великая Отечественная война в советской литературе: Сб. / Отв. ред. В. И. Борщуков, Л. В. Иванова. - М.: Наука, 1985. С. 121 - 126.

5 Павловский А. Памятный след // Нева. - 1985. - № 5. С. 148 - 153.

6 Лазарев Л. Самые главные годы // Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советской литературе: Сб. - Выпуск 4. - М.: Художественная литература, 1985. С. 259 - 272.

7 Торшин А. А. Жанр и сюжет (к характеристике стилевого своеобразия современной военной прозы) // Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе: Сб. - Свердловск: СГПИ, 1988. С. 118.

8 Кондратьев В., Железнова Н. Вчера была война. //Литературное обозрение, - 1986. -№ 5. С. 34-40.

9 Ялышко В. Г. Военные повести В. Некрасова и В. Кондратьева (опыт сопоставительного анализа) // Вестник МГУ: Серия 9. Филология. - 1993. - № 1. С. 27 - 34.

10 Панченко Н. А. Памятью сердца (о жанрово-стилевых особенностях повести В. Кондратьева «День Победы в Чернове») // Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе: Сб. - Свердловск: СГПИ, 1988. С. 122.

11 Коган А. Сашка, Володька, Вячеслав. Судьбы героев и судьба автора. С. 11 -16.

12 Сенявская Е. С. Литература фронтового поколения как исторический источник // Отечественная история. - 2002. - № 1. - М.: Наука. С. 101 - 109.

13 Цимбаев Н.И. Проза В. Кондратьева: наблюдения историка // Отечественная история. - 2002. - № 1. -М.: Наука. С. 110-123.

14 Ялышко В. Г. Военные повести В. Некрасова и В. Кондратьева (опыт сопоставительного анализа). С. 27 -34. обращая внимание на такую общую, родовую черту данной прозы, как органическое единство фактической основы и художественного обобщения.

Наиболее серьезные попытки изучения художественного наследия В.

1 9

JI. Кондратьева предприняты в работах И. Дедкова , А. Когана , JI. Лазарева , в которых рассматриваются особенности и тенденции развития его прозы, поднимается проблема традиций и новаторства, а также предметом исследования становится циклизация произведений писателя.

Проза В. Л. Кондратьева стала предметом диссертационного исследования Е. В. Богачевой («Кондратьев В.: Жизнь, личность, творчество»), в котором предпринята попытка определить мировоззренческие принципы В. Л. Кондратьева. Однако за рамками исследования остались проблемы образной структуры и типологии героев произведений писателя, циклизации его прозы, жанрово-стилевой аспект творчества.

Анализ литературы по исследуемому вопросу выявил недостаточную разработанность следующих проблем: проблемы циклизации, проблемы определения центральных тем и мотивов творчества В. Л. Кондратьева, проблемы типологии его героев, образа повествователя - что является, на наш взгляд, пробелом в исследовании особенностей жанрово-стилевой манеры писателя, обращение к которой позволит значительно дополнить представление о поэтике прозы В. Л. Кондратьева, о художественном мире и нравственно-эстетическом мировоззрении писателя. Это объясняет необходимость диссертационного рассмотрения указанных проблем, что и было предпринято впервые в настоящей работе. Кроме того, возросший в последние годы интерес к проблемам жанра и стиля прозаического цикла

1 Дедков И. Живое лицо времени. Очерки прозы семидесятых - восьмидесятых. - М.: Советский писатель, 1986. С. 149- 176.

2 Коган А. Г. Уроки памяти. С. 3 - 9,302 - 325,451 - 456.

3 Лазарев Л. И. Это наша судьба. С. 371 - 391. определил актуальность избранных в диссертационном исследовании аспектов изучения.

Цель диссертации - определить жанрово-стилевое своеобразие прозы В. JI. Кондратьева, те системные отношения, которые формируют цикл как особый тип текстопостроения. Вслед за И. Фоменко, А. Михайловым, Е. Афониной под термином «цикл» мы понимаем единство «элементов, между которыми возникают ассоциативные взаимосвязи и которые свободным взаимодействием продуцируют общие всему циклу смысловые элементы» - «метаобразы, метамотивы, метасюжет»1.

Цель определила задачи настоящей работы:

- выявить специфику целостной художественной формы -жанровой, образной и стилевой структуры прозаического цикла В. JI. Кондратьева;

- определить тематику и проблематику «Ржевского романа», выявить типологию героев в соотношении с жизнью общества и литературным процессом;

- проанализировать особенности позиции повествователя и его роль в цикле;

- рассмотреть способы раскрытия внутреннего мира личности персонажа, обусловленного особенностями художественного мышления писателя; определить соотношение национального, социального, природного и общечеловеческого в типах героев, выявить особенности и актуальность концепции национального характера в произведениях В. JI. Кондратьева.

- раскрыть своеобразие усвоения Кондратьевым традиций русской классической и современной литературной школы, их связь с собственными идейно-творческими установками писателя.

1 Афонина Е. Ю. Поэтика авторского прозаического цикла: Дис. канд. филол. наук. - Тверь, 2005. С. 25.

Указанные цели и задачи определили структуру работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав (Глава I. Проблематика и образы цикла В. Кондратьева; Глава II. Стилевые особенности «Ржевского романа»), Заключения и Списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанрово-стилевые особенности прозы В.Л. Кондратьева"

Заключение.

Чехов как-то обронил, что может писать только по воспоминаниям, о прошлом. Я это очень хорошо понимаю - умею писать только о том, что хорошо отстоялось»1, - признавался автор «Ржевского романа», пришедший в русскую литературу только в 70-е, но пишущий в основном о событиях 1941 - 1943 годов. Внимание писателя В. Кондратьева сосредоточено в первую очередь не на изображении военных действий, а на герое - рядовом участнике исторических событий, вынесшем на своих плечах основную тяжесть Великой Отечественной. И в этом обращении к | теме «человек на войне» проявились глубокая общественная потребность, обострившееся с годами чувство неоплатного долга перед простым солдатом, оставшимся на полях сражений, осознание гуманистических принципов русской литературы, творческое освоение накопленного за четверть века опыта военной литературы и стремление сказать свое слово о событиях тех лет.

Своеобразие художественного решения темы Великой Отечественной войны в «Ржевском романе» состоит в том, что его автор сосредоточил основное внимание на солдате-пехотинце (рядовом, сержанте * или лейтенанте), участвующем в боях за Ржев. При этом история его героев оказывается длиною почти в жизнь: части цикла охватывают довоенное время, фронт, послевоенные мирные годы. Соединяясь, судьбы персонажей «Ржевского романа» представляют единую картину жизни «потерянного» поколения (как называл его В. Кондратьев), состоящего из тех «навеки девятнадцатилетних», судьба которых была предопределена ходом истории и самим характером этих персонажей, системой их духовно-нравственных ценностей и ориентиров. Такой постоянный исторический экскурс позволил писателю понять и ощутить время 70-80-х годов, время, в

1 Кондратьев В. Л. Иду со своим поколением // Советская культура. - 9 мая - 1987. С. 2. котором он жил и создавал свои произведения. Великая Отечественная -это трагический этап жизни целого народа, который остался важнейшей вехой в судьбе многих поколений. Отсюда - желание автора посмотреть на современность через призму прошлого, отсюда - стремление осветить несколько временных пластов одновременно и попытка увидеть в характере человека семидесятых - восьмидесятых годов тени страшных сороковых. Не случайно К. Симонов, чьими стараниями и с чьим добрым напутствием была напечатана первая повесть В. Кондратьева, писал о нем: «Это наша общая встреча с новым военным писателем, не с молодым, а просто с писателем, пишущим о своем и по-своему»1.

Контекст истории» - это «полнокровная, не усеченная объемная реальность, чья многомерность и многогранность, наверно, только и доступна образному познанию. Без художественного исследования этой реальности невозможно постичь современного человека, понять, что же с ним - с нами! - происходит.» . «Точка зрения» исторической памяти позволила автору «Ржевского романа» осуществить передачу духовного опыта военного поколения людям сегодняшнего дня. В многочисленных публикациях и выступлениях В. Кондратьев признавался в том, что на войне его ровесники ощущали, что в их руках будущее России, ее судьба, и что такого же чувства ответственности за все, что происходит в стране, он желает современной молодежи. Он надеялся, что «переживание» сопричастности к истории, к будущему Родины, а не материальное благополучие будет двигать следующими поколениями.

Рассказы, повести и роман, составляющие цикл В. Кондратьева, привлекают своей непосредственностью, искренностью и доверительностью авторского тона. Эта проза, в которой повествователь (одновременно автобиографичный и собирательный образ целого

1 Лазарев Л. И. Это наша судьба: Заметки о лит., посвящ. Великой Отеч.войне. - 2-е изд., доп. - М: Советский писатель, 1983. С. 372.

2 Шкловский Е. О сущем и должном // Вопросы литературы. - 1986. - № 10. С. 40. поколения) не только беспощадно рисует жуткий лик войны: грязь, вши, голод, нехватку техники и оружия, кровь, смерть, - но и создает в своей основе светлые произведения, потому что они проникнуты верой в торжество человечности. Персонажи «Ржевского романа» (и те, которых можно отнести к типу героя, близкому лейтенантской прозе, и те, которых можно определить как героев, максимально приближенных к русскому национальному типу, берущему свою начало в фольклоре - сказках, былинах, песнях) проходят через тяжелейшие испытания «бытом» войны, но при этом остаются верны чувству справедливости и долга. Характеры персонажей практически неизменны на протяжении всего цикла, но это не представляется творческой неудачей автора, скорее, наоборот. Цельность натуры, сильный внутренний стержень, высокие духовные потребности заставляют героев «Ржевского романа» подходить к событиям и фактам мирной жизни все с той же шкалой нравственных ценностей, что и во время войны. Именно поэтому годы фронтовой жизни представляются персонажам цикла самыми важными в судьбе, ведь только в то время их действия и поступки имели обще национальный смысл и значение.

В. Кондратьев в своих произведениях рассматривает глобальные вопросы, связанные с историей, судьбой человека на войне, отношением личности и общества, посредством обращения к теме «пяди земли», боев «местного значения». В центре внимания в «Ржевском романе» оказываются не выдающиеся в общепринятом смысле герои войны, не известные военачальники, а те труженики Великой Отечественной, солдаты и младшие командиры, которые, с точки зрения автора, и были истинными созидателями победы, творцами истории. В цикле В. Кондратьева мы видим войну через призму восприятия разных героев, и для каждого она своя. Такая полифоничность изображения делает «Ржевский роман» абсолютно оригинальным произведением и по форме, и по содержанию.

Особое место в цикле В. Кондратьев отводит женским образам, и это не случайно: отношение к женщине всегда выражало нравственное состояние общества, а ее место на войне, роль в освобождении родной страны входили в противоречие с истинным назначением, данным от природы - быть женой, матерью. Участие в событиях 1941 - 1945 годов и есть та величественная жертва, которую принесли они на алтарь Победы, тот бессмертный подвиг, всю глубину которого пытаются постичь герои В. Кондратьева. «Женские» страницы цикла поражают, с одной стороны, особой лирической тональностью, а с другой стороны, эмоциональной заостренностью проблемы «человек на войне».

Творчество В. Кондратьева не только оригинально само по себе, но и отражает сложный и многогранный характер литературного процесса 7090-х годов. При сопоставлении произведений разных лет отчетливо проявляется цельность дарования писателя, точно нашедшего в литературе свою дорогу, круг избранных тем, мотивов, образов и жанра - «ржевского» цикла (уникальность которого заключается в специфике взаимодействия разнонаправленных признаков: единства и самостоятельности его текстовых единиц - рассказов, повестей, романа), обусловленных как спецификой художественного мышления самого автора, так и общим стремлением литературы 70-х годов. Эта цельность отразилась и в единстве основанного на традициях русской классической школы стиля. Драматургическую форму построения диалога и действия, определенную «эскизность», «набросковость» или «рванность» повествования части произведений, лаконичность, скрытый психологизм, исповедальность и «сказовость», сочетание эпического и лирического начала увидели в «Ржевском романе» читатели и исследователи творчества писателя. Одновременно суровым реалистом и романтиком считали В. Кондратьева критики, и это не случайно. В его произведениях уверенно соединяются разные стилевые возможности, сплав которых и является той формой авторского, индивидуального и неповторимого стиля, который предстает перед нами на страницах «Ржевского романа», романа, который принято считать «синтетическим жанром».

Стилистическая манера В. Кондратьева вполне определенна. Она пронизывает всю художественную ткань произведений и выражается опосредованно: через художественную деталь, сюжет и систему образов, сопоставление нескольких временных пластов, многообразие сложных и смешанных форм речи героев и повествователя, ключевые слова и т. д. Стремление восстановить прошлое, удержать в памяти лучшее, что было в те годы, влечет за собой и особое пристрастие к изображению быта, к восстановлению всех мельчайших деталей: «Думается, что столь необходимое в творчестве, ощущение живого пульса времени и бытия никак не снижается, а, напротив, подчеркивается характерными фактами, событиями и подробностями, из которых истинный художник отбирает достойное глубокого осмысления»1. Правда отдельных мелких подробностей вписывается в общую большую правду нарисованной художником картины жизни целого поколения. В «Ржевском романе» точность к деталям сочетается с пристальным вниманием к внутреннему миру героя, «тщательность исторического бытописания - с емкостью характеров»2.

Лучшая часть русской советской литературы, а к ней можно отнести и «ржевский» цикл В. Кондратьева, продолжала традиции великой русской литературы прошлого века, ставя во главу угла правду жизни и полагая, что каждое слово истины, дошедшее до читателя сквозь политическую цензуру, выбивает хотя бы один камешек из фундамента тоталитарной системы. Выражение «единый ржевский роман» принадлежит В. Астафьеву, однако сам писатель первоначально смотрел на свое предназначение иначе - рассказать правду о том, что было под Ржевом,

1 Кондратьев В. Л. Долг поэта, долг солдата//Знамя. - 1981. - Кн. 2. С. 248.

2 Поляков А. П. Изображение войны в произведениях В. Кондратьева. С. 123. что не отпускало и тревожило даже по прошествии многих лет. Еще до «Сашки» был начат «Селижаровский тракт», «Овсянниковский овраг», «Асин капитан», «Дорога в Бородухино», «Борькины пути-дороги», которые по сути выстраивались в единое повествование. А когда позже появились и другие произведения автора («Встречи на Сретенке», «Красные ворота» и др.) стало ясно, что образуется своеобразная летопись жизни целого поколения, ровесников самого В. Кондратьева. «Ржевский роман» - это итог глубоких раздумий и неукоснительного следования высшей художественной истине; это долг, в первую очередь, перед собой, потому что только таким способом автор мог верно воспроизвести духовный облик своего поколения, дорогой ценой заплатившего за Победу.

Детальное рассмотрение преломившихся в цикле традиций позволяет сделать вывод о том, что использование единой системы тем, мотивы и образов, разнообразных стилистических приемов, совмещение временных и пространственных слоев, богатство, точность и выразительность речи дает возможность В. Кондратьеву добиться поставленной цели - создать оригинальное художественное произведение - прозаический цикл «Ржевский роман».

В. Кондратьев свято верил в силу и действенность правдивого слова, и пафосом его творчества стала истина. Он был убежден в том, что слово может изменить мир, повлиять на него в лучшую сторону. Нравственная, гуманистическая насыщенность «Ржевского романа» В. Кондратьева ставит его творчество в русло высоких духовных традиций русской литературы.

Список научной литературыРюмшина, Наталия Викторовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Алексиевич С. У войны не женское лицо // Октябрь. - 1984. - № 2.-С. 22- 107.

2. Бакланов Г. Я. Пядь земли: Повести и рассказы. М.: Советская Россия, 1980.-382 с.

3. Бек А. А. Резерв генерала Панфилова. Повесть. М.: Гослитиздат, 1961.-128 с.

4. Бондарев Ю. В. Последние залпы. Тишина. Повести и роман. М.: Советская Россия, 1980. - 556 с.

5. Быков В. Третья ракета. Повесть и рассказы / Авториз. пер. с белорус. М. Горбачева. М.: Молодая гвардия, 1963. - 238 с.

6. Кондратьев В. JI. Больше правды .II Книжное обозрение. 1988.- 30 сентября. С. 3.

7. Кондратьев В. JI. Буду писать без внутреннего редактора // Знамя.- 1997.-№6.-С. 148- 155.

8. Кондратьев В. JI. В ответе за каждое слово // Советская культура. -1980.- 11 ноября.-С. 6.

9. Кондратьев В. JI. Великое слово «надо» // Учительская газета.1985.-30 марта.-С. 4.

10. Ю.Кондратьев В. JI. Вечное ржевское поле // Литературная газета.1986,- 18 июня.-С. 8.

11. Н.Кондратьев В. Л. Война солдатская, народная . // Театр. 1985. -№8.-С. 38.

12. Кондратьев В. Л. Всех поименно! // Советская культура. - 1987. -8 сентября. - С. 6.

13. Кондратьев В. Л., Железнова Н. Вчера была война. // Литературное обозрение. 1986. - № 5. - С. 34 - 40.

14. М.Кондратьев В. JI. Главное доверие // Литературное обозрение.1986. № 1.-С.8-9.

15. Кондратьев В. Л. Говорю о своем поколении // Красная звезда.1987.-30 июня.-С. 4.

16. Кондратьев В. Л. Два письма. // Сельская жизнь. 1995. - 29 июня. - С. 5,8.

17. Кондратьев В. Л. Долг поэта, долг солдата // Знамя. 1981. - Кн. 2.-С. 247-249.

18. Кондратьев В. Л. Дорогами Великой Отечественной // Литература в школе. 1985. - № 2. - С. 11 - 14.

19. Кондратьев В. Л. Достоинство писателя // Комсомольская правда.- 1987.-5 марта.-С. 4.

20. Кондратьев В. Л. Запахло весной. // Советская культура. 1986.- 22 февраля. С. 2.

21. Кондратьев В. Л. Знать бы раньше . П Литературная газета. -1984.-2 мая.-С. 4.

22. Кондратьев В. Л., Миллер Б. Зов Отечества // Литературная газета. -1993.-29 сентября. С. 3.

23. Кондратьев В. Л. Иду со своим поколением // Советская культура. -1987.-9 мая.-С. 1-2.

24. Кондратьев В. Л. Из переписки с читателями // Литературное обозрение. 1995. - № 2. - С. 17 - 22.

25. Кондратьев В. Л. Искупить кровью // Знамя. 1991. - № 12. - С. 33 -83.

26. Кондратьев В. Л. Как это было. // Литературная газета. 1982. -24 февраля. - С. 6.

27. Кондратьев В. Л. Кардиограмма пережитого // Книжное обозрение. 1987. - 5 июня. - С. 8 - 9.

28. Кондратьев В. JI. Кино про войну // Литературная газета. 1984. -14 марта. - С. 8.

29. Кондратьев В. Л. Когда солдаты возвращаются домой // Московские новости. 1987. - № 35 (30 августа). - С. 12.

30. Кондратьев В. Л. Красные ворота: Повесть. Роман. М.: Моск. рабочий, 1988.-413 с.

31. Кондратьев В. Л. Лед тронулся // Литературная газета. 1991.-3 апреля. - С. 9.

32. Кондратьев В. Л. Лирический дневник солдата // Знамя. 1986. -№2.-С. 237-239.

33. Кондратьев В. Л. Марк // Огонек. 1987. - № 22. - С. 12 - 15.

34. Кондратьев В. Л. Мы будем жить по-другому // Советская культура. 1988. - 20 октября. - С. 3.

35. Кондратьев В. Л. Мы уже другие. // Труд. 1989. - 8 ноября. - С. 4.

36. Кондратьев В. Л. На поле овсянниковском: Повести. Рассказы. / Послесл. Л. Лазарева. -М.: Известия, 1985. 576 с.

37. Кондратьев В. Л. На свидании и на марше // Комсомольская правда. 1984. - 9 июня. - С. 2.

38. Кондратьев В. Л. На улице Гиры // Грани. 1996. - № 180. - С. 5 -34.

39. Кондратьев В. Л. Не все еще рассказано. // Медицинская газета. -1984.-9 мая.-С. 4.

40. Кондратьев В. Л. Не все еще сказано о нашем поколении // Юность. 1983. - № 9. - С. 96 - 97.

41. Кондратьев В. Л. Не забылось. // Смена. 1988. - № 15. - С. 8 -11.

42. Кондратьев В. Л. Не закрыта тема // Литературное обозрение. -1981.-№ 1.-С. 20-21.

43. Кондратьев В. Л. Не только о своем поколении // Коммунист. -1990.- №7. -С. 113-124.

44. Кондратьев В. JI. Нельзя в инакомыслящем видеть врага // Рабочая трибуна. -1991.-12 февраля. С. 4.

45. Кондратьев В. Л. Неостывающая память // Литературная газета. -1980. № 9. - 27 февраля. - С. 3.

46. Кондратьев В. Л. Нет, жизнь прожита не зря // Советская культура. 1989. - 7 ноября. - С. 3.

47. Кондратьев В. Л. О войне написано не все. // Социалистическая индустрия. 1986. - 15 ноября. - С. 4.

48. Кондратьев В. Л. Обыкновенные окопники // Литературная газета.- 1987.-21 января.-С. 4.

49. Кондратьев В. Л. Одна жизнь. Записки старого инженера // Дружба народов. 1990. - № 12. - С. 99 - 168.

50. Кондратьев В. Л. Отвечая самому себе // Советская культура. -1983.-2 мая.-С. 6.

51. Кондратьев В. Л. Писать о своем поколении // Советская торговля.- 1985.-8 июня.-С. 4.

52. Кондратьев В. Л. Пишу о своем поколении // В мире книг. 1986.- № 5. С. 70-72.

53. Кондратьев В. Л. По горячим следам памяти и правды // Неделя. -1987.-№50.-С. 11.

54. Кондратьев В. Л. Повести. / Вступит, ст. А. Когана. М.: Худ. л-ра, 1991.-476 с.

55. Кондратьев В. Л. Повесть реквием // Дружба народов. - 1979. -№ 11.-С. 251 -253.

56. Кондратьев В. Л. Поговорим о свободе // Литературная газета. -1989.-24 мая.-С. 11.

57. Кондратьев В. JI. Поездка в Демяхи // Знамя. 1985. - Кн. 11. - С. 64-79.

58. Кондратьев В. Л. Пока мы живы. // Вопросы литературы. 1979.- № 6. С. 221 -225.

59. Кондратьев В. JI. Покушение // Честь имею. 1994. - № 1 - 2 - С. 11 -22;№2-3.-С. 11-21.

60. Кондратьев В. Л. Проза на фоне театра // Театр. 1984. - № 11.-С.30-36.

61. Кондратьев В. JI. Прощание с иллюзиями // Столица. 1991. - № 11/12.-С. 12-15.

62. Кондратьев В. JI. Работа самосовершенствования бесконечна // Библиотекарь. 1991. - № 3. - С. 2,44 - 46.

63. Кондратьев В. Л. Разум против безумия // Дружба народов. 1993.- № 4. С. 3 - 6.

64. Кондратьев В. JI. Рассказать правду о времени. // Книжное обозрение. 1986. - 5 сентября - С. 8.

65. Кондратьев В. JI. Сашка: Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1981. - 504 с.

66. Кондратьев В. Л. Сашка: Повесть. -М.: Современник, 1986. 140 с.

67. Кондратьев В. Л. Сашка: Рассказ, повести. / Вступ. ст. Л. Лазарева.- Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 1990. 332 с.

68. Кондратьев В. Л. Сашка сегодня у Белого дома? // Литературная газета. 1992. - 26 февраля. - С. 3.

69. Кондратьев В. Л. Селижаровский тракт: Повести, рассказы. М.: Советский писатель, 1985.-368 с.

70. Кондратьев В. Л. Сороковые. : Рассказы и повести. М.: Современник, 1988. - 464 с.

71. Кондратьев В. JI. Так я родился в третий раз // Труд. 1993. - 17 июля. - С. 2.

72. Кондратьев В. Л. Ты прошел стоверстый путь. // Литературная газета. 1985. - 23 января. - С. 10.

73. Кондратьев В. Л. Что было .II Знамя. 1988.-№ 10.-С. 6-55.

74. Кондратьев В. Л. Что дальше? // Инженерная газета. 1992. - № 21 (февраль). - С. 3.

75. Кондратьев В. Л. Этот сорок восьмой .II Сельская новь. — 1989. -№ 6. С. 42-47.

76. Кондратьев В. Л. Я поэт и должен быть на фронте // Юность. -1981.-№ 1.-С. 82.

77. Кондратьев В. Л. Я убит подо Ржевом // Советская Россия. — 1984. 14 октября.-С. 4.

78. Куприн А. И. Гранатовый браслет // Куприн А. И. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Художественная литература, 1958. — Т. 4. -С. 430-480.

79. Некрасов В. П. В окопах Сталинграда: Повесть. М.: Русская книга, 1995.-272 с.

80. Рассказ 81: Сб. / Сост. и авт. предисл. Ю. Ф. Галкин. — М.: Современник, 1982. 302 с.

81. Ремарк Э. М. На западном фронте без перемен; Возвра-щение: Романы. М.: Харьков: Аст; Фолио, 1998. - 527 с.

82. Самойлов Д. С. Избранные произведения: В 2 т. / Вступ. ст. И. Шаитанова. -М.: Художественная литература, 1989. 2 т.

83. Симонов К. М. Живые и мертвые: Роман: В 3 кн. / Предисл. Л. Лазарева. М.: Русская книга, 1994. - Кн. 1-3.

84. Толстой Л. Н. Севастопольские рассказы: Рассказы и повести. Минск: Юнацтва, 1990.-412 с.

85. Тургенев И. С. Ася // Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. -М. Л.: Наука, 1965. - Т. 7. - С. 71 - 121.

86. Тургенев И. С. Первая любовь // Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. М. - Л.: Наука, 1965. - Т. 9. - С. 7 -76.1.

87. Адамович А. За происходящим непреходящее // Литературное обозрение. 1986. - № 1. - С. 3 - 4.

88. Андрианов А. Мгновение судьбы // Литературная газета. 1985. -24 апреля. - С. 4.

89. Беличенко Ю. Школа мужества // Знамя. 1980. - Кн. 5. - С. 230 -237.

90. Богачева Е. В. Кондратьев В. Л.: Жизнь, личность, творчество: Дис. канд. филол. наук. Ростов на Дону, 1996. - 183 с.

91. Бутовская И. Б. Воспитание правдой // Вечерняя средняя школа. -1985. № 4. - С. 63 - 65.

92. Великая Отечественная война в современной литературе: Сб. / Отв. ред. В. И. Борщуков, Л. В. Иванова. М.: Наука, 1982. - 333 с.

93. Воронов В. Новая волна военной прозы // Октябрь. 1980. - № 5. -С. 200-205.

94. Галкин Ю. Ф. Рассказы и авторы // Рассказ 81: Сб. / Сост. и авт. предисл. Ю. Ф. Галкин. М.: Современник, 1982.-С. 3-11.

95. Герасимова Л. Е. Нравственность в природе вещей // Литература и нравственные проблемы современности: Сб. Ч. 1. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1983. - С. 59 - 75.

96. Дедков И. А. Живое лицо времени. Очерки прозы семидесятых -восьмидесятых. М.: Советский писатель, 1986. - 389 с.

97. Дедков И. Пядь ржевской земли // Литературное обозрение. -1980.-№5.-С. 66-69.

98. Дмитренко С. Опыт на всю жизнь // Октябрь. 1982. - № 11. - С. 207-208.

99. Изволенский П. Будь жив, Сашка! // Советская культура. 1981. -24 ноября. - С. 4.

100. Коган А. Воспитывать правдой // В мире книг. - 1983. - №5.-С. 65-68.

101. Коган А. Жил и умер, как солдат // Литература в школе. -1995.-№2.-С. 21-27.

102. Коган А. О В. Кондратьеве и его переписке // Вопросы литературы. Выпуск 1. - 1995. - С. 264 - 314.

103. Коган А. Последнее письмо Вячеслава Кондратьева // Комсомольская правда. 1994. - 28 сентября. - С. 6.

104. Коган А. Сашка, Володька, Вячеслав. Судьбы героев и судьба автора // Литературное обозрение. 1995. - № 2. - С. 11-16.

105. Коган А. Г. Уроки памяти. М.: Художественная литература, 1988.-478 с.

106. Кожемяко В. Кто же стреляет в Вячеслава Кондратьева? // Правда. 1995. - 15 февраля. - С. 1,5.

107. Кондратович А. О своем поколении // Знамя. 1982. - № 5. - С. 226-229.

108. Кондратович А. Повесть о солдате // Литературная газета. 1979. - 9 мая. - С. 4.

109. Кондратьев Ф. Друзья и недруги В. Кондратьева (Еще раз о смерти моего брата) // Литературная газета. 1995. - 8 ноября. - С.6.

110. Корабельников Г. Письмо Вячеславу Кондратьеву // Дружба народов. 1980. - № 5. - С. 253 - 255.

111. Лазарев Л. И. А мы с тобой, брат, из пехоты // Новый мир. -1979.-№8.-С. 264-268.

112. Лазарев Л. И. Самые главные годы // Литературное обозрение. -1982.-№9.-С. 47-51.

113. Лазарев Л. И. Это наша судьба: Заметки о лит., посвящ. Великой Отеч. войне. 2-е изд., доп. - М.: Советский писатель, 1983. - 392 с.

114. Лебедев А. Человек из-под Ржева // Новый мир. 1981. - № 11.-С. 245-249.

115. Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советской литературе: Сб. Выпуск 4 / Сост. Ю. В. Идашкин, А. Г. Коган - М.: Художественная литература, 1985. - 343 с.

116. Литература и современность. Сборник 18. Статьи о литературе 1979 1980 гг. / Редкол. А. Бочаров; Сост. М. Числов. - М.: Художественная литература, 1981. - 591 с.

117. Морозов Э. Ф., Попов В. П. Духовный мир Вячеслава Кондратьева // Вопросы русской литературы: Сб. Вып. 1. - Львов: Вища школа, 1986. - С. 24 - 30.

118. Нольман М. Душа солдата // В мире книг. 1982. - № 8. - С. 69 -71.

119. Павловский А. Памятный след // Нева. 1985. - № 5. - С. 148 — 153.

120. Панков А. Отзовется добром // Правда. 1981. - 16 сентября. - С. 3.

121. Панферов С. Из «ржевских тетрадей» писателя воина // Библиотекарь. - 1981. - № 5. - С. 18.

122. Панченко Н. А. Памятью сердца (о жанрово-стилевых особенностях повести В. Кондратьева «День Победы в Чернове») // Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе: Сб.

123. Отв. ред. Н. JI. Лейдерман. Свердловск: СГПИ, 1988. - С. 122 — 128.

124. Поздняев М. По праву памяти живой // Сельская молодежь. -1982. -№4.-С. 34-35.

125. Поздняев М. Чего-то высшего мы коснулись .II Литературное обозрение. 1985. - № 5. - С. 29 - 37.

126. Поляков А. П. Изображение войны в произведениях В. Кондратьева // Великая Отечественная война в советской литературе: Сб. / Отв. ред. В. И. Борщуков, Л. В. Иванова М.: Наука, 1985.-С. 121-126.

127. Потапов В. Георгий, Сашка, лейтенант Володька // Советская культура. 1985. - 26 марта. - С. 5.

128. Росляков В. Сашка и другие .II Литературная газета. 1981. -19 августа. - С. 4.

129. Рубашкин А. Правда сущая. Военная проза: размышления критика // Звезда. 1984. - № 5. - С. 178 - 187.

130. Силина И. Несколько дней из жизни солдата // Театр. 1981. - № И.-С. 38-44.

131. Симонов К. Доброго пути, Сашка! // Дружба народов. 1979. - № 2.-С.5-6.

132. Сенявская Е. С. Литература фронтового поколения как исторический источник // Отечественная история. М.: Наука, 2002.-№1.-С. 101-109.

133. Слова, пришедшие из боя: Статьи. Диалоги. Письма. Выпуск 2. -М.: Книга, 1985.-239 с.

134. Смелков Ю. Лейтенант и его рота // Советская культура. 1984. -14 января. - С. 4.

135. Смелков 10. На самой трудной должности. // Знамя. 1979. - № 6.-С. 249-252.

136. Смелков Ю. Пронзительное ощущение подлинности // Знамя. -1985.-Кн. 10.-С. 233-235.

137. Смелков 10. «Я убит подо Ржевом.»// Московский комсомолец.- 1985.-2 апреля.-С. 4.

138. Торшин А. А. Жанр и сюжет (к характеристике стилевого своеобразия современной военной повести) // Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе: Сб. / Отв. ред. Н. JI. Лейдерман. Свердловск: СГПИ, 1988. - С. 115 - 122.

139. Филиппов Г. Во имя жизни. Заметки о современной военной прозе // Звезда. 1983. - № 5. - С. 180 - 190.

140. Хлоплянкина Т. В эти тихие вечера // Правда. 1983. - 4 декабря. -С.З.

141. Холшевникова Е. Три истории о войне // Нева. 1979. - № 11.-С. 188- 189.

142. Хорев А. Испытание недоверием // Красная звезда. 1992. - 18 января. - С. 5.

143. Цимбаев Н. И. Проза В. Кондратьева: наблюдения историка // Отечественная история. -М.: Наука, 2002. № 1.-С.110-123.

144. Чапчахов Ф. Со слезами на глазах // Литературная газета. 1985.- 11 декабря. С. 4.

145. Шепотинник П. На торном пути // Московский комсомолец. -1981.-17 ноября.-С. 4.

146. Штокман И. Той весной, подо Ржевом. // Литературная Россия.- 1979.-5 октября.-С. 10.

147. Щеглов Ю. Жизнь и смерть В. Кондратьева // Литературная газета. 1995. - 1 ноября. - С. 6.

148. Эльяшевич А. Огненные дали // Звезда. 1980. - № 6. - С. 193 — 204; №7.-С. 184- 198.

149. Ялышко В. Г. Военные повести В. Некрасова и В. Кондратьева (опыт сопоставительного анализа) // Вестник МГУ: Серия 9. Филология. 1993. -№ 1. - С. 27 - 34.1.I

150. Абрамов Ф. Кое-что о писательском труде // Вопросы литературы. 1974. - № 3. - С. 180 - 195.

151. Андреев A. JI. Художественный образ и гносеологическая специфика искусства: Методологические аспекты проблемы. -М.: Наука, 1981.-193 с.

152. Афонина Е. Ю. Поэтика авторского прозаического цикла: Дис. канд. филол. наук. Тверь, 2005. - 166 с.

153. Бакланов Г. Не за счет других // Литературная газета. 1985.- 12 июня. - С. 6.

154. Барабанов Е. В. «Русская идея» в эсхатологической перспективе // Вопросы философии. 1990. - № 8. - С. 62 - 73.

155. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. - 504 с.

156. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. Проблемы поэтики Достоевского. Киев: Некст, 1994. - 511 с.

157. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества: Сб. / Примеч. С. С. Аверинцева, С. Г. Бочарова. М.: Искусство, 1979,- 423с.

158. Белая Г. А. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983.- 191 с.

159. Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород») // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13т./ Глав. ред. Н. Ф. Бельчиков. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1953.-Т. 1.-С. 259-307.

160. Белинский В. Г. Разделение поэзии на роды и виды // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. / Глав. ред. Н. Ф. Бельчиков. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1953. - Т. 5. - С. 7 - 98.

161. Белинский В. Г. Статья восьмая. «Евгений Онегин» // Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. / Вст. ст. и примеч. К. Тюнькина. М.: Художественная литература, 1985.-С.352-394.

162. Бердяев Н. А. Русская идея // Вопросы философии. 1990. - № 1. -С. 77-144.

163. Бердяев Н. А. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. - 205 с.

164. Бердяев Н. А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. - 176 с.

165. Берковский Н. Я. Мир, создаваемый литературой. М.: Советский писатель, 1989. - 496 с.

166. Бонецкая Н. К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст 1985: Лит.-теор. исслед. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. -М.: Наука, 1986. - С. 241 - 271.

167. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М.: Язык русской культуры, 1999. - 626 с.

168. Брызгалова Е. Н. Сказ и его роль в поздней новеллистике Саши Черного // Творчество В. Я. Шишкова в контексте русской прозы XX века: Сб. Тверь: Твер. гос. ун-т; Золотая буква, 2003. - С. 166 -174.

169. Бурсов Б. И. Национальное своеобразие русской литературы. 2-е изд., доп. - Л.: Советский писатель, 1967. - 396 с.

170. Бушмин А. С. Преемственность в развитии литературы. 2-е изд., доп. - Л.: Художественная литература, 1978. - 223 с.

171. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Вступ. ст. И. К. Горского; Сост., коммент. В. В. Мочаловой. М.: Высшая школа, 1989.-406 с.

172. Виноградов В. В. О теории художественной речи: Учеб. пособие. / Послесл. акад. Д. С. Лихачева. М.: Высшая школа, 1971. - 240 с.

173. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: Гослитиздат, 1959. - 654 с.

174. Винокур Г. О. О языке исторического романа // Контекст 1985: Лит.-теор. исслед. / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1986. С. 272 - 295.

175. Выготский Л. С. Психология искусства. Ростов на Дону: Феникс, 1998.-480с.

176. Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. / Предисл. Е. Сидорова. -М.: Советский писатель, 1988.-445(2)с.

177. Гей Н. К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. / Отв. ред. С. Г. Бочаров. М.: Наука, 1989. - 269 (1) с.

178. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979.-222 с.

179. Гинзбург Л. Я. «Былое и думы» Герцена. Л.: Гослитиздат, 1957. -374 с.

180. Гиршман М. М. Ритм художественной прозы: Монография. -М.: Советский писатель, 1982.-367 с.

181. Гуляев Н. А. Теория литературы: Учеб. пособие для пед. ин-тов. -М.: Высшая школа, 1985. 271 с.

182. Гуляев Н. А., Богданов А. Н., Юдкевич Л. Г. Теория литературы в связи с проблемами эстетики: Учеб. пособие для филол. фак. -М.: Высшая школа, 1970. 379 с.

183. Гусев В. И. Герой и стиль: К теории характера и стиля. Советская литература на рубеже 60-70-х годов. М.: Художественная литература, 1983. -286 с.

184. Дарвин М. Н. Проблема цикла в изучении лирики: Учеб. пособие. -Кемерово: КГУ, 1983. 104 с.

185. Днепров В. Д. Идеи времени и формы времени. JL: Советский писатель, 1980.-598 с.

186. Днепров В. Д. Проблемы реализма. Д.: Советский писатель, 1961.-371 с.

187. Дорош Е. Живое дерево искусства / Предисл. И. Золотусского. -М.: Искусство, 1967. 270 с.

188. Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1877 // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. / Гл. ред. В. Г. Базанов -Л.: Наука, 1984.-Т. 26.-С. 116-208.

189. Драгомирецкая Н. А. Автор и герой в русской литературе XIX -XX веков.-М.: Наука, 1991.-373 (1) с.

190. Ерохин В. Н. Структура фрейма «государство» в тезаурусе М. Е. Салтыкова-Щедрина (лексико-семантический аспект): Дис. канд. филол. наук. Тверь, 1994. - 162 с.

191. Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М.: Просвещение, 1988. - 174 (2) с.

192. Жанрово-стилевые искания современной советской прозы: Сб. / Под ред. Л. М. Поляк и В. Е. Ковского. -М.: Наука, 1971.-351 с.

193. Идеи и образы художественной литературы: Сб. / Под ред. проф. А. С. Мясникова и др. Вып. 35. - М.: Типография Высшей партийной шк-ы при ЦК КПСС, 1958. - 272 с.

194. Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948 1954 годов. В 2-х т. / Подгот. текста и вступ. ст. И. Н. Смирнова. - М.: МП «Рарог», 1992. - Т. 1. - 344 с.

195. Каргашин И. Г. Проблемы поэтики стихотворного сказа // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск: ИГУ, 1988.-С. 19-32.

196. Кожинов В. В. Происхождение романа. М.: Советский писатель, 1963.-440 с.

197. Компанеец В. В. Русская социально-философская проза 1970 -80-х годов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1994. - 204 с.

198. Кузнецов М. М. Советский роман: Статьи, портреты. М.: Советский писатель, 1986.-416 с.

199. Кузнецова А. А. Проза Ю. П. Казакова (Проблематика и поэтика): Дис. канд. филол. наук. Тверь, 2001. - 185 с.

200. Куприянова Е. Н., Макагоненко Г. П. Национальное своеобразие русской литературы. Очерки и характеристики. М.: Наука, 1976. -415 с.

201. Ландор М. Большая проза из малой // Вопросы литературы. -1982.-№8.-С. 75- 106.

202. Лаптева О. А. Фотография ли? // Русская речь. 1968. - № 4. - С. 33 -38.

203. Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С.74-87.

204. Лосский Н. О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. -М.: Политиздат, 1991. 368 с.

205. Михайлов А. Собеседники: Статьи, очерки, портреты (О современном процессе). -М.: Советский писатель, 1985.-447с.

206. Мущенко Е. Г., Скобелева В. П., Кройчик Л. Е. Поэтика сказа. -Воронеж: Изд-во Воронеж. Ун-та, 1978. 287 с.

207. Николаева С. Ю. Русский национальный характер в современном житийном рассказе (Ф. А. Абрамов, В. Н. Крупин) // Проблемы национального самосознания в русской литературе XX века: Сб. -Тверь: ТГУ, 2005. С. 36 - 48.

208. Овчаренко А. И. Новые герои новые пути: От М. Горького до В. Шукшина. -М.: Современник, 1977. - 479 с.

209. Овчаренко А. И. Эпоха, человек, искусство. Полемические заметки о современной литературе. М.: Советская Россия, 1967. -375 с.

210. Огнев А. В. М. Горький о русском национальном характере: Монография. Тверь: ТГУ, 1992. - 172 с.

211. Огнев А. В. О русском национальном характере // Проблемы национального самосознания в русской литературе XX века: Сб. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005. С. 7 - 17.

212. Огнев А. В. Против лжи о Великой Отечественной войне: Монография. Тверь: Издательство Ви Арт, 2003. - 164 с.

213. И 212. Огнев А. В. Русский советский рассказ 50 70-х годов: Пособиедля учителей. М.: Просвещение, 1978. - 208 с.

214. Огнев А. В. Традиции, война и судьба России. Тверь: Золотая буква, 2004.-433 с.

215. Палиевский П. В. Литература и теория. 2 изд., доп. - М.: Современник, 1978. - 280 (3) с.

216. Панченко А. М. Топика и культурная дистанция // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения: Сб. М.: Наука, 1986. - С. 236-250.

217. Пинский Л. Е. Сюжет «Дон-Кихота» и новый европейский роман // Вопросы литературы. 1960. - № 4. - С. 168 - 181.

218. Полевой Б. О тех, кто победил // Комсомольская правда. 1960. -21 января. - С. 4.

219. Поспелов Г. Н. Искусство и эстетики. М.: Искусство, 1984. -325 с.

220. Поспелов Г. Н. Теория литературы: Учебник для филол. спец. унтов. -М.: Высшая школа, 1978. 351 с.

221. Потебня А. А. Эстетика и поэтика: Сб. Сост., вст. ст., примеч. И. В. Иваньо, А. И. Колодна. -М.: Искусство, 1976. - 613 (1) с.

222. Пропп В. Я. Русский героический эпос: Собр. тр. М.: Лабиринт, 1999.-640 с.

223. Пустовойт П. Г. От слова к образу. Изд. 2-е, перераб. - Киев: Радянська школа, 1974. - 191 с.

224. Распутин В. Г. Осознаем себя россиянами // Советская Россия. -1990.- 1 июля.-С. 4.

225. Редькин В. А. Русский национальный характер как литературоведческая категория // Проблемы национального самосознания в русской литературе XX века: Сб. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005.-С. 18-36.

226. Семиотика: Сб. / Сост., вступ. статья и общая ред. 10. С. Степанова. М.: Радуга, 1983. - 640 с.

227. Сигов В. К. Русская идея В. М. Шукшина: Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. М.: Интеллект-Центр, 1999.-302 с.

228. Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских Ъ^сиках. / Вступ. ст; Е. Покусаева и А. Жук М.: Художественная литература, 1972. - 543 с.

229. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.: Наука, 1977. - 203 с.

230. Смирнов С. С. Рассказы о неизвестных героях. М.: Советский писатель, 1985.-415 с.

231. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. -М.: Наука, 1993.-579 с.

232. Соколов А. Н. Теория стиля. М.: Искусство, 1968. - 224 с.

233. Солоневич И. Дух народа // Наш современник. 1990. - № 5. - С. 144- 179.

234. Тамарченко Н. Д. Теория литературных родов и жанров. Эпика. -Тверь: ТвГУ, 2001.-71 с.

235. Теория литературы: В 2 т. / Под ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Академия, 2004. - Т. 1. - 512 с.

236. Тимофеева В. В. Пути художественного исследования личности. (Из опыта советской литературы). Л.: Наука, 1975. - 191 с.

237. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Пер. с англ. Е. Д. Жаркова. 2-е изд. - М.: Айрис-пресс, 2002. - 640 с.

238. Томашевский Б. В. Теория литературы (поэтика). 4-е изд. - М. -Л.: Госиздат, 1928. - 240 с.

239. Трещалина И. В. Языковая личность персонажа в прозе А. П. Чехова конца 80-х начала 90-х годов (лексико-семантический аспект): Дис. канд. филол. наук. - Тверь, 1998. - 167 с.

240. Тюпа В. И. Художественная реальность как предмет научного познания: Учеб. пособие по спецкурсу. Кемерово, 1981. - 93 с.

241. Флоренский П. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. - 324 с.

242. Фоменко И. В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. -Тверь: ТГУ, 1992. 124 с.

243. Фоменко И. В. Поэтика лирического цикла. Автореф. дис. . докт. филол. наук. М.: Б. И. (МГУ), 1990. - 31 с.

244. Франк С. Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. -511 с.

245. Хализев В. Е. Теория литературы: Учеб. М.: Высшая школа, 1999.-398 с.

246. Хализев В. Е., Шешунова С. В. Цикл А. С. Пушкина «Повести Белкина»: Учеб. пособие для филол. спец. вузов. М.: Высшая школа, 1989.-79 с.

247. Храпченко М. Б. Горизонты художественного образа. 2-е изд., доп. - М.: Художественная литература, 1986. - 439 с.

248. Чернец JI. В. Как слово наше отзовется: Судьбы литературных произведений.-М.: Высшая школа-1995-237с.

249. Чичерин А. В. Возникновение романа-эпопеи. 2-е изд. - М.: Советский писатель, 1975. - 376 с.

250. Чичерин А. В. Идеи и стиль. О природе поэтического слова. 2-е изд., доп. - М.: Советский писатель, 1968. - 374 с.

251. Чичерин А. В. Очерки по истории русского литературного стиля. 2-е изд., доп. - М.: Художественная литература, 1985. - 447 с.

252. Чичерин А. В. Ритм образа. Стилистические проблемы. М.: Советский писатель, 1973. - 278 с.

253. Шкловский Е. О сущем и должном // Вопросы литературы. -1986. -№10.-С. 3-40.

254. Шкловский В. Б. Художественная проза. Размышления и разборы. М.: Советский писатель, 1959. - 628 с.

255. Щербина В. Р. Наш современник. Концепция человека в литературе XXстолетия-М.: Советский писатель, 1964.-571с.

256. Якубинский JI. П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986. - 205 (2) с.

257. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. -527 с.1.

258. Елисеев И. А., Полякова JI. Г. Словарь литературоведческих терминов. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 319 с.

259. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / Глав. ред. А. А. Суркова. М.: Советская энциклопедия, 1962 - 1978. - Т. 1 - 9.

260. Литературный энциклопедический словарь / Под общей ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987.-751 с.

261. Словарь литературоведческих терминов / Сост.: Л. И. Тимофеева, С. В. Тураева. М.: Просвещение, 1974. - 509 с.

262. Тимофеев Л. И., Венгров Н. Краткий словарь литературоведческих терминов: Пособие / Под общ. ред. действ, чл. Акад. пед. наук проф. Л. И. Тимофеева Изд. 4-е, испр. и доп. -М.: Учпедгиз, 1963.- 192 с.