автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций"

На правах рукописи ¿Слгсии^-

Хасанова Галима Фазлетдиновна

2 7 АВГ 2009

Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций

Специальность 10.01.01. - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Орел 2009

003475524

Работа выполнена на кафедре русской литературы XX века ГОУ ВПО «Брянский государственный университет имени академика И Г Петровского»

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор Шаравин Андрей Владимирович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Черников Анатолий Петрович

кандидат филологических наук, доцент Ковалев Петр Александрович

Ведущая организация-

ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет»

Защита состоится 24 сентября 2009 года в _ часов на заседании

диссертационного совета Д212 183 02 в ГОУ ВПО «Орловский государственный университет» по адресу 302026, г Орел, ул Комсомольская, д 41, ОГУ, филологический факультет, аудитория 318

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Вельская А А

Общая хараетеристика работы

Прошло более шестидесяти лет после окончания Великой Отечественной войны, но писатели по-прежнему обращаются к военной теме Появляются произведения, в которых по-новому осмысляются события тех лет (В Астафьев «Прокляты и убиты», «Веселый солдат», Г Владимов «Генерал и его армия» и другие) В современном литературоведении также не угасает интерес к военной прозе исследователи интерпретируют произведения 1940-х-1980-х годов, обращаются к рассказам, повестям, романам, появившимся после перестройки Однако несмотря на большое количество работ, написанных в период с конца 1960-х гг по сегодняшний день, проза писателей фронтового поколения не была рассмотрена как единая художественная система, как направление, ориентированное на создание инвариантной концепции личности и мира, не были выяснены закономерности наследования традиций предшествующей литературы

Целью данной работы является изучение преломления и функционирования традиции в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х годов на содержательном и формальном уровнях

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи 1 Исследовать проблему преемственности фольклорных богатырских циклов, воинских повестей древнерусской литературы, литературной баталистики Х1Х-ХХ вв в военной прозе конца 1950-х- середины 1980-х гг

2 Предложить классификацию литературных традиций применительно к проблеме функционирования военной прозы в историко-литературном процессе

3 Обобщить особенности преломления державной и антивоенной традиций в художественной литературе

4 Выявить особенности бытования надындивидуальных и индивидуальных традиций

5 Рассмотреть художественную оформленность традиций в рамках исследуемого направления

Объемом исследования является военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг, представленная разножанровыми произведениями А Ананьева, В Астафьева, Г Бакланова, Б Балтера, Ю Бондарева, В Быкова, К Воробьева, Ю Гончарова, В Некрасова, В Кондратьева, В Курочкина, Е Носова, Б Окуджавы, В Рослякова и других авторов

Предметом исследования стало выявление преемственности фольклорных богатырских циклов (а также некоторых общих фольклорных заимствований), древнерусских воинских повестей, литературной баталистики XIX -XX вв в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг

Материалом исследования являются художественные произведения, публицистика, дневники, мемуары вышеперечисленных писателей, а также художественные и публицистические тексты предшествующего и последующего литературных периодов

Научная новизна работы состоит в систематизации и углублении представления о структуре военной прозы с точки зрения художественного осмысления традиций, их функционирования на индивидуальном и надындивидуальном уровне Рассматривается преломление державной и антивоенной традиций в художественном творчестве Л Н Толстого, В М Гаршина,

НС Гумилева, А А Блока в их проекции на военную прозу конца 1950-х -середины 1980-х годов

Методология исследования. В процессе исследования применялись типологический, генетический, функциональный, сравнительный, комплексный методы Методологической базой являются, во-первых, работы А Бушмина, П Выходцева, Э Баллера, М Храпченко, Д Благого, А Ранчина, В Хализева, М Заградки, Ю Борева, Е Катаевой, освещающие проблемы преемственности и новаторства в литературе, во-вторых, работы отечественных фольклористов и литературоведов А Афанасьева, А Веселовского, В Проппа, Е Мелетинского, Е Левкиевской, В Аникина, В Жирмунского, в которых описаны обычаи, нравы, верования славян, особенности героического эпоса, и, в-третьих, исследования по военной прозе В ходе работы были учтены отзывы, полемические заметки, статьи, монографии, опубликованные с конца 1950-х годов Основные положения исследования основаны на научных трудах Л Лазарева, И Дедкова, А Адамовича, И Золотусского, В Енишерлова, А Бочарова, Л Плоткина, Н Ромашко, П Топера, В Чалмаева, С Чубакова, П Гончарова, Ю Симоненко, Н Рюмшиной и др Также были привлечены труды по философии, истории, социологии, затрагивающие проблемы войны и мира Это работы Л Гумилева, С Соловьева, В Соловьева, Н Бердяева, Й Хейзинги

Актуальность Несмотря на большое количество работ, комплексный анализ функционирования традиций русской литературы в рамках направления произведен не был За горизонтом внимания остался вопрос о преломлении в исследуемой прозе державных идей, о соотношении антивоенных и державных, а также фольклорной и романтической традиций Назрела потребность не просто обобщить и дополнить материал, рассмотрев функционирование литературных традиций в прозе фронтового поколения, но и выяснить закономерности наследования традиций внутри типологической общности писателей Наследование преемственности, концепции мира и человека и определяют особенности военной прозы как направления, функционирующего в историко-литературном процессе конца 1950-х - середины 1980-х годов

В исследованиях, посвященных военной прозе, принято выделять следующие традиции фольклорную (Ю Симоненко), древнерусских воинских повестей (Н Хрящева, П Гончаров), романтическую, антивоенную, восходящую к прозе Л Н Толстого (С Чубаков), христианскую или библейскую (П Гончаров, И Казанцева)

Традиции по отношению к войне и миру также можно разделить на державные и антивоенные (к последней примыкает и христианская)

Функционирование традиций в исследовании рассматривается на уровне образной системы, мотивной организации, а также на уровне поэтики

Проза фронтового поколения (1950-е - середина 1980-х годов) - понятие неоднородное, оно включает, во-первых, собственно лейтенантскую прозу (конец 1950-х - начало 1960-х годов), которую можно рассматривать как течение внутри литературного направления, во-вторых, произведения, продолжающие традицию лейтенантской прозы (1970-е - середина 1980-х годов), в-третьих, произведения, находящиеся на границе направления

Отбор художественных текстов для анализа производился по следующим критериям 1 Близость идейно-эстетических принципов писателей 2 Общность концепций мира и личности 3 Соотношение литературных традиций (данной проблеме посвящено диссертационное исследование)

Положения, выносимые на защиту:

1 Проза фронтового поколения представляет собой неоднородное литературное направление, в котором выделяется лейтенантская проза и продолжающая ее вектор развития проза второй половины 1960-х - середины 1980-х гг, а также проза, находящаяся на границе направления, сочетающая традиции лейтенантский прозы и литературы соцреализма

2 Проза фронтового поколения освоила державные и антивоенные традиции, взаимодействие которых и определяет вектор развития данной типологической общности писателей Державная традиция развивает идею о сильном государстве, гражданском долге перед страной 3 контексте державной традиции выделяются индивидуальные традиции Н С Гумилева, А А Блока Антивоенная традиция выразилась в обосновании идеи войны против войны, войны ради мира В рамках антивоенной традиции выделяется традиции прозы Л Н Толстого и В М Гаршина

3 В лейтенантской прозе (повести и романы В Астафьева, Ю Бондарева, Г Бакланова, К Воробьева, В Быкова и др ), а также в продолжающей ее вектор развития прозе второй половины 1960-х — середины 1980-х гг (новые книга названных авторов, «ржевская проза» В Кондратьева) доминирует антивоенная традиция, державная в большинстве случаев функционирует в виде литературной полемики В произведениях прослеживается конфликт антивоенной и державной линии В прозе, находящейся на границе направления (С. Никитин, С Баруздин), на первый план выходит державная традиция

4 В качестве периферийных подключаются фольклорная, древнерусская и романтическая традиция, амбивалентные по своему характеру, усиливающие как державные, как и антивоенные идеи

5 В процессе наблюдения над традициями амбивалентною характера выявлены следующие особенности в лейтенантской прозе и в продолжающих ее вектор развития произведениях романтическая традиция в большинстве случаев направлена на усиление антивоенных идей. В рассказах, повестлх, романах, находящихся на границе направления, данная традиция «подкрепляет» державную линию В произведениях В Астафьева, Е Носова, творчество которых соотносят и с военной, и с деревенской прозой, доминирует фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы

Структура работы. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы Список использованной литературы насчитывает 463 источника

Апробация работы проводилась в форме участия в международных конференциях «Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежных литературах» (г. Волгоград, 12-15 апреля 2006 г), «Литературный персонаж как форма воплощения авторских интенций» (г Астрахань, 20-25 апреля 2009 г) Материалы исследования были представлены на конкурс научных работ аспирантов и молодых ученых Брянской области «Современные научные

достижения Брянск - 2008» (диплом 1 степени), «Современные научные достижения Брянск - 2009» (диплом 2 степени)

Основное содержание работы

Глава I. «Державная традиция русской литературы в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х годов» состоит из двух параграфов

В первом параграфе «Особенности развития державной традиции в русской литературе (от литературы Древней Руси до середины XX века)» рассматриваются основные особенности державной традиции на каждом этапе ее развития Державная традиция в русской литературе предположительно возникает раньше, чем антивоенная и пацифистская Об этом свидетельствуют первые записи русских летописей, которые восходят к дружинной поэзии и устным сказаниям Державная традиция имеет ярко выраженный этатический характер, развивая идею о сильном государстве, способном стать гарантом мира и справедливости для всех стран, утверждая приоритет гражданского долга, который подчас обретает жертвенный характер

1 Православно-державная традиция Выражается в древнерусских воинских повестях, а также в примыкающих к ним произведениях «биографического характера о выдающихся исторических деятелях»1 Ратный труд был осмыслен как предназначение мужчины В древнерусской литературе происходит оформление основных идей державной традиции мысли об избранности русской земли, о ее великой миссии стать заступницей и / или хранительницей истин, которые утрачены другими государствами. В контексте православно-державной традиции эти идеи имели религиозный оттенок (миссия русского государства заключалось в сохранении истинного православия)

2 Имперско-державная традиция (со времен Петра I до 1917 года) Идеи державности в этот период главным образом связаны с осмыслением места государства среди других мировых стран (постижение петровских преобразований, войн с Наполеоном, решение славянского вопроса) Актуальной в контексте имперско-державной традиции становится представление о России как о спасительнице народов мира от новых нашествий Развивается идея о предназначении России стать оплотом славянского мира, государством, сохранившим для остальных стран духовные ценности

3 Советская державная традиция (1917-й - 1980-е) После 1917 года советская литература на новом историческом витке в новых условиях вырабатывала идейно близкую к имперско-державной советскую державную идею, согласно которой советское государство признавалось гарантом мирового порядка, защитой угнетенных государств, государством-лидером в союзе братских республик Идея о великом предназначении окрашивается в идеологические тона Главной миссией Советского Союза провозглашалась задача донести коммунистическую идею до остальных стран мира. Утверждение идей державности происходит в литературе, посвященной революции и гражданской войне, в произведениях о грядущих войнах (В Киршон «Большой день», «Чудесный сплав», А Афиногенов «Накануне», К Симонов «Парень из нашего города»)

С началом Великой Отечественной войны державная традиция направлена не только на прославление страны, но и на укрепление веры народа в победу,

1 Краткая литературная энциклопедия М Советская энциклопедия Т 5 1968 Ст 817 6

воодушевление на борьбу Провозглашение «священной войны», «священной мести», «войны до победного конца» начинается уже в первые дни войны В литературе 1941-го - конца 1950-х гг (А Довженко, Б Горбатов, Б Лавренев, Л. Соболев, В Василевская и др) наблюдается явное преобладание державных идей, подкрепленных романтической традицией и мифотворчеством Миф стал средством оправдания политики, проводимой государством в предвоенные годы, нередко подменял правду (так, наиболее востребованными стали мифы о внезапном вероломном нападении на Советский Союз, о роли партийного руководства в борьбе против врага, о причинах отступления советской армии в первые месяцы войны и др) Однако в указанный период появляются произведения, в которых державные идеи переосмысляются или отсутствуют «Судьба человека» М Шолохова, «Это мы, Господи1» К Воробьева, «В окопах Сталинграда» В Некрасова, «Семья Ивановых» («Возвращение») А. Платонова и др Эти книги предшествовали прозе фронтового поколения

Во втором параграфе «Державная традиция русской литературы в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х годов» рассматривается функционирование державной традиции в прозе писателей фронтового поколения. В произведениях прослеживаются признаки имперско-державной и советской державной традиции, которые проявляются многопланово Во-первых, в виде литературной полемики (идейно-философский уровень), во-вторых, в виде освоения и развития (уровень образной системы)

На первый план выходт задача опровергнуть мысль о неизбежности войн, показать опасность представления о войне как особого рода игре Поставленная задача реализовывалась путем противопоставления внешней привлекательности теоретических положений «философии войны» жестоким реальностям войны Выразителями романтико-завоевательной философии, апологетами игрового истока войны неизменно являются представители немецкой армии Опровержение игровой концепции войны решается в прозе с помощью введения диалога - спора между главным героем, который хочет понять причины, побудившие немцев взять в руки оружие, и взятым в плен «умным» немцем (Ю Бондарев «Горячий снег», Л Якименко «Куда вы, белые лебеди7»)

Однако наряду с развенчанием мысли о неизбежности войн и пресечением попыток оправдания войны, писатели развивают такие элементы державной традиции, как прославление армии, обоснование идеи об освободительной миссии СССР.

Державная традиция проявилась в виде освоения и развития образа человека боя (героя гумилевского типа), для которого война становится естественным состоянием К данному типу героя относятся капитан Рюмин (К Воробьев «Убиты под Москвой»), майор Ушаков (Г Бакланов «Мертвые сраму не имут»), Куропатенко (Г Бакланов «Июль 41-го»), лейтенант Богачев (Г Бакланов «Южнее главного удара»), капитан Орлик (В Некрасов «Вторая ночь»), лейтенант Орлов (Ю Бондарев «Батальоны просят огня»), Борис Брянцев (Ю Бондарев «Юность командиров»)

Несмотря на то, что в текстах нет прямых реминисценций и аллюзий к текстам Н.С Гумилева, перечисленные персонажи имеют сходство с героями художника слова первой половины XX века в мировоззрении и поведении Прирожденный воин

воспринимает себя как сильную духом личность, способную быть лидером и образцом для подражания Поэтому характерной чертой данного типа является подчеркнутое внимание к своему внешнему виду Как и герой «Записок кавалериста», человек боя в произведениях писателей фронтового поколения считает военное сословие элитой общества Прирожденный воин часто находится в состоянии конфликта с окружающими людьми, причиной чего является сложная система ценностей и принципов персонажей обостренное чувство собственного достоинства, препятствующее появлению доверительных отношений, культ личной победы, который нередко становится предпосылкой для появления чувства зависти к боевому успеху товарищей Например, Куропатенко не может побороть чувства зависти к Пршцемихину, которому предстоит принять свой последний бой, чтобы дать армии выйти из окружения (Г Бакланов «Июль 41-го») Раненый лейтенант Орлов самолюбиво обижается на Ермакова, решившего принять командование батальоном (Ю Бондарев «Батальоны просят огня»)

Как и у героя Н С Гумилева, отношения с женщиной у человека боя обретают характер поединка Например, Богачев не говорит о своих чувствах открыто, а доказывает свое превосходство рискованными вылазками в тыл врага Он не только берет в плен «языков», но и отправляется в немецкий тыл за совершенно ненужными вещами, например, дерзко выкрадывает из немецкого блиндажа патефон с пластинками, а потом празднует завершение удачной «операции» в землянке с разведчиками, демонстративно не замечая Тоню (Г Бакланов «Южнее главного удара»)

Человек боя не может реализовать себя вне хронотопа войны Борис Брянцев не может адаптироваться к мирному времени (Ю Бондарев «Юность командиров») В повести С' Никитина «Падучая звезда» отец Мити самоустраняется от различного рода обязанностей, которые могут ограничить его свободу, возможность проявить себя В качестве препятствия он воспринимает семью, долг отцовства Как и герой произведений Н С Гумилева, персонаж повести С Никитина не может полностью реализовать себя в мирное время, бежит от покоя и быта, постоянно ищет возможность испытать характер и волю (поездки по Кавказу, Средней Азии, Гималаям, Дальнему Востоку, охота на хищников)

Образ человека боя в военной прозе конца 1960-х - середины 1980-х гг имеет переклички с героями Н С Гумилева также во внешнем облике Неотъемлемым атрибутом человека боя становится стек (прутик или веточка) Например, веточка, напоминающая стек, упоминается в повести К Воробьева «Убиты под Москвой», в произведениях Г Бакланова («Мертвые сраму не имут», «Июль 41 года») Стек был необходим кавалеристам, а не пехотному офицеру, эта деталь использовалась писателями для создания особого образа

Несмотря на неумение ладить с людьми, сложность характера, человек боя способен вызвать восхищение, стать образцом для подражания В повести Г Л Бакланова «Южнее главного удара» сержант Орлов пытается воспитать в себе характерные качества человека боя, имитирует поведение прирожденного воина. Однако ощущение себя человеком боя - это состояние, присущее от природы Орлов может совершить подвиг, геройски погибнуть лишь при условии, что о его поступке узнают люди, тогда как умереть безвестно не может

Если в творчестве Н С Гумилева модель поведения человека боя представляется как единственно верная, то в произведениях писателей фронтового поколения прослеживается «снижение» образа человека боя. В системе героев военной прозы человек боя занимает особое место, что объясняется двойственным отношением к данному типу С одной стороны, писатели не могли не признать достоинств в характере и поведении героя С другой стороны, отмечают потенциальную опасность, которую несут безрассудно-храбрые порывы человека боя Противоречие в отношении наблюдается уже в самом имени героя Например, в произведениях Ю. Бондарева («Батальоны просят огня»), В Некрасова («Вторая ночь») и Г Бакланова («Южнее главного удара») люди боя носят фамилии, которые происходят от существительного «орел» (старший лейтенант Орлов, капитан Орлик, сержант Орлов) Однако в выборе авторами «орлиных» фамилий прослеживается не столько следование романтической традиции наделять семантически значимой фамилией героя, выделяющегося своими качествами, сколько противоречивое отношение к нему В повести В Некрасова «Вторая ночь» человек боя носит фамилию Орлик (т е орел, но маленький) В повести Г. Бакланова сержант Орлов искусственно имитирует поступки прирожденного воина, но не является таковым Однако прием наделения героя фамилией, несущей смысловую нагрузку, не становится общей тенденцией для военной прозы

Противоречивое отношение к типу человека боя является свидетельством наличия в прозе исследуемого периода конфликта державной и антивоенной традиции. Конфликт антивоенной и державной традиции в пользу антивоенной линии выражается несколькими способами

1 Писатели противопоставляют или сравнивают мировоззрение, поведение человека боя и труженика войны, при этом предпочтение отдается труженику войны (Орлов - Бульбанюк, Куропатенко - Прищемихин)

2 Писатели нередко снижают образ человека боя а) путем привнесения комического эффекта единственной деталью при описании внешности персонажа (Ю Бондарев «Батальоны просят огня»), б) через отношение «любимых» героев писателей к высказываниям и поступкам романтиков войны и человека боя (В Некрасов «Вторая ночь», Г Бакланов «Мертвые сраму не имуг), в) через несоответствие действительности представлению о ней человека боя (Г Бакланов «Мертвые сраму не имут»)

Утверждая антивоенные идеи, военная проза отдает предпочтение героям невоенного склада, для которых война является вынужденным, неестественным состоянием В романе Г Бакланова «Июль 41 года» полковник Нестеренко оставляет прикрывать отход корпуса не человека боя Куропатенко, а офицера -труженика войны Прищемихина, аргументируя свой выбор словами « достойней тебя оставить мне было некого»

В книге Ю Бондарева «Батальоны просят огня» снижение образа человека боя достигается с помощью такой детали, как пуховой платок Орлов впервые предстает перед читателями перевязанным пуховым платком (у старшего лейтенанта болят зубы). Внешность Орлова вписывается в представление о данном типе героя («злой, гибкий, с нестерпимо зелеными, отчаянными глазами»), однако постоянное упоминание о перевязанной платком опухшей щеке, которая «смешно скашивается» в разговоре, разрушает созданный романтический ореол

«Снижение» образа человека боя может достигаться метким комментарием со стороны тружеников войны В повести В Некрасова «Вторая ночь» опытные соддаты расценивают безрассудную храбрость капитана Орлика как проявление слабости характера. Покровительственное отношение со стороны подчиненного, без труда предугадывающего действия командира, и особенно данная ему меткая характеристика позволяет говорить не о поэтизации образа человека боя, а о потере данным типом ореола привлекательности, который создала предшествующая литература.

В повести Г Бакланова «Мертвые сраму не имут» отношение к данному типу героя показано через несоответствие действительности представлению о ней человека боя Человек боя Ушаков хочет увидеть в замполите Васиче (труженике войны) комиссара, воспетого литературой о революции Во время боя смертельно раненный Ушаков принимает за подбитые танки противника горящий советский трактор Таким образом, смерть Ушакова приобретает скорее иронический, чем героико-романгический оттенок

Освоение образа человека боя продолжается и в 90-е годы, о чем свидетельствует роман Г Владимова «Генерал и его армия» На наш взгляд, можно говорить о сложившейся бинарной противопоставленности человека боя труженику войны как одной из важнейших черт, которая определяет особенности функционирования военной прозы

В военной прозе фронтового поколения прослеживаются державные традиции, восходящие к творчеству А А Блока, которые можно классифицировать как державные. Концепция России - великой страны-освободительницы -развивается в контексте мифа о загадке России, о вечном пути-бое, ей предначертанном Герои повести В Рослякова «Один из нас» обретают поддержку в мысли, что Россия (СССР) останется для Запада страной, которую трудно понять и предугадать (в том числе для врага навсегда останется неразгаданной загадка русской войны проигрывая, побеждать) Обращение в повести В Рослякова «Один из нас» к поэме А Блока «Скифы», а также неприятие оседлого образа жизни человеком боя в повести С Никитина «Падучая звезда» позволяет говорить о наличии в военной прозе отзвуков идеи скифства Скиф и человек боя по своей сути являются «кровными братьями» В характере человека боя присутствует скифский дух Скиф стремится к обновлению через разрушение. Вечная борьба - это стихия скифа Война, поединок становятся жизненной необходимостью для человека боя. Скиф не приемлет все устоявшееся, затвердевшее, «цивилизованное». Человек боя бежит от покоя, обыденности, быта, которые складываются в течение определенного времени и тоже являются признаком цивилизации Неотъемлемыми качествами человека боя являются активность, способность вести за собой, стать «кумиром», пожертвовать жизнью ради общего дела.

Можно предположить, что опосредованно через творчество А Блока в сознание героев военной прозы конца 1960-х - середины 1980-х гг вошла память о Куликовской битве, представление об истории России как о вечном движении, пути Е.И Усок отмечает, что для лирического героя цикла «На поле Куликовом» характерно «острое ощущение связи времен», видение себя «одним из многих в рядах исторически сменяющихся поколений русских людей, призванных к подвигу

мужественности - к гибели во имя грядущего Родины»2 Как и лирический герой А Блока, Сергей Шмелев в романе А Злобина «Самый далекий берег», шагая в темноту, представляет, что за ним идут не только солдаты его батальона, но и все предшествующие поколения. Через двадцать лет после окончания войны Алексей Яловой (Л. Якименко «Жеребенок с колокольчиком») вспоминает возникавшее ощущение движения времени, призывные звуки трубы.

Однако реминисценции из стихов о России А Блока направлены не только на подкрепление державной идеи Великая Отечественная война, обретенный в боях опыт стали причиной переосмысления главным героем любимых книг. На войне герои заново открывают поэзию А. Блока, принимают или отвергают после пережитого на войне идеи, развитые поэтом. В произведениях А Злобина, Л. Якименко ведется литературный диалог - спор с Александром Блоком

В романе А Злобина «Самый далекий берег» присутствует полный текст стихотворения «Девушка пела в церковном хоре» Произведение А Блока оформлено не по закону стихотворной речи, а включено в прозаический текст, являясь продолжением описания службы в костеле. Авгор-повествователь соотносит сюжет стихотворения с действительностью, но не соглашается с мыслью, что «ншего не вернется назад», предлагает свой вариант финала, в котором выражен оптимистический взгляд на будущее В повести Л Якименко «Жеребенок с колокольчиком» Алексей Яловой по-новому понимает «свято неприкосновенные» слова из стихотворения А Блока «Сотри случайные черты, и ты увидишь - мир прекрасен'» Если до войны смысл жизни для Ялового заключался в достижении чего-то «лучшего, высокого», тогда как будничная жизнь воспринималась как «случайные черты», то после увиденного и пережитого в боях, после тяжелейшего ранения герой видит полноту и красоту жизни в каждом ее проявлении.

Кроме наследования державных традиций русской литературы ХЕХ в. - начала XX века, военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг наследует советскую державную традицию До начала войны и частично в первые дни на фронте главные герои (выпускники школ, студенты) являются носителями идей советской державности. Для них характерно особое, «советское» понимание исторического времени, которое условно можно представить в виде шкалы, точкой отсчета которой является 1917 год. Герои «живут» рассказами о подвигах времен гражданской войны, мечтают об освобождении порабощенных капиталистами трудящихся всех стран (в том числе не исключают и военное вмешательство)

Однако характер и мировоззрение героев многоплановы С одной стороны, они выражают радикальные идеи переустройства мира, с другой стороны, всегда исходят из чувства совестливости и справедливости.

Героико-романтическое настроение наблюдается у главных героев до начала Великой Отечественной войны, ставшей не только временем «взросления», но и временем переосмысления действительности

Советская державная традиция выразилась в культе командира Красной Армии, мечте воевать за освобождение угнетенных мировым капитализмом трудящихся разных стран.

2Усок,ИЕ Куликовская битва в творчестве А Блока // Куликовская битва в литературе и искусстве М. Наука, 1980 С 272

В повести Б. Васильева «В списках не значился» присутствуют явные признаки культа армии, романтизации образа кадрового военного (но не войны, не воюющего человека') Создавая образы советских командиров, Б Васильев описывает такую деталь во внешнем облике, которая подчеркивает силу, стать, мужественность кадрового офицера. Образ военного человека окружен героическим ореолом В произведении на первый план выходит мысль, что защита Родины является истинно мужским призванием, долгом

В произведении С Баруздина «Само собой Из жизни Алексея Горскова» культ Красной Армии выражен в воспевании армейского братства, романтизации образов советских командиров В повести предпринята попытка с помощью мифа оправдать политику государства Произведение отличается избирательностью в изображении событий На фоне отступления советской армии С Баруздин детально описывает локальные бои, в которых красноармейцы одерживают победу с минимальными потерями Само отступление осознано главным героем повести в рамках существующего мифа о начале войны как разумный вывод частей, с целью «сохранить их, чтобы воевать дальше» Повесть развивает идею об освободительной роли Красной Армии, СССР Алексей Горсков, глядя на вывешенные в Кугах антисоветские лозунги, недоумевает «Что это значит9 Мы же освободили их9»

Таким образом, в прозе писателей фронтового поколения державная традиция проявилась противоречиво (отказ, полемика, переосмысление, спор, продолжение), что позволяет выявить тенденцию перехода от идей державности к антивоенным идеям, когда отношение Государство - гражданин заменяется отношением Родина (дом)-человек.

Вторая глава «Антивоенная традиция в военной прозе конца 1950-х -середины 1980-х гг» посвящена рассмотрению антивоенной традиции русской литературы

А Адамович, Г Бакланов, В Быков в публицистических выступлениях неоднократно отмечали, что одна из задач литературы (в том числе и военной прозы) - предотвратить новую войну Антивоенная направленность выразилась в освоении и продолжении достижений лучших образцов русской антивоенной прозы Л Толстого, В Гаршина, в стремлении развенчать образ войны как времени для подвигов и славы, а также в установке на «снижение» образа прирожденного воина

Говоря о функционировании антивоенной традиции, следует подчеркнуть, что понятие «антивоенный» в данном контексте не выступает синонимичным понятию «пацифистсшй»

Военная проза рассматривает Великую Отечественную войну как войну за уничтожение войны, восстановление мира не только на территории Советского Союза, но и всех стран мира В рамках державной традиции мысль об освободительной миссии неразделимо связана с идеей покровительства освобожденным государствам Восстановить мир, справедливость в державной концепции - это значит принести в освобождаемую страну идею своего государства, вариантами которой являются вера, достижения прогресса (дарование благ «цивилизации»), идеологию Тогда как идея об освобождении в рамках антивоенной традиции разрабатывается без учета перспективы усиления роли государства на мировой политической арене

Первый параграф «Антивоенная традиция прозы Л Н Толстого в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг» посвящен рассмотрению воздействия традиций цикла «Севастопольских рассказов» и эпопеи «Война и мир» на творчество писателей фронтового поколения Толстовская традиция является доминирующей, прослеживается в большинстве рассмотренных произведений Образ ЛН Толстого становится образом-символом для героев военной прозы Роман-эпопея «Война и мир» является неотъемлемым компонентом системы ценностей главного героя прозы, который не только представляет историческую действительность 1812-1814 годов так, как изобразил ее мастер слова, но и воспринимает события Великой Отечественной войны сквозь призму выдающегося произведения XIX века Художественный опыт Л Н Толстого органически вошел в военную прозу конца 1950-х - середины 1980-х гг в виде освоения, продолжения, развития и ведения литературного диалога Традиции Толстого преломляются на идейно-философском уровне Писатели продолжают исследовать сущность войны в контексте историко-философской концепции Л Н Толстого, согласно которой ход истории зависит не от воли отдельно взятой личности («великого человека»), а от усилий каждого («многих произволов людей, участвующих в событиях»), от благоприятного совпадения множества причин и событий Следование данной концепции ярко прослеживается в романе А Ананьева «Танки идут ромбом», повести Ю Гончарова «Теперь — безымянные », творчестве Г Бакланова, Ю Бондарева.

В романе А. Ананьева «Танки идут ромбом» сражение за Соломки представлено как совокупность стихийно складывающихся событий и непредвиденных обстоятельств, как результат усилий (импровизаций) всех участников от генерала до простых солдат Главной силой, определившей ход сражения, в романе становится не численность армии, не опыт командиров, не преимущества боевой техники, а то нравственное начало, которое ЛН. Толстой называл «духом войска»- убеждение в правоте, осознание морального превосходства над противником

В повести Ю Гончарова «Теперь - безымянные » реализуется мысль, что «полководец значит для боя меньше, чем последний боец с винтовкой», а судьбу сражения решают «какие-то иные силы и факторы». Толстовское понимание хода истории, идея о «духе войска» в произведении переплетены с темой судьбы человека в тоталитарном государстве, вопросом о цене победы Во время проведения плохо спланированного, навязанного ставкой штурма города солдаты и офицеры идут в бой, зная, что одержать победу невозможно, можно лишь с достоинством выполнить свой воинский долг Дух войска эта способная решить исход сражения сила, которую едва не сломило бездарными приказами руководство, нашел выражение в осознанном жертвенном принятии смерти.

Историко-философская концепция Л Н Толстого выразилась в творчестве Г Бакланова. В повести «Навеки - девятнадцатилетние» лейтенант Третьяков в ходе размышлений приходит к выводу, что один человек своей волей не может моделировать ход истории. Утверждения в обратном нужны людям как средство для того, чтобы легче было объяснить сложные явления Герой образно сравнивает историю с запущенным в действие усилиями разных людей колесом, «махиной», которая развивается по своим законам уже независимо от воли одного человека.

Однако движение «колеса истории», по мысли Третьякова, имеет одну особенность чтобы направить ход истории на благо всего человечества, бывает мало всех человеческих усилий, тогда как «напакостить в истории способна даже самая поганая кошка»

К проявлению антивоенной толстовской традиции относится понимание сущности патриотизма и героизма в бою Как и для героев Л.Н Толстого, истинный патриотизм в понимании солдат и офицеров военной прозы фронтового поколения -это «стыдливое глубоко интимное чувство»3 Героев отличает недоверие к красивым словам о доблести, чести, Отечестве, сдержанное отношение к побудительным лозунгам. Нередко пристрастие участника диалога к высоким фразам расценивается как показатель неискренности, трусости (Г Бакланов «Южнее главного удара»).

В произведениях Ю Бондарева, Г Бакланова, В Быкова, А. Злобина, В.Кондратьева официальному показному патриотизму всегда противопоставлен истинный патриотизм Не случайно военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. вводит в систему образов тип отылового аристократа», выделенного Л Л. Толстым. К этому типу относятся «фронтовой барин» майор Разумовский (В Астафьев «Пастух и пастушка»), «фронтовой аристократ» Скорик (Ю Бондарев «Горячий снег»), <аыловой лодырь» Мезенцев (Г Бакланов «Пядь земли»)

«Болевой» точкой военной прозы становится нравственное противостояние «своих против своих»4, что также является свидетельством идейного влияния прозы Л Н. Толстого Если в «Севастопольских рассказах» Л Н Толстого противостояние «боевые офицеры» - «тыловые аристократы» обусловлено социальными причинами (богатством, знатностью, связями), то в XX веке конфликт приобретает политическое звучание Оппозицию составляют не только люди, воюющие ради награды или жалования, но и сотрудники НКВД, СМЕРШа В военной прозе начала 1960-х - середины 1980-х годов разрабатывается особый тип героя - «чужого» «Чужими» являются и командир заградительного отряда (К. Воробьев «Убиты под Москвой»), и Шалаев (Г Бакланов «Июль 41 года»), и капитан Сахно, Горбаткж (В Быков «Мертвым не больно») «Чужие» стоят вне армейской иерархии Действия «чужих» направлены не на борьбу с немецкой армией, а на истребление советских людей В повести В. Быкова «Мертвым не больно» «чужие» поставлены в один ряд с военными преступниками, осужденными в Нюрнберге

Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х годов продолжает в духе традиций Л.Н Толстого исследовать истоки и проявление героизма на войне Вслед за автором «Севастопольских рассказов», «Войны и мира» писатели видят проявление героического в ежедневном преодолении себя, поэтому при раскрытии темы подвига для художников слова важно показать не столько итог (поступок), а нравственную подготовку к нему (произведения В Быкова, Е Носова и др.) Писатели показывают войну как тяжелый, страшный труд, а человека, совершившего подвиг, называют «работягой»

Освоение и продолжение традиции прозы Л Н. Толстого на идейно-философском уровне привело к активному осмыслению и дальнейшей работе над типологией солдат и офицеров, начатой великим писателем «тружеников войны»

3 Янковский, Ю Человек и война в творчестве Л Н Толстого Киев, 1978 С 18

4 Дедков, И Васнль Быков Повесть о человеке, который выстоял М Советский писатель, 1990

(В Чалмаев определяет как тушинскую традицию), «маленьких Наполеонов», героя, сближающегося с образом Пети Ростова

«Труженики войны» К данному типу относятся полковник Прищемихин (Г Бакланов «Июль 41 года»), безымянный наводчик (Г. Бакланов «Южнее главного удара»), солдат Ефим Сафонов (А Ананьев «Танки идут ромбом»). Бульбанюк (Ю Бондарев «Батальоны просят огня»), сержант Кудрявчиков (А. Злсбин «Самый далекий берег») и др

Для тружеников война представляется как тяжелая ежедневная работа, которую необходимо завершить ради восстановления мира Создавая образы тружеников, авторы нередко используют прием противопоставления неприметной внешности человека его силе духа, что также является свидетельством влияния прозы Л Н. Толстого Нередко за склонность к размышлениям тружеников войны называют «философами» Данная черта героев также соотносится с характером капитана Тушина, который осмысливает и объясняет события, исходя из своего народного мировоззрения Как отмечает Н Лейдерман, именно благодаря солдатам-труженикам «герой приобщается к народу и осознает его нравственное величие»5

«Маленькие Напотеоны» полковник Славин (А. Злобин «Самый далекий берег»), лейтенант Дроздовский (Ю Бондарев «Горячий снег»), майор Калач (К Воробьев «Крик»), «Маленький Наполеон» воспринимает войну как время для быстрого продвижения по карьерной лестнице, кратчайший путь к славе. В отличие от тыловых аристократов и «чужих», которые пытаются остаться при штабе или в тылу войск, «маленькие Наполеоны» стремятся принять участие в боевых действиях. Ради награды или чина они готовы в любую минуту затеять «маленькое победоносное сражение», которое нередко оплачивается ценой жизни солдат.

Герой, восходящий к образу Пети Ростова. Этот тип героя отражает переходное состояние от ребенка к романтику войны, который, в свою очередь, в дальнейшем становится или противником войны (воюет за прекращение войн), или «маленьким Наполеоном» К переходному типу относится командир огневого взвода Назаров (Г Бакланов «Южнее главного удара»), командир взвода Никольский (Г Бакланов «Пядь земли»), лейтенант Давлатян (Ю. Бондарев «Горячий снег»), лейтенант Ерошин (Ю. Бондарев «Батальоны просят огня»), лейтенант Алешин (Ю. Бондарев «Последние залпы»), Саня Малешкин (В Курочкин «На войне как на войне»), лейтенант Володин (А Ананьев «Танки идут ромбом») и др Между главным героем военной прозы и героем, восходящим к образу Пегги Ростова, нет существенной разницы в возрасте, разделяющей чертой становится боевой опыт Раскрывая отношение героя к окружающим людям и событиям, авторы подчеркивают его детскость, жизнерадостность (веселость), искренность и одновременно ранимость. Герой быстро находит кумиров, с мальчишеской преданностью и постоянством копирует особенности поведения выбранных «образцов» Однако отношение к данному типу со стороны солдат и офицеров неоднозначно Во-первых, окружающие не могут не оценить душевной чистоты и искренности героя Во-вторых, опытные боевые офицеры не могут не признать потенциальную опасность поступков и приказов «юных полководцев», мечтающих возглавить атаку, умереть или прославиться в бою.

5 Лейдерман, Н Л Современная художественная проза о Великой Отечественной войне (историко-литературный процесс и развитие жанров 1955-1970) Пособие по спецкурсу [Текст] /НЛ Лейдерман. Свердлове», 1973 Ч 1 С 99

В мир прозы писателей фронтового поколения органично вошла «память» о героях «Войны и мира» Андрее Болконском, Наполеоне, Кутузове Для главного героя прозы писателей фронтового поколения Андрей Болконский являлся «литературным образцом», воплощением благородства, чести, в том числе и воинской Как и Андрей Болконский, герои прозы Б Балгера, А Ананьева проходят путь от мечты о «своем Тулоне» до понимания мелочности и эгоизма этих стремлений В произведениях прозы писателей фронтового поколения прослеживается согласие с толстовской характеристикой Наполеона как тщеславного властолюбца, Кутузова как военачальника, жалеющего людей, поэтому склонного к оборонительной тактике. Так, в повести Ю Бондарева «Батальоны просят огня» полководцем кутузовского типа является полковник Гуляев Как и Кутузов, Гуляев понимает, что на войне невозможно учесть все факторы, что развитие событий зависит от множества условий и причин Поэтому полковник не принимает участие в обсуждении плана предстоящего боя, нетороплив в принятии решений, склонен к оборонительной тактике ведения войны Гуляев видит себя не автором истории, инициативным полководцем, а «безотказным работягой фронта», вынужденным подчиняться чужой воле

Глубокое освоение и продолжение толстовской традиции на идейно-философском и образном уровне не могло не привести к заимствованию отдельных приемов, с помощью которых ЛН Толстой добивался воплощения авторского замысла, внутреннего монолога и повторяющейся детали Наиболее последовательно внутренний монолог использует Ю Бондарев Многозначная повторяющаяся деталь становится характерным признаком поэтики прозы Г Бакланова, Ю Бондарева.

В произведениях писателей фронтового поколения присутствует упоминание «высокого, безоблачного, всегда вызывающего ощущение вечности» неба. Противопоставление спокойствия неба людской суете можно рассматривать как реминисценцию мотива вечного неба в романе-эпопее Л Н Толстого (А Ананьев «Танки идут ромбом», Г. Бакланов «Навеки - девятнадцатилетние»)

Конгениальность выражаемых идей и взглядов стала предпосылкой для возникновения художественного диалога с романом-эпопеей «Война и мир» в произведениях А Ананьева и Л Якименко.

Роман А. Ананьева «Танки идут ромбом» можно рассматривать как особую форму непрерывного диалога-созвучия, который ведут автор-повествователь и герои с произведением Л Н. Толстого «Война и мир» признается правдивой книгой о сути войны вообще Воспоминания и апелляции к книге ЛН Толстого прослеживаются на протяжении всей книги Роман А Ананьева «Танки идут ромбом» полностью включен в контекст «Войны и мира» Центральные персонажи не просто определяются в соответствии с типологией военного человека ЛН Толстого, но по своей сути являются двойниками героев «Войны и мира» Пашенцев - Андрей Болконский, фельдмаршал Манштейн - Наполеон Наблюдается явная ориентация автора на поэтику «Войны и мира»

Диалог-постижение философских идей Л Н Толстого, воплощенных в романе-эпопее «Война и мир», прослеживается в повести Л Якименко «Жеребенок с колокольчиком» Алексей Яловой, главный герой трилогии «Судьба Алексея Ялового», сравнивает свой боевой опыт с изображением и пониманием войны в

романе Л Н Толстого В первые минуты после ранения Яловому кажется, что Л Н Толстой, описавший размышления раненого Андрея Болконского на поле Аустерлица, «не имел права, не должен был писать о том, чего не знает» Герой испытывает разочарование, вспоминая любимые строки произведения, строки, которые когда-то казались ему совершенными Пройдя войну, переборов боль, через страдание Алексей Яловой заново постигает уроки Толстого

Влияние ЛН Толстого на развитие литературы, а также на становление мировоззрения человека XX века было несоизмеримо велико Осознание, что без Л Н Толстого возникнет духовная пустота, выразилось во включении в ткань произведения в качестве героя самого мастера слова (образ Великого Старика в произведении Л Якименко «Жеребенок с колокольчиком», А Адамович признавался, что в первоначальном варианте «Хатынской повести» задумывал ввести в произведение, дать возможность высказаться знаменитым философам, общественным деятелям, мастерам слова, среди которых называл Л Н Толстого)

В исследуемый период наблюдалось ожидание появления современного Толстого, который напишет о Великой Отечественной войне книгу, достойную «Войны и мира» Надежда общественности увидеть в XX веке нового Толстого, который завершит осмысление Отечественной войны 1941-1945 гт, подведет Главной книгой черту, во многом не оправдалась Это и привело к возникновению предположения о гибели Толстого XX века в бою (К) Бондарев «Взгляд в биографию», Г Бакланов «Навеки - девятнадцатилетние»)

Во втором параграфе «Антивоенная традиция прозы В М Гаршина в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг» рассматривается влияние рассказов Гаршина «Четыре дня», «Трус» на развитие прозы фронтового поколения Наиболее последовательно гаршинская традиция прослеживается в творчестве В Кондратьева Главные герои В Гаршина и В Кондратьева - это люди совестливые Как и вольноопределяющейся Иванов из рассказа Гаршина «Трус», герои В Кондратьева в принятии решений руководствуются только совестью Поэтому в описании чувств и поступков слова «стыд», «совесть» являются доминирующими в произведениях писателя

Ассоциативная перекличка с прозой В Гаршина наблюдается и на идейно-тематическом уровне Кондратьев продолжает исследование важного для Гаршина вопроса об ответственности каждого человека за происходящее на войне и одновременной невиновности простых солдат, ставших зало «никами политики своего государства. Тема нравственной ответственности за судьбы окружающих людей (в том числе и за судьбу немецких солдат), за каждый поступок на войне является сквозной в творчестве В Кондратьева («Мы подвигов, увы, не совершали», «Отпуск по ранению», «Овсянниковский овраг») Как и в военных рассказах Гаршина, проблема ответственности каждого человека за свои действия в прозе Кондратьева тесно связана с мыслью о зависимости судьбы человека от интересов государства, следовательно, «обреченности» на участие в военных действиях простого солдата Проза Кондратьева выделяется не только наличием мотива сострадания к «одураченным Гитлером немцам» («Сашка», «Овсянниковский овраг»), но и отсутствием ненависти к простым немецким солдатам («Сашка», «На поле овсянниковском») Однако следует оговориться, что в данных произведениях прослеживается не оправдание действий немецких солдат, не снятие

ответственности, а попытка понять противоположную сторону, увидеть в немце не врага, а человека Тема ответственности человека за поступки на войне нашла выражение е повести Б Балтера «До свиданья, мальчики'» в мотиве вины, которую чувствует герой, вспоминая убитого им немца

Однако в прозе исследуемого периода прослеживается ряд мотивов, выходящих ¡а рамки антивоенной линии мотив справедливой войны до победного конца, священного мщения Поэтому, называя антивоенную традицию доминирующей в прозе фронтового поколения, мы не можем говорить об инвариантном воплощении антивоенной темы

Глава Ш «Амбивалентность традиции русской литературы в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг.» посвящена рассмотрению функционирования фольклорных традиций, традиций древнерусской литературы и романтических традиций в прозе писателей фронтового поколения

В первом параграфе «Фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы во взаимодействии с державной традицией» исследуется функционирование и взаимосвязь перечисленных традиций с державными идеями

В военной прозе обозначенного периода прослеживается тенденция наделять героев чертами сказочных персонажей Советские солдаты и офицеры соотносятся с положительными персонажами сказок, выступающими на стороне добра бывалым солдатом (В Астафьев «Передышка», С Баруздин «Повторение пройденного»), волшебным помощником (Е Носов «Усвятские шлемоносцы», А Злобин «Самый далекий берег») Тогда как в образах завоевателей присутствуют характерные признаки сказочных персонажей, символизирующих темное, разрушительное начало В повести Е Носова «Усвятские шлемоносцы» дети слушают сказку о «змее немецком об трех головах» Алексею Яловому, герою трилогии Л Якименко, звук летящих немецких снарядов напоминает свист Соловья-разбойника В повести «Пастух и пастушка» В. Астафьева, «как нежити», из тьмы появляются немецкие солдаты

В качестве подкрепления державной традиции выступает и мотив справедливой кары героев, вставших на путь зла, мотив магической неуязвимости защитника родной земли. В повести В Астафьева «Пастух и пастушка» немецкий офицер после смерти лишается покоя В повести Е Носова «Усвятские шлемоносцы» мать Касьяна печет каравай, в надежде, что хлеб из родного дома защитит сына в бою Сергей Шмелев (А Злобин «Самый далекий берег») во время напета, прижимаясь к земле, представляет, что становится частью земли, обретает бессмертие.

В духе фольклорной и древнерусской традиции с вражеским началом в военной прозе сопряжены тьма, холод и огонь (пожар) Тьма (ночь, тучи, темнота, мгла, смутное пространство) и холод (мороз, лед) ассоциируются с разрушением Из тьмы появляются и исчезают немцы в повести В Астафьева «Пастух и пастушка» Мгла становится образом-символом в романе А Злобина «Самый далекий берег» Ассоциацию с черной тучей вызывает движение немецких самолетов в повести В Курочкина «Железный дождь» В повести Е Носова «Усвятские шлемоносцы» нашествие врага сравнивается с пожаром

В прозе писателей фронтового поколения для подкрепления державных идей авторы обращаются к традициям древнерусской литературы Например, в романе

А Злобина «Самый далекий берег» присутствует ассоциативная отсылка к «Повести о разорении Рязани Батыем» В воинской повести татарам кажется, «что мертвые восстали» А Злобин переводит это образное сравнение в реальный план Батальоны Шмелева ползут к чужому берегу, прикрываясь от пуль, как щитом, телами погибших товарищей Немецкий пулеметчик лишается рассудка, ему кажется, что в атаку идут мертвые русские солдаты Отголосок традиций воинских повестей прослеживается и в мотиве божественного вмешательства в исход битвы Немецкий снайпер стреляет в деревянный крест. В помутненном сознании немца возникает мысль, что Христос, изображенный на распятье, ожил с целью выдать его русским солдатам

Проза о Великой Отечественной войне обращается к словам, приписываемым летописцами князю Святославу «Мертвые сраму не имут» Так, в повести Г Бакланова высказывание Святослава вынесено в заглавие произведения Однако дошедшее сквозь века утверждение в контексте повести обретает смысловую многозначность Во-первых, явно прослеживается преемственность державных идей о сути воина, в понимании ее, согласно «Повести временных лет», Святославом- с честью победить в бою или умереть за землю Русскую, так как воины, погибшие в бою с оружием в руках, не ведают стыда поражения Во-вторых, вынесенные в название повести слова могут быть истолкованы и как средство обличения следственной системы СМЕРШа

Второй параграф «Фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы во взаимодействии с антивоенной традицией» посвящен рассмотрению случаев усиления антивоенных идей с помощью этих традиций Батальная проза активно включает в художественный мир произведения старинные суеверия, осваивает поэтические образы, мотивы фольклора и древнерусской литературы, обращается к сюжетным и жанровым элементам, которые помогают показать войну как время страдания и беды

Писатели обращаются к фольклорным образам предвещающей беду птицы На протяжении всего развития русской литературы присутствует образ черного ворона, появление которого в большинстве случаев становится предзнаменованием беды или скорой смерти В военной прозе исследуемого периода в отличие от предшествующей литературы птицей, предвещающей беду или сопутствующей беде, становится не ворон, а ворона. В русских пословицах и поговорках ворон и ворона, как правило, являются «носителями» различных черт. Ворон — кровожадности и злобы, ворона — беспечности и непостоянства Поэтому обращение к образу вороны, а не ворона можно рассматривать как стремление избежать невольной романтизации Ю И Симоненко6, исследуя творчество К Воробьева, приходит к выводу, что в повестях мастера появление вороньей стаи всегда предшествует трагическим событиям В повести Г Бакланова «Южнее главного удара» приговоренный немцами к казни старшина Пономарев видит сс рвавшуюся с сосны ворону В повести Е. Носова «Усвятские шлемоносцы» функцией зловещей птицы наделен коршун Коршун ассоциируется не только с бедой, но и вражеским началом После начала войны птица воспринимается усвятцами как пособник врага.

6 Симоненко, К) И. Фочьклорные традиции в творчестве К Д Воробьева. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук Курск, 2006 С 94

Авторы вводят в мир произведений мотив вещего сна, природных предзнаменований, которые предупреждают героев о горе и страдании Мотив «вещего сна» характерен для произведений Е Носова («Усвятские шлемоносцы»), В. Курочкина («Железный дождь»), А. Злобина («Самый далекий берег») За несколько часов до начала войны Богдану Сократилину (В Курочкин «Железный дождь») во сне показаны предстоящие испытания (герой видит умершего человека, попадает в гибельное болото) Клюеву (А Злобин «Самый далекий берег») снится глубокая яма с зыбучим песком, из которой он не может выбраться Проснувшись, герой понимает, что в предстоящем бою будет убит

Над Усвятаии («Усвятские шлемоносцы») встает багровая луна, которая воспринимается главным героем как зловещий знак В повести В Курочкина «Железный дождь» в ночь перед войной над городом всходит бледная, неровная, напоминающая человеческий череп луна Герои теряют ощущение времени суток, испытывают непонятный суеверный страх перед сгустившимся сумраком Сумерки, полутьма в славянской мифологии обозначают переходное состояние между светом и тьмой Ночь, наполненная сумраком, является последней мирной ночью, на рассвете начинается война

В повести «Усвятские шлемоносцы» находят отражения языческие верования славян, например, поклонение воде Природа у Е Носова антропоморфна, является созидающим нач.иом, символом мирной жизни В противопоставлении мира природы звукам и голосам войны ярко прослеживается антивоенная направленность

В повести В Астафьева «Пастух и пастушка» для раскрытия истинного лика войны используется обращение к образам богатырей Чертами богатыря наделен старшина Мохнжов В фольклоре богатырь является воином-защитником, поборником справедливости, но Мохнаков не совершает в повести ожидаемых богатырских подвигов На войне от всего увиденного и пережитого современный богатырь не только перестает быть защитником земли русской, но и «исстрачивается» душой

Присутствие традиций древнерусских воинских повестей прослеживается в сопоставлении военных действий с разыгравшейся стихией, сельскохозяйственными работами и охотой Война сравнивается с природной стихией, уподобление сражения сельскохозяйственным работам присутствуют в повести В. Астафьева «Пастух и пастушка», Ю Бондарева «Батальоны просят огня» и др

Таким образом, обращение к фольклорной традиции и традиции древнерусской литературы преследовало разные цели усиливало как державные, так и антивоенные идеи Эта разнонаправленность и позволила охарактеризовать описываемые традиции как амбивалентные Амбивалентность проявилась

1 В определении сути войны (война как время восстановления справедливости (державная идея) и война как время горя и смерти (антивоенная идея))

2 В наличии уверенности, что защитник родины неуязвим и неизбежно одержит победу (державность) и в одновременном понимании, что на войне его ждут тяжелые испытания и смерть (антивоенная линия)

3 В осознании судьбы человека на войне Погибший за родную землю воин остается в памяти народа, что можно приравнять к бессмертию (идея державности)

Участвующий в боевых действиях человек независимо от того, на чьей стороне он воюет, умирает душой (антивоенная идея)

В третьем параграфе «Романтическая традиция во взаимодействии с державной традицией» рассматриваются пути усиления державных идей с помощью романтической традиции Усиление происходит посредством поэтизашш гибели в бою (С Никитин «Падучая звезда», С Баруздин «Само собой Из жизни Алексея Горскова»), создания образов исключительных героев, восходящих к военно-приключенческой литературе о революции и гражданской войне Это образ красного комиссара (В Росляков «Один из нас», Г Бакланов «Мертвые сраму не имут»), знаменосца (С Баруздин «Само собой Из жизни Алексея Горскова», Б Васильев «В списках не значился») Кроме того, прозаики фронтового поколения активно обращаются к романтико-героическому образу Испании и русского испанца, которые были воспеты в корреспонденциях М Кольцова и И Эренбурга (В Росляков «Один из нас», Л Якименко «Куда вы, белые лебеди7», Б Васильев «В списках не значился»)

В четвертом параграфе «Романтическая традиция во взаимодействии с антивоенной традицией» описаны случаи обращения к романтической традиции с целью усиления антивоенных идей

Мастера военной прозы конца 1950-х - середины 1980-х годов неоднократно заявляли об отказе от романтизации войны Наблюдается несколько видов взаимодействия романтической и антивоенной традиции 1) сознательный отказ, 2) литературная полемика, 3) обращение к романтической традиции для усиления антивоенного пафоса

В повести Ю Гончарова «Теперь - безымянные » одним из факторов, повлиявших на превращение молодых немцев в «безгласный инструмент», называется увлечение героями книгами, которые прославляют культ войны

Литературная полемика прослеживается в повести В Астафьева «Пастух и пастушка» Первая часть повести «Бой» предваряется эпиграфом, в котором воспроизводятся строки из произведения А С Пушкина «Есть упоение в бою'» Далее следует комментарий к этому утверждению раненых солдат «Какие красивые и устарелые слова» Несогласие с утверждением выражено уже непосредственно в эпиграфе Основной текст первой главы представляет собой развернутое подтверждение несоответствия настоящей войны войне, прославленной в творчестве писателей-романтиков

Военная проза задействует романтическую традицию и с целью усиления антивоенных идей В этом случае происходит изменение цели романтического включения Романтическая традиция призвана усилить противопоставление «война - мир» Цель достигается, если одновременно реализуются три условия 1 Авторы осознанно привлекают элементы, восходящие к романтической традиции, «нанизывают» их 2 Романтизации подвергаются не военные, а мирные явления на войне (например, первая любовь, распустившийся цветок, символизирующий жизнь) 3 Произведение построено на сочетании романтизма и реализма

В случае несоблюдения одного из условий романтическая традиция усиливает державные идеи или становится только формой выражения грусти по довоенному времени (молодости) (например, рассказ-воспоминание В Кондратьева «Привет с фронта»)

Контраст мирной жизни (выписанной в традициях литературы романтизма) и будней войны (изображенных без прикрас в традициях правды Л Н Толстого) характерен для повестей В Быкова «Альпийская баллада», В Астафьева «Пастух и пастушка», В Кондратьева «Сашка»

Таким образом, романтическая традиция усиливает как державные, так и антивоенные идеи В первом случае в романтическом ключе изображены батальные сцены, во втором - картины мирного времени При усилении державных идей романтическая традиция функционирует в виде продолжения, при усилении антивоенных идей - в виде отказа, литературного спора, продолжения

Подключение амбивалентных традиций в рамках прозы писателей фронтового поколения имеют следующую закономерность

В произведениях рубежа 1960-х гг, а также в произведениях писателей, творчество которых ориентировано на военную тему (Ю Бондарев, Г Бакланов), обращение к фольклорной традиции носит единичный характер, в системе амбивалентных традиций наиболее четко прослеживается романтическая традиция

В произведениях мастеров слова, творчество которых принято соотносить и с военной, и с деревенской прозой (Е Носов, В Астафьев, К Воробьев), традиции фольклора и древнерусской литературы доминируют, проявляются во всем многообразии

В лейтенантской прозе и в произведениях, продолжающих традиции лейтенантской прозы, в большинстве случаев подключения фольклорных и романтических традиций ориентированы на антивоенный контекст В произведениях, находящихся на границе направления (проза С Баруздина, С Никитина), амбивалентные традиции (романтические включения) ориентированы на подкрепление державных традиций

В Заключении представлены основные выводы диссертационной работы, намечены перспективы дальнейшего исследования проблемы

Основные положения диссертации отражены в публикациях

1 Хасанова, Г.Ф. Фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы во взаимодействии с державной традицией в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг. [Текст] // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 12 (89). Научный журнал - СПб., 2008. С. 286-289.

2 Хасанова, Г Ф Миф о Великой Отечественной войне в русской литературе второй половины XX века [Текст] // Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежных литературах материалы Международной научной конференции, г Волгоград, 12-15 апреля 2006 г / Инс-т рус лит (Пушкинский Дом) РАН, Вол ГУ - Волгоград Изд-во ВолГУ, 2006. С 256-262.

3. Хасанова, ГФ. Традиции русской литературы в военной прозе 1960-х- 1980-х гг (на примере генетической связи рассказов В.М Гаршина «Четыре дня», «Трус» и военной прозы В Л Кондратьева) [Текст] // Вестник Брянского государственного университета № 2 (2007) История Литературоведение Право Философия Языкознание - Брянск РИО БГУ, 2007 С 139-143

4 Хасанова, Г Ф Фольклорная традиция во взаимодействии с антивоенными идеями в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг [Текст] // Наука XXI век Культурно-просветительское издание - Саратов, 2009 № 1 С 46-51

5 Хасанова, Г Ф Романтическая традиция в военной прозе фронтового поколения (конец 1950-х - середина 1980-х годов) [Текст] // Молодой ученый Ежемесячный научный журнал - Чита, 2009 №2 С 190-193

6 Хасанова, Г Ф Отражение типов солдат и офицеров прозы Л Н Толстого в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х годов [Текст] // Вестник Брянского государственного университета № 2 (2009) История Литературоведение Право Философия Языкознание - Брянск РИО БГУ, 2009 С 98-104

7 Хасанова, Г Ф Образ человека боя в прозе фронтового поколения (конец 1950-х - середина 1980-х гг) [Текст] // Ученые записки Орловского государственного университета Серия «Гуманитарные и социальные науки» - Орел, 2009 № 1 С 166-171

8 Хасанова, Г Ф Оппозиция «человек боя - труженик войны» в творчестве Г Я Бакланова [Текст] // Литературный персонаж как форма воплощения авторских интенций Материалы Международной научной интернет-конференции (г Астрахань, 20-25 апреля 2009 г) - Астрахань Изд дом «Астраханский университет», 2009 С 160-161

Отпечатано в типографии ООО «Ладомир»

Подписано в печать 2 07 2009 Печать офсетная Бумага офсетная Уел печ л 1,5 Тираж 100 экз Заказ № ЗУ 2.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хасанова, Галима Фазлетдиновна

Введение.

ГЛАВА 1. ДЕРЖАВНАЯ ТРАДИЦИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ КОНЦА 1950-х - СЕРЕДИНЫ 1980-х гг.

1.1. Особенности развития державной традиции в русской литературе от литературы Древней Руси до середины XX века).

1.2. Державная традиция русской литературы в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг.

ГЛАВА 2. АНТИВОЕННАЯ ТРАДИЦИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ КОНЦА 1950-х - СЕРЕДИНЫ 1980-х гг.

2.1. Антивоенная традиция прозы Л.Н. Толстого в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг.

2.2. Антивоенная традиция прозы В.М. Гаршина в военной прозе конца 1950-х-середины 1980-х гг.

ГЛАВА 3. АМБИВАЛЕНТНОСТЬ ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ КОНЦА 1950-х - СЕРЕДИНЫ 1980-х гг.

3.1. Фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы во взаимодействии с державной традицией.

3.2. Фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы во взаимодействии с антивоенной традицией.

3.3. Романтическая традиция во взаимодействии с державной традицией.145 I

3.4. Романтическая традиция во взаимодействии с антивоенной традицией.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Хасанова, Галима Фазлетдиновна

Прошло более шестидесяти лет после окончания Великой Отечественной войны, но все пережитое навеки останется в памяти народа. Осмысление событий продолжается до сих пор, в том числе и в литературе. Появляются произведения, ориентированные на другое освещение событий Великой Отечественной войны (В. Астафьев «Прокляты и убиты» (1992-1994), «Веселый солдат» (1998), Г. Владимов «Генерал и его армия» (1994) и другие).

В современном литературоведении выделяется три периода развития военной прозы: проза военных лет и первого послевоенного десятилетия (1941-й год - рубеж 1950-х-1960-х гг.), проза рубежа 1950-х-1960-х - середины 1980-х гг., военная проза второй половины 1980-х - 1990-х годов. Несмотря на большое количество работ, написанных в период с конца 1960-х гг. по сегодняшний день, проза фронтового поколения не была рассмотрена как единая художественная система, как направление, ориентированное на создание инвариантной концепции личности и мира, не были выяснены закономерности наследования традиций предшествующей литературы.

В современном мире наблюдается тенденция не просто «переписать» историю Второй мировой войны, но и создать негативный образ нашей страны, советской армии, переосмыслить вклад Советского Союза в победу над фашизмом. Как верно подметила Л.А. Трубина, «литература в не меньшей (а подчас и в большей) степени, чем наука, формирует представление об истории» [403]. На наш взгляд, именно проза писателей фронтового поколения в целом дает представление об истинной войне, без идеализации и романтизации, без сгущения красок и пристрастия, показывает духовную силу и величие народов нашей страны, которые были вынуждены в окопах защищать свою Родину, свой дом.

Целью данной работы является изучение функционирования литературной традиции в военной прозе конца 1950-х — середины 1980-х годов на содержательном и формальном уровнях.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Исследовать проблему преемственности фольклорных богатырских циклов, воинских повестей древнерусской литературы, батальных сцен литературы Х1Х-ХХ вв. и военной прозы конца 1950-х — середины 1980-х гг.

2. Предложить классификацию литературных традиций применительно к проблеме функционирования военной прозы в историко-литературном процессе.

3. Обобщить особенности преломления державной и антивоенной традиций в художественной литературе.

4. Выявить особенности бытования надындивидуальных и индивидуальных традиций.

5. Рассмотреть художественную оформленность традиций в рамках выделенного направления.

Объектом исследования является военная проза конца 1950-х — середины 1980-х гг., представленная рассказами, повестями, романами А. Ананьева, В. Астафьева, Г. Бакланова, Б. Балтера, Ю. Бондарева, В. Быкова, К. Воробьева, Ю. Гончарова, В.Некрасова, В. Кондратьева, В. Курочкина, Е. Носова, Б. Окуджавы, В. Рослякова и других авторов.

Предметом исследования стали традиции фольклорных богатырских циклов (а также некоторые общие фольклорные традиции), древнерусских воинских повестей, батальных сцен прозы XIX — первой половины XX вв. в военной прозе конца 1950-х — середины 1980-х гг.

Материалом для исследования послужили художественные произведения, публицистические выступления и эпистолярное наследие писателей (дневники, мемуары, письма). Исследуя традиции русской литературы в военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг., считаем необходимым выявить контекст перечисленных традиций, поэтому расширяем область исследования, принимая во внимание художественные и публицистические тексты предшествующего и последующего периода.

Научная новизна работы состоит в систематизации и углублении представления о структуре военной прозы с точки зрения художественного осмысления традиций. Исследование посвящено функционированию традиций на индивидуальном и надындивидуальном уровне. Рассматривается преломление державной и антивоенной традиций в прозаическом и поэтическом творчестве JI.H. Толстого, В.М. Гаршина, Н.С. Гумилева, A.A. Блока в их проекции на военную прозу конца 1950-х — середины 1980-х годов. Отдельная глава посвящена описанию фольклорной и романтической традиций в их амбивалентном проявлении.

Методология исследования. В процессе исследования мы применяли типологический, генетический, функциональный, сравнительный, комплексный методы.

Методологической базой являются, во-первых, работы Э. Баллера, Д. Благого, Ю. Борева, А. Бушмина, П. Выходцева, М. Заградки, Е. Катаевой, А. Ранчина, В.Хализева, М. Храпченко1, освещающие проблемы преемственности и новаторства в литературе; во-вторых, работы отечественных фольклористов и литературоведов В. Аникина, А. Афанасьева,

A. Веселовского, В. Жирмунского, Е. Левкиевской, Е. Мелетинского,

B. Проппа2, описывающие обычаи, нравы, верования славян, особенности героического эпоса, и, в-третьих, исследования по военной прозе. Принимая во внимание большую часть опубликованных с конца 1950-х годов отзывов, полемических заметок, статей, монографий, посвященных анализу и рассмотрению военной прозы, в основу исследования мы положили работы

1 Баплер, Э.А. Преемственность в развитии культуры. М., 1969; Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Борев, Ю. Эстетика. М., 1981; Бушмин, A.C. Преемственность в развитии литературы. Л.: Наука, 1975; Выходцев, П.С. Новаторство. Традиции. Мастерство. Л., 1973; Заградка, М. Об изменчивости и устойчивости традиций русской классической литературы // Поэтика художественного произведения: Межвузовский научный сборник. Уфа. 1983; Катаева, Е.Г. Художественная традиция как категория исторического развития искусства // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1989. № 3; Ранчин, A.M. Роль традиций в литературном процессе // Теория литературы в 4-х т. Т. 4. Литературный процесс. М., 2001. С. 9-25; Хализев, В.Е. Теория литературы: Учебник. М.: Высшая школа, 2004; Храпченко, М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. M.: Художественная литература, 1977. Аникин В.П. Русский богатырский эпос. М.: Просвещение, 1964; Афанасьев, А.Н. Древо жизни. M., 1982; Веселовский, А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940; Жирмунский, В. Народный героический эпос. Сравнительно-исторнческие очерки. М.-Л.: Гослитиздат, 1962; Левкиевская, Е. Мифы русского народа. M., 2004; Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа. M.: Наука, 1976; Пропп, В .Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М.: Наука, 1976.

Л. Лазарева, И. Дедкова, А. Адамовича, И. Золотусского, В. Енишерлова и других критиков, которые внесли немалый вклад в изучение лейтенантской прозы; монографии А. Бочарова, П. Гончарова, Л. Плоткина, Н. Ромашко, П. Топера, В. Чалмаева, С. Чубакова3; диссертационные исследования Н. Рюмшиной, Ю. Симоненко, В. Бережной, В. Корнева и других ученых4. Также были привлечены труды по философии, истории, социологии, затрагивающие проблемы войны и мира. Это работы Н. Бердяева, Л. Гумилева, В. Соловьева, С. Соловьева, Й. Хейзинги5.

Актуальность. Исследование литературной традиции в военной прозе ведется в рамках творчества одного автора или одной традиции. Несмотря на большое количество работ, комплексный анализ функционирования традиций русской литературы в рамках направления произведен не был. За горизонтом внимания исследователей остался вопрос о преломлении в прозе исследуемого направления державных идей, о соотношении антивоенных и державных, а также фольклорной и романтической традиций. На сегодняшний день назрела потребность не просто обобщить и дополнить материал, рассмотрев функционирование традиций русской литературы в прозе фронтового поколения, но и выяснить закономерности наследования традиций внутри типологической общности писателей. Наследование преемственности, концепции мира и человека и определяет бытование военной прозы как

3 Бочаров, А.Г. Экзаменует жизнь. М.: Современник, 1985; Гончаров, П.А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы 1950—1990-х гг.: Монография. М.: Высшая школа, 2003; Плоткин, Л. Литература н воина. Великая Отечественная война в русской советской прозе. М,—Л., 1967; Ромашко, H.H. Традиции и современность. Минск, 1974; Топер, П. Ради жизни на земле. Литература и война. Традиции. Решения. Герои. М.: Советский писатель, 1985; Чалмаев, В.А. На войне остаться человеком: Фронтовые страницы русской прозы 60-90-х годов. В помощь преподавателям, старшеклассникам, абитуриентам. М., 2000; Чубаков, С. Слово и оружие. К проблеме антивоенной традиции в русской классической литературе. Минск: Изд-во БГУ им. В.И.Ленина, 1975.

4 Рюмшина, Н.В. Жанрово-стилевые особенности прозы В.Л. Кондратьева. Дисс. . кандидата филологических наук. Тверь, 2006; Симоненко, Ю.И. Фольклорные традиции в творчестве К.Д. Воробьева. Дисс. . кандидата филологических наук. Курск, 2006; Бережная, В.А. Духовно-эстетические основы литературы «потерянного поколения» и ее влияние на отечественную «военную прозу» 50-80-х гг. XX века. Дисс. . кандидата филологических наук. Майкоп, 2005; Корпев, B.C. Жанровая эволюция прозы В. Некрасова. Дисс. . кандидата филологических наук. M., 2003.

5 Бердяев, Н. Философия свободы. M.: ООО «Издательство ACT», Харьков: Фолио, 2004; Гумилев, Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. СПб, 2002; Соловьев, B.C. Избранное. M.: Советская Россия, 1990; Соловьев, C.M. Сочинения. В 18 кн. М.: Голос, 1993; Хейзинга, Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. направления, функционирующего в историко-литературном процессе конца 1950-х- середины 1980-х годов.

Война повлияла не только на дальнейший ход истории, но и заставила пересмотреть отношение к прошлому, в том числе и к проблеме традиций и новаторства в литературе. П.С. Выходцев отмечал: «Писатели глубже осознавали преемственную связь своего творчества с наследием прошлого <. .> Традиции перестали казаться чем-то чуждым новаторским поискам и вообще новым задачам литературы» [183, с. 4]. Е.Г. Катаева в терминологическом плане разводит понятия «преемственность» и «традиция», доказывая, что «преемственность» «гораздо шире, чем традиция, выступающая лишь как выражение преемственности в процессе художественного творчества» [232, с. 28]. A.C. Бушмин [165] подчеркивал, что традиция - это всегда творческое переосмысление достижений предшественника, что обращение к чужому опыту обусловлено требованиями эпохи. Например, в лейтенантской прозе одной из причин обращенности к образу солдата-труженика стала писательская оппозиция тоталитарному режиму и идеологически правильной литературе, утверждающей главенствующую роль полководца на войне.

В исследованиях, посвященных военной прозе, принято выделять следующие традиции: фольклорную (Ю.И. Симоненко); древнерусских воинских повестей (Н.П. Хрящева, П.А. Гончаров и др.); романтическую; антивоенную, под которой исследователи прежде всего понимают традицию, восходящую к прозе JI.H. Толстого (С.Н. Чубаков); христианскую или библейскую (П.А. Гончаров, И.А. Казанцева).

В советском литературоведении выделяли в качестве особого пласта литературу «милитаристического», «колониально-шовинистического» характера. К ней относили творчество Р. Киплинга, Н. Гумилева, - произведения, написанные в оправдание вступления России в Первую мировую войну. С середины 1980-х годов начался процесс нового прочтения и переосмысления этих текстов.

Перечисленные традиции по выражению в них отношения к войне и миру можно разделить на державные и антивоенные (к последним примыкает и христианская), а также традиции, проявляющие амбивалентный характер. Это традиция древнерусских воинских повестей, фольклорная и романтическая. Понятие амбивалентности разработал М.М. Бахтин в исследовании «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса». В нашей работе мы ориентируемся на понимание амбивалентности как противоречивости, двойственности, сочетания несочетаемых качеств.

Функционирование традиций в исследовании рассматривается на уровне образной системы, мотивной организации, а также на уровне поэтики.

Прежде чем переходить непосредственно к раскрытию поставленной I проблемы, необходимо выделить критерии, позволяющие трактовать военную прозу конца 1950-х- середины 1980-х годов как единое направление.

На сегодняшний день для обозначения прозы i данного периода используется несколько определений: «лейтенантская проза», «проза психологического драматизма» (А. Бочаров относил к ней произведения Г. Бакланова, Ю. Бондарева, В. Быкова), «проза убитого поколения», «проза второй волны», «окопная проза», «проза фронтового поколения». Однако наиболее широким, позволяющим определить исследуемое направление (куда входит и лейтенантская проза рубежа 1950-х - 1960-х годов в традиционном I понимании, и продолжающая ее «вектор развития» проза 70-х - 80-х гг.), на наш взгляд, является определение «проза фронтового поколения». Е.С. Сенявская «фронтовым поколением» называет людей, для которых война «становится главным фактором становления их сознательной личности, фактором, наложившим на эту личность особый отпечаток в значительно большей степени, чем у других участников войны» [365].

Фронтовое поколение писателей представлено авторами, молодость которых пришлась на годы войны, творчество которых характеризуется общностью идейно-эстетических взглядов, близостью концепции мира и человека, ориентированностью на одни и те же культурные традиции. I t

Проза фронтового поколения (конец 1950-х - середина 1980-х годов) -понятие неоднородное, оно включает, во-первых, собственно лейтенантскую прозу (конец 1950-х- начало 1960-х годов), которую можно рассматривать как течение внутри литературного направления; во-вторых, произведения, продолжающие традицию лейтенантской прозы (1970-е — середина 1980-х годов); в-третьих, произведения, находящиеся на границе направления.

В основе отбора произведений, составляющих единое литературное направление, положены три основополагающих критерия:

1. Близость идейно-эстетических принципов писателей.

2. Общность концепций мира и личности.

3. Соотношение литературных традиций (данной проблеме посвящено диссертационное исследование).

Границы направления определяются не столько именами, сколько конкретными произведениями. Так, не все военное творчество В. Быкова можно рассматривать в рамках лейтенантской прозы. С.И. Журавлев разграничивает «фронтовые» произведения («Дожить до рассвета» (1972), «Его батальон» (1974)) и «партизанский цикл» в творчестве писателя («Круглянский мост» (1969), «Сотников» (1970), «Обелиск» (1972), «Волчья стая» (1974), «Пойти и не вернуться» (1978)) [214, с. 88].

Назовем основные особенности прозы фронтового поколения:

Лейтенантская проза. М. Холмогоров заметил, что именно с момента возникновения лейтенантской прозы общество «разделилось на поколения» [420, с. 5]. Л. Лазарев, И. Виноградов родоначальником новой прозы о войне называли В.П.Некрасова, который повестью «В окопах Сталинграда» (1946) предвосхитил произведения Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Быкова и других художников слова. Л. Лазарев даже объявил В. Некрасова лидером лейтенантской прозы.

В исследованиях традиционно рассматриваются следующие особенности, выделяющие лейтенантскую прозу из контекста всей советской баталистики второй половины XX века (эти же особенности характерны для прозы писателей фронтового поколения в целом):

1. Стремление показать войну без прикрас, какой она представлялась из окопов. В 1950-1960-е года за это стремление произведения подвергали резкой критике, шельмовали авторов, обвиняя в «дегероизации», «узости взглядов».

2. Предельная сжатость времени, пространства. Так, в романе А. Ананьева «Танки идут ромбом», повести Ю. Гончарова «Теперь — безымянные.» описан один бой. В повестях Г. Бакланова, В. Кондратьева действие разворачивается на «пяди земли» (маленький плацдарм, рощица с тремя шалашиками).

3. Отношение к произведениям как к особому роду мемуаров. Литературоведы и историки [268; 364; 431] не раз отмечали, что особенностью лейтенантской прозы является введение в сюжет ситуаций, пережитых писателями на войне. В текстах соединены два пласта: реальные события, которые писатель воссоздает, и вымышленные, которые писатель создает. Например, герои воюют в тех же местах, где воевали авторы (географические границы прозы В. Кондратьева — треугольник Усово — Овсянниково - Черново), персонажи наделяются чертами людей, с которыми художников слова свела война. Не случайно JI. Лазарев называл первые произведения лейтенантской прозы «лейтенантскими и солдатскими мемуарами» в широком смысле слова.

4. Тенденция к циклизации. Исследователи отмечали существующую связь произведений: появление одного и того же героя, описание одного и того же события в разных текстах. Так, в творчестве В. Некрасова действует или упоминается один и тот же персонаж Валега («В окопах Сталинграда», «Три встречи», «Живой, киношный, книжный»), описываемые события связаны со Сталинградской битвой. Особенно сильно тяготение к цикличности проявляется в творчестве В. Кондратьева. Л. Лазарев отмечал, что книги писателя «перерастают друг в друга» [269, с. 261], поэтому его произведения называют «ржевским романом» или «ржевским циклом».

5. Противопоставление русского и советского, разоблачение политической мифологии (в частности, мифа о внезапном нападении фашистской Германии на Советский Союз, которое и стало причиной поражений в начале войны, мифа о ведущей роли коммунистической партии во главе со Сталиным в борьбе с фашизмом).

Герой выражает несогласие с нормами советской системы еще в довоенные годы. Конфликт проявляется как сомнение в правильности вынесенного от имени партии решения. Несмотря на то, что для главных героев Советский Союз является самым справедливым государством в мире, они замечают расхождение своих идеальных представлений и происходящих событий. Поэтому герои выражают протест против выносимых от имени советской власти решений. Однако это несогласие носит стихийный характер, основывается не на логических заключениях, а на эмоциональных переживаниях. Например, в повести В. Рослякова «Один из нас» несогласие с системой возникает в связи с исключением из комсомола как сына врага народа Коли Терентьева. После начала Великой Отечественной войны (расширение круга общения, разрушение мифов самой действительностью) конфликт с системой (в лице сотрудников охранительных органов) приобретет осознанный, гражданский характер. Конфликт русского и советского, как отметил Н.Л. Лейдерман, раскрывается посредством умолчаний. Мастера слова позволяют читателю самому делать выводы о причинах случившегося, открыто ставят вопросы и не дают на них ответа. Данный способ выражения конфликта становится наиболее распространенным в прозе писателей фронтового поколения (присутствует в произведениях А. Злобина, В. Рослякова, Г. Бакланова, В. Субботина и др.). В произведениях Г.Я. Бакланова конфликт русского и советского также выражен с помощью включения в основной текст анекдота. Смех выполняет несколько функций: 1) возмещения (герой солдатских анекдотов с помощью смекалки и природной находчивости превращает в преимущество неготовность советской армии к войне); 2) является средством обличения. В романе В. Рослякова «Один из нас» противопоставление русского и советского достигается с помощью аллюзий. Литературной аллюзией является упоминание французской песни об убийстве сыном матери по приказу любимой девушки. Слушая перевод песни, автор-повествователь вспоминает о судьбе Коли Терентьева. Сын сосланных родителей, который случайно избежал ссылки, Коля становится частью системы, погубившей его семью: «Жил как все. Из пионеров перешел в комсомольцы и школьные стихи писал о красном комиссаре. Не знаю, об этом ли думал Коля или о чем другом, но был он сейчас задумчив и скучноват» [71, с. 31]. Композиционное расположение песни и замечание автора-повествователя подводит читателя к установлению тождества между сюжетом песни и жизнью Коли. В произведении также представляется возможным выделить историческую аллюзию. Шофер, желая подбодрить курсантов, впервые оказавшихся на передовой, произносит: «Привет юнкерам! <.> Что вы носы повесили? . А знаете, как немцы вас зовут? Подольские юнкера!» [71, с. 87]. Несмотря на то, что сказанное шофером остается незамеченным бойцами, брошенная фраза значима в понимании идейно-тематического пласта текста. Если при интерпретации принять во внимание факты русской истории, то можно говорить о наличии в повести В. Рослякова исторических параллелей, подводящих к болевому для писателей фронтового поколения вопросу о цене победы. Во время Первой мировой войны и революции воспитанники юнкерских училищ и школ прапорщиков нередко оказывались в эпицентре военных действий и, не имея боевого опыта, погибали в первых же боях. Также и подольские курсанты, наскоро подготовленные, вынужденные добывать оружие в бою, не столько защитили, сколько собой загородили путь немецким войскам.

6. В жанровом отношении большая часть текстов относится к малым прозаическим жанрам. Так, Н. Лейдерман ведущим жанром лейтенантской прозы называл фронтовую лирическую повесть.

Назовем основные произведения лейтенантской прозы: «В окопах Сталинграда», «Чертова «семерка»» (1945), «Судак» (1958), «Вторая ночь»

1960), «Посвящается Хемингуэю» (1959), «Чао, Джульянчик!»'(1962) и другие рассказы В.П. Некрасова, «Танки идут ромбом» (1963) A.A. Ананьева, «Звездопад» (1960) В.П.Астафьева, «Южнее главного удара» (1957), «Пядь земли» (1959), «Мертвые сраму не имут» (1961), «Июль 41 года» (1964) Г.Я. Бакланова, «До свиданья, мальчики!» (1962) Б.И. Балтера, «Иван» (1958), «Зося» (1965) и другие произведения В.О.Богомолова, «Батальоны просят огня» (1957) Ю.В. Бондарева, «Журавлиный i крик» (1959), «Фронтовая страница» (1960), «Третья ракета» (1961) В.В. Быкова, «Крик» (1962), «Убиты под Москвой» (1963) К.Д. Воробьева, «Теперь - безымянные.» (1963-1964) Ю.Д. Гончарова, «Самый далекий берег» (1959-1962) А. Злобина, «На войне как на войне» (1965) В.А. Курочкина, «Будь здоров, школяр!» (1961) Б.Ш. Окуджавы, «Один из нас» (1962) В.П. Рослякова.

Произведения, продолжающие традиции лейтенантской прозы (вторая половина 1960-х - середина 1980-х гг.). JI. Лазарев считал, что в 1970-е годы лейтенантская проза исчерпывает себя как целостное художественное явление. Начало 1970-х - середина 1980-х гг. в литературе характеризуется, с одной стороны, продолжением традиций лейтенантской прозы, с другой стороны, переходом с преимущественно описательного уровня на новый — философский — уровень осмысления прошедшей войны. 1970-е гг. были ознаменованы поиском новых жанров, иного материала для изображения войны. В 1970-е гг. развернулась полемика о перспективах и путях развития военной прозы. Часть исследователей считала, что развитие литературы (в том числе и прозы писателей-фронтовиков) должно идти по пути синтеза черт произведений военных лет, первого послевоенного десятилетия и лейтенантской прозы: панорамное изображение событий, исповедальность, психологизм. Во многом данная точка зрения обусловлена ожиданием появления романа-эпопеи о Великой Отечественной войне. Тогда как A.M. Адамович высказал мнение, что наблюдается только тенденция синтеза, возникшая во многом под давлением ожидания появления книги, подобной «Войне и миру». A.M. Адамович видел самый перспективный путь развития военной прозы в сближении с деревенской прозой [102, с. 237].

Говоря о дальнейшей судьбе лейтенантской прозы, Н. Лейдерман I отмечал, что в жанровом отношении развитие военной прозы идет или по «экстенсивному пути» (тяготение к романному жанру) или по «интенсивному пути» (например, эпико-драматическая форма повести в творчестве В. Быкова) [281, ч. I, с. 181].

В этот период продолжают работу над военной темой известные авторы: Г.Я. Бакланов («Навеки - девятнадцатилетние» (1979)), Ю. В. Бондарев («Горячий снег» (1969), «Берег» (1970-1974)), В.В. Быков («Мертвым не больно» (1966), «Атака с ходу» (1968), «Дожить до рассвета» (1972)). В. Быков создает ряд произведений о партизанской войне («Круглянский мост» (1969), «Сотников» (1970), «Обелиск» (1972), «Волчья стая» (1974), «Пойти и не вернуться» (1979), «Знак беды» (1983)). Приходят в литературу К. Колесов («Самоходка номер 120») и В. Кондратьев («Сашка», «Селижаровский тракт», «Борькины пути-дороги», «Отпуск по ранению», «Овсянниковский овраг», «На поле овсянниковском», «Привет с фронта», «Дорога в Бородухино», «На сто пятом километре», «Асин капитан», «Не самый страшный день», «Встречи на Сретенке»). И. Дедков в статье «Какими они были?» отмечал, что «Сашка» I

В. Кондратьева и «Самоходка номер 120» К. Колесова созданы в традициях ранних произведений В. Астафьева, Г. Бакланова, Ю. Бондарева, являются «арьергардом» «военной прозы». JI. Лазарев считает, что В.Л. Кондратьев ставит точку в развитии лейтенантской прозы [268]. Особую нишу в контексте всей военной прозы занимают появившиеся в 1970-е гг. произведения В.П. Астафьева «Пастух и пастушка» (1971) и Е.И. Носова «Усвятские шлемоносцы» (1977). Как справедливо замечают авторы учебника для вузов под редакцией Л.П. Кременцова, творчество этих мастеров слова «не умещается в рамки деревенской, военной и какой-нибудь еще прозы». Например, в повести «Усвятские шлемоносцы» «доподлинного окопника» Е. Носова (так называл автора повести В.П. Астафьев) война показана не через описание сражений, гибели главного героя, а через повествование об уходе человека на войну. Е. Носов отмечал: «И раньше многие литераторы начинали свои произведения о войне с описания сборов. Но эти зачины всегда лишь предваряли главные события. Я же решил остановиться на этом прологе, усмотрев в нем доселе не использованные возможности создания эпического полотна». В контексте прозы фронтового поколения можно рассматривать книгу-«хронику последних дней войны» (определение Э. Бабаева)

B.Е. Субботина «Как кончаются войны», которая конгруэнтна направлению в идейном плане, постановке вопросов, опоре на опыт предшествующей литературы.

Проза, находящаяся на границе направления, сочетает традиции лейтенантской прозы с традициями изображения войны в прозе первого периода. Это книги С.А. Баруздина (роман «Повторение пройденного», «Само собой. Из жизни Алексея Горскова», «Последняя пуля», рассказ «Тишина над полем»), С.К. Никитина (повесть «Падучая звезда», рассказ «18 ноября» и др.), Б.Л. Васильева («А зори здесь тихие.» (1969), «В списках не значился» (1974)).

Перечисленные произведения сближает с лейтенантской прозой образ главного героя, локальность изображаемых событий. Однако в творчестве

C. Баруздина обосновываются перечисленные политические мифы. В произведениях С. Никитина и Б. Васильева явно прослеживаются державная и романтическая традиции. Исследователь И. Борисова отмечает, что в творчестве Б. Васильева сочетаются «плакатное изображение подвигов» и «трезвый анализ окопной правды» [155, с. 246], но доминирующей в творчестве писателя все же является романтическая традиция, подкрепляющая державные идеи. Эти особенности и сближают перечисленные произведения с литературой периода 1941-го - конца 1950-х годов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Проза фронтового поколения представляет собой неоднородное литературное направление, в котором выделяется лейтенантская проза и продолжающая ее «вектор развития» проза второй половины 1960-х — середины 1980-х гг., а также проза, находящаяся на границе направления, сочетающая традиции лейтенантский прозы и литературы соцреализма.

2. Проза фронтового поколения художественно освоила надындивидуальные державные и антивоенные традиции, взаимодействие которых и определяет вектор развития данной типологической общности писателей.

Державная традиция развивает идею о сильном государстве, гражданском долге перед страной. В ее контексте выделяются индивидуальные традиции Н.С. Гумилева, A.A. Блока.

Антивоенная традиция выразилась в обосновании идеи войны против войны, войны ради мира. В рамках антивоенной традиции развиваются достижения прозы JI.H. Толстого и В.М. Гаршина.

3. В лейтенантской прозе, а также в продолжающей ее «вектор развития» прозе второй половины 1960-х - середины 1980-х гг. доминирует антивоенная традиция, тогда как державная функционирует в виде отказа, литературной полемики. В произведениях прослеживается конфликт антивоенной и державной линии. В прозе, находящейся на границе направления, на первый план выходит державная традиция, которая реализуется в виде продолжения и развития.

4. В качестве периферийных традиций подключаются фольклорная традиция, традиция древнерусской литературы, а также романтическая. Они носят амбивалентный характер, призваны усилить как державные, так и антивоенные идеи.

5. В процессе наблюдения над традициями амбивалентного характера выявлены следующие особенности: в лейтенантской прозе и в продолжающей ее «вектор развития» прозе романтическая традиция в большинстве случаев направлена на усиление антивоенных идей. В повестях, романах, находящихся на границе направления, данная традиция «подкрепляет» державную линию. В произведениях В.Астафьева, Е. Носова, творчество которых соотносят и с военной, и с деревенской прозой, доминируют фольклорная традиция и традиция древнерусской литературы.

Структура работы. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

В первой главе предпринята попытка дать периодизацию державной традиции в русской литературе с момента возникновения до середины 1980-х гг., выявить ее особенности на каждом этапе, исследовать проблему функционирования державной традиции в военной прозе конца 1950-х — середины 1980-х годов, рассмотреть соотношение антивоенной и державной традиции.

Вторая глава посвящена анализу влияния Л.Н. Толстого и В.М. Гаршина на формирование прозы писателей фронтового поколения.

В третьей главе описаны фольклорная, романтическая и традиция древнерусской литературы, которые сопутствуют державной и антивоенной.

Список использованной литературы насчитывает 463 источника.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сформулируем основные выводы исследования.

Военная проза конца 1950-х - середины 1980-х гг., являя собой неоднородное литературное направление, наследует из предшествующей литературы державную и антивоенную традиции.

1. Державная традиция в русской литературе обретает ярко выраженный этатический характер, концентрируя идею о сильном государстве, способном стать гарантом мира и справедливости для всех стран, утверждая приоритет гражданского долга перед Родиной, который подчас обретает жертвенный характер.

Воспевание войны как явления в русской литературе носит единичный I характер, сводится к нескольким именам: Н. Дурова, Д. Давыдов, Н. Гумилев. В произведениях, посвященных Великой Отечественной войне, подобные примеры не выявлены.

Как и в предшествующей литературе в целом, державная традиция в батальной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг. не идет по пути воспевания войны как средства достижения поставленных политических задач, показывает войну во всей жестокости. Писатели фронтового поколения посредством художественного произведения вносят вклад в дело предотвращения новой мировой войны. Не случайно в произведениях Ю. Бондарева, Г. Бакланова, Л. Якименко присутствуют сцены спора героев с пленными немецкими офицерами, апологетами войны. Ю. Гончаров, А. Ананьев вступают в открытую литературную полемику с зарубежными авторами, разными способами пытающимися оправдать или извинить участие человека в войне (Р. Киплингом, писателями потерянного поколения, Г. Беллем).

Державная традиция выразилась в прославлении армии и военного человека, в создании образа человека боя (прирожденного воина), I восходящего к творчеству Н.С. Гумилева. Однако образ человека боя не воспевается. Писатели постоянно сравнивают и противопоставляют мировоззрение, мотивацию поступков человека боя и мировоззрение, поведение тружеников войны. С помощью юмористически окрашенных замечаний мастера прозы добиваются снятия с образа человека боя романтического ореола.

В контексте державной традиции функционирует традиция, восходящая к творчеству А. Блока: поиск скифского начала в характере русского человека, определение пути России как вечной битвы.

2. Антивоенная традиция связана прежде всего с именами Л.Н. Толстого и В.М. Гаршина.

Толстовская традиция является доминирующей, прослеживается в большинстве рассмотренных произведений. Образ Л.Н. Толстого становится образом-символом для героев военной прозы: на великого писателя равняются, его противопоставляют фашистам, исторические события запоминаются героями такими, какими их описал автор «Войны и мира».

Толстовская традиция получает развитие на идейно-философском уровне. Писатели доказывают, что ход истории не зависит от воли и желания I великого человека. История творится усилиями каждого, является итогом тысяч совпадений, причин.

Ориентация на художественный опыт Л.Н.Толстого прослеживается на уровне образной системы. В «военной прозе конца 1950-х - середины 1980-х гг. присутствует тип «маленького Наполеона», «тылового аристократа», «труженика войны». Именно простой труженик войны, а не полководец, не безрассудно-храбрый герой-удалец, по мнению- писателей фронтового поколения, одерживает победу на войне.

На образы военной прозы оказали заметное влияние следующие герои «Войны и мира»: Наполеон, Кутузов, Андрей Болконский, Петя Ростов.

Как и в романе-эпопее Л.Н. Толстого, Наполеон признается не гениальным полководцем, а тщеславным властолюбцем. Имя французского императора становится нарицательным: с Наполеоном сравниваются представители немецкого командования, а также офицеры, жаждущие власти и славы.

Авторы создают полководца кутузовского типа — военачальника, склонного к оборонительной тактике войны, щадящего в бою людские жизни.

Князь Андрей Болконский становится «литературным образцом» для молодых героев прозы писателей фронтового поколения. Молодые лейтенанты не только копируют поведение героя Л.Н. Толстого, но и считают сравнение с Болконским наилучшей похвалой. В произведениях Ю. Бондарева, А. Ананьева наблюдается ориентация на образ Андрея Болконского при создании образов героев.

Одним из любимых героев военной прозы становится герой, наделенный чертами Пети Ростова. Однако отношение к данному персонажу двойственное. Окружающие воспринимают его как младшего родственника, снисходительно относятся к его детскости, искренности, непосредственности, но во время боев выражают недоверие юным командирам, которые, представляя войну по книгам писателей-романтиков, необдуманными приказами могут погубить солдат.

К традиции В.М. Гаршина относится изображение героя, действующего на войне по велению совести, стремление увидеть во враге человека. Данная традиция становится доминирующей в прозе В.Л. Кондратьева.

Антивоенная линия выражена и в переосмыслении героями прочитанной литературы. Увидев «истинное лицо» войны, пройдя боль, страдания, пережив потерю близких людей, герой переоценивает прочитанные книги с точки зрения соответствия правде жизни, отношения к войне и миру.

3. Державная и антивоенная традиции подкрепляются традициями, восходящими к фольклору, древнерусской, а также романтической литературе.

Традиции фольклора и древнерусской литературы носят амбивалентный характер и взаимодействуют как с державным, так и с антивоенным вектором.

При подкреплении державных идей писатели обращаются к образу служивого из народных сказок, наделяют героев функциями- сказочного чудесного помощника, подчеркивают мысль о непременной победе добра над злом, вводят мотив магической неуязвимости героев, борющихся со злом.

С целью усиления антивоенных идей военная проза успешно заимствует из фольклора образы сулящей беду птицы, мифологических существ, сопряженных со злом и разрушением (нежити, лешие, Кощей Бессмертный, Соловей-разбойник). Немецкие солдаты и офицеры сравниваются с отрицательными героями фольклора. В единичных случаях наблюдается переосмысление фольклорных персонажей. Например, в повести В. Астафьева «Пастух и пастушка» герой, наделенный чертами богатыря, перестает быть защитником, становится мародером, так как на войне происходит «истрачивание» души.

Романтическая традиция также имеет амбивалентный характер. Она сопутствует державным идеям в произведениях, находящихся на границе направления (произведения С. Никитина, С. Баруздина и др.). Проявляется в стремлении создать образ идеального героя, продолжающего дело красного комиссара времен гражданской войны, коммуниста, сражающегося в Испании, а также в воспевании героической смерти в бою.

Романтическая традиция может служить и для усиления антивоенных идей. В данном случае обращение к опыту прошлого выражается в виде отрицания (подчеркивается, что война, описанная в книгах писателей-романтиков, не имеет ничего общего с настоящей войной), литературной полемики, сознательного обращения к романтическому методу, чтобы с помощью создания контраста мир — война усилить антивоенные идеи.

4. Проза писателей фронтового поколения, кроме наследования сложной системы литературных традиций, формирует свою особую традицию, влияющую на формирование последующей литературы о войне. Изучение данного влияния представляется нам актуальным и востребованным для понимания литературного процесса конца XX — начала XXI веков.

Список научной литературыХасанова, Галима Фазлетдиновна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Ананьев, А. Малый заслон // А.Ананьев. Танки идут ромбом: роман, повесть. М.: Советская Россия, 1986.

2. Ананьев, А. Танки идут ромбом // А. Ананьев. Танки идут ромбом: роман,повесть. М.: Советская Россия, 1986.

3. Астафьев, В. Где-то гремит война // В. Астафьев. Военные страницы. Повести и рассказы. М.: Молодая гвардия, 1987.

4. Астафьев, В. Звездопад // В. Астафьев. Военные страницы. Повести и рассказы. М.: Молодая гвардия, 1987.

5. Астафьев, В. Индия // Военные страницы. Повести и рассказы. М.: Молодая гвардия, 1987.

6. Астафьев, В. Пастух и пастушка // В. Астафьев Пастух и пастушка.

7. Звездопад. Обертон. Из тихого света. М.: Изд-во ACT, 2004.

8. Астафьев, В. Пастух и пастушка // Военные страницы. Повести и рассказы. М.: Молодая гвардия, 1987.

9. Астафьев, В. Передышка // В. Астафьев. Военные страницы. Повести ирассказы. М.: Молодая гвардия, 1987.

10. Бакланов, Г. Июль 41 года//Г. Бакланов. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1983.

11. Бакланов, Г. Мертвые сраму не имут // Г. Бакланов. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1983.

12. Бакланов, Г. Навеки девятнадцатилетние // Г. Бакланов. Собр. соч. в 4 т. Т. 3. М., 1983. 1

13. Бакланов, Г. Южнее главного удара // Г. Бакланов. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М., 1983.

14. Балтер, Б. До свиданья, мальчики! // Б. Балтер. До свиданья, мальчики! М.: Эксмо, 2007.

15. Балтер, Б. Подвиг лейтенанта Беляева // Б. Балтер. До свиданья, мальчики! М.: Эксмо, 2007.

16. Баруздин, С. Повторение пройденного. М., 1981.

17. Баруздин, С. Само собой. Из жизни Алексея Горскова // С. Баруздин. Повести и рассказы. М., 1991.

18. Богомолов, В. Зося // Момент истины: Роман, повести, рассказы. М.: Известия, 1984.

19. Богомолов, В. Иван // Момент истины: Роман, повести, рассказы. М.: Известия, 1984.

20. Богомолов, В. Момент истины (В августе сорок четвертого.) // Момент истины: Роман, повести, рассказы. М.: Известия, 1984.

21. Бондарев, Ю. Батальоны просят огня // Ю. Бондарев. Собр. соч. в 4 т. Т. 1.М., 1973. ,

22. Бондарев, Ю. Горячий снег // Ю.Бондарев. Собр. соч. в 4 т. Т. 3. М., 1972.

23. Бондарев, Ю. Юность командиров // Ю. Бондарев. Собр. соч. в 4 т. Т.4. М.: Молодая гвардия, 1974.

24. Быков, В. Альпийская баллада // В. Быков. Альпийская баллада. Сотников. М., 1978.

25. Быков, В. Дожить до рассвета // В. Быков. Мертвым не больно: Повести. М.: Эксмо, 2005.

26. Быков, В. Его батальон // В. Быков. Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Молодая гвардия, 1985.

27. Быков, В. Журавлиный крик // В. Быков. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М.: Молодая гвардия, 1985.

28. Быков, В. Круглянский мост // В. Быков. Собр. соч. в 4 т. Т. 3. М.: Молодая гвардия, 1985.

29. Быков, В. Мертвым не больно // В. Быков. Мертвым не больно: Повести. М.: Эксмо, 2005.

30. Быков, В. Обелиск // В. Быков. Мертвым не больно: Повести. М.: Эксмо, 2005.

31. Быков, В. Пойти и не вернуться // В. Быков. Собр. соч. в 4 т. Т. 3. М.: Молодая гвардия, 1985.

32. Быков, В. Сотников // В. Быков. Мертвым не больно: Повести. М.: Эксмо, 2005.

33. Быков, В. Третья ракета // В. Быков. Повести. М.: Советский писатель, 1986.

34. Быков, В. Фронтовая страница // В. Быков. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М.: Молодая гвардия, 1985.

35. Васильев, Б. А зори здесь тихие. // Б.Васильев. Избр. произв. в 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1988.

36. Васильев, Б. В списках не значился // Б. Васильев. Избр. произв. в 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1988.

37. Васильев, Б. Встречный бой // Б. Васильев. Избр. произв. в 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1988.

38. Васильев, Б. Неопалимая купина // Б. Васильев. Избр. произв. в 2 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1988.

39. Воробьев, К. Крик // К. Воробьев. Собр. соч. в 3 т. Т. 1. М.: Современник, 1991.

40. Воробьев, К. Убиты под Москвой // К. Воробьев. Собр. соч. в 3 т. Т. 3. М., 1991.

41. Генатулин, А. Нас остается мало: рассказы и повесть. М.: Современник, 1988.

42. Гончаров, Ю. Теперь — безымянные. // Ю.Гончаров. Теперь -безымянные. Повести и рассказы. М.: Правда, 1990.

43. Гончаров, Ю. Трое с винтовкой // Ю. Гончаров. Теперь — безымянные. Повести и рассказы. М.: Правда, 1990.

44. Гончаров, Ю. Целую ваши ручки // Ю. Гончаров. Теперь -безымянные. Повести и рассказы. М.: Правда, 1990.

45. Злобин, А. Самый далекий берег // А. Злобин. Дом среди сосен: Самый далекий берег: Роман; Повести и рассказы; Современные сказки. М.: Художественная литература, 1984.

46. Колесов, К. Самоходка номер 120 // С. Никитин. Падучая звезда. К. Воробьев. Убиты под Москвой, В. Кондратьев. Сашка. К. Колесов. Самоходка номер 120: Повести. М.: Детская литература, 1987.

47. Кондратьев, В. Асин капитан // В. Кондратьев. Селижаровский тракт. Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1985.

48. Кондратьев, В. Борькины пути-дороги // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

49. Кондратьев, В. Встречи на Сретенке // В. Кондратьев. Повести. М.: Художественная литература, 1991.

50. Кондратьев, В. «Мы подвигов, увы, не совершали.» // В. Кондратьев. Селижаровский тракт. Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1985.

51. Кондратьев, В. На поле овсянниковском // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

52. Кондратьев, В. На станции Свободный // В.Кондратьев. Сороковые.: Рассказы и повести. М.: Современник, 1988.

53. Кондратьев, В. На сто пятом километре // В. Кондратьев. Отпуск по ранению: Повести и рассказы. М.: Тера —Книжный клуб, 2005.

54. Кондратьев, В. Не самый тяжкий день // В. Кондратьев. Сороковые.: Рассказы и повести. М.: Современник, 1988.

55. Кондратьев, В. Овсянниковский овраг // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

56. Кондратьев, В. Отпуск по ранению // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

57. Кондратьев, В. Привет с фронта // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

58. Кондратьев, В. Сашка // В. Кондратьев. На поле овсянниковском. Повести. Рассказы. М., 1985.

59. Курочкин, В. Железный дождь // В. Курочкин. На войне как на войне. Повести, рассказы. М.: Правда, 1990.

60. Курочкин, В. На войне как на войне // В. Курочкин. На войне как на войне. СПб.: Азбука — классика, 2005.

61. Некрасов, В. В окопах Сталинграда // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М.: Эксмо, 2007.

62. Некрасов, В. Вторая ночь // В. Некрасов. Маленькая печальная повесть. Проза разных лет. М.: Книжная палата, 1990.

63. Некрасов, В. Посвящается Хемингуэю // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М.: Эксмо, 2007.

64. Некрасов, В. Судак // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М.: Эксмо, 2007.

65. Некрасов, В. Чертова «семерка» // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. М.: Эксмо, 2007.

66. Никитин, С. 18 ноября // С. Никитин. Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1989.

67. Никитин, С. Падучая звезда // С. Никитин. Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1989.

68. Никитин, С. Рассказ о первой любви // С. Никитин. Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1989.

69. Никитин, С. Рисунок акварелью // С. Никитин. Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1989.

70. Носов, Е.И. Красное вино победы // Е. Носов. Избр. произв. в 2 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1989.

71. Носов, Е.И. Усвятские шлемоносцы // Е. Носов. Изб. произв. в 2 т. Т. 2. М.: Художественная литература, 1989.

72. Росляков, В. Один из нас // В. Росляков. Избр. произв. в 2 т. Т. 1. М.: Современник, 1983.

73. Субботин, В. Как кончаются войны // В. Субботин. Избр. произв. в 2 т. Т.1.М., 1981.

74. Субботин, В. Солдат-песенник // В. Субботин. Избранные произведения в 2 т. Т.1.М., 1981.

75. Якименко, Л. Жеребенок с колокольчиком // Л. Якименко. Судьба Алексея Ялового. Повести. М.: Современник, 1976.

76. Якименко, Л. Куда вы, белые лебеди? // Л. Якименко. Судьба Алексея Ялового. М.: Современник, 1976.1.

77. Бубеннов, М. Белая береза. М., 1979.

78. Василевская, В. Радуга // В. Василевская. Собр. соч. в 6 т. Т. 2. М., 1954.

79. Воинские повести Древней Руси / Под. ред. В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л., АН СССР, 1949.

80. Вставай, страна огромная! М.: Советская Россия, 1985.

81. Гаршин, В.М. Трус // В.М. Гаршин. Сочинения. М., 1955.

82. Гаршин, В.М. Четыре дня // В.М. Гаршин. Сочинения. М., 1955.

83. Городецкий, С. Избранные произведения в 2 т. М., 1987.

84. Гумилев, Н. Записки кавалериста // Н. Гумилев. Собр. соч. в 3 т. Т.2. М., 1991.

85. Довженко, А. Избранное. М., 1957.

86. Дурова, Н.А. Избранные сочинения кавалерист-девицы. М., 1983.

87. За землю русскую! Памятники литературы Древней Руси XI—XV веков. М.: Советская Россия, 1981.

88. Кетлинская, В. В осаде. М., 1943.

89. Коган, П. Стихи, воспоминания о поэте, письма. М., 1966.

90. Кольцов, М. Восторг и ярость. М.: Правда, 1990.

91. Немирович-Данченко, В.И. Год войны // Московский журнал. 2002. № 10.

92. Облики русской усобицы. Комментированная антология. Воронеж: Изд-во Воронежского пединститута. 1993. 193 с.

93. Сумбатов, В.А. Русская держава // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX века. Материалы

94. Международной научной конференции: Москва, МГОУ, 27-28 июня 2005 г. Выпуск №.3. Часть 1. Литература Русского зарубежья. М., 2006.

95. Толстой, Л.Н. Война и мир // Л.Н. Толстой Собр. соч. в 12 т. Т. 3. М.: Правда, 1984.

96. Якушкин, П.И. Из рассказов о Крымской войне // П.И. Якушкин Сочинения. М.: Современник, 1986.1.I

97. Homo belli человек войны в микроистории и истории повседневности: Россия и Европа XVIII - XX веков: Материалы Российской конференции. Н. Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 2000. -312с.

98. Адамович, А. Война и деревня в современной литературе. Минск: Наука и техника, 1982. — 199 с. .

99. Адамович, А. Выбери жизнь: Литературная критика, публицистика. Минск, 1986.-413 с.

100. Адамович, А. « .Делать, делать дело всю жизнь и постоянно» (Из записных книжек разных лет) // Вопросы литературы. 1999. № 6. С.245-262.

101. Адамович, А. Додумывать до конца. Литература и тревоги века. М.: Советский писатель, 1988. 496 с.

102. Адамович, А. Заглядывая в день грядущий // Литература о войне и проблемы века. Минск, 1986.

103. Адамович, А. Ничего важнее: Современные проблемы военной прозы. Минск: Наука и техника, 1987. 294 с.

104. Адамович, А. О современной военной прозе. М: Советский писатель, 1981.-440 с.

105. Адамович, А. Толстовские традиции в литературе о войне (необходимость классики) // Великая Отечественная война в современной литературе. М.: Наука, 1982. С. 120-154.

106. Адрианова-Перетц, В.П. Древнерусская литература и фольклор. JL: Наука, 1974.- 171 с.

107. Аксенов, В.Б. 1917 год в художественном восприятии современников // Отечественная история. 2002. № 1. С. 96-101.

108. Александр Блок: исследования и материалы. JL: Наука, 1987. — 292 с.

109. Александр Блок: исследования и материалы. JL: Наука, 1991. — 342 с.

110. Ананьев, А. Главная дорога. М.: Советская Россия, 1978, — 144 с.

111. Ананьев, А. Напоминание старых истин. М.: Современник, 1982, — 255 с.

112. Анастасьев, Н. Первая мировая война и литература // Вопросы литературы. 1984. № 9. С. 51-88. i

113. Андрамонова, H.A. Синтаксические особенности внутренней речи произведений JI.H. Толстого // Толстой и проблемы современной филологии. Казань: Издательство Казанского университета, 1991. С. 4855.

114. Аникин, В.П. Русский богатырский эпос. М.: Просвещение, 1964. 191 с.

115. Аннинский, JI. Внутри мифа // Свободная мысль XXI. 1999. № 12. С. 87 -94.

116. Аннинский, JI. «На той войне незнаменитой.» Советская лирика в период «зимней войны» // Родина. 1995. № 12. С. 84.

117. Аннинский, JI. Шарземцы. Из цикла «Мальчики Державы» // Дружба народов. 2005. № 11. С. 189-208.

118. Ануфриев, А.Е. Своеобразие психологизма повести В. Астафьева «Пастух и пастушка» // Анализ художественного произведения. Киров, 1993. С. 181-190.

119. Апухтина, В.А. Современная советская проза (60-е -70-е годы). М.: Высшая школа, 1977. 272 с.

120. Апухтина, В.А. Художественная проза о войне в литературном процессе 60-70-х гг. // Филологические науки. 1975. № 3. С. 17-27.

121. Армия и общество: материалы международной научной конференции. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. — 234 с.

122. Архипова, A.B. Война 1812 года и эволюция русской прозы // Русская литература. 1985. № 1. С. 39-56.

123. Асмус, В.Ф. Философия истории в романе «Война и мир» // Яснополянский сборник. 1976. Статьи. Материалы. Публикации. Тула, 1976. С. 89-111.

124. Астафьев, В. Всему свой час. М.: Молодая гвардия, 1985, 254 с.

125. Астафьев, В. Посох памяти. М.: Современник, 1980, — 368 с.

126. Афанасьев, А.Н. Древо жизни. М., 1983.

127. Бакланов, Г. Время собирать камни: Статьи, портреты, беседы. М., 1989. -368 с.

128. Бакланов, Г. Высота духа // Знамя. 1990. № 5. С. 3-11.

129. Бакланов, Г. Входите узкими вратами. М., 1996, — 262 с.

130. Бакланов, Г. Дороги пришедших с войны. М.: Н.Ф. «Пушкинская библиотека». 2005. 880 с.

131. Бакланов, Г. Жизнь, подаренная дважды. М.: Вагриус, 1999. 445 с.I

132. Бакланов, Г. Загадка простоты: Сборник статей. М.: Советский писатель, 1984.-280 с.

133. Балавин, А. Мальчик из легенды (Борис Васильев «В списках не значился») // Звезда. 1975. № 4. С. 211-214.

134. Баруздин, С. Люди и книги. Литературные заметки. М.: Советский писатель, 1982. 399 с.

135. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975.-502 с.

136. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. -241 с.

137. Бачинин, А. Россия и Польша в историко-политической публицистике М.П. Погодина // Балканские исследования. Российское общество и зарубежные славяне XVIII- начала XX века. Вып. 16. М., 1992. С. 165— 174.

138. Беглов, В.А. Эпопея в русской литературе. М.: Изд-во МГУ, 2005 — 2721

139. Бекедин, П.В. О некоторых замыслах В.М. Гаршина // Русская литература. 1996. № 2. С. 66-90.

140. Белая, Г.А. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983 -191 с.

141. Беленький, И. Образ историка и тема исторического знания в русской литературе XIX-XX вв. // История России XIX-XX вв.: Новые источники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 41-53.

142. Бердяев Н. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности // Русские философы о войне. М; Жуковский: Кучково поле, 2005.

143. Бердяев, Н. Философия свободы. М.: ООО «Издательство ACT», Харьков: Фолио, 2004. 732 с.

144. Бережная, В.А. Духовно-эстетические основы литературы «потерянного поколения» и ее влияние на отечественную «военную прозу» 50-80-х гг. XX века. Дисс. . кандидата филологических наук. Майкоп, 2005. -177 с.

145. Березин, В. Богомолов. Момент истины читателя // Книжное обозрение. 2004. № 5. С. 7.

146. Берестовская, Д.С. Нравственные истоки подвига. (Уроки JI. Толстого) // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1985. № 3. С. 3-9.

147. Богданов, В. Человек и мир в романах Льва Толстого // В мире Толстого. Сб. статей. М.: Советский писатель, 1978. С. 134- 161.

148. Большакова, А.Ю. Роль эпиграфов в современной пасторали В. Астафьева «Пастух и пастушка» // Начало. Сб. работ молодыхученых. M.: АН СССР, Институт мировой литературы им. A.M. Горького, 1990. С. 236-248.

149. Бомштейн, Г.И. Ломоносов и национально-историческая тема в русской литературе и искусстве // Роль и значение литературы XVIII века в истории русской культуры. К 70-летию со дня рождения П.Н. Беркова. М.- Л.: Наука, 1966. С. 86-93.

150. Бонгард-Левин, Г.М. «Мы новый, третий мир!»: Александр Блок и российские востоковеды // Родина. 2004. № 7. С. 27-28.

151. Бондарев, Ю. «Вокруг войны нагромождены горы лжи.» // Книжное обозрение. 2005. № 18 19.

152. Бондарев, Ю. Поиск истины. М., 1979. 304 с.

153. Бондарев, Ю. Хранители ценностей. М.: Правда. 1987. — 382 с.

154. Борев, Ю.Б. Художественные взаимодействия как внутренние связи литературного процесса // Теория литературы в 4-х т. М., 2001. Т. 4. Литературный процесс. С. 41—47.

155. Борисова, И. Напоминание // Новый мир. 1969. № 12. С.245-249.

156. Бочаров, А.Г. Человек и война. Идеи социалистического гуманизма в послевоенной прозе о войне. М.: Советский писатель, 1973. 456 с.

157. Бочаров, А.Г. Экзаменует жизнь. М.: Современник, 1985. -239 с.

158. Бочаров, А.Г. Эпический пафос Великой Отечественной войны // Великая Отечественная война в советской литературе. Межвузовский сб. научных трудов. М., 1985. С. 3-15.

159. Браиловский, И.А. Солдаты двух войн. Ростов-на-Дону, 1957. 87 с.

160. Будагова, JI.H. К литературоведческой рефлексии Первой мировой войны // Первая мировая война в литературе и культуре западных и южных славян. М., 2004. С. 14-21.161. «Буду писать без внутреннего редактора.» Письма В.Л. Кондратьева // Знамя. 1997. №6.

161. Бузник, В.В. Память войны. Из писем читателей к Ю.В. Бондареву // Русская литература. 1995. № 3. С. 96-113.

162. Бузник, В.В. Перечитывая заново. О ранней прозе Юрия Бондарева // Литература в школе 1995. № 3. С. 26-35.

163. Бузник, В. Русская советская проза двадцатых годов. Л.: Наука, 1975 — 278 с.

164. Бушмин, A.C. Преемственность в развитии литературы. Л.: Наука, 1975. -159 с.

165. Быков, Л. Постижение сложной ясности. По страницам новых книг о Ю. Бондареве // Литературное обозрение. 1985. № 6. С. 24-29.

166. Бялый, Г.А. Всеволод Михайлович Гаршин. Л.: Просвещение, 1969. — 127 с.

167. Ванслов, В.В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966. -403 с.

168. Васильев, Б. Заботы и тревоги // Детская литература. 1990. № 10. С. 44—I

169. Великая Отечественная война в современной литературе. М.: Наука, 1982.-334 с.

170. Великая Отечественная война в советской литературе. Межвузовский сб. научных трудов. М.: МГПИ им. Ленина. 1985. -154 с.

171. Вильчинский, В.П. Литература 1914-1917 гг. // Судьбы русского реализма начала XX века. Л.: Наука, 1972. С. 228-278.

172. Виноградов, В.Н. О новых подходах к истории Первой мировой войны // Первая мировая война в литературе и культуре западных и южных славян. М., 2004. С. 10-13.

173. Виноградов, И. На краю земли // Новый мир. 1968. № 3. С. 227—248.

174. В мире Блока. Сборник статей. М.: Советский писатель, 1981. — 535 с.

175. В мире Толстого: сборник статей. М.: Советский писатель, 1978. — 528 с.

176. Война и мир в русской словесности, истории и культуре. Материалы Международной научной конференции. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта. 2005.-294 с.

177. Волкова, Е.В. Трагическая вина («Убиты под Москвой» Константина Воробьева) // Вопросы философии. 2001. № 11. С. 29-^40.

178. Воробьев, К. Заметы сердца. Из архива писателя. М.: Современник, 1989,-238 с.

179. Вторая мировая война в литературе зарубежных стран / Отв. ред. П.М. Топер. М.: Наука, 1985. 615 с.

180. Выходцев, П.С. Новаторство. Традиции. Мастерство. JL, 1973.

181. Выходцев, П.С. Проблема традиций и новаторства на современном этапе // Русская советская поэзия. Традиции и новаторство. JL: Наука, 1978. С. 3-21.

182. Генис, А. «Война и мир» в XXI веке // Октябрь. 2003. № 9. С. 174-182.

183. Гридунова, Ю.В. Семантические оппозиции МИР-ВОИНА, ВРЕМЯ-ВЕЧНОСТЬ в повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда» // Литература о Великой Отечественной войне: герой, жанр, стиль. Учебное пособие. Липецк. 2003. С. 146-160.

184. Громов, П. А. Блок, его предшественники и современники. Л.: Советский писатель, 1986. 600 с.

185. Грякалова, Н.Ю. Война на Востоке и кризис европейских ценностей (Евроазиатский маршрут Максимилиана Волошина) // Русская литература. 2004. № 3. С. 29-40.

186. Голомшток, И. Тоталитарное искусство. М.: Галафт, 1994. — 181 с.

187. Гончаров, П.А. О периодизации творчества В.П. Астафьева // Филологические науки. 2003. № 6. С.20-28.

188. Гончаров, П.А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы 1950-1990-х гг.: Монография. М.: Высшая школа, 2003- 386 с.

189. Горбунова, Е. Юрий Бондарев. Очерк творчества. М.: Советская Россия, 1989,-430 с.

190. Гумилев, J1.H. Этносфера: история людей и история природы. СПб, 2002. 576 с.

191. Гумилев Н.С.: PRO ET KONTRA: Личность и творчество Н. Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: РГХИ, 2000. 672 с.

192. Гусев, В. В предчувствии нового. О некоторых чертах литературы шестидесятых годов. М.: Советский писатель, 1974. 328 с.

193. Гусев, В.И. Преемственность. Из наблюдений над жизнью классической традиции //Новый мир. 1979. № 10. С. 251-265.

194. Гусев, В.И. Память и стиль: Современная советская проза и классическая традиция. М., 1981. 350 с.

195. Гусев В. Толстой и стилевые искания в современной советской прозе // В мире Толстого. Сб. статей. М.: Советский писатель. С. 501 —526.

196. Гюнтер, X. Железная гармония (Государство как тоталитарное произведение искусства) // Вопросы литературы. 1992. Выпуск 1. С. 2742.

197. Дедков, И. Василь Быков. Повесть о человеке, который выстоял. М.: Советский писатель, 1990. — 308 с.

198. Дедков, И. Возвращение к себе. Литературно-критические статьи. М.: Современник, 1978. — 319 с.

199. Дедков, И. Объявление войны и назначение казни // Дружба народов. 1993. № 10. С. 185-202.

200. Дементьев, В. «Это мы, Господи!» Лирические заметки о творчестве

201. К.Д. Воробьева//Москва. 1987. № 5. С. 188-194.I

202. Добренко, Е. Фундаментальный лексикон. Литература позднего сталинизма//Новый мир.1990. № 2. С. 237—251.

203. Драгомирецкая, Н. Толстой и стилевые искания в современной советской прозе (Проблема нравственной оценки) // Толстой и наше время. М.: Наука, 1978. С. 143-160.

204. Духан, Я.С. Великая Отечественная война в прозе 70-80-х годов (В помощь лектору). Л., 1982. 36 с.

205. Духан, Я.С. Вячеслав Кондратьев и его значение в развитии военной прозы // Уроки и проблемы изучения истории второй мировой войны. Тезисы научно-практической конференции. Вологда. 1995. С. 165-168.

206. Енишерлов, В.П. Времен прослеживая связь. М.: Современник, 1985. — 287с.

207. Ершов, Л.Ф. Проблемы войны и мира в современной русской прозе // Русская литература. 1985. № 1. С. 7-21.

208. Есаулов, И. Сатанинские звезды и священная война. Современный роман в контексте русской духовной традиции // Новый мир. 1994. № 3. С. 224-240.

209. Есипов, В. «И только высоко у царских врат.» (Об одном стихотворении Блока) // Вопросы литературы. 2001. Вып. 4. С. 331—338.

210. Жирмунский, В. Народный героический эпос. Сравнительно-исторические очерки. M.-JL: Гослитиздат, 1962. 434 с.

211. Журавлев, С.И. Память пылающих лет. Современная советская проза о Великой Отечественной войне. Книга для учителя. М.: Просвещение, 1985.- 191 с. ,

212. Заградка, М. Об изменчивости и устойчивости традиций русской классической литературы // Поэтика художественного произведения: Межвузовский научный сборник. Уфа. 1983.

213. Замостьянов, А. Великий Суворов и суворовский образ в отечественной культуре. М.: Эра, 2000.

214. Зиннер, Э.П. Киплинг-поэт в России. (К вопросу об англо-русских литературных взаимоотношениях в XX столетии) // Сравнительное изучение литератур. Сборник статей в 80-летию академика М.П. Алексеева. Л.: Наука, 1976. С. 309-315.

215. Злочевская, A.B. Проблемы советской «военной прозы» в работах русистов ЧССР // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1989. № 6. С. 33 40.

216. Зубков, В.А. «В окопах Сталинграда» В. Некрасова как источник литературной традиции // Из истории советской литературы. Межвузовский сборник научных статей. Пермь, 1992. С. 88-95.

217. Иванов, Ю.П. Поэты фронтовой судьбы. Очерки русской поэзии (19401990-е). Монография. М.: Прометей, МПГУ, 1998.- 142 с.

218. Иванова, А. Вода-водица // Русская словесность. 1997. № 3. С. 2-7.

219. Иванова, А. Мать-сыра земля // Русская словесность. 1997. № 2. С.2-7.

220. Иванова, Л. Мужество духа // Литература великого подвига. Великая Отечественная война в литературе. Выпуск 2.\ М.: Художественная литература, 1975.

221. Ивантышинова, Т. Россия и центральная Европа во взглядах славянофилов // Балканские исследования. Российское общество и зарубежные славяне XVIII — начала XX века. Вып. 16. М., 1992. С. 24 -33.

222. Идашкин, Ю. Грани таланта: О творчестве Юрия Бондарева. М.: Художественная литература, 1983. 230 с.

223. Идашкин, Ю. Постижение подвига: Рассказы о творчестве Ю.В. Бондарева. М.: Просвещение. 1980 158 с.

224. Идашкин, Ю. Юрий Бондарев, 'м.: Художественная литература, 1987, — 270 с.

225. Из переписки В. Кондратьева с читателями // Литературное обозрение. 1995. № 2.230. «Искусство не должно быть утешающим.» Беседа с писателем Борисом Васильевым // Русская словесность. 1997. № 3. С. 35—38:

226. Кардин, В. Виктор Некрасов и Юрий Керженцев (О повести «В окопах Сталинграда» и ее авторе) // Вопросы литературы. 1989. № 4. С. 113-148.

227. Катаева, Е.Г. Художественная традиция как категория исторического развития искусства // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1989. № 3. С. 26-36.

228. Кевлюк, Е.И. Военно-историческая проблематика прозы В.В.Крестовского в 1860-1880-е гг. // Вопросы филологических наук. 2003. №2. С. 7-9.

229. Кипнис, Г. Тот Некрасов, что из окопов Сталинграда // Диалог. 1992. № 15-18. С. 8-22.

230. Классическое наследие и современность. Л.: Наука, 1981. 412 с.

231. Книга о мастере. Холмы и берега Евгения Носова. Очерки творчества. Курск: Крона, 1998.

232. Коваленко, P.M. Анатолий Ананьев. Страницы жизни, страницы творчества. М., Современник, 1985. — 413 с.

233. Коваленко, С.А. Антивоенный характер советской литературы // Великая Отечественная война в современной литературе. М.: Наука, 1982. С. 235-266.

234. Ковалев, В.А. Поэтика Льва Толстого. Истоки. Традиции. М.: Изд-во Московского университета, 1983. — 176 с.

235. Коган, А. Жил и умер как солдат. О Вячеславе Кондратьеве, его жизни и творчестве, его непростой судьбе // Литература в школе. 1995. № 2. С. 21-28.

236. Коган, А. О Вячеславе Кондратьеве и его переписке // Вопросы литературы. 1995. Вып. 1. С. 164-314.

237. Коган, А. Перечитывая войну. М.: Художественная литература. 1975. — 320 с.

238. Кожинов, В. Статьи о современной литературе. М.: Советская Россия; 1990.-544 с.

239. Кондратьев, В. — Железнова Н. Вчера была война. // Литературное обозрение. 1986. № 5. С. 34^1.

240. Кондратьев, В. Как это было. // Литературная газета. 1982. № 8. С.6.

241. Кондратьев, В. Не только о своем поколении. Заметки писателя //

242. Коммунист. 1990. № 7. С. 113-124.

243. Кондратьев, В. Пока мы живы. // Вопросы литературы. 1979. № 6. С. 221-226.

244. Кондратьев, В. Помнить о смерти, думать о жизни // Кольцо А: Литературный альманах. М., 1993 -1994. Вып. 1.

245. Корнев, B.C. Жанровая эволюция прозы В. Некрасова. Дисс. . канд. филологических наук. М., 2003. — 170 с.

246. Корнюшин, В. Чтобы услышать голос прошлого («Смоленские страницы» прозы Б. Васильева). Смоленск: Изд-во СГУ, 1998 60 с.

247. Коробов, В.И. Юрий Бондарев. М.: Современник, 1984. — 368 с.

248. Косанович, Богдан. Сербия и Черногория в русской поэзии Первой мировой войны // Первая мировая война в литературе и культуре западных и южных славян. М. 2004. С. 64—71.

249. Костюхина, М.С. Тема войны в русской детской литературе // Русская словесность. 1997. № 5. С.52-59.

250. Крашенинникова, O.A. «Взносись, Российская держава.» (Выражение национального самосознания в русской оде 1760-1780-х гг.) // Русская литература как форма национального самосознания. XVIII век. М.: ИМ ЛИ РАН, 2005. С. 341-405.

251. Крашенинникова, O.A. «Какая в войсках храбрость рьяна!» (Российское воинство и «великие россияне» в поэзии Г.Р. Державина) // Русская литература как форма национального самосознания. XVIII век. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С.444-472.

252. Крашенинникова, O.A. «Какая похвала Российскому народу судьбой дана.» (Выражение русского национального самосзнания в творчестве М. Ломоносова) // Русская литература как форма национального самосознания. XVIII век. М.: ИМЛИ РАН, 2005. С. 256-297.

253. Круглов, Ю. Война и мир Юрия Бондарева // Слово. 2004. № 1. С. 1-6.

254. Кузбеков, Ф., Ионис, Д. О времени и о себе. Публицистичность и документальность в творчестве Анатолия Генатулина // Вельские просторы. 2006. № 4.

255. Кузнецов, Н.М. Рассказ военных лет и традиции народного творчества // Русская литература. 1985. № 1. С. 21-39.

256. Кузьмин, А.И. Человек и война в литературе // Сравнительное изучение литератур. Л., 1976. С. 550-555.

257. Кулешова, Н.Ю. «Большой день»: грядущая война в литературе 1930-х годов // Отечественная история. 2002. № 1. С. 181-191.

258. Кулешова, Н.Ю. «Не нынче — завтра грянет бой»: образ грядущей войны и ее участников в литературе 1930-х годов // История России XIX—XX вв.: Новые источники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 267-279.

259. Кургинян, М.С. Концепция человека в советской и прогрессивной зарубежной прозе (проблема памяти) // Великая Отечественная война в современной литературе. М.: Наука, 1982.С. 154—181.

260. Курчаткин, А. Чтение по автопортрету // Октябрь. 1993. № 11. С. 188192.

261. Лавлинский, Л. Биография подвига (О прозе Константина Воробьева) // Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советской литературе. М.: Художественная литература, 1975. Вып. 4. С. 167—180.

262. Лазарев, Л. Василь Быков. Очерк творчества. М., 1979. 208 с.

263. Лазарев, Л. Лейтенантская проза// Литература. 2000. № 41. С. 9 13.

264. Лазарев, Л. Самые главные годы (О фронтовых повестях и рассказах В. Кондратьева) // Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советской литературе. Вып. 4. М.: Художественная литература. 1985.

265. Лазарев, Л. «Судьей между нами может быть только время.» О Борисе Балтере // Литературное обозрение. 1993. № 11—12.

266. Лазарев, Л. Факты, документы и статистика как путь к творчеству военных писателей // Литература о войне и проблемы века. Минск: АН БСССР, Наука и техника, 1986.

267. Лазарев, Л. Это наша судьба: Заметки о литературе, посвященной Великой Отечественной войне. М., 1983. 392 с.

268. Ланская, О.В. Роман Ю.В. Бондарева «Горячий снег»: художественная концепция мира (к урокам словесности) // Литература о Великой

269. Отечественной войне: герой, жанр, стиль. Учебное пособие. Липецк. 2003. С. 205-215.

270. Ланщиков, А.П. Виктор Астафьев: Право на искренность. М.: Советская Россия, 1975.-96 с.

271. Лапшин, М. Сергей Никитин. Очерк творчества. М.: Советская Россия, 1971.

272. Латынина, А. Всеволод Гаршин. Творчество и судьба. М.: Художественная литература, 1986. 223 с.

273. Лебедева, О.В. Культурные и политические аспекты православной миссии России в землях австрийских славян в XIX веке // Балканские исследования. Российское общество и зарубежные славяне XVIII — начала XX века. Вып. 16. М., 1992. С. 89-105.

274. Левандовский, А. Оружие мифа // Свободная мысль XXI. 2001. № 2. С. 102-119.

275. Левинтон, Г.А., Смирнов, И.П. «На поле Куликовом» Блока, памятники куликовского цикла // Куликовская битва и подъем национального самосознания. Л.: Наука, 1979. С. 72-96.

276. Левкиевская, Е. Мифы русского народа. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2004. 477 с.

277. Лейдерман, Н.Л. Современная художественная проза о Великой Отечественной войне (историко-литературный процесс и развитие жанров 1955-1970). Пособие по спецкурсу. Свердловск, 1973.

278. Леонов, Б.А. Духовный арсенал народа: Героико-патриотическая тема в советской литературе 60-70-х годов. М.: Воениздат, 1982. — 192 с.

279. Леонов, Б.А. Эпос героизма: Тема героического в русской советской прозе. М.: Просвещение, 1975. 271 с.

280. Лисунов, А.П. Отечественная война 1812 года в творчестве Пушкина // Вопросы филологических наук. 2003. № 1. С. 12-17.

281. Литература великого подвига. Великая Отечественная война в советскойлитературе. М.: Художественная литература, 1975. Выпуск 2.I

282. Литература и война // Знамя. 2000. № 5. С. 3-14.

283. Литература о Великой Отечественной войне: герой, жанр, стиль. Учебное пособие. Липецк. 2003. — 315 с.

284. Литература о войне и проблемы века. Минск: АН БССР, Наука и техника. 1986. 271 с.

285. Лихачев, Д.С. Великий путь. Становление русской литературы XI-XVII веков / Д.С. Лихачев. М.: Современник, 1987.-299 с.

286. Лихачев Д.С. Лев Толстой и традиции древней русской литературы // Лихачев Д.С. Литература — реальность — литература. Л.: Советский писатель, 1984. С. 106-131.

287. Лихачев, Д.С. Национальное самосознание Древней Руси. Очерки из области русской литературы XI-XVII вв. М.-Л., АН СССР, 1945. 120 с.

288. Лихачев, Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970. -180 с.

289. Ломидзе, Г.И. Нравственные истоки подвига. М., 1975. -208 с.

290. Ломунова, М. Самая жгучая связь. Очерки о советских писателях. М.: Современник, 1982,-221 с.

291. Лурье, Я.С. После Льва Толстого. Исторические воззрения Толстого и проблемы XX века. СПб., 1993.

292. Лынова, Е.П. Эстетика державности в прозе А.Н. Толстого. Дисс. . кандидата филологических наук. Армавир, 2007. — Режим доступа: http://diss.rsl.ru/diss/07/0067/070067037.

293. Малаховская, А. Наследие Бабы-Яги: религиозные представления, отраженные в волшебной сказке, и их следы в русской литературе XIX-XX вв. СПб.: Алетейя, 2007. 338 с.

294. Малые жанры в русской и советской литературе. Межвузовский сборник научных трудов. Киров, 1986.

295. Малышев, A.A. Художественная баталистика в русской литературе второй половины XIX века (кампании 1853-1856, 1877-1878 годов).

296. Дисс. . кандидата филологических наук. Тверь, 2006. Режим доступа: http://diss.rsl.rU/diss/07/013 7/07013 7027.

297. Максимов, Д.Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л.: Советский писатель, 1969.- 240 с.

298. Маркова, Т.Н. Новые акценты в военной прозе конца XX века // Русская речь. 2005. № 4. С. 32-37.

299. Марыняк, A.B. Литература русской эмиграции о российской армии конца XIX-XX века // История России XIX-XX вв.: Новые источники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 136— 144.

300. Махонина, С .Я. История русской журналистики начала XX века. Учебное пособие. М.: Флинта, 2002. — 240 с.

301. Машинский, С. Сергей Городецкий // Городецкий С. Избр. произв. в 2 т. Т.1.М., 1987.

302. Медриш, Д.Н. Литературная и фольклорная традиция. Вопросы поэтики. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1980. — 296 с.

303. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 407 с.

304. Мелихов, М.В. Древнерусские воинские повести: проблемы сюжетосложения и идейно-художественная трансформация жанра в литературной и рукописной традиции XV-XVIII в. Дисс. . д-ра филологических наук. Сыктывкар, 2003. 404 с.

305. Мережковский, Д. Толстой и Достоевский. М., 1995.309. «Мертвым не больно» под арестом. Архивные материалы о судьбе повести // Дружба народов. 1993. № 9. С. 204-211.

306. Минакова, A.M. Традиции эпоса Л.Н. Толстого в современной советской прозе // Л.Н. Толстой и современные проблемы культуры. Материалы научно-практической конференции (26-27 октября 1978 г.). М., 1980. С. 19-38.

307. Мирский, Д. Поэзия Редьярда Киплинга // Мирский Д. Литературно-критические статьи. М., 1978.,-328с.

308. Михаил Кольцов, каким он был: Сб. воспоминаний. М.: Советский писатель, 1989. 328 с.

309. Михайлов, О. В чужом монастыре // Родина. 1994. № 9. С. 73-75.

310. Михайлов, О. Юрий Бондарев. М.: Советская Россия, 1976. 134 с.

311. Михайлов, О. Час мужества // Наш современник. 1969. № 4. С. 106-114.

312. Михалева, Т.И. Литература о Великой Отечественной войне в гражданском становлении личности. М.: Школьная библиотека, 2005. — 124 с.

313. Моисеева, В. Стилевые доминанты и «внутренняя» тема военных повестей В. Некрасова, Г. Бакланова, Ю. Бондарева, В. Быкова // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2005. № 3.

314. Мотеюнайте, И. «.B крови, в страданиях, в смерти.» В.П. Астафьев о войне // Литература. 2007. № 9. С. 12-15.

315. Мотылева, Т.Л. О мировом значении Л.Н. Толстого. М.: Советский писатель, 1957. — 726 с.

316. Мулярчик, А. «До свиданья, мальчики!» // Москва. 1994. № 5. С. 151153.

317. Написано, отправлено, прочитано. Из переписки К. Воробьева и Ю. Томашевского //Лепта. 1997. № 34. С. 219-234.

318. Научные доклады высшей школы. «Филологические науки». 1985. № 2.

319. Научные доклады высшей школы. «Филологические науки». 1985. № 3.

320. Некрасов, В. Трагедия моего поколения. «В окопах Сталинграда»: до и после // Литературная газета. 1990. № 37.

321. Овчаренко, O.A. Стихотворение А. Блока «Скифы» и традиции русской литературы // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1990. №5. С. 12-20.

322. Озеров, Ю.А. Символика и «грубый реализм» в повести В.П. Астафьева «Пастух и пастушка» // Русская речь. 2005. № 3. С. 27-32.

323. Орлов, A.C. Героические темы древней русской литературы. М., АН СССР. 1945.-143 с.

324. Оружием слова. M.: Художественная литература, 1978.

325. О войне написано не все. // Библиотекарь. 1986. № 5.

326. Отечественная война 1812 года и русская литература XIX века / Отв. ред. В.Ю. Троицкий. М.: Наследие, 1998.

327. Парилов, О.В. К вопросу об идеологеме «Москва — третий Рим» как первом концептуальном выражении Русской идеи // Православная духовность в прошлом и настоящем. Нижний Новгород, 2003. С. 308312.

328. Пауткин, A.A. Военная проза В.М. Гаршина (традиции, образы и реальность) // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2005. № 1. С. 94-105.

329. Первая мировая война в литературах и культуре западных и южных славян. М.: Институт славяноведения РАН, 2004.

330. Перевалова, C.B. Повесть В.П. Астафьева «Пастух и пастушка» как «современная пастораль» // Русская словесность. 2005. № 3. С. 2—9.

331. Плоткин, Л. Литература и война. Великая Отечественная война в русской советской прозе. М. — Л., 1967.

332. Положий, В.И. Концепция героической личности в творчестве Юрия Бондарева. Киев, 1983. 191 с.

333. Поляков, А.П. Изображение войны в произведениях В. Кондратьева // Великая Отечественная война в советской литературе. Межвузовский сб. научных трудов. М. 1985. С. 121-127.

334. Порудоминский, В. Грустный солдат, или жизнь Всеволода Гаршина. М.: Книга, 1986,-287с.

335. Поэтика художественного произведения: межвузовский научный сборник. Уфа, 1983.- 168 с.

336. Проблемы жанра и стиля художественного произведения: Межвузовский сборник. Владивосток. Изд-во Дальневосточного университета, 1988, 264 с.I

337. Проблемы типологии литературного процесса (На материале советской литературы). Межвузовский сб. научных трудов. Пермь, 1989.

338. Проблемы традиций в литературе. Курск, КГПУ, 1995.

339. Пропп, В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. М.: Наука, 1976. 325 с.

340. Прохорова, Т.Г. Система лейтмотивов в идейно-художественной структуре повести В. Быкова «Знак беды» // Поэтика русской советской прозы. Межвузовский научный сборник. Уфа: Изд-во Башкирского университета, 1987. С. 84-93.

341. Пурин, А. Краткий курс лирической энтомологии // Литературная газета. 1992. № 26. С. 5.

342. Пушкарев, Л.Н. Проблема мира и войны в творчестве русских просветителей XVIII в. // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн. X — начало XX веков. Сб. научных трудов. Ч. II. М., АН СССР, 1990. С. 179-194.

343. Пьяных, М. «Строй русской души» в революционную эпоху («Двенадцать» и «Скифы» А. Блока) // В мире Блока. Сборник статей. М.: Советский писатель, 1981. С. 245-291.

344. Ранчин, A.M. Роль традиций в литературном процессе // Теория литературы в 4-х т. М., 2001. Т. 4. Литературный процесс. С. 9-25.

345. Расторгуева, B.C., Наседкина, В.Н. Любовь и смерть в повести В.П. Астафьева «Пастух и пастушка» // Литература о Великой Отечественной войне: герой, жанр, стиль. Учебное пособие. Липецк. 2003. С. 32-39.

346. Ратников, K.B. Крымская война и русская поэзия (1853 / 1856 годы) // Вестник Челябинского университета. Серия 2. Филология. 1999. С. 4060.

347. Робинсон, А.Н. Эволюция героических образов в повестях о Куликовской битве // Куликовская битва в литературе и искусстве. М.: Наука, 1980.

348. Рожновский, С. Генрих Белль. М.: Высшая школа, 1965. 103 с.

349. Романтизм (теория, история, критика). Казань: Изд-во Казанского университета, 1976.

350. Ромашко, H.H. Традиции и современность. Минск, 1974. 176 с.

351. Русская советская поэзия. Традиции и новаторство 1917—1945. JL: Наука, 1972.

352. Русская советская поэзия. Традиции и новаторство 1946-1975. JL: Наука, 1978.-228 с.

353. Русские философы о войне. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. 496 с.

354. Русский вопрос: история и современность: Сб. научных трудов. Омск: Изд-во Ом ПГУ, 2000. 295 с.

355. Рюмшина, Н.В. Жанрово-стилевые особенности прозы В.Л.Кондратьева. Дисс. . кандидата филологических наук. Тверь, 2006.

356. Сахаров, В.И. Отечественная война 1812 года и русская поэзия первой трети XIX века // Отечественная война 1812 года и русская литература XIX века. М.: Наследие, 1998.

357. Сахаров, В.И. Романтизм в России: эпоха, школа, стили. М.: ИМЛИ РАН, 2004.

358. Сенявская, Е.С. Литература фронтового поколения как исторический источник//Отечественная история. 2002. № 1. С. 101-109.

359. Сенявская, Е.С. 1941—1945. Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. М., 1995.

360. Симоненко, Ю.И. Фольклорные традиции в творчестве К.Д. Воробьева. Дисс. кандидата филологических наук. Курск, 2006 194 с.

361. Симонов, К. Глазами человека моего поколения. М.: Правда, 1990.

362. Симонов, К. Читая Толстого // Новый мир. 1969. № 12.

363. Скафтымов, А. Образ Кутузова и философия истории в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» // Русская литература. 1959. № 2. С. 72—95.

364. Сквозников В.Д. «Русская идея» и русская литература // Теоретико-литературные итоги XX века. Т. 1. Литературное произведение и художественный процесс. М.: Наука, 2003. 373 с.

365. Слова, пришедшие из боя: Статьи. Диалоги. Письма. Выпуск 2. М.: Книга, 1985.-239 с.

366. Смирнова, Т.М. Образ «бывших» в советской литературе // История России XIX-XX вв.: Новые источники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 222-230.

367. Соловьев, B.C. Избранное. М.: Советская Россия, 1990. -496 с.

368. Соловьев, В. Сочинения в 2 т. М., 1988.

369. Соловьев, С.М. Сочинения В 18 кн. Кн. 1. Т.1-2. М.: Голос, 1993.

370. Соловьев, С. О некоторых особенностях стилистического мастерства Л.Н. Толстого II В мире Толстого. Сборник статей. М.: Советский писатель, 1978.

371. Сохряков, Ю.И. Нравственно-философский потенциал военной прозы // Литература в школе. 2006. № 5. С. 18-20.

372. Сохряков, Ю. И. Хемингуэй и Толстой. Традиции и сближения // Толстой и наше время. М.: Наука, 1978. С. 245-263.

373. Соцреалистический канон / Сб. статей под общ. ред. X. Гюнтера и Е. Добренко. СПб.: Академический проект, 2000. 1040 с.

374. Станюта, А. Пространство проклятого квадрата // Дружба народов. 1990. №9. С. 206-2111

375. Стрелкова, И. Правда о войне // Наш современник. 2005. № 7. С. 240244.

376. Сухих, И. Баллада о добром генерале (1996. «Генерал и его армия» Г. Владимова) // Звезда. 2003. № 6. С. 220-231.

377. Сухих, И. Книги XX века: русский канон. М.: Независимая газета, 2001.

378. Тагер, Е. Избранные работы по литературе. М.: Советский писатель, 1988.-506 с.

379. Татарникова, С.Н. Проблема войны и мира в творчестве М.В. Ломоносова // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1989. № з. с. 36^13.

380. Творческие взгляды советских писателей. Л.: Наука, 1981.

381. Терехов, С.Ф. Л.Н. Толстой и проблемы современного литературоведения // Л.Н. Толстой и современные проблемы культуры. Материалы научно-практической конференции (26-27 октября 1978 г.). М., 1980.

382. Толстой и наше время. М.: Наука, 1978. — 366 с.

383. Толстой и проблемы современной филологии. Казань: Изд-во Казанского университета, 1991.- 143 с.

384. Толстой и современность. Сб. статей и материалов. М.: Наука, 1981. — 280 с.

385. Толстой JI.H. и современные проблемы культуры. Материалы научно-практической конференции (26-27 октября 1978 г.). М., 1980.

386. Топер, П.М. Война и история. (Советская литература о Великой Отечественной войне в контексте мирового литературного процесса) // Вторая мировая война в литературе зарубежных стран. М.: Наука, 1985.

387. Топер, П. Ради жизни на земле. Литература и война. Традиции. Решения. Герои: Монография. М.: Советский писатель, 1985 — 656 с.

388. Традиции в истории культуры. М.: Наука, 1978.

389. Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999, 544 с.

390. Троицкий, В.Ю. Тема Отечественной войны 1812 года и формирование прозы русского романтизма // Отечественная война 1812 года и русская литература XIX века. М.: Наследие, 1998;

391. Троицкий, Н. Незабываемое бывает? Война 1812 года в изображении советских писателей // Родина. 1994. № 9. С. 68-73.

392. Трофимова, Н.В. Древнерусская литература. Воинская повесть XI-XVII вв.: Курс лекций; Развитие исторических жанров: Материалы к спецсеминару. М.: Флинта: Наука, 2000.-208 с.

393. Трубина, Л.А. «.О чем кричит миру Россия?.» Историческое сознание в русской прозе 20-х годов // Литература в школе. 1995. № 6. С. 11-16.

394. Трубина, Л.А. Русская литература XX века: Учебное пособие для поступающих в вуз. М.: Флинта: Наука, 1999. 336 с.

395. Турков, А. Не покидая передовой (К 80-летию Григория Бакланова) // Знамя. 2003. № 9. С. 3-8.

396. Тяжельникова, B.C. Формирование новой идентичности: советская песня как социальный феномен // История России XIX—XX вв.: Новые источники понимания. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 252-259.

397. Уроки и проблемы изучения истории второй мировой войны. Тезисы научно-практической конференции. Вологда, 1995.

398. Усок, И.Е. Куликовская битва в творчестве А. Блока // Куликовская битва в литературе и искусстве. М.: Наука, 1980. С. 258-278.

399. Федотов, A.C. Первая мировая война в русских литературно-художественных альманахах и сборниках (1914-1916) // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн. X — начало XX веков. Сб. научных трудов. 4.II. М.: АН СССР, 1990. С. 259-295.

400. Федь, Н.М. Художественные открытия Бондарева. М.: Современник, 1988.-464 с.

401. Филиппов, Г. Во имя жизни. Заметки о современной военной прозе // Звезда. 1983. № 5.

402. Филиппов, Ю.Л. Русские шлемоносцы от Л. Толстого до Е.Носова // Проблемы традиций в литературе. Сборник научных трудов. Курск, 1995. С. 66-76.

403. Фоминых, Т.Н. Первая мировая война в русской прозе 1920-1930-х гг. Историософия и поэтика. Пермь, 2001.

404. Фрадкина, С.Я. Традиции классики в прозе о Великой Отечественной войне // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1985. №2. С. 9-16.

405. Фризман, Л.Г. 1812 год в русской поэзии. М.: Знание, 1987.

406. Хайлов, А.И. Война и мир в советской прозе 70-х годов // Великая Отечественная война в современной литературе. М.: Наука, 1982. С. 181-208.

407. Хализев, В.Е. Мифология XIX-XX веков и литература // Вестник Московского университета. Филология. 2002. № 3. С. 7-21.

408. Хализев, В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2004. 405 с.

409. Хейзинга, Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 539 с.

410. Холмогоров, М. Воины и мародеры (заметки о прозе Г. Бакланова) // Вопросы литературы. 1997. № 1. С. 3-26.

411. Холодяков, И.В. Великая Отечественная война в произведениях русской литературы XX века // Литература в школе. 2004. № 4.

412. Хон Ки-Сун. Русско-японская война 1904-1905 гг. в поэзии символистов // Слово. Грамматика. Речь. Выпуск VII: Сборник научно-методических статей по преподаванию РКИ. М.: Изд-во Московского университета, 2005. С. 256-263.

413. Хоппе, 3. Художественное своеобразие повестей В. Быкова последних лет (К проблеме героя) // Поэтика художественного произведения: Межвузовский научный сборник. Уфа. 1983. С. 112-132.

414. Хоппе, 3. Художественное своеобразие философской прозы

415. B. Астафьева (На материале повести «Пастух и пастушка») // Поэтика русской советской прозы. Межвузовский научный сборник. Уфа. 1987.1. C. 76-84.

416. Храпченко, М.Б. Горизонты художественного образа. М.: Художественная литература, 1982. 334 с.

417. Храпченко, М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М.: Художественная литература, 1977.

418. Хрящева, Н.П. «Пастух и пастушка» В. Астафьева. Толстовские традиции и русская воинская повесть // Поэтика русской советской прозы. Межвузовский научный сборник. Уфа. Изд-во Башкирского университета. 1987. С. 112-127.

419. Художественные традиции в русской литературе. К 80-летию профессора A.B. Гончаровой: Сб. научных трудов. Тверь, 2003. 162 с.

420. Цветов, Г.А. Уроки «военной прозы» // Вестник Ленинградского университета. Серия 2. История, языкознание, литературоведение. 1990. Вып. 2. (№9). С. 41-47.

421. Цехновицер, О. Литература и мировая война 1914-1918 г. М.: Художественная литература, 1938.

422. Цимбаев, Н.И. Проза Вячеслава Кондратьева: наблюдение историка // Отечественная история. 2002. № 1. С. 110—123.

423. Чалмаев, В. На войне остаться человеком: Фронтовые страницы русской прозы 60-90-х годов. В помощь преподавателям, старшеклассникам, абитуриентам. М., 2000. — 122 с

424. Чалмаев, В. Огонь в одежде слова. О народности, гражданственности, проблемах мастерства современной прозы. М., 1973.

425. Чалмаев, В. Свод радуги: Литературные портреты. М.: Советская Россия, 1987.-460 с.

426. Чалмаев, В. Сквозь огонь скорбей. «Негромкий эпос» Е. Носова // Литература в школе. 1995. С. 35-42.

427. Чалмаев, В. Храм Афродиты. Творческий путь и мастерство Е. Носова. М.: Советская Россия, 1972. — 176 с.

428. Чубаков, С.Н. Слово и оружие. К проблеме антивоенной традиции в русской классической литературе. Минск: Изд-во БГУ им. В.И. Ленина, 1975.-272 с.

429. Чудакова, М. Без гнева и пристрастия. Формы и деформации в литературном процессе 20-30-х годов // Новый мир. 1988. № 9. С. 420261.

430. Шагалов, A.A. Василь Быков. Повести о войне. М.: Художественная литература, 1989. — 302 с.

431. Швех, Л.Г. Своеобразие идейно-художественных обобщений в повести В. Астафьева «Пастух и пастушка» // Проблемы жанра и стиля художественного произведения: Межвузовский сборник. Владивосток, Изд-во Дальневосточного университета, 1988. С. 67—76.

432. Шкловский, В. Жили-были. М.: Советский писатель, 1964, — 484 с.

433. Шустов, К.Б. Военная служба в системе дворянских ценностей // Война и мир в русской словесности, истории, культуре. МатериалыI

434. Международной научной конференции. Калининград: Изд-во Российского государственного университета им. И. Канта, 2005. С. 153— 162.

435. Щеглова, Е. Правда и ложь военной «романтики» // Урал, Свердловск. 1990. № 12. С. 162-170.

436. Эльяшевич, А. Огненные дали. Книги 70-х о Великой Отечественной войне // Звезда. 1980. № 6. С. 193- 204.

437. Эльяшевич, А. Огненные дали. Книги 70-х о Великой Отечественной войне // Звезда. 1980. № 7. С. 184-198.

438. Эренбург, И. Испанские репортажи 1931-1939 гг. / Сост. Попов В.В. и Фрезинский Б .Я. М.: Изд-во АПН, 1986. 398 с.

439. Юрьева, JI.M. Национально-революционная война в Испании и мировая литература. М.: Наука, 1973. 393 с.

440. Язык JI.H. Толстого. Пособие по истории русского литературного языка //Под ред. А.Н. Кожина. М.: Высшая школа, 1979.

441. Якименко, JI. За быстро текущим днем. Статьи. М.: Советский писатель, 1980.

442. Якименко, Л. На дорогах века. Актуальные вопросы советской литературы. М.: Художественная литература, 1978. — 494 с.

443. Ялышко, В.Г. Военные повести В. Некрасова и В. Кондратьева (опыт сопоставительного анализа) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1993. № 1. С. 27-34.

444. Янковский, Ю. Человек и война в творчестве Л.Н. Толстого. Киев, 1978. 144 с.

445. Янович, В. Великая Скифия: история докиевской Руси. М.: Алгоритм, 2008. -256 с.

446. Яновский, Н. Виктор Астафьев: Очерк творчества. М.: Советский писатель, 1982. 272 с.1.

447. Кирло, X. Словарь символов. 1000 статей о важнейших понятиях религии, литературы, архитектуры, истории. М., 2007. — 525 с.

448. Краткая литературная энциклопедия. М.: Изд-во Советская энциклопедия, Т. 5. 1968.

449. Крысин, Л.П. Толковый словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 2000.

450. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. А.Н. Николюкин. М., 2003. 1600 стлб.

451. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 672 с.

452. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1998.

453. Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Л.И. Тимофеев, C.B. Тураев. М.: Просвещение, 1974. 509 с.