Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны

Хаширов, Михаил Юрьевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны

Год: 2000
Автор научной работы: Хаширов, Михаил Юрьевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Нальчик
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны"

РГЗ од

2 1 АЗГ 2303

На правах рукописи

Хаширов Михаил Юрьевич

АДЫГСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В ГОДЫ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Пятигорск-2000

Диссертация выполнена на кафедре Всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор

Бижев Алий Хутатович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор

Напсо Даулет Аисович

кандидат исторических наук, профессор

Чирг Асхад Юсуфович

Ведущая организация:

Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований

Защита состоится 28 июня 2000 года в 16 часов на заседании диссертационного Совета К 064.95.01 по историческим наукам в Пятигорском технологическом университете по адресу: 357502. Ставропольский край, г. Пятигорск, проспект 40 лет Октября, 56. Кафедра социально-гуманитарных наук.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета, корпус 1 (проспект 40 лет Октября, 56).

Ученый секретарь диссертационного Совета, доктор философских наук, профессор, академик PACH _Адибекян O.A.

с/

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность тр>/ы исследования. Необходимость выработки правительст-юм Российской Федерации научно-обоснованной, адекватной современному юложению дел на Северном Кавказе политики актуализирует необходимость >бъективного, свободного от руководящих идей изучения исторического опы-а адыгских народов, и в особенности их доминирующей части - крестьянст-1а. Между тем их история продолжает оставаться менее изученной и более ¡звращенной в ряду российского населения. Утверждение, что изучение со-(иального строя адыгов в дореволюционный период, выявление общей тен-*енции и специфических особенностей за годы Советской власти «далеко фодвинулось вперед» не соответствует действительности. За количествен-!ым накоплением документов, материалов не последовало качественных ;двигов в обобщении, в формировании аргументированных выводов и оце-юк.

Второй аспект актуальности темы заключается в необходимости пре->доления в кавказоведении абсолютизированных схем, унифицировавших и нивелировавших особенности в социальном строе адыгов. Экстраполяция, 1ли механический перенос, на адыгское крестьянство представлений и суждений о русских селянах, о их социальном устройстве, правовом статусе, 5заимоотношениях и т.д. создала неверное представление об объективном удержании адыгской истории.

Наличие княжеской власти у части народов воспринимается за неоспо-)имый аргумент, свидетельствующий о развитости у них феодальных отно-иений. Упразднение же этой власти и подрыв могущества дворян, ставшие :ледствием демократизации обществ, трактуются как показатель неразвитости социального строя, отсталости, родоплеменного уровня в их развитии.

Третий аспект актуальности темы исследования обусловлен необходимостью преодоления заимствованного из истории России и утвердившегося в :авказоведении вывода о крепостном строе у адыгских народов, что логиче-;ки довело исследователей до отрицания факта сохранения у адыгов свободных крестьян-тфокотлей, составлявших основную созидательную силу, наиболее сориентированную на поддержание тесных отношений с русским уродом и вместе с тем наиболее последовательно противостоявшую импер-:кой политике крепостнической России.

Объектом настоящего исследования являются крестьяне, чьими руками создавалось материальное благополучие этноса, а предметом - их социально-правовое положение, выяснение роли крестьян в осуществлении демократического переворота, деструктивное воздействие Кавказской войны на адыг-;кое крестьянство и превращение их в основную силу борьбы за независимость.

Хронологические рамки исследования - годы Кавказской войны (1769-1864). Сонфликтный, внутренне противоречивый процесс насильственного включения адыгов в рамки Российской империи, а через нее в мировое сообщество народов дает возможность выяснить отношение народных масс, и в первую эчередь крестьянства к этому событию, понять характер войны и сделать аргументированные обобщения и выводы.

Цель и задачи исследования Настоящая диссертация ставит своей целью комплексно изучить историю адыгского крестьянства в годы Кавказской войны. Исходя из этого автор стремится поставить и решить следующие задачи: во-первых, показать социально-правовое положение зависимого от дворян крестьянства; во-вторых, выяснить предпосылки и последствия демократического переворота, повлекшего за собой возрастание роли свободных кресть-ян-тфокотлей; в-третьих, дать сравнительный анализ правового положения тфокотлей в аристократических и демократических обществах и их хозяйственной деятельности; в-четвертых, изучить взаимоотношения адыгских крестьян с соседними народами и их внешнеполитическую ориентацию; в-пятых, исследовать деструктивное воздействие Кавказской войны на крестьянство и поиски ими пути мирного урегулирования конфликта; в-шестых, осветить роль крестьянства в борьбе за независимость; в-седьмых, показать изгнание адыгов в Османскую империю.

Научная новизна и пракшческая значимость исследования определяются тем, что история адыгского крестьянства в годы Кавказской войны до настоящего времени не стала предметом специального изучения в отечественной и зарубежной историографии. Данная диссертация представляет первую попытку анализа положения крестьян в годы Кавказской войны.

1. Социальный строй адыгского крестьянства рассматривается не как следствие поступательного развития, а с учетом деформирующего воздействия войны, прерывающей самобытность адыгской истории.

2. Обосновывается вывод, что насильственная интеграция адыгов в Российскую империю стала основным определяющим фактором истории адыгов.

3. Опровергается утвердившийся в кавказоведении вывод о том, что крестьянство находилось в крепостной зависимости, а в адыгских народах межсословные отношения регулировались крепостным правом.

4. Новым представляется выявление и изучение возросшей роли свободных крестьян - тфокотлей на экономическую обстановку, внутриполитическое и внешнеполитическое положение в адыгских обществах СевероЗападного Кавказа и Причерноморья.

5. Аргументируется вывод, что глубина противоречий между Российской империей и адыгскими народами с демократической формой правления, локализация и особая кровопролитность войны на Северо-Западном Кавказе и в Причерноморье, завершившейся изгнанием коренных народов, были обусловлены не столько национальными, религиозными противоречиями, происками иностранных держав в этом регионе, сколько конфликтностью между Российскими крепостническими порядками и высоким уровнем свободы адыгских крестьян. В Кавказской войне Российская империя стремилась не только обеспечить свои геополитические интересы, но и сохранить в России существующие порядки, уничтожив очаг свободы в сопредельных землях.

6. Обосновывается вывод: адыгские крестьяне - основная сила борьбы за независимость своим длительным и упорным сопротивлением отвлекали на себя реакционные силы России, ставшие помехой на пути демократического развития русского народа, содействовали приближению

отмены крепостного права и тем самым внесли существенный вклад в устремления народов и общечеловеческие ценности. 7. В научный оборот пущены новые материалы, извлеченные из архивных фондов и разных источников.

. Практическая ценность диссертации состоит в том, что приведенный в ней фактический материал и выводы могут быть учтены новым поколением российских политиков при выработке позитивной национальной политики на решение социально-экономических вопросов, осуществление государственного управления и обеспечения национальной безопасности России. Отдельные положения работы используются при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров в Кабардино-Балкарском госуниверситете. Фрагменты диссертации были апробированы на научном семинаре, в докладах и сообщениях на республиканских и региональных конференциях, посвященных истории северокавказских народов.

ГЛттодогкууг)еской основой диссертации являются цивилизацонные парадигмы, принципы сравнительно-исторического исследования, признающие многовариантность и полицентричность всемирно-исторического процесса.

Сведения, извлеченные из фонда №1 - «Управление Кабардинской линии», дела №26, 32, 45, 47, 49 ГАКБР дают возможность судить о поземельных отношениях, принципах наследования имущества, социальных конфликтах. Ценную информацию содержат фонд №2-«Управление Кабардинского округа». Здесь хранятся дела, регистрирующие приход и расход денежного сбора с населения кабардинского округа. Ведомости о числе дворов свободного сословия Баксанского, Малокабардинского, Черекского участков.

Материалы, содержащие сведения о северозападных адыгах, хранятся в архивах Краснодарского и Ставропольского краев. В восьми обследованных фондах ГАКК (252, 260, 324, 449, 454, 460, 774) - «Канцелярия начальника Черноморской береговой линии», «Канцелярия начальника Черноморской кардонной линии», «Канцелярия помощника начальника Кубанской области по управлению горцами» и других четырех фондов ГАСК (20, 63, 71, 235) -«Главный попечитель Кавказских меновых сношений с горцами», «Кавказское областное управление», «Общее правление Ставропольского округа», «Кав-

казское наместническое правление» хранятся документы, свидетельствующие о демократизации общественно-политического строя адыгских народов -шапсугов, натухайцев, абадзехов, о возрастании роли тфокотлей в хозяйственной и политической жизни. В этих фондах есть источники, характеризующие разные сословия крестьян.

Ценными являются документы, связанные с волнениями казаков, известными под названием «Персидский бунт». Из них следует, что казаки симпатизировали свободным адыгским крестьянам, тайно поддерживали контакты, игнорировали соляную блокаду адыгов, объявленную царизмом, заключали брачные узы и были наказаны за это - их объявили «неверными», распустили некоторые казачьи отряды, других осудили, на что казаки ответили бунтом и угрозой перебить все начальство, уйти за Кубань к адыгам.

В фонде №1268 ЦГИА хранится документ «Отношение временно командующего Кавказской армией генерал-лейтенанта Г.Д. Орбелиани военному министру Н.О. Сухозанету о распределении земель между горскими народами по проекту графа Н.И. Евдокимова». С откровенностью, не характерной для большинства царских чиновников, автор свидетельствует о разрушающем воздействии захватнической политики Российской империи на социально-экономический строй адыгов.

Опубликованные источники существенно пополняют «Акты, собранные Кавказской Археологической комиссией» (АКАК). Несмотря на тенденциозность в подборе документов, призванных отразить точку зрения царизма на историю народов Кавказа, они ценны тем, что дают информацию из первых рук. Так, в томе N24 АКАК опубликован рапорт генерала Ермолова от 28 июля 1822 года императору Александру I, где сообщается об «изгнании кабардинцев в отдаленные горы», о бегстве крестьян за Кубань.

Авторами большинства опубликованных источников являются царские офицеры - участники Кавказской войны. Взгляды и суждения их были субъективными. В незакрепощенном крестьянине они видели «раба свободы», «врага порядка».Эти искаженные психологией войны представления об адыгах становятся понятными, если обратиться к источникам более раннего периода. К ним относятся в первую очередь публикации П.Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г.»; Ф.И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа»; «Материалы для истории Северного Кавказа (1787-1792)», собранные Е.Д. Фелициным; М.М. Ковалевского «Закон и обычай на Кавказе».

В этих публикациях нашли отражение адаты, обычное право адыгов до того, как они были деформированы войной.

Положение крестьян, их внутрисоциальную градацию в княжествах и у абадзехов с демократическими принципами организации власти нашли отражение в «Воспоминаниях кавказского офицера». Ф.Ф.Торнау, длительное время бывшего в плену у адыгов и имевшего возможность наблюдать за их внутренней жизнью и правовым положением крестьян. По его свидетельству, большинство адыгского населения считало себя «совершенно независимы-

ми», а потому свободными. Эти свидетельства, игнорируемые большинством историков-кавказоведов, не единичны. Годом раньше, в 1834 г., Иоганн Бла-рамберг зафиксировал то же самое, а именно - «кубанские черкесы, которые еще сегодня представляют собой удивительный пример свободного народа...».

Весьма важными и ценными опубликованными источниками по интересующим нас вопросам являются «Записки» Н.И. Лорера; «Записки М.Ф. Федорова»; «Кавказская война» Г.И. Филипсона; «Воспоминания» турецкого штабного офицера-майора Осман-бея и «Путешествия в Черкесию» английского предпринимателя Эдмонда Спенсера.

Мемуарная литература, оставленная русскими, немецкими, турецкими, английскими и др. авторами при всех различиях в оценках тех или иных сторон жизни адыгов, содержит общее - абсолютное большинство крестьян-тфокотлей были свободными, а общественно-политическое устройство народов с демократической формой правления - республика.

В качестве источников использовали военные, исторические журналы и газеты России. Среди них: «Русский вестник», «Военный сборник», «Кавказский сборник», «Кубанский сборник»; газеты - «Кубанские областные ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела» и другие.

Источниковая база настолько обширна и разнообразна, что дает возможность сравнивать, сопоставлять, проверять объективность авторов, документов и делать аргументированные выводы.

Степень изученности темы. История адыгского крестьянства - основной массы созидающего населения находилась и находится в поле зрения кавказоведов. Ведь выяснение роли и места крестьянства в жизни доиндустриаль-ных обществ, к каким относились адыгские народы, позволяет понять вопросы экономического положения, общественно-политическое устройство, политическую историю и в особенности многомерное и внутренне противоречивое событие как Кавказская война.

Поскольку к интересующей нас теме обращалось значительное число исследователей, то возьмем за основу систематизацию, которую дал Х.М. Думанов. При этом отметим, что все авторы, как и сам составитель схемы, рассматривают историю крестьянства в рамках формации. Достигнутый уровень в общественных отношениях определяется следующим образом:

1. Патриархально-родовые отношения (A.B. Мамонтова, А.И. Краснов).

2. Раннефеодальные отношения с еще не оформившейся частной собственностью на землю (Е.П. Алексеева, Т. Боцвадзе, Л.И. Лавров).

3. Феодальные отношения с сильными пережитками патриархально-родовых отношений и без частной собственности на землю (С.И. Месяц, В.П. Пожидаев, И.Ф. Мужев).

4. Полуфеодально-полупатриархальные отношения (З.В. Анчабадзе, С.К. Бушуев).

5. Протофеодальные отношения (Г.А. Меликишвили, А.И. Робакидзе).

6. Феодальные отношения с пережитками патриархально-родовых отношений, но с частной собственностью на землю (Е.И. Студенецкая, E.H. Кушева, Е.Д. Налоева, H.A. Смирнов, A.A. Белоусов, М.Х. Ацканов, Н.Х. Тхамоков, Т.Х. Кумыков, В.К. Гарданов).

7. Завершенный феодализм с некоторыми элементами его разложения

(Г.А. Кокиев, Б.В. Скитский, С.С. Анисимов, CA. Комиссаров, А.И. Лоды-

женский).

В ряду этих обобщающих суждений об уровне развития адыгов, преимущественно кабардинцев и других аристократических народов, сам Х.М. Думанов принадлежит к седьмой группе. Его вывод, что феодальные отношения «достигли высокого уровня развития с явными признаками разложения, хоть и имеет несколько иную акцентировку, но, по сути, ближе к выводам Г.А. Кокиева и А.И. Лодыженского.

При всех различиях в обобщающих оценках исследователи первых пяти групп сходятся в одном принципиальном - адыги в первой половине XIX века находились на переходном этапе протофеодальных или полуфеодальных-полупатриархальных отношений с незрелой социальной структурой населения. Такое единодушие было обусловлено не совпадением суждений, а тем, что они работали в условиях идеологической зашоренности и обязаны были научно подкреплять руководящие идеи, в частности сталинское определение уровня социально-экономических отношений у народов Северного Кавказа как «полупатриархально-полуфеодапьного».

И поскольку основной вывод был предопределен, то источниковый материал отбирался предвзято, цитировался превратно. Архаизация истории преследовала конкретную политическую цель - с принижением уровня развития народов контрастнее должны были восприниматься благодеяния сталинского режима.

Исследователи шестой и седьмой групп предпринимали усилия по независимому от диктата прочтению архивных документов и объективной реконструкции истории. Работы В.К. Гарданова, Т.Х. Кумыкова, E.H. Кушевой, Е.Д. Налоевой, A.A. Смирнова положили начало длительному и незавершенному процессу болезненного преодоления сталинской схемы.

Х.М. Думанов своей характеристикой феодальных отношений в Кабар-де, по существу, преодолел устоявшиеся стереотипы. Работа В.Х. Кажарова «Традиционные общественные институты кабардинцев и кризис в конце XVIII — первой половине XIX века» содержит глубокий анализ разрушающейся в силу внутренних причин и военно-политических факторов социальной структуры населения и свидетельствует о начале качественно нового этапа исследования истории адыгских народов.

Изучение социальной структуры адыгского населения в основном фокусировалось на княжествах. Шапсуги, натухайцы и абадзехи, составлявшие до завершения Кавказской войны большинство адыгов, но не вписывающиеся своей историей в утвердившуюся формационную схему, не были удостоены такого внимания, как кабардинцы, бжедуги и др. Те историки, которые обращались к изучению демократических народов, руководствовались марксистско-ленинской методологией и пришли к таким полярным выводам, что ставят под сомнение направляющую концепцию. Например, первый советский историк-марксист М.А. Покровский в статье «Завоевание Кавказа» утверждал, что демократический переворот осуществила нарождающаяся адыгская торговая буржуазия, а Сефер-бей Зан (Заноко) - типичный представитель этого сословия.

Идея, сформулированная М.А. Покровским, была подхвачена его последователями, абсолютизирована и гипертрофирована. Так, Я.Н. Раенко-Туранский в монографии «Адыги до и после Октября» писал: «В конце XVIII века мы видим у адыгов ... зарождение торгового капитала. Наравне с зарождением торгового капитала нарастает противоречие между феодалами и представителями торгового капитала...». Последние, «опираясь на крестьянство и ремесленников ... проводят так называемую абадзехскую революцию. Эта первая революция - борьба торгового капитала за нацию - охватила племена натухайцев, шапсугов, абадзехов и убыхов».

Современный историк М.М. Блиев разрабатывает прямо противоположную концепцию. Он утверждает, что демократические народы - натухайцы, шапсуги и абадзехи в первой половине XIX века находились на стадии разложения родовых отношений. Если же анализировать Кавказскую войну с исходных позиций М.М. Блиева и отвечать на вопрос - почему многие десятилетия Российская империя с могущественной армией не смогла сломить сопротивление и подчинить своей власти «племена, переживавшие период разложения родовых отношений», - то полагаемый этим автором ответ - источником военного могущества адыгов была экономическая отсталость и архаичная социальная структура населения, вряд ли кто примет на веру, потому что он алогичен и антинаучен.

Между этими диаметрально противоположными оценками уровня развития народов с демократической формой правления есть и центристское представление. В.К. Гарданов - известный кавказовед предельно четко изложил свой вывод: «Сопоставляя основные черты общественно-политического строя «аристократических» и «демократических» племен адыгов, можно сделать заключение, что обе эти группы племен находились на феодальной стадии развития».

Тезис В.К. Гарданова об идентичности уровня и степени феодализации адыгских народов как аристократических, так и демократических нашел признание среди кавказоведов и закреплен в академическом издании «История народов Северного Кавказа». Но такое нивелирующее представление о народах, имеющих противоположные формы организации власти и непризнание различий между ними ведет к отрицанию положительных последствий демократического переворота. А как известно, его основным следствием было то, что на Северо-Западном Кавказе более 80% крестьянского населения стали лично свободными и приобрели право на обрабатываемую ими землю.

Б.М. Джимов утверждает, что адыги в первой половине XIX века, т.е. к началу проведения крестьянской реформы - отмене крепостного права находились «только на этапе раннефеодальных отношений». Следовательно, неправомерно говорить о том, что в предшествующем веке с неразвитыми классовыми отношениями восставшие крестьяне могли ограничить права дворян и демократизировать политическое устройство. И вполне логична в контексте подобных суждений его оценка креетьянской войны и ее кульминации, Бзиюковской битвы, как «фактора, сдерживающего феодализацию общества».

Большинство современных кавказоведов, обращавшихся к изучению адыгского крестьянства, утверждают, что в Центральном Предкавказье и на

Северо-Западном Кавказе утвердилось крепостное право. В частности, В.Х. Кажаров приводит даже такой аргумент: «Нет более бесспорного свидетельства существования крепостного права в Кабарде, чем факт его отмены в 1867 г.» и далее - «Крепостное право приняло в Кабарде настолько гипертрофированные формы, что фактически в крепостной зависимости оставались даже вольноотпущенники...» и «существовавшие здесь крепостнические отношения были «однотипными» с аналогичными порядками в России и других государствах».

Преувеличенные представления о крепостническом праве в Кабарде не имеют никаких убедительных оснований. Во-первых, исследователям не известен ни один документ, узаконивший крепостное право в Кабарде. Во-вторых, утверждение, что положение крестьян в Кабарде, где все они были в крепостной зависимости, являлось однотипным порядком в России, более чем сомнительно. Ведь по данным девятой ревизии - 1851 года - из 69-миллионного российского населения лишь на 23,1 млн человек распространялось крепостное право.

Недостатки и упущения в воссоздании истории адыгских крестьян, отмеченные нами, не означают непризнания или умаления бесспорных достижений отечественного кавказоведения. Исследования, изданные в советские годы, испытали деформирующее воздействие господствующей доктрины, но тем не менее внесли существенный вклад в изучение социальной истории адыгов. В тех условиях, в которых они работали, сделали все возможное, чтобы накопить исторические знания для последующих поколений исследователей.

В данной работе автор с благодарностью учитывал результаты исследований как своих предшественников, так и современников и опирался на них. Вместе с тем счел необходимым сосредоточить основное внимание на выяснении менее изученных и более спорных вопросов истории адыгских крестьян.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и списка использованных источников и литературы. В основу структурирования диссертации положен проблемно-хронологический принцип: главы следуют в хронологическом порядке, внутри глав - в параграфах - систематизация материала построена в соответствии с проблемным принципом.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, дается характеристика источниковой базы, определяется степень ее изученности, обозначаются методологические принципы исследования, ставятся цель и задачи диссертации.

Первая глава - «Социально-правовое положение адыгского крестьянства на начальном этапе Кавказской войны» - состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе - «Предварительные замечания» анализируется обстановка, сложившаяся в регионах компактного проживания адыгов в годы Кавказской войны. Подчеркивается, что разрушенное хозяйство, отторжение большинства пахотных угодий на плоскостной части, незащищенность экономических и личностных прав всех слоев населения, усугубленные холерными и чумными годами, вызвали опустошение целых районов, появление большого числа беженцев и прервали естественное эволюционное развитие адыгов. Серьезные изменения претерпела социальная структура адыгского населения и прежде всего крестьянство. Его интенсивное расслоение и появление значительного числа вольноотпущенников, воспринимаемое большинством кавказоведов как следствие поступательного движения или как проявление «кризиса традиционного феодализма», не учитывающее влияния внешнего фактора на историю адыгов, вызвало не только разночтение, но и полярные суждения об одних и тех же категориях крестьянских сословий, демократическом перевороте и других событиях.

Здесь же обосновывается тезис, что представляется естественным,-поступательное нарастание внутриклассовых противоречий в классовом обществе не находит подтверждения в адыгской истории. Напротив, начало насильственной интеграции адыгских народов в рамки Российской империи сопровождалось ослаблением феодальной эксплуатации крестьян, изгнанием или ослаблением позиций господствующих слоев населения и ростом численности вольноотпущенников.

Реконструкция истории адыгского крестьянства в годы Кавказской войны становится возможной при акцентировании внимания на северо-западных адыгах, сохранявших до 60 годов XIX века относительную целостность, и не были столь деформированы как кабардинцы.

Во втором параграфе - «Зависимые сословия крестьян» характеризуется их правовое положение.

На низшей ступени крестьянской иерархической лестницы стоял «пшитль», переводимый на русский язык как княжеский человек. Но термин «пшитль» употребляется для обозначения зависимого крестьянина вообще, а также как название конкретного сословия. Расширительное толкование термина позволяет пшитлем -княжеским человеком называть ora и унаута и даже тфокотля. В узком понимании термином «пшитль» в Кабарде называли лагу-напытов. Источником для их пополнения были пленные воины, купленные, наследованные и оказавшиеся в долговой кабале.

Пшитли в современной литературе по аналогии с русскими крестьянами-дворовыми и оброчными причисляются к категории крепостных. Несомненно, эта категория крестьян находилась в определенной зависимости от владельца. Но их имущественные и личностные права, регулируемые договорными обязательствами сторон, позволяют не согласиться с утвердившимся в кавказоведении выводом о существовании у адыгов крепостнического права и крепостных крестьян.

Различие между адыгским зависимым и русским крепостным крестьянином усматривал Хан-Гирей. Его формулировка - «сей разряд крестьян-пшитлей некоторым образом соответствует русским оброчным крестьянам: они служат господину на особенных различных условиях, доставляя ему из-

вестное количество хлеба, сена, дров». Воспринимаемая большинством кавказоведов унификация идентичности правового положения русского крепостного крестьянина и адыгского пшитля воспринимается нами не столь прямолинейно и однозначно. Употребляемое Хан-Гиреем словосочетание «некоторое соответствие» по смыслу очень близко к «некоторому несоответствию». И чтобы уловить эту, порой существенную, разницу в правовом статусе между адыгским пшитлем и крепостным крестьянином в России нельзя игнорировать авторитетным свидетельством Н. Дубровина, что «все имущество» крестьянина «составляло его неотъемлемую собственность; даже в том случае, когда за нерадение или преступление обращался в пшитля, он не лишался права на имущество, и владелец не имел права вмешиваться или распоряжаться его собственностью».

Обнаруженное Хан-Гиреем «некоторое соответствие» было раскрыто его современником Поганом Бларамбергом. В тех же 30-х годах XIX века hw было засвидетельствовано, что «адыгские крестьяне в княжествах не прикреплены к земле, т.е. они не крепостные, но они принадлежат князьям и знати, которым они переданы по наследству с определенными условиями держания; их нельзя назвать свободными, потому что их судьбой распоряжаются дворяне».

По подсчетам Х.М. Думанова - автора обобщающей монографии по социальной структуре кабардинцев, к 1867 году «крепостные крестьяне составляли - 14 030, а вольноотпущенники - 14 739 человек. Всего 31 338. И учитывая то, что вольноотпущенники (азаты) еще до отмены крепостного права в Кабарде были вторично закрепощены, получается, что крепостных обоего пола насчитывалось 28 769 человек, составляющее 91,9% от всего населения. В России, где крепостное право оформилось, по существу, классически к 1815 году удельный вес крепостных составлял 46,2% населения, а в 1851 году - только 33,4%.

Сравнение этих данных логически наводит к такому выводу, что Кабар-да была более крепостнической, чем Россия. Ведь удельный вес кабардинских крепостных крестьян в 2-3 раза превышает Российские показатели.

Таким образом, основываясь на источниках разных видов, можно прийти к выводу: в Кабарде не было крепостного права, а кабардинское крестьянство, находясь в разной степени зависимости от дворян, так и не стало крепостным.

Что касается крестьян северо-западных адыгов, проживавших в княжествах, то их правовой статус был несколько выше, чем в Кабарде. И большая степень их свободы была в значительной мере обеспечена демократическим переворотом 1796 года, вынудившего князей и дворян ослабить эксплуатацию, дабы подобное тому, что случилось в Шапсугии, Натухае и Абадзехии, не произошло и у них.

Пшитли - дворовые и оброчные составляли значительную часть крестьянского населения на Северо-Западном Кавказе. Как и в Кабарде, в Бжеду-гии, Темиргое, Бесланее крестьяне имели имущественные и семейные права. Общими обязанностями были повинности, обусловленные предоставленным им правом пользоваться землей - работать и платить налоги. Отработочная рента не была столь продолжительной, как в Кабарде, и носила сезонный

характер: сенокос, заготовка дров и т.д. Натуральные повинности имеют также много сходств, хотя у кабардинцев они были более регламентированы и во многих случаях носили обязательный характер. В Кабарде размер натуральной ренты был в два раза выше, чем в Закубанье.

Большинство крестьян-пшитлей работали в сфере производства, русские же дворовые в большей степени были заняты в пределах помещичьей усадьбы, выполняя функции домашней прислуги.

Русским дворовым в большей мере соответствуют адыгские унауты. В литературе, особенно новейшего времени, их именуют не иначе как рабы. Между тем Кучеров не выделял в адыгских обществах сословия рабов, именуя этим термином всех зависимых крестьян. И.Бларамберг считал, что у адыгов были рабы-ясыри из военнопленных, но такое состояние было скоротечным. Со временем они переходили в один из разрядов крестьян.

В «Записках» Хан-Гирея не упоминается сословие унауты. Он пишет лишь о бездомных крестьянах, нашедших укрытие при «больших домах», которые в последующем «обращаются в сословие крестьян». Ш. Ногмов также причислял унаутов к крестьянам.

И Бларамберг и Хан-Гирей единодушны в главном - унауты не рабы, рабское положение пленных временное, переходное состояние.

Видный кавказовед Л.И. Лавров также возражал против поисков рабов в адыгских обществах. Он писал: «Рабы у адыгов составляли ничтожный процент населения, не могло их быть много и раньше. Адыги, как и многие другие народы, миновали рабовладельческую формацию». Вывод Лаврова подтверждается материалами Я.М. Шарданова по обычному праву кабардинцев в первой половине XIX века, из которых следует, что «в 1825 г. унауты составляли 154 человека по всей Кабарде. Из них б душ принадлежали князьям, а остальные 148 - дворянам».

Вывод, что в Кабарде накануне крестьянской реформы был рабовладельческий уклад, к которому пришли авторы «Истории Кабардино-Балкарской АССР», не имеет весомых аргументов. Унауты составляли низшее сословие зависимых крестьян, но они не рабы. Они имели «собственности, состоящие в малом количестве скота», им «во избежание расходов иногда владельцы предоставляли (возможность) жить собственным домом, и тогда они отправляют обязанности сходно с крестьянами предшествующего разряда» пшитлям, - писал Хан-Гирей. Об этом же писал и Жан-Шарль де Бесс - ученый, совершивший экспедицию на Северо-Западный Кавказ в 30-х годах XIX века Дж.Белл, проживавший среди западных адыгов, пришел к выводу: «Рабства, как мы понимаем это слово, здесь не существует».

Сведения об абадзехах-вольноотпущенниках встречаются в источниках с 70-х годах XVIII века, т.е. с начала Кавказской войны. Появление азатов конечно же не было предопределено социально-экономическим развитием адыгов. Оно лежало в иной плоскости - разрушающем воздействии внешнего фактора.

В 1825 году население Кабарды составляло 33 234 человека обоего пола. Из них вольноотпущенников - 8 808. Через 12 лет азатов-вольноотпущенников было уже 9 300 человек. К 1867 году из 54 224, прожи-

вавших в Кабарде, 37 951 человек были вольноотпущенниками, или почти 70% населения.

Изменения в социальной структуре адыгского крестьянства, связанные с освобождением значительной части эксплуатируемого населения в первой половине XIX века, не имели еще аналогии в Российской империи. Тонкий наблюдатель, генерал русской армии H.H. Раевский в свободных крестьянах увидел «сословие, более других расположенных к миру и покорности», потенциально способное к «развитию торговли и ремесел». Ориентирование же царизма на адыгских дворян он считал ошибочным, поскольку они были слишком слабы.

Кавказская война разрушила сложившуюся социальную структуру адыгского крестьянства и объективно содействовала увеличению численности вольноотпущенников и, в целом, свободных крестьян. С другой стороны, она же препятствовала развитию свободных крестьян, но, «несмотря на все препятствия, те сословия усилились на всем Кавказе», - резюмировал H.H. Раевский.

Таким образом, социальные ориентиры царизма привели к тому, что на Северном Кавказе резко увеличилось число свободных крестьян, которые и стали самой серьезной, последовательной силой сопротивления имперской политике России.

В третьем параграфе - «Положение «свободных крестьян» - тфокотлей в княжествах» исследуются изменения, произошедшие со свободными крестьянами в аристократических обществах в годы Кавказской войны.

Термин «тфокотль» объяснялся и объясняется кавказоведами по-разному. Ф.А. Щербина этим словом обозначал «черкесский народ», Хан-Гирей - «вольных земледельцев».

Кучеров обращал внимание на различное правовое положение этого сословия. В княжествах тфокотлы были «совершенно свободными», признающими власть князей «весьма поверхностно», - писал он, а тфокотлей в демократических обществах «равными с сословиями дворян и духовенства».

Большинство современных исследователей, в частности В.К. Гарданов, Б.М. Джимов, Т.Х. Кумыков, утверждают, что тфокотлей в первой половине XIX века уже не было, они трансформировались в сословие крепостных крестьян. Х.М. Думанов разделяет этот вывод, считая тфокотля однотипным по социальному происхождению с пшитлем.

Сформулированы два диаметрально противоположных вывода - современники, непосредственно знавшие адыгскую действительность первой половины XIX века, считали тфокотлей свободными крестьянами, а советские историки, реконструировавшие историю на основе трудов Хан-Гирея, Кучеро-ва и др., утверждают, что тфокотлей уже не было, они стали крепостными.

Такую резкую перемену в правовом статусе тфокотля Т.Х. Кумыков объясняет следующим образом: «В дореформенный период власть феодалов над крестьянами-тлхокотлами постоянно возрастала по мере развития товарно-денежных отношений и расширения феодального земледелия. Феодализм расширялся и углублялся за счет земель и рабочих рук свободных тлхокот-лов. Феодальная верхушка, сосредоточив в своих руках обширные земельные владения, стала требовать от тлхокотлов определенных повинностей...

Зсе это привело к тому, что крестьяне-тлхокотлы постепенно превратились в :репостных крестьян...»

Такое объяснение «окончательной утраты свободы тфокотлами» представляется не только неубедительной, но и ошибочной. Ведь развитие товар-ю-денежных отношений является характерным признаком кризиса феодаль-<ых отношений и сопряженной с ним неизбежной предопределенности рас-фепощения крестьян и в целом началом схода с исторической арены традиционных сословий феодального общества. Трудно представить и как росло феодальное землевладение в тех условиях, когда царизм проводил политику ггеснения кабардинцев и успел отторгнуть почти всю плоскостную часть территорий.

Х.М. Думанов в принципе разделяет тезис Т.Х. Кумыкова. «Наш вывод о гом, что тлукотлы - это лагунапыты, а последний находился в полной зависимости вплоть до крепостной».

Следовательно, при кажущихся различиях в суждениях этих авторов, эсновной вывод, к которому они пришли - в первой половине XIX века в Ка-Зарде сословие тфокотлов было разрушено и оно трансформировалось в <репостных крестьян.

Нам представляется, что права тфокотлов в первой половине XIX века претерпели изменения, но не настолько, чтобы объявить их крепостными. Считаем, что выводы, к которым еще в 1950 году пришел известный абхазский историк З.В. Анчабадзе, утверждавший, что в предреформенные годы гфокотлы в Кабарде не были еще закреплены, и Т. Боцвадзе, считавший, что численность тфокотлов в указанное время неуклонно увеличивалось из-за пополнения этого сословия вольноотпущенниками, более адекватными реальностям. Кстати, подобных точек зрения придерживались видные кавказоведы прошлого века Хан-Гирей, P.A. Фадеев, Ф.А. Щербина и современные Е.П.Алексеева, В.М. Букалова, Е.А. Кушева, М.В. Покровский и другие. У Хан-Гирея в «Записках о Черкесии» выделен специальный раздел - «Вольные земледельцы в княжеских владениях», где подчеркивается, что вольность, которой они пользуются, «отделяет их от класса крестьян или крепостных людей, и они под названием льфекотлов составляют и там особый класс».

Таким образом, изложенное выше, позволяет сделать следующие выводы:

1. Сословие тфокотлей в годы Кавказской войны претерпело определенные изменения, пополнившись вольноотпущенниками-азатами, но не сошло с исторической арены, растворившись среди других категорий крестьян.

2. В Кабарде, Бжедугии и Темиргое и других княжествах не было крепостного права, как это утверждается в кавказоведческой литературе 60 - 90 годов XX века.

3. В Кабарде, деформированной ранее, чем другие регионы Кавказской войной и чумными годами, влияние тфокотлей на развитие общества стало менее выраженным, чем в других княжествах.

4. Сравнительный анализ положения тфокотлей показывает, что в Кабарде, они, значительно пополнившись вольноотпущенниками, стали менее заметным сословием, чем в других княжествах. На Северо-Западном

Кавказе пополнение тфокотлей азатами привело к значительному уси

лению позиций свободных крестьян. 5. Тфокотлы в годы Кавказской войны продолжали оставаться основным!

производителями материальных ценностей и решающей военной сило;

адыгских народов.

Четвертый параграф посвящен исследованию демократического пере ворота в Шапсугии, Натухае и Абадзехии, предопределившему возрастани! роли тфокотлей на экономическую жизнь и политическую обстановку в регио не. Здесь же выясняются предпосылки переворота, ставшего своеобразным многомерным и оригинальным историческим событием.

Адыгское дворянство, заручившись поддержкой Екатерины II, попьпа лось усилить эксплуатацию своих крестьян, лишить тфокотлей независимо сти. В ответ крестьяне обвинили первых в измене и «поругании народны; традиций». Многие дворяне были убиты, часть изгнана, оставшихся на роди не лишили привилегий. Крестьяне одержали редкую в истории победу и со вершили демократический переворот.

Основным итогом переворота стало общественно-политическое пере устройство жизни большинства западных адыгов. Форма власти, установ ленная победившими крестьянами, была определена Хан-Гиреем как «на родное правление». Л.Я. Люлье назвал ее «республиканской». Утверждение демократических принципов правления привело к тому, что основной соци альной силой стали действительно свободные земледельцы-тфокотлы.

Вторая глава - «Социально-экономические последствия политик! царизма по насильственной интеграции адыгов в Российскую империю) - состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе - «Тфокотлы демократических народов - господ ствующее сословие» анализируются события, последовавшие за Бзиюков-ской битвой - апогеем социального конфликта.

Итоги переворота были закреплены на съезде народных представителей под названием «Печетнико-зафес», где «ясной чертой» были «разграничены права дворян и народа». Определенные на этом съезде «пункты условий или узаконений (хабзе) утверждены были навсегда правилами или основаниями для руководства во всех делах частных и общественных; народ I дворянство присягой обязались не отступать от этих постановлений и не изменять их».

Принципиальными были следующие постановления: неприкосновенность личности тфокотля; неприкосновенность собственности тфокотля; тфо-котль становился собственником окультуренной или облагороженной им земли.

Народный съезд выступал как высший законодательный орган. На нем решались вопросы войны и мира, внешней и внутренней политики. На съездах были регламентированы вопросы гражданского, уголовного, имущественного и семейного прав, узаконено владение крестьянами землей и правом ее наследования.

Для «введения порядков» были созваны пять народных собраний. На одном из них «было введение суда по шариату» (мусульманское право). Узаконен был и третейский суд для разбирательства тяжб и споров.

В 1822 году в основном было завершено формирование всех органов законодательной власти (народное собрание), исполнительной власти - выборные старшины-тхамадэ, устанавливалась воинская повинность, но без принуждения.

Тфокотлы демократических народов, будучи свободными, стали основным созидающим сословием адыгского общества. В Шапсугии, Натухае и Абадзехии они составили более 80% населения.

Хозяйственная деятельность тфокотлей обусловила их заинтересованность в торговле с Россией, откуда они могли получать промышленные изделия и товары повседневного спроса, тогда как дворянство экономически было сориентировано на Османскую империю, откуда оно получало предметы роскоши.

Правовое положение тфокотлей в княжествах и демократических народах имело существенные различия. В первом случае тфокотли в силу резкого сокращения населения и сохранения власти дворян не имели тех прав, которыми были наделены крестьяне демократических народов. В княжествах тфокотли были ближе к зависимым крестьянам, в демократических обществах они выступали господствующим сословием.

В втором параграфе - «Сравнительный анализ форм землепользования и хозяйственной деятельности крестьян, аристократических и демократических народов» подтверждает научную несостоятельность «нетрадиционной концепции о Кавказской войне». Наиболее яркий ее представитель М.М. Бли-ев утверждает, что основная роль в экономике принадлежала скотоводству, которая консервировала и «являлась носительницей патриархально-родовых начал в общественной жизни» адыгов. Такую культуру жизнеобеспечения, дополненную набеговой системой с классообразующими функциями, считает он основной причиной Кавказской войны.

Для правильного понимания сложных процессов, протекавших в адыгских обществах в годы Кавказской войны, принципиальное значение имеет выяснение форм землевладения и землепользования.

С. Броневский, посетивший Северо-Западный Кавказ вскоре после демократического переворота, и Н. Карлгоф, изучавший обстановку в регионе, спустя некоторое время зафиксировали, что право собственности у шапсугов, натухайцев и абадзехов распространяется «также и на такое недвижимое имущество, которое находится в действительном и непосредственном обладании частных лиц и требовало от них собственного труда, как то на дома и другие постройки и на поля, постоянно обрабатываемые; земля же, лежащая в пусте, пастбищные и луговые места, равно, как и леса, не составляют частной собственности». Право тфокотла на землю зафиксировал российский академик Г.-Ю. Кпапрот, он писал: «Их поля не очень обширны... каждый из 15 ООО семей (абадзехов) имеет поля для собственного потребления».

Если в Закубанье свободные крестьяне стали владельцами обрабатываемых земель, то в Кабарде такого не случилось. Здесь сохранили права на

землю те владельцы, которые стали на путь сотрудничества с царским командованием.

В сложившихся условиях серьезные изменения претерпела хозяйственная деятельность адыгов. В Шапсугии, Натухае и Абадзехии экономика стала развиваться интенсивно. В княжествах наблюдались регресс, смена приоритетов в хозяйственной деятельности. Земледелие, не обеспеченное владельческими правами, стало рискованной формой хозяйствования. Оно утратило свое былое значение. Адыги предпочли отгонное скотоводство как более защищенную от войны форму хозяйствования.

Правительственная комиссия из ученых Московского университета М.А. Краевского, A.A. Старка, Г. Габе, агронома Хотисова, лесничего Ротильянца обследовала Причерноморье и установила, что в Шапсугии количество земли, доступной для обработки, составляло около 50%. «Средний процент пахоты достигал 23,3», или половину так называемых «удобных зе-мель».Удельный вес пахоты был настолько высок, что он равнялся, а то и превосходил развитые земледельческие районы российского Черноземья.

Урожайность зерновых культур была довольно высокой: «кукуруза от сам 40 до 80, просо-80-120, пшеница-18-30, а иногда и сам 35, или кукурузы получали с десятины 159 пудов и более, а проса-175 пудов». Эти показатели значительно превосходили урожайность культур в других регионах Северногс Кавказа да и Российского Черноземья.

Тфокотлы имели существенные достижения в развитии домашней промышленности, ремесле, огородничестве, скотоводстве, разведении домашней птицы, пчел и т.д. Что касается животноводства, то и оно претерпело качественные изменения. По соображениям экономической целесообразности сократили поголовье лошадей, оставив необходимое количество для верховой езды, но увеличили поголовье коз, овец, рогатого скота молочного направления.

В третьем параграфе - «Взаимовыгодные русско-адыгские экономические отношения и политика царизма по подчинению их интересам войны» -освещается объективная заинтересованность крестьян в налаживании и поддержании торговых связей с русским населением региона. Царизм же пытался использовать торговлю для «преклонения адыгов к покорности». В 18281829 годах командование русской армией закрывает многие меновые дворы. На оставшихся незакрытыми меновых дворах «свобода торговать... была исключительно предоставлена тем только из закубанцев, которые добровольно покорились и дали присягу о верности государю императору».

Экономическая блокада адыгов, ставшая постоянным фактором в 30 -50 годах XIX века, дополненная карательными экспедициями, в результате которых были сожжены сотни населенных пунктов, деорганизовали сложившуюся систему торговли. Потребности в соли, промышленных изделиях, необходимость сбыта своих изделий привели к тому, что к адыгским берегам потянулись турецкие, греческие, английские купцы с большими партиями товаров, пользующихся спросом. Заодно поставлялось и оружие.

Правительственная система военно-административного руководства торговлей показала всю свою несостоятельность. Широкий приток русского и украинского населения на Кубань создавал реальную перспективу взаимовы-

"одного сотрудничества народов. Но дела складывались так, что объем тор-овли все время сокращался. Хан-Гирей с болью писал в начале 30-х годов <1Х века: «В Черкесии не может быть обширной торговли в настоящем положении там... где нет спокойствия и тишины, где все подвержено буре войны».

Таким образом, русско-адыгские экономические отношения в годы Кав-<азской войны испытали в полном объеме результаты разрушенной экономики, насильственного противопоставления народов. Политика же царизма по подчинению экономических связей целям сломления сопротивления адыгов привели к резкому сокращению товарооборота, к сокращению ассортимента товаров и возвращению в 30-х годах XIX века к примитивным формам - меновым отношениям, исключавшим денежное обращение и тормозившим про-десс вовлечения адыгов в формирующийся Российский рынок.

В четвертом параграфе - «Адыгское крестьянство - основная сила эорьбы за независимость» - освещается один из парадоксов истории адыгов периода Кавказской войны. Как крестьянство, ориентирующееся на Россию, зтало решающей силой, противостоящей имперской политике царизма. Тяготение основной массы адыгского населения к установлению и поддержанию мирных добрососедских отношений с русскими и украинскими переселенцами на Северном Кавказе предопределялось идентичностью их культуры жизнеобеспечения - пашенным земледелием, скотоводством, ремеслом и домашними промыслами. Различия же, которые имелись в этих сферах деятельности, сопряженные с природно-климатическими особенностями, не были помехой, а усиливали взаимную заинтересованность.

Расширение экспансии Российской империи на Северном Кавказе не могло не затронуть интересы всех слоев адыгских народов. «Крестьянские массы, положение которых не переставало ухудшаться в течение XVIII века, благодаря постоянному уменьшению пригодных земель, урезанных иногда русскими колонистами, а иногда от расширения прав князей на общественные земли, поставляли самых надежных бойцов для «священной войны», в которой они видели битву за национальную независимость и возможность освобождения от феодалов», - писал А. Бенигсен и уточнял при этом, что «старая местная знать, привилегии которой признавались новоприбывшими, при конфликтах русских с другими племенами оставалась пассивной... и за очень редким исключением сопротивление знати при конфликтах с русскими бывало вообще слабым, не эффективным».

Крестьянство, особенно тфокотльская масса, преследовало цель - сохранить личную свободу, а также право пользоваться общинными землями. Дворянство же, добивавшееся ограничения свободы тфокотлов, из меркантильных соображений стремилось заручиться поддержкой той или иной из соперничавших на Северном Кавказе держав - Российской или Османской. Поэтому борьба крестьян за независимость имела двойную направленность -если против дворян, то опосредованно и против той державы, которая стояла за этой группировкой, и борьба за независимость против колониальной политики ограничивала возможности тех дворян, которые стали проводниками иностранного влияния.

Переплетение двух факторов - наращивание царизмом через сотрудничество с адыгскими феодалами своего влияния на Северном Кавказе и уси-

ление крепостнических притязаний местных владельцев конкретно проявилось в Шапсугии.

Летом 1796 года в урочище Бзикжо произошло кровопролитное сражение между дворянским ополчением, поддержанным казачьим отрядом, и восставшими крестьянами. Шапсуги, абадзехи и натухайцы в ходе длительной борьбы сумели одержать победу. Крупные феодалы были изгнаны, другие ограничены в правах.

Победа крестьян в борьбе за социальную свободу имела очень важные последствия. Освободившись от феодального гнета, крестьяне обеспечили себе благоприятные условия для экономического и культурного развития, и вместе с тем эта победа придала отношениям этих народов с Российской империей особую конфликтность. Несовместимость российских крепостных порядков со значительным возрастанием роли свободных крестьян-тфокотлей обусловила продолжительность военных действий на СевероЗападном Кавказе и ее трагический исход - массовое изгнание этих народов в Османскую империю.

Этапы освободительной борьбы адыгских крестьян совпадают с периодизацией Кавказской войны: первая - 1769-1801 гг.; вторая - 1801-1856 гг.; третья - 1829-1853 гг.; четвертая - 1853-1856 гг.; пятая- 1856-1864 гг. При этом до 1829 г. в отношении адыгов проводилась политика «утеснения», а затем царизм приступил к осуществлению планов очищения края от коренного населения. В зависимости от методов осуществления захватнической политики строилась тактика освободительной войны. На политику утеснения, т.е. захват земель на плоскости, тфокотльская масса крестьян отвечала набегами на строящиеся крепости и укрепления. Этот неорганизованный метод сопротивления основного созидающего адыгского населения апологеты завоевательной политики Российской империи объявили «классовообразую-щей», «набеговой системой», проявлением экспансионизма, что «вынудило царизм принимать оборонительные меры».

Крестьяне-тфокотлы представляли собой наиболее серьезную и последовательно сопротивляющуюся царским войскам силу. Генерал Ермолов доносил Александру I, что «горские народы примером независимости своей в самых поданных... порождают дух мятежный и любовь к независимости». Но адыгские крестьяне сами по себе не представляли опасность для русской армии, а та их свобода, которая, по предположению Ермолова, в крепостнической России вызывала «внутреннее беспокойство» и представляла «гораздо большую опасность».

Освободительная борьба адыгских народов, основной силой которой было крестьянство, и в первую очередь тфокотлы, закончилась поражением и массовым изгнанием в Турцию уцелевших в войне. Смысл ее и значение состоят в том, что длительным сопротивлением отвлекли на себя реакционные силы России, подтачивали их позиции и создавали благоприятные перспективы для осознания необходимости преобразований.

Таким образом, борьба адыгских крестьян объективно отвечала интересам русского и других народов Российской империи, для которых сохраняющиеся в стране порядки стали на пути прогрессивного развития.

Глава третья - «Разрушающее воздействие Кавказской войны на $дыгское крестьянство» - включает в себя три параграфа.

В первом параграфе - «Подрыв основ экономики, ограничение торговли следствие длительной войны» - освещается, как разрушались сложившиеся системы земледелия, ремесла и торговли.

Захватническая политика царизма привела к тому, что к началу 20-х го-дев XIX века земли кабардинцев сократились в четыре раза. Отторжены были эолее плодородные и равнинные угодья. На Северо-Западном Кавказе были зннексированы земли на правом берегу и у устья Кубани. Постоянная военная обстановка, сопровождавшаяся уничтожением хлебов, появлением большого числа беженцев, незащищенностью личности, имущества, оказали деструктивное воздействие на адыгское крестьянство. Земледелие, как ведущая отрасль хозяйственной деятельности крестьянства, было разрушено, (рестьянин, чьим основным занятием была работа на земле, трансформиро-зался в горца-скотовода.

Регресс в земледелии и животноводстве обусловили упадок ремесла и ;вертывание торговли. По свидетельству П.Л. Короленко, «в первые годы прибытия казаков на Кубань, черкесы снабжали их хлебом, скотом ... предметами своего изделия и местного производства и даже оружием... Развиваюсь большая торговля », но уже в 30-х годах XIX века по ведомостям Екате-эиноградского карантина адыги поставляли хворост, частоколы, доски, вол-ньи, медвежьи кожи, орех и т.д. Из перечня товаров исчезают бурки, шерстяные ткани, хлеб, мед, воск.

Таким образом, война разрушила культуру жизнеобеспечения Черкесии 1 тормозила развитие взаимовыгодных отношений между русскими, украин-дагии и адыгами.

В параграфе втором - «Адыгские тфокотлы в поисках путей мирного урегулирования отношений с Российской империей» - анализируются корни внешнеполитической ориентации свободных крестьян. Как видно из донесения генерала Сысоева, 8 апреля 1827 года тфокотлы предприняли попытку /ладить миром свои отношения с Россией. Он писал: «... шапсугский простой народ... принял непременное намерение с натухайцами просить защиту у нашего русского правительства и дал обещание явиться для сего к 12 числу на Великолагерный меновый двор. К ним присоединились доверенные от збадзехского народа». К покровительству России тяготели народы с демо-фатической формой правления, тогда как в княжествах из-за сотрудничества дарского правительства с адыгскими дворянами, крестьянство было в оппозиции.

Накануне русско-турецкой войны 1828 -1829 годов в адыгских народах ;ложилась такая расстановка сил - шапсуги, натухайцы, абадзехи составляли зольшинство адыгского населения - более 70%. Их стремление к покровительству России создавало благоприятную обстановку для прекращения Кав-<азской войны в регионе. Реальной становилась перспектива мирного при-:оединения их к России, которая в свою очередь избавилась бы от необходимости ведения очередной войны с Турцией, поскольку она получила то, -¡его добивалась в войне - Северо-Восточное побережье Черноморья.

Царские чиновники не были готовы к такому решению адыгского вопроса, хотя в недавнем прошлом с целью воздействия на адыгских дворян, подстрекали крестьян к бегству и принимали их «под защиту». Покровительство тфокотлам, освободившимся от власти дворян, было противоестественно для тогдашней России. Немаловажной, а может быть, и главной причиной отказа крестьянам стало то, что такие, как Коцарев, Засс, Эммануэль наживались грабежом в карательных экспедициях, и «мирное решение русско-адыгских отношений их совсем не устраивало».

По инициативе тфокотлей в начале 1831 года на р. Адагум созывается «всеадыгское большое собрание - хасэ». Следовало обсудить и принять решение по судьбоносному вопросу - как наладить мирные отношения с русскими властями и признавать ли покровительство России. Большинство делегатов высказались за переход под протекторат России. Они учитывали, что их экономика подорвана войной, «началась вспышка холеры, случилось землетрясение». Продолжение противостояния российским войскам сорвало бы весенние полевые работы.

Но в то время, когда принималось трудное решение о переходе в подданство России, началось «выдвижение русских кордонов за Кубань в долины рек Афипс и Шебше, а также строительство укрепления на берегу Геленд-жикской бухты». Адагумское собрание, как и предыдущие, посвященные вопросам мирного урегулирования отношений с Россией, было сорвано царскими чиновниками.

Последней попыткой урегулирования отношений адыгов с Российской империей стала встреча в Шапсугии с императором Александром II. Российскому монарху были высказаны предложения, которые, по их разумению, должны были нормализовать русско-адыгские отношения, прекратить захваты адыгских земель и их заселение станицами, не выжигать аулы, не уничтожать население, прекратить военные действия. При соблюдении условий адыги готовы были присягнуть на верность царю. И хотя не было ни одного пожелания, ущемляющего интересы России, русского народа, на вполне обоснованные и соответствующие духу времени предложения император ответил: «выселиться куда укажут, или переселиться в Турцию».

Предложения о прекращении военных действий, исходившие от демократических народов, игнорировались царским командованием из-за существенных различий в военном потенциале России и адыгских народов. Значительное превосходство русской армии не вызывало у царского командования сомнения в том, что будет обеспечено силовое решение «императорского предначертания» о необходимости «покорения и очищения края».

Вместе с тем борьба за мирное урегулирование отношений с Россией обнажила корни Кавказской войны, выявила истинных зачинщиков вековой бойни и еще раз подтвердила, что свободный земледелец является самым последовательным противником войны и вместе с тем самым стойким защитником своей земли и своей воли.

В третьем параграфе - «Изгнание адыгов в Османскую империю» - анализируются сложившиеся оценки этой трагедии, определяются ее этапы и обосновывается идея, что эта демографическая катастрофа началась в последнюю треть XVIII века и продолжалась после завершения войны.

В научной литературе утвердились несколько определений этой трагедии - «выселение», «изгнание», «депортация», «геноцид». Наибольшее рас-фостранение после издания монографии Г. А. Дзидзария получило «мухад-кирство». Есть и такие суждения авторов, не освободившихся от имперских шрадигм, что более чем 90% адыгского населения «добровольно оставило ;вою родину и переселилось к единоверным туркам в Османскую империю».

Насильственно вынужденный исход народов и усиленная колонизация зегиона, осуществляемая методом принуждения казаков переселиться на )чищенные от адыгского населения земли, изменили традиционный этниче-:кий облик Северного Кавказа, оказали количественные и качественные влияния на изменение многих сторон жизни северокавказских народов и даже на этническую психологию.

Насильственное массовое изгнание адыгов на завершающем этапе <авказской войны и продолжавшееся до начала новейшего времени стало темой многих публикаций. Авторы при некоторых различиях сходятся на од--юй усредненной цифре, что через восточные порты Черного моря с 1858 ода по 1865 год с Северного Кавказа было изгнано около 500 тысяч человек, -¡о эти подсчеты, основанные на данных командования Российской армии, охватывают ограниченную территорию и временные рамки. Нам представляется, что наряду с зарегистрировано изгнанными было не меньшее число эежавших и не только через указанные порты. Поэтому считаем более при-злиженными к подлинной численности вынужденно покинувших родину сведения, собранные и систематизированные официальным российским истори-<ом Кавказской войны А.П. Берже. Он писал следующее: массовое «выселение черкесских племен, как военная и политическая мера, началось в 1862 "оду, когда 10 мая состоялось утверждение постановления Кавказского комитета о переселении горцев. Происходил открытый грабеж сильным более слабого. Первыми были выселены натухайцы, занимавшие места в районе ^напы и Цемеза. Затем преступлено было к выселению шапсугов и абадзе-ков. Русские войска сжигали поселения, а жителей теснили к морскому берегу, где их силой сажали на баржи для отправки в Турцию. Многие баржи тону-пи в открытом море вместе с выселяемыми. В 1864 году Северо-Западный Кавказ фактически лишился почти всего своего коренного населения. Примерно около 120-150 тысяч черкесов были выселены на указанные русским правительством места (Заволжье, Зауралье), а около 1500 000 «добровольно переселились в Турцию».

А. П. Берже делал оговорку, что черкесы выселялись на турецких ко-чермах, выходивших из пунктов, принадлежавших еще непокорным народам, «которым решительно не было никакого интереса считать, кто и зачем отправляются в Турцию. С другой стороны, при усилившемся выселении... счет переселенцам производился не с научной, а с ... целью уменьшить размер бедствий переселенцев».

Подсчеты, проводимые Н. Бэрзэдж на основе турецких, арабских, западноевропейских источников и статистических данных, совпадают со сведениями А. П. Берже. Он «определяет число изгнанников» адыгов с 1857-го по 1910 годы - «не менее 1 млн 700 тысяч человек». Эту цифру считаем более приближенной к реальной действительности.

Известный кавказовед Г. Кокиев, считавший, что «количество пересе ленцев только с Западного Кавказа превышает 1 млн человек, обратил вни мание на то, что абадзехи, убыхи, шапсуги и натухайцы «были выселены пс головно», а бжедуги, темиргоевцы и др. частично». Следовательно, крестья не, учредившие демократические принципы власти, представляли наиболь шую угрозу тоталитарно-бюрократическому режиму крепостнической Россиу Именно этот конфликт между крестьянской свободой и крепостничествог стал определяющим фактором во взаимоотношениях адыгов с русским ца ризмом.

Заключение обобщает исследованный в диссертации материал, под водит итоги работы.

1. В адыгских доиндустриальных обществах абсолютное большинства населения - из 1,7 млн. человек - 90% составляло крестьянство. Их трудог создавались основные материальные ценности. Они были в первую очеред| земледельцами, затем скотоводами, занимались ремеслом и различным! видами домашней промышленности.

2. Адыгское крестьянство до начала Кавказской войны имело более яв ственную внутреннюю градацию и было неоднородным по своему составу Оно делилось на ряд категорий, отличавшихся друг от друга имущественны? и правовым положением, степенью зависимости от феодальной аристокра тии. В годы войны сложившаяся социальная структура крестьян претерпел; существенную деформацию.

3. Реакцией на давление Российской империи стал демократически! переворот, осуществленный шапсугскими, натухайскими и абадзехскими кре стьянами, которые изгнанием или ограничением их власти, по существу, ста ли решающей силой в своих обществах.

4. В разрушенной и деформированной войной Кабарде быстро расте' число вольноотпущенников-азатов. К 1845 году они составляли две трет1 населения. Увеличение численности свободных крестьян-тфокотлов и азато! - прогрессивное явление и явно не соответствовало Российским крепостни ческим порядкам. Оно стало возможным из-за того, что царизм в достиженм своей цели - установление Российской административной власти над Север ным Кавказом делал ставку на адыгское дворянство, которое в зависимосп от внутренней обстановки или внешнеполитического положения поддержива лось или наказывалось лишением владельческих прав.

5. Сравнительный анализ положения крестьян-тфокотлей на Северо Западном Кавказе и Центральном Предкавказье показывает, что в Кабарде они в силу малочисленности и имущественной несостоятельности не играль той роли, как в Шапсугии, Натухае и Абадзехии. Тфокотлы в Центральнол Предкавказье, пополнившись вольноотпущенниками-азатами, стали менее заметным сословием крестьян.

6. Обычное право, определявшее степень зависимости адыгских кре стьян от дворян, не дает основания отождествлять его с законодательной основой Российской крепостнической системой. В Кабарде, Бжедугии, Темир roe и других княжествах не было крепостного права и крепостной зависимость крестьян.

7. На Северо-Западном Кавказе, где установились демократические £ормы правления и частная собственность крестьянина на обрабатываемую 1м землю, тфокотлы составляли более 80% населения и стали основным ::озидающим сословием адыгских народов. Их хозяйственная деятельность предопределила их заинтересованность в налаживании и поддержании добрососедских отношений с Россией, где они могли покупать промышленные товары и товары повседневного спроса, тогда как дворянство, получавшее политическую поддержку чиновничества России, экономически было сориентировано на Османскую империю, откуда получала в обмен на «живой то-зар» предметы роскоши.

8. Завоевательная политика Российской империи, опасавшаяся распространения идей свободы и социального равенства, противопоставила эоссии крестьян-тфокотлей и сделала из них основную силу освободительно-о движения. Имперская ментальность большинства российских чиновников на Кавказе помешала понять, кто объективно был заинтересован в союзе с эоссией, а кто против. Это привело к тому, что крестьяне, готовые сотрудни-нать с Россией, были объявлены врагами, а дворяне обласканы царским ;ниманием - наградами, званиями, земельными наделами и т.д.

9. Трагический опыт Кавказской войны подтвердил ту непреложную ис-"ину - политика должна быть ориентирована на основную массу деятельного населения. Только при этом можно избежать жертв и кровопролития, обеспе-(ить мир и согласие между народами.

По теме диссертации опубликованы следующие работы: I. Хаширов Ю.М. Взаимовыгодные русско-адыгские экономические отношения и политика царизма по подчинению их интересам войны /Народы Северного Кавказа: вопросы истории и историографии. Нальчик: 1998. С.69-77.

!. Хаширов М.Ю. Адыги и казаки в конце XVIII - первой половине XIX ввЛарих, № 12, Махачкала: 1999. С.64-70.

Бижев А.Х., Хаширов М.Ю. Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны . (Монография). Нальчик: 2000. 212 с.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Хаширов, Михаил Юрьевич

Введение.

Глава I. Социально-правовое положение адыгского крестьянства на начальном зтапе Кавказской войны.

§ 1. Предварительные замечания.

§ 2. Зависимые сословия крестьян.

§ 3. Положение «свободных крестьян»-тфокотлей в княжествах.

§ 4. Демократический переворот в Шапсугии, Натухае и Абадзехии и возрастание роли тфокотлей.

Глава ((. Социально-экономические последствия политики царизма по насильственной интеграции адыгов в Российскую империю.

§ 1. Тфокотли демократических народов - господствующее сословие.

§ 2. Сравнительный анализ форм землевладения и хозяйственной деятельности крестьян аристократических и демократических народов.

§ 3. Взаимовыгодные русско-адыгские экономические отношения и политика царизма по подчинению их интересам войны.

§ 4. Адыгское крестьянство - основная сила борьбы за независимость.

Глава III. Разрушающее воздействие Кавказской войны на адыгское крестьянство.

§ 1. Подрыв основ экономики, ограничение торговли - следствие длительной войны.

§ 2. Адыгские тфокотли в поисках путей к мирному урегулированию отношений с Российской империей.

§ 3. Изгнание адыгов в Османскую империю.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Хаширов, Михаил Юрьевич

Актуальность проблемы. Отечественное кавказоведение на протяжении двух-сотлет обращает повышенный интерес к вопросам общественного и социального устройства адыгов. Опубликованы сборники архивных материалов, многочисленные статьи, изданы монографии. Но за количественным накоплением знаний пока не последовали качественные сдвиги. Все еще нет достаточно аргументированных выводов и оценок. Утверждение, что «изучение общественных отношений адыгов в дореволюционный период, выявление общих тенденций и специфических особенностей их развития. за годы Советской власти далеко продвинулось вперед» далеко не соответствует действительности1. Напротив, история трех родственных народов .- адыгейцев, кабардинцев и черкесов унифицирована в рамках формационных схем, нивелированы их особенности.

По-прежнему остаются слабоизученными вопросы социального устройства адыгов, правовой статус сословий, взаимоотношения внутри сословий, сложные процессы дифференциации и интеграции, происходящие внутри его. Изданные специальные обобщающие работы по общественному устройству адыгов XVIII-XIX веков сведены в основном к установлению степени зрелости феодальных отношений. При этом основным критерием выступает социальная структура и классовый конфликт, присущий тому или иному адыгскому народу.

Наличие княжеской власти воспринимается как аргумент, свидетельствующий о развитости феодальных отношений, его упразднение или подрыв могущества дворян трактуется как проявление отсталости или неразвитости феодальных отношений.

Большинство исследователей кавказоведов сходится во мнетш, что общественный строй адыгских княжеств был более развитым и соответствовал господствующим феодальным отношениям. У народов же, установивших демократические формы правления, якобы общественный строй был более архаичным и соответствовал раннему феодализму или периоду военной демократии. Обнаруженное различие в формах организации власти воспринималось настолько существенным, что для характеристики общественного строя княжеств стали употреблять термин «развитой феодализм», а устройство демократизированных обществ «горским феодализмом». Термины, предназначенные подчеркнуть специфику общественных отношений и социальной структуры, не прояснили сути различий, а сделали его еще больше запутанными и неразрешимыми.

Такая интерпретация истории адыгских народов противоречит не только исторической действительности, но и основному марксистско-ленинскому постулату о детерминированности общественного строя уровнем развития производительных сил. Дело в том, что шапсуги, натухайцы и абадзехи - народы с демократической формой правления, причисленные многими историками, руководствовавшимися этой методологией, к отсталым или неразвитым обществам, имели существенные преимущества перед аристократическими народами - бжедугами, бесленеевцами, кабардинцами, те-миргоевцами и другими, проживавшими в княжествах, в развитии земледелия, животноводства и ремесла. И этот очевидный парадокс, требующий осмысления с циви-лизационной парадигмы, вынудил исследователей отказаться от акцентирования внимания на различиях в уровне развития аристократических и демократических народов. Стали нивелировать или просто игнорировать особенности организации социальной структуры населения.

Известный кавказовед В.К.Гарданов - разработчик этой концепции - обобщал предельно ясно: «Сопоставляя основные черты общественно-политического строя «аристократических» и «демократических» племен адыгов, можно сделать заключение, что обе эти группы находились на феодальной стадии развития, а имевшиеся различия были обусловлены ходом классовой борьбы, приведшей к политическому перевороту в конце XVIll в.»2.

А что лежало в основе классовой борьбы, если не определенный уровень экономического развития? Сторонники классового подхода проигнорировали постулат, что социальный конфликт должен быть предопределен базисно, и не стали выяснять причину демократизации северо-западных адыгов. И такая непоследовательность исследователей стала характерной для кавказоведов, теоретически обосновавших сталинскую руководящую идею о «полупатриархальных-полуфеодальных» социально-экономических отношениях у народов Северного Кавказа в дооктябрьский период.

Необходимость разработки проблем истории северокавказских народов и, в частности адыгов (современные адыгейцы, кабардинцы, черкесы), обусловлена тем, что в отечественной исторической науке все еще мало исследований, свободных от господствовавших в разные периоды идеологических доктрин - охранительных, великодержавных, свойственных работам, изданным в XIX веке, упрощенно унифицированных схем советского времени, нигилистических оценок истории, становящихся характерными для многочисленных публикаций 90-х годов XX века. Все еще не устранены «белые пятна», аргументированно не опровергнуты необъективные оценки значительных по своим последствиям событий - таких, как демократический переворот, Кавказская война. Поэтому без преодоления утвердившихся деформированных представлений об истории адыгских народов и восстановления объективности в науке невозможно будет всесторонне анализировать сложившуюся обстановку в этой части Российской Федерации и прогнозировать будущее народов, проживающих здесь.

Несомненно, что одним из важных направлений, представляющих исследовательский интерес, является разработка социальной проблематики истории адыгов. Понимание всей сложности палитры общественных отношений - необходимое условие для изучения многих процессов, происходивших как в отдаленном историческом прошлом, так и на современном этапе развития человеческой цивилизации. Ведь именно люди, взаимодействуя, вступая между собой в определенные отношения, творят историю. Без преодоления социальной мимикрии, распространенной в адыгове-дении, невозможно будет понять первопричину большинства явлений.

Объектом исследования данной работы является адыгское крестьянство, составлявшее абсолютное большинство населения, трудом которого создавалось все, на чем зиждилось материальное благополучие всего данного этноса. Крестьянство, в какие бы градации не трансформировалось - зависимое, колхозное, государственное или фермерское, осталось сельским тружеником, основным производителем продовольствия. Поэтому изучение истории крестьянства имеет и чисто прикладное значение, в том смысле, что дает возможность представить лучшие формы и методы хозяйственной деятельности, знание которых будет полезно и в наши дни.

Цель и задачи исследования. Настоящая диссертация ставит своей целью комплексно изучить историю адыгского крестьянства в годы Кавказской войны: 17691864 годы XIX века. Исходя из этого, автор стремится поставить и решить следующие задачи: во-первых, показать социально-правовое положение зависимого адыгского крестьянства; во-вторых, выяснить предпосылки и последствия демократического переворота, повлекшего за собой возрастание роли свободных крестьян-тфокотлей; в-третьих, дать сравнительный анализ правого положения тфокотлей в аристократических и демократических обществах и их хозяйственную деятельность; в-четвертых, изучить взаимоотношения адыгских крестьян с соседними народами и их внешнеполитическую ориентацию; в-пятых, исследовать деструктивное воздействие Кавказской войны на крестьянство и их поиски пути мирного урегулирования конфликта; в-шестых, осветить роль крестьянства в борьбе за независимость; в-седьмых, показать депортацию адыгов в Османскую империю.

Поставленные задачи исследования предопределили хронологические рамки диссертации - годы Кавказской войны (1769-1864). Конфликтный, внутренне противоречивый процесс насильственного включения адыгов в рамки Российской империи, а через нее в мировое сообщество народов, дает возможность выяснить отношение народных масс, и в первую очередь крестьянства, к этому событию, понять характер войны и сделать аргументированные обобщения и выводы.

Научная новизна и практическая значимость исследования определяются тем, что история адыгского крестьянства в годы Кавказской войны до настоящего времени не стала предметом специального изучения в отечественной и зарубежной историографии. Данная диссертация представляет первую попытку научного анализа положения крестьян в годы Кавказской войны.

Таким образом, научная новизна диссертации заключается в следующем:

1. Социальный строй адыгского крестьянства рассматривается не как следствие поступательного развития, а с учетом деформирующего воздействия войны, прервавшей самобытность адыгской истории.

3. Опровергается утвердившийся в кавказоведении вывод о крепостном праве у адыгских народов.

4. Новым представляется и выяснение возросшего влияния тфокотлей - свободных крестьян как на внутриполитическую, так и на экономическую обстановку в адыгских обществах Северо-Западного Кавказа.

5. Аргументируется вывод, что глубина противоречий между царской Россией

U 1 U U и адыгскими народами с демократической формой правления, кровопролитность воины на Северо-Западном Кавказе и в Причерноморье, завершившиеся депортацией коренных народов, были обусловлены не столько национальными, религиозными противоречиями, разной ментальностью русских и адыгов, сколько конфликтностью между Российскими крепостническими отношениями и высоким уровнем свободы адыгских крестьян. В Кавказской войне Российская империя стремилась не только обеспечить свои геополитические интересы, но и сохранить в России существующие порядки, уничтожив очаг свободы в сопредельных землях.

6. Обосновывается вывод, что адыгские крестьяне - основная сила борьбы за независимость, своим длительным и упорным сопротивлением царским войскам отвлекали на себя реакционные силы России, ставшие помехой на пути развития русского народа, приблизили осознание необходимости проведения демократических реформ и тем самым внесли существенный вклад в устремления народов к общечеловеческим ценностям.

Практическая ценность диссертации состоит в том, что приведенный фактический материал и выводы используются при чтении спецкурса в Кабардино-Балкарском госуниверситете. Отдельные положения диссертации были использованы и апробированы на научном семинаре, в докладах и сообщениях республиканской и региональных конференциях, посвященных истории северокавказских народов.

Методологической основой диссертации являются цивилизационные парадигмы, принципы сравнительно-исторического исследования, признающего многовариантность и полицентричность всемирно-исторического процесса.

Источниковая база. В комплексе документальных материалов, на основе которых сделаны выводы и обобщения, значительное место занимают сведения, извлеченные из архивных источников. Отложились они в центральных хранилищах, а также в краевых и республиканских архивах Северного Кавказа. В какой-то степени они содержат информацию об одних и тех же событиях, но если в центральных архивах хранятся указы, предписания, письма императора, канцлера, военного министра, документы командования Кавказского корпуса обобщающего характера, то в региональных архивах больше документов, содержащих конкретную информацию о социальном строе адыгов. Рапорты, прошения холопов, предписания начальника Терской области, наказного атамана Черноморского казачьего войска, документы «канцелярии войсковых и кошевых атаманов», «Ведомости Усть-Лабинского менового двора» и многие другие содержат подробные сведения, как правило, не доходившие до столицы. Поэтому данная работа в значительной степени основана на изучении и анализе комплекса источников, хранящихся в фондах Государственного архива Кабардино-Балкарской Республики (ГАКБР), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК). Использованы отдельные документы из фондов Центрального государственного исторического архива (ЦГИА), Центрального Государственного военно-исторического архива (ЦГВИА), Архива Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований (КБИГИ), Архива Адыгейского института гуманитарных исследований (АРИГИ), Национального музея Республики Адыгея, Государственного объединенного музея КБР, отделов рукописей Российской библиотеки и Государственной публичной библиотеки им. Салтьпсова-Щедрина.

Сведения, извлеченные из фонда №1 Управление Кабардинской линии, дела №26, 32, 45, 47, 49 ГАКБР дают возможность судить о поземельных отношениях, принципах наследования имущества, социальных конфликтах. Ценные сведения содержит фонд №2 Управление кабардинского округа. Здесь хранятся дела, регистрирующие приход и расход денежного сбора с населения кабардинского округа, ведомости о числе дворов свободного сословия Баксанского, Малокабардинского, Черек-ского участков. Вопросы общинного землевладения и притязания на эти угодья дворян, принципы землевладения и землепользования и другие стороны жизни крестьян отразились в делах №2, 4, 8, 12, 209 и других. Здесь отложились также документы, свидетельствующие о захвате дворянами общинных земель, тяжбах по личным и поземельным правам. Массовое бегство крестьян и вообще миграционные процессы, взаимоотношения крестьян с дворянами, сведения о численности народонаселения, расселения аулов и другие события отражаются в документах фонда №16 - Управление центра Кавказской линии.

Богатством архивных документов отличаются и фонды №23 - Кабардинский временный суд, №40 - Управление межевой частью Терской области. В первом из фондов имеются дела об освобождении крестьян от зависимости, об их побегах за Кубань, из аула в аул, и в целом деструктивные процессы, переживаемые крестьянством. В фонде №40 есть свидетельства о том, как сокращались общинные земли за счет отчуждения и захвата их царскими войсками.

Отмеченные фонды довольно хорошо исследованы и, содержащиеся в них материалы в основном известны исследователям, но интерпретированы они в большей мере по заданной схеме: доказать наличие острого классового конфликта, необходимого с позиции марксизма-ленинизма условия для поступательного развития кабардинских крестьян. Зависимых крестьян объявили крепостными, факты бегства - как уход от крепостничества и как проявление классовой борьбы.

Основное направление бегства или миграционных процессов - уход из Центрального Предкавказья за Кубань на Северо-Западный Кавказ, подтверждаемое многочисленными документами, дает основание сомневаться, что это было реакцией на «крепостнические порядки в более развитой в классовом отношении Кабарде». Нам же представляется, что бегство крестьян, да и не только крестьян, но и дворян было вызвано Кавказской войной, разрушившей экономику Кабарды, политикой «утеснения» кабардинцев, в результате чего были отторгнуты лучшие земли, а 10% сохранившегося населения, смещенные в горы и предгорные районы, трансформировались из оседлых земледельцев в горцев-животноводов.

Деформированная экономика, трудно поддающийся изучению социальный строй и общественные отношения в Кабарде становятся более понятными при сравнении кабардинцев с северо-западными адыгами. Последние не успели к тому времени испытать в полной мере разрушающее воздействие войны и сохранили до 30-х годов XIX века в целостности экономику и социальный строй.

Материалы, содержащие сведения о северо-западных адыгах, хранятся в архивах Краснодарского и Ставропольского краев. В восьми обследованных фондах ГАКК (260, 252, 261, 324, 449, 454, 460, 774) - «Канцелярия начальника Черноморской береговой линии», «Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии», «Кубанское областное управление», «Усть-Лабинский меновый двор», «Канцелярия помощника начальника Кубанской области по управлению горцами», «Войсковое правление Кубанского казачьего войска» и четырех фондах ГАСК (20, 63, 71, 235)

Главный попечитель Кавказских меновых сношений с горцами», «Кавказское областное управление», «Общее правление ставропольского округа», «Кавказское наместническое правление» хранятся документ],!, свидетельствующие о демократизации общественно-политического строя адыгских народов - шапсугов, натухайцев, абадзе-хов, о возрастании роли тфокотлей в хозяйственной и политической жизни. В них есть и источники, характеризующие разные сословия крестьян.

Документы меновых дворов показывают, с одной стороны, стремление царских чиновников подчинить экономические связи интересам войны, а с другой - объективную заинтересованность свободных крестьян-тфокотлей в налаживании взаимовыгодных торговых сношений с русскими, украинскими переселенцами.

Ценными являются документы, связанные с волнениями казаков, зафиксированных под названием «Персидский бунт». Вольные казаки, естественно, симпатизировали свободным адыгским крестьянам, тайно поддерживали социально-политические контакты, игнорировали соляную блокаду адыгов, объявленную царизмом, вступали в брачные узы и были наказаны, за это - Екатерина II объявила их «неверными». Были распущены некоторые казачьи отряды, многих осудили, на что казаки ответили бунтом и угрозой «перебить все начальство и уйти за Кубань» к адыгам, если не будут освобождены участники волнения.

Разрушающее и тормозящее воздействие захватнической политики царской России на социально-экономический строй и развитие адыгских народов и «развитие его в моральном отношении» с поразительной откровенностью, не характерной для большинства царских чиновников, освещаются в документе непреходящего значения, под названием - «Отношение временно командующего Кавказской армией генерал-адьютанта Г.Д.Орбелиани военному министру Н.О.Сухозанету о распределении зе--мель между горскими народами по проекту графа Н.И.Евдокимова». Этот документ хранится в фонде №1268 ЦГИА и в.сокращенном виде опубликован в Сборнике документов - «Социально-экономическое, политическое и культурное развитие народов Карачаево-Черкесии (179Q-19L7)». Ростов-н/Д, 1985.

Г.Д.Орбелиани пишет военному министру Н.О.Сухозанету о том, что российские войска в Черкесии «разрушили старый порядок владения землями, но не могли еще создать никакого нового порядка. Общества, отдельные аулы и даже отдельные семейства, принимавшие покорность, переселялись на новые указанные им места. им указывались земли только примерно и временно. из земель, указанных туземцам, мы нередко отнимали часть под казачьи поселения или укрепления». При такой обстановке разрушения всей системы землевладения и землепользования становится невозможным определение личностных и имущественных прав тех или иных специальных слоев адыгского крестьянства.

Восстановить историю адыгского крестьянства на ограниченных во времени материалах региональных архивов становится невозможным без обращения к источникам предшествующего Кавказской, войне времени.

Опубликованные источники. На протяжении двух веков -XIX и XX появилось значительное число публикаций архивных документов и материалов. Среди них наибольший интерес представляют «Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией» (АКАК). В них собраны и систематизированы официальные документы, извлеченные из архива Главного управления наместника царя на Кавказе. Поэтому АКАК представляет собой ценнейший опубликованный источник для изучения социально-экономического и общественного строя адыгских народов. Несмотря на то, что в них опубликованы тенденциозно подобранные материалы, отражающие точку зрения царизма на историю народов Кавказа. «Актьо> дают информацию из первых рук. Например, в четвертом томе АКАК опубликован «Всеподданейший рапорт генерала Ермолова от 28 июля 1822 г. Командующий Кавказским корпусом русской армией отчитывался императору Александру I о создании специального отряда для тщательного наблюдения за каждым кабардинцем, и что «непокорных и мятежных преследуют и изгоняют в отдаленные горы за пределы земли Кабардинской» .

Разработанный царизмом план разрушения системы изложен в записке военного министра России И.В.Чернышева командующему отдельным Кавказским корпусом Г.В.Розену - «О мерах по усмирению кавказских горцев»4. Предусматривалось «разобщение горцев, посредством последовательности действий против них», чтобы «пролагались по землям их укрепленные линии от Кубани к Черному, от Сунжи к Каспийскому морям, на местностях, к тому наиболее удобных, и которые в стратегическом и торговом отношении представляли бы наибольшие выгоды», лишить народы «возможности к внешним торговым и политическим сношениям». Записка была датирована 25-м июля 1835 г. 18 августа 1835 началась реализация этого плана с того, что «с утра были двинуты колонны (царских войск. - М.Х.) по разным направлениям для истребления ближайших аулов».

М.Ф.Федоров - генерал-майор русской армии, участник этих операций, зафиксировал в своих записках: «В этот день мне . пришлось видеть, как страшно война нарушает спокойствие мирной жизни»5.

Абсолютное большинство опубликованных источников XIX века принадлежит участникам Кавказской войны. Они фиксировали очевидные для себя события и факты. Однако их восприятие было субъективным, преломленным через сложившийся стереотип, что адыги - «рабы свободы» и враги порядка, наводимого Россией. Эти искаженные психологией войны представления об адыгах становятся понятными, если обратиться к источникам, предшествующим периоду силового противостояния.

К ним относятся, в первую очередь, публикации П.Г.Буткова «Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 г.». Ч. 1-3. СПб., 1869; Ф.И.Леонтовича «Адаты. кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа». Вып. 1-2. Одесса, 1882; «Материалы для истории Северного Кавказа 17871792 гг.», собранные Е.Д.Фелицыным //Кавказский сборник. Тифлис, 1896. Т. 17; М.М.Ковалевского «Закон и обычай на Кавказе». Т. 1-2. М., 1890. В этих публикациях нашли отражение горские адаты, обычное право. Они позволяют увидеть социально-правовой статус разных слоев адыгского населения до их деформации. Из тридцати подборок документальных материалов и сведений об адыгах, изданных Е.Д.Фелицыным, наибольший интерес представляют коллекции: «Сословия у горских племен Кубанской области», «Князь Сефербей Занов» и «Материалы для изучения горцев».

Наряду с изданными в прошлом веке источниками использованы публикации новейшего времени. Наиболее полными по содержащимся документам являются сборники «Шамиль - ставленник султанской Турции и английских колонизаторов», опубликованный в г.Тбилиси в 1953 году, и «Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х годах XIX века». Махачкала, 1959 г. Если первый сборник отличается тенденциозным подбором материалов, извращающим историческую действительность, и подвергнут справедливой критике, то второй - содержанием источников, отражающим широкую палитру суждений и оценок, в значительной степени устраняет грубые ошибки предыдущего издания. Фактический материал о социальном строе адыгских народов, содержащийся в них, используется для сравнительно-исторического анализа.

Ценным источником для изучения истории адыгского крестьянства являются «Материалы по обычному праву кабардинцев. Первая половина XIX в.», собранные и изданные в 1956 году В.К.Гардановым. Такие документы, как «Прошение «холопа» Алия Таашева начальнику Центра г.-м. Кн. Голицыну» от 26 апреля 1844 г., «Прошение узденя Бекмурзы Созиева и.д. начальника Центра полковнику Беклими-шеву» от 14 декабря 1847 г., «Докладная записка «холопов» армян Гауровых Мокулы Доуважева, Васлана Карданова и др. Начальнику Центра Голицыну» от 23 августа 1845 г. и другие отражают сложные процессы ломки владельческих прав дворян, нарушения сословной иерархии.

Положение крестьян, их внутрисоциальную градацию в княжествах и у абадзе-хов с демократическими принципами организации власти нашли освещение в «Воспоминаниях кавказского офицера» Ф.Ф.Торнау. Более 3 лет он был в плену у адыгов и имел возможность наблюдать за их бытом, правовым положением крестьян. По его свидетельству, большинство адыгского населения считало себя «совершенно независимым», а потому свободным. Этот вывод, игнорируемый большинством историков-кавказоведов, не единичен. Годом раньше Ф.Ф.Торнау в 1834 г. Иоганн Бла-рамберг зафиксировал тоже самое, а именно: «кубанские черкесы, которые еще сегодня представляют собой удивительный пример свободного народа . они образуют столько маленьких феодальных республик, сколько у них есть вождей из князей и знати»6. Рукопись Бларамберга, свидетельствующая о личной свободе большинства адыгских крестьян и республиканских формах организации власти, была запрещена императором Николаем I. Под грифом «Совершенно секретно» она 158 лет хранилась в военном архиве и издана недавно.

•j

Декабрист Н.И.Лорер своими «Записками» , и командующий войсками правого крыла Кавказской линии, и наказной атаман Черноморского казачьего войска с 1835-го по 1838 год Г.И.Филипсон, придерживавшийся либеральных взглядов, своио ми мемуарами «Кавказская война» во многом восполняют недостатки АКАК, не отразившие взгляды передовых людей на адыгские народы и на их освободительную борьбу.

Весьма важными и ценными опубликованными источниками по интересующим нас вопросам являются «Воспоминания» турецкого штабного офицер-майора Осман-бея9 и английского разведчика Эдмонда Спенсера - «Путешествия в Черкесию». Дневниковые записи, сделанное иностранцами на основе личных впечатлений и наблюдений, - и это как бы взгляд из вне на привычную повседневность, а потому они вносят новые нюансы в оценку исторических фактов. Принципиальное значение для нас имеют наблюдение и сравнение, сделанное Спенсером в результате длительного пребывания в Шапсугии. Он писал о шапсугах как о свободных и независимых тружениках, которые «обрадовали и удивили» его «высоким уровнем разведения земледельческих культур», и далее - шапсуги, как нас уверяли, еще вышли из варварства, «похожи на горские кланы Шотландии», а в опрятности «не хуже тирольских и шведских горцев». «Тирания им неизвестна», и каждый член шапсугского клана «владеет собственными землями»10.

Ф.Ф.Торнау, Г.И.Филипсон и Э.Спенсер на протяжении 1834-го и 1835 годов в своих дневниках зафиксировали идентичную оценку общественно-политического устройства демократических народов - республика. Такое странное, на первый взгляд, единодушие нельзя ничем объяснить, как объективным отражением действительности.

В качестве источников использованы военные, исторические журналы и газеты России. Среди них: «Русский вестник», «Военный сборник», «Кавказский сборник», «Кубанский сборник», «Кубанские областные ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела» и другие.

Источниковая база настолько обширна и разнообразна, что дает возможность сравнивать, сопоставлять, проверять объективность авторов документов и делать аргументированные выводы.

Историография проблемы. История адыгского крестьянства - основной массы созидающего населения находилась и находится в поле зрения кавказоведов. Ведь только выяснив роль и место крестьянства в жизни доиндустриального общества, можно понять многие вопросы экономического, политического и культурного развития этноса, общественно-политического устройства, политической истории и в особенности многомерное и внутренне противоречивое событие, как Кавказская война.

Поскольку к интересующей нас теме обращалось значительное число исследователей, то воспользуемся той систематизацией, которую дал профессор Х.М.Думанов11. При этом отметим, что все авторы рассматривают историю крестьянства в рамках формационной схемы. Характер общественных отношений, обусловивших роль и место адыгского крестьянства, определяется следующим образом:

1. Патриархально-родословные отношения (А.В.Мамонтова, А.И.Краснов).

2. Раннефеодальные отношения с еще не оформившейся частной собственностью на землю (Е.П.Алексеева, Т.Боцвадзе, Л.И.Лавров).

3. Феодальные отношения с сильными пережитками патриархально-родовых отношений и без частной собственности на землю (С.И.Месяц, В.П.Пожидаев, И.Ф.Мужев).

4. Полуфеодальные-полупатриархалъные отношения (З.В.Анчабадзе, С.К.Бушуев).

5. Протофеодальные отношения (Г.А.Меликишвили, А.И.Робакидзе).

6. Феодальные отношения с пережитками патриархально-родовых отношений, но с частной собственностью на землю (Е.И.Студенецкая, Е.Н.Кушева, Е.Д.Налоева, Н.А.Смирнов, А.А.Белоусов, М.Х.Ацканов, Н.Х.Тхамоков, Т.Х.Кумыков, В.К.Гарданов).

7. Завершенный феодализм с некоторыми элементами его разложения (Г.А. Ко-киев, Б.В. Скитский, С.С. Анисимов, С. А. Комиссаров, А.И. Лодыженский).

В ряду этих типизированных суждений об уровне развития адыгов, преимущественно кабардинцев, сам Думанов принадлежит к седьмой группе. Его вывод, что феодальные отношения «достигли высокого уровня развития с явными признаками разложения», хоть и имеет несколько иную акцентировку, но, по сути, ближе к выводу Г.А.Кокиева и А.И.Лодыженского.

При всех кажущихся различиях в обобщающих оценках исследователи первых пяти групп сходятся в одном принципиальном - адыги в первой половине XIX века находились на переходном этапе протофеодальных или полуфеодально-полупатриархальных отношений с незрелой социальной структурой населения. Такое единодушие было обусловлено не идентичностью анализируемых источников, предопределивших совпадение суждений, а тем, что они работали в одинаковых условиях идеологической зашоренности и обязаны были научно подкреплять руководящие идеи, в частности сталинское определение социально-экономических отношений у народов Северного Кавказа и Средней Азии как «полупатриархальных-полуфеодальных»12. И поскольку вывод был предопределен заранее, то источниковый материал отбирался предвзято, цитировался превратно. Архаизация истории преследовала политическую цель - с принижением уровня развития в прошлом контрастнее должно было восприниматься благодеяние сталинского режима.

Н.А.Смирнова положили начало длительному и незавершенному по сей день процессу болезненного преодоления сталинской схемы.

Как отмечалось выше, Х.М.Думанов своей характеристикой феодальных отношений в Кабарде сделал существенный шаг по преодолению устоявшихся стереотипов. Работа В.К.Кажарова «Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII - первой половине XIX века» содержит глубокий анализ разрушившихся в силу внутренних причин и военно-политических факторов традиционных общественных институтов. Вывод автора: «Феодализм у кабардинцев в XVI -начале XVII в. достиг внутренне заданных пределов, оказавшись не в состоянии порождать новые формы социальной организации», свидетельствует о начале качественно нового этапа исследования истории адыгских народов.

Констатированные в исторической науке оценки уровня развития кабардинцев экстраполированы на адыгское население княжеств Северо-Западного Кавказа. Исследователи усматривают значительное сходство, а то и идентичность в общественном и социальном развитии адыгских народов - кабардинцев, бжедугов, бесленеевцев, темиргоевцев, мамхеговцев, махошевцев, адамиевцев и егерухаевцев.

В обобщающем труде - История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. -1917 г.) разные, а порой противоположные суждения об уровне развития адыгов, сведены к выводу: «В первой половине XIX в. на Северном Кавказе заметно углубился

18 процесс феодализации» .

Изучением истории адыгских крестьян занимались многие кавказоведы нескольких поколений. Основным объектом были крестьяне, проживающие в княжествах. Шапсуги, натухайцы и абадзехи, составлявшие, до завершения Кавказской войны, большинство адыгов, но не вписывающиеся своей историей в утвердившуюся формационную схему, не были удостоены такого внимания, как кабардинцы, бжедуги и др. Тем не менее существующая адыговедческая литература позволяет утвердительно говорить о том, что изучение этих народов, находится на начальной стадии.

Те историки, которые обращались к изучению демократических народов, руководствовались марксистско-ленинской методологией и пришли к таким полярным выводам, что ставят под сомнение направляющую доктрину. Например, первый советский историк-марксист, видный деятель науки, академик М.Н.Покровский допускал существенные преувеличения в опенке уровня социального и экономического развития северо-западных адыгов и в особенности народов с демократическими формами правления. В статье «Завоевание Кавказа» утверждается, что демократический переворот осуществила нарождающаяся адыгская торговая буржуазия, а Сефер-бей Зан (Заноко) - типичный представитель этого сословия19.

Идея, сформулированная М.Н.Покровским, была подхвачена его последователями, абсолютизирована и гипертрофированна. Например, Я.Н.Раенко-Туранский в монографии «Адыге до и после Октября» писал: «В конце XVIII века мы видим у адыгов . зарождение торгового капитала. Наравне с зарождением торгового капитала нарастает противоречие между феодалами и представителями торгового капитала, не довольствующегося племенной организацией общества и требовавшего национального объединения . В конце XVIII века . представители торгового капитала . опираясь на крестьянство и ремесленников. проводят так называемую абадзехскую революцию. Эта первая революция - борьба торгового капитала за нацию - охватила племена натухайцев, шапсугов, абадзехов и убыхов. В то время когда выше указанные племена свергли своих феодалов и у них господствовал торговый капитал, в дру

20 гих племенах торговый капитал был развит слабо и были сильны феодалы» . Прямо противоположный М.Н.Покровскому и Я.Н.Раенко-Туранскому вывод пытается упорно обосновать современный историк М.М.Блиев. Он утверждает, что демократические народы - шапсуги, натухайцы и абадзехи в первой половине XIX века находились на стадии разложения родовых отношений. Тезис этот не только не проясняет вопросы древней, средневековой истории, когда они поддерживали связи с греческими городами-республиками, древнерусским государством, генуэзскими торговыми факториями, восточными государствами, но делает совершенно непонятным характер тех экономических, политических и культурных отношений, которые они поддерживали с русскими переселенцами, сопредельными казаками и вообще с народами Кавказа.

Если же анализировать «Кавказскую войну» с исходных позиций М.М.Блиева и отвечать на вопрос - почему многие десятилетия царская Россия с могущественной армией не могла сломить сопротивление и подчинить своей власти «племена, переживавшие период разложения родовых отношений?» - то предлагаемый этим автором ответ - источником военной силы адыгов была экономическая отсталость и архаичная социальная структура населения, вряд ли кто примет на веру потому, что он алогичен и антинаучен.

В тех сюжетах «Кавказской войны», где затрагиваются вопросы истории крестьян демократических народов, нет позитивного. Выводы, сделанные ими, далеко не новы. Подобные заключения были сформулированы в прошлом веке военными историками охранительно-великодержавной школы.

Между этими диаметрально противоположными оценками уровня развития демократических народов есть и центристское понимание истории адыгов. В.К.Гарданов - известный кавказовед предельно четко изложил свою точку зрения: «Сопоставляя основные черты общественно-политического строя «аристократических» и «демократических» племен (народов. - М.Х.) адыгов, можно сделать заключение, что обе эти группы племен находились на феодальной стадии развития»21.

Вывод В.К.Гарданова об идентичности уровня и степени феодализации адыгских народов как аристократических, так и демократических, нашел признание в кругах кавказоведов и закреплен в академическом издании «История народов Северного Кавказа». Но такое нивелированное центристское представление о народах, имеющих противоположные формы организации власти, и непризнание различий между ними ведет к отрицанию или умалению положительных последствий демократического переворота.

Различие это, наблюдаемое с конца XVIII века, заключалось, главным образом, в их политическом управлении. В то время как аристократические управлялись князьями (поэтому-то их нередко и называют «княжескими владениями»), так называемые «демократические племена», как правило, управлялись «выборными старшинами» - такова обобщающая оценка переворота, свидетельствующая, в целом, о негативном отношении автора к демократизации адыгского общества, о недооценке последствий переворота. «В обществах с «княжескими владениями» наблюдалось более четкое классовое деление, особенно у кабардинцев». «Сложный характер носила классовая структура у адыгов второй группы, где еще сильны были пережитки об

23 щинного устройства» . Народы, осуществившие переворот, изгнавшие крупное дворянство и существенно ограничившие власть дворян, оставшихся на родине, объявлены отсталыми. То есть, наличие классов, классового антагонизма, утвердившаяся система эксплуатации, называемая без должной аргументации крепостнической, воспринимаются как показатели более высокого уровня развития. В то же время серьезное ограничение власти дворян, ставшее следствием демократического переворота, значительное ослабление эксплуатации основной массы населения - крестьянства и снятие остроты межклассовых конфликтов, а все в совокупности, создавшие более благоприятные условия для стимуляции созидательного труда основной массы населения, воспринимаются как проявление отсталости, архаичности, устойчивости «пережитков общинного устройства»24.

Профессор Б.М.Джимов, исследовавший социально-политическое положение адыгов в XIX веке, утверждает, что они к началу проведения крестьянской реформы -отмене крепостного права, находились «только на этапе раннефеодальных отношений»25. Следовательно, не правомерно говорить о том, что в предшествующем веке с неразвитыми классовыми отношениями восставшие крестьяне могли ограничить права и демократизировать политическое устройство. И вполне логично в контексте подобных суждений определение крестьянской войны и ее кульминации, Бзиюковской битвы - «фактором, сдерживающим феодализацию общества»26.

Работа, выполненная на основе марксистско-ленинской методологии, определяющая крестьянскую войну за социальную справедливость как тормоз для общественного развития - нонсенс. Но Б.М.Джимов последователен в своем стремлении принизить уровень развития северо-западных адыгов. В демократизации политического строя большинства адыгов он увидел ограничение социально-экономического развития шапсугов, натухайцев и абадзехов27.

Все современные исследователи кавказоведы, обращавшиеся к изучению адыгского крестьянства, признают существование крепостного права в Кабарде и на Северо-Западном Кавказе. В.Х.Кажаров приводит даже аргумент: «Нет более бесспорного свидетельства существования крепостного права в Кабарде, чем факт его отмены в 1867 г.» и далее - «Крепостное право приняло в Кабарде настолько гипертрофированные формы, что фактически в крепостной зависимости оставались даже вольноотпущенники (подчеркнуто нами. - М.Х.), которые не имели права уходить из аулов своих 28 господ» . Более того, ссылаясь на переписку президента Коллегии иностранных дел графа Н.И.Панина с генерал-аншефом Г.А.Потемкиным, утверждается, что существовавшие здесь крепостнические отношения были «однотипными» с аналогичными порядками в России и других государствах»29.

Можно сослаться и на Хан-Гирея, пользовавшегося термином «крепостной человек», а также на многих русских авторов. Мы же сомневаемся не только в однотипности существовавших крепостнических прав, но и в том, что оно было. Наше возражение не будем аргументировать только отсутствием какого-либо законодательного акта или документа, устанавливающее крепостное право. Фактический материал, зафиксировавший правовой статус разных категорий крестьян, «Постановления о сословиях в Кабарде» свидетельствуют о том, что все разряды крестьян пользовались собственностью» и «огражденной безопасностью»30. Была зависимость, была эксплуатация, были ограничения, вводимые «бесчеловечными владельцами», но не было системы, именуемой «крепостное право».

Путь, пройденный адыгами, своеобразен. Экстраполирование порядков в России и других государствах на Кабарду, а кабардинских на западных адыгов не может подменить необходимости изучения и обобщения конкретного материала. История адыгских крестьян при всех проявляющихся общих чертах и различиях подтверждает многовариантность и многопотосность всемирно-исторического процесса. В рамках формационной схемы невозможно объяснить итоги общественно-политического переворота, совершенного шапсугами, натухайцами и абадзехами. Признать, что адыгские крестьяне в результате многолетней борьбы взяли верх над дворянами, что крайне редко случалось в мировой истории, значит надо бы говорить о смене формаций - о переходе от одного общественно-политического строя к другому. Надо было определить, от какого строя к каком}' перешли адыги.

Отвечать определенно утвердительно на это было нельзя. Это бы противоречило господствующей концепции. Адыгское доиндустриальное общество со своим своеобразием не позволяло исследователям вычленить основные феодальные форма-ционные признаки - монопольное феодальное землевладение, внеэкономическое принуждение крестьян и т.д. Поэтому М.М.Блиев не только проигнорировал свершившийся факт победы адыгских крестьян над дворянами, но и исключил такую возможность. В.К.Гарданов признал наличие у шапсугов, натухайцев и абадзехов сословий и сам факт переворота, но умалил его результат, объявив, что в жизни адыгов не произошло ничего существенного. Б.М.Джимов также признал, что в конце XVIII века адыгские крестьяне победили в классовой борьбе, в результате чего развитие феодализма у северо-западных адыгов было заторможено и ограничены возможности социально-экономического развития.

Как видно, в трактовке этих событий у вышеназванных исследователей, и не только у них, есть разное представление об уровне развития адыгов конца XVIII -первой половины XIX века, но при всех различиях эти авторы единодушны в принципе: шапсуги, натухайцы и абадзехи (их формы общности определены как племена. -М.Х.) - народы отсталые, не имели сколь-нибудь развитой социальной структуры, а сам демократический переворот, если был, то не более, чем исторический казус.

Монография А.Х.Бижева - «Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х начале 30-х гг. ХТХ века», в основе которой лежат ци-вилизационные парадигмы, рассматривает историю адыгского крестьянства вне рамок формационной схемы и делает выводы, что именно в результате переворота тфо-котли стали свободными, что свободный и заинтересованный труд обеспечил им невиданные в княжествах успехи. Автор считает: «последствия переворота были настолько значительны, что можно утвердительно говорить о создании самостоятельной доиндустриальной земледельческой цивилизации»31. Выводы А.Х.Бижева аргументированы и углубляют наши представления не только об истории адыгского крестьянства, но и о поворотных событиях в жизни адыгов.

В краткий историографический обзор не включены труды, изданные в XIX веке. Несмотря на их значительное количество, они, за редким исключением, однообразны как по содержанию, так и по концепции. К тому же они достаточно изучены и оценены отечественными историографами. Поэтому мы сочли возможным ограничиться тем, что отношение к таким исследованиям будет отражено в основной части диссертации.

Недостатки и упущения в воссоздании истории адыгских крестьян, отмеченные нами, не означают непризнания или умаления бесспорных достижений отечественного кавказоведения. Исследования Е.П.Алексеевой, З.В.Анчабадзе, Т.Боцвадзе, С.К.Бушуева, В.К.Гарданова, Б.М.Джимова, И.Ф.Мужева, В.П.Пожидаева, Н.Х.Тхамокова и многих других испытали воздействие господствующей доктрины, но тем не менее внесли существенный вклад в изучение социальной истории адыгов. В тех условиях, в которых они работали, ими сделано все возможное, чтобы накопить исторические знания для грядущих поколений исследователей.

Примечания

Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986. С. 27.

2Гарданов В.Х. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967. С.128.

3 Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (АКАК). Тифлис, 1870. Т.4. Док. №704. С.508.

4АКАК. Тифлис, 1881. Т.8. Док. №263. С.356.

Записки М.Ф.Федорова // «Кавказский сборник». Тифлис. 1879. Т.З. С.2

6 Бларамберг И. Кавказская рукопись (авторский заголовок - «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа»). Ставрополь, 1992. С.51. 7JIopep Н.И. Записки декабриста. М., 1931. 8Филипсон Г.И. Кавказская война. Ставрополь, 1992.

9 Осман-бей. Воспоминания 1855 года. События в Грузии и на Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1977. Т.2.

Спенсер Эдмонд. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1994. С.23.

11 Думанов Х.М. Социальная структура в нормах адатов. Нальчик, 1990. С. 16-17.

12Сталин И.В. Об очередных задачах партии в национальном вопросе. Соч. Т.5. С.24-25.

13Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967.

14Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. Нальчик, 1965.

15 Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы

XVII в.). М., 1963.

16Налоева Е.Д. К вопросу о социальных отношениях в Кабарде в первой половине XVIII в. // Вестник КБНИИ. Нальчик, 1968. Вып. 1.

Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М., 1953. 18История народов Северного Кавказа (конец XVIII в.- 1917 г.). М., 1988. С.З.

19 Покровский М.Н. Завоевание Кавказа // Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923. С.197-199.

20Раенко-Туранский Я.Н. Адыге до и после Октября. Ростов-на-Дону, 1927. С. 19-20.

21 Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII в. - первая половина XIX в.). М.,

1967. С.128.

22История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. -1917 г.). М., 1988. С.100.

23 Там же.

24 Там же.

25 Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989. С.73.

26 Джимов Б.М. Крестьянское движение в дореволюционной Адыгее // Ученые записки АНИИ. Майкоп, 1970. Т.П. С. 102.

27 Там же.

28 Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII -первой половине XIX века. Нальчик, 1994. С.74-75.

29Там же.

30Хан-Гирей. Записки оЧеркесии. Нальчик, 1992. С.124.

31 Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX века. Майкоп, 1994. С.140.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Адыгское крестьянство в годы Кавказской войны"

Таким образом, изложенное выше позволяет сделать следующие выводы:

7. Сословие тфокотлей к середине в годы Кавказской войны претерпело определенные изменения, но не сошло с исторической арены, растворившись среди других категорий крестьян.

2. В Кабарде, Бжедугии и Темиргое и других княжествах не было крепостного права, как это утверждается в кавказоведческой литературе в 60-90-х годах XX века.

3.В Кабарде, деформированной в большой степени Кавказской войной и чумными годами, влияние тфокотлей на развитие общества было уже менее выраженным, чем в других княжествах.

4. Сравнительный анализ положения тфокотлей показывает, что в Кабарде они, значительно пополнившись вольноотпущенниками — азатами, стали менее заметным сословием. На Северо-Западном Кавказе этот процесс прошел наоборот -азаты пополнили ряды свободных крестьян и тем самым усилили позиции тфокотлей.

5. Тфокотлы до завершения Кавказской войны продолжали оставаться основным земледельческим сословием и основным производителем материальных цешшостей.

§ 4. Демократический переворот в Шапсугии, Натухае и Абадзехии и возрастание роли тфокотлей

Россия одержала очередную победу над Турцией в войне 1787-1791 гг. Крым уже был присоединен к России, Царское правительство приступило к переводу «победоносного войска» на Кубань, чтобы закрепиться на его правом берегу и, по возможности, оказать устрашающее воздействие на колеблющуюся в вопросах внешнеполитической ориентации адыгскую дворянскую верхушку. Но поверженная в войне Османская империя все еще сохраняла определенные позиции и влияние на население северо-восточного берега Черного моря.

Северо-западные адыги оказались зажатыми между империями - Российской и Турецкой. Меняющееся внешнеполитическое положение оказало дестабилизирующее воздействие на адыгское общество. Прагматичное бжедугское дворянство во главе с князем Алхасом Хаджимуковым, учитывая соотношение сил держав, претендующих на господство в Причерноморье и на Кубани, «открывает» свою готовность сотрудничать с царским правительством. Основное же население — адыгские крестьяне, более чем дворяне, заинтересованные в поддержании мирных отношений с Россией, в сохранении и развитии экономических связей с населением южнорусских районов, были лишены возможности обеспечить свои устремления.

Командование русской армии на Кубани не допускало мысли о возможности сотрудничества с основной массой адыгского населения — крестьянством. Напротив, оно стало потворствовать престарелому бжедугскому князю в поисках пути сближения с царизмом. Для дворян, стремившихся к установлению сотрудничества с Российской империей, дабы укрепить свои позиции поддержкой царизма, пытались создать обстановку, оправдывающую в глазах народа их действия.

На правый берег реки Кубань - напротив бжедугских поселений были переброшены дополнительные воинские подразделения. Они активно маневрировали, де-

монстр провали свою готовность вторгнуться в адыгские земли и начать военные действия.

Акция устрашения создала оправдывающую шаги дворян психологическую обстановку. Да и время было выбрано расчетливо - накануне уборки хлебов, когда у крестьянина нет главнее заботы, чем ведение хозяйства. В мае 1791 года бжедугские дворяне во главе с Хаджимуковым «просили о принятии их с подвластными им 9-ю деревнями» в подданство России. Так было положено начало воплощению тщательно продуманного плана. Обратившись к Екатерине II с просьбой о принятии бжедугов в подданство России, Хаджимуков и бжедугская аристократия «учинили в верности своей к Всероссийскому престолу клятвенную присягу»161.

Политика устрашения принесла царизму ожидаемый результат. Один из влиятельных князей подчинился воле Екатерины II. И чтобы закрепить достигнутый успех, присягнувшие были «снабжены охранительными листами», которые гарантировали им не только безопасность от русской армии, но и «защиту»162.

Сближение и достигнутая договоренность между бжедугскими владельцами и царскими властями имели большой политический резонанс в адыгских обществах. Дворянская аристократия других адыгских народов, по примеру князя Хаджимукова, стала добиваться заключения подобных лее соглашений с русским правительством. Сначала натухайский владелец Мисост Хаджи присягает на верность Всероссийскому престолу и также получает «охранную грамоту», затем хегаковский владелец Адиль-Гирей Биярелан. 19 мая 1791 года хамышейский владелец Махмет (Мамет) Крым-Гирей, отец Хан-Гирея, владевший 25-ю деревнями, присягнул царизму и обезопасил

свои политические и экономические позиции

На протяжении мая-июля 1791 года продолжалась цепная реакция - налаживание связей и сотрудничества между командованием Российской армии на Северном Кавказе и адыгской феодальной верхушкой. Русское подданство приняли абазехские, натухайскне, шапсугские и другие владельцы.

Раздираемое внутренними противоречиями адыгское дворянство, естественно, хотело заручиться поддержкой державы, только что одержавшей победу над Турцией. Аристократию толкали к сближению с Россией и сохраняющаяся внутренняя неста-

бильность, недовольство крестьян, согнанных с земель в связи со строительством А.В.Суворовым крепостей и опорных пунктов.

Напряженность создавала и то, что с Кубани выдворялись донские казаки и на их место переселялись запорожские. С первыми адыгские крестьяне успели наладить связи, научились не только поддерживать мирные соседские отношения, но и предпринимать совместные меры против произвола царских чиновников. И вместо изгоняемых с Кубани донских казаков поселялись новые, малознакомые казаки с Украины, которым внушали, что адыги - их враги и их благополучие будет зависеть от того, насколько их можно потеснить, насколько «верой-правдой достославный Царский трон оберегать, крест высоко православный над луною воздвигать»164.

На Кубани и в Причерноморье искусственно нагнеталась и поддерживалась напряженная обстановка. В условиях этой нестабильности Алхас Хаджимуков положил начало сближению адыгских дворян с царизмом. Как дальновидный политик Алхас хорошо сознавал, что «горцы не устоят под напором России и Турции, а потому считал более выгодным для себя подчиниться России, нежели Турции, втайне домогавшейся совершенного уничтожения черкеской автономии», — писал о Хаджимукове один из его отпрысков Темтеч165.

В действиях Хаджимуковых имелась и другая мотивация. Соперничавшая с этим кланом за верховную власть в Бжедугии династия Гиреев, или крымских султанов (потомки смешанных браков крымских ханов и черкешенок), проводила четко выраженную протурецкую ориентацию и, соответственно, пользовалась поддержкой турецкого правительства. Противостоять им, выдержать междоусобную борьбу адыгских князей и, наконец, удержать в повиновении народ, проявляющий недовольство тем, что царские войска захватывают их земли, молено было в тогдашних условиях только вступив под покровительство царского правительства.

Царизм же шел на это, чтобы обеспечить хотя бы относительно мирные условия на Кубани, чтобы насильственно переселяемое сюда украинское и русское казачество не опасалось за свое будущее и не противилось вынуждению менять место жительства. Необходимо было заселить христианами отторгнутое от адыгских земель правобережье Кубани.

Адыгские крестьяне и донские казаки с опасением следили за сближением царизма с адыгским дворянством. Так, первые и вторые понимали, что такое единение русского чиновничества и адыгского дворянства не отвечает их интересам. В адыгском обществе начал обостряться политический кризис. Адыгские крестьяне, и особенно тфокотли, ожидая наступления на свои права, стали задавать тон в волнениях. Открытое недовольство проявляли и донские казаки. Поводом к их выступлениям могли стать малозначительные факты нарушения царскими чиновниками сроков сменяемости командиров в Донских полках, таких, как Поздеева, Луковкина и Кошкина. Протестовали они и против «выселения с родины по очередям и по жребию»166.

Напряженность создавалась и тем, что царизм, не считаясь с волей народов, противопоставил друг другу малознакомые народы - адыгов и украинцев с Запорожских порогов. Подозрительное отношение адыгов к запорожским казакам, вскоре переименованных в черноморских, усиливалось активной проповедческой деятельностью служителей христианской и мусульманской церкви. Как в кругах казаков, так и адыгов насаждался образ врага, неприязненного отношения к носителю другой веры.

Мусульманские проповедники, распространявшие идеи равенства «преданных» Аллаху, надоумили крестьян бороться за достижение справедливости и равенства в земной жизни. Политическую активность подогревали слухи о Великой французской революции167. Привлекательными были лозунги - свободы и равенства.

Итак, интеграция адыгов в мировое сообщество народов, осуществляемая через русский канал, усилиями царского правительства и адыгской дворянской верхушки, не могла проходить безболезненно. Напряженная внутриполитическая обстановка и резко изменившееся внешнеполитическое положение вынудили Алхаса Хаджимуко-ва, которому в 1891 году, по словам его потомка, исполнилось «почти 130 лет», отказаться от княжеской власти «в пользу своего племянника Батыр-Гирея, а сам отдался под покровительство России».

Молодой князь еще активнее, чем Алхас, проводит политику сотрудничества с командованием царской армии на Северном Кавказе. Его устремления шли значительно дальше его предшественника. Если Алхас был озабочен необходимостью сохранения своих позиций и безопасности, то честолюбивый молодой князь вынашивал

план при помощи русской армии сломать волю к сопротивлению у других князей, собрать под свою власть всех северо-западных адыгов и установить единоначалие.

Эти устремления Батыр-Гирея не только не противоречили планам царского командования, но в значительной степени соответствовали им. Российские генералы видели или хотели видеть в нем надежного проводника своей политики. Чиновники руками Батыр-Гирея надеялись принудить других владельцев к присяге Российскому царскому трону. Несмотря на кратковременность своего правления, Батыр-Гирей при поддержке русской армии успел значительно расширить свои владения за счет земель шапсугов и абадзехов168.

Военные успехи Батыр-Гирея не столько приблизили его к вожделенной цели -стать верховным правителем, сколько сделали его иллюзорным. Поражение шапсугов и абадзехов вынудило их позабыть распри и объединить усилия против Батыр-Гирея. «И здесь и там поднято было знамя восстания, и гордая черкесская аристократия, павшая в неравной борьбе с народом, изгнана была из отечества». А когда шапсуг-ские и абадзехские крестьяне «заключили между собою союз и пошли на бжедугов войною», Батыр-Гирею пришлось спасаться у черноморских казаков169.

Быстро разраставшийся конфликт на Кубани и в Причерноморье стал выходить из-под контроля царских чиновников. Вопрос необходимо было решать в высших кругах. Поэтому командование царских войск на Кавказе отправляет молодого бже-дугского князя в Петербург на аудиенцию к Екатерине II. Поездка кончилась тем, что ему было дано обещание «давать всякие вспоможения в их надобностях при всяких случаях»170.

Тем временем политический кризис усиливался. Шапсугские тфокотлы, воспользовавшись тем, что аристократический клан ИГеретлуковых нарушил обычаи, был изгнан из отечества. Последние нашли убежище у бжедугов и покровительство у русской армии на Кавказе. Противостояние шапсугских крестьян, с одной стороны, а с другой - шапсугской, бжедугской аристократии, активно поддержанной царским, командованием, закончилось Бзиюковской битвой и последующим изгнанием из Шапсугии дворян или радикальным ограничением политических и экономических прав владельцев. Подобные события повторились и у соседей - натухайцев и абадзехов.

В Шапсугии, Абадзехии и Натухае произошел демократический переворот. Он представляет собой чрезвычайно своеобразное, многомерное и оригинальное историческое явление. Переворот имеет самую противоречивую оценку - в нем увидели буржуазную революцию и реакционное движение, тормозившее развитие адыгов.

Суть его заключалась в том, что восставшая масса тфокотлей сумела дать отпор притязаниям дворянско-княжеской власти, лишить ее старинных привилегий и сохранить свою свободу и общинные начала в организации политической жизни.

Основным итогом переворота стало общественно-политическое переустройство жизни большинства северо-западных адыгов. Шапсуги, натухайцы и абадзехи, избавившись от власти крупных дворян, устанавливают общественное демократическое управление. Л.Я.Люлье определил такую форму управления, как «республиканскую», а Хан-Гирей - как «народное правление». «Законодательная и распорядительная власти имеют начало в народе; следовательно, и управление должно считаться демокра-

тическим», - заключал Люлье.

Военно-феодальной знати, развернувшей активное наступление на экономические и политические права тфокотлей, не удалось одержать победу. Более сильными оказались тфокотлы. Феодальные распри были усилены царскими чиновниками, делавшими ставки на отдельных личностях и противопоставляемых другим, что не позволило дворянам объединить свои силы.

У народов с демократическим общественно-политическим строем основной социальной силой стали действительно свободные земледельцы-тфокотлы, тогда как такое же сословие в княжествах, в силу постоянного сокращения численности уже не обладало той свободой и независимостью, которые были у них в прошлом. Кавказ-екая воина оказала двоякое воздействие на тфокотлей в княжествах: одни были ослаблены, а у народов с демократической формой -окрепли.

Переворот, осуществленный тфокотлами, по мнению И.Бларамберга, был настолько значительным, что привел к учреждению «кавказских республик», где каж-

дый крестьянин - «свободный гражданин и участвует в правлении».

Хан-Гирей также зафиксировал, что «вольные земледельцы в племенах, имеющих народное правление, не зная над собою никакой власти, иного класса, пользуются совершенною свободою и составляют собою, так сказать, самостоятельный народ;

каждый из них есть член целого колена и независимость одного сопряжена с безопасностью целого общества»173.

Таким образом, демократический переворот, осуществленный в ходе антифеодального движения и опосредованно против захватнической политики Российской империи, восстановил в правах тфокотлей. Адыгским крестьянам удалось не только сохранить свободу, но значительно возвысить свой правовой статус. Это привело к тому, что в конце XVIII века под термином тфокотль скрывалось ни нечто единичное, а крестьянство с определенными различиями в правах и обязанностях.

Заключение

В адыгских доиндустриальных обществах абсолютное большинство населения-из 1,7 млн человек - 90% составляло крестьянство. Оно делилось на ряд категорий, отличавшихся друг от друга имущественным и правовым положением, степенью зависимости от феодальной аристократии. Их трудом создавались основные материальные ценности. Они были в первую очередь земледельцами, затем животноводами, занимались ремеслом и различными видами домашней промышленности. При этом две последние отрасли не только обеспечивали внутрихозяйственную деятельность орудиями труда, одеждой, посудой, упряжью и многим другим, но и производили для продажи оружие, бурки, ювелирные, золотошвейные изделия.

В годы Кавказской войны слоясившаяся социальная структура крестьян претерпела существенную трансформацию. Тоталитарно-бюрократическое чиновничество Российской империи, оказывавшее, с одной стороны, поддержку феодальным кругам пророссийской ориентации, а с другой -давление на противников с целью подчинения их своей власти, разрушило веками установившуюся структурную систему адыгских обществ. Результатом военно-политического давления крепостнической России на адыгов стало, как это ни парадоксально, ослабление зависимости адыгских крестьян от дворян. Началось оно с спровоцированного царскими чиновниками бегства крестьян в район Моздока и получило дальнейшее развитие в связи с «Прокламацией» А.П.Ермолова в наказание бежавших за Кубань освободившихся крестьян от феодальной зависимости.

Если в Центральном Предкавказье освобождение крестьян стало следствием давления российских военных и чиновничества на адыгское дворянство с целью наказания последних, то на Северо-Западном Кавказе освобождение произошло снизу, как реакция на установление сотрудничества между шапсугскими, натухайскими владельцами с чиновниками российского правительства. В разрушенной и деформированной войной Кабарде быстро росло число вольноотпущенников-азатов, в котором в последующем растворилось сословие тфокотлов - свободных крестьян. На СевероЗападном Кавказе шапсугские, натухайские и абадзехские крестьяне осуществили демократический переворот - изгнали или ограничили в правах дворян, и тфокотлы,

активно пополнявшиеся за счет крестьян, бежавших из княжеств, становятся решающей силой в своих обществах.

Таким образом, имперское вмешательство России в адыгскую систему внутри-социальных отношений, вопреки ожиданиям царизма, высвободило энергию крестьянских масс и способствовало усилению позиции потенциальных противников крепостнических порядков - адыгских свободных крестьян - тфокотлей и вольноотпущенников - азатов.

Сравнительный анализ положения свободных крестьян - тфокотлей у восточных и западных адыгов показывает, что в Кабарде они не играли той роли, как в Шапсугии, Натухае или Абадзехии. В Кабарде их численность была незначительной, к тому же сословные границы между тфокотлами и вольноотпущенниками-азатами стали менее выраженными. Но это не означает, что кабардинские свободные крестьяне - тфокотлы в годы Кавказской войны сошли с исторической арены.

В Кабарде, Бжедугии, Темиргое и других княжествах не было крепостного права и крепостной зависимости крестьян. Была разная степень зависимости крестьян от дворян. Исследователи, утверждающие обратное, ссылаясь на факт его отмены в Кабарде в 1867 году, не располагают ни одним документом или актом, узаконивающим эту систему зависимости крестьян от дворян. Не состоятельно и утверждение, что правовое положение адыгских крестьян было идентично положению русского крепостного.

Далее пшитлей, названных «господскими пни княжескими людьми», стоявших на низшей ступени крестьянской иерархии, воспринимаемых многими исследователями как рабы, неправомерно отождествлять с русскими крепостными. Хотя он считался собственностью владельца, но по нормам обычного права пшитль имел право на имущество, на половину заработанных им денег, право на гарантированную долю, обеспечивающей ему годичный запас продовольствия, вступать в определенные отношения с теми крестьянами, которые в силу своей профессиональной деятельности не занимались возделыванием земли.

Экономическая состоятельность пшитля не идет ни в какое сравнение с русским крепостным крестьянином. Хлебного запаса ему хватало до Рождества. Голод и нищета были его постоянным уделом. Пшитль обеспечивал не только простое вое-

производство, но и был заинтересован в расширении производства хлеба и увеличении скотопоголовья.

При продаже пшитля владелец не имел права «разделять семейство», продавать тому лицу, к кому не пожелает перейти крестьянин. Пшитль был защищен от произвола владельца дефтером - письменным актом или устной договоренностью в присутствии свидетелей или поручителей, где оговаривались права и обязанности сторон. И главное, личность пшитля была неприкосновенна.

Зависимые крестьяне-пшитли в конце XVIII века распадаются на следующие разряды: огов (дворовых, оброчных) и лагунапытов в Кабарде; унаутов; вольноотпу-щенников-азатов; бездомных-унешхорисов, порожденных войной. Ни один из этих разрядов не был также в крепостной зависимости. Кабардинские крестьяне, находясь в разной степени зависимости от дворян, так и не стали крепостными, как это было в России. Что касается северо-западных адыгов, проживавших в княжествах, то правовой статус при всем зависимом положении был несколько выше. И большая степень их свободы стала результатом демократического переворота 1796 года, вынуждавшего князей и дворян ослабить эксплуатацию, дабы подобное тому, что произошло в Шапсугии, Натухае и Абадзехии, не случилось и у них.

Положение крестьян-тфокотлей в княжествах было двойственным. С одной стороны, они свободны, с другой - несли определенные повинности, называемые «добровольными». В них можно видеть и свободных, и эксплуатируемых, но, учитывая маловажность повинностей, можно согласиться с тем, как их определил Хан-Гирей - «вольные земледельцы». В Кабарде тфокотлы, слившись с вольноотпущенни-ками-азатами, составили новую категорию - «вольных крестьян».

Длительное пребывание на Кубани казачьей вольницы, руководимой Игнатом Некрасовым, стимулировало у северо-западных адыгов социальный конфликт. Мусульманские проповедники, распространявшие идеи равенства «преданных» перед Аллахом, активизировали борьбу крестьян за достижение справедливости и равенства в земной жизни. С другой стороны, поддержка царизмом адыгского дворянства обострила настолько внутриполитическую обстановку, что восставшие крестьяне-тфокотлы совершают демократический переворот, за которым последовало изгнание или ограничение в правах дворян. Основной социальной силой стали свободные зем-

ледельцы-тфокотлы. Они же приобрели право собственности на обрабатываемую своими силами землю.

Узаконенное на народном собрании - хасэ право на собственность за тфокотлами, а также правовое равенство стали залогом успехов в хозяйственной деятельности. Земледелие, животноводство, ремесло и домашние промыслы начали развиваться интенсивно. Народы с демократической формой правления достигли больших успехов в развитии земледелия в горной местности, а в аристократических обществах наблюдался упадок, смена приоритетов в хозяйственной деятельности. Земледелие на равнине, не обеспеченное владельческими правами, стало рискованной формой хозяйствования, утратило былое значение. В Кабарде, Бжедугии, Темиргое и других княжествах крестьяне и владельцы предпочли отгонное животноводство как более защищенную от разрушающего воздействия войны форму собственности. Война вынудила земледельца стать горцем-животноводом.

Сравнительный анализ форм землевладения и хозяйственной деятельности крестьян аристократических и демократических народов дает основание не соглашаться с утвердившимся в исторической литературе выводом о значительном отставании последних от адыгов с княжеской властью. Следует признать и ту непреложную истину, что демократизация их политического устройства, освобождение крестьян от феодального гнета создали в этих обществах благоприятные условия для обеспечения благосостояния народных масс.

Достижения в хозяйственной деятельности тфокотлов, и в особенности шап-сутских были настолько существенными, что их продукты земледелия, животноводства и ремесленного производства имели повышенный спрос у русских переселенцев. Крестьяне демократических народов, в свою очередь, были заинтересованы получать из России товары повседневного спроса: орудия труда, ткани, посуду, соль и т.д. И, вообще, по их средствам Россия для них была «удобнейшим партнером», нежели Турция, с которой могли торговать «только достаточные» или небольшой круг зажиточных людей, так как из Османской империи поставлялись адыгам в обмен на «живой товар» оружие, предметы роскоши, т.е. товары, не столь нужные земледельцам. Взаимная заинтересованность адыгского и русского населения в налаживании экономических связей должна была стимулировать торговлю и содействовать разви-

тию тех отраслей производства, которые дополняли друг друга. Однако Кавказская война подорвала основы адыгской экономики и значительно ограничила торговлю с Россией и тем самым причинила значительный ущерб русскому и украинскому населению Северного Кавказа лишением возможности заимствовать в новых для себя условиях культуру жизнеобеспечения, выработанную адыгами.

Подчинение экономических отношений между адыгами, русскими и украинцами интересам Российской имперской политики имело отрицательные последствия. На формирующийся Российский рынок не допускалось большинство адыгского населения, заинтересованного в налаживании мирных отношений с переселенцами. Российские тгроизводнтели товаров лишались потенциальных покупателей, что сдерживало развитие фабрично-заводской промышленности. Соляная блокада, злоупотребления, чинимые царскими чиновниками на меновых дворах, таможнях и карантинах, толкали адыгских крестьян, в особенности тфоколей демократических народов, к удовлетворению своих потребностей от турецких, английских и др. купцов.

Борьба крестьян за независимость имела четкую направленность против колониальной политики Российской империи и, несмотря на жестокости и злоупотребления, чинимые царскими чиновниками и военноначальниками, она не трансформировалась в антирусское движение.

Крестьянство на всем протяжении Кавказской войны активно боролось за мирное разрешение конфликта. Обращались к командованию царской армии с предложением приять присягу на верность трону, при условии прекращения военных действии, созывались народные собрания - хасэ с приглашением россииских чиновников и от имени народов подтверждали свою готовность жить в мире и т.д. Но «народный дух свободы» и российские крепостнические порядки оказались несовместимыми.

«Географическая детерминированность развития в направлении к большой империи», характерная для России, боровшейся за решение Восточного вопроса, исключала возможность мирного разрешения русско-адыгского конфликта. В продолжении войны были заинтересованы многие высшие чины Кавказского корпуса русской армии. Такие генералы, как Вельяминов, Власов, Засс с имперской менталъностью, обуреваемые шовинистическим угаром, наживались на войне, делали карьеру, получали награды и ощущали себя востребованными. Османская империя стремилась ис-

пользовать борьбу адыгских народов для сдерживания быстро продвигающейся на юг России. Англия, Австрия и Франция - соперники России по Восточному вопросу предприняли много акций подстрекательского характера, направленных на превращение адыгов в силу, сдерживающую Россию - «пушечное мясо».

Существенным фактором, предопределившим неудачу тфокотлей, было отсутствие или незрелость объективных предпосылок для интеграции адыгских народов -отсутствие сколь-нибудь развитых внутренних связей, общей идеи и т.д.

Борьба крестьян за мирное урегулирование отношений с Россией обнажила корни Кавказской войны, выявила истинных зачинщиков вековой бойни и еще раз подтвердила, что «свободный земледелец» является самым последовательным противником войны. Война противоречит ему по сути.

Изгнание адыгского населения с их исторической родины началось не на завершающем этапе войны, а в самом ее начале. Первоначально оно осуществлялось под девизом «Утеснение кабардинцев», а с конца 20-х годов под лозунгом «Усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных». В результате, с 1857-го по 1910 год с Северного Кавказа было изгнано 1 млн 700 тыс. человек. Из них 1 500 ООО человек нашли убежище в Османской империи, 100-150 тыс. человек были расселены в Заволжье и Сибири. Натухайцы, убыхи и хакуги были рассеяны и сошли с исторической арены.

Кавказская война оказала разрушающее воздействие на адыгов, и в особенности на крестьянство. Повинно в этом тоталитарно-бюрократическое правительство России, не учитывавшее в своей политике интересы абсолютного большинства населения. а ориентировавшееся па группировки и кланы адыгского дворянства.

Адыгское крестьянство, объективно заинтересованное в поддержании устойчивых взаимовыгодных экономических и культурных связей с Россией, оказалось отторгнутыми теми силами, которые были помехой на пути прогрессивного развития русского и других народов Российской империи.

Список научной литературыХаширов, Михаил Юрьевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988. С.387.2 Там же.3 Там же. С.388.4 Там же.

2. Хачмаф Н., Хотко С. Крупнейший миф адыгской историографии // Хасэ. 1996. 17 мая.

3. Дубровин Н. Черкесы (Адыгэ) // Черкесы, 1991. С.183. 7Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.199.8 Там же. С.200.

4. Лгалье Л.Я. Указ. Соч. С.239.

5. Хан-Гирей. Бесльний Абат. С.239.11 Там же.

6. Лгалье Л.А. Указ. Соч. С.322.

7. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.138.

8. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д.194, л.35 об.15 Там же.16 Там же. Л. 16.

9. ГАКК, ф.249, on. 1, д. 1003, л. 110.

10. Люлье Л.А. О натухайцах, шапсугах и абадзехах // Черкесы. Нальчик, 1991. С.325.19 грТам же.20 Там же.

11. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С. 194.

12. Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа. С. 158.23 50/50 Опыт словаря нового мышления. М., 1989. С.25.Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1913. Т. 2. С.28-29.

13. Бижев А.Х. Ментальность Сталина и некоторые вопросы истории адыгов // Наука Адыгее. Майкоп, 1994.

14. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994. С.7.27 Там лее.

15. Дубровин А.Ф. Черкесы (Адыге). Нальчик, 1991. С.48.

16. Броневский С. Кавказцы. 1750-1820. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. С.63.30 Там же.31 Там же. С.64.

17. Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен // Русский вестник. Москва, 1860. Т.28. С.525.

18. Спенсер Эд. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1994. С.21.34 Там же. С.24.35 г-р1 ам лее.

19. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.239.37 Там же. С.241.

20. Тебу де Мариньи Жак-Виктор-Эдуард. Путешествие в Черкесию в 1818 году; Путешествия на побережье Черкесии, совершенные в 1823 и 1824 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.298.39 Там же. С.316, 318.

21. Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.590.

22. Лонгворт Дж. Год среди черкесов // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.555.

23. Белл Дне. Дневник пребывания в Черкесии // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов.С.461, 468.

24. Лонгворт Д>к. Год среди черкесов // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.536.

25. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С. 199, 213.

26. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967. С.60.46 Там же.

27. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д.105, л.74.48 Там же. Л. 75.49 Там же. * Там же.

28. Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов. С.12.

29. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии. С.61.

30. История Кабардино-Балкарской АССР. T.l. С.49. 54Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1989. С.166-167.

31. Ногмов Ш. История адыгского народа. Нальчик, 1958. С.83.

32. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.257.57 Там же. C.25S.

33. Клинген И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб., 1887. С.2-3.59 Там же. С.42.

34. Монпере Ф. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абадзехам // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С.436, 438.

35. Венюков М. Кавказские воспоминания // Русский архив, 1880. Кн.1. С.417. 62 Спенсер Э. Путешествие в Черкесиго. Майкоп, 1999. С.89.6j Там же.64 Там же.

36. Короленко П.П. Головатый-Кошевой атаман Черноморского войска // Кубанский сборник, Екате-ринодар, 1905. Т.П. С. 147.

37. Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. С.90-91.74 Там же.

38. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. С. 100.

39. Гайдук. Развалины и остатки черкесского хозяйства // Русский вестник. 1971. №3. С.67.

40. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.244.

41. Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. С.65.

42. Клинген И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб., 1887. С.61.

43. Меретуков М.А. Развитие металлургии у адыгов в XIX в. // Ученые записки АНИИ. Т.П. Майкоп, 1968. С.70.

44. Клинген И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб., 1887. С.63 82ГАКК, ф.249, оп.1, д.1255, л.З.83 Там же.84 Там же.85 Там же. Л.4.86 Там же. Л.5.И7Т1.ам же.

45. Там же. Ф.324, оп.1, д.46, л.1.

46. Там же. Ф.261, оп.1, д.232, л.12. 1 ам же.

47. Там же. Ф.324, оп.1, д.46, л.З.

48. Там же. Ф.249, оп.1, д.1003, л.110.93 гр1.ам же.94т1ам же.95 Там же.96 Там лее.97 Там лее. Д.988,л.1.

49. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.252.

50. Короленко П.П. Записки о черкесах. (Материалы по истории Кубанкой области) // Записки Одесского общества истории и древностей. Т.24. С.336-337.100 гр1.ам же.

51. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.252.102 Там же. С.250.

52. Пейсонель К. Трактат о торговле на Черном море // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов. С. 195.1ам лее.105 Там же. C.19S.106 Там лее. С.193-194.

53. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М.,1823. 4.2. С.142-143.108ГАКК, ф.249, оп.1, д.350, л.2.

54. Там нее. Д. 1924, л.92 об.

55. Громов В.П. Роль миграции и естественного прироста населения в заселении Степного Предкавказья в первой половине XIX века // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1995. №2. С.80.

56. Билсев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа. С.111.П2Шамрай B.C. Краткий обзор меновых торговых сношений. // Кубанский сборник. Т.8. С.365.113 ГАКК, ф.249, д.242, л.49.114 Там лее. Д.1255, л.5.

57. Русский архив. М., 1894. Т.6. С.228.

58. Архив Раевских. СПб., 1910. Т.4. С.391.

59. ГАКК, ф.261, оп.1, д.406, л.104.

60. Покровский М.В. Иностранные агенты на Западном Кавказе в первой половине XIX в. // «Кубг.нь». 1952. №11. С. 147.

61. Грабовский Н. Присоединение Кабарды к России и борьба ее за независимость // ССоКГ. 1876. Вып.9. С. 125.120Кабардино-русские отношения. Т.2. С.235.121 Там лее. С.270.122 т1.ам лее.

62. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-X1X веках. М., 1958. С.149.

63. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988. С.458.

64. Покровский М.В. Политика русского царизма по отношению к адыгской феодальной знати в конце XVIII первой половине XIX вв. // История СССР. 1959. №1.

65. ГАКК, ф.249, оп.1, д.148, л.З об.

66. Покровский М.В. Политика русского царизма по отношению к адыгской феодальной знати в конце XVIII первой половине ХГХ в. //История СССР. 1 «59. №1. С.140.

67. История КБАССР. T.I. С.158.

68. Люлье Л.Я. О натухайцах, шапсугах и абадзехах. //Черкесы (адыге). Нальчик, 1991. С.317-322.137 Там лее.

69. Туганов Р.У. Страницы прошлого. Нальчик, 1989. С.142.

70. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988. С.390.

71. Цитирую по указ. соч. Р.У.Туганова. С.144.

72. Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841-го по 1866 год //Русская сторона. 1893. Т.78. С.573.

73. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т.2. С. 152. ,44Там же. С. 155.Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. С.145; Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки, сущность // История СССР. №2. 1983.146 AICAK. Т.8. С.902.

74. Н.Ш. Генерал Вельяминов и его значение для истории Кавказской войны //Кавказский сборник. Тифлис. 1883. Т.7. С.117.

75. За стеной Кавказа. Документы и воспоминания. М., 1989. С.481.1ам лее.

76. Карлгоф Н. Магомет-Амин // Кавказский календарь. СПб., 1861. С. 164.

77. Щербина Ф. История Кубанского казачьего войска. Т.2. С.210.

78. Рапорт штабс-капитана князя Шаховского барону Розену от 24 ноября 1834 года // За стеной Кавказа. С.485.153 f-p1.ам же.и-* т1.ам лее.

79. Архив Раевских. СПб., 1910. Т.З. С.342.

80. Кривенко B.C. Черноморская трагедия 70 лет назад // Военный сборник. 1910. Т.5. С.120.

81. Добролюбов Н. Полное собрание сочинений. Т.4. С. 143.

82. Цитирую: Джимов Б.М. Крестьянское движение в дореформенной Адыгее (1793-1868 гг.) // Учен. Зап. АНИИ. Майкоп, 1970. Т.П. С. 109.

83. Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа. С. 152.

84. Касумов А.Х., Касумов Х.А. Освободительная борьба адыгских народов в XIX веке // Черкесия в XIX веке. Майкоп, 1991. С.58.

85. Шамиль ставленник султанской Турции . С.402.162 Там лее. С.452-453.

86. Маркс К., Энгельс Ф. Англо-французская война против России. СС. Т.П. С.522.

87. Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Нальчик, 1991. С.65.16 КТО. С.291.17 Там же. С.299-300.18 Там жз. С.300.19 Там же.20 Там же.21 Там же. С.301.22 Там же.23 Там же.

88. Дружинина Е.Н. Кючук-Кайнарджийский мир. М., 1955. С.44.

89. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках. М., 1956. С. 106.

90. Потто В.А. Кавказская война. Ставрополь, 1994. Т.1. С.56. "ЦГИА РФ, ф. 1268, оп.12, д. 105. Л.74-75.28 Там же. Л.75.

91. Филонов B.C. Кавказская линия под управлением генерала Эммануэля //Кавказский сборник. Тифлис, 18^8. Т. 19. С. 155.

92. ГАКК, ф.249, оп.1,д.1255, л.З.31 Там же.32 Там лее.33 Там же, д. 1003, л. 110.34 Там же. д. 1924, л.92 об.35 Там же, д.350, л.2.

93. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.250.

94. Короленко П.П. Записки о Черкесах (Материалы по истории Кубанской области) //Записки Одесского общества истории и древностей. Т.24. С.242.38 тТам же.

95. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.252.

96. Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750-1762 годах. С.26.41 Там же.42 Там нее. С.27.

97. Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750-1762 года. С.27.

98. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. С. 145.45 Там же. С. 146.45 тТам же.

99. ГАКК, ф.249, оп.1,д.379, л.26,27.48 Там же, д.376, л.117.

100. РГВИА, ф. ВУА, д.6222, л.8. Рапорт генерал-майора Сысоева от 8 апреля 1827 г.

101. ЩербинаФ.А. История кубанского казачьего войска. Т.2. С.247. "мСм. таблицу в книге: Гарданов В.К. Общественный строй . С.42.

102. АКАК. Тифлис, 1881. Т.8. С.740.

103. Зайончковкий П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. С.133.

104. ЩербинаФ.А. История кубанского казачьего войска. Т.2. С.247.35 Там же. С.254.

105. Там же. JI.176. Рапорт Паскевича от 12 декабря 1830 г.

106. Трахо Р. Черкесы. Нальчик, 1992. С.44.

107. Воспоминания Осман-бея // Кавказский сборник. Тифлис, 1877. Т.2. С.206.

108. Montpereux F.D. Voyage autour du Caucase . Vol. VI. Paris, 1846. P.68.

109. Novel Journal. 1830, №7. P.434.65 Там же.66 АКАК. T.7. С.902.

110. Короленко П.П. Указ. соч. С.328.68 Там же.69АКАК. Т.7. С.902.

111. Нахушев A.M., Кенетова Р. Моделирование социально-исторических процессов. Нальчик, 1998. С.72-73.

112. Щербатов А.П., князь. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. СПб., 1894. Т.2. С.418.

113. Короленко П.П. Указ. соч. С.329.73 АКАК. Т.7. Док. №2485.

114. Короленко П.П. Указ. соч. С.328. 73 Там же.

115. ЩербинаФ.А. История кубанского казачьего войска. Т.2. С.263.

116. Бижез А.Х. Указ. соч. С.223.

117. Текст «Декларации.» // Кандур М.И. Мюридизм. История кавказских войн. 1819-1859 гг. Нальчик, 1996. С.290-296; Трахо Р. Черкесы. Нальчик, 1992. С.50-51.9 Там же.80 Там же.

118. Ермолов А.П. Всеподданейший рапорт от 12 февраля 1819 года // За стеной Кавказа. Документы и воспоминания. М., 1989. С.451.

119. АКАК Т.7. Тифлис, 1881. Док. 638. С.739.83 Там же.84 Там лее.85 Там же. С.740.86 Там лее.87 АКАК. Т.8. С.741.

120. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1967. Т.1. С.284.

121. Кавказский сборник. Тифлис, 1883. Т.8. С.117.

122. Федоров М.Ф. Походные записки на Кавказе с 1835-го по 1842 г. // Кавказский сборник. Тифлис, 1879. Т.З С.74; Лорер Н.И. Из записок. Декабристы на Кавказе // Русский архив. 1847. № 7-12. С.670-671.91 АКАК. Т.9. С.4 74.

123. Лорер Н.И. Записки моего времени. Воспоминания о прошлом // Мемуары декабристов. М., 1988. С.483.

124. Шамиль ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов //Сборник документальных материалов. Тбилиси, 1953. С.З.

125. Борисенко Е.П., Пасецкий В.М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М., 1988. С.401.

126. Бижев А.Х. Об участии радикально-демократических повстанцев в антиколониальной борьбе северо-кавказских горцев в 30-х годах ХТХ в. // Известия Северо-Кавказского Научного центра Высшей школы. Общественные науки. 1976, №1.

127. ГАКК, ф.261, оп.1, д.890, л.113.

128. Фадеев Р.А. 60 лет Кавказской войне. Письма с Кавказа // Собр. соч. СПб., 1889. T.l. С.62.98 Там же. С.2.

129. Озелиус Г., Чуканов М.Ю. Отец геополитики о России как великой державе // Вопросы истории. 1996. №1. С. 148.

130. Цитируем по газете «Дагестанская правда». 1989. 13 сентября.

131. Кабардино-Русские отношения в XVT XVII вв. М.1957. С. 238-239102 Там же. С.288

132. Там же. С.290 1(М Там же. С.87-88105 Там же. С.300.

133. Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию-последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994.С.7

134. Потто В.А. Кавказская война. Ставрополь, 1994. Т. 1 С. 633.

135. Из истории русско-кавказской войны (Документы и материалы). Нальчик, 1991. С. 64.

136. Записки А.П.Ермолова 1798-1826. М., 1991. С.284.110 Там же. С.392.

137. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.162-163.

138. Записки А.П. Ермолова 1798-1826. М„ 1991. С. 401.

139. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии в XX столетии. Сухуми, 1982. С. 197247; 278-295; 356-381.

140. Касумов А.Х. , Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик,1992. С. 150.

141. БэрзэджН. Изгнание черкесов. Майкоп, 1996. С. 53.

142. Щербатов, князь. Генерал-фельдмаршал Паскевич-Эриванский. СПб., 1894. Т. 2. С.229

143. Архив Раевских. СПб., 1910.Т. 3. С. 342; Jlopep Н.И. Записки декабриста. М., 1931; Записки моего времени. Воспоминания о прошлом // Мемуары декабрпстоз М., 1988.

144. Цитируем: Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х начале 30-х гг. XIX в. Майкоп, 1994. С. 189-190.120 АКАК. Т. 8. С. 538.121 Там же. С. 628-629.122 Там же. С.629.123 Там же.124 Там же.

145. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.12, д.05, л.74.

146. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. Т.ЗЗ. Январь. С. 170-171; Этнографическое обозрение Кавказа // Труды III Международного съезда ориентологов. СПб., 1879-1880. Т. 1.С. 229.

147. Бэрзэдж Н. Изгнание черкесов (Причины и последствия). Майкоп, 1996. С.163.

148. Новицкий Г.В. Топографическое описание северной плоскости кавказского хребта от крепости Анапы до истока реки Кубани. Записка штабе капитана Новицкого составлена 15 сентября 1830 г. // Кубанские областные ведомости. 1884. №38.

149. Шеуджен А.Х., Галкин Г.А., Алешин Н.Е., Кушу А.А., Шеуджен Б.Е. Земля адыгов. Майкоп, 1966. С. 229-231.

150. Касумов А.Х. и Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик , 1992. С. 183.

151. ЦГИА РФ, ф.1268, «Кавказский комитет», оп.12, д.05, л.74.

152. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.12, д. 105. Л.74-75.

153. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д. 105, л.74.

154. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д. 194, л.35 об.

155. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д. 194, л.35 оборот.

156. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д. 194, л.39-42.

157. ЦГИА РФ, ф.1268, оп.2, д. 194, л.39.

158. ЦГИА РФ, фонд 1268, оп.2, д. 194, л.39.

159. ЦГИА РФ, фонд 1268, оп.2, дело 194, л.34 об.

160. РГВИА, ф. ВУА, Военно-ученый архив, д.6222, л.8. Рапорт генерал-майора Сысоева от 8 апреля 1827 г.

161. РГВИА, ф.ВУА, д.6237, л. 175. Рапорт Паскевича от 12 декабря 1830 г.

162. ГАКК, ф.249, «Канцелярия войсковых и кошевых атаманов», д.242, л.49.

163. ГАКК, ф.249, оп.1, д. 1003, л. 110.

164. ГАКК, ф.249, оп.1, д. 1255, л.З.

165. ГАКК, ф.249, оп.1, д. 1255, л.З.

166. ГАКК, ф.249, оп.1, д. 148, л.З об.

167. ГАКК, ф.249, оп.1, д.350, л.2.

168. ГАКК, ф.249, оп.1,д. 1255, л.З.

169. ГАКК, ф.249, оп.1,д.379, л.26,27.

170. ГАКК, ф.261, оп.1, д.406, л. 104.

171. ГАКК, ф.261, оп.1, д.890, л.113.

172. ГАКК, фонд 249, оп.1, д.739.

173. ГАКК,ф249. Д. 1003, л.110.

174. ГАКБР, ф.16, «Управление центром Кавказской линии», д.342, л. 19-20.25.ГАКБР, ф.16, д.342, л.21.

175. ГАКБР, ф.16, д.342, л.7-7 об.27.ГАКБР, ф.16, д.№371, л.1.28.ГАКБР, фЛ6, д.№43, л.1.

176. ГАКБР, ф.23, д.№8, л. 1-9.

177. ЦГА РСО-Алания, ф.256, св.1, д. 11, л.79.Опубликованные документы

178. Акты Кавказской археографической комиссии (далее АКАК) Т.7. Тифлис, 1881. Док. 638.32.АКАК, т.7. Док. №38.

179. АКАК. Т.7. Док. №№2372, 2485.

180. АКАК. Т.8. Док. №№2147, 223635.АКАК т.9. Док. №434.36.АКАК. Т.8. С.902.37.АКАК. Т.9. С.474.

181. АКАК. Тифлис, 1881. Т.8. Док. №263. С.356.

182. АКАК. Тифлис, 1881. Т.8. С.740.

183. Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (АКАК). Тифлис, 1870. Т.4. Док. №704. С.508.

184. Архив Раевских. СПб., 1910.Т. 3. С. 342; Jlopep Н.И. Записки декабриста. М., 1931; «Записки моего времени. Воспоминания о прошлом // Мемуары декабристов. М., 1988.

185. Архив Раевских. СПб., 1910. Т.З. С.342.

186. Архив Раевских. СПб., 1910. Т.4. С.391.44.КРО. С.218.45.КРО. С.291.

187. Шамиль ставленник Султанской Турции и английских колонизаторов //Сборник документальных материалов. Тбилиси, 1953.

188. Кабардино-Русские отношения в XVI XVII вв. М.1957.

189. Материалы для истории Северного Кавказа (1778-1792 гг.), собранные Е.Фелицыным//Кавказский сборник. Тифлис, 1896. Т. 17.

190. Материалы Я.М.Шарданова по обычному праву кабардинцев первой половины XIX века. Нальчик, 1986.

191. Воспоминания Осман-бея // Кавказский сборник. Тифлис, 1877. Т.2.

192. Ермолов А.П. Всеподданейший рапорт от 12 февраля 1819 года // За стеной Кавказа. Документы и воспоминания. М., 1989.54.3а стеной Кавказа. Документы и воспоминания. М., 1989.

193. Записки А.П. Ермолова 1798-1826. М. 1991.56.3аписки А.П.Ермолова 1798-1826. М„ 1991.57.3аписки М.Ф.Федорова // «Кавказский сборник». Тифлис. 1879. Т.З.

194. Из истории русско-кавказской войны (Документы и материалы). Нальчик, 1991.

195. Леонтович Ф.И. Адатьт. С.257.

196. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

197. Лорер Н.И. Записки декабриста. М., 1931.

198. Лорер Н.И. Записки моего времени. Воспоминания о прошлом // Мемуары декабристов. М., 1988.

199. Лорер Н.И. Из записок. Декабристы на Кавказе // Русский архив, 1847. № 7-12.

200. Новицкий Г.В. Топографическое описание северной плоскости кавказского хребта от крепости Анапы до истока реки Кубани. Записка штабе капитана Новицкого составлена 15 сентября 1830 г. // Кубанские областные ведомости, 1884. №38.

201. Осман-бей. Воспоминания 1855 года. События в Грузии и на Кавказе // Кавказский сборник. Т.2. Тифлис, 1977.бб.Рапорт штабс-капитана князя Шаховского барону Розену от 24 ноября 1834 года // За стеной Кавказа.

202. Русский архив. М., 1894. Т.6.

203. Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1999.

204. Тебу де Мариньи Жак-Виктор-Эдуард. Путешествие в Черкесию в 1818 году; Путешествие на побережье Черкесии, совершенные в 1823 и 1824 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

205. Текст «Декларации.» // Кандур М.И. Мюридизм. История кавказских войн. 1819-1859 гг. Нальчик, 1996. С.290-296; Трахо Р. Черкесы. Нальчик, 1992.

206. Федоров М.Ф. Походные записки на Кавказе с 1835-го по 1842 гг. // Кавказский сборник. Тифлис, 1879. Т.З.

207. Филипсон Г.И. Кавказская война. Ставрополь, 1992.

208. Филонов B.C. Кавказская линия под управлением генерала Эммануэля //Кавказский сборник. Тифлис, 1898. Т. 19.Монографии и статьи

209. Авакян Г.Е. Люди и горы. М., 1989.

210. Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989.

211. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М., 1971.

212. Антифеодальная и антиколониальная борьба народов Северного Кавказа с 1829-го до Крымской войны // История народов Северного Кавказа. Конец XVIII- 1917 г. М., 1988.

213. Анчабадзе З.В. Социальное положение Тльфокотлей и их классовая борьба в адыгейском обществе первой половины XIX в. // Труды института им. И.А.Джвахишвили АН Грузинской СССР. Тбилиси, 1950. Т.2.

214. Беннигсен А. Шейх Мансур. Народное движение на Кавказе в XVIII в. Махачкала, 1994.

215. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. Т.ЗЗ. Январь. С. 170-171.

216. Бесс Ж.Ш. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению. в 1829 и 1830 гг. //Адыге, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

217. Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х начале 30-х гг. XIX века. Майкоп, 1994.

218. Бижев А.Х. Ментальность Сталина и некоторые вопросы истории адыгов // Наука -Адыгее. Майкоп, 1994.

219. Бижев А.Х. Об участии радикально-демократических повстанцев в антиколониальной борьбе северо-кавказских горцев в 30-х годах XIX в. // Известия Северо-Кавказского Научного центра Высшей школы. Общественные науки. 1976, №1.

220. Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки, сущность // История СССР. №2. 1983.

221. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.

222. Борисенко Е.П., Пасецкий В.М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М., 1988.

223. Боцвадзе Т. Социально-экономические отношения в Кабарде в первой половине XIX в. Тбилиси, 1965.

224. Броневский С. Кавказцы. 1750-1820. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823.

225. Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М„ 1823.

226. Бэрзэдж Н. Изгнание черкесов (Причины и последствия). Майкоп, 1996.

227. Венюков М. Кавказские воспоминания // Русский архив, 1880, Кн.1.

228. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII в. первая половина XIX в.). М., 1967.

229. Генерал Вельяминов и его значение для истории Кавказской войны //Кавказский сборник. Тифлис. 1883. Т.7.

230. Грабовский Н. Присоединение Кабарды к России и борьба ее за независимость // ССоКГ. 1876. Вып.9.

231. Громов В.П. Роль миграции и естественного прироста населения в заселении Степного Предкавказья в первой половине XIX века // Известия СевероКавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1995. №2.

232. Джимов Б.М. Крестьянское движение в дореволюционной Адыгее // Ученые записки АНИИ. Т.П. Майкоп, 1970.

233. Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX веке. Майкоп, 1986.

234. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии в XX столетии. Сухуми, 1982.

235. Добролюбов Н. Полное собрание сочинений. Т.4.

236. Дружинина Е.Н. Кючук-Кайнарджийский мир. М., 1955.

237. Дубровин А.Ф. Черкесы (Адыге). Нальчик, 1991.

238. Думанов Х.М. Социальная структура кабардинцев в нормах адата. Нальчик, 1990.Юб.Зайончковкий П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978.

239. История Кабардино-Балкарской АССР. Т.1.

240. История народов Северного Кавказа (конец XVIII 1917 г.). М., 1988.

241. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.ПО.Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев в конце XVIII первой половине XIX в. Нальчик, 1994.

242. Карлгоф Н. Магомет-Амин // Кавказский календарь СПб., 1861.

243. Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен. // «Русский вестник». Москва, 1860. Т.28.

244. Касумов А.Х. и Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик, 1992.

245. Касумов А.Х., Касумов Х.А. Освободительная борьба адыгских народов в XIX веке // Черкесия в XIX веке. Майкоп, 1991.

246. Кешев А.-Г. На холме // Избранные произведения. Нальчик, 1976.

247. Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1907-1808 гг. //Адыге, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХП1-Х1Х вв. Нальчик, 1974.

248. Клинген И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб., 1887.

249. Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Кавказе // «Революция и горец». 1929. №6.

250. Короленко П.П. Головатый-Кошевой атаман Черноморского войска // Кубанский сборник, Екатеринодар, 1905. т.11.

251. Короленко П.П. Закубанский край. //Военный сборник. Спб., 1893.

252. Короленко П.П. Записки о Черкесах (Материалы по истории Кубанской области) //Записки Одесского общества истории и древностей. Т.24.

253. Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

254. Кривенко B.C. Черноморская трагедия 70 лет назад // Военный сборник. 1910. Т.5.

255. Кудашев В. Исторические сведения о кабардинском народе. Киев, 1913.

256. Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Нальчик, 1991.

257. Кумыков Т.Х. Выселение адыгов в Турцию-последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994.

258. Кумыков Т.Х. Культура и общественно-политическая мысль Кабарды первой половины XIX века. Нальчик, 1991.

259. Кумыков Т.Х. Мухаджирство в истории горских народов Северного Кавказа // Национально-освободительная борьба народов Северного Кавказа и проблемы мухаджирства. Материалы Всесоюзной научно-практической конференции 24-26 октября 1990 г. Нальчик, 1994.

260. Кумыков Т.Х. Социально-экономические отношения в Кабарде и Балкарии в первой половине XIX в. // Итория Кабардино-Балкарской АССР. Т.1.

261. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX веке. Нальчик, 1965.

262. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI 30-е годы XVII в.). М., 1963.

263. Лавров Л.И. Адыге в ранее средневековье //Сборник статей по истории Кабарды. Нальчик, 1955. Вып. 4.

264. Люлье Л.Я. О натухайцах, шапсугах и абадзехах. // Черкесы (адыге). Нальчик, 1991.

265. Люлье Л.Я. Черкесия. Историко-этнографические статьи. Нальчик, 1991.

266. Montpereux F.D. Voyage autour du Caucase . Vol. VI. Paris, 1846. P.68.

267. Маркс К., Энгельс Ф. Англо-французская война против России. СС. Т. 11.

268. Меретуков М.А. Развитие металлургии у адыгов в XIX в. // Ученые записки АНИИ. Т.11. Майкоп, 1968.

269. Мониере Ф.Д. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абадзехам. //Адыге, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

270. Nouvel Journal. 1830. №7. Р.434.

271. Novel Journal. 1830. №7. Р.434.141 .Налоева Е.Д. К вопросу о социальных отношениях в Кабарде в первой половине XVIII в. // Вестник КБНИИ. Нальчик. Вып. 1. 1968.

272. Налоева Е.Дж. Особенности кабардинского феодализма // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980. С22.

273. Нахушев A.M., Кенетова Р. Моделирование социально-исторических процессов. Нальчик. 1998. С.72-73.

274. Пейсонель К. Трактат о торговле на Черном море. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.

275. Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750-1762 года.

276. Покоренный Кавказ // Очерки исторического прошлого и современного положения Кавказа. Приложение к журналу «Родина». Кн. 5-я. СПб., 1904.

277. Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII первой половине XIX века. Краснодар, 1989.

278. Покровский М.В. Иностранные агенты на Западном Кавказе в первой половине XIX в. // «Кубань». 1952. №11.

279. Покровский М.В. Политика русского царизма по отношению к адыгской феодальной знати в конце XVIII первой половине XIX вв. // История СССР. 1959. №1.

280. Покровский М.Н. Завоевание Кавказа // Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923.

281. Рейнг Я. Всеобщее историко-топографическое описание Кавказа. //Адыге, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов X1II-X1X вв. Нальчик, 1974.

282. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М., 1953.

283. Спенсер Э. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1999.

284. Спенсер Эд. Путешествие в Черкесию. Майкоп, 1994.

285. Сталин И.В. Об очередных задачах партии в национальном вопросе. Соч. Т.5.

286. Терское казачество в прошлом и настоящем (памятка Терского казака)//Составитель М.А.Караулов 2-ой. Владикавказ, 1912.

287. Трахо Р. Черкесы. Нальчик, 1992.

288. Туганов Р.У. Страницы прошлого. Нальчик, 1989.

289. Тхамоков Н.Х. Социально-экономический и политический строй кабардинцев в XVHT веке. Нальчик, 1961.

290. Тхамоков Н.Х. Социально-экономический строй кабардинцев в XVIII в. Нальчик, 1961.

291. Фадеев Р.А. 60 лет Кавказской войне. Письма с Кавказа // Собр. соч. СПб., 1889. Т.1.

292. Хаджимуков Н.Н. Народы Западного Кавказа. По неизданным запискам природного бжедуга, князя Хаджимукова // Деятели адыгского дооктябрьского периода. Нальчик, 1991 г.170.Хан-Гирей. Бесльний Абат.

293. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992.

294. Хан-Гирей. Избранные произведения. Нальчик, 1979.

295. Хан-Гирей. Князь Пшьской Аходягоко //Черкесские предания. Нальчик, 1989.

296. Хачмаф Н., Хотко С. Крупнейший миф адыгской историографии // Хасэ. 1996. 17 мая.

297. Шамрай B.C. Краткий обзор меновых торговых сношений. // Кубанский сборник. Т.8.

298. Шеуджен А.Х., Галкин Г.А., Алешин Н.Е., Кушу А.А., Шеуджен Б.Е. Земля адыгов. Майкоп, 1966.

299. Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик, 1989.

300. Щербатов А.П., князь. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. СПб., 1894. Т.2.

301. Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1913. Т. 2. 180.Этнографическое обозрение Кавказа// Труды III Международного съездаориентологов. СПб., 1879-1880. Т. 1.РОССИЙСКАЯГ'ОС^ДЛРС i QEHU'fkЧБЯКОХ^Г"'