Агитационно-пропагандистская деятельность нацистской Германии на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР в 1941-1944 г.

Бернев, Станислав Константинович

Полный текст автореферата диссертации по теме "Агитационно-пропагандистская деятельность нацистской Германии на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР в 1941-1944 г."

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

БЕРНЕВ Станислав Константинович

АГИТАЦИОННО-ПРОПАГАВДИСТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СЕВЕРО-ЗАПАДА РСФСР' в 1941-1944 гг.: ЦЕЛИ, ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ, КРАХ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Рянк;т-ГГчТврб^пг /ПАЙ

( :

#

003454381

Работа выполнена на кафедре архивоведения исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Соколов Александр Ростиславович. Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Ковалёв Борис Николаевич; доктор исторических наук, профессор Ломагин Никита Андреевич.

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский институт истории РАН.

часов на заседании совета Д 212.232.52 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, исторический факультет, аудитория № 70).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан « /f О^&рД 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Защита диссертации состоится

кандидат исторических наук

О.Н. Бачурина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования обусловлена рядом обстоятельств. Как известно, именно человеческий фактор оказал едва ли не решающее воздействие на ход и исход борьбы СССР с нацистской Германией в 1941 - 1945 гг.

В наши дни, когда противоречия внутри российского общества становятся все более заметными, а для прогрессивного развития страны остро необходима его консолидация, весьма актуальным продолжает оставаться исследование обстоятельств, влиявших на укрепление общественного единства (либо - напротив - на разобщение социума) в годы Великой Отечественной войны. Поэтому изучение проблемы манипулирования сознанием широких масс населения, осуществлявшегося пропагандистской машиной Третьего рейха на оккупированной территории СССР в условиях войны, сохраняет свою высокую значимость.

Кроме того, распространение в нынешнем российском обществе националистических настроений (вплоть до появления неонацистских организаций) делает необходимым проведение воспитательной работы в молодежной среде посредством разоблачения природы и человеконенавистнической сути фашизма. Реализация задачи воспитания молодежи в духе патриотизма предполагает не только пропаганду героизма воинов фронта и тружеников тыла, но и исследование такого непростого и крайне болезненного вопроса, как коллаборационизм. Изучение причин, форм и масштабов сотрудничества значительной части наших соотечественников со структурами нацистского оккупационного режима дает возможность продвинуться в понимании различных психологических и психопатологических проявлений человеческой личности, характерных для переломных моментов истории и периодов масштабных социальных потрясений.

Степень изученности темы. Тема настоящей диссертации никогда не была предметом специального комплексного научного исследования, хотя отдельные ее составляющие не раз затрагивались в работах отечественных и иностранных историков.

Сюжет о деятельности нацистских пропагандистских органов на временно оккупированной территории СССР (в частности, в Северо-Западном регионе РСФСР) присутствовал в работах немалого числа отечественных авторов, однако изучался этот вопрос весьма поверхностно, что во многом было обусловлено узостью круга источников, доступных основной массе исследователей. Практически оставались неизвестными реальная структура, персональные характеристики лиц, служивших в пропагандистских подразделениях вермахта. Историки не имели четкого представления о том, где выходила та или иная газета, тот или иной журнал, кто их редактировал, на какие средства и на каких полиграфических мощностях они печатались и т.д.

В советский период любые исследования по данной тематике априори были идеологически ангажированы, поскольку историкам приходилось увязывать свои

выводы с базовым постулатом, утверждавшим, что факты сотрудничества советских граждан с оккупационными властями не носили массового характера. Ученые вынуждены были сосредоточиваться на показе подвига советского народа в период Великой Отечественной войны. Не случайно большинство авторов занималось в основном изучением истории партизанского движения.

К анализу проблем нацистской пропаганды среди военнослужащих Красной Армии и населения оккупированных территорий СССР отечественные историки приступили лишь с конца 1960-х годов. Среди прочих следует назвать труды A.A. Галкина, А.Е. Глушкова, В.И. Дашичева, М.В. Коваля, Г.Д. Комкова, Н.И. Кондаковой, В.И. Лемешонка, П.Д. Тепуна и др. В своих исследованиях перечисленные авторы неизменно подчеркивали, что германские властные инстанции рассматривали пропаганду и в качестве одного из основных средств достижения военных успехов, и в качестве эффективного инструмента «замирения» аннексированных территорий. Каких-либо подробностей функционирования нацистской пропагандистской машины, однако же, не приводилось.

Существенный вклад в исследование нацистской оккупационной политики внес А.Ф. ГОденков, в прошлом - один из партизанских лидеров на Смоленщине1. В тексте его монографии содержится достаточно серьезный анализ комплекса пропагандистских и контрпропагандистских мероприятий сил советского Сопротивления (партизан и подпольщиков), осуществлявшихся в 1941 - 1944 гг. и направленных на консолидацию гражданского населения для борьбы с оккупантами. Один из параграфов работы непосредственно посвящен рассмотрению содержания и форм нацистской агитации и пропаганды среди населения захваченных советских территорий.

В 1970 г. тот же А.Ф. Юденков в соавторстве с волгоградским исследователем М.М. Загорулько опубликовали монографию под красноречивым названием «Крах экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР», переизданную через десять лет с некоторыми изменениями2. Среди прочих сюжетов авторы исследовали вклад партизанского движения в срыв экономических планов гитлеровцев.

Необходимо также упомянуть и совместную работу И.А. Ивлева и А.Ф. Юденкова, вышедшую из печати в 1971 г.3. Основанное на огромном фактическом материале исследование методов и средств советской пропаганды и контрпропаганды среди населения оккупированной территории СССР закономерно

1 Юденков А.Ф Политическая работа партии среди населения оккупированной советской территории (1941-1944 гг.). М, 1971.

2 Загорулько М.М, Юденков А Ф. 1) Крах экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР М, 1970; 2) Крах операции «Ольденбург» М, 1980

3 Ивлев И А, Юденков А Ф. Оружием контрпропаганды Советская пропаганда среди населения оккупированной территории СССР 1941-1944 гг. М., 1988.

включало в себя изложение (правда, скорее в описательном, нежели в аналитическом плане) некоторых приемов работы нацистских пропагандистских служб.

Заметным явлением в исследовании интересующей нас проблемы стала кандидатская диссертация, защищенная H.A. Ломагиным в 1989 г.4, первая глава которой была непосредственно посвящена рассмотрению основных направлений, форм и методов фашистской пропаганды в период героической обороны Ленинграда. Несмотря на недоступность на тот момент для автора большинства источников чекистского происхождения (активно использовавшихся им в постперестроечный период)5, H.A. Ломагин сумел прийти к принципиально важному выводу, сводящемуся к тому, что пропагандистские успехи гитлеровцев 1941-1942 гг. во многом были связаны с военными успехами вермахта, поэтому поражения па фронте и политика геноцида по отношению к населению оккупированных территорий лишили нацистских агитаторов лимита доверия.

Современные российские историки, обладая несравненно большим, нежели раньше, доступом к широкому кругу архивных документов, получили возможность более детально и объективно исследовать особенности и характерные черты нацистской пропаганды в годы Второй мировой войны. Так, вопросы пропагандистской обработки населения собственно самой Германии в 1933-1945 гг. были в центре внимания Е.М. Ржевской, A.A. Галкина и В.Н. Залепеева. Пропагандистская деятельность Третьего рейха на оккупированных территориях Юга России исследовалась в работе A.B. Малышева6. Е.Ф. Кринко, изучавший средства и методы агитационного воздействия оккупантов на население Кубани в 19421943 гг., делал акцент на дифференцированном характере нацистской пропаганды и постоянном совершенствовании уровня ее организации7. Некоторые аспекты германо-советского идеологического противостояния (т.н. «листовочная агитация»), в т.ч. на Ленинградском фронте, рассмотрены в работе Ю.В. Басистова8. Невысоко оценивая эффективность попыток нацистов внести деморализацию в среду военнослужащих РККА, автор, вместе с тем, указывает на то, что за чтение

4 Ломагин Н Л. Борьба Коммунистической партии с фашистской пропагандой в период битвы за Ленинград (1941 - январь 1944 гг.) (На материалах Ленинградской партийной организации, политор-ганов Ленфронта и Краснознаменного Балтийского Флота)" дис.... канд. ист наук (для служ пользования) Л, 1989.

5 Lomagin N. Soldiers at War. German Propaganda and Soviet Army Morale during the Battle of Leningrad, 1941-1944 / The Carl Beck Papers in Russian & East European Studies. Number 1306 Pittsburgh, 1998; Ломагин HA. 1) В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб, 2000,2) Неизвестная блокада Кн. 1-2.2-е изд. СПб. 2004; 3) Ленинград в блокаде. М, 2005.

6 Малышев А В Средства массовой информации Юга России в годы Великой Отечественной войны автореф. дис. канд. ист наук Ростов-на-Дону, 2000

7 Кринко Е Ф 1) Оккупационный режим на Кубани (1942-1943 гг.): дис канд ист наук М., 1997, 2) Жизнь за линией фронта Кубань в оккупации (1942-1943 гг) Майкоп, 2000

8 Басистое Ю В Особый театр военных действий. Листовки на фронтах второй мировой войны СПб, 1999

и хранение германских листовок органы НКВД неизменно и жестоко карали. Соглашается с предыдущим автором и волгоградский историк В.А. Горелкин9. Утверждая, что нацистская пропаганда в годы войны на южном направлении Восточного фронта оказалась малорезультативной и, в конечном счете, потерпела поражение, так и не достигнув конечных целей - разложения РККА и обеспечения лояльности населения оккупированных территорий Советского Союза к вермахту и Германии, автор главную причину негативного результата усилий германских пропагандистов видит в несоответствии «... между пропагандистскими установками Третьего рейха и действительностью, что, в свою очередь, доказывает роль пропаганды только как вспомогательного средства ведения войны».

В последнее десятилетие отечественными историками предпринята попытка пересмотра оценки причин и характера такого явления, как коллаборационизм на оккупированных территориях СССР, а также роли нацистской пропаганды в формировании и активизации коллаборационистских проявлений. Среди обширного круга работ10, посвященных этой теме, обращают на себя внимание монографии A.B. Окорокова11 и С.И. Дробязко12.

Фундаментальное теоретическое и конкретно-историческое исследование проблем коллаборационизма подготовил М.И. Семиряга13. Формулируя свое негативное отношение к «практике сотрудничества национальных предателей с гитлеровскими оккупационными властями в ущерб своему народу и родине» в административной, экономической, военно-политической сферах государственной и общественной жизни, расценивая действия коллаборантов как «измену Родине, ... в нравственном ... и в уголовно-правовом смысле этого понятия», М.И. Семиряга, вместе с тем, полагает, что крайне тяжелые условия повседневной жизни оправдывали бытовой коллаборационизм части гражданского населения.

Этапным событием в изучении истории гитлеровской оккупационной

5 Горелкин В А Пропагандистская деятельность нацистской Германии среди военнослужащих Крас-

ной Армии и населения оккупированных территорий СССР в годы Великой Отечественной войны

автореф дис . канд. ист наук Волгоград, 2003

10 Например: Жуков А Ф., Жукова Л Н. К вопросу о коллаборационистах в Великую Отечественную

войну//Клио (СПб). 1997. №2 С 174-177, Ермаченко C.B., Почтарев А.П Последний поход В ла-совской армии//Вопросы истории 199В № 8. С. 94-105, Цурганов ЮС. Неудавшийся реванш бе-

лая эмиграция во второй мировой войне. M, 2001

11 Окороков ABl) Казаки и русское освободительное движение // Материалы по истории русского освободительного движения (1941-1945 гг.). сб ст., док, восп Вып 1. М., 1997. С 232-260,2) Комитет Освобождения Народов России // Материалы по истории русского освободительного движения 1941-1945. M, 1997; 3) Антисоветские воинские формирования в годы второй мировой войны M, 2000; 4) Антисоветские воинские формирования в годы второй мировой войны, автореф дис . д-ра ист. наук М., 2001

12 Дробязко С.И 1) Восточные войска и Русская Освободительная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения 1941-1945 гг. M, 1997 С 16-105; 2) Восточные формирования в составе вермахта, автореф дис канд. ист. паук M, 1999.

13 Семиряга M И Коллаборационизм. Природа, типология и проявление в годы второй мировой войны M,2000

политики на территории СССР явился выход в свет монографии Б.Н. Ковалева (первое издание -2001 г.)14- Автор, глубоко проанализировав деятельность оккупационных властей в области экономики (в аграрном секторе, в частности) и национальной сфере, детально реконструировал условия повседневной жизни в условиях оккупации, выявил формы и охарактеризовал методы идеологической обработки населения со стороны гитлеровцев. Предложенную М.И. Семирягой типологию коллаборационизма Б.Н. Ковалев дополнил еще двумя его разновидностями: национальной и духовной. Вместе с тем, автор (также как и многие другие отечественные исследователи, например, М.М. Загорулько и А.Ф. Юденков), был убежден, что реальные масштабы «советского» коллаборационизма не могут поставить под сомнение традиционный вывод о единстве советского общества как одном из источников нашей победы в Великой Отечественной войне.

Особо следует сказать о вкладе западных историков в изучение интересующей нас проблемы. Так в германской историографии немалое число исследований посвящено личности министра пропаганды И. Геббельса: работы X. Хайбера, В. Райманна, Р. Ройта, Е. Брамштедте, Э. Ханфштен-геля, Г. Френкеля и др. Параллельно авторы приводят важные сведения о структуре и практической деятельности Рейхсминистерства пропаганды.

Объектом научного интереса германских историков нередко выступают отдельные структурные подразделения нацистского пропагандистского аппарата. В частности, П. Лонгерих исследовал работу Отдела прессы Министерства иностранных дел Германии15. Монография В. Кре-мера16, посвященная одному из руководителей Министерства пропаганды Р. Тауберту, содержит в приложении подробную информацию о возглавлявшихся этим нацистским чиновником отделах «Ост» и «Винета». Один из глубоких исследователей германской пропагандистской машины Р. Зульцман17 в своей монографии делает акцент на том обстоятельстве, что нацистская оккупационная политика на территории СССР (с ее агитационной составляющей) сделала советских людей практически невосприимчивыми к западной послевоенной пропаганде. Работы О. Бухбендера и X. Шуха посвящены исследованию нацистских листовок, распростра-

"Ковалев БН. 1) Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941-1944 гг) Великий Новгород, 2001; 2) Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. 1941-1944 гг. М, 2004.

15 Longerich Р. Propagandisten im Krieg Die Pressabteilung des Auswärtigen Amtes unter Ribbentrop. München, 1987.

16 Kramer W Von Stab Hess zu Dr Gobbels Vlotho / Weser, 1979.

" Зульцман Р. Пропаганда как оружие в войне// Итоги Второй мировой войны СПб, М . 1998

нявшихся в годы Второй мировой войны на фронтах боевых действий (т.н. «листовочной пропаганде)18.

К сожалению, пропагандистская деятельность гитлеровской Германии среди населения оккупированных территорий СССР в качестве самостоятельного сюжета (вне рамок оккупационной политики) на Западе практически не рассматривается. К числу немногочисленных исключений можно отнести исследования X. Умбрайта19 и Р.-Д. Мюллера20, да еще монографию Й. Хоффмана, посвященную изучению работы специальных курсов по подготовке пропагандистов, в создании и функционировании которых активное участие принимал и глава «Русской Освободительной Армии» А. Власов21.

В завершении укажем, что одним из наиболее информативно насыщенных исследований политики Германии на оккупированных территориях СССР по-прежнему остается работа американского историка А. Даллина22.

Таким образом, проведенный анализ степени научной изученности проблемы, избранной нами в качестве темы диссертационного исследования, свидетельствует, что для историков Германии, Великобритании и США весь послевоенный период было характерно пристальное внимание к деятельности нацистской пропаганды преимущественно на территории Третьего рейха, в то время как воздействие на Красную Армию и жителей оккупированных территорий СССР изучалось, в основном, в контексте восточной политики Германии. В советской историографии нацистская пропаганда в годы Великой Отечественной войны исследовалась лишь в самом общем плане, в связи с деятельностью Коммунистической партии на фронте и во вражеском тылу. В современной российской историографии система пропаганды Германии против СССР, как правило, изучается на местных материалах, что затрудняет выявление общих тенденций ее становления и эволюции.

Что касается проблемы места и роли религиозного фактора в военном и идео-

18 Buchbender О, Schuh H Heil Beil Flugblattpropaganda im 2 Weltkrieg Dokumentation und Analyse Reihe Militärpolitische Schriffenreihe. Band 10. Stutgart, 1974; Kirchner К 1) Krankheit retten. Psychologiesche Kriegsfuhrung. В erlin, 1976; 2) Flugblattpropaganda i m 2. Weltkrieg Flugblatter aus Deutschland 1939-1940. Band 2. Berlin, 1988; Кирхнер К 1) Военные листовки, от серийных находок к серийным изданиям // Родина. 1996 № 5 С. 61-65; 2) Власов против Сталина, Зейдлиц против Гитлера// Родина. 1997. № 8 С. 72-74; Kirchner К. 1) Krankheit retten Psychologiesche Kriegsfuhrung Berlin, 1976, 2) Flugblattpropaganda im 2. Weltkrieg. Flugblatter aus Deutschland 1939-1940. Band 2 Berlin, 1988.

" Умбрайт X Неопределенная проблгма Партизанская война в тылу Восточного фронта // Окончание войны в Сталинграде и Кельне 1943-1945 матер, науч конф. Волгоград, апрель 1995 г. Волгоград, 1997. С. 138-175

20 Muller R.-D Die Wirtschaftspolitik in besetzen sowjetischen Ostgebieten 1941-1943 Abschlusbencht des Wirtschaftsstabcs Ost und Aufzeichnungen eines Angehörigen des Wirtschaftskommandos Kiew. Boppard am Rhein, 1991.

21 ХоффманЙ. История Власовской Армии. Pans, 1990

22 Daliin A. Deutsche Herrschaft m Russland 1941-1945' Eme Stundettber Besatzungpolitik. Dusseldorf, 1958.

логическом противостоянии нацистской и советской политических систем, то она неоднократно привлекала внимание отечественных и зарубежных специалистов за прошедшие после окончания войны десятилетия.

Официальная советская историография, предпочитавшая не упоминать о патриотических начинаниях Московской патриархии в период Великой Отечественной войны, делала особый акцент на фактах сотрудничества православного духовенства с германским военным командованием, оккупационной администрацией и спецслужбами Третьего рейха23. И если позиция руководства Прибалтийского экзархата в связи с этим расценивалась (в лучшем случае) как противоречивая, то действия т.н. Псковской «Православной Миссии в освобожденных областях России» однозначно квалифицировались как пособничество врагу и прямая измена Родине.

Взгляды отечественных исследователей по данному вопросу оставались практически неизменными на протяжении 1960-1980-х гг., претерпев весьма незначительную корректировку с началом перестройки: однако более или менее взвешенные оценки деятельности в условиях войны православных священнослужителей нивелировались некорректными утверждениями, будто бы религиозные организации использовали бедствия военного времени и народное горе в корыстных целях для усиленного насаждения религиозных чувств среди широких масс населения24.

Между тем религиозная политика Третьего рейха на оккупированной территории СССР была предметом научных изысканий ряда эмигрантских и западных историков25, труды некоторых из них позднее были переведены на русский язык и изданы в нашей стране26. Среди прочих выделялись работы В.И. Алексеева и Ф.Г. Ставру. Несмотря на недоступность для авторов многих архивных документальных комплексов (они использовали лишь трофейные сводки СД, периодику и мемуары) и, как следствие, ошибочность ряда статистических выкладок, В.И. Алексеев и Ф.Г. Ставру смогли дать глубокую характеристику религиозной ситуации и нарисовать целостную картину церковной жизни на оккупированной территории СССР27. По их мнению, именно стихийный религиозный подъем в

23 Балевиц 3 В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944 гг) Рига, 1967, Сугло-бов Г.А. Союз меча и креста М, 1969, Веверс Я Я Православная духовная миссия - агентура фашистской разведки Рта, 1973 и др.

24Гордиенко Н С Современное русское православие J1, 1988 и др.

25SamannVD Civilian Life under the German Occupation 1942-1944. New-York, 1954, Fireside H Icon and Swastica The Russian Orthodox Church under Nazi and Soviet Control Cambridge, Mass., 1971.

26 Поспеловский Д. Русская Православная Церковь в XX веке. М, 1995

27 Alexeev W., Stavrou Т. The Great Revival. The Russian Church under German Occupation. Minneapolis, 1976, Алексеев В И , Ставру Ф Г. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории И Русское Возрождение (Москва-Нью-Йорк-Париж) 1980 № 11. С. 91-118; X» 12. С. 108126, 1981. №13. С 75-97; № 14 С 118-154, № 15. С. 85-100; № 16 С. 91-121; № 17. С 97-114, № 18 С 105-125

зонах нацистской оккупации (т.н. «религиозное возрождение») и настойчивые попытки гитлеровцев использовать в своих целях религиозный фактор сыграли решающую роль в судьбах РПЦ в советской стране, заставив И.В. Сталина отказаться от прежнего жесткого курса антицерковной политики.

Существенные изменения в исторические и религиоведческие приоритеты внесла перестройка, открыв возможность для серьезного и ответственного (без идеологического контроля) изучения реальных процессов, протекавших в недрах советского общества на разных этапах его развития. Стали появляться исследования, отмеченные стремлением освободиться от политической и теоретической заданности, постановкой и поиском ответов на ранее закрытые для обсуждения темы. Изменяется сам тон рассуждений, исчезает агрессивность, однозначность, предвзятость, авторы пытаются продемонстрировать собственную беспристрастность, предпочитая давать читателю «информацию к размышлению» в надежде на то, что тот сам во всем разберется и правильно расставит акценты28.

Постепенная, а с августа 1991 г. - практически полная ликвидация цензуры, публикация новых источников, открытие доступа к ранее секретным архивным фондам заставляли по-новому взглянуть на наше недавнее прошлое, на идеологию, его охранявшую29.

Вместе с тем, существенным недостатком первых «перестроечных» научных

23 Васильева О Ю. 1) Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в период

Великой Отечественной войны' дис.... канд ист. наук. М, 1990, 2) Русская Православная Церковь

в 1927 - 1943 гг. // Вопросы истории. 1994 № 4. С. 35 - 46; Религиозные организации Советского

Союза в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг (Материалы «круглого стола», посвя-

щенного 50-летию Победы; Москва, РАГС, 13 апреля 1995 г). М., 1995, Одинцов М И (Сост.) Ре-

лигиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны (1938 -1945 гг.) М , 1995, Кашеваров А Н Государство и церковь Из истории взаимоотношений советской власти и Русской православной церкви (1917 - 1945 гг). СПб, 1995; Якунин ВН. 1) За веру и Отечество Самара, 1995; 2) Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви и изменение государственно-церковных отношений в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг • автореф дис . канд ист наук Самара, 1998 и др

29 Васильева О Ю. Русская православная церковь в политике советского государства в 1943-1948 гг М., 2001, Одинцов М И. I) Государство и религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг // Свобода совести в России исторический и современный аспекты, сб докл и матер межрегиональных научно-практических семинаров и конференций 2002-2004 гг/Российское объединение исследователей религии М., 2004 С. 521-551; 2) Патриотическое служение Русской православной церкви в годы Великой Отечественной войны // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты сб докл и матер, международных, общероссийских и межрегиональных научно-практических семинаров и конференций 2004-2005 гг./ Российское объединение исследователей религии. М., 2005. С. 363-381; 3) Власть и религия в годы войны Государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг М, 2005; Ковалев Б Н 1) Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм . ., 2) Нацистская оккупация и коллаборационизм ..; Якунин В.Н 1) Положение и деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Самара, 2001, 2) Вклад Русской Православной церкви в победу над фашизмом и изменение государственно-церковных отношений в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Тольятти, 2002, 3) Русская Православная Церковь на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг Самара, 2002.

публикаций долгое время оставалось то обстоятельство, что процесс выработки и реализации курса государственной вероисповедной политики авторы рассматривали в отрыве от процессов, происходивших внутри религиозной сферы жизни общества. Положение в самих религиозных объединениях в большинстве работ практически не изучалось, в анализе церковных оценок и откликов на общественно-политические события в стране допускались искажения. Лишь со второй половины 1990-х годов появились работы, содержащие нетрадиционные оценочные суждения, демонстрирующие концептуально новый уровень осмысления и анализа проблем государственно-церковных отношений в 1941-1945 гг.

По мнению историков, война, как экстремальная ситуация, не только всколыхнула церковную жизнь в стране, но и показала, что РПЦ осталась верна своим историческим и вероисповедным традициям. При этом большинство авторов придерживались той точки зрения, что немецкая церковная политика в зонах оккупации носила преимущественно пропагандистский и показной характер.

В 1990-2000-е годы в научных дискуссиях впервые на равных смогли принять участие и духовные лица различных конфессий. Как бы в пику светским историкам, практически не затрагивавшим (по крайней мере, первоначально) в своих изысканиях внутрицерковных проблем, церковные исследователи анализировали процессы, происходившие в конфессиональной среде, по сути, в полном отрыве от общегражданской истории. Кроме того, написанные, как правило, непрофессионалами, подобного рода работы содержали многочисленные фактические ошибки. Схематичность концепции усугублялась использованием недостоверных слухов и легенд, отсутствием ссылок на источники, практически полным отсутствием материалов из государственных архивов30.

Многим церковным авторам была свойственна излишняя публицистичность и упрощенно-односторонний подход к оценке неоднозначных по своей сути общественно-политических процессов прошлого, очевидная политическая ангажированность. Нередко получив доступ к уникальным документам, они были не способны дать им строго научный комментарий. Тем самым, новизна заявленных новых подходов на деле нередко оборачивалась изменением идеологического вектора при сохранении господствовавшей традиции подгонки фактического материала под готовую концепцию, что способствовало не столько решению старых вопросов, сколько созданию новых. Наряду с уничтожением ложных догм и стереотипов советского образца, начали создаваться новые легенды и стереоти-

30 Гордун С Русская Православная Церковь в период с 1943 по 1970 г // Журнал Московской Патриархии 1993 № 1 - 2; Цыпин Вл, прот. 1) История Русской Православной Церкви (1917 - 1990 гг) Учебник для православных духовных семинарий. М., 1994; 2) Патриотическое служение Русской Православной Церкви в Великую Отечественную войну // Новая и новейшая история 1995. № 2 С 41-47, 3) История Русской церкви' 1917 - 1997 гг М, 1997. (История Русской церкви- В 9 кн Кн

пы, новые зоны умолчания, появились новые герои и антигерои31. Квинтэссенцией взглядов церковных официальных лиц на деятельность Псковской «Православной Миссии в освобожденных областях России», созданной немецкими властями, стало высказывание Патриарха Московского и всея Руси Алексия II следующего содержания: «С благодарностью в сердце мы вспоминаем самоотверженное служение тружеников Миссии, к нашей глубокой скорби, для большинства их ревностные труды во славу Божию завершились трагическими репрессиями, обрушившимися на них... Благодатные результаты Псковской миссии оказались очень важны для послевоенного восстановления жизни Русской Православной Церкви»32.

Этапную роль в анализе (на качественно обновленной источниковой базе) исследуемой нами проблемы сыграли работы М.В. Шкаровского. Введя в научный оборот массу новых документов, он нарисовал объемную картину церковной жизни на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР33. Сдержанное и взвешенное отношение М.В. Шкаровского к событиям 1941-1944 гг., тактичность в описании внутрицерковных противоречий и характера государственно-конфессиональных отношений того времени выгодно отличают его работы от исследований церковных авторов, безапелляционно защищающих корпоративную честь мундира.

Итоговый вывод, сделанный М.В. Шкаровским, сводится к тому, что расчеты нацистов использовать религиозный фактор для идеологического разобщения

31 Бовкало А.А., Галкин А.К. 1) Новгородская епархия в годы оккупации (1941-1943 гг) // София (Новгород). 1995 № 2(14). С 4-5, 2) Псковская Духовная Миссия и монастыри на Северо-Западе России // Православный Свято-Тихоновский Богословский институт Ежегодная Богословская конференция. 1997. М, 1997. С. 107-112,3) Церковное возрождение в Гатнше (Ленинградская епархия во время Второй мировой войны) // Свято-Тихоновский Православный Богословский институт XII ежегодная Богословская конференция. 2002 г М, 2002, Корнилов А А. Преображение России О православном возрождении на оккупированных территориях СССР (1941-1944 гг) Нижний Новгород, 2000, Голиков А., свящ, Фомин С. Кровью убеленные Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940-1955) Мартиролог православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 1940-1952 гг • Жизнеописания и материалы к ним М, 1999, Обозный К П. 1) Псковская Православная Миссия в 1941-1944 гг. (миссионерский аспект) И Православная община. 2000. № 1 (55) С. 69-89; № 2(56). С. 74-101, 2) Псковская Православная Миссия как фактор церковного возрождения на временно оккупированных территориях Северо-Запада России (1941-1944 гг)' автореф дис. ... канд. ист. наук М., 2006; 3) Народное образование, Псковская миссия и церковная школа в условиях немецкой оккупации Северо-Запада России // Вестник церковной истории 2006 № 4 С. 176-204.

32 Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Православие в Эстонии Н Циг по Санкг-Пегербургские епархиальные ведомости 2002. №26-27. С. 3.

33 Шкаровский М В. 1) Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в 1939 - 1964 гг.: дис.... д-ра ист. наук СПб, 1996,2) Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 - 1964 гг) М, 1999, 3) Нацистская Германия и Православная Церковь (Нацистская политика в отношении Православной Церкви н религиозное возрождение на оккупированной территории СССР) М, 2002, 4) Церковь зовет к защите Родины: Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны СПб, 2005

народа, в основном, не оправдались: многочисленные примеры и разнообразные формы патриотической деятельности священнослужителей свидетельствуют об этом. Открывавшиеся храмы превратились в центры проявления русского национального самосознания, глубоких патриотических чувств. Ни одна из частей или юрисдикции Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. И чем активнее проявляла себя дикая, бесчеловечная природа гитлеровского «нового порядка», тем сильнее патриотическое начало становилось доминирующим для большинства духовенства на оккупированной территории.

Не ставя в целом под сомнение базовый вывод автора, так сказать, в общегосударственном масштабе, мы полагали бы некорректным безоговорочно распространять его как на территорию Украины, так и на территорию Северо-Запада РСФСР. Знакомство с материалами органов НКВД-НКГБ времен войны, не доступных в полном объеме М.В. Шкаровскому, не дают нам возможность согласиться с точкой зрения автора, полагающего, что, несмотря на жесткий административный и финансовый прессинг со стороны германских властей, Псковская Миссия (подавляющая часть членов которой, дескать, честно исполняла свой пастырский долг, будучи со своим многострадальным народом) не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в условиях оккупации34. Нам представляется характеристика религиозной ситуации на Северо-Западе России в 1941-1944 гг. не столь однозначной.

Подводя итог всему вышесказанному, подчеркнем, что несколькими поколениями отечественных историков осуществлен глубокий анализ сущности, этапов разработки и особенностей осуществления нацистской оккупационной политики в отдельных регионах СССР. В перестроечный и постперестроечный период российские ученые сумели преодолеть крайности одностороннего подхода к определению мотивов поведения населения в условиях оккупации, на строго научной основе начав рассмотрение вопросов об истоках, формах проявления коллаборационизма со стороны различных слоев гражданского населения.

Процесс перманентно вводившегося в научный оборот большого объема важнейших документальных материалов создал предпосылки, необходимые и достаточные для того, чтобы приступить к всестороннему теоретическому и конкретно-историческому исследованию системы нацистской пропаганды в среде населения временно оккупированных областей СССР, в частности, на территории такого важного во всех отношениях региона, как Северо-Запад РСФСР.

Учитывая актуальность, научную и практическую значимость темы, а также отсутствие целостного анализа и обобщающих трудов по затронутой проблем а-

34 Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2002. № 26-27 С 228-236, Шкаровский М В Церковь зовет к защите Родины С 233.240 и др

тике, диссертант избрал объектом исследования нацистский оккупационный режим в годы Великой Отечественной войны, а его предметом - агитационно-пропагандистскую составляющую германской оккупационной политики на временно аннексированных территориях СССР.

Диссертант ставит своей целью: исследовать механизм пропагандистской деятельности и рассмотреть комплекс пропагандистских мероприятий, осуществлявшихся оккупационными властями на Северо-Западе РСФСР в 1941-1944 гг.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- охарактеризовать структуру и кадры органов нацистской пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР;

- проанализировать направленность и содержание нацистской пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР;

- изучить средства, формы и методы ведения нацистской пропаганды среди различных групп населения оккупированных территорий Северо-Запада РСФСР;

- выявить особенности процесса школьного образования в условиях оккупации;

- исследовать место и роль религиозного фактора в системе нацистской агитации и пропаганды на оккупированной территории;

- уточнить степень результативности политико-идеологической работы пропагандистских служб гитлеровской Германии на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР.

Хронологически исследование охватывает период с момента вступления немецко-фашистских войск на территорию Ленинградской области и до их последующего изгнания (июль 1941 г. - сентябрь 1944 г.). Лишь при рассмотрении отдельных вопросов диссертант выходит за оговоренные хронологические рамки.

Географические рамки исследования ограничены территорией южных районов бывшей Ленинградской области (44 из которых были оккупированы полностью и 13 - частично). Материалы по другим регионам (скажем, по республикам Прибалтики, территория которых также находилась в ведении отдела пропаганды «Норд») используются эпизодически.

В настоящей работе был использован широкий круг опубликованных и впервые вводимых в научный оборот документальных материалов, в своей совокупности составляющих источниковую базу диссертации и обеспечивающих возможность перекрестной проверки информации.

Автор, стремясь использовать все ценное в источниковедческом плане из того, что было сделано его предшественниками, и учесть как можно большее число опубликованных документов, имеющих отношение к теме исследования, одновременно привлек неопубликованные материалы из 15 фондов 6 государственных и ведомственных архивов: Управления ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Управления ФСБ России по Псковской области, Архива Информационного цен-

тра ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Центрального государственного архива исто-рико-политических документов Санкт-Петербурга, Государственного архива Псковской области.

Особую значимость для диссертационного исследования представляют материалы уголовных дел периода Великой Отечественной войны из архивохранилищ Управлений ФСБ РФ, содержащих документальные и «вещественные доказательства» преступлений лиц, несших службу в различных подразделениях германской армии, СД, РОА, полиции, сотрудничавших с врагом в различных формах, являвшихся сотрудниками редакций журналов и газет и т.д.. Подобного рода документы позволяют детально исследовать механизм пропагандистской деятельности, охарактеризовать структуру и кадры органов нацистской пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР в 1941-1944 гг.

Автор, осуществляя перепроверку информации, извлеченной из протоколов допросов и показаний свидетелей, по альтернативным источникам (расхождения не были существенными), пришел к выводу, что в отличие от следственных дел второй половины 1930-х годов, которые велись органами госбезопасности в условиях массовых репрессий, уголовные дела периода военных и послевоенных лет отличаются тщательно сформированной и потому внушающей большее доверие современному исследователю доказательной базой.

С целью осуществления анализа направленности и содержания, изучения средств, форм и методов ведения нацистской пропаганды диссертант выявил и изучил практически все газеты, журналы, книги, брошюры, листовки (не менее 150 названий), издававшиеся немецкими властями и русскими коллаборантами для различных категорий населения оккупированных территорий Северо-Запада РСФСР в 1941-1944 гг.

Постепенно вводимая в научный оборот рассекреченная директивная и делопроизводственная документация Центрального аппарата НКВД-НКГБ СССР и местных территориальных органов позволила автору диссертации уточнить в совокупности со сведениями, почерпнутыми из архивно-уголовных дел, степень результативности политико-идеологической работы пропагандистских служб гитлеровской Германии на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР.

Таким образом, в ходе работы с документами диссертант стремился осуществить комплексный анализ исторических источников, определив степень их репрезентативности (достоверности и точности), а также выявив конкретные формы и характер искажающего влияния на историческую информацию политико-идеологических и корпоративных интересов авторов документов. Диссертант полагает, что аккумулированный им достаточно обширный корпус источников по избранной теме позволяет провести полноценное научное исследование и сфор-

мулировать обоснованные выводы, опирающиеся на разнообразный конкретно-исторический материал.

Теоретико-методологические основы исследования. Конкретно-историческое рассмотрение избранной для диссертационного исследования темы основано на последовательном применении общих теоретико-методологических принципов исторического познания.

Представленная диссертационная работа базируется на принципах историзма, научной достоверности, системности и конкретности рассмотрения фактов, общепризнанных в науке, требующих от исследователя анализировать любое общественное явление в процессе развития, в пространственно-временном контексте с учетом национально-региональной специфики, во всем многообразии его генетических, причинных связей и взаимовлияний с окружающим миром, с позиции конкретного исторического опыта, как продукт определенной эпохи и специфических исторических условий.

Обязательное требование рассматривать любой исторический процесс в системе координат своего времени естественным образом распространяется и на саму человеческую личность. Понимание сущности человека со всеми его психологическими и психопатологическими (что особенно характерно для переломных моментов истории) свойствами, изучение «духа» той или иной исторической эпохи, проникновение в ее сознание - задача междисциплинарных изысканий на стыке естественных, общественных и культурологических наук. Это вряд ли возможно без использования достижений социологии, исторической и этнопсихологии, исторической антропологии. Применяя, наряду с общенаучными методами познания, такими, как метод качественного/содержательного анализа, представляющий собой совокупность аналитических и синтетических процедур, метод описательного анализа, а также индуктивный и дедуктивный методы и специально-историческими методами («историко-генетическим», сравнительно-историческим, историко-типологическим и пр.), опыт и методики смежных с историей наук, автор стремился достичь сформулированной цели диссертационного исследования.

Не потерял для историка своего обязательного характера и такой методологический принцип, как социальный (ценностный) подход.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в отечественной историографии осуществлен комплексный конкретно-исторический анализ деятельности военных пропагандистских органов нацистской Германии, действовавших на Северо-Западе РСФСР во взаимодействии с РОА, гражданскими коллаборационистами и православно-церковными организациями.

На качественно обновленной документальной базе исследуется проблема места и роли религиозного фактора в военном и идеологическом противостоянии

нацистской и советской политических систем 1941-1945 гг. (на примере СевероЗападного региона РСФСР).

Диссертантом проведена систематизация разнообразного и многоаспектного фактического материала, позволяющая во всей многомерности и противоречивости реконструировать процессы, происходившие в годы Великой Отечественной войны на временно оккупированной территории нашей страны, дающая возможность внести известные коррективы в осмысление фундаментальной проблемы -«человек на войне».

Многие документы, используемые в диссертации, в научный оборот вводятся впервые.

Практическая значимость и апробация исследования. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры истории России и зарубежных стран Республиканского государственного института Санкт-Петербургского госуниверситета и кафедры архивоведения исторического факультета СПбГУ. О результатах исследования диссертант докладывал на международных, всероссийских, региональных научных и научно-практических конференциях, наиболее значимыми из которых были следующие: 12-15-е Смирдинские чтения (СПбГУ-КИ, 2001, 2003, 2005, 2008 гг.); Всероссийская научная конференция «Наука, культура и политика русской эмиграции» (СПбГУКИ, 2002 г.); «Эта память -наша совесть...» (Государственный Мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда, 2005 г.); «Битва за Ленинград: проблемы современных исследований» (СПбГУ, 2006 г.); «Жизнь и быт блокированного Ленинграда» (СПбГУ, 2008 г.).

Материалы настоящей диссертационной работы были использованы в выступлениях диссертанта на радио «Россия», «Эхо Москвы» и для консультирования авторов известных документальных фильмов: «Ленинградский фронт», «Охотники за нацистами», «Неизвестная блокада», «Культурный слой» и др. (20022007 гг.).

Важнейшие положения диссертации нашли отражение на страницах 10 авторских работ, 2 из которых помещены в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов исследования.

Выводы и обобщения, содержащиеся в данной работе, имеют прикладное значение. Материалы диссертации могут лечь в основу специальных разделов при написании фундаментальных исследований, учебников и учебных пособий по отечественной (в т.ч. региональной) истории, а также быть использованы при чтении общих/специальных лекционных курсов в вузах (в т.ч. по проблемам военной истории, исторической психологии) и при подготовке музейных экспозиций.

Выводы и обобщения автора могут оказаться полезными для проведения работы по военно-патриотическому и антифашистскому воспитанию подрастающего поколения. Изучение исторического опыта единения народа приобретает особую актуальность для современного российского социума, находящегося в поисках общеконсолидирующей идеи.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура работы. Диссертация включает в себя введение, две главы, заключение, список источников и литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяется степень ее изученности, обозначаются объект и предмет, формулируются цели и задачи работы, указываются хронологические и территориальные рамки исследования, дается характеристика источниковой базы, излагаются теоретические, методологические, исторические вопросы, составляющие научную основу изучения проблемы, раскрывается научная новизна и практическая значимость диссертации, приводятся сведения о ее апробации.

В первой главе «Цели, основные направления, содержание нацистской пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР» подробно исследован комплекс агитационных мероприятий, осуществлявшихся оккупационными властями на Северо-Западе РСФСР в 1941-1944 гг. в целях обеспечения пропагандистской поддержки плана «Барбаросса».

Источники свидетельствуют, что идеологическая обработка населения аннексированных советских территорий осуществлялась в самых разнообразных формах: посредством устной пропаганды; радиопропаганды (радиосеть и репродукторы для ведения агитации на передовой линии фронта); пропаганды в печатных органах информации (на страницах газет, журналов, книг), с помощью листовок и плакатов; а также с использованием возможностей учреждений образования и культуры (школа, городские театры, кино, выставки); наконец, с привлечением к агитпропработе структур РПЦ (имеется в виду сотрудничество нацистов с руководством Православной миссии с центром во Пскове, лояльной по отношению к оккупантам).

В диссертации осуществлен детальный анализ механизма функционирования отдела пропаганды группы армий «Север», дана развернутая характеристика личного состава немецких органов пропаганды, показана исключительная роль, которую играли в нацистской пропагандистской работе выходцы из России -эмигранты, перебежчики, бывшие военнопленные, установлено авторство многочисленных публикаций в периодических изданиях оккупантов. Приведенные в диссертации материалы уточняют сложившееся в историографии представление о том, что в начальный период войны нацистские спецслужбы лишь в незначительной степени использовали представителей белоэмигрантских кругов. Более 18

30 персональных характеристик сотрудников немецких органов пропаганды (включая их социальное происхождение, образовательный уровень, политические взгляды и т.д.) серьезно дополняют во многом схематичные построения отечественных историков советского периода, исследовавших систему пропаганды противника на временно оккупированной территории СССР.

Коллекция трофейных документов местных германских отделений пропаганды, располагавшихся в различных населенных пунктах оккупированной территории Ленинградской области, существенно расширяет наши представления о формах и методах распространения печатных пропагандистских материалов - газет, журналов, плакатов и листовок, а также о способах привлечения местного населения к участию в пропагандистской деятельности (посредством установления соответствующей заработной платы с последующим перманентным повышением ее размера, посредством выплаты разовых гонораров авторам статей в периодических изданиях, посредством выделения продуктовых пайков и т.д.).

Автором настоящего диссертационного исследования представлен аналитический обзор всего перечня газетно-журнальной периодики, выходившей на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР, а также опубликован список художественно-публицистических произведений антисоветского содержания, распространявшихся в оккупированных районах Ленинградской области в 19411944 гг.

В диссертации приведены свидетельства руководителей и технических сотрудников библиотек о путях пополнения фондов книгохранилищ антисоветскими изданиями в период оккупации, рассказано о правилах пользования вновь поступавшей литературой (в частности, в целях обеспечения ее сохранности читатели должны были вносить денежный залог, возвращая книги и периодику не позднее, чем в семидневный срок).

В тексте диссертации изложена история ряда театральных коллективов, продолжавших (под опекой нацистских пропагандистов) свою работу на временно оккупированной территории Отдел пропаганды группы армий «Север» не только осуществлял цензуру их репертуара, но и помогал с изготовлением декораций, занимался устройством приезжавших на гастроли артистов. В диссертации приведены некоторые статистические данные, иллюстрирующие эту сторону пропагандистской деятельности оккупантов. Например, в первом квартале 1942-1943 гг. Гатчинский городской театр провел около 40 спектаклей, на которых присутствовало около 10 тыс. зрителей. За тот же период времени состоялось около 80 киносеансов, которые посетило более 20 тыс. человек. Сам факт существования театра, осуществлявшего гастрольные поездки по прилегающим к Гатчине населенным пунктам (Волосово, Сиверская, Усть-Луга, Рождественно, Оредеж, Струги и др.), должен был (с точки зрения оккупантов) служить доказательством того, что новая немецкая власть установлена на оккупированной территории всерьез и

навсегда. Успеху театра среди местного населения способствовал также высокий профессиональный уровень артистов, среди которых особо выделялись заслуженные артисты РСФСР М.А. Дудко и Н.К. Печковский. Первый, как известно, был солистом театра опера и балета им. С.М. Кирова, а второй - популярнейшим в СССР певцом. Участие Н.К. Печковского в пропагандистских мероприятиях противника, получившее широкое освещение в газетах, журналах и листовках, печатавшихся немцами на русском языке, вызывало особое беспокойство у органов государственной безопасности СССР. С целью проведения специальных мероприятий в отношении Н.К. Печковского и пресечения его предательской деятельности в сентябре 1942 г. в Лужский район была направлена оперативная группа, которой, однако, не удалось решить поставленную перед ней задачу. Н.К. Печковский и в дальнейшем продолжал активную гастрольную деятельность.

Использование материалов архивно-уголовных дел позволило автору реконструировать и такую ранее неизвестную страницу повседневной жизни на оккупированной территории, как работу самодеятельных коллективов, использовавших в качестве театральных подмостков школьные помещения. Эта форма общественной самоорганизации не имела четко выраженной политической окраски, а являлась, скорее, проявлением активности некоторой части творческой интеллигенции, желавшей привнести в мрачную повседневность черты довоенной «нормальности». Вместе с тем, оккупационные власти активно добивались того, чтобы наиболее способные исполнители присоединялись к коллективу Гатчинского театра, находившемуся, как было уже сказано, под опекой германского отделения пропаганды.

Вопросы ведения радиопропаганды на оккупированной территории Ленинградской области еще не становились предметом специального исследования. Автор настоящей диссертации установил, что первоначально в ней принимали участие только радиостанции, осуществлявшие вещание из-за пределов СССР. Впоследствии на оккупированной территории в крупных населенных пунктах была восстановлена радиосеть. К лету 1942 г. радиоузлы начали функционировать в Пскове и Луге, вещание осуществлялось на русском языке. Приведенные в диссертации свидетельства жителей оккупированной территории позволяют охарактеризовать особенности радиопропаганды противника, основные направления которой в основном совпадали с общеполитической тематикой русскоязычных газет и журналов. Специальный местный (например, псковский или лужский) содержательный компонент в радиопропаганде противника выявить не удалось.

Особое место в пропагандистских планах нацистов занимала «новая школа», призванная обеспечить «дебольшевизацию населения и, в первую очередь, детей». В диссертации показана организационная и содержательная стороны работы школ Ленинградской области в условиях оккупации, охарактеризована повседневная связь между немецкими спецслужбами и органами пропаганды с одной

стороны, и руководством системой образовательных учреждений на местах - с другой. В частности, установлено, что ключевую роль во взаимодействии оккупационных органов и местных школ играл институт инспекторов школ и волостных старших учителей, на которых была возложена задача по контролю над всем учебным процессом, начиная с пересмотра учебных программ, изъятия советских учебников и литературы из библиотек и заканчивая изданием регулярных инструкций политического характера, предназначенных для педагогических коллективов школ.

Прямым подтверждением того, что система образования рассматривалась оккупационными властями в качестве одного из важнейших инструментов пропагандистской деятельности, является и то обстоятельство, что денежное довольствие и размер пайка учителей, в целом, лишь немногим уступали уровню материального обеспечения наиболее активных сотрудников крупнейших периодических изданий, издававшихся на аннексированных территориях Северо-Запада РСФСР.

В диссертации приведены подробнейшие сведения о попытках пропагандистских органов Германии провести коренную реорганизацию начальной школы, об участии конкретно поименованных лиц из числа советских граждан в этом процессе, а также о достижениях оккупантов в перестройке образовательного процесса. В работе приведены статистические данные о количестве так называемых «новых» школ в разных районах области, о степени обеспеченности их педагогическими кадрами, а также дана характеристика контингента обучавшихся. В частности, на основании архивных источников было установлено, что в 19421943 гг. в 10 районах области, занятых немецкими войсками, функционировало 362 начальные школы, а также 8 учреждений гимназического типа. В общей сложности в них проходили обучение около 17 тыс. учеников, а в процессе преподавания участвовало более 670 учителей (органы немецкой пропаганды полагали, что сам факт работы в «новых» школах является убедительным доказательством лояльности учителей по отношению к новому режиму). Примечательно, что Управление НКГБ СССР по Ленинградской области в начале 1945 г. подготовило специальную справку для партийных инстанций «Об антисоветских проявлениях среди учителей сельских школ Ленинградской области», в котором были прокомментированы результаты работы оккупационных органов в сфере образования. В документе были приведены конкретные данные о фактах сотрудничества оставшихся на оккупированной территории учителей с нацистами. Вместе с тем, отмечалось, что в районах, подвергшихся оккупации, проживало 685 учителей, однако деятельно сотрудничало с немцами и финнами (являясь активными противниками советской власти) лишь 328 человек.

Оценка эффективности проводившихся пропагандистских мероприятий германской стороной осуществлялась непосредственно; т.е. путем активной опера-

тивной работы сотрудников немецких спецслужб, представленных практически во всех крупных населенных пунктах области. Это позволяло в режиме реального времени отслеживать действенность пропаганды, внося в случае необходимости нужные коррективы.

В диссертации подробно охарактеризованы усилия немецкой стороны добиться повышения результативности пропагандистской работы с середины 1943 г. в условиях коренного перелома в ходе военных действий.

Таким образом, в процессе осуществления агитационно-пропагандистской деятельности на оккупированной территории Ленинградской области противником был задействован широкий арсенал пропагандистских инструментов, фактически весь спектр известных на то время форм и методов пропаганды. Вследствие военных успехов вермахта на фронте, сравнительно мягкого оккупационного режима в тылу группы армий «Север» и, наконец, по причине относительно слабой активности партизан нацистская пропаганда осенью 1941 г. - первой половине 1943 г. смогла добиться определенных успехов, во многом нейтрализовав попытки советской стороны побудить широкие массы населения к активному сопротивлению оккупантам. Органы НКГБ СССР также признавали серьезное влияние на местное население вражеской, в особенности антиколхозной, пропаганды. Однако кардинальные изменения положения на фронтах Великой Отечественной, создававшие негативный общественно-политический фон на оккупированных территориях, положили предел пропагандистским успехам Третьего рейха.

Во второй главе диссертации «Религиозный фактор в системе нацистской агита1{ии и пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР» исследован комплекс вопросов, связанных с религиозной агитацией противника на оккупированной территории.

Как Третий рейх, так и советское государство в условиях глобального военного противостояния старались использовать церковь (церковные институты, церковную организацию) в собственных прагматических политико-идеологических целях: Советский Союз - для обеспечения морально-политического единства народа и решения ряда внешнеполитических задач, а также для нейтрализации потенциальной пятой колонны в своем тылу; Германия - для умиротворения населения на оккупированной территории и пропаганды антисоветизма.

В своих стратегических замыслах германские властные инстанции ориентировались на уничтожение, в конечном итоге, РПЦ как исторического и национально-культурного феномена русского и других православных народов СССР. Выдвигалось категорическое требование «пресекать политическую деятельность священников и особенно конфессиональных объединений». Вместе с тем, неизменно подчеркивалась исключительная значимость использования православия

как духовной силы, подвергавшейся преследованию в СССР, а потому потенциально враждебной большевизму. Руководство Германии полагало, что военная обстановка должна обострить противоречия между Православной Церковью и советским государством, предоставив духовенству и мирянам возможность свести счеты с богоборческой властью.

Определенные успехи нацистской пропаганды на Северо-Западе РСФСР в течение первых двух лет войны в немалой степени были связаны с достаточно активной ролью «Православной миссии в освобожденных областях России» (с центром в Пскове), представители которой не только с энтузиазмом поддерживали процесс возрождения религиозной жизни и воссоздания церковной инфраструктуры, осуществлявшийся под неусыпным немецким контролем, но и инициативно участвовали в антисоветской пропагандистской деятельности. Существенную помощь германским спецслужбам, занимавшимся изучением настроений населения с целью выявления потенциальных противников оккупационного режима, оказывали многочисленные осведомители, работавшие в структурах Православной миссии и одновременно эффективно сотрудничавшие с органами СД.

Протоколы допросов миссионеров, проводившихся впоследствии, в 19441945 гг., советскими органами госбезопасности, свидетельствуют, что среди важнейших мотивов сотрудничества священнослужителей с оккупационными властями (наряду с антисоветскими настроениями и стремлением к достижению высокого общественного статуса) немалую роль играли и материальные соображения.

Впрочем, особой щедрости по отношению к Миссии оккупационные власти не проявляли. Единственным исключением, пожалуй, была сфера издательской деятельности, для развития которой выделялись и денежные средства, и лимиты бумаги, обеспечивался доступ к типографским мощностям.

Таким образом, религиозная жизнь на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР представляла собой сферу острой идеологической, пропагандистской борьбы между нацистской Германией и советским государством, контролировавшим Московскую Патриархию. Первоначально перевес в противостоянии был на стороне Германии, но затем она стала стремительно уступать свои позиции. Ни предоставление известной религиозной свободы, ни жесткий административный и финансовый контроль со стороны германских властей по отношению к руководству Псковской Миссии не помогли оккупантам в полном объеме и на долговременной основе решить исключительно важную задачу по умиротворению и завоеванию симпатий со стороны местного населения. Миссионерам даже не удалось полностью взять под свой контроль религиозную жизнь на оккупированной части Северо-Запада России.

Веками складывавшиеся национально-патриотические традиции русского православия в конечном итоге оказались сильнее обид и предубеждений: с перво-

го дня Великой Отечественной войны руководство Московской Патриархии призвало народ к защите Родины и тем поддержало государство. В экстремальных условиях войны, всколыхнувших церковную жизнь в стране, епископат и духовенство РПЦ достойно выполнили свой патриотический долг (в общегосударственном масштабе, по крайней мере), оказав Отчизне духовную и материальную поддержку в тяжелейший период ее истории. Патриотизм архипастырей и пастырей оказался совместимым с советским патриотизмом. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были весьма разнообразны: морально-нравственное влияние (через послания, обращения, проповеди); сбор денежных средств, драгоценностей, медикаментов, одежды, продуктов в фонд обороны; в ряде случаев, предоставление священнослужителями пищи, одежды, ночлега партизанам, снабжение важной информацией участников советского движения сопротивления. Только на территории Северо-Запада РСФСР не менее десяти священнослужителей были расстреляны по подозрению в связях с советским подпольем, партизанами и НКВД.

Патриотическая позиция руководства Церкви была особенно важна в свете значительного роста религиозности в первой половине 1940-х годов, как среди мирного населения, так и среди военнослужащих. Несмотря на духовную несвободу и религиозные гонения, верующие приняли самое активное участие в борьбе с агрессором. В результате религиозный фактор сыграл существенную роль в изменении поначалу неблагоприятного для СССР хода боевых действий.

В заключительной части работы обобщаются основные результаты исследования и формулируются итоговые выводы.

По теме диссертации автором опубликованы 10 работ общим объемом 6,7 п.л.:

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов исследования:

1. Вернее С.К. Периодическая печать на оккупированной территории Северо-Запада России (1941-1944) // Вестник молодых ученых (СПб.). Сер. Исторические науки. 2006. № 2. С. 43-47. (0,5 п.л.).

2. Вернее С.К. «Православная миссия» в оккупированном Пскове. «Докладная записка управления НКГБ по Ленинградской области. 1944 г.» // Исторический архив. 2008. № 5. С. 38-54 (1,4 п.л.).

Другие публикации

3. Вернее С.К. Печать на оккупированной территории Северо-Запада России (1941-1944 гг.) // Книга. Культура. Общество: сб. науч. тр. по материалам 12-х Смирдинских чтений / СПбГУКИ. СПб., 2002. С. 195-202. (0,5 п.л.).

4. Вернее С.К. Русская святыня за рубежом // Жизнь и безопасность (СПб.). 2002. № 4. С. 225-237. (1 п.л.).

5. Вернее С.К. Псковская православная миссия факты и документы // Жизнь и безопасность (СПб.). 2003. № 3/4. С. 378-386. (0,9 п.л.).

6. Вернее С.К. Русская святыня в эмиграции // Наука, культура и политика русской эмиграции: сб. ст. и матер, всерос. науч. конф. / РГИ СПбГУ; СПбГУКИ. СПб., 2004. С. 191-200. (0,5 п.л.).

7. Вернее С.К. Образование Псковской православной миссии // Жизнь и безопасность (СПб.). 2004. № 1/2а. С. 368-375. (0,6 пл.).

8. Вернее С.К. Итальянцы на Ладоге и Черном море // Жизнь и безопасность (СПб.). 2004. № 2/3а. С. 311-313. (0,2 п.л.).

9. Вернее С.К. День «освобождения» русского народа // Жизнь и безопасность (СПб.). 2006. № 1/2. С. 284-287. (0,3 п.л.).

10. Вернее С.К. Блокада Ленинграда на страницах немецких газет // Блокадные дневники и документы / сост. С.К. Бернев, С.В. Чернов. Изд. 2-е, доп. и испр. СПб., 2007. С. 456-469. (0,8 п.л.).

Подписано в печать 06 11 2008. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ л 1,4. Тираж 100 экз Заказ № 338.

Отпечатано в ООО «Издательство "ИАС"»

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бернев, Станислав Константинович

Введение.

Глава 1. Цели, основные направления, содержание нацистской пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР.

1.1. Общая характеристика нацистской пропаганды на этапе подготовки и начала военной кампании против СССР.

1.2. Структура и кадры органов нацистской пропаганды на территории российского Северо-Запада.

1.3. Средства, формы и методы нацистской пропаганды на оккупированной территории.

1.4. Школьное образование в условиях оккупации.

Глава 2. Религиозный фактор в системе нацистской агитации и пропаганды на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР.

2.1 Религиозная политика Третьего рейха на оккупированных территориях СССР: общие установки.

2.2. Прибалтийский экзархат Московской патриархии.

2.3. Нацистский оккупационный режим и Псковская «Православная Миссия в освобожденных областях России».

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Бернев, Станислав Константинович

Актуальность темы исследования обусловлена рядом обстоятельств. Как известно, именно человеческий фактор оказал едва ли не решающее воздействие на ход и исход борьбы СССР с нацистской Германией в 1941 - 1945 гг.

В наши дни, когда противоречия внутри российского общества становятся все более заметными, а для прогрессивного развития страны остро необходима его консолидация, весьма актуальным продолжает оставаться исследование обстоятельств, влиявших на укрепление общественного единства (либо — напротив -на разобщение социума) в годы Великой Отечественной войны. Поэтому изучение проблемы манипулирования сознанием широких масс населения, осуществлявшегося пропагандистской машиной Третьего рейха на оккупированной территории СССР в условиях войны, сохраняет свою высокую значимость.

Кроме того, распространение в нынешнем российском обществе националистических настроений (вплоть до появления неонацистских организаций) делает необходимым проведение воспитательной работы в молодежной среде посредством разоблачения природы и человеконенавистнической сути фашизма. Реализация задачи воспитания молодежи в духе патриотизма предполагает не только пропаганду героизма воинов фронта и тружеников тыла, но и исследование такого непростого и крайне болезненного вопроса, как коллаборационизм. Изучение причин, форм и масштабов сотрудничества значительной части наших соотечественников со структурами нацистского оккупационного режима дает возможность продвинуться в понимании различных психологических и психопатологических проявлений человеческой личности, характерных для переломных моментов истории и периодов масштабных социальных потрясений.

Степень изученности темы. Тема настоящей диссертации никогда не была предметом специального комплексного научного исследования, хотя отдельные ее составляющие не раз затрагивались в работах отечественных и иностранных историков.

Сюжет о деятельности нацистских пропагандистских органов на временно оккупированной территории СССР (в частности, в Северо-Западном регионе РСФСР) присутствовал в работах немалого числа отечественных авторов, однако изучался этот вопрос весьма поверхностно, что во многом было обусловлено узостью круга источников, доступных основной массе исследователей. Практически оставались неизвестными реальная структура, персональные характеристики лиц, служивших в пропагандистских подразделениях вермахта. Историки не имели четкого представления о том, где выходила та или иная газета, тот или иной журнал, кто их редактировал, на какие средства и на каких полиграфических мощностях они печатались и т.д.

В советский период любые исследования по данной тематике априори были идеологически ангажированы, поскольку историкам приходилось увязывать свои выводы с базовым постулатом, утверждавшим, что факты сотрудничества советских граждан с оккупационными властями не носили массового характера. Ученые вынуждены были сосредоточиваться на показе подвига советского народа в период Великой Отечественной войны. Не случайно большинство авторов занималось в основном изучением истории партизанского движения.

К анализу проблем нацистской пропаганды среди военнослужащих Красной Армии и населения оккупированных территорий СССР отечественные историки приступили лишь с конца 1960-х годов. Среди прочих следует назвать труды А.А. Галкина, А.Е. Глушкова, В.И. Дашичева, М.В. Коваля, Г.Д. Комкова, Н.И. Кондаковой, В.И. Лемешонка, П.Д. Тепуна и др. В своих исследованиях перечисленные авторы неизменно подчеркивали, что германские властные инстанции рассматривали пропаганду и в качестве одного из основных средств достижения военных успехов, и в качестве эффективного инструмента «замирения» аннексированных территорий. Каких-либо подробностей функционирования, нацистской пропагандистской машины, однако же, не приводилось.

Существенный вклад в исследование нацистской оккупационной политики внес А.Ф. Юденков, в прошлом - один из партизанских лидеров на Смоленщине1. В тексте его монографии содержится достаточно серьезный анализ комплекса пропагандистских и коптрпропагандистских мероприятий сил советского Сопротивления (партизан и подпольщиков), осуществлявшихся в 1941 - 1944 гг. и направленных на консолидацию гражданского населения для борьбы с оккупантами. Один из параграфов работы непосредственно посвящен рассмотрению содержания и форм нацистской агитации и пропаганды среди населения захваченных советских территорий.

В 1970 г. тот же А.Ф. Юденков в соавторстве с волгоградским исследователем М.М. Загорулько опубликовали монографию под красноречивым названием «Крах экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР», переизданную через десять лет с некоторыми изменениями2. Среди прочих сюжетов авторы исследовали вклад партизанского движения в срыв экономических планов гитлеровцев.

Необходимо также упомянуть и совместную работу И.А. Ивлева и А.Ф. Юденкова, вышедшую из печати в 1971 г. . Основанное на огромном фактическом материале исследование методов и средств советской пропаганды и контрпропаганды среди населения оккупированной территории СССР закономерно включало в себя изложение (правда, скорее в описательном, нежели в аналитическом плане) некоторых приемов работы нацистских пропагандистских служб.

Заметным явлением в исследовании интересующей нас проблемы стала кандидатская диссертация, защищенная Н.А. Ломагиным в 1989 г.4, первая глава которой была непосредственно посвящена рассмотрению основных направлений, форм и методов фашистской пропаганды в период героической обороны Ленинграда. Несмотря на недоступность на тот момент для автора большинства источников чекистского происхождения (активно использовавшихся им в постперестроечный период)5, Н.А. Ломагин сумел прийти к принципиально важному выводу, сводящемуся к тому, что пропагандистские успехи гитлеровцев 1941-1942 гг. во многом были связаны с военными успехами вермахта, поэтому поражения па фронте и политика геноцида по отношению к населению оккупированных территорий лишили нацистских агитаторов лимита доверия.

Современные российские историки, обладая несравненно большим, нежели раньше, доступом к широкому кругу архивных документов, получили возможность более детально и объективно исследовать особенности и характерные черты нацистской пропаганды в годы Второй мировой войны. Так, вопросы пропагандистской обработки населения собственно самой Германии в 1933-1945 гг. были в центре внимания Е.М. Ржевской, А.А. Галкина и В.Н. Залепеева. Пропагандистская деятельность Третьего рейха на оккупированных территориях Юга России исследовалась в работе А.В. Малышева . Е.Ф. Кринко, изучавший средства и методы агитационного воздействия оккупантов на население Кубани в 1942-1943 гг., делал акцент на дифференцированном характере нацистской пропаганды и постоянном совершенствовании уровня ее организации . Некоторые аспекты германо-советского идеологического противостояния (т.н. «листовочная агитация»), в т.ч. на Ленинградском фронте, рассмотрены в работе Ю.В. Басистова8. Невысоко оценивая эффективность попыток нацистов внести деморализацию в среду военнослужащих РККА, автор, вместе с тем, указывает на то, что за чтение и хранение германских листовок органы НКВД неизменно и жестоко карали. Соглашается с предыдущим автором и волгоградский историк В.А. Горелкин9. Утверждая, что нацистская пропаганда в годы войны на южном направлении Восточного фронта оказалась малорезультативной и, в конечном счете, потерпела поражение, так и не достигнув конечных целей - разложения РККА и обеспечения лояльности населения оккупированных территорий Советского Союза к вермахту и Германии, автор главную причину негативного результата усилий германских пропагандистов видит в несоответствии «. между пропагандистскими установками Третьего рейха и действительностью, что, в свою очередь, доказывает роль пропаганды только как вспомогательного средства ведения войны».

В последнее десятилетие отечественными историками предпринята попытка пересмотра оценки причин и характера такого явления, как коллаборационизм на оккупированных территориях СССР, а также роли нацистской пропаганды в формировании и активизации коллаборационистских проявлений. Среди обширного круга работ10, посвященных этой теме, обращают на себя внимание монографии А.В. Окорокова11 и С.И. Дробязко12.

Фундаментальное теоретическое и конкретно-историческое исследование проблем коллаборационизма подготовил М.И. Семиряга13. Формулируя свое негативное отношение к «практике сотрудничества национальных предателей с гитлеровскими оккупационными властями в ущерб своему народу и родине» в административной, экономической, военно-политической сферах государственной и общественной жизни, расценивая действия коллаборантов как «измену Родине, . в нравственном . и в уголовно-правовом смысле этого понятия», М.И. Семиряга, вместе с тем, полагает, что крайне тяжелые условия повседневной жизни оправдывали бытовой коллаборационизм части гражданского населения.

Этапным событием в изучении истории гитлеровской оккупационной политики на территории СССР явился выход в свет монографии Б.Н. Ковалева (первое издание -2001 г.)14. Автор, глубоко проанализировав деятельность оккупационных властей в области экономики (в аграрном секторе, в частности) и национальной сфере, детально реконструировал условия повседневной жизни в условиях оккупации, выявил формы и охарактеризовал методы идеологической обработки населения со стороны гитлеровцев. Предложенную М.И. Семирягой типологию коллаборационизма Б.Н. Ковалев дополнил еще двумя его разновидностями: национальной и духовной. Вместе с тем, автор (также как и многие другие отечественные исследователи, например, М.М. Загорулько и А.Ф. Юденков), был убежден, что реальные масштабы «советского» коллаборационизма не могут поставить под сомнение традиционный вывод о единстве советского общества как одном из источников нашей победы в Великой Отечественной войне.

Особо следует сказать о вкладе западных историков в изучение интересующей нас проблемы. Так в германской историографии немалое число исследований посвящено личности министра пропаганды И. Геббельса: работы X. Хайбера, В. Райманна, Р. Ройта, Е. Брамштедте, Э. Ханфштенгеля, Г. Френкеля и др. Параллельно авторы приводят важные сведения о структуре и практической деятельности Рейхсминистерства пропаганды.

Объектом научного интереса германских историков нередко выступают отдельные структурные подразделения нацистского пропагандистского аппарата. В частности, П. Лонгерих исследовал работу Отдела прессы Министерства иностранных дел Германии15. Монография В. Кремера16, посвященная одному из руководителей Министерства пропаганды Р. Тауберту, содержит в приложении подробную информацию о возглавлявшихся этим нацистским чиновником отделах «Ост» и «Винега». Один из глубоких

I п исследователей германской пропагандистской машины Р. Зульцман в своей монографии делает акцент на том обстоятельстве, что нацистская оккупационная политика на территории СССР (с ее агитационной составляющей) сделала советских людей практически невосприимчивыми к западной послевоенной пропаганде. Работы О. Бухбендера и X. Шуха посвящены исследованию нацистских листовок, распространявшихся в годы

Второй мировой войны на фронтах боевых действий (т.н. «листовочной 18 пропаганде») .

К сожалению, пропагандистская деятельность гитлеровской Германии среди населения оккупированных территорий СССР в качестве самостоятельного сюжета (вне рамок оккупационной политики) на Западе практически не рассматривается. К числу немногочисленных исключений можно отнести исследования X. Умбрайта19 и

9Q

Р.-Д. Мюллера" , да еще монографию И. Хоффмана, посвященную изучению работы специальных курсов по подготовке пропагандистов, в создании и функционировании которых активное участие принимал и глава «Русской Освободительной Армии» А. Власов21.

В завершении укажем, что одним из наиболее информативно насыщенных исследований политики Германии на оккупированных территориях СССР по-прежнему остается работа американского историка А. Даллина22.

Таким образом, проведенный анализ степени научной изученности проблемы, избранной нами в качестве темы диссертационного исследования, свидетельствует, что для историков Германии, Великобритании и США весь послевоенный период было характерно пристальное внимание к деятельности нацистской пропаганды преимущественно на территории Третьего рейха, в то время как воздействие на Красную Армию и жителей оккупированных территорий СССР изучалось, в основном, в контексте восточной политики Германии. В советской историографии нацистская пропаганда в годы Великой Отечественной войны исследовалась лишь в самом общем плане, в связи с деятельностью Коммунистической партии на фронте и во вражеском тылу. В современной российской историографии система пропаганды Германии против СССР, как правило, изучается на местных материалах, что затрудняет выявление общих тенденций ее становления и эволюции.

Что касается проблемы места и роли религиозного фактора в военном и идеологическом противостоянии нацистской и советской политических систем, то она неоднократно привлекала внимание отечественных и зарубежных специалистов за прошедшие после окончания войны десятилетия.

Официальная советская историография, предпочитавшая не упоминать о патриотических начинаниях Московской патриархии в период Великой Отечественной войны, делала особый акцент на фактах сотрудничества православного духовенства с германским военным командованием, оккупационной администрацией и спецслужбами Третьего рейха . И если позиция руководства Прибалтийского экзархата в связи с этим расценивалась (в лучшем случае) как противоречивая, то действия т.н. Псковской «Православной Миссии в освобожденных областях России» однозначно квалифицировались как пособничество врагу и прямая измена Родине.

Взгляды отечественных исследователей по данному вопросу оставались практически неизменными на протяжении 1960-1980-х гг., претерпев весьма незначительную корректировку с началом перестройки: однако более или менее взвешенные оценки деятельности в условиях войны православных священнослужителей нивелировались некорректными утверждениями, будто бы религиозные организации использовали бедствия военного времени и народное горе в корыстных целях для усиленного насаждения религиозных чувств среди широких масс населения24.

Между тем религиозная политика Третьего рейха на оккупированной территории СССР была предметом научных изысканий ряда эмигрантских и западных историков25, труды некоторых из них позднее были переведены на русский язык и изданы в нашей стране26. Среди прочих выделялись работы В.И. Алексеева и Ф.Г. Ставру. Несмотря на недоступность для авторов многих архивных документальных комплексов (они использовали лишь трофейные сводки СД, периодику и мемуары) и, как следствие, ошибочность ряда статистических выкладок, В.И. Алексеев и Ф.Г. Ставру смогли дать глубокую характеристику религиозной ситуации и нарисовать целостную картину церковной жизни на оккупированной территории СССР27. По их мнению, именно стихийный религиозный подъем в зонах нацистской оккупации (т.н. «религиозное возрождение») и настойчивые попытки гитлеровцев использовать в своих целях религиозный фактор сыграли решающую роль в судьбах РПЦ в советской стране, заставив И.В. Сталина отказаться от прежнего жесткого курса антицерковной политики.

Существенные изменения в исторические и религиоведческие приоритеты внесла перестройка, открыв возможность для серьезного и ответственного (без идеологического контроля) изучения реальных процессов, протекавших в недрах советского общества на разных этапах его развития. Стали появляться исследования, отмеченные стремлением освободиться от политической и теоретической заданное™, постановкой и поиском ответов на ранее закрытые для обсуждения темы. Изменяется сам тон рассуждений, исчезает агрессивность, однозначность, предвзятость, авторы пытаются продемонстрировать собственную беспристрастность, предпочитая давать читателю «информацию к размышлению» в надежде на то, что тот сам во всем

28 разберется и правильно расставит акценты .

Постепенная, а с августа 1991 г. — практически полная ликвидация цензуры, публикация новых источников, открытие доступа к ранее секретным архивным фондам заставляли по-новому взглянугь на наше недавнее прошлое, на идеологию, его охранявшую29.

Вместе с тем, существенным недостатком первых «перестроечных» научных публикаций долгое время оставалось то обстоятельство, что процесс выработки и реализации курса государственной вероисповедной политики авторы рассматривали в отрыве от процессов, происходивших внутри религиозной сферы жизни общества. Положение в самих религиозных объединениях в большинстве работ практически не изучалось, в анализе церковных оценок и откликов на общественно-политические события в стране допускались искажения. Лишь со второй половины 1990-х годов появились работы, содержащие нетрадиционные оценочные суждения, демонстрирующие концептуально новый уровень осмысления и анализа проблем государственно-церковных отношений в 1941-1945 гг.

По мнению историков, война, как экстремальная ситуация, не только всколыхнула церковную жизнь в стране, но и показала, что РПЦ осталась верна своим историческим и вероисповедным традициям. При этом большинство авторов придерживались той точки зрения, что немецкая церковная политика в зонах оккупации носила преимущественно пропагандистский и показной характер.

В 1990-2000-е годы в научных дискуссиях впервые на равных смогли принять участие и духовные лица различных конфессий. Как бы в пику светским историкам, практически не затрагивавшим (по крайней мере, первоначально) в своих изысканиях внутрицерковных проблем, церковные исследователи анализировали процессы, происходившие в конфессиональной среде, по сути, в полном отрыве от общегражданской истории. Кроме того, написанные, как правило, непрофессионалами, подобного рода работы содержали многочисленные фактические ошибки. Схематичность концепции усугублялась использованием недостоверных слухов и легенд, отсутствием ссылок на источники, практически полным отсутствием материалов из государственных архивов30.

Многим церковным авторам была свойственна излишняя публицистичность и упрощенно-односторонний подход к оценке неоднозначных по своей сути общественно-политических процессов прошлого, очевидная политическая ангажированность. Нередко получив доступ к уникальным документам, они были не способны дать им строго научный комментарий. Тем самым, новизна заявленных новых подходов на деле нередко оборачивалась изменением идеологического вектора при сохранении господствовавшей традиции подгонки фактического материала под готовую концепцию, что способствовало не столько решению старых вопросов, сколько созданию новых. Наряду с уничтожением ложных догм и стереотипов советского образца, начали создаваться новые легенды и стереотипы, новые зоны

31 умолчания, появились новые герои и антигерои . Квинтэссенцией взглядов церковных официальных лиц на деятельность Псковской «Православной Миссии в освобожденных областях России», созданной немецкими властями, стало высказывание Патриарха Московского и всея Руси Алексия И следующего содержания: «С благодарностью в сердце мы вспоминаем самоотверженное служение тружеников Миссии, к нашей глубокой скорби, для большинства их ревностные труды во славу Божию завершились трагическими репрессиями, обрушившимися на них. Благодатные результаты Псковской миссии оказались очень важны для послевоенного восстановления жизни Русской Православной Церкви» .

Этапную роль в анализе (на качественно обновленной источниковой базе) исследуемой нами проблемы сыграли работы М.В. Шкаровского. Введя в научный оборот массу новых документов, он нарисовал объемную картину церковной жизни на оккупированной территории Северо-Запада РСФСР . Сдержанное и взвешенное отношение М.В. Шкаровского к событиям 1941-1944 гг., тактичность в описании впутрицерковных противоречий и характера государственно-конфессиональных отношений того времени выгодно отличают его работы от исследований церковных авторов, безапелляционно защищающих корпоративную честь мундира.

Итоговый вывод, сделанный М.В. Шкаровским, сводится к тому, что расчеты нацистов использовать религиозный фактор для идеологического разобщения народа, в основном, не оправдались: многочисленные примеры и разнообразные формы патриотической деятельности священнослужителей свидетельствуют об этом. Открывавшиеся храмы превратились в центры проявления русского национального самосознания, глубоких патриотических чувств. Ни одна из частей или юрисдикций Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. И чем активнее проявляла себя дикая, бесчеловечная природа гитлеровского «нового порядка», тем сильнее патриотическое начало становилось доминирующим для большинства духовенства на оккупированной территории.

Не ставя в целом под сомнение базовый вывод автора, так сказать, в общегосударственном масштабе, мы полагали бы некорректным безоговорочно распространять его как на территорию Украины, так и на территорию Северо-Запада РСФСР. Знакомство с материалами органов НКВД-НКГБ времен войны, не доступных в полном объеме М.В. Шкаровскому, не дают нам возможность согласиться с точкой зрения автора, полагающего, что, несмотря на жесткий административный и финансовый прессинг со стороны германских властей, Псковская Миссия (подавляющая часть членов которой, дескать, честно исполняла свой пастырский долг, будучи со своим многострадальным народом) не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в условиях оккупации34. Нам представляется характеристика религиозной ситуации на Северо-Западе России в 1941-1944 гг. не столь однозначной35. '

Подводя итог всему вышесказанному, подчеркнем, что несколькими поколениями отечественных историков осуществлен глубокий анализ сущности, этапов разработки и особенностей осуществления нацистской оккупационной политики в отдельных регионах СССР. В перестроечный и постперестроечный период российские ученые сумели преодолеть крайности одностороннего подхода к определению мотивов поведения населения в условиях оккупации, на строго научной основе начав рассмотрение вопросов об истоках, формах проявления коллаборационизма со стороны различных слоев гражданского населения.

Процесс перманентно вводившегося в научный оборот большого объема важнейших документальных материалов создал предпосылки, необходимые и достаточные для того, чтобы приступить к всестороннему теоретическому и конкретно-историческому исследованию системы нацистской пропаганды в среде населения временно оккупированных областей СССР, в частности, на территории такого важного во всех отношениях региона, как Северо-Запад РСФСР.

Учитывая актуальность, научную и практическую значимость темы, а также отсутствие целостного анализа и обобщающих трудов по затронутой проблематике, диссертант избрал объектом исследования нацистский оккупационный режим в годы Великой Отечественной войны, а его предметом - агитационно-пропагандистскую составляющую германской оккупационной политики на временно аннексированных территориях СССР.