автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества"

На правах рукописи

' 003449755

БЕСКОВ Андрей Анатольевич

АНАЛИЗ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫЧЕСТВА

Специальность 09 00 13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 ^ очт 2008

Нижнии Новгород 2008

003449755

Диссертация выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Нижеюродский государственный педагогический университет»

Научный руководитель - доктор философских наук, профессор А А. Федоров

Официальные оппоненты доктор философских наук, профессор Е.В.Мочалов

кандидат философских наук, доцент И А. Треушников

Ведущая организация -

ГОУ ВПО «Нижегородский государственный лингвистический университет»

Защита состоится 30 октября 2008 года в 14 00 часов на заседании диссертационного совета по философским наукам Д 212 164 03 в Нижегородском государственном педагогическом университете по адресу 603950, г Н Новгород, ГСП-37, ул Ульянова, 1

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородского государственного педагогического университета

г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент

И.А. Федотова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Тема восточнославянского язычества в последние годы стала очень популярной Научный интерес к этой тематике, зародившийся в нашей стране еще в XVII в (если вести отсчет от «Синопсиса» Иннокентия Гизеля), с тех пор никогда полностью не угасал Общекультурный интерес к этой сфере тоже всегда был высок, ибо, не имея представления о восточнославянском язычестве, трудно понять древнерусские памятники литературы и искусства, русское народное творчество в различных его проявлениях (вышивка, резьба по дереву, игры, песни и пр)

Но в последние годы среди причин, обусловивших повышенный интерес к восточнославянскому язычеству, появилась новая, тесно связанная с идеологическими мотивами В славянской мифологии некоторые авторы ищут идеологическое обоснование набирающему все большую силу русскому национализму Издания, написанные с этих позиций, пестрят тезисами об особой роли русского народа История славян искусственно углубляется на целые тысячелетия, они объявляются создателями чуть ли не всего богатства мировой культуры Можно наблюдать, как на русскую почву переносится искусственно сконструированная мифология немецкого нацизма, апеллировавшая к древним ариям, причем теперь «истинными арийцами» объявляются уже не немцы, а славяне

Набирает силу и неоязычество, не связанное с политикой, но отвечающее определенным духовным чаяниям части современной российской интеллигенции Оно явилось закономерным итогом поиска «русской идеи», новой культурной идентичности, которым наше общество озабочено на протяжении всего постсоветского периода Обращение в этих поисках к древнейшей истории ставян не случайно и причины этого уже

рассматривались в науке' Тревожит то, что эти квазиисторические штудии перерастают рамки чьих-то личностных взглядов на прошлое и становятся фактами общественного исторического сознания

Элементы язычества становятся достоянием современной отечественной массовой культуры и молодежной субкультуры, проникая на страницы художественных книг и интернет-сайтов, в фильмы и мультфильмы, тексты песен некоторых рок-групп (появилось даже отдельное музыкальное направление - pagan-metal, в котором тексты песен напрямую посвящены восхвалению и популяризации неоязыческой идеологии) Имена древнерусских языческих божеств носят некоторые российские (и украинские) коммерческие компании

Определенный интерес проблематика этой работы может иметь и для современного православия, озабоченного в последнее время всплеском неоязычества, выражающегося в отказе от традиционных христианских ценностей и норм поведения и стремящегося заменить их иными мировоззренческими позициями

Есть еще один аспект актуальности темы исследования. История изучения восточнославянского язычества насчитывает уже не менее трех столетий Менялись и усложнялись методы изучения мифологических представлений древних славян Под подобные исследования подводилась все более солидная методологическая база, на смену трудам ученых XVIII - XIX вв приходили более сложные и формализованные монографии специалистов еще более широкого круга наук, рассматривавших славянское язычество со своих узкопрофессиональных позиций Сложилась парадоксальная ситуация - изучением язычества занимались и занимаются историки, археологи, лингвисты, фольклористы, этнографы - но не религиоведы Приобретённые таким образом знания о славянской мифологии получаются расчлененными, обрывочными, во многом противоречивыми Назрела настоятельная

1 Шнирепыиан В А Этно1елез и идеьтичность националистические мифологии в современной России // Этнографическое обозрение 2003 №4 С 13-14

Л

потребность сведения всех накопленных в рамках различных научных дисциплин материалов воедино Но помимо механическою объединения накопленных знаний в единое целое, религиоведение должно рассматривать их в своем специфическом ракурсе, преследуя те цели и задачи, которые стоят перед ним как перед отдельной специфической научной дисциплиной Учитывая молодость этой дисциплины в рамках российской науки, необходимо уточнить эти цели и задачи, методы исследования, а также саму сущность того явления, которое называется восточнославянским язычеством Эти. вопросы и затрагиваются в данном исследовании

Степень разработанности темы. Анализ историографии по теме исследования предполагает два аспекта, составляющих единство предмета данного диссертационного исследования - изучение теории мифа и изучение работ, посвященных конкретно анализу восточнославянской мифологии

Анализ всего многообразия идей и гипотез, посвященных мифу и мифотворчеству, просто невозможен в рамках одной из глав кандидатской диссертации Как отмечал Н Л Сухачев, в XX в миф «получил столько же определений, сколько насчитывается авторов, размышляющих над мифом, живописующих самые неожиданные его отражения в социуме»2 Пусть эти слова выглядят некоторым преувеличением, все же они недалеки от истины -действительно существует огромное количество трактовок мифа С целью определения специфики употребления данного понятия в современном (преимущественно отечественном) научном дискурсе, в этой работе предпринято изучение основополагающих трудов отечественных и зарубежных исследователей (философов, филологов, историков, фольклористов, религиоведов), посвященных данной проблематике В числе этих авторов - такие имена как Я Э Голосовкер, И М Дьяконов, Ф X

2 Сухгчев Н Л Феномен туха и космос М^рчи Эли аде // Элиаде Мирна Азиатская алхигыя Сборник эссе Пей с руч , фр , англ -М Ян^с-К, 1998 Стр 7

Кессиди, К Леви-Строс, А Ф Лосев, В Я Пропп, М И Стеблин-Каменский, С А Токарев, О М Фрейденберг, М Элиаде3 и др

Рассмотрению вопросов, связанных с восточнославянской мифологией, посвящено еще большее количество научных публикаций Из целей и задач данного исследования вытекала необходимость проанализировать в первую очередь те работы, в которых раскрывается сущность двух божеств древнерусского пантеона, традиционно считающихся солярными - Хорса и Дажьбога (в первую очередь Хорса - как божества, чьи функциональные мифологические характеристики и этническая принадлежность наиболее спорны)

Что касается вопроса о сущности бога Хорса, то хороший обзор историографии проблемы был сделан в относительно недавней монографии МА Васильева4 В нашем диссертационном исследовании дополнительно выявлена и проанализирована история становления и закрепления научной традиции, связывающей это божество с солярным культом на основе его этимологии, предположительно возводимой к иранским корням Эта версия, высказанная впервые ПГ Бутковым5 в 1821 г, была вскоре повторена такими видными славистами как ПИ Прейс, ИИ Срезневский, О.М Бодянский6 Затем она становится общим местом большинства публикаций, посвященных древнерусскому пантеону, в XIX в ее повторяют еще НИ

J Голосовкер Я Э Логика античного мифа // Голосовкер Я Э Логика мифа - M, 1987 С 8-76, Дьяконов И М Архаические мифы Востока и Запада - М, 2004, Кессиди Ф От мифа к логосу Становление греческой философии - 2-е изд, испр, доп - СПб, 2003, Леви-Строс К Структурная антропология - М , 2001, Он же Как умирают мифы // Зарубежные исследования по семиотике фольклора Сборник статей -М, 1985 С 77- 88, Лосев А Ф Диалектика мифа II Философия Мифология Культура - М, 1991 С 22187, Пропп В Я Исторические корни волшебной сказки - М , 2005, Стеблин Каменский М И Миф - Л , 1976, Токарев С А Что такое мифология''//Вопросы истории религии и атеизма сборник статей -Вып X -M, 1962 С 338 - 375, Фрейденберг О М Миф и литература древности -2-е изд,испр идоп -М, 1998, Элиаде М Священное и мирское - М, 1994

4 Васильев M А Язычество восточных славян накануне крещения Руси Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром Языческая реформа князя Владимира М, 1999 С 17-27 и далее

5 Бутков П Нечто к Слову о полку Игореве//Вестник Европы 1821 Ч CXX1 №21 С 44,58-59

' Донесение П Прейса, Г Министру Народного Просвещения, из Праги, от 26 Декабря 1840 года II Журнал Министерства народного Просвещения 1841 Ч XXIX С 35 - 36, Срезневский И Об обожании солнца у древних славян // Журнал Министерства народного просвещения 1846 Июль 4 U Отд Ш С 50, Бодянский О Об одном прологе библиотеки Московской духовной типографии и тождестве славянских божеств Хорса и Даждьбса//Чгения р нмп Общес[зе истории и древностей российских 1846 №1 Отд I Исспедования С И

Костомаров, А Н Афанасьев, И Е Забелин7 и некоторые другие, далее она плавно переходит в следующее столетие - мы находим ее в работах Ф Е Корша, Е Г Кагарова8 Но если в дореволюционный период эта версия хотя и превалировала, но не являлась единственно возможной (другие мнения высказывали А С Фаминцын, М С Грушевский, Е В Аничков, Н М Гальковский9), то в советское время данная точка зрения стала господствовать практически безраздельно - А А Зализняк, Р О Якобсон, Н А Баскаков, Б А Рыбаков, В В ИвановиВН Топоров10, и многие другие В настоящее время ее отстаивает М А Васильев За рубежом распространение данной версии связано с именами Л Нидерле, Г В Вернадского, Р Якобсона, Г Ловмянского"

На данный момент в российской (впрочем, как и мировой) науке превалирует взгляд на Хорса и Дажьбога как на солярных божеств Возникающая проблема целесообразности присутствия в одном, небольшом по составу, древнерусском пантеоне сразу двух солярных божеств решается в рамках четырех логических схем

- тождество Хорса и Дажьбога, синонимичность этих теонимов (ОМ Бодянский, И И Срезневский, А С. Фаминцын, А Н Соболев, Р.О Якобсон, Г Ловмянский, М А Васильев),

7 Костомаров Н Славянская мифология (Извлечение из лекций, читанных в университете Св Владимира во

второй половине 1846 года) Киев, 1847 С 111, АН Афанасьев Мифы, поверья и суеверия славян T 3 -М,2002 С 510,Забелин И Е История русской жизни с древнейших времйн Ч II М 1879 С 291 ! Корш Ф Е Владимировы боги // (Пошана) Сборник Харьковского Историко-филологического Общества T XV111 Харьков, 1909 С 53, Кагаров ЕГ Религия древних славян // Культурно-бытовые очерки по мировой истории Серия А Русская ис гория №4 М, 1918 С 29-30

'Фаминцын А С Божества древних славян - СПб, 1884 С 199-202, Грушевский М Киевская Русь T 1 -СПб, 1911 С 394, Аничков ЕВ Язычество и Древняя Русь -М 2003 С 341, Гальковский Н М Борьба христианства с остатками язычества в дрезией Руси T I - Харьков, 1916 С 23-25

w Зализняк А А Проблемы славяно-иранских языковых отношений древнейшего периода // Вопросы славянского языкознания 1962 Вып 6 С 43 Якобсон Р Роль лингвистических показаний в сравнительной мифологии // VII международный конгресс антропологических и этнографических наук Москва (3-10 августа 1964 г) T V М , 1970 С 617, Баскаков Н А Мифологические и эпические имена собственные в «Слове о полку Игореве» (К этимологии «Белее» и «Боян») // Восточная филология (сборник) III -Тбилиси, 1973 С 184, Рыбаков Б А Язычество Древней Руси М , 2001 С 419, Он же ЯзЫ"ество древних славян М , 2002 С 417, Иванов В В , Топоров В Н Хоре//Славянская мифология Энциклопедический словарь М.1995 С 388, Топоров В Н Святость и святые в русской духовной культуре Т 1 Первый век христианства на Руси - M, 1993 С 512 - 513, Он же Предистория литературы у славян Опыт реконструкции (Введзние к курсу истории славянских литератур) -М.1998 С 107

"НидерлеЛ Славянские древности - М , 2001 С 312, Вернадский Г В Киевская Русь - Тверь Москва 2004 С 60 и сл, Ловмянский Г Религья славян и её упадок - СПб, 2001 С °7

- признание разноплеменного характера божеств пантеона Владимира (В Н Топоров),

- признание органичности наличия в пантеоне двух солярных божеств с объяснением причин этой особенности древнерусского пантеона (Ф Е Корш, Б А Рыбаков, А Н Робинсон12, A JI Никитин и Г Ю Филипповский13),

- элиминация самой проблемы путем отказа от соотнесения Дажьбога или Хорса с солнцем (М.А. Максимович, А Брюкнер, В Пизани, Я Е Боровский, В .В. Мартынов14)

Отмеченные четыре варианта решения проблемы не всегда могут быть выделены в чистом виде, порой они могут сочетаться друг с другом Но уже само их обилие говорит о том, что эта проблема до сих пор не может быть решена однозначно Все перечисленные варианты имеют определенные слабые стороны, что побуждает исследователей вновь возвращаться к этой теме

Объектом данного диссертационного исследования является восточнославянское язычество, понимаемое здесь как сложное и своеобразное религиозно-мифологическое явление Предметом исследования выступает мифологическая составляющая этого явления

Целью исследования является изучение мифологического компонента восточнославянского язычества на современном этапе развития религиоведения Для достижения намеченной цели, в ходе исследования решались следующие конкретные задачи:

- анализ наиболее фундаментальных теорий мифа,

- рассмотрение восточнославянского язычества в качестве объекта собственно религиоведческого анализа с тем, чтобы, выработав новые

12 Робинсон A H Сотнечная символика в «Слове о полку Игоревен // «Слово о попку Игореве» Памятники литературы и искусстваXI-XVII вв -М , 1978 С 32

13 Никитин AJI, Филипповский Г Ю Xтонические мотивы в легенде о Всеславе Полоцком // «Слово о полку Игореве» Памятники литературы и искусства XI-XVII вв -М,1978 с 141

14 Максимович М А К объяснению и истории Слова о полку Игореве // Максимович M А Собрание сочинений Т III VI отдел История словесности - Киев, 1880 С 654 Прим 59, Bríickner A Mitología slowianska - Kraków, 1917 S 89 - 96, Pisani V Slavische miszellen // Fe Román Jakobson Fssays on the occasion of his sixtieth birthday 10 October 1956 - The Hague, 1956 P 393, Боровский Я E Мифологический мир древних киеялчн - Киев, 1982 С 18, Мартынов В В Сакральный мир «Стова о полку Игореве» // Ставянский «балканский фольклор Источники и методы М, 1989 С 71

8

методологические основы его изучения, преодолеть определенные застойные тенденции в этой сфере, а также в целях более тесной интеграции результатов, полученных учёными других специальностей (историков, археологов, лингвистов, этнографов и т. д)

- анализ методологических основ реконструирования древних, не дошедших до нас мифов,

- применение полученных теоретических результатов к конкретному славянскому материалу (на примере древнерусских солярных божеств), с сопутствующей ревизией оценок и мнений на этот счет, накопившихся к настоящему времени и авторской реконструкцией соответствующего пласта мифологических представлений восточных славян

Теоретические и методологические основы исследования. В соответствии со спецификой данного диссертационного исследования, выполненного на стыке нескольких научных дисциплин - религиоведения, философии, истории, этнографии - в качестве теоретико-методологической базы исследования используются концепции ученых различных специальностей При этом большое влияние на автора данной работы оказали труды, отечественных исследователей, объединенных между собой в той или иной степени интересом к семиотической проблематике Среди них можно выделить такие имена как В.Я Пропп, М М Бахтин, Б А Успенский Учитывая важность для данной работы некоторых исторических аспектов затронутой проблематики, для ее автора значимым принципом является реализация культурно-семиотического подхода к истории Этот подход «предполагает апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса значимым признается то, что является значимым с их точки зрения»15 Поскольку «историческое прошлое не дано нам в конкретном опыте и поэтому нуждается в дешифровке и реконструкции»16, результатом подобного подхода должна явиться «реконструкция системы

15 Успенский Б А История и семиотика Восприятие времени как семиотическая проблема // Успенский Б А Этюды о русской истории - СПб Азбука, 2002 С 11

" Там же С 22

представлений, обусловливающих как восприятие тех или иных событий, так и реакцию на эти события»17 Иначе подобное направление может обозначаться как «антропологически ориентированная история» В рамках его речь идет «не столько об изучении событий как таковых (с внешней точки зрения), сколько об осознании механизмов редукции экономических, социальных, политических факторов (которые, несомненно, в конечном счете (выделено автором - А Б) весьма существенны) в реальные поступки

о 18

отдельных людей и целых социальных групп»

Поскольку изучение исторических аспектов того или иного явления немыслимо без обращения к конкретным историческим источникам, требуется определиться и с методологическими посылками в сфере их истолкования. В этом плане эвристически ценными и теоретически обоснованными представляются соображения отечественного историка A JI Юрганова о беспредпосылочной герменевтике (понимаемой в качестве метода исторической феноменологии) как способе лучшего понимания исторического источника Смысл этой позиции заключается в том, что к прочтению исторического источника (как этапу проведения исторической реконструкции) требуется подходить еще ничего не зная о тех выводах, которые будут сделаны после этого прочтения, то есть отказавшись от априорного знания об объекте реконструкции19. Как показывает практика, зачастую исследователи «вчитывают» в исторический источник то, что им хотелось бы там видеть

Плодотворной видится мысль ученых-семиотиков о так называемом «языке культуры» При этом исторический процесс «предстает как процесс порождения новых фраз на некотором "языке" и прочтения их общественным адресатом (социумом)»20 «Одни и те же объективные факты, составляющие реальный событийный текст, могут по-разному интерпретироваться на

" Успенский Б А История и семиотика Восприятие времени как семиотическая проблема С 11

18 Данилевский И Н Древняя Русь глазами современников и потомков (IX - XII вв) - 2-е изд, перераб и доп -М,2001 С б

"ЮргановАЛ Убить беса Путь от Средневековья к Новому времени -М,2006 С 355-359

20 Успенский Б A Historia sub specie semióticas //Успенский Б А Этюды о русской истории С 77

10

разных языках - ка языке соответствующего социума и на каком-либо другом языке, относящемся к иному пространству или времени >>2' Подобное соображение показывает всю сложность современных попыток истолкования древних мифов, которые также могут быть понять; как своеобразный язык, причем крайне архаичный, и потому плохо понятный современному человеку Прочтение подобного культурного текста возможно благодаря методу << обратного перевода», разрабатывавшемуся филологом-германистом А В. Михайловым Его позиция определяется тем мнением, что «вся история заключается в том, что разные культурные явления беспрестанно переводятся на иные, первоначально чуждые им культурные языки, часто с предельным переосмыслением содержания < > Надо учиться переводить назад и ставить вещи на свои первоначальные места»22

Но прежде чем пытаться «переводить» язык мифа на современный нам научный язык, требуется определиться со спецификой понимания этого явления в данной работе Самое непосредственное влияние на понимание мифа автором этого исследования оказала мифотогическая концепция И М Дьяконова, в рамках которой миф представляется способом выражения мироощущения и миропонимания человеком, еще не выработавшим аппарат абстрактных обобщающих понятий и использующим для этой цели тропы (преимущественно метафору и метонимию)23

Однако при «переводе» (в другой терминологии - дешифровке) того образного, метафорического языка, которым говорит с нами миф, мы неизбежно сталкиваемся с проблемой научной верифицируемости полученного результата Как отмечал еще М М Бахтин, раскрыть и прокомментировать смысл образа или символа можно только с помощью другого (изоморфного) смысла символа или образа «Истолкование символических структур принуждено уходить в бесконечность

21 Там же С 78

22 Михаилов, А В Надо >читься обратному перевод,'//Обратный перевод / А В Мпхайтов -М Языки русской культуры, 2000 С 16

-3 Дьяконов И М Архаические мифы Вссока и Запада И'д 2-е, стереотипное - М Едиториал УРСС, 200^ С 28

научности точных наук»24 В соответствии с этим постулатом требуется определиться с критериями научности, которыми будет руководствоваться автор этого исследования в своей работе, а вместе с тем и с методами, используемыми в работе

В общем приближении, исследователей славянского язычества можно разделить на две группы, условно обозначив их как «оптимистов» и «пессимистов» Водораздел между этими двумя группами (а вместе с тем и между двумя типами исследовательских программ в области изучения восточнославянского язычества) проходит на уровне вопроса о возможности научного изучения мифологической составляющей этого явления «Оптимисты» (и в этом лагере, пожалуй, самой заметной фигурой является АН Афанасьев) считают, что это вполне возможно «Пессимисты» (кредо которых достаточно четко выразил еще Е В Аничков), считают, что поскольку древние мифы восточных славян до нас не дошли, то реконструировать их - задача для науки не выполнимая, ибо тут неминуемо должно вступить в свои права уже «художественное проникновение». А там, где вступает в силу художественное проникновение, наука заканчивается С большим пиететом относясь к этому научному ригоризму, автор данного исследования все же относит себя к «оптимистам», считая, что возможности реконструкции не дошедших до нас мифов существуют, а «художественное проникновение» не стоит так жестко противопоставлять «научному знанию», поскольку гуманитарное научное знание порой в некоторой степени инкорпорирует в себя элементы художественного прозрения В этом отношении автор является в определенном смысле продолжателем традиции «мифологической школы» А Н Афанасьева, считая его труд («Поэтические воззрения славян на природу») ценным и поныне Сознавая тот вполне очевидный факт, что мифологическая картина мира древних славян, воссозданная А Н Афанасьевым, слишком субъективна, спорна и,

2< Бахтин М М К методологии гуманитарных наук // Бахтин М М Эстетика словесного творчества - М , 1979 С 362

воссозданная АН Афанасьевым, слишком субъективна, спорна и, действительно, чересчур художественна, требуется найти способы преодоления этих недостатков С этой целью в данном исследовании автор применяет структурно-функциональный анализ в рамках структуралистского подхода, предложенного К Леви-Стросом в качестве инструмента изучения мифа и адаптированного к славянскому культурному ареалу отечественными семиотиками-структуралистами В В Ивановым и В Н Топоровым Вкупе с компаративным методом, широко использовавшимся уже в XIX в, и применяющимся также в данной работе, структуралистский подход позволяет по-новому взглянуть на давно известные науке факты, привнося, вместе с тем, в исследование более строгую логику реконструкции древних мифологических представлений, нежели это было у А Н Афанасьева Труды названных ученых-структуралистов, в особенности отечественных исследователей, во многом послужили фундаментом теоретико-методологической базы представленного исследования

Существенными для данной работы являются и такие принципы исследования, как системность и историзм, ставшие универсальными для современных гуманитарных наук

Научная новизна исследования определяется следующими характеристиками

- произведен анализ восточнославянского язычества как религиозно-мифологической системы, из нее выделена собственно мифологическая составляющая,

- впервые к изучению славянской мифологии применена концепция «архаической мифологии» И М Дьяконова,

- изучена история становления и закрепления в научном сообществе гипотезы о солярной природе древнерусского бога Хорса, осуществлен критический анализ данной гипотезы, что позволило отнести ее к разряду «историографических мифов»,

- произведена новая реконструкция мифочогических представлений о солярных божествах в Древней Руси, опирающаяся не только на данные исторической науки, но и на достижения современного религиоведения

Положения, выносимые на защиту:

1 Такие культурно-общественные феномены как религия и мифология очень тесно связаны между собой, что крайне затрудняет их понятийное разграничение. Но в целях более детального их изучения можно выделить своего рода «идеальные типы», под которыми следует понимать предельно обобщенные теоретические модели этих явлений При таком подходе мифология предстает первичной формой интеллектуального постижения мира Человек еще не достиг того уровня интеллектуального развития, чтобы мыслить абстрактно Окружающую действительность он постигает путем ее вербального описания с помощью тропов (преимущественно метафоры и метонимии) Здесь нет места культу и религиозной вере, ибо нет еще представлений о сверхъестественном, а вера не отделена от знания Укорененность мифологии в архаическом обществе можно, предположительно, связывать с первичными в филогенетическом отношении правополушарными стратегиями обработки и репрезентации поступающей в мозг информации

2 В целях успешного изучения такого феномена как мифология существует потребность и возможность выделить в нем как минимум два слоя - «первичные» и «вторичные» мифы Если первичные (наиболее архаичные) мифы рождались спонтанно, естественным образом, то вторичные мифы есть результат позднейшей (специально организованной) творческой интеллектуально-рациональной или эмоционально-художественной обработки человеком первичных мифов Реконструкция не дошедших до нас мифов возможна, но только мифов наиболее простых -первичных, а не вторичных Эта идея может быть особенно плодотворной при исследовании славянской мифологии, которая нам сейчас почти не известна

3 В огромном массиве литературы, посвященной славянскому язычеству, имеется немало штампов (.«историографических мифов»), переходящих из одного исследования в другое. Одним из них является признание древнерусского бога Хорса солярным божеством на основании этимологического анализа его имени, которое традиционно возводится к иранским корням, и некоторых косвенных признаков Данная версия, принятая большинством современных ученых, имеет серьезные недостатки и в большей степени базируется на устоявшейся научной традиции, нежели на научных фактах Ни одна из высказывавшихся в разное время версий о происхождении этого теонима не может быть признана убедительно доказанной и потому не может послужить надежной основой для реконструкции образа этого божества, являясь, в лучшем случае, лишь дополнительным аргументом в ряду прочих построений исследователя

4. Произведенная реконструкция образа бога Хорса выявила значимые связи между группой различных культов (культы близнецов, коня, солнца, луны, волка, змеи), свадебной и погребальной обрядностью, символикой яйца, мотивом слепоты (хромоты) и некоторыми другими мифологическими представлениями Полученные результаты позволяют говорить о существовании у восточных славян дохристианских мифологических представлений о божественных близнецах-конниках, связанных с солярным культом (в роли которых автор диссертации видит Хорса и Дажьбога)

5 Термин «солярные божества», применяемый в этой работе к Хорсу и Дажьбогу, имеет довольно условный характер Неизвестно, как распределялись функции между этими богами Но есть основания полагать, что эта пара божеств могла соотноситься одновременно с солнцем и месяцем, с днем и ночью Некоторые данные указывают на то, что Хоре отождествлялся преимущественно с ночным светилом и мог восприниматься как хтоническое божество, что, впрочем, не отвергает его светоносной солярной природы В этом отношении он может быть сопоставлен с Волосом (Велесом), который может быть осмыслен в качестве альтернативного имени

Хорса, или, что более вероятно, как его ипостась, в которой максимально проявились свойственные солярному кучьту хтонические черты

Теоретическая значимость работы состоит в уточнении таких понятий как «мифология», «восточнославянское язычество», разработке вопросов, связанных с возможностью изучения религиозной идентичности древнерусских язычников и реконструкции восточнославянской языческой картины (модели) мира

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты представленного исследования могут послужить основой для дальнейших научных изысканий в области реконструкции древней восточнославянской мифологии Кроме того, полученные в ходе работы результаты могут быть использованы в качестве материала при разработке учебных курсов по религиоведению, истории и философии религии, сравнительной мифологии, культурологии

Апробация результатов исследования была проведена на ряде региональных, всероссийских и международных научных конференций «Современная гуманитарная мысль и научно-технический прогресс Материалы XLII международной студенческой конференции» (Новосибирск,

2004), «Славянский мир русская идея как социокультурный феномен VIII международная научная конференция» (Пермь, 2004), «Российская система ценностей XIV Рождественские православно-философские чтения» (Нижний Новгород, 2005), «Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие С И Архангельского XIV чтения памяти члена-корреспондента АН СССР С И Архангельского» (Нижний Новгород, 2005), «Глобальное пространство культуры Международный научный форум» (Санкт-Петербург, 2005), «Война как событие и со-бытие Региональная конференция, посвященная 60-летию Великой Победы» (Нижний Новгород,

2005), «Русское православие как основа сохранения национальной идентичности XVI Рождественские православно-философские чтения» (Нижний Новгород, 2007) Основные результаты исследования нашли свое

отражение в 10 публикациях, в том числе в рецензируемом научном журнале «Вестник чувашского университета», включенном в перечень изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней кандидата и доктора наук

Структура исследования. Текст диссертации состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии (189 наименований).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются объект, предмет, цель, основные задачи и принципы исследования, обосновывается актуальность темы, ее научная новизна, рассматривается степень изученности темы, раскрываются теоретико-методологические основы исследования

В Главе I «Теоретико-методологические основы религиоведческого изучения восточнославянского язычества» анализируется сам термин «восточнославянское язычество», намечаются пути религиоведческого изучения этого явления Первый параграф «Анализ понятий "религия" и "мифология"» посвящен рассмотрению специфики употребления этих терминов в современной (преимущественно отечественной) науке, теоретическому разграничению этих понятий Предпринят критический разбор наиболее распространенных в отечественной науке определений религии и мифологии, отмечены их достоинства и недостатки Вполне понимая тот факт, что в рамках одного параграфа невозможно детально рассмотреть все имеющиеся на этот счет точки зрения, и что абсолютно нереально вывести полностью универсальные (устраивающие всех) определения религии и мифологии, автор исследования в ходе проведенного анализа все же счел возможным конкретизировать эти понятия Относительно религии автору импонирует формулировка польского историка Г Ловмянского «религия берет начало из веры человека в

существование сверхъестественного мира, а также из его убежденности в возможности поддержания с ним контактов, полезных для людей, и состоит в организации этих контактов и использовании их для человеческих цепей»25 Что же касается мифологии, то после изучения большого количества различных, нередко противоречащих друг другу мнений на этот счет, в качестве базовой была принята концепция известного отечественного историка ИМ Дьяконова На ее основе в настоящем исследовании было сформулировано следующее определение мифологии Мифология есть единственно возможное первобытное (архаическое) мировоззрение, отражающее непосредственно данную человеку реальность путем ее словесного описания через тропы и не разграничивающее естественное и сверхъестественное, веру и знание. Следует подчеркнуть, что подобная трактовка мифологии и мифов относится лишь к самому архаичному этапу их бытования Наиболее ранние мифы можно назвать простыми, первичными или архаическими С течением времени, как правило, старые мифы переосмысляются, дополняются новыми элементами и деталями, и в итоге доходят до нас в качестве достаточно развернутых рассказов, которые обычно и называются мифами Подобные мифы в этой работе называются сложными, вторичными или новейшими Отчасти из-за неразличения простых и сложных мифов проистекает то множество противоречивых мнений насчет сущности и происхождения мифов, которое имеет место в науке Если взглянуть на проб тему возникновения мифологии и религии с филогенетической точки зрения, то, видимо, следует связывать их генезис и периодизацию с особенностями когнитивной эволюции человечества Особенности так называемого «архаичного» мышления древности некоторые ученые склонны видеть в преобладающей роли правого полушария мозга26

25 Г Ловмянский Религия славян и её упадок -СПб, 2003 С 11

26 См , например Бескова И А Проблема соотношения ментальности и культуры // Когнитивная эволюция и творчество - М, 1995 С 76 - 100, Меркулов ИП Логика науки и индивидуальное творчество // Когнитивнат эволюция и творчество С 112, Он же Когнитивная звогюцчя - М , 1999 С 63, Ре^абек Е Я Мифомышление (когнитивный анализ) -М , 2003

Во втором параграфе «Восточнославянское язычество как объект религиоведческого анализа» выявляется специфика восточнославянского язычества, позволяющая взглянуть на него как на религиозно-мифологический комплекс Здесь следует определить, как изучать этот комплекс религиозно-мифологических представлений и практик При популярном ныне стремлении к системности, необходимо изучать его во всей полноте, рисуя не плоские схемы иерархии богов, но наполняя наши реконструкции объемом, создавая рельефную панораму пресловутой «картины мира» При таком подходе (в идеале) необходимо прочувствовать изучаемое явление, примерить его на себя, попытаться взглянуть на мир глазами древнего язычника (вспомним здесь «метод погружения» М Элиаде) Для этого необходимо реконструировать для восточнославянского язычества то, что в современной науке принято называть «религиозной идентичностью»

Исследование проблемы идентичности восточнославянского язычества несомненно имело бы интерес со стороны философии, психологии, истории, этнологии и ряда других дисциплин Но насколько правомочна постановка такой проблематики исследования9 Что касается индивидуальной идентичности, то этот вопрос решается сразу же и полностью однозначно -обладая тем материалом, который находится в распоряжении современной науки исследовать данную проблематику невозможно Для того чтобы это можно было сделать, должен был быть жив хотя бы один язычник (либо до нас должны были дойти солидные по объему и степени достоверности письменные материалы, касающиеся религиозных чувств и представлений такого человека) Ничего этого в нашем распоряжении нет и появиться не может

Изучение идентичности восточнославянского язычества в его коллективном аспекте имеет больше права на жизнь Очевидно, что при реконструкции данного феномена мы могли бы исходить из большего круга источников (весьма разнородных по характеру) и, кроме того, эта

реконструкция имела бы более общий характер Но необходимо признать в нашем распоряжении нет таких полных, содержательных и аутентичных источников, на основании которых мы могли бы строить столь глобальные обобщения Причем отсутствием необходимых исторических источников проблема не исчерпывается Очевидно, что религиозная идентичность тесно связана с идентичностью этнической или культурно-языковой Но при изучении последней также возникают серьезные затруднения, связанные с противоборством в современной российской этнологии двух влиятельных направлений - примордиализма и конструктивизма Если раньше мысль о том, что нация формирует свою государственность (примордиализм) представлялась совершенно очевидной, и не требующей доказательств, то теперь, зачастую, все видится с точностью до наоборот - то есть нации, а значит и национальные (этнические) идентичности конструируются государствами (эта позиция получила название конструктивизм)27 Не имея возможности здесь более подробно остановиться на аргументации сторон, скажем лишь, что нам более близка позиция конструктивистов Но если этнические образования, и саму этническую идентичность творит государство, позволительно ли рассуждать о существовании такой идентичности у славян в ту пору, когда государства еще не было9 Естественно, что о какой-либо единой этнической идентичности для множества различных славянских племен, подпадающих под собирательное понятие «восточные славяне» говорить совершенно не возможно

Из вышесказанного вытекает вывод о том, что религиозная идентичность восточных славян времен бытования в их среде язычества - проблема, которая на сегодняшний день не может быть заявлена в качестве тематики серьезного полномасштабного научного исследования Значит, изучение

27 Хорошее представление о современном состоянии проблемы и об острой полемике представителей этих противоборствующих направлений дают книга В А Тишкова (Тишков В А Реквием по этносу Исследования по социально-культурной антропологии / В А Тишков, Институт этнологии и антропологии им Н Н Миклухо-Маклая - М, 2003) и монография М Н Губогло (Губогло М Н Идентификация идентичности Этносоциологические очерки / М Н Губогло, Институт этнопогии и антропологии им Н Н Миклухо-Маклая - М , 2003), являющиеся плодами работы видных представителей кокструктивиша и пвичордиатизма соответственно

религии древних славян как духовного (ментального) феномена во всей его полноте не возможно Следовательно, изучение восточнославянского язычества возможно только в каких-то иных, частных аспектах пантеон и пандемониум, религиозно-мифологическая символика, погребальные, свадебные и прочие ритуалы, устройство и география святилищ, функции института жрецов и т д Большая часть этих вопросов была рассмотрена еще в XIX - XX веках, и сейчас науке к этому прибавить практически нечего Задачей современного религиоведения, помимо обобщения и систематизации того обширного материала, который был накоплен в этой обтасти другими науками, может стать изучение не столько религии восточных славян, сколько именно восточнославянских мифов Постановка подобной задачи может вызвать недоумение - о каких мифах идет речь, если до наших дней не дошло практически ни одного внятного источника, из которого можно было бы почерпнуть необходимые нам сведения9 Да, это так, и, тем не менее, некоторые ученые пытаются реконструировать (хотя бы в самом общем приближении) некоторые славянские мифы. Так, например, широкую известность обрел т н «основной миф» славянской мифологии, реконструированный В В Ивановым и В Н Топоровым28 Оставляя в стороне вопросы убедительности этой реконструкции, а также правомерность данного ей названия («основной миф»), отметим, что возможность гипотетической реконструкции древних мифов (или, лучше сказать, их элементов - мифологем) методами современной 'науки все же существует Это положение обосновывается в третьем параграфе «Методологические аспекты изучения восточнославянской мифологии», где анализируются те методологические основания, на базе которых исследователи строят свои концепции восточнославянской мифологии. На основе анализа обширного массива научной литературы, посвященной изучению восточнославянского (или древнерусского) язычества, который накопился за многие десятилетия и

28 Иванов В В, Топоров В Н Исстаования в области славянских древностей Лексические и фразеочогические вопросы реконструкции текстов - М , 1974 (Ч 1 «Реконструкция фрагментов мифа о бее грозы и его противнике)* С 4-179)

даже века, складывается однозначный вывод - большинство авторов, исследующих данную проблематику, либо вовсе не уделяют внимания вопросам методологии, либо касаются их бегло и поверхностно Это повышает актуальность рассмотрения подобных вопросов

В отношении возможности реконструкции славянской мифологии (понимаемой здесь как совокупности мифов) для нас принципиальным является размежевание первичных и вторичных мифов Изучать вторичные мифы применительно к славянской почве невозможно в силу того, что отсутствует требуемый материал Следовательно, на долю религиоведа, интересующегося изучением восточнославянской мифологии, остаются лишь первичные мифы, и то лишь в том случае, если их возможно выявить. И здесь очень большой вес приобретают разработки мифологов-структуралистов (К Леви-Строс, В В Иванов и В Н Топоров) Их методы нередко подвергались достаточно резкой критике29, во многом она была справедлива, но она не может свести на нет все плоды их работы Их заслуга в том, что они выработали методику вычленения из того гигантского массива данных, которым располагает современная наука, основных структурных единиц мифа Из них, как из своеобразных кирпичиков, можно попытаться сложить те или иные восточнославянские мифы Мы не склонны проявлять чрезмерный оптимизм, считая, что нам удастся восстановить древнейшие, первичные мифы в их первоначальном обличье30, но вполне возможно, что удастся выявить определённые узловые точки, в чьих рамках эти мифы существовали, тем самым определив некий культурный континуум, рефлексируя по поводу которого можно будет очертить контуры пресловутой

29 См, например Рыбаков Б А Язычество древних славян - М, 2002 С 405, Клейн Л С Воскрешение Перуна К реконструкции восточнославянского язычества - СПб, 2004 С 61 и далее 10 Вообще, это обтичье может быть сформировано 1ишь письменной фиксацией в рамках породившей их

традиции, догматизацией мифов в той или иной степени Ситуация здесь сходна с этапом кодификации обычного права, которое сначала длительное время живет в устной форме, будучи сильно подвержено на этой стадии различным изменениям, а затем фиксируется письменно, и на этой стадии застывает на более или менее длительный срок, до того времени, поча не будет подвергнуто новой редзкции В сипу абстрактности этого «первоначального обличья» интересны даже не сами мифы, а та система координат которую они задают для ориентации человека в мире

«картины мира» древних славян, уже ставшей притчей во языцех в трудах отечественных семиотиков-структуралистов.

Гласа II «Специфика солярных божеств в древнерусском языческом пантеоне» посвящена выявлению некоторых элементов первичной мифологии славян, на которые до сих пор в науке обращалось недостаточно внимания Рассматривается круг вопросов, связанных со спецификой древнерусских солярных божеств (в частности, бога Хорса), уточнена историография этой проблемы, предпринята новая попытка реконструкции комплекса мифологических солярных представлений восточных славян

В первом параграфе «Образ древнерусского бога Хорса в современной историографии» рассматриваются 1) источники, из которых можно почерпнуть сведения об этом божестве, 2) наиболее значимые гипотезы о его природе и функциях, накопившиеся за последние два столетия, и сохранившие свою научную ценность до настоящего момента

Во втором параграфе «Новый опыт реконструкции сущности образа бога Хорса» критически переосмыслены данные исторических источников и гипотезы относительно природы Хорса, укоренившиеся в научном мире Изучена история становления и закрепления в отечественной (как, впрочем, и мировой) научной традиции версии об иранском происхождении образа и имени этого божества Показано, что гипотеза о солярной природе последнего практически полностью основана на данной этимологии Показано, что сама эта этимология не лишена мйогочисленных подводных камней, что не позволяет отнестись к ней с полным доверием, а значит, оставляет по-прежнему открытым вопрос о природе и функциях бога Хорса Выявлены определенные точки соприкосновения между целой группой различных культов и мифологических представлений, таких как культ близнецов, коня, солнца, месяца, волка, змеи, свадебной и погребальной обрядности, символики яйца, мотива слепоты и хромоты и т д На основании полученных данных реконструируется древнерусский близнечный солярный культ Хоре сопоставляется с Дажьбогом и эта пара божеств сравнивается с

древнеиндийскими Ашвинами, представляющими собой наибочее яркий образец индоевропейских мифологических близнецов, связанных с солярным культом Термин «солярные божества» применительно к Хорсу и Дажьбогу (в особенности к Хорсу) достаточно условен Исторические источники не дают достаточного материала для того, что ответить на вопрос, как распределялись функции между этими божествами Но есть основания предполагать, что они могли соотноситься одновременно и с солнцем, и с месяцем, с дневным и с ночным временем суток Хоре мог отождествляться преимущественно с ночным светилом, воспринимаясь как хтоническое божество, что, впрочем, не отвергает его светоносной солярной природы В этом отношении он может быть сопоставлен с Волосом (Белесом) Последний, в этом случае, должен пониматься либо в качестве синонима Хорса, либо как его ипостась, в которой максимально проявились свойственные солярному культу хтонические черты Предложенная гипотеза позволяет по-новому взглянуть на всю систему древнерусского (и восточнославянского) язычества Нет нужды придумывать различные изощренные причины для введения в пантеон князя Владимира двух солярных божеств, в том числе и объяснять этот факт влияниями других этнических групп, постулируя при этом сложные этнические и социальные процессы в древнерусском обществе. Возможное генетическое родство Хорса и Волоса может объяснить факт отсутствия последнего в пантеоне князя Владимира, вызывающее недоумение у многих поколений ученых

Третий параграф «Реминисценции представлений о солярных божествах в низших уровнях славянской мифологии» развивает идеи, высказанные в предыдущем параграфе на примере анализа персонажей восточнославянской «низшей мифологии» (Ярило, св Юрий, Авсень) Рассмотренные персонажи имеют свою специфику, и, несмотря на возможную общность их происхождения, не могут быть механически объединены в один общий класс мифологических существ Разница между таким существом как Ярило (предположительно - языческое божество),

Юрием (Георгием) - христианским святым и Авсенем - существом, природа которого до конца не ясна, вполне очевидна Но в отношении каждого и ^ них явственно прослеживаются мотивы, роднящие их с реконструированным комплексом мифологических представлений Здесь же рассматриваются некоторые аспекты мифологической календарной символики, имеющие отношение к солярному культу у восточных славян, в частности, такие символы как печь и яйцо

В Заключении подводятся итоги работы, формулируются основные положения и выводы диссертационного исследования

Завершает диссертацию библиографический список, включающий в себя перечень исторических источников и научной литературы

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, выпускаемых в РФ, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени кандидата наук:

1 Бесков, А А О возможности научной реконструкции восточнославянской языческой модели мира / А А Бесков // Вестник Чувашского университета Гуманитарные науки - 2007 - № 4 - С 72-80 (0,6 п л )

По теме диссертационного исследования имеются следующие публикации:

2 Бесков, А А Специфика изучения русо-славянского язычества на современном этапе / А А Бесков // Современная гуманитарная мысль и научно-технический прогресс Материалы Х1Л1 международной студенческой конференции -Новосибирск Ромод,2004 -С 183-185 (0,2 п

л)

3 Бесков А А Проблема изучения русо-славянского язычества на современном этапе / А А Бесков // Материалы научно-практической конференции Нижний Новгород НКИ, 2004 С 104-106 (0,2 п л)

4 Бесков А А Феномен неоязычества в контексте русской идеи / А А Бесков // Славянский мир русская идея как социокультурный феномен Материалы VIII международной научной конференции 7-8 октября 2004 г - Пермь,

2004 - С 85 -86.(0,1 п л)

5 Бесков А А К вопросу о древнерусских нравственных ценное гях / А А Бесков // Российская система ценностей XIV Рождественские православно-философские чтения - Н Новгород Нижегородский гуманитарный центр.

2005 -С 516-522 (0,4п л)

6 Бесков А А Загадка древнерусского бога Хорса к истории вопроса / А А Бесков // Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие СИ Архангельского. XIV чтения памяти члена-корреспондента АН СССР С И Архангельского 25-26 февраля 2005 г - Н Новгород, 2005 - С 5 - 8 (0,3 п л)

7 Бесков А А Парадоксы глобализации и «русская идея» / А А Бесков // Глобальное пространство культуры Материалы международного научного форума 12-16 апреля 2005 г - СПб ЦЕНТР ИЗУЧЕНИЯ КУЛЬТУРЫ, 2005 -С 410-413 (0,3 п л)

8 Бесков А А Тысячелетняя война православие против восточнославянского язычества / А А Бесков // Война как событие и событие Сборник статей и докладов региональной конференции, посвященной 60-летию Великой Победы -Н Новгород ГХИ, 2005 - С 132 - 135 (0,3 п л)

9 Бесков А А Древнерусские божества Хоре и Дажьбог новая постановка вопроса / А А Бесков // История христианского мировоззрения в Европе источники и концепции - СПб Издательство РХГИ, 2005 - С 97-101 (0,3 п л)

10 Бесков А А Национальная идентичность и православие / А А Бесков // Русское православие как основа сохранения национальной идентичности XVI Рождественские православно-философские чтения - Н Новгород Нижегородский гуманитарный центр, 2007 - С 360 - 364 (0,3 п л)

So

Подписано в печать 09 Of Печать оперативная Объем{,£ пл Тираж ¿СЮ зкз Заказ ¿4.0

Нижегородский государствечный педагогический университет Полиграфический участок AHO «МУК НГПУ» 603950, Нижний Новгород, Ульянова, 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Бесков, Андрей Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основы религиоведческого изучения восточнославянского язычества.

§1. Анализ понятий «религия» и «мифология».

§2. Восточнославянское язычество как объект религиоведческого анализа.

§3. Методологические аспекты изучения восточнославянской мифологии.

ГЛАВА 2. Специфика солярных божеств в древнерусском языческом пантеоне.

§1. Образ древнерусского бога Хорса в современной историографии.

§2. Новый опыт реконструкции сущности образа бога Хорса.

§3. Реминисценции представлений о солярных божествах в низших уровнях славянской мифологии.

Введение диссертации2008 год, автореферат по философии, Бесков, Андрей Анатольевич

Актуальность темы исследования. Тема восточнославянского язычества в последние годы стала очень популярной. Сейчас выходит масса научной, научно-популярной, художественной и, к сожалению, псевдонаучной литературы, так или иначе связанной с восточнославянским язычеством и славянской мифологией. Научный интерес к этой тематике, зародившийся в нашей стране ещё в XVII в. (если вести отсчёт от «Синопсиса» Иннокентия Гизеля), с тех пор никогда полностью не угасал несмотря на менявшуюся конъюнктуру, пробиваясь сквозь бремя дореволюционной духовной цензуры и не считаясь с общим снижением интереса к религиозной проблематике в годы советской власти. Общекультурный интерес к этой сфере тоже всегда был высок, ибо, не имея представления о древнерусском язычестве, трудно понять древнерусские памятники литературы и искусства, русское народное творчество в различных его проявлениях (вышивка, резьба по дереву, игры, песни и пр.). Ярким примером, подтверждающим это утверждение, может послужить хотя бы знаменитое «Слово о полку Игореве», насквозь пронизанное языческими мотивами и породившее необозримое количество литературы, комментирующей многочисленные «тёмные места» этого памятника.

Но в последние годы среди причин, обусловивших повышенный интерес к восточнославянскому язычеству, появилась новая, тесно связанная с идеологическими мотивами. В славянской мифологии с упорством, достойным лучшего применения, некоторые авторы ищут идеологическое обоснование набирающему все большую силу русскому национализму. Издания, написанные с этих позиций, пестрят предупреждениями об угрозе «мирового сионистского заговора» и тезисами об особой роли русского народа, его превосходстве над другими народами. История славян искусственно углубляется на целые тысячелетия, они объявляются создателями чуть ли не всего богатства мировой культуры. Доходит до абсурда - на русскую почву переносится искусственно сконструированная мифология немецкого нацизма, апеллировавшая к древним ариям. Только теперь «истинными арийцами» объявляются уже не немцы, а славяне.

Набирает силу и неоязычество, не связанное с политикой, но отвечающее определённым духовным чаяниям части современной российской интеллигенции. Оно явилось закономерным итогом поиска «русской идеи», новой культурной идентичности, которым наше общество озабочено на протяжении всего постсоветского периода. Обращение в этих поисках к древнейшей истории славян не случайно и причины этого уже рассматривались в науке1. Тревожит то, что эти квазиисторические штудии перерастают рамки чьих-то личностных взглядов на прошлое и становятся фактами общественного исторического сознания. Знания о русском язычестве рядового обывателя приобретают порой очень своеобразный вид. Зачастую славянские божества и мифологемы смешиваются в его сознании с образами скандинавских, индийских божеств, с христианской символикой, а подчас и вовсе с полуфантастическими религиозными построениями некоторых современных авторов. В этом свете не удивляют рассуждения со сцены одного популярного писателя-сатирика о нашем древнем божестве по имени Ра - это вполне соответствует состоянию современного нам общественного исторического сознания.

Элементы язычества становятся достоянием современной отечественной массовой культуры, проникая на страницы художественных книг и Интернет-сайтов, в фильмы и мультфильмы, тексты песен некоторых рок-групп (появилось даже отдельное музыкальное направление — pagan-metal, в котором тексты песен напрямую посвящены восхвалению и популяризации неоязыческой идеологии). Имена древнерусских языческих божеств носят некоторые российские коммерческие компании.

1 Шнирельман В.А. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России // Этнографическое обозрение. 2003. № 4. С.13 - 14.

Интерес общества к своей истории и культуре можно оценивать только положительно, но ситуация, когда их основы фальсифицируются и используются в качестве аргументов националистической, а подчас и откровенно фашистской пропаганды не может не тревожить из-за её направленности как против принципов научной этики, так и против общечеловеческих, общегражданских ценностей.

Определённый интерес проблематика этой работы может иметь и для современного православия, озабоченного в последнее время всплеском неоязычества, выражающегося в отказе от традиционных христианских ценностей и норм поведения и стремящегося заменить их иными мировоззренческими позициями.

Есть ещё один аспект актуальности темы исследования. История изучения восточнославянского язычества насчитывает уже не менее трёх столетий. Менялись и усложнялись методы изучения мифологических представлений древних славян. Под подобные исследования подводилась всё более солидная методологическая база, на смену трудам учёных XVIII - XIX вв. приходили более сложные и формализованные монографии специалистов ещё более широкого круга наук, рассматривавших славянское язычество со своих узкопрофессиональных позиций. Сложилась парадоксальная ситуация — изучением язычества занимались и занимаются историки, археологи, лингвисты, фольклористы, этнографы - но не религиоведы. С одной стороны, это понятно, поскольку сведения о восточнославянском язычестве чрезвычайно разношёрстны и, чтобы свести их воедино, требуются усилия специалистов различного профиля. Но в то же время приобретённые таким образом знания о славянской мифологии получаются расчленёнными, обрывочными, во многом противоречивыми. Это заметно даже из анализа материалов школьных учебников, куда, в идеале, должна попадать только бесспорная, многократно проверенная информация. Назрела настоятельная потребность сведения .всех накопленных в рамках различных научных дисциплин материалов воедино. Эта задача должна быть возложена на религиоведение, которое в рамках современной научной и образовательной парадигмы мыслится именно в качестве интегративной научной дисциплины. Однако помимо механического объединения накопленных знаний в единое целое, религиоведение должно рассматривать их в своём специфическом ракурсе, преследуя те цели и задачи, которые стоят перед ним как перед отдельной специфической научной дисциплиной. Учитывая молодость этой дисциплины в рамках российской науки, необходимо уточнить эти цели и задачи, методы исследования, а также сущность того явления, которое называется восточнославянским язычеством. Эти вопросы будут затронуты в данном исследовании.

Степень разработанности темы. Анализ историографии по теме исследования предполагает два аспекта, составляющих единство предмета данного, диссертационного исследования - изучение теории мифа и изучение работ, посвящённых конкретно анализу восточнославянской мифологии.

Анализ всего многообразия идей и гипотез, посвящённых мифу и мифотворчеству, просто невозможен в рамках одной из глав кандидатской диссертации. Как отмечал Н.Л. Сухачёв, в XX в. миф «получил столько же определений, сколько насчитывается авторов, размышляющих над мифом, живописующих самые неожиданные его отражения в социуме»2. Пусть эти слова выглядят некоторым преувеличением (как показывает наш собственный анализ - далеко не каждый автор, размышляющий над проблемой мифа, даёт ему определение), но всё же они недалеки от истины - действительно существует огромное количество трактовок мифа. С целью определения специфики употребления данного понятия в современном (преимущественно отечественном) научном дискурсе, в этой работе предпринято изучение наиболее заметных и основополагающих работ отечественных и зарубежных исследователей (философов, филологов, историков, фольклористов, религиоведов), посвящённых данной проблематике. В числе этих авторов — такие имена как: С.А. Токарев, В.Я. Пропп, А.Ф. Лосев, Я.Э. Голосовкер, Ф.Х. Кессиди, М. И. Стеблин-Каменский, И.М. Дьяконов, О.М. Фрейденберг, М. Элиаде, К. Леви-Строс, К. Хюбнер и др. При отборе анализируемой литературы

2 Сухачев Н.Л. Феномен духа и космос Мирчи Элиаде // Элиаде Мирча. Азиатская алхимия. Сборник эссе. - М., 1998. С. 7. приоритет отдавался не только трудам наиболее именитых теоретиков в этой области, но и работам учёных-практиков, которые непосредственно работали с остатками древних мифологических представлений в народной среде или изучали древние мифологии с опорой на аутентичные первоисточники.

Рассмотрению вопросов, связанных с восточнославянской мифологией, посвящено на порядок большее количество научных публикаций. Из целей и задач данной работы вытекала необходимость проанализировать в первую очередь те работы, в которых раскрывается сущность божеств древнерусского пантеона, традиционно считающихся солярными - Хорса и Дажьбога (в первую очередь Хорса - как божества, чьи функциональные мифологические характеристики и этническая принадлежность наиболее спорны).

Что касается вопроса о сущности бога Хорса, то хороший обзор историографии проблемы был сделан в относительно недавней монографии М.А. Васильева. В нашем диссертационном исследовании дополнительно выявлена и проанализирована история становления и закрепления научной традиции, связывающей это божество с солярным культом на основе его этимологии, предположительно возводимой к иранским корням. Эта версия, высказанная впервые П.Г. Бутковым в 1821 г., была вскоре повторена такими видными славистами как П.И. Прейс, И.И. Срезневский, О.М. Бодянский. Затем она становится общим местом большинства публикаций, посвященных древнерусскому пантеону, в XIX в. её повторяют ещё Н.И. Костомаров,^И.Е. Забелин и некоторые другие, далее она плавно переходит в следующее столетие - мы находим её в работах Ф.Е. Корша, Е.Г. Кагарова. Но если в дореволюционный период эта версия хоть и превалировала, но не являлась единственно возможной (другие гипотезы высказывали A.C. Фаминцын, М.С. Грушевский, Е.В. Аничков), то в советское время данная точка зрения стала господствовать практически безраздельно - A.A. Зализняк, P.O. Якобсон, Н. А. Баскаков, Б.А. Рыбаков, В.В. Иванов и В.Н. Топоров, и многие другие. В настоящее время её отстаивает М.А. Васильев. За рубежом распространение

3 Васильев М.А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси: Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром. Языческая реформа князя Владимира. М., 1999. С. 17 -27 и далее. данной версии связано с именами Л. Нидерле, Г.В. Вернадского, Р. Якобсона, Г. Ловмянского.

На данный момент в российской (впрочем, как и мировой) науке превалирует взгляд на Хорса и Дажьбога как на солярных божеств. Возникающая проблема целесообразности присутствия в одном, небольшом по составу, древнерусском пантеоне сразу двух солярных божеств решается в рамках четырёх логических схем:

- тождество Хорса и Дажьбога, синонимичность этих теонимов (О.М. Бодянский, И.И. Срезневский, A.C. Фаминцын, А.Н. Соболев, P.O. Якобсон, Г. Ловмянский, М.А. Васильев);

- признание разноплеменного характера божеств пантеона Владимира (В.Н. Топоров);

- признание органичности наличия в пантеоне двух солярных божеств с объяснением причин этой особенности древнерусского пантеона (Ф.Е. Корш, Б.А. Рыбаков, А.Н. Робинсон, А.Л.Никитин и Г.Ю. Филипповский);

- элиминация самой проблемы путём отказа от соотнесения Дажьбога или Хорса с солнцем (А. Брюкнер, В. Пизани, Я.Е. Боровский, В.В. Мартынов). .

Отмеченные четыре варианта решения проблемы не всегда могут быть выделены в чистом виде, порой они могут сочетаться друг с другом. Но уже само их обилие говорит о том, что эта проблема до сих пор не может быть решена однозначно. Все перечисленные варианты имеют определённые слабые стороны, что побуждает исследователей вновь возвращаться к этой теме.

Объектом данного диссертационного исследования является восточнославянское язычество, понимаемое здесь как сложное и своеобразное религиозно-мифологическое явление. Предметом исследования выступает мифологическая составляющая этого явления.

Целью исследования является изучение мифологического компонента восточнославянского язычества на современном этапе развития религиоведения. Для достижения намеченной цели, в ходе исследования решались следующие конкретные задачи:

- анализ наиболее фундаментальных теорий мифа;

- рассмотрение восточнославянского язычества в качестве объекта собственно религиоведческого анализа с тем, чтобы, выработав новые методологические основы его изучения, преодолеть определённые застойные тенденции в этой сфере, а также в целях более тесной интеграции результатов, полученных учёными других специальностей (историков, археологов, лингвистов, этнографов и т. д.);

- анализ методологических основ реконструирования древних, не дошедших до нас мифов;

- применение полученных теоретических результатов к конкретному славянскому материалу (на примере древнерусских солярных божеств), с сопутствующей ревизией оценок и мнений на этот счёт, накопившихся к настоящему времени и авторской реконструкцией соответствующего пласта мифологических представлений восточных славян.

Теоретические и методологические основы исследования. В соответствии со спецификой данного диссертационного исследования, выполненного на стыке нескольких научных дисциплин - религиоведения, философии, истории, этнографии - в качестве теоретико-методологической базы исследования используются концепции учёных различных специальностей. При этом большое влияние на автора данной работы оказали труды отечественных исследователей, объединённых между собой в той или иной степени интересом к семиотической проблематике. Среди них можно выделить такие имена как: В.Я. Пропп, М.М. Бахтин, Б.А. Успенский. Учитывая важность для данной работы некоторых исторических аспектов затронутой проблематики, для её автора значимым принципом является реализация культурно-семиотического подхода к истории. Этот подход «предполагает апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса: значимым признаётся то, что является значимым с их точки зрения»4. Поскольку «историческое прошлое не дано нам в конкретном

4 Успенский Б.А. История и семиотика: Восприятие времени как семиотическая проблема // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. - СПб., 2002. С. 11. опыте и поэтому нуждается в дешифровке и реконструкции»5, результатом подобного подхода должна явиться «реконструкция системы представлений, обусловливающих как восприятие тех или иных событий, так и реакцию на эти события»6. Иначе подобное направление может обозначаться как «антропологически ориентированная история». В рамках его речь идёт «не столько об изучении событий как таковых (с внешней точки зрения), сколько об осознании механизмов редукции экономических, социальных, политических факторов (которые, несомненно, в конечном счёте (выделено автором. — А.Б.) весьма существенны) в реальные поступки отдельных людей и целых социальных групп»7.

Поскольку изучение исторических аспектов того или иного явления немыслимо без обращения к конкретным историческим источникам, требуется определиться и с методологическими посылками в сфере их истолкования. В этом плане эвристически ценными и теоретически обоснованными кажутся соображения отечественного историка A.JI. Юрганова о беспредпосылочной герменевтике (понимаемой в качестве метода исторической феноменологии) как способе лучшего понимания исторического источника. Смысл этой позиции заключается в том, что к прочтению исторического источника (как этапу проведения исторической реконструкции) требуется подходить ещё ничего не зная о тех выводах, которые будут сделаны после этого прочтения, то есть о отказавшись от априорного знания об объекте реконструкции . Как показывает практика, зачастую исследователи «вчитывают» в исторический источник то, что им хотелось бы там видеть. Примеры этого можно будет увидеть во второй главе диссертации, когда речь зайдёт о конкретных древнерусских письменных исторических источниках и образцах их интерпретации различными авторами.

Плодотворной видится мысль учёных-семиотиков о так называемом «языке культуры». При этом исторический процесс «предстаёт как процесс порождения новых фраз на некотором "языке" и прочтения их общественным

5 Там же. С. 22

6 Там же. С. 11.

7 Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX - XII вв.). - 2-е изд., перераб. и доп. -М., 2001. С. 6.

8 Юрганов Л.Л. Убить беса. Путь от Средневековья к Новому времени. - М., 2006. С. 355 - 359. адресатом (социумом)»9. «Одни и те же объективные факты, составляющие реальный событийный текст, могут по-разному интерпретироваться на разных языках - на языке соответствующего социума и на каком-либо другом языке, относящемся к иному пространству или времени.»10. Подобное соображение показывает всю сложность современных попыток истолкования древних мифов, которые таюке могут быть поняты как своеобразный язык, причём крайне архаичный, и потому плохо понятный современному человеку (пусть даже отдельные «фразы» этого «языка» и представляются нам узнаваемыми, и потому понятными). Прочтение подобного культурного текста возможно благодаря методу «обратного перевода», разрабатывавшемуся филологом-германистом A.B. Михайловым. Его позиция определяется тем мнением, что «вся история заключается в том, что разные культурные явления беспрестанно переводятся на иные, первоначально чуждые им культурные языки, часто с предельным переосмыслением содержания. <.> Надо учиться переводить назад и ставить вещи на свои первоначальные места»11.

Но прежде чем пытаться «переводить» язык мифа на современный нам научный язык, требуется определиться со спецификой понимания этого явления в данной работе. Самое непосредственное влияние на понимание мифа автором настоящей диссертации оказала мифологическая концепция И.М. Дьяконова, в рамках которой миф представляется способом выражения мироощущения и миропонимания человеком, ещё не выработавшим аппарат абстрактных обобщающих понятий и использующим для этой цели тропы

1 "У преимущественно метафору и метонимию) .,

Однако при «переводе» (в другой терминологии - дешифровке) того образного, метафорического языка, которым говорит с нами миф, мы неизбежно сталкиваемся с проблемой научной верифицируемости полученного результата. Как отмечал ещё М.М. Бахтин, раскрыть и прокомментировать смысл образа или символа можно только с помощью другого (изоморфного)

9 Успенский Б. A. Historia sub specie semioticae // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. С. 77.

10 Там же. С. 78.

11 А. В. Михайлов. Обратный перевод. Русская и западноевропейская культура: Проблема взаимосвязей. — М., 2000. С. 16.

12 Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада. Изд. 2-е, стереотипное. - М., 2004. смысла символа или образа. С помощью научного анализа можно лишь относительно рационализировать данный смысл, углубить его с помощью иных смыслов возможно только в ходе философско-художественной интерпретации. Иначе говоря: «Истолкование символических структур принуждено уходить в бесконечность символических смыслов, поэтому оно и не может стать научным

1 о в смысле научности точных наук» . В соответствии с этим постулатом требуется определиться с критериями научности, которыми будет руководствоваться автор этого исследования в своей работе, а вместе с тем и с методами, используемыми в работе.

Сложности, возникающие перед исследователем восточнославянского язычества при обращении его к мифологическому аспекту последнего, подчёркивались в отечественной науке давно и многократно. Более подробно эти вопросы будут освещены при дальнейшем изложении, в рамках третьего параграфа первой главы. Здесь же ограничимся кратким изложением занимаемой нами позиции.

В общем приближении, учёных, высказывавшихся на этот счёт, можно разделить на две группы, условно обозначив их как «оптимистов» и «пессимистов». Водораздел между этими двумя группами (а вместе с тем и между двумя типами исследовательских программ в области изучения восточнославянского язычества) проходит на уровне вопроса о возможности научного изучения мифологической составляющей этого явления. «Оптимисты» (и в этом лагере, пожалуй, самой заметной фигурой является А.Н. Афанасьев) считают, что это вполне возможно. «Пессимисты» (кредо которых достаточно чётко выразил ещё Е.В. Аничков), считают, что поскольку древние мифы восточных славян до нас не дошли, то реконструировать их -задача для науки не выполнимая, ибо тут неминуемо должно вступить в свои права уже «художественное проникновение». А там, где вступает в силу художественное проникновение, наука заканчивается. Следовательно, её уделом может быть только изучение тех или иных аспектов культа на основе

13 Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979. С. 362. исторических источников. С большим пиететом относясь к этому научному ригоризму, автор данного исследования всё же относит себя к «оптимистам», считая, что возможности реконструкции не дошедших до нас мифов существуют, а «художественное проникновение» не стоит так жёстко противопоставлять «научному знанию», поскольку гуманитарное научное знание порой в некоторой степени инкорпорирует в себя элементы художественного прозрения. В этом отношении автор является в определённом смысле продолжателем традиции «мифологической школы» афанасьевского толка, считая его труд («Поэтические воззрения славян на природу») вполне актуальным и ценным и поныне, несмотря на всю имеющуюся, и, безусловно, во многом справедливую критику. Понимание мифа А.Н. Афанасьевым, во многом раскрывающееся уже в самых первых строках названного сочинения, конгениально пониманию мифа автором настоящего исследования: «Богатый и можно сказать - единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое, с его метафорическими и созвучными выражениями»14. Но на данном этапе развития наук о человеке, данные представления можно существенным образом конкретизировать и углубить, используя для этого достижения современной эпистемологии, базирующиеся, помимо всего прочего, на достижениях биологии (нейрофизиологии) последних десятилетий, которые позволили по-новому взглянуть на способы обработки и репрезентации человеческим мозгом информации об окружающем мире.

Сознавая тот вполне очевидный факт, что мифологическая картина мира древних славян, воссозданная А.Н. Афанасьевым, слишком субъективна, спорна и, действительно, чересчур художественна, требуется найти способы преодоления этих недостатков. С этой целью в данном исследовании автор применяет структурно-функциональный анализ в рамках структуралистского подхода, предложенного К. Леви-Стросом в качестве инструмента изучения мифа и адаптированного к славянскому культурному ареалу отечественными

14 Афанасьев А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян (Поэтические воззрения славян на природу) (в 3 томах). -М.; СПб., 2002. Т. 1.С. 15. семиотиками-структуралистами В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым. Вкупе с компаративным методом, широко использовавшимся уже в XIX в., и применяющимся также в данной работе, структуралистский подход позволяет по-новому взглянуть на давно известные науке факты, привнося, вместе с тем, в исследование более строгую логику реконструкции древних мифологических представлений, нежели это было у А.Н. Афанасьева. Труды названных учёных-структуралистов, в особенности отечественных исследователей, во многом послужили фундаментом теоретико-методологической базы представленного исследования.

Существенными для данной работы являются и такие принципы исследования, как системность и историзм, ставшие универсальными для современных гуманитарных наук.

Научная новизна исследования определяется следующими характеристиками:

- произведён анализ восточнославянского язычества как религиозно-мифологической системы, из неё выделена собственно мифологическая составляющая;

- впервые к изучению славянской мифологии применена концепция «архаической мифологии» И.М. Дьяконова;

- изучена история становления и закрепления в научном сообществе гипотезы о солярной природе древнерусского бога Хорса, осуществлён критический анализ данной гипотезы, что позволило отнести её к разряду «историографических мифов»;

- произведена новая реконструкция мифологических представлений о солярных божествах в Древней Руси, опирающаяся не только на данные исторической науки, но и на достижения современного религиоведения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Такие культурно-общественные феномены как религия и мифология очень тесно связаны между собой, что крайне затрудняет их понятийное разграничение. Но в целях более детального их изучения можно выделить своего рода «идеальные типы», под которыми следует понимать предельно обобщённые теоретические модели этих явлений. При таком подходе мифология предстаёт первичной формой интеллектуального постижения мира. Человек ещё не достиг того уровня интеллектуального развития, чтобы мыслить абстрактно. Окружающую действительность он постигает путём её вербального описания с помощью тропов (преимущественно метафоры и метонимии). Здесь нет места культу и религиозной вере, ибо нет ещё представлений о сверхъестественном, а вера не отделена от знания. Укоренённость мифологии в архаическом обществе можно, предположительно, связывать с первичными в филогенетическом отношении правополушарными стратегиями обработки и репрезентации поступающей в мозг информации.

2. В целях успешного изучения такого феномена как мифология существует потребность и возможность выделить в нём как минимум два слоя -«первичные» и «вторичные» мифы. Если первичные (наиболее архаичные) мифы рождались спонтанно, естественным образом, то вторичные мифы есть результат позднейшей (специально организованной) творческой интеллектуально-рациональной или эмоционально-художественной обработки человеком первичных мифов. Реконструкция не дошедших до нас мифов возможна, но только мифов наиболее простых - первичных, а не вторичных. Эта идея может быть особенно плодотворной при исследовании славянской мифологии, которая нам сейчас почти не известна.

3. В огромном массиве литературы, посвящённой славянскому язычеству, имеется немало штампов («историографических мифов»), переходящих из одного исследования в другое. Одним из них является признание древнерусского бога Хорса солярным божеством на основании этимологического анализа его имени, которое традиционно возводится к иранским корням, и некоторых косвенных признаков. Данная версия, принятая большинством современных учёных, имеет серьёзные недостатки и в большей степени базируется на устоявшейся научной традиции, нежели на научных фактах. Ни одна из высказывавшихся в разное время версий о происхождении этого теонима не может быть признана убедительно доказанной и потому "не может послужить надёжной основой для реконструкции образа этого божества, являясь, в лучшем случае, лишь дополнительным аргументом в ряду прочих построений исследователя.

4. Произведённая автором диссертации реконструкция образа бога Хорса выявила значимые связи между группой различных культов (культы близнецов, коня, солнца, луны, волка, змеи), свадебной и погребальной обрядностью, символикой яйца, мотивом слепоты (хромоты) и некоторыми другими мифологическими представлениями. Полученные результаты позволяют говорить о существовании у восточных славян дохристианских мифологических представлений о божественных близнецах-конниках, связанных с солярным культом (в роли которых автор диссертации видит Хорса и Дажьбога).

5. Термин «солярные божества», применяемый в этой работе к Хорсу и Дажьбогу, имеет довольно условный характер. Неизвестно, как распределялись функции между этими богами. Но есть основания полагать, что эта пара божеств могла соотноситься одновременно с солнцем и месяцем, с днём и ночью. Некоторые данные указывают на то, что Хоре отождествлялся преимущественно с ночным светилом и мог восприниматься как хтоническое божество, что, впрочем, не отвергает его светоносной солярной природы. В этом отношении он может быть сопоставлен с Волосом (Велесом), который может быть осмыслен в качестве альтернативного имени Хорса, или, что более вероятно, как его ипостась, в которой максимально проявились свойственные солярному культу хтонические черты.

Теоретическая значимость работы состоит в уточнении таких понятий как «мифология», «восточнославянское язычество», разработке вопросов, связанных с возможностью изучения религиозной идентичности древнерусских язычников и реконструкции восточнославянской языческой картины (модели) мира.

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты представленного исследования могут послужить основой для дальнейших научных изысканий в области реконструкции древней восточнославянской мифологии. Кроме того, полученные в ходе работы результаты могут быть использованы в качестве материала при разработке учебных курсов по религиоведению, истории и философии религии, сравнительной мифологии, культурологии.

Апробация результатов исследования была проведена на ряде региональных, всероссийских и международных научных конференций: «Современная гуманитарная мысль и научно-технический прогресс. Материалы XLII международной студенческой конференции» (Новосибирск, 2004), «Славянский мир: русская идея как социокультурный феномен. VIII международная научная конференция» (Пермь, 2004), «Российская система ценностей. XIV Рождественские православно-философские чтения» (Нижний Новгород, 2005), «Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие С.И. Архангельского. XIV чтения памяти члена-корреспондента АН СССР С.И. Архангельского» (Нижний Новгород, 2005), «Глобальное пространство культуры. Международный научный форум» (Санкт-Петербург, 2005), «Война как событие и со-бытие: Региональная конференция, посвященная 60-летию Великой Победы» (Нижний Новгород, 2005), «Русское православие как основа сохранения национальной идентичности: XVI Рождественские православно-философские чтения» (Нижний Новгород, 2007). Основные результаты исследования нашли своё отражение в 10 публикациях, в том числе в рецензируемом научном журнале «Вестник чувашского университета», включённом в перечень изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёных степеней кандидата и доктора наук.

Структура исследования. Текст диссертации состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка. Объём диссертации составляет 172 страницы, включая 17 страниц библиографии (189 наименований, из них 7 на иностранных языках).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества"

выводы.

Наиболее распространённые на данный момент трактовки сущности бога Хорса, опирающиеся на его иранскую этимологию, нельзя признать удачными. Попытки построения гипотез о сущности древнерусских божеств преимущественно на основе их этимологии себя изжили и основательно скомпрометированы. Только вариантов этимологии теонима Хоре существует не менее десятка. Схожим образом обстоят дела и в плане этимологии других древнерусских божеств.

Предпринятая попытка реконструкции образа бога Хорса с помощью компаративистики, опирающаяся на сопоставление данных различных индоевропейских мифологических систем, выявила определённые точки соприкосновения между целой группой различных культов (таких как культы близнецов, коня, солнца, месяца, волка, змеи) и некоторых мифологических представлений, к которым относятся элементы свадебной и погребальной обрядности, символика яйца, мотив слепоты (хромоты) и т. д.

На основании полученных результатов предположено существование древнерусского близнечного солярного культа. Хоре сопоставлен с Дажьбогом и эта пара божеств, в свою очередь, сравнивается с древнеиндийскими Ашвинами, представляющими собой наиболее яркий образец индоевропейских божеств-близнецов, связанных с солярным культом, из известных науке на данный момент.

Термин «солярные божества», применяемый в этой работе к Хорсу и Дажьбогу (в особенности к Хорсу) имеет достаточно условный характер. Исторические источники не дают достаточного материала для того," что ответить на вопрос, как распределялись функции между этими божествами. Но есть основания полагать, что эта пара божеств могла соотноситься одновременно с солнцем и месяцем, с дневным и ночным временем суток. При этом ряд фактов указывает на то, что Хоре должен был отождествляться скорее с ночным светилом и мог восприниматься как хтоническое божество, что, впрочем, не отвергает его светоносной солярной природы. В этом отношении он может быть сопоставлен с Волосом (Велесом). Последний, в этом случае, видимо, должен пониматься либо в качестве альтернативного имени Хорса, либо, что более вероятно, как его ипостась, в которой максимально проявились свойственные солярному культу хтонические черты.

Предложенная в данной работе трактовка специфики древнерусских солярных божеств может помочь по-новому взглянуть на всю систему древнерусского (и, шире — восточнославянского) язычества. Отпадает необходимость придумывать различные изощрённые причины для введения в пантеон князя Владимира двух солярных божеств, в том числе и объяснять этот факт влияниями других этнических групп, постулируя при этом сложные этнические и социальные процессы в древнерусском обществе. Кроме того, предложенная версия способна объяснить факт отсутствия в летописном пантеоне князя Владимира столь заметного божества, как Волос.

Предложенные в этой работе выводы, оценки и трактовки, безусловно, могут быть в той или иной мере скорректированы при дальнейших исследованиях подобного рода. Эта работа намечает тот путь, которым может пойти современное отечественное религиоведение в плане изучения восточнославянского язычества, во всяком случае, высшего уровня восточнославянской мифологии - древнего пантеона. Для этого следует создать ряд обобщающих работ, посвящённых каждому из наиболее значительных восточнославянских божеств. К созданию этих трудов целесообразно привлечь учёных различных специальностей, при этом требуется очень тщательно изучить историографию по теме исследования, поскольку зачастую различные авторы высказывают схожие точки зрения независимо друг от друга просто в силу слабого знакомства с трудами предшественников. Надеемся, что подобного рода исследования когда-нибудь будут осуществлены и эта работа станет посильным вкладом в общее дело.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, ещё раз вкратце изложим те основные пункты исследования, которые представляются нам наиболее важными.

На данный момент в деле изучения восточнославянского язычества наблюдается некоторый застой, связанный с неопределённостью исходных методологических предпосылок. Изучение восточнославянского язычества ведётся учёными различных специальностей, методами, характерными для различных научных дисциплин, но при этом не происходит органичного и своевременного слияния полученных результатов в единое целое. Это оказывает отрицательное влияние на эффективность исследований в данной сфере.

Задачу по объединению наработок учёных различных специальностей в области изучения восточнославянского язычества может и должно взять на себя религиоведение. Помимо механического объединения всех имеющихся достижений, религиоведение должно снабжать исследователей и методологической основой, адекватной стоящим перед ними задачам.

В целях оптимизации исследовательской деятельности в области изучения восточнославянского язычества, требуется, прежде всего, определиться с пониманием природы этого явления. Поскольку восточнославянское язычество является религиозно-мифологической системой, требуется углублённое изучение специфики систем подобного рода с целью выработки наиболее перспективных направлений исследований и соответствующих им методов исследовательской работы.

Для религиоведческого анализа собственно религиозного компонента восточнославянского язычества наибольший интерес на данный момент представляет изучение религиозной идентичности восточнославянской социокультурной общности. Но, как показано в данной работе, материала для подобных исследований крайне мало, поэтому задачи такого рода сейчас кажутся невыполнимыми. В связи с этим следует уделить особое внимание изучению мифологического компонента восточнославянского язычества. При этом требуется уточнить смысл термина «мифология», поскольку в современном религиоведческом дискурсе он понимается неоднозначно. В результате предпринятого в этой работе рассмотрения превалирующих в отечественной науке теорий мифа было сформулировано авторское понимание такого явления как мифология. Мифология есть единственно возможное первобытное (архаическое) мировоззрение, отражающее непосредственно данную человеку реальность путём её словесного описания через тропы и не разграничивающее естественное и сверхъестественное, веру и знание. Поскольку восточные славяне периода бытования в их среде язычества стояли ( на гораздо более высокой ступени развития, нежели те людские сообщества, в среде которых зарождалась мифология, то нет оснований говорить о том, что мифология была единственно доступной для них формой миропонимания. Однако не вызывает сомнения наличие в их сознании многочисленных реликтов мифологического мышления. С целью конкретизации предмета исследования предложено разделить понятие мифологии на две части, в связи с чем вводятся такие понятия как архаическая мифология и новейшая мифология. Под архаической мифологией мы понимаем древнейший способ осмысления окружающей действительности, а под новейшей мифологией - мы подразумеваем мифологию в её наиболее распространённом значении - т. е. как комплекс преданий (свод мифов) о каких-либо событиях или существах (чаще всего сверхъестественных). Соответственно, мифы мы делим также на две группы. К первой относятся простые, первичные или архаические мифы. Мифы этого рода не являются мифами в обычном, повседневном понимании этого слова. На том этапе развития человечества, когда единственной формой миропонимания была архаическая мифология, практически любое сколько-нибудь развёрнутое высказывание, требующее использования абстрактных понятий, неизбежно должно было принять форму мифа, т. е. высказывания, в котором общее передаётся через частное. Архаические мифы являются тем материалом, из которого состоят мифы, называемые в этой работе сложными, вторичными или новейшими и относящиеся ко второй группе мифов. Это именно те мифы, которые подразумеваются под этим словом в обыденном, повседневном языке. Примером этого вида мифов являются широко известные древнегреческие мифы.

Мифы, подобные древнегреческим - т. е. новейшая мифология, могли дойти до нас двумя путями - в виде непрерывной живой культурной традиции, либо в виде письменных кодификаций мифологических преданий, составленных носителями традиции или сторонними наблюдателями. Но ни в том, ни" в другом виде восточнославянская мифология до наших дней не сохранилась. Мы можем лишь предполагать, какие мифы существовали у наших предков. Правда, предпринимались попытки реконструкции сложных (вторичных) славянских мифов. В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым реконструирован индоевропейский миф, названный ими «основным мифом», который переносится и на славянскую почву. Этот миф имеет развёрнутую форму и, при соответствующей литературной обработке, имел бы сходство со сложными мифами других народов - например, греческими мифами. Здесь учёные выступили в роли мифотворцев. Это порой вызывает критику в их адрес,- но "мы не склонны с ней соглашаться. Как нам кажется, в подобной ситуации исследователь мифа вынужден брать на себя роль мифотворца и- это совершенно естественно. В роли мифотворца выступает любой человек, который записывает, классифицирует мифы. Как известно, любая развитая мифология знает множество вариантов одних и тех же мифов. Соответственно, их собиратель (конечно, если это не учёный-этнограф, записывающий мифы уцелевших до наших дней первобытных племён, а носитель живой мифологической традиции) будет вынужден при отборе и записи материала что-то отбирать, а что-то отсеивать. То, что он отберёт и запишет — останется жить в веках, то, что он отсеет, скорее всего, со временем отомрёт, в лучшем случае оставив какие-то следы в народной памяти. Большинство известных ныне мифов древних народов известны нам именно благодаря их своевременной записи носителями мифологической традиции. Но даже-если славянской мифологии в этом плане не повезло, и никаких записей о славянских мифах до нас не дошло, то учёный, реконструирующий эти мифы, выполняет во многом роль, аналогичную роли древних авторов-собирателей мифов. Он точно так же просеивает имеющийся в его распоряжении материал (пусть и далеко не столь конкретный и определённый), решает, какие элементы можно и следует включить в свою реконструкцию, какие следует исключить из неё. В этом плане он действительно является мифотворцем. Если выполненная им реконструкция мифа соответствует имеющемуся в распоряжении науки материалу, внутренне стройна и непротиворечива, то она имеет полное право на существование. Нам лишь остаётся помнить о гипотетичности этой конструкции, и не превращать подобный миф в догму.

Однако, реконструкция восточнославянских мифов, в силу специфики источников, дело чрезвычайно сложное. Чтобы достичь здесь каких-то определённых (положительных) результатов, необходимо определиться с методикой исследования. В.В. Иванов и В.Н. Топоров пошли, пожалуй, единственно возможным путём, применив в процессе изучения восточнославянского язычество структуралистскую методику. Суть её заключается в том, что исследователи выявляют в различных типах текста, имеющего определённую мифологическую смысловую нагрузку, некие схожие черты, определённое устойчивое смысловое ядро («инвариант, сохраняющийся при трансформациях»). Если эти схожие черты представлены в достаточно большом количестве источников, тем более источников, различных по своему характеру, то исследователь вправе предположить, что они восходят, в конечном итоге, к какому-то одному прототипу. Описав и определённым образом упорядочив все эти обнаруженные инварианты, учёный может „ попытаться реконструировать тот прототип, к которому они восходят. Таким образом реконструируются именно простейшие, архаические мифы, на основании которых уже можно пытаться воссоздать предположительный облик вторичных, сложных мифов.

Изложенный выше принцип был применён в этой работе с целью попытки реконструкции комплекса восточнославянских мифологических представлений, относящихся к солярному культу. При этом особый упор был сделан на анализе существующих в современной науке гипотез о сущности древнерусского бога

154 ' '

Хорса. В результате проведённого исследования были сделаны следующие

Список научной литературыБесков, Андрей Анатольевич, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Геродот. История. В 9-ти книгах / Пер. Г.А. Стратановского. М.: Ладомир, 2001.-752 с.

2. Донесение П. Прейса, Г. Министру Народного Просвещения, из Праги, от 26 Декабря 1840 года // ЖМНП. 1841. Ч. XXIX. Отд. IV. С. 31 - 52.

3. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. 2. М.: Изд-во «Восточная литература», 1962.-С. 1 - 938.

4. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Т. 1. М.: Изд-во «Восточная литература», 1962. - 578 с.

5. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. Т. II. Ч. 1. (1722 год). СПб, 1879. Дело № 480. Стб. 639-661.

6. Пословицы и поговорки Галицкой и Угорской Руси // Записки русского географического общества по отделению этнографии / Под ред. Л.Н. Майкова. Т. 2. - СПб., 1869. - С. 225 - 362 (1-я паг.).

7. Сабинин С. Ответ на ответ (Переписка по случаю статьи: «Об одном Прологе библиотеки Московской Духовной Типографии и о тождестве Славянских божеств, Хорса и Даждьбога») / С. Сабинин // ЧОИДР. 1847. - № 9. - Отд. IV. -С. 22-23.

8. Слово некоего Христолюбца и ревнителя по правой вере // Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Т. II. С. 36 -48.

9. Слово о плъку Игореве, Игоря, сына Святьславля, внука Ольгова // Слово о полку Игореве / Вступит, ст. и подготовка древнерус. текста Д. Лихачёва; сост. и коммент. Л. Дмитриева. М.: Художественная литература, 1983. - С. 26 - 52.

10. Слово святого Григория, изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали, то и ныне творят // Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Т. И.-С. 17-35.

11. Тацит Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии // Тацит Корнелий. Анналы. Малые произведения. История / Пер. с лат. -М.:000 «Издательство АСТ»; «Ладомир», 2001. С. 458 - 483.

12. Челобитная царю Алексею Михайловичу, поданная в 1666 году // Материалы для истории раскола за первое время его существования / Под ред. Н.И. Субботина. М., 1881. - Т. VI. - С. 21 - 45.1.. Литература:

13. Абаев, В.И. Скифо-европейские изоглоссы. На стыке Востока и Запада / В.И. Абаев. М.: Наука, 1965.- 168 с.

14. Агапкина, Т.А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл / Т.А. Агапкина. М.: Индрик, 2002. - 816 с.

15. Аничков, Е.В. Язычество и Древняя Русь / Е.В. Аничков ; послесловие В.Я. Петрухина. М.: Индрик, 2003. - 440 с.

16. Аринин, Е.И. Философия религии. Принципы сущностного анализа: Монография / Е.И. Аринин. Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова, 1998. - 297 с.

17. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян (Поэтические воззрения славян на природу). В 3 т. Т. 1. / А.Н. Афанасьев ; сост., подг. текста и комм. К. Королева. -М.: Издательство Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2002. 800 с.

18. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян (Поэтические воззрения славян на природу). В 3 т. Т. 2. / А.Н. Афанасьев ; сост., подг. текста и комм. К. Королева. М.: Издательство Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2002.- 768 с.

19. Афанасьев, А.Н. Мифы, поверья и суеверия славян (Поэтические воззрения славян на природу). В 3 т. Т. 3. / А.Н. Афанасьев ; сост., подг. текста и комм. К. Королева. М.: Издательство Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2002 - 768 с.

20. Балушок, В.Г. Инициации древних славян (попытка реконструкции) / В:Г. Балушок // Этнографическое обозрение. 1993. - № 4. — С. 57 - 66.

21. Баскаков, H.A. Мифологические и эпические имена собственные в «Слове о полку Игореве» (К этимологии «Велес» и «Боян») / H.A. Баскаков // Восточная филология: сборник. Тбилиси, 1973. - Вып. III. - С. 183 - 192.

22. Бахтин, М.М. К методологии гуманитарных наук // Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - С. 361 - 373.

23. Беньковский, И. Рассказ о вовкулаках / И. Беньковский // Киевская старина. Т. XLVII. - 1894. - Дек. - С. 495 - 497.

24. Бескова, И.А. Проблема соотношения ментальности и культуры •/ И.А. Бескова // Когнитивная эволюция и творчество / отв. ред. И.П Меркулов М.: Издательство Института философии РАН, 1995. - С. 76 - 100.

25. Богданович, А.Е. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов. Этнографический сборник / А.Е. Богданович. Гродно, 1895. - 186 с.

26. Бодянский, О.М. Об одном прологе библиотеки Московской духовной типографии и тождестве славянских божеств Хорса и Дажьбога О.М. Бодянский // ЧОИДР. 1846. - № 1. Отд. I. - С. 5-23 (2-я паг.).

27. Боровский, Я.Е. Мифологический мир древних киевлян / Боровский Я.Е. -Киев: Наукова думка, 1982. 104 с.

28. Бутков, П. Нечто к Слову о полку Игореве / П. Бутков // Вестник Европы. -1821. Ч. СХХ1, № 21. - С. 34 - 65.

29. Васильев, М.А. Боги Хоре и Семаргл восточнославянского язычества / М.А. Васильев // Религии мира: История и современность. Ежегодник. 1987. - М., 1989.-С. 133 - 156.

30. Васильев, М.А. Великий князь Владимир Святославич: от языческой реформы к крещению Руси / М.А. Васильев // Славяноведение. 1994. - № 2. -С. 38-55.

31. Васильев, М.А. Забытые страницы изучения древнерусского язычества в XIX веке / М.А. Васильев // Славяноведение. 2000. - № 2. - С. 75 - 81.

32. Васильев, М.А. «Хорс-жидовин»: древнерусское божество в контексте проблем КЬагаго-81ау1са / М.А. Васильев // Славяноведение. 1995. - № 2. - С. 12-21.

33. Васильев, М.А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси: Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром. Языческая реформа князя Владимира / М.А. Васильев. М.: Индрик, 1999. - 328 с.

34. Вернадский, Г.В. Киевская Русь / Г.В. Вернадский ; Пер. с англ. Е.П. Беренштейна, Б.Л.Губмана, О.В.Строгановой ; Под ред. Николаева Б.А. -Тверь: ЛЕАН, Москва: АГРАФ, 2004. 448 с.

35. Гальковский, Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Т. I. / Н.М. Гальковский. Харьков: Епархиальная типография, 1916. -388 с.

36. Гол б, Н., Прицак, О. Хазарско-еврейские документы X века / Н. Голб, О. Прицак ; Науч. редакция, послесл. и коммент. В.Я. Петрухина ; Пер. с англ. B.JL Вихновича. Москва; Иерусалим: Гешарим, 1997. - 240 с.

37. Голосовкер, Я.Э. Логика античного мифа // Голосовкер Я.Э. Логика мифа / Я.Э. Голосовкер ; сост. и коммент. Н. В. Брагинской и Д. Н. Леонова ; послесл. Н. В. Брагинской ; прил. Н. И. Конрада. М.: Наука, 1987. - С. 8 - 76.

38. Гринцер, П.А. Эстетизация мифа в санскритском романе / П.Я. Гринцер // От мифа к литературе: Сборник в честь семидесятипятилетия Елеазара Моисеевича Мелетинского / Российский государственный гуманитарный университет. М., 1993. - С. 214 - 230.

39. Грушевский, М. Киевская Русь Т. 1. / М. Грушевский. СПб., 1911.- 490 с.

40. Губогло, М.Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки / М.Н. Губогло; Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 2003. - 764 с.

41. Гусева, Н.Р. Индия: тысячелетия и современность / Н.Р. Гусева. М.: Наука, 1971.-144 с.

42. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т. 4. / В. Даль.-М.: Русский язык, 1989- 1991.-683 с.

43. Данилевский, И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX -XII вв.): Курс лекций / И.Н. Данилевский. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Аспект-Пресс, 2001. - 339 с.

44. Дьяконов, И.М. Архаические мифы Востока и Запада / И.М. Дьяконов. -Изд. 2-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 248 с.

45. Елизаренкова, Т.Я. О древнеиндийской Ушас (Usas) и ее балтийском соответствии (Usins) / Т.Я. Елизаренкова, В.Н. Топоров // Индия в древности: сборник статей. М.: Наука, 1964. - С. 66 - 84.

46. Ерёмина, В.И. Миф и народная песня (к вопросу об исторических основах песенных превращений) / В.И. Ерёмина // Миф фольклор - литература. - JL: Наука, 1978.-С. 3-15.

47. Ефименко, П.С. О Яриле, языческом божестве русских славян / П.С. Ефименко // Записки русского географического общества по отделению этнографии / Под ред. JI.H. Майкова. Т. 2. СПб., 1869. - С. 77 - 112 (1-я паг.).

48. Забелин, И. История русской жизни с древнейших времён. Ч. II. / И. Забелин. M., 1879. - 520 с.

49. Забылин, М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / М. Забылин. Репринтное изд. - Рига: Корд, 1991. - 607 с.

50. Зализняк, A.A. Проблемы славяно-иранских языковых отношений древнейшего периода / A.A. Зализняк // Вопросы славянского языкознания: сборник статей / Отв. ред. В.Н. Топоров. Вып. 6. - М.: Изд-во АН СССР, 1962.-С. 28-45.

51. Золотарёв, A.M. Родовой строй и первобытная мифология / A.M. Золотарёв. -М.: Наука, 1964.-328 с.

52. Иванов, В.В. Балтийская мифология / В.В. Иванов, В.Н. Топоров // МНМ. -T. 1.-С. 153- 159.

53. Иванов, В.В. Близнечные мифы / В.В. Иванов // МНМ. Т. 1. - С. 174 - 176.

54. Иванов, В.В. Дажьбог / В.В. Иванов, В.Н. Топоров // Славянская мифология: Энциклопедический словарь / Под ред. В.Я. Петрухина и др. М.: Эллис Лак, 1995.-С. 153- 154.

55. Иванов, В.В. Инвариант и трансформация в мифологических и фольклорных текстах / В.В. Иванов, В.Н. Топоров // Типологические исследования по фольклору. М.: Наука, 1975. - С. 44 - 76.

56. Иванов, В.В. Индоевропейская мифология /В.В. Иванов, В.Н. Топоров // МНМ.-T. 1.-С. 527-533.

57. Иванов, B.B. Исследования в области славянских древностей: Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1974. - 344 с.

58. Иванов, В. В. Конь / В.В. Иванов // МНМ. Т. 1. - С. 666.

59. Иванов, В.В. Славянские языковые моделирующие семиотические системы / В.В. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1965. - 248 с.

60. Иванов В.В. Солярные мифы / В.В. Иванов // МНМ. Т.2. - С. 461 - 462.

61. Иванов, В.В. Усинып / В.В. Иванов, В.Н. Топоров // МНМ. Т. 2. - С. 551.

62. Иванов, В.В. Хоре / В.В. Иванов, В.Н. Топоров // Славянская мифология: Энциклопедический словарь / Под ред. В.Я. Петрухина и др. М.: Эллис Лак, 1995.-С. 388.

63. Кагаров, Е.Г. Религия древних славян / Е.Г. Кагаров // Культурно-бытовые очерки по мировой истории. Серия А, Русская история. 1918 - № 4 - С. 3 — 73.

64. Карпов, A.B. Язычество, христианство, двоеверие: религиозная жизнь Древней Руси в IX-XI веках / А.В Карпов. СПб.: Алетейя, 2008. - 184 с.

65. Келтуяла, В.А. Курс истории русской литературы. Пособие для самообразования / В.А Келтуяла. Часть I. Книга первая. СПб.: Типография Попечительства Имп. Человеколюбивого Общ-ва, 1906. - 765 с.

66. Кессиди, Ф. От мифа к логосу: Становление греческой философии / Ф. Кессиди ; отв. ред. А.Е. Зимбули. 2-е изд., испр., доп. - СПб.: Алетейя, 2003. -360 с.

67. Клейн, Л.С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества / Л.С. Клейн. СПб.: Евразия, 2004. - 480 с.

68. Козлов, В.П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке / В.П. Козлов. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. - 224 с.

69. Корш, Ф.Е. Владимировы боги / Ф.Е. Корш // (Пошана) Сборник Харьковского Историко-филологического Общества. Т. XVIII. - Харьков: тип. «Печатное дело», 1909. - С. 51 - 58.

70. Костомаров, Н. Славянская мифология (Извлечение из лекций, читанных в университете Св. Владимира во второй половине 1846 года) / Н. Костомаров. -Киев, 1847.-246 с.

71. Котков, С.И. Хоре в «Слове о полку Игореве» и отголоски этого имени в северской гидронимии / С.И. Котков // Учёные записки Московского областного педагогического института. Т. СХХХ1Х, Русский язык и литература, вып. 9. - М., 1963. - С. 71 - 74.

72. Красников, А.Н. Методология классического религиоведения / А.Н. Красников. Благовещенск: Библиотека журнала «Религиоведение», 2004. -148 с.

73. Криничная, Н.А. Русская мифология: Мир образов фольклора / Н.А. Криничная. М.: Академический Проект; Гаудеамус, 2004. - 1008 с.

74. Левин, И. Религиозная идентичность мирян в средневековой Руси (по материалам новгородских берестяных грамот) // Двоеверие и народная религия в истории России / И. Левин ; пер. с англ. А.Л. Топоркова и З.Н. Исидоровой. -М.: Индрик, 2004. С. 38 - 61.

75. Леви-Строс, К. Как умирают мифы / К. Леви-Строс // Зарубежные исследования по семиотике фольклора: Сборник статей. М.: Наука, 1985. - С. 77-88.

76. Леви-Строс, К. Неприрученная мысль // Первобытное мышление / К. Леви-Строс ; пер., вступ. ст. и прим. А.Б. Островского. М.: Республика, 1994. - С. 111 -336.

77. Леви-Строс, К. Структурализм и экология // Первобытное мышление / К. Леви-Строс ; пер., вступ. ст. и прим. А.Б. Островского. М.: Республика, 1994. -С. 337-354.

78. Леви-Строс, К. Структурная антропология / К. Леви-Строс ; пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.-512 с.

79. Линденберг, С. Несколько заговоров / С. Линденберг // Киевская старина. -1894. T. XLVII. Дек. - С. 493 - 495.

80. Листова, Н.М. Пища в обрядах и обычаях / Н.М. Листова // Календарные обычаи и обряды в странах восточной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М.: Наука, 1983. - С. 161 - 173.

81. Ловмянский, Г. Религия славян и её упадок / Г. Ловмянский ; пер. с польского М.В. Ковальковой. СПб.: Академический проект, 2003. - 512 с.

82. Лосев, А. Ф. Диалектика мифа // Философия. Мифология. Культура / А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1991. - С. 22 - 187.

83. Макаров, М. Несколько историко-филологических заметок к словарю г. Линде по букве К /М. Макаров // ЧОИДР. 1846. - № 4. Отд. IV. - С. 37 - 42.

84. Максимов, C.B. Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила / C.B. Максимов. Кемерово: Кемеровское книж. изд., 1991. - 350 с.

85. Максимов, C.B. Собрание сочинений. В XX т. T. XVII. / C.B. Максимов. -СПб.: книгоиздательское Товарищество «Просвещение», б.г. 332 с.

86. Максимович, М.А. К объяснению и истории Слова о полку Игореве // Собрание сочинений. Т. Ill, VI отдел. История словесности / М.А. Максимович. -Киев, 1880.-С. 631 -660.

87. Малахов, B.C. Неудобства с идентичностью / B.C. Малахов // Вопросы философии. 1998. - №2. - С. 43 - 53.

88. Мансикка, В.Й. Религия восточных славян / В.Й. Мансикка ; отв. ред. В.Я. Петрухин, С.М. Толстая. М.: ИМЛИ им. A.M. Горького РАН, 2005. - 368 с.

89. Маранда, П. Структурные модели в фольклоре / П. Маранда, Э. Кёнгас-Маранда // Зарубежные исследования по семиотике фольклора: сборник статей. М.: Наука, 1985. - С. 194 - 260.

90. Марков, А.В. Что такое овсень? / А.В. Марков // Этнографическое обозрение. 1904. - №4. - С. 56 - 62.

91. Мартынов, B.B. Сакральный мир «Слова о полку Игореве» / В.В. Мартынов // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция славянской духовной культуры: источники и методы. М.: Наука, 1989. - С. 61 - 78.

92. Маслова, Г.С. Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник / Г.С. Маслова. М.: Наука, 1978. - 208 с.

93. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976. -407 с.

94. Меркулов, И.П. Когнитивная эволюция / И.П. Меркулов. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. - 310 с.

95. Меркулов, И.П. Логика науки и индивидуальное творчество / И.П. Меркулов // Когнитивная эволюция и творчество / Отв. ред. И.П. Меркулов. -М.: Издательство Института философии РАН, 1995. С. 101-117.

96. Меркулов, И.П. Эпистемология (когнитивно-эволюционный подход). В 2 т. Т. 1. / И.П. Меркулов. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института. - 472 с.

97. Миллер, В. Очерки арийской мифологии в связи с древнейшей культурой-Т. 1.: Асвины Диоскуры / В. Миллер. - М., 1876. - 356 с.

98. Митрохин, Л. Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки) / Л.Н. Митрохин. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1997. - 478 с.

99. Михайлов, А. В. Надо учиться обратному переводу // Обратный перевод / A.B. Михайлов. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 14-16.

100. Нидерле, Л. Славянские древности / Л. Нидерле ; пер. с чешек. Т. Ковалёвой, М. Хазанова, ред. А.Л. Монгайта. 2-е изд. - М.: Алетейа, 2001. -592 с.

101. Никитин, А.Л. Хтонические мотивы в легенде о Всеславе Полоцком / А.Л. Никитин, Г.Ю. Филипповский // «Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XI XVII вв. - М.: Наука, 1978.-С. 141-147.

102. Обнорский, С.П. Прилагательное «хороший» и его производные в русском языке / С.П. Обнорский // Язык и литература. Т. 3. - Л., 1929. - С. 241 - 258.

103. Павленко, В.Н. Представления о соотношении социальной и личностной идентичности в современной западной психологии / В.Н. Павленко // Вопросы психологии. 2000. - № 1.-С. 135-141.

104. Панчовски И.Г. Пантеонът на древните славяни и митологията им. София: Булвест-2000, 1993. 280 с.

105. Петрухин, В.Я. Е.В. Аничков и язычество Древней Руси // Язычество и Древняя Русь / Е.В. Аничков ; послесловие В.Я. Петрухина. М.: Индрик, 2002. -С. 387-399.

106. Петрухин, В.Я. Конь / В.Я. Петрухин // Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти томах / Под общей ред. H.H. Толстого. — Т. 2. М.: Международные отношения, 1999. - С. 590 - 594.

107. Плотникова, A.A. Первый выгон скота в Полесье / A.A. Плотникова // Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья / Отв. ред. Н.И. Толстой. М.: Индрик, 1995. - С. 108 - 141.

108. Подлипчук Ю.В. «Слово о полку Игореве»: Научный перевод и комментарий /Ю.В. Подлипчук. М.: Наука, 2004. - 327 с.

109. Померанцева, Э.В. Ярилки / Э.В. Померанцева // Советская этнография. -1975. -№3.- С. 127-131.

110. Потебня, A.A. О происхождении названий некоторых славянских языческих божеств / A.A. Потебня // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. -М.: Наука, 1989. С. 254 - 268.

111. Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп ; сост., науч. ред., текстолог, комм. И.В. Пешкова. М.: Лабиринт, 2005. - 332 с.

112. Рапов, О.М. Русская церковь в IX первой трети XII в. Принятие христианства / О.М. Рапов. - М.: Высшая школа, 1988. - 416 с.

113. Режабек, Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ) / Е.Я. Режабек. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 304 с.

114. Режабек, Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности / Е.Я. Режабек // Вопросы философии. 2002. - №1. - С. 52 - 66.

115. Религиозные традиции мира: В 2 т. Т. 1. / Под ред. Байрона Г. Иэрхарта. -М.: Крон-пресс, 1996.- 576 с.

116. Религия // Карманный словарь атеиста / Под ред. доктора философ, наук, проф. М.П. Новикова- М.: Политиздат, 1976. -287 с.

117. Религия // Краткая философская энциклопедия / Редакторы-составители: Губский Е.Ф., Кораблёва Г.В., Лутченко В.А. М.: Издательская группа. «Прогресс-Энциклопедия», 1994: - 576 с.

118. Робинсон, А.Н. Солнечная символика в «Слове о полку Игореве» / А.Н: Робинсон // «Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XI -XVII вв. М.: Наука, 1978. - С. 7 - 58.

119. Рыбаков, Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А. Рыбаков. — М.: София, Гелиос, 2001. Изд. 2-е, испр. - 744 с.

120. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян / Б.А. Рыбаков. М.: София, Гелиос, 2002:.- Изд. 2-е, испр. - 592 с.

121. Савоскул, С.С. Локальная идентичность современных россиян (опыт изучения на примере Переел авля-Залесского) / С.С. Савоскул // Этнографическое обозрение: 2005. - № 2. - С. 58-73.

122. Самоделова, Е.А. Тема смерти в свадебных корильных песнях (на материале Рязанской области) / Е.А. Самоделова // Этнографическое обозрение.- 1993.-№4.-С. 106- 123.

123. Седов, В.В. Восточные славяне в VI XIII вв. / В.В: Седов. - М.: Наука, 1982.-328 с.

124. Седов, В.В. Русский-каганат IX века / В.В. Седов // Отечественная история.- 998. — № 4. С. 3 - 15.

125. Слова и поучения, направленные против языческих верований и обрядов. С предисловием Н.С. Тихонравова / Н.С. Тихонравов // Летописи русской литературы и древности. — Т. IV. — М., 1862. — Отд. III. — С. 82 — 112'(3-я паг.).

126. Соболев, А.Н. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям / А.Н. Соболев. — СПб.: Лань, 2000. — 272 с.

127. Соколова, В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. XIX начало XX в. / В.К. Соколова. - М.: Наука, 1979. - 286 с.

128. Срезневский, И. Об обожании солнца у древних славян / И. Срезневский // ЖМНП. 1846. Июль. - Ч. LI. Отд. III. - С. 36 - 60.

129. Стеблин-Каменский, М. И. Миф / М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Наука, 1976.- 104 с.

130. Сулейменов, О. A3 и Я II Эссе, публицистика, стихи, поэмы. Аз и Я / Олжас Сулейменов. Алма-Ата: Жалын, 1990. - С. 399 - 585.

131. Сухачёв, H.JI. Феномен духа и космос Мирчи Элиаде // Азиатская алхимия. Сборник эссе / Элиаде Мирча ; пер. с рум., фр., англ. М.: Янус-К, 1998. - С. 6 -37.

132. Тайлор, Э.Б. Миф и обряд в первобытной культуре / Э.Б. Тайлор ; пер. с англ. Д.А. Коропчевского. Смоленск: Русич, 2000. — 624 е., илл.

133. Тахо-Годи, A.A. Диоскуры / A.A. Тахо-Годи // МНМ. Т. 1. - С. 382 - 383.

134. Творогов, О.В. «Велесова книга» / О.В. Творогов // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1990. - Т. 43. - С. 170 - 254.

135. Тихомиров, М.Н. Откровения Чадвик о начале русской истории (рецензия) // Древняя Русь / М.Н. Тихомиров. М.: Наука, 1975. - С. 297 - 302.

136. Тишков, В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков; Институт этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая. М.: Наука, 2003. - 544 с.

137. Ткачёв, A.B. Боги и демоны «Слова о полку Игореве». В 2-х кн. Кн. 1. / A.B. Ткачёв М.: «Жизнь и мысль», 2002. — 496 е., илл.

138. Токарев, С.А. Мифология / С.А. Токарев, Е.М. Мелетинский // МНМ. Т. 1.-С. 11-20.

139. Токарев, С.А. Религиозные воззрения восточнославянских народов XIX — начала XX в. / С.А. Токарев М. - Л., 1957. - 164 с.

140. Токарев С.А. Религия и мифология / С.А. Токарев // МНМ. Т. 2. - С. 376 -378.

141. Токарев, С. А. Что такое мифология? / С.А. Токарев // Вопросы истории религии и атеизма: сборник статей. Вып. X. - М., 1962. - С. 338 - 375.

142. Толстой, Н.И. Некоторые соображения о реконструкции славянской духовной культуры / Н.И. Толстой // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция славянской духовной культуры: источники и методы. М.: Наука, 1989.-С. 7-23.

143. Толстой, Н.И. Очерки славянского язычества / Н.И. Толстой ; сост. и отв. ред. С.М. Толстая. -М.: Индрик, 2003. 624 с.

144. Топоров, В.Н. Ашвины / В.Н. Топоров // МНМ. Т. 1. - С. 144 - 145.

145. Топоров, В. Н. Еще раз об «авсеневых» песнях: язык, стих, смысл / В.Н. Топоров // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М.: Наука, 1993. - С. 169 - 196.

146. Топоров, В.Н. Насатья / В.Н. Топоров // МНМ. Т.2. - С. 202.

147. Топоров, В.Н. Об иранском элементе в русской духовной культуре / В.Н. Топоров // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. М.: Наука, 1989. - С. 23 -61.

148. Топоров, В.Н. Предыстория литературы у славян: Опыт реконструкции (Введение к курсу истории славянских литератур) / В.Н. Топоров. М.: РГГУ, 1998.-319 е.

149. Топоров, В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. T. I. Первый век христианства на Руси / В.Н. Топоров. М.: «Гнозис», 1995. — 875 с.

150. Тренчени-Вальдапфель И. Мифология / И. Тренчени-Вальдапфель ; пер. с венг. E.H. Елеонской, ред. и предисл. проф. В.И. Авдиева. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. - 470 с.

151. Трубачёв, О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования / О.Н. Трубачёв. М.: Наука, 1991. - 271 с.

152. Успенский, Б.А. История и семиотика: Восприятие времени как семиотическая проблема // Этюды о русской истории / Б.А. Успенский. — СПб.: Азбука, 2002. С. 9 - 76.

153. Успенский, Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей / Б.А. Успенский. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 248 с.

154. Успенский, Б.А. Historia sub specie semioticae // Этюды о русской истории / Б.А. Успенский. СПб.: Азбука, 2002. - С. 77 - 88.

155. Фаминцын, A.C. Божества древних славян / A.C. Фаминцын. СПб.: Типография Э. Арнгольда, 1884. - 331 с.

156. Фаминцын, A.C. Божества древних славян / A.C. Фаминцын. СПб.: Алетейя, 1995. - 364 с.

157. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 4 (Т — Ящур) / М. Фасмер ; пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачёва. М.: Прогресс, 1987. -864 с. >

158. Франкфорт, Г. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Г. Франкфорт и др. ; пер. с англ. Т. Толстой. СПб.: Амфора, 2001. -314с.

159. Фрейденберг, О.М. Миф и литература древности / О.М. Фрейденберг ; отв. ред. Е.М. Мелетинский. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. - 800 с.

160. Халид, А. Современный характер идентичности: об «Археологии узбекской идентичности» А. Ильхамова / А. Халид // Этнографическое обозрение. 2005. - № 1. - С. 78 - 82.

161. Хюбнер К. Истина мифа / К. Хюбнер ; пер. с нем. И. Касавина, И. Шишкова. -М.: Республика, 1996. 448 с.172. 4ajkaH0BHh В. Сабрана дела из српска релипуа и митологи.а. Кн>ига пета. Стара српска религ^а и митологща. Београд, 1994. 440 с.

162. Чичеров, В.И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI -XIX вв. (Очерки по истории народных верований) / В.И. Чичеров. М.: Изд-во АН СССР, 1957.-236 с.

163. Шаповалова, Г.Г. Егорьевский цикл весенних календарных обрядов у славянских народов и связанный с ним фольклор / Г.Г. Шаповалова // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор / Отв. ред. Б.Н. Путилов. JT.: Наука, 1974.-С. 125- 135.

164. Шеппинг, Д. Мифы славянского язычества / Д. Шеппинг. — М.: Типография В. Готье, 1849. 216 с.

165. Шнирельман, В.А. Этногенез и идентичность: националистические мифологии в современной России / В.А. Шнирельман // Этнографическое обозрение. 2003. - № 4. - С. 3 - 14.

166. Щапов, А.П. Исторические очерки народного миросозерцания и суеверия // Сочинения. В 3 т. Т. 1. / А.П. Щапов. СПб, 1906. - С. 47 - 172.

167. Эванс-Притчард, Э. Теории примитивной религии / Э. Эванс-Притчард ; пер. с англ. A.A. Казанкова, A.A. Велика; коммент. и послесловие A.A. Казанкова. М.: ОГИ, 2004. - 142 с.

168. Элиаде, М. Очерки сравнительного религиоведения: Перевод с английского / Мирча Элиаде ; отв. ред. В.Я. Петрухин. М.: Ладомир, 1999. -488 с.

169. Элиаде, М. Священное и мирское / М. Элиаде ; пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Гарбовского. — М.: Издательство МГУ, 1994. — 144 с.

170. Юрганов, А.Л. Убить беса. Путь от Средневековья к Новому времени / А.Л. Юрганов. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2006. - 433 с.w —Y

171. Яблоков, И.Н. Религиоведение: учебное пособие / И.Н. Яблоков. М.: Гардарики, 2000. - 314 с.

172. Якобсон, Р. Роль лингвистических показаний в сравнительной мифологии / Р. Якобсон // VII международный конгресс антропологических и этнографических наук. Москва (3-10 августа 1964 г.). Т. V. - М.: Наука, 1970.-С. 608-619.

173. Brückner, A. Mitología slowiañska / A. Brückner. Kraków, 1918. - 141 s.

174. Chadwick, N.K. The Beginnings of Russian History: an enquiry into sources / N.K. Chadwick. Cambridge: At the University Press, 1946. - 180 p.

175. Moszyñski, К. O zródlach magii i religii / К. Moszyñski // Przegl^d Filozoficzny, 28 (1925). S. 239-251.

176. Pisani, V. Slavische miszellen / V. Pisani // For Roman Jakobson: Essays on the occasion of his sixtieth birthday. 10 October 1956. The Hague, 1956. - P. 390 -394.

177. Urbañczyk, S. Chors / S. Urbanczyk // Slownik starozytnoscy slowiañskich. -Wroclaw Warszawa - Kraków. - 1961. - Т. 1. A - E. - S. 247.1.I. Сокращения:

178. ЖМНП Журнал Министерства народного Просвещения

179. МНМ Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2 т. Гл. ред. С.А. Токарев. - М.:

180. Советская энциклопедия, 1987, 1988.

181. ПСРЛ — Полное собрание русских летописей

182. ЧОИДР Чтения в императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете