автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Арабская мелькитская агиография IX-XI веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Арабская мелькитская агиография IX-XI веков"

На правах рукописи

Моисеева Софья Александровна

АРАБСКАЯ МЕЛЬКИТСКАЯ АГИОГРАФИЯ 1Х-Х1 ВЕКОВ: ЖАНРОВАЯ И СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Специальность 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (литературы азиатского региона)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 8 НОЯ 2012

Москва-2012

005054631

Работа выполнена на кафедре арабской филологии Института стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель: член-корреспондент РАН, доктор

филологических наук, профессор Фролов Д.В.

Официальные оппоненты: Долинина A.A., доктор филологических наук,

профессор, пенсионер

Кириллина С.А., доктор исторических наук, профессор кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова

Ведущая организация: Институт восточных культур и античности

Российского государственного гуманитарного университета

Защита состоится « 22 » ноября 2012 г. в 16 00 часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.33 по филологическим наукам (литературоведение) ИСАА МГУ по адресу: 125009, г. Москва, ул. Моховая, д. 11.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИСАА МГУ. Автореферат разослан « 29 » сентября 2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

М. М. Репенкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено рассмотрению мелькитской арабоязычной агиографии IX-XI веков. Термин «мелькитская» означает, что в данной работе речь идет о литературном творчестве одной из конфессиональных групп христианского Востока — мелькитов, то есть христиан Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского Патриархатов, единоверных с Византийской (Константинопольской) Церковью, но с VII века оказавшихся отторгнутыми от Византии в ходе арабских завоеваний и воспринявшими арабский язык в качестве разговорного и литературного1. Мелькитская традиция выбрана нами по той причине, что именно в этой среде зародилась арабо-христианская литература в целом и житийная в частности и к ней относятся все известные нам ранние агиографические памятники на арабском языке.

В рамках арабской мелькитской литературы нами выбрано такое направление религиозной письменности как агиография, или житийная литература. Термин «агиография» в современном словоупотреблении имеет два значения: совокупности текстов, посвященных святым или святыням, и научной дисциплины, изучающей эти тексты. Употребляя этот термин в первом значении, мы понимаем под ним особое направление церковной письменности, которое включает в себя тексты различных жанров, составленные в рамках той или иной религиозной традиции (в данном случае — христианской) и направленные на утверждение или поддержание культа человека, почитаемого в данной религии «святым».

' С 1724 года термин «мелькитская» официально используется также как самоназвание части Антиохийской Церкви, принявшей унию с Римом (Мелькитская католическая Церковь). В нашей работе в таком значении этот термин не употребляется.

Предмет и объект исследования. Корпус арабо-мелыштской (как и вообще арабо-христианской) агиографии очевидно распадается на две группы — переводные и оригинальные сочинения, — которые требуют различного подхода к их рассмотрению. Применительно к переводным житиям на первый план выходят вопросы соотношения с оригиналом и другими версиями, принципов перевода, степени его свободы и т. п., в то время как для исследования композиции и стиля наиболее продуктивным является обращение к оригинальным произведениям. Поэтому основным объектом нашего исследования является оригинальная арабо-мелькитская житийная литература, представленная шестью произведениями:

- Мученичество 'Абд ал-Масиха

- Мученичество Антония (Равха)

- Житие Иоанна Эдесского

- Житие Антиохийского патриарха Христофора

- Житие и чудеса Тимофея из Кахупггы

- Житие Иоанна Дамаскина

Предметом исследования является жанровая и стилистическая специфика этих произведений, а также динамика развития агиографического творчества в среде арабоязычных мелькитов в рассматриваемый период.

Хронологические рамки исследования. Иногда зарождение оригинальной арабо-мелькитской агиографии относят ко второй половине VIII века, но такая датировка гипотетична: от этого времени мы имеем лишь точно датированный перевод агиографического текста с греческого на арабский язык. Поэтому за нижнюю хронологическую границу исследования мы принимаем IX век (о более ранних переводах мы, безусловно, упоминаем, но только в общем обзоре). В качестве верхней границы нами выбран конец XI века, когда на Ближнем Востоке появляются крестоносцы: их почти двухвековое господство, сопровождавшееся ущемлением прав местных христианских общин, регулярные военные столкновения с мусульманами, когда основные жертвы приходились на долю

местного христианского населения, а также подъем религиозной нетерпимости в мусульманском мире, порожденный обстановкой непрерывного джихада против «неверных», — все это пагубно сказалось на культуре и, в частности, на литературном творчестве мелькитов. Период, заключенный внутри выбранных хронологических рамок, насколько мы можем судить по сохранившимся памятникам, является наиболее плодотворным в истории арабо-мелькитской агиографии. Вместе с тем, для проведения сопоставительного анализа мы активно обращаемся к агиографическим и неагиографическим произведениям других традиций, главным образом византийской, в том числе более раннего и более позднего времени. Но и при выборе этого вспомогательного материала мы остаемся в рамках средневековой литературы, поскольку произведения нового и новейшего времени, посвященные святым, как правило, создаются уже по другим принципам и мало отличаются от светских биографий.

Степень изученности темы. По сравнению с византийской и другими восточными агиографическими традициями арабо-мелыштская и, шире, арабо-христианская агиография менее всего служила объектом целостного изучения. По всей видимости, первой научной публикацией арабской агиографии в Европе можно считать издание житий апостолов-евангелистов П. Кирштайном (1608 г.)2. В последующие века, особенно активно в течение XX столетия, шло постепенное накопление материала, включающее в себя введение в научный оборот рукописей, публикацию и перевод источников, — процесс, который продолжается и в настоящее время. Что касается исследований этих текстов, то, насколько нам известно, все ученые, которые обращались к арабо-мелькитской агиографии, делали это потому, что она так или иначе соприкасалась с основной областью их научных интересов, — в связи с изучением либо рукописных фондов (А. Бингели), либо становления арабо-христианской литературы и мусульмано-христианских

2 К1гз1етиз Р. Укае Еуаг^е^агит циаШог. Вге51ае, 1608.

отношений (С. Гриффит, М. Свансон, Дж. Ламоро), либо агиографических «досье»" отдельных святых (П. Петере, М. ван Эсбрук и др.) и т. д.

Агиографии, как части арабо-христианской и мелькитской литератур, посвящены разделы соответствующих обзорных монографий Г. Графа4 и Ж. Насралла5. Впрочем, ввиду справочного характера этих работ авторы дают лишь фактические сведения о рукописях и изданиях и в самом общем виде указывают место агиографических памятников в истории рассматриваемой литературы (Граф — в минимальной, Насралла — в большей степени). Далеко не полным, а на сегодняшний день и сильно устаревшим является справочник по восточно-христианской, в том числе арабоязычной, агиографии, подготовленный в начале XX века П. Петерсом6. Единственным специальным обзорным исследованием, близким к нашей теме, долгое время оставалась работа Ж.-М. Соже, посвященная мелькитской синаксарной литературе7, однако она, во-первых, носит сугубо источниковедческий характер, а во-вторых, соприкасается с рассматриваемым нами корпусом лишь своей нижней хронологической границей, так как наиболее ранний арабо-мелькитский синаксарь датируется 1095 годом. Из современной арабоязычной литературы следует упомянуть труд архимандрита

3 Благодаря интенсивному литературному обмену между Византией и народами христианского Востока многие жития, особенно древних святых, дошли в нескольких редакциях на разных языках. Постепенно вокруг многих святых сложились комплексы разновременных и нередко разножанровых текстов, получившие в современной науке название агиографических «досье».

4 GrafG. Geschichte der christlicher arabischen Literatur. Città de] Vaticano. 1944—1953. 5 Bde. (Stud iitesti; 118. 133, 146, 147, 172).

5 Nasrallah J. Histoire du mouvement littéraire dans l'Eglise melchite du Ve ah XXe siècle. Louvain; Paris, 1979-1988. 4 vol.

6 Bibliotheca hagiographica orientalis / Ed. P. Peeters. Bruxelles, 1910, 1954'.

7 Sauget J.-M. Premières recherches sur l'origine et les caractéristiques des Synaxaires melkites (ХГ-XVIIe siècles). Bruxelles, 1969. (Subsidia hagiographica; 45).

Тумы (Битара) «Забытые святые в антиохийском наследии»8, но опять же с оговоркой: он содержит лишь пересказ житий, поэтому реальную ценность представляют только исторические комментарии автора. Наконец, в самое последнее время появился сравнительно небольшой, но обстоятельный обзор арабоязычной христианской (преимущественно мелькитской и коптской) агиографии М. Свансона9. Естественно, эта публикация, как и предполагает ее формат, не претендует на анализ конкретных произведений, а лишь обозначает основные линии развития арабо-христианской житийной литературы. Примечательно, что статья готовилась и вышла в свет как часть коллективной монографии, посвященной византийской агиографии. Это наглядно свидетельствует о справедливом признании издателями глубинных генетических связей между арабо-христианской и византийской традициями, а также единого восточно-христианского «поля» агиографической литературы.

Научная новизна и актуальность исследования. Как видно из историографического обзора, до настоящего времени и в отечественной, и в мировой науке отсутствовали как детальный обзор мелькитской арабоязычной агиографии периода ее зарождения и расцвета до XI века включительно, так и комплексный анализ оригинальных произведений этой литературной традиции в жанровом и стилистическом аспектах. Решение этих задач может не только создать прочный фундамент для дальнейшего, более углубленного, изучения предмета данного исследования, но и предоставить полезный материал для научной разработки более широких тем: арабоязычной агиографии других эпох и конфессий, христианской агиографии в целом, арабской средневековой литературы и, наконец, средневековья как одной из основных эпох, характеризующихся традиционалистским типом художественного сознания. В

8 Тйта (Bïtâr), archim. Al-Qiddisun al-mansiyyûn fï-l-turàth al-antaki. [Bayrût, 1995].

9 Swanson M. N. Arabie Hagiography // Ashgate Research Companion to Byzantine Hagiography / Ed. S. Euthymiadis. Aldershot: Burlington (VT), 2011. Vol. 1: Periods and Places. P. 345-368.

этой связи следует отметить, что литературоведческая направленность нашего исследования созвучна современным тенденциям в изучении агиографии вообще (по преимуществу византийской), где после длительного периода доминирования критико-исторического подхода в последние два десятилетия все больше осознается необходимость литературного анализа памятников и делаются важные шаги в этом направлении.

Кроме того, данное исследование представляется по преимуществу важным для возрождающегося после длительного перерыва изучения арабо-христианской литературы в России. Одним из направлений этого изучения, сложившимся еще в дореволюционной российской науке, наряду с историческим и лингвистическим было сравнительно-литературоведческое и фольклористическое: его объектом были главным образом «жития святых..., представляющие любопытные параллели к их западноевропейским и славянским вариантам», однако, «если труды в первых двух направлениях... время от времени просачивались в советское востоковедение, то третье... скоро стало совсем под запретом»10. Поэтому возобновление подобного рода исследований, несомненно, необходимо для дальнейшего полноценного развития отечественной науки.

Цель и основные задачи исследования. Основная цель настоящего исследования состоит в том, чтобы дать жанровую и стилистическую характеристику оригинальной арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

Для реализации данной цели в работе поставлен ряд основных задач:

1) источниковедческий обзор мелькитской арабоязычной агиографии со времени ее зарождения до XI века включительно в трех аспектах: а) рукописная традиция; б) переводы; в) оригинальное творчество;

2) определение динамики развития агиографического творчества в

10 Долинина А. А. Отражение традиций классической арабской поэзии в диване Джирмануса Фархата, архиепископа Халебского // Она же. Арабески: Избранные научные статьи. СПб., 2010. С. 100-112, здесь: с. 100-101.

рассматриваемый период;

3) определение жанровой специфики оригинальных произведений рассматриваемого корпуса с точки зрения как агиографических, так и неагиографических жанров;

4) стилистический анализ оригинальных произведений арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

Теоретический и методологический фундамент исследования. При очевидном отсутствии специальных исследований литературной стороны арабо-мелькитских житийных памятников, важным и даже необходимым подспорьем для ее исследователя должны стать работы по изучению других агиографических традиций, в первую очередь византийской. Хотя долгое время здесь преобладали историко-критический и культурологический подходы к анализу источников, с 80-х годов XX века серьезное внимание стало уделяться и их литературной стороне11. Значительный вклад в развитие этого направления исследований внесли такие крупные византинисты, как А, П. Каждая12 и Л. Риден13. Однако для нас наиболее

11 Несколько раньше вышли в свет фундаментальные труды Д. С. Лихачева (Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967) и С. С. Аверинцева (Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977). в которых определенное место (в первой — больше, во второй — меньше) отведено и агиографической литературе.

12 Каждая А. П. История византийской литературы (650-850 гг.) / В сотрудничестве с Ли Ф. Шерри и X. Ангелиди. Пер. с англ.: А. А. Белозерова и др. СПб., 2002; он же. История византийской литературы (850-1000 гг.): Эпоха византийского энциклопедизма / Пер. с англ.: Д. Р. Абдрахманова и др. СПб., 2012. (Византийская библиотека. Исследования).

13 Rydén L. Byzantine Hagiography in the Ninth and Tenth Centuries: Literary Aspects // Kungl. Humanistiska Vetenskaps-Samfundet: Uppsala. Arsbok, 1986. P. 69-79; idem. Überlegungen zum literarischen Wert oder Unwert hagiographischer Texte // Eranos. Uppsala, 1993. Vol. 91. P. 47-60; idem. Literariness in Byzanrine Saints' Lives // Les vies des saints à Byzance: Genre littéraire ou biographie historique? Actes du IIe colloque international philologique, Paris. 6-7-8 juin 2002 / Ed. P. Odorico, P. A. Agapitos. Paris, 2004. P. 49-58.

ценными представляются попытки обобщения материала, в частности, выделенная X. М. Лопаревым на основании анализа памятников УП-1Х веков схема «классического» похвального жития14 и своего рода «инвентарь» агиографических топосов, составленный по материалам житий VII—XI веков Т. Прачем15.

С другой стороны, необходимой базой для полноценного изучения арабо-мелькитской агиографии является знакомство в арабской средневековой литературой в целом и ее традиционной поэтикой. Эта область исследований столь обширна, что мы вынуждены ограничиться перечислением лишь наиболее крупных ее представителей в отечественной арабистике, таких как В. Р. Розен, А. Е. Крымский, И. Ю. Крачковский, И. М. Филыптинский, Б. Я. Шидфар, А. А. Долинина, А. Б. Куделин, Д. В. Фролов. Особенно ценными для нашего исследования являются выполненные И. Ю. Крачковским перевод и комментарий одного из основополагающих сочинений средневековой арабской теории литературы — «Китаб ал-бади'» Ион ал-Му'тазза16 — и его исследования, касающиеся арабо-христианской агиографии17, а также наблюдения А. Б.

14 Лопарев X. М. Греческие жития святых VIII и IX вв.: Опыт научной классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной. Пг., 1914. С. 16-36.

15 Pratsch Т. Der hagiographische Topos: Griechische Heiligenviten in mittelbyzantinischer Zeit. Berlin; New York, 2005. (Millennium-Studien; 6).

16 Ион ал-Му'тазз. Китаб ал-бади' / Пер., коммент.: И. Ю. Крачковский И Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; JL, 1960. Т. 6. С. 97-332.

17 Крачковский И. Ю. Арабская версия легенды о Талассионе // Записки Императорского Русского географического общества по Отделению этнографии: Сб. в честь 70-летия Г. Н. Потанина. СПб., 1909. Т. 34. С. 1-12; он же. Легенда о святом Георгии Победоносце в арабской редакции // Живая старина. СПб., 1910. Т. 19. Вып. 3. С. 215-232; он же. Одна из мелькитских версий арабского синаксаря // Христианский Восток. СПб., 1913. Т. 2. С. 389-398; он же. Абу-Хузейфа бухарец и легенда о св. Георгии Победоносце // Там же. 1916 (1915). Т. 4. Вып. 2. С.

Куделина, касающиеся жанровой природы самого раннего агиографического произведения в мусульманской традиции — «Жизнеописания Пророка» (ас-Сира ан-набавиййа) Ибн Исхака (ум. в 767 г.) и Ибн Хишама (ум. в 828 или 833 г.)18.

Поскольку арабо-мелькитскую агиографию можно считать частью таких обширных традиций, как восточно-христианская агиография и средневековая арабская литература, то для выявления ее специфики нами используется, главным образом, сравнительный метод. При этом в качестве объектов сравнения выступают разноуровневые элементы поэтики: жанровые формы, каноническая композиция, повторяющиеся сюжеты, агиографические топосы, реализуемые и на уровне отдельных выражений и тропов, и на уровне мотивов и композиционных единиц, наконец, риторические фигуры и тропы. Данный сравнительно-литературный метод мы сочетаем с историческим, всегда рассматривая анализируемое произведение в историко-литературной перспективе.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней на новом материале рассматриваются основополагающие категории средневековой литературы — жанр и стиль. Проведенное исследование способствует более глубокому пониманию функционирования этих категорий в произведениях канонического типа, а также выявлению динамики развития рассматриваемой литературной традиции.

171-179; он же. Введение // Повесть о Варлааме пустыннике и Иосафе царевиче Индийском / АНССР. Пер.: акад. В. Р. Розен. М.; Л., 1947. С 5-20.

18 Куделин А. Б. «Жизнеописание Пророка» Ибн Исхака — Ибн Хишама как памятник средневековой арабской литературы // Письменные памятники Востока. СПб., 2005. № 2(3). С. 223-234; он же. Предисловие // Ибн Исхак — Ибн Хишам. Жизн еописание Пророка: Великая битва при Бадре / Предисл.: А. Б. Куделин; пер. и коммент.: А. Б. Куделин, Д. В. Фролов; подготовка араб, текста и коммент.: М. С. Налич. М., 2009. С. 5-53.

Положения, выносимые на защиту:

1. На основе анализа рукописной традиции мы можем охарактеризовать арабскую мелькитскую агиографию времени ее зарождения и расцвета (до XI века включительно) как непрерывно развивавшийся литературный процесс, включавший в себя переводческую деятельность и оригинальное творчество в монастырях Синая и Палестины, а в Х-Х1 веках также в антиохийском регионе.

2. Развитие арабо-мелькитской агиографии проходило в тесном контакте с другими восточно-христианскими традициями, прежде всего, византийской, и благодаря наличию устоявшихся переводческих стратегий оказало значительное влияние на более древнюю по происхождению грузинскую агиографию.

3. Несмотря на небольшое количество сохранившихся оригинальных памятников, можно констатировать значительное жанровое разнообразие ранней арабо-мелькитской агиографии, включающее следование одному из основных агиографических жанров (мученичество, житие), их комбинирование (житие и мученичество, житие и чудеса), соединение агиографического жанра с неагиографическим (городская хроника) и его «подмену» неагиографическим жанром (диспут).

4. Стилистика арабо-мелькитской агиографии формировалась, питаясь одновременно из двух мощных литературных традиций: византийской агиографии и арабской художественной прозы, — в том виде, в каком они сложились к 1Х-Х векам, — причем маловероятной представляется возможность взаимовлияния арабо-мелькитской и мусульманской агиографических традиций, формирующихся параллельно.

5. Наблюдения над стилистикой арабо-мелькитских агиографических произведений позволяют расположить их в последовательности, отражающей рост мастерства их авторов в овладении художественным материалом вышеупомянутых традиций, и считать наиболее совершенным произведением рассматриваемого корпуса Житие Христофора, которое одновременно обладает и наиболее сложной жанровой природой.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов и выводов для подготовки лекционных курсов, учебных пособий и монографий по истории арабской средневековой, в частности арабо-христианской, литературы, а также при проведении спецсеминаров, посвященных анализу соответствующих литературных памятников. Наблюдения над особенностями стиля и жанра рассматриваемых в диссертации произведений могут быть применены при анализе других агиографических и неагиографических текстов.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре арабской филологии ИСАА МГУ. По отдельным темам, связанным с проблематикой исследования, сделан ряд докладов на научных конференциях: Ломоносовских чтениях МГУ (секция «Востоковедение», подсекция «Религия стран Азии и Африки: история и современность», 2009 г.), Ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) (секция «История и литература христианского Востока», 2010, 2011, 2012 гг.) и Международной конференции арабо-христианских исследований (Мальтийский университет, г. Валетта, 2012 г.). Материалы диссертации использовались при чтении курса «Введение в восточно-христианскую филологию» и проведении спецсеминаров по арабскому языку на кафедре восточно-христианской филологии и восточных Церквей ПСТГУ.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Настоящая работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и двух приложений.

Во введении дается общая характеристика предмета и объекта исследования, определяются его хронологические рамки, степень изученности темы, обосновывается новизна и актуальность исследования, формулируются его цель и основные задачи, описывается теоретическая и методологическая база.

Глава 1 «Общая характеристика корпуса арабской мелькитской агиографии со времени ее зарождения до XI века» носит преимущественно источниковедческий характер. В первом параграфе «Агиографические сборники» дается обзор арабо-мелькитских рукописей 1Х-Х1 веков, в составе которых имеются агиографические произведения. Во втором параграфе «Переводные произведения» приводится общая характеристика переводческой деятельности мелькитов и сведения о тех немногих переводах, которые благодаря колофонам рукописей могут быть с уверенностью отнесены к рассматриваемому нами периоду. В третьем параграфе «Оригинальные сочинения» подробно разбирается текстология шести оригинальных произведений арабо-мелькитской агиографии, которые в последующих главах станут предметом литературного анализа. Глава завершается общими наблюдениями над динамикой развития агиографического творчества мелькитов в 1Х-Х1 веках и параграфом «Общая характеристика корпуса в перспективе исторической поэтики», в котором мы отмечаем принадлежность рассматриваемых нами текстов к гораздо более широкому массиву памятников — к литературе древности и средневековья, которая с точки зрения исторической поэтики характеризуется традиционалистским типом художественного сознания. Это позволяет нам задать основные критерии для оценки этих произведений как ориентированных на канон и имеющих своими основными категориями жанр и стиль.

Глава 2 «Жанровая специфика корпуса арабской мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков» открывается общими замечаниями о понимании термина «жанр» применительно к древней и средневековой литературе вообще и агиографической в частности. Затем, в первом параграфе «Агиографические жанры: мученичество, житие, чудеса», мы рассматриваем вопрос о принадлежности оригинальных арабо-мелькитских агиографических произведений 1Х-Х1 веков к трем основным жанрам, сформировавшимся к этому времени в христианской агиографии. В результате проведенного исследования мы приходим к выводу, что наряду с примерами следования одному жанру (Мученичество 'Абд ал-Масиха, Мученичество Антония, Житие Иоанна Дамаскина), можно наблюдать и попытки соединения жанров. Первая из них относится к Житию Христофора, которое сочетает композицию похвального жития и различные литературные приемы, характерные для жанра мученичества. Вероятно, это вызвано тем, что смерть героя не является очевидным мученичеством за веру, и агиограф пытается доказать ее религиозный смысл художественными средствами, причем проявляет в этом большое мастерство. Второй пример жанровой неоднородности связан с Житием Тимофея, которое представляет собой уникальную, насколько нам известно, попытку соединения жанров жития и чудес.

Второй параграф «Неагиографические жанры» состоит из двух разделов. В первом из них — «Жанр городской хроники» — рассматриваются черты исторического повествования, присущие Житию Христофора, на материале трех исторических сюжетов, соответствующих трем аспектам истории Антиохии 50-х — 60-х годов X века: церковно-административному (учреждение восточных католикосатов), внутриполитическому (мятежи) и внешнеполитическому (отвоевание города византийцами). Сравнивая между собой эти исторические темы в изложении агиографа, мы заметили, что от первой к последней постепенно меняется характер Жития Христофора как исторического источника: незаменимость для создания

целостной картины и уточнения хронологии —► предположительный первоисточник для части событий —► сведение повествования до необходимого минимума с потерей общего масштаба события. На наш взгляд, эта градация объясняется не только пропорциональным расширением круга параллельных источников (разрозненные свидетельства из писем и документов —> арабские хроники —*■ арабские и византийские хроники), но и тем, что учреждение католикосатов было связано с восшествием Христофора на патриарший престол, а мусульманские мятежи происходили при его жизни и ключевым образом на нее повлияли, взятие же Антиохии совершилось уже после убийства патриарха и было важно лишь как событие, послужившее наказанию виновных в его смерти. Таким образом, очевидно, что несмотря на обилие сообщаемой автором исторической информации, агиограф все же преобладал в нем над историком.

Появление второго раздела «Жанр диспута» связано с тем, что один из текстов рассматриваемого нами корпуса — Житие Иоанна Эдесского — по свой форме и содержанию не принадлежит ни к одному из традиционных агиографических жанров. Оно представляет собой в основном описание придворного диспута с иудеем, а диспут является произведением, характерным в первую очередь для полемической литературы. Относя Житие Иоанна Эдесского к агиографическим сочинениям, мы руководствовались рукописной традицией, но этот прецедент побудил нас рассмотреть бытование сюжета придворного диспута с иудеем в агиографии вообще и определить его возможные, неполемические, функции. Из пяти рассмотренных нами в этой связи произведений, сохранившихся или некогда существовавших на арабском языке и охватывающих приблизительно тысячелетний период времени, лишь в одном сюжет диспута с иудеем оказался в полной мере выполняющим свою функцию {Житие Иоанна Эдесского). В остальных случаях он либо не получает содержательного раскрытия, оставаясь лишь элементом повествования (Житие Феодора Эдесского, Сказание о патриархе Иоакиме), либо служит фоном для полемики иной,

антимусульманской, направленности (Мученичество Михаила), а то и вовсе для изложения литургического учения (Диспут Иоанна Милостивого).

Подводя итог анализу жанровой специфики оригинальных произведений ранней арабо-мелькитской агиографии, мы можем сказать, что, несмотря на относительную малочисленность дошедших до нас памятников, они представляют широкую палитру жанров. Во-первых, имеются примеры трех основных агиографических жанров: мученичества, похвального жития и чудес. Во-вторых, жанры представлены не только в чистом виде, но и в комбинированном: в одном случае на жанр похвального жития «налагается» жанр мученичества (Житие Христофора), а в другом (и этот случай, насколько нам известно, не имеет прецедентов в византийской традиции) — жанр чудес встраивается в произведение, в целом построенное по схеме похвального жития (Житие Тимофея). В-третьих, наблюдается проникновение в житийную литературу и жанров неагиографических: как частичное (жанр городской хроники в Житии Христофора), так и полное (жанр диспута в Житии Иоанна Эдесского).

Глава 3 «Стилистика корпуса арабской мелькитской агиографии IX— XI веков» состоит из шести параграфов (по числу анализируемых произведений), которые предваряются общими замечаниями о двух подходах к исследованию стилистики арабо-мелькитской агиографии: одном — основанном на сопоставлении с византийской традицией, другом — опирающемся на анализ художественных средств с учетом теории средневековой арабской поэтики. Попутно нами в отрицательном ключе решается вопрос о возможном взаимовлиянии арабо-мелькитской и мусульманской агиографических традиций.

В первом параграфе, посвященном Мученичеству 'Абд ал-Масиха, мы отмечаем такие присущие ему черты, как нарочитая нарративность, стилистическая «неагиографичность» повествования, динамичность перемещения в художественном пространстве, мотив «благочестивого расчленения мощей», характерный для византийской традиции, простота используемых тропов.

Рассматриваемое во втором параграфе Мученичество Антония отличается от близкого ему по типу и времени предыдущего памятника расширением «чудесной» части за счет видений и чудес, имеющих параллели в византийской агиографии, и превращением текста в одной из редакций в автобиографию святого, причем эта попытка адаптации формы автобиографии для агиографического произведения, насколько нам известно, осталась единичным явлением в средневековой литературе. С точки зрения «микро-стилистики» (фраз и выражений) Мученичество Антония, напротив, мало отличается от Мученичества 'Абд ал-Масиха.

Третий параграф посвящен Житию Иоанна Эдесского, которое, как уже отмечалось, написано в жанре диспута, не принадлежащем к агиографической литературе, поэтому о влиянии на это произведение византийского агиографического канона говорить невозможно. Что же касается выразительных средств, то их стилистика, как та, что опирается на внеязыковые образы, так и та, что опирается на средства арабского языка, становится ощутимее количественно, но качественно еще находится на достаточно низком уровне.

Переходя к памятникам, в основе которых лежит каноническая схема византийского похвального жития, мы начинаем их анализ в четвертом параграфе с Жития Иоанна Дамаскина. Его характерными чертами являются присутствие топосов, напрямую связанных с авторским литературным этикетом, и витиеватость стиля, достигающаяся за счет широкого, но не всегда уместного использования стилистических средств (главным образом, синонимии, гиперболы, метафоры).

Следующее произведение, рассмотрению которого отведен пятый параграф, — Житие Тимофея. — в том числе и благодаря его значительному объему, дает возможность почувствовать уверенное и умелое обращение агиографа с арабским словом. Автор проявляет большую вариативность приемов при построении сравнительных оборотов, синонимии, параномасии, рифмованной прозы, при

использовании библейского текста; имеются примеры сквозной метафоры и типологического синкрисиса19, стилистики причитаний.

Шестой, заключительный, параграф мы посвятили Житию Христофора, которое можно считать высшим образцом агиографического творчества мелькитов рассматриваемого периода. Указав на хорошее знакомство автора с византийской традицией, мы отметили его художественное мастерство в употреблении даже традиционных агиографических топосов (в частности, этимологии и типологического синкрисиса), разумную сдержанность и, иногда, изощренность в употреблении уже встречавшихся нам тропов, а также активное использование средств риторического построения речи, которого в столь яркой форме нет в других анализируемых произведениях (риторические вопросы и восклицания, введение гипотетического лица, обобщение, градация, амплификация).

В завершении главы мы рассматриваем случаи проникновения в арабо-мелькитскую агиографию мусульманской фразеологии, которое применительно к Мученичеству 'Абд ал-Масиха и Житию Тимофея нами только предполагалось, а в Житии Иоанна Дамаскина и особенно в Житии Христофора носит несомненный характер. Наконец, качественную разницу между Житием Иоанна Дамаскина, Житием Тимофея и Житием Христофора, которую мы видели на примере употребления различных тропов, мы демонстрируем на материале общего для всех трех похвальных житий мотива божественного промысла. Подводя итог, мы даем краткое определение стилистики произведений, обосновывая выбранную нами последовательность их рассмотрения, которая, по нашим наблюдениям, отражает рост мастерства агиографов в использовании

19 Так, по аналогии с синкрисисом Плутарха (см.. например: Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. М., 1973. С. 212-229), мы предлагаем называть сопоставление главного героя или связанных с ним событий со святыми или событиями священной истории Ветхого и Нового Завета, которому в классическом похвальном житии должна быть посвящена отдельная глава, одна из заключительных.

художественных средств, как общелитературных, так и связанных с выразительным потенциалом арабского языка.

В заключении сформулированы общие выводы работы и указаны перспективы дальнейшего исследования.

В результате проведенной работы мы можем выделить следующие характерные черты арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков:

- непрерывное развитие агиографического творчества мелькитов на арабском языке в 1Х-Х1 веках;

- параллельное развитие этого творчества в двух направлениях: перевод иноязычных текстов и создание оригинальных памятников;

- активность агиографического творчества мелькитов в монастырях Синая и Палестины, а в Х-Х1 веках также в антиохийском регионе;

- наличие устоявшихся переводческих стратегий в распространении агиографических произведений внутри общелитературного пространства христианского Востока (греческий —► арабский —► грузинский; арабский —* греческий —* грузинский), результатом которых стало значительное влияние арабо-мелькитской агиографии на более древнюю по происхождению грузинскую;

- жанровое разнообразие оригинальных произведений арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков, касающееся, во-первых, использования агиографических жанров (следование одному из традиционных жанров, их комбинирование), а во-вторых — обращения к неагиографическим жанрам (соединение жития с городской хроникой, функционирование в качестве агиографического произведения текста, написанного в жанре диспута);

- стилистическое развитие оригинальной арабо-мелькитской агиографии с точки зрения следования предшествующей агиографической традиции и использования выразительных средств вообще и связанных с арабской языковой спецификой в частности.

Безусловно, мы имеем доступ только к части литературных памятников рассматриваемого периода, особенно учитывая то, что речь идет о периоде древнем для арабской рукописной традиции. Кроме того, поскольку интересующие нас рукописи рассеяны по разным собраниям как европейских, так и ближневосточных библиотек, мы при всем желании не смогли бы в полной мере охватить сохранившиеся в них тексты. Поэтому мы по объективным причинам могли получить лишь частичное представление о ранней арабо-мелькитской агиографии и на данном этапе изучения выбранной нами темы ограничились общим описанием литературного корпуса, подробно остановившись только на изданных оригинальных памятниках.

Проведенное исследование открывает широкие перспективы для дальнейшего изучения арабо-мелькитской агиографии и, шире, литературы, как одной из важных составляющих средневековой арабской словесности, а также для сравнительного изучения литературных традиций средневековья.

В качестве приложений к работе помещены переводы двух наиболее, на наш взгляд, показательных произведений: Мученичества 'Абд ал-Масиха к Жития Христофора, — которые представляют собой образцы соответственно самого раннего и самого совершенного стилей арабо-мелькитской агиографии рассматриваемого периода.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. «Житие Антиохийского патриарха Христофора» и византийская агиография // Вестник ПСТГУ, Сер. III: Филология. М., 2006. Вып. 3 (2). С. 169-180.

2. Житийная литература: Арабская // Православная Энциклопедия. М., 2008. Т. 19. С. 296-298.

3. Ибрахим ибн Юханна // Православная Энциклопедия. М., 2009. Т. 20. С. 630-631.

4. Иоанн, свт., архиеп. Эдесский // Православная Энциклопедия. М, 2010. Т. 23. С. 204-205.

5. Иоанн Дамаскин: Восточная агиографическая традиция // Православная энциклопедия. М., 2010. Т. 24. С. 58-60 (в соавторстве с О. Н. А[финогеновой]).

6. «Житие» Антиохийского патриарха Христофора (967) как памятник арабо-христианской словесности (тезисы) // Ломоносовские чтения. Востоковедение: науч. конф., апрель 2009 г.: тезисы докладов. М., 2009. С. 24—26.

7. Сюжет придворного диспута с иудеем в арабо-христианской агиографии // Вестник ПСТГУ. Сер. III: Филология. М., 2010. Вып. 4 (22). С. 32-43.

8. Первые памятники арабо-христианской житийной литературы и их связь с византийской агиографической традицией // Вестник ПСТГУ. III: Филология. М., 2011. Вып. 4 (26). С. 77-86.

Подписано в печать 22.09.2012г.

Усл.п.л. - 1.5 Заказ № 10562 Тираж: ЮОэкз.

Копицентр «Чертеж.ру» ИНН 7701723201 107023, г.Москва, ул.Б.Семеновская 11, стр.12 (495) 542-7389 www.chertez.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Моисеева, Софья Александровна

Введение.

Глава 1. Общая характеристика корпуса арабской мелькитской агиографии со времени ее зарождения до XI века.

§1.1. Агиографические сборники.

§ 1.2. Переводные произведения.

§ 1.3. Оригинальные сочинения.

§ 1.4. Общая характеристика корпуса в перспективе исторической поэтики.

Глава 2. Жанровая специфика корпуса арабской мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

Общие замечания.

§ 2.1. Агиографические жанры: мученичество, житие, чудеса.

§ 2.2. Неагиографические жанры.

§ 2.2.1 Жанр городской хроники.

§ 2.2.2 Жанр диспута.

Глава 3. Стилистика корпуса арабской мелькитской агиографии

1Х-Х1 веков.

Общие замечания.

§ 3.1 Мученичество 'Абд ал-Масиха.

§3.2. Мученичество Антония.

§ 33. Житие Иоанна Эдесского.

§ 3.4. Житие Иоанна Дамаскина.

§ 3.5. Житие Тимофея.

§ 3.6. Житие Христофора.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Моисеева, Софья Александровна

Данное диссертационное исследование посвящено рассмотрению мелькитской арабоязычной агиографии IX-XI веков. Выбранная тема имеет три составляющие, которые требуют предварительного разъяснения: религиозную, лингвистическую и литературную.

Термин «мелькитская» означает, что в данной работе речь пойдет о литературном творчестве одной из конфессиональных групп христианского Востока — мелькитов1, то есть христиан Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского Патриархатов, единоверных с Византийской (Константинопольской) Церковью, но с VII века оказавшихся отторгнутыми от Византии в ходе арабских завоеваний2. Наряду с мелькитами к этому времени уже оформились и другие основные восточно-христианские этно-конфессиональные общности, существующие до настоящего времени,— несториане-ассирийцы, сирийцы-яковиты, копты, марониты и др. Мелькитская

1 Буквально — «царские» (от сир. malkä — царь), то есть единоверные византийскому императору. Мы избегаем обозначения этой этно-конфессиональной группы как «православные», поскольку оно лишено терминологической точности и прилагается к себе также другими конфессиями, в частности, коптами. Истории, культуре и литературному наследию арабов-мелькитов посвящено значительно число исследований К. А. Панченко, в частности: Панченко К. А. Османская империя и судьбы православия на Арабском Востоке (XVI — нач. XIX в.). М., 1998; Панченко К. А. Вехи развития культуры православных арабов в VIII-XVIII вв. // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика и политика) / Отв. ред.: Б. Г. Сейранян, А. О. Филоник. М., 1999. Вып. 3. С. 252-260; он же. Ближневосточное православие под османским владычеством: Первые три столетия. М., 2012 (в печати; в библиографии указаны более ранние публикации автора); он же. Православные арабы. Путь через века: Сборник статей. М., 2012 (в печати).

2 С 1724 года термин «мелькитская» официально используется также как самоназвание части Антиохнйской Церкви, принявшей унию с Римом (Мелькитская католическая Церковь). В нашей работе в таком значении этот термин употребляться не будет. традиция выбрана нами по той причине, что именно в этой среде зародилась арабо-христианская литература в целом и житийная в частности и к ней относятся все известные нам ранние агиографические памятники на арабском языке.

Языковой критерий предмета исследования наиболее очевиден, и здесь следует дать лишь некоторое пояснение исторического характера. Процесс постепенной арабизации населения Ближнего Востока и Месопотамии в VII—VIII веках привел к тому, что христиане, принадлежавшие к различным этническим группам и говорившие на разных языках (греческом, сирийском, коптском) достаточно быстро усвоили арабский язык на разговорно-бытовом уровне, а после указа халифа 'Абд ал-Малика (около 700 г.) о переводе делопроизводства на арабский язык и его статусе как государственного, перешли на него уже в качестве

•5 литературного языка . Так возникла арабоязычная христианская литература, явившаяся наследницей ряда уже сформировавшихся христианских традиций. То, каким образом она их интегрировала, в какой мере сохраняла консервативную приверженность к их принципам, а насколько оказалась оригинальна, безусловно, представляет большой интерес для исследования.

При этом следует предположить, что, сменив язык, христиане, в том числе мелькиты, должны были в некоторой степени сменить и стиль своего письменного творчества, подчиняя его требованиям нового языка. Арабский же язык имеет одну важную особенность,

3 Наряду с этим, у мелькитоп вплоть до XIII века сохранялась также литературная традиция на т. н. христианском палестинском арамейском (см.: Селезнев Н. Н. Сиро-палестинская мелькитская традиция: История обретения и утраты культурного своеобразия // Вестник РГГУ. Серия: Востоковедение, африканистика. М., 2011. № 2(63)/11. С. 221-231). которую нельзя не учитывать при работе с любым арабоязычным религиозным текстом: это язык, который в качестве литературного сформировался на базе конкретной религиозной традиции — ислама,— более того, сформировался именно для выражения и фиксации этой традиции. Это означает, что в нашем исследовании мы неизбежно должны будем хотя бы в какой-то мере обратиться к вопросу о возможном влиянии мусульманской литературной традиции на исследуемые нами памятники.

В рамках арабской мелькитской литературы нами выбрано такое направление религиозной письменности как агиография, или житийная литература. Термин «агиография» в современном словоупотреблении4 имеет два значения: совокупности текстов, посвященных святым или святыням, и научной дисциплины, изучающей эти тексты5. Употребляя этот термин в первом значении, мы понимаем под ним особое направление6 церковной письменности, которое включает в себя тексты различных жанров, составленные в рамках той или иной религиозной традиции (в

4 Первоначально греческое слово hagiographos/âyiôypayoq (от hagioslayioç — святой, и grapholyphyv> — пишу) служило для обозначения исторических книг Ветхого Завета: такое употребление встречается у святителя Епифания Кипрского («О мерах и весах», 392 г.; Patrología graeca. T. 43. Col. 244) и у преподобного Иоанна Дамаскина («Точное изложение православной веры», кон. VII — первая половина VIII в.; Ibid. T. 94. Col. 1180), либо как эпитет со значением «духовный», «богодухновенный» — в сочинении «О церковной иерархии» Псевдо-Дионисия Арсопагита (не позднее VI века; Ibid. T. 3. Col. 376,425).

5 Подробнее см.: Philippart G. Hagiographes et hagiographie, hagiologes et hagiologie: des mots et des concepts // Hagiographica: Rivista di agiografïa e biografía délia Societa internazionale per lo studio del Medio Evo latino. Turnhout, 1994. T. 1. P. 1-16.

6 Об использовании этого термина применительно к средневековой литературе см.: Михайлов А. Д. Введение // История всемирной литературы. М., 1984. Т. 2. С. 7-22, здесь: с. 16. А. Д. Михайлов, в частности, говорит о «клерикальном направлении», но, на наш взгляд, это данном случае — христианской) и направленные на утверждение или поддержание культа человека, почитаемого в данной религии «святым»7. Оговорить такое понимание представляется тем более важным, что даже в строго научной, не говоря уже о научно-популярной литературе, агиография нередко определяется как жанр8. Однако это представляется неверным: к христианским агиографическим текстам относятся столь разные по композиции и стилю произведения, как мученические акты, похвальное житие, описание перенесения мощей, сказание о чудесах и т. д., а такие жанры как панегирик и синаксарь9 могут рассматриваться в рамках не только агиографической, но и литургической традиции. понятие можно использовать и уже, говоря об агиографическом, литургическом, экзегетическом и других направлениях церковной письменности.

7 Понятие «святости» как одно из ключевых для религиозного учения и практики, безусловно, заслуживает отдельного изучения и сопоставительного анализа. Однако в данном случае для нас важно не его конкретное семантическое наполнение в разных религиозных традициях, а общее для них представление о почитании людей, достигших некоего религиозного идеала (именно различное понимание этого идеала главным образом и определяет концепцию святости в той или иной традиции). В последнее время предпринимаются попытки сравнительного анализа агиографических традиций в разных религиях — см., например: Mallison F. Cinq études pour un point de vue comparative sur les littératures hagiographiques en Asie // Bulletin de l'Ecole française d'Extrême Orient. Paris, 1998. Vol. 85. N 1. P. 256-263).

8 См., например: История русской литературы / Гл. ред.: Н. И. Пруцков. Л., 1980. T. 1: Древнерусская литература. Литература XVIII в. / Ред.: Д. С. Лихачев, Г. П. Макогоненко. С. 6 и далее; Hagiography // The Oxford Dictionary of Byzantium / Ed. A. P. Kazdan et al. Washington, 1991. Vol. 2. P. 897. Впрочем, А. П. Каждан, называя агиографию одним из жанров византийской литературы (наряду с гомилетикой и гимнографией), признает, что «термин сам по себе носит условный характер, и еще более условным является представление о некоем едином жанре, состоящем в действительности из столь разнообразных поджанров» {Каждан А. П. История византийской литературы (650-850 гг.) / В сотрудничестве с Ли Ф. Шерри и X. Ангелиди. Пер. с англ.: А. А. Белозерова и др. СПб., 2002. С. 189-190).

9 Синаксарь (синаксарий; греч. sunaxarion/axjvc^âpiov, от sunaxis/abvafyq — собрание) — текст, содержащий краткие сведения о святом или празднуемом событии и предназначенный для

Агиография во втором значении этого слова — как наука — имеет достаточно долгую историю. Ее зарождение принято связывать с деятельностью иезуитского общества болландистов10, которое с середины XVII по середину XX столетия осуществило беспрецедентный проект по критическому изданию житийной литературы на греческом и латинском языках11. Это был прорыв в области научной работы с текстами в целом: «предварительные рассуждения в начале житий стали первыми примерами критического метода работы с источниками. Впервые была сделана попытка в широких масштабах систематически классифицировать источники исходя из времени жизни их авторов и доверия, которое

12 они заслуживают» . Однако агиография оформилась в самостоятельную науку не сразу — как и в случае любой научной дисциплины, должна была появиться четкая методология, принципы работы с агиографическим материалом. Первые шаги в этом направлении были сделаны немецкой протестантской школой во главе с Г. Узенером (1834-1905 гг.), который попытался применить к агиографии метод сравнительного анализа религий, взяв за основу античную мифологию. Впоследствии его концепция была опровергнута болландистом И. Делеэ (1859-1941 гг.)13: он чтения в определенные моменты богослужения; церковная книга, содержащая набор таких текстов в порядке церковного года (в славянской традиции — Пролог).

10 Основатель общества и его эпоним — Жан Боллан (Иоанн Болланд; 1596-1665 гг.). «Acta Sanctorum» («Деяния святых») — собрание агиографических текстов, расположенных в соответствии с календарем Римской католической Церкви, в 68 томах, издававшихся с перерывами с 1643 по 1940 год (проект остался незавершенным, так как не были охвачены святые, чья память приходится на декабрь).

12 Fueter Е. Geschichte der neueren Historiographie. München, 1911. S. 328.

13 Программные работы: Delehaye H. Les légendes hagiographiques. Bruxelles, 1905; idem. Les origines du culte des martyrs. Bruxelles, 1912; idem. Les passions des martyrs et les genres littéraires. сформулировал новый подход, сохраняющий актуальность до настоящего времени, и таким образом стал «отцом» новой дисциплины — критической агиографии 4. По его определению, агиография занимается изучением «любого письменного источника, вдохновленного культом святых и предназначенного для его распространения»15. Основным вопросом, волновавшим Делеэ, был вопрос достоверности агиографических сказаний: в качестве главного принципа для определения историчности святого он ввел понятие «агиографических координат» (в плане топографии — место захоронения = почитания святого; в плане хронологии — день его смерти = памяти). Таким образом, агиография, по Делеэ, хотя и опирается исключительно на тексты, главным своим предметом имеет генезис культа святого, его исторические модификации. Даже когда Делеэ уходит в чисто литературную область классификации агиографических жанров16, основным критерием для него остается степень достоверности сообщаемых в источнике сведений, то есть критерий нелитературный. Неудивительно поэтому, что и сам Делеэ и его последователи, в частности Р. Эгрен, автор большого

Bruxelles, 1921; idem. Sanctus: Essai sur le culte des saints dans l'antiquité. Bruxelles, 1927; idem. Cinq leçons sur la méthode hagiographique. Bruxelles, 1934.

14 Поскольку болландистский подход к изучению агиографических источников по многом аналогичен бурно развивавшейся в то же время библейской критике, подразумевавшей анализ текста с позиций различных «критик» (в первую очередь — текстологической), за научной агиографией со времени Делеэ закрепилось название критической (в противоположность агиографии в первом смысле, именуемой практической). Впрочем, это наименование неоднозначно — см., например, его очень субъективное понимание в недавней работе: Лурье В. Л/. Введение в критическую агиографию. М., 2009 (резкую, но обоснованную критику см. в рецензии: Виноградов А. Ю. Два отечественных введения в агиографию // Богословские труды. М., 2012. Т. 43/44 (в печати)).

15 Delehaye. Les légendes hagiographiques. P. 2.

16 Idem. Les passions des martyrs. обзорного труда, подводящего определенный итог деятельности болландистов, считали агиографию «особым по своему предмету

17 направлением исторических исследований (курсив наш — С. М)» . С другой стороны, если исходить из определения филологии как «содружества гуманитарных дисциплин, изучающих историю и выясняющих сущность духовной культуры человечества через

18 языковой и стилистический анализ письменных текстов» , агиографию, безусловно, можно отнести к этому содружеству. Наконец, излишне говорить, как много может дать изучение житийной литературы для понимания социо-культурного мира той или иной эпохи (в нашем случае — атмосферы, в которой жили христианские общины во взаимодействии с мусульманским окружением в раннеарабский период19). Таким образом, при обращении к агиографическому источнику открываются разные перспективы исследования: исторические, филологические, культуроведческие20, — что ставит перед каждым ученым вопрос о

17 Aigrain R. L'hagiographie: Ses sources, ses méthodes, son histoire. Bruxelles, 2000 (reproduction inchangée de l'édition originale de 1953). P. 7. (Subsidia hagiographica; 80). Ср.: Delehaye. Cinq leçons. P. 7.

18 Авершщев С. С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. М., 1972. Т. 7. Кол. 973979, здесь: кол. 973.

19 Подобный подход, но на другом литературном материале (русская паломническая литература) и применительно к другому периоду (османскому) реализован в книге: Кириллина С. А. Очарованные странники: Арабо-османский мир глазами российских паломников XVI-XVIII столетий. М., 2010.

20 Об этом наглядно свидетельствует тот факт, что диссертационные исследования на темы, связанные с агиографией, защищаются по разным специальностям (в качестве примеров указываются наиболее новые отечественные работы): истории {Афиногенова О. Н. Культ архангела Михаила в Византийской империи: Дисс. канд. ист. наук. М., 2008), культурологии {Королев А. А. Св. Утлан и истоки ирландской агиографии: Дне. канд. культурологии. М., 2009), филологии {Охотчикова В. //. Псковская агиография XIV-XVII вв.: Дис. канд. филол. наук. СПб., 2009). выборе основного для него направления. В нашей работе мы сосредоточимся на филологическом (конкретнее — литературоведческом) аспекте агиографии, лишь попутно касаясь вопросов, связанных с отражением в исследуемых нами памятниках исторических реалий и динамики развития культа.

Предмет и объект исследования. Корпус арабо-мелькитской (как и вообще арабо-христианской) агиографии очевидно распадается на две группы — переводные и оригинальные сочинения, — которые требуют различного подхода к их рассмотрению. Применительно к переводным житиям на первый план выходят вопросы соотношения с оригиналом и другими версиями, принципов перевода, степени его свободы и т. п., в то время как для исследования композиции, жанрового своеобразия и стиля наиболее продуктивным будет обращение к оригинальным произведениям. Поэтому основным объектом нашего исследования является оригинальная арабо-мелькитская житийная литература.

По поводу отнесения конкретного агиографического памятника к той или иной группе можно заметить следующее:

1. Как правило, если герой повествования жил до времени становления арабского языка у христиан как литературного, его арабское житие будет переводным.

2. Поскольку большинство авторов периода формирования арабо-христианской письменности помимо арабского, как правило, владели греческим и/или сирийским языком, их арабоязычные тексты содержат лексические заимствования вне зависимости от переводного или непереводного характера. Поэтому относить такие арабские жития к разряду оригинальных можно лишь предположительно — при отсутствии выявленного иноязычного оригинала или явных признаков перевода21.

Предметом диссертационного исследования является жанровая и стилистическая специфика арабской мелькитской агиографии IX-XI веков, а также динамика развития агиографического творчества в среде арабоязычных мелькитов в рассматриваемый период.

Хронологические рамки. Иногда зарождение оригинальной арабо-мелькитской агиографии относят ко второй половине VIII века22, но такая датировка гипотетична: от этого времени мы имеем лишь точно датированный перевод агиографического текста с греческого на арабский язык23. Поэтому за нижнюю хронологическую границу исследования мы принимаем IX век (о более ранних переводах мы, безусловно, упоминаем, но только в общем обзоре). В качестве верхней границы нами выбран конец XI века, когда на Ближнем Востоке появляются крестоносцы: их почти двухвековое господство, сопровождавшееся ущемлением прав местных христианских общин, регулярные военные столкновения с мусульманами, когда основные жертвы приходились на долю местного христианского населения, а также подъем религиозной нетерпимости в мусульманском мире, порожденный обстановкой непрерывного джихада против «неверных», — все это пагубно сказалось на культуре и, в частности, на литературном творчестве

21 Освещение этого вопроса на более широком языковом материале см.: Лихачев Д. С. Текстология (на материале русской литературы X-XVII веков) / При участии А. А. Алексеева и А. Г. Боброва. СПб., 20013. С. 397^104. (Славянская библиотека. Bibliotheca slavica)).

22 Biriggeli A. L'hagiographie du Sinaï en arabe d'après un recueil du IX siècle (Sinaï arabe 542) // Parole de l'Orient. Kaslik, 2007. Vol. 32. P. 163-180, здесь: p. 177.

23 См. § 1.2. мелькитов24. Период, заключенный внутри выбранных хронологических рамок, насколько мы можем судить по сохранившимся памятникам, является наиболее плодотворным в истории арабо-мелькитской агиографии. Период, заключенный внутри выбранных хронологических рамок, насколько мы можем судить по сохранившимся памятникам, является наиболее плодотворным в истории арабо-мелькитской агиографии. Вместе с тем, для проведения сопоставительного анализа мы будем обращаться к агиографическим и неагиографическим произведениям других традиций, главным образом византийской, в том числе более раннего и более позднего времени. Но и при выборе этого вспомогательного материала мы остаемся в рамках средневековой литературы, поскольку произведения нового и новейшего времени, посвященные святым, как правило, создаются уже по другим принципам и мало отличаются от светских биографий.

Степень изученности темы. По сравнению с византийской и другими восточными агиографическими традициями арабо-мелькитская и, шире, арабо-христианская агиография менее всего служила объектом целостного изучения. По всей видимости, первой научной публикацией арабской агиографии в Европе можно считать издание житий апостолов-евангелистов П. Кирштайном (1608 г.)" . В последующие века, особенно активно в течение XX столетия, шло

24 См., например: Todt К.-Р. Region und griechisch-orthodoxes Patriarchat von Antiochea in mittel-byzantinischcr Zeit und im Zeitalter der Kreuzzuge (969-1204). Wiesbaden, 1998; Планк П. Православные христиане Св. Земли во времена крестовых походов (1099-1187) // Альфа и Омега. М., 2000. № 4 (26). С. 180-191; Jotischky A. Greek Orthodox and Latin Monasticism around Mar Saba under Crusader Rule // The Sabaite Heritage in the Orthodox Church from the Fifth Century to the Present. Leuven. 2001. P. 85-96.

25 Kirsteniiis P. Vitae Evangelistarum quatuor. Breslae, 1608. постепенное накопление материала, включающее в себя введение в научный оборот рукописей, публикацию и перевод источников, — процесс, который продолжается и в настоящее время. Издания такого рода будут указаны в первой главе нашей работы при упоминании конкретных памятников. Там же будут приведены и исследования, посвященные отдельным произведениям, которые часто приурочены к изданию/переводу и носят характер вступительной статьи. Отметим лишь, что, насколько нам известно, все ученые, которые обращались к арабо-мелькитской агиографии, делали это потому, что она так или иначе соприкасалась с основной областью их научных интересов, — в связи с изучением либо рукописных фондов (А. Бингели), либо становления арабо-христианской литературы и мусульмано-христианских отношений (С. Гриффит, М. Свансон, Дж. Ламоро), либо агиографических л/ досье»" отдельных святых (П. Петере, М. ван Эсбрук и др.) и т. д.

Что касается работ общего характера, то их в прямом смысле можно пересчитать по пальцам. Агиографии, как части арабо-христианской и мелькитской литератур, посвящены разделы

27 og соответствующих обзорных монографий Г. Графа и Ж. Насралла" . Впрочем, ввиду справочного характера этих работ авторы дают лишь фактические сведения о рукописях и изданиях и в самом общем виде указывают место агиографических памятников в истории рассматриваемой литературы (Граф — в минимальной,

26 Объяснение этого термина см. в § 1.2.

27 Graf G. Geschichte der christlicher arabischen Literatur. Città del Vaticano, 1944. Bd. 1. S. 487-555. (Studi e testi; 118).

28 Nasrallah J. Histoire du mouvement littéraire dans l'Eglise melchite du Ve au XXe siècle. Louvain; Paris, 1988. Vol. 2. T. 2. P. 155-168; 1983. Vol. 3. T. 1. P. 301-305, 334-338; 1981. Vol. 3. T. 2. P. 145-146; 1979. Vol. 4. T. 1. P. 99-114,256.

Насралла — в большей степени). К сожалению, далеко не полным, а на сегодняшний день и сильно устаревшим является справочник по восточно-христианской агиографии (на грузинском, армянском, сирийском, коптском, эфиопском и арабском языках),

29 подготовленный в начале XX века болландистом П. Петерсом .

Единственным специальным обзорным исследованием, близким к нашей теме, долгое время оставалась работа Ж.-М. Соже, зо посвященная мелькитскои синаксарнои литературе , однако она, во-первых, носит сугубо источниковедческий характер, а во-вторых, соприкасается с рассматриваемым нами корпусом лишь своей нижней хронологической границей, так как наиболее ранний арабо-мелькитский синаксарь датируется 1095 годом31. Из современной арабоязычной литературы следует упомянуть труд архимандрита

32

Тумы (Битара) «Забытые святые в антиохийском наследии» , но опять же с оговоркой: он содержит лишь пересказ житий, поэтому реальную ценность представляют только исторические комментарии автора. Наконец, в самое последнее время появился сравнительно небольшой, но обстоятельный обзор арабоязычной христианской

29 Bibliotheca hagiographica oricntalis / Ed. P. Peeters. Bruxelles, 1910, 1954r. Для своего времени это было очень серьезное издание, и даже сейчас, honoris causa, в научной литературе принято на него ссылаться, когда речь идет о произведениях восточно-христианской агиографии. Аналогичный справочник по греческой агиографии: Bibliotheca hagiographica graeca / Ed. Fr. Halkin. Bruxelles, 19573 (Subsidia hagiographica; 8a) (далее: BHG), по латинской — Bibliotheca hagiographica latina antiquae et mediae aetatis. Bruxelles, 1898-1899, 1992r. (Subsidia hagiographica; 6) (далее: BHL).

30 Sauget J.-M. Premières recherches sur l'origine et les caractéristiques des Synaxaires mclkites (XIe-XVIIe siècles). Bruxelles, 1969. (Subsidia hagiographica; 45).

31 Sin. Arab. 417 (Ibid. P. 41-45).

32 Ttlmâ (Bltâr), archim. Al-Qiddisûn al-mansiyyûn fT-l-turâth al-antâkï. [Bayrût, 1995]. агиографии M. Свансона33. Хотя формально автор не ограничивает себя хронологическими или конфессиональными рамками, de facto он сосредотачивается главным образом на двух традициях — мелькитской и коптской. Естественно, эта публикация, как и предполагает ее формат, не претендует на анализ конкретных произведений, а лишь обозначает основные линии развития арабо-христианской житийной литературы. Примечательно, что статья готовилась и вышла в свет как часть коллективной монографии, посвященной византийской агиографии34. Это наглядно свидетельствует о справедливом признании издателями глубинных генетических связей между арабо-христианской и византийской традициями, а также единого восточно-христианского «поля» агиографической литературы.

Новизна и актуальность исследования касается всех его основных аспектов, соответствующих трем его главам. Как видно из историографического обзора, до настоящего времени и в отечественной, и в мировой науке отсутствовали как детальный обзор мелькитской арабоязычной агиографии периода ее зарождения и расцвета до XI века включительно, так и комплексный анализ оригинальных произведений этой литературной традиции в жанровом и стилистическом аспектах. Очевидно, что решение этих задач не только создаст прочный фундамент для дальнейшего, более углубленного, изучения предмета данного исследования, но и может предоставить полезный материал для научной разработки более

33 Swanson M. N. Arabie Ilagiography // Ashgate Research Companion to Byzantine Hagiography / Ed. S. Euthymiadis. Aldershot; Burlington (VT), 2011. Vol. 1: Periods and Places. P. 345-368.

34 В разделе «Агиография периферии Византийской империи и христианского Востока», куда вошли также обзоры палестинской, итало-греческой, сирийской, грузинской, армянской, коптской, славянской и переводной с латинского агиографических традиций. широких тем: арабоязычной агиографии других эпох и конфессий, христианской агиографии в целом, арабской средневековой литературы и, наконец, средневековья как одной из основных эпох, характеризующихся традиционалистским художественным сознанием35. В этой связи следует отметить, что литературоведческая направленность нашего исследования созвучна современным тенденциям в изучении агиографии вообще (по преимуществу византийской), где после длительного периода доминирования критико-исторического подхода в последние два десятилетия все больше осознается необходимость литературного

36 анализа памятников и делаются важные шаги в этом направлении .

Кроме того, данное исследование представляется по преимуществу важным для возрождающегося после длительного перерыва изучения арабо-христианской литературы в России. Говоря о сложившихся еще в дореволюционной российской науке направлениях этого изучения, А. А. Долинина наряду с историческим и лингвистическим выделяет сравнительно-литературоведческое и фольклористическое, имея в виду «многочисленные жития святых., представляющие любопытные параллели к их западноевропейским и славянским вариантам». Однако, «если труды в первых двух направлениях. время от времени просачивались в советское востоковедение, то третье. скоро стало совсем под запретом: даже если абстрагироваться от религиозной сути житийной литературы, нельзя забывать, что сам

35 См.: Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания: Сборник статей. М., 1994. С. 3-38. Подробнее см. § 1.4.

36 См., например: Efthymiadis. New Developments. по себе литературоведческий подход к произведениям этого жанра

37 неизбежно был связан с гонимой школой А. Н. Веселовского» . Поэтому возобновление подобного рода исследований, безусловно, необходимо для дальнейшего полноценного развития отечественной науки.

Цель и основные задачи исследования. Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы дать жанровую и стилистическую характеристику оригинальной арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

Для реализации данной цели в работе поставлен ряд основных задач:

1) источниковедческий обзор мелькитской арабоязычной агиографии со времени ее зарождения до XI века включительно в трех аспектах: а) рукописная традиция; б) переводы; в) оригинальное творчество;

2) определение динамики развития агиографического творчества в рассматриваемый период;

3) определение жанровой специфики оригинальных произведений рассматриваемого корпуса с точки зрения как агиографических, так и неагиографических жанров;

4) стилистический анализ оригинальных произведений арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

37 Долинина А. А. Отражение традиций классической арабской поэзии в диване Джирмануса Фархата, архиепископа Халебского // Она же. Арабески: Избранные научные статьи. СПб., 2010. С. 100-112, здесь: с. 100-101.

Теоретический и методологический фундамент исследования. Очевидно, что при почти полном отсутствии специальных исследований художественной стороны арабо-мелькитских житийных памятников, важным и даже необходимым подспорьем для ее исследователя должны стать работы по изучению других агиографических традиций, в первую очередь

•7 о византийской . К счастью, данная область разработана гораздо лучше — об этом свидетельствует уже тот факт, что существует несколько обзоров исследований по византийской агиографии39. Хотя долгое время здесь преобладали историко-критический и культурологический подходы к анализу источников40, с 80-х годов XX века серьезное внимание стало уделяться и их литературной стороне41. Значительный вклад в развитие этого направления

38 Из других восточных агиографических традиций наиболее близкой для рассматриваемого нами корпуса является сирийская (см.: Пайкова А. В. Легенды и сказания в памятниках сирийской агиографии. Л., 1990. (Палестинский сборник; Вып. 30(93)).

39 Последний по времени -— в предисловии к упоминавшемуся выше «Ashgate Research Companion to Byzantine Hagiography» (2011). См. также: Ëevcenko I. Observations on the Study of Byzantine Hagiography in the Last Half-Century, or Two Looks Back and One Look Forward. Toronto, 1995; Efthymiadis St. New Developments in Hagiography: The Rediscovery of Byzantine Hagiography // Proceedings of the 21s' International Congress of Byzantine Studies. London, 2006. Vol. 1: Plenary Papers / Ed. E. Jeffreys. Aldershot, 2006. P. 157-171 (переизд. в: idem. Hagiography in Byzantium: Literature, Social History and Cult. Aldershot, 2011).

40 См., например: Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. М., 1917 (переизд.: СПб., 1997. (Византийская библиотека. Исследования)); Halkin F. L'hagiographie byzantine au service de l'Histoire // 13th International Congress of Byzantine Studies: Oxford 1966. Main Papers, XI. Oxford, 1967. P. 1-10 (переиздание: idem. Recherches et documents d'hagiographie byzantine. Bruxelles, 1971. P. 260-269. (Subsidia hagiographica; 51)); Patlagean E. À Byzance: Ancienne hagiographie et histoire sociale // Annales E. S. C. Paris, 1968. P. 106-126.

41 Несколько раньше вышли в свет фундаментальные труды Д. С. Лихачева {Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967) и С. С. Аверинцсва (Аверинцев С. С. Поэтика исследований внесли такие крупные византинисты, как А. П. Каждан42 и JI. Риден43. Однако для нас наиболее ценными представляются попытки обобщения материала, в частности, выделенная X. М. Лопаревым на основании анализа памятников VII-IX веков схема «классического» похвального жития44 и своего рода «инвентарь» агиографических топосов, составленный по материалам житий VII-XI веков Т. Прачем45.

С другой стороны, необходимой базой для полноценного изучения арабо-мелькитской агиографии является знакомство с арабской средневековой литературой в целом и ее традиционной поэтикой. Эта область исследований столь обширна, что мы вынуждены ограничиться перечислением лишь наиболее крупных ее представителей в отечественной арабистике, таких как В. Р. Розен, А. Е. Крымский, И. Ю. Крачковский, И. М. Фильштинский, Б. Я. Шидфар, А. А. Долинина, А. Б. Куделин, Д. В. Фролов. Особенно ценными для нашего исследования являются ранневизантийской литературы. М., 1977), в которых определенное место (в первой — больше, во второй — меньше) отведено и агиографической литературе.

42 Каждан. История византийской литературы (650-850 гг.); он же. История византийской литературы (850-1000 гг.): Эпоха византийского энциклопедизма / Пер. с англ.: Д. Р. Абдрахманова и др. СПб., 2012. (Византийская библиотека. Исследования).

43 Rydén L. Byzantine Hagiography in the Ninth and Tenth Centuries: Literary Aspects // Kungl. Humanistiska Vetenskaps-Samfundet: Uppsala. Arsbok, 1986. P. 69-79; idem. Überlegungen zum literarischen Wert oder Unwert hagiographischer Texte // Eranos. Uppsala, 1993. Vol. 91. P. 47-60; idem. Literariness in Byzanrine Saints' Lives // Les vies des saints à Byzance: Genre littéraire ou biographie historique? Actes du IIe colloque international philologique, Paris, 6-7-8 juin 2002 / Ed. P. Odorico, P. A. Agapitos. Paris, 2004. P. 49-58.

44 JIonapee X. M. Греческие жития святых VIII и IX вв.: Опыт научной классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной. Пг., 1914. С. 16-36.

45 Pratsch Т. Der hagiographische Topos: Griechische Heiligenviten in mittelbyzantinischer Zeit. Berlin; New York, 2005. (Millennium-Studien; 6). выполненные И. Ю. Крачковским перевод и комментарий одного из основополагающих сочинений средневековой арабской теории литературы — «Китаб ал-бади'» Ибн ал-Му'тазза46 — и его исследования, касающиеся арабо-христианской агиографии,47 а также наблюдения А. Б. Куделина относительно жанровой природы самого раннего агиографического произведения в мусульманской традиции — «Жизнеописания Пророка» {ас-Сира ан-набавиййа)

48

Ибн Исхака (ум. в 767 г.) и Ибн Хишама (ум. в 828 или 833 г.) .

Поскольку арабо-мелькитскую агиографию можно считать

46 Ибн ал-Му'тазз. Китаб ал-бади' / Пер., коммент.: И. Ю. Крачковский // Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; Л., i960. Т. 6. С. 97-332.

47 Крачковский //. Ю. Арабская версия легенды о Талассионе // Записки Императорского Русского географического общества по Отделению этнографии: Сборник в честь 70-летия Г.Н.Потанина. СПб., 1909. Т. 34. С. 1-12; он же. Легенда о святом Георгии Победоносце в арабской редакции // Живая старина. СПб., 1910. Т. 19. Вып. 3. С. 215-232; он же. Одна из мелькитских версий арабского синаксаря // Христианский Восток. СПб., 1913. Т. 2. С. 389-398; он же. Абу-Хузейфа бухарец и легенда о св. Георгии Победоносце // Там же. 1916 (1915). Т. 4. Вып. 2. С. 171-179; он же. Введение // Повесть о Варлааме пустыннике и Иосафе царевиче Индийском / АНССР. Пер.: акад. В. Р. Розен. М.; Л., 1947. С 5-20. В ближайшее время в серии «Классики отечественного востоковедения» ожидается выход в свет переиздания этих работ вместе с другими, с том числе неизданными, исследованиями И. Ю. Крачковского по христианскому Востоку: Труды И. Ю. Крачковского по христианскому Востоку / Сост.: А. А. Долинина, С. А. Французов, Л. И. Николаева; вводи, статьи к разд. I, III, IV: А. А. Долинина; к разд. II: С. А. Французов (в печати). Следует отметить, что в 1905-1912 годах Крачковский вел своего рода «диалог рецензиями» с упоминавшимся выше болландистом Петерсом, отзываясь на его арабистические публикации (см.: И. Ю. Крачковский (1883-1951): Библиографический указатель / Отв. ред.: Н. В. Колпакова. СПб., 2007. № 6, 28, 54, 88) и получая, в свою очередь, его мнение о своих статьях на темы, связанные с агиографией (PfeetersJ Р. [рец. на ст.: Крачковский. Легенда о святом Георгии Победоносце.] // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1912. Vol. 31. P. 102-103).

48 Куделин A. Б. «Жизнеописание Пророка» Ибн Исхака — Ибн Хишама как памятник средневековой арабской литературы // Письменные памятники Востока. СПб., 2005. № 2(3). С. 223-234; он же. Предисловие // Ибн Исхак— Ибн Xuuiav. Жизнеописание Пророка: Великая битва при Падре / Предисл.: А. Б. Куделин; пер. и коммент.: А. Б. Куделин, Д. В. Фролов; подготовка араб, текста и коммент.: М. С. Налич. М., 2009. С. 5-53.

частью таких обширных традиций как восточно-христианская агиография и средневековая арабская литература, то для выявления ее специфики нами используется главным образом сравнительный метод. При этом в качестве объектов сравнения выступают разноуровневые элементы поэтики: жанровые формы, каноническая композиция, повторяющиеся сюжеты, агиографические топосы, которые могут реализовываться и на уровне отдельных выражений и тропов, и на уровне мотивов и композиционных единиц, наконец, риторические фигуры и тропы. Данный сравнительно-литературный метод мы сочетаем с историческим, всегда рассматривая анализируемое произведение в историко-литературной перспективе.

Немаловажным представляется нам и выбор для данной работы комплексного подхода к исследованию, который позволил нам получить по возможности разностороннее представление о рассматриваемой литературной традиции, пусть и ограниченной хронологическими, конфессиональными и языковыми рамками. Этот подход отчасти созвучен опыту востоковедов XIX — начала XX века, для которых «недостаточно было предоставить в распоряжение желающих понять Восток груду частных фактов и концепций. Нужен был образ «экзотической» культуры, понятный, яркий, запоминающийся, который заменил бы то, чем располагает каждый из нас в отношении родной культуры, — контекст, в который укладываются любые частности».49 После значительного перерыва в изучении арабоязычного христианского Востока в нашей стране, его культурная традиция даже для большинства

49 Фролов Д. В. Время собирать камни (Судьба классического востоковедения) // Он же. Арабская филология: Грамматика, стихосложение, корановедение: Статьи разных лет. М., 2006. С. 10-14, здесь: с. 10. ориенталистов может по праву считаться «экзотической», а раскрытие ее целостного образа — задача, выходящая далеко за рамки возможностей одного исследователя, — должно осуществляться путем синтеза различных работ достаточной степени обобщенности.

В качестве приложений к диссертационному исследованию помещены переводы двух наиболее, на наш взгляд, показательных произведений: Мученичества 'Абд ал-Масиха и Жития Христофора, — которые представляют собой образцы соответственно самого раннего и самого совершенного стилей арабо-мелькитской агиографии рассматриваемого периода50.

50 В тех случаях, когда важно было показать структуру арабского текста, перевод фраз, приводимый в основном тексте диссертации, может несколько отличаться от приводимого в приложении, где мы руководствовались принципами художествнного перевода.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Арабская мелькитская агиография IX-XI веков"

Заключение

В данной работе нами была рассмотрена мелькитская арабоязычная агиографическая литература со времени ее зарождения до XI века включительно. Безусловно, необходимо учитывать, что мы имеем доступ только к части литературных памятников этого периода и не можем с уверенностью сказать, насколько они представительны для своей эпохи, тем более что в нашем случае речь идет о времени древнем для арабской рукописной традиции. Кроме того, поскольку интересующие нас рукописи рассеяны по разным собраниям как европейских, так и ближневосточных библиотек, мы при всем желании не смогли бы в полной мере охватить сохранившиеся в них тексты. Поэтому на данном этапе изучения выбранной нами темы мы ограничились общим описанием литературного корпуса и подробно остановились лишь на изданных оригинальных памятниках.

Рассмотрев в первой главе нашего исследования рукописную традицию корпуса и проследив общую динамику процесса агиографического творчества мелькитов, мы выделили такие его характерные черты, как: непрерывность; параллельное развитие в двух направлениях: перевод иноязычных текстов и создание оригинальных памятников; активное творчество в монастырях Синая и Палестины, а в Х-Х1 веках также в антиохийском регионе; значительное влияние арабо-мелькитской агиографии на более древнюю по происхождению грузинскую. Завершая общую характеристику корпуса и переходя к его литературному анализу, для нас было важно отметить его принадлежность к гораздо более широкому массиву памятников — к литературе эпохи древности и средневековья, которая с точки зрения исторической поэтики характеризуется традиционалистским типом художественного сознания. Это помогло нам задать основные критерии для оценки рассматриваемых произведений как ориентированных на канон и имеющих своими основными категориями жанр и стиль. В этих категориях в последующих двух главах мы попытались проанализировать шесть известных нам памятников оригинальной арабо-мелькитской агиографии 1Х-Х1 веков.

В жанровом аспекте нам удалось обнаружить достаточно большое для такого ограниченного числа текстов разнообразие. Если говорить о собственно агиографических жанрах, то наряду с примерами следования одному жанру (.Мученичество 'Абд ал-Масиха, Мученичество Антония, Житие Иоанна Дамаскина) мы наблюдаем и попытки соединения жанров, причем одна и них (Житие Христофора: мученичество + житие), хотя и не уникальна, но интересна разнообразием применяемых для этого соединения художественных средств, а вторая (Житие Тимофея: житие + чудеса), хотя и не столь художественно изыскана, но, насколько нам известно, не имела прецедентов в предшествующей традиции. Кроме того, мы имеем случай соединения агиографического повествования с историческим (жанр городской хроники), а поскольку речь опять идет о Житии Христофора, его можно считать наиболее сложным с точки зрения жанра. Наконец, мы столкнулись с отнесением к агиографии произведения, по сути созданного в жанре полемической литературы (Житие Иоанна Эдесского: придворный диспут с иудеем), и этот прецедент побудил нас рассмотреть бытование данного сюжета в агиографии вообще и определить его возможные, неполемические, функции.

При стилистическом анализе, проводимом в третьей главе нашего исследования, основной задачей было получить представление о стиле каждого произведения в отдельности: выявить возможное или несомненное влияние предшествующей агиографической традиции (на уровне сюжетов и топосов) и определить уровень владения автором художественными средствами вообще и связанными с арабской языковой спецификой в частности. Такой анализ показал, что стилистика арабо-мелькитской агиографии в рассматриваемый период, с одной стороны, развивалась в хронологической перспективе, с другой — зависела от литературного мастерства авторов, что видно при сопоставлении близких по времени и созданных в одном регионе Жития Иоанна Дамаскина, Жития Тимофея и Жития Христофора. Последнее стилистически, как и с жанровой точки зрения, оказывается наиболее богатым памятником, что позволяет нам считать его вершиной арабо-мелькитской агиографии времени ее расцвета.

Проведенное исследование открывает широкие перспективы для дальнейшего изучения арабо-мелькитской агиографии и, шире, литературы, как одной из важных составляющих средневековой арабской словесности, а также для сравнительного изучения литературных традиций средневековья.

Список научной литературыМоисеева, Софья Александровна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Kirstenius P. Vitae Evangelistarum quatuor. Breslae, 1608;

2. Christophorus Angelos. Enchiridion de institutis Graecorum. Cambridge, 1619;

3. Vita S. Ioannicii auctore Saba Monacho // Acta sanctorum. Nov. T. 2. Col. 332-383;

4. Vita S. Ioannicii auctore Petro Monacho // Acta sanctorum. Nov. T. 2. Col. 384-435;

5. Li Romans de Bauduin de Sebourc, IIIе roi de Jhérusalem / Ed. L. N. Boca. Valenciennes, 1841;

6. Theodoretus Cyrrhensis. Historia religiosa // Patrologia graeca. Paris, 1864. T. 82. Col. 1265-1283;

7. Ioannes Damascenus. Expositio fidei orthodoxa // Patrologia graeca. Paris, 1864. T. 94. Col. 135-249;

8. Sancti Gregorii Decapolitae Sermo // Patrologia graeca. Paris, 1865. T. 100. Col. 1201-1212;

9. Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока. СПб., 1841;

10. Ibn-el-Athiri Chronicon quod perfectissimum inscribitur / Ed. C. J. Tornberg. Lugduni Batavorum, 1862. Vol. 8;

11. Fragmenta historicorum arabicorum. Lugduni Batavorum, 1871. Т. 1;

12. Хождение купца Василия Познякова по святым местам Востока, 1558-1561 гг. / Ред., предисл.: X. М. Лопарев. СПб., 1887. (Православный палестинский сборник; Т. 6. Вып. 3(18));

13. Gregorius Barhebraeus. Chronicon Syriacum / Ed. P. Bedjan. Paris, 1890;

14. Житие иже во святых отца нашего Феодора, архиепископа Едесского / Изд. греч. текста: И. С. Помяловский. СПб., 1892;

15. Мусульманское сказание о св. Георгии по Ат-Табари / Пер.: М. О. Аттая, предисл.: А. Кирпичников // Этнографическое обозрение. М„ 1895. №3. С. 122-134;

16. Ioannis Zonarae Epitomae Historiarum Libri XIII-XVIII / Ed. Th. Büttner-Wobst. Bonn, 1897;

17. Порфирий (Успенский), en. Александрийская патриархия: Сборник материалов, исследований и записок, относящихся до истории Александрийской патриархии. СПб., 1898. Т. 1;

18. Chronique de Michel le Syrien, patriarche jacobite d'Antioche (1166-1199) / Éd., trad. J.-B. Chabot. Paris, 1899-1905. 4 t.;

19. Мученичество Савваитов // Ei>ÀÀ,oyr| 7uaXai(JTivfjç Kai crupiaicfjç àyio^oyiaç / "EkÔ. A. ПалабблоиА-од-КерацетЗс;. СПб., 1907. С. 1—41. (Православный палестинский сборник; Вып. 19(3));

20. Le Martyrologe de Rabban Sliba / Éd., trad. P. Peeters // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1908. Vol. 27. P. 124-156;

21. Varia graeca sacra: Сборник греческих неизданных богословских текстов IV-XV веков с предисловием и указателем / Изд.: А. И. Пападопуло-Керамевс. СПб., 1909. С. 1-75;

22. Erlasse des Patriarchen von Konstantinopel Alexios Studites / Hrsg. G. Ficker. Kiel, 1911;

23. Biographie de saint Jean Damascène: Texte original arabe / Ed. C. Bacha. Harissa, 1912 (русский перевод: Васильев А. А. Арабская версия жития св. Иоанна Дамаскина. СПб., 1913);

24. Aufliauser J. Miracula Sancti Georgii. Lipsiae, 1913;

25. Житие и подвиги св. Иоанна, католикоса Урхайского / Изд., пер.: К. С. Кекелидзе // Христианский Восток. СПб., 1914. Т. 2. Вып. 3. С. 301-348;

26. Mohammad Al Birouni. Sur la célébration des jours de l'annéersyrienne chez les chrétiens Melchites / Ed., trad. R. Griveau. Pans, 1914. Turnhout, 1988r. (Patrología orientalis; T. 10. Fasc. 4);

27. Massignon L. La Passion d'al-Hosayn-Ibn-Mansour al-Hallaj, martyr mystique de l'islam, exécuté à Bagdad le 26 mars 922. Paris, 1922, 19752. 4 t.;

28. Evelyn-White H. G. The Monasteries of Wadi'n Natrûn. New-York, 1926. Pt. 1 : New Coptic Texts from the Monastery of St. Macarius;

29. Leonis Caloënsis Historiae libri decern et liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / E recensione C. B. Hasii. Bonn, 1928 (русский перевод: Лев Диакон. История / Пер.: M. М. Копыленко. М., 1988);

30. Peeters Р. La Passion de St. Michel le Sabaïte // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1930. Vol. 48. P. 65-98;

31. Beek С. J. M. J., van. Passio Sanctorum Perpetuae et Felicitatis. Noviomagi, 1936. Vol. 1;

32. History of the Patriarchs of the Egyptian Church / Ed. Y. Abd al-Masih, O. H. E. Burmeister, A. S. Atiya, A. Khater. Cairo, 1948. Vol. 2. Pt. 2;

33. Kamal al-Dïn 'Umar ibn Ahmad Ibn al-Adim. Zubdat al-halab fï ta'rlkh Halab. Dimasq, 1951. Pt. 1;

34. Vie du patriarche melkite d'Antioche Christophore (967) par le protospathaire Ibrahîm b. Yuhanna: Document inédit du X siècle / Éd., trad. H. Zayat // Proche-Orient Chrétien. Jérusalem, 1952. T. 2. P. 11-38, 333-366;

35. Miraculorum S. Georgrii megalomartyris collectio altera / Ed. V. Arras. Louvain, 1953. Vol. 1. (Corpus scriptorum christianorum orientalium; 138. Scriptores Aethiopici; 31);

36. Histoire de Yahya-ibn-Sa'ïd d'Antioche, continuateur de Sa'ïd-ibn-Bitriq / Ed., trad. J. Kratchkovsky, A. Vasiliev. Paris, 1932, 1957. 2 pt. (Patrología orientalis; T. 18. Fasc. 5; T. 23. Fasc. 3);

37. Adamnan's De Locis Sanctis / Ed. D. Meehan. Dublin, 1958 (русский перевод: Аркульфа рассказ о св. местах, записанный Адамнаном ок. 670 г. СПб., 1898. (Православный палестинский сборник; Т. 17. Вып. 1(49));

38. Le calendrier Palestino-Géorgien du Sinaïticus 34 (Xemc siècle) / Éd., trad. G. Garitte. Bruxelles, 1958. (Subsidia hagiographica; 30);

39. Псамафийская хроника / Пер.: A. П. Каждан // Две византийские хроники X века. М., 1959. С. 7-140;

40. Ибн ал-Му'тазз. Китаб ал-бади' / Пер.: И. Ю. Крачковский // Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; Л., 1960. Т. 6. С. 97332;

41. Acts of the Christian Martyrs / Ed. H. Musurillo. Oxford, 1972;

42. Ioannis Scylitzae Synopsis Historiarum: Editio princeps / Rec. Ioannes Thurn. Berlin; New York, 1973. (Corpus Fontium Historiae Byzantinae; 5);

43. Lemerle P. Les plus anciens recueils des Miracles de St. Démétrius et la pénétration des slaves dans les Balkans. Paris, 1979-1981. 2 vol.;46. 'Izz al-Dln ibn Saddàd. Description de la Syrie du Nord / Trad. A.M. Eddé-Terrasse. Damas, 1984;

44. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople / Ed. V. Grumel, J. Darrouzès. Paris, 19892;

45. Athanase d'Alexandrie. Vie d'Antoine / Introd., texte crit., trad., notes et index par G. J. M. Bartelink. Paris, 1994. (Sources chrétiennes; 400) (русский перевод: Афанасий Великий, сет. Творения. Сергиев Посад, 1903. Т. 3. С. 178-250);

46. Жития византийских святых / Пер., вступ. ст., прим.: С. В. Полякова. СПб., 1995;

47. Джованни дель Плано Карпини. История монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествия в восточные страны. Книга Марко Поло. М., 1997;

48. La vie d'Étienne le Jeune par Étienne le Diacre / Introd., éd., trad. M.-F. Auzépy. Aldershot, 1997. (Birmingham Byzantine and Ottoman . Monographs; 3);

49. Théodore Abuqurra. Traité du culte des icons / Ed. I. Dick. Jounieh; Rome, 1986 (английский перевод: Theodore Abu Qurrah. A Treatise on the Veneration of the Holy Icons / Transi. S. Griffith. Leuven, 1997. (Eastern Christian Texts in Translation));

50. Leontius of Damascus. The Life of Stephen of Mar Sabas / Ed., transl. J. C. Lamoreaux. Louvain, 1999. 2 vol. (Corpus scriptorum christianorum orientalium; 578-579. Scriptores Arabici; 50-51);

51. The Arabic Version of the Life of John of Edessa / Ed. J. C. Lamoreaux, H. Khairallah // Le Museon. Louvain, 2000. Vol. 113. P. 439—460;

52. The Life of Timothy of Kakhushta / Ed., transl. J. C. Lamoreaux, C. Cairala. Turnhout, 2000. (Patrologia orientalis; T. 48. Fasc. 4);

53. Storia de Rawh al-Qurasi / Ed. E. Braida, C. Pelissetti. Torino, 2001;57. «Житие Сильвестра, папы Римского» в агиографическом своде Андрея Курбского / Сост., предисл. и коммент.: В. В. Калугин. М., 2003;

54. Россия и греческий мир в XVI в. / Подгот.: С. М. Каштанов. М., 2004;

55. Life and Works of Saint Gregentios, Archbishop of Taphar / Introd., crit. ed., transl. A. Berger; with a contribution by G. Fiaccadori. Berlin, 2006. (Millennium-Studien; 7);

56. Ибн Исхак — Ибн Хишам. Жизнеописание Пророка: Великая битва при Бадре / Предисл.: А. Б. Куделин; пер. и коммент.: А. Б. Куделин, Д. В. Фролов; подготовка араб, текста и коммент.: М. С. Налич. М., 2009.1. Справочная литература

57. Сергий (Спасский), архиеп. Полный Месяцеслов Востока. Владимир, 19012. М., 1997р. 3 т.

58. Иванова К. Bibliotheca Hagiographica Balcano-Slavica. София, 2008;

59. И. Ю. Крачковский (1883-1951): Библиографический указатель / Отв. ред.: Н. В. Колпакова. СПб., 2007;

60. Atiya A. S. The Arabic Manuscripts of Mount Sinai: A hand-list of the Arabic Manuscripts and Scrolls Microfilmed at the Library of the Monastery of St. Catherine. Baltimore, 1955;

61. Bibliotheca hagiographica graeca / Ed. Fr. Halkin. Bruxelles, 19573. 3 t. (Subsidia hagiographica; 8a);

62. Bibliotheca hagiographica latina antiquae et mediae aetatis. Bruxelles, 1898-1899, 1992r. (Subsidia hagiographica; 6);

63. Bibliotheca hagiographica orientalis / Ed. P. Peeters. Bruxelles, 1910, 1954r;

64. Catalogue des manuscrits arabes / Bibliothèque nationale, département des manuscrits. P., 1972. Pt. 1: Manuscrits chrétiens / Ed. G. Troupeau;

65. Christian-Muslim Relations: A Bibliographical History / Ed. D. Thomas, В. Roggema. Leiden; Boston, 2009. Vol. 1;

66. Gibson M. D. Catalogue of the Arabie Manuscripts in the Convent of St. Katharine on Mount Sinai. London, 1894. (Studia Sinaïtica; 3);

67. Graf G. Catalogue des manuscrits arabes chrétiens conservés au Caire. Città del Vaticano, 1934. (Studi e testi; 63);

68. Hiersemann K. W. Katalog 500: Orientalische Manuskripte: arabische, syrische, griechische, armenische, persische Handschriften des 7.-8. Jahrhunderts. Leipzig, 1922;

69. Kamil M. Catalogue of All Manuscripts in the Monastery of St. Catherine on Mount Sinai. Wiesbaden, 1970;

70. Mai A. Scriptorum veterum nova collectio. Roma, 1831. T. 4;

71. Mingana A. Catalogue of the Mingana Collection of Manuscripts. Cambridge, 1933-1939. 3 vol.;

72. The Encyclopaedia of Islam: New ed. Leiden, 1986-2004. 13 vol.;

73. The Oxford Dictionary of Byzantium / Ed. A. P. Kazdan et al. Washington, 1991. 3 vol.;

74. Wright W. Catalogue of Syriac Manuscripts in the British Museum. London, 1871;

75. Zotenberg H. Catalogue des manuscrits éthiopiens de la Bibliothèque Nationale. P., 1877.1. Исследования

76. Аверинцев С. С. Жанр как абстракция и жанр как реальность: Диалектика замкнутости и разомкнутости // Он же. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1966. С. 191-219;

77. Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. М., 1973. С. 212-229;

78. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977;

79. Аверинцев С. С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Историческая поэтика: Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 104-116;

80. Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер 77. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания: Сборник статей. М., 1994. С. 3-38;

81. Аттая М. О., Крымский А. Е. Семь спящих отроков Эфесских. М., 1914. (Труды по Востоковедению, изд. Лазаревским Ин-том Вост. языков; 41);

82. Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе / Пер. с нем. М.; СПб., 2000;

83. Афиногенова О. Н. Культ архангела Михаила в Византийской империи: Дисс. канд. ист. наук. М., 2008;

84. Бычков В. В. Канон художественный // Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А. А. Ивина. М., 2004. С. 120;

85. Веселовский А. Н. К сказанию о прении жидов с христианами // Он же. Заметки по литературе и народной словесности. СПб., 1883. Вып. 1. С. 14-33;

86. Веселовский А. Н. Разыскания в области русского духовного стиха. XVII: Амфилог — Evalach в легенде о св. Грале // Сборник Отделения русского языка и словестности. СПб., 1889. Т. 46. №6. С. 331-349;

87. Виноградов А. Ю. Два отечественных введения в агиографию // Богословские труды. М., 2012. Т. 43/44 (в печати));

88. Владышевская М. С. Русский духовный стих о Егории Храбром и ближневосточные сказания о Св. Георгии (Семантика имени и сюжет в агиографии): Дис. канд. филол. наук. М., 2004;

89. Гибб X. А. Р. Арабская литература: классический период. М., 1960;

90. Долинина А. А. Отражение традиций классической арабской поэзии в диване Джирмануса Фархата, архиепископа Халебского // Она же. Арабески: Избр. научные статьи. СПб., 2010. С. 100-112;

91. Иванов С. А. Благочестивое расчленение: парадокс почитания мощей в византийской агиографии // Восточнохристианские реликвии / Ред.-сост.: А. М. Лидов. М., 2003. С. 121-131;

92. История русской литературы / Гл. ред.: Н. И. Пруцков. Л., 1980. Т. 1: Древнерусская литература. Литература XVIII в. / Ред.: Д. С. Лихачев, Г. П. Макогоненко;

93. Каждан А. П. История византийской литературы (650-850 гг.) / В сотрудничестве с Ли Ф. Шерри и X. Ангелиди. Пер. с англ.: А. А. Белозерова и др. СПб., 2002;

94. Каждан А. П. История византийской литературы (850-1000 гг.): Эпоха византийского энциклопедизма / Пер. с англ.: Д. Р. Абдрахманова и др. СПб., 2012. (Византийская библиотека. Исследования);

95. Кекелидзе К. С. Новооткрытый агиологический памятник иконоборческой эпохи // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1910. Июнь. С. 201-238;

96. Кекелидзе К. С. Грузинская версия араб. Жития св. Иоанна Дамаскина // Христианский Восток. СПб., 1914. Т. 3. Вып. 2. С. 119174;

97. Кипшидзе И. А. Житие и мученичество св. Антония-Раваха // Христианский Восток. СПб., 1914. Т. 2. Вып. 1. С. 80-97;

98. Кириллина С. А. Очарованные странники: Арабо-османский мир глазами российских паломников XVI-XVIII столетий. М., 2010;

99. Коробейникова Л. Н. О сюжетосложении «Жития Галактиона и Епистимии» (к проблеме типологии переводных византийских житий) // Герменевтика древнерусской литературы. М., 2004. Сб. 11. С. 321— 350;

100. Коробейиикова Л. Н. История текста «Жития Галактиона и Епистимии»: Предварительные наблюдения // Там же. С. 351-366;

101. Королев А. А. Св. Утлан и истоки ирландской агиографии: Дис. канд. культурологии. М., 2009;

102. Крачковский И. Ю. Новозаветный апокриф в арабской рукописи 885-886 года по Р. X. // Византийский временник. СПб., 1907. Т. 14. С. 246-275;

103. Крачковский И. Ю. Легенда о святом Георгии Победоносце в арабской редакции // Живая старина. СПб., 1910. Т. 19. Вып. 3. С. 215-232;

104. Крачковский И. Ю. Одна из мелькитских версий арабского синаксаря//Христианский Восток. СПб., 1913. Т. 2. С. 389-398;

105. Крачковский И. Ю. Арабская версия легенды о Талассионе // Записки Императорского Русского географического общества по Отделению этнографии: Сборник в честь 70-летия Г. Н. Потанина. СПб., 1909. Т. 34. С. 1-12;

106. Крачковский И. Ю. Абу-Хузейфа бухарец и легенда о св. Георгии Победоносце // Христианский Восток. СПб., 1916(1915). Т. 4. Вып. 2. С. 171-179;

107. Крачковский И. Ю. Введение // Повесть о Варлааме пустыннике и Иосафе царевиче Индийском / АНССР. Пер.: акад. В. Р. Розен. М.; Л., 1947. С. 5-20;

108. Кривое М. В. Арабы-христиане в Антиохии Х-Х1 вв. // Традиции и наследие Христианского Востока: Материалы международной конференции. М., 1996. С. 247-255;

109. Крушелъницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе: Жития Филиппа Ирапского, Герасима Болдинского,

110. Мартирия Зеленецкого, Сказание Елеазара об Анзерском ските: Исследование и тексты. СПб., 1996;

111. Куделин А. Б. Средневековая арабская поэтика: Вторая половина VIII-XI в. М., 1983;

112. Куделин А. Б. Автор и традиционалистский канон // Он же. Арабская литература: Поэтика, стилистика, типология, взаимосвязи. М., 2003. С. 170-223;

113. Куделин А. Б. «Жизнеописание Пророка» Ибн Исхака — Ибн Хишама как памятник средневековой арабской литературы // Письменные памятники Востока. СПб., 2005. № 2(3). С. 223-234;

114. Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Д., 1974;

115. Лихачев Д. С. Система литературных жанров Древней Руси // Славянские литературы: V Международный съезд славистов. М., 1963. С. 47-70;

116. Лихачев Д. С. Стилистическая симметрия в древнерусской литературе // Проблемы современной филологии: Сборник статей к 70-летию акад. В. В. Виноградова. М., 1965. С. 418^123;

117. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Д., 1967;

118. Лихачев Д. С. Текстология (на материале русской литературы X-XVII веков) / При участии А. А. Алексеева и А. Г. Боброва. СПб., 2001 . (Славянская библиотека. Bibliotheca slavica));

119. Лопарев X. М. Греческие жития святых VIII и IX вв.: Опыт научной классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной. Пг., 1914;

120. Лосев А. Ф. О понятии художественного канона // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М., 1973. С. 6-15;

121. Лурье В. М. Три крещения одного святого: случай св. Георгия Нового, египетского: К истории Православной (мелькитской) церкви в Египте // Христианский Восток. СПб.; М., 2002. Т. 3(9). С. 445-456;

122. Лурье В. М. Введение в критическую агиографию. М., 2009;

123. Мелетинский Е. М. Заметки о средневековых жанрах, преимущественно повествовательных // Проблема жанра в литературе средневековья / Ред.: А. Д. Михайлов. М., 1994. С. 7-26;

124. Мец А. Мусульманский Ренессанс / Пер. с нем., предисл., библиогр. и указатель: Д. Е. Бертельс. М., 1996;

125. Михайлов А. Д. Введение // История всемирной литературы. М., 1984. Т. 2. С. 7-22;

126. Муравьев А. В. Флавий Клавдий Юлиан в Антиохии в преддверии персидской кампании 363 г. // Вестник древней истории. М., 2004. Вып. 4. С. 179-190;

127. Муретов С. Д. Сказание Григория Декаполита о чудесном видении сарацина. М., 1894;

128. Неклюдов С. Ю. Мотив и текст // Язык культуры: семантика и грамматика: К 80-летию со дня рождения акад. Н. И. Толстого (19231996) / Отв. ред.: С. М. Толстая. М., 2004. С. 236-247;

129. ОхотниковаВ. И. Псковская агиография XIV-XVII вв.: Дис. канд. филол. наук. СПб., 2009;

130. Пайкоеа А. В. Тунисская версия легенды о семи спящих отроках Эфесских // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. М., 1983. С. 167-174;

131. Пайкоеа А. В. Легенды и сказания в памянитках сирийской агиографии. Л., 1990. (Палестинский сборник; Вып. 30(93));

132. Панченко К. А. Османская империя и судьбы православия на Арабском Востоке (XVI — нач. XIX в.). М., 1998;

133. Панченко К. А. Вехи развития культуры православных арабов в VIII—XVIII вв. // Арабские страны Западной Азии и Северной Африки (новейшая история, экономика и политика) / Отв. ред.: Б. Г. Сейранян, А. О. Филоник. М., 1999. Вып. 3. С. 252-260;

134. Панченко К. А. Антиохийский патриарх Христофор (| 967): Личность и эпоха // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института: Материалы 2004 г. М., 2005. С. 216-234;

135. Панченко К. А. Ближневосточное православие под османским владычеством: Первые три столетия. М., 2012 (в печати);

136. Панченко К. А. Православные арабы. Путь через века: Сборник статей. М., 2012 (в печати);

137. Пнгулевская Н. В. Сирийская средневековая историография: Исследования и переводы. СПб., 2000;

138. Планк П. Православные христиане Св. Земли во времена крестовых походов (1099-1187) / Альфа и Омега. М., 2000. № 4 (26). С. 180-191;

139. Попов И. Н. Образ Константина Великого в исторической памяти византийцев: история против мифа // Причерноморье в Средние века. М., 2009. Вып. 7. С. 11-33;

140. Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975. С. 218-266;

141. Рифтин Б. Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур (вместо введения) // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974. С. 9-116;

142. Рифтин Б. Л. Жанр в литературе китайского средневековья // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания: Сборник статей. М., 1994. С. 266-295;

143. Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. М., 1917 (переизд.: СПб., 1997. (Византийская библиотека. Исследования));

144. Селезнев Н. Н. Сиро-палестинская мелькитская традиция: История обретения и утраты культурного своеобразия // Вестник РГГУ. Серия: Востоковедение, африканистика. М., 2011. № 2(63)/11. С. 221-231;

145. Тамарченко Н. Д. Методологические проблемы теории рода и жанра в поэтике XX века // Теория литературы. М., 2003. Т. 3. Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении) / Отв. ред.: Л. И. Сазонова. С. 81-98;

146. Теория жанров литератур Востока / Ред.: Е. П. Челышев, И. В. Стеблева и др. М., 1985;

147. Фильштинский И. М. Арабская литература VI—XIII вв. // История всемирной литературы: В 8 т. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 1984. Т. 2. С. 210-248;

148. Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — нач. X вв. М., 1985;

149. Фролов Д. В. Время собирать камни (Судьба классического востоковедения) // Он Dice. Арабская филология: Грамматика, стихосложение, корановедение: Статьи разных лет. М., 2006. С. 10-14;

150. Хаханов А. Материалы по грузинской агиологии // Труды по востоковедению Лазаревского института в Москве. М., 1910. № 31. С. 25-46;

151. Чалысова Н. Ю. «Зикр Малика Динара» из «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-Дина Аттара // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М., 1989. С. 139-173;

152. Чалысова Н. Ю. Материалы к биографии Рабиа ал-Адавиййа (в связи с вопросами истории раннего суфизма) // Древний и Средневековый Восток: История, филология. М., 1983. С. 284-303;

153. Шидфар Б. Я. Образная система арабской классической литературы (VI-XII вв.). М., 1974;

154. Ширинян Манеа-Эрна С. Краткая редакция древнеармянского перевода «Церковной истории» Сократа Схоластика // Византийский временник. М., 1982. Вып. 43. С. 231-240;

155. Abel A. La portée apologétique de la «Vie» de st. Théodore d'Edesse Il Byzantinoslavica. Praha, 1949. Vol. 10. P. 229-240;

156. Ashgate Research Companion to Byzantine Hagiography / Ed. S. Euthymiadis. Aldershot; Burlington (VT), 2011. Vol. 1: Periods and Places;

157. Aigrain R. L'hagiographie: Ses sources, ses méthodes, son histoire. Bruxelles, 1953, 2000r. (Subsidia hagiographica; 80);

158. Barnes T. D. Pre-Decian Acta Martyrum II Journal of Theological Studies. Oxford, 1968. T. 19(2). P. 509-531;

159. Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. München, 1959;

160. Binggeli A. L'hagiographie du Sinaï en arabe d'après un recueil du IX siècle (Sinaï arabe 542) // Parole de l'Orient. Kaslik, 2007. Vol. 32. P. 163-180;

161. Blake R. P. Deux lacunes comblées dans la passio monachorum Sabaitorum // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1950. Vol. 68. P. 27-53;

162. Bonwetsch N. Die Vita des Theodor, Erzbischofs von Edessa // Byzantinisch-neugriechische Jahrbücher. Athens; Berlin, 1921. Bd. 2. S. 285-290;

163. Canard M. Une Vie du patriarche melkite d'Antioche, Christophore //Byzantion. Bruxelles; Paris, 1953. Vol. 23. P. 561-569;

164. Delehaye H. Les légendes hagiographiques. Bruxelles, 1905;

165. Delehaye H. Les origines du culte des martyrs. Bruxelles, 1912;

166. Delehaye H. Les passions des martyrs et les genres littéraires. Bruxelles, 1921;

167. Delehaye H. Les recueils antiques de miracles des saints II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1925. Vol. 43. P. 1-85;

168. Delehaye H. Sanctus: Essai sur le culte des saints dans l'antiquité. Bruxelles, 1927;

169. Delehaye H. Cinq leçons sur la méthode hagiographique. Bruxelles, 1934;

170. Dick I. La passion arabe de St. Antoine Ruwah, néo-martyr de Damas (f 25 Dec. 799) //Le Muséon. Louvain, 1961. Vol. 74. P. 119-133;

171. Edelby N. B. A. Note sur le catholicosat de Romagyris // Proche-Orient Chrétien. Jérusalem, 1952. T. 2. P. 39^15;

172. Efthymiadis S. Greek Byzantine Collections of Miracles: A Chronological and Bibliographical Survey // Symbolae Osloenses. Oslo, 1999. Vol. 74(1). P. 195-211;

173. Efthymiadis S. New Developments in Hagiography: The Rediscovery of Byzantine Hagiography // Proceedings of the 21st International Congress of Byzantine Studies. London, 2006. Vol. 1: Plenary Papers / Ed. E. Jeffreys. Aldershot, 2006. P. 157-171;

174. Ernst C. W. From Hagiography to Martyrology: Conflicting Testimonies to a Sufi Martyr of the Delhi Sultanate // History of Religions. Chicago, 1985. Vol. 24. N 4. P. 308-327;

175. Esbroek M, van. Un recueil prémétaphrastique arabe du XIe siècle (Brit. Mus. Add. 26.117 et Or. 5019) // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1967. Vol. 85. P. 143-164;

176. Esbroek M., van. Un feuillet oublié du codex arabe or. 4226 à Strasbourg// Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1977. Vol. 96. P. 383-384;

177. Esbroek M., van. Le codex rescriptus Tischendorf 2 à Leipzig et Cyrille de Scytopolis en version arabe // Actes du IIe congrès international d'études arabes chrétiennes / Ed. K. Samir. Rome, 1986. P. 81-91;

178. Esbroeck M., van. Incidence des versions arabes chrétiennes pour la reconstitution des textes perdus // Traduction et traducteurs au Moyen-Age / Éd. G. Contamine. P., 1989. P. 133-143;

179. Festugière A. Lieux communs littéraires et thèmes de folklore dans l'hagiographie primitive // Wiener Studien. Wien, 1960. Bd. 73. S. 123— 152;

180. Flusin B. De l'arabe au grec, puis au géorgien: Une vie de S. Jean Damascène // Traduction et traducteurs au moyen âge. Paris, 1989. P. 5161;

181. Fueter E. Geschichte der neueren Historiographie. München, 1911 ;

182. Galtier E. Contribution à l'étude de la littérature arabo-copte II Le Bulletin de l'Institut Français d'archéologie Orientale. Le Caire, 1905. Vol. 4. P. 153-170;r

183. Garitte G. Un extrait géorgien de la vie d'Etienne le Sabaïte II Le Muséon. Louvain, 1954. Vol. 67. P. 71-92;

184. Graf G. Das arabische Original der Vita des hl. Johannes von Damaskus II Der Katholik. Mainz, 1913. Bd. 93. S. 164-190;

185. Graf G. Geschichte der christlicher arabischen Literatur. Città del Vaticano, 1944-1953. 5 Bde. (Studi e testi; 118, 133, 146, 147, 172);

186. Grand'Henry J. La méthode de révision d'une version patristique arabe ancienne chez Ibrâhîm fils de Yuhannâ d'Antioche II Annales du Département des Lettres Arabes. Beyrouth, 1996. Vol. 6B (1991-1992): In Memoriam Prof. J.-M. Fiey. P. 161-172;

187. Griffith S. The Arabie Account of fAbd al-MasTh an-Nagrânl al-Ghassânl II Le Muséon. Louvain, 1985. Vol. 98. P. 331-374;

188. Griffith S. Theodore Abü Qurrah's Arabie Tract on the Christian Practice of Venerating Images II Journal of the American Oriental Society. New Haven, 1985. Vol. 105. N 1. P. 53-73;

189. Griffith S. Anthony David of Baghdad, Scribe and Monk of Mar Saba: Arabic in the Monasteries of Palestine // Church History. Cambridge, 1989. Vol. 58. P. 7-19;

190. Griffith S. Arabic Christianity in the Monasteries of Ninth-Century Palestine. Aldershot etc., 1992;

191. Griffith S. The Life of Theodore of Edessa: History, Hagiography and Religious Apologetics in Mar Saba Monastery in Early Abbasid TimesiL

192. The Sabaite Heritage in the Orthodox Church from the 5 Century to the Present / Ed. J. Patrich. Leuven, 2001. P. 147-169;

193. Grumel V. Le Patriarcat et les patriarches d'Antioche sous la seconde domination byzantine (969-1084) // Echos d'Orient. Paris, 1934. Vol. 33. P. 129-147;

194. Halkin F. Recherches et documents d'hagiographie byzantine. Bruxelles, 1971. (Subsidia hagiographica; 51);

195. Hemmerdinger B. La Vita arabe de saint Jean Damascène et BHG 884 // Orientalia Christiana Periodica. Roma, 1962. Vol. 28. P. 422^123;

196. Jotischky A. Greek Orthodox and Latin Monasticism around Mar Saba under Crusader Rule // The Sabaite Heritage in the Orthodox Church from the Fifth Century to the Present. Leuven, 2001. P. 85-96;

197. Kazhdan A. P. «Constantin imaginaire»: Byzantine Legends of the IXth Century about Constantine the Great // Byzantion. Bruxelles; Paris, 1987. T. 57. P. 196-250;

198. Kister M. J. The STrah Literature // The Cambridge History of Arabic Literature: Arabic Literature to the End of the Umayyad Period. Cambridge, 1983. P. 352-367;

199. Klein W. Das orthodoxe Katholikat von Romagyris in Zentralasien // Parole de l'Orient. Kaslik, 1999. Vol. 24. P. 235-265;

200. Mallison F. Cinq études pour un point de vue comparative sur les littératures hagiographiques en Asie // Bulletin de l'Ecole française d'Extrême Orient. Paris, 1998. Vol. 85. N 1. P. 256-263;

201. Mansour J. Homélies et légendes religieuses: Un florilège arabe chrétien du Xe s. (Ms. Strasbourg 4225). Strasbourg, 1972;

202. Nasrallah J. L'église melchite en Iraq, en Perse et dans l'Asie centrale // Proche-Orient Chrétien. Jérusalem, 1975. T. 25. P. 135-173; 1976. T. 26. P. 16-34,319-353;

203. Nasrallah J. Histoire du mouvement littéraire dans l'Eglise melchite du Ve au XXe siècle. Louvain; Paris, 1979-1988. 4 vol.;

204. Nasrallah J. Deux auteurs melchites inconnus du Xe siècle II Oriens Christianus. Leipzig; Wiesbaden, 1979. Bd. 63. S. 75-82;

205. Patlagean E. A Byzance: Ancienne hagiographie et histoire sociale II Annales E. S. C. Paris, 1968. P. 106-126;

206. Peeters P. La vision de Denys l'Aréopagite à Heliopolis II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1910. Vol. 29. P. 302-322;

207. Peeters P. S. Romain le néomartyr (f 1 mai 780) d'après un document géorgien II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1911. Vol. 30. P. 393-427;

208. Peeters P. Saint Antoine le néo-martyr II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1912. Vol. 31. P. 440-450;

209. Peeters P. L'autobiographie de Saint Antoine le néo-martyr II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1914. Vol. 33. P. 52-63;

210. Peeters P. La légende de S. Orentius et de ses six frères martyrs II II Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1938. Vol. 56. P. 241-264;

211. Philippart G. Hagiographes et hagiographie, hagiologes et hagiologie: des mots et des concepts II Hagiographica: Rivista di agiografïae biografia délia Societa internazionale per lo studio del Medio Evo latino. Turnhout, 1994. T. 1. P. 1-16;

212. Portillo R. D. A Life of St John of Damascus // Parole de l'Orient. Kaslik, 1996. Vol.21. P. 157-188;

213. Pratsch T. Der hagiographische Topos: Griechische Heiligenviten in mittelbyzantinischer Zeit. Berlin; New York, 2005. (Millennium-Studien; 6);

214. Rydén L. Byzantine Hagiography in the Ninth and Tenth Centuries: Literary Aspects // Kungl. Humanistiska Vetenskaps-Samfundet: Uppsala. Ârsbok, 1986. P. 69-79;

215. Rydén L. Überlegungen zum literarischen Wert oder Unwert hagiographischer Texte // Eranos. Uppsala, 1993. Vol. 91. P. 47-60;

216. Sahas D. J. What an Infidel saw that a Faithful did not: Gregory Dekapolites (d. 842) and Islam // Greek Orthodox Theological Review. Brookline (Mass.), 1986. Vol. 31. N 1-2. P. 47-67;

217. Sauget J.-M. Premières recherches sur l'origine et les caractéristiques des Synaxaires melkites (XIc-XVIIe siècles). Bruxelles, 1969. (Subsidia hagiographica; 45);

218. Sauget J. -M. La collection homilético-hagiographique du manuscript Sinaï arabe 457 // Proche-Orient Chrétien. Jérusalem, 1972. T. 22. P. 129167;

219. Sevcenko I. Observations on the Study of Byzantine Hagiography in the Last Half-Century, or Two Looks Back and One Look Forward. Toronto, 1995;

220. Suermann H. Anmerkungen zu Alter und Funktion der Diskussion des koptischen Patriarchen Johannes III. (677-686) vor dem Statthalter Abd al-Aziz // Parole de l'Orient. Kaslik, 2007. Vol. 32. P. 389-398;

221. Swanson M. N. The Martyrdom of 'Abd al-MasTh, Superior of Mount Sinai (Qays al-Ghassänl) // Syrian Christians under Islam / Ed. D. Thomas. Leiden; Boston, 2001. P. 107-129;

222. Swanson M. The Christian al-Ma'mûn Tradition // Christians at the Heart of Islamic Rule / Ed. D. Thomas. Leiden; Boston, 2003. P. 63-92;

223. Swanson M. Obscure Text. Illuminating Conversation: The Martyrdom of Qays al-Ghassani ('Abd al-Masih) // Currents in Theology and Mission. Chicago, 2008. Vol. 35. P. 374-381;

224. Todt K.-P. Notitia und Diözesen des griechisch-orthodoxen Patriarchates von Antiocheia im 10. und 11. Jahrhundert // Orthodoxes Forum. München, 1995. Bd. 9. S. 173-185;

225. Todt K.-P. Region und griechisch-orthodoxes Patriarchat von Antiochea in mittel-byzantinischer Zeit und im Zeitalter der Kreuzzuge (969-1204). Wiesbaden, 1998;

226. Tümä (Bitär), archim. Al-Qiddlsün al-mansiyyün fi-l-turäth al-antäkl. Bayrüt, 1995.;

227. Vailhé S. Une Notitia episcopatuum d'Antioche du Xe siècle // Echos d'Orient. Paris, 1907. Vol. 10. P. 90-101;

228. Vasiliev A. A. The Life of St. Theodore of Edessa // Byzantion. Bruxelles; Paris, 1942/1943. Vol. 16. P. 165-225.