автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Аргументация как лингвопрагматическая структура

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Фанян, Нелли Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

РАЗДЕЛ I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АРГУМЕНТАЦИИ: ПРОЕКЦИЯ И ВЫХОД НА ЛИНГВИСТИЧЕСКУЮ

ОБЛАСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.

ГЛАВА 1. ТРАДИЦИОННЫЕ ОБЛАСТИ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ ПРОБЛЕМ АРГУМЕНТАЦИИ.

1.1. Логико-философская парадигма в исследовании проблем лингвистической аргументации.

1.2. Риторическая и неориторическая парадигмы исследования аргументации.

1.3. Логико-дидактическая парадигма и перспективы исследования аргументации в естественном языке.

1.4. Выводы по I главе.

ГЛАВА 2. МЕЖДИСЦИПЛИНАРНАЯ ПАРАДИГМА

ИССЛЕДОВАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ АРГУМЕНТАЦИИ В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЙ И МЕТОДОЛОГИЙ.

2.1. Проблемное поле современной логической семантики и переход к прагматике в связи с исследованием аргументации.

2.2. Теория речевых актов (TPА) и ее приложимость к исследованию аргументации естественного языка.

2.3. Аргументация в диалогическом контексте и в контексте проблемы понимания.

2.4. «Перекрестная коммуникация» общих проблем когнитивистики, искусственного интеллекта и естественного языка.

2.5. Выводы по II главе.

РАЗДЕЛИ. СОБСТВЕННО ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ОБЛАСТЬ

АРГУМЕНТАЦИИ С УЧЕТОМ РАЗЛИЧНЫХ ПОДХОДОВ.

ГЛАВА 3. КАТЕГОРИАЛЬНОЕ ПОЛЕ АРГУМЕНТАЦИИ

МИР ПОВСЕДНЕВНОСТИ).

3.1. Общий знаменатель категориального поля аргументации: ИСТИНА.

3.2. Знание и его представление в языке.

3.3. Проблема причинности и построение каузальной рамки.

3.3.1. Различные интерпретации проблемы каузальности.

3.3.2. Своеобразие естественноязыковой каузальной рамки.

3.4. Модальная рамка и ее конструирование.

3.5. Выводы по III главе.

ГЛАВА 4. СОБСТВЕННО ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА

В ИССЛЕДОВАНИИ ПРОБЛЕМ АРГУМЕНТАЦИИ.

4.1. «Априорное направление» в лингвистическом исследовании аргументации.

4.2. «Манифестирующее направление» в лингвистическом исследовании аргументации.

4.3. Аргументативные стратегии и контекстуальная (прагматическая) обусловленность семантики умозаключения.

4.4. Расширение интенциональной структуры аргументативных стратегий.

4.5. Выводы по IV главе.

ГЛАВА 5. ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДИМОСТИ /

НЕПЕРЕВОДИМОСТИ В ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ АРГУМЕНТАЦИИ.

5.1. Теория перевода в аргументативной ориентации.

5.2. Особенности практики перевода в аргументативной ориентации.

5.3. Выводы по V главе.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Фанян, Нелли Юрьевна

На современном этапе развития лингвистических изысканий достаточно серьезное значение приобретают исследования, проводимые в рамках анализа дискурса, в пределах которого получает относительно успешное развитие направление аргументативного анализа. Данное направление видится подобием гибридного образования, которое находится в поисках конкретизации параметров в определении аргументации. Подобное положение связано, во-первых, с тем, что аргументация изначально является объектом логической науки, вследствие чего она в общем направлении аргументативного анализа продолжает испытывать на себе действие формально-логического понятийного аппарата, во-вторых, с тем, что вычленяемые особенности аргументации в процессе анализа на материале естественного языка представляют собой разрозненные исследования и нуждаются в целостной интерпретации.

Выдвинутое в рамках философии, положение о возможном исследовании аргументации по предметным областям [34] открывает перспективу изучения лингвистической области аргументации, которая, находясь в междисциплинарной зоне, разумеется, вынуждена принять концептуальный аппарат как можно большего числа взаимоинтегрированных наук, образующих так называемое общее направление человековедения с возможным продолжением характеристик человека.

Объект внимания в пределах предпринятого исследования - аргументация, традиционное понятие многомерного пространства не собственно лингвистического характера. Цель предпринятого исследования -«приближение к аргументации в лингвистической области» или «приближение аргументации к лингвистической области». В связи с этим предполагается решение задачи возможной проекции многомерного пространства аргументации не собственно лингвистического характера на лингвистическую область. При этом возникает необходимость и возможность определения характерного для лингвистической области категориального поля аргументации.

Исследование языковой аргументации в многомерном пространстве, несомненно, обязывает к признанию традиционной приоритетной позиции именно логической науки как основной парадигмы, существовавшей до недавнего времени в разработке проблем в данной области.

Тремя большими сферами, которые радикально различаются на основании характерной для своей области аргументацией, можно полагать Науку, Религию и Искусство в той ориентации, что они имеют своим знаменателем такие понятия как знание, вера, мнение. Выявление последних представляется условным, так как данные понятия эпистемического ряда характеризуются как особенно трудно поддающиеся дефиниции и не всегда четко выполняют знаменательные функции в рамках одной конкретной науки, так как подвержены скольжениям. В этом процессе немаловажное значение имеет учет особенностей естественного языка.

Конкретно в Науке разделение на точную, естественную и гуманитарную сферы имеет большое значение для выявления различий в способах аргументации в каждой из них. Так, например, в области естественных и точных наук аргументация строится на доказательстве, где «прототипом» можно считать математику, которая в процессе доказательства пользуется конкретными категориальными данными.

Особенность математического доказательства состоит в том, что оно носит наиболее абстрактный характер по сравнению с методами доказательства в других областях знания. Говоря о математике, у не математика, связывающего ее с точной, конкретной данностью, складывается впечатление, будто существуют абсолютно достоверные, так сказать, окончательные математические доказательства, но данное представление не отражает действительного положения вещей. В области интересов математики остались непроработанными проблемы иррационального числа и континуума [370.

Язык/речь - удивительная субстанция, одновременно представляемая как продуцируемая и как продуцирующая сущность. Речь не санкционирована, как бы мы ни нормировали, ни очищали ее. Период нормирования языка уступил свои позиции изучению особенностей употребления речи. Тенденция нормирования речи в виде оформления основ искусства речи имеет строго этическую и эстетическую ориентацию. Лингвистические действия, производимые над языком, перешли в другую сферу - речь (грамматика языка / грамматика речи). Однако принцип конвенциональности был сохранен, что привело к формализмам в области логического анализа языка. Создавшееся положение в данной области сегодня диктует новые тенденции, ориентированные на изучение естественного языка. Естественная, неконвенциональная природа речи, характеризуемая спонтанностью, непредсказуемостью, хаотичностью, открывает новые перспективы для решения вопросов лингвистической области аргументации в междисциплинарной зоне.

Традиционно употребление понятия "аргументация" ассоциируется с необходимостью что-то доказывать, и в этом смысле она рассматривается в "контексте беспокойства". При противопоставлении различных культур появляется возможность поставить вопрос под таким углом зрения: не проблематизировать ситуацию, думая о том как доказывать, а, задаваясь вопросом "доказывать или не доказывать?", склониться ко второй его части в виде утверждения "не доказывать", которое характеризует "контекст спокойствия" (проблема Восток-Запад). Мирное созерцание, абстрагирующееся от поисков конкретного смысла, может с избытком объяснить и доказать любое явление или событие, не впадая в аналитико-синтетические конструкции. И в этом смысле немаловажное место отводится контексту молчания.

Проповедование и принятие холизма было бы неплохим выходом из положения, которое создалось вокруг логических, философских, психологических, эпистемологических, лингвистических исследований.

Аргументация в лингвистической области представляется гибким и бесконечным процессом с учетом проблемы "последнего слова".

В попытке найти возможные механизмы, обеспечивающие целостность так называемой лингвистической области аргументации, мы видим актуальность предпринятого нами исследования. Соответственно объектом исследования является аргументация как понятие лингвистической предметной области. Исходя из этого возникает необходимость соответствующего подхода к изучению аргументации.

Цель работы заключается в ориентации целостной интерпретации аргументации как объекта лингвистической области, исходя из сферы повседневности с учетом имеющегося положительного опыта в рамках изучения аргументации в так называемых смежных предметных областях, прежде всего в логике, риторике, неориторике (теории аргументации), анализе дискурса, логико-дидактической области, собственно в лингвистической области, а также в современных тенденциях развития логической семантики с ориентацией на прагматическое поле исследований, на котором разворачивается «перекрестная коммуникация» логической семантики, когитологии, искусственного интеллекта.

Постановка проблемы и достижение обозначенной цели работы предполагает необходимость решения следующих задач:

1. Проанализировать имеющийся опыт исследования аргументации в конкретных областях;

2. Выявить проблемное поле смежных наук, в котором разворачивается процесс вычленения категориальных элементов аргументации;

3. Исследовать и сопоставить характер включенности аргументации и отведенную ей роль в интердисциплинарных предметных областях;

4. Построить категориальное поле лингвистической области аргументации;

5. Конкретизировать понятие «аргументация» с возможным выявлением параметров, характерных для лингвистической области аргументации;

6. Продемонстрировать работу категориального поля аргументации на конкретном лингвистическом материале;

7. Установить перспективные ориентиры в дальнейшем развитии лингвистической области аргументации.

Научная новизна исследования заключается в попытке выработки подхода к описанию конфигурации аргументации для лингвистической области в повседневной сфере действия естественного языка. Данный подход позволил получить следующие результаты: выявлена специфика действия аргументативного механизма в естественноязыковой области; в рамках лингвистической области конкретизировано понимание «аргументации» как неординарной сущности; - установлено категориальное поле аргументации для лингвистической области; показано фундаментальное значение категориального поля аргументации в сопоставлении с другими областями, традиционно изучающими аргументацию; междисциплинарный подход позволил установить продуктивность проекционного метода в целях определения аргументации как универсальной субстанции; показан механизм работы категориального поля аргументации на конкретном лингвистическом материале, в рамках которого аргументативный подход был спроецирован также на область проблем перевода; в связи с необходимостью детального исследования некоторых частных и общих вопросов, входящих в лингвистическую область аргументации и не нашедших освещения в рамках данного исследования, обозначены конкретные ориентиры для дальнейшего развития лингвистической области аргументации.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов видится в возможности их применения в области анализа дискурса, настойчиво и последовательно рассматриваемого в аргументативной ориентации. Предполагаемая естественноязыковая аргументативная направленность позволяет свободную интерпретацию, не детерминированную формальнологическими и риторическими рамками, что может служить продуктивным началом в дидактической ориентации в целях неформального приобщения креативного компонента в процессе развития аргументативной компетенции у обучающихся.

Понятийный и методологический аппарат исследования выстраивался исходя из постановки проблемы, заключавшейся в проекции проблемы аргументации на лингвистическую область. В связи с этим в качестве исходного метода нами был применен так называемый проекционный метод, который позволил установить необходимость комплексного применения, на первый взгляд, эклектичных методов-подходов: аналитико-синтетический метод; метод широкого контекстуального анализа; метод анализа прагматических пресуппозиций и импликаций; психоаналитический (с активизированным бессознательным, которое "объясняет" "необъяснимое" положение вещей), герменевтический (рассмотрение аргументации как непосредственной составляющей в процессе интерпретации, объяснения и понимания), феноменологический (допущение событийного характера элементов категориального поля аргументации), синергетический подходы. Подобный, возможно, эклектичный подход представляется, на наш взгляд, с необходимостью уместным для характеристики аргументации как особой детерминативно неуловимой субстанции в лингвистической области.

Материалом исследования послужили около 2 тыс. фрагментов текстов различного объема из художественной литературы на русском и французском языках.

В диссертации на защиту выносятся следующие положения:

1. Многомерность аргументации связывает все сферы жизнедеятельности человека в одно онтологически целостное поле. Проблема аргументации выявляется в области философии, логики (логической семантики), риторики (неориторики), аналитической психологии, герменевтики, когнитивистики, искусственного интеллекта и, разумеется, прагмалингвистики, так как она продолжает и с необходимостью объединяет компоненты аргументации в единое категориальное поле.

2. В лингвистической области аргументация может рассматриваться двояко: в узком (эксплицитно-традиционном) смысле аргументация понимается как процесс представления доводов, выходящий за рамки высказывания, что обеспечивает возможность ее представления в качестве недетерминированной, нежесткой, гибкой и размытой сущности; в широком (абстрактном) смысле как константа в пропозициональном содержании высказывания наряду с иллокутивной силой. При этом целесообразным представляется применение понятия «аргументативность» как обоснованность в связи с релевантной реализацией любой вербальной / невербальной единицы с применением широкого контекста с принципом широкой уместности (пертинентности). Интерпретация узкого смысла в качестве конкретного и широкого - в качестве абстрактного оправдано своеобразием исследуемого понятия. Процесс представления доводов, охватывающий широкий контекст, диктуется конкретной стратегией, Выявление аргументативной константы, начиная от любой вербальной , невербальной единицы, требует признания критерия уместност* (релевантности, обоснованности) в виде необходимой абстракции.

3. Аргументация в лингвистической области манифестируется характерны» категориальным полем, в котором присутствуют три элемента -эпистемический контекст, каузальность, модальность, основанные н общем знаменателе - дискурсивной истине. Составные компонент] категориального поля лингвистической области аргументации выявляют ег особенности, основываясь на принципе различия. В области представления знания релевантным оказывается не только знание, но и незнание, а также присутствие сводного эпистемического контекста (знание, мнение, вера), в котором наблюдается скольжение, адекватный взаимопереход и взаимозамена эпистемических пропозиций. Каузальный компонент представлен шире логического понимания причинности. Модальный компонент представляется не только в предполагаемом выявлении нового ряда основных типов модальностей (быть, иметь, делать, желать), но и в их возможном приложении к инференциальной схеме. Все три компонента релевантны в связи с функционированием «дискурсивной истины», которая действует совместно с принципом широкой уместности (пертинентности).

4. В связи с двоякой сущностью аргументации, основанной на принципе пертинентности, вводится необходимость признания неконвенционального ритмообразующего фактора. В слаженной самоорганизующейся ритмичной / аритмичной работе трех компонентов категориального поля аргументации на основе общего знаменателя выявляется специфика действия аргументативного механизма в естественноязыковой области. При таком подходе сопряженность логических структур с конвенциональной парадигмой не создает более проблемного напряжения. В лингвистической области, обретая инструменталиста, аргументация продолжает свой спонтанный экзистенциальный ритм в аргументативных стратегиях, которые могут иметь как непроизвольный, так и произвольный характер в связи с установками «человека аргументирующего» со свойственным ему аргументативным пространством и аргументативной компетенцией.

5. Идея «трехмерного пространства языка», присутствующая при проекции аргументации на лингвистическую область, предполагает наличие дополнительного способа выражения - трансплицитного (термин наш -Н.Ф.), наряду с эксплицитным и имплицитным способами выражения аргументации. Трансплицитное измерение реализует хаотический и спонтанный характер естественного языка, что связывается соответственно с недетерминированным и неконвенциональным характером аргументации. 6. В области решения проблемы переводимости/непереводимости наличие аргументативности вырисовывается как в ориентации на традиционное понимание перевода в качестве объекта в лингвистической области исследования, так и на его понимание как объекта области исследования когнитивных наук, а также объекта, имеющего психоаналитическую направленность. При этом общий механизм в виде категориального поля лингвистической области аргументации выявляет частное вычленение компонента аргументативности в каждом из элементов поля при их аналитико-синтетическом рассмотрении. При анализе перевода с ИЯ на ПЯ избыточными могут быть элементы категориального поля аргументации, которые выражают не просто семантическую или ситуационную избыточность, а избыточность более обобщающего уровня, избыточность аргументативную, организующую, в частности, мировосприятие в конкретном аргументативном пространстве.

Апробация и практическое внедрение результатов исследования.

Основные результаты апробированы в докладах на V Всесоюзной конференции по романскому языкознанию «Современные проблемы романистики: функциональная семантика» (Калинин, 12-14 мая 1986), на совещании-семинаре межвузовской проблемной группы «Теория и практика речевых взаимодействий» (Киев, 27-28 октября, 1987), конференции молодых научных сотрудников и аспирантов «Семантические и прагматические аспекты языковых единиц и речевых структур» (Москва, АН СССР, ИЯ, 23-25 ноября, 1987), Зональном семинаре-совещании преподавателей иностранных языков Средней Азии и Казахстана «Совершенствование обучения иностранным языкам в условиях перестройки высшей школы» (Душанбе, 1-4 июня, 1988), VI Республиканской конференции молодых лингвистов ИЯ АН АрмССР (Ереван, 13-17 июня, 1988), конференции молодых научных сотрудников и аспирантов «Проблемы и методы современной лингвистики» (Москва, АН СССР, ИЯ, 21

23 ноября, 1988), Региональной научной конференции «Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания» (Краснодар, 1993), семинарах-совещаниях молодых ученых Женевского университета (Женева, 1993/94 уч.гг.), Международном теоретико-методологическом семинаре-совещании «Дйнамическая лингвистика - 95» (Краснодар, 1995), Сочинском международном коллоквиуме по лингвистике «Язык и коммуникация: Деятельность человека и построение лингвистических ценностей» (Сочи-Краснодар, 1996), II - й Международной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 1999). Основные результаты исследования внедрены в спецкурс «Предметные области аргументации: лингвистика». По теме диссертации имеется более 20 публикаций.

Структура работы. Диссертация включает введение, пять глав, распределенных по двум разделам, заключение, библиографический список.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Аргументация как лингвопрагматическая структура"

5.3. Выводы по V главе Элементы категориального поля аргументации вместе с различными сопутствующими понятиями, характеризующими аргументативное пространство, находят свое применение также в области перевода, в которой решаются вопросы собственно перевода как лингвистического объекта и перевода, исходящего из проблем понимания, то есть объекта собственно когнитивной области.

Неопределенность перевода это еще не полное отрицание перевода, а выявление моделируемых наслоений в виде социальных, национально-культурных, а также интерперсональных смыслов. Проблема переводимости/непереводимости интерпретируется по-разному в каждом аргументативном пространстве. Детерминативный подход предполагает радикальную возможность переводимости, что же касается подхода, тяготеющего к парадигме размытости, неопределенности, то здесь предполагаются различные степени переводимости, в которой силен элемент комплементарности и континуальности. Возможность достижения переводимости адекватна факту распространения критерия уместности (пертинентности) в пространстве переводческой деятельности. При подходе, в котором сильна конвенциональность, выступающая в качестве регулятора-организатора нашего аргументативного пространства, проблема переводимости решается положительно, исходя из того, что область переводческой деятельности принимает конкретные регулятивы, выполнение которых приводит к конкретному результату в зависимости от характера выполнения существующих регулятивов. Решение проблемы переводимости / непереводимости, зависящие от установок и оценок переводчика, переходят в соответствующий результат в виде оценок, исходящих от соответствующих установок интерпретатора, которому адресован перевод. В зависимости от соответствующей корреляции установок и оценок будет выводиться оценка об успешности / безуспешности переводческого акта. Подобное положение распространяется на область перевода при помощи проекции на нее концептов из области иллокутивной логики, связывающей распространение действия интенциональности не только с воспроизведенным эффектом (перлокуцию), но и с возможной квалификацией результата полученного действия (успешность/безуспешность).

Практическое решение проблем перевода приводит к необходимости учета, прежде всего, критерия избыточности. Возможность асимметрии с избыточным употребляемым словом связывается с пониманием ситуации и фоновых знаний. Перевод субстанций из одной концептосферы в другую представляет собой перевод «фоновых знаний», которые оформляются в конкретном аргументативном пространстве и являются базисными ориентирами в деятельности аргументирующей личности. Проблема переводимости таким образом сопряжена с напряженностью, создаваемой или возникающей в процессе столкновения «фоновых знаний» в конкретном аргументативном пространстве, где понимание перевода должно представляться шире, чем как внутриязыковой, межъязыковой или межсемиотический процесс. При этом проблема перевода, решаемая в области стилистики (риторики), с необходимостью должна расширяться в отношении не только учета языкового стиля, но и стиля жизни, определяемого аргументативным пространством личности. В процесс перевода с необходимостью включаются не только знания функциональных стилей, но и возможность помещения данных стилей в область фоновых знаний, генерируемых определенным аргументативным пространством. Таким образом, в процессе «перевода» происходит не просто переписывание одного текста в других терминах с учетом функциональных стилей, а глобальное переписывание-интерпретация, в которой доля присутствия функционального стиля в традиционном его понимании невелика. На первый план выходит стиль жизни аргументирующей личности, детерминируемый в аргументативном пространстве.

В психоаналитической традиции с примериванием понятия "коллективного бессознательного" формируется коллективное аргументативное пространство, доводы которого в процессе понимания и перевода мыслей имеют более широкую сферу распространения, чем в индивидуальном аргументативном пространстве.

В дидактической ориентации развивается опыт внутриязыкового перевода, в котором важное значение приобретает лингвистическое воображаемое.

При межъязыковом переводе возможны изменения, вносимые с учетом особенностей аргументативного пространства адресата. Наиболее эффективными в этом отношении оказываются сравнения различных вариантов переводов, отражающих различные аргументативные пространства.

Эффективным представляется анализ аргументативных компонентов в случае наибольшего количества вариантов переводов, выполненных различными авторами. При сравнении элементов категориального поля аргументации, вычленяемых при переводе, выявляется различная аргументативная ориентация, исходящая из картины мира поэта.

Адекватность перевода обусловлена не только ситуативным, прагматическим фактором, но самой лингвистической областью аргументации, которая реализуется не вследствие выполнения условий доказательства (логика) или убеждения (риторика), а в результате широкой возможности заполнения лакун (например, причинности) безотносительно выполнения каких-либо регламентаций. Лингвистическая область аргументации оказывается максимально свободным и неконвенциональным пространством. Возможность эта исходит из характера самого естественного языка, в котором установлен изоморфизм семантики и прагматики.

Проблема понимания, выражаемая в категориальном поле аргументации через категории эпистемического контекста, каузальности и модальности, предполагает целостное восприятие всех единиц аргументативного класса. При анализе перевода с ИЯ на ПЯ избыточными могут быть элементы категориального поля аргументации, которые выражают не просто семантическую или ситуационную избыточность, а избыточность более обобщающего уровня, избыточность аргументативную, организующую мировосприятие в конкретном аргументативном пространстве. Избыточность единиц из поля аргументативного пространства при переводе присутствует в русских текстах. Особое значение приобретает возможность психоаналитического подхода.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проекция аргументации, рассматриваемой изначально в качестве понятия из области логической науки, на лингвистическую предметную область позволила выявить особенность, которая сопряжена не только с логической областью в традиционном ее понимании. Исследование естественного языка, и в частности, лингвистической аргументации, в междисциплинарной ориентации с необходимостью предполагает общий процесс взаимодействия пересекающихся наук, характеризуемых как человековедческие. Причем в такой ситуации нет уже границ, стыков наук, поскольку основной единицей, вокруг которой должны развиваться исследования, предполагается понятие «проблемная ситуация». Так называемые пограничные науки находятся в продуктивной «перекрестной коммуникации». Человеческий фактор, создавший глобальную проблемную ситуацию в перекрестной зоне, проявился в различных детерминациях понятия «человек»: homo sapiens, homo sentiens, homo ludens, homo (e)loquens, выдвигая на первый план "человека говорящего"; а также homo faber, homo sociologicus, homo psychologicus, homo agens. Продолжая данную мысль, можно полагать, что homo agens достаточно полно отражает роль «человеческого фактора» не только в языке, но и в жизни, представляя его как человека разумного, говорящего, играющего, общественного, психологического. Однако, видимо, «человек действующий» немногим отличается от «человека созидающего» (homo faber), причем последнее понятие представляется более широким, так как включает в себя элемент креативности, который выполняет конструктивную функцию в аргументативном пространстве, связываясь с творческой работой мысли, интуиции, воображения, фантазии с учетом различных типов мышления.

Каким же видится человек в аргументативной области? Чтобы не вносить определительной путаницы, можно было бы ограничиться классической детерминацией человека - homo sapiens. Но, если не подавлять в себе соблазна в вычленении очередного определения, то это может быть homo argens человек аргументирующий"). В чем же особенность "человека аргументирующего"? Этот "человек" включает в себя все остальные приведенные выше характеристики "человеческого фактора", поскольку лингвистическая аргументативная область активизирует как абстрактное пространство бытия, так и конкретное пространство житейской сферы, представленное и социальными, и индивидуальными параметрами человека, взятого в деятельностной ориентации. Однако может возникнуть вопрос

LL »-» относительно того, чем же отличаются человек аргументирующии и "человек разумный". На наш взгляд, "человек разумный" имеет базисное недифференцированное значение, тогда как в "человеке аргументирующем" дифференцированно акцентируется присутствие мыслительной компетенции. Важное значение в данном определении приобретает креативный компонент, который одинаково успешно может реализовать как рациональное, так и иррациональное начало, обеспечивая целостность и гармонию в интерперсональном и интраперсональном пространстве отношений.

Культурологическая парадигма, определяющая современную тенденцию в науке, на наш взгляд, может привнести дополнительные штрихи в портрет «человека аргументирующего»: «человек танцующий» (Ф.Ницше), «человек поющий» (Э.М.Рильке), «человек любящий» (В.Высоцкого), «человек видящий» (К.Кастанеда), «человек спящий» (как объект психоаналитического исследования (З.Фрейд) с выявлением архетипов коллективного бессознательного (К.Г.Юнг) ), «человек с множественным лицом» (Г.Гессе), который похож на «фотон» из «квантовой психологии» (Р.А.Уилсон). А в пространстве «фрактального блуждания в мире медиа» предполагается появление «человека кликающего» ( от англ. 'click' - щелчок), «постнеклассического субъекта "кнопочной" культуры, разворачивающего свои нарративы и дискурсивные практики в формируемом им самим мире» (В.В.Тарасенко). Все эти дополнительные штрихи связываются со способом (манерой, стилем) существования, самовыражения, аргументации.

Формирование своего мира человеком связано с этапом конструирования собственного пространства мышления, собственной концептуальной системы, которые с проекцией на пространство конкретной аргументирующей личности могут интерпретироваться, на наш взгляд, как аргументативное пространство (АП) личности с соответствующей аргументативной компетенцией. Целостная картина человека может создаваться в связи с его характеристикой как человека аргументирующего, поскольку контекст мнения и соответствующая концептуальная система в определенном пространстве мышления возникают, исходя из аргументативной функции не только языка, но и бытия.

Аргументативное пространство с необходимостью включает в себя идею материального мира и идеальные сущности. В связи с этим возникает необходимость понимания аргументации в двояком смысле - в узком и широком.

Узкое представление аргументации, понимаемой как процесс, подчеркивает в основном материальную сторону аргументативного пространства, в котором материальная сторона (доказательство фактами, свидетельствами; убеждение на основе соответствующих техник) выступает в виде соответствующих глобальных (социальные предрассудки, коллективное бессознательное) и индивидуальных (контекст мнения) конвенций. Таким образом, в данной ипостаси конвенциональный фактор представляется важным и неотъемлемым. Однако, как известно, процесс представления доводов, аргументов в обоснование каких-то фактов, мнений, учитывающий как логическую (доказательство), так и риторическую (убеждение) интенции, в житейской сфере дополняется попутными аргументативными стратегиями, работающими на универсальную макроинтенцию «говорение», отражая тенденции к неудержимой коммуникации. В этом смысле к идее конвенциональности привязывается неконвенциональная сторона. В связи с этим приходится говорить о широком понимании аргументации.

Широкое представление аргументации связывается нами с введением принципа пертинентности (широкой уместности), предполагающего наличие широчайшего контекста, в котором аргументация трактуется как аргументативность, как компонент, присутствующий в пропозициональном содержании высказывания наряду с иллокутивной силой. В итоге широкое понимание аргументации сводится к компоненту аргументативности, то есть абстрактному понятию, обоснующему данность объективную. Подобная интерпретация релевантна для недетерминированной парадигмы, свободный от конвенций. Она характеризует онтологизированный статус бытия как обоснованного (аргументированного) феномена, который реализуется фактом своего существования. Аргументативность, понимаемая в таком случае как обоснованность, реализуется в пространстве не только бытия, но и языка (речи), в котором любые языковые реалии аргументативно заряжены уже в силу своего существования. Недетерминируемость связывается с альтернативами, «возможными мирами», стратегическими моделями, различными «туннелями реальности», «вероятностной моделью языка».

Столкновение конвенционального и неконвенционального способов существования хорошо прослеживается при определении пространства мышления. Конкретно решение лингвистических проблем, связанных с ориентацией на «перекрестную зону» стало возможным с оформлением прагмалингвистической ориентации. Прагматический аспект, пронизывающий нашу действительность, не мог не войти в дискурс. И это привело к тенденции его таксономизации. В связи с этим метод проекции оказался достаточно плодотворным. Исходный семиотический треугольник оказывается совместимым с концепцией «трех миров» (философская эпистемиология К. Поппера без познающего субъекта), с концепцией «трехмерного пространства языка» (Ю.С.Степанов), а также с введением идеи трехмерности в область психологической герменевтики (А.А.Брудный), в которой интерпретация понимания исходит из признания существования «трех миров»: мира логических построений, умозаключений («что доказано, то и есть»); мира фактов из непосредственной действительности («что есть, то и доказано»); мира «поля понимания». Однако наиболее продуктивным оказывается культурологическое основание «третьего мира», учитывающее дифференцированную рефлексию, благодаря генерирующей семиосфере, открывая возможность, в частности, вхождения в мир «гипертекстуальности» с учетом понятия онтологического «некоего грандиозного встряхивания», «развертывания Бытия» - Differance (Ж.Деррида). В подобной концепции аргументативная функция может представляться сквозной, перекрестно проникающей сквозь все «три мира» и присутствующей в них.

Понимание ментальных пространств как вместилищ для функционирования когнитивных моделей, создаваемых из образных схем, возможно, отражает тенденцию приостановки чисто фреймовой ориентации, которая понималась как достаточная основа для формализации. Фреймовый подход почувствовал необходимость следующего положения: «Каждый текст, чтобы не быть скучным, должен включать нечто, находящееся за пределами этого стереотипа» (Ю.Чарняк). Метафорический «демон» при этом указывает на шаткие позиции «энтузиаста компьютеризации». Однако настойчивый энтузиазм приводит к поиску природы «логической силы», в которой, на наш взгляд, вырисовывается вычисляющая {логическая) сторона, бессильная без философствующей (сила) стороны.

Данная проблема с необходимостью перешла в зону «перекрестной коммуникации» логической семантики, прагматики, когитологии и искусственного интеллекта, которые с одинаковой силой почувствовали на себе «козни» естественного языка. Так, например, вычисляющая и философствующая стороны логической силы в дальнейшем в продолжение прагмалингвистической ориентации стали объектом исследования иллокутивной логики и были связаны с идеей «успешности», «эффективности», «удовлетворительности» как адекватных критериев в речевых реализациях. Но разрабатываемые различные критерии и принципы, например, «релевантности», в сопряжении с понятиями «сила» / «эффект» оказывались в рамках детерминированных и конвенциональных предсказуемых субстанций.

Из поля зрения при этом выпадали спонтанность, непредсказуемость речемышления.

При конвенциональном подходе в прагмалингвистической ориентации языковая компетенция закономерно была сведена к необходимости выработки Принципов Кооперации. Однако конвенционализация языковой компетенции ущемляет естественную аргументативную компетенцию личности. В частности, в Принципах Кооперации осталась в стороне основная гипермаксима, которая, на наш взгляд, может быть оформлена в следующем виде: «Следуй(те) постулатам кооперации и считай(те), что коммуникация состоялась».

В связи с этим конвенционального основания, с нашей точки зрения, для исследования аргументации в лингвистической предметной области, недостаточно. Неконвенциональное основание непосредственно обусловливает характер недетерминируемости аргументативного пространства, в пределах которого детерминация оказывается неуловимой.

Однако постулирование необходимости неконвенционального подхода к аргументации и его недетерминируемого характера никак не может освободить нас сегодня от «аристотелевских определенностей», поэтому полагаем, что основным критерием аргументирования является дискурсивный критерий пертинентности. Если мы говорим о ценности недетерминированности в связи с ее естественностью и широкой интерпретативной возможностью, стремясь при этом к детерминированию ментального пространства, то в процессе действия данного механизма должен присутствовать момент компенсации, то есть должна «работать» некая компенсаторная функция, которая оправдывает наше стремление к детерминации. Детерминация эта конкретно выражается в том, что, например, в ментальных пространствах мы различаем определенные структуры с соответствующими ориентациями. Если есть некое пространство, оно должно предполагать некий механизм, который должен описывать некое действие, каузированное неким источником, находящееся в определенных отношениях с некими соседствующими пространствами (механизмами, действиями) и, в зависимости от конкретных точек референции, приводящее к некоему результату (зона действия инференциального модуля). Таков, по нашему мнению, детерминистский расклад недетерминируемых сущностей, такова традиционная ориентация аналитико-синтетической мысли. Компенсаторная функция в аналитико-синтетическом процессе заключается в самом языковом выражении тех сущностей, которые заполняют аргументативное пространство.

Аргументативное пространство дает возможность при этом использовать недетерминируемое моделирующее рассуждение. Но естественное рассуждение, как полагается, может формализоваться лишь при условии создания фильтра, похожего на недетерминированное устройство. Идея моделирующего рассуждения в ментальных пространствах оставляет границы его применимости открытыми. Но основные и полезные идеи справедливо связываются с идеей формализации рассуждений по аналогии и метафоры. С нашей точки зрения, проблема вокруг ментальных пространств может быть расширена, если рассматривать ментальные пространства как аргументативные, исходя из широкого понимания аргументации, предполагающего, что аргументативность входит в пропозициональную структуру высказывания и в онтологию бытия. При таком подходе в аргументативных пространствах выявляются нереализованные точки референции ментального пространства, конкретно, предполагаемые ссылки на недетерминируемые точки референции в процессе поиска вывода. Здесь же возникает проблема соотношения референциального и инференциального модулей, «работающих» в аргументативном пространстве. Особенно наглядно видно это соотношение в эпистемических контекстах, поставляющих основные фактообразующие компоненты для доказательства, убеждения. При этом в связи с принятием парадигмы неопределенности в качестве доминирующей в аргументативном пространстве встает вопрос о создающемся напряжении в зоне инференциального модуля, напряжения, которое исходит со стороны парадигмы определенности, ставящей конвенциональные условия в механизм импликации.

Необходимо отметить, что парадигма неопределенности, так или иначе, высвечивается в конкретных моделях языка. Например, она присутствует в области когнитивных моделей Дж.Лакоффа в рамках метафорической модели. В силу реализации метафоры в каком-либо контексте наблюдается внешняя детерминация, связанная с самой идеей реализации. Существенным является тот факт, что возможная внешняя детерминируемость связана с внутренним процессом, происходящим в механизме метафоризации, когда в процессе поиска адекватного образа из всевозможных образов, находящихся в недетерминированном пространстве, вычисляется окончательный образ, формально завершающий процесс метафоризации. Но возможное сомнение, возникающее по поводу окончательного образа еще более усиливает права парадигмы неопределенности, в которой идея последнего слова остается иллюзией, поскольку алгоритмическая модель, способная описать и объяснить спонтанность языка, тоже представляется иллюзией, так как «размытые множества» обнаружены уже в области, которая, казалось бы, должна быть четко алгоритмизована (Л.Заде).

Альтернативный подход к недетерминированному аргументативному пространству представляется возможным в связи с принятием идеи событийности. Идеи бесконечности пространства, континуальности необходимы для целостного представления всей картины мира, в котором одновременно и равноправно присутствуют гармония и дисгармония, хаос и упорядоченная синхроничность.

Проблемы, возникающие в перекрестной зоне относительно проблемы аргументации, вызваны изменениями в категориальном поле аргументации в лингвистической предметной области в связи с характерными особенностями естественного языка. В качестве категориальных элементов-индикаторов, чутких к логическому натиску, в лингвистической предметной области аргументации нами полагаются эпистемический контекст, каузальность, модальность, имеющие общий знаменатель в виде истины. Критерий истинности, поставленный под сомнение в логической семантике, ищет новые ориентиры в процессе обоснования вывода. В лингвистической области таким критерием может рассматриваться дискурсивность, основанная на принципе пертинентности (широкой уместности).

Понятие эпистемического контекста (сводный контекст, включающий знания, мнения, верования) в проекции на лингвистическую область представляется живым, развивающимся, спонтанным, процессуальным и событийным образованием в силу того, что эпистемический контекст абстрагировался от идеи «протокольных предложений» и необходимости детерминации в целях установления пределов знания. При этом в области референциальных отношений выявляются скольжения эпистемических предикатов, которые указывают на зыбкость границ между ними. Вырисовывается асимметрия между детерминируемой референцией и неопределенностью инференции и наоборот. Обнаруживается контекстная соотносимость других видов модальности (деонтическая, аксиологическая) в пределах эпистемического контекста.

Изучение эпистемического контекста с необходимостью ведет к проблеме каузальности в силу того, что знание-«что?» не единственный ориентир в данном контексте, в котором вопрошает также знание-«почему?», «по какой причине?». А последнее требует выявления следующего элемента категориального поля аргументации - каузальности, которая представляется довольно запутанной проблемой в научной области, не говоря уже о житейской сфере.

Каузальность в различных концепциях толкуется по-разному, а в рамках лингвистической области аргументации она реализует сводную картину, полученную из интерпретации, казалось бы, противоположных и взаимоисключающих теорий. При этом в лингвистической области проблема упорядочения при выявлении каузальных связей сопряжена с асимметрией линейность речи / хаос мыслей, которая непосредственно создает проблемы в области детерминации каузальной связи.

Подобное положение дел непосредственно отражается на конструировании модальной рамки, в которой размытыми становятся границы между пропозицией и иллокутивной силой, модусом и диктумом. При рассмотрениии модальности как категории субъективной, основанной на его абстрактно-объективном характере, появляется возможность расширения понятия субъективной модальности элементом неопределенно-личного, который служит индикатором действия пространства недетерминированности. Анализ статуса категории модальности в различных реализациях в качестве универсальной категории с проекцией на понятие аргументации показывает априорное присутствие в них аргументативного компонента, в частности, в рамках проблемы отрицания. Возможные модификации модуса и диктума с учетом аргументативного компонента выявляют следующие пары: процесс (аргументация) / константность (аргументативность); событийность / текучесть; интенсивность/ достаточность; диспозициональность / самоорганизующаяся взаимокорреляция; интерперсональность / интраперсональность; детерминированность / недетерминированность; конвенциональность / неконвенциональность.

С целью выявления особенности модального компонента в пределах лингвистической области аргументации мы постулировали необходимость признания модального инварианта «возможное», примиряющего два мировосприятия (проблема Восток / Запад). Основание «возможности» и необходимость вычленения частных модальностей привели к признанию следующего ряда модальностей: «быть» (существование), «иметь» (обладание), «делать» (деяние), «желать» (желание). При этом данный ряд модальностей оказался приложимым к механизму контекстной импликации, которая имеет, на наш взгляд, вид следующего неконвенционального постулата или упрощенной схемы контекстной импликации: каждый коммуникант в процессе речевого взаимодействия выводит то, что хочет (модальность желания) вывести. При этом вывод он делает (модальность деяния) из того, что есть (модальность существования) у него под рукой в виде аргументов (достоверных доводов, лжесвидетельств, фантазии), которыми он располагает (модальность обладания).

Контекстная импликация объясняет житейскую логику, которая релевантна как с точки зрения широкого контекста и применимого к нему дискурсивного критерия, так и с точки зрения необходимого сочетаемостного подхода, включающего некоторые условия-элементы в рамках различных аспектов -психологического, лингвистического, логического и философского. При этом взаимопропорциональное присутствие условий-элементов в пределах выделенных аспектов обусловливается синергетическим фактором, управляющим процессом самоорганизации аргументативного пространства, в котором ритм/аритмия представляются необходимыми двигателями в ходе образования и реализации смыслов на всех уровнях: природы, человеческого организма, его языка и мировосприятия.

Проекция аргументации на собственно лингвистическую область выявляет априорную интерпретацию аргументативного начала в языке. Данный факт вырисовывается на материале интерпретации русской грамматики. Анализ в основном синтаксических структур вводит в функционально-семантический мир аргументации, указывая на то, что привязка к традиционным грамматическим формам не всегда обеспечивает адекватную классификацию. Различного рода несоответствия возникают и в условиях гипостазированного аргументативного анализа, ориентированного именно на единицы, несущие наиболее сильный аргументативный заряд, так называемые коннекторы, при этом наличие аргументативности неоправданно постулируется лишь в эксплицированных реализациях.

И наконец, в рамках теории перевода, в которой прагматический аспект понимается в качестве ведущей функции, можно говорить о наличии аргументативной функции, которая реализуется как аргументативная ориентация. Причем она актуализируется и в плане перевода, интерпретируемого как понимание (в рамках внутриязыкового перевода), и в плане перевода с ИЯ на ГШ в качестве аргументативной ориентации или автора, или переводчика. В практике перевода элементов категориального поля аргументации выявляется наличие аргументативной избыточности, организующей мировосприятие в конкретном аргументативном пространстве. При этом усматривается эксплицированное присутствие иррационального начала, что открывает широкие перспективы для более глубокого исследования аргументации в психоаналитической ориентации.

Разумеется, в пределах нашей работы, которая носила больше теоретический характер, многие вопросы, касающиеся проблемы аргументации в лингвистической области, остались лишь названными, а многие из них и не вошли в круг исследования. Однако мы не сомневаемся в перспективности предпринятого нами исследования и надеемся на возможность дальнейшего изучения неучтенных проблем как в теоретическом, так и в практическом направлении.

Список научной литературыФанян, Нелли Юрьевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абульханова-Славская К.А. Личностные типы мышления // Когнитивная психология: Материалы финско-советского симпозиума. М., 1986. С.154-172.

2. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы. М., 1985.

3. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 1988.

4. Аль-Фараби. Об искусстве. поэзии. Логические трактаты. Алма-Ата, 1975.

5. Андреев И.Д. Диалектическая логика. М., 1985.

6. Анохин П.К. Опережающее отражение действительности // Вопросы философии. 1962. №7.

7. Апресян Ю.Д. Избранные труды, Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.

8. Аристотель. Риторика//Античные риторики. М., 1978. С. 15-164.

9. Аристотель. Собрание сочинений: В 4 т. Т.2., М., 1978.

10. Арно А., Николь П. Логика, или искусство мыслить. М., 1991.

11. Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М., 1999.

12. Аронсон Э. Теория диссонанса: прогресс и проблемы // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. С. 111-126.

13. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики 1982. М., 1984. С.5-23.

14. Арутюнова Н.Д. Сокровенная связка: К проблеме предикативного отношения // Известия АН СССР. Сер.лит.и яз. 1980. №4. т.39. С.347-358.

15. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

16. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Д, 1993.

17. Баранов А.Н., Сергеев В.М. Лингвопрагматические механизмы аргументации // Рациональность, рассуждение, коммуникация: Логико-методологический анализ. Сб.науч.тр. Киев, 1987. С.22-41.

18. Барвайс Дж., Перри Дж. Ситуация и установки // Философия. Логика. Язык. М, 1987. С. 264-292.

19. Бархударов Л.С. Язык и перевод. Вопросы общей и частной теории перевода. М., 1975.

20. Баташев А. Искусство джаза в музыкальной культуре // Советский джаз. Проблемы. События. Мастера: Сб. статей. М., 1987. С.80-92.

21. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

22. Безменова H.A., Герасимов В.И. Некоторые проблемы теории речевых актов // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М.,1984. С.146-196.

23. Берков В.Ф. и др. Логика. Минск, 1997.

24. Бессонов A.B. Предметная область в логической семантике. Новосибирск,1985.

25. Бирвиш М. Насколько линейно упорядоченной является языковая обработка // НЗЛ. Вып. 23. М., 1988. С.93-152.

26. Блумфилд Л. Язык. М., 1968.

27. Богин Г.И. К онтологии понимания текста // Вопросы методологии. 1991. № 2. С.33-46.

28. Богомолов A.C. Диалектический логос. Становление античной диалектики. М., 1982.

29. Бондарев Г.А. Ожидающая культура. М., 1996.

30. Борботько В.Г. Общая теория дискурса (принципы формирования и смыслопорождения): Автореф. дис. д-ра филол. наук. Краснодар, 1998.

31. Борев Ю.Б. Эстетика. М., 1988.

32. Брудный A.A. Психологическая герменевтика. М., 1998.

33. Брутян Г.А. Аргументация. Ереван, 1984.

34. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР. Сер.лит.и яз. 1981. Т.40. №4. С. 333-342.

35. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности. Горизонты и тупики феноменологической социологии. М., 1987.

36. Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1977.

37. Бэндлер Р., Гриндер Дж. Из лягушек в принцы. Нейролингвистическое программирование. Екатеринбург, 1999.

38. Валери П. Об искусстве. М., 1993.

39. Васильев Л.Г. Лингвистические аспекты понимания. Автореф. дис. д-ра филол. наук. СПб., 1999.

40. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб., 1999.

41. Введенская М.А., Павлова Л.Г. Культура и искусство речи. Современная риторика. Ростов н/Д, 1995.

42. Введенскш А.И. Логика какъ часть теорш познашя. Петроградъ, 1917.

43. Введенский А.И. Психология без всякой метафизики. Петроград, 1917.

44. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.

45. Вендлер 3. Причинные отношения // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С.264-276.

46. Виноград Т. К процессуальному пониманию семантики // НЗЛ. Вып. 12. М., 1983. С. 123-170.

47. Виноград Т., Флорес Ф. О понимании компьютеров и познания // Язык и интеллект. М., 1996. С. 185-229.

48. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.

49. Витгенштейн Л. Философские исследования // НЗЛ. Вып. 16. М., 1985. С.79-128.

50. Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М., 1993.

51. Вригт фон Г.Х. Логико-философские исследования. Избранные труды. М., 1986.

52. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986.

53. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. Т.2. М., 1982.

54. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998.

55. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.

56. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.З. М., 1977.

57. Гетманова А.Д. Логика. М.,1995.

58. Гетманова А.Д. Логика: Словарь и задачник. М., 1998.

59. Гийому Ж., Мальдидье Д. О новых приемах интерпретации, или Проблема смысла с точки зрения анализа дискурса // Квадратура смысла. М.,1999. С.124-136.

60. Гиренок Ф.И. Симуляция и символ: вокруг Ж.Делеза // 8 / Л ' 97. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. М ., 1996.

61. Гоббс Т. О теле // Сочинения: В 2 т. Т.2. М., 1964.

62. Голан А. Миф и символ. М., 1994.

63. Горгий. Похвала Елене // Ораторы Греции. М., 1985. С.27-31.

64. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // НЗЛ. Вып. 16. М., 1985. С.276-302.

65. Горский Д.П. Обобщение и познание. М., !985.

66. Горский Д.П. Определения, их виды и правила // Логика научного познания (Актуальные проблемы). М., 1987. С. 140-158.

67. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // НЗЛ. Вып.16. М., 1985. С.217-237.

68. Грамматика русского языка . Т.2. Синтаксис. 4.2. М., 1960.

69. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии // Язык и интеллект. М., 1996. С. 14-94.

70. Гутнер Г.Б. Знание как событие и процесс // Что значит знать? Сборник научных статей. М., 1999. С.46-59.

71. Даммит М. Что такое теория значения // Философия. Логика. Язык. М., 1987. С.127-212.

72. Дандин. Зеркало поэзии («Кавьядарша») // Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии. М., 1996. С.111-165.

73. Дейк ван Т.А. Вопросы прагматики текста // НЗЛ. Вып.8. М., 1978. С. 259336.

74. Дейк ван Т.А., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // НЗЛ. Вып. 23. М., 1988. С. 153-211.

75. Декарт Р. Правила для руководства ума // Избранные произведения. М., 1950. С.77-169.

76. Делез Ж. Логика смысла. Екатеринбург, 1998.

77. Демидов В.Е. Как мы видим то, что видим. М., 1987.

78. Демьянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения (интерпретирующий подход к аргументации) // Изв.АН СССР. Сер.лит.и яз. 1982. Т.41. № 4. С. 327-337.

79. Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной зарубежной лингвистической литературы (обзор направлений) // НЗЛ. Вып. 17. М., 1986. С. 223-234.

80. Деррида Ж. ОШЕЕИАМСЕ // Гурко Е. Тексты деконструкции. Томск, 1999.

81. Динсмор Дж. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и интеллект. М., 1996. С. 385-411.

82. Джонсон-Лэрд Ф. Процедурная семантика и психология значения// НЗЛ. Вып.23. М., 1988. С.234-257.

83. Долинин К.А. Интерпретация текста. М., 1985.

84. Дрейфус X., Дрейфус С. Создание сознания го моделирование мозга // Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 1998. С.401-432.

85. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семиосоциопсихологии. М., 1984.

86. Дьюи Дж. Психология и педагогика мышления. М., 1999.

87. Дэвидсон Д. Истина и значение // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С.99-120.

88. Дэвидсон Д. Общение и конвенциональность // Философия, логика, язык. М., 1987. С.213-233.

89. Егер Г. Коммуникативная и функциональная эквивалентность // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.137-156.

90. Жинкин Н.И. Язык речь - творчество: Избранные труды. М., 1998.

91. Жоль К.К. Логика в лицах и символах. М., 1993.

92. Заде Л.А. Предисловие // Кофман А. Введение в теорию нечетных множеств. М., 1982.

93. Звегинцев В.А. О предметах и методах социолингвистики // Известия АН СССР. Сер.лит. и яз. 1976. Т.35. №4. С.308-320.

94. Знаков В.В. Психология понимания правды. СПб., 1999.

95. Ивин A.A. Основания логики оценок. М., 1970.

96. Ивин A.A. Основы теории аргументации. М., 1997.

97. Ивин A.A. Ценности в научном познании // Логика научного познания (Актуальные проблемы). М., 1987. С.230-258.

98. Ивлев Ю.В. Логика: Экспериментальный учебник для студентов гуманитарных вузов. М., 1994.

99. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., 1984.

100. Ильенков Э.В. Личность и творчество // О роли противоречия в познании. М, 1999. С.245-257.

101. Каде О. Проблема перевода в свете теории коммуникации // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.69-90.

102. ЮЗ.Кант И. Трактаты и письма. М., 1980.

103. Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность // Филология Philologica (Краснодар). 1994. № 3. С.2-7.

104. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. Юб.Карттунен Л. Логика английских конструкций с сентенциальнымдополнением//НЗЛ. Вып. 16. М, 1985. С.303-332.

105. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. СПб., 1998.

106. Катречко С.Л. Знание как сознательный феномен // Что значит знать?: Сб. науч. статей. М., 1999. 60-99.

107. Келлер Р. Языковые изменения. О невидимой руке в языке. Самара, 1997.

108. ПО.Келли Г. Процесс каузальной атрибуции // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. МГУ. М., 1984. С. 127-137.

109. Ш.Киященко Л.П. Что сознание понимает в знании? // Что значит знать?: Сб. науч. статей. М., 1999. С. 100-110.

110. Кобозева И.М. "Теория речевых актов" как один из вариантов теории речевой деятельности // НЗЛ. Вып. 17. М., 1986. С.7-21.

111. Козлова М.С. Философия и язык . М., 1972.

112. Койт М.Э., Ыйм Х.Я. Понятие коммуникативной стратегии в модели общения // Психологические проблемы познания действительности: Труды по искусственному интеллекту / Уч. зап. Тартуского гос.ун-та. Вып.793. Тарту, 1988. С.97-111.

113. Коллиэр Дж.Л. Становление джаза. Популярный исторический очерк. М., 1984.

114. Ко л шанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.

115. Ко л шанский Г.В. Контекстная семантика. М., 1980.

116. Комина H.A. Коммуникативно-прагматический аспект английской диалогической речи: Дис. канд.филол.наук. Калинин, 1984.

117. Комиссаров В.Н. Перевод как объект лингвистического исследования // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.3-15.

118. Кондильяк де Э.Б. Логика, или Начала искусства мыслить // Сочинения: В Зт. Т.З.М., 1983. С.183-270.

119. Кондильяк де Э.Б. Трактат об ощущениях // Сочинения: В 3 т. Т.2. М., 1982. С.189-399.

120. Коссак Е. Экзистенциализм в философии и литературе. М., 1980.

121. Костюк В.Н. Индуктивные методы и индуктивные исследования. Понятие о научной гипотезе и аналогии // Логика научного познания (актуальные проблемы). М., 1987. С.93-117.

122. Краткая русская грамматика. М., 1989.

123. Кривоносов А.Т. Отрицание в предложении и орицание в умозаключении (опыт семантического анализа отрицаний в тексте) // Вопросы языкознания. 1986. №1. С. 35-49.

124. Куайн У. Вещи и их место в теориях // Аналитическая философия. Становление и развитие. М., 1998. С. 322-342.

125. Куайн У. Слово и объект // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С. 24-98.

126. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.141-172.

127. Курбатов В.И. Логика. Учебное пособие. Ростов н/Д, 1997.

128. ИО.Кюнг Г. Когнитивные науки на историческом фоне // Вопросы философии. 1992. № 1.С.41-51.

129. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М., 1996. С.143-184.

130. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов //НЗЛ. Вып. 23. М., 1988. С. 12-51.

131. Лао Цзы. Дао Дэ Цзин. М., 1996.

132. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1994.

133. Лейбниц Г.В. «Новые опыты о человеческом разумении» // Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М„ 1983.

134. Ленерт У. Проблемы вопросно-ответного диалога // НЗЛ. Вып. 23. М., 1988. С. 258-280.

135. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М., 1969.

136. Лилли Дж. Сознание как свойство биокомпьютера // Тайны сознания и бессознательного. Минск, 1998. С. 55-94.

137. Лобок A.M. Антропология мифа. Екатеринбург, 1997.

138. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Сочинения: В 3 т. Т.1. М., 1985. С.78-582.

139. Лосев А.Ф. Хаос и структура. М., 1997.

140. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. М., 1996.

141. Лыков A.A. Опыт модели языка. Краснодар, 1999.

142. Мак-Гайр У.Дж. Ин и янь прогресса в социальной психологии: семь принципов // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. С. 32-49.

143. Маковельский А.О. История логики. М., 1967.

144. Малькольм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения "Я знаю'7/Философия, логика, язык. М., 1987. С.234-263.

145. Мамардашвили М. Парадоксы сознания // Тайны сознания и бессознательного: Хрестоматия. Минск, 1998. С. 12-30.

146. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1997.

147. Маслов A.A. Странник Вечности // Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина». М., 1996. С.10-164.

148. Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. М., 1996. С.95-142.

149. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // НЗЛ. Вып. 23. М, 1988. С. 281-309.

150. Михайлов A.B. Языки культуры. М., 1997.

151. Михайлов Ф.Т. Фантазия главная сила души человека // Ильенков Э.В. Личность и творчество. М., 1999. С. 127- 153.

152. Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика. М., 1983. С.37-89.

153. Найда Ю.А. К науке переводить. Принципы соответствий // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.114-136.

154. Налимов В. Спонтанность сознания. М., 1989.

155. Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального: Вероятностная модель бессознательного. М., 1995.

156. Нелюбин Л.Л. Переводоведение в ретроспективе // Филология Philologica (Краснодар). 1997. № 12. С.26-29.

157. Немец Г.П. Семантика метаязыковых субстанций. М., Краснодар, 1999.

158. Никитин Е.П. Объяснение функция науки. М., 1970.

159. Никитин Е.П. Природа обоснования (субстратный анализ). М., 1981.

160. Никифоров А.Л., Тарусина Е.И. Виды научного объяснения // Логика научного познания (актуальные проблемы). М., 1987. С. 180-196.

161. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т.1. М., 1990.

162. Нойберт А. Прагматические аспекты перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 185-201.

163. Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. М.; Киев, 1998.

164. Ножин Е.А. Основы советского ораторского искусства. М., 1973.

165. Ноуэлл-Смит П.Х. Логика прилагательных // НЗЛ. Вып. 16. М., 1985. С. 155182.

166. Ньютон И. Об универсальном языке // Семиотика и информатика. Вып. 35. М., 1997. С.320-350.

167. Павиленис Р.И. Философия языка: проблема анализа предложений мнения. //Вопросы философии. 1981. № 10. С.33-46.

168. Павиленис Р.И. Логико-методологические проблемы анализа языка: семантика и прагматика.// Вопросы философии. 1982. № 11. С. 82-91.

169. Павиленис Р.И. Петров В.В. Язык как объект логико-методологического анализа: новые тенденции и перспективы. // Вопросы философии. 1987. № 7. С.54-61.

170. Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэррола // Семиотика и информатика. № 18. 1982. С.76-119.

171. Падучева Е.В. Феномен Анны Вежбицкой // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.

172. Падучева Е.В., Арутюнова H.Д. Истоки, проблемы и категории прагматики //НЗЛ. Вып. 16. М, 1985. С.3-42.

173. Патнэм X. Философия сознания. М., 1999.

174. Петров В.В. Язык и логическая теория // НЗЛ. Вып.18. М., 1986. С.5-23.

175. Петров В.В. От философии языка к философии сознания // Философия, логика, язык. М., 1987. С.3-17.

176. Петров В.В., Герасимов В.И. На пути к когнитивной модели языка // НЗЛ. Вып.23.М, 1988. С.5-11.

177. Петров В.В., Переверзев В.Н. Обработка языка и логика предикатов. Новосибирск, 1993.

178. Пеше М. Прописные истины // Квадратура смысла. М., 1999. С.225-290.

179. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. СПб., 1997.

180. Платон. Кратил // Сочинения: В 3 т. Т.1. М., 1968. С.413-491.

181. Платонов К.К. Теория функциональных систем, теория отражения и психология // Теория функциональных систем в физиологии и психологии. М, 1978. С.62-85.

182. Поппер К. Логика и рост научного знания: Избранные работы. М., 1983.

183. Постовалова В.И. Картина мира и жизнедеятельность человека // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.8-69.

184. Потебня A.A. Полное собрание трудов: Мысль и язык. М., 1999.

185. Предмет семиотики: Теоретические и практические проблемы взаимодействия средств массовых коммуникаций. М., 1975.

186. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. СПб., 1997.

187. Радаев A.M. Функциональная модель оппозитивного (полемического) диалога: Автореф. дис. канд.филол.наук. М., 1984.

188. Райл Г. Обыденный язык // Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 1998. С.155-173.

189. Райе К. Классификация текстов и методы перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.202-225.

190. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995.

191. Ришар Ж.-Ф. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. М., 1998.

192. Рождественский Ю.В. Актуальные проблемы социалистической советской риторики // Риторика и стиль. М., 1984. С.3-26.

193. Розанов В.В. Сочинения: опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. М., 1995.

194. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.

195. Роузен Д. Дао Юнга. Киев, 1997.

196. Рузавин Г.И. Герменевтика и проблемы интерпретации, понимания и объяснения // Вопросы философии. 1983. № 10. С.62-71.

197. Рузавин Г.И. Логика и аргументация. М., 1997.

198. Сааринен Э. О метатеории и методологии семантики // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С . 121-138.

199. Сабанеева М.К. Генезис косвенных наклонений французского глагола. Л., 1981.

200. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999.

201. Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960.

202. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.87-107.

203. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.70-86.

204. Сержантов В.Ф. Структура личности и концепция функциональной системы П.К.Анохина // Теория функциональных систем в физиологии и психологии. М., 1978. С.86- 110.

205. Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла. М., 1999. С. 12-53.

206. Серль Дж. Мозг, сознание и программы // Аналитическая философия: Становление и развитие. М., 1998. С.З76-400.

207. Серль Дж.Р. Что такое речевой акт? // НЗЛ. Вып. 17. М., 1986. С. 151-169.

208. Серль Дж., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С.242-263.

209. Сидоренко Е.А. Логические выводы, доказательства и теория дедукции // Логика научного познания (актуальные вопросы). М., 1987. С.73-92.

210. Скребнев Ю.М. Общелингвистические проблемы описания синтаксиса английской диалогической речи: Автореф. Дис. д-ра филол.наук. М., 1972.

211. Слюсарева H.A. Лингвистика речи и лингвистика текста // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982. С.22-41.

212. Снитко Т.Н. Предельные понятия в Западной и Восточной лингвокультурах. Пятигорск, 1999.

213. Сопер П. Основы искусства речи. М., 1995.

214. Степанов Ю.С. Париж Москва, весной и утром. Предисловие // Квадратура смысла. М., 1999. С.3-11.

215. Степанов Ю.С. Язык и Метод. К современной философии языка. М., 1998.

216. Столнейкер P.C. Прагматика//НЗЛ. Вып.16. М., 1985. С.419-438.

217. СтросонП.Ф. О референции//НЗЛ. Вып.13. М., 1982. С. 55-87.

218. Стросон П.Ф. Грамматика и философия. // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С. 160172.

219. Сухих С. А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса. Дис. д-ра. филол. наук. Краснодар, 1998.

220. Тарасенко В.В. Познание как фрактальное блуждание в мире // Что значит знать? Сборник научных статей. М., 1999. С. 168-183.

221. Тарасов Е.Ф. Методологические основания исследования (речевого) общения // Речевое общение: проблемы и перспективы. М.: ИНИОН. 1983. С.5-15.

222. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С.173-204.

223. Толстой Л.Н. Исповедь // Новые пророки. СПб, 1996. С. 199-290.

224. Треушников М.К. Доказательства и доказывание в советском гражданском кодексе. М., 1982.

225. Уилсон P.A. Квантовая психология. Киев, 1998.

226. УотсА. ДАО путь воды. Киев, 1996.

227. Уотс А. Путь Дзэн. Киев, 1993.

228. Успенский В.А. К публикации ранней лингвистической работы Исаака Ньютона // Семиотика и информатика. Вып.35. М., 1997. С.319-320.

229. Уфимцева A.A. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. С. 108-140.

230. Ушинский К.Д. Педагогические сочинения. Т.З. М., 1989.

231. Фанч Ф. Преобразующие диалоги. Киев, 1997.

232. Федоров A.B. Основы общей теории перевода. М., 1983.

233. Ферс Дж.Р. Лингвистический анализ и перевод // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С.25-35.

234. Фестингер Л. Введение в теорию диссонанса // Современная зарубежная социальная психолология. М., 1984. С.97-110.

235. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // НЗЛ. Вып. 12. М, 1983. С.74-122.

236. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // НЗЛ. Вып.23. М., 1988. С.52-92.

237. Философские проблемы аргументации. Ереван, 1986.

238. Фодор Дж., Пылишин 3. Коннекционизм и когнитивная структура: критический обзор //Язык и интеллект. М., 1996. С. 230-313.

239. Фоллесдаль Д. Интенциональность и бихевиоризм // Научное знание: логика, понятия, структура. Новосибирск. 1987. С.236-255.

240. Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С. 139-159.

241. Франк Д. Семь грехов прагматики: Тезисы о теории речевых актов, анализе речевого общения, лингвистике и риторике // НЗЛ. Вып.17. М., 1986. С.363-373.

242. Франц фон M.-JL Подчиненная функция // Лекции по юнговской типологии. СПб., 1998. С.7-98.

243. Фреге Г. Мысль: логическое исследование // Философия, логика, язык. М., 1987. С. 18-47.

244. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному // Сборник. Минск, 1998. С.3-240.

245. Фрейд 3. Тотем и табу // Остроумие и его отношение к бессознательному; Страх; Тотем и табу: Сборник. Минск, 1998. С.323-490.

246. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.

247. Фуко М. ВОЛЯ К ИСТИНЕ: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

248. Хейзинга Й. Homo Ludens: Статьи по истории культуры. М., 1997.

249. Хиллман Дж. Чувствующая функция // Лекции по юнговской типологии. СПб., 1998. С. 100-198.

250. Хилпинен Р. Семантика императивов и деонтическая логика // НЗЛ. Вып. 18. М., 1986. С.300-317.

251. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 1986.

252. Хоанг Фэ. Семантика высказывания // НЗЛ. Вып. 16. М., 1985. С.399-405.

253. Хомски Н. Язык и мышление. М., 1972.

254. Чарняк Ю. Умозаключения и знания (Части 1 и 2) // НЗЛ. Вып. 12. М., 1983.

255. С.171-207; С.272-317. 263.Что значит знать?: Сб. науч. статей. М.; СПб., 1999. 264.Чуковский К. Высокое искусство. М., 1988.

256. Шалютин С.М. Искусственный интеллект. Гносеологический аспект. М., 1985.

257. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. СПб., 1886.

258. Шопенгауэр А. Эристика, или Искусство побеждать в спорах. СПб., 1900.

259. Шпербер Д., Уилсон Д. Релевантность //НЗЛ. Вып.23. М., 1988. С. 212-233.

260. Шрейдер Ю.А. Препятствие логика // Природа. 1992. №1. С.75-81.

261. Щедровицкий Г.П. Современная наука и задачи развития логики // Философия. Наука. Методология. М., 1997. С.25-56.

262. Щерба Л.В. Восточно лужицкое наречие. Пг., 1915.

263. Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. М., 1988.

264. Ыйм X. К описанию структуры диалога (о некоторых проблемах лингвистической прагматики) // Исследования по общему и прикладному языкознанию. / Т.П. Уч. зап. Тартуского ун-та. Вып.502. Тарту, 1979. С.157-167.

265. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991.

266. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Божественный ребенок: Аналитическая психология и воспитание. М., 1997.

267. Юнг К. Об отношении аналитической психологии к поэзии // Юнг К., Нойманн Э. Психоанализ и искусство. М.; Киев, 1996.

268. Юнг К.Г. Психологические типы. М., 1998.

269. Язык и антропологические сущности. Краснодар, 1997.

270. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. С.193-230.

271. Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 16-24.

272. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Язык и его функционирование: Избранные работы. М., 1986.

273. Anscombre J.-Cl. Pour autant, Pourtant (et comment). A petites causes, grands effets // Cahiers de linguistique française (CLF). Vol.5: Connecteurs pragmatiques et structure du discours. Genève, 1983. P.37-84.

274. Anscombre J.-Cl., Ducrot O. Lois logiques et lois argumentatives // Le français moderne. 46 an., N4. Paris, 1978. P.347-357; 47 an. N1. Paris, 1979.P.35-52.

275. Anscombre J.-Cl., Ducrot O. L'argumentation dans la langue: Philosophie et langage. Bruxelles, 1983.

276. Apostel L. Rhétorique, psycho-sociologie et logique // La théorie de l'argumentation. Perspectives et applications. Bruxelles, 1963. P. 263-314.

277. Apostel L. Towards a general theory of argumentation // Argumentation: Approaches to the theory formation. Amsterdam, 1982. P. 93-122.

278. L'Articulation du discours en français contemporain // E.Roulet, A.Auchlin, J.Moeschler et al. VII (Science pour la communication). - Berne etc., 1985.

279. Auchlin A. Au petit bonheur du bien dire. Note sur le traitement du "bien dire" en analyse pragmatique du discours // Cahiers de praxématique. N 20. 1993, Montpellier. P. 45-64.

280. Auchlin A., Zenone A. Conversations, actions, actes de langage: Eléments d'un système // CLF. Vol. 1. Genève, 1980. P. 6-40.

281. Bally Ch. Le langage et la vie. P., 1925.

282. Barthes R. Le degré zéro de l'écriture. P., 1972.

283. Berrendonner A. Eléments de pragmatique linguistique. P., 1982.

284. Berrendonner A. Note sur la contre-inférence // CLF 7. Genève, 1986. P.259-277.

285. Borel M.-J., Vignaux G. Stratégies discursives et aspects logiques de l'argumentation//Langue française. Paris, 1971. N12. P. 68-82.

286. Borel M.-J. Logique et interaction // L'interaction communicative. Berne, 1990. P.89-108.

287. Botha Rudolf P. The Methodological Status of grammatical argumentation . The Hague, P., 1970.

288. Bruner J. Car la culture donne forme à l'esprit. De la révolution cognitive à la psychologie culturelle. Eschel, 1991.

289. Coquet J.-C. Les modalités du discours // LANGAGES. N 43, 1976. P.64-70.

290. Cristea T. Modalités illocutionnaires et ambiguïté // Revue roumaine de linguistique. T.XXVII, 1982, N3. P.243-248.

291. Danjou-Flaux N. A propos de de fait, en fait, en effet et effectivement II Le français moderne, 1980. V.48. N2. P. 110-139.

292. Danjou-Flaux N. Au contraire, connecteur adversatif H CLF. Vol.5. Genève, 1983. P.275-303.

293. Danjou-Flaux N. "Au contraire" comme opérateur d'antonymie dans les dialogues // De la Syntaxe a la Pragmatique. Vol. 8. Amsterdam/Philadelphia, 1984. P.75-94.

294. Darrault I. Présentation // LANGAGES. N 43, 1976. P.3-9.

295. Dispaux G. La logique et le quotidien: une analyse dialogique des mécanismes de l'argumentation. P., 1984.

296. Ducrot O. La preuve et le dire: Langage et logique. P., 1973.

297. Ducrot O.et al. Les mots du discours. P., 1980.

298. Ducrot O. Langage, metalangage et performatifs // CLF Vol. 2-3. Genève, 1981. P. 5-34.

299. Ducrot O. La valeur argumentative de la phrase interrogative // Logique, argumentation, conversation. Berne, 1983. P. 79-110.

300. Ducrot O. Operateurs argumentatifs et visée argumentative //CLF Vol.5. Genève, 1983. P.7-36.

301. Dun van F. On the Philosophy of argument and the logic of common morality // Argumentation: Approaches to the theory formation. Amsterdam, 1982. P.281-294.31 l.Flahault F. La parole intermédiaire. P., 1978.

302. Flahault F. La fonctionnement de la parole. Remarques à partir des maximes de Grice//COMMUNICATIONS N 30, 1979. P.73-79.

303. Fodor J. La modularité"de l'esprit. P., 1986.

304. Gabriel G. Was sind Behauptungen? Ein Beitrag zur Argumentationslehre // Der Deutschunterricht. Logik, Rhetorik, Argumentationslehre II. Stuttgart. Jg. 28. Heft 4. 1976. S. 5-11.

305. Gardner H. Histoire de la revolution cognitive. La nouvelle science de l'esprit. P., 1993.

306. Grize J.-B. Logique et langage. P., 1990.

307. Guillaume G. Langage et Science du langage. Observation et Explication. ParisQuebec, 1969.

308. Gülich E., Kotschi T. Les marqueurs de la reformulation paraphrastique // CLF Vol.5. Genève, 1983. P.305-351.

309. Günther A. A set of concepts for the study of dialogical argumentation // Argumentation: Approaches to the theory formation. Amsterdam, 1982. P. 175190.

310. Jacques F. Dialogiques: Recherches logiques sur le dialogue. Philosophie d'aujourd'hui. P., 1979.

311. Jäger K.-H. Untersuchungen zur Klassifikation gesprochener deutscher Standardsprache: Redekonstellationstypen und argumentative Dialogsorten. München, Hueber, 1976.

312. Kerbrat-Orecchioni C. "Nouvelle communication" et "analyse conversationnelle" // Langue française. N 70, 1986. P.7-25.

313. Klein W. Logik der Argumentation // Dialogforschung. Dusseldorf, 1981. S. 188-225.

314. Kopperschmidt J. Methode statt Appell. Versuch einer Argumentationsanalyse // Der Deutschunterricht. Logik, Rhetorik, Argumentationslehre II. Stuttgart. Jg.28. Heft 4. 1976. S. 37-58.

315. Krabbe E.C.W. Theory of argumentation and the dialectical garb of formal logic // Argumentation: Approaches. Amsterdam 1982, P. 123-132.

316. Kummer W. Aspects of a theory of argumentation // Textsorten: Differenzierungskriterien aus linguistischer Sicht. Frankfurt A.M., 1972. S.25-49.

317. Letoublon F. Pourtant, cependant, quoique, bien que: Dérivation des expressions de l'opposition et de la concession // CLF Vol.5. Genève, 1983. P.85-110.

318. Lorenz K. Zur pragmatischen Fundierung semantischer Strukturen am Beispiel der Dialogik//Dialogforschung. Dusseldorf, 1981. S. 128-134.

319. Lorenz K. On the criteria for the choice of rules of dialogic logic // Argumentation: Approaches. Amsterdam, 1982. P. 145-157.

320. Meyer M. Logique, langage et argumentation. P., 1982.

321. Moeschier J. Dire et contredire. Pragmatique de la négation et acte de la refutation dans la conversation. Berne, 1982.

322. Moeschler J. Contraintes structurelles et contraintes d'enchaînement // CLF Vol.5. Geneve, 1983. P.131-152.

323. Moeschier J., Spengler de N. Quand même: de la concession à la réfutation // CLF Vol. 2. Genève, 1981. P. 93-112.

324. Mötsch W. Sprechtaktanalyse: Versuch einer krirtischen Wertung // Deutsch als Fremdsprache. 1984. Jg. 21. N 6. S. 327-334; 1985. Jg.22. N1. S.l-8.

325. Naess A. A necessary component of logic: Empirical Argumentation analysis // Argumentation: Approaches . Amsterdam. 1982. P. 9-22.

326. Nef F. Sémantique discursive et argumentation // CLF Vol.7. Geneve, 1986. P. 69-92.

327. Ohlschläger G. Linguistische Überlegungen zu einer Theorie der Argumentation. VIII. Tubingen, 1979.

328. Parret H. La pragmatique des modalités // LANGAGES, N 43, 1976. P.47-63.

329. Parret H. L'enonciation en tant que déictisation et modalisation // LANGAGES, N70. 1983. P. 83-97.

330. Perelman Ch., Olbrechts-Tyteca L. La nouvelle rhétorique. Traite de l'argumentation. P., 1958.

331. Plantin C. Essais sur l'argumentation. Introduction linguistique à l'etude de la parole argumentative. P., 1990.

332. Pottier B. Sur la formulation des modalités en linguistique // LANGAGES. N43, 1976. P. 39-46.

333. Récanati F. Les énonce's performatifs: Contribution à la pragmatique. P., 1981.

334. Rengstorf M. Pour une quatrième modalité" narrative // LANGAGES, N 43, 1976. P.71-77.

335. Roulet E. Les dimensions argumentatives de la description dans le discours // ARGUMENTATION. Vol. 3, N 3. 1989. P.247-270.

336. Roulet E. Vers une approche modulaire de l'analyse du discours // CLF Vol. 12. Genève, 1991. P.53-81.

337. RovenJa-Frumusani D. Argumentaion et activité discursive // Revue roumaine de linguistique. Bucarest. 1981, t.26. N 5. P. 525-532.

338. Roventa-Frumu^ani D. L'argumentation en tant qu'action // Revue roumaine de linguistique. Bucarest. 1982, t. 27. N 6. P. 457-462.

339. Schank G., Schoenthal G. Zur Analyse von Prämissen in der Alltagsargumentation. Hinweise fur erfolgreiches Streiten // Der Deutschunterricht. Logik, Rhetorik, Argumentationslehre II. Stuttgart. Jg. 28. Heft 4. 1976 . S. 12-21.

340. Schelling M. Remarques sur le rôle de quelques connecteurs (donc, alors, finalement, au fond.) // CLF Vol. 5. Genève, 1983. P. 169-187.

341. Schnelle H. Zur explikation des Begriffs "Argumentativer Text" // Linguistische Probleme der Textanalyse. Dusseldorf. 1975. S. 54-76.

342. Schwitalla J. Zur Einfuhrung in die Argumentationstheorie. // Der Deutschunterricht. Stuttgart. Jg. 28. Heft 4. 1976. S. 22-36.

343. Searle J.R. Sens et expression: Etudes de théorie des actes de langage. Paris, 1982.

344. Slama-Cazacu T. Langage et contexte. Le problème du langage dans la conception de l'expression et de l'interprétation par les organisations contextuelles. 'S-Gravenhage: Mouton, 1961.

345. Sperber D., Wilson D. La pertinence. Communication et Cognition. P., 1989

346. Toulmin S. The uses of argument. V 1. Cambridge, 1958.

347. Ullmer-Ehrich V. Linguistische Aspekte der fornsischen Argumentation // Dialogforshung. Düsseldorf, 1981. S. 188-255.

348. Vanderveken D. La théorie des actes de discours et l'analyse de la conversation // CLF Vol.13. Genève, 1992. P.9-62.

349. Vassilieva N.M., Pitskova L.P. Les catégories grammaticales du verbe français. M, 1979.

350. Veer de O. L'astrologie et le cerveau. Paris, 1990.

351. Vignaux G. L'argumentation. Essai d'une logique discursive. Genève, 1976.

352. Vignaux G. Argumentation et discours de la norme // Langages. 1979. N 53. P. 67-85.

353. Vignaux G. Enoncer, argumenter: operations du discours, logique du discours // Langue française. 1981. N 50. P. 91-116.

354. Watzlavick P.et al. Une logique de la communication. P., 1979.

355. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt A.M.: Suhrkamp, 1976.

356. Windish U. Le raisonnement et le parler quotidiens. Geneve, 1982.

357. Windish U. Le prêt-à-penser. Les formes de la communication et de l'argumentation quotidiennes. Lausanne, 1990.

358. Zenone A. La consecution sans contradiction // CLF Vol.5. Geneve, 1983. С. 189-214.1. Словари:

359. Бабичев Н.Т., Боровский Я.М. Словарь латинских крылатых слов. М., 1988.

360. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1975.

361. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1993.