автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Архитектурные программы русских поэтов в усадебном строительстве конца XVIII - XIX веков

Полный текст автореферата диссертации по теме "Архитектурные программы русских поэтов в усадебном строительстве конца XVIII - XIX веков"

на праЕЗХ рукописи

Муратов Алексей Михайлович

АРХИТЕКТУРНЫЕ ПРОГРАММЫ РУССКИХ ПОЭТОВ В УСАДЕБНОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ КОНЦА XVIII - XIX ВЕКОВ

Специальность: 17.00.04 Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Москва 2005

Работа выполнена на кафедре «Истории искусства, архитектуры н градостроительства» Московского архитектурного института (Государственной академии)

Научный руководитель:

Доктор искусствоведения, профессор, академик Российской академии художеств Швидковский Дмитрий Олегович

Официальные оппоненты:

Доктор искусствоведения, профессор, член-корреспондент Российской академии художеств Турчин Валерий Стефанович

Кандидат искусствоведения Ревзина Юлия Сергеевна

Ведущая организация:

Российский Научно-исследовательский институт истории и теории архитектуры и градостроительства

Защита состоится «_» _ 2006 г. в _ часов на заседании

Диссертационного совета Д 009.001.01 Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств по адресу: 119034, Москва, ул. Пречистенка, 21.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российской академии художеств по адресу: 119034, Москва, ул. Пречистенка, 21.

Автореферат разослан «_»_ 2005 г.

Ученый се1фетарь Диссертационного совета, кандидат искусствоведения

Е.Н. Короткая

$0ö1-Ч

10 Я-iTf

Актуальиость темы

С каждым годом русская деорянская усадьба привлекает к себе Есе большее внимание. Исследователи, ограниченные в советское время определенными идеологически?,ш рамками, открывают для себя прежде неизученные темы. Одна из них связана с интересом к личности владельца усадьбы, что приводит к вопросу об истоках и основаниях художественного преобразования предметно-пространственной среды и о его соотношении с социальным и эстетическим контекстом эпохи.

В нашей работе мы подходим к данному вопросу на примере архитектурно-строительной деятельности трех поэтов, происходившей в их усадьбах: Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского, A.A. Фета. Интерес к такому ракурсу изучения проблемы обусловливается двумя обстоятельствами. Первое из них - важность поэтической интонации, пронизывающей усадебное пространство, для его художественного понимания. Второе -невозможность в поэзии, как и в усадебном строительстве, механического заимствования эстетических норм и приемов, сложившихся в западноевропейской культуре, в результате чего на первый план при анализе усадебного мира русских поэтов с особой яркостью выходит проблема своеобразия русской усадьбы и ее культуры, Особенно существенно, что между поэтической и усадебной деятельностью можно обнаружить параллели и точки взаимного пересечения. С позиций междисциплинарного исследования это представляет несомненный интерес.

Объект и предмет исследования

Предмет нашего исследования - роль усадебной деятельности в творчестве и судьбе поэтов; исследование и систематизация представлений поэтов об идеальной усадебной среде и шагов по ее практическому воплощению. Выбор Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и A.A. Фета позволяет проследить взаимосвязь поэтических и архитектурно-строительных программ на протяжении столетия:

строительство Званки в 1797 году, последнее же лето Фета в Воробьевке датируется 1892-м. Посередине этого временного отрезка располагается усадебный этап в жизни Боратынского - господский дом в Муранове он создает в 1842 году. К вопросу о сходстве стилистических формаций в поэзии и усадебной архитектуре добавляется вопрос об эволюции восприятия усадебной среды, который обнаруживает свои «ответы», как в стихосложении, так и в создании усадьбы.

Степень изученности вопроса

Словесному творчеству Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и A.A. Фета посвящена обширная литература. Упомянем здесь С.С. Аверинцева, ГШ. Беркова, Я.К. Грота, Г.А. Гуковского, A.B. и В.А. Западовых, Г.Н. Ионина, Г.П. Макогоненко, И.З. Сермана, Б.А. Успенского применительно к Державину; Г.О. Винокура, Е.И. Лебедева, Ю.В. Манна,

A.М. Пескова, И.А. Пилыцикова, Г. Хьетсо, Л.Г. Фризмана - к Боратынскому; Г.Д. Асланову, Д.Д. Благого, Г.П. Блока, БЛ. Бухштаба,

B.А. Кошелева, И.Н. Сухих, А.Е. Тархова, Л.И. Черемисинову - к Фету.

Довольно подробно изучены и биографии поэтов. В случае Державина следует особо выделить труды Я.К. Грота, подготовившего полное собрание сочинений поэта (1860-1880 гг.). В архиве Грота в ИРЛИ хранятся обширные икошнрафические материалы, связанные с усадебной деятельностью Державина. В научный оборот они были частично введены А.Б. Никишиной (1986) и H.H. Калининым (1994).

Основными научными источниками биографических сведений о Е.А. Боратынском являются Летопись его жизни и творчества, составленная А.М. Песковым (1998), книга «Тризна» Е.И. Лебедева (1985), а также исследования тамбовских краеведов - В. Пешкова и М.А. Климковой. Что касается архитектурно-строительной деятельности поэта, то на эту тему трестом «Мособлстройреставрация» произведены изыскания (1985), легшие в основу проекта реставрации мурановского дома. История жизни Е.А.

Боратынского в Муранове отражена в путеводителях по дому-мугею, из которых выделим издание КВ. Пигарева (194S) - более поздние публикации являются по сути пересказами этой работы.

Летопись жизни и творчества АЛ. Фета составлена Г.П. Блоком в 1920-х годах и полностью опубликована с дополнениями и уточнениями Г.Д. Аслановой (1994). Помимо этого авторитетного источника подробное изложение биографии поэта можно найти в трудах дореволюционных (В. Федина, Б. Садовской), советских (Б.Я. Бухшгаб, Д.Д. Благой, А. Тархов) и современных исследователей (В.А. Кошелев, И.Н. Сухих). Усадебная деятельность АЛ. Фета описана им самим в очерковой форме. Впрочем, кропотливая научная работа по публикации фетовского очеркового наследия была предпринята в отношении Степановки лишь в 2001 г. Изображения усадьбы Воробьевка, сделанные Я.П. Полонским в 1890 г. и хранящиеся в музее ИРЛИ, публиковались Н.Н. Фоняковой (1987), а чертежи дома поэта -курским исследователем Е.В. Холодовой (2001).

Званке Г.Р. Державина в архитектуроведении отводится значительное место. Это объясняется тем, что ее авторство приписывается Н.А. Львову. Внимание усадьбе уделяют М.В. Будылина, О.И. Брайцева, А.М. Харламова, А.Н. Глумов и Д.С. Лихачев в контексте рассмотрения творчества Н.А. Львова. К ЕА. Боратынскому же интерес архитекгуроведов пробудился лишь сравнительно недавно. Анализ характера и структуры дома в Муранове был дан Т.П. Каждан (1997), а затем С.С. Попадюком (2000).

В тоже время взаимосвязь литературной и усадебной деятельности этих поэтов не изучена до сих пор.

Цели и задачи исследования

Выявление особенностей восприятия предметно-пространственной среды с помощью анализа стихотворного творчества Г.Р. Державина, Е.А.

Боратынского и A.A. Фета позволяет установить взаимосвязь между индивидуальным взглядом на мир, обусловленным личной судьбой поэта, а также процессами в современном ему обществе и искусстве, с эволюцией русской усадьбы и выдвигает следующие цели и задачи:

- Исследовать и систематизировать литературное наследие Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и A.A. Фета, связанное с усадебным строительством, а также с вопросами восприятия предметно-пространственной среды;

- Исследовать и систематизировать архитектурное наследие поэтов и связанные с ним иконографические материалы;

- Уточнить детали биографии поэтов в контексте их архитектурно-строительных программ;

- Исследовать контакты поэтов с современными им архитекторами, определить какое место занимают эти контакты в деятельности по созданию усадьбы;

- Сопоставить художественные тенденции, проявляющиеся в литературном творчестве поэтов, с современными процессами в архитектуре и в частности - в усадебном строительстве;

- Проанализировать представление поэтов об идеальной «модели» усадьбы.

Методология исследования

Метод исследования заключается в последовательном переходе от рассмотрения литературного творчества поэтов в современном им культурном контексте к изучению их усадебной деятельности и систематизации архитектурно-строительных программ. Затем проводится анализ предметно-планировочной структуры, созданных поэтами усадеб.

Научная новизна

Настоящая работа - периая попытка исследования, рассматривающего архитектурно-строительные программы TJP. Дерлсавина, ЕЛ. Боратьшского и А.А. Фета как неотъемлемую часть их многогранного творческого наследия. До сих пор эта сторона их деятельности либо не отражалась вовсе, либо рассматривалась фрагментарно.

Практическая ценность работы

Заключается в том, что впервые собран материал, дающий представление о «моделях» усадебной жизни, реализуемых тремя крупнейшими представителями отечественной словесности на протяжении длительного периода развития усадеб, начиная с конца ХУШ века и заканчивая 1890-ми годами. Знание этих «моделей» и конкретных форм их воплощения может содействовать лучшему пониманию особенностей усадебных ансамблей указанного периода, а значит - учитываться при восстановлении памятников или их элементов, в частности, на Званке, в Муранове и Воробьевке.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения (объемом 308 страниц), библиографии из 211 наименований и перечня архивных материалов.

Первая глава «Архитектурно-строительная программа Г.Р. Державина в контексте предромантической эпохи» посвящена усадебной деятельности поэта, которая относится ко времени всплеска жизнестроительной активности дворянского сословия, порожденной появлением на свет Указа о вольности дворянства (1762), а затем Грамоты на права вольности и преимущества благородного российского дворянства (1785). Приобретенное в 1797 г. новгородское имение Званка Г.Р. Державин

преобразует (как указывают многие исследователи, вероятно, не без помощи НА. Львова) в усадьбу «доходного» типа, которая является одновременно и местом летнего отдыха своего владельца, и ткацким предприятием. После отставки с поста министра юстиции в 1803 г. Г.Р. Державин проводит на Званке ббльшую часть времени и создает значительную часть своих поздних произведений.

Доминанта званковского ансамбля - двухэтажный неопалладианский дом, увенчанный квадратным бельведером. Монументальный тосканский портик обращенного к Волхову южного фасада и полукруглая колоннада лоджии дворового, северного, выступая на передний план, ритмически мощно читаются на фоне гладких и скупо оформленных стен.

Поэт награждает званковский дом эпитетом храмовидный (44-я строфа «Жизни Званской», 1807). Заметим, что уподобление дома храму встречается у Г.Р. Державина и раньше. Так в «Развалинах» (1797) храмом он называет Царскосельский дворец. Центральное место дома-храма на Званке отмечается не только с помощью его размещения на возвышенности, но и благодаря привязке к главной и единственной планировочной оси, на которую в направлении с севера на юг «нанизываются» репрезентативные компоненты усадебного ансамбля: подъездной двор с фонтаном, хозяйская резиденция и парадная лестница, четырьмя маршами спускающаяся к Волхову. Композиция усадьбы приобретает характерную для своего времени трехслойность, отражающую установку на картинное восприятие природы как «одушевленной живописи». Эта трехслойность по отношению к стилобату парадного портика, главной видовой точке званковской резиденции, выявляется в следующей последовательности: на переднем плане - парадная лестница, замещающая ретулярный партер, затем - река, и, наконец, за рекой - дикий, естественный ландшафт.

Однако на Званке, да и во многих других современных ей усадебных ансамблях, роль господского дома как смыслового и композиционного центра, выявленная архитектурно и пространственно, лишь частично

подкрепляется планировочными средствами. Композиция усадьбы развивается только по одной оси, которую никак не поддерживает общий планировочный каркас - по обе стороны от званковского «меридиана» раскидывается пейзажный парк, чья структура подчиняется собственным композиционным принципам.

Дом воспринимается как пластическая доминанта, но не как узловой элемент в геометрическом построении ансамбля. Отсюда и его более свободная внутренняя планировка, в центричности которой нет логической необходимости, поскольку данная центричность не распространяется вовне. Тем более, как указывает в предисловии к русскому изданию А. Палладио H.A. Львов, любые отклонения от этой центричности не влияют существенно на внешнее восприятие здания. Отступление от одного из центральных постулатов палладианства, а шире - классицизма, связанного с единством внутренней структуры и внешнего облика здания, оправдывается местными особенностями: палладианская планировочная схема, подчеркивает H.A. Львов, непригодна для российского климата с его сквозняками и значительными перепадами температур.

Пафос статуса дворянина и связанная с ним классицистическая эстетика воплощаются во внешней оболочке здания, его объемной композиции и способе размещения в пространстве. Внутреннее же устройство дома «адаптировано» к повседневным нуждам и привычкам усадебных жильцов. Почти квадратный державинский дом решен по принципу кольцевой анфилады, или точнее - двух вложенных друг в друга П-образных анфилад, обеспечивающих разрыв в круговом обходе помещений. При следовании классицистической схеме это означало бы, что план дома делится на девять долей, центральная из которых глухая и может быть освещена исключительно верхним светом. Однако уже в плане первого, парадного, этажа обнаруживается множество композиционных сбивок, нарушающих ясность, свойственную палладианскому построению. Эти сбивки носят как нюансный, так и структурный характер, связанный с

двумя обстоятельствами. Первое из которых заключается в том, что вытянутую столовую, главное помещение дома, чей прямоугольник приближается к двум квадратам, невозможно уравновесить, не ломая конфигурацию здания - столовая вторгается на «не принадлежащую» ей центральную долю. Второе же обстоятельство связано с тем, что в парадную анфиладу попадает вседневная спальня, наличие которой влечет за собой размещение по соседству лишенных репрезентативной функции и репрезентативного масштаба вспомогательных помещений.

Таким образом, и в структуре усадебного ядра и в планировке господского дома, мы сталкиваемся с сосуществованием двух начал. В первом случае - регулярного и живописного, во втором - парадного и утилитарно-бытового.

Подобное сосуществование находит свой аналог и в поэзии, где наблюдается смешение высокого одического слога с просторечивым. Это смешение обеспечивается двумя способами: путем контрастной дополнительности, как у Г.Р. Державина, творческий метод которого характеризуется стремлением к построению гармонии на основе противопоставления и взаимного усиления двух соотносящихся объектов изложения или метрическо-ритмических структур, либо с помощью нейтрализации контрастов, присущей сентименталистам, а затем и романтикам. Если проводить параллели с архитектурой, то державинский художественный метод сопоставим с анфиладной планировочной системой, построенной на последовательной смене образов, масштабов, пространственных кульминаций и пауз, а язык сентименталистов ближе к бесконфликтному объединению различных функциональных и объемных блоков в рамках возникшей в архитектуре британского «Готического Возрождения» свободной планировки.

Симптоматично, что званковский период в жизни Г.Р. Державина совпадает с его обращением к анакреонтике. Основные темы древнегреческого лирика Анакреонта (У1-У в. до н.э.) - вино и женщины,

любовь и чувственные наслалздения - Г.Р. Дер:кавин использует для создания образа независимого от власти, имеющего праЕО на гемные радости творца. Речь идет о контрастном противопоставлении лирического героя, который у ГР. Державина отождествляется с автором, родственной ему социальной среде. Подобное противопоставление подразумевает высокую степень декларативности, «вцдимости» поэтической и общественной роли - присвоения общепонятного и общезначимого амплуа.

Таким амплуа для Г.Р. Державина поначалу становится Анакреонт: начиная с 1796-1797 гг. он пишет «анакреонтические песни», опираясь на идущий от И. Гердера тезис H.A. Львова об оригинальности древнегреческого лирика. Анакреонт, как указывает H.A. Львов (Стихотворения Анакреонта Тииского, 1794), не имел себе других наставников кроме природы и собственного сердца - его творчество тесно связано с жизнью народа, оно близко народным песням. И, следовательно, интерпретаторы Анакреонта должны опираться не только на античные, но и на национальные художественные образы.

Г.Р. Державин в своих «песнях» совмещает греческую и русскую мифологию, стремясь подчеркнуть общий народный исток каждой национальной поэзии (см. напр. «Анакреон у печки», «Русские девушки», «Фалконетов Купидон»). С переходом от античного образного строя к славянской мифологии в «песнях» возникают ассонанс и приблизительная рифма. Отход от правил классицистического стихосложения Г.Р. Державин в «Рассуждении о лирической поэзии», как и H.A. Львов, нарушающий принципы палладианской архитектуры, аргументирует особенностями «местного колорита»: механический перенос на русскую почву универсальных эстетических норм, пусть и признанных за эталон не всегда возможен и в поэзии, и в архитектуре. Заимствуя сюжеты у Анакреонта, Державин проецирует их на собственный жизненный контекст - фактически он повествует о личных заботах и делах, порою доводя свой рассказ до мельчайшей прозаической деталировки. В анакреонтике Г.Р. Державина

вырисовывается образ «рожденного в льдистых странах» поэта, чье отрешение к независимому, естественному, существованию реализуется только в пределах собственной усадьбы. К тому моменту, когда в «песнях» возникает образ Званки («Тишина», 1801), происходит трансформация державинского стихотворного амплуа: он отказывается от выбора Анакреонта в качестве идеализированного двойника, становясь одновременно и лирическим героем поэтического текста, и его творцом.

В 1807 г. поэт создает «Жизнь Званскую», где его автобиографизм достигает апогея. Рассказ об одном дне усадебной жизни характеризует свободный переход от метафизической поэзии к чистому бытописанию, от «высокого» к «низкому» и обратно. Это черта отражает эклектичность мироощущения человека предромантической эпохи, совмещающего идеал общественного служения с идеалом частной жизни, свободной от «казенных» обязательств. Поэтому его любой, наполненный субъективным содержанием художественный жест стремится к общезначимости, к предъявлению некоей эстетической и нравственной модели.

Частная «нормотворческая» деятельность как бы подразумевает демонополизацию государственного права на творение образцов и их закрепления в истории, а, следовательно, - демонополизацию права на загробную славу. Поэт, и это мы видим в державинских «Памятнике» (1796) и «Лебеде» (1804), становится истинным хозяином вселенской гармонии, смерть над которым неподвластна. Не последнее место в «венце бессмертия» поэта занимают его мирские дела. Ведь, как подчеркивает в своих «Объяснениях» (1809) Г.Р. Державин, даруемая литературной славой победа над смертью должна осмысляться исключительно с точки зрения гражданской этики. Важная роль в этих мирских делах отводится усадебной деятельности - усадьба воспринимается как памятник своему владельцу, строителю и основателю.

Говоря о мемориальном значении Званки, один из первых биографов Г.Р. Державина Е.А. Болховитинов, сначала уподобляет ее местам жизни и

творчества античных, поэтов, а затем касается мифологии места, где сажанная с образом Нарцисса тема званковекого эха соседствует с сюжетами из древнерусской истории и местными преданиями (Державин Г.Р. Полн. собр. соч. - VI, 394). Благодаря введению мифологического элемента Званка, с точки зрения эстетической теории того времени, и особенно концепции Ш. Батгё, становится как бы синтетической моделью идеального местопребывания поэта, которая одновременно и правдоподобна, и возвышенна, чтобы выделиться из общего круга усадеб и обрести статус образцовой художественной «модели».

В 1810 г. «Вестник Европы» печатает вид Званки. Это свидетельствует, что в сознании современников державинская усадьба воспринимается как культурный образец. Этот образец активно воздействует на действительность, и достаточно одного поколения, чтобы реальный читатель принял его за идеальные правила для самого себя. Если поколение Н.М. Карамзина сличает картины усадебной жизни со стихами Ламберта, Томсона и Делиля, то те, кто приходит им на смену, охотно ориентируются на Г.Р. Державина - от «Послания Юдину» (1815) и вплоть до «Осени» (1833) A.C. Пушкин апеллирует к «Жизни Званской».

Вторая глава диссертации посвящена дому Е.А. Боратынского в Муранове и его связи с архитектурой романтического времени. «Под уединением я не разумею одиночества, - пишет Е.А. Боратынский И.В. Киреевскому (1833), на тот момент своему ближайшему другу и единомышленнику, - я воображаю: Приют от светских посещений / Надежной дверью запертой. / Но с благодарную душой / Открытый дружеству и девам вдохновений. Таковой я себе устрою рано или поздно и надеюсь, что ты меня в нем посетишь». Таковой Е.А. Боратынский действительно устраивает - в 1842 г. он сооружает в подмосковном Муранове по собственному проекту усадебный дом. Однако там уже И.В. Киреевского не ждут. В 1834 г. между друзьями происходит

решительный разрыв, который ускоряет воцаряющееся отчуждение Е.А. Боратынского от родственной литературной среды и приводит к замыканию в пределах узкого семейного круга, И.В. Киреевский все больше дрейфует от «европейских» позиций в сторону идеи «православно-словенского» мира, Е.А. Боратынский же, несмотря на разочарование в просветительской идеологии, противится славянофильской доктрине (см. стихотворение «Ропот», 1841).

Созданный Е.А. Боратынским усадебный дом напоминает английский коттедж начала XIX века, чья типология свидетельствует о том, что этика государственной гражданственности с олицетворяющими ее домами-дворцами в духе классицизма замещается в жилом зодчестве стремлением к оригинальности и одновременно - к комфорту. Первое проистекает в связи с романтическим отказом от нормативности, и как следствие - от подражательности. Второе связано с европеизацией, если не «обуржуазиванием», дворянской интеллигенции, в среде которой идеал благоустроенного жилища находит благоприятную почву. Возрастает интерес к бытовому удобству и изяществу, входит в обиход слово «комфорт», употребление которого вызывает насмешки со стороны славянофильствующего «Москвитянина». Формируется оппозиция двух образов дома: дом-котгедж как архитектурное проявление индивидуализма противостоит в 1840-е гг. традиционной модели, основанной на представлении о доме, как об усадьбе - «ковчеге», месте коллективного обитания, сохраняющем традиционный жизненный уклад.

Однако рождение истинно романтического человека, ни в коей мере не может свестись к противостоянию «почвенничества» и «европоцентризма». Эмансипация личности, отражением которой на первых порах становится «мания» оригинальности, означает, что у человека появился эстетический и этический выбор, который тот жаждет реализовать. И не один выбор, но множество. В художественной сфере это знаменует утверждение равноправия различных стилей, их свободное сочетание и даже

отказ от всякого стеля, в повседневно-бытовой - комбинирование западной житейской модели с моделью «ковчега». Обе эта интенции присутствуют в усадебных начинаниях Е. А. Боратынского.

Поэт с семьей прожил в Муранове недолгое время - с мая 1841 по сентябрь 1843 г. - вследствие чего эта деятельность оказалась ограниченной строительством дома и устройством лесопильного производства. Однако и сделанное Е.А. Боратынским достаточно для того, чтобы составить ясное представление о романтическом этапе русской усадебной жизни.

Первые наброски дома в Муранове свидетельствуют о стремлении поэта создать многообъемную, асимметричную структуру, в общее горизонтальное развитие которой вносится вертикальный контрапункт -двухэтажная башня, чья стилистика недвусмысленно отсылает к английской «перпендикулярной» готике. Неоготическая башня является не объединяющим композиционным звеном, но самодостаточной доминантой, в которой материализуется возвышенная устремленность романтика в даль. При этом тема вертикали важна именно в готической аранжировке. Для ПЛ. Чаадаева готическая башня является зримым олицетворением христианских идеалов; готика в представлении Н.В. Гоголя дает художнику творческую свободу во всей ее полноте.

В своей интерпретации готики Е.А. Боратынский апеллирует к ее английскому варианту, что тоже неслучайно. Тяга к оригинальности > подразумевает стремление к новизне: новое в проектах по преобразованию

среды эпохи романтизма отождествляется, в первую очередь, с пейзажным » парком и концепцией живописности (picturesque). Здание в усадьбе не

только интегрируется в пейзаж, но имеет по отношению к нему подчиненное значение, живет по специфическим «ландшафтным» законам. Контраст, присущий классицистическому ансамблю, уступает место более сглаженному характеру связей между частями усадебного целого. Перемены происходят и в восприятии предметно-пространственной среды. На примере стихотворения «Запустение» (1833-1834), повествующего о посещении

Е.А. Боратынским его фамильной усадьбы Мара, мы видам, что свойственное державинской эпохе статично-картинное воспрпятие действительности уступает место динамическому. Автор стихотворного текста не только погружается в «картину», но эта картина обретает законченность и цельность именно благодаря непрерывному перемещению взора «поэтического объектива».

Усадебный дом эпохи классицизма является знаком принадлежности его владельца к определенным социальным и культурным типам, что подразумевает соответствие жилища принятой в «обществе» стилистической норме. Самоопределение поместного дворянина происходит в соответствии с этой нормой, и только создание им новой нормы, которая приобретает статус поведенческой модели, обеспечивает его выделение из родственной социальной среды или осуществляет противопоставление ей. Герой же романтизма не противопоставляется среде, но отчуждается от нее, выпадает из общепризнанных норм. Такое выпадение принимает разнообразные формы, одна из которых - сельское уединение. Зримая и символическая оппозиция естественного ландшафта усадьбы и господского дома, олицетворяющего просвещенческий пафос иерархической художественной согласованности, сменяется уравнением в правах природного и архитектурного начал.

Архитектурными средствами подчеркивается неотличимость владельца усадьбы от окружающей его среды, растворение в такой среде, которая воспринимается дружественной и уютной, т.е. ставшей пристанищем, приютом. Главные качества этой среды - органическая слитность природы и архитектуры и шире - природы и человека, а также ее динамический характер.

Дом, построенный в итоге поэтом, отличается от предварительного эскиза в сторону большей стилистической нейтральности и придания башне второстепенного композиционного значения. В сложносоставной архитектурной форме тенденция к живописности, к ракурсному восприятию

объекта не столь очевидна, чтобы могла расцениваться в качестве доминантной. Обложенный кирпичом центричный объем дома с бельведером в массах напоминает усадебные постройки XVIII в. Анфиладный характер планировки также архаизирует «коттеджное» построение дома. В чем же заключается его романтический характер? Несомненно, что дом Е.А. Боратынского проникнут «эклектическим» духом своей эпохи, основанном на «умном», т.е. рациональном, и свободном, субъективном, выборе архитектурных приемов и композиционных средств.

Наглядно иллюстрирует этот выбор решение главного помещения мурановского дома - «большой гостиной». Ее вытянутый прямоугольник делится на центральную и боковые доли, через которые проходят небольшие анфилады: южная соединяет прихожую со столовой, а северная - жилые комнаты супругов. Пространство гостиной переменчиво. Эта переменчивость одновременно оптического и функционального свойства. Благодаря двухстороннему освещению естественным светом, проникающим в гостиную с торцов и угасающим по направлению к центру, подчеркивается преимущественное использование помещения как проходного в дневное время суток. Вечером же, когда здесь собираются всей семьей, пространство из центробежного становится центростремительным - зажженные свечи и лампы, а также полыхающий в камине огонь создают мощный визуальный акцент, манящий к середине комнаты. Непостоянство, иллюзорность, а также чувство времени играют в прочтении пространства «большой гостиной» первостепенную роль. Все эта ощущения важны для романтиков, рассматривающих их как проявления личной свободы.

Идеал динамики и разнообразия идет рука об руку с тягой к функциональности: стремление к следованию моде и бытовому комфорту совмещается у Е.А. Боратынского со свойственным романтизму «охудожествлением» всех сторон повседневности. При этом сообщение жизненной среде художественных свойств осуществляется не столько с помощью вкрапления элементов того или иного архитектурного стиля,

сколько благодаря работе с архетеиуроы как с пространством - в обыгрывании его протяженности и многомерности, его отгороженности и раскрытости вовне, его пользовательских и оптических свойств.

Тяга к внесению художественных черт в повседневность порождает стремление к собственноручному преобразованию действительности. В результате занятий усадебными трудами у Е.А. Боратынского возникает неведомый его предшественникам вопрос: что важней художественное отражение действительности или ее реальное преобразование. В стихотворении «На посев леса» (1842) прослеживается мысль о том, что надо проститься с лирой ради земледельческих трудов. Это произведение, отражающее стремление перенести вектор творческих усилий на новый материал - природу, вместе с написанным полгода спустя «Пироскафом» составляет финал и итог всего творческого и жизненного пути Е.А. Боратынского.

В третьей главе «Усадебная идиллия АЛ. Фета в условиях пореформенной России» рассматривается деятельность поэта, совпадающая со временем освобождения крестьян. Это период плюрализации культурного и социального «ландшафта» страны. По принадлежности к тому или иному общественному кругу фетовский современник воспринимается как определенный социальный тип, а по своему статусу внутри этого круга - как индивидуальность. Эта двойственность порождает у A.A. Фета попеременное доминирование двух литературных (прозаической и поэтической) и поведенческих (фермерской и поместно-дворянской) линий.

В своих очерках A.A. Фет создает образ развитого землевладельца -того «органического» интеллектуала, конституированием которого были озабочены многие мыслители эпохи перехода от аграрного общества к индустриальному от Ш. Фурье и Н.Г. Чернышевского. Правда, в отличие от них, прогрессивный аграрный класс в представлении АА. Фета составляют дворяне. По его мнению, только они, воспитанные в усадебной среде,

чрезвычайно благотворной для нравственного и эстетического становления личности, способны привнести в земледелие цивилизующее начало (см., напр., очерк «Деревня летом - рай», 1871).

Литературным воплощением «нового» человека, «органического интеллигента» по A.A. Фету, является К. Левин из «Анны Карениной» Л.Н. Толстого, в котором близость к народу и земле сочетается с рефлексивной деятельностью, с поиском метафизических оснований для занятий сельским хозяйством. Именно с опорой на таких аграриев строится, явленная в фетовских очерках, земледельческая «модель» сельской жизни, ставящая в отношения тесной взаимной обусловленности философские знания и реальный опыт, материальное преуспеяние и твердую нравственную основу, эстетику жизни и способность к прогрессивному хозяйствованию.

Универсальной производственной единицей для A.A. Фета является частное владение, размер которого колеблется в пределах от тысячи до десяти тысяч десятин. Такой масштаб позволяет землевладельцу управлять своим хозяйством самому, не впадая, с одной стороны, в соблазн абстентизма, т.е. перепоручения собственных полномочий третьим лицам, а с другой - не ограничиваясь использованием исключительно семейного труда, т.е. строя экономическую деятельность на основе самой эффективной модели трудовых отношений - вольного найма (см. напр. очерки «Кому следует гласно обсуждать возникающие вопросы новой земледельческой деятельности» и «Значение средних земледельцев в деле общего прогресса» - оба опубликованы в 1863 г.). Ядром такого хозяйства, резиденцией земледельцев новой формации, для A.A. Фета остается дворянская усадьба, чей воспитательный потенциал как средоточия трех начал - этического, эстетического и трудового - должен быть использован в новой, пореформенной России, считает A.A. Фет, возможно более плодотворно.

Только повсеместное распространение такого экономического модуля позволит, по мнению АЛ. Фета, сформировать в пореформенной России

устойчивый и эффективный пространственный каркас. С утопистами XIX в. (за исключением Э. Кабе) A.A. Фета объединяет принижение будущей роли городов. Решение проблемы «идеального города» должно уступить место проблеме расселения по всей территории страны, использование всех российских сельских просторов, которые могут способствовать, во-первых, ее равномерному и всецелому освоению, а во-вторых - преодолению отчуждения человека от природы.

Сам АЛ. Фет создает образ нового сельского хозяина не только в своих очерках, но и в реальной жизни - более того, фетовские очерки результируют его аграрную практику. В 1860 г. поэт приобретает небольшой степной хутор Степановку, который в результате семнадцати лет «неусыпного» труда превращает в образцовое фермерское хозяйство с мельницей, молотилками, овинами и конным заводом. Несмотря на успехи в земледелии, аграрный пафос настроения A.A. Фета постепенно угасает. Сначала он перекладывает на своего управляющего А.И. Иоста груз хозяйственных забот, а затем и вовсе продает Степановку, покупая взамен (1877) курское имение Воробьевку - старинную русскую усадьбу, где сельскохозяйственный труд уступает место литературному, а точнее -переводческому и поэтическому.

Преобразовательная деятельность проходит фазу своего «расширения» и публичной «ретрансляции», вступая в период пространственного «сжатия» до пределов традиционного усадебного ддра. В процессе своей редукции фетовское пространство интенсифицируется, фокусируя на себе все устремления поэта и, как следствие, познается и отображается в стихотворной форме. Но если в усадебной лирике Г.Р Державина и Е.А. Боратынского обнаруживаются связанные с повседневностью реалистические мотивы, которые свидетельствуют о взаимопроникновении опыта сельской жизни и художественного опыта, то стихотворения A.A. Фета, вошедшие в пять сборников «Вечерних огней» (1883-1991) чрезвычайно бедны бытовой деталировкой. Поэзия, согласно

A.A. Фету, воспроизводит вещь не целиком, а только ее красоту, и, следовательно, если обратиться к ключевому вопросу эстетики феговского времени о соотношении прекрасного и целесообразного, преобразует действительность вследствие возвышения человеческого духа, т.е. не путем создания нового объекта, но с помощью конституирования нового субъекта.

Впрочем, предмет интереса A.A. Фета, поэта и очеркиста, постоянен. Речь идет о реконструкции усадебного бытия в его идиллической форме. Обозначив в своей очеркистике и публицистике, прагматические предпосылки подобной реконструкции, в поэзии A.A. Фет подходит к этой проблеме с точки зрения интуитивно-чувственного, «незаинтересованного» творения образа жизненной среды - того, что составляет основание его жизнестроительных устремлений, в основе которых лежит непрестанный поиск красоты как единственного проявления вечной, высшей и идеальной сущности окружающего мира.

В самой Воробьевке такая «реконструкция» не подменяется прямым воссозданием старой дворянской усадьбы. A.A. Фет и не думает заключать свою повседневность в рамки ретроспективного жизненного стиля. В этом он близок Е.А. Боратынскому и другим романтикам 1820 - 1840-х гг., нисколько не желавшим жертвовать своим бытовым укладом в угоду стилю жизни предшественников. Однако в отличие от романтиков поэту равно чужды и установка на культивирование собственной оригинальности, и стремление к мифологизации усадьбы, порожденное соприкосновением с прошлым. Идея музеификации заменяется идеей преемственности, поступательного эволюционного развития усадебного мира. Нововведения A.A. Фета не ломают традиционного устройства Воробьевки и одновременно добавляют в него субъективный, актуализирующий слой, который связан с еще большим, даже по сравнению с эпохой романтизма, стиранием среднего плана восприятия и выдвижением на передний план естественного окружения усадьбы. При рассмотрении этюдов Я.П. Полонского 1890 г. в глаза бросается вездесущий характер зелени,

активно поглощающей все усадебные постройки. Любое строение, запечатленное фатовским гостем, выхватывается нить фрагментом - за активно разросшимися деревьями и кустарниками его невозможно увидеть целиком.

Корпус поэтических произведений АЛ. Фета отражает восприятие усадьбы как органического в своей неразрывности единства. Такому восприятию дела нет до отдельных статичных материальных объектов. Классицистическое стремление к обеспечению универсальной связанности среды путем геометрических ансамблевых построений сменяется субъективным чувством тотальной связанности этой среды. Более того, как только ее отдельные рукотворные компоненты восстанавливаются в сознании как самостоятельно существующие, восстанавливается и рациональное ощущение пространственно-временных границ с сопутствующем тому разделением между субъектом и объектом, между субъектом и окружающим миром.

Главная архитектурная составляющая Воробьевки, господский дом, от фетовского поэтического взора скрыта. Будучи отнесенным к прозаическому слою усадебной действительности, дом предназначен не для созерцания, но для создания комфорта. Душевный комфорт его обитателей достигается благодаря всемерному сближению дальнего и ближних планов восприятия, призванному установить тесный контакт между человеком и опоэтизированной природной средой (см. фетовский рассказ «Вне моды», 1889). Бытовой же комфорт обеспечивается с помощью сугубо прагматической организации внутренней структуры дома. В некотором смысле, «средний план» тут тоже стирается: только на этот раз между разными функциональными зонами.

Когда комфорт в широком смысле обеспечен, у АЛ. Фета (чьи поэтические картины, по замечанию И.Н. Сухих, мотут быть увидены только из окна усадебного дома) появляется возможность «переключить» свое внимание на мир высшего и идеального, или, говоря в духе

боготворимого поэтом А. Шопенгауэра, - смотреть на мир в свете идеи красоты и удерживаться в этом свете. Если для романтиков дом - это приют, убежище со всеми связанными с ним символическими и экзистенциальными оттенками смысла, то для A.A. Фета (и в этом его реализм) - дом это только приют, который обеспечивает надежное укрытие в пространстве и во времени, сообщая тем самым течению идиллической усадебной жизни постоянную и неизменную ритмичность.

Назначение дома воспринимается исключительно как утилитарное -соответственно его структура сводится до набора определенных пользовательских связей. Фетовский дом практически лишен каких-либо пространственных кульминаций и пауз. Даже анфилада является здесь не средством организации разворачивающегося в срежиссированной последовательности пространства, а кратчайшей коммуникацией между помещениями. Вслед за анфиладой и другие элементы внутренней планировки (узкая лестница, коридорная система, многочисленные двери) способствуют как бы «проглатыванию» пространственных промежутков между «центрами» различных интересов, превращая здание в набор равно и легкодоступных утилитарных ячеек.

Романтическая установка на бегство в природу эволюционирует в сугубо прагматический подход к сопутствующей этому «бегству» архитектурной компоненте. Восприятие архитектуры романтиками как неприроды - в отличие от классицистического понимания миметической сущности архитектуры как отражения природы высшей и идеальной -A.A. Фет доводит до логического конца: архитектура не смыкается с природой, не вступает с ней в какие-либо композиционные взаимоотношения, но будто бы «развеществляется» в природе, полностью передавая последней семантическую и ассоциативно-чувственную роль.

До своего логического завершения A.A. Фет доводит и пространственное сжатие собственной усадебной идиллии: все ее векторы сходятся в одну точку - в пределы кабинета поэта, откуда на закате жизни

тот практически не выходнг. А.А. Фету нет нужды перемещаться: поскольку его начинания невозможно экстраполировать воЕне, он переориентирует свой проект из объективной в субъективную сферу. Идиллия реконструируется не практически, но мысленно, а мысль, конечно же, живет вне осязаемых границ и пространственных координат.

В Заключении подводятся общие итоги исследования. Рассмотрение деятельности Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и А.А. Фета высвечивает постепенную эволюцию усадебных архитектурно-строительных программ в сторону все большей субъекгивации. Тоже происходит и в поэзии, где доминирование универсальных стилевых норм сменяется их игнорированием, а затем и отрицанием в пользу выражения личного умонастроения и чувства. Привычный набор аллегорий и символов классицистической жанровой системы, служащий для передачи общепонятного и общезначимого поэтического высказывания, уступает место осознанию того, что «нечто подлинное» невыразимо (В.А. Жуковский), оно ускользает от рациональности и постигается лишь интуитивно. Как следствие поэтический язык субъективируется, теряет ранее присущую ему строгую терминологичность. В свою очередь, метрика и строфика становятся более подвижными, что способствует росту музыкальности стиха, отражающей его насыщенность эмоциональными и чувственны™ обертонами. Это вовсе не означает, что поэты не стремятся найти рациональное основание для собственного творчества. Но поиск такого основания становится не групповым, но частным, индивидуальным предприятием: как и в эклектической архитектуре, автор волен делать выбор - на этот раз из всего «тезауруса», накопленного в гуманитарной сфере.

Процесс субъекгивации творческого акта, как в усадебном, так и в литературном пространстве, проходит две более или менее синхронные фазы: становления, когда индивидуальное, особенное, вызревает внутри господствующих социальных и эстетических парадигм (Г.Р. Державин) и

«зрелости», которую отличает сугубо частный, «оригинальный», характер творческого действия (ЕЛ. Боратынский). Далее развитие этой тенденции оказывается на «развилке» - оно может протекать как в направлении преобразования частного в коллективное, так и в направлении культивирования чистой субъективности. Процессы в развитии личности, которые проецируются на состояние предметно-пространственной среды, носят, как правило, объективный характер, восприятие же среды остается персональным. Эта двойственность проявляется в литературном творчестве A.A. Фета, где две вышеозначенные линии сосуществуют, не пересекаясь. Его очеркистика и публицистика, казавшиеся современникам оригинальными, с некоторой исторической дистанции обретают черты объективности как форма выражения магистральных общественных идей, а его поэзия удерживает свой автономный, подчеркнуто личностный характер.

Установка на субъективно-индивидуализированное существование приводит в пределах усадьбы к повышению значения комфорта, к усилению хозяйственно-экономической функции загородного ансамбля. Восприятие архитектурного объекта перемещается из визуальной в «тактильную» область, т.е. осуществляется мимоходом, через повседневное использование (напомним, что в постройках классицизма «архитектурна» была именно парадная часть, вседневная же половина не несла в себе никакой эстетической нагрузки). Параллельно развивается процесс «парковой революции» против архитектуры, в результате которого природная компонента загородного ансамбля все более доминирует над предметно-планировочной. Эти факторы в совокупности способствуют изменению статуса архитектуры, чьи художественные и символические качества подавляются, с одной стороны, требованиями утилитарности, а с другой -вспомогательным местом в органической усадебной среде.

Внимание к отдельному неподвижному объекту ослабляется -чувственный «отпечаток» окружающего мира складывается из разнородных субъективных ощущений, зримое включается в мир «чувствуемого»,

статичное и сосредоточенное созерцание уступает место многомерному, более фрашентированному и рассеянному «видению». Чтобы реконструировать распавшееся на частности единство, требуется усилие воображения: так на место объективно данной и законченной в своей форме среды классической усадьбы, приходит та, что творится в сознании поэтической личности.

Публикации

1. Муратов А.М. К вопросу об архитектурно-строительной деятельности Е.А. Боратынского. Доклад на Международной научной конференции. ИМЛИ РАН. 2000.0,5 а.л.

2. Муратов А.М. Дом Боратынского в Муранове // К 200-летию Боратынского. Сборник материалов международной научной конференции. М.: ИМЛИ РАН, 2002.2 а.л.

3. Муратов A.M. Игра в прекрасное: дом Боратынского в Муранове // Проект Россия. М., 2001. № 21.0,4 а.л.

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 28.12.05 Тираж 102 экз. Усл. п. л. 1,5 Печать авторефератов (095) 730-47-74,778-45-60

РНБ Русский фонд

2007-4 10267

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Муратов, Алексей Михайлович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Архитектурно-строительная программа Державина в общеэстетическом контексте предромантической эпохи.

ЧАСТЬ 1. Усадебный мир в поэзии Державина.

ЧАСТЬ 2. Державинская усадьба. История и идеал.

ЧАСТЬ 3. Природа и история в державинской усадьбе.

ЧАСТЬ 4. Регулярность и живописность в усадебных ансамблях 1770-х- 1790-х годов.

ЧАСТЬ 5. Дом как храм. Пространственная и смысловая доминанта усадебного ансамбля.

ГЛАВА 2. Дом Боратынского в Муранове и архитектура романтического времени.

ЧАСТЬ 1. Боратынский как архитектор-дилетант: воплощение мечты о «счастливом уединении».

ЧАСТЬ 2. Дом Боратынского в Муранове: житейский и художественный проект.

ЧАСТЬ 3. Оригинальное и типическое в постройке

Боратынского: к вопросу стилистике мурановского дома.

ГЛАВА 3. Усадебная идиллия Фета в условиях пореформенной России.

ЧАСТЬ 1. Специфика биографии и жизненного контекста Фета. 194 ЧАСТЬ 2. Образы сельскохозяйственной идиллии в поэзии и прозе.

ЧАСТЬ 3. Реконструкция фетовской идиллии в усадьбе Воробьевка.

Введение диссертации2006 год, автореферат по искусствоведению, Муратов, Алексей Михайлович

С каждым годом русская дворянская усадьба привлекает к себе все большее внимание. Исследователи, ограниченные в советское время определенными идеологическими рамками, открывают для себя новые, ранее неохваченные научным интересом темы. Одна из них связана с интересом к личности владельца усадьбы, что приводит к вопросу об истоках и основаниях художественного преобразования предметно-пространственной среды и о его соотношении с современным социальным и эстетическим контекстом.

В нашей работе мы подходим к данному вопросу с помощью анализа архитектурно-строительной деятельности трех поэтов: Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского, А.А. Фета. Интерес к такому ракурсу изучения проблемы обусловлен во-первых, важностью поэтической интонации, пронизывающей усадебное пространство, для его художественного понимания. Во-вторых, -невозможностью в поэзии, как и в усадебном строительстве, механического заимствования эстетических норм и приемов, сложившихся в западноевропейской культуре, в результате чего на первый план выходит проблема своеобразия русской усадьбы и ее культуры. Особенно существенно, что между поэтической и усадебной деятельностью можно обнаружить параллели и точки взаимного пересечения. С позиций междисциплинарного исследования это представляет несомненный интерес.

Предмет нашего исследовательского интереса сводится к трем основным темам: параллелизм процессов, связанных со стихосложением и созданием художественного пространства усадеб; роль усадебной деятельности в творчестве и судьбе поэтов; исследование и систематизация представлений поэтов об идеальной усадебной среде и практических шагов по ее воплощению. Выбор Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и А.А. Фета позволяет проследить взаимосвязь поэтических и архитектурно-строительных программ на протяжении столетия, охватывающего как зрелую фазу развития усадьбы, так и ее постепенное угасание: Державин начинает строительство Званки в 1797 г., последнее же лето Фета в Воробьевке датируется 1892-м. Посередине этого временного отрезка располагается усадебный этап в жизни Боратынского — господский дом в Муранове он создает в 1842 г.

Выбор трех вышеназванных поэтов продиктован не только важным местом усадьбы в их судьбе и не только возможностью заключить исследование в адекватную «хронологическую рамку», но и тем, что их творчество - подлинная антология романтического мировоззрения в России. Державин с циклом «Анакреонтических песен» (1804) и с «Жизнью Званской» (1807) знаменует предромантический этап отечественного стихосложения, Боратынский - стадию зрелого, а Фет — позднего романтизма, близкого к импрессионистическим проявлениям в поэзии и предшествующего символизму. Это существенно потому, что история русской усадьбы тесно связана с процессом становления романтического взгляда на мир - интерес к индивидуальному и особенному идет рука об руку с устройством и обживанием «дворянского гнезда». К вопросу о сходстве стилистических формаций в поэзии и усадебной архитектуре добавляется вопрос об эволюции усадебной среды, который обнаруживает свои «ответы», как в стихосложении, так и в создании усадьбы.

Литературному творчеству Г.Р. Державина, Е.А. Боратынского и А.А. Фета посвящена обширная литература. Упомянем здесь С.С. Аверинцева1, П.Н. Беркова2, Я.К. Грота3, Г.А. Гуковского4, А.В. Западова5, В.А.

1 См. Аверинцев С.С. Поэзия Державина // Г.Р. Державин. Оды. JL, 1985.

2 См. Берков П.Н. Державин и Карамзин в истории русской литературы конца XVIII - начала XIX века // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969.

3 См. Державин Г.Р. Сочинения Держвина с объяснит, примеч. Я. Грота. 1-е изд. Т. I-IX. СПб., 1863-1883. А также: Грот Я.К Жизнь Державина. М., 1997; Он же. Державин, как писатель и человек //

Западова6, Г.Н. Ионина7, Л.И. Кулакову8, Г.П. Макогоненко9, И.З. Сермана10, Б.А. Успенского11 применительно к Державину; Г.О. Винокура12, Е.И. Лебедева13, Ю.В. Манна14, A.M. Пескова15, И.А. Пилыцикова16, Г. Хетсо17,

Гавриил Романович Державин. Его жизнь и сочинения. М., 1909; Он же. Рукописи Державина и Н.А. Львова // Изв. имп. Акад. наук по отд. рус. яз. и словесности. СПб., 1859. Т. 8.

4 См. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1999; перв. изд. - Л., 1927.

5 См. ЗападовА.В. Мастерство Державина. М., 1958.

6 См. Западов В.А. Державин и русская рифма XVIII в. // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969; Он же. Державин и Руссо // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Выпуск 1. Л., 1974.

7 См. Ионии Г.Н. Анакреонтические стихи Карамзина и Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969; Он же. Творческая история сборника «Анакреонтические песни». Приложение // Державин Г.Р. Анакреонтические песни. (Литературные памятники). М., 1987. См. Кулакова Л.И. О спорных вопросах в эстетике Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969; Она же. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968.

9 См. Макогоненко Г.П. Анакреонтика Державина и ее место в поэзии начала XIX в. Приложение // Державин Г.Р. Анакреонтические песни. (Литературные памятники). М., 1987; Он же. Державин // История русской литературы: В 4-х т. Л., 1980. Т. 1; Он же. От Фонвизина до Пушкина. М., 1969; Он же. Пушкин и Державин // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969.

10 См. Серман ИЗ. Литературная позиция Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. Л., 1969.

11 См. Успенский Б.А. Язык Державина // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII - начало XIX века).М., 2000.

12 См. Винокур Г.О. Баратынский и символисты // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

13 См. Лебедев Е.Н. Тризна: Книга о Е.А. Боратынском. М., 1985.

14 См. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

13 См. Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. Т. 1. Стихотворения 1818-1822 годов. Под ред. А.Р. Зарецкого, A.M. Пескова, И.А. Пилыцикова. М., 2002. См. также: Песков A.M. Пушкин и Боратынский. Материалы к истории литературных отношений // Новые безделки. Сборник статей к 60-летию В.Э. Вацуро. М., 1995.

16 См. комментарии И.А. Пилыцикова к Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. Т. 1. Стихотворения 1818 - 1822 годов. Под ред. А.Р. Зарецкого, A.M. Пескова, И.А. Пилыцикова. М., 2002. А также: Пильщиков И.А. «Я возвращуся к вам, поля моих отцов.»: Баратынский и Тибулл // Известия РАН. Серия литература и языкознание. 1994. Т. 53. № 2; Он же. «Les Jardins» Делиля в переводе Воейкова и «Воспоминания» Баратынского//Лотмановский сборник. Вып. 1. М., 1995.

17 См. Хетсо Г. Евгений Баратынский. Жизнь и творчество. Осло-Берген-Тромсё, 1973.

Л.Г. Фризмана18 - к Боратынскому; Г.Д. Асланову19, Д.Д. Благого20, Б.Я.

О! ЛЛ

Бухштаба , В.А. Кошелева , И.Н. Сухих , А.Е. Тархова , Л.И. Черемисинову25 - к Фету.

Весьма подробно отражены и обстоятельства биографии поэтов. В случае Державина следует особо выделить труды Я.К. Грота, л/ подготовившего полного собрания сочинений поэта . В архиве Грота в ИРЛИ хранятся обширные иконографические материалы, связанные с усадебной деятельностью Державина: поэтажные планы и фасады господского дома, генеральный план усадьбы, ситуационный план Званки в окружении соседних поселений и проч. В научный оборот эти материалы были частично введены А.Б. Никишиной27 и Н.Н. Калининым28.

18 См. Фризман Л.Г. Поэт и его книги // Боратынский Е.А. Стихотворения и поэмы. (Литературные памятники). М., 1982; Он же. Творческий путь Баратынского. М., 1966.

19 См. Асланова Г. Усадебная тема в творчестве Афанасия Фета // Научные издания Московского Венгерского колледжа. M., 2001.

20 См. Благой Д.Д. Мир как красота // Фет А.А. Вечерние огни. (Литературные памятники). М.,

1981.

21 См. Бухштаб Б. А.А. Фет // А.А. Фет. Полное собрание стихотворений. Л., 1959; Он же. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1990; перв. изд. - Л., 1974.

22 См. Кошелев В.А. «Лирическое хозяйство» в эпоху реформ // Фет А.А. Жизнь Степановки или Лирическое хозяйство. М., 2001; Он же. Лирика Фета и русская «усадебная поэзия» (К постановке проблемы) // А.А. Фет: проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

23 См. Сухих И.Н. Шеншин и Фет: жизнь и стихи. СПб., 1997.

24 См. Тархов А. Музыка груди (о жизни и поэзии Афанасия Фета) // Фет А.А. Сочинения в 2-х томах. М., 1982. Т. 1; Он же. Проза Фета-Шеншина // Фет А.А. Сочинения в 2-х томах. М., 1982. Т. 2;

23 См. Черемисинова Л.И. А. Фет как один из прототипов образа Левина в романе Л. Толстого «Анна Каренина» // Скафтымовские чтения. Саратов, 1993; Она же. Афанасий Фет и «органическая» теория искусства // Проблемы изучения жизни и творчества А.А. Фета. Курск, 1990; Она же. Фет: земледельческая утопия и реальность // Русская литература. 1989. № 4.

26 См. сноску 3.

27 См. Никишина А.Б. Об усадьбе Г.Р. Державина Званка // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. 1984. Л., 1986.

28 См. Калинин Н.Н. Некоторые черты званской жизни // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. 1993. Л., 1994.

Основным научным источником сведений о Е.А. Боратынском является Летопись его жизни и творчества, составленная A.M. Песковым29.

Что касается архитектурно-строительной деятельности поэта, то на эту тему трестом «Мособлстройреставрация» были проведены изыскания, легшие в основу проекта реставрации мурановского дома30. Данная документация в полном объеме хранится в архиве музея-усадьбы Мураново имени Ф.И.

Тютчева. История жизни Боратынского в подмосковной усадьбе обширно отражена в путеводителях по дому-музею, из которых выделим издание К.В. 11

Пигарева 1948 г. - более поздние публикации являются по сути пересказами этой работы.

Летопись жизни и творчества А.А. Фета составлена Г.П. Блоком в 1920-х годах и полностью опубликована в 1994 г. с дополнениями и уточнениями Г.Д. Аслановой32. Помимо этого авторитетного источника подробное изложение биографии поэта можно найти в трудах дореволюционных (В. Федина ), советских (Д.Д. Благой, Б.Я. Бухштаб, А.Е. Тархов34) и современных исследователей (В.А. Кошелев, И.Н. Сухих35). Усадебная деятельность Фета описана им самим в очерковой форме. Впрочем, систематизированного издания фетовской прозы на сегодняшний день не существует. Кропотливая научная работа по публикации его очеркового наследия была предпринята лишь в отношении «степановского»

29 Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. Сост. A.M. Песков. М., 1998. См. также: Дерюгина JI.B. О жизни поэта Евгения Баратынского // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. M., 2002; Е.А. Боратынский. Очерк жизни и творчества // Боратынский Е.А. Поли. собр. соч. Т.1. Стихотворения 1818 - 1822 годов. М., 2002.

30 Усадебный дом в д. Мураново. Проект реставрации. Трест «Мособлстройреставрация». М., 1985.

31 Пигарев К.В. Мураново. М., 1948.

32 Блок Г.П. Летопись жизни А.А. Фета // А.А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994. См. также Блок Г.П. Рождение поэта. Л., 1924.

33 Федина B.C. А.А. Фет (Шеншин). Материалы к характеристике. Пг., 1915.

34 См. соотв. сноски 20,21,24.

35 См. сноски 22,23.

J/ цикла . Изображения усадьбы Воробьевка, сделанные Я.П. Полонским в пп

1890 г. и хранящиеся в музее ИР ЛИ, публиковались Н.Н. Фоняковой , а обмерные чертежи дома поэта и генеральный план усадьбы - курским исследователем Е.В. Холодовой38.

Званке в архитектуроведении отводится достойное место. Это объясняется тем, что ее авторство приписывается Н.А. Львову. Внимание усадьбе уделяют М.В. Будылина, О.И. Брайцева, A.M. Харламова, а также А.Н. Глумов в контексте рассмотрения творчества Львова39. К Боратынскому же интерес архитектуроведов пробудился лишь сравнительно недавно. Анализ характера и структуры дома в Муранове был дан Т.П. Каждан40, а затем С.С. Попадюком41.

В тоже время взаимосвязь литературной и усадебной деятельности этих поэтов до сих пор мало изучена. Настоящая работа — первая попытка исследования, рассматривающего архитектурно-строительные программы Державина, Боратынского и Фета в качестве неотъемлемой части комплексного художественного проекта, имеющего как литературную, так и архитектурную составляющую.

36 См. сноску 22.

37 Фонякова Н.Н. Фет, его усадьба Воробьевка и семья Полонских // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность, искусство, археология. 1986. Л., 1987.

38 Холодова Е.В. Воробьевка // Андреева Р., Попова Л. Русские провинциальные усадьбы XVIII -XX века. Воронеж, 2001.

39 Будылина М.В., Брайцева О.И, Харламова A.M. Архитектор Н.А. Львов. М., 1961; Глумов А.Н. Львов Н.А. М., 1980. Из работ историков русской усадьбы см.: Roosevelt P. Life on the Russian Country Estate. A Social and Cultural History. New Haven and London, 1995; Низовский А.Ю. Самые знаменитые усадьбы России. М., 2000.

40 Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1997. Ее же. Из истории русской усадьбы 1830 - 1840-х годов // Мир русской провинции. СПб., 1997.

41 Попадюк С. Мураново // Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. Очерки. М., 2000. По истории усадьбы см. также: Вайнтрауб JJ.P. Неизвестные автографы хозяйственной деятельности Е.А. Боратынского в Муранове (1831-1843 гг.) // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. M., 2002; Памятники Отечества: Мураново. М., 2003. № 58; Пигарев К.В. Мураново; Турчин B.C. «. в окрестностях Москвы». M., 1979.

Выявление особенностей восприятия предметно-пространственной среды с помощью анализа стихотворного творчества Державина, Боратынского и Фета позволяет установить взаимосвязь между индивидуальным взглядом на мир, обусловленным личной судьбой поэта, а также процессами в современном ему обществе и искусстве, с эволюцией русской усадьбы. Обобщение корпуса литературного и архитектурного наследия поэтов в целях изучения их архитектурно-строительных программ выдвигает следующие цели и задачи:

- Исследовать и систематизировать литературное наследие Державина, Боратынского и Фета, связанное с усадебным строительством, а также с вопросами восприятия предметно-пространственной среды;

- Исследовать и систематизировать архитектурное наследие поэтов и связанные с ним иконографические материалы;

- Уточнить детали биографии поэтов в контексте их архитектурно-строительных программ;

- Исследовать контакты поэтов с современными им архитекторами, определить какое место занимают эти контакты в деятельности по созданию усадьбы;

- Сопоставить художественные тенденции, проявляющиеся в литературном творчестве поэтов, с современными процессами в архитектуре и в частности - в усадебном строительстве;

- Проанализировать представление поэтов об идеальной усадебной «модели»;

- При освещении отдельных проблем возникают частные задачи. Одна из них - рассмотрение социально-политических воззрений А.А. Фета на развитие пореформенной России.

В диссертации впервые собран материал, дающий представление о «моделях» усадебной жизни, реализуемых тремя крупнейшими представителями отечественной словесности на протяжении длительного исторического периода, начиная с конца XVIII в. и заканчивая 1890-ми гг. Знание этих «моделей» и конкретных форм их воплощения в жизнь может содействовать лучшему пониманию особенностей усадебных ансамблей указанного времени, а значит — учитываться при восстановлении утраченных памятников или их элементов, в частности, на Званке, в Муранове и Воробьевке.

Список научной литературыМуратов, Алексей Михайлович, диссертация по теме "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура"

1.Аверинцев С.С. Поэзия Державина//Г.Р. Державин. Оды. Л., 1985.

2. Альтшуллер М.Г. Литературно-теоретические взгляды Державина и «Беседа любителей русского слова» // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

3. Андреев В.Е. О начертании фамилии поэта. Еще раз о букве «О» // Венок Боратынскому. Материалы I и II Российских научных чтений «Е.А. Боратынский и русская культура». 21-23 июня 1990, 20-23 мая 1994. Мичуринск, 1994.

4. Андреева В. Толстой и Фет опыт жизнестроительства // Антология «Гнозиса». Т.1. СПб., 1994.

5. Асланова Г. Усадебная тема в творчестве Афанасия Фета // Научные издания Московского Венгерского колледжа. М., 2001.

6. Асланова Г.Д. Дополнения и уточнения к «Летописи жизни А.А. Фета», составленной Г.П. Блоком // А.А. Фет. Проблемы изучения жизни итворчества. Курск, 1994. «

7. Ачкасов А.В. Проза жизни в поэзии Фета: философский анализ // А.А. Фет: проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1998.

8. Бартенев И.А., Батаэ/скова В.Н. Русский интерьер XVIII-XIX веков. М., 2000.

9. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

10. Беккер С. Миф о русском дворянстве. Дворянство и привилегии последнего периода императорской России. М., 2004.

11. Белехов Н., Петров А. Иван Старов: Материалы к изучению творчества. М., 1950.

12. Белинский В.Г. Державин поэт Екатерининского времени // Гавриил Романович Державин. Его жизнь и сочинения. М., 1909.

13. Берков П.Н. Державин и Карамзин в истории русской литературы конца XVIII начала XIX века // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. JL, 1969.

14. Благой Д.Д. Мир как красота // Фет А.А. Вечерние огни. (Литературные памятники). М., 1981.

15. БлокА. Болотов и Новиков //Собр. соч. Т. 11. Л., 1934.

16. Блок Г.П. Летопись жизни А.А. Фета // А.А. Фет. Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

17. Блум X. Страх влияния: теория поэзии. Карта перечитывания. Екатеринбург, 1998.

18. Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. Т. 1. Стихотворения 1818 1822 годов. М., 2002.

19. Боратынский Е.А. Стихотворения и поэмы. (Литературные памятники). М., 1982.

20. Борисов Г.Е. Архитектурные образы в творчестве Г.Р. Державина // Державинский сборник. Новгород, 1995.21 .Борисова Е.А. Русская архитектура второй половины XIX века. М., 1979.

21. Борисова Е.А. Русская архитектура в эпоху романтизма. СПб., 1997.

22. Будылина М.В., Брайцева О.И., Харламова A.M. Архитектор Н.А. Львов. М., 1961.

23. Бурханов Р.А. Артур Шопенгауэр об обществе, праве и государстве // Проблемы исторической культурологии. Сборник научных трудов. Нижневартовск, 1998.

24. Бухштаб Б. А.А. Фет // А.А. Фет. Полное собрание стихотворений. Л., 1959.

25. Бухштаб Б.Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1974.

26. Бухштаб Б.Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1990.

27. Вайнтрауб JI.P. Неизвестные автографы хозяйственной деятельности Е.А. Боратынского в Муранове (1831-1843 гг.) // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

28. Вестник Европы. 1810. Ч. XLIX. № 1-4.

29. Винокур Г.О. Баратынский и символисты // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

30. ВласюкА.И., Каплун А.И., Kunapucoea А.А. Казаков. М., 1957.

31. Воронихина А.Н. Триумфальные ворота 1742 г. в Санкт-Петербурге // Русское искусство барокко. Материалы и исследования. М., 1977.

32. Врангель Н.Н. барон. Аракчеев и искусство // Статьи по истории русского искусства барона Николая Николаевича Врангеля. СПб., 2001.

33. Вяземский П.А. Записные книжки (1813-1848). (Литературные памятники). М., 1963.

34. Галахов Д. Отношение Державина к современной эпохе // Гавриил Романович Державин. Его жизнь и сочинения. М., 1909.

35. Глазычев В. Глубинная Россия. М., 2003.

36. Глумов А.Н. Львов Н.А. М., 1980.

37. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. Т. 8. М., 1959.

38. Горюнов B.C., Тубли М.П. Архитектура эпохи модерна. СПб., 1994.

39. Грабарь И. Э. История русского искусства. Т. III. М., 1911.

40. Григорьев А. Органическая критика // Эстетика и критика. М., 1980.

41. Григорьев А. Офелия // Репертуар и Пантеон, 1846. № 1.

42. Гримм Г.Г. Проект парка Безбородко в Москве // Сообщ. Ин-та истории искусств. М., 1954. № 4-5.

43. Гришакова М. Ф. Семантика отражения в поэзии Г.Р. Державина // Труды по знаковым системам, 23. Тарту, 1989.

44. Грот Я.К Жизнь Державина. М., 1997.

45. Грот Я.К. Державин, как писатель и человек // Гавриил Романович Державин. Его жизнь и сочинения. М., 1909.

46. Грязнова Н. Нравственные категории в садово-парковом ансамбле Александровой дачи // История садов. Выпуск первый. М., 1994.

47. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1999.

48. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965.

49. Гуляницкий Н.Ф. Метод Палладио в композиции русской классической усадьбы // Архитектура русской усадьбы. М., 1998.

50. Гуляницкий Н.Ф. Метод Палладио в композиции русской классической усадьбы // Архитектура русской усадьбы. М., 1998.

51. Данько Е.Я. Изобразительное искусство в поэзии Державина // XVIII век. Сб. 2. М.; Л., 1940.

52. Дворникова Л.Я. «Труд целой жизни» (Письма А.А. Фета Я.К. Гроту) // Встречи с прошлым. Выпуск 6. М., 1988.

53. Дворянская и купеческая усадьба в России XVI-XX в.: Исторические очерки. Под общ. ред. Л.В.Ивановой. М., 2001.

54. Делиль Жак. Сады.(Литературные памятники). Л., 1987.

55. Дельвиг А.И. Мои воспоминания. Т. 1. М., 1912-1913.

56. Демиденко Ю. Интерьер в России. Традиции. Мода. Стиль. СПб., 2000.

57. Державин Г.Р. Анакреонтические песни. (Литературные памятники). М., 1987.

58. Державин Г.Р. Сочинения Держвина с объяснит, примеч. Я. Грота. 1-е изд. Т. I-IX. СПб., 1863-1883.

59. Дерюгина Л.В. О жизни поэта Евгения Баратынского // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

60. Е.А. Боратынский. Очерк жизни и творчества // Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. Т.1. Стихотворения 1818 1822 годов. М., 2002.

61. Евангулова О.С. Изображение и слово в художественной культуре русской усадьбы // Русская усадьба. Сборник ОИРУ № 2 (18). М., 1996.

62. Евангулова О.С. Художественная «вселенная» русской усадьбы. М., 2003.

63. Евсина Н.А. Архитектурная теория в России второй половины XVIII -начала XIX века. М., 1985.

64. Ермолаев Д.Н., Салтыков А.Б. Мебель // Русское декоративное искусство в 3-х т. Под ред. А.И. Леонова. Восемнадцатый век. Т. 2. М., 1963.

65. Живов В.М. Государственный миф в эпоху просвещения и его разрушение в России конца XVIII века // Из итории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века).М., 2000.

66. Живов В.М. Успенский Б.А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII-XVIII века // Из итории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века).М., 2000.

67. Жирмунская Н.А. Жак Делиль и его поэма «Сады». Приложение // Делиль Жак.Сады. (Литературные памятники). Л., 1987.

68. Жирмунский В.М., Сигал Н.А. У истоков европейского романтизма. Послесловие // Гораций Уолпол. Замок Оранто. Жак Казот. Влюбленный дьявол. Уильям Бекфорд. Ватек. (Литературные памятники). Л., 1967.

69. Зайончковский П.А. Отмена Крепостного права в России. М., 1968.

70. Западов А. Мастерство Державина. М., 1958.

71. Западов В.А. Державин и русская рифма XVIII в. // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

72. Западов В.А. Державин и Руссо // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Выпуск 1. Л., 1974.

73. Иконников А.В. Архитектура XX века. Реальность и утопии. М., 1996

74. Ионин Г.Н. Анакреонтические стихи Карамзина и Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII -начала XIX века. Л., 1969.

75. Ионин Г.Н. Творческая история сборника «Анакреонтические песни». Приложение // Державин Г.Р. Анакреонтические песни. (Литературные памятники). М., 1987.

76. Каганов Г.З. О средовом воображении // Городская среда: проблемы существования. М., 1990.

77. Кагарлицкий Б.Ю. Периферийная империя: Россия и миросистема. М., 2004.

78. Каждан Т.П. Из истории русской усадьбы 1830 1840-х годов // Мир русской провинции. СПб., 1997.

79. Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1997.

80. Калинин Н.Н. Некоторые черты званской жизни // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. 1993. JL, 1994.

81. Кантор В. К. Русская эстетика второй половины XIX века и общественная борьба. М., 1978.

82. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Повести. М., 1980.

83. Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. М., 1986.

84. Кириченко Е.И. Русская усадьба после классицизма (1830 1910-е годы) // Архитектура русской усадьбы. М., 1998.

85. Кириченко Е.И. Русский стиль. М., 1997.

86. Кириченко Е.И. Семантика, стиль и планировка усадеб второй половины XVIII в. в России // Архитектура русской усадьбы. М., 1998.

87. Климкова М.А. Боратынские на Тамбовщине // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

88. Кожинов В. Фет и «эстетство» // Вопросы литературы. 1975. № 9.

89. Кожинов В.В. Место творчества Фета в отечественной культуре // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. Сб. науч. тр. М., 1999.

90. Кошелев В.А. «Лирическое хозяйство» Афанасия Фета и обстоятельства ссоры Тургенева и Толстого // Русская литература. 2001. № 1.

91. Кошелев В.А. «Лирическое хозяйство» в эпоху реформ // Фет А.А. Жизнь Степановки или Лирическое хозяйство. М., 2001.

92. Кошелев В.А. Лирика Фета и русская «усадебная поэзия» (К постановке проблемы) // А.А. Фет: проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

93. Крайнева И.Н. Статья А. Фета об «Анне Карениной» и «органическая критика» // Ярославский пединститут. Ученые записки. Выпуск 160. Ярославль, 1976.

94. Крон A.-JI. «Евгению. Жизнь Званская» как метафизическое стихотворение // Гаврила Державин. 1743-1816. Симпозиум, посвященный 250-летию со дня рождения. Нортфилд (Вермонт), 1995.

95. Кукольник Н.В. Новые постройки в Петергофе // Художественная газета. № 11-12.1837.

96. Кукушкина А. Державин в семейных преданиях // Г. Державин. История и современность. Казань. 1993.

97. Кукушкина Е.А. «Записки» Прасковьи Николаевны Львовой // XVIII век. Сборник 18. СПб., 1993.

98. Кулакова Л.И О спорных вопросах в эстетике Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

99. Кулакова Л.И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968.

100. Курляндская Г.Б. Философские мотивы в поздней лирике Фета / Контекст. 1988. М., 1989.

101. Ларцев В.Г. О некоторых особенностях изображения в лирике Ф. Тютчева и А. Фета // Проблемы поэтики. Ташкент, 1968.

102. Лебедев Е.Н. Тризна: Книга о Е.А. Боратынском. М., 1985.

103. Левенштейн О.Г. Г.Р. Державин. Государственная деятельность 1784— 1796 гг. Йошкар-Ола, 1997.

104. Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. Сост. A.M. Песков. М., 1998.

105. ЛихачевД.С. Поэзия садов. М., 1998.

106. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб., 2001.

107. Лотман Ю.М. Очерки по истории русской культуры XVIII — начала XIX века // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века). М., 2000.

108. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века). М., 2000.

109. Лотман Ю.М., Успенский Б. А. К семиотической типологии русской культуры XVIII века // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века). М., 2000.

110. Макогоненко Г.П. Анакреонтика Державина и ее место в поэзии начала XIX в. Приложение // Державин Г.Р. Анакреонтические песни. (Литературные памятники). М., 1987.

111. Макогоненко Г.П. Пушкин и Державин // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

112. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

113. Мейор А.Г. Пространство и время: Державин и Пушкин. (Стихотворение Державина «Жизнь Званская») // XVIII век. Сборник 20. СПб., 1996.

114. Молок Н. Соун и пикчереск // История садов. Вып. 1. М., 1994.

115. Монин М.А. Толстой и Фет. Два прочтения Шопенгауэра // Вопросы философии. 2001. № 3.

116. Муратов A.M. Дом Боратынского в Муранове (К вопросу об архитектурно-строительной деятельности Е.А. Боратынского) // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

117. Наши корни. Сельского жителя (псевдоним). М., 1882.

118. Никишина А.Б. Об усадьбе Г.Р. Державина Званка // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. 1984. Л., 1986.

119. Николаев Е.В. Классическая Москва. М., 1975.

120. Океанский В.П. Поэтика пространства в русской метафизической лирике XIX века: Е.А. Баратынский, А.С. Хомяков, Ф.И. Тютчев. Иваново, 2002.

121. Павловск. Страницы истории. Сост. и науч. ред. Ю.В. Мудров. СПб., 1997.

122. Панченко A.M. Вместо предисловия // А.А. Фет: проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

123. Переписка JI.H. Толстого с русскими писателями. Т. 2. М., 1978.

124. Песков A.M. Пушкин и Боратынский. Материалы к истории литературных отношений // Новые безделки. Сборник статей к 60-летию В.Э. Вацуро. М., 1995.

125. ПешковВ.П. «Звезда разрозненной плеяды.». Тамбов, 1999.

126. Пигарев КВ. Мураново. М., 1948.

127. Пигарев КВ. Русская литература и изобразительное искусство. М., 1966.

128. Пильщиков И.А. «Les Jardins» Делиля в переводе Воейкова и «Воспоминания» Баратынского// Лотмановский сборник. Вып. 1. М., 1995.

129. Письма Е.А. Баратынского Н.В. Путяте // Русский архив. 1867. № 2.

130. Полюшкша Р. Характер лирического «я» в поэзии Г.Р. Державина // Г.Р. Державин. История и современность. Казань. 1993.

131. Попадюк С. Мураново // Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. Очерки. М., 2000.

132. Попова З.П. Русская мебель конца XVIII века. М., 1957.

133. Послесловие А.А. Фета к его переводу Шопенгауэра // Русское обозрение. М., 1901. Вып. 1.

134. Потанин JI.C. Фетовские места Мценского района // Отчий дом: литературно-краеведческий сборник, посвященный 850-летию г. Мценска. Мценск, 1995.

135. Потапова Е. Очаг дворянской культуры // Памятники Отечества. Музеи России. Мураново. № 58. М., 2003.

136. Пунин A.JI. Архитектура Петербурга середины XIX века. Л., 1990.

137. Раев Марк. Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской империи. London, 1990.

138. Раппапорт Г.Р. Среда и архитектура // Городская среда: проблемы существования. М., 1990.

139. Русанова Н.Б. Эпитеты Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

140. Северинова Н.М. Мировоззрение А.А. Фета // Вестник Московского университета. Серия 7, Философия. 1992. № 1.

141. Седов В.В. Святилище в русской архитектуре // Проект классика. М., 2002. № 5.

142. Серман ИЗ. Литературная позиция Державина // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII начала XIX века. Л., 1969.

143. Ситар С.В. Бумажные проекты как архитектурные мифы и поэтические произведения. Возвращение маленьких вечно живых человечков. М.: Рукопись, 1993.

144. Скотт Вальтер. О замке Оранто Уолпола // Гораций Уолпол. Замок Оранто. Жак Казот. Влюбленный дьявол. Уильям Бекфорд. Ватек. (Литературные памятники). Л., 1967.

145. Сладкевич Н.Г. Очерки истории общественной мысли в России в конце 50-х начале 60-х годов XIX в. Л., 1926.

146. Слюнькова И.Н. Усадьба и ее промышленный комплекс (на примере подмосковного Свиблова) // Архитектура русской усадьбы. М., 1998.

147. Смирнов А.А. Литературная теория русского классицизма. М., 1981.

148. Смирнов Лев. Усадебный ландшафт России // «Наше наследие». № 2930. М., 1994.

149. Соболев Лев. Рецензия на публикацию «Жизни Степановки, или Лирического хозяйства» Афанасия Фета (опубликовано в Интернете). 2001.

150. Статья А.А. Фета о романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?» // Литературное наследство. Т. 25-26. М., 1936.

151. Стернин Г.Ю. Об изучении культурного наследия русской усадьбы // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Выпуск 2 (18). М., 1996.

152. Страхов Н.Н. Предисловие к книге Шопегауэр А. Мир как воля и представление / Пер. А. Фета, СПб., 1881.

153. Сухих КН. Шеншин и Фет: жизнь и стихи. СПб., 1997.

154. Тархов А. Музыка груди (о жизни и поэзии Афанасия Фета) // Фет А.А. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. М., 1982.

155. Тархов А. Проза Фета-Шеншина // Фет А.А. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М., 1982.

156. Тенихина В.М. Петродворец. Коттедж. JL, 1990.

157. Терещенко А.А., Рянский Л.М., Рянский Р.Л. Курский край в XIX веке. Том VIII. Курск, 1997.

158. Толстой Л.Н. Переписка с русскими писателями: В 2 т. М., 1978.

159. Турчин B.C. «. в окрестностях Москвы». М., 1979.

160. Турчин B.C. Александр I и неоклассицизм в России. М., 2001.

161. Турчин B.C. Аллегории будней и праздненств в «сословной иерархии» XVIII XIX веков: от усадебной культуры прошлого до культуры наших дней (эссе) // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Выпуск 2 (18). М., 1996.

162. Турчин B.C. Усадьба и судьба классицизма в России // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Выпуск 1 (17). Москва-Рыбинск. 1994.

163. Тыдман Л.В. Изба. Дом. Дворец. М., 2000.

164. Тыдман Л.В. Роль заказчика в формировании художественной культуры XVIII XIX веков // Русская усадьба. Сборник ОИРУ. Выпуск 2 (18). М., 1996.

165. Успенская А.В. Место античности в творчестве А.А. Фета // Русская литература. 1988. № 2.

166. Успенский Б.А. Язык Державина // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII начало XIX века).М., 2000.

167. Фет А. Вне моды // Нива. 1889. № 1.

168. Фет А.А. Вечерние огни. (Литературные памятники). М., 1981.

169. Фет А.А. Воспоминания в 3-х томах. Пушкино, 1992.

170. Фет А.А. Воспоминания. М., 1983.

171. Фет А.А. Жизнь Степановки или Лирическое хозяйство. М., 2001.

172. Фет А.А. Мои воспоминания. 1848-1889. Ч. 1-2. М., 1890.

173. Фет А.А. Наша интеллигенция // Вопросы философии. 2000. №11.

174. Фет А.А. О стихотворениях Ф. Тютчева // Русское слово. 1859. Февраль.

175. Фет А.А. Ранние годы моей жизни. М., 1893.

176. Фет А.А. Сочинения в 2-х томах. М., 1982.

177. Фет А.А. Фамусов и Молчалин. Кое-что о нашем дворянстве // Русский Вестник. Т. 178. М., 1885.

178. Фет А.А. Что случилось по см(ерти) Анны Кар(ениной) в Русск(ом) В(естнике) // Литературное наследство. Т. 37-38. М., 1939.

179. Фонякова Н.Н. Фет, его усадьба Воробьевка и семья Полонских // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность, искусство, археология. 1986. Л., 1987.

180. Францова Н.В. Поэтика садов в творчестве А.А. Фета и А.П. Чехова // А.А. Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1998.

181. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб., 2002.

182. Хан-Магомедов С.И. Архитектура советского авангарда. Книга вторая: Социальные проблемы. М., 2001.

183. Хачатуров С.В. «Готический вкус» в русской художественной культуре XVIII века. М., 1999.

184. Холодова Е.В. Воробьевка // Андреева Р., Попова Л. Русские провинциальные усадьбы XVIII XX века. Воронеж, 2001.

185. Холодова Е.В. Усадьбы Курской губернии. Курск, 1997.

186. Хетсо Г. Евгений Баратынский. Жизнь и творчество. Осло-Берген-Тромсё, 1973.

187. Хьетсо Гейр. Стихотворение Боратынского «Осень» // К 200-летию Боратынского. Сборник международной научной конференции. М., 2002.

188. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М., 1989.

189. Черемисинов Г. А. Социально-экономический портрет пореформенной России в статье А.А. Фета «Наши корни» // А.А. Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1998

190. Черемисинова Л.И. А. Фет как один из прототипов образа Левина в романе Л. Толстого «Анна Каренина» // Скафтымовские чтения. Саратов, 1993.

191. Черемисинова Л.И. Афанасий Фет и «органическая» теория искусства // Проблемы изучения жизни и творчества А.А. Фета. Курск, 1990.

192. Черемисинова Л.И. Фет: земледельческая утопия и реальность // Русская литература. 1989. № 4.

193. Чернов Н. Орловские литературные места. Тула, 1970.

194. Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. М., 1977.

195. Чичерин Б.Н. Из моих воспоминаний. По поводу дневника Н.И. Кривцова // Русский архив. 1880. Кн. 4.

196. Шарыпкин ДМ. Скандинавская тема в русской романтической литературе. // Ранние романтические веяния. Л., 1972.

197. Швидковский Д.О. Британские сады и их отражение в Европе // История садов. Вып. 1. М., 1994.

198. Швидковский Д.О. Усадьбы старые таинственной Руси // Наше Наследие. М., 1994. № 29-30.

199. Шеншина В.А. А.А. Фет как метафизический поэт // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. Сборник научных трудов. М., 1999.

200. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 1-2. М., 1993.

201. Щукин В.Г. Поэзия усадьбы и проза трущобы // Из истории русской культуры. T.V (XIX в.). М., 1996.

202. Щукин В.Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэтических источниках славянофильской концепции Дома // Из истории русской культуры. T.V (XIX в.). М., 1996.

203. Эйхенбаум Б. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1974.

204. Яковлева Е.А. Контраст как стилеобразующая черта поэтики Афанасия Фета// А.А. Фет: проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1994.

205. Hant Pierre. G.R. Derzhavin. A Poet's Progress. Columbus (Ohio), 1978.

206. Girouard Mark. Life in the English Country House: A Social and Architectural History. New Haven and London, 1978.

207. Levitsky A. La symbolique de l'eau chez Derjavine // Derjavine. Un poete russe dans l'Europe des Lumiere. Paris, 1994.

208. Roosevelt P. Life on the Russian Country Estate. A Social and Cultural History. New Haven and London, 1995.

209. Summerson John. John Nash: Architect to king George IV. London. 1935.АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

210. ГАКО. Ф. 621. On. 16. Д. 2.2. ГИМ ИЗО. № 86892/9-5232.

211. ИР ЛИ. Архив Полонского. LXIII.6.II.4. ИРЛИ. 6944 / XXXV.6.42.5. ИРЛИ. 6949 / XXXV.6.44.6. ИРЛИ. 6950 / XXXV.6.45.7. ИРЛИ. 6962 / XXXV.6.50.8. ИРЛИ. 15.887/XCVIII.6.2.9. ИРЛИ. 15.905 /XCVIII.6.6.10. ИРЛИ. 16.298/С1.6.27.11. ИРЛИ. 16.306/СИ.б.5.

212. ИРЛИ. Ф. 96. On. 11. № 4-5.13. ИРЛИ. Ф. 96. Оп. 11.№ 11.

213. ИРЛИ. Ф. 96. On. 11. № 30.

214. ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. № 1497.

215. Музей-усадьба Мураново им. Ф.И. Тютчева. Усадебный дом в д. Мураново. Проект реставрации. Трест «Мособлстройреставрация». М., 1985.

216. ОР РГБ. Ф. 315. К. 2. № 25.

217. ОР РГБ. Ф. 328ю К. 1. № 26.

218. РГАДА. Межевой архив. № 831. Ед. хр. 19.20. РГАДА. Ф. 315. В-18.