автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Армяно-византийская контактная зона (X-XI вв. ) Результаты взаимодействия культур

Полный текст автореферата диссертации по теме "Армяно-византийская контактная зона (X-XI вв. ) Результаты взаимодействия культур"

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРА.СЮГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР АН СССР

На правах рукописи

АРУТЮШВД-ФВДШШ Виада Артуровна

Армяно-византийская контактная зона.

( X - XI вв.) Результаты взаимодействия культур

Специальность: 07.00.02 - история СССР

Автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1990

Работа выполнена в отделе истории древнейший государств на территории СССР Института истории СССР АН СССР

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

член-корреспондент /Гуркм.ССР - С.Г.АГАДКАЮВ доктор исторических наук - И.П.МЕДВЕДЕВ дощ. р исторических наук, профессор П.Ы.МУРАДЯН

Ведущая организация: Институт истории АН Арм.ССР

Защита диссертации состоится " " в "/-/ часов на заседания Специализированного Совета Д.002.33,02 по истории СССР дооктябрьского' периода по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Инотйтутв историй СССР АНСЙСР (117036, Москва, ул .Дм. Ульянова, д. 19).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института/ истории СССР АН СССР.

Автореферат разослан " ^ "' ^¿/¿¿-Р 1991' г.

Учений секретаре Специализированного Совета,, кандидат: шторическйх: наук

Т.Н.ЩССОН

, Итогом становления новой европейской медиевистики 'явилось открытие средневековья как самостоятельного этапа ■¿]историчеокого развития о присущей ему особой социальной организацией и системой ценностей.. Среди капитальных достижений новой историографии находится и переоценка роли византийской цивилизации в истории мировой культуры. Новая концепция "византийского сообщества государств'", члены которого составляли иерархию соподчиненных народностей, находившихся в церковной и политической зависимости от Константинополя, разработанная Д.Оболенским, отличается от прежнего последовательно хронологического описания . взаимоотношений Византии с сопредельными странами, но продолжает сохранять традиционную односторонность византийского универсализма. Проблема встречного влияния соседних стран на Византию не била поставлена и в новейшей историографии; вне поля зрения исследователей остался,, таким образом, вопрос о взаимодействии социальных, экономических, адаинистративних и религиозных институтов Византии с соответствующими институтами сопредельных стран. Иными словами, в визаятинистике нет исследований, посвященных процессам в лимитрофных территориях Византийской империи, понимаемых как "контактные зоны".

Словосочетание "контактная зона", широко распространенное в других отраслях медиевистики, всегда нуждалось в специальных разъяснениях, поскольку не только в разных дисциплинах (балканистике, славяноведении, скандинавистике и т.п.) это понятие наполняется специфическим содержанием, но даже и в пределах одной дисциплины "контактная зона" далеко не всегда может считаться термином с определенным (хотя бы и многозначным) содержанием.

Предметом исследования является армяно-византийская контактная зона в Х-Х1 вв., как особая структура со специфическими социально-административными, этно-конфессиональ-ншдн и идеологическими характеристиками. Под определением "армяно-византийская контактная зона" в настоящей работе понимаются прежде вснго то армянский территории, которые

вошли в состав Византии в Х-Х1 вв., от Тарона - на западе до царства Ширакских Багратидов - на востоке, от Южного Тайка - на севере до Васпуракана - на юге; присоединение к этой зоне территорий в Месопотамии, Сирии и Каликии связано с появлением армянских переселенцев (после аннексии Византией армянских царств и княжеств и сельджукского нашествия), которые привнесли в малоазийские провинции империи черты высокоразвитого и традиционно устоявшегося феодального общества, сблизив этнический, социально-экономический, конфессиональный и культурный облик этих провинций с землями Великой Армении.

Специфика существования армяно-византийской контактной зоны обусловлена контактами двух государств (Византийской империи и армянской феодальной федерации), двух типов социально-экономических отношений и своеобразием их синтеза, двух этносов, интеграцией культуры (в основном проходившей на уровне православно!' части армянского населения) и изменениями в менталитете армянского средневекового общества в связи с эволюцией "образа Византии".

Социально-административные, зтно-конфессиональные и идеологические процессы контактной зоны отличались от соответствующих процессов как в Армении, так и в Византии, что и послужило основанием дал выделения этих территорий в особый предает исследования. ' "

Целью работы является изучение генезиса, становления и функционирования армяно-византийской контактной зоны как особой структуры, исследование результатов взаимодействия Армении и Византии на трех основополагающих уровнях: социально-административном, этно-конфессиональном и ментальном. Проблема взаимоотношений сопредельных народов и государств, взаимодействие различных культурных систем, механизмы их взаимовосприятия (одно из приоритетных направлений современной исторической науки) никогда не исследовались на этом материале в таком аспекте. Все вышеизложенное определяет научную новизну исследования, заключающуюся как в самой пфтановке проблемы, гак и во

впервые разрабатываемых путях и методах ее решения, важных не только для византиноведения и арменистики, но и для медиевистики. в целом. Нов™ является и характер сопоставления двух миров христианского Востока в постоянной динамике их социальных, экономических, административных, конфессиональных и идеологических характеристик.

Историография и источники.

Исследование армяно-византийской контактной зоны в Х-Х1 вв. не имеет ни прямых предшественников, ни аналогов, что как будто бы снимает вопрос об историографии проблемы. Однако изучение этой темы предполагает обращение к обширной историографии, как отечественной, так и международной по проблемам истории Византии, истории Армении, истории арабских эмиратов этого периода, армяно-византийским, византино-арабским, армяно-арабским, армяно-сельджукским, византино-сельдаукским отношениям (труды Й.Маркварта, Э.Хонигмана, А.А.Васильева, М.Канара, Сп.Вриониса, В.Феликса). В этой огромной литературе растворилась без остатка названная проблема. И в то же время ряд кардинальных вопросов истории Византии и ее соседей ив может быть решен без выделения и исследования армяно-византийской контактной зоны в Х-Х1 вв., в том числе и такие вопросы, как демографические процессы на византийском Востоке, организация восточных провинций Византии и тесно связанная с ним проблема расцвета и кризиса Немного строя, не имевшего аналогов в современных Византии государствах и являвшегося одним из основных компонентов уникальности империи.

При всей полярности точек зрения на вопросы фемного строя не оспаривается одно суждение: фемный строй сложился окончательно в X в. Есть и еще одно общее мнение, несколько парадоксально сосуществующее с первым: в X в. начинается кризис фешюго строя. Большинство исследователей приняло как соотшшиэ кризиса фем или "провинциальной ро~ формы XI в.":

./ эамнну фешшх ополчений тнхмйми наемников и эте-

Ь

ринми 1фуп:шх феодалов;

2 появление "малых" ("армянских", или акригсккх) фем наряду, а иногда взамен больших "ромейских" фем;

■ 3 возникновение больших комендантств, объединяющих под военной властью дуки или катепана несколько административных округов, или же военные отряды этих округов (труда Э.Арвеилер, Н.Икономидиоа, А.Пергузи, Я.Фердуги, С.Вриониса). Однако, связь между этими процессами не прослежена достаточно четко, нет и ответа на вопрос, какая структура заменила фему в результате кризиса фемного строя и явилась переходной к фемам эпохи Ангелов и Комни-нов. Иными словами, концепция административного строя империи Х-Х1 вв. все еще далека от полного завершения. Помочь созданию такой концепции может рассмотрение процесса сложения новых административных единиц в ходе длительного и противоречивого движения Византии на восток в Х-Х1 вв.

Византия и Армения в 1Х-Х1 вв. - тема, разрабатываемая в армеиоведении в русле широкой проблематики "эпохи Багратидов". На этот период приходится возрождение армян-" ского царства, распад его на ряд политических образований, внутренние междоусобицы, внешние войны (с арабами, Византией и сельдкужамк)» н» наконец, утрата государственности большинством армянских царств и княжеств, сначала растворенных в Еоенно-адаинистративных округах Византийской империи, а затем поглощенных сельджука;!«!. "Эпоха Багратидов" обеспечена огромным количеством разноязычных и гетерогенных источников, а историографическая традиция этого периода насчитывает несколько столетий. Только в последние десятилетия появился ряд монографии и статей, исследующих историю отдельных царств и княжеств'Армении и их отношений с'Византией в 1Х-Х1 вв. (работы' С.Т.Ерег.-яна, К.Н.Юзбашяна, Р.М.Бартикяна, В.М.Варданяна, А.М.Утмазяна, Р.И.Ыатевося-на, Г.С.Григоряпа, Э.Л.Даниеляна), а также обобщающие труди и среди них - капитальная "История армянского народа". Армения и сельджуки - градационная тема тюркологов -разработана в исследованиях К.Казна, С.Борназяна и др.

Еретические движения этого периода в Армении исследовани в работах А.Г.Иоашшсяна, И.Г.Гарсоян, Р.ДО.Бяртикяна. ШемноИ администрации Византии в Армеиии, долгое время почти не изучаемо!!, в последние 15 лет били поснлщени разделы ь книгах Э.Арвеадер и Н.Икономиднса, статьи В.Зен-бга, Р.М.Бартикяна, К.Н.Юзбашяна, а также серия работ автора настоящей диссертации,

И тем не менее, существует целый ряд загадок этой как будто достаточно исследованной эпохи истории Армении: "бескровные" акции присоединения к Византии ряда армянских политических образований? отсутствие антивизантийских восстаний в X—XI ев.; длительность почти столетнего (966/7-1045) движения Византии на армянские территории, особенно разительная при сравнении с неожиданно быстрым захватом сельджуками всех восточных византийских провинций} переселение армянских владетелей в Византию и в то же время назначение на ключевые посты в восточных провинциях представителей армяно-халкидолитской злати; противостояние византийской (диофиситской) и армянской (монофи-ситской) церквей и неожиданно частые сближения между ними, не могущие бить результатом только политических коллизий.

Нерешенность, а иногда и нерешаемость упомянутых пиша капитальных проблем византиноведения и арменистики делает необходимым и актуальным исследование армяно-византийской контактной зоны в тех основных ее характеристиках, которые выносятся на защиту.

Основными источниками исследования являются памятники византийской и армянской историографии и литературы Х-ХЛ вв., а также тактиконы, жития, монастырские уставы, эпистолография, эпиграфика, нотиции, акты и ряд грузинских, арабских и сирийских нарративных источников этого периода. Хронологические рамки избираемого материала строго соблюдаются в первой главе, которая посвящена генезису и существованию контактной зоны. Однако сюжеты второй и третьей глав потребовали значительного хронологического

расширения источниковедческой базы. Армяне-халкидониты не появились в Армении в Х-Х1 вв. и не исчезли с уходом Византии, изучение халкидонитской традыда предопределило поэтому обращение к источникам УП-ХШ вв. (армянским, греческим, грузинским). Исследование "образа Византии", являвшегося результатом не только реальных исторических контактов и развития общественно-политической мысли средневековой Армении, но и многовековых армяно-византийских литературных связей сделало необходимым обращение к ранней армянской историографии.

В последние десятилетия вышли в свет критические издания ряда армянских средневековых источников (Иоанн Драсханакертци, Мовсес Дасхуранци и др.). В исследование введены новые достижения армянского источниковедения, использованы мало изученные армянские памятные записи, недавно введенные в научный оборот жития, уставы, эпиграфические материалы, а также такие нетрадиционные источники, как иконографические программы армяло-халкидонитских храмов, заменяющие, в какой-то мере, не дошедшие до нао богословские трактаты армян-халкидонигов. Источники, как известно, в принципе неистощимы, но, чтобы получить новую, нетрадиционную информацию, исследователи должны задать им нетрадиционные вопросы.

Проблема методов - проблема особенно актуальная для современной медиевистики выдвигается, таким образом, на первый план, т.к. и арменоведы и византинисты стоят пе-ррд задачей воссоздать изучаемую ими культуру в категориях, адекватных ей. Изучение армяно-византийской контактной зоны, как единой структуры, предполагает применение разных методических приемов в зависимости от задач трех частей исследования. В первой главе применяется, в основном, традиционный источниковедческий и филологически!; анализ: последовательное рассмотрение данных всего круга источников под избранным углом зрения. Для второй главы, где рассматривается этно-коифессиональное своеобразие контактной зоны чрезвычайно ва*вд комплексный метод, предполагающий концентрацию и органическое

сочетание приемов смежных гуманитарных дисцишшн (истории, филологии, этнологии). И, наконец, в третьей главе применяются новые методики, разработанные медиевистами других направлений, и в их числе "образ другого мира", системно-функциональный анализ общественных и мыслительных структур.

Практическое применение. Работа мо..;ет быть использована при написании обобщающих трудов по истории Армении и Византии, и, в особенности, по проблемам фе.чного строя, демогре41ии,этно-конфвсс1'.ональ!1ь,м процессам, а также по истории Восточно-христианской церкви, проблемам средневекового менталитета, истории общественно-политической мысли, Диссертация может быть полезна как дат написания капитальных трудов, рассчитанных на специалистов (византинистов, врменоведов, востоковедов, медиевистов широкого профиля, специалистов по истории культуры, историографии), так и научно-популяр!Шх издании дчя широкого круга читателей. Материалы исследования могут бить привлечены для создания курсов лекций и семинаров.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в опубликованной монографии и статьях, получивших положительную оценку византиноведов и арменистов как в нашей стране, так и за рубежом. Методика исследования, результаты и конкретные материалы, представленные в диссертации используются другими исследователями, вошли в обзорные труда. Автор диссертации неоднократно выступала с изложением своих наблюдений на всесоюзных конференциях (византинистов, кавказоведов, востоковедов), крупных международных научных форумах (в Румынии, Греции, франции, Австрии), а также на симпозиумах в Парше и Вашингтоне.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Во введении содержится общая постановка проблемы, обзор историографии и источников.

Глава I. Социально-административная структура контактной зоны.

Глава П. Этно-конфессшнальная ситуация контактно::

зоны.

Глава Iii. Армяно-византийская контактная зона в зеркале армянской историографии. Эволюция "образа Византии".

В заключении подводятся итоги исследования.

В приложении содержится список использованных источников и литературы, а также список принят!« сокращений.

Содержание работы

§ I главы I посвящен анализу экономического субстрата контактной зоны. Для изучения действия хозяйственных (равно как и социально-административных) механизмов на территории контактной зоны принципиальное значение имеет уточнение начала ее формирования. Анализ трактатов Константина Багрянородного позволяет утверждать, что факт передачи армянскими владетелями в Месопотамии своих крепостей Византийской империи сщо не положил начала формирования новой структуры, т.к. все эти крепости с их о дугами вошли в состав больших "ромейских" фем. Метаморфозы в социально-административном делении Армении и Византии начались с того момента, когда войска Византии вышли к границам армянских царств и княжеств, объединении* этносом, языком и культурой и составлявших (de jure»> федерацию во главе с Ширакски-ми Багратидаш.

Самодовлеющей единицей хозяйственной и политической жизни Армении периода высокоразвитого феодализма била вотчина (крупное феодальное поместье, либо хюрод с округой) -отдельная сеньория, слабо связанная с центром. Эта структура лекала в основе пирамиды армянской феодальной федерации г. оставались совершенно непоколебленноГ, н ходе завоеваний (арабских, византийских, сельджукских) или адашистратив-ш;х перемен, сметающих только верхние слои пирамиды. Именно эта хозяйственная единица оказалась на пути ШзантиСокоп l^Mi'-pnii и процесса инкорпорировании армянских царств и

кичп.-.'ств.

говорить oö определенной конвергенции византийских и арапских ф.;одч>1ЫШ.х института нп прг.пнеких зешлх. ;',!!"!;:гут гшн^есип-нммуннтстм, например, нсронисешшП в

Армению не претерпел значительных модификаций, полностью вписываясь в отношения господства и подчинения, сходные с византийскими, а налоговая политика Византии оформлялась в категориях армянской хозяйственной жизни. Завладевал землями Армении, империя не вносила сколько-нибудь существенных изменений в социально-экономическую действительность, более того воспринимала ее реалии.

При продвижении Византии на восток создамся предпосылки для разложения имперского фемного строя: расслоение в среде стратиотов, превращение катафрактов в новую феодальную знать, сосуществующую на новых землях рядом с крупными сеньорами, не связанными с общиной. Движение Византии на Восток яе только доставляло ей новые зеили, но и радикально влияло на социальные, сдвиги в 001,1011 империи, в особенности, когда в ее маяоазииские провинции переселились армянские цари и кшзья (Арцруни, Багратиды, Пах-лалзуни и др.) с дружинами и частью населения.

Уклад, привнесенный в малоазийские лимитрофы Византии армянекими владетелями, несомненно внес черты высоко развитого и традиционно устоявшегося феодального общества в социально-административную жизнь восточных провинций империи: братья Мандалы (по-видимому, чиновники империи) ведут настоящую феодальную файду с Гагиком Алийским. Армянские князьл (Хачатур, Тарониты, Аспиет и др.) становятся функционерами византийской администрации, а чиновники империи обретают положение вассально-зависимих князей. Промежуточный статус между полу зависшими вассалами и чиновниками занимает ряд армянских владетелей (Пахлавуни, Тагул и др.).

В § 2 главы I рассматривается генезис и функционирование структуры. Анализ военно-административных округов, сформированных на территории армянских политических образований, находится в центре пристального внимания византинистов и арменоведов с конца прошлого века и до настоящего времени. Общепринятой является точка зрения на структурообразующий фактор этих округов - обмен владетелями своих земель на земли в глубине империи. Составляются

списки наместников Византии (стратигов, дук, катепанов), выясняется их титулатура и сроки правления. "Армянскими" (или "акритскими") фемами считается глаг.ниы образом военно-административные округа," созданные в ходе движения Византии на Восток: в Сирии, Месопотамии, Каппадокии (их территория ограничена городом или крепостью о округой, куда стекалось новое, по преимуществу, армянское население, подразделения "армянских" фем малочисленнее, положение юс командного состава скромнее).

Исследователи полагают, поэтому, что византийские округа на территории Армении - крупные военно-административные единицы - не "армянские", а "ромейские" фемы, созданные на базе исторически сложившихся государственных -образовании (Тарон, Васпуракан, Ивирия, Великая Армения), с которыми они совпадают и территориально. В работе отмечается, что это утверждение, приобретшее от частого повторения облик аксиомы в историографии, не подтверждается данными источниковедения. Анализ источников показывает, что военно-административные округа, возникавшие в Армении, никогда не назывались в византийских источниках "фемами", а их территории не совпадали с территориями армянских царств и княжеств. Новая структура Васпуракана: большой округ с находящимися на его территории малыми омутами -отличается от фемы с ее подразделениями (турмами, бандами), прежде всего, гораздо большей самостоятельностью составляющих его малых единиц, а также нестабильностью самого состава новой провинции. Сенекерим Арцруни передал Византии как свой домен, так и земли своих вассалов, но далеко не все они покорились воле сюзерена. Эмиры Хлата, Беркри и Арчеша отказались признать власть Византии. Хлат так никогда и не попал в руки ромеев, а Бер1фи и Арчеш завоеваны уже византийскими наместниками Васпуракана. Ка-тепштт Васпуракан (к 1034 г.)простирался от областей Арчеша, Бер1фи, Севана и Нкана на севере до Мокка, Андзе-вацика и Корчайка на юге, от оз.Ван на западе до районов Салшаста и Заревавда на востоке, где кроме территорий,

прежде принадлежавших армянским владетелям, оставались еще владения мусульманских эмиров. Стратигии, составляющие округ Васпуракан, прослеживаются по списку халквдо-нитских епархий, насаждавшихся Византией и дислоцировавшихся обычно в административных центрах: Вале, Востане, Арчеше, Беркри, Арцке, Амхже, Нареке, Манцикерте и др. Округ Васпуракан - это не феыа, но некае объединение (федерация) малых округов (крепости с гарнизонами и стра-тигами). Объединение Васпуракана под власть» верховного наместника било обеспечено единовременной передачей родовых земель Арцруии империи, в отличие от Tapona, передаваемого по частям.

К 967/968 гг. Византия получила области западного Тарона, восточная же часть Тарона оставалась в руках армянских владетелей, Сасуи принадлежал Торникянам, признавшим сюзеренитет Багратидов Ширака. Почти все таронс-кие земли вошли в состав Византии при Василии Г1 Болгаро-бойце.исключая Сасун, который вел самостоятельное политическое существование вплоть до столкновения с Филаретом Варажиуни..

Сопоставление данных Эскуриальского Тактикона о стратегах Тарона, Дерджана, Хоита, Мелте и др. с номенклатурой халкидонитских епархий Таррна позволяет утверждать, что армяно-халкидонитские епархии (существовавшие прежде или вновь основанные) дислоцировались в стратегиях, отвечающих представлений о малых "армянских" округах (город или крепость с округой). В отличие от фем, организованных в Месопотамии, Каппадокии, Сирии, вти окрухч1 долго сущест-возали не сливаясь в единую большую фему. Григорий Магистр, правда, называет себя дукой Тарона, Васдуракана, Месопотамии и других областей, но это, возможно, только описание его cursas honoxum , а объединенная феыа Тарон - административная единица, охватыващая территорию бышего княжества Тарон - так, очевидно, и не била создана. Поели того как Тарон отошел к Византии, он сделался ^адорацией малых имперских округов и владений, еще оставатиися у

Таронитов.

Тарон, как и Васпуракан, - наханги Великой Армении и государства Армении средневековой, дробность их округов возникала в процессе присоединения к Византии, ко Ивирия - это изначально искусственно созданная общность из областей, удаленных друг от друга территориально и не слишком близких экономически. "Ивирии" никогда не бшю в составе гаваров и нахангов Армении и появилась эта административная единица по воле Василия П тогда, когда Давид Куропалат завещал свои земли империи. Последний тайкский династ был представителем дома Ивирских Баг-ратидов, а их владения в Византии со времен Константина Багрянородного традиционно именовались Ивирией. За семидесятилетнее существование округ "Ивирия" или "Великая Армения и Ивирия" (после 1045 г., т.е. после присоединения Ширакекого царства), то включал в себя новые области (Ани, Каре, Багреванд, Цохкотн, Коговит и др.), то утрачивал их в связи с военно-политической конъюнктурой. При этом правители■округа отнюдь не были полновластными фемными стратигами. Помимо чиновников фиска, судей, практоров, правители Ивирии почти всегда имели "соправителей", деливших с ними не только военные, но и гражданские обязанности (в лице доместиков Востока, правителей малых областей,'входящих в округ, чрезвычайных посланцев императора). Взаимозаменяемость наместников округа и этих лиц ставит под сомнение основной принцип фемного строя - единовластие правителя фемы.

В заключение отмечается, что в X-XI вв. в восточных провивдиях Византии на территории бывших армянских царств и княжеств не было простой перегруппировки фем в результате "провинциальной реформы XI в.". В действие вступили иные принципы построения административных единиц. Эти цргащипы находились в прямой зависимости от развития феодальных отношений в завоевываемых регионах и в сдаю;: Византийской империи, а также от особенностей продвижения империй на Восток (захват небольших, стратегичес-

кл удобных мест и закрепление в них, использование их как плацдармов для дальнейшего наступления, обмен владетелями родовых земель на земли в глубине империи). Все это в сложных политических, социально-экономических и культурных условиях, сложившихся в восточных лимитрофных областях империи, обусловило не просто распад фем или замену "больших" фем "малыми": происходило (в чем-то стихийное) формирование качественно новой, более гибкой и сложной со-циально-адмииистративцой структуры, приспособленной к новым внутренним и внешнеполитическим условиям существования империи. При этом недостатки фемы (разделение власти в ней, нестабильность, изменчивость границ, дробление округов или соединение их под руководством либо доместика Востока, либо одного из стратегов.малых фем и т.п.) становятся достоинствами повои структуры.

В течение столетия в состав пограничных территорий Византии, помимо имперских военно-административных округов входили владения полузависимых византийских аристократов, независимые и полузависимые владения армянских князей и арабские эмираты, признававшие суверенитет Византии.

Терпимость, проявляемая Византией к феодальным тенденциям, привнесенным армянскими владетелями в управление ее восточными провинциями, пролонгировала существование этих провинций в составе империи, но с другой стороны, те же тенденции обеспечивали успешную борьбу за самостоятельность владетелей, наделеншх властью как над собственной этерией, так и над византийскими военными гарнизонами. Появляются полузависимые, а иногда и совершенно независимые владетели, захватывающие большие территории в период ослабления позиций империи на Востоке: это феномен Филарета Варажнуни, Вурца, Феодора Гавры.

§ 3 главы I посвящен анализу терминологического оформления новой структуры. Современники формирования и функционирования армяно-византийской контактной зоны осознавали своеобразие нових восточных провинций империи. Но-

О

вая структура, образовавшаяся на армянском социально-экономическом и этническом субстрате, нашла отражение в такой традиционно консервативной области гак византийская терминология, получив наименование " цшря п.

"Хора" (арм. ш^ш-р/г ), кроме имманентного этому слову во все времена значения: "земля, страна", - обретает в X-XI вв. смысл специального термина для определения социально-административных реалий ардано-визангийской контактной зоны с ясно прослеживаемой иерархичностью семантики. "Хора" - это, прежде всего, вся территория армяно-византийской контактной зоны, куда входят не только военно-административные округа империи, но и независимые и полузависимые армянские, греческие, арабские политические образования, в свою очередь именуемые "хорами". Хора -это и крупный военно-административный округ империи (Вас-пуракан, Великая Армения и Ивирия и др.), и, наконец, это небольшая область, город или крепость с округой, которая располагается на территории большого округа ("хора в хоре", как пишет Кекавмея).

Армяно-византийская контактная зона - это "хора", включающая в себя и "хоры" византийских военно-административных округов (больших и малых) и "хоры" независимых и полузависимых владетелей. Такое словоупотребление подчеркивает единство структуры, каждый из элементов которой может быть обозначен одним и тем же термином (с расширением или сужением его пространственных характеристик), а также равнозначность этих элементов структуре в целом (para pro toto ), чему в реальности соответствовало прямое подчинение императору, как местных владетелей, так и византийских'наместников.

Глава П. Сложность социально-административной структуры армяно-византийской контактной зоны нашла адекватное отражение в этно-конфессиональной ситуации, которой посвящена вторая глава работы.

В § I глппя П рассматривается этническое своеобразие контактной зоны. Вступив на территорию Арме); л;, Византия

столкнулась с этносом, организованным в ряд политических обраэованш (царств и княжеств). Арабские, сирийские, курдские, персидские общины на территории Армении не составляли сколько-нибудь заметной конкуренции армянскому этносу.

По мере продвижения Византии в Армению царям и князьям Васпуракана, Ширака, Карса предлагалось обменивать свои родовые земли на области вдоль малоазииских границ империи, йлссте с Арцрунидами, Багратидами.-и другими владетелями на новые земли уходили их военные дружины и часть населения. Иными словами, именно в то время, когда армянские земли вошди в состав христианской державы и угроза физического уничтожения христиан исчезла, миграция армян приняла более широкие масштабы и при этом утратила свой добровольный характер. Иным становится и состав переселенцев: при персидском и арабском владычестве, это били в основном единоверцы ромеев, а теперь в соседние регионы уходат еретики и последователи армянской национальной церкви.

Переселенческая политика Византии сделала армянский этнос превалирующим в соседних малоазийских провинциях. В Армении же, кроме византийских военных гарнизонов и византийской администрации, появились и греческие поселенцы, связанные с обосновавшимися там феодалами: управители,' арендаторы, наемные работники, члены этерии феодалов и т.п. Однако этот поток переселения но оравши по мощи со встречным, унесшим в Малую Азию значительную часть армянского населения (появление Киликшского армянского государства било, в определенной мере, подготовлено этим процессом). В ардано-византшзкой контактной зоне,в основном, соприкасались два главных этнических массива- армяне и греки. Византия, вопреки некоторым гипотезам, но стремилась эллинизировать аннексированные территории, однако ее присутствие значительно усиливало размеры и влияние армянской православной общины. Не этнические, но конфессиональные перемены явились главным итогом образования армяно-византийской контактной зоны.

§ 2 главы П рассматривает армян -халкидонитов как историко-культурный феномен контактной зоны. В работах арменоведов, византинистов, востоковедов армяне обычно воспринимаются как некая единая и целостная общность. Однако эта этническая среда не только не бала единой и тем • более целостной, но содержала в себе группы, различные по вероисповедному и соответственно культурному статусу. В Армении было, по меньшей мере, два сильных религиозных направления в рамках единого этноса, временами одинаково влиятельных в общественной кизни страны: монофисигы и халкидониты.

Решающим моментом в их борьбе был окончательный разрыв армянской церкви с грузинской на Маназкертском соборе в 726 г. После победы монофиситов армяне-халкидо-ниты начинают переселяться из Центральной Армении в Малую Армению, Сирию, Месопотамию, Каппадокию, где издавна существовали православные армянские общины и где хал-кидонитство получало всемерную поддержку со стороны имперских властей, чем усиливают армяно-халкидонитский элемент в этих провинциях. В тех областях Армении, которые граничили о Грузией, православные армяне становились в зависимость от грузинской церкви. Армяне-халквдониты " появляются в грузинских и греческих монастырях на Афоне, Черной горе, р Палестине.

Искреннее увлечение части армянского народа халкидо-нитской идеологией, а также мощное содействие этой идеологии со стороны Византии и Грузии имело результатом широкое распространение православия как в самой Армении, гак и среда армянского этноса смежных с ней восточных и западных областей.

В XI в. не только халкидонитская идеология представляла опасность для армянской церкви, но и армяно-халки-донитская церковь, как организация, начинает всерьез соперничать с армяно-монофиситской, вследствие увеличения количества армяш-халкидонитских епархий.

§ 3 главы П посвящен культуре армян-хал кадошггов и

ее политическим проявлениям.

Часть I § 3 прослеживает эволюцию этнического самосознания части армянского народа, которая, сохранив все прочие этнокультурные признаки (единство языка, территории, преобладающего культурно-хозяйственного типа и т.п.), утратила общность религиозных представлений, приняв конфессию, отличную от веровании большинства. Ни в одной из работ, посвященной армянам-халкидонитам, не было специально исследовано их этническое самосознание, хотя в каждом из исследований непременно упоминалось свойственное только им этническое и конфессиональное своеобразие, иначе о них просто нельзя било бы говорить, как об определенной общности,отличающейся от соотечественников, с одной стороны, и от единоверцев, с другой. Одним из примечательных последствий и даже условий догматической борьбы было то, что грузины и греки часто включали армян-халкидонитов в ев«! ряды, как бы забывая об их этнической принадлежности, в то время как армяне-монофиситы настойчиво стремились видеть в халкидонитском вероисповедании явление чуждое, не армянское, появившееся под нажимом извне. Последнее представление оказалось весьма живучим и перешло в новейшую историографию.

Армяне-халкидониты (и это первая и главная их особенность) - группа, выделившаяся из вполне сложившегося этноса. Халкидонитство не было чуждо богословской мысли Армении,' в источниках достаточно свидетельств о добровольном избрании армянами халкидонского ствола веры. Мария Мамиконян, например, бша святой не только армяно--халкидонитском, но и византийской церкви (Мария Новая).

В среду армян-халкидонитов интенсивно входили грузинский и греческий языки, иногда происходила трансформация языка богослужения, принятого с вероисповеданием,п язык, на котором читали, а, может бить,и говорили. В речь армян-халкидонитов, пользовавшихся греческим языком в качестве богослужебного, проникала греческая религиозная терминология. После Маназкертского собора усили-

ваются требования единоверцев к армянам-хаякидонитам вести богослужение на греческом или грузинском языке (не только в силу стремления к унификации форм религиозной культуры, но и из-за страха перёд проникновением монофиситс-ких тенденций).

Однако армяне-халкидониты, разделяя конфессию грузин и ромеев (даже именуя себя "грузинами" иди "ромеями") отнюдь не слиеелись о ними. Православные армяне хорошо знали и широко пользовались греческими, сирийскими и грузинскими трактатами против мокофиситов, но не повторяли дословно своих источников (тал переводчик-халкидонит о грузинского на армянский язык анонимного греческого трактата "Тридцать глав ереси армян" (рубеж ХП-ХШ вв.) исключил из текста множество слов и выражений, задевающих его этническую принадлежность).

Греческий и грузинский языки ке вытесняли армянский э среде православных армян, о чем неопровержимо свидетельствуют такие надежные источники, как памятные записи армя-но-халкидонитских рукописей ХЕ в. из Западной Армении. Армянские православные общины не только-на родине, но иногда и за ее пределами сохраняли свой язык, письменность, бытовые особенности, и эта культурная обособленность вызывала недоверие их греческих и грузинских единоверцев; Армяне-халквдонигы называли себя "армянами" до 1Х-Х вв., позже влияние конфессии, интенсивное общение с единоверцами (при невозможности слиться с ними из-за этнического и культурного своеобразия) вводит двойственное обозначение армян-халкидонитов как "армян-грузин", "армян-греков" и даже заставляет их осознавать себя иногда как особый "ш^р." -род, племп. Однако самоназвания дая всей группы в целом так и не нашлось. Пожалуй, только "цаты" явились специфическим обозначением армян-халкидонитов, впрочем, и цаты именуются то "лолу-греки", то "обращенные в грузин".

" Возникновение цадэтнических конфессиональных общностей, которш сами по себе обладают четким самосознанием, разумеется, противодействовало процессу этнической консоли-

дации, облегчало размывание гранщ этноса, но армяне -халкидониты - феномен не этнической, а культурной трансформации. Для этой группы характерны двух и даже трехъ-язычие (при армянских обычаях и традициях и преобладании армянского языка и письменности) и конфессия диофиситско-го толка. Их культуру, очевидно, можно считать типом особой культуры армянского этноса, обогащенной влияниями народов, от церквей которых они восприняли конфессию.-

Часть 2 § 3 посвящена восприимчивости армян-халкидо-нитов к различным культурным "шиянием и их "индукторной" роли, связанной с более широким, недели у их соотечествен-ников-монофиситов, кругозором.

Широта восприятия становилась самостоятельным фактором культурного развития и культурного влияния этой группы в Армении и сопредельных с нею регионах.

У православных армян существовала большая литература, которая не исчерпывалась одними полемическими и догматиче-ско-богословскими трактатами. При Давиде Куропалате били построены великолепные церкви в Хахуле, Ошке, Ишхане, Тбети, в его владениях в X в. была создана самостоятельная архитектурная школа, давшая видных зодчих, творчество которых оказало несомненное воздействие на их собратьев в Грузии и Армении. Во владениях Дорийских Кюрикидов ар-мянам-халкидонитам принадлежали Ванана-ванк, Куртан и Шахназар. В последние года значительно усилился интерес • искусствоведов к росписям в армяно-халкидонитских храмах, на своеобразие которых обращали внимание еще Н.Я.Марр, Д.П.Гордезв, Л.А.Дурново, в работах А.М.Лидова предложена концепция особой художественной культуры армян-халкидони-тов, как единого художественного целого.

Если говорить о типологии культуры армян-халкидонитов, хотя бы в самом первом приближении, то ее следует признать "пограничной" культурой не только в метафорическом, но и в самом прямом смысле. Наиболее характерные произведения искусства и литературы армян-халкидонитон появились и бытовали на границах Византии и Армении, Армении и Гру-

зии, распространяясь затем по территории всех трех государств. Это заключение справедливо не только по отношению к архитектуре и живописи (храмы армяно-грузинских лимитрофов, например), но и по отношению к пограничным (акрит-ским) преданиям, самым ярким из которых был. эпос о Диге-нисе А1фите. Эпические песни пелись по-гречески греко-язычными армянами (павликианами, перешедшими в православие), не потерявшими своего этнического облика. Армяне, переселявшиеся в разные области империи, сыграли большую роль в распространении эпоса в Византии.

Армяне-халкидониты, впитывая и перерабатывая культуру трех народов, были, таким образом, своего рода культуртрегерами Христианского Востока.

В части 3 § 3 анализируются политические последствия перехода армян в халкидонитство, Армяне-халкидониты сказались в определенной степени чужда армянскому миру, но не сделались полностью своими и в мире исконно халкидо-нитском (грузинском и греческом). Они оказались обладателями собственного мира, и их обособленность дала возможность такой многоэтничной . империи, как Византия, скрепленной, помимо государственной, более всего конфессиональной принадлежностью входящих в нее граждан, использо-' вать их при создании и функционировании контактной зоны. Перехода на службу Византии, православные армяне скорее связывали себя с имперской идеей и христианской (ортодоксальной) доктриной,1 чем с греческим этносом или с тем или иным из императоров. Такая позиция была, разумеется, продиктована отнюдь не личными качествами отдельных представителей армяно-халкидонитской аристократии, но особенностями этно-шнфессионального облика имманентными группе в целом.

Добиваясь устранения местных данастов из земель; вошедших в византийские военно-административные округа, империя ставила во главе их армян-халкидонитов, как прибывших из внутренних областей Византии, так и местных. Среди православных армян, вошедших в состав наместников восточ-

ных провинций Византии, встречались выдающиеся военачальники: такие как Катакалон Кекавмен, Лев Диаватин (Давата-нос) и др. При этом, если в более спокойной внешнеполитической обстановке правители "из греков" чередовались с армянами, то при обострении положения на постах правителей пограничных округов преобладали армяие-халкидониты, причем принадлежавшие к местным семьям, вошедшим в состав византийского господствующего класса в XI в. Однако - и это, пожалуй, наиболее существенное наблюдение - правители из аршн-халкидонитов назначались только в те области, где значительную часть населения составляли их соотечественники-единоверцы (в Васпуракане же, например, где преобладали монофиситы, назначались либо греки или болгары, либо, в одном случае, армянин-монофисит - 1"ригорий Пахлавуни). Иными словами, исповедание греческой православной веры было необходимым, но недостаточным условием для назначения армянина на пост наместника военно-адешнистративного округа, в округе должны были быть силы, могущие активно поддержать ставленника Византии, а еще лучше, если он происходил из местной аристократии. Однако, наместник, имевший активную поддержку-населения области, к знати которой он искони принадлежал, с необходимостью начинал стремиться к независимости-своей области от Византии. В конце Х1-начале ХП века добились или добивались независимости от империи Рубенида, Вурцы, Гавры, Варажнуни. Из этих военно-аристократических линьяжей только Рубенида принадлежали к моно-фиситской аристократии, остальные были армянами-халкидо-нитами.

В заключение подчеркивается, что армяне-хаякидониты, составлявшие значительную группу армянского этноса в лимитрофных зонах, являлись одновременно и объектом и субъектом взаимодействия двух миров; как своеобразный феномен культурной трансформации этноса. В отличие от армян в Византийской империи, которые постепенно эллинизировались, в самой Армении и сопредельных с нею регионах армяне-халки-дониты сохраняли родной язык и культуру, а обусловленное

конфессией обладание двумя (и даже тремя языками), делавшее их открытыми дта мощных культурных влияний Византии и Грузии, обусловило их конфессиональную терпимость, даже на уровне государственном (когда они находились во главе политических образований Малой Азии). Памятники культуры (теологии, философии, историографии, живописи, архитектуры), вышедшие из аршно-халкадонигской среды, оказывали воздействие яа менталитет средневекового армянского общества и, в частности, очевидно, на формирование образа Византии, воздействие тем белее существенное, что армяне-халкидониты - "люди пограничных областей", а лимитрофные зоны являлись своего рода буфером между "своим" и "чужим" миром.

Глава Ш рассматривает эволюции "образа Византии" на материале армянской историографии Х-Х1 вв.

В арсенал современной медиевистики вошел такой своеобразный феномен как "образ другого" - новая конкретная' проблема и новый подход к организации источников. В широком спектре сюжетов, разрабатываемых арменоведами, не много исследований посвящено общественно-политической мысли средне вековой Армении, а "образ Византии", как "образ другого" - не изучен совсем. В какой-то мере это объясняется неоднозначностью представлений об империи'(государстве, конфессии, идеологии, реалиях, этносе и т.д.). Не менее сложно чем понятие "образ" и понятие "другой". Утверждениечто ни одно государство не Оказало такого влияния на все стороны жизни армян,какое оказала Византия, а армяне играли достаточно серьезную (может быть, вторую после греков) роль в полиэтничной Византийской им-г перии, банально, но вполне справедливо.Византия била "другой" по отношению к армянам совсем не втой степени, как по отношению к Руси, Болгарии, Италии"и, тем более; к мусульманскому миру (Арабскому халифату, сельджукам). Однако для Армении и Византии надежными многовековыми "инструментами отчуждения" являлись противоречивые конфессиональные и государственные интересы.

§ I главы 111 посвящен анализу "образа Византии" в армянской историографии X в. В среде армянских средневековых историографов не било (в отличие от византийских историков) широкого социального спектра: все они - уче-ные-«онахи (вардапеты), принадлежавшие к интеллектуальной элите армянского общества и тесно связанные с правящими домами и высшим духовенством Армении, по заказу которых писали свои труда. Иными словами, узкий элитарный слой церкви и государства и тяготеющие к нему интеллектуалы были творцами представлений о Византийской империи. Соответственно, в менталитет армянского средневекового общества они вводили те идеи, которые служили - осуществлению их собственных целей, поскольку образ не бывает идеологически нейтральным, но служит (сознательно или бессознательно)"инструментом формирования той или иной заданной идеи, которая, в свою очередь, может значительно трансформировать историческую реальность; при этом образ двуедин,-отражая две культуры (и ту, ко-' торая его создает, и ту, которая является его объектом).

Армянская церковь и ее вардапеты, в том числе вар-далеты-историки, начиная с Мовсеса Хоренаци, полагали своей целью утверждение идеи общей отчизны - коррелята -общей национальной церкви. В особенности к этому стремились общеармянские историки в отличие от историков региональных. "'

Католикоо Иоанн Лрасханакертци (897-925) - автор "Истории Армении", выступает как последовательный противник феодального партикуляризма. Ставя духовную власть выше власти материальной; и, соответственно, власть церкви - выше власти царской, он, шесте с тем, был приверженцем тесного союза царской власти и власти церковной, как залога силы и процветания страны, что, безусловно, отвечало центростремительным усилиям Багратидов, признавших сюзеренитет Византии, как единственно возможной союзницы в'их борьбе с арабами и собственными мятежными феодалами.

Иоанн Драсханакертци почти ничего не сообщает о .реалиях византийского общества (несколько скупых замечаний о ремесле и торговых путях), но демонстрирует предаете знание комплекса идейно-политических представлений, сложившихся в империи. В "Истории Армении" приводится послание патриарха Николая Мистика (901-907, 912-925) католикосу Иоанну и (непосредственно после него) письмо самого католикоса императору Константину УН Багрянородному (913959). В письме византийского патриарха, органично вошедшем в труд армянского католикоса, и в послании самого католикоса, Византия представлена покровительницей всех христиан, в том числе армян, ивиров и алуанцев, скорбящей об их бедствиях, зовущей их к миру и единению. Среди добродетелей, конституирующих идеальный образ "августейшего Константина" на одном из первых мест находится "попечение о просвещении". Иоанн восхваляет также "доброту"'императора, его "небесную мудрость" и его "правосудие". В обобщенном императиве этого "царского зерцала" представлен содержательно и композиционно весь каталог императорских добродетелей, выработанных в Византии при Василии X, Льве У1 и Константине УП, хотя, может быть, в более декон-нрегизированном варианте, чем в византийских источниках. Не приходится сомневаться в точном знании Иоанном парадигмы идеального императора Македонской династии, повлиявшей и на создание образов идеальных армянских царей в "Истории Армении" - Ашота I и Смбата I, в то время как воинственный государь Ашот П - искусный полководец и воин, образец рыцарской храбрости, лично участвовавший в сражениях, - не стал идеальным царем католикоса Иоанна. Иоанн не видит в ней христианских добродетелей, отмечая только, что твердость Ашота нередко переходит в жестокость, гордость и себялюбие. Иоанн не отрицает его полководческих и воинских талантов, но утверждает, что Ашот "отказался 01' сладости поклонения богу", проявил "невоздержанность и жестокость", и потому сердца людей отвратились от него, а удача ему изменила.

Византийская политическая мысль в X в. только подходит к порогу "аристократического идеала" правителя: знатного воина-рыцаря, в то время как в Армении знатность рода, воинские таланты, личное мужество на поле боя входят, как необходимые составные, в каталог добродетелей идеального героя (князя, царя, полководца) уже с У в. и (что еще более значительно) конституируют образы идеальных правителей в трудах современников Иоанна: историков дома Арцруни и Мовсеса Дасхуранци. Таким образом, элиминирование образа царя-воина из системы идеологических ценностей (или снижение его значения) - явная новация Иоанна Драсханакертци, которая не вписывается в традиционный идеологический контекст средневековой Армении и, очевидно, привнесена из другой, скорее всего, византийской традиции.

Иоанн Драсханакертци воспринял также стержневые для византийской политической мысли концепции и понятия: божественное происхождение императорской власти, "политическую ортодоксию", "порядок", корреляцию небесного и земного царства. Труд Иоанна Драсханакертци является новым этапом в армянской историографии и о точки зрения адекватного восприятия византийской этнополитической терминологии. Для него столица ромеев - Константинополь - духовный центр Византийской империи, которая является наследницей Римской империи и имеет права сюзерена на многие народы и племена, в том числе и на паству Иоанна. Такое представление о Византии и ее императоре связано не столько с армянской исторической традицией, сколько о традицией византийской, утверждавшей структуру "семьи правителей и народов", во главе которой стоял император ромеев.

Стремление ввести армянские земли в орбиту византийского политического влияния, логично сочетающееся с включением византийских идеологических ценностей в общественно-политическую теорию Иоанна, обусловило создание им позитивного ' образа Византии - великого христианского государства, естественного союзника армян в борьбе с арабами и законного сюзерена Армянского царства. При несомненной

антихалкидонитской направленности груда глава армянской монофиситской церкви можно констатировать отсутствие фанатизма в описании борьбы с халкидонитами. Иоанн Драсха-накертци.такш образом,целенаправленно смягчая действие основополагающих "инструментов отчуждения" обеих стран -государственного и конфессионального, - что и послужило одной из предпосылок создания армяно-византийской контактной зоны, формирование которой нашло отражение во "Всеобщей истории" Асолика.

Асолик (X в. - начало XI в.) так же как Иоанн Драс-ханакертци считает Византию сюзереном армянских царств и княжеств и воспринимает в полном объеме концепцию "о восстановлении законных прав империи" на господство над народами, некогда подвластными Римской державе» И, кроме того, Асолик делает идеальным царем своей "Всеобщей истории" византийского императора Василия П Болгаробойцу, наиболее последовательного и ревностного приверженца этой концепции, осуществлявшего на практике теоретические построения Константина УЛ.

Факты, которые могли бы изменить положительное восприятие образа Василия 11, не упоминаются или толкуются позитивно и при эпически бесстрастном тоне, отсутствии личного отношения (заданном жанром сочинения), портрет Василия П явно выдержан в светлых тонах. Все прочие византийские императоры упоминаются Асоликом в целях чисто хронологических и лишены сколько-нибудь развернутых характеристик. Нровизантииские тенденции Асолика отразились и на его компиляторской и редакторской деятельности, наложив отпечаток на создание "образа Византии" не только в , оригинальной, но и в компилятивной части "Истории".

Основным конституирующим элементом Ка1аег1йе9 Асоли-'ка било "согласив с церковью","подражание Христу", "угодность богу", "строительство церквей и монастырей", т.е. благочестие царя и симфония светской и духовной власти. Энкомии Давиду Куропалату, воплотившему этот идеал Асолика, композиционно примыкает к панегирическому

описанию деятельности Василия П Болгаробойцы. Асолик резко осуадает выступления против законных императоров Византии. Варда Склир, избранный царем многими из знатных соотечественников Асолика, все же именуется им "тирансм". Несмотря на то, что в восстаниях Барды Склира и Варды Фоки принимали деятельное участие и армянские владетели, для Асолика все эти смуты да свое, не кровное армянское дело, все это происходило "в. греческом государстве". Асолик, таким образом, включает все малозийские земли, в том числе и вновь отошедшие к империи армянские территории, в состав Византии.

Асолик-вардапет армянской церкви и правоверный моно-фисит - обычно все сближения с халкидонитами объясняет нежимом извне, но, выступая против халкидонитов в самой Армении, Асолик, так же как и Иоанн Драсханакертци, не претендует на религиозное перевоспитание ромеев (см.послание в Константинополь армянских "князей и епископов", отказавшихся принять халкидонигство).

Историки Васпуракана и Алуанского царства-регионов, оказавшихся в X в. в стороне от движения Византии на Восток, поддерживали традицию позитивного отношения к Византии, заданную Иоанном Драсханакертци и продолженную во "Всеобщей истории" Асолика.

Образ великой державы ромеев, единственной опоры армян в борьбе с мусульманским миром, должен был служить по кардинальной идее труда Иоанна Драсханакертци созданию сильного и независимого армянского государства, однако, войдя в армянскую общественно-политическую мысль, этот образ лег в основу позитивного отношения к идеологическим и политическим ценностям Византийской" империи,- что послужило основанию,"формированию и закреплению армяно-византийской контактной зоны. ........................

В $ 2 главы Ш анализируется образ Византии в армянской историографии XI в.; в произведениях Аристакеса Ласти-вертци и Акаба Санаинци. Современник и очевидец захвата Византией большей части Армении, завершения движения Ви-

эантии на Восток и нашествия сельджуков (описывает события с 1000 г. по 1071 г.) Аристакес, порицая политические акции Византии, неизменно добавляет и оправдывающие действия империи оговорки (в рассказе об убийстве Давида Куропалата, о войне с грузинским царем Георгием I и т.д.).

Аристакес воспринимает концепцию о праве Византии на армянские земли, концепцию "безмятежности" и "порядка", Историк явно осуждает только отсутствие легитимного принципа в Византийской империи.

Наряду с описанием сельджукского нашествия, поражении ромейских войск и трагических последствий этих событий для Армении, Аристакес приводит данные и об усилиях империи, направленных на оборону восточных провинций: о восстановлении Феодосиополя, о сражении с сельджуками византийских наместников Тарона, Ивирии, Васдуракана, о сосредоточении в восточных провинциях византийских военных контингентов, об успешной обороне Манцикерта. Он с сочувствием пишет о трагической судьбе Романа 1У Диогена (1068-1071), с гибелью которого связывает крушение могущества ромейской державы,

В галерее портретов византийских императоров "Повествования" выделяется Василий П Болгаробойца. Аристакес не скрывает жестокости и несправедливости императора, однако не только негативные факты конституируют образ Василия П, но и объяснения-оправдания, которыми Аристакес обычно сопровождает их. Аристакес хорошо осведомлен о событиях царствований Романа Ш (1028-1034), Михаила 1У (10341041), Михаила У (1041-1042), Константина IX Мономаха (1042-1055), и его филиппика ( и по содержанию и по форме) вполне могла бы оказаться под пером Михаила Иселла, Скилщы, Атталмата и, в особенности, Кекавмена. Кекавмен, как и Аристакес, считает, что Мономах "погубил и разорил царство ромеев", упразднив'войско и наложив в Ивирии и Месопотамии большие подати. И Аристакес и Кекавмен главной добродетелью василевса считают умение защищать свою страну, а главным пороком бессилие или нежелание делать это.

Аристакес (в отличие от Асолика) не дает нам своей парадигмы образа императора, но представление об его идеале правителя можно составить, представив себе полную противоположность Константину Мономаху, т.е. царь должен обладать талантом полководца, умело и справедливо распределять государственные средства, "заботиться о мире и благоденствии в государстве". Изложение событий в "Повествовании" (иногда дословно) совпадает с византийскими источниками, осведомленность Арнстакеса не подлежит сомнению. Он информирован не только о внешнеполитических событиях, но и внутренней социальной структуре'империи. Он знает о раздаче руги, о иронии, о харистикии. У этого армянского историографа из Ластиверта, уроженца области, которая вошла в состав византийских провинций уже во второй половине X в., образ Византии удивительно схож о автопортретом империи, возникавшим под пером византийских историков и хронистов» Мы не найдем в "Повествовании" развернутых антихалкидонитоянх высказываний (хотя для Аристакеса истинная вера - это, несомненно, вера ар?,шнекой национальной церкви). В "Повествовании" не представлена парадигма идеального армянского царя, а армянские князья и цари, чаще всего, упоминаются в составе византийской администрации. Труд Аристакеса,таким образом, адекватно отражает' реалии устоявшейся армяно-византийской контактной зоны.

Следующий этап армянской историографии: первая часть "Хронографим" Маттеоса Урхаеци (Матфея Эдесского), в основе которой,по гипотезе Л.С.Хачикяна, лежит труд Акоба Санаинци (умер в Эдессе в 1085 г.); а также памятные записи армянских летописей, принадлежавшие исторической традиции, которая усвоила стержневые для византийской политической мысли концепции и понятия (см. например, шата-каран священника Паидалеона).

Черты образа Василия П, которые выявляются рассказом Акоба Санаинци о подчинении армянских, болгарских и грузинских земель и усмирении мятежей, не принадлежат личности Василия, они принадлежат личности'императора Византии

' и обусловливаются либо осуществлением, либо нарушением его прав сюзерена. Он добр, милостив, щедр к покорным вассалам и к тем, которые становятся ими без особых возражений; жесток, агрессивен, вероломен, если ецу не подчиняются, Акоб Санаинци безоговорочно признает сюзеренные права императора ромеев на соседние с Византией земли. Факты, свидетельствующие о подозрительности и жестокости Василия, резко контрастируют с авторской оценкой царя "милостивого и справедливого", принявшего, по мнению Акоба, монофиситство и даке признанного "отцом страны нашей Армянской", Портреты Романа Ш Аргкра, Михаила 1У, Константина 11, в труде Акоба (как и у Аристакеса), близки к византийским источникам, Акоб Санаинци, как и Аристакес Ластивертци, демонстрирует знание византийских' идеологических представлений, однако эти армянские историографы отходят от имперских стереотипов в одном из главных элементов византийской политической мысли: в представлении о государственной власти. Аристакес осуждает отсутствие легитимного принципа, Акоб же возрождает в качестве парадигмы идеального царя образ царя-воина.

В парадигме идеального монарха Акоб ставит на первое место мужество, силу, военные таланты и щедрость и только затем богобоязненность. Даже такие традиционные добродетели как мудрость и проницательность скомпрометированы тем, что введены в характеристику "неповоротливого и трусливого" Иоанна-Смбата. Симптоматично, что армянский царь.мог быть идеальным царем-воином только в том случае, если у него было царство. Впервые в "Хронографии" Акоба Санаинци мы сталкиваемся с резко различными (без перехода) характеристиками армянских царей в зависимости от их территориального и социального положения, т.е. ' от их отношения к армяно-византийской контактной зоне. Царь "по эту сторону", т.е. живущий на своей земле наследственный владетель своего удела - это аристократ и воин. Царь, перенедай в земли ромеев, не переставая быть аристократом, перестает быть воином, во всяком слу-

чае, перестает быть полководцем и нуждается скорее в библейских добродетелях, в том числе в мудрости и в смирении. В труде Акаба Санаинци ромеи впервые в армянской историографии послеарабского периода осуждаются как представители этноса и конфессии. Акоб Санаинци называет их "коварным племенем еретиков" и заявляет, что ромеи принесли больше вреда армянам, чем даже арабы. А "Хронография" Маттеоса Урхаеци, написанная, им в первые десятилетия ХПв., уравнивает ромеев с нечестивыми турками. Маттеос Урхаеци уверен, что ромеи стремились не только уничтожить царство Армянское, но и пытались истребить исповедание армянской веры ("опорочить веру святого просветителя Гри-гора, намереваясь утвердить в Армении свою дьявольскую, запутанную и несовершенную веру"). Если в трудах Ариста-кеса Ластивертци и Акоба Санаинци существует определенная сложность содержания образа Византии и его акцентировки, то Маттеос Урхаеци говорит о ромеях не иначе как в форме обличений и проклятий. Его взгляда в более будничном изложении сводятся к утверждению, что : Византия, захватив Восток и, в том числе, армянские зеши, удалила из страны армянское войско, вместо храбрых армянских воинов и полководцев поставила людей трусливых и неспособных, в результате и Армения, и все восточные владения империи оказались беззащитными перед сельдкуками, захватившими постепенно вое эти территории. Иными словами, оба основополагающих "инструмента отчуждения" Византии и Армении: государственный и конфессиональный - неотразимо действуют в "Хронографии" Маттеоса Урхаеци.

Третья часть "Хронографии", события которой, выходят за рамки рассматриваемого здесь периода, также отмечена резким осуждением ромеев (как, впрочем, сельджуков и франков). Такая же тенденция прослеживается и у продолжателя Маттеоса - Григория Монаха, доведшего повествование до 1162/И63 гг.

' Итак, для армянских средневековых историков в начале X в. было желательным, а в конце X в. и в течение XI в.

естественным и привычным существование армянских земель в составе "греческой страны", пребывание византийских наместников в среде армянских нахараров, а армянских владетелей в византийской восточной провинциальной администрации, а также определенная терпимость к имперской ортодоксии. Комплекс идейно-политических представлений, сформированных к X в. в Византии, оказывал в этот период серьезное влияние на собственную обида ственно-политическую теорию армян. Армянская общественная мысль высвобождается от влияния византийских идеологических ценностей в период разрушения армяно-византийской контактной зоны под ударами сельджуков, когда Византия начинает отчувдаться от армянского мира, И совершенно негативным образ Византии (во всех его аспектах: государство, этносконфессия, идеология) становится с конца Х1-начала ХП вв., после окончательного крушения контактной зоны. Именно этот отрицательный образ Византийской империи переходит из средневековой в новую и новейшую армянскую историографию.

"Образ Византии" в армянской средневековой историографии Х-ХП вв. является, таким образом,сложным результатом взаимодействия армянской общественно-политической мысли с византийскими идеологическими стереотипами, результатом реальных исторических контактов обеих стран, а иногда и предпосылкой этих контактов.

§ 3 главы Ш посвящен типологическим связям между политическими идеологиями двух культур. В период становления и функционирования контактной зоны ряд византийских вдеологем был воспринят армянской общественно-политической мыслью и в их числе "политическая ортодоксия". Понятие "порядка", ключевое и наиболее устойчивое в византийской системе ценностей, нашло отражение во взглядах армянских историографов на роль имперской администрации в армяно-византийских лимитрофах и в противопоставлении мятежников ("тиранов", "узурпаторов") законному императору ромеев, правящему в Константинополе.

Идеал рыцарственного монарха-христианина в Византии

окончательно оформляется как парадигма в эпоху Комнинов, а принцип наследственной власти, так и не нашедший правового оформления, торжествует только при Палеологах (ХШв.). В Армении же легитимный принцип бил прочным фактором общественного сознания, а идеал царя-воина, засвидетельствованный в армянских источниках уже в У в., сохраняется и в эпоху Багратидов, иногда отступая под влиянием византийских идеологических представлений, но никогда не исчезая полностью. Существуют некоторые основания для предположения о возможном влиянии этого идеала на становление новой византийской парадигмы идеального императора, так как образ монарха-воина начинает складываться в трудах византийских писателей XI в., близких к армяно-халкидонит-ским кругам (Кекавмен, Скилица и его Продолжатель).

Византийская этнополитическая терминология: "Рома-ния" (Восгочноримская империя), "ромеи" (ее граждане), "Новый" или "Второй Рим" (ее столица) имела огромное значение для ромеев, »вкладывавших в эти понятия глубокое государственно-политическое и конфессиональное содержание (парадоксально, но непреложно предполагавшее,с одной стороны, прямое наследование "Романией" римского престижа и наследства, а с другой - воплощение в ней "царства божьего" на земле, что как бы давало ей верховные права на все народы христианской ойкумены: суверен Романии - помазанник Христов, а ее столица - не только Новый Рим, но и Константинополь - город святого императора Константина, основанный им по внушению свыше),

"Ромеи" армянской историографии - это самоназвание византийцев, употребляемое вместо и наряду с термином "греки". Впечатление о континуитете римско-ромейской государственности на греческом этническом субстрате (возникающее при изучении армянских средневековых памятников) опирается на континуитет армянской историограф™, тесно сшзашой с античными источниками. Греки - "ромеи" для армянских авторов потому, что Восточная империя била когда-то частью Великой Римской империи, т.е. этноним

"ромеи" связывается с Римом Первым, а отнюдь не со Вторым. В армянской историографии редки случаи обозначения Константинополя Вторым Римом, но до X в. наряду с Константинополем существовал Бизантий. И только после начала формирования контактной зоны Константинополь - эмблема Восгоч-норимской христианской империи - окончательно заменяет традиционный античный Византий в армянской историографии, Эвашоция восприятия символов византийской государственности зависела от изменений в собственной общественно-политической мысли армян, тесно связанной с их внешне- и внутриполитической практикой. Недаром Константинополь признается Римом - "столицей августовой" в периоды отсутствия государственности в Армении (УП в.) и полностью вытесняет Византий в эпоху падения власти Багратидов.

В заключении суммируются основные выводы диссертации. Отмечается, что магистральные социо-кудьтурные процессы в контактной зоне определялись синтезом армянских и византийских общественных, политических, хозяйственных институтов и форм идеологии (существовавших в этом регионе и в чистом виде). Преобразование этих институтов привело к обретению ими нового качества, что может адекватно объяснить загадки контактной зоны - бескровные акции присоединения к Византии армянских политических образований, отсутствие антивизантийских восстаний в Х-Х1 вв., длительность почти столетнего движения Византии на армянские земли, переселение армянских владетелей в Византию и в то же время назначение на ключевые посты в восточных округах армяно-халкидонитских аристо1фатов и т.д. Подчеркивается глубоко детерминированная взаимосвязь трех . компонентов (ментального, этво-конфессионального, социально-административного), конституирующих контактную зону.

• Армяно-византийская контактная зона Х-Х1 вв; - это особая структура, диалектическое единство, выявляющее логику своего существования, через сложные, противоречивые и находящиеся в постоянной динамике феномены, порожденные взаимодействием двух культур.

- Основное содержание диссертации отражено в следуто-

щих работах (общий объем - 43 а.л.):

1. Армяно-халкидонити на восточных границах Византийской империи (XI в.). Ереван, 1980 (9,5 а.л.).

2. К истории падения Ани (0 личности "царского раба" в "Истории" Михаила Атталиата). // Вестник общественных наук АН Арм.ССР. 1967. № 9 (I а.л.).

3. Григорий Пакуриан и цели основания Петрицонского монастыря (арм.) // Марр и вопросы арменоведения. Ереван. 1968. (1,5 а.л.).

4. К вопросу об "«vi?f>w7ît>L « в "Типике" Григория Пакуриаяа // Византийский временник, 1969. Т.29 (I а.л.).

5. К вопросу об армянах-халкидонитах // Вестник общественных наук АН Арм.ССР. 1971. I 3 (I а.л.).

6. Арменоведение на Х1У Международном конгрессе ви-зантиноведов в Бухаресте // Вестник общественных наук АН Арм.ССР. 1971« № 12. (0,5 а.л.).

7. Из истории северо-восточных пограничных областей Византийской империи в XI в. // Историко-филологический журнал. 1972. № I (I а.л.).

'8. Византийские правители фемы Ивирия // Вестник общественных наук АН Арм.ССР. 1973. № 2 (I а.л.).

9. "Ивир" в византийских источниках XI в. // Вестник Матенадарана.-1973. Л II (2 а.л.),

10. Византийские правители Эдессы в XI в. // Византийский временник. 1972. Т.35. (1,5 а.л.).

11. Фема Васпуракан (территориальный состав) // Вестник общественных наук АН Арл.ССР, 1974. № 9 (I а.л.).

12. Политическая деятельность Филарета Варажнуни в юго-восточных регионах Византийской империи // Aotes du XIV Congrès International des études byzantines.Bucarest.

1976. T.III. (0,5 а.л.)

13. L'expansion de Byzanca à l'est dans les oeuvres des historiens arméniennes de XI-XII siècles // XV Congrès International d'Etudes byzantines. Résumes des communications. Athènes, 1976» (0,25 а.л J.

14. Фема Ваопуракан // Византийский временник. 1977. T.38. (1,5 а.л.).

15. Армянские средневековые историки об экспанэии Византийской империи на Восток в X-XI вв. // Историко-филологическим журнал. 1978. Л 2.(2 а.л.).

16. Еще раз о феме "Ивирия" // Кавказ и Византия. 1979. Bun.1. (2 а.л.).

17. A propos des provinces byzantines de l'Orient (XI siècle).(Les êparchies chalcédoniénnes en Orient)// ¡(encontre Franco-Sovietique, 4-8 novembre 1979. Paris,

1979. (0,25 а.л. ).

18. Несколько замечаний к положению на восточных границах Византии в 70-е года XI в. // Кавказ и Византия.

1980. Выи.2.(1 а.л.).

19. Oriental expansion of Byzantium, аз interpreted by Armenian historians in the XX-XII centuriesi Transformation of ideas // Actes du XVe Congrès International d'études byzantines.Athènes,1980. Т.IV. (1 а.л. )•

20. Sur le problème dea provinces byzantines orienta-lea.Revue des études arméniennes. 1980.t.XIV.(0,5 а.л. )•

21. К вопросу о термине "Восток" в конце X-XI вв. // Византийские очерки. M., 1982. (2 а.л.).

22. The social-administrative structures in the Ea3t of the Byzantine Empire //Internationaler Byzantinistan Kongreafi. Wien, 1982. Aoten II/2. ( 1 а.л. ).

23. Административные перемены на востоке Византии в X-XI вв. (К вопросу о "кризисе" фемного строя) // Византийский временник. 1983, т.44 (I а.л.).

24. Соотношение терминов "Киликия" и "Армения" в византийских источниках Х-ХП вв. // Вестник Ереванского университета. 1985. J6 2 (1,5 а.л.).

25. Features of the Military-Administrative Districts and Administration of the Byzantine Empire in Armenia in the XI Century/Ahe XVII International Byzantine Congress. Abstracts of short Papers. Washington, 1986.(0,25 а.л. ).

26. "The Second Rome" in the Armenian Medieval Litera-

• ture// International Conference of Armenian Medieval Literature. Ier0van,1986. Theses of reporta. (0,25 а.Л. )•

27. Some Aspects of the Military-Administrative Dis-tciota and of bjsantino Administration in Armenia during the 11th Century // Hairue des études arméniennes, 19861987. T.XX. (1 а.л. ).

28. Армяне в Болгарии в XI в. // Вестник Ереванского университета. 4.1. 1988. № 3}- Ч.П. 1989. № I. (2 а.л.).

29. К вопросу о двух редакциях "Типика" Иакурпана // Кавказ и Византия. 1983. Bun.6. (I а.л.).

30. Вассалы армянских владетелей в византийских провинциях (XI в.) ¡J Древнейшие государства на территории СССР. М., 1983. (0,5 а.л.).

31. Создание "образа Византии" в "Истории Армении" Иоанна Драсхапакертци // Восточная Европа в древности и средневековье. И., 1990. (0,25 а.л.).

32. Памятная запись священника Пандалеона // Византийский временник. 1990. Т.51. (I а.л.).

33. Рецензия на книгу К.Н.Юзбашяна "Армянские государства эпохи Багратидов и Византия в IX-XI вв." М., 1988 // Византийский временник. 1991. Т.52. (0,5 а.л.).

34. Образ Византии в армянской средневековой историографии X з. // Византийский яреме himk. 1991. Т.52.

(I а.л.).