автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Авантюризм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Авантюризм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века"

На правах рукописи УДК 008 (091)

Тимофеева Ирина Юрьевна

АВАНТЮРИЗМ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ КОНЦА XVII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА

Специальность 24.00.01 - Теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

Комсомольск-на-Амуре - 2005

Работа выполнена на кафедре культурологии государственного образовательною учреждения высшего профессионального образования «Комсомольский-на-Амуре государственный технический университет»

Научный руководитель:

доктор культурологии, профессор Т.А. Чебанюк

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор O.A. Бузуев кандидат культурологии, доцент Е.В. Савелова

Ведущая ор>анизация:

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Хабаровский государственный институт искусств и культуры»

Защита диссертации состоится 17 декабря в 12-00 часов на заседании Диссертационного совета КМ 212.092.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата культурологии при Комсомольском-на-Амуре государственном техническом университете по адресу: 681013, г. Комсомольск-на-Амуре, пр. Ленина, 27, ауд. 118.

С диссертацией можно ознакомиться в научно-технической библиотеке ГОУВПО «Комсомольский-на-Амуре государственный технический университет»

Автореферат разослан 15 ноября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

кандидат культурологии, доцент s> Т.Б. Сейфи

(ГОУВПО «КнАГТУ»)

2243373

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Акт>'альность исследования

Диссертационная работа посвящена исследованию авантюризма в русской культуре На сегодняшний день работ, посвященных интегратив-ному исследованию авантюриста как социокультурного и социопсихологического типа человека и авантюризма как социокультурного явления, не существует.

В современных гуманитарных науках многие параметры русской культуры конца XVII - первой четверти XIX века являются достаточно изученными Однако признание культурологии как области знания, тяготеющей к целостной интерпретации мира и человека в нем в значительной мере расширяет поле деятельности исследователя Одним из актуальных направлений в современных исследованиях является изучение человека как субъекта культуры, о чем свидетельствует ряд новейших работ (М С Каган «Се человек . Жизнь, смерть и бессмертие в «волшебном зеркале» изобразительного искусства», М.В. Розин «Личность как учредитель и менеджер «себя» и субъект культуры», И Г Яковенко «Ментальность в структурировании субъекта и субъектности», Н.А Хренов «Парадоксы функционирования российской цивилизации сквозь призму субъекта исторического процесса (социально-психологический аспект)», Б В. Марков «Храм и рынок Человек в пространстве культуры» и др )

В культурно-антропологическом аспекте эпоха, как правило, оценивается с точки зрения культурно-исторического типа человека, репрезентирующего ее ценности и основные тенденции Однако культурно-исторический тип человека структурирует только то что предопределяет идеально-положительное развитие эпохи, и в этой связи антропологическая картина может оказаться неполной, так как вне поля зрения остается человек, выпадающий из общей тенденции культурно-антропологического развития, нарушающий общепринятые нормы и стандарты поведения, не укладывающийся в модельные рамки культурно-исторического типа человека. Результаты изучения такого человека позволят более многогранно представить культурно-историческую эпо тределя-

ет свои границы, описывая с помошью представлений о «норме» и «антинорме» то, чем она не является, поэтому для ее понимания предсгав.1яе!ся важным исследовать маргинальные фигуры или явления, рассматривать правила через исключения

Авантюризм - явление сложное и многогранное - традиционно оп-

>

ределяется как девиантное, аморальное поведение, мошенничество, афе-ризм Под категорию «авантюрист» чаще всего попадают широко известные личности, такие, как Казакова, Калиостро, Сен-Жермен, Тренк и лр ^ Однако авантюризм репрезентируется личностью особого психологического склада, формирующей определенные поведенческие модели, которые закрепляются в художественных текстах, мифах, легендах и на которые ориентируется жизнетворческие практики эпохи, поэтому ограничивать это явление рамками анти-поведения было бы не совсем правомерно

Следует отметить, что авантюризм актуализируется в переходные культурно-исторические периоды, когда происходит ценностный надлом, что, с одной стороны, вызывает к жизни различные формы антиповедения, а с другой - дает возможность свободного формирования новых поведенческих моделей Исследование авантюризма и форм его репрезентации в русской культуре позволит по-новому оценить социокультурные процессы, происходящие в современности

Степень научной разработанности проблемы. Научный интерес в гуманитарных науках к авантюризму как явлению и человеку-авантюристу обозначился в последнее десятилетие Предметом исследовательского анализа стали авантюристы эпохи европейского Просвещения К ним традиционно относят исторические личности одного социопсихологического склада с похожими сюжетами жизни К исследованию западноевропейского авантюризма в культуре XVIII века обращались зарубежные ученые Так, следует отметить работу Сюзанны Рот «Приключение и авантюристы XVIII века Опыт литературной социологии», в которой на основании фактического материала дан социологический и психологический анализ этого феномена К подобного рода работам можно отнести и монографии Франца Функ-Брентано и Роберта Дарнтона

Значимой для нашего исследования стала работа А Ф Строева ««Те кто поправляет Фортуну» Авантюристы Просвещения», в которой исследуется тип поведения европейского авантюриста XVIII века и определяются его основные варианты «чудотворец», «целитель», «алхимик», «самозванец» «прожектер» и др А Ф Строев рассматривает варианты авантюрного поведения в системе ролевых стереотипов эпохи и выявляет противоположные им амплуа «щеголя», «философа» и «игрока» К «авантюристу» или «рыцарю удачи» исследователь относит только того, кто отвечает трем критериям тго выходец из третьего сословия или, реже, бедный дворянин, это поддельный граф или принц, которому не суждено стать всемогущим фаворитом, это тот, кто так или иначе был связан с Россией Отдельная часть работы посвящена судьбам и утопическим проектам таких европейских авантюристов, как Казанова, Бернарден де Сен-Пьер, барон Били-штейн в России Результаты исследований европейского авантюризма XVIII века послужили фактической основой для моделирования инвариантного типа авантюриста.

В процессе определения семантики концептов «авантюра» и «приключение» для нас принципиально важными стали работы таких философов, социологов и психологов, как Г Зиммель, И Хёйзинга, В.Н Топоров, С Л Сахно, В Г" Гак, С Е Никитина, И. Тернье, Ю В Сачков, В А Щуков, Г Н Хон и др Среди них особо следует отметить работу Г Зиммеля «Приключение». в которой автор определяет приключение как форму действий, переживаний, выключенную из общей цепи жизни

Категории «судьбы», «случая», закономерности и случайности, принципиально значимые для рассмотрения семантики авантюризма, исследовали в разных аспектах В Н Топоров, С.Л Сахно, В Г Гак. С Е Никитина, И Тернье, Ю В Сачков, В А Щуков, Г Н Хон

Необходимость исследования социально-психологических оснований авантюризма в исторической ретроспективе обусловила обращение к работам по психологической типологии личности (К -Г Юнг «Психологические типы», Э Фромм «Личность», К Леонгард «Акцентуирование личности», Н А Государев «Треугольный человек», Э Шостром «Характеры», А.Ф. Лазурский «Классификация личности», А Лоуэн «Анализ характе-

ра») Внимание было сосредоточено на следующих явлениях социопсихологического плана' темперамент, потребности и интересы; цели и мотивы личности; социопсихологический тип личности

В русской культуре авантюризм проявляется в особых формах и. в частности такой как самозванство Тема русского самозванства достаточно подробно разработана такими исследователями, как К.В Чистов. Б А Успенский, А М Панченко, О Усенко, И Андреев, А Шендерович и др В последнее десятилетие ученые активно обращаются к анализу ментальных, мировоззренческих и социопсихологических основ русского самозванства В работах К В Чистова «Русские народные социально-утопические легенды XVII - XIX вв.», А М Панченко «Самозванство на Руси», Б А Успенского «Царь и самозванец Самозванчество в России как культурно-исторический феномен» и других выявляются социально-исторические условия, причины возникновения, функции самозванчества в русской культуре Интерес для нас представляет очередной выпуск альманаха «Канун», посвященный проблемам заимствования чужого имени

В процессе исследования авантюрных форм в русской культуре кон-па XVIII - первой четверти XIX века значимыми для нас стали труды Л И Вольперт, В Э Вацуро, Л Я Гинзбург, М А Гордина, Ю М Лотмана, Ю В Манна, Е Н Марасиновой, Н.Л Пушкаревой, У М Тодда, В С Тур-чина, Т А Чебанкж, Н А Хренова, С А Экштута, в которых осуществлен анализ эпохи в мировоззренческом, идеологическом, социально-политическом и эстетическом аспектах, в плане культурно-исторического типа человека, жизнетворческих практик эпохи и поведенческих моделей

Специфику повседневной культуры первой четверти XIX века во многом определяет тенденция интеграции искусства (литературы) в пространство повседневности В этом аспекте бытовую культуру начала XIX века исследует Ю М Лотман («История и типология русской культуры», «Беседы о русской культуре- Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века)») Он рассматривает повседневный быт и поведение людей эпохи как эстетически организованное по моделям, заданным литературными текстами Значимы для исследования работы о русском литературном быте первых десятилетий XIX века У М Тодда «Литература и об-

щество в эпоху Пушкина». В Э Вацуро «С Д П - Из истории титератур-ного быта пушкинской поры». В И Вольперт «Пушкин в роли П\ шкина Творческая игра по моделям французской литературы» и др В исследовании У М Тодда предпринята попытка дать синтетический анализ соотношения идеологии, культурных институтов, литературных и поведенческих » текстов пушкинской эпохи В книге В Э Вацуро внимание сосредоточено

на детальном изучении истории одного из литературных обществ эпохи -салона СД Пономаревой В И Вольперт исследует «отитсратхренный»

¡г

быт поэта и его ближайшего окружения в Михайловском и Тригорском

Однако следует отметить тот факт, что целостного исследования эпохи в аспекте реализации авантюризма до сих пор не проводилось

Объектом исследования является авантюризм как социопсихологическое и культурно-историческое явление

Предмет исследования: авантюризм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века

Цель диссертационной работы: выявить семантику, культурные формы и историческую динамику авантюризма в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века

Из поставленной цели вытекают следующие задачи исследования:

• Определить понятийно-категориальный аппарат, позволяющий исследовать авантюрные формы и терминологически уточнить такие категории, как «авантюризм», «авантюра», «приключение»

• Создать инвариантную модель судьбы авантюриста учитывая его архетипическую основу, психосоциальную специфику и характер связей с миром

• Выявить формы авантюризма в русской культуре конца XVII -первой четверти XIX века, определить их семантику в соотношении с идеальной моделью авантюриста

• Показать, что авантюра и приключение в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века явились структурными составляющими ряда поведенческих моделей и жизнетворческих практик

• Выявить способы строения «жизненного текста» как целого и построить типологию авантюрного жизнетворчества

• Исследовать варианты авантюрных поведенческих практик в русской культуре конца XVIII первой четверти XIX века

• Показать клльтурно-историческую динамику авантюрных форм в русской культуре

Хронологические рамки диссертационного исследования определяются спецификой объекта исследования и ограничиваются преимущественно концом XVII - первой четвертью XIX века Этот период в русской культуре рядом исследователей признается в качестве целостной эпохи, о чем свидетельствует наличие доминанты просветительски-просвещенческой идеи и сформированность культурно-исторического типа человека Авантюризм - явление преимущественно культуры Нового Времени, так как его возникновение зависит от степени свободы личности в культуре, от возможности выйти за рамки традиционных представлений о человеческой судьбе, общественной роли, что не характерно для эпохи Средневековья Период конца XVII - XVIII века показателен с точки зрения самозванства как наиболее интересной и системно реализованной формы авантюризма, период конца XVIII - первой четверти XIX века - с точки зрения приключения (и авантюры) как организующего структурного начала жизнетворче-ских практик эпохи.

Источники исследования. Источники диссертационного исследования представлены документами личного происхождения дневниковой, мемуарной и эпистолярной литературой, в которых содержатся свидетельства о повседневном поведении и поведенческих практиках эпохи, выходящих за рамки повседневности

В качестве особого вида источников следует назвать художественную литературу Для нас значимы были литературные тексты, заключающие в себе знаковые для эпохи сюжеты, в ориентации на которые строились поведенческие модели

В третью группу источников входит исследовательская литература, которая в той или иной степени касается предмета нашего исследования

Теоретико-методологическая основа диссертации определяется спецификой научной проблемы, целевой установкой и сформулированными задачами исследования Решение многоплановой проблемы предполагает применение комплекса исследовательских приемов и процедур ряда методов, сложившихся в социальных и гуманитарных науках

Анализ социокультурной специфики авантюризма осуществлен с помощью приемов сравнительно-исторического и историко-типологического методов, позволивших определить как общезначимое в авантюризме как социокультурном и психологическом явлении, так и специфику авантюрных форм в европейской и русской культурах, а также выявить динамику авантюрных форм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века

Приемы системно-структурного и семиотического методов исследования позволили определить структурообразующие начала типа человека-авантюриста, построить его идеальную модель и выявить знаковые элементы поведенческих моделей в жизнетворческой практике русской культуры первой четверти XIX века

Методологическую основу диссертационного исследования определили работы таких исследователей, как Г Зиммель, А Ф Строев, Ю М Лотман Категории и понятия, введенные в научный оборот этими исследователями, позволили сформировать категориально-понятийный аппарат

Употребляемые в работе понятия «авантюра» и «приключение» имеют разную семантику, однако они являются составляющими более широкого понятия - «авантюризм». На основании проведенного анализа выделены два аспекта авантюризма С одной стороны, это авантюра - путь личного, свободного утверждения жизни, правил собственного поведения, нарушающих общепринятые, - анти-поведение, пре-ступление, замаскированное под норму с целью получения собственной выгоды

С другой стороны, авантюризм сродни «приключению» Приключение - это особым способом организованное жизненное пространство, которое имеет ряд признаков' выпадает из «логики» и причинно-следственных связей жизни; его «случайность» обусловлена непредска-

ведет к острому переживанию полноты жизни, сопровождается риском, опасностью, может сопровождаться иррациональными, нелогичными абсурдными с внешней точки зрения действиями, смысл которых - в их процессе и длительности, а не в результате

Жизнетворчество нами понимается как сознательно моделируемое бытовое пространство, преображенное искусством (чаше всего литературными текстами), основным структурным элементом которого становится игра, определяющая выстраивание тех или иных поведенческих моделей

Понятия «авантюрная форма», «авантюрная поведенческая модель», «авантюрные поведенческие практики» применяются в работе в качестве синонимических Ото обусловлено тем, что авантюризм в русской культуре реализован преимущественно в форме поведенческой модели

Новизна исследования состоит в том, что впервые динамика авантюрных поведенческих форм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века выделена в самостоятельный предмет исследования

В ходе анализа концепта «авантюризм» раскрыта его семантика в соотношении с категориями «авантюра», «приключение», «судьба», «случай»

В исследовании разработана идеальная теоретическая модель человека-авантюриста, определены ее структурообразующие элементы Выявлено, что в русской культуре авантюризм репрезентирован в особых авантюрных формах, в структуру которых включены элементы этой модели

В диссертационной работе осуществлен анализ авантюрных поведенческих форм в русской культуре конца XVII первой четверти XIX века, выявлена их культурно-историческая специфика и динамика

В работе исследованы авантюрные формы, представленные в русской культуре конца XVII - XVIII века такими поведенческими моделями, как «разбойник» и «самозванец», в которых из двух составляющих авантюризма доминирует авантюра

В результате исследования культурно-исторического материала определены механизмы реализации авантюрных поведенческих практик в рамках жизнетворчества конца XVIII - первой четверти XIX Выполнена

типологическая классификация авантюрных поведенческих моделей, параметром которой выступает специфика строения жизненного текста Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что она продолжает традицию изучения игрового начала в культуре, репрезентирующегося в разных, в том числе и авантюрных формах В исследовании сформулировано понятие «авантюризм» и такие его составляющие, как «авантюра», «приключение» Полученные в процессе анализа результаты могут стать основанием для исследований авантюризма в других культурно-исторических эпохах

Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки вузовских курсов «История культуры», специальных курсов по культуре повседневности, в научно-исследовательской работе со студентами, в подготовке курсовых и дипломных работ

Основные положения, выносимые на защиту: 1 Понятие «авантюризм» включает семантику «авантюры» (ан-ти-поведение) и «приключения» (игровое поведение, организующее жизненное пространство, выпадающее из «логики» и причинно-следственных связей жизни, носящее «случайный» характер; максимально наполненное «напряжением», интенсивностью)

1 В русской культуре авантюризм репрезентирован в особых авантюрных формах, структура которых содержит те или иные элементы идеальной модели авантюриста

3 В русской средневековой культуре авантюризм осуществляется преимущественно в форме анти-поведения (разбойничества)

4. Самозванство - усложненная модель авантюрного поведения, характерная для русской культуры конца XVII - XVIII века, которая предполагает программное конструирование поведенческого сюжета

5 В русской культуре конца XVIII - первой четверти XIX века авантюризм реализуется в алгоритме жизнетворчества, организующим началом которого является способ строения жизненного текста Выделены следующие жизнетворческие модели

а) Единичное приключение как элемент констр\ ируемого жизненного текста, который вносит в течение повседневной жизни долю случайности и избыточности, являясь при этом разовым игровым элементом, не нарушающим общую логику жизни

б) Свободно творимый жизненный текст Приключение становится необходимым «сюжетным элементом» выстраивающегося биографического текста Биография походит на роман, в котором ведущую роль в организации и смене сюжетов играет случай События, которые наполняют эту модель поведения, - рискованные, непредсказуемые в своих последствиях, нарушающие нравственные нормы.

в) Жизнь как текст по образцу другого текста консгруирование индивидуального образа-маски и реализация соответствующей поведенческой практики по уже существующим моделям (чаще всего закрепленным в художественной литературе), так как эта роль должна быть узнаваемой в культурном пространстве

Апробация результатов исследования. Материалы и основные положения диссертационной работы были представлены и обсуждены на международной научно-практической конференции «Дальний Восток XXI век наука, образование», региональных научно-практических конференциях' «Гуманитарные науки' научно-теоретические и логико-методологические аспекты» (КнАГТУ, 2002), «Гуманитарные науки и современность» (КнАГТУ, 2003), «Науки о человеке, обществе и культуре история, современность, перспективы» (КнАГТУ, 2004) По теме диссертации опубликовано 8 работ общим объемом 2,15 п л

Структура и объем диссертации. Диссертация общим объемом 151 страница состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка источников и литературы, включающего 185 наименований

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования и научная новизна, характеризуется степень ее изученности, определяются цели и задачи диссертации, ее теоретическая и практическая значимость.

обозначается теоретико-методологическая основа, формулируются положения. выносимые на защиту

В первой главе диссертационной работы «Авантюризм как социокультурное явление: сущность, исторические формы» исследуются семантика термина «авантюризм», социокультурные и социопсихологические основания авантюризма, формы его репрезентации в западноевропейской и русской культуре конца XVII - XVIII века

В первом параграфе «Авантюра и прнключенне как семантические составляющие авантюризма» анализируется происхождение термина «авантюризм» и выявляется его семантика В процессе анализа установлено. что «авантюризм» - понятие сложное и неоднозначное Во-первых, его семантика определяется через «приключение», «похождение» особым образом организованное повседневное пространство Во-вторых, авантюризм - это «авантюра», то есть форма анти-поведения, характеризующаяся нарушением норм, чаще моральных, «беспринципным» поведением с целью получения выгоды Семантика концептов «авантюра» и «приключение» определяет сущность «авантюризма»; при этом в отдельных случаях каждая из его составляющих может доминировать, обусловливая специфику авантюрных поведенческих моделей

Приоритетными в исследовании стали авантюрные поведенческие модели, ориентированные на приключение Однако в эпохи, для которых характерна строгая нормативно-ценностная система, авантюризм представлен моделями, доминантой которых является авантюра

В опоре на работы В Н Топорова, С Л Сахно, В Г Гак. С Е Никитиной, И Тернье. Ю В Сачкова, В А Щукова, Г Н Хона анализируется категория «приключение» в соотношении с категориями «судьба» и «случай» Выявлено, что «случай» входит в ряд понятий, относящихся к семантическому полю «судьбы», к которому также относятся «рок», «участь», «доля», «предназначение», «предвидение», «Фортуна» и др Исследуется генезис категорий «случай» и «судьба», их семантика

В ходе анализа было установлено, что приключение по отношению к семантическим полям «судьба» и «случай» занимает неоднозначную позицию Приключение вытесняет человека из уготованной ему участи, до-

ли, оно вмешивается в предсказуемый ход жизненных событий Приключение - своеобразный вызов, реализация права выбора самим человеком собственной судьбы Организация жизни по принципу «поиска приключений» вносит в ее общий ход максимум неожиданности, случайности Приключение, нарушая закономерное, последовательное течение жизни, сталкивает лицом к лицу человека с собственной судьбой, скрещивает момент уверенности с моментом неуверенности, неопределенности, наполняя жизнь более сильными эмоциями и переживаниями

Во втором параграфе «Идеальная модель авантюриста» структурируется тип человека-авантюриста, систематизируются основания (психологические, социальные и др ), которые определяют авантюрную модель поведения в любом культурном пространстве В своих структурно-системных элементах эта модель создана преимущественно на материале западноевропейской культуры

Истоки авантюрной модели поведения восходят к архетипическому комплексу «антигероя», трикстера (по терминологии К М Мелетинского) Трикстер, в отличие от культурного героя, в известном смысле асоциален, а потому более «персонален» и зачастую представлен отрицательно как-маргинальная фигура, противопоставляющая себя роду В системе элементов архетипической модели поведения трикстера следует отметить его медиативную функцию' он связывает различные миры и способствует преодолению оппозиции между полярными элементами В его поведении предопределенная судьба ослабляет свою роль, зато увеличивается возможность самодеятельного авантюризма; путь трикстера - путь плутовства, попытки обмануть судьбу и получить от нее то, чем она его обделила

Исследовательская процедура моделирования социопсихологического портрета авантюриста предопределила обращение к ряду работ по психологической типологии (Э Фромм, К Г Юнг, А Ф Лазурский, Н А Государев, А Лоуэн и др.), что позволило выявить принципиальные для авантюриста социальные и психологические характеристики (темперамент характер, отношение личности к внешним объектам' природе, материальным вещам, другим людям, социальным группам, духовным благам и др) В процессе анализа повторяющихся мотивов в биографиях реальных истори-

ческих лиц, традиционно относимых к типу"«авантюриста». определен характер его концептуальных свя1ей с универсумом (Космосом. Вогом. Природой, Историей, Государством, Обществом, Другими людьми и собственным «Я»), которые являются для этого типа человека принципиальными в любом культурно-историческом пространстве'

• Авантюрист реализует связи с миром через Действие - Приключение Жизнь авантюриста не подчиняется законам рациональной ло-I ики. она наполнена «случайными», с внешней точки зрения, событиями Авантюрист - это человек-деятель, при этом для него важна не эффективность этой деятельности, а сам процесс

• Тип познания окружающего мира авантюриста не носит иррационального характера Приключение наделяется иррациональностью лишь с точки зрения общего хода жизни Он обращается с непознаваемым так, как будто бы оно познается, его поступки - нелогичные, случайные -имеют для него самого особую логику, которая обусловлена уверенностью в том, что полное подчинение непознаваемому приведет его к успеху

• Для авантюриста характерны постоянное стремление к новизне, поиск новых ощущений в каждом предпринимаемом действии Поэтому он - нарушитель сложившихся норм, традиций Освобождение от следования нормативным правилам общества, культуры, приводит к высвобождению его колоссальной энергии, которую авантюрист тратит на собственное жизнетворчество, в основании которого - мифотворчество его задача сотворение мифа о себе или реализация уже сложившихся мифологем («донжуанской», «фаустовской» и др )

• Отношения «Я» - «Социум» авантюристом не строятся по принципам «родственной» группы Свое подлинное происхождение он зачастую скрывает, заменяя реальность поддельной биографией Авантюрист воплощает в своем поведении модель «странника», «изгнанника», «чужеземца» Тем не менее, сфера отношений «Я» - «Социум» у него наиболее сильна, ибо он самореализуется в обществе, его задача соблазнять, искушать, чему способствует и неординарная внешность авантюриста

• Авантюрист - внеисторичен' для него не имеет ценности ни прошлое, ни будущее, поскольку его жизнь - поток переживаний, острота

настоящего момента, упоение им, полное растворение и самоотдача тек\ -тему У авантюриста не сформировано историческое сознание, отсутствх-ет историческая и личностная рефлексия В его поведении преобладают социально-психологические структуры, характеризующиеся преимущественной направленностью во внешний мир

• У авантюриста ослаблены связи с государством Он - космополит, гражданин мира, не связанный категорией долга по отношению к Родинс Принципиальным для него является постоянное пространственное перемещение Государство для него имеет значимость только в лице государя Авантюрист служит не отечеству, не обществу, но власти, максимально сфокусированной в правителе

Третий параграф диссертационного исследования «Авантюрные формы в русской культуре конца XVII - XVIII века: разбонннчество и самозванство» посвящен анализу культурно-исторических условий, ментальных оснований формирования поведенческих моделей «разбойника» и «самозванца», наиболее показательных с точки зрения авантюризма

В работе отмечается, что истоки культурных явлений, в том числе авантюризма, лежат в коллективном бессознательном, обусловлены мен-тальностью народа В этой связи обращено внимание на такую черту русского менталитета, как «вольность», «безудерж» (Б Ф Егоров), - выход за пределы всяческих границ, - в которой отразилось специфически р\сское понимание «свободы» как оборотной стороны рабства В противовес статичной структуре общественно-политической жизни возникали взрывные личности (и даже группы), нарушающие привычный порядок Безудержность, которая выражалась в гастрономических и сексуальных излишествах, пьянстве, вызывающем гаерстве, ерничестве, побегах, сколачивании разбойничьих шаек и др , провоцировала специфические для русской культуры формы авантюризма

В культуре со строго функционирующей нормативно-ценностной системой единственной возможностью, предоставленной человеку для проявления собственной «воли», является нарушение сложившегося порядка вещей, анти-поведение В социокультурном пространстве русского Средневековья сложились поведенческие модели, которые мы можем ус-

ловно обозначить как «авантюрные»" они включают лишь некоторые элементы авантюризма и лишены характерной для него свободы выбора Путь анти-поведения в традиционной культуре предсказуем, поскольку являегся оборотной стороной нормы (Ю М Лотман, Б.А Успенский, А.М Панчен-ко, Д С Лихачев) Анти-поведение можно обозначить термином «изгойни-чество» (Ю М Лотман)

Анализ культурно-исторического материала показал, что разбойничество для средневековой Руси было социальным явлением, объединяющим индивидуумов особого психологического типа Модель их поведения следует классифицировать как «анти-поведение». В XVIII веке новые культурные и государственные регламентированные формы соседствовали с антисоциальной стихией, увеличивалось число утративших социальный статус маргинальных индивидов, которые были предоставлены самим себе и оказывались не способными распорядиться своей свободой Сохраняя средневековые формы сознания, они зачастую пополняли ряды «лихих» людей Однако были и те, для которых разбойничество являлось осознанным и активно исповедуемым образом жизни; исключенность из социальной структуры для таких людей была намеренной

Одной из причин столь широкого распространения разбойничества в XVIII веке является выплеск остатка «средневековой пассионарности» В этой связи можно согласиться с Н А Хреновым, который считает, что в новой реальности они демонстрируют вырождающуюся пассионарность способную проявиться не в требующих самопожертвования военных подвигах, а в обыкновенных разбоях и грабежах

Самозванство - более усложненная модель поведения, чем антиповедение Исторические источники содержат сведения о том, что в XVII веке на территории Российского государства действовало около двадцати самозванцев, а XVIII век отмечен примерно сорока случаями самозванства Среди них наиболее известны «князь» Иван - «сын» Ивана Грозного от Анны Колтовской, «царевич» Лаврентий - «внук» Ивана Грозного, «сын» убиенного тираном царевича Ивана; три Лжедмитрия; «сыновья» царя Федора Иоанновича' два Петра, Август, Василий, Савелий, Семен, Клемен-тий, Крошка, Гаврилка, Мартынка, два Лже-Ивашки - «сыновья» Лже-

Дмитрия I и Марины Мнишек: «царевич» Симеон - «сын» Алексея Михайловича; Петр и Алексей - «сыновья» Петра I, «сын» царевича Алексея Петровича; череда Петров Ш; адъютант Опочинин - «сын» Елизаветы Петровны и английского короля, княжна Тараканова - «дочь» Елизаветы Петровны; отставной солдат Николай Степанов - «сын» Екатерины 11 и др

На основе анализа культурно-исторического материала можно утверждать, что феномен самозванства в русской культуре носит авантюрный характер Самовольное имянаречение уже предполагает сознательный выбор поведенческого амплуа, закрепленного за избираемым именем (особенно если это имя знаковое для эпохи), и его разыгрывание, развертывание в повседневном пространстве особого сюжета Выстраивание само-званческой модели поведения происходит по определенным культурным правилам, так как оно должно быть знаковым для окружения самозванца и сторонних людей Можно говорить о программности, последовательности жизнетворчества самозванца В процессе анализа систематизированы структурные составляющие поведенческой модели самозванца"

I Ориентация на уже сложившуюся в русской культуре мифологему «идеального царя»

II Ориентация на поведенческие роли реально существовавших царей, в основном на Петра III и царевича Дмитрия Реальное имя служило механизмом идентификации с его подлинным носителем и обусловливало усложненную семантику поведения самозванца

III Стремление к организации особого окружения, в котором самозванец забывал бы о том, что он играет роль.

IV Формирование определенного сценария действий, в котором непременно присутствуют вооруженная борьба с «изменниками» и поход на Москву.

Реализовать поведенческую модель самозванца мог человек особого психического склада, для которого характерна повышенная возбудимость, ярко выраженная способность поддаваться внушению со стороны и самовнушению Следует отметить, что отказ от прежнего имени для православного человека - это отречение от прошлого, крещенного имени, святых

покровителей и в конечном счете - от Бога и самого себя Поэтом} самозванец в народном сознании наделялся чертами колдуна, чернокнижника

В работе сделан вывод о том, что в русской кхльтуре сформировались и закрепились особые формы авантюризма, репрезентированные поведенческими моделями «самозванца»-и «разбойника» В них доминирует авантюра «разбойник» - это модель, сохраняющая в своей основе средневековую форму анти-поведения; «самозванец», при всей стр\ кт\ рной сложности, также является моделью анти-поведения по отношению к существующему парю (в модели «царского самозванства»)

Характерной особенностью эпохи было то, что авантюрный характер приобретали многие государственно значимые события русской истории (политические заговоры и дворцовые перевороты, фаворитизм и др ) Во многом показательная актуализация авантюризма была обусловлена пере-ломностью, переходностью русской культуры

Вторая глава диссертационного исследования - «Авантюрные формы в контексте жизнетворчества в русской культуре конца XVIII -первой четверти XIX века» посвящена анализу тех авантюрных форм, структурной доминантой которой является приключение и которые определяют характерные особенности жизнетворческих практик эпохи Доминирование «приключения» мотивируется тем, что в эту эпоху утверждение права свободного поведения, возможности индивидуального пути вызова судьбе реализуется в особых «исключительных» поступках - «приключениях» Как показал анализ, такие «приключения» могли осуществиться в повседневной жизни как разовые действа, так и стать структурообразующими элементами модели поведения Выявлено, что авантюрная модель поведения строится и как свободно творимый жизненный текст, и как творимый жизненный текст по художественному литературному инварианту Выстраивание модели поведения по алгоритму уже существующего сюжета позволяло переживать чужую исключительность как собственную, что придавало повседневным ситуациям характер приключения

Первый параграф второй главы «Приключение как элемент жизненного пространства» посвящен анализу единичных приключений (и

авантюр), которые репрезентируются в качестве отдельных элементов конструируемого жизненного текста

Анализу предшествует исследовательское уточнение характеристик эпохи с точки зрения исследуемой проблемы, и таких категорий и понятий, как «жизнетворчество», «поведенческие амплуа» и др.

В работе ошечено. что приключение (и авантюра) реализовалось в особых, знаковых действах, закрепленных в той или иной культуре определенного исторического периода Каждое действо-приключение сопровождалось вызовом судьбе, непредсказуемостью и экспромтом При этом общая канва жизни вполне совпадала с принятыми нормами и осуществлялась в рамках тех возможностей, которые были предоставлены дворянину русской культурой XVIII - первой четверти XIX века. Ряд «приключений», который анализируется, далеко не полон и в некоторой мере избирателен Это обусловлено задачей рассмотрения наиболее характерных для эпохи примеров в определенном исследовательском алгоритме' от чудачеств и похождений, довольно невинных в своих последствиях, до таких форм, реализация или поведенческая интерпретация которых грозили человеку гибелью Особенно показательными для эпохи являются ситуации картежной игры и дуэли, прорывы в мир искусства, в мир цыган, в пьянство и др

Игра в карпы сулила успех, удачу и, главное, - власть Для игрока эпохи выигрыш зачастую был не самоцелью, а средством вызвать ощущение риска, внести в жизнь непредсказуемость, азарт Мастером такого поведения был, к примеру, декабрист П Каховский Ореол романтического демонизма сознательно создавал вокруг себя и использовал во время карточных игр Ф.И Толстой-Американец

Дуэль в социокультурном пространстве эпохи также давала возможность бросить вызов судьбе, поиграть своей и чужой жизнью Об этом свидетельствуют результаты анализа, материалом для которого послужили факты биографий декабристов М С Лунина, А И Якубовича и др , включивших романтическую форму дуэли в систему жизнетворчества

Во втором параграфе «Приключение как структурообразующее начало свободно творимого жизненного текста» авантюризм анализируется на уровне приключения в качестве «сюжетного элемента» созна-

тельно выстраиваемого биографического текста Материалом для исследовательского анализа этой авантюрной поведенческой модели посл\жили биографии исторических лиц конца XVIII - первой четверти XIX века Г И Нечеволодова, О де Рибаса, Ф М. Толстого-Американца, О А Кипренского, А О Орловского, декабристов А И Якубовича. П Г Каховского и др Все они являли собой личность особого психотипа, близкого по своим психологическим характеристикам инварианту авантюриста Помимо этою, их судьбу орган и ¡уег единый механизм, определяющий основные сюжетные ходы «творимого жизненного текста» - с м чаи События, которые наполняют эту модель поведения, - наиболее рискованные, непредсказуемые в своих последствиях, зачастую нарушающие нормы морали

Было установлено, что модельный инвариант такой романтизированной авантюрной судьбы включает следующие составляющие

1 Необычность происхождения, либо «темные» факты рождения' обычно незнатное происхождение или же в фактах происхождения содержится некая «тайна», намекающая, наоборот, на очень знатное родство

2 Бурная молодость, сопровождаемая похождениями, предполагающими разного рода выходки и дерзости, нарушение привычных поведенческих норм

3 Сложные семейные и родственные связи и отношения В этом алгоритме героем зачастую приобретается репутация «блудного сына», ставшего позором и поношением семьи Знаковыми в реализации этой модели являются особые варианты любовных отношений, которые не могут быть завершены благополучным браком Чаще всего любовь носит «роковой» характер; возлюбленная недоступна либо в силу своего высокого социального положения, либо бедности, либо принадлежности к экзотическому народу (возможны и другие варианты)

4 Бродяжничество, переезды, путешествия, возникающие или в результате конфликта с обществом, или в поисках новых приключений

5 Одиночество, бесславная смерть, забвение в конце пути

С точки зрения стороннего наблюдателя подобный алгоритм поведения, с одной стороны, кажется абсурдным, нелогичным, бесполезно разрушающим достигнутые человеком жизненные результаты, с другой -

воспринимается как подчиненный неким иррациональным законам, некой тайне, недоступной простому обывателю, что заставляет виде1ь в ни\ не пройдох и мошенников, а почти мифических героев, жизнью которых руководит высшая сила (неважно, рок, Фортуна либо что-то еще) Логику подобного жизнестроения задает случайное и непредсказуемое в своих последствиях приключение Стремление постоянно поставить все достшну-тое на кон, рискнуть, испытать свою судьбу позволяет искателю приключений переживать во всей эмоциональной интенсивности и полноте каждый жизненный момент

В третьем параграфе «Авантюрные поведснчсскнс модели в системе жизнетворческих практик» анализируется процесс конструирования индивидуального образа-маски и реализация соответствующей поведенческой роли по уже существующим моделям, как правило, закрепленным в художественных текстах. Приключение в этом случае - это и структурная составляющая разыгрываемой роли, и сама роль, переживаемая как «приключение» Такое жизнетворчество предполагает выход за пределы привычных представлений о собственном «я», создание своего рода иной реальности, которая наполняет жизнь эмоциональными переживаниями

Предметом исследовательского интереса стали разные сферы культуры первой четверти XIX века- служба, карьера, общественная жизнь и жизнь частная Как показали результаты исследовательского анализа, в русской культуре существовали модели, в соотношении с которыми выстраивал собственный жизненный текст дворянин первой четверти XIX века Степень их влияния была различной - от прямого подражания и полной ориентации на ставший уже архетипическим текст, до включения некоторых элементов текста в алгоритм поведения в качестве идеала, образца для подражания В роли этого «архетипического текста» могли выступать как литературные тексты, так и знаковые для эпохи имена, заимствование или следование которым обусловливало определенную модель поведения

В сфере общественной службы, карьеры роль «пра-текста» выполнял «наполеоновский миф» в двух своих вариантах' апологетическом (в котором образ Наполеона «романтизировался», гиперболизировался и окружался тайной, наделялся свойственными романтическому герою демони-

ческими чертами и воспринимался в качестве «тирана», индивидуалиста презирающего людей) и антибонапартистском (в котором Наполеон наделялся свойствами игрока, авантюриста, человека расчета и выгоды, «буржуазного» человека, прагматика; его имя становилось символом карьеризма знаком вожделенного быстрого возвышения, стремления к власти и богатству) В этих аспектах анализируются жизнетворческие практики (ене-рала Л П Ермолова и литератора, журналиста и издателя Ф В Булгарина

В области интимных отношений романтические сюжеты популярных литературных текстов задавали алгоритм поведенческих сюжетных ролей В работе выявлены два типа литературных сюжетов Материалом дпя анализа и обобщающих выводов служит мемуарно-эпистолярная литература дворянской молодежи русской культуры первой четверти XIX века

Первый сюжет, определяющий алгоритм сознательно конструируемых любовных отношений, имеет истоки в сентиментальной литературе, но получает зачастую сюжетную романтическую интерпретацию Знаковыми произведениями для эпохи стали роман И -В Гете «Страдания юного Вертера», Ж -Ж Руссо «Новая Элоиза» и «Бедная Лиза» Н М Карамзина Поведенческая ориентированность на сюжеты этих литературных текстов предполагала целый комплекс настроений, в котором доминирующими были обостренная чувствительность, меланхоличность, глубокая неудовлетворенность социальной жизнью, трагическое отчаяние, порожденное неразделенной любовью Все эти настроения присутствовали в особо организованном сюжете, элементы которого органично вплетали в свою реальную биографию молодые люди эпохи начала XIX века Развертывание этого сюжета анализируется на материале биографии Андрея Тургенева

Другая модель любовных отношений строилась по сюжету, который образует ставшая мифологемой история Дон Жуана Ее архетипическая универсальность позволила сюжету, сформировавшемуся на испанской почве на пересечении двух старинных легенд, быстро приобрести интернациональное значение и стать общекультурным явлением мирового масштаба «Донжуанский» сюжет в русской культуре начала XIX века наиболее ярко развертывается в любовных похождениях А Н Вульфа

В процессе анализа мы пришли к выводу о том, что включение в пространство существования человека «пра-текстов», с одной стороны придавало бытовым ситуациям и отношениям характер приключения, а с другой - вводило приключение как таковое в структуру жизнетворчества

В Заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, позволяющие наметить перспективы дальнейшего исследования проблемы, которые связаны с изучением новых практик репрезентации авантюризма в других культурно-исторических контекстах

Основные положения диссертационного исследования получили отражение в следующих печатных работах:

1. Внукова И Ю Роман Гете «Страдания юного Вертера» в русской литературе XVIII века // Материалы научно-технической конференции аспирантов и студентов (г Комсомольск-на-Амуре, 13-14 апреля, 1998 г) - В 2 ч 4 1 - Комсомольск-на-Амуре «КнАГТУ», 1998 С 28-30 (0,17 и л.)

2. Внукова И.Ю Авантюризм в русской культуре первой половины XIX века II Гуманитарные науки Научно-теоретические и логико-методологические аспекты Материалы научно-практической конференции (г Комсомольск-на-Амуре, 26-27 апреля 2002 г) - Комсомольск-на-Амуре «КнАГТУ», 2002 - С 82-85 (0,23 п л )

3. Внукова И Ю Социопсихологические основания авантюризма // Гуманитарные науки и современность' Материалы региональной научно-теоретической конференции (г Комсомольск-на-Амуре, 15-16 марта 2003 г ) - Комсомольск-на-Амуре: «КнАГТУ», 2003 - С 60-63 (0, 23 п л )

4. Внукова И Ю Концепты «авантюра» и «приключение» культурологический анализ // Вестник ГОУВПО «КнАГТУ» - Вып 4. Сб 1 Инновационные процессы в социально-экономическом развитии общества - Комсомольск-на-Амуре «КнАГТУ», 2004 -С 148- 151 (0, 23 п.л )

5. Внукова И Ю Социокультурная модель авантюриста // Дальний Восток наука, образование XXI век' Материалы международной научно-практической конференции (Комсомольск-на-Амуре, 7-9 июня 2004)

- В 3 т Т 1 - Комсомольск-на-Амуре КнАГПУ. 2004 - С 137 139 (0, 17 пл)

6. Тимофеева И Ю Самозванчество как модель авантюрного поведения // Науки о человеке, обществе и культуре история, современность, перспективы Сборник научных трудов - Комсомольск-на-Амуре ГОУВ-ПО «КнАГТУ», 2004 - С 161-168 (0,46 п л )

7. Тимофеева И Ю Любовное приключение в структуре ролевого поведения дворянской молодежи начала XIX века // Вестник ГОУВПО «КнАГТУ»Вып 5- В 3 ч Ч 3 Сб науч тр - Комсомольск-на-Амуре ГОУВПО «КнАГТУ», 2005 - С 136 - 140 (0, 29 п л )

8. Тимофеева И Ю Авантюрные аспекты русского самозванчест-ва И Вопросы гуманитарных наук - № 12 - 2005 - С 413-418 (0,34 п л )

«

Подписано к печати 10.11.2005 Печать офсетная. Формат 60x84 1/16. Бумага писчая. Усл. печ. л. 1,63. Уч.-изд. л. 1,60. Тираж 100. Заказ 19261.

Полиграфическая лаборатория государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Комсомольский-на-Амуре государственный технический университет» 681013, Комсомольск-на-Амуре, пр. Ленина, 27.

If

г <

РНБ Русский фонд

2006-4 25895

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата культурологии Тимофеева, Ирина Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА

АВАНТЮРИЗМ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ЯВЛЕНИЕ: СУЩНОСТЬ, ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ

1.1 Авантюра и приключение как семантические составляющие авантюризма

1.2 Идеальная модель авантюриста

1.3 Авантюрные формы в русской культуре конца XVII - XVIII века: разбойничество и самозванство

ГЛАВА

АВАНТЮРНЫЕ ФОРМЫ В КОНТЕКСТЕ ЖИЗНЕТВОРЧЕСТВА В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ КОНЦА XVIII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА

2.1 Приключение как элемент жизненного пространства

2.2 Приключение как структурообразующее начало свободно творимого жизненного текста

2.3 Авантюрные поведенческие модели в системе жизнетворческих практик

Введение диссертации2005 год, автореферат по культурологии, Тимофеева, Ирина Юрьевна

Актуальность исследования

Диссертационная работа посвящена исследованию авантюризма в русской культуре. На сегодняшний день работ, посвященных интегративному культурологическому исследованию авантюриста как социокультурного и социопсихологического типа и авантюризма как социокультурного явления, не существует. К авантюризму чаще всего обращаются авторы научно-популярной и художественной литературы.

В современных гуманитарных науках многие параметры русской культуры конца XVII - первой четверти XIX века, в том числе мировоззренчески-философские, идеологические, социально-политические и эстетические системы, являются достаточно изученными. Однако признание культурологии как самостоятельной области знания, тяготеющего к целостной интерпретации мира и человека в нем в единстве социальных, религиозных, философских, эстетических и других проявлений в значительной мере расширяет поле деятельности исследователя. Одним из актуальных направлений в современных исследованиях является изучение человека как субъекта культуры, о чем свидетельствует ряд новейших работ. Среди них можно назвать работы М.С. Кагана «Се человек. Жизнь, смерть и бессмертие в «волшебном зеркале» изобразительного искусства», М.В. Розина «Личность как учредитель и менеджер «себя» и субъект культуры», И.Г. Яковенко «Ментальность в структурировании субъекта и субъектности», Н А. Хренова «Парадоксы функционирования российской цивилизации сквозь призму субъекта исторического процесса (социально-психологический аспект)», Б.В. Маркова «Храм и рынок. Человек в пространстве культуры» и др.

В культурно-антропологическом аспекте эпоха, как правило, оценивается с точки зрения культурно-исторического типа человека, репрезентирующего ее ценности и определяющего основные социокультурные тенденции. Однако культурно-исторический тип человека учитывает только то, что предопределяет идеально-положительное развитие эпохи, и в этой связи ее антропологическая картина может оказаться неполной, так как вне поля зрения остается человек, выпадающий из общей тенденции культурно-антропологического развития, нарушающий общепринятые нормы и стандарты поведения, не укладывающийся в модельные рамки культурно-исторического типа человека. Результаты изучения такого человека позволят более многогранно представить культурно-историческую эпоху. Чтобы понять самою себя культура зачастую определяет свои границы, описывая с помощью представлений о «норме» и «анти-норме» то, чем она не является. Поэтому для ее понимания представляется важным исследовать маргинальные фигуры или явления, рассматривать правила через исключения.

Авантюризм - явление сложное и многогранное - обычно определяется как девиантное, аморальное поведение, мошенничество, аферизм. Под категорию «авантюрист» чаще всего попадают широко известные личности: Ка-занова, Калиостро, Сен-Жермен, Тренк и др. Однако авантюризм репрезентируется личностью особого психологического склада, формирующей определенные поведенческие модели, которые закрепляются в художественных текстах, мифах, легендах и на которые ориентируются жизнетворческие практики эпохи, поэтому ограничивать это явление только рамками антиповедения было бы не совсем правомерно.

Следует отметить, что авантюризм актуализируется в переходные периоды, когда в культуре происходит ценностный надлом, что, с одной стороны, вызывает к жизни различные формы анти-поведения, а с другой - дает возможность свободного формирования новых поведенческих моделей. С этой точки зрения исследование авантюризма и форм его репрезентации в русской культуре позволит по-новому оценить социокультурные процессы, происходящие в современности.

Степень научной разработанности проблемы.

Научный интерес в гуманитарных науках к авантюризму как явлению и человеку-авантюристу обозначился в последнее десятилетие. Предметом исследовательского анализа стали авантюристы эпохи европейского Просвещения. К ним традиционно относят исторические личности одного социопсихологического склада с похожими сюжетами жизни. К исследованию западноевропейского авантюризма в культуре XVIII века обращались зарубежные ученые. Так, следует отметить работу Сюзанны Рот «Приключение и авантюристы XVIII века. Опыт литературной социологии», в которой на основании собранного обширного фактического материала проводится социологический и психологический анализ этого феномена. К подобного рода исследованиям можно отнести и монографии Франца Функ-Брентано и Роберта Дарнтона.

Значимой для нас стала работа отечественного исследователя А.Ф. Строева ««Те, кто поправляет Фортуну». Авантюристы Просвещения», в которой он определяет тип поведения европейского авантюриста XVIII века и его основные варианты: «чудотворец», «целитель», «алхимик», «самозванец», «прожектер» и др. Автор рассматривает варианты авантюрного поведения в системе ролевых стереотипов эпохи и выявляет противоположные им амплуа «щеголя», «философа» и «игрока». К «авантюристу» или «рыцарю удачи» исследователь относит только тех, кто отвечает трем критериям: это выходец из третьего сословия или, реже, бедный дворянин; это поддельный граф или принц, которому не суждено стать всемогущим фаворитом, и это тот, кто так или иначе был связан с Россией. Социопсихологический тип авантюриста А.Ф. Строев рассматривает в трех сферах его существования: социальной, художественной и географической, которые представлены в качестве трех последовательных путешествий: в обществе, в культуре и географическом пространстве на окраину цивилизации - в Россию. Отдельная часть работы посвящена судьбам и утопическим проектам европейских авантюристов, таких, как Казанова, Бернарден де Сен-Пьер, барон Билиштейн и др. в России. Результаты исследований европейского авантюризма XVIII века послужили основой моделирования инвариантного типа авантюриста.

В процессе определения семантики концептов «авантюра» и «приключение» для нас принципиально важными стали работы таких философов, социологов и психологов, как Г. Зиммель, Й. Хёйзинга, В.Н. Топоров, С.Л. Сахно, В.Г. Гак, С.Е. Никитина, И. Тернье, Ю.В. Сачков, В.А. Щуков, Г.Н. Хон и др. Среди них особо следует отметить работу Г. Зиммеля «Приключение», в которой автор определяет приключение как форму действий, переживаний, «выключенную из общей цепи жизни».

Категории «судьбы», «случая», закономерности и случайности, принципиально значимые для рассмотрения семантики авантюризма, исследовали в разных аспектах В.Н. Топоров, С.Л. Сахно, В.Г. Гак, С.Е. Никитина, И. Тернье, Ю.В. Сачков, В.А. Щуков, Г.Н. Хон.

Необходимость исследования социально-психологических оснований авантюризма в исторической ретроспективе обусловила обращение к работам по психологической типологии личности таких авторов, как К.-Г. Юнг «Психологические типы», Э. Фромм «Личность», К. Леонгард «Акцентуирование личности», Н.А. Государев «Треугольный человек», Э. Шостром «Характеры», А.Ф. Лазурский «Классификация личности», А. Лоуэн «Анализ характера». Внимание было сосредоточено на следующих явлениях социопсихологического плана: темперамент, потребности и интересы; цели и мотивы личности; социопсихологический тип личности.

Моделирование типа человека нами осуществлялось через анализ системы устанавливаемых им на том или ином культурно-историческом этапе связей с жизненно-бытийными сферами (природно-космической, социально-политической, исторической) и с самим собою. Ее определяют отношение человека с Космосом, Богом, Природой, Историей, Государством, Обществом, Другими людьми и собственным «Я». Данную модель изучения человека во всей упорядоченности ее элементов разработала Т.А. Чебанюк в работе «Парадигма «Человека просвещенного» в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века». Опираясь на эти исследовательские позиции, мы предприняли попытку моделирования типа человека - авантюриста.

В русской культуре авантюризм проявляется в особых формах и, в частности, такой, как самозванство. Тема русского самозванства достаточно подробно разработана современными исследователями: сошлемся на труды К.В. Чистова, Б.А. Успенского, A.M. Панченко, О. Усенко, И. Андреева,

A. Шендеровича. В последнее десятилетие исследователи активно обращаются к анализу ментальных, мировоззренческих и социопсихологических основ русского самозванства. Результаты исследований, представленные в работах К.В. Чистова «Русские народные социально-утопические легенды XVII - XIX вв.», A.M. Панченко «Самозванство на Руси», Б.А. Успенского «Царь и самозванец. Самозванчество в России как культурно-исторический феномен» и других объясняют социально-исторические условия, причины возникновения, функции самозванства в русской культуре и определяют его специфику. Интерес для нас представляет очередной выпуск альманаха «Канун», посвященный проблемам заимствования чужого имени.

В процессе исследования авантюрных форм в русской культуре конца XVIII - начала XIX века значимыми для нас стали труды Л.И. Вольперт,

B.Э. Вацуро, Л.Я. Гинзбург, М.А. Гордина, Ю.М. Лотмана, Ю.В. Манна, Е.Н. Марасиновой, Н.Л. Пушкаревой, У.М. Тодда, B.C. Турчина, Т.А. Чеба-нюк, Н.А. Хренова, С.А. Экштута, в которых осуществлен анализ эпохи в различных ее аспектах: мировоззренчески-философском, идеологическом, социально-политическом и эстетическом, в аспекте культурно-исторического типа человека, жизнетворческих практик и поведенческих моделей.

Специфику повседневной культуры начала XIX века определяют несколько тенденций, из них принципиальной для исследования является тенденция интеграции искусства (литературы) в пространство повседневности, что позволяет его рассматривать как поле для осуществления «приключенчества», «авантюрности». В этом аспекте бытовую культуру начала XIX века исследует Ю М. Лотман («История и типология русской культуры», «Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало ХЗХ века)»). Он рассматривает повседневный быт и поведение людей эпохи как эстетически организованное по моделям, заданным литературными текстами. Этой же традиции исследования придерживаются и другие ученые. К примеру, У.М. Тодд «Литература и общество в эпоху Пушкина», В.Э. Вацуро «С.Д.П.: Из истории литературного быта пушкинской поры», В.И. Вольперт «Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы». В исследовании У.М. Тодда предпринята попытка дать синтетический анализ соотношения идеологии, культурных институтов, литературных и поведенческих текстов пушкинской эпохи. В книге В.Э. Вацуро внимание сосредоточено на детальном изучении истории одного из литературных обществ эпохи - салона С.Д. Пономаревой. В.И. Вольперт исследует «олитературенный» быт поэта и его ближайшего окружения в Михайловском и Три-горском.

Однако следует отметить тот факт, что целостных исследований эпохи в аспекте реализации авантюризма до сих пор не проводилось.

Объектом исследования является авантюризм как культурно-историческое и социопсихологическое явление.

Предмет исследования: авантюризм в русской культуре конца XVII -первой четверти XIX века.

Цель диссертационной работы: выявить семантику, культурные формы и историческую динамику авантюризма в русской культуре конца XVII -первой четверти XIX века.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи исследования:

• Определить понятийно-категориальный аппарат, позволяющий исследовать авантюрные формы и терминологически уточнить такие категории, как «авантюризм», «авантюра», «приключение».

• Создать инвариантную модель судьбы авантюриста, учитывая его архетипическую основу, психосоциальную специфику и характер связей с миром.

• Выявить формы авантюризма в русской культуре конца XVII -первой четверти XIX века, определить их семантику в соотношении с теоретической идеальной моделью авантюриста.

• Показать, что авантюра и приключение в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века явились структурными составляющими ряда поведенческих моделей и жизнетворческих практик.

• Выявить способы строения «жизненного текста» как целого и построить типологию авантюрного жизнетворчества.

• Исследовать варианты авантюрных поведенческих практик в русской культуре конца XVIII - первой четверти XIX века.

• Показать культурно-историческую динамику авантюрных форм в русской культуре.

Хронологические рамки диссертационного исследования определяются спецификой объекта исследования и ограничиваются преимущественно концом XVII - первой четвертью ХЕХ века. Этот период в русской культуре является целостной эпохой, о чем свидетельствует наличие доминанты просветительски-просвещенческой идеи и сформированность культурно-исторического типа человека. Авантюризм - явление преимущественно культуры Нового Времени, так как его возникновение зависит от степени свободы личности в культуре, от возможности выйти за рамки традиционных представлений о человеческой судьбе, социальной роли, что нехарактерно для эпохи Средневековья. Период конца XVII - XVIII века показателен с точки зрения самозванства как наиболее интересной и системно реализованной формы авантюризма; период конца XVIII - первой четверти XIX века - с точки зрения приключения (и авантюры) как организующего структурного начала жизнетворческих практик эпохи.

Источники исследования. В соответствии с проблематикой и задачами исследования источники представлены документами личного происхождения: дневниковой, мемуарной и эпистолярной литературой, в которых находятся свидетельства о повседневном поведении и поведенческих практиках эпохи, выходящих за рамки повседневности.

В качестве особого вида источников следует назвать художественную литературу. Для нас значимы были литературные тексты, заключающие в себе знаковые для эпохи сюжеты, в ориентации на которые строились поведенческие модели.

В третью группу источников входит исследовательская литература, которая в той или иной степени касается предмета нашего исследования.

Теоретическая и методологическая основа диссертации определяется спецификой научной проблемы, целевой установкой и сформулированными задачами исследования. Решение многоплановой проблемы предполагает применение комплекса исследовательских приемов и процедур ряда методов, сложившихся в социальных и гуманитарных науках.

Анализ социокультурной специфики авантюризма осуществлен с помощью приемов сравнительно-исторического и историко-типологического методов, позволивших определить и общезначимое в авантюризме как социокультурном и психологическом явлении, и специфику авантюрных форм в европейской и русской культурах, а также выявить динамику авантюрных форм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века.

Приемы структурно-системного и семиотического методов исследования позволили выявить структурообразующие начала типа человека-авантюриста, построить его идеальную модель, и определить знаковые элементы поведенческих моделей в жизнетворческой практике русской культуры XVII - первой четверти XIX века.

Методологическую основу диссертационного исследования определили работы таких исследователей, как Г. Зим мель, А.Ф. Строев, Ю.М. Лотман. Категории и понятия, введенные в научный оборот этими исследователями, позволили сформировать категориально-понятийный аппарат.

Употребляемые в работе понятия «авантюра» и «приключение» имеют разную семантику, однако они являются составляющими более широкого понятия - «авантюризм». На основании проведенного анализа мы выделили два аспекта авантюризма. С одной стороны, это авантюра - путь личного, свободного утверждения жизни, правил собственного поведения, нарушающих общепринятые, - анти-поведение, пре-ступление, определенным образом замаскированное под норму с целью получения собственной выгоды.

С другой стороны, авантюризм сродни «приключению». Приключение - это особым способом организованное жизненное пространство, которое имеет ряд признаков: выпадает из «логики» и причинно-следственных связей жизни; его «случайность» обусловлена непредсказуемостью результатов; максимально наполнено «напряжением», которое ведет к острому переживанию полноты жизни, сопровождается риском, опасностью; может сопровождаться иррациональными, нелогичными, абсурдными с внешней точки зрения действиями, смысл которых - в их процессе и длительности, а не в результате.

Жизнетворчество нами понимается как сознательно моделируемое бытовое пространство, преображенное искусством (чаще всего литературными текстами), основным структурным элементом которого становится игра, определяющая выстраивание тех или иных поведенческих моделей человека.

Понятия «авантюрная форма», «авантюрная поведенческая модель», «авантюрные поведенческие практики» применяются в работе в качестве синонимических. Это обусловлено тем, что авантюризм в русской культуре реализован преимущественно в форме поведенческой модели.

Новизна исследования состоит в том, что впервые динамика авантюрных поведенческих форм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века выделена в самостоятельный предмет исследования.

В ходе анализа концепта «авантюризм» была раскрыта его семантика в соотношении с категориями «авантюра», «приключение», «судьба», «случай».

В исследовании разработана идеальная теоретическая модель человека-авантюриста, определены ее структурообразующие признаки. Выявлено, что в русской культуре авантюризм репрезентирован в особых авантюрных формах, в структуру которых включены элементы этой модели.

В диссертационной работе осуществлен анализ авантюрных поведенческих форм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века, выявлена их культурно-историческая специфика и динамика.

В работе исследованы авантюрные формы, представленные в русской культуре конца XVII - XVIII века такими поведенческими моделями, как «разбойник» и «самозванец», в которых из двух составляющих авантюризма доминирует авантюра.

В результате исследования культурно-исторического материала определены механизмы реализации авантюрных поведенческих практик в рамках стратегий жизнетворчества в период конца XVIII - первой четверти XIX века. Выполнена типологическая классификация авантюрных поведенческих моделей, параметром которой выступает специфика строения жизненного текста.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что она продолжает традицию изучения игрового начала в культуре, репрезентирующегося в разных, в том числе и авантюрных формах. В исследовании сформулировано понятие «авантюризм» и такие его составляющие, как «авантюра», «приключение». Полученные в процессе анализа результаты могут стать основанием для исследований авантюризма в других культурно-исторических эпохах.

Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки вузовских курсов «История культуры», специальных курсов по культуре повседневности, в научно-исследовательской работе со студентами, в подготовке курсовых и дипломных работ.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Понятие «авантюризм» включает семантику «авантюры» (антиповедение) и «приключения» (игровое поведение, организующее жизненное пространство, выпадающее из «логики» и причинно-следственных связей жизни, носящее «случайный» характер; максимально наполненное «напряжением», интенсивностью).

2. В русской культуре авантюризм репрезентирован в особых авантюрных формах, структура которых содержит те или иные элементы идеальной модели авантюриста.

3. В русской средневековой культуре авантюризм осуществляется в форме анга-поведения (разбойничества).

4. Самозванство - усложненная модель авантюрного поведения, характерная для русской культуры конца ХУЛ - XVIII века, которая предполагает программное конструирование поведенческого сюжета.

5. В русской культуре конца XVIII - первой четверти XIX века авантюризм реализуется в алгоритме жизнетворчества, организующим началом которого является способ строения жизненного текста. Выделены следующие жизнетворческие модели: а) Единичное приключение как элемент конструируемого жизненного текста, который вносит в течение повседневной жизни долю случайности и избыточности, являясь при этом разовым игровым элементом, в целом не меняющим общую закономерность жизни. б) Свободно творимый жизненный текст. Приключение становится необходимым «сюжетным элементом» выстраивающегося биографического текста. Биография походит на роман, в котором ведущую роль в организации и смене сюжетов играет случай. События, которые наполняют эту модель поведения, ~ рискованные, непредсказуемые в своих последствиях, нарушающие нравственные нормы. в) Жизнь как текст по образцу другого текста: конструирование индивидуального образа-маски и реализация соответствующей поведенческой практики по уже существующим моделям (чаще всего закрепленным в художественной литературе), так как эта роль должна быть узнаваемой в культурном пространстве.

Апробация результатов исследования. Материалы и основные положения диссертационной работы были представлены и обсуждены на международной научно-практической конференции «Дальний Восток XXI век: наука, образование», региональных научно-практических конференциях: «Гуманитарные науки: научно-теоретические и логико-методологические аспекты» (КнАГТУ, 2002), «Гуманитарные науки и современность» (КнАГТУ, 2003), «Науки о человеке, обществе и культуре: история, современность, перспективы» (КнАГТУ, 2004). По теме диссертации опубликовано 8 работ общим объемом 2,15 п.л.

15

Заключение научной работыдиссертация на тему "Авантюризм в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX века"

Результаты исследования позволили сделать вывод о том, что авантюризм - явление игрового характера: авантюрист создает вокруг себя иное пространство, отличное от пространства повседневности, преображает повседневный быт, внося в него случайность, сопровождающуюся риском, опасностью и непредсказуемостью, наполняя жизнь эмоциональным напряжением. В создаваемом пространстве всегда есть «главный герой» и «второстепенные персонажи», которые придают достоверность игровой ситуации, есть определенный сюжет, задающий правила игры, но не ее результаты.

Формы репрезентации авантюризма зависят от социокультурной ситуации. Было отмечено, что в системе существования строгих представлений о культурной норме авантюризм может реализоваться в форме антиповедения. В переходные эпохи, когда размываются строгие представления о норме, появляются возможности более разнообразных моделей поведения, в том числе авантюрных, которые организуются по законам сюжета. Это характерно для исследуемой эпохи конца XVII - первой четверти XIX века. Причем жизнетворчество здесь следует отличать от последовательного «жизнестроительства» (программного строительства жизни, исключающего момент игры, вдохновения, непредсказуемости и др.), характерного для деятелей второй половины XIX века и идеи «преображения» жизни, характерного для творческой интеллигенции серебряного века.

Проведенное исследование выводит на ряд перспективных научных направлений в исследовании авантюризма в культуре. Это обусловлено возможностью применения теоретических выводов работы в исследовании материала других культурно-исторических эпох.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Авантюризм - явление сложное и многогранное - в социокультурном пространстве может репрезентироваться в различных формах. Многообразие авантюрных форм обусловлено тем, что авантюризм вбирает в себя как «авантюру» - форму анти-поведения, предполагающее пре-ступления существующих норм, чаще всего нравственных, так и «приключение» - форму игровой организации жизненного пространства. Опираясь на интегративный подход к исследованию русской культуры, в диссертационной работе осуществлен анализ авантюрных форм и их динамики в русской культуре конца XVII - первой четверти XIX вею.

Приоритетным направлением диссертационного исследования стали поведенческие модели, которые в той или иной степени, в зависимости от доминирующего элемента, репрезентируют авантюризм в русской культуре.

Авантюризм - явление, в большей степени присущее культуре Нового времени, однако его формы существуют и в традиционной культуре. В системе существования строгих представлений о культурной норме авантюризм может реализоваться только в форме анти-поведения. К таким авантюрным формам мы относим разбойничество и, с некоторыми оговорками, самозванство. В этих поведенческих моделях из двух составляющих авантюризма доминирует «авантюра». Самозванство, по сравнению с разбойничеством, - более сложная модель поведения, так как диктует наличие не только определенного амплуа, но и развернутого сюжета, программы поведения, в реализацию которой включаются окружающие люди. Выстраивание самозванче-ской модели поведения происходит по определенным культурным правилам, так как оно должно быть знаковым для окружения самозванца и сторонних людей. Поведение самозванца строится по алгоритму «узнавания», (внешнего и внутреннего), свойственному традиционному сознанию. Претенденту на престол необходимо реализовать, во-первых, мифологему «идеального царя», во-вторых, «развернуть» образ (в основных его составляющих: внешнее подобие, пластика, поведение, окружение) реально существовавшего государя, имя которого присваивается (например, Петра Ш, царевича Дмитрия и т.д.). Социокультурная ситуация конца XVII - XVIII века была такова, что авантюрный характер приобретали многие государственно значимые события русской истории, в которые вовлекались широкие массы населения.

В культуре конца XVIII - первой четверти XIX века авантюризм реализуется в поведенческих моделях, доминанту которых составляет «приключение». По сравнению с предыдущей эпохой, в этот период авантюризм проявляется преимущественно в сфере частной жизни - интимных отношений, личной карьеры и успеха и т.д.

Специфику культуры конца XVIII - первой четверти XIX века определяют несколько тенденций, из которых одной из ведущих является тенденция интеграции искусства в пространство повседневности, в результате чего происходит стирание границ между областью повседневного существования и художественным творчеством. Человек культуры начала века пытается строить обыденную жизнь по принципам художественного творчества, то есть пространство «быта» воспринимается им как требующее принципиального преображения. Жизнетворчество начала века исследователи рассматривают как структурообразующее начало, определяющее практики повседневного поведения. Благодаря эстетизации «быта» повседневные ситуации приобретали черты «приключения» и сопровождались мгновениями острого психологического напряжения. Такие «приключения» осуществлялись в повседневной жизни в качестве единичных действ, но вместе с тем определяли ту или иную модель поведения в качестве структурообразующего элемента. В последнем случае модель поведения организуется и как свободно творимый жизненный текст, и как творимый жизненный текст по художественному литературному инварианту.

Список научной литературыТимофеева, Ирина Юрьевна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Алексей Петрович Ермолов: Материалы для его биографии, собранные М. Погодиным / М. Погодин. — М., 1864. — 397 с.

2. Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов». Л., 1991. — 523 с.

3. Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков / А.Т. Болотов. М., 1986. - 767 с.

4. Булгарин Ф.В. Воспоминания / Ф.В. Булгарин. М., 2001. - 783с.

5. Вигель Ф.Ф. Записки / Ф.Ф. Вигель // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800 1825 гг. - М., 1989. - С. 435 - 522.

6. Вяземский П.А. Записные книжки. Московское семейство старого быта. Воспоминания о 1812 годе / П.А. Вяземский // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800 1825 гг. - М., 1989. - С. 523-551.

7. Вяземский П.А. Старая записная книжка / П.А. Вяземский. М., 2000.-365 с.

8. Вяземский П. А. Записные книжки (1813-1848) / П.А. Вяземский. -М„ 1963.-507 с.

9. Вульф А.Н. Дневники / А.Н. Вульф // Любовный быт пушкинской эпохи: В 2-х томах. Т. 1. М, 1994. С. 185-454.

10. Глинка С.Н. Записки / С.Н. Глинка // Русские мемуары XVIII в. -М., 1988.-С. 325-343.

11. Греч Н.И. Записки о моей жизни / Н.И. Греч. М., Л., 1930. - С. 675-676.

12. Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988. - 507 с.

13. Друзья Пушкина. Переписка; Воспоминания; Дневники. В 2-х т./ Сост. биографические очерки и прим. В.В. Кунина. М., 1985. - 640 с.

14. Ермолов А. П. Записки. 1798 -1826. / А.П. Ермолов. М., 1991.462 с.

15. Жуковский В.А. Письма В.А. Жуковского к Александру Ивановичу Тургеневу / В.А. Жуковский. М., 1895. - 322 с.

16. Записки и воспоминания русских женщин XVIII первой половины XIX века / Сост. Г.Н. Моисеева. - М., 1990. - 540 с.

17. Золотой век Екатерины Великой: Воспоминания. М., 1996.330 с.

18. Казанова Д. История моей жизни / Д. Казанова. М., 1990. - 734с.

19. Керн А.П. Воспоминания о Пушкине / Сост., всг. ст. и примеч. А.М. Гордина. М., 1988. - 416 с.

20. Лунин М.С. Сочинения, письма, документы / М.С. Лунин. Ир-кутстк, 1988. - 576 с.

21. Любовный быт пушкинской эпохи / Вст. ст. П.Е. Щеголева, М.И. Семевского. В 2 т. - М., 1994.

22. Муравьев Н.Н. Записки / Н.Н. Муравьев // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800- 1825 гг. -М., 1989. -С. 57-157.

23. Орлов М.Ф. Капитуляция Парижа. Политические сочинения. Письма / М.Ф. Орлов М., 1963. - 380 с.

24. Перекличка веков: Размышления. Суждения. Высказывания. -М., 1990.-478 с.

25. Поджио А.В. Записки и письма // А.В. Поджио. Иркутск, 1991. - 546 с.

26. Россия первой половины XIX века глазами иностранцев. Л.,1991.

27. Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856. М., 1990.736 с.

28. Русские мемуары: Избранные страницы. 1800 -1825 гг. / Сост., вступ. Ст. и примеч. И.И. Подольской. М., 1989. - 624 с.

29. Русские мемуары: Избранные страницы. XVIII век. М., 1988.560 с.

30. Русский быт по воспоминаниям современников. Сборник отрывков из записок, воспоминаний и писем / Сост. П.Е. Мельгуновой. XVIII век. Вып. 1. Ч. 1. М., 1918. - 467 с.

31. Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи: (Мемуары современников). М., 1989. - 446 с.

32. Русское общество 40 50-х г. XIX в. - М., 1991.

33. Сороковые годы XIX века в мемуарах современников, документах эпохи. М., 1959.

34. Толстой С.Л. Федор Толстой-Американец / С.Л. Толстой. М., 1926.-63 с.

35. Саблуков Н.А. Записки / Н.А. Саблуков // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800 1825 гг. - М., 1989. - С. 37 - 56.

36. Тургенев Н.И. Россия и русские / Н.И. Тургенев // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800- 1825 гг.-М., 1989. -С. 241-328.

37. Тургенев Н.И. Россия и русские / Н.Н. Тургенев. М., 2001. - 744с.

38. Якушкин И.Д. Четырнадцатое декабря / И.Д. Якушкин // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800 1825 гг. - М., 1989. - С. 387 - 420.1. ЛИТЕРАТУРА

39. Акимова Н.Н. Ф.В. Булгарин в литературном контексте первой половины XIX' века / Н.Н. Акимова. Автореферат диссертации на соискание учен, степени доктора филологич. наук - СПб, - 2003г. - 42 с.

40. Акимова Н.Н. Ф.В. Булгарин: литературная репутация и культурный миф / Акимова Н.Н. Хабаровск, - 2002. - 182с.

41. Александрова Н.В. Любовь и дружба в русской дворянской культуре рубежа XVIII XIX веков / Н.В. Александрова // Вестник Челябинского ун-та, Сер.1, История. - 1999 - №2. - С. 33-42.

42. Александрова Н.В. Новое измерение дворянской культуры (по мемуарным источникам второй половины XVIII первой трети XIX века) / Н.В. Александрова // Вестник Челябинского ун-та, Сер. 1, История. - 1999. -№ 1. - С. 50-60.

43. Алтунян А.Г. «Политические мнения» Фаддея Булгарина (Идейно-стилистический анализ записок Ф.В. Булгарина к Николаю I) / А.Г. Алтунян.-М., 1998.-208 с.

44. Андреев И. Анатомия самозванства / И. Андреев // Наука и жизнь. 1999. - №10. - С. 110 - 117.

45. Андреев И. Самозванство и самозванцы на Руси / И. Андреев // Знание сила. -1995. - №8. - С. 46-56.

46. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. Борьба за наследие Петра / Е.В. Анисимов. М., 1986. - 239 с.

47. Антология мировой философии: В 4-х тт. М., 1969. - Т.1, ч.1. -С. 328-329,359.

48. Антология мировой философии: В 4-х тт. М., 1970. - Т.2. - С. 357, 359.

49. Аронсон М.И., Рейсер С.А. Литературные кружки и салоны / М.И. Аронсон, С.А. Рейсер. СПб, 2001. - 400 с.

50. Бабаева А.В. Стереотипы поведения в истории культуры. Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата фил. наук. - СПб, 1998. -19 с.

51. Багно В.Е. Дон Хуан и Дон Кихоте / В.Е. Багно // Чужое имя (Альманах «Канун». Вып. 6). СПб, 438с. - С. 294 - 305.

52. Бабенко О.А. Образ героя в культуре / О.А. Бабенко. Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата фил. наук. - Ростов-на-Дону, 1999.-23 с.

53. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин.327 с.

54. Бахтин М.М. Философия поступка / М.М. Бахтин // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. М., 1984. - 254 с.

55. Безансон А. Убиенный царевич: Русская культура и национальное сознание: закономерности его нарушения / А. Безансон. М., 1999 - 216 с.

56. Бердяев Н.А. Самопознание: Сочинения / Н.А. Бердяев. М., 1999.-624 с.

57. Бердяев Н.А. Русская идея / Н.А. Бердяев // Русская литература. -1990.-№ 2.-С. 85-133.

58. Брауэр С. Тема самозванчества в русской литературе: традиции, преемственность, новаторство / С. Брауэр // Чужое имя (Альманах «Канун». Вып. 6). СПб. - С. 56 - 101.

59. Бродский Н.Л. Литературные салоны и кружки I половины XIX века / Н.Л. Бродский. М., Л., 1930. - 387 с.

60. Булгаков С.Н Философия имени // С. Булгаков. Сочинения. В 2 т. Т.2. -М., СПб, 1999.-С. 139.

61. Буянов М. Страсти и судьбы / М. Буянов. М., 1995. - 232 с.

62. Вайнштейн О.Б. Жизнетворчество в культуре европейского романтизма / О.Б. Вайнштейн // Вестик РГГУ. 1988. - №2. - С. 53 - 61.

63. Вацуро В.Э., Виролайнен М.Н. Письма Андрея Тургенева к Жуковскому/ В.Э. Вацуро, М.Н. Виролайнен // Жуковский и русская культура. -Л., 1987.-С. 350-430.

64. Вацуро В.Э. «С.Д.П.» Из истории литературного быта пушкинской поры / В.Э. Вацуро. М., 1989. - 415 с.

65. Веселовская Н.В. Дон Жуан русской классической литературы / Н.В. Веселовская. Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата филологич. наук. - М., 2000. - 16 с.

66. Вересаев В.В. Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников. В 2 т. / В.В. Вересаев. СПб., 1995. - Т. 1. -431 е., Т. 2.-478 с.

67. Верещагин В.А. Русская карикатура. Т. 3. А.О. Орловский / В.А. Верещагин. СПб, 1913. - 398 с.

68. Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в Ш отделение. М., 1998. - 704 с.

69. Вожди умов и моды. Чужое имя как наследуемая модель жизни. -СПб., 2003.-343 с.

70. Волгин И.Л. Метаморфозы власти: Покушения на российский трон в XVIII XIX вв. / И.Л. Волгин. - М., 1994. - 298 с.

71. Вольперт Л.И. Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы / Л.И. Вольперт. М., 1998. - 328 с.

72. Вольтер (Ф. М. Аруэ). Философские повести / Вольтер. М., 1985.-С. 81.

73. Гак В.Г. Судьба и мудрость / Г.В. Гак // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - С. 198 - 206.

74. Герцен А.И. Сочинения. Т.6. / А.И. Герцен. Женева, 1879. - С. 293-294.

75. Головина Т. Голос из публики (читатель-современник о Пушкине и Булгарине) / Т. Головина // НЛО. №40. - С. 11-16.

76. Гольбах П. Система природы, или О законах мира физического и мира духовного / П. Гольбах. М., 1940. - 498 с.

77. Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты / Я.А. Гордин. СПб., 2002,-288 с.

78. Гордин М.А. Любовные ереси. Из жизни российских рыцарей / М.А. Гордин. СПб., 2002. - 208 с.

79. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Л.Н. Гумилев. -1990.-784 с.

80. Данилов А. Величайший авантюрист Смутного времени / А. Данилов//Культура. -2001. -№ 17-18 (17-23 мая).

81. Дворянская семья. Из истории дворянских фамилий. СПб. -2000-239 с.

82. Дворцовые перевороты в России 1725-1825 /Сост., вст. ст. и комм. М.А. Бойцова. Ростов-на-Дону, 1998. - 640 с.

83. Евлампиев И.И. История русской философии / И.И. Евлампиев. -М„ 2002.-584с.

84. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX века / Б.Ф. Егоров // Из истории русской культуры. Т. V (XIX век). М., 2000. - 848 с.

85. Жуковский и русская культура. Сб. научных трудов. Л., 1987.504 с.

86. Зиммель Г. Избранное. Т.2. Созерцание жизни / Г. Зиммель. -М., 1996.-607с.

87. Знаменитые авантюристы XVIII века. Ростов-на-Дону, 1997.544 с.

88. Зорин А.Л. Кормя двуглавого орла. Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII первой трети XIX века / А.Л. Зорин. - М., 2001. - 416 с.

89. История русской литературы. Т. 1-4. Л., 1981.

90. Казаков Н.И. Наполеон глазами его русских современников / Н.И. Казаков // Новая и новейшая история. 1970. - №3. - С. 15-24.

91. Карнович Е.П. Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий / Е.П. Карнович. М., 1994. - 421 с.

92. Киянская О.И. Профессионал от революции. К вопросу о конспиративной деятельности П.И. Пестеля в 1819 1825 годах/ О.И. Киянская // Литературное обозрение. - 1996. - №1. - С. 4 - 18.

93. Киянская О.И. Главарь шайки злоумышленников / О.И. Киянская // Литературное обозрение. 1996. - №1. - С. 17-26.

94. Клибанов А.И. А.И. Якубович: действительность и легенда/ А.И. Клибанов // Исторические записки. Т. 106. М., 1981. - 368 с.

95. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3-х т. / В.О. Ключевский. М., 2002.

96. Ковшова М.Л. Концепт судьбы. Фольклор и фразеология / М.Л. Ковшова // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - 320 с.

97. Крючкова М.А. Русская мемуаристика второй половины XVIII века как социокультурное явление / М.А. Крючкова // Вестник МГУ, История. 1994. -№1. - С. 14-25.

98. Курочкина И.Н. Формирование поведенческой культуры русского общества второй половины XVIII века / И.Н. Курочкина // ОНС. 1999. -№2.-С. 9-18.

99. Кучерская М. О сотворении романтической репутации / М. Кучерская // Вопросы литературы. 2002. - № 4. - С. 182 - 208.

100. Лихачев Д.С. О национальном характере русских / Д.С. Лихачев // Вопросы философии. 1990. - №4 - С. 3-11.

101. Лотман Ю.М. Пушкин / Ю.М. Лотман. СПб., 1995. - 847 с.

102. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры / Ю.М. Лотман. СПб., 2002. - 768 с.

103. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века) / Ю.М. Лотман. - СПб., 1996. -399 с.

104. Марасинова Е.Н. Русский дворянин второй половины XVIII века (социопсихология личности) / Е.Н. Марасинова // Вестник МГУ, История. -1991. -№ 1. -С.22-31.

105. Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века (По материалам переписки) / Е.Н. Марасинова. -М., 1999.-302 с.

106. Матецкая А.В. Проблема судьбы в контексте русской культуры / А.В. Матецкая. Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата фил. наук. - Ростов-на-Дону, 1997 - 26с.

107. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетинский.-М, 1994.

108. Миф о Дон Жуане / Новеллы, стихи, пьесы. СПб., 2000. - 624 с.

109. Михиенко С.А. Эволюция образа Дон Жуана в русской литературе XIX XX вв / С.А. Михиенко. - Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата филологич. наук. - Волгоград, 2001 - 25 с.

110. Никитина С.Е. Концепт судьбы в русском народном сознании (на материале устнопоэтических текстов) / С.Е. Никитина // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - С. 130 - 136.

111. Панченко А.М. О русской истории и культуре / A.M. Панченко. -СПб, 2000.-464 с.

112. Панченко А.М. Самозванство на Руси / А.М. Панченко // Из истории русской культуры, том III (XVII начало XVIII века) /Изд. А. Коше-лев.-М., 1996.-С. 25-33.

113. Поликарпов B.C. История нравов в России. Восток или Запад? / B.C. Поликарпов. Ростов-на-Дону, 1995. - 575 с.

114. Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - 320 с.

115. Проскурин О. Литературные скандалы пушкинской эпохи. (Материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 6) / О. Проскурин. М., 2000. - 368 с.

116. Психология судьбы: Предопределение. Случай. Свобода / Сост. К.В. Сельченок. -М., 2003. 576с.

117. Пушкарева Н., Кулешов С. Весь мир под женским каблуком / Н. Пушкарева, С. Кулешов // Родина. 1996. - № 3. - С. 7-13.

118. Пушкарева H.JL, Экшут С.А. «Милый Алексей Николаевич»: Флирт и любовь русского дворянина / H.JI. Пушкарева, С.А. Экшут // Родина. 1996.-№3.-С. 18-27.

119. Пушкарева H.JI. История частной жизни в России глазами российских и зарубежных историков / H.JI. Пушкарева // Отечественная история- 1998. 3. С. 13-19.

120. Пушкарева Н.Л., Экшут С.А. Любовные связи и флирт в жизни русского дворянина начала XIX века / Н.Л. Пушкарева, С.А. Экшут // Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала Нового времени. М- С. 181 - 205.

121. Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы / М.И. Пыляев.- Смоленск, 2004. 320 с.

122. Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. Исследования и статьи по эпохе Александра I. / А.Н. Пыпин. СПб., 2001. -560 с.

123. Развлекательная культура России XVIII -XIX веков. СПб, 2001.- 523с.

124. Реизов Б.Г. Пушкин и Наполеон / Б.Г. Реизов // Русская литература-1966. №4. -С. 9-15.

125. Рейтблат А.И. Булгарин и Наполеон / А.И. Рейтблат // НЛО. №4 (6/1999).-С. 87-93.

126. Рейтблат А.И. Видок Фиглярин. История одной литературной репутации / А.И. Рейтблат // Вопросы литературы. 1990. - №3. - С. 11-19.

127. Рейтблат А.И. Русские писатели и 1П Отделение (1826-1855) / А.И. Рейтблат // НЛО. №4 (6/1999). - С. 94-112.

128. Сакун Ю.П. Символы судьбы в культуре / Ю.П. Сакун. Автореферат диссертации на соискание учен, степени кандидата фил. наук. - Ростов-на-Дону, 1999 - 29 с.

129. Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях-романтиках / В.И. Сахаров. М, 1984. - 295 с.

130. Сахно C.JI. Уроки рока: опыт реконструкции «языка судьбы» / С.Л. Сахно // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - С. 238-246.

131. Сачков Ю.В. Конструктивная роль случая / Ю.В. Сачко // Вопросы философии. 1988. - № 5. - С. 82 - 94.

132. Сироткин В.О. Наполеон и Россия / В.О. Сироткин. М, 2000.412 с.

133. Скуратовская А. Дендизм как психология жизнетворчества / А. Скуратовская // Культурология: Дайджест (Сер.: Теория и история культуры) -М., 2001. -№4 (20). С. 12-18.

134. Словарь русского языка: В 4-х тт. / Под ред. А.П.Евгеньевой. 2 изд., испр. - Т.1. - А - Й., 1981.-698 с.

135. Смирнов И.П. Философия имени. Из лекций о самозванстве / И.П. Смирнов // Чужое имя (Альманах «Канун». Вып. 6). СПб, 2001. - С. 102-114.

136. Сто великих авантюристов. М., 2001. - 608 с.

137. Стрелков В.И. Смерь и судьба / В.И. Стрелков // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - С. 34 - 37.

138. Строев А.Ф. «Те, кто поправляет Фортуну». Авантюристы эпохи Просвещения / А.Ф. Строев. М., 1998. - 400 с.

139. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XV111 первой половины XIX века / А.Г. Тартаковский. - М., 1991. - 386 с.

140. Тодд У.М. Литература и общество в эпоху А.С.Пушкина / У.М. Тодд. СПб, 1996.-306 с.

141. Топоров В.Н. Судьба и случай / В.Н. Топоров // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. - С. 38 - 43.

142. Тураев С.В. Концепция личности в литературе романтизма / С.В. Тураев // Контекст. М., 1977 - 1978. - С. 227 - 247.

143. Турнье И. Литература и случай в XIX веке. Вариации на тему одной социограммы / И. Турнье // НЛО. №13. - С. 133 - 156.

144. Турчин B.C. Эпоха романтизма в России / B.C. Турчин. М., 1981-552 с.

145. Удодов Б. «Все, что мило мне, оставил я у вас.» / Б. Удодов // Марин С., Милонов М. Стихотворения. Драматические произведения. Письма. Воронеж, 1983. - С. 7 - 24.

146. Усенко О. Самозванчество на Руси норма или патология? / О. Усенко // Родина. - 1995. - №2. - С. 69-74.

147. Успенский Б.А. Мена имен в России в исторической и семиотической перспективе / Б.А. Успенский // Б. А. Успенский. Избр. труды. Т.2: Язык и культура. М., 1996 - С. 187 - 202.

148. Успенский Б.А. Этюды о русской истории / Б.А. Успенский. -СПб., 2002-480с.

149. Успенский Б.А. Царь и самозванец. Самозванчество в России как культурно-исторический феномен / Б.А. Успенский // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб., 2002 - С. 149 - 196.

150. Успенский Б.А. Избранные труды. В 2 т. Т.1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1996. - 745 с.

151. Федотов Г. Россия и свобода // Федотов Г. Судьба и грехи России. Т.2. СПб, 1992. - с. 286.

152. Филюшкин А. «Шалун» против «капризов деспотизмы» / А. Фи-люшкин // Россия XXI век. 2001. - №2. - С. 70 -111.

153. Фромм Э. Характер и социальный процесс / Э. Фромм // Психологическая типология: Хрестоматия. М., 2000. - С. 12-21.

154. Хейзинга И. Homo ludens: Статьи по истории культуры / И. Хей-зинга. М., 1997.-416 с.

155. Хренов Н.А. Игровые проявления личности в переходные эпохи истории культуры / Н.А. Хренов // ОНС. 2001. - №2. - С. 11-19.

156. Хренов Н.А. Культура в эпоху социального хаоса / Н.А. Хренов. -М„ 2002.-448 с.

157. Хренов Н.А., Соколов К.Б. Художественная жизнь императорской России (субкультуры, картины мира, ментальность) / Н.А. Хренов, К.Б. Соколов. СПб., 2001. - 816 с.

158. Худушина И.Ф. Царь. Бог. Россия. Самосознание русского дворянства (конец XVIII начало XIX века) / И.Ф. Худушина. - М., 1995. - 232 с.

159. Цвейг С. Три певца своей жизни: Казанова, Стендаль, Толстой / С. Цвейг. Ростов-на-Дону, 1997. - 352 с.

160. Чебанюк Т.А. Женская повесть в романтическом художественном процессе первой половины XIX века / Т.А. Чебанюк // Литература в контексте культуры: материалы научно-практической конференции. Комсомольск-на-Амуре, - 1995. - с. 12-21.

161. Чебанюк Т.А. Парадигма «Человека просвещенного» в русской культуре конца XVII первой четверти XIX века / Т.А. Чебанюк. - Владивосток, 2000. - 396 с.

162. Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала Нового времени / Ред. Ю.Л. Бессмертный. М., 2000. - 543 с.

163. Чернов С.Л. Павел Пестель: избранные статьи по истории декабризма / С.Л. Чернов. СПб., 2004. - 304 с.

164. Чижова И.Б. Души волшебное светило. Биографии литературных героинь Петербурга первой половины XIX века / И.Б. Чижова. СПб., 1993. -368 с.

165. Чужое имя (Альманах «Канун». Вып. 6). СПб., 2001. - 438 с.

166. Шендерович А. Под чужим именем / А. Шендерович // Наука и жизнь. 1995. -№12. - С. 112 - 117.

167. Шубинский С. Один из авантюристов XVIII столетия: Принц Нассау-Зиген // С. Шубинский. Исторические очерки и рассказы. СПб, 1893.

168. Шумихин С.В. Граф Толстой-Американец и граф Бенкендорф / С В. Шумихин // НЛО. №7. - С. 236 -239.

169. Щеголев П.Е. Петр Григорьевич Каховский (историко-психологический этюд) / П.Е. Щеголев // Родина. 1990. - № 6. - С. 8-14.

170. Щеголев П.Е. Из изысканий в области биографии и текста Пушкина / П.Е. Щеголев // Пушкин и его современники. Вып. 4. С. 112.

171. Щеголев П.Е. Первенцы русской свободы / П.Е. Щеголев. М., 1987.-321 с.

172. Шуков В.А., Хон Г.Н. Оправдание случайности / В.А. Щуков, Г.Н. Хон.-М, 1990.-155 с.

173. Щукин В.Г. Запад как пространство «романтического побега» («Замогильные записки» B.C. Печерина) / В.Г. Щукин // Из истории русской культуры. Т. V. (XIX век). М., 2000. - С. 559 - 573.

174. Эйдельман Н.Я. Из потаенной истории России XVIII XIX веков / Н.Я. Эйдельман. - М., 1993. - 398 с.

175. Эккерман И. Разговоры с Гете в последние годы его жизни / И. Эккерман. М., 1981. - с. 409

176. Экппут С.А. Жандарм и декабрист / С.А. Экшут // Вопросы философии. 1998. - № 9. - С. 54 - 71.

177. Экштут С.А. На службе российскому Левиафану. Историософские опыты / С.А. Экшут. М., 1998. - 328 с.

178. Экштут С.А. В поисках исторической альтернативы: Александр I. Его сподвижники. Декабристы / С.А. Экшут. М., 1994. - 230 с.

179. Экштут С.А. Случай Как судьба, или Авантюрист: адмирал Осип де Рибас/ С.А. Экшут // На службе российскому Левиафану. Историософские опыты. М., 1998. - С. 84 - 132.

180. Юнг К.-Г. Психология образа трикстера // Юнг К.-Г. Душа и миф. Шесть архетипов. М., 2004. - С. 338 - 358.

181. Юнг К.-Г. Психологические типы / К.-Г. Юнг // Психологическая типология: Хрестоматия. М., 2000. - С. 232 - 256.

182. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. Исторический очерк и жития сих подвижников / Сост. Иоанн Ковалевский. Репринтное издание 1902 г. М., 1991.

183. Яковкина Н.И. Русское дворянство первой половины XIX века. Быт и традиции / Н.И. Яковкина. СПб, 2002. - 160 с.