Человек и мир в творчестве Алексея Прасолова

Чернышева, Инна Сергеевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Человек и мир в творчестве Алексея Прасолова

Год: 2005
Автор научной работы: Чернышева, Инна Сергеевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Воронеж
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Человек и мир в творчестве Алексея Прасолова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Человек и мир в творчестве Алексея Прасолова"

На правах рукописи

Чернышева Инна Сергеевна

ЧЕЛОВЕК И МИР В ТВОРЧЕСТВЕ АЛЕКСЕЯ ПРАСОЛОВА

Специальность 10. 01. 01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж 2005

Работа выполнена в Воронежском государственном университете

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Виктор Михайлович Акаткин

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Никонова Тамара Александровна

- кандидат филологических наук, доцент Корниенко Наталья Григорьевна

Ведущая организация - Липецкий государственный

педагогический университет

Защита состоится <'22» июня 2005 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394006, пл. Ленина, 10, ауд. 14.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета

Автореферат разослан « » 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

А.А. Фаустов

¿ооб-х 65-99

¿а Мол

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В поэзии второй половины XX века нет чего-либо объединяющего: ни ведущей тенденции, ни определяющей поэтической школы, ни безусловного лидера Подобное положение затрудняет выявление тех направлений, по которым шло «возрожденчество» и развитие литературного процесса. Но, несмотря на это, 60 - 70-е годы характеризуются устойчивым интересом к поэтическому слову «поэтический бум», «поэтический андеграунд», «тихая лирика». Такое деление поэзии весьма условно и не охватывает всех знаковых имен и событий обозначенного историко-литературного периода. Разнонаправленность литературных явлений одного временного промежутка и обособленное существование отдельных авторов в эти литературные явления не укладывающихся объясняет тот факт, что до сих пор нет обобщающих работ по русской поэзии второй половины XX века Сложившаяся ситуация только доказывает необходимость осмысления творчества наиболее ярких поэтов - представителей столь неоднозначной литературной эпохи. А. Прасолов, несомненно, является одним из них.

В настоящее время в литературоведении нет единой точки зрения: относится лирика А. Прасолова к «тихой» или она стоит обособленно в литератур-

ном процессе второй половины XX века. И.О. Шайтанов ставит А Прасолова в один ряд с Н. Рубцовым, а В. Кожинов, напротив, говорит о сложностях, возникающих при характеристике творчества воронежского поэта В.Акаткин. В. Кожинов, Ю. Кузнецов делают акцент на философской направленности поэзии А. Прасолова.

Следует заметить, что в литературоведении также нет точного или хотя бы общепринятого определения термина «философская лирика». В философских словарях и литературных энциклопедиях встречаются статьи о гражданской или научной поэзии, но не о философской. Если же и появляются ссылки на философскую поэзию, то они носят скорее исторический характер. Так, в «Краткой литературной энциклопедии» 1972 года это понятие объясняется как разновидность дидактической поэзии античности. Можно предположить, что такое положение дел является следствием государственного запрета в СССР на идеалистические философские учения и на религию. Вопросы о субстанциальных началах бытия, о жизни и смерти рассматривались только с материалистических позиций; бессмертие души не вписывалось в систему мира, предложенную сторонниками диалектического материализма

Проанализировав высказывания различных авторов о философской лирике, мы пришли к выводу: главное отличие философской поэзии от философии -наличие лирического субъекта (или лирического героя) и метафоричность языка, а от всякой другой поэзии - круг вечных тем, которые непосредственно называются в тексте: человек и космос, человек и природа, рождение и смерть, смысл бытия, бессмертие. Философская лирика - размышление в котором почти всегда разворачивается цепь поэтических умозаключений, ведущих к определенному выводу.

Поэзия А. Прасолова, безусловно, носит философский характер, так как в центре внимания поэта - жизнь человека в космосе и общем бытии человечест-

I - ЛКМ*«

; * и* в <" ■

ва, поиск им духовных опор. Автора волнуют проблемы трагического противостояния души и тела, парадоксального сочетания радости бытия и неизбежной смерти А. Прасолов является продолжателем традиций русской классики в постижении тайн мироздания, роли человека в нем, его сущности.

Свою антропологическую концепцию А. Прасолов создает, опираясь на творчество Ф.И. Тютчева, а также под воздействием Н. Заболоцкого, А. Твардовского.

К настоящему времени о творчестве А. Прасолова написано немало критических статей такими авторами, как А. Абрамов, В. Акаткин, В. Гусев, В Кожинов, Л. Кройчик, Ю. Кузнецов, В. Кулиничев, О. Ласунский, О. Раз-водова, И. Ростовцева, В Скобелев, Б. Стукалин, Алоиз Вольдан и др. Ими обозначены основные идейно-тематические комплексы поэта, есть попытки вскрыть его связи с философскими традициями русской классики. И. Ростовцевой опубликован роман в письмах «Я встретил ночь твою», дающий представление о мировоззрении поэта, круге его чтения и знакомств.

Однако, на наш взгляд, остро ощущается необходимость в изучении этапов становления личности поэта, в реконструкции его духовного мироздания, в осмыслении созданной им антропологической концепции, в системном рассмотрении характерных для его творчества мотивов и образов, в уточнении места А. Прасолова в поэзии второй половины XX века.

Актуальность диссертации обусловлена потребностью в выработке целостной концепции творчества А. Прасолова и исследовании созданного им поэтического мироздания, включающего в себя отношение человека к миру.

Новизна диссертации заключается в том, что за основу (а не как частную особенность) в определении специфики творчества А. Прасолова принимается именно его философский характер. Произведения анализируются в данном ключе, рассматриваются связи с мифологическими и религиозными культур-

ными традициями, выявляются особенности антропологической концепции поэта.

Объектом исследования являются поэтические и прозаические произведения А. Прасолова разных лет, а также проза и письма поэта, т.е. мало изученное литературное наследие.

Предмет исследования - рассмотренные в историко-литературной перспективе аспекты философской лирики, темы прозаических произведений, особенности мышления поэта, нашедшие отражение как в поэзии, так и в эпистолярном жанре.

Цели и задачи исследования:

1) раскрыть мировоззренческую основу творчества А. Прасолова;

2) исследовать конкретное воплощение художественной концепции человека в творчестве А. Прасолова;

3) проследить логику развития основных тем и образов;

4) выявить специфику поэтического мышления автора;

5) соотнести открытия А. Прасолова с историко-литературным контекстом его времени.

Методологическую основу диссертации составляют сравнительно-исторический и типологический методы анализа явлений русской литературы второй половины XX века.

Теоретическая база работы определена исследованиями, посвященными лирике (Л. Гинзбург, В. Жирмунский, Ю. Лотман, Ю. Манн, Г. Поспелов, Т. Сильман, В. Сквозников, Б. Томашевский), а также философской поэзии (Р. Спивак, А. Павловский, Ю. Филипьев, А. Гулыга, В. Кувакин, И. Усок), открытиями русской антропологической школы (Л. Ляпина, Б. Удодов, А. Урбан), работами, посвященными проблемам анализа (Ю Лотман, Б. Корман, М. Гирш-

ман, Н Щемелева, Ф Пицкель). Теоретическое содержание диссертации заключается в конкретизации понятия «философская поэзия».

Структура работы определяется логикой исследования этапов становления поэта, взаимоотношений человека и мира в творчестве А. Прасолова и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 206 наименований.

Практическая значимость работы состоит в использовании ее результатов при разработке курсов «История русской поэзии XX века», «Литературное краеведение», при проведении уроков и внеклассных мероприятий по творчеству поэта в общеобразовательных учреждениях города Воронежа и области, в чтении факультативного спецкурса по современной поэзии в классах с углубленным изучением гуманитарных дисциплин.

Работа прошла апробацию на всероссийской научно-методической конференции «Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников» (Воронеж, 2004); Ш-ей и ТУ-ой областных учительских конференциях '«Проблемы преподавания литературы, русского и иностранных языков в современной школе (Гуманитаризация образовательного процесса)» (Воронеж, 2004 и Воронеж, 2005); ежегодных научных сессиях Воронежского госуниверситета (2003 - 2005). По теме диссертации опубликовано 6 работ.

Основные положения, выносимые на защиту:

1 Идейную направленность ранней лирики А. Прасолова определил не только социальный заказ эпохи, но и национальные традиции русской литературы.

2 Осмысление Великой Отечественной войны повлияло на становление А. Прасолова как поэта трагического мироощущения.

3 «Дом» у А Прасолова противопоставлен «миру», как замкнутое пространство - открытому. Движение - единственно приемлемый для лирического субъекта способ существования.

4. Драма прогресса, по мнению А. Прасолова, заключается в том, что с развитием цивилизации духовное начало все более утрачивается человечеством.

5. А. Прасолов противопоставляет Бездну и Хаос. В его гетерокосмосе макромир (космос) и микромир (человек) равны. Его лирический субъект стремится не переделать Вселенную, а «прозреть в мирозданье».

6. Пристальный интерес поэта к концепту «душа» явился следствием противостояния литературе, которая изображала личность как часть производственного процесса, с одной стороны, и подсознательного прорыва к Богу, способом проникновения в запредельные сферы, с другой.

7. А. Прасолов не противопоставляет конечность человеческой жизни и вечную жизнь природы: он говорит о конечности жизни отдельной личности и отдельных явлений природы, которым противостоит жизнь человечества и жизнь космоса.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обоснован выбор темы исследования, степень ее разработанности, научная новизна, определены цели и задачи, обусловившие структуру работы.

В первой главе («Самоопределение в пространстве и времени») рассматриваются обстоятельства, формировавшие мировоззрение Л Прасолова, особенностью которого является ощущение противоречивости и одновременно неразрывности противоначал бытия.

Официальная идеология оказала сильное влияние на раннюю лирику А. Прасолова, но в то же время строки о богатом урожае, достатке материальном воплощении счастья рождались также и под воздействием национальной литературной традиции, которая с годами все активнее вела поэта к поиску общечеловеческих ориентиров.

Однако во всех произведениях поэта остро чувствуется тоска по цельности бытия. Ни город, ни село не стали для него пространством, дающим ощущение гармонии. Вообще отличительная черта лирического субъекта А Прасолова -стремление слиться со стихией, а не обрести покой и уют в доме, где бы тот ни находился: он отдается во власть бури или метели, берет ветер в спутники, приветствует мгновения, когда стихия приближается к дому, врывается в его жизнь ледоходной рекой или осенней непогодой Дом же, напротив, ощущается как «немилый» кров, как начало, лишающее человека свободы. Поэт убежден, что в мире существуют катаклизмы, от которых нельзя укрыться в доме, от которых не спасает тесный семейный круг и связь поколений.

Поэта, остро ощущающего непрочность мира и катастрофичность бытия, сформировала Великая Отечественная война Война оставляет человеку Вселенную без солнца. Яростная вспышка ослепляет зрячего, навсегда запечатлев трагические картины в «глазницах пепельных».

Созданный же в стихотворении «Когда прицельный полыхнул фугас...» образ слепого заставляет вспомнить слепого Иакова, слепого Гомера, слепого короля Лира Слепому в мировой культуре дано видеть намного больше, чем всем остальным: он приобретает духовное зрение. Страшной ценой получив этот дар, лирический субъект, боясь прозреть будущую трагедию, стремится убедить себя, что катастрофы остались в прошлом. А. Прасолов видит свою задачу в том, чтобы рассказать правду о Великой Отечественной войне. Он воспринял ее как хаос, смешавший добро и зло, истину и ложь. Его мироощущение получает выражение на образном и цветовом уровне. Часто военное время мыслится поэтом как вьюга или метель. Война переворачивает представление человека об окружающем мире. Внутренний хаос часто мешает человеку совершить нравственный выбор. Впечатления детских лет были настолько сильными, что А. Прасолов не смог избавиться от них на протяжении всей жизни: он все время

чувствовал, что всякое «постоянство» может быть разрушено вторжением темной силы.

Эпоха «застоя», бег на месте (В. Высоцкий), ограничение всякой свободы усиливали ощущение духовной катастрофы. Конец шестидесятых - начало семидесятых годов двадцатого века были для поэта суровым испытанием- реакция, неприятие всяческого инакомыслия, отсутствие в обществе высоких идеалов. Неслучайно А. Прасолов пишет В. Белокрылову: «Еще: я все думаю о Лермонтове... человек был вне благополучной жизни своего общества, человек - без общества, а в человечестве. Тогда слои разделялись резко - народ и они Теперь не то. У всего народа одно лицо - страшно разноликое и лишенное традиционных черт. Страна - инкубатор. Нивелировка сплошная»1. Исходя из этого, стремление лирического субъекта слиться со стихией можно рассматривать как бунт против «застоя», против общества, в котором свобода считается преступлением. Именно поэтому все в поэзии А. Прасолова находится в движении' время, природа, история, техника, литературные герои, люди, лирический субъект.

В непрерывном движении находит отражение поиск лирическим субъектом своей нравственно-философской позиции, «самостоянья», свободы Характер движения в художественном мире А. Прасолова разный: оно включает в себя поступательное развитие лирического субъекта и круговое, вечное время мирозданья. Поступательное движение лирического субъекта - восхождение Он весь устремлен ввысь, в запредельное, в космос. Там, на высоте, поступательное движение сменяется круговым: «По кругу, по кругу, по кругу - // Планета, душа моя, жизнь!»2

' Hi писем Алексея Прасолова Василию Белокрылову/ [предисл и прим В Акаткина] //

Подъем.-1988 -№10 -С. 130

2 Прасолов А «И душу я несу сквозь годы » - Воронеж, 2000 - С 150 В дальнейшем страницы этого издания указываются в тексте

Во второй главе («Духовное мироздание А. Прасолова») предпринята попытка исследовать образ мира, созданный поэтом. Вслед за Тютчевым вглядываясь в бездну, А. Прасолов обнаруживает, что ей противостоит хаос. Бездна в понимании поэта, в отличие от хаоса, спокойна (но не неподвижна). Ей сродни «темное небытие», из которого «упрямо в мир выходят травы». Она предстает как сумрак земли, творящий природу. Хаос, напротив, мыслится автором как разбушевавшаяся стихия. Хаос рождает мир иначе, чем бездна: не постепенно, а через катастрофу. Бездна, хаос, неопределенность и непредугадан-ность окружают человека не только во вселенском мирозданье, но и в природном, а также среди людей. Но человек не придавлен Вселенной - он равен ей.

А. Прасолов, создавая свою модель мира, опирается на постулат о природе-матери, ее духовной сущности. Для поэта земля, обласканная солнцем, становится прародительницей всего живущего на ней, а после смерти она вбирает в себя умерших Она оказывается величиной не менее значимой, чем бездна. В сборнике А. Прасолова «И душу я несу сквозь годы...» земля упоминается в 183 стихотворениях из 308. Лексическая единица «земля» используется автором в 57 стихотворениях, в остальных случаях земля в основном представлена полем (борозда, овраг, травяное бездорожье, пустырь и т.д.), дорогой (тропа, тропинка, большак, стежка, грейдер), карьером (яма). Такое частое обращение к земле в лирике А Прасолова не случайно. Поэт словно поднимался от земли, набираясь ее сил и пытаясь постичь суть мирозданья. В мышлении Прасолова сильны архаические элементы, отсылающие нас к древним славянским временам. Человек во второй половине XX века смотрел на землю так же, как и его предки. Здесь можно говорить о «неомифологическом сознании» поэта, сутью которого является актуализация интереса к изучению классического и архаического мифа, а также активное использование мифологических сюжетов и мотивов в ткани художественных произведений.

Неразрывная связь земли и космоса - особенность прасоловской Вселенной. Почти в каждом его стихотворении есть пара «земля - небо» Образ неба очень значим для понимания авторской концепции духовного мироздания' к нему совершает свое линейное восхождение лирический субъект.

А Прасолов формировался в социуме, жизнь которого основана на христианской культуре. Часто в его лирике встречаются религиозные мотивы и образы. Прежде всего, он упоминает христианские обычаи как атрибуты прошлой, дореволюционной жизни Христианские святыни рассматриваются автором как памятники культуры. Иногда поэт использует христианскую символику, говоря о современниках. Он неоднократно обращается к основополагающей идее - готовности пострадать за весь род человеческий. Идея жертвенности пронизывает стихотворение «Отец», маленькую трагедию «Безымянные» Человек по своим возможностям в художественном мире А. Прасолова равен Богу, а христианская символика используется автором при описании советского быта

Однако в поэтическом «мирозданье» А. Прасолова нет явного признания Бога. В этом, на наш влляд, и заключаются истоки тра1едии поэта, всю лишь искавшего духовной опоры Поэт не осуждает старуху, которая «страхует» себя крестом, решившись лететь на самолете («Вознесенье железного духа ») И в неоконченной повести «Жестокие глаголы» не получает осуждения пленный солдат, который, глядя на горизонт, медленно перекрестился. Прямое обращение к Богу в лирике А Прасолова встречается лишь однажды: «Заносит руку чей-то суд, // Когда же грянет - Твой?» (151).

А Прасолов в конце стихотворения ставит вопрос. Но в этом вопросе не самоуверенность атеиста, а драма безбожника, рвущегося к Небу, туда, 1 де обитает Господь, и обреченного на вечное сомнение в Божественной сути мироздания.

Поэт много размышляет о феномене души. Пристальный интерес к душе нашел отражение в том, что само слово «душа» в его сборнике «День и ночь», подготовленном к печати, повторялось 33 раза. Всего две формы («душа» и «сердце»), акцентирующие внимание на бытии человека, встречаются в стихах поэта соответственно около 90 и около 30 раз. Внимание А. Прасолова к феномену души проявляется и в использовании концепта «душа» как компонента первой строки стихотворения, иногда выступающей в качестве заглавия Многочисленны случаи употребления слова в конце строки, в рифменной позиции.

Скорее всего, концепт «душа» в творчестве А. Прасолова - синтез славянского язычества и христианской этики.

В произведениях разных лет звучит мотив разъединенности души и тела. Поэт XX века следует за Е Баратынским, в произведениях которого бытию души противостоит бытие тела. Близость художественных миров Е. Баратынского и А. Прасолова определяется типологическим сходством сознаний, проявленных в их лирике В душе, своеобразном хранилище эмоций, сосредоточены различные чувства. Душой или сердцем познается мир, причем в зрелом возрасте постижение мира героем часто происходит через болевые ощущения. Душа трудно обретает себя в противоречивом мире. Ей приходится таиться из страха быть уязвимой в обнаженности чувств. Такой аксиологический аспект концепта «душа» как «спасение - гибель» приобретает в творчестве А. Прасолова своеобразное звучание. Спасение души мыслится автором как ее защита от неискренности, жестокости и бездуховности. Из других значений этого слова у А Прасолова с очевидностью представлено «бессмертное начало в человеке»

Одна из сквозных тем творчества А. Прасолова - тема смерти. У него немало стихотворений, посвященных ушедшим из жизни, и эти посвящения вынесены в подзаголовок: памяти художника С., памяти Веры Опенько, летчику П. Сорокину, памяти Ю.А. Гагарина...

Со смертью мы сталкиваемся случайно, когда она забирает незнакомых людей. В ранней лирике речь обычно идет о смерти насильственной. Часто поэт говорит о смерти героической - как о цене, заплаченной истории за новую жизнь. В одном из первых философских размышлений поэта о смерти фразы «И смерть провозгласит рожденье», «И ночи нет», «Для рожденья - схоронить» свидетельство того, что смерть не конец, напротив, она предвещает начало, следовательно, жизнь идет по кругу. Рождение нового через катастрофу, гибель в мироздании А. Прасолова происходит на различных уровнях.

А. Прасолов не противопоставляет жизнь человека вечной жизни природы. Как есть отношения «человек - человечество», так есть отдельные явления в природе, которые конечны, и вечный космос (звезды, солнце, луна). В жизни природы все повторяется по кругу: весной появляются на деревьях новые листья, которым суждено исчезнуть, оставив свой след в космосе: «Сквозит и даль и высота, // И мысль совсем не странная, // Что шорох палого листа // Отдастся в мироздании» (107). Так и жизнь отдельного человека «отдается» в жизни человечества, в жизни лирического субъекта. «И те, кого я скорбно хоронил, // Глядят моими честными глазами // На этот мир, где жизней и могил // Число должны определять мы сами» (188).

А. Прасолов говорит о том, что каждому из нас придется лично постигать тайну смерти. Пытаясь понять, что ждет нас ТАМ, поэт вглядывается в разные лики смерти: он вспоминает о «невольниках, сгинувших в трюмах», его интересует очередь к Мавзолею, имена на «привинченных наглухо досках», вскрытие гробницы Ивана Грозного. Иногда поэт пытается почувствовать то, что чувствует умирающий человек, оказавшийся на грани двух миров.

А. Прасолов не нашел духовной опоры в христианской вере. Но он не мог не думать о возможном бессмертии души. Мысль о том, что смерть не конец, а переход в иное состояние, звучит во многих его стихотворениях. Пристанищем

души поэт видел «бесконечное», бездну, самое первоначало, откуда она и пришла.

У А. Прасолова самобытный взгляд на назначение поэта и поэзии, который менялся с течением времени. Поэт, образ которого мы встречаем в стихотворениях 1949-1962 гг., часто «поет». Он славит труд, обильные урожаи, колхозников Молодой автор сам чувствовал песенное начало в своем творчестве, о чем позднее писал в письме к Инне Ростовцевой' «У меня все пошло от песни»3. Песня А Прасолова носит эпический характер' стихи сюжетны; в них прослеживается стремление поведать миру о том, как строится новая жизнь. Зрелые размышления о поэзии близки строке В. Маяковского: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды»4 У А. Прасолова мы не встретим минут ожидания вдохновения или радости оттого, что удалось внезапно ухватить главное. Поэзия для него - это прежде всего труд. Предмет поэзии — дума о человеке и мире, а не «вспышки преходящих впечатлений» Поэзия - это свобода которую нельзя ограничить никакими рамками. Поэта мучит мысль о том, что он мог отступить от своего предназначения в угоду обстоятельствам, но он готов искупить этот грех. Муза А. Прасолова требует от поэта полной самоотдачи Общение с нею нельзя делить ни с кем, даже с самым близким человеком Судьба поэта - грань между жизнью и смертью: острота ощущений поэта равняется силе чувств умирающего. Это предел человеческих возможностей.

И в сознании поэта тоже есть черта, разделяющая его на обычного, живого человека и на того, в чьем взгляде - «чувство дали». Эта раздвоенность не позволяет поэту обрести гармонию в душе, но она же заставляет его находиться в постоянном творческом поиске.

В третьей главе («Дорогой мысли: поэтика контраста») рассматриваются особенности художественного мышления А Прасолова. Эстетичское своеоб-

3 Прасолов А Я встретил ночь твою - М, 2003 - С 151

4 Маяковский В В Сочинения в двух томах Т I - М, 1987 -С 360

разие поэзии А. Прасолова определило ощущение диалектической основы мироздания, единства и борьбы противоположностей. Два цвета - черный и белый — та призма, через которую автор всматривается в окружающую действительность. Соединение противоположностей на уровне мироздания определяет людские судьбы. И даже жизнь человека имеет полюсы, окрашенные контрастно. Так запечатлена правда о нерасторжимости жизни и смерти, о том, что сам процесс жизни есть одновременно и процесс умирания, приближения к финальному рубежу.

Противоположности обозначают границы временного промежутка и в природе. Однако гораздо чаще два цвета нужны А. Прасолову для того, чтобы передать борьбу стихий или чувств Часто человек становится очевидцем творения мира могущественной стихией. Он концентрирует внимание на том, как из хаоса возникают противные друг другу начала И то, что происходит на его глазах, совсем не безболезненно Космический трагизм выливается в строки: «Земля так много красного впитала. // Зияет черное в ее судьбе.. » (163). Поэт на подсознательном уровне приходит к древнейшей, основополагающей идее мироздания о зарождении Вселенной от взрыва материи. И в его поэтическом пространстве часто напряжение полюсов разрешается «взрывом» Поэзия А. Прасолова, безусловно, космологична. Основные природные стихии бытия в ней предстают живыми, поэтому здесь можно говорить о близости к первозданной архаике.

В сложившемся мироздании бездне противопоставлены хребты, дню -ночь, свету - тьма, земле - небо. Его пространство измеряется не только далью, но и высотой А. Прасолов раздвигает горизонты пространства не только за счет космических понятий, но и посредством взаичодейстпи:' окружающего мира и человеческой души- «За неизведанностью дали - // Вся неизведанность души» (101). Известно, что жизнь - это движение, и в творчестве поэта новые

антитезы заставляют нас воспринимать жизнь в ее сложной противоречивости: «Нет повторенья у движенья, // Есть продолженье - без конца» (267).

Трагизм мироощущения заставлял А. Прасолова искать равновесия бытия, поэтому антонимические противопоставления буквально пронизывают все его произведения.

Диалектическое мышление А. Прасолова, проявившееся в антитезах и оксюморонах, ставит его в ряд «поэтов - философов». Но термин "философ" надо принять с оговоркой: философия лишь подкрепляла то, что чувствовал поэт. Особенно остро А. Прасолов, как и Ф. Тютчев, ощущает противоречивость времени и пространства (о чем говорят и названия первых сборников - «День и ночь» и «Земля и зенит»). Однако диаметрально противоположные силы и явления в его поэзии обнаруживают родство, которое сообщает противоречивой действительности гармонию.

В Заключении подводятся итоги исследования.

5 Тютчев Ф.И. Стихотворения - М, 1987. - С 141

Тютчевское сомнение, не является ли человек «грезой» природы, поэту XX века неведомо. Он чувствует прочную связь с окружающим пространством

Лирический субъект А. Прасолова, в отличие от лирического субъекта Ф Тютчева, не боится бездны и хаоса - он равновелик им. Думается, что на такое мироощущении поэта повлияла антропологическая модель, созданная Н Заболоцким, на которого, в свою очередь, огромное влияние оказали статьи К.Э. Циолковского «Монизм Вселенной» (1925), «Причина Космоса» (1925), «Будущее человечества» (1928). Н.Заболоцкий, совпадая с Ф. И Тютчевым в идее одухотворенности всего сущего, расходится с ним в понимании роли человеческого разума по отношению к космосу. Он ставит знак тождества между макро- и микромиром (то же и у А. Прасолова).

Перекликается прасоловская антропологическая концепция и с положениями А. Твардовского о роли личности в движущемся потоке времени. В лирике А Прасолова немало героев-тружеников, обустраивающих Землю, заполняющих своим трудом время.

1. Чернышева И.С. Красота, ее истоки, созидающее и гибельное начало (по лирике А. Прасолова 1963 года) / И.С. Чернышева // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ -ВОИПКРО). - Выпуск П. - Воронеж : ВЭПИ, 2004. - С. 141-143.

2. Чернышева И. Языческие мотивы в лирике А. Прасолова / И. Чернышева // Наука и образование в условиях глобализации / Материалы Пятой Российской научно-методической конференции, 25 апреля 2004 г. - Сочи : Стерх, 2004. - С. 314-317.

3. Чернышева И. С Русский язык как сокровищница духовных традиций русского народа / И.С. Чернышева // Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников: Материалы V Всероссийской научно-методической конференции / Под ред. проф. О.В. Загоровской. - Воронеж : Научная книга, 2004. - С. 95-97.

4. Чернышева И.С Тема войны в лирике Алексея Прасолова / И. С. Чернышева // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ - ВОИПКРО). - Выпуск Ш. - Воронеж : ВЭПИ, 2005. - С. 81-85.

5. Чернышева И. Воздействие войны на душу ребенка / И. Чернышева // Вестник Воронеж, гос. ун-та. Сер. 1. Гуманит. науки. - 2005. - № 1,- С. 43-53.

6. Чернышева И. Стихотворение А. Прасолова «Рубиновый перстень» (восприятие, истолкование, оценка) / И. Чернышева // «Поклон и память поколений». - Воронеж : ВОИПКРО, 2005. - С. 29-37.

Заказ № 367 от 11.05 05 г. Тир 100 экз. Лаборатория оперативной полиграфии ВГУ.

»1 095 t

РНБ Русский фонд

2006-4 6599

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чернышева, Инна Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА I. САМООПРЕДЕЛЕНИЕ В ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ

1. Начало пути.17

2. Образ города в стихах и прозе.31

3. Дом и мир.42

4. Война как глобальный конфликт бытия.52

5. Голоса «оттепели» и «застоя».74

6. Драма прогресса.92

ГЛАВА II. ДУХОВНОЕ МИРОЗДАНИЕ А. ПРАСОЛОВА

1. Поиск духовных опор.102

2. Языческие и христианские мотивы. 111

3. Концепт «душа» в лирике А. Прасолова. 134

4. Тема смерти и бессмертия.144

5. Назначение поэта и поэзии.153

ГЛАВА III. ДОРОГОЙ МЫСЛИ: ПОЭТИКА КОНТРАСТА.165

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Чернышева, Инна Сергеевна

В поэзии второй половины XX века нет чего-либо объединяющего: ни ведущей тенденции, ни определяющей поэтической школы, ни безусловного лидера.Подобное положение затрудняет выявление тех направлений, по которым шло «возрожденчество» и развитие нашего национального самосознания. Но, несмотря на это, 60 - 70-е годы характеризуются устойчивым интересом к поэтическому слову: «поэтический бум», «поэтический андеграунд», «тихая лирика». Такое деление поэзии весьма условно и не охватывает всех знаковых имен обозначенного историко-литературного периода. Разнона-правленность литературных явлений одного временного промежутка и обособленное существование наряду с этим отдельных авторов, в эти литературные явления не укладывающихся, привело к тому, что до сих пор нет обобщающих работ по русской поэзии второй половины XX века. Сложившаяся ситуация только доказывает необходимость осмысления творчества наиболее ярких поэтов - представителей столь неоднозначной литературной эпохи. А. Прасолов, несомненно, является одним из них.

Исследование творчества отдельных поэтов, на наш взгляд, является первоочередной задачей на пути к осмыслению эпохи в целом: на основе этих научных изысканий впоследствии станет возможным создание обобщающих работ, воссоздающих целостную картину состояния русской поэзии второй половины прошлого столетия. Внимание к наследию А. Прасолова обусловливается рядом причин: самим творчеством поэта, посвященным разгадке тайн бытия, его трагически оборванной жизнью (весь его творческий путь уместился в десятилетие: 1962 - 1972); его стремлением к самостоятельному, не зависящему от социального заказа поиску собственного пути в литературе; его желанием «идти высоким курсом мысли» [12] («Я знаю жизнь - от хлеба, от земли, жизнь без тонкого мышления, страшно (страшно для меня) приземленную; но хорошо, что я рано почувствовал, что она - неполная, что есть иная — выше нее» [150, 94]); его пристальным вниманием к стиху («Когда у меня есть что сказать, я должен дать ему форму, которая не выпирала бы ни своей чрезмерной изящностью, ни неряшливостью.») [150, 150].

Его первые литературные опыты относятся к 1949 году, но серьезным выходом к читателю стали десять стихотворений, опубликованных в «Новом мире» в 1964 году. Известно, что А. Прасолов печатался редко. Может быть, он принадлежал к числу тех, кто в противовес «эстрадникам» охладел к внешнему успеху? Как пишет И. О. Шайтанов, «о самой возможности успеха говорили с иронией, напоминая себе, а еще чаще другим пастернаковские строки, что «стыдно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех»[202, 365]. Все же при жизни автора вышли четыре сборника: «День и ночь», «Земля и зенит», «Во имя твое» - в Воронеже; «Лирика» - в Москве. «И вдруг на рубеже 70 - 80-х этот «проселочный» поэт-философ неожиданно всколыхнул столицу, о нем стали писать в самых возвышенных тонах, определяя сделанное им «подвигом», достойным долгой памяти»[12]. К началу XXI века в историко-литературных оценках имя А. Прасолова заняло прочное место среди поэтов второй половины века двадцатого. В антологии «Поэзия второй половины XX века» стихотворения А. Прасолова помещены в VI раздел, о котором туманно сказано: «Авторы VI раздела представляют некоторые течения русской поэзии послевоенных десятилетий»[137, 625]. В учебнике для общеобразовательных учреждений «Русская литература XX века», изданном в 2002 году под редакцией В. В. Агеносова, в главе, посвященной Н. Рубцову, есть упоминание об А. Прасолове: «В конце концов если не группу, то направление «тихая поэзия» стали связывать с именами трагически ушедших из жизни в самом начале семидесятых вологодского поэта Николая Рубцова (1936 - 1971) и воронежца Алексея Прасолова (1930 -1972)»[202, 396].

Возникший в нашей критике термин «тихая» лирика включает в себя немногие имена: Н. Рубцов, А. Жигулин, С. Куняев, С. Дрофенко, А. Прасолов.Но, как ни странно, об этой группе часто называемых поэтов до сих пор нет больших обобщающих статей - всего лишь рецензии да упоминания в обзорах. О тенденции говорят, а она неясна» [19, 40]. Но согласиться с утверждением, что А. Прасолов - представитель «тихой лирики», вряд ли возможно. «Тихой лирикой» называли поэзию, призванную в оппозиции к «громкой», «эстрадной» лирике «утвердить истинные, то есть соответствующие велениям переменившегося времени, гражданские и творческие ценности»[200, 32]. В творчестве воронежского поэта, как и у представителей «тихой лирики», есть стремление проникнуть в душу природы и человека, упор на «тайну» окружающего мира, акцент на значении духовности в нашей жизни. Он представлял ту поэзию, от которой ждали «не новых фактов, даже не новых форм, а поэтически целостного, личного взгляда на мир, некой точки зрения, с которой бы просматривался весь мир в его неназванных подробностях»[19, 40].

Однако у А. Прасолова приглушено очарование родного дома и русской природы - он мыслит космическими категориями. Поэт не только выступает за разумное преобразование природы, но и сам находится в числе тех, кто собственными усилиями перестраивает мир. «Тихие лирики» занимали позицию наблюдателей. С. Чупринин, комментируя строки С. Дрофенко «Но кто из нас пользу принес? Надвинулось время и судит. Наш век совершался при нас, так с нас же и спрошено будет», пишет: «В строгих стихах этих фраза «наш век совершался при нас» - не пустая оговорка, а показатель позиции. Не «нами», как с излишней, быть может, самонадеянностью утверждала «эстрадная» поэзия, совершался век, а всего лишь «при нас».

Уже в этом — зерно той нравственной концепции, которая отводит поэту роль очевидца, чувствительного свидетеля.»[200, 49]. Позиция А. Прасолова иная:

Все мы добудем, что снилось, Чтобы вблизи и вдали Ты, дождевая унылость, Не заслоняла земли [141, 101].

Не чужд ему и городской пейзаж. Но главное - поэту удалось преодолеть «провинциализм», расширить границы художественного пространства до Вселенной, а времени - до вечности.

В. Кожинов еще в 1983 году в предисловии к сборнику стихов А. Прасолова «отделил» его поэзию от «тихой»: «Тогда, в середине 1960-х годов, в литературных кругах еще преобладало убеждение, что именно «по обочине» и в отрыве от «современного стиха» идут и такие поэты, как Николай Рубцов, Владимир Соколов, Николай Тряпкин.с лирикой Алексея Прасолова дело обстояло в известном смысле еще сложнее» [83, 6]. До этого о воронежском авторе как продолжателе философских традиций русской классики сказал И. Шайтанов: «Поэт, озаглавивший свою первую книгу «День и ночь», сразу же заставляет предположить, что ему не чуждо тютчевское начало» [201, 64]. О философской направленности его стихов, о стремлении понять основы мироздания говорит В. Акаткин: «В отличие от многих «тихих», Прасолов никогда не жалуется на судьбу или начальство. Его лирика возникает не из стремления к самоустройству, а из удивления перед чудом бытия, бесконечности жизненных и душевных превращений. У него нет обид, зависти, самоунижения, он редко что критикует в нашей жизни, казалось бы, специально созданной для критики. Он прежде всего хочет постичь мир, разгадать его загадку»[12]. В ряду русских поэтов-философов видит А. Прасолова и Ю. Кузнецов: «Читая стихи Прасолова, вы невольно ощущаете, что он идет рядом с кем-то другим и смотрит на того, и в этом другом без труда узнаете Заболоцкого, но это не все, также вы догадываетесь, что и Заболоцкий идет с кем-то рядом и смотрит на того, и тот, на которого он смотрит, - Тютчев. Тютчев ни на кого не глядит. Он велик и довлеет себе. Так идут эти трое. Но тут, конечно, не хватает четвертого — Боратынского. Этот идет где-то особняком, и если Прасолов и Заболоцкий зависят от него, а это так, то, значит, им порой приходится озираться. Все они идут строем, развернутым во времени и называемом условно философской лирикой» [94, 132].

Следует заметить, что в литературоведении нет точного или хотя бы общепринятого определения термина «философская лирика». В философских словарях или литературных энциклопедиях встречаются статьи о гражданской или научной поэзии, но не о философской. Если же и появляются ссылки на философскую поэзию, то они носят скорее исторический характер. Так, в «Краткой литературной энциклопедии» [89, 980] 1972 года это понятие объясняется как разновидность дидактической поэзии античности. Можно предположить, что такое положение дел является следствием государственного запрета в СССР на идеалистические философские учения и на религию. Вопросы о субстанциальных началах бытия, о жизни и смерти рассматривались только с материалистических позиций; бессмертие души не вписывалось в систему мира, предложенную сторонниками диалектического материализма. Часто под философской лирикой понимают поэзию мысли, «однако если логически развивать эту позицию, то мы будем вынуждены включить в круг философской поэзии едва ли не все более или менее серьезные произведения»^ 27, 4]. Е.А. Маймин прослеживает историю философской лирики в России, при этом подчеркивая, что «термин «философская поэзия» неустойчив по своему значению и, взятый сам по себе, вне исторического контекста, в достаточной мере условен. <. .> Со второй половины 20-х годов XIX века в русской поэзии замечается отчетливое стремление к философским формам и - еще больше - к философскому содержанию»[107, 3]. Он видит большую заслугу любомудров в развитии русской философской поэзии Е. Боратынского, А. Пушкина, Ф. Тютчева.

Р.С. Спивак, анализируя структуру философской лирики, видя ее основную функцию в моделировании действительности, создании оригинального образа авторского мира, признавая существование философской лирики с античных времен до наших дней, вводит понятие «метажанра»: «Под метажан-ром мы понимаем структурно выраженный, нейтральный по отношению к литературному роду, устойчивый инвариант многих исторически конкретных способов художественного моделирования мира, объединенных общим предметом художественного изображения»[173, 54].

А.И. Павловский, вступая в полемику о философской лирике с Р.С. Спивак, не принимает понятие «метажанр», объясняя это тем, что философская лирика «никогда не любила и не придерживалась так называемых правил»[127, 5].

Мы также не считаем целесообразным введение понятия «метажанр», но по другой причине: из-за отсутствия, на наш взгляд, «общего предмета изображения» в философской лирике. Р.С. Спивак считает: «.предметом художественного изображения в философской лирике выступают родовые, сущностные особенности сознания и поведения человека как социального суще-ства»[173, 7]. Однако это является «предметом изображения» не только философской поэзии, но и всего искусства: «Среди огромного количества точек зрения на предмет искусства. выделились две основные. Согласно первой, предметом искусства является, как и в науке, вся действительность; специфична в них только форма познания, а не предмет. Согласно второй, специфический предмет искусства — целостный, общественный, «родовой» человек в его конкретном проявлении»[186, 20]. Как видим, предмет художественного изображения не может быть главной составляющей при определении философской поэзии. Мы не можем воспользоваться и тем логико-понятийным аппаратом, который предлагает Р.С. Спивак для осмысления философской интенции автора: «Предметом художественного изображения философской лирики обусловлены важнейшие особенности ее структуры: субъектная организация, характер сюжетно-образующих оппозиций, особенности движения авторской концепции, структура и система художественных образов, художественное время и пространство» [173, 16].

Что касается субъектной организации философской лирики, то из двух форм выражения авторского сознания (внеличной и обобщенно-личной), предлагаемых Р.С. Спивак в качестве основных, для А. Прасолова не характерна ни одна. Поэт часто употребляет местоимение «я», обозначая им лирического субъекта. Р.С. Спивак же считает, что такая форма мало приспособлена к отражению всеобщего, родового. Рассмотрим, однако, следующие строки:

Я не хочу домов, где стены Сызмальства жестоко Тебя формуют - как в толстенной Неизменяемой опоке. В них свой закон. Он смотрит люто, Какой чеканки вышли дети, И под названьем общим - люди -Орлом и решкой судьбы метит [141,127].

Несмотря на то, что лирический субъект здесь обозначен местоимением первого лица единственного числа, весь образный строй стихотворения направлен на обобщение, на типизацию отношения к миру человека именно как представителя рода человеческого. То же мы видим и в других произведениях А. Прасолова. «Об общности человека с природой в поэтическом мире Прасолова уже свидетельствует формальный критерий, «я» лирического героя, постоянно присутствующее в прасоловском космосе (в 36 из 45 проанализированных стихотворений). Это авторское «я» вовсе не умаляет обобщенность философской мысли (Allgemeingultigkeit), оно скорее конкретная исходная точка в собственном опыте, как раз и обобщающая его.» [45, 569].

Черты философской поэзии как таковой яснее обозначаются при ее сравнении с лирикой другой направленности. Так, она отличается от так называемой научной поэзии, которая не претендовадла на воссоздание целостной картины мира, а являлась иллюстрацией научных достижений своего времени (например, эпохи М. В. Ломоносова). «Известно, что поэтическое произведение философского склада, чтобы остаться художественным произведением и не перейти в трактат или публицистику, простую аналогию или плоскостной параллелизм, должно заключать и развивать в себе мысль-образ, мысль-картину, мысль-переживание, а значит, должно порождать в душе читателя по возможности широкую цепь эмоционально-смысловых ассоциаций, не сводящихся к однозначному, хотя бы и четкому выводу»[127, 99]. С приведенным мнением А.И. Павловского нельзя не согласиться. Об этом же говорит и А.В. Гулыга: «Искусство в век науки проявляет особый интерес к философии, сближается, иногда сливается с ней. Однако сразу оговоримся: художественное произведение - не иллюстрация той или иной теории» [57, 70].

Итак, существенным отличием поэзии как вида искусства от науки является категория эстетического: «Первоначально «причастная вненаходимость» человека как духовного существа, присутствующего в материальном бытии окружающей его природы, реализовывалась в формах мифологического мышления. Но с выделением из этого синкретизма, с одной стороны, чисто ценностного этического (в конечном счете, религиозного) мироотношения, а с другой, чисто познавательного логического (в конечном счете, научного) миропонимания - эстетическое мировосприятие сделалось основой художественного мышления и соответствующих форм деятельности» [184, 15]. Имея один и тот же предмет (действительность), наука и искусство отражают его по-разному: «Логическое, будучи чисто познавательным, безоценочным отношением, ставит познающего субъекта вне познаваемого объекта. С логической точки зрения рождение или смерть, например, не хороши и не плохи, а только закономерны. Логический объект, логический субъект, а также то или иное логическое отношение между ними могут мыслиться раздельно, тогда как субъект и объект эстетического отношения являются неслиянными и нераздельными его полюсами» [184, 13]. Необходимое условие искусства - сотворение другого мира. Основатель философской эстетики Александр Баум-гартен (первый том его труда вышел в 1750 г.) называл произведение искусства гетерокосмосом - другим (сотворенным) миром.

Как известно, «русское слово поэзия восходит к греческому глаголу poiesis, что значит творить, создавать, созидать, т.е. поэзия - этимологически дословно значит процесс творения, создания и созидания, а не говорения, пения или исполнения или воспроизведения, отражения вообще. В этом заключается суть поэтического творчества, поэзии и ПТ (поэтического текста -И.Ч.) как результата такого процесса, в основе которого (поскольку литература - один из видов интеллектуальной, психологической, эмоциональной и духовной деятельности человека) должен лежать особый тип мышления, отображения бытия и номинации» [80, 26-27]. А. Потебня, к примеру, считает, что «искусство есть язык художника, и как посредством слова нельзя передать другому своей мысли, а можно только пробудить в нем его собственную, так нельзя ее сообщить и в произведении искусства <.> сущность, сила такого произведения не в том, что разумел под ним автор, а в том, как оно действует на читателя или зрителя» [136, 181]. Суть поэтического мышления, по А.А. Потебне, заключается в том, что «поэзия есть аллегория» [136, 234]. А. Урбан замечает: «Соединить философию с поэзией это не значит пересказать стихами ее основные идеи. Тут необходимо, чтобы философия не упрощалась и чтобы поэзия не перестала быть поэзией» [189, 101].

П. Антокольский, размышляя о природе творчества, приходит к выводу: «Художник - это бессознательный стихийный диалектик. Он видит одновременно и зараз все стороны истины, а если выбирает одну из сторон, - тут же и проигрывает. Феномен такого видения - дело темное, загадка, может быть, и волшебство (не знаю), но, в сущности, именно в этом и состоит искусство, именно этим волшебством оно и отличается от науки» [25, 113].

Проанализировав высказывания различных авторов о философской лирике, мы пришли к выводу: главное отличие философской поэзии от философии - наличие лирического субъекта (или лирического героя) и метафоричность языка, а от всякой другой поэзии - круг вечных тем, которые непосредственно называются в тексте: человек и космос, человек и природа, рождение и смерть, смысл бытия, бессмертие. Есть неизменно актуальные проблемы «на любых этапах и при любых условиях жизни человеческих обществ. Все дело в том, какое особое преломление, присущее только данной поре общественного развития, данному языку и поэтической традиции получают вечные. темы» [179, 191-192].

Р.С. Спивак считает, что в основе сюжета философской лирики «лежат нравственно-философские, натурфилософские или социально-философские оппозиции. Сюжет строится на сопоставлении понятий, которые отличаются всеобщностью, общезначимостью содержания, обозначают субстанциальные начала жизни» [173, 19]. В лирике А. Прасолова ясно виден натурфилософский характер сюжетообразующих оппозиций: хаос и бездна, человек и природа рождение и смерть и др. Философская лирика — размышление, «и в этом размышлении почти всегда, во всяком случае нередко, просматривается более или менее ясная цепь умозаключений, подводящих к определенному выводу» [127, 5]. Это свойство философской поэзии Р.С. Спивак называет «дефиницией» (логической операцией определения): «Логическая дефиниция знает форму определения понятия через «контрастное» сопоставление его с другим столь же широким» [173, 54]. Некоторые исследователи говорят о том, что философская поэзия - отличительное свойство личности: «Поэт такого склада ощущает мир как целостность, он привычно чувствует под своими ногами сферическую поверхность Земли, или, иными словами, для него естественно ощущение космичности и синкретичности как индивидуального, так и общего бытия»[127, 5]. Поэзия А. Прасолова, безусловно, носит философский характер, так как в центре внимания поэта — жизнь человека в космосе и общем бытии человечества, поиск им духовных опор. Автора волнуют проблемы трагического противоречия души и тела, парадоксального сочетания радости бытия и неизбежной смерти. А. Прасолов является продолжателем традиций русской классики в постижении тайны мироздания, роли человека в нем, его сущности.

Время в философской поэзии стремится к расширению до вечности. В творчество А. Прасолова оно входит через упоминание времени отдельного человека, через аналогии с природным временем, через мифологические и исторические реминисценции. Художественное пространство в философской поэзии также содержит тенденцию к расширению - до охвата всей земли, всего мироздания. «Философская лирика по существу всегда ориентировала себя по безграничным координатам, обозначенным словами «всегда», «везде», «никогда», «ничто» и тому подобными «непознаваемыми», относительными категориями беспредельно расширяющегося плана, уходящего за горизонт знания» [127,113].

К настоящему времени о творчестве А. Прасолова написано немало критических статей такими авторами, как А. Абрамов, В. Акаткин, В. Гусев, В. Кожинов, JI. Кройчик, Ю. Кузнецов, В. Кулиничев, О. Ласунский, О. Раз-водова, И. Ростовцева, В. Скобелев, Б. Стукалин, Алоиз Вольдан и др. Ими обозначены основные идейно-тематические комплексы поэта, есть попытки вскрыть его связи с философскими традициями русской классики. И. Ростовцевой опубликован роман в письмах «Я встретил ночь твою», дающий представление о мировоззрении поэта, круге его чтения и знакомств.

Актуальность диссертации обусловлена потребностью в выработке целостной концепции творчества А. Прасолова и исследования созданного им поэтического мироздания, включающего в себя отношение человека к миру.

Объектом исследования являются поэтические и прозаические произведения А. Прасолова разных лет, а также письма поэта, т.е. мало изученное литературное наследие.

Цели и задачи исследования:

1) раскрыть мировоззренческую основу творчества А. Прасолова;

2) исследовать конкретное воплощение художественной концепции человека в творчестве А. Прасолова;

3) проследить логику развития основных тем и образов;

4) выявить специфику поэтического мышления автора;

5) соотнести открытия А. Прасолова с историко-литературным контекстом его времени.

Теоретическая база работы определена исследованиями, посвященными лирике (Ю. Манн, Ю. Лотман, В. Жирмунский, Б. Томашевский), а также философской поэзии (Р. Спивак, А. Павловский, Ю. Филипьев, А. Гулыга, В. Кувакин, И. Усок), открытиями русской антропологической школы (Л. Ляпина, Б. Удодов, А. Урбан), работами, посвященными проблемам анализа (Б. Корман, М. Гиршман, Н. Щемелева, Ф. Пицкель). Теоретическое содержание диссертации заключается в конкретизации понятия «философская поэзия».

Практическая значимость работы состоит в использовании ее результатов при разработке курса «Литературное краеведение», при проведении уроков и внеклассных мероприятий по творчеству поэта в общеобразовательных учреждениях города Воронежа и области, в чтении факультативного спецкурса по современной поэзии в классах с углубленным изучением гуманитарных наук.

Работа прошла апробацию на всероссийской научно-методической конференции «Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников» (Воронеж, 2004); III-ей и IV-ой областных учительских конференциях «Проблемы преподавания литературы, русского и иностранных языков в современной школе (Гуманитаризация образовательного процесса)» (Воронеж, 2004 и Воронеж, 2005); ежегодных научных сессиях Воронежского госуниверситета (2003 - 2005).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Чернышева И.С. Красота, ее истоки, созидающее и гибельное начало (по лирике А. Прасолова 1963 года) / И.С. Чернышева // Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ -ВОИПКРО). - Выпуск И. - Воронеж: ВЭПИ, 2004. - С. 141-143.

2. Чернышева И. Мифологические и фольклорные мотивы в поэзии

А. Прасолова / И. Чернышева // Сочи, 2004.

3. Чернышева И. С. Русский язык как сокровищница духовных традиций русского народа (на примере повести А. Прасолова «Жестокие глаголы») / И.С. Чернышева // Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников: Материалы V всероссийской научно-методической конференции / Под ред. Проф. О.В. Загоровской. - Воронеж: Издательство «Научная книга», 2004. — С. 95-97.

4. Чернышева И.С. Тема войны в лирике Алексея Прасолова / И.С. Чернышева// Известия Научно-координационного центра по профилю «филология» (ВГПУ - ВОИПКРО). - Выпуск III. - Воронеж: ВЭПИ, 2005.-С. 81-85.

5. Чернышева И. Воздействие войны на душу ребенка / И. Чернышева // Вестник ВГУ, Сер. 1. Гуманит. науки. - 2005. - № 1.- С. 43-53.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Идейную направленность ранней лирики А.Прасолова определил не только социальный заказ, но и национальные традиции русской литературы.

2. Осмысление Великой Отечественной войны повлияло на становление А. Прасолова как поэта трагического мироощущения.

3. Дом у А. Прасолова противопоставлен миру, как замкнутое пространство - открытому. Движение - единственно приемлемый для лирического субъекта способ существования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Человек и мир в творчестве Алексея Прасолова"

Заключение

Философия, как принято считать, - это наука о законах бытия, а лирика — искусство, призванное выражать чувства и переживания автора по тому или иному поводу. Стихотворение, которое будит мысль, ведет к вопросам собственно философским, а творчество поэта философской направленности в целом представляет читателю особую модель мира. Художники слова не уступают философам в выработке собственных концепций мироздания. Таким поэтом, создавшим свой художественный космос, несомненно, является А. Прасолов, выразивший в лирике оригинальный взгляд на вечные проблемы бытия. Это — поэт философской направленности, стоящий ближе к Боратынскому, Тютчеву и Заболоцкому, чем к современным ему «тихим» лирикам: у него приглушено очарование родного дома и русской природы - он мыслит категориями космическими: его пространство приобретает характеристику «везде», а время измеряется категориями «всегда и вечно».

Развитие русской литературы в XX веке можно разделить на два больших периода. Первый - начало столетия, социальные катаклизмы (революция и гражданская война), литературная борьба, канонизация метода социалистического реализма. Тех, кто не вписывался в систему, «замалчивали» (О. Мандельштам, М. Булгаков, Е. Замятин, А. Платонов и другие). Казалось бы, сведение литературы к идеологии грозило гибелью искусству слова. Однако этого не произошло. Вторая половина XX века почти «зеркально» отразила первую: Великая Отечественная война как социальное потрясение; «оттепель» как фактор, вернувший в отечественную литературу много ранее запрещенных имен; «застой», вновь сделавший идеологию мерилом художественной ценности произведения. Все это определило, на наш взгляд, схожесть соотнесения человека с миром в творчестве поэтов и прозаиков двадцатых -тридцатых и шестидесятых - семидесятых годов прошлого столетия. Просветительская модель мира, существовавшая в литературе на протяжении нескольких столетий, сменилась моделью, в которой мир представлялся как хаос. А. Блок в поэме «Двенадцать» пишет о ветре, сбивающем человека с ног, о вьюге, о противоборстве сил, о хаосе, который, как в мифологии, творит мир заново. Идея хаотического состояния мира является доминирующей и в произведениях А. Прасолова. Подростком пережив оккупацию, он постиг одну страшную истину: в мире не может быть вечного порядка, потому что всегда найдется сила, способная его разрушить. Как нам кажется, отсюда его заявление: «Мир в ощущении расколот». Ощущение противоречивости окружающего пространства, невозможности усмирить природную и общественную стихии усилила драма прогресса. А. Прасолов вслед за Е. Баратынским развил мысль о том, что чем больше приобретает человек материальных благ, тем больше он скудеет душой.

Развитие темы «Человек и мир» в художественной концепции А. Прасолова обусловлено потребностью в выработке поэтом парадигмы, свободной от всякой заданности. Если вспомнить о двух различных социокультурных функциях русской литературы XX века - культуротрансляцион-ной и «жизнеотражающей», то творчеству А. Прасолова не свойственна ни одна из них. Отсутствие высшего образования не позволило поэту подняться (например, как Бродскому) до «культрной трансляционности», а несогласие с принципом «двоемыслия» (с трибуны - одно, дома - другое) - до «отражения жизни». Путь А. Прасолова - это самостоятельный поиск ответов на вечные вопросы бытия, хотя и с опорой на творчество Ф. Тютчева, А. Блока, Н. Заболоцкого и др.

Итак, человек в творчестве А. Прасолова оказывается перед лицом стихии. Такая ситуация отсылает нас к космической литературе двадцатых годов прошлого века. Цепочка «человек — быт - культура - религия - Вселенная» в то время утратила промежуточные звенья, и человек очутился наедине с хаосом. Великая Отечественная война и годы атеизма также лишили поэта второй половины XX века ощущения Дома и Бога. Но А. Прасолов не может, как человек, воспитанный в христианской культуре, не обратиться к мотивам и образам религиозным. Следует признать, что на сознательном уровне поэт отвергает Божественную суть Вселенной, однако подсознательно он все время стремится к этому: дорога его лирического субъекта «все к небу». Думается, что трагедия безверия стала одной из причин трагического ухода поэта из жизни. У А. Прасолова, как и у писателей послереволюционных лет, ведущим становится мотив движения, приметой которого в свою очередь является образ дороги. Лирический субъект А. Прасолова, утратив традиционные ценности — семью и веру, тоже становится странником в мире. Таким образом, хаос не только окружает его, заполнив собою внешнее пространство, но и присутствует в душе человека. Тема «Человек и мир» трансформируется в «Противостояние хаоса внешней и внутренней жизни», поэтому лирический субъект идет вы ногу со стихией «Я иду и хаос.». Его не пугает это состояние зарождающегося мира неизвестностью, потому что он не знает иного. Он не стремится (и в этом его принципиальное отличие от героя двадцатых годов XX века) этот хаос преобразовать в космос: ему нравится сливаться со стихией в вечном движении. Кроме того, лирический субъект А. Прасолова близок массовому герою двадцатых годов прошлого столетия: хотя это не «орда», не «лава» и не «множество», лирический субъект является составляющей частью коллектива (либо колхозников, либо рабочих). В лирическом «Я» А. Прасолова заключена родовая множественность. Лирического субъекта нельзя назвать героем массы, лидером массы - это один, чувствующий как все, как человек вообще. Но если в начале XX века писатели делали акцент на физической силе и количественном превосходстве массы, то А. Прасолова в первую очередь интересуют духовные потребности личности. Взлет творчества поэта приходится на шестидесятые - начало семидесятых годов. «Застой», сменивший оттепель, характеризовался относительно стабильным существованием общества, которое больше не потрясали войны и революции. Возникшая передышка дала возможность для развития смысло-поисковой направленности литературы, что стало следствием реакции на дефицит духовности в «обществе развитого социализма».

Вопросы, тревожащие А. Прасолова, универсальны: факты отдельной жизни мыслятся им в соотнесении с мировым бытием. В мировосприятии поэта нет сознания катастрофичности мира, свойственного Ф. И. Тютчеву, однако нельзя не заметить, что творчество А. Прасолова «впитало» идеи представителей русской философской лирики XIX века. Например, поэту второй половины XX века близка идея одушевленности всего сущего (наличие «души» признается не только у человека или животного, но и у горы, и у дерева). Но если в лирике Ф. И. Тютчева модель «Человек и мир» пугает отторжением человека от породившей его природы («Поочередно всех своих детей, // Свершающих свой подвиг бесполезный, // Она (природа - И.Ч.) равно приветствует своей // Всепоглощающей и миротворной бездной» [185, 141]), то А. Прасолов делает акцент на связи человека и природы, земли, которая его породила («Земля моя, я весь отсюда.»). Земля в мироздании А. Прасолова - субстанция, неподвластная хаосу. Она, испытывая на себе воздействие стихийных сил, остается незыблемой, являясь той самой духовной опорой, которую лирический субъект тщетно пытается обрести в бездне. Тютчевское сомнение, не является ли человек «грезой» природы, поэту XX века неведомо. Он чувствует прочную связь с окружающим пространством.

Ему оказывается близкой мысль поэта XIX века о том, что природа - тайна, которую человеку предстоит разгадать. Но лирический субъект Прасолова, в отличие от лирического субъекта Ф. Тютчева, не боится бездны и хаоса - он равновелик им. Думается, что на такое мироощущение поэта повлияла антропологическая модель, созданная Н. Заболоцким, на которого, в свою очередь, огромное влияние оказали статьи К.Э. Циолковского «Монизм Вселенной» (1925), «Причина Космоса» (1925), «Будущее человечества» (1928). «Особенно увлекла его идея единства мира, изначальное и бесконечное единство непрекращающейся жизни, родственность всего и вся - от инфузории до звезды, от былинки до камня» [127, 95].

Н. Заболоцкий, совпадая с Ф. И. Тютчевым в идее одухотворенности всего сущего, расходится с ним в понимании роли человеческого разума по отношению к космосу. Он ставит знак тождества между макро- и микромиром (то же и у А. Прасолова), веря в то, что «природа, обогащенная разумом и трудом человека, должна была сама помочь себе и людям в построении нового мира» [127, 57]. А. Прасолов, размышляя о единстве человека и природы, делает акцент не на разуме, а на душе, тем самым приближаясь к тютчевскому пониманию бытия. Таким образом, поэзия А. Прасолова соединяет в себе и русскую литературную традицию, и интерес к новым явлениям действительности.

Перекликается прасоловская антропологическая концепция и с положениями А. Твардовского о роли личности в движущемся потоке времени: «Понимая время как движущуюся из прошлого через настоящее в будущее череду дней, как некую цепь, начало которой нам не дано видеть так же, как и конца, А. Твардовский . особо озабочен тем звеном времени, которое созидается сегодня. Чтобы не порвалась связь времен, звено должно быть прочным. Время - это прежде всего труд. Незаполненное трудом, оно проваливается в пустоту.» [127, 156]. В лирике А.Прасолова немало героев-тружеников, обустраивающих Землю, заполняющих пустоту.

Рассуждая об отношениях человека и природы, А. Прасолов сначала, подобно Н. Заболоцкому, приветствовал преобразование мира. Но потом приходит к выводу, что, вмешиваясь в жизнь природы, человек убивает ее. В «изломах камня» речь идет о горе, до сердца которой люди «добрались руками». Картина достаточно мрачная, напоминающая убийство. А. Прасолов гораздо раньше «деревенщиков» заговорил о том, чем НТР грозит человечеству. У него противостояние «конечность человеческой жизни и вечная жизнь природы» заменяется антиномией: частное - общее в жизни человека и природы. Человек не противопоставляется природе, а является ее частью; он смертен так же, как смертен отдельный лист или отдельное дерево. Вечность у А. Прасолова существует на уровне «общего»: вечна смена времен года, бессмертно человечество.

В то же время лирический субъект А. Прасолова одинок. Он скиталец не только в мире природы, но и среди себе подобных. Говоря о жизни человека в социуме, поэт противопоставляет дом и мир как закрытое пространство открытому. Единственный способ существования для его лирического субъекта - это движение. Его пребывание в любом коллективе недолго, он вновь и вновь стремится к неизведанному. Но это иное движение, чем у Ф.И. Тютчева. Поэт XIX века приходит к убеждению, что один человек не может понять другого ни при каком условии. А. Прасолов не исключает возможности взаимопонимания. Для этого лишь надо обрести в мире родственную душу. Но если в душе самого лирического субъекта царит хаос, то вероятность встречи с человеком, способным понять его, практически равна «нулю». Понять хаос невозможно, так как он не поддается логике, его нельзя осмыслить, разум перед ним бессилен. Лишь иногда соприкасаются грани любви, труда, творчества и ненадолго объединяют героев, но затем гармония нарушается и стихия вновь вступает в свои права. В слиянии со стихией, с хаосом лирический субъект обретает себя. Человек А. Прасолова не уступает стихии: он утверждается самим фактом своего существования и осмыслением своего мироощущения. И поэт строит средствами лирики свою модель мира, главное качество которого - противоречивость. Антиномичность художнического мироздания задана уже названиями первых сборников: «День и ночь» и «Земля и зенит». Мысль о расколотости мира не оставляла А. Прасолова на протяжении всей его жизни. Он хотел бы свести «грани враждующих истин» воедино, но упорядочить хаос невозможно в принципе.

Роль поэта А. Прасолов видит в том, чтобы писать о человеке честно и искренне:

И, открывая чистую тетрадь, На помощь только время призываю Да совесть. [141, 250] Он ощущает себя мессией, которому придется держать ответ перед мирозданием. Его служение Музе - полный отказ от житейского счастья, от любви. Это путь обреченного на скорую гибель, потому что стать поэтом, по мысли А. Прасолова, можно лишь на грани жизни и смерти.

Список научной литературыЧернышева, Инна Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абрамов А. М. К высотам поэзии / А. М. Абрамов // Коммуна. — 1958.-27 июля.

2. Абрамов А. М. На земле Алексея Кольцова / А. М. Абрамов // Октябрь. 1959. - № 9. - С. 211-217.

3. Абрамов А. М. На земле воронежской / А. М. Абрамов // Лит. и жизнь. 1958.- 1 авг.

4. Абрамов А. М. Поэзия должна быть крылатой / А. М. Абрамов // Коммуна. 1957. - 29 дек.

5. Абрамов А. М. Работать серьезно : Выступление в дискуссии о поэзии 1964 г. / А. М. Абрамов // Вопр. лит. 1965. - № 2. - С. 42-47.

6. Акаткин В. М. В недрах «тихой» лирики / В.М. Акаткин // Молодые о молодых : сб. лит.-крит. ст. молодых критиков. М., 1974. - С. 293307.

7. Акаткин В. М. В поисках главного слова / В. М. Акаткин // Вопр. лит. 1974. - № 3. - С. 39-62.

8. Акаткин В.М. Высоким курсом / В.М. Акаткин // Прасолов А. «И душу я несу сквозь годы.» / сост. и прим. Р. В. Андреевой-Прасоловой; послеслов. д-ра филол. наук В. М. Акаткина. Воронеж: Центр. - Чернозем. кн. изд-во, 2000. - С. 533-551.

9. Акаткин В. М. Глаголы войны / В. М. Акаткин // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 2000. -Вып. 14. - С. 87-108.

10. Акаткин В. М. Грани враждующих истин / В. М. Акаткин // Подъем. 2000. - № 10. - С. 175-202.

11. Акаткин В. М. Дорога к небу / В. М. Акаткин // Воронеж, курьер. 1990.- 15 окт.

12. Акаткин В. М. Его стихи допишет время / В. М. Акаткин // Подъем.-1981.-№ 11.-С. 148-153.

13. Акаткин В. М. Жестокие глаголы (Алексей Прасолов) / В. Акаткин // Живые письмена. О поэтах и поэзии : учеб. пособие для старшеклассников и студентов. Воронеж: Чернозем, кн. изд-во, 1996. - С. 160175.

14. Акаткин В. М. На помощь время призываю / В. М. Акаткин // Подъем. 1976. - № 6. - С. 85.

15. Акаткин В. М. Новая модель мира в лирике Алексея Прасолова / В. М. Акаткин // Материалы юбилейной конференции, посвященной 60-летию филологического факультета ВГУ. Воронеж, 2004. Вып. 2: Литературоведение. - С. 180-186.

16. Акаткин В. М. Поэзия прозрений / В. М. Акаткин // Мол. коммунар. 1985. - 12 окт. - С. 3.

17. Акаткин В. М. Река времен : О поэтах и поэзии / В. М. Акаткин. -Воронеж: Полиграф, 1998. 216 с.

18. Акаткин В. М. Слово и время в пространстве поэзии / В. М. Акаткин. Воронеж: ВГУ, 2003. - 288 с.

19. Акаткин В. М. С мыслью о будущем / В. М. Акаткин // Подъем. -1985.-№6.-С. 132-136.

20. Акимов В.А. Литературно-эстетические взгляды «любомудров»: к проблеме фрагментарности: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Акимов Виктор Анатольевич. М., 2005. — 20 с.

21. Алексеев П.В. Философия : учеб. для вузов / П.В. Алексеев, А. В. Панин. М.: Проспект, 2000. - 608 с.

22. Андреева Р. Добрая память / Р. Андреева // Лит. Россия. 1977. -19 авг. - С. 13.

23. Андрейкович Т. Голос молодых поэтов / Т. Андрейкович // Коммуна. 1958.-21 сент.

24. Антокольский П. Г. Повесть временных лет : Поэмы и стихотворения / П.Г. Антокольский. М.: Сов. писатель, 1969. - 222 с.

25. Аристотель и античная литература / отв. ред. M.JI. Гаспаров. М.: Наука, 1978.-230 с.

26. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу : справ.-библиогр. материалы / А.Н. Афанасьев. М.: Индрик, 2000. — 574 с.

27. Баратынский Е. А. Лирика / Е.А. Баратынский. Минск: Харвест, 1999.-448 с.

28. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики : Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. - 502 с.

29. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. -М.: Искусство, 1979. -423 с.

30. Благой Д. Литература и действительность : Вопросы теории и истории литературы / Д. Благой. М.: Гослитиздат, 1959. — 515 с.

31. Блок А.А. Полное собрание стихотворений: в 2 т. / А.А. Блок. -Л.: Сов. писатель, 1946.-Т. 1.-681 с.

32. Боков В. Поэзия мысли / В. Боков // Новый мир. 1977. - № 9. -С. 263-266.

33. Бондаренко В. Опаленный взгляд Алексея Прасолова / В. Бонда-ренко // Наш современник. 2004. - №7 . - С. 235-244.

34. Будаков В. Одинокое сердце поэта / В. Будаков // Роман-журнал XXI век. 2003. - № 7. - С. 10-61.

35. Бузылев И. М. Об интеллектуальном и эмоциональном в современной советской лирике / И. М. Бузылев // Концепция человека в эстетике соц. реализма. М., 1977. - С. 231-260.

36. Бузылев И. М. Поэзия мысли и чувства / И. М. Бузылев // Октябрь. 1978.-№ 10.-С. 207-218.

37. Бунин И.А. Поэзия и проза /И.А. Бунин. М.: Просвещение, 1986.-384 с.

38. Бурное И.В. Соотношение концептов «душа», «дух», «ум», «mind», «soul», «spirit»/ И.В. Бурное // Язык и ментальность. Текст и концепт / СПб. 2004. - Вып. 1.-С. 135-145.

39. Буслаев Ф.И. Русский богатырский эпос. Русский народный эпос / Ф.И. Буслаев. Воронеж: Центр. - Чернозем кн. изд-во, 1987. - 253 с.

40. Былины: Киев. цикл. Киев: Дншро, 1982. - 254 с.

41. Виноградов В.В. История слов / В. В. Виноградов. М.: ИРЯ, 2000.- 1138 с.

42. Винокуров Е. Поэзия и мысль / Е. Винокуров // Лит. газ. -1963. -5 окт.

43. Вишина Г. В. Повесть Алексея Прасолова «Жестокие глаголы» в контексте времени и места действия / Г. В. Вишина // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Сер. 1, Гуманит. науки. 2001. - № 6.- С. 15-23.

44. Волдан Алоиз. Алексей Прасолов философская поэзия из провинции / Алоиз Волдан // Прасолов А.Т. Я встретил ночь твою : роман в письмах. - М., 2003. - С. 559-574.

45. Волдан Алоиз. Земля моя, я весь отсюда / Алоиз Волдан // Коммуна. - 1992. - 19 дек.

46. Волдан Алоиз. К любовной лирике Алексея Прасолова / Алоиз Волдан // Прасолов А.Т. Я встретил ночь твою : роман в письмах. М., 2003.-С. 575-579.

47. Волохов Ф. О яркости и приукрашивании : заметки о литературе для детей / Ф. Волохов, А. Образцов // Коммуна. 1955.- 15 нояб.

48. Выготский Л.С. Психология искусства / Л.С. Выготский. М.: Искусство, 1968. - 576 с.

49. Гельфонд М.М. Традиция Боратынского в лирике XX века: Ав-тореф. дис. .канд. филол. наук / Гельфонд Мария Марковна. Н. Новгород, 2004. - 24 с.

50. Гинзбург Jl. Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. Изд. 2-е, доп. - Л.: Сов. писатель, 1974. - 407 с.

51. Гиршман М. «День и ночь» Тютчева /М. Гиршман, В. Кормачев // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973. - Т.36. - С. 494-502.

52. Глушков А. Благоустроим реку Сухая Россошь / А. Глушков // Заря коммуны (Россошь). 1949. - 7 авг.

53. Гордейчев В. Нет провинции в стране Поэзии / В. Гордейчев // Лит. газ. — 1966. 1 окт.

54. Горлов В. Поэзия Алексея Прасолова / В. Горлов // Знамя труда. -1978.-25 нояб.

55. Грехнев В. А. Время в композиции стихотворений Тютчева / В. А. Грехнев // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973. - Т. 36. - С. 481-493.

56. Гулыга А.В. Искусство в век науки / А.В. Гулыга. М.: Наука, 1978.-182 с.

57. Гуревич П.С. Философский словарь / П.С. Гуревич. М.Юлимп, ACT, 1997.-320 с.

58. Гусев В. Высокий строй души / В. Гусев // Подъем. 1965. - № 4. -С. 145.

59. Гусев В. О «поэзии вещей», о лиризме и человеке / В. Гусев // Подъем. 1965. - № 6. - С. 130-136.

60. Гусев В. Талант всегда пробьется / В. Гусев // День поэзии. 1977. -М., 1977.-С. 201-202.

61. Гутрина Л.Д. Стихотворные «гнезда» в поэзии О.Э. Мандельштама 1930-х годов (к проблеме становления нового типа поэтической образности) : Автореф. дис. .канд. филол. наук / Гутрина Лилия Дмитриевна. Екатеринбург, 2004. - 26 с.

62. Давыдов М. Лирика Алексея Прасолова / М. Давыдов // Зори Октября (Каширское). -1978.-21 дек.

63. Детская Библия : библейские рассказы в картинках. Стокгольм, 1990.-544 с.

64. Диалектический материализм. М.: Высш. школа, 1974. - 328 с.

65. Дмитриев П. Поэзия Алексея Прасолова / П. Дмитриев // За изобилие. 1978. - 21 янв.

66. Дмитровский А. 3. Проблемы человека в современной философской лирике // Роль мировоззрения в художественном творчестве. М., «Мысль», 1966.-С. 202-254.

67. Днепров В.Д. Идеи времени и формы времени. Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1980. - 598 с.

68. Днепров В.Д. Литература и нравственный опыт человека : Размышления о современной зарубежной литературе / В.Д. Днепров. Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1970. - 424 с.

69. Днепров В. Д. С единой точки зрения : лит.-эстет. очерки / В. Д. Днепров. Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1989. - 372 с.

70. Долинина Н. Г. По страницам «Войны и мира» / Н.Г. Долинина. -Мн.: ООО «Попурри», 1996. 331 с.

71. Елкин А. О чувстве полета и силах, сковывающих крылья / А. Елкин // Молодая гвардия. 1960. - № 5. - С. 210-216.

72. Есенин С. Собр. соч.: в 2 т. М.: Сов. Россия: Современник, 1990. - Т. 1: Стихотворения. Поэмы / Слово о поэте Ю.В. Бондарева; сост., вступ. ст. и коммент. Ю.Л. Прокушева. - 480 с.

73. Жирмунский В.М. Вопросы теории литературы : статьи 19161926 / В.М. Жирмунский. Л.: Academia, 1928. - 358 с.

74. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика : избр. тр. / В.М. Жирмунский. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977. - 407 с.

75. Житенев А.А. Онтологическая поэтика и художественная рефлексия в~лирике И. Бродского: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Житенев Александр Анатольевич. Воронеж, 2004. - 20 с.

76. Заболоцкий Н.А. Стихотворения. Поэмы / Н.А. Заболоцкий. -Тула: Приок. кн. изд-во, 1989. 367 с.

77. Залещук В. . .в живом потоке напряженным стеблем / В. Залещук // Лит. Россия. 1978. - 24 марта. - С. 11.

78. Замятин Е.И. Уездное; Мы : романы; Платонов А. П. Котлован. Ювенильное море : романы / Е.И. Замятин, А.П. Платонов. М.: Олимп; ТКОАСТ, 1996.-608 с.

79. Казарин Ю.В. Филологический анализ поэтического текста : учеб. для вузов / Ю.В. Казарин. М.; Екатеринбург: Акад. проект: Деловая книга, 2004. - 432 с.

80. Кожинов В. Об Алексее Прасолове (1930 1972) / В. Кожинов // Прасолов А. Стихотворения. - М., 1978. - С. 5-20.

81. Кожинов В. Открытие поэта / В. Кожинов // Лит. газ. 1977. - 23 февр. - С. 5.

82. Кожинов В. Судьба Алексея Прасолова / В. Кожинов // Прасолов А. Стихотворения. / М., 1983. - С. 5-14.

83. Козлик И. В. Психологизм лирики Ф. И. Тютчева / И. В. Козлик// Рус. лит. 1992. - № 1.- С. 18-29.

84. Кольцов А. В мечтах не разуверюсь я. / А. Кольцов. Воронеж: Центр духов, возрождения Чернозем, края, 2001. - 416 с.

85. Копалинский В. Словарь символов / пер. с пол. В.Н. Зорина / В. Копалинский. Калининград, 2002. - 267

86. Коржавин Н. Лирика, быт, мир / Н. Коржавин // Лит. газ. 1965. -16 сент.

87. Кормачев В. Художественное время в лирике Тютчева и Пушкина /В. Кормачев// Лит. учеба. 1980. - № 1.-С. 151-156.

88. Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1972.-1008 с.

89. Кривцов В. Воронежская глубинка / В. Кривцов // Лит. Россия. -1965.-26 февр.-С. 10-11.

90. Кувакин В.А. Религиозная философия в России: Нач. XX в. / В.А. Кувакин. М.: Мысль, 1980. - 309 с.

91. Кулиничев В. Сердца скрытый ритм / В. Кулиничев // Молодой коммунар. 1966. - 22 июля.

92. Кузнецов Ю. Подвиг поэта / Ю. Кузнецов // Подъем. 1986. -№ 10.-С. 132-134.

93. Кузнецов Ю. Подвиг поэта / Ю. Кузнецов // Прасолов А. Стихотворения. М., 1988. - С. 233-237.

94. Лавлинский Л.И. Мета времени, мера вечности : ст. о соврем, лит. / Л.И. Лавлинский. М.: Худож. лит., 1986. - 269 с.

95. Лавлинский Л. Природа и интегралы. Об интеллектуальной лирике / Л. Лавлинский // Дружба народов. 1973. - № 11. - С. 252-263.

96. Ласунский О.Г. Первая книга / О. Г. Ласунский // В мире книг. -1966.-№ 12.-С. 27.

97. Лермонтов М.Ю. Избранные произведения : книга для чтения в старших классах / М.Ю. Лермонтов. Воронеж, 1993. - 400 с.

98. Лихачев Д. С. Золотое слово русской литературы / Д.С. Лихачев // Слово о полку Игореве. М., 1984. - С. 5-38.

99. Лихачев Д. Человек в литературе Древней Руси / Д. Лихачев. — 2-е изд. М.: Наука, 1970. - 180 с.

100. Локотков К. Голоса молодых // К. Локотков // Коммуна. 1966. -11 нояб.

101. Ломоносов М.В. Сочинения / М. Ломоносов. М.: Современник, 1987.-444 с.

102. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь : кн. для учителя / М.Ю. Лотман. М.: Просвещение, 1988. - 352 с.

103. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

104. Ляпина Л.Е. Человек и мир в лирике Ф.И. Тютчева / Л.Е. Ляпина // Русская литература. XIX век. От Крылова до Чехова : учеб. пособие. -СПб.: Паритет, 2001. -С. 191-206.

105. Мазепа Н.Р. Поэзия мысли (О современной философской лирике) / Н.Р. Мазепа. Киев: Наукова думка, 1968. - 122 с.

106. Маймин Е. Русская философская поэзия. Поэты-любомудры.

107. A. С. Пушкин. Ф.И. Тютчев / Е. Маймин. М.: Наука, 1976. - 190 с.

108. Манн Ю.В. Диалектика художественного образа / Ю.В. Манн. -М.: Сов. писатель, 1987.-317 с.

109. Манн Ю.В. Русская философская эстетика (1820-1830-е гг.) / Ю.В. Манн. -М.: Искусство, 1969.-304 с.

110. Маршак С .Я. Любимые стихи / С.Я. Маршак. М.: АСТ-ПРЕСС, 1996.-400 с.

111. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Е.М. Мелетин-ский. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1994. - 136 с.

112. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М.: Наука, 1976.-407 с.

113. Мифы древних славян. Велесова книга / сост. А.И. Баженова,

114. B.И. Ведугин. Саратов: Надежда, 1993. - 320 с.

115. Михайлов А. Метафора жизни / А. Михайлов // Москва. 1978. -№ 10.-С. 194.

116. Михайлов А. Поэзия в меняющемся мире / А. Михайлов // День поэзии.-М., 1972.-С. 155-161.

117. Михайлов А. Открытие мира / А. Михайлов // Знамя. 1962. -№7.-С. 201-217.

118. Мифологический словарь : кн. для учащихся / М.Н. Ботвинник и др.. 5-е изд., перераб. и доп. - М.: Просвещение, 1993. - 192 с.

119. Мусатов В. Художественные традиции в современной поэзии : учеб. пособие / В. Мусатов. Иваново: ИвГУ, 1980. - 88 с.

120. Некрасов Н.А. Лирика / Н.А. Некрасов. М.: Дет. лит., 1979. -142 с.

121. Некрасов Н.А. Кому на Руси жить хорошо : поэма / Н.А. Некрасов. Л.: Дет. лит., 1985.-287 с.

122. Никитин И. Мой дух сроднился с духом века / И. Никитин. Воронеж: Центр духов, возрождения Чернозем, края, 2004. - 656 с.

123. Новейший философский словарь. — Минск: В.М. Скакун, 1999. -896 с.

124. Новейший философский словарь. 2-е изд., перераб. и доп. -Минск: Интерпрессервис, 2001. - 1280 с.

125. Новичихин Е. Ветры памяти / Е. Новичихин // Кольцов, сквер. -2004.-№2.-С. 73-122.

126. Овсянико-Куликовский Д.Н. М.Ю. Лермонтов: К столетию со дня рождения великого поэта / Д.Н. Овсянико-Куликовский. СПб.: Прометей, 1914. -160 с.

127. Озеров Л.А. Поэзия Тютчева / Л.А. Озеров. М.: Худ. лит., 1975.109 с.

128. Павловский А.И. Советская философская поэзия : очерки о Н. Заболоцком, Л. Мартынове, А. Твардовском / А.И. Павловский. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1984. - 180 с.

129. Пикач А. Я услышал: корявое дерево пело / А. Пикач // Звезда. -1979.-№6.-С. 210-213.

130. Пицкель Ф. Н. Поэт диалектик / Ф. Н. Пицкель // Рус. лит. -1986.- №2.-С. 93-109.

131. Платонов А. Голубая глубина : кн. стихов / А. Платонов. Краснодар: Буревестник, 1922. - 96 с.

132. Платонов А.П. Собр. соч.: в 3 т. / А.П. Платонов. М.: Сов. Россия, 1985.-Т. 1.-576 с.

133. Платонов А.П. Собр. соч.: в 3 т. / А.П. Платонов. М.: Сов. Россия, 1985.-Т. 3.-464 с.

134. Погорельцев В.Ф. Проблема религиозности Ф.И. Тютчева / В. Ф. Погорельцев // Вопр. философии. 2003. - №6. - С. 136-141.

135. Подобедов М. О работе с начинающими и молодыми писателями / М. Подобедов // Лит. Воронеж. 1955. - № 37. - С. 191-207.

136. Попов А. Предвестник очистительной весны / А. Попов // Подъем. 1992.-№ 8.-С. 118-127.

137. Потебня А.А. Слово и миф / А.А. Потебня. М.: Правда, 1989. -622 с.

138. Поэзия второй половины XX века. Сборник. М.: Слово, 2002. -696 с.

139. Прасолов А. Во имя твое : стихи / А. Прасолов. Воронеж: Центр. - Чернозем, кн. изд-во, 1971. - 120 с.

140. Прасолов А. День и ночь : стихи. / Прасолов А. — Воронеж: Центр. — Чернозем, кн. изд-во, 1966. 88 с.

141. Прасолов А. Земля и зенит : стихи/ А. Прасолов. Воронеж: Центр. — Чернозем, кн. изд-во, 1968. - 72 с.

142. Прасолов А. «И душу я несу сквозь годы.» / А. Прасолов. Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 2000. - 560 с.

143. Прасолов А. Лирика / А. Прасолов. М.: Молодая гвардия, 1966. -54 с.

144. Прасолов А. Метель / А. Прасолов // Заря коммуны (Россошь). -1952.-13 янв.

145. Прасолов А. Осенний свет : стихи. / А. Прасолов. Воронеж: Центр. - Чернозем, кн. изд-во, 1976. - 132 с.

146. Прасолов А. Письма к В. Белокрылову / А. Прасолов // Подъем. -1988.-№ 10.-С. 125-136.

147. Прасолов А. Стихотворения / А. Прасолов. — М.: Сов. Россия, 1978.- 192 с.

148. Прасолов А. Стихотворения / А. Прасолов. — М.: Сов. Россия, 1983.-160 с.

149. Прасолов А. Стихотворения / А. Прасолов. М.: Современник, 1988.-240 с.

150. Прасолов А. Стихотворения. Поэмы. Повесть. Статьи. Письма / А. Прасолов. Воронеж: Центр. - Чернозем, кн. изд-во, 1984. - 382 с.

151. Прасолов А. Я встретил ночь твою : роман в письмах / А. Прасолов. М.: Хроникер, 2003. - 591 с.

152. Пространство и время в искусстве : межвуз. сб. научн. тр. — JT.: ЛГИТМИК, 1988.- 169 с.

153. Пушкин А. С. Сочинения: в 3 т. / А.С. Пушкин. СПб.: ООО «Золотой век», ТОО «Диамант», 1997. - Т. 1. Стихотворения. - 624 с.

154. Пушкин А. С. Сочинения: в 3 т. / А.С. Пушкин. СПб.: ООО «Золотой век», ТОО «Диамант», 1997. Т. 3. Проза. Сказки. Поэма «Руслан и Людмила». - 480 с.

155. Радугин А.А. Философия: курс лекций / А.А. Радугин. 2-е изд, доп. перераб. - М.: Центр, 2001. - 272 с.

156. Разводова О.А. «Родина» и «чужбина» в поэзии А. Твардовского / О. А. Разводова // Русская литература XX века :учеб. пособие. Воронеж, 1999.-С. 515-533.

157. Разводова О. Строгая душа / О. Разводова // Подъем. 1999. -№ 1.-С. 203-214.

158. Разводова О. Трагедия и подвиг Алексея Прасолова / О. Разводова // Вестн. Воронеж, гос. ун-та. Сер. 1, Гуманит. науки. 2001. - № 6.- С. 3-15.

159. Ростовцева И. Алексей Прасолов в письмах : О переписке с поэтом / И. Ростовцева // Лит. учеба. - 1978. - № 1. с. 220-234.

160. Ростовцева И. Коснись ладонью грани горной / И. Ростовцева // Лит. газ. 1965. - 25 сент.

161. Ростовцева И. Краткая справка о творчестве А. Прасолова // И. Ростовцева // Лит. газ. 1977. - 31 авг. - С. 7.

162. Ростовцева И. Час сокровенного // И. Ростовцева // Новый мир. -1977.-№9.-С. 73-76.

163. Рубцов Н. М. Звезда полей : собр. соч.: стихотворения, переводы, проза, лит.-критич. работы, письма / Н. М. Рубцов. 2-е изд., испр. - М.: Воскресенье, 2001. - 647 с.

164. Саблин В. Комната под сводами / В. Саблин // Подъем. 1990. -№ 1. - С. 204-225.

165. Саблин В. Комната под сводами / В. Саблин // Подъем. 1990. -№2.-С. 213-228.

166. Сарнов Б. О «современном мышлении» в поэзии / Б. Сарнов // ЛГ.- 1963.-28 февр.

167. Семенов В. Не отступая ни на пядь перед безмыслием постылым / В. Семенов // Поэзия: альманах. М., 1966. - Вып. 21. - С. 73-76.

168. Семенов В. Признание: О стихах А. Прасолова // Молодой коммунар. 1976. - 21 авг.

169. Сильман Т. Заметки о лирике / Т. Сильман. Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1977. -223 с.

170. Сквозников В.В. Реализм лирической поэзии. Становление реализма в русской лирике / В.В. Сквозников. М.: Наука, 1975. - 781 с.

171. Скляров Е. Суровая радость / Е. Скляров // Трудовая слава (Эр-тиль).- 1978,- 14янв.

172. Скобелев В. Поэтический мир Алексея Прасолова // В. Скобелев // Прасолов А. Осенний свет: стихи. Воронеж: Центр. - Чернозем, кн. изд-во, 1976.-С. 5-17.

173. Сологуб Ф. Стихотворения / Ф. Сологуб. Л.: Сов. писатель, 1939.-395 с.

174. Спивак Р.С. Русская философская лирика. 1910-е годы. И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский : учеб. пособие / Р.С. Спивак. М.: Флинта: Наука, 2003.-408 с.

175. Спорыхин С. Человек тоски по цельности / С. Спорыхин // Прасолов А. Я встретил ночь твою: роман в письмах. М.: Хроникер, 2003. -С. 580-584.

176. Старшинов Н. Молодые поэты Воронежа / Н. Старшинов // Наш современник. 1958. - № 3. - С. 282-287.

177. Стукалин Б. Годы, дороги, лица. Воспоминания / Б. Стукалин. -М.: Фонд имени И. Д. Сытина, 2002. 472 с.

178. Твардовский А. Василий Теркин : Книга про бойца / А. Твардовский. М.: Сов. Россия, 1980. - 206 с.

179. Твардовский А. Проза. Статьи. Письма / А.Т. Твардовский. М.: Известия, 1974.-781 с.

180. Твардовский А.Т. Собр. соч.: в 6 т. / А.Т. Твардовский. М.: Худ. лит., 1980.-Т. 5.-463 с.

181. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы / Л.И. Тимофеев. М., 1971.-453 с.

182. Толстой Л.Н. Война и мир / Л.Н. Толстой. Фрунзе: Кыргызстан, 1968.- Т. 3-4.-764 с.

183. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение : курс лекций / Б.В. Томашевский. Л.: Учпедгиз. Ленингр. отд-ние, 1959. - 535 с.

184. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б.В. Томашевский. М.: Аспект-пресс, 1996. - 333 с.

185. Тюпа В.И. Эстетическое и художественное / В.И. Тюпа // Введение в литературоведение : учеб. пособие / Л. В. Чернец и др.. М., 2004. -С. 12-22.

186. Тютчев Ф.И. Стихотворения / Ф. И. Тютчев. М.: Правда, 1986. -544 с.

187. Удодов Б.Т. М.Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы / Б.Т. Удодов. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1973.-702 с.

188. Удодов Б.Т. Пушкин: художественная антропология / Б.Т. Удодов. 2-е изд, перераб. и доп. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. - 304 с.

189. Урбан А. В настоящем времени / А. Урбан. -Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1984.-367 с.

190. Урбан А. Образ человека образ времени : Очерки о советской поэзии / А. Урбан. - Л.: Худ. лит. Ленингр. отд-ние. 1979. - 324 с.

191. Филиппов Г. В. Русская советская философская поэзия: Человек и природа / Г.В. Филиппов. JI.: Изд-во ЛГУ, 1984. - 207 с.

192. Философские проблемы взаимодействия литературы и культуры : межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск: НГПИ, 1986. - 127 с.

193. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 6-е изд., пере-раб. и доп. - М.: Политиздат, 1991. - 559 с.

194. Философский словарь. — М.: Республика, 2003. — 575 с.

195. Философский энциклопедический словарь. М.: Изд. Дом «ИНФРА-М», 1997. - 127 с.

196. Цветаева М. Сочинения : в 2 т. / М. Цветаева. Минск: Нар. асве-та, 1988.- Т. 2.-479 с.

197. Чалмаев В. А. Андрей Платонов: К сокровенному человеку / В.А. Чалмаев. М.: Сов. писатель, 1989. - 448 с.

198. Чалый П. Перед осенними зорями / П. Чалый // Время действия -наше время : сборник произведений журналистов газ. «Коммуна». Воронеж, 2000.-С. 48-82.

199. Чепкунов В. Поэзия сердца / В. Чепкунов // Москва. 1978. -№ 1.-С. 217-218.

200. Чесноков И. Минута высшей красоты / И. Чесноков // Новая жизнь (Острогожск). 1964. - 13 нояб.

201. Чупринин С. Крупным планом. Поэзия наших дней: проблемы и характеристики / С. Чупринин. М.: Сов. писатель, 1983. - 287 с.

202. Шайтанов И. Замысел судьбы / И. Шайтанов// Лит. обозрение. -1979.-№7.-С. 63-66.

203. Шайтанов И.О. Художественные поиски и традиции в современной поэзии / И. О. Шайтанов // Русская литература XX века. 11 кл. : учеб. для общеобразоват. учреждений: в 2 ч. Ч 2/ В.В. Агеносов и др.. 7-е изд., стер. - М., 2002. - Ч. 2. - С. 396.

204. Шестакова Л.Л. Слово-образ «душа» в поэзии Евгения Баратынского / Л.Л. Шестакова // Рус. яз. в шк. 1999. - № 4. - С. 52-55.

205. Щемелева JI. М. Значение антитезы в поэзии Ф. И. Тютчева / Л.М. Щемелева // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1977. - Т.36. - №2. -С. 112-122.

206. Элиот Т.С. Назначение поэзии : ст. о лит. пер. с англ. / Т.С. Элиот. М.: Изд-во ЗАО «Совершенство»: Киев: Изд-во АО «AirLand», 1997. -350 с.

207. Ю.М. (Литвин-Молотов Г.З.). Предисловие к сборнику «Голубая глубина» / Ю.М. (Литвин-Молотов) // Платонов А. Голубая глубина : кн. стихов. Краснодар. 1922. - С. V - IX.