автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Corpus areopagiticum в русской мысли XVI - XVII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Corpus areopagiticum в русской мысли XVI - XVII вв."

На правах рукописи

Пуминова Наталья Владимировна

CORPUS AREOPAGITICUM В РУССКОЙ МЫСЛИ XVI-XVII ВВ.: ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

Специальность 09.00.03 - история философии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

4857838

2 С 0:\7

¿ail

Москва-2011

4857838

Работа выполнена на кафедре истории отечественной философии ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет».

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Марченко Олег Викторович Официальные оппоненты:

Доктор философских наук Антонов Константин Михайлович Кандидат философских наук, доцент Коцюба Вячеслав Иванович

Ведущая организация Институт философии РАН

Защита состоится «27» октября 2011 г. в 15 часов на заседании Совета Д.212.198.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Российском государственном гуманитарном университете по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д.6, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет».

Автореферат разослан «J/С,» сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,/^Л//

кандидат философских наук / Киселёва И.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования

«Сборник произведений с именем Дионисия Ареопагита принадлежит к числу самых загадочных памятников христианской древности»1, - характеристика Согриэ'а Areopagiticum, данная Г.В. Флоровским более полувека назад, не теряет своей актуальности. В течение уже нескольких веков философы и исследователи ведут дискуссии как о содержании текстов, так и о личности их автора Неразрешенным остается вопрос о принадлежности сочинений Псевдо-Дионисия к какой-либо традиции: одними исследователями высказывалось мнение о том, что построения Ареопагита проникнуты неоплатонизмом, другие же видят в нем отца Церкви, излагающего ортодоксально-христианские идеи. Но ни один из исследователей, вне зависимости от точки зрения, не может отрицать тот факт, что идеи Псевдо-Дионисия оказали огромное влияние на позднейших средневековых богословов как на Западе, так и на Востоке.

Согриэ Агеора§к1сит являлся востребованным и авторитетным источником, начиная со времени первых упоминаний о нём в 532 году - и на протяжении всего средневековья. На него ссылались отцы Церкви и крупнейшие богословы как восточного, так и западного христианства, среди которых Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, папа св. Григорий I Великий. Значительную роль идеи Псевдо-Дионисия сыграли в формировании учения Иоанна Скота Эриугены, явившегося одним из первых переводчиков Ареопагитик на латынь. Определенное влияние Согриэ оказал на таких разных мыслителей как Гуго Сен-Викторский, Алан Лилльский, Фома Аквинский, Бонавентура, Майстер Экхарт и Николай Кузанский. В Византии интерес к Ареопгитикам возрастает на фоне исихастских споров, причем как среди паламитов, так и среди их противников - варлаамитов. Дионисий Ареопагит цитировался и философами эпохи Возрождения.

«Средневековье очень любило Ареопагита, - подчеркивал С.С. Аверинцев. -Людям той эпохи очень хотелось, чтобы его корпус был сочинением I века. Учёные Нового времени спрашивали: что это? философия? Не оригинально. Религия? Но у Ареопагита много вещей, не имеющих касательства до библейской веры. Литература? Тяжеловато. По Мартину Лютеру, Ареопагит написал болтовню, зачем это для спасения? Но он дал средневековому человеку целостный образ мира,

1 Флоровский Г.В. Восточные отцы V-VIП веков М., 1992. С. 95.

созерцаемый и пережитый; Осюрш становится действительно умным видением; человек видит всю эту иерархию света, создающую миропорядок. Колоссальный след оставил он в языке теологии и религии. Ареопагит не философия, не литература, а шире, культурное событие, феномен Geistesgesch¡chte»2

На формирование русской философской традиции Согрив Areopag¡ticum также оказал сильное влияние. Цитаты из Дионисия Ареопагита можно найти в сочинениях Иосифа Волоцкого, Ивана Грозного, Максима Грека, протопопа Аввакума. Первый полный перевод творений Псевдо-Дионисия на славянский язык был осуществлен в 1371 г. серским иноком Исайей, что явилось безусловно значимым событием как в истории бытования Ареопагитик на Руси, так и в истории отечественной философской мысли в целом. Особую популярность Согрив приобрел в ХУ-ХУ1 вв., что, в первую очередь, было связано с распространением еретических учений. На Руси наблюдается то же двойственное восприятие Ареопагитик, которое было характерно как для западноевропейской, так и для восточной христианских традиций. Первые ссылки на Псевдо-Дионисия в дошедших до нас оригинальных произведениях древнерусских авторов появляются именно в контексте борьбы Церкви с еретиками, что свидетельствовало о полном признании Согриз'а Церковью. Однако смысловая многогранность и идейная неоднозначность этого богословского произведения давали почву для его интерпретации в противоположном ключе. Ареопагитики, прежде всего благодаря присутствию в них неоплатонических мотивов, оказались востребованы приверженцами ереси стригольников и ереси жидовствующих, распространившихся в конце XV века. Таким образом, Согриз Агеора§Шсит являлся одним из источников формирования мировоззренческих установок представителей противоположных течений духовной жизни Руси XV-XVII вв.

Актуальность изучения влияния Согриз'а Areopag¡t¡cum на отечественную философскую мысль эпохи средневековья связана с двумя аспектами. Во-первых, такое исследование способствует более полному пониманию специфики русской интеллектуальной жизни ХУ1-ХУП веков. Во-вторых, оно позволяет более адекватно представлять суть усилий отечественных мыслителей в общем контексте средневековой философии христианского мира, как в латинских ее границах, так и в традиции византийского идеала знания. Оба аспекта изучены в современной науке явно недостаточно.

1 Бибихин В.В. Алексей Фёдорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М., 2004. С.307-308.

4

Степень научной разработанности проблемы

Проблема влияния Псевдо-Дионисия Лреопагита на отечественных мыслителей не получила подробной разработки. Несмотря на наличие весьма интересных публикаций, посвященных данной проблеме, не существует систематических исследований в этом направлении. Часто в исследовательской литературе можно о биружить тезис о то м что это влияние было весьма значительным, однако в большинстве случаев он не подтверждается авторами на основании разбора самих источников.

Критическую литературу, в которой тем или иным образом анализируется влияние Ареопагитик на отечественную философскую мысль и которая была использована нами в данной работе, можно условно разделить на три группы: книги по истории русской и византийской философии, исследования творчества отдельных мыслителей, а также некоторое число статей, непосредственно касающихся темы диссертационного исследования.

Говоря о степени разработанности проблемы влияния Corpus'a Areopagiticum на философскую мысль последующих веков, следует отметить, что к исследованию наследия самого Псевдо-Дионисия начиная с XIX столетия обращались неоднократно. Среди работ отечественных исследователей нужно назвать произведения Г.В. Флоровского, И.Ф. Мейендорфа, М.К. Махарадзе, В.Н. Лосского, Ш.И. Нуцубидзе, А.Ф. Лосева, С.С. Аверинцева, Г.М. Прохорова, В.В. Милькова. Среди зарубежных исследований нельзя не упомянуть работы H.F. Dondaine,

D. Keck, D.E. Luscombe, Y.M.-J. Congar, T. Suarez-Nani, Y. De Andia, P. Rorem, R. Roques. Из современных работ, посвященных анализу богатейшего книжного наследия Древней Руси, следует отметить, прежде всего, работы А.И. Абрамова,

E.М. Верещагина, A.A. Галактионова, С.Т. Голубева, М. Н. Громова, О.Б. Ионайтис, А.И. Клибанова, A.M. Камчатнова, М.А. Корзо, В.В. Милькова, A.A. Смирновой.

К наиболее важным исследовательским работам, затрагивающим тему представленной диссертации, следует отнести статьи В.А. Андрушко, О.Б. Ионайтис, С.А. Нижникова, Г.М. Прохорова, В.И. Постоваповой. Несомненно, нельзя обойти вниманием интереснейшее издание: Макаров А.И., Мильков В.В., Смирнова A.A. «Древнерусские Ареопагитики». В этом издании опубликован древнерусский список Corpus'a Areopagiticum по рукописи, хранящейся в Государственном Историческом Музее (фонд Уварова, № 264) с параллельным переводом на современный русский язык, толкованиями Максима Исповедника и современных комментаторов. Религиозно-философский анализ Corpus'a

Areopagiticum, имеющийся в данной работе, представляет неоспоримую ценность, являясь единственным столь объемным исследованием по интересующей нас проблематике.

В аспекте темы влияния Corpus'a Areopagiticum на иконописный канон обращают на себя внимание работы В.В. Бычкова и Л.А. Успенского, которые не имеют своей прямой задачей выявление и анализ этого влияния, однако касаются и данного вопроса. Также весьма содержательны статьи А.А. Салтыкова, Н.К. Голейзовского и Ю.А. Олсуфьева. Влияние Corpus'a Areopagiticum на иконопись и архитектуру европейского средневековья анализируется в статье Эрвина Панофского «Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени», а также в монографии D. Iogna-Prat «La Maison Dieu: une histoire monumentale de l'Eglise au Moyen Age (v. 800-v. 1200)».

Объектом исследования являются религиозно-философские и культурно-исторические факторы влияния Corpus'a Areopagiticum, проявившиеся в русской интеллектуальной жизни XVI - XVII вв.

Предмет исследования В качестве главного поля исследования диссертант выбрал ряд центральных событий в русской интеллектуальной жизни XVI - XVII вв., мировоззренческие установки представителей которых складывались под непосредственном влиянием Corpus'a Areopagiticum: дискуссии вокруг принципов иконописания (и сопряженное с этим учение об ангельской иерархии), а также межконфессиональные споры XVI - XVII вв.

Хронологические рамки предмета исследования определены XVI-XVII вв., однако фактически в работе затрагивается более широкий временной пласт -начиная с момента появления Ареопагитик в качестве источника для культурного творчества, а именно с первого появления переводов Псевдо-Дионисия на славянский язык и распространения по Руси творений восточных богословов (напр., Иоанна Дамаскина), где влияние идей Ареопагитик было очевидным.

Цель кандидатской диссертации - исследовать линии влияния Corpus'a Areopagiticum на интеллектуальную жизнь на Руси в XVI-XVII вв. в целом и религиозно-философскую составляющую в частности. На данном исследовательском материале показать религиозно-философское, социально-политическое и общекультурное значение этого феномена.

Вышеобозначенная цель, в свою очередь, может быть достигнута при последовательном решении ряда конкретных задач:

- в общих чертах осветить историю появления Согриз'а Areopagiticum на Руси и обозначить наиболее, на наш взгляд, важные моменты истории бытования корпуса со времени первых проникновений идей Псевдо-Дионисия и до XVI века;

- выявить влияние корпуса на теоретическую базу иконописи в ситуации распада иконописного канона;

- оценить роль Согрив'а Areopag¡ticum в складывании средневекового представления об иерархичности универсума;

- определить специфику использования произведений Дионисия Ареопагита в сочинениях украинских писателей-полемистов на разных этапах межконфессиональной полемики в южно-русских землях в ХУ1-ХУП вв.;

- проанализировать воздействие Ареопагитик на формирование философско-мировоззренческих оснований церковного раскола, - в частности, выявить идеи, характерные для Согриэ'а, в сочинениях протопопа Аввакума.

Источниковедческая база

Вопрос о самой источниковедческой базе в анализе этой темы отнюдь не является второстепенным. Проблема заключается в том, что множество источников не переиздавались со времени их написания и первого издания в ХУ1-ХУП веках, что, несомненно, затрудняет их изучение, а некоторые, скорее всего, до сих пор не открыты исследователями. В основу диссертационной работы положен анализ посланий православных иерархов (Иосифа Волоцкого и митрополита Фотия), а также царя Ивана Грозного и стольника Ивана Бегичева, рассмотрение полемических трактатов Максима Грека, Ивана Вишенского, Василия Суражского, Захарии Копыстенского, Григория Скибинского. Также проанализированы полемические сочинения «О образех, о кресте, о хвале Божей и хвале и молитве святых, и о иных артикулех веры единое правдивое Церкве Христовы», «О Пресвятой Троице и о иных артикулех веры единое правдивое Церкви Христовы», «Лифос». Кроме прочего, непосредственными источниками стали такие знаковые произведения русской средневековой мысли как «Розыск или список о богохульных строках и о сумнении святых честных икон Диака Ивана Михайлова сына Висковатого» и Житие протопопа Аввакума.

Также к исследованию были привлечены работы Евфимия Чудовского, Димитрия Ростовского, Григория Великого (Двоеслова), Фомы Аквинского, Иоанна Дамаскина.

Методологическая и теоретическая основа диссертации

Для решения поставленных задач диссертант использовал разные исследовательские приемы. В целом работа выполнена в историко-философском методологическом ключе. Метод историко-философской дескрипции применяется для описания изменения тематики рассуждений русских средневековых мыслителей, обращающихся к творениям Дионисия Ареопагита, благодаря чему дискретные факты использования Corpus'a Areopagiticum складываются в общую картину. Используется также метод сравнительного анализа при сопоставлении альтернативных философских, религиозных и мировоззренческих позиций авторов, обращавшихся к сочинениям Ареопагита и интерпретирующих его наследие исходя из собственных идейных установок.

Новизна и научная ценность

Corpus Areopagiticum рассматривается в качестве одного из основных факторов в формировании русского средневекового интеллектуального пространства. В диссертации выявлен круг заложенных в Ареопагитиках идей, которые оказались наиболее востребованы русскими мыслителями. Как уже отмечалось, Ареопагитики были созвучны сразу нескольким (иногда даже противоположно направленным) течениям духовной жизни Древней Руси. Ввиду этого в данном исследовании обосновывается возможность рассмотрения трактатов Дионисия Ареопагита как философского ключа к пониманию сложных проблем борьбы русской православной Церкви с ересями, католицизмом, униатством и различного рода нововведениями.

Тезис о значительной роли Аропагитик в формировании средневековых эстетических представлений подтверждается на основании анализа текстов, до сегодняшнего дня в подобном аспекте не рассматривавшихся. Устанавливаются межкультурные философские параллели в восприятии анагогического метода и теории символа, разработанных в Ареопагитиках, в каролингской империи в XI-XII веках и Московском царстве в XVI-XVI веках.

Предпринятый анализ произведений русской средневековой мысли позволил показать через призму изменения характера работы авторов с Corpus'oM Areopagiticum, как и в каком направлении развивалась отечественная философия на ранних стадиях её формирования, в чем проявлялись особенности русского типа философствования и восприятия святоотеческого наследия по сравнению с западноевропейским. В диссертации предпринимается попытка компаративистского анализа русской и европейской средневековых традиций рецепции идеи небесной и земной иерархии. Наряду с очевидными сходствами выделяется ряд сущностных

отличий в представлении о земной, и в особенности светской, иерархии, характеризующих философскую мысль допетровской Руси.

Впервые в специализированном исследовании данная тема рассматривается на таком большом временном промежутке. Нужно отметить также осуществленный в диссертации анализ влияния Согриэ'а Areopgiticum на украинскую (южнорусскую) полемическую литературу. Межконфессиональная полемика представлена в развитии, отмечаются этапы развертывания религиозных противостояний, трансформация основных идейных узлов конфронтации. Внимание российских исследователей не часто обращалось на этот временной промежуток, в котором, собственно, и осуществлялась межконфессиональная полемика. В дореволюционной науке этот период был предметом интереса таких ученых как К. В. Харлампович, С. Т. Голубев, А. Волховский и др. В наше же время к изучению данных вопросов обращаются в первую очередь украинские исследователи (В. В. Горский, В. М. Ничик, Я. М. Стратий, В. А. Андрушко, Л.В. Ушкапов и др.), тогда как российские ученые редко затрагивают эти аспекты отечественной интеллектуальной жизни ХУ1-ХУП века.

Теоретическая и практическая значимость диссертации

Сформулированные в ходе исследования положения, выводы и результаты могут быть использованы при изучении истории религиозной, философской и общественно-политической мысли в Средневековой Руси.

Проведенное исследование позволяет глубже осмыслить истоки и сам процесс формирования общемировоззренческих и религиозно-философских оснований русской интеллектуальной жизни ХУ1-ХУП вв.

Материалы диссертации могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории русской философии.

Апробация работы

Различные аспекты темы диссертации апробировались автором на научном семинаре в институте средневековых исследований Университета г. Фрибур (Швейцария), а также нашли своё отражение в материалах спецкурса «Ареопагитики в русской философской мысли», который диссертант читал на философском факультете Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) в 2008-2009 годах.

Диссертация была обсуждена на заседании кафедры отечественной философии РГГУ. Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в четырех научных публикациях.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются предмет и объект исследования, ставятся его основные цели и задачи, обосновывается научная актуальность диссертационной проблематики. Здесь содержится обзор зарубежной и отечественной литературы по теме исследования, дается характеристика структуры работы.

В первой главе «Согриз Areopagit¡cum: формирование иконописного канона и иерархия небесная и земная» в общих чертах освещается история появления и распространения Согрш'а Areopag¡ticum на Руси, анализируется роль Ареопагитик в складывании весьма важных для философской средневековой мысли представлений о иерархичности универсума. Кроме того, прослеживается влияние Согрш'а на художественную культуру и её теоретические основания, осуществляется попытка сопоставления рецепции данных идей Дионисия Ареопагита в Средневековой Руси и Средневековой Европе.

В первом параграфе обозначаются наиболее важные моменты истории бытования корпуса на Руси со времени первого проникновения идей Дионисия и до XVI века. Показано, что, несмотря на то, что первый полный перевод корпуса на славянский язык был осуществлен серским монахом Исайей в 1371 году, идеи Ареопагита в определенных формах к тому времени уже присутствовали в духовной жизни Древней Руси. Далее затрагивается вопрос о монашеской мистико-аскетической практике на Руси и, соответственно, о связи корпуса с идеями исихазма; был рассмотрен тезис о важной роли приверженцев исихазма в деле появления и распространения Согриз'а Areopag¡t¡cum на Руси. Демонстрируется, что учение исихастов, в то же время, имело ряд существенных отличий от Ареопагитского. Особое внимание обращается на факт использования Согриэ'а Areopag¡t¡cum представителями еретических движений XV-XVI вв., а также интерпретации, даваемой Ареопагитикам официальной Церковью в рамках борьбы с этими еретическими движениями. Доказывалась правомерность утверждения о том, что всплеск популярности Ареопагитик приходится на конец XV - XVI вв. Первые ссылки на Дионисия Ареопагита в дошедшей до наших дней оригинальной русской

книжности появляются именно в антиеретических произведениях церковных иерархов того времени.

Во втором параграфе выявлено влияние корпуса на теоретическую базу иконописи в ситуации распада иконописного канона. Особо тщательная разработка теории символа и ангелологии сделала Corpus Areopagiticum одним из наиболее часто цитируемых и авторитетных источников для формирования иконописного канона. Чрезвычайно большое значение для культуры средних веков приобретает важная и для Ареопагитик концепция опросредования и передачи - передачи божественного света через ангелов, людей, таинства, различные его проявления в материальных вещах. Восхождение от низших чинов иерархии к Единому может происходить, таким образом, апагогическим методом, то есть через объекты, в котором божественная сущность сама проявляет себя - через Священное Писание, но также и через само здание храма, его убранство, предметы культа, таинства, обряды и ритуалы, совершаемые в храмовом пространстве.

Сама икона стала предмете м р флексии то л>ко в XVI веке, первый толчок к размышлениям дала ересь и необходимость противостоять иконоборческим тенденциям, перед которой была поставлена официальная Церковь. Соответствующие идеи Corpus'a Areopagiticum находят свое отражение в сочинениях Иосифа Волоцкого. В «Послании иконописцу» православный мыслитель воспроизводит суть анагогического метода, в чём проявляется, в частности, схожесть восприятия Ареопагитик в средневековой Руси и средневековой Европе. В параграфе сопоставляются идеи Иосифа Волоцкого с позицией аббата монастыря Сен-Дени Сугерия (аббат Сюжер). Влияние анагогического метода прочитывается не только в деятельности французского аббата, но и в его сочинениях.

В XVI-XVII вв. богословские вопросы иконописания становятся в центре интеллектуальной мысли, чему, несомненно, способствовало появление и развитие новой символико-аллегорической живописи. Эта проблематика обнаруживается в речи митрополита Макария на церковном соборе, осудившем выступление защитника старины Ивана Висковатого.

Показательно особое внимание к 15 главе трактата «О небесной иерархии», посвященной анализу образов ангельских сил. Обоснование возможности изображения небесных сил и божественной сущности символически, толкование изображений ангелов в человеческом образе, отдельных частей фигуры, огня, одежд и орудий, цветов, библейских образов животных, привлекает внимание Ивана Бегичева, стольника царя Михаила Феодоровича. В своём «Послании о видимом

образе Божьем» он не только доказывает правомерность создания икон, но и разъясняет смысл символических изображений небесных сил. Обращения к этому аспекту учения Дионисия Ареопагита встречаются позднее в произведениях, созданных в рамках межконфессиональной полемики в южнорусских землях, направленных в первую очередь против протестантов, в частности в антииконоборческом трактате начала XVII века «О образех, о кресте, о хвале божий, о хвале и молитве святых...» (1602).

Влияние трактатов Псевдо-Дионисия на иконописный канон прослеживалось и впоследствии. Отмечается знакомство и опора на текст Ареопагитик у митрополита Ростовского Димитрия, который обосновывал законность символизма в Ареопагитском духе. С подобной же целью к Согрив'у Areopagit¡cum обращается и Симеон Полоцкий. Божество, пишет он, может изображаться не только в тех образах, в которых оно кому-нибудь являлось в мире, но и в символических, знаменующих какое-либо его свойство. В качестве таких символов могут выступать и неодушевленные предметы, которые хоть и ниже одушевленных, но в семиотическом плане ничуть последним не уступают.

В третьем параграфе показывается, что выстроенная в Согрш'е Areopagit¡cum ангельская иерархия и идея иерархичности универсума в целом имели важнейшие последствия для формирования как русского, так и европейского средневекового мировоззрения. На них строилась глобальная концепция мирового устройства, подчиняя единым законам движение звезд, строение общества, течение человеческой жизни, стремления души, представляя собой основу космологии, метафизики, социологии и психологии, намечая путь спасения человеческой души. Вопрос о последовательности ангельских чинов и особое внимание к нему в диссертации не случаен, поскольку он является, как нам кажется, принципиальным для самого Псевдо-Дионисия. Иерархия в Ареопагитиках имеет очень строгий характер (божественная истина передается от одного чиноначалия к другому, и во всей иерархии в целом, и в каждо й из тр ид в частности). Ту же строгую последовательность необходимо усматривать и во всей иерархии.

В произведениях русской мысли, как и в сочинениях латинских богословов, повсеместно встречаются разного рода изменения порядка ангельского чиноначалия. Однако в подавляющем большинстве случаев авторы упоминали имя Псевдо-Дионисия, претендуя тем самым на то, что воспроизводят иерархию именно так, как она описана в Согрш'е. Порядок следования чинов небесной иерархии варьируется у мыслителей средневековой Руси, начиная с самых ранних этапов освоения учения

Ареопагитик: так, отмечается, что она воспроизводится в ноябрьской служебной Минее 1097 года, причем последовательность чинов в Минее не совсем совпадает с Ареопагитской. Изменения в ангельской иерархии встречаются позднее и у Ивана Вишенского, Лаврентия Карповича, в «Житии» протопопа Аввакума, а также в «Православном исповедании» Петра Могилы. Подобного рода частичные искажения объясняются как дефектами копирования или же воспроизведением текста по памяти, так и более глубокими причинами, связанными с тем, что сама идея девятичастного устройства ангельского мира проникла на Русь ещё до появления перевода Ареопагита, например, через сочинения Иоанна Златоуста или Кирилла Иерусалимского, славянские переводы которых относятся к самой древней поре славянской письменности. Укрепившаяся в сознании древнерусских книжников девятиступенная матрица могла наполняться порой различным материалом.

Различного рода перестановки в порядке чинов ангельской иерархии были не менее характерны и для европейской средневековой мысли. Сам вопрос об ангельской иерархии в течение первых четырёх веков христианской истории не получил окончательного ответа. Это обстоятельство вызвано тем, что в Святом Писании нет четкого и единого указания на порядок ангельской иерархии. Даже и признанное девятичастное деление оказывается изменено у Григория Богослова и Иринея Лионского. Окончательное ограничение количества небесных чинов девятью произошло у Иоанна Златоуста и Кирилла Иерусалимского, а затем было воспринято Псевдо-Дионисием Ареопагитом. И лишь начиная с Ареопагита можно с полным правом говорить о подробной «теории» небесной иерархии. Для того чтобы подвести под иерархию некую, если так можно выразиться, теоретическую базу, Ареопагит останавливается на объяснении значения имени каждого из чинов. Чтобы быть точными, следует заметить, что в трактате «О небесной иерархии» могут быть обнаружены несколько вариантов ангельской иерархии. Но и после распространения Согрив'а Агеора§к1сит абсолютного единства во мнениях не обнаруживается. Так, если у Иоанна Скотта Эриугены, Альберта Великого и Данте Алигьери (Рай 28, 133135) последовательность чинов совпадает с представленной в Ареопагитиках, то Григорий Великий вносит значительные изменения.

Идея иерархичности универсума была одной из наиболее востребованных на Руси идей Согрш'а Агсора§Ц|'сит. Особенно часто встречаются обращения к трактату «О небесной иерархии». Вопрос о земной иерархии, столь важный для католических богословов (к нему обращались Иоанн Скотт Эриугена, Гуго Сен-Викторский, Алан Лилльский, Гильом Овернский, Бонавентура и др.) напротив, почти не поднимался

русскими мыслителями. Если и встречаются в произведениях русской средневековой мысли упоминания о земной иерархии, то в первую очередь речь идет о церковной иерархии, притом, в большинстве случаев, исключительно в контексте межконфессиональной полемики. В диссертации рассмотрено, как украинские писатели-полемисты (Василий Суражский, Захария Копыстенский) апеллировали к тексту Ареопагита, дабы показать, что в описанной им иерархии нет упоминания о единой главе всей Церкви, каковым для католиков является папа. Возможно, единственная ссылка на Ареопагита в тексте, посвященном рассмотрению вопросов светской иерархии и государственной власти, была нами обнаружена в переписке царя Ивана IV Грозного и Андрея Курбского. Отмечается, что как Ивана Грозного, так и его оппонента интересовала скорее общая идея иерархического устройства общества, цели и функции этой иерархии, идея посредничества и предводительства царя как главы человеческой иерархии (притом без разделения на светскую и духовную). Иван Грозный пишет о невозможности осуждения человека человеком, о греховности сопротивления власти, в силу того, что в этом проявляется нарушение священно установленной иерархии, тогда как ни детального воспроизведения земной иерархии, представленной в Согрив'е, ни, тем более, дальнейшей разработки этой идеи в Переписке мы не находим.

Во второй главе диссертации «Согриэ Агеора§Шсит в межконфессиональной полемике 16-17 вв.» раскрываются линии богословского и религиозно-философского влияния Ареопагитик в антикатолических и антипротестантских произведениях русской мысли, прослеживается изменение проблематики религиозных разногласий и расширение идейных запросов защитников православия. Исследование межконфессиональной полемики не ограничивается изучением православного противостояния католикам и протестантам в южнорусских землях, но обращается также внимание на идейные процессы внутри самой православной церкви. Высказывается и обосновывается тезис о возможности рассмотрения Ареопагитик в качестве одного из идейных оснований религиозного раскола XVII века.

В первом параграфе освещается вопрос об использовании произведений Дионисия Ареопагита в сочинениях украинских писателей-полемистов XVI -XVII в. К идеям Псевдо-Дионисия обращались, в частности, Василий Суражский, Иван Вишенский, Захария Копыстенский, Григорий Скибинский. В рамках межконфессиональной полемики, наиболее востребованными, безусловно, оказывались те фрагменты Ареопагитик, которые прямо или косвенно касались догмата об исхождении Святого Духа и представления о церковной иерархии, а

также фрагменты, которые могли бы быть использованы при критике латинской «внешней» мудрости.

Критикуя католический догмат о исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына (ПМоцие), Василий Суражский, Захария Копыстенский, неизвестный автор трактата « О пресвятой Троице», Григорий Скибинский (как и ранее Максим Грек) обращались к положению Дионисия о том, что «источником Божественности является Отец, а Сын и Дух- произведения богородящей божественности...». Причем аргументация православных полемистов по этому вопросу была достаточно разнообразна. Так, для описания ипостасных отношений внутри Троицы, Василий Суражский пользуется примером Ареопагита со светильниками, находящимися в одной комнате: ипостасями они различны, отдельны друг от друга, но свет их полностью сливается и через него происходит объединение природы и энергии светильников, каждый из которых объединяется с общим светом и вместе с тем отличается от него. Захария Копыстенский, в свою очередь, обращается к ареопагитскому различению богословия на соединенное и раздельное. Опираясь на вторую главу трактата «О Божественных именах», Захария Копыстенский исходит из положения, что, коль скоро каждая ипостась в сверхсущностном единстве сохраняет своё собственное бытие, а разделяющие качества одной ипостаси не переносимы на другие, то и ипостасные отношения богорождения не могут быть обратимы. В свой черед Григорий Скибинский, приводя восемь доводов в пользу православной догматики, направленные против АПоцие, в качестве последнего прибегает к аргументам «зрительной» теологии, то есть не только ссылается на силу авторитетных текстов, но и старается опровергнуть догмат о ПНоцие при помощи силлогистики.

Особым предметом критики Василия Суражского, Ивана Вишенского и Григория Скибинского является латинское «поганое» (языческое) мудрствование. Василий Суражский, следуя Псевдо-Дионисию Ареопагиту, призывает православных строго держаться Писания, тогда как Церковь римская, по его мнению, исповедует не по Божественному слову, а по своему разуму и прихоти. Истинное познание божественного не может идти, по мнению Острожского протоиерея, от человеческих умышлений, оно открывается самим Богом в священном Писании. Григорий Скибинский, как и Иван Вишенский, энергично обвиняет идеологических противников, которые, по его мнению, в качестве учителей имели самого сатану и ангелов проклятых, с неба сверженных, в дьявольской хитрости и лукавстве.

Неоднократно поднимался в произведениях православных богословов и вопрос о статусе римского папы. Василий Суражский для обоснования своей критики обращается к Восьмому посланию Ареопагита - посланию Димофилу служителю «О занятии своими делами и о доброте». Православный полемист приходит к выводу, что коль скоро у ученика апостола Павла - Дионисия Ареопагита, о папе нет ни слова, то недопустимо видеть в нём главу христианской Церкви, как на то претендуют его католические оппоненты.

Круг вопросов, являющихся краеугольными в межконфессиональной полемике, и те ответы, которые давались православными богословами с использованием ссылок на авторитет Псевдо-Дионисия Ареопагита, не менялся и в конце XVII века (что показывает пример Григория Скибинского). Однако круг идей Ареопагита, привлекавших внимание южнорусских церковных деятелей XVII века, был шире и касался не только трех основных, обозначенных выше, вопросов. Иван Вишенский в качестве аргументов против распространения католицизма и против Брестской унии выдвигал обвинение в непонимании основополагающих положений христианства и в отступлении от идеала духовной жизни. Вишенский опирался здесь на идеи Ареопагита об очищении, просвещении и совершении как трех ступенях приобщения к божественному свету. Также в трактате «О Пресвятой Троице и о иных артикулех веры единое правдивое Церкви Христовы» (около 1602) и «Книге о вере Единой, Святой, соборной, Апостольской Церкви, которая под рассудок Церкви Всходей поддается» (между 1615 и 1619) Захарии Копыстенского, несмотря на то, что оба эти текста имели своей целью опровержение католического богословия, затрагивался более широкий спектр вопросов догматического учения православной церкви. Наряду с критикой догмата ПНоцие, в указанных сочинениях Захария Копыстенский отвергает также католический догмат о чистилище, раскрывает смысл молитвы, поста и крестного знамения, а также рассматривает таинства причастия и соборования. Последние случаи обращения к авторитету Дионисия Ареопагита в сочинениях южнорусского церковного деятеля представляются особенно интересными, ибо они являются первыми (насколько мы можем судить на основании проведенного исследования) отсылками к присутствующим в Ареопагитиках описаниям таинств и анализу их значения.

Во втором параграфе исследуются процесс расширения спектра идей Ареопагитик, используемых православными полемистами. Этот процесс являлся результатом изменений, происходящих в интеллектуальной жизни Юго-Западной России во второй четверти XVII века. В первой половине XVII века православная

церковь в Малороссии находилась в тяжелом положении, вызванном не только распространением католического и протестантского влияния, но и причинами, связанными с кризисом внутри самой церкви. Деятельность ставшего в 1633 году митрополитом Петра Могилы, направленная на усиление православия, возвращение церквей и монастырей, распространению образования и развитию школ, имела своей целью также очищение и приведение в порядок церковно-богослужебной обрядности. Появление нового катехизиса - «Православного исповедания» - было эпохальным событием, поскольку оно являлось, по сути, первым полным изложением православной догматики, составленном в славянском мире. В подобных обстоятельствах кажутся не случайными множественные факты обращения православных авторов к трактату Ареопагита «О церковной иерархии», а именно к описанию таинств и их символическому значению. В «Православном Исповедании» имя Дионисия Ареопагита встречается в трех местах. Все три находятся в первой части текста, посвященной изложению статей «Символа веры», церковных заповедей и таинств. Авторы ссылаются на авторитет Ареопагита при рассуждении о сущности догматов, об ангельской иерархии, а также при рассмотрении таинства миропомазания.

В такой перспективе ещё более важным является рассмотрение влияния соответствующих идей Ареопагита в изданной в 1644 г. в Киево-Печерской лавре книге «Лифос, или Камень, брошенный с пращи истины святой Православной Русской Церкви на сокрушение лживотемной Перспективы... Кассиана Саковича». Являясь своеобразным ответом на сочинение Кассиана Саковича «Перспектива, или Изображение заблуждений, ересей и суеверий Греко-Русской дезунитской Церкви, находящихся как в догматах веры, так в совершении таинств и в других обрядах и церемониях», это полемическое произведение имело своей целью защиту православной догматики и отражение нападок Саковича на греко-русские церковные уставы. В первой части авторы «Лифоса» опираются на Согриэ ЛгеорацШсит при защите православной сакраментологии. В разделе, посвященном рассмотрению таинства крещения, объясняя необходимость раздевания детей при крещении и троекратного произнесения слова «аминь», авторы подкрепляют свою правоту ссылкой на авторитет Дионисия Ареопагита. В обоих случаях авторы «Лифоса» обращаются ко второй главе трактата «О церковной иерархии». В следующей главе, посвящённой рассмотрению таинства миропомазания, имя Дионисия Ареопагита появляется в рассуждениях об обоих необходимых элементах таинства, то есть в вопросах, касающихся как материи (само миро), так и формы таинства (слова

формулы). На обвинение в том, что в русских требниках нет настоящей формы таинства миропомазания, авторы решительно возражают, что таковая существует. Хотя форма «Печать дара Духа Святого» («X<ppayíg Scopeag ITVEV/Jarog AyiQ», «Picczfc daru Ducha S.») не принимается Саковичем, в тексте Лифоса указывается, что она известна через святых апостолов, а именно, она читается во втором Послании апостола Павла к Коринфянам. Ещё более четко, нежели в послании апостола Павла она воспроизводится во второй и четвертой главах трактата «О церковной иерархии» Дионисия Ареопагита. При ответе на следующее обвинение, выдвинутое Саковичем против допущения к таинству причастия в православной церкви малолетних детей, авторы «Лифоса» приводят обширные цитаты из седьмой главы трактата «О церковной иерархии». Общий смысл аргументации заключается в том, что дети должны с младенчества впитывать истины веры, и поэтому их необходимо приобщать к священным таинствам, несмотря на то, что они неспособны понять их смысла. В разделе, посвященном таинству священства, одним из предметов особой критики и нападок Саковича, наряду с симонией, становится и сама церемония рукоположения, когда обряд совершается не через помазание, а только через возложение рук. В этом случае, как и в ряде других, авторы Лифоса для опровержения слов Саковича стараются показать, что православный обряд соответствует тому, что свершался ещё во времена апостолов, а католический является искажением и отпадением от исходной традиции.

Нередки случаи обращения к идеям Ареопагитик и во втором разделе «Лифоса», как в вопросах касающихся православной обрядности (например, пение аллилуйи при погребении или обычай целовать священника на Пасху), так и отдельных сторон бытовой церковной жизни, как например проблема неосвященных православных храмов.

Таким образом, Corpus Areopagiticum, в котором давалось объяснение символики и смысла таинств, явился одним из наиболее часто цитируемых авторитетных текстов, имевшим особое значение в контексте дискуссии о литургических практиках.

В третьем параграфе показано, что Ареопагитики оказали воздействие на формирование философско-мировоззренческих оснований церковного раскола. В частности, мы попытались вычленить идеи, характерные для Corpus'a, в сочинениях протопопа Аввакума. В XVII веке, как и в предыдущую эпоху, заметно двойственное влияние Corpus'a Areopagiticum. На авторитет Дионисия опирались как

представители официальной православной Церкви, так и старообрядческой. С одной стороны, согласно данным «Переписной книги домовой казны патриарха Никона», в его личной библиотеке находились творения Псевдо-Дионисия Ареопагита. С другой стороны, самое объемное заимствование из Corpus'a в XVII веке отмечается в «Житии» протопопа Аввакума.

Протопоп Аввакум в «Житие», им самим написанное, вплетает пространные цитаты из трактатов «О Божественных именах» и «О небесной иерархии». Аввакум признаёт непререкаемый авторитет Ареопагита, являющегося для него истинным христианином, в Ареопагитиках его интересуют вопросы апофатической и катафатической теологий, типологизации божественных имен, устройства небесной иерархии, а также он касается проблемы соотношения истины и сущего. Отмечается, что, перечисляя божественные имена, Аввакум выделяет два типа: «близостные» и «виновные», являясь единственным из русских мыслителей, чьи сочинения были объектом нашего исследования, кто воспроизводил ареопагитское членение божественных имен. Остальные же, если и обращались к трактату, и к катафатической теологии в частности, то ограничивались общим положением о многоименности и безымянности Божественной сущности. Вслед за Ареопагитом, Аввакум постулирует непознаваемость Божественной сущности. Кроме того, лидер раскола опирается на Corpus Areopagiticum в критике римской Церкви и своего идеологического противника - патриарха Никона, в частности проводя положение о том, как следует приносить хвалу Богу, то есть тригубить аллилуйю, а не петь её четырежды, как это делают католики.

В заключении излагаются основные итоги диссертационного исследования, намечаются перспективы в изучении влияния Corpus'a Areopagiticum на последующее развитие русской религиозно-философской мысли.

Основные результаты исследования отражены в следующих публикациях автора:

Статьи в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК Минобразования и Науки РФ для публикации основных результатов диссертации

1. ПуминоваН.В. Влияние Corpus'a Areopagiticum на формирование иконописного канона на Руси XVI-XVII веков // Вестник МГТУ. Мурманск, 2008. № 1 (11). С. 9-12. (0,45 ал.).

2. Пуминова Н.В. Corpus Areopagiticum и полемическая литература Западной Руси XVI-XVII веков // Вестник РГГУ. М„ 2009. №12. С. 216-223. (0,5 ал.).

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов, материалах конференций и других изданиях

3. Пуминова Н.В. Влияние Псевдо-Дионисия Ареопагита на отечественных средневековых мыслителей: к постановке вопроса // Софист: социолог, философ, историк. М.: МПГУ, 2007. Выпуск II. С.93-97 (0,3 ал.).

4. Пуминова Н.В. Рецепция произведений Псевдо-Дионисия Ареопагита в сочинениях украинского полемиста Ивана Вишенского // Софист: социолог, философ, историк. М.: МПГУ, 2007. Выпуск II. С.97-102 (0,3 ал.).

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Пуминова, Наталья Владимировна

Введение

Глава 1. Corpus Areopagiticum: формирование иконописного канона, 16 иерархия небесная и земная

1.1. Появление и формы бытования Corpus" a Areopagiticum на

1.2. Влияние Corpus"a Areopagiticum на формирование 33 иконописного канона

1.3. Corpus Areopagiticum и представление о небесной и земной 51 иерархии: межкультурный контекст

Глава 2. Corpus Areopagiticum в межконфессиональной полемике XVI- 69 XVII вв.

2.1. Рецепция произведений Дионисия Ареопагита в сочинениях 69 православных писателей-полемистов: от Максима Грека до Григория Скибинского

2.2. «Православное исповедание» Петра Могилы и «Лифос»

2.3. Corpus Areopagiticum в сочинениях протопопа Аввакума

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Пуминова, Наталья Владимировна

Актуальность темы исследования

Сборник произведений с именем Дионисия Ареопагита принадлежит к числу самых загадочных памятников христианской древности»1, — характеристика Corpus" a Areopagiticum, данная Г.В. Флоровским более полувека назад, не теряет своей актуальности. В течение уже нескольких веков философы и исследователи ведут дискуссии как о содержании текстов, так и о личности их автора. Неразрешенным остается вопрос о принадлежности сочинений Псевдо-Дионисия к какой-либо традиции: одними исследователями > высказывалось мнение, что построения Ареопагита проникнуты неоплатонизмом, другие же видят в нем отца Церкви, излагающего ортодоксально-христианские идеи. Но ни один из исследователей, вне зависимости от точки зрения, не может отрицать тот факт, что идеи Псевдо-Дионисия оказали огромное влияние на позднейших средневековых богословов как на Западе, так и на Востоке.

Corpus Areopagiticum являлся востребованным и авторитетным источником, начиная со времени первых упоминаний о нём в 532 году - и на протяжении всего средневековья. На него ссылались- отцы Церкви и крупнейшие богословы как восточного, так и западного христианства, среди которых Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, папа св. Григорий I Великий. Значительную роль идеи Псевдо-Дионисия сыграли в формировании учения Иоанна Скота Эриугены, явившегося одним из первых переводчиков Ареопагитик на латынь. Определенное влияние Corpus оказал на таких разных мыслителей как Гуго Сен-Викторский, Алан Лилльский, Фома Аквинский, Бонавентура, Майстер Экхарт и Николай Кузанский: В Византии интерес к Ареопгитикам возрастает на фоне исихастских споров, причем как среди паламитов, так и среди их

1 Флоровский Г.В. Восточные отцы V-VIII веков. М.: Паломник, 1992. С. 95. противников - варлаамитов. Дионисий Ареопагит цитировался и философами эпохи Возрождения.

Средневековье очень любило Ареопагита, — подчеркивал С.С. Аверинцев. — Людям той эпохи очень хотелось, чтобы его корпус был сочинением I века. Учёные Нового времени спрашивали: что это? философия? Не оригинально. Религия? Но у Ареопагита много вещей, не имеющих касательства до библейской веры. Литература? Тяжеловато. По Мартину Лютеру, Ареопагит написал болтовню, зачем это для спасения? Но он дал средневековому человеку целостный образ мира, созерцаемый и пережитый; Oecopia становится действительно умным видением; человек видит всю эту иерархию света, создающую миропорядок. Колоссальный след оставил он в языке теологии и религии. Ареопагит не философия, не литература, а шире, культурное событие, феномен Geistesgeschichte»

На формирование русской философской традиции Corpus Areopagiticum также оказал сильное влияние. Цитаты из Дионисия Ареопагита можно найти в сочинениях Иосифа Волоцкого, Ивана Грозного, Максима Грека, протопопа Аввакума. Первый полный перевод творений Псевдо-Дионисия на славянский язык был осуществлен в 1371 г. серским иноком Исайей, что явилось безусловно значимым событием как в истории* бытования^ Ареопагитик на Руси, так и в истории отечественной философской мысли в целом. Сам Исайя в предисловии своего перевода^ так оценивал своё свершение, обращая внимание на сложности, с которыми столкнулся: «Так как многие и за много лет до нас были в славянском народе переводчики, перелагавшие св.Писание на наш язык, имена которых не человекам только известны, но и в книгах живых Богом написаны. Греческий язык от Бога с самого начала художественен и богат был и от различных мудрых людей украшен. И наш славянский язык от Бога хорошо устроен был, ибо все, что сотворено Богом, весьма добро есть, но не удостоился такого богатства от

2 Цит. по: Бибихин В В Алексей Федорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М.: ИФТИ св. Фомы, 2004. С. 307-308. любочестных мужей, и хотя я несколько несколько навык в том (греческом) языке, однако не хотел касаться трудов тех, которые сведущи более з меня.» .

Появление первых списков Ареопагитик исследователи связывают с переселением на Русь эмигрантов! с Балкан, бежавших от турецкой экспансии. Однако надо отметить, что фрагменты их уже были переведены в Киевской Руси («Изборник Святослава 1073 года», «Изборник 1076 года»), а идеи, характерные для Псевдо-Дионисия Ареопагита, присутствовали на Руси задолго до появления полного перевода корпуса, притом не только анонимно, но и, что важно, в форме атрибутированной. Таким образом, следует согласиться с точкой зрения В.В. Милькова, согласно которому «появление полных славянских переводов' творений/ Псевдо-Дионисия Ареопагита в конце XIV века можно с полным правом назвать вторым приходом текстов Ареопагитик на Русь»4.

Говоря о последующих переводах всего-Corpus'a Areopagiticum, стоит отметить, что в рукописях XVII веке, в эпоху наибольшего, если судить по числу русских списков, интереса к сочинениям Ареопагита, начинают встречаться жалобы читателей на путаницу. Следовательно, появилась необходимость в новом переводе. Положение усугублялось тем, что- в существовавшем переводе значительно «пострадала» эманационная теория Псевдо-Дионисия, как от сокращений, так и от некоторого огрубления мысли автора, для адекватного выражения которой переводчику не хватало терминов. То же можно сказать и о переводе Ареопагитских онтологических определений божества.5 Заново корпус сочинений Дионисия был переведен

3 Цит по: Иконников В С Максим Грек и его время. Историческое исследование. Киев: Типография Императорского университета Святого Владимира, 1915. С. 18-19.

4 Макаров А И., Мильков В В, Смирнова А. А Древнерусские ареопагитики. М.: Круг, 2002. С. 15.

5 В целом, однако, недооценивать качество перевода инока Исайи нельзя, что подчеркивал такой знаток древнерусской книжности, как Д.И. Чижевский. В письме к Ф.А. Степуну от 1 августа 1944 г., критически отзываясь об известном «Очерке развития русской философии» Г.Г. Шпета, Чижевский писал: «Старые русские переводы отцов церкви — вовсе не из легких - вполне осмысленны и содержательны! Ареопагитики переведены прекрасно (хотя и не в России, а на Балканах)» (Цит. по: Янцен В Д.И. Чижевский, Е.Д. Шор и Г.Г. Шпет // Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. М.: Языки славянских культур, 2006 М.: Языки славянских культур, 2006. С. 364). в 1675 г. монахом Чудова монастыря Евфимием. Свой вариант славянского текста Ареопагита создал в конце XVIII в. знаменитый нямецкий старец Паисий Величковский. Он, как и Евфимий Чудовский, ориентировался скорее не на рукописную традицию, а на печатные греческие книги. В 1819 году был сделан последний перевод памятника на славянский язык монахом Моисеем. Далее переводы- делались уже не на славянский, а на русский язык, и то далеко не всего корпуса. Так, в 1787 году учеником Н.И. Новикова Д.М. Дмитриевским был переведен трактат «О мистическом богословии», а 1831-м был сделан перевод, тракта «О божественных именах».

Особую популярность Corpus приобрел в XV-XVI вв., что, в первую очередь, было связано с распространением еретических учений. На- Руси наблюдается то же двойственное восприятие Ареопагитик, которое было характерно как для западноевропейской, так и для восточной христианских традиций. Первые ссылки на Псевдо-Дионисия в- дошедших до нас оригинальных произведениях древнерусских авторов появляются именно в контексте борьбы Церкви с еретиками, что свидетельствовало о полном признании Corpus" а Церковью. Однако смысловая многогранность и идейная'неоднозначность этого богословского произведения^ давали почву для его интерпретации в альтернативном ключе. Ареопагитики, прежде всего благодаря присутствию в них неоплатонических мотивов, оказались * востребованы приверженцами ереси стригольников и ереси жидовствующих, распространившихся в. конце XV века. Таким образом, Corpus Areopagiticum являлся одним из источников формирования мировоззренческих установок представителей противоположных течений духовной жизни Руси XV-XVII вв.

В' рамках данной работы мы не,считаем необходимым излагать всю философскую концепцию Дионисия Ареопагита, равно как и освещать все аспекты интеллектуальных построений русских средневековых мыслителей. Сосредоточим внимание только на тех смысловых узлах, которые показывают приверженность или наоборот неприятие отечественными мыслителями идей, заложенных в Ареопагитиках.

Актуальность изучения влияния Corpus" a Areopagiticum на отечественную философскую мысль эпохи средневековья связана с двумя аспектами. Во-первых, такое исследование способствует более полному пониманию специфики русской интеллектуальной жизни XVI-XVIL веков. Во-вторых, оно позволяет более адекватно представить суть усилий отечественных мыслителей в общем контексте средневековой философии христианского мира, как в латинских ее границах, так и в традиции византийского идеала знания. Оба аспекта изучены в современной науке явно недостаточно.

Степень научной разработанности проблемы

Проблема влияния Псевдо-Дионисия Ареопагита на отечественных мыслителей не получила подробной разработки. Несмотря на наличие весьма интересных публикаций, посвященных данной проблеме, не существует систематических исследований в этом направлении. Часто в исследовательской литературе можно обнаружить тезис о том, что это влияние было весьма значительным, однако в большинстве случаев он не подтверждается авторами на основании, разбора самих источников:

Критическую литературу, в которой тем или иным образом анализируется влияние Ареопагитик на отечественную философскую мысль и которая была использована нами в данной работе, можно условно разделить на три группы: книги по истории русской и византийской философии, исследования творчества отдельных мыслителей, а также ряд статей, непосредственно касающихся темы диссертационного исследования.

Говоря о степени разработанности проблемы влияния Corpus" а Areopagiticum на философскую мысль последующих веков, необходимо отметить, что' к исследованию сочинений самого Псевдо-Дионисия начиная с XIX столетия обращались неоднократно. Среди работ отечественных исследователей нужно назвать произведения Г. В. Флоровского6,

7 Я О 1Л

И. Ф. Мейендорфа , М. К. Махарадзе , В. Н. Лосского , Ш. И. Нуцубидзе ,

1 л • ч t А

А. Ф. Лосева , С. С. Аверинцева , Г. М. Прохорова , В. В. Милькова . Среди зарубежных исследований нельзя не упомянуть работы Н. F. Dondaine15, D. Keck16, D: е Luscombe17, Y. M.-J. Congar18, T. Suarez-Nani19, Y. De Andia20, P. Rorem21, R. Roques22. Из работ, посвященных анализу богатейшего книжного наследия Древней Руси, следует отметить, прежде всего, работы А. И. Абрамова23, Е. М. Верещагина24,

6 Флоровский Г.В. Восточные отцы V-VIII веков. М.: Паломник, 1992.; Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Paris: YMCA-press, 1983.

I Мейендорф И.Ф. Византийское богословие. М.: Когелет, 2001.

8 Махарадзе М.К. Философские источники Ареопагитик. Тбилиси, 1983.

9 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. М.: Центр «СЭИ», 1991; его лее Понятие «аналогии» у Псевдо-Дионисия Ареопагита // Богословские труды. Вып. 42. 2009. С. 110-136.

10 Нуцубидзе Ш. И. История грузинской философии. Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1960.

II Лосев А.Ф. Историческое значение Ареопагитик // Вопросы философии. 2000. №3. С. 71-82; Его же Диалектика мифа М.: Мысль, 2001; Его же Русская философия // А.И.Введенский, А.Ф.Лосев, Э.Л. Радлов, Г.Г. Шпет: Очерки истории [русской философии] / Авт. вступ. ст. и сост. Емельянов Борис Владимирович. Свердловск: Изд-во Уральского университета (УрГУ), 1991. С. 67-95.

12 Aeepimifee С.С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство: Зарубежные связи / Под ред. Г. В. Попова. М.: Наука, 1975. С. 371-382; Его же Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Языки русской культуры, 1996.

13 Прохоров Г.М. Памятники переводной и русской литературы XIV - XV вв. Л.: Наука, 1987.

14 Мальков В.В. Отвергнутая традиция: учение еретиков-«жидовствующих» // Древняя Русь: пересечение традиций М.: Скрипторий, 1997. С. 420-448; его же. Осмысление истории в Древней Руси. М.: ИФ РАН, 1997.

15 Dondaine H.F. Le Corpus Dionysien de l'Université de Paris au XlIIe siècle. Roma: Ed. di Storia e di Letteratura, 1953.

16 Keck D. Angels & [and] angelology in the Middle Ages / David Keck. New York; Oxford: Oxford University Press, 1998.

17 Luscombe D.E. The Hierarchies in the Writings of Alan of Lille, William of Auvergne and St Bonaventure //Angels in Medieval Philosophical Enquiry. Their Function and Significance, Ashgate Studies in Medieval Philosophy. Aldershot, 2008. P. 15-28; Luscombe D.E. The Lex divinitatis in the Bull Unam Sanctam of Pope Boniface VIII // Church and State in the Middle Ages: essays presented to C. R. Cheney on his 70th birthday. / Ed. C. N. L. Brooke, D. E. Luscombe, G. H. Martin, and Dorothy Owen. Cambridge: Cambridge University Press, 1976. P. 205-222.

18 Congar Y. M.-J. Aspects ecclésiologiques de la querelle entre Mendiants et Séculiers dans la seconde moitié du XlIIe siècle et le début du XlVe // Archives d'histoire doctrinale et littéraire du moyen age. Paris: Vrin, 1962. T. XXVII (1961). P. 35-151.

19 Suârez-Nani T., Faes de Molloni B. Hiérarchies, miracles et fonction cosmologique des anges au XlIIe siècle// Mélanges de l'Ecole française de Rome. Moyen Âge Bd. 114, 2 (2002). P. 717-751 \ Suârez-Nani T. Les anges et la philosophie : subjectivité et fonction cosmologique des substances séparées à la fin du XlIIe siècle. Paris: Vrin, 2002; Suârez-Nani T. Connaissance et langage des anges selon Thomas d'Aquin et Gilles de Rome. Paris: Vrin, 2002; Suârez-Nani T. Les anges et la cosmologie au Moyen Age // Connaissance des religions № 71/72 Anges et esprits médiateurs. Paris: Dervy , 2004. P.103-115.

20 Andia de Y. Denys l'Aréopagite: traditions et métamorphoses. Paris: Vrin, 2006.

21 Rorem P. Pseudo-Dionysius: a commentary on the texts and an introduction to their influence. New York; Oxford: Oxford University Press, 1993.

22 Roques R. L'univers dionysien : structure hiérarchique du monde selon le Pseudo-Denys. Paris: Aubier, 1954.

23 Абрамов A. H. Slavia scholastica как форма и содержание средневекового философствования: (к вопросу о неоплатонических влияниях в философских культурах Киевской и Московской Руси) // Духовна спадщина КшвськоТ Pyci: 36ipnnK наукових праць за матер1'алами лпжнародного семшару викладач1в

25 ''б 27 28

А А. Галактионова , С. Т. Голубева" , М. Н. Громова , О. Б. Ионайтис ,

A. И. Клибанова29, А. М. Камчатнова30, М. А. Корзо31, О. В. Марченко32,

B. В. Милькова33, А. А. Смирновой.

К наиболее важным исследовательским работам, затрагивающим тему кандидатской диссертации, следует отнести статьи В: А. Андрушко34, О. Б. Ионайтис35, С. А. Нижникова36, Г. М. Прохорова37, схщноевропейських ушверсите-пв: [м. Одеса, 2-4 липня 1997 р.] / Под ред. B.C. Горського. Одесса: Маяк, 1997. Вип. 1. С. 11-27; Его же. Платоно-аристотелевские влияния в духовной культуре славянского средневековья // Сборник научных трудов по истории русской философии. М.: Кругъ, 2005. С. 268-270; Его Dice Русское духовно-академическое философствование как феномен русской философской культуры // Там же. С. 31-118.

24 Верещагин Е.М. Христианская книжность Древней Руси. М.: Наука, 1996; Его же. Церковнославянская книжность на Руси. М.: Индрик, 2001.

25 Галактионов A.A. Русская философия IX - XIX вв. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.

26 Голубев С. Т. История Киевской духовной академии. Киев: Унив. тип., 1886. - Вып. 1; Его же. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники: (опыт исторического исследования): в 2-х т. Киев: Тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1883-1898.; Его же. Материалы для истории западно-русской церкви (XVIII стол.). Киев: тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1895.

27 Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб.: Изд-во Рус. Христиан, гуманит. ин-та, 2001; Громов М.Н. Максим Грек. М.: Мысль, 1983; Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVII веков. М.: Изд-во МГУ, 1990.

28 Ионайтис О. Б. Антропоцентризм в Киевской Руси // Вести. Рос. акад. ест. наук. 2002. №1. С. 46-53; её же. Византия и Русь. Развитие философской традиции. Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 2002.

29 Клибанов А. И. К проблеме античного наследия в памятниках древнерусской письменности // ТОДРЛ. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957. Т. XIII. С. 158-181; его же. Реформационные движения в России в XIV -первой половине XVI века. М.: Изд-во АН СССР, 1960.

30 Камчатное A.M. История и герменевтика славянской Библии М.: Наука, 1998; его же. Орфография и текстология (заметка на полях Толковой Палеи) // Честному и грозному Ивану Васильевичу. К 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. Сб. статей. М.: РФК-Имидж Лаб, 2004. С. 23-24.

31 Корзо М.А. Внешняя традиция как источник вдохновения: К вопросу об авторстве киевских и московских православных текстов XVII в. Два примера. // Studi Slavistici. 2009. VoI.VI. PP. 59-84; её же «Православное исповедание веры» Петра Могилы: к вопросу о западном влиянии на киевское богословие XVII в. // Сравнительная история: методы, задачи, перспективы: Сб. ст. / Под ред. М.Ю. Парамонова. М.: ИВИ РАН, 2003. С. 33-56; ее же. Украинская и белорусская катехетическая традиция конца XVI— XVIII вв.: становление, эволюция и проблема заимствований. М.: КАНОН+, 2007.

32 Марченко О.В. Григорий Сковорода и русская философская мысль XIX-XX вв. Исследования и материалы. Ч. I. М.:[б. и.], 2007; его же. Очерки по истории философии. М.: МГУП, 2002.

33 Мильков В.В. Примирение духа и плоти: (Неоплатоническая традиция в древнерусской мысли) // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М.: Наука, 2000. С. 205-226; его же. Религиозно-философская проблематика Ареопагитик: особенности её восприятия древнерусскими книжниками и мыслителями // Человек верующий в культуре Древней Руси: материалы Междунар. науч. конф., 5-6 дек. 2005 г. / Под ред. T.B. Чумакова. СПб.: Лема, 2005. С. 13-19.

34 Андрушко В.А. Ареопагитики в отечественной культуре XV-XVIII вв. // У истоков общности философских культур русского, украинского и болгарского народов. Киев: Наукова думка, 1983. С. 67-78; его же Как читали сочинения Дионисия исихасты и их противники. // Отечественная общественная мысль эпохи Средневековья. Киев: Наукова думка, 1988. С. 214-222.

35 Ионайтис О.Б. Византия и Русь: развитие философских традиций. Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 2002.; её же. Роль наследия Дионисия Ареопагита в развитии философской мысли Московской Руси // Философский альманах. Иваново: ИГАСА, 2000. № 5. С. 179-185; её же. Русская средневековая философия и византийские традиции. Екатеринбург: Центр проблем детства, 1999.

36 Нижников С.А. Ареопагитики: встреча Запада и Востока, античности и христианства: Науч.-метод. материалы к курсу «История древ, и средневековой философии»: Для студентов и аспирантов гуманитар. Специальностей. М.: Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 1997.

37 Прохоров Г.М. Сочинения Дионисия Ареопагита в славянской традиции // Русская и армянская литературы. Л.: Наука, 1982. С. 80-94; его же Корпус сочинений с именем Дионисия Ареопагита в

В. И. Постоваловой38. Несомненно, нельзя обойти вниманием интереснейшее издание: Макаров А.И., Мильков В.В., Смирнова A.A. «Древнерусские Ареопагитики»39. В этом издании опубликован древнерусский список Corpus"a Areopagiticum по рукописи, хранящейся в Государственном Историческом Музее (фонд Уварова, № 264) с параллельным переводом на современный русский язык, толкованиями Максима Исповедника и современных комментаторов. Религиозно-философский анализ Corpus" a Areopagiticum, имеющийся в данной работе, представляет неоспоримую ценность, являясь единственным столь объемным исследованием по интересующей нас проблематике.

В аспекте темы влияния. Corpus" a Areopagiticum на иконописный канон обращают на себя внимание работы В. В. Бычкова40 и Д. А. Успенского41, которые не имеют своей прямой задачей выявление и анализ этого влияния, однако касаются и данного вопроса. Также весьма интересны статьи А. А. Салтыкова42, Н. К. Голейзовского43 и Ю. А. Олсуфьева44 (последняя, несмотря на давнее время написания, не потеряла своей актуальности). Влияние Corpus" a Areopagiticum на иконопись и архитектуру европейского средневековья анализируется в статье Эрвина Панофского «Аббат Сюжер и древнерусской литературе: Проблемы и задачи изучения // ТОДРЛ. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1976. № 31 С. 351-361.

38 Постовалова В И. Сокровенные смыслы в православной духовной традиции: мистический и символический мир Дионисия Ареопагита // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 588-600.

39 Макаров А.И., Мильков В.В., Смирнова A.A. Древнерусские Ареопагитики. М.: Круг, 2002.

40 Бычков В.В Corpus Areopagiticum как один из философских источников восточнохристианского искусства. Тбилиси: Мецниереба, 1977; его же На путях «незнаемого знания». К публикации малых сочинений из Corpus Areopagiticum // Историко-философский ежегодник, 1990. М.:Наука, 1991. С. 210-220; его же. Русская средневековая эстетика XI - XVII вв. М.: Мысль, 1995.

I 41 Успенский JI.A. Богословие иконы Православной церкви. Голутвин: Благотворительный фонд «Благо»,

2008; его же. Московские соборы XVI века и их роль в церковном искусстве // Философия русского религиозного искусства. М.: Пргресс, 1993. С. 318-349.

2 Салтыков A.A. О значении ареопагитик в древнерусском искусстве (к изучению «Троицы» Андрея Рублева) // Древнерусское искусство XV-XVII веков. М.: Искуство, 1981. С. 5-24.

43 Голейзовский Н К «Послание к иконописцу» и отголоски исихазма в русской живописи на рубеже XV-XVI вв. // Византийский временник. 1965. Т. XXVI. С. 219-238.

44 Олсуфьев Ю.А. Черты иконописного натурализма в памятниках XIII и XVII веков. Сергиев, 1925.

Аббатство Сен-Дени»45, а также в монографии D. Iogna-Prat «La Maison Dieu: une histoire monumentale de l'Eglise au Moyen Age (v. 800-v. 1200)»46.

Объектом исследования являются религиозно-философские и культурно-исторические факторы влияния Corpus^ Areopagiticum на русскую интеллектуальную жизнь XVI - XVII вв.

Предмет исследования В качестве главного поля исследования диссертант выбрал ряд центральных событий в русской интеллектуальной жизни XVI - XVII вв., мировоззренческие установки представителей которых складывались под непосредственном влиянием Corpus" а Areopagiticum: дискуссии вокруг принципов1 иконописания (и сопряженное с этим учение об ангельской иерархии), а также межконфессиональные споры

XVI - XVII вв.

Хронологические рамки предмета исследования определены XVI —

XVII вв., однако фактически! в< работе затрагивается более- широкий временной пласт - начиная с момента появления Ареопагитик в качестве источника для культурного творчества, а именно с первого появления переводов Псевдо-Дионисия на славянский язык и распространения на Руси творений восточных богословов (напр., Иоанна- Дамаскина), где влияние идей Ареопагитик было очевидным.

Цель кандидатской диссертации — исследовать линии влияния Corpus'а Areopagiticum на интеллектуальную жизнь на Руси в XVI-XVUbb. в целом и религиозно-философскую составляющую в частности. На данном исследовательском материале показать религиозно-философское, социально-политическое и общекультурное значение этого феномена.

Вышеобозначенная цель, в свою очередь, может быть достигнута при-последовательном решении ряда конкретных задач:

45 Панофски Э. Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени // Богословие в культуре Средневековья. Киев: Путь к истине, 1992. С. 79-118.

46 Iogna-Prat D.La Maison Dieu. Une histoire monumentale de l'Eglise au Moyen Âge (v. 800-v. 1200). Paris: Ed. du Cerf, 2006.

- в общих чертах осветить историю появления Corpus" a Areopagiticum на Руси и обозначить наиболее, на наш взгляд, важные моменты истории бытования корпуса со времени первых проникновений идей Псевдо-Дионисия и до XVI века;

- выявить влияние корпуса на теоретическую базу иконописи в ситуации распада иконописного канона;

- оценить роль Corpus' a Areopagiticum в складывании средневекового представления об иерархичности универсума;

- определить специфику использования произведений Дионисия Ареопагита в сочинениях украинских писателей-полемистов на разных этапах межконфессиональной полемики в южно-русских землях в XVI-XVII вв.;

- проанализировать воздействие Ареопагитик на формирование философско-мировоззренческих оснований- церковного раскола, - в частности, выявить идеи, характерные для Corpus" а, в сочинениях протопопа Аввакума.

Источниковедческая база

Вопрос о самой источниковедческой базе в анализе этой темы отнюдь не является второстепенным. Проблема заключается в том, что множество источников не переиздавались со времени их написания и первого издания в XVI-XVII веках, что, несомненно, затрудняет их изучение, а некоторые, скорее всего, до сих пор не открыты исследователями. В основу диссертационной работы положен анализ посланий православных иерархов (Иосифа Волоцкого и митрополита Фотия), а также царя Ивана Грозного и стольника Ивана Бегичева, рассмотрение полемических трактатов Максима Грека, Ивана Вишенского, Василия Суражского, Захарии Копыстенского, Григория Скибинского. Также проанализированы полемические сочинения «О образех, о кресте, о хвале Божей и хвале и молитве святых, и о иных артикулех веры единое правдивое Церкве Христовы», «О Пресвятой Троице и о иных артикулех веры единое правдивое Церкви Христовы», «Лифос».

Кроме прочего, непосредственными источниками стали такие знаковые произведения русской средневековой мысли как «Розыск или список о богохульных строках и о сумнении святых честных икон Диака Ивана Михайлова сына Висковатого» и Житие протопопа Аввакума.

Также к исследованию были привлечены работы Евфимия Чудовского, Димитрия Ростовского, Григория Великого (Двоеслова), Фомы Аквинского, Иоанна Дамаскина.

Методологическая и теоретическая основа диссертации

Для решения поставленных задач диссертант использовал разные исследовательские приемы. В целом работа выполнена в историко-философском методологическом ключе. Метод историко-философской дескрипции применяется для описания изменения тематики рассуждений русских средневековых мыслителей, обращающихся к творениям Дионисия Ареопагита, благодаря чему дискретные факты использования Corpus'а Areopagiticum складываются в общую картину. Применен также метод сравнительного анализа при сопоставлении альтернативных философских, религиозных и мировоззренческих позиций авторов, обращавшихся к сочинениям Ареопагита и интерпретирующих его наследие исходя из собственных идейных установок.

Новизна и научная ценность

Corpus Areopagiticum рассматривается в качестве одного из основных факторов в формировании русского средневекового интеллектуального пространства. В диссертации выявлен круг заложенных в Ареопагитиках идей, которые оказались наиболее востребованы русскими мыслителями. Как уже отмечалось, Ареопагитики были созвучны сразу нескольким (иногда даже противоположно направленным) течениям духовной жизни Древней Руси. Ввиду этого в данном исследовании обосновывается возможность рассмотрения трактатов Дионисия Ареопагита как философского ключа к пониманию сложных проблем борьбы русской православной Церкви с ересями, католицизмом, униатством и различного рода нововведениями.

Тезис о значительной роли Аропагитик в формировании средневековых эстетических представлений подтверждается на основании анализа текстов, до сегодняшнего дня в подобном аспекте не рассматривавшихся. Устанавливаются межкультурные философские параллели в восприятии анагогического метода и теории символа, разработанных в Ареопагитиках, в каролингской империи в XI-XII веках и Московском царстве в XVI-XVI веках.

Предпринятый анализ произведений русской средневековой мысли позволил показать через призму изменения характера работы авторов с Corpus" ом Areopagiticum, как и в каком направлении развивалась отечественная философия на ранних стадиях её формирования, в чем проявлялись особенности русского типа философствования и восприятия святоотеческого наследия по сравнению с западноевропейским. В диссертации предпринимается попытка компаративистского анализа русской и европейской средневековых традиций рецепции идеи небесной и земной иерархии. Наряду с очевидными сходствами выделяется ряд сущностных отличий в представлении о земной, и в» особенности светской, иерархии, характеризующих философскую мысль допетровской Руси.

Впервые в специализированном исследовании данная тема рассматривается на таком большом временном промежутке. Нужно отметить также осуществленный в диссертации анализ влияния Corpus" а Areopgiticum на украинскую (южнорусскую) полемическую литературу. Межконфессиональная полемика представлена в развитии, отмечаются этапы развертывания религиозных противостояний, трансформация основных идейных узлов конфронтации. Внимание российских исследователей не часто обращалось на этот временной промежуток, в котором, собственно, и осуществлялась межконфессиональная полемика. В дореволюционной науке этот период был предметом интереса таких ученых

14 i г I 1 как К. В. Харлампович, С. Т. Голубев, А. Волховский и др. В наше же время к изучению данных вопросов обращаются в первую очередь украинские исследователи (В. В. Горский, В. М. Ничик, Я. М. Стратий, В. А. Андрушко, Л.В. Ушкалов и др.), тогда как российские ученые редко затрагивают эти аспекты отечественной интеллектуальной жизни ХУ1-ХУ11 века.

Теоретическая и практическая значимость диссертации

Сформулированные в ходе исследования положения, выводы* и результаты могут быть использованы при изучении истории религиозной, философской и общественно-политической мысли в Средневековой Руси.

Проведенное исследование позволяет глубже осмыслить истоки и сам процесс формирования общемировоззренческих и религиозно-философских оснований русской интеллектуальной жизни ХУ1-ХУП вв.

Материалы диссертации могут быть использованы при чтении общих и специальных лекционных курсов по истории русской'философии;

Апробация работы

Различные аспекты темы диссертации апробировались автором на научном семинаре в институте средневековых исследований Университета г. Фрибур (Швейцария), а также нашли своё- отражение в материалах спецкурса «Ареопагитики в русской философской мысли», который диссертант читал на философском факультете Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) в 2008-2009 годах.

Диссертация была обсуждена на заседании кафедры отечественной философии РГГУ. Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в четырех научных публикациях.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Corpus areopagiticum в русской мысли XVI - XVII вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации исследован вопрос влияния Corpus'a Areopagiticum на русскую религиозно-философскую мысль XVI-XVII вв. Было показано, что моменты возрастания' интереса к Ареопагитикам приходятся на периоды обострения религиозных споров, что обуславливает высокую частотность обращений к текстам корпуса в полемической литературе на протяжении всего рассматриваемого периода. Особое значение приобретает возможность использования текстов Псевдо-Дионисия в отстаивании православного символа веры в условиях борьбы с распространявшимися еретическими движениями (митрополит Фотий, Иосиф Волоцкий), католицизмом и униатством (Максим Грек, Иван Вишенский, Василий Суражский, Захария Копыстенский, Петр Могила), нововведениями в церковные каноны (протопоп Аввакум, Иван Висковатый). Авторитет Ареопагита обеспечивался решающим для средневекового христианского сознания фактом его ученичества у апостола Павла.

В ходе данного исследования было прослежено влияние Corpus" а на художественную культуру и её теоретические основания. Чрезвычайно большое значение для культуры средних веков приобретает важная,и для Ареопагитик концепция опросредования и передачи - передачи божественного света через ангелов, людей, таинства, различные его проявления в материальных вещах. Восхождение от низших чинов иерархии к Единому может происходить, таким образом, анагогическим методом, то есть через объекты, в которых божественная сущность сама проявляет себя - через Священное Писание, но также и через само здание храма, его убранство, предметы культа, таинства, обряды и ритуалы, совершаемые в храмовом пространстве. При сопоставлении идей Иосифа Волоцкого с позицией аббата монастыря Сен-Дени Сугерия (аббат Сюжер) были обнаружены значимые параллели в рецепции данных идей Дионисия Ареопагита в Средневековой Руси и Средневековой Европе. В «Послании иконописцу» православный мыслитель, как и французский аббат, воспроизводит, в частности, суть анагогического метода.

Сама икона стала предметом рефлексии только в XVI веке, первый толчок к размышлениям дала ересь и необходимость противостоять иконоборческим тенденциям, перед которой была поставлена официальная Церковь. Особо тщательная разработка теории символа сделала Corpus Areopagiticum одним из наиболее часто цитируемых и авторитетных источников для формирования иконописного канона. Показательно особое внимание к 15 главе трактата «О небесной иерархии», посвященной анализу образов ангельских сил. Обоснование возможности изображения-небесных сил и божественной сущности символически, толкование изображений ангелов в человеческом образе, отдельных частей фигуры, одежд и орудий, цветов, библейских образов животных — всё это объясняет столь часто встречающиеся обращения к корпусу. В частности, к нему обращается в своей речи митрополит Макарий на церковном соборе, осудившем выступления Ивана Висковатого.

Диссертационное исследование позволило сформулировать вывод о том, что Ареопагитики сыграли значительную роль в складывании весьма важных для- философской средневековой мысли представлений- об-иерархичности универсума. Особенно часто встречаются обращения к трактату «О небесной иерархии», воспроизводится, порядок ангельского чиноначалия. Однако в произведениях русской мысли, как и в сочинениях латинских богословов, повсеместно встречаются разного рода изменения порядка ангельской иерархии. Подобного рода частичные искажения объясняются как дефектами копирования или же воспроизведением текста по памяти, так и более глубокими причинами, связанными с тем, что сама идея девятичастного устройства ангельского мира проникла на Русь ещё до появления перевода Ареопагита. Укрепившаяся в сознании древнерусских книжников девятиступенная матрица могла наполняться порой различным материалом.

Вопрос о земной иерархии, важный для католических богословов, напротив, почти не поднимался русскими мыслителями. Если и встречаются в произведениях русской средневековой мысли упоминания о земной иерархии, то в первую очередь речь идет о церковной иерархии, притом, в большинстве случаев, исключительно в контексте межконфессиональной полемики. В диссертации рассмотрено, как украинские писатели-полемисты (Василий Суражский, Захария Копыстенский) апеллировали к тексту Ареопагита, дабы показать, что в описанной им иерархии нет упоминания о единой главе всей Церкви, каковым для католиков является папа. Возможно, единственная ссылка на Ареопагита в тексте, посвященном рассмотрению вопросов светской иерархии и государственной власти, была нами обнаружена в переписке царя^ Ивана IV Грозного и Андрея Курбскогсн Как Ивана Грозного, так и его оппонента интересовала скорее общая идея иерархического устройства общества, цели и функции этой иерархии, идея посредничествами предводительства царя как главы человеческой иерархии. Факт обращения Ивана Грозного к сочинениям Псевдо-Дионисия является особо интересным, поскольку демонстрирует, что Согрш Areopagiticum, будучи богословским памятником, был, однако, известен* и востребован не только в церковной среде, но и в светской.

В диссертации были обозначены линии богословского и религиозно-философского влияния Ареопагитик в антикатолических и антипротестантских произведениях русской мысли. К идеям Псевдо-Дионисия обращались украинские писатели-полемисты, в частности Василий Суражский, Иван Вишенский, Захария Копыстенский, Григорий Скибинский. В рамках межконфессиональной полемики, наиболее востребованными, безусловно, оказывались те фрагменты Ареопагитик, которые прямо или косвенно касались догмата об исхождении Святого Духа и представления о церковной иерархии, а также фрагменты, которые могли бы быть использованы при критике латинской «внешней» мудрости. Круг идей Ареопагита, привлекавших внимание южнорусских церковных деятелей XVII века, был шире и касался не только трех обозначенных выше, вопросов, однако именно эти три темы были основными в сочинениях православных полемистов вплоть до конца XVII.

В начале XVII века, однако, наблюдается расширение идейных запросов защитников православия. В диссертации была исследована связь этого процесса с теми изменениями, которые происходили в интеллектуальной жизни Юго-Западной России во второй четверти XVII века. Деятельность ставшего в 1633 году митрополитом Петра Могилы, направленная на усиление православия, возвращение церквей и монастырей, распространение образования и развитие школ, имела своей целью также очищение и приведение, в порядок церковно-богослужебной обрядности. В подобных обстоятельствах кажутся не случайными множественные факты обращения православных авторов к трактату Ареопагита «О церковной иерархии», а именно к описанию таинств и их символического значению. На основании анализа полемического сочинения «Лифос» было показано, что Corpus Areopagiticum, в котором давалось объяснение символики и смысла таинств, явился одним из наиболее часто цитируемых авторитетных текстов, имевшим особое значение в контексте дискуссии о литургических практиках.

Исследование межконфессиональной4 полемики не было ограничено изучением православного противостояния католикам и протестантам в южнорусских землях, но было также обращено внимание на идейные процессы внутри самой православной Церкви. Диссертационное исследование позволило сформулировать вывод о том, что Ареопагитики можно рассматривать в качестве одного из идейных оснований религиозного раскола XVII века. Наиболее пространные цитаты из трактатов Псевдо-Дионисия Ареопагита встречаются в Житии протопопа Аввакума. В Ареопагитиках Аввакума интересуют вопросы апофатической и катафатической теологий, типологизации божественных имен, устройства небесной иерархии, он также касается проблемы соотношения истины и сущего. Надо отметить, что трактат «О' Божественных именах» и идеи, заложенные в нем, были в меньшей степени восприняты русскими средневековыми авторами. Более их интересовали проблемы апофатического пути богопознания и устройства небесной и церковной иерархий. Из русских мыслителей, сочинения которых были объектом нашего исследования, только протопоп Аввакум воспроизводил ареопагитское членение божественных имен. Остальные же, если и обращались к трактату, и к катафатической теологии в частности, то ограничивались общим положением о возможности называния Бога любым из имен, ни одно из которых не будет полностью характеризовать его сущность. Необходимо отметить, что при этом Corpus Areopagiticum также высоко ценился идеологическим противником Аввакума — патриархом Никоном.

Еще один аспект разработки темы был связан с рассмотрением, если так можно выразиться, опосредованного влияния Corpus" a Areopagiticum. Цитаты и отсылки к трактатам Дионисия присутствуют в сочинениях византийских богословов, в частности у Иоанна Дамаскина и Григория Паламы, произведения которых также имели широкое хождение на Руси.

Таким образом, можно не без основания говорить о весомом влиянии Corpus" a Areopagiticum на отечественную философскую мысль. Оно прослеживалось у очень разных по своим взглядам авторов. Более того; порой Corpus Areopagiticum выступал в качестве идейного источника для мыслителей, занимавших резко противоположные точки зрения.

Без сомнения, тема Ареопагитик в русской культуре необычайно широка и плодотворна. В данной работе мы ограничивались рассмотрением влияния Corpus"a Areopagiticum на отечественную философскую мысль XVI-XVII веков, уделив некоторое внимание истории бытования трактатов от момента их появления на Руси до начала непосредственно рассматриваемого нами периода. Дальнейшая разработка обозначенной темы может быть связана с изучением значения сочинений Псевдо-Дионисия для развития русской интеллектуальной мысли в последующий период, вплоть до XX века. К примеру, А.Ф. Лосевым, переведшим в XX веке Ареопагитики, они рассматриваются как основание всего византийского мировоззрения. В статье «Историческое значение Ареопагитик» он писал: «Значение же это настолько огромно, настолько исключительно и глубоко, что надо сказать без всякого преувеличения, это ооя есть исповедание веры всей византийской мистики и философии» . Среди прочих идей Ареопагита оказала влияние на русских философов и идея ангельской иерархии. Для уже упомянутого нами А.Ф. Лосева мифология ангельского мира является «необходимейшим достоянием абсолютной мифологии». Для о. Сергия Булгакова же центральным понятием всей ангелологии является понятие Ангела-Хранителя. Ангелология начинается для него с мистического ощущения нахождения рядом небесного друга: человеческое Я не одиноко, всегда парно со своим Ангелом-Хранителем, «ибо узнает душа того Друга, о котором всю жизнь грезила и-томилась, ища слиться с другим до конца, отдаться ему безраздельно, в нем обрести свое другое я. Этот другой для каждого человека, этот Друг, Богом данный и созданный для него, есть его ангел-хранитель, всегда бдящий над ним, живущий с ним одной жизнью»299. Несмотря на то, что ни в отношении ангелологии Лосева, ни в отношении ангелологии Булгакова о прямых заимствованиях из Ареопагитик говорить не приходится (зачастую отдельные элементы учения Псевдо-Дионисия вызывали даже несогласие и. критику), несомненным является тот факт, что оба русских философа обладали глубокими знаниями Corpus'a Areopagiticum, высоко оценивая его философское и богословское значение. В любом случае, вопрос о месте и роли идей Ареопагита в отечественной культуре вплоть до настоящего времени является одним из интереснейших в современном историко-философском знании. Остается выразить надежду, что результаты проделанной нами работы составляют несколько верных шагов на пути решения этого вопроса.

298 Лосев А Ф. Историческое значение Ареопагитик // Вопросы философии. 2000. №3. С. 71.

299 Булгаков С Н Лествица Иаковля. Об ангелах // Булгаков С.Н. Малая трилогия / протоиер. Сергей Булгаков М.: Общедоступный Православный Ун-т, основанный протоиер. А. Менем, 2008. С. 406.

Список научной литературыПуминова, Наталья Владимировна, диссертация по теме "История философии"

1. Августин Аврелий. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонского Пер. с латин..М.: Ренессанс, 1991. — 486 с.

2. Августин; Аврелий. О граде Божьем. Кн. XIV-XXII // Блаженный Августин. Творения. СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс, 1998. Том 4.

3. Аввакум Петрович: Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. М.: ТЕРРА-Кн. Клуб, 2001. — 335 с.

4. Аввакум Петрович; О ■ внешней мудрости // Пустозерская проза. М.:

5. Василий Острожский <Суражский>. О единой православноювере // Памятники полемической литературы в Западной Руси. Кн. 2. Русская историческая-библиотека, издаваемая Археографической? комиссией; Т. 7. Б:м.: Б. и., 1882. С. 633-938.

6. Иван Вишенский. Сочинения. М- Л.: АН СССР, 1955. 372 с.

7. Иосиф Волоцкий. Послание Иосифа архимандриту Вассиану о троице // Казакова H.A., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV начала XVI в. M'i; Л.: ATI СССР, 1955. С. 305310.

8. Иосиф Волоцкий: Послание к иконописцу и три «слова» о: почитании икон // Казакова H.A., Лурье Я.С. Антифеодальные еретическиедвижения на Руси XIV начала XVI века. М.; Л.: АН СССР, 1955. С. 320-373.

9. Иосиф Волоцкий. Просветитель Перевод. М.: [Сортавала]: Спасо-Преображен. Валаам, монастырь, 1993. 381 с.

10. Иосиф Волоцкий. Рассуждение об иноческом жительстве // Казакова H.A., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV -начала XVI в. М.; Л.: АН СССР, 1955. С. 432.

11. Григорий I, папа. Беседы на Евангелия: в. 2 кн. / свт. Григорий Двоеслов. М.: Изд-во Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой'Лавры, 2009 438 с.

12. Gregory the Great, St. Morals on the book of Job in III volums. London, 1850. Vol. III. Part 2.

13. Григорий Богослов (Патриарх Константинопольский). Творения: в 2-X томах. Т. 1: Слова. М.: Сибирская благозвонница, 2007. — 895 с.

14. Григорий Нисский. Об устроении человека // Творениясв. отцев. Т. 37. Творения святого Григория Нисского. М.: тип. В. Готье, 1861. Ч. 1. С. 76-222.

15. Григорий Палама, святой. Триады в защиту священно-безмолвствующих. / Св. Григорий Палама; пер. с греч. В. В. Бибихина. СПб. : Наука, 2004. 427 с.

16. Данте Алигьери Новая жизнь. Божественная комедия. М.: Художественная литература, 1967. — 685 с.

17. Собор Никейский 2-й, вселенский седьмой. Деяния вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной академии. 3-е изд. T. VII. Казань: Центр, тип., 1909. — 332с.

18. Дионисий Ареопагит. Сочинения / Пер. с греч. и вступ. ст. Г.М. Прохорова. Толкования / Максим Исповедник. СПб.: Алетейя, 2003. -863 с.

19. Pseudo-Denis l'Aréopagite. Oeuvres complètes du Pseudo-Denis l'Aréopagite. / trad., préf. et notes par Maurice de Gandillac. Paris: Aubier éd. Montaigne, 1943. 392 p.

20. Евфимий-Чудовский. Вопросы и ответы по русской иконописи. // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. С. 4955.

21. Иеромонах Азариас <3ахария Копыстенский>. Книга о вере Единой, Святой, соборной, Апостольской Церкви, которая под рассудок Церкви Всходней поддается // Архив юго-западной России. Ч. I. Том VIII. Киев: Унив. тип., 1914. С. 180-293.

22. Захария Копыстенский. Палинод1я//Памятники полемической литературы в Западной Руси. Кн. 1. Русская историческая библиотека, издаваемая, Археографической комиссией Т. 4. Б.м.: Б.и., 1879. Стлб. 313-1200.

23. Ириней, еп. Лионский. Творения перевод. / Ириней Лионский св. [Репр. изд.]. М.: Православный Паломник, 1996 622 с.

24. Кир-Адриана Истязание и изречения пред священным собором // Сочинения Григория Скибинского. Переписная книга домовой казны патриарха Никона. Рязань: Александрия, 2009. С. 27-32.

25. Кирилл Иерусалимский, архиеп. Поучения огласительные и тайноводственные / Святитель Кирилл, архиепископ Иерусалимский. М.: Синод, б-ка, 1991. 366 с.

26. Космологические произведения в Древнерусской книжности. В 2-х ч. / Рос. акад. наук, Ин-т философии. СПб.: Mipb, 2008-2009. Т. 1-2.

27. Краткий ответ на «пункты»// Сочинения Григория Скибинского. Переписная книга домовой казны патриарха Никона. Рязань: Александрия, 2009. С 32-35.

28. Лифос, полемическое сочинение, вышедшее из Киево-Печерской типографии в 1644 г. Киев: Унив. тип., 1893. 446 с.

29. Макарий (Булгаков Михаил Петрович; митр. Московский и Коломенский). Православно-догматическое богословие / Соч. Макария;, митр. Моск. и Коломен. 4-е изд. Т. 1. СПб.: тип. Р. Голике, 1883.-598 с.

30. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию: Вопросы I-LV / Пер. и коммент. С. Л. Епифановича, А. И. Сидорова. М.: Мартис, 1994. -346 с.

31. Максим Грек, преподобный. Сочинения преподобного Максима Грека в русском, переводе: догматико-полемические его сочинения: Тверь: Твер.фонд культуры, 1993. — 332 с.

32. О образех, о кресте, о хвале Божей и хвале и молитве святых, и о иных артикулех веры единое правдивое Церкве Христовы» // Архив юго-западной. России. Ч. I. Том VIII. Киев: Унив. тип., 1914. С. 59-123.

33. О Пресвятой Троице и о иных артикулех веры единое правдивое Церкви Христовы // Архив, юго-западной России. Ч: I. Том VIII. Киев: Унив. тип., 1914. С. 124-179.

34. Опасение, или противословие на поданное от Скибинского злословное писание // Сочинения' Григория- Скибинского.1 Переписная книга домовой казны патриарха Никона. Рязань: Александрия, 2009. С. 21-27.

35. Переписная книга домовой казны патриарха Никона // Сочинения Григория Скибинского. Переписная книга домовой казны патриарха Никона. Рязань: Александрия, 2009. С 341-482.

36. Петр (Могила, Петр Симеонович; митр. Киевский и Галицкий, экзарх Константинопольский). Православное Исповедание кафолической и апостольской церкви восточной. М.: Синодальная типография, 1900. 164 с.

37. Розыск или список о богохульных строках и о сумнениях святых честных икон Диака Ивана Михайлова сына Висковатого в лето 7062 // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских, 1858. Т. II.http://staraiavera.narod.ru/soborl554.html)

38. Скибинский Г.А. Краткое сказание о граде Риме и пр. // Сочинения Григория Скибинского. Переписная книга домовой казны патриарха Никона. Рязань: Александрия, 2009. С. 38-336.

39. Фома Аквинский. Сумма теологии. Часть 1. Вопросы 75-119. Киев: Эльга, Ника-Центр, 2005. 575 с.

40. Фотий, митрополит. Послание митрополита Фотия во Псков против стригольников 22 июня 1427 г. // Казакова H.A., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV начала XVI века. М.; Л.: АН СССР, 1955. С. 251-253.1.. ЛИТЕРАТУРА

41. Абрамов А.И. Общие и отличительные черты философствования* Иосифа Волоцкого // Философская мысль на Руси в позднее: средневековье. М.: ИФ АН СССР, 1985. С. 21-40.

42. Абрамов А.И. Платоно-аристотелевские влияния в духовной культуре славянского средневековья // Сборник научных трудов по истории русской философии. М;: Кругъ, 2005. С. 268-270.

43. Абрамов А. И. Русское духовно-академическое философствование как феномен русской философской культуры // Сборник научных трудов по истории русской философии. М.: Кругъ, 2005. С. 31-118.

44. Аверинцев C.G. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство: Зарубежные связи: / под ред. Г. В. Попова. М.: Наука, 1975. С. 371-382.

45. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции Текст.: [Сб. ст.] / С. С. Аверинцев. М.: Языки рус. культуры, 1996.-446 с.

46. Аверинцев С.С. Славянское слово и традиция эллинизма. // Вопросы литературы. 1976. № 11. С. 50-57.

47. Аверинцев С. С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной // Риторика и истоки европейской литературной традиции: Сб. ст.. М.: Языки рус. культуры, 1996. С. 319-329.

48. Алешин А. И. Религиозно-философская традиция в России: ее своеобразие и истоки // Национальное своеобразие в философии: Материалы межвузовской конференции. Москва, 8—9 декабря 2009 г. / Рос. гос. гум. универ. М.: РГГУ, 2009. С. 5-17.

49. Андреев Н.О. О деле дьяка Висковатого // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. С. 292-317.

50. Андрушко В.А. Ареопагитики в отечественной культуре XV-XVIII вв. // У истоков общности философских культур русского, украинского и болгарского народов. Киев: Наукова думка, 1983. С. 6778.

51. Андрушко В.А. Использование произведений Дионисия Ареопагита в сочинениях украинских писателей-полемистов XVI-XVII вв // Исторические традиции философской культуры народов СССР и современность. Киев: Наукова думка, 1984. С. 75-84.

52. Андрушко В.А. Как читали сочинения- Дионисия исихасты и их противники. // Отечественная общественная мысль эпохи Средневековья. Киев: Наукова думка, 1988. С. 214-222.

53. Афонасин Е.В. Дионисий Ареопагит в контексте византийско-славянских литературных связей. // Философия: история и современность. Омск: Изд-во ОмГУ, 2005. С. 224-246.

54. Б-ин А. Русские католики в Москве в конце 17 века // Исторический вестник, 1886. Т. 25. № 9. С. 588-599.

55. Безобразова М.В. Творения Святого Дионисия Ареопагита. Сергиев Посад: Б. и., 1898.- 12 с.

56. Бибихин В.В. Алексей Фёдорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М.: ИФТИ св. Фомы, 2004. 416 с.

57. Боровкова-Майкова М. К литературной деятельности Нила Сорского. СПб.: 0-[во] л[юбителей] д[ревней] письменности], 1911. — 16 с.

58. Боровкова-Майкова М. Нил Сорский и Паисий. СПб.: тип. М.А. Александрова, [1911].-8 с.

59. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI — первой половине XVII в. Ч. I-II. М.: Индрик, 1996-1999.

60. Бродский А.И. Альтернатива просвещению. Вторая схоластика в России // Философский век. Альманах. СПб., 2003. Вып. 25: История философии как философия. Часть 2. С. 38-47.

61. Бычков В.В. Corpus Areopagiticum как один из философских источников восточнохристианского искусства. Тбилиси: Мецниереба, 1977.- 12 с.

62. Бычков В.В. На путях «незнаемого знания». К публикации малых сочинений из Corpus Areopagiticum. // Историко-философский ежегодник, 1990. М.: Наука, 1991. С. 210-220.

63. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика XI — XVII вв. М.: Мысль, 1995.-637 с.

64. Булгаков С.Н. Лествица Иаковля. Об ангелах // Булгаков С.Н. Малая трилогия / протоиер. Сергей Булгаков. М.: Общедоступный Православный Ун-т, основанный протоиер. А. Менем, 2008. С. 391-563.

65. Верещагин Е.М. Христианская книжность Древней Руси. М.: Наука, 1996.-207 с.

66. Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси. М.: Индрик, 2001.-607 с.

67. Галактионов А.А. Русская философия IX XIX вв: Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. - 743 с.

68. Голейзовский Н.К. «Послание к иконописцу» и< отголоски исихазма в русской живописи на рубеже XV-XVI вв. // Византийский временник. М.: Наука, 1965. Т. XXVI. С. 219-238.

69. Голубев С. Т. История Киевской духовной академии. Киев: Унив. тип., 1886. Вып. 1.-28 см.

70. Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники: (опыт историческаго изследования): в 2-х т. / соч. С. Голубева. Киев: Тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1883-1898. Т. 1-2.

71. Голубев С. Т. Материалы для истории западно-русской, церкви (XVIII стол.). Киев: тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1895.-299 с.

72. Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли. СПб.: Изд-во Рус. Христиан, гуманит. ин-та, 2001. — 959 с.

73. Громов М.Н. Максим Грек. М.: Мысль, 1983. 199 с.

74. Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X-XVII веков. М.: Изд-во МГУ, 1990. 285 с.

75. Данелия С. К вопросу о личности псевдо-Дионисия Ареопагита. // Византийский временник. М.: Наука, 1956. Том VIII. С. 377-384.

76. Дмитриев М. В. Киевская митрополия во второй половине XVI в. и генезис Брестской церковной унии 1595-1596 гг.: диссертация . доктора исторических наук: 07.00.03. Москва, 2001. — 385 с.

77. Дмитриев Ж В: Церковные братства Киевской митрополии в конце

78. XVI в.: результат «православной конфессионализации»? // Сравнительная история: методы, задачи, перспективы: Сб. ст. / Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ. Истории. М.: ИВИ РАН, 2003. С. 133-153.

79. Егоров A.A. Митрополит Киприан и его время: к вопросу о политическом исихазме // Отечественная философская мысль Х1 —

80. XVII веков и греческая культура. Киев: Наукова думка, 1991. С. 219229.

81. Епифанович C.JI. Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие. Киев: тип. АО'"Петр Барский в Киеве", 1915.-138 с.

82. Ерёмин И.П.' Иван Вишенский и его общественно-литературная деятельность. // Вишенский, Иван. Сочинения. M.; JL: АН'СССР, 1955. С. 223-271.

83. Житецкий И.П. Литературная деятельность Иоанна Вишенского. Киев: тип. Г.Т. Корчак-Новицкого, 1890 50 с.

84. Жуковская Л.П. Древние писатели в Изборнике Святослава 1073 года. // Научный аппарат к факсимильному изданию Изборника Святослава 1073 года. М.: Книга, 1983. С. 40-52.

85. Зайцев Д.А. Киево-Могилянская школа в её влиянии на русскую религиозно-философскую мысль второй половине XVII в: диссертация. кандидата философских наук: 09.00.03. М., 2010.-179 с.

86. Зеньковский В. В. История русской философии. Москва: Акад. проект: Раритет, 2001. 878 с - (Summa).

87. Зеньковский В. В. Основы христианской философии. М.: Изд-во Свято-Владим. братства, 1992. 268 с.

88. Иконников B.C. Максим Грек и его время. Историческое исследование. Киев: Типография Императорского университета Святого Владимира, 1915. — 628 с.

89. Ионайтис О. Б. Антропоцентризм в Киевской Руси // Вестн. Рос. акад. ест. наук. 2002. №1. С. 46-53.

90. Ионайтис О.Б. Византия и Русь: развитие философских традиций: Учеб. Пособие. Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 2002. — 269 с.

91. Ионайтис О.Б. «Диоптра» Филиппа Пустынника и развитие русской средневековой философии // Известия Уральского университета. Екатеринбург. 2003. Вып. 14. Проблемы образования, науки и культуры. №27. С. 46-55.

92. Ионайтис О.Б. Роль наследия Дионисия Ареопагита в развитии философской мысли Московской Руси // Философский альманах. Иваново: ИГАСА, 2000. № 5. С. 179-185.

93. Ионайтис О.Б. Русская средневековая философия и византийские традиции. Екатеринбург: Центр проблем детства, 1999. 137 с.

94. Казакова H.A., Лурье Я;С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV начала XVI века. М.; Л.: АН СССР, 1955.-544 с.

95. Камельчук E.H. Ценностные основания теодицеи Псевдо-Дионисия // Синопсис. Новосибирск, 2001. № 1. С. 28-35.

96. Юб.Камчатнов A.M. История и герменевтика славянской Библии. М.: Наука, 1998. 220 с.

97. Камчатнов A.M. Орфография и текстология (заметка на полях Толковой Палеи) // Честному и грозному Ивану Васильевичу. К 70-летию Ивана Васильевича Левочкина. Сб. статей. М.: РФК-Имидж Лаб, 2004. С. 23-24.

98. Клибанов А.И. К проблеме античного наследия в памятниках древнерусской письменности // ТОДРЛ. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957. Т. XIII. С. 158-181.

99. Клибанов А.И. Реформационные движения в России в XIV — первой половине XVI века. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 409 с.

100. ПО.Колесов В.В. Проблемы средневекового знания в славянском переводе Ареопагитик. // Отечественная философская мысль XI — XVII веков и греческая культура. Киев: Наукова думка, 1991. С. 210-219.

101. Корзо Mi А. Внешняя традиция как источник вдохновения: К вопросу об авторстве киевских и московских православных текстов XVII в. Два примера // Studi Slavistici. 2009. Vol.VI. PP. 59-84.

102. Корзо М. А. Украинская и белорусская катехетическая традиция конца XVI— XVIII вв.: становление, эволюция и проблема заимствований. М.: КАНОН+, 2007. 671 с.

103. Кудрявцев И.М. Сборник XVII века с подписями протопопа Аввакума и других пустозерских узников // Записки отдела рукописей ГБЛ. 1972. Вып. 33. С. 148-212.

104. Лосев А.Ф. Историческое значение Ареопагитик // Вопросы философии. 2000. №3. С. 71-82.

105. Лосев А.Ф. Диалектика мифа; Дополнение к «Диалектике мифа»; М.: Мысль, 2001.-559 с.

106. Лосев А. Ф1 Русская философия // А.И.Введенский, А.Ф.Лосев, Э.Л. Радлов, Г.Г. Шпет: Очерки истории русской философии. / Авт. вступ. ст. и сост. Емельянов Борис Владимирович. Свердловск: Изд-во Уральского университета (УрГУ), 1991. С. 67-95.

107. Лосский В. Н. Апофатическое богословие в учении св. Дионисия Ареопагита // Богословские труды. 1985. № 26. С. 163-172.

108. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви; Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ», 1991. 287 с.

109. Лосский В.Н. Понятие «аналогии» у Псевдо-Дионисия Ареопагита // Богословские труды. 2009. № 42. С. 110-136.

110. Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV- начала XVI века. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 528 с.

111. Лурье Я.С. Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли древней Руси // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. С. 214-249.

112. Макаров А.И., Мильков В.В., Смирнова A.A. Древнерусские Ареопагитики. М.: Кругъ, 2002. 589 с.

113. Марченко О. В. Григорий Сковорода и русская философская мысль XIX-XX вв.: Исследования и материалы: Часть I. М.: б. и., 2007. — 276 с.

114. Марченко О.В. Очерки по истории философии. М.: МГУП, 2002. — 252 с.

115. Махарадзе М.К. Философское содержание Ареопагитики (философские источники, философские проблемы, влияния). Автореферат диссертации кандидата философских наук. Тбилиси, 1998. -36 с.

116. Медынский* Е. Н. Братские школы Украины и Белоруссии в XVI— XVir вв. и их роль в воссоединении Украины с Россией. М.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1954. 158 с.

117. Мейендорф И. Ф. Введение в святоотеческое богословие: (Конспекты лекций). 2-е изд., испр. Нью-Йорк: R.B.R., Сор. 1985. — 359 с.

118. Мейендорф И.Ф. Византийское богословие. М.: Когелет, 2001. -431 с.

119. Мильков В.В. Отвергнутая традиция: учение еретиков-«жидовствующих» // Древняя Русь: пересечение традиций: М.: Скрипторий, 1997. С. 420-448.

120. Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. М.: ИФ РАН, 1997.- 198 с.

121. Мильков В.В. Примирение духа и плоти: (Неоплатоническая традиция в древнерусской мысли) // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М.: Наука, 2000. С. 205-226.

122. Мильков В.В., Макаров А.И., Смирнова A.A. Ареопагитики -традиция бытования на Руси // Историко-философский ежегодник 2000. М.: Наука, 2002. С. 9-34.

123. Мыцко И.З. Украинский писатель-полемист Василий Суражский -сподвижник Ивана Федорова // Федоровские чтения. 1979. М.: Наука,1982. С. 18-23.

124. Неретина G.G. Опыт словаря средневековой культуры // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы. М.: Ин-т философии РАН, 1998. С. 96-158.

125. Ничик В. М. Гуманистические и реформационные идеи на Украине (XVI нач. XVII в.). Киев: Наукова думка, 1990.-380 с.

126. Ничик В. М. Из истории отечественной философии конца XVII -начала XVIII века. Киев: Наукова думка, 1978:- 298 с.

127. Ничик В.М. Рецепции греческой духовной культуры на Украине в конце XVI XVII вв.// Отечественная философская мысль XI - XVII веков и греческая культура. Киев: Наукова думка, 1991. С. 246-258.

128. Нуцубидзе Ш1И. История? грузинской» философии. Тбилиси:: Сабчота Сакартвело, i960. 59Г с.

129. Олсуфьев Ю;А. Черты иконописного натурализма в памятниках XIII и XVII веков. Прокопий и Симон Ушаков. Сергиев, 1925. 8 с.

130. Панофский Э. Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени // Богословие в :, культуре Средневековья. Киев:'Путь к истине,- 1992. С.79-l;18l

131. Панофский:- Э. Готическая архитектура и схоластика // Богословие в культуре Средневековья. Киев: Путь к истине, 1992. С. 52-78.

132. Постовалова В.И. Сокровенные смыслы в православной духовной традиции: мистический и символический мир Дионисия Ареопагита // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура. М.: Языки; славянской культуры, 2004. С. 588-600.

133. Прохоров Г.М. Корпус сочинений с именем Дионисия. Ареопагита в древне русской литературе // ТОДРЛ. М.-Л.:Изд-во АН СССР, 1976. №31. С. 351-361.

134. Прохоров;Г.М. Памятники переводной и русской литературы XIV — XV вв. Л.: Наука, 1987- 295 с.

135. Прохоров Г.М. Сочинения Дионисия Ареопагита в славянской традиции //Русская и армянская литературы. Л.: Наука, 1982. С. 80-94.

136. Салтыков A.A. О значении ареопагитик в древнерусском искусстве (к изучению «Троицы» Андрея- Рублева) // Древнерусское искусство XV-XVII веков. М-.: Искусство, 1981. С. 5-24.

137. Сафронова Л.А. Три мира* Григория Сковороды. М.: Индрик; 2002. -462 с.

138. Сербиненко В.В. История русской философии Х1-Х1Х вв. Курс лекций. М.: Издательство Российского открытого университета, 1993. — 148 с.

139. Соболевский А.И. Западное влияние на литературу Московской Руси XV-XVII веков. СПб. : б. и., 1899. 158 с.

140. Соболевский'А.И. Образованность Московской Руси XV-XVII веков: Речь, чит. на годич. акте Имп. С.-Петерб: ун-та 8' февр. 1892 г. орд. проф. А.И. Соболевским. 2-е изд. СПб.: тип. 'М>. Меркушева, бывш. Н. Лебедева, 1894. 26 с.

141. Соболевский А.И. Переводная'литература Московской-Руси XIV— XVIII: веков. СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1903". 460 с:

142. Соломоновская А.Л; Некоторые наблюдениям над лексическими и другими особенностями разных переводов одного памятника // Язык памятников церковнославянской письменности. Новосибирск: б.и., 1995. С. 63-71.

143. Сумцов Н.Ф. Иоанн Вышенский: (Южно-рус. полемист XVII в.). Киев: ред. «Киевск. Старины», 1885. 29 с.

144. Сумцов Н.Ф: К истории южнорусской литературы семнадцатого столетия. Харьков: тип. М.Ф. Зильберберга, 1884-1885. 3 т.

145. Сумцов Н.Ф. Характеристика южно-русской литературы семнадцатого века. Киев: ред. «Киев, старины», 1885. — 18 с.

146. Успенский Л.А. Богословие иконы православной церкви. Коломна, Московская обл.: Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь: Благотворительный фонд «Благо», 2008. — 656 с.

147. Успенский JI.А. Московские соборы XVI века и их роль в церковном искусстве // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. С. 318-349.

148. Флеров И.Е. О православных церковных братствах, противоборствовавших унии в Юго-Западной России в XVI, XVII и XVIII столетиях. СПб.: Н.Г. Овсянников, 1857.-200 с.

149. Флоровский Г.В. Восточные отцы V-VIII веков / Прот. Георгий Флоровский. Репринт, изд.. М.: Паломник, 1992. — 262 с.

150. Флоровский Г. В. Пути русского богословия / Прот. Георгий Флоровский; предисловие прот. И. Мейендорфа. 3. изд. Paris: YMCA-press, 1983.-599 с.

151. Харлампович К. В. Борьба школьных влияний в допетровской Руси // Киевская Старина. 1902. Кн. 7/8. С. 1-76; Кн. 9. С. 358-894; Кн. 10. 3461.

152. Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань: М.А. Голубев, 1914. Т. 1.

153. Харлампович К. Западнорусские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви. Казань: типо-лит. Имп. Ун-та, 1898. XIV, 524, LXII с.

154. Червяковский Е.О. Римский катихизис и" православное исповедание Петра Могилы. Опыт критико-библиогр. исслед. / Соч. преп. Холм, духов, семинарии Евстафия Червяковского. Варшава: тип. Варш. учеб. окр., 1889.-113 с.

155. Шляпкин И.А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651-1709 г). СПб.: тип. и хромолит. А. Траншель, 1891. — 581. с. Записки Историко-филологического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета. Ч. 24.

156. Шляпкин И.А. К истории полемики между московскими и малорусскими учеными в конце XVII в. // Журнал министерства народного просвещения. 1885. Ч. 241. С. 210-252.

157. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой. М.: МИРОС, 1998. 447 с.

158. Юрганов А. Л. Убить беса: путь от Средневековья к Новому времени. М.: РГГУ, 2006.-431 с.

159. Янцен В. Д.И. Чижевский, Е.Д. Шор и Г.Г.Шпет // Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. М.: Языки славянских культур, 2006. С. 357-382.

160. Яцимирский А.И. Послание Ивана Бегичева о видимом образе Божием: По ркп. XVII в. собр. А.И. Яцимирского. М.: Унив. тип., 1898. 13 с.

161. Andia de Y. Denys l'Aréopagite : traditions et métamorphoses / par Ysabel de Andia. Paris : J. Vrin, 2006. 352 p.

162. Andia de Y. Henosis : l'union à Dieu chez Denys l'Aréopagite / par Ysabel de Andia. Leiden ; New York etc.: E.J. Brill, 1996. XV. 510 p.

163. Andia de Y. Homo vivens : incorruptibilité et divinisation de l'homme selon Irénée de Lyon / Ysabel de Andia. Paris : Etudes augustiniennes, 1986. -395 p.

164. Andia de Y. Mystiques d'Orient et d'Occident / Ysabel de Andia ; préf. de Mgr. Christoph Schönborn et du Père Boris Bobrinskoy. Bégrolles-en-Mauges : Abbaye de Bellefontaine, 1994. 438 p.

165. Congar Y. Mi-J. Aspects ecclésiologiques de la querelle entre Mendiants et Séculiers dans la seconde moitié du XHIe siècle et le début du XlVe // Archives d'histoire doctrinale et littéraire du moyen age. Paris: Vrin, 1962. T. XXVII (1961). P. 35-151.

166. Denys l'Aréopagite et sa postérité en Orient et en Occident : actes du colloque international, Paris, 21-24 septembre 1994 / éd: par Andia de Y. Paris : Institut d'études augustiniennes, 1997. 671 p.

167. Dondaine H.F. Le Corpus Dionysien de l'Université de Paris au XlIIe siècle. Roma: Ed. di Storia e di Letteratura, 1953. 154 p.

168. Histoire de la pensée politique médiévale 350-1450/ éd. par Jacques Ménard. Paris: Ed. du Cerf, 1993. 304 p.

169. Iogna-Prat D. La Maison Dieu. Une histoire monumentale de l'Eglise au Moyen Âge (v. 800-v. 1200). Paris: Ed. du Cerf, 2006. 683 p.

170. Ivanovic F. Symbol & icon : Dionysius the Areopagite and the iconoclastic crisis. Eugene, Or. : Pickwick Publications, 2010.- 103 p.

171. Jeauneau E. Jean Scot Erigène et le grec // Études érigéniennes. Paris: Études augustiniennes, 1987. P. 85-132.

172. Keck D. Angels & and. angelology in the Middle Ages / David Keck. New York ; Oxford : Oxford University Press, 1998. 260 p.

173. L'Ecole carolingienne d'Auxerre: de Murethach à Remi, 830-908: entretiens d'Auxerre 1989 / Publ. par Dominique Iogna-Prat,. Colette Jeudy, Guy Lobrichon; préf. de Georges Duby. Paris: Beauchesne, 1991. 506 p.

174. Louth A. Denys the Areopagite. London etc.: Continuum, 2001. 134 p.

175. Perl E.D. Theophany: the neoplatonic philosophy of Dionysius the Areopagite. Albany: State University of New York Press, 2007. — 163 p.

176. Rorem P. Pseudo-Dionysius: a commentary on the texts and an introduction to their influence / Paul Rorem. New York ; Oxford : Oxford University Press, 1993. XIII. 267 p.

177. Roques R L'univers dionysien : structure hiérarchique du monde selon le Pseudo-Denys. Paris: Aubier, 1954. 382 p.

178. Suârez-Nani T., Faes de Mottoni B. Hiérarchies, miracles et fonction cosmologique des anges au Xllle siècle // Mélanges de l'Ecole française de Rome. Moyen Âge Bd. 114, 2 (2002). P.717-751.

179. Suârez-Nani T. Les anges et la philosophie : subjectivité et fonction cosmologique des substances séparées à la fin du Xllle siècle. Paris : J. Vrin, 2002. 202 p.

180. Suârez-Nani T. Connaissance et langage des anges selon Thomas d'Aquin et Gilles de Rome. Paris : J. Vrin, 2002. 271 p.

181. Suârez-Nani T. Les anges et la cosmologie au Moyen Age // Connaissance des religions № 71/72 Anges et esprits médiateurs. Paris: Dervy, 2004. P.103-115.

182. Suârez-Nani T. Les êtres et leurs lieux : le fondement de la localisation selon Dietrich de Freiberg // Recherches sur Dietrich de Freiberg. / Ed. par Joël Biard, Dragos Calma et Ruedi Imbach. Turnhout: Brepols, 2009. P. 145163.