автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Динамика метафорических моделей в русской лингвокультуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Динамика метафорических моделей в русской лингвокультуре"

На правах рукописи

Кондратьева Ольга Николаевна

ДИНАМИКА МЕТАФОРИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ (Х1-ХХ вв.)

10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

' Г~> »

00554667»

Екатеринбург - 2014

005546678

Работа выполнена на кафедре общего языкознания и славянских языков ФГБОУ ВПО «Кемеровский государ'ственный университет»

Научный консультант: Пименова Марина Владимировна, доктор филологических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет», заведующий кафедрой общего языкознания и славянских языков

Официальные оппоненты:

Панин Леонид Григорьевич, доктор филологических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет», заведующий кафедрой древних языков, декан гуманитарного факультета

Рогожникова Татьяна Павловна, доктор филологических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского», и.о. заведующего кафедрой русского языка, славянского и классического языкознания

Рут Мария Эдуардовна, доктор филологических наук, профессор ФГАОУ «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», заведующий кафедрой русского языка и общего языкознания

Ведущая организация ФГБОУ ВПО «Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского»

Защита состоится «£(? » 2014 г. года в часов на

заседании диссертационного совета Д 212.283.02 на базе ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу: 620017, г.Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26, ауд. 316.

С Диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале информационно-интеллектуального центра - научной библиотеки ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет».

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

Е.В. Дзюба

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящее исследование продолжает традиции когнитивно-дискурсивных исследований национальной метафорики и формирует методологические основания диахронического подхода к описанию метафорических моделей в отдельных линвокультурах.

Метафора имеет многовековую историю изучения, восходящую к античности, с тех пор научное знание регулярно возвращается к осмыслению этого феномена языка и сознания человека. Метафора представляет собой золотую жилу, в которой «много самородков и самые крупные еще не найдены» [Петров 1990: 143]. Каждое направление в лингвистике предлагает свою трактовку метафоры, создает свою классификацию ее функций, разрабатывает новые методики анализа. Не стала исключением и антропоцентрическая лингвистика, одной из наиболее ярких особенностей которой является возникновение и интенсивное развитие новых лингвистических направлений интегративного характера. Безусловными лидерами в этом плане являются, несомненно, когнитивная лингвистика, исследующая вопросы соотношения языка и сознания, лингвокультурология, анализирующая аспекты взаимодействия языка и культуры, и дискурсология, изучающая особенности языка и коммуникации.

Антропоцентрическая лингвистика сформировала новый подход к метафоре как к феномену, имеющему не только собственно языковую, но и когнитивную природу. Метафора начала рассматриваться как основная ментальная операция, способ познания, структурирования, объяснения и оценки мира (Дж. Лакофф и М. Джонсон, Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Л. В. Балашова, И. М. Кобозева, Е. О. Опарина, 3. И. Резанова, В. Н. Телия, А. П. Чудинов и др.). Сформировалось четкое убеждение в уникальности метафоры, основанное на том, что она может выступать «как функциональная единица трех пространств: когнитивного, культурного и лингвистического» [Привалова 2005:46].

Интегративный подход к метафоре, объединяющий достижения когни-тивистики и лингвокуЛьтурологии, а также учитывающий традиции структурно-семантического языкознания, способствовал выделению метафороло-гии во вполне самостоятельную область лингвистических исследований. Объектом нового направления стала «метафорика, включающая как результаты метафорогенной деятельности человека, так и все механизмы этой деятельности (нейрологический, синестетический, когнитивный, коммуникатив-

ный)» [Лагута 2003: 161]. В последние годы в подобном ключе выполнено значительное количество исследований (см., например, обзор в работах Балашовой 1998, Лагуты 2003, Москвина 2006, Скляревской 1993 и др.), в том числе и докторских диссертаций (Алешина 2003; Балашова 1998; Белецкая 2007; Битокова 2009; Будаев 2010; Зубкова 2011; Калашникова 2006; Козинец 2009; Крюкова 2000; Панкратова 2013; Самигулина 2008; Субботина 2005; Шустрова 2008; Юрков 2012 и др.). Проведенные исследования во многом позволили вскрыть когнитивные механизмы метафорооб-разования, установить доминирующие для отдельных лингвокультур метафорические модели, выявить универсальные и национально-специфические черты процесса метафоризации.

Тем не менее, в области метафорологии остается еще целый ряд первоочередных задач, среди которых О. Н. Лагута особо выделяет «диахронное описание формирования национальных метафорических языковых систем» и подчеркивает необходимость когнитивистской и лингвокультурологической интерпретации полученных результатов [Лагута 2003: 160].

Однако, по наблюдениям Л. И. Баранниковой, «до сих пор диахронические исследования посвящены прежде всего истории отдельных явлений, часто без достаточного внимания к их связи с системой в целом» [Баранникова 1997: 5]. На данное обстоятельство указывает и Л. В. Балашова, отмечающая, что «метафора в диахронии (если рассматривать это явление не как историю отдельных слов, а как процесс, охватывающий всю лексическую систему языка) практически не исследована» [Балашова 1998:11].

Между тем вполне очевидно, что современная метафорическая система является результатом длительной эволюции. Кроме того, особенности ее организации и функционирования в значительной степени определяются тенденциями, заложенными на более ранних стадиях ее развития. Соответственно, изучение специфики функционирования метафорических моделей на разных этапах существования лингвокультуры позволит не только установить особенности ментальности в соответствующие эпохи и выявить древнейшие когнитивные механизмы, но продемонстрировать эволюцию метафорической системы и даже отчасти наметить тенденции ее дальнейшего развития. Все сказанное и определяет необходимость разработки методологических основ диахронической метафорологии — направления, ориентированного на анализ динамики метафорических моделей в отдельно взятой лингвокультуре.

Актуальность диахронического когнитивного-дискурсивного анализа метафорики определяется, таким образом, целым рядом факторов: во-первых, неуклонно возрастающей потребностью в изучении закономерностей развития метафорических моделей на протяжении веков и выявлении взаимосвязей между метафорической картиной мира и историко-культурным этапом развития общества; во-вторых, необходимостью дальнейшего изучения закономерностей метафорического моделирования в разных видах дискурса; в-третьих, особой значимостью изучения метафорических моделей для выявления особенностей когнитивных процессов и определения их универсальных и национально-специфических особенностей.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые выполнено комплексное исследование метафоры в диахронии, установлены ее когнитивные основания и выявлены культурологическая и дискурсивная обусловленность доминантных метафорических моделей на всех этапах развития русской лингвокультуры.

В диссертации выявлены и описаны ведущие научные направления, формирующие современную метафорологию, определена специфика когнитивного, лингвокультурологического и дискурсивного истолкования феномена метафоры, сделан вывод о необходимости интегративного подхода к анализу национальных метафорик.

Введено в научный обиход понятие диахронической метафорологии, установлены ее методологические предпосылки, сформулированы основные постулаты диахронической метафорологии, определены цели и задачи, стоящие перед новым научным направлением, обозначены принципы диахронического подхода к анализу метафорических моделей, предложены различные критерии фрагментации материала диахронических исследований, уточнено понимание дискурса применительно к анализу исторического материала.

Разработана методика диахронического анализа метафор как когнитивных механизмов, имеющих языковое воплощение и обладающих определенной лингвокультурной и дискурсивной спецификой. Возможности диахронического когнитивно-дискурсивного исследования метафорики продемонстрированы на примере анализа художественного и религиозного дискурса, что позволило сделать вывод о дискурсивном варьировании метафорических моделей и трансформации их содержания и прагматического потенциала в зависимости от условий и целей коммуникации.

Установлены метафорически модели, характерные для древнейшего периода и нового времени, модели универсальные и обладающие национально-культурной спецификой, определены способы языковой репрезентации метафорических моделей в разные эпохи.

Выявлены факторы, влияющие на возникновение и эволюцию метафорических моделей. Впервые определены основные тенденции эволюции метафорических моделей, репрезентирующих внутренний мир человека, в XI-XX вв.

Объект исследования - система концептуальных метафор русской лин-гвокультуры в ее динамике (XI-XX вв.), предмет - специфика организации и функционирования концептуальных метафор на разных этапах развития русской лингвокулыуры.

Гипотеза, положенная в основу исследования, состоит в том, что метафорическая система представляет собой динамическое образование, эволюционирующее в процессе развития лингвокультуры, и обладает национально-культурной и дискурсивной спецификой.

Для верификации предложенной гипотезы был выполнен анализ метафорических моделей, репрезентирующих в русской лингвокультуре на протяжении XI-XX веков концепт «душа». Выбор для изучения данного концепта определяется его особой значимостью для русской культуры, для русского языкового сознания [Арутюнова 1999; Бижева 1997; Варданян 2007; Веж-бицкая 1997; Голованивская 1997; Гостева 2009; Колесов 1999; Колесникова 2008; Никитина 1999; Пименова 2004; Кондратьева 2004; Михеев 1999; Перевозникова 2002; Степанов 2001; Степаненко 2006; Урысон 1995; Убийко 1998; Уматова 2005; Шмелев 1997 и др.]. По замечанию А. Вежбиц-кой, в концепте «душа» раскрываются и отражаются особенности русского национального характера, именно этот концепт постоянно возникает в речевом общении и к нему регулярно возвращается русская литература [Вежбиц-кая 1997: 33]. Подобные особенности делают концепт «душа» благодатным объектом для изучения особенностей его концептуализации и вербализации в текстах разных жанров и в разных типах дискурса в процессе развития русской лингвокультуры.

Цель настоящей работы — исследовать особенности формирования и эволюции системы концептуальных метафор в русской лингвокультуре XI-XX вв. (на примере анализа метафор, репрезентирующих ключевой дли русской лингвокультуры концепт «душа»).

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Проанализировать и описать теоретико-методологическую базу современных метафорологических исследований;

2. Сформулировать и обосновать принципы исследования метафор в диахроническом аспекте;

3. Разработать и продемонстрировать методику диахронического когнитивно-дискурсивного анализа метафорики;

4. Исследовать особенности метафорической репрезентации концепта «душа» на разных этапах развития русской лингвокультуры (в древнерусский период и в новое время);

5. Выявить метафорические модели, характерные для древнерусского периода и для нового времени;

6. Установить лингвокультурную и дискурсивную специфику метафорических моделей;

7. Определить, как мифологическое, религиозное, литературное, культурное и историческое наследие влияет на формирование и эволюцию метафорических моделей;

8. Установить основные тенденции эволюции метафорических моделей, репрезентирующих внутренний мир человека, в XI—XX вв.

Материалом исследования послужил значительный по объему корпус русских текстов XI—XX вв. В качестве фактологической базы были задействованы две картотеки.

Во-первых, это картотека Х1-ХУП вв., включающая 6820 метафорических словоупотреблений, составленная нами на основе 1) наиболее полного и авторитетного издания древнерусских текстов — «Библиотека литературы Древней Руси», издаваемого Институтом русской литературы РАН; 2) полного собрания русских летописей (Лаврентьевская, Ипатьевская, Новгородская первая, Софийская первая, Псковские летописи, Московский летописный свод); 3) отдельных текстов, не вошедших в полном объеме в названные издания, но являющихся ключевыми для древнерусской культуры — «Изборник 1073 г.», «Изборник 1076 г.», «Успенский сборник», «Летописец Еллин-ский и Римский», «Временник Ивана Тимофеева» и др.; 4) словарей древнерусского языка (Словарь древнерусского языка (Х1-Х1У вв.), Словарь русского языка Х1-ХУП вв., Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам).

И, во-вторых, картотека ХУШ-ХХ вв., включающая 8315 метафорических словоупотреблений, составленная из наиболее значимых художественных и религиозных текстов данного периода, сформированная на основе Национального корпуса русского языка (ruscorpora.ru). Художественные тексты охватывают все поэтические и прозаические произведения разных жанров, представленные в базе корпуса, религиозные тексты представлены сочинениями таких видных деятелей русской церкви, как архиепископ Платон (Левшин), архиепископ Феофан (Прокопович), епископ Игнатий (Брянчани-нов), святитель, епископ Тихон Задонский, архиепископ Иннокентий (Борисов), митрополит Филарет (Дроздов), митрополит Антоний (Блум), протоиерей Димитрий Смирнов, монахиня Игнатия (Петровская), протодиакон Андрей Кураев и др.

Методологическую базу работы составили основополагающие труды отечественных и зарубежных теоретиков языка в области когнитивной лингвистики (Н. Н. Болдырева, В. 3. Демьянкова, А. А. Кибрика, А. В. Кравченко, Е. С. Кубряковой, Е. В. Рахилиной, Н. К. Рябцевой, И. А. Стернина, Ю. С. Степанова, Р. М. Фрумкиной, А. А.Уфимцевой, Р. Андерсона, Р. Лан-гакера, Дж. Лакоффа, М. Минского, Л. Талми, Э. Рош, Ч. Филлмора, Ж. Фо-конье, У. Чейфа, А. Ченки, Р. Шенка и др.), лингвокультурологии (Н. Ф. Алефиренко, С. Г. Воркачева, В. В. Воробьева, В. В. Красных, В. А. Масло-вой, Е. Ю. Прохорова, В. Н. Телия, В. М. Шаклеина и др.), проблематики языковой картины мира и языкового сознания (Ю. Д. Апресяна, Ю. Н. Ка-раулова, Г. В. Колшанского, Е. С. Кубряковой, С. Е. Никитиной, В. И. Посто-валовой, Б. А. Серебренникова, В. Н. Телии, Е. В. Урысон, Е. С. Яковлевой, А. Д. Шмелева и др.), теории метафоры (Н. Д. Арутюновой, Л. В. Балашовой, А. Н. Баранова, Э. В. Будаева, В. Г. Гака, О. И. Глазуновой, И. М. Кобозевой, О. Н. Лагуты, В. П. Москвина, М. В. Никитина, Е. О. Опариной, Н. В. Павлович, 3. И. Резановой, М. Э. Рут, Г. Н. Скляревской, Т. Г. Скребцовой, В. Н. Телии, А. П. Чудинова, М. Блэка, Ш. Балли, Дж. Лакоффа, М. Джонсона, 3. Ковечеша, Э. МакКормака, А. Ричардса, Ж. Фоконье, и др), теории дискурса (А. Н. Баранова, А. А. Кибрика, В. И. Карасика, Н. Н. Казыдуб, М. Л. Макарова, Г. Н. Манаенко, М. Ю. Олешкова, Е. И. Шейгал, В. Е. Чернявской, А. П. Чудинова, Р. Водак, Т. А. ван Дейка, П. Серио, и др.), мифопо-этики (Т. В. Гамкрелидзе, А. Я. Гуревича, А. Ф. Журавлева, Вяч. Вс. Иванова, С. А. Кошарной, М. М. Маковского, А. А. Потебни, В. Н.Топорова, Т. В. Топоровой, Б. А.Успенского, О. М. Фрейденберг и др.).

При исследовании концептуальных метафор в динамике мы опирались на работы, посвященные историческому изучению языковых процессов, выполненные в русле как диахронического, так и синхронно-диахронического подходов (Л. В. Балашовой, В. В. Виноградова, Т. И. Вендиной, В. В. Колесова, А. С. Львова, И. М. Некипеловой, М. Вас. Пименовой, Л. Г. Панина, Т. П. Рогожниковой, И. С. Улуханова, Ф, П. Филина, Р. М. Цейтлин, О. А. Черепановой, Л. И. Шелеповой и др.).

В процессе работы наряду с общенаучными методами наблюдения, анализа, синтеза, классификации и описания эмпирического материала использовались методы объяснительного описания, дистрибутивного анализа, метафорического моделирования, когнитивно-дискурсивного и лингвокуль-турологического анализа, количественного подсчета, а также прием интроспекции. При описании метафоры в историческом аспекте использовался ис-торико-сравнительный метод, который позволил соотнести современною метафорическую систему с динамикой ее развития в истории лингвокультуры.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в работе произведена инвентаризация и систематизация основных подходов к метафоре в современной лингвистике, обоснована необходимость интегративного исследования метафоры как когнитивного, культурного и дискурсивного феномена.

Сформулированы базовые методологические установки нового направления в исследовании метафоры - диахронической метафорологии, разработана методика диахронического анализа метафорических моделей, продуктивность которой продемонстрирована на примере анализа метафор, репрезентирующих ключевой концепт русской лингвокультуры - концепт «душа». Введен в научный оборот и систематизирован новый для русистики фактический языковой материал, дающий интересные сведения о национальной системе ассоциаций, культурно-обусловленной специфике восприятия, концептуализации и категоризации мира, трансформирующихся в процессе эволюции русской лингвокультуры. Работа вносит определенный вклад в дальнейшее развитие метафорологии, когнитивной лингвистики, лингвокульту-рологии и теории дискурса.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности применения полученных результатов в курсах по истории русского литературного языка, древнерусской литературе, общему языкознанию, лексикологии, стилистике, когнитивной лингвистике, лингвокультурологии, дискурсологии,

спецкурсах и спецсеминарах по метафорологии, при подготовке научных работ бакалавров, магистров и аспирантов. Разработанная методика диахронического анализа метафорических моделей может найти применение для описания различных концептосфер и их фрагментов на материале разных языков. Языковой материал, представленный в диссертации, представляет определенную ценность также для лексикографической практики.

Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечена репрезентативностью языкового материала, привлечением данных наиболее авторитетных лексикографических источников, методологической базой исследования, а также применением перспективных методик анализа.

Положения, выносимые на защиту:

1. Современная теория метафоры формируется с учетом достижений таких продуктивных направлений современной антропоцентрической парадигмы, как когнитивная лингвистика, лингвокультурология и теория дискурса. Соответственно, анализ национальной метафорики должен проводиться с непременным учетом когнитивной обусловленности метафор, их лингво-культурного своеобразия и дискурсивной закрепленности соответствующих метафорических моделей.

2. Метафоры - мотивированные по своей сущности объекты, имеющие собственную историю возникновения и функционирования. Метафорическая система динамична по своей природе, ее эволюция во многом определяется мифологическим, религиозным, литературным, культурным и историческим наследием нации. Диахронический подход к исследованию процессов мета-форизации обладает высоким объяснительным потенциалом, поскольку позволяет выявить древнейшие когнитивные механизмы, установить особенности национального мировидения в соответствующие эпохи, продемонстрировать эволюцию метафорической системы и даже отчасти наметить тенденции ее дальнейшего развития.

3. Наиболее эффективным методом описания метафорических объектов в диахронии является метод метафорического моделирования, дающий возможность продемонстрировать специфику доминантных метафорических моделей на каждом этапе, в частности, представить их фреймово-слотовую организацию, выявить прототипический признак, являющийся основанием метафорического переноса, определить его культурную и историческую обусловленность, и, в итоге, установить особенности когнитивных механизмов миромоделирования, продемонстрировать специфику постижения абстракт-

ного мира через мир конкретный.

4. Русское метафорическое мировидение души возникло под влиянием двух типов культуры — сотериологического и эвдемонического. Сотериоло-гический тип культуры ориентирован на духовные ценности, детерминирован идеями искупления и спасения, приобщения к Богу и обретения жизни вечной. Он связан с сакральным текстом и возникающими на его основе древнерусскими и церковнославянскими текстами (Х1-ХУП вв.). Эвдемони-ческий тип культуры основывается на стремлении к счастью, к удовольствиям жизни, его возникновение связано с секуляризацией, с расцветом рационалистического, а позднее идеалистико-романтического мировоззрения просвещения и сентиментализма и сменяющих их романтизма и реализма (ХУШ-ХХ1 вв.).

5. В древнерусских текстах (XI-XVII вв.) на протяжении всего периода в текстах разных жанров функционирует единообразная система концептуальных метафор, сформировавшаяся под воздействием Священного Писания и святоотеческого наследия, что обусловлено особым религиозным мировоззрением, пронизывающим всю средневековую культуру.

6. В текстах нового времени (ХУШ-ХХ1 вв.) концептуальные метафоры отличаются заметным разнообразием, что проявляется как в увеличении числа исходных сфер метафорической экспансии, так и в разноплановом прагматическом потенциале доминантных метафорических моделей. Метафорическое многообразие во многом обусловлено ускорением темпа жизни человека нового времени, интенсивным развитием общества, усложнением системы социальных отношений, бурным развитием науки и техники, быстрой сменой идеологических ориентиров, господствующих философских и литературных направлений, изменениями в религиозной жизни (от православия к атеизму с последующим обращением к религии в конце XX века) и т.д.

7. Среди метафорических моделей выделяются модели (например, биоморфная и социоморфная), продуктивные на всех этапах развития русской лингвокультуры, и модели, характерные исключительно для отдельных периодов (например, метафорическая модель механизма, характерная для эпохи нового времени).

8. Изменения в метафорической системе касаются не только доминирования отдельных метафорических моделей в разные эпохи, но и содержательной стороны изучаемых моделей. В частности, одна и та же метафорическая модель обладает разным содержанием в разные временные периоды

(например, 'жизнь' души в древнерусских текстах связана с праведностью, а 'смерть' — с греховностью, в новое время 'жизнь' и 'смерть' души соотносятся уже с наличием/отсутствием желаний, увлечений, стремлений, эмоций).

9. Метафоры, репрезентирующие внутренний мир человека, обладают дискурсивным своеобразием: одна и та же метафорическая модель обладает в разных дискурсах неодинаковым содержанием и прагматическим потенциалом. В целом, можно отметить, что религиозный дискурс сохраняет семантику и прагматический потенциал метафор, возникших в древнерусской культуре, что объясняется традиционностью, каноничностью данного типа дискурса, ориентацией на прецедентные образцовые тексты — Священное Писание и святоотеческое наследие. В художественном дискурсе традиционные метафоры обретают новое содержание и иные прагматические характеристики.

10. В ходе развития языка и культуры происходит детализация структуры возникших в древнерусский период метафорических моделей, выделение в их составе новых фреймов и слотов, вовлечение новых лексических единиц-репрезентантов концептов в процесс метафоризации (в том числе—и единиц заимствованных).

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на научных семинарах и заседании кафедры общего языкознания и славянских языков Кемеровского государственного университета. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов на 47 научных конференциях, в том числе на 39 международных, проходивших как в России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Иркутск, Йошкар-Ола, Кемерово, Нижний Новгород, Новосибирск, Омск, Стерлитамак, Томск, Тюмень, Челябинск и др.), так и странах ближнего (Таджикистан, Украина) и дальнего зарубежья (Болгария, Китай, Польша, Чехия).

Отдельные фрагменты работы также прошли апробацию в рамках четырех мероприятий Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 гг.», организованных крупнейшими вузами Российской Федерации 1) 2009 г. — Московский государственный лингвистический университет, Всероссийский конкурс научных работ аспирантов и молодых ученых по направлению «Когнитивная лингвистика»); 2) 2009 г. - Уральский государственный педагогический университет, всероссийская научная школа для молодежи «Политическая

коммуникация»); 3) 2011 г. - Уральский государственный педагогический университет, проведение поисковых работ в целях развития общероссийской мобильности в области общественных и гуманитарных наук по теме «Современная политическая лингвистика»); 4) 2012 г. - Российский университет дружбы народов, Всероссийская молодежная конференция «Теории и технологии аргументации»).

Материалы исследования дважды были отмечены дипломами - диплом лауреата всероссийского конкурса научных работ по направлению «Когнитивная лингвистика» (МГЛУ, 2009 г., третье место в номинации «Концептуализация и категоризация мира в языке») и диплом лауреата международного конкурса публикаций молодых ученых «Современная политическая лингвистика» (УрГПУ 2011 г., третье место в номинации «Язык - политика - культура»).

По теме исследования опубликовано 75 научных работ, в том числе авторская и 2 коллективные монографии, 2 учебных пособия и 21 статья в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура диссертации определяется ее задачами и отражает основные этапы и логику развития исследования. Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, библиографического списка (742 наименования), списка словарей и энциклопедий, списка источников древнерусских примеров, приложения. Общий объем диссертации 404 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы и ее научная новизна, выдвигается гипотеза, определяются объект, предмет, цели, задачи, характеризуются методологическая база и методы исследования, обозначается теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту, описывается апробация результатов исследования.

Первая глава «Методологические основы изучения метафоры в современной лингвистике» посвящена описанию и систематизации основных подходов к метафоре в рамках антропоцентрической парадигмы и состоит из трех разделов — «Когнитивная теория метафоры», «Лингвокуль-турологическая теория метафоры» и «Дискурсивная теория метафоры», включающих по два параграфа, в первом из которых излагаются основные постулаты соответствующего лингвистического направления, во втором де-

монстрируется специфика их преломления в современной метафорической теории.

В рамках когнитивизма теория метафоры рассматривается как способная вскрыть аналоговые механизмы постижения и структурирования действительности, установить особенности процессов концептуализации и категоризации, эксплицировать взаимосвязь мыслительных процессов и языковой/речевой деятельности человека. В рамках лингвокультурологии теория метафоры призвана установить универсальные и национально-культурные особенности метафорического миромоделирования. Дискурсивная теория метафоры сосредоточена на установлении роли метафор в процессе коммуникации, на их дискурсообразующей функции, на способности в процессе коммуникативной деятельности преобразовывать существующую в сознании адресата картину мира.

В последнее время ученые все чаще стремятся интегрировать в своих исследованиях достижения этих трех направлений. Подобный подход соответствует закономерностям антропоцентрической парадигмы и детерминирован ее экспансионизмом, тенденцией к объединению усилий смежных дисциплин в достижении единой цели. В результате метафора в современной лингвистике трактуется как когнитивный механизм, обладающий лингво-культурной спецификой и несомненным дискурсивным своеобразием.

Во второй главе «Методологические основания диахронической ме-тафорологии» обосновывается значимость исторического подхода к анализу национальной метафорики, анализируются истоки диахронической мета-форологии и формулируются основные принципы исследования эволюции метафорических моделей в русской лингвокультуре.

Диахронический подход к исследованию метафорических моделей представляет собой логическое продолжение диахронической лингвистики, описывающей изменения во времени языковых единиц, и в то же время является развитием когнитивно-дискурсивной парадигмы в науке о языке, сформировавшейся в последние десятилетия и изучающей сложную природу познавательных механизмов и процесса коммуникации.

Раздел 2.1. «Предпосылки возникновения диахронической метафо-рологии» посвящен анализу научных направлений и отдельных исследований, сосредоточенных на изучении языка и культуры в их динамике.

В параграфе 2.1.1. «Диахронические исследования языка и культуры» представлена история разграничения синхронии и диахронии, начинаю-

щаяся в XIX в. с работ Ф. де Соссюра, В. фон Гумбольдта, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. Ф. Фортунатова, В. Матезиуса, Г. Пауля, Р. О. Якобсона, представителей пражского лингвистического кружка и немецких младограмматиков, и получившая дальнейшее развитие в отечественной лингвистике XX столетия (В. И. Абаев, В. М. Жирмунский, М. М. Гухман, Б. В. Горнунг и др.). Возникший и закрепившийся в лингвистике термин «диахрония» получил достаточно широкое распространение в семиотике, литературоведении, культурологии, антропологии и других гуманитарных науках в значении исторического подхода к изучаемым явлениям.

В лингвистике диахронический подход наиболее активно использовался при изучении лексики, представляющей собой самую подвижную часть языка, регулярно обновляющуюся и оперативно реагирующую на происходящие в обществе изменения социально-культурного характера (Алимпиева, Ваулина 1979; Беркович 1981; Баранов 2002; Гамаюнова 2003; Зиновьева 2001; Каллимулина 1999; Кузнецова 1963; Круглов 1996; Лопушанская 1990; Львов 1975; Лукина 1990; Махонина 1982; Сороколетов 1970). Несомненно, подобный анализ способствовал углублению представлений о развитии лек-сико-семантической системы в целом, однако постепенно назревала потребность во фронтальных исследованиях, возникала необходимость в реконструкции древней культуры, зафиксированной в слове.

Формирование когнитивно-дискурсивной парадигмы во многом заставило пересмотреть соотношение синхронического и диахронического факторов в лингвистике. В частности, по наблюдениям В. А. Плунгяна, «для когнитивной теории диахронический аспект описания языка становится едва ли не более важным, чем синхронный аспект: во многом возвращаясь к принципам лингвистики XIX в., это направление провозглашает, что для объяснения языковых явлений апелляция к происхождению этих фактов становится одним из основных исследовательских приемов» [Плунгян 1998: 355].

Как следствие, возникают новые направления, связанные с историческим изучением языкового материала: диахроническая концептология (Бак-мансурова 2011; Дзюба 2011; Ефремов 2010; Кондратьева 2006; Кононова 2010; Красавский 2001; Кузнецов 2007; Полина 2004; Пономарева 2010; Ро-гожникова 2006; Тищенко 2008; Яшкина 2005), диахроническая лингвокуль-турология (Звонова 2006; Кошарная 2004; Стоянова 2013; Шаклеин 2012), диахроническая дискурсология (Андреев 2012; Бронник 2012; Колокольнико-ва 2011; Кочетова 2013), диахроническая метафорология (Балашова 1998;

Васильчикова, Коч 2011; Козинец 2009; Кондратьева 2012; Некипелова 2005).

В параграфе 2.1.2. «История диахронических исследований метафорики в отечественной лингвистике» представлен анализ работ, имеющих своим объектом исторические изменения национальной метафорики. Исследования подобного плана достаточно немногочисленны и выполнены преимущественно с позиций традиционного системно-структурного подхода, в рамках которого метафора, наряду с метонимией, рассматривается как механизм семантической деривации, смысл которой заключается в том, что любое производное значение выводится из исходного. Целью подобных исследований является установление роли метафоры (лексической, словообразовательной) и метонимии в формировании и развитии лексико-семантической системы русского языка (Балашова 1998; Козинец 2009; Некипелова 2005).

Когнитивно-дискурсивный подход, сформировавшийся в современной лингвистике, не отказывается от всех достижений традиционного учениях о метафоре, но предлагает использовать для дальнейшего ее изучения принципы когнитивной лингвистики, что позволит увидеть новые грани в, казалось бы, хорошо изученном феномене.

В начале XX столетия было отмечено, что перед исследователями должна быть поставлена задача «детального описания исторической динамики национальных метафорических моделей с учетом специфики их функционирования в различных видах дискурса» [Борковец 2002: 3]. Тем не менее, за прошедшее десятилетие появилось только две работы, ориентированные на решение поставленной задачи и посвященные анализу динамики метафорических моделей в афро-американском художественном дискурсе (Шустрова 2008) и политическом дискурсе российских и британских СМИ (Будаев 2011). Таким образом, изучение динамики метафорических моделей по-прежнему остается областью, требующей исследовательского внимания.

Раздел 2.2. «Методология и методика диахронической метафоро-логин» состоит их двух параграфов, в первом изложены методологические основания изучения метафор в парадигме диахронической метафорологии, во втором представлена методика анализа метафорических моделей в исторической перспективе.

Параграф 2.2.1. «Основные постулаты диахронической метафорологии». Новое направление метафорологии исходит из тезиса согласно которому динамическое исследование метафорики должно стремиться к перехо-

ду от констатирующего способа описания к объяснительному, от простой фиксации фактов к выявлению причин и закономерностей возникновения и эволюции метафорических моделей.

Объектом диахронической метафорологии является динамика метафорических моделей, причины их возникновения и особенности эволюции. Основные задачи, стоящие перед диахронической метафорологией, - это выработка принципов диахронного анализа, систематизация метафорических моделей, создание полного и систематического диахронного описания метафорических моделей, репрезентирующих различные концептосферы в целом и их отельные единицы (концепты), изучение динамики метафорических моделей в разных типах дискурса.

Анализ метафорики в рамках диахронической метафорологии должен строиться как сравнение синхронных особенностей метафорических моделей в каждом хронологическом срезе, его целью является установление инвариантных и специфических для каждого периода характеристик. Подобный ракурс рассмотрения позволяет определить диахронические тенденции в эволюции метафорических моделей, отражающие смену одних характеристик другими, что и определяет их динамику.

Каждая метафорическая модель содержит исторически устойчивые элементы, обеспечивающие ее стабильность и идентифицируемость, и исторически изменчивые элементы, отражающие адаптацию метафорической модели к изменяющейся социокультурной ситуации. При этом эволюция метафорических моделей детерминируется как внутренними механизмами развития языка, так и социокультурными условиями, в которых они функционируют.

Основными принципами диахронического описания метафорических моделей являются принцип последовательного исторического подхода к объекту исследования, принцип системности, позволяющий основываться на положениях общей теории языка и использовать разноплановые приемы анализа материала, принцип интегративного анализа. Последний принцип при анализе метафорических моделей определяется действием многих факторов в ходе развития языковой системы: структурных, лексико-семантических, жанрово-стилистических, дискурсивных, социокультурных, когнитивных. Именно интегративный подход в анализе языкового материала способствует выявлению основных тенденций метафорической динамики.

Неоднократно было отмечено, что «синхронный анализ легче осуществим практически — в силу большей полноты фактических данных и их доступности, он проще подвергается проверке и верификации рСубрякова 1998: 136]. Диахронический анализ метафорики сопряжен с целым рядом методологических сложностей. В частности, это опасность необоснованного перенесения современного взгляда на явления минувших эпох, а также комплекс проблем, связанных с разграничением языка и мифа, разграничением живых и мертвых метафор, метафор исконных и заимствованных. Однако в рамках когнитивной парадигмы с ее максимально широким пониманием метафоры данные проблемы в значительной степени нивелируются, поскольку любой перенос трактуется в когнитивистике как метафоризация, как проявление когнитивных механизмов постижения действительно ста и миромоде-лирования (Баранов 2011; Будаев 2010; Кобозева 2001; Резанова 2010; Чу-динов 2001 и др.).

Изучение метафорических моделей в их динамике должно проводиться в тесной связи как с историей общества и культуры, так и с учетом тенденций, присущих развитию лексической системы языка.

В параграфе 2.2.2. «Методика диахронического анализа метафорической модели» описаны основные процедуры метода метафорического моделирования, позволяющего продемонстрировать специфику доминантных метафорических моделей на каждом этапе, в частности, установить их фрей-мово-слотовую организацию, выявить прототипический признак, являющий основанием метафорического переноса, определить его культурную и историческую обусловленность, выявить лексические единицы, наиболее активно задействованные в процессе метафоризации в разные эпохи.

Раздел 2.3. «Периодизация и источники материала в диахронических исследованиях метафорики» посвящен описанию материала исследования, который может привлекаться для диахронного изучения фактов языка и когниции, формулированию принципов исторической периодизации и жанрово-дискурсивной характеристике материала.

2.3.1. «Способы периодизации материала в диахронических исследованиях метафорики». Диахроническое изучение материала «всегда связано с сопоставлением по крайней мере двух последовательных стадий (синхронных срезов) в системе языка» [Кубрякова 1998: 136], поэтому исследование динамики метафорических моделей должно начинаться с вычленения

периодов (сегментов, фрагментов), которые будут подвергнуты анализу и сопоставлению.

Различные способы вычленения периодов (фрагментации) сформулированы Э. В. Будаевым применительно к анализу политического дискурса В частности, введены понятия равномерной и фокусной фрагментации, при равномерной фрагментации «временной отрезок делится на равные части, называемые шагом фрагментации», при фокусной фрагментации «разбиение временного периода связано с определенными политическими событиями, а шаг фрагментации не привязан к хронологии в астрономическом понимании» [Будаев 2011: 142-143].

Определение «равномерной фрагментации» четко работает применительно к любому материалу, определение «фокусной фрагментации» при применении к иному языковому материалу (помимо политического дискурса) будет варьироваться. В данном параграфе предложены различные критерии и способы фокусной фрагментации религиозного и художественного дискурсов, продемонстрирована взаимосвязь этапов метафорической динамики с основными периодами письменной истории русского языка, историей литературы и культуры.

В настоящем исследовании при анализе метафорики критерием фокусной фрагментации материала избран господствующий в определенную эпоху тип культуры. Как известно, культурологи выделяют два типа культуры - сотериологический (от греч. аштг|р!а — спасение) и эвдемонический (от греческого £ги5ш|до\ча — блаженство, счастье). Сотериологическая культура основана на идеях спасения, поиска смысла жизни, равнодушии к материальным благам, власти, славе и богатству. Безусловно, древнерусская культура была сотереологической по своей сути.

В рамках эвдемонической культуры вся жизнь человека посвящается не душеспасительным действиям, а достижению счастья и материального процветания, границей, на которой происходит смена культурной парадигмы, для русской культуры становится XVIII век, характеризовавшийся освобождением различных сфер общественной, государственной и личной жизни от религиозно-церковного влияния. В результате видоизменялась система ценностей, под влиянием западных образцов происходило появление новых литературных жанров, интенсивное развитие литературных направлений классицизма, предромантизм и сентиментализма. Последующие периоды продолжали данную тенденцию, наблюдалось все большее размежевание цер-

ковной и светской сферы, завершившееся полным отрицанием религиозных ценностей после революции 1917 года и переориентацией общества исключительно в сферу материальных ценностей и приоритетов.

Указанные изменения в области смены типа культуры, доминировавшего в названные периоды, закономерно были связаны и с изменениями в книжности (литературе), с изменениями в языке, и, соответственно, с изменениями в метафорической системе.

2.3.2. «Жанровая и дискурсивная характеристика материала исследования». Для дискурсивных исследований основополагающим является рассмотрение текста в совокупности с экстралингвистическими факторами -прагматическими, социокультурными, психологическими и т.д. Длительное время термин «дискурс» не применялся к древним текстам, «связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова 1998: 136]. Однако характерной особенностью древнерусской литературы была именно привязанность ее произведений, ее отдельных жанров к практической жизни, к определенным сферам существования человека и разным типам коммуникации.

Одним из первых на данное обстоятельство указал Д. С. Лихачев, отметивший, что литературные жанры Древней Руси значительно отличаются по своей сути от жанров современных, поскольку 1) «различаются по тому, для чего они предназначены», 2) их существование «обусловлено их применением в практической жизни», 3) они возникают «как определенные явления древнерусского жизненного уклада, обихода, быта в самом широком смысле слова (выделено нами.-O.K.)» [Лихачев 1986: 63].

Следовательно, для большинства письменных памятников вполне возможно определить такие важнейшие в практике дискурсивного анализа характеристики, как цель коммуникации, ее условия, хронотоп, статус ее участников (адресанта и адресатов). Это позволяет утверждать, что и в диахроническом аспекте дискурс можно рассматривать «и как результат, т.е. совокупность порождаемых им текстов, и как процесс, т.е. коммуникативно-прагматическое событие социокультурного порядка, связанное с определенным временем и местом» [Колокольникова: 2011: 11-12]. Соответственно, различные жанры древнерусской литературы представляют собой, по своей природе, зачатки определенных видов дискурса, преимущественно религиозного

(слова, поучения, проповеди, наставления, церковные службы и др.) и художественного (летописи, хождения, повести, послания и др.).

В данном параграфе также обосновывается выбор в качестве материала исследования художественного и религиозного дискурсов, что определяется следующими факторами: 1) литература Древней Руси, с анализа метафорики которой начинается исследование, представляла собой тесный сплав художественного и религиозного начал; 2) художественный и религиозный дискурс имеют особое значение для русской лингвокультуры; 3) данные виды дискурса являются основной областью бытования концептов сферы внутреннего мира человека, относящихся к ключевым концептам русской лингвокультуры.

Глава 3. «Метафорическая модель с исходной сферой «Живой организм» в диахронии». Биоморфная метафорическая модель позволяет представить «непредметные сущности», в том числе и душу человека, через аналогии с жизнедеятельностью живого организма (как правило, человека). Оформившись в глубокой древности, модель активно используется для концептуализации внутреннего мира человека на всем протяжении развития русской лингвокультуры. Модель можно отнести к разряду универсальных, поскольку представления о живом организме и его функциях единообразны у представителей разных культур.

Прототипические признаки живого организма — временность существования, прохождение определенных этапов развития, способность к саморазвитию, необходимость в удовлетворении физических потребностей, способность реагировать на внешнее воздействие — «становятся базовыми для формирования биоморфной модели бытия и развития явлений непредметной сферы, а также оценочной характеристики этих явлений» [Балашова 1998: 245].

Уже на начальном этапе биоморфная метафорическая модель была достаточно структурированной, в ее состав входили 1) витальные метафоры («Жизнь», «Смерть», «Воскрешение»); 2) морбиальные метафоры (фреймы «Физиологическое состояние (здоровье / болезнь)», «Причины болезней», «Симптомы болезней», «Виды болезней», «Процесс лечения», «Лекарства», «Целители», «Медицинские учреждения»); 3) гастрономические (фреймы «Физиологическое состояние (голод / сытость)», «Процесс насыщения», «Каузация насыщения», «Пища и ее виды»); 4) гипнотические (фреймы

«Бодрствование», «Сон», «Пробуждение»); 5) соматические (фреймы «Лицо и его части», «Строение тела»).

В новое время в составе биоморфной модели оформляется система стадиальных метафор, основанная на представлениях о времени существования живого организма, его жизненных этапах (фреймы «Начальный период жизни», «Середина жизни», «Финальный период жизни»). В древнерусской культуре душа мыслилась как вневременная сущность, бессмертная субстанция, что и определяло невозможность использовать знания о возрасте в качестве источника метафорического осмысления души. Аналогичными причинами объясняется отсутствие в древнерусских текстах фрейма «Рождение», появившегося лишь в XVIII веке.

С течением времени биоморфная метафорическая модель становится все более структурированной, втягивает в свой состав новые репрезентанты концептов-источников метафорической экспансии, в том числе и заимствованные (например, метафорическое поле жизни и смерти пополняется лексемами эволюция, агония, реанимация, а поле болезни - лексемами судороги, конвульсии, паралич, анестезия, бальзам, патология, наименованиями разного рода инфекций и т.д.).

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что с течением времени меняется ситуация использования биоморфных метафор. В древнерусский период (Х1-ХУ11 вв.) все биоморфные характеристики души связаны с религиозной сферой жизни человека. Метафорические переносы в рамках большинства фреймов и слотов прямо или косвенно связаны с базовой христианской оппозицией «праведное» - «греховное».

Так, например, 'сон' души, ее 'болезнь' и 'погибель' связаны с состоянием греховности, нарушением общечеловеческих норм, отречением от христианства: вьслкъ недоугъ диткний бывающий гр^А рлдн некоего (СДЯ XI—XIV вв.: КЕ (XII в.); сущему во п нерлзуметм Божип тма есть н смерть Ауш&шля или рАБотлтн ндоломъ на погывелне естественное (Повесть о Варлааме и Иоасафе (XII вв.); оупадсетсл зАымъ ерпттяшъ. не клющнмел амувит #Пн СВОК я с гбломъ (Ипатьевская летопись (XV в.), а 'пробуждение', 'выздоровление', 'воскрешение' - с осознанием собственной греховности и покаянием: йъетлнн, окааннаа душе •••

нспоя'Ькк Господу -®*Т/ яже согр4шнлл еси,... даж, душе, огкти к

тому не СОГр'ЬшАТН (Духовная грамота и исповедь Ефимия Туркова (XVI

в.); нспов'&Алнте гр4схн слоя. шювЛАлинемъ д/Ешит струпн шрбллюп (Изборник 1076 г. (XI в.); ты нас дрие» мертвы% ртифьдем недугамь щолослуженнл, въскр'кснкъ! (Слово о законе и благодати митрополита Киевского Иллариона (XI в.). Религиозный характер биоморфной метафорики в данный период обусловлен влиянием текстов Священного Писания, особенностями менталитета средневекового человека и историко-культурной ситуацией того времени.

В литературе нового времени существуют определенные различия в функционировании биоморфной метафорической модели, связанные с типом дискурса. Религиозный дискурс, что вполне закономерно, развивает традиции, заложенные Священным Писанием и древнерусской литературой: И вот грех убивает; он убивает нашу душу, делая ее нечуткой и черствой (митрополит Антоний (Блум). Преподобный Иоанн Лествичник (1975-1985); Мы истинную жизнь начинаем тогда, когда самую душу оживляем добродете-лию, и внутреннюю ея силу не угашаем (арх. Платон (Левшин). Слово в день рождения Его Императорскаго Высочества (1764).

В художественном дискурсе биоморфные метафоры начинают активно использоваться для описания эмоциональной сферы жизни человека и соо-относятся преимущественно с оппозициями «эмоциональное» - «рациональное», «активное» - «пассивное». В частности, 'сон' души, ее 'болезнь', 'погибель' зачастую связаны с неспособностью испытывать эмоции, сопереживать, с апатией и безразличием: вы не способны любить, душа ваша умерла навсегда (А. П. Чехов. Идиллия (1885); жизнь давно опротивела мне, Я ничего не хочу, не ищу, кроме покоя, сна души (И. А. Гончаров. Обыкновенная история (1847), а 'пробуждение', 'выздоровление', 'воскрешение' - с возвращением интереса к жизни, обретением способности чувствовать и сострадать: Душа проснулась, ожила, Узнала вновь любви надежду, скорбь и радость (А. С. Пушкин. К ней (1817); Бельтов был упоен своим счастьем; его дремавшая душа вдруг воскресла со всеми своими силами (А. И. Герцен. Кто виноват? (1841-1846).

Для биоморфной метафорической модели в целом нетипичны какие-либо ярко выраженные концептуальные векторы и однородные прагматические смыслы. Только отдельные компоненты модели ('болезнь', 'смерть') характеризуются концептуальными векторами напряжения и тревожности, активизируют адресата, побуждают к борьбе за спасение своей бессмертной

души. В современной лингвокулыуре эмоциональный накал подобной метафорики несколько снижается.

В древнерусский период количество биоморфных метафор составляло 49,38 % от общего объема метафор, в новое время — 32, 63 % в художественном дискурсе и 51,83 % в религиозном дискурсе, что является показателем стабильности модели и ее значимости для русской лингвокультуры.

Глава 4. «Метафорическая модель с исходной сферой «Живая природа» в диахронии». Натурморфная метафорическая модель базируется на аналогии «непредметных сущностей» с миром живой природы, в частности, миром животных и растений. Данная модель восходит к периоду мифологического мышления, ее формирование связано с изоморфизмом человека и природы, что является универсальной особенностью мифологических систем разных народов. При этом характеризуемая модель обладает несомненной национально-культурной спецификой, поскольку для каждого ареала свойственны свои животные и растения, именно они наиболее значимы для соответствующей лингвокультуры. Кроме того, с животными и растениями связаны национальные стереотипы, обусловленные многовековым коллективным опытом членов сообщества.

Метафорическая модель включает в свой состав зооморфные метафоры (Фреймы «Животные», «Птицы», «Насекомые») и фитоморфные метафоры («Состав царства растений», «Части растения», «Жизненный цикл растений», «Места произрастания растений», «Выращивание растений»). Усложнение структуры метафорической модели происходит за счет интенсивного развития в новое время фитоморфной метафорики, достаточно слабо (за исключением фрейма «Выращивание растений») представленной в древнерусский период.

В древнерусских текстах при выборе конкретных наименований животных и птиц как источника концептуализации души человека значительную роль играла образная система Священного Писания, однако постепенно зооморфные образы перестали соотноситься с теми ассоциациями, которые диктовал текст Библии, при их использовании на первый план стали выступать прототипические свойства животных и птиц, приписываемые им в русской лингвокультуре.

Например, значимый для Священного Писания образ вола активно использовался в древнерусских текстах, в частности, душа и тело представали как пара соединенных в упряжке волов, которых распрягут только после

смерти человека: тдко по ткло AYwa0 Оформляемо есть, тою ео стонтся и водится н носитеся, яхаже /г&кля двл юнца (вола. - O.K.) окормляюще рале, домдеже, иже составмшй ся вог% вснх% и промиеленикъ распряжет (Александрия (XV в.). В литературе нового времени сравнение души с волом актуализирует уже такие свойства души, как основательность, медлительность, некая неповоротливость: ...Онуфрием Парфентъевичем, о котором Пиров говорил, что он медлителен, ленив, похож телом и душою на вола (В. И. Даль. Бедовик (1839).

В древнерусской литературе и в религиозном дискурсе нового времени зооморфные метафоры в описании души преимущественно описывали религиозную жизнь человека (неразрывную связь души и тела, необходимость обуздывать душевные порывы, жажду праведной жизни, подчиненность духовным пастырям, выход души из тела, избегание грехов и искушений), в то время как в художественном дискурсе уподобление души животному чаще всего используется для обозначения эмоциональной жизни человека.

Например, в древнерусской культуре метафоры души-лошади представлены в контекстах, где узда сдерживает душу человека, оберегая ее от искушений и грехов: АУШЛ исповедь помышляюще, гнео рздао ехдрьжмткя не еогрешлти, иже so совесть чнету до конца во отчем повинованнн стяжа (Послания Иосифа Волоцкого (XVI в.), аналогичная ситуация наблюдается в религиозном дискурсе: Скорбь по Бозе за грехи есть крепкая узда для души, и не попускает ей пасть (еп. Игнатий (Брянчанинов). Отечник (1863).

Образ души, нуждающейся в периодическом обуздании ее порывов, находит свое отражение и в художественном дискурсе, однако здесь речь идет уже о необходимости сдерживать эмоциональные порывы человека: И вы, плаченные страницы Руссо, - которыми душа моя страстно упивалась, как дикий конь, выпущенный из загона на широкую (И. И. Лажечников. Новобранец 1812 года (1858); Но с ужасом, поймав свою мысль на такой опасной тропинке, я сам крикнул себе «берегись!» и поспешил овладеть своею душою, как всадник понёсшей лошадью (В. Я. Брюсов. Огненный ангел (1908).

Фитоморфные метафоры начинают активно использоваться для концептуализации внутреннего мира человека в художественном дискурсе нового времени и их особенности во многом обусловлены влиянием русского фольклора. Из всего многообразия флоры источниками метафорической концептуализации чаще всего становятся обобщенные номинации растений

(растение, цветок, дерево, куст) и их отдельные части (корень, стебель, плод и т.д.), реже - конкретные разновидности растений. Первоначально источниками метафорической проекции становилась исключительно сфера растений, значимых для русской лингвокультуры — одуванчики, ромашки, маки, мать-и-мачеха, позднее в этом процесс вовлекаются наименования растений, изначально несвойственных для российского ареала — роза, лилия, лотос, орхидея, жасмин, пальма и др.

Основанием метафорического переноса становятся прототипические признаки растений. Например, лилия и лотос традиционно ассоциируются с чистотой, невинностью, береза — с наивностью, чистотой, податливостью, дуб — с крепостью, силой, именно эти характеристики используются при проекции надушу человека: Как лилия была чиста душою, И пламенел румянец на щеках ... (В. А. Жуковский. Эльвина и Эдвин (1814); Моя душа, как лотос чистый, В томленье водной тишины ... (М. Лохвицкая. Моя душа, как лотос чистый ... (1896-1898); А у меня душа — она почти из воска: податлива, тонка, наивна, как березка (Б. Окуджава. В юности матушка мне говорила (1984); Душа моя тверда, как дуб нагорный, Напрасно бедствия сразить ее хотят (К. Ф. Рылеев. Марфа Посадница (1821-1823).

В художественном дискурсе XX века происходит сокращение столь продуктивных в древнерусской культуре метафор выращивания растений, удобрения, пахоты, жатвы: да умягчгггк последи мтш душеянил сердецъ ваших, еже слышать н рАзум'квлтн вс*кмъ нстннну (Московский летописный свод (XV в.); нмЧстм попечение о т&х eAtm0P°AMtJX весмертных душлх> н АУшлХ же> злпухт-йвшмх н&г&рнем, вгАятн екмя шлгмгкрня и возрАСТнгн н умножит плод сплеатя (Из Степенной книги царского родословия. Житие великого князя Владимира (XVI в.), что объясняется экстралингвистическими факторами: городское население преобладает над сельским и мало знает о деталях сельскохозяйственных работ. Соответствующие метафоры в новое время функционируют в основном в религиозных текстах, ориентированных на прецедентный текст — Библию: бразды наши из-сохшия живыми учения реками упоим, ... прострем на рало руку свою, нашу душу терпением и воздержанием умягчим, чтоб удобнее сеемая на нее семена могла принимать, семена сего особливо Христианского Катихи-зическагоучения (арх. Платон (Левшин). Катихизис девятой надесять (1758).

Особо следует отметить, что зооморфные и, в особенности, фитоморф-ные метафоры обладают ярко выраженным позитивным прагматическим по-

тенциалом, акцентируют идею взаимосвязанности человека и природы, идею естественности и непрерывности развития.

В процессе развития русской лингвокультуры наблюдается некоторое сокращение зооморфных метафор, с 7,28 % древнерусских текстах до 4,67% в художественном дискурсе и 3,78 % в религиозном дискурсе нового времени, и, напротив, рост числа метафор фитоморфных, с 4,05 % в древнерусских текстах до 7,47 % в художественном дискурсе и 4, 26 % в религиозном, что свидетельствует о том, что человек все более отчетливо противопоставляет себя природному миру. В целом же метафорическая модель с исходной сферой «живая природа» сохраняет свою частотность на всем протяжении развития лингвокультуры.

Глава 5. «Метафорическая модель с исходной сферой «Неживая природа» в диахронии». Названая метафорическая модель позволяла представить «непредметные сущности», в том числе и душу человека, через ассоциации с неживой природой (стихиями, веществами, небесными телами, ландшафтом, погодой и др.), ее возникновение связано с эпохой язычества, периодом, когда человек еще не выделял себя из природного мира и в то же время наделял его своими чертами. Следы мифологический представлений об устройстве мира и человеке как его неотъемлемой части длительное время сохраняются в языковой картине мира в виде метафор.

На начальном этапе натурморфная метафорическая модель включала в свой состав 1) метафоры стихий (фреймы «Воздух», «Вода», «Огонь», «Земля»); 2) метафоры вещества (фреймы «Камень», «Металлы», «Воск»); 3) метафоры небесных тел (фреймы «Небо», «Солнце и луна», «Звезды»).

В новое время в составе натурморфной модели оформляется система метафор ландшафта (фреймы «Широкие, бескрайние пространства», «Пустые, безжизненные пространства», «Непроходимые пространства», «Возвышенности», «Глубины», «Водоемы») и метафор погоды (фреймы «Погода», «Ветер», «Осадки», «Облачность и туман», «Электрические явления в атмосфере»), основанных на представлениях о геоклиматических условиях.

В рамках данной модели происходит наиболее активное вовлечение в процесс метафоризации новых лексических единиц, репрезентирующих концепты природной сферы, по уже заданному образцу. Так, среди метафор вещества начинают активно подвергаться метафоризации не только родовые лексемы камень и металл, но и наименования их конкретных разновидностей — кремень, гранит, мрамор, булат, чугун, медь, олово, свинец и т.д., в группе

астрономических метафор помимо лексем небо, солнце, луна, звезда — лексемы планета, орбита, метеорит, комета, в группе метафор стихии помимо лексемы земля — недра, почва, чернозем, помимо воздуха и пара — эфир и т.д.

Метафоры стихий в древнерусских текстах использовались для репрезентации религиозной жизни человека, обозначали состояния божественного озарения, веры в Бога, что особенно четко просматривается на примере метафор огня: елико бс аще в миру превываше, но душею н жеЛАНиели, к% Бегу рлеплллшеея (Житие Сергия Радонежского (XV в.); запали огнем Божественную АУЩ1 ме» ... м поставлю крестъ Хрнстояъ на тем ecrpoait на еллву Христу, во/у нашему (Житие Епифания (XVII в.), аналогичным образом подобные метафоры продолжают функционировать в религиозном дискурсе нового времени: Душа ваша крепко воспалилась к Богу любовию, неподвижным дух ваш утвердился упованием (арх. Платон (Лев-шин). Нравоучение шестое (1757).

В художественном дискурсе метафоры стихий начали использоваться для характеристики эмоциональной жизни, межличностных отношений, творческого процесса: Душа моя горела Любовью страстной к ней (И. И. Дмитриев. Песня (1795); Душа от гнева раскалена... (Ф. Искандер. Сандро из Чегема (1989); без душевного жара ничто ценное создано быть не может (М. А. Алданов. Пещера (1932).

Метафоры вещества имели на всем протяжении развития русской лин-гвокультуры ярко выраженный оценочный характер и активно использовались для репрезентации человеческих качеств. Основанием метафоризации становились прототипические свойства соответствующих веществ, например, твердость (камень, металл): Александра же, нмЛя А¥Щ" фбнльшу желЪзл, н аене пондошя, н гремяше глас от копить коневыхъ по земли тън, акы гром мняшеся (Летописец Еллинский и Римский (XIII-XV вв.), смерть сия сломила наконец железную душу Петра (А. С. Пушкин. История Петра (1835-1836), пластичность, мягкость (воск): Чувствительной душе не сродно ль изменяться? Она мягка как воск, как зеркало ясна (Н. М. Карамзин. Протей, или Несогласия стихотворца (1798), высокая ценность (драгоценные камни и металлы): Письмо это передаст вам девуижа, у которой золотая душа и брильянтовое сердце (А. Ф. Писемский. Люди сороковых годов (1869).

Посредством астрономических метафор в древнерусских текстах репрезентировалась преимущественно религиозная жизнь человека, акцентировалось внимание на чистоте, безгрешности души, ее божественной природе, приобщении к истинной вере: не толпко нево непещренно ся ктозлрнимн зв'Ьзаами, якv сего коголюенвля драл благими довродктелкмн укрлше-нл, — равноаггельный отецъ, Русской стран'Ь св'ктнлннкъ? (Житие Антония Римлянина (XVI в.); слышав же сна отрекъ, СЫЙ в нея'крнн, и огнь, възгор'&ся въ сердцн его, взыде луна въ ег0> възсил солнце в% душн его, прнплде к ногама святаго владыки н рече ...молю тя, ДА вых н лзъ прнялъ святое крещение (Повесть о Петре, царевиче Ордынском (XV в.), в литературе нового времени астрономические метафоры начинают описывать в основном эмоциональную жизнь человека, его переживания душевный настрой: ...не то на душу темное облачко налетело, вдруг опустилась и взгрустнула (П. И. Мельников-Печерский. В лесах (1871-1874) Одна душа моя подобиласъ небу, раздираемому ветрами во время бури (В. Т. Нарежный. Славенские вечера (1809); С волненьем надорвешь конверт — И на душе — весна и солнце (Л. К. Бронтман. Дневники и письма (1946).

Мифологические истоки обусловили относительный спад продуктивности исследуемой модели в древнерусских текстах, поскольку религиозная культура достаточно негативно относилась к языческому наследию и диктовала свою систему ассоциаций и ценностей. Культура нового времени, вновь обратившая внимание на национальное наследие, возвращает интерес к мифологии, что, совместно с увеличением и уточнением информации об устройстве окружающего мира, приводит к росту продуктивности модели, усложнению ее структуры, вовлечению в процесс метафоризации более широкого числа концептов природной сферы и их языковых репрезентантов.

Несмотря на универсальный характер натурморфной метафорической модели (изоморфизм природы и человека был свойственен всем культурам в древности), можно с уверенностью утверждать, что в каждом культурном пространстве она приобретает специфические черты, обусловленные географическими и климатическими особенностями ареала существования соответствующего этноса.

В частности, продуктивными при метафорической экспансии в русской лингвокультуре являются концепты, связанные с такими характерными для российского ландшафта географическими объектами, как «равнина», «поле», «раздолье», реализующими значимые для русской нации прототипиче-

с кие признаки широты, открытости, размаха: Недаром средь таких широт Под стать простору и народ Любую даль не чтит далекой. Он весь в тебя, родная ширь, Широкоплечий богатырь С душой, как ты сама, широкой1. (К.Д. Бальмонт. Некрасов) и с такими доминирующими для российского климата погодными явлениями, как «ветер», «метель», «буря», «снег», репрезентирующими порывистость, стремление к воле, свободе и чистоту: И когда наконец я встал, душа моя стала вольной, как ветер в поле, никто уже более не был над нею властен (К. Д. Бальмонт. Белая невеста (1921); Ее душа, как снег на теме гор, Блистающий полуденной порою, Еще чиста (В. Н. Григорьев. Грузинка (1828).

Таким образом, натурморфная метафорическая модель характеризуется значительной лингвокультурной специфичностью. Увеличение частотности натурморфных метафор (с 13,58 % до 18,27%) во многом связано с тем, что начинают интенсивно развиваться метафоры ландшафта и погоды, несвойственные древнерусской лингвокультуре.

Глава 6. Метафорическая модель с исходной сферой «Социум» в диахронии». Социоморфная метафорическая модель является результатом проекции отношений человека с другими людьми на непредметную сферу. Данная модель функционирует с древнейших времен, однако ее продуктивность в древнерусских текстах значительно уступает другим моделям. В дальнейшем развитие социума, формирование новых социальных институтов, трансформация межличностных отношений, изменение сфер профессиональной деятельности определяют постепенное увеличение доли социальной метафорики.

Социоморфная метафорическая модель включает в свой состав метафоры родства (фреймы «Родство», «Родство по крови», «Родство по супружеству»), милитарные метафоры (фреймы «Военные действия и вооружение», «Этапы военных действий», «Участники вооруженного конфликта») и религиозные метафоры (фреймы «Вероисповедание», «Мир светлых и темных сил», «Реликвии и предметы культа», «Культовые действия и ритуалы», «Культовые пространства», «Загробный мир»).

Продуктивность метафор родства определяется особой значимостью для русской лингвокультуры идей соборности, единства, духовной близости. Показательно в этом отношении незначительное количество метафор, репрезентирующих отношения родства по крови: Почте, а княже, аще мнншмся Еллгочестне нм*ктн, единородную свою душу отвергла есн?

(Иван Грозный. Первое послание Курбскому (XVI в.) и преобладание метафор вступления в брак, супружеских отношений: (Душа- телу): ппроснх, о равинемоя, н супрнжтщл, н другпне, гд-к препочпвают душл праведных (Из Диоптры Филиппа Пустынника. Разговор души и плоти (XIV в.). Подобные метафоры зачастую использовались для демонстрации тесной взаимосвязи души и тела.

Для православной культуры родство по духу было более важным, чем родство по крови, и доминирование метафор вступления в брак, супружества объясняется тем, что подобное родство является результатом сознательного выбора личности, обусловленного близостью устремлений, ценностей и нравственных ориентиров. Уже в Священном Писании формируется образ Бога как жениха душ человеческих (см., например, притчу о безрассудных девах). Подобная традиция сохраняется в религиозном и художественном дискурсах XVIII — XX вв.: Называется Дух обручения, яко души непорочный соединяет с Богом в един священный нежныя горячности союз, яко невесту с женихом своим (арх. Платон (Левшин). Слово в неделю пятьдесят-ницы (1780); Душа в оковах тела И смерти, и греха, Ты Господа презрела. Отвергла Жениха (Д. С. Мережковский. Христос, ангелы и душа (1890).

Следует отметить, что при общем увеличении частотности метафор родства в процессе развития русской лингвокультуры их структура не претерпевает каких-либо изменений. Это вполне закономерно, так как термины родства представляют собой закрытую систему, соответственно, фреймы и слоты метафорической модели являются устойчивыми в разные временные периоды.

Милитарные метафоры также достаточно стабильно используются в русской лингвокультуре. В древнерусских текстах с их помощью описывается религиозная жизнь человека, предстающая как постоянная борьба с врагом рода человеческого, с грехами и искушениями, соответственно, актуализируются прагматические смыслы тревожности, опасности, определяющие необходимость серьезной внутренней работы над собой: глаголатн съ дов-рынмн поспевай, на рать во влагу душу подвпзлкп (Изборник 1076 г. (XI в.); гр"6%а вгЬжн яко ратынжа, гувящлго душу твою (Изборник 1076 г. (XI в.). Наиболее эффективным оружием в борьбе души с искушениями и соблазнами становятся молитва, пост, добрые дела, страх божийи слово божье: н пр'Ьлояшвмт.ся оружнемх телесным* же н духовны.иъ спрячь молитвою н поста» ъ н всякими доерылш д°клы! (Новая повесть о пре-

славном Российском царстве и великом государстве Московском (XVII в.); страх Бежит} — начало доврод'Ьтелн. снмъ вооружается душл (Лаоди-кийское послание Федора Курицына (XV в.).

Подобным образом милитарные метафоры функционируют в религиозном дискурсе нового времени: мечь вооружающий десницу действующий душевныя силы, есть глагол Божий (арх. Платон (Левшин). Слово в день Донския Богородицы (1779). В художественных текстах милитарные метафоры начинают активно использоваться для репрезентации межличностных отношений, отношений между мужчиной и женщиной: Анюта на себе алмазов не имела. Но души попленить смотрителей умела (А. П. Сумароков. Мадригал (1750-1777); А ни одна не тронула моего сердца так, как ты. Эх, Радда, полонила ты мою душу1. (М. Горький. Макар Чудра (1892), состояний (эмоциональных или ментальных), в которых пребывает человек и противостояния им: Ты вооружаешь душу мою, - вещал он мне, - против скорби ... (А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву (1779-1790); Моя душа, плененная тоской, В них горькое находит наслажденье (А. С. Пушкин. Желание (1816), что и определяет некоторое снижение эмоционального градуса подобных метафор. Поражение, плен, подчинение любимой женщине не воспринимаются как трагедия, напротив, душа зачастую даже жаждет подобного сладкого плена.

Религиозные метафоры являются достоянием нового времени, именно за счет интенсивного развития подобных метафор происходит усложнение структуры социоморфной метафорической модели и увеличение степени ее продуктивности. В древнерусских текстах лексика сферы «религия» активно используется для характеристики внутреннего мира человека, душа грешит, кается, обращается к Богу, преодолевает искушения, очищается от скверны, достигает непорочности и святости: Душе моя. ... пов-Ьжь яв*& Д&лнья н вел мысли Христу, и агтетгкя (Лаврентьевская летопись (XIV в.); пече же и своей иктлвленне гр&црв проел (Ипатьевская летопись (XV в.); душу твою цлрьскук к покояаао привел (Андрей Курбский. Третье послание Ивану Грозному (XVI в).

Однако во всех этих случаях следует говорить именно о метонимическом, а не метафорическом переносе. Религиозная, духовная жизнь человека проецируется на его душу, происходит типичный перенос «часть-целое». Религиозная лексика сохраняет свое исходное значение, например, под молитвой души понимается именно ее обращение к Богу с просьбой или мольбой,

под покаянием души — осознание собственной греховности и несовершенства и т.д. То есть, по сути дела, отсутствует перенос информации из одной понятийной сферы в другую, нет проекции знаний, накопленных о религии, на другие сферы жизнедеятельности человека.

Только в литературе нового времени, с формированием светского типа культуры, появляются многочисленные метафорические проекции из сферы «религия» в сферу человеческих отношений, в том числе, сферой-мишенью становится и концептосфера «внутренний мир человека», в результате возникают новые смыслы и происходит взаимообогащение двух понятийных сфер. Характерной чертой религиозных метафор в русской лингвокультуре является тесный синтез языческих и христианских представлений.

В художественном дискурсе начинают обожествляться такие ценности, как дружба, любовь, искусство, свобода и красота: Дружба! Дар небес бесценный ... Божество души моей! (В. В. Попугаев. Воззвание к дружбе (1799); ... душа человека преклоняет колена пред богинями Красоты и Свободы, (М. Горький. Мои интервью (1906). С XVIII века душа избирает себе нового 'Бога' - любимую женщину, которая становится объектом обожания и преклонения: Любовь твердила лишь: Пленира днесь твой бог! Так! бог души моей, рассудка, помышлений... (А. И. Клушин. Послание к другу моему Василью Сергеевичу Ефимьеву (1791); Где суи(ествуешь ты, души моей богиня? Твой образ в сердце у меня (А. X. Востоков. К богине души моей (1801). Концепт «богиня», являющийся источником метафорической экспансии, относится к языческой концептосфере, так как для христианства свойственна вера в единого Бога в трех своих ипостасях. Таким образом, происходит переплетение христианских и языческих характеристик.

Прототипические признаки представителей «мира светлых сил» - чистота, искренность, безгрешность, именно они задействованы в процессе метафорической концептуализации души: Лиза в городе жила, Но невинною была; Лиза, ангел красотою, Ангел нравом и душою (Н. М. Карамзин. Выбор жениха (1795); Безгрешная ангельская душа... (В. Осеева. Динка (1959).

Пик использования в художественном дискурсе религиозной метафорики приходится на ХУШ-ХЕХ вв. С XX века, после 1917 года, религия перестала занимать в жизни общества центральное место, в результате данная сфера стала значительно реже использоваться как источник метафорической экспансии.

В целом социальные метафоры, задействованные в концептуализации внутреннего мира человека, в процессе развития русской лингвокультуры значительно увеличивают свою частотность, с 15,56 % в древнерусских текстах до 18,84% в религиозном дискурсе и 21,65 % в художественном. Таким образом, функционирование социальных метафорических моделей обусловлено в значительной степени историко-культурным развитием общества, а также ролью религиозно-конфессиональных факторов в его жизни.

Глава 7. Метафорическая модель с исходной сферой «Артефакты» в диахронии». Артефактная метафорическая модель оформилась несколько позже других моделей и изначально не обладала четкой структурированностью и организованностью. Именно в системе артефактов в процессе развития общества происходят наиболее существенные изменения, уходят из обихода одни предметы, появляются новые реалии, что делает данную понятийную сферу наиболее активной и изменчивой.

Относительная малочисленность артефактных метафор, репрезентирующих душу, в древнерусских текстах вполне объяснима, так как в этот период преобладающим является представление о душе как о живой субстанции, одухотворяющей человека, и предметы (особенно, обладающие в тот период отрицательной коннотацией - например, музыкальный инструмент, зеркало и др.) не могут быть соотнесены с этой главной христианской ценностью.

В процессе развития лингвокультуры происходит увеличение количества артефактных метафор, однако наиболее продуктивными, структурированными являются метафоры дома (фреймы «Дом (строение) и его виды», «Конструкция дома», «Строительство и разрушение дома», «Жильцы и гости дома»), имеющие многовековую традицию, и метафоры механизма (фреймы «Механизм и виды механизмов», «Устройство механизма», «Функционирование механизма», «Инженеры»), являющиеся порождением культуры нового времени.

В процессе развития языка и культуры в процесс метафоризации начинает активно втягиваться все большее количество единиц, репрезентирующих концептосферу «дом», например, метафорическое переосмысление в литературе нового времени получают лексемы архитектор, здание, подвал, мансарда, квартира, комната, зал и др. В пределах механистической метафоры также происходят определенные изменения, в частности, если первоначально при метафорической проекции использовались лексемы машина,

механизм, весы, маятник, часы, то постепенно в этот процесс вовлекаются и наименования более сложных механизмов — мотор, двигатель, трансформатор, рация, фотоаппарат и т.д.

В Древней Руси метафоры, уподобляющие душу дому, использовались исключительно для описания духовной жизни, представляя душу как область обитания божественного в человеке: яко правою вгкрою н довринмн Д"кЛи. зиждет, ел душквный донг, тн тако жнветь въ нас когъ (Изборник 1076 г.); та ко АУХЪ святы/} творить знамения, вллгодлтн сн въ душлхъ вселотя(С. Медведев. Стихотворения (XVII в.). В художественном дискурсе нового времени душа начинает представать как особый тип храма, в котором живет новое божество - любимая женщина: Моя душа твой вечный храм: Как божество, твой образ там; Не от небес, лишь от него. Я жду спасенья своего (М. Ю. Лермонтов. Как дух отчаянья и зла (1831);

Метафоры механизма являются достоянием нового времени. Достаточно часто в лингвистических исследованиях попытки пролить свет на природу человека с помощью механической метафоры называют феноменом двадцатого столетия, что не совсем точно: подобные метафоры появляются уже в ХУШ-Х1Х вв. в произведениях А. Н. Радищева, Л. Н. Толстого, с тех пор данная метафора получает все более широкое распространение: Видите ли, миледи, человеческая душа довольно странный механизм (Л. М. Леонов. Вор. (1927); Машину души с годами изнашиваешь. Говорят: - в архив, исписался, пора! (В. В. Маяковский. Разговор с фининспектором о поэзии (1926). Пик употребления механистической метафоры, безусловно, приходится на двадцатый век, век механизации и научно-технического прогресса.

Частотность артефактных метафор в новое время значительно возрастает в художественном дискурсе именно за счет оформления и интенсивного развития метафор механизма, на которые приходится 8,05%. Посредством подобных метафор душа предстает как некий сложный механизм, скрытый внутри человека, она, подобно двигателю, является тем главным устройством, которое обеспечивает функционирование человека, отвечает за нормальную работу эмоциональной системы, системы восприятия и памяти, сбой в работе души выводит из строя другие системы и самого человека.

Следует отметить дискурсивную ограниченность механической метафоры - она совершенно нехарактерна для религиозного дискурса, поскольку доминирующим для него является представление о душе как о жизненном

начале человека, некой жизненной субстанции, что совершенно не совместимо с образом бездушного механизма и отрицательным прагматическим потенциалом подобных метафор.

В целом же количество артефактных метафор в древнерусских текстах составляло 10,15%, в художественном дискурсе - 15,31%, в религиозном - 9, 56 %. На всех этапах развития русской лингвокультуры артефактные метафоры создают образ души как некоего объекта творения, результата созидательной деятельности демиурга, однако типология этих артефактов и их оценка значительно отличаются в разные эпохи. Значимой для русской лингвокультуры на всех этапах является метафора дома, характеризующаяся исключительно позитивными прагматическими смыслами и представляющая душу как тайное, скрытое пространство, место локализации самого сокровенного. В языковой картине мира нового времени наблюдается все большее удаление души от природного мира, ее опредмечивание и механизация.

Данные о процентной представленности метафорических моделей, репрезентирующих внутренний мир человека, представлены в приведенной ниже диаграмме.

Диаграмма

Частотность метафорических моделей в древнерусский период и новое время

■ др.рус. ахуд-диск. Ирелиг-дисн.

Как видно из приведенной диаграммы, наиболее стабильной в диахронии является биоморфная метафорическая модель, превалирующая над ос-

тальными моделями на всем протяжении существования русской лингво-культуры. При этом наблюдается определенный рост частотности и продуктивности социоморфной и артефактной метафорических моделей, в особенности в художественном дискурсе, обусловленный значительными изменениями в жизни общества. Так же обращает на себя внимание сходство процентной представленности метафорических моделей в древнерусской литературе и религиозном дискурсе нового времени. Религиозный дискурс, ориентирующийся на систему ценностей и образов Священного Писания и святоотеческого наследия, сохраняет и развивает магистральную линию древнерусской метафорики, художественный дискурс более мобильно реагирует на происходящие в лингвокультуре изменения.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и устанавливаются основные тенденции в эволюции метафорической системы: 1) усложнение, все большая структурированность метафорических моделей, обусловленная детальным, всесторонним познанием мира; 2) оформление дискурсивной обусловленности метафорических моделей; 3) смена приоритетов в выборе источников метафорического осмысления действительности, проявляющаяся в постепенном движении от полюса живого к неживому, в частности, от души как живой субстанции, частицы божества, к душе-механизму нового времени.

Таким образом, диахроническая метафорология обладает существенным эвристическим потенциалом и позволяет установить особенности национальной метафорики, описать ее динамику, установить причины и направления ее эволюции. Перспективы диахронического анализа метафорики видятся нам в проведении комплексных исследований, посвященных истории метафорических моделей в различных лингвокультурах как изолировано, так и в сопоставительном аспекте. Разработанная в настоящем исследовании методология и методика диахронных исследований может послужить импульсом к подобным исследованиям.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии

1. Кондратьева, О. Н. Метафорическое моделирование концепта «душа» в древнерусской лингвокультуре : монография (Текст] / О. Н. Кондратьева. -Москва: Перо, 2014. - 186 с.

2. Кондратьева, О. Н. Когнитивное описание метафорической системы русского языка (диахронический аспект) // Славянская историко-культурная и языковая ситуация: коллективная монография. — Славянск-на Кубани: Издательский центр филиала КубГУ в г. Славянске-на-Кубани, 2012. - С. 147164.

3. Кондратьева, О. Н. Эволюция метафорических моделей в русской лин-гвокультуре [Текст] / О. Н. Кондратьева // A young scientist in the modern science world: new aspects of the scientific search: Monograph. — L&L Publishing, Ninusville, FL, USA, 2012.-Vol. 2-P. 75-89.

Учебные пособия

5. Пименова, M. В. Введение в концептуальные исследования: учебное пособие [Текст] / М. В. Пименова, О. Н. Кондратьева. — Кемерово : Кузбас-свузиздат, 2006. - 179 с. (личный вклад - 50%).

6. Пименова, М. В. Концептуальные исследования. Введение: учебное пособие [Текст] / М. В. Пименова, О. Н. Кондратьева. — М. : Флинта, Наука, 2011 -176 с. (личный вклад-50%).

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включенных в перечень ВАК Минобрнауки РФ

7. Кондратьева, О. Н. Методика концептуальных исследований древних текстов [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Новосибирского государственного университета. - Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация. -2006,- Т.4.-Вып.2.-С. 133-141.

8. Кондратьева, О. Н. Концепт «сердце» в текстах Древней Руси: опыт метафорического моделирования [Текст] / О. Н. Кондратьева // Сибирский филологический журнал. - 2007.-№ 2. - С. 128-137.

9. Кондратьева, О. Н. Метафорическая концептуализация как способ познания внутреннего мира человека Древней Руси (на примере концепта «душа») [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Московского государственного лингвистического университета. — Вып. 570. Когнитивная лингвистика: традиции и инновации в работах молодых ученых. — 4.1. —2009. — С. 88—102.

10. Кондратьева, О. Н. Метафорическая репрезентация концепта «сердце» в сентиментальном дискурсе [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник университета (РТСУ).-2010.-№ 4(30). - С.187-194.

П.Кондратьева, О. Н. Метафора «душа - это стихия» в древнерусской культуре и ее мифологические истоки [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2011. -Вып. 1 (12).-С. 55-62.

12. Кондратьева, О. Н. Метафора «пища душевная» в русской языковой картине мира (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Пермского государственного университета. - Сер. Российская и зарубежная филология. - 2011. -№ 2. - С. 24-33.

13. Кондратьева, О. Н. Роль витальных метафор в концептуализации внутреннего мира человека (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Череповецкого государственного университета. Сер. : Филология и искусствоведение. - Череповец. - 2011. - № 2 (29). - Т. 2 - С. 78-81.

14. Кондратьева, О, Н. Диахронический аспект изучения концептуальных метафор [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. -2011. -№ 2. - С. 171-175.

15. Кондратьева, О. Н. Концепт «душа» в зеркале орнитологической метафоры [Текст] / О. Н. Кондратьева // Ученые записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского. — Сер.: Филология, история, востоковедение. — 2011. — № 2 (37). — С. 63-67.

16. Кондратьева, О. Н. Зооморфные образы как источник осмысления концепта «душа» (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В. П. Астафьева.-2011.-N2.-С. 186-191.

17. Кондратьева, О. Н. Роль метафор сна и бодрствования в концептуализации внутреннего мира человека (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Известия Тульского государственного университета. — Сер. Гуманитарные науки. - 2011. - Вып. 2. - С. 463-472.

18. Кондратьева, О. Н. Милитарная метафора и ее роль в концептуализации внутреннего мира человека (на материале литературы Древней Руси) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Военного университета. - 2011. - № 2 (26). - С. 54-57.

19. Кондратьева, О. Н. Метафорическое моделирование внутреннего мира как способ создания образа политического противника (образ Ивана Грозного в интерпретации Андрея Курбского) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Политическая лингвистика. - 2011. - № 3. - С. 220-226.

20. Кондратьева, О. Н. Метафорическая репрезентация религиозных концептов в литературе Древней Руси [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2011. - № 4. - С. 36-47.

21. Кондратьева, О. Н. Биоморфная метафора как способ концептуализации души человека (на материале литературы Древней Руси) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. - 2011. -№ 6. - Ч. 2. - С. 294 -298.

22. Кондратьева, О. Н. Натурморфная метафора как средство осмысления концепта «душа» в русской лингвокультуре (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. Шолохова. - Сер. Филологические науки. - 2012. -№ 4. - С. 83-94

23. Кондратьева, О. Н. Метафоры возраста и их роль в концептуализации души человека [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Кемеровского государственного университета.-2012.-№4 (52). — Т. З.-С. 270-274.

24. Кондратьева, О. Н. Метафоры родства как способ осмысления концепта «душа» в русской лингвокультуре [Текст] / О. Н. Кондратьева // Вестник Российского университета дружбы народов. - Сер.: Русский и иностранные

языки и методика их преподавания. - 2012. - №.4 - С. 36-44.

25. Кондратьева, О. Н. Метафорическое моделирование в педагогическом дискурсе [Текст] / О. Н. Кондратьева // Педагогическое образование в России. -2013.-№1.-СЛ16-122.

26. Кондратьева, О. Н. Новые тенденции в концептуализации внутреннего мира человека [Текст] /О.Н.Кондратьева // Вестник Челябинского государственного университета. -2013. -№. 1(292) - С. 72—77.

27. Кондратьева, О.Н. Метеорологическая метафора как способ концептуализации внутреннего мира человека [Текст] / О. Н. Кондратьева // Когнитивные исследования языка. - Вып. 13. Ментальные основы языка как функциональной системы. - М.-Тамбов,— 2013. — С. 252-263.

Статьи в сборниках научных трудов, материалах всероссийских и международных конференций

28. Кондратьева, О. Н. Некоторые особенности концептуализации эмоциональной системы человека Древней Руси (сквозь призму концепта «душа» [Текст] / О. Н. Кондратьева И Вестник Кемеровского государственного университета. -2002.-Вып. 4(12). - С. 84-89.

29. Кондратьева, О. H. Основные направления в области концептуальных исследований [Текст] / О.Н.Кондратьева // Филологический сборник. - Кемерово : Графика, 2002. - Вып. 2. - С. 83-88.

30. Кондратьева, О. Н. Душа, ум и сердце человека Древней Руси в свете «наивной анатомии» (материалы к спецкурсу) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Проблемы лингвистического образования. — Екатеринбург : Изд-во АМБ,

2003. -Ч.1.- С. 158-167.

31. Кондратьева, О. Н. Душа в системе внутреннего мира человека Древней Руси [Текст] / О. Н. Кондратьева // Образ человека в картине мира. -Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2003. — С. 230-235.

32. Кондратьева, О. Н. Типовые ситуации со значением совместности в древнерусском языке (на материале конструкций, описывающих внутренний мир человека) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Человек и его язык (к 75-летию проф. В. П. Недялкова). — Кемерово : Графика, 2003. - С. 72-77.

33. Кондратьева, О. Н. Земледельческая метафора в концептуализации внутреннего мира человека Древней Руси [Текст] / О. Н. Кондратьева // Mentalität und Mentales. - Landau : Verlag Empirische Padagogik, 2003. - P. 118-122.

34. Кондратьева, О. H. Роль пространственных представлений в концептуализации внутреннего мира человека [Текст] / О. Н. Кондратьева // Проблемы языковой концептуализации и категоризации действительности : мат-лы междунар. науч. конф. «Язык. Система. Личность». - Екатеринбург : Ур-ГПУ 2004.-С. 43-51.

35. Кондратьева, О. Н. Концепт «чистота» в Библии и древнерусской культуре (на примере концептосферы «внутренний мир человека») // Библия и национальная культура : межвуз. сб. науч. ст. и сообщ. / отв. ред. Н. С, Боч-карева. - Пермь : ПГУ, 2004. - С. 305-308.

36. Кондратьева, О. Н. Этногерменевтический подход в исследовании концептов внутреннего мира человека // Etnohermeneutik und antropologie / hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. - Landau : Verlag Empirische Padagogik,

2004.-P. 135-139.

37. Кондратьева, О. H. Метафорический концепт «вместилище» и способы его языковой репрезентации в древнерусский период (на примере концептосферы «внутреннего мира человека») [Текст] / О. Н. Кондратьева // Языки и транснациональные проблемы : мат-лы междунар. науч. конф. Ин-т языкознания РАН - Москва-Тамбов : ТГУ, 2004. - Т. И. - С. 372-379.

38. Кондратьева, О. Н. «Наивная психология» : исторический аспект // Историческая психология, психоистория, социальная психология : общее и различия : мат-лы междунар. науч. конф. / под ред. С. Н. Полторака. — Санкт-Петербург : Нестор, 2004. - С. 41-45.

39. Кондратьева, О. Н. Особенности языкового воплощения концепта «внутренний человек» в русских летописях [Текст] / О. Н. Кондратьева // Концепт. Образ. Понятие. Символ: к 70-летию проф. В. В. Колесова / отв. ред. Е. А. Пименов, М. В. Пименова - Кемерово, 2004. — С. 157—174.

40. Пименова, М. В. Субсфера «артефакты» как источник концептуализации внутреннего мира человека (диахронический аспект) [Текст] / М. В. Пименова, О. Н. Кондратьева // Вопросы когнитивной лингвистики. — 2005. — № 1. - С. 26-38. (личный вклад - 50%).

41. Кондратьева, О. Н. Тендерная характеристика концептов «душа», «сердце» и «ум» в древнерусских текстах [Текст] / О. Н. Кондратьева // Мужское и женское в культуре : мат-лы междунар. науч. конф. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2005. - С. 186-190.

42. Кондратьева, О. Н. Метафора «вес» в характеристике концептов внутреннего мира человека [Текст] / О. Н. Кондратьева // Филология и культура : мат-лы V междунар. науч. конф. Институт языкознания РАН, Российская ассоциация лингвистов-когнитологов. — Тамбов : Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина. - С. 238-240.

43. Кондратьева, О. Н. Фитоморфные признаки в структуре концептов внутреннего мира человека (на материале текстов Древней Руси) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Новая Россия: новые явления в языке и науке о языке: мат-лы науч. конф. Институт языкознания РАН, Российская ассоциация лингвистов-когнитологов / под ред. Л. Г. Бабенко. — Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 2005. - С. 75-83.

44. Кондратьева, О. Н. Субсфера «имущество» как источник концептуализации внутреннего мира человека [Текст] / О. Н. Кондратьева / Лингвистические парадигмы и лингводидактика : мат-лы. междунар. науч. конф. - Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2005. - Ч. 1. - С. 205-209.

45. Кондратьева, О. Н. Сердце как орган религиозной жизни человека Древней Руси [Текст] / О. Н. Кондратьева // Человек верующий в культуре Древней Руси : мат-лы междунар. науч. конф. Сектор междисциплинарных исследований Института философии РАН / отв. ред. Т. В. Чумакова. — Санкт-Петербург : Лима, 2005. - С. 239-240.

46. Кондратьева, О. Н. Концептуальная метафора «Совесть — второе Я человека» в Библии и древнерусской культуре [Текст] / О. Н. Кондратьева // Библия и национальная культура : межвуз. сб. науч. ст. и сообщ. / отв. ред. Н. С. Бочкарева. - Пермь : ПГУ, 2005. - С. 23-26.

47. Кондратьева, О. Н. Роль артефактной метафоры в концептуализации внутреннего мира человека (на материале древнерусских текстов) // Текне Грамматике (Искусство грамматики) / отв. ред. Л. Г. Панин. - Новосибирск : Изд-во Новосибирского государственного университета, 2006. - С. 208-218.

48. Кондратьева, О. Н. Концепт «душа» в текстах Древней Руси (опыт метафорического моделирования) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Известия Уральского государственного педагогического университета. Лингвистика. -Вып. 17.-Екатеринбург : УрГПУ, 2006.-С. 197-207.

49. Кондратьева, О. Н. Внутренний мир человека Древней Руси в зеркале религиозной метафоры [Текст] / О. Н. Кондратьева // Ethnohermeneutik und cognitive linguistic / hrsg. von R.D. Kerimov. - Landau : Verlag Empirische Padagogik, 2007. - P. 386-392.

50. Кондратьева, O.H. Душа, сердце, ум [Текст] / О. Н. Кондратьева // Антология концептов / под ред. В. И. Карасика, И. А. Стернина. - Москва : Гно-зис, 2007. - С. 60-69

51. Кондратьева, О. Н. Теория «концептуальной метафоры» и ее роль в современных лингвистических исследованиях [Текст] / О. Н. Кондратьева // Studia methodologica. - 2007. - Вып. 21. - С. 111-118.

52. Кондратьева, О. Н. Концептуальный анализ как средство исследования индивидуально-авторской картины мира [Текст] / О. Н. Кондратьева // Studia methodologica. - 2007. - Вып. 22. - С. 54- 62.

53. Кондратьева, О. Н. Когнитивная лингвистика и лингвокультурология: разные грани единой науки [Текст] / О. Н. Кондратьева // Язык. Миф. Этно-культура: подходы и методы исследования / отв. ред. Л. А. Шарикова. — Кемерово-Москва : Российские университеты, Кузбассвузиздат, 2007. — Вып. 4.-242-253.

54. Кондратьева, О. Н. Когнитивная парадигма в современной лингвистике [Текст] / О. Н. Кондратьева // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб. ст. участников IV меж-дунар. науч. конф. Т. 1 / отв. ред. Л. А. Нефедова. - Челябинск : ООО «Издательство РЕКПОЛ», 2008. - С. 137-141.

55. Кондратьева, О. Н. Особенности концептуализации внутреннего мира человека (на примере концепта «память») [Текст] / О. Н. Кондратьева // Русский язык: человек, культура, коммуникация: сб. статей. - Екатеринбург: УГТУ-УПИ, 2008. - С. 251-256.

56. Кондратьева, О. Н. Концептуальная метафора «болезнь души» и способы ее реализации в древнерусских текстах [Текст] / О. Н. Кондратьева // Труды по когнитивной лингвистике: сб. науч. ст., посвященный 30-летнему юбилею кафедры общего языкознания и славянских языков КемГУ / отв. ред. М. В. Пименова. - Кемерово : КемГУ, 2008. - С. 597-605.

57. Кондратьева, О. Н. Специфика концепта «сердце» в индивидуально-авторской картине мира И. Анненского [Текст] / О. Н. Кондратьева // Концепт и культура. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2008. - С. 434-441.

58. Кондратьева, О. Н. Особенности коцегпуализации внутреннего мира человека (на примере концепта «ум») // Вестник Российско-Таджикского (славянского) университета. -2008. -№ 2 (20). - С. 150-161.

59. Кондратьева, О. Н. Функционирование лексем с базовым значением 'твердый vs мягкий' в пределах концептосферы «внутренний мир человека» (на материале текстов Древней Руси) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Менталь-ность народа и его язык : новое в лингвистике : сб. ст. / отв. ред. М. В. Пименова. - Севастополь : Рибэст, 2009. - С. 300-308.

60. Кондратьева, О. Н. К истокам формирования морбиальных метафор в политической коммуникации (на материале произведений А. Курбского) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Политика в зеркале языка и культуры : сб. науч. ст., посвященный 60-летнему юбилею проф. А. П. Чудинова. - Москва : ИЯ РАН, 2010. - С. 266-272.

61. Кондратьева, О. Н. Внутренний мир человека сквозь призму тендерной метафоры (на материале текстов Древней Руси) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Концептуальные исследования в современной лингвистике : сб. ст. / отв. ред. М. В. Пименова. - СПб.-Горловка: Издательство ГТПИИЯ, 2010. - С. 398-404.

62. Кондратьева, О. Н. Особенности реконструкции концептов в древних текстах [Текст] / О. Н. Кондратьева // Концепты культуры в языке и тексте : теория и анализ. -Olztyn : Centrum Badan Europy Wschodniej, 2010 - С. 71-91 (Серия «Современная русистика: направления и идеи).

63. Кондратьева, О. Н. Температурная метафора как способ репрезентации концепта «душа» [Текст] / О. Н. Кондратьева // Научное обозрение : гуманитарные исследования. — 2011, — № 3. — С. 83-90.

64. Кондратьева, О. Н. Концепт «душа» в политическом дискурсе (к истокам формирования концепта) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Лингвокульту-рология. — 2011. — № 5. — С. 43-53.

65. Кондратьева, О.Н. Субсфера «небо и небесные тела» как источник метафорической концептуализации внутреннего мира [Текст] / О. Н. Кондратьева // Когнитивная лингвистика : новые парадигмы и новые решения / отв. ред. М. В. Пименова. - Москва : ИЯ РАН, 2011. - С. 618-624.

66. Кондратьева, О. Н. Концепты внутреннего мира человека в зеркале соматической метафорики (диахронический аспект) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Концептуальные и семантико-грамматические исследования / отв. ред. М.В. Пименова. - М.: ИЯ РАН, 2011. - С. 168-173.

67. Кондратьева, О. Н. Концепт «ветер» как источник метафорического осмысления души в русской лингвокультуре [Текст] / О. Н. Кондратьева // Мат-лы всерос. науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания». — Москва : РУДН, 2012. — С. 98-103.

68. Кондратьева, О. Н. Метафорическое моделирование в религиозном дискурсе [Текст] / О. Н. Кондратьева // Научный диалог. - Екатеринбург, 2012.-Вып. 8.-С. 191-208

69. Кондратьева, О. Н. Метафора как способ аргументации в политическом дискурсе Древней Руси [Текст] / О. Н. Кондратьева // Теории и технологии аргументации : мат-лы всерос. молодежной конф. - Москва : РУДН, 2012.-С. 41-43.

70. Кондратьева, О. Н. Ландшафт русской души (метафорический аспект) [Электронный ресурс] / О. Н. Кондратьева // JAZYK a KULTURA: Intemetovy 6asopis Lingvokulturologickeho a prekladatel'sko-tlmoinickeho centra excelentnosti pri Filozofickej fakulte PreSovskej univerzity v PreSove). — 2012. — № 9. — Режим доступа : http://www.ff.unipo.Sk/iak/9 2012/ kondratieva.pdf

71. Кондратьева, О.Н. Особенности метафорической репрезентации концепта «душа» в русской языковой картине мира [Текст] / О. Н. Кондратьева // Русский язык в современном Китае : сб. науч.-метод, статей / отв. ред. Л. В. Воронова. - Чита-Хайлар, 2012. - С. 142-148.

72. Кондратьева, О. Н. Метафоры со сферой-источником «металлы» как репрезентанты душевных качеств человека [Текст] / О. Н. Кондратьева //

Восточнославянские языки и литературы в историческом и культурном контекстах : когнитивная лингвистика и концептуальные исследования / отв. ред. М. В. Пименова. - Киев : Издательский дом Дмитрия Бураго, 2012. - С. 266-271.

73. Кондратьева, О. Н. Горячая русская душа (лингвистический анализ) [Текст] / О. Н. Кондратьева // Материали за VIII международна научна практична конференция « Настоящи изследования и развитие —2012». — Т. 16. «Филологични науки. Философия. Музика и живот» / ред. Милко Тодоров Петков. - София : Бял ГРАД-БГ, 2012. - С. 37-40.

74. Кондратьева, О. Н. Метафоры ценности как средство репрезентации концепта «душа» в русской лингвокультуре [Текст] / О. Н. Кондратьева // Materialy VIII mezinarodni vedecko-praktika conference "DNY VEDY-2012'7 Prof. JUDr Zdengk Cernák. - Dil 51. Filologické védy. - Praha : Publishing House «Education and Science» s.r.o, 2012. - P. 50-52.

75. Кондратиева, О. Фитоморфната метафора в руската лингвокултура [Текст] / О. Кондратиева // Проглас. — Велико Търново. — 2012. — Кн. 2. — С. 109-128.

76. Кондратьева, О. Н. Метафорическое представление внутреннего мира человека в педагогическом дискурсе [Текст] / О. Н. Кондратьева // Человек. Язык. Культура : сб. науч. ст., посвященных 60-летнему юбилею В. И. Кара-сика. - Киев : Издательский дом Д. Бураго, 2013. - С. 677-686.

Подписано в печать 18.03.2014. Формат 60х84'Лб. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ № 54

Адрес издательства и типографии: ООО «Издательство «Кузбассвузиздат». 650043, г. Кемерово, ул. Ермака, 7. Тел. 8 (3842) 58-29-34, т/факс 36-83-77. E-mail: 58293469@mail.ru

Текст диссертации на тему "Динамика метафорических моделей в русской лингвокультуре"

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФБГОУ ВПО «КЕМЕРОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи КОНДРАТЬЕВА ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА

ДИНАМИКА МЕТАФОРИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ (Х1-ХХ вв.)

Специальность 10.02.01 - Русский язык

00

Ю 5

^ с\]

О о

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора филологических наук

^ Научный консультант - доктор

° филологических наук, профессор

М.В. Пименова

Кемерово - 2014

ГЛАВА I.

ГЛАВА II.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 5

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ МЕТАФОРЫ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ 18

1.1. Когнитивная теория метафоры ........................... 19

1.1.1. Когнитивная лингвистика .............................. 19

1.1.2. Метафора как когнитивный механизм................. 25

1.2. Лингвокультурологическая теория метафоры......... 34

1.2.1. Лингвокультурология.................................... 35

1.2.2. Метафора как лингвокультурный феномен......... 39

1.3. Дискурсивная теория метафоры ........................... 43

1.3.1. Дискурсология............................................. 44

1.3.2. Метафора как структурообразующий элемент дискурса............................................................ 49

Выводы по первой главе.......................................

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ДИАХРОНИЧЕСКОЙ МЕТАФОРОЛОГИИ ......... 56

2.1. Предпосылки возникновения диахронической метафорологии ................................................... 56

2.1.1. Диахронический подход в исследовании языка и культуры ......................................................... 57

2.1.2. История диахронических исследований метафорики в отечественной лингвистике.............................. 63

2.2. Методология и методика диахронической метафорологии.................................................... 66

2.2.1. Основные постулаты диахронической метафорологии.................................................................. 66

2.2.2. Методика диахронического анализа

ГЛАВА III.

ГЛАВА IV.

ГЛАВА V.

метафорической модели ..............................................................................73

2.3. Периодизация и источники материала в

диахронических исследованиях метафорики....................78

2.3.1. Способы периодизации материала в диахронических исследованиях метафорики..............................79

2.3.2. Жанровая и дискурсивная характеристика

материала исследования..............................................................................84

Выводы по второй главе ..............................................................................90

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ С ИСХОДНОЙ

СФЕРОЙ «ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ» В ДИАХРОНИИ 92

3.1. Витальные метафоры ........................................................................93

3.2. Морбиальные метафоры..................................................................104

3.3. Гастрономические метафоры......................................................123

3.4. Гипнотические метафоры..................................................................140

3.5. Стадиальные метафоры..................................................................147

3.6. Соматические метафоры..................................................................155

Выводы по третьей главе............................................................................163

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ С ИСХОДНОЙ

СФЕРОЙ «ЖИВАЯ ПРИРОДА» В ДИАХРОНИИ ... 165

1. Зооморфные метафоры..................................................................165

2. Фитоморфные метафоры ..................................................................185

Выводы по четвертой главе........................................................................207

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ С ИСХОДНОЙ

СФЕРОЙ «НЕЖИВАЯ ПРИРОДА» В ДИАХРОНИИ 209

1. Метафоры стихий....................................................................................209

2. Метафоры вещества..............................................................................219

3. Метафоры небесных тел........................................................................229

4. Метафоры ландшафта............................................................................235

ГЛАВА VI.

ГЛАВА VII.

5. Метафоры погоды......................................................................................243

Выводы по пятой главе..............................................................................254

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ С ИСХОДНОЙ

СФЕРОЙ «СОЦИУМ» В ДИАХРОНИИ..............................256

1. Метафоры родства....................................................................................257

2. Милитарные метафоры........................................................................266

3. Религиозные метафоры ........................................................................275

Выводы по шестой главе..............................................................................290

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ С ИСХОДНОЙ

СФЕРОЙ «АРТЕФАКТЫ» В ДИАХРОНИИ........................292

1. Метафоры дома..........................................................................................293

2. Метафоры механизма .........................................303

Выводы по седьмой главе..............................................................................313

ЗАКЛЮЧЕНИЕ..............................................................................................315

Библиографический список........................................................................320

Список словарей и энциклопедий......................................................392

Список древнерусских источников......................................................395

ПРИЛОЖЕНИЕ................................................................................................399

ВВЕДЕНИЕ

Настоящее исследование продолжает традиции когнитивно-дискурсивных исследований национальной метафорики и формирует методологические основания диахронического подхода к описанию метафорических моделей в отдельных лингвокультурах.

Метафора имеет многовековую историю изучения, восходящую к античности, с тех пор научное знание регулярно возвращается к осмыслению этого феномена языка и сознания человека. Метафора представляет собой золотую жилу, в которой «много самородков и самые крупные еще не найдены» [Петров 1990: 143]. Каждое направление в лингвистике предлагает свою трактовку метафоры, создает свою классификацию ее функций, разрабатывает новые методики анализа. Не стала исключением и антропоцентрическая лингвистика, одной из наиболее ярких особенностей которой является возникновение и интенсивное развитие новых лингвистических направлений интегративного характера. Безусловными лидерами в этом плане являются, несомненно, когнитивная лингвистика, исследующая вопросы соотношения языка и сознания, лингвокультурология, анализирующая аспекты взаимодействия языка и культуры, и дискурсология, изучающая особенности языка и коммуникации.

Антропоцентрическая лингвистика сформировала новый подход к метафоре как к феномену, имеющему не только собственно языковую, но и когнитивную природу. Метафора начала рассматриваться как основная ментальная операция, способ познания, структурирования, объяснения и оценки мира (Дж. Лакофф и М. Джонсон, Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Л. В. Балашова, И. М. Кобозева, Е. О. Опарина, 3. И. Резанова, В. Н. Телия, А. П. Чудинов и др.). Сформировалось четкое убеждение в уникальности метафоры, основанное на том, что она «связывает воедино языковые и мыслительные структуры, скрепляет незримыми нитями действительность, сознание и культуру» [Юрков 2012:3], т.е. может выступать «как функциональная единица трех пространств: когнитивного, культурного и лингвистического» [Привалова 2005: 46].

Подобный интегративный подход к метафоре, объединяющий достижения когнитивистики и лингвокультурологии, а также учитывающий традиции структурно-семантического языкознания, способствовал выделению метафорологии во вполне самостоятельную область лингвистических исследований. Объектом нового направления стала «метафорика, включающая как результаты метафорогенной деятельности человека, так и все механизмы этой деятельности (нейрологический, синестетический, когнитивный, коммуникативный)» [Лагута 2003: 161]. В последние годы в подобном ключе выполнено значительное количество исследований (см., например, обзор в работах Балашовой 1998, Лагуты 2003, Москвина 2006, Скляревской 1993 и др.), в том числе и докторских диссертаций (Алешина 2003; Балашова 1998; Белецкая 2007; Битокова 2009; Будаев 2010; Зубкова 2011; Калашникова 2006; Козинец 2009; Крюкова 2000; Панкратова 2013; Самигулина 2008; Субботина 2005; Шустрова 2008; Юрков 2012 и др.). Проведенные исследования во многом позволили вскрыть когнитивные механизмы метафорообразо-вания, установить доминирующие для отдельных лингвокультур типы метафорических моделей, выявить универсальные и национально-специфические черты процесса метафоризации.

Тем не менее, в области метафорологии остается еще целый ряд первоочередных задач, среди которых О. Н. Лагута особо выделяет «диахронное описание формирования национальных метафорических языковых систем» и подчеркивает необходимость когнитивистской и лингвокультурологической интерпретации полученных результатов [Лагута 2003: 160].

Действительно, учитывая, что метафоры, являющиеся одним из основных инструментов познания мира, не были статичными и единообразными на протяжении существования определенной лингвокультуры, логично было бы ожидать, что диахронический аспект метафорологии займет существенное место в исследованиях лингвистов. Однако, по наблюдениям Л. И. Баранниковой, «до сих пор диахронические исследования посвящены прежде всего истории отдельных явлений, часто без достаточного внимания к их связи с системой в целом» [Баранникова 1997: 5]. На данное обстоятельство указывает и Л. В. Балашова, отмечающая,

6

что «метафора в диахронии (если рассматривать это явление не как историю отдельных слов, а как процесс, охватывающий всю лексическую систему языка) практически не исследована» [Балашова 1998: 11].

Между тем вполне очевидно, что современная метафорическая система является результатом длительной эволюции. Кроме того, особенности ее организации и функционирования в значительной степени определяются тенденциями, заложенными на более ранних стадиях ее развития. Соответственно, изучение специфики функционирования метафорических моделей на разных этапах существования лингвокультуры позволит не только установить особенности ментальности в соответствующие эпохи и выявить древнейшие когнитивные механизмы, но продемонстрировать эволюцию метафорической системы и даже отчасти наметить тенденции ее дальнейшего развития. Все сказанное и определяет необходимость разработки методологических основ диахронической метафорологии — направления, ориентированного на анализ динамики метафорических моделей в отдельно взятой лингвокультуре.

Актуальность диахронического когнитивного-дискурсивного анализа метафорики определяется, таким образом, целым рядом факторов: во-первых, неуклонно возрастающей потребностью в изучении закономерностей развития метафорических моделей на протяжении веков и выявлении взаимосвязей между метафорической картиной мира и историко-культурным этапом развития общества; во-вторых, особой значимостью изучения метафорических моделей для выявления особенностей когнитивных процессов и определения их универсальных и национально-специфических особенностей; в-третьих, необходимостью дальнейшего изучения закономерностей метафорического моделирования в разных видах дискурса.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые выполнено комплексное исследование метафоры в диахронии, установлены ее когнитивные основания и выявлены культурологическая и дискурсивная обусловленность доминантных метафорических моделей на всех этапах развития русской лингвокультуры.

В диссертации выявлены и описаны ведущие научные направления, формирующие современную метафорологию, определена специфика когнитивного, лин-гвокультурологического и дискурсивного истолкования феномена метафоры, сделан вывод о необходимости интегративного подхода к анализу национальных ме-тафорик.

Введено в научный обиход понятие диахронической метафорологии, установлены ее методологические предпосылки, сформулированы основные постулаты диахронической метафорологии, определены цели и задачи, стоящие перед новым научным направлением, обозначены принципы диахронического подхода к анализу метафорических моделей, предложены различные критерии фрагментации материала диахронических исследований, уточнено понимание дискурса применительно к анализу исторического материала.

Разработана методика диахронического анализа метафор как когнитивных механизмов, имеющих языковое воплощение и обладающих определенной лин-гвокультурной и дискурсивной спецификой. Возможности диахронического когнитивно-дискурсивного исследования метафорики продемонстрированы на примере анализа художественного и религиозного дискурса, что позволило сделать вывод о дискурсивном варьировании метафорических моделей и трансформации: их содержания и прагматического потенциала в зависимости от условий и целей коммуникации.

Установлены метафорически модели, характерные для древнейшего периода и нового времени, модели универсальные и обладающие национально-культурной спецификой, определены способы языковой репрезентации метафорических моделей в разные эпохи.

Выявлены факторы, влияющие на возникновение и эволюцию метафорических моделей, продемонстрирована роль экстралингвистических факторов в данном процессе. Впервые определены основные тенденции эволюции метафорических моделей, репрезентирующих внутренний мир человека, в Х1-ХХ вв.

Объект исследования - система концептуальных метафор русской лингво-

культуры в ее динамике (Х1-ХХ вв.), предмет - специфика организации и функ-

8

ционирования концептуальных метафор на разных этапах развития русской лин-гвокультуры.

Гипотеза, положенная в основу исследования, состоит в том, что метафорическая система представляет собой динамическое образование, эволюционирующее в процессе развития лингвокультуры, и обладает национально-культурной и дискурсивной спецификой.

Для верификации предложенной гипотезы был выполнен анализ метафорических моделей, репрезентирующих в русской лингвокультуре на протяжении XI-XX веков концепт «душа». Выбор для изучения данного концепта определяется его особой значимостью для русской культуры, для русского языкового сознания [Арутюнова 1999; Бижева 1997; Варданян 2007; Вежбицкая 1997; Голованивская 1997; Гостева 2009; Колесов 1999; Колесникова 2008; Никитина 1999; Пименова 2004; Кондратьева 2004; Михеев 1999; Перевозникова 2002; Степанов 2001; Степаненко 2006; Урысон 1995; Убийко 1998; Уматова 2005; Шмелев 1997 и др.]. По замечанию А. Вежбицкой, в концепте «душа» раскрываются и отражаются особенности русского национального характера, именно этот концепт постоянно возникает в речевом общении и к нему регулярно возвращается русская литература [Вежбицкая 1997: 33]. Подобные особенности делают концепт «душа» благодатным объектом для изучения особенностей его концептуализации и вербализации в текстах разных жанров и в разных типах дискурса в процессе развития русской лингвокультуры.

Цель настоящей работы - исследовать особенности формирования и эволюции системы концептуальных метафор в русской лингвокультуре Х1-ХХ вв. (на примере анализа метафор, репрезентирующих ключевой для русской лингвокультуры концепт «душа»).

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Проанализировать и описать теоретико-методологическую базу современных метафорологических исследований;

2. Сформулировать и обосновать принципы исследования метафор в диахроническом аспекте;

3. Разработать и продемонстрировать методику диахронического когнитивно-дискурсивного анализа метафорики;

4. Исследовать особенности метафорической репрезентации концепта «душа» на разных этапах развития русской лингвокультуры (в древнерусский период и в новое время);

5. Выявить метафорические модели, характерные для древнерусского периода и для нового времени;

6. Установить лингвокультурную и дискурсивную специфику метафорических моделей;

7. Определить, как мифологическое, религиозное, литературное, культурное и историческое наследие влияет на формирование и эволюцию метафорических моделей;

8. Установить основные тенденции эволюции метафорических моделей, репрезентирующих внутренний мир человека, в Х1-ХХ вв.

Материалом исследования послужил значительный по объему корпус русских текстов Х1-ХХ вв. В качестве фактологической базы были задействованы две картотеки.

Во-первых, это картотека Х1-ХУП вв., включающая 6820 метафорических словоупотреблений, составленная нами на основе 1) наиболее полного и авторитетного издания древнерусских текстов - «Библиотека литературы Древней Руси», издаваемого Институтом русской литературы РАН; 2) полного собрания русских летописей (Лаврентьевская, Ипатьевская, Новгородская первая, Софийская первая, Псковские летописи, Московский летописный свод); 3) отдельных текстов, не вошедших в полном объеме в названные издания, но являющихся ключевыми для древнерусской культуры - «Изборник 1073 г.», «Изборник 1076 г.», «Успенский сборник», «Летописец Еллинский и Римский», «Временник Ивана Тимофеева» и др.; 4) словарей древнерусского языка (Словарь древнерусского языка (Х1-Х1У вв.), Словарь русского языка Х1-ХУП вв., Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам).

И, во-вторых, картотека ХУШ-ХХ вв., включающая 8315 метафорических словоупотреблений, составленная из наиболее значимых художественных и религиозных текстов данного периода, сформированная на основе Национального корпуса русского языка (ruscorpora.ru). Художественные тексты охватывают все поэтические и прозаические произведения разных жанров, пре�