автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Динамика трансформаций на постсоветском пространстве в сравнительной перспективе: устойчивость и предпосылки многообразия политических режимов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Динамика трансформаций на постсоветском пространстве в сравнительной перспективе: устойчивость и предпосылки многообразия политических режимов"

004613429

на правах рукописи^

Гилев Алексей Владимирович

ДИНАМИКА ТРАНСФОРМАЦИЙ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ: УСТОЙЧИВОСТЬ И ПРЕДПОСЫЛКИ МНОГООБРАЗИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ

Специальность 23.00.02- Политические институты, процессы и технологии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

1 8 НОЯ 2010

Пермь 2010

004613429

Диссертация выполнена на кафедре политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге

Научный кандидат политических наук

руководитель: ГЕЛЬМАН Владимир Яковлевич

Официальные доктор политических наук

оппоненты: ПОДВИНЦЕВ Олег Борисович

Ведущая организация:

кандидат политических наук КЫНЕВ Александр Владимирович

Нижегородский государственный университет им. Н.ИЛобачевского

Защита состоится 3 ноября 2010 года в 15.00 на заседании Диссертационного совета К 212.189.04 по политическим наукам при Пермском государственном университете по адресу: 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15, Пермский государственный университет, корпус 1, Зал Ученого совета ПГУ.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Пермского государственного университета.

Автореферат разослан < ^ > 01с Г$<]{Ц 2010 г,

Ученый секретарь Диссертационного совета, ; ■ Н.В. Борисова

кандидат политических наук, доцент

Общая характеристика работы

Актуальность исследовательской темы. К исходу второго десятилетия постсоветское пространство становится все более разнообразным: помимо общего прошлого возникшие на территории бывшего СССР государства почти ничего не объединяет. Среди пятнадцати республик, составлявших прежде единое государство, имеются и парламентские демократии (например, Эстония), и персоналистские автократии (например, Туркменистан), и разнообразные «гибридные» режимы (например, Армения). Однако именно такое разнообразие делает постсоветское пространство особенно важным объектом для сравнительной политологии.

В отличие от других полигонов для сравнительных политических исследований, таких как Южная Америка, зона Центральной Восточной Европы или страны Африки южнее Сахары, в случае постсоветских государств основанием для анализа является не географически обусловленное культурное сходство стран, а близкие обстоятельства становления режимов: советские государственные институты, изначальное отсутствие традиции партийной конкуренции, необходимость одновременного реформирования сфер экономики и политики и национального строительства. Валидность выводов для культурно разнородного постсоветского пространства, таким образом, не будет подтачиваться выведенными за скобки культурными факторами. Кроме того, различия советских республик, синкретично рассматриваемые как культурное многообразие - это не недостаток объектного поля, но достоинство, позволяющее тестировать гипотезы о значении различных факторов. Ведь, несмотря на то, что уникальные исторические обстоятельства оформления каждого из постсоветских режимов хорошо известны, по-прежнему остается

открытым вопрос, почему схожие характеристики в разных республиках способствовали различным результатам.

Политические режимы постсоветского пространства оказывались отличны и по форме правления, и по степени демократичности. В этой связи случаи постсоветских государств актуализировали научные проблемы выбора институтов и «гибридности» демократий. Постепенно политический процесс способствовал иному заострению проблем: режимные конфигурации оказывались в разной степени устойчивыми и самовоспроизводящимися - в то время как одни на протяжении двух десятилетий практически не подверглись трансформациям, другие изменялись неоднократно. Регулярность этих изменений способствовала тому, что темы «цветных революций», «кризиса преемничества», «партий власти» становились злободневными не только для научного сообщества, но и для общества в целом. Многообразие постсоветских случаев позволяет поставить в их отношении вопрос: Почему одни режимы меняются, а другие - нет? Иначе говоря: Какие факторы способствуют устойчивости, либо неустойчивости режимов постсоветского пространства?

Степень разработанности проблемы.

Трансформации политических режимов — одно из основных направлений сравнительной политологии. Достаточно упомянуть такие издания, как сборник о режимных трансформациях в Южной Америке под редакцией С. Мейнуоринга, Г. О'Доннелла и X. Валенсуэлы1, монографию о демократизации в Африке М. Браттона и Н.

1 Issues in Democratic Consolidation: The New South American Democracies in Comparative Perspective. / Ed. by S. Mainwaring, G. O'Donnell, J.S. Valenzuela. Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 1993.

ван де Балле2, рассматривающий случаи по всему миру труд X. Линца и А. Степана3.

Режимным трансформациям на постсоветском пространстве также посвящен значительный объем публикаций. Анализу трансформаций в одном или нескольких государствах посвящены работы отечественных и зарубежных авторов: Л. Вэя, В. Гельмана, П. Джонс Луонг, А. Ильхамова, К. Коллинз, А. Куртова, А. Кынева, Б. Макаренко, М. Макфола, А. Маркарова, К. Мацузато, М. Олкотт, Э. Уилсона, А. Фисуна, С. Фиша, Д. Фурмана, Ю. Хаски, Г. Хейла4. Трансформации постсоветских

2 Bratton М., Valle N. van de. Democratic Experiments in Africa. Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

3 Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1996.

4 Way L. Pluralism by Default in Moldova. // Journal of Democracy. - 2002. - №4. -P. 127 - 141; Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave. // World Politics. - 2005. - №2. - P. 231 - 261; Гельман В.Я. Уроки украинского. // Полис. - 2005. - №1. - С. 36 - 49; Гельман

B.Я. Из огня да в полымя? Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе. // Полис. - 2007. - №2. - С. 81 - 108; Jones Luong P. Institutional Changes and Political Continuity in Post-Soviet Central Asia: Power, Perceptions, and Pacts. Cambridge: Cambridge University Press, 2002; Ilkhamov A. Neopatrimonialism, interest groups and patronage networks: the impasses of the governance system in Uzbekistan. // Central Asian Survey. - 2007. - №1. - P. 65 -84; Collins K. Clan Politics and Regime Transition in Central Asia. Cambridge: Cambridge University Press, 2008; Куртов А. Демократия выборов в Казахстане: Авторитарная эволюция. // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. - 2000. - №2. - С. 2 - 10; Кынев А. Эффекты «майдана»: Политическая система Украины после кризиса 2004 г. // Полис. - 2005. - №1. -

C. 63 - 71; Макаренко Б. «Цветные революции» в контексте демократического транзита. // Мир перемен. - 2005. - №3. - С. 107 - 124; Макфол М. Пути трансформации посткоммунизма // Pro et Contra. - 2005. - №2. - С. 92 - 107; McFaul М. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Noncooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. - 2002. - №2. - P. 212 -244; Маркаров А. Полупрезиденциализм в контексте постсоветской трансформации. // Политэкс. - 2006. - №2. - С. 279 - 288; Matsuzato К. Semipresidentialism in Ukraine: Institutionalist Centrism Rampant Clan Politicks. // Democratizatsiya. - 2005. - №1. - P. 45 - 58; Олкотт М.Б. Казахстан:

республиках рассмотрены в сборниках под редакцией О. Маргания и Д. Травина, К. Давиша и Б. Паррота5.

Большая часть текстов о постсоветских режимах выполнена в транзитологической традиции, заложенной Д. Растоу6 и продолженной Г. О'Доннеллом и Ф. Шмиттером7. В рамках данной традиции внимание, как правило, концентрировалось на формате перехода и условиях последующей консолидации8. Проблемы демократизации в ряде случаев способствовали ревизии терминологического аппарата и появлению новых

непройденный путь. М. Московский центр Карнеги; Гэндалъф, 2003; Wilson А. Ukraine's Orange Revolution. New Haven; London: Yale University Press, 2005; Фисун А. Политическая экономия «цветных революций»: Неопатримониальная интерпретация. // Прогнозис. - 2006. - №3. - С. 211 - 244; Фисун А. Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типология. II Отечественные записки. - 2007. - №6. - С. 8 - 28; Fish M.S. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2005; Фурман Д.Е. Постсоветский политический режим Казахстана. М.: ИЕ РАН, Огни, 2004; Huskey Е. The Rise of Contested Politics in central Asia: Elections in Kyrgyzstan, 1989-1990. H Europe-Asia Studies. - 1995. - №5. - P. 813 -833; Хейл Г. Президентский режим, революция и демократия. // Pro et Contra. -2008. - №1. - С. 6 - 21; Hale Н. Democracy or autocracy on the march? The colored revolutions as normal dynamics of patronal presidentialism. // Communist and Post-Communist Studies. - 2006. - №3. - P. 305 - 329.

5 СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007; Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997; Democratic changes and authoritarian reactions in Russia, Ukraine, Belarus and Moldova. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997; The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

6 Rustow D.A. Transitions to Democracy. Toward a Dynamic Model. // Comparative Politics. - 1970. - №3. - P. 337 - 363.

7 O'Donnell G. and Schmitter P. Transitions from Authoritarian Rule. Tentative Conclusions about Uncertain Democracies. Baltimore and London: Johns Hopkins University Press, 1986.

8 См., например, McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Noncooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. - 2002. -№2.-P. 212-244.

категорий, так называемых «демократий с прилагательными»9.

Новые подходы позволили рассматривать возникшие «гибридные» и автократические режимы не как временные дефекты демократической консолидации, но как устойчивые эквилибриумы. Весьма полезным для этих целей оказалось наследие Макса Вебера10. Для анализа неформальных сетей в постсоветских государствах использовалась концепция патримониализма11, уже опробованная на материале африканских стран Г. Ротом, М. Брайтоном и Н. ван де Балле12. Концепция предлагает схему, в которой лидер руководит государством, как своим владением и, пользуясь управленческими полномочиями, извлекает выгоду от эксплуатации государственных ресурсов и перераспределения их между клиентами в обмен на поддержку.

В дальнейшем экономическая теория государства и новый институционализм помогли найти объяснение политических явлений прагматическими стратегиями агентов, одним из которых было государственное руководство13. Исследователями используется также концепт «султанизма» - крайней формы патримониализма, характеризующаяся неограниченным произволом властителя14.

9 Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives. Conceptual Innovation in Comparative Research. // World Politics. - 1997. - №3. - P. 433 - 451.

10 Weber M. Economy and Society. Berkeley: University of California Press, 1968. P. 231-237.

11 Фисун А. Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типология. - Отечественные записки. - 2007. - №6. Р. 8 - 28.

12 Roth G. Personal Rulership, Patrimonialism, and Empire-Building in the New States. // World Politics. - 1968. - №2. - P. 194 - 206.; Bratton M„ Valle N. van de Op. cit.

13 North D. A Neoclassial Theory of the State. // Rational Choice. / Ed. by J. Elster. Oxford: Blackwell, 1986. P. 248 - 260.

14 Eke S. M., Kuzio T. Sultanism in Eastern Europe: The Socio-Political Roots of Authoritarian Populism in Belarus. // Europe-Asia Studies. - 2000. - №3. - P. 523 -

Приведенный обзор литературы показывает, что среди исследований нет работ, которые бы рассматривали в рамках одной методологической модели не один или несколько постсоветских случаев трансформаций политических режимов, а все пятнадцать.

Объект данного исследования - политические режимы бывших республик СССР. Основанием сравнения служат советское политическое наследство и специфическая необходимость множественной трансформации (в политической, экономической и национальной сферах). За рамки исследования выведены случаи «непризнанных» государств, поскольку отсутствие мирового дипломатического признания задает принципиально иные акценты политических процессов -влечет чрезвычайный характер режима и отсрочку реформ.

Предметом данного исследования являются закономерности трансформаций политических режимов.

Цель исследования. Настоящее работа предполагает использование существующего инструментария политической науки для проведения сравнительного исследования с целью определить устойчивость различных типов политических режимов постсоветского пространства и выявить предпосылки их оформления. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. определить динамику полицентричности политических режимов постсоветских государств и с помощью созданной шкалы провести ее измерение;

2. в созданной типологии политических режимов выделить устойчивые и неустойчивые типы;

3. выявить влияние на полицентричность различных комбинаций структурных и агентских факторов,

547; Guliyev F. Post-Soviet Azerbaijan: Transition to Sultanistic Semiauthoritarianism An Attempt at Conceptualization. // Democratizatsiya. - 2005. -№ 3. - P. 393 - 436.

определить, какие из комбинаций способствуют переходу к тому или иному типу;

4. выявить механизмы действия обнаруженных закономерностей на материале проанализированных случаев.

Достижение этих задач требует:

a) создания исследовательской модели анализа трансформаций политических режимов;

b) верификации выдвинутых гипотез на материале пятнадцати постсоветских государств.

Хронологические рамки - с 1985 по 2009 год, от начала Перестройки, сопровождавшегося в некоторых республиках ротацией партийной элиты, до завершения последнего к моменту написания работы политического сезона. Поздний советский период и начало историй постсоветских республик в некоторых случаях может характеризоваться второстепенным значением институтов. Поэтому целесообразно анализировать динамику полицентричности в каждой из пятнадцати стран с момента принятия постсоветской Конституции. Изучение периодов до принятия Конституций необходимо для определения факторов, повлиявших на конституционный формат.

Теоретическая основа исследования. Базовой теоретической парадигмой работы являются новый институционализм, опирающийся на теорию рационального выбора, и теория элит. Предполагается, что институты устойчивы15 и могут иметь конструирующую и предписывающую силу16. В качестве главных акторов политического процесса в ракурсе исследования находятся элиты, т.е. группы, оказывающие влияние на

15 North D. Institutions, Institutional Changes, and Economic Performance. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1990. P. 6 - 10.

16 Weingast B.R. The political foundation of Democracy and the Rule of Law. // American Political Science Review. - 1997. - №2. - P. 245 - 263.

принципиальные решения17 (principal decision makers). Политическая элита в целом рассматривается как совокупность элитных групп. Элитные группы, обладающие контролем над исполнительной властью, определяются как правящая элита. Акторы рассматриваются как рациональные индивиды, чьи интересы и стратегии зависят от институционального дизайна. Институты могут подвергаться изменениям в результате противостояния акторов, либо в случае, если один из акторов занимает доминирующее положение и не считается с другими. Массы как участники политического процесса могут оцениваться не как самостоятельный актор, но как поставщик ресурса поддержки, мобилизуемый элитными группами. В этом смысле руководство массового движения, претендующего на политическое влияние, может рассматриваться как политическая элита, обладающая ресурсом массовой поддержки.

Стратегии элит рассматриваются через призму патримониального подхода. Предполагается, что элиты используют возможности политического влияния (политический ресурс) для обмена с политическими брокерами, формируя патрональные сети. Под патрональными сетями в данной работе подразумевается предельно широкий набор устойчивых прагматических взаимодействий на основе описанной схемы обмена. Политическими брокерами, включающимися в сеть, могут быть разного рода коллективные и индивидуальные агенты и заинтересованные группы - представители бизнеса, силовые группы, региональные элиты и т.д. Частным случаем патрональных сетей являются политические

17 Burton M., Gunther R. and Higley J. Introduction: elite transformation and democratic regimes. // Elites and Democratic Consolidation in Latin America and Southern Europe. / Ed. by J. Higley, R. Gunther. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1992. P. 1 - 37.

машины, производящие обмен электоральной поддержки на услуги владельца политического офиса18. Ключевым для настоящей работы является не столько личностный характер патрон-клиентских связей или маскировка под дружбу, но взаимовыгодное содержание этих связей без их формализации.

Выбор политическими брокерами патрона задается рамками политического режима. Такие характеристики режима как конституционный баланс сил президента и парламента и монолитность политического пространства определяют количество ресурсных центров, патрональные сети которых привлекательны для политических брокеров. Моноцентричности политических режимов способствует больший объем президентских полномочий, полицентричности режима способствует больший объем полномочий у парламента. Фрагментация политического пространства, т.е. представленность альтернативных правящей элите элитных групп, способствует полицентричности режима, тогда как монолитность, т.е. отсутствие альтернативных элитных групп, способствует моноцентричности.

Основные понятия. Необходимо определить основные термины, используемые в диссертационной работе.

Моноцентричностъ - характеристика режима, при котором политические ресурсы государства контролируются одной группой акторов. Полицентричность - характеристика режима, при котором политические ресурсы государства контролируются несколькими группами акторов.

18 Scott J. Corruption, Machine Politcics and Political Change. // American Political Science Review. - 1969. - №4. - P. 1142 - 1153.

Конституционный баланс - закрепленное в конституционном законодательстве соотношение полномочий президента и парламента.

Монолитность режима - степень контроля правящей элиты над органами власти центра и регионов. Обратной характеристикой является фрагментация режима - степень влияния альтернативных правящей элите элитных групп в органах власти центра и регионов.

Устойчивость режима характеризуется сохранением конфигурации конституционного баланса и монолитности.

Методология исследования. В соответствии с задачами исследования необходимо определить: (1) как соотношение сил агентов влияет на конституционный баланс, (2) как соотношение структурных факторов влияет на монолитность политического режима, (3) какое сочетание конституционного баланса и монолитности обеспечивает устойчивость режима.

Зависимыми переменными являются

конституционный баланс и монолитность режима. Независимыми переменными - замещение элиты, наличие доминирующего государственного лидера, влияние партий, европейское расположение, наличие пограничных конфликтов, а также размер государства, наличие этнокультурного раскола, влияние «местничества», ротация элиты.

Конституционный баланс измеряется с помощью специальной шкалы, сконструированной на основе индексов Шугарта и Кэри19 и трехбалльных шкал Фрая и Зазнаева20. Измеряются пять параметров: полномочия

" Shugart M.S., Carey J.S. Presidents and Assemblies: Constitutional Design and Electoral Dynamics. Cambridge, 1992. P. 106 - 166.

20 Frye T. A Politics of Institutional Choice: Post-Communist Presidencies. Comparative Political Studies. 1997. №5. P. 523 - 552; 3a3HaeB O.

назначения премьер-министра, отставки кабинета министров, роспуска парламента, процедура избрания и законодательные полномочия президента. Суммирующий их значения показатель объема президентских полномочий (Р) может иметь значения от 0 до 10. Фигура президента оценивается как «слабая» при Р<5, как «сильная» при Р>6, как «относительно сильная» при Р равном 5 или 6, конституционный баланс в таком случае рассматривается как «смешанный».

Монолитность режима измеряется с помощью аналогичной шкалы с пятью параметрами: независимость региональных лидеров, наличие сената, формула избрания депутатов в нижнюю палату парламента, оппозиционность нижней палаты, сила президентского мандата. Суммирующий показатель монолитности (М) также может иметь значения от 0 до 10. Монолитность оценивается как низкая при М до 6 баллов включительно и как высокая при М>6.

Влияние независимых переменных, выбранных на основе существующих теорий, определяется с помощью использующего математический аппарат сравнительного метода булевой алгебры. В соответствии с методом, независимым переменным присваивается значения 1 или 0, далее выявляется влияние на зависимые переменные, как отдельных независимых переменных, так и их комбинаций21.

К агентским переменным, которые, согласно гипотезам, могут оказать влияние на конституционный баланс, относятся:

Индексный анализ полупрезидентских государств Европы. // Полис. -2007,-№2.-С. 146-164.

21 Ragin С.С. The Comparative Method. Moving Beyond Qualitative and Quantitative Strategies. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1989.

1. замещение элиты - приход к власти (на посты президента и главы правительства) аутсайдеров оценивается как 1, сохранение власти у инсайдеров оценивается как 0;

2. влияние партий - партизация политического процесса фиксируется и оценивается как 1 при переходе власти от КПСС к представителям общественных движений в начале 1990-х, а позднее в случае применения пропорциональной формулы при избрании парламента;

3. наличие доминирующего государственного лидера («правящего фаворита») - наличие «правящего фаворита» фиксируется и оценивается как 1, когда действующий глава государства во-первых всенародно избран, во-вторых претендует на избрание по новому варианту Конституции, в-третьих не уступает во влиянии вероятным соперникам, иные случаи оцениваются как 0.

Влияние агентских факторов на конституционный баланс, согласно гипотезам, может быть ограничено структурными переменными:

4. европейское расположение - расположенность в Европе оценивается как 1, государства Закавказья и Центральной Азии получают 0;

5. наличие пограничных конфликтов -территориальный конфликт, ставящий под сомнения границы государства, оценивается как 1.

К переменным, которые, согласно, гипотезам, могут оказывать влияние на монолитность режима, относятся:

1. размер государства - рассматривается сложность субнационального деления, наличие устойчивой структуры регионов (областей) в советский период оценивается как 1, неустойчивость или отсутствие такой структуры оценивается как 0;

2. наличие этно-кулътурного раскола - апелляции к этно-культурным отличиям со стороны не маргинальных,

но претендующих на политическое доминирование групп свидетельствует о политизированности территориального раскола и оценивается как 1, ситуации, когда эксплуатация территориального раскола влечет скромные электоральные бонусы, оцениваются как 0;

3. влияние «местничества» - если значение аграрного сектора для республиканской экономики было выше, чем значение промышленного, переменная имеет значение 1, для преимущественно промышленных республик переменная имеет значение 0;

4. ротация элиты - одна смена партийного руководства с начала Перестройки до перехода власти к Верховным советам в 1990-м году рассматривается как относительная устойчивость и оценивается как 1, более частая ротация оценивается как 0;

5. Кроме того, согласно гипотезе, изменения монолитности в постсоветский период, могут быть связаны с влиянием установившегося конституционного баланса сил.

Эмпирическая основа. Для измерения зависимых переменных анализируется конституционное

законодательство и электоральная статистика государств. Измерение независимых переменных требует анализа политического процесса в государствах, биографий лидеров, региональной структуры, демографической и экономической статистики.

Научная новизна исследования определяется полученными результатами:

1. актуальные научные проблемы, связанные с постсоветскими режимами, (расхождение траекторий постсоветских режимов, различная устойчивость «гибридных режимов», причины «кризисов наследования» и «цветных революций») были проанализированы и получили новый вариант решения благодаря совмещению

двух современных подходов - нового институционализма и патримониализма, продемонстрированы возможности совместимости этих подходов;

2. определены устойчивые и неустойчивые режимные конфигурации и комбинации факторов, способствующие их оформлению; степень устойчивости режимных конфигураций объясняется стратегиями политических брокеров;

3. введен в научный оборот новый эмпирический материал, который позволил протестировать выдвинутые гипотезы на материале пятнадцати постсоветских республик и провести анализ (case-study) всех пятнадцати случаев;

4. на материале постсоветских режимных изменений опробован использующий тонкий математический инструментарий сравнительный метод булевой алгебры, позволивший обнаружить несколько основных вариантов трансформаций;

5. предложена теоретическая модель постсоветских режимных траекторий, преодолевающая противоречия между циклической и линейной моделями;

6. предложен новый инструментарий - индекс моноцентричности политических режимов и типология политических режимов, позволяющие изучать постсоветское пространство в сравнительной перспективе.

Положения, выносимые на защиту: 1. Наличие «правящего фаворита» являлось необходимым, но не достаточным условием формирования сильного суперпрезиденциализма в постсоветских государствах. Существовало три пути его формирования:

(1) борьба пришедшего к власти аутсайдера против относительно влиятельных партий и движений (Россия -1993, Азербайджан - 1995, Армения - 1995, Грузия - 2004);

(2) борьба внепартийного аутсайдера против

невлиятельных партий при слабости групп, апеллирующих к «европейской идее» (Белоруссия - 1996); (3) подавление инсайдерскими элитами слабых партий вдали от европейского влияния (Казахстан - 1995, Кыргызстан -1996, Туркменистан и Узбекистан), здесь временным препятствием элитам может служить этнотерриториальный раскол.

2. Смешанный баланс не имеет необходимых причин, а его формирование соответствует двум вариантам: (1) инкумбент, сохраняющий преемственность прежней элите, не имеет возможности оформить сильный суперпрезиденциализм либо из-за партизации политического процесса (Грузия 1995), либо из-за европейского влияния (Украина 1995), либо из-за обоих факторов (Молдова 1994); (2) слабость партий либо препятствует установлению парламентского господства в отсутствие «правящего фаворита» (Белоруссия 1994, Таджикистан 1994), либо позволяет неевропейскому аутсайдеру символически прервать преемственность с прежней элитой без рисков для доминирования (Кыргызстан 2007).

3. Режим с зависимым от парламента правительством имеет две необходимых предпосылки -наличие относительно сильных партий и отсутствие «правящего фаворита». Отсутствие «правящего фаворита» возможно либо, когда всенародно избранного главы государства нет (Латвия 1993, Литва 1992, Эстония 1992), либо когда избранный глава государства не являлся фаворитом (Молдова 2000, Украина 2004, Армения 2005).

4. Монолитность в постсоветских случаях изначально складывалась в больших республиках с сильным местничеством (Казахстан и Узбекистан), в небольших республиках, где сильное местничество без застоя элит погасило территориальный раскол (Молдова) и в

небольших территориально однородных республиках (Туркменистан, Азербайджан, Грузия, Армения, Литва).

5. Фрагментация изначально сложилась в республиках, где преобладание «ведомственности» сочеталось с наличием регионального звена (Россия, Белоруссия), где оно сочеталось с территориальным расколом (Латвия, Эстония), где оно сочеталось и с тем, и с другим (Украина), этнический раскол в небольшом государстве обострялся слабой ротацией элит (Кыргызстан, Таджикистан).

6. После перехода к независимости монолитность зависела от конституционного баланса. Наличие сильного президента укрепляло монолитность, слабый президент провоцировал фрагментацию.

7. Действенность европейского влияния на полицентричность режима зависит не столько от географической близости к Европе, сколько от возможности использования «европейской идеи» движениями, опирающимися на крупный политизированный этно-культурный раскол. Политизированный раскол в свою очередь обладает большим сдерживающим эффектом, если сочетается с «европейской идеей».

8. Влияние на степень полицентричности режима оказывал не сам пограничный конфликт, но его последствия. Наличие силовых ресурсов у сторон способствовало большей, излишней при прочих факторах, компромиссности.

9. Различное соотношение параметров монолитности и конституционного баланса позволяет выделить шесть типов постсоветских режимных конфигураций. Устойчивыми оказываются два типа - защищенный моноцентризм (сильный суперпрезиденциализм, монолитность) и защищенный полицентризм (сильный

парламент, фрагментация). Два внутренне противоречивых типа расщепленный моноцентризм (сильный суперпрезиденциализм, фрагментация) и конституционно ограниченный моноцентризм (сильный парламент, монолитность) редки и стремятся к близким устойчивым типам - соответственно защищенному моноцентризму и защищенному полицентризму. Неустойчивыми оказываются два типа: картельный моноцентризм (смешанный баланс, монолитность) и конфликтный полицентризм (смешанный баланс, фрагментация). 10. В случае «кризиса наследования» политические брокеры, включенные в патрональные сети правящей элиты, могут перестать связывать с ней свои ожидания в преддверии выборов. В неустойчивых конфигурациях «кризис наследования» может сопровождаться дестабилизацией политического процесса, в том числе попытками «цветных революций». Защищенный моноцентризм успешнее преодолевает «кризис наследования», т.к. ожидания политических брокеров сильнее связаны с правящей группой, что упрощает передачу власти «преемнику» или продление полномочий главы государства. Защищенный полицентризм не подвержен «кризису наследования», т.к. риски утери власти минимизированы.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Данная работа дополняет существующие исследования постсоветских политических режимов. Работа охватывает все пятнадцать случаев на протяжении постсоветской истории, в том числе территории и периоды, которым прежде уделялось незначительное внимание исследователей. Данная работа предлагает интерпретацию политических трансформаций на постсоветском пространстве с помощью патримониалистского подхода. Этот подход получает в работе развитие, благодаря

совмещению с новым институционализмом и теорией рационального выбора.

Благодаря применению гибкой методики булевой алгебры использованные объяснительные модели могут быть дополнены в ходе дальнейших исследований, в том числе в случае очередных изменений или в случае расширения объектного поля.

Использованный, в том числе созданный специально для настоящего исследования, методологический инструментарий может быть в дальнейшем применен при анализе иных политических режимов и их трансформаций.

Материалы и выводы исследования могут быть использованы в рамках учебных курсов «Сравнительная политология», «Современная российская политика», «Политические процессы в странах СНГ».

Апробация результатов исследования. Отдельные тезисы и основные выводы исследования были представлены в докладах на аспирантских семинарах факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге (ЕУ СПб), Центра исследований модернизации ЕУ СПб, Всероссийской научной конференции «Политическая наука в методологическом поиске», сессиях проекта НЕБР КеБЕТ «Методологические семинары по сравнительным исследованиям в политической науке», III Всероссийской Ассамблее молодых политологов. Отдельные результаты исследования отражены в четырех публикациях.

II. Основное содержание диссертационного исследования

Во введении обосновывается актуальность темы, дается краткий критический обзор исследований по теме, ставятся цели и задачи настоящего исследования, определяется его методология.

Первая глава «Исследовательская модель»

представляет собой методологическую часть работы и посвящена обоснованию и операционализации зависимых и независимых переменных, используемых в исследовательской модели.

В первом параграфе «Зависимые переменные» рассмотрены теоретические трудности, связанные с категорией «политический режим», избрано определение политического режима, обосновано рассмотрение политических режимов в аспекте

моноцентричности/полицентричности, предложена

двухмерная шкала измерения политических режимов.

Различные традиции определения понятия «политический режим» требуют четкого выбора дефиниции. Для настоящего исследования избрано перечислительное определение режима как совокупности его составляющих: формата институтов, обеспечивающих доступ к управленческим позициям, и характеристик акторов политического процесса с их возможными стратегиями22. Ключевой характеристикой политического режима является наличие множества центров, способных влиять на политический курс - полицентричность. Обратная ей характеристика - способность правящей элиты единолично контролировать политический курс моноцентричность. Уровень моноцентричности/ полицентричности рассматривается как фактор, определяющий стратегии политических брокеров и конфигурацию патрон-клиентских сетей.

Для операционализации режима отдельно анализируются определяющие моноцентричность параметры - конституционный баланс и монолитность. В

22 O'Donnell G. and Schmitter P. Transitions from Authoritarian Rule. Tentative Conclusions about Uncertain Democracies. Baltimore and London: Johns Hopkins University Press, 1986.

результате создается двухмерная шкала измерения моноцентричности23. На основании этой шкалы предлагается типология политических режимов из шести типов (защищенный моноцентризм, расщепленный моноцентризм, картельный моноцентризм, конфликтный полицентризм, конституционно ограниченный

моноцентризм, защищенный полицентризм).

Во втором параграфе «Независимые переменные» на основании существующей теоретической базы24 выдвигаются и обосновываются гипотезы о влиянии факторов на конституционный баланс и монолитность политического пространства. Гипотезы состоят в том, что замещение элиты, влияние партий и европейское расположение способствуют большей полицентричности и конституционному балансу в пользу парламента, наличие «правящего фаворита» и пограничный конфликт способствуют большей моноцентричности и конституционному балансу в пользу президента, наличие

23 Подробное описание шкалы дано выше, в пункте «Методология исследования» части I автореферата.

24 Гельман В.Я. Из огня да в полымя? Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе. // Полис. - 2007. - №2. - С. 81 - 108; Fiye Т. А Politics of Institutional Choice: Post-Communist Presidencies. Comparative Political Studies. - 1997. - №5. - P. 523 - 552; Hale H.E. Regime Cycles. Democracy and Autocracy in Post-Soviet Eurasia. // World Politics. - 2005. - №1. - P. 133 - 165; Matsuzato K. Differing Dynamics of Semipresidentialism across Euro/Eurasian Borders: Ukraine, Lituania, Poland, Moldova, and Armenia. // Democratizatsiya. -2006. - №3. - P. 317 - 345; McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Non cooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. - 2002. - №2. - P. 212 - 244; Rutland P. The Politics of Economic Stagnation in the Soviet Union: The Role of Local Party Organs in Economic Management. Cambridge, 1993; Sbugart M.S. The Inverse Relationship between Party Strength and Executive Strength: A Theory of Politicians' Constitutional Choices. // British Journal of Political Science. - 1998. - №1. - P. 1-29; Way L. Pluralism by Default in Moldova. // Journal of Democracy. - 2002. - №4. - P. 127 -141; Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave. // World Politics. - 2005. - №2. - P. 231 - 261; Weingast B.R. The political foundation of Democracy and the Rule of Law. // American Political Science Review. - 1997. -№2. - P. 245 - 263.

политизированного этно-культурного раскола и малый размер государства способствуют большей фрагментированности, а преобладание «местнических» аграрных сетей и незначительная ротация партийных элит способствуют большей монолитности. Кроме того, согласно гипотезе, конституционный баланс в пользу парламента влечет рост фрагментированности, а конституционный баланс в пользу президента влечет рост монолитности. Независимые переменные

операционализируются как бинарные25.

Вторая глава «Тестирование гипотез», центральная для настоящего исследования, посвящена проверке связей между переменными. В начале главы дано обоснование для сравнения, затем в двух подпараграфах изложены результаты измерения, соответственно, зависимых и независимых переменных. В следующей части главы кратко изложены основные правила применения методики булевой алгебры, затем последовательно проведена проверка гипотез и интерпретация результатов для зависимых переменных - конституционного баланса и монолитности.

Основанием для сравнения случаев служит в первую очередь общность советских политических институтов до 1990-х годов, что позволяет обнаруживать закономерности, работающие даже для несхожих между собой государств. Параграф 1.1. «Измерение политических режимов» сопровождается сводной таблицей с результатами. На основании результатов политические режимы государств соотносятся с шестью типами. Определяются устойчивые и неустойчивые типы. Параграф 1.2. «Измерение независимых переменных» представляет

соответствующие результаты для пятнадцати республик.

25 Более подробно операционализация независимых переменных описана в пункте «Методология исследования» части I автореферата.

Параграф 2.1. «Проверка гипотез. Конституционный баланс» предлагает уравнения для сильного суперпрезиденицализма, смешанного конституционного баланса и доминирования парламента во внутренней политике. Выявляются комбинации факторов, способствовавшие каждому исходу. Гипотезы о том, что влияние партий способствует доминированию парламента, и о том, что наличие «правящего фаворита» способствует силе президента, в целом подтверждаются. Влияние замещения элиты и европейского расположения варьируется в зависимости от сочетания переменных. Однородное влияние фактора территориальных конфликтов зафиксировать не удалось.

Параграф 2.2. «Проверка гипотез. Монолитность режима» предлагает уравнения для монолитности и фрагментации после перехода к независимости. Выявлены комбинации факторов, способствовавшие каждому исходу. Гипотеза о том, что сильное «местничество» способствует монолитности, подтвердилась для больших государств. Гипотеза о том, что политизированный этно-территориальный раскол способствует

фрагментированности, подтвердилась для малых государств. Влияние размера государства и ротации элит варьируется в зависимости от сочетания переменных. Гипотеза о том, что большой объем президентских полномочий способствует в постсоветский период большей монолитности, подтверждается.

В третьей главе «Анализ случаев» обнаруженные во второй главе закономерности использованы для объяснения динамики режимных трансформаций в пятнадцати постсоветских государствах. В начале главы в соответствии с избранной методологией, сочетающей подходы патримониализма и нового институционализма, предложена модель анализа постсоветских политических

процессов. Предполагается, что стабильные периоды поддержания патрональных сетей в неизменном формате перемежаются периодами неопределенности, когда политические брокеры могут менять патронов. Изменения ожиданий политических брокеров связаны с обоснованностью претензий правящей группы на доминирование. Политические брокеры могут включиться в сети поддержки доминирующего лидера или выйти из сетей под воздействием «кризиса наследования». По окончании периода неопределенности складывается новый стабильный формат патрональных сетей.

Случаи, анализируемые в третьей главе, сгруппированы. Сначала рассмотрены случаи государств, где первый же период неопределенности привел к установлению стабильной конфигурации. В Азербайджане, Туркменистане и Узбекистане сложилась конфигурация защищенного моноцентризма, а в Латвии и Эстонии — защищенного полицентризма. При данных конфигурациях ожидания политических брокеров были определены.

Затем рассмотрены случаи государств, где после первого «огневого рубежа» изменилась только степень монолитности. В России и Таджикистане значительный объем полномочий президента способствовал реконфигурации патрональных сетей и переходу к более монолитным типам защищенного моноцентризма и картельного моноцентризма соответственно. В Литве небольшой объем полномочий президента способствовал распределению патрональных сетей между несколькими силами и переходу к более фрагментированному типу защищенного полицентризма.

В конце главы проанализированы случаи государств, прошедших несколько периодов неопределенности. В Белоруссии, Грузии, Казахстане и Кыргызстане середины 1990-х исход противостояния в период неопределенности в

пользу президента способствовал увеличению его конституционных полномочий. В случаях Армении, Кыргызстана середины 2000-х, Украины и Молдовы к увеличению объема полномочий парламента привела неопределенность ожиданий политических брокеров относительно перспектив правящих групп, сопровождавшаяся в первых трех случаях «кризисом наследования».

В заключении обобщены основные выводы исследования.

По теме диссертационного исследования автором опубликовано четыре научные статьи, в том числе три в изданиях, рецензируемых ВАК РФ:

1. Гилев A.B. Политические трансформации на постсоветском пространстве: имеют ли значение "цветные революции"? // Полития. 2010. №2. - С. 107121.

2. Гилев A.B. Массовая мобилизация в условиях цветных революций: мифологическое измерение Ü Вестник Пермского университета. Серия «Политология». Вып. 1. Пермь, 2007. - С. 85-93.

3. Гилев A.B. Межэлитные взаимодействия в условиях «цветных революций» // Вестник Пермского университета. Серия «Политология». Вып. 2. Пермь, 2007. С. 109-122.

4. Гилев A.B. Политические трансформации на постсоветском пространстве: Do revolutions matter? / Алексей Гилев: Препринт М-06/09. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. 30 с.

Подписано в печать 29.09.2010. Формат 60x84/16 Усл. печ. л. 1,75. Тираж 100 экз. Заказ 1.

Типография Пермского государственного университета. 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Гилев, Алексей Владимирович

Введение.

Глава 1. Исследовательская модель.

1.1. Зависимые переменные.

Контрольные полномочия президента (Р).

Монолитность режима (М).

1.2. Независимые переменные.

Замещение элит.

Роль партий в политическом процессе.

Фаворит президентских выборов.

Территориальный конфликт.

Европейские перспективы.

Территориальные расколы.

Величина государства.

Местничество и ведомственность.

Ротация партийной элиты.

Последующие изменения монолитности.

Глава 2. Тестирование гипотез.

Основание для сравнения.

2.1.1. Измерение политических режимов.

2.1.2. Измерение независимых переменных.

Проверка гипотез методикой булевой алгебры.

2.2.1. Проверка гипотез. Конституционный баланс.

2.2.2. Проверка гипотез. Монолитность режимов.

Глава 3. Анализ случаев.

Азербайджан.

Латвия.

Туркменистан.

Узбекистан.

Эстония.

Литва.

Россия.

Таджикистан.

Армения.

Белоруссия.

Грузия.

Казахстан.

Кыргызстан.

Молдова.

Украина.

Введение диссертации2010 год, автореферат по политологии, Гилев, Алексей Владимирович

Актуальность исследовательской темы. В 2008 году в Туркменистане либерально настроенный президент провел реформу календаря, вследствие чего январь перестал называться в честь его предшественника. В том же году в Литве после очередных парламентских выборов начались рутинные переговоры

0 дележе портфелей между партиями строящейся правительственной коалиции. Спустя неполные два десятилетия после распада Советского Союза возникшие на территории бывшего СССР государства почти ничего не объединяет. Однако именно такое положение делает постсоветское пространство особенно ценным объектом для сравнительной политологии.

В отличие от других полигонов для сравнительных политических исследований, таких как Южная Америка, зона Центральной Восточной Европы или страны Африки южнее Сахары, в случае постсоветских государств основанием для анализа является не географически обусловленное культурное сходство стран, а близкие обстоятельства становления режимов: советские государственные институты, изначальное отсутствие традиции партийной конкуренции, необходимость «тройного перехода» - одновременного реформирования сфер экономики и политики и национального строительства1. Валидность выводов для постсоветского пространства, таким образом, выведенными за скобки культурными факторами подтачиваться не будет. Кроме того, различия советских республик, синкретично рассматриваемые как культурное многообразие - это не недостаток объектного поля, но достоинство, позволяющее тестировать гипотезы о значении различных переменных.

Политические режимы постсоветского пространства имеют значительно различающиеся форматы: от парламентских республик до персоналистских автократий. При этом режимы оказываются в разной степени устойчивыми и самовоспроизводящимися - в то время как одни на протяжении двух десятилетий практически не подверглись трансформациям, другие изменялись

1 Offe, С. Varieties of Transition. The East European and East German Experience. Cambridge, UK: Polity Press, 1996;

McFaul M. The Perils of Protracted Transition. // Journal of Democracy. - 1999. - №2. - P. 4 - 18. 3 неоднократно. Такое многообразие позволяет поставить в их отношении вопрос: Почему одни режимы меняются, а другие - нет? Иначе говоря: Какие факторы способствуют устойчивости, либо неустойчивости режимов постсоветского пространства?

Степень разработанности проблемы. Трансформации политических режимов - одно из основных направлений сравнительной политологии, перечисление работ, посвященных этой теме, заняло бы слишком много места. Достаточно упомянуть такие издания, как сборник о режимных трансформациях в Южной Америке под редакцией С. Мейнуоринга, Г. О'Доннелла и X. Валенсуэлы , монографию о демократизации в Африке М. Браттона и Н. ван де Балле3, рассматривающий случаи по всему миру труд X. Линца и А. Степана4.

Режимным трансформациям на постсоветском пространстве также посвящен значительный объем публикаций5. Анализу трансформаций в одном или нескольких государствах посвящены работы отечественных и зарубежных авторов: Л. Вэя, В. Гельмана, П. Джонс Луонг, А. Ильхамова, К. Коллинз, А. Куртова, А. Кынева, Б. Макаренко, М. Макфола, А. Маркарова, К. Мацузато, М. Олкотт, Э. Уилсона, А. Фисуна, С. Фиша, Д. Фурмана, Ю. Хаски, Г. Хейла6.

2 Issues in Democratic Consolidation: The New South American Democracies in Comparative Perspective. / Ed. by S. Mainwaring, G. O'Donnell, J.S. Valenzuela. Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 1993.

3 Bratton M., Vaile N. van de. Democratic Experiments in Africa. Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

4 Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1996.

5 См. обзоры в: Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации. Наброски к теории. // Полис. 2001. №1. С. 15 - 29; Hale Н. Democracy or autocracy on the march? The colored revolutions as normal dynamics of patronal presidentialism. // Communist and Post-Communist Studies. - 2006. - №3. - P. 305 - 329.

6 Way L. Pluralism by Default in Moldova. // Journal of Democracy. - 2002. - №4. - P. 127 - 141; Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave. // World Politics. - 2005.

- №2. - P. 231 -261; Way L. The Real Causes ofthe Color Revolutions. // Journal of Democracy. - 2008. - №3. - P. 55

- 69; Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации. Наброски к теории. // Полис. - 2001. - №1. - № 15 - 29; Гельман В.Я. Уроки украинского. И Полис. - 2005. - №1. - С. 36 - 49; Гельман В.Я. Из огня да в полымя? Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе. // Полис. - 2007. - №2. - С. 81 - 108; Jones Luong P. Institutional Changes and Political Continuity in Post-Soviet Central Asia: Power, Perceptions, and Pacts. Cambridge: Cambridge University Press, 2002; Ilkhamov A. The Limits of Centralization: Regional Challenges in Uzbekistan. // The Transformation of Central Asia. / Ed. by P. Jones Luong. Ithaca and London: Cornell University Press, 2004. P. 159 - 181; Ilkhamov A. Neopatrimonialism, interest groups and patronage networks: the impasses ofthe governance system in Uzbekistan. // Central Asian Survey. - 2007. - №1. - P. 65 - 84; Collins K. Clans, Pacts and Politics in Central Asia. // Journal of Democracy. - 2002. - №1. - P. 137 — 152; Collins K. Clan Politics and Regime Transition in Central Asia. Cambridge: Cambridge University Press, 2008; Куртов А. Демократия выборов в Казахстане: Авторитарная эволюция. // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. - 2000. - №2.

- С. 2 - 10; Кынев А. Институт президентства в странах ЦеЕпральнон и Восточной Европы как индикатор

Трансформации постсоветских республиках рассмотрены в сборниках под редакцией О. Маргания и Д. Травина, К. Давиша и Б. Паррота7.

Большая часть текстов о постсоветских режимах выполнена в о транзитологической традиции, заложенной Д. Растоу и продолженной Г. О'Доннеллом и Ф. Шмиттером9. В рамках данной традиции внимание, как правило, концентрировалось на формате перехода и условиях последующей консолидации10. Данная матрица помогала проследить роль агентов при установлении поставторитарных рамок, но вместе с тем позволяла рассматривать периоды длиной полтора десятилетия как «переходные» и побуждала находить остаточные факторы, препятствующие "демократической консолидации. Классическая теория транзитов подверглась критике за изъяны, которые проявились как раз на материале стран бывшего СССР. Так, стало очевидно, что инструментарий теории настроен на изучение демократизации и процесса политической трансформации. // Полис. - 2002. - №2. - С. 126 - 137; Кынев А. Эффекты «майдана»: Политическая система Украины после кризиса 2004 г. // Полис. - 2005. - №1. - С. 63 - 71; Кынев А. Кыргызстан до и после «Тюльпановой революции». [Электронный ресурс]. URL: http://\vww.stratagema.org/polittechnology.php?nws=gqI4pl781632563 (дата обращения: 30.04.2010); Макаренко Б. «Цветные революции» в контексте демократического транзита. И Мир перемен. - 2005. - №3. - С. 107 - 124; Макфол М. Пути трансформации посткоммунизма. // Pro et Contra. - 2005. - №2. - С. 92 - 107; McFaul М. The Perils of Protracted Transition. // Journal of Democracy. - 1999. - №2. - P. 4 - 18; McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Noncooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. - 2002. - №2. - P. 212 - 244; Маркаров А. Полупрезиденциализм в контексте постсоветской трансформации. // Политэкс. -2006. - №2. - С. 279 - 288; Matsuzato К. A Populist Island in an Ocean of Clan Politics. // Europe-Asia Studies. -2004. - №2. - P. 235 - 261; Matsuzato K. Semipresidentialism in Ukraine: Institutionalist Centrism Rampant Clan Politicks. // Democratizatsiya. - 2005. - №1. - P. 45 - 58; Олкотт М.Б. Казахстан: непройденный путь. М. Московский центр Карнеги; Гэндальф, 2003; Wilson A. Ukraine's Orange Revolution. New Haven; London: Yale University Press, 2005; Фисун А. Политическая экономия «цветных революций»: Неопатримониальная интерпретация. // Прогнозна - 2006. - №3. - С. 211 - 244; Фисун А. Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типология. // Отечественные записки. - 2007. - №6. - С. 8 - 28; Fish M.S. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2005; Фурман Д.Е. Постсоветский политический режим Казахстана. М.: ИЕ РАН, Огни, 2004; Huskey Е. The Rise of Contested Politics in central Asia: Elections in Kyrgyzstan, 1989-1990. // Europe-Asia Studies. - 1995. - №5. - P. 813 - 833; Хейл Г. Президентский режим, революция и демократия. // Pro et Contra. - 2008. - №1. - С. 6 - 21; Hale Н.Е. Regime Cycles. Democracy and Autocracy in Post-Soviet Eurasia. II World Politics. - 2005. - №1. - P. 133 - 165; - Hale H. Democracy or autocracy on the march? The colored revolutions as normal dynamics of patronal presidentialism. // Communist and Post-Communist Studies. - 2006. - №3. - P. 305 - 329; Hale H. Eurasian polities as hybrid regimes: The case of Putin's Russia. //Journal of Eurasian Studies. - 2010. - №1. - P. 33 - 41.

7 СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007; Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997; Democratic changes and authoritarian reactions in Russia, Ukraine, Belarus and Moldova. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997; The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

8 Rustow D.A. Transitions to Democracy. Toward a Dynamic Model. II Comparative Politics. - 1970. - №3. - P. 337 -363.

9 O'Donnell G. and Schmitter P. Transitions from Authoritarian Rule. Tentative Conclusions about Uncertain Democracies. Baltimore and London: Johns Hopkins University Press, 1986.

10 См., например, Linz J., Stepan A. Op. cit.; McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Noncooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. - 2002. - №2. - P. 212 - 244. несмотря на все оговорки подразумевает предзаданность демократического итога. В то же время, работая с такой широкой категорией, как демократия, исследователь вынужден волюнтаристски выбирать способ ее определения и операционализации и допускать концептные натяжки". . Пик транзитологических исследований пришелся на 1990-е годы, затем на некоторое время ренессансу теории поспособствовали следующие режимные изменения в постсоветском поле - «цветные революции» в 2003-2005 годах. Многие образцы научной рефлексии «цветных революций» оказались близкими традиционной транзитологии12.

11

Нет необходимости воспроизводить всю критику данного подхода , однако следует заметить, что методологический тупик 1990-х и последовавшая ревизия не уничтожили данную традицию, но скорее направили ее в новое русло. Подвергся пересмотру набор понятий, характеризующих новые режимы, так называемых «демократий с прилагательными»14. В результате помимо понятий ad hoc появились концепты, универсально применимые к режимам, где формально существующий институт выборов не приводит к реальной соревновательности, либо подвергается серьезным манипуляциям правящей группы. Поскольку значительному числу стран СНГ такое положение дел было свойственно, данные концепты были успешно взяты на вооружение исследователями этих государств.

Новые походы позволяют рассматривать возникшие «гибридные» и автократические режимы не как временные дефекты демократической консолидации, но как устойчивые эквилибриумы. Весьма полезным для этих целей оказалось наследие Макса Вебера. Для анализа неформальных сетей в

11 Об угрозах концептных натяжек см. Sartori J. Concept Misformation in Comparative Politics. // American Political Science Review. - 1970. - №4. - P. 1033 - 1053.

12 Макаренко Б. «Цветные революции» в контексте демократического транзита. // Мир перемен. - 2005. - №3. -С. 107 - 124; Макфол М. Пути трансформации посткоммунизма. // Pro et Contra. - 2005. - №2. - P. 92 - 107; Beissinger M.R. Structure and Example in Modular Political Phenomena: The Diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions. // Perspectives on Politics. - 2007. - №5. - P. 259 - 276; Way L. The Real Causes of the Color Revolutions. // Journal of Democracy. - 2008. - №3. - P. 55 - 69.

13 См. Carothers T. The End of the Transition Paradigm. // Journal of Democracy. - 2002. - №1. - P. 5 - 21.

14 Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives. Conceptual Innovation in Comparative Research. // World Politics. - 1997. - №3. - P. 433 - 451; см. также Carothers T. Op. cit.; Levitsky S., Way L. The Rise of Competitive Authoritarianism. // Journal of Democracy. - 2002. - №2. - P. 51 - 65. 6 постсоветских государствах использовалась концепция патримониализма, уже опробованная на материале африканских стран Г. Ротом, М. Браттоном и Н. ван де Балле15.

Концепция патримониального господства предоставила возможность преодолеть теоретические затруднения при анализе новых режимов стран третьего мира, которые не обладали ни сильной государственной бюрократией, ни мощным аппаратом принуждения, ни легитимированными традицией или харизмой лидерами. Концепция предлагает схему, в которой лидер руководит государством, как своим владением (patrimonium) и, пользуясь управленческими полномочиями, извлекает выгоду от эксплуатации государственных ресурсов и перераспределения их между своими клиентами в обмен на поддержку16. Схема позволяла минимизировать обращения к остаточному объяснению господства харизматической легитимностью, иррациональной и трудноуловимой на уровне эмпирики.

В дальнейшем экономическая теория государства и новый институционализм помогали найти утонченное объяснение политических явлений прагматическими стратегиями агентов, одним из которых является государственное руководство17. Появилась возможность отследить влияние не только государственного агента, но и групп, получающих государственную ренту18. Используется также концепт «султанизма» - крайней формы веберовского патримониализма, характеризующейся неограниченным произволом властителя19. Веберовская идеально-типическая модель позволяла рассматривать патрон-клиентские отношения не как уходящий анахронизм,

15 Roth G. Personal Rulership, Patrimonialism, and Empire-Building in the New States. // World Politics. - 1968. - №2. - P. 194 - 206.; Bratton M., Valle N. van de Op. cit.

16 Weber M. Economy and Society. Berkeley: University of California Press, 1968. P. 231-237; см. также Roth. G. Op. cit.; Фисун А. Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типология. - Отечественные записки. - 2007. - №6. С. 8-28. '

17 North D. A Neoclassial Theory of the State. // Rational Choice. / Ed. by J. Elster. Oxford: Blackwell, 1986. P. 248 -260; North D. Institutions, Institutional Changes, and Economic Performance. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1990.

18 Hellman J.C. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions. // World Politics. -1998.-№2.-P. 203 -234.

19 Eke S. M., Kuzio T. Sultanism in Eastern Europe: The Socio-Political Roots of Authoritarian Populism in Belarus. // Europe-Asia Studies. - 2000. - №3. - P. 523 - 547; Guliyev F. Post-Soviet Azerbaijan: Transition to Sultanistic Semiauthoritarianism An Attempt at Conceptualization. // Democratizatsiya. - 2005. - № 3. - P. 393 - 436. 7 основывающийся на традиционных или иррациональных мотивах, но как равновесие рационально избранных стратегий агентов, которое может быть присуще различным режимам20. Кроме того, развивались методики эмпирического изучения патрон-клиентских отношений21. Схема позволяла вывести из тени неформальные институты, чье значение способно корректировать баланс сил, задаваемый формальными институтами . Матрица патримониального или патронального господства оказалась пригодна для объяснения посткоммунистического партийного строительства23 и новых политических изменений в СНГ24.

Патрональный подход также имеет свои ограничения. Во-первых, для него свойственен своего рода дуализм. Подход либо изучает отдельные (типичные) скрытые внутриэлитные сделки, либо рассматривает макропроцессы с допущением, что подобные сделки существуют повсеместно. Однако признаки патрон-клиентских связей как идеального типа прагматических отношений теоретически могут быть обнаружены и в тех режимах, где их значение меньше, чем значение профессионального бюрократического аппарата. Кроме того, силу патрональных сетей вряд ли возможно прямо измерить и сделать критерием сравнения. Например, электоральное влияние Аграрных партий в постсоветских государствах часто связано с наследованием из советских времен локальных сетей поддержки руководителей совхозов и колхозов, но те же самые сети поддержки могут быть замкнуты на «партии власти» или оппозиционные коммунистические силы. И напротив аграрные партии могут инкорпорировать коммунистов с их идеологическим ресурсом или сторонников

20 Так, Гюнтер Рот иллюстрирует модель патримониального господства различными примерами «кланов» в Политбюро ЦК КПСС, «клана» Кеннеди и персонализма в Таиланде и т.д. (См. Roth. Op. cit.), а Эйзенштадт и Ронигер последовательно описывают патрон-клиентские отношения по всему миру (Eisenstadt S., Roniger L. Patrons, Clients and Friends: Interpersonal Relations and the Structure of Trust in Society. Cambridge: Cambridge University Press, 1984).

21 Eisenstadt S., Roniger L. Op. cit.; Kettering S. The Historical Development of Political Clientelism. // Journal of Interdisciplinary History. - 1988. - №3. - P. 419 - 447.

22 Афанасьев M. H. Клиентелизм и российская государственность. M.: МОНФ, 2000; Darden К. Blackmail as а Tool of State Domination: Ukraine Under Kuchma. // East European Constitutional Review. - 2001. - №2-3. - P. 67 -71; Gel'man V. The Unrule of Law in the Making: The Politics of Informal Institution-Building in Russia. // Europe-Asia Studies. - 2004. - №7. - P. 1021 - 1040; Ilkhamov A. 2007. Op. cit.

23 Kitschelt H. et al. Post-Communist Party Systems. Cambridge: Cambridge University Press, 1999,

24 Hale H. 2005. Op. cit.; Hale H. 2006. Op. cit.; Фисун A. 2006. Указ. соч.; Фисун А. 2007. Указ. соч. 8 правящей элиты с ресурсом административным и т.д. То есть данные о поддержке Аграрных партий в разных государствах позволят судить о тактиках сельскохозяйственных руководителей, но не об их локальном влиянии. В этой связи определение того, какой режим «патрональнее», часто является трудноразрешимой задачей и требует привлечения глубокого экспертного знания. Особенно, если учитывать тот факт, что вполне прагматические неперсонализированные отношения могут маскироваться участниками под дружеские, также как и неформальные патрон-клиентские отношения.

Во-вторых, патрональный подход лучше всего объясняет устойчивость режимов - то, почему режимы не изменяются, в каких исключительных случаях изменения все-таки возможны и почему изменения незначительны. Точно так же подход в большей степени настроен акцентировать внимание на сходстве разнообразных политических режимов. Для объяснения различий между режимами и изменений режима во времени требуется подключения иных объяснительных концепций.

Следует заметить, что патрональный подход позволяет непротиворечиво принимать подобную помощь. Приложение патрон-клиентской модели к изучению постсоветских режимов в аспекте трансформаций позволит преодолеть ограничения, как транзитологического, так и патронального подходов. С одной стороны удается отказаться от имплицитной заданности формата нормального функционирования демократических институтов, от деления агентов в соответствии с артикулируемой ими идеологией на демократов, автократов и т.д., взамен получив несколько институционально корректируемых моделей рационального поведения агентов. С другой стороны совмещенный подход приобретает динамическую и сравнительную глубину благодаря накопленному в рамках изучения переходов набору интерпретаций режимных характеристик и инструментарию для анализа форматов разрешения противостояний, предшествующих трансформации.

Действительно, теория игр и новый институционализм позволяют описывать, как саму динамику противостояния, так и его исход. Данное направление позволило преодолеть двусмысленность концепции консолидации, которая в некоторых случаях могла трактоваться, как своего рода «привыкание» к институтам. Такое видение имело очевидный изъян, т.к. имплицитно предполагало, что отклонение от демократических образцов будет преодолено после того, как элиты «научатся» правильно обращаться с этими институтами, в первую очередь выборами. Между тем, реальность демонстрировала обратную картину - когда элиты, «научившись» обращаться с институтами, превращали их в орудие достижения собственных интересов. Этот сценарий, однако, вполне закономерен с точки зрения теории рационального выбора, взятой на вооружение институционалистами. Это исследовательское направление предполагает, что приверженность правилам возникает в условиях баланса сил, когда издержки, грозящие нарушителям, перевешивают возможные выгоды25. Поскольку институты, как правило, устанавливаются в ходе борьбы различных сил, институциональный формат режима можно рассматривать как следствие того или иного исхода борьбы, т.е. баланса сил борющихся сторон. Значительное преимущество одной из сторон (в предельном случае отсутствие соперников) позволяет закрепить выгодные этой стороне рамки, равенство сил способствует установлению приемлемого взаимно ограничивающего компромисса. Данная схема находит подтверждения и на материале постсоветских трансформаций26.

Приведенный обзор не может отразить всего многообразия литературы, посвященной постсоветским режимным изменениям, для подобных целей потребовалось бы массивное библиографическое издание. Здесь лишь кратко обозначены подходы, значимые для методологического дизайна данного исследования. Например, за скобками остались работы, анализирующие

25 Weingast B.R. The political foundation of Democracy and the Rule of Law. // American Political Science Review. -1997. - №2. - P. 245 - 263; Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации. Наброски к теории. // Полис. - 2001. - №1. - № 15 - 29; Мельвиль А.Ю. О траекториях посткоммунистических трансформаций. // Полис. - 2004. - №2. -С. 64- 75.

26 Frye Т. A Politics of Institutional Choice: Post-Communist Presidencies. Comparative Political Studies. - 1997. - №5. - P. 523-552; Jones Luong P. Op. cit.; McFaul M. 2002. Op. cit.; Shvetsova O. Resolving the Problem of Preelection Coordination: The 1999 Elections as an Elite Presidential "Primary". // The 1999-2000 Elections in Russia. / Ed. by V.L. Hesli, W.M. Reisinger. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. P. 213-231; Гельман В.Я. 2007. Указ. соч. этнические или экономические аспекты политики постсоветских государств или подходы, предлагающие обратиться к теориям революции.

Настоящее работа предполагает использование существующего инструментария политической науки для проведения сравнительного исследования с целью определить устойчивость различных типов политических режимов постсоветского пространства и выявить предпосылки их оформления. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. определить динамику полицентричности политических режимов постсоветских государств и с помощью созданной шкалы провести ее измерение;

2. в созданной типологии политических режимов выделить устойчивые и неустойчивые типы;

3. выявить влияние на полицентричность различных комбинаций структурных и агентских факторов, определить, какие из комбинаций способствуют переходу к тому или иному типу;

4. выявить механизмы действия обнаруженных закономерностей на материале проанализированных случаев.

Достижение этих задач требует: a) создания исследовательской модели анализа трансформаций политических режимов; b) верификации выдвинутых гипотез на материале 15-ти постсоветских государств.

Объектом исследования являются политические режимы бывших республик СССР. Основанием сравнения служат советское политическое наследство и специфическая необходимость множественной трансформации (в политической, экономической и национальной сферах). За рамки исследования выведены случаи «непризнанных» государств, поскольку отсутствие мирового дипломатического признания задает принципиально иные акценты политических процессов - влечет чрезвычайный характер режима и отсрочку реформ. Таким образом, «непризнанные республики» не соответствуют основанию сравнения. Предметом данного исследования являются закономерности трансформаций политических режимов. Фокус изучения направлен на общие закономерности процессов, а не на специфику постсоветской ситуации. Выводы могут быть приложены и к более широкому набору политических режимов при соответствующем изменении оснований для сопоставления.

Научная новизна исследования. С одной стороны теме действительно посвящен значительный объем публикаций. В результате траектории большей части постсоветских государств получили научное объяснение, разве что несколько меньше внимания уделялось странам Центральной Азии. Однако эти исследования отвечают в основном на частные вопросы, например, о закономерностях политических изменений в том или ином государстве или группе соседних государств. Публикации, тестирующие гипотезы для всех постсоветских режимов, появляются значительно реже. Хотя это позволило бы избежать возможных теоретических противоречий и риска объяснений ad hoc.

Данная работа представляет собой комбинацию макрокаузального анализа пятнадцати постсоветских государств с параллельным показом теории27. В рамках данной работы предпринимается попытка преодолеть ограниченности угла зрения «одна страна — один случай» и акцентировать внимание не только на стартовой и условной финальной точке. Фиксация промежуточных изменений как финальных для одного субкейса и стартовых для следующего позволяет преодолеть риски детерминистского спрямления объяснительной модели и преувеличения влияния исконных культурных факторов и «родовых травм». Оформление и функционирование режима на каждом этапе в рамках одного государства рассматривается как отдельный случай. Для анализа используется сочетание применяемых в транзитологическом направлении

27 Skocpol T., Sommers M. The Uses of Comparative History in Macrosociological Inquiry. // Comparative Studies in Society and History. - 1980. - № 2. - P. 174 - 198. неоинституциональных объяснительных моделей, патрональный подход, а также чувствительная методика булевой алгебры28.

Методологическая основа исследования. Базовой теоретической парадигмой работы являются новый институционализм, опирающийся на теорию рационального выбора, и теория элит. Предполагается, что институты устойчивы29 и могут иметь конструирующую и предписывающую силу30. В качестве главных акторов политического процесса в ракурсе исследования находятся элиты, т.е. группы, оказывающие влияние на принципиальные

31 решения (principal decision makers). Политическая элита в целом рассматривается как совокупность элитных групп. Элитные группы, обладающие контролем над исполнительной властью, определяются как правящая элита. Акторы рассматриваются как рациональные индивиды, чьи интересы и стратегии зависят от институционального дизайна. Институты могут подвергаться изменениям в результате противостояния акторов, либо в случае, если один из акторов занимает доминирующее положение и не считается с другими. Массы как участники политического процесса могут оцениваться не как самостоятельный актор, но как поставщик ресурса поддержки, мобилизуемый элитными группами. В этом смысле руководство массового движения, претендующего на политическое влияние, может рассматриваться как политическая элита, обладающая ресурсом массовой поддержки.

Элиты используют возможности политического влияния (политический ресурс) для обмена ресурсами с политическими брокерами, формируя патрональные сети. Под патрональными сетями в данной работе подразумевается предельно широкий набор устойчивых прагматических взаимодействий на основе описанной схемы обмена. Политическими

28 Ragin С.С. The Comparative Method. Moving Beyond Qualitative and Quantitative Strategies. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1989. P. 85 - 124.

29 North D. Institutions, Institutional Changes, and Economic Performance. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1990. P. 6-10.

30 Weingast В. Op. cit.

31 Burton M., Gunther R. and Higley J. Introduction: elite transformation and democratic regimes. // Elites and Democratic Consolidation in Latin America and Southern Europe. / Ed. by J. Higley, R. Gunther. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1992. P. 1 - 37. брокерами, включающимися в сеть, могут быть разного рода коллективные и индивидуальные агенты и заинтересованные группы (группы рентоискателей -rent-seeking groups) - представители бизнеса, силовые группы, региональные элиты32, даже знаменитые деятели искусства и т.д. Частным случаем патрональных сетей являются политические машины, производящие обмен электоральной поддержки на услуги владельца политического офиса33. Региональные политические машины могут включаться в патрональные сети элит. Ключевым для настоящей работы является не столько личностный характер патрон-клиентских связей и маскировка под дружбу, но взаимовыгодное содержание этих связей без их формализации.

Выбор политическими брокерами патрона задается рамками политического режима. Такие характеристики режима как конституционный баланс сил президента и парламента и монолитность политического пространства определяют количество ресурсных центров, патрональные сети которых привлекательны для политических брокеров. Моноцентричности политических режимов способствует больший объем президентских полномочий, полицентричности режима способствует больший объем полномочий у парламента. Фрагментация политического пространства, т.е. представленность альтернативных правящей элите элитных групп, способствует полицентричности режима, тогда как монолитность, т.е. отсутствие альтернативных элитных групп, способствует моноцентричности.

Основные понятия. Необходимо определить основные термины, используемые в диссертационной работе.

Моноцентричность — характеристика режима, при котором политические ресурсы государства контролируются одной группой акторов. Полицентричность - характеристика режима, при котором политические ресурсы государства контролируются несколькими группами акторов.

32 Здесь и далее регионом называется субнациональная административно-территориальная единица, например, область.

33 Scott J. Corruption, Machine Politcics and Political Change. // American Political Science Review. - 1969. - №4. - P. 1142 - 1153; Scott J. Patron-Client Politics and Political Change in Southeast Asia. // American Political Science Review. - 1972. - №1. - P. 91 - 113.

Конституционный баланс — закрепленное в конституционном законодательстве соотношение полномочий президента и парламента.

Монолитность режима - степень контроля правящей элиты над органами власти центра и регионов. Обратной характеристикой является фрагментация режима - степень влияния альтернативных правящей элите элитных групп в органах власти центра и регионов.

Устойчивость режима характеризуется сохранением конфигурации конституционного баланса и монолитности.

Зависимыми переменными являются конституционный баланс и монолитность режима. Независимыми переменными — преемственность элиты, наличие доминирующего государственного лидера, влияние партий, европейское расположение, наличие пограничных конфликтов, а также сложность субнационального деления, наличие этнотерриториального раскола, влияние «местничества», ротация элиты.

Для анализа используется метод булевой алгебры. В соответствии с методом, переменным присваивается значения 1 или 0, далее выявляется влияние на зависимые переменные, как отдельных независимых переменных, так и их комбинаций.

Эмпирическая основа. Для измерения зависимых переменных анализируется конституционное законодательство и электоральная статистика государств. Измерение независимых переменных требует анализа политического процесса в государствах, биографий лидеров, региональной структуры, демографической и экономической статистики.

Структура работы. Первая глава «Исследовательская модель» посвящена обоснованию и операционализации зависимых и независимых переменных. В первой части предлагается двухмерная шкала измерения режима на основе зависимых переменных монолитности и конституционного баланса и выстраивается типология политических режимов. . Во второй части обосновываются гипотезы о влиянии различных агентских и структурных факторов и операционализируются независимые переменные.

Вторая глава «Тестирование гипотез» посвящена измерению переменных и проверке их связей. Методом булевой алгебры на материале постсоветских режимов выводятся уравнения для сильного суперпрезиденицализма, смешанного конституционного баланса и доминирования парламента во внутренней политике. А так же для высокой монолитности и высокой фрагментации.

В третьей главе «Анализ случаев» полученная во второй главе теоретическая модель применяется для рассмотрения динамики режимных трансформаций в пятнадцати постсоветских государствах. Сначала проанализированы страны с устойчивыми режимными конфигурациями, затем - страны, в которых изменилась только монолитность режима, затем - страны, характеризовавшиеся трансформациями конституционного баланса.

В Заключении представлены полученные выводы.

Список научной литературыГилев, Алексей Владимирович, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Абазов Р. Политические преобразования в Кыргызстане и эволюция президентской системы. // Центральная Азия и Кавказ. - 1999. - №1. Электронный ресурс.. URL: http://www.ca-c.org/journal/cac-02-1999/st06abazov. shtml.

2. Амрекулов Н. Жузы в социально-политической жизни Казахстана. // Центральная Азия и Кавказ. 2000. №3. Электронный ресурс. URL: http://www.ca-c.org/journal/cac-09-2000/16.Amrek.shtml.

3. Афанасьев М. Н. Клиентелизм и российская государственность. М.: МОНФ, 2000. 320 с.

4. Ашихмина Я.Г., Панов П.В., Подвинцев О.Б. О критериях оценки выборов. // Полис. 2004. - №4. - С. 139 - 146.

5. Белорусский ежегодник 2004. / Ред. выпуска С. Наумова. Вильнюс: Институт Беларуси, 2005. 531 с.

6. Брутер В. Политические процессы в Молдове в 1988-2003 гг. Электронный ресурс. URL: http://www.igpi.ru/bibl/igpipubl/moldova-brooter.html.

7. Булуктаев Ю. Выборы-2004 в Казахстане: стратегия и тактика политических партий. Электронный ресурс. URL: http://www.ca-с. org/j ournal/2005-01 -rus/02. bulprimru. shtml.

8. Бушков В.И., Микульский Д.В. Анатомия гражданской войны в Таджикистане. Электронный ресурс. URL: http://www.ca-c.org/datarus/st08bush.shtml.

9. Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации. Наброски к теории. // Полис. 2001. - №1. - № 15 - 29.

10. Гельман В.Я. Уроки украинского. // Полис. 2005. - №1. - С. 36 - 49.

11. Гельман В.Я. Из огня да в полымя? Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе. // Полис. 2007. - №2. - С. 81 - 108.

12. Гельман В.Я. Украина: фрагментированное пространство. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа,2007. С. 75 140.

13. Гилев А. Массовая мобилизация в условиях цветных революций: мифологическое измерение. // Вестник Пермского университета. Серия «Политология». 2007. - №1. - С. 85 - 93.

14. Гилев А. Межэлитные взаимодействия в условиях «цветных революций». // Вестник Пермского университета. Серия «Политология». 2007. - № 2. - С. 109- 122.

15. Голосов Г.В. Пределы электоральной инженерии: «Смешанные несвязанные» избирательные системы в новых демократиях. // Полис. 1997. -№3.-С. 102-113.

16. Голосов Г.В. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993. // Первый электоральный цикл в России (1993-1996). / Под ред. В.Я. Гельмана, Г.В. Голосова, Е.Ю. Мелешкиной. М.: Весь Мир, 2000. С. 77- 105.

17. Голосов Г.В. Сфабрикованное большинство: конверсия голосов в места на думских выборах 2003 г. Полис. 2005. - №1. - С. 108 - 119.

18. Голосов Г.В. Электоральный авторитаризм в России. // Pro et Contra.2008.-№1.-С. 22-35.

19. Горак С. Туркменистан после Туркменбаши. К вопросу о трансформации режимов личной власти. // Политэкс. 2007. - №3. - С. 62 - 78.

20. Гулиев Г. Трудная история Милли Меджлиса (Национального Собрания) Азербайджана. // Азербайджан и Россия: общества и государства. / Ред. Д.Е. Фурман. М.: Летний сад, 2001. С. 234 255.

21. Добронравии Н. Кыргызстан: От ошской трагедии до «народной революции». // СССР после распада. / Под ред. О.Л. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 473 496.

22. Добронравии Н. Таджикистан: распад и расцвет национального государства. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 499 517.

23. Добронравии Н. Туркменистан: великое одиночество. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 519- 540.

24. Дракохруст Г., Дракохруст Ю., Фурман Д. Трансформация партийнойсистемы Белоруссии. // Белоруссия и Россия: общества и государства. / Ред. Д.Е. Фурман. М.: Права человека, 1998. С. 106 152.

25. Жогорку Кенеш: презентация для граждан. / 3. Курманов, Г. Маматкеримова, К. Турдалиев и др. Бишкек: Жогорку Кенеш KP, Европейский Союз, Программа Развития Организации Объединенных Наций, 2007. 47 с.

26. Зазнаев О. Индексный анализ полупрезидентских государств Европы. // Полис. 2007. - №2. - С. 146 - 164.

27. Заостровцев А.П. Беларусь: закрытое общество. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 141-184.

28. Заостровцев А.П. Казахстан: автократическая модель экономического взлета// СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 263 293.

29. Заостровцев А.П. Молдова: возвращение из ниоткуда? // СССР после распада. / Под ред. О.Л. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 415-450.

30. Звягельская И. Таджикистан как зеркало «исламской революции». // Pro et Contra. 2000. - №3. - С. 48-62.

31. Киргизский переворот. М.: Европа, 2005. 224 с.

32. Кирх A.B. Карта политических сил в Эстонии. // Социологические исследования. 1990. - №12. - С. 51 - 58.

33. Князев А. Переворот 24 марта 2005 г. в Киргизии. Бишкек, 2007. 272 с.

34. Колоницкий Б.И. Армения: большие конфликты маленькой страны. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 295 344.

35. Колоницкий Б.И. Постсоветская Грузия, в СССР после распада. // СССР после распада. / Под ред. O.JI. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. С. 345 394.

36. Коктыш К.Е. Трансформация политического режима в Республике Беларусь. 1990-1999. М.: МОНФ; Издательский центр научных и учебных программ, 2000. 188 с.

37. Куртов А. Конституционное устройство Республики Армения. // Армения проблемы независимого развития. / Под общ. ред. Е.М. Кожокина. М.: РИСИ, 1998. С. 9 72.

38. Куртов А. Демократия выборов в Казахстане: Авторитарная эволюция. // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2000. - №2. - С. 2 -10.

39. Куртов А. Проблема конституционного развития Казахстана. Электронный ресурс. URL: http://www.ia-centr.ru/archive/publicdetails9537.html?id=150.

40. Кынев А. Институт президентства в странах Центральной и Восточной Европы как индикатор процесса политической трансформации. // Полис. 2002.- №2. С. 126- 137.

41. Кынев А. Эффекты «майдана»: Политическая система Украины после кризиса 2004 г. // Полис. 2005. - №1. - С. 63 - 71.

42. Кынев А. Кыргызстан до и после «Тюльпановой революции». Электронный ресурс. URL:http://www.stratagema.org/polittechnology.php?nws=gql4p 1781632563.

43. Макаренко Б. «Цветные революции» в контексте демократического транзита. // Мир перемен. 2005. - №3. - С. 107 - 124.

44. Макфол М. Пути трансформации посткоммунизма. // Pro et Contra. 2005.- №2. С. 92- 107.

45. Маркаров А. Полупрезиденциализм в контексте постсоветской трансформации. // Политэкс. 2006. - №2. - С. 279 - 288.

46. Мельвиль А.Ю. О траекториях посткоммунистических трансформаций. // Полис. 2004. - №2. - С. 64 - 75.

47. Миронюк М.Г., Тимофеев И.Н., Ваславский Я.И. Универсальные сравнения с использованием количественных методов анализа. // Полис. 2006. - №5. - С. 39-57.

48. Митяев В.Г. Внутриполитические процессы в независимой Армении. // Армения проблемы независимого развития. / Под общ. ред. Е.М. Кожокина. М.: РИСИ, 1998. С. 73 138.

49. Мусабеков Р. Исторические особенности формирования азербайджанских элит // Политическая элита. Политический ежегодник. Русский биографический ин-т. -М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 107 114.

50. Ниязи А. Таджикистан: Региональные аспекты конфликта (1990-е гг.). Электронный ресурс. URL: http://poli.vub.ac.be/publi/etni-l/niayzi.htm.

51. Олкотт М.Б. Казахстан: непройденный путь. М. Московский центр Карнеги; Гэндальф, 2003. 354 с.190. «Оранжевая революция». Украинская версия: Сборник. М.: «Европа», 2005. 472 с.

52. Петросян Д. Команда Кочаряна начинает и. // Центральная Азия. 1998. №16. Электронный ресурс. URL: http://www.ca-c.org/journal/16-1998/st09petrosj an. shtml.

53. Петросян Д. К итогам парламентских выборов в Армении. Электронный ресурс. URL: http://www.ca-c.org/journal/cac-05-1999/st03dpetrosjan.shtml.

54. Политическая картина Украины. Электронный ресурс. URL: http://igpi.ru/bibl/igpipubl/pogreb/pogreb-politic.html.

55. Политическая ситуация в Грузии. Электронный ресурс. URL: http ://www.nlvp .ru/print/3 2 .html.

56. Политические партии в Белоруссии необходимая часть гражданского общества: Материалы семинара. / Авт.-сост. А. Ф еду та, О. Богуцкий, В. Мартинович. Минск: Фонд имени Фридриха Эберта, 2003.

57. Сморгунов Л. Сравнительная политология: теория и методология измерения демократии. СПб, 1999. 376 с.

58. Социально-политическая ситуация в Украине. Электронный ресурс. URL: http://www.analitik.org.ua/ukr/analytics/2002/2002-10.

59. СССР после распада. / Под ред. О.Л. Маргания, Д.Я. Травина. СПб.: Экономическая школа, 2007. 540 с.

60. Федута А.И. Власть на троих: (Белорусская элита в год великой трансформации). //Новое литературное обозрение. 2007. - №83. - С. 94 - 121.

61. Фесенко В.В. Политическая элита Украины: Противоречия формирования и развития. // Полис. 1996. - №6. - С. 88 - 95.

62. Фисун А. Политическая экономия «цветных революций»: Неопатримониальная интерпретация. // Прогнозис. 2006. - №3. - С. 211 - 244.

63. Фисун А. Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типология. // Отечественные записки. 2007. - №6. - С. 8 - 28.

64. Фурман Д.Е. Постсоветский политический режим Казахстана. М.: НЕ РАН, Огни, 2004. 104 с.

65. Фурман Д.Е. Молдавские молдаване и молдавские румыны. // Прогнозис. 2007. - №1. - С. 278-315.

66. Фурман Д., Абасов А. Азербайджанская революция. // Азербайджан и Россия: общества и государства. / Ред. Д.Е. Фурман. М.: Летний сад, 2001. С. 118-175.

67. Хейл Г. Президентский режим, революция и демократия. // Pro et Contra. -2008.-№1.-С. 6-21.

68. Чиналиев У.К. Кыргызстан на пути к демократии: Трансформация политической системы. М.: РГГУ, 2004. 285 с.

69. Шейнис В. Взлет и падение российского парламента: Переломные годы в российской политике (1985-1993). Т. 1. М.: Московский Центр Карнеги, ИНДЕМ, 2005. 703 с.

70. Шейнис В. Взлет и падение российского парламента: Переломные годы в российской политике (1985-1993). Т. 2. М.: Московский Центр Карнеги, ИНДЕМ, 2005. 771 с.

71. Щербак А. Коалиционная политика российских партий. // Второй электоральный цикл в России. / Под ред. В.Я. Гельмана, Г.В. Голосова, Е.Ю. Мелешкиной. М.: Весь мир, 2002. С. 107 - 132.

72. Щербак А., Эткинд А. Призраки Майдана бродят по России: Превентивная контрреволюция в российской политике. // Неприкосновенный запас. 2005. - №5. - С. 22 - 32.

73. Alieva L. Azerbaijan's Frustrating Elections. // Journal of Democracy. 2006. -№2.-P. 147-160.

74. Altstadt A.L. Azerbaijan's Struggle toward democracy. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 110 -155.

75. Beissinger M.R. Structure and Example in Modular Political Phenomena: The Diffusion of Bulldozer/Rose/Orange/Tulip Revolutions. // Perspectives on Politics. -2007.- №5. -P. 259-276.

76. Bratton M. and van de Valle N. Democratic Experiments in Africa. Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.307 р.

77. Carothers T. The End of the Transition Paradigm. // Journal of Democracy.2002.-№i.-p. 5-21.

78. Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives. Conceptual Innovation in Comparative Research. // World Politics. 1997. - №3. - P. 433 - 451.

79. Collins K. Clans, Pacts and Politics in Central Asia. // Journal of Democracy. -2002.-№1.-P. 137- 152.

80. Collins K. Clan Politics and Regime Transition in Central Asia. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. 376 p.

81. Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

82. Cornell S. Democratization Falters in Azerbaijan. // Journal of Democracy -2001.-№2.-P. 118-131.

83. Crowther W.E. Development of the Moldovan Parliament. One Decade after Independence: Slow Going. // The Journal of Legislative Studies. 2007. - №1. - P. 99 - 120.

84. D'Anieri P. The last hurrah: the 2004 Ukrainian presidential elections and the limits of machine politics. // Communist and Post-Communist Studies. 2005. - №2. -P. 231 -249.

85. Darden K. Blackmail as a Tool of State Domination: Ukraine Under Kuchma. //East European Constitutional Review. 2001. - №2-3. - P. 67 - 71.

86. Darden K. The Integrity of Corrupt States: Graft as an Informal State Institution. // Politics and Society. 2008. - № 1. - P. 35 - 60.

87. Democratic changes and authoritarian reactions in Russia, Ukraine, Belarus and Moldova. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 386 p.

88. Devdariani J. Georgia: The Rise and Fall of Façade Democracy. // Democratizatsiya. 2004. - №1. - P. 79 - 115.

89. Diamond L. Thinking about Hybrid Regimes. // Journal of Democracy. 2002. -№2. -P. 21-35.

90. Dudwick N. Political transformations in post-communist Armenia: images and realities. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 69 109.

91. Eke S. M., Kuzio T. Sultanism in Eastern Europe: The Socio-Political Roots of Authoritarian Populism in Belarus. // Europe-Asia Studies. 2000. - №3. - P. 523 -547.

92. Di Maggio P. and Powell W. The Iron Cage Revisited: Institutional Isomorphism and Collective Rationality in Organizational Fields. // American Sociological Review. 1983. - №48. - P. 147 - 160.

93. Eisenstadt S., Roniger L. Patrons, Clients and Friends: Interpersonal Relations and the Structure of Trust in Society. Cambridge: Cambridge University Press, 1984. 343 p.

94. Fairbanks C.H. Georgia's Rose Revolution. // Journal of Democracy. 2004. -№2.-P. 110-124.

95. Fierman W. Political development in Uzbekistan: democratization?. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 360 408.

96. Fish M.S. Mongolia: Democracy without Prerequisites. // Journal of Democracy. 1998. - №3. - P. 127 - 141.

97. Fish M.S. Democracy Derailed in Russia: The Failure of Open Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

98. Fiye T. A Politics of Institutional Choice: Post-Communist Presidencies. Comparative Political Studies. 1997. - №5. - P. 523 - 552.

99. Fuhrmann M. A Tale of Two Social Capitals. // Problems of Post-Communism. 2006. - №6. - P. 16-29.

100. Gaidys V. The Emergence of the Lithuanian Political Elite. // The New Elite in Post-Communist Eastern Europe. / Ed. by V. Slapentokh, C. Vanderpool, B. Doktorov. College Station: Texas A&M University Press, 1999. P. 120 143.

101. Gel'man V. The Unrule of Law in the Making: The Politics of Informal Institution-Building in Russia. // Europe-Asia Studies. 2004. - №7. - P. 1021 - 1040.

102. Guliyev F. Post-Soviet Azerbaijan: Transition to Sultanistic Semiauthoritarianism An Attempt at Conceptualization. // Democratizatsiya. 2005. -№ 3. - P. 393 -436.

103. Gullette D. Theories on Central Asian factionalism: the debate in political science in wider implications. // Central Asian Survey. 2007. - №3. - P. 373 - 387.

104. Hale H.E. Regime Cycles. Democracy and Autocracy in Post-Soviet Eurasia. // World Politics. 2005. - №1. - P. 133 - 165.

105. Hale H. Democracy or autocracy on the march? The colored revolutions as normal dynamics of patronal presidentialism. // Communist and Post-Communist Studies. 2006. - №3. - P. 305 - 329.

106. Hale H. Eurasian polities as hybrid regimes: The case of Putin's Russia. // Journal of Eurasian Studies. 2010. - №1. - P. 33-41.

107. Held D. Models of Democracy. Cambridge: Polity Press, 2006. 338 p.

108. Hellman J.C. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions. // World Politics. 1998. - №2. - P. 203 - 234.

109. Herron E. State Institutions, Political Context and Parliamentary Elections in Ukraine, 2000-2006. // Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2007. - №1. - P. 57-76.

110. Huskey E. The Rise of Contested Politics in central Asia: Elections in Kyrgyzstan, 1989-1990. //Europe-Asia Studies. 1995. - №5. - P. 813 - 833.

111. Huskey E. Kyrgyzstan: the Fate of Political Liberalization. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 242 276.

112. Ilkhamov A. The Limits of Centralization: Regional Challenges in Uzbekistan. // The Transformation of Central Asia. / Ed. by P. Jones Luong. Ithaca and London: Cornell University Press, 2004. P. 159 -181.

113. Ilkhamov A. Neopatrimonialism, interest groups and patronage networks: the impasses of the governance system in Uzbekistan. // Central Asian Survey. 2007. -№1. - P. 65 - 84.

114. Issues in Democratic Consolidation: The New South American Democracies in Comparative Perspective. / Ed. by S. Mainwaring, G. O'Donnell, J.S. Valenzuela. Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 1993. 357 p.

115. Ishiyama J.T., Kennedy R. Superpresidentialism and Political Party Development in Russia, Ukraine, Armenia and Kyrgyzstan. // Europe-Asia Studies. -2001.-№8.-P. 1177-1191.

116. Jones Luong P. Institutional Changes and Political Continuity in Post-Soviet Central Asia: Power, Perceptions, and Pacts. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. 322 p.

117. Kettering S. The Historical Development of Political Clientelism. // Journal of Interdisciplinary History. 1988. - №3. - P. 419 - 447.

118. Kitschelt H. et al. Post-Communist Party Systems. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. 457 p.

119. Krickus R. Democratization in Lithuania. // The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 290 333.

120. Levitsky S., Way L. The Rise of Competitive Authoritarianism. // Journal of Democracy. 2002. - №2. - P. 51 - 65.

121. Levitsky S., Way L. International Linkage and Democratization. // Journal of Democracy. 2005. - №3. - P. 20 - 34.

122. Linz J. The Perils of Presidentialism. // Journal of Democracy. 1990. - №1. -P. 51-70.

123. Linz J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1996.

124. Mainwaring S. Presidentialism, Multipartism, and Democracy: The Difficult Combination. // Comparative Political Studies. 1993. - №2. - P. 198 - 228.

125. March L. Socialism with Unclear Characteristics: The Moldovan Communists in Government. // Democratizatsiya. 2004. - №4. - P. 507 - 524.

126. Markarov A. Regime Formation and Development in Armenia. Электронный ресурс. URL: http://srch. slav.hokudai.ac.jp/coe21 /publish/по 14ses/12markarov.pdf.

127. Matsuzato K., Gudzinskas L. An Eternally Unfinished Parliamentary Regime? Semipresidentialism as a Prism to View Lithuanian Politics. // Acta Slavica Iaponica. -2006. -№23. -P. 146- 170.

128. Matsuzato K. A Populist Island in an Ocean of Clan Politics. // Europe-Asia Studies. 2004. - №2. - P. 235 - 261.

129. Matsuzato K. Semipresidentialism in Ukraine: Institutionalist Centrism Rampant Clan Politicks. // Democratizatsiya. 2005. - №1. - P. 45 - 58.

130. Matsuzato K. Differing Dynamics of Semipresidentialism across Euro/Eurasian Borders: Ukraine, Lituania,1 Poland, Moldova, and Armenia. // Democratizatsiya. -2006. -№3.- P. 317-345.

131. McFaul M. The Perils of Protracted Transition. // Journal of Democracy. -1999.-№2. -P. 4- 18.

132. McFaul M. Explaining Party Formation and Non-Formation in Russia: Actors, Institutions, and Chance. // Comparative Political Studies. 2001. - №10. - P. 1159 -1187.

133. McFaul M. The Fourth Wave of Democracy and Dictatorship. Noncooperative Transitions in the Postcommunist World. // World Politics. 2002. - №2. - P. 212 -244.

134. Meleshevich A.A. Party Systems in Post-Soviet Countries: A Comparative Study of Political Institutionalization in the Baltic States, Russia and Ukraine. NY: Palgrave Macmillan, 2007. 262 p.

135. Mihalisko K. Belarus: Retreat to authoritarianism. // Democratic changes an authoritarian reactions in Russia, Ukraine, Belarus, and Moldova. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 223 281.

136. Moser R.G. Executive-Legislative Relations in Russia, 1991-1999. // Russian politics: challenges for democratization. / Ed. by Z. Barany, R.G. Moser. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 64 103.

137. North D. A Neoclassial Theory of the State. // Rational Choice. / Ed. by J. Elster. Oxford: Blackwell, 1986. P. 248 260.

138. North D. Institutions, Institutional Changes, and Economic Performance. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1990. 164 p.

139. Ochs M. Turkmenistan: the quest of stability and control. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 312 359.

140. Offe C. Varieties of Transition. The East European and East German Experience. Cambridge, UK: Polity Press, 1996. 249 p.

141. O'Donnell G., Schmitter P. Transitions from Authoritarian Rule. Tentative Conclusions about Uncertain Democracies. Baltimore and London: Johns Hopkins University Press, 1986. 256 p.

142. Olcott M.B. Democratization and Growth of Political Participation in Kasakstan. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 201 241.

143. Olson D.M., Norton F. Post-Communist and Post-Soviet Parliaments: Divergent Paths from Transition. // The Journal of Legislative Studies. 2007. - №1. -P. 164- 196.

144. Pabriks A., Stokenberga A. Political Parties and the Party System in Latvia. // Post-Communist EU Member States. Parties and Party Systems. / Ed. by S. Jungerstam-Mulders. Aldershot: Ashgate? 2006. P. 51 68.

145. Pelkmans M. On transition and revolution in Kyrgyzstan. // The European Journal of Anthropology. 2005. - №46. - P. 147 - 157.

146. Plakans A. Democratization and political participation in post-communist societies: the case of Latvia. // The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 245-289.

147. Quinlan P.D. Moldova under Luchinschi. // Democratizatsiya. 2002. - №1. -P. 83 - 102.

148. Quinlan P.D. Back to Future: An Overview of Moldova Under Voronin. // Democratizatsiya. 2004. - №4. - P. 485 - 504.

149. Protsyk O., Wilson A. Centre politics in Russia and Ukraine. Patronage, Power and Virtuality. // Party Politics. 2003. - №6. - P. 703 - 727.

150. Ragin C.C. The Comparative Method. Moving Beyond Qualitative and Quantitative Strategies. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1989. 185 p.

151. Raun T. Democratization and political development in Estonia. // The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 334 374.

152. Roper S.D. From Semi-Presidentialism to Parliamentarism: Regime Change and Presidential Power in Moldova. // Europe-Asia Studies. 2008. - №1. - P. 113 -126.

153. Roth G. Personal Rulership, Patrimonialism, and Empire-Building in the New States. // World Politics. 1968. - №2. - P. 194 - 206.

154. Rustow D.A. Transitions to Democracy. Toward a Dynamic Model. // Comparative Politics. 1970. - №3. - P. 337 - 363.

155. Rutland P. The Politics of Economic Stagnation in the Soviet Union: The Role of Local Party Organs in Economic Management. Cambridge, 1993. 297 p.

156. Rutland P. Democracy and Nationalism in Armenia. // Europe-Asia Studies. -1994.-№5.-P. 839-861.

157. Sartori J. Concept Misformation in Comparative Politics. // American Political Science Review. 1970. - №4. - P. 1033 - 1053.

158. Skocpol T., Sommers M. The Uses of Comparative History in Macrosociological Inquiry. // Comparative Studies in Society and History. 1980. -№2.-P. 174- 198.

159. Scott J. Corruption, Machine Politics and Political Change. // American Political Science Review. 1969. - №4. - P. 1142 - 1153.

160. Scott J. Patron-Client Politics and Political Change in Southeast Asia. // American Political Science Review. 1972. -№1.- P. 91-113.

161. Shugart M.S., Carey J.S. Presidents and Assemblies: Constitutional Design and Electoral Dynamics. Cambridge, 1992. 316 p.

162. Shugart M.S. The Inverse Relationship between Party Strength and Executive Strength: A Theory of Politicians' Constitutional Choices. // British Journal of Political Science. 1998. - №1. - P. 1 - 29.

163. Siaroff A. Comparative presidencies: The inadequacy of the presidential, semi-presidential and parliamentary distinction. // European Journal of Political Research. -2003.-№42.-P. 287-312.

164. Shvetsova O. Resolving the Problem of Preelection Coordination: The 1999 Elections as an Elite Presidential «Primary». // The 1999-2000 Elections in Russia. / Ed. by Y.L. Hesli, W.M. Reisinger. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. P. 213 -231.

165. Slider D. Democratization in Georgia. // Conflict, cleavage and change in Central Asia and Caucasus. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 156 198.

166. Snapkovskii V. Typology of the Modern Byelorussian Elite. // The New Elite in Post-Communist Eastern Europe. / Ed. by V. Slapentokh, C. Vanderpool, B. Doktorov. College Station: Texas A&M University Press, 1999. P. 101-119.

167. Taagepera R. Meteoric Trajectory: The Res Publica Party in Estonia. // Democratization. 2006. - №1. - P. 78 - 94.

168. Temirkulov A. Informal actions and institutions in mass mobilization: the periphery in Tulip Revolution. // Central Asian Survey. 2008. - №3. - P. 317 - 355.

169. The consolidation of democracy in East-Central Europe. / Ed. by K. Dawisha, B. Parrott. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 389 p.

170. Way L. Pluralism by Default in Moldova. // Journal of Democracy. 2002. -№4.-P. 127-141.

171. Way L. Authoritarian State Building and the Sources of Regime Competitiveness in the Fourth Wave. // World Politics. 2005. - №2. - P. 231 - 261.

172. Way L. The Real Causes of the Color Revolutions. // Journal of Democracy. -2008.-№3.-P. 55-69.

173. Weber M. Economy and Society. Berkeley: University of California Press, 1968. 640 p.

174. Weingast B.R. The political foundation of Democracy and the Rule of Law. // American Political Science Review. 1997. - №2. - P. 245 - 263.

175. Willerton J.P. Patronage and politics in the USSR. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. 305 p.

176. Wilson A. Ukraine: Two Presidents and their Powers. // Postcommunist Presidents. / Ed. by R. Taras. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 67

177. Wilson A. Ukraine's Orange Revolution. New Haven; London: Yale University Press, 2005. 232 p.

178. Wilson A., Birch S. Voting stability, Political Gridlock: Ukraine's 1998 Parliamentary Elections. // Europe-Asia Studies. 1999. - №6. - P. 1039 - 1068.

179. Wolczuk K. Moulding of Ukraine: The Constitutional Politics of State Formation. Budapest: Central European University Press, 2001. 315 p.105.