автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Должное и сущее как категории культурно-исторического процесса

Текст диссертации на тему "Должное и сущее как категории культурно-исторического процесса"

^ VI.' ^ •••■'•'

Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ЯКОВЕНКО Игорь Григорьевич

ДОЛЖНОЕ И СУЩЕЕ КАК КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА (НА МАТЕРИАЛЕ РОС51и)

Специальность 24.00.01 -Теория культуры

Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии

Научный консультант

кандидат филологических наук доцент И.В. КОНДАКОВ

Москва 1999

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОГЛ&ВЛ6НИ6 • « « » » • о « « о • о » « • « « • t « « • » • « « о » » » о о « « о « е в с о о о 2

Введение .............................................. 3

ГЛАВА I. Дробление синкрезиса культуры

(Генезис должного и сущего) .................20

§1. Должное и сущее: общая характеристика категорий..20 §2. Должное и сущее в большой истории ...............4 3

ГЛАВА II. Мир должного/сущего в космосе

традиционной русской ментальности ........ 82

§ 1. Природа должного .......................................................82

§2. Социальные практики должного ...................116

§3. Должное/сущее и идеологические институты .......125

Глава III. Должное/сущее в социальной эмпирии

России XX века ............................136

§1. Должное и его носители .........................136

§2. Должное и его социокультурные альтернативы......149

§3. Размывание концепта должное/сущее ..............159

Заключение ...........................................181

Список литературы ....................................185

ВВЕДЕНИЕ

И предложенная тема, и проблемный ракурс её рассмотрения, а также характер материала и методы его интерпретации, как и все иные компоненты научного дискурса в данной работе, относятся к сфере культурологии. Эта молодая, определяющаяся в своих предметных и методологических границах дисциплина, представлена сегодня пугающим разнообразием самых различных концепций, парадигм и самоопределений. Не имея возможности^ пускаться в запутанный и бесплодный в смысле установления категориально-терминологического согласия разговор о том, что такое культура и ^соответственно, культурология, ограничимся кратким определением собственной позиции.

В данной работе культура понимается как структурно и исторически самоорганизующаяся система смыслов человеческого существования. Соответственно, из всех многообразных срезов культурологической мысли в основу работы кладется тот, который можно назвать системной культурологией, т.е. областью знания, которая,в определенной степени принимая эстафету традиционной (классической) философии, стремится объяснить мир как целое, не замыкаясь при этом на "вечных" и проклятых в своей неразрешимости онтологических и гносеологических вопросах.

Актуальность исследования

В современном динамичном и перманентно усложняющемся мире постоянно растет значимость исследований ментальности. В меняющихся незападных обществах устойчивые структуры сознания часто оказываются почти непреодолимым фактором, той слабо осознаваемой, но существенной реальностью, о которую разбиваются планы преобразователей, не склонных к рефлексии глубинных культурных оснований.

Одна из существенных проблем социального познания связана с особым феноменом "забывания" или семантическим барьером между изживаемой и утверждающейся культурной реальностью. Новые люди, отчуждающиеся экзистенциально от прошлого, не в состоянии не только пережить, но и понять природу

уходящего мира. Этот коммуникационный провал задается диалектикой изживания уходящего. Кроме того, он связан с качественной дистанцией между моделями социальности и культуры, которые вырастают из адекватного западноевропейской реальности рационального дискурса и нетождественной ему реальности восточноевропейских и неевропейских обществ.

С особой остротой заявленная проблема встает в обществах восточноевропейских. Если нетождественность чистых форм Запада и Востока носит очевидный характер, то общества Восточной Европы устойчиво воспринимаются как часть Европы, в которой те или иные сущностные черты западноевропейского целого менее выражены, ослаблены в силу особых условий (исторических, географических, геополитических). Во многом эти представления соответствует реальности. Но существуют и весьма значимые различия, не схватываемые в данной системе представлений. Именно здесь лежат коренные причины трудностей, переживаемых нашим обществом в последнее десятилетие.

Отсюда - актуальность задачи познания структуры и механизмов ментальности обществ как устойчиво традиционных, так и динамизирующихся. Особенно важно изучение связей структур ментальности и деятельности, ментальности и культурной реальности. Выявление значимых элементов и механизмов, категоризация выделенных сущностей позволит продвинуться на пути создания методологии анализа исследуемых объектов.

В актуальности настоящего исследования, видятся два аспекта. Первый связан с тем, что исследование цивилизационной специфики - сравнительно молодое и чрезвычайно перспективное научное направление синтетического характера - остро нуждается в развитии философско-культурологической категориальной базы и терминативного аппарата.

Несомненно актуальным представляется и обращение к анализу исторического опыта России. Сегодня, на фоне бурной исторической динамики, крушения не только скоротечных иллюзий, но и многих традиционно устоявшихся стереотипов, туманности перспектив и кризиса культурно-цивилизационной самоидентификации всякая серьезная попытка разобраться в универсальных основаниях российской ментальности не может не быть актуальной .

Причём, в наши дни особо востребован взгляд "без гнева и пристрастия", не сводимый лишь к внешнему объективизму на уровне общих признаков научной рациональности. Здесь от исследователя требуется совершить почти невозможное - экзистенциально отстраниться от фундаментальных и трудноосознаваемых онтологических и ценностных установок, впитываемых на протяжении всей жизни. Необходимо, хотя бы частью своего рефлектирующего сознания "выпасть" из отечественной культурной традиции, заняв по отношении к ней позицию вненаходимости (по Бахтину) и тогда придется мобилизовать все свое мужество, чтобы признать, что критика универсалий ментальности есть критика и своих собственных экзистенциальных корней.

Мало кому это под силу. Большинство авторов, пишущих сегодня о прошлом, настоящем и будущем России, вольно или невольно стоят на идеологизированных позициях. Стрелка амплитуды между традиционными полюсами славянофильства и западничества давно стала зашкаливать в оба конца. Даже если не брать во внимание необозримыйй поток публицистики, то в пределах серьезной или претендующей на серьезность литературы присутствуют все точки зрения от прекраснодушно-либеральной и примыкающей к ней прогрессистско-технократической до рес-таврационно имперской (Дугин). Это не спор агрументов. Это спор убеждений и базовых ценностей.

Наше убеждение состоит в том, что сегодня остро восс-требован зрелый, строго научный подход . Примером такого подхода, основанного не на убеждениях, а на аргументах, может служить капитальный труд A.C. Ахиезера "Россия: критика исторического опыта", историко статистические изыскания Г.А.Гольца и некоторые другие. Несомненно, при всей актуальности вопроса, тема объективной и беспристрастной критики ментальных и культурноисторических оснований российской цивилизации находится в начальной стадии своего развития.

Состояние и степень разработанности проблемы.

Разрабатываемая в диссертации методология лежит в русле рассмотрения бинарных оппозиций сознания. При этом объектом исследования избрана оппозиция должное/сущее.

Сразу оговоримся: заявленная в работе оппозиция не имеет содержательного или терминологического родства с известной в философии парой "сущность - существование", что делает излишним специальный разговор об их соотнесении. Можно сказать, что "сущее" как категория философского дискурса, взятая в парном соотнесении типа "сущее - действительное" (Гегель) или вне такового, так или иначе воспроизводит если не прямые, то во всяком случае, коннотативные значения налично существующего, бытийствующего, ставшего, явленного и т.п., т.е. связанного с актуальным эмпирическим опытом или его составляющими. Этот пучок значений связывает наше понимание категории "сущее" с общефилософской традицией. Однако его основное и специфическое содержание раскрывается в соотнесении с парной категорией "должного", не имеющей прямых и непосредственных аналогов среди философских терминов.

Говоря об истории вопроса, следует указать, что он распадается на два аспекта: историю проблемы и историю метода.

История проблемы - это история исследования законов и механизмов изменения ментальности и, соответственно, картины мира у той или иной этно- или социо-культурной субъектной группы. В широком смысле сфера этой проблематики, помимо классических философских систем, охватывает и всю историософскую традицию, и историю ментальностей, и цивилизационный анализ, не говоря уже об этнографии и культурной антропологии и целом ряде более частных дисциплин (типа предметного искусствознания, политической истории, фольклористики и др.)

Расшифруем применительно к нашему контексту еще одно значимое понятие: под пентальностыо понимается совокупность психологических механизмов, определяющих семантико-аксиоло-гическое оформление экзистенциальных ориентаций, устойчиво воспроизводящихся в той или иной культуре или, проще говоря, совокупность устойчивых интенций смыслообразования.

История проблемы, таким образом, принимает вид истории соотношения ментальности и культурной реальности, или конституируемой картины мира с реально бытийствующим эмпирическим континуумом культуры. Ментальный образ картины мира, будучи всегда лишь фрагментарно репрезентирующей частью обще-

культурного целого, в глазах субъекта культуры притязает на целостную нормативную модель этого самого целого- Отсюда проистекают разнообразные диспараллельные их взаимоотношения . В этом смысле философские и историософские модели от Гегеля до Тойнби и от Маркса до Шпенглера и Данилевского представляют интерес не только и подчас даже не столько как источник авторских идей по поводу исторических процессов, сколько как пример диспараллельных отношений между конституированной нормой, данной в ряду методологических или онтологических установок, и самой культурно-исторической реальностью, в которой эти идеи разворачивались.

Иными словами, если философия и классическая историческая наука задает вопрос: каковы законы истории и как протекают исторические процессы, то культурология, отодвигая вопрос об истинности этих воззрений, ставит его иначе: какие процессы в ментальности позволили прийти именно к таким представлениям об исторических законах и процессах. Разумеется, такой подход мог возникнуть только в недавнее время, на фоне нарастающей релятивности всех норм и ценностей, "растворения" онтологии в гносеологии и т.д. Здесь важное значение приобретает обращение к изысканиям М.Фуко, которые, впрочем, не являются строгим методологическим ориентиром.

В этом ракурсе, вся классическая историософская традиция может служить лишь косвенным источником, т.е. не столько опытом разработки проблемы, сколько материалом к проблеме. В то же время, те или иные грани, корреспондирующие с тематическим аспектом диссертации, содержатся в культуроведческих и культурно-антропологических исследованиях таких авторов, как Б.Малиновский, Ф.Боас, М.Вебер, Г.Зиммель, Д.Бидни, А.Л.Крёбер, Р.Л.Билз и ряд других. Из отечественных авторов в той или иной форме затрагивавших проблему универсальных оппозиций в культуре вслед за М.М.Бахтиным, Вяч.Вс. Ивановым, Ю.М.Лотманом, В.Н.Топоровым и др., следует назвать ученых, обращающихся к исследованию отечественной культурной традиции. Это С.С.Аверинцев, A.C. Ахиезер, А.И.Клибанов, И.В. Кондаков, С.В.Лурье. Существенное значение для формирование концепции имели работы Г.Д. Гачева, А.Л.Доброхотова, Б.С. Ерасова, Л.Г.Ионина, Э.А. Орловой, В.В.Орлова, Е.Б.Раш-

ковского, А.Я. Флиера, В.Г.Хороса; публикации Ю.С.Пивоварова и А.И.Фурсова. Нельзя не упомянуть в высшей степени продуктивные в сопоставительном отношении исследования латиноаме-риканистов - В.Б.Земскова, Я.Г.Шемякина; работы Л.С.Васильева, Г.Г.Дилигенского, В.Б. Пастухова, В.Л. Шейниса и других. Список авторову продуктивно работающих в обозначенных у-областях знания разумеется не исчерпан. Надо заметить, что ' подобного рода перечисления никогда не бывают исчерпывающими, а потому оставляют у автора чувство неудовлетворенности.

Что же касается метода, то история эпистемологического использования бинарных оппозиций пронизывает собой всю историю науки. Впрочем, бинарный код описания мира значительно старше всякой науки. Бинарная структурность, по убеждению автора, выступает универсальным и неустранимым метакодом структурирования смыслов, пронизывающим все аспекты мышления и культурной практики человека, начиная с языка.

Здесь следовало бы оговорить лишь некоторые моменты. Современная постклассическая наука подвергает разносторонней критике ставшие уже традиционными в ХХв. "бинаристские" гносеологические системы: постструктуралисты критикуют Ле-ви-Стросса, неоюнгианцы - К.Г.Юнга и т.д. Эту критику во многих случаях нельзя не признать справедливой. Действительно, и классический структурализм, и традиционная аналитическая психология зачастую грешат схематизмом и статичностью, не улавливая текучести и обратимости смысловых отношений и значений внутри описываемых феноменов.

Еще более жесткой критике, доходящей порой до некорректного третирования, подвергаются "бинаристкие" системы прежних времен, связанные, прежде всего, с диалектической традицией классической философии. При этом, характерно что, возражения против конкретных изъянов той или иной бинарист-ской системы приобретает вид отрицания самого принципа бина-ризма как такового. Часто это бывает связано с тем, что принцип бинарности вообще тесно соотносится с конституирова-нием жестко антиномичного типа дуальных отношений, за который обычно и критикуется тот или иной автор. Вместе с тем, желая того или нет, критики бинарного метода, отвергая те или иные его частные применения, сами воспроизводят те же

бинарные смысловые структуры на каждом шагу. Так, Ж.Деррида изощренно опровергая гносеологический смысл оппозиции центр/периферия, сам, в своем же собственном дискурсе воспроизводит целый "куст" бинарных расчленений оппозитарного характера, где отношения цетр/периферия прекрасно "работают" по крайней мере, в области языковых и семантических конструкций. А его же пара речь/письмо вообще без труда обнаруживает связь с вполне традиционной гносеологией.

Бинарная структурность, по убеждению автора, выступает универсальным и неустранимым метакодом структурирования смыслов, пронизывающим все аспекты мышления и культурной практики человека, начиная с языка. Поэтому, любые критические суждения могут быть справедливы в отношении конкретных форм и способов эпистемологического оперирования бинарными структурами, но не в плане ниспровержения самого принципа вообще.

Подход, основанный на бинарных расчленениях, не будучи изобретением ни структурализма, ни классической диалектики, ни какой либо иной частной традиции, генетически содержится в любых эпистемологических построениях и всякая объяснительная модель может быть, при необходимости, к нему редуцирована .

Сформулировав наши позиции относительно принципа бинар-ности, перейдем к вопросу о разработанности проблемы соотношения должного/сущего. Данная категориальная пара не относится к понятийным структурам, устойчиво находившимся в поле внимания философской мысли. Тем не менее существует некоторая традиция ее осмысления в рамках философского дискурса. Проблематика должного/сущего прежде всего рассматривается в философии морали и философии права. Причем, исследуемые сущности описываются, как правило, в других понятиях.

К проблемам соотношения должного и сущего обращались философы Просвещения; о должном и сущем размышляли Д.Юм, И.Кант и неокантианцы (В.Вильденбанд, Г.Риккерт).

Обратимся к работам Девида Юма. Когда философ утверждает, что требования морального совершенствования не должны заходить слишком далеко: это было бы нереалистично и немилосердно по отношению к человеку, ибо силы и возможности чело-

века во всех направлениях его деятельности ограничены - он явственно рассматривает проблему соотношения должного/сущего .

Проблематика должного/сущего в поле напряженного внимания И.Канта. Осмысливая всеобщий характер моральных требований^ философ сталкивается со сложно разрешимой пр