автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Древнейшие обряды в традиционной духовной культуре России и роль культа предков в их развитии

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бредихин, Андрей Иванович

Введение

Глава 1. Роль культа предков в формировании русских традиционных праздничных обрядов.

Глава 2. Культ предков в истории развития бытовых обрядовых традиций

2.1. Элементы культа предков в строительной обрядности

2.2. Отражение культа предков в обрядности, связаннойдомашним очагом

2.3. Значение культа предков в развитии обрядности, связанной с водой

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Бредихин, Андрей Иванович

Актуальность темы исследования. Последнее десятилетие в истории России характеризуется важными переменами не только в государственном и общественном устройстве, но и в духовной жизни и сознании людей. Эти процессы дали возможность современным историкам по-новому взглянуть на прошлое в культурно-историческом развитии страны, на истоки многих явлений ее духовной культуры. В современном обществе существует устойчивый интерес к исконно народным верованиям, поверьям и даже суевериям, а также связанным с ними обрядам и празднованиям. Однако большую часть существующей литературы по этой теме составляют популяризаторские интерпретации, носящие описательный характер. Вместе с тем, создана база источников, позволяющая предпринять научное изучение проблемы с позиций новых подходов и методов исследования. Кроме того, благодаря имеющейся в настоящее время возможности привлечения материалов специальных исследований в области истории, этнографии, археологии и фольклора можно попытаться решить еще одну важную проблему исторической (и не только исторической) науки - реконструировать хотя бы наиболее значительные древнейшие народные обряды.

К сожалению, демократические процессы наряду с позитивными изменениями вызвали к жизни явления межнациональной розни. Поэтому нам представляется крайне важным попытаться выявить ту общую основу, которая сможет послужить связующим элементом многих национальных культур. Сегодня, когда в нашем обществе остро ощущается проблема утраты духовных ценностей и ориентиров, обращение к общим истокам народной жизни представляется особенно актуальным.

Степень изученности проблемы. Тема происхождения, развития и содержания русской обрядовой культуры была и остается актуальной в отечественной науке. Историческое развитие российского общества на протяжении последних столетий сопровождалось различного рода катаклизмами политического и духовного характера, что не могло не сказаться на становлении гуманитарных наук. В этой связи формирование концепций генезиса и эволюции русской обрядовой традиции происходило под воздействием множества факторов, по-разному влиявших на их объективность.

Преобладанием тех или иных идеологических установок во многом определялся не только сам предмет научного интереса, но и методологическая основа его изучения. Вплоть до начала XIX в. отношение официальных, а особенно церковных властей к народным обрядам, сохранившимся с языческих времен, продолжало оставаться негативным. По этой причине научные исследования по данной теме вплоть до 50-х гг. XIX в. практически отсутствуют. Но и работы второй половины XIX - начала XX в., несмотря на привлечение авторами широкого круга источников, не могут на сегодняшний день считаться удовлетворительными. Это обусловлено, во-первых, отсутствием состоятельной методологической базы; во-вторых, тем, что исследователи не спешили выходить за рамки господствовавших в то время концепций генезиса русской обрядовой культуры. Кроме того, не нужно забывать, что обращение к истокам народной жизни проходило на фоне борьбы идейных течений западников и славянофилов, нашедшей свое отражение в творческой позиции многих ученых.

Отметим также, что изучение истории национальной обрядовой культуры издавна не ограничивалось рамками какой-либо одной науки. Уже в XIX в. в той или иной степени к данной теме проявляли интерес историки, археологи, этнографы, фольклористы, диалектологи, славистики, землеведы и даже статистики. Это объясняется слабым развитием отдельных отраслей знаний, а также тем, что ученые, работавшие в данной области, представляли различные кафедры российских университетов и учреждений Академии наук.

Начальный этап в изучении истории русской обрядовой культуры в России XIX в. отмечен работами известных авторов И.П.Сахарова1 и

1 Сахаров И.П. Сказания русского народа о семейной жизни своих предков. СПб., 1836- 1837. Ч. 1-3.

И.М.Снегирева . Эти труды нельзя назвать строго научными или исследовательскими, так как авторы не делают попыток объяснить происхождение обрядов, их эволюцию и назначение. В работах нет какого-либо определенного теоретического обобщения, они носят чисто описательный характер. Однако несмотря на это наблюдения и материалы, содержащиеся в них, представляют значительный научный интерес, благодаря своей достоверности и несомненной информативности.

Автором еще одного крупного труда того времени является А.А.Терещенко, который наряду с собственными материалами широко использовал сведения, содержащиеся в работах И.П.Сахарова и И.М.Снегирева. Вместе с тем работа также не выходит за рамки описания явлений русских народных обрядовых традиций3.

Первые попытки научного осмысления полученных материалов связаны с работами представителей мифологического направления в изучении народной духовной культуры А.Н.Афанасьева, Ф.И.Буслаева, А.А.Потебни.

А.Н.Афанасьев был наиболее последовательным сторонником солярной теории, полагавшим, что генезис всех обрядов крестьянского календарного цикла восходит к когда-то господствовавшей у славян религии поклонения солнцу. Для своего времени труд А.Н.Афанасьева представлял определенный интерес, благодаря предпринятой попытке сравнительного исследования духовной культуры восточных славян с мифологическими представлениями других родственных народов4. С позиции современного исследователя примененная ученым методология не выдерживает критики, в связи с чем научное значение работы следует признать в значительной степени утраченным.

2 Снегирев И.М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. М., 1837-1839. Вып. 1-4.

3 См.: Терещенко А.А. Быт русского народа. М., 1847—1848. Т. 1-7.

4 Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1866-1869. Т. 1-3.

Ф.И.Буслаев достаточно известен исследованиями в области эпической поэзии, однако предметом его научного интереса являлись и народные календарные праздники. Как и А.Н.Афанасьев, он придерживался солярной теории и проповедовал мифическую доктрину происхождения искусства5.

Небольшие работы украинского филолога А.А.Потебни также проникнуты идеями мифологической школы6.

К концу 60-х гг. XIX в. становится все более очевидным, что научная разработка проблем, связанных с изучением русской обрядовой и духовной культуры, не может продуктивно осуществляться в рамках мифологического направления. На смену ему приходит школа заимствования. у

Наиболее ярким ее представителем был А.Н.Веселовский . Используя богатый фактический материал, представленный произведениями устной народной прозы, автор приходит к выводу о генетическом родстве славянской и общеевропейской культурной традиции. Прямым его последователем следует считать Е.В.Аничкова, обосновывавшего вывод о заимствовании славянами своих культов в Западной Европе .

Из материалов, опубликованных в последнем десятилетии XIX в., особо выделяются работы П.В.Шейна9. Его труды не являются строго

5 Буслаев Ф.И. Старина и новизна. Лекции // Исторический сборник, издаваемый, при Обществе ревнителей русского исторического просвещения. М., 1904. Кн.8.

6 Например, см.: Потебня А.А. О мифическом значении некоторых обрядов и поверий // Чтения Московского общества истории и археологии России, 1865. Вып. 2 -3.

Веселовский А.Н. Разыскания в области русского духовного стиха. СПб., 1879-1891. Вып. 1-6. о

Аничков Е.В. Весенняя обрядовая песня на западе у славян. СПб., 1903. 4.1.

9 Шейн П.В. Великорусе в его песнях, обрядах, обычаях, верованиях, легендах и т.п. СПб., 1898-1900; Он же. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. СПб., 1887-1902. исследовательскими, автор не задается целью разрешить проблемы генезиса и толкования комплекса русской обрядовой культуры. Однако, благодаря исключительной информативной ценности, сведения, представленные П.В.Шейном, до сих пор имеют важное научное значение.

В это же время появляются первые статьи Д.К.Зеленина, спектр интересов которого был чрезвычайно широк10. На всем протяжении своего научного творчества Д.К.Зеленин отдавал предпочтение изучению духовной сферы народной жизни. В работах по духовной культуре ему удалось выдвинуть ряд интересных гипотез и остроумных догадок. Он предложил свой методологический «инструмент» для эффективного решения проблем изучения истории народных верований и обрядов: «Все почти исследователи, занимавшиеся русской мифологией, шли от старого к новому, исходили из исторических известий о древнерусском языческом Олимпе и старались пристегнуть к этим старым известиям данные современных русских поверий. Наш путь совсем иной. Отправной точкой для нас всегда и везде были современные верования и обряды русского народа. С ними мы сопоставляем исторические известия, если таковые имеются. И вообще мы идем не от старого к новому, а от нового, нам современного и более нам близкого - к старому, исчезнувшему, пятясь вглубь истории»11.

Д.К.Зеленин полагал, что сравнительно-историческое исследование может быть эффективным только тогда, когда ему предшествует классификация типических форм современной народной культуры. Другими словами, ученый настаивал на необходимости сочетания сравнительно-исторического исследования с синхронно-типологическими изысканиями. Методология, предложенная Д.К.Зелениным, являлась, безусловно, новаторской для своего времени и

10 См.: Толстой Н.И. Труды Д.К. Зеленина по духовной культуре // Зеленин Д.К. Статьи по духовной культуре (1901-1916). М., 1994. С. 9.

11 Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. Вып. 1: Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916. С. 16. это особенно заметно при ее детальном сравнении с научным арсеналом современников.

Так, заявление французского лингвиста-компаративиста А.Мейе, сделанное в 1924 г. в отношение возможностей сравнительноисторического метода, является довольно общим и не дает

12 представления о его научно-практическом применении . Взгляды Мейе и Зеленина расходились по важному вопросу: реально ли в наши дни произвести достоверную реконструкцию пракультуры и праобряда. Мейе утверждал, что единственной реальностью, с которой имеет дело наука, это соответствия культурных объектов, наблюдаемых в современности. «Соответствия, - по мнению Мейе, - предполагают общую основу, но об этой общей основе можно составить себе представление только путем гипотез, которые проверить нельзя»13. Другого мнения придерживался Зеленин. Хотя он и не задавался целью реконструировать древнейшую идеологию и ритуалы, но все же определенно стремился проникнуть как можно глубже в историю традиционной славянской обрядности.

В своих ранних трудах Д.К.Зеленин шел по пути сознательного самоограничения, намеренно сужая территориальные и хронологические рамки исследований. Ученый понимал, что для построения определенных теоретических концепций необходимо привлечение более широкого круга сравниваемых фактов, а между тем, состояние научной разработанности проблем славянской духовной культуры на начало XX в. было неудовлетворительным.

В 1930 г. научный подход и методология Д.К.Зеленина претерпевают значительные изменения. В это время он решительно отказывается от ограничения исследования рамками одного этноса и

12 Сравнение может применяться для достижения двух различных целей: чтобы обнаружить общие закономерности или чтобы добыть исторические сведения. См.: Мейе А. Сравнительный метод в историческом языкознании. М., 1954, С. 11.

13 Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.; Л., 1938. С.73-74.

14 r> широко использует материалы многих других народных традиции . В середине 30-х гг. ученый, видимо, под влиянием идей создателя «нового учения о языке» Н.Я.Марра выдвигает довольно спорную, с научной точки зрения, концепцию о стадиальном развитии обрядов. Д.К.Зеленин пытается подойти к пониманию смысла древнейших ритуалов и верований в связи с выяснением стадии общественно-экономической формации, в которой изучаемый обряд был живым и органически выросшим15. Автор предлагает изучать обряды «вместе с той системой идеологии, в связи с которой данный отдельный обряд развивался». При этом Зеленин отстаивает положение, согласно которому бытующий в народе обряд формируется под влиянием общественной среды и развивается вместе с нею16. Делается вывод о соответствии начального периода культурного становления европейских народов современному тогда уровню развития африканских или австралийских аборигенов. С таким выводом трудно согласится по той причине, что обрядовые, или как говорит Зеленин, идеологические пережитки, характеризуются крайней устойчивостью, а также огромным многообразием местных особенностей и проявлений, зачастую необъяснимых с универсальных позиций.

Несмотря на неоднозначность и спорность многих положений, выдвинутых Д.К.Зелениным, его труды имеют непреходящую ценность. В большинстве из них собранные материалы представлены в виде самостоятельных разделов, а авторские выводы составляют особые разделы. Подобная структура работ облегчает положение современного исследователя и позволяет ему активно использовать собранные Зелениным сведения в своих теоретических обобщениях и построениях.

14 См.: Зеленин Д.К. Загадочные водяные демоны «шуликаны» у русских. // Lud slowanski. Krakow, 1930. Т. 1. Z.2. Dz. В. S.220; Он же. Магическая функция примитивных орудий // Известия АН. Серия 7. Отделение гуманитарных наук, 1931. №6. С.751.

15 Зеленин Д.К. Истолкование пережиточных религиозных обрядов // Советская этнография, 1934. №5. С.З.

16 См.: Там же. С.4.

Видное место среди исследователей, работавших в данном направлении, принадлежит и В.И.Чичерову, основателю трудовой концепции происхождения русских аграрных обрядов. В докторской диссертации, посвященной изучению зимних календарных праздников, он делает вывод о трудовой основе возникновения земледельческих обрядов17. К сожалению, В.И.Чичеров не охватил всего годового цикла аграрных праздников, в связи с чем вопросы генезиса и эволюции многих исторических обрядовых реликтов остались нерешенными.

Последовательным сторонником трудовой концепции был

В.Я.Пропп. Спектр научных интересов ученого отличается чрезвычайной широтой. Его вклад в изучение обрядовой культуры русских календарных праздников трудно переоценить. Именно Пропп, впервые рассмотрел весь годовой круг крестьянского календаря,

18 предварительно выявив составные элементы каждого праздника .

Строго говоря, ученый использует метод, сформулированный еще Д.К.Зелениным. Он не стремится последовательно рассмотреть и объяснить обрядовую составляющую каждого праздника, как это делали предшественники. Ученый проводит предварительный синхронно-типологи-ческий анализ. Решив таким образом задачи «чисто классификационного и типологического свойства», изучив составные элементы каждого праздника, автор приступает к изучению «всего хода каждого праздника уже на более широкой и углубленной основе»19. В числе неотъемлемых элементов аграрных праздников Пропп называет обычаи поминовения усопших, обряды театрализованных похорон и свадеб, ритуальные игры и увеселения. Опираясь в своем исследовании на богатый источниковый материал, он находит однородные, генетически тождественные элементы в каждом календарном

17 Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI-XIX вв. // Труды института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия, 1957. Т.40.

18 Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. JL, 1963.

19 Там же. С. 16. праздновании. Правда, как замечает сам Пропп, при таком методе оказывается нарушенной цельность картины каждого из праздников, однако «такое затруднение - есть затруднение не принципиального характера».

Фундаментом русской аграрной обрядности, по мнению автора, является трудовая деятельность первых земледельцев, основанная на почитании предков. К сожалению, на момент публикации труда еще не были проведены сравнительно-типологические исследования многих ритуальных реликтов, впоследствии доказавшие их поминальную направленность. В связи с этим данное Проппом описание славянского заупокойного культа, по нашему мнению, может быть существенно дополнено.

Исследования второй половины 50-80-х гг., несмотря на некоторую идеологическую ангажированность, значительно обогатили и расширили данные исторической науки по проблематике истории древнейших русских верований и обрядов. В этой связи нельзя не отметить обобщающие работы С.А. Токарева20 и Б.А. Рыбакова21, выполненные в рамках трудовой концепции. Если работы этнографа Токарева носят, главным образом, описательный характер и не раскрывают вопросов формирования и эволюции народной обрядовой культуры, то труды Б.А. Рыбакова остаются наиболее авторитетными исследованиями в области выявления основ славянского язычества и его обрядов.

Б.А.Рыбаков впервые разработал комплексный подход при использовании разнородных источников. Его научный метод состоял в необходимости выявления и реконструкции не только особенностей мышления древних людей, но и их мировоззрения, в определении

20

Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX начала XX вв. М.; Л., 1957; Он же. Обычаи и обряды, как объект этнографического исследования // Советская этнография. 1980. № 3.

21

Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981; Он же. Язычество Древней Руси. М., 1987. эволюции в представлениях народа картины мира, в установлении хронологической и стадиальной стратиграфии языческих представлений и культов. Автор не видел единой основы в календарно-праздничных обрядах. Так, празднование Коляды он возводит к культу Лады и Лели. Особо выделяется им двенадцатидневный святочный комплекс, как вобравший в себя элементы почти всех обрядов, которые предстоит выполнить в будущем году. По мнению ученого, Святки - это «оглавление» двенадцати месяцев года: на каждый месяц приходится один день Святок . Русалии он рассматривает как общеславянские или даже индоевропейские праздники, связанные с молениями о дожде и рождении колосьев. Ученый не объясняет природы обрядовых масок, полагая, что «эти своеобразные предметы служили в свое время реквизитами какого-то обряда, связанного с небесным божеством»; не отмечает он и поминальный характер блинов, придерживаясь мнения, что они «являются символом солнца и их изготовление и коллективное поедание отмечало победу дня над ночью, света над тьмою»2'1. В исследованиях автор в большей степени пользовался археологическими источниками и предметами прикладного искусства, но при этом указывал на необходимость привлечения дополнительных материалов, содержащих описания древних праздников и обрядов.

Различные аспекты русской обрядовой культуры привлекали и продолжают привлекать к себе внимание историков, этнографов, филологов, искусствоведов.

Древнеславянский языческие обряды попытались реконструировать с позиций семиотики В.В.Иванов и В.Н.Топоров24. Несомненный

22 Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. С.664.

23 Там же. С.668.

24

Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие системы. Древний период. М., 1965; Они же. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974. интерес представляют также труды языковедов Н.И. и С.М. Толстых25.

Ведущее место в разработке проблем генезиса мифологических

26 персонажей русского фольклора занимают работы Э.В.Померанцевой . Последовательным использованием структурно-семиотического метода

27 28 29 отличаются работы А.К. Байбурина , Г.А. Левинтона , Л.Ивлевой .

30

Выходят и научно-популярные издания

Таким образом, проблемы истории развития и содержания русской народной обрядовой культуры были и остаются актуальными в отечественной науке. Однако до сих пор не сложилось единого мнения по поводу происхождения русских календарно-праздничных и бытовых обрядов. К примеру, должным образом не исследована обрядность купальского цикла, нет специальных работ, посвященных генезису масленичного комплекса. Образ центрального персонажа древнейших народных праздничных обрядов в работах не раскрыт и не имеет убедительной интерпретации. Отсутствуют и убедительные глубоко проработанные сведения в отношении фигурантов древнерусского пантеона.

Исследования советского периода, хотя отличаются методологической разработанностью, но в той или иной степени несут на себе отпечаток идеологии своего времени. Складывается

25 Толстых Н.И., Толстых С.М. Заметки по славянскому язычеству: вызывание дождя в Полесье // Славянский и балканский фольклор. Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978; Они же. Первый гром в Полесье. Защита от града в Полесье // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982.

26 Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.

27

Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983; Он же. Ритуал в традиционной культуре. СПб., 1993; и др.

28Левинтон Г.А. Ритуалы и ритуализированные формы поведения // Рациональность и семиотика поведения. Киев, 1988; и др.

29 Ивлева Л. Ряженье в русской традиционной культуре. СПб., 1994.

30 Напр.: Панкеев И.А. Обычаи и традиции русского народа. М., 1999; Он же. Русские праздники. М., 1999. впечатление, что в ряде случаев авторы сознательно уклонялись от разработки некоторых актуальных с научной точки зрения проблем, избегали формулировать новые концепции. Между тем, накопленный за последние десятилетия опыт позволяет внести существенные коррективы в сложившуюся в исторической науке картину русской народной обрядовой культуры. Осуществленные в последнее время синхронно-типологичекие изыскания выявили генетическую основу многих элементов традиционных славянских ритуалов, до сих пор остававшихся малоизученными. В этой связи некоторые выводы, сформулированные в советское время в рамках трудовой концепции, не могут в полной мере быть удовлетворительными для научного освещения проблемы.

Цель исследования - на основе собранного исторического материала выявить истоки становления и развития русских традиционных общественных и домашних обрядов, связанных с культом предков; показать роль последнего в их генетической взаимосвязи, в формировании единой народно-духовной культуры. Задачи исследования:

- изучить сохранившиеся собранные в XIX - XX в. исторические материалы о традиционных народных календарно-праздничных и бытовых обрядах;

- выявить составные элементы этих обрядов, определить среди них общие;

- раскрыть символизм общих элементов, а также их роль и место в структуре традиционного обрядового действия;

- определить проявления в обрядовой культуре элементов культа предков и их значение в формировании содержания того или иного обряда;

- реконструировать примерный план и содержание важнейших древних традиционных обрядов, вошедших в духовную культуру русского народа.

Предмет исследования - русские народные календарно-праздничные и бытовые обряды.

Объект исследования - процесс становления и развития традиционной обрядовой культуры как составной части духовной жизни русского народа и место в этом процессе культа предков.

Хронологические рамки исследования в нашем случае являются весьма условными. Если исходить из используемых в работе источников, то нижняя временная граница определяется первым упоминанием русалий в летописной «Повести временных лет» и относится к началу XII в. Но сообщения древних письменных источников о народных обрядах довольно редки и чаще всего поверхностны. Кроме того, необходимо оговориться, что в своем поиске мы стремимся проникнуть как можно глубже в древнейшую историю народной обрядности, в связи с чем сама попытка установить нижнюю хронологическую границу исследования вряд ли будет корректной.

Вместе с тем, основными источниками, дающими развернутую картину сохранившихся особенностей древней народной обрядовой культуры и позволяющими говорить об истоках ее формирования, стали материалы XIX—XX вв., полученные в результате фиксации наблюдений как отдельными исследователями, так и проведенными экспедициями по комплексному изучению русской традиционной духовной культуры.

Территориальные рамки исследования ограничены центральными губерниями европейской части России, что обусловлено спецификой сформировавшейся источниковой базы. Однако в необходимых случаях в работе использованы материалы, касающиеся обрядовых традиций населения южнорусских земель, Восточной Сибири, а также некоторых других народов.

Источниковую базу диссертационного исследования условно можно поделить на две группы. К первой следует отнести памятники древнерусской письменности. Это повествовательные источники -летописи, сочинения религиозных деятелей, богослужебные книги. В них встречаются упоминания проявлений народной обрядовой культуры. Например, летописцы, осуждая языческую обрядность, упоминают русалии; в церковной книге «Требник» (М., 1639) содержится лаконичная запись по поводу древнеславянского обычая перепрыгивания через огонь; некоторые пережитки древнейшего обряда погребения наблюдали иноземные путешественники31.

Более информативными являются памятники древнерусского законо-дательства. Среди таковых следует, прежде всего, выделить Стоглав32. Благодаря содержащимся в нем подробным и, несомненно, достоверным сведениям исследователь имеет возможность на практике применить ретроспективный сравнительно-исторический метод в исследовании восточнославянской народной обрядности.

К источникам второй группы, а именно они и явились основными для нашего исследования, нужно отнести сведения о сохранявшихся древних народных обрядах, целенаправленно собранные исследователями и энтузиастами, а также экспедициями в период середины XIX-XX в. Сведения эти представляют собой материалы, опубликованные в разного рода изданиях.

Началом массового сбора материалов можно считать 1847 г., когда только что образованное Русское географическое общество в Петербурге выступило с обращением ко всем интересующимся народной жизнью присылать в адрес общества соответствующие материалы. Обращение имело вид программы, живейшее участие в составлении которой принимал Н.И.Надеждин. В целях оптимизации сбора материала по губерниям были разосланы специальные опросные листы. Значительная часть поступивших на них ответов была впоследствии опубликована в

31 Напр.: Повесть временных лет. М.; JI., 1950; Полное собрание русских летописей. Т. 1. Лаврентьевская летопись. М., 1962; Путешествие патриарха Антиохийского Макария в Россию в половине 17 века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским / Пер. с араб. Г.А. Муркоса. М., 1898.

32 Стоглав // Российское законодательство Х-ХХ вв. М., 1985. Т.2. журнале Русского географического общества . Ответы на эти опросные листы в виде описаний сохранявшихся обрядов и составляют важнейший тип источника по нашей проблеме.

Неизданные рукописи были приобщены к материалам отдельного

34 ученого архива» и впоследствии использованы многими исследователями, в том числе В.И. Далем и А.Н. Афанасьевым.

Огромный вклад в дело накопления источникового материала по русской духовной и обрядовой культуре, кроме Русского географического общества, внесли: Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, Историко-филологическое общество при Харьковском университете, Общество истории, археологии и этнографии при Казанском университете, Научное общество им. Т.Г.Шевченко во Львове. Начиная с 1866 г. собранные ими материалы публиковались в их «Трудах», а с 1867 г. - в «Записках Русского географического общества». В 1889-1890 г.г. эти общества основывают и издают собственные журналы: «Этнографическое обозрение» в Москве и «Живая старина» в Петербурге. Представленные в журналах материалы содержат богатейшие исторические, этнографические, археологические и другие сведения и имеют важное значение, так как содержат емкие в информативном отношении данные по истории русской духовной и обрядовой традиции35.

33

Этнографический сборник. СПб., 1853-1864. Вып. 1-4.

34 См.: Зеленин Д.К. Описание рукописей ученого архива РГО. СПб., 1914— 1916. Вып. 1-3. Напр.: Ушаков Д.Н. Материалы по народным верованиям великорусов // ЭО. 1896. Вып.2-3; Малинка А.Н. Иван Купало в Черниговской губернии // ЭО. 1898. №2; Богатырев П.Г. Верования великорусов Шенкурского уезда Архангельской губернии // ЭО. 1898. Вып.4; Куликовский Г.И. Похоронные обряды Обонежского края // ЭО. 1890. Вып. 1; Завойко Г.К. Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губ. // ЭО. 1914. Вып.3-4; а также: Добровольский В.Н. Календарь. Данные для народного календаря Смоленской губернии в связи с народными верованиями // Живая старина, 1898. Вып.3-4; Добровольский В.Н. Нечистая сила в народных верованиях // Живая старина. 1902. Вып. 1; Зеленин Д.К. К вопросу о русалках // Живая старина. 1911. Вып.3-4.

В составе этой группы источников важную часть составляют материалы, опубликованные в XIX в. в русских провинциальных изданиях. Среди таковых особо отметим местные «Губернские ведомости» и «Епархиальные ведомости». В них мы находим целый ряд подробных описаний народных обычаев, верований и суеверий, народных праздников, свадебных и похоронных обрядов, бытовавших в том или ином крае36.

Особый интерес составляют источники, включенные в качестве материалов к указанным трудам И.П. Сахарова, И.М. Снегирева, А.Н.

Л "7

Афанасьева, П.В. Шейна, Д.К. Зеленина и др.

Методологическая основа исследования. Работа базируется на сочетании различных теоретических подходов, что обусловлено общей сложностью обрядовой культуры как объекта научного изучения. Диалектико-материалистический подход позволяет выявить объективные закономерности формирования индивидуальной и общественной обрядовой культуры под влиянием природных и социально-экономических факторов. Цивилизационный подход позволяет познать ценностно-смысловое ядро культуры, помогает понять духовный мир человека, мотивацию его действий.

В основе исследования и важнейшие принципы исторической науки - научная объективность и историзм, позволяющие изучать явления истории в процессе их развития и взаимосвязи. Научная объективность предполагает всесторонний показ исследуемого явления, связанного с другими историческими реалиями, влияющими на его содержание и определяющими его сущность. Этот принцип требует максимального учета всей совокупности факторов, воздействовавших на данное

36 Напр., см.: Часть неофициальная // Харьковские губернские ведомости, 1887. №4; Семик и убогий дом в Дедюхине // Пермские епархиальные ведомости. 1898. № 5.

37

Особо отметим также: Забылин М. Русский народ, его обычаи обряды, предания суеверия и поэзия. М., 1990; Коринфский А.А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. Смоленск, 1995. явление, что позволяет опираться на факты в их истинном содержании, не искажая их и не подгоняя под созданные схемы. Принцип историзма, требуя изучения каждого явления в его развитии, позволяет реконструировать историческое прошлое в условиях существующего мировоззрения и достигнутого уровня общественного сознания.

Специфика темы предполагала использование методов сравнительно-исторического и сравнительно-типологического анализа, структурной систематизации, синтеза, ретроспективы.

Сравнительно-типологический анализ, успешно используемый в истории, этнографии, фольклористике, литературоведении, позволяет выявить в исследуемых явлениях латентные глубинные структуры. Данный метод был успешно применен Д.К.Зелениным еще в 1916 г. и актуализирован В.Я.Проппом в исследовании истории русских аграрных праздников. Системный подход позволяет рассматривать обрядовые реликты как разносторонние, сложноорганизованные явления, составляющие важнейшую сторону народной жизни. Ретроспективный метод был применен после того, как в результате проведенного синхронно-типологического анализа были решены задачи классификационного и типологического свойства. Наряду с этим применялся метод синтеза, позволяющий обобщить собранный материал, дать ему научную организацию.

Проблематика исследования предполагает также использование целого ряда понятий. Традиционную обрядовую практику принято обозначать понятиями обряд и ритуал. Однако значение этих ключевых понятий в силу неоднозначности трактовок необходимо конкретизировать.

Согласно определению В.П.Аникина, «обряд - это традиционная передающаяся от поколения к поколению, узаконенная обычаем совокупность условных, нередко символических действий»38. В работах А.К.Байбурина понятия «обряд» и «ритуал» трактуются как синонимы. По его мнению, само слово «обряд» происходит от корня «ряд».

38 Аникин В.П. Русский фольклор. М., 1987. С. 75.

Рядить» или «обряжать» значило обсудить, договориться о чем-либо, установить то или иное житейское правило, провести праздник. В широком смысле слова обряд - это строй, порядок жизни, уклад. В родовой или сельской общине люди жили по своему укладу, или обряду, по своему обычаю. С помощью обрядов определялись и регулировались отношения, производственная деятельность людей, их досуг и развлечения. Обряды являлись средством общения и выражения коллективных эмоций, механизмом передачи социального опыта и чувственного отношения людей к природе. Понятие «ритуал», как исторически сложившаяся форма социально санкционированного символического поведения, имеющего канонизированный характер, по своему содержанию близко, хотя и не абсолютно тождественно понятию «обряд». Учитывая несущественный характер различия между указанными терминами, автор диссертационного исследования использует их как синонимы.

Еще одним понятием, имеющим важное значение в разработке проблемы, является понятие культа. Из многообразия определений нам наиболее близко следующее. Культ - совокупность способов взаимодействия с сакральным объектом, включающая в себя стандарты поведения и отношения к нему в сакральной области и в повседневности (быту)39.

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые определяется генетическая основа всего комплекса русского обрядового наследия. В качестве такой основы выступает культ предков и созданная для его отправления система обрядовых действ. Только выявление элементов, восходящих к данному культу, изучение их содержания и роли позволяет увидеть истоки формирования многих явлений традиционной обрядовой культуры. Автором существенно расширен круг ранее выделенных элементов русских традиционных обрядов, на основании чего предпринимается попытка реконструкции

39 См.: Энциклопедический словарь по культурологии / Отв. ред. А.Радугин. М„ 1997. древнейших славянских общественных и домашних обрядов. Привлечение данных специальных исследований в области истории, этнографии, археологии, фольклора позволяет создать оригинальную и логически стройную концепцию генезиса, формы и содержания русских общественных и домашних обрядов.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее выводы могут быть учтены при создании обобщающих научных трудов по истории традиционной русской обрядовой культуры. Кроме того, материалы работы могут быть полезны при проведении дальнейших сравнительно-типологических и историко-генетических изысканий по обрядовым традициям других этносов, а также при разработке спецкурсов и семинаров по истории духовной культуры России.

В основу структуры диссертационной работы положено разделение рассматриваемых обрядов на общественные календарно-праздничные и бытовые. Таким образом, диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древнейшие обряды в традиционной духовной культуре России и роль культа предков в их развитии"

Заключение

В результате изучения культурно-исторического наследия, воплощенного в древних праздниках, обычаях и ритуалах, можно сделать вывод о том, что формирование русской обрядовой культуры происходило под влиянием множества факторов, однако важнейшим из таковых следует признать фактор социально-культурного освоения территории.

Расселенность на огромной территории зачастую изолированными анклавами привела к формированию у восточных славян специфического взгляда на окружающий мир и место в нем человека. Известно, что отношение к природе через призму «освоенное-неосвоенное» является типичным и универсальным для всех древних народов. Можно с уверенностью утверждать, что пока этносом до определенной степени не освоен ареал своего естественно-географического обитания, отношение к окружающему миру продолжает определяться формулой «земной, освоенный - не освоенный в социально-культурном плане». Любые природные явления, необъяснимые для древнего человека, схематически можно изобразить так: сверхъестественные, но земные. То есть древние люди, разумеется, верили в сверхъестественную природу многих явлений окружающего мира, таких, например, как гроза, но относили их к неосвоенной области земного мира.

Анализируя сохранившиеся исторические описания проявлений русской обрядовой культуры можно сделать вывод, что важнейшей составляющей язычества восточных славян являлся культ предков, основанный на ритуальном общении между живыми и мертвыми. Важным представляется то обстоятельство, что согласно славянским языческим представлениям, член общины после смерти не покидал земной мир, а только исключался из социума. По нашему мнению, в соответствии с традиционными мифологическими представлениями, вплоть до принятия христианства славянами загробный мир не считался неземным. Человек после смерти преодолевал символическую границу, которая всегда имела территориальное воплощение. При внимательном рассмотрении древнеславянских представлений о границе между мирами можно выделить два основных ее типа. В одном случае это макротерриториальная граница, характерная для социума в целом; в другом - микротерриториальная, применимая в отношении каждой отдельно живущей семьи. Макротерриториальная граница символически отделяла область, не освоенную в социально-культурном отношении. Таким местом обычно считались лес, поле, река и т.д. Микротерриториальная граница отделяла собственно жилье человека от остального мира. Проходила она, как правило, по окну, колодцу, порогу, печной трубе и даже по полу.

Таким образом, согласно мировоззренческим представлениям славян, предки после смерти хотя и покидали живых, но все же продолжали находиться рядом, слившись воедино с окружающей природой.

Общение славян с предками осуществлялось в соответствии с традиционными представлениями о границе, отделяющей область освоенную в социально-культурном плане от неосвоенной. Оно происходило на двух основных уровнях: общинном (макросоциальном), во время календарных праздников, и семейном (микросоциальном), при проведении обрядов связанных с домашним очагом и строительством жилья.

Древнеславянские обряды, связанные с культом предков, представляли собой совокупность стабильных элементов, структурно-функциональный статус которых определялся смысловой направленностью каждого конкретного ритуала. Содержание обряда, порядок его совершения могли незначительно варьироваться в зависимости от комбинаций этих элементов, однако в целом ритуальное общение проходило в рамках единого сценария.

К обрядовым элементам исключительно макросоциального уровня можно отнести массовые игрища, наполненные эротическим содержанием, ритуальным плачем, смехом и др. Смысловая направленность этих слагаемых календарных праздников определяется мотивами плодородия, возрождения жизни, относительности смерти и находится в неразрывной связи с трудовой деятельностью человека, его земледельческими интересами.

Обряд макросоциального уровня, характеризующийся обоюдо-активным поведением сторон, когда участники делились на две группы: первые изображали предков, вторые - самих себя. Момент начала общения определялся преодолением той или другой группой участников символической границы, разделяющей мир живых и мертвых. Обрядовое действие могло совершаться как внутри макротерриториальной границы социума, так и за ее пределами. Используемые для изображения предков маски и костюмы содержали в себе символику инакости, старости, плодородия, а также имели зооморфные черты. Общение сопровождалось пением, причитанием, плясками, часто игрой на музыкальных инструментах. Обязательно имевший место мотив жертвоприношения выражался, главным образом, в ритуальном кормлении (одаривании) предков особыми поминальными блюдами. Непременным элементом обрядов являлось гадание в различных его формах. Как правило, прародители изображались под предводительством основного персонажа, в отношении которого совершалось большинство обрядовых действий. Данный персонаж мог изображаться, в виде человека, животного или лиственного дерева. Его половая принадлежность отличается крайней противоречивостью. Персонаж одновременно мог изображаться с гипертрофированными мужскими атрибутами и иметь женское имя. Символизм заключительного этапа обрядов обусловлен мотивом проводов (похорон) предков в область своего постоянного пребывания, при этом основной персонаж уничтожался путем разрывания, сжигания, затопления.

Итак, рассмотренные русские календарные праздники основываются на культе предков и состоят из ряда стабильных элементов (слагаемых): начало обряда, чаще всего, совпадало с появлением персонажа, олицетворяющего собой праздник; персонаж мог одновременно иметь в своем облике антропоморфные и зооморфные черты; люди считали героя праздника общим родственником; в ритуале использовались маски и костюмы; обряд сопровождался пением и плясками, иногда игрой на музыкальных инструментах; в той или иной форме в обряде присутствовал мотив жертвоприношения; обязательным элементом обряда являлась коллективная ритуальная трапеза; обряд имел выраженный эротический характер; непременным элементом обряда являлось гадание в различных его формах; особое место в системе ритуала занимала вода; герой праздника обязательно являлся покровителем земледелия или скотоводства; герой обряда, в течении определенного времени находился среди людей, общался с ними, после чего его «провожали домой», причем обиталище персонажа всегда находилось за пределами жилья человека; проводы героя праздника завершались его уничтожением, путем разрывания, сожжения, затопления; все иные типы проводов представляли собой метафору данных действий; проводы персонажа праздника зачастую имели вид вульгаризированных, уничижительных похорон.

Выявленные слагаемые праздников, представляют собой сохранившиеся со времен языческой древности элементы культовых обрядов, основанных на ритуальном общении коллектива с предками. Олицетворением умерших предков являлся герой праздника, который мог называться по-разному: Коляда, Масленица, Ярило и т.д. Общение основывалось на жертвоприношении, совместной ритуальной трапезе и происходило без участия жрецов, что свидетельствует о древнейшем генезисе культовых обрядов. Поразительная живучесть аграрных обрядов объясняется тем, что на протяжении тысячелетий они неразрывно были связаны с трудовой деятельностью человека, его земледельческими интересами.

Специфика обрядов семейного (микросоциального) уровня обусловлена общим усложнением ритуала в связи с появлением в его структуре символов-заместителей, а также жреца.

В строительных обрядах сохранилось значительное количество элементов, свидетельствующих о необходимости привлечения предков к процессу создания дома. Общение начиналось с установления на месте будущего дома лиственного дерева, символизирующего собой предков, либо приглашения Ивана и Марьи. Важнейшей чертой обряда является жертвоприношение, однако, если во время аграрных праздников данный мотив выражался в одаривании колядующих, то при возведении дома еда вручалась плотникам. Нельзя не упомянуть о гадании как неотъемлемом элементе строительных обрядов. Трапеза, на которой живые ели вместе с мертвыми, также являлась важнейшей составляющей микросоциального ритуала. В продолжение всего времени пока длился обряд, предки находились среди живых. На заключительном этапе они обязательно удалялись из комплекса дома.

Строительные обряды можно разделить на два типа. Первые - это ритуалы, смыслом которых являлось обеспечение родовой преемственности, вторые были направлены на истребование у предков материального благополучия для семьи, чей дом строится.

В строительной обрядности символическое присутствие предков носит двойственный характер: в одном случае основателя рода символически включали в комплекс самого дома, причем его ритуально-ролевая позиция имеет неактивный характер; в другом случае предки присутствуют в обряде условно активно, но только в период его проведения.

Общение с предками происходило по тому же сценарию, что и во время рассмотренных календарных праздников и базировалось на двух составляющих - жертвоприношении и ритуальной трапезе.

В строительной обрядности принцип общения определяется более сложной формулой: "члены отдельной семьи в награду за жертвоприношение предкам получают от них через посредника в лице плотника предметы, символизирующие материальное благополучие ".

Комплекс русской домашней обрядности корнями восходит к ритуалам общинным и является в историческом плане менее древним.

Хронологически его появление должно было совпадать с периодом ослабления родовой организации и усиления роли отдельной семьи. Основание для появления собственно семейных обрядов, по всей вероятности, возникает тогда, когда в общине зарождается горизонтальная социальная дифференциация, связанная с выделением семьи в отдельный дом со своим очагом. Представления о незримом присутствии в доме предков нашли отражение в бытовых суевериях в отношении домового.

В пользу отождествления домового с предками свидетельствуют: его старость, внешнее сходство с людьми, проживающими в доме, заботливое отношение к хозяйству, агрессивное отношение к человеку, игнорирующему обычаи и устои семейной жизни.

Суеверные убеждения о домовом неразрывно связаны с домашним очагом. Это обусловлено традиционными славянскими представлениями о жреческой роли старшего мужчины в доме.

Анализ суеверий в отношении домового позволяет сделать вывод о том, что, согласно мировоззрению древних славян, изолированность человека от коллектива бала равнозначна исключению его из числа живых.

Формирование суеверий и обрядов, связанных с домовым, олицетворяющим предков, также относится к периоду разложения родовой организации и усилению роли отдельной семьи.

Существующая в отечественной историографии точка зрения о том, что навьи олицетворяли души иноплеменных мертвецов, не является обоснованной, поскольку противоречит сложившейся обрядовой практике, указывающей на их тождественность «своим» предкам, но похороненным в нарушение христианского канона.

Вода в языческом мировоззрении представлялась стихией потустороннего мира, источником, дающим жизнь и забирающим ее. Суеверия в отношении воды связаны с мифологическими представлениями о русалках - покойниках, не похороненных по христианскому обычаю, а также живых, но проклятых людях. Неприятие населением похорон заложных по христианскому обычаю объясняется, скорее всего, несоответствием захоронения тела в земле древнейшей похоронной традиции.

Обряды, связанные с водой, состояли из тех же элементов, что и календарные праздники, основанные на культе предков. В соответствии с древнеславянскими представлениями, член общины после смерти не покидал земной мир, а только исключался из социума. Он присоединялся к предкам, которые всегда находились рядом, слившись воедино с окружающей природой. Таким образом, смерть имела относительный характер.

Итак, специальное исследование показало, что становление и развитие рассмотренных народных календарно-праздничных и бытовых обрядов происходило под влиянием культа предков, элементы которого составляют общую основу древней традиционной обрядовой культуры.

Список научной литературыБредихин, Андрей Иванович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Алеппский Павел. Путешествие патриарха антиохийского Макария в Россию в половине 17 века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским / Пер. с араб. Г.А. Муркоса. М., 1898.

2. Архангельский А. Село Давшино Ярославской губернии Пошехонского уезда // Этнографический сборник Императорского Русского географического общества. СПб., 1854. Вып.2. С. 1-80.

3. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифологическими сказаниями других родственных народов. М., 1865-1869. Ч. 1-3.

4. Богатырев П.Г. Верования великорусов Шенкурского уезда Архангельской губернии // Этнографическое обозрение. М., 1898. Вып. 4. С.116-122.

5. Герасимов М.К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого у. Новгородской губ. // Этнографическое обозрение. М., 1894. №1. С.121-128.

6. Гринкова Н.П. Обряд вождения русалки в селе Б.Верейка Воронежской области // Советская этнография, 1947, №1.

7. Даль В. Пословицы русского народа. М., 1984. Т. 1-2.

8. Даль В.И. О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа: Материалы по русской демонологии. СПб., 1994.

9. Добровольский В.Н. Нечистая сила в народных верованиях (по данным Смоленской губ.): Леший (Честной Леса), Водяной дедушка, Русалки //Живая старина. СПб., 1902. Вып.1. С.1-16.

10. Ю.Добровольский В.Н. Календарь. Данные для народного календаря Смоленской губернии в связи с народными верованиями // Живая старина. СПб., 1898. Вып.3-4. С.350-368.

11. Доброзраков М. Село Ульяновка Лукояновского уезда Нижегородской губ. // Этнографический сборник Императорского Русского географического общества. СПб., 1853. Вып. 1. С. 3-16.

12. Добрынкина Е.П. Обычай хоронения Костромы в Муромском уезде // Труды этнографического отделения Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. М., 1874. Т. 13. Вып.1. Кн.З. С. 100-104.

13. Елеонская Е.Н. Крещение и похороны кукушки в Тульской и Калужской губерниях // Этнографическое обозрение. М., 1912, № 1-2. С. 78-96.

14. Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Пг., 1914-1916. Вып.1-3.19.3ернова А. Б. Материалы по сельскохозяйственной магии в Дмитровском уезде // Советская этнография. М., 1932. № 3. С. 18-23.

15. Иваненко Н. Этнографические материалы из орловской губернии // Живая старина. СПб., 1910. Вып. 4. С. 326-338.

16. Ильинский Я. Из народных суеверий по ярославской губернии // Живая старина. СПб., 1896. Вып. 2. С. 239-241.

17. Калинский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси // Записки Императорского Русского географического общества по отделению этнографии. СПб, 1877. Т.7. С. 265-481.

18. Карамзин Н.М. История Государства Российского. СПб., 1835. Т.П.

19. Киркор А. Этнографический взгляд на Виленскую губернию // Этнографический сборник Императорского Русского географического общества. СПб., 1858. Вып. 3. С. 115-276.

20. Коринфский А.А. Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. Смоленск, 1995.

21. Костоловский И.В. Народные поверья жителей Ярославского края // Живая старина. СПб., 1916 (1917). Вып. 2-3. Приложение, с. 31-47.

22. Кузнецов С.К. Культ умерших и загробные верования луговых черемис // Этнографическое обозрение. М., 1904. Вып. 2. С. 56-109.

23. Куликовский Г.И. Похоронные обряды Обонежского края // Этнографическое обозрение. М., 1890. Вып.1. С. 44-60.

24. Макаренко А.А. Канун по сибирским селениям (Восточная Сибирь, Енисейская губерния) // Живая старина. СПб., 1907 (1908). Вып. 4. С.181-199.

25. Максимов С.В. Крестная сила, нечистая сила, неведомая сила. Кемерово, 1991.

26. Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903.

27. Малинка А.Н. Иван купало в Черниговской губернии // Этнографическое обозрение. М., 1898. Вып. 2. С. 128-132.

28. Малыхин П. Быт крестьян Воронежской губернии Нижнедевицкого уезда // Этнографический сборник, издаваемый Императорским Русским географическим обществом. СПб., 1853. Вып. 1. С. 203-234.

29. Марков А.В. Что такое овсень? // Этнографическое обозрение. М., 1904. Вып. 4. С. 25-37.

30. Минх А.П. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки Саратовской губернии, собранные в 1861-1888 гг. // Записки Императорского Русского географического общества. СПб., 1890. Т.19. Вып. 2. С. 1-52.

31. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. П.В. Зиновьев. Новосибирск. 1987.

32. Налимов В. П. Загробный мир по верованиям зырян // Этнографическое обозрение. М., 1907. Вып. 1-2. С.1-23.

33. Неуступов А.Д. Этнографические мелочи из Кадниковского уезда // Живая старина. СПб., 1907. Вып. 3. Отд. 5. С. 30-31; Вып. 4. Отд. 5. С. 42-43.

34. Неуступов А.Д. Следы почитания огня в Кадниковском уезде // Этнографическое обозрение. М., 1913. Вып. 1-2. С 245-247.

35. Огурцов Н. Масленица в Пошехонском уезде // Этнографическое обозрение. М., 1909. Вып. 1. С. 17-26.41,Ончуков Н.Е. Северные сказки: (Архангельская и Олонецкая губ.) // Записки Императорского Русского географического общества. СПб., 1909. Т.ЗЗ.

36. Петухов Е.В. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII в. СПб., 1888.

37. Повесть временных лет. М.; J1., 1950.

38. Полное собрание русских летописей. СПб., 1842. Т.2.

39. Потанин Г.Н. Юго-западная часть Томской губернии в этнографическом отношении // Этнографический сборник изд. Императорским Русским географическим обществом, 1864. Вып. 6. С. 1-154.

40. Ригведа. Избранные гимны. М., 1972.

41. Самарские губернские ведомости, 1873. № 56. Часть неофициальная.

42. Сахаров И.П. Сказания русского народа М., 1841. Т.1. Кн. 1-4; М., 1849. Т.2. Кн. 5-8.

43. Семик и убогий дом в Дедюхине // Пермские епархиальные ведомости, 1898. №5. С. 80-89.

44. Снегирев И.М. Русские простонародные праздник и суеверные обряды. М„ 1837. Вып. 1; 1838. Вып. 2-3; 1839. Вып.4.

45. Снегирев И.М. Русские простонародные праздник и суеверные обряды. М., 1990.

46. Сочинения преподобного Максима Грека / Изд. Казанской Духовной Академии. Казань, 1862. Ч.З.

47. Стоглав // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1985. Т.2.

48. Терещенко А.В. Быт русского народа СПб., 1848-1848. ч. 1-7.

49. Ушаков Д.Н. Материалы по народным верованиям великорусов // Этнографическое обозрение. М., 1896. Вып. 2-3. С. 146-204.

50. Харитонов А. Очерк демонологии крестьян Шенкурского уезда // Отечественные записки. СПб., 1848. Т.4. Отд. 8. С. 131-153.

51. Харьковские губернские ведомости, 1887. № 4. Часть неофициальная.

52. Шейн П.В. Великорус в своих песнях, обрядах обычаях, сказках, легендах. СПб., 1898. Вып. 1; СПб., 1900. Вып. 2.

53. Шейн В.П. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-западного края: Бытовая и семейная жизнь белоруса в обрядах и песнях. СПб., 1887. Т.Ц СПб., 1902. Т. 3.1. JI итература

54. Аникин В.П. Календарная и свадебная поэзия. М., 1970.

55. Аникин В.П. Русский фольклор: Учебное пособие для вузов. М., 1987.

56. Аничков Е.В. Весенняя обрядовая песня на Западе у славян СПб., 1903-1905. 4.1-2.

57. Аничков Е.В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1914.

58. Анучин Д.Н. Сани, ладья и кони, как принадлежность погребального обряда // Древности. М., 1890. Т. 14. С. 28-44.

59. Афанасьев А.Н. Древо жизни М., 1982.

60. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. М., 1957. Т.1-3.

61. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. JL; 1983.

62. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб., 1993.

63. Байбурин А., Левинтон Г.З. «Князь» и «Княгиня» в русском свадебном величании (к семантике обрядовых терминов) // Русская филология. Тарту, 1975. №4. С.58-76.

64. Байбурин А., Левинтон Г.З. К описанию организации пространства в восточнославянской свадьбе / / Русский народный свадебный обряд: Исследования и материалы / Под ред. К.В. Чистова и Т.А. Бернштам. Л., 1978. С.89-105.

65. Балашов Д.М., Марченко Ю.И., Калмыкова Н.И. Русская свадьба М., 1985.

66. Бернштам Т.А. К реконструкции некоторых русских переходных обрядов совершеннолетия // Советская этнография, М., 1986. №6. С. 24-35.

67. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-начала XX в. Л., 1988.

68. Буслаев Ф.И. Лекции. Старина и новизна // Исторический сборник, издаваемый при Обществе ревнителей русского исторического просвещения. М., 1904. Кн. 8.

69. Веселовский А.Н. Разыскания в области духовного стиха: XI XVII вв. // Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук. СПб., 1879-1891. Вып. 1-6.

70. П.Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян: Генезис и типология колядования. М., 1982.

71. Вологодский фольклор / Сост. И.В.Ефремова. Вологда, 1975.

72. Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. М., 1913.

73. Григорьев В.А. Народные игры и традиции в России. М., 1984.

74. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

75. Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири. Новосибирск, 1975.

76. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий. Нижний Новгород, 1996.

77. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 19781980. т. 1-4.

78. Зеленин Д.К. Загадочные водяные демоны «шуликаны» у русских // Lud slowanski. Krakow, 1930. T.l. Z.2. Dz. В. S.220-238.

79. Зеленин Д.К. К вопросу о русалках // Живая старина. СПб., 1911. Вып.3-4. С. 355-378.

80. Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 19011913. М„ 1994.

81. Зеленин Д.К. Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов. М; Л. 1937.

82. Зеленин Д.К. Истолкование пережиточных религиозных обрядов // Советская этнография, М., 1934. № 5. С. 3-4.

83. Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. Вып.1: Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916.

84. Зорин Н.В. Русская свадьба в Среднем Поволжье. Казань, 1981.

85. Иванов В.В. Опыт истолкования древнеиндийских ритуальных символов, образованных от ASVA-конь // Проблемы истории языков и культуры народов Индии. М., 1964.С. 100-132.

86. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие системы. Древний период. М., 1965.

87. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.

88. Ивлева Л. Ряженье в русской традиционной культуре СПб., 1994.

89. Кагаров Е.Г. Состав и происхождение свадебной обрядности / Сб. Музея антропологии и этнографии, Л., 1929. Т.8. С.152-195.

90. Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год. М„ 1985.

91. Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983.

92. Карский Е.Ф. Белорусы. Очерки словесности белорусского племени. М., 1916. Т.З.

93. Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великого русского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992.

94. Левада Ю.А. Социальная природа религии. М., 1965.

95. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX-начала XX в. М., 1984.

96. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.; Л., 1938.

97. Мейе А. Сравнительный метод в историческом языкознании. М., 1954,

98. Миллер В.Ф. Русская масленица и западноевропейский карнавал. М., 1884.

99. Мыльникова К., Цинциус В. Северно-Великорусская свадьба // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. Л.,. 1926. с. 40-67.

100. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.

101. Потебня А.А. О мифическом значении некоторых обрядов и поверий // Чтения Московского общества истории и археологии России, 1865. Вып. 2-3. С. 54-81.

102. Пропп В.Я. Фольклор и действительность // Сборник статей В.Я. Проппа. М., 1976.

103. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этнографического исследования. JL, 1963.

104. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этнографического исследования. М., 2000.

105. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Л., 1966.

106. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981.

107. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

108. Савушкина Н.И. Народные драматические и театральные традиции в современной деревне // Народный театр / Под ред. В.Е. Гусева. М., 1974.

109. Садовников Д. Загадки русского народа: Сборник загадок, вопросов, притч и задач. СПб., 1876.

110. Славянский и балканский фольклор: Сборник статей и материалов / Отв. ред. Н.И. Толстой. М., 1994.

111. Соболевский А.И. Из вновь открытого древнерусского поучения домонгольской эпохи // Живая старина. СПб., 1891. Вып. 4. С. 229.

112. Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов XIX-начала XX в. М., 1979.

113. Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования карел (конец XIX-начала XX в.). Л., 1985.

114. Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX-начала XX в. М.-Л., 1957.

115. Токарев С.А. Обычаи и обряды, как объект этнографического исследования // Советская этнография. М., 1980. №3. С.26-36.

116. Толстая С.М. Общие элементы в ритуальном оформлении родов и кончины (на материале балканской традиции). М., 1990.

117. Толстых Н.И., Толстых С.М. Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982.

118. Толстых Н.И., Толстых С.М. Славянский и балканский фольклор. Генезис. Архаика. Традиции. М., 1978.

119. Фрэзер Д. Золотая ветвь. Б.М. Атеист 1928. Вып. 1-4.

120. Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI-XIX вв.: Очерки по истории народных верований // Труды института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. М., 1957. Т. 40.

121. Чичеров В.И. Русское народное творчество. М.,1959.a.