автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Древняя Карелия во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э. происхождение, история и культура населения летописной карельской земли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Древняя Карелия во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э. происхождение, история и культура населения летописной карельской земли"

1г

□03052134

На правах рукописи

САКСА АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ

ДРЕВНЯЯ КАРЕЛИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ I — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ II ТЫС. Н. Э. ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА НАСЕЛЕНИЯ ЛЕТОПИСНОЙ

КАРЕЛЬСКОЙ ЗЕМЛИ

07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Санкт-Петербург 2007

003052194

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН

Официальные оппоненты: доктор исторических наук Кочкуркина Светлана Ивановна член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Макаров Николай Андреевич

доктор исторических наук Свердлов Михаил Борисович Ведущая организация: Государственный Эрмитаж

Защита состоится «21 » марта_ 2007 г. в 14 часов на заседании

диссертационного совета Д 002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН

Автореферат разослан «_»_ 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, канд. ист. наук

П. Е. Нехорошев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Источниковедческая база для изучения наиболее северного из подчиненных Новгороду финских племен — корелы — была заложена ещё в последней четверти XIX в. раскопками финских ученых на могильниках и городищах Карельского перешейка и северо-западного Приладожья. Позднейшие планомерные исследования 1970-х- начала 2000-х гг. значительно расширили эту базу. Материалы этих раскопок и результаты проведенных по ним исследований обобщены в целом ряде монографических работ (Т. Швиндт, X. Аппельгрен, С.А. Нордман, С.И. Кочкуркина, А.Н. Кирпичников, Ю-П. Таавитсайнен, П. Уйно, А.И. Сакса).

Выявление территории расселения населявших северо-западные области Новгородской земли прибалтийско-финских племен, их этническая история и социально-экономическое развитие, культура, национальные особенности, выразившиеся в формах погребальной обрядности и материальной культуры, стали первоочередной задачей археологии Северо-Запада России. В последние три десятилетия последовательно и результативно изучаются археологические памятники летописной корелы. С конца 1980-х гг. работы на Карельском перешейке и в Приладожской Карелии носили все более выраженный характер международных междисциплинарных исследований. Это позволило получить новые данные по геологической истории Приладожья, освоению человеком этой зоны, истории и развитию земледелия.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что диссертация посвящена изучению истории одного из прибалтийско-финских народов, сыгравшего значимую роль в культурно-исторической, социально-экономической и политической истории Новгородской республики и всего обширного региона Восточной Прибалтики. Наряду с этими фундаментальными историческими проблемами интерес вызывает исследование собственно материальной культуры древних карел, её происхождения и развития, культурных связей карел, процесса сложения поселенческих центров и становления раннекарельского общества в целом. Вторая половина I- вторая половина II тыс. н. э. — важнейший этап в истории финно-угорских племен, время их этнической консолидации. Письменные источники содержат крайне скудные известия о истории, хозяйстве, культуре, территории расселения и других аспектах существования северных финно-угорских племен до времени ХШ-ХУ вв., что делает археологические свидетельства чрезвычайно ценными. Диссертация актуальна и с точки зрения традиционных российско-финляндских научных связей в области археологии. Новой темой в работе является исследование происхождения природного и культурно-исторического ландшафта Карельского перешейка и Северо-Западного При-

ладожья, определившего возможности успешного социально-экономического и культурного развития населения этой зоны.

Цели и задачи исследования. Основной целью работы является рассмотрение проблемы происхождения и ранней истории карел, выявление предпосылок и факторов, повлиявших на расцвет древней Карелии в ХП-Х1У вв., изучение процесса сложения поселенческих центров, их функционирования, внутриплеменных и внешних связей. Для достижения этой цели определяются и задачи исследования. В первую очередь, это анализ развития погребальной обрядности и материальной культуры древних карел, на основе которого разрабатывается детальная хронология вещей, выявляются узкие, практически в пределах одного поколения хронологические пласты и определяется динамика развития, как в рамках отдельных поселенческих центров, так и на территории всей древней Карелии. Такая методика позволяет рассматривать карельские памятники не в целом в рамках ХН-Х1У вв., но относить их к определенному временному отрезку внутри этого признанного всеми исследователями периода расцвета карельской культуры. Тем самым увеличивается и информативная ценность отдельных находок карельских украшений на всей территории их распространения, выявляется их территориальная и хронологическая «ниша».

Источниками для диссертации служат как археологические материалы, так и средневековые письменные памятники. К последним относятся древнерусские летописи и берестяные грамоты, скандинавские саги, папские буллы, сочинения по истории Северных стран. Использованные в работе археологические материалы получены при раскопках на Карельском перешейке финских археологов в 1880-е -1943 гг. и в ходе последующих раскопок советских и российских археологов в 1970-е-2004 гг. Сведения о памятниках изучаемой территории собраны нами по публикациям и при изучении архивов и фондов Института археологии РАН, Института истории, языка и литературы Карельского филиала РАН, Института истории АН Эстонской ССР, Национального музея Финляндии. В диссертации в полной мере использованы данные самого автора диссертации, полученные при полевых работах 19782004 гг. на городищах, сельских поселениях, могильниках и культовых местах Карельского перешейка и в Северо-Западном Приладожье, а также в городах Приозерск (крепость Корела) и Выборг. Новым важным источником являются данные палеоэкологических исследований на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье, одной из главных задач которых было выяснение истории земледельческого освоения этой зоны.

Методика исследования базируется на комплексном источниковедческом подходе к различным видам источников. Она основана на детальной хронологии карельского археологического материала, что позволяет привле-

кать надежно датированные данные летописей и берестяных грамот, а также находки карельских вещей из культурного слоя Новгорода, крепости Орешек и других городских центров Новгородской земли в рамках одного узко датированного хронологического горизонта, выходя тем самым на конкретный исторический пласт. Эта же методика позволяет проследить динамику внутреннего развития в древней Карелии и внешние связи древней корелы, предпринять попытку реконструкции процесса становления и развития средневековой карельской этнической общности и формирования национально-территориального образования Карельская земля.

Научная новизна диссертации определяется введением в научный оборот результатов новых археологических, геологических и палеоэкологических исследований, объединенных одной общей темой изучения истории, культуры и хозяйства населения древней Карелии. В диссертации впервые в отечественной литературе подробно рассмотрены история археологического изучения территории древней Карелии, геологическая история региона и процесс формирования историко-географического ландшафта Карельского перешейка. Особое внимание уделено рассмотрению природных, исторических и социально-политических факторов, определившие дальнейшее развитие населения и расцвет карельской экономики и культуры в Х11-Х1У вв.. В работе детально и комплексно рассмотрены археологические памятники исследуемого региона с привлечением как традиционных археологических приемов, так и статистико-комбинаторных методов. Впервые проведено детальное сопоставление памятников предшествующего появлению карельской культуры ХИ-Х1У вв. в Северо-Западном Приладожье времени с памятниками Западной Финляндии, что позволило определить степень влияния внешних факторов на процесс сложения средневековой карельской культуры. Значительное место в работе занимает рассмотрение внешних связей карел, влияния карельской культуры на соседние территории в Финляндии и в северо-западных областях Новгородской земли. В диссертации выявляются локальные и хронологические группы памятников, выделяются общие закономерности и локальные особенности развития карельской погребальной обрядности и погребального инвентаря, исследуется проблема возникновения и развития культуры древних карел. Отдельно рассматриваются поселенческие центры — районы концентрации могильников, поселений и случайных находок вещей. Эти центры составили социально-экономическую основу древней Карелии.

Практическое значение работы. Диссертация тесно связана с тематикой отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН и согласована с планом его работы. Представленные в ней материалы, положения и выводы использовались и могут быть использованы в дальнейшем при написании обоб-

щающих работ и специальных исследований по истории Карелии, Новгородской земли, Финляндии, изучении различных аспектов политической и экономической истории Восточной Прибалтики. Выводы, полученные при работе над диссертацией, могут найти применение при изучении других прибалтийско-финских племен. Материалы раскопок автора и положения, изложенные в диссертации, используются при подготовке лекционных курсов в Санкт-Петербургском государственном университете, Педагогическом университете им. Герцена в Санкт-Петербурге, Новгородском государственном университете им. Ярослава Мудрого, университете г. Иоенсуу (Финляндия), построении музейных экспозиций и подготовке экскурсий, в краеведческой работе и научно-просветительской деятельности.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации представлены в одной монографии и 102 статьях на русском, английском, финском и шведском языках. Отдельные разделы диссертации обсуждались на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, пленумах ИИМК РАН, региональных, всесоюзных и всероссийских конференциях в Санкт-Петербурге, Москве, Петрозаводске, Суздале, Новгороде, Твери, Старой Ладоге, Выборге, Приозерске. Основные положения диссертации неоднократно докладывались на ежегодных Российско-Финляндских гуманитарных чтениях (Санкт-Петербург), финно-угорских конгрессах в Сыктывкаре, Дебрецене (Венгрия), Ювяскюля (Финляндия), советско- и российско-финляндских симпозиумах по археологии в Ленинграде, Хельсинки, Таллинне, Выборге, Пушкинских горах, международном конгрессе по истории крепостей Балтии (Турку, 1992). Разделы по истории формирования ландшафта Карельского перешейка и освоения человеком окружающей среды, истории земледелия в древней Карелии прошли апробацию на международных симпозиумах по истории климата (Санкт-Петербург, 28.3.-2.4.2001 г.) и истории Ладожского озера (Санкт-Петербург, 1993 г.), Йоенсуу (Финляндия), 2000 г.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 8 глав, заключения, списка использованной литературы и иллюстраций, иллюстраций в виде карт, рисунков и фотографий вещей, схем и фотографий мест археологических памятников, отражающих распространение карельских вещей диаграмм и приложений из таблиц по погребальному обряду и инвентарю могил.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении дается общая картина исторической ситуации в Восточной Прибалтике в средневековье, показывается её влияние на население северо-западных районов Новгородской земли, ставших в свете борьбы Новгорода со Швецией за обладание приневскими землями и Карелией стратегически важным регионом. Раздел Новгородской Карелии в результате Ореховского 6

мирного договора 1323 г. и передача шведам трех западных карельских погостов радикально повлияли на судьбы карел. Во введении кратко излагается современное состояние археологического исследования летописной корелы, обосновываются цели и задачи настоящего исследования.

Глава I. История археологического изучения древней Карелии

Начальный период (1870-е гг. -1917 г.). Археологическое изучение территории Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья получило свое начало в 1870-е годы с деятельности Выборгского студенческого общества Хельсингского университета, организовавшего ряд экспедиций по сбору археологических и этнографических материалов в тогдашнюю Выборгскую губернию Великого княжества Финляндского.

В этих экспедициях участвовал Теодор Швиндт— будущий «отец карельской археологии», выявивший и раскопавший в 1880-е годы карельские грунтовые могильники эпохи крестовых походов (1050-1300 гг.). Современник Т. Швиндта Хяльмар Аппельгрен провел исследования древних городищ и крепостей Финляндии и Карелии.

Вскоре после открытия Т. Швиндтом на Карельском перешейке карельских грунтовых могильников, содержавшие подобные украшения могилы были найдены в Восточнофинской области Саво. В результате этих работ уже к концу XIX в. сформировался основной фонд археологических источников по ранней истории карел (корелы новгородских летописей). Затем наступил период относительного затишья в области исследования памятников железного века на рассматриваемой нами территории.

Карельская археология в период независимости Финляндии (1918-1944 гг.)

Финские археологи вернулись к полевым исследованиям на Карельском перешейке в начале 1920-х гг., когда А. Европеус раскопал в дер. Лапинлахти могильники эпохи меровингов и викингов. Он одним из первых выдвинул теорию западно-финского происхождения карел. Она базировалась на сходстве погребального обряда и инвентаря могильников УШ-Х1 вв. Карелии с одновременным материалом могильников западных областей Финляндии. Как считал Европеус, различия появляются лишь в более позднее время, когда Карелия попадает под влияние Новгорода, а Западная Финляндия оказывается под властью Швеции. В эти же годы железному веку Карелии посвятил специальное исследование С.А. Нордман, в котором он подверг детальному анализу все категории карельских украшений. В этой работе Нордман высказал предположение о том, что древнейшее население Карельского перешейка происходит из области Хяме. Племя карел возникло из смешения этого населения с пришельцами с востока и юго-востока, то есть с другими финскими элементами. Исследования А. Европеуса и С.А. Нордмана нашли

свое продолжение в трудах Э. Кивикоски, продолжившей в 1930-е - первой половине 1940-х гг. исследования древнего прошлого карел, после чего гипотеза о западно-финском происхождении карел стала господствующей в финской археологической науке.

В послевоенные годы финские археологи не оставили полностью без внимания карельскую тематику, обратив его на изучение хранящихся в Национальном музее страны материалов из прошлых раскопок на переданной Советскому Союзу по мирному договору 1944 г. территории Карелии. В первую очередь это касается предметов украшения.

Археологические исследования российских археологов на Карельском перешейке и Северо-Западном Приладожье (1970-е гг. — 2004 г.)

Последовательное изучение прибалтийско-финских древностей на территории Ленинградской области, включая Карельский перешеек, началось лишь в конце 1960-х гг. С образованием в 1974 году в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР сектора славяно-финской археологии эта работа приобрела планомерный характер. 1970-е годы явились переломными в археологическом изучении древней Карелии. Начались полевые работы на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье в таких ключевых пунктах, как крепость Корела и Тиверский городок на Вуоксе, древний Выборг, городище Паасонвуори и другие городища северо-западного побережья Ладожского озера. При проведении этих работ внимание уделяется также поиску и исследованию могильников и синхронных им сельских поселений. В области исследования происхождения карел и их культуры разработана гипотеза, согласно которой карелы имеют автохтонное происхождение при отчетливом влиянии на развитие культуры на ранних этапах западнофин-ских переселенцев (С.И. Кочкуркина, Г.А. Панкрушев, А.И. Сакса).

1970-е годы ознаменованы также началом плодотворного сотрудничества с археологами Финляндии в рамках рабочей группы по археологии Советско-Финляндской комиссии по научно-техническому сотрудничеству. Новым направлением стали междисциплинарные исследования с привлечением геологов, палеоэкологов, озероведов. Результаты археологических исследований на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье, включая свои собственные многолетние работы, впервые в отечественной науке обобщила и научно обработала С.И. Кочкуркина в докторской диссертации «Археологические памятники корелы. У-ХУвв.» (1981, 1982). Особый интерес вызывают результаты ее собственных раскопок, анализ полученных материалов, классификация предметов украшения и керамики. Ценность этого издания состоит еще и в том, что оно сделало доступным для широкого круга исследователей ранее неизвестные и разбросанные по различным, главным образом финским публикациям данные по археологическим памятникам корелы.

В 1984 г. автором этих строк защищена кандидатская диссертация «Карельская земля в ХП-Х1У вв. (по археологическим данным)». В ней дан анализ предшествующих достоверно карельским древностям материалов второй половины I - начала II тыс. и. э., детально рассмотрен погребальный обряд и инвентарь карельских грунтовых могил ХН-ХГУ вв. В работе впервые рассмотрены сельские поселения и культовые памятники корелы. Итоги научных исследований по истории древней Карелии послужили научной базой для двух защищенных в Финляндии докторских диссертаций (1Лпо 1997; Бакяа 1998).

Перечисленные выше работы, при использовании их авторами единой исследовательской базы, различаются в подходах к археологическому материалу, постановках приоритетных, наиболее важных и мало исследованных с точки зрения каждого автора научных проблем и задач. Следует также в этой связи подчеркнуть, что решение одних, представляющихся актуальными на данном этапе проблем неизбежно вызывало новые вопросы, также требующие своего решения.

Глава 2. Карельский перешеек — формирование природного и историко-географического ландшафта.

Геологическое развитие рассматриваемого региона послужило определяющим фактором в создании предпосылок для расселения и позднейшего пребывания человека в Приладожье и на Карельском перешейке. Заметное влияние на формирование рельефа рассматриваемой территории и создание его основных современных форм оказали ледники. Особенно яркие следы оставило последнее валдайское оледенение. Отступление ледника привело к началу достаточно быстрого на раннем этапе подъема земной коры, прогнутой в период оледенения гигантской массой льда. В результате бассейны Балтийского моря и Ладожского озера утратили связь с океаном, став пресноводным Анциловым озером (9500-10700 л. н.). Подъем земной поверхности, её наклон в юго-восточном направлении и связанные с этим изменения береговой черты Ладожского озера и Финского залива стали основными образующими ландшафт факторами в послеледниковый период.

Ладожская трансгрессия. Ладога становится самостоятельным озером на заключительном этапе истории Анцилового озера, когда уровень воды во всем бассейне Балтийского моря резко упал и возник Хейнйокский порог на Карельском перешейке около 9700-9800 лет назад. Причиной трансгрессии озера явилось неравномерное поднятие поверхности земли, усилившееся примерно 5700 лет назад. Ускорение подъема земли совпало с прорывом вод Саймы в Ладожское озеро и рождением Вуоксы более 5000 лет назад. Количество воды в озере резко увеличилось. Порог стока воды озера сместился в его юго-западный угол. Этот порог был прорван около 3300 лет назад с обра-

зованием р. Невы. Основной сток ладожской воды проходил уже не через порог Хейнйоки в Выборгский залив, а через Неву в Финский залив. В результате уровень воды в озере упал на 12 м. Соответственно и поверхность озера значительно сократилась, особенно в его южной и восточной пологих частях, что привело к катастрофическим последствиям для всего древнего населения побережья Ладоги.

После возникновения Невы ландшафтная ситуация на Карельском перешейке приобрела, в основном, современные очертания. Основной сток воды Вуоксы шел в Ладогу через Приозерск (Кякисалми) (восточное русло) и лишь часть воды поступала в Финский залив у Выборга (западное русло).

Формирование историко-географического ландшафта. Первые следы обитания человека на Карельском перешейке и на север от Ладожского озера относятся ко времени около 10400 лет назад, когда Ладога была еще заливом Анцилового озера, соединяясь с ним через Хейнйокский пролив.

Дальнейшее освоение древними людьми этой территории объясняется в первую очередь заметным потеплением климата и в целом улучшением природных условий. Наиболее густо были заселены берега древнего Хейнйок-ского пролива с его многочисленными островами и богатыми рыбой бухтами. С началом эпохи неолита (около 5000 лет до н. э.) количество поселений увеличивается.

В хозяйстве населения на рассматриваемой территории существенных изменений к этому времени еще не произошло. Первые следы хозяйственного воздействия человека на природу, фиксируемые в образцах из донных отложений озер, относятся ко времени около 2200-1800 гг. до н. э.

В результате начавшегося около 1300 лет до н. э. мощного культурного влияния из области верхнего течения Волги и Оки Карельский перешеек и восточные районы Финляндии оказались в зоне распространения культуры текстильной керамики. В Северном Приладожье наряду с текстильной продолжалось использование и асбестовой керамики. Поселения этого времени на Карельском перешейке и в Ладожской Карелии единичны и слабо изучены.

Глава 3. Население Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья в железном веке (I — начало II тысячелетия н. э.)

Ощутимое воздействие на условия жизни на Карельском перешейке и примыкающих к Ладожскому озеру территориях оказало происшедшее в конце I тыс. до н. э. ухудшение климата и возникновение Невы в начале эпохи бронзы около 3300 лет назад и связанное с этим падение уровня воды в Ладоге более чем на 10 м. Многие поселения оказались расположенными далеко от воды, ранее богатые рыбой водоемы, заливы и протоки стали частью

суши. Все это привело к сокращению и возможной миграции населения, а также к его дроблению на более мелкие коллективы.

Достаточно поступательное и наглядно проявляющееся в археологическом материале развитие культуры железного века в Приладожской Карелии фиксируется начиная с середины I тыс. н. э., и связано оно с возросшим спросом на пушнину в Европе, что привело к увеличению промысловых поездок в отдаленные северные районы. Археологически уловимым следствием этого стало появление на обширной территории зоны таежной охоты предметов охотничьего снаряжения: наконечников копий, топоров, блоковидных каменных кресал. На Карельском перешейке эти предметы составляют наиболее заметную и представительную группу находок первой половины -третьей четверти I тыс. н. э. Концентрируются они в зоне Вуоксы, что отражает её роль как важнейшей транспортной магистрали, а самого перешейка как зоны промысловой охоты.

Местное население в это время продолжало жить в близких к каменному веку условиях, используя орудия из камня. Таким образом, в Приладожской Карелии в первой половине - середине I тысячелетия н. э. одновременно (параллельно) существовали две культуры: культура местного населения, продолжавшая традиции предшествующего времени, и культура пришлых промысловых охотников, представленная орудиями охоты из металла и каменными блоковидными кресалами.

К середине I тысячелетия н. э. (VI в.) относится самая ранняя для времени железного века могила на рассматриваемой территории — погребение под каменной насыпью в дер. Нукутталахти на о-ве Риеккала в северной части Ладожского озера.

В этом погребении вещи имеют широкую область распространения и не составляют единого сложившегося погребального комплекса. Форма погребальной насыпи близка так называемым лопарским грудам внутренних районов Финляндии.

Мы полагаем, что имеющие иноземное происхождение украшения из могилы свидетельствуют о приходе в это время на смену сезонным промысловым поездкам охотников за пушниной организованной меновой торговли на местах, продуктом которой они являются. В связи со сказанным следует отметить, что и в таежной зоне Северной и Восточной Финляндии украшения иноземного производства в массовом количестве появляются в составе находок лишь начиная с середины - третьей четверти I тысячелетия н. э.

С точки зрения развития культуры железного века Карелии, интересным и важным является материал второго из наиболее ранних известных могильников железного века— каменной насыпи на участке Наскалинмяки в дер. Лапинлахти (Ольховка), датируемой временем около 800 г. В финлянд-

ской археологической литературе этот комплекс рассматривается как одно из ключевых доказательств заселения Карельского перешейка новым населением из западных областей Финляндии. В то же время вопросы об исходной территории, масштабах колонизационного потока и путях его прохождения остаются открытыми.

При детальном сопоставлении погребального обряда и вещевого материала погребения Наскалинмяки с аналогичными памятниками Западной Финляндии выяснилось, что в Западной Финляндии на VIII - начало IX века не находится области, погребальные памятники которой как по конструкции, так и инвентарю соответствовали бы рассматриваемому погребению. Отмеченное нами противоречие между погребальным обрядом и инвентарем могилы из Лапинлахти устраняется, если предположить погребение в ней местных жителей в традиционной для этого таежного района каменной насыпи.

Погребения и места находок отдельных вещей первой половины эпохи викингов (IX - первая половина X в.) происходят из мест, где на время совершения захоронения не фиксируются следы постоянного населения. Наиболее известное погребение этого времени было найдено на южном склоне горы Линнавуори в Лопотти (пос. Куркиёки). Погребение совершено по господствующему в эпоху викингов в Финляндии обряду трупосожжения на каменной вымостке. Однако оно выделяется отчетливым интернациональным (скандинавско-прибалтийско-финским) набором предметов вооружения и украшений.

Оставившие эти захоронения западно-финские «переселенцы», следовательно, могут рассматриваться в свете этих находок не как представители направленного на восток из Западной Финляндии через центральные районы страны колонизационного потока, а как вооруженные группы воинов-торговцев, взявшие под контроль водные пути и пушные ресурсы Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья. Отправной точкой этих отрядов являлся район Турку-Лайтила-Каланти в Юго-Западной Финляндии, где сосредоточены аналогии находкам из Карельского перешейка. Поэтому естественно предположить их поступление в Карелию морским путем через Финский залив и Неву.

С XI века начинается новый этап в развитии карельского общества. На это время приходится начало постоянных занятий земледелием. Могильники этого времени содержат значительно большее количество захоронений. Они принадлежат уже местным общинам, хотя и остаются по обряду и инвентарю западно-финскими по форме. Однако одна важная особенность проявляется уже на этом предшествующем сложению собственной карельской культуры этапе. Это избирательность, предпочтение наиболее популярных в Западной Финляндии и в целом на Балтике украшений. В западно-финскую по облику

культуру здесь, в Приладожской Карелии, добавляются общебалтийские, интернациональные элементы.

Конец эпохи викингов в Приладожской Карелии знаменуется накоплением значительного количества серебра, аккумулированного в монетных и вещевых кладах. Как явствует из распространения находок, население уже освоило к XII в. все те районы, где находятся более поздние достоверно карельские памятники.

Глава 4. Археологические памятники эпохи расцвета древней Карелии

(ХП-Х1У вв.)

В этой главе рассматриваются археологические источники периода существования самобытной и богатой средневековой карельской культуры, ее возникновение и время расцвета, отразившееся в материале карельских грунтовых могильников ХН-Х1У вв., в составе кладов и культурных слоях поселений. В этой части работы проведен анализ погребального обряда и инвентаря могил, разработана типология основной части женских украшений, хронология вещей и погребальных комплексов, внутренняя хронология могильников, выделены хронологические группы предметов украшений и погребений, рассмотрены отдельные находки вещей в свете их принадлежности к выделенным по погребальному инвентарю хронологическим группам.

Карельские грунтовые могильники ХН-Х1У вв.

Погребальный обряд. Для карельских грунтовых могильников XII— XIV вв. характерно значительное количество коллективных могил. Они представляют собой погребения мужчин и женщин, причем всегда парные.

В группу карельских грунтовых могил входят погребения трех видов: внутри деревянных рам из толстых балок; в ящиках (камерах) с дном и крышкой из досок и толстыми поперечными стенками; в сооружениях, имеющих форму ящика с одинаковыми по толщине стенками. Часть могил не имеет следов погребального сооружения. Они характеризуются богатым погребальным инвентарем, северной или северо-восточной ориентировкой, различными деталями захоронения.

Могилы разделяются на три взаимосвязанные группы. Могилы первой группы характеризуются полным отсутствием деталей захоронения и следов погребальных сооружений, которые, видимо, не сохранились. В могилах этой группы отсутствуют также отдельно положенные в могилу напутственные вещи (оружие, орудия труда, котлы, горшки). Имеется лишь «личешй» мужской и женский инвентарь.

Могилы второй группы отличаются наличием в погребениях набора напутственных вещей, северной ориентировкой и захоронением в погребальных сооружениях, имеющих форму ящика с дном и крышкой из досок — для основного ядра могил.

Третья группа могил выделяется наличием над могилами вымостки из камней со следами воздействия огня и углей на ней, северной ориентировкой. В вымостке обычно находились обломки гончарных сосудов и кости домашних животных. В могилах этой группы встречаются лишь отдельные предметы вооружения, украшения или орудия труда. Захоронения совершены в погребальных сооружениях, имеющих форму ящика, внутри деревянных рам и с поперечными стенками из толстых балок.

Погребальный инвентарь. В анализе погребального инвентаря использованы как уже существующие в науке типологические схемы, так и разработанные автором данной работы. В основу нашей классификации положены различие в форме и орнаментации вещей. Типы вещей выделены по их форме, а варианты — по орнаментации.

К вещевому набору женских погребений относятся металлические принадлежности убора (булавки и головные украшения «сюкерё», шейные ленты и застежки, скорлупообразные и подковообразные фибулы, пронизки и цепе-держатели, цепочки, копоушки, ножи с бронзовыми рукоятями и ножны орнаментированные, различные подвески и привески) и напутственные вещи (серпы, косы, тяпки, удила, ножницы, иголки, пряслица). Для мужских погребений характерны кольцевидные фибулы, поясные наборы, оружие, топоры, ремесленные инструменты. Как в мужских, так и в женских погребениях встречаются шейные ленты, перстни, удила.

В итоге выявления сходства могил между собой по погребальному инвентарю мы выделили две группы мужских и три группы женских погребений. Для первой группы мужских погребений характерен набор воинского снаряжения, а также котлы, удила, косы и предметы украшения, пояса и кресты нательные. Большая часть погребений второй группы содержит лишь нож, кресало, иногда топор, стрелы, пряжку поясную и еще реже кольцевую фибулу и перстни.

Каждая из выделенных групп женских могил характеризуется набором в погребениях украшений определенных типов и вариантов. В то же время погребальный убор в целом остается традиционным, состоящим из почти стандартного и неизменного набора конкретных предметов. Меняются лишь типы и варианты этих предметов, иногда добавляются новые украшения (как в погребениях второй группы).

Датировка карельских грунтовых могильников является одной из ключевых проблем; они широко датируются в целом ХП-Х1У вв. Для получения более детальной хронологии требовались новые подходы, которые отчасти были реализованы в типологическом иследовании овально-выпуклых и подковообразных фибул, других категорий украшений. Использование этого метода не решило проблемы выявления групп одновременных погребений.

Проведенные нами наблюдения за корреляцией предметов украшений на основе выделения комплекса одновременно бытовавших украшений, типологическая и стилистическая связь отдельных категорий вещей позволяют восполнить этот пробел.

Могилы времени развитого этапа карельской языческой культуры в целом датируются второй половиной XII—XIII в. - началом XIV в. Карельские украшения были в употреблении в быту и после смены обряда в первой половине XIV в., на что указывают находки этих вещей в новгородских слоях XIV в., а также в Кореле, Тиверском городке и Орешке. Они, видимо, широко использовались и в одежде христианизированных карельских женщин.

Состав погребального инвентаря, детали погребальной обрядности и сама конструкция погребального сооружения изменялись со временем. При этом выявлено, что нет прямого совпадения групп могил, составленных по принципу хронологии вещей с группами схожих по элементам погребальной обрядности могил, что вполне закономерно, так как обряд менялся медленнее, чем типы украшений. Сказываются также и локальные особенности в погребальном обряде и наборе погребального инвентаря. Поэтому в следующем разделе внутренняя хронология могильников могилы рассмотрены по отдельным могильникам с целью выявить на них разновременные захоронения.

Датировки могил основывались на результатах проведенного нами исследования погребального инвентаря. Поскольку в могилах нет монет и другого датирующего материала, мы были вынуждены обратиться к рассмотрению их относительной хронологии.

Среди карельских женских могил нами выделены три хронологические группы. Могилы наиболее поздней группы демонстрируют, как инвентарь и погребальный обряд стандартизуются: в погребениях обнаруживаются лишь украшения традиционного женского убора. Полностью исчезают напутственные вещи и на место срубных деревянных рам и погребальных камер приходят гробы из досок.

В результате такого рассмотрения выясняется, что инвентарь могил со временем кардинально не изменялся. Некоторые изделия предшествующего времени использовались и при смене ведущих форм украшений. Хронологические различия между карельскими могилами эпохи крестовых походов не являются значительными. Изменения происходили постепенно, в могилах последующего этапа оставалось место для вещей предыдущего. Единственно, в конце XII в. или, вероятнее, в XIII в. происходят изменения в составе погребального инвентаря, выразившиеся в увеличении количества серебряных украшений (подковообразные фибулы, броши-застежки) и появлении новых вариантов овально-выпуклых фибул, цепедержателей и ножен ножей. Также и форма могил (срубные конструкции, коллективные захоронения) и распо-

ложение могильников в непосредственной близости от небольших однодверных деревень отражают произошедшие внутри эпохи крестовых походов изменения в системе хозяйства и расселения.

Следует учитывать, что грунтовые могилы второй половины ХП-ХШ в. представляют лишь один период развития карельской культуры языческого времени, а именно период её возникновения и расцвета. На территории древней Карелии найдены и исследованы погребения с инвентарем или другими чертами языческой погребальной обрядности и более позднего времени. Они происходят с тех же территорий, на которых с эпохи позднего железного века уже существовали развитые средневековые поселенческие центры.

Глава 5. Средневековые поселенческие центры.

Исследование археологических памятников на территории отдельных центров концентрации населения дает представление о состоянии и динамике демографического и социально-экономического развития как в различных составных частях древней Карелии, так и в целом во всей Карельской земле.

Саккола Лапинлахти (Ольховка)

На территории деревни Ольховка на южном берегу оз. Суходольского открыты и отчасти изучены археологические памятники всего периода позднего железного века и эпохи средневековья, что делает этот район в определенной степени эталонным для изучения истории населения древней Карелии и его культуры. Наиболее ранним памятником является погребение под каменной насыпью, относящееся к концу эпохи меровингов (около 800 г. н. э.). На этом же участке выявлены могильники конца эпохи викингов. Существование этих могильников в какой-то мере и в XII в. относит характерные для погребального обряда эпохи викингов явления к начальному этапу эпохи крестовых походов (1050-1300 гг.). На территории деревни насчитывается по крайней мере три могильника и четыре поселения эпохи крестовых походов и средневековья, культовый центр с жертвенным камнем и ритуальными каменными насыпями, восемь отдельных культовых камней с чашевидными выемками. Судя по керамическому и вещевому материалу могил и поселений, вещевым и радиоуглеродным датировкам каменных куч, карельские грунтовые могильники, расположенные рядом с ними селища и каменные насыпи культового центра представляют один и тот же хронологический горизонт эпохи крестовых походов, относимый нами к концу ХИ-ХШ вв. Могильники Патья и Леппясенмяки, как и культовый центр в западной части деревни, продолжили свое существование и после смены обряда с наступлением исторического времени. Это касается и соответствующих им деревень в прибрежной зоне озера Суходольского (Суванто).

Каукола(Севастьяново)

В сельском приходе Каукола памятники и отдельные находки рассматриваемого времени известны в деревнях Коверила, Ярвенпяя, Рокосина и Сяппяс. В Коверила Т. Швиндтом раскопаны два могильника эпохи крестовых походов Кекомяки (6 могил) и Кулхамяки (две потревоженные могилы с карельским инвентарем).

Основной поселенческий центр в этой части Карельского перешейка в эпоху крестовых походов располагался, таким образом, на северном берегу оз. Ковериланярви (Богатырское), откуда был прямой выход в озеро Вуоксу и всю водную систему Вуоксы и через нее в Ладожское озеро и в Финский залив.

Ряйсяля (Мелышково)

На территории сельского прихода Ряйсяля в нижнем течении Вуоксы известны многочисленные археолопяеские памятники эпохи каменного, бронзового и железного веков, а также эпохи средневековья. Наиболее ранние находки железного века относятся к римскому железному веку.

Одним из самых известных доисторических памятников района является Калмистомяки — прибрежный холм, на котором обнаружены и исследованы поселения бронзового и раннего железного века и могильник позднего железного века и средневековья. Второй известный пункт — Тиверский городок, на котором помимо следов поселения эпохи крестовых походов и средневековья, найдены вещи эпохи викингов и керамика раннего железного века.

Кроме этих существовавших продолжительное время памятников, на территории прихода имеется значительное количество отдельных находок эпохи викингов и крестовых походов.

Находки эпохи викингов свидетельствуют, что постоянное население в эту эпоху распространилось на всю территорию нижнего течения Вуоксы от Тиверского городка до пос. Горы (Уннункоски) на северо-западном берегу оз. Вуоксы. В эпоху крестовых походов крупные поселенческие центры сложились в районе дер. Тиури (Васильеве) (Тиверский городок и окрестности) и пос. Ряйсяля (Мельниково). Еще один центр концентрации населения существовал на полуострове Ховинсаари (Большой) на южном берегу оз. Вуокса.

Нижнее течение Вуоксы, включая южное и западное побережье одноименного озера, в рассматриваемое нами время было густо населенной и экономически развитой областью. В ХИ-ХШ вв., когда первостепенное значение для ведения хозяйства приобретают пригодные для развития земледелия и животноводства земли, новые поселения возникают в первую очередь на пологих, хорошо прогреваемых солнцем берегах и прибрежных невысоких холмах, характерных для этой части Карельского перешейка. Уже в период существования развитой поселенческой структуры в середине — второй половине XIII в. возникает поселение на Тиверских порогах. Это развитие получило

продолжение в последующую эпоху средневековья, что наглядно демонстрирует материал исследованного нами средневекового поселения Тонтинмяки на полуострове Большом (Ховинсаари).

К вещевым находкам на поселении относятся, в том числе два бронзовых нательных креста и снабженная отверстием для подвешивания костяная печатка с изображением воина в островерхом шлеме с копьем в левой руке и прямоугольным по форме щитом в правой. Кресты и печать относятся к XV в. Изображение воина на печати напоминает находку серебряного перстня из могильника Суотниеми с аналогичным сюжетом. За этими изделиями представляются известные по письменным источникам карельские племенные вожди — «валиты» (избранные) с их непременными символами власти. Следует принять во внимание, что именно на Ховинсаари в последней четверти XV в. находилась усадьба представителя одного из пяти «родов карельских детей» Григория Рокульского.

Несомненно, к этому поселению относится часть раскопанных здесь Т. Швиндтом в 1888 г. могил и место кузницы, а также различные очаги и каменные вымостки.

Кякисалми - Корела (Корельский город)

Небольшое островное укрепление Кякисалми в устье Вуоксы (Корела новгородских источников) являлось центром приладожской части Карельской земли. Оно упомянуто в летописи в связи с попыткой шведов в 1294/95 г. взять под свой контроль восточную часть новгородской Карелии. Попытку вскоре отразили новгородцы, которые затем в 1310 г. на реке Узерве (Уусиярви — Новая река) «срубиша город на порозе нов ветхыи сметавше».

Решение проблемы местоположения первоначального карельского поселения стало возможным благодаря археологическим раскопкам на крепостном острове, проведенным в 1972-1976 гг. А.Н. Кирпичниковым и продолженным в 1989-1993 гг. автором данной работы.

В результате этих работ установлено, что «Корельский городок» (Корела) в 1310г. был построен по единому плану и в течение короткого срока. При исследовании нижнего строительного горизонта 1310-1360 гг. в соседстве с русскими изделиями встречены вещи карело-финского облика, что привело к заключению, что наряду с новгородцами в «городе» проживали также карелы, что согласуется с известиями летописи.

При строительстве новой крепости площадь острова была значительно расширена с использованием деревянных бревенчатых платформ. Под горизонтом настила из толстых бревен первой половины XIV в. выявлены остатки постройки с полом, датируемой концом XIII в., которую можно связать с известием летописи об укреплении новгородцами отвоеванной у шведов крепости в 1295 г. Под этим горизонтом дерева и темной земли со щепой расчищен 18

слой крупнозернистого песка, в котором было найдено значительное количество различных изделий из металла, дерева, кожи, керамики, бус, украшений из бронзы и серебра, в том числе и карельских типов. Это приводит к предположению, что песок на окраинную часть острова был принесен во время укрепления крепости в конце XIII в. из места (по-видимому, на самом острове), на котором до постройки новой крепости уже существовали культурные отложения с вещами последней четверти I тыс. — начала II тыс. н. э.

Ниже этого слоя песка в юго-западной части раскопа выявлен еще один горизонт дерева, лежащий непосредственно на материке. Серия радиоуглеродных дат относит время его существования к XIII в., то есть, этот слой относится к упоминаемой источниками первоначальной карельской крепости Кякисалми. Стало очевидным, что вся история древнего Корельского городка связана с этим островом.

Главным в занятиях жителей первоначального карельского поселения, наряду с рыбной ловлей, были ремесло и торговля. Достаточное развитие получило и сельское хозяйство. В окрестностях крепости, как явствует из последних палеоботанических исследований, уже в XIII в. существовали постоянно обрабатываемые поля.

В окрестностях г. Приозерска (Кексгольма) практически не известны находки рассматриваемого нами времени, за исключением одной женской могилы из неизвестного места и случайно найденной в городе овально-выпуклой фибулы. Ближайший могильник находится в пос. Яркое (Суотниеми).

Могильник Суотниеми находится на северном берегу озера Вуокса на территории пос. Яркое в глубине небольшой бухты на южном склоне характерного для этих мест невысокого холма. Из пяти раскопанных Т. Швиндтом могил лишь одна была женской. Это погребение 3, совершенное по обряду трупосожжелия, в котором находились карельские овально-выпуклые фибулы, ножны ножа и другие вещи. Это наиболее древняя могила могильника, датируемая концом ХП-ХШ вв.

Большинство аналогий фибулам и другим элементам комплекса нагрудных украшений из могилы находятся на близко расположенном к Суотниеми могильнике Кекомяки. На остальных могильниках и поселениях Карелии найдены лишь единичные аналогии.

На территории пос. Яркое на месте предполагаемого могильника раскопки проводились в 1980-х и в 1991 г. Раскопки затронули территорию двух холмов. На южном склоне Риихимяки выявлена каменная вымостка с находками вещей XIII в., керамики и железных шлаков, а также следы средневекового поселения с очагом из камней, большим количеством железных шлаков и культовый камень с более чем 20 выемками. В 1991 г. раскопки в пос. Яркое продолжили на южном краю площадки соседнего холма Лейлумяки. Най-

денная в раскопе керамика и вещи относятся ко времени от эпохи переселения народов до эпохи викингов и крестовых походов. Указывающие на эпоху меровингов и викингов датировки (в том числе и угля из очагов) говорят о постоянной заселенности этого места уже начиная с У1-УИ вв. Следов погребений не выявлено. Речь, по-видимому, идет о поселении, культурный слой на котором формировался в течение продолжительного времени.

Северо-Западное Приладожье

Территория Северо-Западного Приладожья географически начинается с острова Кильпола, находящегося в Ладожском озере у побережья северной части Карельского перешейка. На острове, начиная с конца XIX в., сделаны многочисленные находки вещей эпохи крестовых походов, включая клад серебряных вещей в дер. Кильпола, расположенной на берегах залива, разделяющего остров на две части.

Новые исследования на острове были предприняты в 1992 г. Задача небольшой Российско-Финляндской исследовательской группы состояла в определении возраста Невы. Исследовались внутренние озера на острове, изоляция которых от Ладоги с возникновением Невы и связанным с этим падением уровня воды в озере видна в резкой смене донных отложений крупного водоема на донные отложения небольшого озера. Взятые со дна озер образцы датируются временем около 3300 лет тому назад, то есть по исторической хронологии рождение Невы приходится на начало эпохи бронзы. Спорово-пыльцевой анализ образцов донных отложений озера Суури Кокколампи показал, что прошло несколько столетий после возникновения Невы, прежде чем началось земледельческое освоение прилегающей к нему территории острова. Первые свидетельства занятий земледелием относятся к младшему римскому железному веку (200-400 гг. н. э.).

Примыкающая к Карельскому перешейку с севера часть СевероЗападного Приладожья отличается по характеру памятников и материальной культуре от Карельского перешейка. На этой территории практически не известны карельские грунтовые могильники ХИ-Х1У вв. Редки находки предшествующей эпохи викингов. Большая часть обнаруженных могильников и могил относится уже ко времени развитого и позднего средневековья, фиксируя значительно возросшее количество населения к этому времени.

Среди находок эпохи крестовых походов на этой территории отсутствуют многие элементы традиционного женского карельского костюма XII-XIV вв. Нет в могилах также орудий труда и топоров карельского типа, характерных для могильников Карельского перешейка. Собственно карельские украшения представлены лишь находками овально-выпуклых фибул, копо-ушек, двуспиральных и крестообразных цепедержателей. Неизвестны также захоронения в срубных деревянных рамах и камерах, как нет сведений и о

коллективных могилах. Выделяется остров Кильпола, материалы памятников которого более близки материалам Карельского перешейка.

Куркиёки

На территории бывшего сельского прихода Куркиёки по берегам многочисленных характерных для этой части Северо-Западного Приладожья заливов, глубоко врезающихся в побережье, выявлено значительное количество археологических памятников различных эпох и собрана большая коллекция случайных находок. Из памятников эпохи крестовых походов и эпохи раннего средневековья наиболее известными следует назвать могильник Калми-стомяки, городища Лопотти и Хямеенлинна. Ряд находок вещей ХИ-Х1У вв. сделан также и в соседних с пос. Куркиёки населенных пунктах. В дер. Кууп-пала еще в 1866 г на берегу залива Хямеенлахти был найден клад серебряных монет XI в. На холме Калмистомяки нами исследован могильник с захоронениями от конца эпохи викингов (XI в.) до средневековья. Наиболее поздние инвентарные могилы относятся к XV в. На этом же склоне холма выявлены поселения эпохи каменного века, раннего металла и XIII в.

Городища района Куркиёк (Хямеенлахти, Ранталиннамяки (Корпи-саари), Лопотти, Яамяки и др.) относятся к одному хронологическому и культурно-историческому горизонту, отчетливо представленному и другими памятниками этого региона. Археологически фиксируемые следы постоянного населения в этих местах появляются во второй половине эпохи викингов. В эпоху крестовых походов оно закрепляется и создает цельную поселенческую структуру со своими поселениями, могильниками, системой городищ, функции которых в отдельных случаях (Хямеенлахти) выходили за рамки оборонительных (ремесленное производство). Древние городища Северо-Западного Приладожья в целом составляют значимую часть в системе расселения всего этого региона, выделяя его среди других ранее рассмотренных поселенческих центров древней Карелии.

Поздние безинвентарные могилы на о-ве Кильпола, на холме Калмистомяки (Кууппала) и в целом ряде других деревень свидетельствуют, что поступательное развитие населения на этой территории продолжалось на тех же местах и с наступлением исторического времени.

Северное Приладожье Археологические памятники района Сортаеалы

Наиболее ранними находками железного века района Сортавалы являются овальное каменное кресало из неизвестного места и погребение VI в. на о-ве Риеккала (Нукутталахти). Находки эпохи викингов более многочисленны. Следы постоянного населения на это время фиксируются в районе пос. Хелюля (могильник Хернемяки, городище Паасонвуори, дер. Лиикола).

Городище Паасонвуори располагается между гор. Сортавалой и пос. Хе-люля примерно в 1 км к югу от места слияния рек Тохмаёки и Хелюлянёки у места сужения озера Лиикала. В 1978-1980 гг. на городище произвела раскопки С.И. Кочкуркина.

Подавляющая часть датированных находок представлена вещами карельских типов эпохи крестовых походов. Остальные ранние изделия датируются эпохой викингов. На городище Паасонвуори следы постоянного присутствия людей отчетливо фиксируются, по крайней мере, с XI в. Находки вещей эпохи крестовых походов перекрывают практически весь период 10501300 гг. Обстоятельства находок карельских украшений дают основание предполагать продолжение функционирования могильника на том же самом месте отчасти и в это время. По находкам рабочих инструментов и хозяйственных принадлежностей складывается картина существования поселения на Паасонвуори во второй половине эпохи крестовых походов или в раннем средневековье. Вопрос о дате начала его существования остается открытым.

В дополнение к рассмотренному выше городищу Паасонвуори на островах Ладожского озера в районе Сортавалы выявлен целый ряд городищ с укреплениями, но без культурного слоя. На наш взгляд, возникновение укреплений на большинстве из них следует относить к эпохе средневековья, конкретнее к Х1У-ХУ вв., то есть, к периоду периодических обострений борьбы Новгорода со Швецией в Карелии.,

Глава 6. Этапы развития населения древней Карелии и его культуры в эпоху крестовых походов (1050-1300 гг.)

В эпоху крестовых походов Карелия оформляется как культурная область, процесс зарождения которой проходил неравномерно в разных ее частях. Ядром этой древней Карелии — Карельской земли древнерусских летописей — были плодородные земли по нижнему течению р. Вуоксы на Карельском перешейке и Северо-Западное Приладожье. В некоторых районах развитие поселенческой структуры происходило на основе более древнего населения. В других местах постоянное население возникает или закрепляется только в эпоху крестовых походов. В центральных районах перешейка плотное заселение начинается ещё позднее и находит отражение уже в письменных источниках.

Расположение могильников в непосредственной близости от деревень, сам тип могильников и деревень (однодворные или малодворные деревни и им соответствующие небольшие родовые кладбища), форма и конструкция могил (деревянные срубные рамы и камеры, коллективные родовые захоронения) отражают изменившиеся формы расселения и хозяйственной деятельности. В конце ХП-ХШ в. поселения и могильники перемещаются к береговой зоне с благоприятными почвенными условиями для занятий земледелием

и скотоводством. Возникает новая поселенческая структура, в основе которой была малодворная деревня. Эта структура оказалась настолько эффективной, что послужила основой формирования известных по Ореховскому миру 1323 г. и другим источникам четырнадцати карельских погостов. Это деление сохранялось на протяжении всего средневековья (переписные книги конца ХУ-ХУ1 вв.) и в значительной степени отразилось в позднейшем делении на сельские приходы, в границах которых мы и рассматриваем археологические памятники.

Глубину перемен отражают также происшедшие в религиозных представлениях карел изменения, важнейшим из которых является переход от трупосожжения на древней дневной поверхности к грунтовым могилам. Перемена в погребальной обрядности произошла в относительно короткий срок — в конце XI - первой половине или середине XII в. В конце XII и в XIII в. появляются новые «классические» грунтовые могильники эпохи крестовых походов. К этому же времени относятся соответствующие им поселения. На этих же территориях известны жертвенные камни с выемками и культовые места. Археологические исследования показали, что культовые камни на п-ове Большом (Ховинсаари, Раммансаари), в пос. Яркое (Суотниеми) и в дер. Ольховка (Лапинлахти) использовались при отправлении культов и совершении приношений в эпоху крестовых походов и, но всей видимости, в средневековье.

В эту эпоху сложились предпосылки для возникновения городов, как центров населенной округи, ремесла и торговли. С течением времени часть из них развилась в укрепленные или административные центры. Самое позднее в XIII в. карелами были построены крепость Кякисалми (до постройки новгородцами Корелы в 1310 г.), Тиверский городок и Выборг (до 1293 г.), важнейшими функциями которых, наряду с выше упомянутыми, были контроль за судоходством по Вуоксе и его обеспечение. Это видно по тому, что Выборг и Кякисалми были поставлены в конечных точках Вуоксинской водной системы у её выходов в Финский залив и Ладожское озеро, а Кякисалми и Тиверский городок ещё и на узловых, сложных с точки зрения судоходства местах порогов. Городище Хямеенлинна в Куркиёках первоначально возникло как ремесленный и торговый центр округи, который в конце XII-XIII в. был защищен валами, приобретя оборонительные функции. Городище Паасонвуо-ри в районе Сортавалы становится укрепленным поселенческим центром, по-видимому, только во второй половине эпохи крестовых походов или в раннее средневековье.

Факт возникновения к концу ХН-ХШ в. на Вуоксе новой системы укреплений — племенных карельских центров: Кякисалми-Корела, Тиверский городок Выборг (до 1293 г.), ориентированных также на торгово-ремесленную

деятельность, фиксирует этап сложения качественно нового национально-территориального образования — Карельской (Корельской) земли. Системообразующую роль в ней играла водная система Вуоксы, в бассейне которой и концентрировался основной массив средневекового населения.

Экономика и хозяйство населения древней Карельской земли

Земледелие. В карельских фунтовых могилах найдено значительное количество кос, серпов, мотыг, рабочих топоров и костей домашних животных (корова, лошадь, свинья, овца). Принято было считать, что наличие значительного количества рабочих топоров в подавляющей части мужских погребений означало ведущую роль подсеки в земледелии. Имеющийся у нас в наличии материал дает основание утверждать, что на Карельском перешейке в XIII'в., как и в остальных соседних районах Новгородской земли, получило распространение пашенное земледелие. Именно в это столетие в Карелии стали возникать небольшие постоянные поселения с прилегающими к ним полями и другими сельскохозяйственными угодьями. Из злаковых культур в это время культивировались рожь, овес и ячмень. Пшеницу высевали в центральной части Карельского перешейка. В ходе проведенных в последнее десят-илетие палеоэкологических исследований выяснилось, что следы ранних опытов занятий земледелием относятся к римскому железному веку и эпохе меровйнгов. Однако ведущей формой экономики оно становится лишь начиная с XI в.

Скотоводство является, пожалуй, наименее изученной темой. Найденные на поселениях, в культовых каменных насыпях, у культовых камней и в могилах кости домашних и диких животных ещё ждут своего исследователя. Здесь обнаружены кости коровы, лошади, овец, коз и свиней. Из найденных в Новгороде берестяных грамот знаем, что налоги в Карелии платили также и шерстяными тканями. Остатки шерстяных тканей встречены и в карельских грунтовых могилах эпохи крестовых походов. Кости домашних животных в большом количестве найдены также при раскопках в крепости Корела и в нижних слоях древнего Выборга. Лошади из Карелии были хорошо известны и ценимы в Новгороде. К примеру, в берестяной грамоте № 266 из слоя 13691382 гг. предлагается взять в дорогу «кони карельские».

Охота, рыболовство, промысловая деятельность в древней Карелии были, наряду с земледелием и скотоводством, существенными статьями не столько дохода, но и как средство постоянной (иногда сезонной) деятельности. Свидетельства этому известны по письменным источникам. Часть шкурок куницы, бобра, нерпы и белок уходила на оплату даней, но часть свободно продавалась или менялась на различные товары у сборщиков налогов. В Задней (Приладожской) Карелии охота и промыслы играли ещё более важную роль в экономике; подати здесь платили от «лука», то есть продуктами

охоты, а не земледелия, как на Карельском перешейке. В Карелии в средневековье исключительно важным промыслом было рыболовство. Хорошие рыбные ловли и места нереста были достойны упоминания в мирных и торговых договорах между Новгородом и Швецией (Ореховский мирный договор 1323 г., земельные и другие акты XV в.). Также и из текстов новгородских берестяных грамот становится очевидным, насколько важным промыслом была рыбная ловля (грамоты № 259, 260, 280). Роль рыбной продукции как важнейшей статьи в торговле конца эпохи язычества и в раннее средневековье подчеркивается материалами раскопок 1970-1990-х гг. в крепости Корела и 1999-2004 гг. в Выборге, в ходе которых в нижних слоях середины XIII-XV в. были найдены многие десятки поплавков из сосновой коры и грузил от сетей.

Ремесло карел представлено находками инструментов и многочисленных изделий ремесленников из могил и культурных слоев поселений. Остатки кузниц найдены на холме Тонтинмяки в Ховинсаари, в Хиитола и в дер. Кууппала в Куркиёках. В могиле 2 на могильнике Кекомяки были инструменты кузнеца. К эпохе крестовых походов карельские ювелиры достигли высокой степени специализации в изготовлении украшений карельского женского костюма. Ювелиры использовали для их украшения зооморфный, растительный, ленточный, ракообразный, спиральный и другие орнаменты, демонстрируя хорошее знание материала и используя все стилевые возможности орнаментальных мотивов и различную технику. По манере проводить линию и по самим орнаментальным мотивам можно определить «почерк» конкретного мастера и изделия одной кузницы и тем самым выявить территорию распространения украшений, рынки сбыта.

Картирование распространения украшений карельских типов XII-XIV вв. показывает, что определенные формы вещей распространялись в большей части на ограниченной внутри конкретной общины территории, часть же имела более широкое распространение. По распространению традиционных карельских украшений можно заключить, что на территории древней Карелии существовало несколько центров их производства. Различия проявляются в вариантах и орнаментации общих для всей территории Карельской земли типов украшений, составляющих сложившийся к ХИ-ХШ вв. «национальный» убор карельского женского костюма.

Проявляющиеся в археологическом материале профессиональное умение карельских кузнецов и их уровень технической подготовки указывает на существование определенных «школ», в рамках которых этот уровень мастерства достигался. Такими школами ремесла были развившиеся в торгово-ремесленные центры укрепленные городища Карелии: Кякисалми — Корела, Тиверский городок, городище Хямеенлахти в Куркиёках, Паасонвуори в Сор-

тавале. При раскопках этих укрепленных торгово-ремесленных поселений обнаружен богатый материал по связанной с обработкой металла производственной деятельности.

В распространении вещей карельских типов выделяется ближайший к центру древней Карелии Кякисалми— Кореле (с 1310 г.) район озера Вуок-сы. По всей видимости, у проживающих на выгодных водных путях и плодородных землях нижнего течения Вуоксы были лучшие возможности приобретать себе дорогие украшения.

Полагаем, что высокая культура изготовления бронзовых и серебряных украшений развилась в среде местных карельских ремесленников. Эти мастера уже в эпоху викингов приобрели навыки работы с металлом, копируя ставшие популярными в Балтийском регионе формы украшений. Для наступления следующего этапа создания собственной карельской культуры требовались лишь необходимая степень экономического и социально-культурного развития. Это стало возможным в Карельской земле в ХИ-ХШ вв.

Торговля карел. Карелы участвовали в качестве посредников в европейской пушной торговле еще во время до рождения собственно карельской культуры во второй половине ХН-ХШ в. В XI в. на Балтике возникла благоприятная ситуация для развития торговли. Внешняя конъюнктура дала возможность карелам участвовать в торговле в масштабах всего Балтийского региона, активными участниками которой в XI—XII вв. были Готланд и Новгород. Именно этим временем (вторая половина XI в.) датируются найденные в Карелии монетные и монетно-вещевые клады. По своему составу они близки древнерусским. Карелия, следовательно, входила в зону монетного обращения Древней Руси. Монетное серебро поступало в Приладожскую Карелию с юга через Старую Ладогу и Новгород. За пушнину также приобретались мечи, наконечники копий, топоры и украшения. Они были либо западноевропейского (оружие), либо скандинавского, западнофинского или общебалтийского (украшения) происхождения. Во второй половине эпохи викингов увеличивается количество общебалтийских и западнофинских украшений в материале находок. У части найденных на Карельском перешейке вещей нет конкретной привязки; они на рубеже эпохи викингов и крестовых походов широко распространились в Северной Европе, Прибалтике и Древней Руси. Изделия готландского ремесла: серебряные броши, кольцевидные фибулы, филигранные бусы и плетеные цепочки — являются заметной частью карельской культуры эпохи крестовых походов. Они получили также широкое распространение во всем Балтийском регионе.

Карелия была одним из факторов международной торговли на Балтике и, находясь географически между Новгородом и странами Балтийского побережья, формировала своего рода один из углов этого треугольника. В этой сис-

теме Новгород был не только серьезной экономической силой, но и своеобразным посредником, поскольку многие иноземные товары и большая часть монетного серебра поступала в Приладожскую Карелию и далее вплоть до Северной Финляндии через Новгород.

Карелы на севере и во внутренних областях Финляндии. Обширные территории на север от Карельского перешейка входили в средневековье в состав новгородских земель. Значительная их часть осталась за Новгородом и после подписания Ореховского мирного договора со шведами в 1323 г. Из договора со Швецией 1323 г., мирного договора 1326 г. Новгорода с Норвегией и древнерусских летописей становится очевидным, что обширные северные области вплоть до Кольского полуострова были карельской промысловой зоной. В берестяных новгородских грамотах XIV и начала XV в. встречаются упоминания о карелах, которых послали на Каяно море (№ 286). Отраженные в берестяных грамотах события во внутренних областях Карелии это главным образом пограничные стычки между карелами и саволаксами (№ 248, 286, 249). В них упоминаются насильно отобранные товары и рыба, но отсутствуют известия о деревнях, продуктах сельского хозяйства, домашнем скоте. Создается впечатление, что в Северной Карелии в XIV в. ещё не было постоянного деревенского расселения.

Расположенные на Севере территории Внутренней и Северной Финляндии входили в зону стратегических интересов карел на протяжении всей эпохи крестовых походов и средневековья. Их активность в Финмаркете в XIII— XIV вв. подтверждается разнообразными письменными источниками, в том числе договорами между Новгородом и Норвегией об обложении данью лопарей на спорных территориях. Археологические следы пребывания карел отыскиваются даже в Шведской Лапландии и в Северной Финляндии.

В новгородских берестяных грамотах в качестве карельских привозных товаров упоминаются меха куницы, белки и лосось (№259, 260, 278, 280, 403). Упоминаются также лошади и мясо северных оленей (№ 266, 275). Часть полученной оплаты за ценные меха и другие продукты охоты и промыслов возвращалась в Карелию в виде серебряных монет, серебра или изделий из серебра и других металлов. В новгородских берестяных грамотах полученные из Карелии товары оцениваются в рублях (например, № 249, датированная концом XIV в.). В составе клада на Тиверском городке было пять обрезков новгородских серебряных гривен.

Расцвет и утрата целостности и независимости. Новым явлением в Карелии стало возникновение городских центров, в которых концентрируются торговля и ремесленная деятельность. Карелия всё в большей степени вовлекается в рыночные отношения Новгородской земли. Самобытность карельской культуры в городских условиях теряется; в слоях Корелы второй

половины XIV в. большая часть находок представлена изделиями новгородского городского ремесла.

Мы имеем полное основание в итоге утверждать, что для карел на всех этапах их истории торговые и внешние связи в целом имели важное значение для развития их экономики и культуры. Население древней Карелии на своей традиционной территории на всём протяжении позднего железного века и эпохи крестовых походов имело возможность почти без препятствий и в выгодных природно-географических условиях развивать своё хозяйство и культуру. Ещё в средневековье на Карельском перешейке и в Приладожской Карелии возникало много новых деревень. Другими словами, археологический материал XIV в., как и переписные книги 1500 г. и XVI в. свидетельствуют, что местные природные ресурсы на территории Древней Карелии не были исчерпаны до конца и рост населения еще не достиг своей критической точки.

Из письменных источников исторического времени известно, что после того как Швеция завоевала западную часть Новгородской Карелии, Новгород усилил свою административную власть в Карельской земле. В конце XIII— Х1У.в.. Новгород управлял Карелией и другими пограничными землями через князей, которые получали в наместничество целые области или их части. Судьба карел отныне зависела не от их собственных усилий, а от двух борющихся между собой средневековых государств.

Глава 7. Древняя Карелия и соседние территории Карелия и Саво (к вопросу о происхождении населения Саволакского погоста) Возникновение первых постоянных могильников в области Саво в Восточной Финляндии (Кюхкюля и Мойсио у г. Миккели) приходится на конец IX—X в. Подавляющая часть вещей, найденных в составе погребений и случайно, представлена вещами западно финского облика. Происходят они из области Хяме и более западных областей Финляндии. Причем среди них нет парадных изделий, получивших распространение в густо населенной к этому времени Западной Финляндии. Видимо, в земледельческом освоении Восточной Финляндии участвовали, как и в торговле с коренным населением, рядовые члены земледельческих общин из Западной (сумь) и Центральной (емь) Финляндии и практически отсутствовали дружинные элементы. По-видимому, этим объясняется и отсутствие крупных кладов, характерных для Западной и Северной Финляндии, а также Приладожской Карелии.

Ситуация меняется ко времени наступления эпохи крестовых походов (1050-1300 гг.). Следует отметить, что в Саво вещи эпохи викингов встречаются достаточно равномерно в южной, центральной и северной частях этой исторической провинции, в то время как находки эпохи крестовых походов

концентрируются в южной части. Также область распространения могильников сократилась до районов Миккели и Лаппеенранта.

Культура населения восточно-финской области Саво в эпоху крестовых походов была сходной с карельской. Принято было считать, что население Саво (Саволакс— один из трех переданных Новгородом по Ореховскому миру 1323 г. Швеции западных карельских погостов) ведет свое происхождение от переселенцев с Карельского перешейка. В настоящее время признается, что население эпохи крестовых походов является прямым продолжением существовавшего здесь с эпохи неолита аборигенного населения при некоторой доле переселенцев с запада, продвинувшихся в Восточную Финляндию из области Хяме уже в эпоху меровингов и викингов, а также карел, переселившихся в район Миккели начиная с XII в.

Детальный анализ всего комплекса находок украшений карельских типов наглядно свидетельствует, что население района Миккели в эпоху крестовых походов выработало свой вариант карельской культуры со своими местными особенностями. Имеется целый ряд вариантов «карельских вещей» практически из всех категорий украшений, которые были распространены только в Саво или исключительно на территории ядра Карельской земли на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье. Как «карельские» формы украшений в Миккели, так и «саволакские» в Карелии не формируют самостоятельных групп. «Карельские» формы украшений в Саво и «саволакские» в Карелии, также как и общие для обеих территорий, выявлены на всей населенной к тому времени области в Карелии и Саво и свидетельствуют о регулярных и интенсивных связях между рассматриваемыми областями во всё время существования карельской культуры эпохи крестовых походов.

Различия проявляются и в погребальном обряде грунтовых могил эпохи крестовых походов района Миккели при сопоставлении с собственно карельскими могилами Карельского перешейка. Наиболее наглядными из них являются отсутствие деревянных срубных рам и погребальных камер с коллективными захоронениями на могильниках и предметов вооружения, орудий труда и глиняных горшков в могилах. На могильниках Тууккала и Висулахти в Миккели погребенные (рассматриваются лишь инвентарные могилы) были положены в могилы с преобладающей западной ориентировкой или близкой к ней. В то время как в Карелии могилы были ориентированы по линии север-юг или близкой к ней. Все эти особые черты свидетельствуют о том, что и религиозные представления жителей района Миккели отличались своеобразием.

Поэтому представляется неверным утверждение о заимствовании населением области Саво карельской культуры в XII в. или её переносе новым карельским населением. Более обоснованным, на наш взгляд, является представление об общей карельско-саволакской культурной области. Более того,

имеются основания полагать, что именно в области Миккели возникло избыточное давление населения, поскольку на этой территории, как и в целом в регионе южного Саво проблемой уже в средневековье и, особенно в более позднее время, было ограниченное количество пригодных для земледелия земель.

Древняя Карелии и Ижорская земля

На большой, протянувшейся от Карельского перешейка до р. Нарова территории, заселенной корелой, ижорой и водью, в ХИ-ХШ вв. развивались свои, относительно близкие формы материальной культуры, при том, что погребальная обрядность была различной: корела и ижора хоронили своих умерших в грунтовых могилах, а водь — под курганной насыпью.

Происшедшие в XII в. изменения вызваны в значительной степени экономическими причинами и, прежде всего, развитием земледелия, резко увеличившим возможности демографического роста населения. Привлекательные в земледельческом отношении и богатые запасами железных руд земли Ижорского плато влекли сюда и новое население из более южных областей Новгородской земли. Отсюда и характерный для славянского населения курганный обряд погребения и значительное количество вещей новгородских типов. Среди украшений прибалтийско-финских типов в курганах и фунтовых могилах встречаются и карельские. Обращает на себя внимание, что наибольшая часть карельских украшений найдена в бассейне связанной с Невой р. Ижоры, где нет курганов, и в центральной и западной части курганного ареала.

К востоку от Ижорской возвышенности карельское влияние более ощутимо. В Южном Приладожье неподалеку от крепости Орешек в деревне Мишкино обнаружено женское погребение с карельским инвентарем. В Пу-пышево найден целый ряд карельских и древнерусских изделий, относящихся главным образом к XIII в. Этот могильник обоснованно связывают с прила-дожской лопью, известной по средневековым письменным источникам. При раскопках в Орешке в слоях Х1У-ХУ вв. обнаружены три карельские овально-выпуклые фибулы, декоративный двуспиральный цепедержатель и бронзовая рукоять ножа.

Влияние карельской культуры достигло территории проживания води и ижоры в тот исторический момент, когда плодородные земли Ижорского плато были освоены, и там укоренилась культура, в которой славянские и прибалтийско-финские элементы дополняли друг друга. Карельское культурное влияние и возможное переселение небольших групп карел на рассматриваемую территорию не оказало существенного влияния на поселенческую структуру и картину развития культуры: подавляющая часть вещевого материала из курганов представлена общими финно-угорскими и славянскими типами.

При многих общих чертах культуры населения рассматриваемой зоны историческая судьба корелы кардинально отличается от судеб води и ижоры. Карельские земли до XIV в. не были объектом новгородской крестьянской колонизации и организованного налогообложения. Да и позднее состав населения здесь существенно не изменялся. Карелы к XII в. сформировали свою самобытную культуру, в которой не было места для посторонних заимствований. Имеются основания утверждать, что в каждом поселенческом центре (в отличие, скажем от води, где многое определялось поставками продукции новгородских ремесленников) сформировались к XII в. свои варианты женского костюма.

Древняя Карелия и Олонецкий перешеек

Археологические памятники Олонецкого перешейка позднего железного века стали известны после раскопок В.И. Равдоникаса в 1929-1230 гг. и Э. Кивикоски в 1943 г. Особое внимание было уделено низким погребальным насыпям по рекам Видлица и Тулокса, в которых погребенные были захоронены внутри деревянных срубных рам. Погребальный инвентарь представлен типичными для курганной культуры Юго-Восточного Приладожья изделиями, но в то же время в нем имеются характерные для карельской культуры западного берега Ладожского озера вещи. В.И. Равдоникас считал, что курганы Видлицкого типа представляют собой промежуточную форму между собственно курганами и грунтовыми могилами. На основании своих исследований он представил гипотезу происхождения карел, согласно которой предки карел переселились из Юго-Восточного Приладожья на западный берег озера через Олонецкий перешеек. Курганы Видлицкого типа оставлены переселившимся с юго-восточного берега на северо-западный берег Ладожского озера населением. Подобные мысли о происхождении карел ранее высказывал A.M. Тальгрен (1916). Э. Кивикоски (1944) также не исключала возможность переселения с восточного берега Ладоги.

С.И. Кочкуркина (1973) считает, что выделенные В.И. Равдоникасом специфические черты Видлицких курганов не могут служить достаточным основанием для миграционной теории. А.М.Спиридонов (1987) появление новых элементов в местной погребальной обрядности объясняет приходом нового населения на северо-восточный берег Ладоги и на Онежское озеро с южных районов Приладожской курганной культуры и Верхней Волги. Это пришлое население стало в XI в. господствующим в бассейне рек Видлица и Тулокса.

По нашему мнению, курганы Видлицкого типа бесспорно относятся к миру Приладожской курганной культуры. На Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье в X-XI вв. господствовал погребальный обряд трупосожжения на сооруженной на древней дневной поверхности каменной

вымостке. Этот погребальный обряд означает, что эта часть Приладожья была включена в западнофинскую культурную область, в то время как археологические культуры Олонецкого перешейка и Юго-Восточного Приладожья испытывали влияние из области Верхней Волги. Граница между этими соседними культурами была не только границей между двумя родственными древ-некарельской и древневепской областями; между пос. Салми и р. Видлицей на восточном побережье Ладожского озера в позднем железном веке и раннем средневековье сформировалась граница между двумя различными культурными областями.

«Карелизация» населения Олонецкого перешейка и рождение Олонецкой Карелии относится уже к процессам исторического времени, на которые помимо переселения населения влияли также изменившиеся демографические, языковые и в немалой степени экономические условия на плодородной земледельческой равнине южной части Восточного Приладожья.

Древняя Карелия и Новгород

Корела и Новгород — тема традиционная для российской историографии.. В то же время карельская тематика продолжает оставаться на периферии связанных с Новгородом исследований, невзирая на то, что при раскопках новгородской экспедиции найдены также и предметы украшения карельских типов. Их анализ в литературе носит общий характер. Детали в орнаментальном оформлении вещей, ареал распространения, как и прямые аналогии в Карелии, подробно не рассматриваются. В то время как для более полного раскрытия темы взаимоотношений Новгорода с Карелией важно также привлечение собственно карельских материалов с территории Карельского перешейка. В свете достаточно многочисленных находок из Новгорода и Новгородской земли важно представлять, как и происходило внутреннее развитие на периферийных территориях, к каковым относится и Карельская земля, и как на этой основе можно трактовать присутствие изделий карельского ремесла в Новгороде.

Пример находок в Новгороде наглядно демонстрирует интенсивность внешних связей карел в этом направлении. В Новгороде вообще найдено чрезвычайно большое количество предметов прибалтийско-финских типов XII—XIII вв. Среди вещей находятся и карельские. Они представлены практически всеми металлическими составляющими женского костюма. Наибольшее количество перечисленных вещей обнаружено на Неревском и Троицком раскопах. Вещи по раскопам распределяются достаточно равномерно. Карелы, следовательно, постоянно проживали в городе. О статусе карел в Новгороде и связях между Карелией и Новгородом рассказывают берестяные грамоты, одна из которых написана на карельском языке (№ 292). В 1269 г. князь Ярослав собирался в военный поход на корелу, но

новгородцы «умолиша не итн на корелу». Полки были отосланы назад. Этот эпизод подчеркивает, насколько важны были и для новгородцев связи с ко-релой. Берестяные грамоты XIV в. уже свидетельствуют, что связи с Карелией, в данном случае речь идет о торгово-экономических, были налажены на постоянной основе и концентрировались в руках отдельных влиятельных боярских родов.

Прямые археологические свидетельства контактов между Карелией и Новгородом относятся ко времени не ранее середины XIII в., что вполне согласуется с летописными известиями, согласно которым корела лишь со времени около 1270 г. стала «волостыо» Новгородской земли. Более ранние известия о карельско-новгородских связях (например, под 1143, 1149, 1191 и 1240 г.) говорят о наличии в тот период тесных и, вероятно, взаимовыгодных военно-союзнических отношений. Есть ещё одна заслуживающая внимания область совместной с новгородцами деятельности в рассматриваемое время, а именно сбор дани с лопарей на Севере, где карелы зачастую вступали в конфликты с норвежцами. Однако последние уладили их путем переговоров и подписания соглашений с Новгородом в 1251-1252 и 1336 г.

Влияние Новгорода в Карелии проявляется, прежде всего, в заимствовании местными ремесленниками различных технологических приемов (одинаковые медные сплавы, такая же технология изготовления ножей и т. д.), а также в импорте серебра и некоторых вещей (монетные гривны, ромбощит-ковые и многобусинные височные кольца, подвеска-медальон с изображением «процветшего креста», кресты нательные и иконки, другие предметы христианского благочестия) и в распространении славянской керамики.

Лишь с постройкой Корелы в 1310 г. (как ответ на захват шведами Западной Карелии и постройки ими Выборгского замка в 1293 г.) и общим усилением административной власти (назначение наместника), новгородское влияние стало все более отчетливо проявляться также в материальной и духовной культуре Карелии.

В Заключении в краткой форме подведены основные итоги исследования. В нем рассматривается возникновение и развитие карельской культуры ХИ-Х1У вв., её особенности и степень влияния на её формирование внешних факторов, становление поселенческих центров, внутренние и внешние предпосылки, повлиявшие на процесс образования Карельской земли.

Приложения состоят из сравнительных таблиц по характерным признакам погребального обряда и инвентаря могил, наглядно демонстрирующих характерные признаки карельской культуры ХИ-Х1У вв. и разделение могил на хронологические группы по признакам погребального обряда и инвентаря погребений. В таблицах также в наглядном виде показано выраженное в типах и вариантах традиционных карельских украшений различие между по-

гребальными памятниками древней Карелии и Саво (Саволакского погоста новгородской Карельской земли), свидетельствующее о самостоятельном развитии вариантов общей для этих областей культуры.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Монографии

1. Rautakautinen Karjala. Muinais-Karjalan asutuksen synty ja varhaiskehitys // Studia Carelica Humanistica 11.— Joensuu: Joensuun yliopistopaino, 1998. — S. 258.

Статьи

2. Древности Карельского перешейка по археологическим данным // Вопросы угроведения. Тезисы докладов. — Сыктывкар: Наука, 1979. — С. 75-76.

3. Разведочные работы Приозерского отряда // Археологические открытия 1978 г. — М.: Наука, 1979. — С. 30-31.

4. Исследование средневековых памятников на Карельском перешейке // Археологические открытия 1980 г. — М.: Наука, 1981. — С. 30.

5. Древности Карельского перешейка (по материалам карельских могильников) // Краткие сообщения института Археологии Академии наук СССР. Вып. 166.1981. — С. 51-56.

6. Археологические памятники Карельского перешейка конца I — начала II тыс. н. э. // IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. — Тарту: Ээсти раамат, 1982. —- С. 194-195.

7. Комплекс археологических памятников в д. Ольховка (Лапинлахти) // Новое в археологии СССР и Финляндии. — Л.: Наука, 1984. — С. 112-117.

8. Работы Приозерского отряда // Археологические открытия 1983 г. — М.: Наука, 1985. — С. 29-30.

9. Древности карел на современном этапе исследования // Новое в археологии Прибалтики и на соседних территориях. — Таллинн: Ээсти раамат, 1985. — С. 108-118.

10. Исследование средневековых памятников на Карельском перешейке // Новое в археологии Северо-Запада СССР. — Л.: Наука, 1985. — С. 81-84.

11. Исследование археологических памятников Северо-Западного Приладо-жья и пути его интенсификации // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. Тезисы докладов.— М.: Наука, 1987.— С. 224-225.

12. Исследования Ленинградской областной экспедиции // Археологические открытия 1987 г.— М.: Наука, 1988. С. 24-26 (совместно с В.А.Лапшиным).

13. Средневековая корела (к вопросу о происхождении этнической общности) // Материалы VI Международного конгресса финно-угроведов. T. I. — М.: Наука, 1989. — С. 94-97.

14. Финляндия в позднем железном веке // II Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. — М.: Наука, 1989. — С. 172-173.

15. 100 лёт археологического изучения корелы // Современное финноугроведение. Опыт и проблемы. — JL: Изд-во Гос. музея этнографии народов СССР, 1990. — С. 22-30.

16. Приполярная Финляндия на рубеже I и II тысячелетий н. э. // Краткие сообщения Института Археологии Академии наук СССР. Вып. 200. 1990. — С. 83-88.

17. Финляндия и Карелия в позднем железном веке // Congressus Septimus internationalis. fenno-ugristarum: Summaria dissertationum. Debrezen, 1990. — S. 200.

18. Корела // Финны в Европе VI-XV вв. Вып. 2. — М.: Изд-во Института археологии АН СССР, 1990. — С. 68-82 (совместно с В.А. Тюленевым).

19. Из истории древнего населения области по данным археологии // Мы живем на одной земле. Население Ленинградской области. СПб., 1992. — С. 61-71.

20. Каменные выкладки Европейского Севера и их истолкование // Древности славян и финно-угров. — СПб.: Наука, 1992. — С. 64-74 (совместно с А.Н. Кирпичниковым, В.А. Назаренко, В.Я. Шумкиным).

21. Древняя Ладога и человек на ее берегах // Ежегодные Российско-Финляндские гуманитарные чтения «Щегрен— академик Императорской Академии наук. К 200-летию со дня рождения». Тезисы докладов. — СПб., 1993. — С. 27-29 (совместно с М. Саарнисто и Ю.-П. Таа-витсайненым).

22. Корела - Кякисалми как этап освоения реки Вуоксы // Приозерск-Кексгольм-Кякисалми в истории России и Финляндии. К 700-летию основания города. — СПб.: Европейский дом, 1994. — С. 8-10.

23. Международные исследования на Карельском перешейке в Приладож-ской Карелии // Археологические изыскания. Вып. 14. — СПб.: ИПК «Вести», 1994, —С. 101-104.

24. Северная (Финская) Карелия: формирование этно-культурного ареала // Духовная культура: проблемы и тенденции развития. — Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского университета, 1994. — С. 63-65.

25. Древние жители Куппалы — свидетели этапов истории Ладоги // Вопросы геологии и археологии. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1994. — С. 75-77 (совместно с М. Саарнисто и Ю.-П. Таавитсайненым).

26. Равдоникас и Финляндия — забытые страницы сотрудничества // Международная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения

В.И. Равдоникаса. Тезисы докладов. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1994. — С. 5-8.

27. Северные прибалтийско-финские племена в эпоху Александра Невского// Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. — СПб.: Европейский дом, 1995. — С. 114-122.

28. Тальгрен и русская археология по материалам переписки // Россия и Финляндия в XIX-XX вв. — СПб.: Европейский дом, 1996.— С. 27-34 (совместно с Ю.-П. Таавитсайненым).

29. Исследования на северо-западном побережье Ладожского озера // Новые археологические открытия и изучение культурной трансформации. Материалы пленума ИИМК РАН 14-17 мая 1996 г.— СПб.: ИПК Вести, 1996. — С. 52-55 (совместно с В.И. Тимофеевым).

30. Карелия и Ладожская область в I - начале II тыс. н. э. // Ладога и Северная Европа. Вторые чтения памяти Анны Мачинской. Старая Ладога 2223 декабря 1996 г. Материалы к чтениям. СПб., 1996. — С. 15-17.

31. Свинцовые печати из раскопок в Кореле // Новгород и Новгородская земля. История и археология (Материалы научной конференции. Новгород, 23-25 января 1996 г.). Вып. 10. — Новгород: Изд-во Новгородского гос. объединенного музея заповедника, 1996. — С.187-194 (совместно с В.Л. Яниным).

32. Поздняя и постгляциальная история озер Карельского перешейка // Первый международный симпозиум по изучению Ладожского озера. / Гидрография 322. 1996.— С. 119-204 (совместно с Н.Н.Давыдовой, Х.А. Арслановым, В.И. Хомутовой, И.И. Красновым, Д.В. Малаховским, М. Саартнисто, Д.А. Субетто).

33. Город Корела— центр приладожской Карелии (по археологическим данным) // Славяне и финно-угры. Археология, история, культура. Доклады российско-финляндского симпозиума по вопросам археологии. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1997. — С. 179-185.

34. Древняя Карелия в IX—XIII веках // Современность и археология. Международные чтения, посвященные 25-летию Староладожской археологической экспедиции. — СПб.: ИПК Вести, 1997. — С. 95-96.

35. Первые русско-финские города // Austrveg 3. 1997. — С. 27-28 (совместно с А.Н. Кирпичниковым).

36. Поселенческие центры как фактор расцвета Карелии в X-XIV вв. // Поселения: среда, культура, социум. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1998. — С. 157-160.

37. Археологическое наследие древней корелы // Культурное наследие Российского государства. — СПб.: ИПК Вести, 1998. — С. 64-72.

38. К вопросу о заселении Приладожской Карелии в позднем железном веке // Ладога и эпоха викингов. — СПб., 1998. — С. 20-25.

39. Итоги изучения карельских крепостей эпохи средневековья // Раннесред-невековые древности Северной Руси и ее соседей. — СПб.: ИПК Вести, 1999, —С. 192-205.

40. Археологическое наследие древней корелы // Культурное наследие Российского государства. Вып. 2. — СПб.: ИПК Вести, 2000. — С. 121-129.

41. Формирование культуры карел железного века — хронология процесса и факторы воздействия // World Congr. For Central and East Europ. Studies; 6. Tampere, 2000. — C. 368-369.

42. История населения Приладожской Карелии и области Саво с древнейших времен и до XIV в. // Очерки исторической географии. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2001. -— С. 257-271.

43. Средневековая корела. Формирование этнической и культурной общности (Корельская земля новгородских летописей) // Вуокса. Вып. 2. Т. 1. — Санкт-Петербург: Изд-во «Б&К», 2001. — С. 95-112.

44. Выборг и Карельская земля // Культура, образование, история Ленинградской области. — СПб.: ИПК Вести, 2002. — С. 76-79.

45. Древняя Карелия и Новгород // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. — СПб.: ИПК Вести, 2002. — С. 88-92.

46. Средневековая Корела: формирование этнической и культурной общности // Программа спец. курсов по археологии. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2002. — С. 80-84.

47. Выборг — город четырех исторических традиций (итоги исследований 1998-2000 гг.) // Культурное наследие Российского государства. Вып. 3. — СПб.: ИПК Вести, 2002. — С. 150-164.

48. Финское население в составе северорусских средневековых городов // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. — СПб.: Изд-во Государственного Эрмитажа, 2002. — С. 134—144 (совместно с А.Н. Кир-пичниковым).

49. Выборг — первые века истории (некоторые итоги исследований 19982001 гг.) // Проблемы балтийской археологии: Сб. науч. трудов. — Калининград: Изд-во Калининградского гос. университета, 2003.— С. 129140 (совместно с C.B. Вельским, A.B. Курбатовым, Н.Ю. Поляковой).

50. Новые данные по ранней истории средневекового Выборга (предварительные итоги археологических исследований 1998-2000 гг.) // Страницы Выборгской истории. — Выборг: Европейский дом, 2004. — С. 569-584.

51. Древняя Карелия в эпоху железного века (к вопросу о происхождении летописной корелы) // IN SITU: К 85-летию профессора А. Д. Столяра. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета. 2006. — С. 282-307.

52. Карельский перешеек — формирование природного и историко-географического ландшафта // Археология, этнография и антропология Евразии. № 2. — Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2006. — С. 35-44.

53. Новгород, Карелия и Ижорская земля в эпоху средневековья // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы научной конференции 1517 ноября 2005 года. — Новгород: Изд-во Новгородского гос. университета, 2006, —С. 15-28.

54. Хозяйство и ремесло населения древней Карельской земли // Российская археология. № 3. 2006. — С. 63-74.

55. Medieval Karelia on European trade routes // Iskos 4. Helsinki: «Vammalan kirjapaino Oy», 1984. — S. 93-97.

56. The medieval Korela (the question of the origins and formation of the ethnic community) // VI Международный конгресс финно-угроведов. Т. 4. Этнография. Археология. Антропология. — Сыктывкар: Наука, 1985. — С. 157.

57. Results and perspectives of archaeological studies on the Karelian Istmus // Fennoscandia archaeologica 2. — Helsinki: «Gummerus», 1985. — S. 37-49.

58. Kakisalmen linna 1200-luvulta // Geologi 42. 1990. — S. 65-68 (совместно с Т. Kankainen, M. Saarnisto и J.-P. Taavitsainen).

59. On the study of ancient Karelian craft centers // Iskos 9. — Helsinki: «Vammalan kirjapaino Oy», 1990. — S. 69-73.

60. Kakisalmen maasta esiin kaivettu historia // Viipurin Suomalaisen Kirjallisuusseuran toimitteita 10. — Lahti: «Etela-Saimaan Kustannus Oy», 1992. — S. 5-17.

61. The pollen data of the cultural layer of the wooden fortress of Kakisalmi, dated to appox. AD 1200-1700 // Annales Botanici Fennici 29/3. Helsinki, 1992. — S. 187-196 (совместно с Т. Lempiainen, I. Vuorela и M. Saarnisto).

62. Karelia and the West Finnish cultural area in the Late Iron Age // Cultural heritage of the Finno-Ugrians and Slavs. — Tallinn: «Varrak», 1992. — S. 96-105.

63. Karjala ennen kolnatta ristiretkea // Suomen varhaishistoria. Studia historica septentrionalia 21. — Rovaniemi: «Gummerus», 1992. — S. 468-479.

64. Arkeologiset tutkimukset Kannaksella ja Karjalassa // Karjalainen viesti 2. Joensuu, 1992. —• S. 7-10.

65. On the factors influensing the formation and development of Karelian culture between the eleventh and thirteenth centuries // Fenno-ugri et Slavi. — Helsinki: «Gummerus», 1992. — S. 98-104.

66. Deglaciation of Karelian Isthmus: the Vuoksi system and its role in Lake Ladoga evolution. 1st Intern // Lake Ladoga symposium, Abstracts. Sankt-Petersburg, 1993. — S. 43 (совместно с X.A. Арслановым, H. Давыдовой,

В. Хомутовой, И.И. Красновым, Д. Малаховским, Д.А. Субетто, М. Saarnisto).

67. Results and perspectives of archaeological investigations at the castle of Kakisalmi/Kexholm // Castella Maris Baltici.— Stockholm: «Almqvist & Wiksel International», 1993. — S. 213-217 (совместно с P. Uino).

68. On early agriculture in the archipelago of Lake Ladoga // Fennoscandia ar-chaeologica XI. — Helsinki: «Gummerus», 1994. — S. 29-40 (совместно с J.-P. Taavitsainen, L. Ikonen).

69. Rautakautinen Karjala — Karjalan synty // Studia Carelica Humanistica. T. 5. — Tampere: «Tammer-Paino Oy», 1994. — S. 29-45.

70. Rautakautinen Karjala — Kaijalan synty // Kahden Karjalan valilla Kahden Riikin riitamaalla / Studia Carelica Humanistica 5. — Joensuu: «Tammer-Paino Oy», 1994. — S. 29-45.

71. 1200-luvun lopun raadiohiiliajoitus Viipurista // Suomen keskiajan arheolo-gian seura (SKAS). 3/2003. Turku, 1994. — S. 15-20 (совместно с Matti Saarnisto, J.-P. Taavitsainen).

72. Land-use history on the Karelian Isthmus — a project outline // Fennoscandia archaeologica XII. — Helsinki: «Gummerus», 1995. — S. 35. (Совместно с E. Gronlund, H. Simola., J.-P. Taavitsainen).

73. The Early History of the Fortress of Kakisalmi, Russian Karelia — Archaeological and Radiocarbon Evidence // Fennoscandia archaeologica XII. — Helsinki: «Gummerus», 1995. — S. 41-47 (совместно с Т. Kankai-nen, P. Uino).

74. Late-and postglacial history of lakes of the Karelian Isthmus // Abstracts of the first international Lake Ladoga Symposium 1993/ Joensuun yliopisto. Karjalan tutkimuslaitoksen julkaisuja. № 112. Joensuu:, 1995. — S. 199-204. (совместно с X. Арслановым, H. Давыдовой, И. Красновым, Д. Малаховским, Д. Субетто, М. Saarnisto).

75. The early history of the fortress of Kakisalmi, Russian Karelia, as evidenced by new dendrochronological dating results // Fennoscandia archaeologica XII. — Helsinki: «Gummerus», 1995. — S. 215-220 (совместно с P. Zetterberg., P. Uino).

76. Ancient history of the population of the present-day Leningrad Region // Karelia and St. Petersburg. — Joensuu: «Gummerus», 1996. — S. 27-37.

77. Karjalaiset ja inkeroiset — laheisia sukulaiskansoja? // Historia fenno-ugrica 1:1. Congressus primus historiae fenno-ugricae. — Oulu: «Gummerus», 1996. — S. 513-518 (совместно с О.И. Коньковой).

78. The history of environment and development of agriculture on the Karelian Isthmus and NW Ladoga region: a palaeoecological and archaeological study // Congressus octavus internationalis fenno-ugristarum, Pars VII.-— Jy-

vaskyla: «Gummerus», 1996.— S. 371-376 (совместно с E. Gronlund, H. Simola, J.-P. Taavitsainen, L. Kivinen, K. Tolonen).

79. Uudemmat arkeologiset tutkimukset Kurkijoella Laatokan Karjalassa // Karjalainen Viesti 2. Joensuu, 1997. — S. 1-5.

80. Palaeoecological studies of three small lakes in western Lake Ladoga region: Holocene vegetation dynamics, history of agriculture and effects of vegetation and land-use change on aquatic ecosystems // Proceedings of the 2hd Lake Ladoga Symposium / University of Joensuu, Publication of Karelian Institute 117. Joensuu, 1997,— S. 391-395 (совместно с E. Gronlund, H. Simola, T. Alenius, J. Lahtinen, J. Miettinen, L. Kivinen., N. Davydova, J.-P. Taavitsainen, K. Tolonen).

81. Kronikan taustat. Сведения хроники. В кн.: Mikko Savolainen. Inkerinmaa. : «Atena», 1997. S. Vi3.

82. The finnish Population of themedieval Cities of Northern Russia // Finno-ugri et slavi 1997. Area of the Gulf of Finland in the 9-13 centuries. Museoviraston arkeologian osaston julkaisuja 8. — Helsinki: «Gummerus», 1999. — S. 23-28 (совместно с A.H. Кирпичниковым).

83. Vepsalaiset — Pohjolan muinainen kansa. The Veps — an Ancient People of the North. Вепсы— древний народ Севера // В кн.: Mikko Savolainen. Vepsa — Vepsanmaa. Juvaskyla: «Atena», 1998. S. 120-131.

84. Paleoecological reflection of rapid land use change in the nordhern Lake Ladoga region // Proc. of the 3 Intern. Lake Ladoga Symp. Joensuu, 2000. — S. 504-507 (совместно с H. Simola, J. Miettinen, E. Gronlund).

85. Pollen analytical evidence of Late Medieval establishment of arable field cultivation in the environs of the Svir Monastery, eastern Lake Ladoga coast // Climate and environment during the Last Deglacion and Holocene in NW Russia a around the Baltic. Sankt-Peterburg, 2001.— S. 21 (совместно с E. Gronlund, H. Simola, С.И. Кочкуркиной).

86. Viipurin kaupunkikaivaukset 1999-2000 // Hiidenkivi 2/2001. Helsinki, 2001. — S. 26-29 (совместно с M. Suhonen).

87. An archaeological field survey of Stone Age and Early Metal period settlement of Kaukola (Sevastynovo) and Raisala (Melnikovo) on the Karelian Istmus in 1999 // Fennoscandia archaeological. № 18. — Helsinki: «Gummerus, 2001. — S. 3-25 (совместно с Mika Lavcnto, Petri Halinen, В. Тимофеевым, Д. Герасимовым).

88. Kaupunkiarkeologia Viipurissa // Suomen keskiajan arheologian seura (SKAS) 2/2002. Turku, 2002. — S. 4-10 (совместно с С. Вельским, М. Suhonen).

89. New archaeological excavations in Viipuri. Results of field investigations of the 1998-2001 seasons and current research problems of urban history // Fen-

noscandia archaeologica XIX. — Helsinki: «Gummerus», 2002. — S. 37-64 (совместно с С. Вельским, А. Курбатовым, Н. Поляковой, М. Suhonen).

90. Ristiretkiaika 1100-1300 jKr. // Karjalan synty. Viipurin laanin historia I. — Jyvaskyla: «Gummerus», 2003. — S. 383-474 (совместно с P. Uino, M. Hiekkanen).

91. Stadsarkeologi i Viborg // Medeltidsarkeologisk tidskrift 2003:1. Lund,

2003. — S. 14-30 (совместно с С. Вельским, М. Suhonen).

92. 1200-luvun lopun raadiohiiliajoitus Viipurista // Suomen keshiajan arheologian seura (SKAS) 3/2003. Turku, 2003. — S. 15-20 (совместно с Matti Saarnisto, J.-P. Taavitsainen).

93. Archaeological Cronology of Medieval Vyborg — preliminary results of the excavations of 1998-2000 // Fenno-ugri et slavi 2002. Dating and Chronology. — Saarijarvi: «Gummerus», 2004. — S. 98-109.

94. New Studies of Viking Age and Medieval Swords from the Collection of the National Museum of Finland // Fenno-ugri et slavi 2002. Dating and Chronology. — Saarijarvi: «Gummerus», 2004. — S. 28-35 (совместно с A.H. Кир-пичниковым, Leena Tomantera).

95. Viipurin kaupunkikaivaukset 1999-2001 // Viipurin linnalaanin synty. Viipurin laanin historia II. Jyvaskyla, 2004. — S. 88-90.

96. Radiohiiliajoituksia Viipurin arkeologisilta kaivauksilta Viipurin linnalaanin synty // Viipurin laanin historia II. — Jyvaskyla: «Gummerus», 2004. — S. 259-261 (совместно с Matti Saamisto).

97. Radiocarbon dates from archaeological excavations in Viipuri. The corner site of former Uudenportinkatu and Elelavalli // Fennoscandia archaeologica XXI. — Helsinki: «Gummerus», 2004. — S. 37-42 (совместно с Matti Saarnisto).

98. Land-use history of Riekkalansaari Island in the northern archipelago of Lake Ladoga, Karelian Republic, Russia // Veget Hist Archaeobot 13. Helsinki,

2004. — S. 23-31 (совместно с Teija Alenius, Elisabeth Gronlund, Heikki Simola).

Отпечатано в «Копи-Р» Санкт-Петербург, ул. Пестеля., 11 Подписано в печать 17.01.2007 г. Тираж 100

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Сакса, Александр Иванович

Введение.

Глава I

ИСТОРИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ ТЕРРИТОРИИ

ДРЕВНЕЙ КАРЕЛИИ.

Начальный период (1870-е гг. - 1917 г.)

Карельская археология в период независимой Финляндии

1918- 1944 гг.)

Археологические исследования российских археологов на Карельском перешейке и Северо-Западном Приладожье (1970-1990-е гг.)

Глава II

КАРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕШЕЕК - ФОРМИРОВАНИЕ ПРИРОДНОГО И

ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ЛАНДШАФТА

Геологическое развитие Ладожская трансгрессия

Формирование историко-географического ландшафта Карельского перешейка

Глава III

НАСЕЛЕНИЕ КАРЕЛЬСКОГО ПЕРЕШЕЙКА

И СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ПРИЛАДОЖЬЯ В ЖЕЛЕЗНОМ ВЕКЕ

1-е - начало Н-го тысячелетия н. э.)

Переход к эпохе металла - начало перелома в культурно-историческом развитии Эпоха викингов — новый поворот в развитии

Глава IV

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ ЭПОХИ РАСЦВЕТА ДРЕВНЕЙ

КАРЕЛИИ (XII-XIV вв.).

Карельские грунтовые могильники Группы могил по погребальному инвентарю Хронология карельских грунтовых могильников Хронология могил и погребальный обряд Внутренняя хронология могильников Относительная хронология могильников Отдельные находки вещей карельских типов Клады

Глава V

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПОСЕЛЕНЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ

ДРЕВНЕЙ КАРЕЛИИ.

Лапинлахти (Ольховка)

Могильники, случайные находки вещей Каменные насыпи

Культовый центр» в западной части деревни Ольховка Жертвенные камни в западной части деревни Ольховка Средневековые поселения в дер. Ольховка Население района Лапинлахти в железном веке и средневековье Вещевые аналогии находкам из Лапинлахти Рауту (Сосново) Каукола (Севастьяново)

Находки позднего железного века и эпохи крестовых походов Могильник Кекомяки Могильник Кулхамяки Ряйсяля (Мельниково) Тиверский городок Находки в деревне Ивасканмяки Могильник Тонтинмяки Могильник на п-ове Большом (Раммансаари) Население нижнего течения Вуоксы (Ряйсяля-Мельниково) в эпоху крестовых походов и раннее средневековье Усадьба своеземца Григория Рокульского Культовые камни на п-ове Ховинсаари (Большой) Находки эпохи средневековья в нижнем течении Вуоксы Кякисалми-Корела Суотниеми (Яркое) Хиитола, о-в Кильпола

Археологические находки материковой части прихода Хиитола Куркиёки

Могильник Калмистомяки (Кууппала) Другие памятники и находки в деревне Кууппала Городище Хямеенлахти. Городище Ранталиннамяки на о-ве Корписаари Городище Лопотти Другие находки района Куркиёк Население района Хиитолы - Куркиёк в позднем железном веке и раннем средневековье

Археологические памятники Северного Приладожья Археологические памятники района Сортавалы Городище Паасонвуори

Находки эпохи крестовых походов в окрестностях г. Сортавалы

Население Северного Приладожья в эпоху крестовых походов

Глава VI

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ НАСЕЛЕНИЯ ДРЕВНЕЙ КАРЕЛИИ

И ЕГО КУЛЬТУРЫ В ЭПОХУ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ

1050 - 1300 гг.).

Начало эпохи крестовых походов (1050 - 1100-е гг.) Развитый этап эпохи крестовых походов (конец XII в. - 1300 г.)

Глава VII

КАРЕЛИЯ В ЭПОХУ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ И СРЕДНЕВЕКОВЬЯ.

ИТОГИ РАЗВИТИЯ.

Время расцвета Карельской земли

Экономика и хозяйство населения Карельской земли

О происхождении карельского ювелирного искусства

Торговля карел

Карелы на севере Финляндии

Карельская торговля пушниной и европейские рынки Карелы во внутренних областях Финляндии Расцвет и утрата целостности и независимости

Глава VIII

ДРЕВНЯЯ КАРЕЛИЯ И СОСЕДНИЕ ЗЕМЛИ.

Карелия и Саво Карелия и Ижорская земля Карелия и Олонецкий перешеек Карелия и Новгород Заключение.

Введение диссертации2007 год, автореферат по истории, Сакса, Александр Иванович

История древней Карелии. Происхождение, история и культура населения летописной Карельской земли

Древняя Карелия, летописная «Карельская земля», как и населявшая ее корела, традиционно и в полном соответствии с данными средневековых письменных источников и введенными в XIX-XX вв. в научный оборот археологическими материалами локализуется на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье. Первое упоминание корелы в летописи относится к 1143 г. (НПЛ); под 1270 г. корела в той же новгородской летописи уже отмечается как одна из «волостей» Новгородской земли.

Корела, ее взаимоотношения с Новгородом и, в первую очередь в свете борьбы Новгорода со Швецией, всегда была традиционной для российской, а затем и советской историографии темой. Это обосновывалось достаточным количеством исторических источников, самим духом и драматизмом времени борьбы Новгорода за населенные прибалтийско-финскими племенами (водь, ижора, корела) земли побережья Финского залива в XIII в., одухотворенной также легендарной личность Александра Невского.

В последнее время, как это ни парадоксально, учитывая значительно возросшее количество археологических источников, карельская тематика оказалась на периферии исторических исследований, в том числе и связанных с историей земель Новгородской республики. Известным «проклятием» отмеченной темы являлась ее зависимость от связанного в значительной степени с политической конъюнктурой исследовательского и общественного интереса. Само географическое положение Карельского перешейка между Финским заливом и Ладожским озером с выходами по речным путям к Ботническому заливу и Белому морю на севере и через Ладогу и Волхов к Новгороду и далее на юг обусловило напряженность борьбы за обладание этой территорией в Средневековье между Швецией и Новгородом. И в дальнейшем на протяжении столетий Карельский перешеек оставался зоной столкновения серьезных политических и военно-стратегических интересов Швеции и России, своеобразной спорной пограничной территорией. Это обстоятельство определило как «накал» происходящих в этой зоне событий, так и интерес к ним со стороны историков.

Именно по причине своего географического положения и военно-политической ситуации в Восточной Прибалтике, включая Карельский перешеек, регион Невы и южное побережье Финского залива, древняя Карелия и корела с середины XII в. постоянно присутствовали на страницах древнерусских, в основном новгородских, летописей. Развернувшаяся с особой силой начиная с 1240-х гг. борьба между Новгородом с одной стороны и немецким рыцарским орденом и Швецией — с другой за обладание землями южного побережья Финского залива (Ижорская и Водская земли), а также побережьем Невы и Карельским перешейком, нашла свое отражение в письменных источниках обеих противоборствующих сторон. Это, в первую очередь, новгородские летописи, папские буллы и рифмованная шведская хроника Эрика. Тогда, в сущности, и началось историческое противостояние двух миров, «Запада» и «Востока», поскольку с вмешательством папской курии эта борьба приобрела религиозную окраску, характер крестовых походов. В результате так называемого третьего крестового похода в Карелию в 1293 г. шведами были завоеваны три западных карельских погоста Эуряпяя, Саволакс и Яски и в месте впадения западного рукава Вуоксы в Выборгский залив на небольшом скальном острове заложен Выборгский замок.

Дальнейшие попытки шведов закрепиться в приневских землях и на Карельском перешейке не увенчались успехом. Построенная ими в 1300 г. на кратковременно захваченном плацдарме в месте слияния р. Охты с Невой крепость Ландскрона была вскоре взята и разрушена новгородцами. Закончилась неудачей и попытка шведов взять под свой контроль наиболее освоенную приладожскую часть Карельского перешейка уже на следующий год после основания Выборгского замка. Новгородцы выбили шведов из захваченной ими в устье Вуоксы карельской крепости Кякисалми и затем сильно укрепили ее. Закладка в 1310 году на этом же месте новой крепости Корелы лишь упрочила власть Новгорода в восточных погостах Карельской земли. Установившееся затем стратегическое равновесие в регионе было закреплено в 1323 г. подписанием мирного договора между Новгородом и Швецией в только что отстроенной новгородцами крепости Орешек в устье Невы. По этому «вечному миру» Швеции переходили три упомянутых выше карельских западных погоста. Древняя Карелия— летописная Карельская земля оказалась поделенной на две части, западную и восточную, шведскую и новгородскую. Центром первой стал Выборг, а второй — Корела. С этого времени направление их развития пошло различными путями. Выборгская Карелия, попав в зону влияния западной католической культуры, быстро христианизировалась, в то время как в новгородской Карелии продолжался расцвет языческой карельской культуры, отразившийся в наиболее яркой форме в материале грунтовых могильников XII-XIV вв.

Средневековые грунтовые могильники карел были выявлены и впервые исследованы финским археологом Теодором Швиндтом в 1880-е годы на Карельском перешейке в приходах Каукола, Ряйсяля, Саккола, Кякисалми. Характерно, что все они располагались по берегам Вуоксы. Раскопки проводились также и в Приладожской Карелии на территории приходов Хиитола и Куркиёки (Schvindt, 1893; Кочкуркина, 1981; 1982; 2004. С. 115-160; Uino, 1997; Saksa, 1998). В эти же годы было подготовлено обширное исследование по финским древним крепостям, включавшее и городища Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья (Appelgren, 1891). Не столь крупные по масштабам раскопки карельских средневековых памятников проводились финскими археологами на территории Карельского перешейка и в СевероЗападном Приладожье вплоть до второй мировой войны (Kivikoski, 1943. S. 79-87; Uino. 1992,. S. 78-95; 1997. S. 23-38; 2003. S. 118-140).

Эти содержащие в большом количестве украшения, предметы вооружения и орудия труда могильники, а также ставшие известными к этому времени (конец XIX в.) карельские городища служили материальной иллюстрацией известной по средневековым письменным источникам Корелы, а затем, начиная с XIII в., Карельской земли Новгорода Великого. Археологические памятники древней корелы обозначили территорию её расселения на период расцвета средневековой карельской культуры: Карельский перешеек и Северо-Западное Приладожье. Наиболее освоенными районами выступают плодородные земли нижнего течения Вуоксы с особой концентрацией памятников в районе Ряйсяля (Мельниково), северного и южного берегов озера Вуок-са, южный берег озера Суходольского на Карельском перешейке и окрестности пос. Куркиеки и г. Сортавала в Северо-Западном Приладожье.

Характерные для карельской культуры типы вещей были найдены также в восточно-финской провинции Саво (район г. Миккели), вблизи г. Лап-пеенранта (Лаппее Каускила) и в восточной части провинции Хяме, после чего возникли понятия «карельские вещи» и «карельская культура». Эти понятия получили всеобщее признание, поскольку относятся к территории, на которой, согласно письменным историческим источникам, и проживала древняя корела. Кроме того, карельские украшения (как и другие элементы культуры) четко отличаются как от украшений западно-финских (сумь, емь), так и других соседних прибалтийско-финских (водь, ижора, вепсы) племен. Именно исследование оригинальных карельских женских украшений долгое время было господствующим направлением в археологическом изучении культуры корелы вплоть до 1980-х годов.

Проведенные в 1970-е и 1980-е годы ленинградскими и петрозаводскими археологами широкомасштабные полевые работы на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье дали возможность расширить исследования за рамки рассмотрения типологии вещей (Кирпичников, 1979. С. 52-73; 1984. С. 119-149; Кочкуркина, 1981; 1982; 2004. С. 115-160; Сакса,

1985. С. 81-84; 2001. С. 257-271; 2002. С. 95-112; 2006а. С. 282-307; 2006в. С. 15-28; 2006г. С. 63-74; Saksa, 19856. S. 37-49; 1992а. S. 5-17; 19946. S. 98104; 1998; Taavitsainen, 1990; Uino, 1997). Впервые на современном научном уровне с использованием естественнонаучных методов и на значительной площади раскапывались такие известные и отчасти уже ранее исследованные археологами карельские крепости и городища, как Кякисалми — Корела и Тиверский городок на Карельском перешейке, Паасонвуори вблизи г. Сортавала и Хямеенлахти в окрестностях пос. Куркиёки в СевероЗападном Приладожье (Appelgren, 1891. S. 98-106, 125-143, 166-168; Schvindt, 1893. S. 85-90, 93, 100; 1898; Кирпичников, Петренко, 1974. С. 106113; Кирпичников, 1979. С. 52-74; Кирпичников, 1984. С. 119-149; Кочкур-кина, 1976. С. 63-70; 1981. С. 30-62, 68-87; Сакса, 2000а. С. 121-129; 2001. С. 95-112; Saksa, 1992а. S.5-17; 1998. S. 87-96, 107-125, 141-145, 151-155; Taavitsainen, 1990. S. 239-145; Uino, Saksa, 1993. S. 213-217; Uino, 1997. S. 261-269, 297-300, 333-334). Это сделало возможным сопоставление результатов раскопок различных лет, извлекать из старых материалов новую ценную информацию. Новые данные, расширяющие возможности изучения летописной корелы, получены в результате проведенных в последние десятилетия целенаправленных археологических раскопок средневековых сельских поселений, могильников и культовых памятников на Карельском перешейке и на северо-западном побережье Ладожского озера (Сакса, 19846. С. 112-117; 19856. С. 81-84; 2000а. С. 121-129; 2001. С. 257-271; 2001. С. 95112; Saksa, 1985а. S. 37-49; 1998).

На протяжении времени от конца 1970-х до начала 1990-х годов регулярно проводились раскопки в Выборге, где на Замковом острове было выявлено и исследовано карельское укрепленное торгово-ремесленное поселение новгородского времени (XII-XIII вв.) (Тюленев, 1984. С. 118-125; 1995; Tjulenev, 1983. S. 79-86; 1987. S. 5-37). Археологические исследования старой средневековой части Выборга были продолжены в 1998 году. Впервые в средневековой части города открыты и исследованы на большой площади относящиеся к XV-XVI вв. горизонты средневековой деревянной застройки. Один из образцов дерева из предматерикового слоя в юго-восточной части города датирован 1270-ми годами, что дает основание предполагать наличие карельских поселений в материковой части будущего города до постройки шведами Выборгского замка в 1293 г. Благодаря хорошей сохранности слоя в затронутых раскопками 1998-2004 гг. юго-восточной и северо-западной частях города, исследованы были все городские слои от самых ранних, лежащих на материке (скале) до самых поздних, включая современные. Раскопками вскрыты также отдельные участки с внутренней и внешней сторон сохранившихся под землей частей средневековой городской стены 1470-х гг. В результате выявлена и изучена стратиграфия культурных напластований старой части Выборга, получены новые данные по его исторической топографии (Сакса, 20026. С. 76-79; 2002а. С. 150-164; 2004. С. 569-584; Сакса, Вельский, Курбатов, Полякова, 2003. С. 129-140; Saksa, Belsky, Suhonen, 2002. S. 4-10; Saksa, Belsky, Kurbatov, Poljakova, Suhonen, 2002. S. 37-64; Belsky, Saksa, Suhonen, 2003. S. 14-30; Saksa, Saarnisto, Taavitsainen, 2003. S. 15-20; Saksa, 2004a. S. 88-90; 2004b. S. 98-109; Saarnisto, Saksa, 2004. S. 37-42; 2004. S. 259-261).

Более полному пониманию древнейшей истории населения Карельского перешейка, его культуры и хозяйственной деятельности (в первую очередь связанной с обработкой земли) служат результаты проведенных в последние годы на этой территории совместных российско-финляндских археологических разведок, геологических и палеоэкологических исследований (Taavitsainen, Ikonen, Saksa, S. 1994: 29-39; Davydova, Arslanov, Khomutova, Malakhovsky, Saarnisto, Saksa, Subetto, 1996. P. 199-204; Saarnisto, Gronlund, 1996. S. 205-215; Saksa, Gronlund, Simola, Taavitsainen, Kivinen, Tolonen, 1996. S. 371-376; Gronlund, Simola, Alenius, Lahtinen, Miettinen, Kivinen,

Saksa, 1997. S. 391-396; Lavento, Hallinen, Timofeev, Gerasimov, Saksa, 2001. P. 3-25; Alenius, Gronlund, Simola, Saksa, 2004. S. 23-31).

Археологические исследования обобщены в монографиях С.И. Кочкур-киной (1981; 1982), кандидатской (1984) и докторской (1998) (Финляндия) диссертациях автора данной работы, докторской диссертации финского исследователя П. Уйно (1997) и коллективной монографии по истории Выборгской губернии (Karjalan synty, 2003).

В последние годы новейшие результаты всех направлений научной деятельности в области изучения карел, геологии и ландшафта древней Карелии в достаточно полном объеме опубликованы на финском и английском языках (Uino, 1997; Saksa, 1998; Karjalan synty, 2003) и лишь в виде отдельных статей на русском языке (Саарнисто, Сакса, Таавитсайнен, 1993; Саар-нисто, Сакса, Таавитсайнен, 1994; Сакса, 1994в; Давыдова, Асланов, Хомуто-ва, Краснов, Малаховский, Саарнисто, Сакса, Субетто, 1996; Сакса, 2001. С. 257-271; 200. С. 35-44). Упомянутые статьи посвящены отдельным аспектам рассматриваемой темы. Итоги раскопок последних двух десятилетий на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье, в том числе и в имеющих многовековую историю городах Приозерск (Кексгольм) и Выборг, а также материалы новейших геологических и палеоэкологических исследований вызывают необходимость создания в отечественной исторической науке комплексного монографического труда по истории заселения рассматриваемой территории и процессу формирования средневековой этнической общности и культуры карел (корелы). Так, в предлагаемом исследовании, в отличие от предшествующих обобщающих работ по ранней истории Карельской земли, помимо анализа археологических материалов определенное внимание уделяется геологическим процессам, повлиявшим на формирование исторического ландшафта Карельского перешейка, сложению благоприятных природных факторов для жизнедеятельности населения в различные исторические периоды. Развитие экономики и культуры населения происходило в тесной зависимости от этих, предлагаемых самой природой возможностей и, в первую очередь, возможностей эксплуатации развитой водной системы, рыбных и пушных ресурсов, плодородных почв.

Целью настоящей работы является рассмотрение процессов развития населения древней Карельской земли в различные исторические периоды, формирования этнической общности карел, становления и расцвета карельской культуры XII-XIV вв. Эта тема касается сравнительно незначительной по размерам территории Карельского перешейка и примыкающей к нему с северо-запада части Ладожского побережья. Приозерск и Выборг на Карельском перешейке в настоящее время достигаемы на пригородной электричке. Поездку в Куркиёки и Сортавалу в Северо-Западном Приладожье можно отнести к маршрутам выходного дня. В древности же это была племенная территория карел. Глубоководное и гигантское по размерам Ладожское озеро с его пугающими штормами представлялось труднопреодолимым препятствием. На севере простирались густые таежные леса Восточной Финляндии. Южной границей служила Нева — основная водная магистраль в регионе в рассматриваемую эпоху. Доступ на Карельский перешеек открывала лишь Вуокса, связывающая Финский залив с Ладожским озером. Однако река имела на своем протяжении ряд труднопроходимых порогов, и к тому же она во все времена представляла собой достаточно разветвленную водную систему, уровень воды в которой постоянно менялся из-за продолжающегося подъема и наклона придавленной массой ледника земной коры.

Нева и Ладожское озеро служили, таким образом, естественной границей двух различных географических зон, на которых с течением времени сформировались историко-географические области. Севернее — Карельский перешеек и Северо-Западное Приладожье с ведущими оттуда удобными водными на север (к Белому морю) и северо-запад (вглубь Финляндии и к Ботническому заливу). Южнее — Нева, Волхов и реки Юго-Восточного Прила-дожья с выходами на Волгу и Днепр и далее к Каспийскому и Черному морям. Эти обстоятельства коренным образом влияли на исторические судьбы населения обеих рассмотренных зон, особенно в эпоху викингов и последующее время.

Известно, что современный ландшафт Карельского перешейка сформировался вследствие подъема земной коры после отступления ледника. Подъем и в настоящее время происходит более интенсивно на территории Финляндии и по этой причине сток воды в реках и озерах, составляющих Сайменскую и Вуоксинскую системы, направлен к юго-востоку в Ладожское озеро. По этой же причине постоянно изменялись очертания берегов, что вынуждало людей менять места своих поселений. В то же время формировались удобные водные пути, появлялись богатые пушными и рыбными ресурсами леса и водоемы, накапливался слой плодородной почвы, что приобрело особенное значение в эпоху производящего хозяйства, развития земледелия и торговли. Прорыв вод Большой Саймы через Вуоксинскую систему в Ладожское озеро вызвал в нем значительный подъем уровня воды. Следствием было рождение Невы около 3300 лет назад и резкое, более чем на 10 м падение уровня воды в озере, изменившее весь ландшафт Карельского перешейка и Приладожья. Дальнейшее изменение ландшафта происходило менее драматично, завися лишь от отмеченного выше неравномерного подъема поверхности земли и рукотворной деятельности человека. Эти обстоятельства существенно влияли на систему расселения на рассматриваемой территории, хозяйственную деятельность населения и развитие его культуры, что непременно следует учитывать при рассмотрении археологических памятников, всех без исключения исторических периодов. И именно рассмотренные выше обстоятельства ландшафтной истории рассматриваемого региона, возможно, как нигде более, позволяют привлекать в рамках решения сугубо археологических и исторических проблем (история заселения, развитие хозяйства, ремесла, культуры и др.) также данные геологических и палеоэкологических исследований.

Основной задачей предлагаемого диссертационного исследования является рассмотрение истории и культуры населения Древней Карелии — Карельской земли русских летописей на базе археологических и средневековых письменных источников. При этом значительное внимание уделяется использованию древними карелами благоприятных для развития хозяйства и внешних связей природно-географических факторов Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья, формированию поселенческих центров летописной корелы и их самобытной культуры.

Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, списка использованной литературы и иллюстраций. Во введении излагается современное состояние изученности темы диссертации, определяются необходимый для ее раскрытия круг источников и цели исследования. Первая глава посвящена истории изучения археологических памятников Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья. Во второй главе рассматривается процесс формирования природного и историко-географического ландшафта этой зоны, первоначальное заселение Карельского перешейка и археологические культуры каменного века и эпохи раннего металла. Третья глава посвящена рассмотрению населения Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья в железном веке (вторая половина I - начало II тыс. н. э.). В четвертой главе представлены археологические памятники эпохи расцвета (XII-XIV вв.) карельской культуры, анализ и обобщение которых проделаны в пятой главе. В этой части работы рассматриваются средневековые поселенческие центры древней Карелии, дается характеристика населения, его хозяйства и культуры. В шестой главе прослеживаются этапы и итоги развития населения древней Карелии и его культуры в эпоху средневековья, в той её части, которая в финляндской историографии обозначается как эпоха крестовых походов в Финляндию (1050-1300 гг.), которая в то же время является эпохой экономического, демографического и культурного подъема и временем расцвета языческой погребальной обрядности и материальной культуры. В

Заключение научной работыдиссертация на тему "Древняя Карелия во второй половине I - первой половине II тысячелетия н.э. происхождение, история и культура населения летописной карельской земли"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Диссертация «Древняя Карелия во второй половине Iтыс. н.э. - первой половине II тыс. н. э. Происхождение, история и культура населения летописной Карельской земли» основывается на рассмотрении археологического материала железного века и эпохи крестовых походов. Речь идет также о периоде, по которому имеются письменные источники о Карелии, что означает, что она уже оформилась как географическое, административное и этнокультурное явление. Географические границы древней Карелии определяются по распространению так называемых карельских вещей (главным образом украшений). В эту территорию входят Карельский перешеек и часть Ладожской Карелии между поселками Хиитола и Салми. В дополнение к этому в финской провинции Саво, в районе г. Миккели найдены могилы с карельскими вещами. Принимая во внимание, что формирование населения и культуры этой территории происходило в течение столетий, зависело от различных внутренних и внешних факторов, в том числе и географических, в настоящем исследовании рассматривается также процесс формирования природного и историко-геграфического ландшафта Карельского перешейка (глава II), археологический материал предшествующего железному веку времени, а также связи карел с соседними областями (главы II и VIII).

Диссертация состоит из введения, восьми глав и заключения. Собственно рассмотрение археологических памятников древней Карелии предваряется в диссертации разделом (глава I) по истории археологического изучения этой территории. Памятники предшествующего появлению археологической культуры летописной корелы времени (до XII в.) рассматриваются в заключительной части второй и в третьей главе. В следующей части работы (глава IV) анализируются карельские могилы эпохи крестовых походов, прежде всего, инвентарь и погребальный обряд. Это сделано с целью создать методическую основу для всего исследования, выработать своего рода «инструмент», используя который можно максимально приблизится к раскрытию основной темы диссертации. В результате рассмотрения погребального инвентаря выделено три группы женских и две группы мужских могил (таблицы IX и XI). Хотя между входящими в группы могилами и существует разница во времени совершения захоронения, детальный анализ инвентаря приводит к выводу, что большая часть могил хронологически достаточно близка друг другу. Наиболее старшие могилы датируются второй половиной ХП в. или его концом — первой половиной ХШ в., могилы следующей группы — ХШ в., наиболее младшие тем же ХШ - началом XIV в. (таблицы IX, XI). К сожалению, радиоуглеродное датирование материала из карельских могил не проводилось, другие же методы датировки не позволяют определить точные даты, хотя из анализа материала становится очевидным, что имеется группа могил, содержащих по всей вероятности изделия одного ювелира или вышедшие из одной мастерской. Они, следовательно, относятся к очень узкому, в пределах одного поколения временному горизонту. Установление относительной хронологии более возможно. Опираясь на это, становится возможным привязать также находки с поселений или городищ, клады и отдельные находки к определенному хронологическому пласту.

В пятой главе рассматриваются средневековые поселенческие центры древней Карелии. В ней по финским сельским приходам приводятся все памятники и отдельные находки железного века и эпохи крестовых походов, на основании которых представляется картина развития населения на этой территории в рассматриваемое время. Существенным здесь является также то, что с использованием результатов анализа материала, изложенных в предыдущей главе, рассматриваются вещевые аналогии из других районов Карелии и соседних областей. Это проделано с целью определить относящиеся к одному и тому же хронологическому горизонту вещи на всей территории их нахождения. В этой же главе анализируются результаты раскопок Тиверского городка и древней Корелы.

Поселение на месте Тиверского городка возникло, насколько это позволяют определить вещевые находки, в конце ХП- первой половине

ХШ в. Судя по тому, что вал насыпан из земли культурного слоя, он был возведен в то время, когда на острове уже существовало поселение. Найденные в засыпке вала предметы различного времени и ее интенсивный черный цвет могут указывать на то, что вал насыпали после разрушительного вражеского набега и под угрозой повторения нападения, используя материал из земли уничтоженного поселения. Городок, следовательно, на каком-то этапе был сожжен и заново отстроен. Это могло произойти во время одного из шведских набегов в восточную часть Карельского перешейка. Из них походы 1294/95 и 1322 г. ставили своей целью захват крепости Корелы, в то время как во время походов 1314 и 1337 г. карелы, согласно летописи, были на стороне шведов. В свете этого можем представить, что Тиверский городок, также как и Кякисалми (Корелу), шведы могли захватить и сжечь уже во время первого похода в 1294/95 г. Возведенный после этого вал, исходя из того, что наиболее древние находки сосредоточены в южной части острова, защищал эту часть его территории. Лишь позднее возвели укрепления по всему периметру острова, из которых южная часть представлена валом, внутри которого фиксируется (во всяком случае, в нескольких местах) каменная стена, а северная — каменной стеной. Это могло произойти во время, предшествующее подписанию Ореховского мирного договора, когда борьба между шведами и новгородцами на Ладоге, Неве и в Карелии усилилась.

Цель проведенных в 1989-1990 и 1992-1993 гг. в крепости Корела раскопок— изучение всех культурных напластований внутри крепостного двора и, прежде всего, наиболее древних частей культурного слоя, принимая во внимание вопросы, вставшие в результате раскопок 1970-х гг. В верхней части слоя новгородского времени наряду с другими находками обнаружили восемь свинцовых печатей, относящихся к наместникам владыки новгородского и датирующихся серединой - третьей четвертью XV в. Находка подчеркивает значение Корелы как административного центра новгородского времени. Значительным можно считать выявление еще одного, ранее неизвестного горизонта дерева, относящегося к ХШ в. Бревна этого горизонта уложены на уровне материка (синяя глина) на тонкой подсыпке из мелкозернистого песка. Находящийся выше горизонт бревен датируется серединой ХШ в.-1370-ми годами. Между этими горизонтами прослежен слой крупнозернистого песка толщиной до 0.5 м, в котором найдено значительное количество древесной щепы, обломков глиняных сосудов и вещи: точильные камни, пряслица, поплавки и грузила от сетей, украшения, из которых заметная часть была карельскими. Среди них обнаруживаются одна целая равноплечная фибула эпохи Меровингов и фрагмент подобной, а также ряд вещей эпохи викингов. Слой песка, вероятно, образовался на том этапе, когда на крепостном острове стали строить находящиеся на его поверхности дома, которые датируются концом ХШ в. Этот слой был насыпан для поднятия уровня земной поверхности в прибрежной зоне острова. На том основании, что в слое песка находится много карельских вещей эпохи крестовых походов, песок могли перенести на берег новгородцы в тот момент, когда карельский городок был опустошен, то есть в 1295 г. Фиксируемая граница этого более древнего городка указывает, что первоначальная крепость по площади была значительно меньше предыдущей. По-видимому, в ее центральной части находился песчаный холм, песок которого и использовался для подъема береговой черты.

Шестая и седьмая главы являются логическим продолжением анализа материалов по отдельным районам. В них рассматриваются этапы развития населения и материальной культуры на протяжении эпохи крестовых походов в Карелии, используя данные анализа материала, проведенного в предшествующих главах. В представленных диаграммах инвентарь каждой могилы сравнивается с материалом могил и других находок в Карелии и Саво, благодаря чему выявляем единый хронологический горизонт карельских вещей. Используя вещевые аналогии и относительную хронологию, разработанную в четвертой главе, получаем картину развития населения в эпоху крестовых походов, которое подразделяется на два периода: начало эпохи крестовых походов (1050 г. -ХП в.) и период расцвета карельской культуры в эпоху крестовых походов (конец ХП в. -1300 г.).

Последний раздел работы (глава VIII) посвящен обзору материалов соседних с Карелией территорий Это сделано с целью показать характер и глубину взаимовлияния населения позднего железного века и культур Карелии, Саво, Ижорской земли и Олонецкого перешейка, а также место древней Карелии среди земель восточной части Балтийского моря. Отдельная тема этой главы — связи с Новгородом, влияние которого на развитие во всем отмеченном выше регионе было очень сильным. Материал соседних территорий очень важен и с точки зрения решения проблемы происхождения карел; принимались же курганы Олонецкого перешейка за доказательство переселения части населения из Юго-Восточного Приладожья на северо-западный берег Ладоги (Равдони-кас, 1934. С. 1940; Kivikoski, 1944; Бубрих, 1947; Kirkinen, 1977).

Рассмотрение связей между древней Карелией и соседними областями начинается с Саво; район г. Миккели является ключевым при выяснении происхождения и развития культуры эпохи крестовых походов этой древней провинции. Сравнение материалов Карелии и Саво показывает, что на протяжении всего времени существования могильников на обеих территориях развивались свои варианты украшений карельских типов; в Саво, следовательно, — саволакские варианты карельских украшений. Оседлое население обеих областей ведет свое начало с эпохи Меровингов. В эпоху викингов в Карелии начинает сказываться сильное влияние проходящего через Неву и Ладогу торгового пути, вследствие чего социально-экономическое развитие на Карельском перешейки ускоряется. Начиная с XI века, приоритетным становится развитие земледелия. Происходит становление земледельческого населения, возникают деревни и поселенческие центры.

Также и археологический материал южного побережья Финского залива свидетельствует, что ижора, во всяком случае судя по археологической культуре (форма могил и погребальные обряды, материальная культура), не произошла от корелы, как ранее принято было считать. Согласно современным представлениям, на заселенной ижорой территории происходило самостоятельное развитие культуры, и речь может идти более о языковом родстве, чем о сравнительно поздно разделившихся частях еще в железном веке бывшего единым народа. В реальности родство, по-видимому, было более близким до того времени, когда прибалтийско-финские народы региона Финского залива и Ладоги приобрели археологически уловимый облик благодаря развитию самобытных черт в металлической культуре, сформировавшейся в позднем железном веке.

Новгород и его влияние в регионе является существенной темой касающихся Карелии исследований. В настоящей работе эта тема также присутствует. Новгородское влияние в карельском археологическом материале более всего прослеживается в используемых кузнецами технологических решениях, керамическом производстве и по относящимся к христианству вещам. Находки карельских вещей в Новгороде и соответствующие находки из Новгородской земли свидетельствуют, что наиболее тесные связи существовали в XIII-XIV вв., когда Карелия уже была частью новгородских земель. Эти находки не только рассказывают о славянском влиянии на финно-угорские народы, но и об обратном влиянии, а также ставят вопрос о более сложном, чем принято считать, происхождении и раннем развитии Новгородского государства и этническом составе новгородцев.

Влияние и деятельность Новгорода и в целом Древней Руси на более широкой территории Севера рассматриваются также и в разделах седьмой главы («Карелия в эпоху крестовых походов и средневековья. Итоги развития») исследования. Начавшееся с VIII в. активное использование проходившего через Неву, Ладогу и Волхов Волжского пути и оживление международной торговли повлияли на экономический подъем и социальное развитие в примыкающих к Ладожскому озеру территориях. С развитием торговли значение местных ресурсов и водных путей возрастало. В условиях, когда скандинавов и тесно с ними связанных славян более интересовали ведущие на юг (к Черному морю и странам арабского халифата) и северо-восток (Заволочье и Белое море) пути, Карельский перешеек и северо-западное побережье Ладоги остались как бы ничейной территорией. Этим воспользовались близкие по организации к отрядам викингов группы западных финнов, взявшие под свой контроль местную торговлю пушниной и водные пути. Материал рассматриваемой территории начальной половины эпохи викингов — это почти исключительно воинские захоронения и находки предметов вооружения. Речь в этом случае, как представляется, не идет о поселенческой волне из Западной Финляндии, которая, будучи естественным продолжением заселения области Хяме, достигла к концу VIII - началу IX в. берегов Ладоги, как считают финские ученые (Kivikoski, 1944; Huurre, 1979; Uino, 1987. С. 109-113), а о пришедших морем прямо через Финский залив западных финнах, которых здесь привлекали возможности пушной торговли вблизи международных центров торговли.

Развитие населения и культуры в Карелии заметно ускорилось начиная с XI века, когда наряду с возникшими еще в эпоху Меровингов поселенческими центрами появляются новые по всей известной под названием древняя Карелия территории. На восточном побережье Ладоги сформировалась граница культур, разделившая прежде единую «пракарельскую» (Kirkinen, 1977) область. По одну сторону ее на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье развивалась так называемая древнекарельская культурная область с сильным западно-финским влиянием, а по другую древневепсская область, зависимая от культурных импульсов со стороны скандинавской и древнерусской культур.

Когда проживающие между Западной Двиной и Белоозером прибалтийско-финские народы (ливы, водь, ижора, карелы и вепсы) в эпоху крестовых походов (вторая половина XI - XIII в.) сформировали свои культуры, инновации, идеи и прототипы вещей естественным образом распространялись внутри этой зоны. Внешнее влияние оказывали ранее сложившиеся центры Западной Финляндии, Эстонии и Новгорода. В этой ситуации карелы смогли, благодаря своему географическому расположению и культурно-исторической обстановке, развить свою самобытную культуру, влияние которой распространялось на юге за границы Невы в Ижорскую землю и на южное побережье Ладоги.

Период расцвета Карелии эпохи крестовых походов закончился с разделом Карельской земли по Ореховскому миру в 1323 г. на шведскую и новгородскую части и усилением административного гнета Новгорода в первой половине XIV в. После этого ситуация в Карелии зависела уже более от борющихся между собой Новгорода и Швеции, чем от самих карел.

Список научной литературыСакса, Александр Иванович, диссертация по теме "Археология"

1. Абрамова 3. А., Давыдова Н. Н., Квасов Д. Д. История Ладожского озера в голоцене по данным споро-пыльцевого и диатомового анализов // История озер Северо-Запада. Л., 1967. С. 113-132.

2. Аристе Р. Формирование прибалтийско-финских языков в древнейший период их развития // Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллинн, 1956. С. 5-25.

3. Археологический атлас Литовской ССР. Вильнюс, 1978.

4. Археология Латвийской ССР. Рига, 1974.

5. Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987.

6. Археология республики Коми. Сыктывкар, 1997.

7. Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1957 гг.). М., 1958. С. 66-120.

8. Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956-1957 гг.). М., 1963. С. 65-120.

9. Бадер О. Н. О древнейших финно-уграх на Урале и древних финнах между Уралом и Балтикой // Проблемы археологии и древней истории угров / Сборник статей советских и венгерских археологов. М., 1972. С. 10-31.

10. Бискэ Г. С. Чертвертичные отложения и геоморфология Карелии. Петрозаводск, 1959.

11. Богуславский О. И. Южное Приладожье в системе трансевразийских связей IX-XII вв. // Древности Северо-Запада России. СПб., 1993. С. 132-157.

12. Бранденбург Н. Е. Курганы Южного Приладожья // MAP. № 18. СПб., 1895.

13. Бубрих Д. В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск, 1947.

14. Бубрих Д. В. Русское государство и сформирование карельского народа// Прибалтийско-финское языкознание. Вып. 5. Л., 1971. С. 3-22.

15. Варфоломеева Т. С. Металлические детали кожаных фетляров XI-XV вв. Из раскопок в Новгороде // Новгород и Новгородская земля. История и археология (Материалы научной конференции. Новгород, 26-28 января1994 г.). Вып. 8. Новгород, 1994. С. 166-181.

16. Васильева Е. С. Характеристика медных сплавов с гордищ Тиверск и Пассо // В кн.: Кочкуркина С. И. Древняя Корела. Л., 1982. С. 185-208.

17. Гадзяцкий С. С. Карелия в новгородское время. Петрозаводск, 1941.

18. Герасимов Д. В., Лисицын С. Н., Тимофеев В. И. Материалы к археологической карте Карельского перешейка (Ленинградская область) // Памятники каменного века и периода раннего металла. СПб., 2003.

19. Голубева Л. А., Варенов А. Б. Полые коньки-амулеты Древней Руси // СА. №2. 1978. С. 228-239.

20. Голубева Л. А., Кочкуркина С. И. Белозерская весь. Петрозаводск, 1991.

21. Горюнова В. М., Овсянников О. В. Клад конца X — начала XIII в. в устье р. Варзуги (Терский берег Кольского п-ова) // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. СПб., 2002. С. 211-220.

22. Грамоты Великого Новгорода и Пскова (ГВНиП). М.; Л., 1949.

23. Гроздилов Г. П. Курганы у деревни Челмужи // Археологический сборник. Научно-исследовательский институт культуры Карело-Финской ССР. Петрозаводск, 1947. С. 111-114.

24. Гроздилов Г. П., Третьяков П. Н. Описание находок из раскопок в Старой Ладоге, произведенных Н. И. Репниковым в 1909-1913 гг. // Старая Ладога (сборник статей). Л., 1948. С. 71-140.

25. Громов В. И., Потемкин Л. Е., Шаскольский И. П. Корела Кексгольм - При-озерск. Исторический очерк. Л., 1963.

26. Гурина Н. Н. Древняя история Северо-Запада Европейской части СССР// МИА. № 87. М.; Л., 1961.

27. Гурина Н. Н. Из истории древних племен западных областей СССР (по материалам нарвской экспедиции) // МИА. № 144. Л., 1967.

28. Журжалина Н. Р. Древнерусские привески-амулеты и их датировка// СА.2. 1961. С. 122-140 Исаченков В. А. Формирование рельефа северо-запада Русской равнины. М., 1975.

29. Каменецкий И. С., Маршак Б. И., Шер Я. А. Анализ археологических источников (возможности формализации подхода). М., 1975. Квасов Д. Д. Позднечетвертичная история крупных озер и внутренних морей Восточной Европы. Л., 1975.

30. Кёппен П. В. Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России. СПб., 1861.

31. Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие// САИ. Вып. Е1-36. Т. 1. М.; JL, 1966.

32. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ. Вып.Е1-36. Т. 2. М.; JL, 1966.

33. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ. Вып. Е1-36. Т. 3. JL, 1971.

34. Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-XIII вв. // САИ. Вып. Е1-36. Л., 1973.

35. Кирпичников А. Н. Историко-археологические исследования древней Корелы (Корельский город XIV в.) // Финно-угры и славяне. Л., 1979. С. 52-74.

36. Кирпичников А. Н. Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984.

37. Кирпичников А. Н. Приладожская лопь // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984. С. 137-143.

38. Кирпичников А. Н., Назаренко В. А., Сакса А. И., Шумкин В. Я. Каменные выкладки Европейского севера и их истолкование // Древности славян и финно-угров. СПб., 1992. С. 64-74.

39. Кирпичников А. Н., Петренко В. П. Тиверский городок // КСИА. Вып. 139. 1974. С. 106-113.

40. Кирпичников А.Н., Сакса А. И. Первые русско-финские города // Austrveg 3. Tallinn, 1997. С. 27-28.

41. Кирпичников А. Н., Сакса А. И. Финское население в составе северорусских средневековых городов // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 134-144.

42. Кирьянов А. В. История земледелия Новгородской земли. МИА. № 65. М.,

43. Колчин В. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА.

44. М., 1959. С. 7-120. Колчин В. А. Новгородские древности. Резное дерево // САИ. Вып. El-55. М., 1971.

45. Колчин В. А. Дендрохронология Восточной Европы. М., 1977. Колчин В. А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок в Новгороде. М., 1982. С. 156-177. Конькова О. И. Ижорские могильники // Новое в археологии Северо-Запада

46. СССР. Л., 1985. С. 74-77. Конькова О. И. Исследования ижорских средневековых могильников. Итоги и перспективы // Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. Л., 1990. С. 31-35.

47. Конькова О. И. Ижора и корела: проблема ранней дифференциации // Русский Север и проблема локальных групп. СПб., 1995. С. 43-62. Корзухина Г. Ф. Русские клады. М.; Л., 1954.

48. Кочкуркина С. И. Территория летописной корелы в XII-XIV вв. (по археологическим данным) //Средневековые поселения Карелии и Приладожья. Петрозаводск, 1978а. С. 41-70.

49. Кочкуркина С. И. Контакты населения Северо-Западного Приладожья с Эстонией и Финляндией в I нач. II тыс. н. э. Скандинавский сборник. Вып. XXIII. Таллинн, 19786. С. 131-147.

50. Кочкуркина С. И. Археологические памятники корелы. V-XV вв. JL, 1981.

51. Кочкуркина С. И. Древняя корела. JL, 1982.

52. Кочкуркина С. И. Народы Карелии: история и культура. Петрозаводск, 2004. 207 с.

53. Кочкуркина С. И. Этнокультурные процессы эпохи Средневековья // Проблемы этнокультурной истории населения Карелии (мезолит средневековье). Петрозаводск, 2006. С. 230-275.

54. Кочкуркина С. И., Спиридонов А. М., Джаксон Т. Н. Письменные известия о карелах. Петрозаводск, 1990.

55. Курбатов А. В. Культовые камни и почитаемые источники на территории Ленинградской области // В кн.: Лапшин В. А. Археологическая карта Ленинградской области. Ч. 2. СПб., 1995. С. 179-193.

56. Ладожское озеро (развитие рельефа и условия формирования четвертичного покрова котловины). Петрозаводск, 1978. С. 205.

57. Лак Г. Т., Экман И. М. О трансгрессии Ладожского озера в голоцене // Доклады Академии наук СССР. Вып. 222. М., 1972. С. 175-178.

58. Лапшин В. А. Археологическая карта Ленинградской области. Часть 1. Западные районы. Л., 1990.

59. Лапшин В. А. Археологическая карта Ленинградской области. Часть 2. Восточные и северные районы. СПб., 1995.

60. Лебедев Г. С. Разновидности обряда трупосожжения в могильнике Бирка // Статистико-комбинаторные методы в археологии. М., 1970. С. 180-190.

61. Лебедев Г. С. Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977.

62. Лехтосало-Хиландер П.-Л. Финские племена в свете истории костюма // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984. С. 130-136.

63. Лиги П. О води на территории Эстонии // Teaduste Akadeemia Toimetised 2. Tallinn, 1986. S. 156-167.

64. Лийва А. А., Сарв А. А., Экман И. M. К истории послеледникового (голоце-нового) развития Ладоги // Природа, береговые образования и история развития внутренних водоемов и морей Восточной Прибалтики и Карелии. Петрозаводск, 1971. С. 23-26.

65. Линтури Э. Зооморфные овально-выпуклые фибулы Финляндии и Приладожской Карелии // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984. С. 148-155.

66. Макаров Н. А. Археологические данные о характере колонизации Русского Севера в X-XIII вв. // СА. № 3. 1986. С. 60-71.

67. Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI—XIII вв. (По материалам археологических памятников на волоках Белозерья и Поонежья). М., 1997.

68. Макаров Н. А. Археологические данные о характере колонизации Русского Севера в X-XIII вв. // СА. № 3. 1986. С. 60-71.

69. Мальм В. А. Подковообразные и кольцевидные застежки // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. // Труды ГИМ. Вып. 43. М., 1967. С. 164-166.

70. Марков К. К. Развитие рельефа северо-западной части Ленинградской области. М.; Л., 1931.

71. Марков К. К., Корецкий В. С., Шлямина Е. В. О колебаниях уровней Ладожского и Онежского озер в послеледниковое время // Труды Комиссии по изучению Четвертичного Периода. 1934. Т. 4, вып. 1. С. 71-129.

72. Мартынов А. И. Памятник летописной корелы на Соловецких островах // XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. М., 1999. С. 175-176.

73. Материалы по истории Карелии XII-XVI вв. Петрозаводск, 1941.

74. Мачинский Д. А., Мачинская А. Д. Северная Русь, Русский Север и Старая Ладога // Культура Русского Севера. Л., 1988. С. 44-58.

75. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. № 65. М., 1959.

76. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. Луки и стрелы, самострел VIII-XIV вв. // САН. Вып. Е1-36.1966.

77. Мейнандер С. Ф. Финны — часть населения северо-востока Европы // Финно-угорский сборник: антропология, археология, этнография. М., 1982. С. 10-32.

78. Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения: Тексты, период, комментарии. М., 1986.

79. Михайлов К. А., Соболев В. Ю. Новгородские наборные пояса XI—XII вв. // Археологические вести. № 7. СПб., 2000. С. 222-228.

80. Моора X. А. Вопросы сложения эстонского народа и некоторых соседних народов в свете данных археологии // Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллинн, 1956. С. 49-141.

81. Моора X. А., Моора А. А. Из этнической истории води и ижоры // Из истории славяно-прибалтийско-финских отношений. Таллинн, 1965. С. 63-85.

82. Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли в IX-XIV веках. Погребальный обряд и христианские древности. СПб., 2002.

83. Назаренко В. А. Классификация погребальных памятников Южного Приладожья // Статистико-комбинаторные методы в археологии. Л., 1970. С. 191-201.

84. Назаренко В. А. Погребальная обрядность Приладожской чуди / Автореф. дисс. . канд. ист. наук. JL, 1983. 18 с.

85. Назаренко В. А., Овсянников О. В., Рябинин Е. А. Чудь заволоцкая // Финны в Европе. VI-XV вв. Вып. 2. М„ 1990. С. 93-101.

86. Насонов А. Н. «Русская земля» и образование Древнерусского государства. М., 1951. С. 260.

87. Никитина Г. Ф. Погребальный обряд племен Северной и Средней Европы в I тысячелетии до н. э. — I тысячелетии н. э. М., 1974.

88. Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. JL, 1990.

89. Носов Е. Н. Речная сеть Восточной Европы и ее роль в образовании городских центров Северной Руси // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М., 1999. С. 157-170.

90. Носов Е. Н., Хвощинская Н. В. Финно-угорские элементы в материальной культуре Рюрикова городища // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы. Сборник статей памяти проф. И. В. Дубова. СПб., 2004. С. 125-133.

91. Носов Е. Н., Горюнова В. М., Плохов А. В. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья (новые материалы и исследования). СПб., 2005. С. 402

92. Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М.; Л., 1950.

93. Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981.

94. Панкрушев Г. А. Мезолит и неолит Карелии. Л., 1978.

95. Панкрушев Г. А. Происхождение карел (По археологическим данным) // Новые археологические памятники Карелии и Кольского полуострова. Петрозаводск, 1980. С. 48-159.

96. Пёлля М. Карелы в Приботнии // Вестник Ленинградского государственного университета. Сер. 2, вып. 4. Л., 1988. С. 81-85.

97. Переписная окладная книга по Новгороду Вотьской пятины 1500 года (ПОКНВП) // Временник Московского общества истории и древностей

98. Российских. Кн. 12. М., 1852.

99. Покровская J1. В. Ювелирные украшения Новгорода X-XI вв.(по материалам Неревского и Троицкого раскопов // Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70-летию Валентина Ларентьевича Янина. М., 1999. С. 51-64.

100. Покровская Л. В. Финно-угорские украшения в городском уборе средневекового Новгорода // Новгород и Новгородская земля. История и археология (материалы научной конференции). Новгород, 25-27 января 2000 г. Вып. 14. Новгород, 2000. С. 139-149.

101. Потин В. М. Топография находок западноевропейских монет X—XIII вв. на территории Древней Руси // Труды Государственного Эрмитажа. Т. IX. Нумизматика. № 3 Л., 1967. С. 137-156.

102. Потин В. М. Древняя Русь и европейские государства в X-XIII вв. Л., 1968.

103. Равдоникас В. И. Памятники эпохи возникновения феодализма в Карелии и Юго-Восточном Приладожье // ИГАИМК. Вып. 94.1934.

104. Равдоникас В. И. Археологические памятники западной части Карело-Финской ССР // КСИИМК. Вып. VII. 1940. С. 11-21.

105. Руденко С. Н. Опыт применения методов естественных наук к исследованию неолитических памятников // Доклады отделения и комиссии Географического общества СССР. Л., 1970. С. 38-59.

106. Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу: местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси // Известия АН СССР. Серия VII. Отделение общественных наук. № 7.1934. С. 485-532.

107. Рыдзевская Е. А. Сведения по истории Руси XIII в. в саге о короле Хаконе I // Связи Скандинавии и России IX-XX вв. Л., 1970. С. 323-330.

108. Рыдзевская Е. А Древняя Русь и Скандинавия IX-XIV вв. М., 1978.

109. Рябинин Е. А. Древности води и ижоры в Ленинградской области (историография вопроса) // Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977. С. 113-117.

110. Рябинин Е. А. Зооморфные украшения древней Руси X-XIV вв. // САИ. Вып. ЕИ-60.1981.

111. Рябинин Е. А. Древнейшие памятники води в Новгородской земле // Памятники культуры. Новые открытия. JL, 1983. С. 482-493.

112. Рябинин Е. А. Средневековая ижора: (Итоги и перспективы исследования) // Финно-угры и славяне (Проблемы историко-культурных контактов). Сыктывкар, 1986. С. 27-40.

113. Рябинин Е. А. Водь // Финны в Европе. VI-XV вв. Прибалтийско-финские народы. Вып. 2. М., 1990а. С. 19-21,59.

114. Рябинин Е. А. Ижора // Финны в Европе. VI-XV вв. Прибалтийско-финские народы. Вып. 2. М., 19906. С. 34-38, 62-63.

115. Рябинин Е. А. Финно-угорские племена Новгородской земли на современном этапе историко-археологического изучения // Древности Северо-Запада России. СПб., 1993. С. 114-131.

116. Рябинин Е. А. Водская земля Великого Новгорода. СПб., 2001.

117. Саватеев Ю. А. Археологические исследования на территории Карелии // Средневековые поселения Карелии и Приладожья. Петрозаводск, 1978. С. 5-40.

118. Савельева Е. А. Чудские могильники XI-XIV вв. Л., 1987. С. 200.

119. Сакса А. И. Древности Карельского перешейка по археологическим данным // Вопросы угроведения. Тезисы докладов. Сыктывкар, 1979а. С. 75-76.

120. Сакса А. И. Разведочные работы Приозерского отряда // АО 1978 г. М., 19796. С. 30-31.

121. Сакса А. И. Исследование новых средневековых памятников на Карельском перешейке// Новое в археологии Северо-Запада СССР. Л., 19856. С. 81-84.

122. Сакса А. И. 100 лет археологического изучения корелы // Современное фин-но-угроведение. Опыт и проблемы. JI., 19906. С. 22-30.

123. Сакса А. И. Финляндия и Карелия в позднем железном веке // Congressus Septimus internationalis. fenno-ugristarum: Summaria dissertationum. De-brezen, 1990b. S. 200.

124. Сакса А. И. Из истории древнего населения области по данным археологии // Мы живем на одной земле. Население Ленинградской области. СПб., 1992. С. 61-71.

125. Сакса А. И. Корела Кякисалми как этап освоения реки Вуоксы // При-озерск-Кексгольм-Кякисалми в истории России и Финляндии. К 700-летию основания города. СПб., 1994а. С. 8-10.

126. Сакса А. И. Международные исследования на Карельском перешейке в Прила-дожской Карелии / Археологические изыскания. Вып. 14. СПб., 19946. С. 101-104.

127. Сакса А. И. Северная (Финская) Карелия: формирование этно-культурного ареала// Духовная культура: проблемы и тенденции развития. Сыктывкар, 1994в. С. 63-65.

128. Сакса А. И. Северные прибалтийско-финские племена в эпоху Александра Невского // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. СПб., 1995. С. 114-122.

129. Сакса А.И. Карелия и Ладожская область в I начале II тыс. н. э. // Ладога и Северная Европа. Вторые чтения памяти Анны Мачинской. Старая Ладога 22-23 декабря 1996 г. Материалы к чтениям. СПб., 19966. С. 15-17.

130. Сакса А. И. Город Корела — центр приладожской Карелии (по археологическим данным) // Славяне и финно-угры. Археология, история, культура. Доклады российско-финляндского симпозиума по вопросам археологии. СПб., 1997а. С. 179-185.

131. Сакса А. И. Древняя Карелия в IX—XIII веках // Современность и археология.

132. Международные чтения, посвященные 25-летию Староладожской археологической экспедиции. СПб., 19976. С. 95-96.

133. Сакса А. И. Археологическое наследие древней корелы // Культурное наследие Российского государства. Вып. 1. СПб., 1998а. С. 64-72.

134. Сакса А. И. К вопросу о заселении Приладожской Карелии в позднем железном веке // Ладога и эпоха викингов. СПб., 19986. С. 20-25.

135. Сакса А. И. Поселенческие центры как фактор расцвета Карелии в XXIV вв. // Поселения: среда, культура, социум. СПб., 1998в. С. 157-160.

136. Сакса А. И. Итоги изучения карельских крепостей эпохи средневековья // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 192-205.

137. Сакса А. И. Археологическое наследие древней корелы // Культурное наследие Российского государства. Вып. 2. СПб., 2000а. С. 121-129.

138. Сакса А. И. Формирование культуры карел железного века — хронология процесса и факторы воздействия // World Congr. For Central and East Eu-rop. Studies; 6. Tampere, 20006. C. 368-369.

139. Сакса А. И. История населения Приладожской Карелии и области Саво с древнейших времен и до XIV в. // Очерки исторической географии. СПб., 2001а. С. 257-271.

140. Сакса А. И. Средневековая корела. Формирование этнической и культурной общности (Корельская земля новгородских летописей) // Вуокса. Вып. 2. Т. 1. Приозерск, 20016. С. 95-112.

141. Сакса А. И. Выборг — город четырех исторических традиций (итоги исследований 1998-2000 гг.) // Культурное наследие Российского государства. Вып. 3. СПб., 2002а. С. 150-164.

142. Сакса А. И. Выборг и Карельская земля // Культура, образование, история Ленинградской области. СПб., 20026. С. 76-79.

143. Сакса А. И. Древняя Карелия и Новгород // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. СПб., 2002в. С. 88-92.

144. Сакса А. И. Средневековая Корела: формирование этнической и культурной общности // Программа спецкурсов по археологии. СПб., 2002. С. 80-84.

145. Сакса А. И. Новые данные по ранней истории средневекового Выборга (предварительные итоги археологических исследований 19982000 гг.) // Страницы Выборгской истории. Выборг, 2004. С. 569-584.

146. Сакса А. И. Древняя Карелия в эпоху железного века (к вопросу о происхождении летописной корелы) // IN SITU: К 85-летию профессора А. Д. Столяра. СПб., 2006а. С. 282-307.

147. Сакса А. И. Карельский перешеек формирование природного и историко-географического ландшафта // Археология, этнография и антропология Евразии. № 2. Новосибирск, 20066. С. 35-44.

148. Сакса А. И. Новгород, Карелия и Ижорская земля в эпоху средневековья // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Материалы научной конференции 15-17 ноября 2005 года. Великий Новгород, 2006в. С. 15-28.

149. Сакса А. И. Хозяйство и ремесло населения древней Карельской земли // Российская археология. № 3. М., 2006г. С. 63-74.

150. Сакса А. И., Вельский С. В., Курбатов А. В., Полякова Н. Ю. Выборг — первые века истории (некоторые итоги исследований 1998-2001 гг.) // Проблемы балтийской археологии: Сб. научн. трудов. Калининград, 2003. С. 129-140.

151. Сакса А. И., Лапшин В. А. Исследования Ленинградской областной экспедиции //АО 1987 г. М., 1988. С. 24-26.

152. Сакса А. И., Саарнисто М., Таавитсайнен Ю.-П. Древние жители Куппалы — свидетели этапов истории Ладоги // Вопросы геологии и археологии. СПб., 1994. С. 75-77.

153. Сакса А.И., Таавитсайнен Ю.-П. Тальгрен и русская археология по материалам переписки // Россия и Финляндия в XIX-XX вв. СПб., 1996. С. 27-34.

154. Новгорода (IX-XIV вв.) // СА. № XVIII. М., 1953. С. 190-229. Седов В. В. Водь. Финно-угры и балты в эпоху средневековья // Археология

155. СССР. М., 1987а. С. 34-42. Седов В. В. Ижора. Финно-угры и балты в эпоху средневековья // Археология

156. СССР.М., 19876. С. 42-49. Седов В. В. Предметы древнерусского происхождения в Финляндии и Карелии // КСИА. № 179. 1987в. С. 32-39. Седов В. В. Прибалтийские финны // Финны в Европе VI-XV вв. Вып. 1. Л., 1990. С. 8-26.

157. Седова М. В. Ювелирные изделия Великого Новгорода (X-XV вв.) // МИА.65. 1959. С. 223-261. Седова М. В. Ювелирные изделия Великого Новгорода (X-XV вв.). М., 1981. Сиикала А.-Л. Верования финнов в древности // Финны в Европе. VI-XV вв.

158. Вып. 1. Л., 1990. С. 145-165. Смирнова Г. П. Опыт классификации керамики древнего Новгорода // МИА. № 55.1956.

159. Спиридонов А. М. Городища-убежища древней Корелы // КСИА. Вып. 190. 1987. С. 49-51.

160. Спицын А. А. Курганы Санкт-Петербургской губернии в раскопках А. К. Ивановского // MAP. Вып. 20. СПб., 1896.

161. Спицын А. А. Древности бассейнов рек Оки и Камы // MAP. Вып. 28. СПб., 1901.

162. Спицын А. А. Гдовские курганы в раскопках В. Н. Глазова // MAP. Вып. 29. СПб., 1903.

163. Спицын А. А. Археологический альбом // Записки Отдела русской и славянской археологии Императорского Русского археологического общества. Т. II. СПб., 1915. С. 224-250.

164. Таавитсайнен Ю.-П. Таёжная Финляндия района Саво в эпоху железного века // Финны в Европе VI-XV вв. Вып. 1. Л., 1990. С. 91-106.

165. Тихомиров В. И. Список русских городов, дальних и ближних // Исторические записки. Вып. 40. М., 1952. С. 214-259.

166. Тимофеев В. И. Новые находки мезолита и раннего неолита в Ленинградской области в 1982-1984 гг. // Всесоюзная археологическая конференция. Достижения советской археологии в XI пятилетке. Тезисы докладов. Баку, 1985. С. 346-348.

167. Тимофеев В. И. Памятники мезолита и неолита региона Петербурга и их место в системе культур каменного века Балтийского региона // Древности Северо-Запада России. СПб., 1993. С. 8-34.

168. Третьяков П. Н. Костромские курганы // ИГАИМК. Вып. 6-7. Л., 1931.

169. Тюленев В. А. К вопросу о дошведском поселении на месте Выборга // Новое в археологии СССР и Финляндии. Ленинград, 1984. С. 118-125.

170. Тюленев В. А. Исследования древнего Выборга. СПб., 1995.

171. Федоров И. Т. Расселение ижоры в XIX-XX вв. // Советская этнография. Вып. V. М., 1983. С. 97-104.

172. Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золото-ордынских ханов. М., 1966.

173. Фехнер М. В. К вопросу об экономических связях древнерусской деревни // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. Труды ГИМ. Вып. 33. М, 1959. С. 149-224.

174. Фехнер М. В. Крестовидные привески «скандинавского» типа // Славяне и Русь. М., 1968. С. 210-214.

175. Фриденталь А. Могильник в Курнале, в провинции Санкт-Юргенс, Естлянд-ской губернии. Ревель, 1911.

176. Хартанович В. И., Чистов Ю. К. Антропологический состав средневекового населения Ижорского плато // Проблемы антропологии древнего и современного населения севера Евразии. М., 1984. С. 74-105.

177. Хвощинская Н. В. Подковообразные фибулы Рюрикова городища // Великий Новгород в истории средневековой Европы. М., 1999. С. 39-50.

178. Хвощинская Н. В. Финны на западе Новгородской земли (по материалам могильника Залахтовье). СПб., 2004.

179. Хирвилуото A. JI. Грунтовый могильник Кирккайланмяки в Холлола // Новое в археологии ССР и Финляндии. JL, 1984. С. 90-95.

180. Хомутова JI. С. Технологическая характеристика кузнечных изделий из раскопок Тиверска и Паасо по результатам металлографического анализа // В кн.: Кочкуркина С. И. Древняя корела. Л., 1982.

181. Хуурре М. Концепции финских археологов о происхождении племени карелов и культуры Карелии в эпоху железного века // Финно-угры и славяне. Л., 1979. С. 138-142.

182. Шаскольский И. П. Договоры Новгорода с Норвегией // Исторические записки. Вып. 14. М., 1945. С. 38-61.

183. Шаскольский И. П. Русско-норвежский договор 1326 года// Скандинавскийсборник. Вып. 15. Таллинн, 1970. С. 63-71.

184. Шмидехельм М. Н. Археологические памятники периода разложения родового строя на северо-востоке Эстонии. Таллинн, 1955.

185. Экман И. М., Лак Г. Т. О трансгрессиях Ладожского озера в голоцене // Доклады Академии наук СССР. Вып. 222. М., 1975.

186. Экман И. М., Лак Г. Ц., Лийва А. А. К истории Ладожской трансгрессии // История озер в голоцене. Л., 1975. С. 38-45.

187. Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956.

188. Янин В. Л. Я послал тебе бересту. . М., 1975.

189. Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). М., 1986.

190. Янитс Л. К. К вопросу об этнической принадлежности неолитического населения территории Эстонской ССР // Вопросы этнической истории эстонского народа. Таллинн, 1956. С. 142-171.

191. Янитс Л. К. Поселения эпохи неолита и раннего металла в приустье р. Эмайоги. Таллинн, 1959.af Hallstrom О. Lisia suomalaisten soikeiden kupurasolkien syntyhistoriaan // SM 1947-1948. Helsinki, 1948. S. 45-69.

192. Ahtela E. Piirteita Vahakyron rautakautisesta asutuksesta// Helsingin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 25. Helsinki, 1981. S. 1-151.

193. Ailio J. Die Steinzeitlichen Wohnplatzfunde in Finnland. I, II. Helsingfors, 1909.

194. Ailio J. Die geographische Entwiklung des Ladogasees in postglazialer Zeit // Bulletin de la Comission geologique de Finlande. 45. Helsinki, 1915.

195. Ailio J. Suomen vanhat linnat // Oma maa. № 11. Helsinki, 1921. S. 50-66.

196. Ailio J. Karjalaiset soikeat kupurasoljet: katkelma Karjalan koristetyylin kehityshistoriasta // SMYA XXXII (3). Helsinki, 1922.

197. Ailio J. Suomen muinaislinnoista// Tyovaen kalenteri XVIII. Helsinki, 1925. S. 81-92.

198. Alenius Teija, Gronlund Elisabeth, Simola Heikki, Saksa Aleksandr. Land-use history of Riekkalansaari Island in the northern archipelago of Lake Ladoga, Rarelian Republic, Russia I I Veget Hist Archaeobot (2004) 13. S. 23-31.

199. Antiquites russes d'apres les monuments historiques des Islands et des anciens Skandinaves. T. 2. Copenhaque, 1852.

200. Antoni E. Egils sagas berattelse om Torolf Kveldulvsson farder over fjallen // Hist. Tidskr. for Finland 33.1948. S. 1-12.

201. Antoniewicz W. Ein Medallion mit der Darstellung der betenden Mutter Gottes (Maria Orans) aus Kekomaki in Karelien// Studia archaeologica in memoriam Harri Moora. Tallinn, 1970. S. 50-56.

202. Appelgren H. De runda djurspannena i Finland // FM. Helsinki, 1897. S. 1-13

203. Appelgren H. Suomen muinaislinnat // SMYA XII. Helsinki, 1891.

204. Appelgren-Kivalo H. Romansk ornamentik // FM. Helsinki, 1910. S. 83-90.

205. Arne T. J. La Suede et 1'Orient. Upsala, 1914.

206. BacksbackaC. Foremalsbestandet i 1000-talets finska myntforande skattfynd// Helsingin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 11. Helsinki, 1975.

207. Belsky S., Saksa A., Suhonen M. Stadsarkeologi i Viborg // Medeltidsarkeologisk tidskrift 2003:1. Lund, 2003. S. 14-30

208. Bjorkman T. Kuusamon Lamsan hopea-aarre // SM 64. Helsinki, 1957. S. 17-34.

209. Blomqvist R. Spannen och soljor // Kulturen. Lund, 1947.

210. Carpelan Chr. Om asbetskeramikens historia i Fennoskandien //FM 1978. Helsinki, 1979.

211. Carpelan Chr. Later Iron Age Finds from Northern Finland I/ Славяне и финно-угры. Археология, история, культура. СПб., 1997.

212. Clark G. The Earlier Stone age settlement of Scandinavia // Cambridge University Press. 1975.

213. Creutz Kr. Tension and Tradition. A study of Late Iron Age spearheads around the Baltic Sea // Theses and Papers in Archaeology N.S. A 8. Jyvaskyla, 2003.

214. Davydova N. N. Postglacial history of lakes Ladoga and Onega accorting to diatom analyses of botton sediments // Mitteilungen / Internationale Vere-inigung fur theoretiche und angewandte Limnologie 17.1969. S. 317-378.

215. Delusin I. The Holocene pollen stratigraphy of Lace Ladoga and the vegetational history of its surroundings // Annales Academiae Scientarium Fennicae Series A III 153. 1991.

216. Delusin I., Donner J. Additional evidence of the Holocene transgression in Lake Ladoga on se basis of an investigation of beach deposits on the island of Mantsinsaari // Bulletin of the Geological Society of Finland 67, II. Helsinki, 1995. S. 39-50.

217. Donner J. The Quaternary history of Scandinavia // Word and Regional Geology 7. Cambridge University Press. Cambridg, 1995.

218. Eesti esiajalugu. Tallinn, 1982.

219. Egils saga, sive Egili Skallagrimii Vita, Havniae, 1809. S. 56-71.

220. Eronen M. The history of tche Litorina Sea and associated Holocene events//

221. Sosietas Scientiarum Fennica, Commentatines Physico-Mathematicae 44. Helsinki, 1974. S. 79-195. Era-EskoA. Germanic animal art of Sallin's Style I in Finland// SMYA. 63. Helsinki, 1965.

222. Europaeus A. Muinaistutkimuksen tehtavia Karjalassa // Kalevalaseuran

223. Granberg B. Forteckning over kufiska myntfynd i Finland // Studia Orientalia XXXIV. 1967.

224. Gronlund E. A palaeoecological study of land-use history in East Finland //

225. Ohalampi (Karelian Isthmus, NW Russia) // Abstracts 7th Int. Symp. on Pa-laeolimnology. Germany 1997 / Wurzburger Geographische Manuskripte 41.1997. S. 85-86.

226. Gronlund E., Simola H., Taavitsainen J.-P., Saksa A. Land-use history on the Karelian Isthmus — a project outline // Fennoscandia archaeologica XII. Helsinki, 1995. S. 35.

227. Gronlund E., Simola H., Uimonen-Simola P. Early agriculture in the eastern Finnish Lake District// Norvegian Archaeological Review 23. Oslo, 1990. S. 79-85.

228. Hackman A Die altere Eisenzeit in Finnland I. Helsinki, 1905.

229. Hackman A. Trouvailles prehistoriques. Age du fer // Atlas de Finlande / Fennia 17. Helsinki, 1911. S. 15-40.

230. Hackman A. Forvarv till Finlands Nationalmuseum aren 1920-1922 // FM 32. Helsinki, 1925. S. 24-53.

231. Hackman A. Das Brandgraberfeld von Pukkila in Isokyro// SMYA. 41. Helsinki, 1938.

232. Heikel A O. Tuukkalan loyto // SMYA. X. Helsinki, 1889. S. 179-224.

233. HiekkanenM. Suomen rautakauden nuolenkarjet// Helsingin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 19. Helsinki, 1979.

234. Historia Norvegiae. Monumenta historica Norvegiae // Latingske kildeskrifter till Norges historia i middelalderen. Kristiania, 1880.

235. Huurre M. Lisaa kuppikivista // Kotiseutu. Helsinki, 1971. S. 32-36.

236. Huurre M. 9000 vuotta Suomen esihistoriaa. Keuruu, 1979.

237. Huurre M. Oval tortose brooches with knob ornaments // Fenno-ugri et slavi / Hel-singin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 22. Helsinki, 1980. S. 162-170.

238. Huurre M. Pohjois-Pohjanmaan ja Lapin historia // Pohjois-Pohjanmaan ja Lapin historia I. Kuusamo, 1983.

239. Huurre M. Ita-Suomen rautakautinen asutus arkeologian valossa // Suomen vaeston esihistorialliset juuret // Bidrag till kannedom av Finlands natur och folk 131. Helsinki, 1984. S. 303-318.

240. Huurre M. Esihistoria // Kainuun historia I. Kajaani, 1986. S. 7-184.

241. Huurre M. 9000 vuotta Suomen esihistoriaa. Kuudes painos. Keuruu, 2000.

242. Huurre M. Viipurin laanin kivikausi // Karjalan synty / Viipurin laanin historia I. Juvaskyla, 2003. S. 151-244

243. Hyyppa E. Beitrage zur Kenntnis der Ladoga- und Ancylustransgression // Bulletin de la commission geologique de Finlande 128. Helsinki, 1942 (1943). S. 122-127.

244. Hame M. Egilin saagan lapinkuvan ajoituksesta // Oulun yliopisto. Historian laitos / Eripainossarja 48. Oulu, 1979. S. 71-82.1.landske Annaler // Udg. af G. Storm. Kristiania, 1888.

245. Julku K. Oulujokilinja karjalaisten kaukoliikenteen vaylana keskiajalla // Studia historica 1. Oulu, 1983. S. 65-99.

246. Julku K. Kvenland Kainumaa // Studia historica septentrionale 11:1. Oulu, 1986.

247. Jungner H. Radiocarbon dates I // Radiocarbon dating laboratory University of Helsinki. Report 1:1. Helsinki, 1979.

248. Kankainen Т., Saksa A. & Uino P. The Early History of the Fortress of Kakisalmi, Russian Karelia — Archaeological and Radiocarbon Evidence // Fennoscan-dia archaeologica XII. Helsinki, 1995. S. 41-47.

249. Kirkinen H. Karjala idan kulttuuripiirissa. Helsinki, 1963.

250. Kirkinen H. Lisalahteita Karjalan keskiajan historiaan // Historiallinen Aikakauskirja 2. Helsinki, 1964. S. 139-147.

251. Kirkinen H. Karjala idan ja lannen valissa I. Venajan Karjala renessanssiajalla1478-1617). Helsinki, 1970.

252. Kirkinen H. Karjala taistelukenttana. Karjala idanja lannen valissa II. Helsinki, 1976.

253. Kirkinen H. Karjalaiset, alkuheimo vai yhteensulautuma. Ongelman esittely // Karjalan synty. Symposio 30.6.-2.7. 1976 Joensuu. Alustukset. Joensuun korkeakoulu. Monistesarja. № 24A. Joensuu, 1977. S. 8-12.

254. Kirkinen H. Bysantin perinne ja Suomi. Joensuu, 1987.

255. Kirkinen H. Merjasta Mikkeliin. Kadonneen sukulaiskansan jaljilla. // Inkerin teilla. Porvoo, 1990. S. 242-265.

256. Kirkinen H. Karjalan historia juurista Uudenkaupungin rauhaan // Karjalan kansan historia. Porvoo, 1994. S. 13-171.

257. Kirpitsnikov A. N., Rjabinin E. A. Fennougrische Volkstamme und Nordrussland // Fennoscandia archaeologica IV. Helsinki, 1987. S. 49-72.

258. Kirpichnikov A. N., Saksa A. I. The Finnish Population of the Medieval Cities // Finno-ugri et slavi. 1977. Cultural Contacts in the Area of the Gulf of Finland in the 9-13 Centuries.Saarjjarvi, 1999. S. 23-28.

259. Kirpichnikov Anatoly N., Tomantera Leena, Saksa Aleksandr I. New Studies of Viking Age and Medieval Swords from the Collection of the National Museum of Finland // Fenno-ugri et slavi 2002. Dating and Chronology. Saari-jarvi. 2004. S. 28-35.

260. Kivikoski E. Studier zur Birkas Handel // Acta archaeologica 8. K0benhavn 1937. S. 229-250.

261. Kivikoski E. Likarmade spannen fran vikingatiden// FM 45. Helsinki, 1938. S. 10-28.

262. Kivikoski E. Die Eisenzeit im Auraflussgebiet // SMYA. XLIII. Helsinki, 1939.

263. Kivikoski E. Svenskar i Osterled under 500-talet // Finskt Museum 46 Helsinki, 1939. S. 1-11.

264. Kivikoski E. Lisia Karjalan ristiretkikauden ajanmaaraykseen // Kalevalaseuran vuosikirja 22. Helsinki, 1942. S. 79-87.

265. Kivikoski E. Zur Herkunft der Karelier und ihrer Kultur // Acta Archaeologica. Vol. XV. K0benhavn 1944.

266. Kivikoski E. Suomen rautakauden kuvasto. Porvoo, 1947.

267. Kivikoski E. Suomen esihistoria // Suomen historia I. Porvoo, 1961.

268. Kivikoski E. Die Eisenzeit Finnlands. Helsinki, 1973.

269. Kon'kova О. I., Saksa A. I. Karjalaiset ja inkeroiset — laheisia sukulaiskansoja? // Historia fenno-ugrica 1:1. Congressus primus historiae fenno-ugricae. Oulu, 1996. S. 513-518.

270. Kotskurkina S. I. Karjalaisten varhaista historiaa// Suomen varhaishistoria. Rovaniemi, 1992. S. 207-214.

271. Kotskurkina S. I. Karjalaan liittyvat kirjalliset tiedot (X-XVI vuosisadoilla) // Historia fenno-ugrica 1:1. Congressus primus historiae fenno-ugricae. Oulu, 1996. S. 613-620.

272. Kuujo E Kakisalmen kaupungin ja maalaiskunnan historia I // Kakisalmen historia. Lahti, 1958a. 219 s.

273. Kuujo E. Kurkijoen vaiheet asutuksen alusta vuoteen 1570 // Kurkijoen kihlakunnan historia. Pieksamaki, 19586. S. 9-85.

274. Kvasov D. D. The Late-Quaternary history of large lakes and inland seas of Eastern Europe // Annales Academiae Scientarum Fennicae A III Geologica-Geograhica, Helsinki, 1979.

275. Komonen A. Kakisalmen vanha linna. Kakisalmi, 1931.

276. Meinander C. F. Esihistoria // Etela-Pohjanmaan historia I. Helsinki, 1950.

277. Meinander C. F. Die Bronzezeit Finnlands // SMYA. 53. Helsinki, 1954.

278. Meinander C. F. Davits: En essa om forromersk jarnalder // FM 76. Helsinki, 1969. S. 27-69.

279. Meinander C. F. Kivikautemme vaestohistoria // Suomen vaeston esihistorialliset juuret. Bidrag till kannedom av Finlands natur och folk 131. Helsinki, 1984. S. 29-37.

280. Miettinen J., Gronlund E., Simola H., Huttunen P. Paleolimnology of Lake Pieni-Kuuppalanlampi (Kurkijoki, Karelian Republic, Russia): isolation history, lake ecosystem development and human impact // Journal of Paleolimnology27. 2002. S. 29-44.

281. Moora H. Die Vorzeit Estlands. Tartu, 1932.

282. Moora H. Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr. Tartu, 1938.

283. Nerman B. Sveriges aldsta konungalangder som kalla for svensk historia. Uppsala, 1914.

284. Nerman B. Die Verbindungen zwischen Skandinavien und dem Ostbaltikum in der jiingerer Eisenzeit // Kungl. Vitterhets Historie och Antikvites Akadmiens handlingar 40:1. Stokholm, 1929.

285. Nerman B. Die Volkerwanderungszeit Gotlands. Stockholm, 1935.

286. Nirvi R. E. Inkeroismurteiden asema // Kalevalaseuran vuosikirja 41. Helsinki, 1961. S. 99-132.

287. Nissila V. Inkeri-nimen etymologiasta// Kalevalaseuran vuosikirja 41. Helsinki, 1961. S. 133-139.

288. Nordman C. A. Anglo-Saxon coins found in Finland. Helsinki, 1921.

289. Nordman C. A Karelska jarnaldersstudier// SMYA. XXXIV:3. Helsinki, 1924.

290. Nordman C. A. Schatzfunde und Handelsverbindungen in Finnlands Wikingerzeit //Acta archaeologica 13. K0benhavn 1942. S. 272-293.

291. Nordman C. A Smyckefyndet fran Sipilanmaki i Sakkola // SMYA. XLV. Helsinki, 1945. S.221-237.

292. Nosov E. N. New data on the Ryurik Goroditshche near Novgorod // Fennoscandia archaeologica IV. Helsinki, 1987. S. 73-86.

293. Nunez M. A model for the early settlement of Finland // Fennoscandia archaeologica IV. Helsinki, 1987. S. 3-18.

294. Olaus Magnus Gothus. Pohjoisten kansojen historia. Suomea koskevat kuvaukset. Keuruu, 1973.

295. Orrman E. Geographical factors in the spread of permanent settlement in parts of Finland and Sweden from the end of the Iron Age to the beginning of Modern Times // Fennoscandia archaeologica VIII. Helsinki, 1991. S.3-21.

296. Ovsyannikov О. V. From the White Sea Land to the Lower Ob — the ancient traderoute to the Arctic// Fenno-ugri et Slavi 1992. Prehistoric economy and means of livelihood. Helsinki, 1994. S. 78-87.

297. Pankrusev G. A. Karjalaisten alkupera arkeologisten tietojen valossa // Karjalan synty. Symposio 30.6-2.7.1976 Joensuu. Alustukset. Joensuun korkeakoulu / Monistesarja A № 24A. Joensuu, 1977.

298. Paulsen P. Axt und Kreutz in Nord- und Osteuropa. Bonn, 1956.

299. Petersen J. De norske vikingesverd. Entypisk-kronologisk studie over vikingetides vaaben.Videnskapsselskapet skrifter II // Hist.-filos. Klasse. № 1. Kristiania, 1919.

300. Poutiainen H., Gronlund E., Koponen M. Joining the forces: Archaeologists and palaeoecologists in the traces of North Karelian settlement and land-use history // Fennoscandia archaeologica XII. Helsinki, 1995. S. 153-160.

301. Purhonen P. Kristinuskon saapumisesta Suomeen. Uskontoarkeologinen tutkimus // SMYA 106. Helsinki, 1998.

302. Palsi S. Kaivaus Pitkajarven kivikautisella asuinpaikalla Raisalassa v. 1915 // Suomen Museo 25. Helsinki, 1918. S. 1-6.

303. Palsi S. Ein Steinzeitlicher Moorfund bei Korpilahti Kirchspiel Antrea, Lan Viborg// SMYA 28,2. Helsinki, 1920. S. 3-19.

304. Polla M. Laatokan lansirannikon asujaimiston etnisen koostumuksen muutokset rautakaudella ja Karjalan synty // Suomen synty / Studia historica septentrionalia 21. Rovaniemi, 1992. S. 416^47.

305. Ramsey W. Eisgestaute Seen und Rezession des Inlandeises in Siidkarelien und Nevatal // Fennia 50. Helsinki, 1928. S. 1-21.

306. Ravdonikas V. I. Die Normannen der Wikingerzeit und des Ladogagebiet. Stockholm, 1930.151 s.

307. Rinne J. Suomen Karjalan vanhat linnat // Karjalan kirja. Porvoo, 1932. S. 260-273.

308. Rjabinin E. A. The Chud of the Vodskaja Pyatina // Fennoscandia archaeologica IV. Helsinki, 1987. S. 87-104.

309. Ronimus J. V. Novgorodin Vatjalaisen viidenneksen verokirja v. 1500 ja Karjalansilloinen asutus. Joensuu, 1906. Saarnisto M., Siiriainen A. Laatokan transgressioraja. SM 77. Helsinki, 1970. S. 10-22.

310. Saksa A. Kakisalmen maasta esiin kaivettu historia // Viipurin Suomalaisen

311. Kirjallisuusseuran toimitteita 10. Lahti, 1992a. C. 5-17. Saksa A. I. Karjala ennen kolmatta ristiretkea // Suomen varhaishistoria / Studia historica septentrionalia 21. Rovaniemi, 19926. S. 468-479.

312. Saksa A. I. Karelia and the West Finnish cultural area in the Late Iron Age I I Cultural heritage of the Finno-Ugrians and Slavs. Tallinn, 1992b. S. 96-105.

313. Saksa A. I. Arkeologiset tutkimukset Kannaksella ja Karjalassa // Karjalainen viesti 2. Joensuu, 1992r. S. 7-10.

314. Saksa A. I. Rautakautinen Karjala — Karjalan synty // Kahden Karjalan valilla Kahden Riikin riitamaalla. Studia Carelica Humanistica 5. Joensuu, 1994a. S. 29-45.

315. Saksa A. I. On the factors influencing the formation and development of Karelian culture between the eleventh and thirteenth centuries // Fenno-ugri et Slavi 1992. Helsinki, 19946. S. 98-104.

316. Saksa A. Ancient history of the population of the present-day Leningrad Region // Karelia and St. Petersburg. Joensuu, 1996. S. 27-37.

317. Saksa A. Uudemmat arkeologiset tutkimukset Kurkijoella Laatokan Karjalassa // Karjalainen Viesti 2. Joensuu, 1997. S. 1-5.

318. Saksa A. Rautakautinen Karjala. Muinais-Karjalan asutuksen synty ja varhaiskehitys // Studia Carelica Humanistica II. Joensuu, 1998.

319. Saksa Aleksandr. Viipurin kaupunkikaivaukset 1999-2001 // Viipurin linnalaanin synty. Viipurin laanin historia II. Jyvaskyla, 2004a S. 88-90.

320. Saksa A.I. Archaeological Cronology of Medieval Vyborg — preliminary results of the excavations of 1998-2000 // Fenno-ugri et slavi 2002. Dating and Chronology. Saarijarvi, 2004b. S. 98-109.

321. Saksa A., Belsky S., Suhonen M. Kaupunkiarkeologia Viipurissa // Suomen keskiajan arheologian seura 2/2002. Turku, 2002. S. 4-10.

322. Saksa A., Kankainen Т., Saarnisto M., J.-P. Taavitsainen. Kakisalmen linna 1200-luvulta // Geologi 42. Helsinki, 1990. S. 65-68

323. Saksa A., Saarnisto M., Taavitsainen J.-P. 1200-luvun lopun raadiohiiliajoitus Viipurista // Suomen keskiajan arheologian seura (SKAS). 3/2003. Turku, 2004. S. 15-20.

324. Saksa A., Suhonen M. Viipurin kaupunkikaivaukset 1999-2000 // Hiidenkivi 2/2001. Helsinki, 2001. S. 26-29.

325. Saksa A. I., Uino P., HiekkanenM. Ristiretkiaika 1100-1300 jKr. // Karjalan synty. Viipurin laanin historia I. Jyvaskyla, 2003. S. 383-474.

326. Salmo H. Die Waffen der Merowingerzeit in Finnland // SMYA XLII: 1. Helsinki, 1938.

327. Salmo H. Deutsche Miintzen in vorgeschichtlichen Funden Finnlands // SMYA XLVII. Helsinki, 1948.

328. Salmo H. Finnische Hufeisenfibeln // SMYA 56. Helsinki, 1956.

329. Salo U. Lappeen Kauskilan varhaiskeskiaikainen kalmisto // SM. Helsinki, 1957. S. 35-55.

330. Salo U. Die fruhromische Zeit in Finnland // SMYA 67. Helsinki, 1968.

331. Saloheimo V. Pohjois-Karjalan asutusmuodot 1600-luvulla. Kyla- ja pitajakartat // Joensuun korkeakoulun julkaisuja A2. Joensuu, 1971. S. 1-182.

332. Sarmela M. Uhrikivet ja uhripuut // Kotiseutu. Helsinki, 1970. S. 147-155.

333. Sarvas P. Ristiretkiajan ajoituskysymyksia // SM. Helsinki, 1971. S. 51-63.

334. Saveljeva E. A Die ethnokulturellen Kontakte der Perm Wytschegodskaja mit den westlichen Nachbarvolkem // Suomen varhaishistoria. Studia historica sep-tentrionalia 21. Rovaniemi, 1992. S. 495-506.

335. Siikala A.-L. Suomalainen samanismi. Mielikuvien historia. Helsinki, 1992. Simola H. Karjalan luonto // Karjalan synty / Viipurin laanin historia I. Jyvaskyla, 2003. S.81-116.

336. Simola H., Gronlund E., Huttunen P. Ovatko Kerimaen uhrikivet rautakautisia? //

337. Taavitsainen J.-P. Joitakin ajatuksia kuolaimista ynna muista rautakautisista hevoskaluista // Helsingin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 12. Helsinki, 1976.

338. Helsinki, 1916. S. 24-35. Tallgren A. M. Suomen esihistorialliset ja ajaltaan epamaaraiset kiinteatmuinaisjaannokset. Helsinki, 1918. Tallgren A. M. Die russischen und asiatischen archeologischen Sammlungen im

339. Talvio T. The Finnish Coin Hoards of the Viking Age // Fenno-ugri et slavi 1978.

340. Helsinkin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 22. Helsinki, 1980.

341. Tjulenev V. A. Entisajan Viipurin uusista arkeologisista tutkimuksista // Viipurin kaupungin historia I. Lappeenranta, 1982. S. 25-33.

342. Tjulenev V. A. Die festung Wyborg im 13. bis 16. Jahrhundert aus der Sicht der neueren bautechnisch-archaeologischen Forschungen // Burgen und Schlosser 24. Braubach-Rhein, 1983. S. 79-86.

343. Tjulenev V. A. The inscribed medieval sword from excavation in Vyborg (With reference to the arms of ancient Karelians) // Fenno-ugri et slavi 1983 / Iskos 4. Helsinki, 1984. S. 107-111.

344. Tjulenev V. A. Viipurin arkeologisen tutkimuksen tuloksia // Viipurin Suomalaisen Kirjallisuusseuran toimitteita 8. Helsinki, 1987.

345. Tomantera L. Soikea kupurasolki Mikkelista // Sihti 2. Mikkeli, 1992. S.106-109.

346. Tomantera L. Mikkelin pronssit // Kalmistojen kertomaa. Rautakautinen Mikkelin seutu idan ja lannen valissa. Mikkeli, 1994. S. 35-50.

347. Tonisson E. Die Gauja-Liven und ihre materielle Kultur (11. jh. Anfang 13. jhs.). Tallinn, 1974.

348. Tonisson E. Eesti aardeleiud 9.-13. sajandist // Muitsed kalmed ja aarded / Eesti NSV Teaduste Akadeemia Ajaloo Instituut Arheoloogiline kogumik 2. Tallinn, 1962. S. 182-274.

349. Uino P. Laatokanlinnan vaiheita // Studia prehistorica Fennica С F Meinander dedicata. Iskos 6. Helsinki, 1986. S. 217-235.

350. Uino P. Arkeologisia loytoja Inkerinmaalta // Dokumentteja Inkerinmaalta. Studia Carelica Humanistica II. Joensuu, 1990.

351. Uino P. Karjalan tutkimus ja pohjoinen Fennoskandia // Suomen varhaishistoria / Studia historica septentrionalia 21. Jyvaskyla, 1992. S. 605-612.

352. Uino P. Inkerinmaan esihistoria // Inkeri. Historia, kansa, kulttuuri / Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia 547. Helsinki, 1992a. S. 11-34.

353. Uino P. On the sources and research problems of the Iron Age in Karelia // Cultural heritage of the Finno-Ugrians and Slavs. Tallinn, 19926.

354. Uino P. Ancient Karelia — Arkeological studies. Muinais-Karjala — Arkeologisia tutkimuksia // Suomen muinaismuistoyhdistyksen aikakauskirja. 104. Helsinki, 1997.

355. Uino P. Keskirautakausi n. 300-800 jKr. // Viipurin laanin historia I / Karjalan synty. Jyvaskyla, 2003a. S. 291-312.

356. Uino P. Viikinkiaika n. 800-1100 jKr. // Viipurin laanin historia I / Karjalan synty. Jyvaskyla, 20036. S. 313-382.

357. Uino P., Saksa A. I. Results and perspectives of archaeological investigations at the castle of Kakisalmi (Kexholm)// Castella Maris Baltici. Stockholm, 1993. S. 213-217.

358. Vahtola J. Torniojoki-ja Kemijokilaakson asutuksen synty // Studia historica septentrionalia 3. Rovaniemi, 1980. S. 555-563.

359. Vahtola J. Onomastinen metodi Suomen varhaishistorian tutkimuksessa// Turun Historiallinen Arkisto 41. Turku, 1986. S. 82-119.

360. Vahtola J. Pohjois-Pohjanmaan rannikon asutuksen synty // Suomen varhaishistoria / Studia historica septentrionalia 21. Rovaniemi, 1992. S. 613-621.

361. Wuolijoki H. Suomen rautakauden silmakirveet // Helsingin yliopiston arkeologian laitos. Moniste 4. Helsinki, 1972.

362. Vuorela I., Saksa A., Lempiainen Т., Saarnisto M. Pollen and macrofossil data on deposits in the wooden Fortress of Kakisalmi, dated to about AD 12001700 // Annales Botanici Fennici 29/3.1992. S. 187-196.

363. Zerbin A. S., Saskol'ski I. P. Neuvostotieteen kasitys karjalaisten alkuperasta // Karjalan synty/ Alustukset. Joensuun korkeakoulu. Monistesarja A. No. 24A. Joensuu, 1977.

364. Zetterberg P, Saksa A., Uino P. The early history of the fortress of Kakisalmi, Russian Karelia, as evidenced by new dendrochronological dating results // Fennoscandia archaeologica XII. Helsinki, 1995. S. 215-220.

365. AyrapaaA Katsaus Savon muinaisuuteen// Viidennet museopaivat Kuopiossa.1. Kuopio, 1939.

366. Ayrapaa A. Uhrikivi kipujen kivi I I Kalevalaseuran vuosikirja 22. Helsinki, 1942. S. 179-208.

367. Ayrapaa A. Etela-Karjalan esihistorian paapirteet // Neljannet museopaivat Viipurissa / Suomen museoliiton julkaisuja 5. Helsinki, 1935. S. 37-63.478