автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Экклезиология русского Зарубежья в контексте культуры XIX - XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Экклезиология русского Зарубежья в контексте культуры XIX - XX вв."

На правах рукописи УДК 008 (091)

Махлак Константин Андреевич

ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРЫ х!х - XX ВВ.

Специальность 24.00.01 — теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии

2 7 ИАР 2014

Санкт-Петербург 2014 г.

005546317

005546317

Работа выполнена на кафедре культурологии и искусствоведения Частного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Русская христианская гуманитарная академия».

Научный руководитель

доктор культурологии, доцент, профессор кафедры философии, богословия и религиоведения Русской христианской гуманитарной академии Сапронов Петр Александрович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философской антропологии Санкт-Петербургского государственного университета Быстрое Владимир Юрьевич

кандидат культурологии, доцент кафедры теории и истории культуры Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена Бондарев Алексей Владимирович

Ведущая организация

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Нижегородский государственный педагогический университет им. Козьмы Минина», 603950, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, д. 1.

Защита состоится «19» мая 2014 г. в/^ часов на заседании диссертационного совета Д 212.199.19, созданного на базе Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университета им. А.И. Герцена», по адресу: 197046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, 26, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогический университета им. А.И. Герцена, 191186, Санкт-Петербург, наб. реки Мойки, 48, корпус 5.

Автореферат разослан «£ » <¿■¿¿#/^■2014 г.

7

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат культурологии

В.Н. Бондарева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Работа посвящена отечественной экклезиологии в контексте русской и мировой культуры и философии XIX - XX вв., прежде всего, осмысляется влияние романтической культурной традиции на основные понятия экклезиологии; рассматривается взаимодействие в образе церкви архетипов культуры, принципов православного богословия и идей европейской философией.

Актуальность исследования

Экклезиология занимает существенное место в отечественной культуре XIX - XX веков. Учение о церкви в отечественной традиции - феномен, возникший на грани религии, философии и культуры. О культуре и культурной традиции в настоящем случае необходимо говорить, так как русская православная экклезиология формировалась далеко не только в рамках богословского знания. Импульсы ее развития исходили из русской классической литературы, религиозно-философской мысли, публицистики. Существенную роль в формировании экклезиологии играл «национальный миф», воплощающий в себе архетипы, идущие из глубин древности, нередко приобретая христианскую окраску, но сохраняя мифологическую основу. Прямо или косвенно, на отечественной экклезиологии сказывались ведущие течения западной культуры. Выявление культурного и философского слоя экклезиологических концепций представляется насущно важным, так как это способствует целостному постижению русской культуры.

В последнее время стало общим местом указывать на ее тесную связь со своей православной основой, в том числе и там, где культурные явления носят явно секулярный и даже антиклерикальный характер. Однако не менее важно рассмотреть и противоположный подход к русской культуре, когда подлежат выявлению те культурные феномены и мотивы, которые вошли в конкретные теологические концепции, повлияли на их возникновение и развитие. Взгляд на экклезиологическую проблематику через призму русской культуры XIX — XX веков имеет все шансы послужить связующим звеном между церковью и культурой, теологией и культурологией. Экклезиологические теории в своем историческом, общественно-политическом и духовно-нравственном воплощении оказывают значимое влияние не только на религиозный этос, но и в целом на интеллектуальное пространство культуры. Настоящее исследование представляет собой попытку выявления и систематизации основных

линий развития экклезиологической мысли в контексте культуры и философии XIX - первой половины XX века.

Объект исследования

Объектом нашего исследования является наследие мыслителей русского Зарубежья.

Предмет исследования

Предметом исследования являются экклезиологические концепции видных представителей русской религиозно-философской мысли XX века.

Цель исследования

Цель исследования состоит в анализе и систематизация основных идей или принципов учения о церкви в XX веке, восстановление культурного и философского контекста русской экклезиологической мысли, а также выявление общих принципов, определявших конкретные экклезиологические теории.

Задачи исследования

Достижение указанной цели предполагает решение целого ряда задач, среди которых:

— определение основных линий развития экклезиологической мысли русского Зарубежья в контексте культуры XIX - XX вв.;

— связь экклезиологии Хомякова с проблематикой европейской романтической традиции. Осмысление роли выработанных Хомяковым подходов в дальнейшем развитии отечественной экклезиологии;

— исследование культурных мифологем «всеединство», «соборность», «старец» и др., влиявших на мыслителей русского Зарубежья;

— выявление ключевых аспектов персоналистического поворота в экклезиологии митр. Антония (Храповицкого), Н. Бердяева, В. Лосского, А. Шмемана (выраженного в понятиях: «сострадательная любовь», «свобода и иерархия», «личность и соборность» и др.) в соотношении с творчеством Ф.М. Достоевского;

— выявление связи евхаристической экклезиологии Н. Афанасьева с теургическими тенденциями в культуре Серебряного века.

Степень разработанности проблемы

Методологическую основу диссертации составляют работы по культурологии, религиозной философии и теологии отечественных авторов С.С. Аверницева, В.В. Бибихина, П.П. Гайденко, P.A. Гальцевой, В.В. Зеньковского, O.E. Иванова, В.М. Лурье,

прот. Иоанна Мейендорфа, П.А. Сапронова, И.С. Свенцицкой, Г.П. Федотова, C.JI. Фирсова, прот. Георгия Флоровского, С.С. Хоружего, JT.E. Шапошникова, В.К. Шохина, западных мыслителей М. Вебера, Р. Гуардини, М. Мосса, Р. Отго, М. Элиаде.

В контексте церковно-исторических исследований экклезиологическая тематика отражена в трудах В.В. Болотова, А.И. Бриллиантова, А.П. Лебедева и др. Религиозно-философским вопросам в экклезиологии русского Зарубежья посвящены работы A.C. Аржаковского, И.В. Борщ, К.П. Гаврюшина, М.В. Назарова, H.A. Струве, JI.E. Шапошникова, а так же западных исследователей Р. Бардьяну, Э. Блейна, И. Дестивеля, митрополита Иоанна (Зизиуласа), М. Раева, Д. Уильямса, архиепископа Роуэна Уильямса, М. Плекона, архиепископа Каллиста (Уэра), К. Фельми.

Начало исследованию религиозно-философских аспектов экклезиологии было положено уже в 30-е годы XX века, когда возникла необходимость обоснования юрисдикционной идентичности разных групп церковной эмиграции. Аргументы сторон достаточно быстро стали предметом религиозно-философского, церковно-исторического и канонического исследования. Работы представителей русского Зарубежья, посвященные как экклезиологии в целом, так и конкретным дискутируемым проблемам, образуют критическую и исследовательскую линию.

Экклезиологическая тема в «Путях русского богословия» (1937) протоиерея Георгия Флоровского - одна из ведущих, Флоровский описывает отечественную интеллектуальную и культурную традицию под знаком ее богословских возможностей, неразрывно связанных с реальностью церковного опыта. Флоровский поднимает вопрос идентичности существующих в академическом богословии и религиозной философии определений церкви святоотеческим образцам и православной духовности в целом. «Западному пленению русской богословской мысли» противопоставляется искомый, состоявшийся исторически и интеллектуально в Византии, но не в России, образ церкви, который еще предстоит выразить. Флоровскому удалось достаточно точно выявить объем «бывшего и несбывшегося» в русской экклезиологической мысли, обнаружить «псевдоморфозы» в экклезиологических подходах XIX и начала XX века.

Вплоть до конца XX века попытки целостно проанализировать основные подходы в экклезиологии Зарубежья в контексте культуры не предпринимались, однако отдельные проблемы достаточно

подробно комментировались. Так, в ходе полемики между юрисдикциями русской традиции, в 30-70-е годы возникла обширная литература, разбирающая тему церкви и ее современного состояния в культурологическом, каноническом и богословском плане. Например, в работах Г.П. Федотова, H.A. Бердяева, протопресвитеров М. Польского и Г. Граббе (впоследствии епископа) со стороны РПЦЗ, а также митрополита Сергия (Страгородского), H.A. Стратонова, архиепископа Василия (Кривошеина) со стороны РПЦ (МП), протопресвитера А. Шмемана в Американской православной церкви, однако их работы, представляя собой апологию своих юрисдикций, не ставили перед собой цель теоретически обобщить и критически исследовать все имеющиеся позиции, тем более они не ставили перед собой задачи исследования экклезиологии с позиций религиоведения или философии культуры. Существует ряд источников, которые можно назвать публицистическими, сюда можно отнести статьи H.A. Бердяева, Г.П. Федотова, И.А. Ильина, A.B. Карташева и многих других представителей русского церковного Зарубежья разных юрисдикций. Притом, что среди этих работ встречаются ценные наблюдения и важные критические суждения, сам жанр публицистической реплики, ее полемический характер не дают авторам этих работ возможность детально и развернуто описать экклезиологические концепции Зарубежья.

Еще одна группа исследований - работы, написанные в 60-80-е годы в СССР советскими религиоведами и историками философии Н.С. Гордиенко, В.А. Кувакиным, В.А. Молоковым, М.П. Новиковым и др. При относительной осведомленности в истории русского церковного Зарубежья, эти авторы делают акцент на критике политических аспектов экклезиологических теорий.

Из литературы последнего времени можно назвать монографию JI.E. Шапошникова «Консерватизм, модернизм и новаторство в русской православной мысли XIX - XX веков». Исследование Шапошникова затрагивает генезис экклезиологических идей с XVIII до 90-х годов XX века, рассматривает основные подходы в академической экклезиологии, подчеркивая, в частности, доминирование «общественной» (церковь как общество лиц) или «христоцентрической» линии в богословии. Подход, реализуемый Шапошниковым, предполагает расположение авторов по шкале модернизм — консерватизм, консерватизм соответствует определению церкви как общества, института, модернизм - харизматической (или пневматологической) идентичности церкви. Работа

JI.E. Шапошникова крайне интересна тем, что в ней впервые предпринята попытка корректно описать экклезиологические теории на языке культурологи и религиоведения, учитывая одновременно ценностный подход, характерный для теологии.

Положения, выносимые на защиту:

1. Экклезиология русского Зарубежья представляет собой уникальный культурный феномен, представляющий собой сплав религиозно-философских и теологических идей, возникших в русской культуре XIX - XX веков, основу которых заложили еще XIX веке A.C. Хомяков, Ф.М. Достоевский, митрополит Филарет (Дроздов), стоявшие у истока отечественной религиозно-философской традиции.

2. Отечественная экклезиологическая мысль испытала серьезное влияние русской классической литературы и религиозной философии, такие ее темы как соотношение авторитета и свободы в церкви, местной и вселенской церкви, власти иерархии и народа церковного, и ряд других, неотделимы от ключевых проблем, поднимавшихся в русской культурной традиции XIX - XX веков. Опираясь на образы русской литературы, в особенности у Ф.М. Достоевского, экклезиология, с одной стороны, получила сильный импульс для своего развития. С другой стороны, в ней наметилась тенденция к утере дистанции между философской интерпретацией церкви, часто в рамках «национального мифа», и ее неотмирной природой. Таким образом, экклезиология является одной из сфер отечественной интеллектуальной и культурной жизни, а церковь одним из важнейших предметов для осмысления.

3. В рамках отечественной экклезиологической мысли сложился целый ряд концепций церкви: 1) церковь - основанная Иисусом Христом и апостолами историческая институция, соединенная вероучением, иерархией и таинствами (митрополит Филарет (Дроздов), академическая экклезиологическая мысль). 2) Хомяков A.C., испытывая неудовлетворенность «общественным» объяснением природы церкви, подозревая его зависимость от католического пост-Тридентского богословия, мыслят церковь как организм, связью которого является любовь - особый дар Бога, равно распространяющийся на всех христиан. 3) Митрополит Антоний (Храповицкий), опираясь на образы романов Ф.М. Достоевского, понимает церковь, с позиций антропологии настаивая на значении пастырства (духовного наставничества) как способа объединения разрозненных в грехопадении индивидуумов.

Прот. С. Булгаков рассматривает реальность церкви в плане потенциального, являющегося целью истории всечеловеческого единства (апеллируя к концепции всеединства и богочеловечества

B.C. Соловьева), что ведет к совпадению церкви и мира. Так же этому автору свойственно харизматическое понимание церкви близкое A.C. Хомякову. Прот. Г. Флоровский предлагает важные критические замечания к уже сформулированным подходам исходя из дихотомии: русского (новоевропейского) прочтения экклезиологической темы -Византийского его понимания. Для Флоровского тема церкви связана с этими двумя ведущими традициями. В.Н. Лосский разрабатывает оригинальную концепцию экклезиологии усиливая персоналистический (особенно важно здесь различение личности, индивидуума, природы) аспект темы. Что само по себе является важным вкладом в персоналистическую традицию религиозной философии и культуры Серебряного века. Протопресвитер Н. Афанасьев развивает евхаристическую, мистериальную экклезиологию, являющуюся важным, вероятно, завершающим, звеном в линии мистериальных, теургических концепций в культуре Серебряного век и русского религиозно-философского возрождения рубежа веков. Протопресвитер А. Шмеман, адаптировав подход Афанасьева к церковной практике, соотносит экклезиологическую проблематику с широким кругом вопросов современной культурной и религиозной ситуации.

4. Указанные подходы к экклезиологии: институциональный, персоналистический, сакраментальный в их взаимосвязанности и различиях соотносятся с культурными ритмами европейской и русской культуры XIX - XX веков. Интерпретация темы церкви у А. Хомякова и м. Антония, С. Булгакова, Н. Афанасьева соответствует романтической линии в культуре и философии в разных ее преломлениях: идеала дружбы и братства — «соборности» у Хомякова, к утверждению идентичности человека в свободе, творчестве и «сострадательной любви» у Н. Бердяева, м. Антония, В. Лосского и

C. Булгакова. Мистериальный синтез культуры, философии и религии у Н. Афанасьева так же имеет целый ряд мотивов характерных для романтической традиции. Таким образом, перед нами на примере экклезиологии предстает единая картина взаимодействия в пространстве культуры мотивов теологической и религиозно-философской мысли.

5. При обращении к религиозно-философским мотивам в концепциях церкви у авторов русского Зарубежья в диссертации

уточняется тнпологнзация подходов к пониманию церкви. Она основанная на различении консервативных и модернизационных подходов к экклезиологии, предложенная JI.E. Шапошниковым, а так же концепция «миссий» М. Назарова. В рамках культурологического и историко-философского анализа удалось определить место экклезиологии в целом русской культуры, выявить ряд признаков указывающих на принадлежность экклезиологии не только к сфере богословия но и к сфере культуры. Многие линии развития западной культуры эпохи романтизма нашли свое преломление в экклезиологии, обогатив тем самым православную теологию. Экклезиологическая тема позволяет полнее представить творчество таких выдающихся религиозных мыслителей, как A.C. Хомяков, митрополит Антоний (Храповицкий), прот. С. Булгаков, H.A. Бердяев, Г.П. Федотов, В.Н. Лосский прот. Н. Афанасьев, прот. А. Шмеман и др., чье влияние русскую культуру и философию XX века нельзя переоценить.

Научная новизна исследования

В рамках исследования удалось выявить зависимость экклезиологических концепций от контекста культуры, что позволило ввести классификацию экклезиологических подходов не только по теологическим критериям, но актуализировать также критерии культуры, вне которых феномен отечественной экклезиологии не может быть целостно воспринят и осмыслен. В перспективе такого подхода открылась возможность проследить целый ряд устойчивых представлений, мифологем, входящих в состав учения о церкви; на материале творчества самых значимых фигур в отечественной богословской и религиозно-философской традиции XX века рассмотреть взаимодействие религии, философии и культуры.

Теоретическая и методическая основа исследования

При анализе экклезиологических идей мы следовали методологическим принципам, разработанным для

культурологических исследований, и исследований, посвященных русской религиозной философии и реализованных в трудах С.С. Аверницева, В.В. Бибихина, P.A. Гальцевой, Н.К. Гаврюшина, П.П. Гайденко, прот. В. Зеньковского, Н.О. Лосского, П.А. Сапронова, С.С. Хоружего. Подобный подход органично сочетается с методами, выработанными в рамках феноменологии религии М. Элиаде и Р. Отто, а также классиками духовно-исторической и герменевтической школы В. Дильтеем и Г.Г. Гадамером.

Поставленные в исследовании цели и задачи предполагают использование следующих методов: герменевтического, историко-генетического, историко-сравнительного, описательного.

Теоретическая значимость исследования

Проведенный культурологический и историко-философский анализ восполняет пробел в отечественных исследованиях, посвященных русскому Зарубежью, его религиозной и культурной жизни.

Проблематика, разработанная в диссертации, вносит вклад в изучение культуры русского Зарубежья.

Теоретические положения диссертации имеют значение для дальнейшего исследования культуры, богословия, каноники, и истории современного православия в культурологической, историко-философской и теологической перспективе.

Практическая значимость исследования

Материалы диссертационного исследования могут использоваться в сфере высшего образования для разработки общих и специальных курсов по культурологическим, религиоведческим и теологическим дисциплинам, а так же в политологии.

Результаты исследования могут быть полезны для развития экклезиологической мысли, а так же для диалога церкви, светского общества и государства в современных условиях.

Апробация результатов исследования

Раскрытые в исследовании положения диссертации представлены на научных конференциях и теоретических семинарах, среди которых: Межвузовские научные конференции в Институте богословия и философии.

XV Межвузовская научная конференция. «Понятие Провидения в православном, католическом и протестантском богословии» (Санкт-Петербург, 26.04.2012), XIV Межвузовская научная конференция «Богословие о. Александра Шмемана и современный мир. К 90-летию со дня рождения» (29.04.2011), ХП1 Межвузовская научная конференция «Мистика. Богословие. Философия» (9.04.2010), IX Межвузовская научная конференция «Творчество К.Н. Леонтьева и В.В. Розанова в перспективе богословия и философии». К 175-летию со дня рождения К.Н. Леонтьева и 150-летию со дня рождения В.В. Розанова (26.04.2006), Семинар в Институте богословия и философии «Богословие как поэтика и философская логика» (20.12.2012).

Ежегодные конференции в Русской христианской гуманитарной академии. «Свято-Троицкие академические чтения» (Санкт-Петербург, 2009, 2010, 2011 гг.), в Свято-Филаретовском институте, XVII «Сретенские чтения» (Москва, 19.02.2011). Ряд положений исследования используется диссертантом при чтении курсов «Православная экклезиология II - XX вв.» (в магистратуре по направлению «теология») и курсах «Конфессиональное вероучение», «История русской культуры», «История русской философии» (бакалавриат по направлению «теология») в Русской христианской гуманитарной академии.

Структура и объем работы

Диссертация состроит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и списка литературы из 210 наименований, из них 22 на иностранном языке. Общий объем диссертационного исследования составляет 182 страницы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» освещается степень разработанности темы, обосновывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи работы, выявляется новизна и практическая значимость исследования, определяются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Предпосылки осмысления реальности церкви в культуре XX века», показывает генезис экклезиологических идей у авторов XIX - начала XX века. Глава содержит три параграфа.

В первом параграфе «Традиция романтизма в экклезиологической мысли A.C. Хомякова» рассматриваются основные идеи экклезиологии A.C. Хомякова: вопрос о природе, границах, авторитете и власти в церкви. Для него церковь являлась не только реальностью религиозного опыта, но и средоточием важнейших смыслов культуры и философии. В частности, рассматриваются попытки Хомякова выявить через экклезиологию культурное своеобразие католических и протестантских народов, определить на основе экклезиологии место России в мире, ее настоящее и будущее. В дальнейшем анализируется понятие «соборность», ориентация на соборность, общинность, братство, проходящая через все творчество Хомякова, связывается с романтическим идеалом дружбы. Хомяков исходит из понимания органического единства, связывая его с единством Святого Духа, а не с единством Тела Христова. Дух Божий, живущий в совокупности

церковной, задает начало, прежде всего, вероучительного единства православия, догматическую непогрешимость Хомяков связывает с признанием или рецепцией догмата всей церкви, т.е. всеми поместными церквями.

Под знаком романтического влияния Хомяковым рассматривается мотив любви как силы связующей сообщество верующих в единое тело Христово. Харизматическое понимание церковность, где в основе «связь любви», повлияет и на Достоевского, и на митрополита Антония, откроет традицию нравственного толкования учения о церкви, что, в частности, указывает на тенденцию включения в экклезиологию элементов секулярной культуры.

Второй параграф первой главы «Церковь, свобода и иерархия: Ф.М. Достоевский и митр. Антоний (Храповицкий)»

посвящен анализу экклезиологии митрополита Антония (Храповицкого). Митрополит Антоний исходит в своем учении о церкви из антропологии. Испытывая большое влияние идей Достоевского и его художественных образов, митрополит Антоний, пытается укоренить реальность церкви в высшем творческом начале человеческого существа, под которым он подразумевает волю. При этом Антоний критикует дуализм Канта на путях, пройденных Фихте и Шеллингом, отчасти Шопенгауэром. Приоритет воли (веры) над разумом Антоний проводит со всей очевидностью. Воля обращена к целям, а не к механической фиксации причин, воля способна выбирать, а не только сравнивать.

Антоний в центр церковной жизни, в центр экклезиологии полагает пастырство, опираясь частью на Канта, частью на Достоевского, он обнаруживает своеобразную естественную экклезиологию, в центре которой - харизматический пастырь (им был и Христос) или «старец», возрождающий души благодаря не столько своему иерархическому положению и связанной с ним власти совершителя таинств, а экзистенциальным проникновением в душу наставляемого, соединяясь с ним в деятельной, сострадательной любви.

Еще один мотив, дополнительно детализирующий тему пастырства у Антония, а вместе с тем и построенную на пастырском фундаменте экклезиологию - мотив «расширения индивидуальности». К этой теме Антония приводит размышление о «сострадательной любви» как основе духовного руководства. Проблема интерсубьективности разрешается Антонием на путях близких к

«вселенской отзывчивости» Достоевского, и «всечеловечности» Вл. Соловьева.

Положение об «условности внешних форм церкви» (а внешними оказываются все формы, за исключением волевых импульсов в индивидуальном «я»), придают сильный протестантский оттенок в экклезиологии Антония, выраженный достаточно явственно. В этом можно видеть продолжение линии Хомякова, и вместе с тем предвосхищение персонализма Н. Бердяева, для которого личность это не субстанция, а творческий акт, порыв и борьба с опредмеченным миром. Важно, что Антоний, как и Хомяков, совершенно упускает тему таинств, подчеркивая значение для спасения воли индивидуума. В результате церковность приобретает черты некоторой экклезиологической стилизации современных ей культурных реалий.

В третьем параграфе первой главы «Церковь и всеединство, прот. С. Булгаков» содержится анализ экклезиологических воззрений прот. С. Булгакова.

Отправной точкой в анализе экклезиологии Булгакова может служить его работа, вышедшая в 1917 году: «Свет невечерний». Церковь Булгаков рассматривает как синтез религии, философии и культуры продолжая, как и Вл. Соловьев, традицию понимания церкви как своего рода творческой задачи стоящей перед человечеством. Важно, в этой связи отметить близость построений Булгакова к синтетическим и утопическим тенденциям в культуре Серебряного века.

Булгаков мыслит церковность по аналогии с всеединством и софийностью Соловьева как целостную реальность, включающую Бога, мир и человека. Соответственно у Булгакова реальность культуры сближалась и совпадала с реальностью церкви, и образ церкви выявлялся в переплетении реалий духовного, интеллектуального и культурного опыта. В диалоге «У стен Херсониса» Булгаков последовательно и крайне критично переосмысляет вклад A.C. Хомякова в учение о церкви. Хомяков вместе с Ф.М. Достоевским, по Булгакову, ответственны за дезориентацию церковного сознания, приведшую к революции, ответственны за «паралич» православия, неспособного противостоять вызову антихристианского тоталитаризма, неспособность церкви христианизировать культуру и общество. Булгаков отмечает элементы романтического мифа в экклезиологии Хомякова и Достоевского. Если церковь - это «единство в свободе и любви», а выразителем этого единства является народ («тело церкви»), то неизбежна анархия:

«православный протестантизм». В работах эмигрантского периода, Булгаков возвращается к несколько видоизмененной версии экклезиологии Хомякова. В свою очередь, через софийность в экклезиологию Булгакова транслировались многие идеи Серебряного века, в частности, тема единства искусства и жизни (в концепции литургического символа), идея творчества как высшей потенции человека, идея «святой плоти» — своего рода экклезиологический императив освящения жизни и культуры близкий творцам «Нового религиозного сознания» Д. Мережковскому, 3. Гиппиус.

Одной из подробно разбираемых тем в экклезиологии у Булгакова является персоналистическая линия в понимании церкви. Отношение Лиц в Боге — первообраз церкви: «соборность» в Боге, совершенный социум, его экклезиологическая проекция залог соборного переустройства общества и культуры. «Самоотдание», «самоотречение» - тот парадоксальный образ власти, который свойственен церкви в рамках триадологической парадигмы. Эти категории укоренены не только в церковном предании, но и в культуре Серебряного века, в романтической традиции в целом, в частности, устойчивым мотивом культуры романтического типа является неприятие объективации, иронический рефлекс. Быть, значит быть не только «я» но и «не-я», пока «я» не перейдет грань своей самобытности оно не сможет реализоваться как личностная реальность. Через призму экклезиологии Булгаков возвращается к архетипам культуры, задавая им новое звучание.

Во второй главе «Образ церкви в творчестве мыслителей русского Зарубежья» исследованы экклезиологические концепции богословов русского Зарубежья - наследников религиозно-философских идей XIX — начала XX века, культуры Серебряного века.

В первом параграфе второй главы «Персонализм и антропология в трактовке церкви у В.Н. Лосского»

рассматривается образ церкви у В.Н. Лосского. Одной из исходных точек в понимании церкви для Лосского явился образ Франции в автобиографическом очерке «Семь дней по дорогам Франции» написанном во время отступления французской армии в июне 1940 года. Через призму поражения Франции в войне, образ Жанны Де Арк, Лосский анализирует культурную ситуацию Европы, положение Франции между «двумя универсализмами» германским (мистика «земли и крови») и латинским (абстрактным и нивелирующим ультромонтанством). «Экклезиологическая» задача Франции ее

вселенское христианское призвание быть единством разнообразия: гармонической мерой искусства и природы, национального и общеевропейского, католического мира и местных религиозных традиций галликанизма. Вместе с тем, серединнность Франции и ее поражение «в справедливой» войне, приводит Лосского к важному антропологическому выводу: центральные квалификации культуры справедливость, святость, гуманность и пр. являются лишь конечными истинами, обрамляющими личностное ядро человеческого существа. Свою экклезиологию Лосский развивает как продолжение и развитие идей «Семи дней по дорогам Франции». В одной из своих статей - «О третьем свойстве церкви» - он рассматривает четыре свойства церкви по Символу веры, подчеркивая различие соборности — кафоличности и соборости - вселенскости. Вселенскость квалификация только целого, а не частей. Соборность же относится как к целому, так и к части. Соборность не институт, она не сводима к мистериальности, как у Н. Афанасьева, ее основа - личностное бытие человека.

Лосский различает индивидуальное и личностное. Подобное различение устойчивый мотив романтической культуры. Индивидуальное - аналог партикулярного, обыденного, и объективированного бытия, индивид — обыватель, «человек толпы», поворот к личности это выход за пределы конечного «я». Если для Бердяева такое освобождение возможно через творчество, для Лосского оно осуществляется в церкви, однако за теологическими констатациями обнаруживаются хорошо известные культурные реалии XX века: кризис антропоцентризма, с одной стороны, и неудовлетворенность идентификацией человека как части общества, с другой. Через экклезиологию Лосский пытается найти новые пути для культуры. Для Лосского церковь — подобие Святой Троицы: ее единство христологично, ее свободная множественность пневматологична.

Пневматологический, т.е. свободный и личностный принцип устроения мира человека разрабатывали многие виднейшие представители культуры Серебряного века: Н. Бердяев, Д. Мережковский, Г. Федотов, П. Евдокимов и др. Для Вл. Лосского пневматология тесно связана с реальностью церкви, вне действия Духа, реальность церкви и культуры, мертвенна, лишена зиждительного, творческого начала только и способного обновлять, как всю совокупность человеческой реальности, так и способствовать истинному богообщению. В этом плане экклезиология выступает

универсальной моделью процессов культуры, выявляет ее общую симптоматику.

Во втором параграфе второй главы «Церковь, история и культура у протоиерея Георгия Флоровского» рассматривается вклад прот. Г. Флоровского в экклезиологическую мысль XX века.

Прот. Г. Флоровский видел в экклезиологии фундамент возрождения святоотеческого богословия, представляющего собой интеллектуально выраженный опыт жизни в церкви и общения в таинствах. Соответственно, вместе с этой задачей Флоровский поставил вопрос о соответствии наличного богословия церкви глубинному евхаристическому опыту. Автор «Путей русского богословия» рассматривал совокупность явлений культуры, через призму экклезиологии. Флоровский предложил своего рода «экклезиологию культуры», осмысляя явления отечественной культурной традиции как развитие (или «псевдоморфозы») исходных для русской культуры архетипов «христианского эллинизма». По Флоровскому, первым этапом приближения к аутентичному христианскому эллинизму может быть критическая ревизия богословия и культуры всего пост-византийского периода существования церкви («Пути русского богословия»), с целью обнаружения «псевдоморфоз», своего рода аберраций богословской традиции, вызванных влиянием либо инославных, либо секулярных богословских и философских концепций и методов («западное пленение»). Свобода, творчество и личность существуют лишь в пространстве истории, как свободного, не имеющего имманентно положенной цели, творческого устремления человека. Историчность для Флоровского ключевая характеристика, как культуры, так и церкви, точнее «тонус» историчности в культуре с наибольшей полнотой представлен именно в церкви. Церковь соединяет два плана вечный и временный, оба явленны в евхаристическое средоточии церковной жизни. Такой порядок вещей позволяет отмежеваться от гегелевской рационализации исторической реальности: история остается иррациональным «потоком» событий, но его течение получает эсхатологический (уже не принадлежащий истории) ориентир - евхаристическое существо церкви. Корреляция изменяющегося и неизменного составляет существо традиции, ее наличие и правильное восприятие персонализирует входящих в единство церковное индивидуумов, сохраняя для них пространство свободы и творчества. Как и многие мыслители Серебряного века, Флоровский стремился «дедуцировать» реалии культуры из

феноменов религиозного опыта, из мистериальной реальности церкви, и одновременно поверить вторичный по отношению к «миру духа», «мир культуры» интеллектуальной и мистериальной мерой «христианского эллинизма». Но в отличие, например, от П. Флоренского, он акцентирует не сквозную связь культа и культуры через символ, а косвенную, «связь разрыва», связь, проявляющаяся в постоянном отпадении смыслов культуры от порождающего их источника.

Для Флоровского критерий жизненности, истинности обретается всегда во вне исторической и интеллектуальной конкретики: принципиальная невоплотимость «золото века» делает его образом и идеалом, от воплощения «золото» тускнеет. Требовательность к культуре и конкретной экклезиологии возрастает по мере приближения к идеалам «христинского эллинизма». Образ церкви, создаваемый Флоровским, апофатичен. Но апофатичность Флоровского питается во многом секулярными источниками, провоцируя автора занять позицию одинокого, умудренного опытом ошибок знатока стоящего вне иррационального потока истории. В этом Флоровский близок как не парадоксально к представителю, не чуждого христианству, европейского «нового гуманизма» Г. Гессе.

В третьем параграфе «Евхаристическая экклезиология прот. Н. Афанасьева и «теургические» интуиции Серебряного века» анализируются экклезиологические представления протопр. Н. Афанасьева - одного из крупнейших представителей богословия церкви в XX веке.

Учение о церкви Афанасьева было, по сути, ответом как на разрушение сложившихся за многие столетия структур и институтов церкви в России, на кризис европейской культуры, секуляризацию и индивидуализм. Экклезиологическое видение Афанасьева существенным образом связано с духовными и культурными исканиями Серебряного века, в частности центральность евхаристии в экклезиологии, переосмысление роли канонического права, границ и природы власти епископа, места мирян в церкви связано с синтетической тенденцией в русской культуре рубежа веков. В работе подробно анализируется концепция мистериального театра В.И. Иванова, рассматриваются ее предпосылки - концепция дионисизма Ф. Ницше и «соборности» А. Хомякова. Идея возрождение «хорового начала» в культуре, тесная связь ивановской реконструкции древнего дионисизма с христианством, что само по себе является важным культурным контекстом евхаристической

экклезиологии. Церковь становится своего рода моделью культуры и социума (что является существенной чертой отечественной экклезиологической мысли в целом), ее всеисторичность (многообразие традиции) и сверхисторичность (мистериальная вневременность) позволяет обозначить новые перспективы для европейской и русской культуры. Евхаристия - основа церкви, как таковая она и даст сочетание двух планов церкви: церковь как пребывающая в истории и как реальность сверхисторическая. Благодаря реконструкции экклезиологического богословия II - IV веков, Афанасьеву удается сформулировать идею двух центральных для богословия церкви подходов. Универсальное (связанное с именем Киприана Карфагенского) и евхаристическое (Игнатия Антиохийского) понимание церкви рассматриваются протопр. Николаем как две доминирующие линии экклезиологии.

В пространстве культуры эти линии соответствуют дионисической и аполлонической ориентации культуры, что проявляется, например, в творчестве В.И. Иванова. Дионисизм -мистериален и иррационален, апполонизм — мифологичен и рационален. Таким образом церковно-исторические реконструкции предпринятые Афанасьевым фактически ложатся на уже существующую в культуре антитезу. В четвертом параграфе второй главы «Церковь и культурная ситуация XX века: прот. А. Шмеман» анализируются учение о церкви протопресвитера Александра Шмемана.

Кризис европейской культуры, революционная катастрофы в России, необходимость заново восстановить, уже на новых основаниях, «распавшуюся связь» веков привела прот. А Шмемана к ясному пониманию значимости экклезиологии за пределами узкой теологической проблематики. Дополнительной трудностью на этом пути является, по Шмеману, спутанность экклезиологического сознания, отягощенность его мифами и аберрациями. В частности, в работе рассматривается проблема символа и символизма, благодаря влиянию В. Вейдле, А. Шмеман формулирует концепцию «эпифанического символа», что позволяет по-новому осмыслить идущие от А. Хомякова понятия «соборность», власть, свобода. В образе церкви Шмеман соединяет принципы, выработанные его предшественниками: историзм и персонализм Г. Флоровского, мистериальное толкование природы церкви Н. Афанасьева, открытость культуре как условие существования и развития религиозной традиции В. Вейдле. В условиях эмиграции Шмеман

через призму экклезиологии попытался осмыслить пути русской культуры, ее место в культуре европейской. В известном смысле, он подводит итоги идущему еще из XIX века спору между западниками и славянофилами, культурному и религиозному, экклезиологическому, содержанию этого очень плодотворного для русской культуры диалога. Шмеман критически оценивает соборность — органичность идущую от Хомякова укорененную в романтизме. Любая экклезиологическая модель, построенная не образе организма, предполагает оппозицию «часть — целое», «видимое — невидимое», «внешнее - внутреннее». Александр Шмеман последовательно пытается утвердить мысль о тождестве, а не взаимодополнении этих основных позиций. Такой подход глубоко персоналистичен, поскольку выводит индивидуальное «я», входящее в церковное «мы», из под власти кого-либо субординирующего принципа, системы внешних предписаний, оставляя только одно отношение человеческая личность - Личность Бога. Соотносясь с евхаристическим единством церкви человек, обретает новое видение самого себя, Бога, и мира.

Корреляция между властью иерархии, свободой индивидуума, и соборностью Шмеман решал с помощью троической аналогии. Власть в Троице не власть-подчинение, а власть-послушание. Подчинение связано с неполнотой подчиненного, в Троице Сын подчинен Отцу не вследствие своего несовершенства, а в силу своего личностного своеобразия - уникальности своего бытия именно как бытия Сыном. Соборность — единство Лиц — следствие их иерархичности, т.е. различия. Только иерархически различное может быть подлинно единым. Таким образом, Шмеман через призму экклезиологии подходит к решению важнейшей коллизии отечественной культуры, широко представленной, например, в русской классической литературе: что первично свобода индивидуума или благо общества, где проходят основные демаркационные линии между идеологией и культурой, религией и политикой, литературой и жизнью.

В «Заключении» диссертации подведены основные итоги исследования и сделаны выводы по рассмотренному кругу вопросов:

Рассмотрение генезиса богословия церкви в русской мысли ХГХ-ХХ веков в контексте русской культуры показало преемство экклезиологических идей, единство понятийного пространства богословия церкви и тесную связь отечественной экклезиологии с культурой XIX - XX вв. Эти факты позволяют говорить о значении учения о церкви в рамках культуры, нельзя не отметить, что при

относительной слабости отечественной интеллектуальной, философской традиции именно экклезиология явилась своеобразной призмой, в которой преломлялись не только феномены религиозной традиции, но все многообразие проблем и задач культуры, искусства, общества.

Митрополит Антоний (Храповицкий), продолжая линию Хомякова, обнаруживает в своем видении церкви многие элементы романтической культуры. Антоний (Храповицкий) создает концепцию «пастырской» или «старческой» экклезиологии, вобравшей в себя характерные черты отечественной духовной и культурной традиции.

Экклезиология прот. С. Булгакова отразила его творческую эволюцию в целом. Так, в «Свете невечернем», Булгаков понимал тему церкви как идеал единства рода человеческого, преображенной — софийной «новой твари». В работах эмигрантского периода намечается третий — «антиномический» подход, в рамках которого христологическое понимание церкви (церковь - иерархия, имеющая юридическое обоснование) сочетается с пневматологическим (церковь свободная, харизматическая и сверхконфессиональная общность). Такой синтез выявляет глубокую связь булгаковских построений с синтетическими идеями Серебряного века, сочетающими в себе как разные версии «соборности», так и стремление подчеркнуть уникальность индивидуума.

Прот. Г. Флоровский видел в экклезиологии фундамент возрождения «христианского эллинизма», представляющего собой интеллектуально выраженный опыт жизни в церкви и общения в таинствах. Отсюда следует и перспектива нового культурного строительства. Исток европейской культуры в виде христианского эллинизма, византизма, должен быть вновь актуализирован, что и послужит залогом возрождения России и Европы. В.Н. Лосский, исходя из опыта эмиграции, культурной ситуации Франции и России, попытался сформулировать что есть единица «общества лиц» (традиционное описание церковного «социума»), что есть «лицо», «я» или «личность» в экклезиологическом и в более широком, культурном контексте. В своей персонологии, тесно связанной с экклезиологией, Лосский выступил наследником темы человека в литературе, искусстве и философии рубежа веков.

Особый вклад в экклезиологическую мысль XX века внес протопресвитер Николай Афанасьев. Мистериальная экклезиология Афанасьева находится в русле и является своего рода завершение духовных и эстетических поисков Серебряного века, в частности

«теургических» опытов Вяч. Иванова. Афанасьев уже в экклезиологической сфере продолжил этот культурный импульс Серебряного века. Творчество Протопресвитера Александра Шмемана, признававшего себя учеником Н. Афанасьева и В. Вейдле, подводит своеобразный итог пути пройденного отечественной экклезиологической мыслью. Пограничное положение экклезиологии; ее открытость реальности духовного опыта и традиции с одной стороны, культуре с другой стороны, делает образ церкви у Шмемана незаменимым «медиатором», обеспечивающим коммуникацию духовных и культурных процессов современного общества. Культурологический и историко-философский анализ экклезиологических концепций русского Зарубежья показал значимость исследования теоретических оснований богословия церкви как важной составляющей феномена духовной традиции, оказывающей существенное влияние на формирование культурного, общественного и политического самосознания нации.

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Махлак, К.А. Философские аспекты экклезиологии митрополита Антония (Храповицкого) / К.А. Махлак // Вестник Русской христианской гуманитарной академии, - 2010. - Том 11, выпуск 4. - С. 26-33 (0.6 п.л.)

2. Махлак, К.А. Экклезиологии и софиология прот. Сергия Булгакова / К.А. Махлак // Вестник Русской христианской гуманитарной академии, 2011 - Том. 12, выпуск 3. - С. 109-116 (0.5 п.л.)

3. Махлак, К.А. На путях неопатристики. Экклезиологии прот. Г. Флоровского / К.А. Махлак // Вестник Русской христианской гуманитарной академии, - 2013. - Том 14, выпуск 2. - С. 156-164. (0.7 пл.)

4. Махлак, К.А. История античной философии. Введение в христианскую мысль / К.А. Махлак // монография, - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2009. - 310 с. (15 п.л.)

5. Махлак, К.А. Древнегреческие софисты и русская религиозная философия, опыт соотнесения / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, - №. 12. — СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2002. — С. 27-37. (0.6 п.л.)

6. Махлак, К.А. Тема смерти и воскресения в богословии русского Зарубежья / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 18- СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2008. - С. 117-120. (0.3 п.л.)

7. Махлак, К.А. Чурсанов С.А. Лицом к лицу. Понятие личности в православном богословии XX века. М., 2008 / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 20. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2009. — С. 194198. (0.3 п.л.)

8. Махлак, К.А. Как поссорились и помирились Василий Васильевич и Николай Васильевич / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 20. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2009. — С. 131-137. (0.5 пл.)

9. Махлак, К.А. A.C. Позов Основы древнецерковной антропологии. СПб., 2008 / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 19. — СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2009. - С. 157-160. (0.3 п.л.)

10. Махлак, К.А. Экклезиология протопресвитера Александра Шмемана в контексте богословской мысли XX века / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 24. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2011. — С. 106 -112 (0.4 п.л.)

11. Махлак, К.А. Церковь во Христе и в Духе. Экклезиология В.Н. Лосского / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 19. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2009. - С. 4-7. (0.7 п.л.)

12. Махлак, К.А. Наследие Святых Отцов в XX веке. Итоги исследования. Издательство ПСТГУ. М., 2010 / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 24. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2011. - С. 198-202. (0.3 п.л.)

13. Махлак, К.А. Роуэн Вильяме. Богословие В.Н. Лосского. Изложение и критика. Киев, 2009 / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии. № 23. — СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2011. - С. 217-223. (0.3 пл.)

14. Махлак, К.А. «Еще она не перешла дорогу» / К.А. Махлак // Музей и церковь в контексте сохранения национального наследия, Серия «Апории», выпуск 8. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургский государственный университет, 2013. - С. 258-263 (0.3 пл.)

15. Махлак, К. А. Предисловие к публикации статьи Г. Флоровского «Историческая проблема определения Церкви» / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 27. -СПб.: 2013.-С 193-195. (0.1 п.л.)

16. Махлак, К.А. Жильсон Этьен. Дух средневековой философии. Гиффордовские лекции (Университет Абердина). М., 2011. / К.А. Махлак // Начало. Журнал Института богословия и философии, № 27. - СПб.: Издательство Института богословия и философии, 2013. - С. 256-260 (0.3. п.л.)

Подписано в печать 03.03.2014г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,3. Тираж 150 экз. Заказ № 3400.

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д.28 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru