автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Эмотивный дейксис и его декодирование в семиосфере

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эмотивный дейксис и его декодирование в семиосфере"

005011567

Исхакова Земфира Зульфугаровна

ЭМОТИВНЫЙ ДЕЙКСИС И ЕГО ДЕКОДИРОВАНИЕ В СЕМИОСФЕРЕ

Специальность 10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

1 б оез шг

Уфа-2012

005011567

Диссертация выполнена на кафедре английской филологии и межкультурной коммуникации Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Башкирский государственный университет»

Научный консультант доктор филологических наук,

профессор

Иванова Светлана Викторовна

Официальные оппоненты:

Ведущая организации

доктор филологических наук, профессор

Борисова Елена Борисовна (г. Самара)

доктор филологических наук, профессор

Питина Светлана Анатольевна (г. Челябинск)

доктор филологических наук, профессор

Яковлева Евгения Андреевна (г. Уфа)

ГОУ ВПО «Волгоградский педагогический университет»

Защита диссертации состоится 28 марта 2012 года в 10.00 ч. на заседании диссертационного совета ДМ212.013.12 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук при Башкирском государственном университете по адресу: 450076, г. Уфа, ул. Коммунистическая, 19, ауд. 31.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Башкирского государственного университета по адресу: 450074, ул. Заки Валиди, 32; с авторефератом - в научной библиотеке и на официальном сайте ВАК Министерства образования и науки РФ.

Автореферат разослан «_

2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Чанышева 3.3.

Общая характеристика работы

Настоящее диссертационное исследование выполнено в русле тендерной эмотиологической семиотики на пересечении нескольких научно-лингвистических парадигм: коммуникативной, когнитивной, текстовой, прагматической, лингвокультурологической. Актуальность исследования обусловлена логикой развития данных направлений современной лингвистической науки.

Лингвистика XXI века ознаменована повышенным интересом к вопросам семиотического и культурологического описания языка. При этом возникает целый ряд вопросов, не решённых языковедами и представителями гуманитарного и естественнонаучного знания. Так, современные лннгвосемиотические изыскания направлены на поиск «оригинальных» способов решения поставленных задач в рамках структурной лингвистики. Прежде всего это касается установления конвенционального и неконвенционального методологического аппарата, направленного на верификацию определённого типа лннгвосемнотического знания, в том числе структурации семиотических систем или моделей эмоциональной деятельности homo loquens. Таким образом, язык видится как особое семиотическое пространство, как «огромный организм организмов» [Лотман 1999: 645]. Наряду с этим языковое пространство тесно коррелирует с культурным пространством. Симбиоз данных пространств обусловливает образование единой семиосферы.

В соответствии со сказанным современная наука о языке не может не развиваться в духе широкой семантики с учётом «микромира и макромира языка» (Ю.Д. Апресян). В этой связи настоящее исследование разработано в рамках следующих значимых для лингвистической мысли направлений: 1) коннотативной семиотики - авангардного направления современной «семантики внешнего мира» (Д.Н. Шмелёв); 2) новой отрасли лингвистики XX века - эмотиологии, «которая позволила вывести категорию эмотивности на новый уровень теоретического осмысления» [Маслова 2008: 254], тем самым решая чисто когнитивную задачу - выявить, насколько выразительный потенциал языка способен отразить наше эмоциональное состояние; 3) дискурсивного анализа - уровневого раздела лингвистики, получившего интенсивное развитие в последние десятилетня [Кибрик 2009]; 4) «молодого» направления (90-х годов XX века) -лингвистической гендерологии, которая занимается изучением мужской и женской письменной речи (см. работы С. Henton, R. Connors, L. Tobin).

Центральное место в работе отводится понятию «дейксис», которое экстраполируется на новую область исследований эмотивной сферы человека и кладется в основу эмотивного дейксиса. Анализ лингвистических штудий по дейксису показывает, что знаковая система языка, как правило,

рассматривается с позиции категорий пространства, времени и места, без учёта специфики эмоционального поведения человека говорящего, что, по-видимому, объясняется наследием фундаментальных лингвистических учений XIX века.

В данной работе реализуются две научные традиции, господствующие в семиотике. В основе одной их них лежат идеи Ч. С. Пирса и Ч. У. Морриса о понятии знака как первоэлемента всякой семиотичесской системы. Вторая семиотическая традиция основывается на тезисах Ф. де Соссюра и Пражской школы: она предполагает антиномию языка и речи (текста). Если в первом случае основу анализа составляет знаковая система языка, то вторая точка зрения выражается в стремлении рассматривать отдельный коммуникативный акт - обмен сообщением между адресантом и адресатом. В предлагаемом исследовании объединяются два важных направления семиотической науки, ибо при всём отличии этих фундаментальных подходов в них есть одна существенная общность: за основу берётся простейший атомарный элемент, а все последующие рассматриваются с точки зрения сходства с ним. В данном изыскании сопряжение двух значимых семиотических направлений реализуется в процессе декодирования константной составляющей в двуединой сущности эмотивных знаков.

В настоящем исследовании активно задействован тендерный аспект, ибо на сегодняшний день в рамках лингвистической гендерологии рассматривается, что даёт. гендер для «приращения» собственно лингвистического знания, тогда как прежде акцент ставился на том, что можно узнать о тендере, используя язык и лингвистические (лпнгвокультурологические) методы анализа в фундаментальной лингвистике. В этой связи использование тендерного параметра в эмотиологическом семиотическом изыскании способствует структурации вариантных культурно-обусловленных типов эмотивного дейктического поля, а также позволяет выявить корреляцию лингвокультурного эмотивного семиотического кода, направленного на декодирование смыслового содержания эмотивных дейктических единиц, с кодом культуры, основанном на семиотических моделях различных сфер человеческого духа.

Суть данной диссертационной работы составляет установление структуры неконвенционального эмотивно-указательного поля как инвариантного поля (эпистемологической универсалии, или алгоритма языкового описания) посредством лингвосемиотического анализа пространства вариантных типов эмотивного дейктического поля. Поскольку эмотивный дейксис есть часть эмоциональной позиций человека, или эмоционального стиля человека разумного, то изучение эмотивного дейксиса позволяет рассмотреть человека говорящего несколько по-новому:

как носителя лингвокультурного семиотического кода и как говорящего субъекта в его значимой ипостаси, именуемой Homo sentiens (эмоциональный мужчина) или Femina sentiens (эмоциональная женщина). Можно констатировать, что в настоящее время отсутствует системное описание этой области лингвистических изысканий. Решению данной насущной задачи посвящено настоящее исследование.

Цель диссертационной работы состоит в установлении и структурировании неконвенционального эмотивно-указательного поля как потенциального инвариантного поля. При этом структурацня инвариантного неконвенционального поля проводится с учётом его кодирования и декодирования в едином культурно-языковом пространстве. Это подразумевает выявление «степени» внутриязыковой и «межъязыковой эквивалентности» (термин проф. Мурясова Р.З.) в лингвосемиотическом анализе культурнообусловленных вариантных типов неконвенционального эмотивно-дейктического поля homo sentiens и femina sentiens (на материале английского и французского языков).

Поставленная цель требует решения целого ряда задач:

1. Обобщить достижения' в области лингвосемиотического знания, эмотиологии, тендерной лингвистики и лингвокультурологин.

2.Проанализировать разнообразные подходы к исследованию языка как семиотической системы.

3.Выбрать методы исследования, которые адекватно отражают особенности материала, предмета исследования и соответствуют поставленной цели исследования.

4.Определить инструментарий и терминологический аппарат для проведения исследования.

5.Обосновать выбор процедуры проведения научного изыскания по установлению содержания неконвенционального эмотивного указательного поля как инвариантсного поля.

6.Выявить возможность сопряжения конвенциональной категории указания с неконвенциональным типом дейксиса в лингвистике на основе классической системы знаков в естественных и формализованных языках, а именно знаковой таксономии Ч. С. Пирса..

7.Установить типологию эмотивных знаков в соответствии с репертуаром лингвокультурного эмотивного семиотического кода, основанного на двуединой сущности эмотивного дейктического знака.

8.Проанализировать экспериментальный массив, включающий языковой материал на английском и французском языках на предмет выявления содержания инвариантного неконвенционального эмотивно-дейктического поля вкупе с декодирующим и кодирующим его инструментарием.

9.Установить степень внутриязыковой и межъязыковой эквивалентности в том, что касается характера размещения эмотивных дейктических единиц в пространстве вариантных видов неконвенционалыюго эмотивного указательного поля homo sentiens и femina sentiens на материале английского и французского языков.

10.Установить сущность содержания неконвенционального эмотивно-дейггического поля как возможного инвариантного поля на основе полученных результатов лингвосемиотического исследования.

11.Провести теоретическое обобщение полученных результатов эмпирического анализа и наметить дальнейшие перспективы исследований подобного рода.

Объектом исследования выступает неконвенциональное эмотивное дейктическое поле как потенциальное инвариантное эмотивно-дейктическое поле; предметом исследования является эмотивный дейксис как неконвенциональная разновидность категории указания.

Методология натоящего исследования сложилась под влиянием классических и новейших работ в области семиотики формализованных и естественных языков (К. Бюлер, Л.М. Васильев, В. Гумбольдт, С.Д. Кацнельсок, Г.Е. Крейдлин, Д. Лайонз, Ю.М. Лотман, Ч. Пирс, A.A. Потебня, Ф. де Соссюр, У. Эко, P.O. Якобсон), эмотиологии (Л.Г. Бабенко, В.В. Жура, Л.А. Калимуллина, В.Н. Телия, В.И. Шаховский,), лингвокультурологии (C.B. Иванова, В.В. Красных, Т.В. Ларина, В.А. Маслова, В.И. Постовапова, 3.3. Чакышева), гендеркой лингвистики (Е.И. Горошко, E.H. Гриценко, A.B. Кирилина, D. Cameron, J. Coates, R. Lakoff), лексической семантики (Н.Д. Арутюнова, Ю.Д. Апресян, М.А. Кронгауз, О.Н. Селиверстова), лингвистической типологии (В. Г. Гак, Р.З, Мурясов, Э. Сепир, Б. Уорф, С.Г. Шафиков) и дискурсивного анализа (И.В. Арнольд, Р. Барт, И.Р. Гальперин, В.А. Кухаренко, М.Л. Макаров, Т.М. Николаева, В.А. Пищальникова) и многих других.

В основу работы положены следующие концепции и теории:

❖ концепция эмотивности как языковой категории в её аффективной, коннотативной и номинативной разновидностях, разработанная В.И. Шаховским;

❖ концепция знаковой системы языка и её функционирования Ч.С. Пирса, Ч.У. Морриса и Ф. де Соссюра;

❖ теория указательности как универсального свойства естественного языка, разработанная Л.М. Васильевым;

❖ концепция кодифицирующих комбинаций в содержании знака У. Эко;

❖ концепция устойчивых параметров дейктических значений С.Д. Кацнельсона;

•> концепция купьтуроносиой смыслопорождающен информации в семантике вокабулы, разработанная 3.3. Чан ыш ев ой;

❖ теория единства культурно-языкового пространства Ю.М. Лотмана;

❖ концепция первичных и вторнчных культурных кодов, соотносящаяся с первичными и вторичными семиотическими системами, разработанная C.B. Ивановой на основе достижений московско-тартуской семиотической школы;

❖ концепция расширения лингвистического знания посредством подключения тендерного параметра, предложенная Е.С. Гриценко.

Таким образом, в работе разрабатывается концепция неконвенционального змотнвного культурнообусловленного дейксиса. При этом на базе эмпирического материала и анализа лингвосемиотинеских штудий предлагается рабочая гипотеза. Так, исходя из идей и достижений современной лингвистики, считаем возможным и целесообразным подойти к изучению эмотивности как лингвосемиотической категории. При этом базовым понятием для новой интерпретации эмотивности считаем дейксис. Будучи приравненными к дейктическим сущностям, языковые проявления эмоциональности могут быть представлены как эмотивы-символы, эмотивы-индексы и эмотивы-образы, организованные в пространстве инвариантного эмотивно-дейктического поля с выраженными центральной и периферийной частями и совокупностью эмотивных дейктических единиц. Единица данного поля, знак эмотивности, характеризуется устойчивой связью содержания и формы. Содержание эмотивных указателей определяется через репертуар кодифицирующих комбинаций между содержанием и формой эмотивного знака. Сам репертуар устойчивых связей сводится к отношениям сходства и смежности. Подобные кодифицирующие комбинации можно интерпретировать как код. В таком случае речь идет об эмоциональном коде как одном из кодов культуры. Данная гипотеза и представляет суть теоретической концепции, предложенной в настоящем диссертационном исследовании.

Проведение настоящего научного изыскания ; предполагает обращение к различным насущным вопросам современной Лингвистики. В частности, в первом разделе «Декодирование эмоций в семиосфере» в главе I «Категория эмотивности в свете дейксиса» подвергаются анализу проблемы, связанные с распредмечиванием эмоций j посредством лингвокультурного кодирования, основные положения теории дейксиса, категоризация эмотивности с точки зрения степени указательности дейктической эмотивной единицы, рассматривается проблема эмотивного

текста и его функций, а также взаимообусловленности оценочное™, экспрессивности и эмотивности. Раскрываются понятия «эмоция», «эмоциональный интеллект», «эмотивность», «эмоциональный дейксис», «эмотивный дейксис», «неконвенцнональное эмотивное указательное поле». Во второй главе «Декодирование эмоций в культурно-языковом пространстве тендера» содержится материал, посвященный интегративному направлению в современной лингвистической гендеропопш, а также раскрытию роли тендера в языковом конструировании; рассмотрению тендерной стереотипизации как манифестанта лннгвокультурного эмотивного кода в женской и мужской письменной речи; определению различий между микромоделями культуры «женственность» и «мужественность»; понятиями «дискурс» и «текст» с точки зрения декодирования культурных кодов. Раскрываются понятия «лннгвокультурньш эмотивный код в широком смысле», «эмоциональный код», «культурный код», «лннгвокультурньш эмотивный код в узком смысле». Во втором разделе диссертации «Установление эмотивного деистического ноля как возможного tertium comparationis» в главе III «Значимые репрезентанты эмотнвио-дейктического ноля» представлены результаты лингвосемиотического анализа наиболее частотных эмотивных эгоцентрических спецификаторов, генерированных homo sentiens и femina sentiens в рамках английской и французской лингвокультур. В четвёртой главе «Потенциальные репрезентанты эмотнвно-дейктнческого поля» представлены возможные эмотивно-дейктическне единицы, расположенные в центральной и периферийной частях неконвенционального эмотивно-указательного поля. Полученные результаты лингвосемиотического анализа языкового материала представляют собой содержательный компонент инвариантного неконвенционального эмотивного дейктического поля как возможной эпистемологической универсалии, именуемой tertium comparationis.

Таблицы (40 табл.) и схемы (8 схем) в настоящем исследовании преследуют цель способствовать наглядному и целостному восприятию итогов исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1.Лингвистическая категория указания имеет всеобъемлющий характер и может экстраполироваться на категорию эмотивности. Эмотивный дейксис признаётся неконвенциональной категорией указания, которая конструируется в виде эмотивного указательного поля. Классическая знаковая типология Ч. Пирса (знаки-символы, знаки-индексы, знаки-образы) в формализованных языках экстраполируется на знаковую систему в эмотивном дейксисе, вследствие чего неконвенциональное эмотивное указательное поле можно представить как совокупность эмотнвов-символов, эмотивов-образов, эмотивов-индексов.

2.Структурация инвариантного эмотивно-указательного поля производится согласно характеру дейктпческих значений в неконвенциональном понимании; в соответствии с бинарной позицией/оппозицией нзначальности/неизначалыюсти, кошфетности/абстрактности неконвенцноналыю-денктнчсскнх значений, основанных на семантической структуре эмотивов и аффективной, коннотативной и номинативной разновидностях; при этом структурирование инвариантного эмотивно-указательного поля детерминируется содержанием вариантных типов одноимённого поля.

3.Все типы отношений в семантике эмотивного указателя, коррелирующего с эмотивным значением /созначением /обозначением (тип эмотнвной семантики), конкретностью/абстрактностью значения (степень эмотивной номинации), а также нзначальности/неизначалыюсти неконвенционально-дейктических значений (степень указания) образуют сущность эмотивно-указательного смысла языкового знака.

4.Нормативными характеристиками инвариантного эмотивно-указательного поля являются следующие особенности структурации его пространства: центральную часть неконвенционального эмотивного дейктического поля занимают эмотивы-снмволы и эмотивы-индексы с изначально дейктическими значениями и выраженными неконвенционалыю-дейктичсскими значениями соответственно; в периферийной части эмотивного демонстративного поля сосредоточены эмотивы-образы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями; при этом движение образных эмотивов в сторону периферийной части эмотивно-демонстратнвного поля квалифицируется как отклонение в размещении эмотивных знаков в пространстве поля.

5.Эмотивные знаки отличаются высокой степенью подвижности, а также ситуативиостыо своих значений в пространстве неконвенционального эмотивного дейктического поля, при этом данные особенности неконвенциональных эмотивно-дейктических значении квалифицируются как нормативные по аналогии с конвенциональными языковыми знаками.

В процессе работы используются различные общенаучные и лингвистические методы анализа: дедуктивный и индуктивный методы исследования, корреляция языковых и социальных явлений, метод наблюдения над языковым материалом, семантический, синтаксический, контекстный, деривационный анализ, контрастивно-описательный метод, основанный на выявлении универсалий и уннкалий в содержании центральной и периферийной частях неконвенционального эмотивного указательного поля, а также метод интроспекции, весьма характерный для проведения эмотиологнческих и лингвокультурологнческих изысканий.

Источником используемого материала послужили различного рода словари (одноязычные, двуязычные, толковые, культурологические), а

также художественные тексты на русском, английском и французском языках общим объёмом 2000 эмотивных контекстов.

Научная новизна данной работы заключается в развитии дейктической парадигмы с подключением семиотического и функционально-семантических параметров описания языка, а также в разработке полипарадигмального подхода к рассмотрению теории эмотиологии, которая требует интеграции достижений гуманитарных областей знания (традиционной семантики, гендерологии и тендерной лингвистики, дискурсологии, семиотики, лингвокультурологии) и применения в его рамках эпистемологических универсалий.

Теоретическая значимость работы состоит в установлении потенциальной эпистемологической универсалии, экстраполируемой на вариантные типы эмотивного дейктического поля в лингвокультурных сообществах, принадлежащих единой цивилизации. При этом представленные в диссертационной работе результаты могут найти применение при дальнейшем изучении теорий коннотаций, конкретной референции, дейксиса и лингвокультурологического семиотического анализа; способствовать более глубокому освещению проблем взаимосвязи и взаимовлияния языка и эмоций, языка и мышления, языка и культуры, а также значения и смыслового пространства языковой единицы с точки зрения теории коннотативной семиотики. Кроме того, данное диссертационное исследование вносит вклад в разработку моделирования языковых сущностей и понимание языкового пространства как лингвокультурного семиозиса.

Практическая значимость диссертации может быть реализована в разных направлениях. Во-первых, результаты проведенного исследования могут быть использованы в учебном процессе: в теоретическом курсе общего языкознания и введения в языкознание, в спецкурсах по лингвокультурологии, коммуникативной лингвистике, стилистике, лексикологии, в теории и практике межкультурной коммуникации; при написании учебно-методических пособий и составлении словарей; в методике и практике преподавания иностранного языка с целью формирования полилингвальной языковой личности; при написании курсовых, дипломных работ; на занятиях по практике перевода, а также в практике литературного редактирования. Во-вторых, результаты анализа эмпирического материала, содержащие картотеку эмотивных едемонорашвов», могут служить предупреждению конфликтов в' межкультурном эмоциональном общении. В-третьих, подобная «библиотека» тендерных эмотивов-дейктиков весьма востребована в области юриспруденции, в частности, в судебной лингвистической экспертизе текста, а также в разработке приоритетной инновационной технологии - робототехники,

максимально приближенной к когнитивным механизмам homo sentiens (см. работы американского физика Митио Каку, 2009 г.).

Апробация работы. Научная концепция данного исследования нашла отражение в монографии диссертанта «Гендерный эмотивный дейксис» (Уфа, 2011) и учебном пособии «Сопоставительный анализ эмотивности в свете тендера» (Уфа, 2007). Результаты исследования апробированы в форме 11 публикаций в научных журналах, рецензируемых ВАК («Вестник ЧелГУ» (г. Челябинск), «Искусство и образование» (г. Москва), «Вестник ТГУ» (г. Томск), «Вестник БашГУ» (г. Уфа), Вестник ЛГУ им. A.C. Пушкина (г. Санкт-Петербург), а также в научных докладах на международных научных конференциях (г. Санкт-Петербург, 2011 г.; г. София, 2011 г.; г. Уфа, 2011г.), на всероссийских научных и научно-теоретических конференциях (г. Уфа, 2010 г; г. Уфа, 2011 г., г. Уфа 2012 г.). Теоретические положения и материалы диссертации периодически освещались на заседаниях кафедры методики иноязычного образования и второго иностранного языка ФРГФ БашГУ, кафедры межкультурной коммуникации и перевода, английской филологии и межкультурной коммуникации БашГУ.

Структура диссертации: работа изложена на 413с. и состоит из введения, двух разделов и четырех глав, заключения, списков литературы, словарей и источников текстов, составляющих материал для практического анализа, иллюстрирована таблицами и схемами.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, постулируются его цели и задачи; выдвигается авторская научная концепция, описывается методологическая база, определяются предмет и объект анализа, характеризуются материал и методы исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, а также приводятся сведения об апробации результатов диссертации и структуре исследования.

В первом разделе «Декодирование эмоций в семиосфере» в главе «Категория эмотивности в свете дейкснса» подвергаются анализу основные положения теории дейксиса, рассматривается категоризация эмотивности с точки зрения степени указательности дейктической эмоционально-окрашенной единицы.

В данной работе под понятием «эмоция» понимается то, что переживается как чувство (feeling), которое мотивирует, организует и направляет воспрятие, мышление и действия [Изард 2000: 27]. Фокусом лингвистического исследования могут быть определённые типы эмоций, под

которыми подразумеваются «чувства-отношения», поскольку эмоции входят в психологическую структуру чувств. Чувства суть «осознанные эмоции», определяемые в диапазоне одобрительной или неодобрительной реакции на обозначаемое и представленные на языковом уровне в категории эмотивности.

Традиционно выделяют следующие компоненты эмотивности: языковые, параязыковые, а также неязыковые. В настоящем исследовании рассматриваются только языковые компоненты эмотивности. Параязыковые или неязыковые компоненты эмотивности сигнализируют о наличии эмоциональности в тексте.

Основным уровнем языка, способным выражать отношение индивида к окружающему миру, является лексико-семантический уровень, в рамках которого вся эмотивная лексика делится на аффективы, коннотативы и эмотнвы-номинативы. Аффективы представляют собой языковые единицы, основное значение которых является всегда эмотивным и одновременно зафиксированным в словаре. Аффективы обладают непоиятинным эмотивным содержанием. Коннотативы - это языковые единицы, обладающие дополнительной эмоциональной, оценочной или стилистической окраской узуального или окказионального характера. В коннотативах эмотивность является совмещенной, а в аффективах самостоятельной. Эмотнвы-номинативы, или единицы ассоциативно-эмотивной лексики, не составляют блока аффективов или коннотативов [Шаховский 1988], поскольку в их логико-предметном компоненте значения присутствует обозначение чувства-эмоции. Однако стоит признать, что противопоставление лексики, выражающей эмоции, лексике, называющей/обозначающей их, в некоторой степени условно, поскольку оба типа лексических единиц могут употребляться для описания эмоций. В этой связи необходимо заметить, что аффективы и коннотативы представляют собой пнгерентный тип реализации эмотивности, поскольку являются единственным релевантным критерием собственно эмотивной лексики [Шаховский 1988]. Что касается ассоциативно-эмотивной лексики, то она также может относиться к ингерентному типу вербализации эмоциональности, поскольку ее сочетаемость с местоимением первого лица единственного числа выражает эмоциональное состояние говорящего субъекта с проявлением усилительной экспрессивности в речевой реализации. Все остальные критерии эмотивности, в частности специфическая синтаксическая сочетаемость эмотивов, являются производными от наличия эмоций в семантике слова и поэтому составляют адгерентную разновидность реализации эмоций.

В данном исследовании различаются категории эмотивности, оценочности и экспрессивности. Проявление эмотивности в лексико-семантическон системе языка одновременно является проявлением

субъективной модальности, смысловую основу которой образует понятие оценки. В целом в семантике лексической единицы проявляются эмоционально-экспрессивная и оценочно-экспрессивная типы эмотнвности. [Телия 1986: 128-132]. Выделенные выше типы эмотивностн переплетаются в едином речевом эффекте, который традиция связывает с экспрессивностью.

Экспрессивность понимается гораздо шире эмотнвности, поскольку экспрессивность может пронизывать как эмоциональное, так и интеллектуальное и волевое в их проявлении. Экспрессивность рассматривается в узком и широком смыслах. В широком смысле это выразительность, которая проявляется в речи. Экспрессивность в узком смысле понимается как семантический признак языковой единицы, обладающей потенциальной возможностью выразить эмоциональность и являющейся компонентом коннотации. Что касается аффектнвов, то они максимально экспрессивны. В свою очередь, экспрессивы-коннотатнвы непосредственно связаны с «увеличительной»/ «усилительной» и «образной» экспрессивностью [Арнольд 1990: 113]). Образная экспрессивность основана на метафорическом переносе. Языковые единицы с увеличительной экспрессивностью выполняют функцию усилительности. В целом же необходимо признать, что дифференциация экспрессивности на узкую и широкую разновидности имеет едва уловимый характер. Следовательно, коннотация непосредственно отсылает к внутренней форме слова, под которой подразумевается способ представления в языке внеязыкового содержания, причём к наиболее бесспорным проявлениям коннотативной семантики относятся слова, выступающие во вторичной для mix функции номинации [Телия 1986: 111]. Таким образом, экспрессивы-коннотативы дифференцируются по следующим критериям: 1) ассоциативно-образное переосмысление значения слова (словосочетания) в виде различных тропов или фразеологизмов; 2) осмысление усилительного экспрессивно-эмотивного значения слова посредством «внешней формы» (экспрессивных формообразующих и словообразовательных аффиксов); 3) увеличительная экспрессивность в семантической структуре слова, не обладающего метафорическим переносом или каким-либо внешним признаком эмотивности [Исхакова 2011: 74-75]. Если ¡первая группа экспрессивов-коннотативов имеет отношение к образной экспрессивности, то вторая и третья группы коррелируют с экспрессивность^ усилительной природы. Данные критерии являются основополагающими при классификации средств вербализации эмоциональности с. ингерентными свойствами в тексте.

Многокомпонентность описания такого феномена, как эмоция, требует рассмотрения всех её составляющих и объясняет Недостаточность рассмотрения лексемы и предложения. Эмоция в тексте может выражаться

благодаря синтагматическому ряду эмотивов, или выразительным средствам языка, под которыми подразумеваются речевые приёмы, не связанные с переносом значения слов или словосочетаний, но используемые для усиления эмотивности к экспрессивности высказывания. В целом, важной особенностью письменного представления эмотивности является синтагматика эмотивов, направленная на распредмечивание сущности содержания эмотивного текста, а именно отражение внутреннего состояния человека эмоционального.

Важно подчеркнуть, что в русле настоящего исследования необходимо дифференцировать семантическую структуру эмоционально-окрашенной единицы с точки зрения увеличительной и образной экспрессивности. Видится, что увеличительная экспрессивность имеет большую связь с проявлением указания на эмоциональность. Это, в отличие от образной экспрессивности, обусловлено её тесной корреляцией с речевым усилительным эффектом в эмоционально-коммуникативной ситуации.

В соответствии с вышесказанным следует отметить, что в рамках изучения эмоциональной и эмотивной сферы homo loquens языковая личность предстаёт в своей значимой гендернообусловленной ипостаси как homo sentiens и femiaa sentiens (см. [Апресян 1995]). Разновидность эмоционального интеллекта определяется одноимённым ментальным стилем эмоциональной женщины и эмоционального мужчины, который, в свою очередь, выявляется • с помощью инструмента, именуемого эмоциональным дейксисом (см. схему№1).

Поскольку эмотивы обнаруживают в своем значении некоторую указательность, то это может лечь в основу дейктического подхода в рассмотрении категории эмотивности. Как известно, традиционно к категории указания языковеды относят те аспекты языка, интерпретация которых зависит от ситуации высказывания: времени высказывания, времени до и после высказывания, местоположения говорящего во время высказывания и личности говорящего в аудитории. Традиционными типами дейксиса являются: дейксис лица, времени и места. Поскольку указательность есть универсальное свойство всей языковой системы, то предполагается, что эмотивные единицы, так же как и все остальные единицы языка, имеют непосредственное отношение к категории указания. Однако описание эмотивной сферы человека говорящего представляется возможным производить посредством неконвенциональной расширительной разновидности категории указания, понимаемой как эмоциональный дейксис. Эмоциональный дейксис указывает на эмоциональную позицию говорящего, которая коррелирует с вербальными и авербальными способами выражения эмоций в высказывании. При этом эмотивный дейксис - это вербализованный эквивалент эмоционального

дейксиса. Он представляет собой указание на вербализованные эмоции в письменной речи, ориентированные на личность говорящего.

Сводные данные о «традиционном» дейксисе большей частью совпадают с характеристиками дейктических единиц эмотивной природы. Более того, в структурацни эмотивного дейксиса соблюдаются устойчивые дейктические параметры, определяющие сущность дейксиса как такового, а именно: 1) пространство и время, которые релятивизированы взглядом человека эмоционального на мир с точки зрения норм эмоционального поведения и продиктованы ценностными установками и культурными реалиями данного социума в данное время; 2) прагматический фактор «наблюдатель», образующий когнитивную основу многих языковых понятий (см. [Арутюнова 1999]), в том числе эмотивного дейксиса, обусловленного, как правило, адресатностью эмотивного высказывания. Следовательно, универсальные значения категории указания: эгоцентризм, субъективность и ситуативность [Кацнельсон 1986: 13] - выступают основой эмотивного дейксиса.

Содержание Homo sentiens

Кроме того, для преодоления нечёткости в возможной дифференциации дейктических единиц конвенциональной и неконвенцноналыгои природы целесообразно использовать триединую знаковую систему языка - знаки-индексы, знаки-символы к знаки-образы, предложенную Ч.С. Пирсом и Ч.У. Моррисом. Данные знаки языка

дешифруются посредством кодифицирующих комбинаций, или кодов, которые представляют собой устойчивые связи между означающим -письменной фиксацией знака, или формой знака, и означаемым знака - его содержанием. Всё это может выражаться графически как 8'+ вг, З'/в1 и Б'^1, что означает соответственно фактическую . смежность между содержанием и формой знака для знаков-индексов, относительную смежность - для знаков-символов и относительное сходство - для знаков-образов. В целом, в рамках семиотической лингвистики код предполагает наличие двух кодирующих элементов Э1 и Б1 и трех возможных кодифицирующих комбинаций/, + между ними. Таким образом, понятие кода вносит определённый порядок в семиотическую систему языка, и это позволяет квалифицировать код как семиотический семантико-синтаксический код естественного языка.

Основным инструментом в изучении эмотивного дейксиса, равно как и конвенционального дейксиса, выступает указательное поле, с его выраженными центральной и периферийной частями и совокупностью эмотивных знаков, именуемых эм отавными указателями, эмотивами-«демонстративами», эмотивами-дейктиками, эмотивными

эгоцентрическими спецификаторами. Компоненты, составляющие содержание эмотивного указательного поля, представляют собой эмотивные дейктические единицы, принадлежащие ингерентному и адгереитному типам категоризации эмотивности, а также экспрессивности образно-усилительного характера, и выступающие как эмотивы-символы, эмотивы-образы и эмотивы-индексы.

Одним из параметров в характере расположения эмотивных указателей в пространстве демонстративного эмотивного поля служит бинарный принцип разделения дейктических значений эмотивных дейктиков на конвенциональные и неконвенциональные, изначальные и неизначальные. Термин неконвенциональноапь в рамках эмотивного дейксиса соотносится с эмотивным значением, созначением или обозначением в семантике вокабулы, которые определяют высказывание в границах эмоциональной сферы человека говорящего. Наличие эмотивности в основном компоненте (денотате) семантической структуры эмотивного указателя квалифицируется с позиции нековенциональной категории указания на эмоциональность как изначально неконвенционально-дейктическое значение. Неизначально дейктическое (в неконвенциональном понимании) значение, или изначально недейктическое значение, подразумевает эмотивность как созначение или обозначение/называние эмоций (в частности, в эмотивах-номинативах) с ингерентными и адгерентными свойствами в семантической структуре эмотивной вокабулы. При этом все эмотивные указатели имеют номинативно-интерпретирующие значения, в том числе в аффективной и/или коннотативной разновидностях,

согласно категоризации эмотивности с ингерентными и адгерентными свойствами, в языке и речевой реализации в соответствии с эмотивным значением.

Кроме того, среди репрезентантов эмотивного деиксиса есть типично неконвепционаяъные или выраженно некоивенциоиальные эмотивные шифтеры. К ним относятся неконвенционалыю эмотивно-дейктические единицы в широком понимании. Подобного рода квалификация эмотивных указателей широкого порядка обусловлена отсутствием «семантического сдвига» в двуединой сущности знака и наличием кодифицирующей комбинации - фактической смежности - в дуализме эмотивного знака с рядом определённых особенностей, отличающих данные знаки от традиционного понимания сущности содержания индексальных знаков. Здесь имеется в виду не только указание на соприсутствующие компоненты в высказывании, а особая дистрибуция в высказывании, его общая синтаксическая организация, что, впрочем, и номинирует указание на выражение эмоционального состояния homo sentiens и femina sentiens.

Важно корректно переключать семантико-синтаксические коды, которые предполагают фактическую смежность (S'+S2), относительную смежность (S7S2) и относительное сходство между signans и sigiiatum (S ~S2), в двуединой сущности эмотивного дейктического указателя. Данное переключение семиотических кодов позволяет дифференцировать эмотивные дейктические единицы на эмотнвы-символы, эмотивы-образы и эмотивы-индексы, согласно символичности, образности и индикативности в классической знаковой типологии Ч. С. Пирса.

Итак, репрезентантами эмотивов-символов являются максимальные экспрессивы-аффективы: междометия, эмоционально-оценочные прилагательные, лексические единицы со сниженной тональностью. Это единицы с изначально неконвенционально эмотивно-дейктическими значениями (S'/S2).

Поскольку в настоящей работе исследованию подвергаются способы и средства, указывающие на выражение эмоций; в речи, то «приращение» общей типологии языковых значений к знаковой системе эмотивов осуществляется в несколько ином видении (см. схе^ы №2 и №3) по сравнению с ранее представленными работами известный языковедов (например, лексико-семантические изыскания проф. J1.M. Васильева).

Схема№2

Сопряжение в речи общей типологии языковых значений со знаковой типологией Ч.С. Пирса

Номинативные Интерпретирующие Дейктические значения

значения значения

номинативно- номинативно- дейктическими

интерпретирующими интерпретирующими значениями

значениями значениями

Схема№3

Сопряжение в речи типологии эмотивных (модально-оценочных) значений со знаковой эмотивной системой

Аффективно-интерпретирующие значения

Эмотивы-симвопы: относительная смежность между означающим и означаемым знака (змотивы с ингерентными свойствами) междометия, эмоционально-оценочные прилагательные, лексические единицы со сниженной тональностью

Дейктические значения в широком понимании

Эмотивы-индексы: фактическая смежность между означающим и означаемым знака (эмотивы с ингерентными и адгерентными свойствами)

синтаксические и морфологические средства, интенсификаторы, ассоциативно-эмотивная лексика

Коннотативно-интерпретирующие значения

Эмотивы-образы: относительное сходство между означающим и означаемым знака (эмотивы с ингерентными свойствами) тропизированные средства, фразеологизмы и лексические единицы со сниженной тональностью

Так, междометия, согласно традиционному пониманию дейксиса, вряд ли могут квалифицироваться как эмотивы-символы и дифференцироваться с точки зрения характера лексического значения на

интерпретирующие и номинативные, так как и к тем и к другим значениям в первую очередь относят внутреннюю форму знаменательных частей речи. Тем не менее денотат семантики междометий эмотивен и оценочен, а также максимально экспрессивен, что позволяет им именоваться аффектишю-интерпретирующими с точки зрения эмотивпого лексико-семантичсского указательного поля. Кроме того, суть их содержания зиждется на относительной смежности между составляющими компонентами знака (означающим и означаемым) что шифруется в виде следующего семантического кода: Б'/З2. В целом в аффективах-междометмях указание на эмоциональность зафиксировано в языке, что позволяет квалифицировать их как эгоцентрические спецификаторы с изначально неконвенционально-дейктическими значениями в рамках неконвенционального эмотивного дейксиса.

В качестве примера рассмотрим словарную статью междометия Ух!, представленную в толковом словаре русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой: «.Употребляется' при высказывании, окрашенном каким-либо сильным чувством {восхищения, удивления и т. п.) [Толковый словарь русского языка 1984: 538]. Слово «употребляется» в дефиниции значения изучаемой лексической единицы слова позволяет квалифицировать междометие Ух! как знак с приписанным свойством, в то время как слова «восхищение» и «удивление» в толковании значения данного междометия указывают на эмоциональную окрашенность языкового знака Ух!. Таким образом, в двусторонней структуре рассматриваемого «демонстратива» Ух! установлен принцип относительной смежности между означающим Ух! (его графической фиксацией на письме) и означаемым знака (его смыслом, собственно эмоцией, подразумеваемой адресантом и воспринимаемой адресатом в сообщении).

В соответствии с трактовкой символа А.Ф. Лосевым и К. Бюлером, роль эмотивов-символов оправданно отводится междометиям, поскольку данные аффективы, номинируя эмоции в тексте, полностью выдают эмоциональное состояние говорящего. То же самое касается и других представителей аффективов, наполняющих текст эмоциями максимально экспрессивно.

Следует отметить значимость знаков-символов для работы всей семиотической системы [Лотман 1999], которая обусловлена смысловой и структурной самостоятельностью знаков-символов. Действительно, эмотнвы-символы (например, английские междометия ЛИ, ОЬ), как правило, легко вычленяются из семиотического окружения и столь же легко входят в новое текстовое окружение, окутывая его эмоциональной «дымкой», в отличие от эмотивов-нндексов, которые требуют соприсутствия

1 выделено автором - З.И.

определённых единиц с целью указания на них, по принципу указания пальцем на предмет. При этом индексальные знаки вряд ли самостоятельно, вне текстового окружения, имеют отношение к указанию на эмоции говорящего субъекта. В целом, денотат семантики эмотивов-символов уже предполагает указание на выражение эмоционального состояния говорящего, что делает эмотивы-символы «самодостаточными» эмотивными указателями, не требующими соприсутствующих компонентов в высказывании (подобно индексапьным знакам) или ссылок на некие образы, картинки (по аналогии с образными указателями).

Что касается эмоционально-оценочных прилагательных, то макрокомпонент семантики данных единиц, так же как и у междометий, имеет непосредственное отношение к максимальной экспрессивности. В этой связи рассмотрим словарные значения, посвященные эмоционально-оценочным прилагательным в авторитетных лексикографических источниках, например в английском толковом словаре издательства Macmillan: e.g. (1) gréai ("informai used for emphasizing the most important feature of something" («неформаль. подчеркивает важную особенность чего-либо») [MED: 622]); (2) awful ("used for emphasizing how unpleasant someone or something is") («используется для подчёркивания неприятности, исходящей от кого-либо или чего-либо») [MED 2002: 422]). Словарные толкования данных эмоционально-оценочных прилагательных доказывают присутствие эмотивности в одном из составляющих компонентов рассматриваемых знаков, а именно означаемом. При этом означающее этих языковых знаков не имеет относительного сходства с означаемым, подразумеваемой адресантом эмоцией. Кроме того, здесь не требуется обязательного соприсутствия какой-либо единицы с целью указания на неё, что характерно для индикативных знаков, а словосочетание used for emphasizing («используется для усиления, экспрессивности») в значении слова указывает на приписанное свойство в двусторонней сущности знака, что фиксируется семантическим кодом S'/S2. Таким образом, в эмоционально-оценочных прилагательных как эмотивах-дейктиках означающее, зафиксированное на письме, соотносится по принципу установленной смежности с означаемым, «духовной» стороной адъективных знаков; то есть эмоцией.

Однако адъективным эмотивам-символам, равно как и междометиям, присуща способность интенсифицировать указание на эмоциональность homo loquens посредством специфики синтагматического ряда в пределах высказывания. Это особенно важно для тех адъективных эгоцентрических спецификаторов, в словарном толковании которых отсутствует usedfor emphasizing («используется для усиления»), несмотря на представленные в словаре примеры, графически оформленные восклицательным знаком (например, см. wonderfuî в [MED: 1653]). В целом,

синтагматика, усиливающая указательность эмоционально-оценочных прилагательных, может быть реализована посредством соприсутствия нескольких адъективных эмотивных единиц, либо повторения одного н того же адъектива, либо соприсутствия адъективного эмотива-снмвола с единицей увеличительной экспрессивности в высказывании типа absolutely wonderful I.

Следующие «претенденты» на статус эмотивов-символов представляют собой лексические единицы со сниженной тональностью, поскольку отрицательный эмоциональный заряд данных единиц часто сосредоточен в денотативном компоненте лексического значения ненормативной лексики: stuff (informal nonsense (неформаль. ерунда, чепуха) [MED: 1427]): e.g. Oh, stuff, Maurice! Cheap-jack stuff. I'm surprised at you! (Johnson, 135).

Междометия, эмоционально-оценочные прилагательные и единицы со сниженной тональностью не имеют никакого отношения к номинации, ибо они не называют обозначаемое, а только выражают отношение говорящего к нему с помощью аффективно-интерпретирующего значения, коррелируемого с максимальной экспрессивностью в речевой реализации [Исхакова 2011]. Кроме того, они не указывают на соприсутствующие объекты, тем самым не обладают фактической смежностью с явлением или объектом, подразумеваемыми адресантом. Важная особенность данных эмотивных эгоцентрических спецификаторов - это изначальное присутствие в них дейктического значения с точки зрения неконвенционального понимания категории указания. Всё это обусловливает символичность как приписанное свойство в содержании аффективных знаков.

Эмотивы-индексы включают несколько групп лексических единиц. Так, к ним относятся: 1) коннотативы, предусматривающие осмысление экспрессивно-эмотивного значения слова посредством «внешней формы» -индекса - экспрессивных формообразующих и словообразовательных аффиксов усилительного свойства; дейктические значения данных эмотивных единиц характеризуются одновременно изначальной конвенциональностью, согласно функции полуиндексов морфологической производности в конвенциональном дейксисе, и неконйенциональной неизначальностью с точки зрения эмотивного дейксиса; 2)j коннотативы, предусматривающие осмысление экспрессивно-эмотивного значения слова посредством увеличительной экспрессивности в семантической структуре слова, не обладающие метафорическим переносом или каким-либо внешним признаком эмотивности, а обладающие прочной синтаксической связью и абстрактным значением; согласно традиционному пониманию дейксиса; данные эмотивные знаки обладают неконвенциональными изначально недейктическими значениями; 3) единицы ассоциативно-эмоТивной лексики с усилительной экспрессивностью, где указательное местоимение Я

выполняет значимую деистическую функцию; неконвенциональные изначально недейктические значения данных эмотивных указателей усиливаются конвенциональным изначально дейктическим значением местоимения 3) синтактико-стилистические средства вербализации эмоций - представители абстрактного вида знаков в различных средствах коммуникативного аспекта высказывания; это репрезентанты изначально неденктнческих значений с высокой степенью выраженной неконвенциональности, или эмотивные индексы широкого порядка. Семиотический код, декодирующий данные эмотивные дейктические единицы, может быть представлен как S'+ S2, где отмечена фактическая смежность между означающим и означаемым в двуединой сущности языкового знака.

В целом эмотивы-индексы - это эмотивные единицы, обладающие изначально кедейктическими значениями в неконвенциональном понимании, иногда усиленные дейктнческими значениями «традиционных» дейктнков типа указательного местоимения Я. При этом дейктические единицы широкого порядка - это типичные представители неконвенционального эмотивного дейксиса, поистине, «демонстративы» с некопвет/ионапьно-яепктческкми значениями.

Важно подчеркнуть, что экспрессивные формообразующие и словообразовательные аффиксы успешно «работают» как эмотивные индексы в адъективной лексике. Анализ работ по стилистике английского языка (см. работы И.В. Арнольд) подтверждают такую репрезентативную функцию морфологических средств языка. В частности, к ним относятся формообразующий суффикс -est, словообразовательный префикс гт- и уничижительный аффиксA.: e.g. pleasantest, handsomest, unkind, ungrateful, foolish.

Однако без соприсутствия основы лексической единицы рассматриваемые аффиксы вряд ли «срабатывают» как индикативные знаки. Как правило, экспрессивные формообразующие или словообразующие аффиксы -представляют собой неотъемлемую часть в морфологической структуре эмотивного слова. Это позволяет именовать их полуиндексами, по аналогии с «традиционными» полузнаками. Например, в единице handsomest наблюдается фактическая смежность между означающим, handsomest, фиксацией знака на письме, и означаемым handsomest, в котором -asi усиливает значение прилагательного handsome, подчёркивая тем самым высокую степень качества в данной лексической единице.

Коннотативы с увеличительной экспрессивностью, также как и морфологические средства эмотивности, соответствуют статусу индексов в семиотической системе эмотивности. Устойчивая синтаксическая связь усилителей-интенсификаторов со знаменательными частями речи служит предпосылкой реализации функции идикативных знаков в речи homo

sentiens и femina sentierts. В английском языке, например, это наречия absolutely, terribly, extremely, awfully, veiy, которые индексируют значения имен прилагательных [Alexander 1997: 139], в том числе эмоционально-оценочных прилагательных, выполняющих в данном исследовании роль эмотивов-символов.

Следующим типом репрезентантов эмотивов-индексов в предлагаемой типологии являются единицы ассоциативно-эмотивной лексики. Данные единицы рассматриваются вместе с важной дейктической единицей, например в русском языке с местоимением Я\ я люблю, я ненавижу, что усиливает, по принципу указания пальцем на предмет, номинативное значение эмотивов любить, ненавидеть, презирать, обожать и т.д., тем самым составляя суть означаемого в знаке как эмотива-номинатива. Следовательно, двусторонняя сущность знаков-индексов как единиц ассоциативно-эмотивной лексики выглядит следующим образом: я люблю есть означающее, материальная сущность знака, в то время как означаемое - это весьма эгоцентрическая спецификация эмоций адресанта. Таким образом, между составляющими компонентами знака присутствует фактическая, фиксированная смежность. Сочетание общепризнанных дейктиков, таких как Я в русском языке или I в английском языке, с единицами эмотивно-номинативной лексики позволяет именовать последние как эмотивы-индексы. Отсюда можно заключить, что традиционный дейктик - указательное местоимение первого лица и единственного числа - индексирует степень указательности «демонстративов» в неконвенциональном эмотивном дейксисе.

Значимыми представителями в группе эмотивов-индексов являются синтактико-стилистические средства вербализации эмоций, другими словами, знаки эмотивности в широком понимании. Они выполняют указательную функцию так же, как и другие представители эмотивов-индексов, - по принципу жеста, указывающего пальцем па предмет, но посредством «нарушения» синтаксиса в тексте. Например, «демонстрация» эмоциональности синтактико-стилистических конструкций в высказывании реализуется через повторения единиц, инверсии, обособления и т.д. Это типично неконвенционально-дейктические эмотивиые ¡знаки, или выраженно неконвенционально-эмотивные индексы. Их репрезентативная функция вряд ли полностью соотносима с функцией таких неконвенционально-эмотивных знаков как усилителей-интенсификаторов, выполняющих роль эмотивных индикативных «демонстративов», не нарушающих, как правило, синтагматический ряд в пределах высказывания, а усиливающих соприсутствующую адъективную лексику jno принципу конвенциональных индексов, а именно по принципу жеста, Указывающего пальцем на предмет; или эмотивами-индексами морфологического характера, которые, по аналогии с конвенциональными шлуиндексамн,

указывают на производную основу; или ассоциативно-номинативными эмотивами-индексами, суть которых зиждется на соприсутствии конвенционального указателя Я. Таким образом, синтактико-стилистические средства эмотивности основаны - прежде всего - на дистрибуции единиц высказывания. Содержание означаемого в синтактико-стилистических конструкциях определяется с помощью указания на необычное размещение элементов в высказывании. Для примера рассмотрим диалог из рассказа конца прошлого столетия «Телефон доверия» А. Инина:

И снова женщина. Вся какая-то нервная и порывистая:

- Але! Але, але! Телефон доверия? Доверия или нет?

- Доверия, доверия, - успокоил её Козлов. - И если у вас есть

немного времени...

- У меня времени много! - перебила она. - Очень много никому не

нужного времени! (Инин,424).

Повтор Але, Але, подхват немного времени... У меня времени много!, а также нарастание У меня времени много! Очень много никому не нужного времени! выдают раздражительность и вспыльчивость позвонившей женщины. По-видимому, если не принимать во внимание синтаксические нарушения в рамках данных единиц, не обращать внимания на синтактико-стилистическое оформление высказывания, то рассматриваемые сочетания единиц представляют собой только означающее, некие конструкции, «материальные оболочки», лишённые всякого смысла. В то время как с учётом синтагматических нарушений, их значимости в экспрессивно-эмотивном оформлении высказывания [Долинин 1978] выражается суть означаемого индикативных знаков как синтаксических конструкций - опосредованная через сознание адресанта эмоция.

Однако указание на эмоциональность говорящего может быть распредмечена посредством эмотивных индексальных знаков широкого порядка, в которых присутствуют компоненты, принадлежащие и конвенциональному типу дейксиса. Здесь имеются в виду синтактико-стилнстические конструкции типа полисиндетона, сущность которого зиждется на повторении служебных единиц в пределах высказывания, или литоты, основанной на нетрадиционном для английской грамматики синтаксическом «столкновении» отрицательной частицы и отрицательного префикса в вокабуле. Следовательно, не исключено, что указание, транслируемое эмотивами-индексами в широком понимании, может быть отчасти обусловлено дейктическими значениями конвенциональных эгоцентрических спецификаторов.

И, наконец, эмотивы-образы составляют коннотативы с ассоциативно-образным переосмыслением значения слова (словосочетания) в виде различных тропов или фразеологизмов, их кодирует и декодирует

устойчирая связь в дуализме знака S'=S\ что предполагает относительное сходство между формой и содержанием в структуре эмотивного указателя. Данные «демонстративы» суть эмотивные единицы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями, в соответствие с характерной для них вторичной функцией номинации, являющейся бесспорным проявлением коннотативности и образной экспрессивности. В примере из романа А. Мэрдок «Замок на песке»: Rain: It's useless. Мог... What am I doing in your life? I've often wondered this , you know, only I never told my doubts. You are a growing tree. I am only a bird. You cannot break your roots and fly away with me (Murdoch 75, 195) с помощью образных средств героиня выражает любовь и сожаление. В семантической структуре эмотивов-дейктиков выявляется конкретность значения, поскольку эмоции выражаются посредством номинаций, например, a growing tree, only a bird, break your roots. Для того чтобы выразить свою несчастную любовь молодая женщина представляет образы: растущее дерево - это её любимый, птичка -это сама героиня и т.д. Такое переосмысление значений лексических единиц в высказывании способствует вербализации эмоций адресантом. Таким образом, данные лексико-выразительные средства эмотив кости построены на относительном сходстве между тем, что называется, а также письменно фиксируется - a growing tree, a bird, your roots, и тем, что подразумевается, переосмысливается самой говорящей.

В целом в центральной части эмотивно-дейктического поля расположены: 1) эмотивы-символы с неконвенциональными изначально дейктическими значениями, например междометия и эмоционально-оценочные прилагательные; 2) эмотивьт-индексы с неконвенциональными изначально недейктическими значениями (например усилители-интенсификаторы), в том числе с неконвенциональными изначально недейктическими значениями, выступающими вкупе с фактором усилительности, производным репрезентантом конвенциональной категории указания (например номинативы-эмотивы, интенсифицируемые указательным местоимением); 3) эмотивы-индексы с типично неконвенциональными изначально недейктическими значениями, в частности, синтакгико-стилистические конструкции. Все эти эмотивы-дейктики имеют абстрактные значения в семантической структурации, согласно аффективно-коннотативно и ассоциативно (имеется в виду ассоциативно-эмотивная лексика) интерпретирующим значениям, направленным на проявление эмотивности и экспрессивности усилительного характера. Периферийную часть указательного эмотивного поля составляют эмотивы-образы с ингерентными свойствами и конкретным значением, или эмотивы с неконвенциональными неизначально эмотивно-дейктическими значениями и с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями в соответствии с их образной

эмотивностыо и экспрессивностью (например тропизированные средства вербализации эмоциональности).

Следует признать шифтерность и ситуативность эмотивов-знаков, характерных для семиотических систем всех языков: как естественного языка, так и формализованных языков в целом. Тем не менее с точки зрения проведения лингвосемиотического анализа вариантных типов эмотивного дейктического поля представляется целесообразным использование устоявшейся таксономической матрицы, но с учётом данных особенностей дейктических значений языковых знаков, - согласно классической классификации Ч. С. Пирса. Это позволяет чётко структурировать пространство инвариантного эмотивного дейктического поля с совокупностью дейктических эмотивных единиц - эмотивами-символами, эмотивами-образами и эмотивами-индексами.

Если, согласно теории конкретной референции суммировать все типы отношений, существующие в семантике эмотивного эгоцентрического спецификатора, а именно эмотивном значении/созначении или обозначении, конкретности/абстрактности дейктического значения,

изначально/неизначально деиктическом значении, материализованном в размещении репрезентантов эмотивного дейксиса в пространстве эмотивно-указательного поля, то получим так называемую смыслопорождающую информацию эмотивного «демонстратива». При этом под дешифруемым содержанием эмотивной дейктическои единицы подразумевается прежде всего культурнообусловленная информация эмотивного знака.

Вторая глава «Декодирование эмоций в культурно-языковом пространстве тендера» посвящена проблематике распредмечивания вербализованных эмоций в свете теории лингвокультурного кодирования и раскрытию роли тендера в языковом конструировании.

Лингвокультурное кодирование осуществяется на основе понимания смыслового содержания языкового знака. Необходимо подчеркнуть особенности понимания смыслового содержания эмотивного указателя. Это смысл эгоцентрического свойства, или личностный смысл, связанный с индивидуальным толкованием значения слова, возникающим в эмоционально-окрашенной речи и выражающим указание на эмоциональность говорящего. При этом он является производным от позиции homo sentiens и femina sentiens в данном социуме и в данное время. В свою очередь, такая трактовка смысла эмотивного указателя подводит к его пониманию как смыслового пространства, поскольку смысловое пространство эмотивной вокабулы предполагает сосуществование разновекторных коннотаций, транслирующих целый спектр эмоциональных переживаний (а их, как известно, не счесть) homo sentiens и femina sentiens, направленных на факт культуры и факт языка. Соответственно изучение смыслового содержания эмотивного «демонстратива» может быть

реализовано только с позиции двустороннего характера, а именно - с участием языка и культуры.

В этой связи важно подчеркнуть, что неразложимым работающим механизмом — единицей семиозиса — следует считать не отдельный язык, а всё присущее данной культуре семиотическое пространство, называемое семиосферой. Иными словами, под семиосферой подразумевается единое культурно-языковое пространство. Смыслопорождающая информация эмотивного указателя распредмечивается кодами культуры, усваиваемыми данным сообществом в данное время. Одну из значительных смысловых нагрузок в культурно-языковом пространстве несёт культурный эмоциональный код, поскольку он соотносится с выбором допустимого/недопустимого эмоционального поведения на уровне разных семиотических кодов, включая язык.

Ученые-языковеды подчеркивают матричную природу кодирования. Код культуры можно представить как «сетку», которую культура «набрасывает» на окружающий мир, категоризует, структурирует и оценивает его [Красных 2003]. Для лпнгвокультурологнческих семиотических исследований важно проследить способы взаимодействия «сетки» и «решётки» в ситуации «знак-в-знаке», в которой первый знак -это некая идея, или культурнообусловленный смысл (то есть «сетка»), а второй знак является вербальным воплощением данной. культуроносной идеи (то есть «решётка») [Иванова, Чанышева 2010: 282].

Важно отметить значительное влияние кодирующей структуры знаковых систем языкового пространства на семиотические модели культурного пространства. Поэтому в основу классификации кодов культурной семиосферы а ргюп можно положить их отношение к знаку и, прежде всего, к сущности языкового знака. В свете вышесказанного представляется необходимым установление дифференциации культурного кода и лингвокультурного кода, в частности эмоционального и эмотивного кодов соответственно.

В этой связи прежде всего необходимо подчеркнуть, что семиотический код как константная составляющая двуединой сущности эмотивного знака может рассматриваться в качестве лингвокультурного эмотивного кода. В свою очередь, лннгвокуяьтурный эмотивный код может рассматриваться в широком и узком смыслах.

Лингвокультурный эмотивный код как система культурно-языковых соответствий (или кулыпурно-эмотивных соответствий), обусловленных эмоциональной установкой, эмоциональным настроем и эмоциональным стилем представителей лингвокультурного сообщества, есть лингвокультурный эмотивный код широкого порядка. Здесь ситуация «знак-в-знаке» распредмечивается следующим образом: «сетка» - это культурнообусловленное представление, касающееся

допустивого/недопустимого эмоционального поведения в данном социуме, а в роли «решётки» выступают эмоционально-окрашенные знаки языка как вербальные воплощения данного смысла, регламентируемого лингвокультурным сообществом. При этом лингвокультурный эмотивный код, декодирующий двуединую сущность эмотивного знака, представляющего собой щтътурпо-языковое соответствие (или кулыпурно-эмотивное соответствие) в высказывании homo sentiens и femina sentiens, есть лингвокультурный эмотивный код в узком понимании. Лингвокультурный код узкого порядка выступает в качестве подсистемы лингвокультурного кода в широком понимании. Тем не менее, он сохраняет основной принцип структурации лингвокультурного кода широкого порядка, а именно ситуацию «знак-в-знаке». Так, в роли идейности, или культурнообусловленного смысла, выступает бинарная позиция между означающим и означаемым в эмотивном знаке (напомним, что в рамках данной работы это приписанная смежность в эмотивах-символах, фактическая смежность в эмотивах-индексах и относительное сходство в эмотивах-образах). Функцию «решётки», как и в случае с лингвокультурным эмотнвным кодом широкого порядка, выполняет вербальное воплощение смысла эмотивного знака. Корреляция между лингокультурным кодом в широком смысле и лингвокультурным кодом в узком понимании видится аналогичной дихотомии кода культуры-1 и кода культуры-2 (по логико-философскому принципу от общего к частному или от частного к общему), соответственно.

Рассмотрим пример использования эмотивного кода узкого и широкого порядка в эмоционально-окрашенном высказывании: Shut up (Br. Е impolite an offensive way of telling someone to stop talking (неформаль. обидная форма обращения к кому-либо с просьбой прекратить разговаривать) [MED: 1322]), Plym! I can't stand any more (Johnson 1961: 261). В эмотивном символе shut up означающее shut up связано в соответствие с кодифицирующей комбинацией - установленной смежности - с означаемым знака, его эмоциональной сущностью, а именно с эмоцией негодования, выраженной адресантом в данном сообщении, что позволяет шифровать двустороннюю сущность знака посредством эмотивного кода в узком смысле S'/SJ, где S1 есть означающее, S2 - означаемое, а графический символ / указывает на приписанную смежность между содержанием и формой знака. При этом эмотивный код широкого порядка, равно как и одноимённый код в узком понимании, есть лингво-культурно-языковое соответствие shut пр. Однако если эмотивный код в узком понимании транслирует культурную информацию посредством устойчивой связи между содержанием и формой языкового знака, то культурная обусловленность эмотивного кода широкого порядка заключается в допустимости

использования данной лексической единицы в эмоциональной речи жительницы страны туманного Альбиона прошлого столетия.

Отсюда можно сделать вывод, что лингвокультурный эмотивный код узкого порядка выступает в качестве подсистемы лингвокультурного эмотивного кода в широком понимании, ибо специфику содержания лингво-культурно-эмотивных соответствий, а именно их символичность, индикативность или образность, определяет репертуар эмотивного кода узкого порядка. Соответственно кодифицирующие комбинации между означающим и означаемым в семантической структуре эмотивного знака вряд ли лишены культурно-значимой информации. Всё это обусловлено -прежде всего - статусом естественного языка, выполняющего значимую роль основного «вращающегося колеса» в едином культурно-языковом пространстве [Лотман 1999].

В целом, сходство, а отсюда и трудность толкования лингвокультурных эмотивных кодов широкого и узкого порядка заключается в одинаковой графически зафиксированной языковой номинации. Что же касается различия между данными методологическими инструментами, то оно, по-видимому, основано на сущности культурной информации, транслируемой эмотивной вокабулой, а именно между культурно-обусловленным характером дуализма эмотивного знака и культурно-обусловленными особенностями эмоциональной речевой коммуникации в определённом социуме, которые и определяют выбор эмотивной лексики говорящим субъектом.

Отсюда можно заключить, что эмотивный дейксис выступает как система элементов с кодирующим и декодирующим его семиотическим лингвокультурным кодом в узком смысле (лкк 2'). Данная эмотивно-дейктическая система, манифестантом которого является лкк 2', декодирует лингвокультурный эмотивный код широкого порядка (лкк 2). Содержание лингвокультурного эмотивного кода в широком и узком смыслах (лкк 2 и лкк 2') обусловлено эмоциональным кодом, выполняющим значимую роль культурного кода-1 (лкк 1) в единой семиосфере.

Причины тесной корреляции между культурными кодами и лингвокультурными кодами обусловлены существованием «симбиоза» культурного пространства и языкового пространства; в| переплетении семиотических моделей семиосферы. Таким образом, культурно-языковое пространство следует признать как некое обширное пространство с рядом семиотических кодов, дешифрующих культурно-языковые семиотические системы как западных и восточных культур, так и возрастных, профессиональных, тендерных и других субкультур.

Следует подчеркнуть правомочность использования атрибута лингвокультурный в отношении кодифицирующих комбинаций в структуре эмотивных знаков. Во-первых, это согласуется с пониманием языка как

основного организующего стержня в культурном пространстве. Во-вторых, это соответствует сложной структурацип культурного эмоционального кода, состоящего из нескольких кодирующих систем, что характерно для семиотических систем единой семиосферы в целом, порождающей все новые и новые неконвенциональные и конвенциональные семиотические модели. В-третьих, если заглянуть глубже в сущность кодифицирующих комбинаций с точки зрения их культуроносности, то можно установить разного рода движения. Иными словами, относительная смежность, фактическая смежность и относительное сходство не всегда выявляются в чистом виде, часто наблюдаются смешанные типы устойчивой связи, включающие как семантическое углубление (тропизированшое переосмысление основного значения лексической единицы) знаков, так и их синтагматические связи в высказывании. При этом представители определённого лингвокультурного сообщества используют свои специфические кодифицирующие комбинации, отвечающие за специфику содержания эмотивного знака, что отражается в определённом культурнообусловленном перечне эмотивов в дейксисе. Необходимость обращения к идеям или положениям лингвокультурологии обусловлена пониманием того, что использование кодифицирующих комбинаций без учёта их культуроносности ведёт к редукционистскому подходу в изучении языковых явлений. При этом в силу неконвенциональной разновидности эмотивного указательного поля подробная рубрикация типов рассматриваемого неконвенционального эмотивного дейктического поля только послужит достоверности результатов, полученных в ходе лингвокультурологического по своей направленности исследования, нацеленного на выявление сущности содержания пространства инвариантного эмотивного дейктического поля. Следовательно, целесообразно установить межъязыковую и внутриязыковую эквивалентность в изучаемом языковом материале, с тем чтобы определить особенность структуры инвариантного эмотивного дейктического поля Ьото вепйепв и Гетта БепйепБ (в английском и французском языках).

В этой связи целесообразно обратиться к достижениям в области современной лингвистической гедерологии на предмет выявления её роли в конструировании лингвосемиотического знания. Так, на современном этапе развития лингвистической гендерологии взаимодействие семантики пространства культуры и смыслового пространства языка фиксируются в концептах культуры, понимаемых как микромодели культуры. В рамках данной работы мужественность и женственность есть эмоциональные микромодели культуры. Исследование данных эмоциональных микромоделей культуры непосредственно предполагает кодирование и декодирование тендерной стереотипкзации. При этом тендерные стереотипы представляют собой культурные источники категоризации

культурного пространства. Вследствие этого они являются манифестантами мужского и женского типов лингвокулыпурного кода. Тендерная стереотипнзация позволяет декодировать посредством лингвокультурного эмотивного кода микромодели культуры «мужественность» и «женственность» в художественном тексте.

В свою очередь, текст как продукт дискурса является своеобразной проекцией культурного пространства. Текст есть поистине лингвистический феномен, который несёт на себе печать генерирующего его лингвокультурного кода, понимаемого как система культурно-языковых соответствий, обслуживающих коммуникативные потребности членов ЛКС (лингвокультурного сообщества) [Иванова, Чанышева 2010]. При этом лингвокультурный анализ женских и мужских текстов позволяет выйти на ликгвокультурный семиотический код в узком смысле, посредством которого могут кодироваться и декодироваться вариантные тины неконвенционального эмотивного дейктического поля.

Во втором разделе «Установление эмотивного дейктического ноля как возможного tertium comparationis» в главе 111 «Значимые репрезентанты эмотивно-указателыюго поля» представлены результаты лингвосемиотического анализа эмотивных эгоцентрических спецификаторов, порождённых homo sentiens и femina sentiens, на материале английской и французской лингвокультур. Полученные данные экстраполируются на содержательный компонент инвариантного неконвенционального эмотивного дейктического поля как возможной эпистемологической универсалии, именуемой tertium comparationis. При этом поле как базисная психологическая единица мышления допускает априорность своего существования. В свою очередь, априорная сущность поля как важной методологической единицы позволяет использовать следующие универсальные категории эмотивного дейктического поля в ходе проведения лингвосемиотического исследования: семиотический код, классификацию эмотивных знаков, конкретность и абстрактность семантики дейктиков, обусловленные парадигматическими и синтагматическими связями эмотивных указателей, изначальность/неизначальность и конвенциональность/неконвенциональность дейктических значений, подвижность, ситуативность эмотивных знаков, а также основные составляющие пространства демонстративного поля; его центральную и периферийную части.

Построение инвариантного неконвенционального эмотивного дейктического поля осуществляется посредством структурирования вариантных типов эмотивного указательного поля. В свою очередь, структурация каждого из его вариантных типов базируется на результатах анализа употребительности эмотивных знаков в эмоционально-окрашенной женской и мужской письменной речи в английском и французском языках,

то есть в целом структурируется четыре типа вариантного эмотивного дейктического поля homo sentiens и femina sentiens; два англоязычных и два франкоязычных.

Следует подчеркнуть, что вопрос методологического свойства является краеугольным' камнем в ходе исследования лингвокультурологического (в частности, гендернообусловленного изыскания), семиотического и сопоставительного направления с учётом использования неконвеищюнальных инструментов типа эмотивного дейктического поля, эмотивов-образов, эмотивов-символов и эмотивов-индексов, а также лингвокультурного эмотивного семиотического кода в узком смысле. В этой связи методика исследования мужских и женских эмотивных дейктаков может включать несколько шагов (слово «шаг», вслед за проф. Г. Г. Молчановой [Молчанова 2007], используется для обозначения каждого из этапов лингвистического анализа).

Так, методом сплошной выборки отбираются отрывки из художественных произведений, причём «женские отрывки» - из произведений писателей-женщин, «мужские отрывки» - из произведений писателей- мужчин. Общая численность «женских отрывков» составила 778 единиц (341 англоязычных и 437 франкоязычных текстов) и «мужских отрывков» - 517 (297 англоязычных и 220 франкоязычных текстов). Таким образом, единицей исследования является текст, представляющий собой высказывания авторов-женщин или женских персонажей, а также авторов-мужчин или мужских персонажей, зафиксированные в художественных произведениях, то есть под текстом мыслится любое высказывание (или последовательность высказываний), принадлежащее одному участнику коммуникации и выраженное графически в виде совокупности предложений. Для исследования выбраны те высказывания, в которых эмоциональная составляющая играет роль доминанты в определении речевого поведения индивида. Критериями отбора послужили: 1) наличие в дискурсе аффективов (e.g.: (1) Mrs.Bennet: Ah, sir, I do indeed. It is a grievous affair to my poor girls, you must confess. Not that I mean to find fault with you, for such things I know are all chance in this world... (Austen J. 1961; 81). (2) Thank Heaven! When I saw them carry you in, I felt quite sick; I thought that you were done for (Haggard 1972; 145). (3) Oh! dans ma famille, on va loin; ainsi, moi.je sitis sfir qua moins d 'accident je mottrrais tres vieux (Maupassant 1974; 65). (4) Madeleine; Oh! oh!... tu n 'es pas si bete que je croyais, toi, car lu es serviable, et celui qui a bon cceur n'est jamais sot (Sand 1978; 25))\ 2) лексическое описание эмоциональной кинесики, фонации и просодии (e.g.: (!) "I didn't", she cried recovering her speech. "1 did nothing deliberately. Well, go, if you please - get away..." (Bronte E. 1963; 8). (2) "Well, young feller", said Michael heartly, rubbing his hands, «do you know what I hear about you? I hear that you're compromising my wife» (Maugham 1997; 175). (3) "Madame Krafft?

Qu'est-ce que tu lui veux, à madame Krafft?" - continua le domestique, en appuyant ironiquement sur le mot: madame... (Rolland 1957; 76). (4) Mais il faut que tu prennes de vacances! Tu as absolument besoin de repos! s'écria Vanina impétueusement. Tu ne vas pas me faire croire qu'on a besoin de toi ci Sacy tout l'été!... (Mallet-Joris F. 1985; 284-285))-, 3) использование текстовых графических знаков: восклицательный знак, особенности шрифта (например курсив), а также другие графические знаки (например, тире или многоточие, часто указывающие на эмоциональные паузы) [Арнольд 1990: 228] и т.д.

Данное исследование предполагает распределение «женских» эмотивных текстов в соответствие с временным фактором: тексты XIX в. и XX в. Периодизация «женского» материала в рамках XX века обусловлена таким экстралингвистическим фактором, как феминистское движение, которое пережило свою первую волну в начале и вторую волну во второй половине XX века. Предполагается, что феминизм должен был непосредственно оказать влияние не только на общую культуру европейского социума, но также и на речевое поведение женщин, поэтому представляется возможным разделение английских «женских» текстов на тексты 20-40-х гг. XX века и на тексты 50-60-х гг. XX века. При этом в протестантской части Европы феминизм получил значительно большее развитие, нежели в южной (католической) части [Водопьянова 2000], что позволяет говорить о более поздней периодизации женского франкоязычного материала, в котором тексты делятся соответственно на тексты 50-х гг. и тексты 60-70-х гг. XX века.

Необходимо отметить, что в связи со сплошным характером выборки объём анализируемых текстов неодинаков. В частности, английский материал составляют 160 «женских» текстов XIX в., 82 - 20-40-х гг. XX в.. 99 _ 50-60-х гг. XX в.. Французский материал соответственно представлен 62 «женскими» текстами XIX в., 22 текстами 50-х гг. XX в. и 354 текстами 60-70-х гг. XX в. Однако несмотря на небольшую представленность французских текстов XIX в. и 50-х гг. XX в., объём этих текстов достаточно большой. Например, среди французских «женских» текстов XIX в. имеется отрывок, включающий более 400 языковых единиц, а среди текстов XX века - отрывок объёмом в 130 языковых единиц.

Специфика социальных явлений обусловила различия и «мужской части» эмпирического материала текстов XX предположить, что феминизм, повлёкший за собой измене речевом поведении, не затронул немедленно и в такой же с речевое поведение. В целом англоязычный «мужской» мате{ 292 текста XIX в. и 111 текстов XX в., в то время как «мужской» материал - 120 текстов XIX в., 100 текстов XX небольшую представленность франкоязычных текстов XIX

з периодизации века. Логично ния в женском гепени мужское иал составляют франкоязычный в. Несмотря на в., объём этих

текстов впечатляет. Например, среди французских текстов XIX в. имеются отрывки, включающие более 100 языковых единиц.

В целом процесс сопоставительного анализа можно разделить на три этапа. Первый этап посвящён определению внутриязыковых сходств и различий на материале английского языка и установлению вариантных англоязычных типов эмотивного указательного поля: указательного поля 1юто БспНепз и указательного поля Гетта эепНепз. Второй этап связан с установлением внутриязыковых сходств и различий во французском языке, что подразумевает определение сущности содержания каждого из вариантных типов франкоязычного эмотивного дейктического поля. На третьем этапе на основе полученных результатов предшествующих первого и второго этапов анализа сопоставляемого языкового материала (см. таблицу № 1) устанавливаются межъязыковые универсалии и уникалии в той области, которая касается эмотивных англоязычных и франкоязычных «женских» и «мужских» текстов на предмет построения инвариантного эмотивно - указательного поля. В таблице №1 представлены этапы дискурсного лингвосемиотического анализа.

Табл. 1

Этапы тендерного дискурсного анализа (на материале эмотивных текстов homo sentiens и femina sentiens в английском и французском языках)

I этап Внутриязыковые сходства и различия (письменная речь английских мужчин и женщин); установление вариантных англоязычных типов эмотивного дейктического поля для femina sentiens и homo seniens II этап Внутриязыковые сходства и различия (письменная речь французских мужчин и женщин); установление вариантных франкоязычных типов эмотивного дейктического поля для femina sentiens и homo seniens III этап Стык межъязыковых сходств и разл!гчий (письменная речь английских мужчин и женщин; письменная речь французских мужчин и женщин); установление инвариантного эмотивно-дейктического поля как возможной метаязыковой универсалии дейктической природы

Критерии анализа языкового материала: 1) типология эмотивных дейктических номинаций вкупе с репертуаром лннгвокультурных эмотивных семиотических кодов в узком смысле; 2) частотность использования эмотивных эгоцентриков; 3) изменение этой частотности в диахронном плане; 4) характер подвижности эмотивных знаков; 4) типология структурацнй вариантных типов эмотивного

дейктнческого поля, указательного поля Homo

Необходимо определить

соотношение сходств или различий на предмет установления вариантных типов указательного поля Homo sentiens и Femina sentiens;

степень

внутриязыковой эквивалетности в вариантных типах демонстративного поля

англоязычные сходства <. > или = англоязычные различия—^вариантное дейктическое поле homo sentiens и femina sentiens

Необходимо определить

соотношение сходств или различий на предмет установления вариантных типов указательного поля Homo sentiens и Femina sentiens;

выявление степени внутриязыковой эквивалентности в вариантных типах демонстративного поля

франкоязычные сходства <. > или

франкоязычные различия —>вариантное дейктическое поле homo sentiens и femina sentiens

5еп11епз и Ретша БепНепз Необходимо определить совпадения или различия между внутриязыковыми универсалиями и

различиями в английском и французском языках; степень межъязыковой эквивалентности в

сопоставляемых вариантных полях в английском и

французском языках; содержание инвариантного некоивенционального эмотивно-дейктического поля

(англоязычные сходства <, > или = англоязычные различия) = или # (франкоязы чные сходства <, > или = франкоязычные различия) —►

инвариантное указательное эмотнвное поле

Третья глава преимущественно посвящена эмотнвам-символам (междометиям, эмоционально-оценочным прилагательным, единицам лексики со сниженной тональностью) с изначально дейктнческими значениями как значимым репрезентантам эмотивно-дейктичеркого поля.

Динамика использования междометий как эмотиврв-символов с изначально неконвенционально-дейктическими значениями I на материале английских (женских и мужских текстов) и французских (женских и мужских текстов) представлена в таблицах № № 2, 3, 4, 5. |

Табл. 2

Использование междометий в роли эмотивов-символов с изначально неконвенционально-дейктическими значениями в англоязычном женском тексте, %

№ п/п Эмотнвы-символы с изначально пекоивеациоиальио- денктнческнмн значениями XIX в. (а б с/%) 20-40-е гг. XX в. (абс/%) 50-60-е гг. XX в. (абс/%)

1. Ah 1.3 1.2 2

1 Alas 0.6 - -

3. Bless те 1.9 - -

4. Damn - 1.2 2

5. Dear me 1.3 - 2

6. GodfOh God) 0.6 17 -

7. Heavens 1.9 1.2 2

8. Hush 0.6 - -

9. Indeed 0.6 - 1

10. Oh 17 18 20

11. Oh dear 1.9 1.2 1

12. Oh, Lord 1.3 - -

13. Poor 2.5 3.7 -

14. Push 1.3 -

15. Well 0.6 1.2 5

Всего "160/33% 82/44.7% 99 / 35%

а общее количество высказываний в анализируемой выборке текстов.

Табл. 3

Использование междометий в роли эмотивов-символов с изначально неконвенциональко-дейктическими значениями в англоязычном мужском тексте, %

№ п/п Эмотнвы-символы с изначально нсконвенционалыю-денктическимн значениям« XIX в. (абс/%) XX в. (абс/%)

1. Ah 2.7 0.9

2. Alas 0.7 -

3. Bless voit 0.3 -

4. Damn (Damn it, etc.) 0.3 13.5

5. Eh 1 -

6. God (My god, etc.) 0.7 5.4

7. Goodness knows 0.3 -

8. Heavens (Great heavens, etc.) 2.1 0.9

9. H'm 1.4 -

10. Lord (Lord knows, etc.) 0.3 1.8

11. 0 2.1 -

12. Oh 5 32

13. Pah 0.3 -

14. Poor 0.7 1.8

15. Urn 0.3 -

16. Well 3 0.9

Bcero 292/21.2% 111/57.2%

Табл. 4

Использование междометий в роли эмотивов-символов с изначально неконвенционально-дейктнческими значениями во франкоязычном женском тексте, %

№ 3MOTHBbI-CllMBOJlbl c XIX в. 50-e rr. 60-70-e п. XX в.

n/n iniiasajibiio XX u. (абс/%)

ueKOHBeimiiOHajibHO- (абс/%) (абс/%)

AeiiKTJiHecKHMit

3iiaHemiHMH

1. Ah 9.7 27.3 5.6

2. Ah bien, ça - - 0.3

3. Ah, bon - - 0.6

4. Alas 1.6 - -

5. Allez 1.6 4.5 0.6

6. Allons 4.8 - 0.3

7. Alors - - 0.6

8. Assez 1.6 - 0.3

9. Attention - - 0.3

10. Bah 1.6 - -

11. Bien sûr - - 2.3

12. Bois - - 0.3

13. Bon 0.3

14. Bon Dieu - 4.5 -

15. C 'est ça - - 0.6

16. Comment 1.6 - -

17. Dame 3.2 - -

18. De bon Dieu - 0.3

19. Eh 1.6 -

20. Eh bien 8.1 - 2.3

21. Evidemment - - 0.6

22. Foin de 1.6 - -

23. Heir - - 0.3

24. Hélas - - 0.3

25. Là, là - - 0.3

26. Magnifique - - 0.3

27. Mais - - 0.3

28. Mais bien sûr - - 0.3

29. Mon Dieu 1.6 ■ 4.5 2

30. Oh 3.2 - 10.2

31. Pan - - 0.3

32. Si - - 0.3

33. Tiens 1.6 - 0.6

34. Va - 4.5 1.4

35. Vlan - - 0.3

36. Voilà - - 1.13

37. Voyons - 18 2.8

38. Vrai Dieu 1.6 - -

Bcero 62/45% 22/63.3% 354/34%

Табл. 5

Использование междометий в роли эмотивов-символов с изначально неконвенционально-дейктическими значениями во франкоязычном мужском тексте, %

№ 3M0THBbi-ciiMB0Jibi c XIX в XX в.

n/n ii3iia'iajTbi(o iieKOHBetmMouajibHO-fleihcrH'tecKHMii ïiiaMeiiHHMu (абс/%) (абс/%)

i Ah 8 8

2. Allez 0.8 -

3. A lions 3 1

4. Alors 0.8 -

5. Assez 0.8 -

6. Bon Dieu - 2

7. Bigre 0.8 -

8. Bravo 0.8 -

9. Comment 3 1

10. Dieu - 2

11. Eh 1.6 -

12. Eh bien 2.5 1

13. Hélas 0.8 1

14. Mais - 1

15. Mon Dieu -

16. ODieu -

17. Oh 4

18. Sacrebleu - 1

19. Saperlipopette 0.8

20. Tiens 2.5 1

21. Va 1.6

22. Va à Dieu - 1

23. Van Dieu - 1

24. Voilà 1.6

25. Voyons -

Bcero 120/33.4% 100/31%

Кроме того, в данной главе рассматриваются сннтактико-стилистические конструкции, выполняющие роль эмотивов-нндексов с типично неконвенционально-дейктическнми значениями (см. таблицы № № 6,7,8,9).

Табл. 6

Использование эмотивов-индексов широкого порядка с типично некоивенционально-дейктическими значениями в женском англоязычном.тексте, %

№ n/n Эмотивы-индексы широкого порядка с типично неконвенционалыю-дейктическилш значениями XIX в. (абс/%) 20-40-е гг. XX в. (абс/%) 50-60-е гг. XX в. (абс/%)

1. Повтор 18 17 16

2. Перечисление 37 4.8; 5

3. Инверсия 4.4 5 14

4. Риторический вопрос 10 8.5; 1

5. Обособление 6.2 6 3

6. Литота 3.75 2.4 2

7. Нарастание 4.4 3.7 1

8. Подхват 0.6 2.4 2

9. Апозиопезнс 0.6 2.4 -

Всего 160/85% 82/52% 99/44%

Табл. 7

Использование эмотивов-индексов широкого порядка с типично неконвенционально-дейктическими значениями в мужском англоязычном тексте, %

№ п/п Эмотнвы-индексы широкого порядка с типично некопвенцноналыю-дейктическими значениями XIX в. (абс/%) XX в. (абс/%)

1. Повтор 11.3 8

т Перечисление 7.8 -

3. Инверсия 0.3 9

4. Нарастание 4.1 7

5. Риторический вопрос 5.1 1,8

6. Обособление 3.17 -

7. Апозиопезнс 1.4 -

8. Подхват 0.6 -

Всего 292/33.7% 111/25.8%

Табл. 8

Использование эмотивов-индексов широкого порядка с типично неконвенцнонально-дейктическими значениями в женском франкоязычном тексте, %

№ п/п Эмотивы-нндексы широкого порядка с типично пеконвенционяльно-деГип ическимн значениями XIX в. (абс/%) 50-е гг. XX в. (абс/%) 60-70-е гг.ХХв. (абс/%)

1, Перечисления 35.5 31.8 26.3

2. Повтор 20 16.6 8.8

3. Обособление 19.2 13.6 5.8

4. Риторический вопрос 13 4.5 6.2

5. Инверсия - 4.5 4.4

6, Нарастание 1.6 9.1 1.3

Полпснндетон 1.6 4.5 2.8

8. Литота 1.6 - 0.3

9. Подхват - - 1.1

Всего 62/92.5 % 22/ 84.6% 354/57%

Табл.9

Использование змотивов-индексов широкого порядка с типично неконвенционально-дейктическнми значениями в мужском франкоязычном тексте, %

№ Эмотивы-индексы XIX в. XX в.

п/п широкого порядка с типично неконвеиционально- дейктическими значениями (абс/%) (абс/%)

1. Повтор 14 16

2. Перечисление 10 16

3. Обособление 8 9

4. Нарастание 5.8 8.

5. Риторический вопрос 5 10

6. Литота - 1

7. Подхват 0.8 -

8. Инверсия - 1

Всего 120/43.6% 100/61%

В целом эмотивы-символы и эмотивы-индексы широкого порядка характеризуются высокой степенью употребления франкоговорящнми и англоговорящими homo sentiens и femina sentiens.

В четвертой главе «Возможные репрезентанты эмотнвно-указателыюго поля» представлены потенциальные репрезентанты вариантных типов эмотивно-дейктического поля, в частности, тропизированные эмотивы-образы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями, расположенные в периферийной части эмотивно-указательного поля (см. табл. № № 10, 11, 12, 13).

Табл. 10

Использование тропизированных эмотивов-образов с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями в англоязычном женском тексте, %

№ Тропнзированные эмогивы- XIX в. 20-40-е 50-60-е

п/п образы с выраженными (абс/%) гг. XX в. гг. XX в.

номинативно- (абс/%) (абс/%)

интерпретирующими

значениями

1. эпитет 35 11 18

2. метафора 9 12 9

3. сравнение 2.5 1.2 -

4. оксиморон - 1.2 1

Всего 160/46.5% 82/25.4% 99/28%

Табл. 11

Использование тропизированных эмотивов-образов с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями в англоязычном мужском тексте, %

№ п/п Тропнзированные эмотивы-образм с изначально номинативно-интерпретирующими значениями и кекоивенционалыю-дейктнческими значениями XIX в. (абс/%) XX в. (абс/%)

1. сравнение 3 6

2. оксиморон 1 5

3. цитата - 1.8

4. эпитет 2 -

5. метафора 0.3 -

6. антитеза 0.3 -

Всего 292/6.6% 111/12.8%

Табл. 12

Использование тропизированных эмоти'вов-образов с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями во франкоязычном женском тексте, %

№ п/п Тропизированные эмотивы-образы с выраженными номинативно- интерпретирующими значениями XIX в. (абс/%) 50-е гг. XX в. (абс/%) 60-70-е гг. XX в. (абс/%)

1. Эпитет 46.6 27.3 16.7

2. Метафора 10 9.1 8.5

3. Сравнение 3.2 - 4.5

4. Антитеза 3.2 - -

5. Метонимия - - 1

6. Аллюзия - - 0.8

Всего 62/63% 22/36.4% 354/31.5 %

Табл. 13

Использование тропизированных эмотивов-образов с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями во франкоязычном мужском тексте, %

№ п/п Тропизированные эмотивы-образы с изначально номинативно-интерпретирующими значениями и неконвеиционалыю-дейктическимн значениями XIX в. (абс/%) XX в. (абс/%)

1. эпитет 17.4 8

2. сравнение 6.6 4

3. аллюзия 0.8 1

4. метафора 1.6 11

Всего 120/26.4% 100/24%

В целом лингвосемиотический анализ языкового материала в мужской и женской письменной речи убеждает в существовании выраженной степам внутриязыковой и межъязыковой эквивалентности, что, по-видимому, объясняется нарушением тендерной целостности [Исхакова 2007: 82] и принадлежностью рассматриваемых культур единой цивилизации. Данный

вывод основан на следующих наблюдениях: 1) совпадение большей части дейктических номинаций; 2) значительно совпадающая частотность использования тех или иных эмотивных дейктиков; 3) схожая «картина» изменения преференций в диахронном ракурсе.

Лннгвосемиотический анализ эмотивного дейксиса в англоязычных мужских и женских текстах выявляет следующие сходства в сопоставляемом языковом материале:

1. Основными знаками эмоций в женской и мужской письменной речи являются эмотивы-символы и эмотивы-индексы.

2.Эмотивы-индексы и эмотивы-образы из разряда ненормативной лексики имеют минимальные количественные показатели в женских и мужских высказываниях во все периоды времени, относительно которых проводилось исследование. Однако частотность использования единиц этой лексики несколько выше в женских текстах 50-70-х гг. XX века и в мужских текстах XX в. по сравнению с мужскими и женскими высказываниями XIX века. Сравним: жен. 1,2 % в XIX в.; 1,2 % в 20-40-х гг. XX века и 12% в 50-60-х гг. XX века; муж. 2,04% в XIX в. и 10,8% в XX веке (за 100% принимается количество всех высказываний того или иного временного отрезка, а за х % - количество высказываний с обнаруженным языковым явлением). 3.Эмотивы-индексы с морфологической производностью не характеризуются выраженной частностью.

Анализ языкового материала наряду со сходствами позволил выявить следующие различия в вербализации женских и мужских эмоций:

1. «Женские» эмотивы-символы отличаются наибольшей частотностью употребления в XIX в. по сравнению с «мужскими».

2. Установлена более высокая степень встречаемости эмотивов-образов в женской речи по сравнению с мужской письменной речью, причём разница в показателях частотности употребления впечатляет. Например, в период XIX века частотность использования данных знаков англоязычными женщинами составляет 46,5%, в то время как англоязычными мужчинами -6,6%.

3. В высказываниях XIX в. «мужские» эмотивы-индексы, включая индексы морфологического характера, несколько уступают в количестве «женским» эмотивам-индексам.

Лпнгвосемнотическое изучение тендерного эмотивного дейксиса англоговорящих homo sentiens и femina sentiens свидетельствует о центрированности эмотивов-символов и эмотивов-индексов в пространстве инвариантного неконвенционального эмотивно-указательного поля.

Что касается анализа франкоязычных мужских и женских эмотивных текстов, то здесь выявляются следующие универсалии: 1. Основными знаками эмоций во франкоязычной женской и мужской письменной речи являются эмотивы-символы и эмотивы-индексы, что

вытекает из высокой частотности употребления в эмотивном тексте и характера семантики.

2. Функционирование эмотивов-индексов широкого порядка с типично неконвенционально-дейктическимн значениями характеризуются высокой степенью использования в эмотивной речи.

3. Употребление эмотнвов-символов и эмотивов-индексов со сниженной тональностью характеризуется небольшой частотностью употребления.

4. Франкоязычное эмотивное указательное поде отмечает высокая степень подвижности и ситуативности эмотивных демонстративных знаков. К их числу следует отнести символико-индикативные знаки ' типа Comment, тропизированные образно-индикативные знаки типа pauvre и другие.

Результаты анализа языкового материала позволяют выявить ряд уникалий в характере размещения эмотивных знаков во франкоязычном указательном поле homo sentiens и femina sentiens:

1. Демонстративное эмотивное женское поле характеризуется большим разнообразием междометных эмотивов-символов, в отличие от одноименного мужского поля. При этом «женские» эмотивные знаки-междометия в соответствии с высокой степенью их употребительности отличаются большей центрированностью, по сравнению с эмотивами-символами с изначально неконвенционально-дейктическимн значениями во франкоязычном поле homo sentiens.

2.Женское указательное поле характеризуется более высокой степенью центрированности индикативных знаков в широком понимании, в отличие от подобных эмотивных эгоцентриков в мужском указательном поле. З.Эмотивные символы со сниженной тональностью homo sentiens и femina sentiens обнаруживают различия в номинациях.

4. Эпитеты как тропизированные эмотивы-образы в женских эмотивных высказываниях отличаются высокой частотностью употребления.

5.Метафоры как типичные представители эмотивов-образов, обладающие изначально номинативно-интерпретирующими значениями, в женских эмотивных высказываниях характеризуются максимальной частностью.

Следовательно, лингвосемиошческнй анализ женского и мужского типов указательного поля в английском и французском языках свидетельствует о значительно высокой степени внутриязыковой эквивалентности в характере размещения эмотивных знаков в эмотивном культурнообусловленном демонстративном поле. В свою очередь, высокая степень внутриязыковой эквивалентности вариантных типов указательного эмотивного поля убеждает в возможной межъязыковой эквивалентности в характере распределения эмотивных указателей в пространстве инвариантного эмотнвно-указательного поля.

Итак, инвариантное эмотивно-указательное поле представляет собой пространство с выраженными центральной и периферийной частями. В

центре поля сконцентрированы эмотивы-символы, эмотивы-индексы, в том числе эмотивы-индексы широкого порядка. Семантика данных эмотивных дейктических знаков указывает на эмоциональность в соответствии с их неконвенцнональнымн изначально дейктическими и недейктическими значениями, соотносимыми с абстрактностью значения. В периферийной части эмотивного указательного поля сосредоточены образные эмотивные знаки. Характер семантики эмотивов-образов коррелирует - прежде всего -с вторичной номинацией, то есть с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями, что, вероятно, снижает степень указательности данных образно-экспрессивных эгоцентриков.

При этом, наряду с ситуативностью эмотивно-дейктических значений, следует отметить высокую степень подвижности эмотивных указательных единиц в сторону индикативных знаков, что обусловлено связью внутреннего содержания эмотива-дейктака с особенностями синтагматического ряда языковых единиц в рамках эмотивного высказывания. Однако подобные проявления эмотивов-дейктиков в пространстве инвариантного неконвенционального эмотивно-указательного поля квалифицируются как нормативные в силу частого проявления данных особенностей дейктических единиц, принадлежащих конвенциональной

категории указания.

Важным отклонением в содержании инвариантного эмотивного

указательного поля является движение образных эмотивов - типичных репрезентантов семантики, транслирующей образное переосмысление, - в сторону центральной части пространства поля, как правило, отводимой для символико-индикативных эмотивных эгоцентрических спецификаторов. Это обусловлено содержанием вариантных типов эмотивно-дейктического поля, порождённого франкоговорящими и англоговорящими femina sentiens, в соответствии с частотностью употребительности в речи. Так, «женские» эмотивы-образы XIX века в английском и французском языках, в отличие от «мужских» эмотивных образов в высказываниях того же периода, претендуют в некоторой степени на центрированность в дейктическом поле. По-видимому, несмотря на глобализацию мировой культуры, возможно сохранение национально-культурной специфики вариантного эмотивного поля указатель ности. Таким образом, языковая личность как носитель лингвокультуного кода использует определённые гендерно-обусловленные

эмотнвы- «демонстративы».

В свете вышесказанного хочется отметить, что наблюдаются характерные черты эмоционального оформления женских и мужских высказываний того или иного периода. Например, редкое присутствие эмотивов-снмволов и эмотивов-образов из разряда лексики со сниженной тональностью, а также небольшая частотность использования «невежливых» эмотивов-символов типа англ. damn, эмотивов-индексов морфологической

производности с пренебрежительными аффиксами в эмотивной речи, а также высокая степень употребления тропизированных эмотивов-образов позволяет сделать заключение о связи женской эмотивности с такими проявлениями женского характера, как мягкость и нежность. В свою очередь, разнообразие номинаций эмотивов-спмволов и эмотивов-образов из разряда лексики со сниженной тональностью в мужском эмотивном дейксисе свидетельствует о связи мужской эмотивности с твёрдостью и мужественностью.

Однако ряд движений эмотивных указателей в пространстве эмотивно-дейктического поля обусловлен не только особенностями содержания мужской и женской субкультур в той сфере, что касается регламентируемого поведения в данном лингвокультурном сообществе, но и культурно-ценностными ориентациями определённого социума. Например, представители французского лингвокультурного сообщества, вне зависимости от тендерной дифференциации, предпочитают обособление как эмотивный индикативный знак широкого порядка, как указатель на выражение эмоциональности в речи, в соответствии с «живостью» во французской речи: e.g. Mais l'air de ce que je vais vous dire! Qui fouillait dans mon sac, mais tout tranquillement, comme une qui range sec affaires, et qui en sortait mon portefeuille! ...Ah! Ça m'a fait un choc! Mais un choc! Je tremblais toute... (Mallet-Joris 70, 288). В данном отрывке женского высказывания обособленнное обстоятельство, выраженное наречием, указывает на эмоции персонажа романа "Бумажный домик" (см. пример: Et elle lui passait la main dans les cheveux, lentement (G.Flaubert) [Морен, Тетеревникова 1960: 272]). При этом впечатляет высокая степень центрированности индексальных знаков широкого порядка, генерированных франкоговорящнми honio sentiens и femina sentiens. Так, максимальная частотность их использования составляет соответственно 61%. и 92,5%. Рассмотрим в качестве примера высказывание с использованием риторического вопроса франкоговорящей женщиной XX века: Françoise:"Pourquoi est-il communément admis que l'amour humain est une récompense suffisante à tous les sacrifices, alors qu'il paraîtrait à beaucoup, sinon fou, du moins bien excentrique, de réduire seulement un peu son train de vie pour l'amour de Dieu? Si toutefois on n'est pas "accrédité": moine ou quoi que ce soit qui porte l'uniforme; y a-t-il un uniforme pour la vie chrétienne?" (Mallet-Joris 70, 254). В данном тексте содержатся риторические вопросы, которые усиливают его эмоциональную выразительность. Автор этого текста не требует ответа, он просто возмущён несправедливостью религиозных догматов.

Таким образом, национально-культурная специфика эмоционального типа, в том числе гендернообусловленного эмоционального поведения, присущего представителям данного лингвокультурного сообщества, декодируется эмоциональным кодом и его вербализованным эквивалентом -

эмотивным кодом широкого порядка вкупе с эмотивным кодом в узком смысле, кодифицирующим двуединую сущность эмотивного знака. Иными словами, культуроносная идея, касающаяся выражения эмоций и указания на них одновременно homo sentiens и femma sentiens с точки зрения допустимого и недопустимого эмотивного поведения в данном линговкультурном сообществе и в данное время, вербально воплощается в конкретные эмотивные единицы, представляющие собой культурно-языковые соответствия эмоциональной природы, - согласно следующей ситуации знака-в-знаке. Первый знак принадлежит некоей идейности, смыслопорождаюшей информации эмоциональной природы, основанной на представлении регламентируемого эмоционального поведения в данном сообществе, а второй - языковому овнешнению данной идеи. При этом соединительным звеном в данных культурно-эмотивных соответствиях служат константные составляющие, или кодифицирующие комбинации между содержанием и формой эмотивного знака, которые, будучи манифестантами эмотивного кода широкого порядка, по сути, и несут ответственность за качество эмотивного указателя, а именно его индикативность, образность или символичность.

Итак, на основе корреляции языковых и социальных явлений посредством установления высокой степени внутриязыковой и мжьязыковой эквивалентное™ в размещению! дамических средств и способов вербализации эмоциональности в пространстве вариантных типов неконвенционального эмотивного поля, генерированных homo sentiens и femma sentiens английского и французского лингвокультурных сообществ как в синхронном, так и в диахронном ракурсах исследования, устанавливается содержание инвариантного эмотивного указательного поля как 1 потенциального tertium comparationis, с его нормативными движениями, а также отклонением (см. схему № 4).

Схема

Инвариантное змотивно-укаэательное поле

! leitvp

!1сртк|юрмя С ■ ЭЫС»ТН»14-СИМИОЛЫ

И - Эмопшы-шшсксы О -Эмоптм-обра^ы

В целом при структурировании эмотивиого указательного поля важно соблюдать ряд универсальных суждении, определяющих алгоритм описания эмотивно-указательного поля: 1) размещение эмотпвов-эгоценгриков зависит от характера их семантики, дихотомии конкретности и абстрактности значения; 2) характер семантики коррелирует с лннгвокультурным эмотивкым семантико-асннтаксическнм кодом в узком смысле, сопряжённым с эмоциональным кодом культуры, который дешифрует семиотические модели разных сфер человеческого духа; 3) центр неконвенционального эмотивного указательного поля занимают эмотивные знаки с изначально дейктнческими значениями в неконвенциональном понимании и эмотивные знаки с неконвенцнональнымн изначально недейктическими значениями - в частности, эмотивы-символы (например междометия с изначально дейктнческими значениями в неконвенцнональном понимании) и эмотнвы-индексы (например интенсификаторы с неконвенциональными изначально недейктическими значениями), в том числе соответственно эмотивы-индексы в широком понимании (например эмотивные единицы адгерентного типа с выраженными неконвенционально-дейктическими значениями); 4) индикативные эмотивные знаки широкого порядка характеризуются центрированностью в пространстве неконвепцноналыш-эмотивного дейктического поля в соответствии с коннотатнвной избыточностью данных эгоцентрнков; 5) несмотря на тенденцию мировой культуры к глобализации, важно учитывать национально-культурную специфику содержания вариантного неконвенционального эмотивного поля.

В заключении содержатся выводы по результатам исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения эмотивного дейксиса. Представляется, что понимание эмотивного дейксиса как ¡«конвенциональной разновидности дейксиса может послужить стимулом для ряда исследований, направленных на углубление поиска собственно языковых аспектов изучения субъективной модальности естественного языка и использование теории референции в изучении эмотшшо-дейктических значений через призму прагматического фактора. Совершенно очевидно, что идея денктичностн может быть экстраполирована на новые области языковой системы, а это требует дальнейших исследовании, опирающихся на достижения современной науки о языке и смежных с нею дисциплин.

Основные положения диссертации получили освещение в следующих публикациях по теме исследования: Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ

1 .Исхакова 3.3. Некоторые аффективы в мужских и женских текстах (на материале английского языка) // Вестник Башкирского государственного университета. - БашГУ, 2009. -№ 2. - С. 418- 420 (0,37 пл.).

2. Исхакова 3.3. Морфологические средства выражения эмоциональности в мужских и женских текстах (на материале английского языка) // Вестник Башкирского государственного университета. - БашГУ, 2009. -№ 3. - С. 788-791 (0,5 пл.).

3. Исхакова 3.3. Средства увеличительной экспрессивности в мужском и женском дискурсах (на материале английского языка) // Журнал «Искусство и образование». - Москва, 2009. - №8. - С. 193-196 (0,5 пл.).

4. Исхакова 3.3. Методика тендерного дискурсного анализа (на материале эмотнвных текстов во французском и английском языках) // Вестник Томского государственного университета. -Томск, ТГУ, 2010. - Ks 338. - С. 13-18 (0,75 пл.).

5. Исхакова. 3.3. Эмоции и их распредмечивание в языке // Журнал «Искусство и образование». - Москва, 2010. - №7. - С. 93-98 (0,75 пл.).

6. Исхакова 3.3. Homo sentiens и репрезентативная функция языка // Вестник БашГУ. - БашГУ, 2010. - №3. - С.644 - 649 (0,75 пл.).

7. Исхакова 3.3. Сопоставительно-лингвокультурологический анализ центра дейктнческого поля homo sentiens и femina sentiens // Вестник ЧелГУ. -ЧелГУ, 2010. - №32. - С. 53-57 ( 0,62 пл.).

8. Исхакова 3.3. Дейксис и его тесная связь с эмотивностью // Вестник ЧелГУ. - ЧелГУ, 2011,- №8. -С. 70-73 (0,5 пл.).

9. Исхакова 3.3. Эмотивный дейксис как неконвенциональный тип дейксиса // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. - Санкт-Петербург, 2011. - №1. - С. 174-186 (в соавторстве, лично автором 0,8 пл.).

10. Исхакова 3.3. Методологический аппарат в декодировании дейксиса // Вестник БашГУ. - БашГУ, 2011. - №3. - С. 766-770 (0,62 пл.).

11. Исхакова 3.3. Кодирование и декодирование дейксиса: методологический аспект // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. - Санкт-Петербург, 2011. - №4. - С. 1427 (в соавторстве, лично автором 0,87 пл.).

Монографии и учебные пособия

12. Исхакова 3.3. Сопоставительный анализ эмотивности в свете тендера. -Уфа: РИО БашГУ, 2007. - 173 с. (10,0 пл.).

13. Исхакова 3.3. Тендерный эмотивный дейксис. --198 с.(11,62 п.л.).

Уфа: РИД БашГУ, 2011.

Статьи в сборниках научных трудов

14. Исхакова 3.3. Лингвокультурологический аспект исследования тендера II Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования. 11 Международная научно-практическая конференция (заочная).Часть IV. -Тамбов, 2004. - С. 100-102 (0, 18 п.л.).

15. Исхакова 3.3. К вопросу о тендерной лингвистике // Языки и транснациональные проблемы. Материалы: 1-ой Международной научной конференции 22-24 апреля 2004 года. Том I. / Отв. ред. Т.А. Фесенко. Изд-во Министерства образования и науки Российской Федерации, Институт языкознания российской академии наук, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, Институт исследования и развития литературных процессов в Австрии и в мире (Вена, Австрия). - Москва-Тамбов: изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. - С. 363-369 (0,43 п.л).

16. Исхакова 3.3. Женский текст как объект исследования в тендерной лингвистике // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции 23-24 июня 2004 года -Уфа: УГАТУ, 2004. - С. 153-156 (0, 25 п.л.).

17. Исхакова 3.3. К вопросу об исследовании тендерных стереотипов в лингвистике // Языковая личность в социальной и межкультурной коммуникации. Материалы 3-ей открытой научной конференции по лингвистике / Отв. ред. В.Г. Борботько. - М: РГСУ, 2004. - С. 73-76 (0, 25 п.л.).

18. Исхакова 3.3. Морфологические средства' вербализации эмоций в женском тексте // Семантические категории в разных лингвистических парадигмах: Сборник научных статей. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С 71-75 (0,31 п.л.).

19. Исхакова 3.3. Проявление увеличительной экспрессивности в женском тексте (на материале французского и английского ■ языков) // Коммуникативно-функциональное описание языка: Сборник научных статей (Часть I) - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С. 78-85 (0,5 п.л.).

20. Исхакова 3.3. Адгерентные средства вербализации эмоции в эмогивном тексте // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции 20-22 июня 2006 года - Уфа: УГАТУ, 2006. - С. 135-138 (0,25 п.л.).

21. Исхакова 3.3. Вербализация эмоций посредством ассоциативно-эмотивной лексики в женском тексте // Когнитивные и семантические

аспекты единиц языка и речи. Сборник научных статей. - Уфа 2007. -С. 186-190(0,31 п.л.).

РИО БашГУ,

22. Исхакова 3.3. Протяженность текста как показатель степени его эмотнвности (на материале английского и французского языков) // Языковые единицы в парадигматике и синтагматике. Сборник научных статей. Том II. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. - С. 50-54 (0,31 п.л.).

23. Исхакова 3.3. Коммуникативный аспект изучения тендера в лингвистике // Единицы языка в когнитивно-семиотическом и лингво-культурологическом аспектах. Сборник научных трудов. Часть II. - Уфа: РИО БашГУ, 2009. - С. 67-76 (0,62 п.л.).

24. Исхакова 3.3. Методика определения сходств и различий в вербализации эмоций в мужских и женских текстах // Homo loquens в языке, культуре, познании. Юбилейный научный сборник, посвященный 70-летшо доктора филологических наук, профессора Мурясова Рахима Закиевича. - Уфа: РИО БашГУ, 2010. - С.149-163 (0, 93 п.л.).

25. Исхакова 3.3. «Чистые» эмотнвы-символы в дискурсе homo sentiens и femina sentiens (на материале английского языка) // Единицы языка и речи: лингвистические, переводческие и дидактические проблемы; 4-ые чтения, посвященные памяти О. Н. Селиверстовой. - БГПУ, 2010. - С. 159-165 (0,43 п.л.).

26. Исхакова 3.3. Неконвенциональное дейктическое поле // Сборник материалов международной научной конференции «Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке». - ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2011 г. - С. 151-154 (0,25 п.л.).

27. Исхакова 3.3. Триединая знаковая система языка и её константная составляющая // Актуальные проблемы контрастивной лингвистики, типологии языков и лннгвокультурологии в полиэтническом пространстве: Материалы научной конференции. Часть I. - Уфа: РИО БашГУ, 2011. - С. 288-298 (0,68 п.л.).

28. Исхакова 3.3. Дейксис: свежий взгляд // Человеческий фактор в языке и культуре: Сборник научных статьей. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. - С. 150-156 (0,43 п.л.).

29. Исхакова 3.3. К вопросу о дешифрировании языковых знаков // Теория и практика языковой коммуникации: Материалы III международной научно-методической конференции. - Уфа:УГАТУ, 2011. - С. 208-213 (0,37 п.л.).

30. Исхакова 3.3. Эмотивная знаковая система языка // Образование и наука XXI века - София: «БялГрадБГ» ООД, 2011. - С. 44-47 (0,25 п.л.).

31. Исхакова 3.3. Декодирование языковых знаков в семиосфере //Сборник материалов всероссийской научно-методической конференции «Межкультурная <-» Интеркультурная коммуникация: теория и практика обучения». - Уфа: РИЦ БашГУ, 2012. - С.136-141 (0,38).

ИСХАКОВА Земфнра Зульфугаровна

ЭМОТИВНЫЙ ДЕЙКСИС И ЕГО ДЕКОДИРОВАНИЕ В СЕМИОСФЕРЕ

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 2.02.2012 г. Формат 60x84 1/16. Объем 3,31 п. л. Усл. печ. л. 3,08. Печать на Ризографе Тираж: 150 экз. Заказ № 1355

Отпечатано в типографии ОАО «УМПО|> 450039, г. Уфа, ул. Ферина, д. 2

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Исхакова, Земфира Зульфугаровна

Введение.

Раздел I. ДЕКОДИРОВАНИЕ ЭМОЦИЙ В СЕМИОСФЕРЕ.

Глава I. Категория эмотивности в свете дейксиса.

1.1. Эмоции и их культурно-обусловленное распредмечивание в языке.

1.2.Категоризация эмотивности в языке и её письменно-речевая реализация.

1.2.1. Ингерентный тип категоризации эмотивности.

1.2.2. Адгерентный тип категоризация эмотивности.

1.3. Основные положения общей теории дейксиса.

1.3.1.Дейксис в конвенциональном понимании.

1.3.2.Триединая знаковая система языка.

1.4. Эмотивный дейксис и его сопряжение с конвенциональным типом дейксиса.

Глава II. Декодирование эмоций в культурно-языковом пространстве тендера.

2.1. Эмотивы- «демонстративы» в русле широкой семантики.

2.2. Кодирование и декодирование эмотивного дейксиса в семиосфере.

2.3. Тендер и его роль в кодификации культурно-языкового пространства.

2.3.1. Период интенсивного развития тендерных исследований в лингвистике.

2.3.2. Коммуникативный аспект изучения тендера: дешифрирование речеповеденческим кодом.

2.3.3. Чувственное познание и когнитивно-лингвокультурологический подход в изучении тендера.

2.3.3.1. Лингвокультурологическая основа описания тендера.

2.3.3.2. Изучение тендера как двуединства микромоделей культуры.

2.3.4. Тендерная стереотипизация как манифестант лингвокультурного кода

2.3.5. Женский и мужской типы дискурса: проекции культурно-языкового пространства.

Резюме к разделу 1.

Раздел II. УСТАНОВЛЕНИЕ ЭМОТИВНОГО ДЕЙКТИЧЕСКОГО ПОЛЯ КАК ВОЗМОЖНОГО ТЕКТШМ СОМРАЛАТЮМБ.

Глава III. Значимые репрезентанты эмотивно-дейктического поля.

3.1. Методология исследования неконвенционального эмотивно-дейктического поля.

3.2. Эмотивы-символы с изначально дейктическими значениями.

3.3. Эмотивы-символы и эмотивы-образы со сниженной тональностью и изначально дейктическими и недейктическими значениями.

3.4. Эмотивы-индексы с типично неконвенционально-дейктическими значениями.

Глава IV. Потенциальные репрезентанты эмотивно-дейктического поля.

4.1. Морфологические средства вербализации эмоций как эмотивы-индексы с изначально недейктическими значениями.

4.2. Интенсификаторы как эмотивы-индексы с изначально недейктическими значениями.

4.3. Эмотивно-номинативные единицы с изначально недейктическими значениями.

4.4. Тропизированные эмотивы-образы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями.

4.5.Фразеологические обороты как эмотивы-образы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями.

4.6. Декодирование эмотивного дейктического поля: сопряжение лингвокультурного и культурного кодов.

Резюме к разделу II.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Исхакова, Земфира Зульфугаровна

Настоящее диссертационное исследование выполнено в русле тендерной эмотиологической семиотики на пересечении нескольких научно-лингвистических парадигм: коммуникативной, когнитивной, текстовой, прагматической, лингвокультурологической. Актуальность исследования обусловлена логикой развития данных направлений современной лингвистической науки.

Лингвистика XXI века ознаменована повышенным интересом к вопросам семиотического и культурологического описания языка. При этом возникает целый ряд вопросов, не решённых языковедами и представителями гуманитарного и естественнонаучного знания. Так, современные^ лингвосемиотические изыскания направлены на поиск «оригинальных» способов решения поставленных задач в рамках структурной лингвистики. Прежде всего это касается установления конвенционального и неконвенционального методологического аппарата, направленного на верификацию определённого типа лингвосемиотического знания, в том числе структурации семиотических систем или моделей эмоциональной деятельности homo loquens. Таким образом, язык видится как особое семиотическое пространство, как «огромный организм организмов» [Лотман 1999: 645]. Наряду с этим языковое пространство тесно коррелирует с культурным пространством. Симбиоз данных пространств обусловливает образование единой семиосферы.

В соответствии со сказанным современная наука о языке не может не развиваться в духе широкой семантики с учётом «микромира и макромира языка» (Ю.Д. Апресян). В этой связи настоящее исследование разработано в рамках следующих значимых для лингвистической мысли направлений: 1) коннотативной семиотики - авангардного направления современной «семантики внешнего мира» (Д.Н. Шмелёв); 2) новой отрасли лингвистики XX века — эмотиологии, «которая позволила вывести категорию эмотивности на новый уровень теоретического осмысления» [Маслова 2008: 254], тем самым решая чисто когнитивную задачу — выявить, насколько выразительный потенциал языка способен отразить наше эмоциональное состояние; 3) дискурсивного анализа - уровневого раздела лингвистики, получившего интенсивное развитие в последние десятилетия [Кибрик 2009]; 4) «молодого» направления (90-х годов XX века) - лингвистической гендерологии, которая занимается изучением мужской и женской письменной речи (см. работы С. Henton, R. Connors, L. Tobin).

Центральное место в работе отводится понятию «дейксис», которое экстраполируется на новую область исследований эмотивной сферы человека и кладется в основу эмотивного дейксиса. Анализ лингвистических штудий по дейксису показывает, что знаковая система языка, как правило, рассматривается с позиции категорий пространства, времени и места, без учёта специфики эмоционального поведения человека говорящего, что, по-видимому, объясняется наследием фундаментальных лингвистических учений XIX века.

В данной работе реализуются две научные традиции, господствующие в семиотике. В основе одной их них лежат идеи Ч. С. Пирса и Ч. У. Морриса о понятии знака как первоэлемента всякой семиотичесской системы. Вторая семиотическая традиция основывается на тезисах Ф. де Соссюра и Пражской школы: она предполагает антиномию языка и речи (текста). Если в первом случае основу анализа составляет знаковая система языка, то вторая точка зрения выражается в стремлении рассматривать отдельный коммуникативный акт - обмен сообщением между адресантом и адресатом. В предлагаемом исследовании объединяются два важных направления семиотической науки, ибо при всём отличии этих фундаментальных подходов в них есть одна существенная общность: за основу берётся простейший атомарный элемент, а все последующие рассматриваются с точки зрения сходства с ним. В данном изыскании сопряжение двух значимых семиотических направлений реализуется в процессе декодирования константной составляющей в двуединой сущности эмотивных знаков.

В настоящем исследовании активно задействован тендерный аспект, ибо на сегодняшний день в рамках лингвистической гендерологии рассматривается, что даёт гендер для «приращения» собственно лингвистического знания, тогда как прежде акцент ставился на том, что можно узнать о тендере, используя язык и лингвистические (лингвокультурологические) методы анализа в фундаментальной лингвистике. В этой связи использование тендерного параметра в эмотиологическом семиотическом изыскании способствует структурации вариантных культурно-обусловленных типов эмотивного дейктического поля, а также позволяет выявить корреляцию лингвокультурного эмотивного семиотического кода, направленного на декодирование смыслового содержания эмотивных дейктических единиц, с кодом культуры, основанном на семиотических моделях различных сфер человеческого духа.

Суть данной диссертационной работы составляет установление структуры неконвенционального эмотивно-указательного поля как инвариантного поля (эпистемологической универсалии, или алгоритма языкового описания) посредством лингвосемиотического анализа пространства вариантных типов эмотивного дейктического поля. Поскольку эмотивный дейксис есть часть эмоциональной позиции человека, или эмоционального стиля человека разумного, то изучение эмотивного дейксиса позволяет рассмотреть человека говорящего несколько по-новому: как носителя лингвокультурного семиотического кода и как говорящего субъекта в его значимой ипостаси, именуемой Homo sentiens (эмоциональный мужчина) или Femina sentiens (эмоциональная женщина). Можно констатировать, что в настоящее время отсутствует системное описание этой области лингвистических изысканий. Решению данной насущной задачи посвящено настоящее исследование.

Цель диссертационной работы состоит в установлении и структурировании неконвенционального эмотивно-указательного поля как потенциального инвариантного поля. При этом структурация инвариантного неконвенционального поля проводится с учётом его кодирования и декодирования в едином культурно-языковом пространстве. Это подразумевает выявление «степени» внутриязыковой и «межъязыковой эквивалентности» (термин проф. Мурясова Р.З.) в лингвосемиотическом анализе культурнообусловленных вариантных типов неконвенционального эмотивно-дейктического поля homo sentiens и femina sentiens (на материале английского и французского языков).

Поставленная цель требует решения целого ряда задач:

1. Обобщить достижения в области лингвосемиотического знания, эмотиологии, тендерной лингвистики и лингвокультурологии.

2. Проанализировать разнообразные подходы к исследованию языка как семиотической системы.

3. Выбрать методы исследования, которые адекватно отражают особенности материала, предмета исследования и соответствуют поставленной цели исследования.

4. Определить инструментарий и терминологический аппарат для проведения исследования.

5. Обосновать выбор процедуры проведения научного изыскания по установлению содержания неконвенционального эмотивного указательного поля как инвариантсного поля.

6. Выявить возможность сопряжения конвенциональной категории указания с неконвенциональным типом дейксиса в лингвистике на основе классической системы знаков в естественных и формализованных языках, а именно знаковой таксономии Ч. С. Пирса.

7. Установить типологию эмотивных знаков в соответствии с репертуаром лингвокультурного эмотивного семиотического кода, основанного на двуединой сущности эмотивного дейктического знака.

8. Проанализировать экспериментальный массив, включающий языковой материал на английском и французском языках на предмет выявления содержания инвариантного неконвенционального эмотивно-дейктического поля вкупе с декодирующим и кодирующим его инструментарием.

9. Установить степень внутриязыковой и межъязыковой эквивалентности в том, что касается характера размещения эмотивных дейктических единиц в пространстве вариантных видов неконвенционального эмотивного указательного поля homo sentiens и femina sentiens на материале английского и французского языков.

10. Установить сущность содержания неконвенционального эмотивно-дейктического поля как возможного инвариантного поля на основе полученных результатов лингвосемиотического исследования.

11. Провести теоретическое обобщение полученных результатов эмпирического анализа и наметить дальнейшие перспективы исследований подобного рода.

Объектом исследования выступает неконвенциональное эмотивное дейктическое поле как потенциальное инвариантное эмотивно-дейктическое поле; предметом исследования является эмотивный дейксис как неконвенциональная разновидность категории указания.

Методология натоящего исследования сложилась под влиянием классических и новейших работ в области семиотики формализованных и естественных языков (К. Бюлер, JI.M. Васильев, В. Гумбольдт, С.Д. Кацнельсон, Г.Е. Крейдлин, Д. Лайонз, Ю.М. Лотман, Ч. Пирс, A.A. Потебня, Ф. де Соссюр, У. Эко, P.O. Якобсон), эмотиологии (Л.Г. Бабенко, В.В. Жура, Л.А. Калимуллина, В.Н. Телия, В.И. Шаховский,), лингвокультурологии (C.B. Иванова, В.В. Красных, Т.В. Ларина, В.А. Маслова, В.И. Постовалова, 3.3.

Чанышева), гендерной лингвистики (Е.И. Горошко, E.H. Гриценко, A.B. Кирилина, D. Cameron, J. Coates, R. Lakoff), лексической семантики (Н.Д. Арутюнова, Ю.Д. Апресян, М.А. Кронгауз, О.Н. Селиверстова), лингвистической типологии (В. Г. Гак, Р.З. Мурясов, Э. Сепир, Б. Уорф, С.Г. Шафиков) и дискурсивного анализа (И.В. Арнольд, Р. Барт, И.Р. Гальперин, В.А. Кухаренко, М.Л. Макаров, Т.М. Николаева, В.А. Пищальникова) и многих других.

В основу работы положены следующие концепции и теории: концепция эмотивности как языковой категории в её аффективной, коннотативной и номинативной разновидностях, разработанная В.И. Шаховским; концепция знаковой системы языка и её функционирования Ч.С. Пирса, Ч.У. Морриса и Ф. де Соссюра; теория указательности как универсального свойства естественного языка, разработанная Л.М. Васильевым; концепция кодифицирующих комбинаций в содержании знака У. Эко; концепция устойчивых параметров дейктических значений С.Д. Кацнельсона; концепция культуроносной смыслопорождающей информации в семантике вокабулы, разработанная 3.3. Чанышевой; теория единства культурно-языкового пространства Ю.М. Лотмана; концепция первичных и вторичных культурных кодов, соотносящаяся с первичными и вторичными семиотическими системами, разработанная C.B. Ивановой на основе достижений московско-тартуской семиотической школы; концепция расширения лингвистического знания посредством подключения тендерного параметра, предложенная Е.С. Гриценко.

Таким образом, в работе разрабатывается концепция неконвенционалыюго эмотивного культурнообусловленного дейксиса. При этом на базе эмпирического материала и анализа лингвосемиотических штудий предлагается рабочая гипотеза. Так, исходя из идей и достижений современной лингвистики, считаем возможным и целесообразным подойти к изучению эмотивности как лингвосемиотической категории. При этом базовым понятием для новой интерпретации эмотивности считаем дейксис. Будучи приравненными к дейктическим сущностям, языковые проявления эмоциональности могут быть представлены как эмотивы-символы, эмотивы-индексы и эмотивы-образы, организованные в пространстве инвариантного эмотивно-дейктического поля с выраженными центральной и периферийной частями и совокупностью эмотивных дейктических единиц. Единица данного поля, знак эмотивности, характеризуется устойчивой связью содержания и формы. Содержание эмотивных указателей определяется через репертуар кодифицирующих комбинаций между содержанием и формой эмотивного знака. Сам репертуар устойчивых связей сводится к отношениям сходства и смежности. Подобные кодифицирующие комбинации можно интерпретировать как код. В таком случае речь идет об эмоциональном коде как одном из кодов культуры. Данная гипотеза и представляет суть теоретической концепции, предложенной в настоящем диссертационном исследовании.

Проведение настоящего научного изыскания предполагает обращение к различным насущным вопросам современной лингвистики. В частности, в первом разделе «Декодирование эмоций в семиосфере» в главе I «Категория эмотивности в свете дейксиса» подвергаются анализу проблемы, связанные с распредмечиванием эмоций посредством лингвокультурного кодирования, основные положения теории дейксиса, категоризация эмотивности с точки зрения степени указательное™ дейктической эмотивной единицы, рассматривается проблема эмотивного текста и его функций, а также взаимообусловленности оценочности, экспрессивности и эмотивности.

Раскрываются понятия «эмоция», «эмоциональный интеллект», «эмотивность», «эмоциональный дейксис», «эмотивный дейксис», «неконвенциональное эмотивное указательное поле». Во второй главе «Декодирование эмоций в культурно-языковом пространстве тендера» содержится материал, посвященный интегративному направлению в современной лингвистической гендерологии, а также раскрытию роли тендера в языковом конструировании; рассмотрению тендерной стереотипизации как манифестанта лингвокультурного эмотивного кода в женской и мужской письменной речи; определению различий между микромоделями культуры «женственность» и «мужественность»; понятиями «дискурс» и «текст» с точки зрения декодирования культурных кодов. Раскрываются понятия «лингвокультурный эмотивный код в широком смысле», «эмоциональный код», «культурный код», «лингвокультурный эмотивный код в узком смысле». Во втором разделе диссертации «Установление эмотивного дейктического поля как возможного tertium comparationis» в главе III «Значимые репрезентанты эмотивно-дейктического поля» представлены результаты лингвосемиотического анализа наиболее частотных эмотивных эгоцентрических спецификаторов, генерированных homo sentiens и femina sentiens в рамках английской и французской лингвокультур. В четвёртой главе «Потенциальные репрезентанты эмотивно-дейктического поля» представлены возможные эмотивно-дейктические единицы, расположенные в центральной и периферийной частях неконвенционального эмотивно-указательного поля. Полученные результаты лингвосемиотического анализа языкового материала представляют собой содержательный компонент инвариантного неконвенционального эмотивного дейктического поля как возможной эпистемологической универсалии, именуемой tertium comparationis.

Таблицы (40 табл.) и схемы (8 схем) в настоящем исследовании преследуют цель способствовать наглядному и целостному восприятию итогов исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лингвистическая категория указания имеет всеобъемлющий характер и может экстраполироваться на категорию эмотивности. Эмотивный дейксис признаётся неконвенциональной категорией указания, которая конструируется в виде эмотивного указательного поля. Классическая знаковая типология Ч. Пирса (знаки-символы, знаки-индексы, знаки-образы) в формализованных языках экстраполируется на знаковую систему в эмотивном дейксисе, вследствие чего неконвенциональное эмотивное указательное поле можно представить как совокупность эмотивов-символов, эмотивов-образов, эмотивов-индексов.

2.Структурация инвариантного эмотивно-указательного поля производится согласно характеру дейктических значений в неконвенциональном понимании; в соответствии с бинарной позицией /оппозицией изначальности/неизначальности, конкретности/абстрактности неконвенционально-дейктических значений, основанных на семантической структуре эмотивов в аффективной, коннотативной и номинативной разновидностях; при этом структурирование инвариантного эмотивно-указательного поля детерминируется содержанием вариантных типов одноимённого поля.

3.Все типы отношений в семантике эмотивного указателя, коррелирующего с эмотивным значением /созначением /обозначением (тип эмотивной семантики), конкретностью/абстрактностью значения (степень эмотивной номинации), а также изначальности/неизначальности неконвенционально-дейктических значений (степень указания) образуют сущность эмотивно-указательного смысла языкового знака.

4.Нормативными характеристиками инвариантного эмотивно-указательного поля являются следующие особенности структурации его пространства: центральную часть неконвенционального эмотивного дейктического поля занимают эмотивы-символы и эмотивы-индексы с л я изначально дейктическими значениями и выраженными неконвенционально-дейктическими значениями соответственно; в периферийной части эмотивного демонстративного поля сосредоточены эмотивы-образы с выраженными номинативно-интерпретирующими значениями; при этом движение образных эмотивов в сторону периферийной части эмотивно-демонстративного поля квалифицируется как отклонение в размещении эмотивных знаков в пространстве поля.

5. Эмотивные знаки отличаются высокой степенью подвижности, а также ситуативностью своих значений в пространстве неконвенционального эмотивного дейктического поля, при этом данные особенности неконвенциональных эмотивно-дейктических значений квалифицируются как нормативные по аналогии с конвенциональными языковыми знаками.

В процессе работы используются различные общенаучные и лингвистические методы анализа: дедуктивный и индуктивный методы исследования, корреляция языковых и социальных явлений, метод наблюдения над языковым материалом, семантический, синтаксический, контекстный, деривационный анализ, контрастивно-описательный метод, основанный на выявлении универсалий и уникалий в содержании центральной и периферийной частях неконвенционального эмотивного указательного поля, а также метод интроспекции, весьма характерный для проведения эмотиологических и лингвокультурологических изысканий.

Источником используемого материала послужили различного рода словари (одноязычные, двуязычные, толковые, культурологические), а также художественные тексты на русском, английском и французском языках общим объёмом 2000 эмотивных контекстов.

Научная новизна данной работы заключается в развитии дейктической парадигмы с подключением семиотического и функционально-семантических параметров описания языка, а также в разработке полипарадигмального подхода к рассмотрению теории эмотиологии, которая требует интеграции достижений гуманитарных областей знания (традиционной семантики, гендерологии и тендерной лингвистики, дискурсологии, семиотики, лингвокультурологии) и применения в его рамках эпистемологических универсалий.

Теоретическая значимость работы состоит в установлении потенциальной эпистемологической универсалии, экстраполируемой на вариантные типы эмотивного дейктического поля в лингвокультурных сообществах, принадлежащих единой цивилизации. При этом представленные в диссертационной работе результаты могут найти применение при дальнейшем изучении теорий коннотаций, конкретной референции, дейксиса и лингвокультурологического семиотического анализа; способствовать более глубокому освещению проблем взаимосвязи и взаимовлияния языка и эмоций, языка и мышления, языка и культуры, а также значения и смыслового пространства языковой единицы с точки зрения теории коннотативной семиотики. Кроме того, данное диссертационное исследование вносит вклад в разработку моделирования языковых сущностей и понимание языкового пространства как лингвокультурного семиозиса.

Практическая значимость диссертации может быть реализована в разных направлениях. Во-первых, результаты проведенного исследования могут быть использованы в учебном процессе: в теоретическом курсе общего языкознания и введения в языкознание, в спецкурсах по лингвокультурологии, коммуникативной лингвистике, стилистике, лексикологии, в теории и практике межкультурной коммуникации; при написании учебно-методических пособий и составлении словарей; в методике и практике преподавания иностранного языка с целью формирования полилингвальной языковой личности; при написании курсовых, дипломных работ; на занятиях по практике перевода, а также в практике литературного редактирования. Во-вторых, результаты анализа эмпирического материала, содержащие картотеку эмотивных «цемонстрашвов», могут служить предупреждению конфликтов в межкультурном эмоциональном общении. В-третьих, подобная «библиотека» тендерных эмотивов-дейктиков весьма востребована в области юриспруденции, в частности, в судебной лингвистической экспертизе текста, а также в разработке приоритетной инновационной технологии - робототехники, максимально приближенной к когнитивным механизмам homo sentiens (см. работы американского физика Митио Каку, 2009 г.).

Апробация работы. Научная концепция данного исследования нашла отражение в монографии диссертанта «Гендерный эмотивный дейксис» (Уфа, 2011) и учебном пособии «Сопоставительный анализ эмотивности в свете тендера» (Уфа, 2007). Результаты исследования апробированы в форме 11 публикаций в научных журналах, рецензируемых ВАК («Вестник ЧелГУ» (г. Челябинск), «Искусство и образование» (г. Москва), «Вестник ТГУ» (г. Томск), «Вестник БашГУ» (г. Уфа), Вестник ЛГУ им. A.C. Пушкина (г. Санкт-Петербург), а также в научных докладах на международных научных конференциях (г. Санкт-Петербург, 2011; г. София, 2011; г. Уфа, 2011), на всероссийских научных и научно-теоретических конференциях (г. Уфа, 2010; г. Уфа, 2011; г. Уфа, 2012). Теоретические положения и материалы диссертации периодически освещались на заседаниях кафедры методики иноязычного образования и второго иностранного языка ФРГФ БашГУ, кафедры межкультурной коммуникации и перевода, английской филологии и межкультурной коммуникации БашГУ.

Структура диссертации: работа изложена на 413с. и состоит из введения, двух разделов и четырех глав, заключения, списков литературы, словарей и источников текстов, составляющих материал для практического анализа, иллюстрирована таблицами и схемами.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Эмотивный дейксис и его декодирование в семиосфере"

Результаты работы могут стать ещё более убедительными при привлечении широкого круга языков. Так, дальнейшей верификации может подлежать идея о структурации пространства неконвенционального эмотивного дейктического поле как инвариантного поля с выраженными центральной и периферийной частями, включая и его ядерную часть. Что касается последнего, то основными претендентами на расположение в ядре эмотивного указательного поля, по-видимому, представляются эмотивные эгоцентрические спецификаторы как эмотивы-символы с неконвенциональными изначально дейктическими значениями, например единицы аффективной лексики, то есть междометия, и эмотивные «демонстративы» широкого порядка с неконвенционально-дейктическими значениями как истинные репрезентанты неконвенциональной эмотивной категории указания. Однако это требует дальнейших семиотических изысканий в эмотиологии.

Кроме того, видится перспективным использование теории референции в изучении эмотивно-дейктических значений через призму прагматического фактора, а именно основные типы отношений, определяющие коммуникацию, то есть перекрестные связи между языком, действительностью, ситуацией речи, условиями коммуникации, речевым контекстом, homo sentiens / femina sentiens и адресатом. Однако важно не ущемлять и не исключать эмотивные значения из механизмов референции и вместе с тем преувеличивать ту долю, которая принадлежит в акте референции прагматическим факторам. Для того чтобы лучше разобраться в доктринах референции, необходимо соединять их с языком - той данностью, на которой собственно они и формируются.

В этом смысле представляет интерес рассмотрение содержания смыслового пространства эмотивно-указательной единицы с позиции представленных в нем разновекторных коннотаций, не всегда доступных исчислению даже искушенному языковеду, что обусловлено весьма широким спектром эмоциональных переживаний человека разумного. Отсюда, можно заключить, что развитие теории эмотивного дейксиса способствует разработке структурации семантического языка при создании лексикографических источников, посвящённых вербализации эмоций человека разумного. В этой связи хочется отметить положительный опыт внедрения языка семантических примитивов в экспликацию лексических значений слова в том, что касается лексикографический изданий и машинного перевода в целом (см., например, работы И.А. Мельчука и Ю.Д. Апресяна), а также компьютерной лингвистики, разрабатывающей алгоритмы естественного языка (Н.В. Григорьев).

Таким образом, эмотивый дейксис как неконвенциональная разновидность дейксиса может послужить стимулом для ряда исследований, направленных на углубление поиска собственно языковых аспектов изучения субъективной модальности естественного языка. Как известно, в основу данной категории, наряду с рациональной квалификацией сообщаемого, входят и разные виды эмоциональной (иррациональной) реакции, в том числе эмоционально-экспрессивное отношение к сообщаемому со стороны говорящего субъекта. При этом использование лингвокультурологического и когнитивно-сопоставительного методов могло бы подтвердить востребованность лингвистики в исследовании тендера как социокультурного конструкта. С другой стороны, включение тендерного параметра в лингвистическое рассмотрение существенно расширило бы представления о языке как средстве конструирования социального мира.

Безусловно, изучение гендера в письменной речи с привлечением новейшей лингвистической категории — «эмотивного дейксиса» — не в состоянии «расставить все точки над «Ь>. Однако предлагаемая работа, с одной стороны, опровергает имеющую хождение среди учёных-лингвистов точку зрения о надуманности проблем в тендерной лингвистике, поскольку в проекте устанавливаются внутриязыковые универсалии и уникалии в «мужских» и «женских» эмотивных «демонстративах». С другой стороны, проведённая работа отводит достойное место пока еще неконвенциональному эмотивному дейксису в качестве объекта исследования в современной науке о языке, так как сопоставительный анализ женского и мужского типов эмотивного указательного поля выявляет когнитивные механизмы эмотивности, связанные с взаимодействием языковых и мыслительных категорий.

Хочется отметить, что установление эмотивно-дейктического поля как потенциальной метаязыковой универсалии позволяет провести эмотиологические лингвосемиотические исследования в нескольких лингвокультурах на предмет определения характера культуроносной эмоционально-окрашенной информации, транслируемой дейктическими единицами неконвенционально-эмотивной категории указания с точки зрения допустимости/недопустимости эмоционального поведения в данном социуме и в данное время. При этом представляется возможным определение сущности эмотивно-указательного поля с точки зрения типологии эмоционального содержания эмотивных указателей, коннотирующих определённые базовые эмоции человека говорящего в конкретном лингвокультурном сообществе, а именно радость/счастье, удивление/изумление, страх, отвращение/презрение, печаль, гнев/ярость и т.д.

Действительно, человеческие эмоции и их вербализация оставляют ряд нерешённых вопросов перед учёными, несмотря на уже существующие значимые умозаключения для гуманитарного и естественнонаучного знания в работе Ч. Дарвина «Выражение эмоций у человека и животного» (1872 г). Так, существует оригиальная точка зрения, что внешние состояния человеческого тела являются не результатом, а подлинными источниками внутренних психологических состояний-чувств (см. У. Джеймс). Видится, что i м установление сущности содержания эмотивного дейксиса, тесно связанного с эмоциональной сферой человека разумного, позволит в некоторой степени решить задачи естественнонаучного свойства в том, что касается мыслительной деятельности человека эмоционального, и, более того, самого устройства человеческого мозга. В этой связи хочется отметить некоторые современные лингвистические воззрения, такие, как язык есть система, изоморфная по своему устройству структуре сознания (мозга), например, знаменательные слова являются коррелятами нейронов, а служебные слова -коррелятами связей между ними (см. докторскую диссертацию Мальцевой Р.И.). Таким образом, установление эмотивно-дейктического поля подводит ученого-лингвиста к важной проблеме естественно-гуманитарного знания, а именно языковой концептуализации физиологических процессов (в этой связи см. работу Г.Е. Крейдлина по невербальной семиотике «Словарь языка русских жестов» (2001 г.)).

Что касается прикладной значимости проекта, или практического её применения, то она реализуется в разных направлениях. Во-первых, результаты проведенного исследования могут быть использованы в учебном процессе; в методике и практике преподавания иностранного языка при формировании полилингвальной языковой личности: при написании курсовых, дипломных работ, в чтении спецкурсов и спецсеминаров по лингвокультурологии, стилистике, лексикологии и межкультурной комуникации, на занятиях по практике перевода.

Во-вторых, результаты анализа эмпирического материала, содержащие картотеку эмотивных «демонспрашвов», могут служить предупреждению конфликтов в межкультурном эмоциональном общении. Действительно, история человечества может представить массу примеров, когда коллизии непонимания оканчивались трагически.

В-третьих, подобная «библиотека» тендерных эмотивов-дейктиков весьма востребована в области юриспруденции, в частности, в судебной криминалистике, а также в разработке приоритетной инновационной технологии - робототехники, по специфике работы максимально приближенной к когнитивным механизмам homo sentiens (см. работы американского физика Митио Каку, 2009 г.).

Итак, семиотика, и в том числе эмотивная семиотика, занимает центральное место в «семье наук», поскольку без получения, хранения и передачи информации невозможна жизнь человека - ни познание мира, ни организация человеческого общества и его культурно-языкового пространства. Только наука о знаковых системах естественного языка, именуемая лингвистической семиотикой, может дать развёрнутые ответы на вопросы: «Каков механизм передачи эмоциональной информации? Что обеспечивает надежность ее передачи? В каких случаях можно в ней сомневаться?». В свете вышесказанного видится, что лингвистика занимает центральное место среди всех гуманитарных наук, опережая при этом естественнонаучные воззрения в том, что касается конструирования семиотического знания, понимаемого как «люди и знаки».

В заключении хочется отметить, что как теоретическая, так и практическая часть проекта, основанная на авторской методике, не претендуют на исчерпывающие выводы и результаты, поскольку любое исследование, нацеленное на изучение эмоций в речи, имеет порой неблагоприятную перспективу «попасть впросак». Сложный объект изучения — эмотивный дейксис - выступает нераздельно с весьма «завуалированной» когницией в письменной речи. С другой стороны, это стимулирует дальнейшую самостоятельную работу тех, кто пытается проникнуть в вербальные и авербальные механизмы эмоционального состояния человека разумного.

Заключение

Проведение междисциплинарного (интегративного) анализа в рамках эмотиологических исследований соответствует новому, интенсивно-формирующемуся в настоящее время подходу в структурировании знания в науке о языке. Традиционная лингвистика перестала быть единственной и последней инстанцией в освещении языковой проблематики16. Как в свое время указали В.И. Герасимов и В.В. Петров, «лингвистика не обладает монополией на конструирование общей языковой модели» [Герасимов, Петров 1988: 6]. Популярная в настоящее время идея моделирования языкового пространства посредством инструментов, представляемых лингвистике другими сопредельными с ней дисциплинами - семиотикой, культурологией, когнитологией - является «сопряжением парадигм» (C.B. Иванова), ярким примером чего может служить изучение лингвистической категории эмотивности посредством семиотического инструментария. Так, исходной точкой данного исследования стало положение о том, что дейктические значения могут широко использоваться не только при моделировании пространства, времени и движения, но и - по их образцу - при моделировании психической сферы человека, включая чувства и восприятия. Такой подход продиктован самой природой человеческого мышления.

В свете вышесказанного становится реальной возможность экстраполировать знаковую типологию на языковые репрезентанты эмоциональности, что позволяет сделать вывод о существовании эмотивов-символов, эмотивов-индексов и эмотивов-образов. При этом между формой и содержанием знака устанавливаются отношения смежности (фактической или относительной) и относительного сходства. Так, эмотивы-символы предполагают относительную смежность, эмотивы-индексы - фактическую

16 Ср.: «Лингвистика не обладает монополией на конструирование общей языковой модели» [Герасимов, Петров 1988: 6]. смежность и эмотивы-образы — относительное сходство между означающим и означаемым языкового знака.

Структурация поля может быть осуществлена посредством обращения к вариантным типам эмотивного дейктического поля, представленного эмотивно-дейктическими полями homo sentiens и femina sentiens. При этом в качестве материала анализа привлекаются данные английского и французского языков. Результаты лингвосемиотического анализа аккумулируются в содержании инвариантного эмотивно-указательного поля. Центр неконвенционального эмотивного демонстративного поля как возможного tertium comparationis занимают междометия, эмоционально-оценочные прилагательные, интенсификаторы, морфологические средства вербализации эмоций, ассоциативно-эмотивная лексика и эмотивные средства адгерентного типа категоризации эмотивности, выполняющие роль эмотивов-символов и эмотивов-индексов, в том числе и эмотивов-индексов широкого порядка. Одна из выраженных особенностей нековенционального эмотивного указательного поля состоит в возможности единиц аффективной лексики, междометий, эмоционально-оценочных прилагательных стать значимыми компонентами центральной части неконвенционального дейктического поля в качестве эмотивов-символов. Это обусловлено - прежде всего - семантикой аффективов, сопряжённой с максимальной экспрессивностью, направленной на реализацию речевого эффекта, что, в свою очередь, определяет самодостаточность аффективно-указательной лексики, как в языке, так и в речевой реализации, с позиции эмотивного дейксиса. Такое явление, характерное для репрезентантов аффективов, не наблюдается в конвенциональной категории указания.

Периферию инвариантного дейктического поля занимают образные эмотивные знаки, коррелирующие с бесспорно конкретным значением в семантике указательной лексики. Однако ряд образных эгоцентрических спецификаторов в неконвенциональном эмотивном дейксисе в английском и французском языках, такие как эпитеты, антитезы, оксимороны, функционируют в качестве образно-индикативных знаков. Следовательно, двусторонняя сущность внутреннего содержания данных эмотивных «демонстративов» основана как на семиотическом семантическом коде, который предполагает «семантическое углубление» в знаке, так и, при некоторых условиях, на синтаксическом коде - устойчивой синтаксической связи образных указателей с соприсутствующими лексемами в эмотивном высказывании.

Следует отметить фактор усилительности со стороны конвенционального типа дейксиса на проявление указательности неконвенционально эмотивно-дейктическими единицами. Данное явление наблюдается, например, в номинативных эмотивно-указательных единицах или эмотивах-индексах морфологической производности.

Все эмотивные единицы реализуют указательность в рамках конкретной референции, предполагающей конкретную эмоциональную ситуацию, когда язык обращен к действительности, когда значимые единицы языка прилагаются к миру, благодаря чему они могут понятным для адресата образом идентифицировать внутреннее состояние человека эмоционального. Таким образом в процессе референции язык ищет путь к действительности, актуализируясь в речи. В эмоционально-окрашенной речи тесную связь акта референции с говорящим субъектом подразумевает транслирование личностной смыслопораждающей информации эмоциональной природы, которая, в свою очередь, предполагает триединую систему отношений в семантике указательных единиц: эмотивное значение/созначение/обозначение, степень номинации и степень указательности. Механизмы конкретно-личностой референции выходят за пределы собственно языковых конвенций, в том числе и языкового значения эмотивных слов и словосочетаний, и это видится очевидным. Смысловая сущность эмотивно-указательной единицы, также как и любого языкового знака, ничуть не меньше описываемой действительности, ибо языковой знак «не менее области сознания, если только не более» (П.А.

Флоренский). Такое понимание смысла эмотивно-указательной единицы, в соответствии с прагматическим подходом к референции (см. работы JI. Линского, П. Грайса, Дж. Серла), выводит исследователя за пределы семиотических моделей естественного языка, а именно в общее пространство семиосферы, понимаемой как единое культурно-языковое пространство. Поскольку язык выполняет функцию основного вращающегося колеса в пространстве культуры, то видится несправедливым изучение неконвенционального дейксиса только в рамках языковых семиотических моделей с учётом только языковых конвенций.

Согласно лингвокультурологическим исследованиям в русле семиотического подхода, культура, так же как и язык, рассматривается как многоуровневая знаковая система. В таком случае культура и язык выводятся на равнозначный уровень, где в самом широком смысле культура понимается как содержание, а язык — как форма существования данного содержания. Однако люди в значительной мере находятся под влиянием того языка, который является средством общения для данного общества. Принятые нормы употребления слов определяют некоторые культурнообусловленные формы мышления и поведения представителей того или иного социума. Таким образом, язык - это не только система, в которой материализуются модели, с помощью которых происходит контакт общества с миром. Это тот стержень, который собственно организует культурное (смысловое, глубинное) пространство. Отсюда очевидно взаимопроникновение между базисными в лингвокультурологии феноменами культуры и языка, а значит культурного и языкового пространств, соответственно. Взаимоналажение этих пространств формирует единую семиосферу. При этом тексты различных культур, как правило, дешифруются посредством сложной системы кодов.

Согласно высокой взаимопроницаемости культурного и языкового пространств, процесс декодирования указания на эмоциональность и выражения эмоциональности homo sentiens и femina sentiens может протекать в двустороннем порядке в соответствии с логико-философским принципом от частного к общему или от общего к частному. В первом случае имеется в виду распредмечивание эмоционального смысла эмотивного знака через многослойное содержание культурного эмоционального кода, состоящего из ряда кодирующих систем, а именно эмотивного кода в широком смысле, представляющего собой систему культурно-эмотивных соответствий, собственно систему самих эмотивных знаков, а также эмотивного кода в узком смысле, репрезентирующего кодифицирующие комбинации в двуединой сущности эмотивного указателя, отвечающего за содержание эмотивного дейктика; его символичность, индикативность или образность. Во втором случае репертуар лингвокультурных кодов в узком смысле (разного рода кодифицирующие комбинации в структуре знака) кодирует и декодирует указание на выражение эмоциональности говорящего через лингвокультурный эмотивный код в широком смысле, или культурно-эмотивные соответствия, которые, в свою очередь, сопряжены с культурным эмоциональным кодом.

Данная взаимообратная корреляция линговкультурных и культурного кодов эмоциональной природы позволяет установить национально-культурную специфику вариантного эмотивного дейктического поля. Однако в рамках проведения лингвокультурологического исследования содержания вариантных типов неконвенционального эмотивного дейктического поля необходимо учитывать единую цивилизационную составляющую в культурах рассматриваемых лингвокультурных сообществ.

Хочется отметить правомочность использования атрибута линговкулътурный в отношении кодифицирующих комбинаций в структуре эмотивных знаков. Во-первых, это согласуется с пониманием языка как основного организующего стержня в культурном пространстве. Во-вторых, это соответствует сложной структурации культурного эмоционального кода, состоящего из нескольких кодирующих систем, что характерно семиотическим системам единой семиосферы в целом, порождающей все новые и новые неконвенциональные и конвенциональные семиотические модели. В-третьих, если заглянуть глубже в сущность кодифицирующих комбинаций с точки зрения их культуроносности, то можно установить разного рода движения. Иными словами, относительная смежность, фактическая смежность и относительное сходство не всегда выявляются в чистом виде, часто наблюдаются смешанные типы устойчивой связи, включающие как семантическое углубление знаков, так и их синтагматические связи в высказывании. При этом представители определённого лингвокультурного сообщества используют свои специфические кодифицирующие комбинации, отвечающие за специфику содержания эмотивного знака, что отражается в определённом культуронообусловленном перечне эмотивов в дейксисе. Необходимость обращения к идеям или положениям лингвокультурологии обусловлено пониманием того, что использование кодифицирующих комбинации без учёта их культуроносности ведёт к редукционистскому подходу в изучении языковых явлений в русле эмотиологических и семиотических исследований.

В целом при структурировании эмотивного указательного поля важно соблюдать ряд универсальных суждений: 1) размещение эмотивов-эгоцентриков зависит от характера их семантики, дихотомии конкретности и абстрактности значения; 2) характер семантики коррелирует с лингвокультурным эмотивным семантико-асинтаксическим кодом в узком смысле, сопряженным с эмоциональным кодом культуры, дешифрующим семиотические модели разных сфер человеческого духа; 3) центр неконвенционального эмотивного указательного поля занимают эмотивные знаки с изначально дейктическими значениями в неконвенциональном понимании и эмотивные знаки с неконвенциональными изначально недейктическими значениями; в частности, эмотивы-символы (например междометия с изначально дейктическими значениями в неконвенциональном понимании) и эмотивы-индексы (например интенсификаторы с неконвенциональными изначально недейктичеекими значениями), соответственно, в том числе эмотивы-индексы в широком понимании (например эмотивные единицы (адгерентного типа категоризации эмотивности) с выраженными неконвенционально-дейктическими значениями); 4) индикативные эмотивные знаки широкого порядка квалифицируются центрированностью в пространстве неконвенционально-эмотивного дейктического поля, согласно коннотативной избыточности данных эгоцентриков; 5) несмотря на тенденцию мировой культуры к глобализации, важно учитывать национально-культурную специфику содержания вариантного неконвенционального эмотивного поля.

Смысловое пространство эмотивных дейктических единиц также требует неконвенциональной трактовки. Эмоциональность как смысл эмотивной единицы коррелирует - прежде всего - с абстрактностью значения, понимаемой как неконвенционально-дештическо& значение. Конкретность значения как номинативно-интепретирующее значение, по-видимому, в меньшей степени «справляется» с выражением эмоционального смысла в высказывании. При этом эмоциональность как эгоцентрический смысл эмотивно-дейктической единицы в соответствии с неконвенциональной разновидностью дейксиса есть одновременно выражение определённых эмоций и указание на эти эмоции говорящим субъектом.

Кодифицирующие комбинации относительного сходства, относительной и фактической смежности представляют собой матричную основу эмотивного лингвокультурного кода. Понимание матричной природы изучаемого поля обусловливает необходимость тесного сотрудничества лингвосемиотики с математической теорией информации, для которой характерно использование понятия кода, а также бинарного принципа исчисления информации. Так, матрица изучаемого поля базируется на бинарных оппозициях абстрактности/конкретности, изначальности/неизначальности, а также конвенциональности/неконвенциональности эмотивно-дейктических значений.

Кроме того, в соответствии с понятиями теории информации, несмотря на гетерогенность и гетерофункциональность естественного языка, и во избежание информационного хаоса в размещении эмотивных знаков в дейктическом поле, нацеленного на транслирование информации эмоциональной природы, используется устойчивая типология дейктиков.

Список научной литературыИсхакова, Земфира Зульфугаровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974.-367 с.

2. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995а - № 1 - С.37-67.

3. Арнольд И.В. Интерпретация художественного текста: типы выдвижения и проблемы экспрессивности // Экспрессивные средства английского языка-Л.Д975.-С.11-20.

4. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка: (Стилистика декодирования): Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. "Иностр. яз.". 3-е изд. - М.: Просвещение, 1990. - 300 с.

5. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка. Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1984. - С.5-23.

6. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. -М.: Наука, 1993.-С. 3-6.

7. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2 изд. исправл. М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

8. Бабенко Л.Г. Русская эмотивная лексика как функциональная система: Автореферат дисс. . док. филол. наук. Свердловск: Уральский государственный университет, 1990. 32 с.

9. Баженова И.С. Конвенции обозначения эмоциональности мужчин и женщин в художественной прозе // Тендер: Язык, культура, коммуникация. Материалы Третьей Международной Конференции 27-28 ноября 2003. М., 2003. - С.20-21.

10. Балли Ш. Французская стилистика М., Издательство Ил, 1961. - 394 с. Барт Р. S/Z. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 232 с.

11. Белый А. Вейнингер о поле и характере // Русский Эрос, или Философия любви в России. -М., 1991. -С. 100-105.

12. Беляева А.Ю. Речевое поведение мужчин и женщин /А.Ю.Беляева // Филол. этюды, 2002 Вып.4. - С.250 -253.

13. Б. Рассел. Исследование значения и истины. Москва, Дом интеллектуальной книги, 1999. -399 с.

14. Б. Рассел. Искусство мыслить. Москва, Дом интеллектуальной книги, 1999. -239 с.

15. Батлер Д. Тендерное беспокойство // Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. - С.297-346.

16. Борботько В.Г. Принципы формирования дискурса: От психолингвистики клингвосинергетике. Изд. 3, испр. 2009 г. - 288 с.

17. Брожик В. Марксисткая теория оценок. М.: Прогресс, 1982. - 261 с.

18. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 2000. - 502 с.

19. Виноградов В.В. Русский язык. (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов, под ред. Г.А. Золотовой 4-е изд., - М.: Русский язык, 2001. - 720 с.

20. Волкова П.С. Эмотивность как средство интерпретации смысла художественного текста: Диссертация . канд. филол. наук. Волгоград, 1997. - 153 с.

21. Воробьёв В.В. Лингвокультурология (теория и методы): Монография. М.: Изд-во РУДН, 1997.-331 с.

22. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. Учеб. пособие-Л., «Просвещение», 1977.-304с.

23. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сборник статей по языкознанию. М., 1958. - С. 103-124.

24. Гальперин И.Р. Стилистика английского языка. Учебник. 3- изд.- М.: Высш. школа, 1981. -334 с.

25. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.-140с.

26. Гафарова Г.В., Кильдибекова Т.А. Теоретические основы и принципы составления функционально-когнитивного словаря. Уфа: БашГУ, 2003. -301с.

27. Герасимов В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка //Новое в зар. лингвистике. Когнитивные аспекты языка. Выпуск 23. Москва: Прогресс, 1988.-С. 5-11.

28. Горошко Е.И., Кирилина A.B. Тендерные исследования в лингвистике сегодня // Тендерные исследования, № 2 (1/1999): ХЦГИ.- М.: Человек и карьера, 1999.-С.234-242.

29. Горошко Е.И. Особенности мужского и женского стиля письма // Тендерный фактор в языке и коммуникации / Под ред. И.И.Халеевой. Иваново: ИвГУ, 1999а.-С.28-41.

30. Горошко Е.И. Пол, тендер, язык // Женщина. Тендер. Культура: Сборник статей.- М: МЦГИ, 1999 б. С.98-110 .

31. Гоффман И. Тендерный дисплей // Введение в тендерные исследования. Ч.И: Хрестоматия / Под ред. C.B. Жеребкина Харьков: ХЦГИ, 2001 СПб: Алетейя, 2001.- С. 306-335.

32. Гридин В.Н. Психолингвистические функции эмоционально-экспрессивной лексики: Дисс. канд. филол. наук. -М., 1976. 162 с.

33. Гриценко Е.С. Язык как средство конструирования тендера: Дисс. . док. филол. наук. Нижний Новгород, 2005. - 405 с.

34. Гриценко Е.С. Женские слёзы на мужской жилетке // Человек: Иллюстрированный научно-популярный журнал. 2007. - № 3 - С. 117- 123. Дарвин Ч. О выражении эмоций у человека и животных. - Москва-Харьков-Минск: «Питер», 2001.- 368 с.

35. Дмитриева М. Тендерные исследования в сравнительном языкознании: оценочная лексика как фрагмент языковой картины мира // Тендерные исследования , № 5(2/2000): ХЦГИ, 2000. С. 255-260.

36. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии (I) // Вопросы языкознания. 1997. - № 6 - С. 37-48.

37. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М. Эдиториал УРСС, 2001. -248 с.

38. Здравомыслова Е.А., Тёмкина A.A. Социальное конструирование тендера как феминистская теория // Женщина. Тендер. Культура: Сборник статей. М.: Изд-во МЦГИ, 1999 - С.47-65.

39. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: Изд-во МГУ, 1976.-36с.

40. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова H.H. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании / Под. ред. Е.А. Земской, Д.Н. Шмелёвой. -М.: Рус. яз., 1993. С. 90-136.

41. Зиневич O.B. Философские основания исследования пола как социального феномена / Новосибирский государственный университет. Новосибирск,2002.-196 с.

42. Змеева Т.Е. Имплицитное выражение эмоции в функционально-коммуникативном аспекте (на материале фр. яз.): Дисс. .канд. филолог, наук. -М., 1988.-207с.

43. Зусман В. Концепт в системе гуманитарного знания // Вопросы литературы2003. № 2 - С.3-29.

44. Иванова C.B. Дейктко-аксиологическая природа лингвокультурологической категории «свой-чужой» // Homo loquens в языке, культуре, познании. Часть I. Уфа: РИЦ БашГУ, 2010. - С. 120-132.

45. Иванова C.B. Культурологический аспект языковых единиц. Уфа, БашГУ, 2002.-114 с.

46. Иванова C.B. Лингвокультурологический анализ прагматикона языковой личности. Уфа, БашГУ, 20046. - 133 с.

47. Иванова C.B. Лингвокультурологический аспект исследования языковых единиц: Автореферат дисс. . док. филол. наук. Уфа, 2003. - 42 с. Иванова C.B. Лингвокультурология и лингвокогнитология: сопряжение парадигм. - Уфа, БашГУ, 2004а. - 151 с.

48. Иванова C.B. Понятие культурного кода и процессы кодирования и декодирования культурных смыслов // Человеческий фактор в языке и культуре. Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. - С. 37-45.

49. Иванова С. В., Исхакова 3.3. Эмотивный дейксис как неконвенциональный тип дейксиса // Вестник ЛГУ имени A.C. Пушкина. 2011. — Т. 7, №1. С. 174186.

50. Иванова C.B. Самигуллина A.C. В многомерном пространстве языкознания и за его пределами: интегративность in actu // Вестник БашГУ. 2009. Т. 14, №3 (1).-С. 1181-1989.

51. Иванова C.B., Чанышева 3.3. Лингвокультурология: проблемы, поиски, решения: Монография / С. В. Иванова, 3.3. Чанышева. Уфа: РИЦ БашГУ, 2010.-366 с.

52. Изард. К.Э. Психология эмоций / Перев. с англ. СПб.: Издательство «Питер», 2000.-464 с.

53. Исхакова 3.3. Тендерный эмотивный дейксис. Уфа, РИЦ БашГУ, 2011. - 198 с.

54. Исхакова 3.3. Сопоставительный анализ эмотивности в свете тендера. — Уфа, БашГУ. 2007. 172 с.

55. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., Интрада, 1996.-225 с.

56. Калимуллина Л.А. Эмотивная лексика и фразеология русского литературного языка (синхронический и диахронический аспекты): Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Уфа, 1999. - 26с.

57. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986. - 297 с. Кибрик A.A. Модус, жанр и другие параметры классификации дискурсов // Вопросы языкознания. - 2009. - №2. С. 3 - 21.

58. Кирвалидзе Н.Г. Дейктические средства в системе современного английского языка и их роль в организации текста: Автореф. дисс. . док-ра филол. наук . Н.Г. Кирвалидзе. М., 1991. - 49 с.

59. Кирилина A.B. Женский голос в русской паремиологии // Женщина в российском обществе 1997. - №3. - С. 23-26.

60. Кирилина A.B. Развитие тендерных исследований в лингвистике // Филологические науки. 1998а. - С.51-58.

61. Кирилина A.B. Тендер: лингвистические аспекты. М.: Институт социологии РАН, 1999а.- 180 с.

62. Кирилина A.B. Русская фразеология с точки зрения тендерной лингвистики // Тендерные отношения в России: история, современное состояние, перспективы: Материалы международной научной конференции. Иваново: ИвГУ, 19996-С. 70-73.

63. Кирилина A.B. Символика мужественности и женственности в личных именах // Филология и культура: Тезисы II Международной конференции. — Тамбов, 1999в. С. 37-38.

64. Кирилина A.B. Философская база тендерных исследований в применении к российской лингвистике // Тендерный фактор в языке и коммуникации. Сборник научных трудов. Вып. 446, 1999г. С. 14-22.

65. Кирилина A.B. Тендерные исследования в зарубежной и российской лингвистике (философский и методологический аспекты) // ОНС.-2000а №4-С. 138-143.

66. Кирилина A.B. Исследование тендера в лингвистических научных дисциплинах // Тендерное образование в системе высшей и средней школы:состояние и перспективы: Материалы конференции. Иваново: ИвГУ, 2003а-С. 132-136.

67. Клецина И. О содержательных и динамических характеристиках тендерных стереотипов // Толерантность в контексте многоукладности российской культуры: Тез. междунар. науч. конф., 29-30 мая 2001 года. Екатеринбург: Изд-во: Урал, ун-та, 2001- С. 106-114.

68. Ключко О.И. Методология тендерных исследований: современное состояние и актуальные проблемы. Саранск, Мордов. гос. ун-т, 2008. 207 с. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. Новый лингвистический учебник-М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 351 с.

69. Колосова О.В. Когнитивные основания языковых категорий (на материале современного англ. языка): Дисс.доктора филологических наук. М., 1996-325с.

70. Косых Е.А. Соотношения концептов «Пол», «Секс», «Тендер» в современном русском языке // Исследования по семантике. Уфа, БашГУ, 2001. - С. 284292.

71. Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. М.: «Гнозис», 2001.-270 с.

72. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?. М. ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

73. Крюков Д.В. Социолингвистические характеристики писем английской аристократии викторианской эпохи: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. -Волгоград, 2001 20 с.

74. Кузнец М.Д., Скребнев Ю. М. Стилистика английского языка. Пособие длястудентов педагогических институтов. JL: Государственное учебно-педагогическое издательство, 1960. - 175 с.

75. Кухаренко В.А. Интерпретация текста: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов. 2-е изд., перераб. - М.: Просвещение, 1988 - 192 с.

76. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику: Пер. с англ. В.А.Звегинцева- М.: Прогресс, 1978.-543 с.

77. Лакофф Дж. Когнитивная семантика (из книги «Женщины, огонь и опасные предметы») // Язык и интеллект: Сб. статей: Пер. с англ. и нем./ Под ред.

78. B.В.Петрова. М.: Прогресс, 1996. - С. 143-184.

79. Ларина Т.В. Фатические эмотивы и их роль в коммуникации // Эмоции в языке и речи: Сборник научных трудов / Под ред. И.А. Шаронова. М.: РГГУ, 2005.1. C. 150-160.

80. Леонтьев A.A. Психолингвистическая структура значения // Семантическая структура слова (психолингвистические исследования). — М., Наука, 1971. — С. 7-19.

81. Лотман Ю.М. Несколько мыслей о типологии культур // Языки культуры и проблемы переводимости. М.: Наука, 1987. - С. 3-11.

82. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. (Человек Текст - Семиосфера -История). - М.: Языки Русской культуры, 1999. - 448 с.

83. Лукьянова H.A. Некоторые вопросы диалектной лексикологии / Учебное пособие для студентов-филологов. Новосибирск, НГУ, 1979. - 76 с. Льюис Р.Д. Деловые культуры в международном бизнесе (От столкновения к взаимопониманию). - М.: «Дело», 1999. - 440 с.

84. Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. Тверь, ТГУ, 1998.-200 с.

85. Мягкова Е.Ю. Эмоционально-чувственный компонент значения слова. -Курск, 2000.-110 с.

86. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высш. шк., 1988.- 168 с.

87. Никольская Е.К., Гольденберг Т.Я. Грамматика французского языка: Учебник для институтов и фак. иностр. яз. 4-е изд., испрв. - М.: Высш. школа, 1982. - 367 с.

88. Новиков Л.А. Лингвистическое толкование художественного текста. М., «Русский язык», 1979. - 256 с.

89. Новиков Л.А. Семантика русского языка: Учеб. пособие. М.: Высш., школа, 1982.-272 с.

90. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида. Семантика нарратива. М., 1996.

91. Панов В.Г. Эмоции. Мифы. Разум. М.: «Высшая школа», 1992. - 252 с. Пиз А., Пиз Б. Почему мужчины врут, а женщины ревут. М.: Эксмо, 2003. -398 с.

92. Пищальникова В.А. Проблема смысла художественного текста: психолингвистический аспект. Новосибирск: изд-во НГУ, 1992. Попова И.Н., Казакова Ж.А. Грамматика французского языка - 8-е изд.- М., «Нестор Академик Паблишерз», 2000 - 480 с.

93. Потапов В.В. Многоуровневая стратегия в лингвистической гендерологии // Вопросы языкознания. 2002. - № 1- С. 103-131.

94. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность// Философия и жизнь, 1991-№7 С.36.

95. Пушкарева H.JI. Между «тюрьмой» и «хаосом». Феминистская эпистемология, постмодернизм и историческое знание // Пол, тендер, культура / Под ред. Э.Шоре и К.Хайдер. М., 2000.- С.221-229.

96. Пушкарева H.JI. "Пишите себя!" (Тендерные особенности письма и чтения) // Сотворение Истории. Человек Память - Текст / Отв. ред. Е.А.Вишленкова-Казань, 2001.-С. 241-273.

97. Пушкарева H.JI. Тендерная теория и историческое знание. Алетейя, Санкт-Петербург, 2007 - 495 с.

98. Рапопорт Н.В. Лингвокультурологический концепт "французская национальная личность": Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Уфа, 1999.- 24 с.

99. Репина Л.П. Женщины и мужчины в истории: новая картина европейского прошлого: Очерки: Хрестоматия. М.: Рос. полит, энцикл., 2002 - 352 с. Рогожникова Т.М. Галерея ассоциативных портретов: монография. - Уфа:1. УГАТУ, 2009.-448 с.

100. Рюткёнен М. Тендер и культура: проблема «женского письма» и «женского чтения» // Филологические науки, 2000. № 3. - С.5-18.

101. Самигуллина A.C. Метафора в когнитивно-семиотическом освещении. Уфа, РИЦ БащГУ, 2008. - 316 с.

102. Селиверстова О.Н. Когнитивная семантика на фоне общего развития лингвистической науки//Вопросыязыкознания.-2003.- №6. -С. 12-26. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 2002.-С. 185-194.

103. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка М., 1998.— 658 с.

104. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М: Академический Проект, 2001.-990 с.

105. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1985.-170 с.

106. Табурова С.К. Тендерные аспекты речевого поведения парламентариев (на материале перламентских дебатов в ФРГ) // Социс, 1999 №9. - С.84-92. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М.: Наука, 1986.-144с.

107. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологичекий аспекты. — М.: Языки русской культуры, 1996-288с.

108. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. Москва, Слово, 2000.- 264 с.

109. Торгашов В.И. Гендерно-маркированная лексика и политическая корректность // Основное высшее и дополнительное образование: проблемы дидактики и лингвистики. Волгоград, 2002. - Вып. 2. - С. 199-204.

110. Трофимова Е.И. Терминологические вопросы в тендерных исследованиях // Общественные науки и современность. 2002. - №4. - С.178-188. Трофимова Э.А. Синтаксические конструкции английской разговорной речи. -Ростов: Изд-во Ростов, ун-та, 1981. - 159 с.

111. Уэст К., Зиммерман Д. Создание тендера // Труды СПБФ. ИС РАН. Тендерные тетради. Вып 1. СПБ, 1997. - С. 94-124.

112. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 35.- М., 1997 — С.351- 379.

113. Фрумкина Р.М. «Теории среднего уровня» в современной лингвистике // Вопросы языкознания. 1996.-№ 2 - С.55-57.

114. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М., "Ника-Центр", 1996.-294 с.

115. Чанышева 3.3. Средства создания скрытой информации в тексте (лингвокультурологичекский и когнитивный аспекты). Уфа, БашГУ, 2000106 с.

116. Чанышева 3.3. Этнокультурные основания лексической семантики: Монография. Уфа: РИО БашГУ, 2004. - 256 с.

117. Шаймиев В.А. Понятия 'текст', 'дискурс', 'произведение' и аспекты исследованияречемыслительного произведения //Исследования по семантике-Уфа, БашГУ, 2001.- С. 131-148.

118. Шафиков С.Г. Типология лексических систем и лексико-семантических универсалий. Уфа, БашГУ, 2000 - 260 с.

119. Шафиков С.Г. Лексическая типология языков. Уфа, БашГУ, 2005 - 162 с.

120. Шафиков С.Г. Национальный менталитет, межкультурная коммуникация и язык // Ношо Ьояиеш в языке, культуре, познании. Часть I. Уфа, БашГУ, 2010. - С. 365 -383.

121. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на материале англ. яз.) : Диссертация . док. филол. наук. М, 1988. - 402 с. Шаховский В.И. Типы значений эмотивной лексики // Вопросы языкознания— 1994.-№ 1. - С.20-24.

122. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: Монография. М., 2008. -415 с.

123. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над Русским семантическим словарём // Вопросы языкознания. 1999. - № 1. - С. 3 -16. Швец Н.О. Роль языка в структурировании знания: Дисс. канд. филол. наук. -Тверь, 2005.-173 с.

124. Шейгал Е.И. Градация в лексической семантике: учебное пособие по спецкурсу. Куйбышев: Куйбышевский гос. пед. ин-т, 1990. 96 с. Шмелёв Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. - М.: Просвещение, 1964.-240 с.

125. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Будапешт: ТОО Ж «Петрополис», 1998.- 432 с.

126. Якобсон P.O. // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.-С. 95-113.

127. Якобсон P.O. Избранные работы по лингвистике. Б: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 1998.-448 с.

128. Якушина Р.М. Динамические параметры оценки: Диссертация . канд. филол. наук.-Уфа, 2003- 179 с.

129. Aebisher V. Les femmes et le langage. Paris, 1985. - 200 p.

130. Alexander L.G. Longman English Grammar. London and New York, 1997. - 3741. P

131. Baumann M. Two features of "Women's speech?" // The sociology of languages of American women. San Antonio, 1979. - 3340 p.

132. Beacco J.-C., Darot M. Analyses de discours: lecture et expression. Hachette / Larousse, 1986. - 176 p.

133. Cameron D. Feminism and linguistic theory. London, 1985. - 118 p.

134. Cameron D. Introduction // Women in their speech communities. L.,N.Y., 1988b1. P.3-12.

135. Cameron D. Verbal Hygiene. London, New York, 1995. Routledge, 264 p. Cameron D., Coates J. Some problems in the sociolinguistic explanation of sex differences // Women in their speech communities. - L., N.Y., 1988a. - P. 13-26.

136. Cameron D., MeAlinden F., O'Leary K. Lakoff in context: the social and linguistic functions of tag questions // Women in their speech communities. L., N. Y., 19886-P. 74-93.

137. Chandler M., Basset D. Tag questions and powerfulness: quantative and qualitive analysis of a course of psycotherapy // Language in society. 1989. Vol. 18, № 1. -P. 77-86.

138. Cixous H., Clement C. The Newly Born Woman. Manchester University Press, 1987.

139. Clifton A.K., McGrath D., Wick B. Stereotypes of women: a single category? // Sex roles.-1976.-№2.-138 p.

140. Coates J. Gossip revisited: language in all female groups // Women in their speechcommunities. L.,N.Y., 1988.- P.94-122.

141. Coates J. Language and Gender. Blackwell, 1998. - 515 p.

142. Coates J., Cameron D. (eds) Women in Their Speech Communities-Longman,1991.-186 p.

143. Connell B.W. The big picture: Masculinities in recent world history // Theorie & Society. 1993. № 22. P. 597-623.

144. Connors, Robert J. "Teaching and Learning as a Man". College English 58.2 (February 1996): P.137-58.

145. Eagly A.H. Sex differences in social behavior: A social role interpretation. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1987. - 194 p.

146. Eakins B. W., Eakins R. G. Sex Differences in Human Communication. Boston: Houghton Mifflin, 1978.

147. Eckert P. Think Practically and Look Locally: Language and Gender as Community-Based Practice / P. Eckert, S. McConnel-Ginet // Annual Review of Anthropology. 1992. №21. P. 93-94.

148. Ehlich K. Anaphora and Deixis: Same, Similar or Different / K. Ehlich // Speech, Place and Action: Studies in Deixis and Related Topics. Chichester, N. Y., 1982. -P. 315 - 338.

149. Fillmore Ch. Deictic Categories in the Semantics of "Come" / Ch. Fillmore // Foundations of Language: International Journal of Language and Philosophy. NY., 1966. - vol. 2, № 3. - P. 219 - 232.

150. Fillmore Ch. Towards a Descriptive Framework for Spatial Deixis / Ch. Fillmore // Space, Place and Action: Studies in Deixis and Related Topics / Ed. By R. Jarvella and W. Klein. Chichester, NY., 1982. - P. 31 - 59.

151. French J., French P. Sociolinguistis and gender divisions // Language and literacy from an educational perspective. Milton Keynes; Philadelphia, 1980. Vol: Language studies. - P. 199-210.

152. Gender Communication / Ed. J.C. Pearson, R.L. West, L.H. Turner. Boston, 1995.

153. Goffman E. Gender Display // Lemert C., Bronoman A. ( eds) Oxford: Blackwell Publ., 1997.-P. 208-227.

154. Goleman D. The Emotional Intelligence. Why it Can Matter More than IQ? -Bentam Books, 1997. 368 p.

155. Greimas A.J. Sémantique structurale: recherche de méthode- Paris: Larousse, 1966.-262 p.

156. Guirdham M. Communicating across Cultures. Macmillan Business, 1999. -316p.

157. Henley N. Body politics: power, sex and non-verbal communication. New Jersey, 1977.-240 p.

158. Henton, Caroline. 'The Abnormality of Male Speech." New Departures in Linguistics. Ed. George Wolf. -Garland, 1992.-N 48. P. 27-59. Herbert R.K. Sex-based differences in compliment behavior // Lang, in soc. - L., 1990. - Vol.19, № 2. - P. 201-224.

159. Jespersen O. Language: its nature, development and origins. London, 1922. - 448 P.

160. Jespersen O. The Woman. In Deborah Cameron , The Feminist Critique of Language. London, New York, 1999. - P. 225-241.

161. Kotthoff H. New Perspectives on gender studies in discourse analysis // Тендер: язык, культура, коммуникация / Доклады первой Международной конференции 25-26 ноября 1999 г. М: МГЛУ, 2001. - С.11-32 .

162. Kramer С. Male and Female Perceptions of Male and Female Speech// Language and Speech 20.2,1978. P.151-61.

163. McDonnel D. Theories of discourse. Oxford, 1986. - 118 p.

164. McNeil D. Abstract Deixis / D. McNeil, J. Cassel, E.T. Levy // Semiótica. Berlin,

165. N.Y., 1993. vol. 5, N 1-2. - P. 5-19.

166. Moirand S. Situations d'e'crit. Paris: CLE International, 1979. 175p.

167. Nichols P. Women in their speech communities // Women and language in literatureand society. N.Y., 1980. P.3-25.

168. Nischik R. Betrayal psychohistirically: The Representation of emotions in the British Drama // Proceedings. Niemeier, 1992.

169. Oakley A. Sex, gender and society. Melbourne: Sun Books, 1972 - 195 p. Okulska O. Stereotypes and language stigma: The causes of prejudice against the weaker sex in Early Modern England // Studia anglica posnaniensia. - Poznan, 1999. -Vol.34-P. 171-190.

170. Pleper U. Is parental language sexuality differentiated? // Studia anglica posnaniensia. 1984. P.71 -80.

171. Romsine S. Communicating Gender. London: Oxford University Press, 1999109 p.

172. Schwab G.M. The French Connection: Luce Irigaray and International Research on Language and Gender // Untying the Tongue. Linda Longmire and Lisa Merrill. -Westport, Connecticut, London, 1998. 311p.

173. Schultz M. The semantic derogation of women // Language and sex: difference and dominance. Rowley (Mass), 1975. - P. 64-75.

174. Shaywitz B. et al. 1995 Sex differences in the functional organisation of the brain for language // Nature. 1995. - №6-373 p.

175. Sion G. La conversation française, Amiens, Ed. Scientifiques et Littéraires, 1948.

176. Smith P.M. Language, the sexes and society. Basel, 1985.

177. Spender D. Man made language. London, 1985. - 154 p.

178. Steckler N.A., Cooper W.E. Sex differences in color naming of unisex apparel //

179. Anthropological linguistics, 1980. V.22. P. 371-373.

180. Swann J. Talk control: an illustration from the classroom of problems in analysing male dominance of conversation // Women in their speech communities. L., N.Y., 1988 — P.123-140.

181. Swan M. Practical Eglish Usage.Second Edition. Oxford University Press, 1995. -658p.

182. Tannen D. Gender and Discourse. New York: Oxford UP, 1994. P. 137-174. Thomas B. Difference of sex and sects: linguistic variation and social networks in a Welsh mining village // Women in their speech communities. - L.,N.Y., 1988. -P.51-60.

183. Tobin, Lad. "Car Wrecks, Baseball Caps, and Man to - Man Defense: The Personal Narratives of Adolescent Males," College English 58.2 (February 1996): P.158-75.

184. Tridgill P. Sex, covert prestige and linguistic change in urban British English of

185. Norwich // Language in Society, 1972. P. 179-195.

186. Trudgill P. Sociolinguistics. Harmondsworth, 1974. - 540 p.

187. Tromel-Plotz S. Frauensprache: Spache der Veränderung Frankfurt / Main, 1982.137s.

188. Unger, R. K. (1988). Imperfect Reflections of Reality:Phycology Constructs Gender. In R.T. Hare Mustin and J.Maracek (Eds.), Making a Difference; Phycology and the Construction of Gender. New Haven, CT: Yale University Press. -P. 102-149.

189. Walters, Keith. The Spread of Nonsexist Language: Planning for Usage That Includes Us All. Publication of the American Dialect Society 78 (1994). - P. 91100.

190. Warhol R.R., Herndl D.P. About Feminisms // Warhol R.R. and Herndl D.P.(eds.) Feminisms. An anthology of literary theory and criticism. Rutgers University Press, 1991.-P.X.

191. Weigel S. Die Stimme der Medusa. Schreibweisen in der Gegenwartsliteratur von Frauen. Dülmen Hiddingsel, 1987. - 197 s.

192. Wierzbicka A. Emotions across languages and cultures. Diversity and Universals. Cambridge University Press, 1999. P. 240- 307.

193. Williams, J.E., and Best, D.L. (1986). Sex stereotypes and intergroup relations. In Worshel S. and Austin W.G. (Eds.), Phycology of intergroup relations (pp.244-259).Chicago: Nelson- Hall. P. 244-259.

194. Williams, J.,E., and Best,D.L. Measuring sex stereotypes: A thirty-nation study (rev.ed.). Beverly Hills: Sage, 1990.

195. Wodak R. Gender and Discourse. Sage Publications, 1997. - 294 p.

196. Wood M.M. The influence of sex and knowledge of communication effectiveness onspontaneous speech // Word.1966 № 22. - P. 112-137.

197. Арутюнова http://www.classes.rU/grammar/l 68. Arutyuno va/source

198. Асмолов http://slovari.yandex.ru/книги/coциaльнaя психология.

199. Водопьянова http://europe.rsuh.ru/journal/journal 14.

200. Горошко http: // www.owl.ru/win/source.htm

201. Красавский http: // www. biblio-globus.us/description.aspx?product

202. Лосев 1 http://www.eunnet.net/sofia/07-2005/text/0

203. Лосев 2 http://www.philology.ru/literaturel/losev

204. Мельчук http://m.wikipedia.org/wiki/Teop^

205. Новожилова http://www.lingvomaster.ru/

206. Постовалова http:// lingvokulturologicheskaya-koncepciya-slovarya-kultury.html# феминизм http://iatp.ru/project/feminism/statia2.html

207. Чувственное познание http: // socioline.ru/seminar Эмоции http://azps.ru/articles/tezis/17emotions.html Якобсон http: // genhis.philol.msu.ru/article Lakoff http//hss.fullerton.edu/linguistics/cln/

208. Список словарей и справочников:

209. АРФС 1984 Англо-русский фразеологический словарь / Под ред. A.B. Кунина - М.: Русский язык, 1984. - 944 с.

210. БФСРЯ 2006 Большой фоазеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В.Н. Телия. - М., 2006.

211. ЛЭС 2002 Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Большая российская энциклопедия, 2002. - 712 с.

212. Новый французско-русский словарь / Сост.: В.Г. Гак, К.А. Ганшина М.: Русский язык, 1998. - 1196 с.

213. СССРЯ 2000 Системный семантический словарь русского языка. Предикатная лексика. Васильев Л.М. - Уфа: Восточный университет, 2000199 с.

214. СГТ 2002 Словарь тендерных терминов. Денисова A.A. Региональная общественная организация «Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты». М.: Информация XXI век, 2002 - 256 с.

215. Толковый словарь русского языка. Том I / Ред. А.П. Евгеньева М.: Русский язык, 1981.-696 с.

216. Толковый словарь русского языка. Том II / Ред. А.П. Евгеньева М.: Русский язык, 1982 - 736 с.

217. Толковый словарь русского языка. Том IV / Ред. А.П. Евгеньева и Г.А. Разумникова. М.: Русский язык, 1984 - 792 с.

218. ФЭС 1989 Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1989 - 815 с.

219. СС 1998 Chambers 20th Century Dictionary. - The Chaucer Press Ltd, 1998. -1524 p.

220. Dictionnaire de la langue française. Lexis: Paris: Larousse, 1987. - 2109 p. Gender Communication 1995 - Gender Communication / Ed. J.C. Pearson, R.L. West, L.N. Turner. - Boston, 1995.

221. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford University Press, 1974. - 176 p.

222. ELC 1992 Longman. Dictionary of English Language and Culture. - Longman Group UK Limited, 1992. - 1555 p.

223. MED 2002 Macmillan. English Dictionary for Advanced learners. Macmillan Publishers Limited, 2002. - 1692 p.

224. Список художественной литературы: Инин А.Я. Телефон доверия. Избранное М.: Издательский Дом «Прибой», 1998. -496 с.

225. Austen J. Pride and Prejudice. Foreign Languages Publishing House. Moscow. 1961.-388 p.

226. Galsworthy J. The Forsyte Saga. Progress Publishers. Moscow, 1974 . - 304 p. Haggard R. King Solomon's Mines. Progress Publishers. - Moscow, 1972. - 224 p. Johnson P. The Humbler Creation. - Penguin Books, 1961. - 321 p.

227. Murdoch I. The Sandcastle. Ленинград: «Просвещение». Ленинградское отделение, 1975. - 216 с.

228. Murdoch I. Under the Net. Москва, «Просвещение», 1989. - 176 с. Rolland R. Jean-Christophe. M., 1957.452 c.

229. Sagan F.Un piano dans l'herbe //Comedies. Moscou: Éditions "Radouga", 1986. P.lll-169.

230. Sand G. François le Champi. La Petite Fadette. Éditions du Progrès. Moscou, 1978. -432 p.

231. Triolet E. Roses à Crédit. Moscou:Vyssaja skola, 1979. - 128 p.

232. Tuttle L. A Birthday // Shudder again (22 tales of sex and horror). Penguin Books,1993.-P. 195-207.

233. Woolf V. Night and Day. Penguin Books, 1976. - 478 p.