автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Энеолит и бронзовый век Северного Приуралья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Энеолит и бронзовый век Северного Приуралья"

^ ь Л -

Российская Академия Наук Ордена Трудового Красного Знамени Институт археологии

На правах рукописи

Стоколос Владимир Савельевич ЭНЕОЛИГ И БРОНЗОЬШ ВЕК СЕВЕРНОГО ПРИУРАЛЬЯ

Исторические науки - 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 1992

а

Работа выполнена в Институте языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

J

( . ..¡«i i отд ьг. |

профессор Матющенко b.H. '¿.^¿ïSiïlî

:irrcp исторических наук, профессор Чиндина Л.А.

доктор исторических наук, профессор Косарев Ы.Ф.

Ведущее учреждение - Пермский гос.униЕерс-итет

2-;цита состоится /" ili^i^uA '992 г. г / У

-?- —

чг.соь на заседании специализированного попета а Ct2.I6.i7 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктопа наук при Институте археологии РАН I17036 г.коскьа, ул.Дм.Ульянова,

L диссертацией мс\йю ознакомиться в ^к^листеке Института археологии РАН

• Автореферат разослан

1992 г.

Ученый секретарь ' Сергеева З.М.

специализированного совета

Северное Приуралье (СП), как территориальное подразделение не имеет достаточно четких границ. В общем оно занимает часть крайнего северо-востока Русской равнины, включает бассейны Печоры с примыкающими территориями Болыпеземельс-кой тундры, Мезени и Вычегды (без южных притоков), и. таким образом, охватывает площадь, равную около 600 тыс,км^. В период позднего неолита и раннего металла СП и Прикамье, Западную Сибирь и Приобье объединяли во многом общие процессы этнокультурного развития, отразившиеся в устойчивом сохранении культурных традиций в области гончарства - гребенчатой, ямочно-гребенчатой, отступающе-накольчатой.

Общие и одновременно локальные процессы охватывали родственное по происхождению и историческим судьбам население Уральского региона. Действие западных и южных импульсов -плоскодонная валиковая керамика и накольчатая керамика южных территорий - сыграли в древней истории СП заметную, но все же подчиненную роль.

Актуальность темы. Исследование процессов развития культур и этногенеза народа севера Евразии является одной из главных проблемных задач изучения древней истории нашей страны. В настоящей работе рассмотрен период 1У-П тыс.до н. э., главным содержанием которого было развитие и распад финно-угорского массива племен, расселявшихся по обе стороны от Урала. Анализ историко-культурного процесса рассматриваемого времени в СП с привлечением новых источников, обогащает и обновляет знания по целому ряду звеньев цепи исторического развития уральских народов. Чрезвычайно важным вопросом является изучение картины взаимодействия различных по своей этнической природе культур круга гребенчатой,ямочно-гребенчатой керамики, а также накольчатой, носителями которой, по-видимому, были какие-то группы, тяготеющие к миру индоевропейских культур .

Дели и задачи исследования. В задачу работы входила характеристика основных специфических черт вновь полученных источников (в основном поселенческих комплексов), их классификация, выявление основных тенденций в развитии массового материала - керамических комплексов и каменного инвента-

ря. Построение на этой основе схемы абсолютной и относительной хронологии памятников СП эпохи энеолита и бронзового века.

Цель исследования заключается в достижении определенных конечных результатов: обобщении основных систематизированных источников, их анализе, культурной атрибуции, определении места в хронологической шкале и схеме историко-культурного развития Уральского региона, выявлении и направлении культурных связей североуральского населения. И, с учетом сказанного,-в освещении вопросов социально-экономическЛ'о развития и этнической интерпретации носителей конкретных культур.

Научная новизна работы. В результате анализа и обобщения всех источников получены следующие результаты, выносящиеся на защиту.

Обосновано и получило поддержку выделение чужъяельской культуры гребенчатой керамики, возникшей на базе камского неолита; намечены ее хронологические рамки и периодизация, поставлен вопрос о преемственности памятников конецборског! типа и чужъяельской культуры, что открывает перспективу исследования культур гребенчатой керамики постчужъяельского времени. Выясняется одновременно несостоятельность так называемой "синдорской" культуры, выделенной на основе смешанных материалов.

Пересмотрен прежний взгляд на роль и место памятников с пористой керамикой СП, как на более позднее продолжение гаринско-борской культуры. Предложено и получило признание выделение местной чойновтинской культуры, составляющей общность с гаринско-борской и юртиковской культурами пористо керамики Приуралья. Определена хронологическая соподчинен-ность чужъяельской (более ранней) и чойновтинской культур, вытекающая из временного соотношения их подоснов: камской для первой, ямочно-гребенчатой, накольчатой и др. - для второй культуры, подтвержденное также данными стратиграфии и палеогеографии.

Впервые для обоснования вопросов хронологии и периодиза ции привлечены флористические остатки, связанные с культур ным слоем памятника (Нерчей Г1). В основном на базе новых

материалов, выделены культуры бронзового века - атаманнюр-ская и коршаковская, намечена новая хронология памятников этих типов, наиболее соответствующая историко-культурному контексту СП и соседних территорий.

Выполнен первый обобщающий труд по периоду энеолита и бронзы СП.

Практическая ценность работы. Материалы исследований использованы для археологической экспозиции музея Коми НЦ УрО АН СССР (1985 г.), помещены в учебном пособии для студентов Сыктывкарского госуниверситета (1986 г.). Материалы исследований включены в "Археологическую карту Коми АССР" (1904), использованы в однотомнике "История Коми АССР" (1970 г.).

Апробация результатов исследования. Основные положения работы изложены в 31 публикации, в том числе в 2-х монографиях: "Древние поселения Мезенской долины", 1986, "Культуры раннего металла Северного Приуралья", 1908 и одной -

"Археологическая карта Коми АССР" в соавторстве с К.С.Королевым, двух препринтах и статьях. Кроме того материалы исследований помещены в 18 научных отчетах о полевых работах, хранящихся в архиве Института археологии АН СССР. В целях совершенствования концептуальной основы, принципиальные положения работы докладывались на заседаниях Отдела неолита и бронзы Института археологии АН СССР, У1 Международном конгрессе #инно-угроведов в Сыктывкаре (1985 г.), Западносибирском совещании в Томске (1977 г.), УУ1 Всесоюзной конференции финно-угроведов в Сыктывкаре (1979 г.), на Бадеровских чтениях и XI Уральском археологическом совещании в Сыктывкаре (1908 и 1989 гг.). Диссертационная работа в целом обсучухалась и получила одобрение в Отделе неолита и бронзы Института археологии АН СССР.

Источники работы. Настоящее исследование построено на материалах, полученных в основном автором в ходе раскопок на памятниках Мезени, Печоры и в Большеземельской тундре во время регулярных экспедиций 1973-1988 гг. Некоторые памятники (Чужъяель I, Чойновты I и li, Коротаиха 1979/3) подвергались полным или масштабным раскопкам. Автор использовал археологические коллекции из музеев городов Ленинграда

Ь

(Эрмитаж), Вологды, Инты, Сыктывкара, Салехарда, Уфы, археологические кабинеты Пермского и Уральского университетов; частично введены в научный оборот материалы из сборов геологов А.И.Блохина, Г.А.Чернова, хранящиеся в фондах Вор-кутинского краеведческого музея. Анализировались отчетные материалы из Фондов Коми НЦ УрО Ail СССР, Института археологии АН СССР, Пермского и Уральского университетов. Привлечены архивные данные покойного В.И.Канивпа. Использовались данные естественных наук: датирование по C-I4, флористические и фаунистические определения, данные спектральных анализов (металл, янтарь), а также сведения по этнографии и языкознанию.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав и заключения общим объемом 405 машинописных страницы, альбома иллюстраций из 129 рисунков, карт, таблиц, хем; библиографии на 34 страницах. Кроме того, каждая глава завершается обсуждением и (или) выводами по соответствующему разделу работы.

Введение В нем дано определение целей и задач исследования, намечены территориально-географические рамки района исследования - Северного Приуралья.

Глава I. История археологического изучения. Материалы, относящиеся к энеолиту, бронзовому веку в СП известны благодаря случайным сборам начала века Н.А.Кулика, А.В.Жу-равского.в 40-50 гг. геологов Г.А.Чернова, А.И.Блохина в Большеземельской тундре. Материалы Г.А.Чернова помещены в статьях и специальном "Атласе". М.Е.Фосс (1952) материалы Г.А-.Чернова связала с "печорской культурой", проникшей в Большеземельскую тундру с востока. Л.П.Хлобыстин (1972 г.) ревизовал печорскую культуру, выделив из большеземельских материалов несколько типов эпохи раннего металла: "шренк-ярейский", близкий коршаковскому и "колва-висский", отдаленно напоминающий чойновтинский.

В 50-х годах начались систематические исследования (В. И.Канивец, Г.М.Буров, В.Е.Лузгин). На Вычегде Г.М.Буровым на многослойных памятниках со смешанным материалом выделены археологические типы: синдорскин, турбинский (гаринско-борский), устъ-вымский, каргопольский, большинство из ко-

торых в дальнейшем не подтверждено. К бронзовому веку В.И. Канивцом были отнесены памятники лебяжской культуры с гребенчатой керамикой и открытые им памятники типа Коршак I, представленные керамикой с мелкоструйчатым и текстильным орнаментом. В.Е.Лузгин и В.И.Канивец, опираясь на внушительный комплекс материалов Галово П с привлечением других памятников с пористой керамикой, пришли к заключению о принадлежности североприуральских памятников этого рода к тур-бинской (гаринско-борской) культуре на позднем этапе ее развития.

С 70-х годов расширилась география исследований, объемы и качество новых источников (Л.И.Ашихмина, С.Ю.Васильев, К.С.Королев, Л.Л.Косинская, Э.С Логинова, В.Е.Лузгин, В.А.Семенов, В.С.Стоколос). В.С.Стоколосом выделены энео-литические чужъяельская и чойновтинская,и культуры бронзового века - атаманнюрская и коршаковская.

Результаты исследований 70-х - первой половины 80-х годов в СП позволили автору сформулировать новую точку зрения на историко-культурную обстановку , археологическую периодизацию и хронологию данного региона в энеолите -бронзовом веке.

Возможность выделения особого этапа энеолита на территории Северного Приуралья, являющегося восточным регионом Севера Европейской части СССР, базируется на признании двух моментов, обоснованных в работах по древней металлургии: I) существование энеолитических культур - волосовской, гаринско-борской, юртиковской, новоильинской и др., 2)их роли в передаче металлургических занятий в среду лесного еще неолитического населения, которое постепенно втягивалось в эпоху раннего металла (Кузьминых, 1986). Развитие этого процесса обеспечивалось территориальной близостью и чересполосным проживанием различных групп населения.

В то же время переход к новой эпохе носил многоплановый характер, был сопряжен с изменениями в различных сферах жизни общества., которые наиболее улавливаются в области традиционного гончарства, кремневой индустрии. Поэтому, в оценке уровня развития археологических культур севера лесной полосы и особенно северо-востока Европейской части

СССР, представляется целесообразным исходить, как это уже отмечалось и ранее (Фосс,1952) для северного региона в целом, не только и не столько из учета прямых фактов наличия или отсутствия металла, но не упускать из поля зрения косвенные (однако не второстепенные) свидетельства прогрессивного развития древнего населения.

Глава 11. Физико-географические условия. Топография и стратиграфия памятников . Данные по современному климату (Мильков,1977; Берг,1931 и др.) и палеоклимату северной зоны Евразии (Нейштадт,1957; Пьявченко,1952; Борзенкова,Зуба-ков,1984; Хотинский,1977; Никифорова,1980 и др.) дают возможность рассматривать исторические процессы на фоне и с учетом динамики экологии, определявшей основные этнокультурные процессы древнего населения.

История североприуральского населения в энеолите-бронзе протекала на фоне неоднократных перемен климата, особенно контрастно проявлявшихся в высоких широтах, при- и заполярных территориях и вызывавших к жизни феномен тундры. Явная обусловленность последнего периодами похолоданий (ЭВ-1,5А), открывает редкую возможность соотнесения археологических объектов, с учетом их всесторонней оценки с до- и послетун-дровыми этапами, иными словами с безлесными и лесными периодами одной и той же территории.

Глава Ш. Энеолитическая эпоха.Потепление в атлантикуме, достигшее своего апогея в конце этого периода 6000-5000 л. н., создавало благоприятные условия для заселения.и освоения еще необжитых территорий СП. Следы переселений в это время на Север вдоль Уральских гор угадываются по остаткам стоянок с камской неолитической керамикой на Вычегде - Вад I и И, в районе Синдорского озера и на берегах водораздельных озер в приполярной зоне - Пижма П (Ямозеро), Ружникова (Косминские озера).

I. Чужъяельская культура. Формирование ее связано, видимо, с более поздней экспансией камского населения на хуторской стадии развития его культуры,керамика которой наиболее сопоставима с ранней чужъяельской. Близка кремневая индустрия на базе отщепа и ограниченным использованием но-жевидных пластин в производстве орудий: Хуторская 13,2,

Чойновты I - 8,3%.

Чужъяельские поселения на всем протяжении существования культуры располагались на краю береговых речных террас или вершинах приозерных дюн. Жизнь семейных коллективов рыболовов и охотников сосредоточивалась в бревенчатых полуземлянках с одним-двумя траншееобразными входами, наземными очагами, иногда усложненной конструкции - в опалубке и на земляной подушке. В развитии культуры различаются три периода - ранний (еще неолитический), средний и поздний. Чужъяельские памятники раннего периода малочисленны: поселения Чойновты I, Гыркас-ель - на Мезени и поселение Кель-чи-юр П - на Ижме - бассейн Печоры. В это время чужъяельские группы еще не освоили при- и заполярные территории. Об этом со всей определенностью свидетельствуют многослойные поселения на водораздельных озерах в приполярье - Пижма П, Ружникова, Кыско с материалами по всей цепочке от неолита (камского) до средневековья, но вещей раннечужъя-ельских не содержащих. На этом же основании по данным многослойных стоянок в районе Синдорского озера из категории ранней чужьяельской территории исключается и юго-восток СП. Уже на ранней стадии культуры вырабатывается устойчивая полуяйцевидная (иногда котловидная) форма сосудов с густым гребенчатым орнаментом, круглыми ямками под венчиком, сохраняющаяся и в последующие периоды. Устойчивая примесь в глине - шамот, песок, тщательная обработка поверхности. Ранняя посуда выделяется сочетанием гребенчатой и накольчатой техники исполнения орнамента, редким оформлением ворогничковых венчиков, что указывает на существование южных связей. Южные импульсы (воротничковая посуда, накольчатая техника) из ареала хвалынской, агид-ельской и других культур в среду камского неолита (Васильев,1981; Васильев,Габяшев,1982) имело продолжение в еще более северных территориях, чему, весьма вероятно, способствовало потепление климата - полное облесение СП, продвижение ширикилистиённых пород (дуб,липа,вяз) в составе хвойных лесов на широту Вычегды (Никифорова,1980) и далее до 63° с.ш.

Соответствие ранних чужъяельских памятников хвалынско-

му периоду (1У тыс.до н.э.) подтверждено радиоуглеродными датировками - 3370± 60, 3260± 60 (ЛЕ-1729; ЛЕ-2168) поселения Чойновты I. Таким образом, начало раннего периода чужъяельской культуры лежит во второй половине ГУ тыс.до •н.э. Верхняя граница - неопределенна, но не уходит далее середины Ш тыс.до н.э. Каменный инвентарь весьма малочислен, что предполагает широкое использование кости. Кремневые наконечники стрел, скребки, ножички и пр. изготовлялис на "грубых" заготовках - плитках, обломках, осколках и небрежно сколотых отщепах. Преимущественно использовался кре мень желто-серого и коричневато-зеленого (болотного) цвета Листовидные, листовидные с намечающимся черешком наконечники стрел находят соответствия в неолитических комплексах Прикамья и северо-западных территорий, с Прикамьем сближает использование "грубых" форм заготовок, кроме, пожалуй, ножевидных пластинок в отличие от Прикамья, отмеченных в чужъяельских комплексах минимально.

- Зауральской параллелью раннему чужъяелю была гребенчатая керамика чес-тый-ягского и сосновоостровского типов.

Средний период отмечен значительным расширением ареала чужъяельской культуры в сторону при- и заполярных территорий, а также и Зауралья. Поселения обнаружены в Большезе-мельской тундре, на р.Колва-вис и озерах в истоке этой реки (Нерчей И, Колва-вис 25). По находкам типичной керамики на Море-ю можно утверждать, что чужъяельские группы в это время достигали едва ли не прибрежной полосы арктических морей. Об этом свидетельствует и стоянка Ортино, расположенная пойти в приустьевом районе Печоры. Комплексы идентичной керамики открыты недавно в слое укрепленного поселения Амья на Нижней Оби (Морозов,Стефанов,1989). Близкая по облику керамика найдена на Ямале - Пернашор, Бухта Находка. Продвижение в высокие широты проходило еще в условиях облесенности этих территорий, о чем свидетельствуют находки древовидной березы на Нерчее П (Большезе-мельская тундра) и по времени может быть отнесено не позднее начальных фаз суббореала СЭВ—I), когда образовавшиеся тундровые поля еще не охватили всю территорию Заполярья, а в южной его половине сохранились лесные массивы.

В оформлении сосудов, сохраняющих полуяйцевидную форму, наблюдается большое разнообразие типов венчиков, составляющих одну из характерных черт керамики этого времени. Наступает расцвет гребенчатого орнамента и угасание наколь-чатой техники. Получают развитие сложные и нарядные мотивы из ромбов, треугольников, ромбической сетки. Наряду с прямолинейными, широкое развитие получают чешуйчатые (выполненные дуговидным штампом) мотивы, своим происхождением связанные, по-видимому, с гончарством высоких широт, где в частности, на Ямале (Бухта Находка) Л.П.Хлобыстиным обнаружена аналогичная керамика.

На территории Большеземельской тундры чужъяельские памятники, с учетом их локальных особенностей, выделяются в тундровый вариант, за которым правомерно сохранить название "ортинокий'Чпо Л.П.Хлобыстину). Наряду с общими для всех формами посуды, здесь распространены низкобортные чашки. Вместе с прямозубым широко применяется фигурнозубый штамп (неразвитый на Мезени). В орнаменте ведущую роль занимает чешуйчатый элемент, менее весомый на мезенской керамике. О домостроительстве в данном районе можно судить пока по единственному (Нерчей П) жилищу с многоугольной планировкой, остаткам сложных архитектурных деталей в виде траншей, канавок, углублений. В сравнительно более поздних комплексах среднего периода на керамике при- и заполярных поселений заметен прилив сотового геометризма. Этот чрезвычайно яркий элемент имеет зауральское происхождение. Его ареал охватывает Среднее Приобье (Малый Атлым) и более южные территории, вплоть до энеолитических культур Южного Зауралья и Северного Казахстана - суртандинской и ботайской, откуда сотовый геометризм, вероятно, берет начало и его появление на севере Западной Сибири, при- и заполярных районах СП, связано с миграциями ат.ных групп населения. Энергия импульса была достаточно высока. С этого времени можно говорить о первых шагах сеаеропоиуральского населения в области перестройки хозяйствонно-бытозого уклада, динамивм которой определялся и внешним воздействием, и степенью готовности к восприятию прогрессивных явлений, проникавших из ареала металлоносных культур. Изменения

ТТ

коснулись области кремневой индустрии. В инвентаре заметно разнообразие форм наконечников - наряду с архаическими листовидными, появляются треугольные и треугольно-черешковые типы (Нерчей П); отмечена пильчатая ретушь, снижается уровень обработки орудий. Осваивается пиление некремневых пород посредством песчаниковых пил, неизвестное ранее. При этом некоторые традиционные черты в кремнеобработке сохраняются: использование "грубых" заготовок - плитка, осколок, обломок, грубые формы отщепов; использование кремня преимущественно лселтовато-серого и коричневатого цветов. Комплекс среднего периода (Ошчой У.жил.З) с богатой чешуйчатой орнаментацией керамики имеет дату - 2580^ 40 до н.э. (ЛЕ-1730). Керамика с сотовой и чешуйчатой орнаментацией М.Атлыма на Средней Оби датирована - 4б00± 65 л.н. (С0АН-300).Таким образом, начало среднего периода приходится на середину (или несколько ранее) Ш тыс., а финал определяется началом позднего периода культуры, рубеж которого находится где-то между третьей и четвертой четвертью Ш тыс.до н.э.

В Среднем Зауралье в это время сопоставима керамика аят-ского типа с развитым гребенчатым геометризмом (ромбы, различного рода треугольники и др.; исключая меандр), некоторыми типами венчиков, технологии изготовления. На Нижней Оби параллельно развиваются памятники с гребенчатой энеоли-тической керамикой (Сартынья I), близкой по мотивам и форме (низкобортные чаши) тундровому варианту чужъяельской посуды. В Прикамье параллельно чужъяельской развивалась ново-ильинская культура гребенчатой керамики с более простым гребенчатым орнаментом без сложного геометризма, чешуйчатых и сотовых мотивов, в то же время близких по заметному признаку - эпизодическому исполнению орнамента смешанной техникой - гребенкой и тонкими нарезками.

Поздний период чужъяельской культуры отмечен сокращением ее ареала. Поселения малочисленны: на Мезени - Ошчой I, жил.10,II, Усогорск I, Лекчойди П, Сула I; на Ижме - Карта-ель П и некоторые другие. Усиливаются контакты с населением круга пористой керамики (прежде всего гаринско-борской общности). Они носили повторный и более интенсивный характер. Начальные связи возникают примерно в конце предыдуще-

го периода, о чем свидетельствуют смешанные (гаринско-бор-ско-чужъяельские) комплексы типа Эньты П. В новых условиях активизация связей сильнее затрагивает материальную культуру взаимодействующих групп, кремневую индустрию, гончарство. Орнамент керамики, при сохранении ее традиционной формы, обедняется за счет полного угасания сложного геомет;-ризма, чешуйчатого элемента; "резко сокращается разнообразие типов венчиков.

В чужъяельские комплексы входят в одних случаях пористая керамика чойновтинского облика (Ошчой I,жил.10) в других - пористая сильно профилированная посуда, покрытая грубыми насечками и гребенчатыми линиями, отдаленно напоминает пористую посуду Прибалтики (Абора I). Видимо, ее появление связано с распространением прибалтийского янтаря, проникновение которого в СП могло начаться раньше чем оно фиксируется (в чойновтинских комплексах) сегодня.' В кремневой чужъяельской индустрии традиционные формы заготовок на кремневых обломках и плитках сменяются заготовками на правильных отщепах и первичных сколах. Используется другой по окраске сорт кремня преимущественно серых оттенков. Изготовляются треугольные и треугольно-черешковые наконечники.

Существование так называемой "синдорской" культуры с гребенчатой керамикой, выделенной Г.М.Буровым типологически по материалам многослойных нестратифицированных памятников, новыми исследованиями не подтверждается. Сомнительны объемы керамического материала ("в несколько тысяч сосудов" ), не соответствующие возможностям сезонных охотни-чье-рыболовческих поселений. Рассматривая "синдорскую" керамику суммарно, в ней можно найти отдельные черты посуды среднего периода чужъяеля, в виде редких чешуйчатых мотивов и геометрических узоров. В массе же - это посуда с простейшим гребенчатым орнаментом отражает финальные черты чужъяельского гончарства, либо гребенчатую керамику пост-чужъяельского времени. Вряд ли правомерно этот термин присваивать широкой общности СП (Буров,1986), поскольку название "синдорская", изначально связанное с многслойными перемешанными памятниками, не имеет в себе конкретного содер-

жания.

В конце Ш - начале П тыс.до н.э. чужъяельская культура прекращает существование.

2. Памятники конецборского типа. Они приходят на смену чужъяельской культуре и являются ее продолжением. Керамика по форме и,орнаменту с преобладанием упрощенных гребенчатых мотивов, по ряду признаков еще сближается с чужъяельской. Кроме эпонимного поселения Конецбор У (введено в научный оборот В.И.Канивцом), керамика этого типа входит в смешанные конецборско-чойновтинские комплексы на Печоре (Топыд-Нюр ХП) и Мезени (Ошчой Т,жил.10), сопровождаемые поздними треугольными типами наконечников стрел. Завершают свое развитие конецборские памятники где-то в преддверии лебяжской культуры.

3. Гребенчатая керамика йоркутинского типа. -Параллельно с чуасьяельскими памятниками среднего периода, распространенными на большой части Большеземельской тундры, в районе приполярного Урала складывается особый тип гребенчатой керамики (Коротаиха 1981/8) по ряду признаков близкой йорку-тинской керамике Ямала (Королев,Хлобыстин,1969). Население данной территории (судя по единственному пока памятнику) вместе с группами крайнего севера Западной Сибири составляло одну довольно своеобразную группировку арктических охотничьих коллективов. В комплексе коротаихской стоянки отражены следы контактов с чужъяельским населением - использование чешуйчатого элемента в орнаменте - и, проникавшими сюда волго-окскими группами, судя по характерной ям-очно-гребенчатой керамике, оставленной на этом памятнике.

4. Чойновтинская культура известна исключительно по материалам поселенческих памятников, распространенным в бассейнах рек Вычегды (кроме южных притоков), Мезени и Печоры (Чойновты П,Чужъяель П, Попъюга, Конецбор I и др.). Они приурочены к лесотаежной территории СП, исключая тундровые районы, где ко времени формирования культуры, под воздействием суббореального похолодания (5В-1), на месте прежних лесов образовались тундровые пространства, вероятно, не привлекавшие чойновтинское население.

В начальный период изучения (50-60-е годы) памятники с

пористой керамикой СП рассматривались в русле миграции поздних турбинских (гаринско-борских) групп населения на север (Буров,1967). Позднее эта точка зрения была пересмотрена нами о пользу самостоятельной чойновтинской культуры пористой керамики, развивавшейся параллельно с собственно гаринско-борской и составлявшей с последней этнокультурную общность.

Чойновтинские поселения занимают края невысоких боровых террас крупных водоемов. Жилища столбовой конструкции двух типов: I) прямоугольные или подквадратные полуземлянки с одним или двумя траншееобразными входами; 2) жилища с замкнутыми котлованами без входов. Сооружались разнообразные хозяйственные ямы, погреба для хранения припасов.

Намечаются ранний и поздний периоды чойновтинской культуры. На ранних памятниках (Чойновты П, Попъюга, Цема П) распространены полуяйцевидные открытые или слегка прикрытые сосуды, реже котловидные сосуды и чаши, приготовленные из глины с обильной примесью органики. Венчики без утолщений или приплюснутые, Г- и Т-образные, редко с треугольным наплывом внутри. Простейшие узоры - горизонтальные линии л ломанные полосы, группы наклонных отрезков выполнены гладким или гребенчатым штампом, перевитым шнуром, нарезками и наколами. Разнообразны формы наконечников стрел на основе четырех ведущих типов: листовидного, треугольного рытпнутого, миндалевидного и пятиугольного. Распространены сланцевые шлифованные орудия - долота, тесла, клинья.

В течение раннего периода заметна эволюция кремневого инвентаря, постепенная замена листовидных форм треугольными типами наконечников. В керамике - вначале эпизодическое включение отдельных черт чужъяельской керамики (Эньты П). В конце раннего периода гребенчатый элемент носит уже более поздний, постчужъяельский характер (Ошчой 1,жил.4), связанный, вероятно, с конецборской керамикой. Начало раннего этапа чойновтинской культуры можно определять рубежом среднего и позднего периода чужъяеля. т-е- примерно началом четвертой четверти Ш тыс.до н.э. Поздний период чойновтинской культуры представлен памятниками типа Галово П. Комплексы этих памятников включают в одних случаях механически

смешанную керамику двух типов (чойновтинскую и гребенчатую конецборского типа - Топыд-Нюр ЛГ1), в других - смешение этих же типов выразилось уже в появлении гибридной керамики (Галово П), как отражение контактов двух групп населения. В кремневом инвентаре исчезают ранние листовидные формы, бытуют только треугольные короткие типы наконечников стрел, миндалевидные и треугольно-черешковые. Завершается поздним этап в середине или третьей четверти II тыс. до н.э., подводящий финал самой культуре.

Формирование культуры шло под воздействием различных традиций: ямочно-гребенчатой керамики (перевитой шнур, формы уплощенных венчиков), чужьяеля (влияние гребенчатого стиля, некоторые типы венчиков, общие типы жилых построек), круга накольчатой керамики - использование накольчатой (тычковой) техники. По слагающим чойновтинское гончарство компонентам, оно, в сравнении с гаринско-борским, выглядит вполне самостоятельным, существующим параллельно.

Связь чойновтинской культуры с областью ямочно-гребенчатой керамики, а также волосовской общности демонстрируется также находками украшений из прибалтийского янтаря. На памятниках лесной полосы Европейской части СССР янтарь известен в основном из волосовских могильников и единично на стоянках с волосовской и ямочно-гребенчатой керамикой. Помимо севера лесной полосы Европейской части СССР, янтарь встречен на памятниках среднеднепровской культуры, где он по внешним признакам считается прибалтийским импортом. Источником сырья могли быть, однако, и местные залежи янтаря (Клесовское месторождение) аналогичного прибалтийскому сукциниту, но с некоторыми особенностями, которые обычно не учитываются.

Янтарная тема порождена историей развития культур с ямочно-гребенчатой^ пористой волосовской, гаринско-борской, чойновтинской и др. керамикой, занимающими территорию от Прибалтики до Приуралья л отражает, как нам представляется, вехи янтарного пути, проходившего по землям древних финно-угорских племен. Не. случайно, видимо, б одновременных с во-лосовскими фатьяновских могильниках, в смешанных волосов-ско-фатьяновских погребениях янтарь содержится единично.

5. Памятники с накольчатой (тычковой) плоскодонной керамикой малочисленны: Конещелье, Прилукская, Черноборская Ш, Вис 1,П, Синдорское озеро П, приурочены к бассейнам Мезени, Печоры и Вычегды. Раскопано лишь одно полуземляночное жилище прямоугольной формы с двумя входами типа пандус (Конещелье) .Значительно сходство в керамике: плоскодонные банки и слегка профилированные сосуды, иногда снабженные одним, реже двумя горизонтальными расчлененными валиками на шейке или имитирующими их грубыми насечками, орнамент из редких наколов в виде прямых или ломанных рядов, свисающих наклонных отрезков, насечки по донному ребру и внешнему краю среза венчика, составу глиняного теста (шамот), цвет и обработка поверхности. Конещелье, Прилукская, Черноборская Ш сопоставимы и по кремневому инвентарю. В них наряду с типами, присущими только для данного памятника, есть общие формы наконечников стрел: листовидные на пластинах с усеченным основанием и с полной или частичной ретушью спинки (Конещелье и Прилукская), листовидные и вытянутые наконечники с полной ретушью спинки и частичной ретушью брюшка у основания и острия, листовидные наконечники с двусторонней полной ретушью (Конещелье и Черноборская Ш), что указывает на частичную синхронность памятников. Сходство до тождества североприуральской керамике наблюдается на прикамских памятниках (Левшино, Чашкинское озеро У1, Бор I, жил.2 и др.). Происхождение плоскодонной валиковой керамики с накольчатым орнаментом на местной почве необъяснимо. Особое место занимает накольчатая керамика Прикамья и соседних территорий, известная начиная с неолита до появления металла, которая не эволюционирует в валиковую. Наиболее вероятно появление валиковой плоскодонной керамики в Приуралье поставить в связь с событиями в Прибалтике, где в конце Ш тыс.до н.э. п.явление культур шнуровой керамики сопровождалось появлением плоскодонной посуды, снабженной одним или двумя валиками на шейке, бедно орнаментированной вдавлениями или совсем без орнамента (Аколи, Дубичяй I). Перенос этой своеобразной керамики, навыков ее изготовления на большие расстояния, видимо, обусловлено экспансией фатьяновцев на восток, продвинувшихся вплоть до поречья Вятки. Они были тгоннм об-

разом связаны с культурами шнуровой керамики и составляли с ними единый культурный и этнический массив (Крайнов,1972) Таким образом, валиковую керамику северных, а также прикам-ских стоянок, исходя из прибалтийских данных и "фатьяновс-кого варианта", следует относить к эпохе энеолита. По данным исследователей Севера (Фосс,1952^ Среднего Поволжья, Прикамья (Габяшев,1978), Ккного Зауралья ( Матюшин,1979) переход к энеолиту связан с оживлением и ростом пластинчатой индустрии.

Находки фатьяновских сверленых . топоров на левобережье Вычегды (Малая Додзь), в Архангельской области служат определенным указанием на проникновение фатьяновцев вглубь североприуральской территории и объясняет, в известной степени, факт появления здесь и в Прикамье валиковой плоскодонной керамики.

Глава ТУ. Бронзовый век. Время перехода к бронзовому веку по всей зоне севера Европейской части СССР, благодаря работам Е.Н.Черных, устанавливается не ранее середины или третьей четверти П тыс.до н.э. С началом нового периода в СП связан комплекс бронзовых сейминско-турбинских вещей (43 единицы) из святилища в Канинской пещере на Печоре (Канивец,1964).

Проникновение групп сейминско-турбинских металлургов из-за Урала носило замкнутый характер, обусловленный агрессивной направленностью этих передвижений и особым положением древних металлургов, труд которых носил сакральный оттенок (Черных, Кузьминых,1987). Исключение составляло абашевское население Урала и Приуралья, с которым сейминско-турбинс» кие группы вступали в контакты. Об этом свидетельствует сочетание различных типологических и металлургических признаков инвентаря Турбино.

Следы абашева на Вычегде (Ульяновское погребение), находка Сыктывкарского сейминско-турбинского кельта - свидетельствуют о возможности таких контактов и на территории Северного Приуралья. Однако как отразилось это влияние металлоносных культур на местное население - остается неясным.

В поле зрения местные культуры (лебяжская, атаманнюрс-

кал и др.) попадают не ранее четвертой четверти П тыс.до н.э. Наряду с ними в этот период отмечается проникновение мелких групп из Зауралья и Поволжья с крестовой, текстильной и пористой (чирковской) керамикой. В регионе складывается довольно мозаичная этнокультурная ситуация.

I. Атаманнюрская культура известна по поселенческим памятникам открытым в долине Печоры и на притоках:.Атаман-Нюр I, Топыд-Нюр ХШ, Шиховское I, Адзьва П, Ягъель.

Своеобразны атаманнюрские жилища с подквадратной или многоугольной планировкой, с наклонными входами - пандусами. Размеры жилищ от 25 до 120 кв.м, с очагом посередине помещения; полы и пандусы нередко посыпаны охрой. Рядом с жилищами размещались небольшие постройки хозяйственного назначения. Наконечники стрел представлены сейминскими типами, редко встречаемыми вне атаманнюрских памятников. Многочисленны различных размеров и форм скребки на отщепах. Редки медные, бронзовые (?) предметы: игла с ушком, округлая бляшка, обломок изделия из толстого прута. Встречены ошлакованные обломки сосудов, видимо, связанные с процессом плавки. Роль металла в практике населения еще незначительна. Вся масса орудий приготовлена из каменного сырья.

Керамика разнотипна по форме (полуяйцевидная, плоскодонная) и орнаменту; неустойчива технология изготовления (примеси - шамот, дресва, песок, растительная). Чрезвычайно разнообразен орнамент: гребенчатый, гребенчато-ямочный, прочерченный (протащенная гребенка), накольчатый (эпизодически). Местные корни атаманнюрского гончарства проблематичны. По ряду признаков составляющими ее компонентами были: зауральский в основном из круга самусьской общности, андро-новский (федоровская культура), чирковско-сейминский на поздней ступени развития этих общностей, т.е. не ранее ХШ в.до н.э. Расселение,атаманнюрцев в Приуралье сопровождалось контактами с лебяжскими группами, некоторыми взаимными заимствованиями в области гончарства. Соседство этих групп населения было недолгим. Поздняя лебяжская керамика, включающая значительный крестовый элемент, атаманнюрских черт не содержит. Вероятно, ко времени появления групп с крестовой керамикой (конец бронзового века) из-за Урала,

атаманнюрские группы в СП уже сошли со сцены. Одной из причин ухода, вероятно, были изменения климата. На смену теплой фазе (5В-2), закончившейся 3200 л.н. наступает холодная - 3200 - 2500 л.н., особенно контрастно протекавшая в высоких широтах.

2. Лебяжская культура выделена В.И.Канивцом. Известны исключительно поселения этого типа, иногда очень обширные, расположенные преимущественно на второй террасе или возвышениях среди поймы. В Заполярье лебяжских памятников нет, за исключением единичных случаев находок фрагментов керамики. Видимо, условия тундры, уже существовавшей к тому времени, не были привлекательными для лебяжского населения.

На поселениях сооружались поверхностные жилища без котлована, в виде двускатного шалаша с кольцевой завалинкой (Лебяжская Г1). На поселениях нередки остатки бронзолитей-ного производства в виде сплесков металла, обломков тиглей, глиняных стержней (шишек), мелких фрагментов металлических предметов.Развитие лебяжской металлургии, однако, не потеснило традиционную индустрию камня. Основная масса орудий труда и промысла изготовлена из разных пород каменного сырья. Наконечники стрел представлены листовидными вытянутыми с усеченным основанием, а также треугольными формами.

Лебяжская посуда в виде круглодонной чаши с выпуклым ту-ловом, коротким венчиком с плоским торцом. Орнамент расположен преимущественно в верхней части сосуда. Узоры несложные - наклонные оттиски штампа, прямые и ломанные линии, изредка ромбическая решетка. Внизу орнамент завершался ба-. хромой из наклонных оттисков штампа или зигзагом. Ямочный элемент - ряд круглых ямок под венчиком часто наносился поверх гребенчатой схемы, в чем проявляется определенное следование традиции гончарства гребенчатой керамики, прослеживаемой на керамике конецборского типа и особенно заметной на чужьяельской посуде.

Нижняя дата лебяжской культуры, установленная на основе сопоставления лебяжской керамики и сейминско-турбинского металла из Канинской пещеры - середина П тыс.до н.э. (Ка-нивец,1964), пересмотрена Г.М.Буровым, который показал несходство состава канинского металла и бронзовых предметов

с лебядских поселений, в результате чего начало лебяжской культуры отнесено к ХП-Х1 вв.до н.э. В керамке различаются ранние и поздние черты. Первая группа включает некоторые черты атаманнюрской керамики - исполнение узоров протащенной гребенкой, и может быть датирована ХШ-ХП вв. до н.э. Вторая группа, вобравшая значительный крестовый элемент из круга западносибирских культур позднего бронзового века (атлымская), или рубежа бронзового и раннего лелезного века (молчановская) - более поздняя и относится к концу бронзового века.

3. Крестовая керамика. Ее появление в СП традиционно ставилось в связь с гамаюнским влиянием. Однако гамаюнская, сложнопрофилированная посуда с нарядным орнаментом из крестовых, мелкоструйчатых и прочих мотивов, чрезвычайно своеобразна. Что касается крестовых мотивов, то они распространены шире ареала гамаюнских памятников, связаны с керамикой многих западносибирских памятников позднего бронзового и начала раннего железного века (атлымская, молчановская культуры), территориально более тесно, в отличие от гамаюна, примыкающие к СП. Североприуральскую с западносибирской крестовой керамикой(молчановская культура) объединяет наличие в ее орнаменте разнообразных мелкоштампованных фигур - змейка, треугольники, ромбы, трапеции, катаный зигзаг (волна). Развитие штампованного геометризма на при-у. зауральских территориях, истоки которого лежат в рисованном андроновском геометризме (Косарев,1974) эпохи бронзы, отражают важные общие явления в истории племен по обе стороны Урала. По логике событий с распространением западносибирской крестовой керамики сближаются редкие и совершенные по качеству бронзовые изделия: два двуперых наконечника копья (дер.Заречье на Сев.Мылве, Пижма II на Ямозере). Однако типологически наконечники занимают промежуточное положение между сибирским трехлопастным наконечником ку-лайсксгс времени и сейминско-турбинскими двухлопастными,

к которым они, вероятно, ближе типологически и по времени.

4. Коршаковская культура в древней истории СП занимает особое место. Ареал ее охватывает в основном европейские тундры, уже образовавшиеся ко времени появления коршаков-

ских групп в СП из Зауралья. Местных элементов культура не имеет. Особые, экстремальные условия проживания коршак-овского населения в Заполярье, очевидно, обусловили весь уклад жизни, замкнутость общества, нерасположенность к контактам. Известно около двух десятков коршаковских поселений и кратковременных стоянок (Коршак I, Коротаиха 1979/2, 3,4,Нерчей I, Сандибей 6,8, Сударма и др.), разбросанных на огромной территории от западных предгорий Урала до левобережья Печоры. Отдельные черты этого типа керамики впер вые были отмечены Л.П.'Хлобыстиным и В.И.Канивцом. Осмысление новых данных привело к выделению коршаковской культуры (Стоколос,1985). Нередко коршаковские поселения располагаются на удалении от приустьевых участков террас, на береговых возвышениях, дающих возможность обзора при охотничьих операциях; жилища были легкими, переносными, видимо, ти па чума со слабо углубленными в почву жилыми площадками. Некоторые поселения приурочены к местам древних переправ мигрирующих стад северного оленя, очевидно, с целью удобства промысла животных. Интересно, что известные места переправ до сих пор используются пастухами для перевода стад с одного берега на другой.

Своеобразна корщаковская керамика в виде полуяйцевидных сосудов с мелкоструйчатым прокатанным и сетчатым орнаментом; гребенчатый элемент не развит. Широко использовались различные породы камня - кремень, кварцит, окремнелые породы сланца, песчаник. Массовое развитие получают различного рода скребковые орудия на отщепах. Наконечники стрел листовидные с округлым и усеченным основанием иногда с пильчатыми краями и треугольные. Остатки металлургии на поселениях (Коротаиха,1979/3 и 4) - сопло, литейная шишка, льячка указывают на высокий уровень производства, проникшего сюда вследствие западносибирских импульсов, не ранее четвертой четверти П тыс.до н.э. На это время ориентируют и некоторые элементы коршаковского орнамента (змейковые отпечатки), отмеченные также на лебяжской керамике и посуде с крестовым орнаментом.

5. Текстильная керамика представлена на некоторых мно гослойных памятниках (Пижма П, Ружникова и др.), где она

выделена типологически. Сосуды котловидные с прямым или профилированным краем, с жемчужинами на венчике изнутри. Орнамент включает гребенчатые узоры и отпечатки текстиля, иногда очень грубого. Она в значительной степени близка текстильной керамике Волго-Окского края рубежа П-Т тыс. или начала I тыс.до н.э.

Ранее выделенный Г.М.Буровым усть-вымский тип посуды СП, в основе аналогичный вышеописанной керамике, вряд ли правомерно относить к местному варианту поздняковской культуры, где текстильный элемент является привнесенным и составляет ничтожный процент.

Появление текстильной керамики в СП носило, видимо, разовый кратковременный характер, обусловленный проникновением на север небольших групп волжского населения, не отразившееся в дальнейшей истории региона.

Этнокультурная обстановка в бронзовом веке СП отличалась большой пестротой. Однако к началу раннего железного века ситуация выравнивается, практически повсеместно распространяется гребенчатая керамика позднелебяжского типа в различных ее вариантах. Доминирование гребенчатой традиции, видимо, вытекало из традиционного соотношения сил, сложившегося здесь еще в неолите, в пору распространения в СП камской (волго-камской) керамики.

Глава У. Социальная организация общества. Хозяйство. В энеолите-бронзе поселения охотников и рыболовов СП занимали обычно невысокие сухие, сложенные песками, участки берегов рек и озер, примыкающих к воде. Материалы поселений, жилищных комплексов - ценный источник по социальному устройству древних коллективов, в наших условиях пока единственный .

Различаются четыре типа жилых и хозяйственных построек-бревенчатые полуземлянки, полуземлянки столбовой конструкции, многоугольные шатровые полуземлянки и, наконец, наземные сооружения без котлованов. В конце эпохи бронзы последний тип постройки для СП, вероятно, становится всеобщ!'!;.?, лилище служило местом обитания одной или нескольких малых семей (по количеству очагов или иным критериям), выполняя роль социального и организационного центра, чему имеются

многочисленные подтверждения по археологическим материалам (Бибиков,1969) и этнографическим свидетельствам, в частности, из жизни сибирских народов (Зуев,1947; Сирелиус,1906). Крупные многоочажные жилища, в отличие от одноочажных с минимальной площадью (на одну семью), соответствуют расширенной семье. Жилища такого рода в СП довольно редки и, очевидно, отражают жесткую потребность в поддержании баланса между плотностью населения на единицу площади и ресурсом кормовой территории с учетом ее .биомассы. На одном месте, исходя из возможностей освоения, доступной человеку кормовой территории, могло обитать 20-25 человек, что находит ряд подтверждений из этнографии народов, базирующих свою экономику на рыболовстве и охоте. Указанное количество людей могло разместиться на поселении, состоящем из 1-2 жилищ. Десятки жилищ на поселениях в настоящем их виде накапливались постепенно (Чойновты И, Попъюга и др.) в ходе регулярного использования территории полуоседлыми группами рыболовов-охотников.

Малые (парные) семьи, каждая со своим очагом, по-видимому, образовывали большую расширенную семью, размеры которое согласно нашим косвенным материалам, были невелики. Трехоч. ажные жилища редки.

В 1-2 жилищах поселения могло обитать 2-6 семей. Это на поминает "большую сродную семью" манси ХУШ в. (Лепехин, 1805), живущую нередко с "товарищами" (Миллер,1750), с род нею вместе (Паллас,1788). Большие семьи в ХУШ в. жили в бо льших коллективных домах по 3-6 (до 30) брачных пар (Зуев, 1947). В их состав входили родители, дети с семьями (или без них) и пр. Большая семья обычно состояла из 10-20, малая 5-10 человек (Соколова,1970), что сопоставимо с нашими подсчетами, если упсть при этом, что в состав сибирских семей входили еще 'одворники", т.е. неполные семьи. После дующие звенья социальной организации (род,племя) рисуются менее определенно. Однако следует отметить, что существующее представление на этот счет, отрицающее у уральских народов в древности род (Чернецов,1971; Соколова,1983) довольно спорно. В качестве контрдовода сошлемся на одно обстоятельство - существование феномена "археологическая ку;

гура". В носителях североприуральских культур - чужьяельс-кой, коршаковской и др., для которых налицо и территориальный охват, и высокая степень сходства памятников, правомерно видеть достаточно интегрированные общества с устойчивыми социальными институтами.

В эпоху энеолита-бронзы в СП доминировали присваивающие $ормы хозяйства, развивавшиеся здесь традиционно с первых лагов освоения территории в палеолите.

По существующей классификации (Левин, Чебоксаров,1955) в СП в изучаемый период преобладал один тип хозяйства -"пешие охотники и рыболовы лесной полосы". Его, с некоторыми поправками в ту или иную сторону - рыболовства или охоты, можно связывать с носителями любой из культур энеолита-бронзы СП.

Для изготовления орудий труда и промысла, бытовых предметов использовались: дерево, глина, кремень, различные некремневые породы камня, кость. Осуществлялся импорт прибалтийского янтаря, скорее в виде готовых изделий из него. Использование металла (меди, бронзы) крайне ограничено и в основном не сопряжено с переменами в кремневой индустрии. Так, на поселениях лебяжской культуры находки металла нередки, однако и кремнеобработка еще на высоком уровне: основной производственный инвентарь сделан из камня. Перемени ощутимы на поселениях позднего периода чойновтинской культуры (Галово И), в комплексах которых металл соседствует с кремневым инвентарем более низкого, по сравнению с предающим периодом, уровня обработки и бедным в типологическом отношении.

Объектами промысловой охоты были лось, северный олень, о чем прямо свидетельствует культовое место с жертвенными костями возле жилища (Чойновты И). Кости лося, оленя встречены на гаринско-борских поселениях, юртиковских на Вятке.

У чужъяельского населения рыболовство, очевидно, преобладало, о чем можно предполагать по многочисленным находкам рыболовных грузил из обычных речных галек (иногда до сотни и более б одном .жилище). Использование таких грузил (из гальки или просто камешков), зашитых в ткань или бересту, практикуется местными рыбаками по сей день. О рыболов-

стве может свицетельствовать и большая, в сравнении с чой-новтинскими, оседлость чужьяельских поселений. Определенную роль занимали, конечно, и охотничьи занятия. Хозяйство представляется в любом случае комплексным, сезонным.Неправо мерно, как полагают иногда, озерные стоянки связывать исключительно с рыболовными занятиями и относить их к стационарным, а поселения на реках - к разряду временных стойбищ тех же групп во время их охотничьих экспедиций (Буров, 1967). Добычливость рыбного промысла на крупных реках, особенно во время весеннего, осеннего хода крупной рыбы на северных реках, еще очень высокая в недавнем прошлом, не могла не использоваться в древности. Аналогичная картина освоения промысловых возможностей крупных речных артерий (Кама, Чусовая) нео-энеолитическим населением реконструируется исследователями этого региона (Бадер,1361). Вероятно, не случайно древние поселения, наиболее крупные из них, оказываются расположенными на тех участках реки, где и поныне рыбный промысел наиболее добычлив.

Под влиянием суббореального похолодания, сокращением лесных пространств, формируется специфическая экосистема в лице стад диких северных оленей, сезонно мигрирующих на далекие расстояния - из леса в тундру, к побережью арктических морей и обратно. Ритмичность и стабильность путей передвижения использовалась обитателями высоких широт в ходе осенней перекочевки, на переправах, когда животные после летнего нагула имеют наибольшую ценность. "Поколки на пла-вях" - массовый забой животных еще недавно имел место у северных народов. В местах концентрации стад диких оленей, у переправ, на возвышенных местах с хорошим обзором, возникали группы охотничьих стойбищ. Таких мест, с учетом удобства подхода и выхода из водоема, прочности дна и т.д., в тундре не так уж много. На Коротаихе открыт один из таких • охотничьих лагерей, состоящий из четырех крупных стоянок (Коротаиха,19?У/1-4) и несколько мелких. Их современная тер риториальная приуроченность к месту переправы домашних оленей во время перегона последних, позволяет восстановить ситуацию прошлого времени с участием охотников и диких животных. Велась охота, как видно по находкам костей, кроме се-

верного оленя, на птиц, зайца и бурого медведя (Коротаиха, 1979/3,4).

Некоторые материалы позволяют говорить о первых шагах в направлении производящего хозяйства, чему, вероятно, способствовали благоприятно складывавшиеся природные условия. В обозреваемом хронологическом диапазоне было два теплых периода: АТ-3 (6000-5000) и 5В-2 (4300-3200), когда широколиственные породы в составе хвойных лесов достигли широтного колена Печоры (Никифорова, 1980). 0 каких-то еще скромных новациях в среде аборигенного населения в это время свидетельствуют находки предметов, связанных с прядением: пряслице на Вишере (Луньяг I), диски из керамического боя на Ниремке I (на Выми), заготовки для диска из черепка на Чойновты 11 (жилище 2), каменный диск с отверстием на Чужъяеле I (жилище I). Пряслица из керамического боя отмечались О.Н.Бадером на гаринско-борских поселениях (1964). Специально приготовленный глиняный диск с отверстием найден на Юртике и т.д.

Опыт использования растительного волокна отмечен в СП на более ранних памятниках - кусок сети, сплетенной из корешков и листьев осоки (I Висский торфяник). Вероятно, использовали волокно дикорастущей северной конопли, льна, которые по климатическим условиям произрастают в Мезенско-Вычегодском междуречье и в настоящее время (Берг,1931). Находки на волосовской стоянке Модлона зерен льна, деталей прялки, а на других памятниках этого типа пряслиц, отпечатков рыболовной сети из тонких нитей на стенках сосудов, позволяет предполагать распространение этих достижений на соседние территории, близкие по природно-климатическим условиям. Деревянный жом с Горбуновской стоянки на Среднем Урале мог использоваться как для обработки льняных семян, так и семян диких растений, а палки-копалки - для обработки почвы (Брюсов,1951).

Лесная полоса Европейской части страны могла быть местом окультивирования льна и конопли, так как ня этой территории имеются их дикие сородичи (Краснов,1965). Внешние воздействия поэтому падали бы на подготовленную почву. Возможность проникновения навыков земледелия к чойновтинскому населению

допустима в русле связей с Прибалтикой, откуда поступал янтарь и где земледелие появляется в Ш тыс.до н.э. вместе с распространением культуры шнуровой керамики (Краснов,1965) с запада. Первые опыты возделывания технических культур, возможно, сочетались с использованием дикорастущих растений. Однако эти первые шаги, если они и были на самом деле, не имели продолжения. Более поздние памятники следов подобного рода не содержат.

В гаринско-борском обществе степень консолидации выражена более отчетливо. Оседлость, планировочная структура поселений и жилищ свидетельствует в пользу этого. Наряду с индивидуальными жилищами на гаринско-борских поселениях предполагается существование "двора", включающего постройки жилого и хозяйственного назначения, в том числе загона для скота (Малое Боровое озеро). Сооружаются весьма крупные жилища до 200 кв.м и более (Боровое озеро У1), по площади мало уступающие жилищам степных и лесостепных скотоводов и земледельцев, с многочисленными очагами. В таких постройках могло помещаться до 90 и более человек.

Дворовые постройки Прикамья близки по планировочной структуре сооружениям оседлых земледельцев джейтунской культуры, где малая семья помещалась в блоке из жилой комнаты с очагами и, примыкающего к ней отсека, служившего в качестве подсобного помещения. Малые семьи со временем консолидируются под крышей большого дома, ведут общее хозяйство и образуют общесемейную (или домовую) общину (Масссн, 1976). О полной аналогии говорить не приходится. Однако, как видно, переход к оседлости, производящим формам хозяйства, происходивший в различных природно-географических условиях, своеобразии культурной среды, приводил к вырабст ке некоторых общих элементов в социальной сфере, в известной степени находивших отражение и в планировочной структуре поселений, которая включала неизвестные доселе конструктивно сложные постройки типа "двора" и т.д.

Выраженная оседлость у гаринско-борского населения, зачатки производящего хозяйства, компактное проживание больших групп населения, вероятно, свидетельствует о наличии у прикамского населения большесемейной общины, обитавшей в

крупных жилых постройках или ряде жилищ с переходами. Несколько таких общинных поселков могли составлять общинно-ро-ДОЕуЮ группу.

Подобный процесс предполагается в юртиковском обществе на Вятке, где на поселениях отмечены также признаки оседлости и концентрации расселяющихся групп населения: одно -и двурядная планировка жилищ, наличие переходов; зачатки скотоводства.

Планировка волосовских поселений, соседствующих с Прикамьем с юга, выглядит также преимущественно как система .жилищ с переходами. Показательно в этом отношении поселение Ахмыловское П с его выразительной двухрядной планировкой построек, соединенных в блоки (двор?) из трех и, вероятно, более жилищ, каждое из которых площадью 80-90 кв.м и с 4-7 очагами. Оседлость волосовцев этого региона подтверждается также фактами занятия земледелием (наличие мотыг, зернотерок), возможно,и скотоводством (Никитин, 1987). Таким образом, если население Среднего Поволжья находилось на пути освоения производящих форм хозяйства, в Камско-Вятском междуречье эти новые элементы менее ощутимы, то в североприуральском регионе на этот счет достоверных данных пока нет.

Различия в уровне развития производительных сил, степени оседлости так или иначе сопрягались с темпом сложения и формами социальных структур, конкретизация которых представляет важнейшую проблему исследований.

Большое место в сознании аборигенов СП занимал культ жи-ротных. Грудка жертвенных костей лося и северного оленя, расколотых вдоль и с удаленными эпифизами, положенных возле специально вырытой ямки с охрой и угольками (Чойновты П), приоткрывает существование сложного обряда. Аналогичные ямы с охрой, но без костей (не сохранились в песчаной почве) довольно часто сопровождают чойновтинские .жилища.

Культ лося-оленя (Небесного оленя) существовал у разных народов всей лесной зоны Евразии в это время. Подтверждение этому - глиняный медальон с волссовского поселения Сахтыш Уш с изображением головы оленя - превосходная иллюстрация к представлениям северных народов о Небесном лосе, под которым, например, эвенки понимают созвездие Большой Медведицы,

и северными легендами об оленятах, рождающихся на небе и расходящихся затем по земле (Рыбаков,I976). Об этом же свидетельствуют деревянные скульптурные изображения лосей из Горбуновского торфяника с углублением на спине одного из них для помещения жертвенной пищи или крови. С медвежьим культом связаны находки на волосовских поселениях остатков пережженных костей лап зверя, помещенных в специально вырытой яме.Обожженная медвежья кость (единственная на памятнике) найдена на поселении Коротаиха 1979/3.

Представляют интерес схематические изображения птиц на некоторых сосудах (Вис 1,11, Ошчой I,жил.10), что выделяет их в особые неординарные предметы, связанные с ритуальными действиями. Культ водоплавающей птицы в нео- энеолите по всей лесной зоне севера европейской части страны и Урала отмечен многими исследователями на керамике (Фосс,1952; Турина,1961; Кипарисова,1955), в кремневых миниатюрах (Замятин, 1948; Брюсов,1951), наскальных изображениях Беломо-рья.(Савватеев,1970), а также в деревянной скульптуре из торфяников Среднего Зауралья (Эдинг,1940; Брюсов,1951). Изображения водоплавающих птиц, иногда с подчеркнутыми деталями тела, имеют продолжение в культурах бронзового века Зауралья (Стоколос,1972).

Различные способы выражения одного и того же сюжета (плавающая птица, идущий олень) на скале, сосуде и т.д., кроме внешней стороны (выбор места помещения сюжета) одновременно может указывать и на его статус. Либо оно (изображение) помещается открыто, представлено широкому обзору и восприятию и, очевидно, в данном случае являлось частью родового (общинного) святилища, либо - изображения на сосудах, кремневые миниатюры - вряд ли имели хождение далее дома (семьи), в котором такие предметы чаще всего обнаруживаются и, т.о. они исполняют роль предметов культа, связанного с духом покровителем конкретного дома.

В целях защиты дома и его обитателей совершалась посыпка пола помещения красной охрой. С отправлением ритуала также защитного свойства, по-видимому, связано устройство в жилищах дополнительных входов. Этнография многих народов мира сохранила сведения относительно дополнительного вхо-

да в жилище. При этом вход понимается часто условно, его заменяет окно или любое другое отверстие. В случаях выноса покойника использовался пролом в стене или окно, либ.о тело выносили через крышу (Анучин,1899; Христолюбова,1984). Ненцы охотничью добычу в чум доставляют через специальное отверстие, противоположное обычному входу (Хомич,1972), покойника выносят через отверстие, проделанное напротив двери (Старцев,1930). Один из входов в жилище, согласно фольклорным рассказам нганасан, энцев был запретным для женщин. Жилища подобного типа отражают древний охотничий быт уральцев (Симченко,1976). Древность темы видна также и е ее частой повторяемости в различных мифологических сюжетах и обрядовых действиях у разных народов.

Глава У1. Некоторые вопросы этнической истории. Территория (прародина) финно-угров /уральцев определяется методом палеолингвистики, ориентирующейся на общие для той или иной поры жизни уральцев названия характерных растений, которые были им знакомы. В основе поиска лежит схема двух встречных потоков продвижения растительности - хвойных лесов с востока на запад и широколиственных -с запада на восток. Общими словами в финно-угорских языках периода уральского единства являются - "ель", "кедр", "пихта", "лиственница" и "вяз". Другие названия широколиственных пород в языке уральского периода отсутствуют ("дуб", "орешник", "липа"). Поэтому, следуя этой теории, древних уральцев следует искать в таких местах тайги, где при преобладании еловых лесов встречаются кедр и пихта, которые в раннем голоцене прослежены только в междуречье Оби и Иртыша, а в среднем голоцене - в верховьях Печоры в незначительном количестве. И, наконец, относительно слова "лиственница", которая якобы проникает к западу от Урала только в позднем голоцене, после распада финно-угорской общности (Хайду, 1985). Словарный состав уральцев определяется его состоянием накануне распада общности и отражает начальную фазу встречи двух растительных потоков, место которой определяется не далее верховий Печоры (Хайду,1985). Остальные названия широколиственных пород (дуб, липа, орешник) попадают в словарный запас финно-угров уже после распада ур-

альского единства и дальнейшего их продвижения на запад.

В этой стройной схеме обойдены , однако, новейшие палеогеографические данные, учет которых в корне меняет представление по рассматриваемой проблеме. Так, елоЕые леса с примесью кедра отмечаются начиная с древнего голоцена (ал-леред, потепление климата) на севере Печорской низменност! В среднем же голоцене (атлантикум) ареалы кедра, лиственницы и пихты на северо-востоке были даже шире их современного состояния (Непомилуева,1974). Следовательно, ориентируясь на общеуральскиё названия у финно-угорских народов (кроме венгров) кедра и ели, территория уральской прародины никак не должна ограничиваться Обско-Иртышским междуречьем и верховьями Печоры, а расширится далеко на запад, включая все СП и далее, вплоть до Карельского перешейка, где пыльца кедра встречается в разрезах, начиная со времени верхнего плейстоцена.

В определении финно-угорской территории также учитывается, считающееся бесспорным то обстоятельство, что в словарь финно-угров такие названия растений ка-с"дуб", "липа" попали после распада уральского единства и продвижения финно-угров к западу в Волго-Камье, где они познакомились с этими растениями. В действительности же дуб, липа в составе хвойных лесов, в среднем голоцене произрастали и в Зауралье (Авенариус, Муратова,1978) и, таким образом, финно-угорская прародина смещения к западу не имела, а оставалась примерно в пределах территории уральской прародины. К подобному заключению приходит лингвист П.Вереш, считающий ошибкой устоявшееся мнение о том, что слова "дуб", "липа", "вяз" возникают лишь в словаре финно-пермской группы после их обособления в Прикамье, в зоне широколиственных лесов. Эти слова были, по его мнению, согласно данным палеогеографии, общими в финно-угорский период, но гз состава финно-угорских народов выпали под воздействием более значительного похолодания в Зауралье и последовавшего здесь исчезновения дубовых и липовых лесов, кроме вяза, финно-угорское название которого сохранилось у венгров (Вереш,1985) с тех пор.

Эти новые обстоятельства, открывающиеся благодаря дс-

зтижениям палеогеографии, предоставляют возможность относить к финно-угорской территорию, лежащую широко к западу эт Урала, в зоне которой наряду с хвойными лесами произрас-гали широколиственные породы, т.е. и всю территорию СП.

Чужъяельская культура имеет хронологический приоритет 1еред остальными энеолитическими культурами СП. Ряд нитей, связывающих ее с Зауральем, с областью гребенчатой керами~ ки, отражает общность процессов, протекавших в среде близких по происхождению групп населения по обе стороны от Урала, и это согласуется с территорией культуры, занимавшей зону хвойных и частично смешанных, хвойно-широколиственных лесов, также распространенных в при- и Зауралье. С учетом этого, и общего облика культуры, чужьяельское население на ранней (неолитической) ступени своего развития еще входило в нераспавшуюся финно-угорскую общность. На стадии финно-угорского единства (на ее несколько более ранней, относительно чудъяеля, фазе) находились и группы камского неоли-гического населения.

Средний период развития чужъяельской культуры отмечен цля ее носителей началом или совершившимся уже распадом ¡■инно-угорского единства на угров в Зауралье и финно-пермские группы (североприуральскую и прикамскую) к западу от /рала. Археологически данное явление отмечено серьезными изменениями в гончарстве - притоком в орнамент чужъяельской керамики сложного андроноидного геометризма (треугольники, ромбы, ромбическая сетка) и сотового элемента из Зауральской зоны, в которую составной частью входила область энеолитических культур суртандинской и ботайской. Всплеск андроноидного геометризма, сотового в том числе, в зауральских культурах, с другой - его генетическая связь через переходные этапы (штампованный геометризм) с культурой современных угров (Чернецов,1953; Могильников,1974; Косарев, 1974,1985) определяет рубеж распада финно-угорского единства началом эпохи энеолита. В условиях СП этот переход приходится на средний период чужъяельской культуры, т.е. около середины Ш тыс.до н.э., сопряженный с указанным приливом сложного геометризма, вероятно, в ходе продвижения зауральских групп.

Сложный геометризм (угорский компонент) угасает на следующем этапе чулгьяельской культуры, и в более поздних куль турах эпохи раннего металла СП он неизвестен. Дальнейшая его трансформация в форме штампованного геометризма протекала в недрах западносибирских общностей, а инфильтрация в Приуралье, в эпоху железного века была сравнительно поздней и эпизодической, в чем и выражается степень его участия в этнокультурном процессе СП.

Обращаясь к проблеме проживания древних угров в Приуралье, языковеды приходят к взаимоисключающим выводам. Тезис об угорском происхождении географических названий русского Севера выдвинул Д.Европеус. Б.А.Серебренников считал, что угорская топонимика этого региона явление вторичное, сменившая здесь другой топонимический пласт. Многочисленные гидронимы на -да, ма, ша и др., по его мнению оставленные нефинно-угорским "волго-окским" населением, были, вероятно, носителями гидронимов на -еньга и -юга, пришедшими из Западной Сибири и, возможно, связанными с уграми (Серебренников,1955). А.М.Шегрен, М.Фасмер, Я.Ка-лима, А.И.Попов не признавали угорской топонимики на русском Севере. Ряд лингвистов историю угров с первых шагов их выделения из финно-угорского единства, помещают целиком в Зауралье (Хайду,1953,1985; Вереш,1985). В освещение данной проблемы большой вклад внес А.К.Матвеев, которым выделен мощный пласт отнюдь не угорских, а прибалтийско-финских микротопонимических элементов и прибалтийско-финский облик фонетической системы субстратной топонимики Севера в целом (19670. Самые распространенные гидронимы с формантами -ньга (еньга и др.) и -га (юга,era и др.), т.е. те, что Серебренников объясняет главным образом с хантыйского и мансийского (1967), Матвеев соспоставляет с при-балтийско-финско-пермскими названиями рек (1967). Руководствуясь топонимикой, исследователь идет дальше, локализуя древних угров на территории лесостепного и степного Южногс Урала, Западной Сибири и Казахстана (Матвеев,1967). Топонимы этих мест обнаруживают непосредственную связь с об-ско-^торскими языками: казах, сор (горькосоленое озеро), хаит. лор, тор, лар (пересыхающее озеро, соединенное про-

'окой с рекой), казах, корыс (вид болота), манс. хори, :ант, хор, кор (различные виды болот), казах, олке (болото), :ант. улык и манс. ульк (заболоченный лес) и т.д. "Таким ¡бразом, древние места расселения угров, а, может быть, и ринно-угров, следует искать в лесостепной и степной полосе кного Урала и Казахстана" (Матвеев, 1961). Именно на этих 'ерриториях размещаются суртандинская и ботайская культуры ; "угорскими" элементами в виде развитого сотового и анд-зоноидного геометризма. Высокий уровень коневодства, уста-твливаемый в этих культурах (Матюшин,1988; Зайберт,1985), соответствует данным лингвистов о развитой коневодческой терминологии у угров (Хайду, 1985). В Приуралье нет коне-зодческих культур.

Носители чойновтинской культуры, не имеющей соответствия в Зауралье, не могли входить и не являлись составной тстью финно-угорского единства в традиционном понимании этого явления. В гончарстве этой культуры заметную роль играет компонент из области ямочно-гребенчатой общности, ареал которой не выходит за Урал. Принимая вывод Д.А.Край-нова о протофинской принадлежности этноса ямочно-гребенча-гой общности, следует допустить, как весьма вероятный, финский компонент и в чойновтинском этносе. Дальнейшая история чойновтинских групп не прослеживается. Напротив, в постчужъяельское время традиции гребенчатой керамики продолжают конецборские группы, а затем лебяжское население позднего бронзового века, что в целом дает основание ви-цеть со времени нео- энеолита до финальной бронзы сохранение в этническом составе СП ведущей роли финно-пермского (прафинно-пермского) этноса.

Определенную роль в местной истории сыграли западные группы с плоскодонной, валиковой керамикой, не принадлежащие к уральскому народу. Ранее чужъяельское общество испытывало заметное воздействие из круга южного лесостепного и степного населения (культуры с накольчат.ой керамикой), принадлежавшее, вероятно, к индоевропейскому миру.

В Прикамье гаринско-борская культура, согласно новым данным, сменяет новоильинскую (Наговицын,1983), т.о.она не вырастает из камского неолита параллельно с новоильин-

ской, как считалось ранее (Бадер,1961). Следовательно, вопреки традиционному мнению (Бадер,1966,1972), финно-пермская принадлежность ее носителей сомнительна и может быть определена как финская, составляющая с волосовской (северные европеиды, частично воспринявшие финский компонент; Крайнов,1987) и чойновтинской общность из близких-по культуре и языку групп в разной степени смешанного населения.

В бронзовом веке отмечается усиленный приток населения извне. Наиболее ощутимо передвижение атаманнюрских этнически разнородных групп, доминирующим среди которых был самодийский компонент, выраженный в гребенчато-ямочной тра диции в керамике. На Печоре атаманнюрские комплексы вобрали в себя поволжский чирковско-сейминский компонент, так же сложный по этническому составу (финский-волосовский, балановский-индоевропейский; Халиков,1969). Отмечены эпизоды проникновения мелких групп поволжских финнов, принесших текстильную керамику; самодийских зауральских групп с крестовой керамикой, продвигавшихся по узкой приполярной полосе. Заполярные тундры в это время были заняты замкнутой группировкой зауральских палеоазиатов (коршаковская культура), почти не вступавших в контакты с соседними группами.

Заключение. Исследования по археологии СП показывают, что развитие культур этого региона в энеолите-бронзе, обнаруживает несомненную их связь с колебаниями климата, средой обитания, изменение которых в районе высоких широт носило особо контрастный характер, радикально перекраивали структуру растительных зон, нередко в крайних формах: лес-тундра и наоборот. Такое резкое, скачкообразное разви тие климата и природной среды имеет для нас свою положительную сторону, т.к. расширяет возможности при- и заполяр ной археологии, особенно в разработке вопросов периодизации, когда наиболее четко кристаллизируются этапы до- и после означенных переломов.

Этническое ядро, определявшее этнокультурные процессы в СП, выросло на базе уральского субстрата, в ходе неоднократных переселений на север с территории камской неолитической культуры.

Благоприятные перемены в климате, охватившие всю Евразию, создали возможность продвижения тех или иных элементов на север со стороны лесостепных и степных областей, занятых культурами накольчатой керамики, носители которых принадлежали совершенно иному, вероятно, индоевропейскому этносу. Восприятие привнесенных материальных элементов шло параллельно с языковыми контактами, оставившими глубокий след в истории уральцев в виде заимствований.периода индоиранского или индоевропейского единства, давно и настойчиво утверждаемого лингвистами (Шебештьен,1952; Лыткин, 1953; Хайду,1983,1985).

Изучение периода энеолита-бронзы показывает, что творцами исторического процесса в СП на всем обозреваемом пути выступали, кроме аборигенов, носители различной культурной и языковой принадлежности, имевшие то западносибирские, то волго-камские исходные территории. В иных случаях иммигрантам выпадала особая роль в освоении высокоширотных территорий - заполярных тундр - группами сибирских палеоазиатов (коршаковская культура). В силу обособленности, продиктованной экстремальными условиями субарктики, своеобразием культурно-хозяйственного уклада, обусловленного также этническими причинами (чему есть примеры и по другим территориям) коршаковское население не оставило значительных следов в этнокультурном процессе СП. Однако население, занимавшее периферию ойкумены не только освоилось с последней на уров~ не достаточном для выживания, но одновременно в значительной степени находилось в русле прогресса, достигнутого в то время соседними сибирскими народами. О чем можно судить по освоению коршаковскими металлургами техники тонкого литья - высшего технического достижения того периода, родившегося в недрах зауральских обществ.

Данное исследование, посвященное воссозданию этнокультурной обстановки в СП, преследует цель освещения одного из звеньев в цепи древней истории формирующихся финно-пермских народов и, в известной степени, затрагивает историю угорских, самодийских и иных групп уральского населения. Этим самым создается возможность для пополнения и обновления наших представлений по затронутым проблемам на рассма-

триваемой и соседних территориях.

Публикации автора по теме докторской • диссертации

1. Археологические памятники Лебяжской излучины/УМАЕСВ, вып.Ш - Сыктывкар, 1965, 0,3 п.л.

2. Стоянки бронзового века на водораздельных озерах Центрального Тимана/7'МАЕСВ, вып.5. - Сыктывкар. 1973. I п.л,

3. Археологические работы на Мезени//А0-1973. - М., 1974. 0,1 п.л. В соавторстве с А.М.Мурыгиным.

4. Археологические исследования на территории Коми АССР. Препринт доклада. - Сыктывкар, 1975. 1,2 п.л.

5. Исследования на Мезени и Вычегде//АО-1974. - М., 1975. 0,1 п.л. В соавторстве с А.М.Мурыгиным и К.С.Королевым.

6. Новые работы на Мезени//А0-19?5. - М.,1976. 0,1 п.л.

7. Исследования на Мезени/'/'А0-1976. - М.,19?7. 0,1 п.л.

8. Разведки на р.Пеза//А0-1977. - М.,1978. 0,1 п.л.

9. Поселения Чужъяель на Мезени//МАЕСВ, вып.7. - Сыктывкар; 1978. 0,9 п.л.

10. Первоначальное заселение территории Коми крак//'История Коми АССР. - Сыктывкар, 1978. 0,8 п.л. В соавторстве

с В.Е.Лузгиным.

11. Поселения чужъяельского типа на Мезени//Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. - Томск, 1979. 0,2 п.л.

12. Древние поселения на оз.Чойновты/Д'езисы ХУ1 Всесоюзной конференции финно-угроведов.- Сыктывкар, 1979. 0,1 п.л.

1о. Исследования в Северном Приуралье//А0-1979. - М.,1980. О,I п.л. ,

14. Работы Мезенс.ко-Уральского отряда//А0-1980. - ''.,1981. 0,1 п.л.

15. Поселение Чойновты П на №езени//МАЕСВ, вып.8. Сыктывкар, 1980. 1,2 п.л.

16. Работы Мезенс.ко-Печорского отряда//А0-1980. - М.,1981. 0,1 п.л.

17. Работы в Большеземельской тундре//А0-1982. - М., 19лЗ. 0,1 п.л.