автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Естественные и формальные языки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Естественные и формальные языки"

На правах рукописи

Тимофеева Мария Кирилловна ЕСТЕСТВЕННЫЕ И ФОРМАЛЬНЫЕ ЯЗЫКИ

Специальность 10.02.19— теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Барнаул 2005

Работа выполнена в лаборатории математической логики Института математики имени С.Л. Соболева Сибирского отделения Российской академии наук

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор О.Н. Лагута

доктор филологических наук, профессор Е.В. Лукашевич

доктор филологических наук, профессор В.А. Пищальникова

ГОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Защита состоится «1» ноября 2005 г. в «Я>» часов на заседании диссертационного совета Д 212.005.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу: 656049 г. Барнаул, ул. Димитрова, 66.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Автореферат разослан «^5» 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

НВ. Панченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена проблеме исследования индивидуальной языковой деятельности. В качестве основополагающего принципа выделена объективность проведения такого исследования. Поскольку индивидуальные характеристики языковой деятельности могут содержать произвольные отклонения от языковой системы, требование объективности означает, что метод их выявления должен быть от данной системы независим и должен базироваться на минимальном наборе метаязыковых представлений. В противном случае имеется опасность приписать индивидуальной языковой деятельности составляющие, объективно в ней отсутствующие (хотя и присутствующие в языковой системе). Фактически разработка требуемого метода — это определение понятия «естественный язык» с позиции индивидуального восприятия. Системный подход к проблеме требует подвергнуть сравнительному анализу составляющие семантического поля, включающего два понятия: «естественный язык» и «формальный язык».

В диссертации введено и разработано новое направление исследований, базирующееся на рассмотрении языка как объекта индивидуального восприятия, наблюдаемого каждым пользователем языка лишь в своём собственном сознании и лишь в процессе осуществления реальной языковой деятельности. На основе анализа семиотических характеристик такой деятельности построены корректные точные определения понятий «естественный язык», «формальный язык», проведено сравнение этих понятий, сформулированы критерии классификации языков, продемонстрированы теоретические и прикладные возможности разработанного нового направления.

Актуальность исследования. Индивидуальная составляющая языка — это единственная область, доступная непосредственному наблюдению со стороны человека, единственный источник языковых фактов. Именно так оценивали её классики языкознания: И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, A.A. Потебня, JI.B. Щерба и др. Объективное исследование индивидуальной языковой деятельности вводит в рассмотрение тот базис, на материале которого, по сути, производятся все традиционные лингвистические обобщения, как таковые непосредственно не наблюдаемые. Это позволяет прояснить основания и возможности использования лингвистических понятий, что продемонстрировано в диссертации на примере анализа понятий «естественный язык», «формальный язык», а также связанных с ними понятий «знак», «логическая форма», «синтаксис», «семантика», «прагматика».

Произведённое в диссертации уточнение понятий актуально в теоретическом отношении, поскольку все названные понятия относятся к числу

базовых. Их корректное определение

позволяет

лучше понять природу языка. Кроме того, от корректности сравнения понятий «естественный язык» и «формальный язык» зависит качество и полезность многих рассуждений на эту тему, проводимых в рамках лингвистики, логики, философии, психологии, когнитивных наук Разграничение естественных и формальных языков существенно для исследования коммуникативных и гносеологических свойств языков; определения предмета лингвистики; формулировки требований к языкам, используемым в прикладных целях. Исследование и определение названных понятий позволило наметить новое перспективное направление изучения языка.

Актуальность в практическом отношении обусловлена тем, что при создании компьютерных языков необходимы ясные критерии, регламентирующие те случаи, когда получаемому языку можно придать статус «естественного» или «формального». В частности, те случаи, когда можно говорить, что диалог с компьютером производится «на естественном языке», и те случаи, когда можно считать, что пользователь не-математик описал интересующую его задачу на «формальном языке» Иначе говоря, необходима шкала, позволяющая измерять свойство «естественности» языка

Имеющиеся в настоящее время представления о названных классах языков не позволяют по внешним проявлениям определить, является ли язык естественным/формальным. Такая неясность — одна из причин некорректности производимых сравнений, поскольку само по себе предъявление правильного описания языка как естественного или формального — не гарантия соответствующего использования языка. Ещё одна причина некорректности — неопределённость основания сравнения: если оно происходит вне пределов математики, то неясно, что понимается под «формальным языком», если внутри этих пределов, то неясно, что понимается под «естественным языком». Распространённое же убеждение в том, что неоднозначность, противоречивость, универсальность характерны лишь для естественных языков, попросту неверно: формальные языки тоже могут быть неоднозначными и противоречивыми, а их универсальность обеспечивается свободой выбора интерпретации.

Актуальность диссертационной работы в методологическом отношении обусловлена тем, что для продуктивного использования математики как средства исследования языка необходимо уточнение многих лингвистических понятий, а также эксплицирование тех интуитивных представлений, которые в рамках лингвистики (или математики) традиционно полагаются самоочевидными и поэтому явно не оговариваются. Вместе с тем необходимость математических исследований языка обусловлена не только расширением интересов лингвистики, но и актуальными практическими запросами, связанными, прежде всего, с развитием и распространением вычислительной техники. Всё это делает методологически важной задачу выявления

и устранения пунктов неявного взаимонепонимания между представителями двух названных профессий.

Объект исследования — реальные языки коммуникации, воплощаемые в конкретных индивидуальных актах установления соответствия между знаком (текстом) и некоей сущностью, отличной от этого знака и являющейся содержанием индивидуального сознания.

Предмет исследования — индивидуальное восприятие свойств естественности и формальности таких языков.

Цель диссертационного исследования — определить понятия «естественный язык» и «формальный язык» путём построения типологической классификации языков, опирающейся на имеющиеся (научные и интуитивные) представления о названных классах языков и ориентированной на проблемы, требующие их сравнения.

В порядке реализации этой цели решены следующие задачи.

1. Рассмотрены существующие представления о различиях между естественными и формальными языками. Продемонстрирована недостаточная ясность принятых критериев выделения этих классов.

2. Исследованы семиотические свойства языка, рассматриваемого с позиции индивидуального восприятия. Выявлены и описаны основные характеристики такого языка.

3 Точно сформулированы определения названных классов языков.

4 Продемонстрирована согласованность этих определений с научными дефинициями и интуитивными соображениями. Для этого проанализированы все возможные классы языков, возникающие вследствие применения предлагаемых оснований классификации.

5 Выявлены индивидуальные семиотические решения, обусловливающие тип используемого языка.

6. Описаны следствия предложенных определений, позволяющие квалифицировать язык на основе внешнего наблюдения над поведением другого участника коммуникации.

7 Продемонстрирована практическая пригодность этих определений для решения прикладных задач (схематично построены два языка: формальный язык, воспринимаемый как естественный, и естественный язык, воспринимаемый как формальный).

8. Рассмотрен ряд лингвистических проблем, демонстрирующих перспективность продолжения работы в намеченном направлении и ориентированных на дальнейшее развитие взгляда на язык как на объект индивидуального восприятия:

- понятие «логическая форма»,

- понятие «знак»;

- граница между синтаксисом, семантикой, прагматикой;

- уточнение возможностей классификации языков;

- классификация языков с позиции внешнего наблюдения над другим индивидуумом.

Материал исследования — индивидуальные процессы понимания текстов языков различных типов.

Метод исследования совмещает интроспективное наблюдение и мысленный эксперимент с аналитическим подходом к рассмотрению языка. Анализу подверглись три области:

- принятые представления о различиях между естественными и формальными языками; вопросы, на которые эти представления не позволяют ответить («открытые вопросы»);

- имеющиеся научные и интуитивные представления о тех же языках;

- исследовательские и прикладные направления, в которых востребованы ответы на сформулированные «открытые вопросы».

Цель анализа данных первого вида — продемонстрировать необходимость построения точных определений понятий «естественный язык», «формальный язык». Цель анализа данных второго вида — построить такие определения путём изучения трёх свойств языков (неоднозначности, противоречивости, универсальности). Анализ обоих видов данных был ориентирован на проблемы, для решения которых нужны названные точные определения.

В рамках любой дисциплины можно сформулировать вопросы, подвергающие сомнению сложившуюся систему понятий, что, само по себе, не является основанием для пересмотра этой системы. Не все вопросы заслуживают внимания и затрат на своё разрешение. Анализ существующих современных направлений исследования языка позволил оценить значимость предложенных «открытых вопросов», а анализ интуитивных представлений — наметить путь поиска ответов на них.

Построенные определения классов языков подверглись проверке на теоретическую и практическую пригодность. Методы осуществления такой проверки включали:

- демонстрацию логической непротиворечивости определений;

- демонстрацию их эмпирической адекватности и согласованности с интуицией;

- анализ их теоретически и практически значимых следствий;

- разработку схем их использования для ряда конкретных прикладных задач.

Научная новизна.

1. Впервые поставлена проблема точного определения понятий «естественный язык» и «формальный язык» на основе исследования реальных процессов использования названных видов языков.

2. Впервые разработана методология построения таких определений, построены сами определения, проанализированы их лингвистические и прикладные следствия, разработаны принципы их практического использования для решения двух видов задач.

В то же время осмысление цели работы и пути её достижения, безусловно, имеет определённую концептуальную базу, и в этом — более широком смысле — степень разработанности проблемы характеризуется тем комплексом знаний, который составил теоретико-методологическую основу работы и позволил ограничить проведённое исследование определёнными, принятыми априорно, пределами. Этот комплекс знаний содержится в трудах лингвистов психологического направления (В. фон Гумбольдт, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, A.A. Потебня, Л.В. Щерба, A.A. Шахматов, Р. О. Якобсон и др.), а также в работах Н.О. Лосского, Р.Дж. Коллингвуда, Р. Карнапа, Ф. Брентано, А. Гжегорчика, К. Айдукевича, К. Твардовского, Л. Коя.

Теоретическая значимость. Диссертационная работа теоретически значима для ряда областей современной лингвистики, прежде всего, — для исследования природы естественного языка, при рассмотрении следующих вопросов: язык как объект лингвистики; естественные и искусственные языки; знаковая природа языка; язык и мышление, их взаимодействие; когнитивный подход в современной лингвистике.

Разработка взгляда на язык как на объект индивидуального восприятия создала основу для дальнейшего уточнение интуитивных представлений о природе языка; расширения границ и обогащения проблематики лингвистики и семиотики; распространения типологических классификаций на более широкое множество языков; изучения процессов понимания текстов и используемых в таких процессах систем элементарных субъективных решений. Проведённое исследование сделало возможным более точно и корректно применять дескриптивные схемы типологических исследований при сравнении естественных и формальных языков.

Практическая ценность исследования:

1. Предложенные формальные критерии квалификации языка с позиции индивидуального восприятия и с позиции внешнего наблюдения позволили задать принципы конструирования новых языков, воспринимаемых заранее определённым образом. Разработка схем двух видов языков — формальных (согласно описанию), но воспринимаемых как естественные, и естественных (согласно описанию), но воспринимаемых как формальные, — создала основу для применения предложенных определений при создании и использовании языков в области информатики и компьютерного моделирования языка (Глава 5 диссертации).

2. Целостный взгляд на язык, не разделённый на части в соответствии с границами между лингвистикой, семиотикой, психологией, математикой, философией, существенен для межпрофессиональных исследований. В частности, формализация нематематического понятия «естественный язык» и психологизация математического понятия «формальный язык» отчасти нивелирует терминологические и психологические препятствия, затрудняющие взаимодействие между математической и нематематической линиями исследования языка.

3. Взгляд на язык как на целостный объект индивидуального восприятия продуктивен для разработки учебных курсов лингвистического цикла, прежде всего, при рассмотрении в их рамках вопросов о предмете лингвистики, когнитивной лингвистике, математических методах в лингвистике. Кроме того, развитый взгляд на соотношение между естественными и формальными языками полезно использовать в рамках учебных курсов математического цикла, предназначенных для гуманитариев, в частности, для лингвистов.

Необходимость определения понятий «естественный язык», «формальный язык» обусловлена практическими запросами, связанными, прежде всего, с развитием и распространением компьютерной техники. Построенная в диссертации теория языка изначально была ориентирована на практическую применимость в области формального моделирования языка. В то же время, будучи теорией языка, она не исчерпывается своими прикладными возможностями и обладает сверх того теоретико-методологической значимостью для наук о языке.

Достоверность и обоснованность работы обеспечивается:

- разносторонним анализом исходных языковых данных, рассматривающим их с лингвистической, семиотической, логической, психологической сторон;

- детальным анализом построенных определений языков с точки зрения их соответствия имеющимся научным и интуитивным представлениям;

- демонстрацией практической применимости полученных результатов путём разработки подробных схем конструирования языковых моделей, обладающих свойствами «естественности» или «формальности»

Положения, выносимые на защиту:

1. Необходимость исследования языка с позиции индивидуального восприятия. Обоснование: при исследовании любого средства коммуникации, и языка как важнейшего из них, необходимо рассматривать не только основу канала коммуникации — языковую систему, — но и субъективные «шумы», неизбежно вносимые каждым индивидуумом

Причём исследование «шумов» может быть объективным только при условии их выявления независимо от языковой системы.

2. Необходимость уточнения понятий «естественный язык», «формальный язык». Обоснование: отсутствие основы для объективного исследования индивидуальной языковой деятельности, некорректность принятых способов сравнения названных классов языков, востребованность точных определений при решении прикладных задач.

3. Необходимость определения названных понятий на основе рассмотрения языка как объекта индивидуального восприятия. Обоснование: лишь индивидуальная языковая деятельность непосредственно наблюдаема человеком и лишь на её основе человек квалифицирует язык как естественный (формальный) в ходе повседневного общения.

4. Построенные определения понятий «естественный язык» и «формальный язык». Эти определения, ставящие тип языка в зависимость от онтологической характеристики содержаний языковых выражений и от статуса противоречия в языке, таковы.

Язык естествен, если во время использования этого языка:

• на основе содержания любого знака можно построить противоречие, на которое указывает какой-то другой знак (т.е. противоречивые содержания знаков существуют);

• существует знак, содержание которого включает качество некоторого (внутреннего или внешнего) восприятия. Примеры качеств внешнего восприятия — видимый цвет, слышимый звук и т.п., внутреннего восприятия — переживание радости, удивления и т.п.

Язык искусствен, если хотя бы одно из указанных требований не выполнено.

Язык формален, если во время использования этого языка:

• не может возникнуть противоречие, в котором противопоставленные части содержат качества каких-либо восприятий;

• содержание ни одного непротиворечивого знака не включает качеств восприятий.

Язык неформален, если хотя бы одно из этих требований не выполнено.

5. Следствие, значимое для области представлений о языке, — расширение круга лингвистических задач. Введены в рассмотрение новые задачи: анализ семантических знаков; уточнение представления о логической форме текста; разграничение синтаксиса, семантики, прагматики; уточнение возможностей классификации языков; классификация языков с позиции индивидуального восприятия и с позиции внешнего наблюдения.

6. Следствия в области моделирования языка: критерии суждения о языке на основе индивидуального восприятия и на основе внешнего наблюдения; принципы построения формального языка, воспринимаемого как естественный; принципы использования естественного языка, воспринимаемого как формальный.

Апробация работы. Результаты работы были представлены на ряде научных конгрессов и конференций в гг. Новосибирске, Томске, Санкт-Петербурге, Москве. Работа в целом обсуждалась на серии семинаров лаборатории математической логики Института математики СО РАН, на кафедре общего и русского языкознания Новосибирского государственного университета, на семинаре Института систем информации СО РАН, на кафедре философии Новосибирского государственного педагогического университета.

Публикации. Результаты диссертации опубликованы в 22 работах автора, в том числе в одной монографии. Общий объём 30,2 п.л. Основные результаты исследований опубликованы в журналах реестра ВАК. Все основные результаты получены автором самостоятельно.

Структура и объём диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав и заключения Общий объём - 323 страницы, библиография - 297 наименований.

Во введении даётся краткая характеристика диссертационного исследования, перечисляются результаты, выносимые на защиту.

Первая глава («Обзор релевантных исследований») содержит описание, мотивировку и обоснование избранного взгляда на язык, обрисовывает общую картину исследований, имеющих отношение к рассматриваемому вопросу, указывает место диссертационного исследования в существующей системе научного знания, определяет стратегию проводимого исследования.

Вторая глава («Методологические решения») посвящена обоснованию принципов поиска критериев различения естественных и формальных языков Её задачи: показать неудовлетворительность существующих представлений о названных классах языков, определить методологическую сторону работы, уточнив объект, предмет и путь исследования, аргументировать принятые методологические решения.

Сами критерии строятся и формулируются в Третьей главе («Классификация языков»). Здесь рассмотрен онтологический статус выражаемых языком референциальных содержаний, статус противоречия в языке, введено понятие семантического (нематериального) знака, исследованы обстоятельства использования таких знаков (понимание неоднозначных и парадоксальных текстов).

В Четвёртой главе («Построенная классификация: свойства и следствия») продемонстрирована согласованность сформулированных определе-

ний названных классов языков с научными и интуитивными соображениями Установлена корреляция между индивидуальными психологическими решениями говорящего и типом используемого им языка.

Здесь же содержится анализ лингвистических и прикладных следствий предложенных определений в области представлений о языке и в области языкового моделирования.

В Пятой главе («Прикладные возможности») проанализированы возможности прикладного использования предложенных определений и их следствий. Рассмотрены две практически значимые области: в первой востребована возможность восприятия формального языка как естественного, во второй — естественного как формального. Определён класс формальных языков, отвечающих сформулированным признакам естественности языка; рассмотрен способ трактовки естественно-языкового текста как текста формального языка (опирающийся только на анализ синтаксиса).

Краткое содержание диссертации.

Направление диссертационного исследования родственно взглядам тех, кто так или иначе придерживался психологически ориентированного индивидуализированного взгляда на язык (В. фон Гумбольдт, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, A.A. Потебня, J1.B. Щерба, A.A. Шахматов, P.O. Якобсон, Ф. Брентано, К. Айдукевич, А. Гжегорчик, Л. Кой, К Твардовский, Р. Дж. Коллингвуд, Дж. Бонфанте, Б. Кроче и др.). Психологизм был свойствен лингвистике на определённых этапах её развития. С середины XX в. изучение составляющих языковой деятельности активизировалось, что, в частности, проявляется в прагматизации и психологизации семантических исследований, развитии лингвосинергетики, исследовании различных аспектов взаимоотношения языка и сознания, рассмотрении языка как объекта, нуждающегося в междисциплинарном изучении (В.П. Белянин, А.А Брудный, A.A. Леонтьев, Е.В Лукашевич, Г Г. Москальчук, В.А. Пищальникова, JT.B. Сахарный, Ю.А. Сорокин, Дж. Барвайс и Дж. Перри, Р. Монтегю, X Патнэм и др.). Как справедливо отмечают во Введении в лингвосинергетику И.А. Герман и В.А Пищальникова, «стремление сторонников системного подхода понять операциональную природу языка требует дальнейшего углубления знания о феноменальной сущности речевой деятельности».

' Та область психологизма, которая развита в диссертационной работе, обсуждается в [17]. Цель диссертации нова для сферы исследования языка: никто из перечисленных выше авторов аналогичную цель не ставил и, следовательно, не намечал пути её достижения.

Традиционный взгляд на язык предполагает, что разные люди могут одинаково понимать один и тот же текст, усматривать в нём одну и ту же

мысль. Такая позиция — основа современной семантики, позволяющая говорить о смыслах текстов. В то же время, ясно, что с психологической точки зрения каждый текст имеет уникальное содержание в сознании каждого человека. Тем самым, содержательную сторону текста можно рассматривать и как одинаковую для многих людей, и как всецело субъективную. В диапазоне допустимого балансирования между этими двумя полюсами — уникальностью и общностью — всякое исследование языка неминуемо занимает свою определённую позицию. Причём (поскольку непосредственно наблюдаема лишь индивидуальная языковая деятельность) первый полюс является базовым и уже поэтому заслуживает изучения. Именно он послужил предметом исследования в диссертационной работе.

По сути, эти два полюса являются проявлением антиномии индивидуальности-общности языка, обсуждавшейся ещё В. фон Гумбольдтом. A.A. Потебня в книге Мысль и язык указывал на данную антиномию как на одно из тех препятствий, разрешение которых необходимо для построения любой теории языка

Разрешение этой антиномии, в свою очередь, напрямую связано с установлением уровня обобщения и абстрагирования, адекватного тому кругу задач, на которое ориентирована конструируемая теория языка. Чем ближе этот уровень к сфере индивидуального, тем более индивидуализированной будет результирующая теория.

Необходимость определения классов «естественных языков» и «формальных языков» обсуждается и обосновывается в ряде статей [12, 15, 16, 19] и монографии [17]. Основные характеристики позиц-ии, избранной в диссертационном исследовании, описаны в [12, 15 - 19], некоторые частные вопросы рассмотрены в [1-11, 13, 14, 20- 22].

В соответствии с представленным в диссертации взглядом на язык содержание любого текста считается целостным содержанием индивидуального сознания. Выбор такой позиции обусловлен следующими соображениями.

Основное, что интересует человека при фактическом использовании любого языка (как естественного, так и формального), — содержания появляющихся в ходе этого процесса текстов. Схватывание содержания каждого конкретного текста — событие индивидуальное и мгновенное: для его совершения обычно не требуются какие-либо специальные умственные действий, оно происходит само собой, «автоматически». Причём, несмотря на то, что любой текст, будучи линейным, воспринимается последовательно, возникающее в итоге содержание усматривается как целое: в ходе обычного языкового общения содержание текста не конструируется осознанно на основе каких-то более простых составляющих («смыслов слов», «семантических ролей» и т.п.). В этом легко убедиться путём самонаблюдения.

Аналогичную мысль выражает и обосновывает Р.Дж. Коллингвуд в своей книге Принципы искусства. Многие лингвисты теоретически придерживаются близкой точки зрения, но свои реальные исследования размещают на более высоком уровне обобщений и используют традиционный набор ненаблюдаемых в индивидуальной языковой деятельности категорий. Например, Л.В. Щерба (в работе Языковая система и речевая деятельность) писал, что «все языковые величины, с которыми мы оперирует в словаре и грамматике, будучи концептами, в непосредственном опыте (ни в психологическом, ни в физиологическом) нам вовсе не даны, а могут выводиться нами лишь из процессов говорения и понимания». Похожее суждение можно найти у Бодуэна де Куртенэ (в работе Некоторые общие замечания о языковедении и языке): «Строго говоря, термин "язык" в значении чего-то однородного и неразделённого можно применять только к языку индивидуальному. Однородный племенной язык представляет фикцию», «является чистою отвлечённостью, обобщающей конструкцией, созданной из целого ряда реально существующих индивидуальных языков». Николай Крушев-ский говорил о создании (наряду с существующей наукой о языке) новой, «более общей науки», которую он определил как своего рода «феноменологию языка».

В конечном итоге именно обычное языковое общение (его особенности, достоинства и недостатки) вместе с его основной единицей — высказыванием является главным объектом теоретических и прикладных исследований. В частности, именно этот вид деятельности стремятся имитировать в «системах естественно-языкового взаимодействия с компьютером». Однако в рамках практически всех теоретических и прикладных работ содержания языковых текстов лишаются своей индивидуализированное™ и целостности. Такова сложившаяся логико-лингвистическая традиция, для которой типичны следующие общие положения, по-разному конкретизируемые в разных теориях языка:

А1. Содержание высказывания делится на две непустые части: семантическую составляющую (смысл) и прагматическую составляющую.

А2. Основной компонент содержания высказывания— его смысл, то есть выражаемая им мысль (иначе, пропозиция), общедоступная для разных людей.

АЗ Высказывания, по своему устройству, делятся на простые (несоставные) и сложные (составные). Сложное высказывание (например, предложение) содержит простые осмысленные части (например, слова). Смысл сложного текста как-то связан со смыслами входящих в его состав простых текстов (влияет на эти смыслы или зависит от них, определяет их или определяется ими).

A4. Истинность и ложность — важнейшие характеристики смысла текста, не входящие в состав самого смысла. Истинными/ложными могут быть только повествовательные предложения.

А5. Природа людей такова, что во многих ситуациях общения им свойственно одинаково приписывать смыслы текстам и оценивать истинность текстов. Это является основой взаимопонимания при языковом общении.

По существу, любое описание смысла предложения (будь то «глубинная структура», «семантическое представление» и т.д.) стремятся сделать точным. В той степени, в какой оно действительно оказывается точным, оно может быть сведено к выражению некоторого логического языка — к некоторой «логической форме». Поэтому будем для определённости считать, что выражаемый текстом смысл описан посредством логической формы. Смысл (логическая форма) — это та часть содержания, к которой применимы характеристики истинности и ложности. Такой, традиционный, ракурс рассмотрения содержания высказывания, на современной стадии своего существования очень неоднороден, представлен во многом несовместимыми течениями. Одним из его основателей является Готтлоб Фреге, роль которого в истории изучения содержательной стороны языкового высказывания очень велика и позволяет считать его взгляды своеобразной «точкой отсчёта».

Перечисленные положения, фактически используемые в роли аксиом, в значительной степени лишают содержание текста индивидуализированно-сти и разрушают его целостность, что для большинства традиционных лингвистических задач вполне оправдано. Однако развитие любой науки чревато появлением новых задач, способных изменить принятые способы абстрагирования. Здесь уместно вспомнить предостережение Р. Якобсона из работы Лингвистика в ее отношении к другим наукам'. «Ошибочным и пагубным можно считать только пренебрежение к другим сферам языка как к якобы несущественным и второстепенным; особенно же вредны попытки полного изъятия таких сфер из "истинной" лингвистики. В рамках лингвистики допустимо намеренное абстрагирование от тех или иных свойств языка».

В диссертации сформулирован ряд практически значимых задач, при решении которых язык следует рассматривать как средство обыденного общения, применительно к которому положения А1-А5 неадекватны. База объективного исследования обыденного общения — это рассмотрение индивидуального восприятия языковой деятельности. Чем, по своей сути, отличается такой взгляд на язык от теорий, неявно подразумеваемых в рассуждениях вышеназванных авторов (И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н. Крушевский, A.A. Потебня, JI.B. Щерба и др.), также высказывавшихся об индуктивно-

сти лингвистики и о нецелесообразности ограничения учитываемых фактов индивидуальной языковой деятельности?

Дело в том, что как уже говорилось ранее, всякое исследование языка, при разрешении антиномии индивидуальности-общности, неминуемо занимает некую определённую позицию между двумя полюсами — уникальностью и общностью трактовки содержания языковых высказываний. В результате и выбирается тот уровень, на котором производятся обобщение языковых фактов и построение абстрактной теории языка. Причём, даже при совпадении исходной установки на индуктивность и интроспектив-ность, разные авторы могут выбирать этот уровень по-разному. Традиционно объектом наблюдения считается языковая деятельность, рассматриваемая не в чистом виде, а с уже готовыми обобщениями, полученными при взгляде на неё через призму определённых метаязыковых представлений. В диссертационном же исследовании все те метаязыковые составляющие, которые в ходе обычного общения в составе языковой деятельности интроспективно не наблюдаются, из рассмотрения исключены. Иначе говоря, избранный уровень является менее абстрактным, чем обычно, и, следовательно, более субъективным. Однако поскольку традиционные лингвистические категории имеют свои корни именно в таком ракурсе рассмотрения языка, проведённая работа позволяет взглянуть на них с данной новой позиции. Это проиллюстрировано на примере анализа понятий «знак», «логическая форма», «синтаксис», «семантика», «прагматика».

Концепция языка в диссертационном исследовании. Когда человек пользуется языком (говорит, слушает, пишет, читает), он воспринимает содержания текстов непосредственно в своём сознании. Иных путей прямого доступа к содержательной стороне языка нет. Всё выходящее за эти пределы — лишь гипотезы.

Объект диссертационного исследования — язык, включающий в свой состав только сущности, наблюдаемые в индивидуальном сознании, и именуемый «реальным языком».

Если ограничиться рассмотрением только таких данных, то язык предстаёт как последовательность текстов (знаков), указывающих на содержания, а не как «знаковая система», «система правил» и т.п.: всё это не наблюдают в сознании, а постулируют. В частности, смыслы слов в составе языковой деятельности, взятой в чистом виде (без метаязыковых представлений о ней) к числу наблюдаемых сущностей не относятся.

Реальный язык всегда принадлежит индивидуальному сознанию, воплощён в конкретных актах коммуникации и существует лишь в конкретные промежутки времени. Знаки реального языка выступают в роли самостоятельных (согласно опять-таки индивидуальному восприятию) реплик диалога, это такие участки речи, которые интроспективно воспринимаются

как указывающие на определённые содержания. Поэтому вопрос о том, является ли нечто языковым знаком, всегда для человека субъективно решён — положительно или отрицательно: знак — это то, что воспринимается как знак. Процесс понимания знака очерчен вполне чёткой, хотя и индивидуализированной, границей. Заключительный пункт этого процесса - усмотрение содержания знака.

Именно к содержанию текста (как знака) мы, например, апеллируем, произнося фразу вроде «но ведь ты же сказал(а)!», именно его мы отрицаем, произнося фразу вроде «а ты оказывается не это имел(а) в виду!».

Утрируя ситуацию, можно сказать, что содержание знака реального языка — это то, что мы воспринимаем как «умственный документ», апелляция к которому полностью идентична по своей «юридической силе» апелляции к самому тексту. Разница лишь в том, что текст доступен многим, а содержание - только одному человеку. Опираясь на этот «умственный документ», человек начинает действовать, предпринимая интеллектуальные, психические или физические действия

Знаком реального языка в равной степени может оказаться то, что принято называть отдельным словом, словосочетанием, предложением и т.д., если оно квалифицировано как понятное в рамках какого-то акта языковой коммуникации. Содержание, усматриваемое при понимании знака, целостно. Это, однако, не препятствует тому, чтобы в составе этого содержания усматривались (в рамках индивидуального сознания) определённые составляющие или определённая структура.

В частности, составляющими содержания знака могут быть: цель производства знака (именно она задаёт критерий, относительно которого знак оценивается как понятный, а использование знака — как успешное); мысль о каких-то предметах, отношениях, свойствах, действиях, процессах, состояниях дел; представления и суждения о других языковых выражениях; сомнения относительно правильности понимания знака; осознание каких-то составляющих содержания знака как понятных (или непонятных, истинных или ложных) и т.д Этот перечень составляющих не следует рассматривать как определение понятия «содержание знака». Он лишь поясняет данное понятие путём перечисления некоторых возможностей.

В пределах достигнутого понимания, текст может ощущаться как неоднозначный, неясный. Это значит, что усмотренное содержание текста включает в себя, среди прочего, чувство неудовлетворённости результатом понимания. Такая ситуация может возникнуть из-за неясности цели производства текста или несоответствия текста своей цели. Например, текст «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» понятен, но неясен и даже в определённом аспекте противоречив.

Традиционно центральное место среди характеристик содержания языковых текстов отводится понятиям «истинный» и «ложный». Следует разделять две трактовки этих понятий.

Выражения формальных языков логически истинны (ложны).

Другая — субъективная — трактовка этих понятий возникает при разговоре об истинности (ложности) как об индивидуальной оценке содержания текста, то есть о наличии определённого индивидуального ощущения: ощущения содержания текста как истинного (ложного). Например, текст («Это — X»), указывающий на предмет (X), видимый в момент разговора, непосредственно (без каких-либо дополнительных размышлений) ощущается как истинный. Однако текст, указывающий на тот же предмет в тот же момент времени, но утверждающий отсутствие предмета в поле зрения, ощущается (опять-таки непосредственно, без каких-либо дополнительных размышлений) как ложный. Ощущения истинности (ложности), как и ощущения цвета, формы, не наблюдаемы в чистом виде, однако это не запрещает обсуждать их по отдельности и не принуждает сомневаться в их наличии. Ведь именно об ощущении истинности говорит человек, утверждая, что воспринимает видимые им (но не видимые в тот же момент времени другими) объекты как реальные, а не как иллюзорные (подобные суждения нередки в состоянии грёзы или полусна).

Тем самым, оказывается, что понятие истинности при его субъективной трактовке близко не к понятиям «соответствие», «предикат», как обычно трактуют одноимённое логическое (и связанное с ним логико-лингвистическое) понятие, а к понятию «существование»: содержание восприятия либо существует, либо не существует. Текст субъективно истинен, если его содержание непосредственно видится существующим в обсуждаемой реальности, и ложен, если непосредственно видится его несуществование в этой реальности.

Важно то, что суждение, отрицательное по языковой форме здесь (в рамках реального языка) рассматривается как утвердительное по своей сути: несуществование усматривается само по себе, а не является логическим отрицанием существования. Поэтому и несовместимость двух суждений, различающихся по своей внешней форме лишь качеством (одно отрицательное, другое положительное), здесь трактуется как субъективно неприемлемая ситуация, то есть как воспринимаемое, а не как логическое противоречие.

Такая (субъективизированная) трактовка истинности, ложности вполне согласуется с практикой обыденной речи. Ведь в процессе понимания текста реального языка мы, как правило, не выделяем отдельно «смысл», пытаясь затем соотнести его с определённой реальностью и проверить, отвечает ли этот смысл этой реальности (истинен ли он). Мы усматриваем содержа-

ние текста целиком, и осознание истинности (ложности), если оно вообще присутствует, входит в состав этого содержания. Субъективная истинность (ложность) — это не нечто, добавленное к содержанию текста, а определённое качество содержания, одна из сторон содержания, существующая наряду с другими его сторонами (ясностью или неясностью, непротиворечивостью или противоречивостью и т.д.).

Два названные вида истинности (ложности) - логическую и субъективную — недопустимо смешивать, эти понятия принадлежат совершенно разным непересекающимся реальностям: соответственно формальной и наблюдаемой. Логическая истинность (ложность), в рамках современной логики, не характеризует соотношение выражений формального языка с воспринимаемым миром предметов: интерпретация формального языка — это тоже формальный язык. Лишь используя формальный язык как призму, через которую рассматривается внешний или внутренний мир, можно (уже неформальным образом) соотносить выражения данного языка с данным миром. Причём это «соотнесение» не может быть ни истинным, ни ложным, оно может быть лишь удобным или неудобным. Очень ясный анализ соотношений между формальным языком и областью приложения такого языка содержится в работах Я. Перегрина — пражского логика, занимающегося проблемами языка.

Субъективная истинность (ложность) служит прототипом одноимённого логического понятия, одним из неформальных оснований для его введения.

Оцениваться как логически истинная (ложная) может лишь пропозиция, соотносимая с содержанием текста реального языка, но не само содержание этого текста. Понятие «пропозиция» также относится не к реальности наблюдаемых объектов, а к логической реальности, и, как таковое, характеризуется определённой логической формой. Содержание текста служит прототипом пропозиции: сырым материалом наблюдений, предоставляющим неформальные основания для введения данного понятия.

Таким образом, имеются два ряда понятий: с одной стороны, логическая истинность (ложность), логическая форма, пропозиция, с другой стороны, — субъективная истинность (ложность) и содержание текста. Истинность (ложность) как ощущение входит в состав содержания текста, логическая истинность (ложность) в состав пропозиции не входит. Между названными двумя рядами понятий никакого пересечения нет и быть не может, однако элементы первого могут использоваться (неформально) как призма для рассмотрения вторых.

Предложенная в диссертации концепция языка позволяет по-новому взглянуть на ряд традиционных лингвистических представлений

Логическая форма Введ-ение понятий «пропозиция», «логическая форма» объясняется необходимостью представить содержание текста в та-

ком виде, чтобы к нему были приложимы логические понятия «истина», «ложь». Логическая форма текста — это логическая формула, характеризующая внутреннее устройство пропозиции, соотносимой с текстом и лишь неформально связываемая с содержанием текста и с описанной в нём ситуацией.

Между текстами и их логическими формами нет взаимнооднозначного соответствия: один и тот же текст может трактоваться как выражающий разные логические формы. Принято усматривать причину этого в неоднозначности текста. На самом деле не только неоднозначному, но любому тексту может быть поставлено в соответствие много разных логических форм: это обусловлено возможностью выбора того формального языка, через призму которого рассматривается содержание текста. Например, содержание текста «под Платеями греки победили персов» может видеться как структурированное (содержащее субъект и предикат), а может — как неструктурированное (как указание на неразделённую, целостную ситуацию). Иначе говоря, этот текст можно рассматривать как выражающий логическую форму, по крайней мере, одного из следующих трёх видов:

(1) Зх,у [G(x) & Р(у) & W(x,y)],

(2) W(X,Y),

(3)3х S(x).

Здесь х, у — символы переменных; X, Y — константные символы (трактуемые соответственно как «греки» и «персы»); G, Р, W, S - предикатные символы: G(x), Р(х) истинны тогда и только тогда, когда (соответственно) значением х является «греки» и «персы», a W(x,y) — тогда и только тогда, когда «х победил у при Платеях»; S(x) истинно тогда и только тогда, когда х принимает значение «победа греков над персами в битве при Платеях».

Являются ли указанные теоретически возможные логические формы одного и того же текста адекватными также и при взгляде на используемый естественный (в нашем случае — русский) язык как на реальный язык?

Одни и те же данные ощущений, входящие в состав содержания некоторого определённого знака, теоретически могут быть организованы в разные структуры Каждая из этих структур может послужить прототипом логической формы. Однако, на деле, — в реальном языке - проявляется только одна структура и соответственно адекватной является только одна логическая форма (если текст воспринимается как неоднозначный, она просто будет иметь вид дизъюнкции). Таким образом, при традиционном ракурсе рассмотрения языка логическая форма каждого текста не единственна, при рассмотрении реального языка — единственна.

Этот факт вовсе не безобиден: он означает, что при переходе к пропозициям действительное содержание текста расширяется, в него вносятся

«лишние» логические формы Впоследствии, после выбора конкретного формального языка, из данного множества логических форм берётся лишь одна, возможно вовсе не та, которая соответствует усматриваемой в содержании структуре. Например, вместо (3) выбирается (1). Поскольку логическая форма — это текст формального языка, к ней могут быть применены стандартные правила логического вывода. В частности, текст, являющийся отрицанием (1), отображает формула ^{Эх.у [G(x) & Р(у) & W(x,y)]}, или Vx,у [ G(x) v -Р(у) v ~"W(x,y)], то есть отрицание исходного текста трактуется как отрицание любого компонента ситуации (не греки победили персов..., греки победили не персов..., греки не победили персов...). Текст, являющийся отрицанием (3), отображает формула ^{Зх S(x)}, или Vx -'S(x), то есть отрицание исходного текста трактуется как отрицание ситуации в целом (неверно, что греки победили персов...).

Из этого примера следует важный вывод: в случае реального языка могут оказаться осуществимыми не все те способы добавления отрицания к содержанию текста, которые, казалось бы, допускает языковая форма этого текста. Осмысленна только одна из этих возможностей, остальные — неуместны, то есть прагматически бессмысленны Приписывание тексту «лишних» возможных отрицаний искажает его реальное содержание, расширяя его.

Искажение содержания текста при переходе к пропозиции может быть обусловлено также другими факторами. Например, (как уже говорилось) суждение, отрицательное по языковой форме, по своей сути, утвердительно. Таковым оно и является в рамках реального языка: здесь два суждения, различающиеся между собой лишь качественно, одинаково просты. При переходе же к логической форме отрицательное суждение традиционно отображается как отрицание утвердительного, становясь, тем самым, синтаксически сложнее утвердительного и логически (а не субъективно, как ранее) несовместимым с ним.

Ещё один пример теряющейся при переходе к логической форме части содержания — составляющие прагматики. Способ деления содержания текста на семантическую и прагматическую составляющие — продолжение традиции, заложенной Аристотелем. Это деление лишено чётких оснований и зачастую смешивает языковую форму текста с усматриваемой в нём структурой содержания. В частности, в содержании текста реального языка пропозициональная составляющая нечётко отделена от модальной. Почему, например, такое слово как «большой» следует считать характеристикой ситуации и относить к первой из этих составляющих, а «вероятно» — оценкой ситуации и относить к модальности? Свойства величины и вероятности во многом сходны: первое характеризует распространённость в пространст-

ве, второе — во времени. Основанием названного деления, на самом деле, является (неявно принимаемая) шкала ценностей, согласно которой первая характеристика считается более существенной для идентификации ситуации, чем вторая. Но эта шкала ценностей сама нуждается в обосновании. Почему оценку, выражаемую словами «хорошо», «плохо» и т.д, надо считать субъективной и относить к модальности? Ведь всё видение ситуации субъективно: с позиции другого человека в ней может быть больше или меньше составляющих, она может видеться как происходящая в другом месте и т.д.

Описанный ракурс рассмотрения содержательной стороны языка (реальный язык) близок взглядам Г. Фреге, по крайней мере, в двух отношениях.

1. Г. Фреге различал в предложении содержание (мысль) и суждение, но резко отрицательно относился к аристотелевской традиции усмотрения в содержании текстов субъектно-предикатной структуры. Содержание, с позиции Фреге, — это такое представление о ситуации, в котором составляющие части (потенциальные субъекты и предикаты) не упорядочены относительно друг друга по значимости; оно ни истинно, ни ложно и составляет смысл предложения-вопроса. Субъект и предикат возникают только при построении суждения, причём мысль, составляющая содержание текста, может быть проанализирована (разложена) по-разному, породив разные субъектно-предикатные структуры. Аналогично карту, изображающую определённую местность, допустимо, в принципе, строить бесконечным числом способов (выбирая разный масштаб и полагая значимыми разные точки местности).

2. Отрицание, согласно Фреге, — это признак содержания, подлежащего суждению. Отрицание прочно связано именно с содержанием, а не с суждением (как и в реальных языках). Провести чёткую грань между отрицательными и утвердительными суждениями вообще очень сложно (языковая форма предложения часто обманчива). Фреге даже сомневается в том, что когда-либо удастся найти признак, по которому можно всегда уверенно отличить отрицательное суждение от суждения утвердительного.

Языковой знак. Знак реального языка — это объект, воспринимаемый как относительно неизменный и указывающий на определённое содержание. Знаки и их содержания связаны между собой взаимно однозначным отношением' одному языковому выражению (в каждый момент его употребления) всегда ставится в соответствие лишь одно содержание, являющееся целостной составляющей сознания. Эта составляющая может включать в себя осознание противоречивости каких-то частей содержания знака. Причём квалификация конкретной пары содержаний сознания как противоречащих друг другу может восприниматься человеком как общепонятное

(общее для всех индивидуумов, участвующих в коммуникации) знание, что позволяет использовать такое противоречие в функции знака.

В диссертации вводится расширенная трактовка понятия «знак», при которой роль означающего могут выполнять мысли, то есть объекты, лишённые материальных характеристик (традиционно считающихся для знаков обязательными). Такие знаки, названные «семантическими», присутствуют не только в языке, рассматриваемом в позиции индивидуального восприятия, но и при традиционно-лингвистическом взгляде на язык как на систему знаков. В этом случае семантический знак может указывать на сущность, не имеющую в языке специального средства наименования. Он может быть локален, т.е «действовать» на протяжении некоторого текста, не приобретая статуса знака в рамках всего языка в целом. В отдельных случаях он может приобрести такой статус, породив, например, фразеологизм. Семантический знак не содержится в постоянно используемом арсенале языковых знаков. Заранее неизвестно, какой смысл он приобретёт в очередном случае своего появления Но в отличие от других впервые вводимых знаков, этот знак понятен непосредственно и не требует предварительного определения.

В качестве примера рассмотрим одну разновидность семантических знаков: противоречие.

Смысл некоторых текстов ясен только благодаря тому, что в нём первоначально усматривается противоречие, нейтрализация которого и даёт нужное понимание. Так происходит, например, при понимании предложения «Композитор И.Бах — сын композитора И.Баха». Здесь необходимые для понимания умственные действия состоят в соотнесении одного и того же имени с разными реально существовавшими людьми. Импульсом к совершению данного действия является усмотрение противоречия-знака, понимание происходит двухэтапно.

Противоречие в содержании текста не всегда выступает в роли знака. Так, восприятие некоторого текста как парадокса (то есть признание невозможности приписать тексту смысл) — это провал попытки использовать противоречие в роли знака. Противоречие не является знаком и в тех текстах, в содержании которых оно, как таковое, не усматривается. Вряд ли многие заметят противоречивость текстов «Скакала весело княжна, / Звенят жемчужные стрекозы» (В.Хлебников) — противоречие между глагольными формами времени; «Вы любите ли сыр? — спросили раз ханжу. / Люблю, — он отвечал, я вкус в нём нахожу». (К.Прутков) — противоречие между видами глаголов (примеры из Семиотики искусства Б.А. Успенского).

Противоречие-знак используется при понимании разного рода аномальных текстов, при трактовке текстов, содержащих апелляции ко времени.

Выделим три типа языкового времени (первые два обозначим время, третье — время):

• грамматическое время, выражаемое изменением формы слова;

• относительное лексическое время, выражаемое специальными словами и их сочетаниями, например, «сейчас», «раньше», «вчера вечером», «всегда»;

• время, входящее в состав «языковой картины мира».

Внеязыковое время (обозначим его время) может двояко влиять на понимание языкового выражения: может делать предложение истинным или ложным, а может воздействовать на его содержание. В греческом языке даже существуют два разных слова: сЬгопоб — время как форма; какое — время как состояние, которое может считаться благоприятным или неблагоприятным (например, персонифицируемое, активное время). Русское слово «время» может выражать и то, и другое; смысл, близкий к какое, обозначается в русском словом «пора» («унылая пора»). Это наблюдение Б.А. Успенского приведено в книге Е.С. Яковлевой Фрагменты русской языковой картины мира {модели пространства, времени и восприятия). Соотнесение предложения со временем как сИгопоб обычно опирается на предложенную Г. Рейхенбахом трёхкоординатную систему: время речи, время описываемого события, точка отсчёта. Первые две координаты фиксированы во времени, но апеллировать к ним можно только посредством времени, определяемого третьей координатой. Выбор этой координаты находится всецело в распоряжении говорящего, в частности, он определяет, характеризовать ли время только как сИгопоз или также и как какое. Объектом различных формализации, как правило, является лишь время как сЬи-опов.

Согласно трактовке Ю.Д. Апресяна, «языковая картина мира» — это знания о мире, содержащиеся в знании языка и неизбежно навязываемые всем современным носителям этого языка. Часть этой картины - «наивная теория времени», вобравшая в себя некие прежние представления о внеязы-ковом времени, однако отличающаяся от современных физических, психологических и т.д. теорий времени и специфичная для каждого языка.

Содержание любого высказывания, в принципе, может трактоваться как включённое в разные теории времени: физическую, психологическую, биологическую, «наивную» и т.д. Причём надёжной связи между временем и временем не существует: время не позволяет однозначно идентифицировать одну из теорий времени.

Кроме того, в этих теориях могут присутствовать разные категории времени: прошлое, настоящее, будущее, неопределённое время; вневремен-ность. Каждая теория времени наделяет эти категории своим содержанием.

Любое событие может быть описано посредством любого времени. Выбор времени определяется не временем события, а целью его описания, в частности, тем, какие его свойства требуется подчеркнуть. Можно сказать, что относительно физического, психологического и тд. времени время вневременно.

Как же мы выбираем теорию времени, адекватную тексту? Перебор теорий может регулироваться противоречием как семантическим знаком.

Каждая теория времени имеет свои специфические законы. При нарушении этих законов противоречие берёт на себя функцию семантического знака, позволяя заменить теорию, использованную для понимания текста. Понимание текста в таких случаях двухступенчато: сначала усматривается противоречие, затем оно, выступив в функции семантического знака, осуществляет переход к другой теории времени. Например, знание теории времени — одно из условий знания самого языка. Текст, входящий в конфликт с теорией времени, воспринимается носителем этого языка как неправильный или непонятный, то есть имеет в своём содержании семантический знак. Так, в русском языке невозможно соотносить глагол «помню» только с восприятием, присутствующим в настоящем времени: «помнить» можно лишь нечто прошлое, уже не воспринимаемое. Для высказывания «Я помню Р» наличие такого прежнего восприятия Р — необходимое условие понятности глагола «помню». Можно предположить, что таково одно из положений теории времени. При отсутствии прежнего восприятия высказанный текст будет противоречить теории времени, однако семантический знак может заменить её другой теорией, например, теорией времени А. Бергсона, полагавшего, что воспоминание не следует за восприятием, а сопровождает его. Поэтому помнить можно не только прошлое, но и настоящее, хотя по ряду причин, в обыденной жизни мы это не замечаем.

В диссертации подробно разбирается механизм функционирования семантических знаков. Такой знак делает противоречивое содержание понятным, позволяя истолковать противоречащие друг другу составляющие иначе' эти составляющие либо переносятся в такую реальность, где они не противоречат друг другу, либо первое из них соотносится с одной реальностью, а второе — с другой. Подобное манипулирование с реальностями нейтрализует противоречие, но это осуществимо только при наличии хотя бы двух альтернативных реальностей. Например, положение дел, описанное в японском стихотворении хайку: «Только по тому, / как гаснут и загораются звёзды, / вижу, как кот идёт по ветви» (пример из конкурса хайку 1998 г.), можно описать фразой «Я вижу и не вижу, как кот идёт по ветви». Эта фраза содержит противоречие-знак, смысл которого — выделение двух реальностей: в одной пропозиция Р = «вижу, как кот идёт по ветви» истинна, в другой — ложна.

Возможность использования противоречия-знака является одним из основных отличий естественных языков от формальных.

Разграничение синтаксиса, семантики, прагматики. В обыденной речи человек думает о том, как точнее выразить пришедшую в голову мысль, не пытаясь выделять в её составе синтаксис, семантику, прагматику. Необходимость в этих терминах и в этих разграничениях возникает при обучении языку, описании языка, создании нового языка.

Разграничение названных аспектов языка вызывает достаточно серьёзные споры среди лингвистов. Однако при взгляде на язык с позиции индивидуального восприятия ясно, что оно не обусловлено наличием неких «объективных» сущностей.

Один и тот же текст можно трактовать как текст, написанный на языках принципиально разных классов, имеющих разные традиции выделения указанных аспектов, или вообще лишённых традиции их разделения. (В частности, программа компьютера, проанализировав данный абзац, истолкует его как текст формального языка, в каковых большинство исследователей прагматику вообще не усматривает.) Для одного и того же языка можно строить много разных синтаксисов. Выбор синтаксиса зависит от того, какой набор категорий, приписываемых частям текста, для нас оказывается наиболее важным. Это можно проиллюстрировать на примере, стихотворения Байрона «My soul is dark», построив два типа синтаксиса для начальной фразы в трёх её переводах:

(а) «Душа моя мрачна» (М.Ю. Лермонтов),

(б) «Душе моей грустно» (Н.И. Гнедич),

(в) «Душа моя объята тьмою» (П.А. Козлов).

Традиционный лингвистический синтаксис опирается на грамматические формы слов и способы их связывания. Этот синтаксис у предложений (а) - (в) различен. Другой тип синтаксиса («глубинный») опирается на логические роли (предикат, функция, переменная, константа) и отношения (предикат-аргумент, функция-переменная). Этот синтаксис у предложений (а) - (в) можно считать одинаковым, задав его, например, формулой P(h), где Р — одноместный предикат, h — константа («душа моя»).

Существующие способы разделения синтаксиса, семантики, прагматики в значительной мере диктуются интересами и традициями самой лингвистики В каких отношениях эти способы приемлемы для прикладных целей — вопрос открытый. Способ разграничения этих составляющих в прикладной модели языка может сильно отличаться от принятых лингвистических традиций.

В диссертации предложены общие, базовые, принципы разграничения синтаксиса, семантики, прагматики, получающие в разных теориях языка разную конкретизацию. Построены примеры такой конкретизации для мо-

делей языка, отвечающих предложенным критериям «естественности» и «формальное!и». Эти общие принципы можно кратко охарактеризовать следующим образом.

Необходимое свойство всех составляющих семантики — реальная, потенциальная или декларируемая конвенциональность Все составляющие семантики таковы, что их можно обсуждать, предполагая при этом, что предмет обсуждения одинаково доступен всем участникам обсуждения. Иногда подобное предположение принципиально не проверяемо и лишь декларируется, принимается условно, поскольку так удобно при данных обстоятельствах. Например, в словарном толковании слова «бирюза» (в словаре С.И. Ожегова) использовано прилагательное «зеленоватый», содержание которого, тем самым, полагается принадлежностью семантики и рассматривается как нечто общедоступное для понимания, как нечто, о чём можно договариваться. На самом деле, договор по этому вопросу невозможен, поскольку качественная характеристика восприятия цвета доступна только самому воспринимающему.

В область прагматики входят те части содержаний текстов, которые, по тем или иным причинам, были отнесены к сфере индивидуальных, а не конвенциональных решений.

В общей семиотике синтаксис — это отношения на множестве знаков (задающие возможности их комбинирования в тексте); семантика — отношения между знаками и тем, что они обозначают; прагматика — отношения между знаками и теми, кто их использует.

Если число содержаний, выражаемых языковыми знаками, бесконечно, то описать семантику можно лишь задав (более или менее точный) «алгоритм», вводимый в действие посредством синтаксиса (синтаксис определяет конкретный вариант и способ использования «алгоритма»). Если представление о языке неформально, то в роли «алгоритма» выступает мысль, аккумулирующая в себе осознаваемые способы осмысленного употребления данного знака в разных ситуациях. Тем самым, проведение границ между синтаксисом, семантикой и прагматикой, по сути, соответствует введению двух критериев. Первый отделяет процесс формирования «алгоритма» от самого «алгоритма», второй - «алгоритм» от процесса его применения. Неединственность каждого из этих критериев обусловливает неоднозначность проведения соответствующих границ.

Поскольку понимание алгоритма и фактическое его использование — разные вещи, можно понять, о чём сказано в тексте, так и не поняв, зачем (в связи с чем) это сказано. Выражение «понятный текст», тем самым, неоднозначно. Возможны три варианта:

(1)понятно, что сказано; не понятно, о чём сказано;

(2)понятно, что и о чём сказано; не понятно, зачем сказано;

(3) понятно, что, о чём и зачем сказано.

Какой из этих уровней понимания будет достигнут, зависит как от текста, так и от воспринимающего его человека. Эти уровни понимания и соотнесём с синтаксисом, семантикой, прагматикой:

синтаксис — та информация о знаках, которая используется для квалификации произвольных знаков как принадлежащих (или не принадлежащих) рассматриваемому языку;

семантика — та информация о знаках, которая носит конвенциональный характер и используется для квалификации произвольных знаков как осмысленных (или не осмысленных) текстов рассматриваемого языка;

прагматика — та информация о знаках, которая по каким-то причинам не конвенциональна и используется ддя квалификации произвольных применений знаков как уместных (или не уместных) способов использования рассматриваемого языка.

Данные общие определения можно конкретизировать многими способами, два из них (полезных в прикладном отношении) рассмотрены в [10, 11, 14, 17] и составляют основное содержание пятой главы диссертации.

Естественные и формальные языки Основной результат диссертационной работы — формулировка критериев разграничения естественных и формальных языков.

Анализ понятий «естественный язык», «формальный язык» базировался на исследовании семиотических закономерностей реальных языков. Проблема рассмотрена с двух точек зрения: с позиции человека, наблюдающего своё собственное сознание в момент языковой деятельности (внутреннее наблюдение), и с позиции человека, наблюдающего поведение кого-то другого в момент его языковой деятельности (внешнее наблюдение).

Первый вид наблюдения — базовый- лишь на его основе человек может выдвигать и проверять гипотезы о (непосредственно ненаблюдаемом) сознании другого человека. Этот процесс, по существу, представляет собой языковое экспериментирование, заключающееся в умышленных попытках построения языковых текстов, в том или ином отношении противоречивых. О важности эксперимента в языкознании, о полезности изучения разного рода нестандартных и неправильных текстов говорил ещё Л В. Щерба. В диссертации определены способы экспериментирования при внутреннем и внешнем наблюдении, предназначенные для проверки «естественности» и «формальности» языка. Проверка «формальности» языка, в частности, уместна на начальном этапе обучения такому языку и при сомнении в корректности его использования собеседником именно как формального языка.

В основе сформулированных критериев лежит следующее положение: содержания текстов формального языка никак не связываются с качествами восприятий (с так называемой «областью непосредственного восприятия»)

Такое соотнесение (мотивация) возникает лишь в ходе конструирования формального языка или в рамках его конкретного приложения — тогда, когда этот язык фактически трактуется как неформальный. Например, в содержании выражения 2+2=4, рассматриваемом как выражение формального языка, нельзя (запрещено по определению) усматривать какие-либо качества восприятий. (Всех детей учат абстрагироваться от реальных предметов при совершении подобных арифметических действий.) Содержания текстов естественного языка связаны с качествами восприятий.

Именно апелляции к качествам восприятий создают условия для возникновения семантических знаков и появления противоречивых, но понятных каждому нормальному носителю языка текстов. Противоречия могут быть обусловлены разными причинами: неоднозначностью (наличием представлений о несовместимых денотатах), тавтологией (противоречием между целью высказывания и остальной частью его содержания) и т.д. Семантические знаки имеются в естественных языках, но отсутствуют в формальных языках.

Присутствие противоречий-знаков в естественных языках обусловлено тем, что всякое восприятие имеет две части: определённое качество (цвета, звука и т.д.) и трактовка этого качества, соотнесение его с той или иной реальностью. Например, в сознании человека, видящего зелёный предмет, неизбежно присутствует определённое чувственное содержание, которое и квалифицируется этим человеком как «зелёность». Качество этого восприятия для человека, его испытывающего, абсолютно достоверно и неотменяемо: оно присутствует в сознании независимо от мнения окружающих по данному поводу. Аналогично, если у человека возникает некоторая эмоция, то, пока она длится, её качество для него несомненно.

Качества восприятий не могут различаться по истинности/ложности: они всегда истинны для того, кто их испытывает. В то же время, человек волен выбирать, принадлежностью какой реальности считать воспринимаемое им качество (например, подлинной или кажущейся, «зелёностью бумаги» или «зелёностью стекла»). Как правило, подобное решение принимается неосознанно, «автоматически». Тем не менее, оно может быть изменено, если окажется неудачным. Симптомом такой неудачи является обнаружение противоречия, которое, выступая в роли знака, и осуществляет подходящее изменение, меняя трактовку восприятия при сохранении его качества и, тем самым, разрешая имевшееся противоречие. Таким способом качества восприятий, через посредство противоречия-знака, детерминируют семиотический процесс, направляя его в нужном направлении. Поскольку в формальных языках апелляций к восприятиям нет, этот процесс оказывается недетерминированным: из противоречия логически следует любое высказыва-

ние и никаких оснований для выбора одного из них такой язык не предоставляет

Таким образом, критерии идентификации свойств естественности и формальности языка ставят вид языка в зависимость 1) от типа содержаний знаков (наличия/отсутствия апелляций к качествам восприятий) и 2) от доступных языку способов трактовки противоречий. Понятия «естественный язык», «формальный язык» определены в диссертации формально — как классы аксиоматических систем. Содержание введённых аксиом таково.

Язык естествен, если во время использования этого языка:

• на основе содержания любого знака можно построить противоречие, на которое указывает какой-то другой знак (т.е. противоречивые содержания знаков существуют);

• существует знак, в содержание которого присутствует качество некоторого восприятия.

Язык искусствен, если хотя бы одно из этих требований не выполнено.

Язык формален, если во время использования этого языка:

• никакие из противоречащих друг другу составляющих сознания не являются качествами восприятий;

• содержание ни одного непротиворечивого знака не является качеством восприятия.

Язык неформален, если хотя бы одно из этих требований не выполнено.

Связанность свойства естественности языка с его «устойчивостью» по отношению к знакам с противоречивым содержанием делает осуществимым прикладное использование предложенных критериев классификации. Средства и направления такого использования рассмотрены в ряде работ [1-4, 10, 11, 14, 17, 20,21].

При создании формального языка, воспринимаемого человеком как естественный язык, следует предусмотреть достаточно большое число реальностей, используемых для трактовки качеств восприятий, и механизм смены реальности, имитирующий функционирование семантических знаков. Конечно, это может быть осуществлено всегда лишь в ограниченной степени Поэтому выяснить, является ли язык естественным или формальным, можно по его устойчивости в отношении противоречия: естественный язык способен сделать понятными большее число противоречивых текстов, чем формальный.

Составляющие сознания, мыслимые как отдельные реальности, — это вместилища других составляющих (обладающих определённым онтологическим сходством) Например, содержание высказывания можно квалифицировать как искреннее, лицемерное или ироническое, красоту — как подлинную или мнимую Это соответствует выделению «реальности искренних

мыслей», «реальности лицемерия» и «реальности иронии», «подлинной реальности» и «фальшивой реальности». Можно говорить о цветовой и звуковой реальностях, о чувственной и логической реальностях. В принципе, любое общее понятие может выступать в роли реальности по отношению к подчинённым ему понятиям.

Квалификация языка как предмет волевого решения. Построенную классификацию языков можно обсуждать также в терминах индивидуальных волевых решений.

Участие воли в выборе направления внимания, способа освоения нового опыта, в организации последовательности мыслей — достаточно традиционные составляющие взгляда на язык как на последовательность волевых действий (так или иначе присутствующие в концепциях В. Вундта, X. Штейнталя, A.A. Потебни и др.). Однако в этот набор не входят два вида волевых действий: манипулирование с онтологическими статусами качеств восприятия и выбор способа использования противоречия. Именно эти действия позволяют человеку самому — своим решением — определять, как ему использовать тот или иной язык: например, как естественный или как формальный. В этом смысле человеческая воля обладает метаязыковыми свойствами.

Конечно, в обыденной жизни, решая вопрос о способе использования языка, человек не станет выбирать, какими из формальных аксиом ему руководствоваться. Он будет рассматривать более просто формулируемые альтернативы. В диссертации выявлен набор используемых для этого элементарных решений:

1) качества восприятий могут присутствовать в сознании;

2) в содержании знака может присутствовать качество восприятия;

3) противоречие может присутствовать в сознании;

4) противоречие может быть содержанием знака;

5) противоречие может быть разрешимо.

Показано, как именно выбор той или иной совокупности элементарных решений определяет тип используемого языка. Например, принятие всех пяти решений создаёт основу для использования языка как естественного. Принятие решений, противоположных первому и четвёртому, совмещённое с принятием третьего решения, создаёт основу для использования языка как формального.

Уточнение возможностей классификации языков. При сравнении естественных и формальных языков принято обсуждать лишь свойства, специфичные для каждого из этих видов языков, а не проблему выбора самих сравниваемых объектов На деле же, здесь смешивают разные вещи: рассматривая естественные языки, учитывают индивидуальное восприятие реального языкового процесса, позицию внешнего наблюдателя, описание

языка; рассматривая формальные языки, учитывают только языковые описания (неявно полагая, что они в точности отражают реальные языковые процессы). В этом смысле традиционные сравнения названных классов языков заведомо некорректны.

Поэтому важное следствие построенной классификации — в том, что она сделала явными различия а) между сравнением реальных языков и сравнением описаний языков и б) между сравнением реальных языков с позиции индивидуального восприятия и сравнением их же с позиции внешнего наблюдателя.

Классификация языков с позиции внешнего наблюдения формализует признаки поведения, по которым можно судить о том, выполнены или не выполнены критерии классификации языков на основе индивидуального восприятия Классификация языков с позиции внешнего наблюдателя — это результат последовательного выдвижения и проверки гипотез двух типов: 1) о том, какие знаки и содержания имеются в рассматриваемом языке, 2) о том, к какому из классов относится этот язык.

Собственно сам процесс выдвижения гипотез может иметь разные основания. Он может, например, базироваться на «языковой интуиции» или каких-либо внеязыковых соображениях. А может быть и чисто случайным. Поэтому в диссертации объектом рассмотрения был не этот процесс, а процесс проверки (подтверждения или опровержения) гипотез, где возможны довольно чёткие инструкции. Вариант таких инструкций сформулирован в виде схем аксиом, направленных на выяснение того, могут ли содержания текстов апеллировать к области качеств восприятий, что косвенно проявляется в способности рассматриваемого языка приписывать содержания противоречивым текстам.

Заключение

Таким образом, в диссертации предложено новое направление, базирующееся на рассмотрении языка с позиции индивидуального восприятия. Данное направление разработано в теоретическом, методологическом и практическом отношении; в его рамках поставлена задача определения естественных и формальных языков; выработаны принципы построения и формулировка таких определений; осуществлена их логическая и эмпирическая проверка; изучены их теоретические и практические следствия. Исследованы пути прикладного использования понятий «естественный язык», «формальный язык» при построении функциональных моделей языка.

Основная особенность разработанного направления — рассмотрение языка и знака в их индивидуально-психологической данности. Язык трактуется как целостный объект исследования, преодолевающий (в требуемой

для решаемой задачи степени) существующие междисциплинарные разграничения. Содержание знака считается целостным уникальным объектом, реально существующим лишь в момент понимания знака и зафиксированным в этот момент индивидуальным сознанием.

В рамках данного направления имеются следующие перспективные линии дальнейших исследований:

1. Более детальная проработка понятий, являющихся базовыми для указанной трактовки языка. Прежде всего речь идёт о знаках, названных в диссертации семантическими. Первоочередная задача в этой области — эмпирическое выявление и анализ способов функционирования таких знаков в аномальных текстах разного сорта, экспликация процессов участия семантических знаков в формировании содержания текста.

2. Логическая реконструкция генезиса абстрактных лингвистических понятий из индивидуально-психологического материала, в том числе: изучение соотношения между недифференцированной психологической реальностью содержания знака и теоретико-лингвистическими концептами; прослеживание цепочек обобщений, ведущих к современным базовым понятиям наук о языке; выявление элементарных индивидуальных решений, составляющих основу использования подобных понятий.

3. Создание языков с заранее заданными свойствами и средств типологической классификации языков в области информатики, в частности, доработка намеченных в Главе 5 схем построения языков, эмпирическое исследование возможности измерения свойства естественности языка на основе предложенных критериев.

В заключение ещё раз подчеркнём, что обращение к реальному языку — это необходимое дополнение традиционных лингвистических методов и представлений, задание той основы, логическая связь с которой определяет их корректность и даёт материал для новых исследований языка.

Публикации, отражающие основное содержание диссертации

1. Тимофеева, М. К. Взаимодействие с ЭВМ на естественном языке / М.К. Тимофеева // Теория алгоритмов и её приложения. Вып. 129: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 1989. -С. 96-127. 0,8 п.л.

2. Тимофеева, М. К. Проект построения языка действий / М.К. Тимофеева // Методы обработки символьных последовательностей и сигналов. Вып. 132: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 1990. - С. 115-133. 1,2 п.л.

3. Тимофеева, M. К Языки действий / M.K. Тимофеева // Методологические проблемы науки. Вып. 138: Вычислительные системы. - Новосибирск- Изд-во ИМ СО РАН, 1991. - С. 61-76. 1 п.л.

4. Тимофеева, М. К Формальное описание языков действий / М.К. Тимофеева // Теория вычислений и языки спецификаций. Вып. 142: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 1995 - С. 3860. 1,4 п.л.

5 Тимофеева, М. К. Что такое диалог на естественном языке? / М.К. Тимофеева // Тезисы докладов Второго Сибирского конгресса по прикладной и индустриальной математике. - Новосибирск- Изд-во ИМ СО РАН, 1996.-С. 101.0,1 п.л.

6. Тимофеева, М. К. О введении метауровня в функциональных моделях естественного языка / М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Вып 158' Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 1997. - С. 167-179. 0,75 п.л.

7 Тимофеева, М. К Языки, содержащие заключения о восприятиях / М.К. Тимофеева // Измерение и модели когнитивных процессов. Вып. 162: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 1996. -С. 90-106. 1,1 п.л.

8 Тимофеева, M К. Формальные языки с именами восприятий / М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Вып. 164: Вычислительные системы. - Новосибирск- Изд-во ИМ СО РАН, 1998. - С. 95-109. 0,9 п.л.

9. Тимофеева, М. К. О языковой неоднозначности и противоречивости / M К Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Вып. 167: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2001. - С. 6889. 1,4 п.л.

10. Москвитин, А.А Особенности диалога в языках спецификаций задач / А.А Москвитин, М.К Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Вып 167' Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2001 -С. 3-18. 1 п.л.

11. Москвитин, А А. Оценка длины убедительного доказательства для реального пользователя / A.A. Москвитин, М.К. Тимофеева // Методологические аспекты когнитивных процессов. Вып. 170: Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2002. - С 3-17. 0,9 п.л.

12 Тимофеева, М. К. "Естественность" и "формальность" языка с точки зрения индивидуума // Методологические аспекты когнитивных процессов Вып 170- Вычислительные системы. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2002. - С. 83-102. 1,3 п.л.

13. Тимофеева, M К Понятие времени в естественном языке//Методологические аспекты когнитивных процессов. Вып. 170: Вычислительные системы - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2002. - С. 103-119.1,1 п.л.

14. Москвитин, A.A. Спецификация задач на основе трактовки естественного языка как формального / A.A. Москвитин, М.К. Тимофеева // Вестник ТГУ, приложение №1 (И) материалы научных конференций, симпозиумов, школ, проводимых в ТГУ. - Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 2002. - С. 14-19. 0,5 п.л.

15 Тимофеева, М. К. Естественность языка как философская проблема / М.К. Тимофеева // Вестник НГУ. Серия: философия и право. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. ун-та, 2003. - Т.1, Вып. 1. - С. 32-36. 0,4 п.л.

16. Тимофеева, М. К. Философские основания деления языков на естественные и формальные / М.К. Тимофеева // Известия Самарского научного центра РАН. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2003.-С. 38-44. 0,6 п.л.

17. Тимофеева, М. К. Естественные и формальные языки: логико-философский анализ / М.К. Тимофеева. - Новосибирск: Изд-во ИМ СО РАН, 2003. - 200 с. 12,5 п.л.

18. Тимофеева, М. К. Язык как объект индивидуального восприятия / М.К. Тимофеева И Jéyyr\ уращаоткг| (Искусство грамматики) Вып.1. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. ун-та; Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 2004. - С. 486-505. 1,3 п.л.

19. Тимофеева, М.К. Логико-философский анализ понятий "естественный язык" и "формальный язык" / М.К. Тимофеева // Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке: Материалы VIII Общероссийской научной конференции. 24-26 июня 2004 г. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004. - С. 432-435. 0,3 п.л.

20. Тимофеева, М.К. Язык как составляющая индивидуального сознания / М.К Тимофеева // Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). В 5 т. - Том 1. - М.: «Современные тетради», 2005. -С. 173-174. 0,1 п.л.

21. Тимофеева, М К Методология моделирования и измерения степени «естественности» языка в системах естественно-языкового взаимодействия / М.К. Тимофеева // Квантитативная лингвистика: исследования и модели (КЛИМ - 2005): Материалы Всероссийской научной конференции (6-10 июня 2005 г.). - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2005. - С. 336350. 0,3 п.л.

22 Тимофеева, М.К Предисловие переводчика / М.К. Тимофеева // Дэниел Н. Робинсон Интеллектуальная история психологии. - М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. - С. 7-26. 1,25 п.л.

рос ИАЦМвИАЛк

§нм*втекл

C.1kie»W О*

Тимофеева Мария Кирилловна

ЕСТЕСТВЕННЫЕ И ФОРМАЛЬНЫЕ ЯЗЫКИ

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 15.08.2005 г. Формат 60x84 1/16. Офсетная печать. Уч.-изд. л. 2 , Тираж 100 экз.

Заказ №377

Лицензия ЛР № 021285 от 6 мая 1998 г. Редакционно-издательский центр НГУ 630090, Новосибирск-90, ул. Пирогова, 2.

Ht 1 7 о 1 о

РНБ Русский фонд

2006i4 "Ï4422

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Тимофеева, Мария Кирилловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ОБЗОР РЕЛЕВАНТНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ.

1.1. Избранный взгляд i \а язык: мотивai *ия и обоснование.

1.2. Общие ориентиры.

1.3. Родственные концепции.

1.4. Языковая теория Р.Дж. Коллингвуда.

1.5. Психологические основания.

1.6. Выводы.

ГЛАВА 2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ.

2.1. Демонстрация проблемы.

2.1.1. Естественные языки в лингвистике.

2.1.2. Формальные языки в математике.

2.1.3. Открытые вопросы.

2.2. Противоречивость и неоднозначность.

2.2.1. Текст и выраэ/саемые им пропозиции.

2 2.2. Парадоксы.

2.3. Универсальность VS специализированность.

2.4. Базовые предположения о языке.

2.5. Уточнение предмета исследования.

2.6. Выводы.

ГЛАВА 3. КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ.

3.1. Психологический материал.

3.1.1. Восприятие.

3.1.2. Диалог как психологический эксперимент.

3.2. Про шворечие в содержании знака.

3.3. Онтологический статус содержаний знаков.

3.4. Анализ семиотических ситуаций.

3.4.1. Свойства знаков.

3.4.2. Семантические знаки.

3.4.3. Функция семантического знака.

3.5. Классификация.

3.5.1. Неформальные обоснования.

3.5.2. Классы языков.

3.6. Выводы.

ГЛАВА 4. ПОСТРОЕННАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ: СВОЙСТВА И СЛЕДСТВИЯ.

4.1. Логический анализ.

4.2. Эмпирический анализ.

4.3. Квалификация языка как предмет волевого решения.

4.4. Теоретические следствия.

4.4.1. Расширение семиотики и лингвистики.

4.4.2. Расширение понятия «знак».

4.4.3. Уточнение понятия логической формы текста.

4.4.4. Уточнение возможностей классификации языков.

4.5. Классификация языков с позиции внешнего наблюдателя.

4.5.1. Формальные определения.

4.5.2. Содержательные комментарии.

4.6. Выводы.

ГЛАВА 5. ПРИКЛАДНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ.

5.1. Общий взгляд на проблему.

5.2. Восприятие естественного языка как формального.

5.3. Синтаксис, семантика, прагматика.

5.4. Восприятие формального языка как естественного.

5.4.1 Процесс языкового взаимодействия.

5.4.2 Синтаксис.

5.4.3 Семантика.

5.4.4 Прагматика.

5.5. Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Тимофеева, Мария Кирилловна

Диссертация посвящена проблеме исследования индивидуальной языковой деятельности. В качестве основополагающего принципа выделена объективность проведения такого исследования. Поскольку индивидуальные характеристики языковой деятельности могут содержать произвольные отклонения от языковой системы, требование объективности означает, что метод их выявления должен быть от данной системы независим и должен базироваться на минимальном наборе метаязыковых представлений. В противном случае имеется опасность приписать индивидуальной языковой деятельности составляющие, объективно в ней отсутствующие (хотя и присутствующие в языковой системе). Фактически разработка требуемого метода — это определение понятия «естественный язык» с позиции индивидуального восприятия. Системный подход к проблеме требует подвергнуть сравнительному анализу составляющие семантического поля, включающего два понятия: «естественный язык» и «формальный язык».

В диссертации введено и разработано новое направление исследований, базирующееся на рассмотрении языка как объекта индивидуального восприятия, наблюдаемого каждым пользователем языка лишь в своём собственном сознании и лишь в процессе осуществления реальной языковой деятельности. На основе анализа семиотических характеристик такой деятельности построены корректные точные определения понятий «естественный язык», «формальный язык», проведено сравнение этих понятий, сформулированы критерии классификации языков, продемонстрированы теоретические и прикладные возможности разработанного нового направления.

Актуальность исследования. Индивидуальная составляющая языка — это единственная область, доступная непосредственному наблюдению со стороны человека, единственный источник языковых фактов. Именно так оценивали её классики языкознания: И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, А.А. Потебня, JI.B. Щерба и др. Объективное исследование индивидуальной языковой деятельности вводит в рассмотрение тот базис, на материале которого, по сути, производятся все традиционные лингвистические обобщения, как таковые непосредственно не наблюдаемые. Это позволяет прояснить основания и возможности использования лингвистических понятий, что продемонстрировано в диссертации на примере анализа понятий «естественный язык», «формальный язык», а также связанных с ними понятий «знак», «логическая форма», «синтаксис», «семантика», «прагматика».

Произведённое в диссертации уточнение понятий актуально в теоретическом отношении, поскольку все названные понятия относятся к числу базовых. Их корректное определение важно само по себе: оно позволяет лучше понять природу языка. Кроме того, от корректности сравнения понятий «естественный язык» и «формальный язык» зависит качество и полезность многих рассуждений на эту тему, проводимых в рамках лингвистики, логики, философии, психологии, когнитивных наук. Разграничение естественных и формальных языков существенно для исследования коммуникативных и гносеологических свойств языков; определения предмета лингвистики; формулировки требований к языкам, используемым в прикладных целях. Исследование и определение названных понятий позволило наметить новое перспективное направление изучения языка.

Актуальность в практическом отношении обусловлена тем, что при создании компьютерных языков необходимы ясные критерии, регламентирующие те случаи, когда получаемому языку можно придать статус «естественного» или «формального». В частности, те случаи, когда можно говорить, что диалог с компьютером производится «на естественном языке», и те случаи, когда можно считать, что пользователь не-математик описал интересующую его задачу на «формальном языке». Иначе говоря, необходима шкала, позволяющая измерять свойство «естественности» языка.

Имеющиеся в настоящее время представления о названных классах языков не позволяют по внешним проявлениям определить, является ли язык естественным / формальным. Такая неясность — одна из причин некорректности производимых сравнений, поскольку само по себе предъявление правильного описания языка как естественного или формального — не гарантия соответствующего использования языка. Ещё одна причина некорректности — неопределённость основания сравнения: если оно происходит вне пределов математики, то неясно, что понимается под «формальным языком», если внутри этих пределов, то неясно, что понимается под «естественным языком». Распространённое же убеждение в том, что неоднозначность, противоречивость, универсальность характерны лишь для естественных языков, попросту неверно: формальные языки тоже могут быть неоднозначными и противоречивыми, а их универсальность обеспечивается свободой выбора интерпретации.

Актуальность диссертационной работы в методологическом отношении обусловлена тем, что для продуктивного использования математики как средства исследования языка необходимо уточнение многих лингвистических понятий, а также эксплицирование тех интуитивных представлений, которые в рамках лингвистики (или математики) традиционно полагаются самоочевидными и поэтому явно не оговариваются. Вместе с тем необходимость математических исследований языка обусловлена не только расширением интересов лингвистики, но и актуальными практическими запросами, связанными, прежде всего, с развитием и распространением вычислительной техники. Всё это делает методологически важной задачу выявления и устранения пунктов неявного взаимонепонимания между представителями двух названных профессий.

Объект исследования — реальные языки коммуникации, воплощаемые в конкретных индивидуальных актах установления соответствия между знаком (текстом) и некоей сущностью, отличной от этого знака и являющейся содержанием индивидуального сознания.

Предмет исследования — индивидуальное восприятие свойств естественности и формальности таких языков.

Цель диссертационного исследования — определить понятия «естественный язык» и «формальный язык» путём построения типологической классификации языков, опирающейся на имеющиеся (научные и интуитивные) представления о названных классах языков и ориентированной на проблемы, требующие их сравнения.

В порядке реализации этой цели решены следующие задачи.

1. Рассмотрены существующие представления о различиях между естественными и формальными языками. Продемонстрирована недостаточная ясность принятых критериев выделения этих классов.

2. Исследованы семиотические свойства языка, рассматриваемого с позиции индивидуального восприятия. Выявлены и описаны основные характеристики такого языка.

3. Точно сформулированы определения названных классов языков.

4. Продемонстрирована согласованность этих определений с научными дефинициями и интуитивными соображениями. Для этого проанализированы все возможные классы языков, возникающие вследствие применения предлагаемых оснований классификации.

5. Выявлены индивидуальные семиотические решения, обусловливающие тип используемого языка.

6. Описаны следствия предложенных определений, позволяющие квалифицировать язык на основе внешнего наблюдения над поведением другого участника коммуникации.

7. Продемонстрирована практическая пригодность этих определений для решения прикладных задач (схематично построены два языка: формальный язык, воспринимаемый как естественный, и естественный язык, воспринимаемый как формальный).

8. Рассмотрен ряд лингвистических проблем, демонстрирующих перспективность продолжения работы в намеченном направлении и ориентированных на дальнейшее развитие взгляда на язык как на объект индивидуального восприятия: a. понятие «логическая форма», b. понятие «знак»; c. граница между синтаксисом, семантикой, прагматикой; d. уточнение возможностей классификации языков; e. классификация языков с позиции внешнего наблюдения над другим индивидуумом.

Материал исследования — индивидуальные процессы понимания текстов языков различных типов.

Метод исследования совмещает интроспективное наблюдение и мысленный эксперимент с аналитическим подходом к рассмотрению языка. Анализу подверглись три области:

- принятые представления о различиях между естественными и формальными языками; вопросы, на которые эти представления не позволяют ответить («открытые вопросы»);

- имеющиеся научные и интуитивные представления о тех же классах языков;

- исследовательские и прикладные направления, в которых востребованы ответы на сформулированные «открытые вопросы».

Цель анализа данных первого вида — продемонстрировать необходимость построения точных определений понятий «естественный язык», «формальный язык». Цель анализа данных второго вида — построить такие определения путём изучения трёх свойств языков (неоднозначности, противоречивости, универсальности). Анализ обоих видов данных был ориентирован на проблемы, для решения которых нужны названные точные определения.

В рамках любой дисциплины можно сформулировать вопросы, подвергающие сомнению сложившуюся систему понятий, что, само по себе, не является основанием для пересмотра этой системы. Не все вопросы заслуживают внимания и затрат на своё разрешение. Анализ существующих современных направлений исследования языка позволил оценить значимость предложенных «открытых вопросов», а анализ интуитивных представлений — наметить путь поиска ответов на них.

Построенные определения классов языков подверглись проверке на теоретическую и практическую пригодность. Методы осуществления такой проверки включали:

- демонстрацию логической непротиворечивости определений;

- демонстрацию их эмпирической адекватности и согласованности с интуицией;

- анализ их теоретически и практически значимых следствий;

- разработку схем их использования для ряда конкретных прикладных задач.

Научная новизна.

1. Впервые поставлена проблема точного определения понятий «естественный язык» и «формальный язык» на основе исследования реальных процессов использования таких языков.

2. Впервые разработана методология построения таких определений, построены сами определения, проанализированы их лингвистические и прикладные следствия, разработаны принципы их практического использования для решения двух видов задач.

В то же время осмысление цели работы и пути её достижения, безусловно, имеет определённую концептуальную базу, и в этом — более широком смысле — степень разработанности проблемы характеризуется тем комплексом знаний, который составил теоретико-методологическую основу работы и позволил ограничить проведённое исследование определёнными, принятыми априорно, пределами. Этот комплекс знаний содержится в трудах лингвистов психологического направления (В. фон Гумбольдт, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, А.А. Потебня, JT.B. Щерба, А.А. Шахматов, Р. О. Якобсон и др.), а также в работах Н.О. Лосского, Р.Дж. Коллингвуда, Р. Карнапа, Ф. Брентано, А. Гжегорчика, К. Айдукевича, К. Твардовского, Л. Коя.

Теоретическая значимость. Диссертационная работа теоретически значима для ряда областей современной лингвистики, прежде всего, — для исследования природы естественного языка, при рассмотрении следующих вопросов: язык как объект лингвистики; естественные и искусственные языки; знаковая природа языка; язык и мышление, их взаимодействие; когнитивный подход в современной лингвистике.

Разработка взгляда на язык как на объект индивидуального восприятия создала основу для дальнейшего уточнение интуитивных представлений о природе языка; расширения границ и обогащения проблематики лингвистики и семиотики; распространения типологических классификаций на более широкое множество языков; изучения процессов понимания текстов и используемых в таких процессах систем элементарных субъективных решений. Проведённое исследование сделало возможным более точно и корректно применять дескриптивные схемы типологических исследований при сравнении естественных и формальных языков.

Практическая ценность исследования:

1. Предложенные формальные критерии квалификации языка с позиции индивидуального восприятия и с позиции внешнего наблюдения позволили задать принципы конструирования новых языков, воспринимаемых заранее определённым образом. Разработка схем двух видов языков — формальных (согласно описанию), но воспринимаемых как естественные, и естественных (согласно описанию), но воспринимаемых как формальные, — создала основу для использования предложенных определений при создании и использовании языков в области информатики и компьютерного моделирования языка (Глава 5 диссертации).

2. Целостный взгляд на язык, не разделённый на части в соответствии с границами между лингвистикой, семиотикой, психологией, математикой, философией, существенен для межпрофессиональных исследований. В частности, формализация нематематического понятия «естественный язык» и психологизация математического понятия «формальный язык» отчасти нивелирует терминологические и психологические препятствия, затрудняющие взаимодействие между математической и нематематической линиями исследования языка.

3. Взгляд на язык как на целостный объект индивидуального восприятия продуктивен для разработки учебных курсов лингвистического цикла, прежде всего, при рассмотрении в их рамках вопросов о предмете лингвистики, когнитивной лингвистике, математических методах в лингвистике. Кроме того, развитый взгляд на соотношение между естественными и формальными языками полезно использовать в рамках учебных курсов математического цикла, предназначенных для гуманитариев, в частности, для лингвистов.

Необходимость определения понятий «естественный язык», «формальный язык» обусловлена практическими запросами, связанными, прежде всего, с развитием и распространением компьютерной техники. Построенная в диссертации теория языка изначально была ориентирована на практическую применимость в области формального моделирования языка. В то же время, будучи теорией языка, она не исчерпывается своими прикладными возможностями и обладает сверх того теоретико-методологической значимостью для наук о языке.

Достоверность и обоснованность работы обеспечивается:

- разносторонним анализом исходных языковых данных, рассматривающим их с лингвистической, семиотической, логической, психологической сторон;

- детальным анализом построенных определений языков с точки зрения их соответствия имеющимся научным и интуитивным представлениям;

- демонстрацией практической применимости полученных результатов путём разработки подробных схем конструирования языковых моделей, обладающих свойствами «естественности» или «формальности».

Положения, выносимые на защиту:

1. Необходимость исследования языка с позиции индивидуального восприятия. Обоснование: при исследовании любого средства коммуникации, и языка как важнейшего из них, необходимо рассматривать не только основу канала коммуникации — языковую систему, — но и субъективные «шумы», неизбежно вносимые каждым индивидуумом. Причём исследование «шумов» может быть объективным только при условии их выявления независимо от языковой системы.

2. Необходимость уточнения понятий «естественный язык», «формальный язык». Обоснование: отсутствие основы для объективного исследования индивидуальной языковой деятельности, некорректность принятых способов сравнения названных классов языков, востребованность точных определений при решении прикладных задач.

3. Необходимость определения названных понятий на основе рассмотрения языка как объекта индивидуального восприятия. Обоснование: лишь индивидуальная языковая деятельность непосредственно наблюдаема человеком и лишь на её основе человек квалифицирует язык как естественный (формальный) в ходе повседневного общения.

4. Построенные определения понятий «естественный язык» и «формальный язык». Эти определения, ставящие тип языка в зависимость от онтологической характеристики содержаний языковых выражений и от статуса противоречия в языке, таковы.

Язык естествен, если во время использования этого языка: • на основе содержания любого знака можно построить противоречие, на которое указывает какой-то другой знак (т.е. противоречивые содержания знаков существуют);

• существует знак, содержание которого включает качество некоторого (внутреннего или внешнего) восприятия. Примеры качеств внешнего восприятия — видимый цвет, слышимый звук и т.п., внутреннего восприятия — переживание радости, удивления и т.п.

Язык искусствен, если хотя бы одно из указанных требований не выполнено.

Язык формален, если во время использования этого языка:

• не может возникнуть противоречие, в котором противопоставленные части содержат качества каких-либо восприятий;

• содержание ни одного непротиворечивого знака не включает качеств восприятий.

Язык неформален, если хотя бы одно из этих требований не выполнено.

5. Следствие, значимое для области представлений о языке, — расширение круга лингвистических задач. Введены в рассмотрение новые задачи: анализ семантических знаков; уточнение представления о логической форме текста; разграничение синтаксиса, семантики, прагматики; уточнение возможностей классификации языков; классификация языков с позиции индивидуального восприятия и с позиции внешнего наблюдения.

6. Следствия в области моделирования языка: критерии суждения о языке на основе индивидуального восприятия и на основе внешнего наблюдения; принципы построения формального языка, воспринимаемого как естественный; принципы использования естественного языка, воспринимаемого как формальный.

Апробация работы. Результаты работы были представлены на ряде научных конгрессов и конференций в гг. Новосибирске, Томске, Санкт-Петербурге, Москве. Работа в целом обсуждалась на серии семинаров лаборатории математической логики Института математики СО РАН, на кафедре общего и русского языкознания Новосибирского государственного университета, на семинаре Инстатута систем информации СО РАН, на кафедре философии Новосибирского государственного педагогического университета.

Публикации. Результаты диссертации опубликованы в 22 работах автора, в том числе в одной монографии. Основные результаты исследований опубликованы в журналах реестра ВАК. Все основные результаты получены автором самостоятельно.

Структура и объём диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. Общий объём - 323 страницы, библиография - 297 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Естественные и формальные языки"

5.5. Выводы

Содержание данной главы логически завершает линию рассуждения, проводившуюся в Главах 3,4:

• В Главе 3 определена интересующая нас классификация языков.

• В Главе 4 показана непустота каждого класса и предложены альтернативные способы идентификации классов посредством индивидуальных волевых решений и посредством внешнего наблюдения.

• В Главе 5 завершён анализ эмпирических следствий и возможностей построенной классификации: основания классификации и способы идентификации классов использованы в качестве руководства для оперирования с известными языками и создания новых языков.

Анализ прикладной значимости предложенного метода классификации языков позволяет сделать следующие выводы.

1. Применительно к уже существующим (известным или неизвестным) языкам данный метод может выполнять функцию вспомогательного средства, компенсирующего ограниченность человеческих знаний и восприятий, способствующего уточнению и развитию интуитивных представлений о классах языков.

2. Для известных языков данный метод предлагает процедуру подмены типа языка, не сказывающуюся на внешнем виде текстов. Такая подмена позволяет использовать язык, не ограничивая себя намерениями или способностями собеседника: поскольку тексты выглядят так же, собеседник может продолжать использовать язык в прежнем качестве.

3. Практическая значимость такого способа перевода языка из одного класса в другой продемонстрирована на примере использования формального (согласно восприятию) естественного (согласно описанию) языка.

4. Для создания нового языка, обладающего требуемым свойством — свойством формальности или естественности, — данный метод предлагает конкретные рекомендации.

5. Практическая пригодность этих рекомендаций продемонстрирована на примере построения естественного (согласно восприятию) формального (согласно описанию) языка.

заключение

В заключение рассмотрим диссертационное исследование в целом, охватив в единой картине те основные результаты и выносимые на защиту положения, которые были перечислены во введении. Наметим также видимые перспективы дальнейшей разработки развиваемого исследовательского направления.

Диссертационная работа была мотивирована осознанием неясности и некорректности существующих способов разграничения естественных и искусственных (в частности, формальных) языков. Этот факт (демонстрируемый во второй главе диссертации), по существу, делает проблематичным помещение значительной доли дискуссий о соотношении указанных классов языков в рамки научного контекста. Для исправления этой ситуации необходимо уточнить содержание названных терминов, скорректировав имеющиеся представления о языках.

В принципе, такие уточнения могли бы иметь разную направленность, но объект нашего интереса — те представления об указанных классах языков, которые свойственны рядовым пользователям, оценивающим язык в терминах своего индивидуального восприятия в ходе повседневной языковой практики. Объекты такого восприятия — реальные языки — и были, согласно принятому методологическому решению, подвергнуты рассмотрению в диссертации. Данное решение было детализировано и обосновано в Главе 2.

Как было показано в Главе 4, уже сама постановка проблемы точного определения названных понятий имеет важные теоретико-методологические и практические следствия. Постановка этой проблемы способствует расширению многообразия языков, входящих в сферу внимания; уточнению имеющихся интуитивных представлений о языках; расширению границ и обогащению проблематики наук о языке (прежде всего, семиотики и лингвистики); умножению видов типологических исследований (ранее естественные и формальные языки принято было классифицировать раздельно); осознанию необходимости пересмотра ряда понятий.

Необходимость прояснения и уточнения интуитивных представлений о естественных и формальных языках определила доминирующую цель исследования. Соответственно первостепенные результаты диссертации — это выработка принципов формализации интуитивных представлений о названных классах языков; нахождение эксплицитных характеристик внутреннего устройства языков, воспринимаемых как «естественные» («формальные»); формулировка этих характеристик в терминах аксиоматических систем, определяющих классы языков; проверка логической и эмпирической приемлемости построенных аксиоматических систем, в частности, их соответствия интуитивным представлениям. Тем самым, указан возможный способ корректного употребления терминов «естественный язык», «формальный язык» в научном контексте. Этот способ, в частности, исключает некорректное смешение двух видов классификации (с позиции индивидуального восприятия и с позиции внешнего наблюдателя) при сравнении языков.

В рамках развитого в диссертации подхода язык выступает в качестве целостного объекта лингвистического исследования, преодолевающего (в требуемой для решаемой задачи степени) существующие междисциплинарные преграды, зачастую необоснованно разделяющие «язык с позиции лингвистики», «язык с позиции психологии», «язык с позиции логики», «язык с позиции философии». Поэтому естественно было задаться вопросом о выявлении тех психологических решений, которые предпринимает индивидуум (осознанно или нет) в момент использования им языка. Это, в свою очередь, позволило обнаружить систему элементарных волевых решений, помещающих язык в тот или иной класс и указывающих путь перевода языка из одного класса в другой. Как было продемонстрировано в диссертации, область доступных человеку волевых действий, определяющих выбор типа языка, значительно богаче, чем принято считать.

Заметим далее, что нахождение свойств, различающих интересующие нас классы языков, и построение языка, обладающего тем или иным подмножеством этих свойств, — разные задачи. В частности, классификация языков не обязательно предлагает разработку конструктивных способов построения языков с заранее заданными свойствами. В нашем случае, однако, эти способы намечены, хотя и схематично, но в то же время достаточно детально, чтобы послужить отправной точкой для создания алгоритма конструирования реальных языков: в Главе 5 показано, как построить формальный (согласно описанию) язык, обладающий свойствами естественного, и естественный (согласно описанию) язык, обладающий свойствами формального. Тем самым, продемонстрировано существование значимых в прикладном отношении нетривиальных формальных языков, воспринимаемых как естественные, и нетривиальных естественных языков, воспринимаемых как формальные. Определены принципы конструирования новых языков, воспринимаемых тем или иным (заранее известным) образом.

К числу нуждающихся в пересмотре понятий в ходе диссертационного исследования было отнесено, прежде всего, понятие «знак»: его содержание, как было показано, требуется расширить, распространив на ментальные сущности, в частности, — на воспринимаемое противоречие. Именно такое (расширенное) понимание «знака» было использовано для трактовки целого класса языковых явлений (Главы 3, 4). К разряду понятий, требующих пересмотра, были отнесены также понятия «синтаксис», «семантика», «прагматика». В настоящее время существует сильная тенденция к абсолютизации содержания этих понятий: к разделению указанных аспектов языка безотносительно к тем задачам, ради которых это разделение предпринимается. Аргументируемая в диссертации иная точка зрения состоит в следующем (Глава 5): независимо от назначения конкретной теории языка области синтаксиса, семантики, прагматики можно охарактеризовать лишь самым общим образом. Конкретные границы между этими частями языкового описания могут основываться только на соображениях практического удобства для решаемой задачи.

Исходной точкой рассуждения в диссертационном исследовании явился взгляд на содержание знака как на целостную уникальную сущность, реально существующую лишь в момент понимания знака и зафиксированную в этот момент сознанием в качестве «умственного документа». Такой «документ» может использоваться далее (в последующей части диалога) для апелляции именно к данному факту появлению знака. При подобном взгляде на языковую деятельность нет необходимости усматривать в языковом материале предложения, слова, морфемы, части речи, склонения, спряжения, синтаксические отношения, синтаксические роли и т.п. Подобные традиционные лингвистические понятия не даны сознанию как объекты наблюдения, не являются психологической данностью, созерцаемой индивидуумом в ходе диалога, а лишь таковая составляла предмет нашего рассмотрения.

Эта психологическая данность — объект «внутреннего бихевиоризма» (см. § 1.1) — вообще не может быть описана, она может быть лишь указана. Перефразировав выражение Р.Дж. Коллингвуда, её можно было бы назвать недифференцированной «протоплазмой» содержаний знаков. Именно эта «протоплазма» и является, по существу, исходным материалом для формирования названных выше традиционных понятий. Поэтому данное диссертационное исследование открывает возможность логической реконструкции генезиса этих понятий из психологического материала.

Рассмотрение языка с позиции индивидуального восприятия, по сути, является базой не только для перечисленных выше традиционно-лингвистических терминов, но и для любых рассуждений о языке. Все привычные языковые представления, в конечном итоге, явно или неявно апеллируют именно к такому видению языка. В частности, суждения о языке с позиции внешнего наблюдения — это, по существу, обобщения результатов рефлексии индивидуума над особенностями своего восприятия. Вариант такого обобщения был осуществлён в Главе 4.

Существующие языковые теории — также варианты подобных обобщений, растянутых во времени, то есть предпринимавшихся последовательно в течение длительного исторического периода развития наук о языке.

Такое соотношение между недифференцированной психологической реальностью содержания знака и теориями языка — источник постановки целого ряда крайне интересных и важных проблем, связанных с прослеживанием тех цепочек обобщений, которые привели к появлению современных базовых понятий наук о языке. Например, как, исходя из материала индивидуального восприятия, прийти к понятию истинности и ложности языкового выражения? Почему и как этот материал позволяет обобщить некоторые виды содержаний восприятия под общим названием «предикат» («аргумент»)? Какие элементарные индивидуальные решения составляют основу процесса порождения подобных понятий? Ряд вопросов можно продолжить. Эти вопросы в самых общих чертах намечают наиболее значимые перспективы дальнейшей разработки развитого в диссертации исследовательского направления.

Ещё одно очень перспективное направление намечено в Главе 5, где описана разработанная схема построения формального языка, воспринимаемого как естественный. Конструирование языков такого типа — одна из насущных задач, актуальность которой всё более возрастает в связи с развитием современной информатики.

Наконец, следует сказать ещё и о том направлении развития диссертационного исследования, которое открывается благодаря достигнутому в ней совмещению двух встречных процессов: формализации нематематического понятия «естественный язык» и психологизации математического понятия «формальный язык». Различие между математическим и гуманитарным стилями мышления часто служат препятствием как при обучении гуманитариев математике, а математиков — лингвистике, так и при осуществлении разработок, требующих совместных усилий представителей обоих видов специальностей. К числу таких разработок как раз и относится создание формальных языков, воспринимаемых как естественные. Одной из важных причин того, что успехи в этой области весьма скромны, является отсутствие взаимопонимания между лингвистами и математиками. Перевод вопроса о разграничении естественных и формальных языков в сферу элементарных индивидуальных решений позволяет сгладить терминологические и психологические препятствия, затрудняющие взаимодействие между математической и нематематической линиями исследования языка. Это, в свою очередь, даёт надежду снять барьеры, в настоящее время не позволяющие лингвистам и математикам продуктивно взаимодействовать при решении задач, связанных с формализацией тех или иных аспектов языковой деятельности.

Таким образом, диссертационная работа открывает целый ряд исследовательских направлений, представляющихся весьма полезными.

В заключение следует отметить, что основание, использовавшееся нами при построении классификации языков, по существу, обусловлено различием (пока кажущимся очевидным) между человеком и машиной. Естественные языки -это языки людей и индивидов, уподобляющихся человеку (при современном понимании его сути), формальные языки - это языки машин и индивидуумов, уподобляющихся машине (при современном понимании её сути).

Предложенная классификация языков, тем самым, тоже ориентирована на современное представление о людях и машинах. В соответствии с этим представлением, лишь человек (но не машина) способен иметь непосредственные восприятия и манипулировать с ними, создавая или ликвидируя противоречия. Если развитие технологий (компьютерных, биологических и др.) нивелирует эти различия, наделив машину способностями человека или человека - способностями машины, сразу встанет и вопрос о том, стоит ли продолжать различать обсуждаемые классы языков и, если стоит, то на каких - теперь уже более тонких - основаниях. Понятия «естественный язык», «формальный язык» вновь потребуют пересмотра.

Иначе говоря, универсальность введённых критериев классификации не утверждается.

Однако до тех пор, пока эти критерии пригодны, набор аксиом, их воплощающих, предлагается трактовать как универсальную характеристику всех языков соответствующего класса.

Например, совокупность аксиом для формального языка - это универсальная характеристика тех психических состояний, которые могут возникать в ходе процесса использования такого языка. Грамотное оперирование с формальным языком не следует само собой за простым объяснением математических понятий. Обучение такому языку - это, в очень значительной степени, тренировка воли: лишь она может помочь сделать определённые психические состояния привычными.

Как можно использовать построенные определения в ходе обычного диалога? Ведь если в обыденной жизни вести себя в соответствии с введёнными критериями, то такое языковое поведение будет выглядеть достаточно странно. Но ведь и говоря, например, по-русски, мы не задаём друг другу вопросы о значениях всех слов и конструкций. В то же время, иногда это вполне уместно. Более того, каждый говорящий осознаёт такое поведение как возможное в рамках любого вида общения и волен в любой момент воплотить эту возможность в реальность.

У человека всегда есть выбор, верить ли создавшемуся впечатлению о языке или подвергнуть его проверке. Построенная классификация обобщает обе эти возможности.

Результаты анализа построенной классификации, как хочется надеяться, способны придать импульс малоизученному, но привлекательному в теоретическом, методологическом и прикладном отношении ракурсу изучения языков как объектов индивидуального восприятия. Здесь уместно вспомнить слова

Эмиля Беивеииста (сказанные им, правда, по поводу традиционных лингвистических теорий языка): «не наука о языках позволила заложить основу классификации, но, наоборот, именно с классификации, сколь наивна и туманна она ни была вначале, начинается развитие науки о языках» [18].

Список научной литературыТимофеева, Мария Кирилловна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Аврелий, М. Размышления / М. Аврелий. - Магнитогорск: АМРИТА-УРАЛ, 1994.-294 с.

2. Айдукевич, К. О синтаксической связности / К. Айдукевич // Философия и логика львовско-варшавской школы. М.: РОССПЭН, 1999. - С. 309-348.

3. Айдукевич, К. Язык и смысл / К. Айдукевич // Философия и логика львовско-варшавской школы. М.: РОССПЭН, 1999. - С. 283-308.

4. Айдукевич К. К вопросу о универсалиях / К. Айдукевич // Логос. М, 2000. -№ 1.-С. 173-185.

5. Айер, А.Д. Язык, истина и логика / А.Д. Айер // Аналитическая философия: Избранные тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 50-65.

6. Алпатов, В.М. История лингвистических учений / В.М. Алпатов. М.: Языки русской культуры, 1999. - 368 с.

7. Альберти, Л. Три книги о живописи / Л. Альберти // Рисунок. Живопись. Композиция: Хрестоматия. М.: Просвещение, 1989. - С. 78-81.

8. Апресян, Ю.Д. Избранные труды / Ю.Д. Апресян. М.: Языки русской культуры, 1995. - Т. 2. - 767 с.

9. Аристотель. Об истолковании / Аристотель // Соч. в 4-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1978.-С. 91-116.

10. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976. - 383 с.

11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

12. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с.

13. Баранов, А.Н. Отрицание в идиомах: семантико-семантические ограничения / А.Н. Баранов, С.И. Юшманова // Вопросы языкознания. №. 1. - М., 2000. - С. 46-65.

14. Барвайс, Дж. Сцены и установки / Дж. Барвайс, Дж. Перри // Философия. Логика. Язык. М.: Прогресс, 1987. - С. 264-292.

15. Белянин, В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста / В.П. Белянин. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 120 с.

16. Белянин, В.П. Психолингвистика / В.П. Белянин. М.: Флинта, 2002. -232 с.

17. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974. -446 с.

18. Бенвенист, Э. Классификация языков / Э. Бенвенист // Новое в лингвистике. М.: Иностр. лит-ра, 1963. - Вып. III. - С. 36-59.

19. Бергсон, А. Творческая эволюция. Материя и память / А. Бергсон. Минск: Харвест, 1999. - 1408 с.

20. Бехтерев, В.М. Объективная психология / В.М. Бехтерев. М.: Наука, 1991. -480 с.

21. Богородицкий, В.А. Очерки по языковедению и русскому языку / В.А. Бо-городицкий. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство наркомпроса РСФСР, 1939. - 224 с.

22. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. Т. I. - М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. - С. 47-77.

23. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. Т. II. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. -392 с.

24. Бонфанте, Дж. Позиция неолингвистики / Дж. Бонфанте // Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX веков. М.: Государственное учебно-педагогическое изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1956. - С. 303.

25. Бонфельд, М. Музыка: Язык. Речь. Мышление. (Опыт системного исследования музыкального искусства.) / М. Бонфельд. Ч. 1. Тезисы. - М.: МГЗПИ, 1991.- 125 с.

26. Брентано, Ф. О внутреннем сознании / Ф. Брентано // Новые идеи в философии. СПб.: «Образование», 1914. - Вып. 15. - С. 24-48.

27. Брентано, Ф. Избранные работы / Ф. Брентано. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1996. - 176 с.

28. Брюшинкин, В.Н. Логика, мышление, информация / В.Н. Брюшинкин. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. - 152 с.

29. Будагов, Р.А. Человек и его язык / Р.А. Будагов. М.: Изд-во Московского университета, 1974. - 263 с.

30. Булыгина, Т.В. О границах и содержании прагматики / Т.В. Булыгина // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. - № 4. - С. 333-342.

31. Бюлер, К. Теория языка / К. Бюлер. М.: Прогресс, 2000. - 504 с.

32. Ван Дейк, Т.А. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван Дейк. М.: Прогресс, 1989.-312 с.

33. Введенский, А.И. Статьи по философии / А.И. Введенский. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1996. - 232 с.

34. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / А. Веж-бицкая. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

35. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат / Л. Витгенштейн. М.: Изд-во ин. лит-ры, 1958. - 135 с.

36. Витгенштейн, Л. Философские работы / Л. Витгенштейн. М.: Гноз ис, 1994.-Ч. I.-612 с.

37. Витгенштейн, Л. Несколько заметок о логической форме / Л. Витгенштейн //Логос, 1995. № 6. - С. 210-216.

38. Выготский, Л.С. Мышление и речь / Л.С. Выготский // Хрестоматия по общей психологии. Вып. III. Субъект познания. М.: Российское психологическое общество, 1998. - С. 65-75.

39. Вундт, В. Введение в психологию / В. Вундт. М.: КОСМОС, 1912. - 167 с.

40. Гаспаров, Б.М. Некоторые дескриптивные проблемы музыкальной семантики / Б.М. Гаспаров // Учёные записки Тартуского университета / Труды по знаковым системам. ТГУ, 1977. Вып. 411, № 8. - С. 120-137.

41. Гаспаров, Б.М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

42. Геллнер, Э. Слова и вещи / Э. Гелнер. М.: Изд-во ин. лит-ры, 1962. - 344 с.

43. Герд, А.С. Предмет и основные направления прикладной лингвистики /

44. A.С. Герд // Прикладное языкознание. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та 1996.- С. 5-14.

45. Герман, И. А. Введение в лингвосинергетику: Монография / И.А. Герман,

46. B.А. Пищальникова. Барнаул: Изд-во АГУ, 1999. - 130 с.

47. Гжегорчик, А. Психологическая семантика и уклонение от антиномий / А. Гжегорчик // Логические исследования. М.: РОССПЭН, 1999. - № 6.1. C. 126-137.

48. Гончаров, С.С. Введение в логику и методологию науки / С.С. Гончаров, Ю.Л. Ершов, К.Ф. Самохвалов М.: Интерпракс; Новосибирск: Институт математики СО РАН, 1994. - 256 с.

49. Городецкий, Б.Ю. От лингвистики языка к лингвистике общения / Б.Ю. Городецкий // Язык и социальное познание. М.: Центр, совет филос. семинаров при Президиуме АН СССР, 1990. - С. 39-56.

50. Городецкий, Б.Ю. К типологии коммуникативных неудач / Б.Ю. Городецкий, И.М. Кобозева, И.Т. Сабурова // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. Новосибирск, 1985. - С. 64-78.

51. Грайс, Г.П. Логика и речевое общение / Г.П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. - Вып. XVI: Лингвистическая прагматика. - С. 217-237.

52. Гумбольдт, В. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 1983.-397 с.

53. Гумбольдт, В. Язык и философия культуры / В. Гумбольдт. М.: Прогресс, 1985.-453 с.

54. Гуссерль, Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология / Э. Гуссерль // Логос. М., 1992. - № 3( 1). - С. 62-81.

55. Демьянков, В.З. Интерпретация как инструмент и как объект лингвистики / В.З. Демьянков // Вопросы филологии. М., 1999. - № 2. - С. 5-13.

56. Джемс, У. Научные основы психологии / У. Джемс. СПб., 1902. - 370 с.

57. Домбровский, Б.Т. Философия языка в Львовско-Варшавской школе / Б.Т. Домбровский // Логос. М, 1999. - № 7. - С. 4-9.

58. Дрезен, Э. За всеобщим языком. Три века исканий / Э. Дрезен. М.: Едито-риал УРСС, 2004. - 272 с.

59. Дэвидсон, Д. Об идее концептуальной схемы / Д. Дэвидсон // Аналитическая философия: Избранные тексты. М.: Изд-во МГУ, 1993. - С. 144-158.

60. Ершов, Ю.Л. О новом подходе к философии математики / Ю.Л. Ершов, К.Ф. Самохвалов // Структурный анализ символьных последовательностей. Новосибирск: Институт математики СО РАН, 1984. - Вып. 101: Вычислительные системы. - С. 141-148.

61. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен. М.: Иностр. лит., 1958.-404 с.

62. Зализняк, Анна А. Время суток и виды деятельности / Анна А. Зализняк, А.Д. Шмелёв // Логический анализ языка: Язык и время. М.: Индрик, 1997.-С. 229-336.

63. Казаков, Е.В. Установление ресурсов пользователей / Е.В. Казаков, А.А. Москвитин, К.Ф. Самохвалов // Измерение и модели когнитивныхпроцессов. Новосибирск: Институт математики СО РАН, 1998. -Вып. 162: Вычислительные системы. - С. 41-57.

64. Карнап, Р. Значение и необходимость / Р. Карнап. М.: Иностранная литература, 1959.-382 с.

65. Карпенко, А.С. Истинностные значения. Что это такое? / А.С. Карпенко // Исследования по неклассическим логикам. М.: Наука, 1989. - С. 38-53.

66. Катарбинский, Т.О. О позиции реистической и конкретической / Т.О. Ка-тарбинский // Логос. М, 1999. - № 7. - С. 99-106.

67. Кибрик, А.Е. О «невыполненных обещаниях» лингвистики 50-60-х годов / А.Е. Кибрик // Московский лингвистический альманах. М., 1996. - Вып. 1. -С. 230-233.

68. Клини, С. Математическая логика / С. Клини. М.: Мир, 1973. - 480 с.

69. Когнитивные исследования в языковедении и зарубежной психологии: Хрестоматия; Под ред. В. А. Пищальниковой. Барнаул: Изд-во АТУ, 2001. -200 с.

70. Козлова, М.С. Философия и язык (критический анализ некоторых тенденций эволюции позитивизма XX в.) / М.С. Козлова. М.: Мысль, 1972. -256 с.

71. Коллингвуд, Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Р.Дж. Коллингвуд. -М.: Наука, 1980.-486 с.

72. Коллингвуд, Р. Дж. Принципы искусства / Р.Дж. Коллингвуд. М.: Языки русской культуры, 1999. - 328 с.

73. Коржинек, Й.М. К вопросу о языке и речи / Й.М. Коржинек // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. М.: Прогресс, 1967. - С. 317324.

74. Крипке, С.А. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке / С.А. Крипке//Логос.-М, 1999.-№ 1.-С. 151-285.

75. Крушевский, Н.В. Предмет, деление и метод науки о языке / Н.В. Крушев-ский // Хрестоматия по истории русского языкознания; Под ред. чл.-корр. АН СССР Ф.П. Филина. М.: Высшая школа, 1973. - С. 412-417.

76. Куайн, У. Онтологическая относительность / У. Куайн // Современная философия науки. Хрестоматия. М.: Логос, 1996. - С. 18-40.

77. Куайн, У. Вещи и их место в теориях / У. Куайн // Аналитическая философия: Становление и развитие: Антология; Под ред. А.Ф. Грязнова. М.: ДИК: Пресс-традиция, 1998. - С. 322-342.

78. Куайн, У. Слово и объект / У. Куайн. М.: Логос, Праксис, 2000. - 386 с.

79. Кудрявский, Д.Н. Введение в языкознание / Д.Н. Кудрявский // Хрестоматия по истории русского языкознания; Под ред. чл.-корр. АН СССР Ф.П. Филина. М.: Высшая школа, 1973. - С. 465-475.

80. Кюнг, Г. Онтология и логический анализ языка / Г. Кюнг. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 237 с.

81. Лагута (Алёшина), О.Н. Логика и лингвистика. Материалы специального курса. Учебное пособие / О.Н. Лагута (Алёшина); Отв. ред. О.Г. Злыгостьева. Новосибирск: НГУ, 2000. - 112 с.

82. Лакофф, Д. Лингвистические гештальты / Д. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. -С. 350-368.

83. Лакофф, Д., Джонсон, М. Метафоры, которыми мы живём. Теория метафоры: Сборник / Д. Лакофф. М.: Прогресс, 1990. - С. 387-415.

84. Ланц, Г. Интенциональные предметы / Г. Ланц; Пер. В. Анашвили. // Логос. М, 1997.-№9.-С. 42-53.

85. Левин, Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект / Ю.И. Левин // Зеркало. Семиотика зеркальности. Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. -Вып. № 831. Труды по знаковым системам, XXII. Тарту: ТГУ, 1988. -С. 6-24.

86. Левин, С. Прагматическое отклонение высказывания / С. Левин // Теория метафоры: Сборник. М.: Прогресс, 1990. - С.342-357.

87. Лейбниц, Г.В. Сочинения: в 4 т. / Г.В. Лейбниц. М.: Мысль, 1983. - Т. 2. -686 с.

88. Леонтьев, Д.А. Психология смысла: Природа, строение и динамика смысловой реальности / Д.А. Леонтьев. М.: Изд-во «Смысл», 2003. - 487 с.

89. Леонтьев, Д.А. Основы психолингвистики / Д.А. Леонтьев. М.: Смысл, 2005.-287 с.

90. Лещак, О.В. Языковая деятельность. Основы функциональной методологии лингвистики / О.В. Лещак. Тернополь, 1996. - 446 с.

91. Лещак, О.В. О методе, методологии и методологических основаниях функционального прагматизма в лингвистике / О.В. Лещак // Studia Method-ologica, Тернополь, 2001. Вып. 9. - С. 11-19.

92. Лещак, О.В. Онтология семиотического опыта (функционально-прагматический взгляд) / О.В. Лещак // Respectus Philologicus, 2004. -№5(10)-P. 15-28.

93. Лещак, О.Н. Функциональный прагматизм как методологическое направление лингвистической мысли / О.Н. Лещак // Функциональная лингвистика. Итоги и перспективы. Материалы конференции. Ялта, 2002. -С. 143-145.

94. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 695 с.

95. Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. / Институт языкознания; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. - 280 с.

96. Лосский, Н.О. Основные вопросы гносеологии. Сборник статей / Н.О. Лос-ский. Петроград: Наука и Школа, 1919.- 247 с.

97. Лосский, Н.О. Избранное / Н.О. Лосский. М.: Правда, 1991. - 622 с.

98. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX вв.) / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство, 1994. -399 с.

99. Лоя, Я.В. История лингвистических учений / Я.В. Лоя. М.: Высшая школа, 1968.-308 с.

100. Лукашевич, Е.В. Когнитивная семантика: эволюционно-прогностический аспект / Е.В. Лукашевич; Ин-т языкознания Рос. акад. наук, М-во образования Рос. Федерации, Алт. гос. ун-т. М. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002.-233 с.

101. Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. М.: Изд-во МГУ им М.В. Ломоносова, 1979. - 320 с.

102. Ю2.Лучицкая, С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов / С.И. Лучицкая. СПб.: Алетейя, 2001. - 412 с.

103. Льюиз, Д. Истинность в вымысле / Д. Льюиз; Пер. А.Д. Шмелёва. // Логос. -М., 1999.-№3.-С. 48-68.

104. Ю4.Магазов, С.С. Формально-логический анализ функций противоречия в когнитивном процессе / С.С. Магазов. СПб.: Алетейя, 2001. - 301 с.

105. Ю5.МакКормак, Э. Когнитивная теория метафоры. Теория метафоры: Сборник / Э. МакКормак. М.: Прогресс, 1990. - С. 358-386.

106. Юб.Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика / В.А. Маслова. Минск: «Тетра Системе», 2004. - 255 с.

107. Ю7.Матезиус, В. О потенциальности языковых явлений / В.О. Матезиус // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. М.: Прогресс, 1967. - С. 42-69.

108. Ю8.Мауро, Т. Введение в семантику / Т. Мауро. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. - 240 с.

109. Мельчук, И.А. Опыт теории лингвистических моделей «СМЫСЛ-ТЕКСТ» / И.А. Мельчук. М.: Наука, 1974. - 315 с.

110. О.Мельчук, И.А. Курс общей морфологии / И.А. Мельчук. Москва-Вена: Прогресс, 1997. - Т. 1-2. - 416 с.

111. Мещанинов, И.И. Общее языкознание / И.И. Мещанинов. Ленинград: Государственное учебно-педагогическое издательство Наркомпросса РСФСР, Ленинградское отделение, 1940. - 260 с.

112. Молчанов, В.И. Одиночество сознания и коммуникативность знака /

113. B.И. Молчанов. // Логос. М, 1997. - № 9. - С. 5-24.

114. Монтегю, Р. Прагматика / Р. Монтегю // Семантика модальных и интенсиональных логик. М.: Прогресс, 1981. - С. 251-279.

115. Монтегю, Р. Универсальная грамматика / Р. Монтегю // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 1985. - № 26. - С. 105-136.

116. Монтегю, Р. Прагматика и интенсиональная логика / Р. Монтегю // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. М.: Наука, 1984. - С. 223-254.

117. Москальчук, Г.Г. Структура текста как синергетический процесс / Г.Г. Москальчук. М.: УРСС, 2003. - 294 с.

118. Москвитин, А.А. Задачный подход в информатике: Учебное пособие / А.А. Москвитин. Новосибирск: Новосиб. Гос. ун-т., 2003. - 200 с.

119. Москвитин, А.А. Технология построения языков спецификаций классов задач, ориентированных на пользователей: Автореферат дис. докт. физ.-мат. наук: 05.13.11 / А.А. Москвитин. Красноярск: КГУ, 2004. - 32 с.

120. Москвитин, А.А. Особенности диалога в языках спецификации задач / А.А. Москвитин, М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 2001. - Вып. 167: Вычислительные системы.1. C. 3-18.

121. Москвитин, А.А. Оценка длины убедительного доказательства для реального пользователя / А.А. Москвитин, М.К. Тимофеева // Методологическиеаспекты когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 2002. - Вып. 170: Вычислительные системы. - С. 3-17.

122. Москвитин, А.А. Спецификация задач на основе трактовки естественного языка как формального / А.А. Москвитин, М.К. Тимофеева // Вестник ТГУ / приложение № 1 (II). Томск: ТГУ, 2002. С. 14-19.

123. Мулуд, Н. Анализ и смысл: очерк семантических предпосылок логики и эпистемологии / Н. Мулуд. М.: Прогресс, 1979. - 148 с.

124. Ниинилуото, И. Заметки о логике восприятия / И. Ниинилуото // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. М.: Наука, 1984. - С. 329-340.

125. Новиков, П.С. Элементы математической логики / П.С. Новиков. М.: Наука, 1973.-400 с.

126. Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. - Вып. XVI: Лингвистическая прагматика. - 501с.

127. Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1976. - Вып. XVIII: Логический анализ естественного языка. - 389 с.

128. Носов, К.С. Рыцарские турниры / К.С. Носов. СПб.: ООО "Издательство «Полигон», 2002. - 144 с.

129. Ньюмейер, Ф.Дж. Спор о формализме и функционализме в лингвистике и его разрешение / Ф.Дж. Ньюмейер // Вопросы языкознания. М., 1996. -№ 2.- С. 43-54.

130. Ньютон, И. Об универсальном языке / И. Ньютон // Семиотика и информатика. М.: Языки русской культуры, 1997. - Вып. 35. - С. 319-351.

131. Основы теории речевой деятельности / Отв. ред. А.А. Леонтьев. М.: Наука, 1974.-368 с.

132. Ш.Павилёнис, Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка / Р.И. Павилёнис. М.: Мысль, 1983. - 286 с.

133. Панин, Л.Г. Рецензия на книгу: Тимофеева М.К. Естественные и формальные языки: логико-философский анализ. Новосибирск, 2003. 200 с. /

134. Л.Г. Панин // Вестник НГУ. Серия: История, филология. - Т. 3. - Вып. 1. Филология. - Новосибирск: НГУ, 2004. - С. 135-137.

135. Патнэм, X. Философия и наша ментальная жизнь / X. Патнэм // Патнэм X. Философия сознания. М.: ДИК, 1999. - С. 88-102.

136. Паршин, П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века / П.Б. Паршин // Вопросы языкознания. М., 1996. - № 2. -С. 19-42.

137. Пельц, Е. Семиотика и логика / Е. Пелыд // Семиотика. М.: Академ. Проект: Деловая кн., 2001. - С. 151-164.

138. Переверзев, К.А. Высказывание и ситуация: об онтологическом аспекте философии языка / К.А. Переверзев // Вопросы языкознания. М., 1998. -№ 5. - С. 24-52.

139. Пищальникова, В.А. Теория значения: синергетический аспект / В.А. Пищальникова // Лингвосинергетика: проблемы и перспективы / Под общ. ред. В.А. Пищальниковой. Барнаул: Изд-во ААЭП, 2001. - С.71-84.

140. Потебня, А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня // Полное собрание сочинений. Т. 1. Одесса: Государственное издательство Украины, 1922. - 188 с.

141. Потебня, А.А. Психология поэтического и прозаического мышления / А.А. Потебня // Хрестоматия по истории русского языкознания; Под ред. чл.-корр. АН СССР Ф.П. Филина. М.: Высшая школа, 1973. - С. 239-253.

142. Ш.Прист, С. Теории сознания / С. Прист. М.: Дом интеллектуальной книги. Идея-Пресс, 2000. - 287 с.

143. Протасова, Е.Ю. Функциональная прагматика: вариант психолингвистики или общая теория языкознания / Е.Ю. Протасова // Вопросы языкознания. -М., 1999.-№ 1.-С. 142-155.

144. МЗ.Рантала, В. Знание и интенсиональность / В. Рантала // Исследования по неклассическим логикам. М.: Наука, 1989. - С. 86-101.

145. Рассел, Б. Человеческое познание (его сфера и границы) / Б.Рассел. М.: Иностр. лит-ра, 1957. - 556 с.

146. Рассел, Б. Философия логического атомизма / Б. Рассел. Томск: Водолей, 1999.- 192 с.

147. Рассел, Б. Исследование значения и истины / Б.Рассел. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 399 с.

148. Ревзин, И.И. Метод моделирования и типология славянских языков / И.И. Ревзин. М.: Наука, 1967. - 299 с.

149. Реформатский, А.А. Принципы синхронного описания языка / А.А. Реформатский // Реформатский, А.А. Лингвистика и поэтика. М.: 1987.-С. 20-40.

150. Рикёр, П. Метафорический процесс как познание, воображение, ощущение. Теория метафоры: Сборник / П. Рикёр. М.: Прогресс, 1990. - С.416-434.

151. Робинсон, Д.Н. Интеллектуальная история психологии / Д.Н. Робинсон; Перевод и предисловие М.К. Тимофеевой. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. - 568 с.

152. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова, В.Н. Телия, А.А. Уфимцева. М.: Наука, 1988. - 216 с.

153. Саболчи, А. Моделирование естественного языка в работах Р. Монтегю / А. Саболчи // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. М.: Наука, 1984. - С. 289-301.

154. Санников, В.З. Русский язык в зеркале языковой игры / В.З. Санников. -М.: Языки русской культуры, 1999. 544 с.

155. Сахарный, JI.B. Введение в психолингвистику / JI.B. Сахарный. Ленинград: Изд-во ЛГУ, 1989.- 184 с.

156. Семиотика. Антология. / Составитель Степанов Ю.С. Екатеринбург: Деловая книга; Академический проект, 2001.- 702 с.

157. Сергеев, В.М. Структура диалога и «неклассические» логики / В.М. Сергеев // Учёные записки Тартуского государственного университета. № 17. - Вып. 641. - Тарту: ТГУ, 1984. - С. 24-32.

158. Слобин, Д. Психолингвистика/ Д. Слобин, Дж. Грин. М.: Прогресс, 1976. -351 с.

159. Смальян, Р. Теория формальных систем / Р. Смальян. М.: Наука, Главная редакция физ.-мат. лит-ры, 1981. - 208 с.

160. Смирнова, Е.Д. Логика и философия / Е.Д. Смирнова. М.: РОССПЭН, 1996.-304 с.

161. Сорокин, Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю.А. Сорокин. М.: Наука, 1985. - 168 с.

162. Соссюр, Ф. де. Труды по языкознанию / Ф. де Соссюр. М.: Прогресс, 1977.-696 с.

163. Степанов, Ю.С. Имена, предикаты, предложения (Семиологическая грамматика) / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1981. - 360 с.

164. Степанов, Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1998. - 784 с.

165. Степанов, Ю.С. Время / Ю.С. Степанов // Степанов, Ю.С. Константы: словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект, 2001.-С. 248-268.

166. Стросон, П. Значение и истина / П. Стросон // Аналитическая философия: Становление и развитие (антология). М.: ДИК «Прогресс-традиция», 1998.-С. 213-230.

167. Сурмава, А.В. К теоретическому пониманию жизни и психики / А.В. Сурмава// Вопросы философии, 2003. № 4. - С. 119-132.

168. Сэпир, Э. Статус лингвистики как науки / Э. Сэпир // Языки как образ мира. М.: ООО «Изд-во ACT»; СПб.: Terra Fantastica. - С. 127-138.

169. Тарский, А. Семантическая концепция истины и основания семантики / А. Тарский // Аналитическая философия: становление и развитие. М.: Дом интеллектуальной книги, 1998.- С. 90-129.

170. Твардовский, К. Логико-философские и психологические исследования / К. Твардовский. М.: РОССПЭН, 1997. - 252 с.

171. Тимофеева, М.К. Взаимодействие с ЭВМ на естественном языке / М.К. Тимофеева // Теория алгоритмов и её приложения. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1989. - Вып. 129: Вычислительные системы. - С. 96-127.

172. Тимофеева, М.К. Проект построения языка действий / М.К. Тимофеева // Методы обработки символьных последовательностей и сигналов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1990. - Вып. 132: Вычислительные системы. - С. 115-133.

173. Тимофеева, М.К. Языки действий / М.К. Тимофеева // Методологические проблемы науки. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1991. - Вып. 138: Вычислительные системы. - С. 61-76.

174. Тимофеева, М.К. Формальное описание языков действий / М.К. Тимофеева // Теория вычислений и языки спецификаций. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1995. - Вып. 142: Вычислительные системы,- С. 38-60.

175. Тимофеева, М. К. Что такое диалог на естественном языке? / М.К. Тимофеева // Тезисы докладов Второго Сибирского конгресса по прикладной и индустриальной математике. ИМ СО РАН. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1996.-С. 101.

176. Тимофеева, М.К. Языки, содержащие заключения о восприятиях / М.К. Тимофеева // Измерение и модели когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1996. - Вып. 162: Вычислительные системы. - С. 90106.

177. Тимофеева, М.К. О введении метауровня в функциональных моделях естественного языка / М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1997. - Вып. 158: Вычислительные системы. - С. 167-179.

178. Тимофеева, М.К. Формальные языки с именами восприятий / М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 1998. - Вып. 164: Вычислительные системы. - С. 95-109.

179. Тимофеева, М.К. О языковой неоднозначности и противоречивости / М.К. Тимофеева // Модели когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 2001. - Вып. 167: Вычислительные системы. - С. 68-89.

180. Тимофеева, М.К. «Естественность» и «формальность» языка с точки зрения индивидуума / М.К. Тимофеева // Методологические аспекты когнитивных процессов. Новосибирск: ИМ СО РАН, 2002. - Вып. 170: Вычислительные системы. - С. 83-102.

181. Тимофеева, М.К. Понятие времени в естественном языке / М.К. Тимофеева // Методологические аспекты когнитивных процессов, Новосибирск: ИМ СО РАН, 2002. - Вып. 170: Вычислительные системы. - С. 103-119.

182. Тимофеева, М.К. Естественность языка как философская проблема / М.К. Тимофеева // Вестник НГУ. Серия: философия и право. Новосибирск: НГУ, 2003. Т.1. - Вып. 1. - С. 32-36.

183. Тимофеева, М. К. Философские основания деления языков на естественные и формальные / М.К. Тимофеева // Известия Самарского научного центра РАН. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2003. - С. 38-44.

184. Тимофеева, М. К. Естественные и формальные языки: логико-философский анализ / М.К. Тимофеева. Новосибирск: ИМ СО РАН, 2003. - 200 с.

185. Тимофеева, М. К. Язык как объект индивидуального восприятия / М.К. Тимофеева // Te^vr) ураццаикг) (Искусство грамматики) Вып.1. - Новосибирск: Изд. Новосиб. гос. ун-та; Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 2004. - С. 486-505.

186. Тимофеева, М.К. Предисловие переводчика / М.К. Тимофеева // Дэниел Н. Робинсон. Интеллектуальная история психологии. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. - С. 7-26.

187. Тимофеева, М.К. Психологизм как основание прикладных теорий языка / М.К. Тимофеева // Вестник СПбГУ. Серия: филология, журналистика, востоковедение. № 1. - 2005. (В печати)

188. Тимофеева, М.К. Содержание текста как прототип логической формы / М.К. Тимофеева // Вестник НГУ. Серия: филология. Новосибирск: Изд-во НГУ. - 2005. (В печати)

189. Тимофеева, М.К. О семантических языковых знаках / М.К. Тимофеева // Texvr| уращжт1КГ| (Искусство грамматики) Вып.2. - Новосибирск: Изд. Новосиб. гос. ун-та; Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 2005. (В печати)

190. Узилевский, Г.Я. К исследованию оснований антропологической семиотики / Г.Я. Узилевский, Т.Е. Руденская. // Научно-техническая информация.

191. Серия 2: Информационные процессы и системы. М.: ВИНИТИ, 2002.-№5.-С. 5-17.

192. Уиздом, Д. Витгенштейн об «индивидуальном языке» / Д. Уиздом // Логос. -М., 1995.-№6.-С. 260-271.

193. Успенский, Б.А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) / Б.А. Успенский // Труды по знаковым системам / Уч. зап. ТГУ. Тарту, 1988. - Вып. 831. - № XXII. - С. 66-84.

194. Успенский, Б.А. Семиотика искусства / Б.А. Успенский. М.: Языки русской культуры, 1995. - С. 80-107.

195. Успенский, В.А. Предварение для читателей «Нового литературного обозрения» к семиотическим посланиям Андрея Николаевича Колмогорова /

196. B.А. Успенский // Новое литературное обозрение, 1997. № 24.1. C. 145-148.

197. Философия, логика, язык: Пер. с англ. и нем. / Сост. и предисл. В.В. Петрова; Общ. ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1987.- 336 с.

198. Фортунатов, Ф.Ф. Сравнительное языковедение. Избр. тр. / Ф.Ф. Фортунатов.-М., 1956.-Т. 1.-340 с.

199. Фреге, Г. Избранные работы / Г. Фреге; Сост. В.В. Анашвили и А.Л. Никифорова. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997. - 160 с.

200. Фреге, Г. Логика и логическая семантика: Сборник трудов / Г. Фреге. М.: Аспект Пресс, 2000. - 512 с.

201. Фрумкина, P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? / P.M. Фрумкина // Язык и наука конца 20 века: Сб. статей; Под ред. акад. Ю.С. Степанова. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т; Институт языкозн. РАН, 1995.-С. 74-117.

202. Фрумкина, P.M. Психолингвистика: что мы делаем, когда говорим и думаем / P.M. Фрумкина. Препринт WP6/2004/04. - М.: ГУ ВШЭ, 2004. - 24 с.

203. Человек-коммуникация-текст. Вып. 4. Под ред. А. А. Чувакина. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2000. - 320 с.

204. Черных, П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка / П.Я Черных. М.: Русский язык, 1994. - Т. 1. - 622 с.

205. Чёрч, А. Введение в математическую логику / А. Чёрч. М.: Иностр. литра, 1960.-486 с.

206. Чикобава, А.С. Проблема языка как предмета языкознания / А.С. Чикобава. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1959. - 180 с.

207. Чувакин, А.А. Заметки об объекте современной филологии / А.А. Чувакин // Человек коммуникация - текст. Вып. 3 / Под ред. А.А. Чувакина. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - С. 3-10.

208. Шаумян, С.К. Абстракция в современной лингвистике / С.К. Шаумян // Логос.-М, 1999.-№ 1.-С. 186-213.

209. Шахматов, А.А. Очерк современного русского литературного языка / А.А. Шахматов; 4-е изд. М.: Учпедгиз, 1941. - 285 с.

210. Шпет, Г.Г. Психология социального бытия. М.: Институт практической психологии, Воронеж: НПО «МОДЕК», 1996. - 492 с.

211. Шпет, Г.Г. Язык и смысл / Г.Г. Шпет //Логос. М, 1996. - № 7. - С. 81-122.

212. Щеглов, Ю.К. Семиотический анализ одного типа юмора. Семиотика и информатика / Ю.К. Щеглов. М.: ВИНИТИ, 1975. - Вып. 6. - С. 165-198.

213. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность / Л.В. Щерба. Ленинград: Наука, Ленинградское отделение, 1974. - 428 с.

214. Языки как образ мира. М.: ООО «Издательство ACT» СПб.: Terra Fantas-tica, 2003. - 568 с.

215. Якобсон, Р. Избранные работы / Р. Якобсон. М.: Прогресс, 1985. - 456 с.

216. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е.С. Яковлева. М.: ГНОЗИС, 1994. -344 с.

217. Ajdukiewicz, К. Proposition as the Connotation of Sentence / K. Ajdukiewicz // Studia Logica. Wroclaw: Polish Academy of Sciences, Institute of Philosophy and Sociology, 1967. - V.XX. - P.87-98.

218. Bach, E. Natural Language Metaphysics / E. Bach // Studies in Logic and Foundations of Mathematics. North-Holland, 1986. - Vol. 114. - P. 573-595.

219. Barwise, J. The Liar. An Essay on Truth and Circularity / J. Barwise, J. Etche-mendy. Oxford Univ. Press, 1987. - 194 p.

220. Barwise, J., Perry, J. Situations and Attitudes / J. Barwise. Cambridge: MIT Press, 1983.-352 p.

221. Bays, T. On Putnam and his Models / T. Bays // The Journal of Philosophy. -New York: Journal of Philosophy Inc., 2001. Vol. 98, № 7. - P. 331-350.

222. Benthem, van J. A Linguistic Turn: New Directions in Logic / J. van Benthem // Methodology and Philosophy of Science. Amsterdam: Elsevier Science Publishers, 1986. - Vol. VII. - P. 205-240.

223. Block N. On a confusion about a function of consciousness / N. Block // Behavioral and Brain Sciences. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. -Vol. 18, №2.-P. 227-247.

224. Block N. Troubles with Functionalism / Block // The Philosophy of Mind: Classical Problems / Contemporary Issues. Massachusetts Institute of Technology, 1992.-P. 69-90.

225. Brouwer, L.E. Life, Art and Mysticism / L.E. Brouwer // Notre Dame Journal of Formal Logic. Indiana, Notre Dame: Univ. of Notre Dame, 1996. - V. 37, №. 3.- P. 389-429.

226. Bunzl, M. The Logic of Thought Experiments / M. Bunzl // Synthese. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 1996. - № 106. - P. 22-240.

227. Cappelen, H. Intentions in Words / H. Cappelen // NOUS. Vol. 33, № 1. - Oxford: Blackwell Publishers Inc., 1999. - P. 92-102.

228. Carston, R. Thoughts and Utterances: The Pragmatics of Explicit Communication / R. Carston // Dialectica Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2003. - Vol. 57, №3.-P. 347-350.

229. Casadio, C. Semantic Categories and the Development of Categorial Grammars / C. Casadio // Categorial Grammars and Natural Language Structures. -Dordrecht: D. Reidel, 1988. P. 95-123.

230. Chomsky, N. Knowledge of Language: its Elements and Origins / N. Chomsky // Philosophical Transactions of the Royal Society of London. Series B. - № 295.- London: The Royal Society, 1981. P. 223-234.

231. Church, A. The need for abstract entities in semantic analysis / A. Church // Proceedings of the American Academy of Arts and Sciences. 1951. № 80. - P. 100-112. (Цитируется по Г. Кюнгу 75, с. 32.)

232. Cleve, van J. Right, Left and Fourth Dimension / J. van Cleve // The Philosophy of right and left. Dorderecht: Kluwer, 1987. - P. 33-67.

233. Cohen, L.J. Some Remarks on the Nature of Linguistic Theory / L.J. Cohen // Philosophical Transactions of the Royal Society of London. Series B. - № 295.- London: The Royal Society, 1981. P. 235-243.

234. Creatures grow from virtual embryos // New Scientist. 24.08.2002. P. 17-18.

235. Demopoulos, W. On the Theory of Meaning of "On Denoting" / W. Demopou-los // NOUS. Vol. 33, № 3. - Oxford: Blackwell Publishers Inc., 1999. - P. 439458.

236. Emmeche, G. From Language to Nature the Semiotic Metaphor in Biology / G. Emmeche, J. Hoffmeyer // Semiotica. - Berlin. New York: Mouton de Gruyter, 1991. - Vol. 84(1/2). - P. 1-42.

237. Falvey, K. Knowledge in Intention / K. Falvey // Philosophical Studies. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2000. - Vol. 99. - P. 21-44

238. FollesdaI, D. Mind and Meaning / D. Follesdal // Philosophical Studies. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 1999. - Vol. 94. - P. 139-149.

239. Frances, B. On the Explanatory Deficiences of Linguistic Content / B. Frances // Philosophical Studies. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 1999. - Vol. 93. -P. 45-75.

240. Fiengo, R. Linguistic intuitions / R. Fiengo // The Philosophical Forum Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2003. - Vol. 34, № 3&4. - P. 253-265.

241. Green, K. Davidson's Derangement: Of the Conceptual Priority of Language / K. Green // Dialectica. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2001. - Vol. 55, №3.-P. 239-258.

242. Harre, R. What Makes Language Possible? Ethological Foundationalism in Red and Wittgenstein / R. Harre, D.N. Robinson // The Review of Metaphysics. -Washington: The Catholic Univ. of America, Philosophy Education Society, Inc., 1997.-№50.-P. 483-498.

243. Heflin, J. Dynamic Ontologies on the Web / J. Heflin, J. Hendler // Proceedings of the Seventeenth National Conference on Artificial Intelligence (AAAI-2000). Menlo Park, CA: AAAI/MIT Press, 2000. - P. 443-449.

244. Heidrich, C.H. Formal Capacity of Montague Grammars / C.H. Heidrich // Studies in Logic and Foundations of Mathematics. Amsterdam: Elsevier, 1982. -Vol. 104.-P. 639-656.

245. Higginbotham, J. On Linguistics in Philosophy, and Philosophy in Linguistics / J. Higginbotham // Linguistics and Philosophy. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2002. - Vol. 25. - P. 573-584

246. Justice, J. On Sense and Reflexivity / J. Justice // The Journal of Philosophy. -New York: Journal of Philosophy Inc., 2001. Vol.98, № 7. - P.351-364.

247. Jolley, K.D. What it is Like to be a Phenomenologist? / K.D. Jolley, M. Watkins // Philosophical Quarterly. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 1998. -P. 204-209.

248. Kenny, A.J.P. Language and the Mind / A.J.P. Kenny // Philosophical Transactions of the Royal Society of London. Series B. - Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2000. - Vol. 34, №4. - P. 604 295. - London: The Royal Society, 1981. -P. 245-251.

249. Kilgarriff, A. "I Don't Believe in Word Senses" / A. Kilgariff// Computers and Humanities. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 1997. - Vol. 31. - P. 91-113.

250. Kliewer, G. Neutral Color Concepts / G. Kliewer // Philosophical Studies. -Netherlands: Kluwer. Acad. Publ., 1998. Vol. 91. - P.21-41.

251. Koj, L. Zasada przezroczystosci a antynomie semantyczne / L. Koj // Studia Logica. Wroclaw: Polish Academy of Sciences, Institute of Philosophy and Sociology 1963. - Т. XIV. - S. 227-253.

252. Koj, L. On defining meaning families / L. Koj // Studia Logica. Wroclaw: Polish Academy of Sciences, Institute of Philosophy and Sociology, 1969. -Т. XXV.-S. 141-150.

253. K61bel, M. Two Dogmas of Davidsonian Semantics / M. Kolbel // The Journal of Philosophy. Vol. 98, № 12. - New York: Journal of Philosophy Inc., 2001.-P. 613-635.

254. Leeds, S. Qualia, Awareness, Sellars / S. Leeds // NOUS. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 1993. - Vol. 27. - P. 303-330.

255. Lehrer, K. Thomas Reid. The arguments of the Philosophers / K. Lehrer. London and New-York: Routledge, 1991. - 311 p.

256. Leiber, J. Language without Linguistics / J. Leiber // Synthese. Netherlands: KluwerAcad. Publ., 1999. Vol. 120.-P. 193-211

257. Levin, J. Consciousness Disputed / J. Levin // British Journal for Philosophy of Science. Great Britain: Oxford Univ. Press, 1997. - № 48. - P. 91-107.

258. Malmgren, H. Internal Relations in the Analysis of Consciousness / H. Malm-gren // Theoria. Sweden: Stockholm University, 1975. - Vol. XLI, Part 2. -P. 61-83.

259. Marcus, S. Linguistics as a pilot science / S. Marcus // Current Trends in Linguistics; Th. Sebeok, editor. Mouton, The Hague, 1974. - Vol. 12. - P. 28172887.

260. Martin, R.M. Toward a Systematic Pragmatics // Studies in Logic and Foundations of Mathematics. Amsterdam: North-Holland Publishing Company, 1959. -107 p.

261. Martin, R.M. On Logico-Linguistics: Structure, transformation and Paraphrase / R.M. Martin // Studies in Logic and Foundations of Mathematics. Amsterdam: North-Holland Publishing Company, 1982. - Vol. 114. - P. 657-675.

262. Millikan, R.G. Language Conventions Made Simple / R.G. Millikan // The Journal of Philosophy. New York: Journal of Philosophy Inc., 1998. - Vol. 95, № 4. -P. 161-180.

263. Pelletier, F.J. Twenty-Five Years of Linguistics and Philosophy / F.J. Pelletier, H.T. Richmond // Linguistics and Philosophy. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2002. - № 25 - P. 507-529.

264. Peregrin, J. Possible Worlds: a Critical Analysis / J. Peregrin // Prague Bulletin of Mathematical Linguistics. Prague: FF UK, 1993. - № 59-60. - P. 9-21.

265. Peregrin, J. Structural Linguistics and Formal Semantics / J. Peregrin // Travaux du Cercle Linguistique de Prague I. Amsterdam : Benjamins, 1995. - P. 85-97.

266. Peregrin, J. Language and its Models: is Model Theory a Theory of Semantics? / J. Peregrin // Nordic Journal of Philosophical Logic. Oslo: Univ. of Oslo: Taylor & Francis, 1997. - Vol. 2, № 1. - P. 1-23.

267. Peregrin, J. Linguistics and Philosophy / J. Peregrin // Theoretical Linguistics. -Berlin. New York: Mouton de Gruyter, 1998. № 25. - P. 245-264.

268. Peregrin, J. Pragmatization of Semantics / J. Peregrin // The Semantics / Pragmatics Inference from Different Points of View. Amsterdam: Elsiever, 1999. -P. 419-442.

269. Peregrin, J. The 'Natural' and the 'Formal' / J. Peregrin // Journal of Philosophical Logic. Netherlands: Kluwer. Acad. Publ., 2000. - № 29. - P. 75-101.

270. Peregrin, J. Meaning and Structure / J. Peregrin. England: Ashdate Publishing Company, 2001.-276 p.

271. Pianesi, F. The review of the book Moltmann, F. Parts and Wholes in Semantics. / F. Pianesi // Linguistics and Philosophy. Netherlands: Kluwer. Acad. Publ., 2002. - Vol. 25. - P. 97-120.

272. Poesio, M. Semantic Ambiguity and Perceived Ambiguity / M. Poesio // Semantic Ambiguity and Underspecification. Stanford: CSLI Publications, 1996. -P. 159-198.

273. Pollard, C. J. Categorial Grammar and Phrase Structure Grammar: an Excursion of the Syntax-Semantics Frontier / C.J. Pollard // Categorial Grammars and Natural Language Structures. Dordrecht: D. Reidel, 1988. - P. 391-415.

274. Postal, P.M. Remarks on the Foundations of Linguistics / P.M. Postal // The Philosophical Forum Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2003. - Vol. 34, № 3&4. -P. 233-251.

275. Priest, G. Truth and Contradiction / G. Priest // The Philosophical Quarterly. -Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2000. Vol. 50. - № 200. - P. 305-319.

276. Prinz, J.J. The Duality of Content / J.J. Prinz // Philosophical Studies. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2000. Vol. 100. - P. 1-34.

277. Quine, W.V.O. From a Logical Point of View. Logico-Philosophical Essays / W.V.O. Quine. New York: Harper&Row, Publishers, 1963.- 183 p.

278. Reynolds, S.L. The argument from Illusion / S.L. Reynolds // NOUS. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2000. - Vol. 34, № 4. - P. 604-621.

279. Robinson, D.N. An Intellectual History of Psychology / D.N. Robinson. Madison: The University of Wisconsin Press, 1986. - 484 p.

280. Rosenberg, J.F. Perception VS Inner Sense: a Problem about Direct Awareness / J.F. Rosenberg // Philosophical Studies. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2000.-Vol. 101.-P. 143-160.

281. Schutze, С. T. The Empirical Base of Linguistics: Grammaticality Judgments and Linguistic Methodology / C.T. Schiitze. Chicago: University of Chicago Press, 1996.-238 pp.

282. Segal, G.M.A. On a Difference Between Language and Thought / G.M.A. Segal // Linguistics and Philosophy. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 2001. -Vol. 124.-P. 125-129

283. Shaumyan, S. Two Paradigms of Linguistics: the Semiotic versus Non-Semiotic Paradigm / S. Shaumyan // Web Journal of Formal, Computational & Cognitive Linguistics. Yale Univ, 1998. Режим доступа: http://fccl.ksu.ru/issue001/spring.98/shaum003.pdf.

284. Sher, G. On the Possibility of a Substantive Theory of Truth / G. Sher // Syn-these. Netherlands: Kluwer Acad. Publ., 1999. № 117. - P. 133-172.

285. Sher, G. In Search of a Substantial Theory of Truth / G. Sher // The Journal of Philosophy. New York: Journal of Philosophy Inc., 2004. - Vol. 101. - № 1. -P. 5-36.

286. Smith, B. Husserl, Language, and the Ontology of the Act / B. Smith // Speculative Grammar, Universal Grammar, and Philosophical Analysis of Language. -Amsterdam: John Benjamins, 1987. P. 205-227.

287. Soteriou, M. Mental Action and the Epistemology of Mind / M. Soteriou // NOUS. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 2005. - Vol. 39, № 1. - P. 83-105.

288. Studia Logica. Wroclaw, Poland, Polish Academy of Sciences, 1978. -Vol. XXXVII, -№ 1.- 136 p.

289. Suaning, G.J., Lovell N.H. The bionic eye (electronic visual prosthesis): a review / G.J. Suaning // Australian and New Zealand Journal of Ophthalmology, 1998.-№. 26.-P. 195-202.

290. Suber, P. The Paradox of Self-Amendment in American Constitutional Law / P. Suber// Stanford Literarure Review, 1990. Vol. 7, № 1-2. - P. 53-78.

291. Teighmann, R. Is a Tenseless Language Possible? / R. Teighmann // The Philosophical Quarterly. Oxford: Blackwell Publishers Inc., 1998. - Vol. 48, № 191.-P. 176-188.

292. The Philosophy of Mind: Classical Problems / Contemporary Issues. -Cambridge, Massachusets: The MIT Press, 1992. 433 p.

293. Turing, A.M. Computing Machinery and Intelligence / A.M. Turing // Mind, 1950. Vol. 59, № 236. - P. 433-460.

294. Vanackere, G. Ambiguity-Adaptive Logic / G. Vanackere // Logique et Analyse, 1997.-P. 261-280.