автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р. Чепцы в эпоху средневековья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р. Чепцы в эпоху средневековья"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ИСТОРИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

РГ6 од

О Ь (|) С-"П 'г На правах рукописи

ИВАНОВ АЛЕКСАНДР ГЕННАДЬЕВИЧ

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ НАСЕЛЕНИЯ БАССЕЙНА р.ЧЕПЦЫ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (конец У - первая половина XIII в.)

Специальность - 07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 1997

Работа выполнена в Отделе славяно-финской археологии Института истории материальной культуры РАН

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Рябинин Е.А. Официальные оппонента:

доктор исторических наук, профессор Дубов И.В.

кандидат исторических наук Бултн В.А.

Ведущая организация - Удмуртский государственный университет

Защита диссертации состоится " 1998 г. в

часов на заседании диссертационного совета Д20(к15.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН (191186, г.Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН

Автореферат разослан 1998 г.

Ученый секретарь специализированного

диссертационного совета, кандидат исторических наук

Нехорошее П.Е.

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Культурно-историческое контактирование относится к явлениям всеобщего характера, присущим для социальных общностей различного порядка и различной хронологической глубины, пронизывающим в той или иной степени все сферы жизнедеятельности общества. Проблемы этнокультурного и экономического контактирования неизбежно затрагиваются при решении вопросов этногенеза, культуроге-неза, экономической и социально-политической истории. В то же время, этнокультурные и экономические связи (контакты, взаимодействия и т.п.) могут являться предметом специального изучения, с соответствущей процедурой и методами исследования. При этом, объединение понятий "этнокультурный" и "экономический" в отношении механизма контактирования более полно охватывает комплекс внешних связей конкретного социокультурного организма в качестве предмета исследования. Сквозь призму изучения энокультурных и экономичесих контактов конкретного древнего общества предстает собственно его история в контексте включения во всемирно-исторический процесс, в чем проявляется, с одной стороны, всеобщность связей, а с другой стороны, особенные черты развития каждой социальной группы. Историческая преемственность контактов, их перманентность в общественно-историческом процессе актуализируют изучение данной проблемы и в отношении к современным народам.

Период второй половины I - начала II тыс.н.э. - ключевой в плане этногенеза финно-угорских и тюркских народов Прикамья - вследствие почти полного отсутствия письменных источников практически доступен лишь археологическому изучению. На основе археологических источников построена и настоящая работа, посвященная проблеме этнокультурных и экономических связей средневекового населения бассейна р. Чепцы, левого притока р. Вятки (территориально - северная часть Камско-Вятского междуречья). Средневековое население данного района, объединяемое в рамках поломско-чепецкой археологической культуры (АК) конца У-ХШ вв., длительное время развивалось в условиях относительной изоляции и, в то же время, было достаточно интегрировано в восточноевропейские связи. Тем самым, оно является благодатным объектом для изучения различных проблем, в том числе и связанных с вопросами этнического, культурного и экономического контактирования прикамских племен в эпоху средневековья.

Самостоятельное рассмотрение поломско-чепецкой АК вполне пра-

вомерно, т.к. она представляет собой значительное и специфически выраженное этнокультурное образование, массив памятников (свыше 200 археологических объектов различного типа), довольно плотно концентрирующихся в верхнем и среднем течении р.Чепцы и отделенных от других подобных локально-территориальных групп средневекового прикамского населения слабообжитыми пространствами. Памятники поломско-чепец-кой АК имеют некоторые черты своеобразия материальной культуры. В научной литературе прочно утвердилось мнение, что данное этнокультурное образование может рассматриваться в качестве одного из ярко выраженных очагов формирования удмуртского народа. Тем самым, рассматриваемые в работе вопросы приобретают важное значение при реконструкции древней истории удмуртов.

Хронологические рамки исследования - конец V - первая половина XIII в. Нижняя граница исследования определена временем начала активного освоения бассейна р.Чепцы и началом складывания здесь нового этнокультурного образования (поломско-чепецкая АК). Верхняя хронологическая граница определена временем монголо-татарского нашествия в Восточную Европу, повлекшим существенные этнокультурные, социально-политические и экономические изменения в регионе, коснувшиеся и чепецкого населения.

Цель и задачи работы. Основной целью исследования являлось определение динамики, основных направлений и характера этнокультурных и экономических связей одного локального, длительное время развивавшегося, этнокультурного образования эпохи средневековья в Прикамье (поломско-чепецкая АК). Данной целью были продиктованы конкретные исследовательские задачи: сбор, систематизация и критический анализ имеющихся археологических материалов; историко-археологическая интерпретация выявленных источников по проблеме; привлечение, по возможности, данных других наук; создание моделей этнокультурных и экономических контактов чепецкого населения в определенные периоды своего развития.

Источники. В основе исследования лежат археологические материалы, частично полученные и раскопками автора. В настоящей работе учтено 217 археологических памятников середины I - первой половины II тыс-.н.э. в бассейне р.Чепцы, из которых раскопками исследовано 19 поселений (вскрытая площадь около 12 тыс.кв.м) и 34 могильника (учтено 1894 погребения). Значительная часть этих материалов опубликована. В ходе работы просмотрены архивные материалы и археологические коллекции,

хранящиеся в фондах Института археологии РАН, Института истории материальной культуры РАН, Государственного Эрмитажа, Музея антропологии и этнографии, Удмуртского республиканского краеведческого музея, Удмуртского ИИЯЛ УрО РАН, Глазовского краеведческого музея. Проблематика исследования предполагала знакомство с археологическими материалами соседних регионов, а также привлечение информации по проблеме из смежных наук.

Научная новизна работы определяется необходимостью разработки в современной археологической науке проблем, имеющих сквозной и междисциплинарный характер. Проблема этнокультурного и экономического контактирования средневекового чепецкого населения до сих пор рассматривалась лишь в контексте работ, направленных на обобщение материалов по отдельным археологическим культурам региона, либо затрагивалась при публикациях. В диссертации впервые систематизирован весь доступный материал и предпринят их анализ в рамках рассматриваемой проблемы. При этом исследование строится на фоне развития восточноевропейских культурно-исторических связей эпохи средневековья.

Практическое значение работы и апробация результатов исследования. Диссертация связана с общей проблематикой исследований, разрабатываемых отделом славяно-финской археологии ИИМК РАН и отделом археологии Удмуртского ИИЯЛ УрО РАН. Выводы и положения работы могут быть использованы при написании трудов по этнокультурной истории народов Прикамья, при разработке спецкурсов, в научно-популярных публикациях, в лекционной работе, в историко-археологических экспозициях. Отдельные положения работы были представлены автором на международных и всероссийских конференциях в гг. Тарту (1990 г.), Москва (1991 г.), Казань (1993 г.), Кестхей (Венгрия, 1994 г.), Самара (1995, 1997 гг.), на региональных конференциях и симпозиумах в гг. Ижевск, Казань, Киров, Пермь, Сарапул, Сыктывкар, на заседаниях отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, в ряде публикаций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4-х глав и заключения. К работе прилагаются список использованных архивных материалов и литературы, каталог памятников, справочные и статистические таблицы, иллюстрации.

Содержание работы

Во Введении обоснована актуальность выбранной темы диссертации, определены предмет и объект, территориальные и хронологические рамки исследования, сформулированы основные проблемы, цель и задачи работы. Здесь же приведена географическая характеристика региона и обоснованы принципы построения работы.

Глава 1. Историография, источнику методы. Первый параграф главы посвящен истории археологического изучения бассейна р.Чепцы и историографии проблемы. Систематические исследования археологических памятников Чепецкого края продолжаются уже свыше ста лет. В конце XIX-начале XX в. исследованиями А.А.Спицына и Н.Г.Первухина, а также раскопками П.Г.Тарасова и В .Д. Емельянова на Поломских могильниках, были получены значительные коллекции древностей, которые сразу же выявили богатство и специфичность материальной культуры средневекового населения бассейна р.Чепцы. Эти материалы, наряду с находками здесь кладов "восточного серебра", вещей "болгарского и вообще восточного происхождения", серебряных шейных гривен "глазовского типа", уже тогда привлекли внимание многих ученых. Уже первыми исследователями края предполагалось, что основным товаром местной Чуди являлись меха. О включении племен Прикамья в поволжскую "арабо-булгарскую" торговлю писали А.А.Спицын, П.С.Соловьев, Т.Арне, Я.И.Смирнов, Ф.А.Теп-лоухов и многие другие.

В 1920-30-х гг. широкомасштабные раскопки на Чепце вели А.П. Смирнов и С.Г.Матвеев. На основе результатов этих работ дана характеристика культуры средневекового населения бассейна р.Чепцы, которое было определено как древнеудмуртское и датировано Х-Х1У вв. Важное место в исследованиях занимали вопросы уровня социально-экономического развития населения, в частности, утверждалось о нахождении их на стадии формирования феодального общества (А.П.Смирнов). Как и прежде, отмечалась "меновая торговля" с отдаленными областями, главным образом, с восточными и булгарскими купцами. Преобладающее булгарское влияние на население Прикамья в Х-Х1У вв. отстаивал М.В.Талицкий.

Интенсивное изучение чепецких памятников было возобновлено в 1957 г., с началом работ здесь Удмуртской археологической экспедиции, и продолжается вплоть до настоящего времени. Новый объемный материал, полученный раскопками В.Ф.Генинга, В.А.Семенова, Г.Т.Кондратьевой, М.Г.Ивановой и др., позволил обратиться к различным аспектам этнокуль-

турного и социально-экономического развития населения бассейна р.Чеп-цы, а также явился основой для защиты диссертаций по истории и хозяйству северных удмуртов 1Х-ХШ вв. [Живаева 1971; Иванова 1974, 1996]. Схема развития этого района в эпоху средневековья предложена В.Ф.Ге-нингом еще в конце 50-х гг. и является основой всех историко-археологи-ческих концепций до сегодняшнего дня. В соответствии с ней, на Чепце существовали две последовательно сменяющиеся АК: поломская У-пер-вой пол. IX в. и чепецкая второй пол. 1Х-ХШ/ХУ вв., которые легли в основу формирования северных удмуртов. Вопросы культурно-экономических и исторических связей чепецкого населения в эпоху средневековья касались предшествующими исследователями, как правило, попутно, в контексте общей характеристики материала. Имеется лишь несколько работ М.Г.Ивановой, где эти проблемы рассматриваются специально. В них выделен и охарактеризован круг привозных изделий, на их основе намечены основные направления культурных и торговых связей северных удмуртов 1Х-ХШ вв., поставлен вопрос о характере этих контактов.

При обращении в настоящей работе к проблеме этнокультурных и экономических контактов средневекового населения бассейна р.Чепцы, автор, таким образом, исходил из того, что она не являлась до сих пор предметом специального анализа, что особенно касается периода У-1Х вв. Во-вторых, ставилась задача охватить, по-возможности, весь археологический материал, в том числе и полученный в последние годы. В-третьих, проблема контактов рассматривается на широком фоне развития восточноевропейских связей в эпоху средневековья. В настоящей работе также обосновывается, что более правомерно говорить о единой АК средневекового населения бассейна р.Чепцы (предложено называть ее поломско-чепецкой), где ранее выделявшиеся АК отражают различные периоды ее развития. В пользу этого свидетельствуют единство материальной и духовной культуры средневекового населения Чепецкого края, данные картографирования археологических объектов, "плотность и сила связей" между памятниками. Учитывая длительность исследуемого периода, проблема рассматривается в ее хронологической последовательности, по определенным этапам в развитии АК.

Во втором разделе главы дается обзор источников. В § 3 рассмотрены возможности археологических источников для изучения этнокультурных и экономических контактов, охарактеризованы некоторые методы их анализа. Основные методологические принципы, которых придерживался автор в подходе к изучению этнокультурных и экономических контактов как

феномена общественно-исторического процесса: 1) контакты и их типы исторически обусловлены; они развиваются и меняют свое сущностное значение. Поэтому необходимо их рассматривать в конкретно-исторических условиях, с выделением факторов, определивших сложение тех или иных форм контактирования, а также оказывающих влияние на их направление, характер, уровень и интенсивность; 2) механизм контактирования как любое диалектическое явление сложен и многогранен, проявляется в различных сферах жизнедеятельности и поэтому должен изучаться в единстве определяющих факторов, всем комплексом имеющихся источников; 3) тип и характер взаимодействия, возможность заимствования зависят от уровней культурно-исторического и технологического развития контактирующих сторон. Таким образом, контактирование выступает как универсальное явление исторического развития, в конкретно-исторических условиях принимающее соответствующие формы.

Глава И. Формирование поломско-чепепкой культуры и культурно-экономические связи чепеикого населения в V-VI1 вв. Глава начинается с общей характеристики памятников конца V-V1I вв. в бассейне р.Чепцы. Этот период связан с началом активного освоения Чепецкого бассейна, бывшего до этого слабозаселенным районом Прикамья, и сложением здесь новой АК. К раннему периоду культуры отнесено 12 памятников, локализующихся двумя группами в верховьях р.Чепцы - в районе д.Варни (3 городища, 2 селища и могильник) и близ с.Полом (2 городища, 3 селища и могильник). Их группировка в верховьях реки свидетельствует, что заселение в основном шло со стороны Верхнего и Среднего Прикамья. В настоящей работе принята хронология ранних памятников, разработанная В.А.Семеновым на основе материалов Варнинского могильника [1980]. Имеющиеся материалы этого периода свидетельствуют о хозяйственных занятиях чепецкого населения (животноводство, земледелие, металлургия, охота, домашние производства), характеризуют общественный уклад переходного периода с усиливающейся социальной дифференциацией, с возрастающей ролью военной организации общества, с формирующимися раннеклассовыми отношениями. Развитие немногочисленного населения поломско-чепецкой АК конца V-VII вв. в целом определялось, по-видимому, условиями освоения нового района обитания, выработки хозяйственной стратегии, достижения демографической и экологической стабильности, этнической интеграции и носило в общем адаптационный характер.

Для периода формирования новой АК важнейшим представляется выявление ее основных этнокультурных компонентов (§ 2), одновременно

несущих в себе потенциальные возможности контактирования новой АК. В результате проведенного автором анализа материалов конца V-VII вв. на предмет выявления этнокультурных компонентов (статистическая обработка погребального обряда захоронений этого времени, анализ вещевого материала и его картографирование, привлечение керамического комплекса) подтвержден вывод о многокомпонентное™ складывающейся АК и выявлено, что выделенные В.Ф.Генингом [1980] для раннего периода культуры два "археолого-этнических типа" по-существу представляют собой две хронологические группы захоронений - конца V-VI и конца VI-VII вв.

Процесс заселения бассейна р.Чепцы может представляться в следующем виде. Верховья реки в конце V-начале VI в. были заняты переселенцами со стороны верхней и средней Камы, вероятно, через ее левые притоки Сиву, Очер и др. Основные этнокультурные компоненты этих переселенцев (позднегляденовский, харинский, мазунинский), бывшие уже, вероятно, в смешанном виде, в целом определили пермский характер складывающейся культуры и ее наибольшую близость синхронной ломоватов-ской АК в Верхнем Прикамье. Отдельные памятники азелинского типа известны в низовьях Чепцы уже для первой половины I тыс.н.э. (Криво-борское городище, могильник и городище у д.Городище). Группы поздне-азелинского и позднемазунинского населения, осваивавшие Камско-Вят-ское междуречье в середине I тыс.н.э., начинают проникать и на левые притоки р.Чепцы. Этим может быть объяснено появление в собственно поломско-чепецких памятниках (в верховьях реки) азелинских элементов, датируемых не ранее середины-конца VI в. Чепецкие материалы конца V-VII вв., с четко вычленяемыми этнокультурными компонентами, свидетельствуют о начальном этапе культурогенеза этой группы населения. Для этого периода нельзя выделить ни одного специфически "чепецкого" типа; местные культурные особенности находятся в стадии становления.

В § 3 рассматривается проблема включения чепецкого населения в культурно-экономические связи V-VII вв. Наличие традиционных контактов населения Прикамья в предшествующее время, документируемое, в частности, присутствием "импортных изделий" в культурах эпохи раннего железа, свидетельствует, что включение этого региона в эпоху средневековья в трансевразийские связи явилось вполне закономерным результатом.

Внешние связи чепецкого населения первоначально были, по-видимому, не столь активными и широкими; этому не способствовали ни адаптивно-интеграционные процессы в развитии АК, ни малая численность населения. Осуществлялся необходимый хозяйственно-культурный обмен

с соседями сырьем и продуктами (соль, бронза и пр.). Существовал, вероятно, спрос на импортные изделия социально-престижного характера. Среди предметов импорта V-VII вв. на Чепце можно отметить бусы из стекла, янтаря, сердолика, отдельные типы женских украшений (серьги, гривны), оружия (мечи), наборных ремней и т.п. Преимущественно под южным культурным воздействием (для Прикамья понимаемого как синтез культурных традиций различного происхождения - римско-византийско-го, причерноморского, иранского, кавказского, среднеазиатского, - испытавшего по пути сильное воздействие кочевнической культуры североказахстанских и восточноевропейских степей) развивались поясная гарнитура, предметы конской упряжи и вооружения, некоторые типы украшений. Предметы импорта и в целом южный культурный импульс достигали чепецкого населения в V-VII вв. опосредованно, в основном через население Среднего и Верхнего Прикамья. Концентрация сходных элементов материальной культуры в северной Башкирии, в бассейне р.Сылвы (не-волинская АК), на Верхней Каме (ломоватовская АК), далее локализующихся небольшими группами в верховьях Чепцы, в Повычегодье (ванвиз-динская АК) и на Печоре, что в целом соответствует размещению в При-уралье курганов харинского типа V-VI вв. и ранних кладов с восточным серебром, отражает основное направление торгово-культурного взаимодействия и существовавшего в этот период миграционного коридора.

Важное значение в контексте проблемы раннесредневековых культурно-экономических связей Прикамья с Югом приобретает вопрос о времени начала, причинах и способах поступления в Приуралье "восточного серебра" (§ 4). В работе проанализирован весь комплекс кладов и монетных находок Приуралья и Прикамья, предположительно относимых ко времени до VIII в. В результате сделан вывод, что массовый приток восточного серебра в Приуралье начинается в VII в., особенно со второй половины столетия. К началу поступления восточного серебра в Прикамье сложились определенные предпосылки, способствующие этому: накопление избытка серебра в результате военных действий и контрибуций в руках кочевников, восточной знати и купцов; относительная стабилизация в степной полосе в результате сложения раннегосударственных объединений, которая, вероятно, способствовала активизации торговых связей; спрос на серебро у прикамских племен. Восточное серебро доставлялось в Прикамье в V-VII вв. главным образом караванными путями через южноприуральские степи с выходом на Сылвенско-Ирен-ское поречье и далее на Каму. Собственно на Чепце с периодом V-YII вв. могут быть связаны единичные находки сасанидских монет.

Глава III посвящена этнокультурным и экономическим связям населения бассейна р.Чепшл в VIII-IX вв. В § 1 дана общая характеристика чепецким памятникам этого периода. Наблюдается увеличение количества памятников в местах первоначального расселения, на протяжении VIII-IX вв. достаточно плотно осваивается территория правобережья Чепцы приблизительно до впадения в нее р.Пызеп, заселяются отдельные участки левобережья. Уже в конце этого периода в среднем течении Чепцы начинают функционировать некоторые опорные городища следующего этапа (городища Гурьякар, Весьякар, Сабанчикар и др.). Археологические материалы свидетельствуют о некоторой хозяйственной и социо-демографичес-кой стабилизации в развитии чепецкого населения этого периода.

Второй раздел главы посвящен анализу вещевого комплекса культуры чепецкого населения в VIII-IX вв. Наряду с предметами, имеющими территориально широкое распространение, выделены некоторые типы и категории предметов, которые можно назвать "этнографическими" или куль-туродиагностирующими для бассейна р.Чепцы, что представляется немаловажным при решении проблем контактирования древних народов.

Вслед за В. А.Семеновым охарактеризована поселенческая и погребальная керамика. Первая в основном представлена типичными прикамскими чашевидными круглодонными формами, с примесью толченой раковины в тесте, значительной долей орнаментированных сосудов, с преобладающим орнаментом из оттисков гребенчатого штампа. На поселенческой посуде этого времени достаточно часто встречаются оттиски решетчатого штампа различных форм. Погребальная керамика представлена, в основном, низкими открытыми чашевидными сосудами с окрутло-уплощенным дном, с примесью раковины. Преобладают тонкостенные сосуды слабого обжига, с высокой степенью орнаментированности. Частая встречаемость на сосудах сочетания многорядных оттисков шнура с решетчато-фигурными штампами позволяет выделить эту комбинацию в качестве ведущей и назвать погребальную керамику этого периода решетчато-шнуровой.

Среди специфических для чепецких памятников предметов выделены шумящие подвески с треугольным щитком, один из типов которых назван Л.А Голубевой древнеудмуртским; так называемые железные штыри, встречаемые обычно в мужских захоронениях; оригинальные женские ремни с петельчатыми застежками арочной формы в функции пряжек и с полусферическими пуговицевидными бляшками; бронзовые и серебряные шейные гривны так называемого глазовского типа. Гривны сходных форм известны, кроме Прикамья, также в Волго-Окском регионе, в Приладожье и в

целом в Северной Европе 1Х-Х1 вв. За всеми этими гривнами имеет смысл сохранить установившееся в литературе название "глазовских", несмотря на существование локальных вариантов по их оформлению и происхождению, т.к. по результатам картирования находок выявилась их наибольшая концентрация, включая следы производства (176 гривен из 51 места), в бассейне р.Чепцы. Основная часть гривен глазовского типа может датироваться 1Х-первой половиной XI в., но их появление относится еще к VIII в., а бытование части гривен возможно во второй половине Х1-ХН вв. С конца УПЫХ в. на Чепце наблюдается значительное увеличение применения кости и рога для изготовления предметов быта, поделок и украшений. Наиболее типичными являются такие категории изделий, как ложки, лопаточки-гладилки, копоушки, односторонние гребни с зооморфными наверши-ями, зооморфные привески. Важным представляется тот факт, что основная часть этих специфических элементов поломско-чепецкой АК, зарождаясь и распространяясь в УПЫХ вв., продолжает широко бытовать в XXI вв., а часть из них и позже, еще раз демонстрируя этнокультурное единство средневековых памятников бассейна р.Чепцы.

В § 3 рассматривается проблема взаимоотношений населения бассейна р.Чепцы с соседними этнокультурными группами Прикамья: ломова-товской АК в Верхнем Прикамье, верхнеутчанской АК в южной части Кам-ско-Вятского междуречья, позднеазелинско-еманаевским населением в бассейне р.Вятки и на Кильмези, с угорскими группами Среднего и Южного Приуралья. Лингвистическая ситуация середины I тыс.н.э. при этом представляла собой, по-видимому, превалирующий в Прикамье диалектный континуум пермских языков [Насибуллин 1992; Белых 1995]. В рамках Прикамья очевидно существовала система очень тесных связей различного характера: от экономического обмена продуктами, сырьем, товарами поступающего импорта до физического смешения в результате брачных связей и взаимопроникновения отдельных этнических групп, особенно в контактных зонах. Вероятно, имели место и временные военно-политические союзы и военные конфликты. В то же время археологически эти контакты трудноуловимы, так как сходные условия существования и этнокультурное родство названных АК определяли сложение однородной материальной культуры, существование сходного антропологического типа, отсутсвие четких "границ" АК и т.п. Предполагается активное участие всех перечисленных прикамских групп в этнической истории чепецкого населения в эпоху средневековья. В частности, миграции групп населения из Южной Удмуртии и Вятского края прослеживается на Чепце распростра-

нением таких новых типов керамики как круглодонные слабоорнаменти-рованные плохообожженные сосуды с пористой поверхностью, с растительной или раковинной примесью ("поркарский тип") и плотные толстостенные слабопрофилированные сосуды чашевидной или баночной формы, с круглым или уплощенным дном, с примесью песка или без видимых добавлений, без орнамента, часто с приостренным венчиком ("маловенижс-кий тип").

Начиная с работ конца 1950-х гг. (В.Ф.Генинг, В.А.Семенов) утверждается о проникновении групп зауральского, угро-самодийского происхождения на Чепцу в середине-конце УШ-начале IX в. Среди археологических критериев этого назывались такие признаки, как распространение на Чепце решетчато-шнуровой керамики, костяных ложек и лопаточек-гладилок, помещение в могилы головы и ног лошади. В работе высказывается предположение, что все эти элементы могут иметь местное происхождение, возможно, не без инновационных воздействий извне. В то же время, в чепецких памятниках конца I - начала II тыс.н.э. в небольшом количестве присутствует керамика, отличающаяся от местной посуды своими формами и орнаментальными композициями (Варнинский, Тольенский, Чемшай, Качкашурский могильники; городища Полом I, Весьякар, Сабан-чикар, Иднакар; селища Полом I, Солдырь IV и др.). Это хорошо профилированные сосуды с шаровидным туловом и максимальным расширением в его средней части, округлым дном, резким переходом от тулова к шейке, высокой прямой или резко отогнутой наружу шейкой. Преобладает примесь толченой раковины, но отмечены случаи использования талька. Сосуды орнаментированы многорядным шнуром по шейке, дополненным снизу отпечатками гребенчатого штампа или прорезными узорами в виде зигзага, елочки и т.п. Аналогичная керамика встречается на территории Среднего и Южного Приуралья, в памятниках предположительно угорских групп (памятники неволинского, чияликского, мрясимовского, пет-рогромского и др. типов), и ее находки на Чепце могут свидетельствовать о контактах с этими группами населения.

§ 4 главы посвящен связям чепецкого населения в VIII-IX вв. с территориями к западу от Камско-Волжского региона - с Поветлужьем, Верхним Поволжьем и в целом с Северо-Западом Восточной Европы. В работе, с одной стороны, выделены элементы западного происхождения в чепецких памятниках, и, с другой стороны, отмечены прикамские (подразумевая и чепецкие в том числе) элементы в Верхнем Поволжье и Европейском Северо-Западе. Среди "западных" элементов в материальной культуре че-

пецкого населения преобладают поволжско-финские: спиралевидные перстни, щитковые перстни с "усами", некоторые типы браслетов (узкие толстопластинчатые или с сегментовидным сечением, с отогнутыми или кубовидными концами и др.), подковообразные спиралеконечные фибулы, сюльгамы с "усами", "мерянская" треугольная шумящая подвеска (Полом I), шумящие подвески с основой, выполненной из согнутой пополам прямоугольной пластины и привесками в виде трубочек, шумящие подвески с трубчатой основой или с прямоугольной ажурной основой, выполненной в наборной технике, звездчатые, ромбовидные, бутылковидные привески и пр.

Для памятников Верхнего Поволжья и Северо-Запада отмечены предметы, типичные для Прикамья: пояса неволинского типа, гривны глазовс-кого типа, коньковые шумящие подвески с литой прорезной основой, кресала с бронзовыми рукоятями, полые птицевидные шумящие подвески, подвески "всадница на змее", шумящие подвески и пряжки с изображением головы медведя, литые птицевидные идолы, изображающие птиц в полете и др. Комплекс украшений прикамского типа IX в. происходит с памятников в окрестностях д.Попово на р.Унже (птицевидный идол, кос-тыльковые и якорьковые подвески, цеподержатель, обломки глазовских гривен, пронизки, керамика).

Начиная с 1Х-Х вв. наблюдается некоторое сближение материальной культуры различных групп финно-угорского мира, когда значительная часть изделий выходит за рамки локальных этнокультурных ареалов и приобретает общефинно-угорский характер. Складывание нового культурного пласта, "лишенного племенной нагрузки", наиболее рельефно проявляется в археологических материалах начала II тыс.н.э. [Рябинин 1991].

В широтноориентированных связях важнейшее значение имели такие водные магистрали, как Волжский и Сухоно-Вычегодский. Однако наряду с ними, по археологическим материалам выявляются и другие пути сообщения. В частности, при реконструкции этнокультурных связей прикамского населения с "костромской и унжинской мерей" в УШ-Х вв. фиксируется водно-сухопутное сообщение от среднего течения Вятки по р.Пижме через Верхнее Поветлужье на рр.Унжу и Кострому и далее, возможно, в бассейн р.Шексны или Верхнее Поволжье.

В комплексе южных связей населения бассейна р.Чепцы в УШ-1Х вв. (§ 5) отмечены два фактора, характеризующие особенности этого периода: расселение булгарских племен в Среднем Поволжье, начало сложения их государственного образования на этой территории и, как следствие этого,

усиление взаимодействия с местными финно-угорскими племенами; непосредственное включение бассейна Чепцы в "международные" экономические отношения, в результате чего сюда начинает поступать восточный импорт.

Раннебулгарские материалы Среднего Поволжья конца У1И-1Х вв. позволяют рассматривать в них полукочевое или кочевое население [Казаков 1984]. Становление государственности волжских булгар, распространение здесь поселений и строительство городов относится, в основной, к началу-середине X в. (начало домонгольского периода в истории Волжской Булга-рии). Эти заключения, вместе с редкостью находок кладов куфических монет конца УПЫХ вв. на Средней Волге и наличием других торговых маршрутов, фиксируемых топографией монетных кладов этого времени в Восточной Европе, позволяют предполагать, что волжские булгары еще не играли ведущей роли посредников в трансевропейской торговле в УП1-1Х вв. Втягивание в интенсивные торгово-экономические связи, когда Волжская Булгария становится одним из главных торгово-посреднических партнеров в Восточной Европе, происходит в конце 1Х-Х вв., т.е. со складыванием государства и формированием экономических, политических, религиозных и других условий для налаживания активных разносторонних контактов.

В материалах могильников волжских булгар 1Х-Х вв. отмечается наличие значительного прикамско-приуральского (в т.ч. поломско-чепецко-го) компонента, фиксируемого по элементам погребального обряда, находкам лепных круглодонных сосудов, женских украшений, предметов быта и т.п. (Танкеевка, Тетюши и др.). Среди элементов, связываемых с населением бассейна р.Чепцы, отмечены уплощенно-круглодонная лепная керамика со штампованно-шнуровым орнаментом, некоторые шумящие подвески, костяные ложки. В отличие от распространенных точек зрения, объясняющих появление этих элементов в культуре ранней Волжской Бул-гарии переселением групп чепецко-верхнекамского населения в Среднее Поволжье в 1Х-Х вв., в работе, вслед за В.Ф.Генингом, предполагается, что эти группы выводились булгарскими и южноприуральскимл (типа боль-шетиганского) племенами во время набегов на чепецкие, сылвенско-верх-некамские и вятские земли.

Отсутствие следов активного функционирования волжского пути в УПЫХ вв. (единственный клад в Среднем Поволжье - Элмедский, 821 г.), характер ранних булгарско-пермских контактов, топография кладов с восточным серебром УШ-1Х вв. в Приуралье позволяют предполагать, что в этот период важнейшую роль для притока восточного импорта в Прикамье

играли прежние сухопутные пути сообщения: через Южное Приуралье с выходом на.pp.Белая, Уфа, Сылва и Кама. В Приуралье восточные монеты и серебряные сосуды продолжали поступать, по-видимому, на протяжении всего VIII в., хотя, возможно, и не в большом объеме. Раннекуфичес-кие клады Прикамья конца VIII-IX вв. формировались, в основном, в восточных провинциях халифата (А.В.Фомин). Наличие в составе монет этого периода корезмийских монет VII-VIII вв. подтверждает их среднеазиатское происхождение.

Чепецкие клады с восточным серебром VIII-IX вв. в целом вписываются в динамику поступления данного импорта в Прикамье. Из известных трех монетных кладов конца VIII-IX вв. (Глазов, 784 г.(?); Ягошур, мл. монета 843/4 г.; Лесогурт, 841/2 г.) два датированы 40-ми гг. IX в., принадлежат к кладам начала второго периода обращения дирхема в Восточной Европе (833-900 гг.) и имеют типичные черты ранних кладов куфических монет Восточной Европы: наличие монет сасанидского, табаристанского, омейядского и африканского чекана, преобладание аббасидских дирхемов.

Монетные находки с могильников VIII-IX вв. представлены сасанид-скими, арабо-сасанидскими драхмами, монетами Хорезма, раннекуфичес-кими дирхемами Омейядов и Аббасидов, использовавшимися в качестве нагрудных подвесок. Среди куфических монет этого периода преобладают омейядские дирхемы первой трети VIII в., что наряду с наличием поздне-сасанидских, арабо-сасанидских (Бухархудати, Испахбеды и наместники Табаристана) и хорезмийских монет конца VII-середины VIII в., свидетельствует о притоке восточных монет в Прикамье и, в частности, на Чепцу на протяжении VIII в. Обращает также внимание широкое распространение в VIÏI-IX вв. в качестве нагрудного украшения имитаций монет -тонких серебряных пластинок-индикаций с сасанидских (чаще Хосрова II) или раннекуфических монет.

На Чепце также обнаружены клады серебряных сосудов, которые можно связывать с этим периодом. Кроме кувшина из Ягощурского клада, это серебряный кувшин, найденный близ починка Седьярского (1884 г.) и два серебряных блюда из окрестностей д.Нижняя Чура (1887 г.). Сосуды происходят преимущественно из Средней Азии.

Находки кладов восточного серебра на Чепце свидетельствуют о включении этого района Прикамья в непосредственные торгово-экономические связи сю странами Востока. По-видимому, это явилось результатом не только сложения стабильного этнокультурного образования в Чепецком крае, но и того, что оно стало одним из объединений прикамских племен,

оказавшихся наиболее доступными для налаживания торгова-обменных связей после оттока населения из бассейна р.Сылвы и южных районов Верхнего Прикамья. Основным товаром со стороны чепецкого населения в торгово-обменных связях с Югом очевидно традиционно была пользующаяся большим спросом пушнина. Сильное культурное воздействие юга Восточной Европы, Средней Азии и юга Сибири ощущается в целом в материальной культуре чепецкого населения УПЫХ вв.

Глава IV посвящена этнокультурным и экономическим связям населения бассейна р.Чепцы в X - первой половине XIII в. В первом разделе главы дана общая характеристика чепецким памятникам X - первой половины XIII в., которые, по существу, представляют собой археологический комплекс, выделяемый в качестве чепецкой АК конца 1Х-ХП1 в. (А.П. Смирнов, В.Ф.Генинг, В.А.Семенов, М.Г.Иванова).

Центром расселения в этот период становится среднее течение р.Чепцы, где наблюдается концентрация археологических памятников, в том числе и важнейших городищ (Учкакар, Иднакар, Гурьякар, Весьякар и др.). Данные городища, некоторые из которых начинают активно функционировать именно с X в., могут рассматриваться как административно-территориальные и ремесленные центры округи, становившиеся в периоды опасности оборонительными центрами и убежищами для сельского населения. Вокруг городищ концентрируются неукрепленные поселения-селища выраженного аграрно-ремесленного характера. В этот период интенсивно осваиваются правые и левые притоки р.Чепцы, примыкающие к ее среднему течению.

Один из опорных чепецких памятников Х-XIII вв. - городище Иднакар у д.Солдырь близ г.Глазова. Расположение Иднакара в центре расселения средневекового населения Чепцы, мощность культурного слоя, насыщенность его многочисленным материалом (украшения, земледельческие и ремесленные орудия труда, следы железоделательного, бронзо- и се-ребролитейного, керамического и костерезного производств, импортные вещи) - все это свидетельствует о его значении как этнотерриториального, административно-военного, ремесленно-торгового центра. Учитывая это, периоду X - XIII вв. предложено дать название иднакарский, л отличие от более раннего периода - поломского. В связи с выявляемым центральным положением Иднакара и, с другой стороны, в контексте изучения организации внешне-экономических связей чепецкого общества в данный период, обращает внимание находка на городище костяной печати с врезными знаками Х-XII вв.

Учитывая хорошую разработанность вопроса о хозяйстве чепецкого населения н конце IX-XIU вв. [Ивановок 1974; 1979], в работе более подробно рассматриваются аспекты хозяйства, связываемые с предметом исследования. Высокого уровня достигли черная и цветная металлургия, когда продукция хузнецов и литейщиков, вероятно, не только удовлетворяла основные внутриобщинные потребности чепецкого населения, но и частично могла включаться в торгово-обменные операции. В частности, для этих целей могли использоваться, вероятно, гривны глазовского типа (клад из 9 новых серебряных гривен на городище Гурьякар). Важнейшее значение в X-XIII вв. приобретает охота на пушных зверей, т.к. именно меха являлись, скорее всего, основным товаром, предлагавшимся чепецким населением в торговом обмене. Среди костей диких животных на чепецких поселениях преобладают останки пушных зверей. Основным объектом пушного промысла был бобр, употреблявшийся, кроме того, и в пищу. Охота на бобров заметно увеличивалась на протяжении Х-ХШ вв. По материалам городища Иднакар, в период конца XI-XIII вв. значительно увеличился промысел неполовозрелых бобров-сеголеток (до 75-80 %) (А.Г.Петренко; О.Г.Богаткина). Кроме того, в восточной медицине и парфюмерии традиционно использовалась "бобровая струя", которая упоминается среди товаров Волжской Булгарии.

Характеристика материальной культуры чепецкого населения позволила сделать вывод, что она в этот период развивалась в русле тенденций и динамики материальной культуры Восточной Европы в целом. Нередко те или иные изменения и новации в культуре являлись следствием этнокультурных и торговых контактов с соседями. В работе кратко охарактеризованы основные этнокультурные группы Прикамья в Х-ХШ вв.: чумойтлинская АК в южной части Камско-Вятского междуречья (южные и кильмезские удмурты) и ючергинская АК (вятские удмурты? марийцы?), родановская АК в Верхнем Прикамье (древние коми-пермяки), угорские группы, продолжавшие жить в домонгольское время в бельско-нижнекамском районе (чи-яликская АК, курганы "мрясимовского типа" и т.п.). Из всего комплекса внешних связей X - первой половины XIII в. в работе более подробно рассмотрены контакты чепецкого населения с Волжской Булгарией и становление связей с древнерусским населением в домонгольский период.

Для периода Х-начала XIII в. взаимоотношения прикамских племен с Волжской Булгарией (§ 2) приобретают важнейшее значение, т.к. Волжская Булгария становится одним из центров мировой торговли и крупнейшим сырьевым рынком. Находясь на промежуточном отрезке волжского

пути, на стыке торговых трасс, она становится важнейшим партнером и посредником в торгово-обменных контактах. Важными факторами воздействия Волжской Булгарии на прикамские племена были территориальная близость, непосредственность контактов, касавшихся различных сфер жизнедеятельности, и длительность периода существования этих связей. В свою очередь, культура Волжской Булгарии в значительной степени впитала достижения материальной и духовной культуры прикамско-приуральского населения, что ярко проявилось сначала в раннебулгарских памятниках, а затем в производстве украшений на обмен в соответствии са сложившимися местными стилями. Бассейн р.Чепцы в этот период являлся одним из районов Прикамья, тесно связанных с Волжской Булгарией, что хорошо прослеживается в археологических материалах.

В X в. продолжался ввоз в Восточную Европу серебряных восточных монет, в общем потоке которых преобладали саманидские дирхемы. Значительная роль Волжской Булгарии в подобной транзитной торговле Востока и Запада доказывается большим количеством монетных кладов этого времени на территории Волжской Булгарии. В связи с изучением доставки восточного серебра непосредственно к чепедкому населению важны два клада, обнаруженные на путях сообщения при их выходе к Чепецкому бассейну (Богдановский монетный клад на р.Ите, мл.монета 919/920 г.; Ряби-новский монетно-вещевой клад в верховьях р.Лумпун, мл.монета 978 г.). Кроме того, серебряные восточные монеты встречены в погребениях X-начала XI в., где они использовались в качестве подвесок, и в слоях поселений Х-Х1 вв. Среди монет преобладают монеты Саманидоа

В этот период в северные районы Прикамья продолжают поступать и восточные серебряные сосуды. На Чепце обнаружено несколько кладов, содержащих изделия торевтики (Карасевский с византийским и среднеазиатскими серебряными сосудами; Утемильский с серебряным блюдом с изображением всадника с соколом на руке; Уканский с двум* серебряными блюдами).

С прекращением притока восточных серебряных монет в конце X в. все большее значение в торгово-обменных операциях булгар начинают занимать изделия собственных мастерских, в частности, украшения из серебра, изготовленные в филигранно-зерневой технике, часто со вставками из камня. Среди предположительно булгарских скано-зерневых украшений, обнаруженных в чепецких памятниках Х-ХШ вв., височные подвески; поздние варианты калачевидных серег с шатонами для вставки; бу-синные височные кольца; подвески в виде замкнутых или открытых лун-

\

ниц; круглые монетовидные подвески со скано-зерневым декором и кастой для вставки; "топоровидные" подвески; браслеты, плетенные из толстой серебряной проволоки и имеющи4£на раскованных концах касты для вставок; браслеты, плетенные из тонких серебряных проволок или имеющие раститепьный орнамент; часть перстней, изготовленных из золота или серебра, со вставками и украшенные зернью и сканью и т.д. На Кушманс-ком городище найдена литейная форма для изготовления булгарских подвесок.

Среди предметов вооружения и хозяйственно-бытового назначения, доставленных, скорее всего, булгарскими торговцами, сабли, замки кубической и цилиндрической форм, отдельные изделия из кости и рога (например, квадратная привеска-амулет с циркульным орнаментом и резной головкой)и пр.

При посредничестве Волжской Булгарии, учитывая ее широкие тор-гово-культурные связи с различными странами, на территорию Прикамья в Х-первой грети XIII в. попали различные товары (как массового ввоза, так и отдельные художественные изделия) византийского, южнорусского, причерноморского, кавказского, ближневосточного, среднеазиатского и т.д. производства: бусы, ткани, овручские шиферные пряслица. Скорее всего, через терригорию Волжской Булгарии попала на Чепцу скандинавская фибула X в. с зооморфно-плетенным орнаментом.

На многих чепецких поселениях Х-ХШ вв., в качестве небольшой примеси к местной лепной посуде, присутствует булгарская керамика (по М.Г.Ивановой, 1,6% керамики на Иднакаре, 1,75% - на Гурьякаре, 2,4% -на Учкакаре); отдельные сосуды известны на могильниках (Кузьмино). Массовость находок булгарской керамики на отдельных городищах может свидетельствовать, что в этих центральных поселениях могли проживать, временно или более-менее постоянно, и булгары. Не исключено, что часть булгарской посуды могла попасть на Чепцу в качестве тары.

В археологических материалах Х-первой половины XIII в., таким образом, имеется значительное число изделий как собственно булгарского производства, так и предметов импорта из стран Средней и Передней Азии, Византии, Южной Руси и т.д. Значительная часть булгарского импорта (например, серебряные украшения со скано-зерневым декором и вставками) поступала на Чепцу не только в домонгольское, но и в золотоордынское время - во вгорой половине ХШ-ХГУ вв.

Бассейн р.Чепцы, как и другие районы Прикамья, привлекал булгарских торговцев в первую очередь пушными богатствами. О булгарах как об

одних из основных поставщиков пушнины на международный рынок сообщает большинство восточных источников, начиная с авторов сочинений X в. (Ибн-Русте, Ибн-Фадлан, ал-Балхи, ал-Масуди и др.) и вплоть до писателей XIV вв. (Ибн-Батгута, ал-Умари и др.). Таким образом, экономические интересы булгарских купцов и прикамского населения основывались, в первую очередь, на высоком спросе на пушнину на рынке и, тем самым, ориентировали последних на повышение промысла зтушных зверей, что неизбежно вело к сокращению их популяций, т.е. непосредственно влияло на природную среду. Экономические отношения Волжской Бул-гарии с таежной частью Прикамья, строившиеся при подобной монотоварности, позволяли рассматривать эти районы как своего рода сырьевые придатки Булгарского государства.

Среди товаров, предлагавшихся чепецким населением, можно также предполагать мед и воск, невольников, которых поставляли междоусобные войны и набеги. Состав товара, предлагавшийся булгарскими купцами, в значительной своей части имел направленность, отвечающую удовлетворению социальной престижности феодализирующейся знати местных племен и их "дружин".

В качестве эквивалентов в обменных операциях скорее всего выступали серебряные монеты (возможно, слитки серебра), бусы и бисер, меха. Конкретный обмен мог осуществляться при посредстве и других товаров, имевшихся в наличии: тканей, одежды, набора украшений и т.п. Торговля булгар с населением бассейна р.Чепцы и Верхнего Прикамьн, судя по археологическим материалам, была достаточно налаженна, чтолредполагает наличие традиционных путей сообщения, регулярность посещения булгарскими купцами этих районов, знание языков и т.п.

После разгрома Волжской Булгарии монголами в 1236 г. активность торговых связей, по-видимому, резко упала, однако судя по археологическим материалам, очень скоро торговля булгарских купцов с народами таежного Прикамья вновь поднялась, активизировавшись также в Зауралье.

В § 3 рассматривается проблема становления связей с древнерусским населением. Предполагается наличие двух возможностей, при:которой могло произойти первое знакомство древнерусского населения с народами Прикамья: первая, когда славяне и "русь"-скандинавы, включившись в международную торговлю по Волге, достаточно регулярно посещали территорию Волжской Булгарии; другая, когда начало контактирования было связано с процессами славяно-русской колонизации севера Восточной Европы. Последнее имело более важное значение, т.к. в ходе древнерус-

ской колонизации шло постепенное включение северных территорий в состав древнерусских земель, происходил переход от эпизодических контактов древнерусского населения с местными племенами к тесному общению и совместному проживанию с ними. Составными частями этих процессов являлись древнерусская колонизация Прикамья и, в частности, Вятского края и становление удмуртско(пермско)-русских отношений.

Наиболее ранние сообщения летописей о русских, в первую очередь новгородских, торгово-даннических походах в Северное Приуралье относятся к концу Х1-ХП вв. Уже в середине XII в. конкурентом Новгороду в колонизации северных территорий выступает Владимиро-Суздальское княжество, которое одновременно строило опорные пункты на важнейших речных путах сообщения. Славяно-русское движение на восток вызвало сопротивление и со стороны Волжской Булгарии, до этого монопольно владевшей пушным рынком в Приуралье.

Важнейшим водным путем сообщения в северной части Восточной Европы, по которому осуществлялись торгово-даннические экспедиции и, одновременно, расселение древнерусского населения и межэтнические коммуникации, являлся сухоно-вычегодский, с которого имелось несколько выходов в Камско-Вятский бассейн. Наиболее вероятным для выхода в Чепецкий бассейн и, соответственно, для первого непосредственного контакта древнерусских воинов и торговцев с чепецкими жителями являлся маршрут с р.Юг на р.Молому, правый приток р.Вятки.

Важнейшее значение для дальнейшей судьбы чепецкого населения имело заселение русскими среднего течения р.Вятки и начало формирования здесь Вятской земли в конце XII-XIII вв. Решение вопроса о времени появления первых русских поселенцев на Вятке и ходе начальной колонизации региона основывается на археологических материалах (работы Л.Д.Макарова и др.) и сведениях "Повести о стране Вятской" - местной летописи, составленной в конце XVII - начале XVIII в. и основанной на бытовавшик исторических преданиях Вятского края.

В работе рассмотрен круг изделий, который может быть причислен к бесспорно древнерусскому (преимущественно домонгольского времени). Среди них охарактеризованы такие древнерусские материалы, как предметы христианского культа (крестики, иконка), круглые прорезные крес-товключенные подвески, бронзовый миниатюрный амулет-топорик, "привеска-конек", серебряные проволочныв.браслетообразныв.височны£коль-ца с завязанными концами, некоторые типы браслетов (витые, петлеко-нечные), щитковые и рубчатые перстни, подковообразные и кольцевидно

ные фибулы, бусы, пряслица из овручского шифера, массивная железная игла с подвижным кольцом, проушные топоры с оттянутым лезвием и полукруглым выемом, некоторые типы замков и т.п. Отмечается увеличение в чепецких материалах ХИ-ХШ вв. числа украшений из белого, вероятно, свинцово-оловянистогс^сплава, широко использовавшегося древнерусскими мастерами. Предполагается влияние, прямое или опосредованное, северорусской кузнечной технологии в целом на железообраБатывающее производство чепецкого населения (В.И.Завьялов). На городище Иднакар выявлено небольшое число так называемой "славяноидной" керамики (Д.А.Салангин), которая может свидетельствовать о непосредственных связях древнерусского населения с пермским.

Свидетельством функционирования северных путей сообщения, в первую очередь сухоно-вычегодского, могут служить обнаруженные на Чепце отдельные вещи из Северной и Западной Европы, доставленные, главным образом, древнерусскими купцами. В частности, в памятниках бассейна р.Чепцы известны единичные находки серебряных западноевропейских денариев конца Х-Х1 вв. (6 экз.).

Наиболее ранние древнерусские вещи в археологических комплексах бассейна р.Чепцы датируются, в основном, Х1-ХИ вв., что вполне согласуется с наиболее ранними письменными известиями о торгово-данничес-ких походах новгородцев и ладожан в Северное Приуралье. В XII - первой половине XIII в. количество предметов древнерусского производства, в основном, предположительно, новгородского (северорусского) круга, значительно возрастает, сосуществуя в этот период с булгарским импортом.

Летописи традиционно называют народы Европейского Северо-Востока и Приуралья в числе "языцей, иже дань дають Руси". Поэтому основной целью походов дружин, организуемых Новгородом, являлось обложение этих народов данью, сбор пушнины в качестве дани и откупов, подведение местных племен под "роту", нередко с использованием военной силы. В качестве дани наряду с пушниной есть упоминание серебра. Значительное место имела торговля Руси с народами Северного Приуралья. Основным спросом у древнерусских купцов несомненно пользовалась пушнина ("рухлядь", "узорочья", "скора", "куна иТ.п.). Русскими купцами также приобретались такие товары как мед, воск, что убедительно прослеживается по материалам Новгорода XIV в. Перечисленные товары могут иметь непосредственное отношение к чепецкому населению.

В качестве своего товара русские купцы предлагали изделия городских ремесленников, возможно специально изготавливавшиеся для таких

целей - женские украшения, культовые предметы, бусы, ткани, наборные расчески, хозяйственные изделия типа замков, а также предметы вторичного импорта (западноевропейские монеты и отдельные европейские художественные изделия), т.е. те изделия, которые отчасти отразились в археологическом материале.

Характер взаимоотношений чепецкого населения (удмуртов) с русскими в начальный период заселения последними Средней Вятки в конце XII-XIII вв., за отсутствием синхронных письменных источников, может быть реконструирован на основе археологических материалов (древнерусские поселения на Вятке, поздние слои чепецких городищ), сведений "Повести о стране Вятской" и многочисленных удмуртских и русских исторических преданий. Они свидетельствуют, что первые контакты проходили "не без ущемления интересов автохтонного населения" (Г.В.Фотеев). Имели место военные конфликты, русские нередко силой занимали удмуртские городища, разрушали их языческие культовые центры. Обращает на себя внимание и факт запустения основной части чепецких городищ в конце XII-XIII вв., что может быть связано с событиями на рубеже ХП-ХШ вв., отраженными в "Повести о стране Вятской" и возможными походами вятчан на Чепцу в ХШ-ХГУ вв., не отраженными в письменных источниках.

Сложные и нестабильные взаимоотношения, когда военные стычки между пришельцами и местным населением перемежались мирным соседством и торговлей, сохранялись, по-видимому, весь домонгольский и начало золотаордынского периодов. После появления русских на Вятке можно предполагать значительные территориальные перемещения удмуртов, в частности, переселение их отдельных групп на Чепцу, что подтверждается удмуртскими преданиями. Формирование на Средней Вятке, в непосредственной близости от чепецкого населения, нового государства (Вятской земли), вместе с разгромом Волжской Булгарии в период монгольского нашествия, окончательно закрепили русскую ориентацию всей дальнейшей истории чепецкого населения.

В Заключении диссертации кратко освещены ее основные положения и выводы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Использование животных в погребальном обряде населения бассейна р.Чепцы в эпоху средневековья // Новые археологические памятники Кам-ско-Вятского междуречья. Ижевск, 1988. С.119-128.

2. Исследования Качкашурских могильников // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар, 1989. С.56-57.

3.Качкашурский могильник IX-XIII вв. в бассейне р.Чепцы // Материалы по погребальному обряду удмуртов. Ижевск,1991. С.140-180.

4.Чепецкие удмурты в XIII-XVI вв. (перспективы археологического изучения) // Древнерусская деревня. Археологическое исследование микрорегионов: тезисы докладов. М., 1991. С.62-63.

5.Удмурты - "луговые люди" (к этимологии этнонима) // Lingüistica Uralica. T.XXVII. 1991, № 3. С.188-192.

6. Исследования в бассейне р.Чепцы //Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск, 1991. С.46-48.

7. Новые исследования могильников поломской культуры Ц Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск, 1991. С.73-75 (совместно с В.А.Семеновым и Н.И.Шутовой).

8.Проблемы изучения этнокультурных связей северных удмуртов в эпоху средневековья // Исследования по средневековой археологии лесной полосы Восточной Европы. Ижевск, 1991. С.80-94.

9.Историческая основа героических преданий удмуртов // История, историография и источниковедение Удмуртии. Ижевск, 1992. С.41-59.

10. Проблемы археологических культур средневековья на Чепце // Вятская земля в прошлом и настоящем (к 125-летию со дня рождения П.Н.Луп-пова): тезисы докладов. Т.1. Киров, 1992. С.37-38.

11. Иднакар, Глазов ... Преемственность? // Луч. 1994. № 4. С.61-62.

12. Средневековые памятники бассейна реки Чепцы (проблема периодизации) // Европейский Север: взаимодействие культур в древности и средневековье. Тезисы докладов. Сыктывкар, 1994. С.37-38.

13. Ымкрезь (Варган) // Кенеш. 1994. № И. С.48-49. (на удм.яз.).

14. Once again about the Udmurt Heroic Epic: Historical and archaeological Aspects//Folk Belief Today. Tartu, 1995. pp.156-160.

15. Fenno-Scandia and Kama region in the Early Middle Ages (problems of cultural and economical connections) // Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. Pars II. Jyvaskyla, 1995. p.297.

16. Средневековые памятники окрестностей Иднакара //Материалы исследований городища Иднакар IX-XIII вв. Ижевск, 1995. С. 106-130.

17. Исследования средневековых могильников в бассейне р.Чепцы // Археологические открытия 1994 года. М., 1995. С.206-207.

18. Ананьинские памятники на Чепце // Проблемы эпохи бронзы и раннего железного века: тезисы научной конференции памяти А.В.Збруевой. Казан», 1995. С.13-14.

19. Исследования Варнинского могильника // Археологические открытия 1995 года. М., 1996. С.261-262.

20. О некоторых особенностях погребального обряда поломской культуры // Полевой симпозиум "Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии". Пермь, 1996. С.32-34.

21. О ранней дате поломской культуры // Третья российская универ-ситетско-академическая научно-практическая конференция: тезисы докладов. 4.1. Ижевск, 1997. С.22-24.

22. "Угорская" керамика в поломско-чепецких памятниках VIII - начала XIII в. // Конференция "Проблемы межэтнических взаимодействий в сопредельных национальных и административных образованиях (на примере региона Среднего Прикамья): тезисы докладов. Сарапул, 1997. С.73-74.

23. "Завоевание родины" волжскими булгарами (некоторые закономерности и особенности исторического явления) // Биляр и Волжская Бул-гария: изучение и охрана археологических памятников. Тезисы конфере-ниции. Казань, 1997. С.35-37.

24. Древние варганы Прикамья // Вестник Удмуртского университета. 1997. №8. С.93-107. (совместно с А.Н.Голубковой).

25. Об одном типе поясов VIII-XI вв. из Северного Прикамья // Культуры степе« Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии): тезисы докладов. Самара, 1997. С.24-26.

26. Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р.Чеп-цы в эпоху средневековья: конец V- первая половина XIII в. Монография. Ижевск, 19198. 308 с. (в печати)