автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Эволюция творчества А.А. Кондратьева от "Сатирессы" до романа "На берегах Ярыни"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Эволюция творчества А.А. Кондратьева от "Сатирессы" до романа "На берегах Ярыни""

На правах рукописи

ВОРОНИНА Татьяна Николаевна

ЭВОЛЮЦИЯ ТВОРЧЕСТВА A.A. КОНДРАТЬЕВА ОТ «САТИРЕССЫ» ДО РОМАНА «НА БЕРЕГАХ ЯРЫНИ»

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

t з МАМ 2G12

Вологда 2012

005018976

Работа выполнена на кафедре литературы ФГБОУ ВПО «Вологодский государственный педагогический университет»

доктор филологических наук, профессор кафедры литературы ВГПУ Юрий Владимирович Розанов

доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой литературы Карельской государственной педагогической академии Александр Валерьевич Пигин

кандидат филологических наук, проректор по модернизации региональной системы образования Вологодского института развития образования Марина Михайловна Караганова

ФГБОУ ВПО «Череповецкий государственный университет»

Защита диссертации состоится «2»L» мая 2012 г. в часов на заседании диссертационного совета КМ 212.031.03 при ФГБОУ ВПО «Вологодский государственный педагогический университет» по адресу: г. Вологда, пр. Победы, 37, ауд. 71.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Вологодского государственного педагогического университета, с авторефератом - на официальном сайте ВАК по адресу: http: // www.vak.ed.ru, размещенным « » апреля 2012 г.

Отзывы на автореферат просим присылать по адресу: Россия, 160001, г. Вологда, пр. Победы, 37, Вологодский государственный педагогический университет, кафедра русского языка, ученому секретарю диссертационного совета Л.Ю. Зориной.

Автореферат разослан <(lOj> апреля 2012 г.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент

Л.Ю. Зорина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению эволюции творчества A.A. Кондратьева (1876-1967) в ракурсе динамики художественного мира писателя. Развитие творческой манеры A.A. Кондратьева в работе рассматривается на основе сопоставления двух его романов - «Сатиресса» (1907) и «На берегах Ярыни» (1930).

Актуальность темы данной диссертации обусловлена тем, что творчество

A. Кондратьева является неотъемлемой частью литературного процесса начала XX века. Наследие писателя представляет интерес не только в контексте тенденций в искусстве Серебряного века и в качестве возможных параллелей с именитыми современниками, но и как самобытное явление русской литературы, долгое время недостаточно оцененное. Начало в изучении наследия писателя было положено в 1980-е годы в работах Р.Д. Тименчика, В. Крейда. В 1990 году вышло первое основательное исследование творчества A.A. Кондратьева - монография

B.Н. Топорова «Неомифологизм в русской литературе начала XX века. Роман Кондратьева "На берегах Ярыни"», в которой изложены пролегомены к изучению поэтики писателя. В последние годы число научных работ, посвященных A.A. Кондратьеву, неуклонно растёт. Об этом свидетельствуют регулярно проводящиеся в Ровно Международные научные конференции «Кондратьевские чтения», по материалам которых изданы два сборника статей. По творчеству писателя защищены две кандидатские диссертации: ШалашовЕ.В. «Творчество А.А.Кондратьева 1899-1917-го годов» (2004) и Шинкарёва Н.В. «Мифопоэтика рассказов A.A. Кондратьева: сквозные архетипические мотивы и образы: сборники "Белый Козёл" и "Улыбка Ашеры"» (2008). Этнографическим источникам романа «На берегах Ярыни» посвящена глава монографии A.B. Коровашко «Заговоры и заклинания в русской литературе XIX - XX веков» (2009). В последние годы к наследию А. Кондратьева обращались такие известные исследователи, как

C.М. Нёёлов, Ю.Б. Орлицкий, О.И. Федотов, С.И. Кормилов и др.

В настоящее время нет целостного исследования творчества писателя, которое позволило бы проследить эволюцию его художественной манеры. Нуждаются в прояснении вопросы стилистической отнесенности автора в рамках тенденций русской литературы начала XX века. Также недостаточно разработана тема фоль-клоризма А. Кондратьева и этнографических источников его произведений. Ми-фологизм, являющийся характерной чертой всего творчества А. Кондратьева, различно проявлялся в дореволюционный и эмигрантский периоды его литературной деятельности. Художественная реконструкция мифологической картины мира легла в основу большинства произведений писателя и отразилась в хроното-пической организации его текстов. В настоящем исследовании предпринята попытка проследить динамику творческой манеры А. Кондратьева в работе с мифологическим материалом на примере двух самых крупных его произведений, жанр которых сам автор обозначил как роман. Задача реконструкции целостного мифопоэтического мировидения предполагает воссоздание пространственно-временной организации мифологического космоса, что проявляется в хронотопи-ческой структуре произведения, «просвечивает» через нее. В связи с этим пред-

ставляется плодотворным проанализировать отражение эволюции творческой манеры писателя на хронотопе его сочинений.

В качестве объекта диссертационного исследования выступают тексты художественных произведений A.A. Кондратьева. В первую очередь, это романы «Сатиресса» и «На берегах Ярыни». Кроме того, мы обращаемся к другим его произведениям: стихам, рассказам, а также к его личным письмам.

Предмет изучения - эволюция творческой манеры A.A. Кондратьева, в частности, принципов художественного осмысления мифологического материала в процессе создания двух его наиболее значительных сочинений - романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни». Выбор этих произведений обусловлен рядом причин. Во-первых, роман «Сатиресса» вышел на пике творческой активности и популярности писателя. «На берегах Ярыни» - первая крупная публикация Кондратьева после эмиграции. Последнее произведение является вершиной творчества писателя и в полной мере отражает результаты развития художественного метода автора. Во-вторых, А. Кондратьев своей задачей считал художественную реконструкцию мифопоэтического образа мира. Как отмечал В.Н. Топоров, наиболее масштабная реализация реконструкции подобного рода возможна в романной форме. В-третьих, способы конструирования архаического пространства, намеченные в «Сатирессе», были наиболее полно и на другом качественном уровне применены в романе «На берегах Ярыни».

Цель работы - выявить и описать эволюционные изменения творческой манеры A.A. Кондратьева посредством анализа пространственно-временной организации двух его романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни».

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач.

1. Рассмотреть художественное наследие A.A. Кондратьева в контексте философских и эстетических исканий русской литературы начала XX века. Определить позицию A.A. Кондратьева по отношению к проблеме освоения мифопоэти-ческой картины мира и её реконструкции в художественном творчестве на разных этапах эволюции писателя.

2. Исследовать проблему художественной стилизации как характерного приема индивидуально-авторской манеры A.A. Кондратьева и охарактеризовать трансформацию данного приема в творчестве писателя.

3. Рассмотреть романы А. Кондратьева «Сатиресса» и «На берегах Ярыни» как идейно-художественное единство и как самостоятельные феномены литературной деятельности писателя, раскрыть процессы творческой эволюции A.A. Кондратьева через хронотопическую организацию этих произведений.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили концептуальные положения исследователей истории и теории литературы, ориентированные на осмысление художественного наследия писателей Серебряного века (З.Г. Минц, H.A. Богомолов, Г.Ю. Завгородняя, В.В. Полонский, А. Ханзен-Лёве, У. Перси, др.), а также репрезентирующие такие понятия литературоведения, как хронотоп (ММ. Бахтин, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, В.П. Руднев, др.) и стилизация (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, В.Ю. Троицкий, Е.И. Кириченко, У. Перси), труды по мифопоэтике (Я.Э. Голосовкер, М. Элиаде, А.Ф. Лосев, Е.М. Мелетинский, М.И. Стеблин-Каменский, С.С. Аверинцев и др.) и фольклористике (А.Н. Афанась-

ев, И.А. Оссовецкий, H.A. Криничная, А.Ф. Некрылова, A.B. Никитина и др.), а также работы литературно-критического характера, так или иначе осмысливающие творческое наследие A.A. Кондратьева в контексте идейно-художественных исканий начала XX века (В.Н. Топоров, В. Крейд, Р.Д. Тименчик, Е.В. Шалашов, Н.В Шинкарёва, A.B. Коровашко и др.).

Положения, выносимые на защиту:

1. Эволюция художественного мира писателя происходила по концентрическому принципу: при сохранении системы объектов и ценностей авторской картины мира она обогащалась новыми смыслами благодаря совершенствованию творческой манеры писателя.

2. Неомифологизм A.A. Кондратьева эволюционировал от рационального воспроизведения деталей мира античной мифологии к эмпатическому вживанию в художественно реконструируемое архаическое пространство. Интеллектуальная «игра в мифологию» переросла в глубокое осмысление законов мифопоэтическо-го бытия и сопереживание судьбам своих персонажей.

3. Прием стилизации в творчестве A.A. Кондратьева развивался от имитации, внешнего обыгрывания «примет» мифологического мировидения к глубокому проникновению в суть первоисточника и пересозданию его как органической целостности.

4. A.A. Кондратьев реконструировал в своих произведениях мифологическую пространственно-временную модель восприятия мира, а в романе «На берегах Ярыни» отразил и традиционное народное восприятие хронотопических категорий.

5. Хронотоп романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни» характеризуется единством базовой структуры. Однако, во многом под влиянием обстоятельств жизни A.A. Кондратьева, а также благодаря обращению к более культурно близкому материалу славянской мифологии, роман «На берегах Ярыни» отличается усложнением и детализацией пространственно-временной организации, большей стилистической выверенностью, усилением этической направленности и, как следствие, большей художественной глубиной и цельностью.

Новизна научного исследования заключается в первой на настоящее время попытке проследить эволюцию творческой манеры А. Кондратьева в ракурсе способов реконструкции мифопоэтического мировидения. Впервые предпринято комплексное исследование родства хронотопической структуры романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни».

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она посвящена описанию проблем эволюции творческой манеры писателя, недостаточно изученного в российском литературоведении. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке работ обобщающего характера, посвященных проблемам неомифологизма в русской литературе XX века, а также характеристике основных течений в литературном процессе указанного периода.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при изучении литературно-художественного процесса в России начала XX века, в преподавании курсов истории литературы Серебряного века и Русского Зарубежья, в спецкурсах и спецсеминарах по теории и истории литературы, а также по мифопоэтике.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы Вологодского государственного педагогического университета, а также на всероссийских и международных конференциях: «Диалог культур VI» (Чехия, Градец-Кралове, 2011); «Пропилеи на Волге -2011» (Кострома, 2011); «Слово и текст в культурном сознании эпохи» (Вологда, 2011). По теме диссертации издано пять статей, две из которых опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяется актуальность исследования и степень научной разработанности темы, формулируются цели и задачи работы, представляются объект, предмет и методологическая основа диссертации, формулируются положения, выносимые на защиту, указывается научная и практическая значимость диссертации, приводятся сведения о её научной апробации. Обосновываются необходимость обращения к творчеству писателя «младшей линии» Серебряного века и позиция рассмотрения эволюции А. Кондратьева с точки зрения способов реконструкции мифопоэтического мировидения.

Первая глава «Художественное наследие A.A. Кондратьева в контексте философских и эстетических исканий русской литературы начала XX века» представляет собой характеристику идейных и эстетических ориентиров писателя с точки зрения реализации декларируемой А. Кондратьевым цели художественной реконструкции мифопоэтического мировидения.

Первый параграф «Два пути русского неомифологгома на рубеже XIX -XX веков» посвящен описанию историко-литературного контекста, в котором формировалась творческая индивидуальность А. Кондратьева. На рубеже XIX -XX веков возникло новое понимание классической культуры, которая предстала в трудах Ф. Ницше как результат борьбы-слияния аполлонического и дионисийско-го начал. Такой подход вызвал острый интерес в России в научных и литературно-художественных кругах. К античности как к своим «забытым корням» обращались: Вяч.И. Иванов, Д.С. Мережковский, В.Я. Брюсов, И.Ф. Анненский, H.A. Бердяев, В.В. Розанов, Вл.С. Соловьёв, JI.H. Бакст, В.А. Серов и др. Именно в начале XX века как никогда до этого времени возникла потребность в новом обретении античности не в классическом окультуренном приглаженном варианте, а как глубоко архаического (не столько «старого», сколько первоосновного, настоящего) миропонимания, осмысленного и личностно пережитого, приоткрывающего завесу тайны гармонизации человека и мира. В культуру вернулось мифопоэтиче-ское ощущение, больше отвечавшее духу времени. В конечном счете оно вылилось в такое явление в русском искусстве, как неомифологизм, пик «моды» на который пришелся на 1907-1910 годы.

На рубеже XIX - XX веков в русском искусстве сложились два пути освоения мифологического материала: традиционный (осмысление, рационализация) и новаторский (переживание, вчувствование). В.В. Полонский представил эти подходы как коррелирующие и одновременно противопоставленные друг другу «моде-

ли античности», реализованные в позициях двух крупных представителей культуры эпохи - Вяч.И. Иванова и И.Ф. Анненского.

И. Анненский, в своих произведениях прибегавший к реконструкции античных сюжетов, видел в мифе продуктивную форму современной творческой мысли, призывал обратиться к ассоциативным возможностям художественного слова как «внушительного символа», придающего поэзии имперсональный смысл, который и имело античное искусство. Классическое наследие может дать современному искусству сюжет, схему, которые художник «очеловечивает», наполняет индивидуальными переживаниями. В основании «модели» И. Анненского в приложении мифологии к художественному творчеству лежит рационализация мифа - его созерцательное осмысление, изучение и анализ (разложение на составляющие), а также наполнение мифологических схем человеческим содержанием, включающим в себя и этическую рефлексию, и «личностный нерв», окрашенность индивидуальными личностными смыслами. И. Анненский подходил к античности с позиций ясной дифференцирующей логики, исторически осмысленного восприятия эллинизма. Не случайно еще современниками он соотносился с «аполлоническим» взглядом на классическую культуру.

Для Вяч. Иванова в мифе важна прежде всего его синкретичная мистико-культовая основа, которая не подлежит рационализации (ибо последняя влечет за собой искажение самой идеи мифа-первоначала), ее возможно только пережить, прочувствовать, постичь интуитивно. В основе ивановской «модели» лежит восходящая к Ницше концепция дионисизма с ее оргиастическим культом, понимаемым как слияние индивидуальных переживаний в общей объединяющей и приподнимающей эмоции (соборность). Вяч. Иванов призывает через подобное познание-переживание восходить к синтетическому искусству высокой степени обобщенности, когда образы художнику являются в виде откровений экстатически напряженного сознания. В славянской мифологии идеолог русского символизма увидел преемственную античности, но более «свежую» молодую силу созидающего «древнего хаоса», вернуть которую к жизни, восстановить по разбросанным «остаткам», «обломкам» - задача, посильная только художнику. В основе подхода Вяч. Иванова к мифологическому материалу лежит идея универсального мистико-религиозного синтеза, направленная на выявление в мифе синкретического символического начала. Это восхождение к архетипическим смыслам, объединяющим античную и славянскую мифологии, возможно через глубокое переживание мифа как откровения и экспликацию этого переживания в творчестве.

Модели обращения к мифологии И. Анненского и Вяч. Иванова при их базовой общности в ощущении необходимости обновления, очищения классического наследия принципиально разнятся в понимании путей этого обновления.

Во втором параграфе «Эволюция художественного мира A.A. Кондратьева от "модели античности" И.Ф. Анненского к "модели" Вяч.И. Иванова» анализируется динамика творческого метода писателя в работе с мифологическим материалом. Уже в первых публикациях А. Кондратьев заявил о себе как об авторе, пишущем на «мифологические» темы. Писатель свою миссию видел в возрождении «детства» человечества, оживлении персонажей прежде всего античной доолимпийской мифологии. Он декларировал свою предназначенность служению данной идее, неоднократно высказывался на эту тему как в личной переписке, так

и в стихах. Художественная реконструкция мира «забытых богов» стала для А. Кондратьева делом жизни.

В своих дореволюционных мифологических опытах писатель следовал за И. Анненским по пути основанной на глубоких познаниях рациональной созерцательной реконструкции мифологического космоса эллинского мира. Художественной манере Кондратьева свойственны «научность», скрупулезность в описании материала. Писатель всю жизнь изучал мифологию, сопоставлял мифологические сюжеты. Кондратьев в своих произведениях не просто художественно пересказывает мифы, он делает попытки переосмыслить привычные мотивировки поступков героев («Орфей»), заполнить некоторые лакуны («Пирифой», «Лебеди Аполлона»), создать оригинальные мифы по античным моделям («Сатиресса», «В объятиях тумана», «Белый Козёл»). Несмотря на явное тяготение писателя к синтезу мифологий, в котором можно увидеть влияние Вяч. Иванова, тексты Кондратьева дореволюционного периода соответствуют «расчленяющей логике» И. Анненского, то есть предстают как результат созерцательного осмысления мифологического материала. Правда, в отличие от Анненского, античное у Кондратьева, по словам В.Н. Топорова, «всегда остается чужим и непересекающимся с современным и личным» [Топоров 1990: 12]. Кондратьевские тексты, умело организованные по всем правилам «мифологического бытия», содержат явное стремление показать архаический мир изнутри, так, как будто не было довлеющего над классической древностью многовекового цившшзационного пласта. Однако дистанция между автором и описываемым им миром остается достаточно большой. Это все же любование со стороны, интеллектуально-эстетическая игра с мифологией, конструирование искусственного пространства по рационально усвоенным правилам. От И. Анненского писатель воспринимает прежде всего «аполлонический» подход к античности - ясное, осмысленное воплощение мифологического в художественном произведении.

А. Кондратьев в своем творчестве не избежал влияния идей Вяч. Иванова, правда, это влияние было внешним, не касалось сути отношений с мифологией. Во многих произведениях первого присутствует неоформленное демоническое созидательно-разрушительное начало, представленное в женском обличье. Образы Артемиды («Сатиресса»), Афродиты («Афродита-заступница»), синтетическое пра-мифологическое женское божество («В пещере») отсылают к тому самому «древнему хаосу», о котором писал С. Городецкий. Однако А. Кондратьев природный хаос в своих произведениях лишь обозначает, оставляет его в надмирном пространстве, не связывая с переживанием современной действительности. Демоническое дионисийское начало обладает для писателя эстетической притягательностью, но остается отдаленным и не переживается в актуальном настоящем.

После революции обращение к славянской тематике для Кондратьева было окрашено особым личностным смыслом - оторванностью от родины и тяжелыми переживаниями ее и своей собственной судьбы. Непростые жизненные обстоятельства повлияли на творческую манеру писателя. В романе «На берегах Ярыни» с остротой звучит тема саморазрушения демонологического пространства, его внутреннего трагического разлада: гибель в огне Лешего и Лешачихи, уход в «никуда» Водяного. Мир перестает быть одухотворенным, последние древние природные начала уходят в небытие. Демоническая тема в романе лишается своей

эстетической притягательности и связанности с природной сущностью, а разрешается в дьяволическом уродливом разрушающем хаосе, воплощенном в Оссиян-ской горе. Автор при внешне максимальной дистанцированности от происходящего в романе внутренне оказывается несоизмеримо ближе к своим персонажам, чем в «красивых вымыслах» дореволюционных произведений. А. Кондратьев, сохранив ясность, научность и рациональность подхода к мифологии И. Аннен-ского, проявляет способность к вживанию, вчувствованию в демонологический мир, что позволяет передать тайный нерв атмосферы последнего.

Третий параграф «Эволюция приема художественной стилизации в творчестве A.A. Кондратьева» показывает, в какой мере данный прием трансформировался в разные периоды литературной деятельности писателя. Под стилизацией обычно понимают прием в искусстве, заключающийся в намеренной и явной ориентации автора на ранее бытовавший в художественной словесности стиль, его имитацию, которая выражена в воспроизведении узнаваемых черт и свойств данного стиля. Важным в определении понятия являются осознанность, осмысленность выстраивания своего текста в соответствии с законами организации формы стиля другой эпохи, литературного течения, писательской манеры какого-либо автора и т.п. К осмыслению стилизации в разное время обращались М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, В.Ю. Троицкий, Е.И. Кириченко, У. Перси, Г.Ю. Зав-городняя и др. Прием стилизации может по-разному претворяться в конкретных произведениях в зависимости от мастерства автора и преследуемой цели. Это может быть как простая имитация «чужой» формы через придание ей легко узнаваемых черт оригинала, так и глубокое проникновение в суть первоисточника и пересоздание его как органической целостности. В обоих случаях присутствует элемент отстранения от прототипной формы, но степень его различна. В первом случае это «обыгрывание» оригинала, во втором - постижение тайны его структуры.

Мифологические стилизации А. Кондратьева изначально нацелены не на ориентацию на «старый» стиль (миф, как известно, канонической формы не имеет), а на воспроизведение особой мифопоэтической атмосферы, архаического мирови-дения. В данном случае в качестве прототипного текста выступает не конкретный письменный источник или источники, а сложившееся в культуре представление об античной архаике. А. Кондратьев стилизовал свои тексты под эпоху, слишком далекую и многократно переосмысленную в культуре последующих столетий. Хотя писатель пытается «отречься» от отделяющего его от античности цивилиза-ционного пласта, в области формы он попадает под влияние классиков античной литературы (Гомер, Феокрит, Сафо, Лонг) и пытается соединить архаический и несколько декоративный слог с мистическими и пугающими образами, навеянными «мифологическими» представлениями рубежа XIX - XX веков. Автор реконструирует древнее восприятие времени и пространства, соединяет своих персонажей с природой, подчиняет происходящее высшим естественным законам, «снимает» все приметы цивилизации, сводит мотивировки поступков персонажей к желанию удовлетворить естественные потребности. А. Кондратьев уже в раннем творчестве обнаруживает стремление показать «мифологическую» жизнь изнутри, интуитивно нащупывает самый, быть может, перспективный путь в этом отношении — смещение акцента с божественного универсума на демонологический мир («Сатиресса»). М.В. Козьменко и Д.М. Магомедова относят писателя к

группе прозаиков-модернистов «кузминской школы», которой свойственны стремление снять напряжение между современной беллетристической нормой и словесно-речевой архаикой и полигенетичность, когда «чужое» слово претерпевает дополнительное преломление через посредничество другого автора-стилизатора.

В дореволюционной прозе писателя отчетливо ощущается больше обыгрывание мифологической тематики, рациональное конструирование эстетизированно-го изысканного пространства, нежели проникновение в суть мифологического мироощущения. Так, желание подчеркнуть связь персонажей с природой в тексте оборачивается противоположностью и выглядит как попытка приукрасить внешний мир и тем самым только усиливает ощущение искусственности творимого пространства. Несомненное влияние на творчество писателя оказала литературная мистификация Пьера Луиса «Песни Билитис». Тексты А. Кондратьева содержат немало реминисценций данного произведения («Сапфо у Гадеса», «Улыбка Аше-ры», «Надпись на саркофаге») и пропитаны как общим стилистическим воздействием французского поэта, так и самой идеей несколько фривольного и легкого воссоздания античности. В стилизациях под атмосферу греческой античности Кондратьев не смог подняться до интуитивного постижения структурной сущности мифа, хотя во многом к этому приблизился, а его произведения по форме скорее продолжают традицию европейской прозаической пасторали или ориентируются на чужие стилизаторские образцы.

После 1917 г. А. Кондратьев сосредотачивается на теме славянской мифологии. Погружение в мир народной демонологии предполагает не только воссоздание ее общей атмосферы, но и обращение к фольклорным жанрам (быличкам, бывальщинам) как к прототипному тексту. Думается, что внутренняя организация этих жанров была усвоена писателем как из научных и научно-популярных источников (работ И.П.Сахарова, В.И. Даля, А.Н.Афанасьева, С.В.Максимова), так и из услышанного в рассказах ровенских крестьян. Систематизированные знания в соединении с личным опытом вылились в особое мироощущение, которое отобразилось в романе «На берегах Ярьши»: «вписанность» в природу, одухотворение мира, особое чувство времени и пространства. Представители народной демонологии в произведении сохраняют свою целостность как фольклорные образы, но при этом выглядят неклишированными и живыми. Язык автора, местами сохраняя склонность к изысканности и «красивости», обогащается народной речью (но без нарочитого использования диалектизмов и т.п. примет), гармонизируется с материалом. А. Кондратьев органически соединяет трагическое и комическое (Леший и Лешачиха как рядовая супружеская пара — трагическая и неожиданная гибель обоих персонажей в огне), сакральное и профанное (Перун и Мо-кошь - идол Перуна и бесовка Марыська), высокое и низкое (Перун как грозный бог-громовник и как «неприличный и неподвижный болван»). Все это позволяет говорить о воплощенном в соответствующей форме глубоком переживании самой сути мифопоэтического мироощущения как содержательной основе романа. Для А. Кондратьева всегда была важна природность - органичность, естественность описываемого мира, но именно в «... Ярыни» его мифологический космос становится таковым.

Таким образом, прием стилизации в творчестве A.A. Кондратьева эволюционировал от имитации, внешнего обыгрывания формальных рационализированных «примет» мифологии в глубокое проникновение в суть первоисточника и пересоздание его как органической целостности.

В четвертом параграфе «Мифологическая картина мира и ее воплощение в творчестве A.A. Кондратьева» анализируется, какие черты мифопоэтиче-ского мировидения отразил в своих произведениях А. Кондратьев. Писатель как «реставратор» мифологии, отстраняясь, воспроизводит свое видение современного ему понимания другого образа мира. Мифологическая модель мира в таком случае отражается в произведении искусства через двойную призму: представления об этом в данной эпохе и индивидуальное авторское сознание. Поэтому говорить о реконструкции мифологического образа мира в художественном произведении можно с известной долей условности, поскольку между архаическим миро-видением и современностью лежит огромный цивилизационный пласт приращения смыслов, в значительной степени определяющих «конечный продукт» - творение искусства. В то же время в произведениях А. Кондратьева в художественной форме предстает архаическое мировосприятие во многом таким, каким его видит современная наука.

К изучению мифа и мифологической картины мира обращались многие ученые: Э. Тайлор, Л. Леви-Брюль, Я.Э. Голосовкер, А.Ф. Лосев, К. Леви-Стросс, М. Элиаде, М.И. Стеблин-Каменский, Е.М. Мелетинский, Н.И. Толстой, Т.В. Цивь-ян. К особенностям мифологического мышления, преломляющимся в архаическом образе мира, можно отнести: «невыделенность» человека из природы (симпатическое восприятие природы), антропоморфизацию вещей и явлений окружающего мира, диффузность (неразличение субъекта и объекта, материального и идеального), пространственно-временной синкретизм, конкретно-чувственное восприятие при чрезвычайной развитости эмоционально-интуитивного начала.

Художественный мир А.Кондратьева, особенно демонологический, удивительно конкретен, «вещен»: имеет четкую локализацию в камерном пространстве. Жизнь людей и мифологических существ вписана в природу и управляется ее естественными ритмами. К примеру, как в «Сатирессе», так и в романе «На берегах Ярыни» интенсивность действия определяется временем года: зимой жизнь как людей, так и нечисти замирает, «встает». При этом окружающий мир насквозь одухотворен: все вокруг живое, все подобно человеку. Сатиры, кентавры, нимфы из «Сатирессы», как и лешие, Водяной и русалки из «... Ярыни» - те же люди как внешне, так и внутренне, хоть каждый персонаж является своеобразным олицетворением своего локуса. Так называемый запредельный мир (среда их обитания) является таковым лишь условно, на самом деле он не менее (а порой и более) реален, чем человеческий. В основе гармонии мифологического мира А. Кондратьева лежит соблюдение непременных постоянных законов, касающихся в первую очередь правил со-бытия человеческого и демонологического. Произведения А. Кондратьева с разной степенью полноты отражают фрагменты мифологического мировидения, но основное воплощение оно находит в хронотопи-ческой структуре сочинений писателя.

Разные исследователи (М. Элиаде, Е.М. Мелетинский, М.И. Стеблин-Каменский, Ю.М. Лотман и др.) отмечали такие черты мифологического времени:

отнесенность к моменту первотворения, прерывность и конечность и одновременно цикличность и обратимость; и пространства: «лоскутность», конкретность, ограниченность и др. Модель мифа включает в себя вертикальное членение (небо, земля и подземный мир) и горизонтальное членение (стороны света).

Произведения А. Кондратьева нацелены на воспроизведение традиционного хронотопа, попытку прочувствовать мифологическое время-пространство изнутри, слиться с ним. Древнегреческая культура, особенно ее архаический пласт, к которому обращался А. Кондратьев, была в значительной степени упорядочена и систематизирована, «приглажена» и приумножена смыслами в последующем многовековом опыте ее восприятия. При воссоздании мира античной мифологии писатель шел по пути рациональной традиции, его личное переживание античности имело больше характер интеллектуально-эстетической переработки познаний в сфере греческой мифологии и культуры, весьма удаленной как от современности, так и географически. Соответственно и пространственно-временная организация античного космоса А. Кондратьева отличается большей схематичностью, отвлеченностью, отчужденностью от автора-это красиво поданная иллюзия.

Обращение к славянской мифологии в романе «На берегах Ярыни» приобрело особый личностный смысл: вырванность из привычной среды, одиночество, болезненное переживание судьбы своей страны. Мир славянской мифологии для А. Кондратьева соотносится не с отвлеченным эстетизированным чувством влюбленности в чужую угасшую культуру, а с глубоко личными ощущениями утраченной связи с отечеством, разрушения уже своей культуры. Кроме того, в основе пространственных рамок «На берегах Ярыни» лежат хорошо знакомые писателю места Ровенщины, где автор жил в период написания романа. Лично увиденное, услышанное, пережитое сыграло ключевую роль в создании пространственно-временного устройства природно-демонологического мира последнего романа А. Кондратьева. На отработанную в «Сатирессе» модель хронотопической организации мифологического мира накладываются конкретные живые фольклорные представления, связанные с бытовыми верованиями и обрядами, традиционным народным календарем. А.Кондратьеву удалось передать телесную реальность, природностъ, одухотворенность, синкретизм мифологического образа мира.

Во второй главе «Эволюция пространственно-временного континуума в романах A.A. Коцдратьева» рассматривается, как в хронотопической организации романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни» отразилась динамика творческой манеры писателя, в частности, путь от рационального обыгрывания мифологии к эмпатическому вживанию в мифопоэтический космос. Пространственно-временная организация романов А. Кондратьева в значительной степени определяется материалом, который автор неизменно использует в своем творчестве. Мифология априори требует обращенности к «началу времен», отвлеченности от чрезмерной узнаваемости и конкретности места действия. Художественный мир А. Кондратьева подчеркнуто автономизирован от живой реальности и в пространственном, и во временном отношении. Конструирование пространственно-временных планов в данном случае имеет, на наш взгляд, особое значение для создания мира одновременно отвлеченного и конкретного, искусственного и естественного, архаичного, но не застывшего, а живого и активного.

Часть первая «Хронотопическая организация романа А. Кондратьева "Сатиресса"» посвящена особенностям художественного мира дореволюционного периода творчества писателя, преломленным в пространственно-временной организации его первого крупного произведения.

В первом параграфе «Темпоральная структура романа» выявлены основные черты временной структуры «Сатирессы». Происходящее в романе опрокинуто в античную древность. Время действия противопоставлено реальному времени, в котором ставится под сомнение подлинность мифологического бытия: «Теперь люди даже не верят, будто на земле когда-либо существовали боги и полубоги». Таким образом Кондратьев проводит границу менаду живой окружающей действительностью и описываемыми событиями. Сам автор позиционируется как проводник между мирами, его задача заключается в максимально возможном приближении мифологического времени к читателю (не к современности) при сохранении тщательно оберегаемых автономности и целостности изображаемого пространства. Кондратьев в посвящении к «Сатирессе» подчеркивает отграни-ченность происходящего в романе от дня сегодняшнего неумолимым течением времени, уничтожающим все подтверждения подлинности описываемых событий: «Все прошло, все улеглось <...> Иссяк, обмелел быстроводный Кинеис, и даже имя его теперь позабыто». Именно время выполняет функцию внешней границы изображаемого мира, выступает гарантом его неприкосновенности и цельности, замыкает этот мир на себе. Автор акцентирует условность рисуемого пространства, призрачность населяющих его персонажей - «вечно прекрасных теней» - то ли смутных «припоминаний», то ли плода игры писательской фантазии.

Внутреннее временное поле «Сатирессы» расслаивается на два смыкающихся друг с другом пласта: происходящее, «реальное» и прошлое происходящего сфера легенд, снов, догадок, воспоминаний - почти, но не до конца ирреального.

Действие романа (пласт происходящего) занимает примерно шесть лет — от момента знакомства мальчика Антема с нимфой Налэ до гибели сатирессы Аг-лавры. Линейное течение времени раскрывается через биографию Антема. Описания пастушеских занятий мальчика, его несложных любовных переживаний, забав на лоне природы представляют собой классические пасторальные сцены, подчеркнуто эстетизированные и поэтизированные и, казалось бы, находящиеся вне времени. В романе нет как такового становления героя, его внутреннего роста, есть лишь его физическое взросление и физиологическое созревание, проявляющееся в жажде утоления желаний. Через судьбу мальчика, единственную от рождения до смерти развернутую в повествовании, раскрывается необратимость и краткость течения человеческой жизни внутри глобального временного цикла. «Человеческое» время в романе не имеет значения и отодвинуто на второй план. Значимо только то из опыта и наследия людей, что имеет отношение к взаимодействию с природными духами. Поэтому историческое время практически отсутствует: это неопределенное прошлое, не имеющее явственных черт развития цивилизации и общества.

В «Сатирессе» актуально прежде всего время мифологическое, которое задает ритм описываемым событиям. Демонологические персонажи романа также принадлежат сфере происходящего: их жизнь течет параллельно жизни людей, а порой и переплетается с последней. Течение времени здесь воспринимается иначе

- не через направленное движение и изменение, а как константа, вечно повторяющийся круговорот. Линейное время в такой системе координат обесценивается, становится несущественным. Поэтому и мифологические герои статичны, они заданы раз и навсегда выстроенным образом: нимфа всегда юна, женственна, нежна и непостоянна, сатир грубоват, весел и похотлив, кентавр жесток, агрессивен и брутален. Здесь нет места эволюции героя, как нет места и временной конкретности, хотя мифологические персонажи не лишены полностью возраста и некоторых деталей биографии, что делает их образы более достоверными и живыми. Но в целом бытие демонологического мира, несмотря на некоторые «непоэтические» детали биографии персонажей, выглядит условно-прекрасным существованием на лоне условно-прекрасной природы.

Повторяющийся ритм, заданный сфере происходящего, воплощается в непрерывном природном цикле: смене времен года и дня и ночи. В «Сатирессе» время как бы стоит: чередование зимы, весны, лета и осени не вносит почти никаких изменений в незыблемый порядок и обстановку жизни демонологического мира. Возникает ощущение круговорота, «вечного возвращения» в искомую точку: как люди поколениями ведут сходную жизнь, обусловленную сезонными циклами, так и многочисленные природные духи имеют свой заведенный порядок: в знойный летний полдень ореады всегда дремлют в тени утесов, по вечерам гамадриа-ды шепчутся в ветвях деревьев, ежедневно тритоны выгоняют пастись в море стадо тюленей. Действие в романе изначально подчинено естественному ритму: основные события происходят весной и летом, когда природа просыпается и персонажи оживают вместе с ней. Изображение такого течения времени подчеркивает, что пространство романа существует до цивилизации, и нацелено на реконструкцию симпатического восприятия природы - восприятия как бы изнутри. Однако мир образов античных божеств и ритм их жизни остается слишком обобщенным и эстеггизированным, а иллюзия погружения в этот мир осознается именно иллюзией, игрой художника. Внутри сезонного цикла течение времени передается в романе через смену дня и ночи. Живописные восходы и заходы солнца, знойные дни и лунные ночи являются непременными декорациями, на фоне которых разворачивается действие. Иллюзию начального, раннего времени создает и артефактизация природного мира, выраженная с помощью приема метафорического отождествления небесных светил с атрибутами античных божеств {«Над лесам поднялся серебряный щит Артемиды»-, «Колесница Феба поднималась все выше и выше»), персонификации природных явлений («окутавшей море и землю Матери Ночи»), Подобные «вкрапления» в текст усиливают ощущение стилизованности рисуемого мира, создают впечатление внешней реконструкции мифологического бытия.

Другой временной слой «Сатирессы» можно обозначить как «прошлое происходящего», так как с происходящим он связан прямой последовательностью и представляет собой неопределенное, но сравнительно недавнее прошлое наличной реальности романа. Речь идет о времени богов и героев, которое еще нельзя назвать «первовременем» по отношению к описываемой реальности, так как оно напрямую связано с происходящим в романе, особенно с линией главной героини

- сатирессы Аглавры. Темпоральная структура кондратьевского текста представлена в нерасторжимой связи со структурой пространственной: боги и герои суще-

ствуют в романе в рамках особого (ирреального) пространственно-временного континуума - сферы сна, легенды, воспоминаний, слухов. Данное поле изначально неопределенно, обобщенно и статично. В пространственно-временной сфере непосредственно происходящего в романе нет активно действующих высших богов и их собственного оформленного мира, есть лишь неясные следы присутствия божественных существ и «остатки» былого им поклонения. Единственное божество, непосредственно появляющееся на страницах «Сатирессы», Артемида, действует в ирреальном времени: является Аглавре во сне. На фоне почти идиллически прекрасных персонажей (Гианеса, Антема, Напэ, Аглавры) богиня предстает перед читателем отнюдь не в привычном облагороженном и женственном облике, унаследованном от греческого пластического искусства. Создавая образ Артемиды, автор обращается к глубокому архаическому прошлому античной мифологии, когда богиня-охотница выступала как владычица звериного мира. Писатель «достает» из этой древности грозную демоническую сущность неоформленной животной стихии.

Конвергенция двух временных пластов происходящего и ирреального (как и двух миров) воплощается в фигуре сатирессы. Аглавра, благодаря своему божественному происхождению, выполняет роль связующего звена между временем и миром активным, непосредственно представленным в тексте (демонологическим), и временем и миром пассивным, представленным опосредованно (божественным). Данная связь максимально затемнена: она основана на личном убеждении сатирессы в своем происхождении, на ее внутреннем и внешнем сходстве с божественной матерью. Единственным прямым подтверждением подлинности дву-природности Аглавры является ее сон, в котором беседа с Артемидой, хоть и выглядит зримой, все же остается за рамками живой реальности романа. Временные пласты «Сатирессы» оказываются связанными между собой по цепному принципу: демонологические и человеческие персонажи хранят память о богах и героях, а автор хранит память об ушедшем демонологическом мире, оживляет его в своем повествовании и доносит до читателя. Время романа умело сконструировано писателем как обобщенно-сказочное и изображенное с далекого расстояния.

Второй параграф «Пространственная структура "Сатирессы"» показывает, что пространственная организация романа отражает темпоральную и строится по тому же принципу соприкосновения двух миров: ирреального (боги и герои) и реального (демонологические персонажи и люди). Мифологический космос «Сатирессы» отдален от современности не только тем, что опрокинут в глубокую древность, но и обращением к иному, чужому и далекому пространству — античной Греции. Внутреннее поле романа невелико и замкнуто, выглядит условным и несколько приукрашенным, но конкретным, «вещным». Кондратьев стремится преодолеть расстояние, отделяющее его от античности, изобразить персонажей низшей мифологии в первозданном, нетронутом цивилизацией виде, что приводит писателя к идеализации и эстетизации мира «милых призраков», это особенно проявляется в описаниях нимф и любовных забав героев.

Пространство реально происходящего в «Сатирессе» наполнено по большей части демонологическими героями, изображенными в обыденной жизни на лоне идиллических средиземноморских пейзажей. Персонажи низшей мифологии -многочисленные сатиры и сатирессы, нимфы, кентавры - являются центром ис-

кусственного эсгетизированного мира, его основой и жизненным началом. Демонологические образы даны в слиянии с природным пространством, которое выглядит маленьким и уютным, обозримым. Внутри оно разделено на зоны, к зонам «приписаны» природные духи, являющиеся олицетворением места личного обитания. Река Кинеис принадлежит нимфам-наядам, в скалах обитают ореады, лесные чащи наполнены фавнами, сатирами, кентаврами, гамадриадами. Пространство «Сатирессы» очень плотное и густонаселенное. Поле демонологического мира, хоть и зонировано, не имеет жестко обозначенных внутренних границ и проблемы их преодоления - оно является органическим целым. Природные духи образуют единый мир, который мыслится живущим по вечным законам естественного бытия. Топографическим центром этого мира являются река Кинеис с заросшими лесом берегами и расположенное неподалеку лесное Круглое Озеро -место ночных игрищ полубогов.

В модели действительности «Сатирессы» сфера демонологического смыкается со сферой человеческого: мир полубогов и мир людей сосуществуют в тесном взаимодействии, на основе разделения территории и соблюдения правил поведения на чужом поле. Человеческое находится на периферии реального пространства «Сатирессы» и локализовано в небольшой деревне на востоке от Кинеиса. Автор не приводит развернутого описания поселения, не дает даже названия деревне, подчеркивая тем самьм несущественность и обобщенность пространства людей. В область внимания попадает только «приграничная» территория, где контакты двух миров неизбежны. Индивидуализация человеческих персонажей сводится только к личным именам и немногочисленным эпитетам, они не наделены ни внятным внешним обликом, ни характером, поэтому выглядят условными и «работают» на обрамление демонологической сферы. Пространственные границы как демонологического, так и человеческого порой раздвигаются за счет введения особого временного плана - рассказов, воспоминаний. Люди вторгаются в сферу демонологического, нарушают установленные границы между мирами. Проживание на сопредельных территориях вызывает взаимное любопытство и возбуждает эротические фантазии, но опасность таких контактов осознается как людьми, так и мифологическими персонажами.

Всякая попытка проникнуть внутрь демонологического пространства, сделать его своим для человека заканчивается печально. Так, вектор пути Антема направлен от периферии (мира людей) к центру описываемого пространства - сфере природных духов. Олицетворением желания слиться с демонологическим началом для мальчика становится его любовь к нимфе Напэ, встреча с которой определила его судьбу и последующую гибель. Прерванная сюжетная линия Антема продолжается историей другой главной героини романа - Аглавры. Сатиресса так же, как и Антем, проходит свой путь в пространстве романа, и этот путь тоже трагически обрывается. Линии Антема и Аглавры, с одной стороны, преемственны: конец одной знаменует начало другой. С другой стороны, судьбы персонажей сходны не только в трагическом финале, но и в их стремлении перейти некую запретную границу: Антем - между человеческим и демонологическим, Аглавра - между демонологическим и божественным. Оба являются нарушителями принятого порядка, пытаются проникнуть в сферу, для них не предназначенную, и поэтому обречены.

Ирреальное пространство романа - область высших богов, которая только подразумевается, но при этом на нее ориентировано многое из происходящего в романе. Некоторые имена греческого пантеона просто упоминаются (Приап, Геката, Посейдон и Геракл) для создания более населенного «второго плана» и чтобы подчеркнуть «уходящую натуру» когда-то могучих божеств. Остальные присутствуют либо в параллельном времени (Артемида, Пан, Зевс), либо в параллельном пространстве (Ойнос-Дионис). Кондратьев конструирует искусственный эстетизированный мифологический мир, во многом опираясь на традицию пасторального романа с его тягой к утонченности и условности. Писатель создает иллюзию демонологического бытия, своего рода «потерянного рая», и словно любуется созданной «картиной» - в меру изящной, в меру пугающей.

Часть вторая второй главы «Хронотоп романа А.А. Кондратьева "На берегах Ярыни"» посвящена анализу изменений художественной манеры писателя через призму пространственно-временной организации его последнего романа.

В первом параграфе «Темпоральная структура романа "На берегах Ярыни"» раскрывается специфика временного поля произведения. Действие романа «На берегах .Ярыни» также опрокинуто в неопределенное прошлое и изолировано от живой современности. Правда, в отличие от «Сатирессы», здесь правомернее было бы говорить не о давно прошедшем, а скорее о «затемненном» времени. Все изменчивое, указывающее на конкретную эпоху «вынуто» из текста или максимально размыто, растушевано. Однако хронотоп «...Ярыни» отличается гораздо большей детализированностью и привязанностью к бытовым и этнографическим реалиям, в силу чего кажется порой достаточно узнаваемым.

В отличие от «Сатирессы», в позднем романе автор полностью устраняется от видимого участия в повествовании. Рассказ ведется максимально отстраненно и бесстрастно, авторское отношение к происходящему и героям нигде прямо не высказывается. При предельной стертости авторского присутствия дистанция между автором и изображаемым пространством по сравнению с «Сатирессой» существенно сокращается. Роман проникнут тщательно спрятанным сопереживанием описываемой реальности ее создателем, не только хорошо знающим эту реальность, но и глубоко чувствующим ее внутреннее устройство. Время и пространство «... Ярыни» не оговариваются специально и не противопоставляются напрямую современности, как в «Сатирессе», «огораживание» изображаемого мира более завуалировано и осуществляется за счет глубокого проникновения в традиционную народную культуру и мифологию, которые оживают на страницах произведения.

Как и в «Сатирессе», здесь просматриваются два темпоральных пласта - сфера происходящего и правремя, надвременной план высших богов. Соотношение указанных пластов можно обрисовать в виде горизонтального и вертикального членения. Если описываемое действие, завязанное на сосуществовании людей и нечисти, представлено как широкое горизонтальное развертывание происходящих событий в «реальном» художественном пространстве и времени, то темпоральной вертикалью романа является перво- и вневременной космос - место пребывания богов славянского пантеона и персонифицированных высших природных сил.

Действие «... Ярыни» охватывает около пятнадцати лет. Кольцевая композиция романа образована возвращением в финале в изначальную пространствен-

ную, временную и ситуативную точку. Действие начинается и заканчивается в мутных водах Ярыни в летнюю полнолунную ночь физической смертью героинь (сначала Горпины, затем Аксютки) и их переходом в иное экзистенциальное качество — демонологический мир.

Биографическое время в «... Ярыни» раскрывается через описание жизненного пути Аксютки. Здесь так же, как и в случае с Антемом из «Сатирессы», не прослеживается социализация героини, нет как такового становления характера. Однако образ Аксютки нельзя назвать полностью статичным, его развитие определяется внутренней борьбой в девочке бесовской и человеческой природ. От исхода этой борьбы зависит не только дальнейшая судьба героини, но и разрешение ею нравственной дилеммы выбора между добром и злом. Биографическое время, представленное в романе через судьбу Аксютки, уже не представляет собой простую сцепку событий жизни, ничего не меняющих в сущности персонажа. Раскрытие становления героини осуществляется автором под единственно важным для него углом зрения: с позиции бытийного и нравственного выбора между двумя противоборствующими природами - демонологической и человеческой. Отчетливая этическая составляющая в изображении судьбы персонажей - то новое, что обогащает художественный мир А. Кондратьева. Биографии сюжетообра-зующих персонажей, как людей, так и нечисти, к финалу романа последовательно обрываются, знаменуя тем самым если не конец описываемого мира, то его переход в другое качество, быть может, более близкое к современности, но за счет утраты глубинной природной сущности, что болезненно переживается автором.

Панхроническое начало проявляется в «... Ярыни» в устойчивом природном ритме - смене времен года, дня и ночи и связанным с ними аграрно-календарном цикле. Намеченный в «Сатирессе» прием отражения архаического временного континуума через чередование/повторение естественных и сельскохозяйственных процессов в позднем романе Кондратьева разворачивается в обширную и детализированную картину циклического бытия, вписанности в природный универсум.

Изображаемый мир глубоко укоренен в природе и зависит от ее ритмов. Глобальная смена сезонов в конкретном локусе подчиняет себе уклад жизни как демонологических, так и человеческих персонажей. Течение времени в селе Зарец-ком и его окрестностях определено вехами традиционного народного календаря, его поворотными сроками и связанными с ними церковными и языческими праздниками: Успенье, Здвиженье, Никитин день, Покров, Ерофей Офеня, Настасья Овечница, «курячьи именины» (летний Кузьма-Демьян), Михайлов день, день «рождения нового божича солнца» (Рождество), Святки, 5 февраля (Агафья-коровница), Пасха, Радуница, «русачья неделя» (неделя Троицкого цикла), Агра-фенин день, день Ивана Купалы. Жизнь людей и нечисти переплетена с годичным аграрным циклом и связанными с ним особыми правилами поведения, обрядами и запретами, обоюдное соблюдение которых обеспечивает гармоничное сосуществование обеих сфер. Годичный календарь «... Ярыни» складывается из сакральных дат, когда, согласно народным представлениям, становится возможной проницаемость человеческого и демонологического миров. Текст романа вырастает на почве этнографического субстрата, и христианская наполненность упоминаемых автором праздников, хоть и представлена, но находится вне сферы актуального. На первый план выходит воссоздание синкретичного ритмического

со-бытия человеческого и демонологического начал, вписанных в космоприрод-ный универсум. Помимо годового, в романе представлен суточный цикл, также связанный с часами активизации нечисти и опасным временем наиболее вероятного контакта с «запредельным» миром. Действие происходит почти исключительно ночью, часто лунной, или перед рассветом (закатом). Писатель преломляет в тексте народные представления о пограничных часах, когда взаимопроницаемость синхронных миров становится максимальной: в христианские праздники, после захода солнца, в полночь, на рассвете, в полдень. Возникает целостная картина циклического течения времени, наполненного событиями не идиллической, а обычной сельской жизни с ее традиционной обрядностью.

Помимо пласта происходящего, в «...Ярыни» присутствует время ирреальное - правремя языческих богов, силу и мощь которых действующие демонологические персонажи, сами достаточно древние, уже не помнят. Воплощением и одновременно «обломком», «остатком» этого давно прошедшего времени является дубовый идол Перуна. Правремя мыслится как мифический «золотой век», когда Перун (не идол — бог) «хохотал во время грозы, гоняясь за облачными девами», выезжал на колеснице «поражать огненно-синими стрелами» своих исконных врагов - туманных бесов. Правременной план соотносится с глобальной надвре-менной сменой сезонов. Месяц, с которым когда-то конфликтовал Перун, появляется в эпизоде прихода Весны, и правремя актуализируется, а расстояние, отделяющее его от происходящего в романе, исчезает/Такой синкретизм соотносится с этнографическим восприятием ирреального времени.

Второй параграф «Пространственная структура романа "На берегах Ярыни"» раскрывает отражение изменений художественного мира А. Кондратьева в пространственной организации его последнего романа. Как и в «Сатирессе», в основе пространственной структуры «... Ярыни» лежит разделение на сферы: реальную (разграничена между людьми и демонологическими персонажами) и ирреальную (область пребывания высших славянских богов и персонифицированных природных сил). Эти сферы зеркально отражают темпоральную организацию романа и соотносятся друг с другом как вертикаль (ирреальное) и горизонталь (реальное). В рамках противопоставления горизонтального и вертикального членений реализуются оппозиции «верх - низ», «пассивное - активное», «сакральное - профанное». Ирреальный мир высших божественных существ по отношению к миру земному, населенному людьми и нечистью, является верхним священным пространством идеального, но застывшего, вечного бытия.

Топографическим центром действия романа «На берегах Ярыни» является река Ярынь и ее берега. Недалеко от Ярыни расположено село Зарецкое, в котором есть «кацапская» и «хохляцкая» стороны. Это уже не «чужое» удаленное пространство античной Греции, а вполне знакомое, хоть и неопределенное, но близкое по описаниям и названиям место. Горизонтальное пространство романа амбивалентно: оно включает в себя два синхронно существующих мира людей и демонологических существ. Эти миры соотносятся друг с другом как «видимый» и «невидимый» соответственно. Место их локализации (Ярынь и ее окрестности) расслаивается на два параллельных проницаемых пространства, каждое из которых живет по своим законам, но учитывает наличие жизни «по ту сторону» границы. Специфика авторского подхода к изображению персонажей низшей мифо-

логии заключается в том, что демонологическое Кондратьев изображает как бы изнутри, делает мир нечисти осязаемым, обыденным и достоверным. Ядром художественного пространства романа становится сфера «запредельного». Она устойчива (существует по «из тысячелетия в тысячелетие» не меняющимся порядкам), структурирована (поделена на четко обозначенные зоны локализации разных природных духов), освоена (близка, понятна, является «родной» для названных персонажей). В этом свете своеобразно преломляется оппозиция «свое - чужое»: как для людей демонологический мир является «чужим», враждебным, непонятным, но необходимым, так и для нечисти человеческое представляет собой нечто нужное, но при этом чуждое и негативно настроенное. Так, для Водяного люди - «несносные», «глупые и неблагодарные».

Мир людей в романе находится на периферии описываемого пространства, и по отношению к ядерной демонологической зоне он вторичен, а следовательно, менее структурирован и прописан. Средоточием человеческого пространства является село Зарецкое и его обитатели. Действующие «чисто» человеческие персонажи немногочисленны — Максим, Сеня Волошкевич, старый охотник Федот. Здесь, как и в «Сатирессе», на первый план выдвигается то качество бытия людей, которое имеет отношение к запредельной сфере. К зоне «человеческого» территориально относятся и пограничные персонажи (Аксюгка, ведьмы Аниска и Степка, знахарка Праскуха), каждый из которых по-своему решает проблему отношений с параллельным пространством, дальности проникновения за его границу.

Собственно демонологическое пространство «... Ярыни» отличается камерностью, конкретностью, замкнутостью, «лоскутностью». В романе представлено пять основных природных локусов демонологического мира, за каждым из которых закреплен дух-хозяин - живое персонифицированное воплощение своего «места». Домовой «заведует» человеческим жилищем, Водяной - хозяин реки, Болотник - болота, лес поделен на территории между лешими, Полевик - властелин поля, Житный дед — охранитель нивы. Причем если говорить о функционале названных героев, то они скорее не столько хозяева, сколько хранители, «гении места», являющиеся олицетворением своего локуса. Границы между закрепленными пространствами достаточно жестки, нарушать их, вторгаться в чужой локус небезопасно и требует соблюдения определенных предосторожностей.

Топографическим, смысловым и сюжетным центром мира низшей мифологии романа является река Ярынь. В ней начинается и заканчивается действие, в ней и «около» концентрируется наибольшее количество демонологических персонажей. Река символизирует не только пройденный временной круг, но и реализует архе-типическое представление о первоначале, исходном состоянии всего сущего, среде всеобщего рождения и одновременно смерти. Ярынь аккумулирует вокруг себя демонологические силы (Водяной; русалки; утопленники; лешие, для которых русалки - объект вечного вожделения; в конечном счете - бесовка Марыська и болотные бесенята), является «последним пристанищем» для людей, перешедших в категорию нежити.

Кондратьев довольно точно передает традиционные представления о демонологических силах, не нарушая целостности «эстетического поля» фольклорных образов. При этом автору удается избежать схематичности и хрестоматийности в изображении персонажей народной демонологии и мест их локализации, а также

перегруженности текста этнографическими сведениями. Традиционные образы объединены единым идейно-художественным замыслом, наделены биографией и реалистичными мотивировками поступков, показаны в родстве и взаимодействии. Все вышеперечисленное позволяет говорить об органично существующем демонологическом мире кондратьевского романа.

Обособленно стоит в «... Ярыни» локус Оссиянской горы. Он тоже является частью демонологического пространства, но иного рода: не природного, а инфернального, дьяволического. Оссиянская гора есть точка концентрации «чистого» зла, олицетворением которого является Сатана. Ее специфическую локализацию («вынутость» территории из природного поля, временную затемненность) с универсальными дьяволическими персонажами можно встроить в хронотопическую вертикаль романа как антитезу божественному миру красоты и гармонии. Соотношение между «божественным» и «дьявольским» можно выразить в виде оппозиций «верх - низ», «прекрасное - безобразное», «космос - хаос».

Ирреальный мир «... Ярыни» противопоставляется сфере реальности романа как далекий - близкому, отвлеченный - конкретному. Пространство высших богов является идеальным, эстетизированным, пассивным, статичным и населено универсальными обобщенными персонажами. Со сферой реально происходящего поле «божественного» соотносится как сон с явью, правремя - с актуальным настоящим. В отличие от «Сатирессы», вертикальное пространство позднего романа включает в себя не только собственно богов высшего пантеона, но и «чистые» персонифицированные природные силы, воплощенные в хронотопических образах Зимы, Весны и Лета. И локализация божественных персонажей «...Ярыни» несколько сложнее: это не просто сон, прошлое или далекая страна, а некий особый космос, включающий в себя, помимо названных элементов, земную и небесную сферы вообще.

Таким образом, пространственная структура романа «На берегах Ярыни» представляет собой крест - горизонтальное и вертикальное членение со своими полюсами и общим центром. «Вертикаль» включает в себя «верхний» мир (высшие боги), «средний мир» (люди и природнодемонологические персонажи) и «нижний мир» (Дьявол и свита). «Горизонталь» делится на ядро — область представителей низшей мифологии и периферию - область человеческого. Ядерной зоной романа, на которой сфокусировано внимание автора, является пространство природнодемонологического, организующее вокруг себя остальные сферы. Все основное движение направлено к этому центру - точке «своего», «исходного», «первичного»: люди вступают в разнообразные контакты с нечистью, боги обусловливают жизнь демонологического мира, дьяволические силы стремятся увеличить степень своего присутствия в этой сфере. Перекрестком разнонаправленных путей основных персонажей является демонологический мир. Возникает образ мистического распутья, на котором могут возникать «дыры» в иное время и пространство. Горпина стремится из демонологического локуса в человеческий, Аксютка, напротив, из мира людей - в мир нечисти. Перун мечтает покинуть область низших демонологических существ и воссоединиться с небесной обителью высших богов. Аниска, осуществляя свои эгоистические мечты, «проваливается» в «нижний» инфернальный мир.

В Заключении делаются основные выводы по проделанной работе и определяются перспективы дальнейшего исследования по предложенной проблематике. Анализ эволюции пространственно-временного континуума в романах A.A. Кондратьева демонстрирует, что в его творчестве ранняя, «аполлоническая» модель реконструкции мифа обогатилась «дионисийским» переживанием сути мифологического бытия, что и позволило автору создать иллюзию мифологического мировосприятия. Сохранение базовых хронотопических характеристик данных произведений при их усложнении, детализации, большей стилистической выверенно-сти, усилении этической направленности убеждает нас в том, что эволюция художественного мира писателя происходила по концентрическому принципу: при сохранении системы объектов и ценностей авторской картины мира она обогащалась новыми смыслами благодаря совершенствованию творческой манеры писателя.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Роман Ж.-К. Гюисманса «Наоборот» и творчество A.A.. Кондратьева: возможные параллели и реминисценции // Вестник Череповецкого государственного университета: научный журнал. - 2011. - № 3(32). - Т. 2. - С. 58-61 (издание, рекомендованное ВАК РФ).

2. Литературное одиночество A.A. Кондратьева // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. Серия: гуманитарные науки. Энтелехия. - 2011. - № 23. - С. 89-94 (нздание, рекомендованное ВАК РФ.

3. Отражение декадентских представлений о красоте в творчестве A.A. Кондратьева // PÛZA, Miroslav; KONECNY, Jakub (eds.). DIALOG KULTUR VI: Sbornik prispëvku z mezinärodni védecké konference konané ve dnech 18. - 19. ledna 2011 v Hradci Krâlové. Prvni vydâni. Brno: Tribun EU, 2011. - 730 s. [Электронный ресурс]. - 1 электр. опт. диск (CD-ROM).

4. Двоемирие двух романов А. Кондратьева // Слово и текст в культурном сознании эпохи: сборник научных трудов / отв. ред. E.H. Ильина. - Вологда: Легия, 2011. - Часть 8. - С. 54-60.

5. Языковые особенности создания образа богов и нечисти в романе A.A. Кондратьева «На берегах Ярыни» // Лингвистика смотрит в будущее: сборник научных статей молодых ученых-филологов. - Вологда: Легия, 2011. - С. 16-24.

Татьяна Николаевна Воронина

ЭВОЛЮЦИЯ ТВОРЧЕСТВА А.А. КОНДРАТЬЕВА ОТ «САТИРЕССЫ» ДО РОМАНА «НА БЕРЕГАХ ЯРЫНИ»

Подписано к печати 03.04.2012. Печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Отпечатано: ООО «ИЦП «Легия» 160031, Вологда, ул. Октябрьская, 19/116

Текст диссертации на тему "Эволюция творчества А.А. Кондратьева от "Сатирессы" до романа "На берегах Ярыни""

61 12-10/850

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное бюджетное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «ВОЛОГОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

ВОРОНИНА ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА

ЭВОЛЮЦИЯ ТВОРЧЕСТВА A.A. КОНДРАТЬЕВА ОТ «САТИРЕССЫ» ДО РОМАНА «НА БЕРЕГАХ ЯРЫНИ»

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук Специальность 10.01.01. - русская литература

Научный руководитель: доктор филологических наук Ю.В. Розанов

Вологда 2012

ОГЛАВЛЕНИЕ

12

13

25

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Художественное наследие A.A. Кондратьева в

а

контексте философских и эстетических исканий русской литературы начала XX века

§ 1. Два пути русского неомифологизма на рубеже XIX - XX веков

§ 2. Эволюция художественного мира A.A. Кондратьева от «модели античности» И.Ф. Анненского к «модели» Вяч.И. Иванова

§ 3. Эволюция приема художественной стилизации в творчестве A.A. Кондратьева 42

§ 4. Мифологическая картина мира и ее воплощение в творчестве A.A. Кондратьева 57

ГЛАВА II. Эволюция пространственно-временного континуума в творчестве A.A. Кондратьева (романы «Сатиресса» и «На берегах Ярыни») 71

Часть 1. Хронотоп романа A.A. Кондратьева «Сатиресса» 73

§ 1. Темпоральная структура романа 73

§ 2. Пространственная структура «Сатирессы» 87

Часть 2. Хронотоп романа A.A. Кондратьева «На берегах Ярыни» 102

*

§ 1. Темпоральная структура романа 106

1. 1. Горизонтальное членение романа: пласт «происходящего;» 1. 2. Вертикальное членение времени в романе: ирреальное время

108

136

§ 2. Пространственная структура романа «На берегах Ярыни» 140

2. 1. Горизонтальней пространственный срез романа 142

2. 2. Вертикальный пространственный срез романа 174

л-

2. 3. Пути персонажей романа в системе его пространственной

179

организации ,

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 186

ЛИТЕРАТУРА 190

#

4

ВВЕДЕНИЕ

Александра Алексеевича Кондратьева (1876-1967) относят к писателям так называемой младшей линии Серебряного века. Его фигура как при жизни, так *и по сей день остается в тени более маститых современников: В.Я. Брюсова, К.Д. Бальмонта, A.A. Блока, А. Белого, Ф. Сологуба, Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус и др. Такое положение, на наш взгляд, объясняется несколькими обстоятельствами.

Во-первых, сам А. Кондратьев в литературном сообществе держался обособленно, в тени коллег по перу, не примыкал открыто ни к каким группировкам, позиционировал себя как наследник традиций русской поэзии в духе Е.А. Баратынского, А.П. Глинки, А.К. Толстого, Н.Ф. Щербины, П.Д. Бутурлина и внешне намеренно оставался в стороне от дерзких творческий исканий эпохи. Во-вторых, писатель, в отличие от большинства своих знаменитых современников, в России был занят на государственной службе, поэтому литературному труду мог уделять лишь свободное от работы время. По образованию Кондратьев был юристом, при этом всю жизнь изучал античную и славянскую мифологии, но все же оставался для окружения больше любителем, чем профессионалом в литературном деле: к примеру, встречавшийся с ним Вл. Пяст называет писателя в своих воспоминаниях «поэтом-чиновником» [Пяст 1997: 65]. В-третьих, в катастрофичную эпоху двух революций, когда, казалось бы, сама жизнь подбрасывает творческим людям поводы для непременного осмысления, Кондратьев остался верен раз и навсегда выбранной теме «забытых» античных, позже славянских богов и задаче реконструкции мифопоэтического пространства на страницах своих произведений. Тексты писателя, подчеркнуто незлободневные, лишенные явных новаций в области художественной формы, несмотря на популярность у публики, выглядели изысканными, совершенными, но несколько легковесными. Так, в рецензии на публикацию рассказа А. Кондратьева «Голова Медузы»

сказано: «Миф, рассказанный с обычной автору стилизацией... Вообще

несомненно, что у нас писатели создают литературу, деятели создают

t

эпоху, а не наоборот. Г. Кондратьев одно из редких пока <...> исключений. Это именно писатель, созданный безличным литературным течением - противоборством быту» [Б/А Голова медузы 1911: 63]. В-четвертых, после вынужденной эмиграции в 1918 году А.Кондратьев оказался в селе Дорогобуж неподалеку от Ровно (в 1921-1939 г.г. территория Польши) практически в полной изоляции, потеряв связь как с большинством друзей и знакомых, так и с литературным окружением. Волею судьбы писатель был вырван из привычного контекста, оказался на периферии творческой жизни своей страны и вне эмигрантской среды. Имя Кондратьева было постепенно забыто на родине, и вплоть до конца 1980-х годов его произведения не издавались и специально не изучались.

До этого времени, помимо опубликованной Г.П. Струве в 1969 году личной переписки A.A. Кондратьева, его имя если и упоминалось, то главным образом в сЬязи с его ближайшим литературным окружением, прежде всего в контексте изучения биографии и наследия A.A. Блока. Здесь особая роль принадлежит Р.Д. Тименчику, который в 1980 году издал письма А. Кондратьева А. Блоку, снабдив их предисловием о забытом писателе и комментариями. В конце 1980-х годов профессор Айовского университета (США) В. Крейд обнаружил архив А. Кондратьева и начал публиковать произведения данного автора (многие из них впервые увидели свет) как до-, так и послереволюционного периода, провел огромную работу по возвращению его творчества на родину. Наконец, в 1990 году выходит первое основательное исследование наследия А. Кондратьева - монография В.Н. Топорова «Неомифологизм в русской литературе начала XX века. Роман А. Кондратьева "На берегах Ярыни"», в которой, как справедливо отметил A.B. Коровашко, «изложены пролегомены к изучению поэтики Кондратьева» [Коровашко 2009: 179]. С

этого момента произведения писателя начинают активно публиковать, повышается и научный интерес к его творчеству.

В настоящее время число научных работ, посвященных А. Кондратьеву, неуклонно растет. Об этом свидетельствуют регулярно

проводящиеся в Ровно при содействии Русского культурного центра

t

Ровенской области международные научные конференции «Кондратьевские чтения», по материалам которых издано два сборника статей. По творчеству писателя защищено две кандидатских диссертации: ШалашовЕ.В. «Творчество А.А.Кондратьева 1899-1917-го годов» (2004 г.) и Шинкарёва HtB. «Мифопоэтика рассказов А.А.Кондратьева: сквозные архетипические мотивы и образы: сборники "Белый козел" и "Улыбка Ашеры"» (2008 г.). Этнографическим источникам романа «На берегах Ярыни» посвящена глава монографии A.B. Коровашко «Заговоры

и заклинания в русской литературе XIX - XX веков» (2009 г.). В

*

последние годы к наследию А. Кондратьева обращались такие известные исследователи, как С.М. Нёёлов, Ю.Б. Орлицкий, О.И. Федотов, С.И. Кормилов и др. ,

Актуальность темы данной диссертации обусловлена тем, что творчество А. Кондратьева является неотъемлемой частью литературно-художественного процесса начала XX века, а потому нуждается в пристальном изучении и исследовании для составления целостной картины бытия русской культуры данного периода. А. Кондратьев отразил в своих произведениях многие веяния эпохи, как идейно-философского, так и стилистического характера. Наследие писателя представляет интерес не только в контексте тенденций в искусстве Серебряного века и в качестве возможных параллелей с именитыми современниками, но и как самобытное явление русской литературы, долгое время недостаточно оцененное. «Книги Кондратьева - свидетельство благородного вкуса, тонкого чувства языка, основательных познаний в мифологии,

способности чувствовать себя дома в дебрях древности», - писал исследователь и публикатор А. Кондратьева В. Крейд [Словарь поэтов рус. зарубежья 1999: 126]. В настоящее время нет целостного последовательного исследования творчества писателя, позволяющего проследить эволюцию его художественной манеры. Нуждаются в прояснении вопросы стилистической отнесенности автора в рамках тенденций русской литературы начала XX века. Также недостаточно разработана тема фольклоризма А. Кондратьева и этнографических источников его произведений. В свете того, что писатель обладал обширными познаниями в области славянской мифологии и традиционной обрядности, а также был весьма точен в применении этих познаний в своих текстах, изучение его произведений с точки зрения отражения в них представлений народной демонологии видится весьма перспективным. В.Дж. Брухер (США), профессор Джорджтаунского университета, переводчик романа «На берегах Ярыни», отмечает чрезвычайную информативность последнего, насыщенность материалами славянской мифологии и народными верованиями: «Я поняла, что, если бы роман был переведен на английский язык, он мог бы быть использован при изучении различных тем, которые являются составной частью моих лекций: духи народной демонологии, черная и белая магия, ведьмовство, народные верования и православие, потусторонний мир» [Брухер 2008: 122]. Мифологизм, являющийся характерной чертой всего творчества А. Кондратьева, различно проявлялся в дореволюционный и эмигрантский периоды его литературной деятельности. Художественная реконструкция мифологической картины мира легла в основу большинства произведений писателя и отразилась в хронотопической организации его текстов. В настоящем исследовании предпринята попытка проследить динамику творческой манеры А. Кондратьева в работе с мифологическим материалом на примере двух самых крупных его произведений, жанр

которых сам автор обозначил как роман. Эволюция художественного мира писателя рассматривается через призму хронотопической структуры его сочинений.

В качестве объекта диссертационного исследования выступают тексты художественных произведений A.A. Кондратьева. В первую очередь, это романы «Сатиресса» (1907) и «На берегах Ярыни» (1930). Кроме того, мы обращаемся к другим его произведениям: стихам, рассказам и пр., а также к его личным письмам.

Предмет изучения - эволюция творческой манеры A.A. Кондратьева, в частности, принципов художественного осмысления мифологического материала в процессе создания двух его наиболее значительных сочинений. Выбор этих произведений обусловлен рядом причин. Во-первых, роман «Сатиресса» вышел на пике творческой активности и популярности писателя. «На берегах Ярыни» - первая крупная публикация Кондратьева после эмиграции. Последнее произведение является вершиной творчества писателя и в полной мере отражает результаты развития художественного метода автора. Во-вторых, А. Кондратьев своей задачей считал художественную реконструкцию мифопоэтического образа мира. Как отмечал В.Н. Топоров, наиболее масштабная реализация реконструкции подобного рода возможна в романной форме. В-третьих, способы конструирования архаического пространства, намеченные в «Сатирессе», были наиболее полно и на другом качественном уровне применены в романе «На берегах Ярыни».

Цель работы - выявить и описать эволюционные изменения творческой манеры A.A. Кондратьева посредством анализа пространственно-временной организации двух его романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни».

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач.

1. Рассмотреть художественное наследие A.A. Кондратьева в

с

контексте философских и эстетических исканий русской литературы начала XX века. Определить позицию A.A. Кондратьева по отношению к проблеме освоения мифопоэтической картины мира и её реконструкции в художественном творчестве на разных этапах эволюции писателя.

2. Исследовать' проблему художественной стилизации как характерного приема индивидуально-авторской манеры A.A. Кондратьева и охарактеризовать трансформацию данного приема в творчестве писателя.

3. Рассмотреть романы А. Кондратьева «Сатиресса» и «На берегах Ярыни» как идейно-художественное единство и как самостоятельные феномены литературной деятельности писателя, раскрыть процессы творческой эволюции A.A. Кондратьева через хронотопическую организацию этих произведений.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили концептуальные положения исследователей истории и теории литературы, ориентированные на осмысление художественного наследия писателей Серебряного века (З.Г. Минц, H.A. Богомолов, Г.Ю. Завгородняя, В.В. Полонский, А. Ханзен-Лёве, У. Перси, др.), а также репрезентирующие такие ключевые понятия литературоведения, как хронотоп (М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, В.П. Руднев, др.) и стилизация (У. Перси, Е.И. Кириченко, В.Ю. Троицкий, Ю.Н. Тынянов, М.М. Бахтин), труды по мифопоэтике (Я.Э. Голосовкер, М. Элиаде, А.Ф. Лосев, Е.М. Мелетинский, М.И. Стеблин-Каменский, С.С. Аверинцев и др.) и фольклористике (А.Н. Афанасьев, C.B. Максимов, H.A. Оссовецкий, H.A. Криничная, А.Ф. Некрылова, A.B. Никитина и др.), а также работы литературно-критического характера, так или иначе осмысливающие творческое наследие A.A. Кондратьева в контексте идейно-художественных исканий начала XX века (В.Н. Топоров, В. Крейд, Р.Д. Тименчик, И.Ф. Анненский, Е.В Шалашов, Н.В Шинкарёва и др.).

Положения, выносимые на защиту:

1. Эволюция художественного мира писателя происходила по концентрическому принципу: при сохранении системы объектов и ценностей

авторской картины мира она обогащалась новыми смыслами благодаря

*

совершенствованию творческой манеры писателя.

2. Неомифологизм A.A. Кондратьева эволюционировал от рационального воспроизведения деталей мира античной мифологии к эмпатическому вживанию в художественно реконструируемое архаическое пространство. Интеллектуальная «игра в мифологию» переросла в глубокое осмысление законов мифопоэтического бытия и сопереживание судьбам своих персонажей.

3. Прием стилизации в творчестве A.A. Кондратьева развивался от

имитации, внешнего обыгрывания «примет» мифологического мировидения

р

к глубокому проникновению в суть первоисточника и пересозданию его как органической целостности.

4. A.A. Кондратьев реконструировал в своих произведениях мифологическую пространственно-временную модель восприятия мира, а в романе «На берегах Ярыни» отразил и традиционное народное восприятие хронотопических категорий.

5. Хронотоп романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни» характеризуется единством базовой структуры. Однако, во многом под влиянием обстоятельств жизни A.A. Кондратьева, а также благодаря обращению к более культурно близкому материалу славянской мифологии, роман «На берегах Ярыни» отличается усложнением и детализацией пространственно-временной организации, большей стилистической выверенностью, усилением этической направленности и, как следствие, большей художественной глубиной и цельностью.

Новизна научного исследования заключается в первой на настоящее время попытке проследить эволюцию творческой манеры А. Кондратьева в

ракурсе способов реконструкции мифопоэтического мировидения. Впервые предпринято комплексное исследование родства хронотопической структуры романов «Сатиресса» и «На берегах Ярыни».

Теоретическая значимость работы определяется тем, что она посвящена описанию проблем эволюции творческой манеры писателя, недостаточно изученного в российском литературоведении. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке работ обобщающего характера, посвященных проблемам неомифологизма в русской литературе XX века, а также характеристике основных течений в литературном процессе указанного периода.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при изучении литературно-художественного процесса в России начала XX века, в преподавании курсов истории литературы Серебряного века и Русского Зарубежья, в спецкурсах и спецсеминарах по теорий и истории литературы, а также по мифопоэтике.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались

€

на заседаниях кафедры литературы Вологодского государственного педагогического университета, а также на всероссийских и международных конференциях: «Диалог культур VI» (Чехия, г. Градец-Кралове, 2011 г.); «Пропилеи на Волге - 2011» (Россия, г. Кострома, 2011 г.); «Слово и текст в культурном сознании эпохи» (Россия, г. Вологда, 2011 г.). По теме диссертации издано пять статей общим объёмом примерно 3 усл. п. л. Две статьи опубликованы в рецензируемых научных журналах рекомендованного списка ВАК Российской Федерации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Во введении определяется актуальность исследования, его цели и задачи, представляются объект, предмет и методологическая основа работы, формулируются положения, выносимые на защиту, указывается научная и практическая значимость диссертации, приводятся сведения о её

научной апробации. Первая глава посвящена теоретическим проблемам осмысления литературн