автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Ф.М. Достоевский в художественном мире М.П. Арцыбашева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Ф.М. Достоевский в художественном мире М.П. Арцыбашева"

На правах рукописи

МАЛКИНА Ольга Юрьевна

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ М. П. АРЦЫБАШЕВА

Специальность 10.01.01 русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов 2005

Работа выполнена в Мичуринском государственном педагогическом институте.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Попова Ирина Михайловна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Хворова Людмила Евгеньевна

кандидат филологических наук Карпова Василина Валерьевна

Ведущая организация: Липецкий государственный

педагогический университет

Защита состоится «»81» фглА^Я- 2005 года в _ на заседании

диссертационного совета ^,.212.261.03 в Тамбовском государственном университете имени Г. Р. Державина но адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г. Р. Державина.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина (ул. Советская, 6).

Автореферат разослан » 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета ---- С. В. Пискунова

2ооб-4 111 ГШ

"зШГ

Общая характеристика работы

Творчество Михаила Петровича Ариыбашева - образец чуткой восприимчивости к проблематике и стилю русской литературной классики - от Пушкина и Лермонтова до Толстого и Чехова.

По мнению некоторых исследователей, «сюжеты, типы, проблемы художественного сознания XIX века Арцыбашевым ставятся под сомнение и даже откровенно оспариваются»,1 т. е. писатель вполне осознанно «кощунствует», посягает на «нерушимые» классические образцы. В данной работе не ставится задача придти к исчерпывающему заключению, насколько намеренно и в какой степени оспаривались Арцыбашевым «сюжеты и типы» предшествующей литературы, в частности, творческое наследие Федора Михайловича Достоевского, но в ходе исследования должен появиться более или менее определенный ответ: общность тем и мотивов, родство художественных типов, сходство творческих приемов для Арцыбашева всего лишь «эстетическая игра», материал для «кощунства» или же наследование «пафоса, логики и характера творческого поиска, схожесть интерпретации проблемы, единство познания мира»2, т. е. не что иное, как следование традиции Достоевского.

Из современников писателя один только А. А. Измайлов попытался определить степень влияния Достоевского на художественную мысль Арцыбашева. Проанализировав ряд произведений писателя в стремлении создать его «литературный портрет», Измайлов пришел к выводу, что «огромный талант» великого предшественника «увлек, ослепил» Арцыбашева, что и в целом, и в частностях художник, образно названный критиком «бедным провинциальным родственникам», находится «под страшной властью» гения Достоевского.3

Среди современных публикаций о писателе выделяется диссертация (единственная работа, написанная в данном научном формате) Л. Р. Бердышевой «Проблема героя в творчестве М. П. Арцыбашева»4. Несмотря на обозначенную тему, это исследование носит, скорее, биографический характер. Замечания о сходстве отдельных мотивов и Iсроев Арцы-

1 Заманская В В Эктиегениальная традиция в русской литературе XX века Диалоги на границах столетий / В В Заманская М Флинта Наука. 2002 С 184

2 Попова. И М Литературные знаки и коды в прозе Р И Замятина функции семантика, способы воиюшения Курс лекций / И М Попона - 1амбов Изд-во ТГТУ, 2003 -С 6

' Измайлов. А. А Банкротство идеалов (Литературный портрет М П Арцыбашева) / Л Л Измайлов II Пестрые знамена Литературные портреты безвременья М И¡д-во товарищества И Д Сытина, 1913 -С 19

4 См Ьердышева, Л Р Проблема героя в творчестве М_П Арцыбашева Дисс канд фило I

нау к 10 0101 - Москва. 2002-164 с

башева и Достоевского, как правило, повторяют высказывания прижизненной критики, тем не менее, в работе учитывается опыт литературоведческого анализа, представленный в диссертации Бердышевой.

Более ценными в контексте проблемы «Арцыбашев и Достоевский» представляются наблюдения, сделанные Ириной Рейфман в монографии, посвященной русским литературным дуэлянтам, где несколько страниц отводит размышлениям о творчестве Арцыбашева. Оставаясь в рамках темы, исследовательница отмечает влияние Достоевского на произведения писателя, особенно очевидное там, где речь идет о физической агрессии и реакции на нее. По мнению Рейфман, Арцыбашев, опираясь на художественный опыт Достоевского, расходится с ним в решении некоторых этических вопросов: «Используя произведения Достоевского в качестве интертекста, он предлагает собственное, часто противоположное, решение вопросов, поставленных предшественником»1.

Актуальность диссертации обусловлена обращением к творчеству писателя, до недавнего времени «исключенного» из отечественного литературоведения. Произведения Михаила Петровича Арцыбашева, незаслуженно забытые на целые десятилетия, недооцененные современниками, ныне нуждаются в переосмыслении.

Основные цели работы - изучение особенностей произведений Михаила Петровича Арцыбашева в контексте художественных достижений Федора Михайловича Достоевского.

Поставленными целями обусловлены задачи исследования:

• обнаружить в творческом наследии Арцыбашева, его идейных и эстетических исканиях сушественные признаки общности с Достоевским;

• на конкретных примерах проследить связи произведений Арцыбашева с наследием Достоевского;

• определить степень влияния художественного метода, образов, идей Достоевского на творчество Арцыбашева;

• установить принципы сближения и расхождения художественных миров обоих писателей.

Диссертация написана на материале прозы Ф. М. Достоевского и М. П. Арцыбашева.

Объектом осмысления в диссертации являются те произведения Арцыбашева, в которых очевидны связи с образами, сюжетными решениями, мотивами художественного наследия Достоевского.

Методология исследования основана на синтезе сравнительно-исторического, историко-культурного, структурно-поэтического и герменевтического подходов.

' РеПфман. И В Риглалиюванная агрессия Дуги, в русском к> 1ыуре и литературе / И В РеПфман -М Новое лигерагурнос обозрение, 2002 -С 257

Выдвигаемая в диссертации рабочая гипотеза заключается в следующем: выявляя аспекты преемственности прозы Михаила Петровича Арпыбашева по отношению к творчеству Достоевского, можно увидеть глубокую философско-эстетическую связь этих художников, не внешнее подражание, а глубокое родство мотивов и образов, общие особенности поэтики.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обращение к наследию Достоевского для Арцыбашева представляет собой генетическую связь сюжетов, мотивов и характеров, попытку художественного диалога с писателем-предшественником.

2. Явное сходство отдельных персонажей Арцыбашева с героями произведений Достоевского не случайно и свидетельствует об общности эстетической онтологии и идеологии, пересечении художественных миров писателей.

3. Несмотря на близость решения многих эстетических задач, обращение к одним и тем же нравственным проблемам, этические позиции Арцыбашева и Достоевского существенно различны, что становится ясным при исследовании образов «христоподобного» человека и «сверхчеловека» в творчестве Арцыбашева и сопоставлении этих типов с героями Достоевского. В отличие от Достоевского, для которого безусловны христианская мораль, вера в идеал и правоту Христа, Арцыбашев проявляет этическую толерантность в вопросе о выборе жизненных воззрений, и именно в этом суть его идейных расхождений с Достоевским.

Научная новизна. В данной работе впервые обобщается влияние Достоевского на художественное творчество Михаила Арцыбашева. Впервые в таком объеме в качестве важнейшего аспекта творческого влияния Достоевского на Арцыбашева исследуется этическая оппозиция героя-альтруиста и «сверхчеловека», определяется ее значение в художественно-философской концепции каждого из этих авторов. Художественный мир Арцыбашева впервые рассмотрен в целостном аспекте.

ТеореIико-методо.'нн ической базой исследования являются работ известных отечественных и зарубежных достоевсковедов - М. М. Бахтина, К. С. Мочульского, Л. П. Гроссмана, Г М. Фридлендера, В. Я. Кирпотина, Луи Аллена, Г. К. Щенникова, Т. А. Касаткиной, а также исследования и статьи о творчестве М. П. Арцыбашева А В. Амфитеатрова, И. П. Баранова, П. В. Пирогова, II. П. Розанова, Ю. Хабарова и др. Немалую роль для осмысления этических проблем в творчестве Достоевского и Арцыбашева сыграли труды крупнейших западных и русских философов Ф. Ницше. М. Штирнера, Н. А. Бердяева, А. Камю. Л. Шестова, Н. О. Лосского, С. Л. Франка.

Теоретическая и научно-практическая значимость. Диссертационная работа создаёт базу для дальнейших исследований различных компонентов творчества М. П. Арцыбашева. Полученные результаты диссер-

танионного исследования могут быть использованы при текстологической работе и комментировании творческого наследия Арцыбашева. в курсе лекций по истории русской литературы XIX и XX веков, литературы русского зарубежья, в спецкурсах и спецсеминарах по истории русской литературы, школьных факультативах.

Апробация работы. Основные положения диссертационной работы были изложены в докладах и сообщениях на научных конференциях аспирантов и преподавателей Мичуринского государсгвенного педагогического института; на IV Международной ттчно-гтрактической конференции «Проблемы моделирования в развивающихся образовательных системах», прошедшей в Мичуринском государственном педагогическом институте в 2004 г.; на Всероссийской и XXIX Зональной конференции литературоведов Поволжья «Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе» в Тольятти; на заседаниях кафедры русской литературы Мичуринского государственного педагогического института, а также представлены в девяти публикациях по теме диссертации.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 221 наименование.

Основное содержание рабо гы

Во Введении обосновывается выбор темы, оценивается степень ее изученности и научного значения, укашвается объект исследования, определяются цели и задачи работы, а также дается библиографический обюр по теме исследования.

Глава первая, «Творческое преобразование М. П. Арцыбашевым литературных традиций Ф. М. Достоевского», состоит и? двух параграфов. В первом параграфе, «Творческие принципы Достоевского в зеркале художественного мира Арцыбашева». исследуется степень влияния поэтики Достоевского на приемы построения Арцыбашевым художественной реальности.

Так, конструктивным элементом творчества как Достоевского, так и Арцыбашева была идеология. В диссертации утверждается, что Арцыбашев не просто «делает идеи своими героями», он. как и Достоевский, рисует «идеологический фазис в развитии общества, момеш, когда идеи как бы разливаются по всей жизненной сфере»1 Многочисленные идеи, буквально переполняющие произведения Арцыбашева, предстают как в виде индивидуальной «идеи-страсти», вроде неотступных мыслей о самоубийстве под-

1 Днспров В Д Идеи, страсти посг>ики Ит х\ кюкественного опыта Достосвското / В Л Днсиров - Л Сов писатель, 1978 - С 269

прапорщика Гололобова («Подпрапорщик Гололобов», корнета Краузе («У последней черты»), танатофобии персонажей рассказов «Смех» и «Пропасть», гносеологического безумия героя «Рассказа о великом знании», мальтузианства инженера Наумова («У последней черты»), так и в качестве массовой, общественной идеи целого поколения: толстовства Ланде и Аладьева («Смерть Ланде». «Рабочий Шевырев»), разочарования в революционных идеалах Сварожича и Чижа, анархического индивидуализма Владимира Санина («Санин». «У последней черты»).

Идейные споры ряда героев, образующие своего рода «чногоголос-ность» содержания повестей и романов Арцыбашева, даны без сопровождения авторского голоса. Автор представляет читателю несколько мнений, но сам не присоединяется открыто, то есть в тексте, ни к одному из них. Таким образом, полифоническая структура произведений Достоевского переосмысляется в творчестве Арцыбашева.

Сочетание противоположных качеств в одном человеке специфическое свойство характеров Достоевского У писателя нет «однотонной человеческой значительности» (М. Бахтин)1. Представляется, что эти слова вполне справедливы и по отношению ко многим героям Арцыбашева. причем это «соприкосновение противуположностей» проявляя-ется не только на уровне идеологии, эмоций и чувств, нравственных ценностей личности, но и как художественный прием. Введение «двойника» как особого персонажа, помогающего раскрыть основную идею произведения или понять внутренние, подсознательные мотивы поведения героя, -элемент поэтики как Достоевского, так и Арцыбашева. Гак, индивидуалисту Санину идейную оппозицию в романе доставляют толстовец Ланде и неудачливый революционер Сварожич, в то же время санинские принципы отчасти дублир\ ют «развенчивающие двойники» (М Бахтин) сластолюбец Зарудин и анархист Иванов, В повести «Рабочий Шевырев» «раздвоение» совершается буквально и очень «по-достоевски»: эпиадд разговора главного героя с умершим товарищем опирается на сцену беседы Ивана Карамазова с чертом.

Надрывы, скандалы, катастрофы - важные моменты развития действия в романах Достоевского. Арцыбашеву также свойственно изображение трагического состояния мира и героя, который либо о грицае! мир в целом, либо безуспешно пытается гармонизировать его Помимо обшей трагической концепции действительности, произведениям писателя присуще напряженно развивающееся действие, печклонно стремящееся к катастрофической развязке. Так. катастрофичны многие эпизоды произведений Арцыбашева Л\рой смерти окружены финал?,! романов «У последней

1 Ьахтик М М Проб гсмы почтики Достоевского / М М Ьахтин - М Х^дож шт 1972 С 174

черты», «Миллионы», повестей «Рабочий Шевырев». «Смерть Ланде». многих рассказов и драм, но в отличие от Достоевского, у Ариыбашева трагизм событий часто сочетается с полным и спокойным реализмом воплощения темы.

В диссертации отмечается пристрастие Арцыбашева (как и Достоевского) к пейзажам-лейтмотивам. И хотя в арцыбашевском художественном пространстве преобладает пейзаж небольшою провинциального городка, в произведениях писателя читатель встречает и петербургские па норам ч. Так, в повести «Рабочий Шевырев» легко отметить ряд аллюзий, отсылающих исследователя к роману «Преступление и наказание».

Такие художественные детали, как сумеречный промозглый туман., огромный четырехэтажный дом. набитый нищими людьми, сиплый звонок за дверью, зловещая фигура человека, рожденного туманом, похожего на тень, наконец, образ главного героя повести - бывшего студента, «придавленного» идеей мести за людские страдания «хозяевам» мира сего создают текстуальную перекличку повести Арцыбашева и романа Достоевского.

Характерное свойство произведений Достоевского, также нашедшее продолжение в творчестве Арцыбашева. - создание сцен-«конклавов» (Л. Г1. Гроссман), когда воедино собираются все действующие лица. Спор, доходящий до ссоры, скандал - частая у Арцыбашева форма кульминационных состояний. Функция этих сцен та же, что и у Достоевского: обнажить до дна сущность переживаний героев. Принцип сведения персонажей «вдруг» в данном месте и в данную минуту по?воляет говорить о драматическом элементе в художественном мире Арцыбашева.

Характерное свойство языка Достоевского устойчивая повторяемость отдельных слов и словосочетаний, несущих особую смысловую нагрузку -слов-леЙ1мотивов, Подобная особенность художественной речи свойственна и для произведений Михаила Арцыбашева. Так же. как Достоевский, Арцыбашев прибегает к «ударным словам» (А. В. Чичерин) вполне намеренно В романе Арцыбашева «У последней черты» слова-лей гмотивы мсить, смерть, бочь, ужас, в характеристике героев и событий постоянно повторяются определения безумный, дикий, ненормапьный. странный, насыщая текст такими определениями, автор создает трагическую атмосферу действия и всячески подчеркивает неестественность происходящих событий.

У Достоевского много слов-лейтмотивов, «семантически определяющих его художественный мир»1 в целом' Христос, Идеа\ Мадонны, Идеи/ содомский, бред, бо/езнь, кошмар, видения, вдруг, призраки, странный. Для Арцыбашева таковыми являются черная дыра, сонще. кровь, уже

1 Достоевский Эстетика и по Iгика С товарь-справочиик / Сост I К Щенмиков А А Апексссв на\ч ред [ К Шинников Чел! У (Достоевский и р\сская к>лы\ра) Чс тябииск Метал I 1497 - С 223

упоминавшиеся жизнь, смерть, безумие, болезнь, вдруг. В диссертации содержится ряд доказательств того, что некоторые из этих слов равнозначны в творчестве как Достоевского, так и Арцыбашева.

Проведенный в первой главе работы анализ текстов доказывает, что Арцыбашев стремился осмыслить «фантастический реализм» Достоевского. Эстетические искания Арцыбашева находятся в явном родстве с законами отражения действительности в творчестве Достоевского.

Основная задача второго параграфа («Тематические параллели и пересечения в творчестве Арцыбашева и Достоевского») - определить наиболее явные тематические соответствия в творчестве двух писателей. Как продемонстрировано в данной части работы, Достоевского и Арцыбашева объединяет тема сладострастия, которая объединяется с темой насилия. Эротическая сторона творчества Арцыбашева подчиняется, как и у Достоевского, теме зла. Именно поэтому в его произведениях многократно повторяется «достоевский» мотив оскорбленной женщины. Для его героев-сладострастников (Зарудин, Михайлов, многие другие) отношения с женщинами - средство почувствовать свою силу, власть, хотя бы и ценой страдания своих жертв.

О постоянном включении в сферу размышлений Арцыбашева творчества Достоевского свидетельствует и развитие темы «маленького человека». Среди «маленьких людей» писателя сапожник Антон («Из подвала»), учитель Андерсен («Революционер»). Соловейчик («Санин»), студент Чиж и казначейский чиновник Рысков («У последней черты»), ряд других персонажей.

Арцыбашев рисует картины бьпа «бедных людей» в системе знакомых читателю литературных ассоциаций. Характер всеобщности, постоянности страдания угнетенных и 5амученных теми или иными обстоятельствами существ не только демонстрирует явную связь писателя с Достоевским.

В лице ка?начейского чиновника Рыскова Арцыбашев предлагает новый вариант истории Макара Девушкина. Арцыбашев использовал опыт Достоевского в сфере психологического анализа двойственной природы «маленького человека», его униженной забитости и его амбициозных претензий, желания «выбиться в люди», стать вровень с вышестоящими на лестнице социальной иерархии и мучительного сознания невозможности реального осуществления этих желаний, его презрения к себе.

Важнейшую роль в мире как Достоевского, так и Арцыбашева играет тема смерти. Реальный сюжет в их произведениях часто определяется такими событиями, как преступление, убийство, смерть человек у Достоевского и Арцыбашева существует в виду границ собственного бытия.

Писателей объединяет интерес к возможным ощущениям человека не только накануне и в момент смерти, но и поте нее. Так. на опыт Достоевского в изображении посмертного существования человека опирается

Ариыбашев в рассказе «Из дневника одного покойника», причем в арцы-башевском повествовании очевидно не только следование сюжетным схемам Достоевского, не только развитие темы посмертного существования, но сам стиль рассказа во многом восходит к «карнавальному» (М. М. Бахтин) тону рассказа Достоевского.

Многие образы самоубийц Достоевского «продолжили» свою жизнь в произведениях Арцыбашева, особое же внимание обоих художников привлекают эктстет^альные самоубийства.

С этой точки зрения наибольший интерес для исследователя представляют такие арцыбашевские герои, как подпрапорщик Гололобов из одноименного рассказа, корнег Краузе из романа «У последней черты». Именно Краузе вместе с еще одним персонажем романа, Наумовым, восходят к одному прообразу из художественного мира Достоевского Кириллову из романа «Бесы», воплощая две стороны образа Кириллова теоретическую и практическую.

Корнет Краузе покончил с собой от тоски и равнодушия, оттого, что ему «все равно», «разделяя» одновременно онтологическое безразличие Кириллова и солипсизм «смешного человека» Инженер Наумов провозглашает идею всеобщего человеческого уничтожения, так как убежден в том, что люди всегда будут несчастны, и, дабы не обрекать их на вечные муки, жизнь человечества должна прекратиться. Так же, как Кириллов, Наумов -теоретик и идеолог добровольной смерти. Разница же в том, что Кириллов у Достоевского предстает предшественником и прообразом «нового» человека, равного Богу. Человекобога. Начмов же - проповедник полного уничтожения человечества, пророк энтропии.

В своей суипидологии Ариыбашев развивает идеи Достоевского, хотя кое в чем и отталкивается от них. Он не проводит прямую связь между верой в Нога и жизненной позицией личности. По Арцыбашеву, безверие не мешает жить и быть счастливым, равно как можно истово веровать и тем не менее причти к мысли о самоубийстве - и это происходит тогда, когда потеряно простое, живое чувство удовольствия от самого течения жизни. Оти размышления писателя составляют одну из статей его «Записок», где он спорит с геми из своих критиков, что ставили ему в вину проповеди смерти и уничтожения человечества.

По мнению писателя, самоубийство возможный и понятный исход для человека, не находящего в жизни ничего приятного и интересного Проблема добровольной смерти, таким обраюм. решается Арцыбашевым совсем не в рамках христианской морали, но в согласии с Достоевским.

Еще одно пересечение художественных миров писателей тема бунга (не в общем значении слова, а б>нта метафишческо.ю). одна из стержневых в творчестве как Достоевского, так и Арцыбашева.

Герой повести Арцыбашева «Рабочий Шевырев» генетически связан с образом Ивана Карамазова - «человека бунтующего», который пытается разрешить вопрос «правды земной против правды небесной». «Бунт» Шевырева всецело обрушивается на миросозерцание, полагающее высший смысл жизни в гармонии всеобщего благоденствия. Ему кажется, что гармония счастья человеческого, купленная ценою жертв всей истории, унижает человека, святыню его морального достоинства, а потому не может быть принята. С его точки зрения, так же как с точки зрения Ивана Карамазова, никакая высшая гармония грядущего человечества не может искупить мук, страданий, а главное, оскорблений и унижений человеческой личности.

Достоевский через Алешу Карамазова предлагает полюбить жизнь превыше, чем ее логику. Опыт арцыбашевского Шевырева говорит ему. что это невозможно. В диссертации высказывается утверждение, что решение писателем поставленных вопросов полемично по отношению к Достоевскому, причем Арцыбашев обращается к сценам искушения Христа, чтобы показать свою позицию. Мир с его неотмщенными оскорблениями, непримиримыми обидами и неутолимыми страданиями нравственно неприемлем для героя Арцыбашева. Для его нравственного удовлетворения остается только бунт -бунт как выражение трагедии индивидуального страдания, индивидуальной обиды.

Таким образом, в решении этой проблемы Арцыбашев-художник на стороне героев Достоевского, но не самого Достоевского. Герои Арцыбашева. так же как Иван Карамазов, Христа не принимают, ибо для них важнее истина справедливости.

Предпринятый в данной части работы проблемно-тематический анализ подтверждает явное «родство» художественных миров Достоевского и Арцыбашева. Выявление множества разноуровневых связей между творчеством обоих писателей позволяет глубже понять замысел Арцыбашева. механизм его осуществления, идейно-художественный смысл его произведений в контексте их соотнесенности с литературными традициями, идущими от Достоевского.

Глава вторая, «Этическая оппозиция христоподобного героя и сверхчеловека в творчестве Ф. М. Достоевского и М П Арцыбашева», состоит из двух параграфов. В первом параграфе сопоставляется образ героя-альтруиста в рассказе Арцыбашева «Смерть Ланде» и «положительно прекрасный человек» в романе Достоевского «Идиот».

Как известно, создавая образ князя Мышкина, Достоевский сознательно ориентировался на единственный существовавший для него ценностный критерий образ Христа. Именно Христос для писателя воплощение «положительно прекрасного» человека. Князь Мышкин христоподобный человек новая «мифологическая парадигма» (Щенников), созданная мыслителем. Арцыбашев в изображении альтруиста обращается к модели,

созданной Достоевским. Герой рассказа «Смерть Ланде», студент Иван Ланде. - «праведник в мир}», человек, развившийся до высокой степени нравственного совершенства.

В образе Ивана Ланде Арцыбашев. как некогда Достоевский, стремился показать реального современного человека, способного не только вместить евангельские заповеди, но и пытающегося осуществлять их на практике. Ланде, как и Мышкин, пронизан хрисгологическими аллюзиями, обладает всеми признаками христоподобного 1ероя. Показательно, что Арцыбашев наследует саму «технологию» создание художественного образа у Достоевского: «евангельское» органично включается в систему поэтики рассказа, причем обнаруживается как на уровне языковой организации рассказа (в монологи студента Ланде в качестве духовной опоры автор активно вводит Евангелие, высказывания других героев также насыщены евангельскими фразами, причем текст сложно сочетает в себе парафразы и дословное цитирование), так и присутствует в виде библейских мотивов, реминисценций, мифологем: Иван Ланде (как и князь Мышкин) повторяет путь Христа, проповедуя, пытаясь исцелять (хотя бы душевные муки), проходя через горнило страданий и сомнений, подвергаясь искушениям, а в финале повести придя к гибели, своего рода «Голгофе», «положив душу за други своя».

За глаза или в глаза окружающие высказываются о Мышкине так: идиот, чудак, дурачок, не в своем уме. бтыюй. странный чеювек, смешной, немного того, заболел умом, помешанный, бедный сумасшедший. Подобные высказывания мы читаем и о Ланче: юродивый, блажениенький, дурачок, дурак, странный, святая душа на костьпях Склад характера арцы-башевского героя, равно как и его литературного прообраза князя Мышкина. соотносим с личностями юродивых, странников, христианских подвижников - героев житийной литературы.

Арцыбашев. подобно Достоевскому, проводит своего христоподобного героя через множество испытаний, каковыми предстают все узловые эпизоды рассказа «Смергь Ланде». причем все они генетически связаны не только с романом «Идиот», но и через текст Достоевского восходят к едином} еван-юльскому нратексту.

Реализацией евангельской метафоры-символа «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» выглядит реакция Ланде на ограбление, совершенное Ткачевым и его товарищами во время прогулки с Марьей Николаевной, и на пощечину, полученную от Молочаева на Бульваре Эти эпизоды заставляют читателя вспомнить также удар, нанесенный Мышкину Ганечкой Иволгиным. Однако в повести Арцыбашева христианский подтекст ситуации визен даже яснее, чем в случае с Мышкиным Князь получил пощечину, заслонив собой женщину - сестру Гани Варвару, в другом эпизоде он также защищает женщину, Настасью Филипповну, от

удара, который ей мог нанести офицер в Павловске. Ланде же не проявляет ни малейшей способности защитить себя или кого-нибудь другого. На его глазах грабят девушку, и он не останавливает грабителей, проронив только «Бог с ними...», раздевают его самого, и он с готовностью протягивает одежду.

Герои Арцыбашева, в том числе и Ланде, раскрываются через взаимоотношения с женщинами. Многие персонажи писателя (Санин, Михайлов), любимы женщинами, и не просто любимы, они всегда ¡нают. как вести себя с женщиной, они настоящие знатоки женской психологии, ценители женской красоты. Ланде же совершенно несостоятелен как мужчина, гак как абсолютно духовен. Единственная форма любви, доступная как Мышкину. так и Ланде христианское сострадание, жалость.

Ориентируясь на классические принципы построения системы образов, традиционные и для Достоевского, воспроизводя сюжетные ходы и элементы поэгики произведений Достоевского, Арцыбашев создает обычный в его творчестве любовный треугольник: Ланде Марья Николаевна художник Молочаев. Образ Молочаева нужен автору, чтобы сопоставить два противоположных мужских характера. Поставленный рядом с возвышенным, но слабым Ланде. Молочаев представляет собой олицетворение жизненной мощи и силы, он воплощение мужественности, в его фамилии подчеркивается земная укоренненность, природное, стихийное начало В кульминационном для любовных отношений героя и влюбленной в него девушки эпизоде повести Ланде отвергает простую, земную любовь девушки как нечто грязное, утверждая, что есть иная, чистая любовь, подразумевающая исключительно платоническое общение В этой подчеркнуто некрасивой ситуации Ланде предстает не столько физическим, сколько духовным импотентом.

Нще одна испытательная ситуация, уготовленная как Достоевским, так и Арцыбашевым своим христоподобным героям - встреча с умирающим, ожидающим от них спасительного, воскрешающего слова. Так. на последних страницах рассказа Арцыбашева все действия Ивана Ланхте сосредоточены на неразрешимой проблеме помощи студенту Семенову, } мираюшем\ от чахотки. Обликом живого мертвеца, страшной обреченностью на раннюю ти-бель, озлобленным отчаянием, охватившем его на пороге смерти, студент Семенов напоминает Ипполита Терентьева. Оба этих персонажа из-за смертельной болезни попадают в такую жизненную ситуацию, кот да мировоззренческие проблемы приобретают для них тфедельную остроту, оба не приемлют воззрений «положительно прекрасных» героев. И оба являются носителями одной и той же идеи. Находящиеся > последней черты Ипполит Терентьев и Семенов говорят о непобедимости, всемог>щестнс закона смерти.

Общаясь с умирающими, Мышкин и Ланле, каждый по-своему, пытаются утешить, ободрить их, вселить надежду, убеждая в необходимости твердости духа и веры в бессмертие, но все дело в том. что христоподобные герои стараются облегчить им «умирание», а они хотят жизни, а не «умирания». Если Христу удалось чудо, и исцеление Лазаря свершилось, то князь Мышкин и Иван Ланде, не будучи чудотворцами, терпят поражение в борьбе с человеческим отчаянием, в борьбе со смертью - «воскрешения» Семенова и Ипполита не происходит.

Самым главным испытанием для христоподобного героя Арцыбашева оказывается собственная смерть, и в этом также очевидно влияние Достоевского, так как «проблемным центром» (Т. А. Касаткина) романа «Идиот», по мнению многих современных исследователей, является картина Гольбейна, изображающая мертвого Христа.

Смерть Ланде описывается Арцыбашевым с натуралистическими подробностями, неоднократно, намеренно подчеркивая смрадность трупа. По христианским канонам, нашедшим отражение в православных житиях, мощи святых нетлешгы, и запах от тела усопшего праведника должен исходить благой. Но вслед за Достоевским, в «Братьях Карамазовых» которого ужасно быстро после кончины «провонял» старец Зосима, Арцыбашев отдает законам тления Ивана Ланде, причем от его тела идет такой «ужасный, омерзительный» смрад, что нашедших его мужиков «шатнуло»1. Примечательно, что Арцыбашев применяет то же слово, что и Достоевский, который, рассказывая о смущении Алеши Карамазова, почувствовавшего «тлетворный дух» от тела Зосимы. говорит: «пошатнулся».

В столь явном подчеркивании физических знаков победы смерти над человеческой плотью очевиден онтологический подтекст.

По мнению многих исследователей, главной целью Достоевского в романе «Илиот» было продемонстрировать, что «положительно прекрасный» человек в >том мире неминуемо обречен на поражение. Показав своего героя также проигравшим в жизненных испытаниях, Арцыбашев вслед за Достоевским утверждает, что альтруизм - мораль единиц. Христианское всепрощение Ланде и его абсолютная реализация принципа «непротивления злу» в созданных автором испытаниях выглядят абсурдными. Созданный писателем «христоподобный» герой не способен изменить окружающих, мало того, его жизненные принципы, как правило, проигрывают в столкновении с жизнью.

Во втором параграфе, «Владимир Санин и принцип «все дозволено», анализируется противоположная альтруизму Мышкина и Ланде этическая позиция позиция морального нигилизма.

' Арцыбашев. М П С'обр сом ВЗ I /М II Арцыбашев Т 1 -М 1срра. 1994 - С 712

Важным источником мысли в творчестве Арцыбашева явилась «философия жизни» Ницше - мыслителя, оказавшего на Россию особое влияние и во многом определившего духовный климат интеллигенции начала века. У Арцыбашева обнаруживается множество параллелей с философией Ницше, но отношение писателя к философии немецкого мыслителя не было однозначным. Цитируя в своем художественном творчестве и публицистике многие заявления Ницше, Арцыбашев в то же время ясно давал понять, чю не является полным последователем ницшеанства, что у него своя, оригинальная позиция в этом мире и ставить знак равенс!ва между ницшевским «сверхчеловеком» и его героями не стоит.

Представитель позиции моральною ншилизма, самый «ницшеанский» герой Арцыбашева Владимир Санин в своей жизненной практике осуществляет мысль Ивана Карамазова о том, что. если нет Бога, то «все дозволено».

Санин объявляет умственной фикцией гуманность, сострадание, совесть, целомудрие. Он носитель идеи абсолютной свободы личности, его индивидуализм чисто эгоистического свойства. Причина относительности всех нравственных ценностей для героя Арцыбашева - отсутствие духовной опоры, л которой бы он мог органично обратиться. Санин отрицает влияние книг, он отвергает всякие гипотезы, считая, что «глупо» на основании их строить свою жизнь, он живет без «общей цели». Мало того, он вообще отрицает всякие «конечные цели» и всякие средства к их достижению. К жизни и к человеку Санин не предъявляет никаких метафизических запросов. Для него «тем фактом, что мы живем, исполняется наше назначение»1.

Арцыбашевский Санин считает высшим этическим идеалом наслаждение жизнью и личное счастье, защищая принцип: «всё для себя». Он говорит о свободной личности, подчинённой только собственной природе и следующей своим естественным влечениям.

Как известно, Достоевский предчувствовал острую опасность индивидуалистических и эгоистических идей Подобный вариант развития личности ведет к ее деградации, писатель проповедует друтй путь, путь Христа. Различным индивидуалистическим идеям и теориям писатель противопоставляет православие, кротость и покаяние, любовь к людям.

Если убеждения Достоевскою не вызывают сомнений, то личная позиция Арцыбашева в свое время вызвала массу самых противоречивых откликов. «Идеалы самого Арцыбашева остаются покрытыми мраком неизвестности»." подобными упреками изобилуют статьи о писателе. В

1 Арцыбашев М И Собр еоч В 3 т / \1 II Арцыбашев I 1 - М 1ерра 1994 - С 128

2 И;чайтов \ \ каикротство идеалов (Читературиьн! портрет М II \рцы5ашена) /ДА Измайлов // Пестрые знамена Литературные портреты безвременья М Ип-во юв-ва И Д Сытна. 1913 -С 34

повествовании о грустной истории студента Ивана Ланде читатели чувствовали явную симпатию автора к герою; с другой стороны, Санин, это яркое опровержение идей гуманизма, заключенное в художественном образе, являет собой фигуру, по мнению большинства современников писателя, наиболее близкую к взглядам на жизнь самого Арцыбашева.

Для разрешения этой проблемы в диссертации предпринята попытка сопоставительного анализа двух столь разноречивых и взаимоисключающих арцыбашевских произведений.

Несомненно важным представляется то, что рассказ «Смерть Ланде» с главным героем-толстовцем и роман «Санин», в котором в качестве центральной фигуры предстает «ницшеанец» и «ультраиндивидуалист» написаны практически одновременно и представляют «один и тот же материал в разной обработке»1. Tie случайно и то, что образ Ланде появляется, хотя и заочно, в романе «Санин». Стало быть, нельзя, сравнивая совершенно противоположные этические позиции, олицетворенные главными арцыбашевскими персонажами, к каждому из которых автор испытывает столь явную симпатию, выводить объяснение столь коренных расхождений только лишь в смене убеждений самого Арцыбашева, как известно, бывшего некогда последователем толстовства, а впоследствии разочаровавшегося в этом учении.

В повести «Смерть Ланде» и романе «Санин» много общего. Санин и Ланде, центральные фигуры двух разных произведений, связаны личным знакомством. Будучи студентом. Санин мог назвать себя идейным последователем толстовца Ланде. Далее, оба героя приезжают в родной город после некоторого отсутствия. Оба не находят понимания в своих семьях и среди знакомых. Оба вынуждены в итоге покинуть родные места, хотя и по разным причинам. И Санин, и Ланде сначала производят впечатление оригинальных, интересных людей, что привлекает к ним окружающих. Но постепенно их близких начинает раздражать наклонность «поучать» всех, словно «малых детей».

Арцыбашев проводи-i своих героев через ряд схожих ситуаций, являющихся своего рода испытаниями (эти сюжетные тождества восходят, в свою очередь, к аналогичным новее [вовагельным узлам в романах Достоевского «Идиот» и «Бесы»), Условно эти сквозные в произведениях писателя сюжетные ситуации обозначены так: герой на «поединке», герой и умирающий, герой и женщина.

Ланде, следуя евангельской заповеди, буквально подставляет шеку под удар Молочаева. Санин же. бывши некогда последователем убеждений Ланде. сначала пытался поступать также, но, поменяв свое отношение к

' Ьаранов И [I Арцыбашев как xv тожник-психо тот и импрессионист и как певец смерти старою и /мини нового человека И П Паранов - Киев, 1908 - С 15

«непротивлению злу», наглядно демонстрирует это в похожем эпизоде романа, жестоко избив соблазнителя обидчика сестры Зарудина, не дожидаясь, пока тот ударит первым. В итоге публично опозоренный офицер стреляется, а Санин, узнав об этом, вовсе не испытывает мук совести.

Санин, ставший одним из свидетелей незамедлившей смерти Семенова, в свою очередь, послужил своего рода «катализатором» гибели юноши по фамилии Соловейчик. Этому герою, не находящем) цели в жизни, измученному «проклятыми» вопросами, не знающему «куда идги», не чувствующем*' радость бытия, Санин, в полном согласии со своим убеждением, что «жить следует только тому, кто в самой жизни видит уже приятное», спокойно советует покончить с собой, что тог и делает.

В отличие от Ланде, Санин с легкостью обольщает понравившуюся ему девушку, и это несмотря на то, что она влюблена в другого мужчину.

Владимир Санин лишь на первый взгляд предстает в роли «положительного героя». Из всех «сверхчеловеков» Достоевского этическая позиция Санина в большей степени сопоставима с образом действий и мыслей Николая Ставрогина.

Санин, подобно Ставрогину, только «тепл». он живет «как-нибудь», ему «все позволено», для него нет различий ни в добром, ни в злом поступке. Добро и Зло. в понимании Санина, - чистый вымысел, умственная фикция, и нельзя утверждать моральную ценность одних явлений и отрицать таковую у других. Не существует абсолютных измерений, абсолютных эталонов.

Достоевский, убежденный в неизбежной катастрофе нигилистических воззрений, подвел Ставрогина. не признававшего ни в теории, ни на практике никаких моральных «нет», к самоубийству Арцыбашев отказывается от однозначных заявлений, финал романа «Санин» остается открытым, но завершение судьбы героя кое-кто из современников писателя увидели в самоубийстве художника Михайлова, персонажа романа «У последней черты», написанного Арцыбашевым через несколько лет после первого своего романа. Михайлов, живший некогда беззаботно, эпикурейски предаваясь всяческим удовольствиям, последова1ельно приведен автором к добровольной смерти, тем самым подтвердив предсказанный Достоевским финал чля каждою морального нигилиста и «сверхчеловека». Жшь по принципу «все дозволено» невозможно - к такому выводу исподволь приводит своего героя и Арцыбашев.

Опираясь во многом на предупреждения Достоевского, писатель видел опасность соблазнов, заключенных в позиции изолированной личности, решившейся сломать социально-нравственные скрепы добродетели. Из бунта против лицемерной обывательской морали вырастает тотальная тенденция контрэтической ориентации человека в мире. Арцыбашевский Санин, последовательный сторонник этой позиции, неизбежно пришел к оправданию абсолютной свободы индивидуального желания. Но утративший

веру в непреложность нравственных абсолютов человек неизбежно окажется в ситуации метафизической «бездомности» - таков результат этических размышлений как Достоевского, так и Арцыбашева.

Тем не менее, между теми идеями, которые выражены в художественном творчестве Достоевского и Арцыбашева, их эстетическими и философскими взглядами существует определенное взаимодействие, но нет абсолютного тождества Дзя Арцыбашева правда заключается в том, что и альтруизм может иметь разрушительные, катастрофические последствия для тех, на кого он направлен. Апцыбашев, таким образом, не принимает идеалы Достоевского, утверждая, что в реальности «положительно прекрасный» человек может быть ничуть не лучше откровенного эгоиста.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и делаются общие выводы.

Сопоставительный анализ творчества Достоевского и Арцыбашева выявляет многие преемственные линии. Так, глубоко причастной к художественным исканиям М. П. Арцыбашева была поэтика Достоевского, доказательством чему служит глубокое усвоение Арцыбашевым многих писательских приемов великого предшественника. Идейное наследие Арцыбашева также обнаруживает параллели с Достоевским в решении целого ряда экзистенциальных проблем.

Анализ творчества Арцыбашева показывает, что писатель, несомненно, обращается к художественным открытиям Достоевского в попытках изображения «христоподобного» человека, каким в одной из его повестей предстает студент Иван Ланде. Опыт Достоевского потребовался Арцы-башеву и в создании нигилиста и «сверхчеловека» Владимира Санина.

Арцыбашев, изображая героя-праведника, подобно Достоевскому, приходит к выводу: повторение Христа на земле невозможно. Но в отличие от Достоевского, для которого христианская этика, вера в идеал и правоту Христа неоспоримы, Арцыбашев отвергает их как бесплодные.

Достоевский видел, чго в современном мире подлинная свобода и красота невозможны иначе, как на путях освобождения от законов этого мира, преодоление их в себе, победы над индивидуалистическими, эгоистическими искушениями. Критика Э1 оцентризма, индивидуализма у Достоевского беспощадна, существование по «праву тигров и крокодилов» для него немыслимо. Только в жизни «с идеалом Христа» заключается спасительное для человечества преодоление общего отчуждения всех от всех.

Арцыбашев же проявляет этическую толерантность, утверждая, что никакого единого порядка в жизни нет и быть не может Правила, выработанные для себя одним человеком, едва ли будут полностью приемлемы для другою индивида. Поэтому «сверхчеловек» Санин герой, являющийся идейным антиподом «христоподобного» человека, по мнению автора, также прав в отстаивании своих жизненных принципов, как и абсолютный

альтруист Ланде.

По теме исследования опубликованы следующие работы:

1. Малкина, О. Ю. Человек в творчестве Ф. М. Достоевского и М. П. Арцыбашева (некоторые философские аспекты проблемы) / О. Ю. Малкина // Художественное слово в современном мире: Сборник статей. Вып. 6 -Тамбов: Изд-во ТГТУ. 2003. - С. 61 - 65

2. Малкина, О. Ю. Антихристианские мотивы в повести М. П. Арцыбашева «Смерть Ланде» ' О. Ю. Малкина '/ Художественное слово в современном мире: Сборник статей. Вып. 7 Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2004. С. 27-31

3. Малкина, О Ю. М. Ю. Лермонтов и образ «сверхчеловека» в творчестве М. П. Арцыбашева / О. Ю. Малкина Ч Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в вузе и школе: сборник материалов IV Всероссийской научно-практической конференции. - Пенза: РИО ПГСХА, 2004.- С. 267 - 269

4. Малкина, О. Ю. Педагогические проблемы в очерке Ф. М. Достоевского «Именинник» и в рассказе М. П. Арцыбашева «Паша Туманов» / О. Ю. Малкина /<'' Проблемы моделирования в развивающихся образовательных системах: Материалы IV Между народной научно-практической конференции (г. Мичуринск. 20 - 21 октября 2004 г.). - Мичуринск: МГПИ, 2004.-С. 254 -256

5. Малкина. О. Ю. Роль библейских эпиграфов в произведениях М. Арцыбашева ' О. Ю. Малкина Г Труды ТГТУ: Сборник научных статей молодых ученых и студентов. - Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2004. - С. 155 - 157

6 Малкина. О. Ю. Суицидология героев Ф. М. Достоевского и М. П. Арцыбашева / О. Ю Малкина// Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе: Материалы Всероссийской конференции XXIX Зональной конференции литературоведов Поволжья (Тольятти, 12-14 октября 2004). -Тольятти: ТГУ. 2004. -Т.1. С. 312 - 316

7. Малкина. О. Ю. Чеховские мотивы в творчестве М. П. Арцыбашева: «Палата № 6» и «Палата неизлечимых» ' О. Ю Малкина // Проблемы конфликта в массовой коммуникации: Материалы международной конференции 26 - 28 октября 2004 г. Тамбов- Изд-во ТГУ им. Г Р. Державина. 2004. С. 74 - 78

8. Малкина. О. Ю Антропология Ф Достоевского и М. Арцыбашева (к постановке проблемы) / О. Ю. Малкина ' Актуальные проблемы преподавания гуманитарных дисциплин в школе и вузе: Межвузовский сборник статей. - Мичуринск, МГПИ, 2005. С. 89 - 92

9. Малкина, О. Ю. Образ Петербурга Достоевского в повести М. П. Ариыбашева «Рабочий Шевырев» / О. Ю. Малкина 4 Проблеми загальноТ. германьскоТ, романьскоТ та слов'яньскоТ стилютики: Матер ¡ал и II мт'жнародноТ науково-практичноУ конференцп: в 2-х томах. - Горл1вка: Видавництво ГДППМ. 2005. - с. 193 - 196

Отпечатно в типографии ГОУ ВГ10 «МичГЛУ» Подписано в печать 9 11.05 г. формат 60x84 1/16, Бумага офсетная №1. j. сл. иеч. л. 1,4 Тираж 100 экз. Ризограф Закат № 11967

1 ОУ ШЮ «Мичуринский государственный aipapnufi университет» 393760. Тамбовская обл., г. Мичуринск, ул. Интернациональная, 101, тел. +7 (07545) 5-26-35 E-mail: mgau@mich.ru

HS 2 3 5 8 t

РНБ Русский фонд

2006-4 23345

i

(я

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Малкина, Ольга Юрьевна

Введение.

Глава 1. Творческое преобразование М. П. Арцыбашевым литературных традиций Ф. М. Достоевского.

§ 1. Творческие принципы Достоевского в зеркале художественного мира Арцыбашева.

§2. Тематические параллели и пересечения в творчестве Достоевского и Арцыбашева.

Глава 2. Этическая оппозиция христоподобного героя и «сверхчеловека» в творчестве Ф. М. Достоевского и М. П. Арцыбашева.

§1. Образ героя-альтруиста в рассказе Арцыбашева «Смерть Ланде» и «положительно прекрасный человек» в романе Достоевского «Идиот».

§2. Владимир Санин и принцип «все дозволено».

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Малкина, Ольга Юрьевна

Принадлежа к плеяде писателей старшего поколения, Михаил Петрович Арцыбашев наряду с М. Горьким, JT. Андреевым, А Куприным, подводя итоги и пересматривая идеалы своих предшественников, участвовал в становлении эстетики и поэтики прозы конца XIX в.

Уже ранние рассказы Арцыбашева свидетельствовали о чуткой вос-^ приимчивости к проблематике и стилю русской литературной классики в целом - от Пушкина и Лермонтова до Толстого и Чехова. Очевидная связь творчества Арцыбашева с наследием других писателей понималась, однако, главным образом в плане влияний, подлежащих преодолению, - как ученичество. Большинство критиков, отмечавших разнообразные арцы-башевские заимствования, в прямой зависимости от собственной принадлежности к какому-либо идейному лагерю и личной симпатии или ! антипатии к писателю, в оценке этого явления колебались от жестких обвинений в литературном воровстве, эпигонстве до хвалебного подчеркивания явной преемственности образов и мотивов произведений Арцыбашева, констатации того факта, что молодой автор, несомненно, представляет собой «крупную литературную величину» [95; 24]\

Так, довольно неприязненно об Арцыбашеве-художнике отзывалась Зинаида Гиппиус, определяя его творчество как «резко упрощенный парафраз» [140; 117].

С. Венгеров, с похвалой отзываясь о ранних рассказах писателя, в последующих его произведениях отметил излишнее подражание стилю Льва Толстого [133; 87].

Безобразную помесь Базарова и Марка Волохова» усмотрел в главном герое романа Арцыбашева «Санин» А. Ачкасов [17; 25].

1 Здесь и далее первая цифра в скобках означает номер источника в библиографическом списке, вторая -номер страницы

А. В. Амфитеатров в книге «Новый народ и его певцы» противопоставил двух писателей «антиподов» - Алексея Толстого и Арцыбашева, подчеркнув самобытность, «отсутствие внутренней подражательности» в творчестве первого и «ловкость в приспособлении к чужому песеннику» второго [115; 344]. Амфитеатров увидел причину «подражательности» Арцыбашева в соблазнительном богатстве «выбора синтезов», свойственном началу нового века: «Маркс, Ницше, самозавершенный, наконец, Толстой, познание Ибсена, аморальный бунт эстетики принесли новые лозунги - средоточия для атомистического наблюдения и кружащихся вокруг него идей» [116; 113].

В том же ключе объясняет «вторичность идей, тематики, мотивов, образов» писателя 3. М. Зоркая, уделившая анализу его творчества главу в своей книге «На рубеже столетий: У истоков массового искусства в России 1900 - 1910 гг.» [148; 144]. «Эволюция писательства М. Арцыбашева наглядно иллюстрирует смену идей, веяний и просто литературной моды времени, - пишет Зоркая, - беллетрист подхватил веяния, идеи, носившиеся в воздухе и начинавшие получать развитие в России 900-х годов» [148; 152].

Кроме привлекавших особое внимание русской интеллигенции на рубеже столетий идей Шопенгауэра и Ницше, Зоркая отмечает связь произведений начинающего автора с рядом писателей-современников: «Социально обличительные, обращенные к жизни «низов» арцыбашевские рассказы 1902 - 1905 гг. в той же степени, как к чеховской прозе, примыкали к кругу «Знания», испытывали на себе влияние тематики, материала, стилистики М. Горького (как, например, «Из подвала» - рассказ 1903 г., прямо навеянный Горьким), а также имели прямую, точнее - прямолинейную — связь с идеалами толстовства» [148; 143].

По мнению исследовательницы, это качество произведений Арцыбашева служит ярчайшим доказательством принадлежности писателя к второсортной», бульварной литературе. Оговаривая естественное свойство художественного процесса обращаться к «темам вечным, образам традиционным, коллизиям, уходящим в глубь веков», Зоркая утверждает, что заимствования Арцыбашева, как и легкость перехода «от одних идей, вдохновивших такой-то рассказ, к совершенно другим идеям, вызвавшим к жизни рассказ следующий» [148; 143-144] - вовсе не свидетельство творческих исканий, а паразитическое пользование готовыми схемами.

Сам Арцыбашев не только признавал, но и постоянно подчеркивал демонстративную преемственность своего творчества и нарочитые намеки на темы и образы русской классической литературы, называл себя «единственным представителем экклетизма» среди писателей. Образы, мотивы, художественные приемы мастеров русского реализма тщательно изучаются Арцыбашевым и в том или ином виде включаются в собственную художественную систему.

Не шел ли Арцыбашев сознательно на конфликт с уходящей эпохой, с традицией и с массовыми вкусами, этой традицией воспитанными?», -этот вопрос сформулирован исследовательницей экзистенциального сознания в русской литературе В. В. Заманской, высказавшей предположение, что арцыбашевский «Санин» - своего рода «вариант эпатирующего на рубеже веков брюсовского возгласа «О, закрой свои бледные ноги.», футуристического порыва «сбросить с парохода современности Пушкина, Толстого, Достоевского и проч. и проч.» [40; 182]? Как полагает Заманская, писатель намеренно, вполне осознанно «кощунствует», посягает на «нерушимую» традицию, «сюжеты, типы, проблемы художественного сознания XIX века Арцыбашевым ставятся под сомнение и даже откровенно оспариваются» [40; 184].

Сформулированная Заманской гипотеза, несомненно, интересна и требует всестороннего изучения. И хотя данная работа не представляет исчерпывающего заключения, насколько осознанно и в какой степени оспаривались Арцыбашевым «сюжеты и типы» предшествующей литературы, в частности творческое наследие Федора Михайловича Достоевского, в ходе исследования мы должны придти к более или менее определенному ответу: общность тем и мотивов, родство художественных типов, сходство творческих приемов - для Арцыбашева всего лишь «эстетическая игра» или же наследование «пафоса, логики и характера творческого поиска, схожесть интерпретации проблемы, единство познания мира» [75; 6], т. е. не что иное, как следование традиции Достоевского, а «кощунство» и «эпатаж» объясняются, во-первых, естественным желанием художника быть оригинальным, и во-вторых, всячески подчеркиваемой писателем предельной искренностью в высказываниях как в жизни, так и в творчестве.

Терминологическая база наших рассуждений, соответственно, связана с понятием интертекстуальности (используемым в широком значении -как открытость одного текста по отношению к другому тексту) и интертекстуальных связей, к которым относятся реминисценции, аллюзии, дословное и модифицированное цитирование, парафраза, перверсия, сюжетное варьирование и т. д.

Подчеркнутая откровенность разноуровневых заимствований из Достоевского во многих произведениях Арцыбашева не может не обратить на себя внимания. Эта особенность - как бы один из признаков стиля Арцыбашева, откровенного во всем, в том числе и в открытом провозглашении наследственных связей, обнажении литературных корней тех приемов, при помощи которых совершается свое собственное осмысление современности.

Необходимо заметить, что именно на рубеже XIX-XX веков происходит «реабилитация» Достоевского-художника и философа, закрепляется восприятие недооцененного ранее писателя как гения, которого можно судить только по законам, созданным им самим, а не по тем привычным эстетическим правилам, с помощью которых многие современники писателя пытались осуждать недостатки его произведений.

Вопросы, сформулированные Достоевским, на пороге XX века продолжали стоять в русской литературе с открытой обнаженностью. Писатель как никто другой оказался созвучен духу времени, ощущениям катастрофичности бытия, размышлениям о судьбе отдельного человека, занимавшим множество самых разных творческих умов, от неореалистов до ярых сторонников радикального обновления искусства.

Как заметил В. А. Келдыш, «обнаруживая неприменимость к нему (к

Достоевскому - О. М.) устоявшихся эстетических мерил, критика рубежа веков увидела в «фантастическом реализме» писателя, «реализме в высшем смысле», соединение творческого метода, освященного традициями классического XIX литературного века, с экспериментом, предсказывавшим поэтику нового века, поэтику сдвигов и деформаций» [158; 112].

Идейно-художественное наследие Достоевского оказалась глубоко причастным к творческим исканиям Л. Андреева и А. Ремизова, Е. Замятина и Ф. Сологуба, Л. Андреева, М. Горького, Д. Мережковского и многих других.

Восприятие творчества Арцыбашева в свете традиций Достоевского закрепляется практически одновременно с появлением первых откликов на его произведения. Вопрос о преемственности между наследием Достоевского и прозой Арцыбашева поднимался преимущественно в плане выявления сходства отдельных мотивов и образов, наличия разнообразных реминисценций.

Одним из первых заметил родственность Арцыбашева и Достоевского Д. В. Философов. Анализируя творчество «пессимистов пола» ( к которым отнес и Арцыбашева) в современной литературе, критик писал, что «новейшие писатели-пессимисты» унаследовали «страдания «Идиота», «Братьев Карамазовых», «Подростка» [90; 26-27].

A. Ачкасов, обращаясь к эротической стороне произведений Арцы-башева, находил нечто общее между его персонажами и героями Достоевского: «Если романы Достоевского, при всех своих высоких достоинствах, грешат против художественной правды тем, что все персонажи этих романов представляют собой психопатов, - все действующие лица «Санина» изобличают в его авторе аналогичную погрешность против художественной правды: все они - эротоманы» [17; 36].

Голос Достоевского слышался С. А. Венгерову в повести Арцы-башева «Смерть Ланде». Известный педагог и исследователь русской литературы нашел связь между образом князя Мышкина и Иваном Ланде: «.в величайшую, конечно, похвалу автору, можно сказать, что после князя Мышкина из «Идиота» Достоевского, во всей нашей литературе нет столь яркого изображения проникновенного альтруизма, как фигура арцы-башевского студента Ланде. Этот, иногда раздражающий своей чрезмерностью, альтруизм столь органически захватывает Ланде, что читателю, как и при чтении «Идиота», ни на одну минуту не приходит мысль о каком бы то ни было преувеличении» [133; 88].

B. Боцяновский подчеркивал явное следование Арцыбашева традициям русской литературы (особенно в обращении к теме «униженных и оскорбленных») [128; 169].

Нащупывал пути для сопоставления Арцыбашева с Достоевским и Ю. Хабаров. По мнению критика, слова Ивана Карамазова о «клейких листочках» и о необходимости полюбить жизнь «прежде логики» определяют лейтмотив творчества Арцыбашева, и хотя писатель «упрощает иногда решение тех «проклятых» вопросов, которые были затронуты еще литературой XIX века в лице ее лучших представителей» [95; 2], глубокие и искренние попытки разобраться в этих жизненно важных вопросах поднимают его на уровень лучших русских писателей.

Критик сравнивает все написанное Арцыбашевым с «одним большим произведением», в котором писатель «неутомимо доказывает, что жизнь скверна по вине самих людей, что мы сами делаем ее нелепой, благодаря своему уродливому мировоззрению.» [95; 2]. Смерть (по наблюдению Хабарова, тема, также связывающая Арцыбашева с Достоевским) в произведениях писателя является непреложным фактом, обесценивающим человеческое существование, но Арцыбашев, как и герой Достоевского, «любит жизнь «прежде смысла ее» и счастье видит в возможно полных и ярких переживаниях человека» [95; 23], - так заканчивает критик свое исследование.

Исследователь обращает наше внимание на искренность Арцыба-шева-художника. Хабаров, анализируя творчество Арцыбашева, связывает идеи, выраженные в его произведениях с мировосприятием самого писателя, с качествами его личности, находит зависимость между героями и их создателем.

Наряду с попытками сближения художников встречались их принципиальные противопоставления. Симптоматично, что те же авторы, которые не могли отмахнуться от напрашивающейся параллели в сюжетах и образах Арцыбашева и Достоевского, писали как об общепризнанной истине - об отсутствии у Арцыбашева одной какой-нибудь властной идеи над современным обществом, о холодности Арцыбашева в изображении внутреннего мира человека, в противоположность «теплоте» Достоевского. Не в пользу Арцыбашева приводилось различие между свойственным ему, по мнению некоторых критиков, «циничным» выворачиванием глубин человеческой души и психологическими прозрениями Достоевского.

Достоевский, по странному и исключительному складу своего ума, особенно любил следить мерцания небесной искры под пеплом и углем разврата, греха и падения. Но .как мучительно выстрадал сам он драмы своих героев! И как судорожно металась ваша душа, когда вы слушали речи

Сони Мармеладовой или героини «Записок из подполья»! Вот где ни малейшей примеси творческого цинизма, - один сплошной стон большой души, слезно тоскующей по попранном человеческом достоинстве, по душе человеческой.», - такое противопоставление психологизма двух художников проводит один из публицистов начала двадцатого века [43; 103-104].

Некоторые выводы, когда-то сделанные исследователями творчества Арцыбашева, представляются нам парадоксальными. Так, уже упоминавшаяся выше 3. М. Зоркая, подбирая доказательства того, что Арцы-башев - бульварный автор и произведения его не что иное, как литературные «поделки», отмечает свойственные языку писателя словесные повторы и противопоставляет этой небрежности «знаменитую скоропись» Достоевского, в которой можно обнаружить «и неотделанные, корявые фразы, и затянутость, и сбитый ритм - что угодно, но только не это маниакальное, похожее на кляксы повторение случайных привязавшихся слов» [148; 163]. Это важное наблюдение, высказанное по поводу языковых особенностей прозы Арцыбашева, несколько обесценивается противоречивым результатом, к которому приходит исследовательница. Ведь устойчивая повторяемость одних и тех же лексических конструктов как специфическое свойство произведений Достоевского отмечалась еще при жизни писателя.

Явные сопоставления с наследием Достоевского нелегко отыскать в критике об Арцыбашеве, как прижизненной, так и современной. Все они звучат как эпизодические высказывания. Из современников писателя один только А. А. Измайлов попытался определить степень влияния Достоевского на художественную мысль Арцыбашева. В работе «Банкротство идеалов» критик попробовал создать «литературный портрет» писателя и пришел к выводу, что «огромный талант» великого предшественника «увлек, ослепил» Арцыбашева, что в его творчестве «те же причудливые переплетения любви и ненависти, то же злое действие, диктуемое доброй волей, та же софистика., первые образцы которой дал Достоевский» [152; 15]. Проанализировав ряд произведений писателя, Измайлов утверждает, что и в целом, и в частностях Арцыбашев-художник, образно названный критиком «бедным провинциальным родственником», находится «под страшной властью» гения Достоевского [152; 19].

Обобщая весьма разноречивые мнения, высказанные в прижизненной критике по поводу идейно-художественных связей Арцыбашева с наследием Достоевского, выскажем предположение, что причины разногласий, на наш взгляд, заключаются в отмечаемой многими современниками Арцыбашева несоизмеримости масштабов художественных дарований и творческих индивидуальностей двух писателей.

Среди современных публикаций о писателе выделяется диссертация (единственная работа, написанная в данном научном формате) JI. Р.

Бердышевой «Проблема героя в творчестве М. П. Арцыбашева» [См.: 105]. »

Несмотря на обозначенную тему, это исследование носит, скорее, биографический характер. Замечания о сходстве отдельных мотивов и героев Арцыбашева и Достоевского, как правило, повторяют высказывания прижизненной критики, тем не менее, в нашей работе учитывается опыт литературоведческого анализа, представленный в диссертации Бердышевой.

Более ценными для нас представляются наблюдения, сделанные Ириной Рейфман в монографии, посвященной русским литературным дуэлянтам, где несколько страниц отводит размышлениям о творчестве Арцыбашева. Оставаясь в рамках темы, исследовательница отмечает влияние Достоевского на произведения писателя, особенно очевидное там, где речь идет о физической агрессии и реакции на нее. По мнению Рейфман, Арцыбашев, опираясь на художественный опыт Достоевского, расходится с ним в решении некоторых этических вопросов: «Используя произведения Достоевского в качестве интертекста, он предлагает собственное, часто противоположное, решение вопросов, поставленных предшественником» [76; 257].

Пристальное внимание и глубокий интерес к наследию Достоевского характерны для Арцыбашева на протяжении всей его творческой биографии. Восприятие идейно-художественного наследия великого предшественника не имело эпизодического характера, в различные годы Арцыбашев неоднократно обращался к Достоевскому, неоднозначно воспринимая его художественно-концептуальный комплекс.

У Арцыбашева нет специальных статей или развернутых оценок творчества Достоевского, но для него это писатель, в которого он «вчитывался» всю жизнь. Неслучайно, что именно Арцыбашев одним из первых выступил в защиту постановки «Бесов» во МХАТе, против которой, как известно, очень резко высказался Максим Горький1. Арцыбашев, как и Куприн, Айхенвальд, Мережковский, оспаривал позицию Горького, утверждавшего, что инсценировки «садических» и «болезненных» романов писателя крайне опасны. Полемизируя с Горьким, Михаил Петрович назвал роман «Бесы» «гениальнейшей, потрясающей картиной разложения человеческой личности и мысли», и поэтому «как бы ни была мрачна и даже погребальна гениальная симфония, она неизмеримо нужнее и выше либерального барабанного боя. Ибо должна сотрясаться душа человека и должен он видеть все провалы и бездны жизни, чтобы искать среди них свой единый истинный путь» [8; 4].

Многое в творчестве Достоевского было близко и дорого Арцы-башеву, но главное, для чего ему понадобился творческий опыт предшественника, - это та огромная масштабность проблем и вопросов, которыми живут его герои, их духовная широкость, заинтересованность в разрешении тех загадок бытия, которые имеют «вселенский» характер.

1 Подробнее об этом см. в диссертации Бердышевой (Бердышева, Л. Р. Проблема героя в творчестве М. П. Арцыбашева: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01. - Москва, 2002 - 164 с.)

Исследование связей творчества Арцыбашева с художественными открытиями Ф. М. Достоевского может вестись в самых разных направлениях.

Острый интерес к биологической природе человека, отмеченный современниками Арцыбашева уже после опубликования ряда первых его рассказов, позволил причислить писателя к так называемому неонатуралистическому направлению, наметившемуся в начале двадцатого столетия в общем потоке реалистической литературы. Со временем именно в сборниках Арцыбашева «Жизнь» и альманахах «Земля» объединилась группа писателей, провозгласивших себя неонатуралистами.

Вопрос о принадлежности Достоевского к натуральной школе является одним из важнейших аспектов изучения творчества писателя, причем этот аспект проявился почти одновременно с опубликованием первых произведений писателя. Натуральная школа - пролог литературной деятельности писателя и одна из связующих художественное наследие Достоевского с творчеством Арцыбашева нитей.

Нельзя считать случайным возникновение замысла и названия публикаций Арцыбашева «Записки писателя». Стиль этих очерков по форме и даже по тону близок Достоевскому. Публицистика Арцыбашева - во многом ключ к пониманию этого писателя. «Пять томов его «Записок писателя» вобрали в себя всю его жизнь, выразили с не меньшей силою, чем его романы, повести, рассказы, пьесы, вулканический темперамент этого внешне замкнутого, нелюдимого упрямца и неуступчивого гордеца», — так отзывается об этой стороне арцыбашевского творчества Евгений Аничков [15; 28].

В публицистике Арцыбашева выделяются два первостепенных качества: во-первых, широкая открытость, искренность его размышлений, часто вопреки общественному мнению или общепринятым представлениям, и во-вторых, «общечеловечность» затрагиваемых вопросов наряду с актуальностью поднимаемых тем. В частности, значительную часть «Записок» занимает полемика об одной из самых острых социальных проблем начала двадцатого столетия - «эпидемии» самоубийств. Дискуссия, развернувшаяся на страницах «Записок писателя» продолжает тему, заявленную Достоевским в ряде очерков «Дневника».

Несомненный интерес для исследователя представляют также общие для Арцыбашева и Достоевского и не анализирумые подробно в данной работе детская тема, тема преступления и общественного возмездия за него (особенно смертной казни), тема безумия.

Актуальность диссертации обусловлена недостаточными представлениями о творческой судьбе Михаила Петровича Арцыбашева. Устоявшиеся в определенных, зачастую неблагоприятных, обстоятельствах традиционные характеристики давно нуждаются в переосмыслении. Сравнение с Достоевским позволяет более объемно и содержательно представить эволюцию художественного развития писателя, проследить формирование его социально-этического и эстетического сознания. Исследование проблем, связанных с воздействием Достоевского на идейно-художественную систему Арцыбашева, с целью выявления общности черт мировоззрения и художественного мышления может составить ту основу, на которой возможно аргументированное определение места и значения писателя в литературе и общественной жизни своей эпохи.

Основные цели работы - изучение особенностей художественного мира Арцыбашева, осмысление меры и значения творческого усвоения опыта великого предшественника, закономерностей внутреннего сближения с Достоевским.

Избегая крайних выводов об идейном и художественном «родстве» Арцыбашева и Достоевского, мы стремились в процессе анализа обнаружить но только точки соприкосновения в художественном осмыслении проблем социально-нравственного и философского порядка, но и принципиальные отличия, определяемые разницей мировоззренческих и художественных позиций. Анализ социально-этической и философской проблематики произведений Арцыбашева в сопоставлении с художественным опытом Достоевского позволяет выявить общность некоторых сторон их творчества, и вместе с тем придти к пониманию причин идейного расхождения.

Проблема влияния рассматривается нами на уровне не прямых оценочных высказываний, а сходства и совпадения отдельных сюжетных ходов, близости некоторых образов, приемов художественного отражения и - самое важное - в системе целостного отношения художников к миру, особенностей художественного сознания как специфической формы отражения действительности. При анализе мы исходим из представления о художественном произведении как сложного идейно-художественного единства с различными структурными уровнями. Образы героев, а также различные элементы поэтики рассматриваются в их функционировании в целостной системе произведений. Анализ материала ведется в синтезе теоретического и историко-литературных аспектов.

Таким образом, приоритетным направлением данной работы является анализ малоизученных проблем творчества Михаила Петровича Арцыбашева, которые осмысливаются в контексте художественных достижений и личностных взглядов Ф. М. Достоевского.

Поставленными целями обусловлены задачи исследования:

- обнаружить в творческом наследии Арцыбашева, его идейных и эстетических исканиях существенные признаки общности с Достоевским;

- на конкретных примерах проследить связи произведений Арцыбашева с наследием Достоевского;

- определить степень влияния художественного метода, образов, идей Достоевского на творчество Арцыбашева;

- установить логику сближения и отталкивания художественных систем обоих писателей.

Решение этих задач осложнено недостаточной изученностью творчества Арцыбашева и относящихся к нему историко-литературных материалов, затерянных в архивах, старой периодике, переписке. Отрицательно сказывается отсутствие академического собрания сочинений, существующие на сегодняшний день издания представляют неполную картину творческого пути писателя, его идейного и художественного развития.

Диссертация написана на материале прозы Ф. М. Достоевского и М. П. Арцыбашева.

Объектом осмысления в диссертации являются те произведения Арцыбашева, в которых очевидны связи с образами, сюжетными решениями, мотивами художественного наследия Достоевского.

Методология исследования основана на синтезе сравнительно-исторического, историко-культурного, структурно-поэтического и герменевтического подходов.

Выдвигаемая в диссертации рабочая гипотеза заключается в следующем: выявляя аспекты преемственности прозы Михаила Петровича Арцыбашева по отношению к творчеству Достоевского, можно увидеть глубокую философско-эстетическую связь этих художников, которая не ограничивается внешним подражанием, а проявляется в общности мотивов и образов, приемов конструирования художественного текста, особенностях поэтики.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обращение к наследию Достоевского для Арцыбашева представляет собой генетическую связь сюжетов, мотивов и характеров, попытку художественного диалога с писателем-предшественником.

2. Явное сходство отдельных персонажей Арцыбашева с героями произведений Достоевского не случайно и свидетельствует об общности эстетической онтологии и идеологии, пересечении художественных миров писателей.

3. Несмотря на близость решения многих эстетических задач, обращение к одним и тем же нравственным проблемам, этические позиции Арцыбашева и Достоевского существенно различны, что становится ясным при исследовании образов «христоподобного» человека и «сверхчеловека» в творчестве Арцыбашева и сопоставлении этих типов с героями Достоевского. В отличие от Достоевского, для которого безусловны христианская мораль, вера в идеал и правоту Христа, Арцыбашев проявляет этическую толерантность в вопросе о выборе жизненных воззрений, и именно в этом суть его идейных расхождений с Достоевским.

Научная новизна исследования во многом определена основными целями работы. В ней предпринята попытка системного обобщения и анализа влияния Достоевского на художественное творчество и мировоззренческие основы Арцыбашева. Впервые в таком объеме в качестве важнейшего аспекта творческого влияния Достоевского на Арцыбашева исследуется этическая оппозиция героя-альтруиста и «сверхчеловека», определяется ее значение в художественно-философской концепции каждого из этих авторов. Художественный мир Арцыбашева впервые рассмотрен в целостном аспекте.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 221 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Ф.М. Достоевский в художественном мире М.П. Арцыбашева"

Заключение

Имя Михаила Петровича Арцыбашева - писателя, не оцененного по достоинству, не понятого современниками, только начинает возвращаться в сферу исследовательской активности. Сопоставление творчества этого яркого, глубокого писателя с художественным наследием Федора Михайловича Достоевского - ключ к пониманию многих идей и образов его прозы.

В отношении Арцыбашева к художественному опыту Достоевского равно сильны отталкивания и притяжения, полемика и желание быть преемником великого писателя в собственной художественной практике.

Современники Арцыбашева говорили о его внешнем подражании Достоевскому, проявившемся в общности устойчивых мотивов. Однако эстетические аспекты прозы Арцыбашева, его сознательная установка на выработку особой поэтики позволяют говорить о его более тесной связи с художественными открытиями Достоевского, так как не только острые, первостепенные проблемы, подлежавшие обсуждению, но сам характер их формулирования, но образный строй этой страстной и жестокой по своим конечным выводам полемики с миром прямо вели читателей к первоисточнику — к проблемам, формулам и образам Достоевского.

Сопоставительный анализ выявляет многие преемственные линии. Это прежде всего черты общего образа времени, увиденного в трагических противоречиях, чрезвычайном драматизме жизненных ситуаций. Образа, который многие современники Достоевского сочли ненатуральным, болезненным, а многие преемники восприняли как откровение. Глубина ощущения катастрофичности мира стала близкой художникам новой эпохи, насыщенной взрывчатым историческим содержанием, в том числе - и М. П. Арцыбашеву.

Представляется, что главной причиной трагического мироощущения, свойственного Михаилу Арцыбашеву и искавшего опоры в Достоевском, был тот «наследственный» максимализм, который перешел к литературе века двадцатого от русской классики с ее высочайшими абсолютными требованиями к человеческой личности. Наиболее интенсивно он проявлялся у художников, органически чувствовавших себя преемниками старой русской культуры, в первую очередь Толстого и Достоевского. Арцыбашев был ярким выразителем этого максимализма в дореволюционной литературе на ее первых ступенях развития. Всей своей личностью и судьбой он выразил трагизм столкновения старой и новой культуры.

Путь литературы порубежного времени отмечен интенсивными философскими исканиями, и проза Арцыбашева не составляет исютю-чения. И в этом общем качестве ее основной опорой также становится Достоевский, чье искусство обретает невиданную для предшествующего реализма философскую всеобщность содержания.

Важны для Арцыбашева-художника оказались напряженные раздумья Достоевского о разрыве человека с Богом, о Добре и Зле, о жизни и смерти. Идейное наследие Арцыбашева обнаруживает параллели с Достоевским в решении целого ряда экзистенциальных проблем.

Достоевский не только в философских формулах, произносимых его героями, не только изображением психологии духовных мук, но и самим построением своих романов выразил острейшую борьбу противоположностей. Арцыбашев, подобно Достоевскому, тяготел к художественному, «живому» изложению абстрактных философских положений.

Наконец, глубоко причастной к художественным исканиям М. П. Арцыбашева была поэтика Достоевского, доказательством чему служит глубокое усвоение Арцыбашевым многих писательских приемов великого предшественника.

Творческое осмысление Достоевского Арцыбашевым шло не столько путем непосредственных высказываний о нем, сколько через образный мир художественного произведения, в коем традиция Достоевского выступает иногда более явственно, иногда менее явственно, но неизменно сложнее, чем в прямом публицистическом выражении.

Достоевский и Арцыбашев были близки в мировоззренческом плане: они остро ощущали имморализм иных социальных ориентиров, видели мир, лежащий по «ту сторону добра и зла».

Достоевский неоднократно подчеркивал важность веры в индивидуальное бессмертие души. Ситуация Ставрогина, верующего, когда он не верует, и неверующего, когда верует- это маневрирование в сфере абсурда, в сфере абсолютной индивидуальной свободы, оборачивающейся смертью. По мысли писателя, спасает только качественно определенная вера — вера в Бога, индивидуальное бессмертие, искупление. Абсурд свободы преодолевается абсурдом веры и не просто веры, а веры христианской, индивидуально соориентированной.

Высшим образцом положительной красоты для Достоевского был Христос - залог желанного и возможного «золотого века» на земле. По мысли Достоевского, Христос как Богочеловек указал на возможности человеческой природы и на закон ее развития. Для писателя Христос -этический идеал, вершина иерархии человеческих характеров, поэтому так стремился Достоевский к художественному воплощению героя, живущего по христианским канонам, «положительно прекрасного» человека.

Идеи, заключенные в творчестве Арцыбашева, нельзя объяснить только лишь эволюцией от толстовства к ницшеанству, как то достаточно прямолинейно пытались сделать его современники. С одной стороны, Арцыбашев, несомненно, обращается к художественным открытиям Достоевского в попытках изображения «христоподобного» человека, каким в одной из его повестей предстает студент Иван Ланде. Вместе с тем, причисление Арцыбашева к писателям-ницшеанцам также имеет много обоснований: влияние Ницше обнаруживается в целом ряде мотивов: в первую очередь, в антихристианских и антигуманистических высказываниях арцыбашевских героев, в культивировании сильной личности, проявившемся в его романе «Санин», других произведениях.

Тем не менее, движение авторской мысли в произведениях Арцыбашева служит доказательством того, что автор отказывается как от абсолютного оправдания, так и безоговорочного осуждению героев, занимающих противоположные этические позиции.

Арцыбашев, изображая героя-праведника, подобно Достоевскому, приходит к выводу: повторение Христа на земле невозможно. Но в отличие от Достоевского, для которого христианская этика, вера в идеал и правоту Христа неоспоримы, Арцыбашев отвергает их как бесплодные.

Достоевский видел, что в современном мире подлинная свобода и красота невозможны иначе, как на путях освобождения от законов этого мира, преодоление их в себе, победы над индивидуалистическими, эгоистическими искушениями. Критика эгоцентризма, индивидуализма у Достоевского беспощадна, существование по «праву тигров и крокодилов» для него немыслимо. Только в жизни «с идеалом Христа» заключается спасительное для человечества преодоление общего отчуждения всех от всех.

Арцыбашев же проявляет этическую толерантность, утверждая, что никакого единого порядка в жизни нет и быть не может. Правила, выработанные для себя одним человеком, едва ли будут полностью приемлемы для другого индивида. Поэтому «сверхчеловек» Санин - герой, являющийся идейным антиподом «христоподобного» человека, по мнению автора, так же прав в отстаивании своих жизненных принципов, как и абсолютный альтруист Ланде.

Достоевский был убежден в ответственности творца художественного слова за последствия его восприятия рефлексирующим читателем, где бы, когда бы и о чем бы ни шла речь. Арцыбашев же настаивал на том, что писатель обязан быть свободным от общепринятых и общепонятных ценностей и только искренность - единственное мерило совести художника.

Ныне изменился взгляд на прошлое - изменилось и толкование художественного наследия Михаила Арцыбашева. Творческий путь его -цепь исканий и находок. Большая часть написанного писателем долгие годы трактовалось как выражение ошибочных идеологических взглядов, и только теперь мы можем, наконец, оценить художественный мир Арцыбашева, по-новому прочитать его книги, без умолчаний, без лакировки и приглаживания раскрыть то, что хотел поведать читателю этот мастер слова.

Список научной литературыМалкина, Ольга Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Арцыбашев, М. П. Вечный мираж / М. П. Арцыбашев. Берлин: Изд-во Е. А. Гужнова, 1922. - 132 с.

2. Арцыбашев, М. П. Записки писателя / М. П. Арцыбашев. Варшава: Изд-во кн. скл. «За свободу!», 1925. - 105 с.

3. Арцыбашев, М. П. Записки писателя / М. П. Арцыбашев. Варшава: Изд-во Арцыбашевой, 1927. - 167 с.

4. Арцыбашев, М. П. Санин / М. П. Арцыбашев. СПб: Жизнь, 1908. -342 с.

5. Арцыбашев, М. П. Собрание сочинений / М. П. Арцыбашев: в 3 т. -М.: ТЕРРА, 1994

6. Арцыбашев, М. П. Собрание сочинений / М. П. Арцыбашев: в 10 т. -М.: Московское книгоиздательство, 1911-1918

7. Арцыбашев, М. П. Этюды / М. П. Арцыбашев. СПб.: Прогресс, 1910.-259 с.

8. Арцыбашев, М. П. О выступлении М. Горького против художественного театра / М. П. Арцыбашев // Вечерние известия. -1913.-23 сентября. С. 8

9. Достоевский, Ф. М. Дневник писателя / Ф. М. Достоевский. СПб.: Лениздат, 2001. - 735 с.

10. Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. / Ф. М. Достоевский: в 30 т. — Л.: Наука, 1972- 1988

11. П.Достоевский, Ф. М. Собрание сочинений / Ф.М.Достоевский: в 15 т.-Л.: Наука, 1988- 1992

12. Толстой, Л. Н. Полн. собр. соч. / Л. Н. Толстой: в 90 т. М.; Л.: Гос. изд-во худ. лит., 1928 - 1958

13. Аллен, Луи Достоевский и Бог / Луи Аллен. СПб.: Санкт-Петербургский философский журнал «Юность»; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - 159 с.

14. Амфитеатров, А. В. Литература в изгнании / А. В. Амфитеатров. -Белград, 1929.-57с.

15. Аничков, Е. В. Реализм и новые веяния / Е. В. Аничков. СПб.: Освобождение, 1908. - 88 с.

16. Аничков, Е. В. Литературные образы и мнения 1903 г. / Е. В. Аничков. СПб., 1904. - 186 с.

17. Ачкасов, А. Арцыбашевский Санин и Около полового вопроса / А. Ачкасов. М., 1908. - 112 с.

18. Баранов, И. П. Арцыбашев как художник-психолог и импрессионист и как певец смерти старого и жизни нового человека / И. П. Баранов. -Киев, 1908.-78 с.

19. Барсотти, Д. Достоевский. Христос страсть жизни / Д. Барсотти. -М.: Паолине, 1999. - 254 с.

20. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1972 - 472 с.

21. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 444 с.

22. Бачинин, В. А. Достоевский: метафизика преступлений (художественная феноменология русского постмодерна / В. А. Бачинин. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского Университета, 2001 г. - 412 с.

23. Безносов, В. Г. «Смогу ли уверовать?»: Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца 19 начала 20 в. / В. Г. Безносов. - СПб.: Санкт-Петербургский институт театра, музыки и кинематографии, 1993. - 199 с.

24. Велик, А. П. Художественные образы Ф. М. Достоевского. Эстетические очерки / А. П. Велик. М.: Наука, 1974. - 224 с.

25. Белопольский, В. Н. Достоевский и философия: связи и параллели: Сб. ст. / В. Н. Белопольский. Ростов-на-Дону: Издательство Института массовых коммуникаций, 1998.- 101 с.

26. Бердяев, Н. А. Миросозерцание Достоевского / Н. А. Бердяев. М.: Захаров, 2001 - 174 с.t 27. Берг, Лео Сверхчеловек в современной литературе / Лео Берг. — М.:

27. Изд-во товарищества И. Н. Кушнерева, 1905. 258 с.

28. Горнфельд, А. Г. Книги и люди. Литературные беседы / А. Г. Горн-фельд. СПб.: Жизнь, 1908. - 344 с.

29. Григорьев, Д. (протоиерей) Достоевский и церковь. У истоков религиозных убеждений писателя / Д. Григорьев. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2002. - 176 с.

30. Гроссман, Л. П. Достоевский / Л. П. Гроссман. М.: Молодая гвардия, 1963. — 608 с.

31. Гроссман, Л. П. Поэтика Достоевского / Леонид Гроссман. М.: Гос. акад. наук, 1925. - 191 с.

32. Гус, М. М. Идеи и образы Ф. М. Достоевского / М. М. Гус. М.: Худож. лит., 1972. - 592 с.

33. Данилин, Я. Санин в свете русской критики / Я. Данилин. М.: Заря, 1908.-77 с.

34. Джексон, Р. Л. Бреды и ноктюрны / Р. Л. Джексон. М.: Радикс,1998.-285 с.

35. Долинин, А. С. Последние романы Достоевского / А. С. Долинин. — М. Л.: Сов. Писатель, 1963. - 344с.

36. Достоевский: Эстетика и поэтика: Словарь-справочник / Сост. Г. К. Щенников, А.А.Алексеев; науч. ред. Г. К. Щенников; ЧелГУ -(Достоевский и русская культура) Челябинск: Металл, 1997 - 272 с.

37. Ермакова, М. Я. Традиции Достоевского в русской прозе: Книга для учителя / М. Я. Ермакова. М.: Просвещение, 1990. - 128 с.

38. Ермилова, Г. Г. Тайна князя Мышкина: о романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / Г. Г. Ермилова. Иваново: ИвГУ, 1993. - 128 с.

39. Ерофеев, В. Найти в человеке человека. Достоевский и экзистенциализм) / В. Ерофеев. М.: Зебра Е, ЭКСМО, 2003. - 287 с.

40. Заманская, В. В. Экзистециальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий / В. В. Заманская. М.: Флинта: Наука, 2002. - 304 с.

41. Жолковский, А. К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. Сборник статей / А. К. Жолковский. М.: Сов. писатель,1992.-432 с.

42. Измайлов, А. А. Литературный Олимп. Характеристики, встречи, портреты, автографы / А. А. Измайлов. — М.: Изд-во товарищества И. Д. Сытина, 1911.-472 с.

43. Измайлов, А. А. Помрачение божков и новые кумиры. Новые веяния в литературе / А. А Измайлов. М.: Изд-во товарищества И. Д. Сытина, 1910.-252 с.

44. Ильин, В. Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого / В. Н. Ильин. СПб.: РХГИ, 2000. - 480 с.

45. К. Леонтьев наш современник. - СПб.: Издательство Чернышева,1993.-441 с.

46. Карякин, Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века / Ю. Ф. Карякин. М.: Сов. писатель, 1989. - 656 с.

47. Касаткина, Т. А. О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф. М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» / Т. А. Касаткина. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 480 с.

48. Касаткина, Т. А. Характерология Достоевского: Типология эмоционально-ценностных ориентаций / Т. А. Касаткина. М.: Наследие, 1996.-336 с.

49. Кашина, Н. В. Человек в творчестве Ф. М. Достоевского / Н. В. Кашина. М.: Худож. лит., 1986. - 316 с.

50. Кирпотин, В. Я. Избранные работы в трех томах. Т.2. Достоевский / В. Я Кирпотин. М.: Худ. лит., 1978. - 485 с.

51. Юное, Э. Ницше в России. Революция морального сознания / Э. Клюс. — СПб.: Академический проект, 1999. 240 с.

52. Колобаева JT. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX веков. М.: Изд-во МГУ , 1990 - 333 с.

53. Колосов, Н. А. Зачем? (Арцыбашев. «Тени утра») / Н. А. Колосов. -М.,1906. 12 с.

54. Криницын, А. Б. Исповедь подпольного человека. К антропологии Ф. М. Достоевского / А. Б. Криницын. М.: МАКС Пресс, 2001. - 372 с.

55. Кузнецов, О. Н., Лебедев, В. И. Достоевский над бездной безумия / О. Н. Кузнецов, В. И. Лебедев. М.: «Когито-Центр», 2003. - 227 с.

56. Лаут, Р. Философия Достоевского в систематическом изложении / Р. Лаут. М.: Республика, 1996. - 446 с.

57. Лебедев, Б. Н. Санин / Б. Н. Лебедев. СПб.: Изд-во товарищества И. Д. Сытина, 1908.-48 с.

58. Летвинов, П. В. Из художественной литературы последних лет / П. В. Летвинов. Сергиев Посад, 1911. - 243 с.

59. Лотман, Ю. М. В школе поэтического слова / Ю. М. Лотман. М.: Просвещение, 1988. - 349 с.

60. Мелетинский, Е. М. Заметки о творчестве Достоевского / Е. М. Мелетинский. М.: РГГУ, 2001. - 189 с.

61. Михайловский, Н. К. Литературные воспоминания и современная смута / Н. К. Михайловский. СПб., 1900. - 378 с.

62. Мочульский, К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / К. В. Мочульский. М.: Республика, 1995. - 606 с.

63. Накамура, Кэнноскэ Чувство жизни и смерти у Достоевского / Кэнноскэ Накамура. СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. - 328 с.

64. Наседкин, Н. Н. Самоубийство Достоевского. Тема суицида в жизни и творчестве писателя / Н. Н. Наседкин. М.: Алгоритм, 2002. - 448 с.

65. Неугасимая лампада: Сб. статей памяти М.П.Арцыбашева. -Варшава: Издательство Арцыбашевой, 1928. 24 с.

66. Ницше, Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей / Ф. Ницше. М.: ТОО «Транспорт», 1995.-302 с.

67. Новополин, Г. С. Порнографический элемент в русской литературе / Г. С. Новополин. СПб.: Книжный склад М. М. Стасюлевича, 1909.-216 с.

68. Одиноков, В. Г. Типология образов в художественной системе Ф. М. Достоевского / В. Г. Одиноков. Новосибирск: Наука, 1981. - 144 с.

69. Омельченко, А. П. Герой нездорового творчества («Санин», роман Арцыбашева) / А. П. Омельченко. СПб.: «Посев», 1908. - 56 с.

70. Омельченко, А. П. Свободная любовь и семья («Санин» как вопрос нашего времени) / А. П. Омельченко. СПб.: «Посев», 1909. - 52 с.

71. Паперно, Ирина. Самоубийство как культурный институт / Ирина Паперно. -М.: Новое литературное обозрение, 1999. — 256 с.

72. Переверзев, В. Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования / В. Ф. Переверзев. -М.: Сов. писатель, 1982. 511 с.

73. Пирогов, П. В. Арцыбашев как художник и мыслитель (Как пришел Арцыбашев к апофеозу Санина) / П. В. Пирогов. М.: Изд-во типографии «Печать и гравюра», 1908. - 30 с.

74. Померанц, Г. С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским / Г. С. Померанц. М.: Сов. писатель, 1990. - 382 с.

75. Попова, И. М. Литературные знаки и коды в прозе Е. И. Замятина : функции, семантика, способы воплощения. Курс лекций / И. М. Попова. Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2003. - 148 с.

76. Рейфман, И. В. Ритуализованная агрессия: Дуэль в русской культуре и литературе / И. В. Рейфман. М.: Новое литературное обозрение, 2002.-336 с.

77. Розанов, Н. П. Крылья смерти (Творчество М. П. Арцыбашева) / Н. П. Розанов. Владикавказ, 1913.-32 с.

78. Сараскина, Л. И. «Бесы» роман-предупреждение / Л. И. Сараски-на. - М.: Сов. писатель, 1990. - 478 с.

79. Современный словарь-справочник по литературе / Сост. и науч. ред. С. И. Кормилов. М.: Олимп, 1999. - 704 с.

80. Соловьев, С. М. Изобразительные средства в творчестве Ф. М. Достоевского / С. М. Соловьев. М.: Сов. писатель, 1979. - 352 с.

81. Судьба «Санина» в Германии. Постановление суда касательно конфискации и снятия ареста с романа «Санин» М. Арцыбашева. Мнения судебных экспертов. Пер. с нем. под ред. В. И. Ротешшерна. СПб.: В. И. Ротешшерн, 1909. - 87 с.

82. Топоров, В. Н. Петербургский текст русской литературы: Избран-ные труды. Санкт-Петербург: «Искусство-СПБ», 2003. - 616 с.

83. Тригорин, М. Проблема пола и «Санин» Арцыбашева / М Тригорин. -М.: «Современные проблемы», 1908. 54 с.

84. Тяпугина, Н. Ю. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: Опыт интерпретации / Н. Ю. Тяпугина. Саратов: Изд-во СПИ, 1995. - 104 с.

85. Ультраиндивидуализм и роман «Санин». Екатеринослав, 1908. -32 с.

86. Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. В 2-х т. Т.2 . -М.: Худож. лит., 1990. 623 с.

87. Ф. М. Достоевский и Православие. М.: «Отчий дом», 1997. - 320 с.

88. Фатеева, Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов / Н. А. Фатеева. М: Агар, 2000. - 280 с.

89. Философия ненасилия JT. Н. Толстого: точки зрения: коллективная монография. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. - 247 с.

90. Философов, Д. В. Слова и жизнь. Литературные споры новейшего времени (1901-1908. / Д. В. Философов. СПб., 1909. - 324 с.

91. Флоренский, П. А. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание / П. А. Флоренский. М.: Московский рабочий, 1992. - 560 с.

92. Фридлендер, Г. М. Реализм Достоевского / Г. М. Фридлендер. М.-Л.: Наука, 1964.-404 с.

93. Фридман, Я. П. Характеристика «героя» нашего времени Санина (по роману Арцыбашева «Санин») / Я. П. Фридман. Брест-Литовск: изд-во И. Кобринца, 1908. - 32 с.

94. Фудель, С. И. Наследство Достоевского / С. И. Фудель. М.: Русский путь, 1998.-285 с.

95. Хабаров, Ю. Арцыбашев как певец личности. Опыт литературной характеристики / Ю. Хабаров. Саратов: «Чернозем», 1909. - 24 с.

96. Четьи-Минеи. Святые русского православия. — М.: Эксмо, 2004. -480 с.

97. Чхартишвили, Г. Ш. Писатель и самоубийство / Г. Ш. Чхартишвили. -М.: Новое литературное обозрение, 2000. 576 с.

98. Шестов, Л. На весах Иова / Л. Шестов. М.: ACT, Фолио, 2001. -464 с.

99. Штирнер, М. Единственный и его собственность / Макс Штирнер. -М.: Азбука, 2001.-332 с.

100. Щенников, Г. К. Целостность Достоевского / Г. К. Щенников. -Екатеринбург: Уральский гос. ун-т, 2001. 440 с.

101. Юрьева, О. Ю. Идеи и образы Ф. М. Достоевского в русской литературе начала XX века / О. Ю. Юрьева. Иркутск : Изд-во Иркут. гос. пед. ун-та , 2002 - 180 с.

102. Ясперс, К. Ницше и христианство / К. Ясперс. М.: Медиум, 1994.-114 с.

103. Miller R. F. Critical essays on Dostoevsky. Boston (Mass): Hall, 1986. - Перевод наш.

104. Shneidman N. N. Dostoevsky and suicide. Un. Of Toronto. -Mosaic press oakville (New York, London). Перевод наш.1.l

105. Бердышева, JI. P. Проблема героя в творчестве М. П. Арцыбашева: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01.-Москва, 2002- 164 с.

106. Галкин, А. Б. Образ Христа в творческом сознании Достоевского: Автореферат дисс. . канд. филол. наук: 10.01.01. Москва: МППУ, 1992.- 16 с.

107. Захаров, Е. Е. Творчество Ф. М. Достоевского в русском литературно-критическом сознании начала XX века. Пути восприятия и осмысления : Дисс. . канд. филол. наук : 10.01.01. Саратов, 1999. -217 с.

108. Клейман, Р. Я. Сквозные мотивы творчества Ф. М. Достоевского в контексте литературных связей: Дисс. . канд. филол. наук: 10.01.01.-Кишинев, 1983.-217 с.

109. Панфилова, Н. А. Экзистенциальные уроки Ф. М. Достоевского в русской литературе первой трети XX в.: Дисс. . канд. филол. наук: 10.01.01. Магнитогорск, 2000. - 165 с.

110. Тарасов, Ф. Б. Евангельский текст в художественных произведениях Достоевского: Автореферат дисс. . канд. филол. наук: 10.01.01. Москва: МГУ, 1998. - 19 с.

111. Шепелев, А. А. Ф. М. Достоевский в художественном мире В. В. Набокова. Тема нимфолепсии как рецепция темы «ставрогин-ского греха»: Дисс. . канд. филол. наук: 10.01.01. Тамбов, 2003. -212 с.

112. Юрьева, О. Ю. Художественная эманация идей и образов Ф. М. Достоевского в русской литературе начала XX века : Дисс. . д-ра филол. наук: 10.01.01. М.: Лит. инст. им. А. М. Горького, 2003 -528 с.1.

113. ИЗ. Абрамович, Н. Я. О художественном письме в современной беллетристике / Н. Я. Абрамович // Образование. 1908. — № 6. — Отд. 3.-С. 58-67

114. Айхенвальд, Ю. А. Дон Кихот у Достоевского и Льва Толстого / Ю. А. Айхенвальд // Дон-Кихот на русской почве. Ч. 1. Дон Кихот в империи Российской. М.: «Гендальф», ООО «МЕТ», 1996. - С. 128148

115. Амфитеатров, А. В. Новый народ и его певцы. Новая сила/ А. В. Амфитеатров // Собрание сочинений. Т. 15. - СПб.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1912. - С. 330 - 367

116. Амфитеатров, А. В. Славные мертвецы / А. В. Амфитеатров // Собрание сочинений. Т. 14. - СПб.: Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1912.-С. 104- 157

117. Антонович, М. А. Мистико-аскетический роман // Антонович М. А. Литературно-критические статьи. М.-Л.: Гослитиздат, 1961. -С.51-72

118. Аспиз, Е. «Я человек жизни, и только жизни, земной, человеческой.»: Воспоминания о М. П. Арцыбашеве / Е. Аспиз // Вопросы литературы. 1991. -№ 11-12.-С. 352-371

119. Балрушайтис, Ю. М. Арцыбашев. Рассказы / Ю. Балрушайтис // Весы. 1906. - №9. - С. 64-67

120. Белый, А. Литературный распад / А. Белый // Весы. 1908. -№5.-С. 69-72

121. Белый, А. Настоящее и будущее русской литературы / А. Белый // Весы. 1909. - №3. - С.71-82

122. Белый, А. Символизм и современное русское искусство / А. Белый И Весы. 1908. - №10. - С. 38-48

123. Бем, А. Л. Эволюция образа Ставрогина / А. Л. Бем // Исследования. Письма о литературе. М.: Языки славянской культуры, 2001.-С. 111-157

124. Бердяев, Н. А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского / Н. А. Бердяев // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. М.: Книга, 1990. -С.215-234

125. Бердяев, Н. А. О самоубийстве / Н. А. Бердяев // Суицидология: Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М.: «Когито-Центр», 2001. - С. 89 - 112

126. Богданович, А. И. Критические заметки. Рассказы г. Арцыбашева / А. И. Богданович // Мир Божий. 1905. - №9. - С. 78 - 85

127. Богданович, А; И: Рассказы г. Арцыбашева / А. И. Богданович // Годы перелома. 1895-1906. Сборник критических статей. СПб., 1908.-С. 444-458

128. Боцяновский, В. Рассказы г-на Арцыбашева / В. Боцяновский // Мир Божий. 1905. - №9. - С. 167-179

129. Брюсов, В. Я. Проект всеобщего примирения / В. Я Брюсов // Весы. 1908. - №4. - С. 45-48

130. Брюсов, В. Я. Русская литература 1904-1905 гг. / В. Я Брюсов // Весы. 1905.-№9-10.-С. 113-115

131. Буданова, Н. И. Достоевский о Христе и истине / Н. И. Буданова // Достоевский: Материалы и исследования. СПб.: Наука, 1992. -Т.10. -С.21-30

132. Булгаков, С. Н. Иван Карамазов как философский тип / С. Н. Булгаков // Труды по социологии и теологии: В 2-х т. Том 1: От марксизма к идеализму . М.: Наука, 1997. - С. 84 - 107

133. Венгеров, С. А. Общий очерк истории новейшей русской литературы / С. А. Венгеров // Очерки по истории русской литературы. СПб.: Общая польза, 1907. - С. 23-163

134. Вернер, И. Тип Кириллова у Достоевского / И. Вернер // Новый путь. 1903. - Ноябрь. - С. 52-80

135. Волжский-Глинка, А. Рассказы М. Арцыбашева / А. Волжский-Глинка // Вопросы жизни. 1905. - №7. - С.56-63

136. Волынский, A. J1. Человекобог и Богочеловек / A. JI. Волынский // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 18811931 годов.-М.: Книга, 1990.- С.74-86

137. Воровский, В. В. Базаров и Санин. Два нигилизма / В. В. Воровский // Статьи о русской литературе. М.: Худож. лит., 1986. -С.224-251

138. Гессен, С. И. Трагедия зла (Философский смысл образа Ставрогина) / С. И. Гессен // «Бесы»: антология русской критики. -М.: Согласие, 1996. С. 668-683

139. Гиппиус, 3. Н. О Михаиле Арцыбашеве / 3. Н. Гиппиус // Русская мысль. 1910. - №2. - С. 116-122

140. Горнфельд, А. Г. Рассказы Арцыбашева / А. Г. Горнфельд // Русское Богатство. 1905. - № 9. - С. 45-53

141. Грачева, А. М. Бестселлеры начала XX в. (К вопросу о феномене успеха) / А. М. Грачева // Русская культура XX века на родине и в эмиграции. М. : МГУ, Политехнический музей, МСЭУ, 2000 г. - С. 61-75

142. Гулыга, А. В. Достоевский-философ // Уроки классики и современность / А. В. Гулыга. М.: Худож. лит., 1990. - С. 164-181

143. Дудкин, В. В. Достоевский и Ницше: проблема человека (к постановке вопроса) / В. В. Дудкин // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сборник научных трудов Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского университета, 1994 - С. 295-327

144. Евлампиев, И. А. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблема бессмертия / И. И. Евлампиев // Вопросы философии. 1998. - №3. - С. 18-34

145. Захаров, В. Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского / В. Н. Захаров // Достоевский в конце XX века. М., 1996. -С.137-146

146. Зоркая, Н. М. М. П. Арцыбашев. Адаптация «философии жизни», идей и образов русской литературы / Н. М. Зоркая // На рубеже столетий: У истоков массового искусства в России 1900 1910 гг. - М.: Наука, 1976. - С. 142 -165

147. Иванов, В. В. Достоевский: поэтика чина / В. В. Иванов // Новые аспекты в изучении Достоевского: Сборник научных трудов -Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского университета, 1994. С. 67100

148. Иванов, В. В. Юродивый герой в диалоге иерархий Достоевского / В. В. Иванов // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX вв. Петрозаводск, 1994. - С.201-209

149. Иванов, Вяч. Достоевский и роман-трагедия / Вяч. Иванов // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. -М: Книга, 1990.- С.164-192

150. Измайлов, А. А. Банкротство идеалов. (Литературный портрет М. П. Арцыбашева) / А. А. Измайлов // Пестрые знамена. Литературные портреты безвременья. М.: Изд-во товарищества И. Д. Сытина, 1913.-С. 5-36

151. Камю, А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде / А. Камю // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989. - С. 222 - 318

152. Камю, А. Бунтарь / А Камю // Миф о Сизифе; Бунтарь. М.: ООО «Попурри», 1998. - С. 143- 537

153. Кантор, В. В. Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XIX начала XX века / В. В. Кантор // Вопросы философии. - 2002. - №9. - С. 56 - 78

154. Карасев, JI. В. О символике Достоевского / JI. В. Карасев // Вопросы философии. -1994. №10. - С. 90-111

155. Карсавин, JI. П. Федор Павлович Карамазов как идеолог любви / JI. П. Карсавин // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.-М.: Книга, 1990.-С.264-278

156. Келдыш, В. А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи / В. А. Келдыш // Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX в. -М.: Наследие, 1992. - С. 76-114

157. Кириллова, И. В. Литературное воплощение образа Христа' / И В. Кириллова // Вопр. лит. 1991. - Август. - С. 60-74

158. Кириллова, И. А. Христос в жизни и творчестве Достоевского / И. А. Кириллова // Достоевский. Материалы и исследования. Вып. 14. СПб.: Наука, 1997. - С. 17-25

159. Клюс, Э. Образ Христа у Достоевского и Ницше / Э. Клюс // Достоевский в конце XX века. М., 1996. - С. 471-500

160. Коган, П. С. М. П. Арцыбашев / П. С. Коган // Очерки по истории новейшей русской литературы. Современники. Т. 3. — М.: Общая польза, 1910. С. 63-98

161. Колтоновская, Е. Проблема пола и её освещение у неореалистов. Ведекинд и Арцыбашев / Е. Колтоновская // Образование. 1908. -№ 1. - Отд. 2. - С. 26-37

162. Колесникова, Т. А. Мышкин и Ставрогин как герои-антиподы Достоевского / Т. А. Колесникова // Достоевский и современность:

163. Материалы межрегиональной научной конференции. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1996. - С. 80 - 81

164. Котельников, В. А. Кенозис как творческий мотив у Достоевского / В. А. Котельников // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 13. СПб.: Наука, 1996. - С. 194-200

165. Кранихфельд, В. Я. Литературные отголоски. В подполье / В. Я. Кранихфельд//Современный мир. -1910.-№ 11.-С. 91 115

166. Красненкова, И. П. Философский анализ суицида / Красненко-ва // Идея смерти в российском менталитете. СПб.: РХГИ, 1999. - С. 151-174

167. Кунильский, А. Е. О христианском контексте в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» / А. Е. Кунильский // Евангельский текст в русской литературе. -Петрозаводск, 1998. -С. 391-408

168. Лосский, Н. О. Достоевский и его христианское миропонимание / Н. О. Лосский // Бог и мировое зло М.: Республика, 1994. - С. 5-248

169. Лосский, Н. О. О природе сатанинской (по Достоевскому) / Н. О. Лосский // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.-М.: Книга, 1990.-С. 294-316

170. Львов-Рогачевский, В. Л. Самовдохновенная критика / В. Л. Львов-Рогачевский// Снова накануне. М., 1913.-С. 137-141

171. Львов-Рогачевский, В. Л. Сатиры и нимфы / В. Л. Львов-Рогачевский // Образование. 1908. - Кн.3-4. - С. 56-61

172. Мартинсен, Д. А. Повествования о самообособлении: литературные самоубийства в творчестве Достоевского / Д. А. Мартинсен //

173. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сборник работ отечественных и зарубежных ученых под ред. Т. А. Касаткиной. М., 2001. - С. 425 - 434

174. Мотрошилова, И. В. Дискуссии о философии Ницше в России серебряного века / Н. В. Мотрошилова // Фридрих Ницше и философия в России: Сборник статей. СПб.: РХГИ, 1999. - С. 38-45

175. Мюллер, JI. Образ Христа в романе Достоевского «Идиот» / JI. Мюллер // Евангельский текст в русской литературе. Петрозаводск, 1998.-С. 374-384

176. Налимов, А. П. Ницшеанство у наших беллетристов / А. П. Налимов // Интересные романы, повести и рассказы лучших писателей. СПб., 1905. - С. 94-99

177. Ницше, Ф. Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм / Ф. Ницше // Сочинения в двух томах. Т.1. М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1997.-С. 45-158

178. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше // Сочинения в двух томах. Т.2. М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1997. - С. 5 - 240

179. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла / Ф. Ницше // Сочинения в двух томах. Т.2. М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1997. - С. 241 - 408

180. Ницше, Ф. К генеалогии морали / Ф. Ницше // Сочинения в двух томах. Т.2. М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 1997. - С. 409 - 526

181. Ницше, Ф. Антихристианин / Ф. Ницше // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1989.- С. 17-93

182. Новикова, Т. JI. Агиографические мотивы в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / Т. Л. Новикова // Русская литература XIX века и христианство. М.: Изд-во МГУ, 1997. - С. 328 - 336

183. Перлина, Н. В. Лев Николаевич Нехлюдов Мышкин, или Когда придет Воскресение / Н. В. Перлина // Достоевский и мировая культура. СПб.: Акрополь, 1996. - № 6. - С. 118 - 124.

184. Пешехонов, А. В. без названия. / А. В. Пешехонов // Русское богатство. 1908 - №5. - С. 33-39

185. Пильский, П. М. Арцыбашев / П. М. Пильский // Критические статьи. О Леониде Андрееве, Валерии Брюсове, Н. Минском, Федоре Сологубе, А. Куприне, М. Арцыбашеве и других. СПб.: Прогресс, 1910.-С. 106-139

186. Прокопов, Т. П. Жизни и смерти Михаила Арцыбашева / Т. П. Прокопов // Арцыбашев М. П. Собрание сочинений: в 3 т. Т.1. - М.: ТЕРРА, 1994.-С. 5-32

187. Розанов, В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. Опыт критического комментария / В. В. Розанов // Мысли о литературе. М.: Республика, 1996 - С. 41-158

188. Свинцов, В. В. Достоевский и «отношения между полами» / В. В. Свинцов // Новый мир. 1999. - №5. - С. 195 - 215

189. Синеокая, Ю. В. Восприятие идей Ницше в России: основные этапы, тенденции, значение / Ю. В. Синеокая // Фридрих Ницше и философия в России: Сборник статей. СПб.: РХГИ, 1999. - С.7-37

190. Синеокая, Ю. В. Рубеж веков: русская судьба Сверхчеловека Ницше / Ю. В. Синеокая // Фридрих Ницше и философия в России: Сборник статей. СПб.: РХГИ, 1999. - С.58-75

191. Степун, Ф. А. Миросозерцание Достоевского / Ф. А. Степун // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. М.: Книга, 1990.- С.332-352

192. Тихомиров, Б. Н. О «христологии» Достоевского / Б. Н. Тихомиров // Достоевский: Материалы и исследования. Т.П. - СПб.: Наука, 1994.-С. 102-122

193. Тихомиров, В. В. Мистер Пиквик и князь Мышкин: типология характеров / В. В. Тихомиров // Роман Достоевского «Идиот»: Раздумья, проблемы. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1999.-С. 122- 135.

194. Трофимов, Е. Образ Мышкина в первой части романа «Идиот» / Е. Трофимов // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сборник работ отечественных и зарубежных ученых под ред. Т. А. Касаткиной. М., 2001. - С. 239 - 249

195. Философов, Д. В. Речь, произнесенная 7 мая 1927 года на вечере памяти М. П. Арцыбашева / Д. В. Философов // Арцыбашев М. П. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 1. - М.: ТЕРРА, 1994. - С. 773-779

196. Философов, Д. В. Чиж и Арцыбашев / Д. В. Философов // Старое и новое. Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М.: Изд-во товарищества И. Д. Сытина, 1912. - С. 52-59

197. Флоровский, Г. В. Религиозные темы Достоевского / Г. В. Флоровский // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов.-М.: Книга, 1990.- С. 386-390

198. Фокин, П. А. Князь Мышкин или «князь Христос»? / П. А. Фокин // Достоевский и мировая культура. М.: Издательство «МАРАБУ», 1995. - № 4. - С. 155 - 159.

199. Франк, С. JI. Достоевский и кризис гуманизма / С. JI. Франк // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. М.: Книга, 1990. - С.391-397

200. Франк, С. Л. Ницше и этика любви к дальнему / С. Л. Франк // Сочинения.-М.: Правда, 1990.-С. 16- 189

201. Франк, С. Л. Этика нигилизма (К характеристике нравственногомировоззрения русской интеллигенции) / С. Л. Франк //

202. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология / РАН. Ин-т философии. -М.: Наука, 1993.-С. 164-189

203. Хайдеггер, М. Европейский нигилизм / М. Хайдеггер // Время и бытие. М.: Наука, 2002. - С. 114 -153

204. Чуковский, К. И. М. Арцыбашев / К. И. Чуковский // От Чехова до наших дней. Литературные портреты. Характеристики. СПб.: Издательское бюро, 1908. - С. 79-91

205. Чуковский, К. И. Самоубийцы / К. И. Чуковский // Речь. -1912.- 23,24 декабря. С. 14

206. Чуковский, К. И. Заметки читателя / К. И. Чуковский // Одесские новости. 1905. - 31 июля. - С. 10

207. Шестов, Л. Достоевский и Ницше / Л. Шестов // Сочинения. -М.: «Раритет», 1995.-С. 15 -175

208. Шульга, Е. Н. Идея смерти в миропонимании русского народа / Е. Н. Шульга // Идея смерти в российском менталитете. — СПб.: РХГИ, 1999.-С. 217-238

209. Шульц, О. фон. Русский Христос / О. фон Шульц // Евангельский текст в русской литературе. Петрозаводск, 1998. -С. 31-41

210. Эгеберг, Э. Ф. М. Достоевский в поисках положительно прекрасного человека / Э. Этерберг // Евангельский текст в русской литературе. Петрозаводск, 1998.-С. 385-390

211. Энгельгардт, Б. М. Идеологический роман Достоевского / Б. М Энгельгардт // Избранные труды. Спб.: Правда, 1995. - С. 21 - 62

212. Энгельгардт, М. А. «Литературные заметки» / М. А. Энгельгардт // Вестник знания. 1908. - №4. - С. 27-33

213. Эллис-Кобылинский, Л. Л. Еще одна корона / Л. Л. Эллис-Кобылинский // Весы. 1908. - №6. - С. 62-63

214. Эллис-Кобылинский, Л. Л. Наши эпигоны. О стиле, Л. Андрееве, Б. Зайцеве и многом другом / Л. Л. Эллис-Кобылинский // Весы. -1908. №2.-С. 61-68

215. Ястребов, А. Л. «Человек самоубитый»: биография романтического феномена / А. Л. Ястребов // Традиции в русской литературе: Межвузовский сборник научных трудов. Н. Новгород: Изд-во НГПУ, 2002. - С.110-124

216. Burgin Diana. Prince Myshkin (An Article in Verse) // Slavic and East European Journal, 1983. 27. 2. P. 176 184

217. Kostalevsky Marina. Prince Antichrist and Prince Christ // Kostalevsky Marina. Dostoevsky and Soloviev. New Haven and London: Yale University Press, 1997. P. 91-99

218. Meerson Olga. The Idiot // Meerson Olga. Dostoevsky's Taboos. Dresden Munchen: Dresden University Press, 1998. P. 82-108