автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Феномен смерти человека

Полный текст автореферата диссертации по теме "Феномен смерти человека"

На правах рукописи

ХИЛИМОВ Юрий Викторович

ФЕНОМЕН СМЕРТИ ЧЕЛОВЕКА: ВОЗМОЖНОСТИ ФИЛОСОФСКОЙ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ

Специальность: 09.00.13 -религиоведение, философская антропология и философия культуры по философским наукам

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Саратов - 2004

Работа выполнена в Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского

Научный руководитель доктор философских наук, профессор

Мартынович Сергей Федорович

Официальные оппоненты доктор философских наук, профессор

Федорова Татьяна Дмитриевна

кандидат философских наук, доцент Пионткевич Лариса Юрьевна

Ведущая организация Поволжская академия государственной службы

Защита состоится «/¿?» июня 2004г. в час. на заседании диссертационного совета Д 212.243.11. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского по адресу: 410026, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, корпус 9, ауд. 406.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале №3 Научной библиотеке Саратовского госуниверситета.

Автореферат разослан «_?[_» мая 2004г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Д 212.243.11 кандидат философских наук, доцент

Маслов Р. В.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Исследуемый феномен относится к традиционным проблемам философского дискурса. Вопрос о смерти принадлежит к фундаментальным вопросам философии, во многом определяя статус самой философии, претендующей на всеобщность. Попытка помыслить смерть, то есть справиться с ней дискурсивно, есть изначальное начинание философии и классический предмет ее проблемного поля. Специфика настоящей проблемы охватывает различные уровни личностного и социального бытия и диктует необходимость констатации ее междисциплинарного положения. Это приводит к широкому спектру методологий (в том числе взаимоисключающих) и гибкой вариативности подходов, что, безусловно, усиливает сложность проблемы. Основное затруднение, связанное с концептуализацией феномена смерти, заключается в его особой расположенности, которую можно охарактеризовать как «болезненную» или экзистенциально значимую для любого существования.

Актуальность исследования, помимо классического обоснования, продиктована современными глобальными изменениями социокультурной реальности. В этой связи проблема смерти - это поиск базисных оснований человеческого существования. Это одна из не многих, а может быть и единственная, еще не ускользнувшая возможность идентификации с подлинно человеческим.

Феномен смерти в философии не возможен без акта философской рефлексии. В свою очередь сама рефлексия имеет своим крайним пределом открытие смерти. Таким образом, для философского знания анализируемый предмет представляется необходимым. Следовательно, интерес к смерти со стороны философии есть результат ее потребности распространить свою всеобщность на такую междисциплинарную проблему, коей является проблема смерти.

В настоящее время восприятие феномена смерти в высокой степени детерминировано социальностью и ее артефактами: научно-техническими проектами, политическими стратегиями и экономическим моделированием. В определенном смысле актуальность проблемы спровоцировала неклассическая философия, отказавшаяся в отличие от классической философии от постулирования правильного, этически приемлемого опыта умирания в пользу его поливариантности и отказа от нормативной предписательности при его анализе.

Настоящее диссертационное исследование акцентирует свое внимание на соотношении аксиологического и онтологического подходов к феномену смерти, который в конечном итоге диктует совмещение уровней этики и онтологии. Данное заключение вызвано рассмотрением феномена смерти в контексте коммуникации Я и Другого. 31 йуоц^Щ^ЩЩШЕЕСта н я

3 БИБЛИОТЕКА

ШШ3

ется тем, что в современной философской антропологии отмечается стойкая тенденция квалифицировать проблему смерти как маргинальную. Ввиду того, что маргинальное указывает на нарушение коммуникативных связей, представляя вытесненное, мы приходим к такому пониманию, при котором феномен смерти требует помещения в контекст интерсубъективности.

Предложенный Ф. Арьесом вариант восприятия смерти: либо «не замечать», либо «примирить» смерть со счастьем, охватывающий основные традиционные к ней подходы, во многом базируется на проблеме коммуникативности. В этом смысле «не замечать смерть» означает не воспринимать ее должным образом, то есть указывает на отсутствие интерсубъективной основы, позволяющей редуцировать смерть к проблеме интегративного понимания. Игнорирование смерти с неизбежностью приводит к маргинализации данного феномена. Примирение ее с эвдемонией возможно лишь при экспликации смерти в пространстве коммуникативных связей.

Научная разработанность проблемы широко представлена на двух уровнях исследования: культурологическом и собственно философском.

В силу того, что смерть феноменально являет себя в качестве мертвого тела, она подвергается многообразию культурной символизации. Прежде всего это отражено в классических работах Э. Тайлора, Д. Фрезера, М. Элиа-де. Особое внимание заслуживает концепция К. Г. Юнга как альтернативный подход к классическому анализу символической атрибутивности смерти. В культурологическом аспекте исследования проблемы в диссертации привлекаются этнология Ж. Монтандона, историко-культурологический анализ К Клемена, гистология и физиология К. Биша. Из современного отечественного танатологического и тафалогического знания весьма актуальными представляются работы С. Рязанцева, Ю. Смирнова, С. Токарева.

На философском уровне феномен смерти традиционно представлен двумя фундаментальными возможностями концептуализации: смерть как смыслополагание (Гегель — Ницше - Хайдеггер) и смерть как негация смысла (Ясперс - Камю - Сартр).

В рамках архетипов классической и неклассической философии выделяются основные подходы концептуализации смерти: рационалистический, диалектический, экзистенциалистский, психоаналитический, деконструкти-вистский, постмодернистский.

Феномен смерти междисциплинарен внутри самой философии, поскольку заявлен в антропологии, онтологии, этике и социальной философии.

История научной разработанности проблемы начинается с выделения моделей практик умирания. Речь идет о трех подобных историко-философских моделях: античности, средних веков, Возрождения. Античная философия снимает проблему смерти через отождествление бытия и мышления и как следствие невозможности репрезентировать небытие; средневековая философия - посредством акта трансцендирования; философия Возрождения - с помощью соотнесения мыслящего Я с телесностью и последующей эстетизацией смерти как актуализации предельной возможности телесного. Таким образом, понимание феномена смерти трансформируется в теоретиче-

ски нагруженную стратегию устремления существования к своему завершению.

В разработанности проблемы особое место принадлежит русской философией: Н. Федорову, К. Циолковскому, Л Толстому, В Розанову, Ф. Достоевскому, Н. Лосскому, Л. Карсавину. При этом учитывается архетип православной культуры, в рамках которой начинает разрабатываться проблематика смерти в отечественной философской мысли (Владимир Мономах, Кирилл Туровский), а также ее интерпретация современностью: Г. Федотовым, М. Киселевой, А. Демичевым, С. Дамбергом, М. Рабжаевой и др. На основании особого статуса смерти в русской культуре (не только в философии, но и в литературе, живописи, кинематографе) в настоящем исследовании представлено ее понимание в качестве культуры некроцентризма, выработавшего глубокую традицию «правильного» умирания. Тем не менее опыт отечественной культуры мысли преодолевает узко оценочный подход к проблеме в пользу ее онтологизации. При этом происходит совмещение этической и онтологической плоскостей, что является особенно востребованным задачами современной биоэтики.

В традиции классической философии проблема смерти широко разработана в границах диалектической методологии Гегеля. Смерть, понятая диалектически, выходит за рамки исключительно антропологической проблематики, являясь категорией негативности бытия - необходимым аспектом перехода и диалектической отмены. Гегелевскую диалектизацию смерти дополняют А. Кожев, Ж. Батай, М. Бланшо. Являясь категорией негативности, смерть наделяется способностью извлечения смысла путем его разъятия в акте отмены. Диалектического привлечения требуют основополагающие оппозиции нашего исследования, такие как, жизнь - смерть, Я - Другой, бытие -ничто.

Существование человека диалектично, так как оно одновременно являет смерть другим и осознает ее для себя. Так обозначается принцип соотнесения себя с иным, который, по сути, является диалоговым. В постклассическом типе философствования мы можем проследить за развитием этой идеи в опытах М. Бубера и Э. Левинаса.

В неклассическом архетипе философии экзистенциально фундаментальными вариантами концептуализации феномена смерти выступают онтологии М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра, и Э. Левинаса.

Особое влияние на исследование данной предметной области оказал экзистенциальный набросок смерти Хайдеггера, который отказывается понимать смерть как метафизический или биологический феномен, переводя его в бытийственное вопрошание. Субъективность по Хайдеггеру в отличие от классической философии определяется не самосознанием, а сознанием смертности. Следовательно, способность к смерти или бытие-к-смерти - критерий подлинности существования человека, нечто уникально собственное, всегда «мое». Вопрос о смерти в этой связи представляется открытием прояснения подлинной экзистенциальной ситуации существования. Однако формируя позитивный опыт мышления смерти, Хайдеггер тем самым спро-

воцировал и противоположные концепции. Речь идет о смерти как обезличивающем у А. Камю и у Ж. П. Сартра, согласно которым смерть теряет статус подлинности, лишая всякого смысла и оборачивая в абсолютное, обезличенное ничтожествование.

Для Левинаса, в отличие от Хайдеггера и Сартра, смерть есть условие наличия интесубъективности. Без феномена смерти анализ коммуникативных связей оказывается не полным. С позиции Левинаса существование изначально коммуникативно, следовательно, в любой момент может стать Другим и своим умиранием ответить Другому на вопрос о смерти. Так реализуется идея ответственности в диалогике, приводящая к тезису о богоявленно-сти человеческого лика.

Отмечая многообразие подходов концептуализации феномена смерти, подчеркнем, что важным содержанием неклассической: философии является дискурс психоанализа, с его объективацией смерти до субстанциальной силы. В границах психоанализа сформировались две парадигмальности, по-разному концептуализирующие смерть: разработанная 3. Фрейдом основа и ее воплощения Э. Фроммом, Г. Маркузе, Ж. Лаканом, для которой предмет исследования составляет индивидуальное бессознательное; и юнгианская традиция восприятия смерти в контексте коллективного бессознательного, находящая понимание в трансперсональных исследованиях, подобных опыту С. Грофа.

И, наконец, постмодернистская философия Ж. Бодрийяра рассматривает смерть в истории человеческой цивилизации как историю «вытеснения». Она исключается из социального производства и представляет иное системы, стремящейся к своему совершенству. Экономический, психоаналитический и лингвистический дискурсы маскируют амбивалентность жизни и смерти, вытесняя смерть в пространство маргинального. Историко-эпистемологический дискурс М. Фуко укрепляет обоснование смерти в качестве предмета социокультурной политики.

Нельзя не отметить представленность проблемы на современном биоэтическом, а в более широком смысле - практическом уровне, на котором философия выступает равноправной участницей гуманитарной экспертизы наряду с медициной, психологией, религией, правом.

Методологическое основание исследования опирается на достижения европейской философии, прежде всего трудов Г. Гегеля, М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, Э. Левинаса. Исследуются результаты методологического анализа философской антропологии в отечественной и зарубежной философии. Сделана попытка переосмыслить ставшие классическими интерпретации феномена смерти в трудах Ф. Арьеса и В. Янкелевича. Одно из ведущих влияний на разработку диссертации оказали дискурс соблазна Ж. Бодрийяра и футурология Э. Тоффлера. Были использованы результаты исследований, осуществленные Л. Коганом, В. Мильдоном, П. Тищенко, Д. Матяш, А. Демиче-вым, Н. Трубниковым, Б. Марковым, Д. Михелем, Ю. Хрусталевым.

Методологическим основанием диссертационного исследования являются исторический и логический методы, метод сравнительного и элементы

структурного анализа, а также использован междисциплинарный подход к изучению проблемы, где философия приобретает качество экспертного знания.

Объектом исследования диссертации является феномен смерти человека.

Предметом исследования выступает анализ феномена смерти человека, представленный в универсальном и многообразном опыте бытия человека в мире.

Целью диссертационного исследования является упорядочение философского ресурса концептуализации феномена смерти, определение статуса феномена смерти в возможностях философской концептуализации. В соответствии с поставленной целью в диссертации выдвигаются и решаются следующие исследовательские задачи:

- исследовать процесс становления феномена смерти в качестве философской проблемы, в контексте развития от культурологического символического осмысления до философской теоретизации;

- раскрыть соотношение аксиологического и онтологического подходов концептуализации феномена смерти, при этом выделить аспект их пересечения;

- рассмотреть коммуникативный контекст представления феномена смерти; обосновать необходимость наличия интерсубъективной концептуализации для его раскрытия;

- проанализировать статус смерти в антропологической проблематике как обоснования подлинности существования;

- сформулировать основоположения современного понимания проблемы и определить задачи философской концептуализации смерти в границах междисциплинарного знания и гуманитарной экспертизы.

Научная новизна диссертации состоит в осуществлении авторской реконструкции философского ресурса феномена смерти в рамках классической и неклассической философских традиций. Различение и соотнесение эмпири-ко-культурологического и философско-теоретического уровней исследования избранной предметной области признано в качестве необходимого элемента анализа, диктуемого спецификой рассматриваемого феномена. В исследовании в центре внимания находится вопрос о смерти как проблеме коммуникативной императивности, осмысленной в условиях современности:

1. Предложено новое понимание восприятия смерти как предписываемых техник умирания в условиях классической философской традиции и установки экстравертного сознания.

2. Осуществлено раскрытие исследуемого феномена через диалектизацию отношений Я и Другого, отражающее понимание смерти как экстра-версивного события и показывающее перевод анализа данного феномена в пространство коммуникативного диалога.

3. Обозначена динамика коммуникативного контекста через смысловые изменения связи смерти с Другим, т.е. в оппозиции Я - Другой. Данная тенденция связана с экзистенциальной философией, которая выявляет

идею смерти на уровне интровертно настроенного сознания, соотнесенного с дискретностью существования.

4. Выявляется статус смерти в виртуальной коммуникации, приводящий к исчезновению Другого и обозначению проблем бессмертия и технологий продления жизни (биотехнологий и биоэтики).

5. Определено теоретическое обоснование отношения к смерти применительно к практическому уровню воплощения данного феномена, диктуемого современностью. Уточняется перспектива возможных стратегий концептуализации феномена смерти как преодоления социально понятой коммуникации через ее онтологизацию.

С учетом общих теоретических результатов и выше указанных выводов, на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Аспект пересечения аксиологического и онтологического подходов феномена смерти проявляется в рамках осуществления бытийственного долга. Аксиологизация феномена смерти способствует его закреплению в пространстве философского знания и укореняет взгляд на проблему сквозь призму моделей умирания, вырабатываемых в рамках классической философской парадигмальности и экстравертно ориентированного сознания. Субъект помещается в границы определенного видения, что существенно сужает многообразие проектов собственного завершения. Преодоление такого подхода возможно в результате перемещения проблемы в сферу онто-этики, для которой оказывается востребованным развертывание исследуемого феномена в контексте коммуникации.

•2 Согласно диалектической методологии феномен смерти раскрывается в оппозиции Я - Другой. Посредством Другого Я открывает возможность смерти, обнаруживается обреченность самого Я быть в отношении Другого - так выявляется их взаимообусловленность. Я оказывается перед невозможностью постижения себя как Другого, то есть содержит в себе нечто для Другого. Таким образом, «моя» смерть есть событие всегда экстраверсивное. Другой являет смерть без всяких условий, поэтому диалектика отношений Я и Другого, представляя осуществление коммуникативного долга, закрепляет выбранный аспект исследования и выводит анализ на уровень философии интерсубъективности.

3. Специфика концептуализации феномена смерти экзистенциальной философией продиктована дискретно понятым существованием и установкой интроверсии сознания. Смертность человека указывает на особую открытость к разъятию не только своей подлинности, но и подлинности бытия всеобщего. В этой связи находит оправдание любая смерть , в том числе без присутствия Другого, и в таком акте умирания констатируется тождество смерти - окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти - ответа на бытийствен-ное вопрошание.

4. Виртуальная коммуникация приводит к исчезновению Другого, что нарушает сообщение Я и Другого в аспекте трансляции смерти. Вместе с

исчезновением Другого вытеснению подвергается смерть, и в результате такого бессмертия Я лишается возможности узнавания смерти. Следовательно, любое бессмертие, а также самоубийство, есть итог нарушения коммуникации Я и Другого, который оборачивается утратой «наработанного» контекста осуществления умирания и вынужденным обращением к кругу проблем биоэтического и биотехнологического плана. Вместе с тем утрата Другого усиливает отчуждение и маргинализацию феномена смерти, требуя реконструкции Другого вместе с восстановлением коммуникативного контекста разрешения исследуемой проблемы.

5. Теоретическим обоснованием осуществления практического отношения к смерти является признание ценным единичного умирания, требующего не игнорирования, но эмпатийпого соучастия. Необходимым и значимым оказывается восприятие смерти как трансляции уникального опыта, не имеющего эквивалента. Свидетельствование умирания признается включенным в процесс всеобщего бытийственного диалога, поэтому статус его толерантного и поливариантного присутствия становится легитимным. Ввиду особой «болезненной» специфики проблемы снятие ее противоречий и перспективность возможных вариантов концептуализаций связывается с преодолением социально понятой коммуникации посредством ее онтологизации.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Настоящая диссертация открывает новое направление в философском осмыслении феномена смерти. Исследование инициирует поиск новых кон-цептуализаций феномена смерти, его роли и статуса в философской антропологии.

Теоретическая значимость диссертации заключается в преодолении философской, и в более широком смысле - сциентистской, стереотипизации подходов к проблеме и в формировании новой методологической и мировоззренческой парадигмы исследования феномена смерти. При этом в диссертационном исследовании подчеркивается ведущее положение философского дискурса в междисциплинарной разработке теоретических моделей, акцентирующего внимание не на «сглаживании» и нивелировке проблемы, а на пристальности и обострении в ее изучении.

Научно-практическая значимость исследования определяется обозначенными актуальностью и новизной работы. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в учебном процессе в рамках курсов и спецкурсов по философии, философской антропологии, этике. Основные выводы диссертации могут использоваться при составлении учебных и учебно-методических пособий. Кроме учебного и учебно-методического направления практической реализации результатов настоящего исследования, выводы диссертации могут быть использованы в качестве методологической и мировоззренческой базы целого ряда таких социально ориентированных дисциплинарных пространств, как танатология, социология, социальная работа и

социальная антропология, психология и психотерапия, медицина, психиатрия и биоэика, педагогика, юриспруденция и др.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы, результаты исследования и выводы, содержащиеся в диссертации, докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры теоретической и социальной философии, аспирантском семинаре, а также на научных конференциях: «Жизненный мир и пространство человека» (Саратов, 2002), «Современное российское общество: власть экспертизы» (Саратов, 2003), «Человек в условиях глобализации современной культуры» (Саратов, 2003). Материалы исследования нашли свое отражение в шести публикациях автора.

Ряд положений диссертационного исследования использовался при чтении лекций по курсу «Основы социальной антропологии».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается выбор и актуальность темы диссертации, показывается степень разработанности проблемы, очерчены методологическая основа и источники исследования, сформулирована научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе «Феномен смерти человека: аксиологический и онтологический аспекты концептуализации» предметом исследования становится анализ двух фундаментальных подходов концептуализации феномена смерти: аксиологического и онтологического. При этом рассматривается возможность их совмещения, что позволит выработать условие более целостного понимания данного феномена. Обосновывается ключевой аспект рассмотрения феномена смерти в контексте коммуникации и коммуникативного диалога.

В первом параграфе «Феномен мертвого тела и практики умирания: аксиологический аспект исследования» анализируется мертвое тело как феномен культуры, задающий основные дискурсивные концепты восприятия смерти, показывается формирование идеи смерти в ареале экстраверта ого сознания и классической философской традиции.

На культурологическом уровне формируется и укореняется в качестве традиционного этический вариант рассмотрения проблемы. Это находит свое воплощение и в философском императивном характере оценки, в так называемых моделях «правильного» умирания.

Классическая философия вырабатывает основные положения этического подхода к проблеме. Нахождение феномена смерти в поле жесткой нормативности расставляет свою акцентуацию: представляет его не в качестве цели

исследования, но скорее как условие выстраивания различных типов философствования. В рамках архетипа классической философии феномен смерти еще, по сути, не является самостоятельным предметом философии, а оказывается вовлеченным в так называемые практики «заботы о себе». Свидетельством этого можно считать античную, средневековую и ренессансную культуры мышления смерти.

Очевидно, что в такой заданности остается не востребованным целый ряд возможных аспектов исследования данного феномена, позволяющих зафиксировать поливариантность его восприятий. Однако аксиологизация смерти выступает чрезвычайно значимым уровнем концептуализации, обозначающим специфику проблемы как особого близкорасположенного каждому единичному существованию феномена. Ценностный подход — это регистрирование единичного смертного случая, что выступает альтернативой обезличенному и недифференцированному восприятию смерти. Это позволяет выявить три необходимых элемента модели любого умирания:

1) умирающего 2) Я и 3) Другого, осужденного на свидетельствование умирания.

Данное видение является дополнением к моделям Ф. Арьеса и В. Янке-левича.

Арьес, выделяя два способа понимания смерти: 1) «игнорировать» и 2) «примирить» со счастьем, выходит на этическую категориальность. Избранная Арьесом стратегия исследования являет в большей степени пример этического и историко-культурологического анализа, так как предписывает достойный образ ухода из жизни. Подобное снятие проблемы при помощи «примирения» вполне укладывается в рамках традиции эвдемонизма.

Янкелевич демонстрирует иной подход, исследуя смерть в следующих ипостасях: 1) до смерти, 2) в момент смерти, 3) после смерти и изучая тем самым онтологический статус смерти. Расщепление смерти на предсмерть, смерть и послесмерть на фоне метафизического развертывания высвечивает спектр различных аспектов, содержащихся в этом феномене: психологический, этический, эстетический, историко-культурологический. Янкелевича не интересует смерть приемлемая (в отличие от Арьеса), поэтому его опыт представления смерти - попытка преодолеть взгляд Другого на проблему.

Предложенный автором вариант анализа феномена смерти с выделением Я и Другого ведет к онтологическому прояснению. Присутствие Другого привносит некоторые моменты этического, и в связи с этим исследуемый феномен требует совмещения уровней онтологии и этики. Умирание как выполнение прежде всего онтологического, а не этического долга значительно расширяет и углубляет понимание данного феномена.

В качестве отвечающей изложенным критериям может быть понята русская философская танатология. Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, В. В. Розанов, Н. Ф. Федоров, К, Э. Циолковский, формируя принцип кенотизма, вписывают каждое частное умирание в контекст всеобщего как отправление бытийственного долга, при этом Другой понимается вспомоществующим со-умиранием. В данном случае решение проблемы смерти располагается в про-

странстве «философии действия», то есть тяготеет к переходу в праксиологическую плоскость. Таким образом, в русской культурной мысли вырабатывает уникальный опыт концептуализации феномена смерти, на примере которой в полной мере проявляется и особенность отечественного типа философствования.

Становление феномена смерти в качестве философской проблемы берет свое начало в общемировом культурном контексте. На этом уровне происходит формирование архетипических механизмов восприятия смерти, закладываются основные адаптационные к ней схемы. Переход феномена смерти от культурологического символического осмысления к философской теоретиза-ции первоначально с неизбежностью распространил оценочное отношение, что выразилось в многообразии техник умирания. Однако метафизичность и степень теоретической разработанности феномена требуют фиксировать его онто-этический статус и именно в такой настроенности осуществлять его дальнейшее исследование.

Во втором параграфе «Диалектика Я и Другого: онтологический аспект концептуализации феномена смерти человека» автор углубляет обоснование коммуникативного контекста исследования в ходе осмысления диалектической оппозиции Я - Другой.

Поскольку знание о феномене смерти Я открывается прежде всего как «знание не свое», постороннее и внешнее, следовательно, по отношению к Я полным знанием о смерти обладает лишь Другой. С иной стороны, для Другого смерть представлена в умирании, то есть в постоянном ускользании. В этой связи Другой открывает смерть в акте-узнавании в Я. Однако Я обречено на то, чтобы самому быть в положении Другого, то есть являть смерть. Тогда Я выступает в качестве Другого, без-условно являющего смерть.

Диалектика Я и Другого оказывается вписана в контекст коммуникации, и умирание в такой обусловленности представляет осуществление коммуникативного долга.

В открытии диалектичности человека особое значение принадлежит прежде всего работам Г. В. Ф. Гегеля, А. Кожева, Ж. Батая, М. Бланшо.

Реконструкция диалектики Я и Другого позволяет зафиксировать онтологический статус феномена смерти и соотнести его с философско-антропологическим уровнем его концептуализации. Здесь настоящий феномен выступает в качестве категории негации, конституирующей бытие в целом и специфицирующей сущность человека. Диалектическая антропология представляет четкую демаркацию феноменального и ноуменального. Диалектическое преобразование в акте негации-отмене, собственно, и вычленяет из биологического разумно-человеческое. Данная методология представляет эволюцию человека через диалектическое снятие. При этом феномен смерти оказывается одним из важнейших ресурсов такого снятия-отрицания в рамках проблематики антропологического измерения.

В условиях экстраверсии сознания Другой выявляет и соотносит смертность и индивидуальность человека. Лишь в полагании Другого (или не-Я) возможна фиксация Я. Смерть, несущая отличие и особенность, явля-

ясь категорией негации и осуществляя функцию разрыва Тотальности, индивидуализирует, очерчивает пределы Я. Таким образом, диалектично понятый человек является знаменательным историко-философским этапом в формировании предметной области антропологического.

Анализ феномена смерти через диалектизацию отношений Я - Другой позволяет констатировать установку экстравертного сознания и востребованность коммуникативного контекста. Традиция классической философии, таким образом, обнаруживает возникновение и нарастание динамизма коммуникативного диалога вокруг вопроса о смерти. Следствием подобной задан-ности оказались сначала аксиологическая, а затем онтологическая концептуализации настоящего феномена.

Исследование феномена смерти в диалектике Я и Другого является завершением формирования взгляда на проблему в архетипе классической философии и апогеем его экстравертно ориентированного восприятия, выводит анализ на уровень философии интерсубъективности.

Во второй главе «Феномен смерти человека: дискурс интерсубъективности» автор исследует динамику коммуникативного контекста изучаемой предметной области через смысловые изменения связи смерти с Другим, то есть в оппозиции Я - Другой в условиях неклассической философии.

В первом параграфе «Экзистенциально подлинная возможность смерти: контекст коммуникации» анализируются возможности концептуализации смерти экзистенциальной философией, выявляющей идею смерти на уровне интровертно настроенного сознания и соотнесенного с дискретностью существования.

Если в классической философии смерть еще не имеет конкретности, отсутствует понимание «моей смерти», то в неклассической философии смерть впервые проясняется как ужас, заступание в который ведет к открытию «моей смерти». Когда в рамках классической философской традиции речь идет о практиках и моделях умирания, смерть является продолжением принципа развития, и в самом акте умирания мало самостоятельности, а выбор определенной модели умирания обусловлен соответствующими историко-культурными традициями репрезентации смерти. В постклассическую философию формируется понимание смерти как события, хотя и неотвратимого, однако требующего субъективной проявленности, ожидающего по поводу себя принципиального решения со стороны объекта умирания.

При сопоставлении опыта мышления смерти и Другого М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, Э. Левинаса, выявляется такой общий статус Другого, без обращения к которому феномен смерти едва ли может быть осмыслен в полной мере. В одном случае данное обращение представляется как скачок в негативное (Хайдеггер, Сартр), в ином - необходимый акт смыслополагания (Ле-винас).

Осознание смертности выступает решающей онтологической характеристикой существования субъектности как хайдеггеровское - бытие-к-смерти, которое принципиально не закончено и фактически неисчерпаемо. Сартровская рас-субъективированная, безличная смерть как абсолютная не-

гация, ничтожествование находится за границей проектов существования и в то же время имманентно содержит метафизический аспект свободы индивидуального существования. Этико-нормативное измерение интерсубъективного наличного бытия смерти у Левинаса оказывается специфическим вариантом экзистенциальной дискурсии данного феномена и закрепляет коммуникативный контекст исследования проблемы.

Экзистенциально подлинная возможность смерти есть одновременно вопрос о подлинности бытия человека. Поэтому феномен умирания приобретает качество некоего образца для сверки подлинности. Обезличенное неподлинное бытие обращает тезис «умирать естественно» в нонсенс, в случай совершенно не обязательный, что является основой традиции отчуждения смерти.

Таким образом, вследствие особой расположенности к восприятию кризисного именно экзистенциальный дискурс сигнализирует о степени открытости к изучаемой проблеме. Данный тип философии выявляет идею смерти в соотнесении понятий «подлинность» и «коммуникативность», обозначая аспект их пересечения в установке интровертного сознания. Экзи-стенциальность представляет феномен смерти, весьма категорично обозначая лишь две возможности: открытость к смерти и тотальное отчуждение. Любой компромисс между указанными подходами выглядит абсурдным, ведущим к обезличиванию и негации.

Во втором параграфе «Феномен смерти человека и тема телеологии существования» автором раскрывается феномен смерти на уровне виртуальной коммуникации, приводящей к исчезновению Другого. Данный уровень концептуализации реконструирует идею бессмертия, а в аспекте практического воплощения реализует проекты (техники и методики) продления жизни.

В условиях неклассической философской традиции, когда происходит переосмысление традиционных понятийных оппозиций, феномен смерти подвергается существенной переоценке. Когда мышление не оперирует какими-либо устойчивыми целостностями, смерть оказывается особенно уязвимым звеном в системе, открывая иные возможности ее интерпретации. Пришедшая в философию «ситуация постмодернизма» растворяет субъекта смерти, на место которого приходит означающее и означаемое. Наряду с экзистенциализмом, психоанализ и деконструкция явились наибольшими критиками классической философской парадигмы и традиционного представления смерти.

В ситуации постклассической философии и установлении виртуальной коммуникации образ Другого претерпевает кардинальные изменения, связанные с кризисом его восприятия. Традиционный «наработанный» коммуникативный контекст воплощения феномена смерти подвергается переосмыслению, вызывая трансформации в теоретико-практическом многообразии концептуализаций феномена смерти человека.

С утратой Другого происходит нарушение сообщения Я - Другой в аспекте трансляции смерти. Вместе с исчезновением Другого Я лишается воз-

можности ее узнавания, следовательно, вытеснению подвергается и сама смерть. Возникающий эффект дезориентации в пространстве антропологического находит свое отражение в социальных явлениях маргинализма и девиации.

В обосновании виртуальной коммуникации определяющее значение принадлежит контридее смерти - идеи бессмертия. Любая модификация идеи бессмертия есть итог нарушения коммуникативных связей. Современный процесс виртуальной технологизации феномена смерти и идеи бессмертия -следствие их традиционного расположения в поле символического. Их трансляция в глобальной информационной сети напоминает присутствие в трансперсональном. Здесь, как и на уровне коллективного бессознательного, символическое кодирование обеспечивает возможность самоидентификации. Однако в отличие от первого, информационная технологизация несет в себе гораздо больший риск обезличивания и утраты символического носителя существования. В этой связи является актуальной юнгианская мировоззренческая парадигма, открытая альтернативным подходам исследования феномена смерти, обозначающая его новые философские ресурсы концептуализации.

Тема телеологии существования в контексте рефлексий на феномен смерти в одном из своих аспектов воплощается в проблеме достойного умирания как проблеме онтологической и социальной расположенности. Коммуникация в этом случае приобретает качество эмпатийного, медитативного соучастия между Я и Другим в со-бытии умирания, что является условием завершения любого проекта существования.

Восстановление статуса Другого и коммуникативного контекста в событии умирания позволяет констатировать тождество смерти - окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти - ответа на бытийственное вопрошание. Так осуществляется преодоление социально понятой коммуникации через ее онтологизацию.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются выводы, намечаются перспективы возможных дальнейших изысканий по данной проблеме.

Содержание диссертации отражено в следующих опубликованных работах автора:

1. Хилимов Ю. В. Жизненный мир человека и пространство смерти// Философия и жизненный мир человека. Саратов: Кзд-во Сарат. ун-та, 2003. С. 150-152. 0,2п.л.

2. Хилимов Ю. В. Онтологический статус феномена смерти и опыт умирания в русской философии// Философия. История. Культура. №4 Саратов: Изд-во «Научная книга», 2003. С. 4348. 0,3 п.л.

3. Хилимов Ю. В. Феномен смерти как проблема междисциплинарной экспертизы// Современное российское общество: власть экспертизы. Саратов: Изд-во Сарат. мед. ун-та. 2003. С. 59-64. 0,3 п.л.

4. Хилимов Ю. В. Идея бессмертия и проблема технологий в современной культуре// Человек в глобальном мире: Сборник статей. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та., 2003. С. 132-135. 0,2 п.л.

5. Хилимов Ю. В. Кризис восприятия феномена смерти и проблема достойного умирания// Вопросы научной теории и социальной практики. Саратов: Изд-во «Научная книга». 2004. С. 3845. 0,4 п.л.

6. Хилимов Ю. В. Топография феномена смерти: антропологический аспект// Философия. История. Культура. №5. Саратов: Изд-во «Научная книга», 2004. С. 81-88. 0,4 п.л.

Отпечатано в типографии ГОУ «УИЦ» Заказ № 058. Тираж 100 экз. ул. Комсомольская, 52 т. 45-98-87

07 19

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Хилимов, Юрий Викторович

Введение. 3.

Глава 1 Феномен смерти человека: аксиологический и онтологический аспекты концептуализации. 15.

§ 1 Феномен мертвого тела и практики умирания: аксиологический аспект исследования. 15.

§ 2 Диалектика Я и Другого: онтологическая концептуализация феномена смерти человека. 45.

Глава 2 Феномен смерти человека: дискурс интерсубъективности. 62.

§ 1 Экзистенциально подлинная возможность смерти: контекст коммуникации. 62.

§ 2 Феномен смерти человека и тема телеологии существования. 91.

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Хилимов, Юрий Викторович

Актуальность темы исследования. Исследуемый феномен относится к традиционным проблемам философского дискурса. Вопрос о смерти принадлежит к фундаментальным вопросам философии, во многом определяя статус самой философии, претендующей на всеобщность. Попытка помыслить смерть, то есть справиться с ней дискурсивно, есть изначальное начинание философии и классический предмет ее проблемного поля. Специфика настоящей проблемы охватывает различные уровни личностного и социального бытия и диктует необходимость констатации ее междисциплинарного положения. Это приводит к широкому спектру методологий (в том числе взаимоисключающих) и гибкой вариативности подходов, что, безусловно, усиливает сложность проблемы.

Феномен смерти являет собой традиционную предметную область исследования философской антропологии, относящуюся к сущностным основаниям понятия человеческого. Во многом он определяет настроенность антропологического наброска как в условиях классической, так и неклассической философской антропологии. Основное затруднение, связанное с концептуализацией феномена смерти, заключается в его особой расположенности, которую можно охарактеризовать как «болезненную» или экзистенциально значимую для любого существования. Этот факт требует привлечения и интеграции различных подходов и дисциплинарных пространств, задачей которых оказывается преодоление отчуждения феномена смерти и восприятие его в качестве ресурса философской концептуализации. История философии превращает феномен смерти в крупнейший культурно-практический и теоретико-методологический ресурс, нуждающийся в упорядочении и концептуализации, что оказывается важным фактором, усиливающим актуальность и своевременность исследования.

Востребованность изучения настоящей проблемы продиктована, в том числе тем, что она не относится к феномена обыденного бытия, но переживается в пограничных ситуациях, представляя экстремальный опыт и потому является единичным, неповторимым и уникальным. Уникальность данного феномена осложняет все попытки подвергнуть его концептуализации и одновременно требует активизировать философский ресурс изучаемой предметной области.

Актуальность темы исследования, помимо классического обоснования, продиктована современными глобальными изменениями социокультурной реальности. В этой связи проблема смерти - это поиск базисных оснований человеческого существования. Это одна из не многих, а может быть и единственная еще не ускользнувшая возможность идентификации с подлинно человеческим.

Феномен смерти в философии не возможен без акта философской рефлексии. В свою очередь сама рефлексия имеет своим крайним пределом открытие смерти. Таким образом, для философского знания анализируемый предмет представляется необходимым. Следовательно, интерес к смерти со стороны философии есть результат ее потребности распространить свою всеобщность на такую междисциплинарную проблему, коей является проблема смерти.

В настоящее время восприятие феномена смерти в высокой степени детерминировано социальностью и ее артефактами: научно-техническими проектами, политическими стратегиями и экономическим моделированием. Особое значение в этой связи приобретает проблема биотехнологий — методик продления жизни, представляющая трансформацию идеи бессмертия, а также комплекс вопросов биоэтического характера, в центре которых фокусируется феномен смерти.

В определенном смысле современную актуальность проблемы спровоцировала неклассическая философия, отказавшаяся в отличие от классической философии от постулирования правильного, этически приемлемого опыта умирания в пользу его поливариантности и отказа от нормативной предписательности при его анализе.

Настоящее диссертационное исследование акцентирует свое внимание на соотношении аксиологического и онтологического подходов к феномену смерти, который в конечном итоге диктует совмещение уровней этики и онтологии. Данное заключение вызвано рассмотрением феномена смерти в контексте коммуникации Я и Другого. Значимость такого контекста объясняется тем, что в современной философской антропологии отмечается стойкая тенденция квалифицировать проблему смерти как маргинальную. Ввиду того, что маргинальное указывает на нарушение коммуникативных связей, представляя вытесненное, мы приходим к такому пониманию, при котором феномен смерти требует помещения в контекст интерсубъективности.

Предложенный Ф. Арьесом вариант восприятия смерти: либо не замечать, либо «примирить» смерть со счастьем охватывающий основные традиционные к ней подходы во многом базируется на проблеме коммуникативности и указывает на необходимость восстановления коммуникативного диалога в анализе феномена смерти и умирания. В этом смысле «не замечать» смерть означает не воспринимать ее должным образом, то есть указывает на отсутствие интерсубъективной основы, позволяющей редуцировать смерть к проблеме интегративного понимания. Игнорирование смерти с неизбежностью приводит к маргинализации данного феномена. Примирение ее с эвде-монией возможно лишь при экспликации смерти в пространстве коммуникативных связей.

Научная разработанность проблемы широко представлена на двух уровнях исследования: культурологическом и собственно философском.

В силу того, что смерть феноменально являет себя в качестве мертвого тела, она подвергается многообразию культурной символизации. Прежде всего это отражено в классических работах Э. Тайлора, Д. Фрезера, М. Элиа-де. Особое внимание заслуживает концепция К. Г. Юнга как альтернативный подход к классическому анализу символической атрибутивности смерти. В культурологическом аспекте исследования проблемы в диссертации привлекаются этнология Ж. Монтандона, историко-культурологический анализ К Клемена, гистология и физиология К. Биша. Из современного отечественного танатологического и тафалогического знания весьма актуальными представляются работы С. Рязанцева, Ю. Смирнова, С. Токарева.

На философском уровне феномен смерти традиционно представлен двумя фундаментальными возможностями концептуализации: смерть как смыслополагание (Гегель - Ницше - Хайдеггер) и смерть как негация смысла (Ясперс - Камю - Сартр).

В рамках архетипов классической и неклассической философии выделяются основные подходы концептуализации смерти: рационалистический, диалектический, экзистенциалистский, психоаналитический, деконструкти-вистский, постмодернистский.

Феномен смерти междисциплинарен внутри самой философии, поскольку заявлен в антропологии, онтологии, этике и социальной философии.

История научной разработанности проблемы начинается с выделения моделей практик умирания. Речь идет о трех подобных историко-философских моделях: античности, средних веков, Возрождения. Античная философия снимает проблему смерти через отождествление бытия и мышления и как следствие невозможности репрезентировать небытие; средневековая философия - посредством акта трансцендирования; философия Возрождения — с помощью соотнесения мыслящего Я с телесностью и последующей эстетизацией смерти как актуализации предельной возможности телесного. Таким образом, понимание феномена смерти трансформируется в теоретически нагруженную стратегию устремления существования к своему завершению.

В общей разработанности проблемы особое место принадлежит русской философии: Н. Федорову, К. Циолковскому, Л. Толстому, В. Розанову, Ф. Достоевскому, Н. Лосскому, Л. Карсавину, Е. Рерих. При этом учитывается архетип православной культуры, в рамках которой начинает разрабатываться проблематика смерти в отечественной философской мысли (Владимир Мономах, Кирилл Туровский), а также ее интерпретация современностью: Г. Федотовым, М. Киселевой, А. Демичевым, С. Дамбергом, М. Рабжаевой и др. На основании особого статуса смерти в русской культуре (не только в философии, но и в литературе, живописи, кинематографе) в настоящем исследовании представлено ее понимание в качестве культуры некроцентризма, выработавшего глубокую традицию «правильного» умирания. Тем не менее опыт отечественной культуры мысли преодолевает узко оценочный подход к проблеме в пользу ее онтологизации. При этом происходит совмещение этической и онтологической плоскостей, что является особенно востребованным задачами современной биоэтики.

В традиции классической философии проблема смерти широко разработана в границах диалектической методологии Гегеля. Смерть, понятая диалектически, выходит за рамки исключительно антропологической проблематики, являясь категорией негативности бытия — необходимым аспектом перехода и диалектической отмены. Гегелевскую диалектизацию смерти дополняют А. Кожев, Ж. Батай, М. Бланшо. Являясь категорией негативности, смерть наделяется способностью извлечения смысла путем его разъятая в акте отмены. Диалектического привлечения требуют основополагающие оппозиции нашего исследования, такие как жизнь — смерть, Я — Другой, бытие — ничто.

Существование человека диалектично, так как оно одновременно являет смерть другим и осознает ее для себя. Так обозначается принцип соотнесения себя с иным, который, по сути, является диалоговым. В постклассическом типе философствования мы можем проследить за развитием этой идеи в опытах М. Бубера и Э. Левинаса.

В неклассическом архетипе философии экзистенциально фундаментальными вариантами концептуализации феномена смерти выступают онтологии М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра, и Э. Левинаса.

Особое влияние на разработку данной предметной области оказал экзистенциальный набросок смерти Хайдегтера, который отказывается понимать смерть как метафизический или биологический феномен, переводя его в бы-тийственное вопрошание. Субъективность по Хайдеггеру в отличие от классической философии определяется не самосознанием, а сознанием смертности. Следовательно, способность к смерти или бытие-к-смерти — критерий подлинности существования человека, нечто уникально собственное, всегда «мое». Вопрос о смерти в этой связи представляется открытием прояснения подлинной экзистенциальной ситуации существования. Однако формируя позитивный опыт мышления смерти, Хайдеггер тем самым спровоцировал и противоположные концепции. Речь идет о смерти как обезличивающем у А. Камю и у Ж. П. Сартра, согласно которым смерть теряет статус подлинности, лишая всякого смысла и оборачивая в абсолютное, обезличенное ничтожест-вование.

Для Левинаса, в отличие от Хайдегтера и Сартра смерть есть условие наличия интесубъективности. Без феномена смерти анализ коммуникативных связей оказывается не полным. С позиции Левинаса существование изначально коммуникативно, следовательно, в любой момент может стать Другим и своим умиранием ответить Другому на вопрос о смерти. Так реализуется идея ответственности в диалогике, приводящая к тезису о богоявленно-сти человеческого лика.

Отмечая многообразие подходов концептуализации феномена смерти, подчеркнем что, важным содержанием неклассической философии является дискурс психоанализа, с его объективацией смерти до субстанциальной силы. В границах психоанализа сформировались две парадигмальности, по-разному концептуализирующие смерть: разработанная 3. Фрейдом основа и ее воплощения Э. Фроммом, Г. Маркузе, Ж. Лаканом, для которой предмет исследования составляет индивидуальное бессознательное; и юнгианская традиция восприятия смерти в контексте коллективного бессознательного, находящая понимание в трансперсональных исследованиях, подобных опыту С. Грофа.

И, наконец, постмодернистская философия Ж. Бодрийара рассматривает смерть в истории человеческой цивилизации как историю «вытеснения». Она исключается из социального производства и представляет иное системы, стремящейся к своему совершенству. Экономический, психоаналитический и лингвистический дискурсы маскируют амбивалентность жизни и смерти вытесняя смерть в пространство маргинального. Историко-эпистемологический дискурс М. Фуко укрепляет обоснование смерти в качестве предмета социокультурной политики.

Нельзя не отметить представленность проблемы на современном биоэтическом, а в более широком смысле - практическом, уровне, на котором философия выступает равноправной участницей гуманитарной экспертизы наряду с медициной, психологией, религией, правом.

Методологическое основание исследования опирается надостижения европейской философии, прежде всего трудов Г. Гегеля, М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, Э. Левинаса. Исследуются результаты методологического анализа философской антропологии в отечественной и зарубежной философии. Сделана попытка переосмыслить ставшие классическими интерпретации феномена смерти в трудах Ф. Арьеса и В. Янкелевича. Одно из ведущих влияний на разработку диссертации оказали дискурс соблазна Ж. Бодрийара и футурология Э. Тоффлера. Были использованы результаты исследований, осуществленные В. Розиным, JI. Коганом, В. Мильдоном, П. Тищенко, Д. Матяш, А. Демичевым, Н. Трубниковым, Б. Марковым, Д. Михелем, Ю. Хрустале-вым.

Методологическим основанием диссертационного исследования являются исторический и логический методы, метод сравнительного и элементы структурного анализа, а также использован междисциплинарный подход к изучению проблемы, где философия приобретает качество экспертного знания.

Объектом исследования диссертации является феномен смерти человека.

Предметом изучения выступает анализ феномена смерти человека, представленный в универсальном и многообразном опыте бытия человека в мире.

Целью диссертационного исследования является упорядочение философского ресурса концептуализации феномена смерти, определение статуса феномена смерти в возможностях философской концептуализации. В соответствии с поставленной целью в диссертации выдвигаются и решаются следующие исследовательские задачи:

- исследовать, процесс становления феномена смерти в качестве философской проблемы, в контексте развития от культурологического символического осмысления до философской теоретизации;

- раскрыть соотношение аксиологического и онтологического подходов концептуализации феномена смерти, при этом выделить аспект их пересечения;

- рассмотреть коммуникативный контекст представления феномена смерти; обосновать необходимость наличия интерсубъективной концептуализации для его раскрытия;

- проанализировать статус смерти в антропологической проблематике как ния подлинности существования;

- сформулировать основоположения современного понимания проблемы и определить задачи философской концептуализации смерти в границах междисциплинарного знания и гуманитарной экспертизы.

Научная новизна диссертации состоит в осуществлении авторской реконструкции философского ресурса феномена смерти в рамках классической и неклассической философских традиций. В исследовании в центре внимания находится вопрос о смерти как проблеме коммуникативной императивности, осмысленной в условиях современности. Концептуализация феномена смерти человека в историко-философском бытии показана через нарастание коммуникативного контекста, что позволяет зафиксировать ранее не учтенные аспекты его теоретического и эмпирического воплощения:

1. Предложено новое понимание восприятия смерти как предписывающих техник и моделей умирания в условиях классической философской традиции и установки экстравертного сознания.

2. Осуществлено раскрытие исследуемого феномена через диалектизацию отношений Я - Другой, отражающее понимание смерти как экстравер-сивного события и перевод анализ данного феномена в пространство коммуникативного диалога.

3. Обозначена динамика коммуникативного контекста через смысловые изменения связи смерти с Другим, т.е. в оппозиции Я - Другой. Данная тенденция связана с экзистенциальной философией, которая выявляет идею смерти на уровне интровертно настроенного сознания, соотнесенного с дискретностью существования.

4. Выявляется статус смерти в виртуальной коммуникации, приводящей к исчезновению Другого и обозначению проблем бессмертия и технологий продления жизни (биотехнологий и биоэтики).

5. Определено теоретическое обоснование отношения к смерти применительно к практическому уровню воплощения данного феномена диктуемого современностью. Уточняется перспектива возможных стратегий концептуализаций феномена смерти как преодоление социально понятой коммуникации через ее онтологизацию.

С учетом общих теоретических результатов и выше указанных выводов, на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Аспект пересечения аскиологического и онтологического подходов концептуализации феномена смерти проявляется в рамках осуществления бытийственного долга. Аксиологизация феномена смерти способствует его закреплению в пространстве философского знания и укореняет взгляд на проблему сквозь призму моделей умирания, вырабатываемых в рамках классической философской парадигмальности и экс-трвертно ориентированного сознания. Субъект помещается в границы определенного видения, что существенно сужает многообразие проектов собственного завершения. Преодоление такого подхода возможно в результате перемещения проблемы в сферу онто-этики, для которой оказывается востребованным развертывание исследуемого феномена в контексте коммуникации.

2. Согласно диалектической методологии феномен смерти раскрывается в оппозиции Я - Другой. Посредством Другого Я открывает возможность смерти, обнаруживается обреченность самого Я быть в отношении Другого - так выявляется их взаимообусловленность. Я оказывается перед невозможностью постижения себя как Другого, то есть содержит в себе нечто для Другого. Таким образом, «моя» смерть есть событие всегда экстраверсивное. Другой являет смерть без всяких условий, поэтому диалектика отношений Я и Другого представляя осуществление коммуникативного долга закрепляет выбранный аспект исследования и выводит анализ на уровень философии интерсубъективности.

3. Специфика концептуализации феномена смерти экзистенциальной философией продиктована дискретно понятым существованием и установкой интроверсии сознания. Смертность человека указывает на особую открытость к разъятию не только своей подлинности, но и подлинности бытия всеобщего. В этой связи находит оправдание любая смерть , в том числе без присутствия Другого и в таком акте умирания констатируется тождество смерти — окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти — ответа на бытийствен-ное вопрошание.

4. Виртуальная коммуникация приводит к исчезновению Другого, что нарушает сообщение Я и Другого в аспекте трансляции смерти. Вместе с исчезновением Другого вытеснению подвергается смерть и в результате такого бессмертия Я лишается возможности узнавания смерти. Следовательно, любая модификация идеи бессмертия (а также самоубийство) есть итог нарушения коммуникации Я и Другого, который оборачивается утратой «наработанного» контекста осуществления умирания и вынужденным обращением к кругу проблем биотехнологического и биоэтического плана. Вместе с тем утрата Другого усиливает отчуждение и маргинализацию феномена смерти, требуя реконструкции Другого вместе с восстановлением коммуникативного контекста разрешения исследуемой проблемы.

5. Теоретическим обоснованием осуществления практического отношения к смерти является признание ценным единичного умирания, требующего не игнорирования, но эмпатийного соучастия. Необходимым и значимым оказывается восприятие смерти как трансляции уникального опыта, не имеющего эквивалента. Свидетельствование умирания признается включенным в процесс всеобщего бытийственного диалога, поэтому статус его толерантного и поливариантного присутствия становится легитимным. В виду особой «болезненной» специфики проблемы снятие ее противоречий и перспективность возможных вариантов концептуализаций связывается с преодолением социально понятой коммуникации посредством ее онтологизации.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования.

Настоящая диссертация открывает новое направление в философском осмыслении феномена смерти. Учитывая накопленный опыт осмысления настоящей проблемы классической и неклассической философскими традициями, исследование инициирует поиск новых концептуализаций феномена смерти, его роли и статуса в философской антропологии.

Теоретическая значимость диссертации заключается в преодолении философской, и в более широком смысле сциентистской, стереотипизации подходов к проблеме и в формировании новой методологической и мировоззренческой парадигмы исследования феномена смерти. При этом в диссертационном исследовании подчеркивается ведущее положение философского дискурса в междисциплинарной разработке теоретических моделей, акцентирующего внимание не на «сглаживании» и нивелировке проблемы, а на пристальности и обострении в ее изучении.

Научно-практическая значимость исследования определяется обозначенными актуальностью и новизной работы. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в учебном процессе в рамках курсов и спецкурсов по философии, философской антропологии. Основные выводы диссертации могут использоваться при составлении учебных и учебно-методических пособий. Кроме учебного и учебно-методического направления практической реализации результатов настоящего исследования, выводы диссертации могут быть использованы в качестве методологической и мировоззренческой базы целого ряда таких социально ориентированных дисциплинарных пространств как танатология, социология, социальная работа и социальная антропология, психология и психотерапия, медицина, психиатрия и биоэтика, педагогика, юриспруденция и др.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы, результаты исследования и выводы, содержащиеся в диссертации, докладывались и обсуждались на научных конференциях: «Философия и жизненный мир человека» (Саратов, 2002), «Современное российское общество: власть экспертизы» (Саратов, 2003), «Человек в условиях глобализации современной культуры» (Саратов, 2003). Материалы исследования нашли свое отражение в научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Феномен смерти человека"

Заключение

Феномен смерти представляет собой сложнейший феномен антропологического и социального измерения. Причиной тому является тот факт, что он не имеет адекватного аналога вследствие своей уникальности. Все знание о смерти (философское, научное или религиозное) обречено носить гипотетический характер, что, однако, открывает многообразие возможностей концептуализаций данного феномена.

Основополагающие направления философского восприятия феномена смерти получили свое обоснование еще в рамках наследия архаических культур. В связи с этим настоящее диссертационное исследование уделяет серьезное внимание в том числе анализу вопроса на культурологическом уровне. В результате чего выявлены ведущие архетипические формы отношений к смерти, сохраняющие актуальность и сегодня. Речь идет о двух традициях: представление смерти как негации всякого смысла и смерти как смыслопола-гания. В границах именно такой типологизации осуществляются ведущие теоретизации проблемы смерти классической и неклассической философиями.

Однако подобные базовые модели требуют детальной конкретизации и развития. На это указывает, в частности, то кризисное состояние, в котором находится рассматриваемый феномен в современных социальных реалиях. В диссертации отмечается традиция позитивной концептуализации смерти как наиболее продуктивный подход. Вместе с тем, делается заключение, согласно которому традиция восприятия смерти в качестве абсолютной негации может приниматься как необходимая стадия в процессе формирования позитивного мышления смерти.

Один из возможных продуктивных подходов рассмотрения смерти может располагаться в контексте коммуникации. Коммуникативный диалог позволяет выявить миогоаспектность феномена и разграничить варианты его восприятия. В результате этого обозначается оппозиция Я — Другой как подвижная система отношений, где каждая из ее составляющих обладает способностью обращения в противоположный статус. В этой связи, Я и Другой демонстрируют взаимопереходность в вопросе о смерти. Так как Я ограничивается лишь внешним свидетельствованием, а Другой в посюстороннем опыте лишен полного знания о смерти, следовательно, оказывается востребованным диалоговый подход.

Умирание требует присутствия. Однако в контексте нашего исследования присутствие рассматривается в широком смысле и включает не только Другого, но и понятие бытийственного присутствия. Следовательно, более корректным с позиций диссертации оказывается рассмотрение феномена смерти в рамках онтоэтики. Это позволяет признать каждое частное умирание в качестве необходимого со-бытийного акта, имеющего смысл и значение не только для Другого. Придание ценности единичному умиранию как таковому без всякой моральной, религиозной и иной императивности завершает процесс разъятия подлинной экзистенции.

Таким образом, в диссертации ставится вопрос о свидетельстве умирания как выполнении коммуникативного долга, важного для обеих сторон. При этом подчеркивается значение внеоценочного присутствия, только которое позволяет существованию завершить свое экзистирование в сохранении необходимых дистанции (с Другим) и автономии. Преодоление антропоморфного понимания свидетельствования позволяет переместить проблему смерти с весьма укорененной позиции Другого, находящегося вне смерти, в пространство умирающего Я. Это открывает возможность реализации идеи кенотизма — своеобразной технологии со-умирания. В этой связи является оправданным обращение к русской философии и культуре как к опыту, где демонстрируется способность со-жаления частному умиранию.

Многообразие так называемых техник умирания в культуре можно подвести под единое основание. Они базируются на стремлении адаптации к идеи смерти, которая исторически обречена на незавершенность. Процесс свыкания со смертью обращается в умение или искусство жить среди смерти, что, однако, оказывается принципиально обременительным компромиссом для человека. Возникает вопрос: относится ли феномен смерти к разряду феноменов подлежащих адаптации? Иными словами возможно ли как «примирение смерти со счастье?»

Усвоение этого феномена в «чистом» виде как простое атомарное разложение носит ярко выраженный деструктивный характер для существования и требует специальных фильтров-концептов. То есть требует опосредованного контакта. С функцией таких фильтров на наш взгляд успешно справляется символическая составляющая культуры. В этом смысле равноценного аналога ей мы едва ли сможем найти.

Символическая концептуализация феномена смерти востребована не только на теоретическом, но и на практическом уровне. Универсальность и естественность архетипических символов обеспечивает их применимость к ситуации конкретного единичного умирания. Здесь философский дискурс облекается в форму терапевтического вмешательства, что, однако, не противоречит заданной еще античностью установке определения предмета самой философии. В условиях признания объективной психической реальности или коллективного бессознательного феномен смерти перемещается в пространство компенсаторного функционирования. Адаптация к идее смерти происходит путем бессознательного распознования-узнавания комплекса образов, что, вероятно, и является фактором наиболее естественного приобщения к исследуемому феномену.

Однако и символическая интерпретация феномена смерти наталкивается на серьезные трудности. В условиях амбивалентного, бинарного мышления смерть оказывается деструктивной и, безусловно, «злой» силой, противоположной позитивному жизненному. Следствием доступности распознавания символических образов является возможное их упрощение.

Таким образом, в многообразии концептуализаций феномена смерти мы выделяем два варианта его целостного усвоения, которые не являются противоречащими друг другу, но, напротив, открыты для взаимодействия. Это расположение смерти в плоскости онтоэтической коммуникативности Я и Другого и представление ее посредством актуализации символического трансперсонального опыта.

Адаптация к феномену смерти в рамках этих подходов основывается на признании включенности единичного существования в бытийственный интерсубъективный контекст, в котором каждое Я экзистирует для другого Я, не требуя взаимности. При этом преодолевается принцип синергии, вследствие безвозмездного характера умирания. В таком акте дарения бытие единственный раз проявляет способность щедрого одаривания существования, которое сигнализирует о подлинности и указывает на вовлеченность во всеобщее. В этой связи умирание является бытийственным долгом существования, императивом, требующим тотальной отдачи. С каждым последующим умиранием происходит подтверждение непрерывного развертывания существования. И как результат в топографическом аспекте восприятия, смерть часто мыслится «позади», «за спиной», указывая на преемственность генераций, что в свою очередь снова требует символической формализации.

Природа данного феномена с нашей точки зрения во многом диктует необходимость привлечения трансперсонального подхода. В пользу этого сообщает культурологический аспект его исследования. На этом уровне смерть входит в группу так называемых обрядов перехода, где происходит пересечение трансперсонального и символического. Отчасти в качестве объяснения соответствующего статуса может служить иррациональное основание феномена. В данном случае иррациональность указывает на невыразимость, то есть на актуальный или потенциальный кризис рациональной концептуализации смерти, который тем самым толкает к сотрудничеству с альтернативными подходами.

Современный процесс виртуальной технологизации феномена смерти и идеи бессмертия есть следствие их традиционного расположения в поле символического. Трансляция идеи смерти и ее модификаций (в том числе и идеи бессмертия) в глобальной информационной сети напоминает присутствие в трансперсональном. Здесь, как и на уровне коллективного бессознательного, символическое кодирование обеспечивает возможность самоидентификации. Однако, в отличие от первого, информационная технологизация (от всеобщей автоматизации до электронных сбоев) несет в себе гораздо больший риск обезличивания и утраты символического носителя существования.

Перспективным направлением исследования в диссертации отмечается необходимость интегрирования указанных двух подходов. В этом качестве философия предстает важной участницей междисциплинарной гуманитарной экспертизы, координирующей дискурсы психологии и психиатрии, медицины, права, социологии, антропологии, культурологии и др. вокруг настоящей проблемы. Философия сегодня призвана устранить отчуждение феномена смерти и вернуть его в повседневность в рамках экзистенциально решаемой ситуации, то есть, по сути, взять на себя адаптирующую функцию.

В соответствии с изложенным диссертация предлагает два условия для возможности осуществления процесса адаптации к феномену смерти:

1) Внеоценочная императивность со-присутствия с умиранием. Соприсутствие предполагает определенную степень дистанцирования, которое выражается в преодолении игнорирования вопроса о возможности смерти, в открытости стать Другим.

Статус Другого не является простым свидетельством й лишь элементом оппозиционной пары, но обозначает указанную дистанцию, только при наличии которой может идти речь о разъятии смерти. Быть1 Другим — это гоv товность к принятию тождественности умирания и умирающего. Поэтому в случаях замалчивания смерти замалчивающий не может быть опознан как Другой.

Тем не менее Другой не несет значения чужого, а скорее связан с Я партнерскими отношениями. Он «ассистирует» процессу умирания уже собственным эмпатийным свидетельствованием. Иными словами, факт смертности осуждает человека на коммуникативные связи, раскрывая его экзистен-циальность, в том числе и в диалоге. В этом смысле адаптация к феномену смерти осуществляется не только при непосредственном переживании смертного случая, но также в условиях, таким образом, понятой расположенности к вопросу о смерти. В пользу коммуникативного опыта раскрытия смерти сообщает традиция ее персонификации, характерная для целого ряда культур и в том числе в определенных модификациях и для современности.

2) Признание феномена смерти в качестве отчасти автономного от антропологического контекста (т.е. выходящим за пределы понимания как простого прекращения жизненных функций), являющегося фрагментом бытия, существующим согласно собственным логике и стратегиям, и лишь в незначительной степени приоткрывающийся человеку.

Данное условие не удовлетворяется восприятием смерти исключительно как биологического процесса, но рассматривает его как нечто способное в определенном смысле к самостоятельным многообразным трансформациям, следствием которых оказываются символическая культура, трансперсональный опыт, информационные технологии, политические игры и т.д. Под воздействием исторических, социо-культурных, научно-технических, морально-нравственных и прочих реалий феномен смерти являет себя часто в непредсказуемых формах, ускользая от однозначного дискурсивного видения. В таких условиях оказывается востребованным соответствующее архетипическое восприятие смерти архаическими мифологическим и магическим сознаниями, согласно которым смерть имеет свою самостоятельную логику и стратегию взаимоотношения с человеком, топографию, атрибутивность, а также способность идти на компромиссы с живым, т.е. коммуникативность.

В контексте этого феномен смерти, вписан в ткань живого коллективного бессознательного и потому находясь в этом пространстве сам, «оживает» и проявляет себя вполне независимо. Следовательно, для адаптации к себе настоящий феномен требует опосредованного отношения, иными словами - рациональной или символической концептуализации, которые заданы субъективным пониманием проблемы. Данное условие в целом выделяет субъективное значение феномена, открывая новые креативные возможности его концептуализации. Это отражается на практическом уровне размещения феномена смерти, в частности в различных социальных проектах, в медицинских, образовательных и педагогических программах, в психологических и психотерапевтических методиках, в ориентациях в искусстве, в стратегиях средств массовой информации.

Восстановление статуса Другого и коммуникативного контекста в событии умирания позволяет констатировать тождество смерти — окончательного прояснения собственной экзистенциальной ситуации и смерти — ответа на бытийственное вопрошание. Так осуществляется преодоление социально понятой коммуникации или точнее ее совмещение с плоскостью онтологии. Достижение именно такой настроенности концептуализаций феномена смерти осознается в диссертации в качестве основополагающей цели исследования, имеющей в равной степени теоретическое и практическое значение.

Список научной литературыХилимов, Юрий Викторович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий. М.: Республика, 1992.

2. Адо П. Что такое античная философия? М.: Издательство гуманитарной литературы, 1999.

3. Акулов И. Б., Малюк О. П. Поль Гольбах — критик религиозных догматов. М.: Мысль, 1975.119с.

4. Андрей Везалий. О строении человеческого тела. В 7 кн. М.: Изд-во АН СССР. 1950. Т. 1.

5. Аристотель. Поэтика // Соч. т.4. М.: Мысль, 1978. 830с.

6. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Издательская группа «Прогресс» «Прогресс-Академия», 1992.

7. Асмус В. Ф. Платон. М.: Мысль, 1975.220с.

8. Ассаджиоли Р. Самореализация и психологические нарушения// Духовный кризис. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. С. 64-96.

9. Батай Ж. Внутренний опыт// Танатография Эроса. СПб.: Мифрил, 1994.

10. Батай Ж. Гегель, смерть и жертвоприношение// Танатография Эроса. СПб.: Мифрил, 1994.1.. Батай Ж. Теория религии. Минск: Современный литератор, 2000.352с.

11. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1990.

12. Бердяев Н. А. Самопознание. М.: «Книга», 1991.446с.

13. Библер В. С. Нравственность. Культура. Современность.(Философские раздумья о жизненных проблемах) // Этическая мысль: Научно публицистические чтения. М.: Политиздат, 1990. С. 16-58.

14. Бимель В. Мартин Хайдеггер. Челябинск: Урал LTD, 1998.285 с.

15. Биша М. Ф. К. Физиологические исследования о жизни и смерти. СПб., 1865.

16. Бланшо М. Пространство литературы. М.: Логос, 2002. 288с.

17. Бодрийар Ж. Америка. СПб.: «Владимир Даль», 2000. 205с.

18. Бодрийар Ж. Забыть Фуко. СПб.: «Владимир Даль», 2000. 91с.

19. Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. 387с.

20. Бодрийар Ж. Соблазн. М.: Издательство Ad Marginem, 2000. 318с.

21. Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя. СПб., 1914.

22. Бубер М. Философия человека. М., 1992.

23. Бэкон Ф. Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1.268с.

24. Быховский Б. Э. Шопенгауэр. М.: Мысль, 1975. 206с.

25. Вер Г. Карл Густав Юнг. Челябинск: Урал LTD, 1998. 209с.

26. Вернадский В. И. Живое вещество и биосфера. М., 1994.

27. Вич Р. Модели моральной медицины в эпоху революционных изменений//Вопросы философии. 1994. №3. С. 67-73.

28. Владимир Мономах Изборник// Сборник произведений литературы Древней Руси. М., 1969. С. 147-165.

29. Воронков С. С. Трактат о жизни и смерти. М.: Грааль, 1998. 208с.

30. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука, 2000.442с.

31. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук// Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1977. Т. 1.452с.

32. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук// Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1977. Т. 2. 695с.

33. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наукII Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1977. Т. 3.471с.

34. Геннеп А., ван Обряды перехода: систематическое изучение обрядов. М.: Вост. лит., 2002. 198с.

35. Гоголь Н. В. Соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1959. 575с.

36. Грегор О. Не стареть — это искусство. М.: Физкультура и спорт, 1986.

37. Грейсон Б., Харрис Б. Консультирование людей переживших околосмертный опыт// Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. С. 307-326.

38. Гроф С., Гроф К. Духовный кризис: понимание эволюционного кризиса// Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. 377с.

39. Гроф С. За пределами мозга. М.: ООО «Издательство ACT», 2001. 504с.

40. Гроф С., Хэлифакс Д. Человек перед лицом смерти. М.: ООО «Издательство ACT», 2002.239с.

41. Гурин С. П. Проблемы маргинальной антропологии. Саратов: Изд. центр Сарат. гос. соц.-эк. ун-та, 1999.

42. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Т. 1. Анти-Эдип. М.: Изд-воИНИОН, 1989.

43. Даль В. И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. 736с.

44. Дамберг С., Рабжаева М. Могила как метафора и метонимия: случай Украины// Новое литературное обозрение. 2000. №4(44).

45. Дасс Р. Зерно на мельницу. Киев: София, 1993. 320с.

46. Демичев А. В. Оеайшейленд// Фигуры Танатоса: Искусство умирания. СПб., Издательство С.-Петербургского университета, 1998. 220с.

47. Декарт Р. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. 654с.

48. Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М.: Голос, 1994.416с.

49. Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000. 615с.

50. Деррида Ж. Голос и Феномен. СПб.: «Алетейя», 1999.

51. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. 620с.

52. Достоевский Ф. М. Идиот. Кишинев: Картя Молдовеляско, 1959. 664с.

53. Древнекитайская философия// Под ред. В. Г. Бурова, Р. В. Вяткина, М. Л. Титаренко. Соч.: В 2 т. М.: Мысль. 1973, Т. 1. 363с.

54. Древнекитайская философия// Под ред. В. Г. Бурова, Р. В. Вяткина, М. JI. Титаренко. Соч.: В 2 т. М.: Мысль. 1973, Т. 2. 384с.

55. Дубровский Д. И. Смысл смерти и достоинство человеческой личности// Философские науки. 1990. №5 С. 116-120.

56. Евлампиев Н. В. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблема бессмертия//Вопросы философии. 1998. №3. С. 18-35.

57. Жданов Д. А. Леонардо да Винчи анатом. М.; Л.; Медгиз, 1995.

58. Жмудь Л. Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. СПб.: Изд-во ВГК, Изд-во «Алетейя», 1994.

59. Захер-Мазох Л. Венера в мехах. М.: РИК Культура, 1992. 380с.

60. Зорз В., Зорз Р. Путь к смерти. Жить до конца. М.: Прогресс, 1990. 217с.

61. Исупов К. Г. Русская философская танатология// Вопросы философии. 1994. №3. С. 106-112.

62. Камю А. Бунтующий человек. М.: Политиздат, 1990.

63. Камю А. Посторонний. Падение. СПб.: Кристалл, 2001. 191с.

64. Карасев Л. В. Движение по склону (пустота и вещество в мире А. Платонова)// Вопросы философии. 1995. №8. С. 123-144.

65. Кастанеда К. Путешествие в Икстлан. СПб.: София, 1993. 632с.

66. Кесседи Ф. X. Сократ. М.: Мысль, 1976.198с.

67. Киньяр П. Секс и страх. М.: Текст, 2000. 189с.

68. Кирсанова Л. И. По ту сторону символического: суверенный человек и дословесное бытие масс// Фигуры Танатоса: Искусство умирания. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1998. 220с.

69. Киселева М. С. Мера и вера (знание о жизни и смерти у древних славян и книжников Киевской Руси) // Вопросы философии. 1995. №8. С. 103-123.

70. Классическая йога/ Под ред. Е. П. Островского, В. И. Рудого. М.: Наука, 1992. 260с.

71. Клемен К. Жизнь мертвых в религиях человечества. М.: Интрада, 2002. 223с.

72. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: Логос, Прогресс-Традиция, 1998. 208с.

73. Коган Л. А. Жизнь как бессмертие // Вопросы философии. 1994. №12. С. 39-50.

74. Колвейт X. Когда безумие благословенно: Послание шаманизма// Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. С. 134-163.

75. Кропоткин П. А. Этика. М., 1991. 106с.

76. Культин С. Е. Бессмертие: иллюзия или реальность// Философские науки. 1991. №9. С. 73-85.

77. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977.300с.

78. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.

79. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.: «Гнозис», 1997.

80. Лакан Ж. Стадия зеркала. Париж, EOLIA, 1992.

81. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. М., 1997.

82. Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М.: Политиздат, 1984. 286с.

83. Лапшин И. И. Ars moriendi// Вопросы философии. 1994. №3. С. 115-120.

84. Левин С. Кто умирает? Киев: София, 1996. 352с.

85. Левинас Э. Время и другой. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998.265с.

86. Левинас Э. Тотальность и бесконечное. М.; СПб.: Университетская книга, 2000.416с.

87. Лейбниц Г. В. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1984, Т. 2. 686с.

88. Лейнг Р. Д. Трансцендентный опыт и его отношение к религии и психозам// Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: ОО «Издательство ACT», 2003. 377с.

89. Лилли Д. языков Центр циклона. Киев: София, 1993. 320с.

90. Лири Т. Семь языков бога. М.: Янус, 2001. 214с.

91. Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1994.432с.

92. Лукреций К. О природе вещей. М., 1983.

93. Мальцева. А. П. Миметическая природа желания// Философские науки. 2003. №2.

94. Марков Б. В. Мертвое и живое// Фигуры Танатоса: Искусство умирания. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1998.220с.

95. Марков Б. В. Философская антропология: Очерки истории и теории. СПб.: Лань, 1997.

96. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. М.: «Издательство ACT», 2002. 526с.

97. Маслоу А. По направлению к психологии бытия. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. 272с.

98. Матяш Д. В. Парадоксы манифестации идеи негации смерти в культуре// Философские науки. 2003. №3. С. 91-100.

99. Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988.

100. Михель Д. В. Воплощенный человек. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2000. 204с.

101. Михель Д. В. Тело в западной культуре. Саратов: Научная книга, 2000. 172с.

102. Монтень М. Опыты. М.: Правда, 1991. 656с.

103. Моуди Р. Жизнь после жизни. СПб.: Лениздат, 1993. 476с.

104. Мулин Г. Смерть и умирание в тибетской традиции. СПб.: Евразия, 2001.382с.

105. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО — Пресс; Харьков: Изд-во «Фолио», 1997. 1056с.

106. Огурцов А. П. Этика жизни или биоэтика: аксиологические альтернативы// Вопросы философии. 1994. №3. С. 49-62.

107. Островский В. Ю. Борьба с болью, или Человек на операционном столе. М.: Знание, 1983.

108. Паскаль Б. Мысли. Киев: "REFL book", 1994.

109. Петровский Б. В. Хирург и жизнь. М.: Медицина, 1989.

110. Платон Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 2.

111. Плотин О бессмертии души (Энн. 4. 7.)// Вопросы философии. 1994. №3. С. 157-168.

112. ИЗ. Подорога В. А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию (материалы лекционных курсов 1992-1994). М.: Ad Marginem, 1995. 339с.

113. Попов Б. Н. Тема «другого» в работах Сартра// Философские науки. 2003. №2. С. 58-65.

114. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

115. Прево Ж., Парк Р. Сеть поддержки в духовном кризисе// Духовный кризис: Когда преобразование личности становится кризисом. М.: ООО «Издательство ACT», 2003. С. 346-357.

116. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986.

117. Рак И. В. Легенды и мифы Древнего Египта. СПб.: ТОО «Нева», Университетская книга, 1997. 179с.

118. Рейноутер Дж. Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом. М.: Прогресс, 1993. 240с.

119. Рейчелс Дж. Активная и пассивная эвтаназия// Этическая мысль: Научно публицистические чтения. М.: Политиздат, 1990. С. 205-214.

120. Рерих Е. И. .Агни Йога: В 6 т. М., 1992.

121. Рильке Р. М. Записки Мальте Лауридса Бригге. М.: Вагриус, 2001. 302с.

122. Розанов В. В. В темных религиозных лучах. М.: Республика, 1994.

123. Розанов В. В. Уединенное. М.: Политиздат, 1990. 543с.

124. Розин В. М. Первая репетиция эзотеризма, христианства и рационализма// Философские науки. 2003. №10.

125. Розин В. М. Смерть как феномен философского осмысления (Культурно-антропологический и эзотерический аспекты)// ОНС. 1997. №2. С. 170181.

126. Рязанцев С. Танатология — наука о смерти. Танатология (учение о смерти). СПб., 1994.379с.

127. Сартр Ж. П. Бытие и ничто. М.: ТЕРРА КНИЖНЫЙ КЛУБ, Республика, 2002. 640с.

128. Семенова С. Г. Николай Федоров и Фридрих Ницше// Вопросы философии. 2001. №2.

129. Сенека Нравственные письма к Луцилию; Трагедии. — М.: Худ. Литература, 1986. 543с.

130. Смирнов Ю. А. Морфология преднамеренного погребения. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. 279с.

131. Спиноза Б. Об усовершенствовании разума: Соч. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во «Фолио», 1998.

132. Стрельцова Г. Я. Блез Паскаль. М.: Мысль, 1979. 237с.

133. Субиран Ж.-М. Косметическая хирургия. Почему? Как? Зачем? Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 1995.

134. Тайлор Э. Б. Первобытная кулыура. М.: Политиздат, 1989. 573с.

135. Терновский В. Н. Андрей Везалий. М.: Наука, 1965.

136. Тибетская книга мертвых/ Пер. с англ. В. Кучерявкина, Б. Останина. СПб.: Издательство Чернышева, 1994.255с.

137. Тикотин М. А. Леонардо да Винчи в истории анатомии и физиологии. Л.: Медгиз, 1957.

138. Тищенко П. Д. К началам биоэтики// Вопросы философии. 1994. №3. С. 62-67.

139. Тищенко П. Д. Самость и смерть// Постижение культуры. Концепции, дискуссии, диалог. № 5-6, М., 1996, С. 300-307.

140. Токарев. С. А. О жертвоприношениях.// Природа. 1983. №10.

141. Толстой Л. Н. Смерть Ивана Ильича. Л.: Худож. лит., 1982. С.304с.

142. Тоффлер Э. Шок будущего. М.: ООО «Издательство ACT», 2002. 557с.

143. Трубников Н. И. Проблема смерти, времени и цели человеческой жизни (через смерть и время к вечности)// Философские науки. 1990. №2. С. 104116.

144. Федоров Н. Ф. Сочинения. М.: Мысль, 1982. 711с.

145. Федотов Г. П. Святые Древней Руси. PARIS, 1985.

146. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. 542с.

147. Филатов Д. П. Нормы поведения, или мораль с естественнонаучной точки зрения. Пути в незнаемое. М., 1974. 397.

148. Франки В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

149. Фрейд 3. Психоаналитические этюды. Минск: ООО «Попурри», 2001. 608с.

150. Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1990.448с.

151. Фролькис В. В. Старение и увеличение продолжительности жизни. JL: Наука, 1988.

152. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. Минск: Попурри, 1999. 624с.

153. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. 430с.

154. Фромм Э. Человек для себя. Минск: Коллегиум, 1992. 253с.

155. Фрэзер Дж. Дж.: Исследование магии и религии. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1980. 831с.

156. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997.

157. Фуко М. История сексуальности. Т. 1. Воля к знанию// Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996.

158. Фуко М. История сексуальности. Т, 3. Забота о себе. Киев: Дух и литера; Грунт; М.: Рефл-бук, 1998.

159. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Издат-во «Фолио», 2003. 503с.

160. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления. М.: Республика, 1999.

161. Хрусталев Ю. М. Эвтаназия: сущность и проблемы, взгляд в будущее// Философские науки. 2003. №7. С. 71-29.

162. Циолковский К. Э. Космическая философия. М.: ИДЛи, 2001. — 496с.

163. Шопенгауэр А. Соч.: В 6 т. М.: Республика, 1999. Т. 1.496с.

164. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб., 1998.

165. Эпикур. Письмо к Геродоту. Письмо к Пифонилу. Письмо к Менекею. Главные мысли// Лукреций. О природе вещей. М., 1983.

166. Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991.

167. Юнг К. Г Психология бессознательного. М.: ООО «Издательство ACT», «Канон+», 2001. 399с.

168. Юнг К. Г. Психологические типы. СПб.: Азбука, 2001. 736с.1170. Юнг К. Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге мертвых»// Тибетская книга мертвых. Пер. с англ. В. Кучерявкина, Б. Останкина. СПб.: Издательство Чернышева, 1994. С. 7-27.

169. Янкелевич В. Смерть. М.: Издательство Литературного института, 1999. 448с.

170. Adler, A. The Practice and Theory of Individual Psychology. N.Y.: Harcourt, Brace & Co, 1932.

171. Feifel, H., ed. The Meaning of Death. New York: McGraw-Hill, 1959.

172. Fremantle, E., and Trungpa, C. Tibetan Book of the Dead. Boulder, Colorado: Shambala, 1975.

173. Janov, A. The Primal Scream: Primal Therapy The Cure for Neorosis. N.Y.: G.P. Puntam's Sons, 1970.

174. Jennings B. Bioethica and Democrcy. // Centennial Review, 1990. №2.

175. Koehler, J. Wer war Friedrich Nietzsche? Bonn: Inter Nationes, 2000.

176. Kubler-Ross, E. On Death and Ding. London: Coller-Macmillan Ltd., 1969.

177. Kubler-Ross, E. Questions and Answers about Dying and Death. New York: Macmillan, 1974.

178. Laing, R. The Politics of Experience. New York: Ballantine Books, 1976.

179. Lacan, J. Ecrits. P., 1966.

180. Leary, Т., Metzner, R., and Alpert, R. The Psychedelic Experience: A Manual Based on the Tibetan book of Dead. New Hyde Park, N.Y.: University Books, 1964.

181. Montandon, G. L'ologense culturelle. P., 1934.

182. Perls, F. Gestalt Therapy Verbatim. N.Y.: Bantam Books, 1976.

183. Perry, J.W. The Far Side of Madness. Englewood Gliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1974.

184. Reich, W. The Murder of Christ. N. Y.: Noonday Press, 1953.

185. Reich, W. The Function of the Orgasm: Sex-Economic Problems of Biological Energy. N.Y.: Farrar, Strauss & Giroux, 1961.

186. Rogers, C., R. On becoming a person. Boston: Houghton, 1961.

187. Rolf, I. Rolfing: The Integration of Human Structures. N.Y.: Harper & Row, 1977.

188. Saunders, С. M. The Treatment of Intractable Pain in Terminal// Proc. Roy. Soc. Med. 56(1961): 195.

189. Wasson, V.P. In an interview in This Week, May, 19, 1957.