автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Февральская революция 1917 года и высшее духовенство Российской Православной Церкви

Полный текст автореферата диссертации по теме "Февральская революция 1917 года и высшее духовенство Российской Православной Церкви"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

На правах рукописи

Рогозный Павел Геннадьевич

ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА

И ВЫСШЕЕ ДУХОВЕНСТВО Российской ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Специальность: 07.00.02. — Отечественная история.

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на факультете истории Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Научный руководитель:

доктор исторических наук Колоницкий Борис Иванович Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Зырянов Павел Николаевич доктор исторических наук Шкаровский Михаил Витальевич

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет

Защита диссертации состоится 21 июня 2005 г. в 14.30 на заседании Диссертационного совета Д.002.200.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском институте истории РАН (197110, С.-Петербург, Петрозаводская ул., д.7)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского института истории РАН.

Автореферат разослан мая 2005 г.

И.о. ученого секретаря Диссертационного совета

доктор исторических наук

ОБШДЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Свержение самодержавия в марте 1917 г. стало мощным катализатором для радикальных преобразований в Российской Православной Церкви. Освободившись от институциональной и идеологической связи с монархией, Церковь впервые получила возможность самоорганизации. Новым обер-прокурором Святейшего Синода стал вошедший в состав Временного правительства член Государственной думы Владимир Николаевич Львов. На первом же заседании высшего церковного органа он провозгласил «свободу Церкви» от власти «цезарепапизма». Однако сама организационная структура управления Церковью, сложившаяся в синодальный период, не претерпела в первое время изменений. Временное правительство не пошло на радикальное изменение церковно-государственных отношений. Вскоре новый обер-прокурор встретил сильную оппозицию в лице членов старого Синода, недовольных активным, по их мнению, вмешательством Львова во внутрицерковные дела. Указом Временного правительства 14 апреля последний царский состав Синода был распущен, и к присутствию вызваны новые лица. Новому составу Синода Львов заявил, что сложит свои полномочия перед Поместным Собором, пока же «обер-прокурорская власть не может не вмешиваться в жизнь церкви, а при настоящей дезорганизации это вмешательство может иногда и болезненно отозваться на тех или других членах церкви»1. И все же, с деятельностью новых обер-прокурора и Синода связано принятие определяющих решений в области церковного строительства. Главнейшими из них являлись введение выборного начала в Церкви, созыв Предсоборного совета и Всероссийского Поместного Собора, торжественно открытого 15 августа в Москве.

Наиболее важным для Церкви было принятие Временным правительством постановлений «Об отмене вероисповедных и национальных

^Любимов Н., протопресвитер. Дневник о заседаниях вновь сформированного Синода (12 апреля-12 июня 1917 г.) // Российская Церковь в годы революции (1917-1918 гг.) М., 1995. С. 16.

ограничений» (20 марта) и «О свободе совести» (14 июля). 5 августа был упразднен пост обер-прокурора Синода и учреждено Министерство исповеданий. Его первым министром стал последний обер-прокурор Синода Антон Владимирович Карташев.

Единственный серьезный конфликт Церкви с Временным правительством из-за его постановления от 20 июня о передаче в ведение Министерства народного просвещения церковно-приходских школ продолжался вплоть до прихода к власти большевиков.2

Параллельно, и даже с опережением церковных реформ, шло сильное низовое «правотворческое» движение духовенства и мирян. Слывшее консервативным, церковное общество после Февральского переворота переживало процесс, который уже современники называли «церковной революцией». Основными ее событиями были съезды духовенства, смещение неугодных архиереев, ломка снизу синодальной системы управления и сильное церковно-сепаратистское движение в Грузии и на Украине. Если Украину удалось удержать в рамках юрисдикции Российской Церкви, то Грузия провозгласила автокефалию и фактически стала независимой от столичных церковных властей. И хотя впоследствии на Поместном Соборе звучали слова о «пагубной измене» Церкви с первых дней переворота, наиболее важные результаты «церковной революции» законодательно оформил сам Собор.

Актуальность исследования определяется противоречием между сложившимся в историографии политической истории 1917 года фактически игнорированием церковных проблем, а со стороны церковных историков, представление различных, сильно политизированных и идеологизированных версий данного периода. Между тем данный этап в истории Церкви являлся не только концом двухсотлетнего синодального периода, но и началом проведения реформ, которые должны были принципиально изменить весь облик Российского Православия. В жизни общества Церковь играла громадную роль, не соизмеримую с сегодняшней, и многие реформы, например введение выборного начала или возможность констатации внеконфессионального статуса, затрагивали громадную часть населения.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. В первой главе рассматривается первоначальная реакция высшей иерархии на переворот, анализируются послания и выступле-

2 В данном конфликте обе стороны проявили неразумную неуступчивость. Причем вся полемика по этому вопросу не дала ни каких результатов. См.: Смирнов Н.Н. На переломе: Российское учительство накануне и в дни революции 1917 года. СПб., 1994. С. 262-266.

ния архиереев перед паствой, вызвавшие ответную реакцию церковных или светских властей. Вторая глава посвящена борьбе за власть в епархиях, конфликту между высшим и низшим духовенством, вмешательству в церковные дела политических организаций, анализируется механизм устранения иерархов. Более подробно рассматривается ситуация в наиболее неспокойных епархиях. Третья глава посвящена важнейшему церковному событию 1917 г. — выборам высшего духовенства.

Хронологаческие рамки исследования определяются общей периодизацией политической истории России. Рассматривается период с февраля по октябрь 1917 г., особенно детально с марта по август (время открытия Поместного Собора). В некоторых случаях, для лучшего понимания происходившего, сдвигается верхняя и нижняя временные рамки исследования.

Объектом исследования становится высшее духовенство Российской Церкви, преимущественно епархиальные архиереи.

Предмет исследования — политическая борьба за власть в епархиях Российской Церкви после Февральской революции, наиболее значительные конфликты с участием высшего духовенства.

Методологаческие основы исследования. Работа написана в русле, традиции восходящей к таким классикам русской исторической науки, как С.Ф.Платонов. А.Е.Пресняков, М.М.Богословский, Ю.В.Го-тье, БАРоманов и др. Данное направление, именуемое часто как «позитивистское», характеризует, прежде всего, бережное отношению к источнику, протест против его «потребительского» использования, когда интерпретируемый документ становится заложником идеологической или историографической парадигмы. Благодаря введению в оборот значительного количества архивного материала, виртуозной технике источниковедческого анализа и яркому изложению труды историков этого направления и сейчас сохраняют свое научное значение.

На методологию работы значительное влияние оказали исследования по микроистории. В нашей стране эта традиция известна по работам, таких авторов, как Э.Ле Руа Ладюри, КХинзбург, Дж.Леви. Такая методика предполагает фиксацию и описание серии, казалось бы, малых событий или неких исключительных ситуаций; это содействует выявлению общих феноменов с последующим выходом к более широкой интерпретации. В случае изучения Российской революции изменение масштаба исследования способствует отказу от традиции рассматривать данное явление сквозь призму борьбы столичных политиков, и позволяет обратить внимание на особенности революционных процессов в провинции и участие в них различных слоев населе-

ния. При написании диссертации использовался также сравнительно — исторический метод.

Степень изученности темы. Период в истории Российской Церкви между Февральской и Октябрьской революцией, несмотря на множество появляющихся исследований церковной истории XX века, по-прежнему остается мало изученным и в отечественной и в зарубежной историографии. Как правило, исследователи сосредотачивают основное внимание на деятельности Поместного Собора, открывшегося в августе. Таким образом, фактически выпадает из поля зрения историков важнейший период «церковной революции». Еще меньше писалось по поводу политической позиции и деятельности высшего духовенства Церкви.

Историографию церковной истории 1917 г. можно условно поделить на ряд этапов. В течение первого периода определенный интерес представляют работы лидеров «обновленчества», соединяющие в себе злободневную для того времени публицистичность с элементами собственных воспоминаний. Так, например, крупный церковный историк профессор Б.В.Титлинов в своей книге «Церковь во время революции», предпринял попытку изучения взаимоотношений Церкви и государства с 1905 по 1921 г. Хотя отпечаток времени лежит на его .Лниге, в целом Титлинову удалось нарисовать довольно верную картину событий, и его работа не утратила своего значения до наших дней.3 В период преподавания в Петербургской Духовной академии Титлинов на себе испытал архиерейский произвол и, как большинство церковных либералов, не любил черное духовенство.4 Однако, ценивая настроения епископата после Февральской революции, Титлинов писал, что епархиальные архиереи «лояльно показали себя» по отношению к революции, а некоторые и «публично выражали свою солидарность с народом».5

Впоследствии в свет в основном выходили атеистические «агитки», Б.Кандидова, П.Зарина и др.6 В них все духовенство рассматривалось только как «контрреволюционное» и «черносотенное».

1 Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг., 1924.

4 В 1910 г. после отрицательного отзыва Антония (Храповицкого) Синод не утвердил уже защищенную докторскую диссертацию Титлинова, а в 1911 г. после отзыва Сергия (Страгородского) обвинившего историка в либерализме и «кадетстве», Титлинов был освобожден от должности редактора «Церковного вестника».

3 Титлинов Б.В. Церковь во время революции. С. 56.

6КандидовБ. Церковь и Февральская революция. М., 1934\ЗаринП. Февральская революция и церковь // Антирелигиозник. 1937. №. 3.

В 1967 г. вышла в свет коллективная монография «Церковь в истории России». Концептуально напоминая атеистические работы 20—30 г., эта книга показывает более сложную картину взаимоотношений Церкви и государства. Глава, посвященная 1917 г., написана Е.С.Осиповой. По ее мнению, Церковь «попыталась использовать в своих интересах Февральскую революцию». Причину такой переориентации автор видела не только в боязни революционных потрясений, но и в опасности «потерять связь с массами, выступавшими против царизма. Оставаясь монархистами, церковники, особенно высшие иерархи, попросту считали нецелесообразным открыто проявлять свои настроения».7 Отмечает исследователь и «некоторую чистку епископата», когда были удалены «только наиболее одиозные фигуры».8 Большой фактический материал систематизировала в своей книге научный сотрудник Музея религии и атеизма в Ленинграде Л.Е.Емелях.9 Тем не менее, приводя многочисленные свидетельства об изгнании из приходов священников, протестов против епископата, захвата церковных земель, разгромов монастырей, она некритично связала их с антиклерикальным, антицерковным и даже атеистическим движением. По мнению Л.Е.Емелях, духовенство и после революции продолжало отстаивать интересы помещиков и вести монархическую агитацию.10

Последней крупной работой, вышедшей в советской период и посвященной истории Церкви, можно считать коллективную монографию «Русское православие: вехи истории», изданную в год тысячелетия крещения Руси. В ее разделе «Церковь в период трех российских революций» П.Н.Зырянов11, высказал мнение, что после Февральской революции церковные монархисты и черносотенцы были вынуждены «временно притихнуть», а новый состав Синода «оказался несколько левее, либеральнее большей части православной иерархии».12 Новейший этап исследования данной темы открывает статья православного писателя и богослова Б.С.Бакулина, в которой специально рассматриваются перемены, произошедшие в Церкви после падения монархии. В этой популярной статье Бакунин впервые за многие годы

7 Осипова Е.С. Временное правительство и церковь // Церковь в истории России. М., 1967. С. 315.

8 Там же. С. 315-316.

9 ЕмеляхА. И. Крестьяне и церковь накануне Октября. Л., 1976.

10 Там же. С. 71.

11 П.Н. Зырянов стал одним из первых, кто в советское время выпустил серьезное исследование, посвященное церковным проблемам. См.: Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1984.

12 Русское православие: вехи истории. М.,1989. С. 425-426.

обратил внимание на «феномен церковной революции» после Февральского переворота, сам факт которой «до сего остается неизвестным не только широким массам верующих, но и епископату и официальным богословам современной Русской Православной Церкви».13 По мнению Бакулина, «Русская церковная революция представляет собой уникальное явление в истории церкви вообще. Ни в одной из православных поместных церквей не было подобного вообще».

Оживление интереса к церковной истории в постсоветский период знаменует появление целого ряда работ, так или иначе затрагивающих данную тему. Это и разделы в общих монографиях14, и статьи, посвященные церковной проблематике 1917 г.15 В этих работах, как правило, очень кратко затрагивается тема высшего духовенства в революционный период.

Так, например СЛ.Фирсов считает, среди епископата не было «восторженных заявлений относительно революции, однако привычка подчинятся «власть предержащим» все-таки сработала».16 Работы профессора Московской Духовной академии протоиерея В.Цыпина отражают официальную позицию Московской патриархии. Автор считает, что только епископ Андрей (Ухтомский) был единственным епископом, который «искренне и всерьез связывал надежды на оздоровление церковной жизни с февральским переворотом».17

В последнее время история Церкви после Февральской революции нашло отражения в интересных диссертационных исследованиях — И.В.Завитновского, А.В.Соколова и М.А.Бабкина.18

13 Бакулин Б. С. Несвоевременные воспоминания // Религия и демократия. М., 1993. С.149.

14 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в 20 веке М.,1995. Фирсов СЛ. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 гп) М.,2002. Его же. Революция 1917 года и попытки «демократизации» Русской Церкви // Церковно-исторический вестник 2000. № 67; Федоров В.А. Русская православная церковь и государство: синодальный период 1700—1917. М., 2003. Цыпин В., протоиерей. История Русской церкви 1917-1997. М., 1997. См. рецензию на монографию протоиерея В. Цыпина: Поспеловский Д.В. Размышляя над книгой. // Церковно-исторический вестник. 2000. X» 6-7. С. 231-237.

15 Бовкало А. А. Февральская революция и проблемы взаимоотношения церкви и государства // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традиции. СПб., 1996. Шкаровский М. В. «Религиозная революция» 1917 года и ее результаты // 1917. Метаморфозы революционной идеи и политическая практика их воплощения. Новгород, 1998. Кашеваров А.Н. Русская Православная Церковь между Февралем и Октябрем 1917 г. // Петербургская историческая школа: Памяти В.А.Ежова. СПб., 2001. С. 160. Леонтьев ПЛ. Революция в церкви: съезды духовенства и мирян в 1917 году // Церковь в истории России. М„ 1998. Сб. 2.

16 Фирсов СЛ. Русская Церковь. С. 489,501.

"Цыпин В., протоиерей., Указ соч. С. 11.

18 ЗавитновскийИ.В. Церковная революция 1917 года в Тверской епархии. Дис.... маг. обр. РГПУ. СПб., 2002; Соколов A.B. Временное правительство и русская православная церковь

В середине 90-х гг. вышел в свет ряд статей петербургской исследовательницы Т.Г.Фруменковой, широко использовавшей в своей работе богатейший материал РГИА.19 Работа Фруменковой посвященная высшему духовенству после Февральской революции, является, по сути, единственным специальным научным исследованием проблемы. Исследовательница впервые перевела рассмотрение темы «высшее духовенство и революция» из области отвлеченных умозаключений на конкретную источниковую базу. При всех достоинствах этой новаторской статьи, Фруменкова, как представляется, несколько некритично подошла к такому сложному источнику, как доносы на архиереев. Истолковав их в духе самих доносчиков, автор пришла к выводу, что «архиереи и после Февраля нередко упорствовали в защите старого строя не поняли глубины и необратимости случившегося».20

В обширном предисловии к публикации некоторых документов из канцелярии патриарха Тихона, посвященных высшему духовенству, П.Н.Грюнберг пишет, что Фруменкова не различает законные собрания духовенства и их же «одноименные беззаконные сборища, не знает истинной внутрицерковной проблематики» и вообще «находится в плену устаревших школьных представлений».21 По его мнению, нельзя писать о борьбе белого духовенства и мирян против черного духовенства, так как в «действительности никогда у «нормального» белого духовенства и мирян и «нормального» монашества вкупе с достойными иерархами не было никаких внутренних «противоречий», тем более «политических». После революции, по мысли автора, иерархия Церкви была «основным идеологическим противником Правительства». Ведя борьбу с епископатом, Временное правительство действовало через Комитеты общественной безопасности, через различ-

(1917 год). Авгореф. дис.... канд. ист. наук. СПб., 2002. Бабкин М.А. Свержение монархии в России в 1917 году и православная церковь. Авгореф. дис... канд. ист. наук. М., 2003. С. 2627. Его же. Приходское духовенство Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 г. // Вопросы истории 2003 № 6. Его же. Святейший синод православной российской церкви и революционные события февраля-марта 1917 г. // Клио. СПб., 2002. № 2 (17).

" Фруменкова ТТ. Письма на имя обер-прокурора Синода (по материалам РГИА за 1917 год)//Исследование источников по истории революции 1917 г. СПб.,1996.£е же. К биографии В.Н.Львова // Из глубины времен. 1997. № 9. Ее же Деятельность В.Н.Львова на посту обер-прокурора Св. Синода // Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века. СПб., 1996.

20 Фруменкова Т.Г. Высшее православное духовенство России в 1917 г. // Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5. С. 82, 91.

21 Грюнберг П.Н. О положении епископата Русской Православной Церкви при Временном правительстве // Материалы по истории русской иерархии. Статьи и документы. М., 2002. С. 70-71.

ные Советы и иные общественные организации, а также «самочинные сборища духовенства и мирян». Трудно сказать, что либо более несоответствующие общей обстановке 1917г.

И отечественные, и зарубежные историки, занимающиеся политической историей революции 1917 г., как правило, не уделяют внимания церковным проблемам того периода. Среди специалистов по политической истории 1917 г., в этом отношении, составляют исключение петербургские историки Г.Л.Соболев и Б.И.Колониц-

Ч 22

кий.

В зарубежной историографии наиболее фундаментальные работы по истории Церкви ХУ1Н-ХХвв. принадлежат американскому историку Г. Фризу. Однако событий 1917 г. Фриз касается лишь в общем контексте изучения церковных реформ начала XX в.23.

Источниковая база исследования. Основной источниковой базой работы послужили богатейшие материалы Российского Государственного исторического архива. В первую очередь это фонды канцелярии Святейшего Синода (Ф.796), канцелярии обер-прокурора Синода (Ф.797), канцелярии патриарха Тихона (Ф.831), и архив Поместного Собора (Ф.833). Привлечены некоторые документы из фондов Государственного архива Российской федерации и Государственного архива Тверской области.

В фондах РГИА отложились официальные доклады иерархов в Синод о событиях происходивших в управляемых ими епархиях. Иногда письма и отчеты направлялись на имя конкретных членов высшего церковного органа, как правило первоприсутствующего в Синоде архиепископа Платона или архиепископа Сергия. Часто архиереи стремились заручиться поддержкой обер-прокурора Синода, поэтому на его имя приходили как личные, так и официальные послания иерархов. По такой же схеме шли в столицу и документы церковной «оппозиции» (доклады, сообщения, материалы епархиальных съездов), но в обратной последовательности: вначале обер-прокурору, затем в Синод. Практически во всех епархиях наряду с консисторией были образованы церковно-епархиальные советы, их деятельность была официально узаконена Синодом. Нередко они находились в оппозиции правящему архиерею, часто пытаясь сосредоточить в своих

~Соболев ГЛ. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 году: Период двоевластия. Л., 1973; Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть. К изучению политической культуры российской революции 1917 года. СПб., 2001.

31 Freeze L. Gregory. The Parish Clergy in Nineteenth-Centuiy Russia. Crisis. Reform, Counter-Reform. Princeton University. 1983. См.: глава «Реформы и революция». Р. 450-480

руках всю епархиальную власть. Епархиальные советы и созданные «народным правотворчеством» общественные организации духовенства и мирян сигнализировали обер-прокурору о «несоответствующей настоящему моменту» деятельности высших иерархов. Присылали в столицу так же и материалы съездов духовенства и мирян, прошедших по всем епархиям в 1917 г. Иногда это просто поздравительные телеграммы на имя обер-прокурора, иногда документы съезда представляют подробнейшую стенограмму заседаний. Из епархий, где борьба за власть принимала наиболее острые формы, в Синод могли приходить совершенно противоположные отчеты об епархиальных съездах, исходившие от различных противоборствующих сил.

О настроениях духовенства и деятельности епархиальных архиереев информировали обер-прокурора секретари Духовных консисторий. Секретарь консистории напрямую подчинялся обер-прокурору Синода, и рассматривался как представитель последнего в епархии. Иногда сам обер-прокурор запрашивал секретаря относительно действий местного архиерея.

В некоторые наиболее конфликтные епархии были направлены синодские ревизии, которые возглавляли как светские чиновники, так и представители высшего духовенства. В 1917 г. ревизии прошли в Черниговской, Саратовской, Нижегородской, Тверской, Екатери-нославской и Рязанской епархиях. Материалы этих ревизий отложились как в фонде канцелярии Синода, так и в фонде канцелярии обер-прокурора.

В фонде канцелярии патриарха Тихона (Ф.831) отложились некоторые документы, связанные с увольнением архиереев весной—летом

1917 г. Отдельное дело составляют материалы расследования Судной комиссией Поместного Собора «незаконного» увольнения из Орла епископа Макария (Гневушева).

Из фонда Поместного Собора (Ф.833) привлечены материалы комиссии по «церковному большевизму», созданной Собором весной

1918 г. Она расследовала случаи неповиновения как высшего, так и низшего духовенства центральным церковным властям, начиная с марта 1917 г.

Основной источниковой проблемой при написании работы явилось крайне неравномерное распределение информации по епархиям. Так, по некоторым епархиям и архиереям сохранились многостраничные тематические дела, по другим информация почти отсутствует. Даже члены Синода в 1917 г. делили епархии на «спокойные» и «беспокойные или неблагополучные». Конечно, отдельные документы, сохранившиеся по «спокойным» епархиям, показывают, что и

здесь спокойствие было относительное. Однако по каким-либо причинам оно не выливалось в организованный бунт против епископа. Отсутствие серьезного конфликта прямо пропорционально и отсутствию архивных материалов. Напротив, беспокойные епархии представлены обильным и, как представляется, чрезвычайно репрезентативным материалом. Как правило, конфликтующие стороны, стремясь заручится поддержкой центральной власти, присылали в Синод свои версии событий. Это дало возможность представить ситуацию с различных точек зрения, обозначив позицию участников конфликта.

В диссертации использованы документы Государственного архива Российской Федерации: канцелярии министра-председателя Временного правительства (Ф.1778) и канцелярии Временного правительства (Ф.1779). В первую очередь, это письма обер-прокурора Синода министру-председателю, а также материалы утверждения Временным правительством определений Синода по увольнению и выборам архиереев. Церковь еще не была отделена от государства, основные решения церковных вопросов формально должно было утверждать правительство.

В этом же архивохранилище находится и личный архив митрополита Арсения (Стадницкого) (Ф.550). Являясь одним из влиятельнейших иерархов Церкви (член Синода до апреля 1917 г, активный участник Поместного Собора), преосвященный вел обширную переписку с церковными деятелями.

Важнейшим источником для исследовательской проблемы являются епархиальная пресса и центральные церковные издания. Однако здесь возникает та же проблема, что и с привлечением архивных материалов — различная степень информативности церковных изданий. Так, в некоторых епархиях церковная пресса дает широкую и разностороннюю информацию, в других же иногда отсутствует даже официальная информация о церковных событиях. В ряде епархий «ведомости» в 1917 г. пережили процесс радикальной трансформации, превратившись из официального епархиального издания в общеполитическую газету. Процесс реформирования местной церковной прессы, как правило, обсуждался на съездах духовенства и мирян. Иногда издание попадало в руки оппозиции к правящему архиерею. К концу 1917 г. активность церковной прессы резко падает, многие издания фактически перестают выходить.

Светская периодика уделяла определенное внимание церковной проблематике. Характер публикуемых материалов, как и общая направленность изданий, были различными: от аналитических статей крупных церковных деятелей до откровенно антиклерикальных и даже

атеистических карикатур. Изучение этого источника позволяет определить место собственно церковных проблем в общем контексте политической ситуации 1917 г.

Важнейшим источником для изучения деятельности Святейшего Синода в апреле-июне 1917 г. является дневник Николая Любимова, который воссоздает обстановку в Синоде и содержит интересные характеристики В.Н.Львова, А.В.Карташева, архиепископа Сергия (Страгородского) и др.24 Без данного документа было бы чрезвычайно трудно понять механизм принятия Синодом решений по отношению к епархиальным архиереям. Следует отметить удивительную точность Любимова в изложении фактического материала. В диссертации использованы также мемуары церковных деятелей А.В.Карташева, митрополита Евлогия, митрополита Вениамина и др.

В соответствии с состоянием источников и историографии определены следующие цели и задачи исследования.

Изучить реакцию высшего духовенства на смену государственной власти, проанализировать послания архиереев к пастве по поводу свержения самодержавия, а также рассмотреть реакцию на них новых властей.

Рассмотреть наиболее конфликтные ситуации противостояния и борьбы за власть в епархиях, между старыми властными структурами в лице епископа и консистории и новыми органами власти, съездами духовенства и мирян и церковно-епархиальными советами.

Определить количество уволенных архиереев, рассмотреть механизм увольнения, роль в нем Синода и обер-прокурора Синода, а также местного оппозиционного духовенства и светских организаций.

Проследить и проанализировать вмешательство светских властей в церковные проблемы в данный период, а также реакцию на это вмешательство церковных властей.

Определить количество епархий, где в 1917 г. прошли выборы новых архиереев. Рассмотреть законодательный механизм выборов и его практическую реализацию. Проанализировать ход и итоги предвыборной кампании и роль в ней высшего духовенства.

Проанализировать и определить роль церковно-религиозных споров в процессе реформирования церковных структур и осветить позицию в этих спорах высшего духовенства.

Дать характеристику общей атмосферы церковной жизни в период между Февралем и Октябрем 1917 г.

24 Любимов Н., протопресвитер. Дневник о заседаниях вновь сформированного Синода (12 апреля-12 июня 1917 г.) // Российская церковь в годы революции. М., 1995.

Научная новизна исследования. Впервые в отечественной историографии подробно рассматривается и анализируется общественно политическая позиция высшего духовенства после Февральской революции, преимущественно епархиальных архиереев. Рассматривается борьба за власть в епархиях, механизм удаления епархиального епископа. Определено количество епархий, где прошли выборы епископов. Проанализированы ход предвыборной компании и результаты самих выборов.

Научная и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для подготовки обобщающих работ по истории Церкви и истории Российской революции 1917 г.

Апробация исследования. Текст диссертации обсуждался на заседаниях отдела истории Российских революций и общественного движения Санкт-Петербургского института истории РАН, а также в рамках диссертационных семинаров факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2002-2004 гг. Основные положения диссертации отражены в публикациях по теме исследования, общим объемом более 8 п.л. Сокращенный вариант третей главы опубликован в академическом ежегоднике «Исторические записки».

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ

В первой главе диссертации «Первая реакция высшего духовенства на революцию: Послания и выступления архиереев перед паствой», анализируется причины оппозиционного настроения в среде духовенства перед революцией и, исходя из них, первая реакция высшего духовенства на перемену государственного строя. Рассматривается позиция как Святейшего Синода, так и епархиальных архиереев. Анализируется конфликты, возникшие после некоторых выступлений и посланий преосвященных.

К началу революции недовольство синодальной системой разделяли люди противоположных политических взглядов. Свою оппозиционность декларировало большинство церковных деятелей. Это и высшее иерархи, и представители духовной профессуры, и рядовые священно- и церковнослужители. Можно выделить три основные причины оппозиционного настроения церковного общества накануне революции.

Первое — недовольство «антиканонической» системой управления Церкви. Отсюда требование немедленного созыва Поместного Собора (следует отметить, что идею восстановления патриаршества разделяли не все представители церковного общества).

Второе — так называемый «приходской вопрос», который затрагивал, без преувеличения, большинство духовенства в целом. Особенно острым был вопрос о материальном обеспечении причта. (В годы войны в некоторых епархиях были отмечены случаи голодной смерти среди низших клириков).

И последнее — вера в воздействие на церковную политику так называемых «темных сил», неопределенный образ которых персонифицировался в личности Григория Распутина.

Вопрос о распутинском влиянии наиболее сложный. Документально подтвердить влияние Распутина на церковную политику трудно. Хотя несомненно, что ряд высших иерархов, в том числе петроград-

ский и московский митрополиты Питирим и Макарий, слывшие протеже Распутина, были назначены на свои кафедры с грубым нарушением церковного права.25

Можно констатировать, что все епархиальные архиереи признали Временное правительство и принесли ему присягу. Конфликтные ситуации, возникшие после письменных и устных воззваний некоторых владык, возникли в первые дни революции и объясняются малой осведомленностью преосвященных о ситуации в столице, а не «контрреволюционными намерениями». Те из архиереев, которые выступили было с монархическими воззваниями, быстро отмежевались от своей «ошибочной» позиции. Только два архиерея, харьковский архиепископ Антоний (Храповицкий) и пермский епископ Андронник (Никольский), печатно назвали себя монархистами, а последний еще и вступил по этому поводу в полемику с обер-прокурором. Но даже наиболее оппозиционно настроенный владыка Антоний свое, судя по всему, отрицательное отношение к перевороту выражал лишь в скрытой форме, рекомендуя читать «контрреволюционную» литературу.

Важной причиной для обвинений епископата служил так же вопрос о поминовении. Синодская формула о «Богохранимой державе и благоверном Временном правительстве», абсурдная по своей сути (как можно возглашать многолетие правительству временному?) явно запоздала. Поэтому архиереям и духовенству часто приходилось на свой страх вырабатывать свою форму возношений. Однако после официального доведения синодской формулы случаи «неправильного» поминовения в среде епископата не известны.

На позицию архиерея по отношению к революционным событиям, важную роль играли три временных фактора. Первое — время получения первоначальных известий о начале беспорядков в столице; второе — информация об отречении государя и образовании нового

25 [Записка директора синодальной канцелярии П.В. Гурьева о «распутинских назначениях» в среде высших иерархов]. РГИА. Ф.796. Оп. 445. Д. 745. Л. 1-2. По справке Гурьева, назначение обоих митрополитов было сделано по непосредственному указанию царя и «оформлено путем верноподданейшего доклада обер-прокурора Святейшего Синода», причем члены Синода уже задним числом узнали о состоявшемся назначении. Таким же путем в Тобольск был назначен и епископ Варнава (Накропин). (Там же. Л.1об.) Согласно же церковному законодательству, кандидатуры архиереев должен был рассматривать первоначально Синод, а после посылать на утверждения императору. См.: Духовный регламент // Заюнодагельство.Пегра I. М., 1997. С. 582. Ср.: «Церковные соборы в своих постановлениях не раз повторяли, что избрание епископа, совершенное исключительно и непосредственно светской властью, помимо или с принуждением духовной недействительно» (Павлов A.C. Курс церковного права. СПб., 2002 С. 171).

правительства, третье — известие об официальной реакции Святейшего Синода. В соответствии с получением данной информации могла меняться публичная позиция епархиального архиерея. Получение официальной реакции высшего церковного органа, по сути, ставило точку на возможном до этого колебании части епископата и рядового духовенства. Только после этого любую нелояльную позицию, исходящую из среды духовенства можно называть в соответствии с терминологией того времени как «контрреволюционную». Но таких случаев в среде высшего духовенства не было.

Ошибочно целиком списывать подобное отношение к революции на малодушие высших иерархов или на «сервилизм» Церкви в целом, как это делал Л.Д.Троцкий. Он иронизировал по поводу легкого перехода Церкви от «самодержавного» к «благоверному временному правительству»26. В гораздо более серьезной ситуации, при приходе к власти большевиков, ничего этого не наблюдалось. Несомненно, главное — факт отречения Николая II и отказ от престола Михаила Александровича, а также призыв последнего к поддержке новой власти.

Новая власть, следовательно, считалась вполне легитимной. Важно и то, что она не рассматривалась духовенством как богоборческая. Сказалось и общее оппозиционное отношение высших иерархов к синодальному строю.

Вторая глава диссертации «Епархиальные архиереи и духовенство:

Борьба за власть в епархиях» посвящена анализу внутрицерковной борьбы за власть между архиереями, средним и низшим духовенством и прихожанами. Подробно рассматривается механизм увольнения епархиальных владык, роль в этом процессе Синода и светских властей. Рассматривается ситуация в наиболее «беспокойных» епархиях, как в столичных, так и в провинциальных. Наиболее подробно анализируется ситуация в Орловской, Тверской и Енисейской епархиях.

В первые недели после переворота эйфория, охватившая значительную часть общества, сравнивавшего революцию с Пасхой Христовой, затронула и духовную среду, особенно низшее и среднее духовенство. Охвачена этим настроением была и некоторая часть высших иерархов. Однако очень скоро им предстояло на себе ощутить все прелести «самодержавия организующейся демократии», потому что для революционеров всех мастей архиерей всегда являлся «агентом старой

26 Записка Л.Д.Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) о политике по отношению к церкви. (30 марта 1922 г.) // Политбюро и Церковь. 1922-1925. Новосибирск; М.,1997. Кн. 1. С. 161.

власти». А в конфликте епископата с приходскими клириками важную роль играл фактор традиционного противостояния «черного» и «белого» духовенства.

Историки по-разному определяют количество архиереев, уволенных после Февральской революции. Б.В.Титлинов называет цифру от 6 до 7 человек к лету 1917 г.27. Д.В.Поспеловский — 12 28, Т.Г.Фрумен-кова — 2029, СЛ.Фирсов — не более 4030. По нашим подсчетам с марта по октябрь 1917 года было уволено 15 епархиальных архиереев. Это митрополит Московский Макарий (Невский), митрополит Петроградский Питирим (Окнов), архиепископ Черниговский Василий (Богоявленский), архиепископ Рязанский Димитрий (Сперовский), архиепископ Тобольский Варнава (Накропин), архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Владимирский Алексий (Дородницын), архиепископ Херсонский Назарий (Кириллов), епископ . Орловский Макарий (Гневушев), епископ Екатеринбургский Серафим (Голубятников), епископ Курский Тихон (Василевский), епископ Саратовский Палладий (Добронравов), епископ Енисейский Никон (Безсонов), епископ Тульский Парфений (Левицкий), епископ Полоцкий Кирион (Садзегелли).

Следует отметить, что официальные даты увольнения многих епископов мало что дают исследователю: от фактического отстранения до официального определения могло пройти много времени. Сохранившие свой пост в 1917 г. архиереи могли в действительности епархией не управлять. Так, например, было в Твери и Нижнем Новгороде.

Почти все обвинения против архиереев можно разделить на две части. Первые — это политические («черносотенство», «распутинщи-на,» «монархизм», «контрреволюция», связь с «темными силами»). Они всегда доминировали. Вторая часть — это аморальное поведение епископов (сексуальная распущенность, пьянство и т.п.).

Какие-либо обвинения в нарушении церковных догм почти не встречаются. Все компрометирующие данные, как правило, извлекались из доносов, в большинстве своем не подтвержденных никакими фактами. Оправдываясь от политических обвинений, архиереи сами порой переходили на революционный язык, тем самым принимая

27Титлинов Б.В. Церковь во время революции. С. 89.

"Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996. С. 217.

29 Фруменкова Т.Г. Высшее духовенство. С. 91.

10Фирсов СЛ. Русская Церковь. С. 500.

правила чужой игры, выиграть в которой у них не было никакого шанса.

Механизм устранения епископа зависел от ряда факторов: позиции духовенства и прихожан, позиции местных властей (Комитеты общественной безопасности, Советы) и, наконец, позиции обер-прокурора и Синода. Если против архиерея выступали первые две силы (местное духовенство и светская власть), он, как правило, быстро увольнялся. Когда инициативу об увольнении брали на себя только светские власти, а епископа поддерживали прихожане и духовенство, он, несмотря на возможные эксцессы (арест), оставался на своем месте. Если духовенство разделялось на два лагеря, противников и сторонников епископа, Синод и обер-прокурор стремились занять нейтральную позицию (архиерею, как правило, предоставляли временный отпуск). От самого архиерея зависело, по существу, только время увольнения, т.к. формально он сам должен был подать прошение, но и это не всегда соблюдалось. Почти всегда последнее слово оставалось за обер-прокурором и Синодом. Иногда они занимали вроде бы нейтральную позицию в конфликте местного духовенства с архиереем. Так было в Твери, где противостояние сторонников и противников местного архиепископа Серафима фактически раскололо епархию на две части.

Преследования части епископата после Февральской революции в церковной среде связывали с именем «сумасшедшего» обер-прокурора Синода. Безусловно, В.Н.Львов ответствен за создание истерии вокруг «реакционного епископата», за потворство доносам, в том числе анонимным, однако его роль в гонениях на епископат преувеличена. В увольнении или неувольнении части архиереев, безусловно, определяющую роль играла позиция членов Синода.

Увольнение ряда иерархов содействовало очищению общей атмосферы в Церкви. Деятельность таких личностей, как Питирим (Окнов), Варнава (Накропин), Алексий (Дородницын), или даже митрополит Макарий (Невский), оказавшийся явно не на своем месте, кроме дискредитации, Церкви ничего не принесла. Это хорошо иллюстрирует случай с Агапитом (Вишневским), который, благодаря невероятной изворотливости и поддержке Синода, сумел удержаться на своем посту. Последующие похождения этого владыки только вносили смуту в сложную атмосферу постреволюционного существования Церкви.

Преследование архиереев в послефевральской России не следует преувеличивать. Однако создание некого рода истерии вокруг «распу-тинского» и «контрреволюционного» епископата производило на современников впечатление.

Третья глава диссертации «Выборы архиереев», посвящена выборам высших иерархов, прошедшим в 1917 г. В диссертации рассматривается дискуссия по поводу введения в Церкови выборного начала, анализируется законодательных механизм выборов, подробно рассматривается ход предвыборной борьбы и результаты самих выборов. Наиболее организованно и спокойно выборы прошли в столичных епархиях — Петроградской и Московской. В провинции же предвыборная борьба носила порой резко политизированный характер. Наиболее конфликтная ситуация сложилась в Екатеринбургской и особенно в Рязанской епархиях. Синод трижды отменял результаты выборов в Екатеринбурге и дважды в Рязани. В диссертации наиболее подробно анализируется выборы в этих епархиях.

Сами выборы были важнейшим символом революционных процессов в Церкви. В 1917 г. выбирали настоятелей и настоятельниц монастырей, приходских священников, дьяконов и псаломщиков. Однако центральным событием этого процесса было избрание высших иерархов. 29 апреля Синод принял послание «Архипастырям, пастырям и всем верным чадам Святой Церкви». В нем, среди прочего, утверждалось, что «издревле господствующее в Православной церкви выборное начало должно быть проведено во все доступные для него формы церковного управления». Но на вопрос, как и когда избирать епархиального епископа, ответа в нем не было. Законодательное оформление выборного начала в Церкви произошло только 5 июля, когда Синод утвердил «Общие правила об избрании епархиальных епископов». К этому времени в некоторых епархиях выборы уже состоялись.

Выборы архиереев прошли весной-осенью 1917 г. в 11 епархиях: Черниговской (3 мая), Петроградской (21 мая), Московской (24 июня), Тульской (22 июля), Курской (9 августа), Владимирской (9августа), Рязанской (22 июня, 9 августа), Харьковской (Павгуста), Орловской (12 августа), Саратовской (14 августа) и Екатеринбургской (25 мая, 8 августа, 26 октября). В Рязани и Екатеринбурге они не были утверждены Синодом, и епархиальные архиереи были назначены туда административно.31 Следует отметить, что выборы проходи-

31 Так же административно, еще 8 марта, в Тобольск, после увольнения Варнавы (Накропина), был назначен Гермоген (Долганов). Следует кратко осветить ситуацию в Рижской епархии. Так, в августе в Юрьеве (епархия была оккупирована) на съезде духовенства и мирян было решено восстановить Ревельское викарство. Съезд «единогласно» просил назначить туда епископом протоиерея Павла Кульбуша. Однако Синод никаких распоряжений не сделал. Очевидно, главным препятствием являлось то, что протоиерей был женат; Член Поместного Собора от епархии, Александр Каэлас писал в Синод: «Мы очень желаем, чтобы от Кульбуша пред хиротонией не требовали бы принятие иноческого сана...Однако если Синоду угодно твердо настаивать на бывшей до сих пор практике Русской церкви, не согласной с канонами...

ли только там, где епархиальный владыка по какой-либо причине оказался уволенным.

Важным является отношение современников к выборам. Изучая историю русской революции, следует иметь в виду произошедшую резкую перемену в настроениях значительной части общества. Если в марте подавляющие большинство населения испытывало эйфорию по поводу свершившегося переворота, то по мере «углубления» революции многие стали слать ей проклятия. И это были не только обывательские настроения: такое же изменение в настроениях произошло и у культурной элиты русского общества. Отношение к выборам также существенно изменилось. Для кого-то вначале это было долгожданное возвращение к христианским первоистокам, кто-то впоследствии видел в них лишь «чехарду», когда каждый старается урвать себе кусок пожирней и послаще» Собственно, против выборного начала в Церкви спорить в то время было сложно. Разработчики синодальных правил о выборах ссылались на мнение В.В.Болотова о «неоспоримости» выборов в древней Церкви. Между тем сам выдающийся историк отнюдь не был сторонником выборов. «В настоящее время, — писал он в конце XIX века, — разглагольствия о выборном начале вошли в моду и находят многих сторонников, но я не из их числа если выбор существовал, но затем отменен, то это случилось не без уважительных причин. Отношения с тех пор до того искажены, что возрождение выбора у нас в России принесло бы столько пользы, сколько — разведение виноградных лоз вдоль тротуаров в Петербурге».32 И если, по мнению Болотова, в древней Церкви выборы велись «образцово», то впоследствии ситуация изменилась на противоположную, в ходу были подлоги, подкупы, а иногда и «борьба черни с дрекольем в руках заменялась борьбой влиятельных лиц с мешками золота».33 Следует отметить, что при избрании низших клириков в России современники констатировали приблизительно такую же картину. Конечно, при выборах епископата до этого не доходило, но все же образцовыми, особенно в провинции, считать их нельзя.

то мы ...православные эстонцы и сам о. Кульбуш согласны и на это тяжелое условие». (РГИА. Ф. 796. Оп. 204. Or. 1. Ст. 5. Д. 518. Л. 17). Только после того как в декабре 1917 г. протоиерей Кульбуш развелся с женой (официальная причина — «прелюбодеяние» жены) и был пострижен в монашество, Синод 18 декабря назначил его Ревельским викарием, а 20 января 1918 г. и временно управляющим Рижской епархией (Там же. Л. 36-37.). Следует отменить, что духовенство и миряне епархии могли только просить назначить Кульбуша викарием. Право выбора распространялось только на епархиальных архиереев, а викарии епархии по-прежнему назначались административно.

31 Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви. М.,1994. Т. 3. С. 177.

33 Там же. С. 186.

По мере «углубления» революции церковное движение, особенно среди низших клириков, в некоторых наиболее «неблагополучных» епархиях начинало серьезно беспокоить высшие власти. Среди духовенства «появились лица, которые приняли на себя обязанности земских комиссаров, разъезжают по приходам и потворствует толпе, сеют семена вражды к землевладельцам и призывают к т.н. отобранию земельных имуществ», — сообщал в Синод орловский епископ.34 А в одной из епархий появилась «боевая организация псаломщиков», которая под страхом террора требовала от «товарищей» благочинных нового дележа доходов.

Радикализм и законотворчество столичного и особенно провинциального духовенства провоцировали инициативы высшей церковной власти. И все же Синод, несмотря на общий паралич власти в России, сохранял роль решающего арбитра во внутрицерковной борьбе. В результате Церковь не только не развалилась, но и сумела консолидироваться, постепенно изживая крайности революционного времени.

Конечно, выборы проходили в тяжелой обстановке прогрессирующего общенационального кризиса. Сильное давление осуществлялось со стороны общественных организаций (местные Комитеты и Советы). Вмешательство их во внугрицерковные проблемы происходило несмотря на соответствующий циркуляр главы Временного правительства и противодействие Синода. Само Временное правительство и его представители на местах, как показывают документы, во внутри-церковные дела обычно не вмешивались. Однако и защитить церковных лиц от произвола различных Комитетов и Советов официальные власти не всегда могли. Вообще же вмешательство в дела Церкви политических и общественных организаций в данный период не имело характера всеобъемлющего диктата, характерного для последующей эпохи. Более значимую роль для выбора того или иного кандидата имели его взаимоотношения с рядовым духовенством.

Механизм выдвижения претендента на кафедру мог быть различным. Кто-то сам активно выдвигал свою кандидатуру, некоторые же церковные деятели узнавали о своем выдвижении только из телеграмм. Следует отметить, что выдвижение на пост епархиального епископа мирян — явление исключительное в истории Русского Православия. Вместе с тем в ходе выборов ни один кандидат, не имевший сана епископа, так и не стал епархиальным архиереем. Тут, возможно, сказалось как отсутствие прецедента, так и определенный страх

м РГИА. Ф. 796. Оп. 204. От. 1. Сх 5. Д ИЗ. Л. 1

части выборщиков перед возможностью иметь своим архиереем мирянина или представителя белого духовенства. Сыграла свою роль и определенная солидарность епископата, особенно заметная в истории екатеринбургских и рязанских выборох.

Утверждение результатов выборов в 1917 г. носило двухступенчатый характер. Первым свое решение высказывал Синод, затем — Временное правительство, хотя утверждение избранного епископа светской властью имело формальный характер: все решения Синода были подтверждены. Епархиальный владыка вступал в свои права с момента определения Синода. Утверждение решений церковной власти властью светской являлось последним реликтом еще не порванной окончательно связи государства и Церкви.

Возраст архиереев, пришедших к власти в результате выборов, составлял в среднем 45 лет, в то время как средний возраст уволенных был 59 лет.

Трудно предположить, в какие формы вылился бы процесс выборов, сохранись он в Церкви. В рассматриваемый же период выборы стали фактором консолидации Церкви и легитимации власти епархиальных архиереев. Избранного владыку уже нельзя было рассматривать ставленником «темных сил». Можно уверенно сказать, что об избрании столичных иерархов, а в ноябре 1917 г. и патриарха, знала вся православная Россия. В результате выборов к власти пришли многие авторитетные деятели, не только определившие весь процесс развития Русского Православия в XX в., но и способствовавшие выживанию Церкви в условиях антирелигиозного государства.

В Заключении сформулированы основные выводы диссертации. После Февральской революции высшему духовенству пришлось пережить нелегкие времена. Хотя вся иерархия приняла новый строй, перестройка сложившегося уклада жизни была непростой. В новой ситуации в открытой форме и резко проявилось традиционное противостояние монашествующего духовенства, с одной стороны, и священников и церковных мирян — с другой. Основная причина противостояния — это борьба за церковную власть.

До революции практически вся власть в Церкви сосредоточивалась в руках черного духовенства. Важную роль в быстром прохождении по служебной лестнице имели неформальные связи в среде синодской бюрократии, среди членов Синода, влиятельных государственных сановников и членов императорской фамилии. Возможность получить хорошее место зависела часто даже не от личных, нравственно-религиозных, ученых и административных заслуг епископа, а от включенности его в ближний синодально-бюрократический круг.

Придя к управлению епархиями и духовно-учебными заведениями, епископы порой действовали, выражаясь словами богослова Н.Н.Глубоковского, «с истинным вандализмом». Именно поэтому значительная часть церковной интеллигенции так низко оценивала потенциал Российского епископата.

В самой епархии власть архиерея над подчиненными ему священно и церковнослужителями, духовно-учебными заведениями, монастырями была огромна и сравнима разве что с властью губернатора. В епархиальном аппарате формально не зависел от епископа только секретарь консистории, назначаемый и подчиняющийся обер-прокурору Синода. Однако, как правило, архиереи находили с ними общий язык. Авторитет преосвященного в среде подчиненного ему духовенства не являлся важным фактором для властных полномочий епископа. В своих епархиях архиерей нередко чувствовал себя в роли вотчинника, управу на которого часто не находили даже у столичных властей. Естественно, что значительная часть рядового духовенства смотрела на таких владык как на «деспотов в митре». Наибольший протест вызывали частые перемещения священников с места на место. (Впоследствии на Поместном Соборе такие перемещения были запрещены, как и возможность епископа без суда уволить рядового священнослужителя.)

Хотя епископат имел неограниченную власть в епархиях, большинство даже самых консервативно настроенных архиереев являлись противниками синодального строя. Недовольство высшей иерархии вызывало вмешательство, часто совершенно беззаконное, светской власти во внутреннюю жизнь Церкви. Постоянные перемещения владык с кафедры на кафедру происходили иногда с нарушением даже существующего церковного законодательства. Большинство иерархов желали освобождения от административного контроля государства при сохранении государственной поддержки Церкви. Все сильнее звучали требования созыва Собора и избрание на нем канонически «законного» предстоятеля Церкви — патриарха. В противоположность этим требованиям значительная часть церковных деятелей видела в возможности избрания патриарха только усиление традиционной власти епископата.

После революции ситуация резко изменилась. С ликвидацией монархии властная ситуация сверху донизу поменялась. Епископату волей-неволей приходилось вступать в контакт с новыми органами власти, губернскими комиссарами, а в условиях двоевластия, и с различными общественными комитетами и Советами. Именно с последними, видевшими в архиерее агента старого режима, и возникали

наиболее конфликтные ситуации. Почти во всех случаях ареста преосвященных инициатива его исходила как раз от этих организаций. Привыкший к безраздельному властвованию, епископат вынужден был делить власть с рядовым духовенством. Повсеместно прошедшие съезды духовенства и мирян в ряде епархий вступили в открытую конфронтацию с местными архиереями. На местах создавались епархиальные советы, комитеты, объединявшие, как правило, наиболее оппозиционную часть духовенства и мирян.

Важнейшим условием для удержания у власти для епископа становилось наличие авторитета у духовенства и наиболее активных прихожан. В первые месяцы революции сильно увеличилось влияние и столичных церковных интеллектуалов. (В основном это либеральная профессура Духовных академий.) Многие из них активно обличали старое самодержавие епископата. По их мнению, власть епархиальных архиереев должна была быть существенно ограничена за счет более активного привлечения к управлению рядового духовенства и мирян.

Преследование части епископата после Февральской революции часто связывают с личностью обер-прокурора Святейшего Синода В.Н.Львова, однако, как показывают документы, его негативная оценка, как у мемуаристов, так и у церковных историков, оказывается преувеличенной. Обладая, безусловно, неуравновешенным характером, он и свои действия обставлял громкими заявлениями в прессе, выступал на митингах и съездах, «с шумом арестовывал и изгонял, задевая тем больно самолюбие епископата» — справедливо отмечал впоследствии А.В.Карташев. Вместе с тем, он был склонен преувеличивать свои властные возможности, сам репрезентовал себя в роли церковного диктатора. Однако там, где его инициатива наталкивалась на сильное общественное движение духовенства и мирян, он оказывался бессильным. Так было, например, при выборах столичных архиереев. При всем желании Львов не смог бы сместить епископа, пользовавшегося авторитетом в епархии, несмотря на, казалось бы, компрометирующую, с точки зрения революционного сознания, позицию владыки.

Сменивший его А.В.Карташев своим радикализмом, кажется, даже превосходил предшественника. Но Карташев отличался мягким характером, в области же практических действий его деятельность мало разнилась с деятельностью Львова. Отчасти это сказалось и в мемуарах Карташева, где тот даже упрекал Львова в недостатке «политического радикализма».

В конфликте архиерея с Советом или Исполнительным комитетом обер-прокурор В.НЛьвов почти неизменно принимал сторону епис-

копата. То же самое можно сказать и о деятельности самого Синода. Как правило, все участники конфликтов апеллировали к нему как к важному и авторитетному арбитру. Члены Синода, вынужденные принимать неотложные решения в обстановке нарастающего хаоса, в целом контролировали ситуацию на местах. (Исключение составляют грузинские епархии.) Решения Синода признавались и высшим, и низшим духовенством.

Роль собственно религиозных споров в церковной среде была не велика или отсутствовала совсем. Основной спор шел не о вере, а о власти в Церкви. Поэтому процессы, происходившие в церковным обществе после государственного переворота, невозможно именовать «религиозной революцией». Термин церковная революция представляется наиболее адекватным и отражающим весь спектр проблем и настроений, переживаемых Церковью. Важно отменить, что отчасти это была революция снизу. Налицо также и элементы двоевластия, которое сложилось в целом ряде епархий. Там властные полномочия одновременно оспаривали новообразованные организации духовенства, с одной стороны, и консистория и епископ — с другой.

Всего в течение марта-октября 1917 г. 15 епархиальных архиереев было уволено. В 11 епархиях состоялись выборы высших иерархов. Следует отметить, что это были наиболее «престижные» и «богатые», по тогдашней терминологии, епархии. Возможно, именно поэтому борьба за церковную власть в них принимала столь острый характер.

Безусловно, что церковное движение было связанно и с общими революционными процессами. В конфликтных ситуациях в Церкви революционный язык использовали обе противоборствующие стороны. Такие размытые революционной пропагандой термины, как «контрреволюционер», «черносотенец», «распутинец», «охранник», «буржуй», а с другой стороны — «церковный большевик» и «ленинец», служили весомым аргументом в политической борьбе за власть. Практически повсеместным было и обвинение противников в связи с «темными силами». Причем данный штамп переводился по-разному и не всегда означал «придворную камарилью» и Распутина. Важно отметить, что часто одни и те же политические ярлыки одновременно использовали обе противоборствующие силы, часто вкладывая в них диаметрально противоположный смысл. Именно так использовали термины «контрреволюционер» и «большевик».

Церковное прошлое, особенно синодальный период, фактически однозначно воспринимался всеми как порабощение Церкви бюрократическим государством и самодержавием. Причем с такими заявлениями выступали даже наиболее монархически настроенные епископы,

как, например, Антоний (Храповицкий), не говоря уже о рядовом духовенстве.

Вместе с тем следует отметить, что епископат даже в большей степени, чем рядовое духовенство сумел проявить способность к консолидации и солидарности. Особенно это ярко проявилось в период выборов высших иерархов. Ни один из кандидатов, не имевших в 1917 г. сана епископа, так и не стал епархиальным архиереем. Сыграло так же свою роль и общее изменение политической атмосферы в России. Постепенно значительная часть церковного общества после нескольких месяцев радужных революционных надежд, по мере «углубления» революции, начала «праветь». Революционные процессы негативно затронули не только епископат, но и рядовое дровенство, которое вскоре и на себе почувствовало все прелести общероссийской смуты. Еще до Октября начало развиваться антиклерикальное и антирелигиозное движение, участились случаи прямого кощунства, грабежа церковного и монастырского достояния, прямого насилия над духовенством.

Изменение общей церковной атмосферы способствовало стабилизации властной ситуации в епархиях, отчасти даже до открытия Собора. Но и на нем, особенно в первые месяцы работы, чувствовалось противостояние белого духовенства и светских церковных либералов, с одной стороны, и черного духовенства, в основном в лице епископата, с другой стороны. По мере работы Поместного Собора начинали вырисовываться четкие контуры будущей организации церковной жизни. Можно сказать, что ни сторонники «самодержавия» епископата, ни их противники из среды церковных либералов не одержали на Соборе победу. По сути, возобладала средняя линия, олицетворением которой и стал избранный патриархом московский митрополит Тихон.

По ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ АВТОРОМ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ!

1. Рогозный ИГ. Генезис термина «большевизм» в церковной среде: К изучению языка Российской революции // Источник: Историк: История. Вып.: 2. СПб., 2002. С. 292-296. (0.3 п.л.).

2. Рогозный П.Г. «Вотчина» епископа Никона (Енисейская епархия в 1913-1917 гг.) // История повседневности: Источник: Историк: История. Вып.: 3. СПб., 2003. С. 106-130. (1.5 п.л).

3. Рогозный П.Г. «Церковная революция» и выборы архиереев в 1917 году // Исторические записки М., 2004. Т. 7 (125). С. 275-322. (3.0 п.л.).

4. Рогозный П.Г. Церковная «смута» в Орловской епархии // Рюрик. Исторические статьи и публикации. Орел, 2004. № 4. С. 17—33. (1.0. пл.).

5. Рогозный П.Г. «Церковная революция» в Орловской епархии: К изучению социально-политической борьбы внутри Российской Православной Церкви после Февральской революции // Новая политическая история. Источник: Историк: История. Вып.: 4. СПб., 2004. С. 207-232. (1.6 пл).

6. Рогозный П.Г. «Церковная революция» в Тверской епархии в 1917 году (К изучению социально — политической борьбы в Российской Православной Церкви // Провинциальное духовенство дореволюционной России. Тверь, 2005. С. 92-106. (0.7 пл.).

Рогозный ПАВЕЛ ГЕННАДЬЕВИЧ

ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА И ВЫСШЕЕ ДУХОВЕНСТВО Российской ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

АВТОРЕФЕРАТ

Формат 60x90 1/16. 28 стр. Тираж 100 экз. Отпечатано на ризографе