автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Фигуры автобиографического субъекта в сюрреалистической и экзистенциалистической прозе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фигуры автобиографического субъекта в сюрреалистической и экзистенциалистической прозе"

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

РЫНДИН Сергей Борисович

ФИГУРЫ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА В СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКОЙ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТСКОЙ ПРОЗЕ («Возраст мужчины» М. Лейриса, «Слова» Ж.-П. Сартра)

Специальность 10.01 03 - литература народов стран зарубежья (литература народов Европы, Америки, Австралии)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре языкознания Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов.

Научный руководитель.

доктор филологических наук, профессор Сергей Леонидович Фокин

Официальные оппоненты.

доктор филологических наук, профессор Александр Николаевич Таганов

кандидат филологических наук Лариса Андреевна Гапон

Ведущая организация-

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург)

Защита состоится «_»__ 2005 г. в _ часов на заседании

диссертационного совета К 212.232.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете (199164, Университетская набережная, д. 11).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. А М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская набережная, д. 7/9).

Автореферат разослан «_»____ 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Т.С. Тайманова

з £06 Ж

4Ш0

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию статуса и основных фигур автобиографического субъекта в сюрреалистической и экзистенциалистской прозе на материале автобиографического эссе «Возраст мужчины» (1939), принадлежащего перу французского поэта, писателя и этнографа Мишеля Лейриса (1901-1990), и автобиографической повести «Слова», выпущенной в свет в 1964 г. французским философом и писателем Жаном-Полем Сартром (1905 -1980).

М. Лейрис на заре своей литературной деятельности становится адептом сюрреалистического движения, знакомится с Андре Бретоном, Луи Арагоном, Филиппом Супо, Робером Десносом, Андре Масоном и многими другими писателями и художниками, ставшими рупорами той революционной эпохи в литературе. Сюрреализм с его новаторским подходом к реальности и искусству очаровал Лейриса. Он начинает писать стихи, составлять поэтические глоссарии, пробует себя в жанре романа (но «Аврора», единственный роман писателя, будет опубликован позднее, только в 1946 г.). Первым поэтическим опытом Лейриса станет сборник стихов «Симулякрум» (1925), сборник довольно парадоксальный для будущего певца своего «я», поскольку он характеризуется почти полным отсутствием субъекта: во всем сборнике нет ни одного местоимения первого лица, местоимений вообще нет. Лейрис пытается создать совершенно объективированную поэзию, то есть поэзию, из которой изъят речевой субъект, по крайней мере, формально. Впрочем, уже следующее произведение «Глоссарий: я втискиваю в него свои глоссы» (1925-1926) будет носить ярко выраженный личностный отпечаток автора. «Я» речевого субъекта возникает не только в названии этого персонального словаря, но и в самом тесте, а конкуренция объективного и субъективного останется одной из констант на протяжении всего творческого пути.

С 1929 года наступает пора решительных перемен: Лейрис порывает с группой Бретона (во многом оставаясь верен самим идеям сюрреализма), начинает писать статьи для журнала «Документы», основанного Ж. Ривьером и Ж. Батаем (последний становится его другом), интересуется психоанализом и даже проходит курс психоанализа с А. Борелем. В 1931 1933 гг. Лейрис принимает участие в этнолого-лингвистической миссии Дакар - Джибути в качестве ученого секретаря. Эта миссия кладет начало его этнологическим интересам, и этнология станет впоследствии его гражданской профессией. По возвращении из миссии в 1934 г. он публикует свой РЙЙ^яйк1лнШ^Щр|чная Африка», смесь научных

виг,.; ^т^гкд

комментариев, поэтических и личных заметок. Этот дневник может рассматриваться и как первая проба его автобиографического пера. Как бы то ни было, идеи сюрреализма и этнография станут во многом теми полюсами, вокруг которых будет строиться все его творчество.

В 1939 г. Лейрис публикует свою первую автобиографию - «Возраст мужчины», основная работа над которой велась в 1934 - 1935 гг. Книга не осталась незамеченной: она поставила Лейриса в один ряд с такими французскими писателями, как Монтень, Руссо, Стендаль, Шатобриан и др., которые в разное время и по-разному пробовали себя в этом жанре. Автобиография и размышления над ее возможностями и пределами станет для него делом жизни: вслед за «Возрастом мужчины» он начинает новый автобиографический цикл - «Правила игры», создание которого растянется почти на тридцать лет с 1948 по 1976 г.

Сами же «правила игры» будут изложены уже в 1946 г. при переиздании «Возраста мужчины» в предисловии «Литература, рассматриваемая как тавромахия», где под литературой понимается прежде всего автобиография, а под тавромахией - жесткие правила ее написания (искренность, объективность и т.д.), навязываемые автором самому себе. Так, устанавливая правила автобиографического письма, Лейрис переводит автобиографию в ранг равноправного другим литературного жанра и поднимает ряд теоретических вопросов, нерешенных еще и в наши дни.

Другие произведения, «Лента на шее Олимпии» («Le Ruban au cou d'Olympia», 1981), выстроенное, как и «Возраст мужчины», вокруг картины, только на этот раз картины Эдуарда Мане «Олимпия», «Речь дает течь» («Langage tangage», 1985), являющееся новым персональным поэтическим глоссарием, «С шумом и гамом» («A cor et à cri», 1988), одна из последних прижизненных книг Лейриса, где в трех главах «Кричать», «Говорить» и «Петь» он снова и снова будет ставить вопрос о языке, вопрос, так и оставшийся для него самого открытым, - все эти произведения, как и многие другие, которые мы здесь не перечисляем, тоже в той или иной степени носят автобиографический характер.

Значение творчества Жан-Поля Сартра для мировой литературы трудно переоценить. Он становится легендой еще при жизни. Работает одновременно по нескольким направлениям: литература, философия, драма, публицистика, причем везде с равным успехом, тем не менее, именно за автобиографию «Слова» (1964) ему присуждается Нобелевская премия, которую он со скандалом отвергает.

«Слова» - на первый взгляд довольно простое произведение, повествование о детстве писателя, о том, как становятся писателем. Но на самом деле за этой внешней простотой кроются очень сложные повествовательные и мыслительные структуры. «Слова» - это и

применение на практике тех философских идей, которые долгие годы вырабатывались Сартром не только в его философских трудах («Транцендентность Эго», 1934; «Бытие и Ничто», 1943 и др.), но в его дневниках и переписке. Проект «Слов» долго созревал, и даже стал для Сартра его «прощанием с литературой», что отразилось на необыкновенно проработанной стилистике этой автобиографии.

Наш особый интерес к этим произведениям Лейриса и Сартра обусловлен тем, что они, каждое по своему, оказались поворотными не только по отношению к творчеству самих писателей, но также оказали серьезное влияние на дальнейшее развитие автобиографического жанра во французской литературе XX века.

Актуальность темы исследования заключается в рассмотрении автобиографий «Возраст мужчины» и «Слова» в рамках литературного контекста эпохи, что помогает охарактеризовать не только литературное наследие Мишеля Лейриса и Жан-Поля Сартра, но и оказанное ими влияние на развитие автобиографического жанра, получившего широкое распространение как во французской литературе XX века, так и в других национальных литературах.

Следует отметить, что. к сожалению, в отечественном литературоведении до сих пор нет монографий, посвященных творчеству Лейриса, несмотря на то, что автор «Возраста мужчины» давно входит в школьные хрестоматии Франции, а издательство «Галлимар» приступило к выпуску его наследия в престижной серии «Плеяда». Кроме того, даже во французском литературоведении, несмотря на десятки работ, посвященных Лейрису, уделяется не так много места связям «Возраста мужчины» с другими автобиографическими текстами. Будучи само по себе чрезвычайно богатым, в основном это произведение рассматривается как таковое. Исследований же по Сартру в отечественном литературоведении существует не так мало, но в большинстве случаев они посвящены либо его философской стороне творчества, либо роману «Тошнота» и сборнику новелл «Стена», тогда как работ по «Словам» практически не существует.

Все выше сказанное определяет и научную новизну диссертации, в которой представляются и анализируются данные автобиографии и предпринимается попытка определить их место в контексте развития французской литературы XX века и, в частности, автобиографического жанра.

Целью настоящей работы является последовательный и систематический анализ не только «Возраст мужчины» и «Слов», но и сопряженных с ними автобиографических текстов, оказавших влияние на мировоззрение Лейриса и Сартра, а также прямой или косвенной взаимосвязи между двумя анализируемыми текстами. Такой

сравнительный анализ позволяет не только лучше выявить особенности и самобытность этих произведений, но также дать характеристику двум типам автобиографического текста.

С другой стороны, нас интересовала эволюция самого автобиографического субъекта литературного письма. Поскольку вся специфика и проблематика автобиографии как раз и заключается в том, что жанр автобиографии предполагает наличие связи между пишущим субъектом и объектом письма, и зачастую эта связь может осуществляться самым причудливым образом, что отражается на восприятии всего произведения в целом.

Для достижения этих целей были поставлены следующие задачи:

- определить место творчества М. Лейриса и Ж.-П. Сартра в общем контексте литературного движения и духовной жизни Франции середины XX века;

- проанализировать автобиографии «Возраст мужчины» и «Слова», их различия и связи с иными близкими по литературной форме произведениями;

- представить специфику автобиографического жанра в рамках общего литературного процесса;

- проанализировать специфику речевого субъекта с точки зрения лингвистики и философии, чтобы лучше понять специфику субъекта автобиографии и, в частности, субъекта сюрреалистической и экзистенциалистской автобиографии.

Объектом исследования, как это можно увидеть на основании поставленных целей, является, в первую голову, автобиографии М. Лейриса «Возраст мужчины» и «Слова» Ж.-Л. Сартра, а также другие творения этих авторов, способные пролить свет на изучаемые объекты. Кроме того, нами затронуты такие произведения как «Надя» Андре Бретона и «Гражданское состояние» Пьера Дрие Ла Рошеля, которые несмотря на свою известность не часто становились объектами внимания отечественных литературоведов.

Поставленные задачи обусловили и методы исследования: в процессе работы мы использовали как сравнительно-исторический метод, так и другие подходы, не получившие достаточно широкого развития в отечественной научной практике и основанные на различных идеях лингвистики, нарратологии, философии и, реже, психоанализа, разработанных отечественными и зарубежными учеными.

Научная значимость исследования заключается в том, что оно позволяет указать на то положение, которое занимает творчество М. Лейрис во французской литературе, а также заново оценить значение автобиографических опытов Ж.-П. Сартра в контексте развития французской литературы XX века.

Практическая ценность работы заключается в возможности ее дальнейшего использования в рамках изучения автобиографического жанра как такового, а также в возможности ее применения при подготовке курсов по французской и мировой литературе XX века.

Апробация исследования. Основные положения исследования обсуждались на следующих конференциях: Международная научно-теоретическая конференция «Литературный авангард в политической истории XX века» в Санкт-Петербурге (1999), ежегодная Апрельская конференция СПбГУЭиФ (2002), на «Романском коллегиуме», проведенном в рамках ежегодной Апрельской конференции в СПбГУЭиФ (2003), а также на XXXIII Международной филологической конференции в СПбГУ (2004). По результатам исследования опубликовано 4 работы, общим объемом 2,7 п./л.

Объем и структура исследования. Диссертационное сочинение состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Содержание диссертационного исследования изложено на 161 страницах. Общий объем работы составляет 180 страниц. Библиографический список включает 260 наименований.

Основное содержание работы

Во введении обосновываются актуальность, научная новизна и цель исследования. Кратко определяется уровень изученности заявленной темы в зарубежном и отечественном литературоведении.

Глава I. Первая глава посвящена проблематике речевого субъекта, которая является общей сразу для нескольких отдельных и в то же время смежных наук, таких как философия, лингвистика и литературоведение. Соответственно вопрос о речевом субъекте изучается в этом же порядке: от философии к лингвистике, от лингвистики к литературоведению и к тем проблемам, которые понятие «речевого субъекта» ставит в рамках последней науки, то есть при изучении литературных произведений. В этой связи рассматривается также вопрос об автобиографии, ее свойствах и характеристиках, особенно относительно смежных с ней жанров, таких как мемуары, дневники и проч. И, наконец, дается общая предварительная характеристика специфики сюрреалистического речевого субъекта, который является основным объектом исследования.

Философия никогда не переставала интересоваться проблемой субъекта, причем во многих аспектах, из которых мы выделяем два, отвечающих интересам нашей работы: вопрос о взаимоотношении субъекта с языком и вопрос о взаимоотношении субъекта с объектом. Первый вопрос встает уже на заре философии, начиная с Платона, и продолжает волновать умы философов последующих веков; второй по-

настоящему остро возникает вместе с философией Декарта и также не покидает философию вплоть до наших дней, получая свое дальнейшее, иногда оригинальное, развитие в учениях таких философов, как Ф. фон Гумбольдт, Э. Гуссерль, Б. Рассел, Ж.-П. Сартр, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Делез или Ж. Деррида.

В начале XX века вместе со стремительным развитием лингвистики вопрос о субъекте переходит и в эту науку, где изучается уже в его непосредственной связи с речью и языком. Надо сказать, что местом субъекта в языке и речи, и принимаемыми им формами, начинают по-настоящему интересоваться после ряда работ Р. Якобсона и Э. Бенвениста, много сделавших для развития общей теории высказывания. В наши дни спектр вопросов, связанный с субъективностью в языке, изучается многими школами и направлениями. В России в этой области много сделали Н. Д. Арутюнова и Ю. С. Степанов, в Европе над этим и сейчас много трудится Школа Анализа дискурса (П. Серио и др.).

В целом, развитие лингвистики, в точности как и развитие философии, о которой мы говорили выше, в большой степени продолжает вращаться вокруг понятий «говорящего», «субъекта дискурса» или «речевого субъекта», при этом зачастую лингвисты, как впрочем и философы, говорят об одном и том же явлении, но делают это разными словами, айв разных формах.

Наконец, рассматривается вопрос о том, как понимается речевой субъект в литературоведении, которое не может оставаться в стороне от общего процесса. Из западных литературоведов здесь добился больших успехов, например, Ж. Женетт, которому мы во многом обязаны становлением и развитием нарратологии. В отечественном же литературоведении главное слово было за М. Бахтиным, чьи работы оказали непосредственное влияние на становление многих критиков группы «Тель кель», и в которых Бахтин изучает проблему речевого субъекта в его связи с литературой.

Поскольку работа осуществляется на автобиографическом материале, мы затрагиваем и его общую проблематику, связанную с вопросами о самоидентификации, самоконтроля, объективности подачи информации и многое другое, так или иначе связанное с положением речевого субъекта в автобиографическом типе дискурса, который особенно интересен именно в связи с уникальностью этого положения: в автобиографическим дискурсе речевой субъект предстает перед нами и как субъект и как объект дискурса, обнажая сложную проблематику взаимоотношений субъект / объект и субъект / язык, где последняя пара является не чем иным, как местом обострения этих сложных субъектно-объектных коллизий. Также очерчивается взаимосвязь жанра автобиографии, - основные параметры которого базируются на том, как

он был определен французским исследователем Ф. Лежен, - со смежными ему жанрами, взаимосвязь порой настолько тесная, что бывает трудно провести между ними четкую границу, что мы увидим на примерах автобиографических произведений М. Лейриса и Ж.-П. Сартра.

И, наконец, характеризуется общая специфика сюрреалистического речевого субъекта в том виде, в котором она предстает на основании всего объема литературного материала. Так, среди основных характеристик выделяется: общее недоверие к обыденному языку, ведущее к преобразованию этого языка (игра слов, автоматическое письмо и т.д.). в частности, недоверие к словарю, как орудию буржуазного общества; поиск «ошеломляющего образа», то есть метафоры, вообще сочетания слов, способных поразить воображение; ярко выраженное мифотворчество, выражающееся не только в безудержной эксплуатации мифологических сюжетов, их интерпретациях, но и в создании своих собственных мифов; выраженный личностный отпечаток на производимой языковой работе, каковой бы она не была; и, наконец, стремление к преодолению линейности обыденного языка. Вот далеко не исчерпывающий список особенностей сюрреалистического письма, а соответственно и производящего это письмо речевого субъекта.

Глава II. В этой главе проводится последовательный анализ трех сюрреалистических автобиографий: «Нади» А. Бретона, «Гражданского состояния» П. Дрие Ла Рошеля и «Возраста мужчины» М. Лейриса; при этом преобладающее внимание уделяется произведению Лейриса, которое вызывает наибольшее количество вопросов. Указанный анализ в основном касается таких нарративных параметров этих текстов, как персональный дейксис, темпоральность, нарративная прогрессия, общая структура произведения, оригинальность которой определяется включением в нее сновидений, мифологии, а также тем и сюжетов до настоящего времени остающихся за кадром классических автобиографий таких, как эротизм или языковые игры.

Анализируя персональный дейксис, мы обнаруживаем сразу несколько надломов речевого субъекта автобиографии, один из которых пролегает между дискурсивными и нарративными Я, а другой расщепляет и само дискурсивное Я, распадающееся на множество временных фигур. Лингвистический анализ помогает нам ясно увидеть отсутствие целостного речевого субъекта, который словно все время бежит от самого себя, не веря в саму возможность самоидентификации.

Рассматриваемая затем прогрессия повествования обнаруживает прежде всего кардинальный разрыв этой автобиографической прогрессии с той, которая была принята и, можно сказать, закреплена за автобиографиями вплоть до начала XX века. Ретроспективное, линейное повествование, берущее свое начало в далеком детстве и постепенно

ведущее читателя к актуальному «гражданскому состоянию» автобиографа, уступает место тематической организации текстов, причем у всех трех анализируемых авторов. Конечно, степени этой тематизации повествования различны, но общая тенденция сомнению не подлежит. Словом, сюрреалисты взламывают утвердившуюся со времен Блаженного Августина, и в особенности Жан-Жака Руссо, автобиографическую традицию, заключающуюся, во-первых, в полном тождестве автора и рассказчика, во-вторых, в тождестве рассказчика и протагониста, и, в-третьих, в ретроспективности повествования.

Анализируя темпоральный аспект автобиографических текстов, мы обнаруживаем отсутствие единого временного плана, что вполне закономерно и связано с общим ощущением утраты собственной целостности. Речевой субъект все время не тот, что был вчера - таков продукт реальности, понимаемой как линейность, как некая физическая последовательность, связанная с идеей развития, понятием эволюции, то есть постоянным движением, а значит трансформациями объектов во времени.

Сюрреализм - и это отчасти заложено уже в самом названии движения - есть преодоление традиционного реализма. Подняться над реальностью значит, в числе всего прочего, попытаться преодолеть ее линейность, выйти за пределы эвклидовой геометрии, чтобы вновь обрести свою целостность. За вычетом реального времени остается безвременье и пространство, на которые и будет сделана ставка. Именно поэтому, во-первых, сюрреалистические тексты вообще и в частности исследуемые нами автобиографии насыщены (конечно, все в разной степени) мифологией и сновидениями, обладающими собственными законами времени (времени сюр-реальности), где прошлое, настоящее и будущее почти не различимы и пронизаны друг другом. Это над-временье часто обладает у них структурой бессознательного, прямым отражением которого как раз и являются сновидения. Сновидения (персональное воображаемое) и мифы (воображаемое коллективного характера) призваны осветить те части человеческого сознания, которые недоступны тривиальному историзму. Именно поэтому они обширно привлекаются сюрреалистами. Поэтому наш анализ подробно затрагивает сновидения и мифологию, представленные в исследуемых автобиографиях.

Анализ сновидений показывает, что, как мы это предварительно уже отмечали, субъект сновидения действительно лежит вне стандартов линейности. Во-первых, он атемпорален, пассивен и зависим от обстоятельств в том смысле, что наррация сновидения подчинена пространству, то есть строится не по временным законам, а по законам пространства, с чем тесно связан и тот факт, что в большинстве случаев сновидение излагается исключительно в настоящем времени. С другой

стороны, субъект сновидения спонтанен и непредсказуем, почти как автоматическое письмо, поскольку сновидение записывается таким, как оно есть, то есть с как можно наименьшим проникновением в него дискурсивного Я, организующего непосредственное повествование. Этой своей спонтанностью, независимостью, даже можно сказать, ненормативностью сновидения и привлекают сюрреалистов. Субъект сновидения не скован временными рамками, он вне них или, вернее, над ними, то есть в сюр-реальности. Им управляют универсальные законы аналогии, ассоциативности и т.д. Конечно, такой субъект фрагментарен, мозаичен, но он является неотъемлемой частью целостного сознания субъекта, отражением той его части, которую принято называть бессознательным и которую сюрреалисты тем или иным образом стремились обнажить, чтобы раздвинуть тесные рамки самопознания и традиционной антропологии. Словом, сновидения необходимым образом дополняют речевого субъекта сюрреалистических автобиографий, вводя в его пространство персональный мир воображаемого.

Но у мира персонального воображаемого, напомним постулируемое соратником Лейриса по «Коллежу социологии» Р. Кайуа положение, есть обратная сторона медали - воображаемое коллективное, одним из воплощений которого, будучи продуктом социальным, является мифология. Поэтому так часто сюрреалистические тексты насыщены мифологией, помогающей субъекту соотнести себя или того или иного персонажа с более общими типологическими структурами.

Функционирование мифологических структур в исследуемых нами текстах чрезвычайно разнообразно. Миф может рассматриваться как часть коллективного бессознательного, приобщиться к которому, с одной стороны, означает соотнести свой собственный опыт с опытом всего человечества, чтобы обрести в нем опору своему собственному существованию, а с другой стороны - обнаружить то общее, типологическое, что связывает индивидуальное с универсальным. Чтобы это осуществить, можно прибегнуть к идентификации самого себя с мифологическим персонажем, примерить на себя маску которого значит на какое-то время выйти за пределы своего Я, получая тем самым возможность посмотреть на себя со стороны (объективировать себя для себя), поскольку добровольно отождествляя себя с мифологическим героем, субъект обнажает и материализует через него мир своих желаний и фантазмов, то есть свое персональное бессознательное. При этом темы эротизма или смерти, как мы попытались это показать, предстают еще одним вспомогательным средством для выхода за пределы своего Я. В силу своей специфичности (в том числе табуированности) они сильнее обнажают поле бессознательного, а значит несут в себе больший потенциал для сопоставления своего личного опыта с опытом всего

человечества. Таким образом мифология становится для субъекта не только средством самообъективации, но и в каком-то смысле прибежищем, в котором он чувствует себя причастным всему универсуму и, как следствие, более целостным, пусть даже это чувство часто остается довольно эфемерным.

Помимо этого, как мы уже отмечали, мифология (в особенности у Лейриса) помогает структурировать повествование, практически лишенное временной оси. Здесь мы возвращаемся к тому, что мы назвали пространственной (не временной) организацией повествования: у Бретона и Дрие Ла Рошеля такими элементами часто являются как раз собственно топонимы, географические места, что мы показали, анализируя прогрессию «Нади», тогда как у Лейриса повествование строится вокруг противопоставленных друг другу фигур Лукреции и Юдифи, причем миф о последней оказывается существенным образом трансформирован. Поэтому, анализируя «Возраст мужчины» Лейриса, нельзя пройти мимо еще одного элемента композиционного построения произведения -словаря, поскольку в среде сюрреалистов, а в творчестве Лейриса особенно, словарь часто являлся, с одной стороны, структурой формообразующей (алфавитный порядок, пространственно-логический характер), с другой - структурой макрокосма, воплощением еще одной части коллективного бессознательного с его «суммами знаний» и «прописными истинами», то есть еще одним элементом универсального, с которым необходимо соотнести свое персональное Я.

Эта роль словаря, как и некоторые другие, рассматриваются нами в заключительной части второй главы. Итак, для Лейриса словарь является частью коллективного бессознательного, являющегося не только сокровищницей человеческой мысли (словарь как энциклопедия идей), но и собранием всевозможных заблуждений, ставших общим местом, а иногда - просто могильником языка. Поэтому составлять свой словарь (выискивать иное содержание) значит бороться против такого положения дел, пытаться преодолеть эти общие места и заблуждения, воскрешать утерявшие свою живость слова.

Какими средствами Лейрис это осуществляет? На уровне лексическом, как и на уровне мифологическом, он подвергает сомнению эквивалентность означаемого означающему и, находя новые точки соприкосновения, трансформирует их взаимосвязь. Но тем самым, соотнося себя с общим и универсальным, даже стремясь к нему, Лейрис все равно всякий раз дистанцируется от него: индивидуальность все время вырывается из общих рамок, обнаруживая тем самым еще один из разрывов субъекта - разрыв с универсальным.

Таким образом, обобщая рассмотренный во второй главе материал, можно констатировать, что речевой субъект сюрреалистических

автобиографий - субъект мозаичный, раздробленный, мечущийся. Это субъект, утерявший не только свою собственную целостность (лад с самим собой, как выразились бы наши предки), но и гармонию с внешним миром, пересматривающий свои отношения с ним и с самим собой. Все эти процессы в той или иной степени получают свое выражение на разных уровнях автобиографического письма: морфология, синтаксис, лексика, система времен, построение наррации, тематика повествования. Он в вечном поиске, в динамике, и потому с трудом поддается анализу. Это субъект чрезвычайно калейдоскопичен в том смысле, что он постоянно играет всеми цветами радуги, являя нам некое единое целое, и тут же, на наших глазах, рассыпается, чтобы принять другую конфигурацию. Эти конфигурации мы как раз и называем фигурами сюрреалистического субъекта, которые мы описали в этой работе.

Глава III. Третья глава целиком посвящена автобиографии Ж.-П. Сартра «Слова». Говоря об этом произведении, мы не ограничились описанием фигур речевого субъекта этой экзистенциалистской автобиографий, но попытались показать его в сравнении с субъектом сюрреалистическим. Такое сравнение двух совершенно различных типа автобиографического письма помогло выявить некоторые дополнительные детали, касающиеся как одного, так и другого.

Для такого сравнения имелись также следующие причины. Во-первых, среди всего прочего, творчество Лейриса во многих отношениях повлияло на желание Ж.-П. Сартра написать собственную автобиографию. Во-вторых, сферы интересов того и другого лежали если не в одной, то в очень близких плоскостях, а именно в области литературы жизнеописания (биографии / автобиографии). Кроме того, Лейрисом были поставлены многие сложные вопросы, которые требовали решений, и в том числе теоретический вопрос о том, как и согласно каким правилам следует писать автобиографию. Вопрос, который отныне должен волновать всякого автобиографа, вопрос, на который каждый вынужден отвечать по-своему. И, наконец, вопрос о том, как преодолеть калейдоскопичность и внутренний раскол того субъекта, который мы увидели в произведении Лейриса. Сартр на свой манер дает ответ на каждый из этих вопросов и тем самым выписывает новую фигуру речевого субъекта автобиографии, отличную от речевого субъекта сюрреализма и, в каком-то смысле, гораздо более законченную, пусть и более наивную.

Автобиографический проект Сартра далеко не случаен: он начинается с критики и анализа предшествовавших ему автобиографических проектов. Многочисленные размышления Сартра на эту тему приводят его к постепенной выработке собственной автобиографической методологии, одним из основных требований которой станет метафизический (то есть целостный, философский) охват

жизни, возможный благодаря «экзистенциальному психоанализу», основанному на идее «фундаментального проекта», проекта к будущему. Этот проект к будущему обретает свою опору в диалектической прогрессии, доселе, согласно Сартру, не достигнутой в автобиографических писаниях.

Это требование диалектической прогрессии влечет за собой и иные требования к дискурсивной организации повествования: вместо коллажности и мимолетности сюрреалистов - логика и постоянство, вместо случайности или экспериментальное™ языковых связей - их "

закономерности.

Конечно, с одной стороны, по сравнению с сюрреалистами, строго логическая прогрессия повествования выглядит наивной, но с другой - он *

в значительной степени цементирует самого речевого субъекта. Цементирует в том смысле, что преодолевает, - пусть на время, пусть это возможно обманчиво, - его, казалось бы, непреодолимую мозаичность, в которой Сартр отдавал себе отчет. И это «цементирование» субъекта на языковом уровне осуществляется, как мы постарались показать, двумя путями. В первую очередь благодаря его частичной атемпоральности по сравнению с субъектом сюрреалистическим, то есть до определенной степени лишению речевого субъекта маркеров времени, которыми Лейрис или Бретон неустанно подчеркивали динамику изменения во времени собственного Я и его вечное неравенство самому себе, а во-вторых -путем стирания четких границ между нарративными и дискурсивными пластами повествования.

Эта стратегия Сартра обусловлена не в последнюю очередь его философскими размышлениями: жизнь - это «целое, предсуществующее своим частям и реализующееся посредством этих частей»; она «не имеет ничего общего с популярной биологической концепцией жизни, в которой оказываются причудливым образом перемешаны идеи сознания, пережитого и судьбы», это - большой план, реализация которого будет рано или поздно осуществлена вне зависимости от условий темпоральности. "

Словом, в парадигматаческом отношении у Сартра речевой субъект в гораздо меньшей мере хронометрирован, чем, положим, у Лейриса или Бретона. Это субъект синхронии, и, будучи таковым, он управляется '

другими видами связей, в частности связями диалектическими.

Диалектическое построение произведения, то есть подчинение хронологического порядка наррации динамической прогрессии, в целом опять-таки дает всему тексту фундаментальную связность, не имеющую ничего общего с коллажностью и свободной тематической ассоциативностью сюрреалистических автобиографий, в которых факты или впечатления сближаются на основе параллелизма или какого-нибудь

другого общего знаменателя, тогда как диалектика наррации Сартра подчиняет все излагаемое динамическому причинно-следственному развертыванию. Поэтому у Сартра роль временных параметров текста значительно ослаблена, часто вообще никак не выражена или даже искажена, как мы попытались это показать. Автор, рассказчик и протагонист сливаются в одну монолитную фигуру, которую бывает даже трудно разложить на составляющие. Это монолитное Я, впрочем, не менее персональное, чем у сюрреалистов, выступает единой исторической фигурой, монолитность которой становится одним из гарантов ее универсальности. Автобиография словно превращается в биографическое жизнеописание и становится частью универсальной истории, обретая в ней свое собственное оправдание.

Заключение. В заключении мы не только еще раз обобщаем результаты наших исследований, но и вписываем их в общую картину той части французского литературного процесса, которая связана со становлением, развитием и трансгрессией уже вполне устоявшегося к началу XX века жанра автобиографии.

История автобиографического жанра в западноевропейской литературе насчитывает более полутора тысяч лет. Принято считать, что он зарождается вместе с первым персональным «Я» Блаженного Августина. Вторым отцом-основателем жанра автобиографии считается Мишель Монтень, который будет исследовать основания своей философской мысли, прибегая в числе всего прочего к рассказам историй из своей собственной жизни, и даже набросает свой автопортрет, по-видимому, ставший первым литературным автопортретом. Но как бы то ни было, по-настоящему жанр автобиографии рождается, то есть становится во многих смыслах проблематикой литературы, и обретает свои каноны вместе с «Исповедью» Ж.-Ж. Руссо.

«Исповедь» Руссо надолго опередила свое время и сыграла довольно двоякую роль в истории развития автобиографического жанра и французской литературы в целом. С одной стороны, своей смелостью и искренностью она вызвала волну неприязни, находящую отражение у некоторых авторов вплоть до начала XX века (мы касались этой темы во введении). С другой стороны, «Исповедь» рассматривается как несомненный шедевр, оказавший влияние на развитие в том числе и романного жанра.

Словом, в XIX веке автобиографический жанр почти целиком или, по крайней мере, во многих отношениях поглощается романом. Его возрождение начинается в веке XX. Этому в немалой степени способствовали Андре Жид, Марсель Пруст и многие-многие другие. Но все-таки кардинальному реформированию автобиографического жанра мы обязаны, пожалуй, Пьеру Дрие Ла Рошелю, Андре Бретону, а также

другим участникам сюрреалистического движения, внесшим каждый свою лепту в историю французской литературы. И переломным произведением в этом процессе оказалось именно автобиографическое эссе Мишеля Лейриса «Возраст мужчины». Поэтому в этой работе мы попытались показать, каким новым отношением к автобиографии зарекомендовал себя сюрреализм, предложив новые пути автобиографического письма, определившим дальнейшее развитие этого жанра в истории французской литературы XX века.

Одной из отличительных особенностей сюрреалистической автобиографии является иное положение речевого субъекта, а именно субъекта автобиографии. Это положение характеризуется прежде всего тем, что многие исследователи называют его «внутренней расщепленностью» (понятие, которое мы попытались раскрыть в данной работе), то есть различного рода расхождениями между своими многочисленными Я. С другой стороны, сюрреалистический субъект постоянно пересматривает свои отношения и с окружающим миром. Сюрреалистический субъект - не застывший персонаж, он находится в вечном поиске своей идентичности и своего положения в мире и обществе. Но как раз этот динамический аспект и препятствует проведению окончательного, законченного анализа. Поэтому мы говорим о фигурах сюрреалистического субъекта как о некоторых принимаемых им конкретных конфигурациях.

Все эти расхождения, а также попытки их преодоления, породили немало интереснейших литературных текстов. Конечно, это «чувство собственной неполноценности» уже возникало у писателей и до сюрреалистов: им мучались и Монтень, и Ларошфуко, и Пруст и многие другие. Но именно сюрреалисты, - и в большей степени автобиографические эссе М. Лейриса «Возраст мужчины» и «Правила игры», явившиеся почти квинтэссенцией этих процессов, - дали в XX веке этому явлению наиболее яркое выражение.

Ж.-П. Сартр как основатель экзистенциализма, взгляды которого были во многом отличны от взглядов сюрреалистов, конечно же, с одной стороны, не мог удовлетвориться калейдоскопичностью сюрреалистического субъекта, а с другой - не мог не учесть его уроков при выведении своего собственного экзистенциального субъекта, который до определенной степени будет ответом и преодолением субъекта сюрреалистического.

Экзистенциальный субъект - это, прежде всего, субъект монолитный, ориентированный не на прошлое, а на будущее. Прошлое, как, впрочем, и настоящее, - его базис, с которого он и устремляется в будущее. Диалектичность этого субъекта является его фундаментальной

структурой, благодаря которой он обретает свою историческую прогрессию и философскую основательность.

По Сартру есть два типа разума: аналитический и диалектический Первый принадлежит области внешних связей и придает исследуемым объектам механическую материальность, то есть - инертность и внешнюю обусловленность (позиция исследователя при этом остается внешней по отношению к исследуемому объекту), тогда как диалектический разум отсылает к диалектике как процессу понимания, основанному на становлении и тотализации. Эта тотализация осуществляется как раз с помощью диалектики, источником которой является индивидуальная практика. В какой-то степени «Слова» окажутся тем полем, где Сартр применит эту теорию на практике. Вот откуда в числе всего прочего берет начало его беспримерно монолитное, тотализованное Я.

Новое отношение к автобиографии, - выразившееся в привнесении в нее игры слов, сновидений, мифологии, философии, в нарушении принципа ретроспективности повествования (на который, например, опирался Ж.-Ж. Руссо) и введении принципов аналогии или диалектики в изложении событий, наконец, в стремлении к тщательной проработке ее общей структуры и композиции, - вывело этот жанр, доселе стоящий скорее на обочине общего литературного движения, в центр литературного процесса не только французской литературы XX века, но и многих других зарубежных литератур. Благодаря инновациям сюрреалистов субъект автобиографии становится субъектом поэтическим и лирическим. Автобиография, написанная согласно «правилам игры», то есть определенным правилам композиции, становится полноправным литературным произведением. Писатели иных литературных направлений не смогут пройти мимо этих процессов. Автобиография станет предметом литературных исканий и опытов. Каждый автор будет порождать собственную конфигурацию автобиографического субъекта, написание автобиографии у некоторых писателей (например, таких, как С. Дубровски или А. Роб-Грийе) даже превратится в игру. Конечно, ни Лейрис, ни Сартр не исчерпали всей глубины жанра, но в некотором смысле встали по разные стороны баррикады, то есть явились выразителями, если не диаметрально противоположных точек зрения, то, по крайней мере, разных подходов к вопросу.

Словом, сюрреалистический и экзистенциальный опыт оказались в основе того комплекса автобиографических экспериментов, который со временем завел сами эти эксперименты в некоторый тупик, выразившийся в методологическом сомнении Ж. Деррида в самой возможности говорить и писать о себе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. М. Лейрис: «Возраст мужчины» - зрелость художника // Литературный авангард в политической истории XX века. Тезисы докладов I Международной научно-теоретической конференции 24 -28 мая 1999 г. в Санкт-Петербурге. - СПб: Изд-во ИИЯ, 1999. - С. 48 - 50 (0,2 п.л.).

2. О некоторых особенностях автобиографии М. Лейриса «Возраст мужчины» // Вестник филологического факультета Института иностранных языков. - № 4 (1999) - 1 (2000). - СПб: Изд-во ИИЯ, 2000. -С. 153- 156 (0,7 п.л.).

3. О книге Мишеля Лейриса // Лейрис М. Возраст мужчины. - СПб: Наука, 2002.-С. 223-249(1,4 пл.).

4. Проблематика онирического «Я» (на материале автобиографии М. Лейриса «Возраст мужчины») // Романский коллегиум: Материалы междисциплинарных научных чтений. 1-2 апреля 2003 г. Выпуск 1. -СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2004. - С. 82 - 87 (0,4 п.л.).

1 г

I

РНБ Русский фонд

2005-4 48380

Подписано в печать 18.03.2005 г.

Формат 60 х 84 1/16. Объем 1,5 пл.

Тираж 100 эю. Заказ № 7/11

Отпечатано в издательстве «Геликон Плюс» 199053, Санкт-Петербург, В.0.1-ая линия, д. 28. Тел.: (812) 327-46-13

11 ш? 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рындин, Сергей Борисович

Введение.

Глава I.

1.1 Речевой субъект в философии

1.2 Речевой субъект в лингвистике.

1.3 Проблемы субъектной организации литературного текста.

1.4 Терминологические уточнения: «дискурс» и «речевой субъект».

1.5 Автобиографическая проза как особый объект исследования.

1.6 Общая проблематика жанра автобиографии.

1.7 Специфика сюрреалистического субъекта.

Глава II.

2.1 Персональный дейксис и проблема тождества.

2.2 Структура повествования.

2.3 Темпоральность.

2.4 Сновидения и грезы.

2.5 От первого лица к третьему.

2.6 Словарь как источник творчества.

Глава III.

3.1 Лейрис и Сартр.

3.2 Фило - био - графический дискурс.

3.3 Речевой субъект «Слов».

3.4 «Диктатура диалектики».

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Рындин, Сергей Борисович

Диссертация посвящена исследованию статуса и основных фигур автобиографического субъекта в сюрреалистической и экзистенциалистской прозе на материале автобиографического эссе «Возраст мужчины» (1939), принадлежащего перу французского поэта, писателя и этнографа Мишеля Лейриса (1901—1990), и автобиографической повести «Слова», выпущенной в свет в 1964 г. французским философом и писателем Жаном-Полем Сартром (1905-1980).

М. Лейрис на заре своей литературной деятельности становится адептом сюрреалистического движения, знакомится с Андре Бретоном, Луи Арагоном, Филиппом Супо, Робером Десносом, Андре Масоном и многими другими писателями и художниками, ставшими рупорами той революционной эпохи в литературе. Сюрреализм с его новаторским подходом к реальности и искусству очаровал Лейриса. Он начинает писать стихи, составлять поэтические глоссарии, пробует себя в жанре романа (но «Аврора», единственный роман писателя, будет опубликован позднее, только в 1946 г.). Первым поэтическим опытом Лейриса станет сборник стихов «Симулякрум» (1925), сборник довольно парадоксальный для будущего певца своего «я», поскольку он характеризуется почти полным отсутствием субъекта: во всем сборнике нет ни одного местоимения первого лица, местоимений вообще нет. Лейрис пытается создать совершенно объективированную поэзию, то есть поэзию, из которой изъят речевой субъект, по крайней мере, формально. Впрочем, уже следующее произведение «Глоссарий: я втискиваю в него свои глоссы» (1925—1926) будет носить ярко выраженный личностный отпечаток автора. «Я» речевого субъекта возникает не только в названии этого персонального словаря, но и в самом тесте, а конкуренция объективного и субъективного останется одной из констант на протяжении всего творческого пути.

С 1929 года наступает пора решительных перемен: Лейрис порывает с группой Бретона (во многом оставаясь верен самим идеям сюрреализма), начинает писать статьи для журнала «Документы», основанного Ж. Ривьером и Ж. Батаем (последний становится его другом), интересуется психоанализом и даже проходит курс психоанализа с А. Борелем. В 1931 — 1933 гг. Лейрис принимает участие в этнолого-лингвистической миссии Дакар - Джибути в качестве ученого секретаря. Эта миссия кладет начало его этнологическим интересам, и этнология станет впоследствии его гражданской профессией. По возвращении из миссии в 1934 г. он публикует свой дневник «Призрачная Африка», смесь научных комментариев, поэтических и личных заметок. Этот дневник может рассматриваться и как первая проба его автобиографического пера. Как бы то ни было, идеи сюрреализма и этнография станут во многом теми полюсами, вокруг которых будет строиться все его творчество.

В 1939 г. Лейрис публикует свою первую автобиографию - «Возраст мужчины», основная работа над которой велась в 1934 - 1935 гг. Книга не осталась незамеченной: она поставила Лейриса в один ряд с такими французскими писателями, как Монтень, Руссо, Стендаль, Шатобриан и др., которые в разное время и по-разному пробовали себя в этом жанре. Автобиография и размышления над ее возможностями и пределами станет для него делом жизни: вслед за «Возрастом мужчины» он начинает новый автобиографический цикл - «Правила игры», создание которого растянется почти на тридцать лет с 1948 по 1976 г.

Сами же «правила игры» будут изложены уже в 1946 г. при переиздании «Возраста мужчины» в предисловии «Литература, рассматриваемая как тавромахия», где под литературой понимается прежде всего автобиография, а под тавромахией - жесткие правила ее написания (искренность, объективность и т.д.), навязываемые автором самому себе. Так, устанавливая правила автобиографического письма, Лейрис переводит автобиографию в ранг равноправного другим литературного жанра и поднимает ряд теоретических вопросов, нерешенных еще и в наши дни.

Другие произведения, «Лента на шее Олимпии» («Le Ruban au cou d'Olympia», 1981), выстроенное, как и «Возраст мужчины», вокруг картины, только на этот раз картины Эдуарда Мане «Олимпия», «Речь дает течь» («Langage tangage», 1985), являющееся новым персональным поэтическим глоссарием, «С шумом и гамом» («A cor et à cri», 1988), одна из последних прижизненных книг Лейриса, где в трех главах «Кричать», «Говорить» и «Петь» он снова и снова будет ставить вопрос о языке, вопрос, так и оставшийся для него самого открытым, - все эти произведения, как и многие другие, которые мы здесь не перечисляем, тоже в той или иной степени носят автобиографический характер.

Значение творчества Жан-Поля Сартра для мировой литературы трудно переоценить. Он становится легендой еще при жизни. Работает одновременно по нескольким направлениям: литература, философия, драма, публицистика, причем везде с равным успехом, тем не менее, именно за автобиографию «Слова» (1964) ему присуждается Нобелевская премия, которую он со скандалом отвергает.

Слова» - на первый взгляд довольно простое произведение, повествование о детстве писателя, о том, как становятся писателем. Но на самом деле за этой внешней простотой кроются очень сложные повествовательные и мыслительные структуры. «Слова» - это и применение на практике тех философских идей, которые долгие годы вырабатывались Сартром не только в его философских трудах («Трансцендентность Эго», 1934; «Бытие и Ничто», 1943 и др.), но в его дневниках и переписке. Проект «Слов» долго созревал, и даже стал для Сартра его «прощанием с литературой», что отразилось на необыкновенно проработанной стилистике этой автобиографии.

Наш особый интерес к этим произведениям Лейриса и Сартра обусловлен тем, что они, каждое по своему, оказались поворотными не только по отношению к творчеству самих писателей, но также оказали серьезное влияние на дальнейшее развитие автобиографического жанра во французской литературе XX века.

Актуальность темы исследования заключается в рассмотрении автобиографий «Возраст мужчины» и «Слова» в рамках литературного контекста эпохи, что помогает охарактеризовать не только литературное наследие Мишеля Лейриса и Жан-Поля Сартра, но и оказанное ими влияние на развитие автобиографического жанра, получившего широкое распространение как во французской литературе XX века, так и в других национальных литературах.

Следует отметить, что, к сожалению, в отечественном литературоведении до сих пор нет монографий, посвященных творчеству Лейриса, несмотря на то, что автор «Возраста мужчины» давно входит в школьные хрестоматии Франции, а издательство «Галлимар» приступило к выпуску его наследия в престижной серии «Плеяда». Кроме того, даже во французском литературоведении, несмотря на десятки работ, посвященных Лейрису, уделяется не так много места связям «Возраста мужчины» с другими автобиографическими текстами. Будучи само по себе чрезвычайно богатым, в основном это произведение рассматривается как таковое. Исследований же по Сартру в отечественном литературоведении существует не так мало, но в большинстве случаев они посвящены либо его философской стороне творчества, либо роману «Тошнота» и сборнику новелл «Стена», тогда как работ по «Словам» практически не существует.

Все выше сказанное определяет и научную новизну диссертации, в которой представляются и анализируются данные автобиографии и предпринимается попытка определить их место в контексте развития французской литературы XX века и, в частности, автобиографического жанра.

Целью настоящей работы является последовательный и систематический анализ не только «Возраст мужчины» и «Слов», но и сопряженных с ними автобиографических текстов, оказавших влияние на мировоззрение Лейриса и Сартра, а также прямой или косвенной взаимосвязи между двумя анализируемыми текстами. Такой сравнительный анализ позволяет не только лучше выявить особенности и самобытность этих произведений, но также дать характеристику двум типам автобиографического текста.

С другой стороны, нас интересовала эволюция самого автобиографического субъекта литературного письма. Поскольку вся специфика и проблематика автобиографии как раз и заключается в том, что жанр автобиографии предполагает наличие связи между пишущим субъектом и объектом письма, и зачастую эта связь может осуществляться самым причудливым образом, что отражается на восприятии всего произведения в целом.

Для достижения этих целей были поставлены следующие задачи:

- определить место творчества М. Лейриса и Ж.-П. Сартра в общем контексте литературного движения и духовной жизни Франции середины XX века;

- проанализировать автобиографии «Возраст мужчины» и «Слова», их различия и связи с иными близкими по литературной форме произведениями;

- представить специфику автобиографического жанра в рамках общего литературного процесса;

- проанализировать специфику речевого субъекта с точки зрения лингвистики и философии, чтобы лучше понять специфику субъекта автобиографии и, в частности, субъекта сюрреалистической и экзистенциалистской автобиографии.

Объектом исследования, как это можно увидеть на основании поставленных целей, является, в первую голову, автобиографии М. Лейриса «Возраст мужчины» и «Слова» Ж.-Л. Сартра, а также другие творения этих авторов, способные пролить свет на изучаемые объекты. Кроме того, нами затронуты такие произведения как «Надя» Андре Бретона и «Гражданское состояние» Пьера Дрие Ла Рошеля, которые несмотря на свою известность не часто становились объектами внимания отечественных литературоведов.

Поставленные задачи обусловили и методы исследования: в процессе работы мы использовали как сравнительно-исторический метод, так и другие подходы, не получившие достаточно широкого развития в отечественной научной практике и основанные на различных идеях лингвистики, нарратологии, философии и, реже, психоанализа, разработанных отечественными и зарубежными учеными.

Научная значимость исследования заключается в том, что оно позволяет указать на то положение, которое занимает творчество М. Лейрис во французской литературе, а также заново оценить значение автобиографических опытов Ж.-П. Сартра в контексте развития французской литературы XX века.

Практическая ценность работы заключается в возможности ее дальнейшего использования в рамках изучения автобиографического жанра как такового, а также в возможности ее применения при подготовке курсов по французской и мировой литературе XX века.

Апробация исследования. Основные положения исследования обсуждались на следующих конференциях: Международная научно-теоретическая конференция «Литературный авангард в политической истории XX века» в Санкт-Петербурге (1999), ежегодная Апрельская конференция СПбГУЭиФ (2002), на «Романском коллегиуме», проведенном в рамках ежегодной Апрельской конференции в СПбГУЭиФ (2003), а также на XXXIII Международной филологической конференции в СПбГУ (2004). По результатам исследования опубликовано 4 работы, общим объемом 2,7 п./л.

Объем и структура исследования. Диссертационное сочинение состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Содержание диссертационного исследования изложено на 159 страницах. Общий объем

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фигуры автобиографического субъекта в сюрреалистической и экзистенциалистической прозе"

Заключение

История автобиографического жанра в западноевропейской литературе насчитывает более полторы тысячи лет. Принято считать, что он зарождается вместе с первым персональным «Я» Блаженного Августина. Его «Исповедь»

- это исповедь во славу Божию. Августин ищет контраста между жизнью в

Боге и жизнью вне Бога: «Я хочу вспомнить прошлые мерзости свои и плотскую испорченность души моей не потому, что я люблю их, но чтобы возлюбить Тебя, Боже мой. Из любви к любви Твоей делаю я это, в горькой

108 печали воспоминания перебираю преступные пути свои» . Августин еще не стоит на пути самопознания, не ищет потерянное прошлое или самого себя, он являет читателю свой пример земного пути в поисках Бога.

Вторым отцом основателем жанра автобиографии часто считается Мишель Монтень, который в трех книгах «Эссе» (написание которых растянулось на 15 лет), будет исследовать основания своей философской мысли, прибегая в числе всего прочего к рассказам историй из своей собственной жизни, и даже набросает свой автопортрет, по-видимому,

109 ставшии первым литературным автопортретом .

Но как бы то ни было, по-настоящему жанр автобиографии рождается, то есть становится во многих смыслах проблематикой литературы, вместе с «Исповедью» Жан-Жака Руссо. Мы здесь остановимся на некоторых деталях этого произведения, поскольку и для Лейриса, и для Сартра (а также для множества других писателей, например, Стендаля, которого высоко ценил Сартр, и который тоже при написании «Жизни Анри Брюлара» во многом вдохновлялся Руссо) это произведение Руссо являлось некоторым

108 Августин. Исповедь. Книга II, 1.

109 См. об этом: Bouttier-Couqueberg С. Les clés de l'œuvre // Rousseau J.-J. Les Confessions. Livres I à IV. Paris: Pocket, 1998. P. 318. ориентиром и во многом точкой отсчета для их собственных автобиографических исканий110.

В предисловии к этой книге, предназначенной появиться и появившейся только после смерти Руссо (при жизни было устроено одно публичное чтение для довольно ограниченного числа посвященных), как, впрочем, и в корпусе самого произведения, он устанавливает сверхзадачи этого жанра. Зачем он пишет свою исповедь? Помимо того, что Руссо имеет своей целью рассказать правду о самом себе, он ставит перед своим произведением и более широкие задачи, в частности - продвинуться вперед в области самопознания: «Несовершенное знание, которое мы имеем о самих себе, является единственным средством, что мы можем использовать для познания других» и для этого в качестве предмета исследования он предлагает самого себя, «чтобы каждый мог познать себя и другого, и тем другим буду я»111. Кроме того, он формулирует первые «правила игры» этого жанра. Прежде всего это требования искренности и открытости, заложенные уже в самом понятии исповеди: «. Я должен все время быть на виду, чтобы он [читатель] смог проследить все заблуждения моего сердца, пройти по всем закоулкам моей жизни, чтобы он ни на мгновение не терял меня из виду, так как, обнаружив в моем рассказе малейшую неувязку, малейший пробел, он

1 1 Л спросит себя: а чем он занимался в это время?» . Требование объективности изображения (в отсутствии которого он красиво упрекнет Монтеня:

111

Монтень довольно точно рисует себя, но - в профиль» ) и обращения к своему детству, как источнику и залогу сегодняшнего дня: «Я пообещал изобразить себя таким, какой я есть, но чтобы познать меня в моем уже

114 ГЛ преклонном возрасте, нужно познать меня в моей юности» . Это погружение в детство диктует также чисто ретроспективную структуру

110 См., например, Burgelin Cl. Sartre aux prises avec Rousseau // Analyses et réflexions sur Les Mots. P. 88 - 98.

111 Rousseau J.-J. Les Confessions. Livres I à IV. Paris: Pocket, 1998. P. 33 - 34.

112 lbid. P. 107- 108.

113 Ibid. P. 35.

1,4 Ibid. P. 243. повествования, которая будет довлеющей вплоть до начала XX века. И, наконец, требование стиля, который самой своей непосредственностью должен отражать душевные движения своего автора: «Я не буду пытаться сделать этот стиль однородным; я буду пользоваться тем, что придет мне в голову, буду без стеснения менять его согласно своему настроению; я буду говорить о вещах так, как их чувствую, как их вижу, без прикрас, без стеснения, не обременяясь красотами [.] Мой стиль — непостоянный и естественный, то стремительный, то пространный, то взвешенный, то необузданный, то серьезный, то игривый — сам станет частью моей истории»115.

Исповедь» Руссо надолго опередила свое время и сыграла довольно-таки двоякую роль в истории развития автобиографического жанра и французской литературы в целом. С одной стороны, своей смелостью и искренностью она вызвала волну неприязни, находящую отражение у некоторых авторов вплоть до начала XX века (поскольку выше мы уже касались этой темы, приведем только пример Шатобриана, который, задумывая свои «Замогильные записки», не хочет иметь с Руссо ничего общего: «Будьте покойны: эта исповедь не будет мучительной для моих друзей [.] я расскажу о себе только то, что соизмеримо с моим человеческим достоинством и, - если смею так сказать, - с благородством моего сердца. Надо являть свету только то, что красиво.»116). С другой стороны, «Исповедь» рассматривается как несомненный шедевр Ж.-Ж. Руссо, оказавший влияние на развитие романного жанра. Вот как писали о ней в энциклопедии Jlapycc начала XX века: «В литературном отношении "Исповедь" - это шедевр Руссо [.] "Исповедь" произвела коренной переворот в жанре романа, чтобы сделать его биографией души, восстающей против общественной среды.»117.

115 Ibid. Р. 39-40.

116 Chateaubriand F. R. de. Mémoires d'outre-tombe. TII. Livre XV. Ch. 7.

117 Lanson G. Rousseau // La Grande Encyclopédie. T. 28. Paris : Société Anonyme de la Grande Encyclopédie, 1909. P. 1069.

Словом, в XIX веке автобиографический жанр почти целиком или, по крайней мере, во многих отношениях поглощается романом. Его возрождение начинается в XX веке. Этому в немалой степени способствовали Андре Жид, Марсель Пруст и многие-многие другие. Но все-таки кардинальному реформированию автобиографического жанра мы обязаны Пьеру Дрие Jla Рошелю, Андре Бретону, а также многим другим участникам сюрреалистического движения, таким как Луи Арагон, Робер Деснос и проч., внесшие каждый свою лепту в историю французской литературы. Но переломным произведением в этом процессе оказалось именно автобиографическое эссе Мишеля Лейриса «Возраст мужчины».

В этой работе мы попытались показать, как сюрреализм зарекомендовал себя новым отношением к автобиографии, предложив новые пути автобиографического письма, которые определили дальнейшее развитие этого жанра в истории французской литературы XX века. Надо сказать, что без тех трансформаций, что пережил жанр автобиографии в начале XX века, были бы немыслимы такие произведения, как «Антимемуары» Андре Мальро, «Слова» Ж.-П. Сартра или автобиографический цикл «Романическое» Алена Роб-Грийе, поскольку так или иначе, современный автор, начинающий писать свою автобиографию, не может не принимать во внимание все эти образцы автобиографического жанра.

Итак, одной из отличительных особенностей сюрреалистической автобиографии является иное положение речевого субъекта, а именно субъекта автобиографии. Это положение характеризуется прежде всего тем, что многие исследователи называют его «внутренней расщепленностью» (понятие, которое мы попытались раскрыть в данной работе), то есть различного рода расхождениями между своими многочисленными «Я». С другой стороны, сюрреалистический субъект постоянно пересматривает свои отношения и с окружающим миром. Сюрреалистический субъект — не застывший персонаж, он находится в вечном поиске своей идентичности и своего положения в мире и обществе. Но как раз этот динамический аспект и препятствует проведению окончательного, законченного анализа. Поэтому мы говорим о фигурах сюрреалистического субъекта как о некоторых принимаемых им конкретных конфигурациях.

Все эти расхождения, а также попытки их преодоления, породили немало интереснейших литературных текстов. Конечно, это «чувство собственной неполноценности» уже возникало у писателей и до сюрреалистов: им мучались и Монтень, и Ларошфуко, и Пруст и многие другие. Но именно сюрреалисты, - и в большей степени автобиографические эссе М. Лейриса «Возраст мужчины» и «Правила игры», явившиеся почти квинтэссенцией этих процессов, - дали в XX веке этому явлению наиболее яркое выражение.

Ж.-П. Сартр как основатель экзистенциализма, идеологии во многом

I / о отличной от идеологии сюрреалистической , конечно же, с одной стороны, не мог удовлетвориться калейдоскопичностью сюрреалистического субъекта, а с другой — не мог не учесть его уроков при выведении своего собственного экзистенциального субъекта, который до определенной степени будет ответом и преодолением субъекта сюрреалистического.

Экзистенциальный субъект - это, прежде всего, субъект монолитный, ориентированный не на прошлое, но на будущее. Прошлое, как, впрочем, и настоящее, - его базис, на основе которого он и устремляется в будущее. Диалектичность этого субъекта является его фундаментальной структурой, благодаря которой он обретает свою историческую прогрессию и философскую основательность.

Кстати, незадолго до окончания «Слов», в 1960 г., выйдет его работа «Критика диалектического разума», в которой Сартр проведет различие между аналитическим и диалектическим разумом. Первый принадлежит области внешних связей и придает исследуемым объектам механическую

118 См., например, исследование Plank W. Sartre and Surrealism. Ann Arbor, Michigan: UMI Research Press, 1981, одна из глав которого даже называется «Сартр как анти-сюрреалист». материальность, то есть - инертность и внешнюю обусловленность (позиция исследователя при этом остается внешней по отношению к исследуемому объекту), тогда как диалектический разум отсылает к диалектике как процессу понимания, основанному на становлении и тотализации. Эта тотализация осуществляется как раз с помощью диалектики, источником которой является индивидуальная практика.119 В какой-то степени «Слова» окажутся тем полем, где Сартр применит эту теорию на практике. Вот откуда в числе всего прочего берет начало его беспримерно монолитное, тотализованное «Я».

Новое отношение к автобиографии, — выразившееся в привнесении в нее игры слов, сновидений, мифологии, философии, в нарушении принципа ретроспективности повествования (на который, например, опирался Жан-Жак Руссо) и введении принципов аналогии или диалектики в изложении событий, наконец, в стремлении к тщательной проработке ее общей структуры и композиции, - вывело этот жанр, доселе стоящий скорее на обочине общего литературного движения, в центр литературного процесса не только французской литературы XX века, но и многих других зарубежных литератур. Благодаря инновациям сюрреалистов субъект автобиографии становится субъектом поэтическим («А существует ли для сюрреалистов иное письмо, кроме поэтического?» - справедливо замечает П. Мурье

10П

Казиль ) и лирическим. Автобиография, написанная согласно «правилам игры», то есть определенным правилам композиции, становится полноправным литературным произведением. Писатели иных литературных направлений не смогут пройти мимо этих процессов. Автобиография станет предметом литературных исканий и опытов. Каждый автор будет порождать собственную конфигурацию автобиографического субъекта, написание автобиографии даже превратится в игру (так, С. Дубровски назовет

119 См. словарную статью: Тузова T. М. «Критика диалектического разума» // История философии. Энциклопедия. - Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2002.

120 Mourier-Casile Р. Nadja d'André Breton. Paris: Gallimard, 1994. P. 87. автофикцией» вымышленное представление реальных фактов, которое можно встретить, например, у А. Роб-Грийе). Конечно, ни Лейрис, ни Сартр не исчерпали всей глубины жанра, но в некотором смысле встали по разные стороны баррикады, то есть явились выразителями, если не диаметрально противоположных точек зрения, то, по крайней мере, разных подходов к вопросу. В свое время это тонко уловил Ф. Лежен, посвятивший свою работу

Автобиографический пакт» именно Руссо, Лейрису и Сартру, то есть двум последним как крупным реформаторам этого литературного жанра.

Словом, сюрреалистический и экзистенциальный опыт оказались в основе того комплекса автобиографических экспериментов, который завел сами эти эксперименты в некоторый тупик, выразившийся в очередном методологическом сомнении в самой возможности говорить и писать о себе.

В одной из своих книг («Со-исповедь», 1991) Жак Деррида будет говорить о невозможности автобиографии», которую в шутку он кратко сформулирует

121 так: «Кто когда-нибудь встречал «Я»? — Не я!» . Автору же данной работы хочется верить, что ему удалось «повстречать» и описать хотя бы тени тех «Я», которым посвящено это исследование.

121 D'ailleurs, Derrida / Film documentaire réalisé par S. Fathy. Gloria Films Production; La Sept Arte, 1999.

Список научной литературыРындин, Сергей Борисович, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Бретон А. Надя // Антология французского сюрреализма, 20-е годы. — М.: ГИТИС, 1994.-С. 190-246.

2. Лейрис М. Авантюрная жизнь Ж.-А. Рембо // Антология французского сюрреализма, 20-е годы. М.: ГИТИС, 1994. - С. 160 - 162.

3. Лейрис М. Возраст мужчины / Пер. с фр. O.E. Волчек и С.Л. Фокина. — СПб: Наука, 2002. 256 с.

4. Лейрис М. Метафора // Антология французского сюрреализма, 20-е годы. М.: ГИТИС, 1994. - С. 343.

5. Лейрис М. Стихи и эссе // Иностранная литература. № 6. - 2002. — С. 92 -105.

6. Лейрис М. Хуан Миро // Антология французского сюрреализма, 20-е годы. М.: ГИТИС, 1994. - С. 343 - 347.

7. Сартр Ж.-П. Слова. -М.: «Прогресс», 1966. 175 с.

8. Drieu La Rochelle P. Etat civil. Paris: Gallimard, 2000. - 150 p.

9. Leiris M. L'Afrique fantôme. Paris: Gallimard, 1981.

10. Leiris M. L'âge d'homme. Paris: Gallimard, 1973. - 214 p.

11. Leiris M. Aurora. Paris: Gallimard, 1973. - 193 p.

12. Leiris M. Brisées. Paris: Gallimard, 1992. - 337 p.

13. Leiris M. A cor et à cri. Paris: Gallimard, 1988. - 187 p.

14. Leiris M. Haut Mal suivi de Autres lancers. Paris: Gallimard, 1969. - 253 p.

15. Leiris M. Journal 1922-1989. Paris: Gallimard, 1992. - 954 p.

16. Leiris M. Langage tangage ou Ce que les mots me disent. Paris: Gallimard, 1985.- 189 p.

17. Leiris M. Miroir de l'Afrique. Paris: Gallimard, 1996. - 1484 p.

18. Leiris M. Miroir de la tauromachie. Montpellier: Fata Morgana, 1981. - 80 p.

19. Leiris M. Mots sans mémoire. Paris: Gallimard, 1969. - 154 p.

20. Leiris M. Operratiques. Paris: POL, 1992. - 208 p.

21. Leiris M. La règle du jeu. Paris: Gallimard, 2003. - 1755 p.

22. Leiris M. Le sacré dans la vie quotidienne // Hollier D. Le Collège de Sociologie 1937-1939.-Paris: Gallimard, 1995.-P. 102-118.

23. Leiris M. Zébrage. Paris: Gallimard, 1992. - 278 p.

24. Sartre J.-P. Autoportrait à soixante-dix ans. Entretien avec Michel Contât // Sartre J.-P. Situations, X. Politique et autobiographie. Paris: Gallimard, 1976. -P. 133-226.

25. Sartre J.-P. Les carnets de la drôle de guerre. Paris: Gallimard, 1983. - 433 p.

26. Sartre J.-P. Lettres au Castor et à quelques autres. 1926 1939 / Edition établie, présentée et annotée par S. de Beauvoir. - Paris: Gallimard, 1983. -521p.

27. Sartre J.-P. Lettres au Castor et à quelques autres. 1940 1963 / Edition établie, présentée et annotée par S. de Beauvoir. - Paris: Gallimard, 1983. -369 p.

28. Sartre J.-P. Les mots. Paris: Gallimard, 1995. - 215 p.

29. Монографические исследования, посвященные творчеству M. JIeüpuca

30. Ваксмахер M. H. Лерис // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред.

31. А. А. Сурков. Т. 4 - М.: Советская энциклопедия, 1967. - С. 142.

32. Окунева И. Мишель Лейрис. Возраст мужчины // Синий диван. М.: Модест Колеров и Изд-во «Три квадрата», 2003. - № 2. — С. 191 - 197.

33. Рындин С.Б. О книге Мишеля Лейриса // Лейрис М. Возраст мужчины. -СПб: Наука, 2002. С. 223 - 249.

34. Armel A. Michel Leiris. Paris: Fayard, 1997. - 746 p.

35. Bataille Leiris. L'intenable assentiment au monde / Sous la dir. de F. Marmande. - Paris: Belin, 1999. - 255 p.

36. Butor M. Une autobiographie dialectique // Butor M. Essais sur les modernes. -Paris: Gallimard, 1964. P. 361 -376.

37. Beaujour M. Leiris: poétique et ethnopoétique // Beaujour M. Terreur et Rhétorique. Autour du surréalisme. Paris: Jean-Michel Place, 1999. - P. 143 -154.

38. Beaujour M. Michel Leiris et l'Afrique fantôme: les équivoques du sacré // Beaujour M. Terreur et Rhétorique. Autour du surréalisme. Paris: Jean-Michel Place, 1999.-P. 121-132.

39. Beaujour M. Moi «Transmuer». // Beaujour M. Terreur et Rhétorique. Autour du surréalisme. - Paris: Jean-Michel Place, 1999. - P. 133 - 142.

40. Bersani J. Michel Leiris // Autrand M., Bersani J., Lecarme J., Vercier B. La littérature en France de 1945 à 1968. Paris: Bordas, 1982. - P. 447 - 456.

41. Blanchot M. Regards d'outre-tombe // Blanchot M. La part du feu. Paris: Gallimard, 1984. - P. 238 - 248.

42. Blanchot M. Combat avec l'ange // Blanchot M. L'Amitié. Paris: Gallimard, 1997.-P. 150-161.

43. Blanchot M. Rêver, écrire // Blanchot M. L'Amitié. Paris: Gallimard, 1997. -P. 162-170.

44. Castaner Soler R. Figures mythiques de la femme dans l'oeuvre «L'âge d'homme» de Michel Leiris // Information littéraire. Paris, 1994. - A. 46, № 5. -P. 17-20.

45. Chappuis P. Michel Leiris // Chappuis M. Deux essais: Michel Leiris / André du Bouchet. Paris: José Corti, 2003. - P. 11 - 127.

46. Clavel A. Miroir de Leiris // Expresse. Paris, 1996. - № 2324. - P. 58 - 59.

47. Chénieux-Gendron J. Michel Leiris // Chénieux-Gendron J. Le surréalisme et le roman. Lausanne: L'âge d'homme, 1983. - P. 279 - 292.

48. Hollier D. A l'en-tête d'Holopherne. Notes sur Judith // Hollier D. Les Dépossédés. Paris: Minuit, 1993. - P. 139 - 152.

49. Hollier D. La poésie jusqu'à Z // Hollier D. Les Dépossédés. — Paris: Minuit, 1993. — P. 23-35.

50. Houbert O. La vie fantôme de Michel Leiris // Nouvelle revue française. — Paris, 1993. № 480. - P. 62 - 70.

51. Jamin J. Notes // Michel Leiris. Journal 1922 1989. - Paris: Gallimard, 1992. -P. 832-925.

52. Jamin J. Présentation // Michel Leiris. Journal 1922 1989. - Paris: Gallimard, 1992.-P. 9-25.

53. Kleiber P.-H. Glossaire j'y serre mes gloses de Michel Leiris et la question du langage. Paris: Harmattan, 1999. - 222 p.

54. Lejeune Ph. Lire Leiris. Autobiographie et langage. Paris: Klincksieck, 1975. - 192 p.

55. Lejeune Ph. Michel Leiris. L'autobiographie et la poésie // Le pacte autobiographique. Paris: Seuil, 1975. - P. 245 - 307.

56. Lejeune Ph. Post-scriptum à Lire Leiris //Lejeune Ph. Moi aussi. Paris: Seuil, 1986.-P. 164-177.

57. Masson C. L'Autobiographie et ses aspects théâtraux chez Michel Leiris. — Paris: Harmattan, 1995. 136 p.

58. Maubon C. L'âge d'homme de Michel Leiris. Paris: Gallimard, 1997. - 199 p.

59. Maubon C. Michel Leiris. En marge de l'autobiographie. Paris: José Corti, 1994.-315 p.

60. Mauries P. Leiris, jeux de mots jeux de mort // Libération. 10. 06. 1985. - P. 33.

61. Michel Leiris / Comp, par P. Aron et E. Van der Schueren // Revue de l'Université de Bruxelles. Bruxelles, 1990. - 220 p.

62. Michel Leiris. Dossier // Magasine littéraire. Paris, 1992. - № 302. - P. 14 -69.

63. Michel Leiris//Europe.-Paris, 1999.-№ 847-848.-P. 3-212.

64. Nadeau M. Michel Leiris et la Quadrature du Cercle. Paris: Maurice Nadeau, 2002. - 129 p.

65. On Leiris / M. Blanchard, spec. ed. New Haven: Yale University Press, 1992. -164 p.

66. Peifer M. Re-lectures de Michel Leiris // Ecritures de soi et lecture de l'autre / Textes réunis et présentés par J. Poirier. Dijon: Centre de Recherches Le Texte et l'Edition; Nancy: Centre de Recherches Le Récit et ses marges, 2002. - P. 57 -67.

67. Pibarot A. L'âge d'homme de Michel Leiris: une autobiographie allégorique // Les mots et la vie. Revue sur le surréalisme. № 9. - Paris: Harmattan, 1996. -P. 51-67.

68. Pibarot A. Bataille, Leiris, part maudite et autobiographie // Georges Bataille, l'héritage impossible. Etudes réunies par A. Pibarot. — Montpellier: Université Paul-Valéry Montpellier III, 1999. P. 17 - 33.

69. Sermet J. de. Michel Leiris, poète surréaliste. Paris: PUF, 1997. - 298 p.

70. Simon R.-H. Orphée médusé. Lausanne: L'âge d'homme, 1984. - 220 p.

71. Работы по французскому сюрреализму и литературе XX века

72. Андреев JI. Г. Сюрреализм. — М.: Высшая школа, 1972. 232 с.

73. Балашов Н. И. Андре Бретон и эпилог французского сюрреализма // Французская литература 1945 1990. - М.: Наследие, 1995. - С. 243 - 267.

74. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательскаягруппа «Прогресс», «Универс», 1994. 616 с.

75. Гальцова Е.Д. Автоматическое письмо // Художественные ориентирызарубежной литературы XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 194 219.

76. Ерофеев В. В. Жан-Поль Сартр // Французская литература 1945 1990. -М.: Наследие, 1995. - С. 70 - 86.

77. Женетт Ж. Фигуры. -М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. Т. 2. - 470 с.

78. Зверев А.М. Монтаж // Художественные ориентиры зарубежнойлитературы XX века. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 507 - 522.

79. Компаньон А. Демон теории / Пер. с фр. С. Зенкина. М.: Изд-во им.

80. Сабашниковых, 2001. 334 с.

81. Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума. -М.: ГИТИС, 1999. 189 с.

82. Фокин С. JI. Жорж Батай и его время. Тридцатые годы (от ранних творческих опытов до «Суммы атеологии»). Дисс. на соиск. уч. ст. д. ф.н. - СПб: Изд-во СПбГУ, Кафедра зарубежной литературы, 1998. — 200 с.

83. Фокин С. JL Жорж Батай в 30-е годы: Философия. Политика. Религия. -СПб.: Изд-во СПбГУЭиФ, 1998. 132 с.

84. Швейбельман Н. Ф. Опыт интерпретации сюрреалистического текста.

85. Тюмень: Тюм. гос. ун-т, 1996. — 112 с.

86. Шенье-Жандрон Ж. Сюрреализм / Пер. с фр. С. Дубина. М.: Новое литературное обозрение, 2002. — 416 с.

87. Alexandrian S. Le surréalisme et le rêve. Paris: Gallimard, 1974. - 508 p.

88. Allemand R.-M. Duplication et duplicité dans les «Romanesques» d'Alain

89. Robbe-Grillet. Paris: Lettres modernes, 1991. - 103 p.

90. Arnold A. J., Piriou J.-P. Genèse et critique d'une autobiographie. Les Mots de

91. Jean-Paul Sartre. Paris: Minard, 1973. - 64 p.

92. Analyses et réflexions sur Sartre, Les Mots / C.-Ch. Adam, R.-M. Allemand,

93. P.-L. Assoun, Cl. Burgelin. et al.. Paris: Ellipses-Marketing, 1996. - 1261. P

94. Béhar H. Nadja // Béhar H. André Breton. Le grand indésirable. Calmann-Lévy, 1990. - P. 191 -206 (475 p.)

95. Béhar H., Carassou M. Le surréalisme. Paris: Librairie Générale Française, 1992.-509 p.

96. Blanchot M. Réflexions sur le surréalisme // Blanchot M. La part du feu. -Paris: Gallimard, 1984. P. 90 - 102.

97. Bonnet M. Nadja. 1928 1963. Notice // Breton A. Oeuvres complètes. - T. I. -Paris: Gallimard, 1988. - P. 1495 - 1565.

98. Buisine A. Les Mots et les morts // Lectures de Sartre / Textes réunis et présentés par Cl. Burgelin. Lyon: Presses universitaires de Lyon, 1986. - P. 17 -38.

99. Butor M. Sur les procédés de Raymond Roussel // Butor M. Essais sur les modernes. Paris: Gallimard, 1964. - P. 199 - 221.

100. Deguy J. La Nausée de Jean-Paul Sartre. Paris: Gallimard, 1993. - 252 p.

101. Doubrovsky S. Sartre: retouches à un autoportrait (une autobiographie visqueuse) // Lectures de Sartre / Textes réunis et présentés par Cl. Burgelin. -Lyon: Presses universitaires de Lyon, 1986. P. 99 - 134.

102. Ferrignaud J.-L. Nadja de Breton. Premières leçons. Paris: PUF, 2002. — 112 P

103. Fourny J.-F. Communication impossible: Georges Bataille et Jean-Paul Sartre // Stanford French Review. n° 12. 1988. P. 149 - 169.

104. Grover F. Drieu La Rochelle. Paris: Gallimard, 1962. - 251 p.

105. Hollier D. Politique de la prose. Jean-Paul Sartre et l'an quarante. Paris: Gallimard, 1982.-310 p.

106. Idt G. Les Mots. Une autocritique «en bel écrit». Paris: éd. Belin, 2001. - 1211. P

107. Lecarme J. Drieu la Rochelle ou le bal des maudits. Paris: PUF, 2001. -473 p.

108. Lévy B.-H. Les aventures de la liberté. Paris: Bernard Grasset, 1991. - 494 P

109. Louette J.-F. Jean-Paul Sartre. Paris: Hachette, 1993. - 350 p.

110. Mourier-Casile P. Nadja d'André Breton. Paris: Gallimard, 1994. - 254 p.

111. Nadeau M. Histoire du surréalisme. Paris: Seuil, 1964. - 189 p.

112. Navarri R. André Breton. Nadja. Paris: PUF, 1994. - 122 p.

113. Née P. Lire Nadja. Paris: éd. Dunod, 1993.-182 p.

114. Plank W. Sartre and Surrealisme. Ann Arbor, Michigan: UMI Research Press, 1981.- 102 p.

115. Poisson C. Sartre et Beauvoir: du je au nous. Amsterdam, New York: Rodopi, 2003.-211 p.

116. Pourquoi et comment Sartre a écrit «Les Mots» / Sous la dir. de M. Contât. -Paris: PUF, 1996.-500 p.

117. Renotte G. Etude sur Jean-Paul Sartre. Les Mots. Paris: Ellipse, 1999. - 961. P

118. Sartre et la mise en signe / Texte établi par M. Issacharoff et J.-Cl. Vilquin. -Paris, Klincksieck, Lexington, KY, 1982. 167 p.

119. Sicard M. La critique littéraire de Jean-Paul Sartre. Objets et thèmes. Paris: Minard, 1976.-T. I. - 112 p.

120. Теория автобиографии, поэтика и лингвистика

121. Авто-био-графия. К вопросу о методе. Тетради по аналитической антропологии. № 1 / Под ред. В. А. Подороги. М.: Логос, 2001. - 438 с.

122. Автоинтерпретация: сб. статей / Под ред. А. Б. Муратова, Л. А. Иезуитовой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. - 208 с.

123. Алпатов В. М. История лингвистических учений. Учебное пособие. -М.: «Языки русской культуры», 1998. 368 с.

124. Апресян Ю. Д. Избранные труды. T. II. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 767 с.

125. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Яз. рус. культуры, 1999. -XV, 895 с.

126. Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. - С. 9 - 226.

127. Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - С.361 - 373.

128. Бахтин М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М., 1986. - С. 428 - 472.

129. Бахтин М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. -М., 1986.-С. 473-500.

130. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

131. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. — М.: Изд-во МГУ, 1988. 121 с.

132. Биографии и контрбиографии. С Жаком Нефом беседует Сергей Зенкин // Иностранная литература. № 4. - М., 2000. - С. 274 - 279.

133. Богин Г. И. Концепция языковой личности; Автореф. дисс. д-ра филол. наук. М., 1982.-36 с.

134. Большев А. О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века. — СПб.: Филологический фак-т СПбГУ, 2002. 170 с.

135. Брудный А. А. Психологическая герменевтика. -М.: Лабиринт, 1998. -336 с.

136. Воротников Ю. Л. Тождество и одноименность //Язык и культура: Факты и ценности. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 363 -370.

137. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1996. - 416 с.

138. Гак В. Г. От толкового словаря к энциклопедии языка // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. 1971. - Т. 30, вып. 6. - С. 524 - 530.

139. Греймас А.Ж., Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка / Пер. с фр. В. П. Мурат // Семиотика / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Ю. С. Степанова. -М.: Радуга, 1983. С. 483 - 550.

140. Гуревич В. В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. М.: Наука, 1998. № 1. - С. 27 — 35.

141. Дюбуа Ж., Клинкенберг Ж.-М., Мэнге Ф., Пир Ф., Тринон А., Эделин Ф. Общая риторика. М.: Прогресс, 1986. - 392 с.

142. Зенкин С. Преодоление головокружения: Жерар Женетт и судьба структурализма // Женетт Ж. Фигуры. М.: Изд-во Сабашниковых,1998. Т. 1.-С.5-55.

143. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. — 261 с.

144. Краснова Т. И. Субъективность модальность (материалы активной грамматики). - СПб: Изд-во СПбГУЭиФ, 2002. - 189 с.

145. Крылов С. А., Падучева Е. В. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1984. - С. 25 - 96.

146. Куликова И. С., Салмина Д. В. Введение в металингвистику. СПб.: «САГА», 2002.-351 с.

147. Лежен Ф. В защиту автобиографии. Эссе разных лет // Иностранная литература. № 4. - М., 2000. - С. 108 - 122.

148. Лютикова В. Д. Языковая личность и идиолект. Тюмень: Изд-во Тюменского ун-та, 1999. - 187 с.

149. Маликова М. Э. В. Набоков. Авто-био-графия. СПб: Академический проект, 2002.-234 с.

150. Николаева Т. М. Металингвистический иконизм и социолингвистическая дистрибуция этикетных речевых стереотипов // Язык и культура: Факты и ценности. М.: Языки славянской культуры, 2001.-С. 225-234.

151. Отье-Ревю Ж. Явная и конститутивная неоднородность: к проблеме другого в дискурсе // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Пер. с фр. и порт.; Общ. ред. и вступит, ст. П. Серио. — М.,1999.-С. 54-94.

152. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Едиториал УРСС, 2002.-288 с.

153. Пешковский JL М. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1938.-451 с.

154. Реферовская Е. А. Философия языка и грамматические теории во Франции (из истории лингвистики). СПб.: «Петербург-XXI век», 1996. -174 с.

155. Риторика монолога / Под ред. А. И. Варшавской. СПб.: Химера трейд, 2002.-240 с.

156. Саморукова И. В. Дискурс — художественное высказывание -литературное произведение: Типология и структура эстетической деятельности. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2002. - 204 с.

157. Семиотика / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Ю. С. Степанова. М.: Радуга, 1983.-636 с.

158. Серио П. Как читают тексты во Франции. Вступительная статья // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Пер. с фр. и порт.; Общ. ред. и вступит, ст. П. Серио. М.: Прогресс, 1999. — С. 12 — 53.

159. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? / Пер. с англ. И. М. Кобозевой // Зарубежная лингвистика. II. -М.: Издательская группа «Прогресс», 1999.-С. 210-228.

160. Степанов Ю. С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) // Изв. АН СССР, Сер. литер, и яз. Т. 40, № 4. - 1981. - С. 325 - 333.

161. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. -М.: Наука, 1981. -360 с.

162. Степанов Ю. С. Язык и метод. К современной философии языка. — М.: Изд-во Языки русской культуры, 1998. 784 с.

163. Структурализм: «за» и «против»: Сб. статей. М.: Прогресс, 1975. — 468

164. Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. — СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. 155 с.

165. Теория функциональной грамматики: Субъективность. Объективность. Коммуникационная перспектива высказывания. СПб.: Наука, 1992. — 303 с.

166. Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму / Пер. с фр. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Издательская группа «Прогресс», 2000.-536 с.

167. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис / Н. Д. Арутюнова, Т. В. Булыгина, A.A. Кибрик и др.; Отв. ред. Т. В. Булыгина.; Рос. АН, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1992. - 280 с.

168. Шведова Н. Ю. Местоимение и смысл. М.: Азбуковник, 1998. - 176 с.

169. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2003. - 312 с.

170. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб: Петрополис, 1998. - 432 с.

171. Якобсон Р. Работы по поэтике. -М.: Прогресс, 1987.-461 с.

172. Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1972.-С. 95-113.

173. Autobiographie et Avant-garde / A. Hornung, Е. Ruhe (eds.). Tübingen: Narr, 1992.-449 p.

174. Beaujour M. Miroirs d'encre: rhétorique de l'autoportrait. Paris: Seuil, 1980.-375 p.

175. Braud M. La tentation du suicide dans les écrits autobiographiques 1930 -1970. Paris: PUF, 1992. - 301 p.

176. Charaudeau P. Langage et discours. Éléments de sémiolinguistique. Paris: Hachette, 1983.- 176 p.

177. Clerc Th. Les écrits personnels. Paris: Hachette, 2001. - 127 p.

178. Dufief P.-J. Les écritures de l'intime de 1800 à 1914. Autobiographies, mémoires, journaux intimes et correspondances. — Rosny: éd. Bréal, 2001. — 207 p.

179. Fontanier P. Les figures du discours / Introduction de G. Genette. Paris: Flammarion, 1997. - 505 p.

180. Genette G. Fiction et diction. Paris: Seuil, 1991. - 150 p.

181. Genette G. Seuils. Paris: Seuil, 1987. - 430 p.

182. Gusdorf G. Auto-bio-graphie. Paris: Odile Jacob, 1991. - 504 p.

183. Hubier S. Littératures intimes. Les expressions du moi, de l'autobiographie à l'auto fiction. Paris: Armand Colin, 2003. - 154 p.

184. Doubrovsky S. Autobigraphiques: de Corneille à Sartre. Paris: PUF, 1988.-168 p.

185. Jacob A. Temps et langage. Essai sur les structures du sujet parlant. Paris: Colin, 1967.-402 p.

186. Les écritures du Moi. Dossier // Magasine littéraire. Paris, 2002. - № 409. -P. 18-66.

187. Lacan J. Ecrits. Paris: Seuil, 1966. - 289 p.

188. Language ideologies. Practice and Theory. New York, Oxford: Oxford University Press, 1998. - 338 p.

189. Lecarme J., Lecarme-Tabone E. L'autobiographie. Paris: Armand Colin, 1999.-315 p.

190. Lejeune Ph. L'autobiographie en France. Paris: Colin, 1971. - 272 p.

191. Lejeune Ph. Le pacte autobiographique. Paris: Seuil, 1975. - 381 p.

192. Lejeune Ph. Pour l'autobiographie // Magazine littéraire. Paris, 2002. - № 409. - P. 20 - 23.

193. Mathieu-Gastellani G. Ecriture du moi et problématique du sujet // Mathieu-Gastellani G. La scène judiciaire de l'autobiographie. Paris: PUF, 1996. — P. 185-216.

194. May G. L'autobiographie. Paris: PUF, 1979. - 229 p.

195. Miraux J.-Ph. L'autobiographie. Ecriture de soi et sincérité. Paris: Nathan, 2002.-128 p.

196. Riffaterre M. La production du texte. Paris: Seuil, 1979. - 287 p.

197. Valéry P. Stendhal // Valéry P. Oeuvres. Paris: Gallimard, 1957. - P. 553 -582.

198. Zanone D. L'autobiographie. Paris: Ellipses, 1996. - 118 p.

199. Общая теория литературы и искусства

200. Ажен К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки / Пер. с фр. Б. П. Нарумова. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 301 с.

201. Ансельм Кентерберийский. Сочинения. М.: Канон, 1995. - 396 с.

202. Барт Р. Как сделана эта книга // Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. — M.: Ad Marginem, 1999. С. 81 - 88.

203. Барт Р. Ролан Барт о Ролане Барте. M.: Ad Marginem / Сталкер, 2002. -287 с.

204. Бубер М. Я и Ты. М.: Высшая школа, 1993. - 173 с.

205. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. — 441 с.

206. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М.: Худ. Литература, 1959. - 656 с.

207. Гаспаров Б. М. Послесловие. Структура текста и культурный контекст // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. Очерки по русской литературе XX века. М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. - С. 274 - 303.

208. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С. 37 - 298 (398 е.).

209. Гуссерль Э. Картезианские размышления / Пер. с нем. Д. В. Скляднева. -СПб.: Наука, «Ювента», 1998. 315 с.

210. Делез Ж. Критика и клиника / Пер. с франц. O.E. Волчек и C.JI. Фокина. Послесл. и примеч. C.JI. Фокина. СПб.: Machina, 2002. — 240 с.

211. Конрад Н. И. Введение // История всемирной литературы. М.: Наука, 1983.-С. 14-22.

212. Ларошфуко Ф. де. Портрет герцога Ларошфуко, им самим написанный // Ларошфуко Ф. де. Мемуары; Максимы. М.: Наука, 1993. - С. 146 - 148.

213. Ман П. де. Аллегории чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста. — Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. — 367 с.

214. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 407 с.

215. Немилов А. Н. Комментарии // Лукас Кранах Старший. М.: Изобразительное искусство, 1973. - С. 107 - 117.

216. Нерваль Ж. Де. Аврелия // Нерваль Ж. де. Сильвия. Октавия. - Изида. - Аврелия. - М.: Кн-во К. Ф. Некрасова, 1912. - С. 149 - 268.

217. Паскаль Б. Мысли. Малые сочинения. Письма / Пер. с ф., вст. ст. и прим. Ю. Гинзбург. -М.: НФ «Пушкинская библиотека», ООО «Изд-во ACT», 2003.-536 с.

218. Писатели Франции о литературе: Сборник статей / Сост. и пред. Т. Балашовой и Ф.Наркирьера. -М.: Прогресс, 1978. 470 с.

219. Платон. Кратил // Платон. Соч. в 4-х т. Т. 1. М.: «Мысль», 1990. — С. 613-681.

220. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы / Пер. Н. В. Воробьева. -М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1957. 555 с.

221. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В.И. Колядко -М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 2002. 640 с.

222. Сартр Ж.-П. Идиот в семье. Гюстав Флобер с 1821 до 1857 года. -СПб.: «Алетейя», 1998. 648 с.

223. Сартр Ж.-П. Один новый мистик // Танатография эроса. СПб, 1994. — С. 13-21.

224. Соболева M. Е. Очерки по истории философии языка. — СПб.: Аксиома, 1999.-120 с.

225. Стендаль. Жизнь Анри Брюлара / Пер. с франц. Б. Реизова // Стендаль. Собр. соч. в 12-ти т. Т. 12. М.: «Правда», 1978. - С. 5 - 308.

226. Строев А.Ф. Герой персонаж — система действующих лиц // Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. — М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С.523 - 538.

227. Томашевский Н. Сказки Карло Гоцци // Гоцци К. Сказки для театра. -М.: Правда, 1989. С. 3 - 10.

228. Флобер Г. Лексикон прописных истин // Его же. Собр. соч. в 4-х томах. М.: Биб-ка «Огонек», Изд-во «Правда», 1971. - Т. 4. - С. 395 - 430.

229. Фрагменты ранних греческих философов. М.: Наука, 1989. - 576 с.

230. Фрейд 3. Бред и сны в "Градиве" В. Йенсена // Фрейд 3. Художник и фантазирование. -М.: Республика, 1995. С. 138-175.

231. Фрейд 3. Табу девственности // Фрейд 3. Психология сексуальности. -Вильнюс, 1990. С. 110 - 122.

232. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти, сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. - 446 с.

233. Фуко М. История сексуальности-III: Забота о себе / Пер. с фр. Т.Н. Титовой и О.И. Хомы под общ. ред. А.Б. Мокроусова. Киев: Дух и литера; Грунт; М.: Рефл-бук, 1998.-288 с.

234. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1977.-406 с.

235. Balzac H. Préface de la publication préoriginale et de l'édition originale // Balzac H. La Comédie humaine. Paris: Gallimard, 1978. T.IX. - P. 915 -916.

236. Caillois R. Le mythe et l'homme. Paris: Gallimard, 2002. - 189 p.

237. Chateaubriand F. R. de. Mémoires d'outre-tombe. T. II. - Paris: Gallimard, 2001.-798 p.

238. Couégnas D. Introduction à la paralittérature. Paris: Seuil, 1992. - 201 p.

239. Deleuze J., Parnet C. Dialogues. Paris: Flammarion, 1996. - 184 p.

240. Didier B. Commentaires // Nerval G. De. Aurélia. Paris: Librairie Générale Française, 1972. - P. 203 - 234.

241. Foucault M. Raymond Roussel. Paris: Gallimard, 1963. — 210 p.

242. Gothot-Mersch Cl. Notice // Flaubert G. Bouvard et Pécuchet. Paris: Gallimard, 1979. - P. 422 - 438.

243. Gothot-Mersch Cl. Introduction // Flaubert G. Bouvard et Pécuchet. Paris: Gallimard, 1979.-P. 7-43.

244. Lanson G. Rousseau // La Grande Encyclopédie. T. 28. - Paris : Société Anonyme de la Grande Encyclopédie, 1909. - P. 1060 - 1070.

245. La Rochefoucauld. Portrait de M. R. D. Fait par lui-même // La Rochefoucault. Maximes et réflexions diverses. Paris: Flammarion, 1977. — P. 165-169.

246. Mausse M. Une catégorie de l'esprit humain: la notion de personne celle de «moi» // Mausse M. Sociologie et anthropologie. Paris: PUF, 1983. - P. 331 -362.

247. Meschonnic H. Pour la poétique I. Paris: Gallimard, 1970. - 179 p.

248. Michel Ch. Maurice Blanchot et le déplacement d'Orphée. Paris: Nizet, 1997.- 182 p.

249. Poché F. L'homme et son langage. Lyon, 1993. — 154 p.

250. Poché F. Sujet, parole et exclusion: une philosophie du sujet parlant. Paris: Harmattan, 1996.-251 p.

251. Roger J. La critique littéraire. Paris: Dunod, 1997. - 128 p.

252. Rousseau J.-J. Les Confessions. Livres I à IV. Paris: Pocket, 1998. - P. 332.

253. Voltaire. Dictionnaire philosophique. Paris: Garnier-Flammarion, 1964. — 380 p.1. Справочная литература

254. Арнольд И. В. Основы научных исследований в лингвистике. М.: Высшая школа, 1991. - 140 с.

255. Никифор арх. Библейская энциклопедия. М.: Типография А. И. Снегиревой, 1891.-902 с.

256. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с.

257. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. -М.: Изд-во «Ось-89», 1999. 192 с.

258. Оперные либретто: Краткое изложение содержания опер. / Ред.-сост. М. Д. Сабинина, Г. М. Цыпин. Т. 2 - М.: Музыка, 1979. - 431 с.

259. Современное зарубежное литературоведение: концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. — М.: Интрада-ИНИОН, 1999. -320 с.

260. Тарланов 3. К. Методы и принципы лингвистического анализа. -Петрозаводск: Изд-во Петрозав. гос. ун-та, 1995. 188 с.

261. Тресиддер Дж. Словарь символов. М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999. - 448 с.

262. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. - 815 с.

263. Французская литература 1945 1990 / Под ред. Н. И. Балашова, Т. В. Балашовой, С. Н. Зенкина. - М.: Наследие, 1995. - 926 с.

264. De la littérature française / Sous la dir. de D. Hollier. Paris: Bordas, 1993. -1091 p.

265. Dictionnaire d'analyse du discours / Sous la dir. de P. Charaudeau et D.Maingueneau. Paris: Seuil, 2002. - 665 p.

266. Dictionnaire des mythes littéraires / Sous la direction du Prof. P. Brunei. — Monaco: Rocher, 1988. 1436 p.

267. Dictionnaire historique, thématique et technique des littératures: littératures françaises et étrangères, anciennes et modernes. Paris: Larousse, 1985 -1986.-1863 p.

268. Manuel d'histoire littéraire de la France / Sous la dir. de P. Abraham. et. R. Desné. VI. - Paris: éditions sociales, 1982. - 920 p.

269. Précis de littérature française du XXe siècle / Sous la dir. de J. Robichez. -Paris: PUF, 1985.-467 p.