автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Философия Канта как наука о человеке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философия Канта как наука о человеке"

РГЗ

« /.--МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА,

/ £ ¡1:брдЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ,

И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М. В. ЛОМОНОСОВА

Специализированный совет (Шифр Д.053.05.54) по философским наукам

На правах рукописи

СУСЛОВА Любовь Артемьевна

УДК ШИ

ФИЛОСОФИЯ КАНТА КАК НАУКА О ЧЕЛОВЕКЕ

(методологический анализ)

(09.00.03 — история философии)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

А1осква — 1993

Работа выполнена на кафедре философии, политологии и права Российского заочного института текстильной и легкой промышленности.

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор, член-корреспондент Академии естественных наук В. В. СОКОЛОВ; доктор философских наук, профессор И. С. НАРСКИЙ; доктор философских наук, профессор Б. В. МЕЕРОВСКИИ.

Ведущая организация — Институт философии РАН. Лаборатория истории западной философии.

Защита состоится . » . . . . 1993 г.

в 15 часов на заседании Специализированного Совета (Д. 053.05.54) по философским наукам при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова по адресу: Москва, Ленинские горы, 1 корпус гуманитарных факультетов МГУ, 11 этаж, ауд. 1156.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале 1 корпуса гуманитарных факультетов МГУ имени М. В. Ломоносова.

Автореферат разослан « 7. » . -¿/¿у;Ъ -Л-г 1993 г. Ученый секретарь

Специализированного Совета Павлов А, Т.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы

Философия Канта привлекает к себе внимание более двух веков, при этом в XVIIIвеке она была предметом исследования в меньшей степени, нежели в XIX и XX столетиях. Следуя за сменой исторических эпох, сменяли одна другую интерпретации кантонской философии, ибо интерпретация необходимо предполагает определенную точку отсчета как угол зрения и видения мира вообще, реальных исторических задач в частности, определенную систему ценностей, которые прямо или косвенно отражают наличный социум и в немалой степени влияют на содержание и результаты исследования. Важно также иметь в виду, что историко-философское исследование— всегда поиск ответа на вопросы, поставленные временем, поскольку история в масштабах человеческого рода есть не что иное, как актуальное прошлое, связь которого с настоящим и будущим глубоко органична и чрезвычайно многогранна.

В то же время нельзя не признать, что XX столетие в отечественной философской мысли отмечено довольно длительными периодами, когда в веяниях легкокрылой моды, увлекающей многообещающим, но иллюзорным сиянием представителей древнейшей из наук и заставляющей их забыть о ее вечных проблемах, учение Канта представлялось анахронизмом. Призванная обслуживать все более отчуждаемые от человека политические институты и социальные структуры, философия также постепенно отчуждалась от человека и, казалось, безвозвратно утрачивала свое назначение. Кант был не в моде, ибо пафос его философии как науки о человеке, являющий собой гимн гуманности, духовности, нравственности, человеческому достоинству — подлинным общечеловеческим ценностям, не гармонировал с действительностью.

В условиях, когда идеологические постулаты и догмы возводились в ранг абсолютной истины, одной из первостепенных

задач, стоящих перед кантоведческими исследованиями, являлась критика «слабостей и противоречий» в учении кениг-с.бергского мыслителя. К таковым относили, с одной стороны, агностицизм, априоризм, субъективный идеализм, тенденцию к реформаторству (ибо учение Канта не звало к революционной борьбе), защиту теологии, индивидуализм; с другой стороны— непоследовательный скептицизм, уступки материализму, критику: религии и т. д. При этом Канту нередко приписывалось то, что, говоря словами мыслителя, ему и в голову не приходило. Подобного рода критика, независимо от того, имели ее авторы целью развитие марксизма или его опровержение, .объективно могла служить лишь исторической и теоретической дезориентации и духовно-нравственному смятению.

Однако в ходе исторического процесса неизбежно подвержено отрицанию все антигуманное, противоестественное, неистинное, будь то деспотический режим, социальный и духовный застой, идеологическая конфронтация. И философия не может уйти от своего назначения, поскольку она существует как наука.

Великий мыслитель велик постольку, поскольку он не только отражает эпоху, исследуя назревшие проблемы общественного развития, уже заявившие о себе, но и предвосхищает будущее, предопределяя перспективу (близкую или отдаленную) развития человечества. Следует учитывать и то,, что ни одна из существовавших доныне исторических эпох не реализовала в сколько-нибудь полной мере тех программ и идеалов, которые она выдвигалав лице своих выдающихся представителей, как ни одна эпоха не оправдала сколько-нибудь полно чаяний и надежд народных масс, составляющих абсолютное большинство человечества. Между тем, объем понятия «человек», имеющего в философии значение одной из важнейших категории, составляет все человечество. Его сужение в сознании теоретика неизбежно влечет за собой несоответствие научных изысканий объективному положению вещей. Будучи примененными в социальной и духовной практике, они могут дать лишь отрицательные результаты.

Философия КаАЯГа, отражая эпоху, но не являясь ее слепком, представляет собой глубокое осмысление сущности и предназначения человека и истории человечества. Благодаря «коперннканскому» перевороту в философии человек предстал не просто в качестве активного, деятельного начала (эта идея была присуща и докантовской мысли), но в качестве созидателя и творца как самого себя, так и окружающего мира как мира человеческого бытия — мира цивилизации и культуры,

Наряду с открытием творчески-созидательной природы человека и ее обоснованием в теоретическом и практическом учении, к достижениям кантовской философии относится утверждение самоценности человека, принципиально несовместимой с любой формой попрания человеческого достоинства, а также исследование путей, форм, способов очеловечивания человека и восхождения его к своему предназначению. Постижение человеком своей сущности предстает в учении Канта как вечный процесс — единство непрерывности и прерывности, ибо человек — это материя, дух, движение в их уникальном, живом, нерасторжимом единстве. Каждому приходящему в мир человеку предстоит заново и во многом самостоятельно осуществить указанное восхождение, чтобы реализовать свое назначение.

Непреходящее значение кантовской философии проистекает нз сопряженности ее основополагающих идей с магистральным направлением исторического процесса на уровне его глубокой сущности, соотносимой с предназначением человека как высшего творения природы, и в этом смысле являющимся восходящим процессом очеловечивания человека (как рода). Одной из закономерностей исторического процесса на уровне его духовной реальности, органически связанной с реальностью социальной, но имеющей свою, относительно самостоятельную логику развития, является революция образа мыслей — феномен, по достоинству оцененный кенигсбергским мыслителем.

На переломных этапах истории, в периоды радикальных изменений в сефе человеческого бытия, включая объе/иХт-< ные отношения, революция образа мыслей является объективной необходимостью и важнейшей составной частью осуществляемых преобразований. От ее глубины, масштабности и широты распространения зависят не в малой степени способ, форма и результат решения назревших проблем.

Смысл идеи революции образа мыслей и действий в ее кантовском толковании (так часто подвергавшейся в отечественной литературе критике), как и смысл идеи свободы, сводится в конечном счете к тому, чтобы быть человеком в возможно большей степени, ибо быть человеком — это процесс (как для рода, так и для индивида).

На рубеже II и III тысячелетий на фоне углубляющегося противоречия между цивилизацией и культурой, связанного в той или иной мере со всеми противоречиями современного мира, кантовская идея революции образа мыслей и действий, рассмотренная в единстве с целью, которую имеет в виду ее реализация — быть человеком, представляется особенно акту-

альной. Значение тезиса «быть человеком» все более выходит за пределы сферы нравственной модальности. Указанный тезис обретает свой статус, более того, императивный характер в сфере объективной социальной необходимости. Относительно рода «быть человеком» — это одновременно процесс и закономерность, т. е. простирающийся во времени закономерный процесс. Его реализация — дело каждого человека. Мир разумных существ как мир свободы и нравственности, мир культуры и подлинно человеческой цивилизации может быть лишь результатом сознательных действий людей, соответствующих принципам и идеалам человечности, в систематизированной форме представленным в кантовской философии.

Измерив на основе обобщения достижений культуры и цивилизации масштаб человеческого в человеке и уровень реализованной человечности, Кант теоретически обосновал важнейшие духовно-нравственные и социальные ориентиры, которые не утратят своего значения, пока существует человечество. Методологический уровень анализа во всеобъемлющей философской системе Канта — лишь таковая могла стать основой и способом всестороннего исследования проблемы человека (осно1&й проблемы философии Нового времени) — соответствует уровню социальной и духовной практики великой эпохи, которой принадлежал мыслитель.

Подобно тому, как не освоены человечеством в сколько-нибудь полной мере идеи, выдвинутые XVIII веком в социальной и духовно-нравственной сферах, так не реализован философской мыслью методологический и мировоззренческий потенциал кантовской философии. Мыслительный потенциал критической трансцендентальной философии, справедливо замечает современный германский философ О. Хёффе, будет исчерпан не скоро, а на сегодня он, пожалуй, даже еще не измерен '. Дальнейшее исследование философии Канта — а интерес к ней в последние десятилетия все более возрастает — представляется весьма важным как в теоретическом, так и в практическом отношении.

Творчество Канта находится в русле прогрессивных тенденций научной и философской мысли Нового времени. Его наука о человеке—так, по мнению автора, может быть резюмировано критическое учение—концентрирует в себе основные достижения человеческой мысли XVIII века. Сегодня, в преддверии III тысячелетия, обращение к поставленному Кан-

1 См.: НоНе О. .^тапие! Кап1 МйпсЬеп, 1983. Б. 301.

том вопросу «каким надо быть, чтобы быть человеком?» и к созданной им науке о мудрости представляется более чем актуальным.

СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ФИЛОСОФИИ И. КАНТА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПОСЛЕДНИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ

Советские ученые внесли существенный вклад в исследование философии Канта. Хотя большинство работ рассматриваемого периода несет на себе отпечаток времени своего появления, однако данное обстоятельство не лишает их научной значимости. К тому же целый ряд авторов активно использует возникающие в последние годы более широкие возможности измерения мыслительного (прежде всего методологического) потенциала кантовского учения, открывая в нем новые содержательные плоскости и глубинные связи его составных частей, без учета которых адекватная интерпретация критической философии весьма затруднительна. Важно отметить, что основные направления философской системы Канта представлены в отечественном кантоведении достаточно полно.

Значительное внимание в большинстве работ уделяется анализу социально-исторических и научно-теоретических предпосылок формирования философии Канта. И это вполне оправданно, ибо от полноты и глубины осмысления вопроса о предпосылках во многом зависит адекватность интерпретации, касается ли она космогонической гипотезы, категорического императива или системы чистых понятий разума. Традиционность постановки данного вопроса не снижает его актуальности, ибо он не является простым и однозначным, как не является прямолинейной и одномерной история.

Наиболее полное изложение вопрос о предпосылках философии Канта получил в соответствующие периоды в работах В. К. Сережникова, В. Ф. Асмуса, П. Д. Шашкевича, С. И. Попова, В. А. Лекторского, И. С. Нарского, А. В. Гу-лыги, И. С. Андреевой, Ж. М. Абднльдина, В. И. Шинкарука, А. С. Богомолова, Д. М. Гринишина, С. В. Корнилова и др.2. Из новейших исследований, отмеченных дальнейшей разработкой указанного вопроса, следует выделить сочинения

2 В основу перечисления имен здесь и далее положено время выхода в свет работы того пли иного автора, содержащей рассмотрение соответствующей проблемы.

Э. Ю. Соловьева и Н. В. Мотрошнловой. Рассмотрение Каита как представителя раннебуржуазной идеологии Просвещения, предпринятое Э. 10. Соловьевым, позволяет, с одной стороны, более обстоятельно объяснить обращение мыслителя к идее субъекта и принципу действия, его ориентацию на общечеловеческие ценности и идеалы; с другой стороны — глубже осмыслить своеобразие исторического периода, с которым связано творчество Канта. Детальный анализ социально-исторической обусловленности немецкой классической философии на основе обновляемого в духе времени понятийного аппарата содержит сочинение Н. В. Мотрошнловой «Социально-исторические корни немецкой классической философии». В результате анализа исторической ситуации 40—80-х годов XIX в. Н. В. Мотрошилова приходит к выводу о том, что пафос работ Канта состоит в стремлении убедить человека в его высоком цивилизационном предназначении3.

Важным представляется также выявление связи философии Канта и идей Великой французской революции, предпринимаемое в работах А. М. Деборина, Э. Ю. Соловьева, Е. В. Поликарповой, Р. Н. Блюма, Е. А. Голикова, М. А. Кис-селя, В. Н. Кузнецова и др.

В философской литературе советского периода Кант рассматривается, главным образом, как основоположник немецкой классической философии, и его учение оценивается, прежде всего, под углом зрения непосредственного влияния на последующих мыслителей, в частности на Гегеля. Такой подход, по мнению II. Г1. Гайденко, объясняется укоренившимся, но неправомерным представлением о некой «столбовой дороге» развития философской мысли. Однако сегодня уже очевидно, отмечает известный историк науки и философии, что учение Гегеля отнюдь не решает тех проблем, которые были поставлены Кантом 4.

В самом деле, составив единый этап в развитии европейской философской мысли, охвативший во времени около века, системы Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и Фейербаха были самостоятельными, целостными учениями. Каждое из них сложилось в определенный период указанного столетия — столетия, через которое пролегла смена исторических эпох, столетия, характеризующегося интенсивным развитием науки.

3 См.: Мотрошилова Н. В. Социально-исторические корни немецкой классической философии. М., 1990. С. 127.

4 Подробно см.: Гайденко П. П. Парадоксы свободы в учении Фихте. М. 1990. С. 4.

XIX век, как известно, стал веком становления современного этапа в развитин математики и естествознания.

Сказанное свидетельствует о необходимости исследования каждой из составляющих немецкую классическую философию систем не только в перспективе развития философской мысли, но и в живых се связях с теми неповторимыми условиями, в которых она возникла. Не является излишним или праздным интерес п к тому, что было «преодолено» при реализации указанной перспективы. Энтузиазм крнтнчески-исследовательско-го сверхотрицания неизбежно ведет к издержкам, порой существенным. Так, в частности, усиленная критика кантовского априоризма в немалой степени способствовала неприятию категорического императива, зачастую подвергавшегося в нашей литературе теоретическому остракизму. Между тем, идея, составившая его основу, весьма плодотворна.

Таким образом, рассмотрение философии Канта в собственном самостоятельном значении и целостности, конкретности, как ценности самой по себе (не игнорирующее, разумеется, то обстоятельство, что она составная часть немецкой классической философии), не только правомерно, но и необходимо. Между тем, исследований такого рода в нашей литературе пока недостаточно.

Большинство работ посвящено различным (отдельным, частным) проблемам философской системы Канта, классификация которых производится по нескольким основаниям. Как правило, исследователи исходят из деления творчества Канта на два периода — докритическнй и критический. Прослеживается тенденция (пока еще слабая) исследования на методологическом уровне связи докритнческого и критического периодов.

Проблемы естествознания, математики и философии природы, ставшие предметом преимущественного внимания Канта в докритическнй период, рассматриваются в соответствующих работах В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, А. А. Борисова, А. А. Куркова, А. С. Кармина, И. С. Кузнецовой, С. А. Чернова, Л. А. Абрамяна, В. Н. Кузнецова и др.

В кантоведческих исследованиях критического периода выделяются следующие основные проблемные области: диалектика, теория познания, логика, этика, эстетика, философия истории, философия религии. Привлекают внимание исследователей проблемы культуры, личности, деятельности, проблемы интерпретации кантовской философии современными зарубежными авторами.

В количественном отношении в советской кантоведческой библиографии первое место поделили исследования по диалектике и теории познания. Вопросы диалектики рассматриваются в работах В. Ф. Асмуса, Т. И. Ойзермана, Э. В. Ильенкова, П. В. Копнина, И. С. Нарского, Ю. М. Бородая, С. И. Попова, А. В. Гулыги, Ж. М. Абдильдина, А. С. Богомолова, В. А. Жучкова, В. Н. Кузнецова и др.

Спектр кантоведческой гносеологической проблематики чрезвычайно широк. В нес входит анализ категорий трансцендентальной критической философии, исследование кантовско-го учения о времени, проблемы уровней знания, структуры процесса познания, активности познающего субъекта и многие другие. Гносеологическая проблематика тесно связана с логической, находясь с ней нередко в отношении взаимопроникновения, объясняющегося тем, что теория познания и логика выступают основным средством реализации трансцендентализма, составившего методологическую и мировоззренческую основу кантовской революции в философии. Отсюда особая значимость теории познания и логики в системе Канта.

Данное обстоятельство побуждало исследователей время от времени выступать с утверждениями о том, что теория познания является основной проблемой кантовской философии. Но постановка данного вопроса не несет в себе большого исследовательского потенциала. Не меньшей аргументацией располагает и другая точка зрения, согласно которой основной проблемой кантовской философии является проблема человека. Противоречие в данном случае лишь кажущееся. Приведенные суждения приобретают значение истинности в различных системах отсчета, т. е. в разных отношениях. При целостном анализе кантовской философии, предполагающем более высокий методологический уровень обобщения ее многообразной проблематики и с учетом социально-исторического и научно-теоретического контекста, данное противоречие снимается само собой.

Нельзя не заметить тенденции к уточнению интерпретации так называемого кантовского агностицизма. Все более решительным становится отход от упрощений в толковании позиции Канта, вступающих в противоречие с замыслом философа сделать критику разума мерилом, «которым можно с достоверностью различать знание от мнимого знания», уничтожить иллюзии даже «ценой утраты многих признанных и излюбленных фикций» и найти достоверные основы науки. Прояснение подлинной позиции Канта по данному вопросу имеет место в работах К. С. Бакрадзе, А. В. Гулыги, Л. А. Абрамяна,

Г. В. Тевзадзе, Н. В. Мотрошиловой, В. Н. Кузнецова, В. А. Жучкова и др. Указанному уточнению в значительной мере способствует рассмотрение с точки зрения позитивного методологического содержания категории времени в ее кан-товском понимании, заключающем в себе онтологическую, гносеологическую и естественно-научную плоскости анализа. Проблеме времени в критической философии посвящены исследования В. И. Молчанова, Н. В. Мотрошиловой, 10. П. Ве-дина, Г. В. Тевзадзе, Н. И. Деминой и др.

Важное место в кантоведении (советском и зарубежном) занимает проблема субъекта. К ней обращаются представители различных направлений и школ. В отечественной канто-ведческой литературе названная проблема обстоятельно исследована со стороны познавательной функции субъекта. Проблема субъекта познания в кантовской философии явилась предметом специального анализа в работах В. А. Лекторского, В. С. Швырева, К. Н. Любутина, В. И. Шинкарука, Ю. В. Петрова, Г. В. Тевзадзе, В. Н. Кузнецова, В. А. Жучкова, Т. Б. Длугач н др. Проблема субъекта действия в советской кантоведческой литературе практически не исследована. Можно говорить лишь о постановке проблемы субъекта практического действия в работах К- П. Любутина, И. С. Нарско-го, Г. В. Тевзадз^, Э. Ю. Соловьева и некоторых других. Прослеживается нм'лицитное признание важности данной проблемы в сочинении П. В. Мотрошиловой «Новаторская философия Иммануила Канта» (в книге «Рождение и развитие философских идей»).

Неизменно привлекает к себе внимание кантоведов морально-этическая проблематика кантовского учения, зачастую идентифицируемая с практической философией Канта (что, по мнению автора, неправомерно). Правда, проблемам кантовской эгики посвящено гораздо меньше исследований, нежели проблемам диалектики, логики и теории познания. Но данное направление привлекло внимание таких известных авторов, как П. Виноградская, В. Ф. Асмус, А. В. Гулыга, Э. 10. Соловьев, В. П. Шкорипов, О. Г. Дробницкпй, В. Н. Батин. А. П. Скрипкин, В. Н. Кузнецов. Две идеи практической философии, по оценке В. Ф. Асмуса, оставили глубокий положительный след в истории мысли — «идея независимого от религии обоснования этики и идея подчинения этики личного счастья этике долга»5.

5 См.: Асмус В. Ф. Этика Канта. // Кант И. Соч. Т. 4 /1/. С. 60.

Составной частью кантовской философской системы, логически развертывающейся на основе представлений мыслителя об основных способностях души, является эстетика. Отличительная особенность эстетики Канта — в ее связи посредством идеи целесообразности с телеологией как учением о целесообразности в органической природе. Путь Канта к идее целесообразности в живой природе, явившейся методологическим основанием эстетики, берет свое начало в ставшем знаменитым вопросе «Можно ли сказать: дайте мне материю, и я покажу вам, как можно создать гусеницу?» Далее он пролегает через «Критику чистого разума», статьи «Определение понятия о человеческой расе», «О применении телеологических принципов в философии» и находит свое завершение в «Критике способности суждения» —эстетике и телеологии. Проблемы кантовской эстетики освещаются в работах Л. Я. Зи-вельчинской, В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, С. Маркуса, Ю. Б. Борева, М. Ф. Овсянникова, 3. В. Смирновой, Н. И. Балашова, М. М. Розенталя, В. И. Толстых, М. Н. Афасижева, В. Н. Кузнецова и др.

Последние два-три десятилетия отмечены возрастанием в кантоведепин интереса к проблемам философии истории, социальной философии, а также политическим и правовым воззрениям кенигсбергского мыслителя. Адекватная интерпретация названных проблем имеет существенное значение для более глубокого понимания критического учения, поскольку они составляют его неотъемлемую часть. Значимость данной проблемной области определяется также тем, что в ней находят форму реализации, наглядно сопоставимую с социальной и духовной практикой эпохи, самые спекулятивные идеи Канта. Примечательно, что интерес к философско-историческим, социально-политическим и правовым взглядам кенигсбергского мыслителя возрастал по мере осознания необходимости совершенствования связен и отношений как внутри мирового сообщества в целом, так и в составляющих его объединениях и ассоциациях. Подтверждением этого интереса явились исследования В. Ф. Асмуса, А. А. Пионтковского, П. Н. Галанзы,

A. В. Гулыги, И. С. Андреевой, Э. Ю. Совольева, И. С. Нар-ского, Д. И. Фельдмана, Ю. Я. Баскина, М. А. Булатова,

B. П. Кохановского, Д. М. Гринишина, В. Н. Кузнецова и др.

Довольно большое место в кантоведческой литературе занимают работы, содержащие критический анализ исследований зарубежных авторов. Труды такого характера в своеобразной форме знакомят читателя с зарубежной философской мыслью и тем самым вносят вклад в преодоление известного

изоляционизма нашей философской науки. В данном отношении следует отметить работы С. И. Попова, В. А. Лекторского, В. С. Швырева, И. С. Андреевой, Н. В. Мотрошиловой, И. С. Нарского, П. П. Глйденко, В. А. Жучкова, Т. Б. Длугач и др.

В меньшей степени в нашей кантсведческой литературе явились предметом специальных исследований философия религии, философия культуры, теория воспитания, проблемы личности, свободы, хотя и они нашли отражение в работах Т. И. Ойзермана, И. С. Нарского, Б. Т. Григорьяна, Э. 10. Соловьева, В. И. Коровина, А. В. Гулыги, В. Н. Кузнецова, В. Д. Шмелева и др.

Оценивая состояние отечественных кантоведческих исследований последних десятилетий в целом, следует сказать, что они охватывают широкий спектр проблем философии Канта. При этом нельзя не заметить, что полнее исследована теоретическая философия, в меньшей степени практическая; разработке отдельных проблем отдается явное предпочтение перед исследованиями обобщающего характера, в которых система Канта просматривается во всех составляющих ее частях и в органической связи со своим временем. Во многих работах пафос критики критической философии значительно превалирует над пафосом позитивного, исторически-систематического анализа поставленных ею проблем и содержащихся в ней решений. .

Детализация философии Канта относительно составных частей, аспектов, проблем, периодов формирования и т. д. как способ ее интерпретации в общем соответствует закономерному процессу дифференциации научного знания, в том числе философского, свойственного нашему столетию. Однако результаты такого рода исследований нуждаются в постоянном обобщении на методологическом и мировоззренческом уровнях. Было бы ошибочным отрицать тот факт, что тенденция обобщающе-конструктивного подхода в анализе кантов-ской философии в той или иной форме наличествовала всегда. Но она нередко меняла свои ориентиры .сосредоточиваясь на разуме или воле, гносеологии или этике, онтологии или деятельности субъекта. При этом различия, содержащиеся в перечисленных составляющих кантовского учения, зачастую возводились в степень альтернативности.

На наш взгляд, необходим качественно новый уровень обобщения проблематики кантовской философии, принимающий во внимание духовную и социальную реальность XVIII века как определенный этап культурно-исторического процес-

Са. Не случайно тенденция обобщающе-методологического анализа философии Канта в последние годы все более утверждается в кантоведческих исследованиях. Ее целесообразность наглядно обнаруживается в свете традиционной проблемно-содержательной классификации основных кантовских произведений критического периода. В самом деле, «Критика чистого разума» рассматривается главным образом как теоретико-познавательное произведение. На ее основе анализируется проблема субъекта и смежная с ней проблема деятельности. Послдняя, и это важно отмстить, предстает преимущественно в кантоведческих исследованиях лишь как познавательная активность субъекта. «Критика практического разума», примыкающие к ней «Основы метафизики нравственности» и вторая часть «Метафизики нравов» трактуются как произведения, заключающие в себе этику, а «Критика способности суждения» — эстетику и учение о целесообразности. «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», «К вечному миру» и первая часть «Метафизики нравов» рассматриваются как сочинения по философии истории и философии права.

Данная классификация не может вызывать возражений, тем более, что она согласуется с высказываниями Канта. Но она не может также вызвать и полного удовлетворения по ряду причин. Укажем лишь некоторые. Во-первых, составные части критической философии предстают в ней как рядопо-ложенные. Исследование отдельных частей, несомненно, важно, более того, оно необходимо. Без него невозможны какие-либо обобщения. В то же время рядоположенность составных частей — это признак не системы, а лишь агрегата. Но философии Канта в системности отказать нельзя.

Во-вторых, системное упорядочение критической философии в ее современных интерпретациях с ориентацией на вопрос «что есть человек?», рассматриваемый в качестве важнейшего вопроса новоевропейской философии, предполагает включение в число системообразующих произведений «Антропологии» и «Педагогики». Между тем, эти сочинения не привлекли пока должного внимания кантоведов (отечественных). Более того, в примечаниях к шестому тому сочинений Канта поясняется, что «Антропология» не представляет собой части его философской системы и в отношении своего эмпирического содержания является устаревшей6. Правда, существует и другая точка зрения па данное сочинение. Уже первый взгляд на

5 См.: Кант И. Соч. Т. 6. С. 688.

«Антропологию», замечает А. В. Гулыга, говорит о совпадений ее структуры с общей системой каитовской философии. Речь идет о трех способностях души, составивших три раздела «Антропологии» и явившихся предметом трех «Критик». В «Антропологии» идеи критической философии непосредственно соотнесены с миром человека, его переживаниями, устремлениями, поведением»7,— заключает А. В. Гулыга.

В-третьих, исходя из логики приведенной классификации, провозглашенное Кантом первенство практического разума перед теоретическим следует понимать в конечном счете как приоритет добра перед истиной. Однако подобная экстраполяция была бы, по меньшей мере, некорректной. Если даже такого рода тенденция может быть обнаружена в определенных отношениях, методологического или системообразующего значения в критической философии она не имеет. Средневеко вые трансценденталии истины, добра и красоты предстали в кантовеком учении как продукты применения трех априорных принципов: чистой формы знания, чистой формы действия и чистой формы целесообразности8. Если говорить о приоритете указанных форм, то речь может идти о приоритете действия перед знанием, но действие выступает в кантовской философии как основой добра, так и основой знания (следовательно, и истины). Этика — производный, хотя, разумеется, не второстепенный продукт кантовского трансцендентализма. Не случайно содержательные законы этики Канта не интересуют. Его задача — найти основания возможности этики. Этика в системе Канта основывается на чистом моральном законе, возможность которого, в свою очередь, основывается на свободе. Свобода же является важнейшей непосредственной проблемой трансцендентальной философии.

Стремление определить мировоззренческо-методологичес-кую основу кантовской философии характерно также для зарубежного кантоведения последних десятилетий. Так, известный германский кантовед Ф. Каульбах считает, что сегодня не является ценностью обнаружение противоречий в кантовеком ходе мышления. Напротив, следует сосредоточить внимание на руководящей идее критической философии, ее основном принципе и таким образом обозреть все составные части кантовского учения в их связи и единстве. Учитывая тенденцию

7 Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. М., 1986. С. 101 —

102.

8 См.: Доброхотов А. Л. Категория бытия в классической западно-европейской философии. М., 1986. С. 195—196.

современных исследований к детальному анализу философии Канта, подчеркивает Каульбах, важно избежать опасности изоляции отдельных результатов как друг от друга, так и от целого9.

Центростремительная направленность зарубежных канто-ведческнх исследований обнаруживается, в частности, в том, что подвергается сомнению не только целесообразность, но и правомерность разграничения критического и докритического Канта, которое все чаще рассматривается как искусственное1С. В этой связи заслуживает внимания возрастающий интерес к проблеме субъективности и принципу действия в системе Канта, о чем свидетельствуют уже названия работ". Принцип действия, по мнению Каульбаха, объединяет философию Канта в единое целое12.

Интерпретация принципа действия в качестве методологически и мировоззренчески основного принципа кантовской философии является, на наш взгляд, адекватной и перспективной, ибо деятельностный подход, осуществленный Кантом, реализован им преимущественно на основе принципа действия. В отечественной кантоведческой литературе феномен действия как важнейшая составляющая науки о мудрости в ее кантов-ском понимании анализируется А. Л. Доброхотовым в книге «Категория бытия в классической западно-европейской философии», Н. В. Мотрошиловой в книге «Рождение и развитие философских идей» (в разделе «Новаторская философия Иммануила Канта»), а также автором диссертации в книге «Философия И. Канта».

Представляется, далее, целесообразным и плодотворным исследование онтологической плоскости кантовской философской системы. Внимание к онтологической проблематике имеет в кантоведении давнюю традицию. Онтология Канта и в на-

9 Cm.: Kaulbach F. Das Prinzip Handlung in der Philosophie Kants. Berlin. New York, 1978. S. I—IX.

10 Cm., nanpHMep: M. J. Scott-Taggart. Recent Wo;rt o,n the Philosophy of Kant.//American Philosophical Quartcrty3 (1966). P. 172.

11 Cm., uaiipiiMcp: Aktuell ¿Probleme der Subjektivität. Berlin, 1983; Högemann B. Die Jdee der Freiheit und das Subjekt. Handstein, 1982; Brunner A. Kant un,d Wirklichkeit des Geistigen. München, 1978; Jansohn H. Kants Zehre von der Subjektivität. Bonn, 1969; Kaulbach F. Das Prinzip Handlung in der Philosophie Kants. Berlin. New York, 1978; Wahrhaftigkeit und Handeln aus Freiheit, Bonn, 1978; Wahrheit des Handeins. Bonn, 1974; Kant. Zur Deutung seiner Theorie von Erkennen und Handeln. Köln, 1973 u. a.

12 Cm.: Kaulbach F. Das Prinzip Handlung in der Philosophie Kants. S. VII.

стоящее время находится в центре внимания зарубежного кантоведення |3. В известной мере воздали ей должное и отечественные авторы. Наибольший интерес представляют исследования С. Л. Франка, Н. О. Лосского, А. Ф. Лосева, из новейших—-работа А.Л.Доброхотова «Категория бытия в классической западно-европейской философии, в которой прослеживается прямая связь проблематики кантовского трансцендентального учения (на уровне всех трех видов априори) с традиционной онтологией и. Необходимость всестороннего анализа учения Канта о бытии диктуется, в частности, тем, что вне онтологического аспекта невозможно адекватно оценить как гносеологическое, так и методологическое содержание кантовского трансцендентализма, а значит и критическую философию в целом. Неучет наличия различных по существу, но одинаково важных по роли и значению пластов критического трансцендентального учения существенно затрудняет его аутентичную интерпретацию.

Не останавливаясь на всех направлениях исследования кантовскои философии, следует сказать, что в целом в нашем кантовсденнн в последние годы происходит существенно новое прочтение Канта, все более освобождающееся от упрощений, вызванных привходящими обстоятельствами, в том числе идеологического характера, и в то же время воздающее должное забытым достижениям отечественной философской мысли (прежде всего, дореволюционного и послереволюционного периода), как и достижениям зарубежных кантоведческих исследований. В результате интерпретация кантовской философии поднимается на качественно новый уровень.

ЦЕЛЬ ДИССЕРТАЦИИ. Целью настоящей диссертации является методологический анализ философии Канта, предпринятый с учетом ее направленности на вопросы: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что есть человек?

Рассмотрение философии Канта с точки зрения сформулированных мыслителем четырех вопросов представляется целесообразным прежде всего потому, что в своем единстве и

13 См., например: Funke G. Von der Aktualität Kants. Bonn, 1979; Funke G. Oer Weg zur ontologischen Kantinterpretation.//Kant-Studien, 1971 (G2). S. 446—i06; Biumenberg H. Das Genesis der kopernikanischen Welt. Frankfurt 1975; Jni. Kant. Ontologie und Wissenschaftslheorie. Berlin, 1969; Daval R.Jfii métaphysique de Kant. Paris, 1951 н др.

11 См.: Лосскнн H. О. Избранное. M., 1991. С. 104; Лосев Л. Ф. Из ранних произведет'!. М., 1990. С. 182; Франк С. Л. Сочинения. М., 1990, С. 303.

связи они отчетливо и адекватно выражают уровень осмысления Кантом не только основной проблемы философии Нового времени, но и предмета философии как науки, ее места в системе человеческой культуры и роли в социальном процессе. Важно учитывать при этом ориентацию кенигсбергского мыслителя на идею прогресса, актуальную в XVII в. не только в теории, но и в практике антифеодального движения. На идею прогресса, равно как на идею гуманизма философия Канта развернута всем своим содержанием, включая методологический уровень исследования общественно-исторического процесса. Но без человеческих действия не может быть ни общественного, ни исторического процесса. Исторический процесс складывается исключительно из человеческих действий.

Автор не ставит специальной задачей критику кантовского учения, так же как критику критики Канта, ибо ограниченный объем работы не позволяет сколько-нибудь обстоятельно развернуть еще одну плоскость исследования. Кроме того, происходящие ныне перемены в мышлении обязывают причастных к философии авторов прежде всего разобраться в принципах, категориальном аппарате, предмете и задачах древнейшей из наук на современном этапе, освободив ее от догматизма и новой схоластики. В связи с этим представляется более полезным сосредоточить внимание на исторически актуальном содержании учений классиков, включая Канта. Тем более, что поставленные Кантом проблемы относятся по преимуществу к разряду вечных проблем человечества, приобретших ныне небывалую остроту. К тому же сегодня, наконец, утратил свою силу так долго господствовавший в нашей философской литературе принцип непременной критики кантовской философии, реализуемой, как правило, под влиянием идеологических постулатов, выступающих в роли «всей истины». И потому автор видит свою задачу в позитивном анализе исторически значимою содержания философии Канта с учетом развиваю щейся общественной практики.

Цель диссертации определила включение в нее следующих проблемных блоков:

1. Сопряженность философии Канта с духовной и социальной реальностью Нового времени и ее отражение в понятийно-категориальном аппарате критического учения.

2. Принцип действия как методологическая основа философской системы Канта.

3. Соотношение (единство и различие) понятий «моральное» и «практическое» в критической философии.

4. И. Канг: законодательство разума и предмет философии. Критическая трансцендентальная философия как теория познания и действия.

5. Онтология как составная часть философии Канта.

6. Кантовскне идеи законодательства разума и револции образа мыслей в контексте культурно-исторического процесса.

7. Учение Канта о природе человека и его место в системе критической философии.

8. Учение о вере и религии в свете идеи законодательства разума.

Автор обращается к проблемам, непосредственно предстающим в кантовском учении и содержащимся в нем имплицитно; привлекающим неизменное внимание и остававшимся долгое время вне поля зрения исследователей, поскольку актуальность философских идей определяется не только спецификой знания на том или ином этапе его истории, но и достигнутым уровнем общественного развития, формирующим соответствующий социальный заказ. Последним проблемам (аспектам) в диссертации уделено преимущественное внимание.

СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Во введении обосновывается актуальность философии Канта, определяемая, прежде всего, ее гуманистическим и демократическим содержанием; анализируются естественно-научные, мировоззренческие и социальные истоки и предпосылки, обусловившие методологическую основу «коперниканского» переворота в философии; формулируется цель диссертации и обозначается круг рассматриваемых в ней проблем; излагаются некоторые аспекты авторской концепции интерпретации философии Канта.

В первой главе «КАНТ и КАНТОВЕДЕНИЕ: ДОСТИЖЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ» дан краткий обзор основных направлений отечественных кантоведческих исследований последних десятилетий, с точки зрения их достижений и перспектив. Дальнейшее исследование и осмысление кантовской философии автор видит на пути обобщающе-методологического анатнза, в свете которого ее составные части предстают со стороны единства, связи и развития, а не противоречивости и исторической ограниченности. Данная идея, реализуемая в в диссертации в значительной степени на основе выявления онтологической плоскости и измерения онтологического потенциала составных частей философской системы Канта, соответствующих основным формам реального бытия, позволяет, по мнению автора, более полно и рельефно выявить положитель-

-иое методологическое содержание и мировоззренческое значе--нне критической трансцендентальной философии.

Диктуемая временем необходимость пересмотра ряда традиционных интерпретаций кантовской философии предполагает уточнение содержания се основополагающих понятий (категории) и принципов. На основе предпринятого в диссертации уточнения важнейших исходных понятий критической философии («субьект», «действие», «практическое», «мораль-нос») выявляется объективно обусловленная и социально направленная сущность субъективности кантовской философии.

Завершает первую главу анализ кантовского определения предмета и задач философии как науки (в конечном счете и преимущественно как науки о человеке) с учетом идеи законодательства разума (важнейшей составляющей «коперни-канского» переворота и критического учения в целом), основывающейся на признании, во-первых, творчески-созидающей "активности человека, во-вторых, духовного потенциала человечества в качестве исходного начала теоретической и практической деятельности субъекта и одновременно обусловливающей императивный характер науки о мудрости.

При рассмотрении взглядов Канта на предмет философии внимание автора сосредоточено преимущественно на методологических аспектах проблемы.

Во второй главе «КАНТ О ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА» рассматриваются основные аспекты кантовской концепции природы человека: учение об изначальных задатках и способностях (в свете идеи деятельности) и искусстве их развития, о принципах доброго и злого и связанной с ними идее этической общности и другие. Явившись в своей завершенной форме одним из результатов «коперниканского» переворота, концепция природы человека выступает в то же время в качестве основы и составной части критической философии.

«Быть человеком в возможно большей степени» означает, прежде всего, реализацию задатков и способностей человеческого рода через отдельных индивидов в соответствии с предназначением человека как наделенного разумом и волей общественного существа. Преобразование общества на разумных началах, согласно логике критического учения, предполагает освоение каждым человеком (на уровне личности и гражданина) наличного духовно-нравственного потенциала человечества и его дальнейшее развитие, ибо в человечестве, по Канту, есть задатки большего совершенства, принадлежащие к.числу целей природы в отношении человеческого рода, представленного в нашем субъекте.

В третьей главе «КРИТИЧЕСКАЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ И ДЕЙСТВИЯ» теоретическая и практическая философия кенигсбергского мыслителя рассматриваются соответственно как теория познания и действия. Предлагаемая плоскость анализа позволяет на методологическом уровне выявить практическую ориентацию критической философии, ее направленность на раскрытие творческой природы и созидательной сущности человека, механизма и способа совершенствования человеческого рода. Автор обращается также к анализу кан-товского учения о вере как субъективной основе действия и религии как форме законодательства разума.

Специальный параграф посвящен категории действия (взаимодействия— общения) —одной из основополагающих категорий немецкого классического идеализма, ставшей в Новое время уровнем познания мира и овладения им и отразившей присущий эпохе динамизм. Место и значение категории действия в критической философии Канта определяется, в частности, убеждением мыслителя в том, что мудрость больше состоит в образе действий, чем в знании. Революция образа мыслен, по замыслу Канта, неизбежно должна повлечь за собой революцию образа действий, а вместе с ней преобразование сферы общественного бытия, включая отношения между людьми и их действительное общение (взаимодействие), и преобразование самого человека.

В заключении подводятся результаты исследования.

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ДИССЕРТАЦИИ. Методологическую основу исследования составляют принцип историзма, принцип единства исторического и логического и принцип объективности и конкретности истины.

Исходя в своем анализе и выводах непосредственно из кан-товских текстов, автор одновременно максимально учитывал результаты отечественных и зарубежных кантоведческих и общефилософских исследований, равно как результаты исследований эпохи и феномена Великой французской революции, истории Нового времени вообще (включая историю науки, философии, культуры). Отправными ориентирами диссертанта явились кантоведческие исследования последних десятилетий, новые тенденции историографии Великой французской революции и историографии науки и культуры Нового времени. Диссертантом использовались также труды отечественных философов дореволюционного и послереволюционного времени.

Наряду с упомянутыми Выше, следует назвать и других авторов, труды которых оказали то пли иное влияние на становление авторской концепции интерпретации философии Канта. Среди них — отечественные философы: В. С. Барулин, Н. А. Бердяев, Л. П. Буева, Н. К. Вахтомин, Р. М. Габитова, Б. Л. Губман, А. А. Гусейнов, В. А. Жучков, А. Ф. Зотов, М. С. Каган, А. М. Каримский, М. И. Каринский, В. Ж. Келле, М. А. Киссель, И. С. Кон, Е. С. Линьков, Г. Г. Майоров, Б. В. Мееровский, Ю. К. Мельвиль, С. Т. Мелюхин, X. Н. Момджян, П. И. Новгородцев, В. В. Розанов, В. В. Соколов, В. С. Соловьев, Н. Н. Страхов, П. А. Флоренский,

A. Н. Чанышев, Л. Шестов, В. Д. Юркевич, М. А. Юсим и др.; зарубежные философы: Л. Бек, Е. Блох, К. Боррис, М. Бур,

B. Виндельбанд, Ф. Герхардт, Ф. Грайф, К. М. Гулиан, Ф. Делекат, Г. Иррлиц, Б. Келлерманн, Г. Клаус, Я. Кэндзю-ро, Ю. Липперт, Д. Лукач, Г. Мартин, М. Моритц, Д. Мур, П. Наторп, Г. Риккерт, М. Том, А. Н. Уайтхед, К. Фишер, Г. Функе, Ю. Хабермас, Т. де Шарден, А. Швейцер, И. Шультц и др.;

отечественные историки А. В. Адо, М. А. Барг, Ю. В. Борисов, Л. М. Брагина, А. X. Горфункель, М. А. Гуковскнй, Я. М. За-хер, Н. И. Кареев, В. О. Ключевский, М. С. Корелин, Н. М. Лукин, А. 3. Манфред, А. Л. Нарочницкий, Е. О. Обичкина, Л. А. Пименова, В. Г. Ревуненков, Н. В. Ревякина, Б. Г. Реи-зов, В. Г. Сироткин, Е. В. Тарле. Е. Б. Черняк, П. ГГ. Черкасов и др.;

зарубежные историки: М. Агюлон, Л. Бержерон, Ж. Годшо, Ж. Жорес, Т. Карлейль, Ж. Лефевр, К. Мазорик, А. Матьез, Д. Рюде, А. Собуль, И. Тэн и др.;

историки науки, культуры, религии: Г. Аберт, А. А. Альшванг, И. Д. Амусин, Я- Буркхардт, В. С. Кирсанов, И. А. Крывелев, П. Монро, Ф. Паульсен, И. С. Свенцицкая, И. Хейзинга и др.;

математики и физики: Э. Т. Бэлл, А. Т. Григорьян, М. Клайн, Ф. Клейн, А. Н. Колмогоров, А. Пуанкаре, Б. Риман, К- А. Рыбников, Б. И. Спасский, Д. Я. Стройк, и др.; психологи: Н. Д. Багрова, А. Н. Ждан, А. Н. Леонтьев, М. М. Рубинштейн, П. В. Симонов, Д. Г. Элькин, М. Г. Яро-шевский и др.;

писатели, критики, литературоведы: А. А. Аникст, М. Булгаков, Г. Галаган, Ф. Грандель, И. В. Киреевский, Ж. де Сталь, Р. Роллан, Л. Н. Толстой, Г. М. Фридлендер и др.

Влияние на автора работ перечисленных исследователей было прямым или опосредованным смежными проблемами,

иногда стимулирующим выработку противоположной позиции по тому или иному вопросу, хотя полемику с оппонентами диссертант своей задачей не ставил (главным образом в силу ограниченного объема исследования).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ. Новизна авторской концепции интерпретации философии Канта основывается на включении (явном или имплицитном) в анализе ряда аспектов и проблемных ситуаций, недостаточно освещенных в философской литературе, но весьма важных для понимания кантовского учения в ею историческом содержании.

1. «Коперннканский» переворот в философии и идея революции образа мыслей рассматриваются диссертантом в контексте общеевропейского культурно-исторического процесса, на фоне духовной и социальной реальности эпохи 15. В результате «революция образа мыслей и действий» предстает не только как категория и принцип критической философии, но и как феномен духовно-социальной реальности, начало которому было положено гуманизмом Возрождения в сфере культуры, коперниканским переворотом в астрономии и последующей за ним научной революцией в сфере науки, Реформацией и Крестьянской войны в Германии в религиозной и социально-политической сферах.

2. Философия Каита анализируется через призму поставленного кенигсбергским мыслителем в центр науки о мудрости вопроса «Что есть человек?»

3. В качестве важнейшего методологического принципа кантовской философии, явившегося основой ее единства, а также средством реализации идеи субъекта, рассматривается принцип действия, представляющий собой уровень познания мира и уровень овладения им в науке и социальной практике Нового времени.

4. В качестве одной из составляющих философии Канта выделяется онтологическая плоскость, представленная, по мнению автора, тремя основными, взаимно дополняющими друг друга уровнями: докритической онтологией, критической трансцендентальной онтологией как учением о бытии духовно-

15 К середине XVIII пека страны Европы были столь тесно связаны между собой экономически, политически и общей традицией культуры, что многие фундаментальные исторические процессы «носили в своей подоено-, пе подлинно общеевропейский, к* о н т и н е н т а л ь и ы й характер» (см.: В;фг М. А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991. С. 8).

идеального (человеческой субъективности) и онтологией общественной жизни.

5. «Коперниканский» переворот в философии рассматривается в единстве с идеей законодательства разума, с одной стороны, учитывающей природу человека как разумного существа (существа свободы), с другой стороны, непосредственно выходящей на проблему духовно-нравственного потенциала человеческого рода и потенциала человеческой воли (в ее объективной и субъективной обусловленности).

6. В диссертации прослеживается становление и развитие кантовской концепции природы и предназначения человека, сопутствующей философской рефлексии мыслителя на всем протяжении его творчества и выступающей в равной мере в качестве основы и результата критического учения. Учитывать данный уровень исследования Кантом проблемы человека важно также и потому, что к нему восходит проблема добра и зла и с ней органично связана идея этической общности раскрывающая потенциальную роль религии и церкви в утверждении добра в мире и единении людей на основе нравен венности.

7. Наряду (а в известной мере и в связи) с анализом категории действия и идеи деятельности, в диссертации выявляются новые аспекты категории практического (включая соотношение практического и морального, приоритет практического перед теоретическим) и категории субъекта в их кантов-ском употреблении. Так, в предметной области реализации категории субъекта обозначаются три основные содержательные сферы: познания, действия (взаимодействия-общения), веры. Указанные сферы очерчивают, по мнению автора, концептуальный каркас кантовской философии как науки о человеке на одном из ее уровней. На данном уровне трансцендентальная критическая философия предстает как теория познания и действия.

Перечисленные и другие имеющиеся в диссертации подходы к анализу учения Канта, ориентированного на реализацию человеческой природы и создание соответствующего предназначению человека мира разумных существ, позволяя конкретизировать содержание кантовского трансцендентализма и выявляя объективно обусловленную и социально направленную сущность субъективности критической философии, могут способствовать более глубокому постижению философской системы кенигсбергского мыслителя. Предлагаемая концепция интерпретации философии Канта, по мнению автора, может быть полезной и при осмыслении ряда актуальных сегод-

ня философских проблем. Ряд положений диссертации может быть использован в процессе преподавания философии.

Апробация диссертации

Основные идеи и концептуальные положения диссертации изложены в ряде публикаций, положительно воспринятых научной общественностью (на них получены рецензии, отзывы). По ряду проблем автор выступал на научно-теоретических конференциях и симпозиумах: Международном философском симпозиуме в связи с 200-летием выхода первого издания «Критики чистого разума» Канта (Рига, 1981); Всесоюзном симпозиуме по актуальным проблемам диалектической логики (Алма-Ата, 1968)^ Всесоюзной научной конференции «Философия. Социальное познание. Социальное управление» (Москва, ¡991); Всесоюзной научной конференции «Перестройка, компьютер, общество» (Москва, 1990); Всесоюзной теоретической конференции «Философия И. Канта и современность» (Калининград, 1977); Всесоюзной научной конференции, посвященной 250-летию со дня рождения Канта (Калининград, 1974); Всесоюзной научно-практической конференции «Стимулы и мотивы общественной и познавательной деятельности» (Владимир, 1970); а также на межвузовских и внут-ривузовских научных конференциях Калининградского госуниверситета, Московского кооперативного института, Российского заочного института текстильной и легкой промышленности. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре истории зарубежной философии Московского государственного университета имени М. В .Ломоносова.

II ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

XVIII век, которому принадлежит имя И. Канта,—одна из самых ярких страниц не только европейской, но и всемирной истории. Это время больших надежд и исторических перспектив, безграничной веры в могущество разума, величественных планов преобразования мира, время исторического динамизма и социального действия.

Из всех перспектив, открываемых XVIII веком, для Франции, находившейся на авансцене европейской истории, реальностью стала революция 1789—1799 гг., положившая начало новому этану всемирной истории. Не случайно XVIII век ассоциируется с Великой французской революцией. Не меньшей

реальностью, нежели социально-политическая, является' духовная реальность. Высшим достижением духовного развития европейского общества в XVIII веке стала философия Канта. При этом нельзя не учитывать, что тот новый и во многом непревзойденный уровень качества, которым отмечена философия Канта, стал возможным в значительной мере благодаря опыту и урокам французского просвещения, равно как опыту и урокам Возрождения, Реформации, христианской культуры Средневековья, а также науке Нового времени (.явившейся, в свою очередь, итогом предшествующей многовековой истории человеческой мысли).

Восприняв краеугольную идею Просвещения — идею преобразования мира, Кант органично соединил ее с идеей «быть человеком». Впервые высказанная в докритическнй период, идея «быть человеком» становится основным пафосом критической философии. Из всех ценностей, известных человечеству, в качестве основной Кант провозгласил человека. И ни одна из сфер исторически сложившейся человеческой культуры не осталась вне кантовского анализа.

Разделяя основные идеи просветителен XVIII в. относительно переустройства общества и совершенствования человека, Кант связывает их осуществление, прежде всего, с революцией (истинной реформой) образа мыслей. Идея истинной реформы (революции) образа мыслей с приоритетом внутренней духовно-нраственной детерминации (самодетерминацнн) субъекта предполагала участие в совершенствовании человека и окружающего мира разумных существ, а в нем, прежде всего, общественных отношений, как непрерывном процессе всех членов человеческого сообщества — королей и подданных, поскольку они люди, т. е. существа свободы, к тому же собранные природой на единой и замкнутой поверхности Земли.

Идея законодательства разума, являясь отправной при реализации замысла «коперниканского» переворота, непосредственно связана с проблемами сущности и предназначения человека, смысла его жизни и соответствующей человеческой природе системы ценностей, определяющей не только мир человека (личности и общества), но и ход общественного прогресса. При этом идея человека как высшей ценности и цели всех целей, цели самой по себе призвана была стать кульминацией каптовской философии как науки о человеке.

Замысел «коперниканского» переворота и идея законодательства разума объективно имели в качестве своих предпосылок не только особенности функционирования и развития

научного знания, но и сам механизм человеческой практики, результаты многовековой истории которой запечатлены, наряду с научными понятиями и философскими категориями, в понятиях здравого смысла, в духовно-нравственных нормах, ценностях, идеалах, составляющих духовный потенциал человеческого бытия.

Следует также отметить, что философию Канта в ее развернутости на проблему человека отличают, по меньшей мере, две основополагающие идеи: идея деятельной сущности человека (изначально выраженная посредством категории субъекта) и идея достоинства человека как предназначенного для общества разумного существа (существа свободы).

Рассмотренная в целостности, философия Канта предстает как наука созидания человеком самого себя и окружающего мира как мира цивилизации и культуры. В данном отношении является весьма важной наличествующая в кантовском учении идея о том, что человек как вид разумных существ на Земле призван реализовать себя в этом качестве в полной мере посредством развития изначальных задатков и способностей (в необозримом ряду поколений). В докритической онтологии данная идея соотнесена мыслителем с общими закономерностями объективного мира.

Идея творчески-созидательной природы человека утверждается Кантом на основе трансцендентализма, хотя, в принципе, она могла быть осуществлена и на другой методологической основе. Но трансцендентализм, явившийся способом обоснования Кантом идеи законодательства разума и замысла «коперниканского» переворота, был непосредственно обращен к чрезвычайно важной проблеме духовно-нравственного потенциала человечества, его реализации и приумножения.

Потенциал человека как существа свободы представлен Кантом на нескольких уровнях анализа: в учении о теоретическом применении разума — идеей трансцендентального сознания, в учении о практическом применении разума — идеей категорического императива как основного практического закона, в учении о вере — идеей совершеннейшей и вседостаточ-ной целесообразности высшей сущности. Приобщение индивида к духовному потенциалу человечества, культуре вообще, согласно кантовскому учению, происходит в процессе реализации им изначальных задатков и способностей, включающем обучение и воспитание. В ходе указанного процесса индивид становится личностью и гражданином.

Созидательная деятельность человека в его подлинной сущности как разумного общественного существа свободы об-

ладает свойством своего рода разнонаправленности. Она обращена внутрь и вовне одновременно, являясь творением человеком самого себя как личности и окружающего мира как мира разумных существ, предполагающим гармонию с природой как средой обитания. В самом деле, творение человеком самого себя, т. е. своей личности, выступает одновременно созиданием соответствующих отношений с другими людьми, а в целом и в конечном счете — общественных отношений, поскольку человек, живя в обществе, необходимо включен в них через свои действия (и даже ту или иную форму бездействия).

Нельзя, однако, пройти мимо того факта, что деятельность человека но своему качеству (содержанию) может быть также разрушительной. С точки зрения природы и предназначения человека как существа разумного, свободного и морального, подобная деятельность должна быть квалифицирована как творение зла. Но подлинная моральность, которую предполагает свобода, соотносима с добром. Не случайно категория добра — одна из основных категорий философии Канта, ее венцом не без оснований является учение о нравственности. В соответствии с духом кантовской философии следует говорить о творчески-созидательной деятельности человека на основе принципов нравственности (добра).

С точки зрения человеческого разума и здравого смысла, творение (а человеческая деятельность необходимо является таковым в силу своей системной природы), направленное на разрушение, представляется противоречащим своей сущности. Тем не менее оно существует. И диапазон такого рода деятельности может быть необозримо широк: он может простираться от разрушения личности до разрушения культуры и цивилизации, до возвращения человеческого рода, вместе с гармонией мира, в хаос. Разумеется, вопрос о разрушительных тенденциях в человеческой деятельности было бы ошибочным упрощать, ибо он в значительной мере связан с проблемой соотношения добра и зла, далеко не одномерной. Но при всех обстоятельствах деятельность человека, направленная на разрушение, с точки зрения подлинно человеческих ценностей, сознательно или неосознанно, по своему существу есть деятельность антисозидательная — при предназначенной для положительного созидания природе человека, как следует из антропологической концепции Канта.

Примечательно, что обращенным ко злу замыслам и деяниям человека присуще свойство цепной реакции разрушения. Так, разрушительное действие лжи, жестокосердия, вероломства, начавшись с субъективного определения воли прехо-

дящими интересами, идущими от чувственности склонностями, но усыпляющими разум и совесть (неизменный страж человечности), распространяется не только на объект безнравственных устремлении, но, прежде всего, на собственную личность субъекта злой воли. Ущерб, моральный или материальный, причиняемый действиями нравственно неразвитого человека (по отрицательной шкале координат их цепь должна быть также определена как творение или созидание — но зла), например честному и доверчивому — а это исходные свойства человечности — человеку, может быть большим или меньшим, но с малого начинается все великое, в том числе зло. И вот уже люди, говоря словами Канта, не беспричинно чувствуют бремя своего существования.

Гармония в мире с появлением человека становится возможной в одном случае: если его деятельность направлена на осуществление своего высокого предназначения. Мир разум-пых существ как мир свободы и нравственности может (и должен) быть лишь результатом сознательных действий людей, соответствующих принципам и идеалам человечности.

Для творения человеком самого себя и окружающего мира важно знать, «каким надо быть, чтобы быть человеком». Поставив этот вопрос, Кант предпринимает поистине всеобъемлющий анализ человеческой реальности, включающей реальность внутреннего мира и реальность внешнего мира с печатью человеческой субъективности. В своем анализе Кант исходит преимущественно из реализованного — на уровне рода — потенциала духа и воли человека, из потенциала нравственности как отвечающей природе человека основы его взаимоотношений с другими людьми и основы человеческого достоинства.

Такова общая схема кантовского учения о человеке. В диссертации оно рассматривается преимущественно в методологической плоскости, но с учетом научно-теоретических, мировоззренческих и социальных предпосылок возникновения критической трансцендентальной философии 16.

Проблема человека органично вписывается Кантом в определение предмета философии как науки. Интерес к проблеме человека, так же как размышления о предмете и задачах древнейшей из наук, проходит через все творчество кенигсберг-

18 Анализ указанных предпосылок позволяет обнаружит!, определенную синхронность развития научного знания на уровне познаваемых объективных закономерностей и становления новых реалий социальной практик». В философском осмыслении мира они нашли отраженна в категории и принципе действия.

ского мыслителя. И если в 50-е годы Кант рассматривает мировую мудрость (имея в виду фисософию) главным образом в диапазоне онтологии и формальной логики, то с середины 60-х годов связывает задачи философии с высшими целями человечества, с положением человека в обществе, в мире 17.

В «Критике чистого разума» Кант пишет, что по мировому понятию (касающемуся того, что необходимо интересует каждого) философия есть наука о последних целях человеческого разума, наука о мудрости, законодательница разума18. «...учение о мудрости (таков ее буквальный мысл)»19,— подтверждает мыслитель в «Метафизике нравов». При этом под мудростью имеется в виду идея необходимого единства всех возможных целей, которая должна служить правилом для всего практического.

В «Логике» сфера философии во всемирно-гражданском плане очерчена четырьмя следующими вопросами: 1. Что я могу знать? 8. Что я должен делать? 3. На что я могу надеяться? 4. Что такое человек? Из них три первых вопроса, начиная с «Критики чистого разума», Кант относит к области чистой философии.

Философ, подчеркивает мыслитель в «Логике», не фило-докс, не виртуоз ума, но законодатель. Виртуоз ума (или фи-лодокс — любитель мнений) не обращает внимания на то, насколько содействует спекулятивное знание, к которому он стремится, последним целям человеческого разума. Он дает лишь правила применения разума для всевозможных произвольных целен. «Практический философ — наставник мудрости учением и делом — есть философ в собственном смысле»20. Законодатель — тог, кто повелевает через закон. В «Логике» Кант называет философию наукой о высшей максиме применения нашего разума, понимая под максимой внутренний принцип выбора между различными целями.

Высшие цели человечества, которые могут быть реализованы только в практическом употреблении разума, должны быть высшими целями при разработке новой философии. Данная установка предшествовала работе над «Критикой чистого разума» и сопутствовала мыслителю до «падения занавеса»

" Подробно см.: Tliom М. Jdeologic und Erkenntnistheorie. Berlin, 1980. S. 42—45.

13 См.: Kau г И. Соч. Т. 3. С. 684. 15 Кант И. Соч. Т. 4/2/. С. 385.

20 Кант И. Трактаты и письма. С. 332.

21 Кант И. Соч. Т. С. 593.

(выражение Канта). Примечательно сопоставление математики и философии, предпринимаемое в «Opus postumum». Ценность математики — это ценность технически практического разума, т. е. умение находить средства для любой цели. Ценность философии — это ценность морально практического разума, направленная на конечную цель, безусловно (категорически) повелевающую, а именно: «формировать людей с лучшим образом мыслей». Философия, развивающая в субъекте первоначальные задатки его, согласно Канту, прямо ведет к добру.

Характерно в рассматриваемом отношении и следующее замечание философа в «Пролегоменах»: «...мы ставим лишь один критический вопрос, от ответа на который может зависеть и а in образ действий в будущем (разрядка моя —Л. С.): возможна ли вообще метафизика?»22.

Путь к изменению образа действий Кант усматривает в изменении образа мыслей. Посредством концепции «копернн-канского» переворота мыслитель открывает мир, где человек как «свободно действующее существо» является полновластным законодателем. Это идеальная форма бытия сущего, включающая духовный потенциал человечества, связь с которым отдельных его представителей, индивидов осуществляется благодаря «врожденному закону духа» в процессе постижения ими своей сущности и предназначения, являющимся не чем иным, как реализацией изначальных природных задатков и способностей.

В «Критике чистого разума» философией в подлинном смысле Кант называет метафизику природы и нравов и, в особенности, предварительную (пропедевтическую) критику разума. Как подлинная, истинная философия квалифицируется метафизика в «Логике». К метафизике мыслитель относит всю чистую философию.

Предпринимая критику разума, должную стать мерилом, которым можно с достоверностью различать знание от мнимого знания, Кант придает большое значение совершенствованию (улучшению, по его выражению) принципов метафизического познания, к которым он наряду с основоположениями метафизики относит ее основные понятия.

Под критикой разума Кант подразумевает критику способности разума вообще в отношении всех знаний, к которым он можег стремиться независимо от всякого опыта. А это и есть, согласно мыслителю, вопрос о возможности или невоз-

22 См.: Кант И. Соч. Т. 4/1/. С. 89.

можности метафизики и одновременно определение ее источников, объема и границ на основе принципов. Полное применение критики в метафизике, согласно Канту, «создает такой образ мыслей, который распространяет затем свое благотворное влияние и на всякое другое применение разум и первый вселяет истинный философский дух»23. Другое применение разума, наряду с теоретическим, есть применение практическое. Истинный философский дух — дух мудрости, призванный отличить вечное от преходящего, подлинное от мнимого, необходимое от случайного, указать человеку его предназначение и путь осуществления последнего — путь свободы.

Трансцендентальная философия, согласно замыслу ее творца, должна была представлять собой систему всех принципов чистого разума, рассматриваемого как обособленная, но внутри себя столь связная сфера, что значимость и применение каждой части зависит от того отношения, в котором она находится к другим частям (в самом разуме). Понятийно-категориальный аппарат «Критики чистого разума» оценивается мыслителем как «систематизированный инвентарь всего, чем мы располагаем благодаря чистому разуму»24.

Определение всех чистых априорных знаний, по мнению Канта, «должно служить мерилом и, следовательно, примером всякой аподиктической (философской) достоверности»25.

Способность разума давать принципы рассматривается Кантом как законодательствующая. Законодательство разума, имеющего теоретическое и практическое применение, распространяется, согласно кантовскому учению, на два предмета: природу и свободу.

Критицизм, призванный реализовать идею «коперникан-ского» переворота в способе философского мышления, излагается на собственно теоретическом (методологическом) уровне в основном в трех кантовских «Критиках». Задачей «Критики чистого разума», наряду с общим определением существа трансцендентализма (как метода и теории), было исследование законодательства рассудка, которое распространяется на природу как предмет познания. Понятия природы, согласно критическому учению, заключают в себе основу для всякого априорного теоретического познания26.

23 См.: Kain И. Соч. Т. 4/1/. С. 209.

21 См.: Там же. Т. 3. С. 80.

25 См.: Там же, С. 77.

20 Лс.мус В. Ф. Проблема целесообразности в учении Канта об органической природе и в эстетике. // Кант И. Соч. Т. 5. С. 12.

Важное значение в трансцендентальном учении принадлежит «дедукции чистых рассудочных понятий», предпринятой в «Критике чистого разума». Дедукция, поясняет мыслитель в «Пролегоменах», должна была полностью, исходя из общих принципов, определить «всю сферу чистого разума в его границах, а также в его содержании»27. Данное исследование способности рассудка имеет две стороны. Одна сторона, касаясь предметов чистого рассудка, должна была раскрыть и объяснить объективную значимость его априорных понятий. Другая сторона представляла исследование самого чистого рассудка относительно его возможности и познавательных способностей, т. е. исследование рассудка с точки зрения субъекта.

Задачей «Критики практического разума» было исследование «законодательства разума». На этом законодательстве, как отмечал В. Ф. Асмус, покоится у Канта понятие свободы, заключающее в себе априорную основу для всех практических предписаний.

Содержание «Критики способности суждения» составляет учение о целесообразности, которое Кант связывает, с одной стороны, с реализацией третьей способности в системе общих способностей души — чувства удовольствия и неудовольствия, с другой стороны, со способностью суждения как одной из познавательных способностей. Способность суждения, по Канту, есть особая, не самостоятельная познавательная способность. Она не дает ни понятий (в отличие от рассудка), ни идей (в отличие от разума) о каких-либо предметах. Из способности суждения первоначально возникает лишь понятие о целесообразности для нашей способности познания.

Изложенная в «Критике чистого разума» и призванная ответить на первый из трех вопросов в области чистой философии,— «Что я могу знать?», теория познания Канта в равной мере содержит ответ на вопрос «Как происходит познание?» Познание предстает в критическом учении как активная, творческая деятельность субъекта. При этом познавательный процесс анализируется на уровне научного познания. В центре каитовскон концепции научно-познапательной деятельности находится анализ конструктивных процессов и механизмов, обеспечивающих формирование и развитие содержания научного знания28.

27 См.: Кант И. Соч. Т. 4/1/. С. 75; Т. 3. С. 78.

23 См.: Швыреп В. С. Анализ научного познания: основные направления, формы, проблемы. Д1., 1988. С. 58—59.

Важнейшую роль в ходе указанного анализа игрйет категория трансцендентального сознания. Обобщая имеющиеся в литературе подходы к ее толкованию, можно сказать, что «трансцендентальное сознание» — это категория критической философии для обозначения реализованного духовного потенциала человечества на уровне его структурной организации, обусловленной родовыми свойствами человека. Категорией трансцендентального сознания выражена объективированная на уровне всеобщности и необходимости субъективность или духовная реальность в ее структурно-категориальной организации. Плодотворность данной категории в системе критической философии (в целом) состоит также и в том, что она олицетворяет субстанциальное значение человеческой субъективности в сфере бытия идеального.

Ответ Канта на вопрос «Что я могу знать?» сводится к следующему. Мы можем познать лишь явления как предметы опыта (рассматриваемого, в свою очередь, как вид познания), но не вещи в себе29. Что касается таких извечных проблем, осаждающих человеческий разум, как бог, свобода и бессмертие, то они, согласно критическому учению, относятся к области сверхчувственного30. И мы, по Канту, вынуждены отказаться от того, чтобы усматривать необходимое продолжение нашего существования из чисто теоретического знания нас самих.

Но разум как практическая способность, не ограниченная условиями природы (как предмета знания, картины мира), имеет право расширить последовательный ряд целей и наше собственное существование за пределы опыта и жизни. В сфере практики, утверждает мыслитель, «у разума есть владения, законность которых он не должен, да и не мог бы доказывать»31. Так, нравственные законы в качестве своей обязательной силы не только предполагают существование

29 Отнюдь не умаляя значения проблемы вещи в себе и явления для адекватной интерпретации кантовского учения, но учитывая наличие довольно значительного количества публикаций на данную тему (из новейших заслуживают особого внимания работы И. С. Нарского, Т. И. Ойзер-мана, А. В. Гулыги, Л. Л.Доброхотова, Л. М. Косаревой, В. Н. Кузнецова, Н. В. Мотрошиловой), автор ее не рассматривает, сосредоточив внимание на других аспектах критической философии.

30 «По результатам «Критики чистого разума» оказывается, что мы можем узнать о Боге и о сверхъестественных вещах только то, что мы о них ничего не знаем. Религия, стало быть, может быть только делом рациональной веры...»—резонно было замечено еще в XIX в. (см.: Разыс-катели истины. Т. 1. С.-Петербург, 1878. С. 99).

31 См.: Кант И. Соч. Т. 3. С. 642.

высшей сущности, но и постулируют ее. Мораль в своем завершении, согласно критическому учению, обращается к религии32, что в методологическом отношении соответствует условиям применения телеологического принципа, развитого Кантом.

Одновременно со структурой познавательного процесса раскрывается в критической философии деятельная природа субъекта познания. Учение о субъекте познания, наряду с рассмотрением объективной реальности не только как предмета созерцания, но главным образом как предмета человеческой деятельности, явилось важнейшим результатом «копер-нпканского» переворота.

Сфера человеческой деятельности не исчерпывается познавательной деятельностью. Применение разума, согласно Канту, «не всегда направлено на определение объекта, стало быть, на познание, а направлено также на определение субъекта и его воли»33. Определение субъекта и его воли в системе критической философии относится к сфере практического применения разума.

Категория практического имеет исключительно важное значение для адекватного воспроизведения существа критической философии. Между тем, в отечественной философской литературе она анализируется преимущественно лишь в части своего содержания — той части, которая совпадает с содержанием категории морального.

Следует отметить, что роль феномена нравственности и соответственно категории морального в философии Канта огромна. Она определяется, прежде всего, сопричастностью нравственности к предназначению человека. С моралью Кант связывает человеческую мудрость, в утверждении морально доброго принципа усматривает способ осуществления в мире разумных существ свободы, равенства и справедливости.

Красноречивым свидетельством того значения, которое Кант придавал феномену морали в жизни человека (общества) и судьбе человечества, может служить следующее обстоятельство. Трансцендентальная критическая философия, как известно, возникла в эпоху крушения многовековых режимов, переоценки традиционных ценностей, развенчивания фальшивых кумиров. Все более очевидным становилось противоречие между цивилизацией и культурой. Естествоиспытатели склонялись к мнению, что « производительность Земли постепенно

32 См.: Там же. С. 214.

33 См.: Кант И. Трактаты и письма. М. 553.

падает, что Земля медленными шагами приближается к тому состоянию, когда она станет необитаемой и пустынной, п что наступление полной старости и смерть природы от истощения сил есть лишь вопрос времени»34. Кант не разделяет пессимизма относительно смерти природы как необходимой естественной среды обитания человека. Он преисполнен веры в силу человеческого разума, созидательные возможности человеческой деятельности. Вместе с тем он высказывает два серьезных опасения: относительно извращенного конца всего сущего— в моральном отношении и вечного мира на гигантском кладбище человечества как итоге истребительной войны. Первое опасение связано с размышлениями по поводу небрежения общечеловеческими законами нравственности, второе— с попранием первейших прав человека — на жизнь и свободу.

Однако указанные опасения не вызывают чувства безысходности: в контексте каптовского учения они выступают скорее как предостережения. Природа морального зла, согласно мыслителю, внутренне противоречива и саморазрушнтельна, поэтому она не может, хотя и медленно, не уступать места моральному принципу добра, носителем которого выступает человек как субъект свободы. Надежду вселяет и открываемая Кантом перспектива разрешения противоречия между цивилизацией и культурой.

По мере развития человечества различные виды культуры, соответствующие различным способностям человека, развиваются неравномерно, поясняет мыслитель. «В ходе прогресса человеческого рода культура одаренности, умения и вкуса (вследствие этого и роскоши) естественно обгоняет развитие моральности, и это обстоятельство является наиболее тягостным и опасным как для нравственности, так и для физического блага, потому что потребности растут значительно быстрее, чем средства их удовлетворения»35.— пишет Кант в статье «Конец всего сущего». Но исходя из наглядных, по его словам, доказательств превосходства нравственности в современную ему эпоху, по сравнению с предшествующими временами, мыслитель высказывает уверенность, что нравственные задатки человечества когда-нибудь перегонят развитие всех других форм культуры. И тогда, поскольку моральные законы «носят общественный характер»3'"', прогресс человеческого рода, со-

31 См.: Кант П. Соч. Т. I. С. 97—98.

35 Кант И. Трактаты н письма. С. 284.

30 См.: Там же. С. 163.

гласно логике канговского учения, начнет свое движение в соответствии с «планом свободы», отвечающим сущности и предназначению человека.

Связь, более того, единство, доходящее в известных отношениях до тождества, понятии практического н морального в кантовской философии очевидны. Тем не менее, категория практического (по характеру предикативная), в каком бы значении она не выступала: философии, познания, применения разума, по своему содержанию является синкретической. В использовании Кантом слова «практический», по мнению автора, имеют место три основные, слитые воедино смысловые уровня, означающие: действенный, активный; моральный; свободный. Практическое, в понимании Канта, есть, прежде всего, действенное и деятельное, есть выражение процесса обречения должного сущим на основе свободы. Должное, так же, как свобода, неразрывно связано в учении Канта с нравственностью. Со свободой и нравственностью связано в определенной мере и в известных отношениях и сущее.

Вне \чета сннкрстнчности содержания категории практического трудно избежать упрощений в интерпретации критической философии. Одним из таковых является распространенное представление об ее абстрактности, оторванности от социальных проблем эпохи. Между тем, если первостепенное назначение «коперниканского» переворота лежит в методологической плоскости, то его стратегической целью является плоскость мировоззренческая.

Новое обоснование этики, имеющей феномен добра в качестве предмета исследования, является несомненной заслугой Канта. Однако важно иметь в виду, что оно «вытекает из критического испытания практического разума»37. Изначально Кант исследует морально нейтральный феномен — способность субъекта действовать сообразно законодательству собственного разума. Примечательно, что уже в вопросе «Что я должен делать?», как справедливо отмечают германские кан-товеды, выражено осознание закономерности действия38.

Законодательствующая способность чистого практического разума, в которой соединяются свобода волн и долженствование, «на выходе» имеет нравственный образ действий или добро как объективную реальность.

«Под понятием предмета практического разума я понимаю

37 См.: Höffe О. Jmmanuel Kant. S. 173.

38 См.: Gerhardt V., Kaulbach F. Kant. Darmstadt, 1979. S. 76.

представление об объекте как возможном действии через свободу» 39,— пишет Кант в «Критике чистого разума». Единственные объекты практического разума, подчеркивает мыслитель,— это объекты доброго и злого. Доброе или злое, согласно критическому учению, всегда означают отношение к воле, поскольку она определяется законом разума. Волю Кант рассматривает как способность делать для себя правило разума побудительной причиной действия, в силу чего объект и может быть действительным. Добрым или злым, подчеркивается в «Критике практического разума», «могут называться только образ действий, максима воли и, стало быть, само действующее лицо как добрый или злой человек...»40.

Итак, если действие является атрибутом волн, то нравственность — ее акциденцией. Действие человека не будет нравственным, если воля не свободна. Элиминирует свободу воли и моральное качество действия (не элиминируя самого действия) , в частности, состояние страха, рассматриваемое Кантом как состояние рабства. Сфера действия — прежде всего на уровне мотивации — как способа осуществления волн составила предпосылку практической философии Канта, а ее несущей конструкцией явилась, по мнению автора, концепция действия.

Предлагаемый в диссертации подход к анализу трансцендентальной критической философии позволяет отразить ту глубокую логику, присущую философии Канта, как науке о человеке, которая нашла выражение в последовательности четырех указанных выше вопросов.

Чистый разум содержит в себе принципы «возможности опыта, а именно таких поступков, которые могли бы встречаться в истории человека сообразно нравственным предписаниям», пишет Кант в «Критике чистого разума»41. Кантовская идея умопостигаемого морального мира, или мира разумных существ как царства целей, основывающаяся на идее категорического императива, отражает нравственный потенциал человеческого рода, подлинным способом существования которого является его постоянная реализация и приумножение. Человек, согласно Канту, «по принципу и образу мыслей есть субъект, восприимчивый к добру, но добрый

39 Кант И. Соч. Т. 4/1/. С. 379.

40 См.: Там же. С. 385.

41 См.: Там же. Т. 3. С. 663.

человек он только в беспрерывной деятельности и созидании» 42.

Адресованный субъекту (личности, индивиду) основной нравственный закон — категорический императив — выступает в практическом \чении как условие и оптимальный принцип отношении между людьми в обществе, в котором только и возможно осуществление целей природы относительно человеческого рода, в том числе общения как величайшей цели человеческого предназначения.

Самоопределение воли субъекта на основе морального закона (как всеобщего принципа) составляет важный методологический результат практической философии. Воля субъекта реализуется в его действиях в чувственно воспринимаемом мире. Перед субъектом стоит задача посредством своих действий овладеть действительностью. Решения волн и свойственный ей интеллигибельный характер (связанный с разумом) пронизывают действия, сфера которых — мир явлений. Так в являющейся форме действия предстает свобода действующего субъекта, отмечает, комментируя кантовское учение, Ф. Ка-ульбах43.

Уже из сказанного видно, что идея активности и творческой деятельности субъекта в практической философии Канта на уровне мотивации действия обосновывается отнюдь не в меньшей мере, нежели в теории познания.

Идея законодательства разума, должного определять правила поведения человека как разумного существа свободы, находит свое завершение в учении о вере и религии. Призванное ответить на последний из трех вопросов в области чистой философии «На что я могу надеяться?», учение о религии является важной составной частью критической философии. Уместно также заметить, что исследование Кантом проблемы субъекта — формы реализации учения о человеке как актив-пом, деятельном существе свободы очерчивается тремя предметными областями: познания, действия (взаимодействия — общения), веры.

Поскольку внимание Канта обращено на свободу волн и мотивацию действия, то вера связана с вопросом «о субъективной основе действия, в первую очередь определяю-

См.: Kam II. Трактаты и письма. С. 119.

43 См.: Kauibaeh F. Das Prinzip Handlung in der Philosophie Kants. Berlin-New Yoik. S. 306, 307, 311. Указанное обстоятельство представляется весьма важным при осмыслении кантовского учения о «плане природы» и «плане свободы» в историческом процессе, рассматриваемых в диссертации.

щей, как поступит человек (в отличие от объективной стороны, диктующей, как он должен поступить...»)44. В мотивации воли к действию мыслитель выделяет, наряду с объективным се определением необходимыми законами нравственности, субъективные основания, определяемые верой. Религия в указанном смысле рассматривается Кантом как «законодательство разума, призванное придать морали влияние на человеческую волю для исполнения человеком каждого его долга при помощи созданной самим разумом идеи бога» 45.

Не одиопорядковые с точки зрения структуры кантовской философской системы, учение о вере и учение о религии органически связаны друг с другом. Вера и религия предстают в критической философии как составляющие духовной реальности человека (на уровне рода), как феномены культуры, отнюдь не выдуманные учеными, а развившиеся в ходе истории на основе разума и моральных задатков человека и в немалой степени определяющие его внутренний мир, включая волю и, следовательно, законодательство разума.

Сопутствующий мыслителю на протяжении всего творчества, феномен веры получил в кантовской философии всестороннее освещение: на гносеологическом, логическом, методологическом и мировоззренческом уровнях. При этом определяющее значение для понимания критического учения в целом имеет гносеологический анализ феномена веры, предпринятый в «Критике чистого разума» в соотнесенности с феноменами мнения и знания. Признание чего-то истинным, согласно Канту, может иметь объективные основания, но одновременно требует и субъективных причин в душе того, кто высказывает суждение. В субъективной значимости суждения относительно убеждения (имеющего одновременно объективную значимость) мыслитель выделяет следующие три ступени: мнение, веру, знание. Мнение, полагает Кант, есть сознательное признание чего-то истинным, однако недостаточное как с субъективной, так и с объективной стороны. Если признание истинности суждения имеет достаточное основание с субъективной стороны, но объективно считается недостаточным, оно называется верой. Субъективно и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание. «Субъективная достаточность,— подчеркивает Кант,— называется убеждением (для меня самого), а объективная достаточность — достоверностью (для каждого) 46.

44 См.: Кант II. Трактаты п письма. С. 289.

См.: Кьпт II. Соч. Т. 6. С. 334.

46 Кант. И. Соч. Т. 3. С. 673.

Вера, полагает Кант, распространяется на предметы, относительно которых нельзя не только ничего знать или иметь мнение, но даже предполагать какую-либо вероятность. Предметом веры является то, признание чего свободно, т. е. не определено объективными (не зависящими от природы и интереса субъекта) основаниями истинности. Суть только предметы меры, указывает мыслитель в «Критике способности суждения»,— высшее благо в мире (которому следует содействовать через свободу) «вместе с единственными, мыслимыми для нас условиями его возможности, а именно с бытием Бога и бессмертием души» 47. Достоверность в вопросах, касающихся веры, возможна, по Канту, лишь в том смысле, что мыслить эти предметы так, как они мыслятся, не противоречиво. Остальное является свободным признанием истинности того, что необходимо для практической, априори данной цели.

Не являясь особым источником познания, для нашего практического интереса вера необходима, утверждает Кант в «Критике чистого разума»48. В «Пролегоменах», конкретизируя приведенную мысль, Кант пишет, что при определенных условиях основанная на разуме вера может быть не только достаточной для наших потребностей, но и более благотворной, чем само знание49.

В работе «О вопросе, предложенном на премию Королевской Берлинской академии наук...» Кант уточняет, что под словом «вера» подразумевается допущение, предположение (гипотеза), необходимое только потому, что в основе его лежит объективное практическое правило поведения»50. Обращаясь в названной работе к вопросу об объектах веры — бытии Бога, свободе в практическом отношении и бессмертии, мыслитель поясняет, что мы сами создаем себе эти объекты и произвольно приписываем им объективную реальность, поскольку уверены, что в них нет противоречия. В действительности же эти предметы имеют, по Канту, реальность в субъективном отношении, а именно для применения свободы человека. Если же их принять, то они оказывают обратное морально направленное действие на субъективные принципы моральности (ее укрепление) и на поведение, способствуя конечной цели нашего чистого разума, которая морально необходима, и конечной цели нашего бытия, состоящей в моральном назначении.

47 Кант И. Соч. Т. 5. С. 508.

48 См.: Там же. Т. 3. С. 437, 621.

49 См.: Там же. Т. 4/1/. С. 196.

50 См.: Там же. Т. 6. С. 223.

Примечательно, что классификация понятия «вера» в учении Канта довольно обширна. Кант выделяет теоретическую веру и веру практическую, чистую веру разума, моральную веру, церковную веру, веру откровения, христианскую веру и т. д. Если теоретическую веру Кант связывает с максимой знания, то в качестве условия чистой религиозной веры как практической он рассматривает максиму действия.

Концепция веры выступает методологической основой кан-товской концепции религии, связанной, главным образом, с понятием чистой религиозной веры (чистой веры разума). Чистая религиозная вера, по Канту, в каждой вере и составляет религию.

В качестве основополагающих в кантовской концепции религии выступают следующие идеи:

1. Рассматриваемая субъективно, религия есть познание всех наших обязанностей как божественных заповедей.

2. Истинное (моральное) служение богу может состоять только в образе мыслей, направленных на соблюдение всех действительных обязанностей как божественных заповедей, а не в действиях, предназначенных исключительно для Бога.

3. Все, что человек сверх доброго образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь иллюзия религии и лжеслужение Богу.

4. Религию следует искать не вне нас, а в нас.

5. Религия есть законодательство разума, призванное придавать морали влияние на человеческую волю для исполнения человеком каждого его долга при помощи созданной самим разумом идеи Бога.

6. Даже чистейший моральный образ мыслей не производит в человеке, как живущем в мире существе, ничего большего, как беспрерывное становление субъекта, угодного Богу по действию в чувственном мире.

7. Церковные учреждения необходимо строго отличать от религии как внутреннего убеждения, находящегося вне сферы влияния гражданской власти.

8. Учение о праведной жизни и чистоте помыслов в вере достигло в мире достаточного распространения и прочно утвердилось в качестве единственной религии, способной дать людям подлинное спасение.

Как видно из вышеизложенного, в сферу веры Кантом перенесены на своего рода дорассмотрение важнейшие проблемы природы (сущности) и предназначения человека, в том числе проблема законодательства разума. Следует заметить, что ответ на вопрос «На что я могу надеяться?» в критическом

учении является одновременно в значительной мере ответом на вопрос «Что я должен делать?»

Основанием указанного (двустороннего) подхода к анализу природы человека явилось не только наличие знания и веры как двух свойств разума, но и несовпадение сущего с должным, существования с сущностью5'. Тенденция к постижению должного сущим не может не быть абсолютной. Поскольку человек есть существо разумное, свободное и деятельное, то постижение это происходит через его сознательную (в большей или меньшей мере) деятельность. И уже потому вопросы о ценностях и целях, о правом и неправом, о высшей справедливости, смысле жизни, смерти и бессмертии не могут не вставать перед человеком, а значит, и перед философией, если даже наука или общественное мнение к некоторым из них относится скептически или даже отрицательно.

Учение Канта о вере и религии реализуется в значительной мере на основе телеологического принципа, смысл которого сводится к следующему: самостоятельный разум, наделенный вседостаточностью высшей причины, создает, сохраняет и осуществляет общий, хотя и глубоко скрытый от нас в чувственно воспринимаемом мире, порядок вещей соответственно совершеннейшей целесообразности ~'2.

Примечательна и перспектива кантовской телеологической концепции, нацеленная на обоснование высокого смысла жизни человека как существа свободы, квалифицируемая как конечная цель в системе целей природы. Эта цель, согласно Канту, определяет для нас, и притом априори, моральный закон «как основанное на разуме формальное условие в применении нашей свободы», обязывающий нас сам по себе, независимо от какой-либо цели как материального условияа3. Идея рассмотрения человека в его личной моральной ценности как конечной цели творения является кульминацией телеологической концепции Канта. Это ценность, которую человек может дать себе только сам.

Обретению человеком указанной ценности, согласно кан-товскому учению, призвана в немалой степени способствовать вера, главным образом моральная вера, которая, по мнению

м Осознание несовпадения сушею с должным способствовало, согласно кантовскому учению, и возникновению веры в высшую причину мира и бессмертие души. Хотя только страх мог создать богов (демонов), замечает Кант, но только разум посредством своих моральных принципов смог создать понятие о боге (см.: Кант И. Соч. Т. 5. С. 482).

52 См.: Кант И. Соч. Т. 3. С. 668.

53 См.: Там же. Т. 5. С. 427.

мыслителя, является единственно подлинной верой — верой в собственном смысле слова. Моральная вера необходимо требует, чтобы я во всех отношениях следовал нравственному закону и нравственное предписание выступало в качестве максимы.

Творец и правитель мира, как объект веры, есть в то же время моральный законодатель — это положение Кант обосновывает в «Критике способности суждения». Заслуживает внимания характер высшей воли, присущей творцу и правителю мира: высшая воля, полагает мыслитель, должна быть всемогущей, всеведущей, вездесущей, вечной. В идее высшей воли творца и законодателя мира угадывается применительно к учению о вере аналог трансцендентального сознания (составившего фундамент кантовского учения о познании) — аналог, обращенный на потенциал человеческой воли (на уровне рода). В целом в кантовском анализе идеи Бога заключено представление о том, каким надлежит быть человеку в его подлшшой сущности, т. е. в его свободе.

В учении Канта о вере и религии находит свое завершение теория критической философии, выступающая относительно проблемы субъекта — уровня рассмотрения проблемы человека — в качестве теории познания и действия.

Более полно свое положительное содержание «коперникан-ский» переворот в философии и кантовский критицизм обнаруживают на фоне перспективы, открываемой трансцендентализмом и реализованной мыслителем в учении о природе человека, об «искусстве воспитывать», «искусстве управлять», социальной философии в целом, в философии истории и т. д. Всесторонне исследовав «разумную природу», Кант создает стройную концепцию соответствующих ей форм осуществления человеком своего предназначения как существа свободы и общественного существа.

На основе трансцендентального идеализма, неизменно подвергавшегося в отечественной литературе советского периода критике, Кант со всей обстоятельностью разрабатывает проблему, которая по мере развертывания исторического процесса становится все более актуальной и решающей, а также обнаженной — проблему социально ориентированной, созидательной активности человека (как личности) и нравственной (в масштабах общечеловеческих ценностей) детерминации его действии.

Следует отметить, что идея социальности проводится Кантом в тон или иной мере и форме во всех составных частях его

учения: в теоретической и практической философии, в философии культуры, учении о государстве,-философии права, концепции природы человека и концепции воспитания,, в философий истории. При этом так называемый кантовскнй индивидуализм . отнюдь, не. противостоит; идее социальности, напро-тие,"он её утверждает. «Индивидуализм» Канта предстает (по меньшей мере, в свете излагаемой концепции интерпретации кантовской философии), прежде всего, как ориентация на личность (индивида), уважение й доверие к ней при непреложном требовании пользоваться собственным разумом с его принципами долга и ответственности перед человечеством в целях совершенствования человеческого рода, начиная с себя как его представителя. Данная позиция, по мнению автора, более соответствует истине и сущности человека, нежели любая форма социологического глобализма, не снисходящая до отдельного человека, равно как рефлексии нррационалисти-ческого толка с погружением личности в пучину внесоциаль-ного самоискательства и бессмысленного внутреннего снобизма (как следствие гипертрофированного чувства собственного достоинства), уводящих от реальных проблем жизни, уйти от которых нельзя.

Личность, индивид в учении Канта предстает как носитель и созидатель социальных норм, свойств, идеалов, смысла и назначения социальности вообще, равно как носитель и созидатель культуры. Посредством действий личности (выступающей в качестве субъекта), сообразных с законодательством разума — благодаря чему направленных на реализацию, высших целей и предназначения человеческого рода, а фактически социально значимых действий,— осуществляется исторический процесс.

Ответ Канта на вопрос «Каким надо быть, чтобы быть человеком?» с учетом всех составных частей его философской системы сводится к следующим основным аспектам. Быть человеком — значит чувствовать, мыслить и. верить; быть существом общественным; быть деятельным субъектом свободы; быть личностью и, в условиях правового гражданского общества, гражданином; быть представителем человечества, т. е. носителем, творцом, субъектом культуры (как деятельности и ее резульатов — ценностей) и цивилизации. Быть человеком— значит получить воспитание; быть должным работать. Быть человеком — значит им стать, выступая в процессе становления н пребывания не только в качестве объекта, но и в качестве субъекта, пользующегося собственным разумом и волей.— продуктами человеческой цивилизации и культуры.

Основное содержание диссертации отражено в следующих работах автора:

Философия И. Канта (методологический анализ). М. «Высшая школа», 1988. (15,5 п. л.).

К вопросу о категории действия. II Философия. Социальное познание. Социальное управление. М. 1991. (0,3 п. л.). (Соавтор).

Кант и наше время.//Перестройка. Компьютер. Общество. М. 1990. (0,4 п. л.).

Учение о личности и обществе в философии Канта..-'/ ИНИОН, депонир. рукопись. 1983. (1 п. л.).

Наука как феномен культуры в философии Канта.// ИНИОН, депонир. рукопись, 1983. (1,2 п. л.).

Актуальные проблемы философского наследия И. Канта.//Вопросы теоретического наследия Канта. Калининград, 1975. (2,3 п. л.). (Соавтор).

Рассудок и разум как этапы познавательной деятельности личности.//Стимулы и мотивы общественной и познавательной деятельности. Владимир. 1970. (0,4 п. л.) (Соавтор).

К вопросу об эмпирическом и теоретическом уровнях научного познания.//Ученые записки КГУ. Серия общественных наук. Калининград, 1970. (1 п. л.).

К проблеме эмпирического и теоретического. II Проблемы диалектической логики. Алма-Ата. 1970. (0,5 п. л.).

Категории рассудка и разума в философии Гегеля и проблема уровней знания. II Ученые записки КГУ. Вып. 3. Калининград, 1968. (23 п. л.).

Проблема эмпирического и теоретического уровней знания.'/Ученые записки КГУ. Вып. 3. Калининград. 1968. (2 п. л.).

Категории рассудка и разума в теории познания Канта и проблема эмпирического и теоретического уровней знания, и Ученые записки КГУ. Вып. 1. Калининград. 1968. (2 п. л.).

Категории рассудка и разума в философии Гегеля.//Проблемы философии и социологии. ЛГУ. 1968. (0,4 п. л.).

Рассудок и разум как моменЛроцесса познания в философии Гегеля.//Вестник ЛГУ. № 23, серия 76. 1967. (0,3 п. л.).

Категории рассудка и разума в теории познания И. Канта.//В сб.: Вопросы философии и психологии. Вып. 2. ЛГУ. 1968. (0,3 п. л.).

Заказ 266. Тираж 200.

Подписано к печати 2.03.93.

Тип. ХОЗУ Россевзапстроя