автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.08
диссертация на тему: Философские основания становления символической логики

  • Год: 2000
  • Автор научной работы: Уколов, Сергей Юрьевич
  • Ученая cтепень: кандидата философских наук
  • Место защиты диссертации: Екатеринбург
  • Код cпециальности ВАК: 09.00.08
450 руб.
Диссертация по философии на тему 'Философские основания становления символической логики'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Философские основания становления символической логики"

Ни правах рукописи

. РГБ ОД

Уколов Сергей Юрьевич

ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ СТАНОВЛЕНИЯ СИМВОЛИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ: ПРОГРАММА ПОСТРОЕНИЯ "ЧИСТОЙ ЛОГИКИ" Э. ГУССЕРЛЯ И ПРЕДИКАТИВНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА Л. ВИТГЕНШТЕЙНА.

Специальность 09.00.08 - философия науки и техники

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

С-

Екатеринбург - 2000

Диссертация выполнена на кафедре онтологии и теории познания Уральскогс государственного университета им. А. М. Горького.

Научный руководитель —

доктор философских наук, профессор Н.В. Бряник.

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор В.О. Лобовиков кандидат философских наук, доцент A.A. Максимов

Ведущая организация: Уральский государственный педагогический университет.

Защита состоится 2000 г. в 15 часов на заседании диссертационного

совета Д 063.78.06 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук в Уральском государственном университете им. А. М. Горького (620083 г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, комн. 248).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета.

Автореферат разослан .

2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор философских наук, профессор ^ У И ^ Н.В. Бряник

/ ^ > уП —.

Логика конца XIX - начала XX столетий претерпела существенные изменения, которые можно оценить даже как революционные. Прежде всего я имею а виду становление в этот период символической логики. Термин «символическая логика» следует трактовать как одно из названий современного этапа в развитии формальной логики, и если в тридцатых годах XX века эта точка зрения встречала критическое отношение, то сегодня благодаря работам Я. Лукасевича, а также исследованиям Т. Котарбиньского, М. Бохеньского, Р. Фейса, Г. Шольца и др., она является общепринятой даже я кругах традиционных философов. Указанные события вызвали необходимость теоретической рефлексии над философскими основаниями новой логики, что, в свою очередь, привело к формированию такого относительно самостоятельного направления в рамках философии науки как философия символической логики. Данная область философии науки и служит пространством настоящего исследования.

Следует уточнить также, что, го&оря о философии логики, мы имеем в виду прежде всего (и даже исключительно) философию дедуктивной символической логики. Эту специфику философии логики в XX столетии определяют два предположения, принятые в данной области исследований. Первое предположение касается тождества философии логики и философии символической логики, принятие которого связано, прежде всего, с влиянием Львовско-Варшавской школы и в особенности с работами Я. Лукасевича. Следует заметить, что данный подход к философии логики, который прослеживается, например, в работах В. Куайна, Я. Лукасевича, Т. Котарбиньского, X. Патнема и многих других, выстраивая ряд: античная логика -> схоластическая логика -> современная (символическая) логика, сознательно исключает из области философии логики логико-философские исследования таких мыслителей XIX века, как X. Зигварт, Я. Грот, Т. Л и пне. А.И. Введенский, Б. Эрдманн и др., относя их к области теории познания. Второе предположение касается признания того, что только философия дедуктивной логики претендует на статус некоторого самостоятельного направления в рамках философии логики1; этому предположению общепринятый характер придал, как мне представляется, "Логико-философский трактат" Л. Витгенштейна.

Актуальность выбранной темы обусловлена возрастающим интересом к исследованиям в рамках символической логики широкого круга неклассических логических систем. С середины сороковых годов существенно изменились направления' исследований в логике: произошел переход от исследований классической логики предикатов и связанных с ней тем, а также вопросов формализации тех или иных областей математики средствами классической логики предикатов, к исследованиям различного рода модальных логик и связанных с ними семантических теорий. Интерес логиков переместился от анализа математических рассуждений к анализу рассуждений в гуманитарных и естественных науках, а также обыденных рассуждений, к анализу интенсиональных контекстов и связанных с ними различного рода неклассических семантических систем. Появилось множество логических систем, призванных прояснить некоторые философские проблемы связанные, например, с понятиями необходимости, возможных миров, а также понятием ментальных установок.

Появление множества несводимых друг к другу логических систем, которые конструируются как дополнения и усовершенствования классической

См. об этом: Quine W. Philosophy of logic. Prentice-Hall, 1970.

3

логики и при этом таким образом, что "позволяют фиксировать рассуждения, не относящиеся к математическим и потому несправедливо забытые классической логикой, ставит вопрос о совместимости философских оснований этих систем с основаниям:« классической логики, на фундаменте которой они так или иначе строятся, а также вопрос о том, насколько изменения, вызванные спецификой решаемых проблем, совместимы с основными исходными предпосылками логической теории. Г. Крайзель, например, считает, что дальнейшее развитие логики как систематическом науки требует отказа от прежних философских установок и принятия новых (экстраординарных - в терминологии Г. Крацзеля) философских концепций предмета логического исследования1. Ситуация усложняется тем, что мы не можем говорить о единой системе оснований даже для классической логики.

Следует также отметить, что значительное число современных логических исследований строится на обращении к работам философов, математиков и логиков, стоявших у истоков развития символической логики — работам Г. Фреге, Л. Витгенштейна, Б. Рассела, H.A. Васильева, Дж.С. Милля, Д. Гильберта и др., причем не только в целях исторического исследования, но и как к источнику некоторых фундаментальных концепций и-проблем современной логики. Подобное рассмотрение проблем паранепротиворечивой логики, индуктивных теорий, ситуационной семантики и т.д., безусловно, с учетом их исторической перспективы, предпринимается в работах В.В. Аносовой, О.М. Аншакова, А. Арруды, В.А. Бажанова, Й.М. Бохеньского, B.J1. Васюкова, Б. Вольневича, Р. Вуйцицкого, У. Гольдфарба, М. Даммита, В.И. Маркина, Г. Санду, Я. Саноцкого, В.А. Смирнова, Р. Сушко, Б.И. Федорова, Ж. Хейенорта, Я. Хинтикки, Ю.Ю. Черноскутова и многих других авторов. Однако подобное заимствование логико-философских концепций ставит вопрос об их совместимости с философскими основаниями принятых в наше время методой логического исследования.

Указанные выше обстоятельства определяют актуальность задачи экспликации первоначальных (исходных) логических установок, лежащих ц основании современной формальной логики, а также задачи построения спектра подобных установок.

Развитие символической логики, ее применение к исследованию оснований философии математики, методологии науки, вычислительной техники, программированию, информатике и логическому анализу естественных языков привели к возникновению логических систем различного типа. Однако становление и развитие теорий, находящихся на стыке логики и других наук — математики, философии, психологии, лингвистики, информатики — индуцирует необходимость философского анализа границ и сферы применимости логики, природы методов логического анализа.

Проблема корректности и возможности применения метода символической логики, представляющего, по сути, процесс логической формализации, становится наиболее заметной, когда область этих применений расширяется и выходит за пределы математики. Т. С. Элиот так описывает этот переход: "Те философы-студенты, кто не пришел в философию ии математики, делали все возможное, чтобы стать имитацией математиков - по крайней мере, до степени знакомства с аппаратом символической логики. (Я помню одного восторженного современника, кто изобрел Символическую

' См.: Крайзель Г. Какие данные нужны для структурной теории доказательств? // Крайзель Г. Исследования по теории доказательств. М., 1981.

Этику, для которой он был должен изобрести несколько символов, которые не входили в Principia Mathematica)"Разумеется, в течение последующих сорока лет работы А. Андерсона, Р. Баркак-Маркус, Г. фон Вригта, Р. Карнапа, С. Крипке, Я. Лукасевича, К. И. Льюиса2, А. Прайора, Р. Фейса, Я. Хинтикки и др. показали возможность и продуктивность применения методов логики при анализе не-математическнх проблем; однако, постоянно расширяющаяся область применений логического метода (метода формализации) также ставит вопрос о границах возможного применения средств логики. Согласно, например, Д. Жаке (D. Jacquette) логика формальна и сама по себе не имеет никакого содержания, а злоупотребление логикой происходит тогда, когда делаются попытки извлечь из ее бессодержательных структур внелогические положения метафизических, нормативных или эмпирических теорий. Но утверждение о бессодержательности логических утверждений не является общепризнанным: существуют исследования, интерпретирующие логические положения как онтологические или гносеологические . Следует признать, что четкое соблюдение пределов сферы применимости логики позволяло бы избегать злоупотреблений, которые имеют место тогда, когда мы игнорируем границы применимости логики и пробуем заставить ее делать то, что по своему определению логика не в состоянии сделать, что, в свою очередь, исключало бы возможность излишне критического, а нередко подозрительного и настороженного отношения к различным исследованиям в области формальной этики, феноменологии, онтологии и т.п.

Все вышеотмеченное позволяет признать актуальность теоретического исследования такой общей проблемы, как проблема соотношения и взаимосвязи концепций предметной области (предметного основания) логики и допустимых методов логического анализа. Данная проблема, в свою очередь, определяет актуальность более частного исследования: анализа взаимосвязи предикативной концепции логического анализа (предикативность концепции означает, что только предложения в ней рассматриваются как имеющие самостоятельное значение), двухплоскостной семантики в логике и программы построения «чистой логики», 8 особенности ее антипсихологистского аспекта. Именно этот аспект оказал значительное влияние на формирование концепции предметной области в период становления символической логики, поскольку выступил в роли своеобразного регулятивного принципа при формировании концепции предметного основания символической логики.

Такого рода анализ заставляет обратиться к логико-философским работам, относящимся к периоду становления символической логики — работам Г. Фреге, Б. Рассела, представителей Львовско-Варшавской школы (К. Твардовского, Я. Лукасевича, А. Тарского, С. Лесневского), а также работам, оказавшим влияние на становление этой школы — произведениям Ф. Брентано, Б. Больцано), но в первую очередь, конечно, к ''Логико-философскому трактату" Л. Витгенштейна и "Логическим исследованиям" Э. Гуссерля.

Выбор данных работ и персоналий объясняется одной особенностью в

' Eliot Т. S., цит. по D. Jacquette Formalization in philosophical logic. //Monist, July, 1994, Vol. 77. Issue 3. P. 358.

2 Так, с выходом в свет работы К. Льюиса и К. Лангфорда (Lewis С. I., ^angford С. Н. Symbolic Logic. N. Y. 1932) можно связывать начало интенсивного эазвития неклассических логик в XX веке.

'См., например: Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. М., 1999. iochenski J.M. Logische-philosophische Studien. Freiburg, 1959, и др.

развитии философии логики в первые три четверти XX века: мне представляется, что этот период можно разделить на два этапа. На первом этапе складывается представление о логике как об универсальном средстве (universal medium), а на втором — как об исчислении (calculus), различение двух подходов к логике (логики как universal medium и логики как calculus) было проведено в работе Ван Хейенорта1. Отметим, что переход от первого представления ко второму по времени совпадает с отказом в логике от двухплоскостной семантики и переходом к трехплоскостной семантике; если в двухплоскостной семантике устанавливается непосредственное отношение между знаком и представляемой им реальностью, то в трехплоскостной семантике добавляется еще область смыслов (объективных понятий )2. К первому этапу можно отнести работы Г. Фреге, ранние работы Б. Рассела, "Логико-философский трактат" Л. Витгенштейна, "Логические исследования" Э. Гуссерля (1 том); ко второму — работы Р. Карнапа, Н. Гудмена, У. Куайна, Я. Лукасевича, С. Крипке и др. Если на втором этапе акцент делается на исследования, посвященные философским основаниям выбора того или иного логического исчисления, анализу онтологических и гносеологических предпосылок логических систем, то на первом этапе большее внимание в логико-философских йсследованиях уделяется общим вопросам соотношения логики и языка, проблеме определения логики и отделения логики от других наук, установления ее предметной области. Этим объясняется привлечение в данном диссертационном исследовании логико-философских работ, относящихся к указанному первому этапу: поскольку, как уже отмечалось, в центре нашего внимания находятся проблемы становления символической логики. Наибольшее внимание в диссертационном исследовании уделяется "Логико-философскому Трактату" Л. Витгенштейна и "Логическим исследованиям" Э. Гуссерля, поскольку именно эти две работы являются классическими — содержат в себе наиболее общие и принципиальные установки, характерные для логико-философских исследований первого этапа.

В этой связи значимость обращения к программе построения "чистой логики" немецкого философа Э. Гуссерля обусловливается следующими двумя моментами. Первое, что следует отметить — эта программа представляет собой обоснование логики на иных, в сравнении с преобладавшими на момент ее создания психологистскими, философских предпосылках. Заметим, что и для самого Э. Гуссерля разработка этой программы была связана с критикой его собственных прежних убеждений. Разумеется, у психологизма в логике всегда были оппоненты (Б. Больцано, У. Гамильтон, и др.), но все же его решительное и при этом наиболее обстоятельное устранение проводится Э. Гуссерлем. В этом отношении подход, предложенный Э. Гуссерлем к пониманию предмета логики, можно оценить как репрезентативный. Э. Гуссерль указывает на необходимость принятия антипсихологистской и антиэмпирической установки в логике как на обусловленную самой природой предмета логического исследования. Такая установка разделялась большинством ученых, стоявших у истоков символической логики, и поэтому она легла в основание всего здания современной логики. Необходимо отметить также влияние "Логических исследований" Э. Гуссерля на взгляды философов и логиков Львовско-Варшавской школы и, прежде всего, основателя этой школы К. Твардовского. Второй момент, который необходимо иметь в виду, связан с тем, что анализ "чистой логики" Э. Гуссерля позволяет

' Heijenoort J. Logic as Language and Logic as Calculus, Synthese, 17, (1967). pp. 324-30.

1 См. об этом Юонг Г. Онтология и логический анализ языка. М., 1999.

проследить взаимосвязь антипсихологистской установки ь логике и определенных составляющих логического атомизма - предикативной концепции логического анализа и концепции двухплоскостной семантики, построенной на отношении отображения, появление которых, прежде всего, связано с "Логико-философским трактатом" Л. Витгенштейна. Актуальность обращения к философским основаниям концепции логического анализа раннего Л. Витгенштейна - предикативной концепции и двухплоскостной семантике - определяется, в свою очередь, во-первых, тем обстоятельством, что двухплоскостная семантика являлась общепризнанной семантической теорией в логике первой половины XX века, да и в наши дни значительное число исследователей придерживается именно этой концепции, тем самым она оказала и оказывает решающее влияние на становление и развитие методов логических исследований; во-вторых, в последнее десятилетие наметилась тенденция на возвращение к логической теории Л. Витгенштейна: значительное внимание сегодня уделяется построению неклассических не-фрегевских логик, в том числе витегнштейнианских, основанных на семантике событий и опирающихся таким образом на предикативную концепцию логического анализа "Логико-философского трактата". Можно сказать, что рассмотрение программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля и предикативной концепции логического анализа Л. Витгенштейна позволяет прояснить философские истоки символической логики, что является необходимым условием корректной оценки ее современного состояния и возможных направлений развития.

Степень разработанности проблемы. Литература, посвященная рассмотрению философских оснований становления символической логики, обширна и не поддается исчерпывающему анализу. Работы, в которых рассматриваются общие логико-философские проблемы, связанные со становлением символической логики, условно можно разделить на три группы. К первой группе можно отнести работы Г. Фреге, ранние работы Л. Витгенштейна (прежде всего, «Логико-философский трактат»), Б. Рассела, А. Уайтхеда, К. Твардовского, Я. Лукасевича и «Логические исследования» Э. Гуссерля (с некоторыми оговорками). Эти исследования задают парадигму логики как универсального средства (universal medium) и концепцию двухплоскостной семантики. Нам представляется, что эти работы значимы еще и тем, что определили программу построения "чистой логики", которой так или иначе следовало развитие логики в XX веке. Переход от двухплоскостной к трехплоскостной семантике и от концепции логики как универсального средства к концепции логики как исчисления (calculus) приводит нас ко второй группе работ — исследованиям Г. фон Вригта, Д. Гильберта, Н. Гудмена, Р. Карнапа, С. Крипке, В. Куайна, К.И. Льюиса, X. Патнема, Я. Хинтнкки, А. Черча.

Работы Г. Кюнга, М. Даммита, Й.М. Бохеньского, Б.В. Бирюкова, некоторые статьи Я. Хинтикки, Ж. ван Хейенорта, Б. Страуда образуют третью группу. В них предпринимаются попытки критического анализа и сопоставления двух очерченных выше подходов. Из р^бот перечисленных авторов особо следует выделить работы Ж. ван Хейенорта «Логика как язык и логика как исчисление»1 и Г. Кюнга "Онтология и логический анализ языка" и

1 Hetjenoort van J. Logic as Language and Logic as Calculus. // Synthese. v.17, 1967, pp. 324-30.

7

«Мир как .чоэма .1 как референт»1 как «епосредственно относящиеся к теме диссертационного исследования, однако в них непосредственно не ставится задача исследования отношения программы построения чистой логики к концепции логического атомизма. Следует также отметить исследования представителей отечественной школы; прежде вйего, работы, посвященные общим проблемам философии логики — работы В.А. Смирнова, Е.Д. Смирновой, Е.Е. Ледникова, В.В. Целищева, В.В. Петрова, а также работы более частного характера, затрагивающие проблемы становления предметного основания символической логики — исследования А.В. Бессонова, Б.В. Бирюкова, Ю.Г. Гладких, Б.Т. Домбровского, В.И. Маркина, Я. Саноцкого, Г.В. Сориной, Б.И. Федорова, Ю.Ю. Черноскутова и других. Хотя в работах указанных авторов анализ отношения антипсихологизма и двухуровневой семантики и предикативного характера символической логики не является основной целью, проводимые в них исследования позволяют более точно установить контекст исследуемого отношения. Автор также использовал историко-философские работы отечественных исследователей, посвященные анализу философских концепций Л. Витгенштейна и Э. Гуссерля — это работы Бегиашвили, Л.А. Бобровой, А.Ф. Грязнова, М.С. Козловой, Я.А. Слинина/ З.П. Сокулер, Л. Шестова и др. Хотя произведения указанных авторов, казалось бы, имеют лишь косвенное отношение к теме диссертационного исследования, содержащиеся в них решения проблем частного характера позволяют достичь более четкого понимания интересующей нас проблемы. Отдельно следует упомянуть работу известного филолога Ю.С. Степанова "В трехмерном пространстве языка" , где дается оригинальная и вполне обстоятельная характеристика парадигм анализа языка — синтаксической, прагматической и семантической, что создает методологические основания для рассмотрения "революции в логике" в начале XX века в общем контексте смены языковых парадигм.

В диссертации автор опирался на классические труды Э. Гуссерля, Г. Фреге, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, К. Твардовского, Ф. Брентапо, привлекаются также работы логиков XIX — XX веков, принадлежавших к психологистскому направлению: X. Зигварта, Дж.С. Милля, А.И. Введенского, Я. Грота и других. Особо значимой является работа X. Зигварта "Логика" (Зигварт X. Логика. Т.1. СПб., 1908.), представляющая взвешенную, продуманную до самого незначительного следствия психологистскую концепцию логики. Необходимо отметить и исследования общего характера, относящиеся к философии науки и направленные на выявление логической структуры научной теории, это работы К. Гемпеля, Т. Куна, И. Лакатоса, К. Поппера и др.

Также следует упомянуть работы, позволяющие оценить направления и результаты развития символической логики в целом. Во-первых, это фундаментальные логические исследования Г. Кейслсра, С.К. Клини, Г. Крайзеля, Е. Расевой, Р. Смаллиана, Г. Такеути, А. Черча, Ч. Чэна и др.; во-вторых, это исследования, посвященные историко-яогическои проблематике, к ним можно отнести работы Б.В. Бирюкова, Н. Бурбаки. В. Книл и М. Книл, Т. Котарбиньского, Я. Лукасевича, А.О. Маковельского, Н.И. Стяжкина.

' Кюнг Г. Мир как ноэма и как референт. С. 302-321. // Аналитическая философия: становление и развитие (антология). М.: ДИК, 1998. С. 302-321. А также Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. М.: ДИК, 1999. - 240 с.

! Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

В добавление к сказанному, нельзя не -отметить

логико-философские исследования философов уральской школы С.Н. Гоншорека, Г.А. Кузнецова, В.О. Лобовикова, А.Г. Кислова и некоторых других авторов, существенным образом определившие область научных интересов диссертанта.

Цель и задачи исследования. Целью работы является анализ философских оснований становления символической логики, выраженных в программе построения "чистой логики" Э. Гуссерля (ее антипсихологистского аспекта), и рассмотрение взаимосвязи данной программы с предикативной концепцией логического анализа и двухплоскостной семантикой Л. Витгенштейна. Эта цель подразумевает решение следующих задач:

уточнить исходные положения программы "очищения" предметной области логики, и обосновать регулятивный характер понятия "чистой логики", исходя из его соотнесения с фактическими особенностями развития символической логики;

установить взаимосвязь понятия "чистой логики" с концепциями логики как исчисления и логики как универсального средства путем анализа специфики предметной области "чистой логики";

подвергнуть анализу и выявить философские основания основных составляющих программы построения чистой логики — антипсихологистской и антиэмпиристской установок, — а также показать их взаимосвязь с предикативной концепцией логического анализа;

^ проанализировать различные возможные варианты индивидуации концепции предмета логического исследования, возникшие как корректные реализации программы построения "чистой логики" на этапе становления символической логики;

обосновать утверждение, что двухплоскостная семантика Л. Витгенштейна, построенная в рамках предикативной концепции, может быть рассмотрена как корректная реализация программы построения "чистой логики", представляя собой индивидуацига концепции предмета логического исследования;

^ рассмотреть переход от понятия предмета к концепции объекта в логике Трактата, и установить его связь с "предикативным" характером логического анализа;

проанализировать концепции формального свойства и формального понятия как инструментов логического анализа и выявить ограничения, накладываемые принятием этих концепций на философскую интерпретацию положений логики.

Теоретическим основанием данного исследования послужило признание наличия философских оснований логики, т.е. взаимосвязи логической теории и определенных философских предпосылок и допущений, что является далеко не общепризнанным положением. Так, это принцип противоречит, например, концепции философской нейтральности логики, разрабатываемой Я. Лукасевичем. И, тем не менее, сегодня все активнее заявляются темы онтологических и гносеологических оснований логики. В данной работе речь пойдет о философско-методологических основаниях логики.

Теоретическим основаниями также являются принцип развития: в данном исследовании мы исходим из того, что символическая логика — результат предшествующего развития логической науки, а значит, характер и результаты данного развития в снятом виде присутствуют и в современной символической логике; мы базируемся также на принципе системного

единства и взаимосвязи логики с другими науками: те трансформации, которые претерпела формальная логика на рубеже предшествующих столетии, оказались следствием такого уровня развития всей европейской науки (в первую очередь математики и естествознания), когда она оказалась готова к критической рефлексии над своими собственными рациональными основаниями с помощью логических средств.

Выбор темы исследования определяет его методологию. Поскольку главной целью настоящей работы является исследование отношения программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля к предикативной концепции логического анализа и двухплоскостной семантике как к философским основаниям концепции предметной области логики, постольку важнейшим теоретико-методологическим принципом данного исследования является положение о единстве предмета и метода логического исследования: принятие того или иного метода логического анализа (метода логической формализации) соотносится с принятием определенной концепции предметной области логики, которая, в свою очередь, опирается на соответствующую онтологическую картину языка. Можно утверждать, что методы логической формализации находятся в зависимости от языковых парадигм (предикативной, именной или прагматической).

Также тема диссертационного исследования требует сопоставления программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля со значимыми исследованиями психологистского направления. Методологическим основанием такого сопоставления является сравнительно-исторический метод. Наряду с этим рассмотрение концепции предикативного анализа и связанного с ним понятия формального объекта требует привлечения аналитического метода, значимыми образцами которого являются исследования Б. Рассела, К. Твардовского, Я. Лукасевича, Л. Витгенштейна.

Положения, содержащие новизну и выносимые на защиту.

^ Обосновано положение о том, что концепция "чистой логики" является регулятивной и может быть рассмотрена как совокупность принципов отбора конкурирующих теорий, являющихся следствием общего требования простоты теории.

Показано, что понятие предмета "чистой логики", основывающееся на различении имманентного, не-имманентного предмета и акта суждения, обладает чертами концепции логики как исчисления, а не логики как универсального средства.

На основании анализа аргументации принятия антипсихологистской и антиэмпиристской установок раскрыта их взаимосвязь с предикативной концепцией логического анализа и двухплоскостной семантикой.

^ Обоснована возможность корректных реализаций программы построения "чистой логики" через анализ онтологии трех миров Г. Фреге и концепции артефактов К. Твардовского.

^ Проблема непроизвольного символизма представлена как следствие принятия программы построения "чистой логики", а именно антипсихологистской установки данной программы, в свою очередь двухплоскостная семантика Л. Витгенштейна проинтерпретирована как вариант решения представленной проблемы.

^ Показано, что переход от понятия предмета к концепции объекта в логике Трактата является следствием принятия предикативной концепции логического анализа.

^ Обосновано положение о том, что принятие концепции «логического предложения», построенной на концепциях формального свойства и

формального понятия, является следствием перехода от понятия предмета к понятию объекта в теории логического анализа Л. Витгенштейна и исключает возможность онтологической интерпретации «логических предложений».

значимость работы, носящая явно выраженный методологический характер, связана с тем, что, во-первых, концепция "чистой логики" анализируется как совокупность регулятивных принципов, определяющих особенности становления символической логики. Во-вторых, на основе рассмотрения предикативной теории логического анализа выявляется взаимосвязь концепции предметного основания логики и допустимых методов логического анализа. Практическая значимость работы определяется тем, что развитие символической логики на данном этапе требует тщательного анализа философских предпосылок и исследовательских программ, лежащих в ее основании: основные идеи и результаты данного исследования в совокупности с другими работами могут быть использованы как для решения вопроса о совместимости философских оснований различного рода неклассических логических систем, связанных, прежде всего, с системами искусственного интеллекта, с основаниями классической логики, на фундаменте которой они строятся, так и для определения границ и возможностей развития символической логики.

Дпробания результатов исследования. Материалы диссертации легли в основу докладов и выступлений автора на следующих научных конгрессах, конференциях и семинарах: научно-практическая конференция «Уральская философская школа и ее вклад в развитие современной философии» (Екатеринбург, 1996); межвузовская конференция «Методика преподавания философии и социологии» (Екатеринбург, 1998); межвузовский семинар «Эпистемы» (Екатеринбург, 1998); Второй российский философский конгресс «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999).

Диссертация обсуждалась на кафедре онтологии и теории познания философского факультета Уральского государственного университета и была рекомендована к защите.

Структура и объем диссертации. Структура диссертации подчинена основной цели исследования и решению поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной в исследовании литературы. Содержание работы изложено на 124 страницах. Библиография состоит из 145 наименований.

Основное содержание работы.

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается актуальность исследования, определяются его эмпирический материал и теоретические источники, анализируется степень разработанности рассматриваемых проблем, формулируются цель и основные задачи диссертации, раскрываются теоретико-методологические основания исследования, характеризуются его научная новизна и практическая значимость.

В первой главе "Концепция "чистой логики" Э. Гуссерля н становление предметного основания символической логики" рассматривается формирование концепции предметной области логики через анализ становления на рубеже XIX - XX в. программы построения "чистой логики", представляющей собой систему регулятивных установок (антипсихологизм, антиэмпиризм, ориентация на предикативный анализ), направленных на определение предметных рамок любого возможного логического исследования. При этом концепция "чистой логики" Э. Гуссерля

является для нас конкретно-историческим выражением (наряд/ с концепциями Б,- Рассела, К. Твардовского, Л. Витгенштейна, Г. Фреге и др.) данной системы регулятивных установок, воплощающим в себе ее наиболее общие и характерные черты.

В первом параграфе данной главы "Регулятивный характер концепцнп "чистой логики"" обсуждается вопрос о роли программы построения "чистой логики" в формировании концепции предметной области символической логики. Развитие символической логики в конце XIX - XX в. тесно связано с программой переопределения границ и "очищения" ее предметной области. При этом под "очищением" предметной области логики подразумевается, прежде всего, радикальное отмежевание ее от психологии. Спор между психологизмом и антипсихологизмом, эмпиризмом и антиэмпиризмом в логике является, по сути, вопросом установления границ и объема ее предмета, а не вопросом о способе теоретического обоснования положений в логике. Отсутствие в середине XIX в. общепризнанных, четко установленных границ предметной области логики отражено в существовании значительного числа конкурирующих друг с другом программ логического исследования. (Конфликтующие программы представлены, например, в работах Дж.С. Милля' и В. Гамильтона, Я. Грота и Ст. Джевонса и др.).

С точки зрения Э. Гуссерля, 1:акое состояние логики, когда нельзя отделить индивидуальные убеждения от общеобязательной истины и когда многократные попытки выдающихся мыслителей вывести эту науку на верный путь не имеют решающего успеха, предполагает необходимость повторного обращения к принципиальным вопросам определения предмета логики, отграничения ее от других наук посредством уточнения целей логических исследований.

В качестве средства возвращения логики на верный путь (если воспользоваться терминологией И. Канта) Э. Гуссерль предлагает программу построения "чистой логики", главное отличие которой в том, что ее положения обладают идеальным единством. Это означает, что в рамках данной науки все логические истины получают свое обоснование через единственное общее положение, что обеспечивает их сущностное единство. Программа построения "чистой логики" основана на представлении об идеальном единстве истин всякой действительной науки, а признание возможности "чистой логики" соответствует утверждению положения о существовании некой предметной области логики, обладающей идеальным единством и независимой от предметных областей других наук.

Потребность в "очищении" предметной области логики сыграла значительную роль в становлении символической логики и выступила в качестве его регулятивного принципа. Однако к специфике этого принципа следует отнести то, что он не имеет четкого критерия своего соблюдения: некоторые теории, построенные логиками, приверженность которых этому принципу несомненна, подвергаются критике именно за нарушение этого принципа. В качестве примера могут быть названы работы Я. Лукасевича и Ст. Лесневского. В силу этого программа построения "чистой логики" может быть рассмотрена как совокупность принципов отбора конкурирующих теорий, следуя терминологии Т. Куна, причем данные принципы, скорее всего, являются следствиями более общего принципа простоты теории. Отклонения от требований программы построения "чистой логики" также могут быть истолкованы как подтверждение того, что эти требования представляют собой некие максимы, ценностные суждения, принципиально неполные и неспособные дать однозначного алгоритма принятия или отбрасывания

теории, но в силу этого полезные в практическом применении. По мнению Г. Куна, эффективность принципов отбора конкурирующих теорий не зависит от того, достаточно ли они четко сформулированы, чтобы однозначно определить выбор каждому из признающих их исследователей. Таким образом, то, что традиционно рассматривается в качестве элиминируемых несовершенств правил выбора, предстает как некоторое проявление сущностной природы науки. Согласно очерченной точке зрения, критерии выбора научной теории (к которым можно отнести и требование Э. Гуссерля построения "чистой логики", или требование построения логики с антипсихологистских позиций) функционируют не как правила, которые однозначно определяют выбор, а как ненности, которые лишь влияют на выбор. Из этого следует, что два человека, по настоящему преданные одним и тем же ценностям, могут тем не менее в конкретных ситуациях делать различные выборы, что зачастую фактически и происходит. Поэтому наиболее корректной оценкой программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля является, как мне представляется, рассмотрение ее как совокупности неких общих установок, максим, носящих регулятивный характер и позволяющих определить лишь общие направление и границы развития символической логики.

Во втором параграфе «Предмет "чистой логики"» рассматривается вопрос о предметном основании предполагаемой (и в этом плане гипотетической) науки - "чистой логики" - и его корреляции с предметом символической логики. Представление Э. Гуссерля о возможных направлениях развития логики в целом конгруэнтно наметившейся с пятидесятых годов XX века тенденции делать целью логических исследований создание той или иной логики (to formulate a logic), проясняющей или уточняющей определенные логические понятия (например, понятия необходимости или ментальных установок), что не соответствует представлению о логике как об универсальной и единственной теории, разделяемому Г. Фреге и, в некоторой степени, Л. Витгенштейном. "Чисгая логика", скорее всего, представляет собой вариант логики как исчисления (logic as calculus), а не логики как универсального средства (universal medium).

Предмет новой теоретической науки, которую Э. Гуссерль называет "чистой логикой" и которая, по его замыслу, должна стать важнейшей основой всякого учения о научном познании, составляют условия возможности идеального единства науки. При этом имеются в виду абстрактные науки, теоретические или номологические, в терминологии Э. Гуссерля. Однако эти номологические науки являются основными, ведь по его оценке именно из теоретического состава абстрактных наук конкретные науки должны черпать все то, что делает их науками. Идеальное единство истин науки может быть обеспечено только единством обоснования, что в свою очередь означает дедуктивное единство — сводимость научных положений к одной единственной аксиоме. Подлинное единство науки так же, как и единство ее предметной области, определяется, таким образом, единством теории. Возможность идеального (теоретического) единства науки, являющаяся предпосылкой возможности суждений "чистой логики", основывается на выделении трех составляющих любого интенционального акта: основывается

имманентного объекта («содержания») представления. Соответственно, возможность истинности суждения, как идеального коррелята мимолетного субъективного акта познания, основывается на различении самого

психического акта «вынесения суждения», его объективно-предметиого содержания, и интенционального содержания. При размышлении об акте познания мы обращаемся не к психической составляющей, поскольку такое размышление относилось бы к области психологии, и не к интенциональному содержанию, поскольку это было бы лишь повторением анализируемого суждения, а к объективно-предметному содержанию суждения, которое предстает как истина в себе.

В соответствии со спецификой предмета, исследования в области "чистой логики" можно разделить на два крупных направления. Первое — синтаксическое — должно включать в себя, согласно Э. Гуссерлю, установление понятий, которые делают возможной связь суждений в объективном отношении и, в особенности, теоретическую связь. Это, прежде всего, понятия аксиоматической теории, дедукции, а также понятия второй степени, на которые естественно распадаются первые — «понятие», «положение», «истина», понятия элементарных форм соединения и «законы усложнений», позволяющие произвести обзор понятий, выводимых из первоначальных. В современной логике рассмотрение этих «законов усложнений» представляют собой исследования по семантической структуре логического языка, наиболее значимы в этой области работы К. Айдукевича, Д. Дэвидсона, С. Гинзбурга, В. Куайна, И. Ламбека, А. Тарского, Н. Хомского.

Второе направление предполагаемых исследований — построение науки о теории вообще, которая в основной своей части анализирует существенные понятия и законы, принадлежащие к идее теории как таковой, а затем переходит к дифференцированию этой идеи и исследованию a priori возможных теорий. Цель этой науки (учения о многообразии - в терминологии Э. Гуссерля) состоит в развитии существенных типов возможных теорий и изучении их закономерных взаимоотношений. А поскольку предметный коррелят понятия возможной, определенной только по своей форме теории, есть, согласно Э. Гуссерлю, понятие возможной области познания вообще, попчиненной теории такой формы, постольку исследования в области "чистой логики" должны представлять собой построение и развитие различных логических систем, основывающихся на различных онтологических предпосылках, что до определенной степени соответствует направлению развития современной логики.

В третьем параграфе «Основания антипсихологнстскоп установки "чистой логики"» рассматриваются линии аргументации, обосновывающие необходимость построения "чистой логики" на антипсихологистском основании. Психологистская позиция обусловливается признанием предмета логических исследований как субъективного образования и, как следствие, — отрицанием различия между предметом и интенциональным содержанием мыслительного акта (суждения или умозаключения). Соответственно, признание объективности мысли и существования различия между интенциональным и неинтенциональным предметом психического акта составляют ядро антипсихологистской программы в логике на рубеже XIX XX вв. Следовательно, возможность отделения логики от психологии основывается на «объективации» содержания акта (очевидного) суждения, т.е. основывается на признании существования идеальных объектов, которые лишь переживаются в единичных психических актах, и том факте, что закономерности, связывающие эти идеальные объекты, совсем иного рода, чем закономерности, связывающие эмпирические переживания этих идеальных объектов.

Можно выделить две линии в обосновании антипсихологистско»

позиции в "чистой логике" Э. Гуссерля. То сильное впечатление, которое произвел первый том "Логических исследований" на философов, как в Германии, так и за ее пределами, по мнению ряда критиков, объясняется тем, что в самом начале XX века здесь возрождалась классическая, восходящая еще к Платону, Аристотелю и Лейбницу, идея объективности человеческого мышления. Именно с этим связана одна из основных линий обоснования антипснхологизма в логике: опасность для науки Гуссерль видел в релятивизме и скептицизме, источником которых является, прежде всего, субъективизм и психологизм. Значит, неприятие скептицизма обусловливает неизбежность принятия антипсихологнстской позиции. К этой же линии обоснования мы можем отнести антиэмпиристскую установку в «чистой логике».

Вторая линия обоснования антипсихологнстской позиции строится на утверждении идеального характера области логических исследований, чтй, в свою очередь, основывается на отличении имманентного и не-имманентного предмета психического акта (представления) и в особенности на различении содержания суждения и акта суждения, а также на указании родовых понятий и идеальных единичностей, являющихся их специфическими видами, модусами, как собственного предмета логических положений: понятия, на которых основаны логические законы, не имеют эмпирического объема, а должны быть настоящими родовыми понятиями, в объем которых входят исключительно идеальные единичности, настоящие виды.

Существует еще одно различение, проводимое во множестве интенциональных актов, которое служит частичной, но, с моей точки зрения, необходимой основой принятия антипсихологнстской позиции в логике. Речь идет о признании за актом суждения особого, отличного от акта представления, отношения к интенциональному предмету. Логики психологистского направления — Г. Спенсер, Дж. С. Милль, Б. Эрдманн — отвергали возможность такого различения. Однако отрицание такого различения суждений и представлений подталкивает и к отрицанию существования особого рода законов, связанных с понятиями суждения и истины. На наличие подобной связи указывает Ф. Брентано в работе «Психология с эмпирической точки зрения»: помимо общих законов ассоциации представлений, влияние которых на суждение не подлежит сомнению, существуют особые законы, значимость' которых ограничивается только областью суждений, анализ этих законов и составляет, по его мнению, специфическую область логических исследований.

Оценивая сказанное, можно утверждать, что вторая линия обоснования, связана, во-первых, с различением содержания суждения и самого акта суждения и, во-вторых, — с отделением имманентного от не-имманентного предмета суждения, что позволяет говорить о суждении в логике как об идеальном единстве значений в противовес конкретному многообразию психических актов суждения, составляющих предмет психологии. Здесь же необходимо признать важность введенного Ф. Брентано различения суждения и представления как несводимых друг к другу интенциональных актов, поскольку логика ' обретает свой особенный предмет в исследовании отношений между суждениями, которые не могут быть сведены к отношениям между психическими представлениями. Указанное различение суждения и представления также тесно связано с предикативной концепцией логического анализа, составляющей отличительную особенность символической логики и, прежде всего, концепции логического атомизма Л. Витгенштейна.

В четвертом параграфе «Проблема иидивидуации суждения как конституэнты

предметной области "чистой логики''. Концепции Г. Фреге и К. Твардовского» рассматривается вопрос о предметном основании "чистой логики" (или, если сформулировать более общо, о предметном основании логики, построенной исходя из антипсихологистской позиции). Программа построения чистой логики базируется на положении о том, что идеальные корреляты реальных актов суждений и являются собственным предметом логического исследования. Однако, как следствие регулятивности программы построения "чистой логики", Э. Гуссерль, не уточняет, что может выступать в роли указанных идеальных образований, и подчеркивает необходимость дальнейшего прояснения, что же такое; есть это идеальное само по себе и в его отношении к реальному, как может быть установлено соотношение между идеальным и реальным, как идеальное присуще реальному и познается в нем. Тем самым он выражает необходимость произведения индивипуаиии этою понятия. В данном параграфе рассматриваются два варианта подобной индивидуации. Первый вариант, принадлежащий Г. Фреге, предлагает брать и качестве предмета логического исследования гипостазированное значение предложения и опирается на онтологию трех мироа (three-world ontology); второй вариант, принадлежащий К. Твардовскому, указывает на артефакты как на подлинные предметы логического исследования.

Концепция Г. Фреге может быть сведена к следующему: существуют объекты (по крайней мере один), на которые направлено мое мышление, и которые, хотя и могут быть связаны с представлениями, но сами представлениями не являются. Эти объекты могут становиться также объектами и любого другого мышления, построенного аналогично моему. Таким образом, мысль есть то, на что направлено суждение, и именно мысли бывают истинными или ложными, причем это не зависит от того, формулируется ли их истинность в каком-либо высказывании. Мысль не является чем-то подобным предмету внешнего мира, однако она так же, как и любой предмет,, является объектом нашего мышления. Мы не можем сказать, что мысли воспринимаются так же, как и объекты внешнего мира, и поэтому для обозначения отношения восприятия мысли Г. Фреге предлагает термин «формулировать» (fassen). Этот термин наиболее уместен, поскольку, согласно Г. Фреге, мысли — не психические образы, и «мышление — по внутреннее производство и построение, а постижение мыслей, которые объективно уже наличны».1

Рассмотрим теперь второй вариант индивидуации понятия «предмет логического закона» (предмет логического исследования), также лежащий в рамках антипсихологистского направления, но значительно отличающийся от позиции Г. Фреге — концепцию К. Твардовского, изложенную им в работе «О действиях и результатах»2. Эта работа, по признанию самого автора, вырах<аст изменение его отношения к психологизму в логике и была инспирирована критикой психологизма, содержашейся в первом томе "Логических исследований" Э. Гуссерля.

В основании этой концепции лежит указание на фиксируемое в языке логическое (а не чисто грамматическое) различие между действием и соответствующим ему результатом. Тем самым можно указать следующую классификацию предметов (речь идет о «предметах», т.е. дополнениях, транзитивных (переходных) глаголов) некоторого действия: внешние

' Фреге Г. Письма Г. Фреге Э. Гуссерлю. // Фреге Г. Избранные работы. М., 1997. Стр. 157.

1 Твардовский К. О действиях и результатах. // Твардовский К. Логико-философские и

психологические исследования. М., 1997. С. 160-191.

предметы, а именно такие, которые уже существуют; прежде чбм "Начинается переходящее на них действие, и внутренние предметы (собственно результаты), возникающие благодаря своему действию; последние, в свою очередь, распадаются на предметы продолжительные и непродолжительные. Среди указанных пар «действие - результат» К. Твардовский выделяет особую группу 1— психофизические действия и результаты. Психофизические результаты, скажем, такие, как рисунок или скульптура, служат выражением некоторых психических результатов, таких, например, как намерение (мысль) художника.

Отношение выражения между психическим и психофизическим результатом сводится к двум моментам: во-первых, к тому факту, что психический результат есть частичная причина возникновения психофизического результата, и, во-вторых, что психический результат, как и соответствующая ему психическая деятельность; не может быть воспринята посредством ощущений, тогда как психофизический результат подпадает под ощущения. Такая характеристика психических результатов показывает их коррелятивность «миру представлений» Г. Ореге: ведь в качестве существенного свойства представления он называет то, что они не могут быть восприняты чувствами. Однако для того чтобы между психофизическим и психическим результатом существовало отношение «знак - значение», необходимо чтобы и психофизический результат мог выступать в качестве частичной причины такого же, либо подобного психического результата. Психофизический результат (знак), разумеется, вызывает множество различных психических результатов, как, например, одно и то же изображение может вызывать различные интерпретации, но мы склонны рассматривать этот психофизический результат как знак постольку, поскольку в вызванных им психических результатах присутствует ряд общих черт, т.е. некий инвариант результатов, который мы и называем зачастую значением знака.

Таким образом, как мне представляется, можно выделить две особенности отношения психофизического и психического результатов, позволяющие "очистить" предметы логических исследований от психологического налета. Первая особенность заключается в том, что значение, понятое как инвариант, уже не является конкретным психическим результатом, но тем, к чему мы приходим путем абстрагирования, совершаемого на конкретных результатах. Такая интерпретация значения, как указывает сам К. Твардовский в примечании, соответствует понятию идеального значения (ideale Bedeutung) Э. Гуссерля. Тем самым мы получаем возможность рассмотреть ситуацию гак, будто психофизический результат (знак) посредством различных психических действий воспроизводит один и тот же психический результат (инвариант значения); и этот психический результат оказывается независимым от тех психических действий, что в каждом конкретном случае вызывают его существование, во всяком случае эти психические действия оказываются несущественными при рассмотрении инварианта значения.

Вторая особенность видится К. Твардовским в том, что предметом логики (логического исследования) являются, однако, не собственно знаки, а артефакты знаков. Высказывания, концепты, умозаключения в логике не являются знаками подлинных психических результатов действий суждения, понимания, рассуждения, но выражают только представления соответствующих результатов. Артефакт замещает действительный психический результат представлением этого результата, являясь, в свою очередь, замещением действительного психофизического результата; однако

представление психического результата является рассмотрением этой результата как возможного, которое, в свою очередь, реализуется i рассмотрении соответствующего психофизического результата (знака) Kai содержащего в себе свое значение. Твардовский указывает, что осознание ш существующего актуально в нашем сознании (возможного) психическоп результата мы производим при помощи представления этого результата которое обычно происходит путем симврлического мышления. Выражение «знак содержит в себе свое значение» означает, разумеется, не что иное, кш то, что этот знак является одной из частичных причин возникиовени> соответствующего психического результата и что психический результат следовательно, существует потенциально в психофизическом результате Очевидно, что такое рассмотрение психического результата (значение) чере: замещающее его представление полностью исключает возможность обращения к реальным психическим действиям, вызывающим этот результат. Такого рода артефакты позволяют рассматривать психические результаты (суждения понятия и др.) как полностью независимые от психических действий, благодаря которым они только и могут существовать актуально. Именно такое четкое отграничение результатов от действий, по мнению К. Твардовского, решительным образом способствовало освобождению логики от психологического налета.

Необходимо заметить, что концепция Г. Фреге схожа с концепцией Б. Больцано в том отношении, что обоснование возможности антипсихологистского толкования предмета логического исследования оправдывается постулированием существования некоторой особой области, наделенной требуемыми свойствами: таковы области «предложений в себе» (Satze an sich) Б. Больцано и «мир мыслей» Г. Фреге, противопоставленный миру субъективных представлений и миру реальных объектов. Отношение между лингвистическим символом и получившим в нем выражение объектом, будь то мысль или «предложение в себе», не подвергается дальнейшему анализу. К. Твардовский, напротив, исходит из анализа лингвистических символов и определяет содержание (значение) суждения («психофизического результата») как имманентный предмет, инвариант множества возможных конкретных «психических результатов». Уже такой трактовки значения суждения достаточно, с моей точки зрения, для обоснования антипсихологистской позиции в логике, которая только усиливается рассмотрением объектов логического анализа (суждений или понятий) как артефактов. Но при этом механизм связи предложения и обозначаемого им факта остается, к сожалению, недостаточно проясненным. Если допустимо обобщение применительно к столь различным концепциям как концепции Г. Фреге и К. Твардовского, то можно было бы сказать, что «освобождение логики от психологистского налета» осуществляется за счет гипостазирования значения, но в этом случае отношение знака к значению также требует своего основания, образуя регресс ad infinitum. В основание логики должно быть заложено такое представление о предмете логического исследования, которое позволяло бы трактовать логику с антипсихологистских позиций, однако исключало бы неизбежность подобного бесконечного регресса в анализе. Я полагаю, что роль такого представления и сыграла двухплоскостная семантика, основанная на отношении отображения (или представления) и связанная, прежде всего, с постулатом изобразительности JI. Витгенштейна.

Предметом рассмотрения во второй главе «Предикативная концепция Л. Витгенштейна и се роль в становлении метода логического анализа» являются значимые для данного исследования аспекты концепции логики Л.

Витгенштейна, сформулированной а "Логико-философском трактате". Речь идет о предикативной (синтаксической) концепции логического анализа и концепции двухплоскостной семантики. Отметим, что принятие дпухплоскостной семантики может быть истолковано как непосредственное следствие принятия программы построения "чистой логики" (такой точки зрения придерживается Г. Кюнг в упомянутой уже ранее работе «Онтология и логический анализ языка»), а именно: как следствие общей антипсихологистской установки в логике; концепцию предикативного логического анализа следует также рассматривать во взаимосвязи с программой очищения предметной области логики: выделение предложения как фундаментальной единицы логического анализа коррелирует с обретением логикой самостоятельной области исследования — интенциональной области актов суждения (как противопоставленной области актов представления, относящейся к сфере психологии).

Необходимо отметить также, что интерпретация идей Л. Витгенштейна с точки зрения современной логики требует особой осторожности: одним из лучших ключей к пониманию общей концепции логики у Витгенштейна и, что более важно, некоторых ограничений, связанных с интерпретацией этой концепции, является предложенное Ж. Хейенортом различение между логикой как языком и логикой как исчислением. Согласно первой концепции, которой

логической системы и задавать о ней металогические вопросы. Идея логики как языка и идея логики как универсального средства накладывают определенные ограничения во взглядах на логику. Как следствие, мы вряд ли можем приписать Л. Витгенштейну построение (и даже понимание) какой-либо теории моделей. Мы не можем представить логику «Трактата» сформулированной в некотором объектном языке, допускающем различные интерпретации, которые могут обсуждаться в отдельном метаязыке. Хотя логическая система, построенная в «Трактате», технически не содержит никаких не-логических констант, она была предназначена для приложения к интерпретированным предложениям. Можно также предположить, что концепция логики Л. Витгенштейна также приводит к наложению значительных ограничений на теорию доказательств и аксиоматический подход Гильберта, который был в основе своей теоретико-модельным. Суть подхода Гильберта - в создании различных аксиоматических теорий для различных разделов математики. Предполагалось, что аксиомы фиксируют все (искомые) структуры как свои различные модели. Сама идея такой аксиоматизации может быть признана осмысленной, в конечном итоге, лишь в том случае, если мы признаем возможность выхода за пределы нашего мира, и, таким образом, эта идея является чуждой концепции логики «Логико-философского трактата».

В первом параграфе «Аксиома изобразительности и проблема непроизвольного символизма как следствие развития

антипсихологистской программы» рассматривается проблема объяснения природы осмысленных пропозиций. Трактовка данной проблемы в "Логико-философском трактате" непосредственно связана с отходом от концепции отношения «факт - предложение» как отношения именования (Л. Витгенштейн подчеркивает, что ситуации могут только быть описаны, а не поименованы) и может быть сведена к вопросу: «Каким образом предложение может символизировать факт?», или, в иной формулировке: «Как возможна непроизвольная составляющая в пропозициональном символе?». Построение двухплоскостной семантики и является обоснованием возможности

непроизвольного символизма, поскольку непроизвольное в символе есть то, что позволяет установить непосредственную связь между символом и тем, что оно обозначает, минуя плоскость субъективных психологических понятий и объективных значений слов.

Если нечто является обозначением чего-либо, то, как бы произвольно ни

необходимое, иначе оно не было бы обозначением. Предложение обладает существенными и случайными чертами. Случайны те черты, которые проистекают из особого способа порождения знака-предложения. Существенными же являются те черты, которые только и позволяют выразить смысл предложения. Смысл предложения есть то, что оно изображает, то есть его смысл — тот факт (событие), что заключен в предложении, что собственно и позволяет некоему объекту быть предложением. Цель введения аксиомы изобразительности — в решении проблемы непроизвольного символизма, то есть проблемы значимости предложений в рамках двухплоскостной семантики. Картина представляет определенную ситуацию, элементы картины представляют объекты. Аксиома изобразительности может быть

правильно, то. что определенная вешь имеет место в символе, говорит о том! что определенная вешь имеет место в мире.

Аксиома изобразительности показывает, что простое предложение как коррелят простого события является предельной единицей логического анализа, соответственно — внутренняя структура факта не имеет отношения к логике. Показателен в этом отношении взгляд Л. Витгенштейна на природу квантификации: ее основанием, по его мнению, является не предикатная структура выражений, а множество предложений, то есть событий — на уровне действительности.

Второй параграф «Переход от предмета к объекту в логической анализе» посвящен рассмотрению следствий принятия предикативной концепции логического анализа, касающихся перехода от понятия предмета к понятию формального объекта как основанию анализа атомарного предложения. Следует указать, что Л. Витгенштейн представляет мир не как собрание предметов, а как целокупность фактов, и это представление составляет фундамент его концепции логического анализа.

Указанное смещение от мира как совокупности предметов к миру как совокупности фактов влечет изменение в концепции предмета: предмет' теперь не может мыслиться без связи с событием, а выражение «предмет как таковой»: «Ding an sich», пожалуй, с этой точки зрения следует рассматривать как бессмысленное; однако событие, в котором мыслится предмет, может быть максимально неопределенным. Мы можем представить себе множество всевозможных событий, включающих в себя какой-либо предмет; контекст каждого из этих событий, в котором появляется предмет, объединяясь с остальными контекстами, образует неопределенный фон. Созерцание предмета на этом фоне мы называем созерцанием предмета как такового (теперь - в переносном смысле). Эта неопределенность фона может быть дополнена, но при этом она становится контекстом предмета, взятым из какого-либо фонообразующего события. Поэтому уже в понятии вещи (предмета), а также в

' Под предметом мы будем понимать то, что может бьггь денотатом субъекта (особенно, если субъект выражен указательным местоимением), но (ни при каких условиях) не может быть денотатом предиката. Такое определение в целом соответствует определению понятия «вещь» (Gegenstand) у Г. Фреге, хотя, согласно Фрегс, вторая часть определения является логически излишней.

созерцании вещи как таковой заложена возможность событий/ в которые зта вещь может быть включена. Именно на такое восстановление контекста ссылается утверждение Л. Витгенштейна о том, что в логике отсутствует случайность: если появление предмета в некотором событии возможно, то эта возможность появления уже заложена в самом предмете.

Предмет и есть некоторая замкнутая совокупность событий (которая все же внутри себя бесконечна), остальные события для предмета невозможны. Например, мы можем себе представить некий предмет в несвойственной для него обстановке, но возможность этого события уже заложена в самом понятии предмета, данное понятие предмета самого по себе основывается на неопределенности фона, из которой только и могут быть восстановлены возможные события.

Ни один предмет не может мыслиться вне возможности сочетания с другими предметами. Предмет, мыслимый сам по себе, мыслится во взаимосвязи со всеми своими возможными ситуациями (событиями). Когда я утверждаю: «Это — книга», пытаясь охарактеризовать наличествующую ситуацию, я тем самым выхожу за пределы этой ситуации, поскольку упоминание предмета (в данном случае - книги) отсылает ко всем другим возможным событиям с этим предметом.

Второй момент, связанный с указанным смещением от мира как совокупности предметов к миру как совокупности фактов, — это введение в рассмотрение понятия формального объекта. Ключевым для понимания концепции формального объекта Л. Витгенштейна является утверждение о том, что устойчивое, сохраняющееся и объект есть одно и то же. Объекты, согласно Л. Витгенштейну, есть корреляты имен языка, делающие возможным для чредложения изображать события. Объекты есть, в сущности, то, что может быть конвенционально обозначено именами идеального языка.

Следует еще раз подчеркнуть, что вещи (предметы) не имеют никакого отношения к объектам, они (вещи) являются эмпирическими комплексами, то есть тем, что может быть описано в терминах чувственного восприятия. Объект же есть точка, объединяющая различные возможные ситуации, объединение различных ситуаций и происходит при распознавании в них одного и того же объекта; однако объект прост не в том смысле, что он определяется какой-либо одной характеристикой, одним свойством. Объекты (объектная структура) делают возможным язык, процедуру описания событий, ситуаций. Объекты можно сопоставить с первоматерией Аристотеля: в том же смысле, что и первоматерия, объекты неопределенны, они получают свои «материальные свойства» в том случае, если они оказываются составляющими фактов, то есть, участвуя в некоторых конфигурациях с другими объектами, и именно поэтому объекты сами по себе не могут быть описаны. Если первоматерия есть возможность формы, то объекты — возможность конфигурации.

Для того чтобы существовала возможность описания любого возможного события, необходимо признание объектной структуры событий. Таким образом, именно «существование» объектов (объектной структуры мира) делает возможным существование значимых предложений — предложений, о терминологии Витгенштейна, заключающих в себе возможность смысла — и в то же время изменяет возможности и направленность логического анализа предложений.

В третьем параграфе «Понятие формального свойства как средства логического анализа» анализируются средства логического анализа и их специфика, связанная с предикативным характером концепции предметной

области логики Л. Витгенштейна. С точки зрения Л. Витгенштейна, построение полностью проанализированного логического языка основывается на отделении формы от содержания, а основное понятие, выступающее в качестве инструмента, позволяющего выявить логическую форму, есть понятие переменной и выражения.

Выражение есть характеристика предложения как факта, затрагивающая тем самым и его смысл (изображаемое). В качестве исходного приближения мы могли бы взять следующее определение выражения: выражение есть факт, отображающий структуру исходного факта-предложения (или некоторые ее особенности). Выражение предполагает формы всех предложений, в которые оно может входить. Выражение только и может быть задано посредством указания общей формы всех предложений, в которые оно входш; следовательно, любое заданное выражение есть лишь переменная, области значений которой являются предложения. Можно утверждать, что выражение является коррелятом формального свойства ситуации, которое и может быть только показано через предложение, обладающее данным формальным свойством. (Говоря о свойствах ситуаций, мы говорим как бы о чертах этой ситуации, подобно тому как мы говорим о чертах лица).

В том же смысле, в каком мы говорим о формальных свойствах, можно говорить и о формальных понятиях. Формальное понятие есть то, что обладает неким набором формальных свойств. Отсюда следует, что принадлежность некоторого объекта к формальному понятию не может быть выражена в предложении, иначе о формальных свойствах можно было бы говорить в предложениях, однако отношение принадлежности предмета формальному понятию может быть показано самим символом, обозначающим объект; отсюда следует, что символ должен быть сложным. Согласно Л. Витгенштейну, формальное понятие, в отличие от понятий в собственном смысле снова, не поддается выражению через функции, то есть при помощи следующей операции: {*еХ I F(x)} (те х из множества X, что удовлетворяют функции F). Формальные свойства, характерные для некоторого формального понятия, выражаются через отличительную черту всех символов, обозначающих объекты, подпадающие под это формальное понятие, поэтому формальное понятие может быть выражено через переменную-предложение, в которой постоянной остается только характерная черта (набор всех формальных свойств) данного понятия.

только показано, поэтому некоторые предложения с формальными понятиями оказываются неуместными, например «Р(х) есть функция», оно просто излишне, поскольку повторяет лишь то, что дано в самом знаке, однако предложение «Книга есть книга» осмысленно и может быть записано как Vx(K(x)=>K(x)), но приведенное выше предложение не может быть записано в языке логики предикатов, и это показывает, что оно является п се вдо предложен нем.

Сказанное . выше развивает идею, заложенную в понимании языка как изображения. О логической форме предложения (назовем так то общее, чю есть между изображаемым и изображением) не может быть сказано и предложении, она будет ускользать и заключать себя в любом предложении, которое будет пытаться изобразить отношение изображения. Форма молсет быть только показана через нечто иное.

Использование концепции формального свойства как средства логического анализа определяет специфику предмета логическою исследования: логика направлена, прежде всего, на изучение формальных

свойств и отношений между предложениями, которые отображаются в тавтологиях и противоречиях. Тавтология и противоречие говорят нечто о своих частях: эти части должны иметь определенные логические свойства, чтобы в сумме образовать тавтологию (или противоречие), однако эти свойства составных частей тавтологии могут быть показаны и иным способом, ибо при соответствующей системе записи предложений мы способны узнавать формальные свойства предложений, просто глядя на них. Согласно Витгенштейну, структуры предложений находятся во внутренних'отношениях друг к другу. Мы используем (или стремимся использовать) такой язык, и кото'ром структуры предложений показывали бы себя явно и однозначно. Для этого мы используем логические операции как средства получения новых предложений из исходных: операция устанавливает отношение между структурой ее результата и структурами ее базисов; таким образом, использование логических операций порождает множество предложений, упорядоченных через внутренние отношения. Установление прозрачного синтаксиса, который бы делал возможным отношение логического следования как внутреннее отношение - одна из основных задач логики.

К особенностям тавтологий и противоречий следует отнести то, что они не являются предложениями в строгом смысле слова, так как одно из них выражает соответствие всякой, а другое - ни одной истинностной возможности, поэтому они ничего не высказывают о мире и являются бессмысленными. Все тавтологии занимают одно и то же место в логическом пространстве, так же как и все противоречия, поскольку отношения к любому предложению у тавтологии и противоречия всегда одни и те же. Если предложение есть определенное логическое сочетание знаков, то ему соответствует определенная логическая связь их значений. Тогда, если какому-либо сочетанию знаков соответствует любая возможность их значений, то данное сочетание бессвязно: это означает, что тавтологии, поскольку они истинны для любой ситуации, вообще не являются логическими сочетаниями знаков.

Вследствие того что тавтология и противоречие отображают формальные свойства и отношения составляющих их обычных предложений, логическое предложение (тавтология или противоречие) доказывается совсем не так, как-обычные предложения. Обычное предложение говорит нечто, и его доказательство показывает, что дело обстоит именно так, логическое же предложение доказывает само себя: согласно Витгенштейну, логику всегда можно истолковать так, что каждое ее предложение явится своим собственным доказательством.

Можем ли мы из чистых логических законов выводить некие онтологические положения? Такое утверждение означает признание того, что логика описывает различного вида онтологические сущности, но не ставит перед собой целью формулировать утверждения об их существовании. С моей точки зрения, логика Л. Витгенштейна не допускает подобного толкования. Согласно Л. Витгенштейну, как следствие аксиомы изобразительности необходимо принять утверждение, что определенному сочетанию знаков я предложении•соответствует определенная связь их значений. Тогда какое угодно сочетание значений соответствует лишь бессвязным знакам, поэтому предложения, истинные для любой ситуации, вообще не могут быть сочетаниями знаков, а противном случае им могли бы соответствовать только определенные сочетания объектов. Тавтологии и противоречию, поскольку они не являются логическими комбинациями знаков, не соответствует никакая комбинация объектов. Тавтология и противоречие — предельные случаи

I

I

соединения знаков, а именно его распад. Таким образом, тавтологии и противоречия не являются изображениями (картинами) действительности, и поэтому предложения логики (тавтологии или противоречия) не могут описывать какие бы то ни было онтологические сущности (разумеется, если под выражением «описание онтологической сущности» мы не понимаем нечто, что описанием в принципе не является).

Рассмотрение философских оснований становления символической логики (прежде всего, предикативной парадигмы языка) приводит к выявлению специфики средств логического анализа (понятнй объекта и формального свойства), которые определяют границы и возможности философских интерпретаций положений любой логической теории, построенной на указанных философских основаниях.

В Заключении резюмируются итоги проведенного исследования, формулируются проблемы и перспективы дальнейших исследований.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях:

1. Современная логика'и содержательный аспект мышления // Уральская философская школа и ее вклад в развитие современной философии: Материалы научно-практической конференции. Екатеринбург, 1996. С. 65 - 66.

2. Некоторые аспекты преподавания традиционной логики. // Методика преподавания философии и социологии. Материалы межвузовской конференции 13-14 мая 1998г. Екатеринбург, 1998. С. 39 - 42.

3. Понятие чистой логики Э. Гуссерля и гносеологическая концепция К. Поппера // Эпистемы: Материалы межвузовского семинара: Альманах. Екатеринбург, 1998. С. 137 - 139.

4. Некоторые особенности анализа атомарных предложений в рамках концепции Л. Витгенштейна // XXI век: будущее России в философском измерении: Материалы Второго Российского философского конгресса. В 4г. Т.1. Онтология, гносеология и методология науки, логика. 4.1. Екатеринбург, 1999. С. 250 - 251.

Подписано в печ..........Формат 60 х 84 / 16.

Бумага офсетная. Объем 1,0 п.л. Тираж 100. Заказ № Екатеринбург, К-83, пр. Ленина. 51.

 

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Уколов, Сергей Юрьевич

Введение. 3.

Глава I. Концепция «чистой логики» Э. Гуссерля и становление предметного основания символической логики. 19.

§ 1. Регулятивный характер концепции «чистой логики». . 24.

§ 2. Предмет «чистой логики».30.

§ 3. Основания антипсихологистской установки «чистой логики».40.

§ 4. Проблема индивидуации суждения как конституэнты предметной области «чистой логики». Концепции Г. Фреге и К. Твардовского. 61.

Глава II. Предикативная концепция Л. Витгенштейна и ее роль в становлении метода логического анализа.76.

§ 1. Аксиома изобразительности и проблема непроизвольного символизма как следствие развития антипсихологистской программы. 84.

§ 2. Переход от предмета к объекту в логическом анализе.98.

§ 3. Понятие формального свойства как средства логического анализа. 107.

 

Введение диссертации2000 год, автореферат по философии, Уколов, Сергей Юрьевич

Логика конца XIX - начала XX столетий претерпела существенные изменения, которые можно оценить даже как революционные. Прежде всего, я имею в виду становление в этот период символической логики1. Эти события вызвали необходимость теоретической рефлексии над философскими основаниями новой логики, что, в свою очередь, привело к формированию такого относительно самостоятельного направления в рамках философии науки как философия символической логики. Данная область философии науки и служит пространством моего исследования.

Следует уточнить также, что, говоря о философии логики, мы имеем в виду, прежде всего (и даже исключительно) философию дедуктивной символической логики. Эту специфику философии логики в XX столетии определяют два предположения, принятые в данной области исследований. Первое предположение касается признания того, что только философия дедуктивной логики претендует на статус некоторого самостоятельного направления в рамках • философии логики; этому предположению общепринятый характер придал, как мне представляется,

1 Термин "символическая логика" следует трактовать как одно из названий современного этапа в развитии формальной логики. На такую трактовку символической логики указывает Я. Лукасевич в своей статье "В защиту логистики": "Сегодняшняя логистика, следовательно, является ничем иным, как только дальнейшим продолжением и развитием древней формальной логики. Это не какое-то направление в логике, наряду с которым были бы разрабатываемы некие иные направления, но это просто современная научная формальная логика, которая к логике древней находится в том же отношении, в каком, например, находится современная математика к Элементам Евклида'" [Логос. №7 (17), 1999. стр. 126]; и если в 20~х годах XX века эта точка зрения встречала критическое отношение, то сегодня она является общепринятой.

2 В предисловии к своей обзорной работе "Философия логики" У. Куайн пишет: "What arrogates a distinctive bit of philosophy to itself is deductive logic . The philosophy of inductive logic, however, would be in no way distinguishable from philosophy's main stem, the theory of knowledge". Quine W. Philosophy of logic. Prentice-Hall, 1970. p. IX.

Логико-философский трактат» Л. Витгенштейна . Второе предположение касается тождества философии логики и философии символической логики, принятие которого связано, прежде всего, с влиянием Львовско-Варшавской школы и, в особенности, с работами Я. Лукасевича4. Следует заметить, что данный подход к философии логики, который прослеживается, например, в работах В. Куайна, Я. Лукасевича, Т. Котарбиньского, X. Патнема и многих других, выстраивая ряд античная логика схоластическая логика -> современная (символическая) логика, сознательно исключает из области философии логики логико-философские исследования таких мыслителей XIX века, как X. Зигварт, Я. Грот, А.И. Введенский, Б. Эрдманн и др., относя их к области теории познания.

Актуальность выбранной темы обусловлена возрастающим интересом к исследованиям в рамках символической логики широкого круга неклассических логических систем. С середины сороковых годов существенно изменились направления исследований в логике: произошел переход от исследований классической логики предикатов и связанных с ней тем, а также вопросов формализации тех или иных областей математики средствами классической логики предикатов, к исследованиям различного рода модальных логик и связанных с ними семантических теорий. Интерес логиков переместился от анализа математических рассуждений к анализу рассуждений в гуманитарных и естественных науках, а также обыденных рассуждений, к анализу интенсиональных контекстов и связанных с ними различного рода неклассических семантических систем. Появилось множество логических

0 Л. Витгенштейн отрицает существование особого логического объекта, соответствующего вероятностным предложениям (см. "'Логико-философский трактат", афоризм 5.1511), но в этом случае предметом логического исследования могут служить только дедуктивные умозаключения. Сходную позицию мы можем обнаружить, например, в "Логических исследованиях" Э. Гуссерля. систем, призванных прояснить некоторые философские проблемы связанные, например, с понятиями необходимости, возможных миров, а также понятием ментальных установок.

Появление множества несводимых друг к другу логических систем, которые конструируются как дополнения и усовершенствования классической логики таким образом, что позволяют фиксировать рассуждения, не относящиеся к математическим и потому несправедливо забытые классической логикой, ставит вопрос о совместимости философских оснований этих систем с основаниями классической логики, на фундаменте которой они, так или иначе, строятся, а также вопрос о том, насколько изменения, вызванные спецификой решаемых проблем, совместимы с основными исходными предпосылками логической теории3. Ситуация усложняется тем, что мы не можем говорить о единой системе оснований даже для классической логики.

Следует также отметить, что значительное число современных логических исследований строится на обращении к работам философов, математиков и логиков, стоявших у истоков развития символической логики — работам Г. Фреге, JI. Витгенштейна, Б. Рассела, H.A. Васильева, Дж.С. Милля, Д. Гильберта и др., причем не только в целях исторического исследования, но и как к источнику некоторых фундаментальных концепций и проблем

4 Значительный вклад в обоснование такого предположения внесла работа Я. Лукасевича "Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики", а также исследования Т. Котарбиньского, И. Бохеньского, Р. Фейса, Г. Шольца и др. г На этот вопрос возможен и радикально отрицательный ответ: см. Г. Крайзель Какие данные нужны для структурной теории доказательств // Г. Крайзель Исследования по теории доказательств. М.: «Мир», 1981. В этой статье (в оригинале, что примечательно, название звучит как "On the kind of data needed for a theory of proofs") автор оценивает исследования указанных логических систем как систематически неинтересные. подчеркивая неадекватность (с его точки зрения) философских предпосылок классической (символической) логики, лежащих в основании этих современных исследований, цели построения (систематической) логической теории. Согласно Крайзелю, дальнейшее развитие логики как систематической науки требует отказа от прежних философских установок и принятия новых (экстраординарных — в терминологии Г. Крайзеля) философских концепций предмета логического исследования. современной логики. Подобное рассмотрение проблем паранепротиворечивой логики, индуктивных теорий, ситуационной семантики и т.д., безусловно, с учетом их исторической перспективы, предпринимается в работах В.В. Аносовой, О.М. Аншакова, А. Арруды, В.А. Бажанова, Бохеньского, В.Л. Васюкова, Б. Вольневича, Р. Вуйцицкого, У. Гольдфарба, М. Даммита, В.И. Маркина, Г. Санду, Я. Саноцкого, В.А. Смирнова, Р. Сушко, Б.И. Федорова, Ж. Хейенорта, Я. Хинтикки, Ю.Ю. Черноскутова и многих других авторов. Однако подобное заимствование логико-философских концепций ставит вопрос об их совместимости с философскими основаниями принятых в наше время методов логического исследования.

Указанные выше обстоятельства определяют актуальность задачи экспликации первоначальных (исходных) логических установок, лежащих в основании современной формальной логики, а также задачи построения спектра подобных установок.

Развитие символической логики, ее применение к исследованию оснований философии математики, методологии наук, вычислительной техники, программированию, информатике и логическому анализу естественных языков привели к возникновению логических систем различного типа. Однако становление и развитие теорий, находящихся на стыке логики и других наук —■ математики, - философии, психологии, лингвистики, информатики — индуцирует необходимость философского анализа границ сферы применимости логики, природы методов логического анализа.

Проблема корректности и возможности применения методов символической логики, представляющих, по сути, процесс логической формализации, становится наиболее заметной, когда область этих применений расширяется и выходит за пределы математики. Т. С. Элиот так описывает этот переход: "В то время, когда я был студентом (1912 - 1917) философии - я говорю о событиях 35 - 40 летней давности - философы начинали страдать из-за ощущения второсортности -по отношению к представителям точных наук.

Ощущалось, что именно математики были наиболее квалифицированны для философствования. Те философы-студенты, кто не пришел в философию из математики, делали все возможное, что бы стать имитацией математиков - по крайней мере, до степени знакомства с аппаратом символической логики. (Я помню одного восторженного современника, кто изобрел Символическую Этику, для которой он был должен изобрести несколько символов, которые не входили в Principia Mathematica)"6. Разумеется, в течение последующих 40 лет работы А. Андерсона, Р. Баркан-Маркус, фон Г. Вригта, Р. Карнапа. Кастаньеды, С. Крипке, Я. Лукасевича, К. И. Льюиса', А. Прайора, Р. Фейса, Я. Хинтикки и др. показали возможность и продуктивность применения методов логики при анализе не-математических проблем. Однако постоянно расширяющаяся область применений логического метода (метода формализации) ставит вопрос о границах возможного применения средств логики. Четкое соблюдение этих ограничений позволяло бы избежать злоупотребления логикой, что происходит тогда, когда мы игнорируем границы применимости и пробуем заставить ее делать то, что по своему определению о логика не в состоянии сделать . Это позволило бы избежать излишне критического, а нередко подозрительного и настороженного отношения к различным исследованиям в области формальной этики, феноменологии,

6 Eliot T. S., цит. по D. Jacquette Formalization in philosophical logic /7 Monist, July. 1994, Vol. 77. Issue 3. p358.

7 С выходом в свет работы К. Льюиса и К. Лангфорда (Lewis С. I., Langford С. Н. Symbolic Logic. N. Y., 1932) можно связывать начало интенсивного развития неклассических логик в XX веке.

8 Согласно Д. Жаке (D. Jacquette), например, логика формальна, и сама по себе не имеет никакого содержания, и злоупотребление логикой происходит тогда, когда делаются попытки извлечь из ее бессодержательных структур внелогические положения метафизических, - нормативных или эмпирических теорий. Однако утверждение о бессодержательности логических утверждений не является общепризнанным: существует значительное число исследований, интерпретирующих логические положения как онтологические или гносеологические. См., например, Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. M.: «Дом интеллектуальной книги», 1999, Bochenski J.M. Logische-philosophische Studien.-Freiburg, 1959, и.др. . онтологии и т.п.

Все вышеотмеченное позволяет признать актуальность теоретического исследования такой общей проблемы, как проблема соотношения и взаимосвязи концепций предметной области (предметного основания) логики и допустимых методов логического анализа. Данная проблема, в свою очередь, определяет актуальность более частного исследования: анализа взаимосвязи предикативной концепции логического анализа (предикативность концепции означает, что только предложения в ней' рассматриваются как имеющие самостоятельное значение), двухплоскостной семантики в логике и программы построения «чистой логики», в особенности ее антипсихологистского аспекта, поскольку именно этот аспект оказал значительное влияние на формирование концепции предметной области в период становления символической логики. С моей точки зрения, данный аспект выступил в роли своеобразного регулятивного принципа при формировании концепции предметного основания символической логики.

Такого рода анализ заставляет обратиться к логико-философским работам, относящимся к периоду становления символической логики — конец XIX - начало XX века — работам Г. Фреге, Б. Рассела, представителей Львовско-Варшавской школы (К. Твардовского, Я. Лукасевича, А. Тарского, С. Лесневского), а также работам, оказавшим влияние на становление этой школы —-работам Ф. Брентано и Б. Больцано, но в первую очередь, конечно, к "Логико-философскому Трактату" Л. Витгенштейна и "Логическим исследованиям" Э. Гуссерля.

Выбор данных работ и персоналий объясняется одной особенностью в развитии философии логики в первые три четверти XX века: мне представляется, что в этот период мы можем разделить на два этапа. На первом этапе складывается представление о логике как об универсальном средстве universal medium), а на втором как об исчислении (calculus)9, причем переход от первого представления ко второму по времени совпадает с отказом от двухплоскостной семантики в логике и переходом к трехплоскостной семантике10. К первому этапу мы можем отнести работы Г. Фреге, ранние работы Б. Рассела, Логико-философский трактат Л. Витгенштейна, Логические исследования Э. Гуссерля (1 том); ко второму — работы Р. Карнапа, Н. Гудмена, У. Куайна, Я. Лукасевича, С. Крипке и многих других. Если на втором этапе акцент делается на исследования, посвященные философским основаниям выбора того или иного логического исчисления, анализу онтологических и гносеологических предпосылок логических систем, то на первом этапе большее внимание в логико-философских исследованиях уделяется общим вопросам соотношения логики и языка, проблеме определения логики и отделения логики от других наук, установления ее предметной области. Этим объясняется привлечение в данном диссертационном исследовании логико-философских работ, относящихся к указанному первому этапу: поскольку, как уже отмечалось, в центре нашего внимания находятся проблемы становления символической логики. Наибольшее внимание в диссертационном исследовании уделяется Логико-Философскому Трактату Л. Витгенштейна и Логическим Исследованиям Э. Гуссерля, поскольку эти две работы являются "классическими" — содержат в себе наиболее общие и принципиальные установки, характерные для логико-философских исследований первого этапа.

В этой связи актуальность и важность обращения к программе построения "чистой логики" немецкого философа Э. Гуссерля обусловливается следующими двумя моментами. Эта программа представляет собой

9 Различение двух подходов к логике (логика как universal medium и логика как calculus) было проведено в работе ван Хейенорта: Heijenoort J. Logic as language and logic as calculus // Synthese, v. 17, 1967.

10 Двухплоскостная семантика устанавливает непосредственное отношение межд> знаком и представляемой им реальностью, устраняя свойственную трехплоскостной семантике область смыслов (объективных понятий). См. об этом: Кюнг Г. Указ. соч. обоснование логики на иных в сравнении с преобладавшими на момент ее создания - психологистских - философских предпосылок. Заметим, что и для самого Э. Гуссерля разработка этой программы была связана с критикой его собственных прежних убеждений. Разумеется, у психологизма в логике всегда были оппоненты (Б. Больцано, У. Гамильтон, и др.) но все же его решительное, и при этом наиболее обстоятельное, устранение проводится Э. Гуссерлем. ''Логические исследования" являются репрезентативным в этом отношении исследованием. Э. Гуссерль указывает на необходимость принятия антипсихологистской и антиэмпирической установки в логике как на обусловленную самой природой предмета логического исследования, и это имеет принципиальное значение, поскольку такая установка разделялась большинством ученых, стоявших у истоков символической логики, и именно поэтому она оказалась в основании всего "здания" современной логики. Необходимо отметить также влияние самой работы (я имею в виду "Логические Исследования") Э. Гуссерля на взгляды философов и логиков Львовско-Варшавской школы, и, прежде всего, основателя этой школы К. Твардовского". Второй момент, который необходимо иметь в виду, связан с тем, что анализ "чистой логики" Э. Гуссерля позволяет проследить взаимосвязь антипсихологистской установки в логике и определенных составляющих логического атомизма - "предикативной" концепцией логического анализа и концепцией "двухплоскостной семантики", построенной на отношении отображения, появление которых, прежде всего, связано с "Логико-философским трактатом" Л. Витгенштейна. Актуальность обращения к философским основаниям концепции логического анализа раннего Витгенштейна (предикативной концепции и двухплоскостной семантике) определяется, в свою очередь, во-первых, тем обстоятельством, что См.: Твардовский К. Автобиография. // Твардовский К. Логико-философские и психологические исследования. М.: «РоссПЭН», 1997. См. также: Домбровский Б. Метафизические основания логического анализа Я. Лукасевича. // Логос. №7 (17). 1999. двухплоскостная семантика являлась общепризнанной семантической теорией в логике первой половины XX века, да и в наши дни значительное число 'исследователей придерживается именно этой концепции; тем самым она оказала и оказывает решающее влияние на становление и развитие методов логических исследований. Во-вторых, в последнее десятилетие наметилась тенденция на возвращение к логической теории Л. Витгенштейна: значительное внимание сегодня уделяется построению неклассических не-фрегевских логик, в том числе витегнштейнианских, основанных на семантике событий и опирающихся т.о. на предикативную концепцию логического анализа "Логико-философского трактата". Можно сказать, что рассмотрение программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля и предикативной концепции логического анализа Л. Витгенштейна позволяет прояснить философские истоки символической логики, что является необходимым условием корректной оценки ее современного состояния и возможных направлений развития.

Степень разработанности проблемы.

Литература, посвященная рассмотрению философских оснований становления символической логики, обширна и не поддается исчерпывающему анализу. Работы, в которых рассматриваются общие логико-философские проблемы, связанные со становлением символической логики, условно можно разделить на три группы. К первой группе можно отнести работы Г. Фреге, ранние работы Л. Витгенштейна (прежде всего, «Логико-философский трактат»), Б. Рассела, А. Уайтхеда, К. Твардовского, Я. Лукасевича и «Логические исследования» Э. Гуссерля. Эти исследования задают парадигму логики как универсального средства (universal medium) и концепцию двухплоскостной семантики. Мне представляется, что эти работы значимы еще и тем, что определили «программу построения чистой логики», которой так или иначе следовало развитие логики в XX веке. Переход от двухплоскостной к трехплоскостной семантике и от концепции - логики как универсального средства к концепции логики как исчисления (calculus) приводит нас ко второй группе работ — исследованиям В. Куайна, Р. Карнапа, Н. Гудмена, Д. Гильберта, X. Патнема, К. И. Льюиса, Я. Хинтикки, Г. фон-Вригта, С. Крипке, А. Черча.

Работы Г. Кюнга, М. Даммита, М. Бохеньского, БВ. Бирюкова, некоторые статьи Я. Хинтикки, Ж. ван Хейенорта, Б. Страуда образуют третью группу. В них предпринимаются попытки критического анализа и сопоставления двух очерченных выше подходов. Из работ перечисленных авторов особо следует выделить работы Ж. ван Хейенорта «Логика как язык и логика как исчисление»12 и Г. Кюнга "Онтология и логический анализ языка" и «Мир как ноэма и как референт»ь как непосредственно относящиеся к теме диссертационного исследования, однако в них непосредственно не ставится задача исследования отношения программы построения чистой логики к концепции логического атомизма. Следует также отметить исследования представителей отечественной школы; прежде всего, работы, посвященные общим проблемам философии логики — работы В.А. Смирнова, Е.Д. Смирновой, Е.Е. Ледникова, В.В. Целищева, В.В. Петрова, а также работы более частного характера, затрагивающие проблемы становления предметного основания символической логики — исследования A.B. Бессонова, Б.В. Бирюкова, Ю.Г. Гладких, Б.Т. Домбровского, В.И. Маркина, Я. Саноцкого, Г.В. Сориной, Б.И. Федорова, Ю.Ю. Черноскутова, и других. Хотя в работах указанных авторов анализ отношения антипсихологизма и двухуровневой семантики и предикативного характера символической логики не является основной целью, проводимые в них исследования позволяют более точно

12 Heijenoort van J. Logic as language and logic as calculus // Synthese, v. 17. 1967. pp.

324-30.

Кюнг Г. Мир как ноэма и как референт. С. 302-321. /У Аналитическая философия: становление и развитие (антология). М.: «Дом интеллектуальной книги», 1998. С. 302-321. А также Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. М.: «Дом интеллектуальной книги><. 1999. 240 с. установить контекст исследуемого отношения. Автор также использовал историко-философские работы отечественных исследователей, посвященные анализу философских концепций JI. Витгенштейна и Э. Гуссерля — это работы Бегиашвили, JI.A. Бобровой, А.Ф. Грязнова, М.С. Козловой, Я.А. Слинина, З.П. Сокулер, JI. Шестова и др. Хотя произведения указанных авторов, казалось бы, имеют лишь косвенное отношение к теме диссертационного исследования, содержащиеся в них решения проблем частного характера позволяют достичь более четкого понимания интересующей нас проблемы. Отдельно следует упомянуть работу известного филолога Ю.С. Степанова "В трехмерном пространстве языка"14, где дается оригинальная и вполне обстоятельная характеристика парадигм анализа языка — синтаксической, прагматической и семантической, что создает методологические основания для рассмотрения "революции в логике" в начале XX века в общем контексте смены языковых парадигм.

В диссертации автор опирался , на классические труды Э. Гуссерля, Г. Фреге, Б. Рассела, J1. Витгенштейна, К. Твардовского, Ф. Брентано, привлекаются также работы логиков XIX - XX веков,, принадлежавших к психологистскому направлению:.Х. Зигварта, Дж.С. Милля, А.И. Введенского, Я. Грота и других. Особо значимой является работа X. Зигварта ''Логика" (Зигварт X. Логика. Т.1. СПб-., 1908.), представляющая взвешенную, продуманную до самого незначительного следствия психологисте кую концепцию логики. Необходимо отметить и исследования общего характера, относящиеся к философии науки и направленные на выявление логической структуры научной теории, это работы К. Гемпеля, Т. Куна, И. Лакатоса, К. Поппера и др.

Также следует упомянуть работы, позволяющие оценить направление (и результаты) развития символической логики в целом: во-первых,

14 Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М.: «Наука», 1985. фундаментальные логические исследования Г. Кейслера, С.К. Клини, Г. Крайзеля, Е. Расевой, Р. Смаллиана, Г. Такеути, А. Черча, Ч. Чэна и др., во-вторых, исследования, посвященные историко-логической проблематике Б.В. Бирюкова, Н. Бурбаки, В. Книл и М. Книл (Кпеа1е V/., Кпеа1е М.), Т. Котарбиньского, Я. Лукасевича, А.О. Маковельского, Н.И. Стяжкина.

В добавление к сказанному, невозможно не отметить логико-философские исследования философов уральской школы С.Н. Гоншорека, Г.А. Кузнецова, В.О. Лобовикова и некоторых других авторов, существенным образом определившие область научных интересов диссертанта. А также отдельно следует упомянуть работу аспирантского семинара кафедры онтологии и теории познания под руководством Д.В. Анкина и Н.В. Бряник, участие в котором оказало непосредственное влияние на формирование тематики диссертационного исследования, выработку подхода к исследуемой проблеме, и открыло широкое поле перспектив дальнейших теоретических поисков.

Целью работы является анализ философских оснований становления символической логики, выраженных в программе построения "чистой логики" Э. Гуссерля (ее антипсихологистского аспекта) и ее взаимосвязи с предикативной концепцией логического анализа и двухплоскостной семантикой Л. Витгенштейна. Эта цель подразумевает решение следующих задач:

Уточнить исходные положения программы очищения предметной области логики, и обосновать регулятивный характер понятия "чистой логики'', исходя из его соотнесения с фактическими особенностями развития символической логики.

Установить взаимосвязь понятия "чистой логики" с концепциями логики как исчисления и логики как универсального средства путем анализа специфики предметной области "чистой логики".

Подвергнуть анализу и выявить философские основания основных составляющих программы построения чистой логики — антипсихологистской и антиэмпиристской установки — и показать их взаимосвязь с предикативной концепцией логического анализа.

Проанализировать различные возможные варианты индивидуации концепции предмета логического исследования, возникшие как корректные реализации программы построения "чистой логики" на этапе становления символической логики.

Обосновать утверждение, что двухплоскостная семантика Л. Витгенштейна, построенная в рамках предикативной концепции, может быть рассмотрена как корректная реализация программы построения "чистой логики" (индивидуация концепции предмета логического исследования).

Рассмотреть переход от понятия предмета к концепции объекта в логике Трактата, и установить его связь с "предикативным" характером логического анализа.

Проанализировать концепции формального свойства и формального понятия как инструментов логического анализа и выявить ограничения, накладываемые принятием этих концепций на философскую интерпретацию положений логики.

Теоретические и методологические основания исследования. Теоретическим основанием данного исследования послужило признание наличия философских оснований логики, т.е. взаимосвязи логической теории и определенных философских предпосылок и допущений, что является далеко не общепризнанным положением. Так, это принцип противоречит, например, концепции философской нейтральности логики, разрабатываемой Я. Лукасевичем. И, тем не менее, сегодня все активнее заявляются темы онтологических и гносеологических оснований логики. В данной работе речь пойдет о философско-методологических основаниях логики.

Теоретическим основаниями также являются принцип развития: в данном исследовании мы исходим из того, что символическая логика — результат предшествующего развития логической науки, а значит, характер и результаты данного развития в снятом виде присутствуют и в современной символической логике; мы базируемся также на принципе системного единства и взаимосвязи логики с другими науками: те трансформации, которые претерпела формальная логика на рубеже предшествующих столетий, оказались следствием такого уровня развития всей европейской науки (в первую очередь математики и естествознания), когда она оказалась готова к критической рефлексии над своими собственными рациональными основаниями с помощью логических средств.

Выбор темы исследования определяет его методологию. Поскольку главной целью настоящей работы является исследование отношения программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля к предикативной концепции логического анализа и двухплоскостной семантике как к философским основаниям концепции предметной области логики, постольку важнейшим теоретико-методологическим принципом данного исследования является положение о единстве предмета и метода логического исследования: принятие того или иного метода логического анализа (метода логической формализации) соотносится с принятием определенной концепции предметной области логики, которая, в свою очередь, опирается на соответствующую онтологическую картину языка. Можно утверждать, что методы логической формализации находятся в зависимости от языковых парадигм (предикативной, именной или прагматической).

Также тема диссертационного исследования требует сопоставления программы построения "чистой логики" Э. Гуссерля со значимыми исследованиями психологистского направления. Методологическим основанием такого сопоставления является сравнительно-исторический метод. Наряду с этим рассмотрение концепции предикативного анализа и связанного с ним понятия формального объекта требует привлечения аналитического метода, значимыми образцами которого являются исследования Б. Рассела, К.

Твардовского, Я. Лукасевича, Л. Витгенштейна.

Положения, содержащие новизну и выносимые на защиту:

Концепция "чистой логики" является регулятивной и может' быть рассмотрена как совокупность принципов отбора конкурирующих теорий, являющихся следствием общего требования простоты теории.

Понятие предмета "чистой, логики", основывающееся на различении имманентного, не-имманентного предмета и акта суждения, является нейтральным по отношению к концепциями логики как исчисления и логики как универсального средства.

Показано, что понятие предмета "чистой логики", основывающееся на различении имманентного, не-имманентного предмета и акта суждения, обладает чертами концепции логики как исчисления, а не логики как универсального средства.

На примере концепций Г. Фреге и К. Твардовского показана возможность различных корректных реализаций программы построения "чистой логики".

Проблема непроизвольного символизма и двухплоскостная семантика как вариант решения этой проблемы Л. Витгенштейна являются следствиями принятия • программы построения ' "чистой логики", а именно антипсихологистской установки данной программы.

Переход от понятия предмета к концепции объекта в логике Трактата является следствием принятия предикативной концепции логического анализа.

Принятие концепции «логического предложения», построенной на концепциях формального свойства и формального понятия, является следствием перехода от понятия предмета к понятию объекта в теории логического анализа Л. Витгенштейна и исключает возможность онтологической интерпретации «логических предложений».

Несколько слов необходимо сказать об использовании термина «предикативный» по отношению к концепции логического анализа Л. Витгенштейна, поскольку данный термин не имеет- устойчивого, общепринятого значения. Выражение «философия предиката» встречается в работе Ю.С. Степанова "В трехмерном пространстве языка" и связывается с общей лингвистической парадигмой, определяющей специфику не только собственно философских вопросов языка, но также и характерные черты поэтики, выразительных средств литературных произведений. В рамках этой парадигмы (называемая Ю.С. Степановым синтаксической) мир состоит не из «вещей», размещенных в пустом пространстве, а из «фактов» или «событий», которые описываются атомарными предложениями, образованными соединением предиката и имен, где «предикаты соответствуют не «вещам», а «отношениям» между вещами, и вместе с тем предикаты не именуют этих отношений»13.

Термин «предикативный» встречается также в философии математики (и здесь он обретает наиболее четкий и устойчивый смысл) при описании одной из интерпретаций понятия множества. Предикативная концепция множества определяет последнее как предложение некоторого (формального) языка, содержащее только одну свободную переменную, и т.о. строится на двух фундаментальных понятиях: понятиях' предложения и истины. Однако эти два различных смысла термина «предикативный» имеют, несомненно, общую составляющую; а именно, предикативность в обоих случаях указывает на то. что предложение трактуется как основная, определяющая единица анализа. В нашем диссертационном исследовании термин «предикативный» будет использоваться в более общем смысле, как указание на принятие предложения и факта как самостоятельных, несводимых к каким-либо иным, сущностей, которые сами могут служить основными единицами анализа.

15 Степанов Ю.С. Указ. соч. С. 127.

 

Заключение научной работыдиссертация на тему "Философские основания становления символической логики"

Заключение.

Проведенный в настоящем исследовании анализ концепции «чистой логики» Э. Гуссерля позволяет утверждать, что составляющие ее принципы антипсихологизма и антиэмпиризма в логике, обладая регулятивным характером, оказали значительное влияние на формирование предметного основания символической логики, причем именно регулятивный характер данных принципов показывает некорректность и недостаточность аргументирования положения о том, что современные логические исследования строятся на иных философских основаниях, чем логика Фреге и Рассела, только остенсивным указанием на исследования, отклоняющиеся от указанных принципов.

Регулятивность концепции «чистой логики» указывает также на возможность конструирования логических теорий различных типов в рамках данной концепции, основанных на различных вариантах индивидуации понятия предметной области «чистой логики». Речь прежде всего идет о трехплоскостной семантике (или онтологии трех миров) Г. Фреге и двухплоскостной семантике Л. Витгенштейна: в 50—х годах в философии логики происходит смена концепций, переход от концепции Витгенштейна к концепции Фреге, т.о. философия логики как бы возвращается к своим истокам; однако наличие иных концепций предметного основания логики, например, концепции артефактов К. Твардовского, говорит о существовании широкого поля возможностей развития символической логики XXI веке. В связи с этим дальнейшее изучение концепции «чистой логики» может состоять в построении спектра всех возможных индивидуаций понятия предметной области «чистой логики», и, тем самым, в изучении вопроса о границах развития логики в рамках антипсихологистской (и антиэмпирической программы).

Проведенное исследование также позволяет говорить о взаимосвязи предикативной концепции логического анализа с концепцией «чистой логики»: обоснование утверждения о принципиальном различии и несводимости друг к другу актов суждения и представления, и выделение первых в особую категорию повлияло на обоснование утверждения о необходимости очищения предметной области логики, построения ее как идеально замкнутой области. Принятие предикативной концепции связано с понятиями формального свойства и отношения, являющимися фундаментальными для концепции логического анализа Л. Витгенштейна, а также проведенное исследование показывает, что принятие данной концепции лежит в основании перехода от понятия предмета к понятию объекта в логическом анализе.

Дальнейшие пути анализа философских оснований становления символической логики связаны, на наш взгляд, прежде всего с рассмотрением концепции логики как универсального средства (как противоположности концепции логики как исчисления), а также с выяснением взаимосвязи данной концепции с концепцией двухплоскостной семантики. Особого анализа заслуживают и целый ряд проблем, которые в рамках данной работы не могли быть самостоятельно развернуты. Это - взаимосвязь программы Гильберта с концепцией двухплоскостной семантики и концепцией логики как исчисления; взаимоотношение указанных концепций с возможностью построения паранепротиворечивых логик и логик, отрицающих закон исключенного третьего. Проведенное исследование убеждает, что по мере развития символической логики и появления новых логических теорий должен быть продолжен анализ взаимосвязи философских оснований этих теорий с основаниями классической логики, на фундаменте которой они, так или иначе, строятся.

 
  Вход на сайт
Забыли пароль?
Войти